Заблудившийся во времени 4

ТЁМНЫЙ ДРАКОН 4: «ТАКИЕ ВРЕМЕНА» ПУТЕШЕСТВИЕ В МИР КОТОРОГО НЕТ

Повесть представляет собой фантастический, художественный вымысел, не претендует ни на научность, ни на историчность, а всего лишь, на ироничность. Любые совпадения случайны и не преследуют умысел, а являются плодом досужих фантазий автора.

Приятного Вам прочтения

Посвящается:

Виктору Кернбаху автору произведений «Лодка над Атлантидой», «Бездельник путешествует во времени» не только вдохновившему на этот сюжет, но и герои произведений которого от части заимствованы.

Моему инструктору по вождению, который научил меня водить, особенно ручкой по бумаге. От этого получаются АзБукиВеди (всякие буковки) которые вы и читаете сейчас.

Глава 1. ТЁМНЫЙ ДРАКОН ЭТО ВОСКРЕСШИЙ ФЕНИКС

Что-то и как-то себя осознаю, ничего не вижу, из глаз искры сыплются. Из всех органов чувств работает только слух. Слышу взглатывающий возглас «ОП!». Помню, помню, своё знакомство с Кришной.

– Господи, Боже мой! – вырывается у меня возглас. – Кришна! Ты ли это? – вопрошаю я на санскрите.

Вместо ответа слышу какое-то невнятное бормотание вместо набившего оскомину его невнятного и бездоказательного утверждения, что да, «Он мой бог».

Зрение начинает восстанавливаться и пыль вокруг меня оседает на какую-то пыльную утоптанную глиняную дорогу.

– Стою на асфальте я в лыжи обутый, асфальт кто-то «свистнул» (наверное, мэр с дорожниками «попилил»), да и лыжи украли. – Прокомментировал я увиденное. И добавил: – кажется Тёмный Дракон воскрес как феникс.

Поворачиваю голову в одну сторону и вижу невдалеке какое-то бомжеватого вида предместье, а несколько дальше невысокую крепостную стену.

– …Ёлы-палы…мой адрес не дом и не улица, мой адрес … то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны! – вырывается у меня по-русски. – Как же вы все меня за…трахали, всякие «боги» и «небожители», и горе правители, рабы, господа, ваши войны, хочу назад, домой, в СССР, в 70-е годы, во времена «дадагого товарища Брежнева»! А «партия – наш рулевой», ну да и хрен бы с ней, в не верить, как в Деда Мороза.

Поворачиваю голову в другую сторону и вижу в нескольких метрах от себя какого-то «бичугана», седого, старого, да к тому же ещё и негра. Он усердно в мою сторону поклоны отбивает.

– My eyes! Dear sir, are yore, Uncle Remus? I am right? – спрашиваю я его по приколу. – Кто ты есть о Великое Чудо Маниту?

Он что-то лопочет непонятное. Спрашиваю его уже на древне египетском, не Дядюшкой Римусом ли его звать. Ну слава тебе Господи, уразумел он наконец-то вопрос.

– Мой господин Бог, да будешь ты вечен, здоров и могуществен твой раб приветствует тебя. Родом я из племени техену, а имя моё Аута. Я рад услышать вновь божественный язык.

– Это какой, на котором мы сейчас говорим?

– Нет о Ваша Божественность, я не о языке страны Сфинкса, я про тот на котором Вы говорили прежде.

– Ты ошибся человек Аута из племени техену. Это язык рабов всего мира, на котором они общаются со своими господами, а те помыкают ими. Поэтому, там откуда я родом, этот язык и не в чести, его толком и не знают жители моей Родины. Ибо сказано великими предками: «Мы не рабы – рабы не мы!». (Ну не люблю же я этих пиндосов и прото-пиндосов тоже не люблю, вы же знаете, те, кто знаком со мною, что, не умею я готовить ни тех, ни других. Зато раз появился чернокожий в этой главе на моё имя, из «Книги Судеб», то она, эта самая Книга, уже толерантна по американским стандартам).

– Господин Бог, всемудрейший и святой наш владыка, простите мне мою дремучесть, но я того языка не понимаю, хотя знаю многие языки.

– Ты меня обрадовал, так что, не о прощенье речь. Это хорошо, что есть места, где на этой фене (нет феню оскорблять не по понятиям), где на этой «мове» ещё не «размоуляют». (Нет, тоже не пойдёт, хоть и убогие, но почти сородичи, не «спикают», вот это будет самый that`s right). Я его так не люблю, что на все их «How do you do?», я отвечаю «Ни уя никуда не иду», а на все их «How are you?», говорю «Ни уя я не хаваю». Скажи-ка мне старина, куда это я попал, и что это за время?

– Господин мой Бог, прошу прощенья, что не знаю имени твоего, но это страна Шумер, а мы находимся возле города Урук. А время сейчас полдень. Как раз не худо бы отобедать и прилечь в тенёк.

– Да, откушать хоть чего было бы сейчас не плохо. – Сказал я, прислушиваясь к бурчанию в животе. Да и вообще, слабость накатила. Отходняк пришёл, а адреналин ушёл.

– А… что для этого нужно?

– Господин мой Бог, еда нужна, однако.

– Тьфу ты, в натуре ты болван, понятно, что еда нужна. Да и понятия твои о времени, наверное, «от пожрать – до пожрать».

– Господин мой Бог. По крайней мере, есть два варианта. Ты можешь пойти в город и потребовать у жителей. Или я могу метнуться, но мне без денег не дадут, а у меня их нет.

– Что-то мне идти сейчас нет никаких сил, я вот под тем кустом устроюсь тебя подожду. А денег я тебе дам.

С нашего визита в моё время вместе с Хуан Ди, у меня, по сути, на память осталось много монет, я их ему показывал, а потом и индийским «богам». А как вы знаете, жизнь меня научила воплощать в реальность принцип «всё своё ношу с собой».

Ну и достал я ему пригоршню. Даже одна двухцветная попалась. Вот ему удивление было. А чеканка какая! С местными понятное дело не сравнить. Он в двухцветную уставился на изображение и надпись: «Москва» смотрит, меня спрашивает:

– Господин мой Бог, что это?

– Деньги. Ясный перец! А если ты о надписи, то «Москва», – от которой всей стране одна тоска.

– Господин мой Бог!. Я понял, что это деньги, просто никогда не видел столько золота сразу! А сколь дивно они изготовлены!

Ах да, понятно, у них же золото дрянное, видел я такое в Индии, да и сам им обвешан (принц как никак, «богами» индийскими «в натуре» коронован – всё по понятиям), оно больше на бронзу, начищенную похоже. А они у меня, монеты эти, блестят как новые.

Выбрал он жёлтенькую десятку с орлом, с а-ля с керенок (без короны который). Мне как патриоту, больше те, с имперским гербом нравятся.

– Сейчас Ваш раб быстро всё исполнит! Я понял, господин. Я буду радостью богов и покорным слугой! – проговорил он и рванул в сторону города.

Я же пошёл прилечь, пытаясь осознать своё чудесное спасение, да и отходняк добил.

Спустя минут сорок появился мой знакомец. Он приволок две больших вяленых рыбы, два кувшина пива и охапку фиников в подоле рубахи. А ещё насыпал две пригоршни серебряных и медных монет. Кроме того, как он пояснил, он ещё пять раз к торговцу может сходить за таким меню. Торговец ещё остался должен. Да-а, такому курсу наших современных денег можно обзавидоваться. Хоть где-то наша валюта оказалась конвертируемой и в цене, правда, не та – «деревянная», а монеты. Велика сила наличных, это вам не какие-то непонятные битконты, которые даже и не пощупать, и в руках не подержать, так, «развод» для «лохов».

Я с обалдением смотрел на эту кучу монет. А он, увидев мою заминку, замельтешил:

– Господин мой Бог, что-то не так? Эта еда слишком простая? Или мне надо было ещё и привести танцовщиц для услажденья взора и храмовую проститутку в придачу? (Ага, цыган с медведем ещё не хватает, подумал я, а вот орёл уже есть, ну тот, который дерево клюёт).

– Всё так, благословляю эту трапезу. А падших женщин – не надо, не благословляю.

– Да, вижу я, что ты малый не промах. Ты у себя в организме, часом так новый орган не обнаружил?

– Нет, господин мой Бог, я не такой, не из этих – не из «дырявях».

– Тьфу на тебя, похабник, я тебе говорю про мозг. А то что ты не «демократ», то пусть тебе в обвинительном заключении кто-то другой вписывает, а я, только «за».

Пиво было весьма неплохим. Потрапезничав мы залегли в тенёчке и начали беседовать.

– Мой господин Бог, да будешь ты вечен, здоров и могуществен. Дозволь узнать имя твоё и в каких землях ты божествуешь? – Спросил меня мой сотрапезник.

– Имён у меня много, они тебе ничего не скажут, последнее имя которым меня называли – принц Камбейский Арджуна из княжества Дварака. Это к востоку отсюда, а ещё дальше, меня называли Ин Луном – Тёмным Драконом. «Лун», – это дракон который с крыльями. А сам я не из тех, кого ты называешь богами, но я был к ним очень приближен. Тебя ввело в заблуждение моё внезапное появление из ниоткуда, шла «Война Богов», применялось оружие невиданной силы. Защита от него и забросила меня сюда. А куда это «сюда», я так и не понял.

– У нас никакой войны богов, хвала за то этим самым богам, пока нету.

– А что из очень значительных событий и сколько лет назад происходило?

Мы с ним продолжили беседу, из его слов выходило, что он родился лет так аж 670 назад в жёлтой жаркой Африке и в центральной её части, где как-то вдруг вне графика случилось несчастье. Его поймали взяли в плен и определили в рабы на Атлантиду. Со временем он стал рабом Великого Жреца, где благодаря своему уму приобщился к наукам и тайным знаниям. Однажды Великому Жрецу, этому настоящему властелину Атлантиды, которого боялся даже правитель, утомленному своим одиночеством, захотелось развлечься. Он зашел в дом рабов, остолбеневших при его появлении. Великий Жрец сказал им, что того, кто ответит хотя бы на половину его вопросов, он сделает слугой во дворце, а если кто-нибудь сможет ответить на все вопросы, того усыновит. Вопросы Великого Жреца были не трудными, они скорее сбивали с толку. Многие отваживались отвечать, но ни чьи ответы его не удовлетворяли. Один только раб Аута дал ответы, которые поправились всесильному господину. Когда его спросили, каков мир, раб ответил: “Как хотим, так и видим”. (Итить-колотить, подумал я, прямо «художник» не то кубист, не то импрессионист, в общем, какой-то там «ист», нужное сами подставьте).

Взяв Ауту сначала к себе в шутку, Великий Жрец в конце концов полюбил его и оставил при себе.

Однажды, Великий Жрец получил письмо от Правителя Атлантиды. Правитель писал Великому Жрецу: “До меня дошла странная весть из южного края. Крестьяне, работавшие в поле, слышали гром и видели всплески молний, блеск которых превосходит само солнце. Кто был поблизости, упал. Несколько чужих богов, сверкая серебром и светом, вытащили из огня дом, похожий на серебряную башню, которая сияет ярче, чем серебро, и теперь живут в нем. Никто не осмеливается приблизиться к этим богам. Крестьяне бросили посевы пшеницы. Не знаю, что будет дальше. Поэтому пишу тебе, сиятельный сын неба, спустись с твоей Святой Вершины и поговори с богами. Никто из жрецов не осмеливается идти туда…”.

Великий Жрец сказал Ауте так: “Иди ты, сын мой, посмотри, что это такое… Если не сможешь распознать, в чем дело, сообщи мне, и я приеду сам”.

Местный проводник сообщил Ауте, что он видел, как появились боги. У них были тонкие тела, покрытые серебряной кожей, и хрустальные головы. У каждого бога были руки, ноги, как у людей, а на затылке – тонкие, длинные, тоже из серебра рога.

Убеждение Ауты, что боги являются не чем иным, как выдумкой людей, охваченных страхом перед непонятным, и жрецов, которым были выгодны эти выдумки, поколебалось. Ведь боги рядом с ним. Кем же они могли быть, как не богами?

В общем скоро, аборигены идентифицировали их, как пришлых, чужих «богов». Затем, «боги» стали вести себя не по божественному. Их поделили на «0», а один из главных жрецов ухитрился похитить у них шаттл с ядерным двигателем, и загнать его в жерло действующего вулкана. От чего всей Атлантиде пришёл не только карачун, но и полярный лис. Так эти двое Атлантиду и угробили, нет, не карачун и полярный лис (эти двое просто пришли). А тот главный жрец местного бога и мой собеседник Аута, который стоя с двумя кепками, как положено, одной в руке, а с другой на голове, правда, не на броневике, а на летающей лодке перед этим устроил восстание рабов, чем и спровоцировал жреца на угон транспортного средства с последующей швартовкой в местный Арудруин.

– Вот теперь спасибо тебе добрый человек Аута, – перебил я его, – из твоего рассказа, я хоть понял куда, в какое время я попал. Великий Потоп был 12500 лет назад, ну это относительно моего времени. Ну, пусть, плюс-минус 1000 лет. Согласно свидетельства Платона, последний остров Атлантиды Посейдонис затонул 9000 лет назад, плюс к тому от Платона и до моих дней грубо 2500 лет. На тысячу лет позже Великого Потопа. Конечно такой катаклизм не мог не вызвать очередного потопа, но он уже был не столь глобальным, хотя и мог в сознаниях людей с течением времени наложиться один на другой. Или этот Потоп был Великим? Даже греки, вроде как, говорили о трёх потопах. Понятна в это время пассивность и отсутствие многих известных «богов». Людей выжило побольше, и они разнесли память об этом по всему миру. Ой не зря египетский жрец говорил Солону: «Вы эллины словно дети и нет меж вами старца…», а у нас «все ходы записаны» и: «… вы храните память только об одном потопе, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался из этого рода, но вы ничего о нем не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы немотствуя. Между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением государство, ныне известное под именем Афин, было …».

Это, значит, что от своего времени я попал ориентировочно на 10830 лет назад, возможно, ещё плюс тысяча. Да с каждым разом воронка времени затягивает меня всё глубже, так не долго, если так и дальше пойдёт, то можно попасть на пирушку к динозаврам, в роли десерта.

Он продолжил своё повествование:

– «Атлантида не вся погрузилась в море, как думали те, кто покинул ее. И не сразу это произошло. Спасшиеся от страшной катастрофы корабли добрались до разных земель и разнесли об этом весть по всему миру. Весть о гибели Атлантиды постепенно распространилась повсюду. Люди на плотах, на обломках судов, верхом на стволах деревьев и бревнах до последнего мгновения ужасной катастрофы искали путь к спасению. Некоторые смогли добраться до неизвестных берегов, неведомых частей света, где они и остались жить. Забыв об утонувшей стране, они все же оставили в памяти народов, среди которых оседали, привезенную с собой странную весть. Их рассказы запомнились людям. Они изменяли их из века в век в силу своей памяти и особенно в зависимости от того, как понимали эти рассказы.

Многие сановники, жрецы, воины спаслись на кораблях отправившись на них в Та-Кемет – Страну Сфинкса, где захватили верховную и жреческую власть.

Я был взят на небо. Небесный корабль больше года крутился на орбите. Время полета вокруг Земли подходило к концу. С высоты, на которой находился корабль, путешественники видели Землю словно Луну, но только больше размером. Они с нетерпением ждали возвращения к деревьям и рекам. Каждый из них по-своему переживал это. Аута старался научиться всему, что было возможно, а в свободное время с тоской смотрел на Землю. Он стал более мудр и учен, чем все ученые Земли, но ни наука, ни новые привычки не могли утолить его тоску по Земле.

Небесные гости говорили мне: «Наше прибытие должно сделать жизнь всех земных жителей лучше, а не хуже». Всего лишь один раз признался им Аута, что ему хотелось бы иметь не бессмертие, а хотя бы долгую жизнь, для того чтобы он смог увидеть, к чему придут земные жители через несколько сотен или несколько тысяч лет. На что получил ответ: «Твое желание можно было бы выполнить, – только сначала посмотрим, какие у вас дела на Земле, а потом подумаем».

Вернувшись на землю со своей женой, сопровождавшей его и на небо. Они приземлились на землях Шумера, где нашли своего друга Май-Баку с женой. Главного предводителя восставших рабов ещё с Атлантиды. Которые снова находились в рабстве. Они были освобождены, а затем, Аута с Май-Баку отправились на разведку в города Содом и Гоморру. В Содоме они остановились у местного бедняка старика Лота. Там туземцы пытались с ними не хорошо поступить. Туземцев они разогнали. Затем встретили старика Авраама, который сказал: «Я знаю, кто вы! Ты – Енох, знаток небесных тайн, а другой – ангел господа бога. Вы пришли наказать злодеев из Содома и Гоморры». Как праотец Авраам сказал, так и случилось, Содом с Гоморрой были разрушены тактическими ядерными спецбоеприпасами.

Собираясь улетать, они организовали постройку так называемой Баальбекской террасы. С полётами, и жизнью там, в ином мире, прошло 600 земных лет, жена умерла, а воспользовавшись подвернувшимся случаем, мой собеседник вернулся на землю. Местные жители где-то принимали его за самозванца, где-то за Еноха, а здесь называют его Утнапиштимом – человеком, пережившим потоп. А раньше здесь его звали Атра Хасиз, когда существовал ещё старый диалект принятого здесь языка. За рассказы слушатели платили Утнапиштиму пищей, одеждой, ночлегом, а те, кто побогаче и подобрее, давали даже крупицы серебра. Вот так и добрался Утнапиштим до города Урук.

Я умею высчитывать расстояние до Солнца, до любой звезды, умею вести корабль между звездами, могу поднимать каменные плиты на воздух, не прикасаясь к ним руками, мне известно происхождение человека и мира, я умею вести исследования, но для всего этого необходимы инструменты, которых у меня нет. Я выучил в течение моей жизни около двадцати языков жителей Земли и около четырех – жителей небес. Я познал, что такое мудрость. Это единственное мое богатство, но вижу, оно ни к чему не пригодно на Земле… По крайней мере теперь».

Вот такую грустную историю мне рассказал мой собеседник. В финале жизни, пожалуй, любая история грустная. Но, он закончил свой рассказ следующим утверждением, что, поскольку, он был приобщён тайным знаниям, ему удаётся иногда устанавливать ментальную связь посредством выхода из тела во время сна. Вот её он и установил с одним румынским историком и писателем, и кажется из моего времени, которому он во всех подробностях и поведал эту историю.

– Что же, особо нового для себя я не услышал. В этом времени мало кто о таком вообще представляет, поэтому я тебе верю. Поэтому кратко, расскажу тебе в ответ свою историю…

– Вообще-то, я был в пяти разных временах, или если тебе будет так понятней, то мирах. Из них в двух я был близок к местным «богам». Тем и жил, а в трёх был сам по себе, «спины не гнул прямым ходил, и жил как жил, и голове своей руками помогал». Вот теперь надо как-то определяться у вас здесь. А ты, как я вижу, ещё тот жучара, ты не так прост, как хотел мне показаться в начале.

– Да господин принц. Но ты так эффектно появился, вот я и подумал, что ты сам из Них. Что же мне делать, местные жители мне не интересны, они как дети неразумные передо мною. Всё, что не понимают, объясняют они Богом и божественным, а не понимают они ничего, кроме своих примитивных инстинктов. Есть даже такие дикари, но, это в восточных землях, которые огню поклоняются.

– Ага, варвары. И нету на них гос-пож-надзора.

– Вот я и захотел к тебе прибиться. Я теперь не могу жить, не читая, не беседуя с учеными людьми. Может быть, это большой недостаток, но я привык к нему.

– По твоей истории я выхожу просто жалким дилетантом, да было дело «пошалил» и в Москве, и в Берлине, но Библейские города я не разрушал и Атлантиду топить не пособничал, просто агнец в сравнении с тобою,… а ты старый, часовенку одну на Кавказе не разрушал?

– Нет господин мой принц, даже никогда там не был.

– Значит это её всё-таки Шурик разрушил и «пошёл в отказ»! – Ну да ладно, не напрягайся, это я так пошутил об одной «Кавказской пленнице». Ладно, старый, за нашими разговорами стемнело, пора делать «рота отбой», а завтра станем определяться по жизни, утро вечера мудренее.

Глава 2. УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

Пока я спал, Старый, а он просил обращаться к нему местным именем Утнапиштим, уже успел сгонять к торговцу должнику и принести снова полный подол фиников, две вяленых рыбы и два кувшина пива.

Да, время идёт, а деньги надо зарабатывать, да и не под кустом же принцу спать.

Мы позавтракали, то что осталось, Утнапиштим сгрузил в мешок и закинул его за спину. И мы собрались в город. Для начала я хотел осмотреться на местности.

Строили здесь кто побогаче из кирпича сырца, кто победнее из тростника, осмотрели мы несколько дворцов, храмов, зиккурат. Осмотрели базар. Пока мы ходили, я подумал, а не начать ли мне новую жизнь со старых привычек, буду как в Китае династии Цин гнать самогон, да делать татуировки.

– Вот что, старина, ищем лавку где товара мало, значит дела идут не важно и пытаемся её купить.

Сказано – сделано! Нашли. На третьей попытке, торговец согласился продать свою лавку. Лавка на краю пивного ряда. Хотел торговец дорого. Пришлось ему отдать свой очередной десяти рублёвик. Всё, начало положено.

– Этот, как тебя…, Утнапиштим, а кузнецы здесь есть?

– Есть, однако. Как не быть.

– С каким металлом работают?

– Однако с медью.

– Веди меня к ним и к гончарам.

Заказал я у гончаров несколько больших кувшинов для браги, кувшинов поменьше для готового продукта и несколько чашек, для страждущих, чтобы могли выпить, как говорится «не отходя от кассы». Пришлось отсыпать и серебра, и меди.

У кузнеца заказал пару самогонных аппаратов объяснив ему детали конструкции, пришлось отдать ещё один десяти рублёвик.

Готовую продукцию, мне должны были доставить в лавку, кузнец – первый аппарат через три дня, а гончар уже к завтрашнему вечеру. Ух, уморились, пошли в свою лавку пообедать.

– Старина, значит так. Обедаем, затем мне надо сменить одежду. На меня и так все таращатся. В одеждах заморских, весь в шелках, с чалмой, весь в золоте и драгоценных камнях, да с кучей мечей. Это хорошо, если ты на коне, или носильщики носят. А покупать принцу себе лавку и работать в ней в таком виде, «зашквар в натуре». Затем, идёшь покупаешь, что я скажу, завтра с вечера, как доставят кувшины начнём ставить бражку. Я гоню, ты продаёшь.

Раз уж сюда попал, надо значит «попрогрессорствовать», совсем они тут маркетинга не знают. Шопинг, что только в «шопу», ни «сейла», ни «дисконта», буду им развивать капитализм на отдельно взятом базаре. Я, конечно, когда меня спрашивали кто я такой, я им представлялся по всей форме и говорил, что мой друг откроет лавку, в которой станет продавать напитки «со стола принца» индийского. Ну да и ещё кое-что придумал, не знают они здесь, что такое реклама!

Сначала оставил в лавке свои мечи, снял чалму, затем все драгоценности. Пошли покупать мне одежду. Купил не только одежду, но и ещё отрез ткани и красок. Вот напишу вывеску и повесим. Местного языка я не знаю, но могу по-египетски или на санскрите. Мой новый работник напишет не песке, а я воспроизведу эту клинопись на ткани. Вот по возвращении, мы этим и занялись.

– Нас здесь двое, заниматься тоже будем разным, – говорю я ему – пиши: «кооператив». У вас здесь засушливо и вода большая ценность. Теперь, пиши большими буквами слово: «ОЗЕРО». Ниже буквами поменьше: «если б было море пива – я б, дельфином стал красивым, если б, было море водки – я бы стал подводной лодкой». Вода и водка слова не просто однокоренные, а очень похожие – сыграем на этом, а пиво, его у вас уже знают и делают. Теперь ниже опять большими буквами, но поменьше, чем «озеро»: «пиво без водки – деньги на ветер». Вот мы с эти «ершом», к пивному ряду и присоседимся.

А вот ещё ниже пиши: «цветные татушки – для вашей тушки».

Всё осталось на холст эту клинопись перерисовать. Высохнет за сутки, потом к открытию повесим. В этом климате бражка бродила хорошо. Через неделю я уже во всю гнал, а Утнапиштим продавал. Как говорил кот Матроскин «ЗАРАБОТАЛО!».

Я снова продолжил свои эксперименты, гнал в основном пшеничную, освоил финиковую, мультифруктовую, жалко, мухоморов здесь нет. Надо попробовать гнать «конопляновку» и «маковую особую для гурманов» – наркоманов.

– Вот, а теперь старина, походи среди падших женщин и дев распутных, порекламируй. «Трём первым клиенткам татуировки бесплатно». А там глядишь, и народ потянется. Помни, старый, «реклама – двигатель торговли», «торговля – двигатель прогресса», «а на халяву, и уксус сладкий». А вместе, вся эта «шнягя», зовётся маркетингом, а ты Старый – первый в мире менеджер!

Пришла одна «прости господи», «ночная бабочка», я ей и сгоношил бабочку во весь крестец. А после неё коллег понабежало…половина правда ушла, они рассчитывали все в первую тройку попасть, а как до денег дело дошло, так половина и умотала, правда они все предлагали рассчитаться «натурой», но их платёжное средство, как «деревянный рубль» – ни разу не конвертируем. Вот уже за ними и нормальная клиентура потянулась.

Без дела сидеть не приходилось, то бражку ставил, то дровишек подкидывал, то разбавлял, то колол боди-арт. Но и местные «сольдо» или «шекели», или как их тут называют, зато стекались, хоть и тоненьким ручейком, но неостановимо. За три недели четверть всех вложений отстучалась. Ну это, если мои десяти рублёвики принимать за полновесные золотые.

Мой подельник поначалу было заегозил, «низменно» мол всё это, я вот «о высоком…», а я ему мол «такие времена…низменна вся наша жизнь – особенно побираться и бомжевать», так что уж лучше ты думай по-приземлённее, например, «о высокой…», особенно, если толстые низкорослые тебе не по вкусу, а потом ничего, вошёл он во вкус, большое дело азарт. Был бы каталой, можно было бы и игорный бизнес «поднять» местных лохов разводить. Не зря умными людьми сказано: «Знал бы прикуп – жил бы в Сочи». Но не дано. К «хозяину» не ходил, профессию эту не освоил. Так, напёрстки крутить мог, но это оставим на крайний случай.

Ещё через неделю вышел некий казус. Появились завистники. Торговцы пивом ощутили жёсткую конкуренцию, продажи у них пошли вниз. Пятеро торговцев пивом пришли нас бить. Как говорится: «Дело было вечером, делать было нечего», нарисовываются пятеро, хватают моего Утнапиштима за шкирку прямо на улице, возле нашей лавки и давай его трясти, объясняя ему, что они сейчас с ним будут делать. Я как раз был в заднем помещении, когда это всё начиналось. Выхожу и вижу такой беспредел.

– Отставить! Мать вашу за ногу головой об угол! Ща…всех убью один останусь! Пасть порву, моргала выколю, задницы на британский флаг распущу и самих вас опущу! (Не обессудьте, ну а чё я им ещё сказать могу в этой ситуации?: «Милостивые государи, не соблаговолите ли вы покинуть сей благословенный дом в котором Вам отказано в гостеприимстве и предлагается заняться эротически спортивным ориентированием, то есть, пойти отсюда на… или в…).

Ну они как командирский (ефрейторский) мой рык услышали, так с ними чуть медвежья болезнь не случилась. А ефрейтор, это, надо сказать зверь, не зря в армии говорили, что: «лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора». А надо вам сказать, что я уже весь месяц практиковался в языке не только со своим компаньоном, но и с клиентами – носителями языка, а клиентки так и вообще были специфическими, у них литературной речью были только одни предлоги и местоимения, но их извиняло то, что у них тут и литературы ещё не было. В общем, как выражаются в «легавке» – «спец контингент». Конечно, первое что я стал осваивать – командно-административный язык. Ну компаньона моего эти беспредельщики сразу отпустили.

– Вам, что, выпивки на халяву? – спрашиваю я. – Так у меня уксуса нету.

– Вы выскочки, вы нам всю торговлю задушили! – Мне один из них в ответ. – Мы вас бить пришли.

– Алё-на, ты, чмо в натуре, торговать ничем кроме своей задницы не умеешь, так и не берись! А бить хотите, так бейте меня если получится. Я вас предупреждаю, если вы это будете не «раз на раз», то каждый станет пидорас, и я тогда за себя не отвечаю – предупредил!

Ну они так переглянулись и на меня кинулся самый толстый. Руку его я взял на болевой – рычаг локтя стоя. А потом заставил плясать, переходя с приёма на приём и с сустава на сустав, а он отплясывал то шейк, то вприсядку, акомпонемируя себе повизгиваниями, и завываниями, пока не был отпущен и не упал без сил.

Потом на меня бросился самый высокий, с ним я покончил удушающим приёмом локтевым сгибом зайдя к нему за спину и растягивая его нажатием ноги под колено, этот сначала сипел, потом хрипел, потом долго кашлял, когда я его уже отпустил.

После этого, оставшаяся троица переглянулась и всей кучей они бросились на меня.

Со словами «вечер перестаёт быть томным», я шагнул в сторону на фланг этой фаланге и нанёс круговой удар ногой в бедро ближайшего противника, от чего тот упал и противно заверещал.

Второй начал разворачиваться и споткнувшись о лежачего начал падать на меня, но нарвался на «двойку» руками в голову, после чего всё равно упал.

Третий развернулся и хотел бежать, но мой прыжок с боковым ударом ногой в спину уложил и его.

– Эй, Утнапиштим, подлый трус, выходи! Работа есть, тебе же всё одно, «что иметь подтаскивать, что иметых оттаскивать». Помогай их тащить в лавку.

Так мы их и затащили всех пятерых и дали пол часа оклематься.

Затащив их в лавку, во мне проснулся я из 90-х под влиянием недовыплеснутого адреналина. Со словами «Это наша корова и мы ее доим» я их усадил на стулья, завязал руки перед собой, а куда им рыпаться то, посадил так, чтобы лампа светила каждому в глаза, а за спиной организовал темноту. Лицо изобразил дружелюбное, Утнапиштиму в руки дал дубину помощнее, которой, он стал ритмично похлопывать себя по ладони другой руки, а сам я взял нож. Так же, поставил перед ними стол, на котором разложил одного из них, раздев по пояс, правда вместо привычного утюжка или паяльника, взял раскаленную железную кочергу. Ну тоже сойдет!

И обращаясь к нему сказал: «Не ссы Капустин – полюбим и отпустим», – затем продолжил, обращаясь ко всем.

– К-кого п-полюбим? – Вопросил один из них.

– Тебя, Жертва!

– П-пожалуйста, м-меня н-не надо!

– А кого надо … полюбить? Укажешь?

– Я, я вам блудницу приведу Вавилонскую, каждому!

– Не-е, зачем, у меня вы есть.

– Не обижайте нас…

– Я таки вижу, вы лохи с «понятием», не хотите в «обиженку», «под шконку» – по-научному, а блудницу не, не надо, вдруг будет не в масть, ну, это, не по вкусу по-вашему, лучше денежкой вместо блудницы – «рыжьё» гони! Всё по справедливости, раз сам предложил так и будет! Кто ещё так думает присоединяйтесь.

– Да, да, – забубнили они, сами не до конца понимая, что – мы лохи с понятиями!

Да-а. Был бы историк, или социолог, смело за диссертацию взялся бы «о древности появления «понятий» и их роли в становлении и развитии социума с древнейших времён до наших дней». Вот так и рождаются научно-исторические мифы. Но в этом месте и времени «учёность» определялась совсем иными критериями, не формальными, и наука не стала ещё вещью в себе со своими собственными «понятиями». Да и периодики для обязательной публикации ещё не существует, ну разве что, кроме глиняных табличек, которые периодически пишут жрецы. – Подумал я, а им ответил:

– Ну что, вы попали…попаданцы…блин, а я предупреждал? Теперь вы мне должны ещё за науку. (Ну вот, опять наука! Куда без неё!) – Начал я их воспитывать, что бы в натуре знали, чью «корову» они хотели «подоить» и под кем они теперь ходят, и кто тут главный авторитет.

– Это наша корова и это мы ее доим – сделав серьезное лицо и похлопывая свою ладонь дубиной, раз в дважцатый сказал Утнапиштим.

Один из них, видимо самый смышлёный, полез куда-то в пояс и достал серебряную монету.

– Вот, плачу за науку, – потом полез снова в свой пояс и достал ещё одну монету, – пожалуйста, о могучий, о справедливый, это тебе плата от меня, чтобы ты мог купить услугу порочной дамы.

Я аж обалдел, ну да ладно, как говорится: «дают – бери, бьют – беги». Эти же дурни не побежали, а народная мудрость утверждает, что дурака и в церкви бьют.

– Ну вот, пацан по понятиям живет, никак сообразил, что за право торговать на моей территории мне процент капать должен, да и мало ли что случится с вашими харчевнями, от пожара никто не застрахован, да и ночью могут обидеть сильно лихие люди, а так подо мной ходить будете. Сэкономите, мне заплатите по одной монете, Перевозчику платить не придётся, … по одной монете, на каждый глаз.

– Да, это наша корова и мы ее доим! – не унимался Утнапиштим.

– Не ссы Коля, всё будет как на воле! – Сказал я, обращаясь к Утнапиштиму и пытаясь заткнуть этого дояра.

За ним эту же процедуру проделали и остальные, кроме тех, кто лез в драку по одному, те дали по одной монете. Всё «по понятиям» – ни разу не пещерные люди, считать умеем и лишнего не берём.

– Ладно, лохи, давайте накатим по писярику «за мир во всём мире». Эй, Старина, тащи мой персональный кувшин, тот, что полегче, чашки, семь штук и финики не забудь. И вообще, радуйтесь, что не на отморозка нарвались, так что пока живите, ну и вечерами оглядывайтесь…

Ну я и разлил по пятьдесят. А надо вам сказать, что гончар мне сделал кувшин по особому заказу. Он был с двумя горловинами в разные стороны и разделён внутри пополам.

Сначала я плеснул во все на дно, потом как бы посмотрев, две долил до верха, а в остальные пять долил из другой горловины. В том отделении у меня была забористая конопляновка.

– Учитесь торговать, и за ваше процветание! – Сказал я тост, и мы выпили. А потом стали закусывать финиками. Пока мы поговорили «за жизнь», повторить даже и не успели толком.

Где-то через пол часа началось веселье, кто плакал, кто смеялся, один вообще пытался ловить бабочек, которых вовсе и не было.

А я отвел под шумок Утнапиштима и спросил – а ты чего это все время мою фразу повторял?

– Да я как-то испугался, а других фраз как ты не знаю, вот и переклинило малехо…

Тут я и заржал, похлопал по плечу Утнапиштима – нормально, в тему получилось, закошмарили мы лохов, в натуре, козырно, теперь еще и с них нам пойдет процент. Запомни истину из будущего: без лоха – жизнь плоха, а без лоха – жить плохо.

– Крепка, как Советская власть! – сказал этим торговцам НЭПмэнам, указывая на свой кувшин. Вечер удался. Насилу мы их выпроводили, чтобы они шли по домам. А я испытал силу и мощь нового сорта. Пусть «знают наших» и что «Красная Армия – всех сильней» тоже знают. Эти мысли я старался им донести через дебри их расплывающихся сознаний.

Вы, не подумайте, я не такой, это просто старые рефлексы включились. Вот думаю, ну что за жизнь у меня, ни к кому сам не цепляюсь, но везде где появлюсь, там то мордобой, то пьянки. Каждый так и норовит сироту обидеть. Прямо какой-то замкнутый круг и «закон Архимеда» – дайте мне пол литра и я переверну здесь всё.

Глава 3. «А ЖИЗНЬ ТО – НАЛАЖИВАЕТСЯ».

На досуге, мы с Утнапиштимом делились друг с другом познаниями о известной нам истории, о местячковых «богах» – ближних и дальних, о религиях, и философии. Так же, он вводил меня в курс геополитики сегодняшнего дня, нравах и обычаях народов. Я его периодически «подкалывал», пытался привить ему чувство современного мне юмора. Говорил: «Вот ты – тот, кого Енохом называли. То ли врёшь ты всё, то ли на этом свете зажился. Поэтому помни, что, уходя на «тот свет», не забудь выключить этот. Почему я так говорю? Ну ты же сам утверждал, что родился 670 лет назад. А Моисей свидетельствует, что «…Всех же дней Еноха было триста шестьдесят пять лет…», а Моисей ошибаться не может. А может у тебя со счётом плохо, или у тебя как срочная служба в СА в трудовой стаж засчитывается «день за два». но это, в правильную для торговли сторону». По началу он только плевался, когда я вспоминал ему не рождённого ещё Моисея, а потом ничего, стал с юмором относиться. Я учил здешний язык, а он для тренировки памяти зачем-то начал учить современный мне русский.

Надо вам сказать, что моё столь неожиданное появление из воздуха, да ещё в царских одеждах, в золоте не осталось не замеченным аборигенами. Да ещё добавить к тому покупки за «золото» и то что круто обошёлся с несколькими туземцами, вот и посчитали они меня в начале за бога. А потом уверились, нет, не бог, но полубог это уж точно. Не с просто так появились такие предания, а затем их записал Моисей: «…Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали (их) себе в жёны, кто какую избрал…». Вот по этой причине и стали меня считать полубогом, и на свой лад поименовали меня – Гильгамеш. Имя в общем-то знакомое, слышал когда-то, но сам «Эпос о Гильгамеше» я не читал. Да, это, пожалуй, самый первый из известных в мире литературных памятников. Но он нигде не был обнаружен целиком и его собирали из разных фрагментов, да так весь и не собрали – остались пробелы. Да плюс к тому, совершенно чужая история, культура, даже логика. Вот я Эпос и не читал. Так что чего уж там не знаю, кроме того, что он с Утнапиштимом там чего-то хороводил. Но видимо браток он был славный, раз уж ему такой труд на глиняных табличках посвятили. Вот и решил я смириться с этим именем нарицательным восприняв его как имя собственное здесь и сейчас. А так это пойдёт по жизни как у «того» Гильгамеша, или не так, кто его знает, история она штука такая, «как дышло…». Как кто посчитает нужным, так он её и напишет. И вообще, как я понял позже, «Эпос о Гильгамеше» и написал Утнапиштим, в дальнейшем, конечно, что-то где-то приврал, а где-то не могли не приврать и последующие переписчики. Он излагал в стихотворной форме и получилось так, как рифма легла, да и для красного словца он написал, что мы в Урук вернулись с победой. (Ну да, вернулись они, только без меня…, и без Утнапиштима, один Энкиду…, и таблички с записями Утнапиштима привёз он с собой. Какие-то его, а что-то он сам потом дописал. И то, узнал я это через очень, очень много времени позже, и даже не лет. Как и узнал, что когда Энкиду вернулся в родной город, то он всех там обманул заявляя, что он это я сам, то есть Гильгамеш. Ну что я вам «втирать» буду, короче говоря узнал я это всё будучи уже на «том свете», когда мне мою прошедшую жизнь показывали).

Но перед этим, пришлось «обломать» ещё нескольких туземцев. А было это дело так.

Цивилизация здесь была уже конкретная, чиновничий аппарат, бюрократия (а куда же без неё, известное дело, чем сильнее бюрократ, тем сильнее государство). Школы были, обычные, так сказать общеобразовательные. Только, какие-то «механистические», учить учили, а думать не учили, своего рода предшественники жертв ЕГЭ. Ну да, наверное, образованный и в придачу думающий – это вред для государства. Хотя государство вроде, особо и не злоупотребляло. Законы были чёткие и конкретные введены, и даже прописаны. Это до нас только Законы Хамурапи дошли, как самые древние из записанных. Культура строительства городов тоже была на достаточной высоте. Дом я не покупал, так мы в лавке и жили, и работали. Но и «удобств» внутри самой лавки не было. Приходилось отходить до специальных мест возле базара, ладно что не далеко. Было темно на улице, вот и возвращался я назад в лавку из этих «удобств», уже даже и подошёл. Иду, вдруг от света Луны, какая-то неясная тень. Я только голову пригнуть успел и спину напрячь. Хрясь, треск… То ли в спине что-то треснуло, то ли не в спине. А сам ногой назад «слепой» удар нанёс и чувствую попал. Не высоко правда. Да ещё шум падения подтвердил. Делаю длинный шаг вперёд и в сторону, и разворачиваюсь. Вижу, силуэт летит, кричит дубиной машет. Под него поднырнул, рукой перехватил его руку с дубиной, с низу подхватил и на бросок «мельница» вышел. Увидел ещё одного дубиноносца и успел поменять траекторию броска, направив свой «снаряд» в ноги третьему. Получилась «куча мала». Ну раз уж и так темно, то я, и продолжил им делать «тёмную». Когда предварительный воспитательный процесс был закончен, затащил их по одному в лавку, где меня с изумлением встретил Утнапиштим.

– Чего удивляешься Старый? Полубог на охоту сходил, вернулся с добычей. Поклонники нашего с тобой кооператива. Выразили мне только что свои восторги, не аккуратно так, поранились… Готовь стол, лампу и кочергу, будем им лечить прижиганием по неосторожности полученные раны. Потолкуем, покалякаем о делах наших скорбных, распутаем им ими же попутанные рамсы. Для начала, раздевай всех полностью и руки – ноги им вяжи, помогай.

– А я их знаю, – сказал мой компаньон, – они вином торгуют в соседнем ряду.

– Оооо, я вижу, что вы ваа-ще орлы, те самые, которые деревья клюют. Вам так захотелось вслед за торговцами пивом меня материально приподнять. За нападение кодлой и с дубьём, чтобы вопрос замять, с каждого возьму по три серебряных монеты. Если завтра утром принесёте, за день просрочки – плюс одна. Это «счётчик» называется.

Они восторгов и энтузиазма по этому поводу не выразили. Придётся убеждать.

– Для лохов объясняю один раз. Пока тут меня не было, мой компаньон был БОМЖ-интернешнл, он весь пообносился. Раз не сговорчивые такие… Утнапиштим, раздевай всех до гола, весь хабар с них твой. Они уйдут отсюда голыми, когда мы их отпустим, а одежонка у них ничего, а тебе смена будет.

Затем, я обратился к ним.

– Чего тут разлеглись в гостях, как у себя дома? Хотите… пока вы здесь, к вам в ваши лавки в гости полтергейст на чашечку винца заглянет? А то и вообще «красный петух» залетит?

Это их проняло, и они единогласно приняли прямо-таки повышенные соцобязательства. («соц» – это не социалистические, не думайте. Социальные. Они решили меня материально «приподнять», а затем, держать социальную дистанцию, дабы не причинить вред своему драгоценному здоровью). Но только при условии, чтобы перечисленные не званные гости, к ним не заглядывали «на огонёк».

– Вот хорошо, вот договорились. Вы сами поймите, ваше перебродившее поило в торговле мне не конкурент. У меня бражка качественнее, а конечный продукт, это вообще «Бодун Всеславович», а то, что вы делаете, это, «Дристун Панасович». Эй, Утнапиштим, неси мой кувшин и чашки, чтобы они поняли разницу, дадим им попробовать (можно на них опробовать) мой новый сорт «Росинка маковая».

Он принёс хитрый кувшин с двумя отделениями. Я наполнил всем чашки грамм по пятьдесят. Нам, конечно «классики», а им – «Росинки маковой».

– Ну что, вздрогнем, – решил я объявить тост, – чтобы вы расплатились с долгом мне и не обеднели от того. Пьём залпом. Кто не допьёт – тот содомит! – Так я их убеждал вести жизнь праведную. Ну, пусть, сам лукавил не много, так «двойной стандарт» же, никто не отменял, привык я к тому, что как говорили древние римляне: «Что подобает Юпитеру, то не подобает быку».

Мы все выпили. Мы с Утнапиштимом закусили «мануфактурой». (Кому всё «разжёвывать» надо – занюхали рукавом). А не званные гости уже были в костюмах Адама, поэтому им закусить было не чем.

– Всё, теперь свободны, если не хотите, чтобы мы стали искать у вас золотые вставные зубы.

Мне надо их было выставить поскорее, после приёма «Росинки маковой». Чёрт её знает, как она подействует, а то как их приглючит у меня. А оно мне надо?

Как я вскоре узнал поило получилось из сорта «Росинка маковая» даже не забористое, а убойное. Они только и успели в своих костюмах от кутюрье Адама добраться до своих лавок, как их накрыло. Пока приход, пока отходняк. С деньгами они ко мне смогли прийти только на пятый день. Этим они меня реально «приподняли».

Они признали, что мой продукт силён, а им с их прокисшим компотом, хоть закрывайся, но ничего, не закрылись, просто скромнее стали жить. Ну да это и не ново. Это как в моём веке всё население в сравнении с жителями столицы. Вы, скромнее живите, это нам нужнее. Тем, кто в столице не живёт, им скромнее надо быть, у них потребностей меньше. А в столице известное дело, все жадины с просторов бывшей общей родины собираются. Им больше нужно на жизнь. Вот поэтому там и оседают всевозможные бывшие торговцы овощами и фруктами – «пэрсиками» и прочими «ананас-бананасами» в таком изобилии. Им деньги нужнее, а остальные…, как у нас некоторые словоблуды утверждают: «духом сильнее», каким именно, при этом не говорят, но, наверное, им даже и питаются, тем и живут уже лет сто пятьдесят. Может от этого у нас так и силён феномен предательства. Отчего говорят так о наследниках Киевской Руси: «Один украинец в лесу и с ружьём – это партизан. Двое – это отряд. Трое – это отряд с предателем» – от чего так? Ну да эти вопросы я оставлю альтернативным социологам и философам, ну и мне тоже, деньги нужнее, то-то я в столицу столько раз переезжал в прошлой жизни. Хотя и не прижился я там. Так что, «Росинка Маковая» себя оправдала, виноторговцы тоже.

Да вот ещё случился один неприятный казус. После того как я выдворил этих правдоискателей, а надо сказать, что с ними я всё же и сам ухитрился набраться, пошёл я ложиться спать. Только лёг, влетает ко мне мой компаньон со словами: «Господина принца, принцесса, дочь царя Урука требует видеть, пришла она в лавку и ждёт».

Вот уж как говорится «беда не приходит одна». Утнапиштим помог мне облачиться в царские одежды.

Я вышел. Смотрю, стоит особь, явно женского пола, по виду лет тридцать, весьма потасканной внешности, да и судя по манерам и виду, так не слабо «под мухой».

– Я принц Индийского княжества Дварака – Арджуна, которого жители Урука зовут Гильгамешем! – Представился я с поклоном, ведь, хоть и ужратая, но «дама».

– А я принцесса царского дома Урука Шамхат. А ты симпатяжка! – с этими словами, она потрепала меня рукой по щеке. – А земли Индии богаты золотом, самоцветами и слоновой костью! Я возьму тебя в мужья!

– Милостивая государыня Шамхат. Брать кого-то в жёны я вообще-то пока не собирался, да и возвращаться мне сейчас с женой некуда.

Она никакого внимания не обращает на мои слова и талдычит своё.

– После свадьбы мы снарядим за богатствами караваны в Индию за твоим приданым, а жить мы будем здесь, в Уруке!

А мне это надо? «Бросать якорь» я не планирую «в этой бухте», да и «жена для моряка, что якорь для корабля». Мне уж хватило и Гиты, и Зиты, и Сяо Мэнь, да и эта особь тоже живёт только нижней чакрой муладхарой, чёрт, язык сломаешь, короче – «елдой», всё о ней помышляет, да ещё склонна к алкоголизму. Да и в любом случае, мне с «золотым» караваном в Индии делать нечего. А значит, что, или проблемы не решаемые, или тур агента и экскурсовода Ивана Сусанина придётся из себя разыгрывать.

– Ваше Высочество, я в славный Урук не для женитьбы прибыл, пусть даже и на такой «красавице».

– Да мне принц это «до лампады» и я всё равно тобой овладею. «У вас товар, а у нас – купец!».

– Милостивая Шамхат, давай к этому вопросу мы вернёмся, когда ты будешь в лучшей форме. Сейчас наш разговор как у немого со слепым, я надеюсь, что ты не всегда пребываешь в такой форме. Я конечно понимаю, что кто ни курит и не пьёт – те оттягивают свой конец, а те, кто и пьют и курят – кончают раком. Следовательно, твоя жизненная позиция мною понята, хотя и не принята. Так что всё же мы не подходим друг для друга.

Так мы попрекались ещё какое-то время. Я уже начал выходить из себя от этой похотливой непроходимо глупой самки собаки.

– Собирайся, пойдёшь со мною!

– Уильямом Фолкнером, наверное, про тебя будет подмечено: «Особенно опасно смешивать алкоголь с одиночеством». Неудачники часто свое раздражение за не сложившуюся жизнь перекладывают на других, на семью, или на обстоятельства.

– Пошевеливайся, с-с-собирайся быстрее!

.– Ага, – говорю, – щаас, только шнурки поглажу, понимаю, как же, «если вам хотя бы не много за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца, Солнце всем на планете одинаково светит и принцессе, и простой проводнице…». Мужчине Бог дал талант иметь мозги, а женщине дал умение их грызть. Но у меня есть свои эротические фантазии, который с твоими не совпадают совсем. Слышишь, красавица во всех местах, лингам будет твоим мужем, и тоже во всех местах, пусть для тебя секс будет лучше, но новый год чаще, чтобы ты с «косых глаз» хряка шелудивого оминетила, да любись ты отныне конём!

Она попыталась схватить меня, но сама оказалась развёрнутой к двери. А я в крайнем бешенстве напутствовал её словами, которые Утнапиштим сразу же бросился записывать в свой цитатник на глиняную табличку со словами: «Подожди, подожди, повтори пожалуйста ещё раз, только помедленнее, я записываю».

Следует правда отметить, что он приукрашивал, он же сказал, что не успевает записывать, да и ещё своё «литературное творчество» облёк в стихотворную форму.

«На Шамхат во гневе навел он проклятье:

"Давай, блудница, тебе долю назначу,

Что не кончится на веки вечные в мире;

Прокляну великим проклятьем,

Чтобы скоро то проклятье тебя бы постигло:

Пусть ты не устроишь себе дома на радость,

Пусть ты не полюбишь нагулянной дочки,

Пусть не введешь на посиделки девичьи,

Пусть заливают пивом твое прекрасное лоно,

Пусть пьяный заблюет твое платье в праздник,

Пусть он отберет твои красивые бусы,

Пусть горшечник вдогонку тебе глину швыряет,

Пусть из светлой доли ничего тебе не будет,

Чистое серебро, гордость людей и здоровье,

Пусть у тебя не водятся в доме,

Пусть будут брать наслажденье от тебя у порогов,

Перекрестки дорог тебе будут жилищем,

Пустыри пускай тебе будут ночевкой,

Тень стены обиталищем будет,

Отдыха пусть твои ноги не знают,

По щекам пусть бьют калека и пьяный,

Пусть кричит на тебя жена верного мужа,

Пусть не чинит твою кровлю строитель,

В щелях стен пусть поселятся совы пустыни,

Пусть к тебе на пир не сходятся гости,…».

– Ой, кажется я наклюкалась сегодня… – Пробормотала она, икнув; – А он, парниша горячий…

– Не только наклюкалась, но и задолбала, как дятел берёзу! Пережиток матриархата с отсутствующим промискуитетом, … (в общем порочная женщина такая), что «пробу ставить некуда».

Уходя она бросила через плечо.

– Я тебя разорю! Пущу по миру! А потом тобой овладею и к своим пукам приберу!

А затем добавила: «Ну Гильгамеш! Ну, Погоди!»

Я же не вольно рассмеялся на этот каламбур, а получилось, как на её слова.

Глава 4. ДОРОГА В ТЫСЯЧУ ЛИ НАЧИНАЕТСЯ С ПЕРВОГО ШАГА

В бородатого небожителя – Бога, витающего в облаках я не верю. Так что, на его вмешательство не надейся, надейся на себя. Он создал за шесть дней творения мир, учил…, а на седьмой, от всех дел отошёл. Поэтому он О-сэнсэй. Так, что не думай, я не атеист, это вопрос философский и терминологический.

На пятый день, Он «создал зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо…, а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так»…

Так и Государи позже, по примеру Божию, давали «в кормление» своим ближникам, ну тем, в которых «душа живая» целые города. Только этим, с полосатыми рудиментами, определил О-сэнсэй в кормление асфальт, а на нём нет «зелени травной в пищу» (О долларах не думай – это не «зелень», а фельдграу, «лицо» у них такое, цветов вермахта. Только дальтоники этого не видят, а лицемеры говорят, что «та зелень пожухла»). Вот я думаю, что и души их не живые. Ибо тормозят, «для проверки документов» тех, кто не нарушает, мешают сами дорожному движению, целые полосы загораживают, сами этим происшествия провоцируют, зачем только камер навешали? А те, кого следовало бы лишить прав ездят и им всё нипочём. Есть же страны, без дорожной полиции, а есть вообще где ПДД – «еду как хочу», и ДТП у них меньше… Но пути О-сэнсэя неисповедимы.

На твоей дороге, тебе встретится много препонов, так что, надейся сам на себя и своё транспортное средство, верблюда там или ишака от угонов привязывай…

Из наставлений моего инструктора по вождению. Переданных мне литературным негром Дядюшкой Римусом после проведённого им спиритического сеанса.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: О-сэнсэй в японских единоборствах основатель-учитель. «О» – это «О», как у Робинзонова Пятницы в понимании Бога: «…и все говорят ему О..», а не ноль.

Вы спросите, а что здесь делает Дядюшка Римус? Да то же, что и все его остальные сородичи, работает в поте лица. Сколько раз доводилось бывать в эмиратах видел, индусы, бангладешцы, арабы – торгуют. Китайцы всё больше сидят на кассовых аппаратах, афганцы – те всё больше грузы на тележках развозят. А соплеменники Дядюшки Римуса только или лежат на лужайках «не покладая рук», или «в поте лица» сидят под пальмами. Вот только в Париже довелось видеть пару его соплеменников, которые работали в такси…

Город Урук, остался далеко за спиною позади нас, я оглянулся на него. Знаю, что «не зарекайся», но думаю, что это мой последний взгляд на него. Пусть даже его почти закрывает поднявшаяся пыль. У меня всегда так, сколько раз задним числом отмечал, если на что-то так непроизвольно обернусь и гляну – то это вижу в последний раз. Так я когда-то глянул и на свою Малую Родину, и на своих родителей…

Мысли мои перескочили вперёд на дорогу, на то неведомое, что ждёт нас впереди. А затем пришли сожаления и воспоминания последнего периода нашей с компаньоном жизни в Уруке…

Моё «чудесное» появление в городе туземцы восприняли как божественное. Они же отсюда сделали вывод: «На две трети он бог, на одну – человек он. Образ тела на вид несравненен». Это появление и царские одежды молва отнесла к причастности к царскому дому. Местный царь активно поддержал эти слухи дабы упрочить мнение, соответственно и о своём собственном «божественном» происхождении. Естественно, что официально он меня как сына не признавал. Кому нужен такой прецедент? Это, как в истории Великого Комбинатора с сыновьями лейтенанта Шмидта. Но слухи, они на то и есть слухи, чтобы создавать общественное мнение. А Гильгамеш типа, он такой разгильдяй самовольный, вот и мается он всякой хренью вдали от дворца. «Некий есть муж, что из гор явился. Во всей стране рука его могуча, как из камня с небес, крепки его руки!». А любимое его занятие – якшаться с блудницами. Ну, а что тут такого – моя работа: боди-арт – клиентов не выбирает.

Да тут ещё такая приключилась оказия. Прибился к нашей компании третий. Причём «на выпить» на халяву. Как раз после того, как я выставил голых виноторговцев, забредает «к нам на огонёк» какая-то ряха.

– А тут всем «за так» наливают? – спрашивает он.

Я так и завис от такого нахальства. Мой компаньон тоже. Потом он отвис, то на меня, то на него смотрит потом обратно и пальцем тычет.

– Тебя чего Старый, Кондратий обнял и инсульт поцеловал? – спрашиваю я его.

– Нет, – говорит,– не дождёшься, я ещё сам на твоих поминках и выпью, и три баяна порву.

– Буду рад за тебя если дождёшься, глядишь, добрые люди на каталке привезут, главное, чтобы не на катафалке. – Мы частенько так в шутку и с иронией пикировались с ним для постижения лингвистических нюансов. А он всё глазами с одного на другого стреляет.

Я этому гостю незваному говорю.

– За бесплатно здесь только отливают, ща, я тебе как отолью, так захлебнёшься глотавши, будут тебя самого потом отливать водой!

Мой компаньон, видимо вдосталь накрутившись головой обратился, ни к кому из нас конкретно:

– Вы что, близнецы братья? – Спрашивает он наконец.

Тут то я и понял, кого гость, не званный мне напоминает. Вот уж природа-матушка пошутила.

– Нет! – Говорю я, – я в этом мире совсем один, «как три тополя на Плющихе», хотя остальные два дерева, мне как-то больше дубы напоминают. Что один, что другой гоните какую-то ботву.

– А ты гостюшка, чего в дверях растопырился, заходи давай, базлай чего хочешь. И чего ты решил, что тут типа «за так» наливают, ты что дева распутная? А за просто так у нас даже чирей не сядет. За просто так я тебя даже бить не стану, только за дело, ну или за деньги, но, ты можешь и сам себя заказать. – Обратился я к пришельцу.

– Ух ты! – отвечает он, – кажется к своим попал, … «братва в натуре»…

– Ну и чего ты выпить желаешь, «Конопляновки» или «Росинки Маковой»? – спрашиваю его.

– Да мне всё поровну, лишь бы получше и побольше, а так того же, что сами будете. – Видимо в чём-то почувствовал подвох он…

Выяснилось, что это местный богатырь, ну или бездельник попросту, которого нужда заставляет-таки, к какому-то делу прислониться. Звать его Энкиду, пришёл он откуда-то с Ливанских гор, на жизнь обычно добывал себе охотой, а его хобби – шляться по порочным женщинам, о чём даже молва идёт. И вот что здесь самое интересное, когда он то ли охотился, то ли просто шлялся в Ливанских горах, то он увидел, как с неба в столбе дыма и пламени опускалась «колесница богов». И было то это совсем недавно, а после встречи с каким-то металлическим чудовищем в которой он еле выжил, он и рванул во все лопатки, (ну или ягодицы) в родной Урук. Само собой, сказать, что его сообщение меня заинтересовало, это значит ничего не сказать. Не интересна мне здесь такая жизнь с этими примитивными аборигенами.

Вдвоём с Утнапиштимом нам было тяжело. Продукт гнать надо, продавать надо, ингредиентов надо, продовольствия надо, боди-артом заниматься тоже надо. Как со всем управиться вдвоём? Народная молва как реклама этакого боди-арта, конечно хороша, но не плохо и наличие прямого рекламного агента в блудоутешительных заведениях.

Вот мы и договорились за крышу, еду с выпивкой и одежду, будет он у нас работать с испытательным сроком. Платить ему будем медяк в два дня, с порочных женщин, которых он для татуировок притащит, тоже по медяку с головы. Вообще, разврат тут у этих «блудниц Вавилонских» царил такой, что куда там кварталу красных фонарей Амстердама до них. Да и с ценником этого краснофонарного «девяносто пятого» квартала Амстердама (спасибо, что хоть на рояле никто там не играет) по пятьдесят – семьдесят евро за пятнадцать минут, это вообще такая спекуляция, что следует конфисковывать «средства производства» этих «нетрудовых доходов». А японские туристы переживут. (Поясню, у них это вроде как часть экскурсионного тура, видимо, они поэтому с «барышень» всегда берут кассовые чеки – стало быть для отчётности).

Так мы и стали работать и проработали недели три. Все вложения и затраты я вернул, «наживать» начали.

Однако, как на Руси говорится: «Не всё коту масленица…нашлась и на старуху проруха».

Бог дал, чёрт принёс местного мытаря – мыто требовать. Ну или, чтобы вам понятно было, рэкет государственный – налоги называется. А наглый, а сам себе важный, ну прямо как инспектор ДПС на дороге – ходящий пережиток тоталитарного прошлого. Только полосатого рудимента и планшета нет, а вместо него стило и глиняная табличка для записи.

Он и говорит:

– Отдайте Кесарю – Кесарево, а слесарю оставьте слесарево. В общем с вас в три раза больше, чем в прошлый раз.

– «С рояля?», – спрашиваю я. А он отвечает, как ни в чём не бывало, и главное, ни в одном глазу совести.

– Нет, с того, чего у вас нет не нужно. Мы подумали и решили, на вашу продукцию надо акцизы ввести. А то за счёт него вина и пива продаваться начало меньше, а царь и войско, жрецы и мы тоже кушать хотим.

Ну прямо инспектор ФНС какой-то, уж не попаданец ли из моего мира на тёпленькое местечко пристроившийся?

– А что на него сырья надо много больше, а оно тоже денег стоит и с тех, у кого мы его закупаем вы тоже мзду собираете и этим компенсируется разница для вас, это как, ничего? Может вы меня ещё кассовым аппаратом и сертификатами соответствия изнасиловать решите? – Спрашиваю я.

– Ну о последнем, что ты назвал, я не знаю – никогда таких слов не слышал, но насчёт акцизов, теперь это так. И «это наша корова, и это мы её доим». – Сдуру отвечает он мне.

Ага, понятно, откуда тут ветер дует. Да и он не попаданец. Но ещё «попадёт», когда «низы не захотят, а верхи не смогут». Будет ему «классическая позиция» и «ты отказала мне два раза, не хочу сказала ты» в придачу. Только к следующей встрече подготовлюсь.

– Тогда, говорю, – столько денег у меня сейчас нет, потратил, бери столько сколько в прошлый раз, а в следующий возьмёшь недоимку. (Ну не сдурел же я ему целый золотой отдавать.) Подумайте, вот я вам подарок делаю, введите налог на бороды, здесь почти всё местное население с бородами ходит. По медяку в месяц с каждого – озолотитесь.

Так и созрели сначала мысль, а затем план, что из Урука надо уезжать. Здесь сразу подключился Энкиду:

«…вещает Энкиду:

Друг мой, далеко есть горы Ливана,

Кедровым те горы покрыты лесом,

Живёт в том лесу свирепый Хумбаба»

Я его прерываю, и спрашиваю:

– Друг мой Энкиду, а для чего тебе эта, хм…плохая в общем баба, тебе, что здесь, порочных женщин и дев распутных было мало?

– Нет друг мой, ты не так всё понял, дослушай.

«Давай его вместе убьём мы с тобою,

И всё что есть злого, изгоним из мира!

Нарублю я кедра, – поросли им горы, -

Вечное имя себе создам я!…

Рвы там на поприще есть вокруг леса, –

Кто же проникнет в середину леса?

Хумбаба – ураган его голос,

Уста его – пламя, смерть – дыханье!

Зачем пожелал ты свершить такое?

Неравен бой в жилище Хумбабы!»

Гильгамеш уста открыл, вещает Энкиду:

«Хочу я подняться на гору кедра,

И в лес Хумбабы войти я желаю…»

– Да, пожалуй, по всему судя, там сейчас есть местные «боги», вот к ним, мне ехать и нужно. – Сделал я вывод.

А эта воистину эпическая сцена даже вошла в самый древний литературный памятник в «Эпос о Гильгамеше».

За месяц денег мы ещё подзаработали, купили две повозки двуколки, других здесь ещё не знали и двух ослов в упряж, загрузили на них всё самое ценное и помалу вывезли за город, где Утнапиштим нас с ними должен ждать. Вот станем «вольными художниками», можно сказать передвижниками, (я даже Утнапиштима спросил: «Киса, скажи мне как художник художнику, ты рисовать умеешь? Но он этого юмора не понял и ответил: «Достаточно, что ты рисовать умеешь, а я писать, Энкиду же будет «погонщик кобылы». Я аж засмеялся, ну прямо милицейский наряд на мотоцикле с коляской – один умеет писать, другой – читать, третий – водить) будем передвигаться, в дороге гнать продукт и по возможности реализовывать. Прямо как в сказке про Незнайку, где был автомобиль, работающий на сиропе, а у нас будет на самогоне, ну, и ещё, конечно, как говорится «на пердячем паре». Будем не художники передвижники, а алкоголики передвижники. Мы конечно и готовым продуктом загрузились, и особенно запасом «Конопляновки» и «Росинки Маковой», так, на всякий случай.

Когда «крышеватель» – сборщик дани явился вновь, мы его уже сидели и ждали с Энкиду.

– Много денег я тебе должен, сейчас мой помощник тебе отсчитает эквивалент медяками, а ты присядь, угостись, – я угощаю.

И наливаю ему полную чашку «Росинки Маковой», а себе половинку нормальной из своего хитрого кувшина. На халяву, то как известно, и уксус сладок. Ну он её и всосал.

– После первой и второй – промежуток небольшой, чтобы пуля пролететь не успела – с этими словами наливаю ещё.

– Мне одной хватит, за второй зайду завтра. – Отвечает он.

– За царя Урука! – Провозглашаю я. – Пьём стоя! – А также добавил непонятное для него: «Вы мне гады ещё за Севастополь ответите» – слова брата из кинофильма «Брат 2».

Ну как чиновнику отказаться за царя выпить? Это же можно приравнивать к нарушению присяги! Каждому своё, у него свои интересы, а у меня свои, да и нет дела мне до того, как очередной правящий политический самодур издевается в данный момент над представителем своего народа, да и до его прихвостней. В общем мы опять выпили. Пока Энкиду считал мелочь, мытарь и сомлел, с лавки упал, а я на него ещё остатки вылил.

Ну вот, теперь его можно хоть буквой «зю» сложить или завязать, будет прямо йог, через букву «Ё».

– Нализался скотина коррупционер! Помнишь, тебе говорил, что тут так «наливают», что и отливание водой не поможет. – Говорю я. – Всё ждём темноты. Пойдём вершить справедливость с теми, кто ему «на лапу» дал «барашка в бумажке». Будут знать, кто чью корову здесь доит, и как среди коров падёж случается. Он думал нас «закошмарить», ага, щас, сам будет в кошмаре жить. Думаю, он за эту пьянку со службы вылетит. Будет сам на этом базаре побираться, но кто же ему подаст! Это ворон ворону глаз не выклюет, а вот, о петухах народная мудрость, наверное, из скромности промолчала.

Как стемнело мы вышли, дошли до лавок трёх виноторговцев. Ну что, мне разве эти хилые двери проблема? Универсальной отмычкой – своим кулаком я двери и отпер.

– Заходи Энкиду, по очереди, но только аккуратно, смотришь что в лавке хорошего и вызываешь полтергейст. Встречаемся у городских ворот.

А сам отправился к торговцам пивом, к тем, которые пытались подоить чужую корову, да так, что попыток не оставили, пусть даже не себе и чужими руками. Вначале открыл все двери, прошёлся посмотрел, что этим хозяевам уже не нужно из компактной утвари, а затем достал заранее промасленную ветошь из горшка, благо, свою зажигалку я берёг и практически не расходовал. И со словами: «Ну красный петух залетай, поклюй у этих щедрых хозяев…самое дорогое – это глупость, помноженная на жадность и зависть» сделал своё дело, после чего отправился в сторону городских ворот, где мы и встретились с Энкиду.

Конечно, ворота были заперты, мы отошли к достаточно укромному месту. Да и стена конечно была не высокой. Ребята мы ловкие, а у меня так и вообще горная подготовка. Зарево пожара на базаре было видно и отсюда. «Вот надо царю вводить должности инспекторов госпожнадзора и пожаров бы не было», пояснил я Энкиду. Вид пожара отвлек стражников на стене и нам не составило особого труда незаметно преодолеть эту преграду.

После этого мы отправились искать Утнапиштима, нам к рассвету следовало удалиться от города, так, чтобы со стен нас нельзя было бы узнать. Ну и пропали мы из города, как я появился в нём, так и исчез.

С утра мы двигались, а в полдень нашли место для стоянки и решили откушать, да и вообще сделать перерыв в движении до четырёх часов по полудни – жарко, да и живым двигателям, что в повозках используются и отдых нужен, да и выпас. А затем снова следовать ещё часов пять. Днём жарко очень. А территория Шумера (современного Ирака) всегда была жаркой. Нет, забывать не стоит, что 10000 лет назад климат был иным, в этих краях было в достатке и рек и ручьёв, а также лесов. Соответственно и дожди здесь не были редкостью.

Мы остановились, Энкиду спутал ослам ноги, чтобы далеко не могли уйти, но могли перемещаться по поляне и подхарчиться травкой. А мы запустили самогонный аппарат и сами уселись трапезничать.

После трапезы, жестом фокусника достающего кролика из цилиндра, Энкиду вытащил большой кошель со словами: «Вот теперь самое время поделить».

– Что это? – Спросил я.

– Это наследство уже почти бывшего коррумпированного мытаря. – Ответил Энкиду.

– Ну и нафига взял? – Снова спросил я.

– А что тут, пропил он все денежки, человечишка вот такой ненадёжный у царя был.

– И то, твоя правда, друг Энкиду, не надёжный. За то и денег лишился, и от царя пострадает, или в бега пустится. А там, кто знает, может и иначе – начнёт проповедовать, для начала на базаре.

– Кто знает, а что дороги тут спокойные или пошаливают? – Задал я вопрос.

– Не пошаливают, а шалят, ой шалят! – Ответил мне Энкиду.

– А кто?

– Да те же кто и обычно, всё больше «избранный народ». – Нашёлся и Утнапиштим.

Да-а, сразу от чего-то вспомнился интернетовский клип на песню со словами: «Еврейское казачество восстало, в Биробиджане был переворот». А это, вам, знаете, не «Казаки-казаки, едут-едут по Берлину наши казаки»…

Энкиду вооружился приличным топором, найденным в одной из лавок, Утнапиштиму отдали большой нож. Они погоняли ослов, а я шёл со своим большим кривым мечом Дао и сумкой с сюрпризами ещё «из тех жизней» висящей на плече.

Утнапиштиму ещё в дороге я рассказал последние события вчерашнего дня. А теперь шёл и насвистывал песню «Трасса Е-95» и «Ты опять далеко».

До вечерней остановки мы миновали ещё километров двадцать пять. А потом остановились на ночёвку.

После ужина, я порекомендовал Энкиду покрепче привязывать ослов, а не надеяться на Бога, особенно, если это «бог» очередной шумерский.

– Это ещё хорошо, что мы не в Индии и не на Апенинском полуострове.

– А что там?

– Да воруют там сильно. Вот в Индии, например, там туги мародёрствуют.

– Это как?

– Да задушат вначале, а потом с мёртвого тела всё и снимут.

– А на этом, как там его мать, полуострове?

– Да там вообще действует мафия. Вот знаешь, некто Ромул, построил Вечный Город, как водится, построил на реке. И городу вода надо, и на строительство. Вот он, наверное, на бога надеялся, плохо возле реки коня привязал, коняшку и тю-тю. Река та называлась Тибр. Отсюда даже термин пошёл «стибрили». Но раз коня, то может это даже и цыгане, а не мафия.

А в другом городе, не знаю даже, что там украли, но видимо, что-то много более существенное, быть может городскую казну. Не иначе местный мэр, у них же в отличие от нас с коррупцией не боролись, у нас коррупционерами остались только ГАИшники, врачи и учителя, но всё на низовом звене, и до тех пор, пока за руку не пойманы «потенциальными», а вот выше, даже их непосредственные начальники «ни-ни». Вот так и прославился славный город Пиза…

– А кто такие цыгане?

– Да тоже знаешь…э-э… такой народ избранный, только из Северной Индии. Их собственный местный Моисей по всему миру водил безостановочно всю жизнь, да и потомки его всё водят не переставая, такой, знаешь, … тысячелетний квест.

Так, что ты того…, на Бога надейся, а транспортное средство от краж и угонов оберегай, здесь тебе Госстраха нет, если только Госужас в славном городе Уруке, но от этого мы уже ушли на рывок.

После чего, он залёг спать, а мы с Утнапиштимом стали гнать самогон и затеяли разговор, который продолжился религиозно-философским диспутом.

– Утнапиштим, а что за народы живут в тех землях?

– Да разные, люди Шумера, Акадского Царства, чем дальше, тем больше «избранного народа», а они спокойно жить никому не дают. Вот было дело в одном из городов стены порушили неким артефактом от своего бога, а жителей…того…Да и вообще они часто жителей…того…, как саранча, раз и того… – «баланс» подвели.

– Да уж, во истину, по жизни бухгалтеры. А в чём они избранные?

– Да сами себя они избрали, тут ведь, как и со всеми выборами, сам о себе не позаботишься, и никто о тебе не позаботится, ну как с нами или с бездельником Энкиду. В общем, они сами себя выбрали, сами себя «приподняли», ну и ещё считают, что своим богом избраны. Он у них вообще странную селекцию проводит. Вот из «богов» кто-то одной гаплогруппой, кто-то цветом кожи, чертами лица своих маркируют, чтобы отличать от чужих. А у этих – формой носа, странной причёской, да ещё они свои пейсы обрезают. Видимо это селекция такая, для закрепления видовых признаков.

– Нет, мой друг, ты опять напутал в схожих по звучанию словах (говорили мы по-русски). Пейсы они как раз отращивают. Но им самим виднее, что им в приоритете иметь.

– Да мне без разницы что, но вообще люди странные, самое не нужное отращивают, а самое нужное обрезают. Где логика? Да и вообще…, вот Бог у них только один, он им это и заповедует, а его помощники имеют статус «небесного воинства», но народ этот избранный, всё от заветов отшатнуться норовит, то в многобожие, то золотому тельцу поклоняться начнёт…

– Знаешь, но это не ново, они ему и в моё время поклонялись безостановочно, тельцу тому, только его вид упростили, всё равно, только символ, но упростили до вида простого банковского слитка. А вера, это хорошо, она от падения в скотство удерживает. А за верой идут надежда и любовь, это человеку важно, а на счёт того, что чья вера «правильная», я думаю, в моё время поговорка была: «Все дороги ведут в Рим», это в тот, который на берегу Тибра. В любой религии что-то большое и великое есть, если она искренняя, от души, и, если человек от служения бесовству отрекается. А бесовство, оно разным бывает, и с тельцом золотым, и с людским жертвоприношением, любое должно быть запретным.

– Вот и я о том говорю. Да и Мойша их слушал всё как-то в пол уха, судя по тому, что он понаписал в своём «Генезисе». Вот, например, с сотворением мира за шесть дней.

– Я с тобой не согласен, это так фигурально, как иначе диким и безграмотным скотоводом пояснять. Речь здесь идёт о семи эпохах, и не равняй свой день из краткой как миг жизни с днём Бога. Еще притча была – попал де один ихний к Боссу своему, Богу, то есть и вопрошал – что для тебя, Бог мой, вечность? Бог ответствовал – миг, сын мой. Что же для тебя целое состояние в миллионы долларов? Лишь гроши, ответствовал создатель с улыбкой. Но и не унимался попавший избранный – ну так раз для тебя сии богатства гроши, дай мне несколько грошей! Хорошо, в третий раз ответил Бог, дам, подожди один миг…

– Отсмеявшись и мой собеседник продолжил – Хорошо, согласен, но дальше, «…создал человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою…и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его». Затем, съел какое-то яблоко и «пожалуйста бриться». Шумеры описывают это конкретно и подробно, как создавался человек, что создавался он для работы тяжёлой, для замены им. Но вложили они частицу свою, и чтобы не стал он равен им внесли изменения в человека. О том и Мойша пишет, но не конкретно, зато пишет: «…стал как один из Нас…». Что это за «Нас» при единобожии, затем, упоминает множественный термин «Элохим». А что это за всеведущесть, «…где ты? … кто сказал тебе что ты наг? Не ел ли ты…? …где Авель, брат твой? …».

А здесь и вообще не понятно. Были Адам и Ева, родили Каина и Авеля. Каин убил брата, был изгнан. Хорошо, ушёл он в землю Нод, построил там город, для кого? Взял жену, откуда? Боялся, что его могут убить, кто? Ведь если верить утверждаемому, что история человечества начинается с того, что Господь изгнал из рая Адама и Еву. И постепенно их потомки заселили всю Землю. Ева «стала матерью всех живущих», на что указывает (Быт. 3, 20). А это ещё только второе колено других людей ведь ещё нет, так он кого, австралопитеков завёз в свой город? Или мигрантов гастробайтеров из Средней Азии! Так это не Москва не её он построил, да и её великий реконструтор в кепке ленинского образца родится только тысячелетия спустя.

Они же первые трое людей на всей земле, если не считать невинно убиенного. Не, ну, знамо дело! Во времена нашего человеческого вида жил и неандертальский человек, и денисовский, и «хоббиты», да и ленивый только не жил. Но в Книге то о них не говорится вообще. Или раз они не нашего вида, то попросту и речь не о них, типа – три пишем, тридцать «в уме». И так, к кому, к неандертальцам ушёл Каин?

Вот я тебе и говорю, что всё то там хорошо, но поверхностно, написано в целом верно, но настолько поверхностно… где-то прослушал, где-то подслушал и понаписал такого, что сам не понял, а человеку внимательному не понять и подавно.

Так мы и путешествовали. В целом на дорогу затратили полтора месяца, посещали города и населённые пункты, покупали нужное, продавали не нужное. Правильно говорится в сказках: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Через пять недель путешествия приключилась с нами такая история.

Остановились мы для полуденного отдыха, и тут гоп-стоп. Выходят на поляну пятнадцать человек, чёрные лапсердаки, чёрные шляпы широкополые, пейсы. Все с кривыми ножами в руках. А нас только трое. Можно было бы конечно метнуть пару своих пороховых самоделок, что я во времена династии Цин сделал и сохранил, но ведь жалко на каких-то ушлёпков.

– Ну вот, зачем только их вспоминали, вот и «избранный народ» пожаловал, сейчас станут и нас пугать своими обрезами. – Произнёс Утнапиштим.

– Ага, «отродье кулацкое», подождите пока, я сам – говорю я своим спутникам.

Тут один из них выступает вперёд. Кривым ножом взмахнул и объявляет:

– Я Сруль (*) бен Иегуда из колена Иакова, пришёл сюда, чтобы освободить вас от добра всякого, о отродья Навуходоносора!

(*) ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: есть такое имя у «избранного народа» (его даже В. Токарев упоминал в песне про тётю Хаю), просто из-за своего неблагозвучного звучания, в нашей стране оно не в ходу. Так с именами бывает. К примеру, никто вот в Италии, свою дочку Галиной не назовёт. Нет назвать то конечно могут, но только эпизодически – ругая, а не с записью в паспорте. «Галина» – курица. Вспомните хотя бы бульонные кубики «галина Бланка», а Бланк, это не дед «дедушки Ленина», того самого у которого «глаза такие добрые – добрые». Навуходоносор – царь Вавилонский, который захватил земли Израилевы, а население угнал в рабство.

– О люди избранные, низкий поклон вам светочам разума моего и мудей моих. Да благословит вас Отец Небесный избавив от шелудивости, вшей в бородах ваших и от гнид в пейсах ваших. – Цветасто по-восточному приветствовал я их и продолжил. – Мы просто проезжие торговцы, без денег, потому что ещё с товаром, но вы не погнушайтесь, отведайте винца хорошего, крепкого. – Говорю я им. – Подходите для начала попробуйте, – и начинаю наполнять чашки «Росинкой Маковой».

Кто бы отказался? На халяву, он и уксус сладкий. Ну те как отведали, так и в нирвану.

– Вот, – говорю – лучший бой, это тот, который не состоялся.

– Теперь собираем у них ножи, раздеваем до костюма Адама.

– А я ещё у них пейсы посрежу! Пусть потом в таком виде разбойничают или побираются, а вещички мы продадим! – Возбудился Энкиду.

Ну, сказано – сделано. Да ещё и деньжат у них нашлось, и их шекелей, и иных денег. Можно сказать, выгодно продали пару кувшинов «Росинки Маковой».

Сделали крюк по просьбе Утнапиштима, да и мне было посмотреть интересно отправились к Баальбекской Террасе. Ему хотелось вспомнить молодость. Я же их кроме как на фото вообще никогда не видел. Под всем комплексом были грандиозные коридоры, ведущие в дальние стороны, всё сделано ровно из огромных камней. Осмотреть всё это возможностей нам не представилось, света у нас нет, а бродить там, так из этого лабиринта ещё потом и выбраться нужно. Да и вообще, строений, а точнее их остатков хватало в округе. Но всё это нам было не осмотреть. Всё залито, засыпано и завалено селевыми потоками.

Конечно, особо моё внимание привлекли всемирно известные трилитоны. Одно слово – грандиозно. Лежали только камни трилитоны, ничего не было сверху – никаких колонн, никакого не римского храма, не похожего на римский. Те гигантские колонны даже для римлян вместе с греками были через чур. Это, наверное, потом Баал установит. Ну тот, который станет (или уже стал) здесь местным богом, и который, как мне было известно, будет враждовать с Яхве «избранного народа» и в конечном счёте проиграет, да так, что в будущем его вообще демонизируют.

После этого, отправились в то место Ливанских гор, которое из нас было известно только Энкиду.

Глава 5. ПОИСКИ БОГОВ ЕЩЁ НЕ ОЗНАЧАЮТ БОГОИСКАТЕЛЬСТВО

Что было – то и будет. Что делалось – то и делается. Вот придут некоторые и скажут: это новое. Но все это уже было в веках, бывших прежде нас.

Eкклезиаст

Единственный урок истории тот, что из нее никто не извлекает никаких уроков. Хоть не учи ее совсем – все равно бесполезно. Вот и я, если бы читал когда-то в «той жизни» Эпос о Гильгамеше, то «заглянул бы в будущее». Так, бы и знал хоть чего-то, что да как, а так всё сам шишки набивал.

В общем, за шесть недель добрались мы до Ливанских гор. Повозки оставили на старика Утнапиштима у подножья гор, запрятали их от посторонних глаз. Нашли для него маленькую неприметную пещерку, Утнапиштиму мы наказали ждать нас неделю, в качестве добычи не отсвечивать, сидеть тихо, писать свои вирши на глиняных табличках, чтобы не было скучно, припасы расходовать экономно. Подниматься в горы мы решили на следующий день с утра. И мы легли спать.

Разбудил меня среди ночи Энкиду. Он приподнялся, толкнул меня и спросил:

« Друг мой, не ты ли звал меня?

Отчего я проснулся? Не ты ли коснулся меня?

Отчего я вздрогнул? Не прошел ли какой бог поблизости?

Отчего занемела плоть моя?»

Задремав, он вновь просыпается, растолкал меня и опять рассказывает. Приснившееся в этом случае потрясло его еще больше.

«Ужасным было виденное мной видение:

Небеса пронзительно закричали, Земля загудела.

Свет дня померк; настала тьма, Сверкнула молния, вспыхнуло пламя. Выросли облака, хлынул дождь смерти; Затем сияние исчезло; огонь погас. И все, что пало на землю, стало пеплом. Мне также приснилось ужасное «Чудовище Убивающее Лучами», от силы которого «никто не может спастись» который теперь охотится на богов и бог Шамашу, вновь, как и прежде, воззвал ко мне, чтобы я поспешил с друзьями моими и избавил их от этого Хумбабы».

Накануне подъёма в горы мне тоже приснился какой-то непонятный сон, в котором видел чудовищного великана, этот сон Энкиду взялся мне толковать:

«Друг мой, таково тому сну толкованье:

Хумбабу, – того, что подобен великану, -

Пока свет не забрезжит, мы его одолеем,

Над ним мы с тобою победу добудем,

На Хумбабу, кого мы ненавидим яро,

Мы наступим ногою победоносно!»

Перед подъёмом Энкиду упал на колени обращаясь с молитвой к богу Шамашу. Возможно, молитву его Шамаш и услышал, потому что в голове Энкиду раздался призыв:

«Поспеши, подступи к нему, чтоб в лес не ушел он,

Не вошел бы в заросли, от вас бы не скрылся!

Он еще не надел свои семь одеяний ужасных,

Одно он надел, а шесть еще сняты».

Наш старейший попутчик Утнапиштим благословил нас на дорогу и стал давать мне советы:

«Гильгамеш, на силу ты свою не надейся,

Лицом будь спокоен, ударяй же верно;

Впереди идущий сотоварища спасает:

Кто ведал тропы, сохранил он друга;

Пускай Энкиду идет пред тобою, -

Он знает дорогу к кедровому лесу,

Битвы он видел, бой ему ведом.

Энкиду, береги сотоварища, храни ты друга…»

По горам лазать мне довелось во время армейской службы, Энкиду сам по себе был парень ловкий. Поднимались где ногами, а где и по верёвке. В общем поднялись мы за несколько часов в горы и пошли по тропинке. Не вдалеке был виден лес. Мы решили двигаться ночью. А пока спрятались за большими камнями и перекусили тем, «что бог послал», ну, или сами собрали. А затем стали собираться в путь. Я повесил на пояс свой боевой топор.

– Энкиду, ты иди за мной сзади, а я пойду впереди тебя.

– Гильгамеш, как же пойдём мы, как в лес мы вступим? Бог Вэр, его хранитель, – он могуч неусыпен, а Хумбаба – Шамаш когда-то наделил его силой, Адду наделил его отвагой.

В общем это "чудовище", по его словам, "жило" на склоне горы в кедровом лесу. При виде людей он обязательно «плевался огнём» и спастись от него было крайне сложно. Его слова про "огненный канал", что-то мне очень напомнили ветхозаветную цитату о страже сада Эдемского. Возможно, именно его упоминали там, как «Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к Дереву Жизни». А мне хорошо известно, что эти тексты во многом имели шумерские заимствования…

По целому ряду деталей из его рассказа, мне больше ничего не оставалось кроме как предположить, что это было некое автоматическое охранное устройство или вооруженное механическое «пугало», установленное для устрашения местных жителей, или иных нежелательных посетителей, чтобы те не добрались до обители «богов». Но вполне вероятно и то, что это боевой робот.

– Энкиду, отставь компот, не порти фрукты. Вообще-то ты всё это затеял. Не боись, разберёмся, но надо разведать место и подготовить засаду. Я дам тебе сеть, чтобы опутать «Это», а я сам расправлюсь с ним топором, чем я хуже Раскольникова? Всё-таки я продукт не только перестройки, но и ускорения.

– А это кто?

– Кто-кто. Дед Пихто в кожаном пальто – ФЭД, но не фотоаппарат, ладно, не бери в голову, проехали.

И мы отправились в сторону запретной охраняемой зоны. Туда, где вдали, выше на горе виднелся «шем», как аборигены называли летательные приспособления своих «богов».

Энкиду заткнулся наконец, пытаясь осмыслить сказанное. Так мы и дошли, до края кедрового леса и остановились. Увидели, что в лесу протоптаны тропинки и проложены дороги, такой вполне себе «немецкий» был лес. Углубившись в лес снова нашли невысокие скалы с осыпями и спрятались среди них наблюдая.

Как позже записал наш старик Утнапиштим с моих слов на своих глиняных табличках:

« Где Хумбаба ходит, – шагов не слышно:

Дороги проложены, путь удобен.

Видят гору кедра, жилище богов, престол Ирнини.

Пред горою кедры несут свою пышность,

Тонь хороша их, полна отрады,

Поросло там терньем, поросло кустами,

Кедры растут, растут олеандры.

Лес на целое поприще рвы окружают,

И еще на две трети рвы окружают».

Вот на тропинке появился это монстр, как пишут в милицейских протоколах он был «изготовлен из металла серого цвета». И роста он был изрядно более двух метров, издали мне представилось, что не меньше, чем два двадцать, а то и все два пятьдесят. Странновато он выглядел с точки зрения аборигенов. В плечевых суставах были "шарниры" и огромные "стрекозиные" глаза, на том, что можно было бы условно назвать «лицом». Когда с ветки при его приближении внезапно вспорхнула птица, то он дёрнул головой в её сторону и из его лба вспыхнул Убивающий Луч.

Это было всё что я украдкой смог увидеть. Он оглядел окрестности и скрылся. А мы так и сидели очень долго, пока не установили систему его патрулирования и время, когда можно будет ждать его снова.

Для того, чтобы подманить его поближе к нашим камням, за которыми мы прятались, я своим топором срубил рядом с ними пару кедров, чтобы он подошёл посмотреть, а мы смогли напасть на него внезапно.

Мой план удался и когда он в действительности подошёл ближе, то Энкиду спрыгнул с высокого камня подняв при этом тучу пыли и набрасывая на него сверху сеть, сразу же бросившись ему под ноги за спину. Когда же это чудище стало поворачиваться, я выскочил из-за камня и огрел его с размаха обухом по голове вминая её вовнутрь. И сразу же атаковал опять же обухом по ногам сбивая с ног. А после того, как он упал, то уже атаковал его опять же в голову остриём топора, прямо туда, где были размещены его камеры обзора. После чего от него пошёл лёгкий дым и посыпались искры. Так с трёх ударов мне удалось с ним покончить. А вот топор потом вытаскивал долго.