Последнее лето ярла Ульфа
© Мазин А., 2024
© Пашук А., дизайн обложки, 2024
© Степаненко Л., иллюстрации, 2024
© ООО «Феникс», 2024
Пролог первый
– Месть, – Кетилауг подвигал челюстью, будто пережевывая что-то твердое. – Месть. Ты пугаешь меня, друг мой Йоран.
– Не понимаю, о чем ты.
Широкая тяжелая ладонь легла на стол. Толстые пальцы забарабанили по черному дереву.
Но он знал.
Ярл и сын ярла Йоран.
Йоран, сын которого уже никогда не станет ярлом.
И он, Йоран, знает, кто в этом виноват.
– Рагнар мертв, – сказал Йоран. – Ивар, Бьёрн, Сигурд, Хвитсерк – на земле англов. Убба… – Йоран скрежетнул зубами. – Убба уплывает туда завтра. Кто сможет нам помешать? Женщины?
– Аслауг Сигурддоттир не просто женщина. И те женщины, к которым мы пойдем, они убивали воинов.
Йоран усмехнулся.
– Мы убили больше, – сказал он. – Мы с тобой, Кетилауг, ярлы Рагнара Лотброка. Ногтей тех, кого мы убили, хватит на кусок обшивки Нагльфара[1] в локоть длиной.
– Рагнарсоны… – проворчал Кетилауг. – Они вернутся.
– А мы уйдем. У тебя есть кому присмотреть за твоим одалем[2]. Это у меня… – Йоран сжал челюсти. Даже под бородой было видно, как у него вздулись желваки на скулах.
– Уверен, что твой сын сейчас пирует в Чертогах, – сказал Кетилауг. – Он пал в бою.
– Что ж, скоро мой Визбур увидит, как я отрублю руки бабам его убийцы, – пообещал Йоран. – Ты со мной, ярл?
– С тобой, – подтвердил Кетилауг.
Пусть он больше не имел права зваться ярлом, но он им был. И отлично помнил, по чьей вине из ярла превратился в простого сёлундского бонда. Пришло время взыскать долг.
Пролог второй
Два крутогрудых драккара скользили рядом по сизой ряби Северного моря. Открытого моря. Ни облачка земли на сотни миль вокруг. Серое море внизу, серое небо наверху. И свежий попутный ветер, гнавший корабли на восток. Солнца не видно, но я угадывал его даже без помощи солнечного камня. Как сказал когда-то Ольбарт Синеус, «хорошему кормчему солнечный камень не нужен». И он был прав. Я интуитивно чувствовал и солнце, и время, и направление. И еще я знал, что непременно увижу солнце, когда оно опустится к горизонту, и знал, где я его тогда увижу. Море было моим домом. Мне не нужно было смотреть на небо через кристалл, выискивая изменение освещенности, а потом привязывая это к навигационной доске и высчитывая на пальцах направление, как это делали многие кормчие. Сбить меня с пути мог разве что шторм.
Но шторма не случится. Во всяком случае, в ближайшее время. Сконцы, когда-то сломавшие мне пальцы, не знали, что встроили в меня живой барометр. Давно сросшиеся косточки исправно предупреждали меня о перемене погоды противной ноющей болью. Но боль – ничтожная цена за возможность заранее узнать о приближающемся ненастье. Особенно если ты – в открытом море.
Хотя как раз в открытом море шторм пережить легче. Наши кораблики умеют с ним справляться. Куда лучше, чем с зубастыми прибрежными скалами.
– Хороший ветер!
Медвежонок.
Вчера он перебрался ко мне на «Клык Фреки», оставив «Змея» на попечение Оспака.
– Что невесел, брат?
И впрямь, почему я невесел?
А Бог знает… Настроение какое-то нехорошее. Предчувствие…
– Дай-ка мне руль и пойди хлебни пива! Удача с нами, брат! С таким ветром дня через два уже землю увидим! А там и свежатины поедим и повеселимся!
Глава первая, которая начинается кровью, а заканчивается ею же
– Я скучаю по нему, – дочь Сваре Медведя вложила в гнездо на стойке узкий легкий клинок и, стянув платок с головы, вытерла лицо.
Ее сестра по браку Заря, или, как ее звали здесь, Зарра Трувордоттир, поставила свое оружие рядышком, повесила на крюк маленький щит в сине-красной радиальной расцветке и протянула Гудрун кувшин с брусничной водой. Учебный бой ее не утомил. Она могла бы играть с железом втрое дольше и в учебных поединках всякий раз побеждала старшую жену. Однако если бы бой был настоящим, результат был бы не очевиден. Подобно своему брату, Гудрун умела одалживать силу богов. Так бывало. Таким был отец Зари Трувор Жнец. Таким был учитель Зари Бури. И их с Гудрун муж Ульф Хвити тоже был таким. Этот дар был не похож на священную ярость воинов-оборотней, таких как брат Гудрун Свартхёвди Сваресон. У берсерков сила возрастала многократно, и двигались они с такой скоростью, что глазу не уследить. Вдобавок их не брало острое железо, а если и ранило, то неглубоко, и кровь не текла из их ран. Они были подобны богам, но только до тех пор, пока сила Одина их не оставляла. И тогда воинам Одина приходилось платить за заемную силу немалую цену. После битвы отнять жизнь берсерка было так же просто, как раздавить ногой червя. Иных даже и давить не требовалось, сами умирали. Потому что не они владели собственной яростью, а она – ими.
Дочь и сестра берсерков Гудрун обладала силой иного рода. Эта сила куда больше походила на ту, которой владели муж Зари и ее отец. Может быть, потому что не Один был их богом-покровителем. Впрочем, и без божественной силы Ульф и Трувор были мужчинами-воинами, превосходящими многих. Такие любы богам воинов. А всем известно: боги дарят мужам, кому благоволят.
С Гудрун – иначе. Гудрун – женщина. И довольно слабая женщина, если сравнить с той же Зарёй. За что ей этот дар? Может, боги отметили Гудрун потому, что в ее слабом теле обитал дух великой воительницы?
А может, потому, что старшая была так красива, что боги решили ее защитить?
Заря смотрела, как две холопки-тир, раздев госпожу, водят по ее молочно-белой коже смоченными в ароматной воде полотенцами, и думала о том, что готова смотреть на Гудрун бесконечно. На сильные в икрах и округлые в бедрах длинные ноги, на гладкий живот, который ничуть не испортили роды, на тяжелые от молока (Гудрун все еще подкармливала сына) груди со сморщившимися от холода сосками… Тело у дочери Сваре Медведя было великолепное. Но божественным его делала сама Гудрун. То, как она двигалась, как поворачивала голову. Напряжение мышц длинной сильной шеи, линия подбородка и щеки, подчеркнутая водопадом светлых волос, которые, казалось, светились в полутьме длинного дома…
Не будь Гудрун старшей женой ее мужа, Заря заплакала бы от зависти к такой красоте. Но им посчастливилось стать сестрами, и теперь пусть другие умирают от зависти. Или от железа. Потому что любой мужчина, увидевший Гудрун, даже не такую, как сейчас, обнаженную, а в обычном одеянии, тут же захочет ею обладать. Не возлечь с нею, а именно обладать. Ежедневно и ежечасно. Как, должно быть, велика храбрость и воинственность их мужа, если он покидает Гудрун так часто и так надолго. И как повезло ей, Заре, что их Волк любит вики не меньше, чем мать своего первенца. Не будь этого, Заря не узнала бы его любви и не стала бы женой великого воина и сестрой Гудрун.
– Дай-ка! – Заря отобрала у рабыни ромейский с золотой инкрустацией черепаховый гребень и окунула его в благовонное синдское масло. Расчесывать Гудрун было легко. Казалось, сияющие пряди сами расходятся меж тонких зубьев.
Когда Заря закончила ее расчесывать, Гудрун повернулась к ней, провела пальцами по щеке Зари, улыбнулась и подумала: «Какая она красивая, моя сестра из Гардарики. И какая сильная».
Но сказать вслух не успела. Полог откинулся, и в клеть вошел Хаучик.
Любого другого раба за подобную вольность отходили бы кнутом. Но Хаучику было можно многое. И входить без зова, и глядеть на голую хозяйку…
Впрочем, глядел он правильно. Без вожделения. Хоть и не был евнухом. Просто Хаучик очень хорошо чувствовал границы дозволенного. И преданность Хаучика Ульфу и его семье была безграничной.
– Госпожи мои, там Гнуп приехал и люди с ним, – сообщил Хаучик. – Две мастерицы для Бетти, пять трэлей с полезными умениями и семь воинов для твоего хирда, госпожа.
– Гнупа и этих семерых – в большой зал, – распорядилась Гудрун. – Напоить, накормить с дороги. Скажи Гнупу: мы будем вскоре. С остальными сам разберись.
Хаучик кивнул, подмигнул Заре, с которой у него сложились почти дружеские отношения (вот уж никогда не думала она, что можно дружить с холопом), и исчез за завесой.
Семь воинов – это хорошо. А семь хороших воинов – это великолепно. Потому что совсем мало таких осталось на Сёлунде. Большинство отправилось воевать англов вместе с Рагнарсонами, а немногие оставшиеся были связаны клятвой.
Семь свободных воинов, опытных и хорошо вооруженных, – большая удача.
Эти были именно такими. Хускарлами. Чтобы это понять, не было нужды видеть, как они управляются с оружием. Само оружие, его качество говорило об их мастерстве. Таких даже прославленные ярлы не задумываясь берут в хирд.
Но чем больше смотрела на них Гудрун, тем больше сомнений роилось внутри нее. И главное из них: она – не прославленный ярл.
– Хороша ли еда, которую вам подали? – спросила она.
– Добрая пища, – пробасил тот, кто выглядел вожаком.
– А вот пива маловато, – добавил другой.
Теперь все семеро смотрели на нее. И то, как они смотрели, тоже настораживало.
– Пиво принесут, – пообещала она и ушла в заднюю часть дома.
Сомнения множились. Она – не прославленный ярл. Она – всего лишь женщина, которой понадобилось еще несколько мечей, чтобы защитить свой дом. С ней такие воины не найдут ни славы, ни добычи.
Что тогда? Серебро?
– Гнуп, какую плату ты им обещал?
– Хорошую. Я решил: таким стоит немного добавить.
– Хорошую – это сколько?
Гнуп ответил. Хорошая. Но явно недостаточная для таких, как эти. Не в нынешние времена.
– Их плата устроила?
– Да.
Гнуп не понимал.
Но ему и не обязательно. В роду Гнупа Три Пальца ценили не за ум, а за верность.
– Ты показывал их матери? – спросила Гудрун.
Гнуп покачал головой:
– Зачем? Это же ты хочешь их нанять.
– Гнуп, мне они не нравятся!
– Все семеро? – удивился Гнуп.
– Все! – твердо ответила Гудрун.
– Они хорошие воины, – укорил Гнуп. – Такие, как ты просила.
– Это я вижу. Но мне они не нужны.
– Не понимаю, – пробормотал озадаченный Гнуп. – Мне что же, отправить их назад в Роскилле?
– Именно так. И немедленно.
– Как скажешь.
Гнуп Три Пальца был не согласен, но Гудрун была здесь хозяйкой. И здесь, на земле Ульфа-ярла, ее слово было словом мужа.
– А мне объяснишь? – спросила Заря, когда Гнуп отправился в большой зал, чтобы отослать несостоявшихся наемников.
– Ты не согласна с моим решением? – Гудрун нахмурилась.
– Ты старшая, – Заря примиряюще подняла руки. – Просто скажи: почему?
– Они смотрели на меня, как волки на оленя.
– Они мужчины, а все мужчины тебя хотят, – Заря улыбнулась. – Потому так и смотрят.
– Не так, – качнула головой Гудрун. – Обычно они глядят, как пес глядит на кусок баранины в моих руках. Пес знает: это мясо мое. Не его. А эти – волки. Они не станут служить. Они будут ждать, когда можно наброситься. Поверь, я знаю такие взгляды. – Гудрун сделала знак, отгоняющий зло. – Я не удивилась бы, если бы так смотрел кто-то один. Среди воинов встречаются такие, кто не боится вообще никого и не уважает ничье право, кроме собственного. Но если так смотрят все семеро – значит, что-то случилось. Или случится.
– Что? – насторожилась Заря.
Гудрун пожала плечами:
– Откуда я знаю. Зато я знаю, что на службу я их не возьму.
– А я знаю, что мне не помешает мой лук, – сказала Заря. – И мне не нравится то, что я слышу.
Сквозь завесу мужские голоса в большом зале были хорошо слышны. И разговор там шел недобрый.
– Не выходи туда без меня, – озабоченно проговорила Заря. – Я за оружием. И людей неплохо бы…
– Уверена, Хаучик уже собирает, – сказала Гудрун. – И мне бы тоже вооружиться не помешало. Как-никак я убийца ярла и дочь берсерка…
Семеро не ушли. Двое перегородили выход, пятеро стояли напротив Гнупа. Оружия никто не доставал, но к этому шло.
Трое работниц, оказавшихся в большом зале в неподходящее время, забились в уголок и глядели на чужаков со страхом.
– А вот и ты! – сказал тот, кто был в семерке главным. – Твой человек сказал, мы тебе не по нраву. Он ошибся, верно?
– Он сказал правду, – ледяным тоном произнесла Гудрун.
Выглядела она воинственно. Кольчуга, пояс с мечом, открытый шлем с короткой, до середины переносицы, стрелкой.
Но ее боевой вид не произвел впечатления на семерых. Они умели считать. Семеро опытных воинов в хорошей броне. А против них один старый хускарл и две женщины. Еще кто-то был снаружи, но эти не в счет. Хозяйка и вторая жена здесь, в заложниках. Никто не рискнет.
– А нам кажется, что он ошибся, хозяйка. Мы думаем, ты нас просто не распробовала.
– Уходите! – тем же ледяным тоном велела Гудрун. – Вас сюда не звали!
– А по-моему, как раз звали, – вмешался другой воин. Такой же наглый и даже покрупнее, чем вожак. – Вот он звал! – Здоровяк вытянул из ножен меч и указал им на Гнупа. – Мы проделали немалый путь. Кто-то должен за это… заплатить! – Здоровяк ухмыльнулся. – Объясню тебе, если ты не поняла…
– Пусть тебе заплатит тот, кто тебя послал! – перебила его Гудрун.
И попала в точку.
Пятеро быстро переглянулись и разом обнажили мечи.
Гнуп и Гудрун тоже.
Но пустить клинки в дело никто не успел.
Хлопок, глухой удар, и главный в семерке перехватил меч в левую руку. Потому что предплечье правой насквозь прошила стрела.
– Следующая войдет тебе в глаз! – весело пообещала Заря. – Выбирай: в правый или в левый?
Ее звонкий задорный голос сработал лучше, чем любая угроза.
Голос и наложенная на тетиву стрела.
– Ты пролила кровь… – прорычал главный.
– Ага! – охотно согласилась Заря. – А ты везунчик. Обычно я сразу убиваю, когда мне грозят железом. И наверняка успею убить троих раньше, чем ты скажешь «ты мне должна» или вон те двое у входа прикроют вас щитами. А может, и четверых положу. Объясню вам, если вы не поняли. Вы – легкая добыча. Только дернись, здоровяк, и ты отправишься в Хель, ведь вряд ли в Валхаллу возьмут убитого женщиной. Сначала ты, потом ты, говорливый, а потом ты, рыжий. Или первым будешь ты, щекастый, если рискнешь бросить в меня меч? Давай, бросай, что же ты?
Несколько секунд напряженного ожидания…
И главный принял решение.
– Мы уходим, – сказал он.
– Ага! – сказала Заря. – Иди!
Зря он решил, что ее так легко обмануть.
Граненый наконечник стрелы с хрустом проломил лоб главаря. А другая стрела мгновением позже пробила сердце разговорчивого здоровяка. С такого расстояния кольчуга – не помеха. Третья стрела полетела не в рыжего и не в толстяка, а в одного из тех, кто держал вход. Пробила шею насквозь.
Четверо оставшихся были опытными воинами. Но когда вожак сказал «уходим», они расслабились. Перешли из состояния «атакуем» в состояние «выдохнули». И этим подарили Заре еще две секунды. А две секунды – это еще две стрелы.
Но одна прошла мимо. Рыжий успел увернуться. Вернее, отскочил так, что между ним и Зарёй оказалась Гудрун. Это спасло бы его, если бы он не забыл о том, что у Гудрун тоже есть жало. Стремительный выпад, и меч прошил ему горло. Муж обучил Гудрун немногим ударам. Но именно этим она овладела в совершенстве. Укол и отскок. Повторить пять тысяч раз. Этого должно хватить, сказал муж. И был прав. Рыжему хватило.
Толстяка принял Гнуп. Три Пальца был немолод и вряд ли мог биться много часов, как пятнадцать лет назад. Но на пятнадцать хороших ударов его хватало наверняка.
Пятнадцати не понадобились. Уже вторым ударом он надрубил противнику правое запястье, следующим перебил голень и добавил ему, уже падающему, на обратном движении меча в переносицу. Гнуп потерял в выносливости, но не в силе и умении.
Последний недруг за это время успел сообразить, что дела скверные. Но проявил храбрость. Или понял, что сбежать не удастся, и решил встретить смерть лицом к лицу. Так или иначе, но он повернулся спиной к выходу…
…И тут же получил рогатиной в поясницу. Удар не пробил кольчугу, однако толкнул несостоявшегося наемника вперед, тот споткнулся о тело соратника и воткнулся бы лицом в пол, если бы не успел подставить щит. Лицо он спас. Но жизнь бы все равно потерял, если бы не рявк Гнупа:
– Живьем!
И наконечник рогатины не воткнулся в позвоночник, а всего лишь уперся в затылочную ямку пониже края шлема.
Враги кончились. Сестры по браку посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись. Муж может ими гордиться.
Гудрун, однако, сразу нахмурилась. Семеро хускарлов – немалая сила. Успей они изготовиться к бою, неизвестно, как бы обернулось.
«Надо подарить богам пару петухов, – подумала Гудрун. – Нет, лучше барана».
Но это потом. Сейчас надо выяснить, кто их послал.
– Гнуп! Ты цел? – спросила Гудрун.
– Похоже на то, – старый воин помотал головой. Все произошло так быстро… И так просто.
Гнуп поглядел на раскрасневшихся женщин и снова покрутил головой. В шее что-то похрустывало. Возраст. Обычное дело. А вот то, что сейчас случилось, – совсем не обычно. Глаза видят, но не верят. Обе хозяйки целехонькие, а враги мертвы. Даже добивать не требуется. Так валькирии убивают. Сразу насмерть.
– С этим поговоришь? – Гудрун показала на выжившего.
– Да, госпожа. Что он должен сказать?
– Кто послал.
– Кто и зачем, – вмешалась Заря. – И есть ли другие. И будут ли.
– Да, госпожа, – Гнуп слегка поклонился уже Заре.
И подумал, что спросить о том, есть ли другие, он сам бы не догадался. А вопрос очень правильный. В усадьбе же постоянно чужие бывают. Да и своих подкупить можно. Или припугнуть.
– В кузню его тащите, – велел Гнуп скрутившим пленника бондам. – И приготовьте там… Знаете как?
– Знаем, – пробасил один из бондов, Берси Собака. Это он пырнул пленника рогатиной. – Главное – убиться не дать.
– Верно мыслишь, – одобрил Гнуп. – Пойду переоденусь, госпожи. Одежку замараю, жалко.
Глава вторая, в которой Гудрун Сваредоттир собирается устроить праздник, а Йоран-ярл требует женщину
Гнуп вышел из кузницы, оглянулся:
– Эй, малец, полей-ка мне!
Мальчишка, трэль на побегушках у кузнеца, не посмел ослушаться. Лил воду, глядел, как стекают розовые ручейки с рук Гнупа, и трясся от страха.
– Довольно, – Гнуп вытер ладони о рубаху и направился к длинному дому с видом человека, хорошо сделавшего непростую работу.
– Их нанял Йоран-ярл, – сообщил Три Пальца с порога. – О других, если и есть, он не знает. А этим велено было по сигналу открыть ворота усадьбы и впустить людей Йорана.
– Йоран? – удивилась Гудрун. – Я его помню. Когда-то к матушке сватался. Еще до отца. У нас с ним вражды нет.
– Теперь, похоже, есть. – Гнуп принял поднесенную кружку и с наслаждением опустошил. – Лучшее пиво на нашем острове твое, молодая хозяйка! – похвалил он. – Что делать будем? По соседям стрелу пустим или к Аслауг гонца пошлем?
– И что скажем? – нахмурилась Гудрун.
– А что этот сказал, то и скажем. А он подтвердит.
– Или нет, – возразила Гудрун. – Знаешь, что я бы сделала на его месте?
– Госпожа?
– Сказала бы, что они были нашими гостями.
– Гости, которые напали на хозяев? – Гнуп скептически хмыкнул.
– Или хозяева на гостей?
Гудрун отложила вышивку, встала и с удовольствием потянулась.
– Нам-то зачем? – удивился Гнуп.
– Не важно. Первую кровь пролили мы.
– Так они… – начал Гнуп, потом подумал и махнул рукой. – Ты права. Всех отправим к крабам. Но делать что будем? Йоран – ярл не из сильных. Да и сам уже в годах. Вот брат его Визбур был… – Гнуп запнулся. И вдруг хлопнул себя по лбу: – Точно! Как я забыл-то? Это же Ульф Визбуру руки отрубил! Славный был поединок!
– Что за поединок? Ты видел? – Гудрун кинулась к нему, но остановилась в двух шагах, вспомнив о приличиях.
– Не видел. Люди рассказывали. Арендатор наш, Иси Сконец, знаешь откуда взялся?
Гудрун пожала плечами:
– Ульф ему землю выделил, но хозяйством он уже сам обзавелся, так что долгов на нем нет. Аренду платит вовремя, и зять у него тоже работящий.
– Есть у Иси долг, – сообщил Три Пальца. – Долг жизни. Ульф за него на хольмганг встал. Против Визбура Морской Крысы. Визбур у Иси дочь схитил, в наложницах держал и бил сильно. Видать, любил Иси дочь, потому что пришел с жалобой на Визбура к Рагнару.
– А Визбур был человеком Рагнара? – предположила Гудрун.
– Почти. Хольдом у Уббы Рагнарсона.
– И впрямь храбрец, – согласилась Гудрун. – Или дурак.
– Дурак, но везучий. Там твой муж рядом оказался. Встал за сконца. Рагнар объявил поединок чистым и до первой крови. А потом Ульф отрубил Визбуру десницу. Рагнар огорчился, но все было честно, и конунг отдал Ульфу победу. Тем бы и обошлось, но Визбур взял меч в левую руку и напал на Ульфа сзади. Твой муж отрубил Визбуру вторую руку, и тот умер. А Ульф пригласил Иси стать вашим арендатором. Ясно, что тот не мог отказаться. Да и не хотел. А еще говорят: Ивар Бескостный тогда выиграл у брата Уббы его новый плащ с шелковой подкладкой и жемчужными узорами.
– А мы заполучили кровного врага, – сделала вывод Гудрун. – Долго же он ждал, чтобы отомстить.
– И дождался, – мрачно кивнул Гнуп. – Рагнара нет, Ивара нет, твоих мужа и брата тоже нет. Хорошо будет, если мы сможем собрать десятка три даже не воинов, просто оружных.
– Больше, – возразила Гудрун. – У нас только работников больше сотни. А еще у матушки моей…
– И все они просто работники, – вздохнул Гнуп. – А у Йорана бойцы. Пусть их и немного теперь, но с полсотни наберется. Хотя и у нас есть один, который десятерых стоит, – Гнуп слегка поклонился вошедшей Заре. – Не знал, госпожа, что с луком можно такие чудеса творить.
Заря чуть порозовела. И от похвалы, и оттого, что воин назвал ее госпожой. Раньше он так только к Гудрун и Рунгерд обращался.
– Ты, Гнуп, не видел, как мой учитель стреляет, – Заря опустилась на скамью напротив Гудрун. – Что пленник?
Три Пальца повторил уже рассказанное им Гудрун.
Зарю будущее нападение не испугало. Но озаботило.
– Что скажешь? – спросила она Гудрун.
– А что предложишь ты? Что бы сделала, будь ты на земле своего отца?
– Я бы родню на подмогу кликнула, – не задумываясь ответила Заря. – И князю вашему, конунгу, рассказала. Но мы здесь, а здесь решать не мне. Я об этом Йоране первый раз слышу. Как у него с конунгом? Если в дружбе, то станет ли он нас слушать?
– Вместо конунга у нас сейчас жена Рагнара, – сказала Гудрун. – Как у нее с Йораном, не знаю, но с матушкой они точно дружны. Знаешь, Гнуп, погоди пока убивать пленного. Бери его и езжайте к матушке. Пусть она решит, как дальше. И с Аслауг тоже сама. Сколько людей тебе дать?
– Сам справлюсь, – ответил Три Пальца. – Когда этому скажу, что к Рунгерд едем, он рад будет. Подумает, что госпожа его вылечит. Только я телегу возьму. Вряд ли он в седле удержится.
– А она будет лечить? – спросила Заря.
Гнуп пожал плечами.
– Стрелу по соседям посылать будешь? – спросил он.
– Я лучше сделаю, – ответила Гудрун. – Я их на праздник приглашу. С играми воинскими вроде тех, что наш муж устраивал.
– А что за праздник? – спросил Гнуп.
– Праздник называется «много пива».
– И они придут? – усомнилась Заря.
– Бегом поскачут, – подтвердил Гнуп. – Это же пиво Гудрун.
– Решение женщины, – сказала Рунгерд, дослушав рассказ Гнупа. – Хорошее решение, но временное. Ни один праздник не длится вечно. А когда вернутся Ульф с моим сыном, даже богам неведомо. Я вчера руны бросала, их спрашивала.
– И что выпало? – оживился Гнуп.
– Кровь. Предательство. Женская сила. Вот тут не поняла. Может, не женская сила, а сила женщины. Так что передохни недолго, а потом бери коней сменных и скачи в Роскилле к Аслауг. Ей все расскажешь.
– Она поверит? – уточнил Гнуп.
– Она поможет, – твердо ответила Рунгерд. – И не только она. В Роскилле, друг мой, каждый десятый – нам родня.
– А Йоран-ярл, у него здесь много родни?
– Нет. Йоран – пришлый. С Халанда. К нам его отец перебрался еще до того, как Рагнар стал конунгом. А сам он сначала морским ярлом был, а потом с Рагнаром ходил, но недолго. Сейчас он уже не молод, но и не дряхл. И свои люди у него есть. А у нас округа опустела. Все молодые да сильные с Рагнарсонами ушли. Два года назад послали бы стрелу, и завтра же сотня с лишком за нас встала бы. А сегодня хорошо, если три десятка соберется. Так что Гудрун ловко с праздником придумала. Пиво пить всяко больше придет, чем кровь проливать.
И оказалась права. Многие на приглашение откликнулись. И быстро.
А вот от Аслауг помощь не пришла.
– Я знаю Йорана, – сказала она. – Он неглуп. Знает, что будет, если на нашем острове разбой учинит. Не посмеет.
Отчасти она была права. Решиться Йорану было нелегко. Особенно после того, как хирдман сообщил, что вожак засланцев не пришел на назначенную встречу.
Хирдман ушел, а ярл задумался.
Раз посланец не появился, значит, Йорана предали. В то, что всех семерых убили, верилось с трудом. По его сведениям, в поместье Ульфа Хвити сильных воинов не было. Большая часть ушла с Рагнарсонами. Оставшиеся еще весной отбыли в Гардарику. В поместье только бонды и трэли. Может быть, с десяток стариков и какое-то количество мальчишек. Слишком мало, чтобы справиться с семью опытными воинами. Да еще так, чтобы никто из них не ушел.
Может, Кетилауг солгал, когда сказал, что в поместье нет умелых бойцов? Или его разведчики ошиблись?
Наемники обошлись Йорану в серебряную марку. Задаток. Основную плату они должны были получить, когда Йоран и Кетилауг захватят поместье. Если жене Ульфа удалось их перекупить, это плохо. А она может. Денег у этой семейки – как грязи на хрюшке.
«И это хорошо, – подбодрил он себя. – Это уже почти мои деньги… Наши», – поправил он сам себя, вспомнив о Кетилауге. И усмехнулся. В его плане Кетилауг занимал важнейшее место. И хорошо, что союзник об этом месте не знал.
«И не узнает», – подумал Йоран.
И снова нахмурился.
Если кто-то из семерки наемников разболтал об участии Йорана, это плохо. Значит, в поместье предупреждены. И там стало на семь мечей больше.
И надо обязательно навестить вдову Рагнара, подарки ей принести и прикинуться больным, чуть ли не умирающим. Аслауг сурова. Но трудно будет ей поверить, что немощный старик воинское замыслил. А может, и поверит. Она дружна с Рунгерд и знает, что та – колдунья. Кровь саамской вельвы в ее жилах. Рунгерд. Когда-то она и его, Йорана, околдовала. Ярл скрипнул зубами. Столько лет прошло. Йоран уже двух жен похоронил, третьей обзавелся, а обида до сих пор живет.
Ну ничего. Он возьмет свое на ее дочери. Он все возьмет, и скоро. А сейчас надо поторопиться в Роскилле. А оттуда, взявши Кетилауга и его людей, сразу идти к Ульфову фюльку. Пусть свершится месть, а там… Говорят, у Ульфа даже бонды на серебре едят, а трэлей кормят настоящим мясом. Что ж, скоро у Ульфа не будет ни бондов, ни жен. А за вскормленных на мясе трэлей можно неплохую цену взять на сконском рынке. А потом податься куда-нибудь подальше, вот хоть к тем же фризам. Купить землю. Снарядить еще пару кораблей и ходить за добычей уже на земли франков. Славное дело.