Проклятие Хаоса

© 2020 by Sayantani DasGupta All rights reserved. Published by Scholastic Press, an imprint of Scholastic Inc., Publishers since 1920. scholastic, scholastic press, and associated logos are trademarks and/or registered trademarks of Scholastic Inc.

© Торчинская М. О., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024 Machaon®

Посвящается моим предкам, родителям, мужу, детям, сёстрам по перу. Вы спасаете наши истории от небытия, вы сплетаете слова и миры и даёте им жизнь.

Всем рассказчикам, собирателям и хранителям памяти, первопроходчикам, златошвеям снов; всем, кто чтит вчера и творит завтра; всем, кто поёт, говорит, рассказывает для того, чтобы хранить биение сердца историй нашей жизни.

Глава 1

Я спас твою жизнь (скажи спасибо)

В большинстве старинных сказок спасение чьей-то жизни – это чрезвычайно важное событие. Потом обычно бывает королевская свадьба, героя осыпают золотом с головы до ног или устраивают в его честь пир на весь мир. Поэтому не удивительно, что я ожидала особой благодарности за спасение принца Нилкамала из подводной тюрьмы, принадлежавшей моему биологическому папаше.

Я, конечно, не думала, что мне отсыплют драгоценностей, равных весу моего тела, или поднесут ключ от Запредельного царства за семью морями и за тринадцатью реками. (И свадьбу я тоже не хотела. Мне вообще-то всего двенадцать лет. Фу, гадость!) С другой стороны, я не в первый раз спасала жизнь своему другу Нилу и многое пережила – носилась сквозь измерения на волшебном авторикше, рисковала жизнью и собственными конечностями, разгадывала безумные загадки и сражалась со всевозможными чудовищами. И что я получила за свои труды? Шиш. Не, ну правда. Пшик, ничего, фигу с маслом, дырку от бублика.

Я не жадничаю, просто пытаюсь объяснить, почему решила, что празднество на берегу Медово-Золотого моря Душ закатили в мою честь. Тем более что Нил весь из себя такой крутой и не торопится с благодарностями. Вот я и подумала, что он тайком устроил все это волшебство для меня. А когда поняла, что ошиблась, стало как-то неловко.

Вообще-то перед побегом из рушащегося отеля/казино/башни/тюрьмы, который принадлежал моему биологическому папочке Шеше, мы были несколько заняты. Вытаскивали Нила из подводного изолятора для демонов, сражались со злобными змеями, не давали Шеше убить меня с помощью двух волшебных камней, превратившихся в нейтронные звёзды. А убить меня Шеша хотел для того, чтобы исполнить древнее предсказание, обмануть смерть и жить вечно и счастливо. Понятно, что запланировать все эти торжества Нилу было некогда, но я об этом как-то не подумала.

– Господи! Да зачем это! – сказала я, попытавшись одновременно изобразить на лице приятное удивление и скромность, когда мы с Нилом и Найей выбрались на песчаный берег (наши родители не были людьми, и только благодаря этому мы выжили и смогли подняться со дна моря на поверхность).

– Ой, мамочки! – взвизгнула Найя, бросив взгляд на толпу. – Мы же не одеты для официального мероприятия!

Да не то слово. На нас сухого места не было. Правда, Нил и Найя – они наполовину раккоши – выглядели бодро и весело. Я же, несмотря на то, что уродилась наполовину змеиной принцессой, наполовину дочерью Луны, еле держалась на ногах и никак не могла отдышаться. Мокрые волосы облепили моё лицо, с одежды свисали водоросли, а в левом носке, кажется, поселилась семейка рыб.

Я убрала волосы с лица изящным – надеюсь – жестом и посмотрела на толпу, явно поджидающую нас. Там были девочки в розовых сари из группы сопротивления, известной, как Скейтбордистки в Розовых Сари, или СРС. Группу возглавляла моя сводная сестра Мати. Часть девчонок из СРС была людьми, другая состояла из полулюдей, полураккошей; я пока не могла к этому привыкнуть. Кроме того, в толпе выделялись несколько бородатых стариков – похоже, царские министры. Ну и стояли вперемешку дворцовые слуги и придворные. Все были нарядно одеты и смотрели на воду. А над толпой, будто тоже ожидая нас, кружили ярко-голубые бабочки.

Пристроившийся сбоку от толпы певец стоял, прижимая одну руку к уху, а другой поводил в воздухе. Увидев нас, он затянул классическую тягучую песню, а сидящие рядом музыканты принялись ему аккомпанировать – один дул в шехнай[1], другой постукивал ладонями по табле[2], третий пощипывал струны танпуры[3]. Только мне показалось, что каждый наигрывал что-то своё. Возле музыкантов стояли девочки, в руках они держали цветочные гирлянды, маленькие светильники и подставки с благовониями.

– Добро пожаловать, принцесса Киранмала! – крикнули из толпы.

Это была одна из служанок, сумевшая помочь мне во время участия в игре «Кто хочет стать охотником на демонов?». Я тогда пользовалась огромной популярностью, моё лицо улыбалось со всех афиш и билбордов, и некоторые даже стали подражать моему стилю. Вот и на служанке, поприветствовавшей меня, я увидела серебряные берцы, точь-в точь как мои. Я улыбнулась и, хотя с меня струями текла вода, попыталась беспечно помахать в ответ, как знаменитость при встрече с фанатами.

– Молодец, что освободила принца Нила! Умница! – крикнула другая девчонка с широкой зелёной прядью в косе.

Она ещё не знала, что у меня снова мои обычные чёрные волосы. Может, стоило попросить Запредельный молодёжный журнал мод «Ритмы юности» опубликовать заметку об изменениях в моей причёске?

– Как жаль, что игра оказалась большой аферой, а Змеиный царь хотел убить тебя с помощью Чинтамони и Порошмони, чтобы обмануть смерть и жить вечно, – добавила третья девочка с копией моего лука и стрел за плечами. – Мы все смотрели прямую трансляцию. Такой облом!

– Абсолютно! В смысле, спасибо, – крикнула я в ответ.

Да, это был полный облом – мой родной отец оказался убийцей и маньяком, мечтающим о вечном бессмертии. Но я заставила себя улыбаться. Ведь вся эта толпа собралась, чтобы посмотреть на меня, – то есть, я так считала, – нельзя же их разочаровывать. Я уже подумала, может, начать раздавать автографы или типа того, но внезапно стало совершенно ясно, что ждали они вовсе не меня.

– Ваше королевское величество! – крикнул кто-то пронзительно и тонко.

Я грациозно обернулась – в точности как принцессы, которых видела по телевизору, – и только тут осознала, что обращаются к кому-то другому. Кричал один из бородатых министров – мелкий старикашка в фиолетовом тюрбане, смахивающем на репу, занявшую призовое место на сельской ярмарке. Старикашка взывал к Нилу, одновременно протягивая ему небольшую подушку.

То есть вот это всё ликование – не в мою честь? Я почувствовала, как лицо стало горячее солнца. Потом посмотрела на подушку, расшитую бриллиантами и жемчугами. На ней, как ни странно, лежала дешёвая картонная корона – такие раздают детям в заведениях фастфуда вместе с картошкой фри и молочным коктейлем.

Нил, ставший после тюремного заключения слегка нервным, шарахнулся от министра с его подношением.

– Что это с короной, господин Кебаб? Мне кажется или её действительно смастерили из картона?

– Мы сделали всё, что могли, – пропищал министр Кебаб. – Коронация готовилась в страшной спешке, но в любом случае её невозможно провести без короны.

– О-о-о! Коронация! – Найя захлопала в ладоши, сияя, как свихнувшийся солнечный зайчик.

– Коронация? – промямлила я, как и полагается смущённой и растерянной девчонке из Нью-Джерси.

– Коро- чего? – переспросил Нил недовольно и тоже растерянно.

– Ваше величество.

Моя сестра Мати с трудом – из-за того, что одна нога у неё немного короче другой,– опустилась на колени, прямо на песок, и соединила ладони в приветственном жесте намашкар[4]. Нил шарахнулся и от неё. Он, конечно, был старшим сыном царя, а Мати – дочерью главного царского конюха (который приходился мне дядей), но я ещё никогда не видела, чтобы она вставала перед Нилом на колени. Судя по всему, он тоже видел это впервые.

– Не надо! Перестань! – Бедный Нил в ужасе попытался поднять Мати. – Встань! У нас другие отношения! Мы же друзья!

– Мечта-а-а! – протянула ракша Прийя, подойдя и встав возле меня.

Как и другие ракши-Скейтбордистки в Розовых Сари, Прийя находилась в подводном отеле Шеши, когда тот начал рассыпаться, но их вытянуло в море чуть раньше нас с Нилом и Найей. Её камуфляжные штаны, топ и розовое сари, которое она носила на плечах, как накидку, уже высохли.

Прийя смотрела очень ехидно, и я сначала решила, что она говорит о Мати, но ракша выпалила фальшивой девичьей скороговоркой:

– Принц Нилкамал – известный борец за равноправие! Подобное мировоззрение особенно привлекательно в абсолютной монархии, прямо-таки лопающейся от богатства и незаслуженной власти.

Произнеся это, Прийя дохнула горячим зловонным дымом, и одежда на мне сразу высохла. Но я всё равно чувствовала себя глупо из-за того, что решила, будто все собрались здесь ради меня.

– Спасибо, что обсушила. – Я закашлялась и замахала руками перед лицом. – А зачем ты побрилась наголо?

– Революционерам некогда заниматься укладкой волос. – Прийя провела когтистой рукой по короткому ёжику на голове. – Но на то, чтобы фанатеть, время у них находится.

Она кивнула в сторону толпы, и я вдруг заметила, что Нил как-то странно влияет на окружающих. Мало того что на меня вообще никто не смотрел, но слуги помоложе, не говоря уже о придворных, таращились на принца с необъяснимым восторгом. Какой-то знатный господин даже сделал вид, что падает в обморок, и стоявшая рядом дама принялась яростно обмахивать его ладонью, словно веером.

– Он верну-у-улся, – протянул кто-то.

– Самое время! – выдохнули в ответ и хихикнули.

Гадость какая. Нет, серьёзно. Может, он и правда красавчик, но прилюдные обмороки – это уж слишком.

Но Нил, не считая того, что у него слегка покраснели уши, – вёл себя так, словно ничего не происходит, и вызывать всеобщее восхищение – его царское право. Я закатила глаза, но делать вид, что меня тошнит, не стала, – уже взрослая, всё-таки.

– А ты не ревнуй, – весело сверкнула клычками Прийя. – Знаю, ты давно положила глаз на нашего принца-полудемона.

– Ничего подобного! – Меня охватило возмущение и ещё какое-то чувство, которое я не могла верно определить. С чего это Прийе взбрела в голову такая глупость? Очень, очень хотелось бы верить, что Нил её не слышал. – Мы просто друзья! Да и то не всегда.

Тут пение стихло, и, словно по команде, вся толпа преклонила колени. Перед Нилом остался стоять только министр с фиолетовой репой на голове. Он взмахнул подушкой и чуть не уронил картонную корону.

– Ваше величество, вы должны быть коронованы! – пронзительно пискнул министр.

– Коронован? Чтобы стать кем? Царём жареной картошки? Королём мясных роллов? – Нил бросил на меня испуганный взгляд, затем выставил перед собой руки, словно защищаясь от картонной короны. – Слушайте, я только-только выбрался из кошмарного изолятора. И к тому же у меня умерла бабушка. Мне не до глупых шуток.

– Что ты сказал? Что с нянюшкой? – быстро спросила Мати.

При упоминании о нянюшке у меня мучительно сжалось сердце.

– Это правда. – Прийя понурила бритую голову, забыв про ехидный смех. – Нянюшка пожертвовала собой, чтобы спасти свою дочь. И принцессу Киранмалу.

Голубые бабочки, которых я уже видела, закружились вокруг меня, словно и они тоже оплакивали старую ракшу – бабушку Нила. Нянюшка погибла, защищая мать Нила, но она спасла и меня. Не кинься нянюшка вперёд, я погибла бы от рук Шеши. И теперь меня мучил вопрос – а вдруг Нил считает, что это я, пусть совсем чуть-чуть, виновата в её смерти. Я сунула руку в рюкзак и сразу ощутила тепло, исходящее от Порошмони и Чинтамони, – двух драгоценных камней, при помощи которых Шеша собирался жить вечно. Но вместо вечной жизни они принесли смерть.

Я запихнула камни поглубже в рюкзак, мысленно пообещав себе избавиться от них при первой же возможности.

– Мне так жаль. – Мати поднялась, опершись на руку Нила, и сжала его ладонь. – Я не знала.

– Все случилось очень быстро… – Голос Нила дрогнул.

У меня самой глаза налились слезами. Найя всхлипывала, не таясь, а Прийя громко шмыгала носом.

Я прикрыла ладонью змеиный шрам у себя на правой руке повыше локтя. Мне было безумно стыдно за своего биологического отца. Если бы можно срезать шрам с руки, я бы обязательно сделала это.

– Эти ужасные новости можно считать ещё одной причиной, по которой следует немедленно короновать принца Нилкамала! – выпалил господин Кебаб. – Могущество Шеши растёт с каждым днём! Нам необходимо собрать силы сопротивления, и неважно… э… – Старикашка бросил косой взгляд на девиц из СРС, а потом на меня. – …Неважно, что у нас такие необычные союзники. – Он снова махнул подушкой в сторону Нила.

– Ни за что. – Нил попятился, сердито утирая слёзы. – Я даже не наследник. Мой отец решил этот вопрос раз и навсегда. А кстати, где он?

Знатные дамы, господа, слуги и музыканты тревожно переглянулись.

Не дождавшись ответа, Нил спросил снова:

– Почему же вы всё-таки хотите сделать меня царём? Где мой отец?

Я положила руку ему на плечо. Нил сейчас казался очень неуверенным в себе по сравнению с тем, каким он был раньше. Всё-таки после изолятора принц сильно изменился.

– С царём всё хорошо, насколько нам известно, – заторопилась Мати. – Но он скрылся. Сбежал в другое измерение вместе с несколькими министрами, опасаясь за свою жизнь.

Я вздрогнула. Мне и самой пришлось когда-то бежать из Запредельного царства и поселиться в другом измерении.

– Скрылся? Опасаясь за свою жизнь? Но почему? – Голос Нила звучал громче с каждым вопросом. – Как вы могли такое допустить, господин Кебаб?

– Все произошло внезапно. Змеиный царь стремительно и яростно захватил трон, – начал крошечный министр.

– Государственный переворот! Змеиный налёт! – вставила говорящая птица Тунтуни. Сделав круг у нас над головами, Туни уселся Нилу на плечо и добавил: – Точнее, змеиный наполз.

– Туни! – Нил радостно пожал лапу нашему пернатому дружку.

– Слушай, принц, – оживлённо чирикнул Тунтуни. – Как ты думаешь, что море говорит берегу?

Больше всего на свете эта птица любила жаловаться, глупо каламбурить и загадывать загадки.

– Нам некогда… – начала я.

Но Найя меня перебила:

– Что море говорит берегу? Да ничего! Оно волнуется молча.

– Да! – Туни расхохотался. Остальные только глаза закатили. – О! А вот ещё хороший вопросик! Какая рыба проведёт вас из комнаты в кухню?

– Чувак, у меня отец сбежал в другое измерение. Мне хочется понять, что случилось, – сказал Нил.

– Какая рыба проведёт вас из комнаты в кухню? – Найя наморщила лоб. – Рыба-лоцман?

– Нет! – взвизгнул Тунтуни. – Коридорас! Поняли? Рыба коридорас!

Я не выдержала и рассмеялась. Туни и Найя хохотали до слёз. И даже Нил с Мати слабо улыбнулись.

– Ваше величество, позвольте рассказать вам о змеином перевороте, – залопотал маленький господин Кебаб, – и объяснить, почему я ни в чём, абсолютно ни в чём не виноват.

Это напомнило нам о делах.

– Как это могло случиться? Ведь Шеша был с нами в подводном отеле, – сказал Нил.

– Неправда. – Найя показала нам время на своём телефоне, который чудом продолжал работать, несмотря на все подводные приключения. – Нам потребовалось время, чтобы всплыть на поверхность.

– А Шеша просто испарился, оставив после себя облако зелёного дыма, – добавила я. – Он мог телепортироваться во дворец.

– Всё произошло так быстро, ваше величество! – Господин Кебаб залился слезами. Они горошинами скатывались у него по щекам и пропадали в длинной седой бороде. – Только что царь сидел на троне, а в следующее мгновение он уже утратил власть над царством!

– Это все подстроил самозванец и злодей, отнявший у меня работу! – заверещал Туни, взволнованно хлопая жёлтыми крыльями. – Моя погибель, мерзкий пожиратель червяков, министр Гупшуп! Он поднёс Шеше наше Царство на блюдечке! Вонючка! Вобла сушёная!

Я хотела сказать Туни, чтобы он успокоился, но не успела. Потому что море у нас за спиной вдруг зашумело и заплескалось. Тунтуни пискнул и поперхнулся, а мы дружно обернулись. При виде того, что поднималось из воды, моё спокойствие как рукой сняло, и я в ужасе схватилась за лук и стрелы.

– Раккоши! – закричала я. – На нас напали!

Глава 2

Возвращение царя

Из Медово-Золотого моря Душ поднималась толпа демонов. Там были раскинувшие крылья воздушные раккоши; огненные демоны, извергающие ноздрями пламя; водяные демоны с перепончатыми пальцами и земные демоны крайне странного вида, с рогами на лбу и зубами вместо волос. Все раккоши выглядели побитыми и помятыми, с расквашенными носами и поломанными крыльями, как будто они сюда явились сразу после драки.

Но они внезапно атаковали нас!

– Раккоши! – закричала я снова.

Оглянувшись, я с удивлением поняла, что никто, кроме меня, не хватается за оружие, хотя министры и другие люди явно встревожились, а Тунтуни испуганно заметался. Найя смотрела с обидой, а скейтбордистки в розовых сари – и люди, и ракши – просто смеялись надо мной.

– Что ты говоришь, и правда, раккоши. – У Прийи изо рта вместе со словами вырывались язычки пламени. – Да здесь половина присутствующих – раккоши. Забыла, принцесса? Если не ошибаюсь, ты сама освободила этих бедолаг из изолятора, когда уничтожила папочкин подводный отель.

– Я был там не единственным раккошем, – напомнил Нил. – В изоляторе сидело множество пленников.

– Но ты не такой, как они, милашка-принц, – чирикнул Туни. – Ты у нас хороший!

– Хватит цепляться за предрассудки, – строго сказала Мати. Она обращалась к Туни, но я поняла, что одновременно и ко мне, и к другим перепуганным людям. – Пора бы уже понять, что ни один вид живых существ не может состоять из одних монстров. Раккоши бывают и плохие, и хорошие, так же, как люди.

Мне стало стыдно, но перебороть страх перед чудовищами было не так-то просто. С учётом моего прошлого опыта общения с ними и страшных историй, которые я слышала с детства, было очень трудно поверить в то, что не все раккоши – плохие.

Только я слегка расслабилась, как вышедшие из моря демоны тесно обступили меня со всех сторон. Испуганно вскрикнув, я закрутилась на месте, не зная, в кого целиться, а потом позвала:

– Помогите!

Но в следующий миг я от удивления уже сама опустила лук. Одни раккоши вставали передо мной на колени, другие почтительно кланялись, приветственно складывая ладони, а некоторые били земные поклоны, касаясь моих ног бородавчатыми лапами.

– Ты спасла нас из плена, позволила жить, – произнёс раккош с зелёной, покрытой прыщами кожей. – Мы тебе будем верно служить.

– Мы не станем преследовать тебя за то, что в тебе течёт кровь змей, – сказал раккош с кривыми и обломанными крыльями летучей мыши. – Ничего, что ты на змею похожая, мы-то знаем, что ты – хорошая.

Я онемела. Это они не будут преследовать меня? Моя подружка Найя хихикнула, а Прийя понимающе рассмеялась, словно отлично знала, о чём я думаю.

– Встаньте, друзья. Наша группа сопротивления с радостью принимает вашу помощь, – сказала Мати. – Нам предстоит сделать очень многое, чтобы отвоевать у Шеши Запредельное царство.

– Наши руки, крылья, огонь в вашем распоряжении, – произнёс водяной демон с ракушками вместо волос. – На всех ногах, сколько есть, мы готовы начать выдвижение.

Придворные и слуги слегка попятились, давая место раккошам.

– Как здорово, что наши народы действуют сообща, правда, твоё принцесочество? – шепнула Найя, беря меня под руку.

Заглянув в её искреннее открытое лицо, я почувствовала, как мои сомнения относительно раккошей рассеиваются, – ну хотя бы отчасти.

– Конечно, здорово!

– Всё кувырком! Чудовища – человечные, люди – чудовищные, – всхлипнул господин Кебаб.

– Никто не говорил, что меняться легко. А менять образ мыслей вообще сложнее всего. – Мати дружески похлопала бормочущего министра по тюрбану.

Я заметила, как они с Прийей переглянулись, сдерживая улыбки.

– Царству нужен новый правитель, который объединит всех его жителей. – Господин Кебаб с чувством высморкался и вытер нос и глаза кружевным носовым платком. – Теперь, когда ваш брат Лалкамал исчез, вы нужны Царству, ваше величество Нилкамал. Вы нужны вашему народу.

– Не обязательно. В смысле, а чем плоха парламентская система правления? – ответил Нил, грызя ноготь. – Или демократия участия, например. Монархия – это же вчерашний день, разве нет?

– Нил! – хором воскликнули мы с Мати.

– Ваше высокочество! – ахнула Найя.

Зато Прийя одобрительно фыркнула.

Господин Кебаб, прижимая к себе подушку и корону, подступил вплотную к Нилу.

– Ну же, ваше величество, наденьте корону. Это не больно.

– Прекратите звать меня величеством! Это не я! Я не хочу быть царём!

Нил перепугался не на шутку. Да, царственный папаша отлично убедил Нила, что тот не может стать правителем, потому что наполовину раккош. Позже он отобрал у него титул наследника, хотя Нил был старшим сыном, и передал его младшему сыну – Лалкамалу. Оставалось только понять, что именно окончательно убило веру Нила в себя – объяснения папы-царя или несколько недель плена в подводном изоляторе.

– Ты единственный, кому можно доверить трон. Не передавать же его твоим братьям Будху и Бхутуму. – В этом Мати была права на все сто. У Нила и Лала имелось ещё два сводных братца – обезьянка и филин, но оба были, прямо скажем, глуповаты. – Не имеет никакого значения, наследник ты или нет, потому что никто даже не знает, где сейчас Лал.

Голос Мати дрогнул, и я поспешила вмешаться в разговор, чтобы сообщить новость, которую мы с Нилом и Найей узнали сами только что, – Лал, её лучший друг детства, был похищен призраком.

Я открыла промокший рюкзак и достала оттуда термос с изображением Лолы Морганы.

– Он здесь.

– Вы запихнули принца Лалкамала в этот дешёвый мерч из шоу «Звёздное путешествие»? – воскликнул Тунтуни.

– Не Лала, – ответила я, – а призрака, который принял его обличие после того, как спрятал настоящего Лала в стволе дерева.

Я протянула термос удивлённой Мати.

– Её высокочество принцесса Киранмала хитростью заманила этого гадкого бхута в термос с Лолой Морганой. Всё сама, – как всегда бодро, отрапортовала Найя.

Мои новые фанаты-раккоши приветствовали меня радостными возгласами.

– Теперь понятно, почему он так странно держался последние недели. Жадно рвался к власти, был совсем не похож на себя. Как же я не догадалась, что это не настоящий Лал! – Мати, не отрываясь, смотрела на термос, поворачивая его в руках. – Где он? Настоящий Лал.

Вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, я произнесла слова, которые пропищал бхут:

«Арахис в садике моем! И мы сидим с тобой вдвоём».

Секунду все молчали, а потом Туни завопил, как ведущий в телешоу:

– О-о-о! Знаю! Я знаю ответ! Шта-а-т Нью-ю-ю Джер-си! – Птица сделала мёртвую петлю в воздухе. – Он имеет форму арахиса и зовётся Садовым штатом! Настоящий принц Лалкамал находится в Нью-Джерси!

– Точно! А значит, мы пройдём сквозь все измерения и окажемся дома у моих родителей в Парсиппани. Будет тесновато и, может быть, придётся попросить несколько спальных мешков у Зузу, но зато как же здорово, что вы побываете у меня в гостях!

Зузу – моя лучшая подруга, у неё куча братьев и сестёр, поэтому у них дома всегда найдётся то, чего вам не хватает. Я вспомнила свой розовый спальный мешок в стиле «Принцесса Просто Прелесть» – хотелось бы надеяться, что Нил не станет над ним смеяться.

– Что? – Я вдруг заметила хмурые лица окружающих. – Ну хорошо, отправимся в Парсиппани после того, как вы коронуете Нила, или что там ещё нужно.

Я была уверена, что Мати сразу кинется освобождать Лала, поэтому несколько удивилась тому, как она отчего-то замялась, а потом протянула термос Прийе.

– Нет, Киран, тебе придётся вернуться в Нью-Джерси одной.

– Ты что, шутишь?

Я оглянулась на Нила. Вид у него был такой же озадаченный, как у меня.

– Правда, почему мы не можем вместе отправиться за Лалом? – спросил он. – Заодно поедим пахлавы в кафе её подруги.

При мысли о пахлаве, которую готовили в семье Зузу, у меня в животе заурчало. Когда всплываешь со дна моря на поверхность, появляется зверский аппетит! Я улыбнулась Нилу – кто же откажется от сверхпитательного обеда в кафе «Гора Олимп»?

– Пахла-ва? Пахла-нет! Как вам не стыдно, мой принц! Мы не можем позволить Запредельному царству за семью морями и тринадцатью реками стать частью Змеиного царства! – захлебнулся от возмущения господин Кебаб. – Вот поэтому мы все и пришли сюда. Не только ради вашей коронации, но и для того, чтобы вы сплотили и подняли народ на защиту Царства. Жителям нужен символ объединения, и этот символ – вы!

– А почему я не могу стать символом после того, как спасу брата? Ну и поем заодно, приму душ? – спросил Нил. – Типа вздремну?

– Некогда. – Мати решительно заправила край сари за пояс. – Нельзя ставить свои личные интересы впереди нужд Царства. И к голоду это тоже относится.

Но она всё же кивнула девочкам из СРС, и одна из них подошла и протянула Нилу, Найе и мне маленькие серебряные коробочки для завтрака.

– Нельзя ставить впереди свои личные интересы? – воскликнула я, крайне удивлённая поведением сестры. Сунув в рот горсть риса-бириани, я жадно прожевала, проглотила и продолжила: – Но Лал – твой лучший друг! Разве ты не хочешь его спасти? Кто знает, сколько он уже просидел в этом дереве?

Прийя бросила на Мати вопросительный взгляд. Лицо у той стало несчастным, но она покачала головой:

– Да, Лал – мой лучший друг, но ему будет некуда вернуться, если мы не защитим его дом. Нам необходимо провести кампанию: проехать с Нилом по стране и заручиться поддержкой простых людей, чтобы свергнуть Змеиного царя. Кроме того, мы получили очень тревожные вести о том, что Шеша, возможно, планирует союз с… ну… – Мати умолкла.

– С кем? – требовательно спросил Нил.

Мати не ответила, и тогда Прийя нарочито грубо сказала:

– С твоей дорогой мамочкой, мой принц.

– С моей мамой? – потрясённо повторил Нил. – Вы думаете, биологический отец Киран собирается вступить в союз с моей мамой? Но это просто смешно!

– До нас доходили такие слухи, – подтвердила Мати. – Жители Запредельного царства настолько раздавлены ужасом происходящего, что готовы уступить Шеше без всякой борьбы.

– Но это же чушь собачья, – фыркнула я. – Шеша и Пинки – союзники? Да они ненавидят друг друга! Последний раз, когда мы их видели, Шеша пытался убить мать Нила и использовать её силу, чтобы превратить эти камни в нейтронные звёзды. – Я вынула из рюкзака камни мысли и прикосновения, показала их Мати и аккуратно убрала. – А после того, как нянюшка… э… пожертвовала собой, чтобы нас спасти, мать Нила кинулась вдогонку за Шешей, чтобы убить его и отомстить! Они никак не могли стать союзниками. Они – самые страшные, заклятые враги.

– И Шеша всегда ненавидел раккошей. Мне тоже трудно поверить в их дружбу, – призналась Мати. – Но, короновав Нила, мы сразу прекратим эти слухи, да и люди подумают, что Царица демонов не сделает ничего плохого царству, которым правит её сын.

– Тем более что она всегда об этом мечтала, – шепнула я Нилу.

– Как бы то ни было, но мама точно не объединится с Шешей, – сказал Нил. – Это такое же враньё, как болтовня про тебя и Лала, когда вы соперничали в конкурсе «Кто хочет стать охотником на демонов?».

Я мысленно поёжилась. Значит, до Нила дошли сплетни обо мне и Лале? Это действительно было полное враньё, но всё равно мне стало неловко.

– Ну так что, ваше величество? – спросил господин Кебаб, баюкая подушку. – Вы готовы стать царём?

– Но… – Нил бросил на меня отчаянный взгляд.

Он не знал, как поступить. С тяжёлым сердцем я осознала, что снова всё пошло не так, как мечталось. Не будет ни пижамной вечеринки в спальных мешках у нас дома, ни болтовни и хохота далеко за полночь, ни подушечных боев. Я не отправлюсь в это приключение вместе с Нилом, не покажу ему Парсиппани, не познакомлю со своей лучшей подругой Зузу. Но я мужественно скрыла от всех своё разочарование. Сейчас у нас были заботы поважнее.

– Мати права, – сказала я. – Мы не можем позволить Шеше покорить Запредельное царство. Не знаю, что он задумал, но точно ничего хорошего. И если твоему народу поможет коронация, надо соглашаться.

– Даже не знаю… – пробормотал Нил. Он поглядел на берег, на толпу народа, ожидающую, что он решит все их проблемы, и прошептал так тихо, что услышала только я: – А если у меня не получится?

Я хотела сказать что-то доброе и ободряющее – ну конечно, у него всё получится, и конечно, я в него верю. Но я слишком хорошо знала Нила, поэтому посмотрела прямо в его чёрные глаза и рявкнула:

– Да не будь таким двухмерным! Ты что, струсил, что ли?

Нил поймал мой взгляд и удерживал его на мгновение дольше, чем было необходимо. Его губы дрогнули, словно пытаясь сдержать улыбку. А потом он тихо фыркнул – догадавшись, что я лишь поддразнила его, припомнив обидное прозвище, которым он когда-то наградил меня. Ведь я жила в измерении, где всё легко и понятно, а все тайны Вселенной имели разумное объяснение.

Нил вздохнул и зажмурился, как будто его заставляли выпить горькое лекарство.

– Ну ладно, я согласен, – наконец-то буркнул он.

Все, затаив дыхание, следили за тем, как господин Кебаб возлагает на голову Нила картонную корону, а потом разразились восторженными криками.

И тут произошло что-то странное. Пока все кричали и хлопали, одна из голубых бабочек подлетела и уселась Нилу на плечо. На какое-то мгновение он стал совершенно не похож на себя. Не просто не похож, перед нами стоял другой человек. Его кожа побледнела, волосы стали светлее, а лицо – гораздо старше. Он бросил на меня недоумённый взгляд и, я готова поклясться, спросил что-то вроде: «Ты эльфийка? Или хоббит?»

– Кого это ты хоббитом назвал? – возмутилась я.

Но Нил уже тряхнул головой и снова стал самим собой. Бабочка вспорхнула с его плеча и взлетела в небеса.

Что это было? Мы с Нилом будто очутились на миг в совсем другой истории. На секунду он перестал быть царём в нашем мире и очутился в царстве эльфов, волшебников, хоббитов и королей. Никто ничего не заметил, поскольку все славили нового царя. К нам подбежали девочки и надели цветочные гирлянды на Нила, на меня, Мати, Найю и даже на господина Кебаба. Я сразу расчихалась от аромата и отдала свою гирлянду Прийе. Тунтуни носился над нашими головами, осыпая всех душистыми лепестками, а музыканты снова заиграли вразнобой. Кто-то громко улюлюкал в честь торжественного события. И все были счастливы – кроме Нила. Я шагнула к нему, чтобы спросить, ощутил ли он, что мы только что влипли в какую-то новую историю, но меня схватила за руку Найя.

– Даже если его величайшество Нил не может ехать, я отправлюсь с её принцесочеством в Нью-Джерси спасать принца Лалкамала, – объявила она.

– Нет, Найя, – покачала головой Мати. – Нам сейчас нужны все раккоши, которые на нашей стороне. Особенно вы, воздушные. А с Киран отправится Тунтуни.

– Но я тоже нужен здесь, – взволнованно зачирикал Туни, выплюнув последние лепестки. – Моё красноречие понадобится, когда вы будете ездить по стране. Я буду шутками поддерживать боевой дух. Мне ещё надо как следует наподдать министру Гупшупу и вышвырнуть его из дворца!

– Милая птичка, мы все пойдём туда, где мы нужнее всего, – сказала Найя.

Они спорили очень активно и деловито, и я решила, что мне всё же померещилось это странное превращение Нила в короля из другой сказки. Наверное, я просто устала, не до конца пришла в себя после нехватки кислорода или борьбы со змеями. Точно. Именно так.

– Туни, ты отправляешься с Киран, – повторила Мати. – Ей понадобится помощь, а мы не можем позволить… э-э… в смысле, а ты самый лучший помощник.

– С тобой будет всё в порядке, Киран?

Мне показалось, что Нил внимательно всматривается в моё лицо, как будто ждёт чего-то. Но, может быть, опять только показалось?

– Абсолютно. – Я натянуто улыбнулась, изображая веселье, которого совершенно не испытывала. – Все мы должны вступить в борьбу с Шешей.

Глава 3

Птицы, ящерицы и тыквы. Ой, мамочки!

Вот уже который час мы с Туни кружили в нашем авторикше, крича до хрипоты. Наступил вечер, и луна совсем скоро должна была появиться на небосводе. План, согласно которому я успевала поговорить со своей лунной матерью до того, как она поднимется высоко на небо, срывался.

Остальные давно ушли. Как только Нила короновали, все заторопились по своим делам, засуетились, складывая инструменты, вскакивая на скейты, седлая лошадей и загружаясь в колесницы.

– Так как же мне попасть в Нью-Джерси, чтобы спасти Лала? Мне помогут Бангома и Бангоми? – спросила я.

Огромные птицы с человеческими лицами однажды открыли кротовую нору, ведущую из Нью-Джерси в Запредельное царство, просто летая по кругу со всё увеличивающейся скоростью. Если бы они проделали это снова, мы с Туни очень скоро очутились бы в Парсиппани.

Проблема заключалась в том, что в прошлый раз гигантские птицы создали кротовую нору не по доброте сердечной, а потому что им за это заплатила мама Нила – царица раккошей. Но у СРС не было средств, чтобы оплатить такую серьёзную работу, как создание межгалактической кротовой норы.

– Не стоит обижаться на Бангому и Бангоми. Им нужно очень много денег, чтобы прокормить своих огромных птенцов, – сказала Мати.

Но я все равно расстроилась. Во-первых, мне нравились эти странные волшебные птицы, а во-вторых, – и что особенно важно, – было непонятно, как мы без них попадём в Нью-Джерси.

– Только не говорите, что мне опять придётся проходить пограничный контроль!

Пограничный контроль – не самое приятное место для тех, у кого нет документов, я убедилась в этом на собственном опыте ещё в своё первое посещёние Запредельного царства. Пришлось тогда поболтать с пограничником, который загадал мне кучу загадок и чуть не съел напоследок – так не хотел пропускать.

– Нет, мы не можем пройти пограничный контроль, потому что Шеша, этот гад подколодный, наверняка установил там слежку, – чирикнул Туни из кабинки авторикши.

Наша авторикша – полутакси, полумотоцикл, полукосмический корабль, – на которой я прилетела сюда из Нью-Джерси, была волшебной и поэтому спокойно перемещалась в космосе, но даже она не могла самостоятельно открыть кротовую нору.

– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Змеиный царь снова до тебя добрался, – подхватил господин Кебаб.

– Так что же нам делать? – спросила я.

– Найди свою лунную маму, – посоветовал Нил, вид которого, благодаря картонной короне на голове, был слегка дурацким. Хоть он и сдвинул её набекрень, чтобы выглядеть круче, но в короне из ресторана быстрого питания всё же крайне сложно произвести нужное впечатление. – Лунная дева чрезвычайно могущественна, она победила Шешу в поединке и сделала так, чтобы мы с тобой поговорили, когда я сидел в изоляторе. Она поможет тебе добраться до Нью-Джерси.

Я закусила губу. У меня не было в этом особой уверенности. Действительно, моя биологическая мать помогла нам, но всё же она была небесным телом, а не обычной мамой, – такой, как моя тёплая мамочка, которая меня удочерила, а потом растила, кормила, ругала, утешала, обнимала и целовала. Лунная мать была совсем другой – холодной, отстранённой, далёкой. Конечно, в отличие от злобного Шеши, она всегда присматривала за мной, но только сильно издалека.

– А если я её не найду? – спросила я. – Или вдруг она не сможет мне помочь?

– Не волнуйся. Просто сообщи нам об этом, твоё принцесочество, и мы что-нибудь придумаем, – сказала Найя. – Пришли нам геккограмму.

– Чего?

– Это одно из моих изобретений, – объяснила Найя, доставая записную книжку, в которой оказалось множество чертежей. – Коммуникации на гекконовой основе. Вообще-то у ящериц крайне примитивная нервная система. Но после того, как я иммунологически стимулировала их лимбическую систему и провела ящерепликацию, гекконы научились запоминать ограниченное количество звуковых сигналов и передавать их друг другу.

Я взирала на записи Найи, разинув рот от удивления. Не понимала ни то, что у неё там начерчено, ни то, что она говорила.

– Ты изобрела мобильники на гекконовой энергии?

– Не совсем, но интересно, что кое-какие принципы работы действительно совпадают, – заметила Найя. – А ещё я создаю средство интергалактической коммуникации под названием чай-чат. В качестве проводника в нём используется вещёство танин, которое содержится в чае, а звуковые волны расшифровываются, проходя сквозь блюдце, но это изобретение ещё не доработано. Абоненты обжигают язык…

Я была потрясена.

– Вот уж не знала, что ты так увлечена изобретательством!

Ну надо же! Моя подружка из шестого класса обычной школы в Парсиппани на самом деле была ракшей из Запредельного царства за семью морями и тринадцатью реками. Мало того, она ещё оказалась изобретателем! А я-то всегда считала Найю добродушной, но малость чокнутой девчонкой. Вечно она ходила, уткнувшись в свой телефон, постила картинки и даже была членом группы фанаток Нила, которые называли себя нилкамалками.

– Ты думаешь, почему я так интересуюсь мобильными телефонами? – Найя поправила один из хвостов у себя на голове. – Если человек любит губную помаду с блёстками и фильтры для селфи, это ещё не означает, что он не может увлекаться наукой.

– Ну, теперь, когда все вопросы решены, – перебила Мати, вручая мне маленькую ящерку с липким языком, – знакомься с Тиктики Первым.

Переступив на мою руку своимии цепкими лапками, геккончик уставился на меня выпуклыми глазами, а я еле сдержала дрожь.

– Тиктики? Но ведь это и означает «геккон» на бенгали? А как его зовут?

Мати и Найя посмотрели на меня, как на ненормальную. Потом Найя сказала тихонько, словно боялась обидёть геккона:

– Твоё высочайшество, это же ящерица. У ящериц не бывает имён.

Я закатила глаза, стараясь не завопить от того, что Тиктики топает липкими лапками по моей руке.

– Ну ладно, как это всё работает?

– Очень просто, – ответила Найя. – Нужно шепнуть Тиктики своё сообщение, а затем оторвать ему хвост. Тиктики ненадолго скроется, чтобы передать всё в тишине и спокойствии, а мы получим твоё сообщение от одного из гекконов, которые будут при нас.

– Оторвать хвост! – воскликнула я, с ужасом глядя на скользкое зеленоватое создание с выпученными глазами и гибким хвостом. – Вы шутите, что ли?

– Любое устройство сотовой связи должно иметь кнопку отправки, – невозмутимо объяснила Найя, как будто ей ничего не стоило оторвать геккону хвост. – Тем более что это особенные тиктики. У них хвосты отрастают мгновенно. И не волнуйся, если он вернётся не сразу после передачи сообщения; наши геккофоны любят прогуляться.

Ящерка посмотрела на меня с глубоким сомнением, а затем перешла с моей руки в авторикшу и устроилась на спинке водительского сиденья. Супер. Мало того что родители отказываются покупать мне нормальный мобильник, так теперь ещё придётся пользоваться для связи скользкой ящерицей с быстро отрастающим хвостом. Телефон-раскладушка, и тот лучше.

– Удачи, Киран. – Нил схватил меня за руку, не обращая внимания на окружающих. – Возвращайся поскорее вместе с моим братом, чтобы мне не пришлось застрять тут в роли царя.

– Постараюсь, – пообещала я, немедленно почувствовав, какая у меня горячая и влажная ладонь.

Меня смущало такое внимание со всех сторон, но всё равно было приятно хотя бы на мгновение ощутить взгляд Нила и понять, что мы – вместе.

Найя и Мати обняли меня по очереди, а потом Найя, хлюпнув носом, заявила, что нам необходимо сфотографироваться всей компанией – ей, Нилу, Мати, Туни и мне. Мы встали рядом, а после щелчка фотоаппарата Найя добавила смешной дурацкий фильтр, и у нас появились единорожьи рога на лбу и радуги, торчащие из глаз и носов.

– Некрасиво, – сказала я, но всё равно рассмеялась.

– Красиво, – возразил Нил и посмотрел мне прямо в глаза.

У меня в груди стало так горячо-горячо. Прийя сразу начала многозначительно кашлять, а Мати и Найя глупо переглядываться, но я не обращала на это внимания. Я краснела и улыбалась Нилу. Он снова вопросительно заглянул мне в глаза.

– Да, и спасибо за то, что спасла мне жизнь, когда мы были в изоляторе. Я у тебя в долгу.

Ну наконец-то! Как долго я ждала эти слова. Внутри у меня всё запрыгало от радости. Значит, Нил всё-таки не забыл, что я для него сделала. И это был самый лучший подарок, гораздо лучше любого праздника, или волшебного оружия, или дворца, полного драгоценностей. Я расплылась в улыбке:

– Конечно, в долгу.

– Удачи, лунная девчонка, – сказал он особым голосом, предназначенным только для меня.

– Спасибо, принц-полудемон, – смущённо ответила я. – Желаю вам весёлого штурма дворца!

Сразу после этого девочки СРС помогли Нилу забраться в царский паланкин, установленный на спине у слона. Он сел на красивый трон, помахал мне рукой и одобрительно показал большие пальцы. Найя слала воздушные поцелуи. Слон громко затрубил, и все ушли, оставив нас с Туни вдвоём искать мою лунную маму.

Сначала я была настроена очень оптимистично.

– Э, мама? – крикнула я, глядя в небо. – Это Киранмала. Ты меня слышишь?

Туни летал вокруг и во весь голос распевал песню на стихи Рабиндраната Тагора[5], которую я частенько слышала от приёмной мамы:

– О ааа-мааа! Чанде ало! Ооо, моой луунный свеет!

Скоро стало ясно, что лунная мама отвечать не спешит, и я начала сердиться. Почему моя родная мать меня не замечает, когда она так нужна? Почему её никогда нет рядом, почему она не пытается накормить меня и не пристаёт с вопросами, как всякая нормальная мама?

Я вела авторикшу очень медленно, стараясь не пугаться Тиктики, дремлющего у самого моего плеча. Мы уже сильно удалились от берега и ехали через участок леса за деревней, когда я краем глаза уловила что-то необычное. Мне даже показалось, что на нас катится большая оранжевая луна. Но это была не луна. О нет! Прямо на авторикшу по лесной тропинке катилась, набирая скорость, огромная тыква! Я резко повернула руль, но всё равно слегка запоздала – авторикша налетела на старый кривой корень, торчащий посреди тропы.

– А-а-а! – завопила я, уверенная, что всё кончено.

Авторикша подлетела в воздух, и я треснулась головой о крышу.

– Нас расплющит, и мы станем начинкой в этом тыквенном пироге! – заверещал Тунтуни.

– Держись! – крикнула я, пытаясь остановить авторикшу.

Мы летели прямо на эту Золушкину тыкву.

– Каждая птица за себя!

В последний миг Туни стремительно выпорхнул из авторикши. Тиктики Первый проснулся, издал странный чмокающий звук и вдруг запрыгнул мне на голову! Фу-у.

Авторикша врезалась в тыкву, и та словно взорвалась. Треснувшая корка разлетелась в клочья, оранжевая мякоть выплеснулась наружу, залепив ветровое стекло и полностью закрыв мне обзор. Я ударила по тормозам, и авторикша дёрнулась и застыла.

– Тысяча чер-р-тей! – заорала я, сама не зная почему, и скинула с головы Тиктики Первого.

После того как дворники слегка расчистили ветровое стекло, я с изумлением поняла, что, помимо горы мякоти, из тыквы вывалилось что-то ещё. Точнее, кто-то. На дороге передо мной, всего в нескольких сантиметрах от колёс, лежала древняя старуха, сморщенная, как старый кожаный башмак.

– Ой, нет-нет-нет, – причитала старуха, закрывая голову краем белого сари. – Теперь тигр до меня доберётся!

Я выскочила из авторикши, чтобы помочь ей.

– Бабушка, с вами всё в порядке?

Старуха с трудом поднялась, держась за меня. Была она крошечная, сухонькая, с пергаментной кожей и хрупкими ручками, которые я боялась сжать, чтобы не сломать. Я всмотрелась в старушку – может быть, это моя лунная мать приняла такой облик? Но, едва старушка заговорила, мне сразу стало ясно, кто она такая.

– Месяц назад я шла этой тропой в гости к своей дочери, и на меня напал свирепый тигр. Он хотел сожрать меня, но я была такая худая – кожа да кости, – сказала старушка, поправляя очки, заляпанные тыквенной мякотью, и слегка шепелявя, потому что у неё не хватало зубов. – Мне удалось уговорить тигра не есть меня, пока я не растолстею на хлебах у дочери, и он пообещал, что будет ждать на этой тропе, когда я пойду обратно домой.

– А дочь, чтобы перехитрить тигра, посадила вас в выдолбленную тыкву и пустила её катиться по тропе! – воскликнула я радостно. – Я знаю эту историю!

Папа рассказывал мне её тысячи раз, как и многие другие истории Запредельного царства. Нет, это была не моя мама, а просто старушка из давно любимой сказки!

Только я об этом подумала, как произошло что-то ещё более странное, чем старушка, катившаяся домой в тыкве. Как и в случае с Нилом, откуда ни возьмись, появилась голубая бабочка и уселась бабуле на нос. И тут же старушка замерцала, как изображение в испорченном телевизоре. А когда изображение восстановилось, передо мной стояла не седая бабуля, которая боялась тигра, а сам тигр!

Животное громко зарычало, обнажив сверкающие белизной клыки. Я так и подскочила с перепугу и торопливо попятилась.

– Клянусь старыми перьями в своём хвосте! Если это тигр, то мы, должно быть, старушка, которую он собирается съесть! – взвизгнул Тунтуни, пулей влетев в авторикшу. – Запрыгивай, принцесса! Заводи мотор!

Я рухнула на водительское место и трясущейся рукой нажала кнопку зажигания. Мотор взревел, потом отчаянно затарахтел… и не завёлся.

Тигр был большой, гладкий, мускулистый. Тыквенная мякоть отлично сочеталась по цвету с его рыжим, в чёрную полоску, мехом. Мелкие фрагменты корки повисли на усах и застряли в зубах. Тигр бросил на нас голодный взгляд и оглушительно зарычал.

– Мы умрём! – всхлипнул Тунтуни, обхватив меня за шею жёлтыми крыльями, и на этот раз мне даже не хотелось спорить. – Но я слишком хорош, чтобы петь в желудке у тигра!

Глава 4

Тигр по имени Банти

– Скорее! – заголосил Туни, всем весом налегая на кнопку зажигания. – Шевелись, если не хочешь, чтобы твой папа рассказывал всем сказку про принцессу и птицу, которых съел тигр, обвалянный в тыквенной мякоти!

Тиктики протестующе зачмокал.

– Хорошо, пусть будет принцесса, птица и ящерица, съеденные тигром, обвалянным в тыквенной мякоти, – поправил себя Туни.

– Прекрати! От тебя никакой помощи. – Я трясущимися руками попыталась сдвинуть птицу в сторону. – Ты мне двигатель зальёшь!

Но Тунтуни продолжал выкрикивать бесполезные указания, а ящерица – чмокать и щёлкать. Так продолжалось до тех пор, пока тигр не зарычал снова.

– Прекрати свой бессмысленный визг, – крикнул он, сверкнув белыми клыками.

Ну, тут мы с Тунтуни завизжали одновременно, и даже Тиктики Первый громко затрещал от страха. И птичка, и ящерка нырнули мне за спину, а я снова принялась жать негнущимися пальцами на кнопку.

– Ты обязательно зальёшь топливный инжектор! – зарычал тигр.

– Отвяжись! – заорала я с перепугу. – Честно, мы совсем не вкусные!

– А я такой маленький, только косточки да пёрышки! – крикнул у меня из-за спины Туни. – Ни грамма мяса. Вот ящерка хороша на гриле, с солью и лимонным соком! Ну а принцесса, та вообще – какое обилие сочной мякоти! Можно зажарить в сухарях. Или в маковой пасте с перчиком.

Я резко обернулась, страстно желая испепелить бессовестную птицу взглядом. Тиктики, оказывается, тоже негодующе таращил глаза.

– Предатель! – просипела я, выпихивая друзей из-за спины и снова усаживая по бокам от себя. – Не смей предлагать рецепты из нас с Тиктики!

– Каждая птица за себя, – смущённо пробормотал Туни.

Ну а тигр повёл себя крайне неожиданно. Он повалился на землю и захохотал, хватаясь лапами за живот, как будто мы были самым смешным зрелищем на свете.

– Не смейся над нами! – прикрикнула я, но это рассмешило его ещё сильнее.

– Он прикидывается, принцесса! – попытался перекричать тигриный хохот Тунтуни. – Что ты сделал с бедной старушкой, ты, дурень из семейства кошачьих?

– Ничего я ей не сделал! – У тигра раздувались ноздри, под шкурой гладко перекатывались мускулы. – Это в высшей степени несправедливое обвинение.

Туни легонько клюнул меня, и я поняла, что он требует поддержки.

– А где же она тогда? – спросила я почти без дрожи в голосе. – Эта старушка из сказки. Я помню, что в тыкве должна сидёть только она, а не ты!

– Я сам не до конца понимаю, – признался тигр, смахивая слёзы веселья с мохнатых щёк.

– Тогда объясни, как ты оказался в гигантской тыкве, ты, грязная крыс… э… киса, – потребовал Туни с видом знаменитого частного детектива из книги, написанной в позапрошлом веке.

– Стыдно признаться, но я и правда немного припугнул старушку, – сказал тигр. – Понимаете, мне необходимо поддерживать свой имидж в джунглях. Вы даже не представляете, как это сложно – с моим уровнем образования и ораторскими способностями – сохранять образ кровожадного хищника. В последнее время, приходя на водопой, я часто слышу шёпот за спиной: «Банти уже не тот, выдохся, старик».

– Банти? – перебила я, сморщив нос. – Тебя зовут Банти?

– Единственный и неповторимый. – Тигр вежливо склонил большую рыжую голову.

Подойдя к авторикше, он стал помогать мне протирать ветровое стекло, начисто слизывая тыквенную мякоть и волокна.

– Спасибо. – Я с каждой минутой боялась тигра всё меньше.

– На здоровье, – промурлыкал огромный кот, похрустывая тыквенными семечками.

– Погоди, принцесса, вы что-то слишком быстро сдружились, – чирикнул Туни. – Может, сначала всё же узнаешь, что он сделал с бедной старушкой? – Туни ткнул в сторону тигра обвиняющим крылом: – Признавайтесь, профессор Банти, вы слопали бабку, как горстку кошачьего корма?

– Слопал бабку? Как это грубо и ошибочно! – возмутился Банти. – Вы абсолютно уверены, что я питаюсь мясом, не так ли? Вы в плену предубеждений! Вы мыслите стереотипами! Где искать корень этого безграничного ужаса перед тиграми, кроме как в пристрастных колониальных нарративах?

Я почти поверила Банти, но всё равно была в растерянности.

– Если ты её не съел, то где же она? Куда ты её дел?

– Уверяю вас, никуда, – ответил тигр. – Как уже было сказано, да, я немного припугнул её, чтобы поддержать свою кровожадную репутацию. Но сегодня утром, наблюдая, как старушка залезает в тыкву с помощью своей дочери, я вдруг ощутил, что меня с бешеной скоростью затягивает в тот же самый овощ!

– Но это же ерунда какая-то! – рассердился Туни. – Нельзя же просто подменить одного персонажа сказки другим!

– Теоретически, нет, – пробормотала я, вспомнив, как Нил внезапно провалился в историю про другого правителя.

Тиктики причмокнул, словно соглашаясь со мной.

– Нельзя поменять одного человека – или животное – на другого в его собственной истории! – гаркнул Тунтуни. От волнения он даже запрыгнул на спину Тиктики Первому, отчего тот зачмокал ещё громче. – Злодей не может оказаться на месте жертвы!

Мне вдруг вспомнились слова Мати. Не всегда герои бывают героями, а чудовища – чудовищами. Хорошими или плохими нас делает не внешность, не семья, которая нас воспитала, и не место, где мы родились. Все зависит от поступков, которые мы совершаем день за днём, месяц за месяцем. Но какое это имеет отношение к перепутавшимся персонажам и историям?

Видимо, недоумение отразилось у меня на лице, потому что Банти вдруг спросил:

– Ты ведь заметила это, правда? Множественность съёживается? Нарратив усыхает.

– Э-э… нет. То есть, да, – задёргалась я. – В смысле, а нарратив – это что?

– Нарратив – это повествование, – пояснил тигр. – История. Ты заметила, что наши истории будто тают и подменяются другими?

И тут изображение Банти мигнуло, и на мгновение вместо тигриной морды возникло лицо старушки, потом – снова тигриная морда, и снова старушка, и опять тигр.

– Ой, мама. Что происходит? – прошептала я, обращаясь к самой себе.

– Почему тигры не едят лошадей? – произнёс вдруг Тунтуни, который не желал отвлекаться от первоначальной темы.

– Не сейчас, Туни… – начала я, но он перебил:

– Потому что они набиты травой! – Туни нервно закружил надо мной. – Поехали скорее, принцесса, пока этот зверь не догадался, что нами можно замур-рчательно пообедать!

Банти обиженно шмыгнул носом:

– Очень невоспитанно обсуждать кого-либо в его присутствии. Ты ведёшь себя хуже Антихаосного комитета.

Я не знала, что это за комитет такой, и, кроме того, меня волновал другой вопрос:

– Ну, хорошо, предположим, я кое-что заметила. Странные подмены героев в историях. Ты знаешь, почему это происходит?

– Я не знаю, почему истории наезжают друг на друга, – задумчиво ответил Банти. – Но вижу, что ткань повествования порезана во многих местах. Как будто кто-то нарочно пытается упростить сложный орнамент, уменьшить количество нитей, свести многообразие узоров к одному.

В этот момент я вновь заметила голубую бабочку, медленно пролетающую мимо.

– Не понимаю, что всё это значит, – призналась я.

– Не спрашивай ни о чём этого пожирателя старушек! – завопил Туни. – Надо срочно найти твою лунную маму, пока она не взошла на небо!

Мой друг Тунтуни был прав. Мы и так сильно задержались, и пора было двигаться дальше. Но, когда я забралась обратно в авторикшу, тигр направился к нам, словно тоже хотел ехать. Туни вскинул крыло:

– Ну нет, профессор Тигрецкий, вас сюда не звали.

– Но я, безусловно, способен помочь вам в разгадке ваших загадочных загадок, – возмутился зверь. – Я помогу искать вашу родственницу по материнской линии, Луну!

– Принцесса, – заверещал мне в ухо Тунтуни, – будь благоразумна. Если этот зверь выглядит как убийца и рассуждает как убийца, почему же ты веришь, что он – не убийца? Может, этот тигр вызвался помочь только для того, чтобы съесть твою лунную маму, или, ещё хуже, – нас с тобой?

Я понимала, что Туни говорит разумные вещи, но как же мне не хотелось подчиняться стереотипам и клеймить тигра только за то, что он – тигр.

– Не обижайся, Банти, – попросила я. – Думаю, нам всё-таки лучше расстаться. Ты ищи путь в свою сказку, а мы постараемся вернуться в свою.

На наше счастье, авторикша наконец-то завелась. Я газанула, и мы с Тунтуни и Тиктики Первым умчались прочь.

И всё же, разглядев в зеркало заднего вида, как тигр качает нам вслед головой, я почувствовала себя виноватой.

Глава 5

Сказочная путаница

Очень скоро я сильно пожалела, что мы не взяли с собой Банти. Вокруг нас расстилался до того странный пейзаж, что становилось ясно – тут опять перемешались какие-то истории. Будь умный тигр с нами, он помог бы мне понять, что происходит.

Через несколько минут после того, как мы покинули Банти, я увидела идущую вдоль дороги свадебную процессию. Четыре стрекозы несли на своих плечах длинные шесты, на которых стоял похожий на домик паланкин. Внутри сидела маленькая куколка, наряжённая, как невеста,– с украшениями из сандалового дерева, в красном сари, конец которого был наброшен на голову, в короне из белоснежной сердцевины растения шолапитх[6]. Рядом с паланкином ехал на лошадке-качалке кукольный жених в белом национальном костюме и высокой белой шапке. Перед женихом и невестой плясала пёстрая толпа гостей: лягушки с грибами-зонтиками, крупные муравьи и даже слон и лошадь, которые скакали на задних ногах.

Процессия напомнила мне бенгальские стишки-потешки для детей, которые я слышала от папы, – например, о том, как слон и лошадь танцевали на свадьбе. Я хотела спросить об этом у Тунтуни, но вдруг заметила ещё парочку гостей – пухлого плюшевого медвежонка с горшочком, на котором написано «миот», и милого поросёнка в костюмчике.

– Но это же неправильно, – пробормотала я.

Было очевидно, что мишка и поросёнок явились из абсолютно другой сказки и культурной традиции.

– Не придирайся, – фыркнул Тунтуни. – Что с того, что медведь не умеет грамотно писать. Он же всё-таки медведь.

Я не стала объяснять своему пернатому другу, что меня встревожило вовсе не слово «миот». Почему так много историй из разных стран и культур перемешались между собой?

Прошло не более получаса, как случилась очередная странность. Солнце почти село, и я всё сильнее волновалась, что не успею поговорить с лунной мамой до того, как она взойдёт на небо. Мы с Туни звали и звали её, задрав головы. Наверное, поэтому я и не заметила, – а когда заметила, было уже поздно, – липкие белые нити, покрывшие дорогу огромной паутиной. Я резко повернула вбок, и мы полетели в канаву.

– Держитесь! – крикнула я.

– Вторая авария за день! Вот вам и страховые тарифы! – взвизгнул Туни.

Авторикша с металлическим скрежетом рухнула на дно канавы.

– Вы в порядке? – спросила я, потирая голову, поскольку ударилась о стенку рикши.

Бампер помялся, а снизу торчала большая железная палка (Ось? Кажется, это так называется у машин).

– О, моё крыло! Мой клюв! Моя бедная хорошенькая головка! – стонал Туни. – Принцесса, если бы у тебя были водительские права, я бы потребовал, чтобы их отобрали!

Геккон сидел молча, ошарашенно моргая и пялясь на нас с Туни.

Я с трудом выбралась из побитой, опрокинувшейся набок машины и, хромая, пошла смотреть, что перегородило нам дорогу. Тропа была облеплена непонятной белой гадостью. Как будто мы случайно заехали в летний лагерь, и кто-то, решив подшутить, облепил нашу авторикшу со всех сторон толстыми белыми нитками. Нитки были на земле, нитки опутывали кусты и колючие деревья по обе стороны дороги. У меня сразу возникло чёткое ощущение, что это подстроено специально. Я тут же натянула лук, вложила стрелу и внимательно огляделась.

– Будь настороже, – прошипел Туни голосом опытного детектива из старого фильма.

Я жестом велела ему замолчать, потом указала двумя пальцами на глаза, а затем – на пейзаж вокруг.

– Это ещё что? Думаешь, мы попали в полицейское шоу? – презрительно произнёс Туни, и не думая понижать голос.

Я закатила глаза – иногда мой друг с куриными мозгами страшно бесил меня. Сделав вид, что ничего не слышала, я продолжила осматривать местность, держа оружие наготове, и очень скоро увидела, откуда тянутся нити. В нескольких шагах от того места, где опрокинулась авторикша, на самом краю дороги сидела пожилая женщина с прялкой. Она пряла нити, а те разлетались в разные стороны, как по волшебству, опутывая всё вокруг, словно паутиной. При нашем приближении женщина подняла голову – не похоже было, что она собирается на нас напасть. И всё же что-то меня настораживало. Ну насколько велик шанс встретить ещё одну старушку на той же тропе, да ещё так скоро?

Я опустила лук и рассмеялась.

– Ладно, Банти, – сказала я, подходя к прядущей старушке. – Я знаю, что это ты.

– Давай снимай парик, – добавил Туни и, спикировав на седую старушкину голову, вцепился в её волосы клювом и попытался их сдёрнуть.

Только волосы не сдёргивались!

– Перестаньте! Кто вы такие и почему обижаете беззащитную старую женщину? – завизжала старуха, чуть не выронив волшебную прялку.

– Подожди, Туни… – Меня охватили сомнения.

– Кто вы?

Старуха повернула голову в мою сторону, и я поняла, что она ничего не видит, – её глаза были затянуты бельмами.

– Тебе нас не обмануть, тигр! – закричал Туни, снова коршуном налетев на старуху.

Тут Тиктики Первый решил помочь товарищу и, вскарабкавшись по белому сари на плечо старухи, сунул длинный язычок в её сморщенное лицо.

– Хватит! Остановитесь! За что вы меня мучаете? – жалобно воскликнула бедняжка.

Это прозвучало так натурально, что у меня сердце ухнуло в пятки.

– Туни! Туктуки Первый! Стойте! Стоп! – Я сняла друзей со старушки. – Это не Банти!

– Пусти! – Тунтуни яростно вертелся у меня в руке и тянул коготки к лицу старухи. – Я сорву эту дешёвую маску, под которой скрывается тигриный оскал!

– Вы что творите, безумные дилетанты? – раздался знакомый голос у нас за спиной. Резко обернувшись, я увидела Банти, который стремительно приближался к нам большими скачками. – Не нападайте на пряху! Не вздумайте покалечить этого матриарха!

Туни завертел жёлтой головкой, прямо как в мультике, – посмотрел на Банти, потом – на старуху, и снова – на Банти. И в ужасе опустил когти.

– Мне так жаль, я прошу прощения, пожалуйста, милейшая, дражайшая, старейшая бабуся, – забормотал он и запорхал над ней, пытаясь крыльями пригладить её седые волосы. – Прядите себе дальше и забудьте о том, что произошло.

Но, едва Туни произнёс «прядите», прялка замерцала. Изображение мигнуло, и деревянное прядильное колесо, от которого разлетались во все стороны липкие белые нити, превратилось в игрушечную вертящуюся юлу, затем – в гигантскую центрифугу для просушки салатных листьев, которая выплёвывала блестящие нити, как зелень.

– Ой! – взвизгнула старуха, вскакивая, и тоже замерцала.

Её белое сари превратилось в грязное заплатанное рубище, седые волосы – в узел чёрных, как ночь, волос, закрученный не на затылке, а чуть сбоку головы. На шее висело множество ожерелий из ракушек и бусин, а голые ступни покрылись густым слоем пыли. В одной руке она держала эктару[7], а другой постукивала по маленькому барабанчику, который свисал с её плеча на ремешке.

– Какая я вам бабуся!– закричала женщина.– Я баул кхепи[8], безумная певица, и существование моё посвящено тому, что в тысячи раз могущественнее всех нас!

Я знала, что баулы – бродячие музыканты, которые живут подаянием и не подчиняются общепринятым нормам жизни. У них нет дома, и они не ходят на работу, как обычные люди.

Возможно, в словах безумной певицы заключалась загадка, которую нам нужно было отгадать. Жизнь в Запредельном царстве за семью морями и тринадцатью реками была полна таких загадок.

– Твоё существование посвящено тому, что в тысячи раз могущественнее всех нас? – переспросила я. – Это любовь?

– Нет, нет, я знаю правильный ответ! – закричал Туни, вскинув крыло, как ученик руку. – Это вкусняшки!

– Совершенно очевидно, что ответ – смерть! – оскалил клыки Банти.

Тиктики Первый моргнул и, выстрелив длинным языком, поймал комара. Наверное, его ответ был бы «голод».

– Тихо! – завизжала безумная, поднимая над головой эктару. Дно инструмента, сделанное из высушенной тыквы, сверкнуло в закатном свете, словно передавая чувства своей хозяйки. – Я не просила ответов! Это была метафора, вы, дурачьё.

– Могла бы и предупредить, чтобы мы зря не гадали, – заметил Туни.

Но его голос с каждым словом звучал всё тише и тише. Женщина подняла эктару ещё выше и тронула единственную струну. Та не просто зазвучала, но создала вокруг себя что-то вроде энергетического поля, отчего безумная засверкала, как метеор.

– Может, мне и нравится сидёть в свободное время в лесу и прясть истории, но это не помешает раздавить вас в лепёшку за оскорбления!

– Нет, нет, не надо давить! – воскликнула я, пятясь от разъярённой женщины со всей возможной скоростью. – Нас сегодня уже раздавляли. В смысле раздавали. Раздавливали?

– Именно, – подтвердил Туни, пятясь на лету ещё быстрее меня. – Мы уже выполнили свою норму раздавления на сегодня! Мы уже готовенькие. Не стоит вам утруждаться.

Тиктики Первый зачмокал, и это могло означать всё что угодно, а Банти пожал плечами:

– Прошу иметь в виду, ваше Безумство, я не с этими игнорамусами. Я с ними вообще едва знаком. Впервые их вижу!

Пряха, она же безумная певица, не слушая наше бормотание, перестала дёргать струну и внимательно уставилась на меня.

– Постой-ка, я тебя узнала. Ты же лунная девочка?

– Я Киранмала, дочь Луны, – нерешительно проговорила я.

– Твоя мама – моя давняя подруга, – сказала безумная. – Она тоже вечная странница, всегда другая, ничем не привязанная к заблуждениям земной жизни.

И это чистая правда, подумала я. А мне так хотелось бы, чтобы она была хоть немного привязана хотя бы к одному существу на земле – ко мне. И помочь мне сейчас могла только она. Но, возможно, эта певица подскажет, как мне её найти?

– А вы случайно не знаете, как мне привлечь мамино внимание?

Женщина-баул задумалась на мгновение. Её глаза были ясными и внимательными.

– Зачем?

– Это вообще-то срочно, – объяснила я, отметив про себя, что солнце почти опустилось за горизонт. – Мне нужно попасть в Нью-Джерси, чтобы выручить из беды своего друга Лала, а затем вернуться сюда и помешать Шеше завоевать Запредельное царство.

– Понятно, понятно, – кивнула певица. – Очень возвышенно и благородно. Но я помогу не задаром.

– Отлично, примите от нас в благодарность этого тигра. – Туни обоими крыльями указал на Банти. – Вы запросили немалую цену, госпожа Безумная, но, так уж и быть, можете его взять.

– Не смешно ни разу, – процедил Банти и щёлкнул зубами в сторону Туни.

– Ну надо же было хотя бы попытаться, – недовольно хмыкнул Туни.

– Мне не нужен тигр! Мне нужно, чтобы вы собрали все пропавшие нити историй, болваны! – взревела безумная. Центрифуга продолжала выплёвывать липкие белые нити, хотя её никто не вращал. – А то я вас так раздавю, как ещё никто не раздавлял.

– Ну, поскольку моё присутствие здесь явно излишне, я удаляюсь. Был счастлив познакомиться. Удачи со сбором нитей историй и т.д., и т.п., – проговорил Банти, медленно отступая.

– Все должны помогать! – пронзительно закричала певица и указала эктарой на тигра. Со струны инструмента сорвалось пламя.

– Мне кажется, в этом нет такой уж срочной необходимости… – начал Банти.

– Ты ещё смеешь со мной спорить? – взвизгнула безумная.

С эктары посыпались искры прямо на лапы Банти, и ему пришлось очень быстро отскочить, чтобы не обжечься. Женщина-баул ударила в крошечные пальчиковые тарелки так, что Банти ойкнул, подскочил и принялся растирать слегка опалённые и онемевшие от звона уши.

– Я буду счастлив помочь! – завопил он. – Сам только что говорил принцессе Киранмале… то есть вот этой юной барышне, которую я впервые вижу, что обожаю собирать всякую дрянь и вообще всё, что валяется и липнет к поросли в девственных лесах.

Стало очевидно, что нам никак не увильнуть от сбора нитей. Я осторожно огляделась – казалось, что бесконечные белые полоски обмотали весь лес.

– Вы сказали, что это нити историй? Но почему они так перепутались?

– Ты собираешься тратить время на вопросы или начнёшь наконец искать свою маму? – спросила в ответ женщина-баул.

После чего мы с Туни, Тиктики и Банти принялись усердно снимать сияющие белые нити с колючих древесных ветвей. Уверяю вас, это было совсем не просто. Нити оказались липкими и скользкими одновременно, их было безумно сложно ухватить. Стемнело, но луна ещё не взошла, а мы все собирали разбежавшиеся нити историй. Я исцарапала и ободрала о колючки все руки.

Но наконец-то мы всё распутали, собрали и сложили перед бродячей певицей в большую сияющую липкую кучу. Осмотрев её, женщина-баул вздохнула и запела, аккомпанируя себе на эктаре:

Я хотела спросить у певицы, что означает её песня, и, главное, – как она поможет мне вызвать маму, но тут лицо женщины вдруг ярко засветилось и снова приняло иные очертания.

Глава 6

Моя мама-Луна

Женщина-баул завертелась на месте вокруг своей оси, точно юла. Цвета её пёстрых лоскутьев слились в один, они сияли все ярче и ярче, пока не превратились в чистое серебро, рассеивающее ночную тьму. Я зачарованно следила, как тело женщины растворяется в сиянии. Банти, Туни и даже Тиктики Первый распластались на земле, и только я осталась стоять.

– Здравствуй, дочка. – Голос моей лунной мамы звенел, как серебряные колокольчики под дуновением ветерка.

Её одеяние немного напоминало одежду певицы, но белое сари было сплошь расшито серебряными нитями, а волосы, собранные в узел, украшены цветами жасмина. В руке она по-прежнему держала эктару, и трудно было понять – то ли певица с самого начала была моей мамой, то ли разные истории вновь наложились одна на другую.

– Мама!

Я протянула руку, но коснулась лишь воздуха, искрящегося от энергии. В ту же минуту в меня влилась лунная сила. И хотя я только недавно сердилась на маму, сейчас мне казалось, что в её присутствии я и сама свечусь изнутри.

– Мама, не понимаю, что происходит с историями, почему они все перепутались. – Я указала на горку сияющих нитей у её ног и центрифугу, всё ещё мечущую новые нити. – Но сейчас мне надо попросить тебя о другом. Ты можешь проделать в материи пространства и времени кротовую нору, чтобы я прошла в другое измерение?

– И это все? – Мама звонко рассмеялась. – Другие дочки просят накормить их чем-нибудь вкусным после школы или подкинуть им немного денег.

– Или мобильный телефон, – вставила я. Интересно, разрешат ли мне мама с папой пользоваться мобильником, если его подарит сама Луна? – Знаю. Но прямо сейчас лучший подарок – это кротовая нора.

– Но ты разбила авторикшу. – Лунная мама кивнула на покорёженные обломки, затем перевела задумчивый взгляд на моих друзей, лежащих на земле без чувств. – Видимо, тебе придётся преодолевать нору на тигре.

– На тигре? – переспросила я.

– Вряд ли ты сможешь оседлать крошечную птичку или ящерку. – Она сказала об этом, как о чём-то, само собой разумеющемся.

Я кивнула, словно легче лёгкого убедить Банти перенести меня сквозь пространство и время. Кроме того, был ещё один срочный вопрос, и я очень надеялась, что мама подскажет ответ.

– Мама, как мне найти Лала? Как обнаружить в Нью-Джерси дерево, в стволе которого он спрятан?

Прикрыв глаза, мама проговорила:

Выхватив из рюкзака ручку, я, не надеясь на память, спешно записала стихи на ладони, поскольку уже знала, что они станут мне подсказкой и очень пригодятся в будущем.

Пока я писала, мама заглянула в мой рюкзак, и на её лице вдруг появилось странное выражение. Я поняла, что она смотрит на камни Чинтамони и Порошмони, лежащие на дне.

– Это звёздные камни? – прошептала мама хриплым стариковским голосом. – Спрячь их! Береги и никому не показывай!

Я сунула ручку в рюкзак и захлопнула верхний клапан.

– Почему? Они опасны?

– Да, опасны, – ответила мама, снова становясь собой. – Но, возможно, они тебе очень помогут. – Она коснулась своего носа кончиком пальца – её жест означал, что это тайна.

Я кивнула и тоже легонько постучала себя пальцем по носу:

– Я это запомню.

Попытавшись прочитать стихи, наспех записанные на ладони, я споткнулась на первых же строчках. Враг моего врага, а потом дерево на крутом повороте… Хотя…

– Лал спрятан в дереве, которое растёт перед домом Джови? – спросила я с недоверием.

Моя одноклассница и заклятый враг Джови Бергер жила в соседнем доме, там, где дорога поворачивала. И у неё во дворе росло большущее дерево. Неужели это оно? Неужели Лал заперт в нём? Или это просто очередное наложение одной истории на другую?

– Мама, что происходит с историями? Почему они перемешались?

– Какое странное кухонное приспособление… – Лунная мама с удивлением рассматривала центрифугу для сушки салата. – До сих пор оно было колесом, на котором прялись нити историй… – пробормотала она, снова становясь далёкой и отчуждённой.

– Мама! – расстроенно воскликнула я, вспомнив первое стихотворение. – Что происходит с историями? Что за хаос, откуда змеи?

Как всегда, она не ответила прямо.

– Антихаосный комитет, придуманный Шешей, становится всё более могущественным, но я никак не ожидала, что они станут получать энергию даже из кухонной утвари. Похоже, всё гораздо хуже, чем я предполагала. – Исходящий от неё свет стал мерцать и бледнеть. – Какое счастье, что я больше не замужем за твоим отцом, и, значит, он не может вытягивать энергию из меня. Да спасёт мультивселенная любую женщину, которая решит выйти замуж за этого негодяя.

Мама становилась всё прозрачнее, как будто таяла на глазах.

– Антихаосный комитет Шеши?

Ощущение радости и лёгкости, охватившее меня при встрече с матерью, почти пропало. Мне хотелось кричать, трясти её, требовать, чтобы она стала настоящей мамой. Почему она всегда исчезала, едва мы начинали общаться? Её невозможно было удержать, как пар, как дымок.

– Как нам остановить Шешу и его помощников?

Но мама вместо ответа вскинула голову, словно её кто-то позвал с неба.

– Мне пора подниматься, – сказала она.

Мамино тело стало ещё прозрачнее – я теперь видела сквозь неё.

– Постой! Так как мне проделать кротовую нору, чтобы вернуться в Нью-Джерси? Как узнать, что задумал Шеша, и остановить его? Мама, ты можешь мне помочь? Пожалуйста, останься со мной хотя бы раз! – Я попыталась схватить край шёлкового сари, как будто её возможно было удержать силой.

И тут мама, вместо того чтобы просто раствориться в воздухе, вдруг начала менять обличие так же, как это было с Нилом. Голубые бабочки выпорхнули из складок её сари. Кожа стала светлее, волосы из чёрных превратились в золотисто-рыжие, а сари – в сказочное розовое платье с пышной юбкой на кринолине.

– Мама! Подожди!

Я с ужасом увидела, что её окутывает огромный пузырь. Опять нас затягивало в чужую историю! Теперь это была сказка про девочку, которую закинул в другой мир ураган.

– Мама, как мне попасть домой? И что за Антихаосный комитет? Это из-за него Шеша захватил Запредельное царство?

Мама, превратившаяся в добрую волшебницу, плавно поднималась в воздух, сжимая в руке волшебную палочку. На голове у неё сверкала высокая серебристо-розовая корона. Вокруг юбки порхала целая толпа бабочек. Но мамино лицо было искажено отчаянным усилием остаться в нашей реальности.

– Нет! Я это я. У меня – своя история! Я не позволю её забыть! – закричала она.

Её одежда и цвет кожи стали прежними, но пузырь продолжал подниматься всё выше и выше, а количество бабочек увеличивалось с бешеной скоростью.

– Дочка! Держи! – крикнула мама.

Я испуганно уставилась на то, что свалилось мне под ноги.

– Стукни каблуком о каблук три раза! – крикнула она с вышины. Её голос был еле слышен, а последние слова она произнесла уже в облике луны: – Только не забудь про волшебные слова, моя любимая лунная девочка!

Глава 7

Вниз по кроличьей (кротовой) норе

– Рубиново-красные туфельки? – поинтересовался Туни, разглядывая прощальный мамин подарок.

Мои друзья очнулись, как только она поднялась на небо.

– Ну почти. Рубиново-красные берцы, – ответила я, зашнуровывая второй ботинок.

– Но ты ведь помнишь, что в книге это были серебряные туфельки? – спросил Банти. – Я большой поклонник историй и сказок двухмерного мира. А рубиново-красный цвет туфелек придумали специально для кино.

– Да, конечно, почему бы нет.

Сняв серебряные берцы, которые мне подарили как победителю в игре «Кто хочет стать охотником на демонов?», я хотела связать их вместе и взять с собой, но тут случилось что-то странное. Берцы растаяли – ну, не то чтобы по-настоящему растаяли, – но медленно растворились в воздухе! А на их месте внезапно закружились и взмыли в небо десятки голубых бабочек!

– Что за фигня?! – завопила я.

Туни, Банти и Тиктики Первый уставились на меня в изумлении.

– Что тебя так взволновало, принцесса? – спросил Банти, вскинув свою большую голову.

– Только не говорите, что не видели! – выпалила я, обеими руками показывая туда, где только что порхали бабочки.

– Не видели что? – Туни приложил крыло к моему лбу, будто проверял температуру. – Как ты себя чувствуешь?

– Но мои ботинки… – начала я, показывая на новые красные берцы.

– У тебя на ногах! – воскликнул Туни и тут же добавил: – Поиграем? Тук-тук!

– Но…

Неужели они забыли, что всего пару секунд назад на мне были другие ботинки?

– Кто там? – отозвался Банти.

– Слушайте, у меня берцы исчезли… – заговорила я снова.

– Гиппопотам, – чирикнул Туни.

– Гиппопо где? – переспросил Банти.

– Ну правда! – возмутилась я.

– Гиппопо тут! – прыснул Тунтуни и закружил над нашими головами.

Банти плюхнулся на спину и с хохотом задрыгал лапами. Даже Тиктики Первый быстро-быстро заморгал, как будто рассмеялся, а потом снова принялся хватать языком комаров и мошек.

Я вздохнула. Тему исчезающих ботинок можно было считать закрытой. Никто, кроме меня, ничего не помнил.

– Как же это сделать? Ну, кротовую нору? – спросила я у Туни.

– А я откуда знаю, – прощебетал он. – Пока вы с мамочкой болтали, я лежал без чувств и ничего не слышал.

Тиктики Первый стрельнул языком и выпучил глаза, подтверждая слова Туни.

– Мама сказала стукнуть каблуками три раза, – пробормотала я.

Чувствуя себя ужасно глупо, я трижды стукнула каблуком о каблук. Ничего не произошло. Я почувствовала себя ещё глупее.

– Это было несомненно, безусловно, определённо… невпечатляюще, – промурлыкал Банти, лениво ковыряя когтем в зубах. – Если это профессиональное выступление, я убедительно рекомендовал бы тебе больше не выступать.

Жалко, что серебряные берцы исчезли. С каким удовольствием я запустила бы ими в умную тигриную голову.

– А что, у этих ботинок есть какая-то кнопка или тайное отделение? – спросил Тунтуни, кружа у моих ног.

– Ай! – Я дёрнула ногой, поскольку Туни случайно клюнул меня в щиколотку.

– Будучи в научных сомнениях, всегда обращайтесь к оригинальному тексту, – посоветовал Банти.

– Оригинальному тексту? – не поняла я.

И тут на помощь пришёл совершенно бесполезный до сих пор геккон. Он громко защёлкал, и в этих звонких звуках я ясно различила слова: «Несите меня домой, к папе и маме!»

– Ну конечно! – Как же я сразу не догадалась! – Тиктики Первый, ты гений!

Ящерка моргнула, а затем хлопнула саму себя по глазу длинным языком.

Моя лунная мать сказала, чтобы я не забыла про волшебные слова. Но мне, как и героине сказки про ураган, самым волшебным казалось слово «домой». В отличие от лунной матери и Шеши, мои приёмные мама с папой были обыкновенными людьми. И все же мне они казались удивительными, потому что всегда самым чудесным образом появлялись рядом именно тогда, когда были нужны. Ни капли не царственные, не таинственные и не волшебные, зато совершенно необходимые. Именно они, а не мои биологические родители, растили меня, кормили, обстирывали и одевали, лечили, когда я болела, следили за моей учёбой и целовали перед сном. И не было на свете места лучше, чем дом, где меня ждали и любили.

Я поняла, что нужно поскорее вернуться домой к родителям, и они помогут мне решить все мои проблемы. Подскажут, как найти Лала и остановить Шешу. Мне вдруг так отчаянно захотелось немедленно увидеть маму с папой, что даже косточки заныли.

И я снова трижды стукнула каблуком о каблук, но при этом каждый раз приговаривала:

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

После третьего раза всё заволокло туманом, а затем из дымки прямо перед нами возникли волшебные очертания…

– Сушильная машина для белья? – взвизгнул Тунтуни, сгибаясь пополам от смеха. – Может, ты трижды сказала: «Несите меня в прачечную самообслуживания»?

– «Несите меня в корзину для грязного белья»? – хихикнул Банти, и они с Туни ударили крылом о лапу.

Только Тиктики Первый надо мной не смеялся, мой добрый, лупоглазый гекконский мальчик.

– Ничего не понимаю.

Может, автомат для сушки белья возник, потому что я подумала про «обстирывали»? Что за ерунда? В полной растерянности я открыла дверцу огромного автомата.

– Ого! Вы только загляните внутрь!

Вместо непарных носков или белых футболок, окрасившихся в розовый цвет из-за вечно линяющей красной кофточки, внутри вращалась целая вселенная, полная всевозможных форм и цветов. С бешеной скоростью вертелись галактики, звёзды, планеты. Поскрипывали облака, издавали музыкальный звон гигантские вилки, ложки и ножи. Я почти уверена, что мимо прокрутилась парочка динозавров, состоящих не из плоти и костей, а из цветов, кубиков и чего-то вроде оригами. Промчался мимо озабоченный белый кролик с карманными часами, пробежал маленький пёсик, громко лая на ведьму. Огромный белый медведь в доспехах оскалил жуткую пасть и тут же рассыпался сотней голубых бабочек. Проскользнули мимо летающие ключи, ручка, похожая на меч, ореховая соня в чайнике. Эта кротовая нора смахивала на сон человека, задремавшего в библиотеке. Как будто у него в голове перемешались все сказки на свете. Может, так получилось из-за того, что все истории слиплись? И опять эти проклятые голубые бабочки!

Но сейчас не было времени на раздумья; надо было срочно найти Лала и отправить его домой к брату. Ну а потом, все вместе, мы займёмся моим биологическим папашей и его коварными планами.

Я с сомнением посмотрела на Банти:

– Видимо, сейчас мы должны забраться тебе на спину и пронестись сквозь кротовую нору.

– Пожалуйте на здоровье, – добродушно ответил тигр.

Я взгромоздилась на Банти, а Тунтуни и Тиктики Первый уселись мне на плечи. Тигр, конечно, не носил ошейник, зато можно было взяться за его густой рыже-чёрный загривок. Сначала я держалась за шерсть осторожно, но, после того как Банти без предупреждения махнул в яркую цветную круговерть волшебной сушилки, ухватилась покрепче.

Сначала мне показалось, что я попала в коробочку, полную радужных брызг. Всё сверкало и переливалось, крутилось, вертелось, куда-то неслось, прямо как на «американских горках», которые я терпеть не могу.

– А-а-а! – завопила я, чувствуя, как рис-бириани подкатывает к горлу.

Мы мчались вверх тормашками сквозь что-то типа отсека космического корабля, мимо экранов компьютеров и множества приборных панелей. Потом Банти сделал скачок, и мы оказались в доме, очень похожем на мой собственный дом в Нью-Джерси, только вместо коврового покрытия там росла трава, а с потолка свисали сталактиты. Я стиснула шерсть на тигрином загривке, а Банти, выскочив из дома через заднюю дверь, вбежал в огромный платяной шкаф, из шкафа – в мерцающий лес, где на деревьях вместо листьев висели фоторамки, фотоаппараты и мобильные телефоны устаревших моделей. Я хотела попросить Банти притормозить, чтобы сорвать один телефончик, но сцена уже снова переменилась, и мы заскользили по волнам, только это была не вода, а волнующаяся материя пространства-времени.

– Это гравитационные волны! – с ужасом и восторгом крикнул Тунтуни.

Я и сама сияла от волнения, улыбаясь крошечным сёрферам на малюсеньких досках, которые были похожи на работников шоколадной фабрики из книжки с таким же названием. Один из сёрферов бесстрашно мчался, обхватив доску пальцами обеих ног. Он напомнил мне полуобезьянку Будху – невозможно ленивого сводного братца Нила, а следом за Будху вспомнился Бхутум, тоже сводный братец – наполовину филин. Интересно, что они сейчас поделывали?

Сцена вновь переменилась. Теперь мы стояли на краю гигантской старинной пишущей машинки. Между клавишами угрожающе закручивались тёмные вихри, что-то булькало и пузырилось, источая ядовитые запахи. Пожалуй, кротовая нора, образованная с помощью рубиново-красных берцев, была самым странным из всех путей сквозь пространство-время, которыми я пользовалась. Но, если эта нора пролегала в ткани сказочных историй, я, кажется, догадывалась, что означает встреча с пишущей машинкой.

– Судя по историям, которые я читала, нам придётся прыгать с клавиши на клавишу, – сказала я Банти.

– Я пытаюсь, но ничего не получается!

Тигр порывался прыгнуть на первый ряд клавиш, но невидимая сила не пускала его. Банти тянулся то к одной, то к другой клавише, но волшебство отодвигало их подальше. Тигр взревел от возмущения.

Тиктики Первый чмокал, и щёлкал, и вращал глазами почти на триста шестьдесят градусов, будто хотел что-то сказать, но мы его не понимали.

– Наверняка надо произнести какое-то волшебное слово или заклинание, – заметила я, смутно припоминая историю, где герои примерно так себя и вели.

– Знаю! – крикнул Тунтуни. – Что-то вроде «джаду-кар», или «чи-чин-пак», или «джури-джури-алу-бхаджа»!

Первые два слова в переводе с бенгали означали «волшебство» и «абракадабра», но вот третье совершенно точно было названием жареной картофельной соломки.

– Может быть, надо указать место, куда мы направляемся? – предположила я. – Например, Парсиппани или Нью-Джерси?

– Да уж от этого точно будет больше толку, чем от «джури-джури-алу-бхаджа», – заметил Банту.

Тунтуни обиженно поджал клюв.

– Просто я слегка проголодался, – сказал он. – Тоненькие ломтики жареного картофеля пришлись бы сейчас очень кстати.

У меня сразу заурчало в животе. Я тоже не отказалась бы от хрустящих ломтиков картошки.

Я почти не сомневалась, что, указав место назначения, мы продолжим путь, но когда Банти попытался прыгнуть на клавишу «П», а потом ещё дальше – на «Н», у него опять ничего не вышло. Он даже произнёс заклинания, предложенные Туни, но и это не помогло.

– Некорректно, неэффективно, непрофессионально, – недовольно прорычал тигр. – Хуже, чем пароль на моём учебном компьютере на работе.

– Нам никогда не пробиться, – простонал Туни. – Безнадёжно, принцесса! Давай уже оторвём хвост Тиктики Первому и позовём на помощь.

Он занёс клюв над подрагивающим ящеркиным хвостом, но тут у меня появилась ещё одна мысль.

– Подожди. Кажется, придумала. – Я щёлкнула пальцами. – Банти, попробуй «домой».

– Ничего не выйдет, слишком очевидно, – фыркнул Туни. – Голосую за то, чтобы оторвать этой ящерице хвост и попросить сестрицу Мати выслать помощь.

– Осмелюсь предположить, что принцесса Киранмала может оказаться права, – сказал тигр. – Уровень её логических рассуждений соответствует уровню научной диссертации.

Банти прыгнул на клавишу «Д» – и попал! Мы радостно заулюлюкали. С «Д» он перескочил на «О», «М» и снова на «О». Но, когда тигр перескакивал на «Й», у него поехали когти – или клавиша нарочно криво нажалась? – и мы дружно рухнули в тёмную пропасть между буквами.

Кто-то заорал «А-а-а-а!». Кажется, это была я.

Мы летели вниз, вниз по длинному-предлинному туннелю. Очень скоро я догадалась, что это – тот самый туннель из знаменитой сказки, в которой одна девочка попала в Страну чудес. Я не удержалась на Банти, а Туни и Тиктики – на моих плечах. Мы падали, кувыркаясь через головы, лапы и хвосты.

– Мы все умрём! Мы все умрём! – верещал Туни по привычке.

Потом он вдруг вспомнил, что вообще-то умеет летать, и активно замахал крыльями, пока все остальные продолжали камушками падать вниз. Тиктики Первый делал это молча, а мы с Банти орали так, будто наступил конец света. Ну, для нас он, может, и правда наступил.

Мы падали и падали, и я уже начала подозревать, что наше падение никогда не кончится. На земляных стенах туннеля висели маски раккошей и старинные картины с изображением змей. Мимо мелькали полки с лимонадом и самокрутящиеся скакалки, проносились скейты без колёс. Мы пролетали мимо огромных афиш романтических фильмов с красочными танцами и песнями, мимо книг с самостоятельно перелистывающимися страницами, пиратов с блестящими саблями, мерцающих солнечных систем, в которых постоянно сменялись день и ночь. Системы напоминали ту, которую я недавно разрушила в сражении с мамой Нила – Царицей раккошей. Мы проносились мимо крепостей в пустынях и красивых замков, белокурых и черноволосых куколок «Принцесса Просто Прелесть». Мы летели мимо знакомых сказок, старых и совсем новых, а также мимо множества бабочек всех форм, цветов и размеров. Бабочек, таких ярких и волшебных, что они освещали всё вокруг себя.

Я уже решила, что мы никогда не доберёмся до Парсиппани, и даже почти перестала бояться и начала привыкать к тому, что ничто мне не подвластно, и можно лишь падать, как сорвавшаяся с неба звезда.

Но, в конце концов, мы всё-таки брякнулись со стуком на дно кроличьей норы. Я ойкнула. Никто не насыпал к нашему приземлению кучу сухих листьев, как в той, другой, сказке. Пол был выложен твёрдой чёрно-белой кафельной плиткой.

– Давайте больше так не будем делать, – пискнул Туни.

– Тебе-то что жаловаться? Летел себе и летел. – Я потёрла ноющий бок.

Банти, тихо постанывая, поглаживал лапой ухо. Тиктики Первый моргал и вытягивал язычок так далеко, а втягивал так быстро, что каждый раз хлопал себя им по глазу, – похоже, тоже был не в восторге от полёта.

– И что, нам теперь нужно выпить чаю с белым кроликом? – спросила я, оглядывая смутно знакомую комнату. Стулья и столы были закреплены на стенах туннеля.

– Нет, мы в другой части истории.

Туни махнул крылом – в стене напротив располагались три дверцы, такие маленькие, что никто из нас в них пролезть не мог. Вокруг было натыкано и навешано множество указателей, и на всех написано одно и то же: «НЬЮ-ДЖЕРСИ».

– Все должно быть иначе, – пробормотала я.

В сказке Алиса искала вовсе не Нью-Джерси, да и дверца перед ней была лишь одна. Что же нам делать с тремя дверями?

Глава 8

Гадкие загадки

Я уставилась на три крошечные дверцы в стене. Первая была рыжевато-коричневая, как земля, и сплошь покрыта магическим узором-оберегом – альпоной. Затейливые белые линии закручивались в форме гибких ветвей, листьев и плодов манго. Вторая дверца была ярко-синяя, как море, украшенная отпечатками рыб. Третья дверца – зелёная, как листва, с изображением двух рассерженных павлинов, танцующих, как ни странно, под старинный проигрыватель, который нужно заводить, крутя приделанную сбоку ручку.

Над первой дверцей висела табличка с надписью:

Над второй дверью было написано:

И третья табличка над третьей дверью гласила:

А если не угадаешь, останется от тебя только мокрое место.

Ты ещё пожалеешь, что тебя мама на свет родила.

Ясно тебе, лузер?

И ноги у тебя вонючие.

– Гадко, обидно, грубо, – прокомментировала я.

– В третьей надписи даже рифмы нет, – фыркнул Тунтуни.

– Не суть, давайте попробуем повернуть ручки дверей, – сказал Банти.

Это оказалось непросто, поскольку все было такое крошечное.

Мы с тигром не сумели взяться за малюсенькие ручки, а когда Туни попытался повернуть их клювом, они не шевельнулись.

– Заперты! – объявил Тунтуни, в сердцах плюхнувшись на один из указателей. – А я говорил, что мы никогда не попадём в Нью-Джерси, несмотря на все эти указатели! И вообще мы тут умрём.

– И если даже дверцы откроются, мы всё равно в них не протиснемся, – сказала я, перечитав надписи на табличках. – Но где же напиток и ключи, о которых здесь говорится?

– Бессмысленное занятие! Уловка, чтобы отвлечь нас от мыслей о неизбежной смерти в этой комнате! – Тунтуни с трагическим видом сжал крыльями горло. – Сколько мы уже здесь сидим? Когда мы ели в последний раз? Неделю назад? Месяц? Вроде бы года ещё не прошло? Все дни слились для меня в один! Я больше не ощущаю время!

Я погладила испуганную птичку по пушистой голове:

– Мы здесь минут пять, братан.

– Конечно, имеется вероятность того, что в комнает спрятан уменьшитель, – сказал мне Банти, не обращая внимания на Туни. – Это будет соответствовать оригинальному повествованию.

Тиктики Первый молча сидел на полу, вращая глазами и высовывая язык. Стоп! Он на что-то указывал. На что-то важное!

– Спасибо, Тиктики! – Я подняла с пола маленькую фиолетовую бутылочку, на которой крупным чётким почерком было написано: «Слизни меня». – Это, должно быть, уменьшитель.

– Слизни? Какая безграмотность! – презрительно вздёрнул бровь Банти. – Типичный жаргонизм обитателей кротовых нор.

– Дайте мне! Дайте сюда! – завопил Туни. – Я иссох от жажды!

– Подожди, Туни. – Я выхватила бутылочку из крыльев отчаявшейся птицы. – Вдруг этот напиток действует совсем не так, как мы думаем?

– А у нас есть выбор? – возразил Банти. – Ты же хочешь попасть в Нью-Джерси, правда?

– Правда. – Я вытащила из бутылочки пробку и скривилась от запаха. – Ну, поехали! – Торопливо глотнув, я протянула бутылочку Туни, Тиктики Первому и, наконец, тигру.

Но и я тоже оказалась права. Волшебный напиток подействовал, но не совсем так, как мы представляли. Сама я действительно уменьшилась, но осталась собой, а вот тигр, птица и ящерица превратились в три маленьких золотых ключика и со звоном упали на кафельную плитку.

– Эй! Что… – Я чуть не задохнулась от волнения. – Банти! Я же сказала, что может получиться не то, что мы хотели!

Ключик, который раньше был тигром, ничего не ответил. И два других ключа тоже не издали ни звука. А как они могли ответить, не имея рта и вообще ничего?

– Искала три ключика, вот и получила, – вздохнула я.

Ключи на полу задёргались и зазвякали, словно требовали, чтобы я продолжала разгадывать загадку. Подняв их с пола, я заметила, что головка одного ключа украшена изображением тигра, а двух других – фигурками птицы и ящерицы.

– Ну ладно, ребята, кто знает, что делать дальше? – Ключи на ладони даже не шевельнулись; видимо, были не в курсе. – Что ж, придётся соображать в одиночку.

Я перечитала надписи над дверцами – точнее, первую надпись, поскольку вторая и третья звучали крайне издевательски, а мне сейчас негатив был ни к чему.

– Ага, значит, надо выяснить, сколько потребуется попыток, чтобы понять, какой ключ от какой дверцы, – пробормотала я, внимательно рассматривая бородки ключей и замочные скважины.

Но на дверях не нашлось подсказок, и замочные скважины не имели форму тигра, птицы или ящерицы. Нет, нет, это было бы слишком просто.

– Девять попыток? – предположила я.

Попробовать открыть каждый из трёх замков тремя ключами – наверное, так. Но что-то меня настораживало. Вот только что? Я глубоко вдохнула, стараясь сосредоточиться на задачке. Может, поочерёдно вставлять ключи в замки и так вычислить искомое число? Но нет. Внутренний голос был категорически против этой затеи, а я уже побывала в таком количестве передряг, что научилась к нему прислушиваться. Почувствовав, как зашевелились волосы на затылке, я ненадолго отвлеклась от загадки и огляделась.

Только тут я с тревогой заметила, что комната стала как-то меньше. Посмотрела налево и направо – ничего не изменилось. Тогда я подняла голову.

Только не это! Вместо бесконечного, уходящего вверх туннеля надо мной висел потолок из черно-белой плитки, такой же, как на полу. Причём потолок находился не на обычном расстоянии, а очень низко. Когда же он появился? И… он двигался, с каждой минутой опускаясь все ниже. Кажется, в третьей табличке говорилось что-то про мокрое место… Ключи в моей ладони предостерегающе звякнули. А может, задребезжали от страха. Ну да, мы все испугались.

– Туни, ты был прав, мы здесь погибнем, – простонала я.

Подбежав к первой двери, я попробовала вставить тигриный ключ в замок, но он не подошёл. Тогда я бросилась ко второй двери, и она тоже не открылась. Два других ключа забились в моей ладони, внезапно став обжигающе-горячими. Потолок надвинулся ещё немного. Теперь я с трудом могла поднять вытянутую руку. Я пригнулась, чувствуя, как от страха колотится сердце. Нет, так нельзя. Мне вспомнилась Лола Моргана в той ужасной сцене из «Звёздного путешествия», когда она с командой оказалась в уплотнителе мусора. Уплотнитель заработал и чуть не расплющил их насмерть. Только я, в отличие от Лолы, не могла вызвать по рации робота на помощь. Да у меня теперь даже геккофона не было, поскольку он превратился в ключ.

Думай, Киран, думай, велела я себе, стараясь не обращать внимания на то, что комната обретает всё более сплющивательную форму. Ну ладно, ладно. Если тигриный ключ не подошёл к коричневой и синей дверцам, он наверняка подойдёт к зелёной. Пока у меня было две попытки для первого ключа.

Я вздрогнула, ощутив прикосновение потолка к голове. Ой-ой. Пригнулась. Спина заныла, лоб взмок, и капли пота потекли прямо в глаза. Скорее, скорее. Ключи в моей ладони почти что плавились, готовые выскочить из ладони, но я заставила себя глубоко дышать, чтобы не удариться в панику, хотя каждая клеточка моего тела визжала от ужаса и рвалась бежать.

Дыши, Киран, дыши. Я подумала про маму, папу и Зузу, которые ждали меня в Нью-Джерси. Потом – про Нила, Мати и Найю, которые верили, что я найду Лала. Я подумала про ключи, зажатые в моей ладони, и милого принца Лалкамала, которого никогда не спасут, если я не решу загадку. А ещё я подумала про Шешу, который опять задумал какую-то пакость. Я просто обязана была вернуться домой и найти Лала, а потом отправиться в Запредельное царство и остановить Змеиного царя. Потолок опустился ещё немного, и я встала на колени перед запертыми дверцами.

Мой мозг работал со скоростью миллион километров в час. Предположим, тигриный ключ подойдёт к зелёной дверце, тогда птичий ключ – к коричневой или синей. Мне понадобится всего одна попытка, чтобы это выяснить. Две попытки и ещё одна – итого три.

Потолок практически придавил меня к полу, я сжалась, прикрывая руками голову. Но теперь я знала решение! У меня осталась всего одна дверь и один ключ – всё было очевидно. К последней двери подойдёт ключ с ящеркой, и никакие попытки больше не понадобятся.

– Три попытки! – закричала я комнате. – Мне понадобится не больше трёх попыток, чтобы понять, какой из трёх ключей подходит к какой из трёх дверей!

– Не бубните себе под нос, юная особа, – произнёс бестелесный голос неизвестно откуда. – Говорите ясно и чётко в виктролу, если хотите избежать неминуемой смерти.

– Во что? – заорала я.

Какая ещё виктрола? Потолок опустился так низко, что я могла ползать только на четвереньках, как младенец. Ещё немного, и я приклеюсь к полу, как нить историй.

Я в отчаянии оглядела комнату – и просияла. Проигрыватель, изображённый на третьей дверце между танцующими павлинами, вроде как стал выпуклым и трёхмерным. Ну конечно! Такой старинный проигрыватель с ручкой называется виктролой!

Я почти на животе подползла к зелёной двери и закричала в виктролу изо всех сил:

– Три попытки! Мне нужны три попытки, чтобы выяснить, какой ключ подходит к какой двери!

С жутким грохотом и скрипом потолок замер, а потом просто растаял в воздухе, открыв взгляду бесконечный туннель. Я облегчённо выдохнула. Угадала! И меня не расплющило, как блин. Внезапно прямо у меня на глазах три двери слились в одну, а ключи снова стали тигром, птицей и ящерицей, только такими же маленькими, как я.

– Молодец, принцесса, – сказал Банти. – Это научное достижение.

– Честно говоря, я не верил, что ты разгадаешь загадку, – сказал Туни. – Думал, все, конец.

– Я тоже так подумала в какой-то момент, – сухо ответила я.

Но жёлтая птичка уже вспорхнула к дверце и ухватилась клювом за ручку. Дверца легко отворилась. С той стороны звенела тьма, полная обещаний.

Тиктики Первый стрельнул языком и мигнул круглыми глазами.

Я посадила птицу и ящерицу себе на плечи. Банти прилёг, и я села на его мускулистую полосатую спину.

– «Пойдём же, ты и я, когда вечерняя заря распластана на небе, как пациент в наркозе на столе…»[9] – глубоким музыкальным голосом произнёс Банти.

– Эм, а можно мы пойдём, как ходят люди без наркоза? – спросила я, ёжась от одной мысли о пациенте на столе.

– Само собой разумеется, – рассмеялся Банти. – Сваливаем!

– В Нью-Джерси! – крикнула я, вскидывая кулак.

– В Нью-Джерси! – подхватили тигр и птица.

И мы совершили скачок сквозь прореху в материи пространства-времени.

Глава 9

Мальчик на дереве

Проблема межпространственных путешествий, как я поняла по собственному опыту, заключается в их непредсказуемости. Только что мы с друзьями – птицей и ящеркой – мчались на тигре сквозь время и пространство, и вот уже я в полном одиночестве коченею от холода высоко на дереве в Парсиппани. Но, по крайней мере, я снова была своего размера.