Письма

О,  то была настоящая мымра –  востроносая,  с маленькими, глубоко посаженными глазками, тонкими губами.  В моём кабинете она появлялась  на исходе  каждой зимы на протяжении нескольких лет.

Войдя,  широко распахнув дверь,  тут же,  с порога, требовала выписать ампулированные витамины.

Предваряя вопросы по поводу её состояния,  коротко заявляла:  «Я абсолютно здорова.  А сие для профилактики». Визитёрша,  по-видимому,  считала,  что витамины  могут  уберечь  от  всех  хворей.  Я не спорила с ней. На лицевой странице медицинской карты в графе «место работы и должность»  написано: «Сельскохозяйственный институт. Доцент».

Получив врачебный диплом,  я пришла  на работу  в поликлинику с коллективом  сорока-пятидесяти летних сотрудников. И ещё долгое время оставалась самым молодым доктором в этом сообществе.

Мымра напоминала вузовского  преподавателя истории партии, люто  ненавидевшую слабую половину человечества. На экзамене та всегда  задавала дополнительные вопросы, но исключительно девочкам, особенно симпатичным.  Её интересовало, знает ли студентка, когда состоялся последний съезд Коминтерна или сколько членов компартии насчитывалось эдак в 1940 году,   кто такие Плеханов с   Блюмкиным, что такое исполнительная и законодательная  власть,  какие функции выполняет секретарь горкома  партии, когда появился комсомол и так далее.

Красивая   девушка  могла правильно ответить на вопросы по билету, но это, ровным счетом, не имело значения, так как потом начиналось истязание, заканчивающееся тройкой и отсутствием стипендии в течение полугода. Если курсантка городская, жила с родителями, ситуация была  полегче, чем у сельчанки из безденежной крестьянской семьи.

Но нашу преподавательницу это  обстоятельство совершенно не волновало,  она, быть может,  выполняла план по экономии бюджетных средств.  Декан же не разрешал пересдавать экзамены по гуманитарным предметам.  Глядя на Мымру,  я представляла её в виде дотошной экзаменаторши – злодейки.  Ах, бедные студенты!  Являла  она тогда  собой  даму  шестидесяти лет.

Как -то  заглянула к нам в кабинет  пациентка  летом.  Слегка приоткрыв  дверь,  робко спросила  разрешения войти (прежде за ней подобного не наблюдалось).  Входит и присаживается.  Я заметила её смущение. Чувствую,  она не знает,  как начать разговор.   Поинтересовалась её проблемами.  Та, замешкавшись, сбивчиво объяснила,  дескать,  имеется деликатная  просьба – она хочет видеть меня у себя  дома.