Эксперимент

Начало

– Но Майкл! – Мой спутник семенит рядом со мной быстрыми мелкими шажками, едва поспевая за моим широким шагом. – Мы обсудили этот вопрос на самом высоком уровне! – Я смотрю на него, с нескрываемым раздражением. Невысокого роста мужчина лет сорока, начинающий уже лысеть, небольшая аккуратная бородка, одет в безупречно сидящий на нем дорогой костюм и в уже совсем не модных, но дорогих лакированных туфлях.

Этот человек появился в моей больнице пару дней назад и сразу же начал волновать и так неспокойную здешнюю жизнь и трепать мои нервы. Я до последнего отказывался соглашаться на его странные эксперименты, но, судя по всему, у меня совсем не было выбора. Поэтому я был очень зол и раздражен, и мой собеседник прекрасно это видел.

– Вы понимаете какие структуры стоят за этим экспериментом? – от его голоса у меня уже начинала болеть голова, но я был вынужден ловить каждое его слово.

Он, как я уже сказал, появился в моем кабинете пару дней назад и сходу стал мне рассказывать о секретных разработках, которые дадут невероятный толчок в психиатрии и в целом отечественной науке. Я собрался уже указать ему на дверь, не вдаваясь в подробности, как мне позвонили. Мне был знаком голос звонившего, это был очень высокопоставленный чиновник в здравоохранении. По его тону и волнению в голосе я понял, что от гостя мне сегодня никак не отвертеться и обреченно вздохнул, положив трубку. Я уже больше пятнадцати лет работал главврачом этой закрытой психиатрической лечебницы. «Такая честь со стороны федералов была мне оказана впервые, а это было неспроста» – думал я, пока этот странный человек шел рядом со мной.

– Мне нужны трое ваших самых уникальных пациентов! – он никак не хотел от меня отставать, хотя я специально максимально ускорил шаг. Я неожиданно резко остановился и взглянул в его необычно яркие голубые глаза.

– Вы понимаете, что каждый из моих пациентов находится под жесточайшим контролем? У меня не обычная клиника, я не могу просто так взять и отдать вам своих подопечных!

– Я не прошу их мне отдавать, просто вы будете делать с ними то, что мы вам скажем. Введете экспериментальный препарат и будете наблюдать за ними.

Я посмотрел на своего собеседника, в его колючие глаза. Только собрался сказать, что это все в моем понимании полная бессмыслица и я не хочу этого, но… Он, казалось, предугадал мои мысли и взглядом показал мне, что не нужно. У меня нет выбора, нет даже возможности возразить, и мне просто остается согласиться.

– Хорошо! – выдавил из себя я. – Кто из них?

В моей клинике несколько десятков пациентов с абсолютно разными и необычными диагнозами и каждый из них может представлять опасность для окружающих. По сути, наше заведение – это тюрьма для них, но с той лишь разницей, что никто не знал, насколько затянется заточение.

Я смотрел на Спенсера, так зовут моего спутника, и с нетерпением ждал ответа. Он протянул мне три папки с историями болезней. Я бегло просмотрел фамилии. Каждого из них я знал как очень сложного пациента.

Первый – Джими Сандерс. Крайняя форма агрессии и ненависти к людям. Я вообще не понимаю, как он сюда попал, потому как считаю, что ему прямая дорога на электрический стул. Но судьи у нас иногда необоснованно гуманны, поэтому Джими попал ко мне в клинику. Не скрою, я относился к нему всегда с осторожностью, даже когда разговаривал с ним, скованным по рукам и ногам. От него за километр несло агрессией и опасностью, и, по моему профессиональному мнению, он абсолютно неисправим. За его плечами несколько массовых жестоких и изощренных убийств. Он никого не жалел, настоящий монстр! И я уверен, что такого как он, уже не исправит ничто.

Следующий – Стефан Андриевич, иммигрант из Польши. Вполне себе безобидный парень, я даже удивился, что его выбрали для этого эксперимента. У него очень необычное психическое расстройство – мисофония. Он не может терпеть некоторые звуки. Попал Стефан к нам после того, как воткнул в посетителя кафе, в котором он обедал, вилку, из-за того, что тот, как оказалось, слишком громко чавкал. Если рядом с ним не издавать раздражающих звуков, то и не скажешь, что он, по праву, пациент нашей клиники.

И, наконец, третий пациент, верней пациентка – София. София Робинсон. Она самая спокойная из этой троицы, но, к сожалению, лишь до поры, до времени. Когда у нее случался очередной приступ – ей виделись полчища пауков, которые атаковывали ее, и поэтому она крушила все вокруг, без разбора. Это могло быть и живое, и неживое. Все безжалостно уничтожалось под действием ее панического страха. Это проявление крайней степени арахнофобии. Сюда она попала после того, как сожгла несколько домов, обливая все, что ей попадалось под руку, канистрой с бензином.

– Не самый удачный выбор, – ухмыльнулся я. Но у Спенсера, видимо, было другое мнение на этот счет. Он попросил меня привести всех троих. Я смотрел на него и понимал, что этот человек не просто так занимает свое место. При всей его несерьезной внешности, его глаза источали полную серьезность, глубочайший ум и жесткость. А еще в них был холод…

Я прогнал ненужные мысли от себя и велел своим сотрудникам привести всех троих в кабинет для особых процедур.

По моему указанию пациентов привязали к кушеткам и завязали глаза. По регламенту присутствовали при этом лишь я, мой навязчивый гость, санитары, которые потом тут же удалились, и научный сотрудник Спенсера, которого я видел впервые. Сотрудник имел при себе чемоданчик, из которого он достал три шприца с жидкостью ярко-желтого цвета. Все это напоминало мне какой-то фантастический фильм, но трое пациентов, которым при мне вводили что-то неизвестное, стоявший рядом Спенсер со своим спутником, подтверждали, что все это происходит со мной в действительности. Я смотрел на все это и ждал…

Она шла по узкому городскому тротуару звонко цокая каблуками. Прохожие невольно оглядывались и смотрели ей вслед и это неудивительно. Красивая, эффектная женщина на вид не больше 30 лет, с белокурыми волосами до плеч и удивительно красивыми зелеными глазами. Но сейчас она не обращала внимания ни на кого. В жизни Кейт был не самый лучший период, и она надеялась, что совсем скоро все изменится.

Переезд сюда из Майами для нее оказался серьезным стрессом, но здесь, к сожалению, не все зависело от нее. Пару недель назад позвонил ее отец и сообщил, что хочет видеть любимую дочь, так как очень плохо себя чувствует. У Кейт с отцом всегда были близкие отношения, поэтому она никак не могла ему отказать. Отец лет десять назад приехал в этот небольшой городок из столицы штата, желая уехать подальше от суеты и его бизнес заключался в том, что он решал чужие проблемы. Благо в этом у него был очень большой опыт.

Кейт Мидлтон была журналисткой по призванию. За все немалое время работы ее никто не мог упрекнуть в предвзятости. Она всегда была неподкупной и независимой журналисткой. Но там, где она работала, это ценилось меньше всего, нужно было в первую очередь освещать события в том ключе, который был выгоден медиа. И это ее бесило. Это стало главной причиной того, что она разорвала контракт. Когда она приехала в Майами, всего за полгода завоевала популярность и доверие зрителей на главном канале столицы штата. Это было невероятно! У нее были тысячи поклонников, в том числе и среди известных и высокопоставленных людей. Но… Она не могла себе позволить лишиться своей индивидуальности. Поэтому сейчас она здесь, благодаря отцу и невероятным поворотам судьбы.

Ветер ласкал ее волосы, она порхала над этим разбитым тротуаром, и она была счастлива. Иногда для счастья так мало нужно – близость родного человека, легкий бриз и надежда на хорошее будущее! Еще несколько поворотов по узким улочкам и…

– Паааап!!! – Вильям Мидлтон не успел раскрыть свои руки в объятия, как дочь подбежала к нему, прижалась изо всех сил, как в детстве, и не смогла сдержать своих слез. Они так долго стояли, обнявшись, как будто и не было тех долгих лет, и они сейчас снова вместе – молодой папа и его маленькая дочка-сорванец. Кейт наконец отпустила отца и начала засыпать его вопросами. Так, болтая обо всем, они дошли до его небольшого, но довольно уютного дома и сели ужинать. Папа очень хорошо готовил, поэтому ужин был великолепен. Кейт позволила себе забыть на сегодня обо всех диетах. После ужина они еще долго разговаривали обо всем. Дочь пристально вглядывалась в его глаза, слушала его голос, чувствуя себя абсолютно счастливой и защищенной. Глаза ее закрывались, Кейт погружалась в глубокие объятия сна.

Кейт проснулась от того, что несколько самых настырных солнечных лучей, пробившись через жалюзи, светили ей прямо в глаза. Крепко зажмурилась, но они никак не давали ей снова заснуть. Девушка развернулась, потянулась и оглянулась вокруг. Она лежала в хорошо освещенной просторной комнате на огромной кровати. Одним движением ноги откинула от себя одеяло и поднялась. Настроение у нее просто замечательное! «Так, сколько сейчас времени!?» – на сегодня была запланирована встреча на местном телевидении и опоздание никак не входило в ее планы.

– Душ! Мне срочно нужен душ, а еще кофе! – Легкими шагами Кейт упорхнула из комнаты.

Невероятно яркий свет… этот свет пульсирующими волнами ударяется о голову, разбивается на мелкие горящие брызги, обжигает лицо. Свет пытается забраться за закрытые веки и выжечь глаза. Никуда от него не деться! Еще шум. Непрекращающийся шум, который то стихает, отдаляясь, то бьет как колокол, пульсируя в его голове. Ему бы открыть глаза и увидеть его источник, но обжигающий свет не дает этого сделать. Он пытается отвернуться от света, убрать от него голову, прикрыться ладонью, но тело его не слушается. Он не может сделать ни одного движения. В его силах только рычать в бесконечной злобе и стонать от своей беспомощности…

Сквозь шум откуда-то сверху раздался голос:

– Ты ему померил пульс? Не забывай каждый час заносить данные в журнал. И смотри за его реакцией. Не упусти момент, когда он проснется! Это очень важно! Позови еще Салли и Майерса, пусть тебе помогут. Следите за всеми тремя. Не упускайте ничего, мне нужна каждая мелочь! Любое изменение!

– Хорошо, босс. Посмотрите, у него движутся веки, кажется, он проснулся.

– Не отходи от него и обо всем докладывай мне!

Он слышал эти голоса, суету вокруг, быстрые шаги, но все эти звуки слышались ему через пелену постоянного шума. И шепот, который никогда не давал ему покоя, постоянный шепот: «СЭНС…».

Свет внезапно исчез, и он усилием воли заставил себя приоткрыть глаза. Над ним виднелся силуэт, который постепенно превращался в человека в белом халате.

– Он просыпается, – человек держал в руках предмет, направленный на него, и громко комментировал происходящее, – время 10:37, пациент «ноль-один» пришел в себя. Внешних изменений не обнаружено. Дыхание ровное. Давление и температура, пульс в норме. Эй, как тебя зовут? – Человек в белом халате наклонился над ним, держа в руках камеру.

– Дж… Джими… – Хрипло ответил он, с трудом разомкнув пересохшие губы.

– Дайте ему воды, через 5 минут вводим следующую дозу препарата. Проверяйте показатели, через каждые полчаса. – Голос снова обратился к нему, – что ты чувствуешь, скажи!

– Не твое собачье…, – все, что смог выдавить из себя здоровяк. Глаза его уже открыты, но он полностью обессилен. Руки и ноги пациента стянуты металлическими обручами, которые крепятся к его ложу. Даже если бы у него были силы, он бы не смог их сдвинуть ни на миллиметр.

Человек убрал камеру и наклонился к его уху, – слышишь ты, я очень надеюсь, что ты скоро сдохнешь и я больше не увижу твою ужасную физиономию. Твое счастье, что ты еще живешь, я с удовольствием бы пристрелил тебя прямо сейчас! – В глазах его была нескрываемая злоба и ненависть.

– Как тебя зовут, док? – Еле слышно не сказал, а прохрипел с ухмылкой, Джими.

– Шон. Уверен, ты никогда не забудешь мое имя! – Человек повернулся в сторону и выкрикнул – начинаем! – Это было последнее, что пациент «ноль-один» успел услышать перед тем, как снова провалиться в забытье…

Джери и Стэн стояли, склонившись над столом и ожесточенно спорили. На столе была разложена карта их района, на которой были расставлены камешки, детские солдатики, игрушечные машины. Они двигали ими по карте, водя по дорогам и переулкам, словно играли в какую-то детскую игру. Со стороны это смотрелось странно – два подростка, лет пятнадцати играют в игрушки с недетским сосредоточением и серьезностью.

На самом деле они занимались сейчас совсем не детскими играми. В планах ребят было ограбление ювелирного магазина. К этому они готовились уже несколько месяцев и сегодня была финальная часть обсуждения их плана. Все было запланировано на завтра. Они зайдут в переулок возле магазина перед самым его закрытием, наденут карнавальные маски и ворвутся внутрь. Охраннику, сидящему справа возле входа – струю газа из баллончика в лицо, потом пистолеты в стороны продавцов. Пистолеты они купили на накопленные деньги в страйкбольном магазине, поэтому на вид они были почти неотличимы от настоящих.

Подростки жили не в самом благополучном районе города и с раннего детства были предоставлены сами себе. Как во многих здесь семьях родители были крепко подсажены на алкоголь и им не было никакого дела до своих отпрысков. И ребята все свое детство провели на улице. Видели много из того, чего нельзя видеть детям и поэтому они решили, во что бы то ни стало, выбраться из этой грязи. У них для этого было не так много шансов.

Дети долго выбирали подходящий магазин. Остановили свой выбор на «джевелри плэйс», – небольшой магазинчик, который находился на границе двух районов. Место считалось вполне спокойным, поэтому хозяин магазина решил сэкономить на безопасности. Охранник там был всего один – молодой парень, у которого даже не было при себе огнестрельного оружия, только тайзер и резиновая дубинка. Будущие грабители уже успели несколько раз побывать в этом магазине и исследовали все, что было им необходимо.

Стэн взял у отца его старенький форд, который без дела пылился уже несколько месяцев. Ребята его помыли, привели в рабочее состояние и заправили. Машина была одной из ключевых фигур их плана. И именно сейчас они продумывали для себя безопасный маршрут ухода от возможной погони.

Наконец, друзья, придя к общему согласию, пожали друг другу руки. – Решили! – Стэн со всей серьезностью посмотрел другу в глаза, – идем до самого конца!

Закрыв двери полицейского участка, он направился в сторону ближайшего торгового центра. Уверенная широкая походка и цепкий взгляд выдавали в нем опытного копа. Гарсиа около года назад стал шефом полиции, но уже многого успел добиться на этом месте. Преступности в городе стало намного меньше. Основная масса преступлений приходилась на Даун-Таун – район города, где обитали самые низшие слои общества. Благополучные граждане старались обходить за версту этот район со своими устоями, законами и своеобразной иерархией. Даже полицейские нечасто заходили туда, поэтому в районе было свое местное правосудие. В остальной части города царил мир и спокойствие, иногда нарушаемое мелкими воришками, шарлатанами и мошенниками. Капитан иногда скучал по тем временам, когда ему приходилось расследовать сложные уголовные преступления, среди которых были убийства или похищения. Сейчас он шел, вспоминая прошлое, нахмурив лоб в своей привычной манере…

И случайно задел плечом идущую навстречу девушку. – Простите, я вас совсем не заметил! – Извиняющимся тоном проговорил коп, растерянно окинув ее взглядом.

– Ничего, я сама виновата. Задумалась и вот! – Показала на разлетевшуюся стопку бумаг, которую до этого несла в руках. – Мое портфолио, – попыталась улыбнуться, но улыбка была слишком натянутой.

Гарсия Рамирез бросился поднимать листки, попутно извиняясь за свою неловкость. Быстро собрал их все и отдал девушке, – простите меня еще раз, пожалуйста! – Посмотрел в ее глаза и не смог больше выдавить из себя ни слова.

– Все хорошо, ничего страшного, простите, я опаздываю! – Поправила локон и прижав к груди папку с бумагами поспешила вверх по лестнице.

Коп растерянно смотрел вслед ее ускользающему силуэту в облегающем платье и слушал затихающий цокот ее каблуков.

Ему снился сон – его преследовали какие-то люди. Он шел по городу, медленно, так как ускорить шаг не получалось, и с каждым поворотом количество людей увеличивалось. Они преследовали его, медленно, еле волоча ноги и смотрели… смотрели на него не отрывая взгляда. Их уже были десятки, если не сотни: там были женщины, дети. Мужчина смотрел на них, оборачиваясь, и не видел в их глазах ни злобы, ни ненависти, только жалость… жалость к нему. Их губы что-то шептали, шепот толпы превращался в гул, бьющийся в его голове: «СЭНС! СЭНС! СЭНС!». Невозможно его больше слышать…

Джими открыл глаза. Холодный пот стекал по вискам. – Опять этот сон! – Он посмотрел по сторонам, – все как обычно: кровать слева и кровать справа от него. На них неподвижно лежали его соратники по несчастью. Неподалеку двое людей в белых халатах, судя по всему, обедали. Были слышны их голоса, они о чем-то оживленно разговаривали.

Внезапно человек, лежавший на кровати слева от него, начал хрипеть и рычать, биться в конвульсиях. Он судорожно дергался, но путы надежно держали его. Хотя надежно ли!? Кровать вибрировала от его движений, изо рта его текла пена. Еще несколько сильных рывков и пациент вырвал металлические кольца, державшие руки, и одним движением освободил ноги. Встал и медленно стал двигаться к людям в белых халатах. Те, в ужасе смотря на подобие человека, движущееся в их сторону, попытались бежать, бросив свою трапезу, но Андриевич, настигнув их, схватил за горло и поднял вверх.

Где-то взвыла сирена, но Джими слышал только рев этого человека и шум в ушах: «СЭНС!». Еще голоса: «Андриевич», «он вырвался!», «все сюда!». Здоровяк видел, как люди в белых халатах начинают задыхаться, судорожно глотая воздух и смотря глазами, полными ужаса на монстра, который еще минуту назад мирно спал.

Еще несколько секунд и поляк разжал руки, рухнув на колени и затем упал навзничь, ударившись головой о бетонный пол. Из его глаз и ушей вытекала бордовая жидкость, которую сложно назвать кровью из-за ее слишком темного цвета. Два бездыханных тела упали рядом с ним.

Джими опустил голову и закрыл глаза. Он слышал голоса людей вокруг, сирену, крики. Сейчас он был совершенно спокоен. Хладнокровен. Нужно попытаться заснуть. Нужно обязательно заснуть, погрузиться в холодный сон как в густую прозрачную жидкость, которая как лекарство залечит все его раны – физические и душевные. Неважно, что происходит вокруг него: крики, смерть, бегающие люди. Ему нужно поспать, чтобы больше не слышать этот ужасный шепот, который громче всего остального…, но сейчас это уже затихающий шепот…удаляющийся от него…еле слышный…превращающийся в дуновение ветра… «сэншшшшшшш»…

«Центр, срочное сообщение!», – он отправил шифровку и уселся на стул, ожидая ответа. Смахнул со лба пот и зажмурил на секунду глаза. Спенсер всегда был хладнокровным и бесстрашным, он прошел через многое, работая в качестве специального агента, но сейчас он испытывал страх.

Самым неприятным было то, что он не понимал причину этого страха. Страх как будто появлялся из глубин его подсознания и вырывался наружу. Да, конечно, эксперимент пошел с самого начала не так, как планировался, но так бывало, и довольно часто. Постоянно что-то мешает безупречному выполнению даже самых проработанных и идеально продуманных операций. Он уже привык к этому. И он никогда не боялся. Их с самого начала учили не воспринимать неудачи и искать любые решения проблем. Но то, что происходило сейчас, он не мог понять, объяснить, и поэтому пока не находил решения.

– Центр слушает! – Голос в наушниках заставил его встрепенуться.

– Центр, сообщаю вам о происшествии. Сегодня в 18:31 пациент «ноль-два» вышел из-под нашего контроля. Убиты двое сотрудников лаборатории. Пациент не выжил. Обильное внутреннее кровотечение. Причины произошедшего выясняются. По предварительным данным, испытуемый среагировал на звук, издаваемый извне. Предполагаю, что звук стал раздражающим фактором и вызвал активацию внутренних ресурсов организма. В данный момент мы занимаемся подробным исследованием инцидента. Усилен контроль над пациентами «ноль-один» и «ноль-три». Конец связи.

Мужчина выдохнул, достал из кобуры свой глок и покрутил перед собой. Приятная тяжесть и холодное тело табельного оружия всегда на него действовали успокаивающе. Спенсер убрал пистолет обратно в кобуру и направился к себе. Нужно решить, как действовать дальше.

– Ну наконец-то! Я уже тебя заждался! – Бесцеремонно прервал ее приветствие здоровенного роста толстяк, – полдня уже тебя жду! Наслышан, наслышан о тебе и о твоем таланте. – Он посмотрел на нее оценивающим взглядом и жестом предложил ей сесть.

– Знаете, я… – Она снова попыталась что-то сказать, но ее слова опять утонули в потоке его бесконечного приветствия.

– Я безумно рад, что такого уровня журналистка теперь будет работать в наших рядах!

Он выскочил из своего комфортного кресла и плюхнулся всем весом на стул рядом с ней. Стул заскрипел, выдавая всеми гаммами звуков свое возмущение, что он не согласен принять на себя такой огромный вес.

Кейт передала документы своему новому боссу, но он даже не взглянул на них, небрежно откинув их на стол. – Это все потом! Ты без всякого сомнения принята на работу! Да! – Он только что не отплясывал, показывая всю свою радость от присутствия журналистки.

Видимо в ее глазах не было даже тени той радости, поэтому он смутился, но тут же снова воспрял, – мы готовы тебе предложить шикарнейшие условия! И уже завтра утром твой первый репортаж. У нас будет проходить традиционная для нашего города «ярмарка тщеславия», мы так ее называем. Ну ты как? Готова?

Новоиспеченный шеф снова не дал ей сказать ни слова и продолжил, – завтра мы ждем тебя на месте в 8 утра! Я тебе дам своего лучшего оператора! Тебе понравится у нас, я уверен! – Он заискивающе посмотрел в ее глаза, как будто ожидая ответа, но, судя по всему, ответ был ему совсем не нужен.

Кейт посмотрела на него, вздохнула, и кивнула, – я буду! Надеюсь, мы с вами сработаемся.