Готамерон. Том III. Вестники бури

Вступление

2-й месяц лета, 16 день, Тридвор

441 год от основания королевства Магория

В юности время течет медленнее, чем в зрелом возрасте. Достаточно силой мысли вернуться в прошлое и вспомнить какое-то событие, на которое ты, будучи ребенком, возлагал надежды. Не важно, что именно это было: поездка с отцом в город, дозволение самостоятельно пасти овец, новая история бродячего проповедника или подарок на день рождения. Ты ждал этого события, и время как будто замирало.

Грог чувствовал то же самое, когда шел по дороге меж полей. Всю неделю он мечтал о путешествии, но с друзьями, а не с болтливой девчонкой. Гримбальда, Верфа и Фергуса прошлым вечером увели на огороды старого Барда. В жизни так всегда и бывает. Хочешь одно, а получаешь другое, потом уже ничего не хочешь, но все равно что-то получаешь.

Он ухмыльнулся, поправив мешок на плече. Сложные мысли давались ему нелегко. Как и Верф, он привык чаще махать кулаками. В любом случае путешествие состоялось, пусть рядом с ним и вышагивала одна лишь Кассия в своем неизменно грязном коричневом платье.

Хмурая девчонка бубнила себе под нос новый стишок и за дорогой не следила. Староста часто сетовал, мол, ей исполнилось десять, но ведет она себя как малое дитя. Покосившись на подругу, бухтевшую что-то про защиту и любовь, он напомнил:

– Когда думаешь, твои слова должны оставаться в голове, как у взрослых.

– Мне так легче, – отозвалась девочка, вцепившись обеими руками в косу, похожую на тонкую веревку. – Я по-другому не могу.

– Люди не разговаривают сами с собой. Ты похожа на одержимую.

– Ну и ладно. Никто ж не видит.

Вокруг действительно не было ни души. Они сбежали с отцовской фермы перед рассветом. Кассии в этом деле пришлось рисковать вдвойне. Вся ее семья принадлежала барону Роберту, который несколько лет назад подарил их своему лояльному даннику – фермеру Годвину. Отказ от работы в ее случае мог закончиться розгами или даже палками. Он же был сыном арендатора и мог чаще нарушать правила.

Так, болтая ни о чем и слушая шум ветра в пшенице, они достигли западного края долины. Поднявшись на холмы, Грог увидел хвойный лес, а за ним поросшие кустами утесы. Близился полдень, но возле «Упокойки», как всегда, было тихо. Жутковатый постоялый двор возвышался на вершине холма, в нескольких милях от спуска в долину. Среди еловых крон они видели только его треугольные крыши, над которыми поднимался прозрачный дымок. Людей в лощине тоже было немного. Обычно там гостили странники, державшие путь в горы или на земли барона. Этим утром они встретили на дороге двух таких. Оба торговца были верхом, с огромными тюками под седлами и оба мчались галопом, словно боялись куда-то опоздать.

– Давай еще раз, подробно, – послышался за спиной напряженный голос Кассии. – Что ты хочешь там найти?

– Я уже говорил. В стене есть потайной рычаг. Если пойти от входа направо. Мы с Верфом его видели, прям как того зомби.

– До или после того как он спустил шкурку с Робина?

Грог зашагал быстрее. Каждый раз, когда кто-то вспоминал его лучшего друга, на душе становилось гадко. Робин был сыном пастуха с Южных пастбищ. Веселый парень, не боящийся попасть в переделку и получить тумаков. В день смерти ему было всего восемь. Месяц назад они вшестером решили забраться в погребальную пещеру рядом с заброшенным кладбищем. Обычно в таких местах мертвецам оставляли золотые монеты, а иногда даже какое-нибудь оружие. Идея принадлежала Верфу. Сын Юкара в свои одиннадцать был самым крепким парнем на северо-западе долины и всегда заставлял других себя слушаться. Вот они и послушались на свою беду.

– До или после? – повторила она, супив тонкие брови.

– Какая теперь разница.

– Огроменная, как огр! – воскликнула та, выпучив глаза. – Откуда вообще в пещере рычаг? Тебе показалось.

– Нет. Своим глазам я верю, как отцу. Ты что, струсила?

Крестьянка только фыркнула, вскинув острый подбородок. На загорелом личике появилась едкая ухмылка. Грог догадался, о чем та думает. Когда кто-то пытался уличить ее в трусости или нахамить, она колотила от души, не думая о последствиях.

– Не бойся. – Он похлопал по карману жилетки. – У меня есть фосфорные камни. По дороге смастерим факел. Нежить к нам не прилипнет.

– Угу.

– Да брось, Кассия! Того зомби сожгли. Других мертвецов в гроте не было. Вот увидишь, с нас шкурку не спустят.

– Тиссель спустит с меня, – нехотя ответила крестьянка, и нескладно повела тощими плечами. – На мне скоро живого места не останется. Нельзя так часто убегать.

Кассия говорила о побегах, но ему показалось, что она сказала: «Нельзя так часто бить». Все в долине знали, что отец Кассии больше всего на свете любит выпить послаще и тиснуть жену покрепче. Дочь была обузой для него. Мать тоже не питала к ней большой привязанности и всякий раз порола розгами, стоило девчушке провиниться. Единственными защитниками были ее друзья.

Грог остановился, заключив подругу в объятия. Та сперва сопротивлялась, но потом замерла.

– Вот появится у тебя братишка или сестренка. О тебе все забудут, – шепнул он ей на ухо. – Так всегда бывает. Рэйнар сказал, что после того как у него появилась младшая, родители перестали его лупить. Теперь только с ней возятся.

– У нас семья не вырастит. Я как-то раз их подслушала. Отец говорил, они каждую ночь этим занимаются. Давно бы появились.

Они сошли с дороги и направились в еловую рощу. Грог шел впереди, держа в руке самодельную дубинку с гвоздями на конце. За пределами долины шатался всякий сброд, а в лесах обитали кровожадные монстры, лишь отдаленно похожие на зверей. Просто так шастать по острову с палкой стал бы только дурак, но Грог привык рассчитывать на удачу и быстрые ноги.

– А вдруг тот рычаг откроет дверь за которой будут толпы зомби? – предположила подруга, когда они пробирались через рощу к соседней дороге. – Это же могила, а не сокровищница. Что еще там можно прятать, кроме дохляков?

– Тогда убежим и позовем кого-нибудь из таверны.

Кассия неуверенно кивнула. Обычно крестьянка не выказывала страха даже перед ватагой городских хулиганов, но сейчас у нее на лице был испуг. Грогу это показалось странным. Если так боится, то зачем пошла с ним?

Миновав тропу рудокопов, они снова забрались в чащу. Где-то среди крон сонно жужжали гнилоклёны, посверкивая жилистыми тельцами на солнце. Кроме гигантских насекомых в светлых лесах Миркхолда водились свинокрысы, волки и гоблины. Последних он видел только у подножия скал на севере срединной долины. Коротышки с уродливыми мордами чаще сторонились людей, но когда хотели жрать, пощады не ведали.

Протиснувшись сквозь деревянную изгородь, они вошли в царство могильных курганов. Деревья вокруг росли достаточно плотно, чтобы закрыть небо. Осмотревшись в полумраке, Грог нащупал в кармане два фосфорных камня и передал их подруге.

– Держи. Когда найдем смолистую кору, слепим факел.

Кассия кивнула, зажав в каждом кулачке по камешку. Треск сетчатых крыльев над головой стал приближаться. Гнилоклён приземлился на упавшее дерево и замолотил по нему передними лапками. Фасетчатые глазки обратились на них. Грог поспешно увел спутницу в сторону. Чем глубже они уходили, тем больше вокруг становилось деревьев и могильных камней. Несколько раз на пути им попадались надгробные плиты с непонятными словами. Самую большую плиту они нашли в центре кладбища. Крышка могилы была расколота от края до края, а из трещины торчали пальцы с остатками мяса на фалангах.

– Не молчи. Расскажи что-нибудь, – попросил он подругу, держа дубинку наготове.

– Например?

– Например, что ты там бубнила всю дорогу. Это твое заклятье? Оно готово?

Крестьянка недовольно засопела, но просьбу исполнила. Откашлявшись, она шепотом стала пересказывать стишок, который они договорились прочитать сегодня вечером на «Каменной башне»:

Продираясь сквозь заросли огненной крапивы, Грог пытаясь убедить себя, что его спутница по-прежнему дружит с головой. Староста говорил, что она ведет себя как ребенок, но умалишенной ее пока не называл. Может, время пришло? Грог верил, что крестьянин не должен сочинять стихи. Это так же дико, как лорд с тяпкой на огороде или нисмант с лютней в таверне. В их мире были особые законы, нарушать которые человек не мог. Во всяком случае, так говорил отец. Кассия же постоянно выдумывала всякий вздор, а недавно и вовсе решила провести какой-то ритуал с клятвой, чтобы связать их чарами вечной дружбы.

– Ну как? Тебе понравилось? – послышался заискивающий голосок.

– Нет, – честно признался он. – Мне кажется, это ненормально. Ты не вагант и тем более не госпожа, чтоб сочинять. Всяк должен знать свое место.

– Ты что, дурак? Это просто стихи. Я их всю неделю придумывала!

Он приложил палец к устам и пригнулся. Где-то впереди зашуршали кусты. Кассия сделала то же самое, припав щекой к его плечу. Под ухом раздался требовательный голосок.

– Не забудь, Грог. Ты еще не вырезал оберег. Остальные давно это сделали.

– А можно просто дружить без этих глупостей?

– Можно и по морде получить, знаешь ли.

– Ладно. Как вернемся, вырежу.

Они одновременно встали и почти сразу увидели человека. Впереди стоял рыцарь, с ног до шеи закованный в серебристую броню. Грог от страха потерял дар речи. В тени загорелое лицо незнакомца выглядело почти черным, и было покрыто густым волосом. Сперва ему даже почудилось, будто это мертвец. Рыцарь поманил их пальцем. Грог недолго колебался. Взяв спутницу за руку, он подвел ее к незнакомцу.

Ему и раньше приходилось видеть воинов Гамеланского ордена. Обычно эти храбрецы приплывали на Миркхолд каждые три месяца и вместе с караванами шли куда-то в горы на юго-восток. По дороге многие из них спускались в долину и покупали вино у нисмантов. Ничего плохого гамеланцы не делали, скорее напротив. Отец говорил, что они защищают мир от зла и долг любого магорца им подчиняться.

Грог поклонился. Кассию в этот момент он не видел, но, судя по тому, с какой силой та вжалась ему в спину, поклон был общим. Гость с материка скупо улыбнулся и зашел справа, зачем-то разглядывая Кассию.

– Дети, что вы здесь делаете?

У него был сильный, командный голос. Кассия молчала, прижавшись к нему. Грог чувствовал, как та дрожит. Рыцарь чересчур живо ей заинтересовался.

– Просто гуляли, – вымолвил он первое, что пришло в голову.

– Кладбище не место для прогулок. В тех пещерах живет зло. – Он указал пальцем на скалы вдалеке, где среди деревьев виднелись несколько отверстий.

– Мы знаем. Там погиб наш друг.

– Тем более. Вам здесь делать нечего.

Он подошел ближе и опустился на колено, продолжая разглядывать Кассию, потом поднял руку и коснулся ее волос. Тут Грог начал понимать, почему подруга так дрожит. От людей с большой земли он слышал, что некоторые мужчины вместо женщин предпочитали маленьких девочек. Вот только с ними говорил гамеланец, а не безродный бродяга. Обижать добрых магорцев ему запрещал рыцарский кодекс.

– Как тебя зовут, дитя? – спросил рыцарь, улыбнувшись в бороду.

– Кассия, ваша милость.

– Это твой брат?

– Мой друг.

Рыцарь спросил у нее еще что-то. Крестьянка ответила. Грог в это время разглядывал его кирасу, на которой был высечен золотой обруч с цветком в центре. Остроконечный шлем с забралом гамеланец держал в руках. От отца он слышал, что эти ратники всюду ходили в броне, снимая ее только на время сна. Так они демонстрировали силу воли и готовность в любой момент вступить в сражение с врагами сатутвитанства.

– Вы знаете, кто я? – спросил воин, поднимаясь на ноги.

Они кивнули.

– Тогда не бойтесь. Я вас не обижу. Вы голодны?

Грогу вопрос показался смешным. Они выросли не в богатом доме и всегда хотели есть. Можно подумать, гамеланец этого не знал.

– Идемте. Здесь рядом есть таверна. Порция каши и грушовка вас взбодрят.

Рыцарь смело зашагал сквозь чащу, а затем проверил, следуют ли они за ним. Пока они шли за незнакомцем, Грог продолжал разглядывать великолепные доспехи. Потом присмотрелся к мечу. Ножны были неполными, и он с изумлением отметил, что в гранях отражается трава. Не было никаких сомнений, воин носил вергальский клинок. Обычно легендарные мечи держали при себе лорды и короли. Просто так, да еще в обрезанных ножнах, с ними никто не гулял, особенно в глуши, где кошельки снимали вместе с головами.

Воображая, с каким лордом их свела судьба, Грог сам не заметил, как вышел на дорогу. Проходя мимо ограды, он увидел в траве две коричневые туши с уродливыми мордами. У каждого монстра был аккуратно надрублен затылок. Так заморский гость, по всей видимости, встретил свинокрысов. Грог посмотрел на свою дубинку, прикидывая, смог бы он так же легко разделаться с тварями. Рыцарь это заметил и вполоборота произнес:

– Не будь дураком, парень. Такой палкой ты от зверя не отобьешься.

– Я не дурак, я крестьянин. Нам мечи не положены.

Воин в латах косо на него посмотрел, но ничего не ответил. Конечно, он был прав. Они сильно рисковали, удрав с фермы Рудольфа. От жирных свинокрысов можно было убежать, но напади на них стая стервятников или герконов, им пришлось бы туго.

– О чем думают ваши родители? Неужели на Миркхолде дети могут вот так просто гулять по лесам?

– Мы ушли, пока они спали, – признался Грог.

– Очень глупо с твоей стороны, и еще глупее вести за собой подругу.

– Я смогу ее защитить!

Гамеланец до хруста сжал металлическую перчатку с шипами и резко остановился. Развернувшись к ним всем телом, он положил руку на эфес меча.

– От меня сможешь? Прямо сейчас!

Грог замотал головой, спрятав свое жалкое оружие за спину.

– Ну то-то же. Любой бандит эту дубинку тебе в задницу засунет. Если на себя наплевать, подумай хотя бы о девчонке. Она от волков или разбойников не убежит.

Гамеланец снова говорил правду. Грогу он стал напоминать отца. Рудольф тоже умел поставить его на место, да так, что он потом весь день чувствовал себя круглым дураком.

– Следуйте за мной. Я о вас позабочусь.

Они зашагали мимо ветхой ограды и вскоре очутились на постоялом дворе. За частоколом было сухо и уютно. Повсюду на песке лежала солома. Впереди стояло двухэтажное задание, напоминавшее усадьбу барона Роберта, только без кирпичного яруса и деревянных башенок. Грог с интересом смотрел по сторонам. «Упокойка» не выглядела такой уж зловещей, как о ней говаривали батраки.

Рыцарь завел их в питейный зал и усадил за стол. Постояльцев внутри было немного. Веселый темноволосый мужчина в белой рубахе, которого гамеланец назвал Гриффином, тотчас принялся их обхаживать. Вскоре хозяин постоялого двора вернулся с двумя глиняными горшочками и круглыми хлебами, а какой-то мальчишка поставил на стол кувшин с грушовкой и три кружки. Грог получил свою порцию, отломил кусок хлеба и стал есть. Кассия же удостоилась особой милости. Для нее рыцарь собственноручно порезал хлеб кинжалом.

Украдкой наблюдая за ним, Грог попытался представить, почему господин так о ней печется. Обычно знатные люди на них даже не смотрели, а этот потратил золото и надавал ворох полезных советов, опять же, касавшихся безопасности подруги.

Разлив грушовку по кружкам, гамеланец уселся рядом с крестьянкой и снова стал ее разглядывать. Кассия этого не замечала, уплетая кашу за обе щеки.

– Береги ее, парень, – неожиданно произнес воин. – Семья – наше единственное сокровище. Когда родные уйдут, вокруг останутся совсем другие люди, на которых ты не сможешь положиться.

– Он бережет меня. Правда, – горячо заверила Кассия, не переставая чавкать. – Только мы не семья.

– Это поправимо, – ответил рыцарь, и голос его внезапно потяжелел. – В вашем возрасте возможно все… пока в головах пусто.

– А где ваша семья, господин? – спросила Кассия.

– В разных местах, – пространно отозвался гамеланец, погладив черную бороду. – В местах или во планах. Когда-то давно на свете жила девочка, совсем как ты. У нее были светлые, каштановые волосы, голубые глаза и бледное лицо.

После упоминания о лице, Кассия оторвалась от еды и ткнула пальчиком в загорелую щеку. Рыцарь улыбнулся, догадавшись, на что та намекает.

– Ну, хорошо, похожая на тебя. Ее звали Аделина. Ей было шесть, когда она сильно захворала. Брат бросил все дела и поспешил в Хагвилл за целительницей, но та жила слишком далеко от их дома. Девочка умерла.

– Очень грустная история, ваша милость. Надеюсь, Нисмасс о ней позаботится.

– Нисмассу плевать на нас, – произнес гамеланец, как показалось Грогу, голосом человека приговоренного к смерти.

В питейном зале было тихо, оттого прозвучавший за спиной глас показался особенно громким.

– Лорд Айнхарт, мы скоро уходим.

Грог повернулся, заметив рядом с лестницей пожилого мужчину, почти старика. На нем, как и на большинстве нищих странников, была свободная, матерчатая одежда, приталенная широким кушаком. Бородка и усы аккуратно подстрижены. Для человека своего положения он держался вполне уверенно. На бродягу не был похож. На слугу не тянул по манере общения. Пытаясь понять, кто перед ним, Грог засунул в рот новую порцию каши.

Пожилой господин тем временем подошел к столу.

– Я думал, вы будете медитировать. Что это за дети?

– Они были голодны, – почерствевшим голосом вымолвил воин.

– И вы решили их накормить?

Он произнес это в таком тоне, словно рыцарь совершил несвойственный ему поступок. Грог покосился на воина, и только теперь заметил, какими суровыми были черты его лица. Пышные брови нависали над глазами, точно еловые ветви. Губы рыцарь держал плотно сжатыми, даже теперь, когда можно было спокойно выпить. Человек, которого назвали лордом, и впрямь не был похож на благодетеля.

Какое-то время пожилой мужчина просто стоял рядом и смотрел на Кассию. Девочка смотрела в ответ, не прекращая жевать. Рыцарь молчал, потягивая грушовку. Грог уже стал беспокоиться, не получилось ли у подруги и впрямь сочинить заклинание, благодаря которому все должны были в нее влюбляться. Старик, до этого момента стоявший неподвижно, внезапно рассмеялся. Прикрыв глаза рукой, он зачем-то покачал головой и обратился к спутнику.

– Лорд Айнхарт, отведите детей ко мне.

Рыцарь мигом стащил их со скамьи. Грог опомниться не успел, как очутился на втором этаже в одной из комнат. Гамеланец затворил дверь, оставшись снаружи. Старик же усадил обоих на кровать и сам занял стул напротив.

– Приветствую вас, Кассия и Грог. Вижу, угощение вам понравилось.

– Спасибо, господин, за оказанную милость, – произнес Грог так, как его учил отец, стараясь не упустить ни одного слова. – Все было очень вкусно.

– И неожиданно, – брякнула Кассия, облизывая губы.

– Не сомневаюсь, – промурлыкал старик, продолжая улыбаться. – Для меня уж точно. Обычно мой спутник раздает людям другие… милости.

– Вы знаете, как нас зовут? – удивилась подруга.

– Имя каждого у меня на ладони, – мягко отозвался старик, зачем-то приподняв правую руку. – У вас красивые имена. Я постараюсь их запомнить.

– Зачем это?

Грог легонько стукнул ее локтем в бок. Девчонка слишком распустилась, забыв, как следует говорить со старшими. Еще неизвестно, кто оказал им милость, и почему рыцарь-лорд так охотно исполняет его приказы.

– Провидению было угодно, чтобы мы встретились, а я верю, что случайностей не бывает.

– Вы приплыли с материка? – как ни в чем не бывало, продолжала Кассия. – Наверное, издалека, да?

– Из одного очень жаркого места.

– Из пустыни!

– Чудно, чудно. А ты знаешь, что это за пустыня и где она находится?

– Пустыня Суран на северо-западе материка. Там много песка и большие города из чистого золота.

Пожилой господин уморительно рассмеялся. Казалось, разговор доставляет ему удовольствие, вот только пальцы на его левой руке барабанили по коленке. Грог давно заметил, что так поступают люди, которые чем-то недовольны или чего-то ждут.

– Почему же у вас такая бледная кожа?

– Это долгая история, моя милая. Я много месяцев провел во мраке.

– Фу! А почему тут пахнет табаком? – воскликнула она, прикрыв нос ладошкой. – Этот мерзкий яблочный табак.

– Я иногда покуриваю трубку.

Он подался вперед и взял ее перстами за подбородок; долго всматривался в лицо, а потом спросил:

– Значит, не любишь табак. А чего больше всего боишься?

– Змей и гусениц.

– Почему это?

– Говорят, они могут заползти человеку в рот или в задницу.

– Могут, не сомневайся.

Грог внимательно слушал, теребя край жилетки. Ему болтовня нравилась все меньше. Крестьянка стала задавать слишком много вопросов, за которые они могли ответить вместе, но хуже всего то, что старик охотно на них отвечал, причем в такой же глупой манере.

– А родители говорили вам, какой сегодня день?

– Летний, – без задней мысли ответила Кассия.

– Не месяц, а день, – пояснил старик, деловито приподняв сухой перст. – Тридвор. Сегодня магорцы отчаянно трудятся, дабы на триду без хлопот помянуть усопших.

– Вы нисмант?

Тонкие брови господина поползли вверх. Старик исполнил неловкое движение головой, напоминающее кивок.

– Тогда мы должны называть вас – мастер! Отец говорит, мы обязаны называть слуг Нисмасса как положено, ваше преподобие.

– Лорд Айнхарт!

От командного голоса у Грога поползли мурашки. Заскрипела дверь. В комнату, звеня доспехами, вошел гамеланец.

– Отведите мальчишку вниз.

Стальная перчатка легла ему на плечо. Грог почувствовал, как его стягивают с кровати и чуть ли не волоком тащат наружу. Понимая, что останется одна с посторонним, Кассия мигом изменилась в лице. Ее тонкие губы дрожали.

– Не тревожься, Грог, – донесся из комнаты спокойный голос. – Я верну тебе подругу в целости. У вас впереди долгий путь.

Дверь стала медленно закрываться. В сужающемся проеме Грог увидел загорелое личико крестьянки. Кассия во все глаза смотрела на него, слегка приоткрыв ротик. Наконец дверь затворилась, но вместо привычного скрипа раздался урывчатый шум волн.

1-й месяц лета, 3 день, Каденциум

456 год от основания королевства Магория

Первое, что увидел Грог, открыв глаза, была сухая длань Олдрича. Старый некромант сидел рядом и пристально на него смотрел. По крайней мере, так ему казалось. Старик редко снимал капюшон, а на свету показывался еще реже.

– Получилось? – спросил он, прислонившись к стене пещеры, в которой располагалось их крошечное убежище.

Некромант некоторое время молчал, покачивая головой. Грог ждал, что он снова его разочарует, но в этот раз старик удовлетворенно потер руки.

– Да, – вымолвил Олдрич с легким западным акцентом. – Память постепенно возвращается. Я назову имя, но сперва ты скажи, что видел?

Грог заерзал на соломенной постели, пытаясь вытащить образы из пережитого сна. Последние пять дней каждое утро они проводили этот ритуал в одном и том же месте. Их убежище находилось на краю Леса мирквихттов возле мыса Коготон, в пещере, где когда-то был охотничий лагерь.

– Я видел рыцаря и девочку с каштановыми волосами, – медленно начал Грог. – Мы были на кладбище. Не знаю, зачем туда пошли… Там встретили человека в доспехах. Он что-то говорил, а потом отвел нас в «Упокойку».

– Куда?

– Так называлась таверна «Черный уключник». Это было очень давно. – Грог сжал кулаки, вспомнив лицо бывшего учителя. – Я видел Бангладора! Он как-то раз сказал, что мы впервые встретились там.

– Очень хорошо. Дальше?

Дальше он не помнил. Его и девочку в коричневом платье привели в таверну. Рыцарь накормил их, а некромант о чем-то с ними говорил. Грог уселся на лежанке и замолотил кулаками по голове. Из глотки вырвался рык, больше похожий на волчий. Олдрич схватил его за руки с несвойственной старику силой и заставил их опустить.

– Сны бывают разными, Грог. Некоторые настолько глубоки, что поднять оттуда воспоминания тяжелее, чем сокровища с морского дна. Проще всего читать их незадолго до пробуждения.

– И что ты прочел? Назови имя!

– Твою подругу звали Кассия.

В пещере воцарилось молчание, прерываемое отдаленным грохотом волн. Олдрич сидел неподвижно в ожидании новых вопросов или воспоминаний. Грог напрягал память, но, как ни старался, прошлое было сокрыто за пеленой тумана.

– Мой бывший ученик хорошо поработал, – спустя некоторое время произнес некромант. – Уйдут недели, прежде чем мы сможем восстановить хотя бы часть твоего прошлого.

– Проще сделать это в долине. Я знаю, что рос крестьянином, а потом стал наемником. Там меня наверняка кто-то помнит. Давай сходим на двор барона.

– Исключено.

– Но почему? Кто еще хочет меня прикончить? Бангладор сдох. Других врагов у меня не было. Не будут же никты меня искать?

– Враги появились у тебя, едва ты родился. Двадцать четыре года назад.

– Ты говоришь о Колмаре и его некромантах? Они не враги мне, если верить Бангладору.

– Ты готов поверить тому, кто пытался тебя убить?

В голосе старика прозвучала насмешка. Олдрич встал с бревна и проследовал в противоположный конец грота, где на грубо сколоченном столе стоял масляный светильник. Усевшись там на древесную колоду, некромант раскрыл книгу в черном переплете и стал читать.

– Я так и буду тут сидеть до последнего света? Давай хотя бы сходим в таверну и поговорим с хозяином. Сделаем это вместе! Ты же не боишься?

Ответа не последовало. В отличие от Бангладора, этот кудесник был тих как булыжник. Грогу даже стало казаться, что старик намеренно пьет настойки из мыльных трав. Правда, один раз Олдрич все-таки треснул его об стену, и сделал это довольно сильно, просто взмахнув рукой. В тот вечер он позволил себе лишнего, назвав его «одноглазым выблядком». Потом чародей принес извинения, как и подобает воспитанному ученому, коим себя считал, но предупредил, что не приемлет грубости.

– Тебе хорошо. Приходишь по утрам, читаешь сны и снова пропадаешь. А мне что делать?

– Бангладор дал тебе задание, – не отрываясь от книги, произнес некромант. – Как твой новый учитель, я его не отменяю.

– Становиться сильнее? Снова рубить деревья и поднимать камни?

– Мы договорились сделать тебя невидимым.

– Бангладор сказал, что на это уйдут годы.

– Он солгал.

Грог усмехнулся. Разумеется, солгал, вот только зачем. Старый демон навалил ему три телеги обещаний, на неделю превратил в гримлака, рассказывал какую-то ерунду про меандрийцев, возился с ним, как с учеником, а потом обвинил в предательстве. Хотя отступником в итоге оказался он сам.

– Эликсир тени пьют не для того, чтобы воровать серебро из домов, – пояснил Олдрич. – Полное исчезновение, как и левитация, доступно единицам. От тебя требуется научиться уходить в тень. Это не так трудно, зато в бою будет незаменимо.

– Приподняв рубаху, Грог коснулся конопляной повязки на груди. Наточенное ребро огра, которое Бангладор загнал туда две недели назад, по-прежнему терзало сердце.

– С этим дерьмом в груди я даже бегать долго не могу. Когда ты его вытащишь?

– Оно заговорено. Я не смогу извлечь ребро, пока не ослабеет заклятие.

– Разве смерть Бангладора не должна лишить его силы?

В ответ Олдрич разразился каким-то неестественным смехом, больше похожим на карканье.

– Если бы чары рассеивались всякий раз, когда умирает чародей, в мире не осталось бы магии.

Пожав плечами, Грог встал и подошел к деревянной стойке, на которой покоился клинок. Этот кусок металла тоже был частью волшебного мира. Бангладор сказал, что кузнец выковал его из особой стали, которую давно перестали варить. По мановение руки оружие покинуло стойку. Врожденная способность, которую бывший учитель усилил перманентным эликсиром, помогла ему завладеть мечом.

Ухватившись за рукоять обеими руками, Грог без труда поймал лезвие, достав острием до потолка пещеры. Подбросив меч, он ловко поймал его левой рукой и раскрутил вокруг туловища. Громадное орудие с прямой рукоятью было ужасно сбалансировано. На месте рикассо, – той части лезвия, за которую мог держаться фехтовальщик, с каждой стороны выступали два острых шипа. Меч был изготовлен специально для него, но даже ему смена боевых позиций и удары порой давались нелегко.

– Я здесь уже пять дней, – не выдержал он. – Чего мы ждем? Я хочу знать больше!

– Потерпи. У меня есть план. – Некромант захлопнул книгу, а затем вытащил из мешка под столом ворох длинных свитков.

Грог ударил острием по каменному полу и подошел к лестнице на краю убежища. В гроте было два яруса. Нижний находился в десяти футах под ногами и соединялся с выходом. В нем был самодельный очаг и остатки шалашей. Попасть на верхний ярус можно было только по приставной лестнице. Здесь Олдрич устроил подобие алхимической лаборатории. Кроме непонятно кем сколоченного стола с перегонным кубом, в гроте было немного мебели. Стену слева от лестницы занимали деревянные стойки с мантиями. На веревках под потолком висели связки целебных трав. В центре пещеры была установлена медная жаровня и какая-то печь для зелий, а поодаль стояли две соломенные лежанки.

Хотя сам некромант в пещере не ночевал. Обычно он приходил рано утром и помогал ему вспоминать сновидения, а затем возвращался на закате с едой и перед сном долго расспрашивал о прошлом. Благодетеля Грог встретил не сразу. Покинув пещеру в малой долине, он поднялся к маяку, позаимствовав у жившего там старика несколько фосфорных камней. Потом на лесной тропе ему повстречались охотники из Соснового лагеря. У старосты он выменял фунт мяса и кожаную куртку, отдав юноше золотой кинжал из крипты.

В тот день Грог планировал добраться до «Черного уключника» и обойти земли на краю долины, но Олдрич добрался до него раньше. Они встретились на горных тропах возе обширного леса. Старик выглядел как обыкновенный странник в плаще с капюшоном. Он провел его через лес к пещере, которую называл Сторожевым гротом. В дороге некромант поведал, что смерть Бангладора была лишь началом борьбы. Остальные враги должны были прибыть со дня на день. Вмешаться в их дела ему повелел сам Ниргал. С его слов произошла некая ошибка, которую в отношении избранника допустил сначала Назир, а потом и сам Бангладор, после чего владыка ночи повелел ему отправиться на север и устранить собрата по вере.

К мысу они пришли глубокой ночью, в разгар жуткой бури, уставшие, голодные и насквозь вымокшие. Следующие несколько дней лил дождь. Все это время он провел на втором ярусе в одиночестве, учился становиться невидимым и гонял палкой лесных скорпионов. Память к нему так и не вернулась, зато возвращался Олдрич, каждый раз обещая помочь.

Шагнув к лестнице, Грог хотел спрыгнуть и выйти наружу, но в последний момент передумал. За спиной раздалось недовольное ворчание. Олдрич поднес один из пергаментов к светильнику и тряхнул головой. Казалось, свет причиняет ему боль.

– Расскажи, что с тобой стряслось? – попросил Грог, пытаясь хоть чем-то себя занять. – Почему ты так боишься света? Тебя прокляли или ты сам себя довел?

– Сейчас не время.

Чародей любил давать отсрочку всему. Он взял другой свиток. Грог отложил меч и подошел к нему. Свитки, которые старик принес этим утром, оказались картами. Та, которую держал Олдрич, была самой большой. На ней виднелись не только горы и ущелья, но и крошечные ориентиры, вроде каменных кругов, озер и даже ручьев. Приглядевшись к пергаменту, Грог не нашел на нем следов человеческого жилья, кроме нескольких домиков с киркой над крышей, по всей видимости, обозначавших шахты.

– Правильно. Это карта севера, – пояснил Олдрич, прочитав его мысли. – Самая точная из тех, что мне удалось купить. Удивительно. За четыреста лет никому так и не удалось исследовать Миркхолд целиком.

– Там пропало много людей.

– Люди пропадают повсюду. Особенно много душ съедает пустыня, – молвил учитель, глядя на карту. – Ваш остров не такой опасный, как моя родина, но без нужды по нему лучше не разгуливать.

Он вытянул палец и прочертил им дугу на карте. Там, куда указал чародей, виднелся символ в виде моста. Далее черная лента вела к пятну, вокруг которого находились три шахты.

– Вот здесь раньше пролегал торговый путь – от старого моста до серных шахт на востоке и далее в обход Чахлого болота на север в сторону Скалистого предела. Первые колонисты провели его, чтобы добывать золото и серебро, но быстро забросили, после того как в Черном котле нашли кладенцовую руду.

– Смутно припоминаю.

В голове остались только обрывки воспоминаний. Кто-то рассказывал ему, что остров заселен лишь потому, что в Рудных горах находятся богатейшие залежи кладенцовой руды и риклия. Кладенцовую руду добывали королевские проспекторы на юге в Вихтруке, а риклий – каторжники на востоке в Пайнруте. Без них Миркхолд так и остался бы необитаемым островом с единственной рыбацкой деревушкой.

– На север легче всего попасть двумя путями, – продолжал Олдрич. – По суше, через подвесной мост, или по морю, через Соловьиную бухту. В последнем случае придется плыть на лодке мимо Майнрима. Помнишь, что это такое?

– Город шахтеров по ту сторону Рудных гор.

Чародей кивнул и провел пальцем вдоль береговой линии, от ориентира в форме копья до места, где была бухта.

– Этот путь длиннее, но безопаснее. В Майнриме можно пополнить припасы и провести ночь. К сожалению, опасности будут потом. Чтобы попасть на север, придется пройти через земли троллей и заболоченные долины, где живут бульвирмы.

– Кто?

– Гигантские паразиты, похожие на червей. У них ядовитая слюна и острые зубы. На большой земле такие твари редко встречаются.

– Повезло им там… на большой земле, – напряженным голосом молвил Грог, глядя на то место, где находилось Чахлое болото.

Внизу под болотом виднелся крошечный треугольник с киркой. Там рисовальщик изобразил озеро, окруженное скалами. Потом его взгляд скользнул влево от болота, остановившись на странной постройке с острым шпилем на вершине.

– Я много лет изучал Миркхолд, – продолжал Олдрич, перечеркнув пальцем линию гор на севере. – Это самый загадочный остров в мире; и он больше, чем кажется. За Скалистым пределом есть леса и долины, закрытые от людей. Колонисты веками добывают здесь руду и разводят хозяйство, не подозревая, что находится у них под боком. В библиотеке Аксакола есть упоминания о городах и некоем хитром народе, населявшем остров во времена ранней империи. Жаль, никто не знает о них. Никто, кроме меня.

Грог приподнял брови, наблюдая за движением тонкого пальца. Он не понимал, к чему этот разговор, но чувствовал, что учитель затеял его не зря.

– У меня на родине есть одно удивительное место. На западе пустыни возле залива Найра стоит разрушенный город Эрибазилон. Когда-то давно он был первой столицей Меандрийской империи и оставался одним из самых больших городов в мире до извержения Вергалия.

– Там, где нашли пещеру с вергальскими клинками? – встрепенулся Грог, вспомнив еще одно событие о котором когда-то слышал. – Семь мечей в одной крипте. После этого зеркальные клинки повсюду стали называть «вергальскими».

– Молодец, – одобрительно закивал Олдрич. – Многие алмеры думают, что Эрибазилон был построен муссалами в начале Нового Цикла. Я тоже так думал, пока не начал раскопки на месте Храма Солнца. Оказалось, что город стоял там задолго до объединения племен Энера и становления Меандриона императором. Скорее всего, Эрибазилон воздвигли люди, жившие в Старом Цикле.

– Люди из прекрасного города… – вырвалось у Грога.

Олдрич поднял голову и внимательно на него посмотрел. Ему пришлось рассказать о снах, которые он видел, будучи гримлаком. Бангладор называл это чутье «памятью предков». Заключалось оно в том, что звери каким-то образом могли видеть прошлое. Никто, кроме некромантов и друидов не был способен на такое. Перевоплотившись в животное, заклинатель получал этот дар, и каждую ночь ненадолго переносился в былой мир. Чаще видения напоминали обрывки воспоминаний и касались всякой ерунды, но иногда перевертыши видели удивительные вещи.

– Да. В юности и я ходил в звериной шкуре, – с улыбкой молвил Олдрич. – Многие молодые некроманты занимались этими шалостями. Многие видели город с башнями. Некоторые даже слышали слова тех людей и бывали у них в домах. Сейчас от видений мало пользы.

– А потом Нисмасс обрушил на Гамелан огненный шар, – предположил Грог, вспоминая, как за огнем поднялась вода, накрыв город и его обитателей. – И как-то огонь смог породить воду. Наверное, это была мощная магия.

– Океан смыл людей и все жилища, но оставил Эрибазилон; и я догадываюсь, почему, – заключил Олдрич, подняв сухой перст. – Город стоит на возвышении. Он вполне мог уцелеть во время Великого потопа.

– И что с того?

– А то, что развалины храмов на Миркхолде похожи на те, что стоят в Эрибазилоне. Если и остались следы древних людей, то их можно найти на Миркхолде. Поэтому я здесь.

– Ты, вроде, сказал, что должен исправить какие-то ошибки?

Старый некромант отложил пергамент и погасил масляный светильник. Встав напротив, он откинул капюшон. В полутьме Грог увидел осунувшееся лицо с темной кожей и черными волосами, заплетенными в три пышные косы. На левом глазу учителя была квадратная шора.

Олдрич водрузил руки ему на плечи и молвил:

– Я долго странствовал по Сурану и Форстмарду в поисках знаний. Обошел половину Дунлага. В каких только городах я не побывал. Всю жизнь меня манила тайна этого мира. Откуда мы пришли? Откуда появились никты? Почему боги оставили нас? Раньше я считал, что ответы скрывает пустыня, но кроме Эрибазилона и нескольких артефактов в Ниппуре, ничего и не нашел.

Он улыбнулся, и окладистая бородка слегка дрогнула.

– От шаманов я узнал, что никты скрывают какую-то важную тайну, но за Хребет Ниргала мне не уйти. Я слишком стар. Миркхолд – моя последняя надежда.

– Надежда на что? Что вы так долго ищете?

Некромант молчал. Обе высохшие конечности продолжали лежать у него на плечах. Хватка окрепла. Пальцы все сильнее вонзались в плечи.

– Сколько вам лет?

Грог сам того не заметил, как снова стал обращаться к чародею на «вы». В единственном глазу Олдрича внезапно отразился тот самый мир, который он посещал во снах; темный и глубокий, словно пропасть.

– Ты так долго мечтал покинуть пещеру. Что ж, нисмерон, у меня для тебя есть первое задание.

Грог попятился, сбросив обе руки. Новый поход на север в его планы не входил. Олдрич все понял и коснулся перстами его груди, потом повторил то же самое с головой. Грог застонал, смекнув, к чему тот клонит. С ребром огра в груди и без памяти он был полностью в его власти.

– Пойдешь туда, куда я скажу. Сейчас ты мой ученик. Это в наших общих интересах. – Олдрич отошел к столу, надел капюшон и вновь зажег светильник. – Ниргал обязал меня устранить Бангладора и уладить прочие беспорядки, связанные с тобой, но на острове я прибыл по личным делам.

– Значит, тебя не посылал Конклав теней?

В ответ старый некромант шлепнул ладонью по столу.

– Я уже давно не служу конклаву. После осады Джапура они потеряли прежнее могущество. Сейчас эти двенадцать беззубых мумий с верховным привелителем Назиром и шагу не могут ступить без новых видений. Выбор Бангладора был их первой ошибкой, а затея с «Фахтар Алмэром» может стать роковой. Я должен все исправить, пока не поздно.

Развернув новую карту, он стал на ней что-то рассматривать, а затем ударил пальцем по изображенному в углу столбику.

– Мне потребуется вся твоя сила, чтобы одолеть наших врагов, – молвил чародей, поглаживая шершавый пергамент. – На севере есть источник могущественной силы, который поможет нам выиграть эту схватку. Чем быстрее ты ее добудешь, тем скорее все закончится.

Олдрич достал из мешка новую карту, на которой были нарисованы улицы Готфорда, и ткнул в один из домов верхнего предела. Его голос неожиданно почерствел:

– Недавно на Миркхолд прибыли послы Красного банка. Среди них есть человек по имени Сомбра. Этого хаджара послали за тобой, Грог. Говорить с ним бесполезно. Он предан Колмару и сделает все, чтобы доставить избранника в Ниппур, и как только это случится, всему придет конец.

– И что случится, когда я войду в Ниппур? – уточнил Грог, стараясь не выказывать волнения.

– Что, по-твоему, делает избранник богов?

– Исполняет их волю.

Одноглазый некромант горько рассмеялся, но, тем не менее, кивнул.

– Вот именно. Многие избранники делают мир лучше, но прежде разрушают старый.

У Грога от новостей разболелась голова. Пять дней он сидел без дела, а теперь задания обрушились на него подобно струе водопада. Не зря старый демон этим утром притащил карты. Все говорило о том, что в пещере он, так или иначе, не задержится.

– Алмеры должны умереть. Только так мы обезопасим себя и отсрочим перемены, неугодные Ниргалу.

– Так за чем дело стало? Ты же некромант. Неужели на кучку людей у тебя не хватит сил?

В пещеру ворвался порыв холодного ветра. Олдрич завернулся в плащ и проследовал к жаровне, вокруг которой и стал прогуливаться.

– Все мои силы уходят на поддержание жизни. Сомбру тоже сопровождают некроманты, и убить его будет нелегко. К тому же нельзя просто взять и перебить дипломатическую миссию. Есть человеческие законы, которые запрещено нарушать даже нам.

– И как же нам их спровадить? – спросил Грог, которому совсем не хотелось вступать в битву теперь уже с несколькими кудесниками. – Ты даже своего бывшего ученика не смог прикончить. Все на меня свалил. А теперь снова хочешь загребать жар чужими руками?

– Сомбра и его люди – не твоя забота. Для этого есть местные головорезы. Ты отправишься на север и добудешь то, что нужно мне.

– Но я не хочу служить тебе! Мне нужна моя память и прежняя жизнь.

Олдрич подошел ближе к жаровне и распахнул плащ, протянул морщинистые руки навстречу огню.

– А я не хочу исправлять ошибки Назира. Мы часто делаем то, от чего нас воротит. Если бы старейшины не только читали сны, но и думали сами, мы бы сейчас здесь не стояли.

Он щелкнул пальцами. Угли в медной чаше гулко хрустнули. Новый порыв ветра раздул огонь. В пещере стало светлее.

– Ты пошел на север, чтобы ограбить склеп. Я приплыл на остров, чтобы изучать древние города. При других обстоятельствах наши пути никогда бы не пересеклись.

– Мне жаль, что мы встретились, – честно признался Грог. – Не помню, был ли я доволен прежней жизнью, но такого дерьма точно не просил.

– Предлагаю уговор. Пока ты будешь мне помогать, я буду тебя обучать и восстановлю память. Когда алмеры будут мертвы, ты отдашь мне зачарованный клинок, а я помогу тебе скрыться.

– И что потом? Мне придется драпать всю жизнь?

Перспектива встретить старость в дороге, словно бивачный рыцарь, не слишком-то его радовала. К тому же на острове у него могли остаться родные или друзья.

– Да. Тобой займутся другие некроманты. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты использовать мои знания и пустить их по ложному следу или тебя превратят в свинокрыса и привезут в Ниппур в клетке.

– Так и быть. Мы поможем друг другу. Скажи только, зачем тебе этот жуткий меч? Для чего вообще его выковали?

– О том ведает лишь Назир, но это точно не оружие. Возможно, символ или инструмент, как стрела Хильгера. Узнать это можно лишь в Ниппуре.

Старик отошел вглубь пещеры, туда, где на каменном блоке стояли глиняные горшочки и стеклянные мензурки. Взяв один из мешков, он вернулся к нему. Грог ждал, что некромант достанет оттуда очередной стимулятор для зелья и уже стал гадать, какой вкус у него будет, но Олдрич его удивил. Из мешка одноглазый чародей извлек прямоугольный предмет, похожий на заготовку для лезвия.

– Я долго думал, как помочь тебе найти родных. Однажды во сне ты обмолвился, что принес клятву. В юности вы порезали запястья и смешали кровь, как вихтфорды.

– Да. Что с того? Я ведь даже не помню, как он выглядит.

– Тебе и не надо. Возможно, он вспомнит тебя, когда увидит.

С этими словами Олдрич вручил ему металлический брусок. Предмет был холодным и гладким, с острыми углами и отполированными гранями. На его обратной стороне Грог обнаружил длинную, стеклянную мензурку, наполненную бурой жидкостью. Конец мензурки закрывала пробка.

Поднеся непонятный артефакт к жаровне, Грог в изумлении заметил, что жидкость как будто убегает. Тонкой струйкой она стала взбираться по стенке сосуда, а затем присосалась к пробке, словно хотела ее выдавить. Стоило ему повернуться в сторону учителя, и бурая масса послушно сползла на дно.

– Что это за дрянь? Она живая?

– Пока ты спал, я взял у тебя кровь и смешал ее с одной капризной субстанцией, а затем добавил щепотку пыли грозовых камней, – с гордостью молвил чародей. – Получился волшебный маяк. Я заговорил его на две стороны. Жидкость в сосуде будет тянуться в сторону того, в чьих жилах течет твоя кровь. Чем ближе он будет к тебе, тем большее ее будет у горлышка. На родственников, если они у тебя есть, маяк не подействует. На женщин, с которыми ты спал, тоже. С его помощью ты найдешь только своего кровного брата.

Грог бережно прижал к груди волшебный брусок. Олдрич велел ему сесть на койку и сам расположился напротив. В руках у него появился кожаный пергамент с множеством линий, прямоугольников и квадратов, похожих на тоннели с комнатами.

– Не благодари, – отмахнулся некромант, прочитав мысли. – Бангладор стер память не только тебе, но и твоим близким. Возможно, этот человек тебя даже не узнает.

– Я хотя бы попробую.

– Если захочешь с ним встретиться, делай это ночью. В пути сторонись дорог и ферм. Не разговаривай с чужеземцами, и тем более остерегайся всадников. Решай сам, каким путем пойдешь на север. Я могу посоветовать самый короткий – через Северный лес, мимо Забытого озера, а затем на восток звериными тропами к горе Рэйвер Пик. Это одна из самых высоких вершин на острове. Ее ты ни с чем не спутаешь.

– Мне обязательно так дичиться? – спросил он, с трудом вспоминая упомянутые некромантом места; все, за исключением Северного леса, который считался самым дремучим на Миркхолде.

– Скоро нас начнут искать, так что будь готов ко всему. До тех пор, пока на стороне Сомбры некроманты, даже мне угрожает опасность.

Грог понимающе кивнул, продолжая разглядывать металлический брусок с углублением для мензурки. С ребром огра в груди он и сам не мог подолгу сражаться.

– Теперь слушай внимательно, нисмерон. – Олдрич свернул пергамент и передал ему. – Место, куда ты отправишься, редко отпускает людей. Я расскажу тебе все, что знаю о нем. К сожалению, совсем немного.

– Знание – как лекарство, полезно в малых дозах.

Некромант повернул голову, обратив черный провал под капюшоном в его сторону.

– Так говорил твой бывший ученик, – пояснил Грог, после чего из-под капюшона раздался протяжный звук, больше похожий на стон.

– Это на него похоже. Бангладор всегда много говорил и плохо слушал.

1-й месяц лета, 5 день, Трида

Воды подземного озера медленно двигались во мраке. В свете факела искрились зеленые наросты на стенах пещеры. Поминутно тишину нарушали сбивчивые удары капель, срывавшихся с каменных сосулек. Узкая, песчаная насыпь, окаймлявшая озеро, упиралась в покатый склон, за которым тянулся широкий разлом, озаренный светом солнца.

Александр давно заметил, что Корундовый холл не похож на прочие гроты. С тех пор, как отец дозволил ему выходить из города, он смог побывать во многих пещерах. Самой глубокой из них была Крысиная нора, та самая, где сейчас жил Ходд со своей шайкой, а самой опасной – заброшенный рудник рядом со Змеиным витком. Во многих он встречал диких зверей, разбойников и даже нежить; но только не здесь. Корундовый холл всегда был чист и гостеприимен, как настоящий холл в замке.

Плот, на котором они скользили по озеру, покачнулся. Александр испуганно вскрикнул и попятился, схватившись за плечо Фалеза. Лысый ополченец состроил жуткую гримасу, словно его заставили съесть головку чеснока.

– Простите, ваша милость, – извинился толстощекий стражник, – но вы стояли слишком близко к краю. Так нельзя. Плот может перевернуться.

– Правильно! Потому ты должен был стоять там, где велено.

Александр направил факел на то место, куда была спущена веревка. Вода в озере была мутной, как в закрытых лагунах у моря. В зеленой глубине плавала песчаная крошка вперемешку с гнилой листвой и бледными рыбками.

– Не в обиду будет сказано, но вам бы сперва плавать научиться, а уж потом в воду лезть, – молвил лысый ополченец.

Совет остался без внимания. Фалез был добрым малым, в меру тупым и грубым, как и все простолюдины. Второй подбородок и мясистое лицо, не делали его красавцем, зато сражался ополченец как тролль, и ел почти столько же. Он бы с радостью брал его с собой чаще, если бы тот следил за языком.

Подняв факел выше, Александр коснулся пылающей головней сосулек. Раздалось мягкое шипение. Встав на колени у края плота, он закатал рукава рубахи и потянул за веревку. Фалез взялся за весло и начал грести. Постепенно стены пещеры расступились. Берег растворился во мраке. Они очутились на глубине. Теперь, кроме низкого свода и мутной воды, вокруг не было ничего.

– Сколько раз вы здесь были? Пять? Десять? – донесся за спиной монотонный голос стража. – Неужто верите, что сможете найти «Волчий сыть».

– Клинок могли бросить в озеро. Это правда. Только я в это не верю, а предполагаю.

– Да-а-а? А в чем разница?

– Предположение подразумевает наличие теории, а вера основана на домыслах и самообмане.

Ополченец деловито фыркнул. Обычно, чтобы заткнуть обжору достаточно было нескольких «умных слов». От Палмира или Неорила он бы так легко не отделался.

Аккуратно разматывая веревку, Александр приказал стражнику налечь на весло. Грозовой камень на конце уже должен был достигнуть дна. Несколько таких веревок с камнями были привязаны и с другого края плота. Вергальский клинок, который в 324 году бросил в озеро нисмант Бернгард, вполне мог прилипнуть к ним.

– Здесь на глубине есть течение. Не знаю, насколько сильное, и смогло ли оно сдвинуть такой тяжелый меч, – по привычке произнес он вслух. – Рискну предположить, что через пещеру проходят воды подземной реки. Той, что берет начало в горах у Забытого озера.

– Хм… Я там не был, – ответил Фалез, по-видимому, решив, что сын барона обращается к нему.

Александр склонился к воде. Оттуда на него смотрел худощавый мужчина с тонким носом и слегка вытянутым лицом. С короткими как у солдата волосами и волевым подбородком, он вполне мог сойти за сержанта ополчения, надень на него сюрко.

– Еще раз простите, ваша милость, но сдается мне, что легенда эта просто забава для дураков. Сами подумайте, зачем чародею тащить меч в такую глушь? За сотню миль от усадьбы Лендлорда! Если б хотел утопить, мог бы швырнуть его в Южное озеро.

– Слова тёмного человека, – не оборачиваясь, констатировал Александр. – Никогда не верь людям на слово, Фалез, если хочешь узнать правду.

Все на Миркхолде знали о сокровище Корундового холла. В годы Межевой войны, когда арендаторы грызлись за каждый акр плодородной земли, двадцать крестьян попытались перейти из одной общины в другую. Восемь из них был свободными, но тирана Буленгарда это не волновало. Со словами: «Руби с плеча, пока голова горяча», властный землевладелец отсек каждому голову. Фраза потом ушла в народ, а сам Буленгард в таверну, рядом с которой его нагнал младший брат. Златовласый нисмант по имени Бернгард прилюдно забрал у палача меч, чтобы затем отнести его сюда.

За сотню лет история успела обрасти множеством нелепых подробностей. Фалез, как и многие другие, слышал ее из десятых уст; в отличие от него. Он читал дневник Бернгарда, хранящийся в библиотеке кеновии, и знал, почему были казнены крестьяне Буленгарда и зачем брат отнял у лендлорда меч.

– Бернгард был ученым человеком, дальновидным и предусмотрительным, – объяснил Александр.

– Ну прям как ваша милость.

– Он знал, что клинок однажды понадобится и спрятал его так, чтобы можно было найти. Во всяком случае, я в это верю.

– Верите или предполагаете?

Александр покосился на ополченца. «А ты быстро учишься», – подумал он, не сразу почувствовав натяжение. Веревка поползла вниз, а затем со страшной силой рванула на глубину.

– Ох, Нисмасс! – выкрикнул он, схватившись за порезанные пальцы.

Фалез потянулся к мечу, но веревка так же быстро ослабла. Превозмогая боль, Александр стал накручивать ее на палку и внезапно почувствовал вес на другом конце. К грозовому камню прилип какой-то предмет. Он стал работать быстрее. Сердце застучало, когда в воде показался продолговатый кусок стали.

– Не может быть! – воскликнул ополченец, помогая ему с веревкой.

По воде пошли пузырьки. Он наклонился и вытащил металлическое лезвие, длиною в три фута.

– Вы нашли лезвие от косы!

Александр облизнул дрожащие губы и поднялся.

– И не простой косы, а боевой, – не унимался толстяк. – Ух ты! Я такую один раз на блошином рынке видел. Наверное, в пещере когда-то был схрон мятежных крестьян. Может быть, даже батраков Тайлера.

Ударив пальцем по изогнутому лезвию, Александр представил, что держит зеркальный клинок. Глупо было надеяться, что ему удастся найти «Волчий сыть». В последнее время он чересчур увлекся романами о кочевниках-кладоискателях, но от находки все-таки был прок. Теперь он знал, что течение на дне слабое.

Плюнув в воду, Александр посмотрел на правую руку. Оба пальца сильно кровоточили. Сумка с зельями и повязками осталась на берегу. Отлепив от камня ржавое лезвие, он швырнул его во мрак.

– Зачем? – возмутился страж. – Мне как раз копье нужно. Я бы отнес ее нашему кузнецу…

– Правь к берегу.

Плот снова качнулся. На этот раз сильнее прежнего. Александр упал на колени и схватился за бревна. От мысли, что придется тонуть в мерзкой воде среди бледных рыбок, сердце чуть из груди не выскочило.

– Фалез ты в своем…

– Вот дерьмо!

Раздался плеск и ворчание, отдаленно похожее на человеческое. Александр повернулся, краем глаза успев заметить тупую, чешуйчатую морду. Треугольная голова, прикрытая слипшимися волосами, замаячила у ног ополченца. Огромная лапа с острыми когтями потянулась к нему. Из глотки против воли вырвался крик: «Руби». К счастью, бывший кожевник со шкурами не церемонился.

Наточенное лезвие прошлось по длинной конечности. Вырна заворчала и подалась на глубину, но лапу забрать с собой не успела. Фалез ухитрился ударить еще раз, едва не перевернув плот.

– Отродье Ниргала! – воскликнул толстяк, плюнув вослед рептилии.

Александр отчаянно работал веслом, совсем забыв о порезах. Фалез стал загребать воду рукой с другой стороны. Вдвоем они подвели бревенчатое судно к берегу. Там он кинулся к мешку, достав склянку с лечебным эликсиром. По каменной тропинке к ним спустился смуглый ополченец с загоревшим лицом. В руке у него был факел, на широкой груди хлопковая одежда, жилетка и коричневый капюшон.

– Вы чего так спешите? – осведомился страж, поглядывая на озеро.

– Нирос, там вырна! – выпалил толстяк, размахивая факелом. – О-о-огромная! Чуть на дно нас не утянула.

Мускулистый ополченец подошел к воде и поднял факел, наивно полагая, что сможет осветить все озеро. Из тьмы доносился отдаленный плеск и удары капель, но никаких чудовищ он не увидел.

– Раньше здесь монстры не водились, – в раздумьях произнес Александр, вновь обращаясь к самому себе. – Охотники говорили, что много зверья приходит с севера.

– Ты зачем сюда спустился? – накинулся на товарища Фалез.

– А ты что, против, громила?

– Нельзя оставлять лошадей с Палмиром, – произнес толстяк, низким голосом. – Ты же знаешь, как он скотину любит.

Оба зычно рассмеялись. Александр убрал пустую мензурку в мешок и подошел к плоту. На краю, между бревен, лежала продолговатая зеленая конечность, напоминавшая человеческую руку. У вырн было четыре когтистых пальца с узловатыми наростами на фалангах. Как-то раз ему удалось препарировать такую тварь в Каменном лагере. На человека она была похожа только внешне. Внутри монстр был полон жутких дефектов вроде сросшихся ребер или волосатых отростков на желудке. Все первородные твари пестрили уродствами, но сейчас не конечность привлекла его внимание, а кое-что другое.

Забрав у Фалеза факел, он присел рядом с водой.

– Идите сюда. Вы не поверите!

Ополченцы встали по бокам.

– Ага. Конечно, не поверю. Разыграть меня хотите, – простодушно усмехнулся Нирос.

– Дурак. По-твоему, нам тут заняться было нечем?

– Ни разу такого не видел, – пробормотал Александр, дотрагиваясь до кожаного ремешка, обвязанного вокруг запястья чудовища.

Рядом на чешуйчатой конечности были еще восемь таких же самодельных браслетов. Пять из пеньки, два из какой-то ткани и один настоящий с разноцветными бусинками. От охотников он чего только не слышал об этих тварях. Рептилия была разумной, могла устраивать засады, открывать сундуки в лагерях и даже пользовалась палками как оружием, но не настолько, чтобы носить украшения. Для этого нужно было иметь представление о физической красоте.

Взгляд скользнул на середину плота, где лежал моток пеньки. Увидев ее, Александр вздрогнул.

– Фалез! Она не пыталась тебя схватить. Думаю, хотела забрать веревку, чтобы смастерить новый браслет.

– Ваша милость, это уже не смешно, – молвил Нирос, ткнув конечность факелом. – Монстры так не делают. Эти твари тупые, как овцы.

Александр посмотрел на подземное озеро, где пряталась вырна. Возможно, сейчас рептилия наблюдала из темноты, дожидаясь, пока они оставят плот и содержимое на нем. Ему стало не по себе. В Корундовый холл он теперь точно не вернется. Пусть клинок и дальше лежит под каменным сводом до последнего света. Все равно, чтобы целиком прочесать дно пещеры пришлось бы ночевать здесь месяцами.

– Уходим, – скомандовал он, бросив прощальный взгляд на плот и зеленую лапу с браслетами. – Вы сослужили добрую службу. Я попрошу отца выдать вам награду.

Ополченцы дружно закивали. Дюжине золотых монет или бутылке вина они радовались как дети. У городской стражи всегда было много хлопот, но когда ему требовалось выехать в долину и учинить очередной эксперимент, от желающих не было отбоя. Воины губернатора знали, что за те полдня, которые они проведут за городом, работы будет немного.

***

Была середина дня, когда они вернулись в Готфорд. Рыночную площадь в это время наполнял шум голосов и скрип телег. В таких местах Александр предпочитал не задерживаться. Спешившись, он вручил поводья Фалезу и пружинистым шагом направился в сторону Кременгольского холма. Обычно стражники провожали его до ворот верхнего предела, но в этот раз на просьбу удалиться возражать не стали. Фалез и Нирос хотели отоспаться перед ночным дежурством, а Палмир спешил навестить любимую.

Оставшись в одиночестве, Александр поспешил через лабиринт узких улочек и обогнул холм с востока, а затем вышел на первую мастеровую, где жили уважаемые ремесленники. Чуть поодаль, рядом с обрывом, высилась увитая плющом пушечная башня, из которой группа ополченцев зачем-то выносила землю и камни.

Проходя мимо мастерской старого плотника, Александр, как обычно, посмотрел на остатки каменной стены за садом. Размышляя об утреннем нападении, он не сразу заметил девушку в зеленом платье. Незнакомка с рыжими волосами двигалась вдоль грядок, непрерывно размахивая шестом. Александру такая забава показалась странной. На всякий случай он даже подошел к ставням мастерской и заглянул внутрь, но заметив там хозяина жилища, вернулся обратно. Наверное, у семьи мастера гостила родственница. В Готфорде часто появлялись новые люди, и обращать внимание на каждого было пустым занятием.

Оставив позади улицу, он пересек малую рыночную площадь и взошел на холм к вратам барбакана. Копейщики в стальных шапках одновременно поклонились. Александр кивнул в ответ и поспешил к Площади Брума. Мысли о клинке не покидали его всю дорогу. Если бы вместо ржавой косы он нашел там «Волчий сыть», вся нежить на острове в скором времени была бы уничтожена. Эксперимент с лунным прутом он успешно провел на вырне две недели назад. В тот вечер ему хватило трех ударов молнии, чтобы зарядить стержень из лунной стали, рядом с которым стояла клетка. Если первородное существо, получив такую встряску, мгновенно погибло, то и нежить должна была рассыпаться в прах. Так ему казалось. Отец не позволял взять с каминной полки их фамильный меч. «Равир Бакар» или, как его привыкли называть домочадцы – «Жалящий змей», идеально подошел бы для эксперимента с мертвецами.

Обойдя статую лорда Брума, Александр удостоил отца-основателя мимолетным взглядом, а когда повернулся, заметил у врат ратуши наемников. Воины сидели на щитах в тени каштанов, прислонившись к кирпичному забору. Завидев его, оба встали и поклонились. Он посмотрел на прямоугольные, красные щиты. Верхняя часть каждого была поделена на девять квадратов, пять из которых занимали золотые монеты – четыре по углам и одна в середине. Центральную монету окружали четыре голубых алмаза. Это был герб Ларанской торговой унии.

Сходу определив, кто ним пожаловал, Александр поспешил к трехэтажному особняку. Дверь была открыта. Внутри, как всегда, царила прохлада. Александр пересек холл и поднялся выше, но на лестнице второго этажа столкнулся с мажордомом. Статный мужчина в голубом дублете вовремя отпрянул, вжавшись в стену. Прикрывшись серебряным блюдом, домоправитель сдавленно рассмеялся и пробормотал:

– Ваша милость, вы меня чуть жизни не лишили.

– Прости, Флинт, – бросил он через плечо. – Лишить тебя такого сокровища не в моей власти.

Держась за перила, Александр поднимался все выше. Ступени были крутыми, а доски старыми, как и вся ратуша. Коридоры и лестницы в ней напоминали тоннели шахт, в которых с трудом могли разойтись два человека. Зато помещения на втором и третьем этажах были просторными.

– Господин, я предлагал госпоже подождать в покоях, но она настояла, чтобы я открыл для нее мастерскую, – послышался взволнованный голос снизу.

– Ничего страшного, Флинт. Спасибо.

На третьем этаже было светлее. Сквозь распахнутые ставни задувал теплый ветерок, принося аромат сирени и луконита. Все самые приятные воспоминания в его жизни были связаны с этим местом. Александр бодро зашагал к лестнице, ведущей на чердак.

– Леди уже очень долго ждет, – напомнил Флинт, но голос его заглушил скрип половиц.

В мастерской дозволялось находиться только родственникам и самым близким людям. Чердак ратуши был обустроен таким образом, чтобы он мог проводить там любые эксперименты, включая те, которые были связаны с погодой. В крыше был специальный люк, позволявший подниматься на смотровую площадку. Вокруг стояли верстаки, столы и держатели с тисками. Подающие надежды изобретения были закрыты холстиной; не оправдавшие их – валялись на полу. Сложенные из досок стены были увешаны чертежами и зарисовками.

Войдя в царство беспорядка, он сразу ее увидел. У единственного напольного окна, выводившего на декоративный балкончик, стояла стройная девушка в белом платье. Длинные светло-каштановые волосы были собраны в причудливое гнездо и забраны в серебряную сетку. Высокий воротник целиком закрывал шею и доставал до подбородка. Она шагнула навстречу и склонила голову.

Александр ответил тем же.

– Леди Мэйвис. Какой приятный сюрприз… Хм… Простите за ожидание, но вам следовало известить меня о визите. Вы же знаете, что я могу сорваться с места по любому поводу.

– Добрый день, ваша милость. Уверена, это был важный повод, и он стоил моего времени.

В притворстве Мэйвис не было равных. О том, что к нему пожаловала дочь ларанского гильддепа, он понял сразу. Граф Вассертрум обычно приходил без сопровождения и ни разу не поднимался выше второго этажа. Впрочем, Мэйвис в последние месяцы тоже была редкой гостьей. После того как они повздорили, девушка не приходила к ним даже на праздничные вечера.

– Как самочувствие вашего отца? Барон сказал, что ему нездоровилось, – поинтересовался он, вспомнив, что Мариус вчера за обедом обмолвился о недуге графа.

– Хвала Нисмассу, господин быстро оправился, – сообщила девушка, сделав еще один робкий шажок навстречу. – Рада, что и ваш отец в добром здравии. Хочу еще раз принести извинения за то, что не удостоила его поклоном.

– Пустяки. Он даже не…

– Я также хочу заверить вас, что все слухи, касательно этой оплошности, просто наглая ложь.

Мэйвис добавила это в такой поспешности, что ему невольно стало интересно, что еще о ней выдумала местная ребятня. Врагов у нее хватало. Она была умна не по годам, хорошо рисовала и сочиняла стихи. О безупречных формах и приятных чертах лица и говорить не требовалось. Все эти прелести были на виду, в нужных местах прикрытые дорогими нарядами. В своем великолепии Мэйвис напоминала золотые ножны, усыпанные драгоценными каменьями. Многие мужчины при первом знакомстве были очарованы ею. О том, что в этих ножнах лежит ржавый обломок меча, они узнавали не сразу. В неполные четырнадцать дочь Вассертрума была нелюдима, высокомерна и полна притворства. Порой, глядя на ее поджатые губки и следя за взглядом, Александр ловил себя на мысли, что наблюдает за неким механизмом. Мэйвис только играла роль прекрасной леди. В присутствии друзей она кое-как раскрывалась, но на глазах у посторонних была как те ножны, до нутра которых нельзя добраться.

– Извинения приняты, – после затянувшегося молчания произнес он. – Теперь позвольте принять вас, как подобает человеку…

Тут он спохватился, осознав, что все это время разговаривал с гостьей в одежде простолюдина, побитого в темном переулке. Посмотрев на холщевые штаны, испачканные пещерной тиной, он попытался их отряхнуть, но потом лишь рукой махнул.

– Как бы там ни было, вот вы здесь, и я счастлива, что могу говорить с вами, – скороговоркой произнесла она, тем самым дав понять, что пора оставить формальности.

– Если госпожа не возражает, я сперва приведу себя в порядок.

– Возражает! В конце концов, мы друзья или… – начала было она, и запнулась, но потом продолжила: – Да. Мы друзья, а у друзей не должно быть секретов.

Ее тонкий пальчик указал на верстак, где лежал свернутый пергамент. Судя по тому, как тот вздрогнул, Александру даже показалось, будто гостья стыдится клочка бумаги. Он быстро развернул его и стал читать. Письмо было написано неким алхимиком по имени Грэмит. В нем отшельник просил его отца о ссуде, чтобы дистиллировать какой-то цветок, который он нашел в Долине скорби.

Закончив чтение, Александр положил пергамент на место и пристально посмотрел на гостью. Мэйвис потупила взор. Трудно было поверить, что она провела здесь столько времени, чтобы показать ему такую ерунду.

– Откуда у вас это письмо?

– Грэмит мне его вручил.

– Этот простолюдин? Вам лично? Каким образом?

Она не подняла взор. Тонкие пальчики стали нервно теребить черный поясок. Девушка кратко изложила все, что случилось с ней прошлым вечером, когда она каким-то чудом смогла сбежать из дома и спуститься на улицу кореньщиков. Хотя участие Бастиана в этом деле многое объясняло. Хитрый сынок портового торгаша и не на такое был способен. В детали Александр не стал вникать. Он внимательно слушал и не перебивал, а когда девушка замолчала, отошел к верстаку с кувшином и налил в кубок воды.

– Тёмная история, – произнес он, вручив ей серебряную чашу. – Все равно не понимаю, зачем вы принесли письмо мне. Я не алхимик и тем более не чародей. Покажите его Соренну или Галантиру. Уверен, они вам помогут.

– Но может быть, вам знаком этот человек?

– Нет. Никакого Грэмита я не знаю. К моему отцу каждый день кто-то приходит с прошением. Этот шутник еще ничего. Недавно какой-то одержимый торговец пытался выпросить у барона корабль, чтобы снарядить экспедицию к Могильной бухте. Якобы там спрятаны сокровища пиратов.

Александр не удержался от улыбки, вспомнив, как зазнавшегося торгаша гнали палками через весь предел.

– Но что делать мне? Я не могу отнести его барону Мариусу, – пожаловалась она, пригубив несколько капель. – В моем положении немыслимо раздавать подобные письма. Даже нигмант и алхимик посмотрят на меня как на дурочку.

– Соренн вас не осудит. Впрочем, наверное, вы правы. Сначала лучше во всем разобраться.

– За этим я и пришла. Вы ученый человек, к тому же мой друг.

Девушка в белом платье обняла себя руками. Александр кивнул. Теперь понятно, почему эта привереда торчала здесь так долго. Грязь и пыль не испугают того, кому посулили скорую кончину в тринадцать лет. Прочитав письмо снова, Александр сделал несколько кругов по мастерской и произнес:

– Вы слишком молоды и не знаете, на что способны люди. Нельзя верить всем подряд. Вот что я думаю, леди Мэйвис. Какой-то шарлатан прознал о вашем недуге и воспользовался этим, чтобы нажиться.

– Я достаточно взрослая, чтобы отличить золото от навоза! Грэмит не шарлатан. Сперва я тоже так подумала, но… Он знает, о чем говорит. Он помог мне.

– Дал несколько лечебных зелий. Галантир за скромную плату сделает вам еще больше. Сперва он вас напугал, потом дал обезболивающее, и пообещал помочь. Кстати, он сказал, как именно собирается вас лечить?

– Нет.

Вполне ожидаемый ответ. Все шарлатаны действовали одинаково. Александр с трудом удержался от смешка, про себя удивившись, почему Грэмит не пошел дальше и не предложил ей купить мощи каких-нибудь святых.

– Леди Мэйвис, вы сами говорили, что ваш отец нанимал лучших алхимиков. Все они советовали пить серную патоку и есть меньше жареного мяса. Болезнь, которая вас терзает, лечится долго, но больные чаще выздоравливают, особенно в юном возрасте.

– Грэмит сказал, что колотрампия так не лечится. Чтобы серная патока подействовала, нужно жить рядом с источником. Я же чувствую это! – Она положила обе руки на плоский живот и погладила его, как это делают беременные женщины. – За год ничего не изменилось. Мне становится только хуже. Я теперь даже ужинать не могу.

– Вы говорили об этом отцу?

– Нет. – Два голубых глаза забегали. Мэйвис отошла к окну и еще крепче обняла себя. – Он считает, что со мной все будет в порядке.

– Я тоже так считаю. Состояние, в которое вы себя ввели, называется «самовнушением». Этот Грэмит, сыграл на ваших чувствах, и вы поверили в то, чего боитесь больше всего. Думаю, его целью был не мой отец, а граф Вассертрум и его кошелек. Согласитесь, вы бы все равно не отнесли это письмо губернатору.

– Думаете, он знал это?

Александр подошел к ней. Мэйвис повернулась, смерив его недоверчивым взглядом. Он взял ее за руку и накрыл ее дрожащие пальцы ладонью.

– Леди Мэйвис, никогда не забывайте, кто вы. Бастиан и Грэмит проявили к вам неуважение. Простолюдинам нельзя такое спускать. Покажите письмо отцу. Граф быстро во всем разберется. Пусть его наемники схватят Грэмита и в присутствии опытного алхимика выяснят, как и чем он собирался вас лечить. Уверен, этот шарлатан расколется как панцирь крокера.

В какой-то момент казалось, что она ему поверит. Мэйвис посмотрела на свиток и поджала губки. Черты ее красивого лица на мгновение почерствели, но совсем ненадолго. Страх вернулся. Высвободив руку, девушка вышла на балкон и посмотрела на утесы за городской стеной.

– Ваша милость, я прожила на Миркхолде четыре года и не смогла завести много друзей. Павел заболел. Бастиан с Грэмитом заодно. Моя подруга Лукреция просто коров… просто бесполезна. Если мой последний друг откажет мне в помощи, я останусь одна.

Последние слова были излишни. Слишком уж часто она стала называть его «другом». Друзья не пропадают на несколько месяцев после мнимого оскорбления. Александр хорошо знал гостью. Мэйвис считала, что отличается от других людей, но как только ее сбросили с пьедестала, попыталась найти защиту. В таких случаях у большинства женщин было два оружия последнего шанса – тело и жалость; а у бедной Мэйвис и вовсе одно.

Хорошенько все обмозговав, он ответил так:

– Для начала, не стойте там. Балкон старый.

Мэйвис послушно вернулась в мастерскую. Он тем временем проследовал к двери и демонстративно ее открыл.

– Сейчас вы пойдете домой, но прежде хочу, чтоб вы знали, как ведут себя настоящие друзья. Дружба налагает на человека определенные обязательства. Вы должны научиться жертвовать своим временем и личными интересами, а ваш друг в свою очередь платить вам тем же; но самое главное – это доверие. Не злоупотребляйте им и не отказывайте в нем.

– Это значит, что вы поможете мне?

– Не вижу иного выбора. – Александр сокрушенно вздохнул, понимая, что совершает глупость. – Я лично встречусь с этим негодяем. В конце концов, он уверяет, что знает моего отца. Получается, моя семья тоже замешана в этом шантаже.

Тонкие пальчики затеребили пояс с удвоенно силой. Мэйвис захлопала глазами, очевидно, пытаясь представить, во что на самом деле ее втянул Бастиан.

– И действительно. Почему Грэмит так рискует? Думаете, он задумал что-то против нас?

– Думаю, ему просто нечего терять. Человеку в его положении следует бояться наших отцов.

Она скупо улыбнулась и поспешно закивала.

– Сообщите Бастиану, что губернатор встретится с Грэмитом тайно в яблоневых садах возле Башни святого Кловера. Послезавтра утром на вергин.

– Грэмит сейчас в городе. Почему не сегодня вечером?

– Всему свое время, леди Мэйвис. Дадим этому шарлатану понять, что встреча нужна ему больше, чем нам.

Девушка снова покорно кивнула. От прежней заносчивости не осталось и следа. Последний раз она вела себя так смирно, когда сбежала в город без охраны. Ей было одиннадцать. Он в тот вечер пришел к Вассертруму, спросив разрешения погулять с его дочерью в саду без сопровождения. Граф на свою беду согласился, не догадываясь, что девчонка будет гулять совсем в другом месте. Потом они спустились на храмовую площадь, где до сумерек среди черни слушали проповедь, и даже упились вином.

Гостья уже собиралась выйти, но внимание ее привлек новый предмет. Александр знал, что она его заметит. Вопреки недостаткам Мэйвис отличалась от богатых девиц любознательностью. Новенький самострел, стоявший в углу за дверью, не заинтересовал бы ни одну особу женского пола.

– Это же шленг Бертрана? Я его здесь раньше не видела, – произнесла она, рассматривая длинный серебристый цилиндр на дубовом лафете.

– Я позаимствовал один из Серой башни. Хочу его усовершенствовать. Сейчас на перезарядку уходит почти минута.

– Зачем вообще он нужен? Любой маруканский лучник за эту минуту выпустит два десятка стрел.

– Он способен пробивать любую броню и не требует особого обращения, – терпеливо пояснил Александр. – Чтобы научиться стрелять из лука нужно время. Магия свитков без подготовки смертельно опасна. Арбалеты стоят слишком дорого. Остается только шленг. Его можно отлить всего за полдня, и необязательно бережно хранить.

– И что же ваша милость хочет поправить?

– Сделать так, чтобы каждый самострел выпускал не одно, а пять или десять ядер по очереди и без перезарядки.

Мэйвис посмотрела на него во все глаза, не понимая, как такое возможно. Примерно так же на него смотрел и капитан городского ополчения, когда он поделился с ним этой затеей. Александр и сам пока плохо это представлял. У своего самострела он смог увеличить только дальность стрельбы до двухсот футов путем уменьшения ядра и удлинения ствола. Благодаря самодельному прикладу вместо крюка, держать его на плече тоже стало легче. На этом удобства заканчивались.

– Поверьте, госпожа. За этим оружием будущее.

Девушка тяжело вздохнула и кивнула так, словно все понимала. Она шагнула к двери, но потом тихонько спросила:

– Не понимаю, ваша милость. Вы не алхимик. Какой смысл лично встречаться с Грэмитом? Мы ведь даже не знаем, сколько еще у него помощников, кроме Бастиана. Для вас это может быть небезопасно.

– У меня тоже есть друзья, леди Мэйвис. Я приду не один.

На этом разговор подошел к концу. Александр жестом предложил гостье спуститься вниз и сам последовал за ней, продолжая корить себя за то, что обошелся с девчонкой слишком мягко.

Глава I. Земли севера и юга

1-й месяц лета, 4 день, Тридвор

Северный край Миркхолда всегда был полон опасностей. От встреч с хищниками и нежитью странников не спало ни число, ни подготовка, ни мощь заклинаний. Верф знал, на что идет, когда потребовал приобщения к стезе практика. Он знал, что братья попытаются его убить; знал, что его крови возжелают монстры и животные; не знал лишь о том, что главным врагом на испытании станет шайка бандитов.

Мысли об этом вихрем кружились в голове, пока он бежал сквозь лес. Следом мчался Гримбальд, весь мокрый от пота, а еще дальше, за стеной деревьев, мелькали фигуры головорезов. Десятки людей были вооружены луками и копьями. Многие бранились на ходу, выкрикивая проклятия. Верховодил ублюдками смуглый воин, вооруженный двумя мечами, и его бывший брат по ордену, клювоносый уродец Рег. Верф спешил, как мог, раздвигая ветви посохом, но далеко уйти от Рэйвер Пика им не удалось.

Головорезы заприметили их еще утром, на краю высокогорных пастбищ. Они как раз переходили равнину. Верф хотел набрать воды в лесном ручье, и это случайное решение спасло им жизнь. Добравшись до опушки, они сбежали в самую глушь, но теперь преследователи не отстали. Миля за милей расстояние между ними сокращалось. Иногда Гримбальду удавалось найти тропу между скал или лазейку через бурелом. В таких случаях они получали передышку, но потом вновь слышали голоса за спиной.

Это была та самая банда, которую они встретили два дня назад, возвращаясь из Серной пустоши; банда, которая, по неизвестной причине, встала на сторону Рега, дабы истребить его соперников.

– Верф! Я больше не могу. Правда, – выдохнул Гримбальд, когда они спускались с холма в каменистую лощину. – Укус… Проклятый укус. Я до сих пор не в себе.

Он оглянулся. В лесу было не так жарко, как на равнинах, но с Гримбальда пот сходил ручьями. Противоядие мастера Павиана действовало преступно медленно.

– Далеко до твоего лабиринта?

– Нет, но он все равно не поможет. Если они снова нападут, как тогда…

В землю рядом с ногой вонзилась стрела. Верф пригнулся. Они спускались на дно лощины. Вскоре молодая поросль обступила их со всех сторон. На землистых склонах за спиной замелькали фигуры лучников. Послышались недовольные крики.

– Нам не сбежать? – выдохнул Верф, в растерянности глядя на осунувшееся лицо друга. – Скажи, Грим! Нам конец?

– Тебе конец, если будешь тянуть меня за собой.

Кусты за спиной затрещали, словно под ударом шквального ветра. Верф оглянулся, заметив темное пятно. Он вовремя оттолкнул товарища и сам упал. Над головой пронесся кривой тесак. Посыпались срубленные ветви падуба. Бандиты снова это сделали. Первый раз на них напали возле опушки, когда лес еще не был таким густым. Какой-то головорез нахлебался зелья огнепята и попытался их догнать. Мерзавец атаковал трижды, и всякий раз промахивался. Сейчас напал алмер. Смуглый воин двигался легче, и удары наносил точнее, но все равно не мог совладать со скоростью.

– Верф, он возвращается!

Они бросились в разные стороны. Темное пятно пронеслось вновь, но в этот раз удара не последовало.

– Грим, сюда! Гримбальд?

Верф побежал за ним, но ответа не последовало. Гримбальд пропал. Тогда он повернул вправо, надеясь встретить молодого охотника на другом краю лощины. Склоны там были выше и заросли гуще.

– Грим…

Смазанный силуэт промелькнул неподалеку. Верф подавился словами. Алмер примерялся для удара и теперь несся прямо на него. Верф согнулся и побежал вдоль склона, туда, где виднелся просвет между деревьями. За спиной раздался крик. Верф оглянулся, заметив, что алмер катится по земле. В лесу пустынный лев был не так ловок. По всей видимости, негодяй отвлекся, не успев вовремя поднять ногу.

Он снова нырнул в заросли падуба. Опушка была рядом, а за ней новый лес, уже не такой светлый.

– Малкар! – послышался за спиной скрипучий голос. – Я тебя вижу, малкар. Готовься.

Верф прекрасно понимал, о чем он говорит. Алмеры, в отличие от магорцев, цену словам знали. Для остального мира это ругательство означало просто «выродок», но только не для пустынников. «Малкарами» жители песков называли людей, которым желали вырождения, в буквальном смысле; тех, кого планировали умертвить в скором времени.

Толпа бандитов следовала по пятам. Дюжина уже спустилась в лощину и шарила по кустам. Гримбальд исчез с концами. Дурак все-таки решил действовать в одиночку. Как всегда, думал только о других.

Плюнув на все, Верф сорвался с места. Преодолев бурелом, он перепрыгнул через ствол поваленной сосны и покатился вниз, разорвав край баски. Лощина с разбойниками осталась позади. Скользя по склону, Верф собирал вокруг себя ворох грязных листьев. Только очутившись глубоко в лесу, он смог встать.

За спиной хрустнули ветви. Верф повернулся, надеясь увидеть Гримбальда, но по склону съезжал алмер. На пустыннике были пластинчатые доспехи из черной кожи. На плечах лежали две пышные косы. Живот стягивал традиционный желтый кушак. Один шейлин он убрал в ножны за спину, второй держал в правой руке. Поймав его взор, алмер на мгновение остановился и демонстративно приподнял меч.

«Вот привязался», – пронеслось у него в голове.

Действие огнепята иссякло, но убить его алмер мог и без магии. Верф в свое время прочитал трактат об истории фехтования и знал, как трепетно пустынные владыки обучали воинов для своей гвардии. Если боец носил два меча, то почти наверняка был мясником из Ниппура, и мог легко порубить с десяток таких прислушников, как он.

Загадочный лабиринт, о котором говорил Гримбальд, был уже близко. Верф понял, что попал куда нужно, когда впереди показалась замшелая стена. Забежав за нее, он очутился в узком коридоре. Это был не лабиринт, во всяком случае, не рукотворный. Лес тянулся вдоль подножия базальтовых утесов. В таких местах острые куски горной породы всегда лежали в огромных количествах. Глыба с подзорами впереди действительно напоминала обломок стены, и по ней можно было забраться наверх.

Вспомнив слова друга о том, что в лабиринте нет тупиков, он отмел глупую идею и побежал напрямик. Куда-нибудь эти узкие аллеи должны были вывести. Мясник в кожаной броне не отставал. Верф слышал его шаги и хруст камней под сапогами. Завернув за поворот, он попал на травянистую площадку. Дальше был обрыв и кроны деревьев. Верф сиганул вниз, уцепившись за ветвь громадной липы, и, скатившись по траве к основанию дерева, побежал в сторону каменной лестницы.

Воин спрыгнул следом.

Держа посох подмышкой, Верф взбежал по импровизированным ступеням на вершину замшелой глыбы. Оттуда перепрыгнул на соседнюю, и так далее, пока вновь не очутился на земле среди базальтовых коридоров. Глупый маневр не удался. Алмер прекрасно его видел и последовал туда же.

Дальше была замшелая кишка с открытым сводом. Верф изо всех сил шлепал сандалиями, касаясь рукой бархатистых моховых шапок. Вокруг по-прежнему был густой лес, но теперь что-то изменилось. К запахам земли и травы примешался новый аромат, знакомый всем путешественникам. В теплом воздухе пахло костром.

– Люди! – выпалил Верф. Кто бы ни нашел пристанище в лабиринте, он мог помочь или хотя бы отвести внимание преследователя.

Помчавшись в ту сторону, где над мегалитами поднимался жиденький дымок, Верф вскоре достиг каменистой полянки, зажатой среди базальтовых глыб. Еще на подходе к ней он споткнулся, а когда поднял голову, заметил, что на него смотрят два десятка глаз. У костра сидело скопище уродцев. На одних были шкуры, другие носили подобие доспехов из древесной коры. Тела коротышек покрывала зеленая чешуя с гнойными проплешинами. Чуть горбатые, с приплюснутыми носами и плоскими лицами, они напоминали толпу истерзанных детей.

Верф попятился. От страха и усталости он забыл последнее предостережение Гримбальда. Парень говорил, что на краю леса живут гоблины. В глуши мелкие воришки голодали чаще и встреча с ними почти всегда сулила расправу. Так и случилось. Дубинки, каменные топоры и копья угрожающе поднялись. Верф понял, что им заинтересовались всерьез, но не успел ничего предпринять.

Появился алмер. Хищный взгляд пустынника был обращен на него. Племя уродливых человечков он даже не заметил. Воин достал из-за спины второй меч и поплатился. Камень угодил ему прямо в лоб. Алмер покачнулся. Несколько коротышек в шкурах вовсю раскручивали пращи. Верф вскрикнул и схватился за бедро, получив свою порцию камешков. Новый залп, алмер предупредил, прикрыв лицо рукой. Он злобно засопел, ринувшись в самую кучу, и одним широким взмахом снес сразу несколько голов.

В рядах противника поднялась суета. Два гоблина попытались сбить его с ног, потрясая дубинками. Алмер припал к земле и развел обе руки в стороны, укоротив врагов. Свою группу малышей Верф без труда отогнал посохом, после чего юркнул в щель между кусками базальта.

Разъяренное кваканье гоблинов и чавканье клинков остались позади. Добравшись до кленовой рощи, Верф запрокинул голову, стараясь найти среди крон солнечный диск. После того как они отправили домой Валла и Елену, Гримбальд планировал пойти к развалинам древнего храма, которые охотники называли «Вольным приютом». Туда же в первую неделю осени мастер Виман водил братию провожать Лучезарную Стеллу. Дальше этого места они на север не ходили.

– Лабиринт в пятнадцати милях от Приюта, – произнес он вслух, вспоминая слова друга. – К вечеру будем там…

Верф стиснул зубы, удержавшись от слез. Он столько раз хотел прогнать Гримбальда, а сейчас нуждался в нем сильнее, чем в Нисмассе. Что теперь с ним будет? Он больше не обнимет друзей и не увидит сестру, которую от него прятал отец. Здесь его тело даже не смогут как положено придать земле. Целая жизнь и посмертное бытие весело на волоске из-за глупой гордыни.

Из-за камней донесся шорох. Верф оглянулся, заметив три коренастые фигурки. На кривых ногах гоблины побежали к нему, но без злого умысла. Человечки были напуганы. Верф пронесся сквозь рощу, и вновь погрузился в каменные коридоры. Выбежав на открытую площадку среди скал, он утонул в зарослях волчьей крапивы. Трава за спиной стал шуршать громче. Верф повернулся и задохнулся от испуга. Смуглый воин был неумолим. Шел неспеша, разрубая крапиву. Оба шейлина были покрыты зеленой кровью. На лице застыла обозленная ухмылка.

Несколько коротких коридоров и покатый склон привели его на вершину холма. Забравшись на ступенчатую террасу, Верф подбежал к краю, но спрыгнуть не решился. Внизу густо росли деревья. Вращая головой, он пытался найти хоть какой-то путь к отступлению. Кругом из листвы торчали обломки горной породы. Массивные клены врастали в склон в нескольких ярдах от террасы, но ветви их казались слишком хрупкими.

Уловив сбоку блеск шейлинов, Верф понял, что выбора нет. Разбежавшись, он прицелился, собираясь броситься туда, где кроны деревьев плотно сцепились ветвями.

– Не дури, малкар! – с азартом выкрикнул пустынник. – С разбитой головой дольше помирать будешь.

Алмер был уже наверху, ловко раскручивая перед собой мечи. Их взгляды сошлись, а затем устремились на фигуру в черной мантии, застывшую на вершине соседнего мегалита. Человек, по всей видимости, стоял там некоторое время и наблюдал за погоней. На лице у незнакомца была белая маска. На голове просторный капюшон. За плечами висел двуручный клинок.

Верф попятился, забыв, что за спиной стоит вооруженный убийца. Это был не ряженый отшельник и уж точно не охотник за артефактами. В книгах по истории Сурана рисовальщики очень точно передавали образы служителей Ниргала. Этих изуверов жители песков называли «нисмеронами». Они носили глиняные маски и выполняли самую грязную работу за своих мастеров, а еще крайне редко покидали пределы Владычества.

Алмер занял боевую стойку, соединив шейлины для защиты. Верф покосился на преследователя, заметив, как чахнет его улыбка. В затяжном прыжке ученик некроманта преодолел несколько ярдов пустоты и приземлился на край террасы.

– Фах да ан нисмерон эст фатрэ он велон? – сходу произнес алмер.

Воцарилось молчание. Верф успел разобрать только последнее словосочетание. Алмер сказал что-то о «далеком доме». Наверное, интересовался, что привело ученика некроманта так далеко на юг. Человек в капюшоне сделал шаг навстречу.

– А ду мэ бартэ?

– Я не говорю на твоем языке, – раздался из-под маски приглушенный голос.

Алмер нахмурился. Верф поймал его настороженный взгляд, затем посмотрел на шейлины. Клинки воин так и не опустил. Значит, у пустынного льва были основания бояться нисмерона в той же степени, что и у последователя Нисмасса.

– Кто ты такой? Тебя послал Хаккар?

Человек в капюшоне покачал головой, но алмер не придал этому значения и продолжил:

– Если убьешь меня, не узнаешь, где я спрятал булаву. Зачем еще тебя могли сюда забросить. Хорошо, я ее верну. Давай так…

Нисмерон поднял руку и потянулся к мечу, но потом как будто опомнился и вновь ее опустил.

– Уходи, пока цел, – последовал короткий приказ.

Верф наблюдал за разговором, держа посох наготове. Смуглый головорез обратил на него обреченный взгляд. Он не хотел терять добычу, которую преследовал с таким упорством.

– Убирайся.

Наконец воин опустил мечи и вполголоса произнес:

– Мы скоро встретимся, нисмерон.

Проскользнув мимо темной фигуры, алмер задержал на ней взгляд и медленно повернулся. Следующий его выпад был стремительным, почти бесшумным. Пустынник хотел полоснуть противника по затылку. Оба меча обратились в сторону чародея, который каким-то чудом уже стоял к нему лицом. Миг, и эти же мечи вместе с обладателем летели прочь.

Пустынник беспомощно взмахнул руками, погрузившись в древесные кроны. Хруст ветвей и удар тела об землю возвестили о приземлении. Нисмерон оглянулся, продолжая держать руку поднятой; затем снял капюшон и маску.

Верф выронил посох.

– Мы знакомы? – неуверенным голосом произнес воин.

***

Описать словами чувства, которые он испытал, встретив кровного брата, не смог бы даже искусный миннезингер. Следуя за воином в черной мантии, Верф ловил себя на мысли, что все еще спит где-то на полпути к Рэйвер Пику. Происходящее напоминало диковинный сон. На рассвете сражение с големом, утром нападение бандитов, затем исчезновение Гримбальда и вот уже с неба валится Грог. Верф помнил, как они месяц назад сидели на вершине «Каменной башни» возле фермы Годвина. В тот день он видел угрюмого наемника последний раз. Грог всегда был мрачным, как туча, и улыбался только после бутылки крепкого пойла, но друзей не сторонился. Сейчас же рядом с ним шел совсем другой человек. Внешне Грог оставался прежним, но повадки, взгляд и движения выдавали в нем чужака.

– Грог, дружище, – на ходу выпалил он, держась за бок. – Ну, постой! Нас уже не преследуют. Стой, говорю! Я должен отдохнуть.

Воин послушно остановился. Два зеленых глаза устремились на него. Верф подумал, что сейчас юноша начнет его подгонять или по старинке назовет слабаком, но тот промолчал.

Усевшись на пень, Верф снял с плеча походный мешок и достал пузырек с мазью.

– Ты мне так ничего и не объяснил, – пожаловался он, натирая кровоточащие порезы под ремешками сандалий. – Где ты пропадал три недели? Почему на тебе эти… одежды?

– Я все расскажу, когда мы будем в безопасности.

– Можешь ответить хотя бы на эти вопросы?

Грог кивнул, но с места не сошел и даже не пошевелился. Пока он говорил, его прямой взгляд был устремлен на чащу. Верф слушал внимательно, и чем больше узнавал, тем меньше ему нравилась история. Под конец, когда наемник описал расправу над некромантом и встречу с Олдричем, он невольно схватился за фляжку с водой. В горле пересохло. Руки дрожали. Да и фляжка, как назло, оказалась пуста.

– Значит, этот мерзкий старикашка зачаровал тебя и заставил принять темную веру?

– Получается, что так, – смиренно произнес тот, пригладив слипшиеся волосы.

Он попросил его снять половину пуговиц на мантии и отогнуть фетровую подкладку. Грог оголил грудь, показав кровоточащий нарыв. В том месте, куда Бангладор загнал ребро огра, кожа покрылась одутловатыми наростами. Вдох за вдохом костяное лезвие опускалось в тело и выплывало наружу, исторгая кровавую пену.

– Очень больно? – произнес Верф, дотронувшись до ребра.

– Терпимо. Рана открывается, когда я быстро двигаюсь или колдую. Бангладор не хотел, чтобы я использовал всю силу.

– Но кимир ты не совершал?

Верф схватил его за плечи и как следует встряхнул.

– Говори! Это обряд переинициации. Ты осквернял алтари? Надругался над какой-нибудь реликвией? Может, тебе давали читать большую, черную книгу?

– Бангладор хотел, чтобы я научился читать. – Грог стал в раздумьях поглаживать густую щетину на щеках. – Ничего он мне не давал. За те два дня, что я провел с ним, этот старый козел только болтал и учил меня управлять новыми силами.

– Хорошо, – уже свободнее вздохнул Верф. – А этот Олдрич заставлял тебя отречься от Нисмасса?

– Поверь, Олдричу нет до меня никакого дела. Он ученый, а не воин. Ему нужен только клинок.

Грог для верности закинул руку за спину и коснулся рукояти диковинного орудия, торчавшего из-за капюшона.

– Как так? Ты же сказал, что он назвал тебя своим учеником.

– Расскажу больше, когда мы будем в безопасности. Как там тебя… Вирф… Верф?

Он кивнул и вернулся к мешку.

– Просто поверь, Верф. Олдрич избавил нас от Бангладора и помог мне найти тебя. Некромант он или нет, но мы многим ему обязаны.

Грог достал из потайного кармана какой-то серебристый цилиндр со стеклянной колбой и показал ему. Верф удостоил поделку чародея мимолетным взглядом. Что бы там Грог не говорил, на нем была вражья мантия. Он же, будучи слугой Нисмасса, на священном испытании разговаривал с прислушником аж двух некромантов. За дружбу с таким человеком Виман имел полное право изгнать его из обители.

Верф ухватился за посох, и хотел было пойти дальше, но Грог заступил ему дорогу. В руке бывший наемник держал крошечный деревянный меч.

– Объясни, откуда эта зубочистка. Бангладор сказал, что это подарок, но меч старый. Он не мог его сделать.

Верф вытащил свой талисман, который всю последнюю неделю держал на груди.

– Мы вырезали эти мечи пятнадцать лет назад, после того как погиб Робин. Сделали это впятером на «Каменной башне», и клятву принесли. Ты всегда называл это глупостью.

Взгляд Грога как был, так и остался пустым. Верф скороговоркой произнес стих, который сочинила Кассия, но загорелое лицо парня оставалось неподвижным.

– Нисмасс милосердный, ты хоть что-то помнишь? Помнишь кого-то из нас?

– В голове туман, – с нотками сожаления молвил Грог. – Помню девочку. Олдрич нашел воспоминания о ней в моих снах. Ее звали Кассия.

– Зовут, – поправил Верф, скупо улыбнувшись. – Кассия наша подруга, и она уже давно не девочка. Живет в городе. Верховодит шайкой живорезов из-под полы. Мы обязательно навестим ее, когда все закончится.

– Что именно?

Верф осекся. О том, чтобы поведать Грогу детали трех испытаний не могло быть и речи. В тоже время какая-то неведомая сила, мешала держать язык за зубами. Он посмотрел на талисман и спрятал его под полуробу. Это не помогло. Желание говорить правду никуда не делось.

– Зачем ты здесь, Верф?

– Я странствую по воле верховного привелителя Вимана. Прохожу тайный ритуал ордена. Это все, что тебе нужно знать, – выпалил он, надеясь, что друг его поймет, а Нисмасс не осудит.

К счастью Грог не стал задавать вопросы. Махнув рукой, парень возобновил ход. Они по-прежнему были в чащобе, уставшие, без воды и припасов, и чем дальше уходили на восток, тем гуще становился лес. Новый переход занял весь оставшийся день. В пути им удалось найти родник и несколько полян с лесной морковью. Запретные ягоды, такие как титонус и ежевика, Верф не брал, зато Грог тащил в рот все, что казалось съедобным. За время путешествия им удалось поесть и немного отдохнуть, но как следует поговорить они не смогли.

На исходе дня леса вновь поредели. Ближе к вечеру в лучах заходящего солнца они поднялись на холмы, откуда увидели широкую долину. Внизу простирались желтые поля лисохвоста. Вдалеке у слоистых утесов высились три башенные постройки с остатками стен. Так выглядел «Вольный приют» – некогда величественный храм, а ныне пристанище бродячих стрелков, в котором те коротали ночь после охоты.

Всю дорогу до храма Верф надеялся увидеть Гримбальда. Парень утверждал, что знает, где находится тайник, в котором охотники прятали стрелы и веревки. Сюда он должен был наведаться в первую очередь.

– Твоего друга здесь нет, – произнес Грог, заметив его беспокойный взгляд.

– Нашего друга.

Он уже устал его поправлять, впрочем, вскоре был вынужден признать, что Грог прав. Среди руин сновали только кристальные ящерки. Судя по гладким песчаным площадкам у входа в святилище, они были первыми людьми, пришедшими сюда после урагана.

– А кем был этот Гримбальд?

Верф резко повернулся. Спутник внимательно осматривал местность.

– Хватит, Грог! Был и есть. Гримбальд наш друг и он не умер.

– Ты сказал, что его ужалила змея. Если ему и впрямь было так худо, то далеко убежать он не мог. Наверное, парень пожертвовал собой, чтобы спасти тебя.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Да. Ты мог погибнуть из-за него. Я думаю, этот Гримбальд поступил как настоящий мужчина.

Верф стиснул зубы. Человек, который спас его в лабиринте не был Грогом. Пока не был. Придется приложить немало усилий, чтобы вдолбить в его стриженую башку память, а вместе с ней и чувство сострадания.

– Устроим привал там, – распорядился он, указав посохом на соседний храм с колоннами и портиком. – Если пожалует Рег с бандитами, мы их сразу увидим.

– Согласен. Здесь я их прикончу без труда.

Сняв с плеча ножны, Грог взял клинок в левую руку и зашагал к развалинам. Справа от входа в храм между камней тянулись дроковые заросли. Сотни желтых цветов на колючих стеблях наполняли воздух приторным ароматом. Там они разложили вещи и сняли взбухшую от пота одежду.

– Если так и дальше пойдет, то от нас ничего не останется, – молвил он, срезая лопухи, – кроме мокрого места и доброй памяти.

– Поэтому нужно их убить, – глядя по сторонам, добавил Грог. – Сколько раз они нападали? Дважды?

Верф кивнул, растирая грудь пожелтевшим листом.

– Значит, нападут снова.

– Рег меня ненавидит. Слишком часто я ставил его на место, – объяснил он, вспомнив, как мерзкий прислушник всякий раз угрожал им расправой. – Мы все в шутку называли его «бандитом». Вот уж не думал, что он им окажется.

– Пока у него на плечах голова, он не оставит нас в покое. Рег должен умереть. Жаль, я не добил алмера. Если он выжил, то нам придется туго.

– Как ты отбросил его так далеко? У тебя никогда не было такой силы. В детстве ты только палки и камни мог двигать.

– Я же сказал, что выпил эликсиры. Бангладор накачал меня каким-то волшебным пойлом. Раскрыл шестнадцать способностей.

– Откуда у тебя столько?

Вопрос прозвучал не к месту. Разумеется, Грог не знал, кто наделил его талантами. «Белый сатут», в котором подробно описывались силы человеческого духа, Верф не читал. Знал только, что у любого жителя Гамелана есть способности. Одни могли ковать, другие рисовать, третьи колдовать. Обычно человек развивал свои таланты в течение жизни или не находил их вовсе. О том, чтобы кто-то обладал сразу шестнадцатью уникальными навыками, он слышал впервые.

Грог вырвал его из размышлений:

– А как выглядит этот Рег?

– Как птица. У него крючий нос, похожий на клюв, впалый подбородок и мерзкий голос. Среди бандитов я его не видел. Наверное, он переоделся.

– Хорошо, – вновь пространно отозвался Грог и зачем-то посмотрел на меч. – За то время, что я жил в пещере, Олдрич многое мне рассказал. У каждого есть слабое место. Если ударить один раз, но сильно, человек развалится, как старая стена, и сам уже не соберется.

– Грог, я не хочу, чтобы ты кого-то убивал. Все равно – это люди. Нисмасс будет их судить.

– А мы будем убегать? Верф, мой учитель как-то раз сказал, что любая жизнь священна до тех пор, пока в безопасности наша собственная.

– Твой учитель? – Он невольно повысил тон. – Говоришь так, словно гордишься этим.

– Олдрич многое повидал и разбирается в жизни не хуже, чем твой верховный привелитель.

– Он некромант, и Виману не ровня!

Верф схватил белую маску за ремешок и потряс ею у него перед лицом.

– Прислушники некромантов носят маски отрока не для красоты. Знаешь, что делает ее такой прочной?

– Заклинания?

– Да, а еще детские зубы, Грог! И кровь. Ты связался не просто с плохой компанией. Эти люди не ученые и даже не алмеры. Они само зло!

Молодой воин медленно провел листом лопуха по вспотевшем плечу. На загорелом лице расцвела улыбка. Грог воззрился на него как на дурака. Ни уважения, ни понимания в этом взгляде не было.

– Хорошо, когда все закончится, можешь его убить.

Верф опустил обе руки на лысую макушку и застонал. Он словно со стеной разговаривал. Парень верил в себя и еще сильнее в своего жуткого учителя. Прежний Грог чужого авторитета не признавал. От новой порции упреков бывшего наемника спасло слабое бормотание. Они одновременно посмотрели наверх, проследив за источником звуков. Верф раскрыл рот. Грог схватился за меч. На крыше соседнего храма показался человек.

– Гримбальд!

Не веря собственным глазам, Верф подбежал к стене. Юноша лежал на крыше храма, свесив сальные пряди. Под глазами горемыки темнели круги. Скорее всего, его разбудили голоса.

– Я знал, что ты придешь сюда, – произнес Гримбальд, отползая обратно.

В траву упала старая, деревянная лестница. Верф смекнул, что охотники в летнее время коротали ночь не на земле. Поднявшись на песчаную площадку, он нашел друга рядом с очагом. По краям лежали кипы ветвей и солома. На одной из таких постелей лежал и Гримбальд. Парень вымученно улыбался, держась за обломок стрелы торчавший из левого бока.

Верф бросился к нему, доставая кривой нож, и распорол рубаху.

– Грог, он тяжело ранен! Неси мешок!

– Грог? Это Грог с тобой? – в полузабытье встрепенулся Гримбальд, силясь вновь подползти к краю.

Молодой воин быстро вскарабкался наверх, передав ему походный тюк. Верф достал деревянный пузырек с лечебным зельем и заставил Гримбальда выпить половину. Остальную часть выплеснул на запекшуюся корку под ребрами, но привычного шипения не последовало. Рана слишком долго была открыта.

– Чудо, что он вообще смог дойти сюда, – заметил Грог, подсев ближе.

– Был отвар, – выдохнул Гримбальд, – совсем немного. Я помог Елене залечить щеку. Она почти все выпила…

– Молчи. Тебе нужно беречь силы. Я попробую вытащить стрелу.

Верф собирался промыть рану и вырезать обломок ножом, но ученик некроманта его опередил. Грог щелкнул пальцами, привлекая внимание Гримбальда, а когда тот отвлекся, поднес ладонь к стреле. Обломок соснового стрежня забрался в тело и выскочил с обратной стороны. Долину огласил мучительный вой. Гримбальд весь скрючился, жутко завернув голову, и вскоре лишился чувств.

– Аккуратно! Он не животное!

Грог не слушал. В руке у воина появилась крошечная бутылочка из черного стекла. Он вытряхнул из ее несколько зеленых капель и смазал рану.

– Олдрич сказал, что эта мазь может вам пригодиться, – пояснил он, тщательно смазывая дыру в боку.

– Нам? – переспросил Верф, переворачивая парня, чтобы Грог смог нанести мазь на спину.

– Конечно, вам. Мне такие зелья не нужны.

Они укрыли охотника шерстяным лоденом и спустились вниз. Грог предложил перенести поклажу наверх и подготовить приют к обороне, но Верф запротестовал. Пока рядом был раненный, ни о каких расправах не могло идти и речи.

– Может, они нас не найдут? В лесу мы постоянно путали следы.

– Следы запутали, но не замели. Они нас найдут.

– Тогда уйдем отсюда. Смастерим носилки и отнесем Гримбальда в горы. Спрячемся в пещерах и подождем, пока он…

Грог поднял руку. Верфу показалось, что парень собирается отбросить его прочь, как алмера, но это был всего-навсего жест.

– Хватит, Верф. Тебе не обязательно сражаться. Я все сделаю сам. Обещаю, они даже не успеют к вам подняться.

– Каким образом ты убьешь двадцать человек, хотел бы я знать?

– Восемнадцать, – поправил Грог, на ходу подтягивая брэ. – Я следовал за ними полдня. Думал, что один из них ты, но оказалось, что вы идете в одном направлении.

Он достал клинок и отшвырнул ножны.

– Их не так уж много. Пятеро крепкие, как тролли. Остальные – сопляки и пьяницы. Еще есть два старых следопыта. Не будь у них луков, я бы и убегать не стал.

Они вышли в поле. Грог сходу направился к утесам, туда, где росли чахлые вязы, но Верф схватил его за руку.

– Подожди. Давай я тебе кое-что покажу.

Они пересекли поле лисохвоста и вошли в сосновую рощу, на краю которой стоял прямоугольный фундамент. Вокруг не было стен, только колонны и груды каменных блоков. Продравшись сквозь заросли цветущего маквиса, они поднялись наверх.

– Плохое место для засады, – заключил Грог, вдыхая медовый запах.

– Это место не для битв. Посмотри на алтарь. – Верф подошел к продолговатому пьедесталу с толстой плитой наверху. – Говорят, он появился в долине задолго до строительства храмов.

Нижняя часть глыбы была покрыта растительными орнаментами, столь глубокими, что между ними копилась тьма; верхняя представляла собой треугольный, мраморный щит с огненной звездой в центре. Верф смахнул с алтаря ветки, а затем поцеловал край щита.

– Это Лог Стеллы. В стародавние времена на Эквитании жила прекрасная дева по имени Стелла. Она была дочерью велинкронского императора. Каждый месяц принцесса совершала морские прогулки вокруг острова. В одном из таких вояжей ее корабль был взят на абордаж неизвестными воинами. Говорят, они жили на Миркхолде тысячу лет назад, среди исчезнувшего народа, построившего эти храмы.

Верф указал на выжженную солнцем долину, туда, где стояли руины «Вольного приюта». Грог обошел святыню и воззрился на две скошенные колонны позади нее.

– Стеллу привели во дворец военачальника. Оказалось, что похититель долгие годы был влюблен в нее и планировал похищение. Он хотел, чтобы дочь императора стала его женой, но девушка ответила отказом. Целый месяц Стелла жила во дворце. Ни уговорами, ни угрозами, ни мольбами воину не удалось склонить ее к помолвке. Вскоре местный правитель узнал, что его военачальник пленил велинкронскую принцессу и повелел ему вернуть пленницу.

– Мне так необходимо это знать? – спросил Грог, разгуливая вокруг скошенных колонн.

– Отцом Стеллы был император Элингал V. Он согласился простить похитителя и принять дары его сюзерена, – продолжал Верф, не обращая внимания на слова друга. – Военачальника обязали сопроводить принцессу до обширной бухты на востоке острова и принести извинения императору. В этом логе они остановились на постой. В ту ночь похититель привел Стеллу в храм и овладел ею на алтаре, а когда они достигли бухты, утопил девушку на глазах у отца. Так началась война, после которой забытый народ превратился в племя изгоев, а затем исчез с лица Гамелана.

– Думаю, он был одержим… – предположил Грог, в нетерпении ударяя концом клинка по камням. – Это просто древняя сказка.

– Нет, Грог. Это урок всем нам. Говорят, в тот день небо закрывали тучи, но после того как принцесса испустила последний вздох на остров сошел огненный вихрь. Велинкронцы верят, что девушка была избранницей Нисмасса, и тот в гневе покарал ее врагов.

Он подошел к колоннам и указал на два металлических упора, закрепленные между ними, а затем на скалы за лесом, в то место, где склоны пересекало ущелье.

– Каждую осень на новос мы приносим сюда кусок янтаря и ждем восхода. Солнечные лучи проходят сквозь ущелье, пронзают камень и ложатся на алтарь. Так на Миркхолде провожают Лучезарную Стеллу.

Грог стоял рядом с колонной и пристально на него смотрел, всем своим видом давая понять, что они тратят время.

– Похитителей называют «созидателями». От них почти ничего не осталось, кроме руин и легенд. Имя военачальника тоже стерлось. С тех пор, как Октавион разрушил Велинкронскую империю, многие святые были забыты, но Стеллу почитают даже магорцы. Ее запомнили за смирение и силу духа.

– Ее запомнили, потому что она была принцессой, – коротко подвел Грог. – Ты хороший рассказчик, Верф. Жаль, бандиты этого не оценят.

Бывший наемник зашагал прочь, но, спускаясь по ступеням, еще раз оглянулся на колонны. Черты его лица, как показалось Верфу, на мгновение смягчились. Возможно, где-то глубоко святая Стелла коснулась и его темной души, даровав упрямцу благословение.

***

Приготовления к битве заняли несколько часов. Грог на удивление легко скосил десяток молодых сосен, пройдясь по ним громадным клинком. Призрев усталость, Верф помог ему оттащить обрубки к храму и сложить у дыры в стене. Беспрепятственно проникнуть в их убежище бандиты могли с двух сторон. Площадка вокруг главного святилища была не только отгорожена остатками каменной стены, но и затянута дроковыми зарослями. В промежутке между стенами они вбили полсотни кольев. На это у него ушли остатки сил. Пока Грог мастерил ловушку за углом храма, Верф поднялся к Гримбальду и проспал до позднего вечера. Какие еще сюрпризы приготовил врагам Грог, он не знал. Воин разбудил его уже в сумерках.

Верф собирался достать серебряную пиалу и по обыкновению произнести молитву, но Грог схватил его за руку. На парне вновь была черная мантия с просторным капюшоном. Жутковатая белая маска висела на шее. В руках ученик некроманта держал лук и пучок стрел.

– Они пришли, – раздался над ухом настороженный голос.

Частично обвалившийся парапет скрывал их от чужих глаз. Верф приподнял голову. По ту сторону лога, среди желтой травы, двигались темные фигуры. Бандиты шли единым фронтом, вытянувшись в линию. Верф насчитал восемнадцать человек. У каждого был лук. С такого расстояния он не мог найти Рега, но общее количество говорило о том, что мерзавец среди них, так же как и пустынник. Мясник пережил падение и теперь собирался поквитаться.

– Я говорил, что этот сукин сын не отстанет, – прошептал Грог, не отводя взора от вражеской фаланги.

– Ты его видишь?

– Пока нет. – Он посмотрел на светлое небо, потом на море почерневшей травы. – Подождем, пока они подойдут ближе. Темнота наш союзник.

– И что потом? Ты не сможешь застрелить всех.

Ученик некроманта плотно сжал губы. От прежней его самонадеянности не осталось и следа. Верф заметил, что свободная рука воина лежит на том месте, где висел деревянный талисман.

– Одевайся. Скоро они подойдут к холмам, – поторопил Грог, указав на цепь курганов посреди поля.

Полуроба лежала рядом. Верф все исполнил, и уже собирался разбудить Гримбальда, но Грог воспротивился.

– Пусть спит. Его это не коснется.

Верф кивнул. В бою от молодого охотника и впрямь не было пользы. После схватки на Парапете Рэйвера он почти обессилил.

– Хорошо, но я не собираюсь никого убивать, – предупредил Верф. – Во всяком случае, без нужды.

Его взгляд упал на мешки, в одном из которых лежали свитки заклинаний. Проскользнув к одному из них Верф стал рыться в вещах, пока не нашел три пожелтевших пергамента. Тот, на котором была нарисована серебристая молния, он оставил. Другие два вызывали сгустки пламени.

– Лишний раз не свети магией, – прозвучал в тишине голос товарища. – Вспышка тебя выдаст.

Они какое-то время наблюдали за тем, как бандиты вышагивают по полю. Затем восемнадцать черных столбиков исчезли за холмами. Грог поднялся, сиганув куда-то во мрак. Раздался глухой удар. Верф подбежал к лестнице и спустился в заросли. У входа в храм он очутился не сразу. Грог к тому времени уже занял позицию возле кольев.

– Отсюда я успею застрелить двоих или троих, – пояснил он, выглядывая из-за обломка стены. – Когда они пойдут в атаку, возьмешь лук и заберешься обратно. Там вас не достанут.

– А ты?

– Буду обороняться.

Верф стиснул кулаки. Сказать, что план ему понравился, значит обмануть самого Нисмасса. Грог, как всегда, шел напролом, рискуя головой, а заодно подводил под удар их. Верф выглянул из-за стены. В сумерках цепь курганов напоминала застывшего на воде морского змея, и на них не было никакого движения.

Шло время. Свет неба иссякал. Стрекот цикад становился все сильнее. Уже поднялся легкий ветерок, а вместе с ним и прохлада, возвестившая о приходе ночи. Ни один головорез так и не пересек цепь курганов. Сквозь шелест лисохвоста, раздалось недовольное рычание. Грог опустил лук.

– Вот дерьмо. Я думал, они атакуют сразу. Этот алмер что-то задумал.

– Не понимаю, – пробормотал Верф. – Как он узнал, что мы прячемся здесь? Не могли же они все это время наблюдать за нами?

– Поднимись наверх и осмотрись.

– А если зайдут с боков?

Грог покачал головой. Верф окинул взором внутренне поле и был вынужден признать, что подобраться к храму незамеченными бандиты не смогут даже ползком. На востоке цепь холмов срасталась с землей; на западе упиралась в отвесные утесы. Даже если они захотят обойти всю долину по краю, спуститься со скал у них не получится.

– Они что же, просто сидят там? – спросил он, барабаня пальцами по посоху. – Как думаешь, зачем?

– Возможно, ждут подкрепление.

В то, что Регу удалось нанять целую армию, верилось с трудом, но потом Верф вспомнил погоню в лесу, когда Гримбальда спас брат Валл. Они вышли из ущелья и увидели на другой стороне поля отряд. В нем было человек пятнадцать, не меньше.

– Грог, мне это не нравится! Их и так слишком много. Если подойдет подкрепление…

– Так ты лезешь или нет?

Верф сорвался с места, но именно в этот момент на холмах появились несколько человек.

– Всего шесть? А где остальные? – спросил он, подбегая к Грогу.

Молодой воин встал на одно колено и прицелился. Бандиты шли ровным шагом, держа перед собой небольшие деревянные щиты из толстых веток, а за ними на холмах загорались огни. Один за другим, невпопад, но быстро. Верф заворожено следил за оранжевыми точками, которые вскоре поднялись в воздух. Половина метнулась в один край долины, половина угодила в другой.

Вспыхнула сухая трава.

– Они знали, что мы их встретим, – прошептал Грог, наблюдая за растущим пламенем. – Будь готов сражаться.

– Ты сказал, нас это не коснется.

– Все изменилось.

Лучники пальнули еще раз. Легкий ветерок был им только на руку. Огонь быстро расползался по траве, забрав главный храм в кольцо. Несколько стрел, пущенных из длинных луков, достигли укреплений, вонзившись в песок у них за спиной. Дым почти полностью заволок поле. Грог до упора натянул тетиву и выстрелил. Стрела настигла бандита как раз, когда тот выглянул из-за щита. Остальные сбились в кучу.

– Так что нам делать?! – крикнул он, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то в прозрачной завесе.

Воин швырнул ему лук и надел маску, укрыв ее капюшоном.

– Поменьше болтать. Держи оборону как сможешь.

Вооружившись мечом, ученик некроманта нырнул в заросли. Верф оставил площадку с кольями. Все шло не по плану – именно так, как он и предвидел. Поднявшись наверх, Верф втянул лестницу. Дым с полей уже достиг храма и перевалил через парапет. Гримбальд закашлял. Верф схватил лоден, под которым лежал охотник, и отрезал от него по лоскутку; затем смочил ткань водой и закрыл ею лицо.

– Нас нашли, – объяснил он, помогая другу с маской. – Грог с ними разберется. Мы останемся здесь.

– Так это Грог? Я думал, мне приснилось, – встрепенулся Гримбальд, но свист в небе заставил его умолкнуть.

Стрелы дождем обрушились на храм; щелкали по камням и пронзали кусты внизу. Несколько снарядов упали рядом с мешками. Верф невольно выругался. План Грога и здесь провалился. Наверное, бандиты выслали вперед следопытов, и те из какого-нибудь лесочка со смехом наблюдали за их приготовлениями к обороне.

– Спускаемся! – скомандовал Верф, подобрав лестницу.

Второй залп они встретили уже в зарослях дрока. Слушая, как свистят и клацают стрелы, Верф указал посохом на левый угол храма. Там за высокой стеной темнели очертания соседней постройки. Гримбальд наложил стрелу на тетиву и невольно покачнулся. Где-то неподалеку раздался вопль. Зазвенела сталь.

– Смотри под ноги, – предупредил Верф, выглядывая из-за угла. – Грог поставил ловушки.

– Нужно ему помочь! Какой у вас план?

– Ты готов кого-то убить?

Охотник потупил взор. Его глаза быстро забегали.

– Вот именно. По плану мы сидим тихо.

Небо и стены давно растворились в дыму. Смрад и треск горящей травы теперь были повсюду. Он говорил это, пробиваясь сквозь колючие ветви, и не сразу увидел бандита. Это был старик, судя по возрасту, один из следопытов. В белой рубахе с распущенным воротником. Разбойник вышел из-за угла храма, держа в руках короткое копье и самодельный щит.

– Вот они, сучье бальцы! – выругался горбатый старикан.

К нему подбежали еще двое с мечами. Пожилой бандит раскрыл рот, собираясь позвать кого-то еще, но подавился зубами. Верф загнал посох следопыту прямо в глотку. Старик зажмурился, поразив копьем пустоту. Второй удар пришелся уже по голове, забрав у него сознание. Заскрипела тетива. Стрела, пущенная Гримбальдом, попала одному из громил в бедро. Тот чертыхнулся и запрыгал куда-то в сторону.

– Мразь лысая! Зарублю! – рявкнул уцелевший головорез, вскидывая меч.

Верф отвел лезвие посохом. Бандит взмахнул рукой, сорвав маску с его лица. Широченный мужичище был крепче и выше. Рассекая клинком кусты, он стал теснить их к лестнице, попутно давясь дымом. Несколько раз лезвие звякнуло об стену. Конец его выпадам положил короткий свист. Голова яростного мечника сорвалась с плеч и застряла в кустах.

Широко раскрыв рот, Верф проводил взглядом прозрачную фигуру, рассекавшую завесу тумана. В руках призрак сжимал длинный предмет, по которому струилась кровь. Тут на свою беду очухался пожилой разбойник. Фантом услышал стон и вернулся.

– Грог, стой!

Верф поднял руку, но не успел ничего предпринять. В затылке старика появилась дыра. Из раны на рубаху хлынула кровь. Верф смотрел на труп до тех пор, пока к нему не подскочил Гримбальд. Молодой охотник схватил его за руку и потащил к дальней стене.

– Осторожно, парни! Тут призрак! – послышался яростный вопль. – Двое у храма. Давайте туда, и выньте кто-нибудь эту чертову стрелу!

Его поддержали голоса потяжелее и намного злее. Верф смекнул, что это разбойники из ударного отряда. Сейчас, по всей видимости, подоспели лучники, а с ними Рег. Его мерзкий голосишко то и дело доносился сквозь треск горящей травы.

– Эй! Э-гей, парни! Смотрите. Роберта тюкнули!

– А это кто?

– Кажется, Твист. Кажется… Где его голова?

Раздались проклятия и воззвания к Ниргалу. Все тот же беснующийся голос предупредил, что призрак неплохо орудует мечом, а потом завопил как резанный. Зазвенела сталь. Верф оглянулся, заметив на площадке у храма фигуру в черной мантии. Грог сражался в кольце врагов, подставляя под удары громадный клинок. Пятеро бандитов держались на расстоянии, разя его копьями и секирами. Потом один из них упал. Новая волна дыма скрыла побоище.

Гримбальд подвел его к стене и раздвинул заросли. За спиной вновь раздался вопль, на этот раз протяжный и заунывный, словно человек не хотел кричать, но его вынудили.

– Я знаю, где спрятаться, – в забытье повторял Гримбальд, продолжая тянуть его за собой.

– Попался!

Верф повернулся на крик. В десяти ярдах, возле объятых пламенем пучков маквиса, стоял Рег. В руке тощий прислушник держал арбалет. Болт пронесся мимо. Крепкие руки вовремя вцепились ему в плечо, утянув за край стены. Они попали в какой-то темный коридор с осколками камней на полу. Сзади раздался гнусавый смешок:

– Дольф тебя ждет, лысый выродок!

Спотыкаясь и кашляя, Верф побрел вперед, почти сразу попав во внешний зал святилища. Трава горела прямо у входа. Вокруг клубились прозрачные облачка. Сквозь массивную дыру в крыше проступал небосвод, подернутый белесой дымкой.

– Куда теперь? Там поле! – воскликнул Верф, указав посохом на объятый пламенем кустарник.

В тоннеле уже гремели шаги. Верф и Гримбальд побежали к выходу, но не успели подняться. Навстречу им вышла темная фигура в кожаных доспехах. Щелкнула тетива. Верф покачнулся. Где-то над ухом раздался вопль Гримбальда. Чувствуя жжение в груди, он повалился на пол. Рука нащупала деревянный стержень между ребрами.

Рег усмехнулся, принявшись заряжать арбалет. Следом за ним в храм вошли еще три бандита. Остальные высыпали из тоннеля. Гримбальд стал звать на помощь, но замолчал, как только один из них заехал ему кулаком по лицу.

– Ваш призрак всех не нагнет, – заметил Рег, глумливо улыбаясь. – Хватит уже бегать, выродки! Из-за вас мы потеряли несколько дней.

Кто-то из разбойников подбежал к Гримбальду и пнул его в пах. Еще четверо подошли не сразу, обсуждая, как лучше отыграться на беглецах и сколько пальцев отрезать на память.

– Назад, парни! Лысый ягненок мой. Второго кромсайте сколько хотите, – выкрикнул Рег, вскинув арбалет.

В скудном свете факелов Верф увидел глаза убийцы. Они сверкали точно звезды. Он вспомнил детали кошмара, снившегося две недели подряд. В нем умирали пятеро прислушников. Двое погибли три дня назад. Кенред нашел смерть возле озера с удавкой на шее. Бедняга Дольф лишился головы рядом с «Черным уключником». Валл должен был погибнуть на Парапете Рэйвера. Во сне одного из прислушников голем раздавил, но коротышка уцелел. Возможно, смерть Кенреда и Дольфа была совпадением, а может, раздавили кого-нибудь другого, например Имароса или Куртца. Во всяком случае, до него голем не добрался, да и стрелы во сне тем более никто не пускал. Скорее всего, Рег торопил события.

– Еще не время! – закричал он, сам не понимая, зачем.

Крючконосый расхохотался. Бандиты у него за спиной тоже загоготали. Один из них предложил Регу сразу вырезать на лбу жертвы перекрещенные сабли. В следующий миг все четверо катились по ступеням. У входа появилась фигура в черной мантии. Капюшона на голове у воина не было. Белая маска приобрела красно-бурый оттенок. Верф облегченно вздохнул, но радость его была недолгой. Грог шел покачиваясь, волоча за собой клинок. Из спины его торчали две стрелы, еще одна прошла навылет и выпирала из живота.

– Вот он! Ублюдок всех убил, – взвыл кто-то из бандитов, прибежавших из тоннеля. – Это отродье Ниргала. Я же вам говорил, парни.

– Заткнись, Губ! – ответил громила в поношенном дублете, попутно вытаскивая из-за пояса секиру. – Теперь эта сволота не опаснее моей бабки.

Скатившиеся с лестницы бандиты быстро пришли в себя, но Рег все никак не мог выбраться из-под обмякшего тела.

– Свалите этого выродка! Да быстрее же! – завизжал прислушник, пока головорезы помогали ему подняться. – Руби его, Борг!

Великан расправил плечи и быстрым шагом направился к воину. Грог к тому времени уже спустился вниз и занес клинок над лежавшим без чувств врагом. Острие вошло в спину. Брызнула кровь. Остальные бандиты от такой наглой расправы пришли в ярость. Все, включая Борга, ринулись на воина, но метко пущенная стрела положила конец всему. Грог завалился на ступени и больше не шевелился. Длинный стрежень с черным оперением застрял в его груди.

– Хе! Молодец, Тей. Так его! – вскликнул Рег, потрясая арбалетом.

– Помолчи, – последовал короткий приказ.

Раздался мягкий удар. Алмер спрыгнул откуда-то сверху, скорее всего, из дыры в своде. Статный воин отбросил лук и вытащил из-за спины шейлин. Подступив к Грогу, он сначала отодвинул ногой его меч.

– Малкар, ты, правда, думал, что сила тебе поможет? Некроманты тоже люди. – Алмер холодно рассмеялся, направив на него изогнутое лезвие. – Я два года прожил в Ниппуре. Вас всех учат одинаково.

Раздался тяжелый хрип. Грог попытался поднять руку.

– Давай. Отшвырни меня подальше. В чем дело? Голову давит? Я не зря всадил в тебя четыре стрелы.

– Ага, и траву поджег не зря, – послышался заискивающий голосок Рега. – Ты не с теми связался, ублюдок!

– Отравил меня… – донесся слабый голос из-под маски. – Что ты намешал?

– Все, что смог найти, – ответил смуглый воин, и затряс головой, от чего две косы за спиной забились точно змеи на крюках. – Белладонну, яд лесных скорпионов, могильных полозов, снэгов…

Он положил серповидный клинок ему на рану. Два бандита по команде схватили Грога за плечи. Парень застонал. Алмер сорвал с его лица маску. Последовал хруст; затем другой. Воин не скупился на удары, расквасив воину нос и резанув шейлином по животу.

– Ты пожалеешь, что не сдох сразу. Теперь говори! Я сказал, говори со мной! Кто тебя послал?! Как ты меня нашел?

Пока пустынник выбивал признание, Рег подвалил к нему. В руках у прислушника был заряженный арбалет. Его он передал какому-то тощему бандиту с обкусанными губами и вытащил из-за пояса короткий меч.

– Пора отчаливать, Верф, – проворковал носатый уродец, щелкнув пальцами по наточенному лезвию. – Хочу, чтоб ты знал. Это я снес твоему ручному зверьку голову, а потом мы пинали ее всю дорогу до таверны. Твою тыкву я тоже сниму под корень.

– Так по стезе не идут, – нашел он в себе силы ответить. – Рано или поздно мастер Виман обо всем узнает.

Рег и остальные бандиты расхохотались, да так резво, что их смех слился в единый рев, от которого затряслись стены храма. Непонятно только, чему дураки радовались. Ни один из них в глаза аббата не видел и тем более не знал, о какой стезе они говорят.

– Жаль, мне сотрут память, когда вернусь, – не унимался Рег, игриво помахивая мечом. – Эти удары я бы хотел запомнить.

– За что ты нас так ненавидишь, Рег? Семь лет братию изводишь. Мы что же, мало внимания тебе уделяли или ты кому-то мстишь?

Улыбка на кривом лице потухла. Верфу даже показалось, что мерзавец задумался, но лишь на мгновение. Вся прежняя злость вернулась. Рег хотел ему ответить, но глаза прислушника поднялись выше, а затем стали бегать. Верф повернул голову, проследив за его взглядом. В этот момент за спиной у одного из бандитов появился человек. Короткий нож для обвалки мяса лег поперек горла.

Алмер, обладавший сверхъестественным чутьем, повернулся раньше, чем брызнула кровь. Первый бандит упал, держась за горло. Второй завопил и попятился, пытаясь вытащить стрелу из спины. Удары и щелканье тетивы привлекли внимание остальных. Воин с косами перепрыгнул через тело Грога и взбежал по ступеням, без труда уложив двух противников.

– Вы кто такие?! – завизжал Рег, трусливо пятясь к выходу.

Из тоннеля высыпали люди. Замелькали черные тени. Несколько факелов упали на пол. Бандиты попытались дать отпор. Двое скрестили мечи у него над головой. Мускулистый Борг с воплем метнул секиру, раскроив кому-то череп. Второго ударил кулаком по лбу. В ход пошли копья. Завязалась схватка. Засвистели стрелы. Еще один разбойник рядом с Регом упал мертвым.

– Вакар! Отступаем! – выкрикивал алмер, ринувшись прямо в огонь.

Люди у входа попытались его задержать, но шейлин настиг их всех. Одного воин полоснул по шее, второму вспорол грудь. В освободившийся проем хлынули бандиты. Одни перепрыгивали через тела, другие карабкались по ступеням. Вдогонку им летели стрелы. Кто-то бросился в погоню. Верф в смятении посмотрел на Гримбальда. Тот был удивлен не меньше. Сначала ему показалось, что пришли охотники, но присмотревшись к спасителям, он заметил у некоторых полуторные мечи. Вольные стрелки такое дорогое оружие носили редко.

– Пощады! Умоляю! Мы безоружны! – закричал Гримбальд, приподняв руки.

Один из мечников подошел к нему и схватил за руку, рывком поставив на ноги. Гримбальд от такого подъема чуть снова не упал. Воин сбоку поддержал его. Верф лежал неподвижно, держась за прострелянную грудь. Дышать становилось все труднее. Люди с копьями стали возвращаться. Кто-то склонился над Грогом. Один из спасителей поднял его меч.

– Ты его видел, Мартин? Это же Тейлидел!

– Видел. Шустрый ублюдок, – раздался скрипучий голос у него над головой. – А как серпами орудует, черт песчаный. Троих порубил.

Послышалось недовольное ворчание. Предводитель приказал собрать оружие и принести мешки с зельями. Раздав приказы, он приблизился к нему.

– Много наших полегло?

Воцарилась тишина. Судя по тому, как быстро ему ответили, потери оказались невелики. Неуверенный голос доложил о пяти погибших.

– Вустера по голове треснули. Мне руку порезали…

– А я пальчик стерла об тетиву, – дополнил со стороны входа бойкий женский голосок. – Хватит ныть, Квил!

– Но мы их здорово отодрали! Да? Сафира не даст сов…

– Ага. Сафира тебе не даст, – снова послышался глумливый голосок.

– Тео, погляди. Этот тяжело ранен.

– Вижу. Что стоишь? Неси зелья, мази, все что есть.

– Послали уже. Сейчас. У меня есть фляга.

Верф зашевелился. Гримбальд присел рядом. Он тоже слушал голоса. Его всего трясло, но не от страха. Парню нездоровилось, а после взбучки, стало совсем худо. Верф поднял руку, указав на тело Грога.

– Мазь… у него волшебная мазь…

Предводитель, которого все звали Теобальдом, приказал обыскать воина, а сам уселся рядом, напоив его отваром из шиповника. В свете факела Верф смог рассмотреть лицо спасителя. Это был магорец, слегка загоревший, с тремя продольными шрамами на лбу, оставленными каким-то зверем. Темные волосы ниспадали до плеч. За спиной был тяжелый капюшон поверх темно-зеленой куртки. Он холодно ему улыбнулся, отчего на впалых щеках появились ямочки.

– Здравствуй, Верф. Вот мы и встретились, – молвил воин, как и подобает лидеру, сильным голосом. – Я много слышал о тебе и даже видел пару раз.

– Вы были в кеновии?

Человек в кожаной куртке тяжело вздохнул и посмотрел на Гримбальда. Верфу не понравилось то, как они обменялись взглядами.

– Нет, но он часто бывает в городе, – ответил парень, и голос его сломался. – Мы давно знакомы. Это Теобальд. Охотник из Пещерного лагеря. Один из лучших стрелков на острове.

– Один из сотен, – скромно выразился тот, сведя густые брови.

Гримбальд замялся, наблюдая за возней вокруг; выпил несколько глотков из фляги и пояснил:

– Нам повезло, Верф. Милостью Нисмасса мы встретили лучшего разведчика Кассии.

Тут Верф наконец все понял. Нисмасс уж точно им не помогал, да и везеньем здесь не пахло. Один из мечников поднес мазь. Теобальд распорядился принести пилу, щипцы, нитки и конопляные повязки, чтобы вынуть болт из груди. Верфа не пугала тяжелая процедура. Не пугали бандиты и даже ранения Грога, который едва шевелился. Все это отошло на второй план. Теперь он по-настоящему злился.

1-й месяц лета, 8 день, Правник

Два кривых меча сошлись под палящим солнцем. Сверкая полированными гранями, шейлины соединились, окатив пустошь коротким звоном. Сомбра легко управлялся с любимым клинком, вновь и вновь избегая выпадов Таркина. Молодой алмер двигался быстро, как и подобает воину пальмовой стражи, но нехватка боевого опыта превращала его в легкую добычу. Уцепившись серповидным лезвием за клинок противника, Сомбра без труда вытянул оружие из рук оппонента и налету поймал шейлин. Воин стиснул зубы, схватившись за руку, и затряс ею.

– Желаете еще пари? – тяжело дыша, спросил он.

– В другой раз. Ты слишком быстро выдохся, – сквозь смех произнес Сомбра, возвращая ему оружие.

Гвардеец поклонился, приняв из рук Сарбета желтый камзол без рукавов. Его вытянутое лицо сверкало словно серебро. Получив шейлин, юноша спрятал его в обрезанные ножны. Сомбра проследил за гвардейцами, заметив, что оба посматривают в сторону соснового бора. Там в зарослях сирени лежала груда камней, под которой вечным сном спал Мунданс. Бедняга должен был проснуться до зари и набрать воды, но шатер покинул на носилках, уже будучи трупом. Бангладор осмотрел его тело, после чего заявил, что воина ужалила змея, которую на Миркхолде называют «могильным полозом».

– Отныне Ниргал твой отец и владыка, – вслух произнес Сомбра, чувствуя, что скромного и обходительного юноши их пестрой компании будет недоставать.

Теперь в диком краю их осталось восемь. В Готфорде были еще шесть воинов пальмовой стражи и десяток аккадских рабов под присмотром Кавакиба. На большее в этой части света им рассчитывать не приходилось.

Сомбра направился к ручью, по дороге мечтая о том, чтобы на месте Мунданса оказался ублюдок Фарид. Белобородый секретарь Колмара постоянно следовал за ним, запоминая все, что он делает, дабы потом донести владыке. Так в Золотом дворце уже восемьдесят три года проверяли визоров. Исправным слугам оставляли титул, а худых визоров отправляли на вечный покой в Акамантские горы, в крипту Сулан-Хамана. Когда-то давно самый первый визор по имени Харуман тоже попал во дворец из низов. Он был другом детства владыки и служил ему беззаветно, а когда потерпел неудачу, первым же полетел в колодец Хамана. Вот только кто давал право Колмару шпионить за ним и тем более убивать? Три года назад, став его ручным львом, Сомбра условился с владыкой, что это будет временное назначение, после чего его вновь отправят воевать, но уже в качестве хаджара. Таков был уговор, который Колмар не спешил выполнять.

Еще ни разу за те тридцать семь лет, что он жил под солнцем, ему не приходило в голову сменить походный шатер на купол дворца. Будучи сотником, Сомбра часто сражался и путешествовал, так же как и все его предки. Двенадцать лет со своим отрядом держал в страхе запад Монфеланского герцогства. В годы, когда магорцы укрепились за Арум Онвасом или на их языке «Золотым поясом», он находил лазейки в Монферонских горах и нападал на деревни по ту сторону кряжа.

Самовлюбленных наместников Сомбра презирал за слабость и нежелание сражаться. Тех, кто променял сталь на монеты и при этом требовал называть себя «алмером», в Суране становилось все больше. Все они забыли пути предков, которых до сих пор придерживались лишь кочевники, и оседали в городах, окружая себя роскошью; но он был не таков и, попав во дворец Ниппура, не уставал об этом напоминать.

Очутившись в сосновой роще, Сомбра уселся возле ручья. Вокруг густо росли вереск и чертополох. В стороне простиралась пустошь, упиравшаяся в подножия величественных гор. Местность напоминала ему городок Дильмун, расположенный на северо-востоке Сурана. Похожие места он посещал во времена своей молодости.

– Будь проклята эта земля, – вслух произнес Сомбра, зачерпнув воду из ручья.

Он снял шелковую рубаху и смочил тело. Чтобы привести в порядок три черные косы потребовалось еще больше времени. Вскоре за спиной раздались шаги. Он стремительно развернулся, схватив меч, и так же быстро его опустил. С посохом в руках неподалеку стоял Бангладор, как всегда, в грязной, холщевой камизе до колен. Голые ноги чародея были обвязаны бинтами, из-под которых сочилась коричневая жижа.

– Доброе утро, Тубал Хамар, – поздоровался некромант, почесав короткую бородку. – Вижу, вы нашли мое любимое место.

Сомбра кивнул, повернувшись к старику спиной, и не стал спрашивать, откуда тот знает его боевое имя, которое даже он сам с начала службы во дворце успел позабыть. Говорить с ним тоже не хотелось.

– Я люблю размышлять в одиночестве. Здесь мне никто не мешает, – не сразу ответил он, сделав упор на «одиночестве», но чародей не понял намека.

– Тогда вы попали куда нужно. Шум бегущей воды помогает медитировать. Верите ли, за двенадцать лет мне не надоело смотреть на этот ручей. Раньше он был шире и глубже. Однажды я нашел в нем жука-огнекрыла…

– Разве вы не должны мастерить болы? Чем быстрее они будут готовы, тем скорее мы вернемся в Готфорд.

– Это не болы. Тут все намного сложнее.

Старый демон уселся рядом с водой. Он и впрямь не торопился. Позавчера вечером у них состоялся большой совет, на котором присутствовали шакал Фарид, надменный гулраб Торак и громила Юн-Гул. Многое было сказано в ту ночь. Бангладор до высокой луны описывал, как семнадцать лет назад с ним заговорил Ниргал, потребовав сыскать ученика близ крепости Холдварг; как ему пришлось отправиться в Ниппур, где он получил от верховного привелителя задание найти «Фахтар Алмэра»; как вынудил кузнеца выковать священный клинок и как погубил трех гамеланцев, одного из которых сделал темным генералом. Рассказал некромант достаточно, в том числе о встрече с Грогом и последующем обучении парня, но вместе с тем и ничего полезного.

В итоге они приняли решение выследить Олдрича и Грога. Тут-то как раз и пригодился молчаливый Юн-Гул. Волосатый громила с бледной кожей ни слова не понимал на магорском и тем более на фарзи. Даже язык собрата Торака был для него сложным. Чародей объяснил верзиле, что от него требуют послать пятьдесят воинов с гримлаками в долины на юге. В ответ великан пробормотал что-то по-звериному и ушел. Так выяснилось, что гримлаков им не хватает. Одного загрыз сам Грог, четверо сбежали, а двух хищников до смерти забили палками никты. На оставшихся зверюг рассчитывать не приходилось. Племя использовало их для охоты. Юн-Гул пообещал Бангладору послать гонцов в Рудные горы, чтобы ему привели больше воинов и свежих гримлаков.

С тем же успехом они могли начать поиски сразу после побега Грога, а не ждать целую неделю их прибытия. Что же касается двенадцати разведчиков и гримлаков, которых Бангладор послал на поиски беглеца неделю назад, то они были горстью песка в пустыне.

– Не беспокойтесь, первый визор. Даю слово, скоро вы вернетесь домой.

– Домой? – повысил голос он.

– Да, в Готфорд. В особняк Рема, что стоит на Площади Брума. Вы же воин. Ваш дом там, куда приведут ноги. Не так ли?

Сомбра промолчал. На ум пришло высказывание сумасшедшего нисманта, труд которого он так и не осилил. В нем фанатик по имени Теоман часто сказывал: «Любовь к Нисмассу начинается в храме, и ведет туда, куда принесут ноги». Вот только воином этот безумец не был.

– Вам не нравится в гостях? – с притворным сочувствием спросил Бангладор. – Хотите снова бороздить Алмерское море? Никогда не понимал людей, превозносящих пустоту превыше этого.

Чародей обвел рукой горы и ряды хвойных деревьев. Сомбра проследил за жестом. Он давно не слышал, чтобы пустыню Суран называли «Алмерским морем». С карт это название сошло тысячу лет назад. По легенде, картограф Сабиспиона I переименовал песчаное море, использовав нерушимое имя с клинка «Малар Суран», который нашли в тот год неподалеку от Колпоса.

– Тут не о чем говорить, господин. Наше золотое море всегда будет пустым для магорцев вроде вас. Назир сказал, что вы родились в Грэйнфилде.

– Я уже давно плотью и кровью алмер, – с гордостью молвил Бангладор, потянув за черный локон. – Верите ли, иногда даже косичку заплетаю.

– Коса вам ни к чему. Вы не воин. Да и ваш фарзи не так силен.

– Зато ваш магорский почти безупречен, чего нельзя сказать о почтенном Фариде.

– Фарид шесть лет учил его в университете Асматура, – не без улыбки произнес Сомбра. – Я выучил этот глупый язык за год на допросах.

Посидев еще немного в тишине, они одновременно встали. Бангладор поглядел туда, где стоял их общий лагерь, и покачал головой.

– Сдается мне, этот Фарид в свое время много колодцев заплевал.

– Ваалан бакар! Еще бы!

– Мерзкий змей, – охотно перевел чародей. – Может, это он укусил Мунданса?

– Ядовитым змеям отсекают головы.

– На обратном пути вы так с ним поступите?

Сомбра пристально посмотрел на чародея. Колмар предупредил его, что Бангладор умеет читать мысли.

– Фарид будет жить ровно столько, сколько нужно.

– Некоторые змеи способны укусить и после смерти.

– Это вы к чему?

– Убийство – не лучший способ решения проблемы. Ваши склоки меня не волнуют. Хочу лишь попросить, не убивать его на глазах у моих никтов. Они не должны видеть, что мы враждуем.

– Нет никакой вражды. Это дело чести. Он здесь не ради помощи. Слишком много алмеров нового владычества стали забывать о прошлом. Такие как Фарид и Хаккар ведут наш народ к гибели.

– Что же владыка Колмар? – аккуратно спросил некромант. – Я давно не был в Суране. Семнадцать лет назад воины пустыни держали границы на замке, а теперь, как мне стало известно, сдают города и прииски. Неужели наш владыка сошел с праведного пути?

Сомбре не понравился намек, тем более что чародей не был дураком. Может, простой люд и мелкие вассалы видели в Колмаре лидера, но люди повыше все прекрасно понимали.

– Власть Колмара не беспредельна. Вы не хуже меня знаете, кто управляет Сураном.

Бангладор сощурился, на мгновение застыв, точно статуя.

– Назир.

Человек, сменивший на своем посту верховного привелителя Джалила, жил в Башне теней уже семьдесят три года, откуда управлял Сураном с помощью некромантов, нисмеронов и армии наемных убийц. Назира боялись все; в некоторой мере даже он. К счастью за пределами владычества некромант был бессилен.

– Верховный привелитель Назир, – поправил Сомбра, хоть в том и не было надобности. – Кстати, у меня для вас кое-что есть от него.

Бангладор даже бровью не повел. Перед отбытием из Ниппура, Назир встретил его в Золотом дворце и попросил о небольшой услуге. Отказать ему он не мог, но мысль о том, что его превратили в гонца, да еще заставили говорить ерунду вроде «кактус цветет в полнолуние», бесила сильнее, чем рожа Фарида по утрам.

– Назир желает знать, как проходит «танец на костях», – почти сквозь зубы произнес Сомбра. – Можете не объяснять, что это значит. Скажите только, вы достигли результатов?

– А он достиг?

– Нет. Это все, что мне велели сообщить.

– В таком случае передайте ему, вместе с моим глубочайшим почтением, что танец скоро состоится. Пусть пришлет гонцов через год.

Старик заметно повеселел, словно узнал нечто важное. Коротко кивнув, он пообещал закончить работу как можно быстрее и удалился. В который раз Сомбра пожалел, что не умеет читать мысли. Чародеи во все века строили козни и постоянно обманывали людей. Такова была их змеиная натура. Знать о том, что думает твой союзник, было полезно, но еще полезнее знать планы врага, который прикидывается другом.

Дождавшись, пока старый демон уйдет подальше, Сомбра вернулся в лагере. Никты провожали его пустыми взглядами, словно рыбы, наблюдавшие со дна моря за килем корабля. Из алмеров поблизости он нашел только Хоруса. Вечно угрюмый гвардеец с всклокоченными волосами сидел возле хижины повара и помогал громиле потрошить рыбу.

Добравшись до пустоши, где располагались шатры, Сомбра зашел в самый большой из них. Его он распорядился поставить как можно дальше от домика чародея и зловонного стойбища никтов. Внутри он занял узкую лежанку умягченную шкурами и задремал.

***

Проспал Сомбра недолго. Все еще был день, когда его разбудили голоса никтов. Сквозь щели между матерчатыми лентами внутрь проникали солнечные лучи. Жара на острове стояла невыносимая, но, в отличие от пустыни, была вязкой из-за частых дождей и болотистых почв. Выпив половину кувшина, который один из стражников заботливо оставил у входа, он вышел наружу. В одних штанах, босиком, с клинком в руках Сомбра пересек пустошь и подошел к краю обрыва, на котором стояла диковинная постройка из каменных блоков. Похожие ориентиры он видел в пустыне – великолепные памятники скульпторов Джанзимерона. Кочевые торговцы из рода базельеров называли их «путеводными камнями».

Обойдя древнее сооружение, Сомбра коснулся замшелой стороны самого большого мегалита. Эти булыжники и впрямь могли указать путь к сокровищам древнего народа. Вассертрум и шакал Фарид поверили в его историю о золотых городах, каждый по-своему. В то утро, напросившись на завтрак к гильдмейстеру, он убил двух канюков одним камнем. Еще в Ниппуре Променон посоветовал ему выдавать правду за ложь и трюк сработал. Правда заключалась в том, что он действительно собирался найти города созидателей. Ложью была его верность Конклаву теней и преданность Колмару. Если избранник Ниргала и впрямь рассчитывал запереть льва в золотой клетке, то при всей своей мудрости должен был понимать, куда этот лев будет смотреть и на кого точить зуб.

О том, что Колмар заключил сделку с одним из старейшин конклава, не знал даже Назир. Владыка сделал это не ради власти, а для спасения собственного народа. Так он ему объяснил. О том, что его сделают инструментом в борьбе с некромантами Ниппура, Сомбра не знал вплоть до отбытия на Миркхолд. Чародей, назвавшийся Променоном, передал ему священный тубал с важными бумагами и повелел организовать две экспедиции. Одну он планировал собрать сразу по возвращении в город, а вторую отправить в случае неудачи первой. У Вассертрума было достаточно времени на размышления, как и у двух других богачей, к которым он нанес визит за день до этого.

– Пусть они поверят в это, – прошептал Сомбра, коснувшись гладко выбритого лица. – Миражи тоже могут отвердеть.

Оглянувшись на пустошь, он попытался найти хоть кого-то из своих людей, но заметил вдали только группу никтов-охотников, тащивших тушу громадного, рогатого зверя. Фарид в жаркие часы дремал в шатре. Воины отдыхали или упражнялись в стрельбе из лука, а нисмероны разгуливали, где им вздумается. Легче всего было найти Арто. Широкоплечий некромант, больше похожий на воина, часто спускался в соседнюю долину и убивал там живность. На каждом встреченном существе, будь то вырна, гоблин, волк или даже птица, он оттачивал заклинания: проклинал, высасывал жизнь, лишал сил, ослеплял и даже заставлял убивать себя.

Сойдя с пустоши, Сомбра преодолел трухлявый подвесной мост, и некоторое время шел по свежим телам. Кроме почерневшего свинокрыса, он нашел нескольких гнилоклёнов. Стайка громадных мух с жилистыми хвостами лежала на поляне возле каменной тропы. Судя по тому, в какую кучу те сбились, нисмерон приказал им зажалить друг друга до смерти.

– Арто! – изо всех сил закричал он. – Арто! Ты здесь?

Голос эхом прокатился по долине. Не сразу ему удалось рассмотреть возле озера фигурку в черной рубахе. Нисмерон помахал рукой и опрометью помчался вдоль камышей.

– Я к вашим услугам, первый визор, – покорно молвил здоровяк, подбегая к нему.

– Следуй за мной. Нужно найти остальных.

– Кастор и Саил ушли в горы. Бангладор попросил их найти пещерный лотос. К вечеру должны вернуться.

Сомбра утомленно вздохнул. Они вернулись на пустошь и направились к четырем белым шатрам, видневшимся на горизонте. В пути Сомбра вновь стал размышлять об экспедициях, и планировал до тех пор, пока не услышал над ухом грубый голос:

– Здесь есть пещера с мертвыми гамеланцами.

– Та, где хранился клинок?

Арто угукнул, оглянувшись на далекую лесополосу, плывшую в раскаленном воздухе. Слева от нее в небо вздымалась сланцевая гряда, усыпанная белым песком. В ней находилась крипта созидателей, которую месяц назад пытался ограбить Грог с наемниками.

– Я пытался войти туда вчера вечером и сегодня утром.

– И что?

– Еле ноги унес, – горько усмехнулся нисмерон. – Скелетов у входа я выстроил по щелчку, но те двое… Вчера я просто отступил, но сегодня утром они попытались напасть на меня со спины. Это не безмозглая нежить, первый визор. В ней есть сила повелителя. Такое впечатление, что эти гамеланцы способны запоминать людей и обучаться.

Обычно Арто не выказывал страха и тем более не выдавал чувств, но при упоминании марионеток Бангладора будущий некромант заговорил как простой человек.

– Хочу, чтобы вы знали, первый визор, у кого мы в гостях. Невероятно, какой силой обладает этот старик. Он годами ходил туда, проверял клинок, и до сих пор жив. Более того, создал этих тварей.

Сомбра ускорил шаг, продолжая боковым зрением следить за спутником. Арто шел рядом, держа правую руку на груди. В том месте, где с воротника рубахи свисал шнурок, обрубок его мизинца судорожно теребил атласную ткань.

– Способ поднимать высшую нежить известен немногим. Кроме верховного привелителя и двенадцати, этим умением обладают не больше двадцати некромантов, и каждый из них по-своему связан с господином.

– Клянусь Пуром, мы могли бы создать армию мертвых гамеланцев и завоевать Магорию, но вместо этого вынуждены губить живых людей, – заключил Сомбра. – В мире, где можно управлять нежитью, это довольно глупо.

Они добрались до шатра нисмеронов и вошли внутрь. Сомбра завесил вход куском материи и поставил шейлин рядом с древесной колодой. Его спутник тем временем поднял с земли пузатый глиняный сосуд.

– Арто, я хочу, чтобы вы исполнили поручение.

– Привелитель Кальвагар для этого нас и послал, – ответил здоровяк, приложившись к кувшину с водой. – Мы к вашим услугам в жизни и смерти.

Он и так это знал. Библиотекарь Кальвагар был доверенным лицом Назира и почетным членом конклава. По меркам других старейшин, он был сравнительно молод, а посему с головой дружил и знал, как ее использовать. Некромант отвечал за распределение прислушников и направлял наемных убийц. Этих трех воинов он считал лучшими среди нового поколения нисмеронов.

– Я знаю, что по возвращении в Ниппур вы примите мантии некромантов, – произнес Сомбра, не спуская глаз с громилы. – Вы хорошо подготовлены, посему для вас не составит труда избавиться от Грога и вернуть меч.

Арто замер с кувшином в руках. Струйки воды потекли по рубахе.

– Хотите, чтоб мы его умертвили?

– Так будет лучше для всех. – Сомбра схватил шейлин и пнул колоду. – Бангладор не собирается это делать. Ты сам слышал, что старик удумал. Послать никтов с волками и ждать, пока те набредут на след.

– Нам тоже не следует проливать кровь избранника. Верховный привелитель велел доставить его живым.

Громила поставил кувшин и стал пуще прежнего теребить рубаху. Выглянув наружу, убедившись, что вокруг никого нет, он подошел к Арто вплотную и прошептал:

– Ты сейчас исполняешь мою волю. Сказать тебе, каким был последний приказ владыки? – Сомбра кашлянул, понизив голос. – Если благословенный человек окажется не тем, кем мы его считали, благословите его от имени Пура.

Арто поднял голову, поглядев в ту сторону, где на небосводе обычно появлялась заветная звезда. У этого святого, в честь которого по всему Сурану возводились алтари, просили благословения и алмеры, и кочевники. Молитву обычно сопровождала заточка клинка или приготовление яда.

– Убейте Грога и принесите меч. С Олдричем разберемся потом. Вы же можете его почувствовать?

– Да. Если он будет достаточно близко, – неуверенным голосом молвил нисмерон. – Чтобы заглянуть подальше потребуется медитация. Мы не обладаем большим запасом энергии…

– А Бангладор может это сделать по щелчку?

Он старался говорить как можно проще, чтобы до громилы наконец дошло. Арто кивнул, и его смуглое лицо постепенно стало черстветь. Не сразу, будущий некромант смекнул, к чему он клонит.

– Вот именно. Бангладор сам сказал, что почувствовал Олдрича задолго до того, как узнал, кто он такой. Он может найти их в любой момент, но вместо этого шлет за ними горстку никтов.

– Но это значит…

– Бангладор не собирается искать Грога и думает, что мы тоже не станем.

– Получается, он нас обманывает? Но зачем?

– Мы выясним это позже. Бери все, что нужно и ступай. К ночи вы должны быть на полпути в Готфорд. Уверен, Грог спрятался в какой-нибудь пещере или на ферме вблизи от города.

Громила кивнул, но было видно, что он все еще колеблется.

– Нам обязательно его убивать? Верховному привелителю это не понравится. Он возлагал большие надежды на этого юношу. Кальвагар говорил, что армии Сурана поведет избранник Ниргала.

– Грог поднял руку на некроманта, предал Ниргала и выкрал клинок, – с жаром молвил Сомбра. – Такого союзника Назир хочет впустить в священный город? Если Колмар узнает, что мы доверили армию отступнику, нас всех скормят львам.

Арто понимающе кивнул. Очутившись меж двух молотов, он не знал, под какой подставить щит, а от какого увернуться. Зловещий Назир и бессмертный Колмар пугали в равной степени. Сомбра его прекрасно понимал. Услыхав историю Бангладора, он потом остаток ночи пролежал с открытыми глазами, прикидывая, от кого ему достанется больше, и в итоге пришел к выводу, что бояться следует того, чей приказ выполняешь.

– Мы слишком далеко от дома, – пояснил он, положив руку воину на плечо. – Придется действовать самим. Если Грог и впрямь так силен, не церемоньтесь с ним. Если же нет, попытайтесь взять живым. Главное, сами не подставляйтесь. Без вас мой прайд ослабнет.

Нисмерон кивнул. Вскоре он ушел, прихватив с собой походный тюк и маски Финкса. Сомбра остался в шатре один, и некоторое время стоял неподвижно, глядя на рубиновый клинок у себя в руках. Этот меч служил ему верой и правдой десять лет, с тех самых пор как его заметил владыка. Сознавая, что скоро придется променять удобный шейлин на прямое лезвие, Сомбра вспомнил о вергальском клинке, который ему вверил Колмар. Только такой меч мог отразить удар заговоренного меча или заклятие, пущенное Олдричем. Он чувствовал, что должен хорошо вооружиться. После того, как нисмерон ушел, глупый страх поселился у него в голове. Что-то ему подсказывало, что Арто, Кастор и Саил не справятся с отступником.

***

Остаток дня Сомбра провел в шатре, вырезая из ветки боярышника ложку, попутно прокручивая в голове план нового похода на север и сумму, в которую выльется снаряжение экспедиций. Уже вечером, едва раздались раскаты грома, он отложил изящный столовый прибор и вышел наружу. Стало заметно свежее. Свет солнца почти иссяк, скрывшись за грозовыми тучами. Из лагеря никтов тянулся запах жареного мяса.

Окинув взором пустошь и не найдя вокруг ни одной живой души, Сомбра нехотя побрел к обиталищу Бангладора. Проходя мимо клумб с цветами, которые чародей запрещал трогать, он удержался от желания скосить пару бутонов. Некроманта в доме не оказалось. В шатрах Торака тоже было пусто.

Покачав головой, Сомбра направился в большой лагерь, еще на подходе к нему прикрыв нос ладонью. Вонючие твари сидели повсюду, сбившись в кучи вокруг костров. Бледные лица с вертикальными складками были обращены на барабанщиков во главе с шаманом, которого Бангладор называл Га-Роком. Музыканты восседали на древесных колодах; ухали и рычали в такт дикой мелодии. Остальные зверолюди держались в тени и ели мясо, запивая его рыбным супом.

Своих людей Сомбра нашел на другом краю лагеря. Там же расположились воины Торака. Сам гулраб сидел вразвалку возле древесной колоды и встряхивал черными патлами в такт мелодии. Бангладор примостился рядом с трубкой в руках. Воины тем временем о чем-то спорили:

– Ну и что? Я почти не знал отца. Мать говорила, что он был золотарем. Выгребал дерьмо из канализации Ниппура, – восклицал Сарбет, как всегда, энергичный и говорливый. – Пока он граблями работал, я мечом учился владеть. Своего первого джафара зарубил в шестнадцать!

– Как же ты не знал отца, если вы жили в одном городе? – удивился Таркин, вертя в руке пустую тарелку.

– Мне не нравилось, как от него пахнет.

Сомбра подошел достаточно близко к костру, чтобы его заметили. Воины пальмовой стражи поднялись со своих мест. Торак и часть его окружения тоже зашевелилась. Один лишь чародей не двигался, продолжая самозабвенно пускать дымок.

– Добрый вечер, первый визор, – произнес Таркин, склонив голову. – Простите, что не позвали. Мы думали, что вы спите.

В ответ Сомбра исполнил жест мизинцем в сторону, тем самым дав понять, что все в порядке. Заняв место у костра, он положил меч и принял из рук гвардейца пиалу с рыбным супом.

– Толстопузый мордоворот сегодня много рыбы наловил. Да, Хорус? – произнес Сарбет, ткнув большим пальцем куда-то за спину.

– Его зовут Ру-Док, – пояснил угрюмый воин, удостоив собрата по оружию мимолетным взглядом. – Сложно запомнить?

– Успел подружиться, пока рыбу чистили?

Сарбет засмеялся, ударив босой ногой по песку. Торак стал еще быстрее встряхивать головой, попутно облизывая языком два спиленных клыка. Сомбра ел молча, наблюдая за кипящим небосводом. Размышлять об экспедициях и тем более о грядущей расправе над Грогом он не решился. Рядом сидел человек, умевший читать мысли, и этот человек вскоре посмотрел на него.

– Где воины Ниппура, первый визор?

– Вы мне скажите, – нехотя отозвался он. – Кажется, вы повелели им собирать цветы.

– Они уже должны были вернуться. Может, вы их куда-то отослали?

Воцарилось молчание. Сомбра поднял взгляд, притворившись, что наблюдает за грозовыми небесами. Никты в лагере яростно лупили по барабанам. Торак велел Таркину наполнить пиалу супом. Угрюмый Хорус исподлобья наблюдал за чародеем. Молчание затянулось.

– Что ж, значит, они задержатся, – заключил Бангладор, притворившись, что ничего не заметил.

– Хаджар Торак, позвольте спрашивать… – обратился к темноволосому никту Таркин, едва тарелка генерала была наполнена. Магорский язык он знал плохо и не умел правильно строить предложения.

– Гулраб! Гулраб Торак, – с гордостью поправил никт, ударив себя в грудь, закрытую кожаными пластинами. – Хаджаром меня не зови. Я не ношу разноцветные тряпки и не пудрю нос перед битвой.

– Гулраб Торак, я хотел спрашивать, как ваше племя дошло до той веры, которую исповедуют алмеры.

Зубастый воитель только рассмеялся. Кое-кто из его окружения тоже улыбнулся, показав клыки.

– Почем мне знать, дувар? Я воин, а не шаман. Наши вожди следуют заветам первых отцов. Такова воля Микутликана.

– Кто такие первые отцы?

– Они собрали нас вместе, назвав ордой. Объединили нас в сильное и могучее племя под началом гаркана. Микутликан говорил с ними, и они послушали. Так начался великий поход.

– Поход? Это Готамеланская война?

– Война? – презрительно фыркнул Торак. – Какая еще война? Мы пошли за едой. Микутликан накормил наш народ и научил строить зигвары от снежных бурь.

Сомбра краем глаза наблюдал за тем, как гулраб объясняет что-то Таркину на магорском языке. Имя «Микутликан» звучало все чаще. Таркин же, судя по круглым глазам и отсутствующему взгляду, только делал вид, что понимает. От ученых мужей Сомбра слышал, что никты покланяются хозяину ночи, но называют его как-то чудно, на собственном языке. О том, что в действительности оно означает, он мог только догадываться, зато знал, что окончание «кан» зверолюди добавляли, когда хотели подчеркнуть высокий статус.

– Наш дом далеко на севере, но там уже никто не живет, – продолжал Торак, отхлебнув варева из пиалы. – Говорят, Микутликан прогневался и обрушил на нас море, чтобы прогнать из своего царства. Это было тысячи лет назад.

Гулраб ударил себя лапой в грудь и зачем-то указал на небо.

– Снег и лед беспощадны к никтам. Шекапан наш самый южный город, где все еще живут племена. Дальше жизни нет. Теперь мы идем только на юг, туда, где много еды и рабов. Орда не ведает пощады и заботится только о собственном процветании. Так завещали первые отцы.

– Шаманы? Они были отцами? – спросил Таркин.

Никты переглянулись в замешательстве. Сомбра это заметил. Судя по вытянувшимся мордам, зверовоины знали не так много, как их генерал.

– Да. С ними говорил Микутликан, – пояснил Торак, облизнув спиленные клыки. – Потом они говорили с нами. Сейчас это не нужно. Орду ведет единственный отец – гаркан Горбак, а шаманы дают мудрые советы. В бою их магия бесполезна, значит, бесполезны и шаманы.

– У кого топор, то и прав! – рявкнул на магорском один из воинов справа, попутно шлепнув ладонью по лезвию кремневого топора.

Слова совпали с оглушительным раскатом грома. Остальные поддержали его одобрительными кивками.

– Надоело мне с вами болтать, – огрызнулся Торак, обратившись ко всем, в том числе и к своим воинам. – В орде три могучих воина, которые заслужили право называть себя сыновьями Горбака. Один из них сейчас сидит на краю мира, пока Рунок и Болдвар воюют.

– Так плыви к своим. Что тебе мешает? – встрял юный Сарбет, которому всегда были интересны истории о войне.

– Уплыву, как починят лодки. Здесь мне больше делать нечего. С тех пор, как мы захватили Данвилл, еды стало вдоволь. Скоро начнется вторжение в Кременгольское герцогство. У деревушки Лонгфорд давно идет строительство моста. Пленные магорцы строят его для нас день и ночь. По нему северная орда перейдет реку Тельму.

– На совете вы сказали, что вас сюда пригласил владыка Колмар, – произнес Сомбра, бросив пиалу на песок. – Для нас это была большая неожиданность.

– Для нас тоже, первый визор. Две недели назад в Краг Бал прилетела чайка с письмом. Горбаку оно показалось интересным, и он послал меня. Его милостью я как снорлинг несся по горам и по морю, чтобы попасть сюда в срок.

Раздалось покашливание. Бангладор погасил трубку и спрятал ее под лоден.

– Владыка Колмар велел мне пригласить представителя гаркана. Я получил от него послание в прошлом году. Мы делаем это в знак доверия. Горбак должен знать, кто поведет армии Сурана и каким оружием он обладает.

– Почему Колмар ничего мне об этом не сказал?

– Вы не обязаны знать все, первый визор.

Тут старик, конечно, был прав. Сомбра помрачнел, вновь почувствовав себя марионеткой. Он уже собирался вернуться в шатер, как вдруг барабаны резко смолкли. Сомбра первым развернулся в сторону леса, безошибочно определив, откуда исходит звук. У него за спиной по очереди поднялись воины пальмовой стражи.

– Дукт кар гарлак? Это ж наш военный рог! – прорычал Торак, доставая из-за пояса топор. – Башку проломлю тому, кто посмел в него дуть!

Он посмотрел на воинов, но те захлопали мутными глазищами, дав понять, что все сигнальные инструменты держат при себе.

– Тук марог! – рявкнул один из никтов, указав когтистым перстом на опушку леса.

Все посмотрели на сосновый бор, откуда плотной толпой выходили десятки фигур. Последним встал Бангладор. Сомбра поглядел на чародея, заметив, как низко опустились его брови. Судя по всему, он тоже не ждал гостей.

Дикие никты побросали тарелки и барабаны. Все взялись за оружие. Вскоре два отряда и кучка алмеров выстроились на краю лагеря. Воины на опушке не спешили нападать, двигаясь навстречу плотными рядами.

– Первый визор, вам лучше вернуться в шатер и надеть броню.

В словах Таркина не было уверенности. Он и Хорус держались впереди, закрывая его собственными телами. Сарбет прикрывал с боку. Доспехов не было ни на ком. Даже сапоги надели не все.

– Дельная мысль. Может, мне еще там спрятаться? – спросил Сомбра, оглянувшись на четыре белых шатра, в одном из которых дрых Фарид.

Отряд воинов замер напротив, выстроившись в линию. В свете факелов к ним подошли восемь никтов. Зверовоины были закованы в броню с роговыми пластинами и заклепками. Самый высокий никт держал в лапах древко с костяным наконечником, на котором висел черный флаг с белым черепом окруженным шипами. Увидев диковинный штандарт, Торак немедля засунул топор за пояс и вышел навстречу.

– Приветствую тебя, гулраб Торак, – произнес коренастый никт с седым пушком на щеках, похожим на бакенбарды.

– Гулраб Рогар? – в раздумье вымолвил Торак, после чего удостоил собрата кивком. – Ты что здесь делаешь? Я слышал, Горбак отправил тебя к стенам Гамела.

– Гамел под осадой. Сейчас там нет битв. Магорцы держат оборону крепче затравленной медведицы.

– Горбак не говорил, что пошлет отряд на Миркхолд. Вы не с южным флотом пожаловали?

– Нет. Мы сами по себе. Выступили через два дня после вашего отбытия.

– Мы? – переспросил Торак, поглядывая на воинов у него за спиной и на флаг сухопутных сил гарканата.

К ним подошел осанистый никт с длинными, черными волосами. По формам и чертам лица Сомбра не сразу определил, что перед ним самка. Ее тонкий стан и грудь были едва заметны под хлопковой броней, обшитой деревянными и кожаными пластинами. Вскинув короткое копье, она ударила им по земле.

– Ну что, наговорились? – произнесла воительница, на удивление мягким и приятным голосом. – Клянусь, вы как сулаты! Болтаете без пользы.

Охочий до острот Торак впервые промолчал. Рогар и вовсе уступил ей место. Сомбра с интересом наблюдал за происходящим, но на душе стало как-то неспокойно. Толпу вооруженных никтов не могли отправить на край света без дела. Бангладор тоже не понимал, что происходит, внимательно изучая клыкастую особу с копьем.

– Меня зовут Уэй-Лина, – на чистом магорском языке объяснилась воительница.

Вперед вышел чародей. Опираясь на посох, Бангладор подошел к ней и заглянул в огромные глаза.

– Мне неизвестно это имя.

– Ничего. Скоро вы все его запомните. Я дочь гаркана Горбака! – во весь голос объявила девушка, обращаясь скорее к ним, нежели к Тораку с воинами. – А это моя орда! Это и еще восемьсот шеруков в бухте на берегу.

– Зачем дочь вождя привела армию? На Миркхолде нет солдат и нет войны.

Уэй-Лина смерила его надменным взглядом и с усмешкой произнесла:

– Ага. Пока нет, шелькан. Зато есть дуварский городок. Готмар, кажется. Вот его-то мы и захватим.

1-й месяц лета, 5 день, Трида

Сотни видений мелькали перед глазами, возвращаясь и пропадая вновь, словно лоскутки растерзанного флага, трепещущего на ветру. В них Грог сражался с чудовищами, любил женщин и путешествовал по морям. Проносясь сквозь диковинные образы, он оставлял их позади без сожаления, понимая, что видит сны, а не обрывки прошлого. Олдрич научил его удерживать сознание до пробуждения и разнимать нити разума, отделяя подлинные воспоминания от паутины фантазий. Чувствуя, что скоро проснется, Грог попытался остановиться, и поток вынес его туда, куда нужно. Он попал на скальную террасу, затянутую можжевеловыми кустами. Люди, сидевшие там, оживленно болтали.

Заняв пустующее место, Грог посмотрел на кровного брата. Верф и здесь носил алые одежды прислушника. Гримбальд тоже был поблизости – держал на коленях большую книгу. Напротив сидела строгая девушка с короткими волосами, а рядом с ней неизвестный верзила в зеленой рубахе.

– Кассия, – догадался Грог.

Девушка посмотрела на него и слащаво улыбнулась, словно пыталась заигрывать. Веселая компания что-то обсуждала. На шкуре между ними лежало жареное мясо, хлеб и фрукты. Бутыли с вином были откупорены. Кассия разливала напиток по чашам. Гримбальд время от времени что-то зачитывал из книги. Все были счастливы, в том числе он сам.

Видение быстро растаяло, а вместо него вспыхнуло оранжевое свечение. В ноздри ударил запах жженой травы. Грог приподнялся, встретившись взглядом с Верфом. Этот прислушник отличался от того, которого он видел во сне. На широком лице парня царила пепельная тоска вперемешку с раздражением.

– Как долго я спал? – спросил Грог, и удивился собственному голосу. Он был хриплым, как у старика.

Гримбальд поднес ему флягу с водой. Верф поддержал голову, но эта забота была излишней. Грог самостоятельно уселся на лоден и вытянул руки. Пальцы легко сжимались. Тело слушалось. Его тошнило, и привкус во рту напоминал помои, но самое главное, он был жив. После четырех стрел с ядом это казалось невероятным.

– Вижу, тебе полегчало. Ни один человек не выжил бы после такого, – произнес Верф, в голосе которого не было теплоты. – Ты и впрямь принял сторону нашего общего врага.

Грог оставил слова без внимания. Место, в котором он оказался, не было похоже на «Вольный приют». Равнины поблизости тоже не было. Они остановились где-то в предгорьях, у входа в каменную полость. В стороне пылали костры. Там же сидели вооруженные люди. Верф подсел ближе, пояснив, что после резни в долине, они смастерили носилки и отнесли его в горы. От Приюта теперь их отделяла обширная равнина, но даже здесь чувствовался запах горелой травы. Лог Стеллы до сих пор пылал. Горели не только поля лисохвоста, но и хвойные леса на востоке. Пожарище был такой, что его можно было увидеть за полсотни миль от Рэйвер Пика до склонов Тэрэса.

– Мы в предгорьях за пастбищами, – произнес Гримбальд, погладив пальцем разбитую бровь. – Уже полдня тут сидим. Эта мазь настоящий счастливый случай. Ты только погляди. Я уже могу ходить!

– Со стрелой в боку у тебя это тоже неплохо получалось, – заметил Верф, покосившись на охотника. – Как ты сумел добраться до Приюта так быстро?

– Просто шел напрямик, а не делал крюк по лесу, как вы.

– Ты едва не погиб! Бросил меня и подставил… – начал было Верф, но потом только вздохнул. Судя по всему, все, что он хотел высказать парню, было сказано по пути сюда.

– Кого нам благодарить? – уточнил Грог, поглядев на людей у ближайшего костра.

Верф и Гримбальд посмотрели туда же. Человек в кожаной куртке, сидевший неподалеку от самодельного очага, заметил это и поднялся. Помешав варево в котелке, он подошел к ним.

– Здравствуй, Грог. Меня зовут Теобальд. Для друзей просто Тео, – сильным голосом молвил охотник. – Мы уж думали рыть могилу. Ты не простой человек, да?

Грог посмотрел на спасителя. Это был типичный головорез. Высокий, осанистый, с длинными волосами и шрамами на лице. Говорил без утайки, но с душевной простотой, словно знал их всех раньше.

– Почему ты так решил?

– Потому что не помнил тебя, пока они мне не сказали. Мы с тобой нечасто общались, но при встрече мимо не проходили. Я иногда приносил мясо на двор Орвальда. Помнишь?

Он мотнул головой. Рядом с Теобальдом появилась миловидная девушка. На вид ей было не больше двадцати. Сбросив с плеч шерстяной плащ, она уселась на землю рядом с ним.

– Приветствую, воин. Я Сафира, – представилась та, закинув за плечи пепельные пряди. – Меня ты тоже не помнишь? Ясненько. На тебя наложили заклятье, поэтому ты всех забыл?

Грог нехотя кивнул, забеспокоившись, не слишком ли много Верф им рассказал. Тут в разговор вмешался Гримбальд. Подсев рядом, он похлопал его по плечу и произнес:

– Старину Грога помнит Лендлорд, вся его семья и даже наемники. Я сам проверял. У нас в лагере есть парень по имени Барток. Не самый приятный тип, но ему память сохранили. Как будто чародей знал, что я с ним не общаюсь. Думаю, заклятье подействовало на тех, с кем мы дружны.

– Мда. Это редкость в наше время, – задумчиво протянул Тео, поглаживая щетину на подбородке. – Я с колдовством ни разу не сталкивался. Нежить и нисманты не в счет. Госпожа, наверное, тоже тебя забыла?

– Забыла, забыла, – горячо заверила Сафира. – При мне ни разу о нем не вспоминала. Я бы тоже не вспомнила, если бы не увидела его сегодня в храме.

Верф громко кашлянул, привлекая их внимание.

– Вас тут быть не должно. Кассия вмешалась в ритуал. Ее стараниями я сейчас выгляжу не лучше, чем Рег.

– Кассия нам жизнь спасла, – напомнил Гримбальд, теребя тонкими пальцами фляжку.

– Мы живы, потому что быстро бегаем, – отрезал Верф, положив обе руки на лысую макушку. – Нисмасс милосердный, а ведь она мне даже намекнула в то утро. Притащилась в кеновию хмельная, как бондарь, и нашептала какую-то ерунду. Друзья помогут или сбегут. Конечно.

– Это правда. Госпожа повелела защищать тебя, – ответил Теобальд, уткнув кулаки в бока. – Нам предложили хорошие деньги и лучшее оружие. Я старался держаться рядом, но ты все время пропадал из виду.

– Это моя вина, Тео, – сознался Гримбальд, нескладно пожав плечами. – После Серной пустоши я заметал следы. Это все из-за бандитов. Мы заметили их еще на пастбищах. Я тогда не знал, кто они, но решил не рисковать.

Теобальд свел густые брови, но беззлобно, так, что было похоже, будто он думает.

– Ничего другого от сына Зуболома я и не ожидал. Старина Кэрк хорошо тебя обучил, жаль только сам все позабыл.

– И ты меня прости, Грим, – захихикала Сафира, погрозив ему пальцем. – Я те следы разметала. Надо сказать, ты на совесть поработал. Больше так не делай.

Пока они беседовали, Грог вспоминал сражение у «Вольного приюта». В начале схватки он срубил несколько голов. Потом прилетела первая стрела с ядом, затем вторая. После третьего удара до него дошло. Алмер устроил пожар неспроста. Смуглый воин догадался о его способности уходить в тень. Возможно, этим навыком обладали многие некроманты, а может он действовал наугад. Так или иначе, в огне и дыму ему не удалось спрятаться. Битву он позорно проиграл.

– Спасибо, Тео, – неожиданно для себя произнес Грог.

Теобальд в ответ только отмахнулся. Он действительно их спас, но прибыл в самый последний момент.

– Как тебе удалось? – спросил разведчик. – Ты зарубил семерых, если не больше. С таким-то громадным мечом. Им не каждый палач сможет работать.

– Меня тоже хорошо обучили. Только не отец, – пояснил Грог, приложившись к фляжке.

Теобальд предложил им отведать мясной похлебки, и они согласились. Все были счастливы, кроме Верфа. Лысый прислушник расхаживал вдоль камней, скрестив руки на груди, и что-то бормотал. Заметив их удивленные взгляды, он топнул ногой.

– Вы знаете, что такое стезя практика? Странники идут по ней в одиночку!

Голос эхом раскатился по склонам, достигнув скошенного свода в вышине. Где-то неподалеку упали камни. Люди у костров стали оборачиваться.

– Я ценю все, что ты сделал, Теобальд, но дальше мы идем порознь. В этот раз Кассия зашла слишком далеко. Я не могу выполнять задания мастеров и посещать священные места вместе с вами.

Сказав все это, прислушник посмотрел именно на него, и Грог понял, что тот имеет в виду.

– Нет проблем, Верф. Мы не будем мешать. Подкрепитесь, отдохните и отправляйтесь дальше.

– Ага, а мы тут посидим, – добавила его спутница.

Охотник не выглядел обиженным или смущенным. Он был просто веселым. Миловидная лучница тоже скалилась как ненормальная. Пожелав ему выздоровления, они пригласили всех к огню и удалились.

– Эти точно пойдут за нами, – робко заметил Гримбальд.

У Верфа затряслись губы. Сейчас он напоминал грозовую тучу, готовую разверзнуться в любой момент. Грог с трудом удержался от улыбки. Странно, что лысый прислушник так держался за правила, в то время как Рег без колебаний лишал конкурентов жизни. Грогу казалось, что его кровный брат пошел бы на все ради победы. Во всяком случае, он именно так бы и поступил, ради себя или ради него. Кем бы ни была эта Кассия, она была права. Настоящие друзья должны помогать друг другу не спрашивая на то разрешения.

– Грог, – послышался над ухом голос Гримбальда. – Мы так беспокоились о тебе. Как получилось, что ты стал учеником аж двух некромантов?

– Да. Сейчас самое время рассказать, – проворчал Верф, продолжая держать руки на груди. – Где был, куда идешь, каких подлянок нам ждать от твоих новых друзей?

– Хорошо. Дайте мне поесть и отдохнуть. Вечером отправимся в путь, вот тогда и расскажу.

Он встал, собираясь пойти к костру, но не рассчитал силы и покачнулся. Гримбальд был рядом, поддержав его за руку.

– Сегодня мы точно никуда не пойдем. Мне уже лучше, а вот ты едва стоишь на ногах.

– Я справлюсь. Силы быстро вернутся. Главное уйти подальше от этой банды.

– Он прав, – согласился Верф. – Что-нибудь придумаем. Мне нельзя находиться рядом с ними.

– А если снова встретим бандитов?

– От них мало что осталось. Хотя…

Верф о чем-то задумался.

– Алмер жив и у него есть отравленные стрелы. В лес сейчас идти нельзя, – прошептал Гримбальд, усаживая его обратно.

– Он что-то говорил о пустынном наместнике, – молвил Верф, осматривая морщинистый свод над головой. – Я слышал о нем от мастеров. Хаккар управляет вторым по величине городом Сурана. Лет двадцать назад Колмар сделал его главой Красного банка.

– А еще ты говорил, что воин упоминал какую-то булаву, – заметил Гримбальд. – Наверное, он ее украл. У Хаккара большая сокровищница.

– Он точно вор. Ублюдок спер мою маску.

– Маску отрока? – с тревогой переспросил Верф. – Она может быть заговорена.

– Не думаю. Просто маска. – Грог запнулся, вспомнив, как пытался разбить ее о стальную решетку, пока сидел в заброшенной шахте. – Хотя, мне она показалась воздушной. Совсем не мешала, когда я ее носил.

– Не к добру это.

Впрочем, поделка мертвого некроманта и впрямь была бесполезна. Он носил ее, чтобы спрятать лицо, но теперь, среди друзей, этот кусок глины только мешал.

– Хорошо. Мы уйдем на север, но Теобальд с парнями последуют за нами, – в раздумьях заключил Верф. – Гримбальд не сможет долго заметать следы. Что будем делать?

– Я разберусь с Тео и компанией, – прошептал он, краем глаза наблюдая за отрядом. – Дайте только набраться сил…

– Грог, нет! Больше никаких убийств.

В ответ он тепло ему улыбнулся, но получилось не так убедительно, как хотелось. Наверное, прошлой ночью он был чересчур жесток, но какой дурак станет щадить врага в пылу битвы.

– Не бойся, Верф. Обещаю, тебе мой план понравится.

Он клятвенно приподнял руку. Охотник и прислушник переглянулись, после чего Грог с сожалением понял, что друзья ему больше не верят.

1-й месяц лета, 6 день, Новос

Жизнь в Готфорде всегда текла размеренно. Окруженный тремя линиями укреплений город по праву считался самым безопасным местом на Миркхолде. Анабель поняла это всего за три дня и даже стала опасаться, как бы этот тихий уголок не подавил ее тягу к путешествиям. Ползая между грядок, она монотонно дергала сорняки, попутно гадая, чем безумная еретичка вроде нее заслужила такую милость. В темно-зеленом платье, поверх которого пришлось надеть грязный передник, она напоминала горожанку. Астрид работала неподалеку, в точно таком же переднике. Даже здесь, в царстве жуков и улиток, северянка носила красивое платье с белыми ленточками. Время от времени женщина бросала на нее печальные взгляды и совсем редко заводила разговор.

Возиться в земле ей пришлось по вине Астрид. Этим утром старый плотник был не в духе. Он долго жаловался на лопнувшую пилу и нехватку денег, а когда Астрид выдала любимую поговорку его жены, едва не сбросил глупышку со стула. Наказание не заставило себя ждать. Анабель ела за общим столом только третий день, но казалось, что знает всю подноготную чудаковатой семейки. Так много однообразных жалоб, споров и рассуждений о жизни она не слышала даже от детей.

За это время ей не удалось нормально вздремнуть. Все лежанки располагались в одном помещении; в нем домочадцы трапезничали, занимались домашними делами и грызлись со скуки. У Вудберта для работы была отдельная пристройка, соединенная с домом, которую плотник гордо величал мастерской. В ней ремесленник начинал стучать и пилить задолго до рассвета. Эдвин храпел, как мирквихтт. Астрид не могла заснуть без болтовни. Она же была в центре этого хаоса, изо всех сил стараясь не сорваться.

– Ух! Наконец-то. Последняя грядка, – раздался жалобный голосок.

Анабель скупо улыбнулась. На фермах ей приходилось стоять задом кверху полдня и больше. Старый козел Гельдрейх часто отправлял ее на огороды, поближе к хозяйскому дому, откуда труднее было сбежать.

– А тебе, кажется, все равно?

– Бывало и хуже.

– Ох. Дядя Вудберт очень любит укроп. Каждый день просит добавлять его в похлебку, в кашу и даже в медовые лепешки. И все почему? Какой-то шарлатан наплел ему, будто эта трава продлевает жизнь.

Укропа на огороде и впрямь хватало, но не больше, чем на любом фермерском хозяйстве.

– С тем же успехом мог бы трескать настурцию или кервель. Все одно будет здрав столько, сколько захочет Нисмасс.

– Твой дядя собирается жить вечно?

Астрид выронила пучок сорняков. Анабель прикусила язык, отругав себя за грубость. Прозвучало не слишком вежливо.

– Он боится оставить нас одних, детка, – как всегда, беззлобно объяснила горожанка. – У него постоянно болит спина. Мы с Эдвином хотим его вылечить, да только вырастить целебные травы не можем. Одно время я пыталась разводить тимьян и лайдор, но ростки не прижились.

– Отчего ж не посадили лайдор у стены? – Она посмотрела вглубь сада, туда, где высилась старая крепостная стена. – Там есть тень даже в полдень. Нужно только поставить корыто с трубками, а на грядки набросать водорослей. Потом укрыть их сосновой корой и подливать в корыто воду. Через неделю все сгниет и саженцы прорастут.

– Ты так много знаешь об этом?

– Пустяки. На ферме любой ребенок умеет удобрять почву.

Горожанка засмеялась, прикрыв рот рукой, и тотчас отдернула грязную ладонь.

– Мы могли бы попробовать, вот только у стены растет огнелист. Его выращивает алхимик Клеймур. Он платит дяде за грядки два золотых в неделю.

Анабель отрешенно кивнула, но мысль о саженцах ее не покидала. Она вспомнила, как работала на огородах Годвина, и сколько успела узнать за те шесть лет, пока ее пользовал злобный старик. Может, в срединной долине ее и считали худшей работницей, но в городе все эти навыки чего-то да стоили.

– Вудберт хотел выращивать здесь хлебный куст или земляной орех, но, как по мне, мы живем не так уж бедно, чтобы корни лопать, – добавила Астрид, и брезгливо высунула язычок. – Дядя во всем видит последний свет. Говорит, что нам скоро есть будет нечего. Хоть бы раз чему-то порадовался.

– Ты могла бы ему помочь. Попробуй хотя бы заняться садом. Неужели тебя никто не учил выращивать целебные травы?

– У нас в Клане Ветра выращивали только сосульки, – рассмеялась Астрид, уже по обыкновению незаметно сменив тему. – Когда мы с Роландом пересекали Дунлаг, я за три месяца увидела больше растений, чем видели все члены моей семьи за жизнь.

– Ты так часто вспоминаешь о нем.

– Я его очень любила, солныш… – Женщина осеклась, вспомнив данное вчера обещание. – Северянки влюбляются один раз и на всю жизнь. Мы дольше других ищем мужчину, но когда находим, то уже не отпускаем.

– Чего это так?

– В горах ценится человек, который сможет защитить тебя от зверей и добыть мясо на охоте. За такого нужно держаться, если хочешь выжить.

Анабель кивнула. В глуши на Миркхолде было примерно так же. Хоть крестьянки и не славились разборчивостью, но всегда искали крепких мужиков. Когда-то и она была такой, мечтая о наемнике или странствующем рыцаре.

– Я слышала, что форды очень упрямы, – добавила Анабель, вспоминая себя на месте горожанки. – В любви и в битвах идут до конца.

– Да. Этого у нас не отнять. За тысячи лет даже никтам не удалось захватить Форстмард целиком. Когда приходит враг, вожди собирают не только вихтфордов и ополчение, но и воительниц.

Она с гордостью выпрямилась, держа в руках корзину. Анабель не удержалась и рассмеялась.

– А ты считаешь себя воительницей?

– Ох, нет, детка. Я сражалась пару раз, но те времена прошли. В детстве я хотела стать такой же, как Хельма. Слышала о ней?

– Та, в честь которой назвали одну из наших гор?

– Да. Мать Ремана Бессмертного. Хотя, мало кто из магорцев верит в это. В год, когда на горе Клонтарф нашли золотую пещеру, пролилось много крови. Алмеры из Дильмуна пытались захватить рудники. Форды из Клана Весенней росы каждый год отбивались от них. Хельма тогда перебралась на запад и хорошенько поработала там секирой. Правда, это было задолго до того, как она вышла замуж за Рогнира. Семейная жизнь сделала ее мягкой.

– Думаешь, у короля могла быть родня из низов?

– Разумеется! Принято считать, что Реман был королевских кровей. Только форды знают, что он родился на севере в семье охотника.

Анабель стала сбрасывать сорняки в корзину, попутно слушая подругу. Про великого короля сложили множество легенд. Эту она слышала мельком. Как сказал бы старик Гельдрейх: «Если о легенде не знают, то и верить в нее не станут». Здесь она не могла с ним не согласиться. Сын охотника, пусть даже помазанный самим Нисмассом, не мог занять королевский трон.

– После того как Реман обезглавил Феокоратона и стал королем, Хельма пропала… или это я все забыла, – между тем продолжала горожанка. – Не помню, что сказывали родные. Я давно их не видела. Не видела настоящего снега. Наверное, меня и северянкой-то теперь назвать нельзя.

Они отнесли сорняки к стене и свалили их в компостную кучу. Анабель в смятении поглядела на пустую корзину. Работа была окончена. По сравнению с уборкой огородных хозяйств это было просто забавой. Пока они шли к дому, Анабель думала о саде и новых посевах, но когда услышала имя жены Вудберта, вспомнила слова Грэмита. Вчера в саду, во время их беседы, отшельник обмолвился, что плотник почему-то винит его в смерти жены.

– А как умерла Адельгейда?

Астрид запнулась и, как ей показалось, слегка помрачнела.

– От мора, детка. Эта мерзкая болезнь приходит на Миркхолд каждую осень. У вас в глуши с ней не так худо, но в городе гибнет очень много народу.

– Я однажды заболела, когда была маленькой, – вспомнила Анабель. – Родители тогда собирались рыть могилу, но я как-то выздоровела и потом вообще не хворала.

– Тебе повезло. В тот год болезнь особенно сильно лютовала. Мы с Роландом переждали за стенами верхнего предела, а вот остальным горожанам сильно досталось. Нисманты говорили, что в одном только порту полегло полторы тысячи нищих, а к зиме со всего города схоронили почти три тысячи человек.

Анабель присвистнула. Она плохо помнила тот год, и даже не знала, каким он был по счету. Ей было лет шесть, когда на Миркхолд обрушилась «Крылатая смерть». Так крестьяне называли давнее моровое поветрие. В тот год с материка дул очень сильный ветер. Считали, что именно он помогает разносить заразу. В долинах слухи о бедствии преувеличивали. Говорили, что город вымер полностью, а крестьяне в шутку планировали организовать мародерскую вылазку на склады с товарами.

– Значит, от мора умерла? – переспросила она, внимательно наблюдая за собеседницей.

– Можно и так сказать.

Голос прозвучал уверенно, но настороженный взгляд горожанки говорил об обратном. Анабель открыла калитку и вышла на улицу. Сегодня за завтраком Астрид уговорила ее сходить на рынок, купить тыквенных лепешек. Теперь, когда работа была окончена, они могли свободно пройтись по городу.

В эту минуту к ним подбежал растрёпа Эдвин. В кожаном жилете поверх серой рубахи, парень, как всегда, выглядел неряшливо. Смахнув со лба прядь золотистых волос, племянник Вудберта смерил их ошарашенным взглядом, словно не ожидал тут увидеть.

– Эй! Вы почему все еще здесь?! – воскликнул он. – Не слыхали, что на улице суконщиков творится?

Анабель и Астрид одновременно замотали головами.

– В городе бунт! Да не стойте без дела! Пошли, глянем! Может, нам чего перепадет.

Парень сорвался с места и помчался вправо, туда, где вглубь холма уводил арочный тоннель. Он бежал так быстро, что едва не сшиб пожилую горожанку, поднимавшуюся навстречу с вязанкой дров. Они бросились следом, впопыхах даже забыв отнести корзины в дом. Цепь узких улочек привела их в самое сердце средней четверти. Обогнув холмы с деревянными мостиками, они спустились в неглубокую лощину, на дне которой плотно рядились десятки фахверковых домиков. Аккуратные двухэтажные строения с деревянными крышами служили местным суконщикам одновременно и цехами, и складами. Там же работали портные. Все это Анабель успела узнать за те дни, что провела с Астрид. Взбалмошная горожанка постоянно трещала о платьях, вышивке, нитках и тканях, а когда у нее водились деньги, ходила сюда чаще, чем за водой.

– Не торопись, родная. Мы уже рядом, – задыхаясь, прошептала Астрид.

Они остановились у подножия лестницы, где стоял Эдвин. Впереди гудела толпа. Люди топтались на углу улицы, окружив двухэтажный дом с балконами. Кто-то из горожан швырял в закрытые ставни камни.

– Огня! Тащите факелы! – раздались вопли.

Со смежной улочки к ним уже спешили люди с палками, обмотанными тряпьем и щепками. То и дело со стороны боковой аллеи раздавалось конское ржание и скрип колес. Повозки проезжали рядом, задевая деревянными бортами зевак. Анабель с интересом проследила за человеком, вооруженным кремнем и кресалом.

– Они с ума сошли? За такие угрозы полагается смертная казнь! – выпалила Астрид.

– Все в порядке, – пояснил мужчина в серо-зеленом котарди. – Сжигать будут не дом, а обитателей.

Ставни на ближайшем окне в этот миг открылись и наружу выглянул смуглый старик в белом тюрбане. Анабель подалась вперед, стараясь рассмотреть чужеземца, но пущенный в окно камень, вынудил наблюдателя спрятаться.

– Убирайтесь отсюда, сучьи дети! Мы вам ничего не продадим! – завопил стрелок, швырнув еще один булыжник.

– Так это суконщики лютуют? – уточнила Астрид, обняв корзину так сильно, что та захрустела.

– Они самые. Тут и подмастерья, и портные. Даже кожевники зачем-то притащились, – спокойно молвил мужчина, опираясь на посох. – Все хотят крови. Не слышали об этом?

– Нет.

Астрид рассеянно захлопала глазками.

– Стареешь сестрица, – усмехнулся Эдвин. – Тот чужеземец по имени Сомбра уговорил губернатора основать здесь приют для пустынных торгашей.

– Не приют, а представительство, болван. Про Красный банк не слышал, что ли? – огрызнулся какой-то франт в красной куртке, судя по дорогой одежде и вычурному гербу на рукаве, из числа портных. – На цеховых улицах запрещено что-то строить без дозволения совета мастеров. Фокус в том, что дом стоит не на самой улице, а на пересечении, так что Мариус по закону имеет право поселить там алмеров.

– Не имеет! – раздался с боку еще более злобный голос. – Дом, может, и стоит за чертой, да только сад примыкает к цеху Руперта. По закону сад – это часть дома, так что он точно построен на нашей улице!

Между портным и грубияном в кожаной куртке вспыхнул спор. Глядя на них, Анабель быстро смекнула, что беспорядки начались из-за каких-то глупых правил, которым так любило следовать дурачье. В любом случае, это был не бунт, а толпа не собиралась штурмовать особняк. Балабол Эдвин по привычке вывернул все на изнанку.

Вскоре подоспел десяток копейщиков в голубых сюрко. На голове у каждого сверкал стальной шлем. Руководил отрядом высокий, бледнолицый сержант с короткими черными усами, заметив которого многие люди стали расступаться.

– Эй, парень, – шепнул мужчина в котарди, подтягивая Эдвина к себе. – Лучше посторонись. Церемониться они не будут.

Анабель и Астрид поднялись следом на первый ярус лестницы. Ополченцы и впрямь быстро навели порядок, поколотив самых неугомонных, но брать под стражу никто не стали. Долговязый сержант, которого все звали Виктором, объявил, что будет защищать закон, а не чужеземцев, но кровопролития не потерпит, так как нападение на чужеземцев будет прямым нарушением закона, который он обязан защищать. Каламбур удался, и многие смутьяны охладели. В итоге члены цехового совета пообещали подать прошение в ратушу и разошлись с концами.

– Виктор свое дело знает, – с благоговением произнес мужчина, перебрасывая посох из одной руки в другую. – Я бы у него на пути не встал.

– Пусть как следует там всех отдубасят, – усмехнулась Астрид. – Все равно из них портные, как из меня алхимик. Ни один толком не может выполнить стебельчатый шов, и по шелку работают, как медведь лапой. Настоящая леди у них платье не закажет.

– Виктор? Странное у него имя, – пробормотала Анабель. – Он южанин или форд?

– Магорец. Говорят, родом из Криндэйла, – ответил их вежливый собеседник. – Виктор давно в ополчении. С некоторых пор руководит городскими патрулями.

– А как же Вульфгард? – спросил Эдвин.

– Капитан собирает армию. День и ночь из казарм не выходит. Я и сам хотел пойти, но когда узнал, что они там спят по двое на одной койке, как-то охладел.

– Неужели на нас и впрямь нападут никты? – забеспокоилась Астрид, продолжая разглядывать толпу.

Горожанин с посохом только плечами пожал. Эдвин удалился вслед за ним. Анабель осмотрелась в поисках воды. После пробежки ей дико захотелось пить. В груди по-прежнему пылало второе солнце, иссушая внутренности.

Минула неделя с тех пор, как ее принесли на носилках, разбитую и изломанную. До конца обрести прежнюю форму, она так и не смогла. Сейчас ее хватало на три короткие тренировки и домашние хлопоты.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Может, отвести тебя домой?

Астрид бережно коснулась пальцами ее мягких волос.

– Соренн говорил, что завтра вечером на храмовой площади будут разыгрывать миракль. Хочешь, посмотрим.

– Миракль? – покривилась она, вспоминая, как ходила на один с Оливером. – Это сказки про святых и прочая дичь? На кой черт они вообще нужны?

– Тебе нужны. Мастер Соренн сказал, что такой заблудшей душе, как твоя, это будет полезно.

Она буркнула, что подумает и отвернулась. В руках по-прежнему была пустая корзина. Глядя на крошечный зеленый росточек, застрявший между прутьями, Анабель вспомнила огород и старого плотника, любившего укроп.

– Астрид, ты лучше за лепешками сходи без меня. Я хочу прогуляться к морю.

– Одна? В порт?

– Да. Вы мне очень помогли. Позвольте хотя бы набрать водорослей для сада.

Женщина колебалась, осматривая ее с ног до головы, как будто оценивала ее шансы вернуться назад. Причины опасаться у нее были, в первую очередь благодаря пышным рыжим волосам. Этим утром она затянула их в хвост, но с цветом все равно ничего не могла поделать.

– Ты сама сказала, что в городе нас защищает ополчение, – помогла ей Анабель, спустившись на несколько ступеней вниз.

– Стражники редко спускаются в нижний предел. Там ты встретишь только патрули. Дальше пристани они не ходят.

– Отлично, вот туда я и пойду.

Астрид сдалась, напоследок дав кучу советов, большинство из которых касались безопасности. Распрощавшись с горожанкой, Анабель обошла улицу суконщиков и зашагала меж двух пологих склонов. Раньше ей казалось, что Готфорд стоит в долине окруженной холмами, но теперь, пересекая среднюю четверть, она поняла, что часть города был выстроена в буквальном смысле на холмах. Свободного места в низинах недоставало, а улицы порой сужались настолько, что повозкам приходилось давить ноги вжавшимся в стены людям, чтоб хоть как-то там проехать. Высоких двухэтажных построек было еще меньше, и стояли они на твердой земле. Зато хватало одноэтажных домиков. Такие жилища выступали прямо из склонов, крепились на деревянных сваях и соединялись лестницами.

Это был настоящий муравейник, местами холодный и зловонный. Между домами держалась густая тень, а на узких улочках крыши всегда закрывали небо. Дерьма и отбросов под ногами было еще больше. Канавы, по которым нечистоты стекали к подножию холмов, были повсюду. Кое-где отходы застаивались, и горожанам приходилось выходить из домов с лопатами, подталкивая фекальные заторы к соседним дверям.

Анабель вздохнула свободнее, когда холмы остались позади. На краю средней четверти начинался простор, и пологий спуск к морю. Преодолев еще одну лестницу, на этот раз деревянную, она вошла в трущобы. Дома вокруг заметно отличались от тех, что стояли наверху. Астрид предупредила, что этот путь приведет в предел бедняков, единственным ориентиром в котором будут пушечные башни.

Поглядев по сторонам, Анабель нашла пожилую женщину, чистившую горшки у входа в жилище.

– Пусть Нисмасс благословит вас, – смиренным тоном произнесла она, как учила племянница Вудберта. – Я ищу Башню Гонтера. Помогите, пожалуйста.

Горожанка в белом чепце посмотрела на нее исподлобья, словно нашла преступницу или колдунью. Анабель уже собралась развернуться, но та скрипучим голосом объяснила куда идти и как отличить Башню Гонтера от прочих. Поблагодарив женщину, Анабель пошла дальше.

Людей в пределе бедняков оказалось еще больше, и чем глубже она уходила, тем хуже они выглядели. Часто на пути стали попадаться лачуги из прутьев и соломы, откуда за ней наблюдали подозрительные рожи. Кое-где все еще виднелись последствия урагана. За неделю состоятельные горожане успели привести город в порядок. Остались только завалы под холмами, в тех местах, где сошел оползень, а также груды обломков в порту, которые собрали для наполнения фахверковых домов.

Петляя между рыбацкими лачугами и огородами, Анабель вскоре удалилась в южную часть предела. Все это время далеко в стороне над крышами виднелись сразу три круглые башенки. Самая высокая, с дырявой крышей, стояла на каменном холме в центре трущоб. Анабель пришлось обойти с десяток сросшихся домиков и плетеных изгородей, прежде чем впереди показалось подножие сторожевого колосса.

Сложенная из гранитных блоков, Башня Гонтера возвышалась среди жалких лачуг подобно стражу над рабами. Глядя на нее, Анабель про себя отметила, что башня не зря носит кровное имя четвертого короля магорцев. Астрид упомянула это мельком, объяснив наличие такой огромной постройки в трущобах тем, что в давние времена вокруг нее селили опасный сброд, а в самой башне жил военный гарнизон.

Потребовалось еще немного времени, чтобы найти самую широкую улицу и по ней выйти к морю. В пути она не переставала следить за мужчинами, ожидая предложений прогуляться за ближайший склад или попыток разворошить ее сладкий улей, но горожане вели себя смирно. Может, где-то в грязных лабиринтах с женщинами и поступали так, как рассказывали в долинах, но пока в стенах Готфорда она чувствовала себя в большей безопасности, нежели за ними.

День постепенно налаживался. Анабель впервые гуляла по пристани, наблюдала за разгрузкой кораблей и работой плотников на верфях. Особенно ее заинтересовал громадный четырехмачтовый парусник, на фоне которого остальные корабли казались рыбацкими лодчонками. На пристани тоже нашлось много интересных мест и необычных людей. Денег у нее не было, и купить какое-нибудь лакомство у бакалейщиков она не могла, зато ей удалось выпить немного горной воды. Приветливый торговец возле таверны с радостью поделился чашей.

К середине дня у нее была полная корзина водорослей. В южных бухтах, где она их насобирала, среди песчаных скал и рыбацких домиков было еще спокойнее. За это время с ней никто даже не заговорил. Готфорд теперь уже не казался ей таким злачным местом, каким его описывала болтушка Елена. Возвращаясь по главной улице, Анабель радовалась времени, проведенному на берегу. Теперь оставалось только вернуться в мастерскую.

Астрид предупреждала, что нужно смотреть на холмы с каменными лестницами и щитовые вывески у дверей. Других ориентиров для безграмотных людей в городе не было. Улица, по которой она шла, как раз упиралась в пологий холм с многоярусной лестницей. Благодаря фахверковым домам на сваях, эта часть нижнего предела уцелела во время урагана, и сейчас была мостом между гаванью и средней четвертью. Пробираясь между повозками и вереницами работяг, Анабель не сразу заметила на другой стороне улицы ухоженного юношу. Парень будто бы и гулял, но при этом сильно не отставал, следуя за ней, как пчела за цветком луконита.

«Этот явно охоч до сладостей», – заключила она, сделав вид, что не замечает слежки. Он был не старше Эдвина, с аккуратно расчесанными волосами, загорелый и даже немного симпатичный. Смазливое личико портил только синяк под глазом. Покопавшись в памяти, Анабель вспомнила, что уже видела его раньше. Похожий юноша гулял среди коптилен, когда она собирала водоросли, а на обратном пути расхаживал по пристани.

Очутившись возле таверны с лодкой на крыше, Анабель свернула за угол и понеслась по узкой улочке вглубь трущоб, а затем, повернув еще раз, попала в песчаный сквер. Вокруг на деревянных рамах висели рыболовные сети. Старые женщины под ними сидели на табуретах и латали дыры. Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Анабель юркнула к ближайшей хижине и спряталась за кустами шиповника. Парень быстро объявился. Вышагивал легко, словно на прогулке. На нем висел голубой дублет, из-под которого выглядывала чистая белая рубаха. Кисти рук были тонкими, почти как у женщины.

Оценив свои шансы, она дождалась, пока любитель сладостей отойдет подальше и последовала за ним. Не тут-то было. Симпатичный горожанин как сквозь землю провалился. Анабель побежала дальше, добралась до соседней улочки, но и там не нашла никого похожего.

– Вот ублюдок! – рявкнула она, зыркнув на проходивших мимо девушек.

Молоденькие горожанки в потрепанных платьях поглядели на нее с беспокойством. Отсюда Анабель зашагала в сторону холмов, на одном из которых высилась пушечная башня. Ту, что была целиком увита плющом, Астрид обозначила в качестве ориентира. По дороге она искала преследователя, но парень испарился. Анабель уже стала думать, что напрасно подозревала юношу, но, очутившись у подножия холма, увидела его на одной из смотровых площадок. Щеголь любовался морем, но как только поймал ее взор, стал подниматься наверх.

– Эй, выблядок! Тебе чего надо?!

Люди после такого вопля с изумлением на нее посмотрели. Откашлявшись, Анабель побежала следом, но с тяжелой корзиной ее хватило только на два пролета лестницы. К тому времени, когда показались огороды и плетеные изгороди, парень успел скрыться. В том, что он следил за ней, не было никаких сомнений, как и в том, что выродок хорошо знал город.

Отдышавшись, Анабель стала искать Зеленую башню, но вокруг высились лишь серые исполины с коническими кровлями. Тогда она посмотрела назад. Коричневые утесы, стеной уходившие к морю, были еще ближе, чем раньше. Весь портовый предел и часть лагуны были видны отсюда. Наверное, она слишком сильно отклонилась от главной дороги. Астрид предупреждала, что на юге начинается какое-то плато и трущобы, куда никогда не поступает морская вода. Значит, она поднялась уже не на холм, а в саму долину, на краю которой стоял Готфорд.

За спиной раздался негромкий смешок. Анабель развернулась, едва не выпустив корзину из рук. Довольный преследователь сидел на бревне рядом с изгородью и ковырялся в зубах щепкой.

– Здравствуй, красавица, – произнес он мягким голосом.

Анабель опустила корзину в траву и осмотрелась в поисках камня или палки.

– Ты зачем следишь за мной? Второй синяк нужен?

– Не смог устоять перед твоими волосами. Странно, что ты ходишь с непокрытой головой.

– Это не ответ.

Юноша только плечами пожал. Анабель сощурилась, с недоверием разглядывая преследователя. С виду они были одного возраста, вот только представление о красоте имели разное. Себя красавицей она уж точно не считала, но охочим до любви мужикам на это, как правило, было наплевать.

– Ты живешь в порту? – с недоверием переспросила она, поглядев на его одежду.

– Ага. Ты проходила мимо моего дома. Он стоит рядом с Корабельным сквером.

– Где? – Она тряхнула головой. – Не ври! Я видела тебя в разных местах. Как тебе это удается?

– Все просто. Я всегда ношу с собой болы путешествий. Могу скакать по всему городу.

– Ого! Здорово.

Анабель вспомнила, как нашла похожий камень в фамильном склепе Лендлорда и хотела научиться им пользоваться. Она уже собралась попросить юношу показать ей болы, но тот громко заржал.

– У вас в глуши все такие легковерные? Ну правда же, как в такое можно поверить?

Она подняла кулаки и сделала шаг навстречу. Весельчак умолк.

– Ладно, дорогуша, не злись, а то веснушки почернеют. Я за тобой не следил. Просто выдался свободный час.

– И ты потратил его на меня?

– Да. Могу потратить весь день, если захочешь, а могу и не тратить.

– А можешь убраться к Ниргалу на рога?

Весельчак вскочил с бревна и зашипел, словно змея, приставив палец к устам.

– Ш-ш-ш. Не поминай нашего общего врага.

– Ниргал, Ниргал, Ниргал, – нараспев произнесла она. – Достаточно? Пригуби его клык и сядь на его меч! Я с жонглерами и вагантами не трусь.

Она схватила корзину и зашагала вдоль изгородей, краем глаза продолжая держать парня в поле зрения.

– Иди, иди, егоза. Грэмит явно тебя переоценил.

Анабель замерла.

– Меня зовут Бастиан. Теперь понимаю, почему тебя прозвали «Безумной». Я давно о тебе знаю, давно слежу и сегодня должен был навестить, но ты сама оказалась рядом.

– Следишь за мной? – переспросила Анабель, пожирая его взбешенным взглядом. – Грэмит мне ничего о тебе не говорил. Откуда знаешь его?

– Твой учитель мне очень помог. Я его глаза и уши в городе. Все знаю, и хожу, где захочу. Могу даже в ратушу попасть. А тебе такое под силу, солнышко?

– Не называй меня так!

– Ах, прости… Анабель. У тебя редкое имя. Складывается из двух старинных имен – Ананке и Беллина. Это мне Грэмит сказал.

– Чего он хочет?

Парень подошел к ней. Почувствовав его руку на плече, Анабель попыталась его оттолкнуть, но прежде Бастиан успел развернуть ее и указал на утесы. Там, среди яблоневых садов, стояла аккуратная башенка с черепичной крышей.

– Глянь вон на ту башню. Завтра утром мы с тобой пойдем туда и подождем Грэмита.

– И что там будет?

– Важная встреча. Наше дело его прикрывать. Захвати копье. До рассвета буду ждать тебя возле Зеленой башни. Смотри, не проспи.

На этом Бастиан распрощался и зашагал к лестнице. Уже спускаясь вниз, он повернулся и крикнул:

– А голову все-таки прикрой. В городе воспитанные девушки носят платки. Лучше тебе не выделяться, а то все быстро узнают, какая ты безумная.

Ухоженный франт сиганул через перила и в одно мгновение пропал из виду. Анабель рот не успела раскрыть. Не успела даже спросить, где возьмет копье и как быстрее вернуться к мастерской Вудберта. Повесив голову, она побрела через огороды. Где-то там впереди должна была стоять городская стена, а слева от нее сторожевой бастион и вход в верхний предел. Отыскав все это, она наверняка найдет первую мастеровую улицу.

В голову лезли недобрые мысли. Авантюра Грэмита могла плохо для нее закончиться, а ведь ей только и нужно было заработать денег и убраться с острова. У семьи Вудберта золотишко точно не водилось, зато монетами могли поделиться Грэмит или Соренн. Ну или, на худой конец, можно было наняться вязальщицей в корзинный цех.

Анабель застонала, представляя себя в окружении старух и беременных женщин, но потом вообразила, что стоит на корме каравеллы две недели спустя после отплытия. Впереди за паутиной из веревок проступают очертания большой земли. Это мог быть Старград, и город поменьше – Ренвик, например. Старград было видно благодаря шести высоким трубами, день и ночь исторгавшим в небо клубы черного дыма. Ренвик располагался в соседнем герцогстве, в глубине обширной бухты, и служил домом тысячам беженцев. Дешевле всего обходились рейды в эти порты.

Поймав себя на мысли, что в очередной раз воображает то, что никогда не видела, Анабель тряхнула головой, и сама не заметила, как вышла на площадь возле первой мастеровой улицы. Астрид к тому времени уже вернулась с рынка и успела растопить очаг. Горожанка увидела ее из окна и выбежала навстречу, забрав корзину.

– Уф! Ну и тяжесть, – выдохнула она, поставив ношу в тень у стены. – Поверить не могу, что ты обошла с ней всю южную четверть.

– Не в первой. На фермах мне каждое утро давали ведра и заставляли носить воду, – проворчала она, разгибая затекшую спину. – Все знали, что днем я могу сбежать.

– Здесь ты можешь не работать, – поспешила добавить Астрид. – Во всяком случае, если не претендуешь на жилье.

– По правде сказать, я бы задержалась на пару месяцев, но, пока не знаю, стоит ли.

Астрид разом встрепенулась, нежно обхватив ее за плечи.

– Конечно, стоит, солнышко! Оставайся хоть навсегда.

– Я еще думаю. Надо поговорить кое с кем.

– Например, с Соренном, – угадала ее мысли горожанка. – Дядя говорит, он заходил, пока нас не было. Сходи к нему. Найдешь его в ротонде на храмовой площади. Это через несколько улиц отсюда.

Анабель кивнула. Опрокинув кружку воды, она вышла наружу и снова спустилась в холодный тоннель, который за каким-то чертом провели прямо сквозь холм. Цепь тенистых улочек привела ее на площадь. Мраморная ротонда в дальнем конце была пуста. Анабель подошла к пьедесталу Нигмы. Статуя богини возвышалась в два этажа, упираясь головой в деревянную крышу. По канону грозная фигура была отстранена и глуха. Распростертые навстречу мирянам ладони были стянуты плющом поверх запястий, а лик сокрыт под широким капюшоном.

Она некоторое время разгуливала у ног демонессы, глядя на цветы, золотые монеты и прочий мелкий хлам, которые горожане подносили матери-прародительнице. Домик Соренна располагался по соседству в осиновой роще и был похож на халупу бедняка. Там же на деревьях сушилась темно-зеленая мантия и высокие сапоги.

Подойдя к дому, Анабель приоткрыла дверь и просунула голову внутрь.

– Мастер Соренн? – произнесла она, ничуть не заботясь застать жреца без одежды.

Изнутри дом нигманта выглядел еще хуже. Земляной пол был притоптан и обложен камнями. Стеллажи с барахлом, низкий столик, соломенная лежанка и сундук прилагались. Жил нигмант небогато и, судя по обстановке, больших сбережений не имел. Осознав это, Анабель едва удержалась от плевка. Рассчитывать на десяток золотых монет с его стороны ей точно не стоило.

– А ты что тут вынюхиваешь? – послышался за спиной высокий голос.

Чьи-то сильные руки выдернули ее из полумрака. От такого рывка Анабель едва не покатилась кубарем, но в падении сумела восстановить равновесие. Разогнувшись, она приподняла кулаки, собираясь проучить мерзавца, и сразу их опустила. Напротив стояли два могучих воина. У каждого при себе был длинный меч, кинжал и несколько метательных ножей. Красные сюрко с голубыми кристаллами и золотыми монетами говорили о том, что они служат какому-то лорду. О том, какому именно, она узнала быстро.

– Глазам своим не верю! – выдохнула девушка в сером плаще.

За спиной у наемников стояла госпожа с блестящими каштановыми волосами.

– Мэйвис, – низким голосом произнесла Анабель, совсем забыв, какая мразь бродит неподалеку. За те три дня, что они с Астрид гуляли по средней четверти, она должна была хотя бы раз на нее наткнуться.

– Для тебя я леди Мэйвис, оборванка. Ну-ка, что нужно сделать?

Госпожа вся тряслась от негодования, как и полтора года назад, когда они встретились на осенней ярмарке. В тот вечер мерзавке ненароком пришлось умыться сидром, а ей схлопотать по лицу. Мэйвис с вызовом закинула край плаща за спину, так, словно под ним был меч или шпага. Анабель зыркнула на воинов, один из которых с большим интересом пожирал ее взглядом. Делать было нечего. Ей пришлось поклониться.

– Кто выпустил тебя в город?

– Никто. Я здесь живу.

– Ты сбежала с фермы. Кто тебя приютил?

Мэйвис бережно расправила складки на белом, фетровом платье и сложила руки перед собой. Анабель молчала, буравя розовощекую девицу недобрым взглядом. Дочь ларанского гильддепа была необычайно красивой, властной и сволочной. Она любила одиночество, и души не чаяла в своих светло-каштановых волосах, за которыми ухаживали специально обученные служанки. Во всяком случае, так утверждала Елена. После ярмарки они быстро разошлись, но не забыли друг друга. Мэйвис даже тот поганый стих не поленилась сочинить, тем самым натравив на нее половину городской ребятни.

– А ты уверена, что тебе можно так на меня смотреть? Глаза вниз, крестьянка! – выдохнула она, повелительно указав пальцем себе под ноги.

Анабель опустила взор, но слежку за наемниками продолжила. Эти двое были прикормленными волками и не бросались без приказа, но их госпоже стоило только захотеть.

– Я живу в порту, – буркнула она, едва размыкая губы. – Леди Мэйвис, мне не нужны проблемы.

Девушка вздернула подбородок.

– Ненадолго. Я сегодня же сообщу капитану Вульфгарду, что ты сбежала от господина, а если потребуется, пошлю весточку барону. Слышишь, негодяйка? Весь день этому посвящу!

«Так посвящай, а не болтай, почем зря», – про себя огрызнулась Анабель, понимая, что дочка гильддепа забудет об угрозах, как только переступит порог своего роскошного поместья. Мэйвис действительно быстро остыла, вернув красивому лицу спокойный вид. Ее взгляд стал блуждать, словно она искала, за что еще зацепиться. Вскоре розовые губки скривились в злорадной ухмылке.

– А это что за кольцо? У кого ты его украла?

Тонкий пальчик обратился в ее сторону. Анабель посмотрела на полудрагоценное турмалиновое кольцо, которое со вчерашнего вечера, по просьбе Соренна, носила на шее.

– Балк, ну-ка забери колечко. Мы отдадим его капитану. С воришкой он точно церемониться не станет.

Угрюмый верзила даже бровью не повел. Приказ был отдан и он, как подобает наемнику, сразу взялся за дело. Анабель попятилась, схватив веревочку обеими руками.

– Только попробуй! Я закричу! Скажу, что ты хотел отодрать меня прямо на алтаре.

Громила усмехнулся, но руку тянуть перестал.

– Негодяйка. Тебе самое место в порту, там, где горят красные огни, – фыркнула Мэйвис, дернув край плаща.

Девушка круто развернулась, позволив полам платья подняться над землей, и удалилась с высоко поднятой головой. Наемники последовали за ней. Анабель тоже не стала терять время. Увидеть Соренна она могла и вечером.

Покинув площадь, Анабель поспешила обратно, про себя гадая, хватит ли Мэйвис ума написать письмо Орвальду. В том, что Лендлорд, прочитав ее донос, будет хохотать на весь дом, она не сомневалась, но за то, что эта сучка там напишет, поручиться не могла. Она могла заявить, что беглая крестьянка порочит честь его семьи или еще что похуже. Мерзавка, сочинившая «Тварь из долины», и не на такое была способна.

Она ушла уже достаточно далеко, когда за спиной раздались торопливые шаги.

– Эй, девчонка. Постой.

К ней подошел тот самый Балк. Анабель остолбенела, едва успев рот раскрыть. Тяжелый кулак вошел в живот. Это было неожиданно и совсем не по-мужски. Она даже испугаться не успела, послушно рухнув к его ногам.

– В следующий раз молчи и кивай, когда будет говорить госпожа.

Уткнувшись щекой в грязь, она обхватила руками живот и кое-как приподнялась, чтобы сильно не запачкать платье. В горле забурлило что-то кислое. Стало трудно дышать. На улице хватало людей, но Балка это не смущало. Человек, носивший сюрко, был под защитой сюзерена, и законов не опасался.

Наемник так же быстро удалился, но она его не видела. В глазах было слишком темно. К ней подошли и помогли встать. Какой-то сердобольный мужчина пообещал сообщить о нападении капитану. Анабель их не слушала. От удара внутри как будто что-то лопнуло, и это был недобрый знак. Так сильно ее не бил даже тот белобрысый наемник, который желал ей смерти.

Покачиваясь из стороны в сторону, Анабель побрела домой, продолжая поглаживать ушиб. В том, что Балку приказали нанести удар, не было никаких сомнений, как и в том, что сучка из верхнего предела не оставит ее в покое. Остановившись у входа в тоннель, Анабель припала лбом к стене и впервые за долгое время дала волю слезам.

1-й месяц лета, 4 день, Тридвор

Последние четыре дня Фергус провел в тишине и покое. Он много ел, еще больше пил, но чаще просто спал; а тем временем жизнь вокруг била ключом. Обитатели сторожевого бастиона, что стоял на главной площади Готфорда, продолжали вооружаться. Сейчас, в предзакатные часы, проходила смена караула. Патрульные возвращались в казармы или собирались в столовой, дожидаясь, пока товарищи закончат тренировку и начнут перекличку. Вульфгард набирал рекрутов буквально отовсюду, брезгуя, наверное, только женщинами и бывшими каторжниками. Новички в бараках появлялись каждый день. Многие, поглядев на тяготы ратной службы, исчезали с концами, но самые стойкие принимали кольчуги и мечи. После изнурительных тренировок их отправляли в дозор с лучшими бойцами, дабы те скорее набрались опыта. Из-за всей этой кутерьмы ополченцы часто ужинали после захода, а засыпали и вовсе при свете звезд.

Большую часть времени Фергус наблюдал за происходящим со своей лежанки. Первые дни ему даже запрещали вставать, обвязав целебными бинтами с ног до головы. За это парни прозвали его «мумией». Диковинное слово он впервые услышал из уст тюремщика Палмира. Кочевник утверждал, что мумии Сурана мало отличались от магорских зомби, только были завернуты в бинты и обвешаны золотом.

Мысль о том, что его сравнивают с мертвецом, пусть и богатым, Фергуса не радовала, как и насмешки товарищей. Помимо болтовни с часовыми, скоротать время ему удавалось за игрой с заморской головоломкой. Диковинная коробочка, величиной с кулак, была собрана из десятков дощечек, покрытых костяными пластинами. Проныра Кутберт отобрал ее у местного контрабандиста. За две недели с вещичкой успела повозиться половина парней, включая наемных охотников, но собрать удалось одному только Лихту. По словам смекалистого глашатая, достаточно было соединить половину дощечек с пазами, чтобы те держались между собой, а затем прикрепить к ним другие. Весь последний час Фергус пытался это сделать, но когда за окном в пятый раз началась перекличка, спрятал головоломку под лежанку.

Натянув кожаные штаны и рубаху, Фергус вооружился шестом и проследовал в правое крыло заставы. Миновав длинный коридор со светильниками, он подошел к охранной башенке. За тяжелой дверью располагалась сторожевая камера. Дежуривший там ополченец отложил тарелку и воззрился на него с фальшивым испугом.

– Мумия восстала из гробницы! – закричал бывший кочевник, поднимаясь из-за стола.

– Хватит, Палмир. На мне почти нет бинтов.

Стражник расхохотался. Фергус поглядел на тыквенную кашу и кусок мясного пирога.

– Сегодня Борум потрудился на славу, – как бы невзначай заметил он, удостоив вниманием дверь в подвал.

– Да. Нашему повару редко удаются пироги с крысиным мясом. В этот раз без кишок сумел их состряпать, – согласился Палмир, усаживаясь обратно. – Как, здоровье, громила?

Фергус одобрительно хрюкнул, для пущей убедительности ударив себя кулаком в грудь. Палмир заулыбался, оскалив ряды белоснежных зубов. Для человека, родившегося в Марун Таре, он был чересчур общительным. Обычно возле Золотого пояса жили не самые дружелюбные люди.

– Смотри, что у меня есть. – Кочевник мнительно огляделся, словно боялся, что его кто-то услышит, и достал из мешочка у пояса два кольца с голубыми кристаллами. – Ювелир закончил их сегодня. Чистое серебро. Бирюзовый камень тоже не из простых.

– Почему бирюза, а не аметист?

– Бирюза подстать лазурному пламеню, а мы в равной степени чтим как Ниргала, так и Нигму. – Мужчина в растерянности поглядел на кольца. – Ваши ритуалы слишком сложные. У джелпуров все проще. Достаточно просто обвязать вокруг левого запястья невесты красную ленту.

– Значит, Герунда согласна?

Палмир кивнул и спрятал кольца, но на его смуглом лике не было радости.

– Все согласны, кроме ее папаши. Если он и дальше будет упираться, мы обвенчаемся тайно!

– Проще сразу его зарезать, чтоб не просить дважды или как там у алмеров говорится, – в шутку молвил он, но заметив растущую злобу на смуглом лице, добавил: – Палмир, дружище, в Магории отец не может выдать дочь замуж, если у жениха пустой кошель.

– Плевать! Я люблю ее, Фергус. Мне скоро исполнится тридцать. Это очень много для кочевника. В моем роду в таком возрасте становятся знатными воинами, либо заводят семью.

– Ты воин.

– Я слуга губернатора, – с презрением молвил мужчина. – Днями торчу в этой камере, как пленник.

– Все равно договорись с ее отцом, а не то вы станете изгоями. И про огонь Ниргала не вздумай говорить. Она не алмерка… или как вы там говорите?

– Шелла, – ласково произнес страж, сделав ударение на последнюю букву. – Это значит «молодая женщина» на моем языке.

Фергус проследовал к двери с решеткой и снял со стены масляный светильник.

– Что-то ты зачастил? – заметил алмер, возвращаясь к еде. – Капитан хочет подготовить новое дознание?

– Нет. Хочу сам их допросить.

– Зачем? Эти шакалы выдержали семь пыток. Они ничего тебе не скажут.

Он только усмехнулся и потянул за кольцо на двери. Теперь лицо стража казалось ему уже не таким дружелюбным.

– Тот мерзавец, Браго, назвался хозяином воров, – проворчал Палмир. – Если это правда, то мы лишили кого-то заработка. Нам губернатор не заплатит за его голову.

Затворив дверь, Фергус кое-как преодолел вереницу ступеней. Рана в боку мешала свободно двигаться, зато перестал болеть обрубок в том месте, где было правое ухо. Вдыхая сырой воздух, он проследовал мимо дверей с решетчатыми отверстиями. Справа на стенах висели кандалы. Последний раз Фергус спускался в подвал два дня назад. Сделал это поздним вечером, дабы у товарищей не возникли вопросы. Добряк Палмир не любил сплетничать, но частые визиты к соратникам Кассии могли вызвать подозрения и у него.

Прокравшись к дальней двери, Фергус постучал по ней шестом и поднес к окошку светильник. Из темноты донесся звон цепей. Вскоре за решеткой появилось лицо со продольным шрамом на щеке.

– Ниргал тебя разорви! Чего приперся, выродок? Опять будешь гвозди под ногти загонять?! – взревел головорез, ловко плюнув ему через плечо.

– Ш-ш-ш, Браго. Я пришел один.

Голос вора стал мягче.

– Хвала Нисмассу, Фергус! Я уж думал, ты не вернешься. Что происходит в поддворье? Ты говорил с Армандом?

По бокам всплыли еще два лица. Одно было совсем бледным, почти обескровленным. Губы второго узника дрожали, словно медовое желе.

– У меня мало времени. В следующий раз я приду нескоро, так что слушайте внимательно.

Вор кивнул. В камере зашуршала солома. Чей-то недобрый голос разразился проклятиями. Звон кандалов и ворчание не прекращались, до тех пор, пока Браго не прикрикнул на пленника.

– Вас так и не рассадили? – спросил Фергус, подняв светильник повыше.

– Всех держат вместе, – дрожащим голосом молвил юноша справа, изо всех сил стараясь совладать со своими губами.

Фергус поглядел на карманника Кельвина. Доходяга не отличался смелостью, а когда его повязали, стал чересчур много болтать. Именно его длинного языка боялись Арманд и Кассия.

– Мартир и Брайон висят на цепях. Ормунд едва живой. Стража хочет, чтобы мы видели мучения друг друга. – Губы молодого вора вновь превратились в желе. – Фергус, за что нас так? О, Нисмасс! Я же просто кошельки срезал…

– Закрой рот! – Браго ударом плеча потеснил юношу. – Мы все в одной лодке, и на дно пойдем вместе, если потребуется.

– Нас не топить будут, а вешать! Вот только я не собираюсь здесь подыхать, так и знай. Лучше получить «Второй шанс» и пожить на руднике, чем в петлю залезть.

– Вам не придется никуда лезть. Продержитесь еще чуть-чуть, парни, – громким шепотом заверил Фергус. – Я говорил с Армандом. У нас есть план.

Человек с изможденным лицом насилу разлепил веки. Кельвин тоже оживился и вновь прильнул к окошку.

– В подвале есть секретный проход в малую долину. Я знаю, где он и как его открыть, но у меня нет ключей от вашей камеры.

– О боже, Фергус! Так мы сможем выбраться? – на одном дыхании выпалил Кельвин, схватив Браго за плечо. – Скажи, что сможем! Пожалуйста!

Фергус промолчал.

– Так мы выберемся?

– Нет, – коротко подвел Ормунд, стукнув кулаком по доскам.

– Эти двери хорошо запирают. Для каждой есть отдельный ключ. Если только изготовить дубликат или взломать замок отмычками, вы сможете сбежать.

Он помедлил, почесав затылок.

– Говори уже как есть, громила, – поторопил Браго.

– Я не знаю, как незаметно взять ключ.

Вор со шрамом даже бровью не повел, зато Кельвин стал громко хныкать. Спуск в подвал охранял всего один стражник, но пройти мимо него незаметно Фергус не мог. В помещение, где тот дежурил, вели два коридора. Один по ночам он запирал изнутри и сидел за столом напротив другого. Фергус объяснил, что даже если ему удастся прокрасться туда среди ночи и метнуть в него усыпляющее заклинание, оставался риск, что Палмир его увидит. Попасть в подвал через потайной ход он тоже не мог. Нажимная пластина была встроена в пол и открывала проход только изнутри форта.

– Попробуй напоить его, – предложил Браго.

– Он из алмеров. У них с пойлом строго; но даже если получится споить его сменщика… – Фергус помедлил, собираясь с мыслями. – Браго, я тут не один. Вместе со мной в бараке дрыхнет три десятка рыл, и еще больше по соседству. Если хотя бы один из них прознает, что я шатаюсь среди ночи, а на утро объявят о вашем побеге, у меня будут проблемы.

Лоснящееся от пота лицо Ормунда утонуло во мраке.

– Гуго все верно предрекал, – раздался его изможденный голос. – Змея и веревка на закате. Сон и впрямь был вещим. Нас всех повесят.

– Мы что-нибудь придумаем. Кассия и Арманд вас не бросят. Не сдавайтесь, парни!

Не сразу Фергус понял, что разговаривает с пустотой. Узники вернулись по местам. У двери остался один лишь Браго.

– Фергус, я хорошо пожил и готов ко всему, но за парней не ручаюсь. – Вор оглянулся, посмотрев куда-то во мрак. – Прошу, поторопитесь. Они спускаются сюда два раза в день с щипцами и гвоздями. Еще немного и Кельвин расколется. Я мог бы его задушить, но остальные мне этого не простят.

– К утру у нас будет план. Даю слово.

Браго скупо улыбнулся, потревожив глубокий шрам на левой щеке. Протянув руку к решетке, он коснулся его пальцев в знак доверия. Затем голос его почерствел:

– Вы нашли ту мразь, которая нас сдала?

– Искать старика в Готфорде пустое дело. Ульм может быть где угодно.

– Если это его настоящее имя. Поверить не могу, что он узнал о нас так много. Надеюсь, потайной ход он не нашел. Если спустится вниз, парням конец. Чародея сложно прирезать.

– Не думаю, что он такой могучий. Капитан Вульфгард сказал, что Кассия украла у него какой-то артефакт. Наверное, он сам не может справиться, вот и решил ей насолить.

– Хвала Нисмассу, у него не получилось. – Браго ударил кулаком по решетке с такой силой, словно собирался ее выбить. – Вам нельзя там оставаться! После облавы в Лодочном сквере ждите гостей. Это как пить дать.

– Я знаю. Кассия уже готовится к отбытию.

Это успокоило покалеченного вора. Пожелав им удачи, он вернулся во мрак. Фергус побрел обратно, решив пока не прощаться. Наверху у двери его встретил угрюмый Палмир. Он только что доел ужин и собирался спуститься к нему.

– Ну что? Раскололись кокосы?

– Нет, но обещали расколоть мне голову, – простодушно отозвался Фергус, повестив светильник на крюк.

– Не удивительно. Зачем ты вообще с ними возишься? Вы с Румбольдом, вроде, с карманниками не церемонились.

– Это личное, – буркнул Фергус. – Я давно хотел их поймать.

Пожелав ему доброй ночи, Палмир уселся на стул и достал из кармана обручальные кольца. Оставив алмера наедине с мыслями о супруге, Фергус зашагал прочь. Пока он шел по коридору в пустую голову вновь потекли умные мысли. Он задумался о том, каким глубоким был их мир, и сколько событий в нем происходило сразу. Пока Палмир мечтал о новой жизни, пленники в подвале готовились к смерти. Кассия и Арманд ждали вестей, в то время как некий Ульм собирался лишить их дома. Как предугадать, где они все окажутся хотя бы к исходу недели?

Фергус удержался от плевка. Он всегда старался надеяться на лучшее, но в реальном мире это «лучшее» случалось только в сказках, которые ему уже давно никто не рассказывал перед сном.

***

В «Последний приют» Фергус вошел, как и подобает стражу, – ровным шагом. Пробравшись в дальний конец питейного зала, он занял свободный стул, специально приготовленный для него. Помощница Майры поднесла пинту сидра. Фергус сделал глоток и стал наблюдать за постояльцами. После разговора с Армандом они сошлись во мнении, что за поддворьем следит человек, который знает об убежище воров больше, чем стража, но пока не знает, как туда попасть. Если так, то любой прислужник Кассии мог стать его целью.

Теплым летним вечером зал ломился от постояльцев, но ни один не проявлял к нему интереса. Он долго сидел, делая вид, что выпивает, а затем потихоньку вышел через боковую дверь.

На заднем дворе пришлось еще немного подождать. Наконец убедившись, что хвоста нет, Фергус спустился в погреб. Там для него уже был приготовлен светильник. Вскоре внешняя дверь и стальной люк в полу остались позади. Прямая лестница из железных скоб и вереница ступеней привели его к северному стоку канализации.

Еще на подходе в приемный зал он услышал голоса.

– И что теперь? – вещал рассерженный вор. – Ормунд считай мертв. Кайла убили в Лодочном сквере, а ведь он верил в нее.

– Старина Кайл. Эхм, да. Мне будет его не хватать.

– Восьмерых зарубили. Пятерых повязали. Дальше что? Если она ничего не может, зачем нам такая госпожа?

Фергус появился внезапно, поприветствовав молодых стражников. Часовые нелепо заулыбались, сообщив, что Арманд ждет его в Зале советов. По пути туда он больше никого не встретил. Не было даже охраны у дверей зала. Фергус заметил, что многие светильники исчезли, а некоторые двери вовсе перестали существовать, скрывшись за каменной кладкой.

Зал советов был все еще хорошо освещен, но роскошных люстр со свечами там не было, как не было гобеленов с гербами. Вместо них под сливными отверстиями пылали факелы. Позолоченный трон на постаменте тускло мерцал в глубине залы. Длинный палисандровый стол и дюжина стульев остались. Арманд сидел там, погруженный в размышления. Золотистые волосы вора были распущены по плечам.

– Сделал все, как я велел? – спросил он, подкрутив загнутый кверху ус.

Фергус кивнул, про себя удивившись, как сильно изменился бывший пират за последние два дня. Под глазами лощеного вора появились темные мешки. Пальцы вздрагивали, перебирая страницы большой книги в красном переплете. Арманд не был напуган или сломлен. Просто смертельно устал.

– Ну же, Фергус. Не тяни.

– Да, я им солгал. Браго все понял, но остальные, кажется, поверили.

– Хорошо. Выиграем пару дней.

– А что потом? Один из них обязательно расколется. Раньше такого не было. Парням просто давали «Второй шанс» и отправляли в Пайнрут, но сейчас капитан решил устроить настоящее дознание.

– Не удивительно. Раньше и мы не убивали так много ополченцев.

Златовласый нервно дернул за воротник рубахи, распустив шнуровку. Его роскошный сиреневый дублет лежал неподалеку, а рядом с ним стояла деревянная бутылка. Схватив ее, он сделал несколько глотков.

– Впервые за месяц весь день пью одну грушовку, – пожаловался подпольный дворянин. – Не знал, что Лора припасла так много.

– Арманд, мне не по нутру лгать.

– Будешь врать, пока вральник не треснет.

Вор на него даже не взглянул. Фергус уселся напротив, стукнув кулаками по столешнице.

– Никакого секретного прохода нет! Вернее, он был во времена Лютера, но потом его замуровали. С обеих сторон. Выйти из подвала можно только через тюремщика.

– Мы справимся. У нас есть несколько идей.

– Очень на это надеюсь. Я ведь дал им слово.

– Фергус, ты и так лжец, каких мало. Узнай капитан о твоей второй службе, ты бы не дожил до суда. Лучше не забивай голову. Мы должны все исправить, пока парни не взбунтовались.

Слово «мы» не осталось без внимания. Фергус поглядел по сторонам, задержав внимание на стульях с резными подлокотниками. Ни один из них не был отодвинут. Скорее всего, его подруга сюда даже не заходила.

– Где Кассия?

– Занята. Сейчас у всех есть работа. Мы не можем больше здесь оставаться. – С этими словами он запустил руку в складки дублета и извлек какую-то бумажную трубочку размером с мизинец. Постучав ею по столу, Арманд вновь приложился к бутылке и произнес: – Я двадцать четыре года посвятил поддворью. Восемнадцать лет помогал Ходду. Шесть лет направлял Кассию. Что станет с моим домом, когда меня не станет.

– У тебя есть дом наверху. Ты ювелир. Я видел твою мастерскую в средней четверти.

– Я старый пират и немного взломщик. Мое место здесь, среди друзей по ремеслу.

– Знаю, что это место много для тебя значит…

– Да мне плевать на эту нору! – неожиданно воскликнул тот, шлепнув ладонью по столу. – Фергус, я хочу спасти наше братство. Если поддворье распадется, эти дураки разбегутся по острову и пропадут.

Обычно Арманд разговаривал гладко и умел держать себя в руках, как настоящий аристократ. Если уж он дал слабину, то дела и впрямь шли худо. Фергус понимал, что после того как поддворье распадется, за Армандом обязательно придут люди Ходда, от которых ювелира будут защищать только стена особняка и быстрые ноги.

– У меня есть просьба, – продолжал он, постукивая куском пергамента по столешнице. – Тот ларанский ученый, напавший на Вульфгарда, до сих пор не найден?

– Ополчение прочесывает город, но в порту слишком много старых беженцев.

– Мы тоже его ищем, – перебил Арманд. – Ты сказал, что Ульм обещал снова связаться с капитаном. Если они заключат сделку, я хочу быть в курсе. Нужно, чтобы Вульфгард назначил тебя расследовать это дело.

– Меня отрядили на Южные холмы собирать добровольцев. Я отправлюсь туда завтра.

– А потом?

– Капитан найдет мне работу. Я теперь старший сержант. Мы руководим обороной.

– Тогда рекомендуй кого-нибудь из своих друзей.

Это можно было устроить. Он кивнул. Арманд встал, попутно накинув на плечи сиреневый дублет.

– Я могу еще что-нибудь сделать для вас?

Вор как будто ждал этого вопроса. На столешницу упал крошечный свиток, тот самый, который Арманд вертел в руке. Рядом подпольный дворянин поставил стеклянную бутылочку. Она была так мала, что легко могла уместиться в наперстке.

– Кассия хочет напасть на заставу. У нее есть поставщик маковых дротиков и духовых трубок. Ими торгует племя Красных ирисов с Исаборских островов. Выстрел такого дротика моментально лишает человека сил. Она хочет вооружить ими парней и вызволить узников.

– Это самоубийство. Скажи ей!

– Уже сказал. Я предложил альтернативу – подрядить Синкара и Ахмада. Эти двое могут пробраться в казармы через башню и незаметно попасть в караульную комнату.

– И все? Это те самые несколько идей? – насупился Фергус, поглядывая на крошечную бутылочку. – Есть еще что-то?

– Да. – Арманд указал на предмет его наблюдений, а затем развернул пергамент. – Вот послание, которое я получил два дня назад. Его принесла Кайти. Сказала, что к ней снова пришел человек в плаще. В этот раз он заплатил ей пятьсот золотых.

– Та шлюха из «Каменной мачты»?

У Фергуса глаза на лоб полезли. Арманд выглядел не лучше. Он обошел стол и встал напротив, развернув у него перед лицом короткое письмо.

– Тут сказано, цитирую: «Языки нужно укоротить. У вас в казармах есть свой человек. Яд действует мгновенно».

По его спине побежал холодок. Фергус вцепился в край стола, догадавшись, о каком человеке шла речь.

– Получается, Ульм уже все знает! Он знает, кто ты, знает, где ты живешь. Он же может в любой момент рассказать капитану обо мне, о тебе, о поддворье!

– Нет.

Фергус в изумлении посмотрел на Арманда.

– Объясни-ка! В этом нет никакого смысла. Зачем сдавать нас в Лодочном сквере, а потом помогать избавляться от свидетелей?

– Это не работа Ульма. Человек, который приходил к ней, был молод. Мы думаем, тут замешан Ходд. Только он знает, где наше логово, где моя мастерская и кто я такой. После того как госпожа его изгнала, я пережил два покушения. Потом нападения прекратились. Ходд все это время мог уничтожить поддворье или донести на меня в ратушу, но не сделал этого. Для меня и Кассии у него припасен особый клинок.

– А поддворье он хочет сохранить для себя?

– Вот именно.

– А молодой человек, который приходил к Кайти?

– Это мог быть Бастиан. – Арманд примирительно поднял руки. – Мы давно следим за ним. Он тайком встречается с каким-то кавалером в черной шляпе, но как по мне, парень чист. Это Кассия его недолюбливает.

– Бастиан работает гонцом у судьи, – напомнил Фергус. – Его тоже надо бы проверить. Гримварду служит всякий сброд. Они тоже могли узнать о поддворье.

– Судья тут ни при чем.

– Почему?

– Потому что он жадный идиот, – коротко подвел златовласый вор. – Меня беспокоит Ходд. Он постоянно отправляет в город шпионов. Один из них вполне мог навестить Кайти. Вспомни хотя тех выродков, которых пристрелил Гримбальд. Джо и Кален жили у нас под боком много лет.

Арманд убрал послание и склянку с ядом в потайной карман. Когда они очутились в тоннеле, лощеный вор произнес:

– В случае с Ульмом все еще хуже. Ходд связался с каким-то некромантом. Если это и есть Ульм, то он в любой момент может нанести удар. В молодости я бывал в Джапуре и видел страшные вещи. Уж поверь, один такой кудесник способен выкосить поддворье.

– Но зачем тогда он пошел к Вульфгарду?

– Не знаю. Возможно, это два разных человека. Только поэтому я до сих пор не увел парней отсюда. Если он знает, где я живу, и не убил меня, то все не так плохо.

– Как же ты теперь дома ночуешь? – удивился Фергус, вспоминая, как мало подмастерьев держит Арманд и как легко пробраться в его особняк с улицы.

– Я закрыл лавку и распустил слух о своей поездке в Майнрим.

Вор печально улыбнулся.

– Голова идет кругом! Мне-то что теперь делать, – пробубнил Фергус, почесав бритый затылок. – Травить я никого не собираюсь.

Мысли порой давались ему с трудом. Сейчас же Арманд наговорил столько, что он попросту не знал, за что ухватиться и откуда ждать удара. Единственное, в чем Фергус был точно уверен, так это в том, что Кассия попала в страшную переделку, а всю эту зловонную муть со дна поднял его покойный товарищ Румбольд.

– Просто узнай больше об Ульме и следи за пленниками, – от всего сердца попросил Арманд. – Мой человек свяжется с тобой через пару дней.

– Уверен, мы слопаем этот пирог.

– Время покажет. Пока самый сладкий кусок достался Кайти.

Вскоре осанистая фигура скрылась за поворотом. Глядя ему вослед, Фергус вспомнил, как хорошо им всем жилось в срединной долине, когда у каждого перед глазами была пашня, а вместо людей приходилось сражаться с землегрызами и волками.

Ему бы следовало повернуть назад и хорошенько отлежаться перед дорогой, но вместо этого ноги сами понесли вперед. Оставалось незаконченное дело; пустяковое, на первый взгляд, но в свете грядущих событий забросить его Фергус не мог. Он дал слово Румбольду найти младшую сестру. То было его окончательное желание, которое любой правоверный магорец обязан был исполнить.

По смежному коллектору он добрался до кирпичной залы. Здесь тоже было пусто, но на стенах горели светильники. Сняв один из них, Фергус прислушался. Далеко впереди звучали голоса. Прокравшись в соседний тоннель, он спрятался за углом, но услышал лишь обрывки фраз. Арманд разговаривал с неким Уолтером о грядущем нападении и обсуждал новые приказы Кассии. Собеседник на слова не скупился, поливая госпожу грязью, а тот почему-то не пытался ему возражать.

Дождавшись пока они уйдут, Фергус припустил так быстро, как только позволяла рана в боку. Преодолев вереницу коридоров и сливных камер, во многих из которых были заготовлены кирпичи и ведра с раствором, он попал в обеденную залу. Свернув в коридор справа, Фергус по привычке хотел позвать Лору и едва не врезался лбом в кирпичную кладку.

Проход в кухню был наглухо замурован.

– Дерьмо! – выругался он, выслушав эхо собственного голоса.

Вернувшись в столовую, Фергус понял, что длинный стол и скамьи исчезли. Арманд с Кассией, по-видимому, решили отступить основательно. Теперь оставалось проверить девичьи спальни. Они располагались в южной части канализации, неподалеку от покоев госпожи. Заковыляв туда, он вскоре перебрался в большой коллектор с напольными решетками. Здесь тоже было тихо, только под ногами шумела морская вода. Ни бочек, ни ящиков с контрабандой, ни часовых он не нашел. Даже вездесущие генетты пропали.

Фергус оставил позади смердящий нечистотами тоннель, как вдруг услышал глухие удары, похожие на хлопанье крыльев. Звуки исходили из соседнего коридора. Заглянув в продолговатый коллектор с двумя десятками кроватей, он увидел служанку. В руках у белокурой девицы было хлопковое покрывало. Тряхнув им еще раз, она положила кусок ткани в общую кипу.

– Ой! Фергус, – выдохнула она, потянувшись за новым покрывалом.

– Здравствуй, Эрика.

Тонкие губки фрейлины скривились в мучительной улыбке. Фергус извинился, но та лишь рукой махнула.

– Ничего. Меня сложно напугать еще сильнее.

– Вижу, вы всерьез подготовились.

– Да. Госпожа хочет, чтобы здесь остались только крысы.

– Куда вы все это спрячете?

– Часть товаров замуруем в северном пределе. Мебель отнесем в крысиные гнезда. Блестяшки уже закопали в бухтах. Арманд говорил, такое и раньше случалось. Перетерпим как-нибудь.

Фергус уселся на деревянный каркас у стены. Рана противно ныла. Он поморщился, схватившись за бок. Эрика это заметила.

– Все еще болит?

– Немного.

– Я бы позвала Игната, но он ушел к южным утесам. Здесь почти никого нет. Тебе тоже лучше уйти.

– А Лора? Я только что с кухни. Там теперь голые стены.

– Кухню замуровали вчера утром. Арманд отослал всех служанок за город в общину Тома. – Она немного помолчала и добавила полушепотом: – Тут нам больше делать нечего.

Эрика стала работать еще быстрее. Фергус молчал, наблюдая за ней, время от времени переводя взгляд на пышные бедра. Фрейлина у Кассии была красивая, с большущими глазами и длинными ресницами, только характером напоминала забитую старуху. Заметив, что он не уходит, Эрика подошла ближе и полушепотом спросила:

– Снова хочешь расспросить меня о родных? Лидия сказала, ты подходил к ней с тем же. Зачем?

– Просто ищу одну девушку. Мой друг считает, что его сестра живет здесь, – без задней мысли вывалил он, уже не заботясь о секретности.

– Вот как? Твой друг родился на ферме?

– Да. На одном из южных хозяйств. Его сестра жила на ферме Альберта, а потом вместе с отцом сбежала в город.

– Ого! А я жила по соседству, – удивилась Эрика, поглядев на охапки соломы под ногами. – Как давно это было?

– Не знаю. Я в цифрах не разумею. Она должна быть примерно твоего возраста. Возможно, сирота. Мать умерла при родах.

– Тогда Лидию можешь оставить в покое. Она родилась в Готфорде. Ее отец тоже был горожанином, и мать не так умерла.

– Она не слишком-то любит говорить о семье.

– Ошибаешься. Она вообще не любит говорить. Если бы мой отец у меня на глазах зарезал мать, я бы тоже умом тронулась. – Ткань выпала у нее из рук. – Ой. Наверное, я зря это сказала.

На белом личике появился легкий румянец. Может, и зря, но Фергус испытал облегчение. Одним подозреваемым стало меньше.

– А что насчет тебя?

– Меня украли жонглеры, когда я была ребенком. Что ты хочешь от меня услышать? Я даже их лиц не помню. – Голос девушки потяжелел. – Когда я вернулась домой, мне сказали, что мать умерла, рожая меня, а отец с братом сбежали. Случилось это в тот год, когда на домен напали бандиты. Одиннадцать лет назад, кажется… Фергус, я не хочу об этом говорить. У меня много работы.

Она занялась оставшимися лежанками. Слушая, как на пол сыплется солома, Фергус некоторое время пытался связать все нити воедино и под конец пришел к выводу, что Эрику пока рано вычеркивать. Зато других служанок он допросил легко, и так же легко списал со счетов.

– Спасибо, Эрика. Ты мне очень помогла.

– Чего уж там. Это мы тебе обязаны. Кое-кто считает, что буза с Румбольдом началась из-за тебя, но лично я думаю, что это чепуха. Ты так много сделал для нас. Жаль, с Ходдом уже не поможешь.

– Это еще почему? Помогу.

– Значит, ты тоже участвуешь в нападении? – удивилась фрейлина, вытаращив на него свои огромные глазищи. – С такой тяжелой раной?

– В каком еще нападении? На казармы?

– Да нет же! Мы скоро нападем на Ходда. Неужели тебе не сказали?

Фергус подпрыгнул и, забыв, что плохо стоит на ногах, едва не упал. Вовремя схватившись за шест, он кое-как восстановил равновесие и вплотную подошел к девушке. Эрика потупила взор.

– Зря я это сказала… Да?

– А ну-ка выкладывай. Какой идиот додумался напасть на Крысиную нору?

Фрейлина недолго колебалась.

– Мы не будем нападать на логово. Он сам оттуда выйдет. В кеновию скоро привезут дорогое вино. Ходд собирается разграбить караван нисмантов. Тогда-то мы и нападем. Это все, что мне известно.

– А тебе известно, что Ходда опекает некромант?

Эрика кивнула. Фергус почувствовал, как дрожат колени. Может, он чего-то не понимал, но устраивать набег, да еще и с участием нисмантов, в такие опасные для поддворья дни было рискованно. После гибели людей на Рыбьем острове положение Кассии пошатнулось. После вылазки на улицу кореньщиков на нее стали косо смотреть. После резни в Лодочном сквере она стал костью в горле у многих. Подруга с некоторых пор сама принимала решения и часто ошибалась. Воры постарше только и говорили об этом. Арманд мог исправить ситуацию и вернуть доверие к госпоже, но нападение на Ходда грозило еще большими неприятностями.

– Чей это план? Кто ее надоумил? – спросил он, заранее зная ответ.

Фрейлина пожала скошенными плечами и произнесла, глядя в сторону:

– Арманд.

Глава II. Грозовое поветрие

1-й месяц лета, 5 день, Трида

Перед тем как в дверь постучали, Блейк помогал Лоду поднять по винтовой лестнице новую клеть. Аркадия была внизу, смешивала соль и муку с зерном для голубей. Птицы сильно проголодались за время его отсутствия. У него на этот случай были припасены мешки с овсом, ячменем и пшеницей, но все это лежало в закромах и требовало подготовки.

Блейк и Лод спустились вниз, когда северянка сняла засов. В кирпичный холл маяка вошли четверо ополченцев. Самый упитанный проследовал к нему, на ходу подтягивая ремень. В прошлый раз Фалез с парнями приходил, чтобы поставить ловушки и выкопать ямы против мирквихтта. Сам он, конечно, не копал, зато лихо раздавал приказы и махал мечом, грозясь скосить зверю рога.

Аркадия и Лод предусмотрительно отошли к столу, туда, где лежало оружие, но Фалез на них даже не взглянул, обратившись к нему:

– Блейк, пойдем. Есть разговор.

– А мне нечего вам сказать, – презрительно фыркнул он, – кроме того, что из-за трусости вашего капитана я чуть не погиб.

– Об этом мы тоже потолкуем. Губернатор недоволен твоей работой. Вчера днем пришел корабль с шафраном. Его ждали в ратуше несколько недель и благодаря тебе прождали еще полдня. Сам знаешь, какой в порту беспорядок. Без голубей и сообщений, канцелярия не сможет быстро принимать грузы.

Лысый ополченец, поправил ремень и смачно плюнул на пол.

– Я ночевал здесь, но утром сразу уходил в город. Сказал же, что не могу тут жить, пока вы…

– Ты этим дерьмом будешь кормить свинокрысов! Правила – есть правила.

– Нельзя оставлять маяк ни днем, ни ночью, – согласился молодой страж, стоявший у него за спиной. – Если погаснет огонь, во тьме или в тумане, корабли сядут на мель, и сядут крепко, как шлюха на кожаную мачту.

Брейк понуро кивнул, чувствуя, как боевая удаль уходит. Действительно, если не растопить жаровню к ночи, свет на вершине иссякнет и на дно лагуны отправится очередная каравелла, а может и целая каракка.

– Пошли, глянем, что там с ловушками, – смягчился Фалез, и поманил его пальцем.

Ополченцы зазвенели кольчугой, дружно выйдя за дверь. Блейку ничего не оставалось, как пойти следом. Аркадию и Лода он попросил остаться в холле. Возле обрыва за башней располагался склад с провизией, куда по утрам наведывался мирквихтт. Солнце низко нависало над морем, озаряя утесы и прямые стволы сосен вокруг. Молодые стражи заметно нервничали, держась поближе к сержанту. Фалез же оставался спокойным, как сытая змея, осторожно обходя колья и ямы-ловушки. Только поравнявшись со стеной склада, пухлый сержант внезапно развернулся. Блейк опомниться не успел, как оказался у него в руках.

– Еще раз уйдешь без спросу, и мы тебе голову оторвем! – взревел Фалез, подтащив его к самой большой яме. – Губернатор хочет, чтобы ты за кораблями следил, а не шастал в город каждый час.

Он попытался выкрутиться, но лысый тюфяк был раз в пять мощнее. Толстые щеки на лице дозорного затряслись точно пустые меха. Блейк стал вырываться. Дерзкий юноша с копной сальных волос поперек лба подскочил к нему. Ополченец не стал церемониться и обхватил его рукой за шею, попутно саданув кулаком в бок. Блейк разразился сухим кашлем.

– Не упирайся, старик. Такова воля губернатора.

– Предупреждаю, – добавил Фалез, подтянув его к лицу. – Мариусу тебя заменить, как кусок пирога перехватить. С твоей работой справится даже старуха Петронилла.

– Ага, – поддержал юноша. – Без ноги, полуслепая и без…

– Без яиц!

Ополченцы повернулись. Раздался скрип натянутой тетивы. Блейк получил свободу, а вместе с ней и глоток воздуха. Растирая горло, он покосился на Аркадию. Северянка стояла у стены маяка с композитным луком наизготовку. Чуть поодаль Лод держал в руке копье, прислонив лезвийный наконечник к горлу ближайшего ополченца.

Фалез попытался выхватить меч, но из-за большого брюха не успел нащупать рукоять. Стрела просвистела в дюйме от его уха, вонзившись в сосну за спиной. Аркадия сделала замах правой рукой, потянувшись к колчану, и в ней как по волшебству появилась новая стрела.

– Я могу выстрелить еще два раза, прежде чем вы достанете клинки, – с угрозой молвила женщина. – Один вздох – два выстрела. Слышали про маруканских лучников?

Несколько слов она произнесла грубо, перейдя с магорского на родной язык, как обычно делали форды, когда злились. Молодые стражники не шевелились, в смятении глядя на сержанта. Фалез почесал второй подбородок и недовольно хмыкнул.

– Если не хотите помочь, то лучше уходите, – вежливо попросил Лод. – У Блейка и без вас проблем хватает.

– Мы наслышаны о его проблеме, – отозвался Фалез, не сводя глаз с лучницы. – Копьем и стрелами ее не решить.

– Это вам так кажется.

Аркадия опустила лук, но с места не двинулась, продолжая держаться на расстоянии. Фалез тем временем осмотрел дверь склада. Провел пальцами по следам от когтей, оценил их глубину и вновь хмыкнул.

– Такого зверя надобно из арбалетов валить. Железными болтами. Ты своим луком его только пощекочешь. Капитан послал нас оценить угрозу. Я передам ему, что мирквихтт опасен.

У Блейка после этих слов сильнее прежнего кольнуло в боку. Он угрожающе шагнул навстречу толстощекому мерзавцу, но Лод его удержал.

– Передайте и напомните, что зверь отведал человечины. – Магорец указал копьем в сторону скал, где лежало нечто, похожее на кучу тряпья и кожаных мешков. – Задрав этого смотрителя, он отобедает следующим.

Сержант подошел к скалистым кручам. Там в траве среди валунов лежало изломанное тело палача из Майнингема. Этим вечером, вернувшись на маяк с Аркадией и Лодом, Блейк первым делом отволок северянина подальше от башни. Хоронить чужака он не собирался, но и держать зловонного мертвеца рядом с жилищем тоже не хотел. В конце концов, по законам Магории, мертвый странник принадлежал себе как в жизни, так и в смерти. У него же проблем и без того хватало.

Фалез еще какое-то время повозился у трупа, снял что-то с запястья Харальда и вернулся к своим.

– Капитан Вульфгард обо всем узнает, – пообещал толстяк, после чего подозвал стражников к себе.

Вскоре их голоса стихли за горной тропой. Пока Аркадия вынимала стрелу из сосны, Лод принялся поливать грязью потешную армию губернатора.

– Клянусь Нисмассом, стражники везде одинаковые! Эти ленивые выродки только детей да старух могут колотить, – возмутился копейщик, плюнув в след ополченцам. – Обошли половину Дунлага! Кого мы только не видели: серебряный патруль, гвардия Андер-Фирса, черные сойки Луары, норвудские шершни Нойферта, – все едины, как бобы в стручке.

– Ага, но хуже всех королевские гвардейцы, – согласилась Аркадия, убирая стрелу в колчан. – Эти готовы убивать за кусок хлеба. Хорошо, что половину из них истребили под Данвиллом.

– Жаль, не добили остальных.

Лод поворчал еще немного и зашагал обратно. Втроем они вернулись в холл, завершив начатое дело. Новая клеть для голубей заняла место на среднем ярусе башни. Туда же Аркадия отнесла мешки с кормом. Закончив работу, они расположились у потухшего камина. Лод достал из походного мешка флягу с вином. Блейк набил трубку яблочным табаком и завалился в кресло, подложив подушку под ушибленные ребра. На предложение закурить сосредоточенная Аркадия ответила отказом, зато бодрый копейщик с удовольствием добавил табак в свою трубку. Последний светлый час перед закатом они провели как старые друзья, разговаривая о странствиях и городах.

Блейку такие посиделки с годами стали нравится все больше. После смерти Харальда наступило кратковременное затишье. Четыре дня он провел в мастерской у Вудберта. Прошлую ночь так и вовсе спал там. На маяк поднимался только чтобы подбросить дров в жаровню и покормить голубей. Мирквихтта он не видел с тех пор, как тот загрыз палача, но, судя по сломанным кольям, зверь все-таки приходил.

– У тебя тут уютно, – заметила Аркадия, доставая из мешка вяленое мясо и лесную морковь. – Я бы не отказалась от такой халупы.

– Жаль, только койка одна, – добавил Блейк, пустив в потолок струю дыма.

– Смастерим лежанку. Нам не впервой спать, где придется.

Лод небрежно махнул рукой, в которой держал фляжку, расплескав вино по полу. Магорец хоть и был веселым, но говорил мало, а вот Аркадия любила поболтать, только делала это как-то странно. Иногда в середине оживленной беседы она внезапно замолкала, как будто растворяясь в собственных мыслях, и на вопросы не отвечала.

Эти двое пришли с ним вечером. Женщина с короткими волосами была охотницей из Клана Черного сердца. В отличие от Харальда Законника, северянка казалась смирной, и нос не задирала. Броню лучница вовсе не носила, предпочитая плотный, приталенный камзол из голубого сукна и кожаные штаны. Лод был магорцем и путешествовал вместе с ней. Оба давно попрощались с молодостью, но как наемники свое дело знали.

– Я давно забыла, что такое каменный дом и как в нем тепло, – призналась женщина. – В нашем клане снега не так много, потому и нет смысла строить крепкие жилища.

– Разве зимы на севере не становятся суровее? – спросил Блейк, поглаживая ушибленный бок. – Ходят слухи, что никты больше не могут там жить.

– Это правда. Они стали нападать чаще из-за холода, – согласилась женщина, вспахивая пальцами угольную копну волос. – Полвека назад весна впервые не пришла за Хребет Микана. Говорят, тогда в пещерах замерз весь молодняк.

– Жаль, не замерзли остальные твари.

Магорец пустил тонкую струю дыма в сторону спутницы. Аркадия глянула на него с раздражением и продолжила:

– Десять лет назад весна ослабла. Лед и снег таяли один раз в пять лет. С этого все и началось. Гаркан Горбак отвел остатки орды на юг и разбил большой лагерь у подножия Малой Изалит. Теперь Форстмард их новый дом. Назад они уже не вернутся.

– Ты так много знаешь о никтах.

Блейк давно заметил, что северянка говорит о зверовоинах не так, как это делают магорцы. У нее к ним такой ненависти не было.

– Ты же и так это видишь, – произнесла женщина, отломив двумя пальчиками кусок вяленого мяса.

– Что вижу?

– Я на их стороне, Блейк, – спокойно ответила Аркадия. – Ты едва ли слышал о Клане Черного сердца. Он совсем крошечный. Это мой дом, и никты всегда там были желанными гостями. Мы принимаем их кинкталов, делимся трофеями и показываем им горные тропы. Некоторые женщины даже вступают с ними в союз.

– Не понимаю. Вы что же, мятежники?

Такого он не ожидал. Единственные люди, которых в Магории называли союзниками никтов, были южане. Велинкронцы издревле торговали с ними и даже заключали военные союзы в годы нападения Октавиона. О том, что северяне заодно с ордой, Блейк слышал впервые.

Раздался хриплый смех. Лод повернулся и произнес:

– А ты думал, на севере идет война? Вы – моряки, кроме горизонта, хоть что-то видите? За Белой тропой, возможно, но дальше трех сотен миль от Эриджфорста царит мир.

– Если бы кланы открыто выступили против орды, их бы смели за год! – повысила голос Аркадия. – Никберд Бородатый и его вихтфорды легко держат Клан Семицвета. Они сражаются за короля, но остальным выбирать не приходится. Клан Солнца поддерживал воинов генерала Брайера. И где они сейчас? Двадцать семь лет назад орда смела их, а через год взяла Краг Бал. Потом туда вернулись форды из соседних кланов, но прежних защитников давно нет. От них остались только кости на дне ледяных каньонов.

О штурме Краг Бала он слышал, и спорить не стал. Никты тогда не пощадили никого, кроме коменданта крепости. Это было в самом начале войны. Герцогу Бертилаку из Гамела несколько раз удавалось отбивать Краг Бал, но лишь до тех пор, пока в ущелье не вошла вся орда.

– Мои соплеменники выживают, как могут, – дополнила женщина. – Мы не магорцы, Блейк. В ледяном краю нас слишком мало, чтобы вести хозяйство или сражаться. Клан Ветра и Клан Бури давно на стороне Горбака. Король это знает и рыцари в крепостях тоже. Да что там! Сам Никберд в курсе, но это не мешает ему выменивать у них мясо и шкуры. Война войной, но жить хочет всякий.

Блейк не нашел что ответить. Живых никтов он видел всего один раз. Случилось это в Борфорде. Пленных тварей вели через город на потеху горожанам и выглядели они жалко. Готамеланская война обошла его стороной. В молодости он сражался только с алмерами и пиратами. Посему именно люди вызывали в нем страх, а не мифические создания, которые хозяйничали в глубине материка.

– Твой дом мне по нраву, – повторила Аркадия, удостоив его пристальным взглядом. – Напоминает сторожевую башню рядом с Торнвудом. Наверное, я слишком долго путешествую. Небо над головой вижу чаще, чем крыши домов.

– В этом мы похожи, – задумчиво произнес Блейк, удержав новый приступ кашля.

Слова северянки унесли его в прошлое, в те безвозвратно утерянные годы, когда он месяцами стоял у штурвала. Аркадия тоже ушла в себя, заострив внимание на углях в камине. Лоду их молчание быстро надоело. Некоторое время поджарый копейщик курил трубку, а затем объявил, что намерен проводить последний свет на вершине маяка.

Как только его шаги смолкли на лестнице, раздался мягкий голос северянки:

– Не кисни, Блейк. Говори, что тебя гложет.

Он поднял взор. Аркадия сидела в кресле напротив, по мужицки закинув ногу на ногу. Голубой камзол нараспашку. На жестком лице застыла призрачная улыбка, от которой под глазами растянулись морщинки.

– Давай колись, моряк.

– Якорь мне в бок. Никты вырезают целые города, а вы им помогаете. Вот уж не думал. Не удивительно, что северяне помалкивают об этом.

– Это когда же никты вырезали города? – с усмешкой молвила гостья. – Джемсвилл капитулировал за Белую реку. Данвилл взяли измором. Криндэйл сдался без боя через месяц после Данвилла…

– А Готамелан? А Краг Бал? А Клан Солнца? Казнили всех до единого! Одного только генерала забросили магией к Ниргалу на рога.

– Святой Хильгер! Готамелан разрушили восемьсот лет назад. Не будь таким наивным, Блейк. Убивают воинов – тех, кто сопротивляется. Это война.

Ответ его не устроил. В конце концов, это никты всегда нападали первыми, а магорцы оборонялись. Как бы плохо не жилось фордам, но помощь захватчикам делала из них мятежников, а с ними разговор короткий. Аркадия заметила его недовольство и смягчилась:

– Слушай, моряк. Ты же знаешь историю. Магория подмяла под себя Форстмард и сделала его колонией.

– Провинцией. Колонии только на юге.

– Хорошо. С тех пор, как Скальгрим открыл Белую тропу, север и восток принадлежат магорским королям. За четыреста лет наши люди не раз поднимали мятежи. Вихтред Ледяное Сердце был первым. Он дал отпор захватчикам, несмотря на младость, и погиб, преданный всеми. Последним с магорцами воевал Тостирг из Клана Белой руки, но и его мятеж потерпел неудачу. Так почему же сейчас мы должны поддерживать вашего короля и этого алчного выродка с Орлиной горы? Может, теперь у нас появился шанс создать собственное королевство, как того хотел наш общий отец Гарада.

У Аркадии явно был зуб на магорцев, во всяком случае, на короля уж точно. Блейку не нравились подобные толки, и скрывать этого он не стал.

– Вижу, тебе не по нутру мятежники. Пусть так, – молвила северянка, скрестив руки на груди. – Я всегда помогала людям. С юных лет заботилась о тех, кто попал в беду. Может, я стала такой добренькой из-за мягких зим, а может моя мать помогла понять, где кончается острие клинка и начинается чужая свобода. Не знаю. Не могу пройти мимо человека, попавшего в беду, но ты не считай меня совсем уж дурындой. Я деньги за помощь беру.

Блейк кашлянул и сделал затяжку. О том, что лучница берет плату он и так знал. За голову мирквихтта Аркадия запросила полторы сотни золотых. Пятьдесят ему пришлось отдать из личных запасов. Позже, как оказалось, эта сумма предназначалась для Лода. Магорцу нужен был новый наконечник для копья.

– Дед нашего вождя сравнивал жизнь с подъемом на гору, – продолжала женщина, пощипывая сухое мясо. – Может, слышал, когда восходишь высоко, становится трудно дышать. Каждый глоток на счету, а любой шаг может быть смертельным. Посему, когда наши проспекторы встречают умирающих от мороза и голода людей где-нибудь высоко в горах, они просто обходят их стороной.

– Бросают их умирать? Как малодушно.

– Отнюдь. Это тебе не море, где всегда можно спустить веревку и поднять утопающего. На этот случай у фордов даже поговорка есть: «С пути на склоне не сходи, но на земле и чужака не обходи».

Низкое кряканье привлекло их внимание. Ставни Блейк не запирал, а посему безошибочно определил источник звуков. Подбежав к окну, он увидел четырех бескрылых птиц. На спине у каждой были роговые наросты, как у черепахи. Хвостатые бестии обступили тело Харальда, по очереди вонзая в него клювы.

– К ночи растащат, – с безразличием заключила Аркадия, наблюдая за пиршеством. – Если бы не эти твари, леса Магории давно ломились бы от трупов. Благородные хищники редко едят падаль.

– Странно, что до сих пор не растащили. Здоровяка задрали шесть дней назад.

У них на глазах стервятник ударил мертвеца клювом в лицо и стал что-то оттуда вытаскивать. Блейк закрыл ставню.

– Каким он был этот Харальд? – спросила Аркадия.

– Голословным малым. Говорил, что обошел половину Форстмарда и даже поработал палачом в Майнингеме.

– Я видела у него на руке браслет с копейной гравировкой, тот, что забрал ополченец, – в раздумьях молвила она. – Такие носят только в Клане Четырех ветров. Жуткое место. Наверное, он был крепким воином.

– Был, – коротко подвел Блейк, вытряхнув на стол остатки табака из трубки. – Не повезло ему в последнем бою, а может наш общий враг нагадил.

– Ниргал? Так вы его здесь называете? – с привычной усмешкой переспросила воительница. – Вы магорцы так боитесь произносить его имя?

– Просто привычка. Это нисманты боятся его поминать.

– У нас в клане Ниргала зовут «Микан». Сокращенно от Микутликан. На языке татль его так величают никты.

Женщина уселась в кресло и достала из-под камизы какой-то предмет. Присмотревшись, Блейк понял, что это изогнутый клык, исполненный в форме месяца. Судя по нежности, с которой она на него смотрела, можно было подумать, что украшение подарил кто-то близкий.

– Оберег от злых чар? – поинтересовался он.

– Это амулет Хельмы. Оберег от злых мужчин, – пояснила Аркадия, игриво ему улыбнувшись. – Многие воительницы его носят. Этот изготовила моя мать. Она была целительницей, лучшей в наших краях. К ней даже раненные звери приходили.

– Надеюсь, она обучила тебя не только добру и состраданию. В бою с мирквихттом эти качества не полезнее плавников в пустыне.

– Ты зря тревожишься. Это просто зверь, Блейк. Разделаться с ним будет нетрудно, обещаю.

– Харальд мне тоже много чего обещал, – буркнул он, покосившись на окно, откуда доносилось карканье.

Аркадия встала и легонько ударила его кулаком в плечо. Блейк посмотрел на спокойное лицо гостьи, и ее уверенность невольно передалась ему. Как лучница, северянка свое дело знала, а Лод умело обращался с копьем. У каждого было дальнобойное оружие, которое они собирались смазать ядом, так что в лоб на монстра никто не полезет. Ведь не могли же его новые гости с таким преимуществом потерпеть поражение. Блейк просто отказывался в это верить.

1-й месяц лета, 6 день, Новос

Летом в Лесу Мирквихттов было особенно душно, а после дождей чащоба и вовсе становилась непролазной. Вода появлялась даже в тех местах, где раньше было сухо. В такое время болотные черви свободно ползали по светлым лесам, а вырны охотились вдали от водоемов. В жару дельты заболоченных низин мельчали, покрываясь зловонной коркой. Над землей поднимался едкий дымок, под которым плодились гнилоклёны и дымчатые водянки. Таким было царство болот, насекомых и паразитов. Обитатели Крысиной норы отвоевали в нем крошечный кусок, и сражались за него круглый год.

В разгар одной из таких битв, у Ходда закончилось терпение. Раннее утро они с капитаном Катлером провели вне логова. Вот уже несколько дней оба обходили укрепления, раздавали указания крысам и время от времени сами брались за инструмент. Людей не хватало повсюду, а тем, что были, не хватало ума. После того как большая часть его шайки дала деру, в распоряжении остались жалкие тридцать восемь человек. Двадцать из них работали снаружи, углубляя рвы с кольями и выкапывая ямы-ловушки. На холмах, у подножия, в низинах и оврагах, – они были везде. Махая кирками и ударяя лопатами по земле, крысы расширяли траншеи. Некоторые вкапывали колья и подносили деревянные заготовки с соседних полян. Тут и там раздавались удары лопат и приглушенная брань головорезов, неприученных к физическому труду.

В очередной раз обойдя поле брани, Ходд и Катлер спустились к пещере. По дороге они держались сигнальных столбиков, поднимавшихся из густой травы. Когда вокруг Крысиной норы велись работы, Альтмайер с помощниками обходил окрестности и втыкал в землю белые палки. Так воры могли быть уверены, что не наступят в капкан, не провалятся в яму и не заденут бечевку, привязанную к крючку станкового арбалета.

У входа в Крысиную нору столбиков было особенно много, а вдоль каменистых склонов тянулся высокий частокол. Ни ворот, ни тем более рва с водой там не было. Любой мог свободно войти и почти стразу погибнуть.

– Мы слишком усердствуем, – заметил Катлер, вытирая лоб рукавом рубахи. – На подходах они потеряют человек пять не больше. Все знают, что у нас много ловушек, и пойдут напрямик. Лучше заняться укреплением внутренних галерей. В норе есть мертвые зоны, особенно на нижних уровнях.

– Пока есть время, будем укреплять везде, – с раздражением молвил Ходд. – Я хочу, чтоб они захлебнулись в крови!

– Нам бы не помешала пара эквитанских тяжеловозов. Парни устали таскать стволы на своем горбу.

– Так помоги им. Сам знаешь, что рубить деревья вокруг норы нельзя. Чем глуше дебри вокруг, тем больше ловушек можно спрятать.

Катлер разразился сухим кашлем. Коротко кивнув, бывший капитан городского ополчения зашагал в сторону ближайшего оврага. Ходд направился в противоположную сторону. У каждого оставалась незаконченная работа. С раннего утра они только и делали, что ковырялись в земле да таскали камни. Вся эта беготня началась три дня назад, после того как один из дозорных увидел на краю болота неизвестного лучника. В том, что это был лазутчик, Ходд не сомневался. Охотники к нему не забредали, а городской алхимик, которого он часто видел в лесу, обычно держался опушки. Скорее всего, к норе наведывался один из его бывших людей, а может и шпион Кассии.

Спустившись в траншею, проведенную у подножия холма, Ходд снял рубаху и взялся за кирку. Выбивая крошку из влажного базальта, он нанес с десяток ударов, прежде чем его отвлек Альтмайер.

– Тебе чего надо? – не оборачиваясь, произнес Ходд, наблюдая, как на камне растет трещина.

– Вернулся Брэнд с парнями.

– Сколько?

– Шесть свинокрысов и связка перепелок, господин.

Ходд перевел дух, смерив счетовода отрешенным взглядом. Сутулый мужчина в черном дублете нараспашку держал в руках связку хвороста. Переминаясь с ноги на ногу, Альтмайер только плечами пожал.

– И это они за полдня наскребли?

– Эм… Тут уж как госпожа Нигма решит, – вкрадчиво молвил тот, почесав мизинцем кончик бородки. – Зверь нынче пуглив, сам в руки не идет. Говорят, хорошая охота бывает раз в году.

– А хорошие пытки?

Мужчина в дублете послушно склонил голову, уронив на лоб сальную прядь. Будучи счетоводом, он отвечал не только за сокровищницу и ловушки на сторожевом поле, но и за снабжение. Последнее давалось ему нелегко, по мере того как таяло золото, а лучники Брэндана раз за разом возвращались ни с чем.

– Пусть разделают добычу и снова идут, – приказал Ходд. – Дотемна можно обойти всю северную пущу.

– Брэндан сказал, что у Коготона зверя нет.

– Мне плевать! У нас склады скоро опустеют, – взревел Ходд, забив наконечник кирки в трещину. – Эти ублюдки сбежали, прихватив половину запасов. Другую половину сожрали вы. Нам нужна еда, дурак. Сами же потом ныть будете!

– Есть рыба и вяленое мясо. Мы продержимся на нем до конца месяца.

– А что потом? Когда закончится золото, а дичь уйдет в северные леса? Коренья и желуди будем жрать?

Счетовод переминался с ноги на ногу, поглядывая на молодчиков неподалеку, лениво ковыряющих землю лопатами. В какой-то момент он весь сжался в комок и жалостливо зыркнул на него исподлобья.

– Я рассчитывал на поживу с большой дороги, господин. Мы бандиты или кто?

– Ты меня об этом спрашиваешь, выродок? – рассвирепел Ходд, приподнимая кирку.

– Господин, у Брэндана в распоряжении всего шесть стрелков. Даже если они будут приносить шестьдесят фунтов мяса каждый день, нас это не спасет. Запасы мы не заготовим.

– Тогда тебя сожрут первым!

Альтмайер попятился, клятвенно заверив, что отряд снова отправится на север, если потребуется, к Забытому озеру, и без хорошей добычи уж точно не вернется. Ходда такая уверенность даже повеселила. С тех пор, как он совершил кимир, его шайка не только поредела, но и похудела. После того как в норе стало на семьдесят рыл меньше, на складах осталась рыба, сухое мясо, гнилая брюква да вино в неподъемных бочках. Жадные крысы утащили даже репу и мешки с земляным орехом. Свежее мясо Брэндан приносил раз в два дня, и хватало его разве что на похлебку. Тут и впрямь могла помочь только их праматерь Нигма.

– Старый демон, – проворчал Ходд, ударив по камню.

Он невольно вспомнил их последнюю тренировку. Даже в таком положении Олдрич продолжал свои уроки. Вечер начинался с чтения зачарованной книги. Фолиант назывался «Пятое колесо». Глупое название дал некий Ульмстиниал, дабы последователи Ниргала помнили, что они ему все без надобности. В книге описывали дикие ритуалы, в которых почти все время кого-то убивали или насиловали во славу рогатого хозяина. После того как Альтмайер заканчивал чтиво, Олдрич заставлял его облачаться в мантию и уводил в лес. Там Ходд упражнялся со своим новым оружием. Шпага из лунной стали и впрямь была удобнее меча. Ей он последние два дня разрубал и протыкал яблоки, установленные на шестах.

В остальном он попросту терял время, а последняя просьба Олдрича, принести двенадцать детских зубов, и вовсе походила на оскорбление. Неужели старик и впрямь думал, что сын великого пирата будет заниматься таким постыдным делом. Зубы поверженных врагов собирали только дикари. В конце концов, он же не спятивший садист вроде Коловника.

– Сам выбивай им зубы, старый живорез, – уже громче обычного произнес Ходд, несколькими ударами расщепив ломкий камень.

Появилась глубокая трещина. Он без труда расшатал два обломка и подозвал копателей, велев убрать камень, а сам направился к дровяным складам. На ходу надевая рубаху, отвлекся и едва не угодил в ловушку. Какой-то выродок забыл воткнуть рядом белый столб.

– Ниргал меня разорви, – прохрипел он, снимая ногу с замочного капкана.

Может, Катлер и был прав. За три дня вокруг норы почти не осталось свободной земли. Особенно хорошо постарались пильщики и дровосеки. Удальцы смогли заготовить столько кольев, что на них можно было посадить всю шайку Коловника. Сейчас половина из них уже торчала из земли. Катлер приказал вбить заслоны неравномерно, короткими линиями, оставляя между ними пустоты. Таким образом, у врага был выбор – ломиться напрямик через острые пики или обходить их, попадая в ловушки.

Заметив троих работяг, сидевших на краю канавы с косяками рваротной травы, Ходд собирался припугнуть лентяев, но ему помешал старик Эстас.

– Господин! Господин! – восклицал белобородый взломщик, стоя на вершине холма. – Получилось!

– Чего орешь?

– Все в лучшем виде. Идемте скорее!

Подступив к бочке с водой возле склада, Ходд опустил в нее голову. Живительная влага его взбодрила. Отдышавшись, он зашагал вдоль холма туда, где была ольховая роща. Там, среди мшистых камней, стояли пять человек во главе с капитаном Катлером. В холщевой рубахе и крестьянских штанах, изувеченный бандит даже в жару носил кожаную полумаску, закрывавшую обожженное лицо. Остальные крысы возились где-то внизу.

– Видите? Все как вы говорили, – повторил Эстас, указав на широкую нору, напоминавшую берлогу мирквихтта.

Ходд заглянул в дыру. Внутри раздавались голоса и глухие удары. Рядом стоял зажженный масляный светильник.

– Только осторожнее. Они не успели укрепить стены, – предупредил один из землекопов.

Ходд с усмешкой поглядел на бандита, державшего в руках кирку. Можно подумать, он собирался туда лезть. Оставить кого-то из этих выродков у себя за спиной – значит расписаться в собственной глупости.

Осмотрев дыру, он повелел убрать камни и позаботиться о маскировке, после чего махнул Катлеру и поспешил обратно. Вскоре тяжелый лесной дух уступил место запаху плесени и мокрого дерева. Вход в Крысиную нору был огромным и напоминал городские врата. Здесь стояли четыре баллисты и заграждения из кольев. Миновав их, они взяли со стола по светильнику и углубились в тоннели.

Столовая располагалась примерно в том месте, где Эстас с парнями прорыл нору. Добравшись до обширного грота со столами и массивной печью, Ходд завернул в кухню. Ящики, корзины и бочки с рыбой стояли у входа в чулан. Отодвинув ширму, он забрался в тоннель с низким потолком и деревянными переборками по углам.

– Молодцы парни. За неделю прорыли такой лаз. В пору их кротами называть, а не крысами, – глухо покашливая, молвил Катлер, следуя за ним по пятам.

Ходд молчал, осматривая тоннель. Он не спускался сюда с тех самых пор, как Эстас с восемью копателями впервые начал разносить стену чулана. Кухня находилась далеко от входа, но близко к склону холма. Здесь шесть лет назад с помощью янтарной кислоты он распорядился провести воздушную тропу для печной трубы. О том, что в сложившейся ситуации им придется бежать, тоже догадался он один.

– Жаль, тесновато. Много добра не утащим, – пожаловался старый вояка. – Ну да ладно. Главное оружие и доспехи можно вынести.

– Помолчи, капитан.

Они завернули влево, попав в небольшую пещеру. Там сидели Дисмассия и Гестессия, в крестьянских куртках с капюшонами на головах. При себе немые алмерки держали молотки с зубилами. Рядом кирками работали Руфус и Том, а чуть поодаль отдыхал пятнадцатилетний взломщик Роберт. Девушки, завидев его, прекратили работать и широко заулыбались. Юный ученик Эстаса напротив, схватил кирку и стал молотить по стене.

– Старик сказал, что здесь небезопасно, – заметил Катлер, посматривая на потолочные щиты, которые подпирали сосновые балки. – Слой камня у склона слишком тонкий. Надо побыстрее укрепить стены и потолок, иначе тут все осядет.

Потеснив копателей, Ходд подполз к дыре и заглянул внутрь. Сквозь нее мог легко проползти человек, но сейчас запасной выход напоминал скорее нору.

– Хорошо. Пусть так и остается. Расширьте только по бокам, чтобы не цепляться плечами за стены, – распорядился он. – Если когда-нибудь и сбежим, то сундуки с собой точно не потащим.

Землекопы закивали.

– Заканчивайте тут все поскорее. Свод и впрямь долго не продержится. Даю вам два дня.

Ходд привстал, дотронувшись до одного из щитов, опасно скрипевших над головой. В это же время из дыры принесся отдаленный голос. Кто-то завал его по имени. Ходд заглянул глубже и крикнул:

– Я здесь! Чего надо?

– Это Талберт!

– Кто тебе разрешал покидать город? Вы нашли так много людей?

Своих лучших разведчиков он отрядил в порт. Последние несколько дней Крилл и Талберт занимались набором рекрутов. Катлер рассудил мудро, предложив набирать людей в шайку из числа странников, которые не были знакомы с положением дел на острове. Восемь человек таким образом они уже заполучили. Однако именно сейчас Талберт принес дурные вести. Охотник сообщил, что Крилл не нашел новобранцев, зато сам едва не погиб, после того как оскорбленный чужеземец попытался разорвать ему шею акульим крюком. Прискакал он с другой новостью, которую хотел сообщить с глазу на глаз.

Пришлось им снова идти к выходу. К тому времени, как они достигли частокола, их там ждал чернобородый охотник в приталенной куртке. В космах громила носил розовые ленточки, над которыми часто потешались крысы.

– Выкладывай, что узнал, – потребовал Ходд, присаживаясь на стол рядом с баллистой.

Катлер сел на древесную колоду, скрестив руки на груди. Талберт поведал, что договорился утром с пятью мордоворотами, но те в итоге так и не пришли на встречу. Криллу в этом деле повезло больше. Он встретил группу молодых охотников из Келли и те согласились заглянуть в Крысиную нору, но грабить людей отказались, пообещав помочь только с отловом дичи.

– И то славно, – прохрипел капитан. – Охотники нам нужны. Брэндана на всех не хватит.

– Это мелочи. Главное, прибыл корабль из Литторвилла, – с жаром произнес Талберт, ударяя пальцами по тетиве длинного лука.

Свершилось то, что они так долго ждали. Ходд вскочил на ноги. Катлер с негодованием на него покосился. Охотник притих, дожидаясь окончательного решения.

– Груз на нем?

– Да. Мы с Криллом сами видели. На каждой бочке белая голубка с виноградной лозой. Это точно рилоский нектар.

– Когда вывозят?

– Сложно сказать… – Громила затеребил одну из ленточек, что-то разглядывая на потолке. – Корабль прибыл утром. Нужно заверить груз в канцелярии, подождать еще день, чтоб гонец добрался до кеновии и еще, чтоб нисманты смогли его выкупить. Думаю, через два-три дня.

Поблагодарив охотника за своевременную новость, Ходд отослал его в город, приказав следить за бочками. Стоило ему уйти, и зашевелился Катлер.

– Я против, Ходд! Мы сейчас не в том положении, чтобы совершать налеты, – шепнул он ему на ухо.

– Лудильщики тоже нападают малым числом.

– Они в открытый бой не вступают. Для таких вылазок нужна ватага.

– Еще не все потеряно, капитан, – терпеливо молвил он, стараясь держать бранные слова при себе. – Корабли приходят каждый день. Найдем кого-нибудь. Если потребуется, купим еще отребья на Южных холмах.

Увещевания давались ему с трудом. Ходд не любил много болтать, и тем более убеждать кого-то из своих людей.

– Даже если удастся заполучить товар. Подумай о рисках, – напирал Катлер, поглаживая навершие клинка. – Нападение на нисманта во все времена считалось святотатством. Если святой орден прознает, кто это сделал, до нас точно доберутся гамеланцы.

– А если не узнают, мы обеспечим себя на несколько лет вперед, – доходчиво пояснил он. – Я все решил, капитан. Перебьем их всех, а трупы сбросим в пропасть. Никто не поймет, что случилось.

– Как скажешь, – ответил человек в полумаске и, чуть помедлив, добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, куда держишь курс. Боюсь, наступит день, и нам придется воспользоваться твоим лазом.

Капитан, как всегда, предполагал худшее. Странно только, что потайной ход не додумался вырыть именно он. Старый вояка был отменным тактиком, когда дело касалось сражений, и паршивым советником в бытовых делах. Ходд не стал ждать, пока тот протрубит в рог и соберет людей. Вернувшись в свои покои, он раздул жаровни и дождался, пока тепло наполнит грот.

Место, где он коротал досуг напоминало гостиную богатого дома. Стены там были ровно отесаны и закрыты досками, потолок поднят, а на полу лежали шкуры. Вскоре по его приказу явилась Гестессия. Для плотских утех он привык использовать ее. Старшая алмерка была настоящей львицей и быстро забывала о комфорте господина. Гестессия же всегда оставалась покорной, а на нее больших грудях приятно было засыпать.

Следующую половину дня они провели вместе, укрывшись шкурами. Вдоволь насладившись пассией, Ходд надолго задремал, а когда проснулся, услышал стук. Из-за двери донесся вкрадчивый голосок Альтмайера.

– Явился старый господин.

– Я твой господин, дурак, – прорычал Ходд, которого все сильнее злило, что счетовод называет Олдрича «господином».

Отослав мажордома, он стал поспешно одеваться. Миловидная алмерка тоже поднялась и тряхнула блестящими волосами, отчего обе груди смешно запрыгали. На ее полном лице расцвела томная улыбка. Семь лет назад, когда Гестессия появилась в поддворье, Альтмайер заверил, что девице не исполнилось и пятнадцати. Сейчас это была взрослая женщина, но он по привычке называл ее «девочкой», так же, как и ее старшую сестру.

Алмерка в поклоне подала ему шелковую рубаху. То же самое воительница проделала с мантией, бережно расправив складки и натянув кожаные перевязи на груди. Прислуживала в неглиже, не пытаясь накинуть лоден на худые плечи. Ходда такое самоотречение всегда радовало. По пещере даже летом гулял холодок, а шкуры и доски на полу не спасали босые ноги от мерзлоты. Он погладил девушку по круглой щеке и произнес:

– Ступай, дорогая. Найди сестру. Без тебя она грустит.

Алмерка сощурилась, расплывшись в подобострастной улыбке, а затем стала быстро одеваться. Ходд забрал шпагу, запер дверь и направился в Зал собраний. Альтмайеру было велело позвать туда самых верных людей. Обычно он не ставил в известность крыс о том, кого хочет ограбить. Исключением были крупные облавы, в которых участвовала вся шайка. В таких случаях доверенными лицами становились Катлер, Альтмайер и Тейлидел. В тусклом зареве свечей именно первых двух он увидел, когда спустился в пещеру. Оба сидели за каменным столом, откинувшись на спинки кресел. Некромант стоял возле трона с книгой в руках. Как всегда, в черной мантии с капюшоном на голове.

– Нисмерон, ты снова опоздал, – скрипучим голосом произнес он. – В последний раз говорю, у меня мало времени.

– Чем ты так занят? – насмешливым тоном произнес Ходд, и вместо трона уселся на один из стульев напротив соратников. – Поднимаешь мертвецов или чуму разносишь по фермам?

– Мои дела не твоя забота. Приступим к чтению. Сегодня я поведаю тебе о падении Пура и о том…

Шпага в ножнах упала на столешницу. Ходд поднял руку, жестом заставляя его умолкнуть.

– Тебе уже сказали? В порт прибыл корабль с рилоским вином. Сперва обсудим нападение на караван.

Катлер и Альтмайер поглядели на чародея. Некромант не двигался. Капитан воспользовался заминкой и развернул на столешнице длинный пергамент. На нем были обозначены очертания, достаточно точно изображавшие скальную тропу, склоны и кустарники. Стоило Ходду туда посмотреть, и он сразу узнал место. Катлер откашлялся, вкратце описав план действий. Альтмайер и Олдрич слушали внимательно. Ходд все это время поглядывал по сторонам, изредка переводя взор на пергамент. Обычно он сам планировал облавы, не заботясь о потерях, но теперь каждая крыса была на счету. К тому же ему не давал покоя неизвестный наблюдатель. У стен за канделябрами лежали заговоренные камни, прилипавшие к любому металлу. С тех пор, как на прошлый новос Олдрич положил их тут, слежки прекратились, но это только с его слов.

– В этот раз атакуем у «Торгового блока», – произнес капитан, проведя острием кинжала по жирной полосе спереди и сзади. – Перекроем дорогу камнями с двух сторон и обрушим лавину стрел. Сначала свалим нисмантов, потом лошадей в первой и последней повозке.

– Только не рядом с пещерой, иначе у кого-то получится спуститься на рудник, – прервал его Ходд.

– Я на это и рассчитывал. В пещере будет прятаться штурмовой отряд, – пояснил Катлер, обводя кинжалом очертания дороги. – После обстрела в бой пойдет пехота. Два десятка наших мечников, плюс пяток людей Фриза. Они захватят телеги и добьют выживших.

Катлер с гордостью поднял голову, посмотрев на собравшихся.

– Сделаем все быстро, и никто не успеет понять, что случилось. Ты ведь этого хотел?

Ходд кивнул. План был очень прост и этим подкупал, но в нападениях редко что-то шло гладко. Им и раньше приходилось тормозить большие караваны, вот только облавы проходили на подступах к скальной лестнице. На Большом витке они еще не разбойничали. С лудильщиками шального Фриза им тоже приходилось работать впервые. Главарь изгоев Рейнальд с чародеями был в ладах, своей шайке запрещал трогать алтари и с богохульниками не церемонился. Только удальцы Фриза с Южных холмов не боялись нарушать правила. Взамен за помощь он обещал им три бочонка с нектаром.

– Значит, вы решили напасть на нисмантов, – уточнил некромант, как только поток слов иссяк.

– Да. Вы же не будете против? Они враги вашего бога, – произнес Катлер, но в этот раз хриплый голос капитана звучал уже не так уверенно.

– Нашего бога.

Ходд кивнул, чувствуя, что старик вновь соскочит, но Олдрич его удивил.

– Что ж, немного хаоса не повредит. Заранее сообщите, когда именно планируете нападение, и я приду.

– Вот как? – с усмешкой молвил Ходд. – Я долго этого ждал. Действительно, за тобой должок, особенно после того, как мы выручили твоего собрата. Что с ним теперь стало? Может, он нам поможет?

– Вы сделали то, что было велено. Больше вам знать не надо.

Олдрич раскрыл книгу и поманил его пальцем. Ходд сдался, чувствуя себя ребенком, которого родич насильно принуждает к учебе. Чародеи во все времена были скупы на слова, как будто специально издевались, недоговаривая самое важное.

– Ходд, не думаю, что тебе стоит там появляться, – произнес Катлер, деловито постукивая кинжалом по каменной столешнице. – Тебя знает половина острова. Если хоть кто-то уцелеет…

– А что насчет тебя, капитан? Твою рожу тем более все помнят, особенно в этой маске.

– Свидетелей я не оставлю. Будь спокоен. За четырнадцать лет службы от меня всего один бандит улизнул.

Капитан произнес это с такой глубокой печалью, словно до сих пор сожалел об упущенном беглеце.

– Помню. Этому бандиту давно следует тебя колесовать. Как же ловко ты разнес наше логово в Светлом лесу.

Катлер усмехнулся. Это было мастерское нападение, стоившее им пятнадцати голов и всего награбленного добра. Сейчас за кружкой пива они не без смеха вспоминали те времена, но двадцать пять лет назад готовы были рвать глотки. Пристрелив старого пьянчугу Буркхарда, под началом которого провел год, Ходд четыре года собирал собственную шайку, после чего едва ее не лишился по вине Катлера, который в ту пору регулярно выезжал на рейды, выискивая подобных преступников.

– Мы оба тогда были молоды. Каждый совершал ошибки. Теперь жизнь всех рассудила.

– Да. Это был долгий путь, – в раздумьях согласился Альтмайер.

Катлер и Ходд одновременно повернулись. Даже Олдрич обратил на него свой единственный глаз. Счетовод смутился, скрестив руки на груди, и объяснился:

– Ну я хотел сказать, для всех нас. Мы многое пережили вместе, и будет обидно, если все оборвется вот теперь.

– Не бойся, умник. Караван – наша забота, – с ложной заботой пояснил Катлер. – Тебя там близко не будет.

– Верно. Ты с Брэнданом отправишься на Южные холмы. Как только нисманты прибудут в город.

– Опять? Зачем я там нужен?

– Я же не потащу эти бочки в нору, – пояснил Ходд, дивясь глупости казначея. – Мы заключили сделку с лудильщиками, так пусть ополченцы и думают, что на караван напали изгои. Перевезем товар на Южные холмы и вернем в город с контрабандой. Твоя задача найти покупателя, как ты умеешь.

Счетовод просиял и энергично закивал. Может он и слыл большим умником, способным делить и умножать двузначные числа, но с пониманием у него всегда было туговато.

Олдрич сухо кашлянул, демонстративно постучав перстом по книге. Катлер уже собирался уходить, как вдруг на лестнице раздались торопливые шаги. В пещеру спустился тощий мужчина переодетый крестьянином. Сбросив с головы капюшон, он склонил голову и протянул ему послание.

– Прилетел голубь из города, – произнес тот и, прежде чем он успел прочесть, добавил: – Слай назначает встречу завтра утром возле маяка. В письме указано, где именно.

– Доносчик Кассии готов встретиться лично?! – воскликнул Катлер, пуще прежнего застучав лезвием по столешнице. – Тут дело нечисто. С чего это вдруг он променял крылья на ноги?

Ходд пробежал глазами по засаленному листу. Действительно странно. Слай был скользким типом, мелким карманником и к тому же предателем. Он объявился не так давно, кое в чем им помог, но за полгода ни разу не показался на глаза. Все послания, которые он отправлял, приносила птица.

– Тут сказано, что нас скоро ждет победа, – пояснил Ходд, свернув клочок пергамента.

– Это может быть ловушкой! – встрепенулся Альтмайер.

– Скорее всего, – согласился Катлер. – Арманд мог его расколоть и под пытками заставить отвести к голубятне.

Идти на встречу с карманником было рискованно, особенно перед нападением на караван, но риск был оправданным. Ходд не собирался упускать ни один шанс. Желание поскорее вернуть поддворье и расправиться с предателями было слишком велико.

1-й месяц лета, 5 день, Трида

Ближе к ночи, когда краска заката сошла с небосвода, в далекой пустоте стали загораться первые звезды. Самые плотные их сопряжения напоминали Гримбальду предметы. Верф тоже смотрел туда. Прислушник шел впереди, опираясь на посох. Грог замыкал, взвалив на плечи сразу четыре мешка. За последний час они не сказали друг другу ни слова. Только после захода солнца, когда горы во тьме слились с облаками, Грог стал планировать, где искать место для укрытия.

– Я чувствую себя намного лучше. Могу идти хоть всю ночь, но за вашу безопасность не ручаюсь, – пояснил ученик некроманта, сбрасывая с плеча мешки. – Устроим привал в любом из каньонов.

Они и впрямь ушли слишком далеко на север. Высокогорные пастбища остались позади, а вместе с ними и безопасные тропы, по которым ходили люди. Верф повел их в обход равнин на северо-запад. Там за утесами из песчаника начинались обширные пустоши, упиравшиеся в Хребет Гириона. Высоченная гряда, названная в честь первооткрывателя, тянулась с запада на восток и считалась необитаемой. Люди из долин там не бывали. Верф тоже не собирался идти к подножию голого хребта, но хотел обогнуть дикий край с востока, а затем снова спуститься в леса.

– На пустошах водятся могильные полозы, – предупредил Гримбальд. – Грогу они не навредят, а вот нас могут ужалить.

– Я потому и предлагаю сделать привал, – в нетерпении повторил воин, – а еще найти озеро и помыться.

Последние несколько часов они шли среди песчаных утесов, спускались в ущелья и взбирались по насыпям на поросшие бурьяном холмы. В отличие от пастбищ и лесов, шагать по твердой почве было проще. По расчетам Гримбальда, до заката они прошли миль десять, если не больше. Густых зарослей, кроме кривых титовых деревьев с остролистыми шапками, здесь не было. Зато среди каньонов и пологих утесов их могли увидеть хищники. Многоярусные террасы были отличным местом для засады. К частью их никто не преследовал. От ватаги Рега осталась добрая память, а братия Теобальда любезно держалась в стороне.

До того как тьма стала непроглядной, Верф успел отыскать сланцевую гряду со ступенчатыми краями и удобным подъемом. Склон сбоку обрывался. В стороне тянулась отвесная стена. Камней и трещин вокруг было мало, зато хватало мастиковых стеблей, чтобы скрыть их от посторонних глаз.

– Остановимся здесь, – предложил прислушник, после того как они вскарабкались на уступ.

Костер решили не разводить. Гримбальд и Верф укрылись плащами. Грог уселся поодаль, закутавшись в мантию.

– Ты нам многое рассказал, но мы до сих пор не знаем, что ты делаешь на севере, – заметил Верф, пока Гримбальд доставал из мешка козлятину. – Какую дыру решил заткнуть тобой Олдрич?

Приняв кусок мяса, Грог устроился поудобнее среди песчаных бугорков, и запрокинул голову.

– Хорошо. Лучше вам заранее знать, куда я иду. Олдрич сказал, все знают об этом месте. Там среди гор стоит храм с золотым шпилем.

– Ты говоришь о проклятой долине?

Ученик некроманта беспечно кивнул.

Да, об этом месте и впрямь знали все. За три с половиной столетия, с тех пор, как первопроходчики губернатора Канингема нашли ее, там сгинуло немало авантюристов. Даже те, кто приближались к ней, иногда без причины испытывали волнение, граничившее с испугом. Половина экспедиции Канингема пропала там. Отряд Гириона, обходивший долину по краю, тоже приказал долго жить. Несколько зимних походов, предпринятых охотниками, закончились примерно тем же. До сих пор никто не ведал о том, куда девались люди и какую смерть они находили.

– Олдрич сказал, что в долине есть источник великой силы.

– Не сомневаюсь. Наверное, эта сила и сгубила сотни людей, – произнес Гримбальд, пытаясь отыскать мясо в песке. – Мне Кэрк говорил, что в долине живут монстры. Возможно, никрипы или другие гигантские насекомые. Однажды к нам в лагерь принесли блестящую клешню из хитина. Охотник уверял, что нашел ее на краю проклятой долины.

– В долине никого нет. Там густой лес и болото. Олдрич сказал, что люди погибли по собственной глупости.

– Ему-то откуда знать? Он что, бывал там?

– Да, но только в шкуре животных. Использовал звериный взгляд, направляя горных козлов. Многих сожрали болотные черви, но ему все-таки удалось добраться до храма и войти внутрь.

Гримбальд не знал, что сказать, и тем более не мог ничего сделать. Удержать могучего воина, а с некоторых пор и чародея, ему было не под силу. Переубедить тоже. Сбоку раздалось ворчание. Верф сидел у песчаного пригорка, откинувшись на него, как на спинку кресла, и поглаживал рану на груди. Гримбальд и Грог ждали, что он скажет, но лысый прислушник молчал.

– Верф, мы же не отпустим его туда?

– Мне жаль, Гримбальд, – наконец произнес он. – Старина Грог вроде бы сидит рядом, говорит и даже пытается шутить, но его уже нет. Он живой мертвец.

– Ты это о чем?

– Это он так со мной простился, Гримбальд, – пояснил Грог, попутно пережевывая сухое мясо. – Прощай, Верф.

– Поверить не могу, что ты настолько отупел за месяц, – неожиданно сорвался прислушник. – Нисмасс мне свидетель! Грог, тебе двадцать четыре года. В твоем возрасте Реман III начал строить Старград. Лорды руководят армиями в твоем возрасте, а ты!

– А я сын фермера. Да и ты всего на два года старше меня, – молвил в сторону Грог. – Хватит нос задирать. Книги не сделают тебя умнее.

Последние слова произнес уже не ученик некроманта. Гримбальд дернул Грога за рукав мантии.

– Повтори-ка!

– Что повторить?

– Сколько ему лет?

– Двадцать шесть.

Внутри у Гримбальда потеплело. Все это время он видел перед собой человека, внешне похожего на Грога. Парень вел себя как заговоренный, но сейчас рядом снова сидел тот самый угрюмый воин, любивший поспорить с Верфом о том, кто и как должен жить.

– Память возвращается, – раздался из темноты одобрительный голос Верфа. – Наверное, нам нужно чаще ссориться.

– Чем дольше мы вместе, тем лучше старине Грогу, – согласился Гримбальд.

– На это и был расчет, – поддержал Грог, достав из-за пояса какой-то предмет, похожий на стальной брусок. – Скажите спасибо Олдричу. Это он спас меня от Бангладора и помог найти вас. Без его мази вы бы погибли этим утром.

– Я благодарен ему, – честно признался Верф, – насколько слуга Нисмасса может быть благодарен некроманту. Он спас моего друга и помог ему восстановить память. Сделал все, чтобы снова отправить на смерть.

– Верф, довольно. Кажется, ты говорил, что важен баланс между разумом и чувствами.

– Это был мастер Ликир, но ты все равно прав. Сейчас мой разум подсказывает, что у тебя шансов на выживание примерно столько же, сколько у горных козлов.

– Ты понятия не имеешь, на что я способен.

– Отчего же? Ты убил безоружного старика, а потом получил четыре стрелы и сам едва не погиб.

Со стороны мастиковых зарослей раздался утомленный вздох. Гримбальд смекнул, к чему все идет. Он решил сменить тему и подвинулся ближе к Верфу, а затем попросил Грога рассказать больше об Олдриче.

– Нечего рассказывать. Я почти ничего о нем не знаю.

– Тогда зачем помогаешь?

– По воле Ниргала, – с улыбкой молвил тот. – Так они говорили.

– Это глупо! Грог, когда люди замышляют подлость, они всегда прикрываются волей богов, – заключил Верф, постукивая посохом по песку. – Теперь, когда некромант мертв, ребро огра могут вынуть в кеновии. Отдал бы ему этот клинок и зажил как прежде.

– Как прежде уже не будет. Я нужен Колмару. Он считает, что я избран, вот только не пойму для чего. Олдрич то и дело называл меня «благословенным» или как-то еще на своем языке. Просто поверьте, за мной приплывут другие алмеры. Олдрич обещал пустить их по ложному следу в обмен на помощь.

– Какого рода?

Юноша замялся. Верф прицелился и ударил Грога по ноге.

– Ну же! Мы не сможем помочь, если ты будешь молчать. Колмар считает тебя избранником Ниргала?

Дальше говорили только они. Гримбальд с волшебством не ладил, а посему просто слушал. Сидя между ними, он смотрел на звездное небо сквозь мастиковые заросли и вдыхал пряный аромат смолы. Они снова были вместе. Не хватало только Фергуса и Кассии, а еще привычного мира.

Поглядывая на друга, чьи губы двигались в нескольких футах от его лица, Гримбальд подумал о том, что им опять придется расстаться. Верф ни за что не спустится в проклятую долину и не позволит Грогу идти с ним по стезе. Скоро их пути разойдутся, и он вновь окажется меж двух лагерей. Больше всего Гримбальд боялся выбирать. Пойти с Верфом и встретить алмера с бандитами или спуститься с Грогом в долину и сгинуть без следа. Оба друга нуждались в его помощи, и в обоих случаях эта помощь могла дорого ему обойтись.

1-й месяц лета, 6 день, Новос

Проснулся Гримбальд от приглушенного бормотания. Открыв глаза, он обнаружил Верфа на краю уступа. В руке у лысого прислушника была зажженная свеча. Ноги скрещены. Напротив стояла деревянная пиала с водой. Пока звучали священные слова, Гримбальд спустился с утеса по узкой тропинке и осмотрел местность. Ночью они сами того не подозревая поднялись на скалу за которой начиналась пропасть.

– Придется найти обходной путь, – раздался сверху голос прислушника. – Назад мы не пойдем. Теобальд, должно быть, где-то поблизости.

Грог вернулся не сразу, сообщив, что в пяти милях к западу нашел природный мост. Пропасть там сужалась, а ее края срастались, образовывая продолговатую арку. По ней они перешли на другую сторону и попали в мастиковые заросли. Сотни карликовых деревьев с острыми листьями истончали тяжелый запах. Некоторые поднимались на добрый десяток футов, закрывая небеса пышными кронами.

– А исчезать ты как научился? – спросил Верф, когда они находились в глубине мастиковой рощи.

– Не исчезать, а уходить в тень, – с гордостью поправил Грог. – Бангладор напоил меня эликсиром. Сказал, что это одна из моих способностей. Я целую неделю ломал над этим голову, а два дня назад просто сидел в тени у скал и подумал о том, что там прохладно.

За спиной раздался изумленный вздох. Гримбальд оглянулся в тот миг, когда Грог возник из воздуха, словно мираж. Жесткие черты его лица на мгновение стали округлыми. Мантия и меч в руках поползли в стороны и собрались воедино. Длилось это считанные мгновения.

Верф подошел к нему и ткнул пальцем в грудь.

– Тогда-то я понял, что мне помогают тепло и холод, – продолжал Грог, возобновив шаг. – Я вижу тень, концентрируюсь на ней и погружаюсь в воздух. Если он холодный, я думаю о реке, если теплый – об огне.

– Невероятно, – произнес Верф, догоняя приятеля. – Я видел, как левитируют мастера, но никто из них не умел исчезать. Теперь у тебя столько возможностей. Ты можешь попасть куда угодно!

– Не думаю. До полного исчезновения мне далеко. К тому же иллюзия пропадает, как только тепло прогоняет холод или наоборот.

– Так вот зачем алмер поджег траву! Во время боя тебя бросало из тепла в прохладу, и ты не мог сосредоточиться.

Едва они вышли из мастиковых кущ, Гримбальд достал из-за пояса мачете и схватился за ветку. Грог был рядом, заставив его опустить оружие.

– Если надумал заметать следы, то брось это дело.

– Но тогда Теобальд нас догонит.

– Давно догнал, – лениво произнес юноша, посмотрев на утесы за пропастью. – Они с утра следят за нами.

– И как же мы их обхитрим?

– Я обещал, что разберусь с ними.

– Грог! Ты забыл легенду о Стелле?

Верф ударил посохом по земле, подняв столб пыли.

– Никакого насилия. Только смирение и любовь, – клятвенно заверил тот, приподняв меч. – У меня, правда, есть план. Клянусь, Верф, они отстанут от тебя навсегда, и ветка нам для этого не понадобится.

Ученик некроманта вытянул руку и провел ею по воздуху. Песок пришел в движение и пополз к тому месту, где были отпечатки следов. Гримбальд затаил дыхание, наблюдая, как углубления от сапог и сандалий исчезают сами собой. Грог почему-то стер только несколько отпечатков и не стал трогать остальные.

– Тео и его вертлявая подружка не с теми связались. Пусть идут по следу. Мне только это и нужно.

Бывший наемник самодовольно улыбнулся и зашагал навстречу утесам. По каменным насыпям и грудам белого песка они перебрались через узкое ущелье. По ту сторону кряжа им вновь открылся унылый вид на выжженные солнцем холмы. Потратив несколько часов на переход вдоль сланцевой гряды, они снова подошли к расщелине. Здесь пропасть была еще шире. Грог зачем-то продолжал держаться пустошей у Хребта Гириона. Гримбальд и сам не спешил возвращаться в леса, где их подстерегали бандиты, но и до ночи бродить среди песчаных утесов не хотел. Множество следов, оставленных перепончатыми лапами, говорили о том, что поблизости разгуливают герконы. Быстроногие снорлинги тоже могли забрести сюда в поисках убежища. Поодиночке эти монстры не представляли угрозы, но, сбившись в стаю на открытой местности, могли полакомиться и отрядом воинов.

Половину дня они держали путь на юг, обратно в те места, где находился «Вольный приют», но когда на востоке поднялись зеленые скалы, Грог повернул к ним. По дороге он многое им рассказал о своем заточении на севере. От него Гримбальд узнал, что в начале третьего месяца весны Грог с тремя наемниками пересекал «змеиную пустошь». Так ее назвал кочевник по имени Ренан. Он же предложил им попробовать зловонную воду.

– Это серная патока, – пояснил Верф, когда они шли мимо ям с пузырящейся жидкостью. – Целебная вода для тех, у кого проблемы с внутренностями. К нам в кеновию ее привозят в серебряных бочках.

– Да хоть янтарная кислота. Я зарекся пить эту дрянь, – ответил Грог, и плюнул в одну из ям. – Так странно. Кажется, только вчера шли здесь. Столько дней минуло, а я все думал, что те трое были моими друзьями.

Верф посмотрел на небо, где в молочной дымке появилась неполная луна.

– Одного из них звали Бод. Помню, этот болван все время ржал и курил рвотную траву.

– Я тоже его помню, – произнес Гримбальд, наблюдая за вожаком. – Он и был твоим другом. Ты говорил, что на фермах нет никого ближе.

– Вы мои друзья.

Грог зашагал быстрее, отгоняя клинком могильных полозов. Вскоре пустоши поредели. Появились первые островки зелени, а вместе с ними песчаные холмы. Обогнув один из утесов, уже на закате, они очутились в укромной лощине, поросшей титовыми деревьями.

– Так вот куда мы шли весь день? – выдохнул Гримбальд, поднявшись на пригорок.

С высоты холма они посмотрели на руины заброшенного форта. Две песчаные скалы, усыпанные пучками сухой травы, нависали над лощиной, закрывая ее от ветра и солнечного света. В центре возвышалась замшелая стена, сложенная из квадратных блоков, вокруг которой виднелись остатки укреплений. Единственное строение, похожее на каземат, уцелело в глубине двора.

Они приблизились к нему в тот миг, когда последний луч солнца растаял за пустошью.

– Рискованно здесь спать, – запротестовал Гримбальд. – Место лобное. В лощину может зайти кто угодно. Лучше подняться на утесы.

Грог скосил траву клинком в дальнем углу каземата и ткнул острием в утесы. В этом месте они дальше нависали над фортом и скрывали часть неба.

– Разведем огонь. Дым никто не увидит. Зарево от костра тоже. Да и нам не придется еще одну ночь морозить задницы.

Пока Грог ломал кустарник, а Верф читал молитву, Гримбальд отошел вглубь лощины. Держа лук наготове, он бесшумно ступал среди камней, прекрасно зная, куда нужно идти. На другом ее конце журчал ручей. Об этом месте ему доводилось слышать от охотников. Здесь вольные стрелки иногда коротали ночь, но, в отличие от форта у подножия Рэйвер Пика, этот бастион почти полностью сросся с землей. Его в начале третьего века воздвиг лорд Руперт из Лерона. Сменив на посту дряхлого губернатора Вулена, волею Регара I юный барон взял на себя управление колонией. В силу возраста у Руперта было много идей и мало времени на размышления. В первый же год деятельный лорд объездил половину острова, позже застроив часть севера фермами, пробив шахты и намостив дельты дорог. В его форте ночевала экспедиция Гириона, перед тем как взойти на известный хребет. Здесь же останавливался на постой сменщик Руперта и строитель городской канализации – барон Гумберт. Как раз после его поездки и было принято решение переправить горняков в Вихтрук и свернуть многие хозяйства.

Осмотрев памятное место, и не обнаружив в нем опасностей, Гримбальд поднялся на холмы. Внизу росли карликовые сосны, издалека напоминавшие сгорбленных стариков. Влагу корням давал широкий ручей, бежавший из северных скал. Вода в нем была ледяной, но чистой. Сбросив куртку и распустив шнуровку на рубахе, Гримбальд погрузился в него по пояс и стал растирать кожу песком. Потом настала очередь Верфа и Грога. Пока их не было Гримбальд развел огонь, подогрел остатки козлятины и насобирал за стеной форта мирквиста.

Подошел к концу очередной день. Выпив воды и доев мясо, они легли спать вокруг костра.

1-й месяц лета, 7 день, Вергин

Была глубокая ночь. Гримбальд лежал на боку, но сон все быстрее отступал. Где-то неподалеку шуршала трава. Он услышал этот мягкий звук сквозь дрему. Ощущение чужого присутствия нарастало. Гримбальд повернул голову, почувствовав приятную влагу на лице, и не сразу сообразил, что это капли бьют по траве.

Шел теплый дождь. Повернувшись на другой бок, он попытался задремать, как вдруг заскрипел песок. Теперь еще ближе. Гримбальд хотел позвать друзей, но не успел и рта раскрыть. Из полумрака за обломками стены проклюнулась острая морда. Вытянув лапу, геркон втащил чешуйчатое тело на площадку. Ящер был невелик, но звуки и шорохи со всех сторон возвещали о том, что он пожаловал не один.

Гримбальд сбросил край плаща. Память о побоище на Рыбьем острове была еще свежа. Тогда всего два ящера почти полностью выкосили отряд Кассии. Эти герконы огнем не дышали, но их сила была в количестве.

Потянувшись к луку, Гримбальд замер. Ящер смотрел прямо на него.

– Верф! Верф… – прошептал он, чувствуя, что в горле пересохло.

Геркон подтянул туловище, в темноте напоминавшее ствол дерева. Дождь сильнее забарабанил по рваной чешуе.

– Верф! – громче позвал Гримбальд, вынимая из колчана стрелу.

Оглянувшись на прислушника, он только теперь заметил, что возле кострища не хватает еще одного человека. Геркон подбирался все ближе. Перекатившись на спину, Гримбальд попытался в подъеме натянуть тетиву, но тварь рванула к нему с дикой скоростью. Раскрылась пасть с десятками тонких зубов. В тот же миг со стены каземата сорвалась черная тень. Широкое лезвие вошло в спину геркона, намертво пригвоздив рептилию к земле. Под сапогом хрустнула шея. Грог развернулся, обратив оружие против второго ящера. Его Гримбальд даже не услышал.

Тварь подкралась к нему сбоку и дорого заплатила за коварство. Грог ухватился за клинок обеими руками, обрушив черное лезвие на спину монстра. Меч рассек плоть и глубоко вошел в землю. Разваленный пополам ящер опустился на живот и стал грызть песок. Третью рептилию настигла стрела. Длинная, деревянная жердь угодила зверю в макушку. Грог посмотрел на утесы, откуда пришла помощь.

– В укрытие! Мы не одни! – скомандовал воин, закрывая его собой.

– Это Теобальд!

– Не знаю.

Грог оттеснил его к внутренней стене каземата. Гримбальд смекнул, что проверять и впрямь не стоит. В этот момент еще два геркона ползли со стороны двора. Один из них оказался особенно шустрым. Воспользовавшись заминкой, он выпрыгнул из бурьяна, попытавшись схватить его за босую ступню, однако Грог и тут среагировал быстрее. Оставив меч в земле, но использовал пустые руки. Вытянув пальцы, ученик некроманта обратил их в сторону рептилии, а затем резко сжал. Хрустнули кости. Тварь тихо засвистела, высунув раздвоенный язык, и нелепо завернула голову. Гримбальд сам не понял, как и когда в лощине воцарилась тишина. Оставшиеся ящеры разбежались. Грог стоял под мелким дождем и смотрел куда-то в небо. Верф как спал, так и остался лежать, укрывшись с головой шерстяным плащом.

– Ловко ты… – начал было Гримбальд, но ученик некроманта приложил палец к устам.

– Спрячься и не высовывайся. Я с ними разберусь.

Воздух вокруг него поплыл. Воин растворился в ночи. Гримбальд наложил стрелу на тетиву и прокрался вдоль каменной кладки, туда, где была дыра. Вокруг не было ни души. Края утесов, где прятался неизвестный лучник, пустовали. Еще выше ползли серые облака.

– Куда же ты делся? – шепотом произнес Гримбальд, прислонившись к замшелой стене.

Выйти из развалин он не решился. Если Грог с юных лет умел за себя постоять, то ему акробатика и лук в таком положении могли только навредить. Подождав еще немного и убедившись, что наверху никого нет, Гримбальд вытащил меч и отволок его к кострищу. Нагнувшись, чтобы раздуть угли, он на мгновение отвлекся, а когда поднял голову, уловил движение сбоку.

Появился Грог, но не один, а с трофеем. Лучник в плаще с капюшоном барахтался у него в руках. Воин, до недавнего времени зажимавший ему рот рукой, схватил лазутчика за шею и швырнул, точно вязанку дров. Бросил неудачно, а может и удачно, но для незнакомца, поскольку тот, перелетев через костер, приземлился прямо на спящего Верфа.

Лысый прислушник проснулся и почему-то завопил, встретившись лицом к лицу с неизвестным.

– Ты здесь откуда?! – выпалил он, оттолкнув человека в плаще.

Гримбальд опустил лук. Второй раз встретить знакомого человека так далеко в глуши он точно не думал. Сначала ему казалось, что их нашли разведчики Теобальда, но напротив разгоравшегося костра сидела Елена.

– Святой Хильгер мне свидетель, ты нам снишься, – прошептал Гримбальд, протирая глаза.

Выглядела девчонка еще хуже, чем в тот день, когда они простились у подножия Рэйвер Пика. Рыжие волосы приобрели бурый оттенок от пота и грязи. Кожаные штаны потеряли цвет и сильно порвались. Сапоги она сбила до такой степени, что на правом носке появилась дырка.

– Можно к вам на огонек? – робко спросила она, втянув голову в плечи.

Никто не ответил. Девушка осмотрелась. Ее взгляд задержался на Гроге. Какое-то время дочь Лендлорда сидела без движения, а затем вскочила и вцепилась в него обеими руками.

– Грог, милый! Как же я тебя не узнала. После стольких месяцев, не узнала!

– Каких еще месяцев? – мучительно протянул Верф. – Вы простились три недели назад. Зачем вернулась? Совсем голову потеряла, девчонка. Нам тебя обратно вести или здесь бросить?

Гримбальд с тревогой покосился на товарища. Он уже готов был встать на защиту беглянки, но прислушник улегся и накрылся до подбородка лоденом. Он ни слова больше не сказал, только смотрел, а глаза его сверкали в сполохах пламени. Грог тем временем оттолкнул девушку. Елена попятилась, раскрыв рот.

– Грог, ты чего?

– Он тебя не помнит. Меня тоже, – пояснил Гримбальд, уводя ее к костру. – Верфа стал вспоминать потихоньку, но остальных забыл с концами.

– Ты память потерял? – хлопая глазками, произнесла дочь Лендлорда. – Но меня ты помнишь? Скажи, что помнишь? Нет, не говори. Я этого не перенесу. Просто кивни. Что вообще с тобой случилось? Что это на тебе за тряпки?

Она вновь попыталась обнять любимого, но Гримбальд ее удержал, почти насильно запихнув в рот последний кусок козлятины. Девушка едва ворочала языком от усталости и не понимала, что делает. Он заставил ее лечь и укрыл плащом.

– Поешь и обсохни. Утром я тебе все расскажу, а пока скажи лучше…

– Что она здесь делает?! – не выдержал Верф.

Елена убрала за ухо темно-бурую прядь и неловко улыбнулась. От ее прежней спеси не осталось и следа. Никто не ожидал, что она нарушит слово. Как потом оказалось, даже Елена этого не ожидала. Она объяснила, что хотела вернуться домой и уговорила Валла проводить ее до отцовского манора. Потом на тропе показалась толпа лучников. Они спрятались в овраге у дороги и стали слушать их толки. Выродки не торопились, обсуждая, что будут делать, когда найдут беглецов. После того как они ушли, Валл предложил спуститься к реке и обойти опасный участок дороги, но она отказалась и едва не поплатилась жизнью. Вскоре на пути им встретился еще один отряд. В нем головорезов было чуть поменьше.

– После этого я все бросила и пошла за ними, – без ужимок призналась Елена. – Да не смотрите вы на меня так! Парни, за вами шла целая армия, а я должна была просто вернуться домой и сесть за прялку?

Верф все еще сверкал глазами из-под плаща. Грог барабанил пальцами по лезвию клинка. Ни один мускул не дрогнул на его худом лице. Елена рассказала, как спровадила коротышку, забрав у того поклажу, и последовала за шайкой. Ближе к середине дня бандиты из первого отряда отошли от ущелья, а потом внезапно побежали. Второй отряд последовал за ними, но был слишком далеко.

– Они преследовали нас, – пояснил Гримбальд.

– Все убежали в лес. Там-то я вас и потеряла, – выпалила она с набитым ртом. – Бродила до вечера, пока не увидела пожарище. Дым и кавардак! Столько живности подалось в мою сторону. Даже гримлаки и снорлинги!

Рыжая девушка вся зашевелилась под плащом.

– И знаете, что? Никто не пытался меня сожрать. Звери обезумили от страха. Я хотела залезть на дерево, но они стали не опаснее стада овец.

Потом лес накрыло облако дыма. Она к тому времени выбралась на опушку возле утесов и шла до самого утра, пока не попала в долину. С ее слов Гримбальд понял, что Лог Стеллы выгорел полностью, но пламя на этом не остановилось и сожрало большую часть восточного и южного леса. Вполне возможно, что только дождь, моросивший теперь, полностью остановил пожар.

– В руинах я нашла тела. Там же обнаружила следы. Потом просто шла за вами. Я сперва подумала, что вас повязали, но к вечеру вы ушли.

О том, как она с пустым желудком скиталась по пустошам и карабкалась по скалам, Елена поведала вкратце. Толпа охотников тоже зачем-то следовала за ними. Иногда ей приходилось прятаться еще и от них. Этим утром она рискнула подобраться поближе и с тех пор не упускала их из виду.

– Знаю, – впервые за долгое время произнес Грог. – Я видел тебя этим утром возле пропасти. Думал, ты из людей Теобальда.

– А кто такой этот Теобальд? Бандит?

– Наш опекун, – раздался сварливый голосок Верфа.

– Почему ты сразу не подошла к нам? – спросил Гримбальд, передав ей бутыль с водой.

– Боялась, вдруг вы меня прогоните.

Чумазую щеку девушки пересекла прозрачная струйка. Гримбальд не понял, была это слеза или капля дождя. Выглядела беглянка счастливой. Верф злобно захрипел и повернулся на другой бок, накрывшись лоденом с головой. Грог скупо рассмеялся, а Гримбальд все никак не мог отвести взгляд от дочери Орвальда. Он знал, что женщины часто совершают поступки, перечащие здравому смыслу, но хорошо чувствуют, когда им угрожает опасность. За те дни, что они провели вместе, Елена стала ему близка и могла рассчитывать на его защиту. Он бы никогда не позволил Верфу прогнать ее или обидеть. Гримбальд подбросил еще веток в огонь и заглянул в глаза девушке, но все ее внимание принадлежало Грогу.

– Можешь остаться. Я не против. Потом разберемся, что ты за кукушка, – наконец произнес молодой воин и, положив клинок, стал укладываться ко сну. – А тебе, Верф, лучше выспаться. Обещаю, завтра у тебя появится много свободного времени.

Лысый прислушник поглядел на него с недоверием.

– Просто поверь. У меня все схвачено, – клятвенно заверил Грог. – Насчет герконов тоже не бойтесь. Пока я рядом, вы в безопасности.

– Каких еще герконов? – переспросил Верф.

– Я сказал, не бойтесь.

Верф только плечами пожал и, взбив травяной сноп под головой, отошел ко сну.

***

К утру дождь ударил с новой силой, но шумел недолго. Пока они собирали вещи, а их чумазая спутница купалась в ручье, тучи растаяли. Гримбальд даже успел осмотреть ящеров. Герконы были молодыми, почти детенышами. Каждый длиной футов пять, с тонкой чешуей и слабыми лапами.

– Жаль, мы не сможем их разделать, – посетовал он, проведя ладонью по зеленой чешуе. – Такое мясо я бы и врагу не подал. В живой туше под кожей даже черви попадаются, или споры печеночников, если монстры жили у воды.

– Можешь не объяснять, – проворчал Верф, шмыгнув носом. – Перебьемся. Найдем грибы или коренья.

– Только не краповый бутлер.

Лысый прислушник посмотрел на него с укором. О правилах поведения на лесной трапезе Верф знал не меньше, но только из книг.

Вскоре вернулась Елена. Дочь Лендлорда успела почистить доспехи и привести в порядок свои непослушные локоны, по привычке затянув их в хвост. Грог подошел следом, протянув ей лук и скрученную тетиву. Бывший наемник внимательно ее осмотрел и одобрительно кивнул.

– Вот так намного лучше. Теперь видно, где у тебя лицо, а где задница.

Гримбальд сухо кашлянул.

– Ага. Вижу, старина Грог не изменился, – давясь со смеху, произнесла Елена. – То у меня на лице булки тролля, то я навозная принцесса. Ну и что мы теперь будем с этим делать? Как вернуть ему память?

– Память вернется сама. Собирайся лучше в дорогу.

Верф поднял походный мешок и хотел повесить его на плечо. Грог подоспел раньше, схватив кровного брата за руку.

– Не спеши. Снимай пока сандалии.

Прислушник усмехнулся, но Грог, как оказалось, не шутил, протянув ему свои кожаные сапоги.

– Примерь. У нас ступни похожи.

Ботфорты и впрямь подошли. Верф ударил ногой по песку и посмотрел на товарища, ожидая объяснений.

– Здесь наши пути расходятся, – молвил юноша, надевая сандалии. – Я не знаю, что такое стезя практика, и какие у вас в кеновии правила, но вижу что тебе с нами тесно.

– Я такого не говорил.

– Не ври. Если уж назвался другом, то будь им. Кажется, так мы поклялись? Честным быть, любить, ценить…

Он запнулся, пытаясь вспомнить стих.

– Держаться вместе до скончания дней, ценя и уважая лишь своих друзей, – помог ему Верф.

– Осталось только сокрушить врагов.

Рука Гримбальда потянулась к талисману, висевшему под рубахой. Он снова ощутил нездоровую привязанность. Грог и Верф, судя по блеску в глазах, чувствовали то же самое. В детстве эта дружба не раз спасал им жизнь, но сейчас все больше смахивала на проклятие.

Он украдкой посмотрел на Елену. Беглянка стояла у стены каземата, обняв себя руками, и с умилением наблюдала за прощанием.

– Теперь ступай, – поторопил Грог, вручив ему посох. – Теобальду велели охранять тебя? Пусть так и будет. Главное – не высовывайся. Тогда они увидят только следы моих сапог.

– А Теобальд последует за сандалиями, – дополнил Гримбальд, переводя взор с черных ботфортов некроманта на плетеную обувку прислушника. – Ловко придумано, Грог!

– Я же сказал, что все решу. Все равно мне нужно на восток за Чахлое болото. Для тебя это лишний крюк. Ты же к Холпиксу идешь?

Верф кивнул.

– Почему именно туда? – спросил Гримбальд.

– Звезды указали путь, Грим. Не бери в голову. Если все получится, я вернусь обратно через пять дней. Надеюсь, вы тоже… Очень на это надеюсь.

Лысый прислушник плотно сжал губы, тем самым дав понять, что не одобряет выбор кровного брата. Он помахал им на прощание и вскоре скрылся за стеной форта. Гримбальд не успел ответить ему тем же, так и застыв с приподнятой рукой. Их пути вновь сошлись и разошлись. Каждый принял решение, но он не был до конца уверен, что все они поступили правильно.

1-й месяц лета, 6 день, Новос

В свои покои Мэйвис вошла в наихудшем расположении духа. Так ей настроение не портили уже давно. Сходила на исповедь в самом лучшем виде. Воспитание не позволяло ей выговориться. Даже толстушка Найра с ее змеиным языком и корова Лукреция не выводили ее так сильно, как эта еретичка Анабель. Балку следовало треснуть ее раз пять, а потом сделать то, что обычно делают под светом красных огней.

Мэйвис захлопнула дверь и сорвала фибулу, позволив плащу упасть на пол. Оставшись в белоснежном платье, она невольно шагнула к кафедре, где на гвоздях висел пергамент. В тяжелые дни от хандры спасало рисование, но сейчас вместо кистей ее ждали перья. На повестке дня было письмо для капитана Вульфгарда.

Схватив чернильницу и квадратный лист бумаги, она села за аккуратный столик. Закатав безразмерные рукава, Мэйвис обмакнула кончик пера в чернильницу. Мысли роились в голове, а она все никак не могла привести их в порядок и не знала, в чем обвинить негодяйку. Прошло полтора года с тех пор, как Анабель выплеснула на нее целую пинту сидра, испоганив драгоценное платье, но жаловаться на это было глупо. На побег крестьянки с фермы тоже. Вульфгард скажет, что у беглянки есть законные основания попросить убежище. Всяк невольник, укрывшийся за городскими стенами, имеет право на кров и работу, доколе не нарушит закон. Глупая поправка в колониальном законодательстве, из-за которой толпы зависимых крестьян мечтали убежать в город.

Тут Мэйвис вспомнила рубиновое кольцо, висевшее на шее у еретички. Что если чертовка и впрямь его украла? Нарушив закон, она снимет с себя защиту Леронского сатута и вернется к Орвальду. Написав приветствие капитану, Мэйвис замешкалась. Допустим, Анабель схватят. Сержант спросит, откуда кольцо, а мерзавка скажет, что нашла его. Она вспомнила дорогое парчовое платье, в котором щеголяла крестьянка. Такое даже украсть непросто. Скорее всего, в городе у нее был покровитель, который в случае чего замолвит за оторву словечко. И кто в итоге будет выглядеть дурочкой?

– Ржавая паскуда! – не удержалась она и тотчас прикрыла рот ладошкой.

Это было лишним. Иногда Мэйвис становилось не по себе от собственных помыслов. Она хотела быть леди, брала пример с принцессы, но в глубине души не чувствовала того благородства, которым обладала по праву рождения. Покинув родной Ларан, она растеряла друзей и перестала выходить в свет. Самая большая честь, на какую могла рассчитывать женщина в этой дыре – ужин в ратуше или почетная трибуна на деревенском турнире.

Отложив перо, Мэйвис долго думала, о том, что написать Орвальду и какую клевету вложить в уста беглой крестьянки, дабы Лендлорд хоть немного пошевелился. Под конец она так себя извела, что у нее вновь заболел живот. Полежав на кровати, Мэйвис хотела вернуться к письму, но скрип двери спас он пустой затеи.

В покои вошел граф Вассертрум.

– Тебе плохо, дочь моя? – спросил отец, сложив руки за спиной. – Мне позвать Грету?

– Нет, господин. Я утомилась после прогулки.

– Тогда не вставай.

Он поднял лежавший на полу плащ, и направился было к окну, но остановился на полпути. Взгляд гильддепа обратился на столик с чернильницей.

– Садовник сказал, что нашу ограду хотели сломать. Странным образом… – Его изувеченное лицо скрывала полупрозрачная ткань балдахина. – Торес клянется, что прутья пытались раздвинуть голыми руками. Это какой такой тролль забрался в верхний предел?

Мэйвис почувствовала, как тело сковывает холод. Отец выглянул из-за ширмы. Левый глаз под смятой скулой был слегка прищурен.

– Мэйвис, что я говорил про руковёртство?

– Простите, господин.

– В прошлый раз твои фокусы обошлись мне в сто тысяч. Если ты и здесь вывернешь кому-то пальцы, нам придется вернуться домой.

От одной только мысли о поместье близ Ларана она едва не закричала. Может, и впрямь сорвать пару крыш? Тогда отец точно заберет ее из этого мерзкого городишки, а потом перестанет разговаривать или выдаст замуж за какого-нибудь одичалого лорда-чародея. Только такой бандит согласится взять в жены девчонку, способную двигать предметы взмахом руки и без зазрений совести ломать людям конечности.

– Дочь моя, тебе скоро исполнится четырнадцать. Ты уже давно не ребенок. Придет время, и ты займешь мое место.

– Я стараюсь, господин.

– Наша семья велика, но в ней не осталось достойных наследников. Твой дядя Берналь оставил жене двух дочерей. Мой братец Рамирез из Версиса схоронил сына год назад. Все надежды были на твою тетю Беатрикс, но эта ведьма сгубила Сида прежде чем я успел взять его в пажи. Мужчины в нашей семье умирают рано. Это значит, что лет через пять или десять графство и гильдия отойдут тебе.

«А точнее моему благоверному, – про себя поправила она. – Он получит твои земли, состояние и меня в придачу». Вассертрум помассировал смятую скулу. Мэйвис опомнилась не сразу. Отец открыто заявил, что собирается расстаться с искрой, а она измышляла какую-то ерунду.

– Вы будете жить долго, мой господин. Боги наделили вас силой и разумом!

– Отец, – мягко поправил он. – Здесь обращения неуместны.

– Да, отец. – Мэйвис супила брови, вспоминая недавний побег на вторую мастеровую улицу. – Я не хотела никому навредить. Тулена загнала в чужой сад огроменная генетта. Я испугалась, что его погрызут.

– Глупый поступок. Галантир мог тебя увидеть или Найра. Они наши соседи и мне бы не хотелось терять их из виду.

Мэйвис вздернула подбородок. Сев в кровати, она скрестила руки на узкой груди и уставилась на отца. К счастью граф не распознал ложь, и это дало ей возможность перейти в наступление.

– Почему людям так мешает моя сила? Что в ней особенного? В нашем мире полно волшебства: драконы, нежить, некроманты. Они их не беспокоят?

Вассертрум подсел ближе и взял ее за руку.

– Мэйвис, я не вижу вокруг никакого волшебства. Драконы улетели в Провинные земли сотни лет назад. Мертвецы – просто паразиты, как тля на цветах Греты. Что до колдунства, то я уж и не помню, когда последний раз пользовался свитками лечения или магическими светлячками. Для этого есть зелья и светильники.