Смиренномудрие невозрожденного человека
Вместо предисловия
За последние годы издано и издается огромное количество православной, академической литературы современных писателей, раскрывающей учение Православной Церкви. Но в этом духовном изобилии практически мало присутствуют книги деятельные, живые, аскетические, посвященные подробному определительному освящению самых главных вопросов христианства: спасения и смирения, основанные на личном аскетическом духовном опыте. Большинство современных книг говорят либо о высоких предметах, касаются догматических вопросов, либо наоборот, касаются всего поверхностно.
Игумен Никон Воробьев: «Если человек не понимает аскетической жизни Отцов, не интересуется ею, то это означает, что он мёртв и вообще ничего не понимает в духовной жизни, – кто бы он ни был – архиерей ли, профессор богословия, монах или священник. Он просто болтает о духовной жизни постольку, поскольку у него есть способность рассуждать, логически сопоставлять, но ничего духовного от него ты не получишь. Лучше не слушай и не читай таких, потеряешь только время, ибо ум их не открыт. Вот умные были, не глупые и апостол Иоанн Богослов, и апостол Пётр, и другие апостолы, a пока Господь не открыл их ум к разумению Писания, для них оно было “темна вода во облацех”. Но кому открывает Господь ум? Тому, кто искренне, всеми силами стремится очистить сердце свое от похотей лукавых, кто отгоняет всякое проявление лжеименного разума и искажённой воли своей, кто борется за каждую заповедь, чтобы её исполнить и внедрить в свою душу. Такой человек увидит и необходимость советов святых Отцов, молитвы, помощи Божией. Такому человеку открывается то, что закрыто непроницаемой завесой для прочих».
Правильность и верность подвига, которого неуклонно держался преподобный Пимен Великий, засвидетельствованы Богом, излившим на Пимена величайшие благодатные дары. Изречения его, его образ мыслей всегда всеми святыми иноками признавались драгоценным, бесценным сокровищем, духовным заветом и наследием православному монашеству: Когда к святому Пимену пришел некоторый старец и начал говорить из Писания о предметах духовных и небесных, то авва Пимен отвратил от него лицо свое и не отвечал ему. Он объяснил это так: старец из высоких, и говорит о небесном, а я из нижних, и говорю о земном. Если бы он начал говорить со мною о душевных недугах, то я отвечал бы ему; но он говорит о духовном, а я этого не знаю. Когда же старец узнал свою ошибку и возвратился к святому Пимену и сказал ему: авва! что делать мне? меня побеждают плотские вожделения, то святой Пимен, обратясь к нему с радостным лицом, сказал: ныне благословенно твое пришествие! отверзи уста твои об этих предметах, и исполнись благ. Авва Пимен не захотел говорить о сложных высоких догматических вопросах, и не против был говорить о духовной жизни и о борьбе со страстями. Авва Пимен рад был говорить о деятельной вере: жизни по евангельским заповедям.
Можно сказать, пользуясь словами святого Пимена Великого многие современные книги – они из высоких, и говорят о небесном, а нам простым христианам нужны деятельные книги о спасении.
Любому современному православному христианину необходимо обучение в деятельных аскетических писаниях святых отцов: в наше время спасение не возможно без него.
Схиигумен Иоанн (Алексеев): «В данное время очень мало изучают святоотеческое учение, иные много говорят, но говорят, как сами понимают, и преимуществует буква, убивающая дух (см.: 2 Кор. 3,6). Да, оскуде преподобный, и в данное время мы лишены этого великого блага – жить под руководством опытного старца; их нет. Преподобные отцы прозорливыми своими очами видели наше оскудение в живых руководителях и оставили нам свое учение. Впрочем, нелегко понять их учение правильно, ибо они писали из личного своего опыта – тут требуется хоть и слабый, некоторый свой опыт, еще лучше, если найдется единомышленный советник, тогда вдвоем легче изучать святоотеческое учение. Да, хорошо писать и говорить о духовном, а жить духовно – требуется подвижничество, не напрасно же святые восставали на себя, как на врага. Хорошо читать святых отцов, там ты увидишь свое ничтожество, и это смиряет наше мнимое благочестие».
Святые отцы достигли христианского совершенства и бесстрастия, ощутительного действия в себе Святого Духа, почему стяжевают понятие о христианстве живое. И тени такого познания не может преподать никакая наука человеческая; бывает, что профессоры, магистры и доктора богословия, производимые университетами и академиями суть невежды в сравнении с монахом, обновленным благодатью Божией за последование Христу исполнением заповедей Его.
В семинариях и академиях заставляют зубрить тексты, не вникая в их смысл, пересказывать Священное Писание и заучивать одним голым рассудком догматы, заповеди, факты истории Церкви без какого-либо приложения к духовной жизни, к мысли о спасении. Преподавание ведется мертво, схоластично. Христианство изучают, как один из обычных светских предметов, но не как путь ко Христу, и этим совершенно убивают дух в учащихся. Во таком преподавании нет жизни. Об этом писали все святые. Не случайно преподобный Варсонофий Оптинский говорил: «Революция вышла из семинарии». Игумен Никон (Воробьев) в связи с этим часто говорил, что именно по причине такого «духовного» образования самые злые безбожники выходили из стен духовных школ, а наш народ, участвуя лишь в церковных мероприятиях, оставался без знания Православия и потому легко поддался атеистической пропаганде.
Игумен Никон Воробьев: «По мере роста внутреннего, «нового» человека, открывается и более глубокий скрытый смысл Писания. И как духовному росту человека поставлен идеал: «Будьте совершенны, яко же Отец ваш небесный совершен есть»,– так и понимание Слова Божия беспредельно углубляется. «Мы имеем ум Христов»,– говорит Апостол Павел, «подобны мне бывайте, якоже аз Христу» и под. При росте духовном открываются такие тайны через Слово Божие и через внутреннее озарение («помазание», по ап. Иоанну; «звезда утренняя», по ап. Петру; «Дух Святой научит вас всему»), о которых ветхий человек не может ничего знать. Поэтому богословы академические, не пришедшие от ветхости своей в состояние обновления, пробавляются «молоком» (Евр. 5, 13) Слова Божия, переливая его в разные формы. Потому и протестанты никогда не войдут в глубину познания Слова Божия, что толкуют его своим падшим разумом. Обновляется же христианин (и только христианин) исполнением заповедей Божиих, всех заповедей (а не по выбору), и покаянием, постоянным, глубоким, приводящим к смирению».
Протоиерей Иоанн Журавский «Тайны Царствия Божия»: «Ученые теоретики христианства и монашества, теоретики Православной аскезы, написали много хороших книг от своего книжного разума, но в их книгах нет благодатного разумения тех истин, о которых они писали. Их книги мертвы – нет в них Слова Жизни, они не животворят. Их книги мертвы. Одному книжному научению не дается благодатное разумение. Для этого нужно благодатное житие, нужен внутренний духовный опыт, озаренный светом благодати. Только из такого опыта рождаются благодатные писания. Без него истины христианства недосягаемы, недоступны. Эти истины книжный разум – не видит, слыша – не слышит и не разумеет».
Между учением, преподаваемым в академической, семинарской православной литературе и учением, которое преподается в аскетической литературе, находится величайшее различие, хотя предмет того и другого учения – один: христианство.
Игумен Никон Воробьев: «Духовная школа дает некоторые теоретические знания христианства. При этих знаниях, имея вполне заслуженное звание доктора богословия, можно совершенно не верить не только во Христа, но и бытие Божие отрицать. Только опыт, реальное общение со Христом дает живую, зрячую веру. Приобретается она многими скорбями, искушениями, падениями и восстаниями и прочее, приводящими сначала к смирению (разные есть степени смирения), а потом к духовным дарованиям. Проси у Бога мудрости обращать и грехопадения, и искушения на пользу себе, для роста духовного. А главное – надо всегда искать царствия Божия, чтобы найти…».
Схиигумен Иоанн (Алексеев): «духовные академии и семинарии изучают только переплет Библии, а духа не изучают, теорию словесности проходят и подвешенным языком могут говорить хорошо, но чувствуется, что говорит один рассудок, ибо гортань различает пищу. Науки очень нужны, без науки как ты будешь защищать Православие и говорить народу назидание? Но к ней также надо прибавить учение о едином на потребу».
По прошествии длительного времени я пришел к твердому убеждению, что ориентиром в пути к спасению для современного христианина являются аскетические творения святителя Игнатия Брянчанинова. Все книги Святых были адресованы к христианам, находящихся на высоком уровне преуспеяния в духовной жизни. Святые отцы подразделяют степень совершенства покаяния и стяжания благодати: очищенные, просвещенные, совершенные. Третье состояние называется ещё совершенством, бесстрастием, Богопознанием. Мы же находимся на абсолютном нуле духовной жизни и книги святых отцов для нас практически не применимы. Ценность творений Святителя Игнатия заключается в том, что в них и из них можно найти применение для нас находящихся на нуле духовной жизни. Я бы сказал, что Господь даровал нам через творения Святителя познать путь духовной жизни для нашего бездуховного времени при полном отсутствии духовных наставников. Святитель в последние годы жизни пересмотрел и тщательно отредактировал свои сочинения, считая их общехристианским достоянием, а себя лишь исполнителем воли Божией. «Это не мое сочинение,– говорил Святитель об «Аскетических опытах».– …Я был только орудием милости Божией к современным православным христианам, крайне нуждающимся в ясном изложении душевного христианского подвига, решающего навечно участь каждого христианина». В этих творениях я нашел разрешение своих вопросов и недоумений, успокоению своей души. Протоиерей Иоанн Журавский "Тайны Царствия Божия": «Еп. Игнатий благоговейно снял эту прикровенность своей молитвенной многоскорбной жизнью».
Много лет я изучал творения святителя Игнатия Брянчанинова, и в связи с этим решил поделиться, изложить и составить выборку не своими словами, а из творений святых отцов последних времен, в том числе и учеников святителя по направлению моих исканий. Святой Иоанн Лествичник говорит, что некоторые, проходя по болотистым местам, увязли в грязи и, покрытые ею, поведали о том, как это случилось с ними, другим, которые тут проходили, для спасения их. За спасение ближних Всемогущий избавил из болота и тех, которые, попавши в него, предостерегли ближних от впадения в него. Хотелось бы, чтобы эта книга послужила во спасение читающих, и, в том числе, и меня.
Не знание четкого и ясного знания о пути к спасению приводило во все времена и приводит к ересям, было всегда одной из основных причин расколов. Естественно, что и в дальнейшем данная причина будет приводить к этим великим бедствиям (уловление в ересь и раскол). Если бы люди изучили творения святителя Игнатия и других святых отцов, у них бы и тени сомнения не возникло бы при разрешении недоумений относительно и современных искушений.
Надо сказать, что есть у творений святителя Игнатия тоже своего рода прикровенность. Святитель Феофан Затворник про творения святителя Игнатия говорит: «У него образ сочинения нехорош. Не знаю почему, но, ни одна у него статья, по прочтении ее, не дает ясного понятия о предмете ее». Я опытно пришел к выводу, что понять писания святителя Игнатия без основательного изучения его писем сложно или невозможно – письма как раз в свою очередь представляют своего рода «секрет», «ключ» к пониманию его писаний. Однако обратно и сами письма без творений святителя тоже невозможно понять. Помимо писем очень объясняют творения святителя также творения его последователей. Поэтому книга составлена не только из творений святителя Игнатия, но и включая его письма, сочинения его учеников, Оптинских старцев. Естественно, что святителю Феофану не было возможности ознакомится с письмами святителя Игнатия и творениями его учеников, многие письма естественно были недоступны изучению, так как святитель Игнатий благословлял открыть свои письма только после своей кончины.
Основной опасностью в духовной жизни Святитель считал уклонение в прелесть. Прелесть – утрата истина. Истина – это Господь Иисус Христос и его Откровение. Его Откровение, которое не нуждается в человеческом вмешательстве и должно быть «принято и содержимо одною смиренною верою, как вполне превысшее человеческого разума», с благоговением и покорностью. Откровенное Богопознание преподано Самим Богом; оно не терпит никакой примеси; оно вполне отвергается как прямым отрицанием, так и примесью. Такая примесь – отрицание прикрытое. Что такое – ересь? Ересь есть примесь к откровенному Богопознанию учения, заимствованного из плотского мудрования, общего отступникам духам и отступникам человекам. Единственное средство, которое может помочь избежать прелести,– тщательное последование учению Божия, Истине и в догматическом и нравственном плане и покаянное устроение души, т. е. постоянное сокрушение сердца, потому что заповедь о покаянии вмещает в себя все прочие заповеди Божии. Только идущие путем покаяния постепенно обретают благодатные дарования, которые преждевременно пытаются найти прельщенные. Подлинное благодатное озарение имеет иную природу, чем представляет его себе плотский и душевный человек. Также и истинные благодатные ощущения не имеют ничего общего с опытом прельщенных и приходят по мере очищения души покаянием. Но для того чтобы встать на путь покаяния нужно начитать с нуля, а не середины. Игумения Арсения: «Нужно знать меру свою, нужно держаться того слова, которое прилично нашей мере, мере невозрожденного человека». Как раз те, которые будут начинать с середины или конца, то непременно попадут в прелесть. Восхождение с нуля требует подробного описания каждого этапа. Исключено всякое домысливание и сочинение собственного разума. Для этого нужно знать уже – как поступать. У святых обучение учеников духовной жизни происходило от души к душе, по их молитве и при чутком руководстве святого. Святой сразу усматривал в ученике все неправильные уклонения и возвращал ученика в правильное русло, сама молитва святого охраняла и оберегала ученика на трудном пути. Сейчас, когда нет наставника и молитвенника, как быть – никто не окоротит, не помолится, не подскажет. От этого ценность творений святителя многократно увеличивается, так как в его писаниях как раз можно найти слово «приличное мере невозрожденного человека».
Хочу добавить, что книга составлена. Я полностью не способен к сочинительству. Писать, сочинять от себя такие книги я не способен, да и не достоин. Книга передает только мысли, слова и образ мыслей святых отцов. Это исходит из благоговейного и почтительного отношения к святым отцам, отношения ученика к учителю, в котором ученик ничего не говорит от себя.
Книга "Смиренномудрие невозрожденного человека" это обобщение всего учения Святителя, которое изложено в 8 томах его творений (в том числе и письма). Я советовал бы в дальнейшем не ограничиваться данной книгой, а перейти к подробному и тщательному изучению аскетических писаний святых отцов, особенно творений святителя Игнатия Брянчанинова и Оптинских старцев. Мое искреннее желание было, если возможно, сделать писания святителя более доступными и понятными (да простит меня Святой Владыка за мою дерзость) и привлечь других христиан к изучению его творений и этим изучением получить правильное направление в понимании и изучении Православной веры.
Мера невозрожденного благодатией человека
"По состоянию самообольщения, составляющему неотъемлемую принадлежность каждого из нас, обычно уму, – говорит преподобный Григорий Синаит, – особенно в людях легкомысленных, преждевременно стремиться к усвоению себе высоких молитвенных состояний, чем и, малое устроение, данное Богом, утрачивается, а делатель поражается мертвостью ко всему доброму. И потому должно тщательно рассматривать себя, чтоб не искать преждевременно того, что приходит в свое время, и чтоб не отвергнуть того, что подается в руки, направившись к исканию другого. Свойственно уму представлять себе мечтанием высокие состояния молитвы, которых он еще не достиг, и извращать их в своей мечте или в своем мнении. "Не полезно тебе, – сказали Отцы, – узнать последующее прежде, нежели стяжаешь опытное знание предшествовавшего". В каждой науке имеется свое начало, имеется своя постепенность в преподавании познаний, имеются свои окончательные упражнения, так и в обучении молитве, вообще в духовной жизни существует свой порядок, своя система. Тщательное последование порядку или, что то же, системе служит в каждой науке ручательством основательного успеха в ней; так и правильное упражнение в молитве служит ручательством преуспеяния в ней, – того преуспеяния, которым благоугодно Богу ущедрить подвижника. Отвержение системы при изучении науки служит источником превратных понятий, источником знания, которое хуже незнания, будучи знанием неправильным, отрицательным: таково и последствие беспорядочного упражнения в молитве и других добродетелях.
Преподобный Кассиан Римлянин повествует, что в современных ему Египетских монастырях, в которых особенно процветало монашество и соблюдались с особенною тщательностью и точностью предания духоносных Отцов, никак не допускали того инока, который не обучился монашеству правильно, в послушании, к обязанности наставника и настоятеля, хотя бы этот инок и был весьма возвышенной жизни, даже украшенный дарами благодати. Египетские Отцы признавали дар руководить братией ко спасению величайшим даром Святого Духа. Не обученный науке монашества правильно, утверждали они, не может и преподавать ее правильно. Некоторые были восхищены Божественною благодатью из страны страстей и перенесены в страну бесстрастия, – этим избавлены от тяжкого труда и бедствий, испытываемых всеми, проплывающими бурное, обширное, глубокое море, которым отделяется страна от страны. Они могут поведать подробно и верно о стране бесстрастия, но не могут дать должного отчета о плавании чрез море, о том плавании, которое не изведано ими на опыте. То есть настоятель должен был быть научен по общему чину, потому что Господом установлен путь получения знания о спасении, научения человека от другого человека. Иное относится к особенному чину.
В Египетском Ските некоторый новоначальный монах просил наставления по одному из случаев иноческого подвижничества у аввы Ивистиона, старца очень возвышенной жизни. Получив наставление, новоначальный нашел нужным поверить наставление советом с преподобным Пименом Великим. Великий устранил наставление аввы Ивистиона, как слишком возвышенное, невыносимое для новоначального и страстного, преподал монаху способ более удобный и доступный, произнесши при этом следующее, достойное внимания изречение: “Авва Ивистион и делание его на небе, с Ангелами: утаилось от него, что мы с тобою на земле и в страстях”. Очень верно замечает преподобный Григорий Синаит, что находящиеся в молитвенном преуспеянии обучают молитве других сообразно тому, как сами достигли в ней преуспеяния. Получившие благодатную молитву, по особенному смотрению Божию, скоро и не общим путем, поспешают, соответственно совершившемуся с ними, сообщать новоначальным такие сведения о молитве, которые новоначальными никак не могут быть поняты правильно, понимаются ими превратно, и повреждают их. Напротив того, получившие дар молитвы после продолжительной борьбы со страстями, при очищении себя покаянием и при образовании нравственности евангельскими заповедями, преподают молитву с большою осмотрительностью, постепенностью, правильностью. Монахи Молдавского Нямецкого монастыря передавали мне, что знаменитый старец их, архимандрит Паисий (Величковский), получивший сердечную благодатную молитву по особенному смотрению Божию, а не общим порядком, по этой самой причине не доверял себе преподавание ее братиям: он поручал это преподавание другим старцам, стяжавшим дар молитвы общим порядком.
Объясним через некоторые примеры, что такое особый чин, что есть стяжание благодати по особенному смотрению: Известный благодатный греческий старец преподобный Порфирий Кавсокаливит(1906–1991) сам рассказывает об этом: «Однажды рано утром, около половины четвертого, я пришел в соборный храм Святой Троицы на службу. Было еще рано. В било еще не били. В церкви никого не было. Я сел в притворе под лестницей. Меня не было видно, я молился. Вдруг открывается дверь церкви и входит высокий пожилой монах. Это был старец Димас, Войдя, он посмотрел направо, налево и не увидел никого. Тогда, держа в руках большие четки, он начал класть земные поклоны, много и быстро, и все время говорил; «Господи Иисусе Христе, помилуй мя… Пресвятая Богородице, спаси нас». Вскоре он пришел в исступление. Я не могу, не нахожу слов, чтобы описать вам его поведение пред Богом: это движения любви, благоговения, движения Божественной любви и всецелого посвящения себя. Я видел, как он стоит, как, стоя прямо, простирает свои руки в виде креста, как делал Моисей на море, и стенал… «…И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды…» (Исх. 14:21)
Что это было? Он был в благодати. Сиял во свете. Вот что было! Он тут же передал мне молитву. Я сразу вошел в его состояние. Он меня не видел. Поверьте мне! – воскликнул отец Порфирий. – Я пришел в умиление и начал плакать. И ко мне, смиренному и недостойному, пришла благодать Божия. Как это объяснить? Он передал мне благодать. То есть благодать, которая была у этого святого, засияла и в моей душе. Он передал мне свои духовные дары. О том, что произошло со мной, я никогда не помышлял, никогда не желал, никогда не ожидал. Старцы никогда не говорили со мною о таких дарах. Такой у них был обычай ».
Вот описание про великого нашего святого праведного Иоанна Кронштадского получившего благодатное освящение в детстве: «Когда мальчик подрос, родители, с трудом собрав необходимую сумму, устроили его в Архангельское Приходское Училище. В тот период ему было около десяти лет. Поначалу обучение складывалось нелегко: не получалось, как следует, уразуметь и запомнить преподаваемый материал. Это сильно печалило юного Иоанна: с одной стороны, он был и слыл отстающим, а с другой, понимал, как тяжело было бедным родителям оплатить его пребывание в училище.
Однажды, после сердечной молитвы перед сном, Иоанн, по его личному признанию, почувствовал, что его словно бы потрясло, точно завеса спала с глаз и раскрылся ум; ему ясно представился учитель и урок; он вспомнил его содержание. В той горячей молитве он просил Бога о помощи, и Бог ответил ему. Тогда душа наполнилась радостью, и он уснул так спокойно, как не спал прежде. С рассветом, поднявшись с постели, Иоанн взял в руки книги и начал читать. И, о чудо, он вдруг заметил, что в нём произошло внутреннее преображение: он легко усваивал и запоминал то, что читал (от составителя – явное действие благодати).
Вот описание о знаменитом святом Паисии Святогорце (1924–1994), благодатное освящение которого произошло в пятнадцатилетнем возрасте: «Бог ждал, как я отнесусь к этому искушению. После того как я включил в работу такой помысел, явился Сам Христос. Он явился в преизобилии Света. Я видел Его от пояса и выше. Он взглянул на меня со многою любовью и сказал: «Аз есмь воскрешение и живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет» (Ин. 11:25). Те же самые слова были написаны в раскрытом Евангелии, которое Он держал в Своей левой руке». Это событие рассеяло в пятнадцатилетнем Арсении помыслы сомнения и потрясло его детскую душу. Благодатью Божией он познал Христа как Истинного Бога и Спасителя мира. В Богочеловечестве Господа его убедили не люди и не книги, но Он Сам – Открывшийся ему – и к тому же в столь юном возрасте. Уже утвержденный в вере Арсений воскликнул: «А ну-ка, Костас, теперь я готов поговорить с тобой о Христе!».
Старец архимандрит Фаддей Витовицкий (1914–2003) сам рассказывал, как ещё молодым послушником получил, как он называл бесплатную благодать, – благодать внутреннего мира и радости в Духе Святом, благодать действия Царства Божия и Божественной нетварной энергии в уме и сердце, благодать очищения, умирения и просветления ума, его таинственной отрешенности и освобождения от рабства рассудку, чувствам, страстям и миру: «За короткое время за полную преданность воле Божией и искреннюю жажду Бога освятила меня благодать, которая создала в моей душе неописуемую радость и покой… Только тот, кто стяжал бесплатную благодать, может знать состояние ангелов и святых». Духовно неопытный тогда ещё послушник думал, что все монахи имеют такую благодать; и лишь позже он поймет, какого огромного дара Господь, по Своей любви, удостоил его, приготовляя к десятилетиям голгофского настоятельско – духовнического подвига, который предстоял ему.
Когда, будучи еще молодым послушником, преподобный Силуан Афонский (1866–1938) во время богослужения в церкви Святого Пророка Илии удостоился своего первого видения Христа, его душой «овладело новое сладостное чувство любви к Богу и к людям, ко всякому человеку». Эту всеобъемлющую любовь он сохранил на всю последующую жизнь.
Что же делать нам находящимся в состоянии кающихся, состоянии падшего необновленного естества, состоянии невозрожденного благодатией человека.
Большинство книг Святых были адресованы к христианам, находящихся на высоком уровне преуспеяния в духовной жизни. Мы же находимся на абсолютном нуле духовной жизни и книги святых отцов для нас практически непостижимы, не понятны, не применимы, да и не доступны.
Чем характерно состояние падшего необновленного невозрожденного естества: В падшем естестве человеческом добро смешано со злом. Прившедшее в человека зло так смешалось и слилось с природным добром человека, что природное добро никогда не может действовать отдельно, без того, чтобы не действовало вместе и зло. Человек вкушением греха, то есть опытным познанием зла, отравлен. Отрава проникла во все члены тела, во все силы и свойства души: поражены недугом греховным и тело, и сердце, и ум. По причине падения нашего естества в нас перемешаны добрые и правильные помышления и ощущения с помышлениями злыми и ложными. По причине смешения со вторыми и первые непотребны. Отделение собственными усилиями прившедшего зла от природного добра сделалось для человека невозможным. Наше состояние- темница, «плотское мудрование» (Рим.8.6) и «лжеименный разум» (1 Тим. 6:20), «плоть и кровь», которые «царствия Божия наследити не могут», извращенный образ мыслей, извращенные сердечные ощущения. Исполнены безрассудной гордости желание и стремление видеть духовные видения умом, не очищенным от страстей, не обновленным и не воссозданным десницею Святого Духа; исполнены такой же гордости и безрассудства желание и стремление сердца насладиться ощущениями святыми, духовными, Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений. Вот что значит состояние невозрожденного человека.
Игумения Арсения Себрякова: «Обращать большого внимания не следует как на помыслы, так и на чувства; одно нужно знать – что они греховны и нечисты и иными быть не могут, потому что происходят от нечистых ума и сердца, и в себе лучше желать и ожидать невозможно; а чистота наша и спасение, и очищение, и освещение – Един Господь. Он неизменяем, непоколебим, непреложен. От этой двойной веры – в свою греховность и Божию непреложность, – не поколеблется и дух человека верующего».
Человек, доколе пребывает в падшем естестве своем, дотоле погружен во мрак глубочайшего неведения: он не ведает, как должно молиться, и не ведает, о чем ему должно молиться, он не способен к служению Богу. Одна вера во Христа доставляет познание Истины; вера, выражаемая исполнением заповедей Христовых, привлекает в сердце верующего благодать Святого Духа, как и боговдохновенный Пророк сказал: Привлекох Дух, яко заповедий Твоих желах. Истина освобождает человеческий ум от невидимых уз заблуждения, которыми оковал его грех. Этого мало: всесильная Истина, доставив духовную свободу уму, обновив, оживив его жизнию Свыше – Словом Божиим – выводит его на путь заповедей Христовых, и путь неправды отставляет от него. Душа, оживленная Истиною, воспевает вместе с вдохновенным Пророком: Путь заповедий Твоих текох, егда разширил еси сердце мое. Законоположи мне, Господи, путь оправданий Твоих, и взыщу и выну: вразуми мя, и испытаю закон Твой и сохраню и всем сердцем моим. Такая душа непременно соделывается причастницею Святого Духа, Который не может не присутствовать там, где присутствует и владычествует Божественная Истина, Который в таинственном Своем совете со Всесвятою Истиною вещает о Себе так: Причастник Аз есмь всем боящимся Тебе и хранящим заповеди Твоя.
Что может христианин в своем падшем состоянии делать? Если обратиться к писаниям Святителя Игнатия и книге протоиерея Иоанна Журавского «Тайна царствия Божьего» то можно найти подробный ответ на этот вопрос.
Невозрожденный благодатией человек может:1) телесно исполнять евангельские заповеди и 2)устно молиться молитвою покаяния.
Именно внешним, устами, телесным исполнением заповедей привлекается внутреннее, привлекается Дух. Таков духовный закон для телесно-умного творения – для человека; от телесного восходишь к духовному, от внешнего – к внутреннему, от деяния – к созерцанию телесными устами обретать Бестелесного. Иного пути нет.
Если бы кто дерзнул сразу взойти на высокую духовную ступень, не потрудившись на первых ступенях телесного восхождения – кроме того, что он никуда не взойдет, а будет топтаться на месте, но еще может подвергнуться гневу Божию, за гордостное посягновение на высокое житие, ему не свойственное, и подпасть – смирительным попущением Божиим – под пяту демонов, которые в смрадную тину чувственных страстей с особым злорадством втаптывают таковые души.
Для того, чтобы стяжать молитву непрестанную, внутреннюю, нужно со смирением и терпеливо потрудиться в молитве телесной, устной, в чувствах покаяния, не дерзая «входить в сердце умом» для молитвы сердечной. Сердце отверзается для истинной молитвы не дыханием и не искусительными приемами, как возомнили некоторые превратные молельщики – сердце отверзается перстом Божиим, когда соблаговолит Господь Бог и когда сердце очистится от страстей.
И нужно сказать, что при начале своем деятельность бывает по большей части чрезвычайно трудная. Не раз, а многажды, человек приходит в безнадежие, что он не в силах приобрести спасительного ДЕЛАНИЯ. А при этом и сердце делается жестким, вся душа поражается нечувствием, восстает страстность с необыкновенною силою и духовная область жизни закрывается, как бы каменною стеной.
В этом и проявляется благодатное действие сей телесной деятельности, открывающей нам глаза на то, чего мы прежде в себе не видели и в чем всегда спокойно пребывали перед Богом. Пребывали в нечувствии, в омертвении, в грехах и не стенали. А молитва и телесное исполнение заповедей стали оживлять омертвевшую душу и тут душа стала видеть, чувствовать, познавать свою греховность и виновность перед Богом и сильней начала стенать к Богу: «Помилуй!». И от сего духовного видения состояние бывает безотрадное, томительное, страдательное. И все необходимо перетерпеть, пережить, не прекращая и не бросая начатого. Сие состояние неизбежно бывает со всяким – говорят Отцы приступающим к сему великому делу – всего более ненавистному сопротивной силе демонской.
И бывает, что человек читает свою Святую молитву без всякой охоты, без всякого внимания, без малейшего ощущения приятности и язык вращается невообразимо трудно и человек – словно тяжелым молотом разбивает камни и исполняет заповеди с принуждением и насилием, которое названо распятием. При этом целые тучи помыслов всевозможного свойства, и между ними нечистые, богохульные, неизображаемые, бьют в ум, как волны морские о скалу. И человек видит себя не в пример хуже того, нежели тогда, когда не занимался деланием; а отсюда, по неопытности, иной приходит в сомнение относительно его святости, пользы и необходимости.
А Отцы говорят, что это происходит в порядке вещей, как неизбежное следствие сей молитвы, исполнения евангельских заповедей.
«Свет молитвенной благодати, исходя из Божества Иисус-Христова и проникая во тьму души, устрашает и гонит злую силу, спокойно дотоле пребывающую там. И сия злая сила, встревоженная Именем Божиим, заповедями Христовыми, в которых сила Христова приводит все страсти в движение, бывшие в покое».
Святитель Игнатий Брянчанинов и сам так и пишет: «Сие да будет признаком, что молитва наша начала производить свойственное, принадлежащее ей действие. Поэтому, не устрашимся, а ободримся надеждою, что молитва наша идет должным порядком и вступила в свои законные права ко изгнанию нечистой силы».
И здесь следует усилить молитву, хотя только устную, за неимением лучшей и телесное исполнение заповедей. И стараться наполнять ими все течение свой жизни. Труд, время, а в особенности Божие содействие, пересилят греховные свойства и склонность нашей природы падшей и со временем воссияет сия молитва как солнце в силе своей.
И в свое время, Богу ведомое, тому, кто начинает телесным деланием, – придет и к душевному, кто начинает внешним – тот придет к внутреннему, кто смиренно стучится сей устной, телесной молитвой, тому отверзется дверь и к молитве внимательной, умной и сердечной». Тот, кто телесно исполняет заповеди придет в свое время и к благодатному смирению.
«Ибо телесное делание, – говорит св. Исаак Сирский, – предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не имеет телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому, что последнее рождается от первого, как колос из пшеничного зерна».
И, переступив порог телесного, он сможет войти в тонкие сокровенности «умного жития». Входить в это «умное житие» следует внешним устным призыванием Имени Божия, телесным исполнением заповедей при смиренном сознании своего недостоинства, при сознании всегдашнего Его присутствия и прошения у Бога милости своему окаянству для здешней и будущей жизни.
Хотя ум при этом и разносится, но и сим не нужно возмущаться и скорбеть, т. к. это есть грешная принадлежность каждого из нас. Чтобы удержать ум от кружения – есть дело Божие и это дается на высшей ступени умного делания.
Именно – когда молитва станет внимательной, а ум начнет вниманием привлекать сердце к соучастию в молитве. А сердце открывается для молитвы перстом Божиим, но не механическими пособиями – открывается по очищении себя от страстей и по многим упражнениям в молитве устной и внимательной, когда благоволит о сем Сам Подвигоположник наш – Господь Иисус Христос.
Занятие молитвою Иисусовой и вообще молитвой покаяния есть дело великое и превожделенное, достойное похвалы и привлекает на нас взоры, Милость и Любовь Сына Божия, потому, что являя ею свое доброе произволение, мы приносим Богу то, что имеем.
Конечно, хотелось бы нам молиться пламенным сердцем и чистым умом – но когда не можем, то приносим жертву Богу, какая нам возможна. Как оная евангельская бедная вдовица, то есть наша душа, приносит то, что имеет: свои две лепты – уста и язык – приносит их в сокровищницу Божию. Это относится и к чувствам христианина: он может отдать только то, что получил, а воображением христианин не может вообразить никакие благодатные чувства, в том числе и умиление.
А когда станет богаче, принесет и золото: ум и сердце. Тогда начнет молиться не только устами и языком, но и умом и сердцем. И всячески есть надежда несомненная, что Милосердный Господь за нашу добрую волю даст нам со временем вкусить и сей высшей молитвы – умной и сердечной, непосредственно соединяющей нас с Богом. А не будь этой начальной, устной слабой, несовершенной, не будет и последней – внутренней: умной и сердечной – высшей и совершенной.
Перед Богом велико и то, если мы приносим Ему, что имеем. Наше приношение Бог оценивает нашим усердием, а не богатством дара. Не приносящий Богу в жертву с усердием своих двух лепт, какие имеет, не принесет и того, что думает иметь. Принести Богу свои медные гроши, но с усердием – дело великое и Богу приятное. А когда Он увидит наш труд и добрую волю, тогда и золото подаст.
«Какая мне польза повторять устами то, что сердце не чувствует? Молитва ведь та только хороша и Богу угодна, в которой не только уста молятся, но и сердце». Христианин принуждает себя насильно к исполнению заповедей, в противность влечения сердца, не ощущает спасительности заповедей, не ощущает их сердцем.
Преуспевшие и ощутившие благодатное осенение исполняют заповеди с обильным ощущением мира Христова. Мир Христов есть некоторый тонкий духовный хлад: когда он разольется в душе, – она пребывает в высоком молчании, в священной мертвости. Но такая молитва и делание заповедей с ощущением мира Христова бывает только у великих праведников и Святых. А что делать человеку грешному, у которого сердце пребывает в нечувствии и по своему состоянию греховному – в окаменении? Такому и молиться и заповеди исполнять что ли не нужно, а ждать, когда сердце умягчится, очистится, придет в умиление, восчувствует снова молитвы и тогда уже приступать к молитве?
Новоначальный исполняет заповеди в противность чувству, постоянно принуждая себя.
Но не бывает никогда, чтобы к не молящемуся, не исполняющему заповедей, приходила нищета духа, умиление и молитва. Молящемуся своей нечистой и грешной молитвой – Бог дает молитву чистую, благодатную. Так учат об этом все св. Отцы. Только молящемуся своею внешнею, устно-телесною молитвою Бог дает молитву внутреннюю: умную, сердечную. Так учат об этом все св. Отцы.
А ту мысль, что пользы не будет молиться одними устами, не чувствуя сердцем силы произносимых слов молитвы, – следует решительно опровергнуть, как мысль невежественную, неправильную, ложную, которая является продуктом гордого, заблужденного ума, непросвещенного светом Благодати.
От произносимых слов молитвы, от телесного исполнения заповедей, хотя бы и не разумеемых нами и не чувствуемых, польза для нас есть великая, благодатная и вполне ощутимая.
Количество или частая молитва и телесное делание заповедей – рождают качество. А качество молитвы и есть благоговейное, внимательное предстояние души перед Богом, не развлекаемое посторонними помышлениями: что и есть «Вхождение в недоступные сокровенности ума, – как говорит св. Филипп Филадельфийский, – где душа зрит Невидимого и Единому наедине служит в разумных излияниях Любви», вкушая благодатное блаженство, исходящее от блаженного Бога. И к сему качеству молитвы, исходящее от Блаженного Бога приводит количество – говорит преп. Мелетий Исповедник.
Игумен Никон Воробьев: «Вот, когда человек станет исполнять все заповеди Божии, без выделения в них главного и так называемого второстепенного, то есть отвергать умом всякие ложные, суетные, пустые и т. п. помыслы, отгонять сердцем различные плотские, душевные пожелания и чувства, избирать волей только Бога, Его слово, а не "мiр", тогда незаметно, таинственным действием благодати Божией откроется сердце и загорится в нём тот огонь, который Господь принёс на землю (Лук. 12,49).
Работа духовная начинается сознательной решимостью исполнить волю Божию всем составом своего естества: и умом, и телом, и волей, и сердцем. Вся душа человеческая начинает «работать» по слову Божию, а не по своей падшей воле. И когда Господь видит, что человек очищает себя и смиряется, то облегчает его труд, утешает его. Ведь мы утешаемся лишь тогда, когда у нас сердце затронуто. Также и когда мысль затронута словом Божиим, она тоже прямо действует на сердце, и даёт удовлетворение человеку. Так, постепенно, по мере того, как человек будет напрягать ум в молитве (отгоняя все мысли, порождаемые ветхим человеком или всеваемые дьяволом) и освобождать сердце от желания и искания каких-либо развлечений и утешений в музыке, искусстве, зрелищах или в ложных душевных состояниях, – Господь начинает открывать разум человека (отверз им ум к уразумению Писаний. Лк. 24,45), открывает и сердце к ощущению силы и благодати слова Божия. Как мы непередаваемо чувствуем дух, сердце другого человека, друг друга, так начинает чувствовать очищенное сердце человека и слово Божие и стремиться к Богу. Ибо в слове Божием, Евангелии, – дух Божий и сердце Божие». Ибо Богоугодная молитва и телесное исполнение заповедей, исполнение Воли Божией состоит из качества и количества: а качество не бывает без количества.
Качество молитвы – есть внимание, благоговение, страх, теплота сердечная и усиление, а это все принадлежит Богу. А количество принадлежит человеку и его усердию. Потому нашей природе и дана заповедь только о количестве: « Непрестанно молитесь» (I Фесал. 5, 17). Непрестанность и частость, телесное исполнение заповедей – принадлежит человеческому усердию, благой воле человека Бог требует от человека только количества, непрестанности, частоты, а непрестанность в делании, количество, при благом усердии человека, обязательно приведет Божиим содействием, – к качеству, т. е. к благим плодам молитвы и смирения.
Способ, преподанный святыми Отцами, состоит в том, чтоб ум во время молитвы был совершенно чужд всякого мечтания, погружался весь во внимание словам молитвы, заключался и вмещался, по выражению святого Иоанна Лествичника, в словах молитвы. При этом сердце обыкновенно содействует уму душеспасительным чувством печали о грехах, как сказал преподобный Марк Подвижник.
Святой преподобный Макарий Оптинский: «Видно ты как бы унываешь, что не видишь в себе благоговейных чувств, и считаешь это неблагонадежным знаком. Не могу на это тебе ничего сказать от своего разума и искуса, но от учения Святых отцов, как понимаю, скажу. Господь силен посетить и даровать чувство благоговения и утешения. И это есть дарование, которое подается смиренным, а мы должны сознать, что далеки еще от стяжания этого сокровища. Как же нам дать это богатство? Оно вместо пользы может послужить на погибель через превозношение и мнение о себе, которых никак избежать не можем, будучи нечистыми умом и не покорив страстей уму, терпением и деланием досады креста, по слову святого Исаака, а мечтаем достичь славы креста».
Схиигумен Иоанн (Алексеев): «Приступать ко святому Причащению должны благоговейно, просто, без натяжки, с сознанием своей великой греховности и не смущаться, если когда бывает сухость и холоднокровность. А чтобы иметь умиление, сердечное взыграние и озарение лица, как у упомянутого иеромонаха, к этому стремиться не надо. В этом дело благодати Божией, кому когда и какие дары Он дает по Своему усмотрению».
Так и в смиренномудрии христианин изучает и разумом и деянием заповеди Христовы, от христианина зависит только читать Евангелие, творения святых отцов и молиться, а чтобы Они усвоились, запомнились и понялись – это всё принадлежит Богу.
Вот наставление молитве, наиболее близкое для нас и по времени жития писавшего и по другим причинам – святитель Феофан Затворник писал: «Молитва духовная не зависит от телесного какого то напряжения, как например, натиска вниманием к сердцу или стеснения дыхания и подобное. Она творится умным путем. Начинать ее надо поставлением себя в присутствие Господа и затем, предав всего себя Господу, и верой и упованием воодушевясь, обращать к Нему молитву свою просто, по – детски. Чувства при сём, какие Бог пошлёт, теми и довольствоваться. Дело духовное не восторгах: самое лучшее его проявление есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно. Ещё надо во время молитвы не держать в уме образов, а, представ умно Богу невидимому, изрекать к Нему благоговейное слово. Сего надо искать и обретется. Надо исправно молиться, отгоняя невнимание, равнодушие и беспечность, ибо это в руках наших».
Одно ощущение из всех ощущений сердца, в его состоянии падения, может быть употреблено в невидимом Богослужении: печаль о грехах, о греховности, о падении, о погибели своей, называемая плачем, покаянием, сокрушением духа. Это засвидетельствовано Священным Писанием. «Аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо; всесожжения не благоволиши» (Пс.50:18): и каждое сердечное ощущение порознь, и все они вместе не благоугодны Тебе, как оскверненные грехом, как извращенные падением. «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50:19). Но к этому ощущению ещё нужно придти, а, правильно,– получить его от Господа. Это ощущение – начальное ощущение смирения, это действие Христово в сердце человеческом. Его нельзя вообразить, придумать, сочинить. Но приобрести, ощутить его можно только приобретя смирение.
Игумения Арсения Себрякова: «Опытное познание пользы беспомощного и бессильного состояния души, верующей обрести спасение в Едином Боге и усвоение такого состояния постоянного – есть цель искания. Конечно, оно может иметь различные степени, виды, но дух всей жизни есть единая вера Богу при полном недоверии к себе. Потому-то я не вполне сочувствую всегдашней вашей жалобе на то, что вы не имеете желаемых добродетелей, что вы замечаете в себе и даже чувствуете борьбу от своего немощного состояния. По-моему, не только умом следует подклониться в эти минуты и даже дни и недели немощи, но и заключить себя в ней, чтоб почувствовать тесноту, погибель своей души, не имеющей в себе никакой силы выйти из этого состояния. Тогда только возможна живая вера в Господа спасающего. Еще вы как-то писали, что вы видите в себе греховность, воображением созерцая в себе страсти и грехи как гады, им же несть числа. Нет, это созерцается не воображением, никак не им, а открывается в сердце по мере самоотвержения».
Истинное смирение заключается в полном самоотвержении, в полной преданности Богу, в непрестанном служении Богу. Такое смирение привлекает в душу Божественную благодать. Божественная благодать, осенивши душу, преподает ей духовное ощущение, – и страсти, эти ощущения и влечения плотские и греховные, остаются праздными.
О смирении в общем
По действию Божественного откровения святой Антоний Великий, пустынножитель египетский увидел некогда сети диавола, распростертые по всему миру для уловления человеков в погибель. Увидев, что этих сетей бесчисленное множество, с плачем вопросил он Господа: «Господи! кто же может миновать эти сети, и получить спасение?».
Сети расставлены вне и внутри человека. Расставлены сети для ума на телевидении, в интернете, газетах, в различных книгах, именующих себя светом, а содержащих в себе учение тьмы, написанных под явным, или прикрытым влиянием мрачного и всезлобного миродержца, из источника – разума, поврежденного грехопадением, из самообольщения, по выражению апостола, писателями, телеведущими, комментаторами, корреспондентами, блоггерами, которые без ума дмятся от ума плоти своея. Ближний, в любви к которому христианин должен искать спасения, соделывается сетью, уловляющею христианина в погибель, когда ум ближнего уловлен сетями учения, мудрования лживых и льстивых. Игумен Никон Воробьев: «Христос не нужен стал никому, ибо мiр был, есть и будет – ложь, смерть и путь дьявола. Посмотрите, что делается, открыто прославляют дьявола: ты наш бог, ты нам даёшь успех в жизни, деньги, вино, женщин, славу. Издают свои сатанинские журналы, грязную, развратную, мистическую литературу. Другие может быть и не так прямо и откровенно говорят и пишут, а теперь и показывают, почти то же самое. Всё это происходит от гордости, глубокого самоослепления. Живут галлюцинацией бессмертия, провожая ежедневно друг друга в могилу. Боятся посмотреть прямо, открытым взором в глаза этой жизни, потому что чувствуют всем существом своим, что в ней сидит и ждёт их смерть. Прячутся от неё за дверь науки. Но, оказывается, король-то голый: наука ничего не может ответить на вопрос о смысле жизни, ничего не может возразить против бытия Божия, наличия вечной жизни и возмездия за земную жизнь. Наука этими вопросами не занимается и заняться не может, потому что не знает с какого конца приступить к ним. Она не может даже сказать что такое материя, пространство, мысль, и тому подобное, которые мы видим, осязаем и переживаем, где же ей говорить о Боге, духе, бессмертии. Наука честно и заявляет, что этого она не изучает и ничего об этом не знает. И только околонаучные фальсификаторы всеми нечестными способами пытаются внушить, зная, что им никто возразить не сможет, что наука опровергает религию».
Свой собственный ум носит на себе печати падения, покрыт покрывалом мрака, заражен ядом лжи: сам он, обольщаемый миродержителем, расставляет для себя сети. Сам ум плодит непрестанно ложь и погибель, ум сам себя постоянно обольщает собственным злом и «добром». Особенно опасно это обольщение злом и «добром», когда это касается вопросов веры и духовной жизни. Игумен Никон Воробьев: «Нужно твёрдо знать, что все мы больны (я говорю сейчас не о теле, а о душе), все наши естественные свойства искажены, поэтому все проявления своей души необходимо проверять, оценивать и решительно исправлять по Евангелию. Нужно руководствоваться не падшим умом и сердцем, но заповедями Христовыми. В этом и состоит истинное рассуждение, чтобы найти, как поступить по заповеди, а не по страсти, не по велению чувств (гнева или прихоти или так называемой любви)».
Для сердца сколько сетей! Сети прикрыты всячески, с отличным искусством. Падение облечено во все виды торжества; человекоугодие, лицемерство, тщеславие – во все виды «добродетели». Любой плод нашей души содержит смешение добра со злом, зло в большинстве часто прикрывается личиной «добра». Игумен Никон Воробьев: «"Христиан" становится все больше, а истинных поклонников Христа Господа – все меньше. О Церкви, о вере, о христианстве – разговоров все больше, а деятельной жизни по вере, внутренней борьбы со страстями – все меньше. Истинная духовная жизнь подменяется прямо ей противоположной – исканиями душевных наслаждений. Внешность сегодняшнего православного христианства украшается и торжествует, приемлется миром и им восхваляется – внутренняя же жизнь крайне оскудевает духовностью и отличается небывалой немощью. Незаметно все то, что связано с вечностью, с жизнью будущего века, отодвигается на последний план; жизни и устройству века сего уделяется усиленное внимание. Слышатся и видятся повсюду дела и слова, по наружности очень внушительные, религиозные, благочестивые, по сути же дела – все они от мира сего, преследующие цели временные, жалкие, о вечности же разговор не заходит, а если и заходит, то какой-то несерьезный, часто полушутливый или как-то между прочим, как о чем-то далеком и весьма туманном. Как сейчас важна и ценна в верующем глубокая преданность учению своей Церкви, родившей его духовно в святой крещенской купели, как необходима самая горячая, твердая преданность святому Православию, как потребна крайняя осторожность в отношении к бурному, стремительному потоку лжедуховности, лжерелигиозности, лжедобра!»
Обман, темная прелесть всегда носят личину духовного, небесного. Игумен Никон Воробьев: «Когда христианин вместо духа, вместо исполнения заповедей делом, словом, мыслью и всем настроением и всеми чувствами своими, как велел Господь, приносит Ему свои нервные, кровяные волнения, ощущения и т, п. и считает их за богоугодные и даже благодатные, как это имеет место у разных истеричек, у католиков, – то Господь отметает их, не приемлет. И у нас среди православных мало найдёшь людей, которые понимают, что эти состояния душевные, ложные, а не духовные. Для распознавания их необходимо читать Игнатия Брянчанинова. Католики, например, усиленно призывают к развитию воображения, рассматривая это как подвиг духовный. Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов, написал целую книгу под названием “Духовные упражнения”, в которой даёт целую систему образов и картин, представляемых мысленно в своем воображении, и которые он рекомендует в качестве духовных упражнений. Этими мечтательными картинами прельщённые и истерички распаляет свое воображение, свои нервы, доводит до экстатических состояний свою психику, так что начинают возникать различные видения, ощущения и услаждения (часто откровенно сексуального характера) – и это называется духовностью! духовной жизнью! (от сост.– на самом деле это просто прелесть) Всё это – состояния всецело ветхого человека. Восточные святые Отцы решительно запрещают представлять себе чего-либо во время молитвы, возбуждать в себе какие-либо чувства (кроме чувства сокрушения о грехах) или стремиться к достижению каких-либо благодатных переживаний. Ибо все мы находимся в состоянии падения (от сост.– состоянии невозрожденного человека) и потому единственно истинным стремлением христианина может быть стремление к видению этого падения, к ощущению своей греховности, которое порождает покаяние и смирение».
Любовь душевная, часто порочная, прикрыта наружностью любви святой; сладость ложная, мечтательная, выдается за сладость духовную. Любовь душевная пропитана страстями и особенно пристрастием. Игумен Никон Воробьев: «Любовь – это вершина, редко кем достигаемая. Это, как пишет апостол Павел, соуз совершенства, совокупность и высшая точка всех даров благодати. Об этой любви в наше время не приходится говорить. Сейчас можем призывать лишь к некоторым, так сказать, внешним проявлениям любви. Например, миряне должны воздерживаться от причинения зла ближним, от чувства зла на них и делать, по возможности, им добро. Это и есть доступная и понятная нам, современным верующим, христианская любовь. Но мы ничего почти не делаем по-христиански. Мы не христиане. В лучшем случае совершаем отдельные добрые дела, и то не ради Бога, не ради Христа, а просто по влечению сердца. А всю жизнь нашу проводим по язычески. И любовь у нас такая же. Мы называем её любовью, но это вовсе не любовь человеческая, а известное психическое состояние, свойственное и собакам, и кошкам, и тиграм. Все они друг друга защищают, и привязываются друг к другу и жалеют, и даже страдают, когда их разлучают. А за своих щенят готовы и голову сложить. Но человеку нужно стать выше этого животного состояния и делать всё ради Бога. Тогда постепенно приобретается совершенно другое чувство к человеку, которое нужно было бы назвать и словом другим, а не любовью, свойственной и животным. Во Христе же любить, значит ограничивать себя, своего ветхого человека и воспитывать в себе другие навыки и свойства нового человека, то есть исполнять заповеди Его. При наличии этого возникает особая связь между людьми, совсем особое состояние, новое, неизвестное миру сему. Это состояние хотя и называется тоже любовью, но эта любовь совсем другая, о которой апостол Павел пишет: излияся любовь Божия в сердца наша Духом Святым (Рим. 5,5). Это и будет истинная христианская любовь. Она выражена в словах Апостола: Тяготы друг друга носите и тако исполните закон Христов. Эта любовь, прежде всего, требует понуждения и исправления себя самого, а потом уже другого. И проявляется она не в простом чувстве влечения или удовлетворения, но в искреннем бескорыстном стремлении сделать человеку добро (а не просто удовольствие доставить) в евангельском его понимании. Христианская любовь, поэтому не только бескорыстна и жертвенна, но всегда и разумна (святые Отцы пишут, что рассуждение, т.е. рассудительность, является высшим даром Божиим), ибо оценивает всё происходящее и совершающееся с точки зрения вечности, спасения, Евангелия, а не с точки зрения мимолётных удобств, радостей, удовольствий. Этим христианская или агапическая, как её иногда называют богословы, любовь и отличается от мирской любви – слепой, инстинктивной, ищущей жалких крупиц мелькающих наслаждений в стенах горящего дома своей жизни. Неудивительно поэтому, что такая любовь часто внезапно превращается, по выражению епископа Игнатия Брянчанинова, в бешеную ненависть».
Миродержец всеми средствами старается удержать человека в его падшем естестве: и этого довольно, без грубых грехопадений, чтоб соделать человека чуждым Бога. Грехопадения грубые вполне заменятся, по верным расчетам ловца, гордостным мнением о себе христианина, довольствующегося добродетелями падшего естества и вдавшегося в самообольщение, – этим отчуждившегося от Христа.
Для тела, оно само – сеть! Посредством тела, снисходя его унизительным наклонностям и пожеланиям, мы приближаемся к подобию скотов бессловесных. Но и менее грубые плотские наслаждения не менее пагубны. Ради их оставляется попечение о душе, забывается Бог, небо, вечность, назначение человека. Миродержитель старается содержать нас в непрестанном развлечении, омрачении, посредством наслаждений телесных!
Вообщем наши предки христиане и представить не могли количество сетей дьявольских для современного человека.
Справедлива была печаль блаженного Антония. Тем справедливее печаль христианина нынешних времен, при зрении сетей диавольских; основателен плачевный вопрос: “Господи! кто же из человеков может миновать эти сети и получить спасение?”
На вопрос преподобного пустынножителя последовал от Господа ответ: “Смиренномудрие минует эти сети, и они не могут даже прикоснуться к нему”.
Древние иноки, предвозвестив о нашем положении, предначертали нам, что признать существенно необходимым для спасения христианам в последние времена, предначертали образ действования в этом положении. Ответ заключался в следующем: "В последнее время, те, которые по истине будут работать Богу, благоразумно скроют себя от людей и не будут совершать посреди их знамений и чудес, как в настоящее время. Они пойдут путем делания, растворенного смирением, и в Царствии Небесном окажутся большими Отцов, прославившихся знамениями".
Что же такое смиренномудрие? В чем же заключается смирение? Где источник смиренномудрия?
Святой Иоанн Лествичник говорит, что одни, водимые Божиим Духом, могут удовлетворительно рассуждать о смирении (Слово 21, гл.3), а святой Исаак Сирский – что Святой Дух таинственно обучает смирению человека, приготовившегося к такому обучению (Слово 38). Мы, собирая крохи, падающие с духовной трапезы господ наших – святых отцов (выражение заимствовано у святого Иоанна Лествичника; Слово 21, гл.3), получили о смирении скуднейшее понятие; его и сами стараемся держаться и передавать вопрошающим, как драгоценное предание отцов. Со всею справедливостью можно назвать полученные нами понятия о смирении крохами: самое сокровище, в неисполнимой полноте его, имеет тот, кто стяжал в себе Христа.
В святоотеческой традиции смирение редко дерзают описывать, ссылаясь на опытную неизведанность такого состояния и его божественный характер. По выражению преп. Иоанна Лествичника, «смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои познали ее собственным опытом; оно есть несказанное богатство; Божественное именование. Однако некоторые признаки смирения все же выделяются духовно опытными подвижниками и учителями Церкви. Как говорит старец Иосиф Ватопедский: «Опять беседа (о смирении и смиренномудрии) понуждает нас говорить о том, что выше наших сил. Однако, заимствуя у святых отцов их опыт и следуя тому, что ими открыто, мы будем свидетельствовать истину, насколько ее может вместить наша немощь».
Когда говорят о смирении, то имеют в виду учение Христово, либо свойство Христово, либо действие Христово, а в общем, оно состоит в послушании и последовании Христу, – это духовный разум,– это дар Божий, это действие Божественной благодати в уме и сердце человека. Истинное смиренномудрие – характер евангельский, нрав евангельский, образ мыслей евангельский. Всякому человеку, зиждущему храмину, подобает ископать, и углубить, и положить основание на камени. Камень – Христос. Христос предстоит взорам ума нашего в Евангелии: предстоит Он взорам ума поведением Своим; предстоит взорам ума учением Своим; предстоит взорам ума заповедями Своими; предстоит взорам ума смирением Своим, по причине которого Он послушлив был до смерти, смерти же крестныя. Можно считать человека смиряющимся, если он в противность влечению сердца, нисходит в смирение, кто, отвергая свою волю и свой разум, старается изучить с точностью заповеди Христовы и предание Православной Церкви, с точностью последовать им, направит свою нравственность сообразно поведению, учению и завещанию Господа нашего Иисуса Христа. Святой преподобный Макарий Великий: «Престолом и покоем, так сказать, для Святаго Духа служат смирение, любовь, кротость и, последовательно, все святые заповеди Христовы. И так, кто захотел бы, совокупляя и собирая в себе все добродетели равно и без исключения, тщательным приумножением их достичь совершенства, тот, во-первых, да насилует себя, как мы уже сказали, и постоянно поборая упорное сердце, да тщится представить его покорным и благоугодным Богу. Употребивший, во-первых, такое насилие над собою, и все, что ни есть в душе противодействующего Богу возвративший, как бы укрощенного дикого зверя, в покорность повелениям Божиим, в повиновение направлению истинного, Святого учения, благоустроивший таким образом свою душу».
Смирение и Истина
Старец Фаддей Витовицкий: «Жизнь на земле предваряется мыслями.
Какими мыслями мы заняты, – такая у нас жизнь. Все начинается с мыслей».
Душою и телом человека, всеми его силами и способностями, его жизнью обладает и располагает ум его. Ум – владыка, царь, священник, князь в малом мире – в человеке. Господь наш Иисус Христос есть Божия Истина. Как Истина принимается исключительно умом, то слово Божие, приглашая человеков к принятию Спасителя, обращается к началу их, к духу, к уму, – говорит: «Возмите врата, князи, ваша». В направлении ума к Истине, в пребывании ума в святой Истине – Христе – заключается сущность спасения нашего. Мысли, сердечные чувствования, слова, дела наши да будут выражением заповедей Христовых, которыми преподается точнейшее уклонение от зла и правильное богоугодное творение добра.
Грех содержит человека в порабощении единственно посредством неправильных и ложных понятий (прелесть – это утрата истины). Равным образом, очевидно, что пагубная неправильность этих понятий и состоит именно в признании добром того, что, в сущности, не есть добро, и в непризнании злом того, что, в сущности, есть убийственное зло. Начало смирения и спасения – правильная мысль! Начало смирения – Истина! Это касается не только спасения, но и порядка духовной жизни. Залог погибели – отступление от истины мыслью ложною. Почему это? Потому что на Земле, Правда и Истина одна – это Господь наш Иисус Христос. Отход от учения Христова есть отход от Истины, от правильных мыслей. Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным: потому они очень малоразборчивы при принятии мыслей. Принятые правильные мысли рождают все доброе, – от принятых ложных мыслей рождается все злое. Мысль подобна рулю корабельному: от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблем, зависит направление и по большей части участь всей огромной машины. “Помышление преподобное соблюдет тя” (Притч. 2, 11), говорит Писание; оно научает, чтоб самое “начало словес” наших было “истина”. Что это за “начало словес”, как не образ мыслей. Истина засвидетельствована на земле Духом Святым. Так говорили апостолы иудеям. Свидетель Христа-Истины – Дух Святый. Где нет свидетельства от Духа, там нет доказательств Истины.
Люди в своих действиях по большей части противоречат сами себе! берегут глаза свои, чтоб очи не засорились, а ума – этого ока души – отнюдь не думают беречь, засоряют всевозможным сором. Господь повелел хранить ум, потому что он – вождь человека. Если ум собьется с пути истинного, – вся жизнь человека делается заблуждением. Чтоб сбиться уму с пути истинного надо немного: одна какая – нибудь ложная мысль: “Егда око твое просто будет”, – говорит Спаситель, – “все тело твое светло будет: егда же лукаво будет, и тело твое темно”. “Блюди убо егда свет, иже в тебе тьма есть” (Лук. 11, 39). Мы совсем не соблюдаем этого Всесвятого завещания; не наблюдаем, чтоб наш свет, т.е. ум, не сделался тьмою, валим в него всякую всячину; он делается решительною тьмою и разливает мрак на все поведение наше, на всю жизнь. Ложные мысли, служат основанием всех заблуждений и бедственных душевных состояний. В ложных мыслях ума уже существует все здание нашей погибели, как в зерне существует то растение, которое должно произойти из него по насаждении его в землю.
Всякое уклонение от учения Святой истины и принятие мысли ложной, противной этому учению, сопряжено со страшным грехом богохульства и отречения от Бога – называется ересью. Опытное доказательство этого видим в падении праотцев, начавшемся с принятия мысли ложной; опытное доказательство видим во всех ересях. Из них одни похулили Бога, стремясь отвергнуть Божество Господа нашего Иисуса Христа и исказить всесвятой догмат о Его вочеловечении, другие похулили Бога, приписав человеку Божеские достоинства; иные похулили Бога, назвав Святаго Духа тварью; другие похулили Бога, отвергши действие Святого Духа в церковных таинствах и назвав их вымыслом человеческим. Современная ересь и хула Бога же заключается в том, что некоторые допускают возможность пренебрежения к жительству по заповедям Христовым, лукаво умалчивая о догматах веры, но вместе умерщвляя веру, которая для жизни своей необходимо нуждается в делах веры. Это учение, которое по наружности кажется как бы не враждебным христианству, в сущности, вполне враждебно ему: оно – отречение от Христа. Сам Господь сказал: "И тогда объявлю им (признающим устами Господа, а делами противоречащим Его воле: Я никогда не знал вас, отойдите от Меня, делающие беззаконие" (Мф. 7, 21, 23). Вера может быть живою только при делах веры; без них она мертва (Иак. 2, 26).
Святой преподобный Паисий Величковский: «Бог премилосердый соделывает наше спасение православною верою, добрыми делами и Своею благодатью. Православная вера есть та, которую содержит единая святая, Соборная и Апостольская Церковь Восточная; без сей веры православной никак нельзя никому спастись. Добрые дела – это Евангельские заповеди, без исполнения которых, как и без веры, также невозможно никому спастись. Вера православная без добрых дел мертва, и дела добрые без веры также мертвы. Желающему спасения необходимо иметь и то и другое вместе: и веру православную с добрыми делами, и дела добрые с верою православною, и тогда, при помощи благодати Божией, споспешествующей добрым делам его, он спасется по слову Христа, рекшаго: «без Мене не можете творити нечесоже».
Старец Иосиф Ватопедский: «Как мы отмечали раньше, в православном Предании догматы и духовно-нравственное делание, вера и дела, не измеряются по отдельности. Святой Кирилл Иерусалимский в Оглашениях пишет: «Образ богопочтения состоит из двух частей, благочестивых догматов и добрых дел: ни догматы не благоприятны Богу без добрых дел, ни дела, совершаемые помимо догматов благочестия, не приемлет Бог»248. Это то же самое, если б мы употребили такие словосочетания: дела безверия или бездельная вера. Божественное откровение выражается посредством заповедей Божиих, и они не составляют статей закона или сухих нравственных предписаний, но являются словами Бога, которые изрек воплотившийся Бог Слово, сокрытый, по этой причине, в Своих заповедях».
Спаситель мира, посылая своих святых апостолов на всемирную проповедь, повелел им научить все народы вере, в истинного Бога и жительству по Его заповедям. Шедше, сказал Он, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам.
Учение вере должно предшествовать крещению; учение жительству по заповедям должно последовать крещению. Первое учение – вера от слуха, теоретическое, догматическое, второе – вера от дел, практическое, деятельное. О первом сказал святой апостол Павел: Ни в чесом от полезных обинухся, еже сказати вам и научити вас пред людьми и по домом: засвидетельствуя Иудеем же и Еллином еже к Богу покаяние и веру, яже в Господа нашего Иисуса Христа; о втором: Христос в вас, упование славы, Его же мы проповедуем, наказующе всякого человека, и учаще всякой премудрости, да представим всякого человека совершенна о Христе Иисусе.
Богом даны два учения о Боге: учение словом, приемлемое верою, и учение жизнью, приемлемое деятельностью по заповедям Евангелия. Первое учение можно уподобить основанию здания, а второе самому зданию, воздвигнутому на этом основании. Как невозможно строить здания без фундамента к нему, так и один фундамент не послужит ни к чему, если не будет на нем воздвигнуто здание: Вера без дел мертва есть.
Святой апостол Павел изображает необходимость первого учения так: Вера от слуха, слух же глаголом Божиим. Како же уверуют, Его же не услышаша? како же услышат без проповедующего? Вступающим в христианство апостолы и их преемники излагали основное учение христианства о Боге, о Богочеловеке, о человеке, о значении его во времени, о значении его в вечности, о таинствах, о райском блаженстве, об адских муках, и о прочем, составляющем основное, догматическое христианское учение, к чему присовокуплялось и теоретическое учение о жительстве по заповедям Евангелия. Вот начало теоретического догматического и нравственного Богословия, этой возвышеннейшей, священной науки.
Необходимо предпринять труд к изучению христианства, к стяжанию веры от слуха, которою доставляется ясное теоретическое познание христианства, далее предпринять труд к стяжанию веры от дел, доставляющей деятельное познание христианства. От этих двух познаний возводится стяжавший их, возводится Самим Богом как засвидетельствовавший зависевшими от него и возможными ему свидетельствами искренность желания познать Бога, возводится к таинственному, существенному духовному познанию, всегда соединенному с живою верою. Имеяй заповеди Моя, сказал Господь, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя: а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю Его и явлюся ему Сам. На теоретических познаниях о вере должны быть назданы познания деятельные, живые, благодатные. Для приобретения этих познаний дана земная жизнь человеку. Нужно извергнуть из сердца все страсти, устранить из ума всякое лжеучение, стяжать для ума евангельский образ мыслей, а для сердца евангельские ощущения. Первое дается изучением евангельских заповедей, а второе – исполнением их на самом деле. Христианин, живущий посреди мира по заповедям Евангелия, непременно обогатится познаниями не только опытными, но и благодатными в известной степени.
Схиигумен Иоанн (Алексеев): «Если вы хотите найти Бога философией, зря будете трудиться и никогда не найдете. Вот мой совет, как найти Бога: начинайте свою жизнь вести по Евангелию. Господь сказал: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8). Постепенно очищайте сердце от страстей. Насколько очищается сердце от страстей, настолько Бог познаётся, и будет Царство Божие внутри вас (Лк. 17, 21). Вот тогда все вопросы кончатся.