(Не) пофигистка имперского масштаба

Глава 1

Глава 1

Карета неожиданно подпрыгнула и спустя несколько секунд резко остановилась. Меня подкинуло вверх, потом вперед и, наконец, отбросило назад. Я не ударилась головой о стенку лишь потому что успела выставить вперед руку. Произошедшее нуждалось в объяснении. Я сдвинула в сторону занавеску и, с опаской высунувшись из окна, спросила:

– Что случилось?

Мне никто не ответил, кучера на козлах не было. Впрочем, я тут же забыла и о недавнем происшествии, и о своем вопросе, потому что увидела ворота. Вы спросите: «Что такого особенного может быть в воротах?» А вот и может. Тем более что они оказались не просто необычными, а вообще абсолютно не похожими на все те, что я видела раньше. Широкие, две коляски проедут одновременно и не заденут друг друга, высокие, метра три, а может, и больше, украшенные сверху острыми пиками и так густо обвитые плющом, что напоминали старое лохматое одеяло.

Налетел ветерок, листья затрепетали, но вместо обычного в таких случаях шуршания, послышалось шипение, так похожие на змеиное, что я с испугом отпрянула. Придя в себя, еще раз с опаской взглянула на окно, на ощупь отыскала упавший на пол зонтик и решительно выбралась из кареты. Теперь я могла полностью насладиться открывшимся передо мной видом.

Хотя наслаждение не совсем то, что я в тот момент испытывала. Скорее, это было удивление и не свойственная мне растерянность. С земли ворота казались еще выше и неприступнее. Каменный забор, тоже украшенный кованными пиками, уходил в обе стороны от ворот, постепенно исчезая в разросшемся кустарнике.

«Интересно, зачем здесь такой высокий забор? От кого он должен защищать хозяев? – задрав голову и придерживая свободной рукой шляпку, думала я, а в голову лезли мысли про фортификационные укрепления. Чуть позже, когда первое удивление прошло, я вернулась к тому вопросу, который задала в самом начале, а именно: «Что случилось?»

Обернувшись, я отыскала глазами кучера, который, пока я разглядывала ворота, времени зря не терял. Он уже отвязал мои вещи и теперь складывал их в кучу. Примостив сверху шляпную коробку, он забрался на козлы, щёлкнул кнутом и умчался с такой скоростью, словно за ним черти гнались. И тут ко мне вернулся дар речи.

– Стой! – завопила я, размахивая зонтиком и устремляясь за ним. Наглотавшись пыли и, понятное дело, так и не догнав карету, я остановилась и стала отряхивать одежду, бормоча себе под нос ругательства, которые категорически нельзя использовать молодой барышне. Но на дороге кроме меня никого не было, а раздражение требовало выхода.

Как он посмел без каких-либо объяснений высадить меня здесь? Не в чистом поле, конечно, но у каких-то заброшенных ворот, которые, на мой взгляд, уже сто лет никто не открывал!

Отряхнувшись и немного успокоившись, я вернулась назад, зачем-то обошла вокруг вещей и направилась к воротам. Надо все-таки узнать, что скрывается за ними. Небольшая проплешина в густых зарослях плюща была довольно высоко. Я встала на цыпочки, но так и не смогла до нее дотянуться. Тогда я решительно направилась к вещам, схватила самый большой чемодан и поволокла его к воротам. Забралась на него и, вытянувшись в струнку, заглянула в просвет. Как вы уже догадались, ничего необычного я там не увидела, хоть и надеялась на нечто «этакое».

Моим глазам открылся старый парк, давно нуждавшийся в хорошем садовнике. Поросшая травой дорога, на которой отсутствовали следы колес, терялась в густых зарослях кустарника. Её перегораживал полусгнивший ствол дерева, что подтверждало мою догадку о том, что дорогой, как и воротами давно уже никто не пользовался. Откуда-то выпрыгнула белка и снова исчезла за стволом огромного дуба. Вздохнув, я слезла с чемодана и села на него, подперев рукой голову. Что же мне делать? Кучер явно ошибся, выгрузив здесь мои вещи. Или он поступил так намеренно? Ничего, я с этим разберусь. «Как только окажусь в имении, тут же напишу жалобу в транспортную компанию» – мстительно подумала я. Пусть знают, что так вести себя с девушками просто недопустимо. Но это позже, а что мне делать сейчас? Бросить багаж и пойти по дороге, туда, куда умчалась карета? Вряд ли это разумно, я не знаю, сколько это займет времени, да и обувь у меня не слишком подходящая. Перспектива заночевать в поле под открытым небом мне вообще не нравилась. Может, покричать? Авось кто-нибудь да услышит… Я вскочила на ноги и, вытягивая по-гусиному шею, закричала:

– Эй! Есть кто-нибудь?

Ответом мне была тишина.

– Лю-ю-ди! – надрывалась я, наплевав на манеры. – Ау!

Я выдала последний вопль и всхлипнула. Черт бы побрал этого кучера! И мне урок: никогда не платить всю сумму, пока не доберусь до нужного места.

– Помогите… – прошептала я и громко шмыгнула носом. Слезы уже готовы были брызнуть из глаз. Я держалась только из упрямства.

– Тетенька!

Услышав детский голос, я быстро вытерла слезы и обернулась. Над забором, словно увиденная мною белка, на дереве сидел мальчишка лет десяти. На его чумазой мордашке было удивление. Видимо, не часто ему приходилось видеть одиноких «аукающих» барышень, стоявших посреди груды разбросанных свертков и коробок.

– Мальчик, ты местный? – парнишка кивнул, абсолютно не удивившись столь глупому вопросу. Понятно, что местный, не прилетел же он сюда из Москвы или Санкт-Петербурга, мы ведь находимся в английской провинции Российской Империи… Я постаралась успокоиться, придала лицу уверенное выражение и произнесла:

– Я хотела спросить: ты ведь из «Хрустальных родников»?

– Не-а, – ответил парнишка. – Я из Блэйбери. Это деревня по соседству.

– Прекрасно! – обрадовалась я, – Позови кого-нибудь из взрослых. Скажи, госпожа Рябова приехала, управляющая имением «Хрустальные родники». Только меня почему-то кучер не довез до места, высадил здесь… – произнесла я расстроено, разводя руками и показывая на сложенные в кучу вещи.

– Будет сделано, барышня! – ответил парнишка и исчез. Я снова села на чемодан. Мне не оставалось ничего другого, кроме как терпеливо ждать. С сожалением подумала: «Почему я не спросила, как его зовут?» Потом стройной шеренгой, как это всегда бывает, пришли другие мысли: «Интересно, что делал этот мальчишка в огромном старинном парке, расположенном за моей спиной? Охотился на птиц или кроликов, которые наверняка в нем живут? Гулял? Последнее маловероятно. Он уже достаточно взрослый, чтобы бить баклуши. Деревенские дети без дела обычно не сидят».

Мысли о мальчике сменились воспоминаниями об обиде, нанесенной мне кучером: «Почему он умчался так быстро? Ничего не сказал, не объяснил… Как-то это подозрительно».

Стоило мне подумать об этом, как плющ за спиной недовольно зашелестел. Я с опаской покосилась на ворота и подняла глаза к небу, которое затягивали темные, пропитанные влагой тучи. Ветер усилился, того и гляди пойдет дождь. Только этого мне для полного счастья как раз и не хватало… Что бы сказал папа, если бы узнал, что его ненаглядная дочурка сидит сейчас возле дороги на чемодане, как какая-нибудь бродяжка, и надеется на незнакомого мальчишку, который пообещал привести помощь?

Еще никогда я не попадала в подобные ситуации, но все, как говорится, когда-нибудь случается в первый раз.

Вообще-то я никакая не бродяжка, а Софья Михайловна Рябова, выпускница Родионовского института благородных девиц, награжденная за успехи золотым шарфом, украшенным начальными буквами моего имени. Как вы понимаете, я очень этим горжусь, так как это пока самое значимое достижение в моей жизни.

Род Рябовых когда-то был богат, но дядя, старший брат отца, не смог должным образом распорядиться наследством, оставленным дедом, и в конце концов спустил его на играх и скачках. Мой отец, в отличие от брата, работой никогда не гнушался, а развлечения не жаловал. Не кичась графским титулом и не обращая внимания на возможные пересуды, он служил управляющим на одном из заводов нашего местного магната – Ивана Ивановича Алафузова, что позволяло нам жить безбедно, иметь свой дом и небольшой штат слуг. Еще лет десять назад это было не принято, пожалуй, даже невозможно, но времена изменились, и теперь многие представители дворянства, особенно из обедневших родов, не гнушались работы. Император всячески поддерживал самоотверженное служение отечеству, что позволяло таким, как мой отец, не только хорошо зарабатывать, но и быть вхожим в высшее общество. Кстати, пять лет назад вышел новый Императорский указ, разрешающий женщинам исполнять ряд мужских обязанностей, таких как управление, торговля, преподавание в высших учебных заведениях, определив основным критерием предоставления должности уровень образования работника и его профессионализм. Этим же указом устанавливался одинаковый уровень оплаты для работников обоих полов. Не всем работодателям нравилось такое положение дел, но специально созданная при Его Императорском Величестве комиссия строго следила за выполнением указа, своевременно устраняя любые нарушения.

А теперь вернемся к моей семье. У меня есть младшая сестра, Елена. Правда, мы с ней совсем непохожи: ни по характеру, ни внешне. Я темноволосая, кудрявая, со смуглой, как у отца, кожей. Елена похожа на маму. У нее прямые светлые волосы, белоснежная, словно Мейсенский фарфор, кожа и большие голубые глаза. На мой взгляд, Елена красивее меня, да и характер у нее лучше: она уравновешенная, рассудительная, всегда поступает так, как хотят родители. С ней у них нет абсолютно никаких проблем. С самого детства Елена предпочитала спокойные тихие игры. Несмотря на начитанность и хорошие манеры, в институт она поступать не стала. Точнее – матушка ей не позволила, так как опасалась за ее здоровье. Отец настаивал, но спустя какое-то время сдался, предоставив маме решать, что для Елены будет лучше.

Я тогда считала и сейчас придерживаюсь мнения, что мама излишне беспокоится о здоровье Елены. Не такая уж та слабая и беспомощная, как может показаться. По крайней мере, на еженедельные приемы с их пустой болтовней и бесцельным времяпровождением сил у сестры вполне хватает…

Мая мама, Наталья Филипповна, урожденная графиня Афанасьева, человек импульсивный, часто говорит, что думает. Подозреваю, что главной целью ее жизни является удачное замужество моей сестры. В этом она пока не преуспела, но как знать, может, вскоре у нее и получится выгодно пристроить Елену. Я замуж не стремлюсь, а после последних событий, о которых мне сейчас совсем не хочется вспоминать, – тем более.

Ветер стих, и тут же первая капля дождя стукнула меня по голове. Я бросила тоскливый взгляд на сваленные в кучу вещи и открыла зонтик. Правда, от сильного дождя кружевной зонт меня не спасет, но хоть какая-то защита…

Вдруг на дороге показалось что-то черное, похожее на огромного жука. Лишь секунду спустя я поняла, что это бричка. Она быстро приближалась. Я вскочила на ноги, бросилась к дороге и замахала руками, забыв, что в одной из них держу открытый зонт.

Казалось, дождь только и ждал этого, чтобы пойти в полную силу. Влажные от дождя лошади остановились в нескольких метрах от меня. Из брички выскочил мужчина и бросился ко мне:

– Мисс Рябова? Мы получили вашу телеграмму. Ожидали, что вы прибудете к обеду, но этого не случилось. А тут вдруг прибежал Бэнджи и сказал, что вы возле старых ворот имения…– крупная капля ударила мужчину по носу. Он смахнул ее и заговорил еще быстрее. – Позвольте представиться: я мистер Клэптон, дворецкий графа Новодмирского. – Ой, что это я… Вы совсем промокли, поскорее садитесь в бричку. Бэнджи, помоги мисс…

Из повозки выскочил давешний мальчишка и, бесцеремонно схватив меня за руку, потащил к бричке. Я была настолько удивлена столь вольным поведением маленького сорванца, что не подумала возмущаться или возражать. Тем времени мистер Клэптон и кучер, имени которого я пока не узнала, стали поспешно грузить мои вещи. Сложив чемоданы и коробки внутрь за сиденье, на котором устроились мы с мальчиком, они вручили мне саквояж, а Бэнджи шляпную коробку. Дворецкий сел напротив, набросив на плечи кожаный плащ с капюшоном. Кучер поступил так же, только с той разницей, что устроился на козлах.

– Накройтесь, мисс, – произнес мистер Клэптон, вытаскивая из-под сиденья еще один плащ и протягивая его мне. Мы с Бенджи набросили его на ноги, прячась от дождя под глубокой кожаной крышей брички. Я открыла маленькую сумочку, все это время болтавшуюся у меня на руке.

– Вот моя паспортная книжка, мистер Клэптон…

Он отвел маю руку, одновременно поправляя плащ, которым мы укрыли ноги.

– Господин граф телеграфировал мне три дня назад и предупредил, что должен прибыть новый управляющий, молодая женщина, – приглушив голос добавил он, – так что мы вас ждали.

Казалось, дождь тоже ждал именно этих слов, потому что припустил с новой силой, мгновенно сделав окружавший нас пейзаж серым и унылым.

В дороге мы говорили мало, сказывалась плохая погода. Когда впереди показались коричневые черепичные крыши деревенских домов, я поняла, что цель моего путешествия уже близка. Стоило нам только въехать в деревню, как Бенджи проворной белкой (рыжий цвет волос усиливал сходство с этим маленьким подвижным зверьком) выбрался из-под плаща и, пожелав нам удачи, скрылся в ближайшем проулке. Мы поехали дальше и спустя какое-то время вновь выехали на дорогу, которая была ровнее и лучше, чем та, по которой мы двигались до этого. Поля слева и справа сменились небольшим леском и наконец я увидела ворота.

– Это «Хрустальные родники»?

Мистер Клэптон голосом, в котором слышалась гордость слуги, чьи предки уже несколько поколений служили здесь, подтвердил мои слова:

– Да, это имение графа Новодмирского. Скоро мы будем на месте.

Мокрая лошадка перешла на рысь, и вскоре мы уже въезжали в главные ворота усадьбы. Здесь все было устроено с русским размахом и английской практичностью. К высокому белоснежному зданию с изумрудной крышей вели идеально ровные, посыпанные ракушечником вперемешку с песком дорожки. Аккуратно постриженные деревья перед входом казались важными франтами на фоне роскошных берез, росших чуть поодаль, у боковой части здания. Розовые кусты всевозможных оттенков красовались на клумбах овальной формы в окружении кусов самшита. У нас дома, в Казани, все было гораздо проще, и, что уж греха таить, содержалось не в таком идеальном порядке.

Миновав широкую липовую аллею, бричка остановилась под добротным навесом, на площадке, выложенной камнем. Я с интересом разглядывала дом, который был построен в стиле модерн, с двумя парами римских колонн у входа. Мистер Клэптон помог мне выйти, забрал из рук саквояж и, обернувшись, с улыбкой представил появившуюся на пороге женщину:

– Это моя жена, миссис Молли Клэптон. Кроме этого, – дворецкий выпрямился, высоко поднял голову и даже с гордостью выставил вперед подбородок. – Она служит здесь экономкой.

– Выходит, на хрупких плечах вашей жены полностью лежит забота об этом доме?

По лицу мистера Клэптона было видно, что ему приятно услышать от меня эти слова. Кстати, этот еще не старый, с густыми бакенбардами, которые в столице уже сто лет никто не носит, и немного великоватым «породистым» носом мужчина понравился мне сразу, как только я его увидела, а вот его жена… Высокая, худая, с гладкой прической, в темно-синем форменном платье с белым воротничком и такого же цвета фартуке, она напомнила мне нашу преподавательницу английского, нудную и немного высокомерную женщину. Убедив себя, что первое впечатление может быть ошибочным, и не стоит судить о человеке, не узнав его, я, улыбаясь, подошла к ней.

– Добрый день, миссис Клэптон, – я постаралась улыбнуться как можно приветливее.

– Вам нужно отдохнуть и переодеться, мисс Рябова, – холодно произнесла она. – Ужин будет подан через два часа. Позвольте мне показать вам комнату.

– Подождите, – я снова полезла в сумочку. – Хочу сразу покончить со всеми формальностями. Я вытащила паспортную книжку и, развернув, продемонстрировала Клэптонам. Из письма графа я знала, что мистер Клэптон сейчас временно исполняет обязанности управляющего, по сути являясь тут единственной властью, пока хозяин усадьбы находится в отъезде. Установившиеся в доме традиции я менять не собиралась, портить отношения с Клэптонами – тем более. Наоборот, я собиралась заручиться их поддержкой.

– А вот письмо графа Новодмирского о моем назначении на должность управляющего. Надеюсь, вы узнаёте почерк?

– Что же мы все еще стоим на пороге? Это просто неприлично, – произнес мистер Клэптон, руки которого были заняты, и он явно испытывал из-за этого неудобство. В одной он все еще держал мой саквояж, а в другой плащ, который успел снять во время нашего разговора. Мы прошли внутрь, в большую гостиную, где он поспешил отдать вещи слуге и протянул руку за письмом. Я отметила, что, пока мы знакомились на крыльце дома, все мои чемоданы слуги успели занести в дом. Бричка тоже уехала, как только мы вошли внутрь.

– Действительно, это подпись хозяина, – произнес он, возвращая мне письмо. – Впрочем, я ни капли не сомневался в вашей личности, Софья Михайловна. А сейчас, как бы мне ни была приятна наша беседа, я вынужден согласиться с женой. Вам нужно отдохнуть и снять, наконец, это мокрое платье. Мы поговорим обо всем за ужином. Уверен, это будет приятное общение, – и мистер Клэптон улыбнулся, подтверждая свои слова.

Мы с экономкой поднялись на второй этаж, прошли по коридору почти до конца и остановились возле двери.

– Вот ваша комната, – произнесла мисс Клэптон открывая дверь. – Располагайтесь. Горничная подойдет через минуту.

– Спасибо, – ответила я, заходя туда, где мне предстояло жить какое-то время. Контракт был заключен на год, но я рассчитывала задержаться здесь дольше. Что ж, достаточно просторно, чисто, обои в мелкий цветочек, кровать с балдахином, стол, кресло…

– А эта дверь куда ведет? – я нажала на ручку.

Ответа не последовало. Я обернулась. Миссис Клэптон не было. Впрочем, в пояснениях нужды уже не было. Моим глазам открылась небольшая, но уютная ванная комната. А вот это весьма кстати. Я промокла и замерзла, хоть и укрывалась плащом, одолженным мне предусмотрительным дворецким. Надо будет принять ванну и переодеться. Где, кстати, мои вещи?

Стоило мне только об этом подумать, как в комнату впорхнула горничная, молодая девушка примерно шестнадцати лет, в таком же строгом, как у миссис Клэптон, форменном платье.

– Любаша, – представилась она, сделав книксен.

– Софья Михайловна, – в свою очередь ответила я. – Я добиралась сюда довольно долго. Думаю, мои вещи сильно помялись в пути.

– Не волнуйтесь, я все приведу в порядок.

– Вот и прекрасно! – Любаша произвела на меня приятное впечатление. – А я пока приму ванну.

– Мне помочь вам?

– Не стоит. Лучше займись вещами. В багаже есть домашнее коричневое платье… Ты поймешь, о чем я говорю. Его приведи в порядок первым. Я надену его на ужин.

– Конечно! Миссис Килджоу уже дала мне соответствующие распоряжения.

– А кто это – миссис Килджоу? – не поняла я.

Девушка весело засмеялась:

– Это наша экономка, миссис Клэптон. Она такая жуткая зануда, вот мы и дали ей такое прозвище. – Простодушно заявила она, не смущаясь тем, что мы с ней еще толком еще не знакомы. Только вы, пожалуйста, не говорите ей об этом.

– Я и не собиралась. А что, Любаша, – мне, наконец, с помощью горничной удалось снять влажное платье. – Много среди слуг русских?

– Практически вся прислуга в имении русская, только мистер и миссис Клэптон из коренных жителей английской провинции. Они служили здесь еще при батюшке графа. Кирилл Петрович не стал менять старые, установленные еще его отцом порядки, и оставил их в этом доме. Думаю, он правильно сделал. – Любаша проскользнула в ванную комнату, и я почти сразу услышала, как зашумела вода.

– Мистер Клэптон честный человек, – донеслось из ванной комнаты, – а его жена, хоть и зануда, но женщина порядочная.

– А ты сама откуда, Любаша?

– Из Рязани, – горничная вернулась в комнату и теперь собирала мои вещи, перебрасывая их через руку. – А вы, барышня, откуда будете?

– Я из Казани, – я улыбнулась, получившейся случайно рифме.

– Далековато… И как только вы решились на такую должность мужскую пойти, да еще так далеко от дома уехать?

– А ты как решилась? – вопросом на вопрос ответила я.

– Да как-то само все произошло. Я на вокзале пирожками торговала. Отец мой к тому времени уже преставился. А у матушки нас пятеро девок было, мне как старшей пришлось рано начать работать. Кирилл Петрович подошел ко мне на перроне и пирожок купил… Виданое ли дело! Граф и пирожки сам покупает… Он мне целый рубль дал, а у меня и сдачи не оказалось. Он возьми и пошути: «Приезжай, дескать, в мое имение в английской провинции. «Хрустальные родники» называется. Тогда и сдачу отдашь».

– А ты что?

– Как что? Собралась и поехала. Мамка меня отпустила без разговоров, несмотря на то, что я еще совсем девчонкой была, ей на один рот кормить меньше. Долго ехала, почитай, месяца два. На перекладных, а где пешком. Добралась наконец. На мою удачу граф в то время в имении был. Меня увидел, но не узнал. А я возьми и разревись. И все твержу: «Пирожок… Пирожок…». Вот тут он меня и вспомнил, ну и на работу взял. Я здесь уже, почитай пять лет, – с гордостью закончила девушка. И тут же без перехода добавила. – А вы красивая. Давайте, я все-таки вам искупаться помогу?

– Не нужно, Любаша, я сама. Займись лучше моим гардеробом.

– Уже бегу!

Когда я закончила принимать ванну, мое платье уже ждало меня. Любаши в комнате не было. Наверное, она занималась другими моими вещами. Я оделась, к счастью, современная мода позволяла это сделать без помощи горничной, причесалась, взглянула на часы-кулон, подаренные Настей Никулиной, одной из моих самых душевных подружек, и решила, что пора идти на ужин. Живот тихо забурчал, выражая полное согласие с моими мыслями.