Мир Иной. Часть 1

Размер шрифта:   13
Мир Иной. Часть 1

Глава 1

Никогда бы не подумала, что меня угораздит вляпаться в нечто подобное. Во всём ведь старалась быть осторожной и предусмотрительной: ремнём даже не заднем сиденье автомобиля пристёгивалась, дорогу только по пешеходным переходам переходила, а в магазине при покупке продуктов всегда сроки годности проверяла. Можно сказать, считала свою жизнь наивысшей ценностью. Вот правду говорят ― Его Величество Случай непредсказуем. Ничто не предвещало беду, а она ― бац! И меня уже почти нет. Именно «почти». Если бы не наклонилась совершенно случайно в самый нужный момент за кем-то оброненной монеткой, было бы «совсем».

– Девушка, с вами всё в порядке? ― заботливо поинтересовалась незнакомка, глядя то на меня, то взволнованно озираясь по сторонам.

Спасибо ей, конечно, но вообще-то это было глупо и очень беспечно ― стоять вот так посреди улицы с разинутым ртом и волноваться о благополучии совершенно постороннего человека, которого только что прямо здесь и сейчас едва не укокошили арбалетным болтом. И это в двадцать первом веке! Посреди бела дня прямо в центре мегаполиса! Нет, спортсменов, никогда не слышавших о технике безопасности, или чудаков, наглухо застрявших своим мировоззрением где-то в Средневековье, несомненно, везде хватает, но… Неожиданно как-то. И ладно я ― лежу себе на тротуарной плитке, моргаю непонимающе, пытаюсь осознать произошедшее, но другие-то почему не бросились врассыпную, спасая свои жизни? Столпились вокруг меня, смотрят, сострадают.

– Не в порядке, ― честно призналась я, скосив взгляд на толстое древко, торчащее из плеча.

Медицинского образования у меня нет, но если бы эта штуковина попала в лёгкое, ощущения, наверное, были бы другими. Я попыталась сесть, но сердобольные прохожие наперебой начали твердить, что мне лучше не шевелиться, и вызвали скорую. И полицию. Полиция оказалась ближе и оперативнее. Один из служителей правопорядка присел возле меня на корточки и сочувственно поморщился, другой начал опрашивать зевак, а я смотрела на облака, плывущие высоко в небе над крышами многоэтажек и думала о том, что Стас будет очень сильно огорчён из-за моего опоздания на назначенную встречу. Его родственники и так не рады, что их невесткой стану я, поэтому ещё сильнее раздражать будущих свёкров всего за неделю до свадьбы не стоило бы. У Стасика мама ― мегера. Перед ней супруг и сын на цыпочках ходят, а я так вообще должна говорить в её присутствии шёпотом и не отсвечивать, чтобы не спровоцировать ненароком взрыв отрицательных эмоций. И позвонила бы жениху, чтобы сообщить о случившемся, но внутренний голос уверенно заявил мне, что этим звонком я сделаю только хуже. Вечно занятые предки моего возлюбленного с большим трудом втиснули в свой график эту встречу с фотографом, чтобы проконтролировать предварительную свадебную фотосессию. Мы бы со Стасом и без контроля обошлись, но раз уж Мама сказала, что надо… Да-да, именно так ― Мама с большой буквы. Стасик даже произносит это слово с особенно почтительной интонацией, а мне, к счастью, запретили называть свекровь мамой. Только по имени-отчеству. В общем, если я позвоню сейчас и скажу, что прийти не могу, Мама и папа порвут Стасика на много ма-а-аленьких Стасюлечек. Они втроём уже в фотостудии, только меня ждут. Стасу, конечно, в любом случае влетит, но если я сообщу, что вляпалась в нечто криминальное, мой жених пострадает ещё сильнее. Жалко его. Он хороший.

Себя мне тоже было жалко. Кому я чего плохого сделала? Жила себе спокойно, бабулечкам в автобусах всегда место уступала, ни с кем не ссорилась, драгоценные выходные на волонтёрство тратила ― практически ангел, только без нимба и крылышек. Если кому и наступила на хвост ненароком, то можно было прямо мне об этом сказать. Зачем же сразу стрелять-то? Ещё и из арбалета. Во-первых, это больно. Во-вторых, шрам уродливый теперь на плече останется. В-третьих, сомневаюсь, что стрелявший озаботился продезинфицировать наконечник болта. А вдруг инфекция в рану попала? У меня организм хрупкий, иммунитет слабый и душа ранимая. Со мной так нельзя!

Боли, правда, никакой не было. Был удар, а потом плечо сразу онемело. И рука отнялась. Левая. Стрелявший, похоже, метил в сердце. Ну или вообще не в меня. Может, это случайность. А самое неприятное заключалось в том, что на первую помощь рассчитывать не приходилось ― до приезда бригады медиков никто не рискнёт вытаскивать инородный предмет из моего тела, поскольку это может быть чревато новыми повреждениями. Так и лежала посреди тротуара с торчащим из плеча орудием нападения, пока скорая не приехала. А потом потеряла сознание.

Очнулась уже в больничной палате под капельницей. За окном темно, над кроватью лампа включена, рядом на стуле сидит бледный Стас в накинутом на плечи белом халате, а за его спиной стоят будущие свёкры ― с такими мрачными выражениями лиц, будто я во всех грехах мира виновата. Особенно грозно выглядела Анастасия Егоровна. По её тяжёлому взгляду было затруднительно определить, чем именно она недовольна ― то ли тем, что я пострадала, то ли перспективой неведомой опасности для их семьи, то ли самим фактом моей живучести. У меня даже вполне обоснованно появились неприятные подозрения на её счёт. Она изначально была категорически против наших со Стасом отношений. Я, видите ли, не соответствую высоким стандартам их семьи. Могла ведь эта жуткая тётка подстроить это странное покушение? Наверняка могла. С неё станется.

– Нюсь, ты как? ― заботливо поинтересовался Стасик, заметив, что я пришла в себя.

– Не называй её этой дурацкой кличкой, ― брезгливо изрекла его Мама, а мне сообщила: ― Инна, ты не обижайся, но свадьбы не будет. Учитывая обстоятельства, мы не можем оставить сына с тобой наедине даже для того, чтобы вы попрощались.

Ну класс вообще! С их связями можно весь город вверх дном перевернуть, чтобы выяснить причину наступления этих самых обстоятельств, но они просто вышвырнули меня из своей жизни как потенциальный источник опасности. Благородство в этой семейке прямо фонтаном бьёт, только успевай уворачиваться.

– Прости, ― виновато пробормотал Стас, отведя взгляд.

Он правда хороший, но ведомый и слишком сильно зависимый от своих родителей. Я затрудняюсь даже предположить, чего ему стоило убедить их в искренности наших чувств и намерений, но хватило этой маленькой победы ненадолго. Как только запахло жареным, Стасик спрятался за мамину юбку. Он никогда и не был в моих глазах героем в сияющих доспехах. Наверное, мне просто хотелось защитить его. Выдернуть из трясины семейной зависимости, показать жизнь во всех её красках, заставить поверить в себя и дать понять, что он способен на многое, если научится ходить с гордо поднятой головой. Ага, размечталась. Хватило одного несчастного случая, чтобы всё, что было достигнуто за почти год наших отношений, в одночасье пошло прахом.

– А как же любовь? ― насмешливо спросила я, облизнув пересохшие губы.

Он промолчал, а его Мама заявила, что если я действительно люблю её сына, то обязана его отпустить. Ему не нужны неприятности. У Стаса большие перспективы и светлое будущее, которое я могу перечеркнуть своей навязчивостью, невоспитанностью и склонностью к авантюрам. «Ты ― камень, который безжалостно тянет его на дно пропасти», ― вот как она мне сказала. Прозвучало красиво, конечно, но обидно. Если кто-то и тянет Стаса на дно, так это точно не я. На себя пусть посмотрят, прежде чем меня судить.

После их ухода у меня на душе осталось неприятное чувство, которое сложно охарактеризовать каким-то одним определением. Разочарование ― наверное, наиболее точное слово. Не я просила о свадьбе ― это была его идея. Не я начала отношения. Если хорошенько подумать, то Стас все эти месяцы цеплялся за меня, как за спасательный круг, а теперь вот выяснилось, что я, оказывается, тащу его на дно. Меня настолько шокировало это заявление, что даже плакать расхотелось. Ранимость ранимостью, но гордость у меня тоже есть.

Спустя почти час после того, как благородные господа убрались из моей палаты, прихватив своего ненаглядного сыночка, у меня был ещё один посетитель ― следователь. Он спросил о врагах. Хотела намекнуть ему на несостоявшуюся свекровь, но промолчала. Виновата она или нет, но наживать себе противника в лице этой мегеры я точно не собираюсь. Пусть полиция сама виноватых ищет. Для меня главное, чтобы подобное не повторилось. Я жить хочу.

На вечернем обходе узнала от дежурного врача, что я уже далеко не первая пациентка с таким ранением. В нашем городе завёлся негодяй, который развлекается стрельбой по блондинкам. Все его жертвы молоды, красивы и имеют схожие приметы ― длинные светлые волосы, серые или голубые глаза, рост выше среднего и хрупкое телосложение. Ни одна из девушек не пострадала серьёзно, ни на одну из них не покушались дважды. Полиция работает, но пока безуспешно ― город-то огромный, а оружие необычное.

Мне этот врач понравился. Люблю разговорчивых добряков. Этот, похоже, ещё и о существовании тайны следствия отродясь ничего не слышал, но оно и к лучшему ― после беседы с ним у меня хотя бы подозрения относительно Анастасии Егоровны поутихли.

Ради свадьбы я заранее взяла отпуск, поэтому в предупреждении о больничном нужды не было. Родителям звонить не стала, чтобы не тревожить их на ночь глядя. Решила, что позвоню завтра утром ― сообщу об отмене матримониальных планов и заодно расскажу о происшествии. Они всё равно узнают, потому что собирались приехать на свадьбу. Хотелось надеяться, что Анастасия Егоровна не опередит меня с новостями для близких, но если принимать во внимание её брезгливое ко мне отношение, то опасаться нечего. Но один звонок мне всё-таки нужно было сделать ― подруге.

– Лика, привет. Слушай, я тут в больничку загремела невзначай. Можешь мне завтра привезти кое-что из вещей?

– Как это в больничку? У тебя свадьба через неделю!

– Не будет свадьбы. Мы расстались.

Последовательность подачи информации в разговоре с эмоциональными людьми играет очень важную роль. Анжелика моментально сложила одну новость с другой и сделала неправильные выводы. Пришлось давать ей более подробные объяснения и выслушивать бесконечные охи и вздохи, на что я потратила больше получаса. Она пообещала приехать прямо с утра ― взять ключ от моей квартиры и убедиться, что я не при смерти. Когда её голос в динамике телефона наконец-то смолк, в палате наступила гнетущая тишина. Я не люблю тишину. Дома у меня даже ночью тихо играет музыка или бубнит телевизор, а тут… Тоскливо вдруг стало и одиноко. Я включила музыку в телефоне и сунула в уши наушники, чтобы избавиться от этого неприятного душевного состояния, поэтому не услышала, как в палате появился ещё один поздний визитёр. Зато я отчётливо увидела и его самого, и расплывчатое огненно-рыжее пятно портала, из которого он вышел.

Глава 2

Он стоял у изножья кровати, сунув руки в карманы поношенных джинсовых брюк, и смотрел на меня так задумчиво, словно никак не мог решить, достойна ли я жизни в принципе. Высокий, симпатичный, подтянутый ― видно, что форму поддерживает, но в остальном какой-то… Потрёпанный что ли. Белая рубашка не первой свежести, две верхние пуговицы на ней отсутствуют, рукава небрежно закатаны по локти, подбородок и щёки покрыты щетиной, волосы кажутся немытыми и в беспорядке свисают слипшимися прядями на лицо и шею ― точно не мой идеал мужчины. Странно в такой момент было думать об идеалах, но почему-то думалось. Глаза у него красивые ― серые, спокойные, будто вода в осеннем пруду. А ресницы длинные и пушистые, как у ребёнка.

«Я сплю или спятила?» ― задалась я очень важным вопросом, когда нашла в себе силы перевести взгляд с этих пленительных серых глаз на переливающееся всеми оттенками пламени бесформенное пятно за спиной незнакомца. Оно было ярким, но не освещало комнату. Выглядело пугающе опасным, но не излучало естественный для огня жар. Мне бы заорать: «Спасите! Пожар!», но орать не хотелось. Все эмоции странным образом куда-то улетучились вместе со страхом и инстинктом самосохранения. Осталось только любопытство ― не каждый же день к тебе в больничную палату из ниоткуда незнакомые мужики в гости приходят.

– Ты кто? ― спросила я у незнакомца, заранее списав всё противоестественное на побочное действие медикаментов.

– Это не имеет значения. Ты всё равно нам не подходишь, ― ответил он, отвернулся, сделал шаг вперёд и исчез в сияющем пятне.

Пятно тоже исчезло. «А голос у него приятный», ― подумала я и на всякий случай ущипнула себя здоровой правой рукой за больную левую. Можно было бы и не щипать, ведь с тех пор, как я очнулась, раненое плечо и вся рука болели постоянно. Дежурный врач сказал, что это из-за повреждения какой-то кости ― со временем всё пройдёт, но пока придётся потерпеть. Если и так больно, ясно же, что не сплю. Галлюцинации? Настолько реалистичные? С чего бы? Но и реальность такой не бывает. Люди не появляются из ниоткуда и не исчезают в никуда. И запах… До визита сероглазого неряхи в палате пахло лекарствами, а после его ухода остался аромат сандала. Запахи могут мерещиться? А звуки? Я же слушала музыку, когда появился этот тип.

Музыка когда-то прекратилась, но я не заметила, когда именно это произошло. Проверила телефон ― все приложения закрыты. Я их точно не закрывала. Включила снова ― в уши через наушники хлынула любимая мелодия. Вроде бы и в порядке всё, но как-то не по себе стало. Что это за временное помутнение рассудка? Меня в плечо ранили, а не в голову. Так не должно быть.

Превозмогая боль, я заставила себя сесть на кровати и скептически оглядела просторную больничную сорочку, но другой одежды всё равно не было. Пришлось топать к посту дежурной сестры прямо так и в чужих тапочках, которые оказались мне велики минимум на три размера.

– Сёмина, ты зачем встала? У тебя строгий постельный режим, ― сердито отреагировала на моё появление медсестра.

– У меня галлюцинации, ― сообщила я и добавила подробностей: ― Зрительные, слуховые и обонятельные.

Она нахмурилась, нашла в ворохе листов назначений мой, внимательно его изучила и задумчиво изрекла:

– Странно.

– Ага, ― охотно согласилась я. ― Очень странно. Можно мне с дежурным доктором поговорить?

– Он на операции. Это надолго, ― прозвучало в ответ. ― Вернись в палату и ложись в постель. Я скажу ему, чтобы зашёл к тебе.

Без вариантов. Во-первых, нарушать предписания докторов себе же дороже, а во-вторых, эта непродолжительная вылазка сильно меня утомила. Я доплелась до палаты, наведалась в туалет, посмотрела там на своё бледно-унылое отражение в зеркале и пришла к выводу, что постельный режим мне прописан не ради галочки. Всего каких-то несколько часов назад я выглядела роскошно и сногсшибательно, а теперь мной детей пугать можно ― лицо белое, волосы спутанные, губы потрескались, вокруг глаз тёмные круги. Ужас! И ведь позаботился же кто-то о том, чтобы смыть с меня весь макияж!

– Чучело безобразное, ― обозвала я своё отражение и поплелась в постель.

Легла, вздохнула и почему-то вспомнила глаза незнакомца из недавнего мимолётного видения. И голос. И дырку на его джинсах в районе правого колена. И часы на правой руке. Обычно их носят на левой, но с подсознанием не поспоришь. Спасибо, что оно хотя бы красавчика мне подсунуло в качестве галлюцинации, а не чудище какое-нибудь. У меня нервы не железные. И так для одного дня приключений выше крыши.

Воспоминания о событиях этого дня всё-таки вышибли из меня слезу. Обидно за себя стало. Да, я не могу похвастаться родством с давно мёртвыми графьями. Да, мои родители не имеют ни высоких должностей, ни миллионных доходов. Зато они добрые, чуткие и настоящие. Мама всю жизнь в детском садике воспитательницей проработала. Папа на стройке спину себе сорвал так, что теперь ничего тяжелее ложки поднять не может. Они простые жители маленького провинциального городка, которые дорожат каждым мгновением жизни. Для них моё здоровье и счастье намного важнее любых успехов и достижений. Они любят меня и друг друга, а не деньги, власть или высокое положение в обществе. Это меня понесло в мегаполис за перспективами, потому что молодая и целеустремлённая, а им и так хорошо. Что в этом такого? Чем они хуже родителей Стаса? Если сравнивать, то мои лучше в разы! Они хотя бы не смотрят на окружающих с презрением ― одно только это говорит о многом. А я? Чем я хуже своего несостоявшегося жениха? Каким бы образом, интересно, функционировал огромный механизм фамильного предприятия его семьи без винтиков вроде меня? Разница лишь в том, что я сама себя обеспечиваю, а Стас живёт за счёт дивидендов от семейного бизнеса. У него есть образование, но он ведь палец о палец за все двадцать четыре года своей жизни не ударил. Ничего не умеет. Я попросила его как-то саморез в стену загнать, чтобы картину повесить, так он на шуруповёрт смотрел, как на ядовитую змею.

Чем дольше я об этом думала, тем больше приходила к выводу, что если кто из нас двоих и недостоин другого, так это точно не я. На кого я потратила почти год своей молодости? Зачем вообще с ним связалась? Чем он меня зацепил? Сидел с тоскливым выражением лица поздно вечером в парке на лавочке, напивался в одиночестве… Надо было тогда просто пройти мимо, а не пытаться объяснить ему, что за употребление спиртного в общественных местах можно схлопотать штраф. Что ему штраф? Тот виски, который он тогда прямо из горла глушил, чуть ли не в десять раз дороже стоит. Так ведь нет же ― пожалела, в душу к нему полезла. Влюбилась на свою голову. Или не влюбилась. Не знаю. Стас мне точно нравился, но было ли это чувство любовью? Если было, то почему разрыв отношений и отмена свадьбы вызвали у меня только обиду и жалость к себе?

Самокопание ― не лучший способ времяпрепровождения, но заняться мне всё равно было больше нечем. Пыталась заснуть, но сон не шёл. Дежурный врач тоже не приходил ― наверное, операция оказалось сложной. Так и лежала без сна до самого утра ― слушала музыку, просматривала наши со Стасом фото в телефоне, хлюпала носом и постепенно успокаивалась. Это ведь хорошо, что всё закончилось до свадьбы. Так проще. Жалко, конечно ― я уже привыкла к Стасику. Он не плохой. Просто дурак. Ну и ладно. И баба, как говорится, с возу, и волки сыты. Теперь у меня есть только я ― буду любить себя. И маму с папой. И Анжелку.

Анжела, кстати, утром прискакала ещё до обхода ― с пакетом фруктов и двумя бутылками минералки. Посмотрела на меня оценивающе, скривилась сочувственно и сообщила:

– Выглядишь стрёмно. А я через знакомых справки навела о твоём стрелке. Он уже третий месяц по городу так развлекается. То тут объявится, то там. В вашем районе ты пока только четвёртая, а вообще уже больше двадцати жертв. Все живы, кроме одной, но она не от раны загнулась, а с перепугу. У неё сердце слабое было. А искать его никто не собирается. Менты по приказу сверху добросовестно создают видимость работы, но на самом деле правда уже известна. И засекречена. У моего информатора доступа к таким тайнам нет, уж прости. Не нашего ума это дело.

– Супер, ― расстроилась я. ― То есть он и дальше будет по девчонкам вот так из своего самострела фигачить, но никто его за это не накажет? Олигарх что ли какой-нибудь? Или шишка покруче?

– Понятия не имею, ― честно призналась подруга.

Я дала ей ключи от квартиры и продиктовала список того, в чём нуждаюсь. Квартира не моя, кстати ― меня туда мамины родственники пожить пустили на время своей поездки куда-то за границу. Они недвижимостью занимаются, у них по всей Евразии контакты, контракты и объекты разбросаны. Укатили три года назад и до сих пор не вернулись. Когда вернутся, мне придётся свалить. Куда? Не знаю. Зарплата позволяет снять что-нибудь простенькое в пригороде. Планировала к Стасу перебраться после свадьбы, но теперь придётся другие варианты искать. Собственность я не потяну ― слишком дорого даже в ипотеку.

Лечащий врач на утреннем обходе тоже не добавил оптимизма. В больнице-то никто меня долго держать не будет, но последующее амбулаторное лечение может оказаться длительным. Это только на первый взгляд дырка в плече ничего опасного из себя не представляет, но на самом деле повреждения серьёзные. Калекой на всю жизнь могу остаться, если забью на лечение. Рука не отвалится, но работать не будет. Доктор объяснил всё в подробностях, но у меня от всей этой медицинской терминологии глаза в кучу съехались. Поняла только, что больничный будет долгим. Всё бы ничего, но открытые больничные листы не оплачиваются, а мне жить на что-то надо. Если это затянется на несколько месяцев, кушать я что буду? Понятно, что мама с папой не позволят единственной дочери умереть с голоду, но они сами еле-еле концы с концами сводят. Ума у меня, может, и мало, но совесть есть.

На работу я всё-таки позвонила. С соблюдением трудового законодательства у нас там нормально всё, можно было и не беспокоиться, но меня волновал другой вопрос. Начальница отдела успокоила ― сказала, что всё решаемо. Если мне совсем уж приспичит вернуться в офис раньше, чем полностью выздоровею, то меня посадят на «горячую линию» ― пальцем в кнопки тыкать и одной рукой можно.

– Ты мне только вот что скажи… Это между нами. Правда, что Самойлов тебя бросил? ― осторожно спросила она.

– Правда, ― честно ответила я. ― А что, уже весь офис об этом знает?

Странно было бы рассчитывать на то, что Мегера Егоровна не выставит разрыв наших со Стасом отношений на всеобщее обозрение. Полагаю, таким образом она намеревалась добиться моего увольнения по собственному желанию ― засмеют же коллеги. Вот только эта самовлюблённая дама благородных кровей не учла, что на нижних ступенях карьерной лестницы в их семейной компании отношения между сотрудниками совсем не такие, как у обладателей более значимых должностей. Сплетни гуляют по кабинетам, да, но кости при этом перемываются не друг другу, а вышестоящему начальству. В нашем отделе коллектив хороший, сплочённый. Никто в мою сторону плевать или косо смотреть не станет ― в этом я твёрдо уверена.

– Знать-то знают, но болтают, что это ты его отшила, а не он тебя, ― подтвердила мою уверенность начальница. ― Ладно, забудь. Так или иначе, но вы всё равно друг другу не пара. Найдёшь себе мужика получше.

– Ага, ― согласилась я. ― Обязательно найду. Только руку сначала починить надо.

Она пожелала мне скорейшего выздоровления и не переживать из-за работы ― я хороший сотрудник, никто меня не уволит. Оптимистичное заявление, конечно, но мне почему-то подумалось, что если мама Стасика решит сжить меня со свету, то увольнением дело не ограничится. Через пару часов, когда вернулась Лика, выяснилось, что несостоявшиеся родственники уже побывали в моей квартире. У Стаса есть ключ. Соседи видели, что приезжал он не один. Забрал все свои вещи и моё свадебное платье. И даже мои новенькие белые туфли. За туфли мне было особенно обидно ― я их за свои деньги покупала. Вот вроде и богатые люди, но такие мелочные… Фу такими быть. Платье дорогущее, да. Новое. Его обратно в салон сдать можно. Но туфли! Смешно просто.

– Забей, ― посоветовала мне подруга. ― Мы ещё твоему Стасику нос утрём. Такого жениха тебе найдём, что вся семейка Самойловых будет не только локти себе кусать, но и пятки грызть.

Я представила Анастасию Егоровну грызущей свою пятку и заржала в голос. Рана в плече сразу же отозвалась острой болью, заставив меня умерить эмоции. Лика посидела со мной ещё немного, но скоро её прогнала медсестра, потому что в больницах существует такое понятие, как «тихий час». Да и я устала, если честно ― всю ночь ведь не спала. А вечером меня пришли проведать коллеги. Притащили с собой целую гору всяких вкусностей. Нажелали мне столько здоровья, что его хватило бы на половину населения города. Было заметно, что им интересно, почему мы со Стасом разбежались за неделю до свадьбы, но открыто никто об этом не спросил. И я промолчала ― моя личная жизнь никого не касается.

А вечером, после всех посещений, обходов и процедур, я снова вспомнила о вчерашнем странном видении. Лечащий врач сказал, что это может быть следствием стресса. Запах сандала из палаты никуда не делся, но чувствовала его только я ― это стопудово какой-то бзик подсознания, других объяснений нет. Но мне почему-то казалось, что всё совсем не так. В руках Стаса, например, арбалет смотрелся бы неуместно, а вот если бы это оружие держал сероглазый незнакомец ― совсем другое дело. Фантазии фантазиями, но информацию просто так не засекречивают. Может же быть, что где-то у нас в стране проводятся какие-то загадочные испытания чего-то неизведанного? Машины времени, например. Открыли учёные проход в прошлое, выскочил оттуда псих с арбалетом и бегает теперь по городу. А не ловят его, потому что… Не знаю, почему. Может, ловят, но не силами правоохранительных органов. У меня ума не хватит придумывать причины для секретности и чужих решений. Даже фантазировать на эту тему бессмысленно, но оно как-то само фантазируется.

Так и прошли для меня десять дней госпитализации ― в сомнениях, домыслах, бесконечных медицинских процедурах и мыслях о будущем. Мама всё-таки приехала, но всего на два дня, потому что отца с его больной спиной нельзя оставлять без присмотра ― ему только дай волю, так он сразу себя доломает. Зато за эти два дня она много чего успела для меня сделать. Навела порядок в квартире, поцапалась с Самойловыми, вернула мои беленькие туфельки. Она у меня очень добрая, но я в семье тоже одна, как и Стас ― любимая, неповторимая и драгоценная. За меня мама любого в бараний рог скрутит. Без рукоприкладства, конечно, но она и словом может так отделать, что мало не покажется. Я в этом плане сдержанная, а она молчать не станет.

– Не живи тут одна. Домой приезжай, пока на больничном, ― предложила мамулечка, и я не смогла отказаться.

Вот только уехать не получилось, потому что в первый же день после выписки в моей квартире вдруг сильно запахло сандалом. Почти сразу же после этого из холодного огненного пятна, возникшего прямо посреди комнаты, вывалился круглый невысокий человечек с бутербродом в руке, огляделся воровато и спросил шёпотом:

– У тебя майонез есть?

Глава 3

Конечно, у меня есть майонез. И нервная система, между прочим, тоже. И соседи, которые непременно сочтут своим долгом вмешаться или хотя бы вызвать полицию, если я вдруг начну истошно орать. Правда, средь бела дня они обычно все на работе, но это нисколько не помешало мне завопить так, что самой не по себе стало. Толстяк от неожиданности выронил бутерброд, но в остальном выдержал мой визг стоически. Я ещё и пультом от телевизора в него швырнула ― он даже не увернулся. Просто стоял и таращился на меня изумлённо, а когда я наконец-то обессиленно умолкла, он многозначительно покрутил пальцем у своего виска, поднял с ковра хлеб и ломтик варёной колбасы и вознамерился вернуться в огненное сияние. У меня от такой наглости вполне обоснованно страх сменился на гнев.

– А ну стой! ― свирепо рявкнула я, в два прыжка оказалась рядом с ним и схватила незваного гостя за ворот его клетчатой флисовой рубашки.

А что я должна была делать? Снова бежать к врачу и жаловаться на галлюцинации, чтобы меня к психиатру на консультацию отправили? Вот уж точно нет! Я хоть и неуравновешенная, но однозначно не сумасшедшая.

Толстяк, спасаясь, ринулся вперёд с удвоенной силой. Ткань в моей руке угрожающе затрещала. Понимая, что могу упустить добычу, я лягнула незваного гостя под колено, чтобы он упал. Наиболее вероятную траекторию падения, конечно же, не рассчитала и по инерции ввалилась вместе с наглым поедателем бутербродов в огненное пятно. Огонь этой штуковины и правда был холодным. Точнее, у него вообще не имелось никакой температуры. И моя недавняя догадка относительно того, что это портал, оказалась верной. Стоило нам вдвоём кубарем прокатиться сквозь призрачное пламя, как реальность вокруг меня сразу же изменилась. Только что я находилась в квартире маминых родственников, но за считанные мгновения перенеслась в какой-то офис и растянулась вместе с толстяком на полу, покрытом качественным полукоммерческим линолеумом. Успела только заметить, что в кабинете кроме нас есть и другие люди ― трое мужчин, но лиц я не разглядела.

– Вот те на! Клёвая пижамка! ― восхищённо произнёс один из них.

Пижамка у меня действительно клёвая ― атласная, насыщенного вишнёвого цвета с чёрным кружевом. Майка по бёдра, короткие шортики ― для лета в самый раз. Я её со скидкой в очень дорогом бутике пару месяцев назад купила. Но есть и минус ― для путешествий сквозь пространство в неизвестность такая одежда не особенно подходит.

Падая, я инстинктивно разжала кулак, поэтому толстяк получил возможность удрать. Пока я переводила дыхание и пыталась не заорать снова от нестерпимой боли в повреждённом плече, он отполз на четвереньках в сторону и обозвал меня психованной бабой. Кто-то засмеялся в ответ. Кто-то отпустил плоскую шутку относительно сравнительной длины наших ног и перспективы спастись бегством от страуса вроде меня. Я не страус! И ноги у меня красивые! Возмущение заставило меня сесть без посторонней помощи и по источнику звука отыскать взглядом шутника.

– Сам ты страус! ― зло выплюнула я в сторону худощавого рыжего парня, на вид которому с большой натяжкой можно было бы дать лет двадцать.

– Не, он не страус. Он феникс, ― насмешливо заявил другой из моих новых знакомых.

– Заткнись, ― строго приказал ему третий странно знакомым мне голосом.

Я перевела взгляд на него и застыла. Идеальные стрелки на классических брюках, белоснежная рубашка, чёрный с синим полосатый галстук, гладко выбритое лицо, тщательно уложенные волосы приятного медового оттенка ― если бы не этот его спокойный, как вода в безветренный день, взгляд серых глаз, я бы при случайной встрече просто прошла мимо и не узнала красавчика.

– Ты! ― сощурилась гневно.

– Ну я, и что? ― невозмутимо осведомился он и отвернулся от меня, обратив свой взор на толстяка, бережно стряхивающего пухлым пальцем пылинки с куска колбасы. ― Сеня, я разве не просил не пользоваться этим порталом? Ещё и в рабочее время.

– Ну так обеденный перерыв же, ― виновато насупился мой круглый незваный гость. ― А ключ рядом с остальными висел. Я просто взял первый, какой под руку подвернулся. Если нельзя его использовать, убрал бы в сейф. Не надо из меня козла отпущения делать.

– Подтверждаю. Ключ висел на доске вместе в другими, так что Семён ничего не нарушил, ― подал голос рыжик.

– А я вообще только что пришёл и ничего не видел, ― сообщил четвёртый из присутствующих.

Офис как офис ― большой светлый кабинет, четыре компьютерных стола, стеллаж и шкаф со стеклянными дверцами для документов, самая обычная современная техника, диспенсер с двадцатилитровой бутылью питьевой воды сверху, жалюзи на высоких окнах и пара горшков с неприхотливыми комнатными растениями. И люди как люди ― разные. Темы только для обсуждения у них странные. Я половины не поняла из того, о чём они спорили. А то, что всё-таки поняла, показалось мне откровенной дичью. Упыри, оборотни, лепреконы… Чушь какая-то. Главное ― о моём присутствии эти четыре мужика напрочь забыли.

Сероглазого незнакомца зовут Глеб. Судя по тому, как он ругал других, нетрудно было догадаться, кто в этой шайке-лейке главный. У толстяка Семёна отвратительная привычка грызть карандаши. Он их не просто покусывает, а сгрызает до самого грифеля, после чего на полу под его ногами остаются мелкие опилки. Долговязый Геннадий ничего не боится. Он так и сказал: «Я бессмертный, мне это всё до фонаря». А рыжеволосый Костик очень ранимый. Когда Глеб в сердцах стукнул по столу кулаком, Костя испуганно вздрогнул, вспыхнул самым натуральным пламенем и через пару мгновений осыпался на пол кучкой серого, искрящегося пепла. Семён сходил в соседнее помещение, принёс оттуда веник с совочком и аккуратно смёл останки своего коллеги.

– У нас, кстати, огнетушители просрочились. Нужно новые купить, ― деловито сообщил он присутствующим с таким видом, будто случившееся с Константином не представляло из себя катастрофу.

– Ребят, а можно мне домой? ― робко попросила я, испытывая непреодолимое желание проснуться.

– Нет!!! ― хором ответили они мне в три голоса, после чего бессмертный Генка пояснил: ― Портальная магия накапливается в течение пяти дней. Раньше никак не получится.

Я тихо хихикнула и поняла, что у меня начинается истерика.

– Ген, налей ей воды, ― хмуро распорядился сероглазый Глеб.

– Я налью! ― вызвался Семён и сплюнул в урну очередную порцию опилок.

А я так и сидела на полу, переводя взгляд с одного странного мужика на другого и размышляя о том, что к психиатру мне всё-таки сходить не помешает. Глеб скрестил руки на груди и долго смотрел на меня задумчиво, после чего молча вышел из кабинета, но не в ту дверь, откуда Сеня принёс веник, а в другую.

– Ты, главное, не волнуйся, ― попытался успокоить меня толстяк, протянув пластиковый стаканчик с водой. ― Когда ключ зарядится, мы вернём тебя назад. И память подправим, чтобы разум не пострадал. Прости, что напугал. Откуда мне было знать, что ты не из наших?

– Из ваших? ― переспросила я, проглотив воду. ― Это из кого?

Мужики переглянулись многозначительно, и Геннадий сообщил:

– Раз ты не из наших, значит, лучше тебе ничего не знать. Целее будешь. Глеб сам расскажет всё, что сочтёт нужным. Это его косяк, вот пусть сам теперь и разгребает.

– А этот ваш Костя… ― начала я, скосив взгляд на совочек в углу.

– Точно! Костя! ― спохватился Семён и торопливо унёс веник и совок с пеплом туда же, откуда недавно принёс этот хозяйственный инвентарь.

– С Костей всё в норме, ― будничным тоном ответил мне Геннадий. ― Он просто немного нервный, но для фениксов это нормально. Они пугливые птицы. Возродится через пару часов и будет как новенький.

– Феникс… ― пробормотала я себе под нос и тряхнула головой, чтобы сбросить это нелепое наваждение, но оно никуда не делось.

Долговязый помог мне встать с пола и усадил в одно из офисных кресел. Я неосознанно посмотрела в окно. Жалюзи не были закрыты, но ничего, кроме стекла и стали здания напротив, я не увидела. Сероглазый Глеб вернулся ― принёс мне серый халат из тех, какие обычно надевают уборщицы.

– Давай помогу, ― заботливо предложил он, когда я болезненно скривилась, просовывая левую руку в рукав.

– Отвали, ― рыкнула я в ответ сердито.

Он вздохнул, отошёл от меня и снова встал у окна, скрестив руки на груди ― наверное, это его любимая поза. А я обнаружила над нагрудным карманом халата бирочку с аббревиатурой ДОМС ММиОН и перечитала этот набор букв вслух, пытаясь припомнить, не слышала ли нечто подобное где-нибудь раньше.

– Департамент охраны магических существ Министерства магии и оккультных наук, ― расщедрился на расшифровку сероглазый. ― Раз уж ты здесь, поясню кое-что, пока бед не натворила. Тебя ранили случайно. Одному из наших охотников было поручено найти кандидаток на вакантное место в финотделе, а рядом с тобой тогда на улице произошёл неконтролируемый выброс магической энергии, вот он и допустил ошибку. Такое иногда случается, в этом нет ничего необычного. Стрела была снабжена капсулой с концентрированной портальной энергией. В крови простых смертных, никак не связанных с магией, содержимое капсулы растворяется бесследно и не действует, но в твоём случае наконечник попал в кость, поэтому разрушение магической энергии замедлилось. Пока капсула не рассосётся полностью, ключ от этого портала будет работать.

– Жаль, ― ответила я с каменным лицом.

– Что «жаль»? ― хмуро уточнил он.

– Что я не добрая фея с крылышками и волшебной палочкой, иначе точно стала бы самой главной кандидаткой на вашу вакансию. Вы издеваетесь, да? Какое, к лешему, магическое министерство? Это в какой, простите, реальности? Я, может, и с прибабахом, но не настолько. Прямо за этим окном находится здание, принадлежащее компании, в которой я работаю. Отсюда даже окна директорского кабинета видны. Не знаю, какими разработками вы у себя тут занимаетесь, и понятия не имею, как вы меня сюда затащили, но я хочу домой, ясно? Если этот ваш дурацкий портал разрядился, просто дайте мне денег на метро. И провожать не надо. Оно тут в двух шагах, не заблужусь.

– Боюсь, всё не так просто, как тебе хотелось бы, ― загадочно сообщил мне сероглазый.

– Да скажи ты ей всё как есть, ― предложил Геннадий, изучая внимательным взглядом мои босые ступни, торчащие из-под длинного подола серого халата. ― Всё равно же сотрёшь потом это из памяти. Она же реально с прибабахом. Если до Гаврилыча доберётся, проблем ещё больше будет.

– Это Гена про нашего самого главного, ― заботливо пояснил мне Семён, плотоядно глядя на карандаш в руке своего коллеги. ― Он вообще Горыныч, но требует, чтобы мы его Гаврилычем называли. И по паспорту он Бронислав Гаврилович. О-о-очень суровый по характеру дракон. Весь отдел за косяк Глеба накажет, если узнает.

– Дракон? ― недоверчиво переспросила я. ― Горыныч? Вы серьёзно?

– Более чем, ― с многозначительным вздохом изрёк Геннадий. ― Он почти тысячу лет в резервации прожил, прежде чем его на место прежнего главы департамента прислали, потому и злой.

– А с прежним что стало? ― спросила я просто ради того, чтобы послушать, что ещё эти трое могут навешать мне на уши.

– Его отстранили от должности, но пока не уволили, ― ответил сероглазый Глеб и добавил подробностей: ― Он Кот Баюн. Подрался с цербером из отдела охотников. Оба в реанимацию угодили, поэтому причина конфликта пока не установлена. А на его место министерство временно прислало замену.

– Дракона, ― подытожила я.

– Дракона, ― утвердительно кивнул Глеб.

– А вакансия тут у вас образовалась потому, что этот дракон сожрал нерадивого сотрудника, да?

А как ещё я должна была на это всё реагировать? С существованием порталов я ещё готова смириться. Даже в машину времени согласна поверить, но не в драконов точно. Пока слушала весь этот бред, на ум пришла мысль, что эта засекреченная контора таким смехотворным образом прикрывает запрещённые законом эксперименты над людьми. Взять, к примеру, Костика. Почему он сгорел за считанные мгновения, не издав при этом даже стона боли? Наверняка это как-то научно обосновано и скрупулёзно изучено. Самовозгорание ― не фантастика. Правда, я не слышала, чтобы оно было свойственно живым людям, но даже такое, вероятно, можно объяснить какими-нибудь химическими формулами. А они мне про драконов и фениксов заливают. Нашли дуру.

– Вакансия… ― начал сероглазый, но внезапно умолк, схватил меня за шкирку и бесцеремонно затолкал под стол, пробормотав что-то неразборчивое.

Вообще-то у меня плечо больное. Открыла рот, чтобы протестующе заорать, но вдруг поняла, что не могу издать ни звука. Укусила своего мучителя за руку, лягнула по ноге, но он не только терпеливо выдержал эту атаку, а ещё и сунул меня носом в урну. Хорошо, что там только бумаги были, а не опилки, которыми толстяк постоянно плюётся.

– Рогачёв, зайди ко мне, ― услышала я новый голос, доносившийся, казалось, одновременно со всех сторон. ― И девицу с собой прихвати, которую вы, болваны, сюда притащили. Жду через пять минут.

Несколько мгновений в кабинете царила гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом офисной техники, а потом Геннадий обречённо изрёк:

– Ну всё. Финиш.

– Интересно, как он узнал? ― упавшим голосом поинтересовался Семён.

Сероглазый выдернул меня из-под стола так же грубо, как только что туда заталкивал, поставил перед собой, поправил халат на моих плечах и тяжело вздохнул.

– Ну что, бедствие стихийное? Поздравляю! Сейчас ты станешь первой простой смертной за последнюю тысячу лет, кто имел честь лицезреть гнев Горыныча во всей его ужасающей красе.

Глава 4

«Когда всем раздавали Ангелов-Хранителей, я, наверное, стояла в какой-то другой очереди», ― думала я, из-за спины сероглазого Глеба разглядывая «самого главного» руководителя этой донельзя странной шарашкиной конторы. На вид Брониславу Гавриловичу можно было дать далеко за полтинник. Полноват и лысоват, под глазами мешки, какие обычно бывают у любителей частых возлияний, взгляд тяжёлый ― типичный босс, утомлённый тяжестью трудовых будней. И на дракона не похож ни капельки. Скорее на жабу.

– Рогачёв, в чём дело? ― строгим тоном осведомился он после долгого, многозначительного молчания. ― Мало того, что вы за три месяца вакансию закрыть не можете, так теперь ещё и это.

«Это» ― это я. Он даже пальцем в мою сторону указал, чтобы было понятно, о чём идёт речь.

– Я не «это»! ― возразила я, покинув своё ненадёжное укрытие, чем вызвала у Глеба обречённый вздох. ― У меня вообще-то имя есть и конституционные права! Мне плевать, чем вы тут занимаетесь, но…

Сероглазый снова пробормотал то же самое, что и в тот раз, когда запихивал меня под стол. Я продолжила возмущаться, но уже совершенно бесшумно. Когда поймала на себе снисходительный взгляд хозяина кабинета, захлопнула рот, гордо вздёрнула подбородок и уверенно направилась к выходу. Глеб поймал меня за шкирку, больно дёрнув при этом за волосы, и вернул на место.

– Бронислав Гаврилович, вы сами составляли список критериев для кандидатки на эту должность, ― без тени подобострастия заявил он, держа меня, брыкающуюся, на вытянутой руке. ― Я говорил вам, что это невозможно. Даже данные аналитического отдела предоставлял. Рита была последней представительницей своего рода, других таких нет даже в резервации. На поиски можно потратить не три месяца, а три тысячелетия, но они всё равно будут безуспешными. Откажитесь от требования к цвету глаз и волос, и мы закроем вакансию немедленно.

Босс насупился ещё сильнее. Он долго сверлил подчинённого свирепым взглядом, после чего столько же времени задумчиво смотрел на меня, а в итоге спросил:

– А эта тебя чем не устраивает?

– Она простая смертная, ― сразу же ответил Глеб.

– И что? ― вопросительно приподнял кустистую бровь Бронислав Гаврилович. ― По остальным требованиям подходит?

– Да, но…

– Значит, вопрос решён. Оформляй эту, но поиски продолжайте. Только поаккуратнее. По городу уже слухи о маньяке поползли. На меня министерство давит. Сворачивайте лавочку и придумайте другую стратегию. Хватит девчонок калечить. Чем меньше внимания мы к себе привлекаем, тем нам же и спокойнее. Ты это лучше меня знаешь.

– Но…

– Свободен.

– Бронислав Гаврилович!

– Свободен, я сказал.

Последние слова были сказаны ледяным тоном, не терпящим возражений. Вдобавок, произнося их, сердитый босс выпустил из ноздрей облачко пара. Глеб ответил ему недовольным взглядом, но спорить не осмелился. Обратно в кабинет к своим коллегам он вёл меня за шиворот, что было весьма унизительно. По пути нам встретился бледный юноша с равнодушным выражением лица ― поздоровался вежливо, но прошёл мимо, не обратив на меня никакого внимания. А у меня началась паника. Позвать кого-нибудь на помощь не могу, потому что голоса нет. Пинаться и царапаться бесполезно ― на бессовестного сероглазого мучителя это не действует. И совершенно непонятно, что этим людям вообще от меня нужно. Сначала стреляют, потом говорят, что ошиблись, а теперь вообще в рабство взять собираются ― это нормально? Я живой человек! Мы в двадцать первом веке живём! Похищение и принудительный труд уголовно наказуемы! Что это вообще за министерство такое, в котором дозволяется подобное?

«Финансовый отдел» ― гласила табличка на двери, за которой нашего возвращения взволнованно дожидались долговязый Геннадий и уминающий очередной бутерброд Семён. Глеб провёл меня через кабинет, не слишком вежливо усадил в кресло за столом, компьютер на котором был выключен, и громко объявил:

– Поздравляю, господа! Это наша новая сотрудница. Спасибо, Сеня, век не забуду тебе это одолжение.

Толстяк поперхнулся хлебом, закашлялся и, стуча себя по объёмной груди кулаком, спросил:

– А что я? Я просто за майонезом хотел сгонять. Это ты ключ к остальным повесил.

– Без майонеза никак нельзя было обойтись? ― сухо осведомился сероглазый.

– С майонезом вкуснее, ― огрызнулся Семён.

– Кажется, наша новая сотрудница хочет поблагодарить нас за своё назначение, ― насмешливо заметил долговязый Геннадий.

Я зло сверкнула на него глазами и наскоро оценила свои шансы на побег. Их трое, а я одна. На пути к двери имеется препятствие в виде рабочего стола. Мерзкий Глеб продолжает держать меня за ворот халата ― если рванусь в сторону, ткань врежется в больное плечо. Даже если перетерпеть эту боль, я всё равно не знаю, в какую сторону бежать. Коридоры в этом здании узкие и извилистые, кабинетов много ― можно спрятаться где-нибудь, а потом поискать выход. Всё это здорово, конечно, но непохоже, чтобы кто-то из присутствующих горел желанием оказать мне посильную помощь в побеге. Да и другие сотрудники этой жуткой конторы тоже вряд ли станут помогать. В окно выпрыгнуть? Как вариант, но мне пока жить хочется. Мы на четвёртом этаже ― я видела, как Глеб нажимал в лифте кнопочку именно с этой циферкой. А кабинет босса находится на шестом. Насколько я помню, над входом в это здание на уровне второго этажа есть широкая крыша. Если выбраться на неё, а потом как-нибудь спуститься вниз…

– Глухой номер. На втором этаже общага охотников, ― ответил на мои мысли Семён.

Оказывается, я незаметно для самой себя вновь обрела голос и говорила это всё вслух. «Да чтоб вы провалились!» ― подумала искренне и умолкла, бросая на окружающих злобные взгляды.

– Да ты не бойся, мы тебя не обидим, ― пообещал Геннадий.

– Я на вас в суд подам, ― ответила я встречным обещанием и потребовала: ― Сотрите мне память, если вы и правда это умеете, и верните домой! У вас же наверняка есть другие порталы. Или просто отпустите, я сама доберусь.

– Не доберёшься, ― уверенно заявил сероглазый.

– Это почему же? ― поинтересовалась я.

– Потому что ты смертная, ― прозвучала в ответ констатация очевидного факта.

– А вы все бессмертные? ― ехидно уточнила я.

– Не, бессмертный у нас только Генка, ― ответил мне Семён. ― Он прямой и единственный потомок Кощея. А Глеб прав. Пока портальная магия в твоём ключе не накопится, лучше тебе из этого кабинета лишний раз не высовываться.

– И Димке на глаза не попадаться, ― добавил Геннадий.

– А это ещё кто? ― зачем-то спросила я.

– Наш непосредственный начальник, ― сообщил Глеб. ― Он сейчас в отпуске, его здесь нет.

– Он лепрекон, но не совсем чистокровный, ― вставил своё слово Семён. ― Его сюда из-за врождённой бережливости назначили, а вредные привычки все искоренили. В итоге на месте искоренённого выросли мания величия и склонность к абьюзу. Срывается на нас по любому поводу. Сначала орёт так, что стёкла в окнах начинают звенеть, а потом падает в своё кресло, изящно кладёт руку себе на лоб и жалуется, что мы совершенно его не ценим. Планёрки и совещания обычно начинаются после получаса заверений в обратном. В остальном же он очень полезный, хоть и придирчивый. Но он не с нами сидит, его кабинет дальше по коридору справа.

– Ладно, хватит, ― прервал его откровения сероглазый, которого до этого я ошибочно считала начальником. ― Нужно придумать, как убедить Гаврилыча, что смертной здесь не место.

– А почему я не должна попадаться вашему начальнику на глаза? ― заинтересовалась я, увидев в этом совете шанс вернуться к привычной, нормальной, адекватной жизни.

Мужики переглянулись, решая, стоит ли посвящать меня в эту служебную тайну, но до частичных объяснений всё-таки снизошли, поскольку это было важно. А для меня всё, что они говорили, звучало бредом сивой кобылы. И понятно вроде бы, что это не сон и не галлюцинация, но какой человек в здравом уме поверит в существование живых потомков Кощея Бессмертного, лепреконов, драконов, упырей и магии в принципе? Да, прикасаться к чему-то новому и необычному интересно, но странно до жути. Умом понимаешь, что всё происходящее реально, но подсознание отказывается это принимать.

Ещё не так давно за тем самым столом и компьютером, которые теперь прочили мне, работала длинноногая блондинка Маргарита ― потомственная ведьма с примесью русалочьих кровей. Красивая, умная, добрая, исполнительная. В отделе она нравилась всем, но начальник Дмитрий Иванович пылал к ней особыми чувствами, несмотря на наличие у него законной супруги и двоих детей. Хитрый лепрекон завоевал сердце красавицы не подарками и сладкими речами, а своими постоянными страданиями по любому мало-мальски значимому поводу. Мне эта история напомнила мои собственные отношения со Стасом ― я тоже сначала его пожалела, а потом влюбилась. И в целом ситуация похожа. Стас не был моим начальником, но моя карьера во многом зависела от благосклонности членов его семьи. Рите было сложнее, потому что Дмитрий Иванович ещё и злопамятный. Она не могла его бросить ― боялась мести. И разлюбила уже, и ошибку свою осознала, а обратного пути не было.

– Димка унижал её при всех, а потом на коленях просил прощения, ― делился со мной сведениями Геннадий. ― Мерзко это всё выглядело, и жалко её было, но она просила нас не вмешиваться. Да и объяснять ему, что он не прав, бесполезно. Слышит только то, что хочет, а остальное мимо ушей пропускает. А потом появился Гаврилыч и стало ещё хуже. Этот тоже на Ритку глаз положил. У него природная страсть к блондинкам, против этого не попрёшь. Ритка тоже сглупила. Могла воспользоваться случаем и в другой отдел попроситься, а она у Гаврилыча под крылышком спасения от Димки поискать решила. В итоге Димка психанул и так её подставил, что увольнением дело не ограничилось. Судебный департамент смертный приговор ей вынес. Сунули в преобразователь, расщепили в магическую пыль и забыли. Гаврилыч злой был, но он против нашего шефа ничего не может. У Димы большие связи в министерстве. Такую какашку только тронь ― вони не оберёшься.

– А требования к кандидату на замещение Риткиной должности Гаврилыч сам составлял, ― добавил Семён, грызя карандаш. ― Ему такую же барышню подавай, и хоть ты тресни. Чтоб ноги от коренных зубов, цвет волос натуральный, глаза светлые, кровь ведьмовская и русалочья, доброта безграничная и опыт офисной работы обязательно. Мы ему где такую найдём? Охотники метили порталами тех, кто более-менее этим закидонам соответствует, а Глеб проверял потом. Такое, чтоб русалка с ведьмаком сошлась и потомство светловолосое дала, в одном роду только было. У таких полукровок волосы от природы тёмные.

– Хотите сказать, что теперь ваш дракон на меня глаз положил? ― уточнила я.

– Не, он просто Димке досадить хочет, ― успокоил меня Геннадий. ― Они грызутся на каждом совещании с тех пор, как Ритки не стало. Иваныч категорически против женщины в отделе. Тем более блондинки. Ещё и русалки. А Гаврилычу прямо аж чешется сделать по-своему.

– Но я не русалка, ― напомнила я. ― И даже не ведьма.

– Ты женщина и блондинка, причём очень симпатичная, ― плеснул Семён ложку мёда в бочку всей этой несусветной ереси.

– Нам надо побыстрее закрыть вакансию, чтобы не получить нагоняй от министерства, ― наконец-то присоединился к разговору сероглазый Глеб. ― Шеф сейчас на любую замену согласен, лишь бы на него не давили. Ему даже плевать, что ты не способна и за год усвоить всё то, что для нормальной работы здесь нужно понять и выучить гораздо быстрее.

– А моего согласия на трудоустройство спрашивать вообще никто не собирается, да? ― язвительно осведомилась я. ― Ребят, всё это фантастически круто, конечно, но точно не моё. Развлекайтесь без меня, ладно? А я домой хочу. Мне завтра утром надо быть на приёме у нейрохирурга, чтобы новый больничный открыли. Или это как в книгах про попаданок ― если оказалась здесь, то там умерла?

Казалось глупым даже говорить об этом, но я хотя бы услышала в ответ подтверждение, что всё ещё жива. Просто мир, в котором все мы живём, устроен немного не так, как нам кажется. Простые смертные вроде меня способны видеть и понимать намного меньше тех, кого мы считаем вымышленными героями фильмов и книг. У реальности два слоя. Министерство магии и оккультных наук и множество его департаментов существуют за гранью нормальности, поэтому они строго засекречены. Офис Департамента защиты магических существ действительно расположен в здании напротив головной компании Самойловых, но в другом слое действительности. Кабинеты, коридоры, лифты ― всё то же самое, а реальность другая. Параллельная. У неё даже название своё есть ― мир Иной. Именно так, с большой буквы, потому что это имя собственное, как, например, планета Земля. Последовав в портал за Семёном, я оказалась именно в Ином мире. Вернуться могу, но только с помощью личного портального ключа, которого хватает на одно использование раз в пять дней. Пока ключ не наполнится энергией, мне придётся оставаться в компании новых знакомых и не отсвечивать, чтобы не стать причиной серьёзного конфликта между начальниками.

– Ты не останешься здесь работать, ― уверенно пообещал мне Глеб. ― Когда ключ восстановится, я отправлю тебя назад и удалю воспоминания вместе с остатками портальной капсулы. Только это будет очень больно.

– Больно чувствовать себя круглой дурой, которая попала в сказку с дебильным сюжетом, ― ответила я и попросила дать мне телефон.

Гена радушно предоставил свой, а потом эти три остолопа полчаса дружно потешались над моими попытками позвонить в полицию. Вдоволь наржавшись, они пояснили, что связь в Ином не сотовая, а магическая. А потом в соседнем помещении из пепла возродился Костик, и они продолжили ржать надо мной уже вчетвером. Ну хотя бы кофе у них оказался настоящим, а Сеня поделился со мной пачкой мини-круассанов. Пять дней ― не так уж и много. Если не скатываться в истерику, можно даже сохранить рассудок. Потом всё равно это забудется, так что я не сильно и расстроилась. К тому же мне пообещали решить вопрос с больничным, чтобы на реальной работе не было проблем. Лишь бы только не вляпаться во что-нибудь ещё, пока меня не вернут. С моим везением в последнее время и шагу хватит, чтобы найти новые неприятности на свою голову.

Глава 5

― Нужно, чтобы она пока хотя бы создавала видимость работы, иначе Гаврилыч тебя с потрохами съест.

– Ага. И легенду какую-нибудь придумать для Димки на случай его внезапного появления в офисе.

– И решить, где она будет жить. Здесь ей оставаться опасно.

Это маленькое совещание состоялось после завершения рабочего дня в той самой комнате, где недавно воскрес Константин. Я провела там весь день до вечера, чтобы не мешать работать моим мучителям. Помещение оказалось комнатой отдыха с двумя простенькими диванчиками, холодильником, микроволновкой, кофеваркой и телевизором. Последний показывал только длинные скучные пейзажные ролики для медитации, но я была рада и этому ― лучше уж любоваться природой под приятную расслабляющую музыку, чем слушать то, что мозг нормального человека принять не в состоянии. В этой же комнате имелся бетонный бункер площадью примерно метр на метр с тяжёлой дверью на манер сейфовых. Рядом с ним на стене в два ряда висели огнетушители ― десять штук. Как объяснил Семён, в момент возрождения феникса происходит сильный выброс жара, поэтому в офисе и оборудован специальный закуток, соответствующий нормам пожарной безопасности. Я добавила эту бесполезную для меня информацию ко всему тому мусору, что услышала раньше, и оставшиеся до конца рабочего дня часы медитировала под звуки дождя в обществе чашки горячего кофе. А потом мужики снова начали дружно выносить мне мозг обсуждением планов на обозримое будущее.

– Поживёшь пока у меня, ― решил Глеб. ― Димке скажем, что ты моя девушка. Любовь с первого взгляда, не можем друг без друга… Короче, он это проглотит. Про капсулу твою знает, поэтому в детали вдаваться не будет. Повисишь у меня на шее несколько дней для своей же безопасности.

– А рожа у тебя не треснет? ― изумилась я такой наглости.

– Рожа не треснет, а вот терпение лопнуть может, ― многозначительно заметил он.

– Это ты мне сейчас угрожаешь? ― перешла я от изумления к возмущению.

– Вы реально как влюблённые голубки, ― умилился Семён, чем заслужил два свирепых взгляда одновременно.

Сероглазый не хотел взваливать на свои плечи ответственность за меня, но был вынужден признать, что это по его оплошности я оказалась не в той реальности, где мне положено быть. Он виноват ― ему и отдуваться. Я тоже не пришла в восторг от перспективы изображать даму его сердца, но моё мнение в сложившихся обстоятельствах мало кого интересовало. В офисе оставаться нельзя ― во-первых, это будет нарушением местных правил, а во-вторых, есть риск во время отлучки в туалет нарваться на вампира, каких много в отделе аналитики. Сеня женат, ему длинноногую блондинку домой приводить не с руки ― и сам до ужина не доживёт, и меня заодно угробит. Костик для меня слишком юн, а в споре с Дмитрием Ивановичем он скорее снова станет кучкой пепла, чем выйдет победителем. Геннадий унаследовал от предка бессмертие, поэтому ничего не боится, но он живёт с неадекватной бабушкой, за которой не всегда удаётся уследить. Короче, вариант только один ― Глеб. Он холостяк и красавчик, поэтому жаловаться мне вроде как не на что.

– А гостиницы у вас тут никакой нет? ― на всякий случай поинтересовалась я, чувствуя себя загнанной в ловушку.

Глеб и правда красавчик, особенно когда выглядит прилично, но у меня к этому человеку как-то изначально сложилось неприязненное отношение. И он на протяжении всего этого дня обращался со мной, как с паршивым котёнком ― и бесит, и выбросить жалко. Вообще никакого представления об уважении или существовании у других гордости или достоинства.

– Тебя бы отсюда вывести живой или хотя бы целой, а ты про гостиницу, ― хмуро рыкнул он.

– А её обратно-то в офис без клейма пустят? ― вдруг осенило Костика.

– Какое ещё клеймо? ― насторожилась я, заподозрив неладное.

– Магический пропуск. Он у всех сотрудников департамента есть, ― пояснил Глеб и чертыхнулся.

Гена сказал, что без пропуска меня гарантированно остановят на проходной даже на выходе. Глеб ушёл оформлять разовый на этот вечер и завтрашнее утро, а мальчики наперебой начали объяснять, о чём идёт речь. У всех сотрудников департамента есть срочные контракты разные по своей продолжительности, но первый обычно заключается с трёхмесячным испытательным сроком. На этот срок мне необходимо получить временное магическое клеймо на запястье ― это не больно, но вывести нельзя ничем. По клейму можно не только установить, на рабочем месте находится сотрудник или прогуливает, но и отыскать его в любом из двух миров. То есть после того, как меня вернут домой, клеймо останется до окончания испытательного срока. Его нужно было заполучить сразу после того, как Бронислав Гаврилович распорядился относительно моего трудоустройства, а теперь Глебу придётся оправдываться, почему это не было сделано. Но это не самое страшное. Хуже то, что по клейму охотники смогут найти меня и вернуть назад даже после очистки памяти и удаления портальной капсулы.

– Да не хочу я связываться с вашим чёртовым департаментом! Не надо мне ни клейма, ни вашей заботы! ― запротестовала я, поскольку теперь речь шла не о пяти днях беспросветной неизвестности, а о трёх месяцах потенциальной опасности.

– Ты, главное, не нервничай. Всё решаемо, нужно просто подумать хорошенько, ― попытался успокоить меня Семён, хотя сам в это время нервно догрызал уже шестой по счёту карандаш.

– Глеб всё утрясёт, ― уверенно пообещал Костя.

А я нервничала ― не зря, как выяснилось. Сероглазый вернулся с мрачным выражением лица и новостью о том, что Гаврилыч уже предупредил аналитиков о моём назначении и распорядился о приёме меня на работу без испытательного срока. Извращение какое-то, а не кадровая политика. Во-первых, непонятно, почему вопросами трудоустройства занимаются аналитики, а во-вторых, кто так людей на работу принимает? Ни об образовании ни спросили, ни о навыках, ни о стаже. Понятно, что они эту информацию получили ещё до того, как Глеб заявился в больничную палату оценить мои магические возможности. Мне даже льстит, что я подхожу на должность, о которой не знаю ровным счётом ничего, но, блин, а как же принцип добровольности? Я не хочу! Ничего не хочу! Ни клейма, ни зарплаты, ни особого отношения руководства.

– Идём оформляться, ― позвал Глеб и протянул ко мне руку.

– Неа-а, ― покачала я головой. ― Не пойду. Я на это не подписывалась.

Он долго сверлил меня задумчивым взглядом, а потом просто взвалил себе на плечо и понёс прочь из комнаты отдыха, не забыв снова пробормотать тот невразумительный набор звуков, который лишал меня голоса. Можно орать сколько угодно ― никто ничего не услышит. А дубасить его по спине было ещё более бессмысленно. Я только кулаки себе отбила и больное плечо снова потревожила. Варварство какое! Спасибо, что дубиной заодно по башке не огрели, ироды. «Ну погоди, я тебе это припомню!» ― мысленно пообещала я сероглазому и обессиленно повисла на его ключице.

Только напрасно сопротивлялась ― моё мнение здесь реально никого не заботило.

– Она просто ещё не осознала оказанной ей чести, ― с отвратительной сладкой улыбкой сообщил Глеб бледной женщине, задержавшейся после работы в офисе только потому, что ей было велено меня трудоустроить.

– А-а-а, вон оно что, ― приняла она его слова за чистую монету, хотя я отчаянно трясла головой и множеством других доступных способов демонстрировала своё несогласие с происходящим.

Прокол большого пальца правой руки, кровавый отпечаток на контракте, шлепок какой-то холодной штуковиной по запястью ― всё, я трудоустроена. А на том месте, куда шлёпнули, появилась бледно-лиловая закорючка, похожая то ли на руну, то ли на иероглиф. Глеб снова взвалил меня на плечо и пожелал бледной тётке доброй ночи. У меня не осталось сил брыкаться ― просто висела у него на плече и разглядывала странную метку на своей руке. Когда мы вернулись в кабинет финотдела, Семёна и Геннадия там уже не было ― они отправились по домам. А Константин задержался потому, что ему нужно было доделать дневную работу. Природная нервозность и склонность к самовозгораниям здесь тоже мало кого волнуют. Есть план и текущие задачи ― будь любезен выполнить.

– Я с ночёвкой. Не успеваю ничего, ― сообщил Костя, не проявив ко мне ни капельки сочувствия.

Глеб отнёс меня в комнату отдыха, бесцеремонно сбросил с плеча на диван и велел сидеть тихо. Шутник. Как можно сидеть громко, если голоса нет? Впрочем, я нашла способ. Взяла одну из чашек, внимательно осмотрела её, попыталась представить, что будет, если запустить этот метательный снаряд Глебу в голову, но передумала искать новые опасные приключения на свою пятую точку и просто расколошматила посудину об пол. И как-то так сразу полегчало на душе, что вслед за первой чашкой сразу же отправилась вторая ― для закрепления эффекта. Разбить третью мне не позволили.

– Ты что творишь? ― устало осведомился сероглазый, заглянув в комнату отдыха.

Я в ответ показала пальцем на свой рот и жестом то ли квакающей лягушки, то ли крякающей утки изобразила своё желание вновь обрести дар речи. Глеб в ответ одарил меня сердитым взглядом, взял из угла совочек с веником, вышел, вернулся, открыл сейфовую дверь в бетонный бункер, высыпал за неё с совочка пепел и заявил:

– Из-за тебя теперь придётся сидеть здесь, пока Костик не возродится.

А я виновата что ли, что у них сотрудники настолько неуравновешенные? Валерьянку пусть выдают или на удалёнку переводят.

Голос он мне так и не вернул, а я повторно просить не стала. Повернулась к нему спиной, подошла к окну и принялась разглядывать вечернюю улицу. Смотреть там не на что ― я раз в неделю по пятницам по этим самым тротуарам в офис Самойловых ходила, чтобы документы на подпись оставить, а подписанные забрать. Слева кофейня и ювелирный магазин, справа пара модных бутиков и сувенирная лавка. Глядя с высоты четвёртого этажа на стеклянную витрину этой лавки, вспомнила о том, что там всегда пахнет благовониями. Память сразу же услужливо подсунула воспоминание об аромате сандала, который появлялся оба раза вместе с порталом и буквально насквозь пропитал весь этот странный офис. Даже в коридорах так пахло и там, куда Глеб носил меня «оформляться». А в кабинете дракона запах был другой. Там пахло апельсинами. Думать ни о чём не хотелось, как и строить догадки. Попыталась открыть окно, чтобы вдохнуть свежий воздух, но ручка не поддалась ― то ли сама сломалась, то ли нарочно заклинили. И стёкла звуконепроницаемые ― шума города совсем не слышно. Так и стояла бесцельно, размышляя ни о чём и обо всём одновременно.

– Обещали злого дракона, а показали алкаша какого-то, ― пробормотала недовольно себе под нос и несказанно обрадовалась звуку собственного голоса.

– Он не пьёт. У него нарушение обмена веществ из-за удаления огненной железы, ― прозвучал за спиной голос Глеба, вслед за чем послышалось характерное шуршание веника по полу.

Я отвернулась от окна, села на диван, подобрала под себя ноги и спросила тоскливо:

– Если я усну, а потом проснусь, ничего ведь не изменится?

Сероглазый перестал сметать осколки разбитых мной чашек, посмотрел на меня долгим взглядом и ответил:

– Нет.

Я почему-то так и подумала. Мама всегда говорила, что грести против течения имеет смысл только в том случае, если твёрдо уверен в своих силах. А если не уверен, то нужно перестать сопротивляться и начать движение по течению к наиболее безопасному из двух берегов. Главное, чтобы впереди не было водопада. Конкретно в этом случае я угодила даже в водопад, а в водоворот ― куда не греби, всё равно затягивает всё глубже.

Глеб закончил уборку, сделал себе кофе и присел на другой диванчик напротив меня.

– Устала? ― спросил как-то не слишком заинтересованно.

– Никто из вас за весь день даже не соизволил поинтересоваться, как меня зовут, ― проворчала я в ответ не столько обиженно, сколько раздражённо.

– А зачем голову ненужной информацией засорять? ― прозвучало в ответ равнодушно. ― Ты человек временный, пришла и ушла, а мусор останется.

Мусор… Ну а чего ещё можно было ожидать от этого непрошибаемого типа? Лучше уж вообще ни о чём не спрашивать, чтобы не нарваться на очередное оскорбление.

– Из-за вас меня жених за неделю до свадьбы бросил, ― выдвинула я обвинение.

– Это твои проблемы, ― ответил Глеб так же безразлично, как до этого упомянул о мусоре.

А мне обидно стало.

– Мои? Я сама себя арбалетным болтом проткнула, да? От нечего делать?

Он поставил чашку на низенький журнальный столик, упёрся локтями в колени, сцепил руки в замок и положил на них сверху свой гладко выбритый подбородок.

– Удивительно слышать, что женщина вроде тебя умеет отличать стрелы от арбалетных болтов.

– Вроде меня? ― начала я закипать. ― И какая же я? Аж интересно послушать.

– Вздорная, самовлюблённая, эгоистичная дура с большими амбициями при низком уровне интеллекта, ― выдал Глеб нелестную характеристику. ― Думаешь, я о тебе ничего не знаю? Родилась в Москве, в школе училась так себе, в институт поступила по протекции, с третьего курса чуть не вылетела из-за шашней с преподом, а потом нашла себе богатого мужика, который пристроил тебя в свой офис, чтобы в рабочее время ходить налево от жены. Ты посредственная, Даша Киселёва. Среднестатистический образчик легкомыслия и отсутствия гордости.

– Вообще-то я Инна Сёмина, ― сообщила я со снисходительной ухмылкой, которой прикрывала внутренний протест, вызванный его словами. ― Родилась в Липецкой области, школу окончила с одной четвёркой по химии, в институт поступила сама и выпустилась с красным дипломом, на работу была приглашена после практики, а с женатыми мужиками никогда шашни не крутила. Увольте своего информатора, господин Глеб Рогачёв. Он вам недостоверные сведения подсовывает.

Сероглазый нахмурился, сходил в кабинет, принёс оттуда зелёненькую файл-папку и бросил её мне на колени. Я заглянула внутрь и бегло просмотрела информацию. Фото в первом файлике было моё, а всё, что написано дальше ― точно не обо мне. Но сведения они собрали скрупулёзно, да. С этим не поспоришь.

Я положила папку на стол и вздохнула.

– Либо вас ввели в заблуждение, либо вы сами заблудились, охотники недоделанные. Фотка моя, а остальное можешь смело на новогодние снежинки порезать. И вообще у вас какой-то странный способ заполнять вакансии, не находишь? Насколько я знаю, одна из ваших потенциальных сотрудниц скончалась от сердечного приступа после того, как её ранили. Не жалко?

– Нет, ― хмуро отозвался Глеб и начал перелистывать документы. ― Это был не сердечный приступ, а реакция на портальную энергию. Погибшая принимала блокаторы, чтобы скрыть свою истинную суть. Она беглянка, на неё охотники случайно вышли. Странно. Кому могло понадобиться менять фото в этом личном деле?

– Ты у меня спрашиваешь? ― удивилась я. ― А извиниться за ошибку желания нет?

– Нет.

– Не заслуживаю?

– Не в этом дело.

– А в чём?

– В бесполезном сотрясании воздуха. Извинения не вылечат твою руку и не повернут время вспять. С подлогом я разберусь, но это ничего не меняет. Ты уже здесь, и это проблема, которую нужно как-то решать.

– А это не бесполезное сотрясание воздуха? ― язвительно осведомилась я в ответ. ― Простой констатацией фактов тоже ничего не изменишь. Вместо того, чтобы исправлять то, что натворили, вы только ещё сильнее всё запутываете. Ошиблись ― исправьте. Если ты изначально понял, что я не та, кто вам нужен, то почему сразу не вынул эту идиотскую портальную капсулу? Вытащил бы, и никаких проблем.

– Ты права, ― ответил он, как-то уж очень неприятно глядя мне в глаза. ― Для меня этим все проблемы были бы решены. Ответ на вопрос, почему я этого не сделал, сейчас что-то изменит?

Вообще непробиваемый. И невоспитанный. Культурный человек, узнав о такой чудовищной ошибке, уже сто раз извинился бы и пообещал если не компенсировать причинённые неудобства, то хотя бы свести последствия к минимуму, а этот… Такое впечатление, что для него существует только текущий момент и ничего больше. Прошлое осталось в прошлом, и копаться в нём нет смысла ― классная философия! Я уже встречала таких людей. Они живут одним днём и ничему не учатся даже на собственных ошибках, сваливая все свои неудачи и промахи на капризы злодейки-судьбы и окружающих.

Разговор у нас, понятное дело, не клеился ― мировоззрение слишком разное. Сероглазый допил свой кофе и снова оставил меня в одиночестве. Я свернулась на диване калачиком и принялась думать о проблемах нормальной для меня реальности, потому что они никуда не делись. Если я просто исчезла, меня будут искать. Родители, Анжелка, начальница, которой я пообещала завтра привезти закрытый после госпитализации больничный ― все они наверняка начнут бить тревогу, потому что исчезновение людей без видимых на то причин ненормально. Происходящее, конечно, в принципе не пахнет нормальностью, но что я могу изменить? От меня ничего не зависит. Моё мнение никого не волнует. Биться в истерике глупо, а сопротивляться ещё глупее ― только себе же и наврежу. Для сотрудников этого ведомства человеческая жизнь, похоже, вообще ничего не стоит.

Незаметно для самой себя я задремала, а когда проснулась, за окном было уже совсем темно. В соседнем помещении о чём-то разговаривали Глеб, Костя и кто-то ещё, мне незнакомый. Я прислушалась.

– Да это стопудово какая-то подстава, ― уверенно заявил Константин. ― Фотку подменили, Гаврилыч странно себя ведёт. Ему же первому по шее достанется, если в министерстве об этом узнают. В преобразователь не отправят, потому что драконы под защитой, но уволят точно и обратно в резервацию сошлют.

– Может, Димка? ― высказал предположение Глеб. ― Он себе эту должность хотел. Даже хвастался, что назначение уже у него в кармане, а тут такой облом.

– А мне-то что теперь делать? ― уныло спросил третий. ― Тёрки вашего начальника с шефом моих людей не касаются, но получается, что это наш косяк. Ступин не мог ни промахнуться, ни ошибиться. Он дотошный.

– Твой Ступин бил по сочетанию примет и магии, к нему претензий не будет, ― ответил Глеб. ― Вопрос теперь в том, была ли та вспышка случайной. А в остальном косяк аналитиков, они сбором информации занимались. Шум пока не поднимай, но будь готов к тому, что на вас тоже шишки посыпятся. Если это подстава, то в обозримой перспективе сюда нагрянет проверка.

Как-то уж очень стремительно я из ошибки превратилась в подставу. Не смешно даже. Сползла тихонько с диванчика, на цыпочках подкралась к двери, чтобы лучше слышать разговор, и только собралась приложиться к ней ухом, как кто-то с другой стороны приложил ею меня.

– Больно? ― сухо осведомился сероглазый и пообещал искренне: ― Если не избавишься от привычки совать свой нос в чужие дела, будет ещё больнее.

Глава 6

Это были мои дела! Я ― главная пострадавшая! Дырку в плече проделали, штуковину какую-то туда засунули, в мир Иной затащили, принудительно трудоустроили, а теперь ещё дверью по уху врезали. Я, может, и простая смертная, но всё-таки живой человек!

Дулась на сероглазого за его хамское поведение всё то время, пока находились в офисе. Понятно, что степень радужности моего будущего во многом зависит от этого хладнокровного типа, но это не обязывает меня падать перед ним ниц и рассыпаться в любезностях. «Интересно, а кто он?» ― думала, сверля ненавидящим взглядом его спину, пока шли к лифту. Гаврилыч ― дракон. Костя ― феникс. Гена ― бессмертный потомок Кощея. Сеня… Семён почему-то ассоциировался у меня с бобром. Оборотни-бобры бывают? Наверняка бывают. Не всем же волками и тиграми оборачиваться. А Глеб наверняка из рептилий. Толстокожий, равнодушный и безжалостный. Знает ведь, что у меня рука болит, но за весь день ни разу не проявил сочувствия, хотя я при нём у Кости про обезболивающее спрашивала. Нет аптечки в офисе ― ну и ладно, но можно же было как-то бережнее со мной обращаться? Простые смертные, между прочим, очень хрупкие. А девушки ― в особенности.

– Смертная? ― удивлённо вскинул брови охранник на выходе из здания, когда прошёлся сканером по метке на моём запястье.

– Ты ещё громче ори, а то не все слышат, ― грубо рыкнул на него сероглазый.

– Но это же прямое нарушение закона о…

– Это прямое распоряжение главы департамента. Спокойного дежурства!

Я даже рот раскрыть не успела, чтобы вставить хоть слово. Не спросила ни о чём и тогда, когда Глеб провёл меня через просторный холл мимо стеклянной входной двери в небольшое помещение, лишённое какой-либо мебели и окон. Стены в этом закутке были окрашены широкими чередующимися полосами в бледные оттенки салатового, голубого, лилового и жёлтого цветов. На высоте полутора метров от пола на каждой цветной полосе имелась прямоугольная зелёная кнопка размером с футляр для очков. Глеб остановился перед первой из этих кнопок, нажал на неё рукой, и на стене прямо перед ним высветилась карта города ― понятно, что интерактивная, но я таких никогда не видела. Пока я я стояла с разинутым ртом, мой сероглазый спутник ткнул на карте в пересечение каких-то улиц. Повинуясь его выбору, интерактивное чудо растеклось по стене прямоугольным пятном портала, но не огненным, а мятно-серебристым.

– Это… ― начала я, но договорить не успела, поскольку Глеб бесцеремонно толкнул меня вперёд.

Несколько мгновений серебристо-зелёного мерцания ― и мы очутились в помещении, сильно напоминающем супермаркет одежды, но уж очень огромный.

– Женская. Домашняя, ― громко и с расстановкой произнёс сероглазый.

Полки и стойки вокруг нас стремительно начали смещаться влево. Я с перепугу повисла у Глеба на руке и зажмурилась. Открыла глаза только тогда, когда он спросил, какой у меня размер. Очевидно же, что не шестидесятый! Я миниатюрная!

– Сорок шестой, ― пискнула неуверенно.

– Скорее, сорок восьмой. А в бёдрах не меньше пятидесятого, ― оскорбил он меня несправедливой оценкой моих идеальных пропорций.

Выбрать одежду самостоятельно я позволения не получила с комментарием, что такими темпами мы закончим искать для меня тапочки как раз к полной зарядке моего портального ключа. Глеб сам выбрал всё, что считал необходимым, громкими командами перемещая нас из отдела в отдел до тех пор, пока от этого головокружительного шопинга меня не начало тошнить.

– Портальный терминал! ― скомандовал он, и мы снова оказались в комнате с кнопками.

Очередной переход состоялся через холодное синее сияние и закончился в ярко освещённом дворе обычного на вид двухэтажного дома, сложенного из красного кирпича. У меня к этому моменту не осталось никаких желаний, кроме одного ― умереть побыстрее. Плечо и рука болели невыносимо, желудок выворачивался наизнанку, ноги подкашивались, в ушах шумело, а перед глазами весело плясали чёрно-белые мушки. Сквозь эту пляску я успела увидеть быстро приближающееся к нам со стороны дома уродливое клыкастое чудовище, а потом отключилась. Не знаю, сколько времени пробыла в таком состоянии, но очнулась уже внутри дома ― на двуспальной кровати в уютной полутёмной комнате. Сначала вернулся слух, благодаря чему я услышала произнесённое незнакомым голосом: «Плохо дело». Глеб ответил на это, что он не слепой. Я с трудом разлепила тяжёлые веки только с одной целью ― увидеть его собеседника. Это «плохо дело» точно меня касается, имею полное право участвовать в дискуссии. Сероглазый сидел рядом со мной на постели с мрачным выражением лица, а справа от него стоял сутулый старичок с забавной рыжей с проседью бородкой.

– Ты почему не сказала, что боль настолько сильная? ― с упрёком осведомился Глеб, заметив, что я пришла в себя.

– Иди к чёрту, ― вяло ответила я и попыталась сделать глубокий вдох, но в груди слева теперь тоже болело.

Вдобавок выяснилось, что серый офисный халат с меня уже сняли, поэтому я лежу перед двумя мужиками только в той самой «клёвой пижамке», в которой явилась в этот мир. У меня всё нормально с внешними данными, я их не стесняюсь, но как-то всё равно нехорошо. Сцапала правой рукой край покрывала. чтобы прикрыться, но Глеб прижал её к постели и приказал строго:

– Не двигайся. Твоя портальная капсула лопнула.

– И? ― уточнила я, делая короткие вдохи и мысленно уговаривая себя не паниковать.

– Она должна растворяться, а не разрушаться, ― пояснил сероглазый. ― Наверное, при каком-то из переходов резонанс случился.

– И-и-и? ― снова спросила я, чувствуя, что не паниковать не получается.

В комнате ненадолго повисла гнетущая тишина, а потом прозвучало:

– Теперь её нельзя извлечь.

Я снова закрыла глаза и решила, что больше открывать их не буду, пока моя жизнь не вернётся в нормальное русло. Складывалось впечатление, что какие-то высшие силы решили свести меня с ума. Одна неприятность за другой ― так не бывает. Я только этим утром вышла из больницы, радуясь свободе и ласковому теплу солнечных лучей, но потом меня будто кто-то проклял. У меня нервы, между прочим, не железные. Я так не могу. Не выдержу.

– Но ключ работать будет? ― спросила так буднично, словно прожила в этом нелепом мире не один день, а всю жизнь.

– Он будет работать до тех пор, пока твоё тело не очистится от портальной энергии полностью, ― ответил Глеб. ― Если эта магия соединится с клеймом, вывести её можно будет только вместе с ним, а это уже сложнее. Чем меньше ты сейчас двигаешься, тем медленнее она распространяется.

– Хозяин, вы же можете… ― начал старичок робко.

– Заткнись, ― ледяным тоном велел ему Глеб.

– Что ты можешь? ― устремила я на своего мучителя умоляющий взгляд.

– Ничего, ― резко ответил он. ― Я дам тебе обезболивающее. Оно горькое и пахнет не очень, но работает эффективнее ваших лекарств. В качестве временной меры этого хватит, а завтра спрошу у портальщиков, что ещё можно сделать. Лежи и старайся не двигаться, больше от тебя ничего не требуется. Фил, присмотри за ней. И не болтай лишнего.

– Хорошо, хозяин, ― послушно кивнул старичок.

Глеб ушёл, а я вопросительно уставилась на его рыжебородого слугу в надежде, что мой недвусмысленный взгляд заставит старика выложить мне всё недосказанное. Куда там! Вместо того, чтобы фонтанировать откровениями, старичок медленно удалился из моего поля зрения ― мне осталось только слушать его горестные вздохи и строить догадки относительно того, чем это неприятное приключение может закончиться. Это как лабиринт ― если в самом начале выбрал неверное направление, выход искать будешь долго. Только вот я ничего не выбирала. Я только и успеваю, что захлёбываться в волнах всё новых и новых обстоятельств, каждое из которых хуже предыдущего. Мне даже тот дурацкий контракт прочитать не дали, под которым я собственной кровью подписалась. А вдруг он бессрочный и не может быть расторгнут по моему желанию? В этом случае клеймо-пропуск останется у меня на руке навсегда. Ну и какой тогда смысл беспокоиться о том, что портальная магия может соединиться с клеймом? Меня же в любом случае смогут с помощью клейма хоть из под земли достать.

– Я пить хочу, ― пожаловалась я вслух.

Почти мгновенно прямо перед моим носом замаячил стакан, удерживаемый скрюченными, морщинистыми пальцами. Я вознамерилась хотя бы привстать, поскольку лёжа пить неудобно, но другая, более сильная рука снова уложила меня на подушку ― в этот раз на удивление мягко и бережно.

– Я же сказал не двигаться, ― поджав губы, недовольно проворчал Глеб.

– Предлагаешь умереть от жажды? ― сощурилась я настолько злобно, насколько это вообще было возможно в моём плачевном состоянии.

Острая боль прошла, но кости в плече, руке и грудине слева ломило так, словно кто-то методично их выкручивал. Шея с этой стороны тоже начала побаливать, словно я её застудила. Глеб осторожно просунул одну руку мне под затылок, слегка приподнял мою голову и начал поить с ложечки.

– Пока можно только так, ― сообщил он. ― До завтра потерпишь, а там видно будет.

– Что будет видно? ― уточнила я.

– Твои перспективы на будущее. Если портальщики скажут, что ничего сделать нельзя, будем сдерживать магию подручными средствами.

– А смысл? Семён сказал, что клеймо нельзя вывести. Если есть оно, то какая разница, чем ещё вы меня наградили?

Он убрал ложку, опустил мою голову на подушку и сообщил:

– Охотники используют для портальных меток изначальную магию мёртвого драконьего пламени. При правильной обработке она совместима с внутренней силой любых магических существ, но бесследно растворяется в крови простых смертных. Для тех, в ком есть хоть мизерная капля собственной магии, концентрат портальной капсулы создаёт уникальный постоянный портал, связанный с ключом. Это уже не драконье пламя, а просто личная портальная энергия. А для клейма-пропуска используется кровь чернильного демона. Она совместима только с мёртвым драконьим пламенем. Такие метки никак не реагируют на уже преобразованную портальную магию. В твоём же случае из-за отсутствия собственной магии есть не преобразованное пламя и кровь демона. При благополучном исходе их слияния все сканеры будут распознавать тебя как демона-дракона, а такие существа подлежат немедленному уничтожению.

– Зашибись, ― восхитилась я. ― А при неблагополучном?

– Слияние может создать не поверхностную, а внутреннюю магическую основу. Это превратит тебя в настоящего демона-дракона.

– То есть меня здесь грохнут при любом раскладе, ― подытожила я. ― Супер! Мог бы сразу так и сказать, а не складывать в мою и без того больную голову всю эту псевдонаучную бредятину.

– Я не предполагал, что капсула может лопнуть, ― ответил он раздражённо. ― И если замедлить распространение портальной магии, она постепенно растворится. Тогда ничего ужасного с тобой не произойдёт, поэтому лежи и не дёргайся. Если, конечно, жить хочешь.

– В туалет под себя ходить? ― уточнила я.

Сероглазого этот вполне резонный вопрос поставил в тупик. Есть у него естественные для человека потребности или нет, но я-то нормальная. Мне и кушать надо, и нужду справлять. На одной водичке я долго не протяну, но даже она будет требовать выхода. Глеб молчал, рыжий старичок задумчиво моргал, поглаживая свою куцую бородку, а меня как прорвало.

– Памперсы купи, ― предложила я, уже не в силах сдерживать эмоции. ― И сиделку найми, которая их менять будет. А если лень заморачиваться, то просто сунь меня сразу в этот ваш расщепитель, который магическую пыль делает, и все проблемы решатся сами собой. Лучше бы прямо там на улице и добили, честное слово. Я же простая смертная, чего со мной возиться? Без меня и к Горынычу вашему претензий у вышестоящего начальства не возникнет. Можешь…

Он снова пробормотал себе под нос слова заклинания, создающего подобие магического кляпа. В том, что это именно заклинание, я к тому моменту уже нисколько не сомневалась. Мне хватило шопинга, чтобы понять, что в этой половине реальности возможно что угодно.

– Если нельзя замедлить пламя, я обращусь напрямую в министерство с полным докладом и просьбой избавить тебя от клейма, ― зловещим тоном пообещал мне сероглазый и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я вопросительно уставилась на старичка. Он моргнул в ответ, втянул голову в плечи и смущённо сообщил:

– В этом случае тебе просто отрежут руку. По локоть.

Глава 7

Я проснулась в квартире маминых родственников. В приоткрытое окно ярко светило солнце. С улицы доносились привычные шум и запахи большого города. Левое плечо неприятно ныло, но это было ничем по сравнению с той болью, которую я пережила во сне. Всего лишь сон… Я не могла припомнить, как ложилась спать, но воспоминания о путешествии в мир Иной теперь казались смазанными и отрывочными, как бывает после особенно ярких и эмоциональных сновидений. Никакого клейма-закорючки на моей правой руке, конечно же, не обнаружилось. Было бы донельзя странно, если бы оно существовало. Кровь чернильного демона ― ну чушь же! Таких демонов не бывает. Ни фениксов не существует, ни драконов, ни иных миров. Мне это всё просто приснилось ― имена, лица, голоса и запахи. Особенно нелепым был финал. Сероглазый заставил меня выпить какую-то зловонную гадость, после которой мне стало только хуже. В комнату прокралось то самое уродливое клыкастое чудовище, втретившее нас во дворе ― оно запрыгнуло на постель и начало меня слюнявить. Я орала и отбивалась. Старичок вслух молился каким-то древним богам. А Глеб… Ой, это вообще уму непостижимо. Он прогнал чудовище и полез ко мне целоваться. А мне страшно, больно, ещё и слюни эти липкие повсюду… Случись нечто подобное на самом деле, я бы реально спятила.

Часы в телефоне показывали без четверти полдень ― в поликлинику ехать уже поздно, но на работу смотаться всё-таки надо, чтобы мне этот десятидневный больничный включили в зарплату за текущий месяц. За вчерашний день два пропущенных звонка ― один от мамы в пять часов вечера, а второй от Анжелки уже в восемь. Лика ещё и сообщение прислала о том, что запасной ключ от квартиры вернёт мне позже. «Я встретила прынца своей мечты. Всё остальное ― пыль», ― гласило её послание. Кому что, а Лике прынцы ― самое главное. Очередная игрушка на пару месяцев, после которой снова будут жалобы на то, что все мужики одинаковые. Я позвонила маме, но она оказалась занята и пообещала перезвонить мне позже. Вставать с постели не хотелось категорически. И надо вроде бы, но лень. Я сделала ещё один звонок ― на работу. Сказала начальнице, что не слишком хорошо себя чувствую, поэтому приеду завтра, а она в ответ предложила, чтобы я сфотографировала талон больничного листа на телефон, скинула фотку ей, а оригинал привезла позже, когда будет возможность. У нас же век высоких технологий, электронный документооборот и всё такое ― данные уже поступили, я могу вообще ни о чём не париться.

Этот день я провела в постели, ни в чём себе не отказывая ― смотрела телевизор, хомячила, переписывалась с Ликой в мессенджере. Она прислала мне фотографию своего нового прынца, а я в ответ скинула портрет предыдущего с подписью: «Найди 10 отличий». Ну и понеслось ― этот не такой, у него моральные ценности, страстная романтическая натура, адекватный размер амбиций и всё такое. Короче, ничего нового. У прежнего её хахаля амбиций было столько, что если превратить их в снег, весь наш мегаполис завалило бы по крыши небоскрёбов. Собственно, из-за этого они и расстались.

После переписки с ней я всё-таки набралась решимости удалить из телефона все наши со Стасом совместные фото. И те, на которых есть только он. Пока я лежала в больнице, экс-жених ни разу не позвонил мне и не написал ― словно мы никогда и не были знакомы. Я тоже не проявляла инициативу, потому что мосты были сожжены не мной ― не мне их и восстанавливать. Да и кому это надо? Ясно же было сказано ― мы не пара. Фотки жалко, конечно, это всё-таки память, но, как говорится, «с глаз долой ― из сердца вон». Особенно жаль было удалять общую фотку, сделанную весной в клубе, где мы большой компанией отмечали моё двадцатипятилетие. На ней были запечатлены воспоминания не только о Стасике, но и о друзьях, которых я из-за него растеряла. Наверное, нельзя считать в этом виноватым только его, я ведь сама так расставила свои приоритеты, что любимый оказался важнее кого бы то ни было. Из всей прежней компании Лика только одна со мной и осталась, а раньше нас была целая развесёлая банда.

Я уже поднесла палец к иконке с изображением корзины, когда взгляд зацепился за профиль высокого мужчины, случайно попавшего в кадр. Вспышка при съёмке осветила только левую половину его лица, но даже так я сразу же узнала этого человека. Это Генка! Потомок Кощея Бессмертного! Подумала так и мысленно обругала саму себя за глупость ― я просто видела тогда его в баре, поэтому образ и отложился где-то в подсознании, а теперь вылез через сон. Другого объяснения просто не может быть. Поудаляла все оставшиеся фотографии, положила телефон на тумбочку, уставилась в потолок и поняла, что сон оставил мне неизгладимые впечатления ― сердце колотилось так, словно собиралось выпрыгнуть из грудной клетки и куда-то ускакать. Запоздало осознала оплошность ― надо было не удалять эту фотку, а спросить про парня у Лики. Она в этом клубе почти каждый вечер тусит, должна знать долговязого. Я вспомнила, что отправляла снимки через мессенджер маме. Нашла их в переписке, перебросила нужный кадр Анжелике и спросила про незнакомца на заднем плане. Спустя пару минут телефон разразился весёлой трелью ― Лика решила не тратить время на переписку и позвонила.

– Сёмина, у тебя память дырявая? Это же Генка Шумилов. Он в тот вечер для тебя на скрипке играл. А Стасик твой нажрался и в драку на него полез. Забыла?

– Скрипач? ― рассеянно переспросила я, перебирая в памяти детали того вечера.

Скрипача помню, но я его не разглядывала. Просто слушала музыку. Мелодия была лирическая и приятная ― всем понравилось. А Стас действительно повёл себя по-свински. Из-за него нам пришлось уйти.

– Ты что-нибудь знаешь об этом Генке? ― спросила у подруги.

– Тебе зачем? Клин клином вышибить решила? ― усмехнулась она в ответ. ― С этим точно ничего не выйдет, у него сердце каменное и отвратительная привычка смотреть сквозь людей. Я два раза к нему подкатить пыталась. Если даже мне не удалось, то тебе и подавно не светит. Могу другого красавчика подогнать, он давно по тебе сохнет.

– Не надо, спасибо, ― поблагодарила я и пояснила: ― Я просто фотки Стаса удаляла, вот и спросила. Извини, что от работы отвлекла.

Лике с работой после института повезло меньше, чем мне, потому что она разгильдяйка. Зато красивая и беззаботная. Я ей даже в чём-то завидую ― не умею беспечно относиться к важным вещам. Например, к отношениям с противоположным полом, уровню дохода или цвету волос. Мне мама с детства внушала, что натуральный цвет, доставшийся от рождения, идёт человеку лучше, чем какой-либо другой. Я всегда была блондинкой, а Лика меняла боевую раскраску с той же периодичностью, что и парней. И в красный красилась, и голубым мелировалась, и даже вообще разноцветной одно время ходила, но если в институте на это закрывали глаза, то у работодателей в большинстве случаев к внешности требования строгие. Тут выбор был невелик ― либо работа по профессии, либо жизненная позиция. Сейчас Лика работает маникюршей в салоне красоты, потому что выбрала второе и нашла в себе силы окончить курсы профпереподготовки. А я вожусь с бумагами в офисе. При этом у нас обеих в институтских дипломах в графе «специальность» значится «секретарь-делопроизводитель». Моя работа престижнее, её ― востребованнее и интереснее.

Завершив диалог с подругой, я долго размышляла над тем, как всё-таки сложно устроено человеческое подсознание ― я напрочь забыла о том мимолётном знакомстве со скрипачём, а оно запомнило не только внешность, но и имя тоже. Получается, когда-то я встречала на своём жизненном пути и феникса Костю, и грызуна Семёна, и даже сероглазого Глеба? Наверняка эти люди даже не подозревают о существовании друг друга, а в моём сне они работали в одном коллективе. Удивительно!

* * *

Дни стремительно пролетали один за другим. Я открыла новый больничный и съездила на работу, где узнала последние сплетни о своём бывшем женихе. Стас снова начал пить. Разбил по пьяни отцовскую иномарку и чуть не задавил человека, но Анастасии Егоровне удалось вывернуть ситуацию так, что там уже было непонятно, кто кого сбил ― то ли внедорожник пешехода, то ли наоборот. Самойловы, конечно же, отмажут своё единственное сокровище, в этом я нисколько не сомневалась, но всё-таки так жить неправильно. Виноват ― будь любезен ответить. Тем более если речь идёт о человеческом здоровье.

Поскольку выдалось много свободных дней, я активно занялась поисками нового жилья. Мама выяснила, что её родственники вернутся к Новому Году. На дворе стоял жаркий июнь, времени в запасе было навалом, но я не люблю откладывать важные дела на последний момент. Лучше уж сразу всё решить, пока есть такая возможность. На съёмную квартиру в черте города моей зарплаты не хватило бы, поэтому я сразу же обратила внимание на предложения в пригороде ― так, чтобы это было как можно ближе к работе, но не слишком дорого. Частные дома не рассматривала, потому что к ним обычно прилагается приусадебный участок, а я не люблю возиться с землёй. Мне даже комнатные растения не нравятся, потому что за ними ухаживать нужно. Это на работе я ответственная и исполнительная, а дома люблю лентяйничать. Съездила посмотреть несколько однокомнатных квартир, но не остановила свой выбор ни на одной из них ― то ли у меня запросы неправильные, то ли у владельцев оценка их имущества завышенная.

Так прошло две недели ― обычно, адекватно и без приключений. Нормальность продолжалась бы и дальше, если бы в один прекрасный день я не столкнулась на автобусной остановке нос к носу с рыжебородым сутулым старичком. Я его не узнала. Извинилась машинально и хотела пройти мимо, но он вцепился пальцами в рукав моей блузки и остановил.

– Гуляешь, да? ― спросил обиженно. ― Жизнью наслаждаешься? Совести у тебя нет!

– Простите, но вы меня с кем-то перепутали, ― пробормотала я растерянно, потому что не узнала его даже тогда.

– Перепутал? Вот уж точно нет! ― ответил он сердито, но вполголоса, будто заговорщицки. ― У хозяина из-за тебя такие проблемы, а ты ему даже спасибо не сказала, бесстыжая!

Слово «хозяин» обрушилось на меня подобно ушату ледяной воды. Запоздало пришло узнавание, но оно пробудило во мне желание не благодарить кого-то за что-то, а бежать, сверкая пятками, как можно быстрее и дальше. Я банально струсила, потому что не хотела возвращаться к тому, что уже привыкла считать сном. Выдернула тонкую ткань рукава из цепких пальцев старика, отвернулась и торопливо зашагала прочь, хотя до следующей остановки, где можно сесть в нужный мне автобус, идти было далековато. Я приехала в это захолустье квартиру посмотреть, а не новые приключения на свою пятую точку искать. Не надо мне ни магии, ни драконов, ни Глебов с Костиками. Меня и так всё устраивает. Сначала просто шла, а потом побежала и не останавливалась до тех пор, пока не выдохлась.

Старичок меня не преследовал ― наверное, у него были дела поважнее. Отдышалась, осмотрелась, подумала немного и вызвала такси, решив, что лучше переплатить за собственное спокойствие, чем постоянно озираться по сторонам и трястись от страха. Такси приехало быстро, но на въезде в город мы попали в пробку из-за случившейся впереди аварии. Автобусом я добиралась бы домой ещё дольше. Попросила изменить маршрут и высадить меня у ближайшей станции метро ― так проще. В квартиру буквально влетела, захлопнула за собой дверь, закрыла её на ключ, привалилась спиной, обессиленно сползла на коврик для обуви и сокрушённо покачала головой. Какой смысл убегать и прятаться, если у них есть магия? В прошлый раз Семён за майнозем заглянул, а сейчас из ниоткуда в любую точку этой квартиры может вывалиться сам Гаврилыч или ещё кто похлеще. Вот тебе и сон! Всё было по-настоящему! Но если так, то почему я вернулась в реальность? Портальный ключ тогда ещё не зарядился, озвученных мне пяти дней не прошло, метка на руке исчезла… Что вообще за муть происходит? Снова попыталась вспомнить, чем закончилось то наваждение, но выудить из памяти удалось только взгляд Глеба ― печальный и обречённый. И его слова: «Не бойся. Я не позволю тебе умереть». Что произошло в том доме из красного кирпича? Сон это был или всё-таки явь? Мы целовались или нет?

В себя я приходила под холодным душем. Стояла под струями до тех пор, пока не начала стучать зубами. Остыла, набралась решимости и вечером поехала в тот самый клуб, где полгода назад Геннадий играл для меня поздравление на скрипке. Лика упоминала, что он часто там бывает. Выловлю его и допрошу ― мне нужно знать, нормально всё у меня с головой или уже не очень. Не хочу трястись от страха и изводить себя сомнениями. Я не привыкла так жить. Мне нужна ясность.

В клубе, как и всегда по вечерам, было довольно шумно. Это не слишком дорогое заведение пользуется популярностью у молодёжи потому, что хозяева не допускают беззакония, но и не свирепствуют. Запрещены рукоприкладство, разврат и наркотики, а в остальном можно развлекаться на своё усмотрение. Музыка хорошая, цена на напитки и закуски приемлемая, а по субботам здесь проходят караоке-баттлы с призами. Главный приз ― абонемент на десять бесплатных визитов. Правда, Лика говорила, что нужное для этого количество баллов участникам удаётся набрать очень редко.

Мне повезло. Бармен сказал, что Гена Шумилов должен обязательно прийти этим вечером, потому что у него есть заказ. Я попросила чашку кофе, села за барную стойку и принялась ждать. Ожидание было непродолжительным, но Геннадий сделал вид, что мы не знакомы.

– Мне старик Фил претензии выкатывает, что из-за меня у вашего Глеба теперь проблемы! ― сразу же использовала я главный козырь, потому что крыть больше было нечем.

Гена пообещал разговор после его выступления. В этот вечер он играл романтическую мелодию для влюблённой парочки в честь предложения парнем руки и сердца. Скрипка, розы, восхищённые охи и вздохи со всех сторон, красивые слова… Я аж прослезилась. Будущая невеста выглядела донельзя смущённой, но её уже пошатывало после выпитого, а когда нужно было ответить «Да!», она нечаянно очень громко рыгнула, смутилась окончательно и убежала. Бедный парень так и остался стоять посреди зала на одном колене, заливаясь краской не то стыда, не то разочарования.

– Идём, ― взял меня за локоть Гена, подойдя к стойке.

Мы вышли на улицу. Он закурил и долго молчал, а я терпеливо дожидалась откровений. Могла бы начать задавать вопросы, но как-то подсознательно понимала, что лучше потерпеть, пока собеседник не соберётся с мыслями.

– Ты когда-нибудь слышала про нефилимов? ― наконец-то спросил потомок Кощея.

– Даже видела, ― уверенно ответила я и в ответ на удивлённый взгляд доверчиво пояснила: ― В сериале «Сверхъестественное». Там был сын Люцифера Джек.

Гена тяжело вздохнул, сменил удивлённый взгляд на снисходительный и начал лекцию.

– У нас нефилимами называют всех гибридных существ, унаследовавших от одного из родителей кровь и силу ангела или демона. Такие гибриды очень опасны, потому что подвержены влиянию унаследованной магии. Независимо от её природы, она способна усилить плохие или хорошие черты характера наследника. Это сложно, ты вот так сходу не поймёшь.

– Я не дура, ― обиделась я.

– Была бы умной, сидела бы сейчас дома, а не лезла снова туда, где ничего хорошего тебя не ждёт, ― резко и сердито ответил Геннадий. ― Глеб избавил тебя и от клейма, и от портальной магии. Ещё и в твою реальность вернул в нарушение всех правил. Скажи спасибо, что жива осталась и душу человеческую сохранила.

– А он гибрид ангела или демона? ― уточнила я, не имея намерения кого-либо благодарить, поскольку они сами же меня в это всё и втянули.

– И то, и другое, ― со вздохом ответил долговязый бессмертный скрипач и добавил: ― И на четверть оборотень-волк.

Я с минуту молчала, размышляя, стоит ли спрашивать о деталях появления на свет такого создания, но всё-таки не удержалась.

– Магическая групповушка?

Если бы взглядом можно было убивать, я была бы испепелена на месте. С другой стороны, такой способности у потомков Кощея может просто не быть.

– Ты на всю голову больная? ― поинтересовался он.

– Ага, ― охотно подтвердила я. ― Вот прям с того самого дня, как ваш Сеня вышел из холодного пламени в моей квартире и спросил, есть ли у меня майонез. Слушай, мне до фонаря все эти детали. Просто скажи, в безопасности от вашего расчудесного мира я теперь или нет? Могу спокойно жить дальше?

– А сама-то сможешь?

Вопрос прозвучал вполне резонно. Если бы меня заодно ещё и памяти лишили о том дне, всё было бы идеально ― ничего не помню, ничего не знаю, идите все лесом. Но я-то помню и знаю. И они обо мне знают. Кто даст гарантию, что завтра Горынычу-Гаврилычу не приспичит меня вернуть? Мои внешние данные его вполне устроили. Облагодетельствуют очередным болтом с портальной магией и штампом на руке, прикуют к рабочему столу магическими кандалами, и буду я влачить жалкое существование простой смертной в безобразном магическом мире до скончания дней своих.

– А что нужно сделать, чтобы смогла? ― задала я встречный вопрос.

– Включить голову для начала, ― прозвучало в ответ. ― В департаменте вторую неделю работает комиссия. Ты была в Ином и сохранила воспоминания об этом, потому что Глеб не закончил начатое. За свои косяки он сам ответит, раз уж решился на такое, но о тебе разговор отдельный. Смертные не должны знать правду о соприкосновении наших миров. Стереть тебе память нельзя, потому что ты теперь отмечена печатью нефилима. Живи нормально, если можешь, но держи язык за зубами и не ищи больше встреч ни со мной, ни с кем-либо ещё из тех, кого тогда видела. А если встретишь случайно, просто пройди мимо. За тобой следят. Эта наша встреча тоже вызовет вопросы, но я-то отмажусь, а ты себе ещё один минус в Карму уже заработала. Если продолжишь совать свой нос, куда не просят, до старости не доживёшь.

– Зачем же ты мне тогда про нефилимов сказал, если всё это должно оставаться тайной? ― язвительно осведомилась я, но всё-таки оглянулась по сторонам.

– Ты всё равно узнала бы об этом рано или поздно, ― ответил Гена. ― Глеб сейчас в изоляторе, но потом ему придётся найти тебя и снять печать. Тогда же и память будет очищена, а пока просто не привлекай к себе ненужного внимания.

Мне не понравилась интонация, с которой он это сказал. Да и вообще очень многие его фразы оставили привкус незавершённости. Тайна на тайне сидит и загадкой погоняет ― не люблю я так. А углубляться в подробности страшно. Сидеть тихо и не отсвечивать я умею, если это необходимо, но у меня же теперь паранойя начнётся. За каждым углом будет мерещиться опасность. Лучше бы и правда не искала этой встречи ― сидела бы себе спокойно дома, смотрела телевизор и строила планы на будущее.

Когда вернулась домой, поняла, что боюсь даже в квартиру зайти. От каждого шороха начала шарахаться. Дожилась. И ведь никому же ничего плохого не делала! Как дальше жить ― непонятно совершенно.

Глава 8

Меня хватило ровно на два дня, а потом сдали нервы. Вообще я стрессоустойчивая, но в данном случае потенциальная опасность исходила от неизвестности, что намного хуже любого источника стресса. Съездила на приём к своему врачу и спросила, можно ли мне уже выйти на работу. Плечо и рука ещё побаливали, но уже не так критично. Врач ответил, что меня на больничном никто насильно не держит, но если деньги мне дороже здоровья, то могу хоть мешки с цементом на себе таскать. Лечение у нас в стране ― дело добровольное, за исключением особенных случаев. Мой случай точно не особенный, поэтому я всё-таки приняла решение вернуться к работе.

Начальница сдержала своё обещание и временно перевела меня оператором на «горячую линию». Там я немедленно начала косячить, поскольку никогда не задумывалась о том, насколько сложны эти обязанности. На вид всё проще простого, а на деле нужно досконально знать структуру компании и понимать, кто за какую деятельность в ответе. И филиал-то вроде небольшой, но переадресация большинства звонков идёт на головной офис, а там чёрт ногу сломит.

– Инка, от тебя сейчас вреда больше, чем пользы, ― разочаровалась во мне начальница отдела.

– Я больше не могу дома сидеть. У меня от безделья крыша едет, ― понуро сообщила я, надеясь на снисхождение.

Она подумала немного, куда ещё меня можно применить, но вариантов было мало.

– Ладно, завтра придумаем что-нибудь, ― пообещала добрая женщина. ― Сейчас сходи в приёмную, забери там папку на подпись и отвези в головной офис. Оттуда забирать ничего не нужно, они ещё с утра всё передали.

– А потом? ― уточнила я.

– До конца дня свободна.

– Но…

– Свободна, я сказала.

Она мне в этот момент так Дракона Гаврилыча напомнила, что аж не по себе стало. Конечно, я повезла документы ― а куда деваться? Меня, калеку, и так милостиво к выполнению простейших трудовых обязанностей допустили, так что благодарить надо, а не спорить. Но если честно, то мне конкретно эта обязанность всегда казалась глупой. У Самойловых и их замов есть электронные подписи, всё можно через Интернет визировать, но мы добросовестно каждый день возим бумаги туда-сюда. Чтобы двигались больше что ли?

Стуча каблучками по знакомому тротуару, я уверенно топала к главному входу огромного офисного центра и старательно разглядывала витрины на этой же стороне улицы. Если бы повернула голову, взгляд сам потянулся бы к окнам четвёртого этажа, а Гена сказал, что мне лучше не вспоминать об этом клочке моего недавнего прошлого. Забыть пока невозможно, а демонстрировать осведомлённость опасно. Так и шла, глядя то себе под ноги, то на витрины, пока у второго по счёту бутика кто-то не схватил меня неожиданно за больную руку. Я ойкнула и выронила папку с документами. Благо, все бумаги были закреплены и не разлетелись по мокрой после дождя тротуарной плитке ― присела, подняла свой ценный груз, а потом задрала голову вверх, чтобы посмотреть, кто меня остановил. Это был незнакомый мужчина лет тридцати пяти с холёной внешностью и приятной улыбкой. Рост ниже среднего, волосы соломенного цвета, глаза золотисто-карие ― не красавчик, но и не страшила.

– Простите. Не хотел вас напугать. Обознался просто, ― извинился он, помогая мне встать.

– Ничего страшного, ― ответила я ему лучезарной улыбкой.

А на самом деле мне было очень страшно. У этого типа лиловая метка на запястье ― я заметила её, когда он протянул мне руку, а рукав его бледно-голубой рубашки сдвинулся немного вверх. Нетрудно было догадаться, что возле офиса Департамента охраны магических существ может шастать много клеймённых личностей, несмотря на то, что сам департамент в другой реальности находится. У них портальная магия есть ― там вошёл, а здесь вышел. И что мне теперь, из дома не выходить, чтобы ни с кем случайно не столкнуться? Я этого улыбчивого коротышку в первый раз вижу, поэтому могу просто пройти мимо и сделать вид, что ничего не знаю и не понимаю ― Гена сказал, что так проживу дольше.

– Подождите! ― догнал он меня, когда я уже отошла на несколько шагов. Встал прямо передо мной, улыбнулся и сообщил: ― Мне кажется, мы с вами всё-таки где-то встречались.

– У меня иммунитет к дешёвым подкатам, ― сообщила я и попыталась его обойти, но он ещё и руки в стороны растопырил в попытке меня задержать.

На нас начали оглядываться прохожие, но никто из них не изъявлял желания вмешаться. Такова жизнь ― пока не заорёшь, все будут думать, что ты в порядке, а если начнёшь орать, ещё и врассыпную бросятся. Я решила не тревожить свои голосовые связки и просто резко подняла ногу вверх, угодив наглому незнакомцу коленом как раз туда, куда целилась. У него «от радости в зобу дыханье спёрло». Наградив незадачливого ухажёра в довесок ещё и нелестным отзывом о его умственных способностях, я с гордым видом прошествовала дальше. Иду, цокаю каблучками и думаю, чем представители магической стороны реальности могут ответить мне за этот неблаговидный поступок. Не оставят ведь это покушение на мужское достоинство без внимания, но разве я виновата? Он первый начал.

Дотопала до входа в офисный центр, не оглядываясь. Автоматическая дверь привычно отъехала в сторону при моём приближении. Я сделала шаг вперёд и застыла на месте, потому что только что видела прямо перед собой улыбающуюся физиономию знакомого охранника, но интерьер огромного холла внезапно изменился с привычного на тот, который я имела честь лицезреть пару недель назад во время экспресс-шоппинга. Проще говоря, я каким-то чудом оказалась не внутри офисного центра, куда должна была отнести документы, а в том самом складе всевозможной одежды, обуви и аксессуаров, где Глеб выбирал для меня одежду. А дверь за моей спиной исчезла. Впереди шмотки, позади то же самое, с двух сторон по бокам полки, стойки, стеллажи, вешалки…

– Портальный терминал! ― громко ляпнула я первое, что пришло в голову.

В прошлый раз я держалась за сероглазого, поэтому устояла на ногах, но теперь стремительное перемещение в разноцветную комнату лишило меня чувства равновесия до такой степени, что я с размаху влетела в окрашенный бледно-розовым участок стены. Инстинктивно выставила руки вперёд, чтобы смягчить удар. Попала ладонью прямо по большой зелёной кнопке. Интерактивная карта послушно развернулась прямо у меня перед носом, предлагая выбрать точку для перемещения. Откуда мне знать, как она работает? Я обратно в нормальный мир хочу. Если исчезну вместе с документами, меня точно уволят. Как такое вообще могло произойти, если Глеб, со слов Геннадия, удалил из меня всю портальную магию?

– Новенькая? ― раздалось за спиной дружелюбно. ― Помощь нужна?

Я повернулась на голос и встретилась взглядом с миловидной толстушкой лет сорока, на густо напудренном носу которой красовались солнцезащитные очки. «Наверняка вампирша», ― подумала с опаской, а вслух ответила:

– Мне выйти отсюда надо.

Она потеснила меня своим округлым бедром в сторону от карты и уточнила:

– Куда именно?

А я растерялась. Скажу, что обратно в мир смертных хочу ― наверняка буду понята неправильно. Ещё и лишних неприятностей себе наживу. Проще уж тогда к знакомым за помощью обратиться.

– В Департамент охраны магических существ, ― ответила уверенно.

Круглолицая дама поправила указательным пальцем очки, сдвинула карту влево и указала на перпендикулярное пересечение двух ярких зелёных линий.

– Это вот здесь.

На этом её помощь закончилась. Она отошла к другой кнопке и через пару мгновений исчезла в золотисто-лиловом сиянии портала, а я ещё минут пять безуспешно тыкала пальцем в указанное место на карте. Логично было предположить, что мой портал не открывается только потому, что портальной магии во мне нет ни капли. Но в этом случае неожиданное перемещение из одного мира в другой выглядит ещё более непонятным. Не имея ни малейшего представления о том, как выбраться из этой западни, я вынула из сумочки свой телефон ― при наличии связи позвонила бы начальнице и предупредила, что немного задержусь с доставкой документов в головной офис. Но связи не было никакой. Доступ к Интернету тоже отсутствовал.

– Да чтоб вас! ― проворчала я себе под нос, изо всех сил стараясь сохранять душевное равновесие.

Из помещения портального терминала можно было выйти только обратно к бесконечным залежам всевозможной одежды. Я придумала стратегию. Если двигаться, например, вправо параллельно стене, то есть шанс рано или поздно обнаружить подсобку, комнату охраны, туалет, а в идеале ― запасной выход. Идея оказалась удачной, и минут через двадцать я всё-таки вышла на улицу. Осмотрелась и поняла, что нахожусь в трёх кварталах к северу от офисного центра Самойловых. Реальность вроде бы была моей ― люди, машины, светофоры, суета. Из расположенной неподалёку пиццерии доносились аппетитные ароматы, заставившие меня вспомнить, что уже давно перевалило за полдень, а я не обедала. Автобусом вернулась обратно к конечной цели своего путешествия, отметив, что приставучий коротышка уже куда-то испарился. Остановилась на широких ступенях перед автоматической стеклянной дверью, за которой у рамки металлодетектора стоял всё тот же охранник, и задумалась ― предпринять ещё одну попытку или лучше не рисковать? Магия магией, но документы-то отдать надо.

Пока я топталась на месте, изводя себя сомнениями, у тротуара позади меня припарковалась дорогущая чёрная иномарка госпожи Самойловой. «Да кто ж меня проклял-то?» ― задала я мысленно совершенно бесполезный в данной ситуации вопрос и одним шагом преодолела оставшиеся две ступени до двери, но удрать не удалось ни в спасительный лабиринт коридоров большого офисного здания, ни в мир Иной.

– А это ничтожество что здесь делает? Не впускайте её! ― прозвучало громко и весьма унизительно.

Уже ведь даже дверь открылась. Мне оставалось только проскочить мимо охранника, чтобы избежать встречи с несостоявшейся свекровью. Ну или снова угодить в другую реальность, что было бы даже предпочтительнее. С другой стороны, я ведь уже для Мегеры Егоровны никто, да? И она мне никто. Если ей позволительно оскорблять всех налево и направо, то что мне мешает вести себя точно так же? Повернулась к ней лицом, припечатала папку с документами к шёлку тёмно-синей блузки на её плоской груди и ответила:

– Сама ты ничтожество.

Никогда бы не подумала, что испытывала в этом подсознательную потребность. Сразу и полегчало как-то, и настроение заметно улучшилось. Правда, рассчитывать на сохранение рабочего места после такой выходки было бы с моей стороны верхом самонадеянности, но если подумать, то рано или поздно эта самовлюблённая дама меня всё равно уволила бы. Я просто немного ускорила события. Жаль, конечно, терять перспективную работу, зато на душе стало спокойнее и светлее.

– Охрана!!! ― истерично возопила Мегера Егоровна и подтолкнула своего секретаря ко мне. ― Да не стой ты столбом! Вышвырни её отсюда!

– Мы на улице находимся. Это общественное пространство, а не ваша собственность, ― безразличным тоном напомнила я, подняв со ступеньки очки, которые секретарь обронил, когда получил от своей госпожи тычок в спину.

Вернула смущённому бедолаге аксессуар, помахала на прощание рукой охраннику, выскочившему на крыльцо после вопля работодательницы, и преспокойно покинула это неприятное общество. Надоело. Терпеть не могу людей с раздутым до неприличия самомнением. Не верилось даже, что всего месяц назад я ради Стасика терпеливо сносила подобное к себе отношение. Когда, интересно, я успела растерять свою гордость? Что застило мне глаза и заставляло покорно проглатывать обиды? До знакомства с Самойловым я ведь совсем другой была ― искренней, открытой, свободолюбивой и независимой. Теперь снова буду такой же. Но уже безработной.

– Ты уволена! ― крикнула мне вслед несостоявшаяся свекровь.

Я остановилась, повернулась, отвесила госпоже Самойловой насмешливый благодарственный поклон и пошла дальше. Когда с гордо поднятой головой проходила мимо сувенирной лавки, размышляя о том, ошибку только что совершила или подвиг, справа донёсся звук хлопков в ладоши. У входа в лавку, прислонясь плечом к вертикальному рекламному щиту, стоял тот самый коротышка, которого я совсем недавно непростительно обидела. Он снова улыбался, но мне и прошлая встреча с ним не доставила удовольствия, поэтому на ответную улыбку я не расщедрилась.

– Браво! Великолепное представление! ― похвалил он мою короткую стычку с Самойловой, продолжая аплодировать.

– Что тебе от меня нужно? ― спросила я раздражённо, заранее решив, что в этот раз лягну его посильнее.

– Уже ничего, ― ответил он. ― Я просто пытался задержать тебя и не дать войти в здание до приезда химеры.

Продолжить чтение