Ювента
ПРОЛОГ
Персонал лагеря собрался в просторном светлом зале. Майская прохлада порой еще давала о себе знать, но первые отголоски лета уже вовсю наполняли эти края. Солнце припекало, а полуденная жара иногда заставляла проклинать всё на свете и с нетерпением ждать наступления прохладного вечера.
Посреди зала гордо стоял длинный массивный стол, за которым и расселись все присутствующие. Красивая переливающаяся изумрудном скатерть была заставлена стаканами с лимонадом и водой, завалена тетрадями, пишущими принадлежностями, книгами, картами и мобильными телефонами сотрудников. Всё это напоминало бардак, но на самом деле все эти вещи, так или иначе, были необходимы им для сегодняшнего совещания.
Элина отпила прохладного лимонада из стакана, продолжая слушать монотонный доклад Тихона Валерьевича, юридически занимавшего должность плотника-сантехника, а по факту являющегося мастером на все руки.
– …поэтому и работы с мостом там на один день максимум, заморачиваться не будем. Лампочки в корпусах горят, розетки работают – всё проверили. Такс-с-с… Футбольное поле в порядке, мы его на днях осмотрели вдоль и поперек – покрытие менять не нужно, но на следующий год уже точно всё – надо будет. Иначе каюк. Тут и к бабке не ходи. Плитку на крыльце администрации подправим к концу недели. Материалы должны подвезти сегодня, но ясен-красен, что будет это уже завтра. Да и то если помолимся хорошенько. Так вот!
– Как всегда-с – раздался скрипучий голос Артура Гековича, начальника склада, который часто невпопад добавлял “с” в конце слов. Некоторых из присутствующих такая манера речи раздражала, других забавляла, а сама Элина и вовсе не обращала на это никакого внимания. – Говорил же – надо других поставщиков искать. А еще лучше запасаться на год вперед.
– Не умничай, Гека-с – передразнил его Тихон Валерьевич. – Впрок всё равно карманы не набьем. А поставщик нормальный, просто со сроками хандрит немножко. Зато материалы у него хорошие, а не эта ваша китайщина. Всё, не лезь… В общем, до заезда крыльцо будет скроено. Гарантирую. Там делов-то с шиш да маленько, быстро с Петровичем справимся, без подмоги.
– Хорошо. А что там с беседками? – поинтересовалась Элина.
– Кстати о них – вступил в разговор Македон Иванович, странный человек с редким именем, с гордостью и почетом носивший “титул” начальника охраны в лагере. – Я так понял, что их еще и на первой смене устанавливать будут, всё правильно?
– Хех. Оптимист ты, Иваныч – усмехнулся Тихон Валерьевич.
– Дольше? Даже так… Ну не суть – главное, что работы будут вестись во время летних смен. А тогда получается, что мне нужно будет выделить хотя бы одного моего бойца, чтобы стерег этих работяг. А лучше вообще двух, для надежности.
– А лучше целый полк притаракань – не унимался плотник-сантехник. – И еще берег заминируй, чтоб не шлялись до ветру. И вертухаев с пулемётами поставить на вышках. И…
– Угомонись ты, старый – вступился Артур Гекович.
– Можете выделить охрану, я не против. Или проблема какая-то есть? – не поспевала за мыслью подуставшая Элина.
– В том и дело. Сами знаете, у меня сейчас охраны и десяти человек не наберется. Территория и так не маленькая, а тут еще и выделять надо. Непорядок – продолжил Македон Иванович. – Значит, нужно брать еще одного человека, либо что-то другое думать. Ставку удваивать там, или сверхурочные…
– Македон Иваныч, решите это с отделом кадров, хорошо? Мы здесь не по этой части, сами понимаете. Если они что-то придумают, то я поспособствую. Только сразу говорю – вожатых к этому делу привлекать не надо, у них и так своей работы выше крыши – улыбнулась Элина, в надежде на понимание начальника охраны. Человек он был сложный и нудный, но важный и ответственный в полной мере, а потому требовал особого подхода.
– Добро – ответил Македон и с деловитым видом сделал запись в свою толстую и изрядно потертую записную книжку.
– Так что там с беседками, всё-таки? Мы не договорили.
– А что с ними… Монтируют-с – ответил Артур Гекович. – Но чую, что этим летом мы их не дождемся – обещают только к сентябрю скроить. Либо в августе… Ничего конкретного, в общем-с…
– А почему так?
– Что-то у них там с материалами. “Внештатная ситуация”, как они сказали. Склад сгорел, если не ошибаюсь.
– Ну вообще-то это уже их проблемы – снова вклинился Македон. – С таким делом можно и в суд пойти. Сроки нарушены…
– Из-за беседок? В суд? Я тя умоляю, Иваныч… – съехидничал Тихон Валерьевич.
– Ладно, забыли пока про беседки. Не к спеху. Пусть сделают только. Давайте дальше. Так… – ее взгляд нашел искомый пункт в блокноте, страницы которого были исписаны темами для обсуждения на сегодняшней планерке. – Корпуса, корпуса… Что там с корпусами, Вик? Кстати, я утром заходила в Западный, а там в холле кровати были раздвинуты. Это так надо? Или что-то случилось?
– Да не, шо ты, Элиночка! – махнула рукой тучная Виктория, отвечавшая за порядок в лагерных корпусах и столовой. – Усё нормально! Уборка-то еще ж полным ходом прет, потому и раскардаш такой! Мои девчули, как всегда, всё к сроку сделают! А не то ремня схлопочут, да и я до компании.
Собравшиеся посмеялись – все они любили Вику Степановну, которую невозможно было не любить. Она была старожилом лагеря. Женщина простая, юморная и добродушная, а главное – всегда могла помочь, даже если была совсем не обязана этого делать. Но не менее важным было и то, что весь свой фронт работ она хорошо контролировала и сроков никогда не нарушала. Потому и с Элиной, ее непосредственной начальницей, отношения у Вики Степановны были весьма дружественные и доверительные.
– Я против насилия, так что не бойся. Ладно, что тут у нас еще… – начальница снова уткнулась в блокнот. – Приемку обсудили, юбилей обсудили, заезд…хозчасть тоже, лекарства… Ладно, у меня вроде бы всё. Может, у вас самих еще есть, что сказать? – спросила Элина у коллег. – Если есть вопросы, то задавайте.
– Да ничего срочного-то и нет – ответила за всех Рита Петровна, библиотекарь. – Мы ж все на связи. Если чего и возникнет, так созвонимся и решим, как всегда. Я, кстати, с Лёнькой болтала, он вчера звонил. Сказал, что хочет с вами поговорить по поводу антивирусов, или что-то такое… Я в этом не разбираюсь. Он скоро заселится, на днях уже, так что вы это уже лично обсудите. Вот… Давайте разбежимся, а? Третий час уж совещаемся. А сидеть, простите, уже больновато.
Судя по их виду, остальные были явно не против такого развития событий.
– Ладно, давайте на этом закончим, коллеги – картинно сказала Элина, с усмешкой надавив на последнее слово. – Если вдруг какие-то вопросы появятся, обязательно звоните мне. Первая смена у нас начнется через две недели, так что время пока есть, но не то чтобы слишком много. До двадцать пятого мая я еще буду в Ладном и сюда буду приезжать только по вечерам. А после уже заеду до конца лета. Так что свидимся.
Присутствующие дружно угукнули и стали собираться, радуясь тому, что теперь им наконец-то можно размять ноги.
– Эль, Эля – обратила на себя внимание Оля, старшая воспитательница. – По поводу вожатых есть пара вопросов. Но можно и не при всех, чтобы никого не задерживать. Можно же?
– Ну хорошо, давай. Можете идти, мы тут сами справимся – сказала Элина уже потерявшим надежды разбежаться работникам.
Когда дверь в зал закрылась, Элина решила нарушить молчание:
– Не при всех? Секретничаешь, что ли?
– Да… Ну, в смысле нет. Не совсем… Но при остальных как-то не очень удобно говорить… Короче – у нас с вожатыми проблема – неловко призналась воспитательница.
– Какая? – удивилась Элина. – Вот уж откуда не ждала беды.
– Да и я тоже. Вчера программу на смены доделывала и даже такого не ожидала. А тут так всё обернулось, это жесть… Ладно, рассказываю. Мне вечером Миша позвонил, это который у старших отрядов должен был работать. Помнишь? Ну вот. Короче сказал, что его не будет. Куда-то он там по путевке поедет, поэтому работать не сможет. Дятел блин! Не мог раньше родить…
– Ну, не удивительно. От этого кадра можно было такого ждать, так что невелика потеря…
– Ага, куда там. Слушай дальше – сегодня утром мне Маринка и Кира звонили, точнее кто-то одна из них, подружки эти. Они две смены отработали в прошлом году, помнишь?
– Это те, которые на зарядку красились? – вспомнилось Элине.
Марину и Киру сложно было выкинуть из памяти, пусть и очень хотелось. Эти звезды отличились с самого первого своего появления в лагере, который они воспринимали не иначе, как курорт, на котором вовсе не обязательно было утруждать себя рабочими обязанностями. Однако в большей степени многим обитателям лагеря эта парочка запомнилась тем, что действительно и шагу не могла ступить без грима. Порой они столько времени уделяли своему макияжу, что на отряд у них попросту не находилось времени. Оля тогда здорово на них наехала, а на следующей смене и вовсе разогнала по разным отрядам, что, однако, не слишком-то помогло девушкам исправиться.
– Ну да, они самые – нервно кивнула Оля и отпила лимонада. – Блин… Эти ж курицы в прошлом году на это лето заранее записались, да еще и на три смены сразу! Так просились, так просились… А я дура взяла, и вписала. Вот они и были в списках. А тут вон чё. Сказали, что не поедут. Обе! Кира вроде не может поехать, а Марина не хочет ехать без Киры. Или наоборот… Короче я не вникала. Задница какая-то! И вот главное месяц назад всех обзвонила и всё было нормально. А тут…
– М-да – вздохнула Элина и сжала губы. – За две недели до заезда троих потеряли. Хоть самим в вожатые иди.
– Не говори.
– Чего делать будем? Есть идеи? Или, может, уже есть кто-то?
– Да, одного я уже нашла – обнадежила начальницу воспитательница. – Мальчик у нас работал пару лет назад. Я ему на удачу звякнула, а он, оказывается, щас свободен и готов к нам двинуть. Сказал, что пока только на первую смену, а там уже посмотрит. Завтра сюда подъедет и поговорим по существу.
– Имя у него есть? – поинтересовалась Элина. – Может, я его даже вспомню.
– Юрка Малинцев. Высокий такой мальчик, кудрявый, жутко красивый…
– Как ты их всех запоминаешь?
– Работа такая – пожала плечами Ольга. – Да и Юру трудно не запомнить.
– Держи себя в руках – улыбнулась Элина. – Нет, вроде не помню. Ладно. Тогда еще двое нужны…
– Да ты погоди, я ж не до конца рассказала – перебила воспитательница.
– Так ты и не тяни давай.
– Не тяну. Есть еще одна девочка – Кариной зовут. Молодая правда, ей семнадцать всего. Но плюс в том, что была у нас пионеркой лет пять подряд, если не больше. Приезжала по этим школьным программам – путевки для отличников. Ну и вот – в прошлом году у нее был выпуск в лагере, ревела, уезжать не хотела. А я у нее как раз номерок взяла, на всякий случай. Короче говоря – здесь она уже всё знает. Умненькая, ответственная, классной пионеркой была. В принципе и в вожатые она тоже сгодится, я в ней уверена. Да, молодая… Ну а почему бы и нет? К тому же она у нас не одна такая будет, так что нормально. Приедет к субботе, я там с ней отдельно поработаю, введу в курс дела. Дам нормативку домой почитать, а чуть позже, может, и тест сдаст – там уже посмотрим, подойдет ли она нам…
– Ты смотри ее не спугни. А то от твоих слов даже мне бы не захотелось в вожатые идти, честное слово. Разговоры, тесты эти…
– Да всё нормально – отмахнулась воспитательница. – Все через это прошли. Это ж не высшая математика! Да и ей полезно будет.
– Хорошо, допустим, двое у нас есть. Еще один человек нужен, или как? – спросила Элина, стараясь подойти к решению проблемы как можно ближе.
– Да, нужен еще один вожатый. Без разницы – мальчик или девочка. Хоть конь лысый, честное слово, лишь бы работал.
– Ну, и?
– И ничего… Нету у меня больше вариантов. Не поверишь, Эль – обзвонила всех, кто раньше у нас был и чьи номера у меня еще есть – все вне досягаемости. Кто-то работает, кто-то в наших краях уже и не живет. Человек десять было в запасе – всё мимо.
– Да уж. Закон подлости…
– Это точно. У тебя вот решила поинтересоваться, вдруг кто-то есть на примете – с надеждой в голосе спросила Ольга. – А то не хочу я лезть в интернет с объявлением… Мало ли кто попадется… Да у нас и времени на это нет. И вообще стыдоба – “Ювента” вожатого не может найти. Года за три у нас впервые такое.
– Всё когда-нибудь бывает в первый раз. Хотя раньше тоже такое было.
– Может и было, только щас народ не слишком-то рвется в вожатые, сама же знаешь. Коллектив приработался, все одни и те же ездили в основном, вот мы и расслабились.
– Да уж…
– Ну так что? Есть кто-нибудь?
Элина задумалась. Все, кого она знала, не годились в вожатые. Большинство ее многочисленных знакомых были личностями, не привыкшими к нервной работе круглосуточного воспитателя. Да и по возрасту мало кто подходил на эту роль, уж не говоря о статусе.
Кроме одного, пожалуй, самого худшего варианта, что только мог прийти ей в голову. Варианта опасного и крайне нежелательного как для нее самой, так и для всего лагеря в целом.
Однако потребность в вожатом оказалось сильнее здравого смысла.
– Есть один кандидат – ответила Элина, тяжело вздыхая. – Но, честно сказать, лысый конь нам подошел бы гораздо больше.
Очень кстати, что именно сейчас этот кандидат как раз снова остался без работы.
Подлый будильник на телефоне затрезвонил ровно в 13:00, как ему и было положено, но Макара так сильно взбесил его писк, что он вырубил его и швырнул под подушку, дабы больше никто не смог побеспокоить его мирный сон.
Головная боль подкралась незаметно. Колючей волной она пронеслась по затылку, не давая чугунной голове оторваться от подушки. Тошнота тоже спешила пожелать “Доброе утро” и не заставила себя ждать. Вчерашний отрыв сполна давал о себе знать уже с самого утра, а точнее – дня. Мак с трудом сел на диване, опираясь на спинку, после чего постарался медленно открыть глаза. В комнате было темно, но дневной свет так и норовил навязчиво пробиться из-за штор – единственной преграды, спасавшей его от еще больших мучений. Горько икнув, Макар опустил ноги на пол и со звоном опрокинул пустую бутылку из-под пива, которая не спеша укатилась под стол и приветственно стукнулась там с тремя другими собратьями. Голова гудела так, будто ее хозяин всю ночь напролет пролежал под ревущим поездом. Казалось, что если бы где-то в подъезде сейчас прошмыгнул паук, то обладатель хмельной головы обязательно бы услышал гулкий топот наглого членистоногого.
Вот насколько ему было хреново.
Резко подниматься на ноги было ни в коем случае нельзя – это грозило почти моментальной потерей равновесия, бесславным падением на журнальный стол и ушибом всего больного тела. Мутный взор приметил на столе выпотрошенную пачку сигарет, игриво выглядывавшую из-под джинсовых бридж. Не без труда поднявшись с дивана, Мак взял курево и прихватил с собой солнцезащитные очки с заляпанными стеклами. Стараясь лишний раз не вертеть головой, он приоткрыл шторку, и, постанывая, вышел на свет, чтобы закурить. Свет сжигал его заживо, словно вампира, заставляя парня щуриться даже в очках, пусть и дрянных. Где-то внизу кипела жизнь, ездили машины и разговаривали люди, занятые своими будничными делами, однако восставшему из алкогольного забытия парню сейчас было не до всего этого. Пока что для него существовала только его сигарета, отвратное самочувствие и желание как можно скорее вернуться в квартиру, сокрыться от ужасного света.
Так называемая “процедура” более-менее помогла Макару, ведь он, пусть и неспешно, но всё же стал выходить из спячки и понемногу оживать. Докурив и бросив окурок в пепельницу, в прошлой жизни бывшей банкой из-под зеленого горошка, парень наконец вернулся в свое темное убежище, где ему предстояло окунуться в суровую реальность.
В его маленькой однокомнатной квартире царили бардак и разруха. И без того заляпанная барная стойка на кухне была захламлена грязными тарелками, пустыми коробками от лапши быстрого приготовления и еще черт знает чем. На журнальном столике стояла жирная чаша с недоеденными острыми чипсами, а рядом с ней возлежали две початые пивные банки. Тут же, почти пустая, над павшими собратьями по цеху гордо возвышалась и главная причина паршивого состояния больного – бутылка дешевого, но забористого коньяка с говорящим названием “Ахтунг!”.
Судя по разгрому и кислому запаху, витавшему в затемненном помещении, Мак сделал вывод, что два своих самых важных события последней недели он отметил со всем достоинством и размахом – долгожданную победу футбольного клуба “Армада” в кубке второго дивизиона, а также свое не менее ожидаемое расставание с профессией грузчика на консервной фабрике.
В тот день, когда ему сообщили об увольнении, он высказал всё, что думал об окружающих его идиотах. Вспоминая разъяренный вид начальника смены – пучеглазого “бывшего” алкаша и вечно дымящего как паровоз коротышку с красноречивым прозвищем Чинарик – из-за которого, как думалось Маку, его и поперли с работы, настроение безработного резко улучшилось. Но это сладостное воспоминание не шло ни в какое сравнение с накрывшей его эйфорией от гола Благо Гжебича, забитого на девяносто второй минуте матча в ворота соседней “Олимпии”. Этот мяч принес его любимцам единственный трофей за последние семнадцать лет, от того и послевкусие от этой победы было просто потрясающим.
Чего, правда, нельзя было сказать о послевкусии сегодняшнем…
Из туманных мыслей Макара выдернул глухой телефонный звонок. Мелкая сенсорная мобилка, купленная им еще четыре года назад, в свое время очень полюбилась Маку не только за щедрый ценник, но и за свою простоту и громоздкий, но крепкий корпус. Однако сейчас, когда его голова с трудом отходила от бурных празднований, громкий звон был для него самым ужасным звуком на свете. С трудом вспомнив, что трезвонящая сволочь лежит под подушкой, Мак поскорее достал телефон и не глядя нажал на зеленую трубку на экране.
– Але, да… Кто это? – ответил он хриплым голосом, потирая глаза.
– Ого, я смогла до тебя дозвониться с первого раза. Запишу в свои достижения – ехидно ответил приятный женский голос на другом конце.
– Чё… Не понял. Элина? Ты, что ли?
– Не поняла. А у тебя разве мой номер не забит? – возмущенно спросил голос.
– Нет… Не знаю – невпопад ответил Мак, теперь уже держась за лоб. Тошнота и раскаленная голова призывали его немедленно принять хоть какие-то меры для облегчения страданий несчастного организма. – Я не глядя ответил.
– Ну-ну, ясно – ответила Элина. В ее тоне можно было распознать разочарование. – Что, опять веселился?
– Чё тебе надо с утра? – раздраженно спросил Мак. Воспитательная беседа на больную голову ему была совсем ни к чему.
– Вообще-то уже половина второго, Макар. У цивилизованных людей это называется день. Ну ладно… Я повидаться хотела. Мы с тобой уже два месяца не общались.
– Да? Два месяца… Хренасе…
– Ну если совсем точно – два месяца и одиннадцать дней.
– Я занят был – ответил Мак, с трудом сдерживая икоту. – Работал, потом увольнялся и всё в таком духе.
Сидеть на диване становилось уже невозможно – нужно было срочно перебираться поближе к туалету, чтобы была возможность парировать надвигающиеся события, или хотя бы быть к ним готовым.
– Я в курсе уже, мне сказали – выдохнула Элина. – Макар, я же тебя туда еле устроила, блин. Филипп мой хороший знакомый…
– Так говоришь, как будто меня в космонавты взяли, а не в грузчики. И вообще – твой Филипп мудак, Эль. Как и все, кто там работает. Поэтому ни чё страшного. А так… Знаешь, если б я хотел, то грузчиком в такую помойку и сам бы мог устроиться.
– Ключевое слово “если” – тихо ответила Элина. – Да уж… Ладно… Так что, мы увидимся?
– Прям сегодня надо? – простонал Мак, чувствуя, как горло сдавливают спазмы.
– Лучше сегодня. А то потом не успеем. Я ж уеду на лето, забыл? А у меня еще дел полно. Да и ты потом опять потеряешься, как и всегда.
– Не исключено – лоб у него начал покрываться испариной. – Давай вечером, не щас.
– Хорошо. Я позвоню, как поеду – сказала Элина, а после спросила: – Макар, а ты хоть у себя дома проснулся?
– Да, да! Пока – бросил Мак. Разговор начинал его утомлять.
– Ладно, до вечера…
Он не успел ничего ответить, а только лишь отбросил телефон в сторону и мучительно склонился над унитазом, надрывая глотку.
Ему уже давно не было так плохо.
Уличное кафе, что укрылось в одном из уютных переулков ближе к набережной Ладного, было заполнено народом – отдыхали здесь не только взрослые, но и дети. Уплетая разноцветное мороженное и запивая всё это удовольствие газировкой, детеныши каким-то образом умудрялись издавать еще и огромное количество звуков, чем обращали на себя внимание остальных посетителей. Официанты сновали меж столиков с такой скоростью, что уследить за ними порой было просто невозможно.
Обилие запахов, витавших в воздухе, сводило Мака с ума. Он еще не успел отойти от утреннего похмелья, а за целый день в его измученный желудок так и не попало ничего съестного, зато в обратном направлении проследовало достаточно. От того ароматы свежих булочек с одной стороны пробуждали у Макара зверский аппетит, но с другой – заставляли искать взглядом ближайший санузел, чтобы при случае моментально ретироваться от всего этого безобразия и прочистить организм. Тем временем Элина внимательно изучала поданное меню. Вид у нее был такой сосредоточенный и важный, будто она выбирала не начинку для куска пирога, а штудировала квартальный отчет. Боковым зрением Мак заметил мужчину, который то и дело поглядывал на Элину. Казалось, что если бы напротив нее сейчас не сидел чурбан подозрительной внешности, в теплый майский вечер напяливший на себя толстовку с капюшоном, то одинокий красавчик обязательно спросил бы у нее разрешения подсесть за столик и у пары наверняка бы завязалась приятная беседа. Но вместо этого, искоса бросив взгляд на присосавшегося к бутылке с водой Мака, мужчина грустно отвел взгляд и уставился в телефон, изредка отпивая из своей чашки кофе.
Элина была старше Макара лет на пять и приходилась ему теткой, пусть и не родной. Однако даже такое родство не мешало племяннику признавать, что Элина была девушкой приметной, и, чего уж тут скрывать – красивой, благодаря чему обращала на себя внимания не только многих мужчин, парней и мальчиков, но порой даже и некоторых женщин.
В первую очередь в глаза бросались ее волосы – темные и волнистые, они чуть не доставали ей до поясницы. Эля держала их распущенными и почти никогда не укладывала в прическу, что нисколько не убавляло красоты ее блестящих локон. Ростом Элина была чуть выше, чем ее племянник. Пусть он и сам никогда не был коротышкой, но в отношении тетки такой уступок порою сильно раздражал Мака. Чаще всего он старался вообще не стоять с ней рядом, чтобы даже такая мизерная разница между ними никому не была заметна. Косметикой девушка почти не пользовалась, лишь глаза у нее всегда были подведены, что для Макара выглядело пусть и странно, но в то же время интересно. Элина любила спорт – занималась фитнесом, бегом, ходила на йогу, массаж, в тренажерный зал и в еще кучу других спортивных и модных мест. Племяннику было не ясно, когда она успевала уделять всему этому столько времени, однако постоянные диеты, правильное питание и тренировки уже давно сделали ее фигуру стройной и подтянутой, из-за чего она и стала мишенью для жадных глаз окружающих.
Поэтому-то Мака удивляло, с какого такого перепугу Элина столь внимательно просматривает меню с такой вредной и калорийной для нее пищей, к которой она чаще всего старалась вообще не притрагиваться.
– Круассаны с клубникой, яблочный пирог… Вау! Пирог с малиной, обожаю его – вполголоса читала меню Элина. – Штрудель, шарлотка… Ого, даже печеные яблоки есть! Ну это на любителя… М-да, давненько я здесь не была. Что тебе заказать?
– Веревку и мыло.
– Перестань, Макар. Я же серьезно…
– Я тоже. Хочешь, что б я подох? Мне-то без разницы, чем блевать, но пироги переводить жалко.
– Пить надо меньше – спокойно ответила Элина, снова спрятав взгляд в меню.
– Или больше – нашел в себе силы съехидничать племянник.
Девушка поджала губы, что выдавало в ней раздражение. Уж что-что, а раздражать свою тетку Макар всегда умел отменно. Особенно когда дело касалось выпивки, курева и того образа жизни, который в последние годы вел ее дорогой родственничек.
– Тебе не жарко в толстовке?
– Меня наоборот колошматит – в доказательство своих слов Мак съежился. – Да и загорать я не люблю. А щас вон как палит…
– Так ведь лето скоро, радуйся – ехидно сказала Элина. – То ли еще будет.
– Порадуюсь. Напомни, если вдруг забуду.
Макару казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Элина соблаговолила выбрать себе десерт. Теперь, когда перед ней стояла огромная тарелка с крошечным кусочком малинового пирога, от цены которого Макара чуть было не вывернуло в очередной раз, Элина наконец перешла к разговору, из-за которого она и вытащила племянника из его берлоги.
– Филипп на тебя очень жаловался. Отношения у меня с ним хорошие…ну, были во всяком случае. Но когда он позвонил, голос у него был раздраженный. Я его таким вообще не помню, хотя мы знакомы-то давно. Он человек спокойный… Чего у вас там случилось?
– Не важно – отрезал Мак. – Его батраки слишком до хера о себе думают. Да и он сам индюк еще тот. Слово за слово, с одним, вторым, третьим…вот и понеслась. А он сам их еще и покрывает.
– Как всегда – у тебя все вокруг виноваты – ответила Элина, внимательно слушая племянника. – Я всё понимаю, работа там была не из легких, и контингент особый. Но это всё-таки было лучше, чем совсем ничего…
– Эль, ты когда в последний раз ящики таскала, а? – перебил Мак. – Или у станка стояла? А в ночные смены работала?
– Я часто до ночи работаю, Макар. А то и всю ночь, когда у меня завал…
– Молодец. Хочешь читать мне лекции – пожалуйста. Только сначала иди туда сама и отведай этой хрени. Вот тогда и поговорим. Ты не знаешь, чё там было…
– Так вот я почему и спрашиваю – мне тебя интересно послушать.
– А толку? Всё равно ж не поймешь. Или опять скажешь, что я сам виноват.
– Ну а ты вот попробуй и расскажи – деликатно подступалась девушка. – Я имею право знать, вообще-то. Это же я тебя туда устроила.
– Скажу так – похают там на тебе, как на лошади, а платят, как дешевой шалаве. И относятся также. Покурить отойти нельзя, уже начинают бухтеть, бубнить. Один раз на работу не вышел – заболел – всё, трагедия. Начинают гусей гнать, грозить… Зато как наверх не зайдешь, эти там сидят чаи гоняют, рыбалку обсуждают, днюхи отмечают…
– На то они и начальство, Макар. Это офис – там так заведено.
– Ага. Чё не спросишь, как царьки с холопом бубнят. Да и в смене тоже своих баранов хватало. Пообедать не дают, прибегают: “У нас завал!”. А это мои проблемы, что ли? Почему при мне завалов не было…
– Может, тебе повезло просто? Или ты сам на обеде засиделся.
–…зато стоит их попросить подсобить, рожу кривят. Чуть ли не одолжение делают – не слышал ее племянник. – Ну в итоге они на меня там чё-то обозлились, стали подлянки делать… Не суть. Вот я им всё и высказал. А еще из-за меня потом смена встала. Будут знать…
Последнее Макар произнес так, будто для него этот инцидент стал особым примером для гордости.
– Ну да, про что-то такое Филя тоже говорил.
– Да пошел он в зад, твой Филя…
– Макар! Тихо, тут дети.
Голову Мака вновь окатило волной острой боли, да такой, что он прищурился и не решился продолжать спор.
– Всё, успокаивайся давай – уже тише сказала Элина. Она на собственном опыте знала, что атаковать Макара упреками в лоб было бесполезно. Всё равно не достучишься, зато шуму будет много. – Чего уж теперь. Раз так получилось… Какие у тебя планы?
В данный момент Маку хотелось только одного – уйти. Сбежать от света и скрыться где-нибудь в темном и прохладном уголке. Это был бы по-настоящему замечательный исход. Поддерживать беседу у него не было никаких сил и желания, но зная, что тетка от него просто так не отцепиться, решил не тянуть и как можно скорее ответить на все интересующие ее вопросы.
– Не сдохнуть от головной боли к концу дня было бы здорово, для начала…
Элина молча открыла свою небольшую сумку, достала из нее две таблетки аспирина и положила их перед племянником. Мак трясущимися руками взял желанное лекарство и запил их остатками воды в бутылке. За сегодняшний день это была уже третья его доза таблеток от головы.
– Скоро должно полегчать – обнадежила Элина. – Работу не искал еще?
– Ни чё не нашел пока – соврал Мак.
Он и не искал. Было совсем не до этого. Его “Армада” оказалась в финале чуть ли не случайно, поэтому всю неделю после увольнения Мак не только морально, но и физически готовился к предстоящему матчу. Большая часть его расчета с завода пошла на закупку пива и закусок, без которых такой важнейший матч никак не мог обойтись. От того и времени на поиски нового места трудоустройства просто не могло найтись. Впрочем, как и желания.
Какое-то время они оба сидели молча. Элина неохотно ковыряла вилкой пирог, съев лишь половину. Было ясно, что она над чем-то размышляет и не решается заговорить первой. Маку начинало это надоедать, поэтому он решил идти в наступление самостоятельно.
– Элина, не тяни. Чё ты маешься? Говори уже, что стряслось.
Такого вопроса тетка явно не ожидала, поэтому поначалу даже растерялась. Собравшись с мыслями, она положила вилку и отодвинув тарелку с недоеденным пирогом в сторону.
– Да я сказать хотела…
– Так говори уже. И быстрее… Мне и так херово. А еще ты тут яйца высиживаешь.
Элина начала издалека:
– Слушай, Макар – ты не обижайся, но…честно говоря, я уже не знаю, чем тебе еще помочь. Ты уже у трех моих знакомых работал, и всё без толку. Мне больше некуда тебя пристроить. Я себе этим вопросом уже всю голову сломала…
– Зачем? Я ж тебя об этом и не просил – удивленно нахмурил брови Мак.
– Да не в этом дело… Просто вчера я заходила на сайты с объявлениями по работе, хотела посмотреть, что сейчас есть… Но и там пусто. Понимаешь? Образование у тебя не полное, да и ты сам не за любую работу возьмешься. Не кривись, Макар – сам же знаешь, что это правда. Характер у тебя не как у котенка, будем честны.
– Ого, а я и не знал…
– Не перебивай. Я вот что предложить хочу… Ты только выслушай меня, договорились?
– Ну.
– Выслушай внимательно.
– Не беси меня. Говори.
– Короче… Единственный для тебя адекватный и беспроигрышный вариант – это…вернуться к нам в лагерь. Мы в последние пару лет более-менее постоянную команду вожатых собрали, но сейчас нам как раз экстренно нужен еще один человек. Позвать пока что некого, а у тебя как раз и опыт есть. Мог бы нас выручить…
– Так, погоди, стоять! – резко прервал тетку племянник. – Ты шутишь, что ли?
– Макар…
– В какой на хрен лагерь? Мне двадцать семь, Эль. Не собираюсь я этой херней для малолеток заниматься. Я там был…да черт знает, когда.
– И что теперь?
– Нечего мне там делать, хватит с меня. Я зарекся, что больше туда не вернусь, и ты об этом знаешь. Это всё из-за “Ювенты” этой сраной у меня по жопе пошло…
– Дослушай! Я же не уговариваю тебя устраиваться на весь год и жить там безвылазно! – продолжала гнуть свое Элина, не сводя глаз с племянника. – Ну… Ну ты посмотри на себя, Макар.
– И чё изменится?
– Я за тебя боюсь. Ты выглядишь ужасно. Живешь, как придется. Я больше, чем уверена, что и работу ты себе ищешь так же наобум, как и всё остальное делаешь. Тебе нужна передышка.
– Херня это всё. Я не устал.
– Я всё продумала – на его выпады Элина не обращала никакого внимания. – Приезжай в лагерь, подзаработай немного и как раз сможешь обдумать будущее. Не здесь, где куча баров, магазинов с бухлом и твоих дружков, которым только побухать в жизни и надо, а у нас – в лагере, за городом. Там чисто, светло, тепло, воздух свежий, природа какая… А параллельно ты сможешь искать работу, а я буду отпускать тебя на собеседования, если понадобится.
– Ага, конечно.
– И в конце концов – тебя три месяца будут кормить и поить бесплатно, а я всё это время буду космически спокойна. Не отказывайся…
– Спокойна?! – выпалил Мак. – Лагерь – это сплошной дурдом, Эль. Какая к черту передышка?! Там куча вечно орущих детей и их тупых родителей. Эти сценки и постановки каждый день, эти даунские соревнования, конкурсы, мероприятия идиотские… Встаешь и засыпаешь по звонку, как в тюряге, а жрешь то, что тебе кинут. Какое время на подумать? Ты о чём вообще?
– У всех на себя время хватает, а у тебя нет? Там сейчас не такой загруз, как раньше, Макар. Да и раньше всё было не так…
– Ты мне-то хоть не рассказывай, я получше тебя знаю. Нам там иногда в толчок-то сходить времени не было. А ты мне предлагаешь там еще и работу как-то искать. Круто. Когда я буду это делать? По ночам? Еще и не спать? Ну вперед, попробуй сама сначала. Потом расскажешь об успехах. Капец… Ты чё курила, когда это придумала? Сказочница… Или ты думаешь, что вожатые там хер пинают всю смену?
– Конечно не думаю. Но это лучше, чем сидеть здесь и…
– Не-е-е-т, говори за себя. Ты не пахала вожатым, тебе не понять. Легко быть начальницей и смотреть на нас смертных. У нас же тут всё так просто. Да-да, прям как Филя твой – два сапога пара, молодцы.
– Чё ты несешь…
– Что надо. И я тебе уже сказал – свое я оттрубил, ищи других дебилов. Даже не проси. Это уж точно ни хера не выход и мне никак не поможет. Лучше в дворники пойду. Да у меня и так всё нормально…
– Нормально?! Да уж я вижу, как у тебя всё нормально – настал черед злиться уже самой Элине. К этому моменту с соседних столиков на них стали недовольно поглядывать. – А что для тебя выход, Макар? Продолжать бухать? Или ходить по барам и смотреть футбол, надеясь, что тебя кто-нибудь еще и покормит? Это не жизнь, Макар – это идиотизм!
– Вот это ты щас какую-то ересь несешь. Я ж не бичуган… Я сам за себя заплатить могу.
Макар лукавил. Он мог заплатить далеко не за всё и далеко не всегда. А надежда на угощение и правда наполняла его всякий раз, когда он с приятелями куда-то выбирался.
– Ага, если бы… Ты прав – тебе двадцать семь, уже не маленький. Слегка вырос из вожатской работы, я согласна. Но по виду так не скажешь. Ты ничего не хочешь, никуда не стремишься. Тебе ничего не надо от слова “совсем”. А здесь ты вообще разлагаешься, как… А в лагере всё не так плохо, как ты тут расписал. График уже давно не такой загруженный…
– Ну да, это же прям меняет дело – картинно выдохнул племянник. – И ты реально думаешь, что лучше круглосуточно вытирать сопли и слезы у мелких спиногрызов, чем искать нормальную работу? Если ты их так любишь, то чё сама вожатой не станешь? А лучше иди заведи себе парочку своих собственных пионеров и запрись с ними в своем лагере!
– Короче, Макар – резко встала с места Элина. Вид у нее был злой, но сдержанный, как у заправской училки. – Я тебе предложила хороший вариант, но ты решай сам. Уже взрослый, в конце концов. Хочешь опять стать человеком – значит пожалеешь мои нервы, а главное – себя, соберешься в кучу и поедешь в лагерь.
– Ну-ну…
– Ты не нукай, а слушай. Если же тебе окончательно на всё плевать, можешь и дальше околачиваться в… Где ты там обычно бываешь? Не суть. Я настаивать не буду. У меня хотя бы совесть чиста, потому что я сделала всё для того, чтобы у тебя жизнь наладилась. Но ты этого вообще не хочешь, я смотрю…
– Тебе медаль за заслуги выдать?
– Говори, что хочешь. Всё – я жду до вечера. Нет, так нет. Завтра у нас уже наверняка будет новый вожатый. С тобой или без тебя.
– Ага, конечно. А чё не десять сразу?
– Ты меня услышал – бросила она и уже собралась уходить, но обернулась: – Тебя довезти? Или здесь сидеть будешь?
– Едь давай – гордо отмахнулся племянник. – Вожатики ждут.
– Как хочешь…
– Чисто бабская логика… Давай, удачи! Привет им там всем передавай! – прикрикнул Мак вслед уходящей Элине.
Его голова и не думала утихать, а только еще больше разболелась. Теперь, из-за глупой ссоры с теткой и собственного упрямства, ему еще и придется добираться до дома на маршрутке через добрую половину города в самый час пик.
“А ведь еще вчера всё было так хорошо” – думалось Маку, пока он пытался влезть в переполненный людьми автобус.
Ночью ему не спалось. В голове бурлили воспоминания – как хорошие, так и те, что причиняли боль. Он вспоминал аллею, усаженную деревьями, на пути к уютной площади. Помнил те большие деревянные ворота, щедро распахнувшие для него свои двери когда-то очень давно…
Сколько времени прошло? Пять лет? Может быть шесть? Нет – целая жизнь.
Тогда он был другим. Даже думал по-другому. Мечтал и еще верил в чудеса. Не то, что теперь. Может быть, потому что понял, что чудес не бывает? Бывает боль, обида, утрата. Бывает кратковременная и обманчивая радость, после которой обязательно случается что-то плохое. Беда, терпеливо выжидающая за углом. Но чудеса? Нет – чудес не бывает.
Еще он вспомнил ее. Давно уже не вспоминал. Сколько? Месяц? Или чуть больше? Вспомнил ее глаза и улыбку, ее красивые рыжие волосы. А главное – как у него замерло сердце, когда он впервые ее увидел. А вот голос – голоса ему уже и не вспомнить – не смог откопать. Вытравил, вычистил. Вырвал, что смог. Она ведь тоже оставила после себя лишь боль.
Вспомнился и смех. Свой собственный. Детей. Друзей. Радостные дни, радостные вечера. Было хорошо. Было счастье. Ведь это было счастье?
Но всё же это плохо закончилось. Ужасно. Необратимо. Катастрофически. И эта боль перекрывала всякую, что шла до нее. Те дни сломали его. Заставили измениться. Навсегда. Нужно было оградить себя от всего. От боли. От обиды. От утраты. Нужно было уехать. Скрыться. Исчезнуть. Нельзя было возвращаться. Ничего не вернуть. По-прежнему уже ничего не будет.
Или будет? Нет. Ее ведь больше нет…
Мак бессонно сел на диване и еще долго копался в раздумьях. Наедине всегда было лучше. Безопасно. Очень правильно думалось. Но не в этот раз… В этот раз он проигрывал. Не мог себя убедить. Не удержался. Или еще сможет удержаться?
Дрожащими от мандража руками Мак взял со стола телефон. Часы показывали 03:25. Уже поздно. И всё же он нашел в списке контактов Элину, которую забил туда только сегодня.
Всмотрелся в экран. Думал. Долго думал.
“Нельзя. Не вздумай!” – говорил он про себя. Но пальцы его предали и своевольно набрали СМС, которое его обязательно погубит.
Опять. Снова. Теперь уже окончательно и насовсем.
03:29
Ладно. Но если я об этом пожалею, то и все
вокруг охеренно пожалеют.
Когда надо ехать?
ПЕРВАЯ СМЕНА
«Социализация ребенка в детском лагере – это первый шаг на пути к успешной социализации взрослого человека в будущем, в большом мире. Навыки, полученные в стенах детского лагеря, в дальнейшем возможно применить и в зрелом возрасте, ведь умение адаптироваться и понимать окружающий нас социум ценится на каждом отрезке жизненного пути. Именно поэтому важность участия вожатого в первичной адаптации и социализации ребенка невозможно переоценить.
Для самих же вожатых процесс работы может стать подготовкой к собственному родительскому бремени. Уже на этом этапе каждый отдельный вожатый сможет для себя понять, какого ему находиться в роли родителя, какие качества он проявляет и применяет во время воспитательного процесса. Именно поэтому из хороших вожатых в последствии формируются и хорошие родители. Они прошли достойную школу, через которую не проходили 99,9% человечества».
А.П. Бессараб. Вожатская теория.
Общий сбор
В этот последний майский день в лагере кипела приятная суета. Основные работы и приготовления к приезду детей уже были завершены, и теперь оставалось встретить и снабдить всем необходимым самих вожатых – людей, без которых это место для пионеров потеряло бы всякий смысл.
Каждому из прибывавших в “Ювенту” вожатых выдавался список детей, которые входили в возглавляемый ими отряд, план мероприятий на смену и дневное расписание, по которому вожатые и их пионеры должны были жить ближайшие двадцать один день. Помимо этого, на руки они получали ключи от вожатских и детских комнат в корпусах, а также, и это было чуть ли не главное – канцелярские принадлежности, которые ценились на смене дороже всего золота мира.
С остальными работниками лагеря уже давным-давно всё было обсуждено – каждый из них, от буфетчицы до прачки, отлично знали свое дело, так как работали в лагере уже не первый год. Теперь же было необходимо поставить задачи уже для вожатых, что, как и всегда, собирались сделать на вечерней планерке. Многие из них уже имели за плечами большой опыт работы с детьми всех возрастов, однако в этот раз среди них имелись и новички, в которых еще только предстояло вдохнуть уверенность и воодушевить на приятную, но далеко не легкую работу.
Старшая воспитательница Ольга Викторовна находилась рядом с центральной площадью лагеря, в здании небольшого одноэтажного четвертого корпуса, среди своих прозванного просто “вожатской”. Именно здесь проходили вечерние планерки и в принципе была сосредоточена вся официальная вожатская тусовка. Ольгин кабинет находился здесь же, по правую сторону от главного входа в зал, в дальнем конце веранды. Внутри своей маленькой вотчины она проводила беседы с детьми, которые нарушали правила лагеря, или просто вели себя слишком вызывающе, складировала по коробкам канцелярию и расписывала на рабочей доске всё то, о чём ни в коем случае нельзя было забыть.
Работа у Ольги не ограничивалась нудным сидением в четырех стенах, ибо чаще всего она занималась не только воспитательными разговорами с детьми. В ее скромные обязанности также входило урегулирование множества мелких и не очень проблем, возникавших в ходе работы их дружного коллектива, проведение дневных и вечерних мероприятий, беседы с родителями и всякое тому подобное. Увы, но бумажной волокиты у девушки тоже хватало, но об этой стороне своей яркой и интересной работы Оля чаще всего предпочитала не думать и даже не вспоминать, а просто молча делать, надеясь закончить с этим как можно скорее.
Пока что детей в лагере еще не было, а потому Ольга могла полностью сосредоточилась на своих, как она сама любила в шутку говорить – “подчиненных”, которых она таковыми никогда не считала. Почти что год ожидания встречи с полюбившимися ей вожатыми заставил старшую воспитательницу делиться с ними всем, что произошло с ней за всё время их долгой разлуки, а также с ностальгией вспоминать прошлогодние смены, которые уже стали для лагеря и его обитателей пройденной историей.
Ныне же, последним майским вечером, Ольга разговаривала с Кариной – той самой девушкой, которая стала для воспитательницы одной из лучших пионерок на ее памяти, а теперь, после ускоренного обучения и уверенной сдачи теста, официально ставшей вожатой. Карина приехала в лагерь с самым ранним автобусом и успела включиться в работу задолго до приезда своего напарника. Она заранее осмотрела жилой корпус, в одиночку перетащила кучи постельного белья из прачечной и заправила все кровати в детских комнатах, что было занятием нудным, долгим и выматывающим. Глаза у нее, несмотря на небольшую усталость и нудную проделанную работу, горели огнем нетерпения и ожидания новых впечатлений, что не могло не радовать.
– Ну ты и даешь, Карин. Дождалась бы напарника, да вместе бы постельное перетаскали. Он ж тяжелючее. Эх ты… Устала?
– Нет, всё хорошо – улыбнулась новоиспеченная вожатая. – Зато теперь вечер свободен.
– Если не считать планерки, то в принципе да, свободен – согласилась воспитательница. – Как думаешь – справишься с семилетками? Восьмой отряд у нас самые маленькие, с ними бывает трудно. Иногда даже слишком…
– Справлюсь – уверенно ответила Карина. – Я знаю, что за ними глаз да глаз нужен, но я к этому уже привыкла. Я дома с сестрами своими всё время нянчусь, так что вот… А кто у меня в напарниках, кстати?
– Валерка Молотов. Твой одногодка. Пионером не был никогда, но парнишка смышленый. Он тест сдал на сто баллов, представляешь! Это, конечно, не значит, что он тут сразу станет лучшим из лучших, но на моей памяти такое впервые. Ни чё – скоро сами познакомитесь. Уже почти все заехали, ждем только нескольких человек.
Не успела воспитательница договорить, как у вожатской послышался скрежет чемоданных колесиков, после чего на веранду поднялась в меру упитанная девушка со стрижкой каре.
– Здрасьте – запыхавшись, поздоровалась новоприбывшая. – Блин…фух…я никогда не привыкну чесать через эту здоровенную площадь. Ой…
– Зорька! – обрадовалась Ольга и кинулась обнимать девушку.
– Ай, Ольга Викторовна, задушите же, ей-богу – прокряхтела Зоря, задыхаясь в объятиях воспитательницы.
– Чё за официоз, Зарина? – удивленно и даже с налетом обиды спросила Оля. – Не тот у меня еще возраст, так что отставить эти ваши выкалки! Кстати, знакомься – это Карина, наша новенькая, была у нас пионеркой… Хотя, ты и так ее должна помнить. Она в прошлом году в первом отряде была. Карина – это Зарина, или Зоря, наша “старенькая”, ее ты тоже знаешь. Вы будете соседями по этажу и комнате. Принимайте поздравления!
– Да уж как такую забыть, помню-помню. Танцуешь здоровски. Нормально ты так похорошела, подросла… Аж завидно. Приятно познакомиться.
– Взаимно – мило улыбнулась новоиспеченная вожатая.
– Короче, мне повезло – обожаю спать с красивыми людьми в одном помещении. Про одну кровать пока не зарекаюсь – сказала Зоря, чем изрядно удивила юную вожатую.
– Не слушай ее. Зоря у нас девчонка хорошая. Иногда, правда, как скажет чего-нибудь – хоть стой, хоть эволюционируй. Но с ней можешь советоваться по любому поводу. Опыта у нее о-го-го!
– Обращайся – подтвердила Зоря. – У меня это уже восьмая смена полетит, так что подучим тебя, если надо.
– Вот именно. Так, Зорь, расклад такой – у тебя будет Южный корпус, седьмой отряд, комнаты по правую сторону вместе с холлом. Ваша с Кариной вожатская будет восьмой, а у ваших напарников седьмая – сказала Ольга Викторовна и вручила девушке список с фамилиями и именами детей.
– Е-е-е, в самый раз – обрадовалась Зоря. – С девятилетками обычно легко. Ну, мне то уж точно. Походу классная смена намечается, если погода не подведет. В прошлом году в июне мы тут чуть не утопли все.
– Не напоминай – махнула рукой Ольга.
Прошлогодняя первая смена запомнилась лагерю своими проливными дождями, из-за чего большую часть времени дети провели в корпусах. Мягко говоря – воспоминание не из лучших, учитывая то, что детвору приходилось развлекать и занимать всеми силами не выходя из зданий.
– Ладно… А с кем я хоть стою? – спросила Зоря, но воспитательница ответить не успела.
– Всем привет, кого не видела.
На веранду поднялась Элина вместе со своей спутницей. Обе женщины были друг с другом примерно одного возраста, и обе выглядели так, будто только что сошли с небес на землю.
– Элина Вадимовна… Ай-яй-яй… Вы, короче, как всегда – бомбически смотритесь – сказала Зоря и обняла начальницу лагеря. – Перестаньте пить кровь девственниц.
– Постараюсь отвыкнуть. Да и девственниц-то в городе уже не сыщешь – усмехнулась Элина. – Рада тебя видеть, моя хорошая. Как дела?
– Пока не родила. Но родственники активно просят.
– А есть от кого? Ты еще с тем мальчиком встречаешься? Ян, вроде?
– Да-а-а – гордо заявила вожатая. – Мы вместе. Я его никуда не отпущу. Да он и сам не уйдет. Цепь-то тяжелая, надежно держит.
– Хорошо. Тогда понятно, почему детей просят – усмехнулась Эля и обратила внимание на свою спутницу. – Хочу вас познакомить – это Екатерина Олеговна Рица, будет у нас работать медсестрой. Если где что болит у вас, или у детей, не дай бог, то бегом к ней.
– Рада познакомиться. Можно просто Катя – ответила медсестра красивым, слегка низковатым голосом.
– Здрасьте. А я не поняла – чё с Яшенькой случилось? Вы его на пенсию отправили? – тревожно спросила Зоря.
– Да всё с ним нормально. Якову Максимычу просто подмога нужна была. И уже давно. А у Кати как раз и образование, и опыт работы есть. Двух медиков нам уж точно должно хватить.
– Берегите его – он у нас мужчинка хороший – сказала Зоря длинноногой медсестре, в которой медсестра угадывалась меньше всего.
– Будет сделано – ответила Катя. – Ладно, Эль, я пойду еще погуляю, осмотрюсь пока. Вечером увидимся.
– Давай – попрощалась начальница. – Ужин в семь. Звони, если что.
– Элина Вадимовна, признайтесь – подруга ваша тоже этими темными обрядами промышляет? Чё вы меня в комплексы-то вгоняете всё время? – спросила Зоря.
Элина закатила глаза и снова приобняла настырную вожатую.
– Зорька, ты вообще не меняешься. И я этому очень рада.
– Это точно – включилась в разговор Ольга. – Ладно, девочки – идите в корпус, располагайтесь, на ужин не опаздывайте. Ключи от вашей комнаты уже у Карины.
Когда девушки ушли, Элина и Ольга, наконец, смогли поговорить наедине.
– Как тебе Карина? – поинтересовалась воспитательница. Начальница лагеря познакомилась с будущей вожатой еще утром.
Эля сдержала смешок.
– Выглядит… Не на семнадцать лет. Ей парни щас прохода не дадут.
– Ой, не говори. Лишь бы не дрались и не домогались в наглую. Вымахала девчонка за год капец как, да и похорошела еще больше. Завидую я. Эх-х-х… Но я ей уже сказала, чтобы обращалась, если что. По любому поводу. А то всякое бывает…
– Да, правильно. Еще устроят соревнования – кто быстрее ее в койку затащит. А она несовершеннолетняя…
– Сплюнь ты… Ну ладно – у нас-то парни все приличные. Ну, почти… Да и девчонки тоже. Посмотрим, как оно будет. Так, теперь по делу – почти все уже на местах, ждем только двоих. С расстановкой всех ознакомила, так что всё в норме – отчиталась Ольга, не дожидаясь вопроса от начальницы.
– Дай угадаю – Макара еще нет, да? – спросила Элина, присела на лавочку и выдохнула, стараясь не волноваться.
– Ага. Нет Макара и Валерки Молотова. Он тоже у нас новенький – ответила Ольга, заглянув в список.
– Так и думала. И на телефон весь день не отвечает, зараза.
– А чё ты так переживаешь? – удивилась воспитательница. Она чуть ли не впервые видела свою начальницу настолько взволнованной. – Начало пятого только. Планерка в восемь. Времени-то еще вагон и маленькая тележка…
– Ты просто Макара не знаешь, Оль.
– Ну вот как раз и познакомлюсь – легкомысленно ответила воспитательница и подсела рядом.
Элина с трудом улыбнулась, но не стала ей ничего отвечать. Начальница не сомневалась, что знакомство и работу с ее племянником Оля наверняка запомнит надолго.
– Слышь, ты дурку-то не гони. Шесть соток за полчаса езды на этом корыте? – недоумевал Мак, уверенный, что хитрый таксист просто хочет его надуть.
– Так загород же ехали. А багаж чего не считаете? – парировал таксист.
Он, в свою очередь, был уверен, что хитрый пассажир хочет откосить от справедливой оплаты.
– Какой на хрен багаж, а?! У меня одна сумка! Да и та со мной в салоне! – ответил Мак, демонстрируя потертую спортивную черную сумку, которой он был готов стукнуть слепого водилу прямо по голове.
– Это мы еще по территории лагеря не едем. Там дороже выйдет.
– С хрена ли? Охерел в край. Не надо мне по территории, высаживай у ворот, петух обозный!
Такси остановилось на брусчатке около въезда на территорию лагеря. Мак кинул водителю помятые пять сотен, да и то с полным чувством того, что сильно переплатил нахалу. Демонстративно хлопнув дверью, пассажир покинул такси и отправился к воротам.
– Я твой номер в черный список внесу, понял?! Мудак – крикнул таксист в спину Макару. Тот, в свою очередь, лишь развернулся и показал водиле средний палец, тем самым продемонстрировав к нему всю полноту своего презрения и несогласие со сложившейся ситуацией.
Когда машина удалилась, Мак оказался совсем один у стыка больших ворот и белых стен, окружающих территорию всего лагеря. Вокруг не было ни души, и был слышен лишь тихий шелест зеленой листвы и пение птиц.
Первое, что бросилось в глаза, так это отсутствие тех самых ворот из резного дерева, которые раньше встречал каждый, кто прибывал в лагерь. На смену дереву пришел металл, а на смену душевности – надежность. Что из этого важнее – каждый решал для себя сам, но вот самого Макара от чего‐то задело это изменение, на которое ему, по-хорошему, должно было быть плевать.
Однако в остальном картина открывалась до боли знакомая. Казалось, что за годы его отсутствия здесь, кроме ворот, ничего и не поменялось. Сторожка охранника, стоявшая по правую сторону от въезда, была всё такая же маленькая, а в аккуратных небольших окошках продолжали виднеться белые узорчатые шторки. Этакий пряничный домик на современный манер. У самих же ворот по бокам всё также несли свой дозор и встречали приезжих две одинаковые статуи олимпийской богини. Еще выше над воротами красовалась яркая стилизованная надпись:
ДЕТСКИЙ ОЗДОРОВИТЕЛЬНЫЙ ЛАГЕРЬ “Ювента”.
Счастливое детство под опекой богини юности.
Богиня юности… Да-да, как уж тут забудешь. Именно выбеленные статуи Ювенты украшали не только въезд в лагерь, но и были понатыканы по всей его территории. Зачем нужно было приплетать сюда имя греческой богини, Маку всегда было не ясно. Не знал он и того, откуда взялось такое количество статуй, которые вот так запросто воткнули везде, где только можно. А сейчас и спросить уже было не у кого…
Стоп – греческой? Или она была у римлян? Эту подробность он уже давненько запамятовал и откапывать из закоулков памяти не собирался. Да и не факт, что он вообще знал, кто там богиня по паспорту. С историей у Макара всегда было не очень.
Да и вообще – местные статуи всегда больше напоминали ему изваяние взрослой женщины, но никак не юной девушки, пышущей красотой и здоровьем. Макар оправдывал свое видение тем, что в искусстве, как и в истории, он тоже был не знаток. Откуда ему знать, как раньше изображали девушек? Тем, кто этим занимался, наверняка должно было быть виднее.
Спорить он не собирался.
– Молодой человек, не заблудились? – спросил старческий голос, выдернувший приезжего из раздумий.
Мак повернулся на источник звука – в дверях сторожки стоял дедушка в форме охранника, на голове у которого громоздилась морская фуражка, которая явно не имела никакого отношения ко всему остальному обмундированию. Старик демонстративно и спокойно ждал, когда юноша ответит на заданный им вопрос.
– Не заблудился – ответил Мак. – Мне сюда надо.
– А в качестве кого прибыли? – не прекращал допрос старик. До приезда такси охранник явно скучал, а может и вовсе дремал, но зато теперь ему представилась возможность хоть как-то себя развлечь. – И куда конкретно? В Палаточный городок, аль в лагерь?
– В качестве вожатого прибыли, в лагерь – раздражался Мак, хрупкое терпение которого и без того истощилось от потасовки с таксистом.
– Как величать?
– Закрепин. Макар. И давайте побыстрее, я и так опаздываю.
Старик, словно игнорируя услышанную просьбу, неспешно вернулся в сторожку, пошуршал в ней и вышел обратно на улицу уже со списком в руках.
– Макар… Такс-такс… Агась, есть таковой. Макар Закрепин?
– Так точно.
– А паспорт у Макара Закрепина имеется? – деловито исполнял обязанности надсмотрщик за воротами.
– Имеется – принялся искать документ Мак, стараясь не расплескивать нервы. – Документы на хату нужны? Прописка? Свидетельство о рождении? Анализ ДНК…
– Паспорта хватит.
После тщательной и очень внимательной сверки на глаз, старикашка понял, что больше он никак не сможет прицепиться к приезжему. Поставив в списке галочку и довольно крякнув, охранник вернулся в сторожку и канул в небытие. Маку казалось, что старик сейчас про него просто забудет или уснет по пути, но нет – спустя мгновение позади него раздался шум и ворота принялись медленно отъезжать в сторону сами по себе.
“Прикольно…” – подумал Мак, удивляясь техническим чудесам в этой тихой глуши. – “Но раньше всё равно было лучше”.
– А давно ворота сменили? – решил поинтересоваться парень, оттягивая момент встречи с лагерем.
– Да уж точно не вчера – не сразу ответил охранник, задумываясь.
– Понятно… А старые чем не угодили?
– Так в негодность пришли. Да и механика всяко лучше, чем дерево тягать. Так удобнее.
– Охотно верю – выдавил из себя приезжий, не зная, что тут еще можно сказать.
Предвещая долгий путь до площади и не желая больше тянуть время, Макар ускоренным шагом отправился вдоль дороги, не упуская возможности лишний раз помянуть “добрым словом” жадюгу таксиста, из-за которого ему сейчас придется чапать на своих двоих еще минут двадцать, прежде чем он сможет дойти до самого лагеря.
Скрежет закрывающихся позади него ворот дал понять Маку, что дороги назад больше нет. Он снова здесь. Снова.
Снова…
“План простой” – размышлял Мак, шагая по пыльной обочине. – “Надо вытерпеть здесь всего пару смен…а лучше вообще одну, и за это время еще как-то умудриться найти работу. Всё просто и понятно. Если заморочиться и не лениться, то я быстро отсюда свалю”.
На бумаге план действительно был хорош. Работа вожатого, особенно учитывая опыт Мака, была делом пусть и не плевым, но всё-таки посильным, а с нынешними детьми, которых интересовали только их телефоны и интернет, проблем не должно было возникнуть вовсе.
“Будут сами себя развлекать” – уверенно подытожил Макар, даже не сомневаясь в своих умозаключениях.
Главной и единственной его проблемой на смене могла стать именно Элина. Уж кто-кто, а тетка из-за своей дотошности точно не даст племяннику расслабиться и наверняка будет следить за каждым его шагом круглые сутки. Да – она сама предложила ему вернуться в “Ювенту”, и даже уговаривала его пойти на этот шаг. Но в то же время он был почти уверен в том, что вряд ли начальница лагеря не опасается, что новоиспеченный вожатый, слепленный из старой муки и уже трижды просроченный, будет вести себя прилежно и в один момент вдруг станет паинькой. Предложить-то предложила, но мера эта была явно вынужденная – это и ежу было понятно. А значит, чтобы оставаться спокойной и не посрамить добрую фамилию Закрепиных перед всей лагерной публикой, тетка наверняка попытается держать Мака в ежовых рукавицах и будет скользить за ним следом, словно призрак коммунизма.
Во всяком случае – воображение Макара рисовало для него именно такую картину развития событий.
Отвадить от себя тетку при необходимости было не сложно, но для этого с ней наверняка придется серьезно поссориться, чтобы она не лезла к своему племяннику хотя бы пару дней. Сделать это было проще простого – Элина умела дуться абсолютно на всё на свете, а уж тем более она умела обижаться на Макара, на котором практиковала свои обиды довольно часто. Правда потом, несмотря на все принципы и демарши, это не мешало тетке самой же и идти на примирение, не выдержав стрессового раздрая. Именно этим Мак регулярно и очень умело пользовался, лишний раз не утруждая себя извинениями, даже если это он был во всём виноват.
А виноват в их ссорах и разборках он был довольно часто. Так уж получалось…
Поиски работы тоже не особо волновали Мака, ибо он был уверен в том, что за пару десятков летних дней ему уж точно что-нибудь да должно было подвернуться. Сомнений в этом не было никаких. Тем более, что, собираясь в “Ювенту”, Мак предварительно обзвонил многих своих приятелей и знакомых, предупредив их, что сейчас он свободен и ему очень не помешала бы новая работа. Так что было вполне возможно, что горе вожатый не проторчит здесь даже одной смены и при первой же возможности укатит из лагеря в свое новое светлое будущее – подальше от этого места и прочь от Элины с ее переживаниями и болезненной заботой.
Однако пока что думать об этом было рановато – впереди его всё равно ждало то, к чему он больше надеялся не возвращаться, из-за чего настроение из-за таких поворотов судьбы было далеко не в лучшем своем состоянии. Нужно было как-то взять себя в руки и попытаться сделать так, чтобы при знакомстве окружающие хотя бы не сразу понимали, как же ему на всё начихать и как он “рад” вновь вернуться в “Ювенту”. Хотя…а какая вообще разница? Не будет же он прыгать перед местной молодежью на задних лапках, лишь бы они вдруг не заподозрили, что Макару на них глубоко плевать с высокой колокольни.
Несмотря на приближающийся вечер, погода стояла ясная и жаркая, а на небе не было ни единого облачка, из-за чего дорога давалась Маку некомфортно. Лето еще даже не наступило, а Макару уже казалось, что асфальт под ногами вот-вот расплавится, а ветер дует где угодно, но уж точно не на этой бренной земле. Начало лета грозило выдаться аномально пылким, если, конечно, июнь не собирался в самое ближайшее время остудить свой накал и понизить температуру до совсем не летней, что случалось в этих краях довольно часто. Сложности в пути доставляла еще и его дурацкая сумка, под завязку забита самыми необходимыми для него атрибутами – немногочисленной одеждой, пивом и сигаретами.
Вспомнив о куреве, Мак опустил поклажу на землю, лениво достал из кармана уже помятую пачку, извлек оттуда сигарету и неспешно закурил. Время на экране телефона показывало уже 17:23, но вдумчивый перекур еще никогда и никому не мог помешать, и уж тем более Макару.
Не вынимая сигарету изо рта, Мак уже было собрался отправиться дальше, когда услышал позади себя гул приближающейся машины. Оглянувшись, он увидел неторопливо ехавший по дороге солидный белый джип. Машина была шикарной, но скорость передвижения у нее была такая, будто водитель крался по территории лагеря, боясь, что его остановят за превышение. Медленно, но верно белый гигант поравнялся с Маком и остановился, а дверное стекло автомобиля плавно опустилось вниз.
– Здравствуйте. Молодой человек – вы случайно не в лагерь идете? – спросила румяная женщина, оказавшаяся за рулем этого внушительного транспортного средства.
– Ну да – буркнул Мак, сделав очередную затяжку.
– Тогда запрыгивайте к нам. Мы с сыном тоже туда едем. Нечего по такой жаре пешком ходить.
Молча кивнув и не став задавать лишних вопросов, Мак, сделав жадную затяжку, выбросил окурок, швырнул пыльную сумку с характерным бутылочным звоном на заднее сидение и “запрыгнул” в автомобиль, воспользовавшись щедрым приглашением. В салоне стояла прохлада и чувствовался запах хорошей кожи, которой были обшиты сидения машины.
“Свезло” – подумалось Маку, который понимал, что дорога заняла бы у него еще значительное время. Настроение наконец-то начинало улучшаться.
– Здравствуй, я Валера – протянул тощую руку парнишка, сидевший на переднем сидении рядом с женщиной.
Макар не сразу его разглядел, но как только глаза навели фокус, он знатно удивился.
Парень, назвавшийся Валерой, оказался совсем щуплым, страшным и неказистым. Волосы у него были подстрижены очень коротко, почти под ноль; нос был больше похож на клюв; губы выглядели тонкими, бледными и поджатыми, словно пара дождевых червяков, а глаза навыкате делали его похожим на испуганную рыбу, как будто всех остальных внешних недостатков было недостаточно. Сухое лицо паренька было туго обтянуто кожей, из-за чего выпирали его острые скулы и такой же острый подбородок. Однако больше всего внимания привлекали к себе его здоровенные уши, будто специально выгнутые вперед, словно тарелки спутниковой связи. Смотрелись они настолько нелепо, что Макар, который поначалу честно пытался не обращать на них внимания, с треском провалился в этом неблагодарном деле, ибо не замечать уши паренька было попросту невозможно. Встретив такого индивидуума в темной подворотне, Макар бы изрядно напрягся, ведь Валера являлся живым доказательством того, что монстры в этом мире всё же существуют…
Мак неохотно пожал хилую костлявую ручонку, пока женщина продолжала пилотировать белого гиганта, неспешно ведя его по дороге.
– Как вас зовут, молодой человек? – поинтересовалась румяная женщина, глядя на пассажира в зеркало заднего вида.
– Нас зовут Макар – нехотя ответил “молодой человек”, поудобнее устраиваясь на сидении, развалившись и расправив руки, обхватив подголовники.
– Здорово – улыбчиво ответила женщина. – А меня Александра Сергеевна, очень приятно. А вы тоже будете вожатым работать?
– Да, вроде того – продолжал коротко отвечать Макар, разглядывая в окно местные просторы, которые уже понемногу стали сменяться лесом.
– Мой сыночек вот тоже едет вожатить. Это у него будет первая смена. Валерочка сдал вступительный тест на все сто баллов, представляете? Самый максимальный!
– Ну мам… – проскулил щуплый парнишка, которого похвальба от матери при постороннем человеке явно смущала.
– Какой еще тест? – спросил Мак, пусть ответ его и не слишком интересовал.
– “ТВП” – ответил Валера, решив перехватить инициативу у своей матери. – “Тест на воспитательскую пригодность”. Ну…там ничего сложного. Вопросы легкие, иногда даже элементарные. К тому же я прочел много нормативной литературы, поэтому легко сдал. Думал, что будет сложнее… Его же всё-таки сам Александр Павлович Бессараб разработал. Кстати, он и лагерь этот основал, и…
– Я в курсе – решил остановить лекцию Мак. Историю основания “Ювенты” он слышал уже не единожды. – Знаком с ним.
– Правда? – с восхищением спросил паренек.
– Вот видишь, Валерочка, какие тут профессионалы будут работать. Я знала, что мы с тобой не прогадали…
Под этот нудный разговор машина плавно въехала на аллею, погрузившись в тень ее деревьев.
В последние годы Мак если и вспоминал лагерь, то чаще всего первым, что приходило ему в голову, были как раз эти прямые ряды сосен, высаженные словно по линейке по обеим сторонам асфальтированной дороги. Аллея сопровождала посетителей мимо администрации и вплоть до КПП и входа на центральную площадь “Ювенты”, поэтому этот хвойный коридор был первым и последним, что видели пионеры, приезжающие и уезжающие из лагеря. Зрелище это было красивое и атмосферное, и во многом именно поэтому оно и отложилось у Мака в памяти на многие годы. Да и не только у него одного…
Правда Валера был явно не из тех, кто любит лицезреть прекрасное. Вместо того, чтобы любоваться видами и помалкивать, лопоухий продолжал гнуть свою тему и надоедать, по сути, первому же встречному человеку. Макар уже пожалел о том, что поленился пройтись двадцать минут на своих двоих, из-за чего ему теперь приходилось слушать треп и вопросы своего нового знакомого.
– А сколько у тебя баллов за тест? – всё занудничал Валера. Во всей этой ситуации успокаивало лишь то, что скоро эта поездка должна была закончиться и в самом лагере они оба вряд ли будут часто видеться.
– Я? – замялся Мак, думая, какую бы цифру ему соврать. – Я уже не помню. Давно дело было. Да и тогда он, вроде, не так обзывался…
Валеру подобный ответ вполне устроил, как и самого Мака.
Настоящая же правда заключалась в том, что он сам никогда и никаких тестов не сдавал. Всю эту ерунду, насколько ему было известно, ввели только на следующий год после крайней для Мака смены, после которой в лагерь он больше никогда не возвращался. Однако объяснять всё это было слишком утомительно и не интересно, поэтому попутчик решил попросту соврать чудику, лишь бы он от него уже отстал.
Наконец впереди показалось здание лагерной администрации, у которого останавливались все приезжающие в лагерь машины и автобусы с детьми. Администрация являлась средоточием скучной кабинетной работы всего лагеря – здесь заполнялись анкеты, проходили собеседования, утверждались планы, сверяли списки, рассчитывали зарплаты, придумывали рекламу, принимались заявления, продавали путевки и делали еще много того, чего обычному вожатому было знать совсем не обязательно. Но вместе с тем администрация к самому лагерю почти не относилась – детей во время смены здесь не было и близко, так как территория самого лагеря располагалась чуть дальше по дороге. И именно отсутствие пионеров поблизости и делало это место островком спокойствия и лесной тишины, которое как будто существовало здесь в отрыве от всего остального мира.
Джип проехал мимо красивого здания, утопающего в листве, на парковке которого находилось несколько солидных автомобилей, и Макара удивило то, насколько же сильно оно поменялось. Теперь постройка смотрелась куда более презентабельно, современно и по-модному, радовало глаз. Обитый фасад, чистые панорамные окна, ухоженные клумбы с цветами, блестящие перила и еще много каких других изменений делали администрацию совершенно не похожей на ту, какой она была ранее. Разглядеть изменениях во всех подробностях Мак не успел, но даже беглого взгляда ему хватило для того, чтобы поднять брови в удивлении.
Лесная аллея продолжала сопровождать их дорогу, но сквозь деревья по правой стороне Маку вдруг удалось различить вдалеке еще одно интересное открытие, а именно целое футбольное поле с небольшими трибунами, белоснежными воротами и даже с угловыми флажками! Раньше на этом месте был обычный вытоптанный грунтовый пустырь, на котором местные обитатели иногда поигрывали в футбол и сбивали ноги в кровь. Теперь же пустое поле было облагорожено до неузнаваемости, от чего у Мака разыгралась бурная фантазия о том, как он беззаботно гоняет мяч по этому зеленому газону целыми сутками напролет.
– Всё, мальчики – мы приехали – объявила мать Валеры, сбавляя ход.
Сердце вдруг екнуло. Такой реакции от собственного организма Мак никак не ожидал, но только теперь ему стало действительно ясно, насколько всё-таки велико было его волнение. Что-то свербело в груди – это предательское ощущение очень раздражало Мака, и злость на себя любимого постепенно стала вытеснять всю его боязнь.
Они подъезжали к площади, у которой стоял заградительный шлагбаум и здание охраны. Дальше него автомобили не пускали, так как здесь уже начиналась территория самого лагеря, а это означало, что пассажирам придется выметаться из белого исполина и топать через всю площадь своим ходом.
– Ну что, сыночек – удачи и хорошей тебе смены – сказала дама, притягивая сына к себе и целуя в щеку. – Обязательно мне звони каждый день, чтобы я не волновалась. Хорошо? Очень люблю тебя, мой сладкий…
– Ну ма-а-а-м, не надо – стеснительно простонал Валера, стараясь уклониться от поцелуя мамаши.
– Валерочка, не забудь сумку. Я тебе там всё аккуратненько сложила – щебетала женщина. – Что ж, и вам удачи, Макар. Было приятно познакомиться.
– И мне. Спасибо – бросил пассажир и нехотя выполз из машины.
Его взгляду снова открылась до боли знакомая картина – залитая солнечным светом площадь, которая раньше представлялась Маку огромной, но спустя годы перестала казаться такой уж большой. Размером она была чуть меньше футбольного поля и именно здесь всегда проходили все лагерные построения и массовые мероприятия. По левую сторону от площади громоздилась одна большая детская площадка, звавшаяся “центровая”. Она, как и пустеющее когда-то поле, тоже успела претерпеть свои изменения – качелей и горок на ней теперь стало куда больше, да и смотрелись они более современно, саму площадку оградили аккуратным сеточным заборчиком в цвет газона, а у входа теперь располагался ряд лавок, которых раньше здесь вообще не было. При таких солидных размерах на этой площадке могла уместиться добрая половина детей со всего лагеря, но пока что она просто пустовала – заезд пионеров планировался только завтра утром.
Другие изменения в окружающей обстановке тоже бросались в глаза – всюду были высажены клумбы с разнообразными растениями, деревьями и цветами, на которые можно было обратить внимание даже издалека, а вожатская и столовая заметно посвежели и теперь выглядели так, будто их построили недавно. В целом первое впечатление от возвращения у Мака выдалось несколько шокирующим – оказалось, что при Элине лагерь действительно процветал, а треп его тетки о “больших переменах” на протяжении всех этих лет оказался не пустым звуком или преувеличением, а самой настоящей правдой.
Приезжим пришлось немного застрять на КПП, так как Валера всё никак не мог найти свой паспорт и шарился в багаже так долго, что Макар успел вдоволь насмотреться на окружение и даже заскучать. После того, как паспорт был найден, охрана еще раз проверила их имена по документам и списку, и только после этого разрешила пройти на территорию. Мак шел по площади быстро, а вот Валера еле плелся со своим большущим чемоданом и каким-то свертком в руке, умудряясь по пути еще и вертеть по сторонам своей страшной башкой.
– Слушай, Макар, а куда нам идти-то? Я в самом лагере еще не был ни разу, а тест только в администрации сдавал… – начал нудить доходяга.
– Иди за мной – ответил Мак, не оглядываясь на плетущегося позади попутчика.
Они подходили к вожатской – зданию с крыльцом и верандой, выкрашенному в белый цвет. Около этого аккуратного и продолговатого домика тоже были высажены невысокие деревья и поставлены красивые лавочки, а в чистых окнах виднелись белые шторы, похожие на те, что Мак углядел в сторожке у главных ворот.
– О! Вот и они – раздался впереди женский голос.
Встречать новоприбывших на веранду вышла женщина, которая сразу же насторожила Мака. Вид у нее был чересчур довольный и позитивный, будто только что ей на счет упала крупная сумма денег. Выглядела счастливица невыразительно – одетая в простые бриджи и сланцы, поверх себя она напялила поло с эмблемой лагеря, купленное, видимо, в сувенирном магазине администрации. Кепка, надетая поверх прямых русых волос, тоже была оттуда. Лицо у нее было чересчур простое, а фигура непонятная, ибо мешковатая одежда ее никак не подчеркивала, заставляя очертания тела утопать в себе. Женщина – или всё-таки девушка, если разглядеть ее поближе – напоминала, скорее, ходячую рекламу, нежели нормального человека, чем сразу же произвела на Макара отталкивающее впечатление.
“Идеалистка, походу” – сразу же вынес свой неутешительный вердикт Мак.
Следом за ней из дверей вожатской показалась и Элина, одетая в легкое летнее платье с открытыми плечами, слишком вычурное, как казалось Маку, для подобного места. Волосы у нее, как всегда, были распущены, а вид оказался на редкость взволнованный. Особенно этот контраст был заметен на фоне идеалистки, которая улыбалась новоприбывшему во все зубы, пусть и видела его чуть ли не впервые.
Как только он заприметил тетку, настроение у Мака резко покатилось вниз.
– Ну что – как доехали? – улыбаясь, спросила идеалистка.
– Пойдет – отрезал Мак.
Поднявшись на веранду, он прошел мимо встречающих и со стеклянным звоном поставил свою сумку на лавку. Валера же только сейчас стал взбираться по ступенькам, пыхтя под тяжестью своего внушительного чемодана.
– Здорово. Ну тогда давайте знакомиться. Хотя с Валерой я уже знакома, а вот с Макаром нет. Я здесь старший воспитатель, зовут меня Ольга Викторовна. Можете называть просто Олей. Ну а эта красивая девушка наша начальница – Элина Вадимовна. Знакомься, Валер.
– Очень приятно – промямлил Валера, глядя на Элину. Его растерянный и смущенный вид вызвал у Мака ухмылку.
– Мы здесь о тебе уже наслышаны – ласково обратилась к нему Элина. – Сдать наш “ТВП” на сто баллов – это настоящий рекорд. Поздравляю. Такого у нас еще не было…
Мак был уверен, что если ему еще раз кто-нибудь напомнит про этот долбанный тест, то он лично позаботиться о том, чтобы обладатель столь замечательного рекорда отъехал в загробный мир как можно скорее и забрал свое “великое” достижение с собой в могилу.
Достали уже со своим тестом…
– Ваши напарницы уже здесь, обживают корпус. Всё, что нужно, я им выдала, так что можете идти знакомиться. Валер, тебя проводить? Ты же у нас впервые…
– Да, если можно – обрадовался Валера и стал спускать свой ненаглядный чемодан теперь уже вниз по лесенкам.
– Макар к вам попозже подойдет – сказала Элина уходящей Ольге, после чего нехорошо зыркнула на племянника. – Зайди внутрь, пожалуйста.
Закатив глаза, Мак поднялся и лениво прошел в вожатскую вслед за Элиной, предвкушая очередную лекцию от своей неуемной тетки.
К его удивлению, несмотря на внешнюю свежесть здания, внутри этого значимого для лагеря места почти ничего не поменялось – на длинном столе красовалась всё та же длинная скатерть зеленого цвета, а сама комната была уставлена книжными шкафами, стульями, угловым диваном и разной декоративной мелочевкой, сохранившейся еще с прежних времен. Книги, поделки, разрисованные камешки, игрушки, засушенные листья, грамоты – всего этого здесь было утыкано в избытке почти на каждой полке и в каждом возможном уголке помещения. На подоконниках грелись на солнце безымянные цветы, с потолка свисала пара штуковин, своим видом напомнивших Маку ловцы снов. Пол, устланный старым ковром, знакомо поскрипывал. На стене виднелось несколько картин, некогда нарисованных талантливыми пионерами, а также множество фотографий в рамках, иллюстрирующих бурную, веселую и беззаботную жизнь в “Ювенте”. Мак очень надеялся, что ни на одной из них не присутствовала его собственная персона.
– Что у тебя опять с телефоном?! Почему не отвечал? – тихо, но сердито начала Элина. – Я тут чуть с ума не сошла.
– Не отвечал, потому что знал, что ты всё равно будешь трезвонить мне каждую минуту и капать на мозги – сказал Мак и завалился на диван, подняв пыль. В вожатской было прохладно и не так светло, как снаружи. В воздухе витал приятный аромат не то от цветов на подоконнике, не то от духов Элины.
– Кошмар… Это нормально, по-твоему? Я ведь даже не знала, приедешь ты, или нет. И вообще – я могла тебя довезти, если бы ты соизволил попросить.
– А тебя прям просить надо? Сама же не соизволила предложить.
– Ты как маленький прям…
– Да и я своим ходом добирался – не слушал ее Мак.
– Ага. Дай угадаю – через алкомаркет? Чего у тебя там звенело? – спросила Элина, тыча в пыльную пузатую сумку.
– Иконы, Эль. Люблю перед сном помолиться пару раз, что б спалось крепче – скривил улыбку Мак. Он понимал, что такой явный сарказм Элина точно не оценит. – Охрана у вас здесь странная, кстати – вожатых даже не шмонают. Буду иметь в виду…
– Не трепи мне нервы – бессильно сказала Элина и присела рядом, слегка нарушая личное пространство Мака. – Не шмонают, потому что фамилию твою видели. Да и кроме тебя еще никто не догадался так нагло протащить с собой полную сумку с бухлом. Ты тут вообще не просыхать собрался, что ли?
– Я тебе открою секрет, Элин – вожатые всегда курят и пьют на сменах. А некоторые, совсем бесстыжие, даже иногда трахаются. Представляешь? Бесстыдники…
– Да что ты говоришь? Спасибо тебе, прямо глаза мне открыл.
– Пожалуйста. И кстати – не ящик, а всего семь бутылок, да еще и мелких. Так что не делай из меня алкаша. Остальные здесь наверняка не лучше…
– По себе не суди. У нас уже года четыре как никаких проблем с вожатыми не было. Да уж… Похоже, что это лето станет исключением – выдохнула Элина и бессильно откинулась на спинку дивана.
– Всё будет ровно, не очкуй. Я ж не собираюсь днем закидываться.
– Не верю я тебе – ответила Элина, смотря в пространство. – Уж извини…
– Тогда чё я здесь делаю?
– Серьезно? А кто работы лишился? Ты! Это у тебя вариантов нет, а не у меня…
– Да уж, конечно. Праведница мира – зло усмехнулся Макар.
– А что?
– Ни чё. Сама же предложила приехать, а теперь сокрушаешься. Можешь меня уволить, без проблем. Только кто тогда работать будет? Чё – очередь стоит уже?
Элина ничего не ответила. Макар понимал, что, если бы не полное отсутствие других кандидатур, тетка ни за что не позвала бы его вновь работать вожатым. Но вот он здесь, а значит выбирать начальнице не приходилось. Судя по молчанию, контраргументов у нее не нашлось, поэтому Мак решил закрепить свою позицию:
– Вы работаете без сменных вожатых. Если меня отсюда попрут, то моя напарница, кем бы она там не была, останется в одного. Правильно? А я тебе скажу так – впахивать на отряде за двоих – это удовольствие охереть какое сомнительное. Так что у вас и выбора-то нет, Элина Вадимовна. И не прикидывайся святой – ты тут в такой же нужде, как и я.
– Я бы поспорила.
– Уговор наш помнишь? – решил освежить память тетки Мак. – Про собеседования там…
– Да я-то помню – надулась начальница, снова бросив взгляд на сумку. – Главное, чтобы ты помнил и не отвлекался на всякое…разное.
Настроение у Мака вновь начало повышаться. Он сумел одолеть тетку в споре, а потому обезопасил себя от ее волнительных нападок на короткий срок.
– Макар, я тебя прошу – продолжила Элина, – Ты можешь не позорить меня? Побудь человеком хоть какое-то время. Ради меня…
– А тебя только это и волнует. “Что скажут другие? Как всё это будет выглядеть?” Ясно, ни чё не меняется – передразнил ее Мак и демонстративно поднялся с места. – Ладно, какой у меня там корпус? Куда топать?
– Южный – ответила начальница, чем застала племянника врасплох.
– Не понял – вновь повернулся к ней Макар, который уже собирался удалиться из вожатской. – В смысле Южный? Там же младшие отряды кучкуются. Или щас уже всё по-другому?
– Не кучкуются, а живут. И да, ты будешь вожатым в седьмом отряде – ответила Элина так, будто всё вышеперечисленное звучало абсолютно нормально.
– Ты серьезно?! – закипел Мак.
– Нет – решила пошутить. Конечно серьезно…
– Твою ж… Какой сука седьмой? Сколько им там лет? Семь? Восемь?
– Ну где-то так. А в чём проблема?
– Проблема в том, что они даже не люди ещё. За ними надо везде ходить и сопли им вытирать. Вот в чём проблема, блин!
– Так, Макар…
– Постой! Погоди… Эль, ну я же по любому старше любого здешнего вожатого! Понимаешь? Я опытнее! Тогда какого хера мне делать на младших, если я могу у старшаков стоять? Чё за бред вообще?!
– А чего ты хотел? – в недоумении спросила тетка. – Ты только сюда вернулся, тебя в лагере не было много лет. А тут ты сразу хочешь попасть на старшие отряды? Нет, так не делается. Здесь есть ребята, которые этого заслужили гораздо больше…
– Да срать мне на их заслуги! – перешел на повышенный тон Мак. – В чём смысл МНЕ стоять на малолетках? Я ж не нянька!
– Макар, не начинай, пожалуйста – устало сказала Элина. – Работай с тем, что дают. Я не хочу и не буду убирать вожатых с отрядов. Тебя включили в список последним, поэтому и поставили туда, где было место. Если всё будет хорошо, то на следующей смене поговорим за твое повышение в отряде. А щас…
– Ясно. В жопу всё! – психанул Мак и вырвался из вожатской, оставив Элину одну. Он был убежден, что, если бы дверь в помещение была закрыта, то он обязательно выбил бы ее ногой.
– Ты куда?! – заволновалась Элина.
– В корпус! Памперсы готовить!
Настроение у Мака в один миг скатилось до ужасного, ибо все его планы резко и в один момент слетели под откос. А всё потому, что с малолетками ни в коем случае нельзя было расслабляться. Конечно, это не значило, что он не собирался этого делать, но сложностей у его нынешнего положения теперь заметно прибавилось.
У маленьких детей, даже восьми или девяти лет отроду, был один большой недостаток – они почти всегда видели в вожатых своих братьев и сестричек. Ни один день у них не мог обойтись без объятий, вопросов, приставаний, и, что самое ужасное – жалоб или слез. Они часто сорились между собой, бегали ябедничать, обижались, болели и канючили, а еще звонили родителям и просили забрать их из лагеря по десять раз на дню, что приносило с собой новую головную боль. Присмотра дети тоже требовали особого – ненароком кто-то из них всегда мог потеряться, либо же залезть туда, куда лезть было совсем нежелательно. Всё это, конечно же, можно было пережить и перетерпеть, но двадцать долгих дней в таком случае становились настоящим испытанием для любого вожатого, даже самого терпеливого, к коим Макар сейчас никакого отношения не имел.
Со старшими отрядами, парнями и девчонками от четырнадцати до шестнадцати лет, таких трудностей зачастую не возникало. Они были предоставлены сами себе, и, как правило, могли обойтись без лишних указаний. Ставить с ними вечерние мероприятия, будь то сценические номера или танцы, было плевым делом, ведь чаще всего они были в состоянии обмозговать вечерку сами. Да – трудностей со старшаками тоже хватало, однако шугать целующиеся по углам парочки и бегающих втихаря курить парней было всяко легче и даже приятнее, чем утирать нескончаемые слезы малолеток. Более того – со старшими можно было не только поговорить по душам, но и весело пошутить, что являлось хорошим подспорьем для душевного равновесия любого вожатого.
Теперь же с этим можно было попрощаться – Мак абсолютно не верил в то, что Элина на следующей смене сходу поставит племянника на старшие отряды. Этому не бывать даже в том случае, если он и его восьмилетки по ходу первой смены полетят в космос, получат Нобелевскую премию по литературе и выиграют Чемпионат мира по водному поло. Тревожные мысли давили на вожатого, отбивая у него всякое желание начинать работу, которого и без того особо не наблюдалось. Мак всегда умел себя накручивать, а если бы это считалось наукой, то он наверняка получил бы по “Самонакручиванию” какую-нибудь важную ученую степень. Но сейчас для этого была настолько плодородная почва, что грузиться по поводу грядущего сам Бог велел.
Однако главной проблемой здесь было совершенно другое – Макар пока что не понимал, как в таких условиях ему нужно будет искать работу, если он всё это время будет нянчиться с малолетками, от которых нельзя будет отойти ни на шаг? Этот вопрос, увы, еще только предстояло прояснить, но одно было известно совершенно точно – времени на изыскания у него будет куда меньше, чем предполагалось.
Если оно вообще будет…
Скрепя зубами от раздражения, Мак вышагивал по дороге к жилым корпусам. Все они находились севернее центральной площади и вожатской, но назывались и располагались по отношению к сторонам света: “Северный”, “Южный”, “Западный” и “Восточный”. Пафосно, но зато просто и понятно. Все корпуса были одноэтажными и располагали шестью пионерскими комнатами, включая холл, а также двумя вожатскими комнатами, которые принадлежали, как не трудно догадаться, самим вожатым. Как правило, в каждой из комнат проживало по восемь пионеров, но случалось и такое, что отряд был забит под завязку, и тогда к остальным приходилось доставлять одну или две кровати дополнительно. Было тесно, но дети, почему-то, никогда на это не жаловались. Как говорится – вместе веселее.
В самом центре той территории, где по кругу на некотором расстоянии друг от друга расположились корпуса, в окружении асфальтированных дорожек, лавочек и цветочных клумб находился белоснежный фонтан со внеочередной статуей Ювенты. Купаться в нем – во всяком случае раньше – было запрещено. Рыбы там не водилось, но вода была чистая и прохладная, а потому Мак не побрезговал мимоходом в нем освежиться и смыть с лица испарину. Во время этого омовения мимо него, держась за руки, прошли темноволосые парень и девушка, с виду тоже напоминавшие вожатых. Оба любопытно на него глянули, но сам Мак сделал вид, что проходимцев для него вовсе не существует – парочка была миловидной, но новые знакомства для усталого и раздраженного Макара сейчас были очень ни кстати.
Охладившись и слегка успокоившись, он нехотя направился в сторону Южного корпуса, месту своего заключения на ближайшие недели. Территория у входа так же, как и почти весь лагерь, была облагорожена цветами и окружена стриженным газоном, а по бокам от дорожки к лестнице стояли всё те же лавочки на пару с мусорными корзинами.
Знакомо. Всё до боли знакомо. Хоть и выглядит гораздо свежее и опрятнее.
– О, и ты уже добрался? Хорошо. Девочек нет, где-то гуляют, поэтому можешь пока располагаться.
Из дверей корпуса навстречу Маку вышла та самая воспитательница – Ольга Викторовна.
– Ужин в семь. То есть уже скоро, так что не пропустите. Ты доведешь Валеру? Тебе же тут уже всё знакомо – улыбнувшись, сказала Ольга Викторовна и ушла прочь в сторону площади, так и не дождавшись согласия своего подчиненного.
Ничего толком не поняв, Макар с некоторой тревогой вошел в корпус, стараясь выбросить из своей головы настигающие его опасения. Минув просторный тамбур, или как его еще называли – предбанник, Мак оказался в темном коридоре и задержался здесь на несколько коротких мгновений, словив небольшой ступор.
Он снова оказался здесь. Снова. Опять… Пусть прежде и не думал, что такое вообще возможно. Косметический ремонт и небольшие изменения не смогли скрыть былого колорита, ведь по большей части здесь всё осталось так, как оно было раньше. Знакомые ощущения на короткий миг проклюнулись у него внутри, а узнаваемые запахи заставили вспомнить былые, совсем уже ставившие чужими времена. Эти стены многое помнили. И многих… Его в том числе.
Опомнившись, Мак постарался скорее откинуть всю эту ненужную ностальгию в сторону. Нечего было растрачивать себя на такие глупости.
Свернув налево, к комнате вожатых, он открыл дверь и с облегчением выдохнул, радуясь тому, что внутри никого не оказалось.
“Слава богам” – радостно подумал Мак. – “Пусть с этим щеглом другие мудилы кукуют”.
– Макар? – раздался голос за спиной, от чего Мак чуть было не подпрыгнул на месте от неожиданности.
Позади него стоял Валера, передвигавшийся, видимо, абсолютно бесшумно, что с его хилым тельцем было не удивительно. Или это была особая способность у его вида?
– Твою ж мать… – выругался испуганный Мак. – Чё тебе?
– Да нет, ничего – виновато ответил Валера. – Просто это не наша комната. Мы вон там живем – по правую сторону. Пойдем, покажу.
Только сейчас, присмотревшись внимательнее, Мак понял, что вожатская, в которую он только что собирался ввалиться, отнюдь не пустовала. У подножия кроватей здесь стояли сумки, на тумбочке лежала одинокая расческа, на вешалке висела белая женская майка, а в самой комнате стоял легкий запах ароматных духов.
Проклиная всё на свете, Мак нехотя пошел вслед за Валерой, который с энтузиазмом привел его в комнату под номером семь. Здесь доходяга уже начал раскладывать содержимое своего бездонного чемодана по полкам, стараясь сделать всё это бережно и очень аккуратно.
Наверное – как мама учила.
– Мы будем соседями. Интересное совпадение, да? – заулыбался Валера.
– Очень – обреченно выдохнул Мак. – А ты чё, намылился у окна спать?
– Да. Но мы можем поменяться, если…
– Да. Давай сваливай – приказал Мак и бросил свою сумку на кровать, стоявшую у окна.
Валера принялся активно перекладывать вещи на свое новое место обитания. Шмотья у него с собой оказалось какое-то огромное множество, хотя сам чемодан не был опустошен еще даже наполовину. Может быть, доходяга решил остаться здесь до декабря? Или Александра Сергеевна вовсе не ждала сына домой? Кто знает…
Тем временем глаз Мака зацепился за тот самый сверток, который был у его соседа в руках, когда они пересекали площадь. Больше всего его раздражало то, что это самое “нечто” так и продолжало находиться на тумбочке Мака, стоявшей у его кровати.
– А это чё? – взял неведомую штуку Макар. По форме она больше напоминала коробку.
– Ой! – всполошился Валера. – Не переворачивай!
Мак осторожно развернул сверток, опасаясь за ценный и таинственный груз, из-за которого так всполошился его новый сосед. Но как только он увидел его “содержимое”, возмущению Макара не было предела.
– Валера, какого хера? Это чё такое вообще? – спросил ошарашенный Мак.
– Это муравьиная ферма. Формикарий. Ну…или колония. Можно и так назвать.
– Чего?! Форм… Форми… Колония?
– Ага. Я их кормлю и пою, поэтому не мог оставить дома – мама могла про них забыть.
Макар словил натуральный ступор, не зная, что делать со всей этой информацией.
– На самом деле они жутко интересные, хоть и живут у нас под ногами. Смотри – Валера указал пальцем на большого муравья, снующего по лабиринту, – Это муравей жнец. Те, что поменьше – муравьи рабочие. А матка…так, где она? Щас поищу… Их тут очень много, поэтому кого-то определенного найти трудно…
– Вот именно, дубина! – прикрикнул на безумного соседа Макар, сунув ему дурацкую ферму в руки. – Они могут выползти из этой коробки, бестолочь. По всей комнате разбегутся и будем мы их потом здесь из каждой щели выколупывать. Подумай башкой своей! Вот нахера нужно было брать эту штуку с собой в лагерь? Ты тут работать собрался, или животноводством заниматься? У тебя здесь таких же муравьев переростков будет человек тридцать в отряде!
Валера умолк – со стороны ситуация наверняка выглядела так, будто старший брат отчитывал младшего за свершенный проступок.
– Им здесь не жить! – вынес приговор Мак.
– А где тогда?
– Мне плевать. Но точно не здесь!
– Я не могу их никуда деть, Макар. Они во мне нуждаются – продолжил убеждать его Валера. Маку казалось, что его сосед вот-вот расплачется.
Делать было нечего. Он понимал, что не может заставить Валеру выкинуть ферму, или же выпустить на волю его потомство, но и терпеть их на своей тумбе, да и вообще в поле зрения – тоже не собирался.
– Так, ладно – черт с тобой, фермер хренов – выпалил Мак. – Но не дай бог они выползут на свободу, Валера. Вот тогда берегись! И убери их с глаз. Хоть под кровать засунь, мне пофиг. Главное, что б я их не видел! Совсем!
– Что за шум? – раздался голос в коридоре.
В дверях комнаты показалась девушка весьма причудливой наружности. Прическа каре была первым, от чего было трудно отвести удивленный взгляд. Маку казалось, что мода на подобное уже давно ушла в историю, но, как оказалось, кто-то до сих пор творил со своими волосами подобное безобразие. На шее у незнакомки красовался чокер – ужасный тренд нынешнего поколения, само возникновение которого жутко бесило Макара. Но самое интересное творилось с фигурой девушки – верхняя часть туловища у нее имела вполне нормальный вид, однако ноги, бедра и бока у нее были округлые. Полнота ее каким-то образом сосредоточилась именно в этих частях тела, что выглядело очень странно. Щеки у девушки тоже были чуть припухлыми, однако в целом лицо было весьма симпатичным. Одета она была в пестрое мешковатое шмотье, от которого, если долго в него всматриваться, начинало рябить в глазах.
“Не формат” – резюмировал Макар, закончив рассматривать девушку. – “Чучело какое-то”.
– Вот…формикарий… – простонал Валера, который закончил осмотр пришлой девушки раньше, чем Мак. – Мы думали, куда его можно пристроить…
– Не мы, а ты! Это не моя проблема. Лучше вообще пристрой его за окно, к чертям собачьим, и сам там оставайся – огрызнулся Макар и теперь уже обратился к пришлой: – Чего тебе?
– Ничего – улыбнувшись, ответила незнакомка. – На шум вот пришла, а тут как раз вы. Кстати, колитесь – кто из вас будет моим напарником? Я с седьмого, если что.
Мир рухнул для Мака в очередной раз за этот проклятый день. Отряд малолеток. Сосед псих. Напарница слониха. Что могло ждать его дальше? Апокалипсис? Второе пришествие? Победа сборной страны на Чемпионате мира по футболу? Хотя нет, последнее звучало слишком фантастически даже на фоне произошедшего с Макаром в последнее время.
Он не хотел признаваться, что именно он станет ее “избранником”, но следствие по этому делу всё равно очень скоро указало бы на его персону. Отмалчиваться не было смысла.
– Я – обреченно ответил Мак.
– Здо́рово – вновь улыбнулась девушка и подошла ближе, вытянув руку. – Я Зарина. Для всех просто Зоря. А тебя как величать?
– Макар – просто и без прикрас ответил обреченный, нехотя пожав протянутую ему дружелюбную руку.
– А я его сосед. Мы Макара на дороге подобрали, он в лагерь пешком шел – предательски сдал своего соседа маленький говнюк. Маку очень захотелось немедля придушить его подушкой. – Я Валера. Тоже буду здесь жить. У меня будет восьмой отряд.
– О, вот и еще один нашелся! – победоносно ответила Зоря. – КАРИНА! Вали сюда.
– Что такое? – раздался тихий и приятный голос из коридора.
Теперь на пороге комнаты появилась другая вожатая, только в этот раз по своей внешности она кардинально отличалась от предыдущего “экземпляра”, а сам Мак так и вообще не был уверен, видел ли девушек красивее.
Не очень высокий рост и чуть ли не идеальная фигура не могли скрыться от взора. Ее и без того выпуклая грудь лишь подчеркивалась благодаря обтягивающей майке, а крепкие спортивные ноги и бедра девушки отлично смотрелись в облегающих джинсах. Светлые и прямые волосы с темными корнями доставали вожатой до пояса. Зеленые кошачьи глаза были большими и яркими, будто готовые вспыхнуть, а губы – в меру пухлые, но чувственные – пробуждали внутри Макара глубинные животные инстинкты, бросающие в жар. Карина могла сойти только с картинки или модельной фотографии. Можно было бесконечно подбирать для нее множество лестных эпитетов, но Мак с высоты своего опыта понимал, что за подобной внешностью наверняка кроется сволочной и стервозный характер, поэтому распаленному вожатому пришлось несколько поумерить свой явный интерес и постараться скрыть удивленное восхищение.
Но в отличие от Мака, Валера такой глупостью заниматься не собирался и буквально открыл рот от восторга. Было стыдно признаваться в этом даже себе, но Мак завидовал юному и неопытному счастливчику, которому в напарники, вместо Зори, досталась такая красавица.
– Этот твой, Карин – сказала Зоря и подтянула Валеру вперед.
Паренек стоял молча, при этом продолжая держать в руках свою дурацкую муравьиную ферму.
– Очень приятно – улыбнулась блондинка. – Я Карина. А ты Валера, да? Про тебя Ольга Викторовна рассказывала.
“Долбанный тест” – гневно зажмурился Мак.
– Ну, ладненько – всколыхнула Зоря затянувшееся молчание Валеры. – Давайте попозже познакомимся, окей? Время еще будет. Макар – я собиралась за постельным идти. Если щас выйдем, то успеем всё до ужина перетаскать. Поэтому погнали.
– Я еще свои шмотки не разобрал…
– Да черт с ними, на это время будет. Давай, жду тебя на улице. Почапали – сказала Зоря и вышла из комнаты.
Возникла неловкая пауза. Карина бросала взгляд то на одного парня, то на другого, но ни на ком по долгу не задерживалась. Немая сцена продолжалась всего пару секунд, но при таком напряжении она, казалось, длилась целую вечность.
– Так… Я сказать что-то хотела… А, да! Валер – наше белье я уже застелила, поэтому нам идти не надо… Твое постельное вон там, на окне. Это я положила… Не за что – пожала плечами вожатая по-прежнему немому Валере. – Ну…ладно, ребят… Еще увидимся.
Раздражению не было предела. Мак уже потерял счет тому, сколько уже раз за сегодня он успел пожалеть о своем возвращении в лагерь.
Планерка
Работа – это зло.
Именно такого мнения всегда уверенно придерживался Макар. Люди во всём мире ежедневно встают с первыми лучами солнца, чтобы целый день провести в месте, которое, как правило, они на дух не переносят. Деньги были нужны везде и всюду, и простым смертным их нужно было добывать, чтобы протянуть денек другой. Но вот в древности же общество как-то обходились без офисных менеджеров и специалистов по обслуживанию клиентов?
Кто-то скажет, что работа вожатого совсем не похожа на работу белых воротничков или заводских пролетариев. Верно. Но труд вожатого – дело тоже далеко не самое легкое, порой и неприятное, а иногда еще и абсолютно неблагодарное. Вставать в лагере нужно было рано, а ложится очень поздно. В приоритете всегда должны были быть пионеры, а что касается самого вожатого – какая разница, успел ли он помыться перед сном, или упал вниз лицом на подушку и уснул, даже не сняв обуви? Даже когда детей здесь не было, вожатый был верен своему делу и продолжал делать всё, чтобы лагерь был готов к заезду мелких пакостников.
Вот и сейчас вместо того, чтобы мирно разбирать свои вещи и хоть немного передохнуть после суетливого утра и нервного дня, Макар, проклиная всё на свете, с трудом тащил на себе дюжину комплектов постельного белья. Руки у него тряслись от напряжения, хотя с виду разноцветные стопки казались легче воздуха. Мало того, что все тридцать комплектов нужно было донести в несколько заходов до своего корпуса от прачечной, находившейся рядом с охранкой на въезде в лагерь, так еще и после утомительной переноски все кровати необходимо было застелить до приезда пионеров. Самим!
Монотонно запихивая одеяло в пододеяльник, Макар неоднократно испускал проклятия, когда всё это дело перепутывалось и ему приходилось начинать заново. Будь его воля, пионеры вообще делали бы всё сами, но родители, отдавшие за отдых своих чад круглые суммы денег, остались бы в недоумении от такого рабского эксплуатирования их детей и наверняка устроили бы вожатым истерику сразу же, как только заприметили незаправленные кровати.
Зоря управлялась с постельным бельем куда виртуознее, чем ее напарник. Несколько раз она даже предлагала ему помощь, но Мак “вежливо” отказывался, не скрывая при этом своего раздражения. Зарина вообще лезла к нему по любому поводу – всё что-то спрашивала да уточняла, рассказывала и просто болтала, не затыкаясь. Макар взаимностью не отвечал – он почти не проронил ни звука за всё то время, что они маялись с бельем, на вопросы девушки отвечал уклончиво, а то и вовсе не отвечал, да и вообще старался не обращать никакого внимания на неуемный треп напарницы. Чуть позже это принесло свои плоды – Зоря от него отстала, видимо осознав, что живого разговора между ними двоими не случится, а после вообще перешла в другую комнату и стала наводить порядки уже там. Макару подобный исход был только в радость – за такой короткий промежуток времени слониха уже успела изрядно ему надоесть своей болтовней и ему хотелось просто побыть в тишине.
Закончить с бельем до ужина они так и не успели, поэтому пришлось идти в столовую, держа мысль в голове о дальнейшем продолжении мучений после ужина и грядущей планерке. Жара утихла, а наступившая вечерняя прохлада, которая всё еще отдавала весной, делала пребывание на улице весьма комфортным. Солнце уже клонилось к закату, и все лагерные обитатели как раз направлялись на ужин через центральную площадь в здание столовой, официально именовавшейся пятым корпусом. Карина и Зоря шли впереди и о чем-то мирно болтали, пока Мак старался оторваться от Валеры, который очень уж хотел идти со своим соседом наравне, но явно уступал ему в этом соревновании из-за своих тоненьких ножек.
Зайдя внутрь, Мак обнаружил, что большинство уже заняли свои места и приступили к ужину. В столовой стоял мирный шум из разговоров и глухих стуков ложек о тарелки. Вожатые сидели несколькими группами, Элина о чём-то мило судачила с какой-то черноволосой девушкой, которая вряд ли принадлежала к касте вожатых-трутней, а остальные разбрелись по всей столовой в разном количестве, не смешиваясь с общей массой. Налив себе скромную порцию супа, Макар уселся за стол в самом дальнем конце зала, подальше от посторонних глаз, в надежде, что здесь на него никто не обратит особого внимания. Впереди вожатых еще ждала планерка, поэтому Мак хотел проглотить суп как можно быстрее, чтобы еще успеть выкурить сигарету и постараться немного успокоить свои расшатанные нервы.
– Ну и народу здесь – прямой наводкой подошел к нему Валера и уселся рядом. – Приятного тебе аппетита. Хлеба не видишь?
– Нет – нехотя ответил Мак. – Зато свободные места вижу.
– Ага, действительно – не понял намека Валера и принялся хлебать свой суп.
“План не поменялся – быстро ешь и иди курить” – подбодрил себя Мак.
– О, а чё вы в самый конец-то уперлись? – спросила Зарина, которая тоже уселась вместе с Кариной напротив напарников. – Не люблю я рыбный суп, фу!
– А мне нравится – поддержала тему блондинка. – Я здесь раньше часто меняла второе на супчики…
– Кошмар какой. Обычно наоборот делают – все готовы убить за салат или картошку. Я уж про пельмени молчу вообще. А ты суп меняла… Извращенка, что ли? – игриво покосилась на нее Зоря, добавив: – Мне это нравится.
– Валер, а ты хлеб не видел? – спросила Карина у напарника.
– А?.. Я? Хлеб… Не…нет – взволнованно промямлил лопоухий сосед. Мак не понимал, как такими темпами этот доходяга будет контактировать с Кариной все эти двадцать дней – парня слишком уж явно бросало в ступор всякий раз, когда блондинка смела дышать в его сторону, либо просто появлялась в его поле зрения
– Пойду, поищу – сказала она и удалилась, оставив Макара почти что наедине с Зорей.
– Ты какой-то тихий, Макар – обратила внимание вожатая на молча хлебающего суп напарника. – Всё нормально? Или волнуешься просто?
– Нет. Чё волноваться? – не глядя на соседку, ответил Мак. – Просто привык есть в тишине.
– О-о-о, это не про нас, мой друг – усмехнулась Зоря, дуя на ложку с бульоном. – Ты вожатым был хоть раз? Мы тут всегда болтаем, не замолкая. А как по-другому? Целый день почти не видимся…
– Я бы пережил – прервал Мак, доев суп в максимально короткие сроки. Не прощаясь с едоками, он встал, отнес тарелку на мойку и как можно скорее покинул столовую, даже не встречаясь глазами с ее обитателями – вожатыми и прочим персоналом.
В его мыслях сейчас было только одно – поскорее найти укромное место, чтобы спокойно закурить, никого не видеть и никого не слышать. И в особенности это касалось Зори и Валеры, которые уже успели прописаться у него в печенках и не понравились новоприбывшему вожатому с первых же мгновений их знакомства. Мак уже почти не сомневался, что эти двое станут занозой в его заднице на протяжении всей первой, и, хотелось бы верить, единственной смены.
Терпение. Ему требовалось огромное терпение.
Этим вечером четвертый корпус стал самым густонаселенным местом лагеря, ведь именно сюда стягивались все вожатые и смежные работники лагеря для обсуждения грядущей работы. Народу в просторную вожатскую набилось хоть отбавляй, и Мак, который заявился сюда позже всех остальных, даже не пытался найти себе свободное место. Вместо этого вожатый просто встал в углу и облокотился на стену рядом с каким-то здоровым цветком в расписном горшке, делая вид, что его вообще не существует.
Появления новенького никто особо не заметил, ведь все здесь были заняты своими делами. Кто-то болтал, а кто-то, уже вдоволь наговорившись, копался в телефоне, ни на что не обращая внимания. Были и те, кто просто молча ждали планерки, как тот же Макар. Жизнь кипела в этой комнатке, и на вожатого вдруг накатили воспоминания о том, как здесь всё было раньше. Различий на самом деле было не много. Разве что люди были не те, да и жизнь не та. Однако погружаться в воспоминания слишком глубоко он себе не позволил. Еще чего не хватало…
Макару вообще было не по себе от всего происходящего, ведь он понимал, что ему уже давно нечего было делать в этих пенатах. Ощущая себя лишним человеком на чужом месте, Мак только сейчас начинал осознавать масштабы той глубокой задницы, в которую он решил занырнуть с головой. Однако пока что он предпочитал вовсе об этом не думать и прятал от самого себя голову в песок, надеясь, что дурацкие мысли уйдут и больше не будут доканывать его и просить их обдумать.
В остальном же всё было просто.
Да – его всё еще окружала “Ювента”. Та самая “Ювента”, его давняя подруга, с которой он пережил столько дорогих сердцу воспоминаний. Но так же, как и люди меняются со временем, “Ювента” тоже успела претерпеть свои изменения. Она похорошела, воспряла, стала взрослее, интереснее. Но вместе с тем, после нескольких лет разлуки, эта самая подруга, его “Ювента”, предстала перед ним совсем чужой. Лагерь изменился и тем самым сильно отдалился от самого Макара. Оказалось, что всё это время он вполне себе неплохо жил и без его участия. Мак оказался не нужен лагерю. Его заменили другие. Те, кто полюбил “Ювенту” также, а может и того сильнее, как некогда любил ее он. И вот теперь им обоим только и оставалось, что лишь изредка вспоминать о том, из-за чего именно их когда-то так тянуло друг к другу.
Засорять себе голову всякими глупостями долго не пришлось – под общий гул голосов в зал вошли Элина и Ольга, после чего шумные разговоры стали постепенно затихать. Тетка, хоть и была начальницей, вела себя просто и по пути успела шуточно перекинуться парой слов с некоторыми вожатыми. Макар, который ментально почти отсутствовал на данном собрании, не услышал, о чём именно шел разговор. Помимо самих вожатых, на планерку заглянула и та самая девушка, с которой Элина сегодня ужинала в столовой. Она молчала, но всё равно успешно привлекала к себе внимание многих собравшихся своей внешностью, главной изюминкой которой были красивые длинные ноги, элегантность которых даже при большом желании не заметить было просто невозможно.
– Ладно, ребят – быстрее начнем, быстрее закончим. – прервала мирные переговоры ходячая реклама в лице Ольги Викторовны. – Нам еще сегодня выспаться надо. Женя, ну-ка цыц!
– Так точно! – отшутился парень в очках, сидящий ближе всех к месту действия. Все восприняли его кривляние весьма добродушно, в том числе и сама старшая воспитательница.
– Макар – раздался шепот, принадлежавший Зоре, которая сидела на скамейке у шкафа, рядом с Кариной и Валерой. – Садись, я тебе место заняла.
Мак отрицательно помотал головой и снова ушел в себя, не обращая внимания на напарницу. В кармане толстовки он монотонно крутил зажигалку, гораздо внимательнее сосредоточившись именно на этом процессе, чем на самой планерке в целом.
– Что ж – начала Ольга Викторовна. – Очень рада всех видеть. Честно сказать – в этом году с трудом дождалась лета. Да и вы тоже, я думаю…
– Это точно – сказала девушка с длинными дредами и выглядывающими из-под рукавов футболки татуировками.
– Вот-вот. Время как-то очень долго тянулось… Но теперь мы здесь, снова вместе. УРА!
Зал ответил ей пусть и сдержанными, но вполне искренними аплодисментами.
– Ну что ж, давайте перейдем к сути. Для начала хочу сказать, что в этом году в наших рядах пополнение, есть новые лица. Карина, Валера, Макар – выходите к нам, не стесняйтесь.
Карина и Валера, под ободряющие хлопки Зори и остальных вожатых встали и неловко вышли к воспитательнице.
– Макар, давай тоже к нам – повторила Ольга.
Мак только сейчас понял, что воспиталка обращается именно к нему, а не к какому-то другому Макару, сидящему в зале.
– Я?
– Ну а кто ж еще? Тебя здесь давно не было, никто тебя не знает, поэтому ты тоже считаешься…
– Узнают еще – оборвал Мак воспитательницу, которая, по его мнению, несла сейчас полную чушь. – Я тут пахал, когда никого из них здесь и в помине не было. Поэтому лицо я не новое. Всё – закрыли тему. Спасибо.
– М-да… Знакомьтесь, ребят – это у нас Макар Закрепин – осторожно взяла слово Элина, нарушая неловкую тишину после выступления племянника. – Он здесь уже работал. Было это в первые три года после открытия лагеря, еще при Александре Павловиче. Поэтому да – он, по сути, не новичок. Хотя в последний раз был тут давно… И с тех пор у нас кое-что, да поменялось… Ну чего уж теперь…
По залу стал расползаться шепот.
– Ого…
– Первак, что ли?
– Хренасе…
– Тоже Закрепин? Родственник?
– Это ж сколько ему лет в обед?
– Фигасе динозавр.
– То-то я смотрю лицо знакомое.
Макар случайно поймал на себе удивленный взгляд своих новых знакомых. В особенности отличилась Зоря, которая своими большими глазищами вперилась в напарника с глуповатой улыбкой на лице.
– Благодарствую, Элина Вадимовна – холодно поблагодарил тетку Мак, понимая при этом, что видок у нее стал раздраженный из-за его выпада и отказа выходить знакомиться.
– Ладно… Тогда проехали – неуверенно продолжила Ольга. – Что ж, вот перед вами стоят наши новички. Карина Зарипова, наша звездочка среди пионеров. Все мы ее хорошо помним и теперь очень рады, что она вливается в наши ряды уже в новом статусе. Умничка наша. Прошу любить и жаловать.
– Это мы можем – раздался ехидный голос всё того же очкарика.
– Женя! – погрозила ему Ольга пальцем. – Не смущай девушку.
Карина действительно смутилась, если глаза не обманывали Мака. Щеки ее покрылись алым румянцем, а взгляд она отвела, постеснявшись смотреть в сторону собравшихся. Однако робкая улыбка всё же выдавала в девушке ту радость, полную степень которой она вряд ли еще осознавала.
– А это у нас Валера Молотов – перешла воспитательница к своей следующей жертве. – Все уже и так в курсе, но Валера при поступлении к нам тест на самый максимальный балл сдал. Вот так вот! Я не устану этим гордиться, хоть убейте…
“С удовольствием” – выдохнул Макар.
– Нормальненько – оценил достижение Валеры кто-то из вожатых.
– На сотку? Серьезно?
– Красава! – снова отозвался Женя.
– Еще как! – подбодрила Ольга Валеру, который уже был готов провалиться под землю от своего великого достижения. – Но тем не менее я прошу вас оказывать ребятам любую помощь и поддержку, если таковая понадобится. Они у нас будут работать на самом младшем отряде, так что сами понимаете… Короче говоря – обязательно обращайтесь. Стесняться не надо. Поможем, чем сможем. Главное помните – всем нам по сорок девять лет! Ни больше ни меньше!
Бедолаги дружно кивнули и только после этого воспитательница отпустила молодежь из своих силков, позволив им вернуться на свои места. Зоря каждому отбила пять, будто пара вожатых только что забили по голу в очень важном футбольном матче.
– Еще хочу представить Юру Малинцева – указала Ольга рукой на светловолосого парня. – Он у нас не новенький, но пару лет пропустил. Многие из вас должны его помнить. Юра у нас, кстати, успел побывать в Арктике. Настоящий путешественник!
Тот самый путешественник как раз поднялся из-за стола, чтобы показаться присутствующим во всей своей красе. Кудрявые светлые волосы свисали ему до плеч, а лицо с такой же светлой щетиной было очень миловидным и даже отдавало женскими чертами. Сам по себе Юра был парнем крепким и поджарым, но скромным на вид.
– Привет всем, кого еще не видел – поприветствовал всех красавчик.
– Здорово, Юрец – раздался голос из толпы.
– Фигасе ты расцвел. А щеки твои где?
– Да дома он их оставил.
– Мы скучали, Юр! – крикнула через весь зал Зарина.
– Спасибо Зорь, я тоже – смущенно ответил Юра и сел обратно на свое место.
“Ну всё – девки теперь рехнутся от течки” – резюмировал про себя Мак, скривив ухмылку.
Юра и правда был красавчиком, а потому женским вниманием наверняка будет не обделен. Уже сейчас девушки бросали на него искорки из глаз, стараясь за такой короткий срок разглядеть парня как можно лучше и во всех доступных глазу местах. На грядущих сменах, по предположению Мака, уже ожидалась пара разбитых девичьих сердец. Но также не исключалась и некоторое количество “осчастливленных” Юрой девушек. Вряд ли у блондинчика возникли бы с этим проблемы. Ему только и оставалось, что выбрать кого-то из них и дать легкий намек на возможность “узнать друг друга поближе”. И тогда всё – дело в шляпе, а девушка – в кровати. Обычно у таких вот писанных красавчиков пресловутый “съём” работал именно так.
Забавно, но теперь, увидев всех вожатых в одном месте, Макар сделал вывод, что Юра внес своеобразный баланс в расстановку сил между секс-символами в лагере. С мужской стороны это был он сам, а с женской – Карина. Девушки будут всю смену вожделеть красавчика Юру, а парни – красотку Карину. Всё по-честному и никакой монополии на сексуальное влечение к собственной персоне.
– А Миранчук чё? Всё, выпилился? – спросил какой-то парень в бандане, сосед того самого Жени.
– Да, Миши не будет – ответила ему воспиталка. – В последний момент сообщил, что уезжает.
– Ага, конечно… Гонит. Его просто девка сюда не пустила. Она ему еще в прошлом году телефон обрывала. Проверяла, изменяет он тут ей, или нет…
– Ну не знаю. Вроде сказал, что это с учебой связано – попыталась заступиться за бывшего вожатого Оля, но даже сама для себя сделала это как-то неуверенно.
– Ой, ну кто бы мог подумать – насмешливо прокомментировала услышанное одна из вожатых.
– Пися важная – подержите мои пальцы…
– Дрю-ю-ю-н-я-я-я! – ужаснулась Ольга Викторовна.
– А чё – не так, что ли? Самый деловой…
– И Конопля тоже слился?
– Ты чё, Вадь? Он же еще в прошлом году говорил, что его не будет. Чем слушал?
– Конопля переехал уже, всё. Мы созванивались…
– А Кира с Маринкой где?
– А эти как всегда – друг без дружки жить не могут – махнула рукой воспитательница. – Одна не смогла, вторая не захотела. Как-то так… Я не стала разбираться.
– Зачем тогда записывались? Больше шуму было…
– Ну нет их и нет. По-моему – не велика потеря, если честно – попыталась угомонить нарастающий гул Элина. – Работницы из них были так себе.
– Вот именно. Всё – замена им уже есть и работать мы будем дальше в таком составе – повысила голос Оля. – Тем более вон у нас какое боевое пополнение. Чё теперь назад оглядываться?
– Да. И давайте я попрошу еще минутку внимания – снова подола голос Элина. – Эта красивая девушка в углу наша новая медсестра – Екатерина Олеговна Рица.
– А что с Яковым Максимычем сделали? Всё, на пенсию слили? – тревожно спросила вожатая с дредами.
– Да всё с ним нормально, куда он денется? – усмехнулась Элина. – Просто ему не помешает помощь. Долго думали, кого взять, и вот в итоге остановились на Кате. Кстати – можете ее просто по имени называть.
– Не можно, а нужно – улыбнулась Екатерина Олеговна.
– Все слышали? Хорошо… Ну что, познакомились, поговорили, теперь можем приступать – сказала Элина. – Завтра у нас заезд, и…
А далее всё было совсем уж скучно.
Во всяком случае, сам Мак мог честно признаться, что не вслушивался и в половину того, о чём говорилось на планерке. Ольга Викторовна долго и нудно говорила о заезде детей, расписании и теме смены. Всё это Макар благополучно пропускал мимо ушей, ибо эта информация имела мало смысла для того, кто в скором времени собирался покинуть “Ювенту” к чертовой матери.
Помимо самих вожатых, на планерке присутствовали и два хореографа, в которых Мак узнал ту самую парочку, прошедшую сегодня мимо него у фонтана. Выглядели они вычурно и очень модно, что, собственно, и характеризовало их, как типичных плясунов. Перекачанный физрук Игорь, который долго и нудно рассказывал о своих планах на физкультурные часы, очень просил приходить на зарядки вовремя и следить за тем, чтобы пионеры надевали спортивную форму и обувь на подобные мероприятия. Музыкальный работник Варя Арагова, пышнотелая и громкоговорящая бабища, которая была, вроде как, одного с Маком возраста, просила подумать о выборе песни для какой-то “Битвы хоров” уже сейчас, чтобы она успела как можно лучше подготовиться к каждому отряду.
Также на планерке затронули множество тем, которые касались ежедневных занятий, танцев, планирующихся мастер-классов, которые пока вводить всё равно не собирались, походов в бассейн и на озеро, опасностей укусов змей, клещей и еще много того, что можно было смело назвать “скукотищей смертной”. Шкала нудности этого собрания уже начинала превышать все мыслимые и не мыслимые высоты. Так, видимо, считал не только сам Макар, ибо вскоре остальные вожатые тоже стали всё чаще ерзать на своих местах, а то и вовсе съезжать с темы и говорить о чём-то отстраненном и совсем работы не касающимся.
И вот, когда планерка в очередной раз превратилась в базарный балаган, во время которого Макс и неизвестная Макару девушка стали обсуждать какой-то внутряк, Ольга Викторовна всё же решила закончить собрание, чем проявила милосердие ко всем находящемся в зале.
– Вроде бы всё обсудили – произнесла на выдохе воспиталка. – В принципе, если у кого-то есть вопросы, можете задать. А то всё в голову с первого раза не влезет…
– Я так и не поняла – мы на первой смене на озеро уже точно не пойдем? Или это под вопросом? Чего детям-то говорить? – спросила вожатая с длинной косой, которую, вроде как, звали Алиной, если Мак правильно расслышал ее имя.
– Пока вообще ни чё не говорите! – ответила Ольга, стараясь обойти достаточно больную тему для лагеря. – СЭС-ка нам в прошлом году только на второй смене разрешила купаться, да и то за два дня до конца. Вспомните – мы тогда детей уже и не повели, не до того было. Но там почему так случилось – у нас тут весь июнь шли дожди. Вода была грязная, холодная… В этот раз май был очень теплым, и дождей на ближайшие две недели не стоит…
– Но вы всё равно губу не раскатывайте. Есть у меня один синоптик знакомый, я ему как раз по этому поводу звонила. Сказал, что июнь будет прохладным – подключилась к теме Элина. – Так что нас ждут либо дожди, либо холод. В любом случае будет не до купания на озере. А то дети попростывают и начнется…
– Вот видите… Ай, черт его знает, короче. Давайте так – у нас есть бассейн, будем надеяться на него. Всё. Не надо никому ничего обещать.
– Вот, кстати про бассейн – мне Елена Андреевна сегодня сказала, что она к середине смены планирует по нему всё сдать. Ну…нормативы там, проверки всякие… – включилась в разговор Элина. – Хотели к лету сделать, но там планы порушились, не получилось. Поэтому вполне возможно, что бассейн уже скоро откроется. Но опять же – не факт, что это произойдет на первой смене.
– А если на первой, то чё – будут пускать? – спросил одни из парней.
– По погоде посмотрим – ответила Элина, пожав плечами. Вид у нее уже был немного сонный.
– Так он же с подогревом.
– И что? – встала на сторону начальницы девушка в платье. Довольно симпатичная. – Дети ж после него всё равно на улицу будут выходить.
– Они же после душа…
– Ну! Распаренные, мокрые… А ветер дунет и всё – досвидос. Ты чего, Вов? Как будто в первый раз…
– Ладно, ладно.
– Короче – не говорите ничего вообще. Не надо. Как нам отмашку дадут, так и пойдем – подытожила старшая воспитательница. – Будут спрашивать, так и отвечайте: “Пока не разрешают”. Всё! Если что – отправляйте ко мне. В конце концов – это в их интересах.
– Поняла – отозвалась Алина, которая и заварила всю эту кашу с обсуждением бассейна. Полученный ответ ее не сильно утешил.
К тому моменту ноги у Мака уже так одеревенели, что он был готов сбежать из помещения при первом же намеке на роспуск собрания, лишь бы немного размяться. В кармане вдруг завибрировал телефон, и Мак на долю секунды понадеялся, что смена для него закончится, даже не начавшись, ибо его уже поджидает другая работа, о которой ему сейчас как раз и сообщит таинственный доброжелатель. Но нет, на небольшом экране мобильника он прочел сообщение от Элины:
21:47
Не уходи. Подожди меня у входа
Мак невольно поднял глаза на тетку, которая в этот момент как раз недовольно пялилась на него через весь зал. Мысли о скором завершении дня и новой работе канули в ту же дыру, из которой они и появились.
– Ладненько, мои хорошие… Давайте сворачиваться, а то у меня уже глаза слипаются, честное слово – объявила Ольга. – Завтрак завтра будет в восемь тридцать, а к десяти охрана уже начнет пускать детей на территорию для расселения. Так что к этому времени мы все уже должны быть готовы. Помните про столы, памятки и так далее. Сами знаете, я уже говорила. Так что вот… Всё! Всем до завтра! Спокойной ночи.
К этому времени на улице уже успело потемнеть – по всей территории лагеря врубили фонари, а в кустах сонно стрекотали сверчки. Вожатые стали медленно разбредаться в сторону своих корпусов, а остальные отправились к гостевым домикам. При это все продолжали о чём-то мирно болтать и хихикать, пребывая на своей волне. Мака среди весельчаков не было. Он уселся на лавку около вожатской и закурил, демонстрируя проходящим мимо него людям свое полное безразличие.
– Макар, ты не с нами? – спросила Зоря, которая внезапно возникла около напарника. Валера и Карина маячили где-то позади толстушки.
– Пока нет. Начальство на ковер вызвало – ответил Мак, выпуская дым через нос.
– Ясно. Слушай – а чего ты не сказал, что уже здесь работал? Да еще и среди первых.
– Забыл – соврал вожатый.
– Серьезно?
– Ну да – даже не стараясь, ответил Мак.
По его лицу наверняка можно было понять, что разговаривать с напарницей, да и вообще с кем либо, он был не расположен. Девушка это поняла и больше не стала донимать Мака.
– Ладно… – сказала напоследок Зоря. – Мы пошли. А ты много не кури. Курение убивает.
– Учту – бросил ей Мак, не вынимая убийцу изо рта.
“Тебя забыл спросить” – мысленно сказал ей в след вожатый, думая о том, что много жрать, вообще-то, тоже не круто. – “Хоть раз бы в зеркало заглянула. Худей, мать…”.
Когда все разошлись, на крыльце показалась Элина. Пропустив вперед себя Катю, о чём они видимо, договорилась заранее, Элина подсела на лавку к племяннику.
– Ты б себя со стороны видел – с ходу начала давить на мозги тетка. – Хоть бы сделал вид, что тебе не всё равно…
– А вы себя со стороны слышали, Элина Вадимовна? – вопросом на вопрос ответил Мак. – Я там чуть не сдох со скуки. Ты со своей воспиталкой…
– Мы говорили по делу! И вообще – ты бы хоть для приличия что-нибудь записал. Много информации нужной было, а ты там руки в карманы засунул и стенку подпираешь. Все сидят, что-то отмечают… Кто в блокноте, кто в телефоне… А ты как всегда…
– У меня телефон старый. Нельзя в нем печатать – скучающе ответил вожатый.
– Да уж, конечно. А что им можно делать? Орехи колоть? Дуру из меня не делай, Макар. Тем более я предлагала тебе подарить новый. Сам же отказался.
– Да, да.
– Ну и вот где ты потом всё узнавать будешь, когда вдруг приспичит? Мне с Олей будешь трезвонить?
Мак издал смешок. Элина сказала это так, будто ее племянник действительно названивал ей чуть ли не каждый день и по любому поводу.
– Нет, Элин – у меня для этого есть напарница – ответил Мак, делая очередную затяжку. – Она записывала, я видел. Вот у нее и спрошу, если невмоготу будет.
– Кстати говоря, по поводу нее. Зоря очень хорошая девчонка, а самое главное – терпеливая. Поэтому ее к тебе и приставили. Будь с ней дружелюбнее, пожалуйста. Не вздумай ее обижать.
– Да уж – хмыкнул Макар.
Элина надулась. Сейчас она явно подтягивала из внутренних резервов всё свое оставшееся на сегодня терпение.
– Что не так? Чем ты еще не доволен?
– Ты щас это серьезно спрашиваешь? – нервно одернулся Мак, который считал, что тетка над ним просто насмехается. – Я стою на отряде соплежуев – раз. У меня в напарницах какая-то болтливая корова, которая не будет затыкаться всю смену – два. Вдобавок ко мне подселили недоростка с ручными муравьями в коробке – это три! И я опять оказался в сраном лагере – это, сука, четыре…
– Так, успокойся. И не преувеличивай. Все дети хорошие, если на них вовремя обращать внимание. А…
– Ага… А все шлюхи девственницы – съязвил Мак, демонстративно встал с лавки и затушил окурок. – У тебя всё?
Не дождавшись ответа, Мак ушел в сторону Южного корпуса, где в пионерских комнатах его до сих пор еще ждала целая гора незаправленных кроватей.
– “Я тут пахал, когда никого из них здесь и в помине не было. Поэтому лицо я не новое. Всё – закрыли тему” – смешно и довольно похоже имитировала голос Макара Катя, когда девушки неспеша прогуливались по дороге, ведущей к гостевым домикам. – Капец, конечно. Нудный он у тебя…
– Да не нудный, Кать – устало ответила Элина. Ей сейчас было совсем не до смеха – Не нудный, а дурной.
– И это тоже, конечно. Я не спорю.
– В последнее время с ним очень трудно стало. Даже труднее, чем раньше. Говорит, что думает и ему на всё по боку. Делает, что хочет, и даже не задумывается… Вокруг него ничего нет. Никого не существует. Только он и всё.
– Это я поняла. А с тобой-то он как? Всё также, с перепадами?
– Если бы… Уже и этого нет. Его ж с завода поперли, на который я его через Филиппа устроила. Так я, похоже, еще и крайней осталась. Хотя и до этого уже всё плохо было.
– Да уж…
– Разговаривать перестали. Точнее – как я сама перестала звонить, так и общение прекратилось. Он сам же не снизойдет. В лучшем случае денег занять попросит и не больше. Сначала думала, что вообще больше ему звонить не буду, но нет, не выдерживаю. Иногда на связь выхожу просто чтобы проверить жив он там, или нет… В городе изредка видимся, но он либо пьяный, либо у него отходняк – других состояний у Макара не бывает. На человека-то не похож в такие моменты. Он и сюда бухло привез, кстати. Сумка аж звякала.
– Да ты чё? Вот балбес.
– Ага. Но самое фиговое – это когда он вообще пропадает черт знает куда. А я его ищу, как дура… Да чё я тебе рассказываю – ты и сама всё знаешь.
– Ну…далеко не всё, как я поняла. Про загулы его знаю, а так… Я его вживую-то в первый раз только сегодня увидела. Слушай, а чем он живет вообще? Помимо работы всякой – продолжала расспрос Катя. – Что делает? Чем занимается? Сколько про него от тебя слышу, так дело всегда касалось каких-то косяков. А про бытовуху…
– Да не знаю я – тихо ответила Элина. – Как универ бросил, так всё – толком ничем не занимается. Я даже не знаю, сам он оттуда ушел, или его выперли. Да и какая разница? Главное, что не закончил.
– Так он тебе вообще ни чё не говорит?
– Вообще! – громче, чем нужно, сказала Эля, однако быстро взяла себя в руки и вновь понизила голос. – А стоит начать допрашивать, начинается это его коронное: “А тебе-то чё?”. Ну да, действительно. Это он мне так лишний раз напоминает, что я ему не родная тетка. А значит и волноваться не должна, походу…
– Вот же жук навозный, а… – Кате стало обидно за подругу.
– Работу меняет, как перчатки. Сама его пару раз пристраивала, а толку ноль. Эти “друзья” у него один другого хлеще – все какие-то пропитые, быдловатые… С такими друзьями врагов не надо. А уж что там у него с личной жизнью – об этом я вообще не слышала ни разу. Да и не хочу слышать.
– Слушай, моя хорошая – а чё ты его не пошлешь? А? Не, я и раньше знала, что у вас не лады. Ты всякое рассказывала… Но, чтобы вот так…
– Ага… Послать и совсем одной остаться? Не хочу… А так я хоть иногда понимаю, что у меня семья есть. Пусть и в лице Макара.
– Ну а толку от такой семьи, Эль? Уж извини, но ты в этом плане одна что с ним, что без него. Макар о тебе вспоминает только когда у него задница горит и нужна помощь…
– Кать… Давай не будем? Пожалуйста.
Остановиться было сложно, ибо Катя уже завелась и была готова сию же секунду навалять люлей Макару за такое отношение к ее подруге. Однако видок у Элины сейчас был такой, что Катя решила пожалеть ее и больше не наседать на эту тему. Да и вряд ли в этом был бы хоть какой-то толк.
– Ладно, так и быть – смирилась девушка и взяла спутницу под руку. – Жениться ему надо. На девчонке какой-нибудь хорошей. И что б в узде его держала. Может хоть тогда у него мозги на место встанут?
– Пожалей девушку.
– Ну а что тут такого? Женщина может изменить мужчину, повлиять на него. А так он с виду вроде бы даже симпатичный. Кто-нибудь, да поведется…
– Да я не про это. Тебе планерки сегодня не хватило? Сама ж всё видела. К нему с такой вечно недовольной рожей и на пушечный выстрел никто не подойдет. Да и хорошую девчонку жалко будет – только жизнь ей испортит.
– Извращенок хватает, уж поверь.
– Да уж – предел мечтаний прям… Блин – я вообще теперь не знаю, правильно ли сделала, что его сюда позвала. Ольку-то я обо всём предупредила – что с ним могут быть проблемы, и не маленькие. Но она у нас такая оптимистка… Всегда верит в лучшее, как ребенок. Это она просто с Макаром еще дел не имела…
– Так, любезная моя, давай-ка успокаивайся – осадила подругу Катя. – Что сделано, то сделано. Всё! Он пусть сам со всем разбирается, уже не маленький. А ты не ходи за ним по пятам, у тебя своей работы хватает.
– Это точно.
– И вообще – относись проще! Главное помни, что здесь ты для него начальница, а не тетушка. Одно другого не отменяет, но лучше пусть знает свое место при случае. Накосячит – уволишь. Будет вести себя хорошо – по головке погладишь. Как и всегда с другими мужиками!
Элина засмеялась. Катя умела ее развеселить, особенно в тяжелые моменты. Лучшие подруги для этого и нужны, а Катя была именно такой – лучшей и самой незаменимой. И ничего, что ее довольно часто не хватало рядом. Жизнь у Рицы была слишком уж бурная и насыщенная для того, чтобы в ней всегда находилось место Элине с ее вечной занятостью и трудоголизмом.
Но всё же когда она была рядом, Элине переставало быть одиноко, ибо в такие моменты она воспаряла и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Хотя бы на короткий миг. Как вот сейчас, например.
– Кстати о мужиках – этот ваш Яков Максимыч очень даже интересный мужчина, между прочим. Профиль у него такой характерный, очочки ему идут. Да и сам по себе он галантный – всё мне показал, рассказал. Тут же вам и “присаживайтесь”, и “спрашивайте, Катерина”. Халатик белоснежный нацепил, чаю предложил… И главное – всё без пошлостей, без намеков. Вижу прям, что искренне. Ох-х-х – очень меня такие мужчины интересуют, знаешь ли…
– Ой, Кать – оставь ты в покое Яшу. Он уже в возрасте.
– Так и что? Главное, что я еще хоть куда!
– Да это понятно – ответила Элина, беря подругу за талию. – Только ведь он с тобой не справится.
– Ну…кто знает, чего там за этими очками кроется? Может, это еще я с ним не справлюсь потом…
Звонко хохоча, подруги продолжили не спеша идти к своему домику под светом дорожных фонарей и игриво выглядывающей из-за редких облаков луны.
Май доживал свои последние часы, готовясь к приходу долгожданного лета.
Нашествие
Несмотря на усталость, Мак не мог уснуть почти всю ночь.
Мыслей в его голове вертелось столько, что и за неделю их было не передумать, а агрессивный храп Валеры в содружестве с надоедливой трескотней сверчков за окном так и вовсе уничтожали всякую надежду на здоровый сон. Несколько раз за ночь Мак вставал с постели и выходил покурить, из-за чего первую пачку сигарет из своих скромных запасов он умудрился выкурить уже в первый день своего пребывания в “Ювенте”. Спокойным сновидениям не поспособствовали даже две бутылки пива, которые он распил за эту бессонную ночь.
До этого, поздним вечером, к ним в комнату заходили Зоря и Карина, чтобы позвать напарников в Охотничий домик – место поистине легендарное для лагеря и его обитателей.
Когда-то ходили слухи, что ранее на той земле, где сейчас простиралась “Ювента”, не было ничего, кроме этого деревянного дома в лесу, вокруг которого, собственно, лагерь и был построен. Принадлежал он и одинокому охотнику, потерявшему свою жену, и немому отшельнику, чей сын утонул в Белом озере, и даже маньяку, который высаживал на могилах своих жертв деревья, из-за чего лагерь и был окружен лесом. Хозяин домика менялся от рассказчика к рассказчику, а истинной правды, как это водится, конечно же никто не знал.
К лагерной коммуникации домик никогда и никакого отношения не имел и по сути своей он какое-то время банально простаивал без дела и ветшал, покрываясь мхом. Пионеры не допускались туда ни при каких условиях, а вот вожатые со временем облюбовали хижину под свои нужды. По мере сил они привели ее в порядок как внутри, так и снаружи, врезали новый замок и заботились о ней, как могли. Для большего удобства было сделано несколько дубликатов ключей, а хранители этих самых ключей менялись от смены к смене, что сами вожатые воспринимали в те времена, как титул, гордо нося их на шнурке на шее. Существование хижины и происходящее в ней всегда было покрыто ореолом тайны, что плодило множество слухов среди пионеров, которые часто болтали всякие глупости. Одно время даже ходил разговор, что из домика по ночам слышится вой – это вожатые поймали очередную жертву в лесу и обращают ее в оборотня, либо же просто мучают бедолагу, отрезая от него по кусочку и устраивая кровавое пиршество. Эдакое жертвоприношение в угоду суровым вожатским богам, чтобы смена прошла хорошо и спокойно.
Шутка ли, но порой вожатые и сами плодили эти слухи, либо же давали для них плодородную почву. Макар даже сейчас помнил, как однажды Вовка Самолет раздобыл в Ладном красные светильники, которые потом нарочно были приставлены к окнам домика на ночь глядя. Из-за таких приколов снаружи могло показаться, что изнутри наружу хочет вырываться кровавый огонь, либо же этот пьянящий жуткий свет таким образом пытался заманить к себе новых “мотыльков” – жертв, которых ждало очередное страшное таинство. Красные огни горели ярко и пробивались даже сквозь деревья к окнам Северного и Восточного корпусов, что не могло не породить слухи о жутких вещах, творящихся в застенках Охотничьего домика. В те времена пионеры с опаской поглядывали в сторону небольшой уютной хижины, что так тщательно скрывала свои тайны днем, а ночью превращалась во что-то зловещее и опасное. Однако у самих вожатых такие опаски вызывали лишь смех и злорадство от удачной шутки и произведенного на детей и подростков эффекта.
Но даже несмотря на все слухи и бредни, стены домика продолжали стоять нерушимыми, а главное – вожатые всегда были готовы отстаивать право на его существование, если в администрации вдруг заходила речь о ликвидации бесхозного и ненужного помещения.
Народ собирался в хижине по любым поводам, гораздо более банальным, чем те, что придумывали пионеры. Поздними вечерами туда можно было прийти и поиграть в покер или настолки, отдохнуть, выпить, пожечь костер и попеть песни под гитару. Иногда здесь уединялись и парочки, чтобы вместе провести ночь и ранним утром, еще до подъема детей, разойтись по своим корпусам. Это было удобно, ведь в корпусе после отбоя особо не пошумишь, а ведь “пошуметь” иногда и правда хотелось. Но по большей части все приходили сюда просто почесать языками, развлечься или обсудить прошедший рабочий день, в чём у особо впечатлительных порой возникала острая необходимость.
Однако каждый день появляться в Охотничьем домике не получалось – если кто-то из вожатых и хотел провести там вечер, это значило, что его напарнику по отряду приходилось оставаться в корпусе, чтобы стеречь детей. Покидать боевой пост обоим вожатым со своего отряда было строго запрещено – такой проступок карался увольнением, что было мерой, по мнению Мака, вполне себе адекватной. Но когда детей в лагере не было, вся вожатская тусовка, как правило, спокойно переносилась под крышу этого дома в лесу, и вожатые без угрызений совести могли оставлять свои корпуса без присмотра.
Особыми случаями для подобных сборищ являлись два дня в году – ночь после заезда вожатых и ночь перед их отъездом из лагеря. Разумеется, дни рождения или другие праздники почитались здесь не меньше, но именно дни начала и конца лета находились в почете у вожатых превыше всего.
И именно сегодня ночью в Охотничьем домике вновь, как и годами ранее, собирались все вожатые лагеря, чтобы встретиться после долгой разлуки. В свое время Мак провел там огромное количество времени, да и компания тогда была куда приятней, поэтому вожатый не думая отмахнулся от предложения Зори и Карины, в надежде на покой и уединение. Разговаривать ему с ними было не о чем, а знакомиться с людьми, чтобы вскоре выбросить их имена из головы – ведь его самого здесь уже совсем скоро быть не должно – Макар не видел никакого смысла. Валера же, который ни разу не посещал то злачное место, к его удивлению, тоже отказался от приглашения под предлогом того, что еще не до конца разобрал свои вещи, чем окончательно порушил планы Макара. Уговаривать лопоухого девушки не стали, а потому очень скоро удалились и больше не докучали напарникам.
– Чё не пошел? – недовольно спросил Мак после того, как напарницы оставили их в покое. – Врать ты не умеешь. Да и шмотье ты уже разобрал, я видел.
– Не знаю… Что-то не хочется – зажато промямлил Валера. – Да и в сон клонит. К тому же завтра рано вставать надо.
“Брехло” – усмехнулся про себя Мак. – “Брехло и зануда”.
Валере будет очень сложно освоиться в лагере, и это было ясно даже после одного неполного дня их знакомства. Здесь Молотову не помогут даже его хваленые сто баллов за тест – не так работала эта система, как и сама жизнь в целом. Не нужно было путать теорию с практикой. Макар был уверен, что Валера либо не останется работать на вторую смену, либо не доживет даже до конца первой и укатит восвояси вместе со своими муравьями, поняв, что вожатское ремесло не по плечу ни ему, ни его огромным ушам.
Кстати о насекомых…
– Ты муравьев убрал? – строго спросил Мак.
– Да, конечно – раболепно ответил Валера, готовый к такому вопросу. – Они у меня вот здесь, под кроватью, в дальнем углу…
– Вот пусть там и остаются.
На этом их общение закончилось.
Дальше была только ночь, пиво, сигареты и бессонница, которая всё-таки позволила Макару провалиться в сон, но только под самое утро, когда небо уже начинало заливаться красками грядущего рассвета.
Проклятый будильник на телефоне у Валеры разбудил Мака в 8:00. Лопоухий уже спешил одеваться и приводить себя в порядок, за что Мак был готов уничтожить своего соседа на месте.
– На кой хер ты его завел? – сиплым голосом спросил Мак. – Нам еще спать и спать!
– Извини – снова испугался сосед. – Я просто думал встать пораньше, чтобы зубы почистить, умыться, в туалет сходить, подготовиться к работе…
– Хочешь вставать рано – спи на улице, мудила! – огрызнулся Мак и отвернулся к окну, накрыв голову подушкой.
После этих слов Валера поспешил как можно тише и скорее покинуть комнату, и только после этого Макару каким-то чудом снова удалось задремать.
– Э-э-э… Ты еще спишь?! – прозвучал возмущенный голос Зори. – Сдурел? Давай подымайся!
Макар с ошалелыми глазами поднял голову с подушки и посмотрел на время. Экран телефона показывал 08:42.
– Вы смеетесь, что ли? – Макар уже был готов сорваться. – Чё вам не спится?
– Завтрак через двадцать минут, красноглазый – ответила Зоря, заметив сонные глаза напарника. – Вставай резко и пошли. Надо быстро поесть и начать готовиться…
Макар был бы рад не идти на долбанный завтрак вовсе, но в желудке у него было голодно и пусто – вчерашний суп провалился так быстро, будто его было съедено всего одна ложка, а потому организму срочно требовалась дозаправка. Натянув портки и застиранную футболку на два размера больше, Мак вывалился на улицу и лениво отправился в сторону столовой в гордом одиночестве, шаркая обувью. Утренняя дымка еще застилала небо, и на улице было чуть свежее, чем днем ранее. Макара потряхивало, но он подозревал, что это происходит не только от утренней прохлады и недосыпа, но и от ночного пива, которое еще продолжало гулять по его организму.
Столовая гудела от бодрых вожатых. Казалось, что они вовсе не провели всю прошлую ночь в Охотничьем домике и как будто улеглись спать сразу же после окончания планерки. Однако на самом деле Мак помнил, что, когда он в последний раз выходил посмолить на улицу, а было это около четырех часов утра, девушек в своей комнате всё еще не было – дверь в их вожатскую продолжала оставаться распахнутой, а это значило, что в то время они всё еще продолжали веселиться вместе со всеми в лесу.
На завтрак давали бутерброды с маслом, чай и манную кашу. От манки Мак, поморщившись, решил отказаться, зато по пути стянул с пары столов еще несколько бутербродов, которых ему вполне должно было хватить для того, чтобы насытиться до самого обеда. Его не особо волновало, что кто-то из вожатых мог не досчитаться своей порции.
– Макар, мы здесь – окликнула его через всю столовую Зоря.
Не успев сделать вид, что он не заметил напарницу, Маку пришлось нехотя тащиться к столу, за которым уже сидели Зарина и Валера с Кариной, чтобы благородно почтить соседей своим драгоценным присутствием.
– Ну у тебя и видок – резюмировала Зоря, когда вожатый уселся напротив Карины. – Ты чё – пил всю ночь? Или не спалось?
– Одно другому не мешает – буркнул Макар и сделал большой глоток горячего чая.
Несмотря на веселую и бессонную ночь, девушки выглядели выспавшимися и ухоженными, а Карина даже успела немного накраситься. Валера, который молча жевал кашу, выглядел растерянным и виноватым после утренней трепки от злого соседа. А может лопоухий просто волновался перед первым рабочим днем? Кто знает…
– Зря вчера не пошли, было классно. Юрец про Арктику рассказывал, а Надька с Вовой в карты рубились до последнего. Нормальный такой накал был. Каринка только уснула под конец уже, слабачка…
Макар почти ее не слушал и витал в своих туманных мыслях. Зоря это заметила и решила перевести разговор на персону своего напарника, которому сейчас больше всего на свете хотелось просто посидеть в тишине.
– Слушай, Макар – осторожно начала Зарина. – Так всё-таки чё ты не сказал, что еще с первым составом здесь работал? Только не говори, что забыл. Как про такое вообще можно забыть?
– Чего? – не совсем понял вопрос сонный Мак. Про “первый состав” он слышал впервые. – Какой состав?
– Это мы щас так называем вожатых, которые с самого открытия здесь работали. Первый состав, перваки, как-то так… Я про тебя вчера как услышала, так и не поверила сначала, что ты аж шесть лет назад вожатил, еще при Бессарабе. А потом на фотку на стене глянула – там как раз перваки засняты и подпись была, с датой первой смены, открытия лагеря и всякое такое, не суть… Вот на ней я тебя и нашла. Ты изменился, повзрослел…
– Первак… Это же круто! Я так рад, что мы вместе будем работать – восхитился Валера. – Не могу поверить, что ты здесь с самого открытия. “Ювенте” почти десять лет!
– Ага, мне тоже сложно представить, если честно – подтвердила Карина, которая уже наверняка накануне успела обсудить эту тему с Зорей. – Когда лагерь открывался, я еще мелкая была. А ты уже тогда тут работал. Обалдеть. Получается, что ты теперь единственный, кто еще в строю остался…
– Ни хера тут классного нет – остудил их пыл Макар, начиная поедать третий бутерброд. – Работал и работал. Зря только время потерял.
– Да ладно тебе – ты из всех нас тут самый опытный, каждого можешь уделать – продолжила портить утро Маку его напарница. – Тогда же здесь всё по-другому было… Расскажешь потом?
– А мовна мне не жабивать бафку вопосами ш утва пованьше? – спросил Мак с набитым ртом.
Его собеседники затихли и больше вопросов перваку никто задавать не стал. Да и не до этого было – завтрак на долго не затянулся. Оля стала подгонять народ и напоминать всем о том, что времени до заезда осталось не много.
– Давайте сворачиваться потихоньку – закончив завтракать, сказала Зоря. – Мы с Кариной щас пойдем в вожатскую, возьмем пока всю инфу и объявления для родителей, а вы вытаскивайте столы из корпуса, да и сразу к лавкам их ставьте. Скоро детей уже запустят…
– Поняли – выслужился Валера, зачем-то ответив и за своего соседа.
Макар не разделял его рабочего настроя, но деваться было некуда – нужно было начинать работу.
Но как же всё-таки хотелось спать…
Стол упрямо не хотел влезать в дверной проем, умудряясь зацепиться то за порог, то за дверные косяки. Валера, который помогал Маку в этом неблагодарном деле, тоже ничуть не способствовал достижению цели – руки у него были слабые и он то и дело опускал стол, чтобы сделать передышку. С большим трудом, но им всё же удалось выволочить две парты из корпуса и расставить их у лавок, куда к тому времени уже подтянулись Карина и Зоря со всеми нужными для приема детей атрибутами.
По своей сути день заезда был самым худшим днем на каждой смене. Суета, неразбериха, боль, отчаяние и снова суета – вот главные составляющие всего этого безобразия. В этот день вожатым, старшему воспитателю и начальнику лагеря предстояло решать огромное множество возникающих проблем и отвечать на многочисленные, и, как правило, глупые вопросы родителей. Кому-то из них не нравились кровати, кому-то корпуса, а некоторым вообще всё и сразу. Еще ни разу на памяти Мака не было такого, чтобы день заезда проходил мирно и без нареканий.
Зоря как можно скорее принялась украшать их стол принесенными из вожатской атрибутами – табличкой с номером отряда, бейджами с именами вожатых, который Мак категорически отказался на себя цеплять, цветастой скатертью, а также объявлениями, несшими в себе ценную информацию, которую, как правило, родители умело игнорировали.
В идеале в лагере ребенку не рекомендовался сотовый телефон, что одновременно было и здорово, и тупо. Здорово, потому что если телефона нет, то и пропасть он никуда не мог. А тупо это было из-за того, что пионер в таком случае мог контактировать со своими родителями только через вожатого, что было идиотизмом уже наивысшей степени. Особенно сильно это бесит, когда вожатый носится и покрывается мылом, готовясь к вечернему мероприятию, а малолетнему сопляку вдруг втюхивает в голову “быстренько” позвонить родичам и выложить им всю подноготную лагеря и своей тяжелой жизни, параллельно еще и разнывшись. Отчасти поэтому руководство лагеря, чтобы снять с себя тяжкий груз ответственности, придумало хорошее правило: “Администрация лагеря не несет ответственности за сохранность ценных вещей”. Коротко, просто и ясно. Тем не менее, пропажа оных никогда не останавливала родителей вызывать полицию и требовать от лагеря немедленно разобраться в ситуации. В таком случае на ум приходило только одно слово – идиоты. Во всяком случае сам Макар всегда вспоминал именно это ругательство при возникновении подобных ситуаций.
Пока Зоря обустраивала их приемный стол, мимо Южного корпуса уже стали проходить первые новоприбывшие пионеры. Ребята это были постарше, а потому явно не могли пополнить ряды седьмого или восьмого отряда. Пионеры тащились со всевозможными чемоданами, сумками, рюкзаками и пакетами, а лагерь, до недавних пор представлявший из себя тихое место, стал наполняться шумом детских и не очень голосов. Вещей у детей было столько, что могло показаться, будто они заезжают сюда до конца следующего лета, но уж никак не на двадцать один день. Почти каждого из них сопровождали суетливые родители, которые бегло осматривали территорию лагеря в поисках изъянов или угрозы жизни для своих чад. Однако были и такие, кто вполне себе спокойно и уверенно направлялись к своему корпусу – в таких Мак сразу угадывал бывалых пионеров, “старичков”, которые явно приезжали в “Ювенту” уже не впервые.
Макар, который в городе почти никогда не контактировал с подростками и не обращал на них никакого внимания, только если не сталкивался с ними в автобусах, был удивлен, насколько же взросло многие из них выглядят. Девушки, которым на вид можно было смело выписывать по шестнадцать лет, на деле оказывались тринадцатилетними девочками, которые своему истинному возрасту не соответствовали ни морально, ни физически. С парнями было чуть проще, ибо редко кто из них внешне сильно отличался от своих лет, разве что усы начинали проклевываться у них раньше срока. Но даже среди них встречались особи, подобные откормленным стероидами машинам, размеры которых заставляли вожатых их опасаться.
Глядя на всё происходящее, Макар не мог поверить, что это происходит с ним на самом деле, взаправду. Опять. Снова. Вместо того, чтобы оставить часть этой жизни далеко позади, Мак вновь переживает то, что уже казалось ему пройденным этапом. Заезд, постельное белье, вожатые, планерка, нашествие детей, за которым последуют знакомства и ссоры, оры и крики, дневные и вечерние мероприятия, утомляющие дни и бессонные ночи. И если до этого момента ему еще могло показаться, что всё происходящее с ним – это сплошной сюр и просто затянувшийся страшный сон, то теперь сомнений не было никаких – да, он снова здесь, он снова в “Ювенте”. Да – рядом другие люди, а обстоятельства его приезда в этот раз были иными. Но всё же – он опять оказался именно там, куда поклялся не возвращаться. Там, куда и возвращаться-то было больно. Странно было идти работать вожатым в таком возрасте, понимая, что это твой единственный шанс не сдохнуть с голоду. Однако еще страннее было сидеть здесь за приемным столом, постепенно осознавая, что всё это происходит наяву, а не в твоей голове.
Как жаль, что это был не хмельной сон, заплывший в его голову с очередного бодуна. В этот раз пробуждения, пожалуй, можно было не ждать.
Пока Макар скучно и уныло осознавал свое печальное положение, разглядывая проходящий мимо такой же скучный поток пионеров, у Валеры и Карины, что сидели напротив, в отряде уже намечалось первое пополнение. Поставив галочку напротив имени и фамилии маленькой девочки, Карина рассказала родителям о сути объявлений, расклеенных по всему столу, а также приняла от них медицинскую справку, после чего сказала, в какой комнате будет жить юная пионерка. Валера вызвался помочь оттащить в комнату чемодан новоприбывшей девочки, что было с его стороны явным промахом. Мак еле сдержал смешок, когда увидел, как доходяга с трудом поднимает тяжелую ношу, и, краснея, тащит чемодан в корпус.
– Здравствуйте, мы к вам – к столу подошел мужчина средних лет, где как раз просиживали штаны Макар и Зоря. У него из-за спины робко выглядывал мальчишка с копной рыжих волос на голове.
– Добрый день – любезно поприветствовала его Зоря. Мак от приветствия воздержался. – Давайте проверим, к нам вы, или нет. Скажите фамилию, пожалуйста.
– Ну я-то точно не к вам – съязвил мужчина. – А вот сын мой сюда. Беглов, Антон.
– Бе-е-е-глов – протянула Зарина, ища фамилию в списке. – Так точно! Да, Антон Беглов, седьмой отряд.
– Вот и здорово! – с облегчением ответил мужчина. – А то мы с восьми утра уже у ворот стояли, ждали, пока пускать начнут. Утомились. Так, что там от нас еще нужно?
– Для начала нужен ребенок – усмехнулась Зоря. Макар в этом представлении не участвовал, ибо со стороны наблюдать за происходящим было гораздо проще.
– Он здесь. Тох, давай выходи, покажись хоть людям – выставил вперед мужчина свое чадо.
Мальчишка с ярко рыжими волосами и веснушчатым лицом выглядел смущенно. В глаза вожатым не смотрел и так же, как и сам Мак, наблюдал за всей разыгрывающейся сценой молча и без особого интереса.
– Скажи хоть “здравствуйте”, Антон – попытался подбодрить своего сына отец.
– Здгасьте – картаво ответил пионер.
– И тебе привет. Мы твои вожатые. Я Зарина, а это Макар. Ты будешь в нашем отряде, поздравляю. Комната у тебя будет шестая. Можешь проходить и выбирать там любую кровать, ты у нас пока что первый.
Приняв от отца Антона медицинскую справку, Зоря отпустила их располагаться в комнате. Тем временем у стола восьмого отряда уже происходила шумная суматоха – у Карины и Валеры сновали сразу несколько родителей, детей которых нужно было определить в отряд.
– Что-то у нас пока глуховато – сказала Зоря напарнику, будто бы ожидая от него ответа.
– Значит потом все разом припрутся, как обычно – холодно ответил Макар, которого с каждой минутой всё сильнее клонило в сон.
Однако не прошло и десяти минут, как и у их приемного пункта закипела жизнь – сразу трое родителей привели в седьмой отряд своих детей, и тут уж Макару всё же пришлось вписаться в работу. Суетливые мамаши, мешая заниматься делом, успели завалить вожатых глупыми вопросами, ответы на которые могли показаться еще глупее. Раз за разом Зоря рассказывала новоприбывшим о правилах лагеря, об ответственности за личные вещи, о запрете определенных продуктов питания и много чем еще. Голова шла кругом, ибо пионеров всё больше прибавлялось в количестве, а значит и шуму от них становилось больше. Пару раз, последовав примеру Валеры, Макару пришлось тащить чемоданы детей в корпус, чтобы процесс приема хоть как-то ускорился, а весь собравшийся у стола табор начал рассасываться.
Вот и сейчас, таща чемодан одной из пионерок, которая не расставалась со своим плюшевым медведем, Макар в очередной раз осознал, насколько сильно он ненавидит день заезда. Пока девочка, которую звали Полина, скромно сидела на выбранной ей кровати, робко поглядывая на своих новых соседок, ее мать отвела Мака в сторону для какого-то “личного разговора”.
– Макар, у меня к вам просьба небольшая. Если можно, конечно – осторожно начала мамаша. – Поля у меня девочка послушная, спокойная, но вот по ночам плохо засыпает. Я не знаю, может быть здесь у нее с этим будет полегче, но… Но всё-таки, если она не будет засыпать, не могли бы вы ей сказку прочесть?
– Что, простите? – с удивлением спросил Мак, который до этого еще хоть как-то пытался делать вид, что ему интересен разговор с матерью пионерки. – Сказку?
– Да – улыбнулась женщина приятными ямочками на щеках. – У нее есть парочка любимых, а сами книжки у Поли в чемодане. Не хотела без них ехать, как и без медвежонка своего…
– Я, конечно, дико извиняюсь, но у нас в отряде, помимо Полины, будут еще дети. Сами поймите – уделять внимание ей одной я не могу.
– Я всё понимаю, конечно – вежливо продолжала женщина. – Это я так…если вдруг у вас или Зарины будет минутка…
– Разумеется, но я бы на это особо не надеялся – холодно перебил ее Мак. – Я пока пойду, а вы располагайтесь, времени не так много.
“Если будет минутка”… Многие родители явно никогда не работали вожатыми, и в этом был их огромный минус. С одним-то ребенком было управиться не всегда легко, а с тридцатью – это еще то испытание. Мак на собственном опыте знал, что порой нет ни секунды на то, чтобы уделить время хоть кому-то из мелких троглодитов для отдельной беседы или разговора, не говоря уж о занудном чтении сказок на сон грядущий.
“Обойдется” – резюмировал Мак, возвращаясь к своему столу, у которого снова собралась толпа шумных родителей.
– Поищите Ваню Колтунова. Нам девять лет – компостировал мозги Зарине очередная мамаша. – В восьмом отряде нас нет, хотя в администрации сказали, что мы будем в восьмом.
– Нет, вы в нашем списке. Седьмой отряд, пятая комната – ответила Зоря, которая уже была чуть растеряна.
– Ой, ну что за люди?! – вспылила женщина, но с удивительной легкостью переключала свое настроение на позитивный уровень. – Ваня, давай иди сюда. Это твои вожатые.
– Привет, Ваня. Я Зарина, а это Макар.
– Привет – не скромно ответил Иван. – Я уже был в прошлом году. На три смены приезжал. Тебя помню, Зарина.
– Да? – удивилась Зоря. – Тогда вообще отлично, проблем у нас с тобой быть не должно.
– Это как сказать, ребят – оборвала их милую беседу мамаша, выкладывая нужные справки на стол. – Он у меня парень шустрый, поэтому за ним глаз да глаз нужен. Шкодит иногда. Если будет сильно бесить, вы ему просто влепите подзатыльника, и все дела…
– Хорошо – ответил Мак с энтузиазмом. Такие понимающие родители для него всегда были на вес золота.
У самого Ивана разговор матери с вожатыми вызвал лишь придурковатую улыбку, а полномочия, выданные только что его надзирателям, парнишку совсем не испугали. Подзатыльники в их семье, скорее всего, уже давно стали привычной мерой воспитания, а в некоторых случаях, возможно, и поощрения.
К полудню, после долгой суеты, приема детей и перетягивания чемоданов, их отряд уже был полностью укомплектован пионерами. Все родители разъехались, и это значило, что теперь вожатые могли приступать к своим прямым рабочим обязанностям. До обеда у них оставалось еще немного времени для знакомства с лагерем, или, проще говоря, экскурсии – самой занудной части первого дня на смене. В особенности для тех, кто знал весь лагерь вдоль и поперек. Маку страсть как хотелось сбежать и выкурить сигарету, но сделать это всё никак не удавалось – сначала они с Валерой уносили столы обратно в корпус, а потом, когда их напарницы уже выстроили отряды, вместе с детьми еще нужно было переться в этот дурацкий обход, чтобы показать пионерам территорию. Мак с трудом взял себя в руки и решил отложить перекур до обеда.
Оставалось лишь чуточку потерпеть.
Зарина шла впереди, вела отряд и громогласно проводила экскурсию для пионеров. Макар, который не был в этом заинтересован, тупо плелся позади всех и приглядывал, чтобы никто из детей не отстал от общего стада, или вдруг не отбежал туда, куда отбегать не следовало. Первым делом они прошли по кольцу корпусов, обозначив их названия по сторонам света. После этого отряд прошел по дороге на запад, минул домик спортинвентаря и оказался у большой спортивной площадки.
– Ребята – это спортплощадка, на которой мы будем проводить большинство наших спортивных соревнований и спорт-часов – громко и как-то слишком уж официально вещала Зоря. – Сюда мы приходим только в спортивной одежде и обуви. Всем ясно?
– Да-а-а – хором протянули дети.
Мак догадывался, что ничего они на самом деле не поняли. На самой смене пионеры забудут абсолютно все правила, которые сегодня Зоря собиралась им навязать. И произойдет это наверняка еще до конца дня. А то и раньше…
Справедливости ради Мак для себя отметил, что спортивная площадка оказалась действительно добротной. Беговые дорожки, располагавшиеся по кругу, соседствовали здесь с баскетбольным полем и тренажерами, которые были установлены чуть поодаль. Само поле было покрыто мягким покрытием, названия которого Мак не знал, но было ясно, что при падении на него пионер не рисковал стереть себе кожу до костей. В былые времена, когда Макар впервые был вожатым в “Ювенте”, спортивная площадка носила такое название лишь условно и даже близко не обладала тем функционалом, что имелся у нее сегодня. Здесь не было ни тренажеров, ни поля для баскетбола и даже элементарного забора не имелось. Беговые дорожки носили такое название лишь условно и отличались только вытоптанной пионерскими ногами полосой земли. Пробегись по такой и весь оставшийся день будешь ходить пыльный, как какой-нибудь бедуин в пустыне. Главной же достопримечательностью этого места в то время была сетка для волейбола, натянутая между двумя обычными железными балками, выкрашенных белой краской. Вот вам и весь спорт.
Что ж – глядя на всё это богатство Элину снова можно было похвалить за хорошие управленческие способности. Либо же за умение находить деньги и вливать их во всё подряд. Хотя это наверняка было одно и то же.
Зоря повела отряд дальше по дороге, обочины которой были усажены яркими клумбами.
Следующей их остановкой стал бассейн, который детей волновал гораздо больше, чем всё остальное. Бассейн был крытым, что давало возможность детям купаться здесь даже в дождливую погоду. Раньше это здание было главным яблоком раздора во всём лагере, так как купаться сюда ходили строго по графику и только в определенные дни. А потому, если какой-то отряд не успевал вовремя покидать бассейн, то другой не успевал вовремя в него зайти, вследствие чего времени на купание оставалось меньше, чем у остальных. Ясное дело, что в таких случаях конфликты зрели как на дрожжах, при чём не только среди возмущенной пионерии, но и среди вожатых, которым приходилось после этого выслушивать их нытье.
Макар сомневался, что в нынешние времена ситуация хоть как-то поменялась в лучшую сторону, и уже через мгновение Зоря подтвердила его опасения.
– В бассейн мы ходим строго по расписанию – продолжала ораторствовать Зоря. – Если пойдем купаться, то правила мы вам с Макаром еще раз напомним. Но и щас я вам сразу говорю – заходим и выходим мы отсюда быстро, не рассусоливаем и никого не тормозим, чтобы все успели покупаться. Ходим аккуратно, потому что почему? Правильно – скользко, можете упасть. И еще – если вы вдруг болеете, или у вас есть какие-то ранки на руках, ногах или где-то еще, то в бассейне купаться нельзя! Это строго настрого запрещают. И даже не надо ездить нам по ушам, уговаривать или пытаться это утаить – всё равно не пустят. Пока что разрешения на купания нам не давали, но как только разрешат, мы обязательно вам скажем. Всё, идемте дальше.
Далее они проследовали на юг мимо беседок и оказались у клуба, который еще иногда называли театром. Округлое здание было целиком построено из дерева и своей формой напоминало, скорее, эдакий амфитеатр, нежели банальное место проведения вечерок и дискотек. Мак зашел внутрь вместе с отрядом и смог убедиться, что здесь действительно всё осталось именно так, как было раньше. В груди у него даже что-то кольнуло от ностальгии, ведь этот кусочек лагеря являлся тем немногим, что осталось от старой доброй “Ювенты”.
Этот деревянный, местами стертый лакированный пол топтали в звериных танцевальных порывах тысячи пионеров. Эти стены, выкрашенные бледно-желтой краской, видели сотни объятий и слез как вначале смен, так и по их окончанию. Нетленный и, к счастью, нетронутый “храм” являлся для Мака пока что чуть ли единственным признаком того, что он и правда был здесь когда-то. Был именно здесь, в этом лагере, а не в том глянцевом подобии, что построили на его месте. Сердце у вожатого тоскливо сжалось от мыслей о событиях и людях, что видело это место.
Точнее – думал вожатый сейчас только об одном человеке. А еще точнее – о девушке…
Как можно скорее отбросив в сторону эту ерунду, Мак сосредоточил свои мысли на сегодняшнем дне и вернулся к экскурсии, параллельно успев загнать парочку тормознутых пионеров обратно в клуб, которые уже норовили куда-то улизнуть.
Зрительские лавочки были аккуратно составлены у стены, из-за чего зал был полностью свободен и казался несколько просторнее, чем он был на самом деле. Здешняя сцена была расположена напротив входа и казалась миниатюрной, но уютной, а по краям у нее висел новенький занавес, не чета старому – пыльному и разодранному. Там же, по углам сцены, красовались такие же новенькие фирменные колонки внушительных размеров – неизменный атрибут любого вечернего мероприятия. Вид у них был дорогущий, и тут вожатому невольно вспомнились прежние колонки – пережитки прошлого и старые развалюхи – отданные лагерю каким-то благодетелем за даром и которые приходилось чинить при любой удобной возможности. Порой вечерка здорово тормозилась из-за того, что колонки кряхтели, свистели, переставали подавать признаки жизни, либо же вообще принимались издавать звуки из жутких параллельных миров, природу которых сложно было объяснить. Теперь же вряд ли такая проблема существовала, а значит и веселья в этом никакого не было. Обычные вечерки под обычную музыку, только и всего.
Однако больше всего внимания Макара всё равно привлекали именно подмостки сцены. Вожатый и представить себе не мог, сколько вечерок и танцев было здесь показано, сколько песен спето и шуток пошучено. Сюда выходили столь многие, что если и существовала какая-то духовная театральная энергия, то здесь наверняка должен был находится ее детский эпицентр, или, как минимум, один из главных филиалов.
Да уж, сплошная лирика. Такого Мак и сам от себя не ожидал.
Тем временем по клубу уже сновал ди-джей, имени которого Макар не успел запомнить. Взрослый парень, который по виду был одного с Маком возраста, пусть и был на голову меньше его, был занят тем, что настраивал колонки и старался придать им нужную громкость.
– Седьмой отряд, поздоровайтесь с Ильей. Он наш ди-джей и хранитель клуба – в шутку усмехнулась Зоря, чем заставила Илью засмущаться.
– Да уж, и вам не хворать. – съязвил парень после того, как дети хором с ним поздоровались. Попутно он достал из кармана шорт какую-то помятую бумажку. –Так, чё я там должен спросить…а, точняк! Короче – вы знаете, почему это здание называют то клубом, то театром? А? Нет? Тут всё просто. Когда здесь проходят дискотеки – это для нас клуб, а когда вечерние мероприятия и постановки – это театр. Хотя мы его всё равно чаще клубом называем…ну ладно – мое дело вам рассказать, а вы уж его зовите, как хотите. Так…а все знают, как вести себя в театре? Как? Ага…ага. Ну в принципе да – на вечерках слушаем и смотрим за выступающими, а потом громко хлопаем и поддерживаем, когда выступление заканчивается. Ну а как вести себя в клубе должно быть и так понятно – танцевать и оттягиваться! От себя добавлю самое главное – колонки трогать нельзя! Вот даже не смейте! Если увижу, что вы к ним лапы свои тяните… Ладно, не буду говорить. Но вам не поздоровиться. Учтите! Вроде бы на этом всё…
Дети хором поклялись под страхом смерти даже не нюхать это чудо техники, и только после этого отряд продолжил свое утомляющее путешествие. Мак изредка посматривал на время, в надежде на то, что им придется свернуть экскурсию пораньше и отправиться обедать. Время же, в свою очередь, шло предательски медленно и совсем не спешило прерывать мучения вожатого.
Тут и там Макару попадались изменения. Всё меньше он узнавал прежний лагерь и всё больше поражался тому, сколь многое успело поменяться за годы его отсутствия. Метаморфозы и радовали глаз, и раздражали, и пугали одновременно. Мысли превратились в мешанину, а мозг не успевал разбираться во всём этом кавардаке. Лагерь явно обновил фасад, сохранив при этом прежнюю суть. Однако вожатому столь многое бросалось в глаза, что он уже не мог упомнить, что осталось от прежней “Ювенты”, а что уже обросло мясом на костях, обретя новый шик и блеск.
По ходу экскурсии им встречались и другие отряды, которые также рутинно обходили лагерь. Макар в очередной раз убедился, что старшие пионеры действительно были больше похожи на коновалов, чем на обычных детей. Вид у них был скучающий, так как наверняка многие из них приезжали в “Ювенту” уже далеко не в первый раз и являлись настоящими старожилами, а потому и узнавать о лагере им было уже совершенно нечего. Во главе первого отряда Макар увидел того самого Юру, так успешно приковавшего к себе жадные взгляды на вчерашней планерке. Сейчас блондинчик сверкал рожей, чувственно и с упоением рассказывая своим пионерам о том, что в библиотеке, помимо множества интересных книг, есть еще и музей лагеря, с которым можно будет ознакомиться. Девушки из отряда слушали своего вожатого очень внимательно, но причиной тому наверняка была не интересная лекция и его ораторские способности, а яркая внешность Юры, на которую многие из девчонок как раз и успели клюнуть.
Мак прыснул – люди всегда и неизменно ведутся на одно и то же, и нового в этом ничего не было. Особенно красивая обертка была важна для вот таких вот глупых подростков, которые охотно велись на крутость и внешность, а остальные качества просто додумывали, подгоняя понравившийся объект под свой выдуманный идеал. И да – чего-то нового в этом искать тоже не следовало.
Пройдя на запад по длинной дороге, седьмой отряд достиг Озерного сада. Место это было красивое, но абсолютно ненужное, как думалось Маку. Дети сюда приходили не часто и годился этот сад только для того, чтобы украсить ландшафт, либо же скрыться от всех под кронами его деревьев и побыть в полном одиночестве. В саду располагалось три крошечных искусственных озера, в котором даже плавали какие-то рыбы. Камни вокруг были сплошь гладкие и покрыты мхом, а сама дорожка в парке была усыпана мелким щебнем. Через самое крупное в парке озерцо пролегал округлый деревянный мост – резной и с причудливыми завитушками на перилах.
Картина открывалась красивая, но на этом достоинства сада для Макара заканчивались.
– Запомните, что в Озерный сад мы так же, как и везде, ходим только по разрешению и сами сюда не лезем, ясно? – продолжала пытать детей Зоря своим официальным тоном. – Здесь сохранена первоначальная природа, поэтому с дорожки мы не сходим, чтобы не нарушать чистоту. Вон там, если присмотритесь, за деревьями стоят гостевые домики. К ним мы тоже не приближаемся. Там живут работники и гости лагеря, и ничего интересного там нет. Усекли?
– Да-а-а – единым хором ответили дети, которые уже устали от этой экскурсии не меньше, чем сам Макар.
Дело плавно близилось к обеду, и к этому моменту седьмой отряд впритык успел облазить всю местную территорию. Зоря рассказала о статуях Ювенты и наплела какую-то легенду об этой богине, суть которой вожатый так и не уловил, а после показала пионерам библиотеку, компьютерный класс и Фонтан любви, который, в отличие от своего собрата у корпусов, просто имел более продолговатую форму.
После этого они, наконец, дошли до центральной площади, где и состоялась последняя остановка на всём этом долгом пути. Зоря рассказала пионерам о вожатской, детской площадке, Парке статуй – который тоже успел претерпеть значительные изменения – и столовой, куда они по итогу и направились.
Мак, выждав момент, смог улизнуть от взора напарницы и отбежал на перекур, ибо терпеть это безобразие и жажду никотина он был больше не в силах. Несколько затяжек помогли чуть успокоить его натянутые нервы и по итогу вожатый снова смог вернуться в строй.
Пусть и не так поздно, как ему этого хотелось.
– Макар, блин, тебя где носило? – накинулась на него Зоря, как только Мак показался в столовой. – Я их еле рассадила. Тут такой кипишь был…
– Сорян – не слишком-то искренне извинился Мак. – Надо было отойти.
– По запаху чую, куда ты там отходил – обиженно сказала напарница. – В следующий раз хоть предупреждай.
Мак не стал ей отвечать – отпрашиваться у Зарины каждый раз, когда ему нужно было сходить по своим личным делам, он точно не собирался. А если напарница не могла в одного разобраться с детьми, то и вовсе назревал вопрос, что она за вожатая такая, раз не может и пяти минут прожить без напарника.
Ну или двадцати минут. Не важно…
В столовой стоял шум и гам – дети из всех четырех младших отрядов стучали ложками о тарелки и громко требовали добавки, что не мешало им параллельно этому активно знакомиться. Семеро вожатых сидели за двумя свободным столами в самом углу зала, и незанятое место Мака находилось рядом с Зорей, за одним столом с Кариной и Валерой. Вид у вожатых восьмого отряда был всполошенный, но от чего-то и довольный, однако узнавать причину их хорошего настроения Мак, конечно же, не собирался. Вместо этого, нехотя усевшись за свое место, Макар вытащил из кармана телефон, открыл его заднюю крышку и извлек сим-карту, вставив в освободившийся слот прежнюю симку, которая стояла в его телефоне еще до сегодняшнего утра.
– Ты чего делаешь? – любопытно спросила Зоря, наблюдая за странным процессом.
– Да так, один хитрый финт – не глядя на Зорю, хмуро ответил Мак. – Наши номера ведь палят в администрации, да и сегодня у нас каждый второй телефон просил. Ну и вот – на этот случай у меня есть запасная симка, я ей один хрен не пользуюсь. Вот этот номер я и давал родителям. Да и когда сюда устраивался, тоже его вписал…
– Не поняла… А зачем? – недоумевала девушка. – Это чё получается – если родители тебе будут звонить, то не дозвонятся?
– Ага. А на хер оно мне надо? – спросил Мак, будто Зоря ляпнула откровенную глупость. – Плавали, знаем. Я не секретарь, чтобы на телефоне сидеть и всех выслушивать. Отправили мелкого в лагерь, так пусть от него отдыхают. Да и у них всё равно почти у каждого мобилки есть. Перебьются.
– И на связи из нас двоих буду только я, да? – всё спрашивала Зоря с нарастающим возмущением в голосе.
– Получается, что так. Если хочешь, тоже поменяй. Я ж ни чё тебе не говорю – ответил ей Мак, закончив с телефоном и, наконец, приступив к поеданию салата. – Я б на твоем месте вообще телефон вырубил. Сказал бы, что связь плохая. Или что-то типа того…
Валера и Карина молча наблюдали за развернувшейся сценой, за что Макар был им очень благодарен. А вот Зорю благодарить было не за что, ибо ее поток недовольных вопросов продолжился:
– Макар – обратила на себя внимание Зарина, которая из-за этой ситуации даже прекратила поедать свою котлету. – Ты меня извини, но мы с тобой, вроде как, командой должны быть. А тут что получается? Ты номер сменил и будешь довольный ходить? Я же свой отключить не могу. Да и вообще так не делается. Мы на работе, и часть этой работы – отвечать на звонки родоков. Я тоже от этого не в восторге, ни чё не говорю. Но… Вдруг что случится, родители начнут звонить, а у нас тут что? Тишина в эфире? Тогда позвонят уже Ольге Викторовне и там нам уже не до разговоров будет. Влетит обоим. Может, давай без этих твоих “финтов” обойдемся? А?
– Неа – прожевал Мак, продолжая поглощать капустный салат, который на его вкус оказался слегка пресноватым. – Я это уже проходил и нервы себе дрючить больше не хочу. В наши обязанности сидение на телефоне не входит. Это нигде не прописано. Мы должны следить только за мелкими, что и будем делать. Ну…я во всяком случае. Всё. А нервные предки – это не наша с тобой забота. Для этого как раз и существует воспиталка, ну или начальник лагеря, на худой конец. У нас и так дел будет до жопы…
– Макар, мы здесь так не делаем… – повторила Зоря в надежде на здравый смысл напарника.
– Значит не делай! – повысил голос Мак, который всё равно утонул в общем шуме столовой. – Сказал же – тебя я не заставляю. И давай-ка ты не будешь меня воспитывать. Я вожатым работаю подольше твоего и знаю, как мне лучше будет.
Разговор был окончен. Мак, наконец, осилил свой перекус для травоядных и отнес тарелку на мойку. Тем временем его седьмой отряд уже копошился и бесился у лестницы столовой, где мешал проходу других детей. Завидев этот беспредел, Макар понял, что пришла пора наводить дисциплину среди этого распоясавшегося сброда.
– В чём дело?! – крикнул Мак, чем сразу привлек к себе внимание не только своих пионеров, но и доброй половины всего лагеря. – Чё за стадо?! Быстро свалили с лестницы! Построились! Бегом, я сказал!
Мелкие пионеры поспешили встать в строй по два человека, как их и учили, но из-за суеты вышло это у спиногрызов далеко не с первого раза. После пары тычек и персонального подзатыльника для Ивана, Макару всё же удалось собрать некоторое подобие построения, после чего он медленно повел отряд на базу – к Южному корпусу. Дважды они останавливались, чтобы разойтись и сойтись заново, но по итогу конечная точка их пути с горем по полам всё же была достигнута. Строгим голосом Макар приказал всем собраться в холле и смирно ждать, когда он к ним присоединится.
Зайдя в вожатскую, Мак наскоро откупорил бутылку пива, о которой мечтал всё это ужасное утро, и принялся жадно глотать содержимое. Пиво было легким, словно пушинка, не источало сильного запаха и было куплено специально для того, чтобы чуткое обоняние Элины и других обитателей лагеря не учуяло его от Мака и не заподозрили его честную личность в распитии спиртного. Наскоро опустошив почти половину бутылки и снова бережно ее закупорив, вожатый убрал пиво в тумбочку и решил вернуться к отряду в холле, из которого уже исходили шумные звуки баловства.
– Заткнулись все! – наорал Мак на детей, часть из которых уже устроили забег по комнате. – Бегом по местам!
Пионеры послушались, резко замолчали и расселись по кроватям, изобразив из себя ангелов, которыми они на самом деле не являлись. Вид у Макара был строгий, и некоторые дети не рисковали долго на него смотреть.
– Для тех, кто не умеет себя вести, я знаю одно интересное место, как раз для таких дебилов. Под каждым корпусом есть подвал, в котором когда-то закрывали шумных пионеров. Пару деньков там посидите, глядишь и в людей превратитесь. Может, давайте вернем традицию? Нет? Тогда давайте вы не будете орать каждый раз, когда вожатый сваливает из комнаты?
– Мы не будем кричать – тихо ответила та самая Полина с плюшевым медведем, которого она до сих пор таскала с собой в руках. Чуть ранее Мак для себя отметил, что сама Полина вела себя спокойно и не участвовала в общем галдеже, когда он зашел в комнату.
– Очень на это надеюсь – не сбавляя голоса, сказал вожатый, и прошел к дальней стене холла, усевшись на пионерскую тумбочку. – Короче, экскурсию мы вам провели, теперь давайте пробежимся по правилам. По самым важным правилам! Первое – если вам нужно куда-то отойти, говорите мне, или Зарине. Не важно, куда – в буфет, или просто выйти проветриться или покурить, спрашивайте по каждому поводу. Не дай бог я вас не увижу в поле зрения, тогда пеняйте на себя! Ясно?
– Чего? Покурить? – удивился Ваня, глупо хихикнув.
– Это я образно. Вы чё, только про это услышали?
– Нет – ответил отряд.
– Тогда еще раз спрашиваю – вам ясно?!
– Да – едино протянули детские голоса.
– Замечательно. Тогда переходим ко второму очень важному правилу – если дверь в мою комнату закрыта, значит я занят. За-нят. Если вам чё-то надо, то можете постучать, но не надо заваливаться, пока я не разрешу. Усекли? У всех должно быть личное пространство, в том числе и у меня. А так…если не будете лезть ко мне, то и я к вам докапываться не буду. Так усекли, или нет?
Вновь протяжное согласие. Мак не был уверен, что малявки вообще запоминают, что он им пытается втолковать. Но это были уже их проблемы, которые не отменяли наказания в случае нарушения установленных правил.
– Третье – вы делаете то, что говорят вам вожатые. Если мы говорим вам строиться, значит вы должны построится за десять секунд, отложив всю свою жратву, игрушки, книги и всякую прочую х…фигню. Если не успеваете за десять секунд, то мы возвращаемся обратно в корпус и повторяем эту процедуру заново. И так будет до тех пор, пока вы не сделаете всё идеально. Если я говорю, что в буфет вы не ходите, значит, вас там и близко быть не должно. Говорим, что нужно одеть спортивную обувь, значит, мы не двинемся до тех пор, пока у каждого на лапах не будут одеты кеды…
– А у меня нет кед – раздался из толпы чей-то невнятный голос. – У меня только кроссовки.
– У меня тоже кроссовки – сказала девочка в очках.
– А кроссовки считаются спортивной обувью? – спросил пухлый мальчишка, сидевший неподалеку от вожатого. – У меня есть кеды, но мне просто интересно…
– Тихо! – унял Мак начинающийся гул обладателей кроссовок. – Без разницы, кеды у вас или чё-то другое. Главное, чтобы я не видел у вас тапок, шлепанцев, сандалий перед зарядкой или спорт-часом. На остальное насрать. Я не хочу потом выслушивать от физрука жалобы на вас… Вы меня поняли?
– Поняли – вторили вожатому безвольные пионеры.
– Ладушки… И последнее – если вам что-то не нравится, то говорите об этом в первую очередь вожатым, а только потом мамам, папам, воспитателю, Господу Богу и всему остальному миру. Сразу скажу – тихушников я не перевариваю. Дятлов – тоже. Поэтому не молчите, а имейте совесть и говорите, чё вас не устраивает. Если это, конечно, не какая-то глупость. Ну…вроде всё сказал. Вопросы будут?
Во всей толпе пионеров поднялась только одна рука – ее обладателем оказался тот самый Иван, которому Макар уже успел влепить подзатыльника.
– Ну? – разрешил спросить пионеру Макар.
– А чего это за подвалы такие? Я про них раньше не слышал. Покажите?
– Вот это и есть глупость – указал отряду на мальчишку Мак. – Такие вопросы я не люблю, поэтому думайте, прежде чем спросить, уяснили?
Воспитательную работу прервала Зоря, которая неожиданно появилась в дверях холла.
– Макар, можно тебя?
– Щас? Ладно – раздраженно ответил напарнице вожатый. – Всем тихо сидеть!
Прикрыв за собой дверь, Мак и Зоря остались наедине в коридоре корпуса, где сейчас как раз не было ни единой живой души.
– Ты чё их сюда загнал? – спросила Зарина так, словно застала детей отжимающимися по сто раз на битом стекле.
– Беседу провожу, воспитательную.
– Так это и на улице можно было сделать. Погода хорошая, чего в корпусе потеть? Все отряды вон по улице щас гоняют, знакомятся, в игры играют… Одни вы под крышу спрятались – завела шарманку Зоря и, не дождавшись ответа, продолжила: – Короче, там народ вечерку к открытию ставит, от каждого отряда по вожатому просят. Девчонок там хватает, нужны парни, поэтому дуй в клуб, а я пока с детьми побуду. Вот как раз проведу им игры на знакомство. В 15:25 у нас по расписанию поход в медпункт со справками, если помнишь. Поэтому подтягивайся уже туда …
– Чё за вечерка? – удивленно спросил Макар.
– Ты на планерке спал вчера, что ли? Вечернее мероприятие в честь открытия смены. Ставим сказку о лесе. Роли, костюмы, все дела…
– Не буду я участвовать. Пусть сами этой херней страдают – заупирался Мак, к чему его напарница была явно готова.
– Это уже как хочешь. Но ты, главное, сходи в клуб и скажи, что тебя не будет. Они тогда кого другого подыщут. Хотя мальчики, вроде как, все уже там. Ладно… Иди, Макар.
Раздраженный вожатый, проклиная всё на свете, буквально вырвался из корпуса и отправился в сторону клуба. Злобно вышагивая, Макар уже прикидывал в голове, на сколько далеко он пошлет того, кому пришла в голову бредовая идея записать его в участники этого сабантуя. Он не вписывался в подобную ерунду уже очень долгое время, поэтому в его планы не входило в скором времени вновь возвращаться на сцену. И уж тем более ему никак не улыбалось делать это по чьей-либо долбанутой указке. Он не наемный актеришка и не клоун, чтобы участвовать во всём, в чём скажут. Для этого существовали такие вожатые, как тот-же Валера – мягкотелые, юные и безвольные. А сам Макар уже давно был не из таких.
Теперь же оставалось только донести эту мысль до всего остального цирка уродов. Он им не ровня, и это они должны были уяснить как можно скорее.
В клубе копошилась подготовительная суета – вожатые со всех отрядов бурно обсуждали вечернее мероприятие и примеряли сценические костюмы, ди-джей баловался с музыкой, продолжая химичить с колонками, а несколько девушек вожатых, среди которых была и Карина, репетировали свой танец прямо в центре зала. Ольга Викторовна, руководившая всем этим действом, моталась по сцене и занималась каким-то своим, одной ей интересным делом. Появление Мака заметили прежде, чем он успел разобраться в происходящем.
– О, Макар, мы тебя ждали – подошел к нему парень с цветной повязкой на голове, вожатый одного из старших отрядов, которого, вроде бы, звали Максом. – Возьми у Ленки сценарий, там твоя роль прописана.
Лена, вожатая первого отряда, которую Мак запомнил только из-за ее дурацких дред, сама любезно отдала вожатому уже изрядно помятые листы с текстом, в которых Макар, собственно, и не нуждался. Любопытство вязло свое, и вожатый решил заглянуть в сценарий, чтобы понять, о чём вообще пойдет речь в этом сабантуе. Его глаза выцепили первые попавшиеся строчки:
Лиса (Оля) выходит на сцену и бегает по ней, размахивая хвостом.
Лиса (Оля): – Эх, место какое чудное да просторное. Моим оно будет!
Волк (Женя) из-за кулис: – Это с чего вдруг?!? Мое это место! – выходит на сцену. – Свои хоромы тут буду строить!
Медведь бегает за Волком, Волк за Лисой и пытается ухватить ее за хвост. (Звучит весёлая музыка – надо выбрать!!!)
На сцене появляется Мышь (Макар): – Вот пока они заняты, я эту полянку себе и приберу…
– Не понял. Мышь – это я? – оторвавшись от сценария, туповато спросил Мак, в надежде, что глаза его обманывают.
– Ага. Там же написано – Макар. Погодь…или не написано? – спросил Максим и хотел было заглянуть в сценарий, но Мак одернулся и не дал этого сделать.
– А вы ни чё не перепутали? – с вызовом спросил Макар у парня. – И кто эту херню писал? Кто меня крысой сделал?
– Макар, не шуми ты – попытался отшутиться вожатый. – Какая разница, кто кого играет? Весело же. Юрец вон вообще полчаса пытался на себя костюм луговой бабочки напялить. И напялил! Мы тут с него минут десять ржали всем стадом. Но он же не возмущался…
– Мне насрать, кто там и чё на себя пялит, это их пидорское дело – не на шутку разозлился Мак и был готов засунуть всю кипу листов сценария в глотку его автору, если бы таковой всё же рискнул объявиться. – Вот из своего стада и набирайте клоунов…
– Что за шум, а драки нет? – спустилась со сцены Ольга Викторовна и вклинилась в разговор.
– Да тут у Макара роль не по статусу – отшутился вожатый с повязкой, из-за чего Мак уже был готов разбить нахальному парнишке нос.
– А что такое? Не хочешь мышку играть? – спросила воспитательница таким тоном, будто Маку было шесть лет. – Так мы же вчера расписывали роли на планерке, чего ты не откликнулся? Щас уже поздновато что-то менять.
– Ничего не поздно – вывернул вожатый. – Просто вычеркивайте меня и ищите другого. Никаких крыс я играть не буду.
– Макар, не капризничай, пожалуйста – всё тем же ласковым и воспитательским тоном ответила Ольга. – Я тебя услышала. Больше не буду ставить тебя на такие роли, если ты против. Но и ты, пожалуйста, в следующий раз на распределении хоть голос подай. А сейчас давай репетировать. Быстренько. У нас мало времени.
Мак не успел даже слова вставить, как Ольга Владимировна уже захлопала в ладоши, что оказалось сигналом для всеобщего сбора и начала репетиции. Вожатый чувствовал себя последней дешевкой, которую только что купили за бесценок. Да и не купили вовсе, а взяли…
Просто взяли…
“Я это запомню” – озлобленно подумал Макар и вместе со всеми нехотя потащился на сцену.
Вожатый с угрюмой физиономией топал обратно в свой корпус, стараясь забыть всё то унижение, что он пережил на бредовой репетиции, отыгрывая какого-то грызуна. У Мака не было никакого настроения вообще продолжать этот день, но поход отряда в медицинский пункт плевать хотел на его желания. Время на экране телефона было только 15:11, что означало возможность хотя бы небольшой передышки после репетиции. В вожатской никого не оказалось, и за отсутствие здесь Валеры Макар даже поблагодарил небеса, развалившись на кровати. Бутылка пива, которую он оставил в тумбочке перед уходом, тут же оказалась у него в руках, что вселяло Маку крошечную надежду на то, что жизнь иногда всё же может казаться не такой уж скверной.
Однако не прошло и минуты, как дверь в комнату резко распахнулась и на пороге появилась треклятая Зоря. От внезапности появления напарницы Макар чуть было не пролил на себя пиво, но саму вожатую этот удручающий факт, видимо, не особо беспокоил.
– Эм-м-м… Макар, ты пьешь, что ли? – задала глупый вопрос девушка. – Серьезно? На фига?
– В пещере родилась, что ли? Стучаться не учили?! – бросил ей Мак, садясь на кровати, чтобы вдруг не подавиться.
Зоря без приглашения вошла в комнату и закрыла за собой дверь, после чего уселась на кровать Валеры, почти напротив напарника.
– Так, Макар… Давай я прямо скажу – помимо детей я не привыкла смотреть за кем-то еще, а уж тем более за своими напарниками. И я не хочу к этому привыкать. Ты это…если хочешь выпить – выпей, я ж не против. Но ты хотя бы днем этого не делай, чтобы дети запаха не учуяли. Ну и, раз такое дело, курева это тоже касается. После обеда от тебя так табаком несло, ты бы знал… А это у меня еще нюх такой себе.
– А по тебе и не скажешь. Никто не учуял, а ты прям как ищейка…
– Не правда – не совсем искренне усмехнулась девушка. – И еще – я тут заметила, что ты…как сказать… Ладно, короче – заметила, что ты слегка того, раздражительный. На окружающих срываешься… Да и вид у тебя такой, как будто тебе всех убить хочется…
“Надо же” – подумал Макар. – “Глаз алмаз”.
– У всех свои причуды, и я это понимаю. Уже сама по опыту знаю, что иногда хочется наорать на всех на ровном месте. Особенно в первые дни, когда еще привыкнуть к этому цирку не можешь. Но ты всё-таки постарайся быть чуть спокойнее. Окей? Дыши ровнее, медитируй там, я не знаю… Главное – не устраивай нам проблем. Договорились?
Макар сделал глоток из бутылки, давай понять, что ни о каком договоре и речи быть не может.
– Проблем? Вот оно как, значит… Так, Зорь, а теперь давай-ка я скажу честно. Я здесь работал еще задолго до тебя и всей вашей братии. Я здесь вожатил еще во времена, когда про “Ювенту” никто и знать не знал. Мы поднимали здесь всё с нуля, без всех этих реклам, тестов и супер наворотов, которые есть у вас. И мы же как-то справились, правильно? Что при мне, что, я уверен, после меня народ и пил и курил при любом удобном случае. И ничего, мир не рухнул. Расслабляться же как-то надо. Кто-то дрочить в туалет бегает, кто-то нервы другим треплет и пытается поучать, а кто-то я – чтобы выдохнуть и взбодриться я иду на перекуры или в вожатскую пригубить пива. Это моя “медитация”, если тебе так будет понятнее. А пиво это, кстати говоря, безалкогольное, от которого унесет разве что младенца, ну или того же Валеру. Я свою меру знаю, поэтому не надо говорить, что мне делать или не делать. Я сам как-нибудь разберусь, без сопливых. Поэтому давай так – я не лезу к тебе, а ты не лезешь ко мне. Мне тоже не в прикол, когда за мной по пятам ходят, так что завязывай с этой херней. Мы друг друга услышали?
– М-да… “Рабочие моменты” нарисовались – спокойно ответила напарница. – Тебе никогда не говорили, что ты немного грубоват?
– А ты надоедливая.
– Есть такое, я не спорю. Но…
– Без “но”. Я уже скоро отсюда свалю, это я тебе гарантирую, так что тебе меня терпеть не долго осталось. Обожди пару дней, а потом опять сможешь работать со своими ванильными вожатиками, которые не пьют и не курят, а за секс считают прелюдию. Вот тогда и заживешь, как хочешь. А пока… Дыши ровнее, медитируй, или что ты мне там еще советовала…
Зоря усмехнулась, но скорее от упрямства Мака, нежели от его “смешной” шутки.
– Ладно, смотри сам. Я просто хотела поговорить открыто – с разочарованием в голосе ответила девушка. – Мы с детьми придумали название и девиз отряда. Интересно?
– Не особо – сказал Мак, сделав большой глоток из бутылки. – Пора строиться.
Медицинский осмотр в корпусе номер шесть, который еще обзывали просто медпунктом, а иногда и “больничкой”, госпиталем и даже “дуркой”, был удовольствием сомнительным, чересчур долгоиграющим, и, что самое обидное, абсолютно ненужным. Перед заездом в лагерь пионеры заранее проходили в городе медицинскую комиссию, без которой попасть в “Ювенту” было нельзя. По своей сути этот осмотр являлся банальным подтверждением того, что дети приехали в лагерь целыми и невредимыми, но не более. Но именно из-за этой идиотской процедуры каждый отряд должен был терпеливо отстоять в очереди, пока другой проходил осмотр крайне неторопливыми темпами. Расписание посещения медпункта, которое составляли заранее именно для того, чтобы очереди у шестого корпуса не возникало, почти всегда шло под откос. Один отряд опаздывал, другой обязательно приходил раньше положенного времени, а остальные проходили медосмотр настолько долго, на сколько это вообще было возможно.
Седьмой отряд, который был пригнан Марком и Зорей к медпункту как раз следуя расписанию, прождал своей очереди еще около часа, прежде чем им разрешили снимать обувь и проходить в помещение, чтобы, наконец, приступить к делу. Яков Максимович и Екатерина Олеговна, которая ранее просила называть ее просто Катей, выглядели заморено и уже вряд ли отличали детей друг от друга. Сегодня через них успели пройти уже больше сотни пионеров, каждого из которых нужно было измерить, взвесить, проверить на наличие травм и ознакомиться с их медицинскими справками, которые вожатые ранее принимали от родителей пионеров. Пока Катя орудовала ручкой в журнале, сам врач – невысокий мужчина лет за пятьдесят – делал дело и дотошно проверял каждого из детей, попутно сообщая медсестре информацию для записи.
Процесс казался невыносимо долгим, а детей к тому же еще и приходилось регулярно успокаивать, чтобы они не шумели и ничего вокруг не лапали. Седьмой отряд значился в расписании последним, поэтому и закончили они с этими нудными проволочками уже почти к самому ужину.
– Вот Макар, держите. И еще распишитесь в журнале за получение – протянул маленькую аптечку вожатому Яков Максимович, когда закончил с осмотром последнего пионера. – Используйте только в крайних случаях. Самолечением не занимайтесь. Чуть что – сразу ведите к нам, или звоните. В любое время, естественно. Аптечку даем, если вдруг какая-то экстренная ситуация возникнет. Мало ли, да? Но такого у нас и не бывает почти.
– Ладно – без особого интереса пробубнил уставший вожатый, ставя роспись в уже исписанном журнале. Сейчас он был так выжат, что подписал бы вообще что угодно, лишь бы уйти из этого проклятого места.
– Там всё самое необходимое – зачем-то продолжил объяснять Яша своим хрустящим голосом. – Йод, зеленка – это если ранки какие-то небольшие. Бинт для перемотки…надеюсь, что до этого не дойдет. Цитрамон от головных болей, больше одной не давайте. Порошки от спазмов в животе. Уголь активированный для этого же дела, по две таблетки на десять килограмм. Еще тут лейкопластырь, салфетки…
– Я разберусь. Спасибо.
– Хорошо-хорошо. Конечно разберетесь. Если что – инструкции там все есть, прочтете внимательно. Не переживайте, Макар.
– Я и не переживаю.
– Вот и отлично. Так, что там – расписались?
– Да. Вы имя мое знаете? – подозрительно спросил Мак. Узнать имя и фамилию вожатого, конечно же, было не сложно, но Макару с трудом верилось, что врач выяснил всё это специально и заблаговременно. – Катя сказала?
– Нет, не она. Так я же вас помню, голубчик – улыбнулся Яков Максимович, собирая все детские справки в кучу и сортируя их по алфавиту.
У Макара неприятно сжалось в районе желудка. Помнит? Откуда?
– Работали вы у нас. Давненько, правда – словно ответил на незаданный вопрос врач.
– Хорошая у вас память. А я вот вас чё-то не припомню.
Это было не так – лицо врачуги и правда показалось ему знакомым, но Макар обратил на это внимание только сейчас, когда Яков Максимыч своими откровениями заставил вожатого почувствовать себя неуютно.
– Так я в те времена сюда на консультации приезжал и с проверками. Это уж потом меня позвали работать, так сказать – на постоянной основе. По-моему, вас уже тогда здесь не было. А по поводу памяти – что есть, то есть. Не пойму только, дар это, или проклятье. Ведь знаете…
– Хорошего дня. Мне пора – бросил вожатый и поспешил ретироваться из медпункта.
Против Якова Максимовича, с виду безобидного и интеллигентного врача, Мак пока что ничего не имел, но и тратить время на выслушивание его заумных мыслей тоже не собирался. Пока что вожатому было некомфортно лишь от того, что врач до этого уже знал Макара, пусть и мельком. Знакомых из “прошлой жизни” Мак всегда старался обходить стороной в прямом и в переносном смысле, но теперь делать это, пожалуй, стало уже невозможно. Иначе тогда ему вообще не следовало возвращаться в “Ювенту”. Оставалось надеяться только на то, что течение времени смыло своим бурным потоком из лагеря всех, с кем Макар когда-то работал или контактировал здесь несколько лет назад. Всех, кроме, разумеется, самого Якова Максимовича.
День понемногу близился к своему завершению, а живот у вожатого уже начинал завывать от голода. Настало время идти на ужин в столовую, куда уже, видимо, отправился и его отряд.
Дети далеко не сразу запомнили, кто и за каким столом сидит, поэтому они метались по столовой, словно перепуганные кролики, пока их вожатые пытались навести хоть какое-то подобие порядка. Рабочие столовой были недовольны сложившимся хаосом и демонстративно не разносили ужин до тех пор, пока все не рассядутся по своим местам.
К приходу Мака, который по пути еще заносил аптечку из медпункта в Южный корпус, вожатые уже успели навести условный порядок, а ему самому оставалось только подтолкнуть пару особо туго соображающих пионеров к их местам. С горем пополам, спустя какое-то время, вожатые и сами смогли присесть за свои столы в ожидании ужина, который до них всё равно дошел бы еще не скоро. За столиком вожатых из Южного корпуса царила тишина – Валера грыз корку хлеба, Зоря бестолково глядела в окно, а Карина просто хлопала своими большими глазами и не решалась прервать молчание. Макара такой уклад вещей вполне устраивал, но Валера снова решил испортить своему соседу всю идиллию.
– Макар, а ты сегодня в сценке участвуешь? – надавил на больную мозоль лопоухий.
Вожатый нехотя кивнул.
– Круто – с не поддельным восторгом отреагировал на кивок его сосед. – А от нас вот Карина идет. Она здорово танцует, поэтому ее туда с ногами и руками забрали.
– Да ладно, потом и тебя возьмут – смущенно поджала губы Карина. Макар удивился тому, что эти двое вообще могут испускать в сторону друг друга хоть какие-то звуки. И в особенности это удивление касалось самого Валеры, который в присутствии блондинки как будто воды в рот набирал и там же ее и кипятил. – В этом всё и дело – меня взяли только из-за танцев. Зато вот на сцене играть я всегда побаивалась.
– Я тоже – ответил Валера. – Только я вообще на сцене ни разу не был. Не звали просто…
– Скоро всё будет, поверь. Целое лето впереди – мило улыбнулась Карина.
А тем временем ужин всё не несли – официантки разносили порции детям, но делали они это, по скромному мнению Макара, слишком уж медленно и лениво. Вожатый дрыгал ногами, отбивал чечетку и даже подумывал снова сбегать на перекур. Это бесило, но делать было нечего – детей в столовой было слишком много.
– Ребят! – раздался позади них голос Ольги Викторовны, которая ела во вторую смену и должна была появиться здесь только через час. – Все, кто в сценке участвуют, после семи часов идут в клуб репетировать. В восемь уже начинаем. Не опаздывайте, пожалуйста. Всем приятного аппетита!
Большая часть столовой откликнулась на пожелание воспитательницы, но самому Макару, да и остальным вожатым в придачу, ответить было нечего – их стол до сих пор пустовал. Нужно было это прекращать – Мак поднялся с места и уверенно подошел к одной из молодых официанток, снующих по залу с подносом.
– Родная, здравствуй. Сорян, что лезу, но нам уже скоро срываться надо. Да и жрать хотим, как собаки. Можно нам свои тарелки по-быстрому ухватить? Мы их сами заберем, можете не отвлекаться…
– Сначала детям. Вы подождите пока – бросила ему девушка, не обращая на вожатого никакого внимании и продолжив расставлять тарелки на детский стол. – Скоро всё будет.
– Да некогда нам ждать. У нас же тоже работа – уже без малейшего тона доброжелательности наехал Мак. – Просто дай мне тарелки, я сам их отнесу, не гордый. Мы тут щас дольше спорить будем.
Работница смерила наглеца тухлым взглядом, но оно того стоило. Уже через пару минут Макар выставил на стол добытые с боем порций солянки с хлебом – для себя, Зори, Валеры и Карины. Вид у них был удивленный, а вожатые из Восточного корпуса, сидевшие за соседним столиком, решили последовать примеру Макара и тоже отправились самостоятельно добывать себе еду, устав ждать милости от жизни.
– Я не буду есть – вдруг сказала Зоря, которая до этого была словно в трансе. – Подожду снаружи, пригляжу пока за отрядом. Приятного аппетита.
Выглядело всё это странно – напарница Мака, которая до этого почти не затыкалась и болтала без умолку, к вечеру вдруг стала какой-то загруженной. Впрочем, Маку это могло всего лишь показаться, поэтому он решил не отвлекаться от поедания солянки, которая вприкуску с хлебом оказалась весьма терпимой на вкус.
День близился к концу и Макару предстояло преодолеть последний его рубеж – концерт открытия первой смены.
В гримерке толпилось больше народу, чем она могла в себя вместить. Казалось бы – клуб был построен по всем правилам, производя хорошее впечатление как на зрителей, так и на выступающих на сцене “артистов”. Но почему тогда нельзя было сделать гримерку хоть чуточку побольше? Этот вопрос никак не давал Макару покоя, когда они стояли внутри душной и давящей своей теснотой комнатке в ожидании выхода на сцену. Ко всему прочему вожатого еще и начинало подташнивать – как будто без этого его положение было радостным и расчудесным.
Бесит…
Зал понемногу заполнялся детьми. Музыка играла громко, заглушая для зрителей голоса, доносящиеся из гримерки. Кто-то из вожатых вспоминал слова, а кое-кто просто веселился и дурачился, примеряя на себя любой реквизит, попадавший под руку. Становилось жарко и Макар уже был готов начать выступление прямо сейчас, лишь бы весь этот кошмар закончился как можно скорее.
– Скоро начинаем – впорхнула в гримерку Ольга Викторовна, на которой уже был надет костюм, смахивающий на облезлую лисицу. – Все готовы?
– Да, почти – ответила Лена с дредами. – Осталось только Макару грим наложить.
– Блин, точно! – воскликнула воспитательница. – Макар, на тебя костюма нет, уж извини. А вот лицо мы тебе щас под твоего героя разрисуем. Садись давай…
– Под крысу, что ли? – тупо переспросил Мак. – А без этого никак нельзя? Маски крысячей нет, чтоб лицо закрывала?
– Была, но ее еще в прошлом году порвали…или потеряли… Не помню уже. Так что извини. Давай, давай – садись. Времени мало.
Следующие десять минут были для него очень неприятными – Оля и Лена в две руки рисовали на его лице усы и розовый нос, мазками наносили шерстку и вообще делали всё, чтобы Макар был похож на грызуна. Кисти щекотали лицо, а краска неприятно застывала на коже, не давая ей дышать и заставляя новоиспеченную мышь изрядно париться. По окончании процесса воспитательница осталась довольна результатом и даже дала своему живому холсту зеркало, чтобы Мак смог сам на себя полюбоваться.
– Жопа – буркнул вожатый, смотря на свое отражение с искренним отвращением.
– Ольга Викторовна, ну чё, давайте начинать уже – протиснулся в гримерку ди-джей. – Я пошел к себе, врубаю музыку на выход через две минуты, окей?
– Да, хорошо – кивнула воспитательница. – Зови всех сюда.
В зрительном зале уже стоял галдеж, что означало прибытие в клуб всех отрядов лагеря. И без того тесная гримерка пополнилась новыми вожатыми и теперь уже окончательно стала напоминать утро в городской маршрутке.
Макар терпел. Во всяком случае – он очень старался вытерпеть всё происходящее. А еще его мутило и потряхивало, что сам он воспринимал, как очень нехороший знак.
В этой бесформенной толпе лиц Мак в первую очередь приметил белокурые волосы Карины. На блондинку трудно было не обращать внимания, а одета она была так же легко, как и несколько других девушек вожатых для своего танцевального номера. Был здесь и кучерявый Женя в костюме Волка, и физрук в медвежьей маске, и Юра в глупом и нелепом костюме той самой бабочки, который совсем не подходил ему по размеру, и даже Варя, которая хоть и не была вожатой, но всё же вырядилась в нарядное платье и ждала своей очереди выйти на сцену вместе с остальными. Если Макар всё помнил правильно, музыкальный работник должна была исполнить какую-то скучную заунывную песню о любви и дружбе, которую она сегодня репетировала на сцене.
Вся суета достигла своего апогея, когда из колонок на весь зал раздались фанфары, что означало начало концерта.
Сердце у Мака предательски сжалось.
Первой на сцену вышла Элина. Она, как всегда, была в своем репертуаре – выглядела просто, но в то же время элегантно, а когда она задвигала речь, все слушали ее внимательно, будто завороженные. Следующей после начальницы лагеря как раз и выступила Варя. Музработник, как оказалось, действительно пела не плохо, но, чтобы по-настоящему оценить ее талант, оборудование требовалось явно не то, что было в наличии у ди-джея, да и местная акустика вряд ли для этого подходила. Однако даже того, что имелось, хватило, чтобы песню девушки слушали молча и не отрываясь. После окончания выступления зал разразился овацией и еще долго не мог угомониться, и взрыв восторга утих только тогда, когда на сцене появились танцоры.
Группа вожатых под руководством сладкой парочки хореографов Нины и Никиты выдали на сцене, как казалось Маку, совсем не детский танец. Однако это нисколько не мешало самим же детям восхищаться этими танцульками, а именно кричать, хлопать и издавать другие противные звуки восторга. Девушки, в особенности Карина, двигались настолько плавно, и вместе с тем быстро и захватывающе, что за их движениями тяжело было уследить. Все вместе они выглядели как единое целое, а игра света и тени явно шла происходящему только на пользу, усиливая эффект. Макар жалел, что наблюдал за выступлением не из зала, а из тесной гримерки в тылу, в которой оставалось еще значительное количество вожатых.
Одернув себя, Мак смог опомниться. Какие песни и танцы? Какое оборудование? Какой зал? Глупо делать вид, что ты в этом хоть чуточку разбираешься. А если когда-то тебе такое и было интересно, то теперь те времена оказались далеко позади. Тот вожатый Макар Закрепин уже давно умер, а нынешний должен был думать только о том, как свалить из этого паршивого места. Не нужно строить из себя ценителя и аналитика. А что по поводу остальных… Пусть занимаются, чем хотят – пляшут, горланят песни и говорят о том, как здесь всё здорово и прекрасно. Ты наверняка тоже когда-то был таким. Но не теперь. Сейчас ты совсем другой человек. Более серьезный, более…
Более выгоревший? Да, пожалуй, именно так. Выгорел, обесцветился. Стал взрослым. Одним из тех взрослых, которых выдавали глаза. Глаза, которым довелось повидать много трудностей.
Вернувшись в реальность, вожатый понял, что выступление танцоров подошло к концу. Сложно передать, какие овации сорвали плясуны, но в этот раз в восторге остались не только зрители, но и сами вожатые, которые тоже гулко аплодировали, не щадя рук.
Все вожатые, кроме Макара, разумеется. Иначе и быть не могло.
– А Каринка-то огонь – еле слышно сказал косолапый Волку, когда зал провожал танцоров выкриками “Молодцы!”. – Тугая деваха. Зачет.
– Рабочая – гыгыкнул Волк, поправляя свою шкуру. – Ты ее помнишь? Это ж к ней Макс катал в прошлом году, когда она в первом отряде была? Всю смену за ней бегал, ишак.
– Конечно помню. Такую задницу фиг забудешь. Ну и чё там с Максом? – поинтересовался Медведь.
– Отшила, понятное дело.
– Бывает. Ну ничего, теперь и мы можем попытаться. Кто первый ей вдует, с того ящик бухла – усмехнулся физрук. – О! Готовься, ща погоним.
Любвеобильные звери не соврали – как только сцена опустела, а зал затих, в микрофон объявили о следующем выступлении, которому было уготовано закрыть концерт – “Сказка об основании лагеря”. Сердце у Макара снова дернулась, а дыхание участилось. Такого волнения он не испытывал уже давно, и в чём здесь крылась причина таких вывертов – вожатому было абсолютно не ясно. Выступления на сцене он не любил – это он и так знал – но и в новинку они для него точно небыли. А значит дело тут было в другом…
Представление началось и думать о своих переживаниях в один момент стало неактуально, да и некогда. Рассказчица в лице одной из девушек вожатых, имени которой Мак не запомнил, начала читать свой текст в микрофон, а в зале тем временем была слышна легкая и загадочная музыка.
– ДАВНЫМ-ДАВНО, КОГДА ЛУГА БЫЛИ ПОЛНЫ ЦВЕТОВ, ЖИЛИ В ЭТОМ МЕСТЕ ЗВЕРИ ЧУДНЫЕ.
На сцене появился хоровод из зверей, среди которых не было только Волка, Медведя, Лисицы и Мыши в исполнении Макара.
В глазах туман. Сердце бешено отбивало свой аритмичный такт.
– …ЗВЕРИ ТАНЦЕВАЛИ И ВЕСЕЛИЛИСЬ, А ГЛАВНОЕ – ЖИЛИ ДРУЖНО! – продолжал свой рассказ закадровый голос, пока дети смеялись над огромной Бабочкой, картинно размахивающей своими нелепыми цветными крылышками. На сцене было отчетливо заметно, что костюм слишком плотно облегал Юру и был ему тесен, что и вызывало смех у зрителей пионеров.
Голос. Нужно слушать голос.
– НО ПОТОМ МЕСТА ЗВЕРЯМ СТАЛО НЕ ХВАТАТЬ.
– Теперь это моя поляна! А ну-ка брысь! Буду я здесь пчел разводить да мед собирать – проревел Медведь, выходя на сцену. Было похоже, что кривляния физрука, помимо детей, веселили и его самого.
“Твою мать… А чё я там должен говорить? И когда мой выход?! После кого?! Не помню текст, не помню…” – кружилась голова у Мака, готовая взорваться от напряжения.
Вожатому становилось всё хуже и хуже, и пока действие на сцене продолжалось, тревога в нем всё нарастала и крепла.
Тем временем гримерку покинула Лисица, и вместе с тем из зала тут же донесся гул и смех пионеров, которые узнали в костюме и гриме старшую воспитательницу.
– Эх, местечко-то какое чудное да просторное. Моим оно теперь будет! Уходите с моей поляны! Живо! – сказала лиса, на что зрители ей в ответ лишь заулюлюкали.
– Ну чё, Макар – пожелай удачи – улыбнулся Волк, хлопнув Макара по плечу. – Я погнал.
“Обойдешься” – подумал вожатый, смотря в спину Жене.
– Это с чего еще вдруг?! Моим это место будет! А ну кыш все! Р-Р-Р! – прорычал волк еще за кулисами, после чего тоже вывалился на сцену. – Свои хоромы я здесь отстрою да на луну выть буду! АУ-У-У!
И вот Мак остался в гримерке совсем один. Наедине со своей кружащейся головой и тошнотой, давящей на горло. Наедине со своей паникой и переживаниями, пришедшими невесть откуда. Наедине с самым настоящим человеческим страхом.
“Дальше точно буду я. Но когда, вашу мать?! Когда?! Ни хера не помню” – метался и кричал Макар у себя в голове.
На сцене происходила потасовка. Медведь гонялся за Волком, который, в свою очередь, гнался за Лисицей, пятясь ухватить ее за рыжий хвост. Из колонок играла быстрая и мелодичная музыка, которая придавала погоне забавный темп. Остальные звери разбежались по импровизированным кустам и пугливо наблюдали за происходящим со стороны.
“Когда? Когда же?” – казалось, что сейчас от этого вопроса зависит вся его никчемная жизнь.
Музыка понемногу стала утихать. Звери, гоняющиеся друг за другом по сцене, сбавили темп и стали вопросительно коситься в сторону гримерки.
“Пора!” – щелкнуло в голове у Мака.
Тяжелые, будто бы налитые свинцом ноги с трудом вытащили вожатого из-за кулис на сцену, а в глаза бросился яркий свет софитов. Зал был полон. К этому моменту многие из детей уже сползли со своих мест и расположились почти у самого края сцены. На задних рядах старшие пионеры стояли на лавках, чтобы наблюдать за действом во всей красе.
Десятки лиц. Сотни. Казалось, что даже тысячи…
А еще телефоны… Многие снимали происходящее на телефоны. Их мертвые и холодные механические объективы уставились на испуганную Мышь и с каждой секундой всё больше записывали на свою такую же мертвую цифровую память то молчание, которое Мак принес с собой в это действо. А Макар всё стоял и молчал. Испытывая неясный для себя ступор, он тупо наблюдал за зрителями, а они наблюдали за ним – словно за испуганной крысой в клетке в зоомагазине.
Тошнота давила всё сильнее. Голова кружилась всё отчетливее. Слова и мысли перемешались в голове. Он вдруг многое вспомнил. Эту картину он уже видел когда-то. Давно. Слишком давно для себя самого. Но всё же это было, и теперь он как будто вернулся в те времена.
Нет. Хуже. Сейчас…теперь всё значительно хуже. Это не те времена. И он сам – это не он. Не тот Мак Закрепин, не тот вожатый… Нет. Это другой Макар. Испорченный и сгнивший. Макар, от которого уже ничего не осталось. Однако сейчас его как будто оживили на мгновение, и он, словно ребенок, который только что явился в этот мир и увидел перед собой первый свет, пока еще не понимал, куда привела его только что начавшаяся для него жизнь.
Его взгляд вдруг выхватил в толпе Элину – она будто понимала, что с ним происходит. Выжидала. Надеялась на лучшее.
– А ты кто такой?! – разбудил Макара голос Лисицы, которая решила прервать неловкую паузу. – Мышь, что ли?
Мак вопросительно посмотрел на нее – чего она ждет? Чего хочет от бедной Мыши?
“Текст!” – взорвалось у Мака в голове сквозь звон в ушах.
– Да, я мышь! – громким, но совсем не своим голосом ответил Макар Лисице. – И вот…щас я…пока вы…они, в смысле, заняты, я…это место себе и заберу…
– Ну уж нет! – выкрикнули трое животных и все разом погнались за Макаром.
“Нужно бежать!” – понял Мак, предчувствуя надвигающуюся из недр желудка беду.
И он побежал…
Вожатый очнулся только после того, как закончил блевать в кустах.
Теперь, когда всё его тело, каждую его мышцу и клеточку выворачивало наизнанку, Макар с трудом мог адекватно соображать. Он точно понимал, что был в сознании и даже мог более-менее соображать, но окружающий его мир словно заволокло туманом. Казалось, что где-то вдалеке шумят дети и приглушенно играет музыка в клубе. Или не играет? Черт знает…
Как только пелена стала рассеиваться и Мак смог встать в полный рост, жадно глотая свежий вечерний воздух, он понял, что находился посреди лужайки за спортивной площадкой. На улице было темно и в лагере уже горели включенные фонари, но он не попал в их свет, и это, почему-то, его очень радовало.
Макар взмок от пота, а руки у него тряслись так, будто он сегодня разгрузил целую фуру мешков с цементом. Ноги у вожатого всё же дрогнули – сначала он осел на колючую траву, надеясь перевести дух, а после не выдержал и лег на спину, не в силах удерживать равновесие. Небо было усеяно звездами, но фонари, что светили не так далеко от него, не позволяли насладиться небесными огоньками в полной мере. Голова у него раскалывалась, мир плыл перед глазами, а дыхание было частым и жадным.
“Нужно отдохнуть” – подумал Мак, закрывая глаза. – “Нужно чуть-чуть отдохнуть”.
Выход на злосчастную сцену стал для Макара последней каплей. Он и сам не мог понять, что послужило причиной этого позорного срыва. Единственный вывод, к которому мог прийти его больной разум, гласил, что нельзя смешивать теплое пиво, солянку, нервы, солнце и сценический дебют после долгого перерыва в вожатской карьере.
Сейчас вожатый с трудом плелся по дороге к Южному корпусу. Тело болело так, будто Мака несколько часов подряд массажировали куча профессиональных бодибилдеров-извергов, а голова раскалывалась ничуть не меньше, чем после недельного запоя. В корпусе стоял шум – дети носились по нему, словно гоночные болиды, занимаясь какими-то своими делами, а когда им на глаза попался Макар, они и вовсе стали кричать ему: “Мышка! Мышка!”.
– Дети, спокойно, пожалуйста! Все приготовьтесь мыться – услышал Мак голос Валеры, который пытался угомонить детей и привнести в этот хаос хоть какой-то порядок. Ушастый находился в другом конце коридора, поэтому Маку удалось прошмыгнуть мимо соседа в свою комнату незамеченным.
Он не знал, сколько времени провалялся в траве, но можно было догадаться, что Мак уже пропустил дискотеку и вернулся в отряд аккурат перед сонным часом, когда пионеры должны были помыться и разойтись по комнатам. Если бы выдалась такая возможность, вожатый не раздумывая бросился бы спать прямо сейчас, наплевав на детей, орущих в коридоре, и на Зорю, которую, к счастью, пока что не было видно на горизонте.
Ему нужен был сон. Катастрофически нужен… Но увы – спать, к превеликому сожалению, сейчас было нельзя.
Макар рискнул посмотреть на себя в настенное зеркало. Его лицо и волосы были мокрыми, а мышиный грим расплылся и превратил его в жуткое чудище, футболка была грязной и липкой, а под глазами виднелись провалы, будто у скелета. Весь этот изможденный вид он не смог бы скрыть при всём своем желании, но ему этого и не хотелось. У Макара просто не было сил притворяться, что с ним сейчас всё в порядке.
– Восьмой и седьмой отряд, всем мыться! Буду проверять! – раздался голос Валеры из-за двери, которая уже через секунду распахнулась.
Валера, судя по его растерянному виду, не сразу признал в облезлом монстре своего соседа.
– Ой… Макар?! – вылупился на него лопоухий. – А ты где был? Почему убежал?
Мак не спешил с ответом – прежде всего ему хотелось выровнять дыхание и постараться сделать так, чтобы его снова не вывернуло, только в этот раз уже на соседскую кровать.
– Где Зарина? – сипло спросил Макар. Ему казалось, что голос у него дрожит, и это было уже чересчур даже для недельного запоя.
– Зарина… А, ну они с Кариной на планерку пошли. Я на двух отрядах стою, пока девочек нет. Зоря тебя ждала, но им нужно было идти, вот меня и оставили…
– Ясно – прервал Мак соседа. – Дальше сам справишься? Я немного не в силах.
– Думаю да – неуверенно ответил Валера, но даже за эти слова Макар был ему благодарен.
– Хорошо – сказал Мак и полез в свою сумку за полотенцем.
Ему нужно было смыть с себя весь этот прошедший день. Настолько, насколько это вообще было возможно.
– Ты издеваешься, что ли?! Чё это за херня была? Почему свалил с вечерки? Выступил – молодец! Но потом-то еще представление вожатых по отрядам было, а я там стояла, как дура. Одна!
Зарина говорила с Маком на повышенном тоне, но голова у него болела и сопротивляться громкоговорящей напарнице у него не находилось сил.
– Как мы с тобой работать-то будем, Макар? – снова завела свою шарманку напарница, скрестив руки на груди. – Я так поняла, что прибухнуть и покурить ты очень даже любишь. Да и характер у тебя тот еще, не из покладистых. И что – у нас теперь каждый день так будет заканчиваться?
Макар скривил на лице некоторое подобие несогласия. Однако Зоря вряд ли смогла расшифровать его гримасу.
– Знаешь, мне чё-то стремно. Целый день об этом хожу и думаю, а дети только сегодня заехали! А чё будет к концу смены? Уж не знаю, как ты там работал раньше, но так точно не пойдет, Макар. Не хочешь работать – вали! А если хочешь, то хотя бы сделай вид, что стараешься. Капец, у меня вообще такое впервые, честное слово. Нет, всякое бывало, но чтобы вот так, с первого дня нарваться на жопу – такого еще не было. С утра еле поднялся, пришлось будить. Симку он поменял, типа самый умный. Ходит злой и с недовольной миной. Еще и с вечерки свалил, вернулся только к отбою, когда за него уже всё сделали… Жесть какая-то. А еще первак, называется…
Глаза у Макара закрывались сами собой, но он упорно старался не уснуть, чтобы его напарница не взбесилась сильнее прежнего и не придушила его в гневе. Однако держаться у него получалось, откровенно говоря, плохо.
– Я сама с собой разговариваю, ваше высочество? – уже ни на что не надеясь, спросила Зоря, присаживаясь напротив напарника на идеально заправленную кровать Валеры.
– Чё ты от меня услышать хочешь? – еле проговорил вожатый.
– Скажи, что так дальше не будет продолжаться! Я не знаю… Хотя бы попытайся меня убедить, что мое первое впечатление ошибочно и ты не тот мудак, что приехал в лагерь “вспомнить молодость” и кайфовать на чужом горбе.
– Не парься – ответил напарник и с трудом сел на кровати. В голове у него крутились вертолеты, но равновесие он в итоге удержать сумел. – Дело не в бухле, ну или не только в нем. Сегодня просто случился…форс-мажор. Солнечный удар, или чё-то вроде этого…
– Да что ты! – не веря словам напарника, сказала Зоря. – Ну да, конечно, с каждым бывает. Чего уж тут… А может и правда пить надо меньше? И кепку носить, чтобы солнце тебя не вырубало по чём зря? Сегодня не так уж и жарко, если на то пошло. Июнь только начался.
Видя, что разговор не приносит должного результата, Зарина молча поднялась с кровати, не забыв ее поправить, и уже собралась уходить, но всё же остановилась в дверях, сказав:
– За планерку завтра поговорим. Постарайся проспаться, пожалуйста. И больше не бухай… А то так и будешь по кустам бегать.
Дверь со стуком закрылась, и, судя по голосам из коридора, Зарина отправилась укладывать спать последних пионеров, что еще не успели разбежаться по своим комнатам.
Макар сидел и курил на лавке, делая неспешные и размеренные затяжки. Вокруг стояла тишина – корпуса спали, и только иногда где-то на территории слышались отдаленные голоса блуждающих вожатых. Вслушиваться в них у Макара не было ни сил, ни желания. Ему стало чуть легче, но выздороветь он мог только благодаря сну, к которому без выкуренной сигареты приступить всё никак не получалось. А тем временем голова у него продолжала гудеть, а тело подламывать.
– Ты здесь? – раздался голос, в котором Мак узнал свою тетку.
– Нет. Тебе показалось – нехотя ответил племянник.
Элина присела рядом с ним. Легкий запах приятных духов выдал бы ее, даже если бы она не заговорила с Макаром и спряталась где-нибудь в кустах. Одета тетка была по-домашнему, однако из образа ее выбивал только платок, который она накинула на плечи, чтобы укрыться от ночной июньской прохлады. Вожатый тоже ежился, но ему было трудно сказать, из-за холода его потряхивает, или же его еще не отпустило после того самого выверта за спортивной площадкой.
– Ну что – как тебе первый день в “Ювенте”? – тихо спросила Элина.
– Как видишь… И это…давай без нотаций, а? Или хотя бы не щас. Потерпи до завтра.
– Успокойся. Я же не изверг. Просто хотела тебя проведать. В клубе на тебе лица не было, а когда ты из зала выбежал, я думала за тобой рвануть, но это уж совсем бы странно выглядело.
– Ага… Странновато.
– И что у тебя там случилось?
– Без понятия. Хреново стало, вывернуло. Перенервничал, наверное… Черт знает.
– Понятно. Может тебе к Якову Максимовичу сходить?
– Не надо – отмахнулся вожатый. – Щас уже спать пойду. Само пройдет.
– Ну смотри… Кстати – в зале народ подумал, что всё так и было задумано. Даже смеялись.
– Я рад – прохрипел Мак.
Элина ничего не ответила, а просто тревожно смотрела на племянника в свете теплого фонаря. Макара это раздражало, но всё же он понимал, что тетка пришла очень кстати – кроме нее ему больше некому было высказаться. Выговаривался Мак крайне редко, да и то почти никогда не делал это на трезвую голову. Однако в данный момент, пусть и со скрипом, но он испытывал острую необходимость выплеснуть всю ту накипь, что осела у него внутри.
– Да это вообще капец был… – рот Мака вдруг заговорил сам собою, оставив позади всякую гордость. – Я там как истукан стоял. Ноги дрожали так, будто я туда в первый раз… Как будто и не было тех трех лет… А этим, сука, хоть бы что. Им всё по кайфу было. Клоуны…
– Ну почему сразу клоуны…
– А я ведь тоже раньше таким придурком был. Но… Не – поют, танцуют и играют они нормально, я не спорю. Если им это интересно, пусть пляшут, сколько хотят. А я вот не хотел!
– Знаю. Оля рассказала – Элина еще сильнее укуталась в платок и чуть отсела от племянника, чтобы держаться подальше от сигаретного дыма.
– Еще разрисовали меня, еле отмылся. А в той долбанной гримерке вжался в стену… И правда, как крыса. Боялся выйти…показаться всем. М-да… Так стремно мне уже давно не было. Позоруха…
Уставшей и всё еще кружащейся голове вожатого было сложно собирать слова в понятные предложения. Он вообще не был уверен, что тетка хоть что-то поняла из всего того словесного потока, что он только что на нее вылил.
– Не говори ерунды, Макар – попыталась успокоить его Элина. – Ты просто от этого отвык, поэтому и словил ступор. Не накручивай себя. Всё нормально…
– Ага – прервал Мак, выдыхая дым. – Ступор… Чё бы и нет? Такое бывает. Со всеми же случается. Да?
– Конечно…
– Нет! Хрен там! Может и случается, но не на детском мероприятии в лагере! Сука, для всех них это как будто бы обычное дело. Херли – они всё могут, они в себе уверены. Занимаются какой-то хренью, дебилы… А я…
– Им всё это не в первой, и не нужно их в этом обвинять. Если бы и у них случился такой долгий перерыв в вожатстве, как вот у тебя, то им тоже на сцене было бы неуютно. А может даже страшно…
– Не знаю – нервничал Мак. В попытке затушить сигарету он стер ее почти до самого основания. – В любом случает – это полная жопа! Я уже взрослый мужик, а занимаюсь какой-то херней. Надо валить отсюда, и как можно скорее. Ладно, всё. Давай… Спокойной ночи.
Он уже собирался уходить, когда Элина окликнула его на лестнице:
– Макар, а ты классно выглядишь в гриме мышки – улыбнувшись, сказала девушка. – Я даже зафоткать успела. Мне понравилось.
– Рад за тебя. Не забудь удалить – бросил Мак и скрылся во тьме дверного проема.
Сон.
Его мог вылечить только сон.
Воплощение задуманного
– СЭЙ СЭЙ ХОРЭ! – надрывно прокричал физрук с веранды столовой.
– СЭЙ СЭЙ ХОРЭ! – вторили призыву Игоря все дети из четырех младших отрядов.
Макар не участвовал в общем психозе, стараясь отсидеться в стороне и не примыкать к остальным вожатым, помогавшим Игорю проводить зарядку. Да и настроения для этого не было абсолютно никакого, ибо его вожатому с самого утра уже успели подпортить.
День Мака начался с того, что подъем он, как и большая часть отряда, благополучно проспал. Потом дети упорно не хотели подниматься с постелей, всячески кочевряжились и капризничали, делая всё что угодно, но только не то, чего от них просили Зоря и Макар. За подъемом последовали неспешные водные процедуры, очередные капризы, нудные сборы и долгие построения. Не обошлось и без баловства, за что некоторые индивидуумы успели получить заслуженные тычки от вожатого, который, будучи вялым, помятым и совсем не выспавшимся, был сегодня никак не расположен к пионерским шалостям. В девять сорок все четыре младших отряда с трудом выстроились в несколько шеренг перед столовой для проведения утренней зарядки. За этим последовали бодрые приветствия физрука и простые упражнения – разминка, приседания, прыжки и прочая ерунда, которая, по мнению Макара, вряд ли могла поспособствовать физическому развитию детей, пусть он сам в этом ничего толком и не смыслил. После унылых телодвижений, которые каждый пионер делал на свой манер, физрук как раз и приступил к призыву Солнца, которое и без всяких выкриков не собиралась никуда скрываться, припекая голову Мака уже с самого раннего утра.
Настоящего перевода кричалки “Хорэ” никто не знал, да и вообще вряд ли он имелся в природе. Но каждое утро вожатые и пионеры, словно безумные сектанты, надрывали глотки и горлопанили, вскидывали руки к небу и призывали светило выйти из-за туч, либо же просто греть еще сильнее. Это был идиотизм в высшей степени, который, однако, имел место и в прежние времена, и даже кричалка осталась той же. У Макара сохранившаяся сквозь годы традиция поначалу вызвала лишь удивление, но потом приступ ностальгии скатился к самому обыкновенному раздражению, что только еще сильнее портило его и без того серое настроение.
Снова прошлое. Снова оно…
И вот, после нескольких повторений и невнятных дополнений к выкрикам, Игорь всё же соблаговолил отпустить голодных вожатых и пионеров в столовую.
– ЗДОРОВЬЕ В ПОРЯДКЕ?! – вопросительно проорал физрук.
– СПАСИБО ЗАРЯДКЕ! – вновь податливо прокричали в ответ пионеры, уже нарушившие строй.
Зоря построила седьмой отряд, и, не дожидаясь Макара, отправилась мыть с детьми руки. Ее напарник этого процесса избежал и решил отправиться в столовую напрямик, чтобы поскорее приступить к завтраку и заполнить едой пустой желудок, который после вчерашнего выброса уже наверняка успел зарасти паутиной.
– Макар! – окликнул вожатого Игорь, когда тот уже собирался скрыться в зале.
– М-м-м? – промычал Мак, не горя желанием разглагольствовать с физруком с самого раннего утра. Однако делать вид, что вожатый не услышал оклика, было уже слишком поздно.
– А чё ты с нами-то не занимался?
– Э-э-э… Да не охота просто.
– А чего так?
– Из меня по утрам спортсмен так себе – ответил правду-матку Макар, не особо догоняя, с какой стати он должен перед ним отчитываться.
Тем временем раздраженный желудок уже начинал поторапливать своего хозяина, проурчав из своих недр нечто угрожающее.
– Да ты погоди… С детьми же оно как – им пример подавать надо – пристал к вожатому Игорь, который во время разговора зачем-то активно жестикулировал своими нелепыми рельефными культяпками. – Мелкие же всё замечают. Они щас на нас смотрят, с нас пример берут. Если видят, что вожатые и сами тренятся, значит и им самим отставать не охота. А так они тебя мониторят и понимают, что им тоже можно тюлениться. Развалятся на лавке пузом кверху и вот вам вся тренировка. Так что… Зорька вон занималась, и ты давай тоже с нами. Подай им пример!
– Обязательно – наигранно откупился от надоедливого физрука Макар. – Вот позавтракаю и сразу наподдам им пару примеров. Обещаю.
Груда мышц еще какое-то время пыталась сообразить, пошутил Мак, или же сказал всё это серьезно. На самом же деле это было ни то, ни другое. В советах физрука Макар уж точно не нуждался, и поэтому он не стал дожидаться, пока Игорь прогрузит всё услышанное и сгенерирует какой-либо ответ. Вместо этого вожатый наконец вошел в столовую и преспокойно уселся за столик, довольный собой.
Завтрак оказался скучным – манная каша, хорошо, что без комочков, и хилый бутерброд с маслом и чаем. На этот раз лишних бутербродов быть просто не могло, а потому вожатым приходилось довольствоваться только тем, что им полагалось – ни больше ни меньше. Однако, к превеликому раздражению Мака, даже этот скудный паек ему так и не удалось проглотить как можно скорее, ибо Зоря сразу же, как только она приперлась в зал вместе с пионерами, начала требовать у вожатого помощи в разливании каши. Пришлось согласиться, но сделал это Макар только ради того, чтобы разлюбезная напарница больше на нависала над ним и не строила вожатому недовольную рожу.
На протяжении почти всего завтрака Зоря перекрикивалась с вожатыми пятого отряда Надей и Вовой, сидевших за соседним столом, пока Карина и Валера вновь красноречиво молчали, чем позволили Макару спокойно приступить к трапезе и не отвечать на их глупые вопросы.
– Чё у кого по вечерке? Или не думали еще? – вернулась на свое место Зоря и тотчас придумала тему для разговора. Ее вчерашняя злость по отношению к своему напарнику, казалось, улетучилась, либо же она просто очень хорошо прятала ее от окружающих.
– Неа… Пока не думали – ответила Карина, отпивая чай. – Сегодня график облегченный, еще будет время. Надеюсь…
– Да вы не парьтесь – представление отрядов-то дело плевое – отмахнулась Зоря. – Вы как назвались?
– “Островитяне” – вклинился в разговор Валера. – А вы?
– Детям понравилось “Бандерлоги” – картинно скривилась Зоря. – Хотя большая часть из них вообще не в курсе, чё это за слово такое. Пришлось объяснять. Вообще не очень-то я люблю эту островную тематику. Скучная она какая-то, однообразная. Ну да ладно, чего уж тут – раз так смену обозвали, то и ладно. Работай свою работу, как говорится…
– Тупое название – коротко булькнул Мак и все трое его соседей по столу тут же устремили взгляды на него.
– Да? А чего ж ты тогда свое не предложил? – спросила Зоря.
– На репе был – бросил Мак. – Да вы и так без меня справились.
– Я же тебе предлагала вечером поучаствовать, но ты сам не захотел. В чём проблема тогда? – раздраженно спросила у напарника Зоря. Ее картинное утреннее добродушие мигом сошло на нет. Сейчас она будто искала повод для ссоры, который Макар сам же ей любезно и предоставил.
– Нет проблемы. Просто был немного не в состоянии…
– Так бухать надо поменьше, Макар – повысила голос Зоря, словно бросая ему вызов. Мак начинал злиться. – Глядишь и состояние получше будет.
– Чё-то ты тихо это сказала. Громче можешь? А то не все услышали…
– Могу!
– Карина, привет – прервал их стычку блондин Юра, который неведомо как возник у их стола. – Приятного аппетита, ребят.
– Привет. Спасибо – улыбнулась Карина. Все сидевшие за столом в момент переключили свое внимание на нее и вожатого первого отряда.
– Помнишь я вчера танцорам шляпу на выступление давал? – стал расспрашивать девушку Юра, не обращая на остальных присутствующих особого внимания. – Не знаешь, у кого она щас? Шляпа покрылась, а она нам для сценки может понадобиться.
– Ой, Юр, извини – не знаю, честно – виновато ответила Карина, хлопая ресничками. – Она мне на танцах не нужна была. Ее то ли Алинка, то ли Нина с Некитом брали. Я не помню… Спроси у них. Прости…
– Блин – тихо и будто бы ласково выругался Юра так, словно гладил кошку или нюхал цветочки, а не находился в судорожных поисках своего утерянного реквизита. – Ладно, спасибо. Пойду у них спрошу. Хотя хореографы наши дрыхнут еще, наверное. Всем приятного аппетита еще раз. Ух-х-х…
Стакан чая, принадлежавший Макару и бывший, если верить оптимистам, наполовину полным, опрокинулся на стол вместе с содержимым. Юра задел его рукой, когда собирался уходить, и, если бы он в этот момент не пялился только на Карину, неприятного инцидента можно было бы избежать. Однако этого не случилось. Облитый горячим чаем Макар мигом подскочил со своего места, с трудом сдерживая в себе полное собрание всех известных ему матереных слов, разом попросившихся наружу, после чего принялся быстро обтираться салфетками. Толку от них, правда, было совсем не много.
– Твою мать! – всё же вырвалось самое безобидное острое словцо у Мака. – Юра…ты в глаза долбишься, что ли? А?!
– Извини, Макар – пролепетал виноватый Юра, спеша собрать потерпевшему салфеток с других столов. – На вот, возьми…
– Иди ты на хер! В жопу себе их засунь! – продолжал истерить вожатый. – По сторонам лучше научись смотреть, мудила!
– Я ж не специально. Не ори, тут дети – попытался оправдаться Юра, который явно смущался прилюдного скандала.
– Иди в отряде у себя командуй, баклан. И очки по пути себе купи! – гневно бросил Макар и вырвался из столовой.
Вожатый поспешил вернуться в корпус, чтобы успеть переодеться еще до того, как его обмоченные шорты увидит добрая половина всего лагеря.
Что тут сказать? Отличное начало всего лишь второго дня на смене. Могло ли всё сложиться еще лучше? Вряд ли…
Зоря вместе с отрядом держала совет в холле, а само собрание как раз было посвящено планированию вечерки.
Дети старались предлагать идеи для постановки, чтобы оправдать выбранное накануне название для отряда. Однако вся их фантазия ограничивалась сюжетами, вроде “Бандерлоги захватывают лагерь и командуют в нем”, или же “Бандерлоги прыгают по деревьям и захватывают лагерь” – на что-то большее воображения у этих макак попросту не хватало. Зоря пыталась задать общее направление для плодотворных раздумий, но детские головы наотрез отказывались вставать на креативный путь и продолжали предлагать одну глупую идею за другой.
Макар, растянувшись на одной из кроватей, в общем обсуждении не участвовал, так как его одолевали свои, куда более важные раздумья. А именно – потеря драгоценного времени.
С таким графиком и с такой напарницей Макар и подумать не мог о том, чтобы выделить лишний час и заглянуть в интернет в поиске столь нужных ему вакансий на трудоустройство. Их день, судя по расписанию, что Зоря вывесила в отрядном уголке, донельзя был загружен занятиями по хореографии, вокалом, спорт-часом, обедом и ужином, дневным и вечерним мероприятием, художественными кружками и прочей ерундой, возникавшей по мере необходимости.
Между делом сами вожатые должны были еще и продумать вечерний номер, грамотно его поставить, изготовить или подобрать реквизит, а также плодотворно отрепетировать всё это дело на сцене в ограниченный промежуток времени, чтобы выступление не превратилось для отряда в кромешный позор. Поэтому единственным остававшимся вариантом для Мака был поиск работы непосредственно после того, как пионеры улягутся в кровати и уснут. Но и здесь можно было предвидеть некоторые проблемы. Ночью компьютерный класс был закрыт, да и после отбоя вырваться из корпуса тоже было не так-то просто, учитывая их с Зорей натянутые отношения, которые Макар сам же и поспешил глупо испортить буквально с первого дня их знакомства. Да и нахождение самой вакансии было только половиной дела. Нужно было еще и связаться с потенциальным работодателем, что можно было сделать только на следующий день, когда могло быть уже слишком поздно.
Однако деваться было всё равно некуда – нужно было как-то прорываться к компьютерам и искать дорогу к выходу из “Ювенты” – подальше от детей, Зори, Элины и всего белого света.
Настала пора действовать.
Пока запал не испарился, Макар решительно вскочил с кровати и подсел к Зоре, которая, по-видимому, от неожиданного появления около своей персоны напарника почувствовала себя несколько неловко.
– Зорь, слушай сюда – начал Макар, стараясь сделать свой голос как можно более дружелюбным и заинтересованным. – Нам же музло нужно? Тут на компах должны быть папки с музыкой, саундтреками, песнями разными, да и интернет есть. Давай я метнусь туда, подыщу чего, чтоб мы время зря не тратили? Глядишь, под музыку и я чего-то придумать смогу.
Зоря с недоверием обдумывала слова Макара, будто бы пытаясь разглядеть подвох в его внезапном всплывшем предложении.
– А зачем сейчас? – парировала его вопрос Зоря. – У нас же один фиг пока ничего не готово. Откуда мы знаем, что нам может понадобиться?
– Да какая разница вообще? – продолжил убеждать Мак, не зная, насколько еще хватит его наигранной любезности. Всё-таки снова действовать на нервы напарнице пока что не хотелось. – Сама знаешь – музло всегда одно и то же нужно, по сути. Как минимум я подберу фон и отбивку, а может и финалку. В программе всё обрежу и отполирую. А если еще чё нужно будет, скачаем по-быстрому, без проблем.
Напарница мешкалась еще какое-то время, но всё же поддалась его уговорам. Ну или же просто не видела смысла держать рядом того, от кого всё равно толку было не больше, чем от старой сломанной табуретки.
– Ладно – буркнула Зоря. – Возьми у меня флешку на тумбочке, если своей нет. Только будь к одиннадцати, к дневному мероприятию. А то я с ними пока не могу одна справиться.
– Буду – бросил Мак и уже через мгновение вышел из холла.
Захватив флешку из девчачьей вожатской, он как можно скорее отправился в компьютерный класс. Времени до дневного мероприятия у Макара оставалось не так уж и много.
– Здорово. Ты тут главный? – спросил Макар у длинноволосого фрика с козлиной бородкой, сидевшего в дальнем конце помещения и ковырявшегося во внутренностях компьютера, словно хирург в кишках у пациента. Судя по виду, машина в данный момент была скорее мертва, чем жива.
– Привет. Ну да – искоса взглянув на взмыленного посетителя, ответил компьютерщик. – А ты вожатый, что ли?
– Так точно – бросил Мак. – Компьютера фурычат? Интернет есть?
– Не фурычат, а работают – ответил парень, продолжая больше уделять время проводам и материнской плате, а не надоедливому посетителю. Голос у фрика был приятным, а речь неторопливой. – Интернет есть. Если надо – садись за любой.
Мак тотчас последовал совету и уселся за один из самых дальних компьютеров, за которым его вообще вряд ли бы кто-то заметил. Сам компьютерщик пока-что производил на него приятное впечатление своей молчаливостью и отсутствием всякого интереса к персоне Макара, что последнего абсолютно устраивало.
Помещение, которое теперь называлось компьютерным классом, изменилось сильнее, чем весь остальной лагерь вместе взятый. Внутри был сделан косметический, но вполне пристойный ремонт, а сами компьютеры, игровые приставки и прочее оборудование обновили на гораздо более современное, да и количество этой самой техники увеличилось втрое. Оборудование выглядело свежим и ухоженным, а на экранах и клавиатуре даже не было видно пыли, что особенно потрясло вожатого. Находиться здесь было приятно, а самое главное – спокойно. Правда, несмотря на внешний лоск и свежесть помещения, оно производило впечатление заброшенного и никому не нужного места. Помимо Макара и самого компьютерщика, в классе больше не было ни души.
По прошествии получаса Мак успел наобум заполнить флешку разнообразной детской музыкой, саундтреками и произведениями рок исполнителей. Вожатый планировал выбрать одну из этих тяжелых композиций на отбивку, которая бы звучала перед выходом его отряду на сцену, а также после завершения их выступлений. Музыку Макар закачивал не глядя, но был почти уверен в том, что некоторые треки обязательно пригодятся в их нелегкой лагерной жизни. А если нет, то тогда пусть его замечательная напарница сама занимается подобной ерундой.
Наконец настала пора приступить к тому, для чего Мак и сбежал из отряда в тихую обитель компьютерных машин – поиск работы.
Интернет фурычил достаточно шустро, и это несмотря на отдаленность лагеря от города и зоны покрытия провайдеров. Страницы грузились не больше пяти секунд, что позволяло не тратить на ожидание большую часть времени, которого у вожатого и без того было в обрез. Макар, руководствуясь опытом, полученным во время прошлых поисков мест трудоустройства, одновременно открыл сразу три проверенных сайта, на которые он наведывался уже не впервые, после чего начал придирчиво штудировать имеющиеся там вакансии.
“Водитель-таксист”. Машины, как и прав, у Макара сроду не имелось. Не подойдет.
“Грузчик”. Вакансия была размещена консервным заводом. Иди на хер, Филипп Николаевич! Стократно нет!
“Микробиолог”. Это вообще что такое?
“Бариста”. Требуется коммуникабельный работник с опытом работы. Ха! Ищите лохов дальше. Нет.
“Бухгалтер-расчетчик”. И чем только люди не занимаются…
“Уборщик служебных помещений”. Еще чего не хватало.
“Продавец консультант”. Торгаш из Макара был неважный. Нет.
“Слесарь”. Нет.
“Водитель экспедитор”. Нет.
Нет.
Нет.
Снова нет.
Нет. Нет. Нет!
Ни на одном из сайтов Макар не нашел вакансии, которая хоть немного могла бы ему подойти. Опыт подсказывал, что это вполне нормальная ситуация и ему нужно будет просто попытаться наведаться сюда снова, ведь объявления размещаются почти каждый день. Однако его желание сбежать из лагеря было так велико, что вожатый попросту не хотел верить в отсутствие подходящей работы.
Похоже, Элина не врала, когда говорила, что с работой сейчас туго и на сайтах сложно что-то найти. И уж тем более Макару, у которого нет ни образования, ни опыта.
– Попробуй “Работа.Есть.ру”.
– Твою ж… – чуть было не отдал концы вожатый.
– Мне говорили, что там часто обновы бывают – невзначай сказал компьютерщик. – Да и выбора там больше…
–Ты палишь за мной, что ли? Или у тебя глаза на затылке? – недовольно спросил Мак, которого только что застали врасплох. Он и не заметил, как рядом с ним возник здешний смотритель.
– Да нет. Просто вожатые сюда обычно по отрядным делам заходят, а ты, я смотрю, на сайтах с работой завис. Необычно это. Ну, вот я и подметил. Решил подсказать…
– Ясно – выдохнул Мак, снова уставившись в монитор. – Был я там уже. Нет ни хера.
– Бывает, не расстраивайся. Потом найдешь – умиротворяюще ответил компьютерщик, вернувшись к своему столу и забренчав какими-то мелкими деталями. – Чтобы там найти что-то, это нужно сайты каждый день обкатывать. Тогда, глядишь, и попадется что-нибудь…
– Плавали уже, знаем. Не впервой.
– А тебя как зовут, кстати? Я тебя здесь раньше не видел.
– Макар – ответил вожатый, вынимая из системного блока флешку с музыкой. – Ну…или Мак, если коротко. Мак Закрепин.
Только спустя мгновение вожатый понял, что именно из него только что вырвалось, ведь поначалу он даже не обратил на сказанное особого внимания.
Прежде, за пределами лагеря, Макар никогда и никому не озвучивал свое прозвище. Это было одним тех воспоминаний, которое он хотел похоронить и оставить здесь, в “Ювенте”. Там, где Макара, собственно, и стали сокращать до обычного “Мак”. Не смеха ради, а просто для удобства. Кто именно стал это делать первым вожатый уже и не помнил, но тогда, в те “далекие” времена, Макар был не против подобного обращения. Чего скрывать – ему даже нравилось это короткое и хлесткое звучание, ласкавшее его неискушенный слух. Имечко прижилось и со временем настолько впилось в голову, что он нет-нет, да и сам про себя назывался именно так – Мак. Коротко и ясно.
Однако сейчас подобное воспринималось им, как пережиток прошлого. Того прошлого, которое очень хотелось оставить далеко позади. Прошлого, которое давно умерло, но чей призрак изредка всё же давал о себе знать.
Правда в этот раз Макар сам же об этом и вспомнил. Без всяких напоминаний и оговорок. Более того – не только вспомнил, но и дал разрешение абсолютно левому и незнакомому для себя человеку называть себя Маком.
Странно всё это… Очень странно…
– Закрепин? – удивленно спросил фрик, теперь уже обращая всё свое внимание на собеседника. – А ты не родственник начальницы нашей, Элины Вадимовны? Она тоже ведь Закрепина.
– Да, что-то вроде родственника. Есть такой грех.
– Прикольно – улыбнулся компьютерщик, бросил копошиться с деталями и протянул руку Макару. – Я Лёня Велюров, администратор здешний. Хотя по факту что я тут только не делаю… Я тут и айтишник, и сисадмин, и ремонтник… Короче – всё в одном флаконе.
– Понял – ответил Макар на рукопожатие. – Чё-то пустовато у тебя здесь, администратор.
– Ага, есть такое – грустно усмехнулся Лёня. – Начало смены щас, у детей пока нет особо времени заходить. Хотя вот в прошлом году даже посреди смены редко кто заглядывал. Пионеров почти не приводили.
– Странно. Раньше мелких отсюда было не выгнать. Хотя и техника была хреновой, и ремонта такого матерого не было.
– А раньше – это когда?
– Лет шесть-семь назад.
– О, так ты еще при Бессарабе работал, что ли? То-то я смотрю, что ты старше остальных – удивился Лёня. – Я-то при Элине уже пришел, но мне рассказывали, как тут при этом Александре Павловиче было. Говорили, что “игрульки” он не одобрял, но компы в лагере всё равно имелись. Мало, правда. А запретный плод, как знаешь, всегда сладок. Вот дети, видимо, и ломились.
– Да, наверное. Они тут иногда чуть ли не дрались за компы и за приставки эти… Сеги, или как их там?
– Сеги были, я помню. Я же оборудование старое еще принимал в оборот. Кошмар, конечно. У меня бабуля была моложе, чем те системники. Да и приставки с картриджами были древнее мамонта. Раза с третьего только запускались…
– Точняк! – искренне улыбнулся вожатый, подхватив эту заразную ноту ностальгии. – Там реально всё с палеолита еще сохранилось.
– Хотя странно – могли ведь и поновее чего раздобыть. В Сегу еще наше с тобой поколение по детству играло, а для пионеров это уже вообще музейный экспонат был.
– Да Бес их и не покупал. Это нам так, в качестве пожертвований отдавали, по знакомству. Продать, походу, не смогли, вот и решили не выкидывать, а лагерю втюхать за просто так.
– Тогда понятно. На халяву и уксус сладкий.
– Ясен пень.
– Ну а щас вот сам видишь – Элина Вадимовна нам и компы раздобыла, и приставки новенькие, из последнего поколения. Еще вот телевизоры, колонки. Ну и ремонт в классе сварганили. Проводку обновили, розетки поменяли, сетевиков подкупили… Всё как надо. Одно плохо – дети ходить перестали.
– Чё – реально всё так хреново? – слабо верилось Макару, пусть у него перед глазами сейчас и был пустой зал, невольно подтверждавший слова Велюрова.
Лёня без особого энтузиазма пожал плечами.
– За смену хорошо, если человек двадцать зайдет. Да и то часа на пол, не больше. С вашим расписанием особо не разгуляешься.
– Жопа…
– Не, ну с одной-то стороны правильно – дети на природу приехали, а не за мониторами сидеть, глаза портить. Я всё понимаю. А с другой – знаешь, как иногда хочется по сетке поиграть, в файтинги порубиться, в стратегии. Да и технику жалко, стоит тут без дела почти.
– Так, а зачем тогда всё это покупали? Сюда же бабла влили немерено.
– Чтобы было – скривил улыбку парень. – В рекламе же говорят, что “лагерь предоставляет многие виды отдыха”. Ну и вот этот класс как один из этих видов. Главное, что он есть и тут всё работает. А то, что дети не ходят – это уже не так важно.
– Как всегда – панты дороже денег – решил сумничать Мак.
– Может быть. И знаешь – раньше хоть вожатые по ночам приходили и рубились тут. А щас даже они не заходят. Заняты, видимо…
– Да хер там плавал – буркнул Макар, которого рассказ компьютерщика искренне задел за живое. – Не заняты они. Просто тусуются все в Охотничьем домике, как стадо. Ни чё не делают, только хер пинают.
– Знаю, про занятость это я так, к слову… Не суть. Хотя тусня тоже дело хорошее. Я ж к ним туда даже одно время заглядывал… Но щас уже как-то не тянет. Не мое это…
– Ага. Вот и меня не тянет – одобряюще кивнул Мак.
Компьютерщик нравился ему всё больше и больше.
– Ну, если прям совсем не тянет, можешь сюда приходить. Я здесь обычно допоздна засиживаюсь. Мне вечно тащат что-то починить или запаять, вот и сижу. А так работы всё равно нет. Пыль с клавиатур да мониторов посмахиваю, да и ладно. А так могли бы засесть да порубиться, игр тут хватает. А если меня здесь нет, то я у себя в домике. Девятый номер. Заходи за мной и сюда завалимся.
– Окей, я не против – ответил Мак. – Пиво пьешь?
– Не без этого. Бывает.
– Понял-принял – улыбнулся Макар. – Если смогу с отряда вырваться, буду заходить. Да и работа эта сама себя не найдет. Смогу хотя бы подольше на сайтах мудацких посидеть.
– Хорошо. Договорились – кивнул фрик и вернулся к своей работе.
Макар взглянул на экран телефона и сердце у него екнуло – часы показывали 11:09, что означало его сокрушительное опоздание на дневное мероприятие. За поисками работы и болтовней Мак потерял счет времени, а потому вожатому нужно было мчаться на центральную площадь как можно скорее, чтобы Зоря не выжгла ему все оставшиеся нервы своими нотациями.
Дневные мероприятия всегда быль вещью скучной и очень трудозатратой. Как правило за час того времени, что было выделено на его проведение, дети и вожатые успевали в хлам устать и выдохнуться, так как заточены эти галеры были в первую очередь на подвижные и соревновательные игры, которые требовали немалых усилий от всех участников.
Суть подобного безобразия была до неприличия проста – отряды бегали дружно или порознь по станциям лагеря, эдаким своеобразным контрольным точкам, на которых пионерам предстояло выполнять глупые задания, заранее придуманные организаторами. Чем больше правильных ответов давал отряд, или чем слаженнее он работал, тем больше жетонов получал по уходу с этих самых станций. По итогу все заработанные передовым трудом жетоны суммировались и выявлялся законный победитель в данном забеге, заставляя остальных либо давиться слюной от зависти, либо попросту проклинать победителей самыми пестрыми ругательствами из возможных. Стоит подметить, что сама по себе победа ничего, кроме наигранной похвалы, либо же обычной грамоты толком отряду не давала. Лишь изредка победителям перепадало что-то действительно интересное, но таких случаев можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Год от года дневные мероприятия толком не менялись, а лишь подстраивались под тематику смены, обрастая нужным колоритом и необязательной предысторией. Особенно такой расклад не нравился старшим пионерам, многие из которых приезжали в лагерь уже не впервые и знали суть подобной беготни чуть ли не наизусть. Во многом именно поэтому некоторые особенно дерзкие старшаки предпочитали улизнуть с дневного мероприятия в корпус, либо же просто разбежаться по укромным уголкам лагеря, лишь бы не участвовать во всём этом балагане. В такие моменты их не пугали даже маячившие на горизонте нагоняи от вожатых, которых пусть и бесили подобные случаи дезертирства, но которые всё же понимали, что именно заставляет их скучающих подопечных давать деру с этого “торжества”.
Мало того, что беготня по всему лагерю выматывала, что было особенно актуально в жаркие летние дни, так еще и почти сразу после этой суеты у пионеров начинались занятия по хореографии или вокалу, либо же хождение на спорт-часы или посещение бассейна. А это означало, что, не успев толком переодеться и отдышаться, детям по окончанию дневного мероприятия уже предстояло топать на получасовые “уроки”, вызывавшие у них крайне мало интереса. Кроме бассейна, разумеется.
На пионеров можно было бы смело махнуть рукой, если бы всё вышеперечисленное не касалось и вожатых. Отстояв на станции или бегая вместе со своим отрядом, трудяги должны были как можно быстрее собрать уставших детей в кучу и направить их на путь истинный, то есть сказать, что им делать дальше и к чему готовиться. Надежды на то, что пионеры самостоятельно запомнят расписание, никогда и ни у кого не было. Макар уже давно понял, что хороший вожатый наивностью страдать не должен.
Короче говоря – дневное мероприятие было простой тратой времени, которое можно было бы провести с гораздо большей пользой. Например, придумать и отрепетировать вечерку, а также изготовить реквизит, на что чаще всего как раз и не хватало времени.
Однако сколько бы раз в прежние времена не поднимался вопрос об исключении дневного мероприятия из расписания, или хотя бы его сокращении до получаса, итог был один – всё оставалось на своих местах и ровно в тех же позах. И, как оказалось, к превеликому сожалению Макара, даже спустя несколько лет ситуация нисколько не изменилась.
Тем временем все отряды уже были собраны полукругом на площади перед столовой и слушали Олю, которая с помощью микрофона задорно объясняла правила игры всем присутствующим. Было шумно – пионерам не терпелось поскорее сдвинуться с места, что, правда, не касалось тех самых старших отрядов, которые слушали старшую воспитательницу без особого энтузиазма. Парни из первого и второго отряда перешептывались и гоготали, стоя позади всех, а девушки просто скучали, изредка бросая томный взгляд в сторону красавца Юры. Некоторые из вожатых прохаживались в центре и делали замечания тем, чье баловство было заметнее всех. Среди таких экзекуторов Макар приметил Макса и Женю, которые сновали около пионеров, ревностно высматривая нарушителей порядка. Парни пытались изображать на лицах строгость, но на самом деле больше выпендривались, пытаясь казаться более крутыми, чем оно было на самом деле.
– …ТОТ ОТРЯД, КОТОРЫЙ БЫСТРЕЕ ВСЕХ ПРИНЕСЕТ МНЕ БЕГУНОК, И СТАНЕТ НАШИМ ПОБЕДИТЕЛЕМ… – продолжала вещать Ольга, когда Макар, утирая пот и стараясь перевести дыхание, всё-таки добрался до своего отряда.
– Ты где был? И чё так долго? – прошипела на него Зоря, возникшая около вожатого неизвестно откуда.
– Ох ты, твою мать! – выдохнул Мак. – Ты чё пугаешь? Я ж сказал, что музыку пошел искать. Всё по плану.
– В лесу искал, что ли? За это время уже можно было всё музло на планете скачать. Ты представление отрядов пропустил.
– Пофиг, не беда – буркнул Макар. – Ты передохнуть не хочешь?
– В смысле? – уставилась на него напарница так, будто бы Мак только что предложил ей приобрести детеныша крокодила.
– В прямом. На станциях же сегодня не вожатые стоят? Физруки всякие, хореографы и прочая челядь, да? Ну вот… Тогда тут на один отряд двое вожатых сильно много будет. Меня одного хватит. Можешь идти в корпус или еще куда, а я с ними потусуюсь. Выдохни пока…
– Ты чё задумал? – настороженно спросила Зоря, не отводя взгляда от напарника.
–…ПОМНИТЕ, ЧТО ГЛАВНОЕ НЕ ПОБЕДА, А УЧАСТИЕ… – продолжала гнуть свою линию Ольга Викторовна где-то на заднем плане. Дети уже начинали уставать от ее восторженного выступления и пытались развлекать себя сами, не особо опасаясь замечаний от экзекуторов.
– В рабство их продать хочу, Зорь. Не тупи! – иронично ответил Мак, стараясь убедить напарницу в своих благих намерениях. – На кой черт нам тут щас вдвоем париться? Сама подумай – когда у тебя еще получится передохнуть? А если отдыхать не хочешь, то иди хотя бы сценку нам обмозгуй, а то у меня по идеям сухо пока…
– Ладно, ладно – отмахнулась напарница. – Хорошо. Поколдую над вечеркой, лишним не будет. Наметки есть кое какие, попробую разогнать. Может, ты их тогда и на харягу сводишь? Она у нас почти сразу идет после дневного…
– Без проблем – кивнул Макар. Речь Ольги, тем временем, наконец-то клонилась к завершению.
– Окей – неловко улыбнулась Зоря и отправилась с площади в сторону Южного корпуса, попутно пожелав отряду удачи и дав наказ слушаться своего напарника. Вожатый был почти уверен в том, что девушка не до конца поверила Макару – ей наверняка казалось, что вожатый задумал какую-то глупость, но пока что она не могла выразить свои подозрения в открытую.
Наивная.
Задумка по своей сути была проста, как две копейки. Макару нужно было срочно искать работу, для чего ему требовалось регулярное посещение всех этих дурацких сайтов в интернете. Но пока что фронтовые отношения вожатых седьмого отряда складывались таким образом, что напарница не станет отпускать его куда‐либо просто из принципа и своей вредности, а не из-за занятости. Конечно, можно было бы вообще не обращать на пухлую барышню никакого внимания, однако вожатый понимал, что при случае Зоря наверняка приукрасит и сольет его “злодеяния” Элине, что обернется для него очередными лекциями и ржавчиной на мозгах. Мак нехотя признавал, что такую проблему он создал себе сам, а потому и исправлять наломанные дрова ему тоже предстояло самостоятельно, чтобы в дальнейшем таких проблем не возникало. Всего-то и требовалось делать для напарницы то, что она хочет, а именно – строить из себя податливого напарничка. Макар был уверен, что за пару дней таких отношений лояльность Зори можно заслужить без особых проблем, а уж после этого можно было вплотную браться и за поиск работы.
Сейчас же, когда старшая воспитательница, наконец, прекратила муки пионеров и начала раздавать капитанам отрядов бегунки для отметок на станциях, главной задачей было как можно лучше показать себя на дневном мероприятии и обставить в общекомандном зачете все остальные отряды.
Плевое дело. Можно начинать.
– Вы тормоза! – полыхал Макар, когда вел детей на занятие по хореографии.
Понурые пионеры плелись неровным строем, выслушивая нравоучения своего вожатого, который был в бешенстве после окончания дневного мероприятия.
– “Знакомство с лагерем” – это ж… Это же вообще самое элементарное… Я не знаю… Просрать его еще постараться надо! А вы еще и умудрились шестое место занять… Шестое! Вот как, спрашивается? Как?! – продолжал Мак, желая увидеть в глазах детей хоть какое-то раскаяние. – Что сложного в том, чтобы быстрее всех пробежать по станциям и правильно ответить на вопросы? Вы чё, не знаете, как надо заправлять кровать? А построение? Вы шесть раз раза не смогли нормально построиться по парам! Шесть, мать его, раз! Позоруха! Уже бы стадо овец выучило, кто и где стоит… А вопросы эти? На них можно было чисто по интуиции ответить. Хотя да, о чём я говорю вообще – у вас ее и в зародыше-то нет, походу. Слушайте сюда – отныне мы будем учиться строиться до тех пор, пока вы не будете выстраиваться в ровную колонну за пять секунд. Вам ясно? Але! Я с кем разговариваю вообще?!
– Ясно – вяло произнесла масса детей, которым к этому моменту уже надоели нравоучения Мака.
– Извините нас – сказала Полина, которая продолжала ходить со своей плюшевой игрушкой.
– Так, Полина – обратился к ней Мак, – Еще раз увижу тебя с занятыми руками – заберу медведя к херам собачьим, поняла? Для игрушек у нас есть комната. На мероприятия мы ничего лишнего с собой не берем. Всех касается!
Полина опустила глаза и не смотрела на вожатого, а только крепче прижала мишку к себе.
– А щас мы куда идем? – спросил Антон, полыхая своими рыжими волосами, весело переливающимися на солнце.
– Тупой вопрос – буркнул Мак. – Надо было слушать, что вам утром говорили про планы на день. Сейчас у нас хоряга по расписанию. Быстрее ногами перебирайте! Не хватало нам еще и туда опоздать!
Разрозненная толпа пионеров из седьмого отряда всё равно явилась в клуб немного не вовремя. Нина и Никита, сидевшие на подмостках сцены, в это время прослушивали музыку для танцев через переносную колонку, шум от которой разносился эхом по всему клубу.
– Привет седьмой отряд! – сказал Никита.
– Здравствуйте! – хором ответили дети.
Хореографы, как и всегда, нарядились вычурно и слишком уж по-молодежному, хотя по виду они и выглядели не слишком уж младше Мака. Оба были одеты в кожаные косухи и белые кеды, а на футболках у них красовались собственные имена, что казалось Макару наивысшей степенью самовлюбленности. Он не очень разбирался в современной молодежи, но был уверен, что почти все представители младшего поколения идиоты и воспитанники интернета, а потому человечество, если и не обречено на вымирание, то по крайней мере в будущем Земля точно будет заселена одними кретинами, которые постоянно всё фотографируют и постят свои “умные” мысли в бесконечно-многочисленные блоги.
Даже внешность у парочки была какая-то идентичная – оба были красивыми и белозубыми, у обоих были черные прямые волосы и оба носили повязанными на головы банданы. С виду даже можно было подумать, что эти двое близнецы. Танцоры даже двигались одинаково, а манеру речи и даже само поведение они как будто переняли друг у друга. Хореографы напоминали вожатому зеркала, или же единую живую биомассу из фильмов про инопланетян. Выглядело всё это противно, а потому Макар не стремился начинать с ними разговор.
К его несчастью, плясуны решили сделать это первыми:
– Макар, здоровки – спрыгнула со сцены Нина и улыбнулась, сверкая белоснежными зубами. – Мы тут с Никитой кое-чё придумали. Смотри – нам же нужно каждому отряду поставить индивидуальный танец, да? Ну, отдельный…
– Я в курсе.
– Во-о-о-т… Короче – мы с Некитом каждый год, когда ставим индивидуалки, стараемся что-то новенькое придумать. В прошлом году вот сами с каждым отрядом выступали, а в позапрошлом оформляли это всё сюжетно. Получилось чё-то типа мюзикла…
– Давай ближе к делу – решил поторопить девушку вожатый. Память на имена у Макара была слабая, однако принт с именем на футболке девушки вовремя его выручил. Как оказалось – не такая уж это и бесполезная вещь.
– Океюшки. Ну, в общем в этом году мы тут прикинули и подумали, что вожатые тоже могли бы танцевать вместе с детьми. А чё бы и нет? И, собственно, вот… Если что – кто с вашими пляхать будет? Ты? Или Зоря? Давай ты! Будет клево смотреться! Тем более ты у нас новенький… О! А давай ваще оба?
– А давай ваще не трахать мне мозг – отрезал Мак, нащупывая в кармане заветную пачку сигарет. – Я вам отряд привел, вот вы с ним хороводы и водите. А меня в эту ерунду тащить не надо – мне за это не доплачивают.
– Но…
– За Зорю говорить не буду – не стал уступать девушке Макар. – Может она и будет танцевать. Сами у нее и спросите. И я не новенький, если чё. Я уже об этом говорили, слушать надо было.
Грубый ответ вожатого немного остудил порыв танцовщицы, опустив ее с небес на землю. Она не нашла, что ответить на такой выверт, и Макара это полностью устраивало. Стало понятно, что теперь Нина не скоро вновь подступится к нему с этой темой.
– Я пока выйду по делам. Через полчаса вернусь и заберу их – сказал Макар, направляясь к выходу. – Работайте пока.
Своим уходом вожатый окончательно закрепил за собой доминирование и указал хореографом на их место. Ну или хотя бы той же Нине, которая провожала Макара из зала растерянным и ничего не понимающим взглядом, пока ее хахаль о чём-то курлыкал с детьми.
Это была победа. Во всяком случае – в голове у Макара всё выглядело именно так.
Мак обустроился за клубом – место это почти не просматривалось ни с одной из дорог на севере или юге, а на западе от клуба располагался только Озерный сад, из которого его скромную персону заметить было и того сложнее, если там вообще хоть кто-то появлялся. Помимо прочего, обзору мешали еще и редкие невысокие деревца, которые росли здесь посреди ровно выстриженного газона. В общем – вся обстановка располагала и полностью благоволила к спокойному и здоровому перекуру, в котором Макар так сильно нуждался.
“Прикинули они… Они подумали… Башка у вас под это дело не заточена еще. Да и вряд ли когда-нибудь будет. Вам до этого далеко еще, олухи. Только и можете, что жопой дрыгать и панты гнуть – это даже щас уже видно” – крутил у себя в голове Мак, вдыхая сигаретный дым. – “Еще б Элину позвали. Хотя она как раз могла бы станцевать. Она тут за любой кипишь, наверное…”.
Макар не понимал, действительно ли обитатели лагеря улетели в небеса настолько высоко, что не видят границ в общении с нормальными людьми. Такими, как он сам, например. Ведь все эти дни, контактируя с Зорей и Валерой, Кариной, Юрой, Женей и Максом, остальными вожатыми, чьих имен он не запомнил и вряд ли запомнит, двумя этими горе-плясунами и даже с Элиной и воспиталкой Олей, Мак не мог отделаться от ощущения, что он находится в самом настоящем дурдоме. Атмосфера в лагере, во всяком случае в “Ювенте”, всегда была особая, и он это признавал. Но сейчас ему казалось, что люди здесь будто специально меняются и становятся приторно доброжелательными. Каждый из них как будто и правда верил, что занят большим и больно уж важным делом. Но это не так, и Макар был в этом абсолютно уверен. Ведь для того, чтобы развлекать придурочный молодняк, которому их богатенькие родители купили дорогущие путевки в лагерь, никогда не нужно было много ума. Да и сама по себе работа вожатым сроду не была особо сложной. Выматывающей – да. Да, да и еще раз да! Но не сложной. Это совсем другое и далеко не то же самое, что махать киркой в шахте. Вот это уж точно была и есть сложная работа во все времена.
А что же касается этих индивидуумов… Макар знал их породу, ведь и сам когда-то таким был. Он знал, что после окончания смен и разъезда все эти жизнерадостные вожатики, проходившие от звонка до звонка с улыбкой до ушей и искренне смеясь над шутками друг друга, оказавшись за воротами лагеря тут же превращались в обычных дворняжек и самых рядовых неудачников, извечных заемщиков денег и нытиков, плачущихся о своей скверной жизни и ничем не отличающихся от обычного скучного обывателя.
Вожатых в лагере любят. Всегда любили. А красивых и ярких – любили вдвойне. Вожатые внутри мест своего обитания – это отдельная привилегированная каста, на которой и держался любой детский лагерь. Плохие вожатые означают, что и лагерь у вас дерьмовый, и во многом именно поэтому в этой работе ценился и продолжает цениться опыт и жизнерадостность, пусть даже наигранная. Только хороший и веселый вожатый мог обеспечить запоминающийся отдых для пионеров. Только он мог заставить ребенка покидать лагерь со слезами на глазах, не желая расставаться. Только из-за таких вожатых дети уговаривали родителей покупать путевки сильно заранее, в надежде попасть к своему любимчику. Во многом именно поэтому сами вожатые отправлялись и отправляются на эту летнюю халтуру чаще всего далеко не за деньгами, коих здесь им всё равно много бы не насыпали, а попросту за той самой любовью и обожанием, которых на воле они не могли получить в той мере, в которой хотели бы. Не более…
Мак и сам осознал такую колючую правду далеко не сразу, а только спустя время, проведенное за бортом “Ювенты”, в полном отчуждении от этого места.
Поэтому сейчас, когда он видел всех этих вожатых, обнимающихся с первым встречным и участвующих в любой тупости, которую они задумают, Мак понимал, что всё это для них просто попытка стать теми, кем они на самом деле не являются. Просто возможность побыть другими. Вот и всё. Ему было жаль, что в лагере у него нет ни одного единомышленника, который хоть немного разделял бы с ним эти взгляды.
Думая над этим и затягиваясь сигаретой, Макар чувствовал себя гуру, что познал тайну мироздания. Но неужели он и сам был таким, как они? Да, наверняка был. Иначе все эти правильные мысли сейчас не вертелись бы у него в голове.
Из клуба доносились звуки музыки и грохот топота. Репетиция была в самом разгаре, поэтому Мак вполне мог позволить себе еще немного побыть в одиночестве и полюбоваться на чистое небо и ровный зеленый газон, трава на котором пошевеливалась от дуновений ветра, гулявшего сегодня по “Ювенте”.
От такой своеобразной медитации Макара отвлекла вибрация в кармане. Звонил телефон. Вожатый лениво достал жужжащего гада и очень надеялся, что не увидит на экране имя своей тетки, которая вдруг не обнаружила его на репетиции у седьмого отряда и пожелала накормить племянника очередной порцией нравоучений.
Жора Сервис – высветилась обнадеживающая надпись на тусклом дисплее.
Проблеск надежды. Обжигающий. Наивный. Такой долгожданный.
Перед тем, как ответить, Мак даже задержал дыхание от волнения. Палец спешно нажал на маленькую зеленую трубку на затертом экране.
– Жорик, привет – добродушным голосом поприветствовал собеседника Макар. Даже чересчур добродушным.
– Здорово, шкет – раздался грубый голос в трубке. – Ты чё там… Не отвлекаю?
– Да куда уж… Нет, нормально – усмехнулся Макар, затушив сигарету о землю.
– А чё голос такой замаянный? Уже надорвался там, что ли? – в тоне звонившего даже при не самой лучшей связи сейчас слышалась ирония.
– Ага, конечно… Да здесь дурдом просто. Не работа, а херня. Мотаюсь туда-сюда, только время теряю.
– Ну а чё – зато воздух чистый! И девчонок вокруг орава. Радоваться же надо…
– Иди ты на хер…
– Обязательно. Дорогу покажешь да вместе пойдем. Ну рассказывай, чё – девчульку себе какую-нибудь в койку определил уже?
– Чего? Кто о чём… Я тут второй день всего…
– Ну и что? – как будто с возмущением спросил звонивший. – Я в твои годы баб как орешки щелкал. Из постели выползать не успевал…Там у меня и взрослые были, и молодые, и…
– Кто? Пенсионерки?
Жора засмеялся, чем-то поперхнувшись. Семочками, наверное. На перерывах он обычно только и делал, что лузгал их чуть ли не без остановки.
– Мне не до смеха, честно. Я тут два дня всего, а уже все бесят – признался вожатый.
– Да ладно тебе, не рычи. Понимаю – мужику в твоем возрасте там работать стремновато – сказал очевидное Жора. Макар и сам это прекрасно понимал, но когда это подмечали и другие, то ему становилось как-то по-особенному обидно. – Я-то в твои годы уже в моря ходил и на своей тачке ездил. И это при том, что у меня тогда уже Катюшка с Лёшкой были…
О себе любимом знакомец Макара мог говорить часами. Все его истории Мак слышал уже не единожды и не по одному кругу, поэтому переслушивать вновь всё это собрание жизненных очерков не было никакого желания.
– Началось… Не сыпь мне соль на рану, зануда. И без тебя тошно – пробурчал Мак в надежде, что его приятель вскоре перейдет на другие рельсы, поближе к сути дела. – Тебе чё надо-то? Говори давай, пока меня тут с вилами искать не начали.
– Так это… Короче слухай – я ж тебе по этому поводу и звоню. Тут дело такое – у нас начальник ищет продавца в магазин. Ну, у нас тут при сервисе, который. Прошлый на кармане попался, его Егорыч под пердак и выпнул. Я ему про тебя сказал, так что ты на карандаше, ежели чё. Работа там плевая. Кое-чего запомнить, кое-чему научиться, и всего делов. А если с деталями запутаешься, я в помощь. Сам же знаешь – я с бричками сорок лет вожусь…
– Я помню – смог перебить его Макар. – Ну здорово, чё могу сказать… А по зарплате там что?
– Хрен знает. Это уж ты с Егорычем обкашляешь.
– Ладно, ясно. А… А от меня нужно что-то?
Несмотря на умеренное спокойствие в разговоре, вожатый сейчас чуть ли не лопался от щенячьего восторга и с трудом мог поверить собственным ушам. Слушая человека на другом конце, вожатый улыбался в пространство и переступал с ноги на ногу от волнения. Ай да Жора, вот ведь удружил! Недаром этот пузан всегда нравился Макару. Да – поболтать и приврать о своих похождениях он любил, но зато и мужик был душевный и клевый – на такого всегда можно было положиться.
И как же всё это было вовремя. Макар уже и забыл, когда ему в последний раз так везло в этой никчемной жизни.
– Не, пока ни чё не надо. Егорыч сказал, что в течении дня всё решит, так что к вечеру жди. Я так думаю, что на примете у него никого нет, раз он у нас тут шуршать стал, поэтому ты тут единственный кандидат. Завтра утром сможешь подъехать, если чё?
– Без проблем, сто пудов – ответил Мак, сдерживая идиотский смешок. – Блин, да если надо, я вообще приползу. Лишь бы отсюда в Ладный свалить.
– Понял. Ну тогда давай – буду тебя держать в курсе. Пока время есть, иди там хоть девок пощупай, да мне потом расскажешь, как щупается…
– Ага, обязательно.
– Ладно, пошел я работать, пока там всё без меня не угробили, черти. До связи.
– Окей, хорошо. Спасибо, Жор.
– Спасибо не булькает. Потом сочтемся, шкетяра.
Остроумный ответ вожатый придумать не успел – Жора повесил трубку и оставил Макара наедине со своим счастьем и неверием в собственное везение. Убрав телефон в карман, Мак снова уставился на небо – чистое, синее, недостижимое. На его фоне где-то вдалеке птицы казались крохотными точками, расползающимися по этому небесному потолку в разные стороны. А еще этот воздух… Такой чистый, что им невозможно было надышаться впрок. Да, он знал этот аромат. Его любимый запах…
Запах свободы.
От хороших новостей время для Макара шло почти незаметно.
Пролетели занятия, на которых пионеры порой косились на своего вожатого, не понимая причины его хорошего настроения. Пролетел обед и ужин, за которыми Мак был на удивление разговорчив и даже поинтересовался у Карины с Валерой, справляются ли они с детьми.
Пролетела и репетиция. Зоря, которую Мак освободил от обязанностей почти на весь день, успела придумать сценарий и отрепетировать его с пионерами, в то время пока ему самому было дано задание изготовить реквизит для выступления. На волне энтузиазма вожатый отобрал нескольких девочек, проговорившихся ранее, что они умеют рисовать и вырезать из картона. Мастерицы были включены в его бригаду и помогли изготовить все нужные для постановки Зори “штуки”. В сценарий вечернего номера Макар решил не вникать. Тем более, что ему это было уже совсем не ни к чему.
Пока пионерки вырезали уши для обезьян-бандерлогов, а сам Макар орудовал скотчем и склеивал большие коробки друг с другом, которые должны были послужить костюмом какому-то обезьяньему королю, голова у него была занята насущными размышлениями.
“Надо будет еще Эле сказать, что я сваливаю” – выстраивал план действий Макар. – “Или ну на фиг? Не, скажу. А то опять в обиду уйдет. А так хоть до города может подбросить. Она ж обещала. Если отвезет – будет круто. А если откажется или встанет в позу – плевать. Можно и на такси доехать, как раз немного денег осталось. Или нет? Не… Если и осталось, то совсем мало, а мне еще по городу херачить. Это ж тоже бабки… Ну…тогда придется ехать завтра утром на автобусе. На вечерний уже не успею. Рано утром. Раньше, чем обычно. М-да… Хорошо бы душ принять. Дома же он сломался, а воду кипятить будет некогда. Ай, блин – еще же шмотки собирать. Придется это делать с вечера. Тогда надо будет сумку хоть домой закинуть, как приеду. А то потом буду таскаться с ней по всему Ладному. Так…а чё делать с зарплатой за эти два дня? Я ж работал… Значит должны заплатить хотя бы за это. Или не должны? Черт знает… Ой, да и хер с ней – пусть себе оставят. Из-за копеек этих еще суету разводить…”.
К вечернему мероприятию всё было готово. По гордым заявлениям Зори, сценку они отрепетировали удачно и теперь оставалось только выступить в самом клубе. Дети с ролями справлялись и в целом ей даже всё нравилось, пусть и с оговорками. Ваня так и вовсе настолько слился с ролью обезьяны, что, видимо, не собирался выходить из образа до самого окончания выступления, судя по его бесконечным кривляниям. Он прыгал с кровати на кровать, бегал за всеми подряд, издавал угрожающие гортанные звуки, оттопыривал уши и передразнивал каждого, кто проходил мимо него, а также до усрачки пугал прохожих, выпрыгивая на них из-за кустов. И так продолжалось ровно до тех пор, пока Макар не пригрозил ему отстрелом бешенного животного, который он клялся провести собственноручно, закрепив обещание крепким подзатыльником.
Теперь же, за тридцать минут до мероприятия, дети готовились к походу в клуб, примеряя на себя весь изготовленный реквизит. В коридоре царила рабочая суматоха и галдеж, то есть самое обычное явление в преддверии почти любой вечерки.
– Макар – обратилась Зоря к напарнику, когда он наносил кистью последние штрихи на обезьяньих ушах. – Короче смотри – вот листок, на нем расписано, когда и какую музыку включать. Там кое-что пригодилось из твоей скачанной, кое-что я сама нашла, не суть. Музыку я пронумеровала, ее нужно просто вовремя поставить и всё. Я бы и сама встала, так и хотела изначально… Но они там с выходами тупят, поэтому я буду за кулисами ими рулить.
– Ясно. Ладно… – сухо ответил вожатый, не отвлекаясь от своего занятия.
– Хорошо… Ты только, когда мы пойдем на сцену, прям беги к ди-джею, чтобы не тормозить вечерку… Окей?
– Зорь – я ж не в первый раз буду этим заниматься. Не очкуй, как-нибудь разберусь.
– Ну да… Извини. Я пока что не привыкла к тому, что ты тут еще до нас работал… А! Сходи к Ильюхе щас и треки ему закинь, а то ж потом другие налетят. И будешь там в очереди стоять, как за колбасой.
– Понял. Сделаю – кивнул Макар, смиренно принимая от Зори флешку с музыкой и листок с расписанным хронометражем.
– Спасибо – ответила напарница, и тихо добавила: – Ты меня прям удивляешь.
Макар усмехнулся, но не стал ей ничего говорить. От чего-то ему не хотелось портить напарнице вечер своими известиями. Во всяком случае – не хотелось делать этого именно сейчас. Нужно было насладиться моментом.
Комната ди-джея была средоточием бардака и запаха от сигаретного дыма, аромат которого наверняка въелся здесь даже в обои. Такую обстановку Илья называл “рабочей атмосферой”, хоть сам Мак не понимал, как здесь вообще можно работать. Да – вожатый и сам любил посмолить, однако жить в этом вонизме на постоянной основе не смог бы даже он.
По углам небольшой комнатки громоздились всевозможные инструменты, запчасти и огромное количество разноцветных проводов разной степени длины и сохранности. Рабочий стол был уставлен всякими диджейскими примочками, название и применение которым Макар и представить себе не мог. Здесь же находились ноутбук и зарядка для микрофонов. Кровать была заправлена очень условно и больше напоминала неспокойное море с его бушующими волнами, а рядом с постелью на стене висел еще один ловец снов, похожий на те, что Макар видел в вожатском корпусе. Это был подарок от пионеров еще с прошлого года, которым парень очень дорожил. На кресле у Ильи свисала одежда, а под столом стояли бутылки из-под выпитой газировки, рядом с которыми покоились опустошенные пачки чипсов. Каким образом Илья успел всё это поглотить всего лишь за два неполных дня смены – так и осталось для вожатого загадкой.
Короче говоря, комната оказалось далеко не уютной даже для такого непривередливого человека, как Макар, но было ясно, что сам ди-джей обставил здесь всё именно так, как было нужно ему – по-свойски и хаотично.
Илья предоставил Макару доступ к ноутбуку и указал на папку, в которую нужно было скинуть музыку для седьмого отряда. Мак подметил, что на рабочем столе компьютера царил не меньший беспорядок, чем в самой диджейской обители.
– Ильюха, ты тут? – раздался голос из-за двери.
– Да. Заходи – скучающе отозвался ди-джей.
– Выходи, подлый трус!
Дверь распахнулась и в комнате появился Макс. На голове у него всё также была натянута дурацкая повязка, не дававшая его волосам спадать на глаза. В руке Макс держал флешку, которую он то и дело подкидывал, словно жонглер.
– Дарова. Чёт я припоздал. Уже все скинули? – спросил Макс, глядя на сидящего за ноутбуком Макара.
– Неа, ты только третий. Надька первая была, еще утром – ответил Илья, копаясь в телефоне. – Щас вот товарищ Закрепин скидывает.
– Херасе пятый отряд заморочился. Позырим, чё у них там сегодня будет. Здаров, Макар. Как дела? Как жизнь “молодая”?
– Всё, я закончил – подытожил вожатый, вынимая флешку из ноутбука. – Дела лучше всех. Чего и вам желаю.
Вчерашний позор уже успел выветриться из его головы, но говорить о произошедшем конфузе с кем-либо Маку всё равно не улыбалось, потому он и решил покинуть комнату ди-джея как можно скорее.
– Прикольно – сказал Макс, когда Макар уже скрылся за дверью. – Наш первак на таком расслабоне, как будто вчера тут ни чё не пошло по жопе. Спокоен, как танк.
– Может, у него уже амнезия на старости лет? – предположил Илья. – Ладно, скидывай музон. А то ща набегут.
Зал клуба был заполнен под завязку, как было и за день до этого, и как будет все последующие вечерки на смене.
Отряды стягивались к клубу в суматохе и делали это как всегда в последний момент, что давно уже никого не удивляло. Толпы пионеров, в начале смены выстроенные пока что в не самые ровные ряды, находились в предвкушении чего-то интересного, смотрелись бодро и весело. Среди моря детей и подростков можно было различить и вожатых, которые не могли не выделяться на общем фоне. Видок у многих из них был не такой радостный, как у их подопечных, ведь они, в отличии от детишек, провели день не на увеселительной прогулке, а на работе, к которой пока что не успели привыкнуть после годичного перерыва. И всё же вокруг царила атмосфера праздника, который многие из них, как пионеры, так и вожатые, ждали долгие дни и месяцы, надеясь попасть в “Ювенту” как можно скорее.
Восьмой отряд прибыл на место самым последним – Валера и Карина выглядели помятыми, но по их заверению всё у вожатых шло по плану, и они даже полностью успели подготовиться к мероприятию, нисколько не вымотавшись.
Оно и видно.
У Карины был такой вид, будто ей только что объявили, что у нее будет тройня. Но всё же пусть девушка и была немного растерянна, она всё равно смотрелась куда более уверенно, чем ее напарник. Валера то и дело покусывал тонкие губы и стрелял глазами по сторонам, видимо проверяя, не сдрыснула ли пара особей с его малолетнего отряда, что наверняка случалось с ним за этот день уже не менее десятка раз.
Денек у этих двоих выдался явно тяжелый, во что с легкостью верилось, учитывая то, что они стояли на самом младшем отряде в лагере. А это, несомненно, было и ужасно, и страшно, и даже отвратительно. Однако умелый глаз Макара подсказывал ему, что в этой парочке в лидеры уже заочно выбилась Карина. С виду хрупкая и ласковая, блондинка, пусть и несколько скованно, но всё же умудрялась рулить своим бесноватым отрядом. Она не боялась прикрикнуть и обратить на себя внимание, сделать замечание и одернуть самых непослушных спиногрызов. А это уже многого стоило, беря во внимание то, что для нее это был всего лишь второй день в качестве вожатой. К тому же дети всегда велись на красоту и привлекательность, качества, которыми Карина была более чем одарена, а значит и обожание детей ей было обеспечено почти сразу. Пионеры лезли к ней обниматься, пытались взять за руку и старались всячески привлекать к себе ее внимание иными способами, лишь бы удалось попасть в поле зрения вожатой.
Тем временем лопоухий, который и сам старался не отступать от своей напарницы ни на шаг, выглядел на ее фоне нелепо и даже жалко. Всем своим видом напоминая ходячую карикатуру, Молотов по большей части только и делал, что старался помалкивать и никак не обозначать своего присутствия. Но если и случалось такое, что он вдруг решался подать свой голосок, то его мало кто слышал и он оставался почти незамеченным, что было неудивительно.
Да уж – то ли еще будет…
Тем временем Макар стоял снаружи клуба, провожал взглядом прибывающих и нервно прокручивал телефон в руке. Его распирало от желания позвонить Жоре и спросить, есть ли хоть какие-то подвижки в его трудоустройстве. Отсутствие терпения всегда было слабой стороной Мака, но всё-таки сегодня повод для волнения был обоснованный – ему вручили надежду. Надежду на лучшее и такое желанное. И он ухватился за эту возможность, как за спасательный круг в море из бескрайнего дерьма. Оставалось только дождаться звонка, а после можно было спокойно сворачивать удочки и улепетывать отсюда в город, где будет нормальная работа, пиво по вечерам и жизнь в своей халупе, а не в какой-то комнатушке с соседом недомерком.
Проблема была только в одном – гребаного звонка всё не было слышно, а терпение вожатого иссякало с каждой проклятой минутой невыносимого ожидания.
С одной стороны – время уже было вечернее и звонок был бы вполне оправдан, ведь рабочий день в сервисе уже должен был подойти к концу. С другой – днем они договаривались, что Жора сам обязательно ему позвонит, а Макару очень не хотелось сейчас быть надоедливым.
Или он не обещал? Или там не так было? Чертова память…
“На хер! Само ничего не решится” – подумал Макар и набрал контакт Жоры. Терпеть еще дольше он был уже не в силах.
Один гудок.
Потом второй.
Третий.
Седьмой.
Маку пришлось завершить вызов. Волнение начало заполнять его голову с новой силой, а в груди стали копошиться кровожадное нетерпение и навязчивая тревога. Две жуткие твари, чей дуэт никогда не приносили с собой ничего хорошего. С этим сейчас ничего нельзя было сделать, и это Макара бесило больше всего.
– Всё ребятки, пора начинать! – звучно обратилась Ольга Викторовна ко всем стоявшим снаружи вожатым и пионерам. – Давайте по своим отрядам, ровно в восемь часов стартуем.
В клубе звучала музыка, перемешанная с бурей детских голосов. Пионеры баловались, переговаривались меж собой и делили места на лавках, пытаясь сесть рядом со своими новыми друзьями и подругами. Старшие отряды были более спокойны, или, если правильнее сказать – более безразличны к происходящему. К концу второго дня в лагере все они уже успели определиться с друзьями и врагами, союзниками и конкурентами, а потому споров у них меж собой почти не возникало. Ну а если вдруг таковые и намечались, то это обязательно перетекало в конфликт – без этого никуда. Но не сейчас. Сейчас им было плевать на то, что будет происходить в вечерке. Старшаки точно понимали, что свой номер они, как и всегда, отработают на все сто процентов, ведь старшим испокон веков было проще выступать на сцене, нежели младшим. А потому и переживать было особо не о чем.
Добавлял им уверенности и Юра, который зачем-то вырядился во всё белое и предстал на публике во всей своей красе, из-за чего для многих сегодня именно он стал главной звездой, заслуживавшей всеобщего внимания.
– Всё готово – подошла к Макару Зоря. – Реквизит в гримерку снесли. Я у Оли спросила – мы шестыми выступаем, после восьмого отряда.
– Угу – кивнул вожатый, продолжая вертеть телефон в руке. Было проще простого не услышать звонок и даже не обратить внимания на вибрацию в шуме всех этих бушующих в клубе звуков.
Зоря оставила хмурого напарника и благополучно ушла к отряду играть в хлопки. Сути этой дурацкой игры вожатый не знал, поэтому решил, что лучше он просто постоит в стороне поближе к выходу и не станет отсвечивать там, где не нужно. Тем более, что настроение для отчуждения как раз было подходящим. Могучие волны нетерпения и раздражения накатывали на вожатого с новой силой, мешая ему трезво мыслить и обрести хоть какое-то спокойствие.
Пока что нужно было просто держать себя в руках. Жора мог не поднять трубку по тысяче разных причин – от малых до великих. А вот почему он до сих пор не перезвонил… Этого Макар понять не мог. Неужели и правда всё сорвалось?
– У меня руки трясутся – очень не вовремя напомнил ему о своем существовании Валера. – Я буду музыку включать вон там, у ди-джея, а Карина из-за кулис будет сценкой руководить… Блин… Наши не могут запомнить, кто и когда должен выходить. А это ведь важно. Я же могу из-за этого музыку вовремя не врубить, или…
– Да, важно – нехотя ответил Макар, не слишком внимательно следя за мыслью лопоухого и даже не глядя в его сторону. Успокаивать соседа он был совсем не готов. Вожатому сейчас хватало и своих забот.
И вот, как только музыка в зале стала орать чуть тише, на пустую сцену вышла Ольга Викторовна, гордо сжимая в руке микрофон, после чего стало ясно, что вечерка, наконец, начинается.
– ДО-О-О-БРЫЙ ВЕЧЕР, ЮВЕНТИДЫ! – заголосила воспиталка, на что пионеры ответили ей дружными овациями. Подобные приветствия, как помнил Мак, во все времена вызывали у народа особые ощущения. – РАДА ВСЕХ ВИДЕТЬ! ВСЕ ЖИВЫ? ВСЕ ЗДОРОВЫ?
– ДА-А-А! – проорал ей зал, да так, что у Макара чуть глаза от шума не лопнули.
– Неа, подохли все – послышалось откуда-то из глубины пионерской массы.
– Протасов – получишь щас! – пригрозила девушка вожатая, осаживая кого-то из своих. Ее имени вожатый конечно же не помнил.
– НУ ЧТО – ВОТ И ПОДОШЕЛ К КОНЦУ ВТОРОЙ ДЕНЬ СМЕНЫ, И ТЕПЕРЬ МЫ НАКОНЕЦ-ТО МОЖЕМ ПОЗНАКОМИТЬСЯ СО ВСЕМИ НАШИМИ “ПЛЕМЕНАМИ”, КОТОРЫЕ БУДУТ ПРОЖИВАТЬ БОК О БОК НА НАШЕМ ДРУЖНОМ ЛЕТНЕМ ОСТРОВКЕ. УРА-А-А!
Испанский стыд.
Наигранная детскость слов воспитательницы смотрелась глупо и до тошноты фальшиво для ее возраста. Но с чего вдруг за это было некомфортно ему самому? Может быть всё это из-за того, что, несмотря на всю свою отстраненность, самому Маку приходилось участвовать во всём этом балагане и быть важной его составляющей?
Пусть и нехотя. Пусть и вынужденно…
– ДАВАЙТЕ-КА ПРОВЕРИМ, ВСЕ ЛИ ОТРЯДЫ У НАС НА МЕСТЕ. ПЛЕМЕНА, ТО ЕСТЬ – продолжала громогласно вещать в микрофон Ольга. – ИТАК, ВО-О-О-СЬМОЙ ОТРЯД!
Пионеры Валеры и Карины разом подскочили со своих мест и хором закричали на весь зал, стараясь быть как можно громче играющей в зале музыки. Писк ребятни противным эхом разлетелся по всему залу, как саранча, заставляя многих закрывать уши от острого звона.
– ОТЛИЧНО, УМНИЧКИ. СЕ-Е-Е-ДЬМОЙ ОТРЯД!
“Бандерлоги” Макара и Зори, стараясь выделится на фоне своих предшественников, чуть не надорвали себе глотки от усердия. Подняв руки вверх, дети закричали гораздо организованнее и громче, чем восьмой отряд. Особенно старался Ваня, который всё больше стал походить на бешенного примата, нежели на девятилетнего ребенка. Правое ухо у Мака заложило, а вот Зоря, похоже, очень гордилась своими пионерами, которым удалось произвести впечатление на весь зал.
– ОХ И ВЫДАЛИ, СЕДЬМОЙ ОТРЯД… МОЛОДЧИНКИ! ИДЕМ ДАЛЬШЕ. ШЕСТОЙ ОТРЯД!
Чем дольше шла перекличка, тем большие проблемы со слухом испытывал Макар. Время шло, а отряды всё никак не начинали свои выступления. К каждому племени воспиталка старалась найти свой подход, но, несмотря на все старания, Мак видел в этом одну лишь неуклюжесть и желание Оли хоть немного побыть главной звездой вечера. Скорее всего она соскучилась по лагерю не меньше, чем остальные. А то и больше…
Макару казалось это странным. А еще позорным. Оля, конечно, была далеко не старухой и выглядела молодо, но в ее, наверняка уже затридцатилетние годы, пора было нянчить своих детей, а не продолжать развлекать чужих. Да уж, и правду говорят – каждому свое…
И вот, когда с задних рядов первоотрядники обозначил гулким басом свое присутствие, Ольга Викторовна наконец-то соизволила пригласить четвертый отряд на сцену для начала вечерки.
Зазвучала попсовая зарубежная отбивка. Пока пионеры вместе со своими вожатыми на сцене и в гримерке суетились и осуществляли свои последние приготовления, все отряды ритмично аплодировали, стараясь поддержать дебютантов. Свет в зале стал тускло желтым, а пионеры, что сидели и стояли на скамейках в дальнем конце, теперь стали еле различимы в общем полумраке. Хлопки постепенно стихли, когда один из вожатых четвертого отряда, высокий конопатый парень, имени которого Мак тоже не запомнил, дал сигнал к началу выступления.
Заиграла музыка, заговорил микрофон и долгожданное действо явило себя миру. Однако произошло именно то, что Макар и предполагал – ожидание того ни стоило. В постановке шла речь о каких-то путешественниках из дальних земель, островных туземцах и прочей банальщине, которую может придумать любой школьник, не имеющий даже зачатков опыта в написании элементарных сценок. Дети бестолково мельтешили по сцене и обыгрывали то, о чём вещал вожатый-рассказчик. Мелькал реквизит и разрисованные лица. Играла музыка джунглей. Раз за разом, раз за разом.
Мак не вытерпел такого зрелища и решил выйти из зала. От увиденного ему стало невыносимо душно, а самое главное – просто скучно. Мысль о том, что перед их собственным выступлением ему придется пережить еще несколько таких “креативных” и “оригинальных” историй, заставляла его чесаться в самых нескромных местах и подталкивала заняться куда более важным делом. Глотнув свежего воздуха, Мак расположился на лавке у входа в клуб и вновь набрал номер Жоры.
Послышались долгие и безответные гудки в трубке. Один за другим.
Опять… Снова…
– Сука – досадно прошипел Макар, скрепя зубами и сжимая ни в чём не повинный телефон.
Гулкие овации и выкрики “Молодцы” раздались из-за закрытых дверей. Стоило только четвертому отряду закончить свою тягомотину, как Ольга уже позвала на сцену следующую порцию молодых “талантов”.
Время шло, племена один за одним сменяли друг друга. Макар то и дело возвращался в зал, но долго там находиться всё равно не мог. Высиживая не больше пары минут, вожатый начинал нервничать и раз за разом снова дезертировал за дверь, чтобы освежиться. Пачка сигарет в кармане навязчиво навивала мысль смотаться за клуб и покурить, но вожатый отгонял от себя это искушение. Он знал, что закон подлости не дремлет и может явить себя в самый неудобный для него момент.
Солнце уже скрывалось за горизонтом, а небо начинало темнеть, лишь напоследок окрашивая небосвод закатным отливом. Вечер постепенно сменил жар прохладой, из-за чего на улице стало куда комфортнее, чем было днем. Тем временем Макар продолжал полировать задом одну из лавок и прокручивать в руках уже засаленный за целый день мобильник.
Жоре он больше не звонил. Вожатому вообще казалось, будто он находится в вакууме, или же на неизведанной планете, с которой не поступает сигнал в обитаемый космос, отрезая его от любого общения с внешним миром. Это было, конечно, не так, но то ожидание, в котором Мак пребывал с полудня, уже успело его не только утомить, но и разочаровать. В груди у вожатого свербело неприятное и до боли знакомое чувство…
Чувство постепенно умирающей надежды.
– ОТЛИЧНО ПРИГОТОВИЛСЯ К ПРЕДСТАВЛЕНИЮ НАШ ВОСЬМОЙ ОТРЯД, БРАВО! – донесся до Макара приглушенный голос Ольги, которая продолжала вещать бодро и позитивно. – СЕДЬМОЙ ОТРЯД, ВАША ОЧЕРЕДЬ ПРЕДСТАВИТЬСЯ ЮВЕНТЕ И ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ОСТРОВА. ПРИГЛАШАЕМ НА СЦЕНУ!
Снова овации. Снова выкрики поддержки. На весь зал зазвучала тяжелая отбивка, которую Мак выбрал еще днем. Уши у присутствующих в здании, наверное, уже успело заложить.
Макар нехотя поднялся со скамьи, брезгливо сунул никчемный телефон в карман и потопал в комнату Ильи. На сегодняшний день мучения почти закончились, и по его завершению Мак уже решил для себя, что обязательно напьется после отбоя. То ли с горя, то ли просто из-за усталости.
– Так, Макар, вашу папку с музлом я открыл, плейлист настроил, микрофон уже у Зорьки. Давай садись, место твое. Можешь рулить – сказал Илья, как только увидел вожатого в дверях.
Небольшое окно в стене диджейской открывало вид на зал и позволяло разглядеть всё, что происходило на сцене. Макар без особого энтузиазма достал из кармана мятый листок с музыкальным хронометражем и стал ждать команды от своей напарницы, расположившись у ноутбука.
Спустя мгновение, микрофон в зале проговорил:
– МЫ ГОТОВЫ! МОЖЕМ НАЧИНАТЬ.
Нажав на плеере кнопку “Воспроизвести”, вожатый запустил первый заготовленный трек. Дело шло неспешно. Мак не следил за выступлением, а глядел только на время и свой лист, в котором был подробно расписан момент включения музыки. На сцене, судя по отголоскам слов, доходивших до ушей Макара, происходило малоинтересное действо, наблюдать за которым настроения совершенно не было.
Илью происходящее тоже не сильно парило. Как только ди-джей передал управление Маку, он тут же завалился в кровать и принялся копаться в смартфоне, сонно щурясь в экран. С задних рядов было слышно, как старшие пионеры обсуждали какую-то Лилю, а еще фотались и занимались чем угодно, но только не просмотром сценки. Пару раз любопытные головы даже заныривали в окно, чтобы понаблюдать за Ильей и Маком, однако натыкались на звериный взгляд последнего и возвращались туда, где им и было место.
“Дети водят хоровод” – включить после слов “По ночам они…” – значилось в списке следующем, что должен был включить Мак.
Внезапно карман завибрировал. Вздрогнув, вожатый спешно достал телефон. На экране высветилось долгожданное: “Жора Сервис”.
– Ох ты… – выдохнул Мак, вскакивая с места. – Ильюх, иди сюда бегом…
– Чё такое? Опять плейлист слетел? – встал со своего кресла ди-джей и подбежал к ноутбуку.
– Вот тебе список…. Там это… Всё расписано, короче. Просто включай. Мне выйти надо. Я щас…
– Э, погодь Макар, я ж не знаю, как тут у вас и чего…
– Некогда. Там всё есть – бросил Макар и спешно покинул комнату, разом перемахнул несколько ступенек и ускорил шаг.
Из зала раздалось знакомое “По ночам они…”, но включения нужной музыки за ним не последовало. На это вожатому уже было плевать – Макар спешил ответить на звонок, а ноги сами понесли его в сторону Южного корпуса, как будто его там уже кто-то ждал.
– Да, да. Алё! – чуть ли не прокричал в трубку Мак.
– Ты чё орешь-то? – ответил на другом конце Жора, снова что-то жуя.
– Сорян, тут просто запара – отговорился вожатый.
– Понятно. Ты звонил?
Макар от такого вопроса даже немного опешил. Неужели старый пердун забыл, что они сегодня созванивались? А если не забыл, то какого хрена строит из себя целку и не говорит всё прямо?
– Ну да. По поводу места у вас…
– А, ну ясно. Слушай, а я думал, что я тебе уже позвонил по этому поводу. Видать нет. Замотался чё-то… У нас тут еще сегодня у Митьки именины…
– Так уже известно всё, что ли?!
– Я ж говорю, что да. Часам к пяти уже всё утрясли.
– Твою ж мать, Жора – не тяни ты кота за вымя. И чё там с моим местом? Мне срываться, или…
– Не, срываться не надо.
Макар остановился посреди пустой дороги и не знал, что ответить. Ему захотелось стать невидимым, провалиться под землю и сделать так, чтобы про него просто все забыли. Раз и навсегда.
– А вот завтра к трем подъезжай. Егорыч только к этому времени в офисе будет. У него там дела какие-то на таможне…
– Стоп… Чего?
– Чаго – чаго. Тугодум ты, Макар.
– Погоди-погоди, стоп – затаил дыхание парень. – Так меня берут?
– Нет, просто так приедешь, в картишки с ним перекинешься – с явной иронией ответил Жора. – Не тупи – конечно берут. Ну, скорее всего… Смотря как поболтаете завтра.
Макар рассмеялся от удивления, и сделал это так искренне, что уже и позабыл, какого это. Жора что-то говорил на фоне, но вожатый, а точнее – уже бывший вожатый – почти не слушал голос на другом конце телефона. Его счастью не было предела, а душа радовалась от того, что сегодняшний день, который он, по сути, провел в ожидании такой замечательной новости, прошел не зря.
– Алё, Макар. Прием! Меня там слышно? – громче спросил Жора. – Как меня задрал этот телефон вонючий… Алё?!
– Да, да, да. Я тут, Жорик. Сорян. Слушай, ты бы знал, какой подгон мне щас сделал. Капец… Фу-у-у-х, прям гора с плеч.
– Знаю, потом спасибо скажешь. В спиртовой волюте. Она самая ходовая.
– Разумеется, куда ж без этого. Ты ж еще самогон грушевый любишь?
– Чё за вопросы такие? Конечно. Да и он меня тоже уважает. Мы с ним с седьмого класса уже знакомы… Так, Макар – там уже всё разлили, только меня ждут. Давай лучше завтра поболтаем?
– Базара ноль – зачем-то кивнул Мак. – Мне к трем приезжать, да?
– Ага. Только не опаздывай, лучше заранее будь. Ну и паспорт возьми с собой, ясное дело. Трудовую. Характеристику. Оденься поприличнее, на всякий пожарный. Он у нас придирчивый.
Макара вдруг обожгли его слова. Неприятно. Больно. Он понадеялся, что ему это послышалось.
– Стоп, погоди… Чего?
– Документы, говорю, возьми. Чё непонятного?
– Ты про характеристику сказал? – уточнил Мак. – Это прям обязательно?
Жора ответил не сразу.
– Ну да. Егорыч просто у нас законопослушный, да и порядок любит. Устраивает официально, поэтому всё как положено. К тому же кого попало брать не хочет после того фраера, что бабки стырил.
– Ну наверняка же можно как-то без этого, Жор?
– Не, не, Макар. Давай вот как сказали, так и делай. Все бумажки с собой бери и прямиком к начальству. Без документов он брать не будет, обжегся уже один раз.
– Твою ж мать…
– Ну чего такое? Чего ты там пыхтишь?
– Ты серьезно?! – начал закипать Макар. – Жор, я ж тебе говорил, что меня с завода поперли. И говорил, из-за чего. Ты не слушал, что ли? Я даже трудовую оттуда не забрал. Хрен знает, когда мне ее теперь отдадут, я же оттуда с качелями увольнялся, еще и по статье. А про характеристику эту… Ты представляешь, чё мне там нарисуют?
– Представляю… – усмехнулся Жора. Сделал он это так, что Мака даже покоробило. – Слушай, ну ты ж щас в лагере этом своем работаешь. А тетка у тебя там начальница. Ну вот и попроси ее написать…
– Угораешь? Характеристика с детского лагеря? На вожатого? За два дня работы?
– Ну тут да… Это Егорыч не сильно оценит. Да и я не знал, что тебе статью впаяли на заводе. Это нехорошо.
– Да пошел в жопу твой Егорыч! И ты до кучи!
– В смысле?
– В коромысле!
– А чё ты на меня бузишь, я не пойму?
– Ты совсем баран? Я ж у тебя еще спрашивал, надо от меня что-то, или нет! О характеристике этой вообще речи не шло. Я даже не знал, что у вас там официально устраивают. Если б знал, не ждал бы ничего. А так из-за тебя только время потерял…
– Слышь чё – тормози там. Сам накосячил, сам и разбирайся – голос Жоры перестал быть доброжелательным и веселым. – Твои проблемы, что у тебя, дебила, мозгов нет, чтобы нормально с работы уйти. Голову бы включил, подумал бы о последствиях. Зато щас бы и трудовая нормальная была бы, и характеристика.
– Сроду у меня эту хрень нигде не просили…
– Ну, значит иди на кладбище могилы рой. Там точно не спросят.
Макар выругался, а больше сказать ему было и нечего.
– Может, всё-таки без нее? Спроси там у Егорыча, объясни ситуацию…
– Знаешь, родной – иди-ка ты в очко. Ни чё я спрашивать не буду. Ты там сильно деловой, я смотрю. Тебе и работу найди, и поговори за тебя, и ситуацию объясни… Оно мне надо?
– Тебе трудно, что ли?
– Представь себе. Я тебе тут и так уже за всё добазарился, а ты мне предлагаешь по новой к шефу катать? Хрен тебе на лицо. Скажу, что ты не можешь. Всё.
– Погоди, Жор…
– Иди вон лучше детей гоняй, пионервожатый. А магарыч я всё равно жду. В качестве компенсации будет…
– Да пошел ты – буркнул Мак и нажал на красную трубку, завершая вызов.
На улице смеркалось. Подступала темнота, которую немного рассеивали лишь фонари, которые начали зажигать по всей территории лагеря только сейчас. Вокруг не было ни души. Лишь издали были слышны звуки музыки из клуба, в которой Макар узнал отбивку его отряда. По всей видимости, “Бандерлоги” только что как раз закончили свое выступление и возвращались в зал под общие аплодисменты. Их вела Зоря, у которой наверняка было очень много вопросов к своему напарнику, которого пока что нигде не было видно. А тем временем этот самый напарник вдруг очнулся и обнаружил, что ноги занесли его на центральную площадь, а вот как и почему – это было уже не важно.
От гнева у вожатого на несколько секунд даже перехватило дыхание. Следом подступило и разочарование, без которого в таких ситуациях было просто никуда.
Макару потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и вдоволь намолчаться в пустоту.
– Иди ты в задницу! – прошипела на него Зоря, когда они дошли до вожатской комнаты. – Элементарное дело не смог сделать и свалил…
– Не ори. Мне позвонили. Звонок важный, надо было ответить – вяло пытался защищаться Мак. – А бумажку твою я Илье отдал…
– Какой ты молодец. Я тебя еще и похвалить должна? Там ты должен был сидеть. Ты!
– А он сам читать не умеет? На хер он там сидит тогда? Это вообще-то его работа должна быть…
– Ди-джей не отвечает за выступления отрядов, Макар. На нем общее сопровождение держится. Сколько работаю – всегда так было. И не надо мне рассказывать, как там у вас делали раньше.
– Хватит истерить, говорю.
– А если я начну говорить, кто и что должен делать, список большим получится. А ты и половины из этого не делаешь.
– Да уж конечно… – оборона Мака совсем расшаталась. Но, по правде говоря, особых усилий он и не прикладывал.
Ему было не до того.
– И музыку свою мы сами должны врубать, потому что это в наших же интересах. Это ты ему еще спасибо скажи – Ильюха хотя бы под конец втянулся и мы смогли до конца всё отыграть.
– Обязательно скажу – огрызнулся Макар.
– Слушай… Вот что ты за человек такой? Ты бы хоть ради приличия признал, что неправ. Нет – как баран уперся и всё тут. Или ты правда считаешь, что косяка не было? Ладно передо мной, ты хоть перед детьми извинись. Ты бы их лица там видел – мы единственные, кто так облажались. А щас на планерке мне еще за это выслушивать и объясняться…
– Почему тебе? Мне. Объясню всё, если вопросы будут.
– Обойдешься. На планерку я иду.
– Ты же вчера ходила. Сегодня моя очередь – попытался взять свое Макар. Однако выходило это у него также невнятно, как и до этого.
– Хрен тебе! Ты там всё равно ничего внятного сказать не сможешь. Хватит с нас сегодня позора. Лучше чем-нибудь полезным займись. У детей дискотека сейчас – иди последи. Потом раздай второй ужин и уложи их, если я не вернусь до этого. Справишься?!
Не дождавшись ответа, Зоря вышла из комнаты Макара и громко хлопнула дверью. Он не хотел с ней спорить. Не было желания и сил. Мак и не помнил, когда в последний раз так разочаровывался в людях, в себе и в жизни в целом. Желание уехать из лагеря было огромным, и он просто не хотел думать о том, что завтра ему снова предстоит бегать с отрядом по расписанию и заниматься всей той ерундой, которой он страдал на протяжении этого дня и которую уже успел мысленно оставить позади, готовясь к своему скорому возвращению в Ладный.
В дверь аккуратно постучались. Мак не хотел никого видеть, но и прогнать посетителя не мог. Как ни как, он находился на “работе”.
– Да – грубо ответил Макар.
Дверь приоткрылась. Посетителем оказалась Полина, которая на этот раз была уже без своего медведя. Было не ясно, забыла ли она его взять, или оставила специально, чтобы вожатый не осуществил свою угрозу и не забрал у девочки ее плюшевого друга.
– Можно зайти? – тихо спросила Полина.
– Я же сказал да – раздраженно повторил Макар. – Ты за ужином?
Полина осторожно кивнула. Макар достал из пакетов коробку с йогуртом, ложку и маленькую шоколадку.
– Чего на дискотеку не пошла? – спросил Макар, вручив еду пионерке.
– Не хочется – ответила Полина и уже собиралась уходить, но остановилась и спросила, – Вы грустите?
Элементарный, но неожиданный вопрос загнал Макара в тупик. В чём была причина такого психологического блока, он не знал. Действительно ли его настолько расстроил неудавшийся побег из лагеря, о котором он грезил все эти дни? Это было не ясно и уже не важно. Больше удивляло то, что именно ребенок увидел в Макаре этот надлом, который он прятал даже от самого себя.
– Нет – запнувшись, ответил вожатый. – Не знаю. Просто всё идет как-то не так… Не так, как хотелось бы.
Макар только секунду спустя понял, что сказанул лишнего. Но внутри он осознавал, что в кои-то веки ответил по-настоящему честно, от чего ему стало еще более неуютно.
– Всё будет хорошо. Так мне мама говорит – сказала Полина. Девочка аккуратно положила на кровать Макара свою шоколадку, после чего вышла из комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь.
“Да уж” – подумал Мак. – “Мне мама тоже так говорила. И что в итоге…”.
Погодка шепчет
Планерка шумела голосами. Вожатые, забив на обсуждение рабочих вопросов, уже какое-то время слушали рассказ Макса о его опыте поедания просроченных суши на прошлогодней смене. Помимо прочего, рассказ сопровождался еще и подробным описанием всех процессов, которые происходили с вожатым на протяжении трех последующих за отравлением дней.
Мак слушал занимательную историю в пол уха, попутно черкая закорючки в блокноте. На листке, кроме кривых художеств вожатого, красовались надписи:
дневное – Сафари-парк…нам жопа!!!
Маскарад
не будет хоряги!
больше времени на улице
Всё остальное, о чём говорилось на планерке до того, как Макс начал свое увлекательное повествование, Макар решил не записывать. Для более подробной стенографии вожатый располагал наличием Валеры, который уселся по соседству с Маком и исписал свой блокнот вообще всей информацией, которая хоть как-то касалась грядущего дня.
– …я потом уже не выдержал и рванул к Яше, чтоб он хоть чё-то со мной сделал – долетел до Макара обрывок рассказа Макса.
– Чего ж ты сразу в медпункт не пошел? – задала вопрос Оля, которая наравне со всеми внимательно слушала содержательный рассказ вожатого.
– Да я не добежал бы, у меня там уже через край выплескивалось. Отвечаю. Чё вы ржете? Меня только потом чуть отпустило, но не до такой степени, чтобы на скоростях по лагерю чесать. Если б втопил, то полюбас бы оставил след в истории…прямо там, на асфальте – ответил Макс и рассмеялся вместе с остальными.
Какое-то время балаган на планерке продолжался. Женя с энтузиазмом разгонял тему нового придуманного им мероприятия, где главной фишкой должны были стать хищные животные и массивные автомобили, а Макс, в свою очередь, всячески подпитывал своими идеями фантазию Жени. Вожатая первого отряда Лена, которая то и дело принималась теребить свои дреды, рассказала пикантную историю о Юре, ее напарнике, которому подбросили уже несколько любовных писем страстного содержания, отправителей которых они пока так и не вычислили. По ее словам, читая писанину пионерок – а это наверняка было их рук дело – Юра покраснел от смущения, но прочитать письма напарнице так и не дал, за что она на него теперь якобы “обиделась”. Настя, девушка с шестого отряда, любившая носить длинные и легкие платья, имя которой Мак узнал только на сегодняшней планерке, в свою очередь рассказала о пионерке, которая нарисовала ее портрет, фотографию которого она поставила на заставку везде, где только можно было это сделать. Ну а Валера, не издавший ни звука за всё то время, что они просидели на планерке, только и делал, что глупо подхихикивал над каждой шуткой вожатых и чуть ли не заглядывал им в рот.
Короче говоря – вечер угрожающе затягивался.
Макар уже собирался прервать разгулявшееся сборище своих так называемых “коллег”, но ситуацию внезапно улучшила Элина, появлению которой Макар был рад, как никогда.
– Кошмар, ребятки, вас даже с улицы слышно – войдя в зал, шутливо сказала Элина и присела за стол рядом с Олей. – Всем добрый вечер.
– Здрасьте, Элина Вадимовна – кокетливо поприветствовал начальницу Женя, поправляя очки. – Мы соскучились. Где пропадали?
– Пару дней меня не было, а ты уже прям заскучал? Так я и поверила. По делам я уезжала. И по здешним, и по городским. Везде всего хватает. Аж бесит…
– Ну, с этим у тебя всё как всегда – вклинилась Ольга. – Отдыхающие заезжают?
– Да – тяжело выдохнула Элина. – Палаточный городок заселили, да еще и почти весь и сразу. Места только у дальнего пруда остались. Кошмар. Моталась там, как бешенная. Рук не хватало. Ну, вроде, со всем разобрались.
– Слава богу.
– Я вчера даже ночевала в администрации, у нас там на диванчике. До домика идти уже сил не было.
– Эля…
– Кошмар – удивилась Лена.
– Ну ладно, ладно. Всё, давайте я быстренько информацию до вас донесу и сможете тут дальше веселиться. Новости не очень хорошие. В общем так – синоптики грозят нам штормом. Вроде бы к утру уже должен нас накрыть. Интернет те же прогнозы выдает, я посмотрела. Да вы и сами видите, какой ветруган на улице. Так что погода завтра наверняка будет плохой.
Тут Элина была права – с самого утра по “Ювенте” гулял сильный ветер, из-за чего пионерам и вожатым пришлось напяливать на себя штаны и ветровки, как будто уже наступила осень или снова вернулась весна. А к вечеру бушующие потоки и вовсе распоясались – гнули деревья и гоняли по всему лагерю свежую листву, делая это с таким рвением, что двери в корпусах приходилось закрывать очень плотно, чтобы они вдруг не слетели с петель.
– Ну капец – буркнула Оля. – Дежавю какое-то.
– Ага, вот и я о том же. Прошлый год повторяется. Короче, я предлагаю всё это дело парировать и уже сейчас отменить на завтра вечерку с подготовкой, чтобы детей не гонять под дождем, и вожатых вместе с ними. Ну и с дневным мероприятием то же самое, разумеется. Тут даже без вариантов.
– Понятно дело – кивнула Оля, делая запись в блокноте.
– Ага. А то получится, как в прошлом году на первой смене – не детский лагерь, а лазарет какой-то. Опять все простынут, будут чихать, кашлять. Тогда нам здесь уже и шесть медиков не помогут.
– Это точно. Ну что – все поняли? Задраиваем люки. Сидим по корпусам и каждый отряд развлекается, как может – подытожила Ольга.
– Времени не теряйте – пообщайтесь с детьми получше. Оформляйте отрядные уголки, наводите порядок в комнатах. Проведите внутриотрядные игры и всё в таком духе. Не буду вас учить.
– Если что – приходите и берите настолки – улыбнулась старшая воспитательница. – У меня их целый шкаф в кабинете. На самых младших могу выдать пластилин, карандаши, фломастеры. Только смотрите, чтобы они нам там стены не разукрасили.
– А если вдруг пронесет и не будет дождя? – спросила вожатая четвертого отряда, которую, если Мак верно помнил, звали Юлей.
– Тогда будем действовать по ситуации – ответила Элина. – Но ветер завтра будет в любом случае, так что не расслабляйтесь. Июнь у нас пока что не очень теплый выходит, в отличии от мая, поэтому пионеров наших может и продуть. С одной стороны – ничего страшного, не сахарные. Но с другой – мы с вами всё это уже проходили. Чтобы лишний раз от родителей потом не выслушивать, предлагаю просто проводить занятия с отрядами. Разумеется, если с ливнем нас пронесет, то безвылазно в корпусе тоже сидеть не надо, но тогда обойдемся просто прогулками, без беготни по мероприятиям.
– Так, а если прям вообще всё четко будет? – поинтересовался Женя.
– А если всё-таки будет солнечно и не будет ветра, то работаем по плану, который вам Оля дала.
– Блин… Опять эта сырость. Опять эти влажные носки – заныл Макс.
– Опять сороконожки – скривился Женя.
– Фу-у-у, Жека…
– За неделю потом не обсохнем – продолжил Макс. – Зато сафари не будет, хоть это клево.
– А нам дуйки выдадут? – тихим голосом спросила Юля.
– Вот, кстати! Забыла сказать – да, если будет дождь, то вам прям с самого утра машина эти дуйки развезет. Артур Гекович их уже приготовил на всякий пожарный. Ставьте их так, чтобы по всему корпусу тепло расходилось. Ну и следите, чтобы пионеры к ним не лезли.
– Дуйки у нас мощные – вновь подключилась Ольга. – Как всегда просто в коридоре их ставьте и всё должно прогреться. Главное сегодня заранее закройте окна в коридоре и комнатах. А то потом вам даже костры не помогут.
– Да, это точно – подытожила Элина.
– Ладненько – сказала Ольга, хлопнув в ладоши. – Хватит нам языками чесать. Можете расходиться.
Вожатые повставали со своих мест и довольно быстро покинули помещение. Макар был среди тех, кто готовился одним из первых сбежать из вожатской, но тетка успела его остановить и попросила остаться на минуту.
– Ну что, рассказывай – как у тебя дела? – спросила Элина, когда они остались наедине.
– Всё также, без изменений – буркнул Макар, вертя в руках пачку сигарет.
– Совсем?
– А ты прям деловая – проигнорировал вожатый. – Реально пару дней тебя не видел.
Эля сдержанно улыбнулась, однако эта улыбка не коснулась ее глаз. Вид у начальницы лагеря и впрямь был уставший.
– Ну так… Я ведь за всю территорию отвечаю, а не только за лагерь. Если уезжаю, то меня здесь Оля замещает. Тут – она, а в восточной части базы тоже человек есть, на которого дела можно оставить, потому что там тоже работы хватает. Да и в городе дел полно…
– Кстати, а чё за Палаточный городок? Раньше тут такого не было.
– Не было. А я тебе о нем рассказывала, между прочим. Опять не слушал?
Всем своим видом Макар дал ей понять, что раскаиваться он не собирается. Это выражение лица он уже давно освоил и регулярно использовал. А еще оно означало следующее: “Если не перестанешь умничать, то я сейчас свалю и будешь разговаривать тут сама с собой”.
– Два года назад организовали. Сейчас вот уже третий идет. Сначала просто попробовали, на удачу, а потом и дело пошло. В этом году, правда, наплыв побольше получился. Раньше такого не было.
– Так это ж хорошо. Больше бабла срубите.
– Хорошо, я и не спорю. Но там тоже своей возни хватает…
– Я не про это спрашивал. Чё это за приблуда?
– Ой, ну как тебе объяснить… Если коротко, то это просто что-то типа базы отдыха, только со своими фишками. Кемпинг, если по-простому…
– Чего?
– Ай, не важно… Долгая история.
– Ладно. Как скажешь – без особых эмоций ответил Макар.
Его и впрямь не очень интересовала очередная история успеха его тетки. Во многом именно поэтому он почти всегда и слушал ее в пол уха – больно уж ему давила на мозг вся эта гармоничность и бархатность тетушкиных историй.
– Я у тебя спросить хотела… Чего тут у вас позавчера стряслось? – тихо сказала Элина, будто опасаясь, что ее кто-то услышит. – Оля вскользь сказала, что у вас там не задалось что-то. Расскажи хоть…
– Капец, нашла проблему. Оля твоя трепло – тут же напрягся Мак. – Она тебе сразу отчитывается? Или еще документирует? Чё, в доносе подробностей не было?
– Вообще-то это я ее попросила о тебе рассказать. Ну и о седьмом отряде заодно. Ты у нас парень характерный, и уж я-то точно знаю, что с тобой могут быть проблемы. А пока я не спросила, Оля про тебя и слова не сказала.
– Ни хера себе, так я еще и под колпаком? – огрызнулся Макар. – А ты ничего не перепутала, Элин? Следи лучше за собой и своими соплежуями вожатскими. И если хочешь спросить чё-то – спрашивай напрямую…
– Макар, ты давай не бухти, а лучше рассказывай – напряглась Эля вслед за Маком. – Я просто спросила у нее, справляешься ли ты, вот и всё. Что тут такого? Имею право, начальница как-никак. Тем более, я же не прошу ее докладывать о каждом твоем шаге. Просто я понимаю, что если спрошу об этом у тебя “напрямую”, как ты говоришь, то правды точно не услышу.
– Хочешь правды, Элин? Хорошо. Мне кажется, будто я нахожусь в плену у фашистов. Раз – загнул палец Мак. – Моя напарница истеричная овца, которая выдумала у себя в башке образ идеального напарника, под который я, к ее сраному сожалению, не подхожу. Это два. Третье – меня окружают сплошные мудилы, которые реально думают, что они самые крутые на свете. И последнее по списку, но не по важности – я всё никак не могу свалить из всего этого порочного круга, в котором, как теперь выяснилось, за мной еще и следят. Тебе достаточно?
Элина выдохнула, но не спешила с ответом. Макар же рассчитывал, что она вообще не станет с ним спорить, а просто замолкнет и примет всё, как есть.
– Ладно. Претензии у тебя одни и те же, тут всё без изменений. Вокруг все виноваты. А с мероприятием-то что случилось? Что не так пошло?
– Докладываю, гражданин начальник. Мне позвонили по работе. Я, разумеется, свалил с диджейской, чтобы ответить. Звонок же всяко важнее вечерки. Их на смене всё равно будет еще херова гора.
– Так… И что в итоге?
– Ничего – развел руками вожатый. – Ильюха с трудом в трех песнях разобрался, Зарина разоралась… Хотя номер один хрен был ни о чём…
– То есть ты Зорю просто подставил, правильно? И отряд заодно.
– Слушай, у тебя чё – память короткая? Мы с тобой тогда о чём говорили? Помнишь? Говорили, что ты не будешь мне мешать искать работу. А мне позвонили как раз по устройству…
– Макар, постой – прервала племянника Элина. – Мы с тобой договорились, что ты сможешь искать работу, это так. Но делать это ты должен не в ущерб твоей работе вожатым, за которую, между прочим, тебе платят. Хочешь искать по ночам – ищи, я не мешаю. Хочешь искать объявления в свободное время – без проблем, дело твое. Я могу тебе даже газет в городе накупить, чтобы ты из них мог что-то вычитать. Только попроси. Но не нужно решать свои дела в ущерб детям. Они пока еще не понимают, что их вожатому на всё плевать. Поэтому будь добр – разбирайся со своими проблемами в свободное время. Не вреди отряду. Не вреди Зоре. Просто работай.
Сейчас Элина впервые за долгое время была по-настоящему зла на Макара. Он это видел, и вожатого так и подмывало нарваться на ссору, чтобы тетка хотя бы на несколько дней от него отстала. Внутри у него нарастал азарт.
– Ты всё сказала? – коротко спросил Мак, будто бы и не слышал всей той тирады, которой его одарила Элина. – А то я так спешу на свою работу вожатым, аж прям не терпится. Но пока начальник не скажет, я с места не сдвинусь. Начальник – это мое всё!
Она вновь выдохнула, и вновь заговорила, но уже гораздо спокойнее:
– Макар, я не хочу ссориться. Честно. Эти дни у меня были очень тяжелыми, как и у тебя. Прошу, не ставь всем палки в колеса. Ты же можешь быть нормальным, я знаю. А еще я знаю, что у тебя всё получится и ты обязательно найдешь работу и сможешь отсюда уехать. Просто потерпи, пожалуйста…
Злость предательски покидала Макара. Сердце стало стучать реже, а дыхание выровнялось. На него внезапно накатила усталость, которую раньше он не замечал. Почему это случилось именно сейчас, вожатому совершенно было не ясно. В этот момент ему даже стало жаль замученную Элину, которая, судя по всему, потратила на разговор с племянником большую часть оставшихся сил и нервов. Мысль о запланированной ссоре улетучилась из головы так же быстро, как и появилась.
– Прогуляться не хочешь? – внезапно для самого себя спросил Макар. – Провожу тебя до домика.
Она удивилась. Видимо, тетка уже приготовилась к продолжению их “концерта”, которое, внезапно, так и не состоялось.
– Да, давай – кивнула Элина, после короткого раздумья.
– А тебя там Зоря не заждется? – спросила Элина, когда они не спеша проходили мимо компьютерного класса.
– Нет – ответил Мак. – Мы с ней особо не разговариваем. Так, по делу в основном. А детей она уже всех уложила, наверное. Могу не спешить.
Элина ничего не ответила, а только плотнее закуталась в свою легкую куртку. На улице разгуливал порывистый ветер, который лишний раз доказывал приближение шторма. Однако, несмотря на все свои нюансы, именно такая погода и была у Макара одной из его самых любимых.
В ветер ему дышалось свободнее, проще. Почему-то именно его завывающие потоки давали понять Маку, что он всё еще жив и ходит по этой земле. Но самым странным было то, что именно предвестие бури заставляло его верить в лучшее. В то, что жизнь когда-нибудь наладится сама по себе, дорога станет не такой ухабистой, а черная полоса обязательно сменится белой.
Откуда росла эта привязанность? Что за ней стояло? В этих вопросах Мак уже давно не мог найти правильного ответа, да и не то что бы сильно старался это делать. Ему оставалось просто свыкнуться с тем, что самой уютной для него погодой был пронизывающий до мурашек ветер. И чем сильнее были его порывы, тем для Макара было лучше, комфортнее и…спокойнее, что ли.
– Так что у тебя там с работой в итоге? – спросила Элина, когда затянувшаяся пауза стала уже совсем неловкой. – Ты так и не рассказал.
– Да никак – со смирением ответил вожатый. – Либо ничего нет, либо всё срывается в последний момент. Всё, как всегда.
– И с тем звонком тоже?
– Конечно… Если бы там срослось, меня бы тут уже не было. Логично же.
Тема, которая за эти пару дней уже успела его отпустить, снова надавила на Макара, лишний раз подчеркнув всю беспомощность его положения. На душе у него вновь стало тоскливо, неприятно.
– Ты только сильно не переживай – попыталась успокоить его Элина. Правда, попытка эта показалась жалкой даже для нее самой.
– Ага. Легко сказать – усмехнулся Мак.
Они снова замолчали. Проходя мимо библиотеки, Макар приметил в ее окнах еле различимый свет. Находка была любопытной, но проверять, почему в такое позднее время библиотека еще не пустовала, у Мака не было желания. Тем более он не хотел выяснять это сейчас, когда рядом с ним плелась начальница лагеря.
– Не хочешь спросить, как у меня дела? – иронично спросила Элина. – Обычно люди так делают.
Макар хмыкнул, но не сразу ответил на ее вопрос. Вожатому было не всё равно, но в тоже время его не особо интересовало, чем целыми днями занимается его тетка. Он знал, что если бы у Элины случилось что-то действительно серьезное или важное, или если бы у нее были бы какие-то проблемы, то она обязательно бы ему об этом рассказала. Или он сам бы об этом узнал.
Наверное…
– Да я как-то привык, что у тебя вечно всё ровно. Ни проблем, ни неприятностей. А даже если чё-то и всплывает, то ты это легко гасишь. Ты же такая…
– Какая? – с любопытством и настороженностью спросила Элина. Она знала, что подобная формулировка из уст ее племянника могла означать буквально что угодно. Как хорошее, так и плохое. Последнее звучало куда более часто.
– Блин, ну такая… – запинался Мак, стараясь подобрать правильные слова. – Пробивная. Решала. Не тупишь, руки не опускаешь. Вовремя всё делаешь. Везучая…
– О господи, Макар, не пугай меня. Это что – комплимент?
– Обойдешься – отрезал Мак. – Просто говорю, как есть. Это не отменяет того, что ты зануда, любишь совать нос куда не просят и вообще считаешь себя святой покровительницей.
– Ну не правда…
– Правда. Всё, не спорь.
Элина сдержанно посмеялась. Однако сам Макар вмиг изменился в лице. Он не был уверен, стоит ли уводить разговор в это русло, но так и не смог себя остановить.
С кем еще, кроме как не с Элиной, он мог поговорить на эту тему?
– Мама вот такой не была – сдавленно сказал вожатый. – И главное, что проблем-то она не боялась, всегда с позитивом подходила… Но… Решать их она тоже как-то не особо умела. Что на работе, что дома. Странно это было… И хреново, время от времени. Мы пару раз из-за этого даже собачились.
– Из-за чего именно?
– Да каждый раз по-разному. То на работе кому-нибудь уступит, хотя сама жаловалась, что денег не хватает. То ее обидит кто-то… Мало того, что не ответит, так еще и дома промолчит и не расскажет. Денег займет, а попросить вернуть постесняется. Что-то в таком духе. Не критично, но жить иногда мешало.
– Да, согласна. Замечала такое.
– Был случай… – тут вожатый насупился, ибо вспоминать об этом даже спустя годы ему было неприятно. К нему подступила злость, заставив былое заиграть новыми красками. – Короче… Помнишь был у нас там один мужичок такой, Вовка Мищенко?
– Помню. В “Москве” работал, грузчиком. Если я не путаю… Ты про него?
– Ага, он самый – Макар достал сигарету, закурил. – В общем, было дело такое… Он чё-то вдруг решил к маме подкатить. Да еще и настырно так, в силы свои поверил. Мама отшучивалась, динамила… Я ей сколько раз говорил – поставь ты его на место. Скажи НЕТ и всё. А она в отказ, обидеть не хотела. Ну и этого кренделя, походу, закусило, что его не принимают. И как-то они в магазине пересеклись, он за прилавком стоял как раз, подменял… Она его попросила хлеба подать, а он сказал: “Отсоси, потом проси”. Мразота.
От таких откровений у Элины замерло сердце. Разозлиться она не успела – Макар продолжил свой рассказ:
– Ну и тут всё…. Дома слезы, сопли. Она тогда как раз без работы сидела, только недавно сократили. И так на нервах была, а тут еще и это чмо… Последняя капля, считай…
– Кошмар какой – расстроилась Элина. – И что потом?
– Ну… Меня перемкнуло. Она только под вечер успокоилась. Как спать легла, я ноги в руки и в магаз побежал. Спрашиваю про него, Лариска говорит – ушел уже, с компашкой своей. А эти обезьяны любили “У Арифа” сидеть, в шашлычке той помойной.
Элина кивнула – то злачное место она помнила довольно хорошо. Все знали, что молодняку там лучше не ошиваться, ибо контингент там крутился совсем малокультурный. Одноклассницу Элины там однажды и вовсе чуть не изнасиловали, из-за чего во всём селе разразился жуткий скандал. Ныне же шашлычка уже давно сгорела после очередной дебошной пьянки, но память о том месте до сих пор оставалась только негативная.
Однако сейчас ее всё больше пугало то, чем именно племянник закончит свой рассказ. Возможно, она даже и не хотела этого знать. Но в то же время ей стало так обидно за сестру, что у девушки появилось желание немедленно перенестись в то время и лично выцарапать обидчику глаза.
– Пришел я туда, а эти уже заседают. Всё по классике – шашлычок, чекушка. Ну а я что… Я только о маме и думал. Подхожу, хватаю бутылку со стола и ему прям по голове. А всё, что от нее осталось, розочку, ему в пах уткнул и говорю: “Хочешь сделаю так, чтобы сосать у тебя больше было нечего?”.
– Ой-ёй…
– Народ весь в непонятках стоит, но не лезут – привыкшие. Там и не такое видели, сама знаешь. Этот тоже на меня вылупился, за голову держится, мычит чё-то, кровь идет… Я и сам перетрухал поначалу, но адреналин у меня, видимо, вжарил, вот я и не свалил. Тем более по глазам-то я вижу, что он понял, о чём я говорю. Ну вот… Это, к слову, о маминой нерешительности и проблемах из-за этого…
– Подожди – а чем всё закончилось?
– Да ничем. Ногами его отходил немножко, плюнул и оставил. За него никто не впрягся, а он меня и так понял. Я ему сказал, чтобы больше в сторону мамы даже не смотрел. А если еще раз что-то такое услышу, яйца отрежу.
– Ужас – скривилась Элина. Пусть она никогда и не была особо впечатлительной, но всё же всё, что касалось семьи, трогало ее до глубины души. – Макар… А вдруг он в полицию бы пошел?
– Я тебя умоляю – усмехнулся вожатый. – Кто бы разбираться стал? Кому он на хер нужен?
Ее удивило, с какой легкостью Макар говорил о том, что произошло. Но, с другой стороны, она понимала, что уж кто-кто, а племянник точно не стал бы сожалеть ни о чём подобном. Да и не о чем тут было сожалеть. Его мать обидели, и уж кому, как не ему было ее защитить. А что до ее обидчика – Вова Мищенко получил по заслугам.
А, может быть, он и вовсе еще легко отделался? Кто знает? Иногда Элине казалось, что Макар способен на вещи и похуже этого…
Нужно было возвращать разговор в прежнее русло.
– Слушай, ну, с другой стороны, у твоей мамы было куча качеств, которых у меня никогда не будет – парировала Элина. – Ее люди любили. Всегда. И успокоить она умела, чтобы ни случилось. А руки у нее какие были золотые. У меня дома до сих пор ее картины весят, которые она мне дарила. И портрет мой тоже.
– Да, у меня тоже где-то работы ее остались…
Они прошли мимо покачивающихся от ветра берез и оказались у ровных рядов гостевых домиков. В теплом свете фонарей казалось, будто они списаны из детской уютной сказки, которую читают на ночь детям – маленькие и аккуратные, с лавочками у каждого дверного проема и красивыми клумбами. Для полноты сказочной картины не хватало только печных труб, торчащих из крыш.
Мак подметил красивый пейзаж, но признавал довольно скучную действительность. Вожатый знал, что здесь жили только сотрудники лагеря, которые не были приставлены к отрядам. То есть все, кроме таких, как он сам. А жаль, ведь чуть меньше половины домиков сейчас наверняка пустовали. Многие работники предпочитали уезжать после рабочей смены обратно в Ладный на лагерном автобусе и не проводить здесь сутки на пролет. Понять их можно было, но вот сам Макар уже не раз думал о том, как было бы здорово после дня работы спать не в тесной вожатской и делить комнату с кем-то еще, а уходить сюда – в тишь и уют.
Что ж – мечтать не вредно.
– Ну всё, притопали – подытожил Мак. – Шуруй спать, а то ты бледная, как моль.
– Ну спасибо – обиженно ответила девушка.
Вожатый собрался уходить, но Элина вдруг его окликнула:
– Постой… Макар, ты же знаешь, что мы всегда может вот так поговорить? В любое время?
– Знаю – буркнул племянник, не понимая, к чему она клонит. – И что?
– Нет, ничего… Просто не стесняйся говорить, если… Если есть, что сказать. Вот. Это ведь важно. Учитывая, что друзей у тебя здесь пока нет. Извини, конечно…
– Не всем нужны друзья, Эль. Иногда без них просто легче. Народная мудрость. Короче, иди спать. Спокойно ночи.
Макар быстрым шагом отправился в сторону корпусов и не стал оглядываться назад, пусть и знал, что Элина наверняка еще продолжает смотреть ему в след.
Дождь стал подступать к лагерю с самого раннего утра.
Когда Макар вел свой отряд в столовую, непогода еще не успела разгуляться и позволила пионерам после завтрака вернуться в корпус относительно сухими. Однако почти сразу после этого дождь накатил с такой силой, что, казалось, своими массивными каплями наделает в крыше дырок.
Во время ливня Ольга Викторовна, облачившись в дурацкого вида дождевик с цветочками, обошла все корпуса и еще раз напомнила вожатым, что дневного и вечернего мероприятия сегодня у них уже точно не будет, а на обед и ужин дети должны выходить с зонтами, в теплой одежде и в резиновых сапогах, если таковые имелись. Макар же тем временем, помня о том, что именно старшая воспитательница рассказала Элине о вероломно проваленном им мероприятии, демонстративно не разговаривал со стукачкой, чего она сама, правда, толком и не заметила.
Как и было обещано, к полудню Артур Гекович и пара его работяг на грузовике развезли по отрядам те самые обещанные дуйки – здоровенные теплонагреватели, которые больше напоминали двигатели от небольшого самолета. Шум от них стоял приличный, но Мак понимал, что лучше уж пусть он будет глохнуть, чем мерзнуть. Ну и дети, разумеется, тоже. Тепло разносилось по всему корпусу довольно резво, и уже совсем скоро агрегат пришлось на время выключить, так как пионеры стали жаловаться на жару, а отдельные умники и вовсе решили открыть окно, из-за чего залили водой весь подоконник.
Еще до обеда Зоря затеяла в отряде масштабную уборку комнат, которая заключалась в избавлении от мусора и наведении порядка в личных тумбочках пионеров, где за несколько дней уже успел образоваться бардак. Помимо прочего, в ходе рейда была изъята даже контрабанда в виде чипсов и газировки, не ясно как попавшая в руки злостных нарушителей. Макар грешил на местную охрану, которая не удосужилась проверить даже его вещи на наличие запрещенных “продуктов”, которых у Мака в тот момент имелось в весомом достатке. Чего уж тут говорить о пионерах…
На обед отряд отправился уже в самый разгар непогоды. У большинства детей, как оказалось, имелись не только зонты, но и дождевики, а вот у самого Мака не было ничего, что могло бы укрыть его от проливного ливня, кроме капюшона от толстовки. Проситься к Зоре под зонт он тоже не стал, ибо большего унижения в этот момент он и представить себе не мог. Однако по ходу дела напарница не побрезговала и сама позвала его к себе, но вожатый в присущей себе манере отказался, чтобы потом вдруг не остаться у девушки в должниках. После обеда вожатый вернулся в корпус вымокшим до нитки, продрогшим и раздраженным. В скором темпе Маку пришлось снимать с себя одежду и искать в сумке сменку, а вымокшие вещи отжимать над раковиной и развешивать на батарее, в надежде на то, что они когда-нибудь высохнут.
Очень некстати в комнате появился и Валера, облаченный в ярко желтый дождевик – не менее нелепый, чем у старшей воспитательницы – и вооруженный внушительных размеров зонтом. Видок у него был придурочный, но к этому Мак за несколько прошедших дней уже начинал привыкать.
– Ой, а ты чего такой мокрый? – задал искренний, но крайне глупый вопрос сосед.
– Вспотел, Валер – сыронизировал Макар, хотя по голосу нельзя было сказать, что он шутит. – А ты сам-то как думаешь, дубина? Чё встал?! Дверь закрой! В пещере родился, что ли?
– А! Точно, извини – очухался лопоухий и поспешно исполнил приказ. – Ты бы сказал, что у тебя нет ничего от дождя. Я бы тебе дождевик дал, ну или зонтик. Мне не жалко…
– Охотно верю – оборвал соседа Мак. – Я тебя услышал. В следующий раз обязательно попрошу твоей помощи.
– Хорошо. Обращайся – улыбнулся Валера, не поняв сарказма Мака.
Разоблачившись, доходяга уселся на свою идеально заправленную постель и вновь достал из-под кровати насекомых. Открыв пластмассовую крышку, Валера насыпал в специальную кормушку крошечные зернышки, что служили пищей для муравьев, а после бережно ее закрыл. Разместив формикарий на кровати, он уселся напротив него и стал любоваться своими зверюшками. Наблюдать за этим зрелищем Макару было несколько неловко, но в эти моменты он старался вообще не обращать на Валеру никакого внимания. Казалось, что вожатый чувствовал бы себя гораздо более уютно, если бы его сосед притащил к себе девушку и занялся с ней страстным сексом, никак не стесняясь присутствия Макара. Вариант, разумеется, абсолютно невозможный, но всё же гораздо более лучший, чем тот, что вожатый наблюдал в данный момент.
Чуть позже, когда вся батарея была увешана мокрым шмотьем Макара, вожатый, обтеревшись полотенцем, переоделся в сухое и только тогда понемногу стал отогреваться и приходить в себя. От внезапно нахлынувшего тепла вожатого даже начало клонить в сон. Веки тяжелели, мысли в голове становились всё более туманными и расплывчатыми, а дождь, уютно барабанивший по подоконнику, только способствовал этой сонливости. Мак оставил бесполезное сопротивление и всё же решил прилечь и немного отдохнуть, чтобы не растерять всю бодрость еще в середине дня.
Но не тут-то было.
Из коридора стали доноситься крики и грохот. Казалось, будто за дверью вожатской сейчас то ли перегоняют мамонтов, то ли празднуют китайский Новый год, то ли и вовсе совместили два этих приятных события для экономии времени. Опыт подсказывал вожатому, что дети, одурев от безделья, попросту принялись беситься и сходить с ума, чтобы хоть как-то себя развлечь. Проклиная всех на свете и распрощавшись со сном, Макар, поднявшись с кровати, твердо решил жестко и беспощадно предотвратить замышляемые его отрядом акты вандализма.
Настало время воспитания!
– Пя-я-я-ть… Шесть… Семь… Восемь, ниже Игорь! Де-е-е-вять… До двадцати еще долго. Десять… – считал отжимания мальчишек Мак, вальяжно расположившись на кровати в холле.
– Мы больше…уф-ф-ф…не будем – еле проговорил от напряжения пионер, имени которого вожатый не помнил.
– Конечно не будете. Двенадцать… Еще пару раз мы поделаем такие упражнения… Тринадцать… Вы вылижите весь корпус до блеска… Четырнадцать… Ваня, я всё вижу! Ниже давай. Пятнадцать… И после таких нарядов вы вообще забудете, чё такое носиться по корпусу, раскидывать везде свою вонючую обувь… Семнадцать… Бросаться подушками… Да, Марк? Это я про тебя говорю. Восемнадцать… Не считается, Антон. Во-се-мна-а-а-дцать, теперь нормально… Ну и вообще забудете, как страдать всякой херней в корпусе…
Далеко не все из восьми мальчишек в его отряде добрались до отметки в двадцать отжиманий, однако по окончанию физической экзекуции каждый из провинившихся был выжат, как лимон. Макар решил не ослаблять хватку и продолжил давить на пионеров.
– Встали в шеренгу! – грозным голосом приказал вожатый. – Быстрее! Итак, чего мы не должны делать в корпусе?
– Бегать – буркнул запыхавшийся Иван, у которого впервые за всё время не было этой глупой ухмылки на лице.
– Баловаться и игхаться не должны – подал голос Антон, лицо которого окрасилось под цвет его рыжих волос.
– Играться вы можете, бестолочи, но не так громко. На кой черт нужно было лавку из коридора тащить в холл и прыгать с нее на кровати? И ведь не поленились же. Вы головой хоть пару секунд думали перед этим?
– Это не я – ответил Андрей, худощавый пионер, как будто Мак обращался именно к нему. – Это всё Ваня.
– Слышь, а чё я-то? – огрызнулся обвиняемый.
– Закрылись! – вновь рявкнул вожатый. – Уже не важно, кто начал. Тупили здесь вы все! Значит так – кровати у вас сейчас похожи на помойку. Ваша задача их полностью разобрать, а потом застелить так ровно, чтоб на нее можно было самолет сажать! Если у кого-то не получается, помогайте друг другу. От меня помощи не ждите. Усекли?
– Да – разом ответили пионеры.
– Даю вам полчаса. Если к моему приходу здесь хоть одна постель останется не заправленной, заставлю всех всё переделывать. Так что давайте – укрепляйте боевой дух.
Развернувшись к выходу, Макар увидел девочек, которые исподтишка подглядывали за наказанием мальчишек из-за дверей холла. Поняв, что вожатый заметил их присутствие, пионерки мигом разбежались, но им это, разумеется, уже не помогло.
– По комнатам! Щас и до вас доберусь! – крикнул им в след Макар.
Девочек ждала участь не лучше, чем у их собратьев по горю. В обеих комнатах пионерок Мак устроил капитальную чистку – заставил выбросить весь несъеденный полдник, полностью перебрать и разобрать сумки и убрать всю ненужную обувь на полку в коридоре. Кроме того, Макар вручил девочкам метлу и совок, чтобы они вычистили весь мусор с пола в их комнатах и во всём коридоре. И всё это несмотря на то, что после завтрака в отряде уже проводилась уборка.
– Тоже даю вам полчаса. Я буду в холле. Найдете меня, как закончите. Тогда получите еще работу.
Довольный собой, Макар вышел в коридор и отправился прямиком в вожатскую, чтобы перевести дух и пригубить пивка, которое уже пару дней оставалось нетронутым, что было совершенно недопустимо. Однако светлые планы были нарушены, когда ему навстречу из холла выплыла Зоря – с полотенцем на голове и раздраженным видом.
– Макар, чё тут у вас происходит? Я твой ор аж из душа слышала.
– Воспитывал – отмахнулся вожатый, прикидывая, как бы ему обогнуть напарницу и попасть в свое убежище.
– Допустим. А чё они все такие несчастные, будто вагон разгружали? Еще сказали, что ты их заставил кровати перестилать…
– А это трудовая повинность – спокойно ответил Макар. – Им шибко скучно было, чуть нам весь корпус не раскрошили. Щас вот отрабатывают, чтобы в следующий раз…
– Ясно. Давай-ка в вожатскую зайдем? – позвала его за собой Зоря и первой же отправилась в комнату, не дожидаясь дозволения напарника.
Закатив глаза и тихо выругавшись, Макар нехотя прошел за девушкой и закрыл за собой дверь.
– Ну?
– Что ну?! – зашипела Зоря. – Слушай, они потому и носились, что им делать было нечего! Я отошла всего на двадцать минут, чтобы помыться, а у тебя уже всё под откос пошло?! У Карины и Валеры тоже дети бегали, только вот они после этого собрали отряд и заперлись в дальней комнате. Как думаешь – зачем? Может, потому что они с пионерами занимаются? Играют? Общаются? А тебе в голову не пришла та же мысль? Или тебе уже обо всём говорить надо?
– Какие могу быть игры в корпусе, Зорь? Ты где-то видишь здесь место для этого? Или у нас комнаты резиновые? У них дети мелкие, потому и вмещаются все…
– М-да… Дебильная отмазка. Слушай, а ты вообще игры знаешь какие-нибудь? Или нет? Если так, то это многое объясняет. Поэтому тебе и взбрело в голову от балды на них наорать и загрузить трудовыми нормами…
– Знаешь, чё? Труд из обезьяны человека сделал – ответил Мак, чувствуя, что теряет занятые им позиции. Более адекватных аргументов на Зорины претензии у него пока что не находилось. – Вот и им лишним не будет
– Может быть – ответила Зоря. Она сняла полотенце с головы и стала вытирать волосы. Делала она это так, будто ее напарник вообще не находился в этой комнате, да и комната эта была уже вовсе не его. – А что потом будет? Вдруг у нас опять случиться дождь, а дети не будут себя тихо вести? Чё тогда будешь делать?
– Не знаю. Разберусь по ситуации. И вообще – я не на экзамене. Тебе надо, ты и иди их развлекать – раздраженно спросил Мак. – К чему этот разговор?
– Да так… Просто хочу понять, что еще на этой смене мне придется взять на себя. На звонки родителей ты не отвечаешь. К мероприятиям тебя вообще лучше не подпускать. В занятиях с детьми картина та же. Полдник можешь запросто забыть. Зато по перекурам ты у нас мастер. Свалишь и фиг тебя найдешь потом. По тебе прям разведка плачет…
– Харэ нагнетать. Мне не десять лет. Чё ты от меня хочешь-то?
– Ничего, Макар. Уже ничего – сдавленно ответила Зоря, закончив с сушкой волос. Прическа у нее сейчас была очень пушистая – девушка стала похожа на одуванчик. На грустный одуванчик на толстой ножке.
Напарница, наконец, ушла из комнаты и оставила Мака одного. Спустя всего несколько минут вожатая уже собирала отряд в холле, где принялась что-то живо и увлеченно им объяснять. Скрепя сердцем, Макар решил примкнуть к намечающейся заварушке. Скорее из любопытства, нежели по зову долга.
Делать всё равно было нечего – всю его сонливость окончательно сняло, как рукой.
Следующие часы прошли для Мака довольно странно.
За годы своего отсутствия в лагере он уже успел позабыть, с каким интересом порою дети умеют погружаться в то, что навязывают им их вожатые. Зоря с легкой руки провела для пионеров несколько игр, которые поначалу даже показались Макару странными и откровенно глупыми. Однако сами спиногрызы оказались так увлечены процессом, что никто из них за всё это время даже не попытался откосить от участия или сбежать от присмотра вожатых.
Большую часть игр, в которые Зоря успела вовлечь детей за это время, вожатый попросту не запомнил, но всё же некоторые, раннее им невиданные, сумели четко уложиться в его дырявой памяти.
Всё началось с относительно простой игры, в самом начале которой пионеры расселись на полу и образовали неровный круг посреди холла, плотно прижавшись друг к другу. Перед этим Зоря дала им задание взять с собой одну особенную вещь, которую они привезли с собой в лагерь. Чуть погодя пионеры уже с упоением рассказывали о своих любимых игрушках, знаковых статуэтках или особых шортах, которые по той или иной причине были для них настолько важными, что они решили притащить их с собой в “Ювенту”. Откровенничать получалось далеко не у всех, но по большей части дети со своей задачей справились.
Ваня, который, к удивлению Макара, всё же умел спокойно сидеть на одном месте, рассказал отряду о своей счастливой кепке, которую ему подарил какой-то там друг из Канады. Ну а “счастливой” она оказалось просто потому, что не единожды спасала его драгоценную голову от “птичьих какашек”, как он сам выразился. Весь отряд еще долго гоготал над искрометной фразочкой, пока Макару это не надоело и он не решил рявкнуть на детей, из-за чего тут же словил порицающий взгляд Зори.
Полина взяла на игру своего медведя, что было довольно предсказуемо. Оказалось, что игрушку звали Косолапыч, а самой Полине его подарила бабушка, которая уже умерла. Эта история вызвала у пионерки слезы, а в Макаре неприятно закопошилось чувство вины за то, что еще совсем недавно он был готов забрать у девочки плюшевого друга и заключить того под свою стражу.
Макар не досидел до конца игры, так как его вдруг абсолютно внезапно осенило, что он снова не забрал полдник из столовой. Подскочив с места и пулей выбежав из корпуса на улицу под проливной дождь, Мак слишком поздно осознал, что он специально переоделся в сухое именно для того, чтобы не расхаживать весь оставшийся день во влажной одежде. Других вещей у вожатого не было, поэтому теперь ему оставалось только смириться со своей мокрой участью и идти дальше, шлепая кроссовками по лужам. Ну а уже в столовой выяснилось, что седьмой отряд снова забирает полдник самым последним, ибо коробки со вторым обедом даже успели убрать обратно на кухню, потому что думали, что за ними так никто и не явится.
По возвращению в корпус отжим промокшей одежды и очередное ее развешивание для сушки снова заняло у Макара некоторое время. Покопавшись в своем тряпье, вожатый всё же раздобыл на дне сумки одинокую мятую футболку и легкие шорты, которые всё равно не спасли бы его от июньской сырой прохлады, но зато были сухими и относительно чистыми. С обувью дела обстояли хуже – вторая пара кроссовок отправилась сушиться под дуйку за компанию с первой, и теперь Мак располагал в своем арсенале только надорванными захудалыми сланцами, которые он еще ни разу не надевал за всю эту смену.
Всё это время, пока вожатый копался в своей комнате, в коридоре были слышны шаги и шепот. Проверять их источник Макар не стал, так как Зоря сама вошла к нему в комнату, даже не постучавшись.
– Макар, ты тут? О, тут. Слушай, хотела тебя попросить – с ходу начала говорить Зоря, держа в руке шляпу треуголку. – Нацепи вот это на голову и иди в холл. Как они до тебя дойдут, тебе надо будет притвориться пиратом и сыграть с одним из них в армрестлинг. Но нужно обязательно проиграть, хорошо?
– Почему?
– Не тупи, это же игра. Ты, главное, постарайся разыграть как-нибудь картинно, чтобы посмеяться можно было. Если сможешь, конечно…
– Ладно – скривился вожатый, всё еще туго соображая.
– Так, а ты полдник забрал? А, вижу… Фигасе коробки вспотели, почти расползлись… Ну ладно – вот полдник и сделаем кладом.
Не дождавшись одобрительного ответа от напарника, Зоря свалила раньше, чем вожатый сформировал к ней свои вопросы. Единственное, что Мак понимал точно, так это то, что всё это было частью какой-то очередной глупой игры, в которой ему не очень-то хотелось принимать участие. Всё, о чём вожатый сейчас и правда грезил, так это о том, как было бы здорово завернуться в одеяло, уткнуться лицом в подушку и слушать шум дождя, параллельно проваливаясь в царство сна и грез, где ему не нужно было проигрывать пионерам в дурацком армрестлинге.
Увы, но мечты эти были неисполнимы. А жаль…
Окопавшись в холле, Макар дождался пионеров, которые, несмотря на утренние тёрки, были навеселе и с большим энтузиазмом обступили вожатого, сидевшего на полу. На встречу к новоиспеченному пирату вышел всё тот же Ваня. Именно он и оказался его соперником по армрестлингу.
Мак долго мучал пионера – в какой-то момент вожатый, казалось, уже почти проигрывал поединок, но в последний момент, обладая большей силой, он в миг выравнивал шансы соперников, а потом и вовсе был готов одолеть пионера в неравной схватке. Лицо Вани покраснело от напряжения, а сам Макар чуть не оглох от того, как дети громко и азартно поддерживали своего соплеменника. Когда Мак сполна насладился мучениями Вани, он всё же решил сжалиться и уступить ему, чем вызвал беснование у всего седьмого отряда.
После заслуженной победы Зоря торжественно вручила Ивану ключ, который по виду был просто наспех вырезан из картона. Оказалось, что у отряда таких было уже два, а третий стал для них последним ключом, ведущим к получению сокровища – полднику, не так давно добытому Макаром. Пионеры восприняли награду так, словно она и правда состояла из драгоценностей. После добытого приза дети стали орать, горланить какие-то неразборчивые песни, кинулись в пляс и вообще стали вести себя даже не как обезьяны, а как самая настоящая шайка пиратов. Хорошо, что у банды хотя бы не было сабель и пистолей, иначе разграбления лагеря точно было бы не избежать.
Чуть позже, когда шумиха утихла, а сами пионеры перекусили и окончательно угомонились, Зоря раздала каждой комнате по заданию, которые они должны были выполнить за отведенное до ужина время. Мальчикам из холла вожатая приказала прибраться во всех комнатах после их игр и притащить из тамбура стол, а девочкам поручила рисовать сцены из лагеря, которыми бы они могли украсить свой отрядный уголок. Также девочки вырезали импровизированные листочки, на которых должны были написать имя каждого пионера из седьмого отряда. Вопреки ожиданиям Макара, дети не взбунтовались и не пытались откосить от поруки, а наоборот – без всяких возражений и даже с энтузиазмом отправились выполнять поручения.
Пока Зоря поочередно помогала детворе то с рисованием, то с уборкой, Макар почувствовал себя явно лишним на этом празднике жизни и труда. Вожатый, решив, что у Зарины и так всё под контролем, молча ушел в свою комнату и тихо прикрыл за собой дверь, не веря своему скромному счастью.
У него наконец-то выдалась спокойная минутка для сна.
– Эй, Макар, ты ужин проспал. Мака-а-а-р…
– Валера… Будь ты проклят, а – проскрипел вожатый, утыкаясь заспанным лицом в подушку. – Когда ж ты уже отстанешь от меня? Вражина…
– Хех – усмехнулся сосед, приняв слова Мака за шутку. – А мы, представляешь, только перед самым ужином закончили с ними эти наши мини-мероприятия. Я и не думал, что дети смогут столько высидеть. Хотя под конец мы уже просто общались, но даже это было здорово…
– Да-да, молодцы. Поздравляю. Очень интересно… – буркнул Мак, потирая слипшиеся глаза. – Я чё – реально ужин пропустил?
– Да. А тебя разве Зоря не будила?
– Как видишь – грубо ответил Макар, хоть и понимал, что в сложившейся ситуации он всецело виноват сам.
– Так ты еще можешь успеть в столовую. Ваш отряд не пришел еще.
Ничего не отвечая, Макар залез в сланцы и покинул вожатскую, не желая еще раз наблюдать за тем, как Валера воркует со своими муравьями. Оказалось, что седьмой отряд действительно еще не вернулся в корпус, однако и бежать в столовую, чтобы наскоро набить живот, вожатый не имел никакого желания.
Глаз Мака зацепился за кипу рисунков, разложенных на столе для поделок. Подойдя поближе, он различил цветные образы зданий, фигуры пионеров и их вожатых. Рисунки были разной степени качества – от аккуратных и красивых, до нелепых и кривых. Пионеры изображали в основном себя и свой отряд, но разглядев почти каждый рисунок, Макар понял, что ни на одном из них не присутствует его собственная персона. Зоря красовалась почти на каждом листе изрисованной бумаги, а вот ее напарника, казалось, словно и не существовало в природе.
Но почему?
Макар терпеть не мог это идиотское чувство обиды, которое сейчас принялось заполнять его сонную голову. Ему было откровенно плевать на детей и Зорю, “Ювенту” и всё, что связано с этим лагерем. Какая вообще разница, намалевал ли Макара кто-то из пионеров на своих рисунках, или нет? Тем более это должно было быть неважно для человека, который ежедневно хотел уехать из лагеря, желая навсегда забыть это треклятое место.
Но тогда с какой стати ему было так обидно? С чего вдруг? Ответов на возникшие у вожатого вопросы не находилось, а подыскивать мозгоправа для этого дела было как-то не с руки.
“И чё мне с этим делать?” – вертелся неуютный вопрос в мыслях у Мака. – “Этого мне еще не хватало… Идиот ты вонючий, Макар. Ты ж и так весь, как на иголках. А тут нашел из-за чего париться. Не страдай херней – яйца в кулак и будь мужиком!”.
Однако, несмотря на все внутренние мудрые и здравые рассуждения, его рука сама потянулась сначала к одному из фломастеров, брошенных на столе, а затем и к ближайшему рисунку, на котором не нашлось место Макару. За несколько секунд он нацарапал на бумаге свое кривое изображение, состоящее их кружочка и палочек, после чего демонстративно прилепил “исправленный” рисунок в отрядный уголок, на который пристально смотрел еще несколько секунд. Потом, не совсем удовлетворенный результатом, вожатый решил дописать над рисованным уродцем еще и свое имя, чтобы спутать его с кем-то другим было уже невозможно.
Зачем всё это было сделано, Макару и самому было не ясно. Но чем бы сейчас не руководствовался его мозг, сделал он это спонтанно и совсем неосознанно, от чего вожатому становилось не по себе.
– По комнатам! – донесся звучный голос Зори из предбанника, за которым послышались и шумные звуки шагов пионеров. – Обувь ставим сушиться. Дождевики, зонтики – всё оставляем в коридоре. Полчаса передышки, а потом готовимся смотреть фильм!
Оба вожатых столкнулись лицом к лицу прямо в коридоре. Вид у Макара был враждебный, что подтвердил и вопрос Зори:
– Проснулся уже? Сорян – я тебя хотела разбудить, но не смогла. Ты только отвернулся на другой бок и опять заснул.
– Не суть – буркнул Мак, который не особо верил в историю своей напарницы. – Вы собрались фильм смотреть?
– Да, у меня на ноуте есть несколько мультиков. Сами выберут, что захотят.
– Ясно – безучастно ответил Мак и более не стал докучать напарнице.
Снова вожатская. Снова сон.
И снова дождь, уютно выстукивающий свою колыбельную.
Его дрёма была тревожной, а картина нечеткой и обрывчатой. Макар и не спал толком – он слышал всё, что происходило вокруг, и одновременно не слышал ничего.
Мир превратился в обычную декорацию.
Реальность перестала быть собой, но обратилась в череду наспех измалеванных страниц. Это были рисунки, ни на одном из которых не было Макара.
“Я умер?” – спросил бредовый голос в голове.
Он очнулся.
В комнате было темно, лишь из крохотной щели под дверью была видна прожилка теплого света, сочившегося из коридора. Мак сел на кровати и еще какое-то время не спешил покидать вожатскую. В голове всё вертелся этот дурацкий сон.
Или он и вовсе не спал, а просто копался в своих мыслях? С ним это случалось довольно часто… Может быть и этот случай был одним из таких?
Из-за двери разносился топот и шум. Макар решился покинуть свою темницу и выйти наружу, чтобы показаться своим питомцам, которые наверняка уже и забыли о его существовании.
Коридор был пуст и только из женской вожатской тянулась очередь из двух отрядов, восьмого и седьмого. По всей видимости, сейчас как раз шла раздача второго ужина, а это значило, что не за горами уже был огонек и сонный час. В животе у Мака урчало – у него появилось желание самому встать в очередь и выклянчить свою порцию ужина, чтобы хоть как-то утолить грызущий его голод. Разумеется, эту мысль пришлось отогнать, в надежде на то, что кто-то из пионеров сам откажется от своей порции и Мак с чистой совестью сможет присвоить ее себе.
“И почему так гадко?” – проскочила подлая мысль в голове вожатого.
Макар искренне не понимал, что с ним происходит. А когда он чего-то не понимал, то его чувства стекались в банальное раздражение и злобу. В данном случае – злобу на самого себя, что было еще более абсурдно, ведь пока что всё шло по его изначально задуманному плану.
Мак, спустя всего несколько дней, смог почти полностью абстрагироваться от отряда и своей напарницы. Зоря, как казалось со стороны, уже бросила все попытки наладить с Макаром хоть какой-то внятный контакт, о чём говорило ее безразличное с ним общение, нежелание будить напарника на ужин, и, не посовещавшись, строить планы отрядного досуга. Акция эта могла быть временной, но и прогресс, которого достиг Мак, учитывая Зорину доставучесть, был на лицо. Оставалось приложить еще немного усилий, а точнее – бездействия с его стороны, и вскоре он совсем перестанет представлять для Зори хоть какой-то интерес в роли хорошего напарника.
Сами дети тоже перестали воспринимать Мака, как вожатого. С каждым днем пионеры всё меньше обращались к нему с вопросами, предпочитая задавать их отзывчивой Зарине. Помимо прочего, дети почти перестали стучаться в его комнату и вообще старались не попадаться Макару на глаза. Сегодняшняя неаккуратно спровоцированная трепка стала, скорее, исключением, а сами дети почти что случайно угодили под горячую руку Макара, когда им стоило хоть ненамного забыться.
Всё шло, как надо, и у Макара уже почти были развязаны руки. Теперь он мог спокойно посвятить себя тому, ради чего он и приехал в “Ювенту” – переждать время и успеть найти работу. В общем и целом, картина пока что складывалась довольно комфортная.
“Тогда какого хера мне так гадко?!” – думалось Макару, пока он, как дурак, стоял в коридоре и смотрел на уменьшающуюся очередь в вожатскую. Дети из обоих отрядов постепенно расходились по комнатам, неся в руках шоколад, сок и печенье. Живот Мака при виде еды заскулил сильнее прежнего.
Вожатый решил умыться, чтобы хоть немного взбодрить только что проснувшийся мозг и привести себя в чувства. Во время этого Мак продолжал гонять мысли и искать оправдания для своего состояния. Это привело его к выводу, что трезвый образ жизни, чувство неопределенности, постоянное напряжение и стресс, от которого он уже успел отвыкнуть, вызвали у вожатого застой как физический, так и, черт побери, ментальный. Жизнь круто поменялась, и сейчас ему нужно было лишь следовать намеченному курсу и привыкнуть к этим вынужденным переменам. Ничего более…
“Так и сделаю” – принял решение Мак, вытирая мокрое лицо полотенцем.
Легче ему от этого, правда, не стало. Он честно это признавал, но и поделать с этой данностью ничего не мог.
Выйдя в коридор, Мак снова столкнулся лицом к лицу с Зорей. Без лишних вопросов она сразу перешла к делу:
– Макар, скоро планерка. Иди-ка ты, а я огонек проведу – сказала Зоря и сразу же попыталась удалиться.
– Зорь – внезапно для самого себя остановил ее вожатый. – Слушай, может, давай я его замучу?
– Что? Огонек?
– Ну да.
– Ты серьезно? – спросила вожатая, даже не пытаясь скрыть ухмылку. – А ты вообще в курсе, чё это такое?
– Конечно. С чего бы я этого не знал?
– Ну мало ли… Я вот уже ничему не удивилась бы.
– Ну так что?
– Ладно, как хочешь. Хозяин барин – согласилась Зоря, делая это с полным отсутствием хоть какого-то интереса. – Я их мыться отправила. После этого можете начинать.
– Понял – кивнул Мак и поспешил в свою вожатскую.
Дети лениво стягивались к холлу.
Намытые и взъерошенные, облаченные в халаты и пижамы, они клали на пол свои привезенные из дома подушки и одеяла, усаживались на них и ждали начала огонька. Шум в холле стоял приличный, а это значило, что все пионеры уже собрались в комнате и с предвкушением ждали, когда же к ним присоединится Зарина.
Свет в холле погас, и в комнату, к всеобщему удивлению, вошел Макар со свечой в руке.
– А где Зоря? – почти сразу же раздался обеспокоенный голос кого-то из пионеров.
– Ушла на планерку – ответил Мак, стараясь аккуратно нести свечу и не затушить ее.
Даже в темноте вожатый приметил, что дети волнительно переглядываются между собой, а то и вовсе посматривают за спину Макара, в надежде, что Зоря сейчас вот-вот зайдет в холл вместе с ним. Такая реакция его нисколько не удивляла, ведь до этого момента Мак не присутствовал ни на одном из огоньков, которые проводились уже дважды за пять дней смены. Вожатый сам отказывался на них идти, чаще всего прикрываясь планеркой. И даже когда собрание заканчивалось раньше, Мак предпочитал устраивать себе долгие перекуры, либо же просто отсиживался в вожатской, ожидая, когда всё это закончится.
Именно поэтому сейчас дети совершенно не знали, чего можно ожидать от строгого и нервного вожатого, который, вполне возможно, просто прикончил свою напарницу и закопал ее труп за корпусом, чтобы самому провести огонек.
– Расслабьтесь – попытался улыбнуться вожатый. – Я не всегда кусаюсь. Только когда злой.
– Вы всё вгемя злой – прокартавил Антон.
– Вы к этому скоро привыкните. Ну чё, все готовы? Все на месте?
Дети неуверенно угукнули. Казалось, что они раздумывали над тем, как можно было бы отсрочить начало неуютного огонька Мака. Идей у пионеров, по всей видимости, так и не появилось.
– Ладно – начал вожатый, стараясь аккуратно подбирать слова. – Так, чё у вас было на прошлых огоньках?
– Ну-у-у… Мы знакомились – первой выговорила Полина. – А еще рассказывали, что хотим запомнить. Ну…запомнить со смены. С этой смены. Вот…
– Всё по-взрослому, да? – удивился Макар. – Ладно, тогда давайте продолжим.
Пионеры выжидающе глядели на Мака. В их голове наверняка вертелись всякие тревожные мысли по поводу того, какую же тему выдумает больное воображение вспыльчивого вожатого.
– Давайте поговорим о том, что вам больше всего дорого – не спеша начала Макар, растягивая интригу и пока не понимая, чем же ему закончить свою речь. – И я щас говорю не о родителях, с этим всё понятно. Подумайте о том, почему вы любите свой дом? Что вас там держит и почему вы по нему скучаете? А я ведь знаю, что скучаете. Что для вас там так ценно? К чему хотите вернуться?
Наступило молчание. Долгое. Неловкое.
– Ну, вы хоть поняли? Обнадежьте меня.
– Вгоде да – кивнул Антон.
– Поняли – не слишком убедительно ответил пионерский голос.
Макар не особо понимал, что делать дальше и с кого же ему начать этот сентиментальный опрос. Он знал только одно – торопить пионеров с ответом не нужно.
– Ладно. Тогда кто начнет? – с надеждой на толпу желающих спросил вожатый.
– А Зарина нам давала свое колечко с пальца. Это было как талисман – вновь сказала Полина. Складывалась впечатление, что только она и готова сегодня говорить с Макаром. – У кого оно было, тот и говорил. А остальные слушали.
– Ах да, точно. Сейчас, погодите – вспомнил Макар, и полез в карманы в надежде на то, что там найдется хоть какая-то спасительная для него вещица.
Было понятно, что выдавать пионерам на огоньке пачку сигарет для права голоса стало бы верхом идиотизма, но кроме нее с собой у Мака не оказалось ничего, кроме его старого потрепанного телефона. Выход из ситуации был очевиден, но не совсем приятен.
– Ладно, на моем огоньке нашим “талисманом” будет вот это – Макар продемонстрировал захудалый гаджет собравшейся публике, которая глядела на телефон, как на музейный экспонат.
– Ого – с искренним удивлением вылупился Ваня.
– Ой, а такой у моего дедушки, вроде.
– Я таких еще не видела – округлила глаза Алёна, пионерка в ободке с кошачьими ушами.
– Конечно не видела. Вы еще в детский сад ходили, когда я его втарил. Да и тогда он уже был пару лет, как не новый – еще больше ошарашил пионеров Макар. – Ладно, давайте уже начинать. Передаю телефон по кругу. Начнешь ты… Напомни-ка имя.
– Лёша – ответил пухлый мальчишка, сидевший рядом с Макаром.
– Давай Лёха, жги. Повторюсь – расскажите о том, что вам больше всего дорого дома.
Пионер принял в руки раритетный телефон и в первые секунды был увлечен его разглядыванием, но не как не ответом на тему огонька.
– Ну-у-у, я не знаю. Дома мне нравиться играть в компьютер. Ну или приставку, если меня дедушка к телику пускает. Ну и в телефон еще… Всё – выговорился пионер и немедля отдал телефон сидящей справа от него девочке.
– Погоди, в смысле всё? – удивился Макар. – Тебя дома только игры интересуют?
Лёша бестолково пожал плечами. Мак был не уверен, стоит ли подробно допрашивать пионера, или это действительно было всё, что могло интересовать мальчишку в этой жизни. С нынешним поколением детей это было бы не удивительно, и Макар уже начинал опасаться, не прогадал ли он с темой их вечерней посиделки.
– Я люблю приходить домой, потому что там меня всегда поддержат – не дождавшись команды вожатого, начала Маша, у которой теперь в руках был телефон Макара. – Я всегда могу рассказать, что у меня происходит. Родители помогут мне с уроками. Вот… Ну, и с другими вещами. Не знаю, что еще говорить…
Следующие несколько пионеров ответили примерно то же самое, что и Маша. Они говорили о родителях, бабушках и дедушках, несмотря на то, что Макар перед огоньком специально уточнил, что хочет услышать не о родственниках, или, во всяком случае, не только о них.
Однако совершенно неожиданно вожатого удивил Ваня. Он робко принял от своего соседа телефон и стал говорить очень неуверенно и тихо, будто боялся, что его кто-то подслушает:
– Я люблю дом, потому что там живет Чарлик.
– А это кто? – спросил кто-то из детей.
– Мой пес. Ну как, он не совсем мой. Он папин. Когда я родился, Чарлик уже жил у нас. Он мой друг. Мы с ним подолгу гуляем, бегаем. Он меня кусает, но понарошку, не больно. Иногда он спит со мной в комнате. Он храпит по ночам. И еще пукает… – сказал Ваня и испустил смешок, который подхватил весь отряд.
– Так, ну-ка тихо – осадил толпу Макар. – Слушай, это классно… Я не про то, что он пукает, а вообще про собаку в целом.
– Да – кивнул Ваня. – Чарлик заболел, когда я сюда поехал. Но папа сказал, что он поправится и с ним всё будет хорошо.
Макар не ожидал такого искреннего ответа от самого шкодного пионера в отряде. Все эти дни Иван неустанно трепал нервы Зоре и Макару, то и дело единолично вытворяя всяческие глупости, или подстрекая на них своих соседей по комнате. У вожатого уже вошло в привычку отвешивать Ване подзатыльники по любому поводу, которые к пятому дню смены уже почти перестали иметь воспитательный эффект. Поэтому только сейчас Мак впервые разглядел в этом мальчишке настоящего живого человека, а не только ходячий сгусток шалостей и непослушания.
Ваня своим рассказом подал пример и остальным пионерам, которые после него стали говорить о более личных вещах, из-за которых они любили свой дом и скучали по нему.
Полина рассказала о своих любимых книгах, которые она, как оказалось, прочитала в своем возрасте уже с пару десятков. Вика, самая низкорослая пионерка в отряде, поведала о своих мягких игрушках, у каждой из которых имелось свое имя и биография. Антон с трепетом говорил о конструкторах, состоявших из многочисленных наборов, из которых он строил свой собственный город мечты. По его словам, горожан, живших в городе, сейчас больше всего беспокоило отсутствие больницы и заправки, однако именно эти наборы он всё никак не мог отыскать ни в одном из магазинов. Макар был немного ошарашен масштабами фанатизма Антона, но вместе с тем был и восхищен увлечением юного паренька.
Огонек протекал хорошо. Дети, казалось, абстрагировались от зловещей персоны Мака и увлеклись той темой, которую им задал вожатый. Постепенно круг из пионеров замкнулся и последний из говорящих вернул телефон его владельцу, ознаменовав тем самым окончание уютных посиделок.
– Ну, чё я могу сказать? – начал подводить итоги Макар. – Красавцы. Было интересно вас слушать, честно. Вы вроде как еще все мелкие, но можете удивить даже взрослого. Особенно ты, Антон. Только смотри не увлекайся, а то со временем рехнешься и закончишь в жизнь в психушке. Я серьезно!
– Хогошо – всё равно посмеялся паренек.
– Вот так вот. Ладно, давайте отчаливать. Щас мы тихонько встаем, заканчиваем умываться, чистить зубы и по шурику валим спать…
– Э-э-э-й, а вы? – спросила Полина у Макара, который уже собирался затушить горящую посреди комнаты свечу.
– Что я? – не поняв вопроса, спросил вожатый. – Я умываюсь после всех вас, так что давайте шевелитесь. Я спать хочу…
– Вы тоже должны говорить о доме, как все – указала на промах вожатого Полина.
Макар не ожидал такого подвоха. Но действительно – раньше на огоньках он говорил вместе с детьми и отвечал на те же вопросы, что и они. В таких случаях складывалось ощущение единства пионеров и вожатого, перетекавшее в еще большее чувство вовлеченности и дружбы. Однако спустя годы Мак уже успел об этом позабыть, и, видимо, не особо желал вспоминать. Разумеется, если бы он припомнил такую незначительную деталь огонька еще до его начала, то тему вожатый придумал бы совсем другую.
Ту, из-за которой ему не пришлось бы копаться в себе и своих воспоминаниях.
– Давайте не в этот раз – попытался увильнуть от неудобного вопроса Макар.
– Эй, так не честно! – готов бы взбунтоваться Иван. – Зарина тоже говорила на огоньках. Не жульничай!
– Ладно, ладно, тихо вы, не орите – ответил Мак, опасаясь отрядного мятежа. Казалось, что, если вожатый не согласиться ответить на свой же вопрос, то пионеры заставят его съесть эту горящую свечу.
Мак вернулся на свое место и стал нервно вертеть телефон в руках. Ему потребовалось время, прежде чем он подобрал нужные для ответа слова.
– Знаете… Наверное, у меня нет дома – честно ответил Мак, не желая врать. – Был когда-то, но давно. Слишком давно. Тогда и жизнь была другой. Сейчас у меня есть только стены, в которые я прихожу поспать, поесть и передохнуть, не больше. Вроде бы это то же самое, да? Но нет, это не дом, а так – будка. И нет там ничего такого, из-за чего мне хотелось бы туда вернуться.
– А почему? – спросила Вика.
– Так получилось. Просто… Я не знаю. Просто, когда я сижу в тех стенах, мне хочется поскорее оттуда свалить. Куда угодно. Не сидится мне там. Не спрашивайте – я и сам без понятия, почему так происходит. По правде говоря – я об этом никогда и не думал. Да и привык со временем. Вот так просто.
– Так не бывает – тихо сказала Полина.
– Бывает, Поль – засмотревшись на огонек свечи, ответил Макар. – К сожалению, бывает.
– А тогда какой дом у вас раньше был? – с интересом спросил Ваня.
“Самый лучший на свете” – подумал вожатый, почувствовав, как внутри что-то больно укололо его в грудь.
– Хороший был дом. Надежный. Теплый. Уютный. Там всегда вкусно пахло. И рядом были любимые люди. И жизнь была любима.
– А что потом? – не унималась Полина.
– А потом суп с котом – отмахнулся Мак. – Потом взрослая жизнь настала и притащила с собой всякую…фигню. Фигню принесла, а хорошее забрала. Вот так и живу.
На такое откровение пионерам нечего было ответить. Детская проницательность проявила себя в полной мере, потому детвора и не стала больше расспрашивать вожатого. Макар понял, что на его лице они наверняка прочитали нечто такое, что выказывало его состояние. Увидели его боль в тусклом свете догорающей свечи.
– Я желаю вам, чтобы у вас всегда было то, из-за чего вы хотели бы вернуться домой. То, что делает дом – домом, как бы это по-дурацки не звучало. Пусть это будет любимая собака, книги, конструктор, или на худой конец тот же компьютер. Ваши родители. Любимая кровать. Да всё, что угодно. Главное, чтобы это было. Цените то, что имеете, я вас прошу. Потому что когда-нибудь всё, что вы любите, обязательно исчезнет. И жизнь не будет у вас спрашивать, хотите вы этого, или нет. Она просто это заберет. Усекли?
Молчание оказалось единогласным.
Макар сказал всё, что хотел, а потому больше не видел смысла полировать задницами пол в холле и как можно скорее отправил детей умываться и спать.
Огонек наконец-то был окончен, пусть и случилось это на такой мрачной и тягостной для вожатого ноте.
– А чё, они уже все по комнатам лежат? – холодно спросила Зоря, вернувшись с планерки. – Огонек-то хоть был?
– Был – коротко ответил Макар.
– Точно?
– Иди разбуди кого-нибудь и спроси, раз не веришь.
– Ладно… Так, завтра дневным мероприятием у нас будет “Спорт-лига” – начала пересказывать планерку Зоря, уткнувшись в свой дневник. – Там какие-то соревы будут на спортивной площадке. Надо проследить, чтобы они все были в спортивной форме, за остальное отвечает Игорь. Мы только приводим их и следим, чтобы не разбежались. Вечеркой будет “Урок истории”. Нам достался Юрский период – динозавры и всякое такое…
– Твою мать – закатил глаза Макар. – Головняк…
– Да уж – глядя в тетрадь, ответила Зоря. – Элина Вадимовна сказала, что шторм уходит и на завтра уже обещают солнце, или в худшем случае будет облачно. Если всё так и будет, то с самого утра нужно вывесить сушиться мокрые вещи и открыть окна, чтобы всё успело просохнуть, ну и сырости чтоб не было. Дуйки попросили аккуратно выставить в холле и провод скрутить, чтобы дети им бошки не посворачивали. В углу поставим, машина их завтра сама заберет где-то после обеда. На этом всё.
После отчета Зоря сразу же встала с кровати Валеры и хотела уйти, но Мак решил ее остановить:
– Зорь, погоди… Давай поговорим?
Удивленная напарница пусть и не сразу, но всё же вернулась на свое место и сделала это молча, без лишних вопросов. Сделала так, будто ждала этого момента. Вожатый выдохнул – ему было крайне неловко затрагивать эту тему.
– Хочу рассказать, зачем я сюда приехал.
– Дай угадаю – тебя прислал Сатана? – с ходу предположила напарница.
– Нет.
– Спецслужбы? Я кому-то мешаю в правительстве и они решили меня со свету изжить? Да еще и так жестоко…
– Ты мне сказать дашь? Если нет, то не держу. Можешь уходить…
– Говори, так и быть – снисходительно улыбнулась вожатая.
После таких издевок начать было еще сложнее, но всё же рассусоливать Мак не стал.
– Короче… В Ладном у меня всё пошло через одно место, поэтому мне нужно было где-то переждать.
– И что же там случилось? У тебя проблемы? Тебя ищет мафия? Или ты какой-нибудь девахе ребенка заделал и теперь покрываешься? Или…
– Ничего такого. Просто нарисовался напряг с работой, сидел на нуле, надо было куда-то себя деть… А тут халтурка с лагерем подвернулась вовремя. Вот я и решил вернуться, хотя очень не хотел. Ну это всё-таки лучше, чем вообще ни хера. Честно говоря, я и сам не в восторге, что опять сюда приехал.
– А что такого? Работа, как работа.
– Это понятно, но… Свое вожатство я уже давно оттрубил, да и в принципе в мои годы работать тут стремно, когда другие карьеру делают, семью имеют и… Ну, ты поняла. Вы-то тут все помоложе меня будете, а у меня уже ближе к тридцати дело. На меня даже родители в день заезда косились с подозрением. Видят же, что я лоб здоровый, а не молодежь. А это всегда странно…
– Ладно, допустим.
Макар прокашлялся, подходя к сути дела.
– Но это не главная причина. В общем, я сюда не хотел возвращаться только потому, что очень тяжело отсюда уходил. На последней смене у меня случилось кое-что такое, после чего я это место возненавидел. И себя заодно. Всё это время – уже лет шесть прошло – я пытался забыть “Ювенту”, а уж возвращаться сюда так и вообще не планировал. А тут вот оно как всё повернулось…
– А что тогда случилось?
– Не важно. Этого тебе знать не обязательно.
– Погоди, если ты хочешь, чтобы я тебя поняла…
– Зорь… – Макар постарался собрать всё свое терпение в кулак. – Обходись тем, что есть. Я тебе тут не душу открываю, а вношу ясность. Не хочешь – не слушай.
– Ладно, не хочешь рассказывать, значит так надо – кивнула вожатая. – Ты не хотел сюда возвращаться, потому что уже взрослый и в прошлые года у тебя здесь что-то случилось. Что-то такое, что на тебя повлияло. Правильно?
– Да.
– Хорошо, закрепила. И что дальше?
– А дальше случился тот самый форс-мажор с работой. Работы нет, бабок нет, перспектив…чуть больше, чем никаких. Делать мне всё равно было нехер, вот и пришлось сюда переться. Как-то не хотелось с голоду подыхать или в долги лезть, чтобы лишний день прожить. А так… Элина тут директор, поэтому смогла всё устроить. Ты же знаешь, что она моя тетка?
– Знаю – сухо ответила Зоря. – Это уже все знают.
– Откуда?
– Макар, у вас даже фамилии одинаковые. Уже кое о чём можно догадаться, не считаешь? – пояснила вожатая.
О том, что о родственной связи начальницы и напарника ей рассказала Ольга Викторовна, Зарина решила умолчать. К тому же она не знала, как к этой информации отнесется сам Макар. В таком случае лучше всего было просто держать язык за зубами и не распространяться об источниках информации. Да и к тому же подставлять Олю вожатой очень уж не хотелось.
– Понятно. Не суть… Ну и вот мы с ней договорились, что пока я вожатым впахиваю, могу параллельно работу искать. И щас, пока лето не прошло, я как раз и ищу, куда мне можно приткнуться.
– Допустим… А мне-то ты зачем об этом говоришь? Я вот этого понять пока не могу.
– Погоди, я к этому и веду. Тогда, на вечерке, мне приятель один позвонил, который до этого подкинул кое какой вариант с работой. Днем он со мной связался, мы побалакали и я уже думал, что в этот же вечер или на следующее утро свалю отсюда. Там всё на мази было. Но из-за одной бумажки долбаной я теперь в пролете. В итоге и мероприятие просрал, и с лагеря не свалил. Но не ответить я не мог, это был мой шанс.
– Я поняла – кивнула Зарина. – Легче мне, правда, от этого не стало… Но зато теперь хотя бы многое прояснилось.
Наступившее молчание сделало атмосферу в и без того маленькой комнате еще более неуютной. Но Макар пока что еще так и не сказал того, зачем попросил Зорю остаться.
– Это я всё к чему – я тебе сделку предлагаю. Пафосно звучит, но, по сути, это она и есть – начал вожатый. – Давай как-нибудь постараемся доработать эту смену без дрючки. Со своей стороны я тебе гарантирую, что больше не повторится той херни с вечеркой. И по отряду я буду помогать везде, где понадобиться. Но знай, что мне нужно будет иногда отлучаться – в компьютерный класс, чтобы полазить по сайтам с работой, или сваливать в город на собеседование. Главное, чтобы ты не выедала мне мозг каждый раз своими расспросами. Это всё, что я прошу.
Зоря ответила не сразу. Для Мака это казалось тревожным знаком, но с другой стороны – какой у нее был выход? Не согласиться с его условиями она просто не могла.
Или могла?
– Хорошо, без проблем – давай друг друга перетерпим. Только на том условии, что ты заранее предупреждаешь меня о том, что тебя не будет. Очень заранее, хорошо?
– Лады.
– И еще – обойдемся без этих твоих воспитательных мер в виде отжиманий и прочей солдафонской ерунды. Этого я не прошу, а требую! Понятно?
– Усек – пожал плечами Макар. Сейчас он согласился бы на что угодно, лишь бы их переговоры прошли успешно.
– Договорились. Ну и раз уж мы с тобой тут откровенничаем, то скажу сразу – я в любом случае попрошу Олю, чтобы на вторую смену нас вместе не ставили. Без обид, но я не горю желанием здесь оставить все свои нервы. Я в “Ювенту” всё-таки несколько за другим приезжаю. Так что на следующую смену пробивай свой “особый” статус уже с кем-то другим. Окей?
– Не очкуй, на второй смене меня здесь уже не будет. Я надеюсь…
– Это уж ты сам смотри – кивнула Зоря. – У тебя всё?
– Да – выдохнул Макар и в полный рост разлегся на кровати.
Зоря ушла, и теперь она выглядела чуть более спокойной, чем была, когда вернулась с планерки. Небольшое успокоение пришло и к самому Маку. Теперь он уже не был засланным шпионом, который скрывается от любопытных глаз и маниакального преследования. Переговоры расставили всё на свои места, и это не могло не радовать. Совесть вожатого вновь стала чиста, во всяком случае – на какое-то время. Лишь в сонной голове ерзала мысль о том, что нужно было завести этот разговор гораздо раньше, но Мак откинул эти сомнения так же беззаботно, как и подумал о них.
Тем временем рука Макара уже по привычке сама потянулась к тумбочке с пивом. Теперь, когда к нему наконец-то пришло хоть какое-то расслабление, он имел полное право на легкий отдых.
Дождь продолжал настойчиво ломиться в окна. Под этот шум Макар опасался вновь провалиться в сон, держа при этом еще и бутылку в руках, но в вожатскую очень вовремя вошел Валера. Вид у него был замученный. Сосед Макара молча прошел к своей кровати и уселся на нее, не подавая признаков активности, чего в принципе почти не случалось с лопоухим в эти дни.
Макар решил поддержать бедолагу и молча протянул ему пиво. К удивлению Мака, Валера, чуть подумав, принял алкогольную гуманитарную помощь от соседа, и, поморщившись, отпил из бутылки. Пока Валера был занят собственным растлением, вожатый решил сообщить ему не очень приятную новость:
– Валер – сонно сказал Макар. – Сорян, но я спер у тебя одну свечку для огонька. Без обид.
Всё или ничего
Полдень выдался прохладным даже по меркам не самого теплого июня, но было ясно, что похолодание пришло на пару со вчерашним штормом, и уйдет вместе с ним же. Небо на горизонте еще было темным от туч, но над “Ювентой” уже светило яркое солнце, которое своим лучами понемногу испаряло всю заполонившую землю влагу. Увы, для Макара такая символичная картина не сулила ничего хорошего. Вместо того, чтобы пребывать вместе со всем лагерем на спортивном мероприятии, очень кстати перенесенным с трех часов дня на полуденное время, Мак и Валера, тайком от остальных, шли заниматься крайне неблагородным делом.
“На кой хер я вообще поспорил? Кто меня за язык тянул? Теперь запарюсь с этой ерундой…” – гонял мысли по кругу вожатый, пока они добирались до столовой.
– Макар, я тут подумал… Не знаю даже… – скулил позади Валера. – А, может, не будем, а?
– Валер, ты хочешь стать нормальным вожатым, или нет? Если хочешь – тогда не базарь и иди за мной. Я тут тебе секрет пытаюсь показать, научить хоть чему-то, а ты кобенишься.
– Извини. Хочу, конечно – быстро поправился Валера. – Но это не похоже на нормальность в принципе…
– Не умничай. Поработаешь с мое, тогда поймешь. А потом еще и спасибо скажешь! И вот тебе первое откровение – нормальные люди вожатыми в принципе не становятся. Обмозгуй это на досуге.
Оглядываясь по сторонам, вожатые обошли столовую и вышли к ее заднему фасаду. Через дорогу от них на залитой солнцем лужайке располагался медицинский пункт, который сейчас, к счастью, пустовал. Оба врача в это время как раз находились на спортивной площадке на случай травмы кого-то из детей, а потому и лишних глаз в округе не предвиделось, а вместе с этим и лишних вопросов в будущем.
– Ну всё, притопали – обозначил Мак.
– Это в них нам нужно копаться? – спросил Валера, указывая на мусорные ящики.
– Именно – кивнул Макар. – Ну, не копаться, а просто разведать, есть ли там вообще что-то нужное. Если только ты и пожрать заодно не хочешь.
Вожатые стояли около трех больших мусорных контейнеров. Выглядели они весьма опрятно и казались плотно закупоренными, о чём говорило отсутствие неприятного запаха. Тем не менее, несмотря на кажущуюся чистоту, рейд всё равно намечался малоприятный.
– Обновили их – подметил Макар. – Раньше-то коробки вообще рядом ставили. В столовке просто знали, что вожатые сюда за ними бегают, вот и делали добряк. А щас нет… Ишь ты, по отдельным бочкам всё распихивают.
– Давай не будем? Это же не гигиенично. Карина у меня обязательно спросит, где я коробки нашел, а я ведь и соврать не смогу. К тому же от них будет пахнуть…
– Во-первых, Валера, щас я сниму ремень и надаю тебе по заднице, если продолжишь ныть. Учись ты врать! Полезное умение, и в жизни пригодиться. А во-вторых знай, что на первой смене тут мы все принцы и принцессы, элитные вожатые и заводилы. Но поверь – ближе к середине лета здесь такая грызня начнется за картон и прочую шелуху, что вы спать у этой помойки будете, лишь бы первыми его успеть заграбастать. Меня-то здесь к тому времени уже не будет, поэтому тебе придется справляться самому.
– Да уж – выдохнул Валера, окончательно смирившись со своей участью. – Но запах-то никуда не денется.
– Забей – махнул рукой Мак, который уже готовился откупорить первый контейнер. – Раз они мусор по отдельности распихивают, значит и картону тут нечем было провоняться. На крайняк одеколоном пшикнем. Я знаю, у тебя есть. Да и краской его тоже можно заглушить, а красить мы его наверняка будем. Я эту вечерку по любому должен затащить, поэтому всё надо сделать красиво.
Мак откупорил крышку и от удивления у него даже отвисла челюсть. Ему повезло, так как вожатый умудрился с первого же раза наткнуться именно на то, что он искал – настоящий коробочный рай! Всю малину портило только то, что вместе с хорошими и большими коробками из крепкого картона, в контейнер пихали и всякий ширпотреб в виде всевозможной тары, которая никак не могла пригодиться в изготовлении реквизита. Получалось так, что вожатым действительно придется копаться на помойке, чтобы выудить из нее только самое необходимое.
– А зачем ты вообще решил с Максом спорить? Вечерка ведь тяжелая, скорее всего кто-то из старшаков победит. А нам-то куда с ними тягаться? – продолжал хлюздить Валера, подойдя ближе к картонному Эльдорадо.
– Да шел бы в жопу твой Макс – ответил Макар, вытаскивая первую увесистую коробку. – Весь на пантах, попугай недоделанный. Ведет себя так, будто мы с ним братаны какие-то.
– Может быть… Но зачем тогда спорить? Вот хорошая коробка, я не дотянусь…
Валера уже был полностью вовлечен в процесс добычи материалов для реквизита, и своей болтовней, видимо, просто пытался отвлечься от постыдного для себя занятия.
– Чё ты заладил? Раз поспорил, значит так надо.
– Это же неразумно. Он на втором отряде стоит, а пионерам там по четырнадцать лет, а кому-то и по пятнадцать. Они многое и сами делать в состоянии. Мы им даже в подметки не годимся. Маленькие дети на сцене толком ничего показать не могут. Реквизит то же сами не сделают. Да еще и…
– Закройся ты уже! Вот, подсоби лучше – перебил его подельник. – За другой конец возьми.
С грохотом достав из контейнера внушительных размеров картонку, сложенную пополам, Мак решил взять передышку и осмотреть награбленное, что было раскидано на траве в стороне от контейнеров. Вместе с этим рука вожатого сама потянулась к карману с пачкой сигарет.
– Ты чего? Тут же увидеть могут – осторожно попытался сделать замечание Валера.
– Не ссы. Кто тут может увидеть? Щас все на спортплощадке – ответил Мак, закуривая. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Эта вот за две сойдет. Чур, я себе самые большие беру.
– Да… Без проблем – сказал лопоухий, не принимая участия в дележке.
– Чё, Валер – не так ты себе работу вожатого представлял, да? То-то же. Раньше у нас и не такое бывало. Об этом в твоих методичках не пишут и в тестах не спрашивают – усмехнулся Мак, бросив взгляд на своего расстроенного соседа. – Отвечаю на твой вопрос. Поспорил, потому что он меня бесит и я хочу его на место поставить. Это первое. Поспорил, потому что на кон он поставил ящик пива. Это второе. А с третьим еще проще – меня тоже мыкает, что старшие отряды вечно на коне. У нас призовые места хоть и равномерно раздают, как бы, но это выглядит убого. Третье место почти всегда всучивают младшему отряду, вроде утешительного приза. На хер оно надо? Хочу первое! Вот сегодня, когда нас с утра Оля на эту мини-планерку собрала, мы с ним и поспорили. С глазу на глаз, слово за слово… Короче – как всегда. Долго объяснять.
– Ну не знаю, Макар. Дело твое, но я думаю, что первое место у вас занять точно не получится, а уж особенно на таком мероприятии. Я вчера как услышал, что на нем нужно показывать, так и обалдел. Сложновато как-то. Чтобы все к нему подготовились, даже эти соревнования сдвинули. Настя с шестого отряда сказала, что такое вообще редко бывает.
– Хватит мне шарики крутить, Валер. Надоел. Ты коробки-то брать будешь?
– Наверное, нет. От них всё равно пахнет.
– Гонишь? – усмехнулся Макар.
Вожатый присел и тщательно внюхался в воздух над картонками. Доходяга оказался прав – неприятно кисловатый запах пробивался даже сквозь сигаретный дым, заставляя вожатого кривиться от своего насыщенного аромата.
– Сука, точняк – резюмировал Мак. – Кислятина какая-то… Да и хер с ним! Как говориться в народе: “Реквизит говном не пахнет”. Но я всё сам не унесу, поэтому ты мне с радостью поможешь. Правда же?
Зоря с недоумением разглядывала представшую перед ней картину.
Когда Макар зазывал ее к себе, то обещал, что она “просто охереет и выпадет” от того, что ему удалось раздобыть. Однако реальность была куда более мрачной, ведь оказалось, что ее полоумному напарнику взбрело в голову завалить свою вожатскую самым настоящим помойным картоном, на который он сейчас смотрел, как на самое настоящее сокровище. Сама же Зоря ожидала увидеть что угодно, но уж точно не гору обычного мусора, да еще и сваленного прямо на его кровати.
Тем временем, пока сам Макар чах над своей добычей, комната всё больше заполнялась неприятным запахом.
– Ты сдурел, что ли? От них же несет, как из ведра! Фу! Молочкой, или еще какой-то хренью – зажимая нос, сказала Зоря, которая только что вернулась с детьми после спортивного мероприятия и обеда в столовой. Съеденное сейчас как раз начало проситься у нее обратно наружу. – Ты хоть окно открой.
– Оно и так о крыто.
– Кошмар – кривилась девушка. – На кой черт ты их притащил вообще? Выбрось!
– Ага, щас! Не тупи. Или мне тебе всё объяснять надо? Сама подумай – протрем их, попшыкаем дезодорантом и духами, покрасим и всё с ними будет нормально – стоял на своем напарник. – Ты прикинь, сколько из них всего сварганить можно? Нам тут до конца смены хватит!
– Давай ты и на себя попшыкаешь заодно, а? Я серьезно – от тебя воняет. И в комнате у вас теперь просто свалка. Хоть-бы Валерку пожалел. Ужас какой…
– Да погоди ты – отмахнулся Макар, пытаясь убедить Зорю в гениальности своих планов. – Слушай – мы же должны показывать этот Юрский период, правильно? Ну и как ты собралась это делать? Красить детям рожи зеленой краской? Как будто динозавры будут?
– А чем не вариант? – задала встречный вопрос Зоря, скрестив руки на груди. – Ну это уж точно будет лучше, чем пялить на них вонючие коробки с мусорки. Кстати – в гримерке полно разных костюмов. Вдруг там что-то и подыщем…
– Там чё, найдется прикид диплодока? Сомневаюсь. А с покраской лиц это же вообще примитив полный. Давай тогда просто таблички с надписью “Это динозавр” им на шеи повесим, и всё. Чем не вариант? – передразнил напарницу Мак и уселся на соседнюю кровать, ибо на своей для него места уже просто не нашлось.
Он был в шоке от того, что Зоря действительно не понимала, насколько большую редкость он добыл, а самое главное – сколько всего с этой редкостью можно сотворить.
– Макар… Ты это, послушай… – нервничая, сказала Зоря, сев рядом с напарником. Девушка старалась держаться чуть на отдалении, так как душок от Мака действительно исходил не самый приятный. – Я в курсе, что вы с Максом поспорили на выигрыш в вечерке. Он об этом уже половине лагеря растрепал.
– Вот именно! Поэтому мне надо победить! Ну, в смысле нам. Отряду, то есть…
– Нет, Макар. Поэтому надо думать башкой, прежде чем спорить на всякую фигню. И желательно думать заранее. С коробками мы, конечно, сделаем, что сможем. Хотя я бы их лучше выбросила…
– Не смей!
– Да не буду я, не буду. Ты же из-за них чуть ли не жизнью рисковал… Ну а если и не жизнью, то честью и достоинством уж точно – Зоря с трудом сдержала усмешку. – Но… Хочешь совет?
– Ну?
– Я бы на твоем месте на всякий случай узнала, какое пиво Макс больше всего любит.
– Ага, конечно, нашла лоха.
– Я не шучу. Ты ж не забывай – я ведь Максона получше тебя знаю. Он пацан хитрый. Да и со старшими пионерами у него возможностей больше…
– Ай-й-й, вы сговорились все сегодня? – возмутился Макар. – Что ты, что Валера этот… Спасибо за совет, услышал, принял к сведению. Я тоже не на обочине валялся, свои способности знаю. Не переживай.
– Ну смотри – пожала плечами девушка, не особо понимая, о каких именно способностях говорит напарник.
– Всё, ладно – я в душ. А то сил нет терпеть – подскочил Мак, хватая полотенце с вешалки и зеленый бутыль с тумбочки, отдаленно напоминающий захудалое мыло для рук, которое в руках вожатого наверняка исполняющее роль шампуня. – Помоюсь и будем думать над сюжетом! Ты пока скажи нашим, чтоб не разбегались. Я щас, быстро…
Дверь захлопнулась, а сама Зоря теперь осталась наедине со зловонием и коробками, с которыми им теперь придется возиться всем отрядом благодаря странной находчивости ее драгоценного напарника.
И как же всё-таки от них воняло…
Когда вожатому удалось смыть с себя все неприятные запахи и переодеться в менее вонючую одежду, Макар своим ором собрал весь отряд в холле для мозгового штурма. По такому случаю он даже не забыл захватить с собой чистую тетрадь и ручку, чтобы записывать в нее весь поток грядущих идей, а в заголовке первой страницы уже гордо красовалась надпись: “Юрский период”. Настроение у Мака было бодрое и задорное – спор ощутимо подогревал интерес его к победе в вечерке.
Дети энтузиазма своего вожатого не разделяли. Впервые за несколько дней они видели его таким взволнованным и целеустремленным, что со стороны выглядело, скорее, неадекватно, нежели заряжало на победу. Первые десять минут собрания Макар потратил на то, чтобы привлечь к себе внимание детей, а затем объяснить им, что такое этот Юрский период и кто жил на Земле в те стародавние времена. Вожатый активно жестикулировал руками, пытался донести до своих подопечных мысль, что показать на сцене грамотно выстроенную историю и сделать ее эпичную постановку – это и есть залог уверенной победы. Также в этой речи было сказано что-то про героизм, популярность, признание и еще много всего того, что дети никак не восприняли к сведению. Было ясно, что вожатый попросту витал в облаках, словно одержимый фанатик, а такую непривычную для себя активность проявляет явно не по доброте душевной.
В толпе пионеров, наблюдавших за вознесением их вожатого на небеса, поднялась одинокая рука.
– Опа, вот и первые мысли поперли, хорошо! – ликовал Макар, воодушевленно указав пальцем на мальчишку – Говори, Лёха!
– А можно мне в туалет? – задал отвратительно неверный вопрос пионер.
Ангел, коим вожатый мог казаться всего минуту назад, моментально обратился в беса, желающего уничтожить всех неверных. В данном случае в опале оказался Лёша, который в момент важного мозгового штурма рискнул отпроситься по абсолютно ненужным для Макара делам.
– Сиди и думай! – прошипел Мак. – Потом сходишь! Вы вообще догоняете, о чём я вам тут толкую, народ?
– Можно, Лёш. Только быстро, туда и обратно – распорядилась более разумная Зоря и осуждающе зыркнула на Макара. Всё это время напарница сидела на кровати и заплетала Вике косички. Длине и красоте волос юной пионерки могли бы позавидовать даже более старшие особы в лагере.
Макар с выдохом сел на одну из прикроватных тумбочек, попутно что-то с нее опрокинув. Его мысли постепенно стали обретать адекватное состояние, а разум стал возвращаться в действительность. Диагноз для сложившейся ситуации был крайне неутешительным – пионеры абсолютно не понимали, чего хочет от них их полоумный вожатый.
– Ну пораскиньте вы мозгами, елки палки… Какую историю мы можем показать?! Давайте представим, что динозавры – это люди, если вам так, блин, будет легче – терял терпение Макар.
– Динозавры стреляют из автоматов – съязвил Иван, на что в ответ от Макара получил жест, обозначающий удар по подзатыльнику.
– Два динозавра, мальчик и девочка, влюбляются – аккуратно предложила Полина, опасаясь дать неверный ответ и наткнуться на гнев вожатого.
– Ну, допустим… А дальше что? – развел руками Макар. – Дальше-то чё? Думаем. Думаем! Разгоняем!
А дальше было только хуже. Ни один из пионеров не сумел хоть как-то дополнить изначальную идею Полины о любви двух ящериц переростков эпохи Юрского периода. Дети предлагали разные неуместные глупости, из которых нельзя было вынуть даже крупицу для развития идеи. Мысленно Макар и сам признавал, что, несмотря на свою глупую уверенность при заключении спора с Максом, сам он оказался совершенно не готов к придумке и постановке такого большого мероприятия.
Дело было плохо…
– О, у меня идея! – подняла руку Зоря, на которую Макар впервые за всё время посмотрел с надеждой. – Раз нужна история, то тогда давайте давить слезу. Классический сюжет – мать динозавриха теряет своего детеныша, маленького динозаврика. Он быстренько находит друзей. Потом сбегает от других злобных динозавров. Туда-сюда, тыры-пыры, а потом он снова находит свою маму. Понятное дело, что щас пропишем это всё подробно, но как задумка-то сойдет? Просто я вообще не думаю, что мы сможем выжать из этой темы что-то более адекватное, так что давайте не будем заново изобретать велосипед. Это будет всяко лучше, чем показывать на сцене очередной выпуск программы “В мире животных”.
Пионеры внимательно выслушали свою вожатую, а после почти одновременно повернули головы в сторону Макара. В холле повисла тишина. Все ждали оглашения вердикта главного режиссера сего действа.
– Ладно… Пойдет. Давайте попробуем разогнать – сказал Мак от безысходности.
А тем временем столь желанный для него ящик пива, маячащий в мечтах вожатого с самого начала треклятого спора, становился всё менее осязаем.
После обеда Макар нервно перелистывал одну страницу за другой, оценивал проделанную работу и боялся упустить из виду что-то важное. В тетради кривым и размашистым почерком был расписан сценарий, список ролей и пионеров, что были закреплены за этими ролями, реквизит, музыка и прочие мелочи, о которых никогда нельзя было забывать при подготовке к вечерке.
Зоря и Мак сидели в приятно пахнущей женской вожатской и пытались хоть как-то разграничить зону ответственности. Поделить обязанности пополам выходило с трудом, но другого способа подготовиться к мероприятию просто не было. От всего, что запланировал Макар, глаза сами собой лезли на лоб.
– С музыкой всё нормально – сказала вожатая, не отрываясь от экрана ноутбука. – У меня почти всё есть, кроме звуков леса, пения птиц и рыка динозавра, но это мы и так скачаем. С детьми мы щас тоже более-менее прогнались. Чуть позже отрепетируем еще пару раз, а потом на сцене и со звуком. Но… Я не знаю…
– Что? Говори уже.
– Да это по поводу реквизита… Пойми, даже если учесть эти твои помойные ископаемые, от которых несет уже на весь корпус, нам всё равно ничего не светит. Мы с ними будем копаться до самого вечера. А у нас и другой работы хватает. Так что… Надо что-то другое думать, потому что делать эту маму динозавриху нам вообще не вариант.
– Другое? Что другое?
– Не знаю, но… Слушай, ты очень хочешь, чтобы она прям круто смотрелась, чтоб у нее длинная шея была и всякое такое. Но ты пойми – с этими коробками она будет держаться на соплях. Да и столько краски у нас нету…
– Зарин, я не тупой. Сам вижу, что жопа полная. Я думаю, погоди немного – нервно прервал напарницу Макар, продолжая листать тетрадь, как будто в ней мог найтись ответ на этот непростой вопрос.
– А чё тут думать? Просто давай не будем делать эту динозавриху с длинной шеей, и всё. Выберем кого другого. Видов-то у них была целая куча.
– Зорь, длинная шея – это эффектно! Все охереют, если мы такое на сцене выкатим. За одну такую подготовку уже можно будет влепить первое место…
– Да твою мать, Макар – забудь ты про этот дурацкий спор уже! – выпалила Зоря, перейдя на шепот. – Будешь впредь головой думать. Мы бы и с первоотрядниками такой штуки не замутили. А уж с девятилетками тем более. Не беси меня! Ты бы лучше раньше так из штанов выпрыгивал…
– Стоп! – взорвался Макар.
– Что стоп? Правда глаза колит? Да тебе было бы покласть на эту вечерку, если бы вы с Максом там не распетушились…
– Да подожди ты! Я вспомнил! Сюда же как-то приезжала выставка фигур! Давно еще… Блин, это моя третья или четвертая смена тогда была. Палыч всё гордился, что смог их сюда заманить.
– Не знаю такого. Боюсь, что в те времена по земле еще настоящие динозавры ходили – съязвила Зоря.
– Смешно – скривился Макар. – Точно… Сразу не вспомнил, потому что выставка убогая была, да и я тогда еще на выходной свалил, вроде как. При мне ее только собирали и разбирали…
– Макар, ближе к делу давай. Хватит ностальгировать.
– Короче, я это всё к чему – там как раз был этот динозавр с длинной шеей. Диплодок. Он у них стоял на задниках, как декорация. Не суть… Выставка была уже старая, и, если мне память не изменяет, какие-то макеты они здесь оставляли. Сломались они, вроде как. Вот и диплодок этот там сломался – я точно помню!
– Эм-м-м… А ты уверен? – с явным сомнением спросила напарница. – Звучит, как офигенное совпадение, прям как в кино. Ни чё не путаешь?
– Нет, было такое. Мне же лучше знать.
– Ладно, допустим. Ну и что дальше? Сломались и сломались. Их потом по любому на дрова пустили, а может и просто выкинули. А зная наших столяров, они их еще и пристроить куда-нибудь могли…
– Так это же надо узнать! Вдруг мы там еще чего найдем?
– Издеваешься?! Времени и так нет, а ты его вообще хочешь на херню спустить? В чём проблема просто придумать ДРУГОГО персонажа…
– Да не нужен мне другой!
– Какой-же ты упертый баран, господи…
– Я его найду! Отвечаю! Найду!
Зоря смотрела на Макара так, будто он нес откровенную чушь про инопланетян и пользу шапочки из фольги, которая не позволяла злобным пришельцам облучить его мозг. Весь его рассказ действительно был похож на плохую авантюру, цепляющуюся за самый маловероятный шанс на удачу.
Однако, за всё то короткое время, что Зоря знала своего напарника, она уже успела понять, что Макара тяжело переубедить, и будет лучше, если он сделает то, что задумал. Главное, чтобы это никому не вредило.
– Хорошо, предположим, что они до сих пор еще где-то там лежат спустя столько лет, в чём я крайне сомневаюсь, но… С чего ты вообще решил, что тебе их отдадут?
– А с чего-бы не дали? Это ж хлам. Кому он там нужен? – усмехнулся Макар.
– Знаешь, нам как-то раз даже одну доску с хоз-двора пожалели для мероприятия. Одну, Макар! А ты говоришь про макет. Тихон Валерич вообще мужик вредный, косо на вожатых смотрит. Еще и выпивает, разумеется…
– Ну так вот тебе и выход, если что – улыбнулся Макар.
– Ты о чём?
– Со всеми, кто любит выпить, можно договориться, Зорь. И чаще всего сделать это проще простого – подогнать им бутылку. У меня как раз есть коньяк. Не знаю, зачем взял, больно уж он по мозгам бьет… Ну а щас вот как раз может пригодиться.
– И почему я не удивлена – пожала плечами Зоря. – Смотри сам, конечно. Можешь попробовать. А еще можешь Элину Вадимовну попросить. Ей-то он точно не откажет.
– А она тут при чём? – с подозрением спросил Макар. Внутри у него что-то неприятно екнуло. Как будто злобные нацисты ухитрились раскрыть, что он являлся вражеским шпионом.
– При том, что вы родственники. А она еще и начальница…
– Мы не совсем родня, если уж на то пошло – поправил Мак.
– То есть? – удивилась Зоря.
– Не суть – выдохнул вожатый. – Есть там нюансы…
Их неловкую беседу прервала Карина, вошедшая в комнату. Вид у девушки из спокойного в миг стал растерянный. Искоса бросив взгляд на Мака, она сделала вид, что забыла что-то сказать пионерам и быстро покинула вожатскую, оставив за собой лишь приятный и еле ощутимый аромат то ли духов, то ли шампуня для волос.
– И чё это было? – усмехнулся Макар.
– Валеру искала, наверное. А так… Не бери в голову – нехотя сказала Зоря. – Она тебя просто немножко стесняется. Если что – я тебе об этом не говорила.
– Стесняется? С хрена ли? – удивился Мак.
– А то повода нет? – развела руками девушка. – Одно твое выступление в столовке с Юрой чего стоило. А как ты в первый день с вечерки сбежал? Тоже запомнилось, знаешь ли… Половина лагеря тебя вообще фриком называет…
– Кем? Фриком?
– Да. Это что-то типа психа, если коротко. А еще народ гадает, скольких людей ты убил и съел на воле. А по самым свежим сплетням – ты из жертв еще и мумии делаешь…
– Чего?! Чё это за херня вообще? Откуда это взялось?
– Короче, Макар – ты будешь тут задницу просиживать, или мы начнем работать? Беги узнавать за этих своих деревянных приятелей. А я пока буду с реквизитом разбираться, кое-что подготовлю и детям задания раздам. Времени в обрез.
– Да, точно – очнулся Мак. – Потом расскажешь, что за чушь вы там про меня городите!
– Обязательно – кивнула Зоря. – Так! Узнаешь и сразу назад! Не смей там потеряться по дороге! Никаких перекуров.
Всё это Макар слышал уже после того, как покинул вожатскую. Быстрым шагом он отправился в сторону хозяйственно двора, на ходу обдумывая всё то, что ему успела наговорить Зоря.
“Убил и съел людей?” – думал про себя Мак. – “Зачем их есть? Не думаю, что человечина очень вкусная. С другой стороны – я же ее никогда не пробовал!”.
– Петрович, ну куда ты ее мастыришь? – бурчал Тихон, пытаясь выровнять балку. – Не дергай ее, я сам сделаю…
– Да нормально же стоит – доказывал Петрович. – Сколько их уже шлепаем, никто не жаловался.
– Ты давай мне тут не булькай, а делай. У тебя уже давно без таблеток не стоит, сам мне говорил – ответил Тихон, не вынимая сигарету изо рта. – Давай ее подравняем, прибьем и перекусим. А то обед уже провалился куда-то. После уже шлифовать начнем.
Макар застал Тихона Валерьевича в самый разгар работы и не очень хотел его прерывать. Вид у этого низенького смуглого мужичка был вполне характерным для людей его профессии. Одет столяр был в старую выцветшую робу, которая пережила с ним уже явно не один год строительных работ, а на ногах у работяги красовались старые тяжелые ботинки, которые вряд ли бы пробил и отбойный молоток. Большие очки с толстыми стеклами, которые плотник носил чуть ли не на кончике носа, вполне могли бы выдать его за ученого или профессора, если бы не торчащая во рту сигарета и не отборный мат, на котором он разговаривал всё то время, что Мак втайне наблюдал за деятельностью на хоз-дворе. Всем своим видом Тихон Валерьевич действительно производил впечатление человека склочного и несговорчивого. В то, что он выпивает, Макар тоже верил без труда, однако такие работяги, как Тихон, свой опыт не пропивали и имели чудесную способность работать в любом состоянии.
В целом старик сильно постарел с тех пор, как Мак видел его в последний раз. Прежде они никогда не общались, чего Макар с удовольствием не стал бы делать и дальше. Петровича вожатый помнил еще хуже, но всё же подметил, что сейчас столяр стал гораздо шире, чем был шесть лет назад.
Хозяйственный двор выглядел не менее колоритно, чем его обитатели. В отличии от всего остального лагеря, который смотрелся так, будто готовился принять Олимпиаду, здание, в котором базировались работяги, больше походило на облученный радиацией коровник, построенный еще древними племенами язычников. Наружный двор, в свою очередь, был весь заставлен досками, шифером, бочками разной степени ржавости и запчастями неизвестного Макару происхождения и назначения. В дальнем конце двора стояла наполовину разобранная машина, которая уже успела проржаветь и зарасти травой. В целом всё походило на то, что хоз-двор остался единственным местом в округе, куда дотошную и аккуратную начальницу лагеря Элину Вадимовну так и не допустили, чтобы она не разрушила весь этот рабочий “порядок” трудяг.
Макар, подглядывая через щель в приоткрытой двери, всё же решился зайти на опасную территорию.
– Здрасьте – обратил на себя внимание вожатый. – Тихон Валерьевич?
– И тебе не хворать – не отрываясь от работы, буркнул плотник. – А кто спрашивает?
– Я Макар, вожатый с лагеря. Дело есть.
– Хех, дело, говорит, есть, Петрович. Слыхал? То-то у тебя нога утром гудела. Не зря, выходит.
– Ага – усмехнулся Петрович, который в отличии от своего коллеги, удосужился почтить Мака своим вниманием. – Паренек, если у вас там в корпусе сломалась чего, то вы через Олю передавайте. Ну или через начальницу, на худой конец. Сюда можешь не ходить. Новенький, что ль?
– Нет. Не особо – ответил Макар. – Я тут по другому поводу. Хотелось бы в обход начальников.
– Водкой не торгуем и лишнего табаку не держим – самим не хватает ни того, ни другого. Да и вообще у нас тут ЗОЖ, понимаешь ли – усмехнулся Тихон, явно довольный своей шуткой.
– Я не за этим – Мак начинал терять терпение. – Спросить хотел, остались ли у вас динозавры из фанеры с выставки, которых здесь оставили? Дело было давно, несколько лет назад.
Тихон Валерьевич, наконец, оторвался от злосчастной балки и выровнялся в свой полный, но невысокий рост. Своим вопросом Маку явно удалось привлечь внимание плотника.
– А ты откуда за них знаешь? – серьезно спросил Тихон.
– Работал здесь тогда, потому и помню – ответил Макар. Ему казалось, что ситуация, почему-то, стала накаляться. – Короче, если они еще есть, я бы их хотел одолжить. Для вечернего выступления очень нужны. Готов расплатиться коньяком.
– Видишь, Петрович – я же говорил, что рыночные отношения на всех уровнях человеческого бытия сейчас – это уже норма. И в наш с тобой век по-другому уже не будет. Всё продается, Петрович, и всё покупается. Страсть какая! – проигнорировал предложение вожатого плотник. – Пошли, перекусим.
– Э, мужики, я прозрачный, что ли? – разозлился Макар. – Чё вы клоунов-то из себя строите? Нет их у вас, так вы так и скажите. Чего комедию ломать?
– Ты иди в отряде командуй, соколик. Мы перед тобой отвечать не должны, так что канай отсюда…
– Базара ноль, тогда у тетки своей спрошу, у Элины. Может тогда вы тут посговорчивей станете, соколики – с нажимом бросил работягам Макар и уверенным шагом направился к выходу. Он очень не хотел пользоваться своим козырем, но другого выхода у него уже не осталось. Вожатому стало очень противно.
– Погодь, пацан. А ты что, тоже Закрепин, что ль? – окликнул его Петрович.
– Он самый – не глядя ответил Мак, продолжая идти к выходу.
– Да погоди ты – вновь сказал столяр, который был явно сговорчивее, чем Тихон. – Валерич, ну не упрямься ты. Если он от Элины…
– А мне-то по чём знать, что он ейный… Кем ты там ей приходишься?
– Племянник – ответил Мак, стоя в дверях.
– Вот, племянник. Мало ли Закрепиных по земле ходит…
– Так ты позвони ей, да спроси – предложил вожатый. – В чём проблема?
– Да щас, ага… Не, ты глянь на него – на слабо берет – усмехнулся плотник, почесывая спину. – Буду я на тебя еще свои кровные тратить. У меня тариф уж больно прожорливый…
– На, с моего звякни – сунул ему свой телефон Макар, где уже высвечивался контакт Элины, которую оставалось только вызвать.
Поправляя очки, Тихон Валерьевич вгляделся в экран, облизал узкие сухие губы, после чего вернул телефон вожатому, так и не позвонив начальнице.
– Ну ладно… Слышал я, что навроде как есть у нее племяш.
– Ну вот, а я о чём? – заулыбался Петрович. – Стал бы он так щеголять, если б это брехня была?
– И то верно. А ты бы так и сказал, что от Элины. Чего шифроваться-то? – буркнул Тихон.
– Я так и сказал, только вы не поверили. Память плохая?
– Не без этого. Возраст уже такой, положено – развел руками столяр. С каждым мгновением он становился к незваному гостю всё радушнее.
– За память соболезную. А на мой вопрос это тоже распространяется?
– На какой? А-а-а… Ты про музейных этих? Дык деревяшек тех уже давно нет. Мы их в хозяйстве применили, а остальное разошлось куда-что. Они тогда вообще много чего сбросили, но токмо это всё барахло было. Кое-чего я себе даже на дачу притаранил, что здесь не пригодилось.
– И чё – вообще ничего нет? Совсем? – с каждой секундой в Макаре всё быстрее гасла надежда. – Вдруг на складе чего завалялось…
– Куда там – хрюкнул Петрович. – Артурчик у нас там лишнего ни чё не держит. У него ж там всё по журнальчику, всё по тетрадочке тютелька в тютельку должно быть.
– Не говори. Зануда старый…
Стряхнув пепел с сигареты, Тихон затушил окурок в проржавевшей банке. Подойдя к импровизированному умывальнику и смочив руки, работяга с хлюпающих звуком стал смачно прочищать нос, что вряд ли можно было назвать захватывающим зрелищем. Эта симфония казалась вожатому такой громкой, что он был почти уверен в том, что ее будет слышно еще на самом въезде в лагерь.
Тем временем мысли Макара снова вернулись к его вопросу и надеждам, которые только что смачно обрушились и теперь преспокойно лежали в руинах.
– Всё понятно – выдохнул Мак. – Ладно, спасибо за помощь.
– Ты погоди, соколик… – окликнул его Тихон Валерьевич, вытирая лицо и руки какой-то засаленной тряпкой. – А чего ты за них спрашивал? Что – больно нужен был этот хлам?
– Да, нужен – тихо ответил Макар. – Для мероприятия.
– Понятненько… Ты там за коньяк чё-то говорил, или мне послышалось? – вспомнил Тихон Валерьевич, запихивая очки в нагрудный карман робы.
– Выдыхайте. Коньяк дал, если бы было, за что.
– Так я ж к этому и веду – мы тебе и смастерить можем, чего хочешь – пожал плечами Тихон. – Там-то фигуры были элементарные, плевое дело. За час управимся. Ну за полтора…
– Серьезно?! – переспросил вожатый, не веря своим ушам. – Прям с длинной шеей будет?
– Если прям такой нужен, будет тебе и с длинной – пробулькал Петрович, тоже согнувшись над умывальником. – У нас тут фанеры завались. Одной больше, одной меньше. Тем более для дела не жалко. Для детишек.
– Ну, я не знаю… Те динозавры даже разукрашены были…
– Дык у нас и краска есть, какая хошь – ответил Тихон. – Ты только скажи, чего тебе точно надо. А лучше покажи – нарисуй там, или картинку раздобудь. С глазу же оно всяко лучше работается. Ну и тогда всё вообще будет на мази. Главное – про коньяк не забудь. Так сказать – угости честный трудовой народ.
– Ладно – кивнул Макар. – Ждите тогда… Скоро буду.
Вожатый со всех ног спешил обратно к Южному корпусу, не веря в то, что ему в кои-то веки так сильно подфартило. Надо же – шея и голова мамаши динозаврихи будет сделана специально для его вечерки! Самый настоящий эксклюзив! Где это видано? Мака ласкала сама мысль о том, что больше никто не мог себе такого позволить. И плевать, что для этого ему пришлось прикрыться фамилией начальницы. Главное, что ящик пива вновь стал осязаем в его мечтах, а значит осталось их только воплотить.
Запыхавшийся Макар с трудом смог объяснить Зоре, что ему предложили работяги на хоз-дворе. Напарница не особо поверила в такое чудесное везение, но всё же нарисовала ему голову диплодока, чтобы по этому рисунку Тихон и Петрович сделали необходимый Макару реквизит.
– Они тебя хоть не дурят? – волновалась Зоря, рисуя примерное изображение динозавра на бумаге. – А то мы из-за них еще и время потеряем.
– Да не, не посмеют – отмахнулся Макар. – Только пришлось упомянуть, что я тоже Закрепин, а моя тетка по чистой случайности является их работодателем. После этого дело пошло лучше.
– А, ну тогда понятно – кивнула Зоря, заканчивая работу. – Вот, держи. Размер там уже сам подстроишь. Только скажи им, чтобы шея не слишком длинная была. А то будет из-за кулис торчать, или вообще тянуться через всю сцену…
– Да, да. Хорошо. Короче, я щас с бутылкой пойду обратно к ним, всё объясню, покажу и так далее. Ну и еще проконтролирую, чтобы они там не напортачили. Вроде сказали, что за час управятся. Ты без меня тут потерпишь?
– Как-нибудь переживу. Только ты тогда скачай мне музыку заранее, чтобы мы могли репать. Остальной реквизит мы сейчас делаем, вроде должны успеть, не знаю…
– Всё у вас получится, я верю!
– Ага, спасибо – без особого энтузиазма поблагодарила девушка. – Только после ужина мы сразу идем в клуб на прогон, в половину седьмого, как и обычно. И надо, чтобы ты к этому времени там уже обязательно был. А лучше раньше. Понял?
– Буду, не очкуй. Ладно, давай флешку, я погнал за музлом.
Обливаясь потом от не прекращающейся беготни, Мак быстро расправился со скачиванием музыки в компьютерном классе. Лёня, видя спешку вожатого и его бешеные глаза, не стал приставать к нему с расспросами и ограничился простым приветствием. Со стороны же могло показаться, что Макар и вовсе не заметил присутствия компьютерщика.
Двадцать минут спустя, вернувшись в уже пустой корпус – отряды сейчас как раз разошлись по занятиям – и на ходу забросив в женскую вожатскую флешку, Мак уже копался у себя в сумке, пытаясь найти в ней спасительную бутылку коньяка, которую он так удачно прихватил с собой в лагерь. Наконец, выудив из всего этого бардака пойло с говорящим названием “Боярин”, Макар засунул его в черный непрозрачный пакет от вчерашнего полдника и со всех ног бросился к месту назначения. Беготня по лагерю уже начинала его не только раздражать, но и утомлять.
“Вожатый, как вор – должен уметь хорошо бегать” – проскочила заумная мысль в голове у Мака, когда он пробегал мимо большой детской площадки.
Пять минут спустя загнанный вожатый презентовал заветный коньяк Тихону Валерьевичу и его краснощекому протеже Петровичу. Работяги были явно рады такому презенту. Как показалось самому Маку, они не без удовольствия признали в бутылке “Боярина”, с которым, видимо, оба трудяги уже были давно и хорошо знакомы. Сунув им в руки рисунок Зори и обозначив примерные размеры фанерного зверя, вожатый не забыл еще раз поинтересоваться, сколько фактического времени займет их работа.
– Ну, за два часа сдюжим. Это если вместе с покраской – бодро ответил Петрович.
– За два часа? – удивленно переспросил Макар. – Вы ж до этого говорили, что за час…
– Да не бзди ты, всё успеем – резюмировал Тихон Валерьевич. – Щас вот только намахнем для разгона, и сразу начнем.
– Э, стоять! – взбаламутился Макар. – Какой намахнем, мужики? Вы сначала работу сделаете, а потом намахивайтесь тут хоть до поросячьего визга. Серьезно – мне динозавр до ужина нужен позарез.
– Ну вот чё бы ты понимал, дружок? – укоризненно сказал вожатому Петрович. Сделал он это так натурально, что самому Макару подсознательно даже стало немного совестно за то, что он усомнился в профессионализме своих новых приятелей. – Мы же с Тишкой не пальцем деланные. Да и мастерство, как говорится, не пропьешь. А мы пытались… Так что не суетись – задание ты нам дал, пояснил всё. Щас мы процедурку свою сделаем и за работу возьмемся.
Петрович говорил так убедительно и учтиво, что не поверить в его слова было очень сложно. Мак, как человек, хорошо знакомый с алкогольным опьянением уже не первый год, не представлял, как они успеют сделать всю работу в срок, если упадут в щедрые и головокружительные объятия коньяка. В любом случае – выбора у него всё равно не было. Теперь же вожатому оставалось только смиренно ждать того, к какому исходу приведет вся эта авантюра.
Пока Тихон Валерьевич расстилал помятую газету на засыпанном опилками столе, Петрович принес из внутреннего помещения “коровника” два граненных стакана, какую-то сушеную рыбу и вялый помидор, по виду пролежавший здесь с самого основания “Ювенты”. В центре всего этого натюрморта гордо возвышался “Боярин”, несколько выделяющийся из общей бедноты картины. Макар, следя за тщательными и неторопливыми приготовлениями работяг, начинал нервничать, чего не могли не заметить собутыльники.
– Ты нам вот еще что скажи – произнес Тихон Валерьевич так, будто собирался задать крайне серьезный и ответственный вопрос, – Ты с нами, или как?
На улице вечерело.
Дети, вымотанные дневными репетициями и подготовкой к вечерке, пользовались любой свободной минутой для отдыха и старались хоть как-то развеяться. Детская площадка была забита пионерами, которые ждали скорого наступления ужина. Казалось, что горки и качели они видят вообще впервые – настолько яро они хотели успеть на них покататься. Ребята постарше, в свою очередь, облюбовали лавки и прятались в тесных беседках у клуба, чтобы побыть немного наедине и не выполнять вожатских указаний.
В это время лагерь был полон детских голосов. В корпусах почти никого не осталось, ибо все приготовления теперь осуществляли уже вожатые, которые проверяли реквизит и старались не упустить ничего из виду. Паранойя, которая грозила накрыть их в эти непростые минуты, постепенно уходила на второй план, ибо точка невозврата была уже почти пройдена – от вечернего мероприятия их отделял только ужин и получасовой промежуток времени на переодевание и подготовку к выступлению.
Всё шло своим чередом. Пионеры и вожатые знали, что тяжелая и выматывающая вечерка всё равно отгремит и отряды выступят на сцене, после чего все смогут спокойно выдохнуть и развлечься на дискотеке. Эта мысль грела каждого, кто сегодня должен был выступать в театре или руководить всем действом своего отряда из-за кулис и в диджейской. Так, или иначе, всё должно было закончиться хорошо.
А тем временем у Макара всё было очень плохо.
Он опрокидывал уже четвертый стакан коньяка, слушая рассуждения столяров о жизни, политике, женщинах и вообще обо всём том, до чего сейчас Маку не было совершенно никакого дела. В голове у вожатого стояла муть, язык слегка онемел, а кусочек кожуры вялого помидора осел в горле и грозил перерасти в рвотный позыв.
Ну а пока Макар старался не поддаться опьянению и явно проигрывал в этой неравной схватке, столяра заканчивали свою творческую работу.
– Мы веть ешшо с Петровичем…ИК…этат лахерь строили – промычал Тихон Валерьевич заплетающимся языком, параллельно занимаясь шлифовкой шеи диплодока. На ногах он стоял не крепко, зато руки его, на удивление, работали наждаком бодро и упорно, словно жили отдельной от пьяного тела жизнью. – На этам месте ж не было р-раньше нищего. Поннначалу так ваще санаторий лепили. Да, я серьезно те гаворю! В итоге пастроели тольк фантаны да дороги. А! Еще забор вы-выставили. Хотя стена до сих пор держжжится… М-да, этаго не отнять. Будем!
Петрович и Тихон Валерьевич звонко стукнули стаканами и отправили внутрь себя уже по шестой порции нескончаемого “Боярина”. Сами стаканы были наполнены лишь на одну четверть, однако Макару хватило всего трех подходов, чтобы усомниться в своем адекватном состоянии под гнетом крепкого напитка.
– Ну, а патом у их там в канторе как всегда чёта стряслось, платить народу п…пирестали, и сё – стройку эту бесталковую свернули… Уж не знаю, шо там было к чаму. Хотя и времена тогда были…
– Не из луших – глубокомысленно подметил Петрович.
– Эт точно. Кароче – никто пред нами не отщитывался. Три хозяина тута сминилась патом! Тры! А толку? Просто землю выкупили и ни чё с ней не делали… А нас вот, с этим…с Петровичем, над ентой терры…терыторией в охранку поставили. Зачем, спросижь? А-а-а я и сам не снаю. Но зато плотили хочь каку капеичку, и то было хорошо. Опыту у нас ужо тогда был будь здаров, а вот с работой туго. Ну так и вримена какие были…
– Не из лучш…ших – подметил Петрович. Вожатому показалось, что где-то он уже это слышал.
– Агась… Вот мы и ряшили не рискавать. Работали пошменно, два чэрез два. А в вы-выходные магли и левачить. Заборщик, там, в дяревне выправить кому, иль шкаф бабане пощинить. Они те пузырь, а ты егошь потом и мяняешь на сахр, маслочко…
– М-да-а-а, хреновинькое время было, чесно говоря – снова подал голос Петрович, щеки и нос которого становились всё краснее с каждым выпитым стаканом.
– Соласен, не простое – солидарно кивнул Тихон Валерьевич. – Давай периворачивай эту хреновину. Щас законщу и покрасим. Так вот… А потом, значится, пришел ентон Сан Палыч…ик…который Бисараб. Выкупил он всё это безабразие, или в а-аренду взял? Не знаю! Но парядки стал навадить бы-ы-ы-стро. Стройку опять расвернули, тольк талковей, чем раньше. Мы с Питроичем тут ках тут – опять в сталяра напрасились. Чаго в ахранке сидеть, ежель работать могем? Так вот “Ювентушку” и сварханили. Персаналу поперло, потом вожатики эти, пионэры, но мы к энтому делу отнашения никакого ужо не имели. Поначалу тут усё, канеш, скромнее было…
– А щас чё, луше? – подал голос Макар. Ответ ему был не особо интересен, но остатки трезвого разума внутри вожатого желали знать, способен ли его организм выдавливать из себя связную речь.
Вердикт оказался неутешительным – выдавливать был в силах, но едва ли связную.
– Канешна! – рьяно ответил Тихон Валерьевич. – Тут всё ж старамодно было, по…пока Элинка за дело не взилась…ой, в смысле Элина Вадимовна, пардон…
– Забей – махнул рукой Макар.
– При ней у нас тут ваще усё по-друхому стало. Красотищу навили. Площщщадки вона какие паставили. А компьюктерный класс как абнавила? Да-а-а… Не спорю – Рим не сразу строился, канешна. Всякие пралемы бывали. Но сдюжили ведь!
– Сдюжили… ИК…
– Хлавное, шо не сидим на жопе ровна, а и развеваемся ешшо. Сворганили ентот полаточный хородок. Месность там облахородили. И тебе и кухня в виде избушки, и тябе дорошки, и…чё-то там еще, не сссуть. Красотища! Понащалу-то не панимали, на кой ляд ваще этим страдать… А щас вот турист туда как попер, так щуть ли не о…очередь на есяц вперрред занимают. О как! Давай…нанаси, Петроич.
– Агась – отозвался столяр, пусть он и начал красить динозавра еще несколько минут назад.
– Знаешь, хароший ты пасан, Марик. Вона как из-за дятишек растарался…
– Я Макар – отозвался Марик.
– Ага… И тетка у тибя во! – выкинул вперед большой палец Тихон Валерьевич – Славная такая барышня.
– Ей уже за трисатник – внес поправку вожатый. – Какая ж она барышня?
– Ты вот снащала наущись в дамах ррразбирася, а уж патом курлыкай. Видная она девушшшка, видная. Да и ваще – с щем к ней ни придешь, ва всём паможет. Поначалу выслушает, а патом и тваего мнения спросит. И вникнет, преже щем дел варатить. Не то, шо курицы ныняшние… О-о-ой… А уж полаточный хородок вон какой отбахали, а?
– Дык ты ж это уже ховорил – отозвался Петрович.
– Ты нанаси, давай, наноси. Не сбевайся. Эхех… Бесссараб, канеш, ни такой был. Мир его праху…
– Бог с тобой… Ты щего его харонишь, Тихон? Живеханек он – вновь внес поправки в речь коллеги Петрович, не забывая при этом ловко махать широкой кистью.
– Ну, так я ж и ховорю…здаровый он, как бык. Мужих ваще не плохой, и к детворе заботой жил. Вот…ну усё для них делал! Путевки сюдой в его времена до пасляднего самые дишшшевые были. Даже, вот, када “Высотки” загинались савсем, он им памагал, как мох. Хочь и конку…конкурк…конкуренты. М-да, жалко, что так усё случилося – покачал головой столяр. Вожатому даже показалось, что работяга вот-вот пустит слезу. – Но вот заешь, Марик, чуть в сторону от яго вапросов отойдежь – всё! Разбирайтись сами, грит. Мол, места сваи по чом занемаите, если сами не с…сооброзите? Вот и делайте, чё щитаете нужым. Ни от мира сево он, вот я о чом. Педахог – прэкраснэйший! Но как челавек…от тут сложности. Нихто с ним не дружыл. Увожали? Ясен-красен! А вот дружжжбу не вадили. Он к нам на “ВЫ”, и мы его тудой же. А Элинка наша не такая… Элина Вадимвна тута кажную сабаку здесь знает. Это я, кстати, бухвально гаварю…
– Гатово! – победоносно сказал Петрович, бросая кисть в банку с краской. – О! Как живой!
– Дык выпьим же за это! – призвал Тихон Валерьевич, надвигаясь на бутылку с коньяком.
Макар икнул, но с большим трудом всё же влил в себя четвертую порцию крепкого пойла.
Зоря без всякого энтузиазма ковыряла вилкой котлету, которая на ее вкус была слегка пересолена.
Справедливости ради стоило отметить, что аппетит у девушки и без того полностью отсутствовал. Казалось, что сытный ужин и ароматный запах жаренного по приходу в столовую должны были пробудить этот самый затерявшийся аппетит, но отъев немного от своей порции вожатая поняла, что дело было не столько во вкусе еды, сколько в усталости и возбужденном ожидании, в котором она пребывала вот уже больше трех часов подряд. А всё дело в том, что ее драгоценнейший напарничек так и не соизволил объявиться за всё то время, что прошло с момента его отбытия восвояси с бутылкой крепкого алкоголя в руках. На звонки эта скотина, разумеется, не отвечал, писем не писал и гонцов к Зоре не засылал. На лицо вся эта ситуация походила на явное дезертирство, саботаж и безбожный поступок во всех смыслах этого слова, который окончательно закрывал для Макара последние двери, ведущие к Зориному прощению, в котором он, правда, и без того вряд ли нуждался.
Вот и сейчас место ее напарника пустовало, что только подтверждало ее опасения о том, что Макар снова канул в неизвестность и ждать его возвращения оттуда смысла нет. Картинка случившегося складывалась сама собой – напарник, любящий подвыпить, ушел с бутылкой коньяка к людям, которые любили подвыпить еще больше. Действительно – что же тут могло случиться? Вряд ли что-то хорошее. Только не в этой жизни и только не с Макаром, от которого вообще ждать чего-то стоящего было делом неблагодарным и бестолковым.
Однако пока что ее мысли, которые Зоря за столько лет приучила вращаться вокруг позитива и надежды на лучшее, не позволяли поставить на напарнике окончательный крест и больше не ждать его возвращения с этим несчастным динозавром, ну или хотя-бы без него.
Пока что…
И тем не менее, за столом девушка продолжала сидеть в гордом одиночестве. Да и вообще на ужине в столовой сегодня было на редкость тихо. Дети были утомлены репетициями и подготовкой к вечерке, а вожатые – те, что до ужина сегодня всё-таки добрались – просто хотели хоть на минуту отвлечься и побыть наедине с собой, а потому старались жевать молча и никуда не торопились.
Сделав очередной глоток уже остывшего чая, Зоря отодвинула тарелку с недоеденным ужином и взяла корочку хлеба, чтобы хоть чем-то заполнить свой капризный желудок.
– Ух-х-х, ну и денек – сказал Валера, появившись из-за спины у Зори. – О, котлеты! Очень кстати.
– А ты где Карину потерял? – устало спросила вожатая.
– Она коштюм доделыает – ответил Валера, который уже успел набить едой рот. – У меня такие штуки не полушаются. Попрошу в штоловой тарелки одноразовые, отнешу ей.
Зоря больше не стала ничего спрашивать у проголодавшегося Валеры, который, казалось, хочет за раз упаковать в себя весь ужин, чай и хлеб. Почти целый день она не видела свою соседку по комнате, а сама Карина, если и появлялась где-то на горизонте, как правило быстро убегала, чтобы не оставлять шибутных детей без присмотра. Вид у блондинки был измотанный, и в эти моменты Зоре становилось жаль новоиспеченную вожатую, которая еще не успела заматереть и слишком многое принимала близко к сердцу.
Сделав небольшой перерыв, Валера всё же обратил внимание на то, что он и Зоря сидят за столом совершенно одни.
– А где Макар? – кивнул едок на пустеющий рядом с собой стул.
– Промыслом занят. Я надеюсь… – усмехнулась девушка, которой на самом деле было не очень‐то смешно.
– Чего?
– Забей, Валер. Тоже реквизит делает.
– А-а-а – удовлетворенно кивнул головой Валера и снова набросился на ужин.
Зоря развернулась к залу и стала выискивать взглядом свой отряд. Почти все из них уже успели закончить ужин и выйти на улицу, за исключением нескольких пионеров, которые просто жевали себе и жевали, явно никуда не торопясь.
– Лёха, Антон – активней челюстями работаем! Через три минуты жду на улице. Бегом давайте – подбодрила Зоря ребят, которые вполне могли вот-вот уснуть лицом прямо в тарелке. – Ладно, Валерчик, приятного тебе аппетита. Я пошла детей собирать, а то у нас уже скоро репа. Не забудь Карину покормить.
– Не жабуду – выдавил из себя Валера, не отвлекаясь от процесса.
“Так – щас резко собираемся и идем репетировать. Музыку закачали. Реквизит готов, кроме одного клюва. Ну и ладно… После репы мигом летим в корпус переодеваться. Всё же проще простого” – в очередной раз повторяла про себя план действий Зоря, направляясь к выходу.
У самого подножия ступенек столовой было шумно – дети из нескольких отрядов обступили неведомую Зоре скульптуру желтого цвета, тыкали в нее пальцами, фотографировали и смеялись. Только приглядевшись вожатая поняла, что чудище в желтом – это и есть тот самый диплодок, ради которого ее напарник был готов свернуть целые горы. Динозавр был сделан точно по рисунку – этого было не отнять – но вот окрас его был ужасен. Более того – на морде у фигуры зачем-то была нарисована дебильноватая улыбка, хотя история в их постановке была далеко не из веселых. Сам же Макар, которого вожатая сначала и не заметила в толпе пионеров, стоял, облокотившись на своего новообретенного друга и странно покачивался.
– Седьмой отряд! – приказным тоном привлекла к себе внимание Зарина. – Сейчас мы все дружно бежим в клуб репетировать. Нас не ждите. Давайте-давайте, побежали скорее! Антипов, кыш! Вали к себе во второй. Остальные тоже расходитесь, не мешайте.
Дети, недовольные таким приказом, лениво поплелись в сторону клуба, но всё еще оглядывались на эту странную картину и хихикали. Остальные зеваки тоже нехотя разбрелись кто куда, вдоволь задокументировав в телефоне данное зрелище. Сама же Зоря, собирая в кулак всё имевшееся у нее терпение, медленно спустилась по лестнице к этому ужасному чудовищу и его фанерному диплодоку.
– Я…ИК…сделал – с трудом выговорил Макар, кисло улыбнувшись.
– Да неужели? А я уж думала тебя в федеральный розыск объявлять.
– М-м-м? Чего говришь?
– Макар, ты чё – по пути сам весь свой коньяк выхлебал? А?! Как мы теперь выступать будем? И почему динозавр желтый?! Он же зеленым должен быть, блин!
– Та у них ток жолтая краска была. А я сам намальна, бодрящком. Высупим на ура…
– Вот же чучло… А чё ты сам весь в краске? – спросила напарница, показывая пальцем на испачканную футболку Макара.
– Хде? – не сразу сообразил вожатый, неуклюже вертя головой. – А, это?… Эт…короче динза…диназаффф…динозавр высахнуть не успел.
– Вот же ты скотина – еле слышно сказала Зоря.
Мысли об убийстве, которые в последнее время всё чаще посещали ее светлую голову, теперь заполняли всё умственное пространство вожатой. Отсидка в тюрьме Зарину не пугала. К тому же наверняка многие оценили бы ее смелый и мудрый поступок, если бы она прямо сейчас вбила Макара в землю и отправила того обратно в Ад – туда, откуда он, собственно, и вылез всем чертям на зло.
– Так, ладно – выдохнула Зоря, стараясь успокоиться. – Пошли в клуб. У нас всё готово. Просто нужно не запороть то, что мы уже имеем. Главное, чтобы детям понравилось, усек? Ой-й-й, Макар – ты вообще сможешь эту штуку донести?
Стоя на сцене, дети толкались и перешептывались, испуская глупые смешки. Все они косились в сторону своего вожатого, который, облокотившись на стенку за кулисами и скрестив руки на груди, изо всех сил старался не уснуть.
Седьмой отряд репетировал свое выступление под музыку уже в третий раз, и всё у них шло почти неплохо. Маша иногда тормозила и не успевала вовремя выйти на сцену в момент налета птеродактилей на главного героя, а Полина явно волновалась и суетилась на сцене больше, чем это было нужно. Но главная проблема была в том, что сам Макар ни разу вовремя не вынес диплодока на сцену, а один раз даже уронил его, запачкав пол. Зоря не кричала на напарника при детях, изо всех сил стараясь сдерживать себя, чтобы не нарушить одно из главных вожатских правил – не выяснять свои отношения на глазах у пионеров. Однако в то же время она понимала, что Макар вряд ли сможет справиться с отведенной ему ролью, и это даже несмотря на всю ее элементарную простоту.
– Макар! Очнись, пожалуйста – вежливо разбудила Зарина своего напарника, который уже некоторое время не открывал глаза.
– Я тута, сдесь…ща, уже вынашу – оклемался Мак, судорожно хватаясь за диплодока.
– Нет, сейчас не нужно. Ёлки… Запомни ты уже – вынесешь его на словах “динозаврик играл со своей мамой”, а унесешь, когда я скажу “однажды он убежал в лес, играясь с бабочкой, и потерялся”. Понял?
– Ага… – согласился напарник. Тем не менее, его отсутствующее выражение лица говорило о полном отсутствии всякого понимания о происходящем.
– К залу спиной не поворачивайся. Как вынес фанерку, так ее и уноси. Просто сдавай задом и оставь за кулисой. И сам там оставайся. Выйдешь, когда будем уже финалить.
– Та знаю я, знаю – отмахнулся напарник и вернулся на свое место у стены.
После этого они успели отрепетировать всего лишь раз, когда музыка на их финальном прогоне оборвалась и из диджейской донесся голос Ильи:
– Зорь, сорян. Тут у третьего отряда проблемы с музлом. Стопоритесь пока.
До вожатой не сразу дошло, что только что случилось. Возмущение росло в ней постепенно и не побуждало к действию. Но когда и без того ненужная пауза совсем затянулась, Зарина пошла разбираться – тянуть с этим было нельзя.
– Блин, Женя – ты издеваешься? – обратилась Зоря к кучерявому вожатому через окошко в диджейскую. – Нам последний раз еще отрепать надо. Щас наше время.
– Прости, Зоренька, но у нас тут реально просак. Я не специально, честно…
– Мне от этого не легче, знаешь ли. У нас тут тоже…ситуация…
– Да я понимаю… Просто мы целый день музыку обрезали, а час назад у меня жесткий диск на ноуте полетел, походу. Падла… Нам капец, если щас заново всё не обрежем. Благо у меня музло на флешке еще осталась, оригинал.
– И надолго это?
– Не знаю… Вот как Ильюха обрежет, так и всё – вожатый глянул на часы. – Да и минут через пять уже народ сюда начнет подтягиваться, вы вряд ли успеете…
– Ладно, ладно. Делайте… – не успела договорить Зоря, как приметила Макара за спиной у Жени. Она не понимала, как ее напарник, который еще пять минут назад с трудом перебирал ногами, так бесшумно и молниеносно успел оказаться в диджейской.
– Сышь, ты – ощканавт – злобно зашипел вожатый. – У вас было врэмя для репы. Какого хера ты лезишь?
– Ого, Макар… Ты бухой, что ли? – усмехнулся Женя, но быстро убрал ухмылку с лица. – Я же сказал – у нас просак. У вас-то хоть всё готово, а у меня отряд вообще может не выступить…
– Да срать мне на твой атряд! – грубо и даже членораздельно прервал его Макар. – У вас свое время есть. Мы и так репаем за полчаса до вещерки. А вы и сюда лезите, мудаки. Охерели савсем! Канай отсюда…
– Так, седьмой отряд, быстро в корпус переодеваться! Бегом, бегом – приказала Зоря детям, затихли во время разыгравшейся в диджейской сцене и уже во всю грели уши. – Макар, можешь тише орать? И вообще – мы уже закончили. Выдохни. Всё успели…
– Ну канеш – развел руками напарник. – Их величиство старший отряд приперссся. Извольти раставить ноги и спустить трусы. А после нас, как горрится, хоть патоп…
– Мака-а-а-р…
– Давай йа вот так уот приду, завалюсь к те на репу.
– Я ж говорю – с музыкой запара! Чё ты наезжаешь?! Когда бы я еще это делал?
– Не маи проблемы!
– Поздравляю. Иди проспись лучше…
– Ребят, давайте все успокоимся? Ну правда…
– Это ты вон своему скажи – качнул гривой в сторону ее напарника Женя. – Не я тут бучу устроил…
– Он такой же мой, как и твой. На меня-то ты чё бочку катишь?
– Ни чё…
– Слышь ты, морась…
– Макарыч, угомонись. У тебя даже отряд вон ушел уже, а мы тут только время тянем – вмешался Илья, который до этого оставался нейтральным наблюдателем. – Хотите разобраться – идите на улицу. Я тут работать пытаюсь ваще-то. Вечерка уже вот-вот…
– Пидор – бросил Макар округлившему глаза Жене и вышел из комнаты.
Илья и Зоря смиренно переглянулись, поняв друг друга без слов, а вожатый третьего отряда сжал губы в злобной гримасе, но больше не стал ничего говорить. Пользуясь случаем, Илья снова уткнулся в ноутбук и занялся делом, а сам Женя решил сделать вид, что Зори вообще не существует на этом свете.
Не найдя хоть каких-нибудь слов для того, чтобы немного сгладить обстановку и всё произошедшее, Зоря, выдохнув, ускоренным шагом отправилась в корпус, вслед за маячившим впереди Макаром. Ей хотелось заплакать, закричать, скрыться от всех и провалиться под землю от стыда. Но нет, она всё еще была здесь, а самое плохое, судя по всему, еще только ждало ее впереди.
Но должно же всё плохое когда-нибудь закончиться… Ведь должно же?
В клубе, как и всегда, было душно и очень шумно. Зал наполнялся зрителями и участниками, и каждый из них ждал главного события сегодняшнего дня.
Вечерка “Урок истории”, которое всегда слыло одним из самых занудных и сложных мероприятий, славилось не только своей долгой и муторной подготовкой, но также и продолжительностью времени для выступления одного отряда на сцене. Каждый исторический период, который выпадал отрядам для обыгрывания, мог длиться по семь, а то даже и по десять минут, что было немыслимо в сравнении с обычными вечерками. Однако была у этого мероприятия и другая, более приятная сторона – все старались готовиться к выступлению настолько тщательно, что по итогу наблюдать за номерами было и правда интересно, в отличии от большинства других мероприятий, к которым многие из-за отсутствия времени готовились спустя рукава.
Подогревало ожидание еще и то, что вожатым для этого дела сегодня даже специально сдвинули дневное мероприятие, чтобы у всех было больше времени на подготовку. Отряды готовились и репетировали, снова и снова пытаясь отточить свои действия, стараясь убрать из постановок весь тупняк, что лез со всех щелей. Пока одни репетировали, другие лепили реквизит, орудуя ножницами и скотчем, клеем и картоном, красками и кистями. Пытаясь контролировать весь этот процесс, вожатые, словно одинокие корабли посреди бушующих штормов, старались лавировать во всём этом беспорядке – следили за всеми процессами, собирали воедино музыку и вообще всё, что можно было собрать, не забывая при этом присматривать за временем, пионерами и даже за самими собой.
Ну а потом снова репетиции, репетиции и еще раз репетиции. Репетиции в комнатах, репетиции на улице, репетиции в клубе. Репетиции немые, репетиции с музыкой, репетиции с реквизитом. Репетиции, во время которых всех уже тошнило только от одного этого слова “репетиция”. Дети психовали из-за дефицита времени и сетовали на усталость. Вожатые нервничали из-за психов пионеров, нервничали из-за косяков и вообще из-за всего, из-за чего можно было нервничать, когда твои извилины уже не справлялись с потоком информации.
Однако именно в такие моменты лагерь казался живым, как никогда. В вожатых просыпался недюжинный азарт наравне с желанием проявить свою творческую натуру. В пионерах, которых всегда было сложно расшевелить, вдруг появлялся соревновательный дух, который в некоторых случаях даже иногда перерастал в маленькие потасовки и ругань со своими соперниками.
Да-да – знавала эта земля и подобные случаи.
Но всё же, несмотря на всю эту беготню, именно такой накал и позволял отрядам сегодня показать на сцене действительно интересное зрелище, которое в лагере можно было увидеть не часто и чего все с таким нетерпением ждали. Ну или же просто хотели, чтобы вечерка прошла как можно скорее и они смогли выдохнуть с чистой совестью.
И вот наконец-то этот момент настал.
В этот раз вечерку открыл первый отряд, которым достался период Средневековья. На сцене появлялись привычные всем рыцари и принцессы, короли и королевы, менестрели и даже дракон, которого приплели, видимо, просто для того, чтобы он был. Старшаки, как и всегда, не только четко отыгрывали свою сценку, но и делали это задорно, в паре моментов даже посмешив зал, который проводил их со сцены громкими аплодисментами.
Та же участь выпала и второму отряду, подопечным Макса и Евы. Обыгрывая период Античности, подростки представили публике эдаких своеобразных древних греков и спартанцев, не забыли о батальной сцене, а также умудрились вплести в свое действо мифологию и сдержанную любовную линию со счастливым концом. В отличии от своих предшественников, которые ради красоты понавыдумывали себе пышных костюмов буквально из каждой тряпки, одежды у античных людей было по минимуму – на большинстве пионеров имелись только сандалии, туники из покрывал и картонные шлемы. Девочкам, судя по всему, запретили появляться на сцене без футболок или маек под туниками, что вызвало у озабоченных парней из старших отрядов слышимое негодование.
Пионеры Жени и Алины, тот самый третий отряд, у которого полетела вся музыка, видимо всё же успели решить свои проблемы еще до начала выступления. Показанная ими сценка из времен палеолита, речь в которой шла о том, как древний человек добывал свой первый огонь, очень рассмешила весь зал, а закончилась она пусть и примитивным, но зажигательным танцем неандертальцев, который обещал завируситься аж до самого конца смены – настолько он всем понравился.
Четвертому отряду досталась эпоха Великих географических открытий. Их выступление было не столько эпатажным, сколько познавательным, из-за чего ближе к эпилогу сценки пионеры младших отрядов в зале уже начинали ерзать, отвлекаться и то и дело бегать отпрашиваться у своих вожатых в корпус, чтобы “пописять”. Ситуацию со скукой спас пятый отряд – Надя и Вова придумали для своих подопечных интересную историю, которая рассказывала о Промышленной революции, а закончился их номер мощной и пробирающей до мурашек хоровой песней, которая вряд ли оставила хоть кого-то равнодушным из всей и без того непритязательной толпы зрителей.
Сама же Зоря не переставала удивляться тому, как вожатые успели не только поставить такой качественный номер, но и придумать песню в столь небольшие сроки. Ей всё больше казалось, что их собственное “детище” на фоне остальных постановок будет выглядеть бедно и заурядно, да и вообще вряд ли запомниться хоть кому-то. Девушка старалась не унывать. Понимая, что их судьбу решил жребий, выдав и без того маленьким детям сложную для постановки тему, она с самого начала не собиралась рваться на победный пьедестал, в отличии от ее напарника, которым движило лишь желание победить в глупом споре. Однако волнение от того, что остальные подготовились к вечерке настолько круто, заставляло вожатую переживать и стыдиться самой себя.
Зоря могла взять ситуацию в свои руки. У нее были свои идеи, было свое видение. Она знала, как можно было бы подойти к этой вечерке и сделать так, чтобы показанное понравилось не только им самим, но и здешнему зрителю. Но увы…
Нужно было признаться самой себе, что Зариной в тот момент двигало желание отдать постановку во власть напарника, чтобы лишний раз доказать… А что доказать? Что он не способен справиться в одиночку? Что все его идеи туфта? Или же она сама себе не хотела признаваться в том, что спорить с этим человеком просто бесполезно, особенно если ему что-то взбрело в голову.
Да – она сдалась. Вот что стоило признать. Нет, не так… Это нужно было признать! А еще она, глупая, не подумала, что в случае неудачи на сцене остальным будет глубоко фиолетово, чья это была идея и кто в этом виноват. Тень позора ляжет на весь отряд, а точнее – на Макара и на ее якобы безвинную голову. Хотя на самом деле именно она и была в этом виновата. Позволив Закрепину пуститься в сумасбродство, Зоря стала соучастником халатной сценки, главной фишкой которой должна была стать бестолковая фанерка, ради которой всё и затевалось. И хоть ты убейся потом, доказывая, что пыталась сделать всё как можно лучше, пыталась отговорить его от этого. Нет – всем на это будет плевать.
“Сама виновата” – говорила себе девушка, вяло хлопая заслужившему овации пятому отряду. – “Сама же у него на поводу пошла. Не захотела спорить, нервы свои пожалела. Ну и кто теперь в этом виноват? Никто. В итоге он пол дня потратил на этого своего динозавра и спокойно бухал, пока ты старалась, чтобы вся эта затея не развалилась. Молодец, держи медаль. И в итоге щас ваш номер будет как минимум фоновым… Если вообще сможем до конца добраться… Ай, ладно. Будет тебе урок на будущее”.
Под бурные аплодисменты зрители проводили со сцены пятый отряд и пригласили шестой. Десятилетние пионеры заметно волновались, но зал выкрикивал для них подбадривающие кричалки до тех пор, пока Настя, которая в очередной раз был одета в одно из своих красивых свободных платьев, не призвала всех к тишине. Сев в середине зала на пол, она жестами руководила действиями своих детей на сцене, которые вполне справлялись и без ее помощи. Шестой отряд рассказывал историю Нового времени со всеми его путешествиями и открытиями. Получалось интересно, но выступлению недоставало пафоса, который присутствовал у более старших отрядов, выступавших в начале мероприятия.
Сердце у Зори, которая уже давненько считала себя закаленным солдатом вожатского фронта, начинало биться сильнее, словно она вновь окунулась в то время, когда девушка только начинала открывать для себя “Ювенту”. От ожидания она вновь начала покусывать и грызть губы, снова вернувшись к старой привычке, от которой сумела избавиться давным-давно.
Ей было плевать на спор Макса и Макара. Она просто желала, чтобы ее отряд выступил не хуже других. Хотела, чтобы напарник не смог снова всё запороть. Мечтала, чтобы дети получили удовольствие, а не дурные воспоминания. Только и всего.
А тем временем до момента выхода седьмого отряда на сцену оставались лишь считанные минуты.
Макар, сидя на дощатом полу, обливался липким потом и очень хотел спать. Полностью он не посмотрел ни одного выступления. Каждый раз, когда раздавались аплодисменты или громкие выкрики, он жмурился и хотел выбежать из помещения – настолько сильно у него раскалывалась голова.
От жара в зале вожатого тошнило. Пекло бушевало и у него внутри – “Боярин” до сих пор так здорово обогревал Мака, что он уже успел поклясться самому себе, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не прикоснется к этому горючему. Ему хотелось окунуться в ледяную воду, упасть в снег или хотя бы просто постоять под холодным душем. Что угодно, лишь бы избавиться от этой духоты.
Пока вожатый сидел и обтекал возле своего отряда, слева от него появилась пара ног, счастливым обладателем которых оказался Макс – человек, чью смазливую рожу – как и ноги – Макар уж точно не желал сейчас видеть. Ну а сам же Макс присел рядом и заговорил с вожатым так, будто они с ним были давними и хорошими приятелями.
– Ну чё, как тебе наша античность? – спросил молодой вожатый, наклонившись максимально близко к собеседнику и положив руку ему на плечо.
На голове у Макса продолжала красоваться эта глупая бандана, которая ставила его волосы торчком, только теперь она была ярко зеленого цвета. Макар уже успел обратить внимание на то, что парень меняет эти штуки на своей башке с завидной регулярностью.
– Пайдет – борясь с рвотным позывом, ответил Мак.
– Ага. Не, была у нас пара проблем с постановой, конечно. Я ж вообще хотел, чтобы у пацанов были нормальные копья. Но не срослось – показали, что было. Но самое страшное – это делать кучу этих шлемов из картона. Знаешь, как они называются?
– Мне по хрену…
– Коринфские шлемы. О как! Запомни, вдруг пригодится. Думал мы с ними никогда не закончим. Я из-за них даже на ужин не пошел. Вот так вот. А туники наши видал?
В этот раз Макар обошелся лишь обычным кивком. В его голове уже зрела идея о том, что если ему вдруг и приспичит блевать, то сделает он это прямиком на Макса, лишь бы с его рожи исчезла это надутое самодовольство.
– С ними тоже прикол был… Короче – у меня деваха в отряде есть, Альбина. Она с начала смены всё пытается ко мне подкатить зачем-то. И внимание привлекает, и клеится, и комплименты делает, не суть, в общем. Достала уже. А сегодня вот вообще берега попутала. Рассказываю – у нас же все девчонки одевали футболки под простыни, ну ты видел… А эта дурная наоборот сняла футболку, сняла лифак и прям на голый торс накинула. Еще и затянула, чтобы грудь облегало. Бесстыжая… Ну и у нее, блин, там аж прям соски было видно. Покрывало и так тонкое, а у нее ж еще и сиськи уже второй размер полноценный. Ну и вот – девахи смеются, пацаны косяка давят, рассматривают, а она всё передо мной крутится. Я-то поржал, а от Евы она еще и получила. В итоге всё равно пошла и переоделась, как все. Капец – еще девчонка совсем, а уже шлюшкой растет…
Не дождавшись от Макара хоть какого-то ответа, Макс не отставал и продолжал досаждать вожатому. Было понятно, что парень решил просто поиздеваться над Маком, которому и без того было худо, что наверняка было видно невооруженным глазом.
– Ну а у вас как дела? Чем порадуете?
Макар не сразу ответил своему так называемому “собеседнику”. Вместо этого он повернулся и задержал взгляд на вожатом, а после поманил Макса движением руки. Когда тот наклонился, Мак произнес:
– Еще раз паложишь мне руку на плечо, я те ее сломаю. Усек? – сказал Макар и хищно улыбнулся.
Макс понял намек и с кислой ухмылкой оставил общество нетрезвого вожатого. На горе последнего, зал только что проводил со сцены шестой отряд, а это означало, что его пионеры должны были отправиться в бой следующими. И он вместе с ними.
Из толпы пионеров к нему прорвалась взволнованная Зоря и заговорила, пытаясь докричаться до него сквозь шум музыки:
– Макар – не смей динозавра уронить, умоляю тебя! Как только твой диплодок свалит со сцены, постарайся, чтобы его из зала не было видно. И сам не высовывайся! Потерпи уже до конца представления…
– Зорь – остановил ее уже слегка потрезвевший Макар. – Спакойно. Всё будет намально. Атвечаю.
Напарница на мгновение посмотрела ему в глаза. Мак не мог знать, что она в них увидела, но это, к его удивлению, смогло хотя бы немного ее успокоить.
– Ладно… Ну, удачи нам! – сказала Зоря, стукнув его по плечу и убежала в диджейскую.
Седьмой отряд к этому времени уже самостоятельно рассосался по кулисам, а это означало, что выступление можно было начинать. Макар твердым, но не очень ровным шагом отправился за кулисы на заранее обозначенную для себя позицию – составить компанию своей свежевыструганной желтой подруге.
Всё шло как по маслу.
Дети, несмотря на вялость во время репетиции, наверняка подхватили общее настроение и выступали на сцене без стеснения, а главное – задорно отыгрывали своих персонажей. Зал тоже реагировал живо – на грустных моментах затихал, а на веселых смеялся. И в особенности всем понравился именно диплодок, от чего-то имевший ярко желтый окрас.
Как только настал момент для выхода Макара, Зоря затаила дыхание. Она была почти уверена, что ее напарник-алкоголик либо уже успел уснуть за кулисами, либо же выпрется на сцену, размахивая злосчастной фанерной конструкцией в разные стороны, имитирую жестокую суровую жизнь во времена Юрского периода. Напарник действительно притормозил со своим выходом на пару секунд, но зато всё остальное прошло почти отлично. Макар не только полностью укрылся за громоздким реквизитом и не светил своей физиономией на сцене, но еще и двигал динозавром точно в такт Зориному голосу, которая озвучивала повествование через микрофон в диджейской.
Макар умудрился не подвести отряд даже в конце выступления, хоть и времени на то, чтобы отключиться у него вполне хватало. Однако, к Зориному облегчению, желтый диплодок почтил всех своим присутствием и в самом конце истории, закончившейся воссоединением маленького динозаврика со своей мамой, чему зал очень обрадовался. По скромному мнению вожатой, номер получился как минимум не хуже, чем у других, а то и вовсе должен был запомниться большинству зрителей, чего нельзя было сказать о других постановках.
Но это уже были мелочи. Главным было то, что выступить отряду всё же удалось, и сделали они это с гордо поднятой головой, чем нельзя было не гордиться.
“МО-ЛО-ДЦЫ! МО-ЛО-ДЦЫ” – скандировали пионеры, хлопая в ладоши и провожая седьмой отряд обратно в зал, пока Зоря в диджейской передавала микрофон Карине, отряд которой выступал последним.
– Вы красавчики! Умницы! – радовалась вожатая, вернувшись к детям и обнимая каждого по очереди. – Давайте по местам, еще чуть-чуть осталось.
– Зорь… – раздался глухой голос, обладателем которого оказался Макар. Видок у него был поношенный, больной и бледный одновременно. По всей видимости, вожатый потратил на минувшее выступление последние остатки своих сил, больную часть из которых он сегодня угробил на беготню за диплодоком и безудержную пьянку. – Я, эта… Я в корпус пшел. Хорошо?
– Ладно – сжалилась девушка, видя, что ему и правда нужно удалиться, и как можно скорее.
– НУ ЧТО, ЮВЕНТИДЫ – ГОТОВЫ К ФИНИШУ? – громко спросила в микрофон Ольга. – МОЛОДЦЫ! ТОГДА ДАВАЙТЕ ПРИГЛАСИМ НА СЦЕНУ ВОСЬМОЙ ОТРЯД, КОТОРЫЙ И ЗАКОНЧИТ НАШ “УРОК ИСТОРИИ”. ВОСЬМОЙ ОТРЯД, ВСТРЕЧАЙТЕ!
Снова кричалки. Снова аплодисменты.
И снова. И снова. И снова…
Комната Карины и Зори была заполнена детьми – раздача второго ужина шла полным ходом.
– Умница, Вань. Хорошо отыграл, правдоподобно. Прям поверила – похвалила пионера Зоря, вручая мальчишке пирожное и сок. – Только краску смыть не забудь. Юрский период окончен. Ты вымер.
– Не-е-е-т! – ужаснулся Ваня. – Не хочу смывать!
– Либо сам, либо я лично ее с тебя смою. Мылом, губкой и с применением грубой силы. Так устроит?
– Ну бли-и-и-н! – карикатурно обиделся пионер и выбежал из комнаты, издавай странные животные звуки, похожие на рычание беременного крокодила.
Карина, которая вела раздачу пайка своим пионерам по соседству с Зорей, также одаривала своих подопечных хвалебными комплиментами.
– Умничка, Викуля. Здорово танцевала. Молодец.
– Спасибо – ответила девочка и заключила свою вожатую в объятия. Карина покраснела – не то от смущения, не то от крепкой хватки миниатюрной Вики.
Минуты спустя коробки со вторым ужином были полностью опустошены. Дети разбежались кто-куда, пытаясь ухватить последние свободные мгновения перед помывкой и отбоем, а вожатые растянулись на кровати, полностью выбившись из сил.
– Капец, у меня всё как в тумане – простонала Зоря. – Поздравляю, кстати.
– Спасибо – устало улыбнулась Карина.
– Знаешь, на моей памяти восьмому отряду в этой вечерке первое место вообще ни разу не давали. Ты и Валера – просто топчик теперь. Ну и дети, разумеется. Еще и Ренессанс поставили… Танец, кстати, реально огонь.
– Я думала они закосячат. Еще и маски эти помялись прямо перед выступлением. Как на зло…
– Забей, всем всё понравилось. Не, если б я сама не видела, что вы там поставили, можно было бы сказать, что вам победу чисто из жалости отдали, типа как самым маленьким. Но нет, вы реально клёво сделали. Еще и с малышами такое замутить… Ух-х-х! Теперь ты любую дверь в лагере можешь с ноги открывать – усмехнулась Зоря.
– Слушай, а что теперь будет с их спором? – взволнованно спросила Карина, оторвав глаза от потолка. – Макар же скоро узнает, что мы победили.
– И чё? Ну подумаешь – чуток поскрываешься от него до конца смены, да и вывезем тебя потом из лагеря в багажнике, чтобы он тебя не нашел и ноги не сломал. Чего такого-то?
На лице блондинки проскользнула тень реального испуга, из-за чего Зарина решила не раскручивать свою же неудачную шутку. Она всё время забывала о том, что Карина еще слишком юна и на удивление наивна, чтобы относится ко многим вещам менее серьезно.
– Карина, блин, я шучу! Забей ты на него. Пусть они с Максом теперь сами решают, кто кому и что должен. Главное, что ни седьмого, ни второго отряда в призерах нет.
– Это как-то несправедливо – сказала Карина, обняв подушку. – У вас же всё так здорово вышло. Один этот динозавр чего стоит… Кстати, хотела спросить – а где вы его надыбали? И почему он желтый?
– Не спрашивай – нехотя ответила Зоря, закрыв глаза. – Это долгая и нервная история.
Тем не менее, усталость не мешала Карине продолжать задавать вопросы:
– Макар сегодня вроде неплохо справился, да? Целый день бегал, работал…
– Ой, я тебя умоляю… Он потому и бегал, что от этой вечерки его собственная задница зависела – поспешила образумить девушку Зарина. – Поэтому его высочество так расстаралось. Не было бы этого дебильного спора – Макар бы и палец о палец не ударил.
Вожатая понимала, что увлекаться релаксом в данный момент не стоило, ибо шанс заснуть был очень велик, а впереди ее еще ждал отбой у пионеров. Но девушка ничего не могла с собой поделать – денек выдался слишком уж нервозным.
– Да… Ты права, наверное… Эх, хорошо, что хоть планерку отменили – подала голос Карина.
– Это точно. И завтра еще день свободный… Можно будет передохнуть без вечерки.
Их сонную беседу прервал аккуратный стук в дверь, после которого в комнату внезапно вошла Элина. Начальница лагеря не часто навещал своих подчиненных в их вожатских, но сейчас, видимо, для этого выдался особенный повод. Вид у Элины Вадимовны был измотанный, но на вкус самой Зори выглядела она от этого только привлекательнее.
– Девочки, извините. Можно? Я быстро – начала Элина.
– О, красота вы наша неземная. Почаще собирайте волосы в пучок, как щас – вам очень идет – улыбнулась Зоря. – Падайте к нам. Выпить-закусить у нас уже не осталось – Карина вчера последнюю бутылку в одного выдула.
– А? Что? – смутилась Карина. – Э, ты чего такое говоришь?
– Хорошо, учту – устало улыбнулась начальница.
– Да шучу я, мать – бросила Зоря блондинке. – Что ж ты веришь всему подряд? Да вы заходите, Элина Вадимовна. Коробку на пол бросьте, это после второго ужина осталось. Убирать у меня уже сил нет…
– Я на минутку всего. Можно тебя на пару слов, Зорь?
– Конечно – удивленно ответила вожатая.
Сонно натянув на ноги кеды и всё-таки убрав коробку с крошками от пирожного на пол, она вышла в коридор следом за Элиной.
– У нас интим? – съязвила вожатая.
– Зорь, скажи мне честно – Макар сегодня пьяный был? – сходу спросила начальница, понизив голос.
Этим вопросом она сокрушила вожатую под самый дых. Зоря не знала, что отвечать Элине Вадимовне. Прикрывать своего непутевого напарника ей совершенно не хотелось. Да и с какой такой радости ей было это делать? Но с другой стороны – сегодня он ее и не подвел. Ну, почти…
– Нет… Не знаю – неубедительно ответила Зоря. Сон, который еще минуту назад укрывал ее своим теплым одеялом, сняло, как рукой.
– Ясно – устало выдохнула Элина, облокотившись на стену.
В коридоре они были совершенно одни, лишь где-то снаружи были слышны детские крики и отдаленные звуки музыки, напоминающие, что они всё еще находятся в “Ювенте”.
– В зале я так и не смогла разобрать, выпил он, или нет – продолжила Элина, смотря себе под ноги. – Решила там уже не спрашивать. Потом отвлеклась и вообще его из виду потеряла. А щас в комнату захожу, а он там… Мертвым сном спит на куче каких-то коробок. В вожатской еще вонь такая стоит, ужас… Я его попыталась разбудить, но без толку.
Глядя на Элину, можно было подумать, что она находится на приеме у психолога. Начальница говорила неуверенно, словно стыдясь своего собственного голоса и тех слов, что она произносит. Зоря решила ее не прерывать – девушке, по всей видимости, просто нужно было выговориться.
– Зорь… Слушай, если ты попросишь, то я сниму его с отряда. Завтра же. Просто соберет свои вещи и уедет. Только скажи.
– Ух ты… – искрене удивилась вожатая. – А с чего вдруг?
– С того, что ты здесь уже немало работаешь и я тебя очень ценю и… В общем – я не хочу, чтобы ты разочаровывалась в лагере из-за Макара. Я знаю, какой он. Знаю лучше всех, поэтому… В общем – я понимаю, как тебе с ним нелегко.
Такое предложение застало Зарину врасплох. Ей было и приятно, и неловко одновременно, но как выплывать из всего этого эмоционального потока пока что было не ясно. На какие-то секунды голос всех обид, нанесенных Макаром, уговаривал ее согласиться на предложение и сделать так, чтобы неугодный напарник скрылся подальше от ее глаз и вообще исчез из лагеря. Забылся, как дурной сон на следующее же утро. Но…
Увы, но голос занудной совести снова звучал в ее голове громче и настойчивее, перекрикивая все остальные.
– Спасибо вам, конечно. Мне приятно… Но вы…расслабьтесь, в общем – тихо ответила вожатая. – Честно говоря, Макар сегодня был даже молодцом. Мы на пару вечерку сделали. А этот алко-удар…ну, травма на производстве. Будем считать, что он пострадал, добывая нам динозавра…
– Это ты про тот желтый ужас?
– Хах, да. Про него самого – кивнула Зоря.
Элина явно гоняла мысли из стороны в сторону, а слова вожатой, кажется, совсем ее не успокоили.
– А что там в диджейской произошло? Днем еще… Женя ко мне подходил, сказал: “Поговорите с Макаром, чтобы не психовал”. Это он про что?
– Ну да, было дело – защищать дырявую от косяков честь Мака становилось для напарницы всё сложнее. А внутренний голос всё психовал и не понимал, зачем она вообще тратит на это свое время. – Они просто там кусанулись немножко перед вечеркой. Женя приперся делать свои дела на нашу репу, Макар его облаял… Оба неправы и правы, как по мне. Чего теперь виноватых искать? Такое бывает, вы просто не обо всём знаете…
– Зорь, ты пойми – я не уверена, что дальше будет лучше – Элина заметно волновалась, пытаясь сказать задуманное. Изредка она бросала взгляд в сторону мужской вожатской, будто опасаясь, что из нее вдруг выползет Макар – пьяное и вымазанное желтой краской чудовище. – Я же его не первый год знаю. Поэтому скажу так, как думаю – вряд ли что-то поменяется до конца смены.
– Ну чё теперь поделаешь? – пожала плечами Зоря. – Мы с ним и так уже договорились, что эту смену доработаем вместе и больше он со мной стоять не будет.
– Да? – удивилась Элина.
– Ага. Поэтому менять его сейчас будет как-то нехорошо, раз мы сговорились. Да и тем более всё не так плохо, как может показаться. А показаться, глядя на него, может многое.
– Ладно, как знаешь. Но если что – сразу обращайся ко мне. Договорились? Чтобы он не вытворил…
– Я поняла вас, поняла. Не переживайте. Обращусь, никуда не денусь.
– Хорошо…
– А можно вам вопрос задать, раз уж мы вот так говорим?
– Конечно. Спрашивай.
Вожатая еще не до конца осознавала, уместно ли будет ее внезапное любопытство. Однако сдавать назад уже было поздно.
– Вы знаете, что у него здесь такого случилось, из-за чего он возвращаться не хотел?
Элина оказалась в замешательстве. Девушка вновь обратила свой взгляд на вожатскую Макара, думая о чём-то своем. Зоре же вдруг начало казаться, что она переступила черту, за которую ей заходить лучше не следовало.
– Это он сам тебе сказал? – тише прежнего спросила начальница.
– Да.
– Пьяный был?
– Нет, трезвый. Это он вчера вдруг решил мне объяснить свое “положение”, чтобы нам проще работалось. Мы с ним с первого дня собачились, вот он, похоже, и захотел высказаться, как я поняла. Я знаю, что он здесь из-за безработицы. И еще он сказал, что в прошлый раз очень тяжело отсюда уходил.
– Тяжело? Хм… – совсем поникла Элина. – Это еще мягко сказано.
– Только вот он договаривать не стал. Наверное, случилось что-то серьезное, раз Макару больно об этом говорить. А я и понять ничего не могу толком. Думала, вдруг он так пытается меня разжалобить, чтобы я на него меньше давила и лишний раз ничего не требовала. Вот я и решила у вас спросить. Извините, что не в свое дело лезу.
– Ничего… Только вот больно об этом говорить не только ему, но и мне, Зорь. Прости, но раз он не посчитал нужным рассказать подробности, то и я не буду. Я просто не могу так с ним поступить. Просто знай, что это правда.
– Всё так плохо?
Начальница поджала губы, осторожно подбирая слова.
– Скажем так – у него были все причины для того, чтобы сюда больше никогда не приезжать. Отсюда и все эти его психи, загулы и всё тому подобное. Не хочу его оправдывать, но там действительно есть, из-за чего нервничать. Только вот Макар по-своему справляется со стрессом… Последние годы он совсем скатился, я перестала его узнавать. Да и жалеть перестала, честно говоря. Сил на это у меня уже не осталось. Вот поэтому я не хочу, чтобы еще и ты его терпела. Тебя вся эта ситуация никак не должна касаться. Одно дело, когда трудно сработаться с человеком, другое – когда человек специально и на зло всё саботирует. От него можно ждать чего угодно, поэтому я за тебя и боюсь, Зорь. Даже я не думала, что Макара здесь так занесет, иначе бы просто не позвала его…
– Да вы не переживайте. Я ведь тоже не сахарная, если что. Разберемся.
Элина кивнула. Девушка стала тереть глаза, будто была готова завалиться спать прямо здесь и сейчас. Сама же Зоря нисколько бы не удивилась, если бы так оно и произошло. Видок у начальницы лагеря действительно был уставший, но теперь, когда вожатой открылась прежде невиданная сторона личности Элины и нелегкие взаимоотношения с племянником, ее ноша показалась Зарине еще менее завидной.
– Ладно… Хорошо… Я очень на это надеюсь. Только давай этот разговор останется между нами?
– Естественно. Я не трепло, Элина Вадимовна. Да и не хочу потом с Макаром еще и из-за этого разбираться.
– Спасибо… Фу-у-у-х, как же всё это надоело уже. Благо, что хоть на родительском дне его не будет. Хотя бы за это голова не болит. Не нужно бояться, что он там что-нибудь выкинет…
– В смысле? – напряглась Зарина. Девушка очень надеялась, что начальница лагеря просто перепутала выходные своего племянника с другим днем, не выпадающим на послезавтрашний родительский набег. – А у него разве не на завтра выходной стоит?
– Да. И еще на послезавтра.
Мир провалился. В груди предательски екнул испуг и захолодела злоба.
“Будь ты проклят, Макар”.
– Я буду одна? – с опаской переспросила Зоря, стараясь изо всех сил не выдать растерянности.
– Нет, конечно. Я с тобой на отряде постою. Оля вон тоже будет замещать Надю на пятом. Все при деле.
– Да? Допустим… Просто я первый раз слышу об этом.
– Мне сказали, что он свои выходные еще на прошлой неделе переписал. Дела у него какие-то в Ладном. Деловой… А тебе он об этом, разумеется, не сказал, да?
– Нет. Забыл, видимо.
– Вряд-ли. Не думаю, что он вообще собирался это делать. Да и про родительский день он вряд ли помнит. Но я даже рада, что его не будет. И без него будет полно головняков.
– Ага… Ну ладно, чего уж тут – развела руками Зоря. – Раз такое дело, то завтра у нас всё равно день свободный, поэтому можете выдохнуть. А вот послезавтра придется поработать, напарница.
Начальница искренне улыбнулась, что даже немного сгладило настроение вожатой.
– Хорошо. Звони завтра, если понадоблюсь. Я буду здесь, никуда не уеду. И даже в администрации сказала, чтобы в эти дни меня не трогали.
Распрощавшись с Элиной и пожелав друг другу добрых снов, Зоря, немного растерянная, вернулась в свою комнату и застала там уже спящую Карину. Девушка, поджав под себя ноги, тихо сопела в обнимку с подушкой. Уснуть белокурой вожатой не помешал ни включенный свет, ни детские голоса, что были слышны через открытое окно.
“Спящая красавица” – подумала про себя Зоря, выключила свет и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ей нужно было обдумать многое из того, что она только что услышала. А для этого как нельзя лучше подходил именно свежий вечерний воздух. Нужно было прогуляться, пока дети вновь не заполонили Южный корпус.
Заслуженный отдых
Короче слушайте. Или читайте? Не знаю, как правильно.
Я вами горжусь. Всеми! Вы красавцы. Я не особо помню, что там было у остальных отрядов, но
вашенаше с вами выступление мне зашло. И плевать, что мы не заняли первое место. Всё было отлично. Поэтому можете собой гордиться, но только не очень долго.Я уехал на два дня. Не звонить. Не писать! Я серьезно!
Слушайтесь Зарину! Если будете косячить – приеду и оторву уши.
Макар.
P.S. Ваня, помни про мои подзатыльники!
– Миленько – улыбнулась Настя, отдавая Зарине тетрадный листок, исписанный неровным почерком Макара.
– Странно, что он вообще решил это написать – сказала Нина, доедая уже третий шоколадный йогурт, оставшийся после второго ужина.
– Да я и сама удивилась. То из него и слова не вытянешь, то его внезапно прорывает на целое письмо. Ну ладно – на записку, а не на письмо, но всё же. Человек загадка этот Макар – ответила Зоря, аккуратно складывая листок и убирая в свой ящик. – Я когда утром увидела, что письмо к нашему уголку пришпандорено, сама его сорвала, чтобы поскорее прочесть. Боялась, что он там хрень какую-нибудь напишет с бодуна…
– А вот такому я бы уже не удивилась – кивнула Настя, поглаживая и рассматривая свои ноги без всякой на то надобности. – С ним бы я уже вообще ничему не удивилась. У него уже столько выкрутасов было, мама не горюй. У некоторых за всё лето столько не наберется.
– А то и за все смены.
– Ага. Ну а потом, когда раз пять прочла, решила всё-таки оставить. Человек старался, всё-таки…
– Что будете готовить на завтрашний концерт? – спросила Карина, которая до этого не очень активно участвовала в беседе. Казалось даже, что она нарочно постаралась сменить тему разговора.
– У меня есть девчонки гимнастки, у них даже выступление готовое есть – первой отозвалась Настя, наконец оставив свои ноги в покое и прикрыв их подолом платья. – Его и покажем.
– Я, Некитос и наши индивидуалы будем танцевать. У нас уже кое-что из готового материала есть. Минуты на две, вроде – отчиталась Нина. – Оля сказала, что если всё будет ярко, то две минуты сойдет.
– Мы поём – ответила Зоря, не дожидаясь своей очереди. – На что-то масштабное нет ни сил, ни времени. Сегодня вот свободный день был, без вечерки, еще и Макар свалил – вообще благодать. А толку? Туда отряд своди, туда отведи, на дневном по станциям с ними отбегай. Завтрак, обед, полдник, ужин – вот и день прошел. А после огонька они улеглись, может, только с час назад. Когда было думать?
– Ну да, в одно лицо работать всегда не круто, ты ж знаешь – сказала Нина, всё-таки прикончив третью порцию йогурта. – Погоди – а разве с тобой Элина Вадимовна не должна была стоять?
– Только завтра. Сегодня она мне не особо-то нужна была, сама справилась, не первый же день работаю. И опять же – готовить на вечер не нужно было ничего. А у нее перед родительским днем и так дел выше крыши, куда ей еще думать про наши номера…
– Ну блин, девочки, давайте не будем о работе, а? – выдохнула Настя, развалившись на кровати рядом с Кариной. – Честное слово – слушать тошно. И так целый день в этом варимся. Что, других тем уже нет?
– Ой, ну куда бы деться, мадмуазель ты наша. Тогда давай поговорим о твоих платьях. Мне вот интересно – а они у тебя вообще заканчиваются? – поинтересовалась Зоря, которая теснилась на соседней кровати рядом с Ниной.
– Конечно, всего два осталось – их сношу, и придется по второму кругу надевать. Печаль…
– Кошмар, трагедия какая!
– Не говори. Так это я еще два платья закупила в мае. Должно было быть четыре, но одно мне дошить не успели. Обидненько… Бедная я несчастная – носить мне нечего.
Девушки издали сдержанные смешки, но даже эти потуги сейчас были для них вершиной человеческих усилий.
Всё это время, что прошло после отбоя, они болтали о разном – о своем, о девичьем. Им не хватало этого общения. Не хватало того, чтобы вот так спокойно и никуда не торопясь поговорить о простых вещах. То есть сделать то, чего в будний день из-за бурлящей работы и графика сделать у них чаще всего не получалось.
Им очень не хотелось забывать о таком простом, таком банальном общении. Но даже на такую беззаботную болтовню они тратили последние свои силы. Силы, которые за целый день, к вечеру, иногда успевали испариться, выветриться и иссохнуть. Всё чаще им приходилось делать выбор – побыть немного живым человеком и попытаться хоть немного отдохнуть и развеяться, или же просто рухнуть на кровать и перенестись в завтрашний день, проспав лишний час в надежде, что он придаст им чуть больше сил, чем вчера.
Пока что, в начале лета, этот выбор чаще всего делался в пользу отдыха, а не сна. Но Зарина за годы вожатской работы уже успела понять, что чем больше смен работает вожатый летом, тем больше ему хочется спать. А это значило, что уже к третьей смене вожатики всё чаще начнут предпочитать именно кровать с подушкой, а не поход в домик, игру в карты и разговоры о чём бы то ни было.
Но всё это было нормально и давно уже стало привычной закономерностью, от которой никуда нельзя было деться. Поэтому теперь им оставалось только ловить этот момент и наслаждаться им по мере сил. Ловить минуты единения и живого человеческого общения, пусть и обремененного усталостью и желанием выспаться.
– В домик идет кто-нибудь? – поинтересовалась Нина, нарушив ненадолго установившуюся тишину в комнате. – Сегодня, вроде, будет покер. Если народ соберется…
– Не-е-е, ну нафиг – сморщилась Настя, не открывая глаз. Казалось, что вожатая вот-вот уснет, и тогда Карине действительно пришлось бы делить с ней кровать. – Спать охота. Недавно же только играли. Надо было тогда сразу идти, а не здесь просиживать.
– Я тоже не хочу – отозвалась Карина. – Валера уже спит, да и у меня глаза слипаются. Ой блин, мне ж еще мыться. И маме я позвонить забыла…
– Ну вы чего, черёмушки? – удивилась Зарина. – Первая смена только, а вы уже никакие? Ну даете… Я бы пошла, но я и так одна на отряде. Сама понимаешь, Нин…
– М-да, девки – тоскливо тут с вами – протянула Нина, окинув девушек скучающим взглядом. – Хотя я тоже не хочу. Некит пошел, вот пусть за двоих и отдувается.
– Никита куда-то пошел без тебя? Один? И ты его отпустила? У вас вообще всё хорошо? Вы еще вместе? Нина, ответь! – съязвила Зоря, и спустя мгновение получила от хореографа карательную тычку в бочину.
– Иди ты в зад – надулась девушка, пытаясь выскользнуть из объятий вожатой. – Вечно вы преувеличиваете.
– Да-да, конечно – произнесла Настя откуда-то из-за спины у Карины.
– Нинэль, ну не обижайся ты. Мы тут просто уже все привыкли, что ты за ним вечно везде хвостиком ходишь…
– Я?! – удивилась черноволосая. – А чё я сразу? Может, это он за мной бегает…
– Да уж, конечно. Ты ему прохода не даешь.
– Не правда. А даже если и так – ничего, что мы встречаемся? Это нормально…
– Нет в этом ничего нормального. Ты его просто ревнуешь ко всем подряд, вот и всё. А ревнуешь потому, что не доверяешь. А не доверяешь потому, что поводы для этого есть…
– Ладно-ладно, харэ – угомонила всех Зоря. – Этого нам еще не хватало. Извини, Нин – я не хотела за живое задевать. По дурости ляпнула. Прости… Вы просто всегда не разлей вода, вот я и сказанула…
Чуть успокоившись, вожатые еще какое-то время лежали в полной тишине. С улицы в открытое окно было слышно стрекотание сверчков, которое только убаюкивало сонных девушек, а из открытого окна заносило приятную ночную свежесть. Время тишины, покоя и полного удовлетворения пьянило и расслабляло, и никто не решался нарушить эту блаженную нирвану.
Никто, кроме Насти, которая сейчас вдруг осела на кровати и выдала то, чего от нее никто не ожидал:
– Знаете, о чём думаю? – вяло растягивая слова, спросила вожатая. – А вдруг Макар в тюряге сидел?
– Опять началось. Ты чего на нем зациклилась-то? Понравился, что ли? – в ответ спросила Зоря, не особо удивленная таким предположением.
– Очень смешно… Нет, не в моем вкусе мальчишка.
– Ну ладно, допустим. Тогда с чего вдруг такие выводы на ночь глядя? Чё ты им себе голову забиваешь?
– Слушайте, ну давайте честно – Макар хит этой смены! А возможно и всего сезона – усмехнулась Настя, окончательно проснувшись. – Ну а почему нет?
– А почему да? – подключилась Нина.
– Да потому что мы почти каждый день его обсуждаем. И есть за что. Он же постоянно чё-то новенькое выкидывает, сами подумайте…
– Есть такое.
– Это точно.
– Ну вот. Среди нас уже давно не было таких фриков. Только этот был, как его…
– Пашуня! – вспомнила Нина.
– Да-а-а, Паша. Ну тот просто пришибленный был, стеснительный очень, скромный.
– Как Валера? – подала голос Карина. – Я его помню, но он у меня вожатым никогда не был.
– Да он и приезжал-то один год всего. Нет, Валера еще более-менее мальчик. А тот… Не суть. Мы ж щас о Макаре говорим. Так вот – он каждый день чё-то вытворяет, хотя явно же не тупой, правильно? Правильно! А настоящий первак у нас тут вообще впервые. Помните, как нам раньше про них рассказывали? Что они все такие крутые были и так далее… А этот что? Двинутый, злющий и ни с кем толком не общается…
– Ты там что-то про тюрягу хотела сказать, если я не ошибаюсь?
– Чего? А, ну ладно – может в тюряге он и не сидел, это я перегнула, но на учете уж наверняка где-нибудь числится.
– Классно. Здорово. А вот у меня есть предложение – а давайте не будем его имя в суе упоминать? Особенно на ночь глядя? Нет его здесь, и слава богу – простонала Зарина.
– Согласна – кивнула Карина.
– Ага – сделала то же самое Нина.
– Ой, ну как скажите. Не хотите, как хотите – махнула на скучных подружек Настя и вновь вытянулась на тесной кровати. – Ах, кто бы знал, как я не хочу завтрашний день.
Будильник на ее телефоне прозвонил ровно в 6:30 утра.
С трудом встав с кровати и стараясь не разбудить еще спящую Катю, Элина, набросив поверх ночнушки шелковый халат, тихонько прокралась на кухню, взяла со стола кружку с остывшим за ночь цикорием и вышла на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь. Снаружи стоял еще не успевший рассеется туман, уже понемногу отступавший к лесу. Утренняя прохлада, которая с каждым днем становилась всё менее ощутимой в разгоравшемся лете, легонько коснулась ее босых ноги. Присев на лавку, Элина глубоко вдохнула свежий утренний воздух.
“Пожалуй, сегодня обойдемся без гимнастики” – решительно убедила себя девушка. Дел у нее была целая куча, а времени на их исполнение имелось слишком мало, чтобы тратить столь драгоценные минуты на зарядку и пробежку.
Включив на смартфоне интернет, она мельком просмотрела все сообщения и оповещения, что успели набежать со вчерашнего вечера. Пара СМС от коллег из города; четыре письма в почте по рабочим вопросам; уведомление о запросе в друзья от внеочередного “мачо” по имени Рустам Абгарян; рассылка от интернет-магазина косметики с объявлением о начале летней распродажи и куча спама в группе по фитнесу, в который Элина даже не стала вникать – вот и всё, что она “пропустила” за время своего отсутствия в сети. Данная процедура, наравне с пробежкой и зарядкой, уже давно стала неотъемлемой частью ее жизни не только в лагере, но и в городе, дома.
Начальница лагеря выдохнула с облегчением, когда не увидела во всем этом потоке информации того, что всегда опасалась увидеть. Каждый раз, просматривая сообщения, Элина надеялась не обнаружить среди них пропущенное СМС от племянника тревожного содержания, на подобии “Я на окраине города, забери меня”, или же “Япъяниый, у бар а, самн е даедуу”. Именно таких сообщений она и боялась больше всего, ведь это означало, что Макар опять во что-то вляпался, или же попросту напился вдрызг и забыл, где живет, не в состоянии самостоятельно найти обратную дорогу.
В этот раз всё было спокойно. Но вместе с тем, зная, что Макар на выходном, Элина всё равно переживала, что от племянника нет никаких вестей. А всё потому, что это не предвещало ничего хорошего, ибо в данный момент он мог находиться в любой точке земного шара и в абсолютно любом из известных человечеству состояний. Да – девушка понимала, что ее племянник уже большой мальчик, и даже мужчина, а значит и присматривать за ним не нужно. Но…
Вот именно – всегда было слишком много “НО” во всём этом уравнении. И решать эти уравнения приходилось не кому-нибудь, а именно Элине. И не важно, хотела она этого, или нет.
“Так, не накручивай себя. Сегодня и без того день тяжелый” – сама себе приказала Элина и поставила телефон на блокировку.
Утренних дел у нее и правда намечалось многовато. Нужно было освежить в голове планы, распланировать время и запомнить, что и когда нужно успеть сделать. Кому нужно было позвонить как можно скорее, а с кем можно было связаться в последнюю очередь. Очень некстати было и то, что сегодня она подменяла Макара на седьмом отряде, что означало сокращение времени на подготовку родительского дня почти вдвое.
Но деваться от этого было некуда. Нужно было работать, работать и еще раз работать.
“Правильно мне когда-то Сан Палыч говорил” – вспомнила Элина фразу своего предшественника. – “Элиночка, родительский день нельзя хорошо провести, его можно только с трудом пережить”.
– Вот и я – отчиталась Элина, появившись в Южном корпусе почти сразу после подъема.
Зоря, которая еще шаталась по коридору в своей мешковатой пижаме и с растрепанными волосами, натужно ей улыбнулась, но явно не ожидала увидеть начальницу так рано. Элина, прекрасно понимая положение, поспешила успокоить вожатую:
– Зорь, ты давай пока просыпайся, а я их всех подниму. Особо не спеши.
Вожатую такое предложение явно устроило – сонливо шаркая тапочками, Зарина, вооружившись расческой, зубной щеткой и пастой, отправилась в туалет наводить марафет, а Элина ушла в комнаты к пионерам, чтобы растолкать их на утреннее построение и завтрак.
Однако сами дети явно не собирались следовать этому плану. Мальчики просто лежали раскрытые и не желали подниматься с постели, а девочки так и вовсе еще и не думали просыпаться. Время еще не поджимало, но Элина каждые две минуты посматривала на часы, боясь подвести Зорю и не успеть поднять отряд к утренней зарядке.
– Элина Вадимовна, здрасьте. А вы чего тут? – промямлил Валера, заходя в комнату. Парень к этому времени уже успел не только проснуться, но и привел себя в порядок и оделся.
– Доброе утро, Валер. Да вот, пытаюсь седьмой отряд расшевелить – ответила начальница, стараясь разбудить комнату девочек, которые никак не желали воспринимать ее призывы к подъему.
– Ясно – кивнул вожатый. – Но это комнаты нашего отряда, в смысле – восьмого. А седьмой отряд там, по правую сторону находится.
Элина, потратив две секунды на размышление о смысле жизни и осознание того, как сильно она сейчас облажалась, натянула на лицо глупую улыбку, извинилась и постаралась ретироваться из комнаты как можно скорее. Начиная нервничать, начальница с особым рвением переместилась к месту дислокации седьмого отряда, который, к ее удивлению, будить уже не требовалось. Девочки спокойно расхаживали по комнате, расчесывались и заправляли кровати, а мальчики, в свою очередь, пока что ограничились лишь подъемом, предпочитая не заправлять свои пастели, а играть в мобильные игры на телефоне.
– Ребята, не сидим! Приводим комнату в порядок, одеваемся, умываемся – чего как маленькие? Давайте скорее…
– Мы не хотим – буркнул пухлый мальчишка, не отрываясь от экрана смартфона.
– Живо – спокойным тоном сказала Элина.
В кармане джинс завибрировал телефон. “Началось” – подумала начальница, выходя из комнаты и отвечая на звонок.
– Да Оль, доброе утро. Что-что? Нет, всё по плану. Вот по поводу этого – первый и второй отряд надо организовать, чтобы они лавки успели поставить. Окей. А список с выступающими…а, готово? Ну и хорошо. Тогда время всем напомни для репетиций, а я уже Ильюхе позвоню, чтоб он аппаратуру к столовой вез. Машину организую. Ага. Хорошо. А что по станциям?
– Справились? – аккуратно вмешалась в разговор Зоря, которая довольно быстро успела закончить все свои утренние процедуры.
– Оль, секунду, повиси на линии… – ответила Элина в трубку, и переключила свое внимание на вожатую, – Да, попыталась. Вроде проснулись.
– Я не поняла, а чё это мы развалились?! – грозным тоном обратилась Зоря к мальчишкам в комнате. – Через двадцать минут зарядка! Ну-ка встали все. Телефоны убрали и кровати заправили! Оделись, обулись в спортивную обувь… Чё как в первый раз, а?! Егор – быстрее! Расслабились без Макара, я смотрю…
– Говори, Оль – шепотом решила продолжить телефонный разговор Элина, опасаясь вмешиваться в воспитательный процесс.
Через пару суровых и громогласных минут порицаний вожатая покинула комнату мальчиков уверенным шагом военного офицера. Элина побаивалась, что девушка сейчас примется и за нее, но Зоря начальницу даже не заметила.
Комнатам девочек повезло больше – почти все они были готовы к зарядке, поэтому вожатая дала им указание лишь убрать все ненужные вещи в чемоданы, чтобы те не мешали утренней проверке на чистоту и попутно помогла двум пионеркам заплести косички. Когда экзекуция была окончена, Элина, которая к тому времени успела закончить свой разговор с Олей, осмелилась подойти к Зарине и попыталась хоть как-то оправдаться.
– Извини, Зорь – осторожно начала начальница. – Я была уверена, что они встанут. Не думала, что проигнорируют. Еще и телефон этот зазвонил, не могла не ответить…
– Ой, Элина Вадимовна, расслабьтесь вы – махнула рукой Зоря. – Моментально они подскакивают, только когда слышат, что к ним Макар с аэродрома вылетел. Он же обычно не церемонится и под горячую руку попадают все – от них самих до мух под потолком. А тут у детей лафа – его нет, я не такая злая, а у вас просто вид безобидный. Так что забейте.
– Безобидный? – улыбнулась девушка. – Почему?
– Ну-у-у… Не знаю. Просто вы не похожа на грозную злую начальницу. Особенно когда одеваетесь по-простому. Выглядите как вожатая, поэтому мелкие и не сильно чешутся из-за этого. Просто будьте с ними чуть по строже. А то на шею сядут и всё – кирдык. Вообще потом не докричитесь.
– Хорошо, поняла – кивнула Элина, поджав губы. – У меня вообще… Честно говоря – с детьми я не очень лажу. Как-то упустила этот момент…
– Не любите их?
– Нет-нет, люблю. Я ж и с Макаром возилась, пока он еще мелкий был. Но вот в последнее время как-то разучилась я с ними…дружить. Да и некогда было. И не с кем… Позор…
– В этом деле практика нужна. А вам не до этого. Не переживайте – то ли еще будет – усмехнулась Зоря. – Седьмой отряд! Через пять минут строимся на зарядку!
“Господи, как же страшно” – подумала Элина, вздрагивания от Зориного крика.
А ведь день еще только начинался.
Элина не выпускала телефон из рук не только во время зарядки, но и на протяжении всего завтрака.
Македон Иванович звонил предупредить, что заранее отозвал с выходного еще двух своих охранников, чтобы они могли своевременно досматривать всех, кто приезжает в лагерь к детям. Элина не понимала, зачем он отчитывается перед ней за каждый свой шаг, но тут же вспомнила его собственную фразу – “Везде должен быть порядок!”, после чего лишние вопросы у начальницы отпали.
После разговора с начальником охраны Элина вызвонила ди-джея Илью. Тот сонным голосом сказал, что в течении часа будет готов к транспортировке всего своего “добра” к столовой, чтобы отряды смогли начать репетировать. Разумеется, заблаговременно ему нужен был не только список выступающих, но и музыка к номерам, дабы он сам мог успеть подготовится к концерту и настроить всё свое оборудование под отрядные номера.
Звонила и Катя. Она сообщила, что комнаты во всех корпусах чистые и прошли проверку. Оставалось только сделать так, чтобы до приезда родителей пионеры сохранили эту чистоту нетронутой и не превратили корпуса в средоточие хаоса и беспорядка, где некоторые особо догадливые детишки умудрялись сушить свои трусы у всех на виду прямо на тумбочке у соседа. В этом вопросе ей только и оставалось, что уповать на волю Господа Бога, да и то с некоторыми оговорками.
Ко всему прочему, начальнице нужно было еще позвонить на проходную и напомнить, что ворота для въезда в лагерь нужно открыть ровно в полдень. Да – этот вопрос был обговорен уже не раз, а сама начальница совсем не считала своих подчиненных глупцами и невеждами с короткой памятью. Однако Элина всегда верила в то, что лишняя перестраховка будет не лишней. Такой жизненный принцип она успела понять, принять и окончательно усвоить еще на первых порах своей работы не только в лагере, но и вообще везде, где от тебя требовалась хотя бы малая толика ответственности.
Увы, но, несмотря на все свои установки и запутавшись в узлах утренней суеты, сделать важный для себя звонок Элина всё же позабыла, за что уже успела мысленно себя отругать и теперь старалась как можно скорее исправить свой “просчет”.
– Элина Вадимовна, вы кушать-то будете? – спросила Зоря, которая, в отличии от своей новообретенной напарницы, уплетала манную кашу за обе щеки.
– Что? А, кушать… Наверное… Нет, не успеваю – растерянно ответила начальница и вновь прильнула к телефону: – Ало, да-да, Ефим Ефимыч… И вам доброе утро. Что, простите? Говорите громче, вас не слышно! Да, я как раз по этому поводу звоню. Что? Всё правильно – ровно в полдень открывайте, и не важно, сколько машин будет стоять ждать. Всё как обычно…
– Знаешь, Карин – негромко сказала Зоря, наклоняясь к своей соседке, пока начальница говорила по телефону, – Я тут подумала… Короче – не хочу я быть главной в лагере. Ну на фиг… А то так ведь и телефон к уху может прирасти.
Репетиция шла полным ходом.
Седьмой отряд пел лениво и не очень дружно. Зоря то и дело останавливала концерт, чтобы сделать замечания и угомонить парочку мальчишек, которым всё это действо опротивело особенно сильно. Остальные тоже были не лучше – пионеры то спешили, то отставали, завышали и занижали голос там, где не нужно, а порой и вовсе откровенно перевирали слова, от чего им становилось смешно и вожатой приходилось вновь обрывать песнопение.
Многие из детей уже предвкушали скорый приезд родителей. Это отражалось на их лицах и в поведении, заставляя пионеров думать о чём угодно, но только не об удачном выступлении. У многих из них голова наверняка была забита мыслями о том, что же такого вкусного и интересного привезет им сегодня их родня. Куда уж тут разучивать песню? Им было не до нее… Хотелось только, чтобы она поскорее закончилась и больше не мешала им грезить о желаемом.
Прогон затягивался, а время таяло, как лед на жарком солнце. Иссякало и терпение вожатой, которая уже начинала понимать, что такими темпами они ни к чему хорошему не придут.
– Ребят, соберитесь! – рыкнула Зоря, которая после очередной остановки уже начинала нервничать. – Мы ж ее вчера учили! А сегодня вы уже ни в зуб ногой. Память, как у рыбок, или что? Вам перед родителями своими выступать, не позорьтесь! Собрались. И-и-и…
Пока пионеры, пересиливая себя, мямлили строчки из песни, Элина, которая тоже пребывала на взводе, то и дело выбегала из холла в коридор, чтобы ответить на звонок, позвонить самой, либо оставить голосовое сообщение в их лагерном чате, в котором сейчас, накануне важного события, тоже бушевала насыщенная жизнь.
– Нет, нет, Тихон Валерич, красить уже ничего не надо – говорила в полголоса начальница, отвечая на внеочередной звонок. – Бордюры там и так нормальные, да и в любом случае уже поздно. Родители приедут и обязательно кто-нибудь из детей измажется, как это всегда бывает. Потом начнутся проблемы… А Артур Гекович там не рядом, случайно? А передайте трубочку…
За разговором Элина не заметила, как в коридор вышла Зоря, тихо прикрыв за собой дверь в холл.
– …да, да, тот красный ковер, здоровенный. Посмотрите, его вчера успели почистить? Ой, Зоречка, я щас вернусь, обещаю.
– Моя хорошая, да не изгаляйтесь вы так – тихо сказала вожатая. – У меня-то всё под контролем, а у вас, я смотрю, своих дел хватает. Идите, а то и мы песню не отрепетируем, и лагерь к родительскому дню не подготовится – и будет у нас тогда двойной шухер.
– Да всё нормально, просто такое чувство, что без меня ничего не решается – устало ответила Элина, и почти сразу вновь прильнула к телефону, – Чистый? А, ну да-да, говорила. Вчера еще, точно. Ага. Поняла. Хорошо, хорошо. Всё, спасибо.
Зоря тихо посмеивалась над суетной начальницей, которая, казалось, сейчас провалится под землю не то от стыда, не то от раздражения.
– Теперь я твоя – выдохнула Элина.
– Нет, к сожалению. Да и вряд ли я в вашем вкусе – отшутилась вожатая. – А по поводу подмены – забудьте. Прибегайте, когда разберетесь со своим завалом. А то вы один фиг от телефона не отлипаете. Всё, кыш.
– Извини-и-и, Зоречка. Мне дико стыдно, но всё равно спасибо. Ты умница – поцеловав вожатую в щеку, сказала начальница. – Я побежала. Прости, прости меня. Как разберусь со всем – сразу же к вам вернусь. Обещаю!
Элина покидала Южный корпус с явным ощущением того, что она забыло что-то чрезвычайно важное. Однако, что конкретно она успела забыть, начальница так и не могла припомнить. Пока что всё находилось лишь под ее шатким контролем, а такое положение дел всегда вызывало у начальницы дискомфорт.
Тем временем проклятый телефон уже успел вновь завибрировать в руке.
По своей сути родительский день был лютым кошмаром не только для каждого вожатого, но и вообще для всего лагеря в принципе. Если говорить просто – всё происходящее в этот день было одной большой декорацией, и все, в том числе и сами родители, об этом знали.
Когда детей отправляют в лагерь, то многие почему-то считают, что родители нарочно ссылают своих светлоликих чад подальше от себя любимых, чтобы хоть немного побыть наедине с собой и своими “взрослыми” делами. Иногда это действительно было так. Однако чаще всего многие из этих свободолюбивых взрослых напротив начинают обрывать телефоны вожатых уже на второй день после заезда на смену. Предлоги для этого всегда выбирались разные, но истинным был только один – все они на самом деле переживали за комфорт и счастье своих детей, а сами попросту не находили себе место в жизни без своих дорогих детишек.
Многие из них, пренебрегая расписанием лагерной жизни и наплевав на всяческие правила, наведывались к чадам чуть ли не через день то забирая его за пределы лагеря, то гуляя с дитём по территории и просто транжиря время попросту. Иногда даже казалось, что, предложи ты им постоянное проживание в лагере на период смены, они бы с удовольствием согласились, лишь бы не упускать своего ребенка из виду. Такие “набеги” были их собственной инициативой, по ходу которой вожатый по правилам лагеря имел право задействовать пионера в лагерных мероприятиях, за которые сами же родители, вообще-то, заплатили не малые деньги. И именно для таких “скучающих” и был введен специальный день для посещений, когда к ребенку могла приехать вся его семья и без всякого отрыва от расписания провести с ним время.
Сам же родительский день позволял воочию увидеть, как же хорошо живется пионерам в “Ювенте”. Для этого дела почти всегда в лагере варганили ярмарку вместе с соревновательными конкурсами, в которых каждый из участников получал сладкий приз, эдакая беспроигрышная лотерея. Люди всегда ведутся на подобное, а родители – ведутся вдвойне. В качестве культурной программы широкой публике представляли концерт, в котором каждый из отрядов показывал творческий номер, что не могло не растрогать приехавших в лагерь взрослых.
Пионеры, которые знали обратную сторону времяпрепровождения в лагере, со всеми его ранними подъемами, мероприятиями и бесконечными занятиями, были не менее рады свободному от всей этих нагромождений дню. Программа для посещения родителями лагеря была рассчитана почти до самого вечера, а потому и времени на подготовку вечерки у отрядов попросту не оставалось. Стоит ли говорить, что для детей это был самый настоящий праздник?
Неизменным всегда оставался один факт, самый главный – для каких бы целей не существовал родительский день, сами дети всегда были рады приезду своих отцов, мам, бабушек и дедушек, братьев и сестер. Они напоминали детям о доме, который пионеры оставили на такой, казалось бы, долгий для них срок. Многие, отправляясь в это своеобразное плавание, успевали истосковаться по родным берегам, по дому, где всегда была мягкая кровать, вкусная еда, компьютер, телефон и своя жизнь – жизнь маленького человека в большом мире, где пока-что от тебя ничего на этом свете не зависело. И как бы эти маленькие люди не любили “Ювенту”, как бы не ждали возвращения в ее объятия, тоска по дому порой всё же одолевала их, и от этого никуда нельзя было деться.
Ну а если отбросить в сторону тоску по дому, то не менее важным фактом для пионеров было и то, что в этот день любящие родственники привозили с собой из “большого мира” не только себя любимых, но и всевозможные вкусности, которые сегодня у детей не могли отобрать их злые и следящие за их правильным питанием вожатые. Ведь нельзя было забрать у тебя то, что ты съел еще до отбоя в присутствии родителей.
Элина усвоила все тонкости проведения, сопровождения и окончания родительского дня уже давно. Для нее такая работа была отнюдь не в новинку, ведь даже вне стен “Ювенты” опыта по организации важных мероприятий у девушки хватало. Однако по нервотрепке лагерь опережал всех и вся, ибо каждый год и на каждой смене обязательно происходило что-то такое, что портило для нее этот день и заставляло люто его ненавидеть. Чаще всего причина была лишь в одном – недовольные чем-либо родители стремились выяснить у начальника лагеря, из-за чего их мнительное и брезгливое чадо столь несчастно в лагере, а также почему у них есть “то” и нет того самого “этого”.
А еще Элина Вадимовна Закрепина, проработав в лагере уже энное количество времени, четко и ясно зарубила себе на носу, что угодить всем родителям на свете просто невозможно. Там, где одни жаловались на дефицит времени, другие были недовольны тем, что ребенка ничем не нагружают и вообще у него слишком много времени для безделья.
Зарубить-то зарубила, а вот научиться не переживать из-за таких наездов начальница пока что так и не смогла. Именно поэтому сегодня Элина ждала подвоха в любой момент и из-за любого угла, попутно пытаясь морально себя к этим подвохам подготовить.
Посетители, как и планировалось, нахлынули на территорию лагеря сразу после полудня. Казалось, что приезжих в “Ювенте” было куда больше, чем всех детей, вожатых и сотрудников лагеря вместе взятых. Пионеры в одночасье разбежались по своим родителям и тут же устремились с ними на ярмарку. Шум на людной центральной площади стоял откровенно базарный, чему способствовала еще и музыка, любезно предоставленная Ильей для сопровождения данного мероприятия.
– Оль, ну как ты тут? Всё готово? – спросила Элина, найдя на веранде столовой уже слегка замученную воспитательницу, которая не только осуществляла подготовку к празднику, но еще и вела всё это “увлекательное” действо.
– Да вроде бы – пожала плечами Оля, убрав с лица чуть растрепанные и вечно непослушные волосы. – Все всё отрепетировали, прогнали… Лавки на площади стоят, но видишь – опять не хватает.
– Вижу. Закажу их, наверное, на следующий год. Деревянных, на вынос. Штук пятьдесят. Пусть на складе стоят, когда не нужны. А то это не дело…
– Да, лишним не будет. Мы их и так со всего лагеря шкрябаем – с клуба, с площади, отовсюду. Ладно… Ну а в остальном что? Ди-джей вот музыку крутит, ярмарка пашет во всю. Мне только переодеться осталось под ведущую, и тогда всё – будем готовы концерт начать.
– Хорошо. Слушай, народу-то сколько понаехало… – удивилась начальница, оглядывая площадь, заполненную родителями, детьми и вожатыми. – У меня вообще такое чувство, что с каждым годом их всё больше и больше приезжает.
– Не удивлюсь… Такими темпами на станциях скоро призов не останется. Ну это ладно – если что, я на это дело Вадима с Жэкой подрядила. Сказала им ходить и всё отслеживать. Если что-то закончится, будут доносить.
– А станции те же оставили? Или в этом году чего-то нет? – уточнила Элина. В подобные вопросы она старалась не лезть, оставляя их на попечительство Оли. Воспитательница знала эту кухню куда лучше, нежели ее начальница.
– Дротики я всё-таки решила убрать с глаз долой. Народ на них и так не ходил толком, а после прошлого года, когда дротик мальчишке в ногу упал, я вообще зареклась.
– Ой, точно. Помню.
– Перетягивание каната в этот раз пораньше поставим. Часа через пол будет, а не в конце. А так всё остальное по классике – рисунки, лотерея и так далее.
– Не хочет у нас народ “дротить”. И не умеет толком – съязвил Илья, сидевший за своим пультом и ноутбуком, увязнув во всяких проводах, как в грязи. – А то, про что вы говорили – это ж этот, Протокоп был. Гришенька…
– Ой, не говори мне про него даже – отмахнулась Оля. – Вот уж болван, каких свет не видывал. Из-за таких вот и убрала дротики. Ну нафиг, лучше перестраховаться.
Илья усмехнулся:
– Ну ваще он веселый пацан. Хотя дебил, конечно. Чёт в этом году его нет, не привезли. Он же с первой и до последней смены обычно сюда закатывал.
– И слава богу, что нет. Хоть один год спокойно без него пережить. А то с этим кадром вечно проблемы
– Помню. Ладно, выдохни ты уже – сказала Элина, подсаживаясь на лавку рядом с Ольгой и ди-джеем. – Ой, у меня голова кругом. Ко мне уже мамашка одна подходила, спрашивала, нет ли у нас подушек не с перьями, а с чем-то другим? “Вове на них не очень удобно”. А парню, к слову, уже четырнадцать лет.
– Нормально – удивилась воспитательница.
– Херасе – выразился более понятно Илья.
– Ну. Я сказала, что таких не держим. Ну, в смысле, подушек. Объяснила, что она вполне может привести ребенку его собственную подушку, домашнюю. Вроде поняла, но всё равно недовольная ушла, скривилась. Капец… Хотя пока что грех жаловаться – всё тихо и спокойно. Более-менее…
– Сплюнь, Эль – скривилась девушка, опасаясь мгновенной жизненной кары.
– Как скажешь – улыбнулась Элина. – Ладно, чё я расселась-то… Пойду к седьмому отряду. Я же вроде бы как на подмене. Хотя подменяльщик из меня сегодня так себе. Ладно – всем удачи, ребят.
Погода сегодня выдалась по-настоящему летней, явив себя во всей красе. Солнце светило ярко, а легкий ветерок пусть и тревожил листву деревьев, но всё же не давал жителям и гостям “Ювенты” испытывать слишком уж сильный дискомфорт от солнечного тепла. Лето с каждым днем вытесняло налет весенней прохлады из этих краев. Становилось жарче и суше, а в небе всё реже можно было заметить облака.
Зарина сидела на скамье внутри большой детской площадки. Вид у вожатой был скучающий. Щурившись, она была занята тем, что наблюдала за бегающими детьми, стараясь никого не упустить из виду. Тем временем остатки ее отряда, к которым не приехали родители, раскачивались на качелях и скатывались с горки, играли в догонялки и делали всё то, что, к счастью, не требовало никакого участия вожатого.
– Зоренька, ты как тут? – возникла около вожатой Элина и присела с ней рядом. Прогретая солнцем лавка отозвалась приятным теплом.
– Как видите, кайфую – улыбнулась Зоря. – Пять человек от отряда осталось, остальных родоки разобрали. А вы чего сорвались?
– Я же обещала, что подойду…
– Да забейте вы уже. Двое караульных на пять человек? Не, это много.
– Я и так забила с самого утра, тебя одну оставила. Так что ничего – побуду с вами. Да и у меня основная суета уже закончилась, так что теперь могу и вожатой побыть немножко.
– Ну как знаете.
– Если хочешь – сходи куда-нибудь. Поброди, прогуляйся. А я пока их покараулю.
– Ага, щас. Чё я там не видела? Щас я только покажусь, и родители сразу начнут цепляться. Не, спасибо. Да и шумно там, не хочу…
Окликнув девочек, которые уже было собирались подраться за место на качели, вожатая, затушив назревающий конфликт в зародыше, замолчала. Настала неловкая пауза, заполнить которую было особенно нечем.
Здесь, на окраине площади, в стороне от основного действа, на практически безлюдном клочке земли посреди травы и листвы, Элине наконец-то стало чуть спокойнее. Толпа тяготила ее, пусть девушка никогда и не боялась всех этих масс. Такая уж у нее была работа – отвечать за одну массу людей перед другой массой, чуть постарше. Этого она уже не страшилась, но и не могла сказать, что подобная обязанность ее не утомляла. А уж когда все эти людские потоки сливались воедино, девушке становилось совсем не продохнуть.
Зато теперь, в молчании и условном единении с матушкой природой, ей снова стало полегче. Ветер приятно обдувал тело, солнце ласково грело кожу, дышать и выдыхать удавалось свободнее, а осознание того, что в данный момент времени торопиться ей никуда не нужно, заставлял вечно спешащее сознание тихонько порадоваться жизни. Жизни во всей ее красе и простоте. Элина, которой вечно приходилось куда-то бежать очертя голову, частенько забывала о том, что существование иногда и правда может быть прекрасным.
Вся ее жизнь уже давно заключалась только в совещаниях, планированиях, подписи бумажек, разборе таблиц, заполнении отчетов, решении проблем, звонках и переписках в бесконечной веренице чатов, вычитке текста и согласовании дизайнов, и от всего этого вороха обязанностей голова всё чаще шла кругом. Весь ее ритм подстраивался под график, который менялся так же быстро, как страницы во время прочтения интересной книги. День сменялся днем, неделя – неделей, месяц следовал за месяцем. Жизнь утекала, испарялась, выскальзывала из рук, пусть и не катилась под откос. Элина развивалась, росла как морально – общаясь и знакомясь с интересными людьми – так и финансово, достигая всё новых высот. Работа в лагере, работа в журнале, работа на стороне. Работа, работа и еще раз работа. Многие завидовали ее благополучию, которого она достигла к своим годам отнюдь не благодаря тому, что удачно выскочила замуж. Завидовали и тому, как она всё успевает и при этом умудряется так хорошо выглядеть. Просто завидовали, и всё.
Да – она процветала, и отрицать это было бы нечестно. Но и цена достигнутых высот была довольно весомой. А порой даже слишком…
Именно поэтому Элине иногда очень не хватало вот так вот просто посидеть на природе, посмотреть на плоды своих творений и в кое-веки распробовать жизнь на вкус, порадовавшись мелочам. Теперь же, когда этот момент наступил, она почувствовала глупую и по-детски наивную радость. Забытые чувства, которые с каждым годом напоминали о себе всё реже.
– Макар вам не звонил? Когда он объявится? Сегодня, или завтра?
А вот и она – та самая бочка дегтя в чане с медом. Вот, что за неясность грызла Элину еще с полудня. Вот о чём она успела забыть посреди работы и беготни по всему лагерю.
Прощай радость. Прощай покой. Прощай природа. Здравствуй неясность и нервы. Ну и где же ты, Макар?
– Нет, не звонил. Да и я запарилась и не подумала об этом. Хотела же позвонить… Сейчас, минуту.
– Да не, я же просто спрашиваю. Не надо звонить…
– Зорь, поверь мне – надо – перебила Элина. – А то ему не напомнишь, он и не приедет.
Поставив на вызов Макара, Элина прильнула к телефону и слушала гудки на другом конце около минуты, прежде чем решила бросить это безнадежное дело.
– Ну вот, пожалуйста – одной заботой больше – сказала начальница в пространство. – Теперь еще и его пасти. Будто дел других нет…
– Не переживайте – успокаивающе сказала вожатая. – Объявится, рано или поздно. Пойдемте-ка лучше игру с детьми проведем? А то чего они носятся без толку – скоро уже с ума сойдут. Да и мы до кучи.
– Игру? – замялась Элина. – А какую? Зорь, у меня по этой части вообще всё плохо. Честно. Я ни одной не знаю…
– Спокойно, щас и вас научим – игриво усмехнулась Зарина.
Всё больше и больше Элина укреплялась в мысли о том, что вожатая из нее вышла бы никудышная.
Все лавки, выставленные на площади в начале дня, теперь были заняты, и нигде во всех этих расчерчивающих площадь линиях не виднелось ни одного свободного местечка.
Родители, вооружившись фотоаппаратами и телефонами, снимали своих выступающих чад под всеми возможными ракурсами. Отряды, что выстраивались на лестнице в столовую, дружно пели веселые детские песни, которые так любило старшее поколение. Ну или делало вид, что любило – тут уж не угадаешь. Здорово разбавили атмосферу и девочки гимнастки из шестого отряда. Номер оказался незаурядным и завораживающим, а сами девчонки выстраивали из своих тел такие фигуры, что Элина невольно начала завидовать их пластике.
Концерт закончился выступлением первого отряда, которые решили повторить свой номер, который они готовили к вечернему мероприятию “Урок истории”. Взрослые с улыбками и восторгом восприняли средневековые похождения первоотрядников, а после завершения выступления пионеры сорвали бурные овации всех присутствующих.
Иными словами – всё прошло просто замечательно.
Однако даже после этого Элина продолжала ждать подвоха. Начальница не могла поверить, что этот сумасшедший день может закончиться тихо, мирно и без всяких мелких происшествий или шумных разборок.
Тем временем Оля, продолжая вещать в микрофон, уже оповестила всех об окончании концерта. Воспитательница поблагодарила всех за внимание и визит в “Ювенту”, а также не забыла напомнить, что родителям необходимо вернуть детей в отряд до пяти часов вечера. Ребятня довольно быстро разобрала своих родственников и отправилась гулять с ними по лагерю, попутно поглощая привезенную запрещенку и откровенно радуясь жизни.
Элина решила воспользоваться моментом и собрала миниатюрное совещание на веранде столовой, пока Илья еще не начал разбирать весь свой богатый ассортимент оборудования, а Оля не успела сбежать в домик, чтобы переодеться.
– Ну что, коллеги – есть какие замечания? Ильюх, ничего не накрылось?
– Да вроде бы нет – ответил ди-джей, не отрываясь от экрана ноутбука. – У меня тут плейлист по ходу дела чё-то весь перемешался, но я его успел выправить. А так что? Колонки фурычат, микрофоны тоже, только их зарядить надо. Проводам и так ни чё не сделается. А если бы что и полетело, то мы бы уже знали.
– Это точно.
– Ага. Щас вот всё соберу, потом позвоню Петровичу и повезем это дело обратно в клуб. А то у нас же сегодня дискотека еще.
– Концерт прошел как надо – подхватила Ольга, начав свой отчет. – Все умнички. Пару раз за музыкой не поспели, один или два отряда, ну это ничего, бывает. Старшаки вообще классно закрыли официальную часть, хорошо подгадали.
– Да, я видела. Все снимали, улыбались… Ну ладно. И у меня, как ни странно, обошлось без эксцессов – выдохнула с облегчением Элина. – Даже родители не доставали. Ну…кроме той мамаши с подушкой. А так всё хорошо. У меня это впервые за всё время работы.
– Ну так ты не переживай, еще не вечер. Им еще целый час с родителями гулять. Вдруг кто и созреет на конфликт…
– Да ну тебя.
– Шучу я, шучу. Ладно, пошла я переоденусь пока… А то я вся сопрела в самых нескромных местах, уж извините за подробности…
– Держите в курсе – съехидничал Илья, сворачивая провода.
– Постараюсь. Всё, меня не ждите – я потом обратно к Вовке на подмогу иду. А то вдруг там пятый отряд уже успел от рук отбиться – улыбнувшись, ответила Оля, спустилась по лестнице и отправилась в сторону гостевых домиков.
Гадкое чувство никак не отставало от начальницы лагеря. Вместо того, чтобы наслаждаться моментом и предвкушать спокойное завершение дня, Элину грызли сомнения в том, правда ли всё прошло так хорошо, как ей это виделось. Да и вообще девушка продолжала ждать того самого момента, который должен был полностью перечеркнуть всё достигнутое за сегодня.
Но что должно было произойти? Почему ее мысли никак не приходили в порядок? Ведь самая проблемная часть дня была уже позади…
Неужели пора было снова обращаться к психологу? Тревожные состояния в последнее время ее просто доканывали, и чем дальше, тем всё больше становился этот снежный ком из нерешенных проблем и сокрытых тревог… Но нет – эти мысли Элина старалась гордо отбрасывать. Она верила в то, что взрослому человеку не нужно было каждый раз бегать к мозгоправам, чтобы в себе разобраться. Надо было учиться делать это самой. В конце концов – она и так потратила на сеансы достаточно времени и денег. Пусть и не безрезультатно, но всё же…
“Думай, Эля. Думай! Что ты успела забыть? Ну что? В администрацию не зашла? Нет. Не сделала чего-то? Да вроде бы всё я сделала. Ну а чё тогда ты нервничаешь?” – крутился вихрь сомнений в голове начальницы, когда она покидала веранду столовой. – “Ай, блин! Точно! Вот что забыла…”.
Снова телефон и контакт Макара.
Гудок. Гудок…и снова гудок.
За ним еще шесть таких же гудков. Седьмой.
Восьмой.
– Да действительно, чего уж тут… Зачем на звонки отвечать? Не надо. Так ведь трудно телефон поднять. Или ты специально это делаешь? – психованно произнесла Элина, словно племянник был рядом и всё слышал. – Чем ты там можешь быть занят? Вот по любому же слышишь, что тебе звонят! Возьми ты трубку! Никто ж не будет тебе просто так трезвонить. Кому ты, блин, сдался, кроме меня…
В момент устыдившись свои собственных слов и от раздражения больно прикусив губу, Элина убрала телефон в карман и отправилась по своим делам, стараясь не думать о своем дурацком племяннике каждую гребанную минуту.
Да уж… Мысль об обращении к специалисту уже не казалась ей такой уж глупой и ненужной. Да и вряд ли дальше ей станет лучше.
Не станет. Во всяком случае – прежде это так никогда не работало…
Элина вновь встретилась с Зорей только на ужине.
Вожатые сидели в привычной компании, уставшие и замученные, но всё же веселые. Валера активно улыбался своим тонким ртом тому, о чём говорила Зоря. Карина, изредка вставлявшая комментарии в речь своей соседки, тоже выглядела довольной. Сама же вожатая была занята тем, что непринужденно рассказывала своим слушателям об однажды произошедшем с ней забавном случае.
– …если бы знала, что она не продается, я бы и не стала ее в корзину пихать. А в итоге стояла на кассе, как дура, с этой лампой декоративной. Стыдоба, ужас – услышала Элина, когда подсаживалась за стол. – О, а вот и моя напарница.
– Всё, теперь, я надеюсь, нас ничто не разлучит – с пристыженным видом сказала начальница. – Меня только что в администрации чуть не припахали, но я от них сбежала…
– Так уже всё – можете выдохнуть. Осталось только выгнать мелких на дискотеку. Родители уехали, а за пионерами и следить толком не надо – пусть выживет сильнейший. Шучу. Ну правда – пусть порадуются свободному времени. Да и нам не помешает, честно говоря.
Элина продолжала чувствовать себя виноватой перед вожатой, и это не самое приятное ощущение никак не давало ей покоя. Она пообещала помочь Зоре, одной из своих любимых вожатых, обещала быть с ней рядом в отсутствии Макара. Но вместо этого Элина весь день только и делала, что отвлекалась на свои собственные галеры. Это было непозволительно в первую очередь для самой же Элины, которая уже давно привыкла сдерживать свои обещания.
Теперь же она всерьез намеревалась исправить эту ситуацию.
– Наклонитесь-ка – шепотом поманила всех к себе начальница. – Так как день прошел хорошо, предлагаю его тихонько отметить. Если согласны, то сегодня зайду к вам с парой бутылок вина и рулетиком.
– Ох ты-ы-ы… Элина Вадимовна, чертовка! – округлила глаза Зарина. – Могли бы и не спрашивать. Я сто пудов за! Карина?
– Ну… Можно – улыбаясь, кивнула девушка.
– Вам только рулетик, а нам с Зорей вино. Всё равно вы еще несовершеннолетние…
– Ой, да ладно вам. По стаканчику и им можно. В конце концов – пусть они лучше при нас выпьют, а не в подворотне. К тому же Карина у нас в этом плане уже не ребенок – подмигнула Зарина блондинке.
– Ага. Мы на моем дне рождении с мамой целую бутылку усидели.
– Стыдно мне, конечно… Но смотрите сами. Не маленькие уже…
– Я пас – ожидаемо ответил Валера, поедая салат. – Завтра нужно рано вставать.
– Валера, зануда блин, не беси меня. Нам всем рано вставать. Мы каждый день это делаем – прошипела Зарина голосом, не терпящим возражений. – Детей уложим и припрешься к нам в вожатскую. Не хочешь пить – не пей. Но придешь по любому. Не обсуждается. Понял?
– Ладно… Хорошо – прижал уши паренек.
– Ой, а можно Настюху позвать?
– Зови, только бутылки у меня всего две – прошептала Элина.
– Нам хватит – махнула рукой Зоря. – Тогда договорились. Когда ж еще нам сама начальница-то нальет?
На этих словах вожатая подняла стакан с чаем и торжественно стукнулась им со всеми поочередно. Проходящие мимо них пионеры испускали легкие смешки.
Ефим Ефимыч Клепцов сонно наблюдал за надоедливо жужжащей под низким потолком мухой. Насекомое всё никак не хотело сидеть на одном месте и моталась по комнате из стороны в сторону, попутно убаюкивая своим тарахтением престарелого сторожа.
За окном нагрянул вечер. Солнце уже укрывалось за горизонтом, забирая с собой последние остатки дня. Остывал асфальт, заглянул ненавязчивый ветерок, потянулось комарьё. Часы отчетливо тикали, слегка нарушая спокойную загородную тишину. А с тех самых пор, как “Ювенту” покинули последние автомобили родителей, приехавшие навестить пионеров, Ефим Ефимыч и вовсе не видел на дороге ни единой машины, что проезжала бы мимо.
“Хошь, не хошь – а возьмешь, да и уснешь тут со скуки” – лениво мыслил сторож, которому уже надоело наблюдать за неугомонной мухой.
Не успел он додумать свою мысль о сне и покоситься на диван, как где-то вдалеке послышался нарастающий рев мотора. Старику казалось, что такие звуки мог издавать только летящий по небу Змей Горыныч, что долгое время спал высокого в горах, но теперь вдруг решил пробудиться и навестить жалких людишек, совсем позабывших про его существование.
Да уж – с фантазией у Ефима Ефимовича никогда не было проблем. Да и сказки он любил еще с самого раннего детства.
Представлять подобные картины он мог еще и потому, что очень хорошо знал, кому принадлежит этот громкий рычащий зверь, приближающийся с обозримой стороны дороги. Сторож чуть придвинул свой стул к окошку, отвел в сторону белоснежную тюль и оперся локтем на стол в ожидании гостя. И действительно – мгновения спустя на дороге показался внушительных размеров мотоцикл темно бордового цвета, с навесными черными сумками и широким, словно оленьи рога, рулем. Замедляя скорость, агрегат свернул с дороги на окраину и аккуратно остановился на гравии, чуть не доехав до ворот, ведущих в лагерь.
Наездник этого чуда техники выглядел не менее выразительно, чем его транспортное средство. Спешившись со своего стального коня, мотоциклист выпрямился в свой полный двухметровый рост. Одет этот господин был тоже соответствующе – широкая кожаная куртка, которую он не застегивал на плотном животе, была уже значительно потрепана, но не растеряла своего брутального вида. Темно синие джинсы успели изрядно поистереться на ляжках, а на ногах у гиганта красовались черные берцы, в которых мотоциклист, судя по их износу, ходил уже достаточно долгое время. Венцом во всём этом суровом образе являлся шлем с забралом в виде черепа, что крайне эффектно сочетался со всей остальной картиной.
“Выпендрежник” – подумал Ефим Ефимыч, качая головой.
Тем не менее, за такой насмешливой оценкой у него крылась и теплая гордость. Он всегда был рад видеть этого оболтуса, как бы странно он не наряжался.
– Здорово, дед – пробасил гигант, снимая шлем. Снаружи показалась недлинная черная борода, коротко остриженные курчавые волосы и обильные щеки, которые совсем не гармонировали с остальным внешним видом.
– И тебе добрейший вечерок – ответил старик. – Когда ж ты с этой штуки своей ужасной слезешь уже, а?
– Вот, только что слез – отшутился гигант, доставая из мотоциклетной сумки объемный кулек. – А я не с пустыми руками. Это чтоб ты сильно много не бухтел.
– Ого себе. Манюньевна, никак, передала?
– Ну а кто ж еще. Бабушка, конечно.
– Эх-тить. Кулёма… Куда ж столько-то? Я ж здесь не на месяц остаюсь, а до завтрашнего утра – удивился сторож, глядя на размеры передачки от супруги. – Чего ж она всё время впрок-то нагружает… А я потом половину обратно везу…
– Да она просто блинов напекла, вот и положила. Еще суп с пампушками, хлеб и вроде еще конфет докинула…
– Конфеты… – крякнул старик. – Их-то на кой? Было б еще чем жевать эти ваши конфеты… Зубов-то я уж в хозяйстве почти не держу.
– Дык это леденцы.
– А-а-а, ну тогда другое дело. Проходи внутрь, чего стоишь. Чайку сейчас пошваркаем с блинами. Щас поставлю…
По окончанию дискотеки Элина, как и обещала, прихватила из гостевого домика две бутылки своего любимого красного вина, заведомо взятых с собой в лагерь. Предназначались они для спокойного и монотонного распития в течении как минимум двух смен, но этим планам теперь уже не суждено было сбыться, ибо бутылкам грозило полностью истощиться уже этим самым вечером.
Тем временем начальницу продолжала грызть совесть.
С одной стороны, она понимала, что фактически подвела Зарину, сначала пообещав той полноценную подмену за своего племянника, а по итогу так и не отстояв на отряде даже каких-нибудь жалких двух часов. Но в то же время ей, как ни крути, всё равно было неловко пить со своими подчиненными. Панибратство в лагере Элина никогда особо не пресекала, так как работников лагеря она считала очень дружным коллективом, который не должен ходить перед ней навытяжку. Да и сама начальница этого жуть как не любила, в отличии от многих ей подобных. Однако и распивать алкоголь с вожатыми, которые и сами еще были без пяти минут бывшие пионеры, ей казалось жутко непрофессиональным.
Противоречия всячески терзали ее изнутри, но поделать с этим было уже нечего – Элина всё-таки собиралась себя пересилить и выполнить хотя бы одно из своих данных обещаний. А потому, уверенным шагом с пакетом спиртного в руках и с озирающимся по сторонам взглядом, она вошла в Южный корпус после отбоя и тихо проскользнула в женскую вожатскую, где к тому времени уже собрались все, кто был в курсе ее намерений.
И вот уже спустя десять минут Элина в компании Зори, Насти, Карины и даже Валеры, который, судя по виду, чувствовал себя крайне неуютно, мирно болтали на отвлеченные темы. Вино быстро и ласково сгладило их усталость после тяжелого дня и расслабило натянутые канаты нервов, а сама начальница к этому времени уже успела позабыть о том, что еще совсем недавно она стыдилась пить с вожатыми.
– Зоренька, ты извини меня за сегодня, но это была жесть – виновато сказала Элина, отпивая вино из одноразового стаканчика. – Целый день на телефоне… Я его к обеду уже была готова выкинуть – так всё достало.
– Охотно верю – лежа на кровати перед начальницей отвечала Зоря, явно не стесняясь своего положения. – Так, а за что извиняться-то?
– Да вожатая из меня никакая, вот за что…
– О-о-ой, началось…
– Комнату утром перепутала, детей не разбудила, не построила… Еще и игр не знаю… Ай, да я вообще ни черта не знаю! Кошмар, как будто и не в детском лагере работаю. Кстати, вы только не говорите никому, что я вас спаивала, окей?
– Окей – ответила Настя, которую данное безобразие ни в коем разе не смущало.
– Элина Вадимовна, ну хватит вам убиваться. Я еще понимаю, если бы вы были там…не знаю, малолеткой какой-нибудь… Карина – я не про тебя говорю, не подумай… Так вот – если бы было так, то конечно мне было бы не очень комфортно. К тому же вы не с парнем или подругой ходили болтали… Если только Тихон Валерьевич вам не просто подчиненный…
Все собравшиеся захихикали, в том числе и сама Элина.
– С ним у нас так…не очень серьезно – отшутилась начальница, сделав ехидное лицо.
– А что – неплохой кавалер, между прочим – выразила свое экспертное мнение Настя, доливая себе вина в стаканчик. Щеки у девушки к этому времени уже успели окраситься в легкий багрянец. – Не ваш уровень, конечно… Но с другой стороны – на кого тут еще зариться?
– Вы думаете я не понимаю, что на вас тут, блин, ваще-то весь лагерь держится? – продолжила лопотать о своем вожатая седьмого отряда. – Вам в вожатые идти – это преступление. Вы же знаете кучу всего такого, в чём мы вообще ни в зуб ногой. Каждому свое, как говорится.
– “Если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой” – вдруг сказала Карина, смущенно заулыбавшись. – Это не я сама придумала, если чё. Просто в паблике одном прочитала…
– Во! Так я ж про это и говорю. Кто-то игры знает, а кто-то бизнесами рулит. А всего уметь нам не дано. Хотя не знаю… Я бы вот такой ответственности вообще бы не хотела, если честно. Нафиг оно надо? Насть, передай рулетик… Валерка – будешь?
– Неа, спасибо. Я сладкое на ночь не ем – промямлил Молотов, отхлебнув чая из своей здоровенной кружки, которая с виду казалась больше его головы.
– Ой ты горе луковое…
Валера, кстати говоря, оказался единственным из всех, кто наотрез отказался пить вино и заранее пришел в вожатскую с уже заваренным чаем, что вызвало явное негодование Зарины. Всё это время парнишка сохранял бдительность и не выпускал кружку из рук, словно опасаясь, что ее у него могут забрать. Ко всему прочему вожатый еще и помалкивал, как будто высчитывая про себя время своего заключения среди представительниц прекрасного пола.
– Я тоже иногда не понимаю, зачем мне всё это…
– Серьезно?
Элина устало кивнула и облокотилась на стену, почувствовав спиной приятную прохладу.
– Серьезно. Ну а что – утро с работы начинается. Почта, сообщения. Потом днем работаю, ношусь, езжу. Иногда и пообедать времени нет. Да и домой я приезжаю только для того, чтобы там продолжить работать. Графики все эти, расписания… Всё сама успевай, думай, планируй. Я и в отпуск-то уйти не могу. Ну а если и уйду, то только на одной работе, а на других всё равно надо будет пахать. А если и попытаешься подстроить, то обязательно что-нибудь срывается, либо и в отпуске дергают…
– Ой, и правда – зачем оно сдалось? – поинтересовалась Настя. – Тут никаких денег не захочешь.
– Это точно… С другой стороны – занимать же себя чем-то надо, правильно? – пожала плечами начальница. – Семьи у меня нет, так что… Как-то так, в общем.
– С таким загрузом она никогда появится…
– Да уж – выдохнула Карина, которой хватило несколько глотков вина, чтобы немного раскрепоститься. – Тут за отрядом-то не успеваешь следить, а у вас целый лагерь на плечах. Да и не только лагерь.
– Вот именно.
– А за Зореньку вы сильно не переживайте – она и сама справится, если что. Она у нас кр-р-р-емень. Профессионал… Ничего не боится…
– Ого, кого-то понесло – ехидно улыбнулась Зоря, смущая белокурую девушку.
– Оу-у-у, Карин – ты только не красней там – поддержала Зорю Настя. Сегодня она была одета в легкое фиолетовое платье, сильно смахивающее на простыню, из-за чего вожатая даже несколько сливалась с кроватью.
– Да не, я ж серьезно, ну чё вы… Зоря всегда помогает, выручает… Всегда на позитиве. Что не спросишь – со всем поможет. И вообще… Хотя у нее самой дети, своя работа. На ней одной вон весь седьмой отряд держится. От Макара помощи никакой, еще и сам чудит всё время… А, ой… – вдруг остановила свой поток мыслей Карина, только сейчас вспомнив о присутствии в комнате Элины. – Извините, Элина Вадимовна… Простите, я не специально… Блин, мне нельзя пить! Сразу загонять начинаю…
– Да чего уж тут, Карин… Я ж не слепая, да и не глухая…к сожалению. Иначе бы спокойнее относилась к его выходкам.
В комнате повисла неловкая пауза. Элина, тоскливо усмехнувшись, допила остатки вина и вновь наполнила стаканчик. Вожатые не решались подать голос, чтобы прервать прогорклую тишину. Их непринужденный и мирный разговор слишком уж внезапно и кардинально сменил русло, а сама начальница была явно задета за живое.
– Знаете, что в этом самое смешное? Он ведь не плохой человек, я это точно знаю – начала Элина, говоря будто бы сама с собой, словно в комнате не было ни одной живой души. – Не простой всегда был – да. Сложный – да. Это всё про него родимого. Но не плохой… Раньше ведь ответственный был, честный, внимательный. На него можно было положиться… Раньше… А теперь он…другой, мягко говоря. Я его даже, порой, и не узнаю. Кажется, что это вообще какой-то другой Макар, чужой для меня. Хотя…по факту так оно и есть…
Глоток. Приятное тепло расползлось по горлу и груди. Фруктовые нотки приятно легли на небо и язык.
– Он так не хотел сюда ехать, так упирался. А я уговорила… Сначала себя уговорила, а потом его. А потом опять себя убеждала, что всё правильно сделала. И до сих пор это делаю… Правда, с каждым разом всё хуже получается. Надейся на лучшее, готовься к худшему, так меня всегда учили.
Еще глоток. Ощущения оказались уже менее приятными.
– Но раньше… Раньше он и правда другим был. Жалко, что вы его тогда не знали. Вам бы он понравился… С другой стороны – может, это я просто идеализирую? Пытаюсь найти хоть какие-то приятные воспоминания, чтобы заглушить то, что сейчас происходит. А если не нахожу, то просто придумываю их, чтобы не так горько было… Не знаю. Я уже ничего о нем не знаю, на самом деле…
– Люди меняются с годами – тихо сказала Настя, пытаясь поддержать начальницу.
– Да, да, это всё понятно – ответила Элина как бы наотмашь. – Только вот Макар уже не подросток. Он не перерастет. И вряд ли перевоспитается. Вообще, когда он переезжал с нашего дома в Берёзовке, я уже тогда боялась, что в городе он зачахнет. Были причины… И как потом выяснилось – не зря боялась. А в последнее время у него в жизни вообще всякая ерунда творится, а он даже не чешется. Понимаете? Ему по фигу. Делает что попало, общается с кем попало. Бухает, курит, гулянки с каким-то быдлом дворовым, на здоровье забил. Два месяца назад заболел, так даже лекарства не пил, дурной. Чуть в больницу не слег. Сам же себя и свою собственную жизнь в помойку превращает. Не человек, а мусорная корзина какая-то. Если бы вы знали, насколько мне сейчас обидно за всем этим наблюдать. Всегда был такой симпатичный парень, а теперь ходячее недоразумение…
– Да он и сейчас ничего – снова попыталась подбодрить Настя. Однако теперь в искренность ее слов верилось уже с большим трудом. Она и сама это понимала, поэтому добавила: – Не, его бы отоспать, отмыть, сигареты забрать и пить запретить, и тогда точно будет хорошенький.
– Согласна – вдруг отозвалась Карина, которая чаще всего предпочитала избегать обсуждения вожатого седьмого отряда.
– Не знаю, девочки… Не знаю. Кто на него посмотрит, кто захочет себе такого? Кому такие проблемы нужны? Его эти пустые глаза, вечно лицо хмурое… Несет от него либо перегаром, либо сигаретами этими ужасными – одно из двух. А то и всем и сразу. Да и… Ну отмоешь ты его, а что толку? Завтра уже во что-нибудь вляпается. У человека по жизни ни планов, ни стремлений. Только дурная голова ногам покоя не дает. И… Ай…я устала за него переживать.
– Так, может, и не надо? – сказала Зоря, до этого внимательно слушая начальницу. – Это, конечно, не мое дело, но ведь бывает, что человека нужно просто отпустить, чтобы он всё понял…
– Знаю, да. Да, но…но нет – прервала Элина. – Не могу. И не хочу отпускать, честно говоря. Пыталась пару раз, а потом чуть с ума не сходила. Дура я, наверное. Но с другой стороны – он мой единственный родной человек. Всё, что у меня от семьи осталось. Как я могу его просто так отпустить?
– Элина Вадимовна, а можно узнать? – осторожно подала голос Зарина. – Он не так давно ляпнул… Ну так, между строк… Я еще тогда не особо обратила внимания, а вот щас вспомнила…
– Дай угадаю – сказал, что я не ему не родная?
Зоря виновато кивнула.
– Ага… Я еще тогда это мимо ушей пропустила. Не особо поняла, зачем было пояснять. Для меня-то нет особой разницы… Чё он имел в виду, если не секрет?
Элина натужно улыбнулась, сделав это горько, но с долей уже ставшего обыденным для нее смирения. Девушку обижали эти слова, больно задевали за хрупкое, за живое, пусть она и слышала их уже далеко не впервые. И эту обиду наверняка заметили все, кто присутствовал сейчас в вожатской.
Она решила сказать им правду. Ей почему-то очень этого захотелось. На зло всем чертям на свете.
– Всё он правильно тебе “ляпнул” – кивнула начальница, делая очередной глоток вина, от которого уже начинала тяжелеть голова. – Я ведь ему и правда не родная тетка.
– А какая? Двоюродная? – уточнила Зарина. – Ой, или как там правильно?
– Да никак. Его дедушка с бабушкой меня удочерили, вот и всё. Поэтому получается, что я ему вообще не родня. Совсем. Аб-со-лют-но.
Зоря с Настей еле заметно переглянулись, Карина округлила свои и без того большие щенячьи глаза, а Валера стал молчать куда более внимательно. Липкая тишина окутала комнату, сделав пребывание здесь менее приятным, чем минутой ранее. Все пытались осознать услышанное, срастить полученную информацию и найти в ней подвох. Но подвоха тут и не было. Была лишь чистая и неприятная правда, которая стала таковой только благодаря усилиям Макара.
– Отца с матерью я в глаза не видела, с детства в детском доме росла. Но вот случилось как-то так, что меня забрали в семью. В хорошую семью… Мне тринадцать тогда было. Обычно в таком возрасте уже никого не забирают почти, а меня вот забрали. Повезло… Это был мой самый счастливый момент в жизни.
Допив последние капли вина из стаканчика, Элина наконец-то выкинула его в урну, твердо решив, что больше сегодня она пить не будет. Рассуждала начальница трезво, а потому понимала, что разоткровенничалась с вожатыми не из-за того, что выпила лишнего, а потому, что так захотелось ее душе и сердцу.
Но тем не менее состояние и настроение у девушки сейчас было такое, что лучше было бы не продолжать заливаться вином, иначе слез, которые ей пока что удавалось сдерживать довольно убедительно, было бы не избежать. А вот реветь она сегодня уж точно не собиралась.
Во всяком случае – не в присутствии вожатых.
– Но факт остается фактом – Макару я не родная ни по крови, ни… Никак, короче… И что самое интересное – он всегда мне старается об этом напоминать, чтобы я вдруг не забыла. Не знаю, почему это для него так важно… Да и не хочу знать.
– Козел – с обидой огрызнулась Зоря.
– Не знаю, может быть. Да я уже привыкла, поэтому особо не обращаю внимания на эти закидоны. Для меня-то он всё равно, что родной человек. Поэтому плевать мне на всякие там условности. Родной… Вот поэтому и отпускать не хочу.
– Грустно – и вправду опечалилась Карина, у которой уже заблестели реснички.
Еще на некоторое мгновение в комнате вновь наступила тишина, пока Настя не решила взять ситуацию в свои руки.
– Так, ну всё, харэ! Загрустили мы чего-то. Давайте-ка сменим тему? Тем более у нас есть, про кого поговорить. Меня вот дико интересует вопрос – как себя чувствует наш Валера? А то он всё сидит и молчит, а мы про него толком и не знаем ничего.
Услышав свое имя, Валера стал похож на одного из тех испуганных тараканов, которых внезапно обнаруживали ночью на кухне при внезапном включении света. Казалось, что он был готов сделать что угодно, лишь бы не стать главной темой последующего обсуждения.
Но было уже слишком поздно – глаза всех присутствующих как по указке теперь были обращены к единственному представителю мужской особи в комнате. Назревало нечто интересное.
Ефимыч на пару с Сеней уплетал вкусные румяные блинчики, переданные его заботливой благоверной. Стряпуха из Манюни всегда была замечательная, только вот с количеством этой стряпни жена Ефима Ефимыча всю жизнь перебарщивала. Вот и сегодня она и передала блинов супругу не для перекуса, а аж целую стопку, которой наверняка хватило бы накормить целую китайскую деревню.
Дело у деда и внука шло так продуктивно, что ужинать сторожу уже было без надобности. Его старое и тощее брюхо теперь было забито под самую завязку и никакому супу с пампушками там уж точно было не место.
Под вкусную трапезу их неторопливая беседа протекала сама собой.
– Вот же ж и понаехало сегодня родителей. Это еще хорошо, что я их не досматривал. Иначе тут пробки бы были до сих пор. И главное же прутся всем семейством…
– А где их тогда проверяли? Или вообще без проверки?
– Ну прям уж… Македона бы кондрашка схватила, если б не шмонали. Да и правильно оно… Детишек же охраняем, как ни как. Мало ли кому что вздумается? А досматривали их тама вон, дальше – махнул сторож в сторону лагеря. – Благо, что есть кому.
– Не “тама”, а “там”, дед…
– Яйца курицу не учат. Ешь давай, не отвлекайся.
– Да ем я, ем. Слушай, я всё спросить хотел – ты на пенсию-то собираешься? – поинтересовался великан, отпив уже почти половину чая из кружки, которая в его руках казалась почти детской.
– Опять двадцать пять… Вам не надоело еще? Что ты, что бабка меня в ту же степь гонит – запричитал Ефим Ефимович. – Ну пойду я на пенсию, и что? Дома-то чего делать? Скорлупки от семачек пересчитывать? Воздух взвешивать? Манюша вот еще хоть по саду хлопочет, при деле. Да ей и полезно…
– А ты отдыхать не пробовал? Говорят, полезное занятие.
– Лодыри вообще много чего лопочут, потому как времени у них воз и мешок. Не переживайте, в гробу отдохну, успеется. А работать полезно! Молодежи вот это бы хорошо уяснить…
– А что, ты за всю жизнь не напахался? То на благо социализма, то на семью, то на других. Не надоело еще?
– Если б мы тогда на социализм не пахали, вы бы сегодня всей страной с голой задницей бы сидели!
– Началось…
– Все при деле были, про отдых не думали. Руками работали, города строили, а питались хлебом да капустой. А щас чего? Молодежь за компухтеры эти свои села и устала тут же, лапки свесив. Только о курортах своих и думаете. Зато как руками поработать…
– Ну всё-всё, хорош, тормози тачанку. Я же не про это, сам понимаешь. Я про то, что тебе уже на пенсию положено. Пусть другие работают.
– Другие пусть лучше сами о себе подумают. А мы тут как-нибудь без сопливых. Я еще всем вам фору дам, так что не хлопай варежкой.
– Ну-ну… А чё ж тогда бабушка говорит, что ты на сердце жалуешься?
– Я на него всегда жаловался, а оно на меня. И что теперь?
– Вдруг тебя здесь прихватит? – не отставал внук. – Сюда пока скорая доедет…
– Сень – ну вот что ты мне мозги полощешь? А вдруг, а то, а это… Всякое в жизнях случается. А вдруг метеорит завтра рухнет? Или америкосы полезут? Так можно с пеленок ждать всякой ерундистики. К тому же, ежели что – у нас тут и доктор хороший имеется, Яков Максимович. Он уж точно выручит. Ну а если и не успею вызвать никого, так значит и срок мой подошел. Мне уж годов-то сколько?
– Молодой ты. Еще жить и жить.
Ефим Ефимыч ухмыльнулся в весь свой неполный набор зубов.
– Ох, да уж… Не нажился ведь еще. Слушай – я ж дома и помру быстрее, как вы не понимаете-то. Буду лежать на диване пузом к верху, да в ящик пялиться, и сразу начнет болеть всё подряд. И даже там, где раньше и комары не кусали. А всё почему? Да потому что появится время думать о болячках своих, во как!
– М-да… Научным подходом повеяло.
– Ты не умничай, а лучше соображалку включи. Как оно лучше будет – в хате киснуть, али делом заниматься? А я тебе отвечу сразу – делом! Здесь же оно как делается? На работу мне нужно проснуться, а значится и режим соблюдать. Чтоб пораньше встать, нужно пораньше лечь, вот тебе и режим. Дальше – как встал, так и покушал сразу, чаёчку выпил. Пока на остановку иду – поздоровался со всеми, кого встретил, прогулялся. А пока сюдой на автобусе еду, я и покемарить могу, и газетку почитать. Ну а здесь-то и вовсе благодать. Природа, тишина, воздух свежий, птички вон как поют. А в выходные уже можно и отдохнуть. Такой отдых и ценится больше, чем посреди безделья.
– Это ладно. А со здоровьем чё прикажешь делать?
– Сеня, Сенечка – я старый! Мне и без того положено болеть и тарахтеть. Возраст у меня уже такой, понимаешь? И вообще, запомни – к старости разве что член на лбу не вырастит. Вот так вот!
– Постараюсь запомнить – ответил внук, которого речевой оборот дедушки и правда позабавил.
– Уж постарайся – причмокнул Ефимыч, вытирая рот салфеткой. – А на диване полежать да газету почитать я и здесь могу. Что я, кстати, и так делаю… О, принесло кого-то, что ли…
И правда – освещая темноту фарами, на обочине дороги остановилась машина с желтой полосой. “Такси” – догадался сторож и пока что решил не обращать внимания на приезжего, потому как мимо его сторожки запоздалому гостю всё равно было не пройти и ворота не открыть.
– Поздновато уж для посещений – глянул сторож в окошко, а после вернулся на свое место за столом. – Кто-то из работников, видать.
– И всё равно я не догоняю, зачем оно тебе… Дома в твоем возрасте всяко лучше, чем в ночную смену здесь пахать – продолжил стоять на своем Сеня, не обращая внимания на приезд такси. – Да и скукота тут смертная. Сиди да в окно гляди…
– Конечно, это ж тебе не на мопеде рассекать. Вот будет тебе столько же лет, сколько мне, тогда и поглядим, захочешь ли ты дома вялиться. Мне тут жить осталось с ноготь, потому и хочу еще и поработать, и поотдыхать. А что же это за отдых такой, когда ты не работаешь? А?
– Аргументный аргумент – съязвил Сеня и уже окончательно прикончил кружку с чаем, мелкие капли от которого попали мотоциклисту на черную бороду.
– Есть такое… Чего ж не идет-то никто? – покосился в окно Ефим Ефимыч. – Странно.
– Так, может, и не сюда приехали?
– А куда ж еще? – развел руками Ефимыч. – Тут в округе и нет больше ничего. Да и кто пешком по темени гуляет?
– Много кто – коротко ответил Сеня. – Ладно, деда, поехал я потихоньку. Мне-то еще до города пилить.
– Погодь, пошли вместе – я провожу!
Как только внук с дедом вышли из сторожки, их глазам предстала абсолютно нахальная картина – тот самый пассажир, который не так давно вышел из приезжего такси и пропал с радаров сторожа, сейчас был как раз занят тем, что восседал на мотоцикле Сени, имитируя на нем скоростную езду. Нацепив шлем, идиот раскачивался на железном звере из стороны в сторону, крутил рулем и издавал глупые звуки, похожие на бред сумасшедшего.
– Вж-ж-ж-ж, ну ка, пыхщ, вы-ы-ы-ы-ж. С дароги, окунь! Врум, врум – валял дурака наездник, имитируя заход в очередной воображаемый поворот.
Сеня по своему опыту знал, что смертник, опорочивший его железного друга, наверняка был пьян, иначе бы дважды подумал о своем решении прежде, чем залезть на мотоцикл. Нужно было действовать.
– Так, дед – ты постой-ка тут и не лезь – спокойным голосом сказал Сеня и не спеша отправился в сторону своего байка. – Э, гражданин – слезьте с аппарата, будьте любезны.
– Пф-ф-ф, гражжанин – невнятно усмехнулся смертник. – Херасе ты завернул. Клевый у тя велик. А как он эта…включается-то?
“А ведь день мог закончиться так мирно” – подумал Сеня, сжимая кулаки.
– Валер, ну вот ты мне скажи – почему нельзя просто поболтать после рабочего дня? – устало спрашивала у своего напарника Карина, подсев к нему чуть ли не вплотную. – Ты как-то слишком серьезно относишься к вожатству. Поработал – отдохнул. Так будет правильно… К чему это жесткое расписание? Вот ты же даже щас по любому думаешь, как бы от нас поскорее сбежать…
– Ага. Еще как думает – вторила ей Настя.
– Ну вот… А ведь так нельзя…
– Нельзя – снова подтвердила девушка.
– Нужно общаться. Разговаривать. Обсуждать. Делиться друг с другом. Вот если бы не Заринка, я бы тут уже с ума сошла. С тобой ведь и не поговоришь толком, потому что ты всё время убегаешь. Может, я что-то не так сделала? Или ты меня стесняешься? В чём причина? Скажи, я выслушаю. Я же тебя ничем не обидела? Правда? Или обидела?
– Она права – сказала Настя, продолжая подбрасывать дрова в жаркое пламя женской солидарности. – Так ты быстро выгоришь. Учись, пока мы живы. Вот смотри – думаешь, мы сюда пахать приезжаем? Неа. Работать-то мы работаем, но в основном народ сюда рвется, чтобы повидаться друг с другом, потусить вечерком в домике, в вожатских, поболтать, пошутить, повеселиться в конце концов. Может, и замутить с кем – лишним никогда не будет. Тут же такая обстановка крутая. Это не как в городе, там такого нет…
– Посмотри хоть на меня, Валер – вклинилась в разговор Элина. – Я тут вроде как начальница, а то и дело гуляю вечером, выхожу на пробежку, общаюсь с Катей, Олей. Сегодня вот с вами здесь засела. Я уже и не помню, как проводила лето до “Ювенты”, но сейчас без этого уже не могу. Это ведь классно…
– Чё вы накинулись на пацана? – засмеялась Зоря, видя, как Валера краснеет всё больше с каждой секундой. – Валера, не бойся – я с тобой!
– Девушка-то хоть есть? – поинтересовалась Настя, взгляд у которой тоже был слегка затуманенный – не то от вина, не то от сонливости. – Ну, или та, что нравится?
– Нет – смущенно ответил Валера.
– Почему? – расстроилась вожатая.
– Не знаю. Времени нет. Учусь, читаю…ну и всякое такое.
– Это грустно – сказала Зоря. – Ну ни чё, мы тебе здесь кого-нибудь наверняка присмотрим. Смены тут долгие, ночи холодные…
– Ага, лето же. Откуда тут теплу взяться…
По вожатской прокатился смешок. Все присутствующие в комнате, кроме Валеры, были уже настолько расслаблены, что, казалось, могли говорить абсолютно на любые темы. И чем дальше, тем откровеннее становились их разговоры.
– Знаете, что? – обратила на себя внимание Элина, поднявшись с кровати. В руках у нее оказался уже новый стаканчик, наполненный вином. – Давайте выпьем за хорошее завершение родительского дня! Он прошел спокойно, и… И хорошо, что прошел.
– Ура! – хором сказали вожатые и стукнулись пластиковой посудой, которая через мгновение уже была ими опустошена.
– Блин, у кого телефон вибрирует? – обратила внимание на странный звук Карина. – Или это уже у меня в голове?
– Нет, это мой. Катюха звонит, наверное. Потеряла меня – ответила Элина, лениво ища телефон по всей комнате.
Смартфон нашелся в промежутке между кроватью и матрасом. На экране высветилась тревожная надпись: Македон Иванович – Нач.охраны
– Не поняла – глупо сказала Элина и осторожно ответила на звонок, стараясь говорить как можно четче, чтобы не выдать своего не совсем трезвого состояния.
Вожатые разом затихли. По выражению лица начальницы стало понятно, что звонок в такое позднее время оказался для нее полной неожиданностью. Что-то явно случилось.
– Але… Да, и вам добрый. А… Вы серьезно? То есть… Как? А с кем вообще? – задавала вопрос за вопросом Элина, не веря своим ушам. – Кошмар… А где? Оба? Да… Да, сейчас… Минут пять или семь подержите? Хорошо, подъеду к проходной. Спасибо, Македон Иваныч.
Не став дожидаться назревающих вопросов от вожатых, Элина как можно скорее ретировалась из комнаты.
И всё же чувства ее не подвели. Она оказалась права – сегодня обязательно должно было случиться что-то плохое. И вот оно, случилось.
Ефим Ефимович скромно стоял у двери в свою сторожку, ожидая приговора для внука. Тот, на пару со смутьяном, из-за которого и произошел весь этот сыр бор, находились под чутким контролем трех охранников, которых сам же сторож и вызвал, поддавшись волнению. Македон Иванович, его непосредственный начальник, стоял вместе со своими подчиненными и читал нотации задержанным, то и дело подкидывая в руках ключи от ему одному ведомых замков.
– Вот и не постыдились же? – монотонно приговаривал начальник охраны. – Тут вот рядом детский лагерь за забором. Ночь. Нормальные люди уже по домам сидят, а то и спят… А вы тут драться вздумали. По земле валялись… Тьфу ты… Ладно бы малолетки какие, но нет – оба лбы здоровые, а туда же… Непорядок. Чего делать-то будем?
– Какая драка, таварищ начальник? – обратился смутьян к Македону, который уже успел немного протрезветь. – Я проста чуток подвыпил. Выходил из такси, споткнулся и упал…
– Ты на его кулак упал, что ли? – не глядя на Сеню, показал на бугая начальник охраны.
– Да не-е-е… Упал-то я на мотоцикл. В тимноте не разглядел прост… А этот подумал, что я его специально уронил. Вот и распер…распериживался. А Ефимыч тоже занервничал и вызвал менто… Ну, в смысле вас, охрану.
– Сказки ты мне тут рассказываешь, Макар – покачал головой Македон. – Ну ничего. Элине Вадимовне я уже позвонил, скоро подъедет. Ей и разбираться…
– А-а-ай блин, ну нет – запсиховал вожатый. – Иваныч, а давайте лучше сразу в кутузку, а?
– Какой я тебе Иваныч? Да и вообще – кутузки у нас в хозяйстве не имеется – ответил начальник охраны, снова подбрасывая ключи в воздух и элегантно принимая их обратно в ладонь. – А жаль. Вот на такие случаи пригодилась бы…
– Едет – прервал рассуждения своего начальника один из охранников, завидя выезжающую из ворот машину.
Минуту спустя к группе подошла и сама Элина. Македон Иванович во всех красках обрисовал ей ситуацию, исходя из которой виноваты были абсолютно все. Макар кривился, а Сеня, несмотря на свой угрожающий вид, выглядел спокойным и почти миролюбивым. Казалось, что исход ситуации его вовсе не заботит.
– Так, Македон Иванович – начала говорить Элина, выслушав доклад своего подчиненного и смерив взглядом фигурантов дела. – Сеню я знаю. Он внук Ефима Ефимовича – хороший парень. Макара я знаю еще лучше, он мой племенник, как вам известно. У него сегодня был заслуженный выходной…ну и он, по всей видимости, немного переотдыхал и уже понес, судя по его физиономии, пару заслуженных наказаний.
– Есть такое – ухмыльнулся племянник.
– Раз инцидент произошел не на территории лагеря, то я не считаю, что об этом нужно сообщить в органы, или принимать какие-либо другие меры. С Макаром, конечно, я поговорю, по-родственному, ну а вас и ваших подчиненных я благодарю за то, что вы вовремя отреагировали на происшествие. Как и всегда… Мне кажется, что если стороны друг к другу претензий не имеют, то мы можем расходиться. Так, ребята?
– Хех – картинно выдохнул Макар. – Претензий не имею. Говорю ж – упал и всё тут. Да?
– Да – всё также спокойно, словно поливая цветочки на клумбе, ответил Сеня. – Всё? Я могу ехать? А то мне еще до города добираться.
– Ну ладно – нехотя ответил Македон, явно сожалея об отсутствии карательных мер. – Если начальница говорит, будем отпускать. Сворачивайтесь, ребят.
– Спасибо – кротко улыбнулась Элина и тут же бросила грозный взгляд на своего племянника. – В машину иди.
– Не, я лучше пешком пойду.
– Я сказала в машину. Живо!
– Ладно, ща, погоди немного… Сеня! – бросил Макар тетке, и тут же обратился к гиганту, от которого еще совсем недавно получал заправских люлей: – Сенька, я чё сказать-то хотел… Это, приятно было того самого, “познакомиться”. Меня Макаром звать. Мак, если коротко. Закрепин. Сорян за мотик. И ты, это, заезжай, если чё… Потусим.
– Обязательно. А ты к губе лед приложи, поможет – не глядя на вожатого, ответил мотоциклист. – Пока дед, я поехал.
Ефим Ефимович, который и сам еще не отошел от всего произошедшего, рассеянно помахал своему внуку.
Пока все остальные расходились, Сеня, заведя железного коня и надев шлем с черепом, уже через каких-то несколько секунд успел скрыться в темноте дороги, и только дерзкий рев мотора еще какое-то время был еле слышен в ночи, а после и он окончательно растворился.
– Ух блин, нормально он мне так втащил – причитал Макар, аккуратно трогавший распухшую губу. – Чё молчишь? Где твоя тирада? А то напряжение в воздухе – хоть топор вешай.
Элина смотрела прямо, не отвлекаясь от дороги. Атмосфера между ними сейчас и правда была не из лучших. А тут еще и весь салон за пару минут успел пропитался кислым перегаром настолько, что даже открытое окно никак не помогало.
– Устала я уже от тирад – строго ответила Элина. – Да и что толку…
– Ну и правильно! – повеселел племянник. – У меня, кстати, новость есть. Я работу нашел! Выходные из-за этого пошли к херам, но зато хоть не зря…
– Неужели? И где же? Опять твои собутыльники пристроили?
– Ой, ну у меня знакомые, конечно, не твое элитное обчество, но тоже люди не левые. И вариант меня устраивает. Работа в порту, не пыльная…
– Здорово – прервала его Элина, не отрываясь от дороги и не дав племяннику закончить мысль. – Прям предел мечтаний. Главное, что не пыльная. Поработал, выпил, уснул. А там опять по новой… Зато головой думать не надо, что самое главное.
– О, вот и тирада подъехала – усмехнулся вожатый. – Ну уж говори, раз начала. Быстрее начнешь, быстрее закончишь.
– Да? Спасибо, что разрешил… Знаешь, Макар – я думала, что ты можешь поменяться. Думала, что остепенишься здесь с детьми, захочешь лучше стать, а может даже и друзей найдешь. Нормальных, а не этих пропитых алкашей. Но зря надеялась, похоже… Тебе вон даже маленькие дети не мешают нахерачиться посреди дня и выпереться на сцену. По пьяни завалить свою вожатскую хламом и на нем же там и уснуть…
– Так для дела нужно было. И не по пьяни, а…
– Молчи! Молчи ты уже! Не беси меня. Я понимаю, что уже достала тебя со своими поучениями. Сама себе уже надоела. Но всегда на лучшее хочется надеяться…
– Лагерь не творит чудес, Эль! – раздраженно оборвал тетку Макар. – Что это за бред вообще? Это же не сказочная страна. То, что ты себе там понапер…понапредставляла – это твои личные половые трудности.
– Это я уже поняла.
– Молодец. И раз тебя это так волнует, вот тебе признание – я пью и курю, потому что мне это нравится, а не потому, что у меня стресс или я “запутался в себе”, как говорят эти малолетние обсосы, или еще много чего “или”. Мне это нравится! Как и огромному числу людей на планете. И это не делает меня говном. Я хотя бы со своим устоем к людям не лезу, в отличии от некоторых.
– Ужас. Не хочу думать, что ты и правда считаешь, что нет никакой проблемы – горько сказала Элина.
– Думай, как хочешь – лениво отмахнулся Мак, развалившись на сидении. – И ты не забывай, что с лагерем у меня тоже всякая херня связана. Много херни. Или забыла уже?
– Нет.
– Ну вот. Тогда с чего тебе в голову втемяшило, что мне тут чудесным образом полегчает? Не пойму… Сама себе проблему придумала, еще и мне мозг выносишь.
Машина проскользнула один из постов КПП, где шлагбаум перед начальницей подняли без всяких проверок, и уже пару минут спустя они въехали на сонную парковку у администрации, освещенную теплыми фонарями. Окна самого административного здания отражали переливы ночного освещения, в которых теперь виднелся и автомобиль начальницы. Администрация в такой час уже пустовала, и лишь на первом этаже был еле заметен тусклый свет, обозначающий вход внутрь главной обители всей “Ювенты”.
Пристроив машину на парковочное место, Элина заглушила мотор, но наружу так и не вышла. На это у нее не осталось никаких сил – ни физических, ни моральных.
– Кстати – мне, наверное, надо будет перекантоваться тут еще одну смену… – невзначай обронил племянник, воспользовавшись затишьем.
– М? – очнулась девушка. Ей показалось, что она даже успела прикорнуть на пару секунд. – Чего?
– Одну смену еще тут побуду, говорю. Да – я и сам не в восторге, но порт мне светит только в начале августа. Так что…
– Погоди-ка, стоп…
– Оттрублю вторую смену, вернусь в город, переведу дух и начну пахать. – не обращал внимания Макар. – Ты только пока не говори никому.
– Ну уж нет. Нет, нет и нет – даже не вздумай – опешила от наглости племянника Элина. – Совсем обалдел? Ты очень удобно устроился, я смотрю.
– В смысле?
– В прямом! Нет, я признаю, конечно, что это была моя ошибка. Но даже я не думала, что ты в такой отрыв уйдешь и всё будет настолько плохо.
Макар сощурился, не понимая, к чему клонит тетка. В груди у нее сжалось сердце не то от злости, не от страха перед тем, чего она еще толком никогда не делала – давала отпор своему племяннику.
– Знаешь… Мне страшно смотреть, как обычно веселая Зоря ходит всю смену без лица от нервотрепки, а другие вожатые вообще уверены, что тебе всё сходит с рук из-за родства со мной. Я устала слышать всякое…и видеть. То ты у нас бухаешь, то выёживаешься, а теперь еще и драку учинил. Опозорил меня перед людьми… Не хочу больше за тебя краснеть перед другими и выслушивать, как тут всё плохо и хреново. Так что дорабатывай эту смену, и на этом всё. Можешь ехать, куда хочешь. “Сказочная страна” для тебя закрыта.
– Ты серьезно? – усмехнулся Макар, но продолжил, не дожидаясь ответа. – Эль, моей ноги бы тут не было, если б ты меня сама сюда не затащила. Да и я дебил, повелся. Но я бы щас уже наверняка что-то нашел, куда-нибудь бы приткнулся, если б не эти твои сраные уговоры…
– Ой, а я тебя сюда прям силком затащила, да?
– Ты не выпендривайся, а лучше уговор наш вспомни. Я приехал только чтобы переждать, не больше. И вот когда я у тебя этого и прошу, ты вдруг решаешь мне дать пинка? Чтобы что? Чтобы власть свою показать, или как? Ну спасибо большое, выручила…
– Пристыдить меня хочешь? На себя лучше посмотри. Ты сюда работать приехал, а не отрываться и портить всем вокруг жизнь.
– Я и работаю! А что там остальные вякают – мне вообще плевать. Я тоже много чё за них сказать могу. И вообще – если ты так за себя боишься, то могла бы уже всем пояснить за наше с тобой “родство”. Ну чтоб с себя ответственность снять. Может, хоть тогда у твоих вожатиков перестала бы жопа гореть.
Элина ничего не ответила. Она была обижена. Зла. Растеряна. Ей хотелось всё это закончить здесь и сейчас, сию же минуту. Но вместе с этим она боялась того, чем может завершиться их с Макаром перепалка.
– Эль, слушай… Если хочешь, я могу завтра же собрать вещи и свалить – сказал племянник уже более тихо и даже мягко. Могло показаться, что ему тоже не нравилась вся эта грызня, которая могла привести к абсолютно неожидаемому и невыгодному для него итогу. – Могу даже конца смены не ждать. Ты только скажи… Мне ж и самому вся эта дребедень не в радость. Но ведь я уверен, что пройдет пара дней, ты немного погордишься собой, остынешь, а потом оборвешь мне телефон своими звонками. Как это всегда раньше и было.
Слезы, что зрели весь этот проклятый вечер, сами покатились у нее из глаз, а губы предательски затряслись. Теперь, когда слабость всё же показалась наружу, в купе с усталостью и нервным напряжением, накопившемся за весь тяжелый день, Элина почувствовала себя слабой и беззащитной. И за это она ненавидела себя. Ненавидела за эту минуту отчаяния и жалости к самой себе.
Она не привыкла так себя вести. Всегда спокойная и уверенная в собственных силах, Элина уже давно приучилась держать себя в руках. Правда, получалось это ровно до тех пор, пока в дело не вступал ее ненаглядный племянник. Макар, пожалуй, был чуть ли единственным в мире человеком, что мог вывести ее на эмоции и регулярно в этом умении практиковался.
Элина всё же нашла в себе силы, чтобы собраться. Сумев успокоиться и остановить слезливый поток, девушка достала из кармана кожаной косухи носовой платок, вытерла слезы и сделала пару глубоких вдохов. Всё это время Макар сидел молча, не издавая ни звука.
“Ждет” – понимала Элина.
– Ладно… Оставайся, сколько тебе влезет. Но знай – теперь ты такой же, как и все. Я не говорю тебе ни слова, не пытаюсь тебя учить и нянчить… Но! Теперь каждый твой косяк я буду взвешивать так же, как и косяки других. Шутки с алкашкой закончились. Застану пьяным – вылетишь! Будешь портить жизнь другим вожатым – вылетишь. Оля будет тобой недовольна – то же самое – вылетишь! Не будет косяков – не будет проблем, и тогда работай хоть до конца лета. Слова не скажу.
– Неужели… – снисходительно ответил Макар.
– Только учти – остановила его тетка, – Если вылетишь по своей глупости, то обратно уже не вернешься. “Ювента” для меня – целая жизнь. Как и ты… Но для тебя я уже сделала всё, что могла. Ты же просто выкидываешь всю мою заботу в помойку. Так и быть – это твое решение. Но будь уверен, что я через себя переступлю! С трудом, со слезами, но переступлю. И, возможно, тогда спокойствие придет и в мою жизнь и я больше не буду обрывать тебе телефон, бедный ты несчастный…
Между ними снова возникла пауза. Ожидание, которое давалось Элине с очень большим трудом, теперь и вовсе казалось ей невыносимым. Но она не дрогнула. Хватит с нее на сегодня слабостей. Хватит…
– Всё? – зевая, спросил племянник. Казалось, что большую часть из того, что сказала его тетка, он благополучно пропустил мимо ушей.
– Всё – кивнула Элина. – Выходи.
Любовь и сигареты
Макар уже очень долго стоял под душем недвижимо, обливаясь горячим потоком воды. Совсем недавно у него появилась такая привычка.
Только здесь вожатый мог позволить себе побыть в полном одиночестве, наедине с собой. Казалось бы – что в этом такого? Ничего особенного. Однако для самого Мака в последнее время этот процесс стал таким же жизненно необходимым, как еда, вода, сон и обязательные перекуры.
Только здесь, в этих четырех скучных кафельных стенах, он мог подумать и просто побыть в своей голове. Один. Без кишащих везде и всюду пионеров. Без трындящей напарницы и бесящего соседа. Без тетки, что вечно пыталась учить его жизни. Без всего этого гребаного мира, что раздавливал Макара каждое утро и всякий раз, как только он просыпался, открывал глаза и пытался встать с кровати, попутно осознавая всю свою никчемность. Здесь, то и дело ошпаривая себя кипятком, вожатый как будто перезагружался, подводил черту под прошедшим днем, смывал с себя весь его налет и хотел сразу же выкинуть из головы всё, чем он запомнился. Увы, но получалось это далеко не всегда.
Итак, что же такого с ним случилось сегодня? О чём Макару хотелось бы позабыть раз и навсегда?
Во-первых, ему хотелось бы стереть из памяти пресное лицо Элины, с которой он сегодня столкнулся несколько раз нос к носу. После того самого малоприятного разговора в машине родственнички не обмолвились друг с другом даже парой словечек, пусть и возможности для этого были. Макара такой расклад не особо заботил, а вот Зорю, которая и стала невольным очевидцем видимой прохлады между племянником и теткой, эта тема живо интересовала. Весь день напарница, словно заправский разведчик, не бросала попыток вытянуть из Мака рассказ о том, что же случилось на проходной прошлым вечером, а также кто ему вмазал по губе с такой пылкой “любовью” и при чём тут вообще Элина. Ничего, кроме отмашки и недовольной мины от напарника Зарина в итоге так и не получила, но вот осадочек и не иссякшее раздражение от ее расспросов у него всё равно остались.
Во-вторых, не мешало бы убрать из головы и дневное мероприятие, на котором ему выпала участь стоять на станции в образе идиотского крокодила и зачитывать каждому отряду дурацкий стишок с заданием, который еще и был напечатан на листе больно уж мелким шрифтом. Идиотизм – вот и всё, что Макар мог об этом сказать. Забыть! Срочно!
И в-третьих, вожатому конечно же хотелось позабыть про этот несчастный ужин, а именно пересоленную солянку, из-за которой у него до сих пор пекло в желудке, а во рту царил отвратный солоноватый привкус. Однако как забыть о том, что регулярно напоминало о себе непрекращающейся изжогой, вожатый не знал. Вместо этого Макар ярко представлял в мыслях ласкающую сердце сцену, в которой он самолично скармливал целую кастрюлю этого блюда тому, кто явил его на свет и рискнул объявить всё это безобразие “ужином”. Помогало это лишь отчасти, ибо очередная отрыжка, сдавливая желудок и обжигая горло, вновь и вновь сбивала его с мысли, возвращая вожатого в суровую реальность.
А вот из приятного за целый день и вспомнить-то было почти нечего.
Вожатого лишь немного грела мысль о том, что вторая смена в лагере уж точно станет для него последней, ведь по ее окончанию Макар ждала нормальная работа без всей этой ежедневной нервотрепки. Правда, взвешивая все свои за и против на протяжении дня, Мак понемногу приходил к выводу, что в порт он действительно суется, скорее, от безнадеги, нежели по ярому стремлению.
Справедливости ради стоило признать, что легкой и беззаботной жизни Макару там никто и не обещал. Работа в порту была не из легких, а платили за нее не больше, чем на том же консервном заводе, то есть – гроши. Сам же Богдан, парень двадцати девяти лет, в прошлом веселая и заводная бестолочь, который, собственно, и позвал Макара на эту работенку, сам по себе был ярким олицетворением того, как работа может гробить человека, вымывая из него все жизненные соки. После двух горбатых лет в порту некогда статный Богдашка успел осунуться, заработал себе внушительные мешки под серыми глазами и обрел болезненно-унылое выражение лица. Именно такой откровенно замученный вид его приятеля и заставил Макара так скоро усомниться в ценности этого “спасительного билета”.
Увы, но отказываться даже от такой невкусной вакансии тоже было глупо. Да и вообще Мак пришел к выводу, что он будет продолжать поиски нормальной для себя работы, но если таковой в ближайшее время всё же не найдется, то ему хотя бы будет куда сбежать из лагеря, чтобы по окончанию лета не остаться с голым задом на ветру. В конце концов – времени на изыскания у него еще вполне хватало, а потому от пока что еще действующего вожатого требовалось только продолжать мониторить вакансии в интернете даже не взирая на то, что этот процесс не вызывал у него никакого удовольствия.
Что ж, на сегодня его “обряд” можно было заканчивать. Выключив душ, Макар обтер полотенцем раскрасневшуюся кожу и покинул душевую. Вдохнув свежего воздуха, задуваемого из приоткрытой форточки, вожатый взбодрился и окончательно пришел в себя, вернувшись в реальный мир. Сейчас ему стало даже немного полегче.
Но жаль, что лишь совсем немного…
Следующее утро выдалось крайне мерзотным.
Проснувшись и лениво одевшись, Макар с ужасом обнаружил, что на выходных, мотаясь по делам, он напрочь позабыл купить себе в городе сигареты. В его бездонной сумке он не смог найти ни одной завалявшейся пачки, хоть и рылся в ней Мак столь же тщательно, как и ищейка, что пыталась отыскать наркоту у барыг. В шкафчике, под кроватью и во всех карманах тоже оказалось шаром покати. После всех этих розыскных работ вожатому стало окончательно понятно, что он обрек себя на безтабачную участь, пережить которую будет очень непросто.
Настроение, и без того паршивое, теперь стало совсем уж таять на глазах. Ситуация омрачалась еще и тем, что никто в Южном корпусе, кроме него самого, сигарет не курил, а потому и “стрельнуть дудку” было здесь совершенно не у кого. С остальными вожатыми Мак не общался, а потому и бегать по лагерю с протянутой рукой в поисках курева было отнюдь не лучшим вариантом, да и вообще – выше его высокомерного мужского достоинства.
“Зоя” – мелькнула имя в тревожной голове вожатого.
На душе у Макара в момент полегчало, а сам он даже поймал себя на легкой улыбке, удивляясь тому, как он мог забыть о решении проблемы, что находилось у него прямо под носом. “Зоей” звался местный буфет, в который пионеры то и дело бегали за сладостями, мороженным и прочей дефицитной в лагере дребеденью. Однако детишки и не догадывались, что в прежние времена в буфете отпускали не только ходовые детские шоколадки и жвачки, но и лютую запрещенку для вожатых и приезжих гостей. Завариваемая лапша, чипсы и сухарики, газировка, сигареты и даже безалкогольное пиво – вот то, что грело душу многих работников лагеря после отбоя в особо голодные дни. Делалось это, разумеется, из-под полы и без ведома начальника лагеря, а цены на всё это изобилие были и вовсе космические. Однако, за неимением альтернативы, это дело, так или иначе, всё равно себя окупало. Товар сбывался, а самим вожатым не нужно было устраивать вылазки за территорию лагеря, чтобы лишний раз раздобыть себе курева, выпивки и еды.
Сейчас Маку оставалось только выбрать время для того, чтобы посетить “Зою” и сделать свою жизнь немного радостнее.
Только вот даже с этим всё обстояло не так уж и просто, ведь, как назло, именно на сегодняшний день его напарница взяла себе выходной. Всё бы ничего, оно и понятно – отдыхать нужно всем. Макара раздражало другое – то, что Зоря как раз-таки никуда не уезжала из лагеря, а решила просто побыть не у дел. Девушка, исходя из ее собственных рассказов, собиралась выспаться и поваляться в вожатской, погулять и подышать свежим воздухом, сходить к озеру позагорать и может быть даже на пару часов смотаться в город, чтобы развеяться. В то же время Зарина строго настрого запретила напарничку обращаться к ней на протяжении всего дня, просила ее не тревожить и вообще вбить себе в голову, что ее тут и вовсе нет.
“Просто представь, что я умерла и это мой дух витает над землей тебе в наказание” – вот как она попыталась объяснить вожатому свой особый неприкасаемый статус.
В свою очередь Мак не понимал такого отдыха и даже презирал его. Какой смысл торчать у всех на виду и делать вид, что ты ни при чём и тебя не существует, когда ты при этом болтаешься у всех на виду и тебя замечают также отчетливо, как и созревший прыщ на открытом лбу?
Как бы там ни было, но и поделать с этим вожатый ничего не мог. Лезть к Зоре и просить ее постоять на отряде, пока Макар сбегает в магазин, было опасно для жизни – вожатый не хотел, чтобы она потом проела ему всю плешь своими нескончаемыми упреками. Но и оставлять ораву малолеток без присмотра тоже было нельзя. Дело было не в переживании за детишек – на них Макару было плевать – а в том, что эти самые детишки могли сотворить в его отсутствие. Ответственность за любые их деяния всё равно легла бы карающим молотом правосудия на его светлую голову, поэтому и бросать их без надзора было себе дороже.
Подмоги у Мака тоже не предвиделось. Ольга Викторовна сегодня уже подменяла Юлю на четвертом отряде, а Элина была занята какими-то своими чересчур важными делишками, еще вчера сказав на планерке, что на нее седьмой отряд может не рассчитывать. Было не ясно, действительно ли у тетки был завал по работе, либо же она просто не хотела делить с племянником один отряд, памятуя их свежую ссору. Важен здесь был только итог – Маку предстояло выстоять на отряде в гордом одиночестве и ждать помощи ему было неоткуда.
Что ж, придется как-то справляться самому и выкручиваться. Благо, что делать это ему приходилось уже не впервой. Жизнь научила…
Артур чуть ли не вывалился из дверей столовой и ноги как можно скорее понесли его в сторону от выходящей вслед за ним шайки девчонок. Он был им совсем неинтересен, да и сам Артур боялся не всех их, а только одной единственной девушки – Лизы.
Ах, Лиза… Существовало ли в мире имя прекраснее? Нет, конечно же нет. Да и красивее нее тоже было никого не сыскать. В тот день, когда Артур Селезнёв впервые увидел Лизу Мельникову, у него практически остановилось сердце – впервые за всю жизнь. Он сразу позабыл о том, как упирался и не хотел ехать в лагерь, потому что он уже “не маленький”. Почти сразу же у него из головы вылетело всё, о чём ему говорил родители по поводу того, что и когда ему нужно одевать, а также в каких закоулках чемодана можно найти нужные для него вещи и атрибуты.
А всё потому, что теперь вся его жизнь состояла только из попыток украдкой посмотреть на Лизу поближе и подольше. Он поглядывал на нее во время сборов и репетиций, смотрел на девушку во время завтраков, обедов и ужинов в столовой. Он не отводил от нее глаз во время дневных и вечерних мероприятий, особо любуясь ей на сцене, когда парень не боялся, что она вдруг заметит его томный взгляд. Он смотрел на Лизу везде и всюду, а о большем пионер и не мечтал. До поры до времени…
Случай, что разбил душу юного влюбленного на мелкие кусочки, произошел не так давно, на одной из дискотек.
Перед этим Артур два дня набирался смелости и сил, чтобы пригласить Лизу на танец. Два дня у него в груди свербел страх, мешавший парню дышать, есть и пить. Чувствуя себя до омерзения слабым, пионер уж было начинал подумывать о том, чтобы попросить родителей забрать его с этого проклятого лагеря без всяких промедлений и вопросов, которыми его так любила осыпать мать. Но всё же жажда авантюры и непонятно откуда взявшаяся смелость сделали своё дело и Артур, который до этого боялся сказать даже пару слов в сторону Лизы, твердо решил во что бы то ни стало пригласить ее на танец.
И вот этот день, этот вечер, эта минута и мгновение, наконец, наступили. Пересилив себя и затаив дыхание, Артур подошел к ней и пригласил на танец. Сил еле хватило на то, чтобы не зажмурится в тот момент. От страха кружилась голова, а на лице парня наверняка застыла маска, изобличающая все его чувства на тот момент.
Лиза, к его превеликому удивлению, приняла приглашение, хотя было видно, что сделала она это без видимой охоты, а ее подружки только посмеялись в след “парочки”, уходящей в толпу. На короткий миг парень почувствовал себя победителем, однако очень быстро понял, что вечер грозит обернуться самой настоящей катастрофой. А всё потому, что за своей решимостью подойти и пригласить Лизу на медляк, Артур почему-то позабыл спланировать дальнейшие действия, совсем не ожидая того, что она вообще может согласиться. Что делать дальше – он не знал. Не умел он ни танцевать, ни вести себя с девушками. Расстояние между ними было слишком большое, пальцы Артура еле касались талии Лизы, а сама она отвела взгляд и как будто противилась смотреть в его сторону. Кошмар был сдобрен еще и тем, что во время так называемого “танца”, а на деле просто качки из стороны в сторону, кавалер несколько раз умудрился наступить своей лапой на хрупкие ножки партнерши, от чего она каждый раз “айкала” и кривилась.
Стоит сказать, что самого ужасного в итоге так и не случилось. По окончанию танца Артур, надеясь на сказочный исход, хотел признаться Лизе в любви. Да, именно в любви, потому что это была она. Не испытывая прежде ничего подобного, паренек был уверен в том, что признаться в своих чувствах ему обязательно стоит, а там, глядишь, и сама Лиза от таких откровений тоже поймет, что давно его любит и вообще они созданы друг для друга.
Но не тут-то было. В тот момент Лиза даже в темноте зала сумела понять, что сейчас произойдет нечто чересчур неудобное, а потому поспешила ретироваться с дискотеки вместе с подружками сразу же, как только медленный танец сменился обычной туснёй, оставив своего воздыхателя ни с чем.
После этого вечера их взгляды больше не пересекались. Точнее, теперь Лиза совсем не обращала на него внимания, а вот сам Артур наоборот – не мог отвести от нее глаз.
Смена превратилась для него в самую настоящую муку.
Каждый день для Артура становился очередной упущенной возможностью подойти к девушке своей мечты и заговорить с ней о том, что так тяготило его всё это время. Он не бросал надежды и всё еще надеялся признаться ей в своих чувствах, но в то же время парень понимал, что самой Лизе это было не нужно. И тогда какой смысл был признаваться в любви, когда человеку было попросту плевать на тебя?
Пару раз случалось даже такое, что Артур, поймав воинственный настрой, решал попросту забыть о Лизе Мельниковой и выкинуть из своей жизни все мысли об этой курице, возомнившей себя неприступной крепостью и звездой. В те минуты он чувствовал себя самым настоящим мачо, которому всё было ни по чём. Правда, длился такой настрой ничтожно мало, ибо уже через каких-то пару часов этот самый мачо превращался обратно в кислую жижу, что выискивает в толпе ту самую, лишь бы еще немножко на нее поглядеть.
Больнее всего Артуру приходилось тогда, когда он видел Лизу в окружении других парней. Он ревновал ее ко всем и сразу – как к сверстникам, так и к старшакам и даже малолеткам. Чего тут говорить – даже к их вожатому Максу, который был всего на четыре года старше своих пионеров, Артур ревновал Лизу просто зверски. Макс был активный и обаятельный, всегда с выдумкой подходил почти ко всему, что делал, и поэтому нравился многим девушкам в лагере, что было заметно. Однако даже живой и яркий образ вожатого второго отряда мерк и бледнел, когда рядом появлялся Юра. В момент его появления где бы то ни было все женские взгляды были прикованы к этому блондинистому красавчику с кудрявыми локонами и внешностью Аполлона.
Смотрела на вожатого и Лиза, делая это с тем же обожанием, что и остальные девчонки вокруг. Артур отдал бы всю свою коллекцию марок и накопленные тайком от родителей деньги, лишь бы его любовь посмотрела на него таким же взглядом хотя бы минуту.
Чего уж тут…он был согласен и на секунду.
И вот он снова бежал от нее, не в силах признаться. Бежал в надежде, что она не заметит его. Или наоборот – заметит? Да уж – как можно было лезть к кому-то в душу, когда ты и сам не знаешь, как справиться с самим собой и не можешь понять, чего же хочет твоя бестолковая башка? Если бы только можно было деться куда-нибудь далеко и надолго… Интересно, Лиза заметила бы его отсутствие?
Куда там… Вряд ли она вообще помнит его имя.
Продолжая копаться в своих чувствах и понимая, что теперь спешить уже некуда – пионер не слышал позади себя никаких шагов и разговоров – Артур вяло плелся по направлению к Западному корпусу. После завтрака у его второго отряда по расписанию было свободное окно в пол часа, по окончанию которого их ждала отрядная планерка…на которой он сможет вновь немножко поглазеть на Лизу.
Думая о своих страданиях, Артур не сразу понял, что Лиза неслышимо появилась прямо у него из-за спины и прошла дальше, совершенно одна.
Одна!
Без свиты и сопровождения. Без подруг и других спутников и спутниц, что липли к ней, словно пчелы к меду. Она, похоже, тоже направлялась в корпус, как и он. Это был шанс. Провидение! Нужно сказать!
Сейчас!
– Лиза! – слишком громко позвал ее Артур, сам того не ожидая.
– А? – остановилась девушка.
Сладкий аромат Лизиных духов вдруг одурманил Артура, заставляя влюбленную голову пускаться в крутое пике. Парню хотелось закрыть глаза не то от удовольствия, не то от страха. А еще больше ему хотелось просто помолчать и побыть с ней вдвоем, никуда не торопясь.
– Я…я… – начал зависать Артур, пока не выдавил из себя лютую глупость. – У…у нас же в пол одиннадцатого планка, да?
– Ну да – безынтересно ответила Лиза. – Как обычно…
– Хорошо, да… Здорово! А то у меня из головы вылетело…
И вот всего пару секунд спустя он уже бестолково смотрел ей в след. Лиза не собиралась продолжать разговор и поэтому ушла сразу же, как только ответила на идиотский вопрос Артура, для которого теперь убиться головой об асфальт со стыда было не таким уж и плохим вариантом.
Хотя…что толку? Лиза ведь этого даже не заметит.
Всё, чем ему оставалось довольствоваться, так это затухающими нотками тех самых духов, что с каждым мгновением растворялись в воздухе, заставляя Артура жадно ловить последний аромат, напоминающий ему о любимой. Однако вдыхать все эти благовония ему долго не пришлось, ибо налетевший ветерок, пробегающий мимо, тут же забрал с собой последнее напоминание о Лизе, что вызвало у пионера очередной приступ нытья и жалости к самому себе.
А хуже всего было то, что дуновение принесло с собой еще и новую напасть. Как будто всех остальных страданий ему было мало?
– Капать-сосать! Дожили, вашу мать… Сигарет у них нет. На хер здесь тогда эта халабуда вообще стоит?! – послышался раздраженный голос со стороны буфета. – Зато сосалок одних пятьсот видов. Капец…
Повернувшись, Артур заметил выходящего из дверей местного магазина “Зоя” Макара, вожатого то ли седьмого, то ли восьмого отряда. Этот парень, в отличии от прикрывающихся остальных вожатых сорокадевятилетним возрастом, действительно не только выглядел старше остальных, но и вообще был их своеобразным антиподом.
Персоной он слыл не из приятных. Про Макара то и дело ходили всякие непонятные слухи и страшилки, большинство из которых, скорее всего, конечно же были явной выдумкой. Однако все вокруг его немного остерегались, старались лишний раз не контактировать и уж тем более с ним не конфликтовать. Что можно было с уверенностью сказать про Макара, так это то, что он действительно был злой и достаточно резкий человек. Артур самолично видел, как этот самый Макар, недовольный кем-то из старшаков во время мероприятия, взял того за шкирку и не отпускал до тех пор, пока тот парень перед ним не извинился. Сути конфликта Артур не знал, но сумел убедиться в том, что в гневе вожатый действительно был страшен.
Несмотря на то, что Артур не верил в большинство россказней о Макаре, а сам он не сделал ничего плохого, его сердце чуть не ушло в пятки, когда он заметил, что вожатый молча манит его к себе. Убежать в другую сторону было бы совершенно глупо, ненормально и трусливо со стороны Артура, поэтому ватные ноги с трудом понесли его в сторону буфета, у которого продолжал выситься Макар.
– Да? – осипшим от волнения голосом сказал пионер.
– Объяснять надо?
На глазах у него были солнцезащитные темные очки, и фантазия Артура уже успела сама дорисовать полное отсутствие глазных яблок за стеклами, словно вожатый был каким-то суперзлодеем.
М-да…пора было завязывать читать комиксы.
– Что объяснять?
– Что ничего этого ты от меня не слышал.
– Чего не слышал? – остроумно догадался спросить паренек.
Макар натужно улыбнулся. Артур пока не понимал – хорошо это, или плохо.
– Молодец – кивнул вожатый, сняв очки и показав собеседнику почти человеческое лицо. – Да капец, сигарет здесь нет. Раньше продавались, а щас говорит: “Вы что, мы таким не торгуем”. Овца толстожопая…
Артур помалкивал, стараясь не поддакивать и не опровергать ничего из того, что говорит вожатый. Макар даже не смотрел на него, а, скорее, говорил в воздух, раздраженно покусывая губы.
– А ты не куришь, случайно? – вдруг спросил вожатый.
Пионер поскорее отрицательно завертел головой. Меньше всего ему сейчас хотелось таких “приключений”.
– Да ты не очкуй. Ты ж взрослый уже – учить и стучать на тебя не буду. Да и мне лень.
– Нет – уже более уверенно ответил пионер. – Я не курю.
– Понятно – разочарованно ответил Макар. Однако в этот раз взгляд вожатого отчего-то остановился на лице Артура, который в свою очередь невольно начал и-за этого нервничать. – Случилось чё?
– У меня? – растерялся пионер. – Эм… Нет. Просто задумался.
– Да? И о чём?
– Не…не знаю – выбрал наитупейший ответ из всех возможных Артур. Он и не ожидал, что их разговор может зайти так далеко. – А с чего вы решили, что у меня что-то случилось?
Макар усмехнулся. Почти зловеще, но всё же не настолько, чтобы можно было разглядеть в этом что-то плохое.
– Рожа у тебя больно кислая. Ты же со второго отряда, да? – присмотрелся Макар, а после вернул очки на прежнее место. – Ага, так и есть. Для первоотрядника мелковат еще, а для остальных большеват, значит со второго.
– Ну да. И…что?
– А то, что мысли вы всё равно гоняете одни и те же. А о чём думают пацаны в вашем возрасте? Правильно – о девках. Ну а судя по твоей унылой тяпке – девчонка о тебе вообще не думает. Я прав?
“Вот же сволочь” – не на шутку перепугался Артур. – “Разве так бывает? Может, правду про него говорят? Он сначала читает мысли людей, а потом убивает их и ест. Блин, тогда я следующий…”.
– Да – невольно ответил пионер, совершенно не желая поддерживать эту тему.
“Зачем ты с ним говоришь? Не нужно этого делать!” – отчитывал сам себя парень, но при этом не мог сдвинуться с места.
– Ух, ни хера себе. Не думал, что угадаю. Ну ладно – интуиция уже выработалась, за столько-то лет… Как зовут?
– Артур.
– Да не тебя – скорчил рожу Макар. – Деваху как зовут? Или даже имени не знаешь?
– Знаю. Ли…Лиза – заикнулся Артур.
– Ясно – ответил Макар. Вожатый достал из кармана древний телефон и посмотрел время на потертом экране. – Короче, мои обормоты щас на площадке тусуются. Мне надо там быть, пока они все не передохли. Меня и так долго нет. Пошли в ту сторону – заодно расскажешь, чё у тебя там случилось с этой твоей Лизой…
– Так у меня планерка через двадцать минут – попытался откосить Артур. Ему совсем не хотелось оставаться наедине с вожатым дольше, чем нужно было.
– Выдохни уже. Успеешь ты на свою планерку. Чеши за мной.
Сидя на лавке у большой детской площадки, которая в данный момент находилась под полным контролем шумного седьмого отряда, Артур, сам того не желая, выложил приставучему вожатому всё, что было у него на душе.
Рассказал про Лизу и ее красоту. Их танец и его взгляды. Свои страхи и мечты. То есть рассказал почти всё, что не давало ему покоя всю эту проклятую смену.
Артур не понимал, с чего вдруг он всё-таки решил высказаться Макару – человеку не только совершенно чужому, но еще и малоприятному для большинства жителей лагеря. Вожатый, в свою очередь, выслушал Артура очень внимательно, ни разу его не перебил и сам ни на что не отвлекался. После того, как Артур закончил свои изливания, пионеру даже стало немного полегче на душе. За всё это время он так устал мусолить свои переживания наедине с собой, что теперь и не обратил внимания на то, как стал трепать языком с вожатым практические без остановки.
Выслушав рассказ пионера, Макар покачал головой, сказав:
– Ну ты и ту-у-у-пень. Провафлил всю смену, промучился, и так ничего ей и не сказал? Совсем?
– Нет – опустил голову Артур. Сейчас парнишка чувствовал себя самым противным и жалким на свете слабаком. – Нет, не сказал.
– Ну тогда поздравляю – ты просохатил время впустую. Вот тебе урок, Артурень – лучше сделать и пожалеть, чем вообще ни чё не сделать. Ты выбрал последнее, и поэтому, извините, ты самый настоящий лох. Твою Лизу в итоге тупо подберет кто-нибудь другой, кто посмелее.
– Я понимаю – виновато ответил парнишка, окончательно зачахнув.
– Мало понимать – делать надо. А ты еще ни черта не сделал. И почему, спрашивается?
– Потому что… Да не нравлюсь я ей! Это ж видно. Она красивая, смешная, популярная. А я…
– А ты ясновидящий, походу. Заранее всё за всех подумал и решил, да? – сварливо перебил Макар. – Твое дело сказать, а уж она пусть делает с этой информацией, чё хочет. Вот откуда ты знаешь, что она ответит?
– Ну она же ушла с дискотеки…
– ВАНЯ! Твою ж… Слезь с качели! Дай Полине покататься, ну ё-маё! – прокричал в сторону детской площадки Макар. – Вот же падлёнышь… Извини. Ну и чё теперь? Так она потому и свалила, что устала ждать, пока ты родишь из себя что-нибудь. Девчонки уверенность любят, а не то, что из тебя вываливается и по ногам стекает.
Артуру было нечего ответить на слова вожатого. Увы, но всё, что он услышал от Макара, было правдой, хоть и не самой приятной. Однако он не знал, как со всей этой правдой разбираться и что с ней теперь делать.
– Короче – я так понял, что ты всё уже, сдался? – спросил вожатый, развернувшись к Артуру. – А? В глаза мне смотри…
– Да не знаю я…
– Ни зняю – передразнил его Макар. – До конца смены уже доплюнуть можно, а ты всё думаешь? Бошка не болит еще думать?
– А что мне делать? Сказать ей? Я… Не смогу я…
– Сможешь, если я помогу.
Артур впервые за весь разговор посмотрел на Макара прямо, словно ожидая разглядеть на его лице тень насмешки и иронии. Но нет – вожатый, если пионера не обманывали глаза, говорил со всей серьезностью.
– Как?
– Очень просто – я тебе сделку предлагаю.
– Какую?
– Я назначу этой твоей Лизе встречу. Где-нибудь подальше, в Озёрном саду, например. Ничего толком я ей говорить не буду. Придет одна, а там уже будешь ждать и ты. Беги в сад к шести…нет, к семи часам вечера. Да и вообще на всякий случай лучше приходи заранее. Усек?
– Да, но… Подождите, а что вы ей скажите-то?
– Не твоя забота. Главное тут другое – что ей скажешь ты! – ткнул пальцем в грудь Артура вожатый. – Там ты ей должен выложить всё, что чувствуешь. Только правду! А в конце задашь такой вопрос, запоминай: “Лиза, у нас с тобой может что-то получиться?”. Понял? И будь настойчив!
– Не нравится мне всё это…
– Еще бы. Тебе нравится голову в песке держать и ссаться от страха.
– Нет… Это мне тоже не заходит…
– Хех, деловой. То ему не нравится, это ему не заходит. Чего тебе надо тогда? Может, у тебя получше план будет? Давай, говори, а я послушаю.
Плана действительно не было, и в этом была вся беда. Да и вообще Артур, если говорить откровенно, не горел желанием соглашаться на предложенную вожатым авантюру. Больше всего ему хотелось просто зарыться в землю и перетерпеть эту свою любовную болезнь, лишь бы больше не видеть этого застывшего недоумения в глазах Лизы…
Однако Макар действительно был кое в чём прав – Артур и правда чувствовал себя самым настоящим и отборным лошарой, каких еще поискать надо. Вместо того, чтобы просто взять себя в руки, подойти и заговорить с Лизой, добиваться девушки и вообще делать всё, чтобы она узнала его как можно лучше, он попросту потратил время, глядя на то, как то же самое делают другие парни, что были посмелее него.
Артур смотрел на них и злился. Злился, но всё равно смотрел, опуская руки от отчаяния всё ниже и ниже. Смотрел, как она улыбалась им, фотографировалась с ними и смеялась над их тупыми и пошлыми шутками, позволяя оказывать себе такое внимание. А самому Артуру в такие моменты только и оставалось, что наблюдать за этим со стороны, страдать от ноющей боли в груди и попросту завидовать другим счастливчикам.
Ему надоела эта беспомощность. Надоела… Да и терпеть весь этот кордебалет становилось уже попросту невозможно. Теперь ему только и оставалось, что воспользоваться шансом, который ему нежданно подкинула сама судьба. А иначе…
Иначе Артур больше никогда не сможет себя уважать. Да, вот именно так – никогда!
– Ладно. Хорошо… – неуверенно согласился Артур. Чем дальше, тем всё больше пионеру не нравилась эта авантюра. Однако он уже твердо решил, что не посмеет отказаться, пусть его дрожащий голос наверняка говорил вожатому об обратном. – А вдруг она не придет?
– Так, молчи! – приказал Макар. – Она придет! Свою часть уговора я выполню, не переживай. Если надо будет – силой приведу, на цепи…
– Чего?! – перепугался парень.
– Да шучу я, не парься. Всё нормально будет. Не пойдет, а прибежит! А там уже сам разгребай. Понял?
– Понял – смирился Артур.
– То-то же. Ну а теперь послушай, что за это хочу взамен я…
Артур нервно сглотнул. В данный момент он ожидал услышать вообще что угодно, так как совершенно не знал Макара и опасался, что тот потребует от пионера чего-то совсем уж ненормального. Благо, что фантазия не успела нарисовать свои самые страшные картины, ибо вожатый стал озвучивать свои мысли куда раньше.
– У вас же в корпусе наверняка есть курящие? Да есть по любому, я по опыту знаю. Так вот – ты с кем-нибудь из них знаком? Общаетесь?
– Ну да. В моем отряде кое-кто есть точно, а в первом я знаю, что Матвей курит. Только с ним я не…
– Понятно. Слушай дальше – мне нужно, чтобы ты настрелял у них мне пачку сигарет. Ну, или штук десять… Это минимум!
– Чего?
– Ты меня услышал. Минимум десять сигар. Не меньше! Делай это, как хочешь, но главное – не говори, что они для меня. Да и вообще шухерись по возможности. А если вдруг разболтаешь, то я тебя потом прикончу… Если уж не физически, то морально – это точно. Осознал?
– Да, но…
– Я не понял – ты хочешь быть с Лизой вместе, или нет?
Артур отвел взгляд, и это стало для Макара своеобразным ответом.
Что-то было в этом вожатом такое, что заставляло пионера его опасаться. Он как будто знал, что ответит Артур. Знал, куда нужно надавить и что сделать, чтобы добиться своего. Парень чувствовал себя сочной мухой, попавшей в липкую паутину к жуткому пауку с длинными лапами – теперь он был в его власти, и никуда от этого было не деться.
– Вот… То-то же – кивнул вожатый, закрепляя за собой победу. – Короче – дневное мероприятие сегодня будет в три часа и продлится, наверное, до четырех. Так что к этому времени сигареты уже должны быть у меня. Если их не будет – наш план сворачивается. Ну а если принесешь, то я начну работать с Лизой, и тогда свиданьице с ней будет тебе гарантировано. Пойдет?
– Не знаю…ладно. Я постараюсь…
– Постарайся. Как она выглядит хоть?
– Она… Ростом с меня. Красивая… Зеленые глаза. Волосы в розовый цвет окрашены немного…
– Всё-всё, понял – скривился Макар. – Ну и вкусы у тебя. Было бы там из-за чего переживать. Ну ладно – это твой выбор. Забились!
Макар пожал руку Артуру так крепко, что у того отнялся мизинец. Он не осознавал, во что только что влип. Парня продолжали терзать сомнения, но, с другой стороны, внутри у пионера уже разнесся холодок надежды и наивного энтузиазма.
“Всё решится сегодня, Лиза” – в мыслях сказал ей Артур так, словно девушка находилась рядом с ним.
– Зоря… Зорь… – доканывал напарницу Макар, стоя на пороге в женскую вожатскую.
– А? – не глядя спросила девушка.
– Зоря-я-я?
– Ну чё тебе надо?
– Попросить хотел.
– О чём?
– Купишь мне в городе сигарет? – наконец-то разродился Мак, говоря с напарницей своим самым любезным тоном.
– Да уж, конечно. Разбежалась…
– Тебе сложно, что ли?
– Да, сложно. Я туда и так часа на два всего еду, не больше – ответила Зоря, укладывая волосы перед зеркалом. – И уж извини, но я не хочу тратить время на эти твои сигареты.
– А чего там тратить? Я же не прошу тебя мне их ящик взять. Так – пару пачек. Они в каждом магазине продаются. Возраст у тебя не спросят – на малолетку ты не похожа…
– Вот и думай – комплимент это, или нет – усмехнулась девушка. – У тебя тоже был выходной, Макар. Целых два дня! Почему ты не выкроил себе на это время?
– Занят был. Работу искал.
– Ну вот – и у меня тоже есть свои дела. Только вот, в отличии от тебя родимого, у меня времени куда меньше, чем двое суток. Поэтому отстань. Нужно было думать заранее – закончила свои сборы Зоря, и развернулась к Макару. – Ну, как я выгляжу?
– Хреново, как и всегда – обиженно ляпнул Макар.
– Спасибо. От тебя я другого и не ожидала – улыбнулась Зоря, не принимая всерьез слова напарника.
– Ага…
– Мне кажется, или мальчики по коридору носятся? Займись ими, пожалуйста. А то ведь я на выходном.
Дневное мероприятие для Мака протекало незаметно.
Так как он был единственным вожатым на отряде, его не могли определить ни на одну из станций. Иначе кто бы тогда следил за детьми? Поэтому теперь Макару только и оставалось, что шататься за своей оравой по всему лагерю, засунув руки в карманы и то и дело гонять их за медлительность. На самом же деле больше всего вожатого заботило только сдавливающее горло желание выкурить сигарету. А осознание того, что таковой в наличии не имеется – и возможно даже и не предвидится – еще больше заставляло Мака нервничать, дергаться и жалеть себя любимого одновременно, попутно еще и проклиная свою ненаглядную память.
В отличии от своего унылого вожатого, пребывающего в прескверном настроении, дети возбужденно старались отгадать все загадки на станциях как можно скорее, и у них это даже получалось. Пока Макар не спеша доходил до станции, на которой трудился его отряд, пионеры к этому времени уже успевали выполнить задание и всем табором умчаться в сторону следующей станции, заставляя вожатого, проклиная всё на свете, вновь тащиться за ними.
Вот и сейчас, как только Мак почти дошкандыбал до Фонтана любви, у которого находилась следующая остановка, его отряд уже пустился дальше, сверкая пятками и вновь оставив своего вожатого далеко позади.
– Что, Макар – не поспеваешь? – язвительно спросила Настя.
Сегодня девушка вырядилась в красивое белое платье с вырезами по бокам, из-за чего своим видом даже стала напоминать ему греческую богиню. Мак подметил красивые и стройные ноги вожатой, которые прежде были не заметны под ее излюбленными одеяниями.
Если бы Макару и пришлось со всей серьезностью оценивать привлекательность Насти по десятибалльной шкале, то вожатая без всяких скидок получила бы от него твердые семь баллов, не больше. Она была стройной и высокой, а хорошая прямая осанка только придавала девушке еще большей статности. Игривые голубоватые глаза интересно дополняли ее губы, что как будто навечно застыли в легкой улыбке. Ну и конечно же элегантные ноги с крепкими бедрами и аккуратными, истинно утонченными девичьими стопами не могли не привлекать к себе внимание. Всем своим видом Настя давала понять, что держит себя в тонусе и явно уделяет своему телу и его нюансам немало внимания, при этом не особо выставляя себя на показ, как это делали многие другие девушки, превращая свою внешность в фальшивую витрину. И тем не менее, повышению оценки вожатой в глазах Мака мешали ее островатые скулы, да и в принципе угловатое лицо не делало из Насти очаровательную принцессу. Очертания груди под платьем виднелись лишь небольшими холмиками, что выдавало бюст скромных размеров. Каштановые волосы, что с трудом доставали до худощавых плеч, тоже не представляли из себя ничего особенного – есть и есть, видали и получше.
По всей своей сути Настя была обычной девушкой, которая, несмотря ни на что, явно ставила себя чуть выше других и преумножала свою сексуальность полной уверенностью в ней. Из-за этого и остальные чувствовали ее превосходство. В отличии от Карины, которая своей красотой почти не пользовалась, Настя порою ставила себя среди остальных так, что многие посматривали в ее сторону с восхищением и вожделением. Даже своими платьями она разжигала в мужчинах любопытство, ибо всем, кто хоть немного был падок на женское тело, хотелось узнать, что же кроется за этими тонкими слоями ткани, которые лишь позволяли делать намеки на очертания желаемой фигуры.
Запретный плод всегда сладок. Так уж повелось…
Настя источала притягательное желание, манила к себе и легкой улыбкой наверняка могла как осчастливить мужчину, так и обрушить его до полного ничтожества. Также вожатый был почти уверен в том, что и в сексе Настя тоже ничего не стеснялась, позволяя делать с собой то, что пай-девочки делать с собой, как правило, не позволяли. Да и ей самой наверняка нравилось подобное – об этом говорила сама ее натура.
Чего греха таить – рядом с ней и у самого Макара просыпался животный инстинкт, что призывал его взять желанную добычу, подчинить ее себе и делать с ней всё, что только вздумается.
Однако в такие моменты подключалось уже ставшее верным спутником Мака его привычное занудство – Настя слишком раздражала его своим задранным носом, что только остужало его первичный пыл и сбивало охоту лишний раз попытаться подбить к ней клинья. Ему было слишком лень тратить на нее свое время, а тех усилий, что требовались для того, чтобы склонить Настю хоть к чему-то интересному в постели, даже она не стоила.
Как итог – оба вожатых за всю смену друг с другом почти не разговаривали, и обе стороны это вполне устраивало.
– Ты не опоздаешь, если не спешишь – сумничал Макар, не до конца уверенный, есть ли смысл у этой только что придуманной им фразы.
Настя неожиданно посмеялась над словами вожатого. Это было хорошим знаком. Решив передохнуть от ходьбы, Мак уселся на лавку рядом с девушкой, чего та, видимо, совсем не ожидала.
– А тебе разве не нужно за отрядом ходить? – спросила вожатая.
– Неа, они и так справятся – ответил Макар, махнув в сторону уже скрывшегося седьмого отряда. – Слушай, а можно у тебя поинтересоваться кое чем? Это о личном…
– Да?
– Я не привык такое спрашивать, но терпеть больше не в силах, честно говоря.
Настю явно заинтриговал такой поворот событий. До этого, сидя на станции, девушка явно скучала, однако теперь вожатый сумел захватить всё ее внимание, и Макару от этого даже стало немного приятнее на душе. Он собой гордился.
– Ого, даже так? Ну давай – приготовилась вожатая.
Для пущего эффекта вожатый выдержал легкую паузу, а после спросил прямо:
– Ты не куришь, случайно? Сигареты не будет?
Девушка ответила не сразу, удивленно приподняв брови. Судя по всему, она еще несколько мгновений раздумывала над тем, шутит над ней Макар, или же действительно спрашивает ее именно о сигаретах. Вопрос Настю явно разочаровал.
Видимо, сама вожатая ожидала куда более пикантного разговора, а не той банальщины, что ей в итоге выкатил Макар.
– Эм-м-м… Нет, я таким не балуюсь. Стараюсь вести здоровый образ жизни.
– Ясно – разочарованно ответил Макар, в момент потеряв к вожатой всяческий интерес. – Ну пытайся. Дело хорошее.
Он молча поднялся и уже собирался уходить, пока девушка его не окликнула:
– Макар – ты спроси у Жеки. Ну или Макса. Эти точно курят.
Мак издал наигранный смешок. Это была самая глупая мысль, что он слышал за последние дни в лагере.
– Ну уж нет. Я лучше брошу.
Макар снова пустился вдогонку за своим отрядом с прежней скоростью – медленно и вальяжно.
Торопиться ему было некуда.
Артур судорожно метался по лагерю в поисках вожатого седьмого отряда.
Дневное мероприятие уже успело подойти к концу. Отряды сдавали свои обходные карточки, на которых стояли отметки с баллами пройденных ими станций и расходились по корпусам живыми ручейками. Однако седьмого отряда среди них Артур всё никак не мог усмотреть, как бы ни старался. Руки у пионера начинали дрожать от волнения. Казалось, что от выполнения поставленной задачи зависит не только судьба сомнительного свидания, но даже и его собственная жизнь.
– Меня ищешь? – раздался знакомый голос за спиной пионера.
Позади него стоял Макар. Вид у вожатого был раздраженный и выжидающий. Судя по всему, он ждал исполнения своего задания с тем же трепетом, что и Артур ждал личной встречи с Лизой.
– Да… Вас – запыхавшись, ответил Артур, запуская руку к себе в карман. – Вот…
– Стоять! Сдурел, что ли? – остановил его Макар и взял под руку. – Не здесь. Давай подальше отойдем. Только быстро, а то у меня отряд уже в корпус свалил. То как улитки шевелятся, то их прям не остановить.
Их неловкий обмен случился за столовой. Достав из заднего кармана бридж помятую пачку сигарет, Артур отдал ее Макару, избавив себя от неприятного бремени. Родители всегда учили его держаться от сигарет подальше, и сегодня он чуть ли не впервые в своей жизни держал в руках эту гадость. А уж как стыдно было за ними гоняться…
Вожатый внимательно изучил содержимое коробочки и недовольно зыркнул на пионера.
– Обнадежь меня – ты хоть считать умеешь?
– Умею.
– Вот и я тоже обучен. Ну и?
– Что?
– Ты придурка-то из себя не строй. Здесь всего шесть сигарет, Артур. Мы так не договаривались.
– Честно – это всё, что есть! Они же тоже экономят. У одного вообще уже закончились. Клим с Васей дали по две штуки, а у Степнякова мне их вообще стащить пришлось. Я теперь вор…
– Это твои проблемы, родной. Чё мне делать с шестью штуками? Я курю часто. Да и десять сиг настрелять – это вообще по-божески. Считай, что одолжение тебе сделал…
– Макар, пожалуйста – умоляюще заскулил Артур. – Больше нет. Я не буду воровать у вожатых…
Еще мгновение Мак думал, что делать с пионером, провалившим задание. Для Артура же этот миг показался нестерпимой вечностью.
– Ладно, хер с тобой – недовольно махнул рукой вожатый, убирая мятую пачку в свой карман. – Лучше, чем ничего.
Артур выдохнул, и на мгновение даже почувствовал себя счастливым.
– Так вы устроите мне встречу с Лизой?
– Устрою, устрою. Как и договорились – в семь часов жди ее в Озёрном саду. Но если она придет, а тебя там не будет – я тебя убью. Ты понял?
– Да, понял – кивнул Артур. – Спасибо вам, Макар.
Пионер со всех ног умчался в свой корпус, оставив вожатого в полном одиночестве.
“Чего добру пропадать?” – подумал Мак, и решил не откладывать свое сладостное воссоединение с табаком.
Записка получилась такой:
Лиза.
Нам надо поговорить. Наедине.
Ты не знаешь, кто это, но для меня наш разговор очень важен.
Пожалуйста, приходи к семи часам в Озерный сад. Одна.
Твой Аноним
Макар решил, что больше не будет ничего дописывать и уже тем более исправлять. По его скромной оценке, послание вышло достаточно таинственным и интригующим, а уж у пятнадцатилетней малолетки и подавно вызвало бы неподдельный интерес. Вожатый старался выводить слова на бумаге аккуратным почерком, чтобы придать ей особой важности, но вышло у него это всё равно не очень-то здорово.
“И так сойдет” – подытожил Макар. – “Один хрен, если пацан сам из себя ничего не родит, то тут никакая поэма не поможет. А он наверняка не родит…”.
Мак остался доволен собой.
Сам он в любовь практически не верил. Здравый смысл подсказывал вожатому, что для осознания понятия “любовь” нужно прожить долгую и насыщенную жизнь, чтобы с уверенностью ответить на этот извечный вопрос. Однако он всегда надеялся, что даже если ему самому до сих пор так и не повезло в этом деле – увы – то это еще не значит, что настоящей взаимной любви не может случиться у других.
Правда, однажды он всё же поддался чувствам… Поверил в любовь очень ярко и живо, без всяких усилий. Но ничего, кроме разбитого сердца, ему эта вера в итоге так и не принесла. Душа давно лежала в руинах, а сам он, будучи одиноким уже долгое время, перестал тешить себя надеждами на светлое будущее в любовном плане. Да и в целом ничего хорошего от этой жизни Макар больше не ждал. Ну и ладно…
С мыслью о том, что раз на него самого любовь так и не свалилась, зато сваха из него может получиться хоть куда, Мак аккуратно сложил записку и убрал ее в карман.
Действовать нужно было быстро.
Собрав отряд чуть ли не по тревоге, Макар объявил своим пионерам, что сейчас они выдвигаются в увлекательную прогулку по территории лагеря. Правда, условия, которые запрещали детям отходить от него хоть на шаг, разрушать строй и громко переговариваться, ставили под сомнение всю веселость этой затеи для детей. Они сразу стали канючить и лениться, но деваться им всё равно было некуда.
Истинной цели вожатого пионеры не знали. Всю эту суету с прогулкой он развел только для того, чтобы разыскать в лагере ту самую Лизу, ну или хотя бы того, кто мог указать на ее местоположение. Мелькать в Западном корпусе, где базировался первый и второй отряд, Макару было не с руки – его присутствие там вызвало бы слишком много вопросов, да и лишнее внимание ему было ни к чему. А потому вожатому только и оставалось, что караулить пионерку на улице в ожидании того, что они столкнуться нос к носу по воле случая.
Благо, что долго ждать этой встречи не пришлось и ему здорово повезло – протаскав отряд около получаса по всему лагерю, Макар действительно наткнулся на Лизу абсолютно случайно, когда она вместе с двумя своими подружками выходила из буфета, держа в руке рожок с мороженным. Вожатый, тут же отпустив седьмой отряд обратно в корпус, что те восприняли, как избавление от муки, решил действовать незамедлительно.
– Лиза, здорово. Ты ж из второго отряда, да?
– Здрасьте… Да – удивленно ответила пионерка. Взгляд у нее, как и у ее подруг, был растерянный.
Было похоже, что девушки уже пытались отрыть в памяти момент, когда они успели насолить Макару, раз он теперь сам к ним обращается.
– Хорошо, а то я тебя уже везде ищу. Заколебался…
– Меня? А зачем?
– Девочки – вы свободны. Гуляйте – сказал Мак ее спутницам. Лишние уши сейчас были ему не нужны.
– Ладно… Это, Лиз – мы тебя на площади подождем – неуверенно сказали подруги и наконец-то оставили их наедине.
Лиза, оставшись с глазу на глаз с вожатым, стала волноваться еще больше и даже не пыталась скрыть своей растерянности. Макар успел вглядеться в нее за пару секунд. Нос пионерки казался немного великоватым для ее лица, а губы наоборот выглядели чересчур узкими. Глаза большие, но мутно зеленые, скорее даже болотного цвета. Прямые волосы были неравномерно выкрашены в розовый цвет, а по бокам красовалась пара маленьких нелепых косичек с цветными завязками. На скромный вкус Макара, девица выглядела слишком нелепо даже для своего возраста.
Но разве современную молодежь вообще можно было хоть как-то понять? С трудом Мак понимал и самого Артура, который умудрился втюхаться в такую, извините, “жижу”. Вот уж правду говорят – на вкус и цвет все фломастеры разные.
– У меня тут для тебя записка – сказал Макар, протягивая листок пионерке. – Просили передать.
– Да? А кто просил? – поинтересовалась Лиза прежде, чем настороженно взяла письмо в руки.
– Не знаю – раздраженно ответил Мак. – Я не могу всех запомнить. Парень какой-то, вроде из первого отряда. Сказал, что это очень важно.
– Из первого? – расцвела пионерка. – Ой, а как он выглядел? Я догадываюсь, кто это, но…
– Ты прочти сначала, а потом уже вопросы мне задавай. Да и говорю же – не знаю, кто это такой. Вы для меня все на одно лицо. И я вам не посыльный – твой ответ таскать в обратку не буду! Сами разбирайтесь.
– Ладно, хорошо – виновато улыбнулась Лиза. В этой улыбке Макар усмотрел что-то приятное для глаз. То, что, возможно, и могло понравиться влюбленному Артуру. – Спасибо вам.
– Не за что – ответил Мак, и уже собирался уходить, как вдруг решил спросить: – Слушай, а ты, случайно, не куришь?
За целый день дети всё же успели пару раз взбесить Макара – на спорт-часе и во время хореографии – но в целом всё проходило на удивление гладко. День без Зори, конечно, нельзя было назвать отдыхом, но отсутствие вечернего мероприятия отлично сглаживало эту проблему и делало расклад не таким уж и скверным.
Весь седьмой отряд с наступлением позднего вечера умотал беситься на дискотеку и мешать взрослым танцевать, но сам Макар совсем не торопился следовать за ними и следить за валяющими дурака пионерами. Вместо этого вожатый был занят тем, что валялся на кровати в вожатской и давал себе бесконечные обещания, что через минуту он обязательно встанет и отправиться работать. Однако исполнение этого обещания регулярно откладывалось.
Во время такого непринужденного отдыха в комнату вошел Валера и сходу стал что-то рассказывать своему откисающему соседу. Макар его почти не слушал, так как лопоухий балаболил о своем отряде, что автоматически можно было отсеивать, как ненужную информацию. Высказавшись, ушастый в итоге затих и стал заниматься внеочередной подкормкой своих муравьев. Этот процесс Мак наблюдал уже далеко не впервой и даже успел привыкнуть к этому зрелищу, а потому вожатый больше не реагировал на него так бурно, как прежде. Тем более, что и особого выбора у него не было.
Пока Валера курлыкал со своими питомцами, Макар понемногу начинал дремать. Кровать под ним кружилась, голова заполнялась пьянящей пустотой, а голос лопоухого соседа уже не казался ему таким противным, но даже наоборот – еще больше убаюкивал Мака, всё глубже вгоняя его в пропасть сна.
И вот, как только тьма подступилась к нему совсем близко, в комнату внезапно ввалилась Зоря.
– Я вернулась! Лови, куряга – девушка бросила в Макара тремя пачками сигарет, от которых тот даже не успел увернуться. – Деньги потом отдашь.
Макар сморщился и даже не сразу осознал, что только что произошло.
– Серьезно? – не поверил своим сонным глазам вожатый. – Клёво. Только я не такие курю…
– Тогда отдавай обратно.
– Не-не, проехали – на всякий случай спрятал пачки за спину Макар. – Эти тоже сойдут.
– Ну вот, тогда не бухти.
Вожатый улыбнулся, не веря своему собственному счастью.
– Спасибо, Зорь. Очень кстати.
– Не за что. Я всё равно там задержалась, иначе бы не взяла. Ладно, пошла я – поработаю и попляшу заодно. Надоело ни черта не делать. Скучно.
– Зорь! – окликнул напарницу Макар, выбегая за ней в коридор. – Ты это… Сорян за то, что днем сказал. Ты на лицо-то ничего, тебе бы только схуднуть слегка…
– Заткнись, Макар. Спасибо большое! – скривилась Зоря и вышла из корпуса.
Мак не понял, как именно восприняла его слова напарница, но посчитал, что со своей стороны он сделал всё, что мог. Поэтому он молодец.
Да и вообще сегодняшний день для него сложился куда лучше, чем многие предыдущие. Он вполне мог претендовать на вообще лучший день первой смены, если бы для Макара существовала такая номинация.
“Пойду выкурю сразу две – могу себе позволить!” – триумфально подумал Макар и покинул корпус, не желая возвращаться в комнату, где Валера наверняка продолжал трястись над своими ненаглядными насекомыми.
После дискотеки дети лениво стягивались обратно к корпусам.
Макар, который к тому моменту исполнил свою прихоть и успел-таки выкурить две сигареты, шатался по дороге к клубу, отлавливая из общей толпы знакомые лица и собирая их в общую группу. Позже к ним присоединились и остальные пионеры, которых Зоря выловила уже у клуба. Объединившись, седьмой отряд отправился к Южному корпусу, позади которого плелся и сам Мак. Вожатый взял на себя привычную роль замыкающего колонны, во избежание потери или попытки дезертирства в ближайшие кусты кого-либо из детей.
– Сейчас быстро свои телеса моем и укладываемся. Океюшки? – горланила Зоря, шедшая во главе отряда.
– А можно не мыться? – задал свой очередной глупый вопрос Ваня.
– Можно – ответил Макар. – Но нельзя.
– Ну бли-и-и-н. Я серьезно!
– Я тоже. Ну либо ты не моешься, но тогда получаешь от меня десять подзатыльников.
– Круто! – весело ответил пионер, заставив засмеяться добрую половину отряда.
– Кто бы сомневался…
Когда шумная толпа проходила мимо спортивной площадки, взгляд Мака привлек пионер, сидевший на одном из тренажеров в полном одиночестве. Предупредив Зорю, что он скоро их догонит, Макар решил влепить одиночке нагоняй за тусовку черт знает где после окончания дискотеки.
Но как только вожатый подошел поближе, в свете фонарей он смог различить в одиночке того самого Артура. Видок у пионера был не очень веселый.
И это еще мягко сказано.
– Не понял, а ты чё здесь делаешь? – спросил Макар строгим голосом, чтобы сразу задать беседе нужный тон. – Уже все по корпусам расходятся. Или тебе закон не писан?
– Опять вы? – поднял безразличный взгляд на вожатого Артур. – Щас пойду. Отстаньте…
– В смысле “отстаньте”?
– В прямом.
– Чё случилось? – уже более спокойно спросил Макар. – Опять Лиза? Да?
Пионер не горел желанием отвечать. Макара раздражала такая позиция, поэтому он решил чисто по-мужски надавить на Артура, чтобы тот смог выговориться как можно быстрее. Да и к тому же самому вожатому стало дико любопытно, чем же всё-таки закончилась его сегодняшняя афера, о которой он сам к концу дня уже успел наглухо позабыть.
– Ты из себя целку-то не строй! – начал прессинг Мак. – Ты мужик, или девка сопливая? Говори давай, как у вас там прошло? Птичка в клетке?
Артур молчал, сомкнув губы в неприятной гримасе. Парень снова отвел взгляд, словно вожатого здесь и вовсе не было. Макар начинал терять терпение.
– Я тихо спрашиваю, или как? Чё ты молчишь?
– Да никак у нас не прошло, в этом всё и дело! – обиженно ответил Артур, смотря себе под ноги.
– Так… Понятно. А подробнее?
– Я ей всё сказал, как есть. Сказал, что она мне нравится. Очень нравится. Вот.
– Ну? А она что?
– А она взяла и психанула. Сказала, чтобы я больше к ней не лез и не подсылал никого. Сказала, что я трус, раз через вожатого записки передаю. Кинула мне ее и ушла.
Артур показал смятое письмо, написанное Макаром, которое он до сих пор продолжал держать в руке.
Что ответить пионеру и как его утешить – вожатый не знал. Пока что его единственным диким желанием было ворваться в Западный корпус и разбить нос этой высокомерной сучке Лизе. А еще попутно он бы накостылял и Максу с Юрой, чтобы те особо не расслаблялись. Но желание это было, мягко говоря, немного непедагогичным.
Ситуация требовала от Макара грамотного подхода – ему нужно было подобрать для пионера правильные слова, которые смогли бы хоть немного сгладить всю эту неприятную историю и достучаться до его обиженного и пережившего страшную “трагедию” рассудка.
Жаль только, что проводить такие беседы у вожатого получалось далеко не всегда. Чего уж говорить – даже к себе самому Мак далеко не всегда умел находить подход. А тут…
– Да уж… И чё – давно ты тут сидишь? – зачем-то осмотрелся вожатый, словно надеясь разглядеть кого-то, кто смог бы ему помочь.
– Весь вечер. Как ушел из сада того дурацкого…
– Капец.
– И в корпус я не хочу идти. Там…она. А я не хочу ей на глаза попадаться.
– Это с чего вдруг?
– Мне стыдно. Я ее разозлил. Сам виноват…
– Ну-ка стоять. Чё это ты себя костеришь, а? Ты ж на нее с камнем не бросился, не стал домогаться. Ты ни чё плохого не сделал…
– Ага. Но всё равно разозлил.
– Значит она дура – прямо сказал вожатый. – И вообще – если девка так бурно реагирует на такую мелочь, то чего с ней вообще ловить? Вдруг она неадекватная?
– Я не знаю, из-за чего она так сорвалась – из-за того, что я ей не нравлюсь, или потому что записку ей вы передали… А я ведь даже не знал про записку эту…
– Ай, Артур – ну какая теперь разница уже? – развел руками Макар. – Тут же всё просто – если б ты ей вкатывал, то она бы так не истерила. А так девчонка просто нашла повод тебя отшить, вот и все дела. И вообще – скажи спасибо, что жизнь тебя уберегла от этой истерички. Себе дороже с такими встречаться.
Пионер не ответил. Мак понимал, что ничего из того, что он мог бы сказать Артуру, сейчас не поможет парню успокоиться. Оставалось только пытаться сглаживать острые углы, стараясь при этом не порезаться об них самому.
– Слушай – ну не получилось у тебя с одной, так с другой получится. Это ж закон такой жизненный – каждой твари по паре. Чё-то в таком вот духе… К тому же в этом возрасте они щас все о принцах глаткожопых мечтают, вроде того же Юры. Хотя сами же могут быть не краше лосося. Насмотрятся своих фильмов, а потом не могут с нормальными пацанами сойтись. Короче – не переживай. Девчонок на всех хватит…
– Ну да, все так говорят. Да ну вас! – вдруг бросил Артур, подскочив с тренажера, – Если бы не вы, я бы ничего ей не сказал! Закончилась бы смена и я уехал, подумал бы о ней пару недель и забыл. А щас только хуже стало. Из-за вас! Я думал, что вы знаете, что делаете…
– Дуру не гони! – стал злиться Макар. – Я тебя силком никуда не тащил. Мог отказаться.
– Ага.
– Чё “ага”? Не так, хочешь сказать?
Артур промолчал, но вид у него по-прежнему оставался разъяренным. Парень, кажется, нашел, на кого свалить всю вину. Однако сам Макар не собирался быть грушей для битья для какого-то сопляка, которому не хватило смелости попробовать добиться девушки собственными силами.
Нужно было ставить его на место.
– Слушай сюда – раз у тебя у самого яиц нет, то вини в этом в первую очередь себя! Надо было подойти к ней и самому всё сказать, а не обтекать в сторонке, как ссыкун. Она тоже тупая, раз ей не хватает терпения ответить тебе отказом нормально, без психов и истерик. Но ты хуже! Потому что пацан так себя вести не должен. Ну а если уж обосрался и не смог ее убедить, то хотя бы прими это достойно и других не вини. В отличии от тебя, я хотя бы попытался что-то сделать. Усек?
– Усек-усек – огрызнулся Артур, что задело Макара еще сильнее.
– Молодец. А теперь вали в корпус, пока я тебя сам туда не оттащил. И сопли свои подбери, нытик херов. Пошел отсюда!
Артур резко развернулся и быстрым шагом отправился по дороге к корпусам. Вожатый был уверен, что парень наверняка остался при своем мнении, но и разубеждать его Мак не собирался – рано, или поздно, мелкий мудак сам поймет, что сегодня он был не прав.
Настроение у Макара значительно испортилось. Нервишки дали сбой, и потому третья порция курева за этот короткий вечер не заставила себя долго ждать. В руках вожатого вспыхнул огонек зажигалки. Затяжка-другая, и вот уже сладкий дым заполонил его горло и легкие.
Жаль только, что его нервы от этого в итоге так и не угомонились, продолжив свой судорожный пляс.
После отбоя вожатый заперся в душевой и долго думал над тем, что с ним сегодня произошло. Текла вода, в воздухе витал густой пар, а в неуемной голове кружились мысли одна за другой.
Весь день для него проходил весьма неплохо, но, увы, закончился неприятной перепалкой с пионером, который хоть и никем Макару не приходился, но всё равно ощутимо его разозлил.
Дело было, разумеется, не в самой стычке, а в том, что этот промах больно уколол и самого Мака. А всё потому, что на фоне неудавшейся любви между Артуром и Лизой, вожатый невольно вспомнил и о собственном поражении на этом фронте – самом сокрушительном проигрыше в своей жизни. Однако на этом он старался не заострять внимания, иначе боли, которой он не испытывал уже давненько, было не избежать.
Вместо этого Макар думал о другом…
Для чего вообще было лезть в этом дело? Только ради сигарет? А, может, ты просто хотел лишний раз потешить себя любимого? Какой смысл давать советы в том, в чём ты и сам до сих пор толком не разобрался? Зачем пытался успокоить человека и забрасывал его ложными убеждениями, в которые ты и сам не веришь?
Никто никому в этой жизни не предназначен – это факт. Никто не гарантирует, что ты не умрешь одиноким. Никто не сможет пообещать тебе, что твое скучное бытие вдруг разбавит нежная любовь. Ты можешь прожить всё отведенное тебе время в гордом одиночестве, отвыкнув от звонков по телефону и стука в дверь. В конце концов – каждый из нас просто один из миллиардов людей, которым в этой жизни никто и ничего не может гарантировать. Вот и всё. А большего нам и не дано.
Наверное, ты просто хотел показаться хорошим? Или умным? Или знающим всё обо всём на свете, но при этом на пороге своих двадцати восьми ничего в жизни не имеющим?
Вопросов и мыслей в голове крутилось много, и осознание всего, что повлекла за собой эта авантюра, наверняка будет приходить к нему еще какое-то время. Это вожатый знал абсолютно точно. Такой уж он был человек – ковырялся в себе даже тогда, когда делать это было либо уже поздно, либо попросту бесполезно.
Зря он полез в сердечные дела глупых подростков. Однако, с другой стороны, для себя Макар получил именно то, что хотел – свое заветное курево, а вместе с ним в довесок и еще один значимый урок на будущее…
Не суйся туда, куда тебя соваться не просят.
Макар уже очень долго стоял под душем недвижимо, обливаясь горячим потоком воды. Совсем недавно у него появилась такая привычка.
Продовольственная война
Мак и Зоря мирно посиживали на лавке у большой детской площадки, стараясь приглядывать за своим ненаглядным седьмым отрядом и при этом не умереть со скуки.
Время неспешно подбиралось к обеду. Погода на улице стояла хмурая, поэтому вожатые решили выгулять детей на тот случай, если вдруг начнется дождь и весь оставшийся день им придется провести в стенах корпуса. Сырая июньская прохлада то и дело давала о себе знать – холодные ветер частенько налетал на “Ювенту” со всей своей могучей силой, пробирая до костей и заставляя кутаться в теплые вещи. Макар обожал такую погоду, а вот Зоря, по всей видимости, не особо. Наверняка там, откуда она была родом, июнь не имел привычки менять свою градусную планку по несколько раз в месяц, обращаясь то к солнцепеку и духоте, то холоду, выбивающему из колеи.
Девушка сидела на лавке, одетая в теплую толстовку, штаны и шерстяные носки, натянутые под кроссовками. Вид у нее был забавный, и Макар не уставал придумывать по этому поводу всё новые и новые шутки, которые, правда, забавили только его самого.
– А тебя чё – в такую погоду жирок уже не греет, что ли? – с серьезным лицом спросил Мак.
– Тебе не надоело еще? Ты бы лучше с таким энтузиазмом мероприятия придумывал, а не шутковал – парировала его нападки Зоря. – Вчера вон как позорно выступили…
– Опять по новой…
– А ты как хотел?
– Никак. Хотел бы, чтоб ты меня не пилила из-за всякой хрени…
– Это не хрень, а работа.
– Поздравляю… – ответил Макар, забираясь на лавку с ногами и тесня напарницу. – Ты тоже идеями не фонтанировала, уж если на то пошло.
– Я же не могу вечно всё придумывать. И так все вечерки на мне.
– Да в жопу эти мероприятия, Зорь. Кому они уже на фиг нужны? И так несколько дней не разгибаясь их клепали. Лично меня они уже бесят. К тому же у нас уже через два дня закрытие, а через три – разъезд. Так что выдохни, мать.
– Так вот поэтому и надо как можно лучше выступать…
– Зорь, если хочешь париться – парься. Только тогда меня хоть не грузи.
– Ишь ты – какие мы деловые.
Макар закатил глаза. Порою “правильность” напарницы просто поражала вожатого и вызывала у него легкую изжогу.
– Будь ты проще. Сама подумай – зачем нам из штанов выпрыгивать? Премию получим, что ли? Малым вон вообще чихать на все эти пляски по сцене. Им мало надо – раз тридцать с горки скатиться, да на карусели себя раскрутить так, чтобы голова закружилась и потом еще блевать полчаса в кустах…
– Как у тебя всё просто. И почему я уже не удивлена? – выдохнула Зоря.
– Да и к тому же – продолжил Макар, игнорируя напарницу. – У нас от вечерок остались только танцы с хоряги, да эта “Битва хоров”. И то и другое – порожняк. Особенно учитывая то, как наши с тобой “Бандерлоги” всю смену репетировали эту ерунду. Победы нам не видать, поэтому пусть хоть щас макаки отдохнут. Они сюда за этим и приехали.
Зарина промолчала. Девушка наверняка понимала, что переубеждать своего напарника, у которого уже давно устоялся свой “особенный” взгляд на этот бренный мир, будет совершенно бесполезно. Да и неблагодарное это дело – переучивать дикаря, который переобучению не поддается вовсе. Сама же вожатая наверняка ждала окончания смены только потому, что для нее это был единственный спасительный мост на другую сторону, подальше от Макара. От нервов и злости к спокойствию и благоденствию. И пусть она уже и успела к нему привыкнуть – продолжать это “сожительство” девушка точно не собиралась.
Очередной шквал ветра налетел на центральную площадь лагеря. Зарина еще сильнее съежилась и убрала ладони в рукава толстовки, пытаясь согреться. Макар в очередной раз издевательски захохотал, наблюдая за потугами своей напарницы, за что получил справедливый пинок, что совсем его не расстроило.
Однако, как только вожатый заметил Юру, проходящего мимо их места дислокации, он мгновенно поменялся в лице.
– Привет Юр – первой поприветствовала вожатого Зоря.
– Привет, Зорь. Здорово, Макар…
– Как твои дела, красотка? – задал вопрос Мак, который удивил не только Юру, на и Зорю.
– Чего? – переспросил блондин, в надежде, что он просто ослышался.
– Ничаго – передразнил Мак. – Красивая ты барышня, говорю.
Казалось, что он дурачится, но выражение лица Мака говорило как раз об обратном. Напряжение нарастало. Становилось понятно, что вожатый седьмого отряда не просто дразнит парня, а откровенно издевается над ним.
Снова. Опять…
– Чё тебе надо, Макар? – уже на полном серьезе спросил Юра.
– Ничего. Я разве у тебя что-то попросил?
– Дурака не строй. Это уже не в первый раз происходит. У тебя какие-то проблемы? Или я тебе что-то сделал?
– Ты мне – ничего.
– Тогда в чём дело? – начал раздражаться Юра.
– Ни в чём. А у тебя в чём?
Юра не стал отвечать сразу. Бросив взгляд на Зорю, которая так же, как и он, не понимала, что вообще сейчас происходит, вожатый решил успокоиться и не играть с Макаром по его правилам.
– У тебя с головой, походу, всё плохо, Макар. Полечись на досуге, а то крыша протечет. Пока, Зорь. Я пошел.
– Пока, Юр – извиняющимся тоном ответила Зоря, которой сейчас было откровенно жаль вожатого. – До вечера.
– Покеда, родная – бросил Макар в спину уходящему блондину. Вид у него был ехидный и довольный.
Как только Юра отошел от них на значительное расстояние, Зорю всё же прорвало на эмоции.
– Какого, извините, хрена ты к нему лезешь?! – зашипела напарница, попутно пнув обидчика. – Юрка нормальный парень, а ты его всё время дрючишь. То на мероприятии плечом бортанешь типа “случайно”, то шутки дурацкие в его сторону говоришь. Он тебе не отвечает просто потому, что он умнее и воспитаннее, чем некоторые…
– Не сомневаюсь – усмехнулся Мак, который явно не воспринял сказанное всерьез.
– Тогда какого фига ты делаешь, а? Тебе сильно скучно? Или как? Что происходит?
– Он лапочка, душка и красавец – на том и сойдемся, Зорь…
– Вот же ты скотина… Продуло тебя, что ли?
– Нет. Просто и так ясно, что ты тоже в фан-клубе “Малинки” состоишь. Смысл тебе что-то объяснять?
– Еренуду всякую несешь, ну правда. Юру любят не потому, что он красавчик, а потому, что он умный, смышленый и добрый, в отличие от кое-кого, не будем показывать на тебя пальцем.
– Да-да…
– Он отзывчивый, внимательный, любит помечтать. – продолжала Зоря. – Даже в Арктике был, потому что стремился туда попасть. А ты его чморишь черт знает за что. Завидно, что ли?
– Интересно, чё он там делал – пингвинам залупы стриг? – перебил монолог в защиту Юры Макар.
– Вот вообще не смешно ни разу.
– Главное, что мне смешно.
– Ага. Ты просто сам не дотягиваешь до его уровня, вот и бесишься. Пытаешься его задавить таким образом, чтобы хоть как-то себя выше поставить…
– Не будь ты дурой, Зорь! Да всем же чихать на его “заслуги”! Его любят, его ХОТЯТ, потому что он светловолосый красавец с шикарной улыбкой. Понимаешь? И…так… МАША! ОТДАЙ ТЫ ЕМУ УЖЕ ЭТОТ БАШМАК! НОСКИ ЕМУ САМА ШТОПАТЬ БУДЕШЬ! РАЗОШЛИСЬ В РАЗНЫЕ КОНЦЫ ПЛОЩАДКИ, БЫСТРО! ЧТОБЫ Я ВАС ВМЕСТЕ НЕ ВИДЕЛ! БЕГО-О-О-М!
Шелудивые пионеры, понимая, что с вожатым лучше не спорить, прекратили балбесничать и разошлись в разные стороны. И только после этого Макар смог продолжить:
– Без разницы, сколько он там дней провел, ночуя в палатке на морозе, или сколько иностранных языков знает его сочный рот. Он красивый, и это его главное достижение…
– Неправда.
– Правда! Была бы у него внешность твоего горбоносого мачо, на него бы и взгляда никто не бросил. Поэтому не надо тут сказки рассказывать, не первый год на свете живу.
Вожатых обступило неловкое молчание.
Макар не совсем понимал, с чего вдруг его так расперло открыть своей напарнице глаза на секрет успеха Юры. Но хуже всего было то, что в пылу своего спича он сдуру задел еще и парня Зори, что напарница вряд ли пропустила мимо ушей.
Не так давно он с трудом добился от Зарины показать фотографию ее ухажера, о котором девушка случайно упомянула в один из вечеров и с которым она, по ее же словам, встречалась уже больше двух лет. В подробности их отношений Мак вникать не стал. Вместо этого тут же выдумал парню прозвище “еврейчик” за его нос с горбинкой, загорелый оттенок кожи и кудрявые волосы, и с тех пор про себя стал называть его только так. Кликуха показалась вожатому не только остроумной, но еще и здорово его забавляла, однако озвучивать ее вслух и порадовать своей оригинальностью напарницу он до сих пор так и не решился.
Сейчас же Макару хватило ума понять, что он только что перешел черту, которую переходить не следовало из соображений собственной безопасности. А потому нужно было срочно исправлять скверное положение.
– Зоря…сорян. Нравится мне твой пацан, но с Юрой же…
– Моего “пацана” зовут Ян – это первое. Второе – Макар, не все вокруг такие, как ты. Возможно, отдельные пещерные индивидуумы твоего поколения еще и судят людей по внешности, но нормальные люди судят себе подобных по поступкам. Ну или хотя бы стараются так делать. За всех говорить не буду… Ну а Юру любят не потому, что он симпатичный, а потому, что он ведет себя нормально, в отличии от некоторых.
– Ну-ну…
– Что? Не нравится? А ты бы лучше прислушался. Если б он делал как ты – нажирался бы до косых ног, дымил как паровоз и всех подряд кошмарил – то и на него бы тоже все показывали пальцем и обходили кружными путями. Но нет – ты лучше будешь до него докапываться, потому что он, видите ли, красивый и ему внимания перепадает больше, чем тебе…
– Это факт. Отрицать его тупо.
– Тупо в твои года унижать человека за природный дар. Он таким родился, и что теперь? У него хотя бы хватает ума свою красоту поддерживать, не отравляя себя всякой херней. А это, между прочим, тоже уметь надо… Ой, короче – иди ты в жопу со своими “фактами”! Всё равно ведь не услышишь. Ты просто ему завидуешь, вот и лезешь на стенку…
– Чего?!
– Что слышал! Со слухом проблемы? Иди обратись к врачу. Кошмар… А я ведь тебя еще защищать пыталась…
– Ты? Меня? И когда сие случилось?
– Когда остальные недавно твою персону в Охотничьем домике мусолили. Я им еще пыталась что-то возражать, старалась не судить жестко, обращала внимание и на хорошее. Зря старалась, похоже… Ты и вправду такой, каким тебя все представляют.
– А я тебя об этом и не просил, если уж на то пошло. В защите не нуждаюсь, не маленький.
– Знаю. Но теперь, даже если попросишь, не стану за тебя впрягаться. Пусть говорят, что хотят. Ты в любом случае этого заслуживаешь. Блин, хорошо, что скоро смена закончится – надоело мне за тебя краснеть. Сам же тупишь, и сам же себе могилу и копаешь.
Мак промолчал, скрепя зубами. Ему вдруг стало стыдно. Даже слишком. А испытывать стыд он очень не любил, и потому в такие моменты начинал злиться еще сильнее. В данном случае – злился он уже на себя любимого.
Парадокс.
“Завидую?” – повторял фразу напарницы у себя в голове Макар. – “Нет! Ну здесь-то она точно не права! Ведь не права же?”.
– Я пошла на столы накрывать – бросила Зоря, поднимаясь с лавки. – Сможешь отряд на обед привести? Корона, надеюсь, не упадет?
– Смогу, не переживай.
– Хорошо. И кстати – пингвины в Арктике не обитают. Если уж не знаешь, то хоть не выпендривайся.
Они ждали долго. Дольше, чем нужно было…
Вожатые восьмого, седьмого, шестого и пятого отрядов безнадежно дожевывали последние корки хлеба в надежде на то, что их запоздалый обед подоспеет к ним с минуты на минуту. Валера допивал уже вторую кружку чая, чтобы хоть как-то заполнить пустующий желудок, а Макар, действуя всем на нервы, игрался с вилкой, подкидывая ее снизу-вверх.
Задержки вожатских порций уже давно стали для “Ювенты” привычной нормой. Работники столовой в первую очередь всегда накрывали пионерские столы, что было само по себе справедливо. Однако до вожатых порции доходили крайне медленно. Случалось и такое, что дети уже успевали закончить трапезу и спешили выйти из столовой на улицу, в то время как их вожатые могли так и не дождаться даже первого своего блюда и попросту уходили ни с чем.
Официанткам не хватало рук и они не успевали обслужить всех и сразу – детей было слишком много, а помимо них нужно было накрыть обед еще и обслуживающему и смежному персоналу, что обедали на веранде. Так и получалось, что вожатые, которым всегда было важно поесть как можно скорее в угоду расписанию отряда, приходилось ждать своей очереди дольше, находясь на самом дне пищевой цепочки лагеря.
Вот и сейчас, пока вожатые ждали свой положенный паек и поглядывали на время, некоторые пионеры уже успевали покинуть столовую, закончив обедать. И чем больше детей уходило, тем чаще голодающие поглядывали на двери кухни, из которых выныривали официантки и шли куда угодно, но только не в их сторону.
– Крепитесь. Сказали, что еще минут десять ждать. Не успевают, типа – сообщил голодным коллегам Вова, вернувшись с разведки.
– Сколько!? – ужаснулась Настя. – Жесть… Нам по времени уже выходить надо. У нас через пятнадцать минут последняя репа хора по расписанию. Ну капец…
Настроение среди вожатых резко пошло на спад. Большинство голодающих понимали, что теперь им было проще вообще не ждать обеда и отправляться по своим делам.
– Ты как хочешь, а я пошла – сказала Зоря напарнику, вставая из-за стола. – У нас тоже репа, сразу после Настиного отряда.
– Серьезно? – удивился Макар. – Нехер. Пусть не расслабляются. Столовским крысам даже лучше будет, если мы вообще свалим. Чё это за хрень?
– А ты чё-то предложить можешь, Макар? – спросил Вова, который тоже принял решение не ждать обеда. – Если они не успевают, как мы их поторопим? Они ж не на двадцать человек готовят, а на весь лагерь.
– Это их проблемы – не сбавлял гонор Мак. – Они этим не первый день занимаются и должны всё заранее делать. Тем более они вон на веранду щас носят, а те как раз могли бы и подождать. Им-то не к спеху. Кто у них на кухне щас главный?
– Разбирайте порции, ребят – возникла у столов вожатых конопатая официантка, держа в руках подносы с тарелками.
– Неужели – снисходительно проговорил Вова, откладывая свой уход.
За стол вернулась и Зоря, хотя вид у нее всё равно был недовольный. Макар же с трудом решил себя успокоить, ведь сейчас, когда еду вожатым всё-таки принесли, устраивать скандал было глупо, да и вообще – поздно.
Однако новая проблема не заставила себя долго ждать.
– Так, я не понял. Это чего такое? – указал пальцем в свою тарелку Мак. – Вы смеетесь, что ли?
– Что не так? – удивленно спросила официантка.
– Да здесь хавки даже для ребенка мало, а уж для нас тем более. Мы ж вам не воробьи. Вы бы еще крошек сюда насыпали. На вот, сама посмотри – сказал Мак, суя тарелку растерянной девушке чуть ли не под нос.
А посмотреть там и правда было на что.
Широкая тарелка с зеленой каемкой, что была сама по себе не самых малых размеров, особенно ярко блистала своими габаритами на фоне скромной порции пельменей. Более того – пельмени эти были не обычного размера, а чуть ли не в два раза меньше привычного, если мерить их на глаз. Но если ребенку такого количества еще хоть как-то бы хватило, то вот вожатым здесь и правда нечем было кормиться. Особенно учитывая то, сколько им пришлось прождать эти несчастные порции.
Негодование вожатого седьмого отряда быстро подхватили и другие его коллеги по несчастью.
– Ну серьезно, ребят – с каждым разом всё хуже – отозвался Вадим, напарник Насти по шестому отряду, который до этого не участвовал в дискуссии. – Мало того, что ждем долго, так еще и ждать тут было нечего.
– Девушка, ну вот вы сами посудите – это ж реально детские порции – вступила Настя с привычной для себя надменностью. В ее тонких пальцах тарелка с бедным обедом смотрелась особенно характерно. – Сколько тут… Два, три, пять, девять… Пятнадцать штук. Пятнадцать! Ладно я еще девушка, а парням здоровым это как есть вообще? Вы вот сами как думаете – сможет взрослый человек этим наесться?
Вова тоже не остался в стороне, сказав то, что у самого Мака тоже уже давно настаивалось в уме:
– Чё у вас за ерунда происходит в последнее время? То, блин, пересолено, то недосолено. То тормоза прожимаете, что легче не ждать. А щас вот вообще… С салатами вообще отдельная тема – одна маленькая миска на четыре человека. Что за отношение такое?
– Товарищи – мне что дают, я то и разношу. Все вопросы к поварам – спокойно и с достоинством ответила официантка. – Если хотите, я главную позову, с ней и поговорите. А мне работать надо…
– Зови – коротко ответил Макар.
Еще пять минут спустя, когда часть вожатых уже успела покинуть столовую из-за того, что их отряды закончили обедать, свой визит оставшимся голодающим нанесла тучная повариха с марлевой шапочкой на голове. Назвавшись Тамарой Николаевной, она спокойно объяснила вожатым, что порции вполне нормальные и ими можно насытиться. Доказывать толстухе что-либо было бесполезно – она не слушала доводы голодных вожатых, а по итогу и вовсе ошарашила их, предложив тем собирать недоеденные порции детей.
Это была последняя капля терпения в чаше Макара. Да – чаша эта никогда не была глубокой, но в данном случае даже он опешил от такой наглости этой представительницы “жирного класса”.
– Тамарочка – а ты ни чё не перепутала? Может, нам еще на улице побираться? Или жратву в кредит у вас брать?
– Что, простите? – удивилась повариха.
– Не прощаю. На себя хоть в зеркало посмотри – посидела бы месяцок на таких порциях, а там, глядишь, и схуднула бы. Небось пять пельменей в кастрюлю кидаете, а пятнадцать с собой домой увозите. А нам потом жрать нечего…
– Значит так, молодой человек – я вам не хамила, поэтому и вы тон поумерьте – строго перебила его повариха, предостерегающе указывая в сторону вожатого своим толстым пальцем. – Если есть претензии, то, пожалуйста, решайте их через начальницу. А я всё это выслушивать больше не собираюсь…
– Да запросто – бросил ей Макар. – И тарелку заодно возьму. Пусть поглядит на это “богатство”.
– Положьте тарелку, будьте любезны! – надулась повариха, лицо которой начинало краснеть. – Я вам не разрешаю выносить посуду из здания столовой!
– А мне твое разрешение не нужно. Хочешь забрать? Догони! – не глядя ответил ей Мак, демонстративно выходя в открытую дверь.
“Давно пора с ними разобраться” – думал про себя Макар, идя по территории лагеря с тарелкой скудной еды в руке.
Со стороны такая картина наверняка выглядела как минимум странновато.
Гудок. Гудок. Гудок.
– Да отвечай ты, ёпа мать – раздраженно сказал в немую трубку вожатый.
Опять гудок. Гудок. И еще гудок…
Психанув, Макар бросил попытки связаться с Элиной. Как на зло, тетки очень ни кстати не было в лагере, но именно сейчас она была нужна ему, как никогда.
В споре со столовским беспределом Элина являлась главным козырем в рукаве у Макара. “Продовольственный кризис” касался всех вожатых лагеря, а значит и проблема эта была куда серьезнее, нежели обычное недовольство племянника, которое тетка всё равно не восприняла бы всерьез. И теперь Мак хотел сыграть именно на этом – раз Элина так печется о “Ювенте”, она не может оставлять такой инцидент без рассмотрения, а значит и заходить к ней нужно было именно с этой стороны, и никак иначе. Даже несмотря на их недавнюю ссору, после которой ни одна из сторон не сказала друг другу толком ни единого слова, тетка была обязана что-либо предпринять.
Но пока что она была вне зоны его досягаемости. Время уходило, но и сделать с этим пока что было нечего. Придется ждать. А ждать Макар очень не любил, да и не умел.
Оставив тарелку в корпусе, Маку пришлось тащиться вместе со своим отрядом на последнюю репетицию хора на этой смене. Сегодняшняя вечерка “Битва хоров” должна была наконец-то выявить отряд, который лучше всего спелся за эту смену. Но судя по тому, как давались репетиции седьмому отряду, первого места им было уже не видать, а значит и самого Макара не сильно заботил результат грядущей вечерки.
В животе у вожатого неприятно заурчало. Маку казалось, что крик протеста его организма был слышен даже сквозь звонкое детское пение. Взять еды было негде – в буфете цены были конскими, а та порция, что стояла у него в корпусе, являлась символом раздора и ярким доказательством того, что вожатых “Ювенты” ущемляют и не уважают, а потому и пожирать вещественное доказательство было никак нельзя. Кто знает – вдруг, чтобы скрыть следы своих преступлений, хитрая Тамара Николаевна решит пока что увеличить порции вожатым, чтобы Элина, если она вдруг всё же решит нагрянуть в столовую с проверкой, не нашла там ничего преступного? Нужно было перестраховаться.
Репетиция хора проходила в клубе. Варя, музыкальный работник, которая всю эту смену и вела подготовку к “Битве хоров”, симметрично расставила детей на сцене и сейчас была занята тем, что пыталась заставить их улыбаться во время унылого песнопения. Те же самые попытки предпринимала и Зоря, которой было еще, в отличие от ее напарника, не плевать на исход сомнительного мероприятия.
Пока остальные были заняты, Макар решил подогреть интерес к конфликту, нагрянув в коморку к ди-джею, где Илья скучающе следил за еле ползущей дорожкой музыки в плеере на заляпанном экране ноутбука. И даже появление Мака его совсем не взбодрило.
– Здорово, Ильюх – сказал Макар, без приглашения усаживаясь на диван около диджейского стола, на котором снова царил полный кавардак.
– Даров.
– Давай сразу к делу. Я у тебя кое-чё спрошу и сразу отстану. Идет?
– Ну валяй, мне не жалко – откинулся на стуле Илья.
– Ты же в столовой во вторую смену ешь, со старшаками?
– Агась – кивнул ди-джей. – Ну ем то я во вторую, но сижу один фиг на веранде, с персоналом. Просто у вожатиков не всегда есть места свободные. Только если кто-то на выходной не уехал…
– Хорошо. Вопрос такой – у вас там порции нормальные? У вас, в смысле, у вожатых, когда ты с ними садишься. Вы довольны?
Илья призадумался. По виду Макара нельзя было сказать точно, в серьез ли его интересует этот вопрос, или же ему просто было скучно и вожатому захотелось тупо почесать языком и подоставать ди-джея всякими глупостями.
– Ну-у-у… Когда как… – почесал затылок Илья. – Такое себе, если честно. Бывает, что всё нормально. Но иногда и голодным ухожу. Вожатым же пионерские порции дают, а там сам знаешь – для нашего брата это маловато будет. Я поэтому чаще с персоналом хаваю – там у них порции хоть нормальные, человеческие. Но…
– Ясно – удовлетворенно закивал Макар, встал с дивана и с чего-то вдруг стал расхаживать по комнате. – Вот и я замечаю, что уж больно часто на нас стали забивать.
– А чё случилось-то?
– Да ни чё… Мы сегодня со столовскими погрызлись из-за этой херни. Пельменей принесли, как украли. Так еще и ждали хрен знает сколько. А эта жируха, которая повариха у них там главная, сказала, что у нас всё нормально… Под дуру закосила, короче. Что-то вроде того.
– М-да – вставил Илья. – Жесть.
– Так вот и я о чём – надо с этим что-то делать!
– А чё ты с этим сделаешь? – усмехнувшись, спросил ди-джей. – Столовка сама по себе живет, фары им врубать бесполезно. Если бы это детей касалась, то тут еще ладно – можно было бы наехать. А так… На вожатых всем класть с высокой колокольни.
– Всем, да не всем, Ильюх. Не боись – прорвемся!
– Да я и не боюсь – пожал плечами ди-джей, когда Макар уже выходил из его комнаты.
Весь лагерь полным ходом готовился к общим отрядным фотографиям.
Для Макара подобные официальные события, которые знаменовали окончание лагерной смены, были крайне нелюбимы. Во многом из-за того, что в эти дни суета, которой и без того была полна вожатская жизнь, выходила на свой максимальный уровень. Пионеры чаще всего решали, что им просто крайне необходима фотография со своим отрядом чуть ли не в самый последний момент, из-за чего возникала неразбериха с деньгами на фотографию, состыковка с родителями детей и прочее ненужное мракобесие.
Более того – в день самой фотосессии вожатым нужно было еще и проследить, чтобы все пионеры были чистыми и одеты в нарядную, по возможности красивую одежду, если таковая у них вообще имелась. В противном же случае родители считали своим долгом предъявить вожатым за неряшливый внешний вид их дитятка таким тоном, как будто это был по меньшей мере их родной брат или сестра.
С девочками всё было просто – чаще всего у каждой из них было нарядное платье, или же просто красивые вещи, в которых можно было и по лагерю прогуляться, и сфотографироваться заодно. Оставалось прибавить к этому заранее сделанную, или просто аккуратно уложенную прическу с легким макияжем, и тогда фотографии юных пионерок можно было бы смело размещать на обложку модных журналов. А главное во всём этом было то, что девочки могли привести себя в порядок сами, не обременяя этим своих несчастных вожатых.
С мальчиками же дела обстояли куда сложнее. Почти всегда к концу смены эти недомерки были похожи на дикарей, ну или же солдат, только что вернувшихся с линии фронта. Загорелые и усталые лица сочетались у них с потрепанными футболками и грязными шортами, которые они могли не менять всю смену, несмотря на укоры вожатых. Привести мальчиков в хоть немного цивилизованный вид было куда сложнее, чем девочек, и чаще всего на фотографии они были изображены именно такими, какими они и расхаживали почти всю смену. И в итоге получалось так, что на одном фото с красивыми девочками находились какие-то непонятные огородники, только что вернувшиеся с колхоза.
Смех, да и только.
С седьмым отрядом сейчас выходила похожая ситуация. Увы, но ничего поделать с этим безобразием было уже нельзя, ибо Макар, который командовал помывкой мальчиков и самолично подбирал им одежду в их саквояжах, опустил руки, когда уже к полудню эти чучмеки умудрились перепачкать все свои “нарядные” вещи и вновь стали похожи на шайку оборванцев.
И вот этот час настал. Час, когда все они стояли в очереди к фотографу, который нашел себе временное пристанище в Парке статуй.
Локация эта была для него очень удобной – все дорожки здесь были мощенными и широкими, а свет пробивался сквозь кроны деревьев замысловатыми узорами, благодаря которым детские фотографии становились еще более “природными” и летними. В дальнем конце парка было выделено свободное пространство, выложенное белым кирпичом, которое и облюбовал себе фотограф. Посреди этой площадки рядом друг с другом стояли две декоративные увесистые скамьи со спинками и витиеватыми подлокотниками, на которых усаживался первый ряд пионеров. У них за спинами выставляли самых высоких детей, фоном для которых служили не только высаженные деревья, но и статуя самой “Ювенты” в правом углу площадки. Куда же без нее?
Получалось интересно, но у Макара так и не осталось ни одной фотографии за все те три года, что он проработал в лагере ранее. Ну а теперь же, когда вожатская романтика для него осталась уже давно позади, фотография с отрядом ему была и вовсе ни к чему. Больше всего Мака сейчас заботило то, что ему очень хотелось немного перекурить, но вместо этого он был вынужден тупо простаивать со своим шумным и нетерпеливым отрядом в общей очереди на эту несчастную фотосессию.
Очередь продвигалась крайне медленно. Отряды проходили в парк один за другим следуя расписанию, но делали это не спеша и лениво, а сам дотошный фотограф – мужичонка в смешных очках и рубашке поло, заправленной в короткие шорты – чересчур уж долго пытался навести красоту, рассадить и расставить детей по местам и нащелкать эти несчастные фотографии. Прибавьте ко всему этому палящее солнце, орущих вокруг детей, никотиновый голод и пустой желудок, и получите самый настоящий Ад с одним из его мученических кругов для грешников всех видов и мастей.
Нужно было с этим что-то делать. Срочно!
– Зорь, я пойду пока… Пройдусь до администрации…по делам. Минут через двадцать буду – сказал скучающей напарнице Макар, которую сейчас доканывали девочки, пытаясь развести вожатую на легкий массаж.
– Курить, что ли? – занудно прошептала Зоря.
Мак кивнул.
– А потерпеть нельзя? Мы уже скоро пойдем.
– Какой скоро? Перед нами еще там целая орава – кивнул в сторону толпы вожатый.
– И что? Бросал бы ты уже это дело.
– Ой, давай не начинай – отрезал Мак. – Тебе этого не понять.
– Ну да, куда уж мне – скривилась вожатая. – Ладно. Только давай быстро.
Макару всегда становилось немного спокойнее, когда он выкуривал сигарету. Дым, проникающий в легкие, давал ему какую-то необъяснимую легкость, которой вожатому порой очень не хватало.
Сигарета по своей сути была проста и приятна. В ней не крылось ничего сложного, не нужно было разбираться и ломать голову. Она не подведет и не расстроит. Не обманет и не обнадежит. Сигарете ничего от тебя не нужно, она ничего не потребует взамен. Всё элементарно и понятно. Просто купи и наслаждайся, ничего более. Макара устраивал такой союз, про который уж точно можно было сказать: “Они жили долго и счастливо”.
А еще, выкуривая сигаретку, ты как будто мог лишний раз поставить жизнь на паузу, спокойно подумать и пойти дальше до следующей остановки и очередного перекура. Ну а что до вреда здоровью… На этот примитивный аргумент Макар всегда мог накинуть свой собственный – а что сейчас не вредит вашему драгоценнейшему здоровью? Да всё, что угодно. Возьмите хотя бы эти ГМОшные продукты, выращенные благодаря ядерной химии и усилиями Сатаны. Вот уж что действительно является истинным злом и настоящим вредом для организма. Только вот сигареты и алкоголь не скрывают перед вами своей сути и говорят о своем вреде прямо, ничего не утаивая и не пытаясь казаться хорошенькими, в отличии от тех самых помидоров-переростков, которые обыватели приобретают в ближайшем супермаркете.
Да и в конце концов – если вы не хотите себя гробить, то вас ведь никто не заставляет пить и курить, правильно? Вот так вот.
Тем временем вожатый топтался за столовой, скрывшись от посторонних глаз. Вокруг не было ни души. Медпункт, располагающийся через дорогу, не подавал признаков жизни, а его белые оконца сонно щурились, неплотно прикрытые занавесками. Вожатый вообще не припоминал, видел ли хоть раз такое, чтобы из этого небольшого здания кто-либо выходил, или же входил в него. Яков Максимович и Катя, медики, которые здесь и гнездились, наверняка целыми днями помирали со скуки, если вообще торчали в медпункте средь бела дня.
В животе у Макара опять заурчало, уже в который раз. Тонкий, но противный росток голода, проросший у него из желудка, доставала уже почти до самого горла, свербя противным и надоедливым треском. Голодуха была для него не в новинку. На воле Мак частенько мог ничего не съесть за целый день просто потому, что он либо не обращал на голод никакого внимания, либо же ему было просто лень себе что-то готовить. А порой и готовить было не из чего – чего уж тут греха таить? Такая уж у него была жизнь.
Однако сейчас, когда вожатый подсадил свой организм на регулярный режим питания в определенное время дня, желудок быстро почувствовал сбой и требовал немедленной подпитки.
Закинуть в себя, увы, было нечего. Прошуршав по сусекам, у себя в вожатской Макар нашел лишь несколько сырых и дурно пахнущих печенек, оставшихся от недоеденного детьми второго ужина, которыми он, тем не менее, всё равно не побрезговал. Помимо этого, ничего более съестного у него так не нашлось, а и искать перекус где-либо еще у вожатого не было времени. Тарелка с уже засохшими пельменями продолжала оставаться неприкосновенной, а тратить свои кровные на сладости из буфета Мак, несмотря на голодуху, всё также не собирался. Миллионером он не слыл, а цены в буфете были такие, что впору было подъезжать к “Зое” на спорткаре, чтобы хоть немного доказать свою платежеспособность.
Нужно было что-то придумать. Обязательно. Немедленно.
“Как заставить столовую увеличить порции? Как сделать это аккуратно? Поможет ли здесь Элина? И если да, то как в таком случае не остаться ей обязанным на всю оставшуюся жизнь? И еще – как решить всю эту лабуду без участия других вожатых?” – вот такие вопросы крутились в голове у Мака всё то время, пока сигарета медленно тлела у него в руке.
С каждой минутой голода настроение у него портилось всё сильнее, а идей в голове больше так и не становилось.
А еще и это назойливое урчание в животе…
Внезапно дверь служебного входа в столовую зашелестела замком и наружу вышла девушка в фартуке, которая сразу же приметила Макара. В руке у нее тоже была пачка сигарет, только более тонких, в отличии от тех, что курил сам вожатый.
– Э, вожатик – прикурить не найдется? А то я жигу прошляпила где-то.
Мак сразу же узнал ее – это была та самая официантка, которая сегодня и принесла к столам вожатых их запоздалый обед. Видок у нее был уставший, а внешность по бытовому невзрачной. Ростом она была чуть ниже Макара. Светло-каштановые волосы девушки были завязаны в не совсем аккуратный пучок. Лицо обычное, как и всё остальное. Единственной отличительной чертой официантки были ее веснушки, россыпью покрывавшие большую часть ее обыкновенного лица.
– Не курю – ответил Макар, демонстративно потушив сигарету о землю и бросая окурок в урну.
– Пхах, смешно.
– Как скажешь.
– Эй… Ну ты чего, обиделся, что ли? – окликнула его девушка так, будто они уже давно были лучшими друзьями.
– Не понял? – остановился Макар.
– Ну, из-за порций этих – кивнула в сторону столовой конопатая. – Мы ж тут ни при чём, ты не забывай. У официанток задача одна – разноси, что дают, да убирайся вовремя. Это повара там мутки мутят, по любому.
– То есть? Какие мутки?
– Да я ж откуда знаю? Может, неправильно готовку рассчитывают, а вам из-за этого и достается. А может вообще и не собирались вожатым больше детских давать. Хер знает… Я-то вас понимаю, по-человечески, и сочувствую. Только мне что дали, то я вам и отдаю. Поэтому извиняйте…
– Ага, благодарствую. Аж полегчало.
– Дай огня, плиз. А то я до дома терпеть не хочу. А поварихи запрещают от конфорок прикуривать.
Макар словил легкий ступор. Он вдруг понял, что с ним еще никогда так легко не завязывали разговор на ровном месте. С общением у него всегда были проблемы, да и сами люди к нему не тянулись, ибо на роже Мака всегда было написано “Вход воспрещен”. Но теперь всё было иначе. Официантка настолько легко начала с ним говорить, что удержать ее напор было сложно. А сейчас Макар и вовсе стоял, как болван, не понимая, как ему реагировать на эту элементарную просьбу.
Наконец, войдя в положение “дамы”, Макар достал из кармана пачку сигарет, в которой находилась зажигалка, и протянул ее девушке.
– Ой, пасибки – закурила конопатая. Макар приметил у нее выкрашенные черным лаком ногти, а также сероватые глаза, в которых крылась некая особенная изюминка. Теперь девушка уже не казалась ему такой уж невзрачной. – А я тебя тут раньше не видела. Ну, в смысле за столовкой. Других видала. Двое пацанов… Женя с Максом, вроде так их зовут.
– С петухами не курю – брезгливо ответил Макар, убирая зажигалку в пачку к сигаретам и возвращая всё это добро обратно в карман.
Девушка усмехнулась, сделав это по девчачьи мило, словно Мак действительно смешно пошутил.
– Ну да, есть в них что-то такое. Я с ними пару раз всего болтала. Они ребятки прикольные, но какие-то придурковатые, как мне показалось.
– Тебе не показалось – улыбнулся Макар в ответ.
Этими словами девушка очень его к себе расположила, так как была первой, кто говорил о вожатых без слепого обожания.
– Да я так и поняла – ответила конопатая, делая затяжку. – Слушай, вот ты в обед Тамару вывел, конечно. Она потом еще час мельтешила по кухне, бухтела, воздух сотрясала. Началке пожаловаться хочет на “хамьё”…
– Пожаловаться?! – возмутился Макар. Он не мог поверить своим ушам и надеялся, что его собеседница просто неудачно пошутила. – Ты серьезно?
– Угу – кивнула девушка. – Ой, у нее с башкой всегда нелады были. Ее здесь держат только из-за опыта, наверное. А в остальном она много кого раздражает.
– Вот же сука…
– Да не парься ты – усмехнулась официантка. – Не будет Тамара стучать. Уже, наверное, и забыла про тебя. Она так-то тетка отходчивая. Хотя…всякое может быть. Кто ж ее знает?
Макар облокотился спиной на стену и недовольно скрестил руки на груди, раздумывая над тем, что только что услышал от новой знакомой.
Если Тамара и правда была опытной поварихой, то можно было даже не рассчитывать на то, что Элина решит поставить толстуху на место. И без того было ясно, что тетка Макара очень ценила своих сотрудников, о чём не раз упоминала и сама. Именно поэтому она и не станет ссориться с Тамарой Николаевной только из-за того, что ее племяннику не нравятся размеры его порций. А что по поводу остальных… Другие вожатые попросту засунут язык в задницу и не станут развивать этот конфликт. Особенно учитывая то, что проблема эта не имела регулярного характера.
Как всё это решать? Неизвестно.
Однако сам факт того, что на пропитании вожатых экономят, приводил Макара в голодное бешенство. У него и без того было слишком мало радостей от нахождения в “Ювенте”, чтобы жертвовать одной из них просто из-за того, что здешние повара жадные скупердяи.
– Ты чё завис? – спросила официантка у Макара, который находился в своих мыслях уже заметное для нее количество времени.
– Да так – отмахнулся вожатый. – Заколебался я объедки подбирать в вашей столовке. И так жрать нечего, так еще и здесь огрызки одни получаю. Хорошо бы вашу Тамару на место поставить.
– Ха! Она сама кого хочешь на место поставит – ответила девушка, затушив сигарету и отправляя в рот мятную жвачку.
– Вот и я о том же думаю. Значит ей надо устроить подлянку.
– Какую?
– А? Да… Не важно – одумался Макар, забыв, что официантка является работником столовой, а значит – и его потенциальным врагом. – Ладно, бывай.
– Да погоди ты! Есть у меня одна идея… По любому сработает, если всё правильно сделать.
Макар насторожился. Он взглянул на девушку с подозрительной оценкой, словно надеясь, что у него вдруг включится рентген, который позволил бы ему определить намерения потенциальной подельницы.
– Не понял… А твой интерес в чём?
Вожатый понимал, что выбор союзников у него, мягко говоря, не большой, но и кидаться в объятия первого попавшегося на пути нового “друга” было не в его привычке.
– А ты думаешь, что тебя одного Тамара бесит? Мы хоть и работаем на кухне, но тоже, знаешь ли, не шикуем, уж поверь. Меня вот она всё время премии грозится лишить, да и не только меня, но и других девок тоже.
– Подгадить ей хочешь?
– Можно и так сказать. Ой, да ей постоянно чё-то не нравится, нервы нам треплет через день. Так что пусть тоже понервничает, как и мы. Между прочим – с едой у нас тоже так себе. Легче жратву из дома взять, чем здесь поесть. Такое впечатление, что она за все продукты из своего кармана платит…
– Ладно. Ближе к делу давай.
– Нашел себе давалку… Короче – больше всего, как мне кажется, Тамара боится всяких проверок. Санэпидстанция и Роспотребнадзор для нее – это страшные слова. Как только про них речь заходит, ее аж колотить всю начинает.
– Так… Ну и чё?
– Слушай дальше – нам надо сделать так, чтобы лагерю пригрозила проверка. Можно было бы пустить на кухню тараканов, но это херовая идея – они сами по себе расплодятся и тогда нас и точно прикроют. Надо сделать так, чтобы проверка повисла над Тамарой, но типа понарошку, понимаешь?
– Не особо – честно признался вожатый.
– Не тупи. Сам подумай – если посчитают, что прокол с ее стороны, для нее ж это позоруха будет. После такого она вообще на любые условия пойдет, будет ходить тут, как шелковая. Тут мы тогда оба в выигрыше будем.
Макар и правда задумался. Предложенный план девушки было легче придумать, чем осуществить, а потому ее идея вожатого так и не впечатлила. Официантка потеряла расположение вожатого так же быстро, как и обрела его.
– Слушай… А может давай еще танки на территорию введем? Тогда можно будет вообще любые условия диктовать – сыронизировал Мак. – Ты особо-то не умничай, если идей адекватных нет, хорошо? Я всякого бреда тебе тут тоже навыдумывать могу.
– Да почему бред-то?
– Закрыли тему, хватит. Тебя там тарелки, наверное, уже заждались. Пока. Я пошел, нет у меня времени тут с тобой тусить.
Девушку ответ вожатого только позабавил.
– Дело твое, только устроить такую подлянку проще простого. Там ничего сложного нет.
– Ага. Охотно верю.
– Ну, как знаешь. Пухни от голода дальше, вожатик. Само собой всё не образуется, это я тебе точно говорю – ответила ему официантка и гордо отправилась в сторону служебного входа.
Остановившись, Мак выругался про себя. Вожатый был зол на то, что у него самого вообще не завалялось в голове ни одной осуществимой идеи. К сожалению, раскидываться такими шансами, пусть и слегка фантастическими, было категорически невыгодно в его печальном положении.
А значит нужно было идти на сделку не только с незнакомкой, но и со своей собственной совестью.
– Погоди! – развернулся вожатый и ускорил шаг, чтобы догнать уже почти вошедшую в здание официантку. – Ладно. Говори, чё там можно сделать?
Девушка источала хладнокровие. Почувствовав свою власть, конопатая ответила вожатому не сразу, смакуя момент и наслаждаясь его беспомощностью.
– Ну-у-у, я теперь даже и не знаю – протянула она. – Меня там уже тарелки заждались. И плевать, что я не посудомойка…
– Ладно тебе – вежливо сказал Макар. – Извини, что так резко. Просто и ты меня пойми – из-за голода я на взводе. И… Короче легче мне не становится, поэтому и нервничаю.
– Бедолажка – улыбнулась официантка. Сейчас она, скорее, напоминала ему опасную хищницу, готовую моментально впиться зубами в свою жертву, нежели невинную рабочую столовой. – А что мне за это будет?
– То есть? – обалдел вожатый. – Так ты ведь тоже хотела нахлобучить Тамару, разве нет?
– Да, но я-то могу эту херню перетерпеть. В конце концов – не так уж сильно меня это парит. Да и в конце дня я дома всегда могу поесть столько, сколько захочу. А вот у вашего брата выбора нет. Получается, что у тебя в этом деле интереса куда больше, чем у меня. А рисковать наоборот мне придется, хрупкой и невинной девушке.
– Чем рисковать? Чё там у тебя за план такой?
– Сначала уговор – сказала девушка, и понизила голос до шепота. – Хочу половину твоей зарплаты за эту смену.
– Чего?! – рассердился Макар.
– Ладно, это перебор, согласна. Тогда одну треть. Но не меньше!
– Чего, еще раз?!
– Да не ори. Я правда рискую, а вот ты – нет. Ну, только если не боишься просидеть ночку на унитазе.
– Вообще ни хера не понимаю – помотал головой вожатый.
– Поймешь. Сначала напиши мне расписку с обещанием оплаты, чтобы я была спокойна. А уж потом мы с тобой всё и обсудим. Идет?
– Погоди…
– Свою часть я выполню точно – даже не сомневайся. От тебя усилий тоже много не потребуется. Кое к кому сходишь, кое-где побарагозишь, в нужном месте пригрозишь, и вуаля – всё будет в шоколаде. Мы с тобой всё быстро продумаем. Но об этом потом. Щас мне нужен твой ответ. Только учти – у меня свободного времени еще минут на десять, не больше.
Макар медлил, не спешив принять сомнительное предложение. Его манил исход, при котором ему ничего не нужно будет делать и всё само решится в его пользу. Его привлекал этот короткий и безопасный путь, не суливший ничего плохого. Но деньги… Деньги были нужны ему куда больше, чем стабильный завтрак, обед и ужин.
Но ведь каша уже была заварена. Он сам это начал. Сам раздул скандал и сделал первый шаг. Сам приправил это блюдо угрозой. И что теперь делать? Отступить? Поджав хвост тащиться каждый день в столовую и смиренно брать в рот то, что тебе дают и сколько посчитают нужным? Да и к тому же этим самым он показал бы всем, что его угрозы могут не нести за собой ничего плохого – обычный пустой звук, которого можно было не опасаться.
Нет – уязвленная гордость не могла позволить ему сделать это. Не позволяла вожатому смириться с поражением.
А тут еще и официантка подначивала его. Уж в чём в чём, а в коварности она явно знала толк.
– Ну давай, соглашайся! Это же здорово! Не будь целкой. Макнем Тамару в ее же жижу, пусть попробует, что это такое. Меня, кстати, Таисией зовут. Тая, если коротко.
– Макар – коротко ответил вожатый. – Если коротко, то Мак. А если еще короче, то тебе капец, если план не сработает.
– Ох, эти грозные вожатые! Мне так страшно! – ехидно ответила Тая, разыгрывая испуг.
“Как же меня всё это заколебало” – пронеслось в голове у Макара, когда он пытался сосчитать, во сколько ему обойдутся услуги этой марамойки.
– Опять мне этот крендель пишет – скучающе сказала Катя, растянувшись у себя на кровати.
Элине пришлось отвлечься от кипы бумаг, разложенных перед ней на небольшом столике. На какое-то время она и вовсе забыла, что Катя тоже находится с ней в одной комнате.
– Какой на этот раз?
– Альберт, кто ж еще? Зацени: “Привет, малышка. Давненько тебя не видел в спортзале. Без тебя тут скучно. Когда подкатишь на треню?”. И всё это с кучей ошибок и сердечком в конце. Индюк блин. Пару раз всего потусили, а он уже себе чё-то там понавыдумывал…
– Угу – безучастно протянула Элина, которая снова успела погрузиться в чтение договора подряда.
Кате надоело смотреть в спину подруге. В надежде хоть как-то привлечь ее внимание, врачиха решила запустить в нее подушкой, чтобы бы немного напомнить Элине о своем существовании. Снаряд попал точно в цель, и только после этого трудоголичка снова вернулась в реальность.
– Ай, ты чего кидаешься?
– Ничего! Зануда ты, говорю! Я у Яши всего на часок отпросилась, а ты тут зарылась в свои бумажульки и фигней занимаешься.
– Фигней? – усмехнулась Элина. – Да действительно, чего это я? Кто ж днем работает-то…
– Ха, ха. Как смешно. Ты над ними и так до ночи сидишь, так что хватит. Лучше передохни и побудь с любимой подругой. Давай-давай. Мы с тобой и так уже почти не видимся с этой работой.
Элина демонстративно отодвинула от себя все бумаги на столе и развернулась к Кате. Ей и самой хотелось немного отдохнуть, но извечное стремление сделать всю работу вовремя и вдумчиво чаще всего перебарывали ее наивное желание взять небольшую передышку.
Но сейчас ей было куда легче пойти на поводу у Кати, нежели оправдывать перед ней свою занятость. Да и к тому же Элина прекрасно понимала, что подруга от нее просто так не отстанет.
– Ладно, всё, я не работаю. Ты довольна?
– Теперь да – кивнула Катя. – Давай просто поваляемся на кроватях и представим, что мы здесь обычные отдыхающие.
– Ну…давай попробуем.
Стоило Кате завладеть вниманием Элины, как она сразу же завела разговор на привычную для себя тему – о мужиках, разумеется. Правда, в этот раз речь шла только лишь об одном из них – о Якове Максимовиче.
Элина с недавних пор всё чаще стала обращать внимание на то, с какой периодичностью Катя стала говорить о Яше.
Если бы девушки познакомились совсем недавно, то у Элины наверняка бы сложилось впечатление, что Катя попросту неровно дышит к этому невысокому и уже немолодому мужчинке с приятной улыбкой и доброй душой. Но всё было не так. Знакомы они были уже давно, а потому Элина знала Катю, как облупленную. Она понимала, что ее роковая подружка в очередной раз нашла себе еще один объект для легкого флирта, от которого она скоро сможет отвернуться так же быстро, как и смогла расположить его к себе. Яша был далеко не первым и уж наверняка не последним из тех, кого она бросит под свой каток, предварительно перед этим вскружив человеку голову и чуточку одарив его благосклонным налетом своей обжигающей любви.
Предостерегать от возможной ошибки Якова Максимовича было бы неправильно. Женскую солидарность никто не отменял, да и сама Элина совсем не хотела лезть не в свое дело и при этом портить отношения с единственной подругой. К тому же она прекрасно понимала, что Катя, умудренная опытом, при таком раскладе сможет не только взять что-то для себя, но и поделиться кое чем с Яшей в том случае, если их легкий флирт вдруг перерастет в нечто большее.
Она любила так поступать. Любила награждать мужчин, которые старались для нее, угождали и обожали только ее одну. И в особенности Кате импонировали те, кто делал это без всякой задней мысли и ни на что при этом не надеясь. Да – именно такие “кавалеры” и приводили девушку в лютый восторг, заставляя ее при этом влюбиться чуть ли не по-настоящему.
Да и кто знает – может быть и сам Яков Максимович будет не против такого “обмена опытом”? В конце концов мужчиной он был холостым и одиноким, а потому ничем не рисковал. Да и к тому же сама Катя не переносила неверных женатиков. В этом плане она была человеком совестливым и даже порядочным, всегда подчеркивая, что не желает быть любовницей и разрушать семьи, а потому своему собственному кредо она следовала неустанно. С мужчинами она игралась не ради денег и подарков, и даже не ради связей или пресловутой выгоды – всего этого у нее самой было в полном достатке. Мотив у девушки был крайне простой – Катя попросту жила страстью и романтикой. А потому каждого мужчину, которому посчастливилось попасть на ее орбиту внимания, она любила по-своему и действительно жила им какое-то время. Она легко отдавалась своим чувствам и шла у них на поводу, но потом, спустя время, Катя также легко забывала обо всём, что еще вчера могло опьянить ее и вскружить голову.
В таких чувствах не было злого умысла. Не было коварных планов и злонамеренных интриг. Катя жила легкими увлечениями и получала от этого удовольствие, не строя воздушных замков и далеко идущих планов ни с одним из своих мужчин. А что же касается самих “жертв” – они и сами легко шли у нее на поводу. Никого из них она не тащила за собой силком и не заставляла хотеть овладеть собой. Они всё делали сами, да так, что их даже не нужно было заставлять. И с Яшей наверняка приключится та же история.
В любом случае они оба были взрослыми людьми и должны были разбираться с такими вещами самостоятельно, так что и совать свой нос в чужой клубок страстей начальница лагеря не собиралась. Неблагодарное это занятие. Да и бестолковое….
Сейчас же Элине только и оставалось, что выслушивать Катины дифирамбы в адрес своего коллеги по цеху и делать вид, что ей интересно слушать все эти вещи уже в который раз подряд.
Судя по ее рассказам, девушке многое нравилось в лагерном враче – его ум, галантность, манера речи и даже этот тихий голос с хрипотцой, от которого, по ее собственным заверениям, у Кати начинали рассыпаться по телу легкие мурашки. Девушка с упоением рассказывала подруге о том, как медик начинает стесняться ее, когда она вдруг начинает болтать с ним на отвлеченные от медицины темы. Импонировали ей и его заумные очки, которые Катя – провокаторша – даже пару раз передразнивающе надевала, а он – скромная душа – постеснялся их у нее забирать. За едой Яша всегда доливал Кате чай и отодвигал стул перед тем, как она садилась за стол. Не без удовольствия она подмечала и то, что врач делает это не только для нее, но и для других женщин из персонала, что составляли им компанию за столом. Трепетное отношение к детям и своему делу тоже поражало подругу, заставляя ее по-настоящему уважать Якова Максимовича, а не просто наслаждаться его обществом.
Но как бы не был интересен ее рассказ, под Катин монолог, который не требовал комментариев, Элина стала невольно засыпать, чего и сама от себя не ожидала.
В их домике царила умиротворяющая атмосфера. Начальница лагеря почти всегда возвращалась сюда довольно поздно, а уходила очень рано. Днем Элина здесь почти не появлялась. Дел в лагере хватало, а потому она только и была занята тем, что курсировала по всей его территории и решала то и дело возникающие рабочие вопросы. Сегодняшний день стал лишь наиредчайшим исключением, за который Катя и ухватилась изо всех сил.
Всё хозяйство в домике, их временном пристанище, тянула на себе именно Катя, которая не только сама следила за чистотой даже без предварительной договоренности, но и часто притаскивала с собой что-то съестное для ночного перекуса. Именно благодаря ей здесь и было так уютно и спокойно.
Но главное, за что Элина была благодарна своей подруге, так это за то, что Катя стала для нее настоящей отдушиной на протяжении всего их пребывания на первой смене в лагере. Раньше ей приходилось возвращаться в пустой домик, в котором ее никто не ждал. Приходилось самой разбираться с проблемами и наедине с собой переживать обо всём, что ее тяготило. Приходилось засыпать одной и просыпаться также, в одиночестве. Однако теперь всё поменялось и начальница лагеря, такая сильная и уверенная в себе со стороны, больше не чувствовала себя одинокой посреди кипящей жизни в “Ювенте”.
Несмотря на всю болтливость Кати, свою подругу Элина могла слушать часами. Но при этом она всегда знала, что и сама Катя обязательно ее выслушает, если в этом возникнет хотя бы малая необходимость, или же если подруга сама учует в Элине хотя бы небольшие нотки грусти. Вот уж тогда Катя точно бы от нее не отстала – уже проверено.
Теперь же Элина растопилась в этом уюте. Ей было тепло, но не жарко. Усталость присутствовала, но не та, что ломала тело и не давала сомкнуть глаза. Тревоги и заботы ушли на второй план, а умиротворение накрыло ее с головой. Кровать была мягкой, а подушка приветливо-нежной. Элина была готова лежать так хоть до самой ночи, лишь бы этот уют никогда не заканчивался.
Голова сладко кружилась, а веки уже успели сомкнуться намертво. Рассказ Кати поначалу звучал где-то на фоне, а потом и вовсе стал невнятным, и теперь уже больше походил на пережеванную кашу.
И вот уже остались только тишина и покой. Она была одна посреди нескончаемого беззаботного лета, вдалеке от городской суеты, обязанностей и ответственности. Теперь…
Что это? Стук в дверь?
Прежде, чем Элина очнулась, Катя уже успела встать с кровати и открыть входную деревянную дверь.
– О… Привет, Макар – не без удивления сказала подруга.
Эти слова заставили Элину окончательно освободиться от дремы и взбодрить свой организм в один миг. Прощай уют. Прощай тишина и покой. Снова здравствуйте нервы, стресс и напряжение.
За все эти годы Элина уже успела хорошо уяснить, что Макар никогда не приходит в одиночку. За ним всегда тянулись проблемы, тревоги и настоящий хаос – его бесконечные спутники, которых он сам же и порождал.
Именно поэтому его визит для тетки не мог означать ничего хорошего. Так оно и оказалось.
– Элина, твою мать… Я тебя целый день ищу! А тебя нет нигде – с порога начала Макар, проходя внутрь, не особо ожидая приглашения. – Начальница, называется…
Вид у вожатого был усталый, а лицо выглядело немного бледным, чего раньше за племянником Элина не замечала.
– Что случилось? У тебя работы нет? – протянула тетка, садясь на кровати и потирая глаза.
Она до сих пор злилась на него за их разговор после потасовки у ворот. Но в тот раз злость у нее была перемешана еще и с безмерным разочарованием в племяннике, что было тревожным знаком. С тех пор у Элины так и не появилось желания повидаться с Макаром и поговорить с ним.
– Есть. Я к тебе как раз по работе – ответил Мак и поставил на столик какую-то тарелку с уставшими пельменями. – Вот!
Начальница попыталась догадаться сама, по какому делу пришел Макар, но довольно быстро бросила эти попытки.
– Спасибо, я уже обедала – сонно сказала Элина.
– Смешно, но не очень. А я вот наоборот в обед не жрал. Короче – дело серьезное. Вот эта хрень на столе – это вся наша сегодняшняя порция.
– И что ты предлагаешь? Я тебя должна покормить?
– А ты сегодня юморишь, я смотрю – спокойно подметил Макар. – Нет, кормиться я пока способен сам, только вот было бы чем. Вот эта параша – это всё, что нам перепало в столовке. Этой порцией даже тараканов не накормишь, не то, что вожатых. И такой капец уже далеко не впервые. Мало того, что жрать нечего, так мы и этого ждем по пол часа и уходим ни с чем, потому что у нас расписание и ждать некогда. Мы сегодня даже поцапались из-за этого дела с твоей поварихой, с Тамарой. У самой жир с боков свисает, но при этом базарит, что порции у нас нормальные. И еще она нам сказала, чтобы мы со своими претензиями шли на хер…
– Что, прям так и сказала? – спросила Элина, не особо веря словам племянника.
– Прям так, если переводить – пожал плечами Макар.
– Тогда понятно.
– Что тебе понятно? Эль – вожатые и без того лапу сосут. Мы не получаем полдников, на нас не положены вторые ужины. Нам редко что-то из этого может достаться. А из-за того, что какая-то жируха в столовке экономит на порциях, а то и в карман их себе закладывает, мы недоедаем вдвойне. А у нас работа на ногах всё время. Думаешь, мы жрать не хотим?
– Так, Макар, подожди… Я вообще про всё это впервые слышу, понимаешь? Никто из вожатых до тебя на столовую не жаловался…
– И чё теперь? – перебил племянник. – Это ж не значит, что проблемы нет. Это я еще молчу про то, какая там еда на вкус. То недосолена, то пересолена, то от нее вообще живот крутит, как от чебурека с вокзала. Но это хрен с ним, можно пережить. Но то, что случилось сегодня – это уже лютый перебор.
Катя, которая до этого не участвовала в разговоре родственников, подошла к столику и оценила масштабы трагедии.
– Ты отсюда не подъедал? – спросила девушка.
– Нет. Специально оставил – показать хотел.
– Не обязательно было тащить с собой тарелку. Мог просто сфоткать – пояснила Элина, удивляясь, что племянник действительно принес порцию с собой.
– Притащил, чтоб нагляднее было. Чтобы ваше высочество оценило масштабы трагедии.
– Точно не подъедал? – вновь уточнила Катя.
– Да точно! Было бы тут чё подъедать. Что поел бы, что семки бы пощелкал. То на то бы и вышло.
– Ну тогда… Эль, я с ним согласна. Тут действительно маловато. Даже для меня. Это детский рацион…
– Вот! – торжествующе подметил комментарий медсестры Мак. – Заметь, это не мое мнение, а мнение твоей подружайки…
– Да подожди ты. Тут же не всё так просто – вмешалась в речь племянника Элина. – Ты пойми – размер вожатской порции у нас нигде не регламентирован. По детской есть установки, но не по взрослой. Если я не ошибаюсь, то по договору, вроде, вообще не прописано, что вас здесь кормить обязаны.
– Круто. То есть мы еще и в ноги вам поклониться должны и жопой к верху встать?
– Я не про это…
– А про что? И вообще – какого хрена тогда персонал кормят, как на убой? Почему наши порции не прировнять к ихним? Им даже жратву выносят первее нашего, хотя это бред.
– Потому что у персонала в договорах как раз-таки сказано, что им положен завтрак и обед.
– Тогда и нам пропишите. В чём проблема? Или мы тут как гастарбайтеры…
– Слушай – это же всё не делается с пол пинка. Я согласна, что ваши порции нужно подгонять под критерий, если такая проблема действительно имеется. Но тут надо сначала изучить вопрос, а потому уже как-то его оформлять. Я подумаю, как это лучше сделать…
– Понеслась, включила начальника… То есть в этом году проблема уже не разрулится, я правильно понял? – возмутился Макар.
– Нет, не правильно…
– А нам ты щас чё предлагаешь делать? – не слышал ее вожатый. – Жрать, что дают? Или один палец в рот засунуть, а другой в жопу, и менять по очереди? А может нам пока лучше траву на лужайках пощипать, пока ты год будешь в бумажках копаться?
– Перестань. Пока я ничего не предлагаю, я сама только об этом узнала. Повторюсь – это всё не делается с наскока. Я обязательно поговорю с Тамарой Николаевной, и мы выясним, в чём заключается проблема. В конце концов – она дипломированный специалист с многолетним опытом. Возможно, она сможет самостоятельно увеличить объем порции на вожатого без разбора всяких документов. Но если нет, то мы будем думать, как эту проблему решить…
– Да чё тут решать?! Просто скажи этой клуше, чтобы вместо двух поварешек клала четыре. Что сложного?
– Макар – это деньги. Это бюджеты. Это всё не просто так…
– Жопа! – выругался вожатый и поднялся со стула, направившись к выходу. – Ладно, короче – делай, как знаешь. Только помни, что те же самые порции, кроме меня, получают и все твои разлюбимые Зарины, Юры и Максимы. И поверь мне – они тоже не в восторге от всей этой херни. Так что не разочаруй их, товарищ начальник. Всего вам доброго. Пельмени себе оставьте.
На этих словах Макар покинул домик и даже не потрудился закрыть за собой входную дверь.
– Пока – впустую попрощалась Катя с вожатым, который наверняка этого не услышал.
Элина, выдохнув, вновь упала на кровать – злая и раздраженная. Сейчас ей хотелось моментально уснуть и как можно дольше не просыпаться.
И почему все проблемы не могли решаться сами по себе?
Время до ужина тянулось для Макара целую вечность.
Суета с фотографиями и подготовка к “Битве хоров” сделала свое дело – к вечеру Мак и Зоря подошли выжатыми, как лимон. Вместе с пионерами они готовили тематические костюмы для вечернего мероприятия и почти каждые полчаса, по рекомендации Вари, репетировали с отрядом песню, закрываясь в холле. Ближе к ужину оба вожатых уже смирились и решили, что главное сегодня для их пионеров просто спеть и забыть обо всём этом безумии. Большего от своих детенышей они уже не требовали.
Макар, у которого после завтрака в животе так и не побывало ни крошки, чувствовал, как от голода у него подкашиваются ноги. Беготня и нервотрепка совсем не шли вожатому на пользу, и, как назло, ни у Зори с Кариной, ни у Валеры не было ничего, что можно было бы сжевать для утоления голода. В голове у вожатого даже пронеслась беспокойная мысль о том, можно ли употреблять в пищу муравьев его соседа. Постаравшись выгнать голодный бред из головы, Макар сосредоточился на работе, чтобы думать о еде как можно реже.
Когда время для ужина всё же настало, вожатый начал волноваться, ведь именно сегодня и должен был решиться вопрос, который так взбудоражил Мака во время обеда – вернется ли в столовую лагеря былая справедливость?
Сейчас же ему нужно было как можно более убедительно отыграть свою роль, только и всего.
Вожатые вновь долго ждали своей очереди на получение еды. На ужин сегодня подавали рис с курицей – блюдо, которое Макар не очень любил, но которое в данный момент был способен проглотить целиком, даже не пережевывая. Увы, но пока что ему, как и остальным вожатым, оставалось только с завистью наблюдать за набивающими щеки пионерами, которые, закончив трапезу, уже понемногу уходили из столовой на улицу.
– Опять всё по новой. Издеваются, что ли? – тихо сказал за соседним столиком Вадим из шестого отряда. – Чё теперь – валить, не поевши? Щас нет времени штаны просиживать – вечерка скоро.
– Не вздумай – осадила напарника Настя. – Им-то всё равно, а ты голодный останешься.
– Может, со второго ужина что перепадет…
– Вадя, сиди смирно, блин! – приказала Настя тоном, не терпящим возражений. – Там сегодня корзинки давать будут, фиг тебе чего оставят. Дети после них даже коробку сожрут, сам же знаешь.
– Корзинки? Со сгущенкой? М-м-м… Ну тогда конечно.
– Блин… А если щас опоздаем? – тихо заскулила Надя, провожая взглядом одного пионера за другим.
– Без нас не начнут – сухо ответил Вова, ее напарник. – На крайняк Оле скажем, из-за чего задержались. Пусть сами этот бардак разгребают. Надоело.
За другим столом, где расположились вожатые восьмого и седьмого отряда, царило нервное молчание. Валера уже сжевал полагающийся ему хлеб, выпил стакан чая и с нетерпением ждал, когда на горизонте покажется долгожданная официантка.
– Времени мало осталось – тихо скулила Карина. – Может, сходить к ним, а?
– Зачем? Сготовить им поможешь? Ну на хрен, это бесполезно – сказала Зоря, которая, казалось, вообще не была голодна. – Макар вон сегодня уже пошумел, а что толку? Кстати – может как раз из-за этого нас сейчас и мурыжат…
– Приехали… Опять лодочник виноват – возмутился Макар. – Я хоть попытался чё-то сделать!
– Ладно, ладно, не кудахтай – искренне успокоила напарника Зоря. Сказанное она и сама не воспринимала всерьез. – Я уже подумываю – надо бы и правда к Элине Вадимовне сходить. Ну или хотя бы на планерке этот вопрос поднять. А то чё это за дела такие мутные происходят…
– Ага. Я к ней уже сходил сегодня. Что сказал, что воды попил – одна ботва.
– Вообще ничего?
– Вообще. Начала мне затирать всякую фигню. Говорит, что нужно у Тамары этой поспрашивать, в бумажках покопаться… Короче – можно не ждать.
– Несут! – провозгласил Валера, глаза которого вмиг стали полны радости и надежды.
Ужин за стол им вновь принесла Тая. Девушка сделала вид, что они с Макаром ни разу не знакомы, но сам вожатый приметил, что когда официантка уносила поднос от их столика, то еле заметно ему подмигнула.
“Всё получилось” – понял Макар.
– Капец… Опять остатки высыпали, что ли? – возмутился Вова. – Или украли?
Вожатым было из-за чего негодовать – несмотря на конфликт, разыгравшийся на обеде, повара не сделали из перепалки никаких выводов. Порции риса и курицы, поданные вожатым на ужин, оказались даже меньше тех, что были у пионеров.
Правда, теперь это уже особо никого и не удивляло.
– Суки – буркнул Макар.
– Да, есть такое – расстроенно сказала Зоря. – Ладно, нет времени сокрушаться – быстро кушаем и бежим на репу. Давай не рассусоливай, борец за справедливость.
“Было б тут еще над чем рассусоливать” – подумал Макар, неспешно жуя и без того крошечный кусочек мяса. – “Что ж – значит всё не зря. Начнем веселье”.
Вечером в общей вожатской собралось непривычно мало народу.
Помимо самой Элины и Ольги, планерку посетили только Варя Арагова, физрук Игорь и немногочисленные вожатые в лице Вадима, Вовы, напарницы Макса – Евы, вожатой первого отряда Лены и самого Макара.
Обстановка в зале, где всегда проходили их собрания, была тихой и напряженной. Мало того, что участники планерки пришли в вожатскую аж на полчаса позже обычного, так еще и тема для разговора у них подобралась весьма малоприятная.
Элина, поняв, что больше к ним никто не присоединится, отложила телефон в сторону и решила взять слово:
– Ладно, давайте начинать. Так, ребят, не буду делать вид, будто ничего не произошло и сразу спрошу о главном – что это вообще такое было? – строго начала начальница лагеря, переводя взгляд с одного вожатого на другого. – Выступление в самом разгаре. Только третий по счету отряд на сцену поднялся, а половины наших многоуважаемых вожатых к этому времени в клубе уже как не бывало. Отряды сидят без присмотра, беситься начинают. На весь зал я всего человека четыре насчитала из вас, и так до самого конца вечерки. А потом мы же еще и по корпусам детей разводили. Нам не сложно, но вы совесть-то имейте… Что это было? Я уверена, что у вас есть этому объяснение, поэтому хочу сначала во всём разобраться.
– Да, ребят, такие выкрутасы у нас впервые на моей памяти – аккуратно подключилась Оля. – Всю смену всё было нормально, а тут у вас всех как крышу сорвало. Я понимаю, что конец смены, все устали уже… Но так не делается. Может хоть кто-то объяснить, куда вы все сбежали с вечерки? И очень важной вечерки, между прочим. И где остальные вообще? Почему не все пришли? Чё за дела?
Никто не решался отвечать первым. Варя и Игорь тоже были в недоумении, и наверняка хотели услышать ответ не меньше, чем начальница лагеря и старший воспитатель. Сами вожатые молчали, не желая говорить истинную правду.
Но Макар, который чувствовал себя не лучше остальных, всё же решил взять слово:
– На унитазах сидят всем ансамблем.
– Макар – свои дурацкие шутки оставь при себе – строго зыркнула на него Элина. – Я спрашиваю серьезно.
– А я вам серьезно отвечаю, Элина Вадимовна.
– Да что ты? И как это понимать?
– А так, что вожатые знатно просрались после той бодяги, что нам опять в столовке на ужин навалили. Вот так вот. Продолжайте оставлять эту проблему без своего драгоценного внимания, товарищ начальник.
Элина вопросительно посмотрела на остальных вожатых, не веря словам опального родственника. Их молчание лишь подтверждало его слова – Макар действительно говорил правду.
– Так, стоп… Это правда? Групповое отравление? У нас? – осторожно спросила Ольга, в надежде на отрицательный ответ.
– Да – раздался с конца стола голос Евы. – Мы все поужинали, как и всегда. Еда на вкус была обычной…
– Только опять пресняк – подметил Вова, вид у которого был бледноватый. – Про соль не слышали, походу… А ее, между прочим, уже шесть тыщ лет используют.
– Да мы к этому уже привыкли, не суть… – продолжила говорить Ева. – Как там у других получилось, я не знаю, но у меня живот начал крутить где-то… не знаю, перед началом вечерки, вроде. Я-то думала, что это я одна такая невезучая, решила перетерпеть, а потом уже на мероприятии и Максу стало плохо. Он в корпус побежал, а через несколько минут и я следом. А потом уже оказалось, что не мы одни такие. Ну вот, теперь стыдно…
– Мы ничего “своего” перед этим не ели, если что – включился в разговор Вадим. – Ни запрещенки, ни алкашки, ни чё такого. У меня даже лапша заварная уже закончилась… Вот. А тяжко мне стало почти сразу после ужина. Живот крутило… Я даже в клуб не пошел – просто сказал Насте, что подойду попозже. А в итоге я там прилип к этому унитазу. Да мне и щас плоховато, если честно.
– Поняла… Так, я выйду на минутку – сказала Элина, вставая из-за своего стола. – Позвоню пока Тамаре Николаевне. Она обычно в лагере ночует. Приглашу ее к нам.
В зале вновь повисла тишина. Гнетущая. Неуютная. Разрушающая. Больше всего такое молчание сказывалось на Ольге – старшая воспитательница уже давно привыкла к веселым и бодрым планеркам, которые по вечерам затягивались на долгое время просто из-за того, что вожатые обменивались новостями о прошедшем дне, вспоминали прежние смены или просто много шутили.
Но сегодняшнее собрание походило, скорее, на поминки, нежели на вожатские посиделки. Проблема отравления могла иметь далеко идущие последствия, и этих последствий наверняка боялся каждый, кто имел хоть какое-то отношение к лагерю. Сама же Оля за всё время работы впервые сталкивалась с такими трудностями.
– А в отрядах у вас есть дети, у кого такие же проблемы? – спросила Ольга, проглотив липкий комок в горле.
На короткий миг главной мечтой в ее жизни теперь стало услышать от вожатых отрицательный ответ. В ином случае воспитательница даже боялась представить, что их всех ждет в дальнейшем.
– Когда я уходила, ни у кого такого не было – неловко ответила Ева. – Нас многих срубило почти сразу, а с пионерами до сих пор пока всё нормально. Никто не жаловался.
– У нас также – ответил Вадим.
– И у нас – пояснил Макар.
– У нас в отряде есть две страдалицы, но у них щас месячные, как я понял – кривясь, ответил Вова. – Не знаю… Я в это не лезу. Надюху надо спросить, по-хорошему. Ну а с остальными порядок.
– Да и с нами всё нормально – сказала Оля тревожно. – Мы же, по сути, все из одной кормушки едим. Странно как-то…
В зал вернулась Элина. Вид у нее был такой же задумчивый, как и у всех присутствующих в зале. В руке она до сих пор сжимала телефон, будто боялась пропустить очень важный и спасительный для всех них звонок.
– Тамара Николаевна сейчас подойдет – сказала Элина, возвращаясь на свое прежнее место за столом. – Поговорим и с ней заодно. Вдруг что-то прояснится…
– А чё тут прояснять? – вновь подал голос Макара. – По мне всё просто – вожатым опять слили какую-то срань. Либо остатки от продуктов, либо вообще просрочку. Судя по порциям, столовка в натуре нам по всем сусекам пыталась наскрести…
– Плюсую, Элина Вадимовна – неожиданно согласился с Макаром Вадим. – У нас с этим делом в последнее время прям совсем тяжко стало. Вожатым в столовку можно даже не ходить. Ну, только если чая похлебать, или хлебом закинуться. Да и то – от хлеба с батоном обычно одни корки кладут.
– Ага. Порции ждем минут по двадцать, а то и больше – начал возникать Вова. – А когда приносят, там даже смотреть не на чё, понимаете? Что пельменей, как украли, что рис этот… Это чё, нормально? Мы тут пашем не меньше остальных, а кормят так, будто вообще тут не работаем. Так не делается, ёлки-палки… Чё это за отношение такое? Давайте мы тогда и работать меньше будем?
Макар вообще редко слышал, чтобы Вова подавал голос. Широкоплечий крепкий парень всегда был простым и немногословным. Повадки у него были уличные, но и типичным быдлом он не был. Вова старался говорить только по делу, но остальные отзывались о нем, как о простом и веселом парне. Однако стоило Макару однажды услышать, как вожатый пятого отряда строит своих пионеров, ему сразу стало понятно, что шутки с ним плохи.
Вот и сейчас было видно, что норов Вовы давал о себе знать, а обычное недовольство у него переросло в возмущение, которое было сложно не заметить.
– Раньше нас хотя бы не травили – сказала Лена, поддерживая общее настроение. – А теперь нам чё делать? К еде не притрагиваться? Совсем голодными ходить?
– Не переживайте. Давайте для сначала попытаемся разобраться. Чего паниковать-то сразу? – прервала нарастающее волнение вожатых Ольга. – Вас же не специально отравили, всё-таки…
– Забейте, народ. Ни хера не изменится. Нас щас еще и виноватыми сделают. Скажут, что мы сами чего-нибудь нажрались и от этого потравились. Наркоманы эти ваши вожатые – продолжал гнуть свою линию Макар, нагнетая и без того напряженную обстановку. – Надо просто проверку проводить, и все дела.
Ему никто не ответил, и это молчание, давящее на всех присутствующих, было лучшим из того, на что Макар мог рассчитывать.
Несколько минут спустя в вожатскую заявилась и сама Тамара Николаевна. Запыхавшуюся повариху, которую явно потревожили вечерним звонком, судя по ее ночному халату, быстро ввели в курс дела. Ее самоуверенность, которой она блистала еще днем, резко пошла на спад, обнажив самый настоящий испуг.
– А столовая-то тут при чём? – обиженно спросила повариха. – Элина Вадимовна, вы же и сами хорошо всё знаете, правда? У нас и проверки проходят регулярно, и никаких замечаний у инспекторов не имелось. Детских отравлений и даже никаких намеков на них у нас тоже не случалось уже очень давно. А тут что – сразу вдруг всем вожатым стало плохо? Как-то подозрительно, я считаю. Если такое дело, то тогда бы весь лагерь отравился, а не только они…
– Ну, и чё я вам говорил? – иронично подметил Макар.
– Тамара Николаевна права, вообще-то – поддержала повариху Элина. – У нас бы уже наверняка половина детей в медпункте оказалась, если бы с продуктами было что-то не так. А тут…
– Не сомневаюсь – перебил начальницу Макар. – Мы же и не говорим, что вся еда была протухшей. Понятное дело, что скандалы с родителями никому не нужны. А вот на нас, на вожатых, вам плевать, поэтому нам и скармливают всякие помои – вот и всё.
– Что за слова такие, молодой человек?! Какие еще помои?! Целый день мне тут хамите! – строго ответила повариха. – Знаем мы вашего брата. Кто знает, чего вы там с города могли себе привезти? Всякой лапши сухой наелись, вот животы и посводило. А может и выпили чего лишнего, прости господи. А столовая теперь крайняя, видите ли…
– Ну да, конечно, давайте на вожатых гнать… – возмутился Вадим.
– Только не надо с больной головы на здоровую перекладывать, женщина – серьезным тоном встрял Вова.
– А я говорил, что нас крайними сделают… – повторил Макар.
– Тише, пожалуйста. Тамара Николаевна, давайте не будем раскидываться обвинениями, пожалуйста – спокойно прервала возмущения толпы Элина. – Наша главная задача сейчас понять, что пошло не так. Факт на лицо – вожатые чем-то отравились. Отравились все и разом. Многих из них я знаю – они ребята приличные и не проблемные, потому не стали бы сваливать вину на других. Но и за вашу работу я тоже в курсе. Сама видела все отчеты о проверках и знаю, что у нас в этом плане всё в порядке. Мы даже взяток не даем, чего уж тут говорить…
– А знаете, что странно, господа и дамы? То, что вся эта хрень сегодня произошла ровно после того, как мы посмели высказать свое недовольство порциями лично Тамаре Николаевне – деликатно продолжал свое наступление Макар, не желая ослаблять хватку.
– Точняк – коротко подтвердил Вадим.
– Вы меня обвиняете? – обиженно спросила повариха. – Неблагодарные! Да я в этом лагере пятый год уже работаю, верой и правдой. Мы всегда все проверки проходили. Мы за качеством продуктов трепетно следим. Всегда всё вовремя подаем…
– Ага, особенно нам – вклинилась Ева.
–…а теперь мне заявляют, что я специально кому-то хотела сделать подлость – продолжила Тамара Николаевна дрожащим голосом, словно и не заметив комментария Евы. Повариха демонстративно потянулась в карман халата за носовым платком, чтобы как можно красноречивее обозначить свое несчастье. – Да я на такое не способна!
– Тогда почему вожатым перепадают огрызки всякие? И почему порции крошечные? – невозмутимо продолжал стоять на своем Макар, не испытывая жалости к тучной женщине. – Да и указание подавать нам еду последним тоже наверняка от вас исходит.
– Как успеваем, так и подаем – швыркала повариха.
– Круто. Только почему-то с нами вы никогда не успеваете. Как удобно…
– Ой, ребятушки – это бесконечная история – выдохнула Ольга, до этого наблюдавшая за разборками со стороны. – Что делать-то будем? Надо решать.
Ответа не последовало. Кроме наигранного всхлипывания Тамары Николаевны в зале больше не было слышно ни звука. Только где-то вдалеке раздавался веселый шум дискотеки, на которой сейчас вряд ли присутствовали хоть кто-то из вожатых.
– Ну… Раз никто из нас не виноват, давайте сделаем по-простому – спокойно сказал Макар, будто всерьез раздумываясь над своими словами. – Напишем коллективное заявление в какой-нибудь орган. Так, мол, и так – просим провести проверку продуктов питания на качество. Вожатые тоже могут сдать анализы, чтобы доказать, что мы ничего плохого в себя не пихали. Если никто не виноват, то и бояться никому ничего не надо. Правильно же?
– Какую еще проверку?! – взбаламутилась повариха. – В конце смены? Да что же это, Элина Вадимовна?
– Макар… – неловко попыталась вмешаться в диспут начальница, но племянник не обратил на нее никакого внимания.
– А когда еще ее проводить? Вы ж свои косяки скрыть успеете, если они есть. А до самой комиссии нас вообще будете кормить так, будто мы королевские особы, чтобы не вякали лишний раз. Ну а после проверки всё опять на круги своя вернется…
– Давайте так и сделаем – поддержал вожатого Вадим. – Если других идей нет. Я согласен сдать анализы, если нужно. Хоть щас прям…
– И я – отозвалась Ева.
– Да все готовы, чего стрематься? – ответила Лена, неугомонно теребя в руках свои дреды. – Мы ж не маленькие уже. Если бы сами были виноваты, то не стали бы здесь комедию ломать. Оно того не стоит, проще было бы признаться. Мы взрослые люди, в конце концов.
На фоне общего одобрения идеи Макара Тамара Николаевна стала всхлипывать еще интенсивнее, чем раньше. Толпа работников в вожатской явно хотела крови, и только Варя и Игорь сидели молча и почти ничего не предпринимали. Оно и понятно – музработник и физрук всегда ели с персоналом, а потому не испытали на себе ни вожатского голодомора, ни их скоропостижного отравления.
– Ребят, послушайте меня, пожалуйста. Давайте не будем забывать, что это дело далеко не минутное – остудила пыл вожатых Элина. – Вы поймите… Внеплановая проверка лагеря – это почти сразу приговор. А всё почему? Да потому что раз есть запрос, значит у нас есть, что проверять. Я вам не могу запретить писать заявления – у меня нет на это никакого права. Но просто знайте, что, скорее всего, лагерь наш просто прикроют. Во всяком случае – прикроют на время – это сто процентов. А узнают про проверку, тогда и путевки аннулируют, даже если у нас и не выявят ничего. После этого можно будет смело разъезжаться по домам и строить другие планы на каникулы. Вы этого хотите?
Собравшиеся обдумывали сказанное начальницей лагеря. Поездка домой почти в самом начале лета явно не входила в планы вожатых, однако весь этот поток мыслей как раз входил в планы самого Макара – он был уже почти у цели.
– Погодите – а чё вы предлагаете? – прервал тишину Мак. – Всё замнем, типа ничего не было? И пусть дальше всё так и остается? Не, я не согласен – мы здесь не получаем миллионы, чтобы такое терпеть. Да и я еще жить хочу. А такими темпами я долго не протяну. Либо от голодухи сдохну, либо кишки скрутятся насмерть.
– Согласна, давайте искать компромисс – ответила Оля. – Если вожатые недовольны своими порциями, то их нужно увеличить до приемлемой нормы. Ну или хотя бы сделать их больше, чем порции пионеров…
– Им дети и так свои порции отдают – вытирая глаза платком, сказала повариха.
– Ха! – усмехнулся Макар. – Слыхали?
– Чего?!
– Ваще нормально…
Вожатые начали галдеть. По Элине было заметно, что она больше не придерживается стороны своей поварихи. Тамара Николаевна явно недолюбливала вожатых, а потому кто знает, что она могло провернуть в их отношении? Но раз доказательств не было, значит тетка наверняка захочет просто поставить ее на место.
Так и получилось.
– Тамара Николаевна – это не повод занижать объем порций – строго ответила Элина, боясь очередной волны вожатских протестов. – Да, дети иногда делятся с вожатыми тем, что сами не едят. Но это происходит далеко не всегда. Да и берут еду у детей вожатые, как мне кажется, в том числе и из-за того, что сами недоедают.
– Сама бы ты посидела на той жратве, что вы нам готовите, глядишь, и похудела бы – буркнул поварихе племянник, но только потом вспомнил, что сегодня уже давал Тамаре подобный совет.
– Макар, не хами! – разозлилась тетка.
– Тогда пусть и подают всё вовремя – аккуратно попросила Ева. – Чтобы мы не ждали по пол часа.
– Людей очень много – жалобно попыталась оправдаться повариха. – Мы не можем всех сразу обслужить.
– Не наши проблемы.
– Так из-за вас потом и мы не успеваем. Приходится выбирать – либо кушать, либо уходить с отрядом.
– Тамара Николаевна – об этом мы с вами еще поговорим, хорошо? – осадила подчиненную Элина. – Может быть, нужно еще людей на кухню взять, или рабочий процесс реорганизовать… Изменить порядок выдачи, не знаю… Но с этим мы разберемся обязательно.
– Когда разберетесь? Через неделю? Месяц? Год? – поинтересовался вожатый седьмого отряда.
– Начнем сразу же, раз вопрос стоит настолько остро. А пока что с завтрашнего утра вожатым должны выдаваться порции, соизмеримые с порциями персонала, не детские. Да, Тамара Николаевна?
– Хорошо, поняла – чуть успокоилась повариха.
– Ну что… На это все согласны?
Вожатые одобрительно закивали. Все, кроме Макара. Вид у него был недовольный и обиженный, будто бы всё пошло не так, как он планировал.
– Ладно, пока забыли – пожал плечами Мак. – Поглядим, как оно там на самом деле будет. Пообещать чё угодно можно.
– Вот и хорошо – кивнула Элина, вставая со своего места. – Тамара Николаевна, мы с вами можем идти, еще поговорим по дороге.
– Хорошо – совсем поникала повариха, отягченная прилюдным поражением.
– И еще, ребят – я сейчас позвоню Якову Максимовичу, ну или Екатерине Олеговне, скажу, чтобы после отбоя они сделали обход и дали вам лекарства от живота, или что там вам может понадобиться. Проверку продуктов в столовой мы обязательно устроим, не переживайте. Этим тоже наши медики займутся – Яков Максимович у нас товарищ очень разноплановый. Ну что… Оставляю планерку на тебя, Оль. Особо здесь не затягивайте – время уже много.
– Хорошо.
– Доброй ночи, ребят – устало улыбнулась Элина, провожая из вожатской и повариху.
– Доброй ночи – вторили все, кто остался на планерке.
– Окей – сказала Оля, открывая свой блокнот. – Ладно… Давайте поговорим о закрытии смены. Завтра у нас во всех отношениях будет адски трудный день. И да – будем надеяться, что вы успеете оклематься, мои хорошие…
“Ай да Тая… Ай да скотина” – ликовал про себя Мак, готовя помятую тетрадь для записи планов на завтрашний день.
Макар уже знал, что сегодня он абсолютно точно заснет с чувством свершенной справедливости. Хотя и была такая вероятность, что спать он сегодня будет преимущественно только на унитазе.
Ну ничего – оно того стоило.
Невидимка
Вот он – тот самый день, которого Макар ждал так долго. Именно сегодня, именно сейчас к нему пришло это сладкое и отдающее свежестью осознание того, что конец его продолжительным мукам уже не за горами.
Он сделал это! Смог себя пересилить. Смог вернуться в лагерь и окончательно доказать себе, что эта прежняя часть жизни для него уже позади и пути назад нет и быть не может.
Как говориться – лучше сделать и пожалеть…
Жизнь, коварная стерва, всё же смогла загнать его в застенки лагеря. Она вновь решила испытать его, вновь решила уложить своего нелюбимца между молотом и наковальней, между огрызков воспоминаний и проблем в виде безработицы и безденежья.
И вот, когда Мак только появился в “Ювенте”, он и представить боялся, что может поджидать его на первой смене. Страх перед неизведанным и правда пугает. Но еще больше заставляет съеживаться боязнь того, с чем ты уже хорошо знаком, и именно такой страх терзал Макара в первый день, в день заезда. Слишком давно он работал здесь вожатым в последний раз. Слишком давно его жизнь поменялась в другую, куда более отягченную заботами сторону. Прошлое осталось в прошлом. Тогда он был моложе, терпеливее и наивнее. Был другим. Не то, что сейчас.
Но, к его счастью, всё оказалось куда проще и легче, чем ожидалось.
Молодые и самовлюбленные особи вожатых почти сразу отгородились от пережитка другой эпохи в виде Макара, что было ему только на руку. С перваком не пытались сдружиться или любезничать, а со временем даже перестали идти хоть на какой-то добровольный контакт, к чему не стремился и сам вожатый, вступая в коммуникацию только по рабочей надобности. А если прибавить ко всем этим радостям еще и то, что теперь смены действительно были куда более облегченными от мероприятий, чем в былые времена, то по итогу можно получить достаточно непыльное времяпрепровождение, за которое Мак еще и получал официальную зарплату.
Разумеется, не обошлось без конфузов и головняков. Куда же от них было деться? Однако, если кто не знает, именно из этих факторов и состояла обычная работа вожатого, а потому и ничего нового Макару здесь пережить не пришлось. Поэтому можно было с уверенностью сказать, что Мака тяготы вожатской жизни на этой смене одолевали не так уж и часто, за что он сам мог только поблагодарить фортуну. В кое веки эта старая карга решила повернуться к нему не задом, а хотя бы встать полубоком, за что ей уже можно было немножко поклониться.
Жаль только, что с поиском работы у него вышло не так гладко, как хотелось бы. Но ничего – без “улова” вожатый всё-таки не остался, пусть и выбирать на этой своеобразной рыбалке было особо не из чего.
Впереди у него маячила всего одна смена. Вторая, и, что немало важно – самая последняя. По ее окончанию он уберется из этого лагеря и больше никогда сюда не вернется. И плевать, что жизнь уже давно отучила его зарекаться!
Плевать! Плевать! Плевать!
Не вернется и всё тут! Во всяком случае – он очень на это надеялся. Несмотря на все плюсы вожатства, отрицать которые было бы глупо, Макар понимал, что в целом его нахождение здесь – это огромная трата драгоценного времени, которого у него не становится больше. Часики тикают, а потому достаточно с него этого ребячества! Пора двигаться дальше.
“Сегодня уже разъезд. Хватит думать о всякой херне” – отчитывал сам себя Мак, лежа в кровати. – “Лучше покемарь еще чуток, дубина”.
Солнце уже аккуратно билось в окна, а часы показывали, что будильник Валеры должен прозвонить только через десять долгих минут. Это значило, что у вожатого было еще совсем немного времени, чтобы побыть наедине с собой, прежде чем погрузиться в дневные заботы грядущего дня.
Спать ему больше не хотелось.
Ему вдруг вспомнился вчерашний день – день закрытия смены. Как-то очень навязчиво мысли сами окутали еще сонную голову, не желая ждать, когда Мак соблаговолит окончательно проснуться.
Прошлое утро выдалось вполне себе обычное и нормальное, даже типичное, но вот последующий день оказался куда более загруженным и нес с собой много забот, о которых ему тогда даже и думать было неприятно.
Дневное мероприятие, на котором дети разрисовывали асфальт на центральной площади, уже навивало пионерам первые нотки грусти перед расставанием с лагерем. Тогда Мак впервые стал успокаивать канючащую Полину, пусть и делал он это без особого желания. Девчушка понимала, что уже завтра покинет всех своих новообретенных друзей, из-за чего сильно расстраивалась и без конца лезла обниматься то к Зоре, то к Макару поочередно. Работать психотерапевтом у вожатого получалось не очень удачно, но в итоге ему всё же удалось отвадить пионерку от нудных рыданий и припахать ее к общей разрисовке мелками центральной площади.
А дальше было совсем “интересно”.
Оказалось, что всю смену Нина и Никита, те самые горе хореографы, репетировали с отрядами один и тот же танец, который, по итогу, должен был вылиться в массовый флешмоб. Всё происходящее записывали на видео, чтобы потом выложить на сайте “Ювенты”. Макар, который во всём это бреде не участвовал, с трудом сдерживал смех, когда пионеры, бок о бок с вожатыми, пытались синхронно двигаться под музыку в надежде изобразить из всего этого единый номер. Получалось у них, как не трудно догадаться, сумбурно и даже плохо. Лучше всего в такт попадали только представители старших отрядов, в то время как младшие вообще порой двигались наобум, словно дергающийся холодец, что в особенности касалось балбесов мальчишек.
Однако интереснее всего во всей этой бурлящей массе было наблюдать именно за Зорей, чем Мак не без удовольствия и занимался.
Во время танца казалось, что девушка больше была похожа на не очень равномерно упакованную сосиску, и именно это сравнение больше всего забавляло Макара. По ходу дела он выдумал для напарницы еще несколько красноречивых прозвищ, среди которых самыми яркими оказались “Гусеничка”, “Пузырь”, “Мечта тракториста” и “Жаб-Жабыч”. У Зарины вообще мало что получалось – вожатой тяжело давалась физическая нагрузка, а помимо прочего она еще и почти всегда на секунду отставала от общего ритма, что было трудно не заметить. Особенно смешно Зарина смотрелась на фоне остальных девушек вожатых, которые, в отличии от самой Зори, были стройными и действительно умели двигаться, а не колыхаться. Те же Карина с Настей, на пластичность и грациозность которых Мак мог любоваться целую вечность, заметно скрашивали общую унылую картину и были способны хоть немного оттенить происходящий на площади кошмар.
К счастью, после трех неудачных репетиций флешмоба, четвертую попытку всё же удалось довести до логического завершения. Нина и Никита, просмотрев запись, тихонько посоветовались и по итогу решили распустить все отряды по корпусам. По всей видимости, запись танца их более-менее устроила, либо же хореографы попросту поняли, что выжать из увиденного что-то более адекватное у них уже банально не выйдет.
Макар, с чувством выполненного долга, вернулся в свою вожатскую и каким-то образом умудрился вырубиться почти на полтора часа – не то от накопленной усталости, не то просто от скуки. Казалось, что никто толком и не заметил его отсутствия, а если и заметили, то не подали виду. Оба варианта его абсолютно устраивали.
И всё же стоило отметить главное – то, из-за чего у вожатого седьмого отряда почти весь вчерашний день было приподнятое настроение. То, из-за чего Макар чувствовал себя победителем и творцом справедливости, о которых пишут книги и снимают фильмы. Об этом нельзя было говорить, но никто не запрещал ему об этом думать и ходить по всюду с довольной ухмылкой. А всё дело в том, что, по приходу в столовую, вожатых на завтрак, обед и ужин ждали увеличенные порции еды! Да-да, именно так.
Вчерашняя прилюдная взбучка поварихи Тамары принесла свои заслуженные плоды, и это не могло не радовать. Вид тарелок, полных яств, ласкал зрение Макара и грел его душу, а сам он чуть ли не впервые за всю смену набивал брюхо до отвала. Остальные вожатые также отметили увеличенный объем порций, но отнеслись к этому факту и близко не так трепетно, как сам Мак. Вкус у еды, правда, остался прежним – в меру пресным и безынтересным, но это было уже совсем не важно.
Главное, что все его старания в кои веки не прошли даром.
Надвигающиеся сумерки несли с собой много ожидаемого напряга – как нервного, так и физического. Близилось вечернее мероприятие, которое должно было окончательно ознаменовать завершение первой летней смены в “Ювенте” и подвести ее итог.
Вечерка на прощании всегда была нестандартной, и Мак удивился тому, что по прошествии лет она таковой и осталась. К этому вечернему мероприятию готовились не отряды, а сами вожатые, бравшие на себя всю постановку. Самому же Макару было приятно осознавать, что его важная персона во всём этом идиотском шабаше никоим образом не участвовала. Более того – Макара и вовсе никто не пытался привлечь к этой заварушке. Видимо, сказалось его последнее “блистательное” выступление еще на открытии смены, либо же остальные “деятели” не стали рисковать и решили лишний раз не связываться со склочным вожатым седьмого отряда. Его отсутствие на сцене только лишь еще больше расслабляло и радовало самого Макара, у которого появилась лишняя возможность для ничегонеделанья.
Это означало, что вожатому только и оставалось, что наблюдать за происходящим на сцене и изредка шугать своих пионеров, которые за всю смену так и не приучились помалкивать в тряпочку и вести себя тихо.
Открывалась вечерка индивидуальным танцем Нины и Никиты. Тандем хореографов, прозванных меж самих вожатых “ЭНЭН”, под мощный бит показал интересный, но довольно самовлюбленный современный танец. От всего этого действа Макару в какой-то момент даже стало противно. Вожатый был уверен, что этот необязательный номер парочка придумала лишь для того, чтобы покрасоваться на сцене и сорвать пионерские овации, которые они, разумеется, и получили в полном объеме по окончании выступления.
“Кто бы сомневался… Этим лишь бы выпендриться” – подметил про себя Макар, когда Нина и Никита кланялись залу уже в пятый раз.
Видок у хореографов был запыханный, но уж больно самодовольный – парочку, по всей видимости, разрывало от чувства собственного великолепия, а покинули сцену они только после того, как вдоволь насытились аплодисментами.
Затем настал черед уже вожатых продемонстрировать свое прощальное выступление, которое Макар, без особого сожаления, почти полностью пропустил. В один момент ему стало так жарко в этом тесном зале, что Мак решил выйти наружу и слегка проветриться, о чём он, в итоге, всё-таки успел пожалеть.
На улице Мак имел неосторожность напороться на Илью, который тоже решил сделать небольшой перерыв в работе. Ди-джей сам подошел к вожатому, чтобы завязать непринужденную беседу, чего раньше меж ними никогда не случалось.
– Капец… Только же недавно лето началось, а уже, считай, июнь прошел – невзначай начал Илья. – Скоро опять в универ.
– Кому как – безучастно ответил Макар.
Вдыхая свежий вечерний воздух, вожатый наслаждался его вкусом. В такие моменты его даже не тянуло закурить сигарету – настолько не хотелось портить эту идиллию. Но в то же время Макар понимал, что совсем скоро от былой свежести не останется и следа – влажная духота всем своим фронтом должна была окончательно задавить остатки комфорта, с которым можно будет попрощаться до самого конца августа.
Чего уж тут говорить – в последние дни чаще всего стаяла такая париловка, что деться от всего этого безобразия было просто некуда. Вот и приходилось ловить свежий ветерок хотя бы вот в такие “особенные” моменты.
– Вот там душняк – продолжал нащупывать темы для разговора ди-джей, хотя Мак своим унылым видом давал понять, что в болтологии он не особо заинтересован. – Я, когда дискачи веду, тоже частенько сюда из коморки выползаю. Хотя у меня там еще нормально, можно сказать… Щас вот, кстати, Игорька за пульт посадил. Вручил ему лист с хронометражем торжественно, поэтому пусть рулит. А то физруку нашему чё-то скучно стало, делать ему нефиг. Ну ни чё – труд даже из обезьяны человека сделал, так что и Игорёхе тоже может повезти…
– Ясно – вновь буркнул вожатый.
Разговор не клеился. Илья переминался с ноги на ногу, припарковав руки в карманы широких шорт, что казались ему не по размеру большими, как и его пестрая гавайская рубашка. Было заметно, что вся эта “прелюдия” всё же должна была к чему-то привести, но пока что было не ясно, к чему именно.
Однако тайное очень скоро стало явным. Вновь интуиция вожатого давала ему верные подсказки.
– Макар, слухай – а чё ты такого в столовке сделал-то, а? – еле слышно спросил Илья, хоть они и находились снаружи клуба в гордом одиночестве. – Ты хоть расскажи.
– В смысле? – изобразил непонимание Мак.
На самом же деле вопрос ди-джея заставил вожатого здорово напрячься.
– Да не, ты расслабься – я наоборот поддерживаю такие штуки. Иначе как еще нам свое отвоевывать? – заговорщицки улыбнулся парень. – Я ж ваще панк по натуре. Поэтому такие меры – это для меня. Да и ты тоже панк, походу… Ты “Короля и Шута” не слухаешь, случайно?
– Не особо – чуть расслабился Мак. – И я не панк.
– Да не суть. Это я так, к слову сказал… Короче – я сам такие темы не проворачиваю, выдумки не хватает. А вот у тебя хватило, да еще и прокатило всё. Вован сегодня шуманул, что вам теперь хоть жратвы нормально отваливают после вчерашних разборок. Поэтому красава, уважаем…
– Ильюх, погоди… Я чё-то не очень догоняю – ты к чему клонишь? – попытался изобразить невинность Макар. – Что это я всё подстроил?
– Да не-не, конечно не ты. Но Макар, вспомни – ты ж сам ко мне подходил и спрашивал за эту тему. А потом сказал: “Надо с этим чё-то делать, тыры-пыры…”. И тут бац – этим же вечером все вожатые как по команде обосрались. Хах, ну прикольно же! Так за это еще и Тамаре перепало, а вам теперь кормежку увеличили. Тут не трудно догадаться…
– Слушай – я без понятия, чё там вечером стряслось. Я просрался точно так же, как и остальные, если ты не в курсе.
– Знаю. Да там ваще всех прочистило. Это еще хорошо, что я на веранде вчера хавал. А то так и я бы с вами до компании толчок мусолил.
– Ну вот, а я о чём? Не, я вчера хотел с другого боку зайти – двинул к Эле… Ну, к Элине Вадимовне, то есть. Хотел, чтобы она взялась за эту херню со столовкой. Думал, поможет… Но хер там плавал, и на этом моя, как ты говоришь – выдумка, и зависла. А Тамара тупо обиделась на нас за наезд, вот и скормила какую-то тухлятину. Походу не думала, что за ее жопу возьмут…
– Ой, да ладно тебе, Макарыч. Я ж и не настаиваю – улыбаясь, пожал тощими плечами Илья. – Это так, мои догадки. Буду нем, как рыба. Не очкуй.
– Я не очкую. Просто ты говоришь…
– Понял-понял, своих не сдаем. Ладно, пойду я за пульт, пока Игорек там от волнения не помер. Бывай. Заходи, если чё. Панки, хой!
Илья ушел, оставив вожатого наедине со своим страхом разоблачения. Мак понимал, что если этот “панк” вдруг решит пустить язык по ветру, то ди-джею обязательно поверят и все остальные вожатые, после чего счастливое будущее Макара окажется под большущим вопросом. На самом деле он не особо переживал за возмущение его “коллег”, но его просто смущал сам факт того, что столь хитроумный план в принципе оказался под угрозой раскрытия.
Справедливости ради стоило признать, что кроме как самого Макара в этом больше и некого было обвинить. Нужно было держать свой идиотский язык за зубами и не делать даже крошечных намеков на свои замыслы, тем более с абсолютно левыми для себя людьми. Сейчас же ему оставалось только надеяться, что Илья действительно оставит свои догадки при себе и не решит проболтаться кому-либо из своих приятелей. В ином случае, как говорится – “не пойман – не вор”.
Вернувшись в клуб, Макар успел застать самую концовку занудного вожатского представления. Сюжет грустной постановки подходил к своему логическому завершению, и из разных концов зала уже были слышны первые пионерские всхлипывания. Мак пожалел, что вернулся, но и поделать было нечего – ему хотелось закончить эту вечерку как можно скорее, а для этого оставалось перетерпеть лишь ее эпилог – прощание с отрядами.
Всех вожатых, находящихся в зале, Ольга пригласила на сцену под грустную и меланхоличную музыку. Туда же поднялись и Элина, хореографы, физрук Игорь и музыкальный работник Варя, из-за объемов которой на и без того тесной сцене стало совсем не протолкнуться.
Элина завела свою речь – не долгую, но очень трогательную и слезливую. Стоило признать, что работать на толпу тетка и правда умела. Она искренне говорила вожатым спасибо, благодарила их за хорошую работу и приглашала всех детей вновь возвращаться в объятья “Ювенты”, если говорить совсем уж кратко. Пионеры из младших отрядов уже начинали пускать слезы и слюни, ведь для многих из них такое грустное расставание было в новинку. Макар жалел этих малявок, ведь с высоты своего опыта он понимал, что они ощутят на себе это неприятно чувство еще не раз за всю отведенную им жизнь. Старшаки, правда, тоже не отставали – девчонки, что ушли с задних рядов и обосновались поближе к действу, смотрели на вожатых грустными мокрыми глазами, а парни просто многозначительно молчали, погруженные в свои мысли.
После выступления Элины настала очередь прощаться уже самими вожатым. Ну и, разумеется, каждый из них наверняка считал своим первейшим долгом делать это как можно более нудно и муторно.
Со временем, когда Маку окончательно осточертело стоять в общей толпе и ждать своего слова, он юркнул в коморку для реквизита, в надежде пересидеть там всё это пафосное действо и хоть на чуточку укрыться от жаркого света софитов, направленных на сцену. Как назло, вожатые начали свои прощальные речи в порядке нумерации, от первого отряда к восьмому, что предвещало Макару долгое и томительное ожидание в коморке. На его счастье – отсутствия вожатого так никто и не заметил.
Когда всё же настал черед вожатых седьмого отряда, Мак и Зоря вышли на середину сцены, оказавшись одни на один с пионерами впереди и в окружении вожатых позади себя. Толпа взирала на них заплаканными глазами, но Зарине этого как будто показалось мало. Решив окончательно добить народ, напарница завела слезливую повесть о том, как же сильно она успела полюбить своих “Бандерлогов” и как ужасно будет по ним скучать.
Девушка действительно была расстроена – глаза у нее были влажными, а голос ощутимо подрагивал, проваливался и буксовал на каждом слове. Пока Зоря, швыркая носом, признавалась в любви своим “гномикам” и “любимкам”, пионеры седьмого отряда грустили так, будто по окончанию мероприятия их вожатых должны были увезти на расстрел нацисты, и сейчас они видели Макара и Зорю в последний раз. Глядя на эту сцену, вожатый догадывался, что пионеры наверняка тоскуют из-за разлуки с Зорей, но никак не по самому Маку. Поэтому вожатый решил не сильно обращать внимание на разыгравшуюся трагедию и просто старался дождаться своей очереди. Больше всего его раздражало стоять истуканом перед всем собравшимся в клубе лагерем, пока Зарина никак не могла закончить свой резиновый монолог.
И вот, спустя почти целую вечность, Макару всё-таки дали слово. Вожатый не стал рассусоливать и решил говорить быстро и по существу, ибо времени на всю эту ерунду и без того было потрачено уже слишком много.
Но к его удивлению, как только зал приготовился слушать, у Макара по закону подлости сжалось от волнения горло, что было очень некстати.
– Так, короче…эм-м-м… Ну…всем спасибо за смену, там… – вяло скрипел вожатый, пытаясь придумывать на ходу. – Седьмой отряд – вы молодцы, но можно было и лучше. Да. И-и-и…эм-м-м… Ваня, помни про мои подзатыльники… Я буду по ним скучать. Ну и рад был познакомиться… Да… Ну…пока…
Больше из себя он ничего выдавить не сумел, да и сказать Маку было почти нечего. За всё проведенное вместе время вожатый так и не смог прикипеть к своим пионерам, а его напарница почти всю смену торчала у него поперек горла, мешая свободно дышать. О таких чувствах, как правило, не говорят со сцены, и Макар решил не прерывать устоявшуюся традицию.
– Я от твоего красноречия прям балдею – строго и даже обиженно бросила ему Зоря, когда они вернулись в вожатский строй.
После вожатых седьмого отряда настал черед прощаться со своим восьмым отрядом Карине и Валере.
Блондинка с трудом сдерживала слезы и старалась не расплакаться, что получалось у нее из рук вон плохо – ее маленькие пионеры “восьмёрочки”, ее самый первый отряд в ее вожатской жизни явно запал девушке в душу, и расставание с ними не могло ее не ранить. Однако главной неожиданностью для публики стал ее лопоухий напарник. Как только Валера взялся за микрофон своей костлявой рукой, из его глаз ручьем бросились слезы, а сам он не мог связать и двух слов – голос у доходяги дрожал от волнения, а в конце и вовсе оборвался, после чего парень вернул микрофон Карине и ушел обратно к вожатым, утирать слезы.
Вот тогда-то и началась самая настоящая вакханалия. Внезапно, в след за уходящим Валерой, на сцену в полном своем составе выбежал восьмой отряд и принялся обнимать своих молодых вожатых. Картина вызвала всеобщее умиление и аплодисменты, но самого Макара ничуть не тронула, и он лишь закатил глаза, ведь из-за этой выходки вечерка грозила затянуться на лишние драгоценные минуты, чего вожатому совсем не хотелось.
Когда восьмой отряд уговорили рассесться по своим местам, Оля, наконец, объявила, что первая смена официально закончена.
В зале погас свет. Вожатые зажгли заранее приготовленные свечи и всё под ту же грустную тягомотную музыку вышли с ними в зал, вернувшись к лавкам своих отрядов, после чего по команде затушили крошечные огоньки. Раздались аплодисменты и в клубе вновь стало светло. При зажженном свете стало ясно, что плачущих пионеров в зале оказалось куда больше. Причем ревели не только юные дети, но и подростки, для некоторых из которых эта смена была последней.
Седьмой отряд принялся обступать Зорю и ластиться к ней, не забывая при этом попутно рыдать. Пионерские обнимашки перепали даже Макару, но он, в отличии от своей напарницы, вел себя гораздо более сдержанно и “профессионально” – просто похлопывал всех по спине и поторапливал двигаться к выходу.
Позже вечером на берегу озера все отряды собрались на разведении костра – старой традиции “Ювенты”, которая сохранилась еще с самого ее основания. Было прохладно, однако это не мешало народу, кроме самого Макара, горланить песни, весело танцевать и водить хоровод вокруг огня – последней искорки уходящей смены. Мак старался держаться от всего этого шабаша в стороне и лишь приглядывал за своим седьмым отрядом, как пастуший пес за стадом овец, чтобы их потом не пришлось разыскивать по всему побережью. Пробыли у озера они не долго и уже меньше часа спустя снова отправились обратно на территорию лагеря – веселые и уставшие.
По возвращению в корпус Зоря и Макар провели для отряда прощальный огонек. Точнее – его единолично провела напарница Мака. Зоря не затыкалась почти на всём протяжении вечерней посиделки, то и дело вставляя свои комментарии в речь пионеров. Слово за слово, вопрос за вопросом, и вот уже обычный огонек, жить которому обычно было суждено не более получаса, превратился в самое настоящее долгоиграющее заседание. Детям нравилась такая вовлеченность их вожатой, но вот Макара всё это действо стало очень сильно раздражать. У него слипались глаза, затекали ноги и задница от неудобного сидения на полу, а вдобавок ему сегодня еще и напекло шею, из-за чего кожа вожатого горела адским пламенем.
Не выдержав затянувшейся тягомотины, Макар молча покинул холл под всеобщее удивление пионеров и уединился в вожатской. Валеры в комнате не было, ибо он сам еще не успел вернуться со своего огонька, который у восьмого отряда сегодня также продолжался дольше обычного.
Оказавшись в тишине, Мак бестолково лежал на кровати, стараясь ни о чём не думать. Не получалось.
В этом стыдно было признаться, но сейчас вожатый раздражал даже себя любимого, пусть и упрямо не хотел в этом признаваться. Он хотел только одного – лишь бы все окружающие поскорее разъехались по домам и оставили Мака в покое. Все – эти дети, эта приторная Зоря, Элина со своими обидами и расстройствами, этот приставучий Валера вместе с идиотскими муравьями и даже Карина, которая словно пугливая лань всеми силами старалась избегать Макара, как только видела его на горизонте. Он устал от всех и больше не хотел никого видеть. Вожатый предвкушал свободу, но пока что не представлял, где же ему взять сил на то, чтобы дождаться того сладкого момента, когда он вновь сможет оказаться на воле, подальше от “Ювенты”.
Пожалуй, он ждал этого даже слишком явно, и теперь корил себя за такое нетерпение.
Какое-то время спустя огонек у седьмого отряда всё же соизволил закончиться – Мак сквозь дрему расслышал, как пионеры потихоньку расходились по своим комнатам, попутно желая друг другу “Спокойной ночи”. В это же время в вожатскую открылась дверь и в комнату вошла Зарина. Видок у нее был пусть и усталый, но на редкость озабоченный.
Как оказалось – не зря, ведь она вновь пришла выносить мозг напарнику.
– Макар…ты почему себя так ведешь, а? – шепотом спросила Зарина.
– В смысле? Как? – непонимающе спросил Макар.
– Да вот так – показала на него девушка. – Так, будто тебе всё по боку.
После того, как у него в сонной голове прогрузилась эта информация, Макар вяло усмехнулся и сел на кровати. На самом деле смешно ему не было, но показываться этого не хотелось.
– Может, потому что мне и вправду всё равно, Зарин? Или ты только щас это поняла?
– Не верю – покачала головой девушка. – Не хочу верить.
– Ну не верь. Я и не настаиваю – ответил Мак. – Вы там всё, закончили? Можем их укладывать?
– Можем – грустно ответила Зоря и уже собралась уходить, но добавила: – Знаешь… Я уже поняла, что ты эгоист. При чём такой…злостный. Но это пофиг, таких людей вокруг полно – тут удивляться нечему. Я привыкла. Но…
– Что?
Напарница замялась, но быстро собралась с силами. Зарина была из тех людей, что не только за словом в карман не полезут, но еще и в кредит тебе этих самых слов навесят, если понадобится. Этот факт Макар успел прояснить еще в первые дни их сомнительного сотрудничества.
– Ладно со мной, но с детьми-то зачем себя так вести? Зачем выпячивать напоказ это свое капризное и недовольное жизнью эго?
– Чё я сделал-то? Разжуй мне, а то я не врубаюсь…
– А ты никогда не врубаешься.
– Ближе к делу давай.
– Да ты ничего не сделал, в том и дело! – злее зашипела вожатая. – Целый день ходишь, как пожухшая капуста. У детей последний день, а ты всё нос воротишь. Он у нас, видите ли, недоволен. Ай…зачем я это вообще говорю – всё без толку. Хрен с тобой. Ты уже не маленький.
– Пхах… И чё тогда начинала? Тупо скинула на меня негатив свой.
– Ой-ой, да что ты говоришь? Ничего – не сахарный. Зато хоть побудешь в моей шкуре.
– Ладно, как скажешь – у вожатого не было желания спорить с напарницей. – Пошли, а то щас еще час укладываться будут, начнется беготня…
– Погоди… – остановила его Зарина. – Извини, что я вот так… Но мне правда обидно за них. Они же к тебе даже подойти бояться, понимаешь? Хотят, но не могут. Поэтому я прошу – сделай хотя бы вид, что тебе на них не плевать. Пожалуйста. Не для себя любимого, не для меня – для детей.
– Один вечер ни чё не изменит…
– Макар…
– Хорошо, хорошо. Ладно – спокойно ответил вожатый. – Претворюсь, что грущу. Постараюсь…
На самом же деле “притвориться” Макару было совсем не сложно, ведь на самом деле он и правда тосковал.
Тосковал где-то глубоко внутри, стараясь не показывать это всем вокруг и не признаваться в этом даже самому себе. Хотел скрыть грусть по каким-то своим, ему самому неведомым причинам.
Чем-то повеяло внутри… Ностальгией? Да – пожалуй, что именно ей.
Ему вспомнились былые времена. Вспомнился еще тогдашний, его самый первый отряд под номером шесть. И вот теперь история как будто повторялось, но всё было не то и не так. А отсюда и эта необъяснимая злоба и раздражение, которым не было видно ни конца ни края.
А значит проще всего было отпустить малявок и отмахнуться от них, чтобы сердце не так ныло по людям, которых он и узнать-то толком не успел. Или успел? Да кто уж теперь разберет…
Что это? Звонок?…
Макар резко очнулся от писка будильника.
Затылок сразу же стрельнул болью, голова закружилась, а загоревшая кожа на шее неприятно стянулась, из-за чего тело Макара обсыпало мурашками.
Каким-то немыслимым образом он умудрился задремать, прокручивая в мыслях минувший день. Трижды проклиная себя за сонливость, Мак встал с постели с затекшей шеей и растолкал Валеру, который спал сегодня дольше обычного и даже не отреагировал на собственный будильник. Пригрозив соседу расправой, вожатому удалось-таки вытащить Валеру из кровати и отправить его будить к завтраку восьмой и седьмой отряд.
День сегодня намечался тяжелый – предстояло сдать постельное белье отряда в прачечную, раздать детям фотографии, приготовить корпуса к осмотру и еще постараться чем-то занять пионеров до приезда их родителей, не забыв перед этим проконтролировать сбор детских вещей. Самому Макару еще предстояло решить, оставаться ли ему самому в лагере, или всё же сбежать на денек в Ладный, чтобы завтра к вечеру снова вернуться в “Ювенту” посвежевшим и приготовить себя к работе на второй смене.
Короче говоря – настроение у Мака от раздумий стало портиться с самого утра. А ведь он еще даже не успел выйти из своей комнаты.
Манная каша на завтраке в столовой была куда вкуснее, чем обычно. Сахара не пожалели, комочков не наблюдалось, да и налили в кастрюлю будь здоров – на три тарелки каждому хватило бы точно. Макар не был уверен, можно ли было это связать с недавней трепкой Тамары. Да и какая вообще разница?
Жаловаться было не на что, и Мак, на волне поднявшегося настроения после сытного завтрака, решил даже предупредить Зорю, что он “сходит к администрации”, на что получил бурчащее и недовольное согласие напарницы, которое ему особо и не требовалось.
Сигарета всегда расслабляла его нервы и помогала в раздумьях. А подумать вожатому было о чём.
Сейчас, когда никотин постепенно поступал в его легкие, грядущие планы на день уже не казались Макару такими нудными и суматошными. Главной его задачей было сбагрить детей обратно к родителям, по-человечески выспаться и просто провести время так, как хотелось самому Маку. Именно поэтому нужно было валить из лагеря обратно домой, чтобы хоть немного побыть в другой атмосфере и выдохнуть.
Возможность хотя бы короткой передышки очень грела мысли, но ровно до тех пор, пока к вожатому неожиданно не присоединилась его новая “подруга”.
– Не меня ждешь? – ехидно спросила Тая, внезапно появившись из задней двери столовой. В руках она уже держала пачку сигарет и зажигалку.
– Нет – ответил Макар, выдыхая дым. – Ты вчера не работала? Я тебя не видел.
– Оу, а ты меня искал? Как приятно – съехидничала официантка, закуривая. – Выходной был. У нас же график, как ни как. Вчера, правда, отгуливала день за другую девочку. Ей в другой день нужно будет…
– Ладно, понял. Держи в курсе.
Сарказм Тая различила, а потому решила сразу перейти к обсуждению их “дела”.
– Ну, и как всё прошло? Весело?
– Ты о чём?
– Не шифруйся, Макар. Тут нет никого.
Оглянувшись и убедившись, что вожатый и официантка действительно находились в полном одиночестве, Мак понизил свой тон до уровня шепота. Ему казалось, что по закону подлости кто-нибудь обязательно мог стать невольным свидетелем разговора в самый неподходящий момент.
– Как-как? Очень весело, аж до усрачки. В прямом смысле…
Конопатая засмеялась – беззаботно и весело, прям по девчачьи.
– Чё ты ржешь? Мы тут чуть не подохли – зашипел на нее Макар. – Я раз шесть бегал… Обделался на пару лет вперед. Чё за дичь ты нам подсунула?
– Не дичь, а обычное слабительное. Сыну своему давала от запора.
– Капец…
– А что такого? Через онлайн аптеку заказала и к ужину уже доставили. А дальше дело техники – быстренько подсыпала и перемешала, пока никто не видел. Тем более ваши тарелки там отдельно стояли, готовые, никто и увидеть не успел. Поэтому и принесла позже. Вот… Решила захватить обе смены, чтобы не было подозрений. Поэтому всех ваших и пробрало. Только вот с дозировкой я, видимо, я переборщила… Но там уже некогда было замерять. Надо было всё очень быстро делать…
– Погоди… Сыну? – тупо переспросил Макар. – У тебя сын есть?
– Бо-о-о-же. Это всё, что ты услышал? – вскинула острые брови Тая. – Так удивился, будто я питона дома держу, а не ребенка.
– Да не, просто ты… Не знаю… Молодо выглядишь для сына. Ладно, не суть – отмахнулся Мак, затушив сигарету. – А если бы плохо стало кому?
– От слабительного? Слушай – от него еще никто не умирал. Наверное… – пожала плечами девушка. – На крайний случай тут вон больничка есть через дорогу. Помогли бы вам, если вдруг что.
– А камеры у вас там стоят?
– Макар – я ж не такая дура. Если бы стояли, я бы так не рисковала.
– Странно. Много где стоят, а в столовке нету.
– Ну…последние пару лет шли разговоры о камерах, но чё-то пока тихо. Македон эту тему пробивал, насколько я знаю. Но нам как-то пофигу было. А щас тебе же лучше.
– Ага.
– Что не так, Макар? Всё же получилось, да?
– Да – нехотя кивнул вожатый. Ему было неудобно признавать, что его подельница оказалась права по всем пунктам их маленького заговора. – Тамаре ремня всыпали и нам на встречу пошли. Жрать теперь должны готовить приемлемо, много и подавать всё вовремя. А мы взамен не дергаемся и никуда не обращаемся. Как-то так.
– Вот и ладушки – улыбнулась девушка, тоже затушив сигарету и, достав из кармана фартука мятую бумажку, протянула ее вожатому. – Вот тебе реквизиты моей карты. Зарплата у вас сегодня, я знаю, поэтому к вечеру переведи, пожалуйста, деньги. Буду ждать.
– Как скажешь – буркнул Мак. – Ну у тебя и аппетиты.
– Не больше, чем у других.
– А чё с моей распиской? – вспомнил Макар про единственное вещественное доказательство их заговора.
– Сожгу ее при тебе. Но только после того, как мне бабло упадет. Так что потерпи. Ну и поторопись. Ладно, вожатик, я пошла работать. Приходи сюда почаще – мне нравится с тобой болтать. Глядишь, еще чего интересного придумаем. Ой… А ты вообще работаешь на следующей смене?
– Да – фальшиво улыбнулся Макар. – Обязательно буду тебя навещать.
Как только Тая скрылась в недрах столовой, вожатый обрушился на себя с проклятиями, чувствуя себя последним идиотом.
Слабительное! Обычное, мать его, слабительное! Как он сам до этого не догадался? Всё же было так просто, лежало прям на поверхности. А он… Кусок придурка!
Когда они только задумывали сие зловещее действо, Макар был уверен, что Тая придумает что-то похитрее. Подсунет в ужин вожатым просроченные продукты, например. Ну или хотя бы дохлого таракана подкинет для большего эффекта. Но слабительное? Нет – об этом он, к своей глупости, так и не подумал. Удручало во всей этой ситуации еще и то, что Мак вполне мог и сам стащить лекарство в том же медпункте, а не отдавать за него добрую часть своей зарплаты. Подсыпать слабительное тоже было не проблемой – способ он бы нашел. Но…
Но что толку было теперь об этом сокрушаться?
Стиснув зубы от досады, вожатый ушел с заднего двора столовой и отправился в сторону своего корпуса. Погода на улице стояла отличная – солнце припекало, а июньский ветерок почтил лагерь своим присутствием и слегка разогнал обыденную духоту. Сейчас Мак скорее предпочел бы поваляться в полной тишине на берегу озера, а не заниматься сдачей дурацкого постельного белья.
Однако поделать с этим было нечего. Пришла пора приступать к унылой рутине.
–…двадцать один, двадцать два, двадцать тры, двадцать чатыре… – не спеша пересчитывала принесенное седьмым отрядом постельное белье Виктория Степановна свойственным для себя говором.
Женщина уделяла этому процессу огромное внимание, вела свой подсчет очень монотонно и старалась ничего не перепутать. На столе перед ней лежала тетрадка, расчерченная по количеству отрядов, где напротив каждого стояло количество принятого постельного белья и подпись вожатого, принимавшего эти комплекты. Напротив графы, выделенной седьмому отряду, стояла корявая подпись Макара, которую он оставил в первый день своего возвращения в “Ювенту”, когда как раз и принимал в пользование постельное белье для пионеров.
– Такс, с наволочками усё – закончив, сказала Виктория Степановна. – Теперь пододеяльники. Поехали. И раз, два, тры, чатыре…
Макар закатил глаза от скуки и вышел из прачечной на улицу, подальше от витавших там едких запахов стирального порошка и всевозможных кондиционеров. Снаружи хоз-двора его ждали четверо мальчишек-пионеров из его отряда, которых вожатый вполне удачно использовал в качестве носильщиков. Дети, в отсутствии Мака, уже нашли, чем себя занять – пинали небольшой камешек, имитируя игру в футбол, не забывая при этом активно шуметь.
– Ну как тихо – буркнул Макар. – Ваня – бери всех и валите обратно в корпус. Мы здесь закончили. Я тоже скоро подойду.
– Да, сэр! – скривился пионер, за что тут же получил внеочередной подзатыльник.
Двор в момент опустел, избавившись от шумных пионеров. Макар подумывал о том, чтобы вновь закурить сигарету, но не был уверен, что прачка оценит такую вольность. К тому же в любой момент сюда мог нагрянуть и другой отряд для сдачи своих комплектов.
Переборов свои желания, Мак вернулся в душную прачечную, где Виктория Степановна, которую вожатый про себя успел обозвать “клушей”, продолжала вести свой нудный подсчет.
– Долго еще? – скучающе спросил Макар.
– Ой, да ты ж не сбивай, родной. А то ж я пересчитывать начну – не глядя на вожатого, ответила клуша. – …одиннадцать, двенадцать, трынадцать…
Так продолжалось еще какое-то время, пока женщина не объявила, что подсчет окончен и белье седьмого отряда было благополучно сдано без всяких потерь. Мак вновь поставил свою закорючку в тетради, и уже собирался уходить, когда Вика Степановна сказала:
– Ну ты и изменился, Макарушка – улыбнулась женщина. – А я ведь тебя сразу и не признала. Богатым будешь! Мне Элиночка говорила, что племяш ее опять в лагерь воротился, а времени тебя разглядеть усё не было. Вся в делах, вся в делах. Не голова, а Дом Советов пряма… Ну а перед сменой ты бельишко-то не у меня принимал, вот и не свиделися мы с тобою…
– Да, да, я тоже вас не сразу признал. Тоже богатой будете, побогаче меня – выдавил из себя Мак.
– Агась… Куда уж нам в наши-то годы…
Макар до последнего надеялся, что прачка его не узнает. По правде сказать – он и сам признал ее далеко не сразу. В первые годы своего пребывания в “Ювенте” Макар и Виктория Степановна пересекались ровно по тем же делам, по которым они встретились и сегодня. Только вот в те времена Мак был куда более дружелюбным парнем и ему было не сложно поболтать с человеком просто так. Виктория Степановна тоже была не из молчаливых – женщина она была простая, деревенская, а потому ей всегда было, о чём поведать местным работягам, над чем посмеяться и из-за чего поплакать.
Однако если сама прачка с тех пор изменилась только внешне – постарела, сменила прическу и стала шире себя прежней – то Макара настигли изменения куда более серьезные, внутренние. Подобные разговоры ему были больше не интересны, а сам он чаще всего предпочитал делать вид, что и вовсе не знаком с человеком, лишь бы у него была возможность избавить себя от неудобных разговоров. Такая тактика даже давала свои плоды и порой ему действительно удавалось забывать о чём-то и о ком-то, да так, что он и сам в это верил.
Недаром ведь вожатый успел прозвать Викторию Степановну “клушей” быстрее, чем умудрился вспомнить ее имя.
– Как жизнь-то молодая? – задала вопрос прачка, чуть понизив голос. – Ты как…справился после…
– Нормально, Вика Степановна. Пойдет – перебил ее Мак, у которого вдруг ёкнуло сердце.
– Ну да, да… Оно и правильно. Жизнь-то она шо…она ж продолжаться должна. Токмо тяжело это, я понимаю. Сама и мужа хоронила, и…
– Знаете… бежать мне надо. А то у меня там мелюзга без присмотра. Щас поубивают друг друга, а я этого и не увижу.
– Ладненько. Беги, конечно – махнула рукой прачка. – Потом пошушукаемся, коль время будет…
Эти слова Макар услышал уже спиной, когда спешно покидал прачечную.
Виктория Степановна, в отличии от Мака, и правда почти не изменилась. Она оставалась всё такой же, какой он ее и запомнил – улыбчивой, добродушной, излишне разговорчивой, приветливой и хорошей женщиной с мягким голосом и искренне добрыми глазами, от которой так и веяло теплом.
Но сейчас Макару вдруг показалось, что она увидела в нем то, о чём вожатый не говорил. Учуяла его ложь и поняла, что ничего на самом деле у него не в порядке. И именно это так сильно его взбесило. В нем было слишком много того, о чём говорить Мак никак не хотел. Всё то, что сидело и тлело в нем долгие годы после того, как он покинул лагерь.
Он не хотел окунаться в прошлое. Больше никогда. Тем ироничнее, что именно то самое “течение времени”, к сожалению, вновь и вновь возвращало Макара в его воспоминания. Как бы он сам не пытался этого избегать.
Что ж… Он знал, что так и будет, и поэтому боялся возвращаться в “Ювенту” – живой памятник былой, куда более счастливой для него жизни, от которой теперь ни осталось и следа.
Пионеры из разных отрядов свободно шныряли по всей территории, щеголяя в брендовых футболках “Ювенты”. В отсутствии каких-либо мероприятий дети были рады посвятить себя безделью и полностью сосредоточились на сборе долгожданных подписей.
Цель у них была простая – собрать автографы всевозможных вожатых, хореографов, музыкального работника, физрука и вообще всех, кто вел их за собой через всю первую смену. Пионеры, одев футболку, купленную в сувенирном магазине, носили с собой маркеры и ручки, стараясь отловить в лагере любого из вышеперечисленных персон, кого только могли углядеть. Порою вокруг одного вожатого могла собраться целая толпа детей – чаще всего его личных фанатов и ярых поклонников – только лишь затем, чтобы он мог оставить на их футболке хоть какое-то напоминание о себе. В такие моменты вожатые чувствовали себя звездами на ковровой дорожке, и были готовы заниматься раздачей автографов хоть целый день напролет.
Вот и сейчас, когда очередная толпа обожателей обступила Нину и Никиту со всех сторон, желая получить их совместную подпись, Макар, проходя мимо этого противного ему зрелища, с трудом сдерживал свое отвращение. Всё это действо казалось ему глупостью, а поведение вожатых – еще и тщеславностью, которую питали наивные детские эмоции. Раньше, в первые свои годы в “Ювенте”, он и сам занимался подобным, но тогда Мак даже не мог представить, как всё это смотрится со стороны.
Теперь же он был рад тому, что сумел избежать участи хореографов. Хотя это не так уж и сложно делать, когда пионеры сами тебя избегают и не испытывают ни малейшего желания получить твою корявую подпись на своей драгоценной футболке.
Погруженный в свои мысли, Макар не глядя завернул за угол и налетел на одного из пионеров, чуть не сбив того с ног. Сдержав матерную речь, вожатый выпалил:
– Твою мать… Под ноги смотри! – по инерции выругался Макар, но затих, как только распознал в пионере Артура – того самого парня, которому он не так давно неудачно попытался помочь состыковаться с обожаемой им девчонкой.
– Извините – буркнул пионер, насупив брови. Такая внезапная встреча с вожатым была парню явно неприятна.
– О, Артур, какая встреча… Чё, и ты эту штуку напялил? – указал пальцем на футболку Мак. – Тоже бегаешь подписи собираешь, как сектант?
– Ага – продолжал нехотя отвечать пионер.
– Ну чё… Давай тогда и я распишусь – пожала плечами вожатый. – А то у тебя чёт не густо, я смотрю. Подумают еще, что ты лузер…
– Да не, спасибо – попятился Артур. – Не надо.
Макар удивился такому выверту, но быстро понял, почему пионер себя так ведет. Выдохнув, вожатый спокойно попытался в очередной раз поставить мозг Артура на место. Если это, конечно, вообще было возможно.
– Понятно. А ты у нас всё еще дуешься из-за той девахи, да? Ну не будь ты бабой, в самом деле. Я ж тебе уже сказал – она с самого начала не хотела с тобой мутить. А щас ты так нос воротишь, как будто это я у тебя твою Лену увел…
– Ее Лизой зовут! – зло перебил Артур.
– Ой… Не суть. Какая разница вообще? Дело-то не в этом – начинал злиться Макар на глупого паренька. – А ты тоже хорош – нашел, на кого всю вину свалить. Я тебе помочь хотел, между прочим.
– Так я вас не просил…
– Ну да, конечно. Поэтому так охотно согласился?
На это пионеру было нечего ответить.
– Вот то-то же. Я ведь знаю, чё такое это ваша безответная любовь… И понимаю тебя… Ай, короче – не ищи виноватых. Лучше возьми себя в руки и завязывай обижаться. Обиженных по заднице хлещут, знаешь ли…
Артур выглядел растерянного, но всеми силами старался этого не показывать. Пионер не пытался уйти, но и стоять на месте ему было явно некомфортно – казалось, будто он вообще не хотел находиться у всех на виду, тем более рядом с вожатым седьмого отряда.
– Пофиг на нее – горько сказал Артур, глядя куда-то в сторону.
– Ого, надо же… С чего вдруг? – непонимающе спросил вожатый.
Он с трудом мог поверить, что Артур, который еще недавно истекал любовью к своей недавней пассии, мог сейчас так спокойно посылать ее куда подальше.
– Ни с чего… Ну… Да я просто видел, как она вчера на дискотеке целовалась с этим Гордеевым из первого… Блин, Рома же вообще тупой, как пробка, и… Он за смену уже с тремя мутил. Над ним еще смеялись все, и Лиза тоже. А тут она и сама… Хотя он всё равно круче, чем я…
– Это ты с чего решил?
– Да потому что она выбрала его, а не меня! – внезапно выпалил Артур. – Значит он лучше! Красивее! Или чё там еще им в парнях нравится? Я ей столько сказать хотел … Что думаю, что чувствую. А она… А этот мудила просто подошел к ней и вытащил на танец. Ну и потом…А ведь они даже не встречаются!
– И чё – ты прям увидел, как они засосались? – угадал Макар.
Артуру была явно не по нраву такая грязная формулировка по отношению к его Лизе. Но правда, как говорится, глаза колит. А в случае Артура – колит, режет, пилит и бьет по глазницам огромной мухобойкой.
– Слушай – так может Гордеев просто взял и сделал то, чего хотел, в отличии от тебя? – с нажимом спросил Макар.
Артур, который с момента их столкновения стал мрачнее тучи, явно не хотел больше оставаться с вожатым один на один и продолжать этот малоприятный разговор.
– Иногда нужно не разговоры разговаривать, а делать…
– Я понял, ладно… Мне идти надо. Меня там ждут.
– Кто?
– Друзья… Они из другого отряда. Да не важно, в общем.
– Ну да, я так и понял – иронично улыбнулся вожатый. – Не держу. Так на футболке-то расписаться?
– Нет. Спасибо – отмахнулся Артур, наконец-то сорвавшись с якоря.
“Ну да, конечно. Пошел я на хер” – подумал Мак, смотря в след уходящему пионеру.
Было понятно, что из всей этой истории юный Артур не извлек никакой морали. Куда проще было просто оставить в виноватых болвана вожатого, который полез не в свое дело и из-за этого наломал дров. Пионер сделал себя жертвой обстоятельств и теперь принялся активно себя жалеть, обвиняя в своих проблемах весь белый свет.
Забавно и ожидаемо.
А ведь еще забавнее во всём этом было то, что и сам Макар в свои годы предпочитал поступать и думать точно также. Только вот если Артур был еще подростком, которому такое поведение могло быть свойственно и даже простительно в его сопляковом возрасте, то в годы Мака такие закидоны могли считаться уже клиническим случаем, граничащим с неизлечимым кретинизмом.
Странно, что он подумал об этом впервые только сейчас, хотя та же Элина не раз тыкала ему этими доводами прямо под нос после их внеочередной ссоры. Эта мысль больно уколола вожатого, задев его за самолюбие и здорово подпортила и без того скверное настроение.
Долбанная “Ювента”. Если бы не она, всё у него было бы хорошо…
– Вещи они уже собрали, нужно будет только помочь чемоданы дотащить до четвертого корпуса. Канцелярию, какую нашла, я Оле отдала. Куда-то мы, кстати, просохатили вторые ножницы – я их так и не смогла найти. Может, в твоей комнате? Я туда не заходила.
– Может быть. Позырю.
– Да, посмотри – сухо и не глядя на напарника говорила Зоря, понемногу собирая свои вещи в сумку. – По поводу фоток я им тоже всё сказала – в администрации их получат, вместе с родителями. Только вот родакам лучше продублировать, а то мелкие забудут.
– Хорошо, что не нам с ними носиться – ответил ей Макар, стоявший в проходе женской вожатской. – А то раньше, при Бессарабе, мы их и получали, и носили везде с собой, и выдавали под роспись. Лишний геморрой.
Зарина не ответила. Она была поглощена своими делами, а потому почти не обращала внимания на Мака. Вожатый приметил пустующую кровать Карины, вещей которой он в комнате уже не наблюдал.
– Соседка твоя уже съехала?
– Угу – промычала Зоря. – Мы к Настюхе ночевать поедем. Карина пошла вещи к ней в машину закидывать. Тем более они с Валерой уже даже отряд на площадь увели.
– Я заметил – окинув взглядом пустующую половину корпуса, ответил Мак. – Мелких всегда раньше забирают.
– Знаю.
– А чё вы в домиках не остаетесь?
– Отдохнуть хотим нормально, погулять. Смена тяжелая выдалась, знаешь ли.
Макар углядел, как на этих словах вожатая всё-таки бросила взгляд в его сторону. Говоря о тяжести смены, она наверняка имела в виду именно их тесное сотрудничество.
– Понятно – ответил вожатый, сделав вид, что не понял, о ком говорила Зоря. – А Валера где кантуется?
– Сам у него спроси. Слушай – тебе заняться нечем? Видишь же, что я занята. Ты вещи собрал?
– Нет пока – выдохнул Макар, вспоминая, что его впереди ждет еще нудный процесс сбора всего своего барахла – сырых, грязных и вонючих шмоток.
– Нормально… Нам уже скоро уходить, а он еще даже не чесался. Давай реще. Двоих у нас уже забрали, скоро и за другими начнут приезжать. Корпуса сдадим и тоже на площадь двинем. Смысла тут сидеть нет.
Закончив вялый разговор с напарницей и уйдя в свою вожатскую, Макар застал там интересную картину – комната оказалась разделена буквально пополам. Сторона Валеры выглядела чистой и опрятной – Матрас и подушка на его кровати даже после сдачи постельного белья смотрелись аккуратно и как будто нетронуто, а пустующая тумбочка оказалась выдраена чуть ли не до блеска. Валера, который сам по себе был жутким аккуратистом, даже подмел полы в комнате. Во всяком случае там, где это оказалось возможным.
Невозможным как раз оказалось очистить от грязи ту сторону вожатской, что была отведена самому Макару.
Картон, что добывался таким упорным и унизительным трудом, большая часть которого так и осталась лежать без дела, торчал из-под кровати, грозя извергнуться прямо на середину комнаты – настолько его было много. Вешалки были завешаны футболками Мака, от которых уже несло дурным кисловатым запахом. Тумбочка вожатого оказалась грязной и липкой – еще в середине смены он умудрился пролить на нее сок, но вытереть разлитое, как теперь выяснилось, благополучно забыл. В самой же тумбочке он застал огромное множество фантиков, оберток и этикеток от конфет и шоколада, которые были добровольно – и не очень – пожертвованы голодающему Макару пионерами. Вперемешку с ними обнаружились и пустые пачки сигарет, которые Мак почему-то не посчитал нужным выкинуть. На подоконнике картина тоже была не из лучших – он был заставлен пустыми и грязными баночками из-под краски, всё теми же огрызками помойного картона, грязными кисточками, рулонами скотча и еще черт знает чем.
Напоследок оставалось бросить взгляд только на кровать Мака и его импровизированный шкаф для вещей – брошенную на полу сумку. И там, и там царил полный хаос. Из “шкафа” доносился уже знакомый кислый запашок, а кровать вожатого напоминала из себя груду перевернуто вверх ногами хлама. Вишенкой на торте стали обнаруженные им за батареей две пустых бутылки от пива, которые могли окончательно закрепить за Макаром статус “помойной крысы”.
Вожатская в данный момент напоминала ему Инь и Янь. Добро и Зло. Черное и Белое.
К увиденному можно было подобрать еще множество живописных сравнений, но Мак решил всё же приняться за работу – очистить комнату от скверны, выбросить весь мусор и постараться сделать так, чтобы уборщицы не обвинили вожатого в сатанизме после всего увиденного в комнате бардака.
Нужно было поторапливаться.
Спустя два полных мусорных мешка дело было сделано.
Оттерев полы от липких грязных разводов, Мак с гордостью мог сказать, что проделал большую и кропотливую работу, условия для которой, если признаться честно, он сам же себе и создал. Его сторона вожатской всё равно оставалась не такой кристально чистой, как сторона Валеры, но по итогу и она была приведена в относительный порядок.
Покидав все свои пожитки в единую кучу и с трудом застегнув тугую молнию на сумке, Мак покинул злосчастную комнату в надежде, что в этом корпусе ему больше никогда не придется останавливаться. В голове вожатого зрели мечты о том, что на вторую смену его поставят уже на более старший отряд, а это само собой означало переезд в другое здание и другую вожатскую.
Пока Макар корпел над уборкой, Зоря успела не только сдать корпус Артуру Гековичу, но и собрать седьмой отряд и увести их на центральную площадь. К этому моменту от их пионеров оставалось уже чуть больше половины от общей численности. Родители спешили забрать своих детей, что не могло не радовать самого Макара, ведь чем раньше он освободиться, тем раньше сможет покинуть лагерь и отправится на заслуженный и долгожданный отдых.
У четвертого корпуса собралась большая куча народу, состоявшая из пионеров, вожатых и их только что-то прибывших родителей. Все бордюры у вожатской были заставлены разноцветными чемоданами разной степени величины и тяжести, сумками, пакетами и рюкзаками. На веранде четвертого корпуса также столпилась толпа детей, пытаясь разместить там свои вещи и стараясь скрыться от нещадно палившего июньского солнца. Макару совсем не хотелось вливаться во всю эту движуху, но выбора у него не было – он понимал, что его работа должна была закончиться только тогда, когда последний пионер из его отряда соизволит свалить из “Ювенты”.
Поднявшись на веранду вожатской и растолкав снующую там мелюзгу, Мак вошел в зал, где обычно проводились планерки. К его удивлению, пионеры расположились и здесь, заняв все диваны и стулья у стола.
– Макар, ты лучше в Олином кабинете вещи кидай. А то здесь прихватят еще, потом не найдешь – прошла мимо вожатого Настя, кладя на стол с изумрудной скатертью кипу листов для рисования и две пачки цветных карандашей, которых мелкие художники успели вмиг разобрать.
Мак послушался совета. Бросать свою сумку посреди зала, которая хоть и никому здесь не сдалась, было совсем не с руки. Зная современных детей, ее обязательно бы запинали или потеряли, как это обычно и случалось, а лишаться последних пригодных к носке вещей Макар просто не мог себе позволить.
Войдя в кабинет Ольги Викторовны, Мак застал там несколько вожатых, развалившихся на своих собственных сумках и занявших весь диван старшего воспитателя. Сама Оля также находилась здесь и с интересом просматривала фотографии на ноутбуке, попутно показывая их Карине, Зоре и Алине с третьего отряда. Процесс завораживал девушек так, словно они вообще впервые в жизни видели как сами фотографии, так и ноутбук – невероятное и чудесное изобретение высшего разума. Казалось, будто все они только что вышли из пещеры и, наконец, решились перейти к животноводству и земледелию, попутно осваивая современные технологии.
– Всё, закончил? – бросив взгляд на напарника, спросила Зоря, после чего сразу уставилась обратно в монитор, боясь пропустить хоть одну фотографию. Ответ Макара ей наверняка был не особо интересен.
– Закончил – буркнул Мак, с грохотом кидая свою сумку в угол комнаты. – Сколько у нас еще осталось?
– Двенадцать – не отрываясь от монитора, ответила Зоря. – Ладно, Оль… Крутые фотки. Скинешь потом на флешку, хорошо?
– Конечно.
– Спасибо. А то я на смене толком и не пофотала ничего. Ну всё тогда. Пошли, надо наших караулить.
Потеряв всякую надежду на передышку, вожатый выдохнул и двинулся за своей напарницей.
Часы показывали 13:27. Впереди их ждал еще общий обед, а за ним – томное и мучительное ожидание свободы.
– Я бы хотел попробовать себя на более взрослом отряде – тараторил Валера, когда они с Макаром выходили из столовой. – С младшими тоже интересно, но им приходиться объяснять много элементарных вещей. Например, что нужно чаще мыться, или всегда смывать за собой в туалете. Со старшими в этом плане проще, я думаю…
Во время обеда Валеру как будто прорвало – рот у него почти не затыкался, он засыпал окружающих своими вопросами и был в крайней степени возбужден. Мало того, что вожатому седьмого отряда досталось больше всех, так теперь он еще и был вынужден поддерживать беседу, которую поддерживать ему вовсе не хотелось. Жаль, что выбора у Мака толком и не было. Разве что можно было вырубить доходягу одним крепким ударом по его страшной башке, но…
Увы, но вожатый опасался, что после такого удара Валера обязательно склеит ласты и оставит своих муравьишек сиротами. А ведь всё могло получиться так здорово, если бы не решетка и заключение в местах не столь отдаленных за убийство редкого вида краснокнижного существа, коим Валера наверняка и являлся.
Макар всегда знал, что у несбывшейся мечты, несшей за собой кару в виде уголовной ответственности, самый горький привкус сожаления.
– С подростками другой головняк – скучно ответил Макар, надевая солнцезащитные очки. – За ними во все глаза надо смотреть круглые сутки. Иначе хреново будет.
– А почему? Что с ними такого?
– Валер – они на то и старшаки. Хочешь знать, чё они могут вытворить? Могут бегать курить, могут бухать, могут запрещенку жрать не ту, что мы у мелких забираем, а чё похуже. Могут даже трахаться, представляешь? А твоя задача в таком случае – героически помешать им это сделать друг с другом. Готов ты к такому?
– То есть… А как? Я…
– А вот так. Чё – были в этом твоем тесте такие вопросы? Нет? Ну так я и думал.
– Просто… Ну это же детский лагерь…
– И чё теперь? Сексом не трахаться? Вот ты им это и расскажешь. И вожатым запрети заодно.
– Просто это неправильно, я считаю. Они же должны понимать, где находятся.
– Ай-й-й, Валера – в том и дело, что всё они понимают. Подумай сам – они приехали в прикольное для них место, родаков нет, лето, всего двое вожатых, которые тоже люди и тоже могут не углядеть – кайф. Так тут еще и тусят такие же подростки, как и они сами, только лежат в соседней комнате. Пацаны-качки и телки красивые, которые в коротких шортиках и топиках гоняют. У них там половое созревание вовсю, все секса хотят, как бешенные, у всех между ног чешется. Каждый хочет друг-другу чё-то доказать, мечтают повзрослеть скорее. А как стать взрослым? Правильно – надо кого-нибудь отыметь. А где, как не здесь им этим заниматься? Так что последнее, о чём они щас думают, так это о приличиях и “детском” лагере. Уж поверь мне – опытному дяде.
Юный вожатый заметно покраснел, когда Мак стал открывать ему глаза на подобные вещи. А сам Макар всё больше стал осознавать, что Валера каким-то немыслимым образом перешагнул ступеньку полового созревания, не познал его вовремя и оказался сразу же на уровне около предпенсионного возраста. Других объяснений наивности лопоухого у вожатого попросту не находилось.
– Неужели тут и правда такое бывает?
– Бывает, и еще как. Был случай один, как мне рассказывали. Это не у нас случилось, а в Лимоновске, часа два езды отсюда. Там раньше тоже лагерь какой-то был небольшой, названия не помню, да и не суть. Еще до “Ювенты”, короче. Оттуда у нас пацан работал одну смену, так вот он рассказывал, что там пара таких вот самцов первоотрядников даже как-то деваху вожатую натянули в два ствола. Она им тройничок предложила, вроде как, а они и не против. От таких предложений не отказываются. А чё – и ей приятно, и им опыт. Всю ночь пялились. Вожатую выгнали потом, а им хоть бы хрен, еще и хвастались наверняка.
– Ужас… Так не должно быть.
– А это уж не нам с тобой решать, должно или нет. Это жизнь такая. Каждому свое, Валер. Ты, главное, особо не обольщайся и помни, что нет у нас здесь простых отрядов. Мелким объяснять всё надо и за ручку водить, средние просто наглухо отбитые, а старшаки слишком взрослые для того, чтобы считаться детьми, вот им башню и срывает. Рано тебе еще на старшие отряды – они тебя вообще не воспримут. Сожрут к чертям собачьим…
– С ними прям так плохо?
– Когда как. Ты ж не забывай, что у этих чмошников пубертат в полном разгаре, гормоны кипят, поэтому они уже хамить тебе пытаются, подлянку могут устроить. А с тобой такая тема будет прокатывать за милую душу. Так что… Рано, Валера, рано. Лучше пока продолжай объяснять младшим, что туалетную бумагу надо стирать сразу после использования, а не потом, когда всё засохнет. Это тебе будет в самый раз…
– В смысле? Как стирать? – глупо переспросил Валера.
Макар остановился, как вкопанный, изобразив на лице раздраженную гримасу.
– Валер…только не говори мне, что твои пионеры не стирали туалетку. Мне щас не до шуток. И так настроения нет.
– Эм-м-м…нет, не стирали – замялся лопоухий. – А надо было?
– Погоди, ты щас серьезно?
Валера аккуратно качнул своей лопоухой головешкой.
– Издеваешься?! – вспылил Макар. – А ты знаешь, что за каждый этот сраный рулон у нас из зарплаты будут высчитывать? А?! Ее надо было стирать, Валера! Как ты в вожатые-то вообще пошел, затылок?!
– Но она же развалиться, Макар. Как ее стирать…
– Так она же специальная, Валера! Нерастворимая! Для экономии придумана. Ну ты чё?! Капец, из-за тебя еще и своих копеек недосчитаемся. Что там вообще за вопросы в твоем тесте были? Как не ссать против ветра? Ай-й-й, вот же жопа…
Валера поник и искренне расстроился. Было видно, что он сомневается в том, что наплел ему Макар, но сам в голове уже наверняка подбирал для вожатого очередные извинения.
– Ну ты и лопух, Молотов – ухмыльнулся Макар, решив прервать затянувшуюся паузу. – Шуток не понимаешь, что ли? Расслабься, балбес.
Его собеседник выдохнул и искренне рассмеялся. Маку казалось, что он вообще впервые видел, как Валера смеется. Однако также вожатый признавал, что вполне спокойно бы пережил отсутствие увиденного, ибо во время смеха доходяга выглядел еще более болезненно и странно.
Жизнь и биология паренька явно не пощадили.
– И вот как ты со старшаками работать собрался? Там и не такое будет.
– Да уж…
– Не спеши ты ни куда. Ты еще сам как пионер. Не гони коней, обрастай броней и опыт нарабатывай. А еще лучше – завязывай с вожатской хренью и занимайся другими делами. Полезнее будет.
– Почему? – заинтересованно переспросил лопоухий, догоняя ушедшего вперед вожатого.
– Всё-то тебе объяснять надо – выдохнул Мак. – Потому что вся эта хрень – это сплошная потеря времени, сил и нервов твоих, вот почему. Учись, пока я жив. Для себя я это понял уже потом, когда поздно было руками махать.
– Ну а что в этом такого-то?
– Да ты сам подумай – щас бы ты мог мутить чё-то полезное, отдыхать, девок клеить, а вместо этого страдаешь херней за мизерную зарплату и нарабатываешь опыт, который потом тебе вообще нигде не пригодится. Вот вообще, понимаешь? Будь умнее меня, Валер. Бросай эту ерунду, пока не поздно.
– Извини, Макар, но я не согласен – возразил вожатый. Мак удивился, ибо он не припоминал, говорил ли его ненаглядный сосед за всю смену вообще хоть что-то на подобии этого. – Я не теряю время.
– А чё ты делаешь?
– Ну… Вот смотри – до лагеря мне было трудно общаться с людьми, зато теперь всё иначе. Я учусь разговаривать, спрашивать, разрешать конфликты…
– Эх, жаль тебя до Первой Мировой войны не родили. Ты бы там всё быстро разрулил, да?
Валера снова заулыбался.
– Не знаю, не уверен. Но зато знаю, что теперь мне чуть проще быть среди людей. Но самое главное – здесь у меня друзья появились. Ты, Зоря, Карина… Я никогда не общался с таким количеством человек за такое короткое время. Из дома уезжал только к бабушке, да в санаторий один раз, но с мамой. Зато в “Ювенте” у меня теперь всё по-другому, и я рад. Честно…
– А уж мы-то как рады… Ты бы только знал…
– Это здорово – не воспринял явного сарказма Молотов. – Знаешь, дома у меня всего пара ребят есть, с которыми я переписываюсь и иногда гуляю, но это всё. А так я чаще всего дома сижу, читаю, учусь там…ну или в игры играю. А теперь я здесь! Вокруг столько всего классного. И единственное, чего я щас хочу, так это чтобы вторая смена поскорее началась…
– Как здорово-то.
– Да! Я сначала не знал, буду ли оставаться. Но потом с мамой посоветовался и решил продолжить работу. Мне здесь очень нравится…
– Ладно-ладно, как скажешь, Валер. Ты только остановись, Христа ради… – прервал Мак, мысленно пытаясь отгородиться от помешанного доходяги.
Это был тяжелый случай, и теперь-то с лопоухим всё стало окончательно ясно – будучи одиночкой и задротом по жизни, Валера наверняка был из тех людей, кто готов назвать своим другом любого, проговорившего с ним хотя-бы дольше минуты. Чего уж тогда говорить о жизни с доходягой в одной комнате целую смену или работой бок о бок на одном отряде? Теперь же он наверняка считал Макара и Карину по меньшей мере своими ближайшими родственниками. А может и того больше…
Записываться к Валере в друзья у Мака не было никакого желания, а потому нужно было свести их возможное общение к нулю. Как сейчас, так и в ближайшем будущем. Во всяком случае – стоило попытаться это сделать.
– Так, Валер, у меня еще дела. Нужно…пионеров собрать…подсчитать их, всякое такое. Иди к Карине – вы с ней пока еще напарники, а она без тебя, как без рук. Беги к ней скорее.
– Хорошо. Тогда еще увидимся – добродушно ответил Валера, поскорее отправившись в сторону четвертого корпуса на воображаемую подмогу к напарнице блондинке.
“Ну да, как же” – подумал про себя Макар. – “М-да – вот уж кому в жизни точно придется нелегко”.
К четырем часам вечера седьмой отряд сократился в численности до восьмерых человек. Всех остальных детей родители успели разобрать, как горячие пирожки. Однако Макар не без завести замечал, что у других отрядов дела шли еще лучше. Под началом остальных вожатых было уже не больше пятерых, а в некоторых случаях даже не больше трех пионеров. Избавление от спиногрызов угрожало затянуться для Мака на неопределенное время.
Но еще до этого вожатый успел попрощаться с двумя своими любимцами, если можно было их так назвать.
Ваня и Полина по итогу оказались теми детьми, к которым Мак, сам того не желая, успел привыкнуть. Он никогда не заводил себе любимчиков, да и среди вожатых так делать было не принято. Но всё же, несмотря на моральные запреты и принципы, оградить себя от расположения к определенным персонам получалось далеко не всегда.
Ваня действительно оказался именно таким, каким его и преподнесла вожатому мать пионера – шкодным, шумным и неугомонным. Придурковатый пионер всегда был заводилой и объектом всевозможных приколов, слава о которых выходила даже за рамки их отряда. Но вместе с тем мальчишка оказался не обделен лидерскими качествами, и, если говорить уже совсем честно, так и не сделал за всю смену ничего по-настоящему плохого. Шило в заднице, с одной стороны, не давало покоя юному бунтарю, но с другой – заставляло вести за собой весь аморфный седьмой отряд на соревновательных мероприятиях, принимать участие почти в каждой вечерке и вообще участвовать в любой потасовке, намечавшейся на горизонте. Когда Ваня уезжал, Макар даже пожал ему руку и наградил прощальным шутливым подзатыльником, под который парнишка сам и подставился. Вожатый понимал, что ему будет очень не хватать такой не гуманной, но очень хорошей отдушины. Казалось, что сам пионер думает точно также.
Но милее всего сердцу Макара оказалась Полина – та самая девочка, которой он запретил в один из первых дней смены носить с собой плюшевого мишку. Изначально она показалась Макару типичной подлизой и прилипалой. На многих мероприятиях пионерка ходила за вожатым по пятам, несмотря на его строгость и постоянно раздраженный вид. Случалось, что она даже имела смелость попросить у него прочесть ей на ночь одну из сказок, привезенных с собой в лагерь, что окончательно выводило из себя ленивого Макара, не желавшего тратить свое драгоценное время на такие глупости. Однако пионерка не сдавалась и со временем вожатый всё же пошел ей на встречу, прочитав всей комнате девочек одну из любимых сказок Полины, лишь бы та от него поскорей отстала. Такой неожиданной акции щедрости от Мака не ждал никто, а потому на следующий день прочитать злополучную сказку на ночь просил уже весь седьмой отряд, и даже комната мальчиков, что заставляло вожатого закипать от бешенства.
Макар успел привыкнуть к Полине. А случилось это наверняка из-за того, что пионерка всегда находилась в его поле зрения. Так же, как и Ваня, она старалась участвовать в каждой вечерке, хотя в отличии от самого пионера получалось это у Полины не очень умело. Девочка побаивалась сцены и иногда забывала свои слова, но к концу смены она поднаторела в этом деле и стала справляться куда лучше, что не могло не порадовать Макара, о чём он сам, разумеется, никому не сказал. Помимо этого, девочка всегда охотно помогала в подготовке к вечернему мероприятию – рисовала и вырезала поделки, что всегда очень ценилось в отрядной работе.
Пионерка держалась очень стойко, не канючила и даже как будто была рада окончанию смены, однако, когда мама девочки приехала забирать свою дочь из лагеря, Полина горько разревелась. Макар за годы работы вожатым успел привыкнуть к детским слезам и знал, что они проходят также быстро, как и начинаются. Но в то же время вожатого не покидала мысль, что Полина грустила по-настоящему, очень искренне, горько и тяжело. Макару с трудом удалось уговорить ее пойти разыскать свои вещи в вожатской, когда за ней приехали. Девчушка обхватила Мака за шею, не отпускала и не хотела уходить, а просто лила слезы, ничего не говоря.
Такую реакцию Мак видел крайне редко, а вот ее мать от чего-то совсем не удивилась поведению дочери.
– Вы у нее, наверное, любимец, да? – спросила женщина, когда Полина всё же ушла за вещами, вытирая слезы.
– Не знаю на счет любимца, но она всю смену за мной шастала – подметил Мак. – Такое иногда бывает, особенно с маленькими детьми. По опыту знаю.
– Да, может быть. Вы на ее брата сильно похожи, моего старшего сына. Поля его очень любила – тихо сказала женщина. – Умер полтора года назад от сердечного приступа. На соревнованиях по дзюдо. Ему всего двадцать один год был.
– Я… Соболезную…
– Да уж… Мы уже всё слезы выплакали. Смирились… А она вот до сих пор ждет, что он вернется… Хотя вроде всё прекрасно понимает. Знает, что его нет. Она у меня не глупая девочка, да и уже не такая маленькая.
Макар замялся и не знал, что ответить на такое откровение. Да и можно ли было вообще хоть что-то говорить, когда узнаешь такие подробности? И теперь Макару, после услышанного, многое стало ясно. Он был похож на ее брата, а девочке такого сходства было достаточно, чтобы вожатый хотя бы на короткое время заменил ей родного человека, которого она больше никогда не увидит.
Когда Полина собиралась уезжать, девочка отдала Маку своего плюшевого медведя. Он не смог ей в этом отказать. Да и не хотел.
Сейчас, после всего услышанного, ему было почти так же тоскливо, как и ей самой.
Седьмой отряд разъехался.
В промежутке около получаса родители окончательно разобрали всех оставшихся пионеров, и Макар с Зорей официально стали свободными людьми.
Странное чувство раскованности вскружило голову и одновременно ее опустошало. Внезапно не нужно было пристально следить за временем и вспоминать отрядное расписание, чтобы не опоздать на очередную репетицию или спорт-час. Не нужно было заморачиваться и придумывать сценарий для грядущей вечерки, подыскивать материалы для реквизита и второпях скачивать музыку в компьютерном классе. Пусть эта свобода и наступала всего на полтора дня, но для многих вожатых, после двадцати с лишним дней строго режима, этот глоток свежего воздуха ощущался, словно недельный отпуск на берегу тропического моря.
Макар не спешил уезжать. В прежние времена вожатый имел право покидать лагерь сразу после отъезда последнего пионера из отряда, однако нынешние порядки он знал не до конца, а потому стоял возле четвертого корпуса как истукан, в ожидании команды к отъезду.
Из всех пионеров в лагере осталось не более десяти человек. Все эти дети отличались лишь возрастом, но в остальном были похожи – каждый из них имел усталый вид и жгучее желание поскорее покинуть опустевшую “Ювенту”, однако их родители от чего-то запаздывали, и томное ожидание растягивалось еще на какое-то время.
На веранду вышла кучка смеющихся вожатых, заводилой среди которых был Макс. Парень в очередной раз рассказывал слушателям одну из своих забавных историй, в суть которой Мак даже не попытался вникнуть. Следом за вожатыми из своего кабинета вышла и Оля, ведя за собой и всех остальных своих подчиненных.
– …давайте об этом завтра уже поговорим, окей? Я списки буду только сегодня вечером составлять, а может и вообще ночью. Заранее их никогда не делаю, потому что у администрации обязательно что-то меняется за день до заезда. С ними не угадаешь – объясняла вожатым Ольга. – Точно могу сказать, что новичков на смене у нас уже точно не будет, поэтому и по отрядам каких-то изменений не предвидится. Но опять же – вся точная инфа будет завтра.
– Да ладно – махнула рукой Настя. – Мне-то всё равно, где и с кем стоять.
– Ну тогда тем более – кивнула головой воспитательница и обратилась уже ко всем собравшимся вожатым. – Ладненько, ребят – пойдемте фотографироваться. Обычаи надо соблюдать. А потом у тех, у кого пионеров не осталось, можете разъезжаться по домам.
– А Элина Вадимовна где? – спросила Зоря, которую Мак до этого не успел приметить в общей толпе. – Мы же без нее, обычно, не фоткаемся.
– Она уже в городе. Уехала с Катей еще до обеда по делам, поэтому ее не ждем. Что-то там с администрацией какие-то проблемы. Так что давайте, ребятки! Поторопимся!
Вожатые дружным стадом вслед за Олей отправились в сторону столовой, оставив Макара позади, что было ему только на руку. Всю малину ему неожиданно испортил Валера, который по какой-то причине задержался и выдвинулся из вожатской позже остальных.
– Макар, пойдем! – окликнул бывшего соседа Валера, на ходу застегивая свои идиотские сандалии, – А то не успеем…
– Не очкуй, без тебя не начнут – усмехнулся Макар, хватаясь за свою сумку. – Я не иду. Поеду уже…
– Постой. А ты что, не будешь с нами фотографироваться на память? – удивился вожатый.
– Нет уж, спасибо. Это без меня.
– Почему? – не отставал от Мака лопоухий.
– Валера – отстань. Тебе скучно, что ли? – рассердился Макар, не сбавляя шаг. – Мне-то на кой хрен эти фотки? Одна от другой не отличается. Мне еще в Ладный ехать, такси вызывать, а это не быстро. Нет времени рыльником сверкать. За мной-то на крутых джипах не приезжают.
– Я могу попросить маму – мы тебя завезем в город. Без проблем! Она уже скоро приедет!
– Пока, Валера! До завтра! Только никому не говори, что я еду на вторую смену – не оборачиваясь, ответил Макар.
Взглянув налево, вожатый заметил, как Оля дотошно расставляет вожатых и прочих своих подчиненных на лестнице столовой для симметричной фотографии. Однако старшая воспитательница так и не заметила отсутствия Макара в общем строю, что его, в принципе, совсем не удивило.
Макар улыбался, глядя в экран телефона.
17:03
*0795 Пополнение счета на сумму 19783,29.
Доступно 19819,51
На фоне трудного дня, оставшегося позади, это маленькое, полное любви и добра сообщение значительно улучшило его настроение, когда вожатый проходил мимо администрации, не спеша продвигаясь к выходу из лагеря.
Почти сразу в голове он начал подсчет того, куда будут потрачены с трудом заработанные им деньги.
Часть он планировал пустить на квартплату, ибо со своего расчета на заводе Макар так и не удосужился заплатить за коммунальные услуги. Во всём, конечно же, была виновата его “Армада”, которая впервые за долгое время вдруг удосужилась победить в кубке, чему он всё равно был несказанно рад. Часть денег еще нужно было отстегнуть крохоборке Тае, о чём Мак думал чуть ли не со слезами на глазах. В его голове крутилась мысли вовсе не платить хитрой официантке, но он опасался, что тогда девушка траванет его уже по-настоящему, и далеко не слабительным. Да и расписка до сих пор оставалась у нее, поэтому и рисковать было нельзя.
В покупке еды вожатый не особо нуждался – всё равно уже завтра ему нужно было возвращаться обратно в лагерь, где его снова ждал халявный паек, а потому и тратить свой заработок на продукты, которые пролежат в холодильнике без дела еще почти месяц, Мак не собирался. По итогу оказалось, что из свободных денег на руках он имеет лишь крошечную оставшуюся от дележки сумму, которую мог спокойно тратить на себя любимого. Правда и тратить здесь уже было особо нечего.
Что же можно было себе позволить на эти крохи?
Макар решил начать транжирить деньги с вызова такси – идти до города пешком или дожидаться рейсового автобуса совсем не входило в его планы, а потому без лишних сомнений Мак набрал номер телефона единственной известной ему фирмы извоза, и надеялся, что свободная машина для него найдется очень быстро.
Такую поездку он уж точно мог себе позволить.
Раздался гудок, за которым последовала веселая мелодия, означающая ожидание ответа оператора. Однако вместо того, чтобы услышать на другом конце приятный женский голос с приветствием клиента, Макара встретил лишь безэмоциональный автоответчик:
– Ваш телефон в черном списке.
Две секунды раздумий позволили вожатому осознать всю ситуацию и обрушить на его голову всю злобную иронию этого мира.
– ДА ТВОЮ МАТЬ! – во весь голос выругался Макар, распугав сидевших на деревьях птиц, вспомнив ссору с таксистом и его теперь уже сбывшуюся угрозу.
ВТОРАЯ СМЕНА
«Обладая богатым инструментарием в виде множества развлекательных игр, методик воспитания и психологической поддержки ребенка, вожатый должен обладать умением применить данный инструментарий в деле.
Однако, как показывают практические наблюдения и показатели статистики, самые эффективные вожатые формируются из тех, кто в первую очередь выстраивает свое взаимодействие с детьми через интуицию. Такие вожатые могут не обладать достаточными теоретическими знаниями, однако внутреннее понимание значений разных моделей поведения ребенка у них выливается в положительный результат, что помогает нивелировать недостаток теории, а в некоторых случаях – и практики».
А.П. Бессараб. Вожатская теория.
Придется привыкнуть
Утро их выдалось далеко не самым добрым.
Воспоминания неспешно оживали в памяти. Постепенно, сквозь таящий сон, прояснялась хронология событий прошедшей ночи, которая, как теперь казалось, стала одной из самых веселых за последнее время и могла с лихвой окупить тяжесть их нынешнего состояния.
Всё началось c ресторана. Заведение было не самым дорогим, но и совсем не забегаловка – как раз то, что нужно для того, чтобы приятно провести время и не слишком опустошать свой карман. Там они расположились отдельно от всей публики, заранее забронировав себе небольшую и уютную комнатку с приятным приглушенным светом, отгородившись от внешнего мира бархатными шторами. Еда была вкусной, напитки бодрящими, но мягкими, а приятный разговор протекал легко и безмятежно. Темы для обсуждения, которые накопились за последнее время, сменяли одна другую, как блюда за столом, не успевая им надоесть.
Потом была прогулка по ночному городу, чарующему и жизнерадостному. Ночная жизнь в Ладном кипела на его улицах, освящая прохожих огнями фонарей и вывесками наружной рекламы бутиков и салонов, рассказывающих об очередной никому не нужной новомодной ерунде. Они позировали для фотографий, танцевали под мелодии уличных музыкантов и просто наблюдали за зеваками, очень разными и по-своему интересными. В ответ прохожие тоже с улыбкой посматривали на веселую и добродушную троицу, которая казалась им сейчас самой счастливой компашкой в мире. И вполне возможно, что это действительно было так.
Грохочущая музыка в клубе и танцпол заставили их оживиться еще сильнее. Даже когда время перевалило глубоко за полночь, девушки продолжали танцевать так, будто эта была их последняя ночь в жизни. Словно больше никогда не будет ни веселья, ни танцев, ни даже их самих. Разумеется, на подружек обращали внимание и парни – они подходили к ним, ненавязчиво знакомились, пытались обратить на себя внимание и уходили, не получив того, зачем пришли. Сегодня девушки были предоставлены только самим себе, не желая тратить время на всяких проходимцев.
Закончилось всё как в фильме – песчаным пляжем с его остывшим и приятным для босых ног песком и назревающим рассветом, который девушки встречали спокойно и умиротворенно. Легкий морской бриз развивал на ветру их волосы, а море убаюкивало колыбельной из звуков пенистого прилива и далеких криков чаек. Казалось, что здесь можно было провести хоть целую вечность, не уставая любоваться желто-красным солнечным диском, что лениво просыпался на горизонте.
Такси привезло их домой только тогда, когда многие уже лениво расходились на работу. Троица не обращала внимания на косые и завистливые взгляды работяг, ведь впервые за долгое время они смогли повеселиться именно так, как им этого хотелось. Теперь же девушек ждал только сон, такой же легкий и беззаботный, как и вся прошедшая ночь.
Мучения начались с первым звоном будильника, которому с трудом удалось пробудить вожатых в первом часу дня. Казалось, что их забытие длилось всего несколько коротких минут, зато голова у каждой была такая тяжелая, будто они проспали, по меньшей мере, целую вечность.
Зоря и Карина обнаружили себя на расстеленном диване в зале, в то время как Настя показалась из своей спальни. Именно хозяйка квартиры и встала раньше всех, потрепанная и с вялой гримасой на лице.
– Девки, подъем. Собираться надо – сказала Настя сухим голосом, явно мучаясь от жажды. Она и сама еще не успела окончательно проснуться.
Зоря промямлила что-то неразборчивое из-под одеяла. Карина оказалась более ответственной и осела на диване почти сразу после Настиных слов, однако ее мученический вид слишком уж явно говорил о том, каких усилий стоил девушке этот неблагодарный подвиг.
– Давайте еще поваляемся, а? – умоляла Зоря. Уже через мгновение ее опухшее и помятое лицо показалось снаружи. – Мы же только легли.
– Ага, конечно – улыбнулась Настя. – Пять часов поспали, и так сойдет. Меня вон Людвиг иногда вообще в восемь утра будит и гулять просится. Это еще хорошо, что он хоть сегодня сжалился, иначе разбудил бы пол дома.
– Людвиг умничка – с натягом похвалила Карина пса, который принял похвалу, дурашливо наклонив голову.
– Вставайте, барышни. Я пойду щас с ним погуляю и начнем собираться потихоньку. Мы ж еще в салон хотели заехать, помните?
– Зануда ты, Заверюха…
Спустя время, как только дверь за их подругой закрылась, Карина и Зоря вновь растянулись на диване, жмурясь от святящего в окна приставучего солнца. Им очень хотелось лишь одного – вновь беззаботно закрыть глаза и погрузиться в сонное царство.
Хотя бы на пару часов.
Маленькая овальная машина, будто бы следуя закону подлости, останавливалась почти на каждом треклятом светофоре, то и дело попадая на красный свет. В Ладном обычно не было пробок, но сегодня плотное движение автомобилей на его дорогах следовало закону подлости и не давало девушкам как можно скорее вырваться к окраинам и отправиться в “Ювенту” – главной цели их поездки.
В парикмахерской все трое потратили куда больше времени, чем планировалось изначально, и теперь каждая минута была у них на счету. Казалось, что на простой у расставленных чуть ли не на каждом углу светофоров они потратили уже несколько бесконечно долгих часов.
Настя держала руки на руле и даже во время остановки вела себя очень сосредоточенно, готовясь тронуться в любой момент. Она была не слишком опытным водителем, поэтому девушка пока что еще серьезно относилась к любому путешествию по извилистым дорогам города, где за каждым поворотом тебя мог ждать коварный подвох. Тем временем Карина сидела в телефоне и сонно, еще не до конца проснувшись, листала посты один за другим, не испытывая к этому занятию какого-то особенного интереса. Зоря, в свою очередь, частенько поглядывала на часы. Опаздывать было не в ее манере – она всегда старалась приезжать в лагерь не только вовремя, но даже заранее, хоть в этом и не было особой необходимости. Однако сегодня сделать этого уже никак не получалось. Успокаивало в сложившейся ситуации только то, что сегодня, среди запоздавших вожатых, она хотя бы не будет пребывать в полном одиночестве.
Крошечный автомобиль крался к своему освобождению медленно и неторопливо, то и дело снова попадая в кишку пробок, зажатый между своими большими собратьями. Городские улицы напоминали тоннели муравейника, в котором каждый шел друг за другом без всякой возможности хоть как-то облегчить себе жизнь. И вот, когда машине вновь пришлось остановиться на красный свет почти на самом выезде из города, Настины нервы накалились до предела.
– Ну ёлы-палы, как всегда, блин! Вот кто его сюда поставил, а?! Тащимся, как каракатицы. Пешком бы уже быстрее дошли.
– Да уж… Щас самый час пик – сказала блондинка, не отрываясь от телефона.
– Карин, вот тебе сильно надо было волосы выпрямлять? – скучающе спросила Зоря, глядя в окно. – Ты же это и сама прекрасно делаешь. На смене ты этим выпрямителем всю смену орудовала. Считай пол лагеря там понавыпремляла перед дискотеками. А щас мы из-за этого и опаздываем. Сама бы не справилась, что ли?
– Просто хотела посмотреть, как это у профессионалов получится – виновато ответила Карина. – У меня ведь дома нет таких салонов.
– Ладно, чё уж теперь…
– Извините, девочки. Правда. Если бы я знала, что это будет долго, да еще и так дорого, то не стала бы заморачиваться.
– Забей – махнула Настя, откидываясь на сиденье. Проклятый светофор показывал, что стоять им предстояло еще целых тридцать секунд. – Мы бы всё равно плелись, как черепахи. Надо было раньше вставать.
– Да куда уж раньше? И так глаза слипаются.
– Ага. Надо хоть сегодня пораньше лечь… Ой, ну давай ты быстрее!
Наконец, тронувшись дальше, Настя решилась увеличить скорость, и вот спустя уже пять минут они всё же сумели героически выбраться с тесных городских улиц. На широкой загородной трассе, почти свободной от машин, дело пошло куда быстрее. С приближением к лагерю улучшалось и настроение девушек – душная сонливость Ладного спадала, а на ее место пришло особое, почти волшебное чувство предвкушения – желание поскорее вернуться в родную “Ювенту”. Такое с Зорей случалось раз за разом – не успевала она покинуть лагерь после долгой рабочей смены, как уже на следующий день после отъезда она вновь начинала по нему горько тосковать. Всего за один день пересменки девушка умудрялась соскучиться по вожатской жизни, детям-пионерам, вечеркам и той жизнерадостной атмосфере, которой был наполнен каждый день ее нахождения в лагере.
Во всяком случае, так было раньше…
К ее огромному сожалению, на прошедшей первой смене Зоре были почти неведомы все те счастливые и приятные чувства, с которыми девушка раньше ассоциировала “Ювенту”. Некто коварный грубо и жестоко наводнил ее светлый и уютный мир подозрительностью, злобой и навязчивым желанием забиться в темный угол и больше никого вокруг не видеть. И вот уже вся радость от работы вожатой разом стала для нее лишь далеким и недосягаемым воспоминанием, изредка всплывающем в мутной памяти.
“Макар” – проскользнуло ужасное имя в мыслях Зарины. Имя, с которым и были связаны страхи, беды и тревоги начала нынешнего лета. Имя, которое девушке каким-то чудом посчастливилось забыть во время пересменки, но, увы, не получилось навсегда выкинуть его из головы.
Зоря открыла окно, надеясь, что встречный порыв ветра отгонит от нее плохие мысли. К счастью – так и получилось. Словно бы по заказу Настя и Карина оживились и вновь стали вспоминать забавные и интересные случаи, произошедшие на первой смене, которые и без того были обсуждены уже не один десяток раз.
Вспоминали ночной покер в Охотничьем домике, где игроки ставили на кон чипсы и газировку, бывшими в лагере на вес золота. Снова ехидничали по поводу подкатов Макса к Карине, не забывая при этом упомянуть и ее неловкий и смущенный вид в эти моменты. Обсудили и то, как влюбленно всю смену смотрела на Юру его напарница Лена, когда он этого не замечал, и то, что у девушки с дредами наверняка нет никаких шансов влюбить в себя такого эффектного красавца. Вспомнились им и шумные дискотеки, в одну из которых Насте отдавил ногу один из старших пионеров, настоящий бугай. После этого инцидента она еще два дня прихрамывала и ходила по “Ювенте”, словно пират на деревянной ноге, из-за чего и получила одноименное прозвище от физрука, которое изрядно бесило покалеченную Настю.
За разговором пролетало время. Снаружи мимо них проносились зеленые леса и луга, чистые поля с пасущимися на них рогатым скотом, а еще закусочные, забегаловки и заправки, разбросанные вдоль дороги в щедром количестве.
Солнце палило нещадно. Лето окончательно вступило в свои права, а конец июня выдавался куда жарче, чем его прохладное и зябкое начало.
Зоря уже грезила о том, как сможет окунуться в воды Белого озера, омывающего берега “Ювенты”. Больше всего ей хотелось проплыть до небольших островков – Ягодного и Дальнего – к местам, где растет дикая брусника и царит настоящее лесное спокойствие, хоть и обойти эти крошечные клочки земли можно было всего за каких-то пару-тройку минут. Бассейн тоже подходил для плавания в жаркую погоду, но вот самой вожатой там никогда особо не нравилось. Она не переносила запаха хлорки, а такой вид купания и вовсе считала слишком искусственным, поддельным и скучным. Зоря любила чувствовать песок и ил под ногами. Ей нравился этот сырой речной запах, редкие рыбешки, снующие на дне и царящая на озере тишина, где детские голоса не множились в разы из-за стен, крыши и бассейного кафеля. Озеро было живым – а общение с природой Зоря не променяла бы ни на что на свете.
Неприятные мысли вдруг трусливо отступили и к ним на смену вновь пришло ожидание чего-то чудесного и приятного. Зоре в один момент стало как-то по уютному спокойно, и эта перемена не могла не радовать девушку. Всё было хорошо. Она была среди друзей и сейчас ехала в одно из самых излюбленных и дорогих ее сердцу мест, где теперь-то уж точно всё должно было сложиться просто отлично. Лето для нее только начиналось, и уж в этот раз Зоря хотела забрать от него всё только самое лучшее.
Впрочем, как и всегда.
– Нет, нет, нет…НЕТ! Ты серьезно? Да твою мать! – выругалась Настя, замедляя скорость на перекрестке. – Девки, вот честно вам говорю – каждый раз, когда я еду в лагерь, на этом светофоре я обязательно выстаиваю по минуте. Специально так кто-то подстраивает, что ли? Тут дороги вечно пустые, на кой черт он вообще здесь сдался? И на красный проехать нельзя – там камера стоит. Ну блин!
– Не психуй ты. Главное, что из города вырвались. Остальное уже не важно.
На перекрестке они действительно находились в полном одиночестве. Лишь только позади, на отдалении, к ним не спеша приближалась белая машина, размеры которой с каждой секундой становились всё внушительнее. Вокруг не было ни души. Не наблюдалось ни зданий, ни людей. И только на западной стороне от дороги начинался редкий хвойный лес, кроны которого лениво покачивались от слабого ветра.
Несколько секунд спустя с маленьким и компактным автомобилем Насти, который она с нежностью называла “ёжиком”, поравнялся немаленьких размеров белый джип, также послушно остановившийся на светофоре. Девушки невольно уставились на эту громадину, которая в городе не привлекла бы к себе их особого внимания, но сейчас своей тенью почти укрыла их от палящего солнца.
Темное стекло джипа медленно поползло вниз – за ним показалось миловидное женское лицо, никому из девушек не знакомое. Однако уже через секунду позади водителя они усмотрели и улыбающегося во весь рот пассажира, махавшего им рукой что есть мочи.
– Валерка! – обрадовавшись, крикнула Зоря так, будто не видела паренька уже несколько лет. – Нормально ты устроился, я смотрю. Ты б еще на лимузине в лагерь приехал.
– Привет, Зоря – лыбился Валера.
– Привет-привет, тыщу лет тебя не видела. Короче, в следующий раз я с тобой еду! Без обид, Настюха. Здрасьте, кстати.
– Здравствуйте – добродушно ответила женщина. – Вы с Валерочкой вместе в лагере работали?
– Так точно – кивнула девушка. – Я Зарина. За штурвалом у нас Настюха, а рядом со мной Карина, благоверная Валеры на первой смене.
Зоря почувствовала, как блондинка ущипнула ее за спину, после чего тоже поздоровалась с матерью Валеры, которая при виде девушки округлила глаза и обратилась к сыну:
– Валерочка, это она была твоей напарницей? Ой, и правда миленькая такая…
– Ну мама! – стыдливо зашипел на нее сын.
Настя издала неловкий смешок, а Карина вернулась на свое место уже раскрасневшаяся и со смущенной улыбкой на лице.
– Нас, кстати, тоже трое – решил разрядить ситуацию Валера, показывая пальцем на заднее сидение.
– Да? А кто третий? – спросила Зоря с интересом, прежде чем ужаснуться от увиденного.
Окно джипа позади водителя тоже опустилось, а за ним из темноты показалось угрюмое лицо в темных очках. Всё с той же застывшей на лице гримасой недовольства и скуки, Макар скупо кивнул Зоре, после чего эту немую и неловкую сцену прервала мать Валеры.
– Ой, девочки – а чего мы стоим-то посреди дороги? Зеленый горит. Увидимся в лагере. Езжайте аккуратно – весело сказала женщина и тронула машину дальше по трассе.
Настя отправилась вслед за джипом только спустя несколько долгих секунд, как только отошла от увиденного.
– Стоп…Макар? Это ж был Макар? Я же еще не совсем слепая, да? – настойчиво спрашивала Настя, хоть и сама прекрасно знала ответ на свой вопрос.
Зоря опустошенно вжалась в сидение машины, не желая верить своим собственным глазам. Хотя почему нет? Прошедшая бурная ночь и нынешний день складывались слишком уж хорошо, поэтому их обязательно должно было омрачить что-то плохое. Но чтобы настолько плохое…
– Ты же говорила, что он не едет на вторую смену – сказала Карина так, будто уже была готова повернуть обратно и никуда не ехать.
– Ну да, и я так думала. О нем ведь и речи даже не шло – разводила руками Настя, не переставая жать на педаль газа и уже позабыв о своей неуверенности на дороге. – Да и Оля про него ни чё не говорила. Хотя…вряд ли у нее кто-то про Макара спрашивал. Кому он сдался…
– Я не спрашивала – помотала головой Карина. – Мне просто Зоря сказала, что он вроде как сам говорил, что не поедет.
– Вот и я не спрашивала. Все просто понадеялись, что он сам не захочет переться на второю смену, вот и всё. А тут вот вам – пожалуйста. Это, получается, мы зря вчера пили за избавление от чудища, да?
– Вы только ему про это не говорите…
– Да не бойся ты, Карин – не скажем. С чего бы вдруг? Только мне вот интересно – а Оля вообще в курсе, что он тоже едет?
– Элина Вадимовна уж точно в курсе – ответила Зоря в пространство.
Повисло неловкое молчание. Настя нервно выдохнула и будто-то бы замедлила скорость езды, словно теперь ей уже совсем не хотелось попасть в лагерь.
– Уйду – с обидой сказала Зоря. – Опять поставят с ним – уйду. И даже думать не стану.
– Э, ну-ка стоять! Тормози коней. Это чё за психи такие? Ты же говорила Эле, что больше не хочешь с Макаром на отряде работать, правильно? – с надеждой в голосе спросила Настя. – Или так и не сказала?
– Говорила.
– Ну вот. Тебе-то чё переживать?
– Но я и сама не думала, что его в лагере оставят после…всего.
– Так тебе какая разница?
– Большая. Всё равно не факт, что Эля меня опять не попросит с ним стоять на отряде. Не, я ее, конечно, люблю и уважаю, но это будет уже перебор…
– Понятное дело, что перебор. Ты ж не нянька – подтвердила доводы подруги Настя. – И так с ним намаялась всю первую смену, поэтому хорош. И даже не смей соглашаться. Не уволит тебя Элина, не переживай.
– Мы с тобой, не бойся. Всё хорошо будет – спокойным голосом сказала Карина и по-детски взяла Зорю за руку, заставив ту невольно улыбнуться.
– Да я и не боюсь… Еще бы я Макара боялась, обойдется. Просто обидно, что после всех его выкидонов его опять с распростертыми объятьями принимают.
– Он родственник Элины, Зорь. Зря мы понадеялись, что она его турнет… Ой, да и пофиг на него. С тобой его не поставят – это главное. Так что успокойся.
– Ага. Только вот чё будет, если он кому-то из вас достанется? Вы-то отказаться вряд ли сможете. Они же не будут футболить Макара от одного отряда к другому. В крайнем случае – в приказном порядке назначат на ваш отряд, да и всё. Вот и будете расхлебывать.
В салоне вновь повисла тишина. Настя и Карина уже наверняка обдумывали доводы, которые они могли бы привести, чтобы только не работать бок о бок с опальным Макаром Закрепиным. И всё же, судя по затянувшемуся молчанию, раздумья не привели девушек хоть к какому-то подобающему варианту.
– Ладно. Давайте сначала до лагеря доедем, а там уже посмотрим. Чё заранее себя хоронить? – сказала Настя и снова надавила на педаль газа, постепенно восстанавливая прежнюю скорость.
Макара подташнивало. Минувший день у него выдался далеко не самым легким и приятным, что напрямую отразилось на нынешнем состоянии горе-вожатого.
Покончив с первой сменой, на междугороднем автобусе он добрался до Ладного уже глубоким вечером, а до своей квартиры Мак и вовсе дополз только к девяти часам, конечно же не забыв предварительно пройти через алкомаркет. Связка купленного им любимого пива навивала мысли о грядущем приятном вечере, который он собирался провести только наедине с собой любимым, активно бездельничая.
Поначалу всё складывалось по плану. Одна банка пива непринужденно и бодро шла вслед за другой. Макар быстро хмелел и даже начинал дремать, расслабленно сидя на диване в одних трусах. Однако его организм всё время норовил очнуться. В какой-то миг ему начинало казаться, что он слышит неразборчивые отзвуки детских голоса где-то вдалеке. И каждый раз, когда накатывающий на него сон вновь прерывался, разозлившийся Мак сперва хотел выйти в коридор и наказать зачинщиков беспорядка, нарушавших общий покой после отбоя. Правда уже мгновение спустя он понимал, что всё еще продолжает сидеть в своей квартирке перед телевизором, держа недопитую банку в руке и ощущая запах тлеющей в пепельнице сигареты. Он был не в лагере, а всего лишь дома, и вокруг, разумеется, не могло быть никаких пионеров, только если они не прятались от него в самых темных углах его квартирки.
Вновь и вновь Мак делал большой глоток пива, затягивался куревом и откидывался на спинку дивана, чтобы затем повторить всю эту карусель заново, раздражаясь с каждым разом всё больше.
После полуночи сон окончательно его покинул. Организм Макара, успевший привыкнуть за первую смену вставать и засыпать в определенное время, никак не мог понять, что ему нужно делать, и в итоге решил вяло бодрствовать, чем не на шутку разозлил своего хозяина.
Психуя и не желая больше слышать голоса несуществующих детей, Макар включил во всей квартире свет и стал искать себе занятие. Слоняясь из угла в угол, ему пришла в голову мысль постирать всю свою одежду, привезенную из лагеря. Воняла она так, что в пору было вызывать обеззараживающую бригаду, чтобы хоть как-то улучшить сложившуюся ситуацию. Пока его вещи монотонно крутились в старой стиральной машине, которая кряхтела и стучала по кафелю с каждым оборотом, словно скелет своими костями, Мак принялся очищать кроссовки, на которые из-за скопившейся на них пыли и грязи было просто больно смотреть. Шлепки, правда, выглядели еще хуже и всем своим видом говорили своему хозяину, что более они не протянут и двух дней носки, из-за чего их всё же пришлось отправить в расход, прямиком в мусорку.
Очнулся Мак только под утро. Влажные вещи он развесил сушиться по всей ванной, ибо его хмельной и не выспавшийся мозг так и не догадался вывесить одежду на улицу. Сумка вожатого также была освобождена от всяческого хлама и мусора, а обувь милосердно почищена по мере возможности.
Больше заняться Маку было нечем. День этот, который начался для него еще в лагерной постели, выдался чересчур долгим и трудным, но только сейчас Макар нашел в себе желание и возможность упасть на диван и провалиться в долгожданный сон, не взирая не первые лучи рассвета. Теперь у него не было сил обращать внимание ни на отзвук мерещащихся детских голосов, ни на писклявый звон дурацкого будильника, который продолжал настойчиво будить его по лагерному расписанию.
Проснулся Макар только во втором часу дня.
Голова была налита свинцом, а веки казались такими тяжелыми, что раскрыть их удавалось только с большим трудом. Как и всегда, Мак сел на диване, закутался в одеяло и еще какое-то время неподвижно сидел, тупо уставившись в потолок и стараясь заново не уснуть. Часы на телефоне показывали 14:11 – скоро ему вновь предстояло собирать все свои пожитки и отправляться в “Ювенту”.
Эта мысль не вызвала у него ни отторжения, ни радости. Сейчас вожатому было абсолютно на всё плевать. Больше всего Макара беспокоил главный вопрос – сможет ли он дотерпеть до конца второй смены, прежде чем покинет этот дурацкий лагерь уже раз и навсегда?
Переживания были вполне оправданы, ибо первая смена действительно далась ему слишком уж не просто. Мак заметил, что в этот раз для успокоения на работе ему толком не помогало ни пиво, ни даже сигареты. За всё это время там, на вожатской линии фронта, он ни разу не позволил себе нормально расслабиться и отдохнуть. К тому же то и дело за ним поочередно следили Элина и Зоря, а иногда наверняка и сам Господь Бог, что никак не способствовало адекватному расположению его бунтарского духа. Подливал масла в огонь и тот факт, что радужный и такой надежный план, который Мак себе составил перед самым началом первой смены, пусть и сработал со скрипом, но конечной своей цели так и не достиг. Макару с пристрастием удалось воплотить в жизнь все пункты своей коварной операции, кроме одного, самого важного – найти себе любимому нормальную работу.
И в этом-то и заключалась главная проблема.
Вакансия в порту была очень слабым компромиссом, по своей сути являясь банальной сделкой с совестью. Мак и сам понимал, что не продержится там и пары месяцев, а любить эту каторгу будет не больше, чем до этого он любил работу на консервном заводе. Однако ничего лучше на горизонте до сих пор так и не предвиделось. Всё то время, что он тратил на поиск вакансий, оказалось потрачено впустую. Подлый внутренний голос утверждал, что дальше лучше не будет, и Макар был склонен с ним согласиться, скрепя сердцем.
Что со всем этим делать, было не ясно.
Единственный неутешительный вывод, к которому приходил Мак, гласил, что тяжелые времена легче пережить, когда рядом с тобой находятся люди, которые не желают, чтобы ты утоп в болоте или попал под самосвал. Его хитроумный и такой надежный план теперь нуждался в значительной реформации. Отныне полное отчуждение от остальных вожатых было ему не выгодно, если он, конечно, не хотел поубивать всех и каждого прямо посреди второй смены. И теперь, придя к такому заключению, Макар с ужасом думал о том, что ему придется сделать.
Итак – что же от него требовалось?
Вместо абстрагирования – интеграция в коллектив. Взамен хладнокровия – добродушие и поддержка. По возможности, разумеется. Не стоит с такими делами слишком уж преувеличивать. Дальнейший поиск лучшей доли в плане более адекватного места трудоустройства тоже никто не отменял и продолжал оставаться для него приоритетной целью.
Неизменной величиной в этом уравнении оставалась только Элина. После их ссоры тетка так задрала нос, что с тех пор Макар не одаривал ее даже взглядом, а потому она могла и дальше покуривать в сторонке – в данных обстоятельствах Элина была ему совершенно бесполезна.
Конечно же, для осуществления подобных изменений от Макара требовались гигантские усилия и титаническое терпение, которое для него было совсем не свойственно. Отныне ему нельзя было говорить всё, что вздумается. Теперь ему требовалось вести себя скромнее, быть отзывчивее и даже, увы, проявлять инициативу в работе, от чего Мак уже давно отрекся, прекрасно понимая, что проявление инициативы почти всегда наказуемо. Так уж его научила жизнь – с этим ничего не поделаешь.
И вот снова, как и неделями ранее перед началом первой смены, его план выглядел хорошо и даже адекватно. Но вот как всё окажется на самом деле, Мак даже и представлять себе не хотел. Оставалось надеется только на то, что вожатые, которые уже привыкли к Макару образца первой смены, сходу станут к нему гораздо более доброжелательными после того, как увидят его обновленную и улучшенную версию уже на второй смене. Либо же наоборот – отнесутся к его персоне с еще большим подозрением.
Да уж – тут не угадаешь…
Конечно же, даже если эта задумка каким-то чудесным образом сработает, на самом деле всё это будет сплошным враньем. Макар понимал, что про себя он так и будет продолжать покрывать всех окружающих руганью, относится к ним с презрением и продолжать желать долгожданного обретения свободы при первой же подвернувшейся возможности. Главное, чтобы вся правда не просочилась наружу и не показалась окружающим, за что Мак, увы, никак не мог ручаться, зная себя и свой “замечательный” характер.
Не придумав ничего получше, на том он и порешил, желая закончить с утренними, а точнее уже дневными думами, которые раскалывали его и без того больную голову еще сильнее.
Не успел Мак встать с дивана, чтобы умыться и попытаться привести себя в чувства, как его телефон завибрировал от звонка. Номер был вожатому не знаком, но он всё же решил ответить.
– Да, кто это?
– Макар, привет. Ой, а ты спишь еще? – спросил некто на другом конце. Голос у телефонного собеседника был очень знакомый и какой-то дурацкий, неуверенный и еще совсем юный.
– Валера, ты? – просипел Макар. – Откуда у тебя мои цифры? Ай, ладно…неважно. Чё тебе уже надо?
– Да не, ничего. Я хотел спросить, как ты до лагеря будешь добираться? Просто я подумал, что мы с мамой могли бы тебя подвести. Она не против. Поедешь с нами? – будто бы с надеждой в голосе спросил паренек.
Макар пораскинул мозгами и начал думать, как бы отвадить от себя надоедливого Валеру. Однако тут же осадил сам себя, коря за глупость, кретинизм и недальновидность.
– Поеду. Часа в четыре можете за мной заезжать. Улица Посеева, дом сорок восемь.
– Всё, запомнил. Тогда скоро увидимся! – чуть ли не прокричал Валера в трубку, когда Мак заканчивал вызов.
“Вот и бесплатное такси подкатило” – подумал вожатый, начиная собираться.
Голова продолжала гудеть так, что хотелось выть и залезть под сидение. Из-за бессонной ночи Макар и так чувствовал себя отвратительно, а поездка в одной машине с семьей Молотовых только втройне усугубила его ужасное самочувствие.
Всю дорогу Валера трещал со своей матерью о лагере, словно у него не нашлось на это времени на пересменке. Женщина, испытывая явную заинтересованность в рассказе, постоянно задавала своему сыну наводящие вопросы о лагерной жизни, ответы на которые, как казалось Маку, она и так знала. Вообще могло сложиться впечатление, что они обсуждают лагерь уже по десятому кругу и всё никак не могут исчерпать эту бездонную тему.
Более того, Александра Сергеевна не уставала ехидно спрашивать своего сына о “девочках” в лагере. Явно понимая, к чему клонит его матушка, Валера старался отвечать на этот вопрос уклончиво и как можно более размыто.
– Девушки вожатые там есть. Те, которых мы на дороге встретили, они не единственные – аккуратно подбирал слова лопоухий, словно готовился к таким вопросам и зачитывал ответы по шпаргалке – Я со всеми общаюсь. Всё хорошо.
– Насколько хорошо? – спросила мамаша с явным намеком на наличие у ее сына активной и ни на минуту не прекращающейся половой жизни.
– Ну ма-а-а-м – сказал свое привычное Валера. – На смене нам не до этого. Честно. Знаешь, сколько у нас там работы? За весь день иногда даже передохнуть некогда…
– Так я у тебя и не про дни спрашиваю. Есть же еще, ну не знаю, но-о-о-чи…
– Мама! – уже начинал сгорать от стыда паренек.
Макар, сидя на заднем сидении, наблюдал за этим уроком полового воспитания и с трудом сдерживал ухмылку, не взирая на тошнотное самочувствие. Пассажир всеми силами старался оставаться незаметным, чтобы “взрослый” разговор вдруг не задел и его невинную персону.
Став невольным свидетелем этого семейного допроса, Мак отказывался верить в то, что Александра Сергеевна Молотова, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не желает принять элементарную прописную истину – ее сын был больше похож на лысую чупакабру, чем на парня, способного привлечь женщину. Во всяком случае ту, у которое имеется хоть какое-то зрение и зачатки элементарного вкуса и уважения к самой себе.
“Матери всегда воспринимают своих сыновей гораздо краше, чем они есть на самом деле” – это Маку говорил сам Бессараб – человек, который наверняка разбирался в подобных вопросах. Но мама Валеры, казалось, была явно убеждена в том, что ее сын является обладателем внеземной красоты, и было даже странно, что в его кровати до сих пор еще не заночевала добрая половина всего женского персонала лагеря, заставляя Мака жутко завидовать во время ночных подвигов Валеры.
Макар искренне благодарил небеса, когда машина всё-таки приехала к месту назначения. Лопоухий чуть ли не пулей вылетел из автомобиля вместе со своими чемоданом, стараясь как можно скорее покинуть общество матери, чтобы не напороться на ее очередные ласки. Мак не успел выйти одновременно с Валерой, замешкавшись со шнурками на кроссовках, которые он, как оказалось, не посчитал нужным завязать при выходе из дома.
Именно в этот момент Александра Сергеевна и сказала Макару то, что он никак не ожидал от нее услышать:
– Всё вот пытаюсь ему самооценку повысить – с грустью сказала женщина, не поворачиваясь к оставшемуся в машине пассажиру и смотря в след сыну. – Он у меня очень…неуверенный. Слова лишнего никому не скажет. Думала, что хоть в лагере всё поменяется… Но куда там.
Макар не знал, что ему делать. Ничего не отвечать было несколько невежливо, учитывая то, что его хмельную заспанную задницу только что довезли до лагеря абсолютно бесплатно и с большим комфортом. Однако что-то вразумительное в голову так и не шло.
– Как думаете, Макар, сможет он здесь за лето раскрепоститься? Хоть немного. Вы же тоже вожатым работаете. Знаете, как тут всё устроено. Есть у Валерки шанс…поменяться?
Мак понимал, что должен ответить ей правду. Иначе всё остальное выглядело бы как банальное вранье.
– Я не знаю. Так-то у него есть проблемы посерьезнее, чем неуверенность… Ну, вы понимаете. На него же без слез не взглянешь. Извиняюсь, конечно.
Неделикатный ответ Макара не заставили Александру Сергеевну встрепенуться и попытаться слепо опровергнуть слова нахала. Глядя на худую и неказистую фигуру сына, с трудом катящего чемодан через центральную площадь к вожатской, женщина только лишь выдохнула и более не стала развивать больную для себя тему. Молчание Мак воспринял, как сигнал к действию и тоже поспешил ретироваться из машины, пока их разговор вдруг не возобновился.
“А она не такая уж и фантазерка” – думал он, идя по площади. – “Ей хватает мозгов, чтобы понимать, что ее сын маленький уродец”.
– Ну что ж – еще раз всем спасибо за первую смену. Отдельно хочу похвалить наших новичков, которые смогли влиться в работу и отстояли на восьмом отряде просто отлично. Карина, Валера – с боевым крещением вас – сказала Оля и картинно спровоцировала всех собравшихся на аплодисменты.
Карина, как всегда, смутилась и мило покраснела, а Валера просто неловко улыбнулся.
– Я тоже присоединяюсь к поздравлениям – подключилась Элина, которая до сих пор старалась делать вид, что ее племянник уже давно вымер, как древний ящер. – У нас вообще смена прошла хорошо, без проблем извне. В кое веки…
“Зато внутри говна хватало” – про себя прокомментировал Мак.
На планерке, которая в этот раз проводилась раньше, чем обычно, было не протолкнуться. Помимо вожатых в комнате с длинным столом присутствовали Яков Максимович и Катя, толстуха-повариха из столовой, и, как Макар про себя его назвал, “человек в костюме”. Этого лощеного и эффектного молодого брюнета, стоящего чуть поодаль от всех, Мак видел в лагере впервые.
Зачем в вожатской собрали столько народу – пока что было не ясно. На подобных собраниях и без лишних людей почти всегда было нечем дышать.
– Ну что ж, давайте начнем? Для начала стоит сказать, что в этот раз смена у нас выдается…не совсем обычной – вновь взяла свое слово Оля. – Давайте сразу об этом вкратце.
Пока старшая воспитательница открывала блокнот и собиралась с мыслями, в вожатской повисло роковое молчание. Наверняка никому не понравилось, что смена по словам Оли в этот раз выйдет за рамки “обычного”, и теперь все только и ждали, чтобы выяснить, насколько эти рамки будут раздвинуты.
– В общем, ситуация такая – к нам в лагерь приезжают гости с севера, группа из пятидесяти семи детей из города Хладогорска и его окружных сел и деревень. Сами понимаете, что такое у нас случается крайне редко. Их администрация оплатила путевки и забронировала места еще два года назад, только приезжают дети, почему-то, именно сейчас. Ситуация в целом сложилась не очень простая, но тут теперь ничего не поделаешь. Под них выделяется отдельный корпус, но пионеры там будут разных возрастов. От, строго говоря, восьмилетних, до шестнадцатилетних в одном отряде. Все вперемешку, короче. В пути они уже порядка пяти дней, трясутся в поезде и ясное дело приедут уставшие. Итак, к чему я вообще всё это говорю? Во-первых, говорю я это для того, чтобы подчеркнуть важность события. Вы люди не глупые и сами понимаете, что вести себя с ними мы должны гостеприимно и должны быть очень отзывчивыми. Но я знаю, что вы все это умеете и я в вас нисколько не сомневаюсь. Ну а во-вторых, и это самое важное – нам нужно будет сильно перестроиться в плане завтрашнего заезда, а точнее не всем нам, а только тем, кто будет стоять на этих “особых” отрядах…
– Так, может, давайте тогда не очень особых вожатых отпустим, а “избранные” пусть останутся? А то мы еще даже белье не принимали, а уже время – подал голос Вадим. – А по поводу остального мы могли бы и попозже, вечерком собраться.
– Да, Оль, давай так и сделаем – одобрила идею вожатого Элина.
После этого старшая воспитательница раздала списки по отрядам и ключи от комнат, чтобы никого не задерживать. Зал в один момент значительно опустел и из вожатых здесь теперь оставались только Валера, Зоря, Карина и Макар. Каждый из них уже понимал, к чему всё это идет.
– Ладно, как вы уже поняли, вы будете стоять у нас на отрядах у приезжих детей – сказала Оля, снова сев за свой стол. – Поясню. Мы с Элиной Вадимовной решили, что раз вы уже жили в одном корпусе на первой смене, значит и теперь у вас всё будет хорошо…
– А чё, в других корпусах было как-то по-другому? – недовольно спросил Макар, скрестив руки на груди. – Там вожатые каждый день менялись, что ли?
– Нет, ты прав. Но мы думаем, что именно вы четверо с этой задачей точно справитесь – всё тем же спокойным и патриотичным тоном сказала Ольга. – В данном случае у нас есть как два опытных вожатых, так и двое новичков. Карине и Валере будет полезен такой опыт, да и с маленькими детьми вы общий язык наверняка быстрей найдете. А Зоря и Макар не дадут разгуляться более старшим нашим гостям в силу своего опыта…
– Жопа – выругался Мак, и словил на себе гневный взгляд тетки. Только теперь она удосужилась его заметить.
– Я не думаю, что стоит по этому поводу переживать – внезапно вмешался в разговор тот самый “человек в костюме”. – Прошу прощения, не представился – Сергей Анатольевич Якушев. Я представляю здесь администрацию Ладненского городского округа. Именно через нас удалось договориться с вашим лагерем о путевках для детей из Хладогорска.
– Прикольно. Тогда давайте вы сами за ними и поглядите? – опять подал голос Макар.
Он никогда не любил представителей власти, и в особенности таких – сошедших будто бы со страниц модного журнала об успешных бизнесменах. Типичные кровопийцы, сосущие деньги с налогов и вообще отовсюду, где это можно было сделать. Именно такого мнения Мак всегда и придерживался, не позволяя себе никаких исключений.
Сергей Анатольевич рассмеялся. Не особо искренне.
– Я понимаю, что всё произошло для вас несколько спонтанно. Позвольте я объясню общую картину всем присутствующим, раз уж мы здесь собрались. Видите ли, в нашей администрации были в курсе, что путевки в “Ювенту” распродаются чуть ли не за несколько месяцев до начала лета…
– Да их обычно в январе уже нет – решила подметить Зоря.
– Верно подмечено. К вам сюда просто так не пробиться. Но вот проблема в том, что в самом Хладногорске об этом вряд ли догадывались. Для них всё это выглядело куда проще. Месяц назад они ни с того ни с сего решили активировать бронь. Мы со своей стороны пытались объяснить, что мест в лагере больше нет и что такие вещи нужно делать заранее. Пытались сойтись на том, что гости согласятся перенести эту заявку хотя бы на август или сентябрь, но увы – в Хладогорске этой идеи не оценили. Из-за всех бюрократических перипетий, выяснений отношений между структурами, и, признаюсь, путаницы, мы смогли донести до вас эту информацию только неделю назад.
– К очень большому сожалению – подчеркнула Элина, сделав это с явным недовольством. – Вам ничего не мешало хотя бы нас уведомить о том, что они воспользовались бронью.
– Да, согласен, и мы с вами это уже обсуждали. И вот теперь, к большому нашему сожалению, вашему лагерю приходится возвращать деньги тем, кому здесь из-за этой ситуации не хватило места. Хочу подчеркнуть, что ошибка эта с нашей стороны непростительная и в будущем мы обязуемся впредь быть более расторопными в данных вопросах. Но тут и ситуация очень “особая”, скажем так. Поверьте – из-за этого у нас теперь тоже работы прибавилось. Со всей серьезностью заявляю, что администрация берет на себя всю ответственность за сложившуюся ситуацию и…
– Скажите это нашей бухгалтерии, Сергей Анатолич. А еще офисному персоналу. Теперь они сидят на телефонах и выслушивают от недовольных родителей столько, что и врагу не пожелаешь – снова прыснула ядом Элина, которую извинения депутата, видимо, не сильно волновали. – Ладно еще деньги, но из-за этой проволочки и отмены путевок в первую очередь страдает наша репутация. И благодаря вам она теперь изрядно подпорчена.
– Понимаю, но…
– Нет, не понимаете – отрезала начальница. – Из-за того, что ваше руководство не смогло договориться с Хладогорском и решило показаться гостеприимными за чужой счет, нам теперь приходится пострадавшим клиентам давать скидки на путевки на следующий год, чтобы хоть как-то загладить вину. А это уже убытки. Но даже в таком случае поверьте – никого из них не волнует, что виновата городская администрация, а не мы.
Макару было скучно слушать все эти “взрослые” разговоры. Пару раз по ходу пьесы он даже зевнул, всё больше теряя интерес ко всей этой ситуации.
– И всё же я понимаю вашу ситуацию и ваше недовольство – продолжал учтиво отбрыкиваться Якушев. – К сожалению, данные программы продумывают не столь дотошно, как хотелось бы. Опыта у всех нас в этом вопросе пока что мало…
– Господа, мы здесь собрались по другому поводу – улыбнулась Оля, деликатно отвлекая на себя внимание. – Что толку сейчас об этом дискутировать? Давайте мы пока обозначим задачи нашим вожатым и персоналу, а потом уже будем разбираться во всём остальном. А то времени у нас и так кот наплакал.
– Да, согласен – ответил Сергей Анатольевич, глядя на свои часы. Очень солидные и дорогие часы, судя по виду.
Зарина, которая до этого промолчала почти всю планерку, вдруг решила подать голос. Вид у нее был подавленный и даже расстроенный.
– Можно спросить – а кто с кем стоит? – настороженно спросила вожатая.
Оля заглянула в свой список. С трудом можно было поверить, что она запуталась в четырех фамилиях. Скорее всего старшая воспитательница просто волновалась, что с такими, как она, ответственными занудами, происходило довольно часто.
– Так, ты стоишь с Валерой на восьмом отряде. Карина и Макар – на седьмом – пояснила Ольга Викторовна, откладывая листок в сторону. – Но цифры это условные. Как я уже говорила, возраст там у всех разный. Займете всё тот же Южный корпус и те же вожатские, если хотите. Можете поменяться, но это уж вы сами решайте.
Зарина еле слышно выдохнула, зато Карина, казалось, теперь вообще перестала дышать. Чуть ли не в миг она побледнела и опустила глаза, и теперь ее взгляд был прикован только к изумрудной скатерти на столе. Макар в свою очередь только лишь поджал губы и скрестил руки на груди – его скорее удовлетворял данный жребий, нежели раздражал, хоть он так и не получил своего повышения. Среди всех собравшихся полностью довольным оставался только Валера. Казалось, что ему было вообще всё равно, с кем и на каком отряде работать. Паренек был счастлив, и Макара сильно настораживало его хорошее настроение.
– Элина Вадимовна, прошу прощения… А я здесь зачем? – пробулькала повариха, которая до этого только тяжело и звучно дышала.
– Ах, да… Сергей Анатолич – это наша заведующая столовой, Тамара Николаевна, и наш медперсонал – Яков Максимович и Екатерина Олеговна – без всякого энтузиазма сказана начальница. – Мы всех их позвали, чтобы сориентировать по завтрашнему ужину и предстоящему медосмотру.
– Очень приятно со всеми познакомиться – улыбнулся своим красиво очерченным ртом депутат.
– Ну еще бы… Итак, я правильно понимаю, что дети завтра только к ужину к нам приедут? Или на какое время нам рассчитывать? Можете просветить, будьте так любезны?
– Давайте я в общих чертах расскажу, что нас ждет? Все согласны?
– Только этого и жаждем – снова уколола Якушева Элина.
Стоило признать, что такой она нравилась Макару куда больше.
– Итак, как уже сказала Ольга Викторовна, дети находятся в пути уже пять дней. Точное время их приезда мы рассчитать, увы, не можем. Поезд уже сделал по пути две незапланированных остановки и теперь вроде как пытается не отставать от графика. В любом случае завтра нам нужно будет прибыть на вокзал немного заранее. Автобусы, на которых повезут детей, сегодня как раз возвращаются из загородных поездок и остановятся у вашего здания администрации. Элина Вадимовна, у вас будет два места, чтобы разместить водителей на ночлег?
– Найдем.
– Отлично. Значит завтра мы встретимся на вокзале ровно в два часа. Из лагеря вам нужно будет выехать где-то в час, или половине первого. Ориентировочно они должны прибыть к трем-четырем, но мы там наверняка пробудем дольше, советую запастись терпением. Как только дети приезжают, я их приветствую от лица города, а потом уже вы спокойно забираете их сюда, в “Ювенту”. Автобусы будет сопровождать патруль полиции.
– Прошу прощения, так это что ж получается, ужинать дети только в седьмом часу будут? – спросила повариха.
– Если так, то в таком случае у меня тоже вопрос – когда нам проводить медосмотр? – хрипловато спросил Яков Максимович, поправляя свои большие очки. – Мы ведь делаем это именно в день заезда, понимаете? А если проведем осмотр потом… Вдруг кто-то из них болен? Дети в пути пробыли пять дней…
– Во сколько мы там должны быть, вы сказали? – подключилась Оля.
– Секунду-секунду, по очереди, господа. Слишком много вопросов за раз – растерянно затараторил Якушев. – Всё правильно – скорее всего ужин у них будет в семь часов, если не позже. Нужно учитывать пробки, возможные остановки и всё тому подобное. По поводу осмотра – медицинские справки у них в порядке, их копии мы вам передадим завтра. Но ваши собственные процедуры я переписывать не буду, поэтому время проведения местного медосмотра уже оставлю вам. А встречать детей мы завтра приедем к трем часам.
– Как девчонкам моим домой добираться, Элина Вадимовна? Это ж мы только в девятом часу освободимся, да и то…
– Не переживайте, Тамара Николаевна, придержим наш рейсовый автобус. Либо просто две ходки в город сделает – по расписанию и лично для работников столовой, не проблема. Все переработки оплатим. Я завтра зайду на кухню и всё объясню. А может даже и сегодня …
– Ах, кстати… Прошу прощения, но забыл сказать, что с детьми приезжают их сопровождающие.
– Я помню. По заявке указано двое человек. Домик для них мы завтра подготовим.
– С этим тоже заминка. Видите ли, пришла новая заявка, актуальная, и теперь вместо двух там указано пятеро сопровождающих. Это ведь не проблема, да?
Макар не сдержался и усмехнулся, больше не в силах терпеть придурковатость этого “пиджака”. Казалось, что с городской администрации прислали самого тупого и бесполезного работника из всех, лишь бы он не путался под ногами. Якушев делал всё для того, чтобы настроить против себя всех собравшихся, как будто прочих “заслуг” его начальства было недостаточно.
– Пять?! – удивилась Элина, слегка зависнув. – А с теми двумя что? Почему мы об этом только сейчас узнаем?
– Прошу прощения, Элина Вадимовна. Но… Вы же понимаете, что детей почти шестьдесят человек, и на них не может быть всего двое сопровождающих. Нет, это невозможно.
– Да уж, вам точно стоит поработать над этой программой – строго ответила начальница лагеря.
Макару казалось, что ситуация накаляется с каждой минутой. Ему было интересно наблюдать за тем, как этот сахарный крендель Якушев теряется и не знает, как смягчить удары судьбы в сложившейся ситуации, а Элина закипает и злится. Проблема в виде приезжих из-за бугра пионеров явно не входила в ее планы, что сильно раздражало тетку и заставляло ее заметно нервничать.
– Подскажите, а что бы вы делали, если бы у нас не оказалось для них места?
– Пришлось бы выкручиваться – улыбнулся красавчик, снова бросив взгляд на время.
– Кому? Нам? Или всё-таки вам?
– Так их есть где разместить?
– Есть. Потеснимся в гостевых домиках. Что ни будь придумаем – пожала плечами Ольга.
– Я тоже так думаю – бодро кивнул Сергей Анатольевич, снова посмотрев на часы, но в этот раз уже более явно. Депутат спешил и хотел дать понять собравшимся, что более не имеет времени на скучное просиживание штанов в вожатской. – Что ж, мне пора. Элина Вадимовна, мой номер у вас есть. Если появятся какие-то вопросы – обязательно звоните. Приятно было с вами познакомиться. Хотел бы еще отметить, что “Ювента” всегда считалась образцово-показательным лагерем, не имеющим аналогов в нашем крае. Поэтому мы всецело доверяем вашему профессионализму. Что ж, до встречи завтра на вокзале. Хорошего вам вечера.
Якушев напоследок улыбнулся, обнажив свои красивые жемчужные зубы с крошечной щербинкой, и уже через секунду исчез с поля зрения присутствующих. Все проводили его молчаливым взглядом, и даже после ухода нерадивого депутата в зале повисла озадаченная тишина. Каждый сейчас думал о своем, и казалось, что это молчание сейчас всем очень необходимо. Слишком многое нужно было осмыслить и обдумать.
– Ну что, коллеги – давайте обговорим, как мы с вами завтра будем работать – прервала тишину Ольга. – Тамара Николаевна, Яков Максимыч, Кать – вы тоже пока оставайтесь, разговор не быстрый. Нужно всё распланировать. Всё. От начала и до конца.
– Карина, зайчик – ты главное это…ну, не паникуй – успокаивала подругу Зарина, которая до сих пор так и не отошла от услышанного на планерке. – Если честно, то с Макаром под конец смены даже нормально было. Просто ты не сильно зацикливайся на том, что он говорит и делает. У него между башкой и языком фильтра вообще нету, поэтому он может сказануть, не подумав. Так что пофигу. Ну и по строже надо с ним быть, чтобы ему свобода не сильно волю давала. А так…всё нормально. К тому же не забывай, что я рядом и всегда помогу тебе его осадить. В этом даже не сомневайся.
Карина сидела на своей кровати и смотрела пустым взглядом прямо перед собой, не проявляя признаков жизни и какой-либо заинтересованности к окружающему ее миру. Глядя на блондинку, можно было сделать вывод, что она является человеком, для которого жизнь уже почти закончилась и дальнейшее существование просто не имело никакого смысла.
– Спасибо, Зорь – еле слышно ответила юная вожатая. Бледной и удрученной она казалась Зарине еще более прекрасной.
– Солнце ты мое, не парься – ласково и с улыбкой сказала Зоря, усаживаясь перед девушкой и беря ее за нежные руки. – Всё будет хорошо. Я обещаю…
– Как ты можешь обещать?
– Хорошо, согласна, не могу… Но я тебя не брошу – это гарантирую точно. Не отдам на съедение этому злому и плохому Макару, будь он неладен. Мы тут все будем вместе, не забывай. У нас будет очень-очень особый корпус и очень-очень особые дети. Считай, что один единый отряд. Почти как семья. Поэтому успокойся – наедине с ним ты точно не останешься.
– Да, знаю.
– Ну вот! К тому же… Знаешь, есть у меня такое ощущение, что с тобой Макар будет гораздо вежливее, чем со мной. Ты ведь не будешь ему мозги компостировать так, как это я делала. Я ж тогда не знала, что это бесполезно… И к тому же ты куда румянее и белее по сравнению со мной, а с таким мужики куда сговорчивее, уж поверь. Ты только не грузись, котенок…
Было не ясно, повлияли ли слова Зарины на девушку. Внешне она казалась ей всё такой же несчастной и подавленной, какой себя чувствовала и сама Зоря во время работы с Макаром. Более того – сама Карина вообще старалась избегать общества Макара с самого первого дня в лагере, и даже сами разговоры о Закрепине как будто бы пугали блондинку. Ничего плохого Макар ей сделать не успел, но вот сама его натура – как минимум отталкивающая – наверняка пугала молодую вожатую, заставляя ее всячески сторониться парня. Поэтому было не удивительно, что теперь Карина пребывала в настоящем шоке от того, что ей выпал настолько страшный жребий – быть запертой в темной комнате с темным человеком, которым раньше тебя только пугали в детский страшилках.
Однако если Зарина что-то и смогла узнать о своей миловидной юной соседке за первую смену, так это то, что Карина была кем угодно, но только не слабачкой и плаксой, какой она могла бы показаться со стороны. Трудности она переживала настойчиво и упорно, а сама Зоря за всё это время не видела со стороны блондинки ни истерик, ни срывов на детей и жалоб на свою печальную участь. И это при том, что на первой смене Карине достался отряд с самыми маленькими детьми и напарником, которого тоже можно было смело записывать в пионеры.
Да – Карина всё еще была молодой и наивной девочкой. Да – ей всё еще нужно было многому учиться. Но вместе с тем за этой красивой и нежной оберткой стояла довольно крепкая для своих лет натура, которая наверняка не уступит перед трудностями. А это значит, что и со стихийным бедствием под названием “У меня в напарниках Макар” она должна была героически справиться и свести весь причиненный им вред и ущерб к минимальному уровню.
Во всяком случае – Зоре очень хотелось в это верить.
Дверь в вожатскую распахнулась и в комнату вошла Настя. Вид у девушки, которая уже успела нацепить на себя одно из своих излюбленных платьев, был взволнованный.
– Я уже обо всём знаю, Оля рассказала – выдохнула Настя, проходя в комнату и плотно закрывая за собой дверь. – Соболезную…
– Не сыпь ты соль на рану – укоризненно сказала Зоря подруге. – Да и ничего страшного не произошло.
– Как ничего? Мы ж только сегодня…
– Настя-я-я…
– Ну ладно-ладно. В принципе-то да, не страшно. Ты ж не замуж за него идешь – пожала плечами Настя. – Расслабься, Карин. На Макара вообще забей – у вас же в отряде еще и эти сопровождающие будут. Сопровождающие! Блин, это ж вообще лафа – они сами за пионерами смотреть будут. Так что ты с Макаром даже можешь и не видеться.
– Ну ты особо не перегибай – вклинилась в размышления вожатой Зарина, растянувшись на своей кровати. – Эти сопровождающие сюда тоже отдыхать едут. Ну это я так думаю. Работать в любом случае будем мы, а эти будут что-то типа манекенов. Наверное… Не знаю. Пока что вообще ничего не понятно.
Настя на секунду задумалась и неохотно кивнула, принимая справедливое замечание Зори.
– Карин… – вновь обратилась девушка к расстроенной вожатой, которая так и сидела молча. – Ты главное знай – если Макар будет загонять, то мы на него все дружно озлобимся и попросим выгнать. Я не думаю, что Элина Вадимовна будет против.
– Да и остальные тоже – подтвердила Зарина.
– Вот именно! Не велика потеря. К тому же по нему было видно, что первая смена и Зорин строгий режим его немножко приземлили. Хоть и совсем чуть-чуть. Хотелось бы на это надеяться… Короче – ты привыкнешь к нему, в любом случае.
– Ага. А там уже и глазом моргнуть не успеешь, как смена пролетит…
Внезапно для всех Карина встала, не спеша подошла к своей сумке, брошенной у кровати, достала из нее расческу и стала монотонно и очень аккуратно расчесывать свои светлые волосы перед зеркалом. Вид у нее был мертвенно умиротворенный, будто уже через минуту ей грозила смертная казнь на эшафоте, а потому и переживать о чём-либо для нее уже не имело никакого смысла.
Переглянувшись, Зоря и Настя наблюдали за развернувшейся картиной с долей тревоги, и ни одна из них так и не решилась прервать эту немую сцену. Закончив, Карина убрала расческу обратно в сумку и вновь села на кровать – вид у нее теперь был задумчивый и от чего-то даже решительный.
Сделав глубокий вдох, Карина сказала:
– Я решила…
– И? – с замиранием сердца спросила Зоря.
– Я себя не на помойке нашла, поэтому не буду его терпеть дольше, чем нужно. Я не люблю ни с кем ссориться. Но… Но если меня довести, то мало ему не покажется.
Настя и Зоря улыбнулись ее словам почти одновременно. Они гордились своей юной воспитанницей, а сама Зоря в очередной раз убедилась, что ее проницательность ее не подвела. Карина и правда не была слабачкой и не собиралась опускать руки.
– Спасибо вам за поддержку, девочки. Правда. Для меня это важно – сказала Карина в уже более привычной для себя манере. – Я вас люблю…
Не успела она договорить, как Настя ловко подскочила со своего места и смачно поцеловала блондинку в щеку. Зоря засмеялась, а Карина покраснела, попутно вытирая с лица помаду Насти.
– Вот! Другое дело. Умница! Это по-нашему.
– Так держать!
– Да! Ну всё, девки, теперь давайте к делу! Короче – к девяти вечера мы на всех пиццу заказали, а пацаны еще и мяса приволокли на шашлык. Нам надо будет только на стол накрыть. Посидим, поболтаем, всё как всегда. В группу инфу скинули, но вы тоже зовите всех, если что. Чем больше народу, тем лучше.
– Всех? И даже Макара? – уточнила Зоря.
– Всех! И даже Макара. И даже Валеру…
– Валерку я позову – отозвалась Карина, настроение которой наконец-то начало улучшаться. – Только он вряд ли пойдет. Опять скажет, что ему вставать рано, или еще что-нибудь придумает. Как всегда.
– Если не захочет, скажи, что тогда я к нему приду и силой поволоку. Либо спать с ним лягу, чтоб он от волнения ошалел вообще…
– Это жестоко – усмехнулась Зоря. – На Макара, кстати, тоже не рассчитывай. Этот точно отколется.
– Тогда я и к нему приду и лично ему этот шашлык в задницу запихаю. Можешь так ему и передать.
– Ну-ну, кто еще кому там что запихает – подмигнула Зоря.
– Ой-ой, конечно. Ни чё не знаю, пусть идут все. Сами же понимаете – чем больше людей будет, тем меньше с каждого сдерут денег. И не надо мне тут глаза закатывать. Да – вот такая я меркантильная барышня.
–…не показывай страха и на поводу не иди. Макар как хищник – чует, когда жертва его опасается. И если так произошло, то считай, что ты для него после этого пустое место. Вообще тебя замечать перестанет. Поэтому будь жесткой. Понимаю, для тебя это сложно, но ты должна попытаться, Карин. Не обращай внимания, если он чё-то там вякает или рожей воротит – простой тупо стой на своем. Он тоже баран упертый, поэтому надо запастись терпением. Собственно, иногда он может быть даже ничего – пару часов за всю смену. Не суть… Главное дай ему понять, что ты настроена серьезно. Не повторяй моих ошибок – я-то вначале не знала, какой он на самом деле и пыталась с ним как-то договариваться, а вот ты наоборот – уже достаточно знаешь. Но и палку не перегибай, а то он совсем обозлиться и будет вообще всё только на зло тебе делать.
– Окей, поняла.
– Вот… На мероприятиях на него тоже не рассчитывай. Он и придумывать их не любит, и помогать тоже. Может просто так выйти покурить прямо перед вашим выходом, имей в виду.
– Хорошо.
– Еще он может пропасть, потеряться, исчезнуть. Тут вариантов не много – либо в комнате у себя уснул, либо опять же курит, либо завис еще где-то, не важно. Искать его смысла нет. В этом плане он как бродячий блохастый кот – всё равно домой вернется со временем. Про расписание ему тоже напоминай, а лучше попроси еще одну распечатку и прям в комнате у него оставь.
– Ладно…
Зарина старалась рассказать Карине о своем бывшем напарнике всё, что только могла. Блондинка слушала ее внимательно, часто переспрашивала и разве что не записывала под диктовку то, что говорит ее более опытная в вожатском ремесле подруга.
Чем больше Зарина рассказывала, тем больше сомневалась в том, стоило ли оно того. Казалось, что с таким набором характеристик Макар смело подходил под описание Сатаны, которого на время пустили в детский лагерь “освежиться”. Вожатой пусть и хотелось сказать что-то хорошее о бывшем напарнике, чтобы хоть немного подбодрить Карину, но чем глубже она копалась в своих воспоминаниях, тем больше плохих примеров вспоминала.
– А ты мне с Валерой что посоветуешь? – решила спросить Зоря, чтобы придать подруге некоторую уверенность, делая вид, что ей тоже нужен совет Карины.
– Эм-м-м… – замялась девушка. – Даже не знаю, Зорь. Постарайся с ним не уснуть от скуки. Это, наверное, всё.
– Ясно – усмехнулась вожатая. – Обнадежила.
– Не, правда – я не знаю, что о нем еще можно сказать – виновато ответила Карина. – Он ответственный, чуткий, любит работать с детьми. Искренний… Про “ответственный” говорила уже? Еще он…ну…хороший, что ли? Но вот по мероприятиям с ним беда. Он тоже мало чего придумывал для вечерок, да и вообще их боится. Часто переживает из-за того, из-за чего можно вообще не переживать. В общем – ему проще делать то, что ему говорят, а не инициативу проявлять, вот.
– Ничего, это уж я как-нибудь переживу.
– И еще он чуть что уходит. Вот это меня прям бесило…
– В каком плане?
Карина усмехнулась, будто сама мысль о признании ее смешила.
– Ну… Да просто уходит, Зорь. С ним не поговорить, не посоветоваться. Чуть что – он сразу к себе в вожатскую бежит. С ним правда очень скучно. Пока идет работа, то он всегда рядом. Но вот как только свободное время, то всё – Валера в угол забивается. Как будто в домике прячется, не знаю… А иногда так хочется просто поболтать, обсудить что-то. Первое время я за ним еще ходила, не ленилась… А потом стало всё равно – хочешь уйти, уходи.
– Понятно. Ну от меня он так просто не уйдет. Значит, будем воспитывать малого.
Девушки не спеша подходили к охотничьему домику. Свет на небе уже померк и на “Ювенту” опустилась теплая ночь. Во всём лагере было пусто и спокойно, но чем ближе они подходили к своему месту назначения, тем слышнее становились отзвуки голосов вожатых и игравшая в домике музыка. Подготовка к пикнику шла полным ходом.
На полянке, посреди которой и ютилась небольшая деревянная избушка, окруженная со всех сторон густым лесом, уже кучковался народ. Юра разводил костер в мангале; Вадим и Женя бережно нанизывали мясо на шампуры, готовя их к жарке; Надя, Вова и Юля хлопотали у стола, нарезая овощи и раскладывая хлеб и закуску по одноразовым тарелкам; Макс копался во множестве пакетов, стоявших на лавке – из них он доставал покупные соусы, пластиковые вилки и тарелки, а также несколько пачек салфеток. Из домика, заполненного теплым светом, только что вышел конопатый Андрей, неся в руках ящик с чем-то позвякивающем при каждом его шаге.
– О, наконец-то! – сказала Юля, завидев Зорю и Карину. – Давайте подключайтесь, пиццу уже привезли – Некит и Вадим за ней поперлись как раз. Режьте овощи, а то мы не успеваем.
– Окей – кивнула Зоря и присоединилась к приготовлениям. – А с чего вдруг такой кипишь развели? Не договаривались же, вроде.
– Всё спонтанно, как и всегда – ответил за всех Макс, закуривая сигарету. – Мы ж на прошлой смене так и не замутили ни чё, тогда надо хотя бы щас. А то так и лето пройдет.
– Кого еще нет? Кто не пришел? – спросил Андрей, откупоривая бутылку пива.
– Алинки нет, но она щас подойдет. Ольги Викторовны и Элины Вадимовны не будет – сказал Юра, продолжая заниматься мангалом, угли в котором всё никак не хотели разгораться.
– А чё так?
– Ну я когда за канцеляркой заходил, они там всё еще чё-то решали по этим приезжим отрядам. Я их позвал к нам, но они сказали, что не придут. Остальные, вроде, скоро подтянуться. Как всегда – на готовенькое…
– М-да, вот теперь геморроя навалилось с этими северянами – подал голос Макс, не вынимая изо рта сигареты, параллельно принимаясь за нарезку хлеба. – Щас всю смену будем по вытяжке ходить, чтобы впечатление произвести. Гости же…
– Не выдумывай. Сроду такого не было – буркнула Настя. – Нам-то вообще без разницы, откуда пионеры едут, а вот лагерю да – из-за такого поворота хреновенько будет. Элина вон какая злющая на планерке сидела. Наши депутаты как всегда… Кстати – еще Валеры с Макаром нет.
Настала неловкая пауза. Атмосфера уюта и приятной дружеской суеты мигом улетучилась, оставив после себя лишь смятение и сплошное неудобство. Вожатые переглянулись между собой, в надежде, что кто-либо из них заговорит первый и ответит на весящий в воздухе немой вопрос.
– А их вообще кто-нибудь звал? – спросил Андрей, решив прервать глухую тишину.
– Ну девочки должны были им сказать – пояснила Настя. – Или чё, они всё-таки в отказ пошли?
Снова молчание. Шум теперь издавал лишь шелест листьев окруживших поляну деревьев, треск углей в разжигающемся мангале, а также негромкая музыка, звучащая из-за закрытой двери охотничьего домика.
– Нет, мы просто про них забыли, наш косяк – ответила Зоря, откладывая в сторону нож и недорезанный помидор. Ей хотелось оттянуть этот момент, но совесть не давала покоя, заставляя исправить допущенный промах. – Пошли с Кариной гулять и в корпус больше не заходили. Сорян… Щас пойду схожу, минут через пять вернусь. Заодно толстовку возьму, а то всё равно прохладно.
Макар заливался пивом, лежа на своей кровати в вожатской и не думал практически ни о чём.
Такое с ним случалось крайне редко, ибо почти всегда в голове Мака кружились мысли разной степени важности и глупости, мешавшие жить своему хозяину. Лишь иногда, в моменты полной расслабленности и относительного комфорта, он мог позволить себе полностью отключить мозг и в кои-то веки просто обывательски существовать.
Вот и сейчас, когда Валера надолго ушел мыться в душевую, Зори и Карины не было слышно, а Южный корпус еще не успел обзавестись детьми-паразитами, Макар смог уловить этот мимолетный миг блаженства, спокойствия и заветной тишины. В окно задувал легкий ветерок, убаюкивая и без того сонного вожатого, а пиво творило свою магию уже внутри него – охмеляя и постепенно расслабляя уставшее за эти дни тело. Глаза его были закрыты – так эффект блаженства только удваивался, постепенно перерастая в спокойный и сладкий сон.
Дверь в вожатскую бесцеремонно открылась, и брови Макара тут же нахмурились – спокойствие в одно мгновение его покинуло.
– Валера, иди еще погуляй чутка. Без тебя так хорошо было – буркнул Мак, не открывая глаз.
– Охотно верю – сказал до боли знакомый голос.
“Приехали” – подумал Макар и нехотя удостоил вниманием нагрянувшую без приглашения Зорю.
– Чего тебе? – просипел вожатый. Голос его уже был готов ко сну и более не планировал сегодня работать в полную силу.
– Поговорить хотела. Вижу, что ты не занят.
Зоря бесцеремонно уселась на кровать Валеры, явно давая понять, что хочет к себе внимания. Мак в свою очередь картинно перевернулся на левый бок и положил руку себе под щеку, словно маленький ребенок. Однако такой славный вид не мешал ему другой рукой обнимать бутылку пива, которую вожатый тепло прижимал к себе, словно плюшевую игрушку.
– Ну?
– Сразу говорю – я по поводу Карины – уверенно начала бывшая напарница.
– А чё с ней?
– С ней ничего, а вот с тобой… Короче, буду говорить прямо – я хотела сказать, что за эту смену я смогла тебя узнать ближе, и далеко не с лучшей стороны.
– Какой кошмар.
– Да, представляешь? И поэтому я переживаю за Карину. Боюсь, что с ее легким характером и податливостью ты вообще забьешь на работу и всё взвалишь на ее плечи. Она пока что серьезно настроена, но всё-таки я не думаю, что она и вправду решится с тобой воевать, если это будет нужно.
– Как всё серьезно. Ну и что?
– Просто хотела тебя попросить по-человечески, пока смена не началась… Если в тебе вообще есть что-то человеческое… Так вот – будь с ней подобрее, чем со мной. Она хорошая девчонка. Ласковая. Мягкая. Блин, даже слишком мягкая. И я боюсь представить, насколько ты можешь разочаровать ее в жизни. А если и не в жизни, то уж в работе вожатого точно. Она молодая еще совсем…
Макар показательно зевнул, из-за чего в речи Зарины появилась брешь. Видимо, девушке было очень важно, чтобы вожатый не пропустил из ее послания ни единого слова.
– Не трепи ей нервы, как мне – продолжила она. – Пожалей девчонку. Пожалуйста. Знай, что я смогла тебя вытерпеть, но получилось у меня это с большим трудом. И теперь я не уверена, что то же самое получится и у нее. Честно тебе скажу – она уже вся на нервах с того момента, как узнала, что вы на одном отряде будете стоять.
Макар издевательски молчал ей в лицо, и это начинало раздражать и напрягать Зорю. Ей казалось, что он вообще ее не слушает. К сожалению, теперь Макар имел на это полное право – Зарина больше не являлась его напарницей, а в его сети теперь угодила новая жертва. Юная, красивая и податливая жертва. Ко всему прочему сама Зоря, как она не старалась уговорить себя мирно провести эту трудную беседу, почти сразу превратила свой собственный план в ничто, сходу наговорив вожатому такого, что не располагало к мирным переговорам.
– Мне вот всё интересно, когда тебе надоест бегать ко мне со всякой херней? – с издевкой спросил Макар, делая глоток пива. – Мы с тобой уже не напарники. Тебя на меня должно быть по барабану. А ты всё равно суешься, как навозный жук в…
– Макар, до тебя мне и правда нет никакого дела. Честно. Я за Карину волнуюсь. И я тебе обещаю – если увижу, что из-за тебя девчонка чахнет, я пойду к Элине. И мне пофиг, что ты об этом подумаешь и скажешь. Можешь меня называть дятлом, стукачом, если захочешь. Пофиг, что про это подумают другие. Хотя они вряд ли будут против, уж поверь…
Он усмехнулся и лениво сел на кровати. Вид у Макара был помятый, усталый и несколько кислый. Зоре на короткий и предательский миг от чего-то даже стало жалко этого чурбана. Это чувство она постаралась побыстрее прогнать, так как Макар вновь начал говорить.
– Ты думаешь я боюсь, что меня уволят с этой халабуды? – криво улыбнулся вожатый.
– Я думаю, что тебе просто нужна работа и хоть какие-то деньги, вот и всё. Между прочим, ты мне сам об этом и говорил.
Зоря понимала, что только что она чуть ли не впервые в жизни повела себя по-настоящему гадко. В каком-то смысле она даже уподобилась самому Макару. Ее бывший напарник и сам был вполне способен пойти на такой поступок, но вот Зарина никогда не думала, что сможет решиться на такой шаг. Всё это было ради благой цели, ради Карины. Менее противно от таких оправданий, правда, ей совсем не становилось.
В очередной раз девушка поняла, что у Макара есть удивительная способность пробуждать в ней только самые плохие чувства.
– Ладно – выдохнул вожатый. – Я тебя понял.
– Да? Ты серьезно? – не поверила девушка.
– Ага… Только вот ты говоришь, что узнала меня ближе, но при этом считаешь, будто мне есть дело до того, чё там обо мне подумает ваша шайка. Смешно, смешно… Да и бабки мне не сильно нужны. Знаешь, я далеко не в первый раз могу остаться без работы. Плавали, знаем…
– Я не хотела про это говорить, но…
– Да забей. Всё нормально. А по поводу остального… Ну чё, приму к сведению. Наверное, ты хорошая подруга, раз так за Карину переживаешь.
“Это в нем говорит пиво. Интересно, сколько он его уже выдул? Вид у него не пьяный, но вот раньше он такого не говорил” – думалось Зоре.
– Макар – уже гораздо более мягко и сдержанно заговорила Зарина, – Я не прошу тебя кланяться Карине, или каждый день говорить ей что-то приятное. Нет. Но ты просто будь с ней…человеком, я не знаю… Уважь ее, раз со мной этого не получилось. Извини за пафос, но я не знала, как еще эту информацию до тебя донести. Да так, чтобы ты понял, из-за чего именно я переживаю.
Он не ответил, а лишь протянул ей бутылку с пивом. Девушке показалось, что в жизненной философии Макара данный жест означает что-то вроде трубки мира у индейских племен. Ей хотелось так думать. Очень хотелось. В таком случае это был бы баснословный прогресс в их тяжелых отношениях и первый шаг к мирному сосуществованию на второй смене в “Ювенте”.
Она приняла бутылку, сделала пару глотков и тут же скривилась.
– Ой блин, чё за бормотуху ты пьешь? – закашлялась Зоря. – Кошмар какой, боже.
В коридоре зашлепали шаги и уже через мгновение дверь со стуком раскрылась и в вожатскую зашел Валера – весь раскрасневшийся и в одних трусах, с перекинутым через плечо полотенцем и банной сумочкой в руке. Увидев сидящую на его кровати Зорю, Валера, форсируя стыдливый обморок, моментально попытался прикрыть свои трусы чем угодно, но только не полотенцем, которое уже свалилось с него на пол. Девушка невольно рассмеялась, а Макар снова растянулся на кровати, совсем не удивленный происходящим.
Разбрасываясь извинениями, Валера, в итоге, прикрылся своей футболкой, так и не рискнув сесть ни на одну из кроватей.
– Валер, тебя как раз и ждем. Я чё, собственно, приперлась – мы все собираемся на посиделки в домике. Будут шашлык, пицца, пиво, развратные женщины и всё в таком духе. Собирайтесь и потопали. Отказы не принимаются, Валера – даже не думай об этом! Тебя это тоже касается, Закрепин.
Макар внезапно остановился. Остановились и Зоря с Валерой.
Нехотя перебирая ногами, он дошел с ними только до середины пути к домику, встав столбом прямо посреди протоптанной тропы. Впереди уже слышались отзвуки вожатской гулянки и виднелись теплые огоньки окон и костра, но с каждым шагом Макару было всё сложнее уговорить себя сделать следующий. Мысли буравили разум, сердце колошматило в груди, как молот по наковальне. Волнение вскружило голову, а всё его естество как будто воспротивилось против хозяина, всячески отговаривая его от этого похода.
Что-то мешало вожатому приступить к осуществлению своего плана. Но вот только что именно? Такая удачная возможность подвернулась, так удачно всё сложилось… Почему бы не попробовать?
Увы, но Макар не был бы Макаром, если бы мог объяснить сам себе, что за ерунда с ним твориться. Лишь одно он знал наверняка – сегодня он не сможет заставить себя влиться в коллектив. Он не был к этому готов, и лучше было признать это именно сейчас, сразу, а не во время самой вожатской тусовки, в ходе которой он наверняка бы с кем-нибудь сцепился, а в лучшем случае просто сидел бы с недовольной рожей где-нибудь в сторонке, словно злобный пес, которого посадили на цепь, чтобы он не распугал хозяйских гостей.
Посмотрев время на телефоне, Мак сказал:
– Я не пойду. Не сегодня.
В глазах у Зарины читался немой вопрос, который она пока что не решилась задать в слух. Выждав пару секунд, девушка повернулась к лопоухому:
– Валер, ты иди пока, там уже все собрались. Давай, не жди нас. Я щас тоже подойду.
Валера не особо понимал, что происходит, но всё же не решился перечить Зоре и вновь поплелся дальше по тропинке. Вожатая решилась продолжить только после того, как лопоухий скрылся во тьме деревьев.
– Ты чего? – спросила Зарина, оборачиваясь к вожатому. – Чё случилось?
Макар пожал плечами и тихо ответил, не глядя на девушку:
– Ничего. Просто не хочу пока.
– Только что хотел, а теперь не хочешь? Нет, не верю. Это ты только что передумал, по пути. Что не так?
– Да я просто не готов пока. Честно…
– А к чему там быть готовым? – удивилась Зоря. – Ты ж не на заседание какое-то идешь…
– Зарин, завязывай! – резко и в свойственной себе манере ответил Мак. – Чё ты давишь? Просто не готов, и всё. Без всяких подробностей.
Девушка поджала губы и решила смириться с внезапным, но довольно привычным для нее приступом плохого настроения у Макара.
– А когда будешь готов?
– Не знаю… Потом, наверное.
– Да? А если потом будет поздно?
– Значит так надо…
Испустив раздраженное мычание и сделав руки в боки, Зоря не отступала.
– Макар, ты меня извини, но вот чё ты целку из себя строишь, а? Там же все свои. Просто приди, натяни улыбку на лицо, вкусно покушай, не испорть никому настроение и спокойно уйди. Что тут сложного? Ты же сам себя в угол загоняешь…
– “Своих” у меня там нет. “Ваши” есть, “твои” есть… А это не одно и то же.
– Да какая разница вообще? “Мои”, “твои”… Чё это за бред? Мы одним делом заняты, в одной лодке гребем. Почему бы не сойтись с нами? С той же Кариной, например. Вы за первую смену друг другу даже слова толком не сказали, а вам, между прочим, теперь работать вместе.
– И чё? Разберемся как-нибудь. Для этого не обязательно на гулянки ходить.
– А как по-другому? Ты же сам себе шанса не даешь дышать свободно. Ты у нас ни на гулянки не ходок, ни в домик, ни в вожатские, никуда вообще. Сторонишься нас, как чумных каких-то…
– Не говори херню…
–…мы тут все нормальные, общительные, ты бы мог многое нам рассказать, Макар. Может даже научил бы чему-то. Тогда бы и отношение к тебе было другое, уж поверь. Но нет – вместо этого даже носа не показываешь. Только сидишь и пьешь, либо куришь…
– Я просто не хочу, Зорь.
– Вот в этом и проблема. Не хочешь! Сам же вокруг себя частокол построил, бросаешься во всех камнями и злишься в пространство, жалея себя. Честно – я бы уже с ума сошла от такой жизни.
– Ты – да. А мне нормально. И я себя не жалею. Я просто не хочу идти на эту тусу. У меня не то настроение сегодня…
– Да у тебя по жизни не то настроение, Макар…
– За собой следи!
Он сказал это резко, словно бросил словами в Зорю, как комком грязи.
– Окей… Ты уже взрослый. Не мне тебя учить.
– Вот именно.
Между парой вожатых возникло неловкое молчание, прерываемое только звуками отдаленных голосов и гулким уханьем филина откуда-то из глубины леса.
Зоре хотелось хоть что-нибудь сказать. Сказать нечто такое, что перевернуло бы жизнь Закрепина с ног на голову, открыло ему глаза и заставило взглянуть на свою жизнь под другим углом. Хотелось сделать так, чтобы его скверное бытие разделилось на два временных отрезка, грань между которыми проходила бы именно этой ночью и именно по этой тропе. Она раздумывала над доводами, которые можно было бы привести, чтобы ее бывший напарник перестал быть таким затворником и всё-таки соизволил выйти в люди.
Но всё же она не врала, когда говорила, что смогла узнать его получше. Именно поэтому вожатая прекрасно осознавала тот факт, что спорить с Макаром в данный момент было попросту бесполезно.
– Ладно. Ну…тогда до завтра – сухо ответила ему Зоря и пошла дальше. – Спокойной ночи.
Мак понимал, что нисколько не жалеет о том, что сорвался с кутежа. Да – несколькими часами ранее он сам пришел к выводу, что для облегчения своей жизни ему нужно хотя бы постараться наладить связь с обитателями лагеря. Но делать это так скоро он никак не планировал. Да и не смог бы – Макар умел рассчитывать свои силы, как ему всегда казалось.
А может быть он просто струсил? Такая мысль, конечно же, была им сразу отброшена, но вот неприятный осадок из непонимания, сожаления и тоски всё же осели у него на душе черным пятном.
Как бы там ни было, но сегодня сближение с вожатыми не состоится. Он сделает это сам и на своих условиях, как будет надо именно Макару, а не благодаря всяким гулянкам. Обнадежив себя этой мыслью, вожатый уже шел обратно, приняв решение больше не думать об этой ерунде, чтобы не забивать голову на ночь глядя.
Время было еще раннее и только подбиралось к десяти часам вечера.
Выйдя из леса, Макару открылось искрящееся звездами небо, глубокое своей чернотой, неестественно красивое, загадочное и одинокое. Созерцать его мешали фонари, что рассеивали темноту и высвечивали рой ночной мошкары, слетающейся на источник света. Природа пела стрекотанием насекомых, а легкий ветерок приятно освежал разгоряченного от легкого алкоголя Мака. Дыхание лета во всей своей красе царило в лагере, но так и не давало вожатому надышаться собой в полной мере.
Точно также происходило и с женщинами. Они никогда не давали насладиться собой с полна, всегда предпочитая оставлять что-то и на потом. Только вот это самое “потом” так и не наступало, а любовь и всякая приязнь человека к человеку истекали так же быстро, как пролетало и само лето.
Макару вдруг вспомнились их совместные прогулки. Вместе они тоже гуляли по ночному лагерю когда-то давно, в другой жизни. И небо над головой было тем же самым, как и трава с деревьями везде и всюду. Всё было одинаково, но в то же время так по-разному. И Макар был не тот, и ее рядом с ним уже давно не было.
А ведь как бы сейчас хотелось взять ее за руку и притянуть к себе, как это было тогда, раньше…
– Так, всё – хорош! – сказал сам себе Макар вслух для большего эффекта. – Чё опять начинается?!
Пора было заканчивать с этими глупостями, ведь нужно было еще придумать, чем занять остаток этого вечера.
У вожатого было слишком мало пива, чтобы напиться и вырубиться, а сонливость уже успела его покинуть, потому и заснуть самостоятельно сейчас он был точно не в силах. Гулять Маку не хотелось, ведь он сам себе только что испортил настроение. Курить организм тоже не просил. Как итог – делать было особо и нечего. Даже Валера, чертов предатель, уперся на гулянку и не мог присесть Макару на уши, рассказывая о своих муравьях.
“Лёня” – вдруг мелькнуло имя в голове вожатого.
Мак пусть и случайно, но очень вовремя вспомнил о странном, но совсем не раздражающем его компьютерщике. Вместе с тем вожатый не забыл и о его недавнем предложении поиграть в игры в компьютерном клубе, которым вожатый так и не воспользовался на первой смене.
“Вот оно! Лучше поздно, чем никогда” – подумал Мак и бодро направился в сторону гостевых домиков, где располагалось жилище Лёни Велюрова.
Ему очень хотелось завершить этот вечер на позитивной ноте. Очень хотелось…
Северяне
Все пятеро расположились в мужской вожатской и уже добрых полчаса обсуждали будущий приезд пионеров из Хладогорска. Макар слушал старшую воспитательницу не очень внимательно, ибо его хронический недосып перевешивал всякую возможность адекватно воспринимать хоть какую-то информацию.
“Больше не буду с Лёней по ночам зависать. Ну на хер, себе дороже” – сокрушался Макар, глаза которого то и дело закрывались под тяжестью век.
Оля растормошила вожатых Южного корпуса еще в семь часов утра. Спустя десять минут все они, кое как умытые и причесанные – кроме лохматого Макара и Валеры, которому, по сути, причесывать было нечего – уже расположились в вожатской и слушали старшую воспитательницу, вид у которой был довольно взвинченный. Сегодняшний день заезда грозился запомниться ей еще надолго.
– Так, я понимаю, что уже с утра успела вам надоесть, но и вы меня поймите – собрались, пока время есть. А то после девяти часов мне уже будет некогда вами заниматься. У нас тут и так куча детей понабежит…
– Да ну вы бросьте, Ольга Викторовна – фыркнул Макар с издевкой. – Нам совсем не сложно продирать глаза так рано. Люблю, знаете ли, встать в седьмом часу и сходу начать пахать…
– Макар, не умничай! – зашипела на него Зоря. – Нефиг было шляться черт знает где всю ночь.
Не желая продолжать назревающую перепалку с бывшей напарницей, Макар выдохнул и облокотился спиной на подушку. Решение это было заведомо проигрышным – он снова стал засыпать под размеренный и монотонный голос Оли.
– Пока что всё остается так же, как мы вчера с вами обговорили. Но на всякий случай давайте повторим – начала воспитательница, не отрываясь от своего планшета с закрепленными на нем списками, схемами и другими листами одной только ей понятного назначения. – Итак, отсюда вы выезжаете заранее – в час дня. То есть без десяти вы уже должны стоять на администрации и ждать водителей. С вами, кстати, поедет Элина Вадимовна. Щас, после завтрака, вы быстренько примите постельное белье и заправите все кровати в корпусе, раз вчера делать этого не стали. По их приезду торжественную часть берет на себя Сергей Анатолич и Элина Вадимовна – там ничего такого, просто слова приветствия с их стороны. Вы помогаете всем рассесться по автобусам и берете у сопровождающих списки на детей. Как будете ехать в лагерь, лично от меня большая просьба – постарайтесь уже в автобусе объяснить им наши правила поведения в лагере. На всякий случай…
– Можно вопрос? – тихо спросила Карина, зачем-то предварительно подняв руку, будто находясь в школе. – А они по-русски хоть разговаривают? Просто если нет, тогда это проблема.
– Вопрос хороший – виновато улыбнулась Ольга. – Вообще…должны. Но я читала, что в Хладогорске, да и вообще в тех краях есть куча наречий, на которых говорят местные народности. Будем надеяться, что понимать они нас будут.
– А если нет? – с закрытыми глазами спросил Макар, который пока еще не успел окончательно уснуть.
– Если нет, то общайтесь через сопровождающих – спокойно ответила старшая воспитательница.
– А если и сопровождающие по-нашему не фурычат?
– Тогда…смотрите по ситуации. Так, на чём я остановилась? А! По приезду сразу идете в корпус на заселение, тут всё по-старому. Сказали, что они уже сами разбились на два отряда, ваша задача только направить их по нужным комнатам. Восьмой отряд по левую сторону, седьмой – по правую, включая холл. Ужин по ситуации, да и всё остальное – тоже. В столовке к семи часам уже будет накрыто, постарайтесь к этому моменту их уже организовать. В вечерке открытия с участием вожатых вы, понятное дело, не участвуете, вам будет не до подготовки. А что по поводу медосмотра – это уже точно будет не сегодня, а завтра. Возможно даже сразу после завтрака. Но об этом мы сегодня еще на планерке поговорим, так что пока не парьтесь.
Вожатые пытались переварить объемную информацию. Вид у всех, кроме Макара, был такой озадаченный, словно их скоро должны были отправить на фронт, сражаться на передовой. Ольга Викторовна же напротив – после проведенного брифинга выглядела куда бодрее, чем ранее, чего и стоило ожидать от трудоголика и идеалистки, живущей своей работой.
– И еще, забыла вам сказать – вспомнила Оля, зачеркивая ручкой один из пунктов в своих заметках. – Постарайтесь сразу наладить контакт с сопровождающими. Не важно, по сколько им там лет. Хоть молодые, хоть в возрасте – нас это не волнует. Главное, что вам с ними работать еще всю смену…
– Да и черт с ними. Они вообще сюда отдыхать едут, а вся работа один хрен на нас перейдет. Или чё, нам еще и с ними возиться придется? На это я не подписывался – сказал Мак, которого возмутил последний пункт Олиных указаний.
– Слушай, они, может, и едут сюда купаться и загорать – с этим я не спорю. Но поверь мне – они наверняка будут совать свой нос во всё, что здесь происходит – ответила Ольга так, будто Мак был юным первоклашкой. – У них же тоже есть свое начальство в Хладогорске, которое затребует от них отчетов после поездки. Вот и будут эти “отдыхающие” задавать кучу вопросов, везде лезть и всё фотографировать. Да – я не уверена, что они будут помогать вам делать реквизит для вечерок. Скорее всего, им это будет не интересно и вы сами на это тоже не рассчитывайте. Зато я уверена, что на самих мероприятиях они уж точно будут болеть только за своих. Поэтому чем ближе вы будете с ними общаться, тем легче будет и нам, и вам сглаживать острые углы. Если таковые будут, конечно.
– Ни чё я сглаживать не собираюсь. Мало того, что мы детей в жопу целуем, так теперь еще и перед этими сопровождалками стелиться… Неа, хрен там.
– Макар, ребятки… Я понимаю, что никому не хочется этим заниматься. Эти приезжие нам, как снег на голову. Знали бы заранее, приготовили бы для них программу отдельную, сделали бы нормальное знакомство и так далее… Вас бы заранее подготовили. А теперь приходиться работать вот так, на коленке и поперек горла. Мы тут щас все на нервах, поверьте.
– Верим, Оль. Не слушай этого – кивнула в сторону бывшего напарника Зарина.
Мак выдохнул.
Ему не нравилось то, какие обороты набирает такая банальная ситуация, как приезд пионеров из другого города. Казалось, что Ольга Викторовна излишне драматизирует ситуацию и видит проблему там, где ее не было вовсе. Как и всегда, Макар решил, что не будет волноваться о таких пустяках заранее и предпочтет подумать об этом уже непосредственно в процессе работы.
Если не забудет, конечно.
Оля глянула на часы, которые показывали сорок минут восьмого. Бодро выдохнув, она собрала свои бумажки в единую кучу и закрепила их на своем планшете, обозначая окончание их миниатюрной планерки.
– Через двадцать минут завтрак. После этого мы с вами уже толком и не увидимся, так что заранее желаю вам удачи, мои хорошие. Ни пуха ни пера.
Автобус еле заметно покачивался, когда ехал по загородному шоссе. Пустота на дороге была такая, что могло показаться, будто в мире больше не осталось ни людей, ни машин. Спокойствию и безмятежности почти удалось свалить Макара в сон, но в итоге всё тот же Валера, будто следуя своей скрытой дьявольской миссии не дать Маку спокойно выспаться, подсел к нему на соседнее сидение и начал делиться своими безынтересными мыслями.
– Я что-то волнуюсь. А вдруг они не говорят на нашем языке, как Карина сказала? Как мы тогда будем друг друга понимать? Коммуникация с детьми очень важна, особенно с подростками…
– Валера – спокойно повернулся к нему Макар, оторвавшись от чудесного вида за окном. – Можешь захлопнуться? Серьезно. Через пару часов на нас свалиться целая толпа орущих дикарей. У меня щас есть чуть ли не последний шанс хоть немного в тишине посидеть, а ты снова мне по ушам ездишь…
– Да-да, я не подумал. Извини, Макар. Ты прав.
Отвадив от себя лопоухого, вожатый снова уставился в окно.
Залитые солнцем поля так и зазывали его к себе. Всё, чего ему сейчас действительно хотелось, так это выйти из автобуса и уйти подальше от дороги, чтобы окунуться в высокую полевую траву и проспать в ее тени до самого вечера. Мак искренне любил природу. Правда, уже довольно давно у него не находилось времени, чтобы побыть с ней наедине.
Когда-то, в другой жизни, он любил выбираться в лес, прогуливаться по берегу реки или просто идти по скрытым пыльным тропам, пролегающих по хребтам и сопкам, ведущих неведомо куда. Ему нравилось слушать пение птиц, шум ветра и деревьев, нравилось вдыхать чистый воздух и просто быть наедине с самим собой. Разумеется, на совершение таких путешествий требовались немалые силы, которых, после переезда в город, у него почти никогда не находилось. А потому и общение с природой со временем вытеснили другие, более низменные и легкодоступные для него занятия.
Мысли Макара вновь поддались меланхолии. Вожатому вдруг вспомнилось, что похожие пейзажи он наблюдал почти каждый день, когда ездил из своего села на скрипучем рейсовом автобусе в ЛУЭБ – “Ладненский университет экономики и бизнеса”. Тогда он предпочитал не замечать всей этой красоты, распростертой за заляпанным дребезжащим окном. Красоты не только лета, но и других, по-своему прекрасных времен года. Всё это проносилось мимо него почти каждый день, но оставалось почти незамеченным, обратившись в обыденность.
“Спасибо, мозг. Я ведь именно этим щас и хотел заняться. Дубина” – разозлился Мак и заерзал на своем сидении.
Только теперь вожатый обратил внимание, что Валера уже ни сидит рядом с ним. Соседнее кресло пустовало, а сам лопоухий паренек уже расположился на другой стороне автобуса и тоже посматривал в окно, вняв совету Макара ловить последние мгновения спокойствия. Где-то позади между собой судачили девчонки – Зоря и Карина рассматривали фотографии в телефоне друг друга, то и дело над чем-то хихикая. Они не замолкали почти всю дорогу, но в то же время вели себя тихо, будто бы разговор и обсуждаемые ими темы принадлежали только им одним и являлись чем-то личным и очень сокровенным, не предназначенным для чужих ушей.
Впереди, почти у самой кабины водителя, в полном одиночестве сидела Элина, черные завитые волосы которой свисали почти до самого подлокотника. Она не копалась в телефоне, а просто тихо и мирно ждала, когда все они прибудут к месту назначения. Для встречи с северянами начальница лагеря выбрала в меру деловой костюм, показавшийся Макару достаточно модным и хорошо на ней сидевшим. Во всяком случае – на его скромный взгляд.
Ее безмятежный вид спровоцировал Мака к действию, ибо вожатый понимал, что в дальнейшем возможности перетереть с Элей с глазу на глаз у него, скорее всего, уже может и не выдастся. Пройдя вперед, Макар уселся на сидении по другую сторону от тетки, почти сразу решив перейти к сути.
– Я по делу – обратил на себя внимание Мак.
Он сразу подметил, что вид у начальницы лагеря из скучающего в момент стал напряженным, словно она была кошкой, что завидела вдалеке враждебную ей собаку.
– Слушаю – тихо ответила Элина, не глядя на племянника.
Мак выждал паузу. Он знал, что тетку это бесит. К тому же было совершенно ясно, что ей был очень неудобен разговор с ним. Элина нервничала, и Макар видел это невооруженным глазом.
– Ну и где же мое обещанное повышение? – также тихо спросил Мак.
– Там же, где и твое обещание вести себя нормально на первой смене.
– Ничего такого я тебе не обещал, не путай. И первую смену я нормально отвел…
– Нормально? – усмехнулась Элина. – А что тогда для тебя означает плохо? Макар, имей совесть и не позорься. На прошлой смене среди вожатых не было никого хуже тебя.
– Ого. Даже так? И чем я тебе не угодил?
– Серьезно? Тебе еще и объяснять надо?
– Будь так любезна.
Элина оглянулась назад, убедиться, что их разговор не слушают. После этого она стала говорить куда тише.
– Слушай, если бы ты не угодил только мне, то я бы помалкивала и смирилась. Но ты же у нас решили по всем фронтам отметиться. Что в работе с детьми кошмар, что в общении с остальными тоже. Регулярно нажирался на смене и бегал курить по десять раз на день. Ты до такой степени обнаглел, что даже … – на этих словах Элина еще сильнее понизила голос – …даже позволил себе отравить вожатых, чтобы за это влетело столовой…
– Чего я сделал?!
– Тише, не ори.
– Охренеть… А ты ни чё не перепутала, Элина Вадимовна? – возмутился Макар. На какой-то миг он даже сам поверил в свою невиновность. – Не, я признаю, что с дисциплиной у меня так себе, это ладно. Но ты палку-то не перегибай. А то может и войны в Африке тоже из-за меня мутятся?
– Не притворяйся, невинный ты наш – укорила его тетка. – Хочешь сказать, что именно в тот день, когда ты прибежал ко мне жаловаться с той несчастной тарелкой, большая часть вожатых просто так взяла и отравилась? Ой, как удачно. Вот ни за что я в это не поверю. Очень подозрительное совпадение. ОЧЕНЬ.
– А доказательства есть?
– Нет у меня доказательств! Но я не дура, Макар. Уж дважды два могу сложить. И еще я очень хорошо знаю тебя и понимаю, что ты на такое точно мог пойти.
– И как я это сделал? Расскажи хоть, а то мне тоже интересно…
– Не знаю и знать не хочу. Настолько не хочу, что мне даже думать об этом противно. Ты эгоист, Макар. Эгоист самого ужасного пошиба. Подвергать риску здоровье других людей – на такое вообще только очень “особенные” люди способны. Особенные – это я в плохом смысле, если что. Так что даже не заикайся о повышении и не выноси мне мозг – и без тебя щас проблем хватает.
– Ах, бедолажка, как мне тебя жалко. Вот беда – вместо одних мажоров приедут другие мажоры. Ай-яй-яй…
– Не говори фигню. Какие мажоры?
– Да перед которыми мы теперь должны на карачках ползать, вот какие! И вообще – если я такое дерьмо, чё ж ты меня тогда на такой ответственный отряд поставила? А? Вдруг я лагерь твой опозорю перед гостями, не думала?
– Не я поставила, а Оля. Это она в тебя верит. Я была против, если это важно.
– Лучше бы сделала так, как хотела.
– Я же не ты, мой хороший. В отличии от тебя – я прислушиваюсь к близким людям, потому что знаю, что я не самая умная на свете. И потому что мое эго не размером с Сатурн, как у некоторых. Ты ж только себя можешь слушать, и большие никого, правильно?
Вожатый не нашел, что ответить. Возмущение перекрыло в нем всякую возможность изрекать свои мысли.
– Можешь не отвечать, вопросы был риторическим, если что.
Мак не сразу сообразил, что тетка только что заткнула его с таким же мастерством, с каким он и сам порою это делал в ее отношении. Мозг вожатого работал в бешенном темпе, стараясь подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то противопоставить себя обвинениям Элины. Разумеется, ничего хорошего из этого не вышло, и тогда Макар решил избрать единственно действенный для себя способ в подобного рода ситуации.
– Знаешь, Эль – мне дорогого стоит находиться в “Ювенте” – зарычал племянник, наклонившись ближе. – Каждый день для меня там, как мука. С работой не вяжется, с остальным тоже… Я с трудом себя перебарываю, чтобы не послать всех на хер и не уйти куда глаза глядят. И плевать, что подумаешь ты. Плевать, что подумают остальные. Иногда мне даже кажется, что лучше уж жрать с помойки, чем зарабатывать себе на хлеб, работая вожатым в моем возрасте. Наверное, мне стоит перестать себя сдерживать и устроить вам напоследок такую жопу, которая вам еще и не снилась, да? Просто так, из принципа. Просто потому, что моя “родственница”, как всегда, подумала, что у нее всё получится и она сможет изменить своего племянника Макара, который ее об этом, кстати говоря, никогда не просил! Ах, какой же он плохой мудак! Теперь он уже не такой, каким она его себе представляла в своей бабской голове…
– Чё за бред ты несешь?
– Называй, как хочешь. Очень кстати, что приезжают северяне – как раз отщипнут кусочек нашего местного колорита и моего хренового настроения. Заодно Карине надо задать взбучку, да и Валерке тоже, а то больно уж он радостный. Ну и Зорю надо добить, чего уж тут. Твоя подпевала Оля тоже бесит меня с самого начала – ей полезно было бы узнать, что я о ней думаю. Как и всем остальным. Вот тогда и поглядим, каким боком выйду твой благие намерения. Интересно, станешь ли ты после этого также сильно любить “Ювенту”, как раньше? Вряд ли.
Элина молчала. Она слушала племянника внимательно, словно старалась запомнить всё, что он говорит. Глядя себе под ноги, она продолжала молчать даже тогда, когда он закончил свою тираду.
Только несколько секунд спустя Элина ответила ему спокойно, словно это она была виновата во всём, что происходило в их отношениях до этого момента:
– Знаешь… Когда человеку плохо, он часто старается сделать вид, что ему хорошо. А когда напуган – хочет казаться грозным и сильным. Но в итоге всё это кончается банальным осознанием…
– Хватит умничать! Ты цитатник Палыча выучила, что ли? Он пичкал этой херней всех, кого считал такими же больными на голову, как и он сам – сквозь зубы сказал Макар.
Элина усмехнулась. Весело и беззаботно, словно племянник сказал ей что-то очень милое и потешное.
– Странно, что ты так говоришь…
– С хрена ли?
– Да хотя бы потому, что на тебя в этом плане он потратил больше времени, чем на кого-либо другого.
Вокзал был полон людей, спешащих разойтись по своим вагонам, либо же торопящихся приобрести заветный билет и наконец отправиться к месту своего назначения. Среди всей этой толпы сновали и те, кто не суетился и мирно расхаживал по перрону, изредка поглядывая на время.
“Встречающие” – понял Макар, лениво оглядывая прохожих.
Солнечная погода придавала здешней атмосфере какое-то особенное настроение. Наблюдая за спешащими по своим делам людишками, Мак не без удовольствия для себя подмечал, что сам-то он сейчас совсем никуда не торопился и среди бела дня просто сидел в укромной тенечке и попивал лимонад, довольствуясь наблюдаемой картиной в полном одиночестве. Пассажиры казались ему муравьями в формикарии Валеры – такие же суетные и безликие. Такие же неинтересные, но в то же время живые и бодрые, искренне спешащие туда, где их, наверное, уже заждались. Во всяком случае – им самим наверняка хотелось так думать.
Когда стакан с лимонадом иссяк, Мак решил пройтись вдоль газетных киосков, находящихся здесь же, немного на отдалении от перрона. Макар сроду не читал газет, предпочитая узнавать не слишком волнующую его информацию от других рассказчиков, изредка по радио или телевизору, а то и вовсе желая не быть в курсе происходящих событий. Однако в данный момент выбирать всё равно было не из чего.
Глаз вожатого зацепился за заголовок одного из спортивных журналов, представленных на витрине:
Армада не попадает в ТОП-10 чемпионата уже третий год подряд
Мак скривился. Долгожданная победа в кубке, видимо, всё же не зарядила игроков “Армады” на уверенное завершение чемпионата. Настроение вожатого резко покатилось по наклонной, и он, разочарованно ругнувшись, решил снова вернуться в свой тенек, чтобы побыть наедине с новообретенным горем и поразмышлять о случившемся с его любимой футбольной командой неприятном событии.
“Всё-таки слили конец сезона, черти” – думал Макар, поджав от разочарования губы.
Жизнь на перроне продолжала кипеть, но вот столь ожидаемые пионеры из Хладогорска всё никак не появлялись. Мак то и дело поглядывал на время, раздражаясь с каждым разом всё больше – их “делегация” ждала приезда детей уже больше двух часов.
Телефон вожатого вдруг затрезвонил в кармане. Это с ним случалось уже настолько редко, что Макар даже удивился внезапному звонку. На экране высветилось: Дрюня порт.
Вожатый замешкался и еще пару секунд раздумывал над тем, нужно ли брать трубку.
– Ракетная база слушает! – серьезно поприветствовал Мак своего знакомого, всё-таки решившись ответить на звонок.
– Чего? Шутник, блин. Здорово, Макар. Занят?
– Никак нет. Сижу тут на вокзале по лагерным делам уже хер знает сколько. Скоро со скуки подохну, или от жары – пока не определился еще. Еще и “Армада” опять сезон просрала. Они там, походу, после кубка из запоя так и не вышли, скоты.
– Ну да, наверное… Это, я чё звоню – ты по работе там не передумал еще? – спросил Андрей, будто бы с надеждой в голосе, решая почти сразу перейти к сути разговора.
Макар скривился, и был рад тому, что его собеседник этого не увидел. С каждым днем вожатому всё меньше хотелось идти работать грузчиком в порту. Но и отказываться от этой вакансии, не имея альтернативы, Мак не мог себе позволить. Потому для себя он решил, что нужно просто немного потянуть время, чтобы и этот, пусть и не великий, но шанс, не сорвался с его крючка.
– А чего бы я передумал? Нет, всё в силе.
– Просто тут отдел кадров про тебя спрашивает. Хотят узнать, подкатишь ты на собеседование, или нет?
– Как дождусь выходных, так и приеду. Пусть не очкуют.
– Окей, передам. Тогда звякни, как намылишься сюда. Всё, я погнал, а то эстакада моя стоит – сказал Андрей и положил трубку.
Макару сделалось очень неуютно. Андрей будто бы напомнил вожатому о долге, который он, жадный скупердяй, всё никак не спешил отдавать.
Работая в лагере, Маку иногда удавалось забывать, что итогом этого своеобразного “возвращения” в “Ювенту” снова станет обычная серая работа, где ему вновь придется горбатиться днями и ночами как проклятому, таская на себе тяжести. Да – грузчикам всех возрастов и пошибов редко приходилось думать о чём либо, кроме своей низкой зарплаты и о возможности выспаться после ночной смены. Также огромным плюсом было и то, что, трудясь в порту, на Мака не давила бы вся та ответственность, что угнетала его во время работы вожатым. Легче и светлей на душе от этой мысли, правда, ему тоже не становилось.
В чём-то Элина даже была права, когда не приняла идею племянника о его возможном новом месте трудоустройства. Подумав о тетке, настроение Макара окончательно стало ужасным, и он постарался как можно скорее забыть о ее существовании хотя бы на короткий миг.
“Ну вот какого хера я всю ночь играл с Лёней, но так и не додумался залезть в интернет и поискать работу?” – корил себя Макар. – “Ты совсем мудак уже? Такими темпами и правда придется тащить задницу в порт. А оно мне надо? Да и в лагере уже осточертело. Первой смены мне по горло хватило. А тут теперь и вторая сразу… Твою мать, ну и сколько еще нам ждать этих северян?!”.
Пока Мак мысленно ворчал, он приметил в толпе на перроне приближающуюся к нему Карину. Вид у нее был вареный – эта жара могла доконать кого угодно – но шагала она уверенно и бодро. Вожатый до последнего надеялся, что девушка тоже решила просто купить освежающего лимонада из стоящего рядом с его лавкой киоска и не захочет завязать беседу со своим напарником, которому сейчас было совсем не до нее.
Как оказалось – он ошибся.
– Можно присесть? – остановилась около лавочки Карина.
“Нет” – подумал вожатый.
– Падай – ответил он противоположное.
Мак понимал, что у него всё равно не найдется подходящей причины, чтобы не позволить девушке сесть рядом. Во всяком случае той, которую он мог бы до нее адекватно донести.
Карина подсела к нему достаточно близко, и этого хватило, чтобы он смог учуять аромат ее духов – легких, но запоминающихся и манящих. Украдкой он бросил взгляд на свою новую напарницу, благо темные очки позволяли скрыть направление его взора.
Одета девушка была просто, но со вкусом. Белые кроссовки и зауженные спортивные брюки ярко контрастировали с желтой брендовой футболкой “Ювенты”, которая была несколько тесна девушке в груди и которую она заправила в брюки, чем заметно подчеркнула свою талию. Такая же брендовая кепка украшала белокурую голову Карины, и была ей очень к лицу. Макару казалось, что даже если бы вожатая вырядилась в сплошные лохмотья, то это всё равно не сделало бы ее менее привлекательной. Во всяком случае, сувенирная одежда лагеря никак не портила ни ее эффектную фигуру, ни общий вид в целом, чего нельзя было сказать о той же Ольге Викторовне.
Мак вдруг понял, что даже очки теперь не скрывают его явного любопытства к внешности Карины, поэтому он постарался сделать как можно более серьезный вид и вернулся к разглядыванию толпы, снующей по перрону. Это зрелище, разумеется, было в тысячу раз менее интересным, чем любование его напарницей.
– Мы с тобой перед заездом даже поговорить не успели. Вчера думала, что вечером встретимся, но Зоря привела только Валеру и сказала, что тебя не будет…
– Да мы вообще всю первую смену не разговаривали, если уж на то пошло. А по поводу вчерашнего – я ушел зависать к Лёне, поэтому и не пришел – сказал Макар, будто бы хвалясь каким-то значимым достижением. Вожатый и сам понимал, что выглядел такой ход довольно дешево. – Мы там с ним всю ночь гасились, почти до утра.
– Понятно – неловко ответила Карина. Мак был почти уверен в том, что девушка даже и не знала, о каком Лёне идет речь. – В общем, я хотела поговорить…о пионерах. Как мы будем с ними работать, что планируем провести с ними сегодня…да и вообще на смене. Давай?
Мак тяжело выдохнул, и был почти уверен в том, что Карина это заметила. Его лицо наверняка отразило всю его незаинтересованность в дальнейшем разговоре.
– А чё, нужно обязательно что-то планировать? – пожал плечами вожатый. – Посмотрим, как пойдет. По ходу дела разберемся. Так проще.
– Ну, это ведь особенные дети. Приезжие. Сам понимаешь… – Карина явно надеялась на то, что этих слабых аргументов хватит для переубеждения Макара. – Всё, что они в “Ювенте” увидят – будет для них новым. Им может запомниться каждый день смены…
– Хочешь, чтобы они всё запомнили и кайфовали? Тогда ходи перед ними раздетая, и им этого хватит… – усмехнулся Мак.
Хватило мгновения, чтобы он осознал свой промах. И без того неловкий разговор в один момент стал совсем невыносимым для девушки после похабной шутки. Вожатому нужно было срочно исправлять ситуацию, если это теперь было вообще возможно. Чтобы выкрутиться, Макар решил заболтать блондинку и увести беседу в нужное русло, пока она не успела окончательно поникнуть и осознать сказанное.
– Извини, конечно… Я это к чему сказал – мы ведь не парк развлечений, Карин. Мы с тобой можем хоть на головах стоять, а пионеры один хрен ничего из этого не запомнят. Я тебе это гарантирую. Они будут зависать в буфете и парках, ждать дискотек, кучковаться по разным углам, и наши “веселые” игры, которыми мы кормим местных, им и на хер не сдались. Да и местным-то они в бок не уперлись, если честно. Кому эти игры вообще нужны?
– Игры на знакомство помогают…знакомиться – ответила Карина, как будто находилась на экзамене. – Дети так раскрепощаются.
– Ну хорошо, допустим. Игры на знакомство еще к месту, но вот всё остальное – это порожняк. Мы тупо занимаем им время, чтобы показать, что мы “работаем”.
– А разве сейчас это не актуально? Помнишь, что сказала Оля? Про то, что они будут ходить и смотреть, что и как мы делаем…
– Да помню я, помню. Но… – у Макара заканчивались аргументы. – А мы кому хорошо хотим сделать? Сопровождающим этим, или детям? Кстати – по-моему, когда я был в “Высотках”, у нас была пара ребят из этого Хладогорска, или чего-то на него похожего… Не суть. Так вот, поверь дяде Макару – эти бедолаги больше удивляются зеленой траве и теплой воде, в которой можно купаться без утепленного акваланга, чем нашим глупым играм и мероприятиям. Максимум, что их и правда займет – это дискотеки. Да и то не факт. Поэтому я не хочу выпрыгивать из штанов, и тебе не советую.
– “Высотки”? Ты там был? – удивленно спросила Карина.
Макар был рад, что его план сработал и он всё-таки смог отвлечь девушку от своей неудачной шутки. Карина больше не выглядела загруженной, а ее зеленые глаза обрели изумрудный блеск и живой интерес.
– Да, было дело. Одну смену всего, еще до “Ювенты”.
– Ого – искренне восхитилась напарница. – Тоже вожатым?
– Неа, пионером. Это был первый и последний раз, когда я пионерам был хоть где-то.
– Клево… А я и не знала.
– Так я никому и не рассказывал из здешних. Ты первая.
Мак был собой доволен. Карина стала чуть ли не первым человеком за долгое время, которому ему бы хотелось рассказать о своем прошлом чуть больше обычного, лишь бы еще хоть немного побыть в лучах ее удивления и скромного признания.
Всё в Карине отдавало искренностью, наивным юношеским удивлением и прекрасным девичьим очарованием. У девушки всё было взаправду – и радость, и горе. Не было в ней той фальши, которую Макар привык видеть в окружающих его людях, а порой замечать и в себе любимом. Да – он был с ней почти не знаком, но то, как она могла расположить к себе человека своей искренностью и простотой, уже говорило о много.
Хотя… Может быть, Макар просто соскучился по общению с противоположным полом? Вот ему теперь и чудилось всякое… Вполне возможно, что Карина сейчас просто хитро им манипулировала и пыталась расположить парня к себе, чтобы облегчить себе жизнь и не повторять ошибок своей предшественницы.
Но даже если и так – это было всяко лучше, чем действовать так, как это делала Зоря, а именно въезжать на своем танке в чужой огород и причинять напарнику раздражение под видом благих намерений.
– Слушай, Карин… Можно с тобой говорить откровенно?
– Да, конечно – навострилась девушка.
– Ну тогда… Я хочу признаться… – продолжил свое наступление Мак, чуть поближе придвинувшись к блондинке. – Честно говоря, я толком не знаю ни игр на знакомство, ни какой-то другой ерунды – это правда. У меня с этим всегда был головняк. Они у меня просто в башке не укладываются. Вот я их и не запоминаю, и всё тут! Да и задора у меня нет, чтобы проводить их. Вот… Из-за этого у меня в отрядах такими штуками всегда напарницы занимались. Сам-то я в другом силен… Ну, например, в поддержании дисциплины. Или, там, в наведении порядка, в строгости, в организации… Как-то так. Могу и наказать, если уж на то пошло. Пусть всё это и звучит жестко, но поверь – эти умения тоже важны. То, что там в этих ваших методичках сейчас пишут про то, что “с ребенком нужно договариваться” – это всё фигня полная. Не, можно попробовать попросить по-хорошему, но в большинстве случаев надо просто врубать командира. Тем более с теми, кто не знает наших порядков и привык подчиняться силе. С детьми надо уметь общаться на языке силы, это я усвоил уже давно. А на этих северах, или откуда там они едут, я думаю, только так и выживают.
Карина не перебивала его, слушая напарника внимательно и явно пыталась вникнуть во всё, что он говорит. Это не могло не импонировать вожатому, который с каждой секундой проникался своей напарницей всё больше и больше, хотя ей для этого даже не нужно было ничего делать. Находись сейчас на месте Карины та же Зоря – которую Макар уже то и дело стал поминать, как черта – то она бы уже двадцать раз его перебила, сделал четыре замечания, а на протяжении всего монолога вожатого и вовсе сидела бы со снисходительной рожей, показывая, что делает напарнику большое одолжение тем, что вообще тратит на него время и слушает его бредни.
– Поэтому… Не знаю, как сказать. В общем – давай каждый из нас будет заниматься тем, что он умеет, а? Ты организуй им досуг, а я обеспечу порядок. И будет у нас в отряде что-то типа баланса. Не хочу обижать Зорю, она ведь твоя подруга и всё такое…но знаешь – с ней у меня даже договариваться желания не было. Она всё хотела делать по-своему, любила покомандовать и отношения повыяснять. А я таких плясок с бубном не перевариваю. Но ты, вроде, девчонка нормальная, адекватная. Поэтому давай дружить и работать вместе, только каждый на своем фронте? Так нам двоим будет легче. Глядишь и сработаемся со временем. Тем более над нами еще будут эти надзиратели, а с такими лучше оборону вместе держать и быть заодно, а не выёживаться.
Макар истратил весь свой словарный запас, в надежде убедить блондинку в своей правоте. Девушка явно задумалась и теперь взвешивала в голове все за и против. Мак воспользовался этой заминкой, чтобы еще немного исподтишка полюбоваться ею.
– Ладно, договорились – кивнула блондинка и задорно протянула напарнику свою руку.
Макар тупо посмотрел на ее ладонь.
– Хочешь, чтобы я ее пожал?
– Ага – кивнула девушка. – Все так делают, когда о чём-то договариваются.
– Так обычно только мужики и делают – улыбнулся вожатый.
– Не важно… Будешь жать, или нет?
Вожатый усмехнулся, но всё же исполнил ее желание. Миниатюрная, будто бы детская ладонь Карины отдавала прохладной, а ее кожа казалась ему очень гладкой и шелковистой. Маку вдруг захотелось растянуть их рукопожатие навечно, лишь бы оно не заканчивалось.
– Только давай условимся, что мы во всём будем друг-другу помогать, хорошо? – спросила Карина, не отпуская руку напарника и честно заглядывая ему в глаза, сокрытые за темными стеклами очков.
– Понятное дело.
– Не, просто… Я знаю, как сложно вы отработали с Зорей прошлую смену. Она рассказывала… Но я многого не прошу – просто не бросай меня одну, не подставляй и помогай, если я вдруг не буду справляться. Всё. Большего мне не надо.
“А что – можно попросить еще больше? Что-то уж слишком много условий, дорогая” – про себя подумал Макар.
– Лады. Но тогда и я тебя попрошу не иметь мне мозг. Если я тебя чем-то раздражаю, то скажи об этом прямо и без наезда, а не умалчивай. Я не экстрасенс и не могу сам обо всём догадываться. Не будь в этом плане, как Зарина. А если тебе чё-то нужно, то проси, а не приказывай.
– Окей – искренне улыбнулась Карина. Улыбка у нее была очень красивой, как, впрочем, и всё остальное. – Пойдем к остальным? А то Сергей Анатольевич сказал, что поезд уже скоро прибудет.
Дети вошкались и не желали стоять равно, вертели головами по сторонам и переговаривались друг с другом так, словно за эти дни, проведенные бок о бок в поезде, у них совсем не нашлось времени на болтовню. Энергия из них била ключом. Казалось, что если все взрослые вдруг разом отвернуться хотя бы на секунду, то северянам хватит и этого времени, чтобы разбежаться по вокзалу и не оставить за собой совершенно никаких следов.
Макар понимал, что причина такой активности достаточна банальна – пионеры попросту устали трястись в своих вагонах и слишком засиделись, и теперь банально радовались свежему воздуху, теплому солнцу и возможностью пройтись два шага вперед и не упереться при этом головой в стенку.
Только когда суетливую толпу всё же удалось выстроить в две ровные шеренги, Мак смог всмотреться в приезжих. Возраст у всех них действительно был разный. Даже слишком. Среди них были не только мелкие, но и, казалось, совсем уж взрослые пионеры, которым Макар, встреть их в будний день в городе, никак не дал был шестнадцать лет. Выглядели они своеобразно – смуглая кожа, темные волосы и чуть узковатые глаза делали их похожими на азиатов. Одеты северяне тоже были невпопад – кто-то хорошо и даже стильно, а кто-то явно не менял своего облачения с самого выезда из Хладогорска. При чём это можно было сказать как про мальчиков и парней, так и про девчонок и девушек. Единым в них было только одно – улыбающиеся задорные лица, излучающие бодрость и веселье.
Якушев выперся вперед, благородно оставив позади себя Элину и всю остальную, не особо важную его персоне, “делегацию”. Депутат завел свою речь, которую он со всей серьезностью мог бы применить еще в добром десятке подобных встреч и съездов. Он говорил о дружбе народов, о гостеприимстве Ладного и о том, с каким же нетерпением он дожидался этого замечательного дня. На сладость его речей наверняка могли бы слететься пчелы и зажалить обладателя медового голоса до смерти, но он успел вовремя закончить свою тираду, вручив главной сопровождающей, низенькой старушке, какой-то сувенир среднего пошиба в честь их приезда.
Пользуясь случаем, Макар решил выделить из общей толпы тех самых четырех человек, о которых и говорил вчера Якушев. Сопровождающие держались чуть в стороне, рядом со своим лидером, или начальницей – Мак пока не придумал, как будет называть про себя эту старуху. Среди всех них внимания была достойна лишь одна девушка, которая хоть как-то соответствовала градации красоты по стандартам Макара и подходила под пункт “вроде ничего такая”. Во всяком случае, так ему показалось издалека. Пока что главной “особенностью” в ее внешности можно было выделить только небольшую панамку, которую нацепила на себя девушка. Смотрелась она в ней чуть глуповато, но всё равно лучше, а главное моложе, чем все остальные сопровождающие, ничем не цепляющие глаз.
Та самая старуха, представившаяся Верой Ильиничной Тумусовой, в ответ также одарила Якушева встречным сувениром, который он принял с фальшивым восторгом, будто ему только что вручили ключ от дворца или новой иномарки. Элина решила не дожидаться, пока депутат снизойдет до ее представления, и также вышла вперед для знакомства. Старуха сдержанно ей кивнула и на том их приветствие было законченно. Вожатых, стоявших всё это время чуть поодаль, представлять и вовсе не стали, что было им только на руку. В ином случае построение на перроне могло затянуться еще на добрых полчаса, прежде чем были бы осуществлены обмены фальшивыми любезностями. Макар благодарил всё на свете, когда они организованно выдвинулись к автобусам и покинул перрон, который уже успел осточертеть вожатому за все эти два с половиной часа ожидания поезда.
Якушев поспешил сослаться на “важные дела”, лишь бросив им на прощание, что еще обязательно заедет в лагерь и проведает “детишек”. Вместе с фотографом, который всё это время мельтешил перед глазами и фотографировал не только всю их встречу, но и вообще чуть ли не каждого человека по отдельности, депутат ретировался с вокзала, позволив всем наконец-то немного расслабиться.
Сопровождающие, шурша списками, довольно бодро и умело организовали детей, сразу разделив их на два отряда и рассадив тех по местам в автобусе. Мак приметил, что та самая сопровождающая в панамке руководит именно его будущими пионерами, что даже немного его порадовало. Сверившись со списками самостоятельно и пересчитав детей по головам, Макар и Карина теперь точно могли сказать, что приняли отряд в свое владение в полном объеме и могут двигаться дальше.
“Да начнется геморрой” – сказал про себя Макар и также занял свое место в плотно забитом автобусе, предвкушая “веселую” поездку.
– Так…тишина! Я надеюсь, что все меня щас понимают, потому что повторять одно и тоже по двадцать раз я не буду – громко говорил Мак, стараясь, чтобы в шуме езды автобуса его было слышно как можно отчетливее. – Итак, давайте коротко – мы ваши вожатые. Во-жа-ты-е. Я Макар, а это Карина. С это дня вы слушаетесь нас. В лагере у нас есть несколько правил, которые нарушать нельзя. Первое – без нашего ведома вы никуда не отходите. Территория у нас большая, искать вас придется долго. К тому же в лесах здесь водятся тигры, а в реках крокодилы, так что “гулять” вы будете недолго. Шучу… Но знайте – уж если мы сами вас найдем, то пеняйте на себя. Второе – весь лагерь живет по расписанию. Если в двенадцать часов у нас планируется мероприятие, или чё-то в этом духе, то именно в это время мы и должны быть там. Никаких “не хочу” и “не буду” я слышать не должен. Все так живут, поэтому и вы привыкайте. От этого, к сожалению, никуда не деться. И третье – не менее важное – если вас что-то беспокоит, или не устраивает, то вы не молчите, а говорите обо всём своим вожатым, то есть нам. Мы со всем разберемся. Также не забывайте и о банальных вещах – не пить, не курить, не воровать, не ругаться матом и не драться – это вам и так должно быть понятно. Будут и другие правила, но с ними мы ознакомимся по ходу пьесы. Ну что, поднимите лапу, кто всё понял.
В толпе северян не нашлось и половины тех, кто поднял свои руки в знак понимания того, о чём им только что распинался вожатый. Макар ошалел. Он не хотел верить в то, что остальные просто не знают его языка.
– Так, давайте-ка еще раз. Поднимите руки, кто…
– Извините, Макар, здесь многие плохо говорят по-русски – неловко пояснила ему сопровождающая в панамке, которая до этого слушала вожатого очень внимательно. – Не волнуйтесь, я им потом всё объясню. Можете продолжать.
“Ну здорово” – подумал Мак, обреченно обводя взглядом толпу. – “Задача только что усложнилась в хренову тучу раз. Я ненавижу свою жизнь…”.
– Замечательно… Ну тогда еще скажите им там…ну, на своем, что по приезду нас ждет знакомство, заселение и ужин. На этом всё.
Сопровождающая тут же стала переводить пионерам то, что сказал им вожатый. Язык, на котором объяснялась девушка, был странный и очень чудной. Обычный набор букв, сваленный в кашу из слов и предложений, которые совсем не ложились на слух. Мак не понимал, как вообще люди могли разговаривать на подобных наречиях.
– Жопа – выругался Макар на чистейшем русском, возвращаясь на свое место у самого входа в автобус. Карина сидела рядом с ним на соседнем сидении и тоже пребывала в некотором замешательстве. – Вот чё толку я щас распинался?
– Хорошо получилось – подбодрила его напарница.
– Да? Ты правда так считаешь? – передразнил ее Мак. – А чё толку? Половина из них вообще не сращивает, о чём речь была.
– Погоди, сейчас она им переведет и проблем нет. Тем более всего половина не говорит, а остальные-то понимают.
– Айй, Карина – не будь ты такой наивной. Даже если часть из них и говорит по-нашему, то они всё равно будут придуриваться, что не втыкают, чего мы им там втираем. Это ж так удобно в любой момент включать “моя твоя не понимать”. Капец…
– Не думаю, что всё будет так плохо.
– Плевать. В любом случае теперь придется общаться через этих двух карманных переводчиков. А они не всегда будут рядом.
– Дети им переведут.
– Ага, а то ты детей не знаешь. Боюсь представить, чё они им там понапереводят. “Вожатый сказал, чтобы ты шел на хер и остальных с собой взял. Путь он покажет” – и это еще в лучшем случае. Вот и будем мы с тобой руками махать, как идиоты, пока эти спиногрызы не догадаются, чего мы от них вообще хотим. Твою же мать…
Карина замялась и больше не стала возражать напарнику. Видимо, теперь и она тоже осознала всю тяжесть проблемы, что легла на их одинокие плечи.
– Ладно, черт с ними – махнул рукой вожатый. – Как приедем, сразу по списку будем выяснять, как и кого зовут. И еще надо реально с их конвоирами зазнакомиться, как Оля и сказала. Нам теперь придется часто с ним лобызаться.
За окном стоял всё тот же шикарный пейзаж, только теперь поля, луга и леса, мимо которых проезжал их автобус, освещались уже вечерним, почти закатным солнцем, а не дневным. В маленькую форточку задувал теплый летний воздух, пахнущей сеном. Маку хотелось вдыхать его без остановки, либо же и вовсе забрать этот воздух с собой, чтобы насытиться им сполна, когда никто и ничто не будет этому мешать.
Бредовая мысль – как ни крути.
Ему вдруг почудилось, что он очень устал. Не только физически, но и морально. Казалось даже, что вся эта природа, весь этот чистый воздух были предназначены совсем не для него. Сейчас он был лишь пленником, вынужденным догадываться, как теперь разъясняться с детьми из Хладогорска, которых не только не интересовали его трудности и переживания, но и чудесный пейзаж, развернувшийся за автобусными окнами.
Макар желал хотя бы на денек перестать быть ко всему этому причастным. Ему хотелось на мгновение перестать жить по расписанию и просто насладиться видами, до которых можно было рукой подать, но невозможно было дотянуться.
– Айтал Барчахов – подготовившись, прочитал Макара имя из списка.
– Я! – весело откликнулся низенький паренек.
– Эрхан Быр…дыкаров.
Из строя вытолкнули парнишку в длинных шортах и очках. По отряду прошел ехидный смешок. Эрхан брякнул что-то на своем и вернулся в строй.
– Ясно. Так, кто следующий? Паша Талауонов.
– Здесь я – поднял руку пионер.
– Саиана Ы…Ымыкова, господи – продолжал читать список Макар. С каждым новым именем и фамилией его язык всё сильнее завязывался в узел.
Из строя вышла стройная девушка, которой Мак с полной уверенностью дал бы куда больше, чем шестнадцать лет. Наблюдая за отрядом приезжих пионеров, вожатый уже успел сделать вывод, что девушки у северян не только выглядят куда взрослее, но и внешность у них гораздо более привлекательная, нежели у их сверстников мальчишек. Последние как раз соответствовали своему возрасту – в общем и целом, они были мелкими бестолочами.
– Настя Сауттинова.
– Я здесь.
– Тимир Долгуновайлов.
– Тута я – хрипловато выговорил полный пионер.
– Кирилл Чахов – с энтузиазмом сказал Макар, радуясь человеческому сочетанию букв.
– Это я – вышел из общего строя высокий пионер.
Кирилл оказался достаточно симпатичным парнем с привычной для Мака внешностью. Выглядел он уже взросло – в отличии от некоторых своих сверстников – однако в списке значилось, что ему так же, как и остальным, было шестнадцать лет. Мак не понимал, каким таким комбикормом нужно было кормить свое чадо, чтобы оно к такому возрасту сумело вымахать до столь нескромных размеров.
Вел себя парень достаточно скромно и будто бы даже неловко, явно не осознавая своего преимущества перед остальными парнями.
– Понял. Вставай в строй – кивнул Мак и вновь вернулся к списку. – Так. Мич…Мичие… Тыгы…капец, Тыгытынаева. Правильно? Есть такая? А ну не ржать!
Седьмой отряд явно забавляли муки их нового вожатого, с трудом проговаривающего замысловатые имена и фамилии. Вместе с ними улыбались и сопровождающие, которые пока не спешили идти на выручку Маку.
– Да-да. Это я – вышла вперед девочка, возрастом одиннадцати лет.
Макар начинал психовать. Он понимал, что еще прежде, чем он дойдет до конца списка, его нервы могут просто не выдержать такого испытания и он вполне наверняка может сорваться, выкинуть злосчастный список в мусорку и до конца смены обращаться к пионерам только на “Эй ты”, либо же просто станет бесцеремонно тыкать в них пальцем.
– Короче – на держи! Теперь твоя очередь. А то я щас язык в трех местах сломаю нахрен – сунул вожатый листок Карине, которая до этого тоже стояла и забавлялась вместе со всеми.
Увы, но по закону подлости девушка ни разу не запнулась ни с одной фамилией или именем северян и добралась до конца списка довольно быстро, возвращая слово своему напарнику. Мак надулся, но не стал комментировать такое великолепное достижение.
– Седьмой отряд! – повысил голос вожатый. – Щас мы с вами дружно идем на экскурсию по лагерю. Слушать вы будете внимательно, чтобы потом не спрашивать, где и что находится. В строю идем ровно и никуда не отходим. После экскурсии мы дружно возвращаемся в наш корпус – разбирать чемоданы и раскладывать все свои шмотки. Если вам что-то непонятно, спрашивайте…
Вопрос не заставил себя долго ждать. Почти сразу из строя вышел низенький парнишка и демонстративно поднял руку. Его имени – и уж тем более фамилии – Макар, разумеется, не успел запомнить.
– Чего? – недовольно буркнул вожатый.
– А када мы пайдем плавать? – ломано, но строго спросил паренек. Его вопрос, несмотря на всю его серьезность, вновь вызвал смех в отряде.
– Айтал! – мягко осадила пионера сопровождающая в шляпке. – Не сейчас. Извините… Они еще в поезде поспорили, кто из них будет первый про это спрашивать.
– Ребята, как только нам разрешат плавать в бассейне, или озере, мы вас сразу туда поведем. Обещаем – мягко сказала Карина. – Но пока что нам это запрещено. Это всех отрядов касается, если что. Не только вас.
По не очень ровному строю прошел разочарованный гул северян.
– А до тех пор больше никаких вопросов про купание. Всем ясно? – строго спросил Макар.
– ДА-А-А – промычали северяне.
– Тогда кру-у-у-гом! Встали по двое и топаем за вожатой Кариной – на экскурсию!
“С этими уж точно будет сложнее, чем с предыдущими” – сделал неутешительный вывод Макар, когда пионеры дружным строем прошагали мимо него.
Засунув руки в карманы, Мак нехотя поплелся следом за ними, проклиная судьбу за то, что ему опять приходится терпеть внеочередное знакомство с лагерем.
В корпусе царили шум и суматоха. Казалось, что все его обитатели готовились к обороне здания, и пока разве что не забаррикадировали своими кроватями окна. Пионеры сновали из комнаты в комнату, шумели и весело курлыкали на своем языке, режущем слух. Макара очень раздражало тот факт, что он не понимает ни слова из сказанного детьми.
Северяне, после того, когда кто-либо из них успевал обжить свой прикроватный шкафчик и закончить с обустройством спального места, как можно скорее бежали в душевую, чтобы помыться. Шесть дней пути давали о себе знать, а потому дети были рады возможности постоять под душем так же, как радовались бы новому велосипеду. Весь этот шумный процесс умело контролировали сопровождающие, которые лихо координировали действия своих подопечных.
Суета стояла невероятная, однако ни Макару, ни Карине не нашлось в ней места. Сейчас они были здесь словно лишние, ничего не умеющие и абсолютно бесполезные зеваки, которые просто проходили мимо и от скуки решили заглянуть в корпус, чтобы поглядеть на местную жизнь. Мака совсем не раздражал такой расклад событий, а вот Карина была в явном замешательстве. Работа проходила мимо нее, и теперь девушка не знала, куда себя деть, стараясь придумывать себе занятие на ходу. Этот факт, почему-то, причинял ей явный дискомфорт.