Феодалка

Глава 1

Я шла, пристроившись к каравану крестьянских телег, груженых огромными тюками. Двигался он медленно и мог обеспечить защиту в пути. Возницы косились на меня. Интересно, кем они меня считали? Надо выяснить это при первом же удобном случае! В сословном обществе свои правила насчет внешности… Но на крестьянку я точно не походила.

На большом торговом тракте, проходящим с севера на юг через сотню разных земель никто уже ничему не удивлялся. Всадники, пешеходы, повозки запряженные ослами, тянулись нескончаемым потоком. Здесь можно было увидеть тонкие шелка и вуали, шкуры, хитоны и невообразимые лохмотья. Если хочешь затеряться и не привлекать внимания – это было подходящее место.

Я надела то, что нашла максимально подходящим для этого мира, но при этом комфортным для дороги: длинная коричневая кожаная куртка (вообще-то шкура молодого дермантина, но кто здесь об этом знает?) светлые штаны для верховой езды, купленные в местной деревне рядом с порталом (да, непрактично, предпочла бы черные, но здесь с черным надо быть осторожнее, его носят в основном монахи) коричневые кожаные сапожки из нашего мира с плоским каблуком и мехом. Волосы я заколола «ракушкой» и убрала под берет.

За спиной у меня был рюкзачок со всеми моими нехитрыми пожитками; кое-какие украшения, аптечка, горсть медных монет, немного серебра, пара золотых, и, главное, оптовая упаковка шариковых ручек – моя основная надежда. Если расчет не оправдается и мне не удастся продать их за хорошую цену в местный монастырь, то буду сидеть на мели и искать подработку до самого возвращения. А этого допустить никак нельзя! Я девушка современная, привыкла к определенному уровню комфорта. Здесь же про удаленный заработок, трудовой кодекс и хотя бы восьмичасовой рабочий день можно забыть.

Тем не менее, я смотрела в будущее с оптимизмом. Моя цель проста – пройти дальше на юг, исследовать еще какую-то часть этой земли, пожить тут, освоиться и успеть вернуться в назначенный день к порталу.

Да, и развлечься хорошенько! Подумать только, у меня тут неизведанный мир и целых полгода свободы!

***

– Почему так долго? Это опасно! А вдруг ты не успеешь к закрытию портала? Или спутаешь день? У тебя не будет с собой телефона с напоминалками! – говорит Федор, наш инженер и изобретатель портал-машины. – Держать портал открытым долго технически невозможно, ты же знаешь!

– Не волнуйся, календарь там уже изобрели, буду пользоваться аналоговым! – шучу я.

– Ну да, даже если брать с собой телефон и несколько пауэрбанков – за пол года они все равно разрядятся, – усмехается Миша.

– Но мы не можем постоянно топтаться на одном месте, не отходить дальше двух километров от портала и этого захолустного селения. Мы знаем об этом мире достаточно! Можно устроить вылазку подольше, – говорю, – Я чувствую себя вполне уверенно. Кое-какие вещи и сведения у меня есть, а что нельзя раздобыть в поселке – куплю по дороге. В монастыре заинтересовались нашим товаром, так что деньги на первое время обеспечены.

– Федя, а почему бы нам не открыть портал сразу в конечной точке? Так ей хоть не придется идти обратно!

– Если бы знать эту конечную точку! – говорит Федор. – Первый портал мы заякорили и он уже никуда не денется, откроется в том же месте, что и сейчас. А следующий может оказаться где угодно! В лесу, на дне ущелья, в кладовке у какого-нибудь лавочника или в городской тюрьме! И связи у нас не будет – как мы сообщим ей, где он? Нет, единственный надежный вариант – возвращаться к известному месту.

– Вот бы тебе все-таки взять кого-то с собой… для безопасности… – начинает опять Федор.

– Ага, найму телохранителя у ларьков по объявлению! – снова пошутила я. Об этом мы уже говорили. Никто из ребят уходить со мной через портал не мог: инженер и техник должны оставаться у машины, мало ли что. А больше никто не посвящен в нашу тайну. Мы еще не решили, как будем использовать изобретение и стоит ли предавать огласке саму возможность путешествовать в другие миры. Сначала сами разберемся.

– Да не волнуйтесь! – говорю, – Найду по дороге кого-то из местных!

***

Дорога поднялась на холм, с которого открывался прекрасный вид на поля и виноградники. Там уже начались весенние работы. Вдали показались стены монастыря и строения постоялого двора. Возницы прибавили ходу. Я тоже зашагала быстрее, хотя после дня пути с рюкзаком по пыльной дороге порядком вымоталась.

Я добралась до постоялого двора на закате. Это был большой каменный дом с арками внизу и террасой на втором этаже. Вокруг него располагались другие строения – конюшни, склады, амбары еще какие-то пристройки. По площади он мог соперничать с самим монастырем. Интересно, кому принадлежало это хозяйство? Если святым отцам, то монастырь очень богат. Это предприятие должно приносить солидный доход.

Комната, которую удалось снять, была не из дешевых, но торговаться я не нашла сил и времени. Надо было отдохнуть, привести себя в порядок после дороги и завтра быть на сделке в подобающем виде. К тому же, если настоятелю доложат о моем прибытии, пусть знает, что продавцы ручек это не кто попало! Они останавливаются в люксах!

Я поняла, что на комнату уйдет все золото, останется немного серебра и меди. Нужен был еще приличный ужин.

Местные деньги мы предварительно добыли, обменяв на муку. Правда, пришлось пересыпать ее из современных пакетов в холщовые мешки, чтоб не вызвать лишнего подозрения. Весь день возились, но это было необходимо. Одно то, что мука была тонкого помола и хорошего качества, вызвало много разговоров.

Комната встретила меня мягкими коврами, потрескивающим камином, горячей ванной – круглая бадья, обитая медью стояла за ширмой прямо в спальне. Горничная заканчивала готовить постель, прогревала ее штуковиной, похожей на закрытую сковородку с углями. Я не дожидаясь ее ухода с наслаждением окунулась в горячую воду. Закатное солнце светило ровно в узкое окно и окрашивало комнату оранжевым светом.

Отмокала я где-то пол часа, уже совсем стемнело и вода начала остывать. Наконец я решила, что уже достаточно восстановила силы и пора спуститься поужинать. Надела то же самое, в чем была. Никакого приличного платья в той деревушке раздобыть не удалось, а моя городская дерматиновая куртка для этих мест хоть и экзотичная, но выглядела как дорогая вещь.

Кроме ужина мне надо было поговорить с людьми и многое разузнать.

Обеденные залы располагались анфиладой один за другим. В первом царила атмосфера неги и роскоши. Столы были накрыты скатертями с вышитыми узорами и у каждого стояли напольные золоченые подсвечники. Посетителей было не много и они выглядели богато. Сидели они парами и небольшими группами, отделенные друг от друга кадками с растениями. Между столами бесшумно сновали разносчики. В нише стены музыкант выводил на лютне негромкую затейливую мелодию.

Для моей цели этот зал не подходил. Здесь все говорило о том, что господа не хотят вторжения в их личное пространство.

Я направилась в следующий зал, по пути стараясь разглядеть гостей, определить сословие или запомнить какие-то детали. Прошла мимо ужинающего семейства: дети проводили меня восхищенными взглядами, родители посмотрели с опаской.

В следующем зале было шумно и весело. Публика, тоже не бедная, вела себя попроще. Столы стояли двумя длинными рядами и между ними гости сидели практически спина к спине, пихались локтями и перекрикивались с другим концом стола. Это было то что надо.

Я подсела к компании из двух парней и двух девушек в нарядных одеждах и позвала разносчика. Так как привычного меню здесь не водилось, пришлось импровизировать, чтоб сделать заказ.

– Мне того же, что едят и пьют эти господа, – сказала я.

– Кабан, запеченный с репой и розмарином и ларское красное, – подытожил разносчик. Я кивнула.

Мы разговорились, оказалось они родственники и друзья одного молодого чиновника, который недавно получил новый пост и ехал в соседний город вступать в должность. Сам виновник торжества уже спал, а компашка продолжала отмечать.

Я почувствовала себя в знакомой обстановке. Эти ребята напоминали мою студенческую тусовку. Тут бы порассуждать о том, что в любом мире мы притягиваем похожих людей. Еще ближе мы стали, когда принесли мой заказ: тарелку с ароматным запечённым мясом и бутылку вина. Я молча кивнула, показав на вино, не зная, как здесь принято угощать и уместно ли. Но один из парней все понял правильно и с моего молчаливого согласия разлил его по бокалам. Беседа пошла в нужном русле.

Друзья говорили о соседнем городе, о нравах и обычаях этого княжества. Я жадно слушала, жалея, что не могу конспектировать.

– Представляете, на день Симона-купалы, ну тот, что в последнее полнолуние весны, парни и девушки купаются вместе голышом!

– Да, ну, не может быть!

– Да, и если вода холодная, то греться дозволяется любым доступным способом! – подмигнул рассказчик. Девушки захихикали.

– А дети, рожденные после этого купания зовутся Симонами и бастардами не считаются. Даже высокородные не пренебрегают этим обычаем. Только купаются они не в реке, а в специальных купальнях…

Девушки рассуждали о моде и нарядах. Одну, ее звали Рансия, так восхитили мои иномирные сапожки на меху, что она готова была тут же обменять их на свой пояс с золотым шитьем. Я взяла на заметку, что такой бартер здесь норма, даже у богатых. Остановило меня то, что сапоги были единственными. Не идти же завтра босиком к отцу настоятелю!

– Но ты можешь купить обувь здесь, в лавке сапожника или на утренней ярмарке! – настаивала она.

– Так здесь есть лавки, где можно купить одежду и обувь? Очень кстати! – обрадовалась я.

Мы вышли на террасу подышать ночным весенним воздухом и посмотреть где эта лавка. Рансия показала, где и что находится. Строения ярко освещались масляными фонарями.

Внизу во дворе под террасой было свое веселье. Беднота играла во что-то типа бутылочки. Девушки и парни вставали в круг, один из них крутился с завязанными глазами в центре, и наугад выхватывал кого-то из круга. Если это оказывался парень – водящий получал затрещину, если девушка – поцелуй. Иногда какая-то девушка начинала убегать, а какая-то выскакивать в перед, в руки водящего. Иногда они менялись, а иногда какой-то ход не засчитывался.

Мы стояли довольно долго, наблюдали с любопытством за этой игрой и пытались разгадать правила. А в это время мы сами тоже стали объектом наблюдения. Какая-то пьяная шайка откровенно гопнического вида возникла на террасе у нас за спиной. Гогоча они вытолкнули вперед одного парня.

– Сударыни! – он сделал шутовской поклон, придерживая сползающий берет на темных сальных кудрях. – Как я рад нашей встрече! Чудесный -ик- вечер, а то ж!

Короткий и широкий кафтан, явно с чужого плеча болтался на нем, как колокольчик. Я подумала, что это, возможно, какой-то разорившийся дворянчик, у которого, кроме фамильной гордости, ничего за душой не осталось. Они чем беднее, тем спесивее. И как его утихомирить?

Его собутыльники стояли так, что закрывали нам вход. Придется лавировать. Как здесь принято действовать в такой ситуации я еще не знала. Посмотрела на Рансию, но она тоже растерялась.

– Позвольте предложить вас....вам…свою срам… скромную компанию, – он дальше толкал речь, еле ворочая языком.

– Хорош, давай в другой раз. Нам пора спать, – миролюбиво сказала я, взяла под руку свою новую знакомую и попыталась обойти их. Собутыльники на удивление легко расступились. Но «колокольчик» никак не хотел угомонится.

– Я провожу вас до комнаты! Ик! Я настаиваю! – он попытался приобнять меня за плечи, но не удержался на ногах и начал падать. Падая, он схватился за воротник моей куртки и оторвал верхнюю пуговицу.

– Момент! Сейчас все будет… – он попытался приладить пуговицу и потянулся к моей груди.

– Ты что творишь, идиот?! – зашипела я, не сдержавшись, и оттолкнула его руку. Вот, терпеть не могу пьяных!

Ну все, сейчас начнется, подумала я с содроганием.

– Полегче, голубушка! Что еще за ложная скромность? – он схватил меня за запястье. – Уж я-то знаю нравы северных наемниц, на самом деле вы – огонь! Не то что…

Рансия взвизгнула и бросилась внутрь зала. Я толкнула его на руки приятелей и гордо последовала за ней мимо загоготавших собутыльников. Нашла глазами свою компанию. Интересно, если начнется драка, они заступятся за меня или разбегутся?

Но этого я так и не узнала, ведь преследовать меня никто не стал. Я вернулась за стол.

– Какая ты смелая, Мариса – сказала мне Рансия. – Я бы так не смогла!

– Эта чернь совсем распоясалась! – возмутились парни. – Надо сказать трактирщику, пусть наведет порядок! Приличным людям уже опасно здесь находиться!

–Так это были не дворяне? – спросила я.

– Похоже, это возницы с последнего обоза, я их видела по пути. А того паяца не знаю, должно быть из местных.

– А не Жака ли это камзол?

–Да! Он его отдавал чтоб почистили и к утру вернули.

Вскоре появился тот самый приятель, новоиспеченный чиновник, Жак. Он оказался толстенький и невысокий. Он о чем-то быстро и эмоционально переговорил с трактирщиком и они скрылись за дверью. Снаружи началась суета и вся наша компания высыпала на террасу посмотреть, чем дело кончится. Все трое: Жак, трактирщик и тот нахал стояли под террасой у коновязи.

Высокий и грузный трактирщик одной рукой держал за шиворот давешнего шутника, а другую прижимал к груди и рассыпался в извинениях перед низеньким Жаком. Тот уже облачился в возвращенный камзол, поправлял манжеты и умудрялся смотреть на трактирщика свысока.

Шутник, казалось, протрезвел и тоже пытался что-то сказать в свое оправдание. Трактирщик резко нагнул и подсек его, поставив на колени перед гостем. Потом достал из-за пояса плетку и начал стегать, продолжая что-то говорить. Бедняга вскрикивал и вздрагивал, но увернуться не пытался, только цеплялся руками за землю.

Сцена порождала противоречивые чувства. С одной стороны было уже жалко этого бедолагу. А с другой – он только что ко мне приставал и оскорбил. Кто же не мечтал, чтоб в нашем мире гопоту из подворотни можно было так отделать?!

Когда экзекуция закончилась, парня отпустили, Жак присоединился к своим друзьям и мы все вернулись за стол. Парни со смехом обсуждали произошедшее.

Еще одна мысль не давала мне покоя.

– Я что, правда похожа на наемницу из северных земель? – спросила я у Рансии.

– Ну, что-то есть, определенно…

– Ага, вылитая наемница, только ножей за голенищем не хватает, – подхватил один из парней.

–Да не, разве у наемников бывает так тонко выделанный камзол? – один провел пальцем по шву на рукаве моей куртки и с удивлением уставился на пластиковую пуговицу – и такие редкие камни!

– Ну, я и правда с севера и для меня все здесь в новинку. У нас все… совсем не так, – сказала я, не вдаваясь в подробности, – Вот здесь, к примеру, как определить человека благородного, от просто богатого, если он не носит фамильный герб во всю грудь?

– О, это очень просто! Это сразу видно! – ребята начали с удовольствием объяснять прописные истины для понаехавшей.

– Во-первых, символы отличия: баронская цепь, медальон маркиза, перстень графа, у баронесс диадема или ожерелье…

– Но это в официальных случаях, а в обычной жизни? На улице?

– Хм, тогда ткани, шелк, бархат, меха – у дворянства они более изысканные и дорогие, – сказал один из парней, поглаживая мех на жилетке и поправляя воротник своей шелковой рубахи. – И золото, конечно!

– Купцы тоже носят золото, иногда и поболее, – поспорила я на удачу, не зная этого точно, – а если это обедневший дворянин, и на изыски ему не хватает?

– Тогда… по фасону! Плащи благородных всегда длинные.

– Да когда ты последний раз видел длинный плащ? – сказал его друг. – Теперь все носят до щиколоток или выше!

– Хм, но есть же еще цвета: в нашем краю дворянство носит красный. Все оттенки, от малинового до пурпурного и бордового.

– Это только у нас. Отъедешь на пару десятков миль восточнее и там аристократия придерживается голубых и синих тонов.

–Не слушай этот бред, мужчины ничего не понимают! – доверительно заговорила Рансия, показывая свое платье. – Мы всегда носим ленты. Это негласный символ, все это знают. Синие, красные… главное, не желтые. Желтый – цвет умалишенных. Ленты вшитые вдоль рукава или в подол платья, в край шапки… И гребни, лучше, конечно, золотые. Хотя, твоя заколка весьма необычная… это перламутр?

Н-да, задачка оказалась не такой простой, как сперва думали. Ребята уже давно спорили друг с другом, забыв про меня. Прописные истины оказались у всех разные.

– Но самое главное не в одежде,– сказал один, важно откинувшись на спинку стула, – Это особая осанка, врожденная стать, и взгляд, который купец или мещанин никогда не скопирует!

Тут же все наперебой стали припоминать и подсчитывать всех горбатых, хромых, кривых, слепых и карликовых графов, князей и герцогов, пока тот не остановил их:

– Хватит, хватит! Этак мы договоримся до крамолы! Еще скажете, будто благородный ни чем не отличается от смерда и будто бы все равны! Что за ересь, во имя всех святых! Нельзя же так!

В свою комнату я поднялась за полночь. Когда стали расходиться, старший из парней кинул горсть монет на стол:

– Это за всех, – сказал он подошедшему разносчику, включив, таким образом и мой заказ в общий счет.

На прощание девушки обменялись поцелуями в щеки, парни – привычными рукопожатиями и похлопыванием по спине, а вот прощаясь с девушками сделали какой-то новый жест: с легким поклоном касались лбом ее плеча. Что это? Галантный жест при прощании с равной? Не долго думая и со мной попрощались так же. Надо запоминать и эти нюансы.

Поднимаясь к себе я пожалела, что не запомнила из имена и титулы. Утром они уедут рано, а я задержусь в монастыре. Так что скорее всего больше не увидимся.

Это был насыщенный и познавательный вечер. Из всего потока информации, что на меня свалился, я заключила одно – надо мне здесь становиться дворянкой. Быть просто богатой горожанкой еще не достаточно! Комфорт можно купить за деньги и после сделки они у меня будут. Но я маленькая слабая женщина посреди чужого огромного мира и только принадлежность к привилегированному классу обеспечит мне безопасность и соблюдение прав.

Итак, примерный облик аристократки, благодаря моим новым знакомым, у меня сложился. Значит платья, ленты, шелк и золото… Да, штаны женщины тут тоже носили, в сочетании с длинным плащом выглядело нормально. Завтра, как только получу деньги, устрою налет на лавочки. Ах, еще надо лошадь купить или нанять экипаж, а то негоже моей утонченной натуре дорожную пыль месить. И провожатого… надежного кого-то, а то ведь дальше с деньгами поеду… и дорожные сумки, куда все сложить… и носильщика, кто это все потащит…

С этими мыслями я уснула.

Глава 2

– Нет, а чем велосипед плох? – не унимается Федор, иногда он очень непрактичный мечтатель. – Все равно надо на чем-то передвигаться. Так хоть часть дороги проедет, а потом в городе продаст по хорошей цене.

– Велосипед один, их много с собой не наберешь, – говорю я.

– Да, и украсть могут! И скопировать! Представляешь, в следующий раз портал открываем, а там – все на велосипедах! Так мы спровоцируем научно-технический прорыв и прощай заповедник уютного лампового… то есть, свечного средневековья, – по Мише бывает непонятно, когда он шутит, а когда говорит всерьез.

– Правда, мы не должны вмешиваться и менять текущий ход истории в этом мире, – добавляет Федор.

– Нет, на велосипеде я точно не поеду. Мне нельзя выделяться, надо сойти за местную, пусть иногда со своими странностями, но в пределах. Что еще из идей?

– Электрические фонарики? – предлагает Миша. – Их можно взять много, спрятать в мешок. Их не скопируют.

– А когда у них кончатся батарейки и они перестанут работать?

– Можно такие фонарики, где надо крутить ручку. К ним батарейки не нужны…

– А ее в колдовстве не обвинят? – спрашивает Федор. – Свет бесконечный и без дыма, пахнет сделкой с Дьяволом, или кто там вместо него?

– Вообще-то, там нет инквизиции, слишком много культов… – Миша задумывается.

– Ну, знаешь, – продолжает Федор. – там и без инквизиции нравы – ого-го! Средневековые, одно слово! Нет, лучше ничего светящего и пахнущего магией не тащить. Знаем, как местные суеверны…

– Тогда набрать побольше украшений.

– Золото здесь дороже, чем там…

– Стеклянные бусы, классика!

– Стекло там уже изобрели. Как и порох…

– А что еще не изобрели?

– Бумаги мы там не видели… Пергамент был, береста какая-то…

– Бумагу не потащу! – представляю, как бы нагрузила мешок пачками для принтера. – Да и где я ее продам? До ближайшего города дня два пути, деньги нужны раньше. Все золото и серебро, что было в деревне, мы уже выменяли на муку. А в городе с этой бумагой куда я пойду?

– К какому-нибудь писцу, чиновнику..

– Его еще найти надо. А если не получится? По листочкам на рынке продавать? Лучше уж заранее ехать по конкретному адресу, к человеку, который точно купит сразу оптом и даст хорошую цену.

– Так, а что у нас ближе всего к порталу?

–Там какой-то монастырь святого Мирефа, кажется. Там, кстати, промышляют переписыванием книг и пишут на заказ летописи для разных графств. Им бы понравилась бумага…

– Ручки! Точно! – у меня возникла идея. – Пергамент у них свой, привычный, переплеты традиционные. На новый формат переходить едва ли захотят. А вот чем удобно писать – должно быть всегда актуально.

– Хм, сомневаюсь что дорого дадут, – Миша хмыкнул. – Гусиные перья ничего не стоят, вон, в деревне их просто выкидывают.

– В деревне и не пишут почти ничего, там одно перо пол года служит и только староста грамотный. В амбарную книгу расходы записывает… А чернила откуда, кстати?

– В деревне разводят сажу в масле.

– Но монахи используют нормальные чернила! Откуда они их берут? Сами делают или закупают у какого-нибудь алхимика?

– Надо поискать в интернете, как у нас раньше чернила делали, – говорит Федор.

После поверхностного поиска:

–Желчь, ржавчина, медный купорос, уксус, какие-то древесные орешки-паразиты… высушивать, вываривать, выжидать… все сложно с чернилами! Да, пожалуй, если в том мире такой же или похожий состав, то наши ручки им должны понравиться, – соглашается Миша. – Но надо все сделать по уму. Сначала послать одну ручку на пробу тамошнему настоятелю, и если его заинтересует, ты уже пойдешь с оптовой партией.

Мы так и сделали. Посыльный из монастыря прибыл с ответом уже через несколько дней. Меня ждали с товаром.

***

Утро началось внезапно, волной звуков и запахов из окна. Ржание коней, крики торговок, запах свежеиспеченного хлеба, звон молота по наковальне, все это ворвалось в сон с первыми лучами солнца, будто бы включили громкость у фильма. Камин давно погас. Ставни вечером закрыть не догадалась и в комнате стоял дубак. Я поежилась и выбралась из постели.

В дверь постучали. Это была горничная с кувшином воды. Она поставила его на столик в «ванной» и осталась стоять чего-то явно от меня ожидая. Черт, где мелочь… Я, завернувшись в одеяло, нашарила в одежде деньги, достала горсть монет и попыталась понять, какие из них сгодятся на чаевые.

– Вот, возьмите, пожалуйста, – я протянула девушке деньги.

– О, ваша милость так добра! Но я еще ничего не сделала! – смутилась та. – Я подожду, пока вы будете готовы умыться, одеться и сделать прическу.

– А, окей, хороший сервис, буду знать! Но не требуется, я сама справлюсь, – ответила я. Не привыкла, чтоб меня трогали посторонние.

Здесь, как я успела заметить, все общение происходит в непосредственной и даже интимной близости. Все постоянно друг друга трогают – пихаются локтями, хлопают по плечу, дерутся, целуют руки, щеки, плечи, края одежды, причесывают, одевают, раздевают, порют… Оружие опять же – в основном ближнего боя. Всё, чтоб люди были ближе друг другу!

А у нас наоборот – стремятся сократить количество касаний, даже если это приложение на телефоне…

Я протянула горничной мелочь. Она слегка присела и удалилась, не выказав удивления.

Фух! Вроде, пока я все делала правильно.

Через пол часа я стояла у ворот монастыря и звонила в тяжелый здоровенный колокольчик. Мне открыл прислужник.

– Мариса Тимьянская к отцу настоятелю!

Мария – мое имя, но я слегка изменила его под местное наречие. «Тимьянская» звучало для местных примерно как «Тьмутараканская». Тимьян – княжество за горами где-то на севере. Считается, что очень далеко – за тридевять земель – и как там живут, что делают, толком ни кто не знает. Удобно для моей легенды.

Прислужник попросил подождать и скрылся. Я ждала, разглядывая мох на каменной кладке монастырской стены. Где-то во внутреннем дворе щебетали птицы, но здесь в глубокой арке ворот, было темно и сыро, как в тоннеле. Прислужник вернулся с величавым монахом с посохом.

– Доброго утра, дочь моя. – сказал он и сделал жест «арку» из сложенных ладоней. Это вроде нашего крестного знамения и используется как приветствие.

– Доброго утра, святой отец. – Я тоже сложила арку, надеюсь, похоже. Он благостно кивнул и выставил вперед посох, сложив на него обе руки. И выжидательно посмотрел на меня. Этот жест был мне не знаком и я на всякий случай повторила:

– Я к настоятелю… Мариса Тимьянская, по поводу чернил. Монах кротко вздохнул и, убрав всю величавость, сказал просто:

– Следуй за мной, дочь моя.

Хм, видимо он подставлял руки для поцелуя, если по аналогии с земными ритуалами. И мой отказ как-то повлиял – то ли показал меня полной невежей то ли повысил мой статус в глазах этого монаха. Скоро узнаем. Вообще мало я слышала про этот культ, не мешало бы лучше подготовиться. Иду торговаться за лучшую цену и толком не знаю, чем живут монахи.

Но когда перед тобой новый мир – любая подготовка недостаточна. В какой-то момент надо уже перестать готовиться и начать действовать!

Пока мы шли через внутренний дворик, я смотрела по сторонам. В принципе, монастырь походил на католический. Всюду статуи этого самого Мирефа и его сподвижников, вместо распятий – символ арки с солнцем, врат рая. Мужчины в длинных одеяниях работали в саду, сидели и писали в длинной галерее, мальчик лет десяти сидел среди корзин с перьями. Он выбирал подходящие, чинил – остругивал ножичком и раскладывал по деревянным ящичкам. Да, спрос на канцтовары определенно тут имелся.

Мы наконец поднялись к кабинету настоятеля в невысокой башенке. Монах, провожавший меня, зашел первым, видимо, доложить. Что он там докладывал, уж не знаю. Его не было минут пять. Наконец, он вышел и пропустил меня в дверь.

Седой, но еще не старый человек с цепким взглядом сидел за массивным письменным столом и смотрел на меня с плохо скрываемым интересом.

На столе и полках за его спиной стояли странные и разнородные статуэтки пресс-папье в виде танцовщиц, невиданных животных, бюстов каких-то правителей. Были здесь чернильницы, ножички, щипцы неизвестного мне назначения.

А среди них – один чужеродный здесь предмет – наша ручка! Самая дешевая, из прозрачного пластика с синим колпачком. Стержень был уже наполовину пуст. Видно ее плотно тестировали все это время.

– О, вы уже оценили наше «вечное перо», – сказала я.

– Что же, сразу к делу, без душеспасительных бесед? Хорошо, это мне нравится! – сказал настоятель, потирая руки. Он хотел знать больше:

– Что это за хрусталь такой гладкий и мягкий?

– Пластик, святой отец.– сказала я как есть. Такого слова все равно не было в их языке.

– Пластик… его добывают в ваших краях?

– Можно и так сказать. Его делают из нефти, которую добывают из земли.

– Удивительно, как из черного масла получается материал, по прозрачности не уступающий лучшему стеклу!

– О деталях не ведаю, секреты мастеров, сами понимаете.

– Понимаю, – проговорил тот многозначительно.

– Чернильные палочки тоже секрет фирмы. Они оставляют всегда одинаково тонкую линию, не пачкают, не делают клякс и их на долго хватает, – тут я достала связку стержней. – Здесь еще сотня таких.

Его глаза загорелись. В них шел подсчет. Передо мной был не только монах, но и опытный делец. Он видел, на сколько страниц хватило половины стержня и это его впечатлило. Вообще по бумаге их должно хватать на пятьдесят тысяч страниц формата А4. Я выясняла перед поездкой.

Но главное было даже не это.

– У нас на такие перья наносят логотипы… то есть гербы! Так сразу видно, чья она. Вы тоже можете нанести символы, например святую арку или иной знак своего монастыря. Скоро пойдет слух, что такими ручками владеет только монастырь святого Мирефа и заказы, выполненные святыми чернилами будут стоить дороже, – подсказывала я.

Его глаза загорелись еще больше. Тут мне пришла в голову мысль, что это не просто делец. Он любит роскошь и диковинки, судя по статуэткам на всех поверхностях его кабинета. И стержни для него это не просто годовой запас чернил для всего монастыря по выгодной цене. Это диковинка, редкость, элемент престижа – а это значит власти и почестей…

А еще это обладание настоящим чудом, что для представителя местной религии и есть основная валюта. Помнится, в начале диалога в наших письмах он предлагал «бартер» – менять ручки на благословения и индульгенции.

Подозреваю, что и мое эффектное появление сыграло роль в ценообразовании. Приди к нему кто-то из местных мастеровых, он бы забрал ручки даром, пообещав год молебна. Но представительницу дальних неизведанных земель, с диковинным говором, в невиданных одеждах и, которая, к тому же, платит золотом за ночевку в лучших номерах, надо прельстить чем-то более весомым.

Изначально в письмах шла речь о пятидесяти золотых ливодоров. Это деньги такие, как луидоры у нас, в какой-то книге читала. Вообще золотые монеты назывались именем правителя, который их выпустил, с окончанием -дор.

В итоге я сторговалась на сто золотых андриадоров, которые были вдвое тяжелее ливодоров. Итого, в четыре раза переплатил святой отец. Но он выглядел довольным. Одно условие только поставил – никому кроме него больше эти чернильные палочки не продавать. Что ж, желание законное и выполнимое. Если за начальную цену можно было купить добротный дом в деревне, то сейчас у меня хватило бы золота на небольшой особнячок в городе!

Монах, дежуривший за дверью, узнав цену, теперь склонился так, будто теперь сам пытался поцеловать мне руки. Ему приказали принести всю сумму. Один андриадор я попросила сразу разменять на серебро. А одну серебряную монету, их называли аргентили, разменяла на медную мелочь. Получился довольно увесистый мешок, за пазуху такой не спрячешь, если только не выдавать себя за беременную.

Тут святые отцы предложили часть денег взять в виде именных расписок, получить наличность по которым можно в городской ратуше в любом городе Антонийского княжества, где мы находились. Я обрадовалась и перевела половину в безнал. Заодно начну изучать финансовую сторону жизни этого мира.

В монастырском казначействе солнце уже освещало пылинки в воздухе. Оказывается, мы торговались до обеда. Писарь в черных нарукавниках поверх белой рубахе вывел мое имя новой шариковой ручкой на пяти пергаментах, каждый на сумму десять золотых. Аккуратно посыпал расписки мелким песком и подул.

Еще я спросила, где можно приобрести карты. Меня отвели в библиотеку, где в одном из залов все стены и длинный стол были им покрыты. Я выбрала одну карту мира (известной его части) и одну карту Антонийского княжества и окрестностей. На это пришлось потратить целый андриадор. Ничего себе, цены! Да, канцелярия – это здесь и правда золотое дно. Хорошо бы еще эти карты оказались достаточно точными для нарисованных вручную.

Вернувшись в свою комнату в гостинице я, счастливая, развалилась на кровати и наконец расслабленно выдохнула. Это успех! Я богата, свободна и могу делать что хочу! Мало того, это и есть моя прямая цель – жить в разных местах, изучить этот мир изнутри.

Итак, сейчас что дальше по плану? Ах, да шоппинг!

Я спустилась вниз, на ежедневную ярмарку, о которой говорила Рансия. Основная часть торговцев уже сворачивала свои лотки. Караваны ушли на рассвете и постоялый двор выглядел обезлюдевшим. Я купила добротный дорожный плащ, кому-то может и до щиколоток, а мне он был до земли. Еще нашла пару просторных женских туник на смену, ткани на платья – красные и бордовые, как мне и советовали, Запасла еду в дорогу: орешки, сушеную оленину местных лесов, хлеб, который дразнил меня с утра своим запахом, мех для воды – это такая мягкая фляга, ну и так, по мелочи. Ах да, и две седельные сумки, куда сложить обновки.

Дело стало за лошадью. Экипаж было уже не нанять, все уехали. Но ничего, я в нашем мире немного научилась ездить верхом, несколько раз бывала на конных прогулках.

– Да, ваша милость, есть кони на продажу – сказал трактирщик, – Во-он в той конюшне, выбирайте любого! Там конюх должен быть, он все про них расскажет, а я здесь закончу и сейчас же к вам подойду!

В конюшне было темно, свет едва проникал в маленькие оконца под потолком. В теплой, пахнущей сеном и навозом темени вздыхали и фыркали лошади. Я прошла на ощупь вперед, пока глаза не привыкли к полумраку и чуть не споткнулась. На полу у входа из сена торчали ноги в стоптанных кожаных башмаках. Там кто-то спал.

– Эй! Это ты здесь конюх? – спросила я.

Ноги мгновенно втянулись и из сена выпрыгнул молодой человек, отряхиваясь и кланяясь.

– Что угодно вашей милости? – бодро спросил он. Узнав, что я ищу для себя коня, начал рассказывать про каждого. Веселый малый, всех расхваливал и хлопал по шее, те отвечали ему на ласку. Я выбрала одного, спокойного, по его словам, по кличке Неженка.

– Отличный выбор, госпожа. – грустно сказал конюх, – буду молиться, чтоб ему было хорошо у вас…

– Твой любимчик? – догадалась я.

– Да, если б можно было, сам бы его выкупил… А вам конюх случайно не нужен? – спросил он без особой надежды в голосе. – Ну, или другой какой слуга? Я все могу!

– Да нет. Хотя… – я вспомнила, что как раз собиралась нанять провожатого. – Ты окрестности хорошо знаешь?

– Как свои пять пальцев! – оживился он.

– В город проведешь?

– В любой из трех ближайших! Хоть по дорогам, хоть лесными тропами!

– А где остановиться в городе, знаешь?

– Покажу и расскажу про все гостиницы и забегаловки!

– А тебя отпустят?

– Да кому я здесь нужен! –грустно усмехнулся он. Я решилась.

– Хорошо, ты нанят. Собирайся, как будешь готов – выезжаем!

– Да я уже готов!

Он вытащил откуда-то из сена тощую котомку и закинул себе на плечо, открыл перегородку и вывел коня. Я последовала за ним к выходу.

Яркий свет после конюшни ослепил меня. Паренек продолжал что-то говорить и надевать на коня уздечку. Внезапно он замолчал. Я посмотрела на него … и узнала этот взгляд и сальные кудри.

Это оказался вчерашний шутник.

– Ой… – он тоже меня узнал и растерялся.

Мы молча смотрели друг на друга. При свете дня он уже не казался наглым дворянчиком – рубаха простая, штаны до колен протертые, старые стоптанные башмаки на босу ногу. Он потупился и смотрел исподлобья. Видно, уже не ждал от меня ничего хорошего, и правильно!

Пока я раздумывала, как теперь с ним поступить, подошел трактирщик.

– Марсель! Ты еще здесь, негодяй?! Я же велел тебе убираться! Чтоб духу твоего здесь не было! – раздался его грозный бас.

Парень выпрямился, подбоченился и заявил:

– Как раз хотел сказать, что ухожу! Все, хватит с меня! Не собираюсь на вас больше работать! Ее милость изволили взять меня в услужение! Посторонитесь-ка! Вот, забираю коня моей госпожи!

Трактирщик аж задохнулся от возмущения, но быстро нашелся:

– В таком случае, – обратился он ко мне. – вашей милости еще понадобится седло… и хороший хлыст!

***

– Маша, помни, ты едешь не приключаться, а жить обычной повседневной жизнью! Такой же как все вокруг тебя! – Федор повторяет это уже в который раз.

– Да знаю, знаю! Ни во что не вмешиваться и не ввязываться! Технический прогресс не провоцировать, социальных переворотов не устраивать! Это бы ты Мише посоветовал, я и так мирная. А он бы охоту на ведьм устроил, точно.

– Тогда уж на колдунов, – смеется Миша. – Ведьмочки, они прикольные.

– А серьезно, там есть колдуны?

– Колдуны есть, а насчет колдовства не уверен, – отвечает Федор. – Так что никаких странных и подозрительных девайсов – телефонов, фонариков, квадрокоптеров – всего что летает, светится и привлекает ненужное внимание быть не должно!

– Ладно, ладно… зануда.

Вот уверена, Миша тоже теперь обдумывает, как прикрепить камеру на ручного сокола.

***

Я расплатилась за коня и его амуницию. В комнате надела обновки, плащ, рассовала деньги по разным карманам и за голенища, расписки за пазуху, серебро и медь оставила в поясном кошеле. Остальные вещи упаковала в сумки и вручила носильщику, чтоб тот отнес их к моему коню.

Когда я вышла, Неженка, оседланный и с притороченными сумками, ждал меня у ворот постоялого двора. Рядом топтался тот самый конюх.

Увидев меня он кинулся навстречу:

– Ваша милость, вы же наняли меня? И не прогоните сейчас? – сразу уточнил он.

– Нет, только выпорю. – брякнула я хмуро.

Вот зачем? Еще минуту назад не собиралась его брать с собой!

Но и этой угрозой не получилось отпугнуть его.

– Идет! – просиял конюх, и тут же поправился. – Ой, то есть, как будет угодно вашей милости

Он помог мне сесть на коня, привычным движением подставив руки под ногу и приподняв меня.

– Только вот еще что… – заговорил парень снова. – Мне за вами не угнаться! Я-то пеший… Не хотелось бы стать обузой… Но если вы изволите… Всего пять аргентилей и проблема решена!

Он виновато улыбнулся.

Вот тут бы мне и сказать, что, мол, раз лошади у тебя нет, то и оставайся. Так нет же!

Я развязала кошель на поясе и дала ему нужную сумму.

– В счет твоего будущего жалованья!

Он согласно закивал. Потом сунул деньги опешившему трактирщику, который стоял тут же, и вывел из конюшни мохнатого низкорослого конягу. Уже оседланного. Молча перекинул на него мои сумки, оставив Неженку налегке, вскочил в седло и радостно подытожил:

– В добрый путь!

Глава 3

Мы выехали с постоялого двора и продолжили двигаться на юг. Места были холмистые, дорога вела то вверх, то вниз. Правильно я сделала, что поехала верхом. Тащиться в гору пешком было бы не реально. Полуденное солнце нагрело воздух, и от утренней свежести не осталось и следа. Уже хорошо припекло, и я сняла плащ, а вскоре и куртку. Лошади усердно отмахивались хвостами от слепней.

Впервые за время в пути я вспомнила дом – свою двушку в хрущевке, доставшуюся от бабушки. Она выходила окнами на север и сейчас в ней почти не появлялось солнце. У нас была поздняя осень, снег с дождем. Я обычно спала до обеда, потом кое-как раскачиваясь принималась за работу на удаленке или тащилась в офис по непогоде. Душа давно требовала отпуска.

А сейчас я ехала на коне по солнечным холмам с полными карманами золота.

Сначала я пустила коня рысью, освежить навыки верховой езды. Когда-то мне нравились конные прогулки, но не такие долгие. Сейчас предстояло провести в седле весь день. Я почти успешно ловила ритм и приподнималась на стременах первые полчаса, потом устала и дальше ехала шагом. Да и лошадь не машина – все время гнать не получится. Интересно, когда мы прибудем в город?

Мой новый слуга ехал рядом, держась немного позади. Я задала ему этот вопрос.

– До заката не успеем, приедем затемно. Эх, лучше бы со всеми на рассвете выехать. А то глядите, какая дорога пустынная, не к добру это.

Действительно, вчера на дороге было полно народу, я шла в потоке людей и повозок, а теперь – никого. Мы ехали одни. Значит, караваны выдвигались в путь утром, чтоб успеть за день дойти до города.

Что ж, раз мы едем одни, то можно и поговорить, скоротать путь.

– Так как, говоришь, тебя зовут? Марсель?

– Да, Марсель, ваша милость. Из Аранды, что по ту сторону реки Вербены, к вашим услугам! – обрадовался он возможности поболтать и вывалил сразу все паспортные данные и резюме. – Пять лет уже состою на службе у разных господ то тут, то там. Дело свое знаю! Двадцати лет от роду, то есть родился я в последний год правления герцога Симона Версальского. Который старший. Только этого герцога никто не помнит, потому как герцогство наше было маленькое и присоединилось давно к какому-то соседнему княжеству, а какой это год по летоисчислению того княжества я уж не знаю! Я тогда давно из Аранды уехал…

– Короче, Марсель зовут. Понятно, – сказала я. Все остальное сказанное озадачило и насторожило меня. Это что же получается? У каждого герцогства и княжества свое летосчисление по правителям? А одного общего нет? Это сколько же местным запоминать приходится, чтоб в датах не запутаться! И последовательность правителей для каждой земли, и когда они правили относительно друг друга…

Придется вести свой отсчет времени, чтоб прийти к порталу в нужный день! Да, и путевые заметки надо начинать, а то ведь забуду все.

– Позвольте узнать имя вашей милости? – поинтересовался Марсель.

– Мариса Тимьянская, – ответила я. Как-то скупо, по сравнению с тирадой Марселя. Вот черт, а титул у меня какой будет? Не подумала… А парень явно ждал, что я его назову. Хотя, что я знаю о местных титулах? Система может с нашей не совпадать.

– Боярыня Тимьянская. – сказала я и встретила недоуменный взгляд. – Я из дальних земель, ты заметил, наверное. Наш язык отличается, и титулы называются по-другому. Если ты мне расскажешь о местных званиях, то сможем найти, чему это соответствует.

– А, это пожалуйста! Значит так, сначала идут сеньоры, – Марсель стал загибать пальцы. – Потом бароны, потом маркизы, графы, князья и последние – герцоги. Хотя, кто главнее – князь или герцог, тоже не всегда понятно: у кого-то род древнее, у кого-то земель больше. Уж я-то повидал этих герцогов, и сказать по правде, они сами не знают. Но если к кому неправильно обратишься, готовы шкуру спустить… да хоть и друг друга на дуэль вызвать.

– А короли последние значит.

– Что вы, королей у нас нет давно! Их упразднили еще лет сто назад при Совете герцогов. Они не нужны стали! Королевства слишком большие, неудобно править, да и дворы содержания дорогого требовали. А вообще, если честно, не знаю, как так вышло, это все их высокородные интриги, а наше дело маленькое..

– Ага, – прервала я снова поток его красноречия. – И на кого я, по-твоему, похожа?

– На княгиню! – не задумываясь, сказал он. Польстить хочет, поняла я.

– И какое обращение к княгине?

– Ваша светлость… Ой! – парень понял, что попал в свою же ловушку, и испугался. До сих пор он называл меня «милостью».

– Ладно, говори пока «милость», это же самое популярное обращение? Я все равно здесь инкогнито и привлекать лишнего внимания не собираюсь.

– Понял, слушаюсь ваша светл.. ой, то есть ваша милость, – Марсель вконец стушевался и замолчал. Не на долго.

Поля кончились, мы теперь ехали по каменистой местности с кустарником и рощами.

– Ваша милость… – проговорил он наконец, – а когда вы изволите меня выпороть?

Я чуть с лошади не свалилась.

– Тьфу ты! Зачем напоминаешь? Я уже и забыла!

– Ожидание хуже самой порки. А не напомнить – еще и виноватым окажешься, – сказал этот дурень с таким видом, мол, «знаю я вас». – Нет уж, вот он я, не прячусь! А после уже, небось, не прогоните. Мне одному сейчас остаться никак нельзя…

Так, видно, все-таки придется его пороть… Не могу сказать, что сцена у конюшни меня как-то сильно ужасала. Даже наоборот, щекотало нервы. Рансия так вообще стояла и улыбалась, как довольная кошка. Кровищи не было, убежал он после порки на своих ногах, а то, что здесь такое происходит сплошь и рядом – так я знала, куда еду! Главное, самой всегда быть по эту сторону от плети. Дворянство мне для того и нужно.

– Ну, тогда привал. Сворачивай вон за те камни. Заодно и перекусим.

За большими валунами оказалась полянка, защищенная от ветра и посторонних глаз. Марсель помог мне спуститься с лошади и привязал коней к кусту. Сам потупился, оробел. Я с удовольствием потянулась, оказавшись на земле. Напрягала мышцы неправильно. С непривычки завтра все болеть будет.

Не спеша обошла полянку. Хлыст в руке примерила – жесткий. И лошадиный пот на нем. Не, лучше розгами.

– Иди, наломай себе прутиков, на свой вкус, – сказала я Марселю.

– Слушаюсь… – поклонился он и побежал к кустам.

А я задумалась. Неужели сейчас это сделаю? Выпороть другого человека, незнакомого… не в качестве ролевой игры, а вот так, по настоящему, с полным правом хозяйки… невзирая на его желание. Хотя он же сам напрашивается. Так что, к чему эта ложная скромность, как ты сам говорил, голубчик. Феодалка я или где?

Через пять минут он вернулся с пучком розг. Застыл и ждал чего-то. Наверное, моей команды.

– Ложись, – подсказала я, показывая на широкий плоский камень. Он медлил. задергался.

– Дозвольте рубаху снять? У меня другой нет… – тихо проговорил он, теребя ворот.

Это он подумал, что я ее изорву прутьями в процессе? Да уж, есть от чего задергаться! У меня тоже сердце заколотилось.

– Нет, давай лучше штаны, – решила я. В конце концов, его спине уже порядком досталось не далее как вчера вечером.

Он встал на колени, спустил штаны и лег животом на камень. Камни были нагреты полуденным солнцем, но его кожа покрылась мурашками. Я тоже чувствовала трепет. Но медлить дальше нельзя.

Я взяла один прут и взмахнула им, послушала как свистит. Хлестнула парня по ягодицам. Он вздрогнул, но промолчал. Наверное, слабо. Взмахнула посильнее несколько раз. Короткий резкий свист и на кожу одна за другой легли красные полосы. Парнишка задышал прерывисто, руками крепко обхватывая камень. Ага, проняло? Это тебе за «наемницу»! Подумала, что не стоит его жалеть, он все равно привык. А мне надо быть такой как все, обычной феодалкой, без гуманизма и прочих странностей!

Я начала стегать быстрее и услышала первые приглушенные всхлипы. Эх, бедолага, зря ты зажимаешься – подумала я. Как пойму, что уже хватит, если будешь так тихо стонать? Еще быстрее и сильнее. О, мой подопечный подал голос! Уже лучше, но надо громче! Прут сломался, взяла другой – длиннее и тоньше. Снова свист и жалобный вскрик. Мальчик дрожал. Его зад уже весь покраснел. Случайно попала себе по ноге. Черт! И правда больно!

Наконец, после особенно звонкого вскрика, я решила закончить наказание.

– Хватит тебе, пожалуй. Вставай, можешь одеваться, – сказала я и не узнала свой голос.

Парень натянул штаны, вытер рукавом лоб и поднял глаза. Посмотрел на меня каким-то странным затуманенным взглядом. У меня были противоречивые чувства. Хотелось его пожалеть, но понравилась его покорность, от этого бросало в жар. Видно, это отразилось на моем лице, он посмотрел и долго не отводил взгляд. Потом вдруг спохватился и опустил глаза.

– Благодарю, ваша ми…све… милость, – выговорил он.

– Пора и пообедать, – решила я, возвращаясь к реальности.

Марсель радостно кивнул, схватил мой мешок и стал доставать оттуда припасы. Кусок полотна, в который был завернут хлеб, расстелил на подобие скатерти на камне, где его только что пороли.

Соседний с ним камень тоже накрыл. Это мне стул, догадалась я. Сам уселся рядом на землю и стал выкладывать мою еду, весело болтая, как ни в чем не бывало.

– Вы не думайте, я обычно не такой! Чтоб чужой камзол надеть и к дамам приставать, такого за мной не водиться! – говорил он между делом. – Это все коварное ларское. Ну и ребята тоже, они меня на слабо взяли. Им-то что, они проездом, пошутили и забыли. А мне хозяин денег должен был за неполный месяц, пропали теперь денежки…

Свою котомку он тоже открыл – из еды у него был ломоть хлеба, какие-то узловатые корнеплоды и ломкие куски сухого сыра. Не дурно! Беднота здесь ест пармезан!

Глядя, как Марсель весело хозяйничал в моих вещах, я подумала, что он добился своего. Прогнать его сейчас уже не получится. Язык не повернется. Уже свой. Будто метку на нем поставила.

Да и чем он плох? Хороший парнишка. Вместо того, чтоб затаить обиду, веселится вон – выхватил два раза за сутки и хоть бы что. Я тоже расслабилась. Чувствовала, что ушел какой-то барьер, будто обменялись секретами – я видела его без штанов, и он меня… застал врасплох своим взглядом. Да и дело свое знает. Говорливый опять же. Можно его обо всем, что касается этого мира аккуратно расспрашивать, или сам без повода расскажет. Болтун – находка для попаданки!

Помыть его только надо, вон хлеб грязными руками ломает…

– …В городе, конечно, работы всякой много, и платят хорошо. Только соваться туда одному, без хозяина, нет никакой возможности.

– Почему? – удивилась я.

– А кто меня там знает? Чужаков нигде не любят. Хорошо, если просто побьют, а то могут и стражники поймать, заклеймить за бродяжничество. В нашем княжестве с этим строго: если есть у тебя господин, то бьет только он, а если нету, то могут все кому не лень, – вздохнул он.

Надо же, так вот почему он за меня ухватился! А я уж думала, мазохист.

Да, тяжело тут простому люду без документов. Как доказать кто ты? Только при помощи других людей. У знати должны быть какие-то грамоты, но они хранятся в замке или в храмах, записи в каких-то приходских книгах, как в нашем мире. Стоп…

– А меня ведь тоже никто не знает.

– Вы – другое дело! – заверил Марсель. – Кто же у благородной дамы будет рекомендации спрашивать?

Я вспомнила Д’Артаньяна и его историю с рекомендательным письмом к Де’Тревилю.

– А как узнают, что я благородная дама?

– Да видно же! Ваша милость кланяться не привыкла.

Да, в нашем мире это как-то не принято. А еще я привыкла к удобствам, чистоте, сервису. К уровню правовой защищенности, который здесь доступен не всем. И к услугам банков или других учреждений, которые исполняются «в одно касание», без поклонов, ходатайств, целования рук и ожидания милостей.

Оставалось надеяться, что на госслужащих в ратуше я произведу такое же впечатление и без помех получу золото по монастырским распискам.

Кстати, о деньгах. Мы же не договорились о зарплате моего нового слуги.

– А сколько платил тебе прежний хозяин? – спросила я.

– Ну… – замялся Марсель. Наверное, хотел набить цену, но передумал. – Да когда как. То пол аргентиля в месяц, а то и целый, бывало! А то и ничего, но это зимой, когда путников нет. Или когда рассердится на что-то. Или когда… да мало ли причин не заплатить. Но это ничего, главное, что кров и стол всегда есть. И защита… а коня, что вы мне купили, мне еще до конца года отрабатывать!

Ну вот, мало того, что денег не просит, да еще должником себя считает. Нет ли здесь подвоха? Поживем – увидим, решила я.

Поев, я разложила на камне карту княжества. Я ехала в ближайший город под названием Саграда. По пути были обозначены еще какие-то деревушки с пометками гостиниц и почтовых станций. В городе я планировала остановиться на пару месяцев и насладиться городской жизнью. Потом еще пару месяцев в другой крупный город, после этого на побережье и потихоньку с запасом времени в обратный путь. Неплохой план на продолжительный отпуск.

Я решила рассмотреть карту мира. Да, больших стран тут не было. Лоскутное одеяло княжеств и герцогств плотно покрывало сушу вокруг моря в центре. На большинстве не помещались названия и даны только первые буквы и сокращения. Континенты вокруг центрального моря смутно напоминали очертаниями Евразию с сильно уменьшенной азиатской частью и Африку с большими белыми пятнами в центре.

Ни обеих Америк, ни Австралии… возможно, их еще не открыли, или их здесь просто нет, это же другой мир, и он не обязан быть копией нашего.

Какие-то названия казались знакомыми, какие-то совпадали со словами нашего мира, но использовались в непривычном значении. Например, на карте были города Глицин и Деринат. Да взять хоть тот же «мой» Тимьян! Хорошо, хоть не петрушка.

Судя по местному климату и названиям здесь, в Антонийском княжестве был аналог нашего испано-французского региона. Руан, Саграда, Версаль. Но нельзя обманываться – это не земные названия, хоть и похожи. У каждого другое значение и другая история.

Это все принципы работы портал-машины и причуды мозга первопроходца, его знаний и ассоциации. Машина считывает излучение мозга, находит совпадения и выбирает ближайший мир из миллионов похожих. Хорошо, что Федор других языков не знает, а то и они бы перемешались и легли на карту в хаотичном порядке.

Когда мальчики разберутся в нюансах управления, наверное, будем открывать порталы с более предсказуемыми характеристиками. Вот это будет расцвет иномирного туризма: древняя Япония, космические одиссеи, волшебный мир фей и русалочек… Ой, нет! В один из первых опытов мы открыли на удачу портал, и в него хлынула стена воды. Еще немного и могла произойти катастрофа.

Мы с Марселем продолжили путь. Скоро я заметила, что мой слуга нервничал. Он часто оглядывался и предлагал то ускориться, то отдохнуть зачем-то в роще.

– В чем дело, Марсель?

– Похоже, за нами едут, – сказал он, и показал на нескольких всадников позади.

– Пусть едут, дорога одна.

– Они сначала скакали во весь дух, а теперь идут шагом, на расстоянии от нас… ни приближаясь, ни удаляясь… неспроста это.

– Ну, – говорю, – может, устали лошади. Нельзя же все время скакать.

– И на том месте, где мы отдыхали, они тоже остановились, топтались, искали что-то… с холма видно было.

– А что там искать? Просто удобное место для отдыха… – я тоже начала нервничать.

– Ваша милость точно свое инкогнито не открывала никому? А то мало ли лихих людей, ради горсти серебра на все готовых! Могут по наводке грабить… или похитить и выкуп требовать у ваших родных…

Я вспомнила, что везу с собой пятьдесят золотых… нет уже сорок семь с копейками. Но если зарплаты здесь такие, как говорит Марсель, то для простых людей это целое состояние. Кто может о них знать? Монахи? Или на ярмарке где-то засветила? Или это опять местным каким-то образом видно, что богатая?

– Ты говорил, что проведешь лесными тропами. Вот, давай подыскивать ближайшую тропу, и сворачиваем от греха.

– Слушаюсь! Во-он там своротка…

Свернули мы на проселочную дорогу, заехали в лесок, пересекли ручей. Большая дорога скрылась за деревьями. Я только подумала, какая стоит тишина, не слышно пения птиц, как вдруг рядом раздалось:

– Именем барона Каидо Руанского, стойте!

Глава 4

Человек пять… нет, уже шесть… семь возникли словно из ниоткуда и окружили нас. Один из них сидел на коне, остальные были пешие, все при оружии. Одежда видавшая виды, бороды, патлы нечесаные – все выглядело жутко.

Один из них подошел, взял за повод моего Неженку и приказал спешиться. Они, не церемонясь, вскрыли мешки, начали выкидывать на дорогу вещи.

Я хотела крикнуть, что я, мол, княгиня. Но, вспомнив недавний разговор с Марселем, придержала язык.

– Обыскать их! – прозвучала команда. Двое неспешно подошли к Марселю, прижали его к стволу дерева и стали обыскивать. Он не сопротивлялся, только послал мне умоляющий взгляд. А чего ты от меня хочешь-то? – удивилась я мысленно – это ты меня спасать должен вообще-то!

Так это что, нас грабят? – запоздало подумала я.

Ко мне тоже направились двое или трое.

– Стоять! Девку я сам обыщу, – крикнул тот, что был верхом. Наверное, главный у них, из всей банды единственный гладко выбритый и с чистыми волосами. Холеный. При других обстоятельствах мог бы мне понравиться. Высокий, хорошо сложенный. Хотя слишком самодовольный, не люблю таких.

Девка, значит… а я уж решила, что статус княгини написан у меня на лбу и всегда будет охранять меня… Какая наивность.

В нашем мире я не сталкивалась с грабежом, разве что в кино видела. Там еще обычно драка и поножовщина прилагалась. Но эти вели себя иначе: расхаживали спокойно, вальяжно, оружие держали в ножнах, будто и не ожидали никакого сопротивления.

На какой-то момент мне показалось, что они и правда стража барона, и это недоразумение сейчас разрешится. Все-таки он же должен обеспечивать местный закон и порядок. Поэтому я не стала возмущаться.

Холеный соскочил с лошади, приблизился ко мне вплотную. Он был высок, мои глаза оказались на уровне его груди. Запах лошадиного пота и винных паров ударил мне в нос. Первым делом он оторвал мою поясную сумку и, заглянув внутрь, небрежно бросил своим людям. Тяжело звякнула о землю медь, и сумку так же неспешно подняли.

Я стояла не шевелясь. Я вдруг поняла, что это может стоить мне жизни. Мы тут одни. Слабая женщина и безоружный слуга. Стало жутко. Никто не придет на помощь. Страх сдавил горло, в висках стучало.

А этот, холеный нарочно медленно запустил руки мне под куртку и долго шарил ими вдоль моей взмокшей спины и талии, хотя найти золотые не составило труда. Не отводя нахального взгляда, он продолжал ощупывать мое тело, доставая золото изо всех внутренних карманов и складывая его себе за широкий атласный пояс. Когда его рука, горячая и шершавая, скользнула мне за тунику и провела по груди я уже чуть не отпихнула его, но что это могло изменить?

Его подельники вели себя себя… скучно и буднично, как на работе. Такие прирежут нас спокойно, как фермер – скотину, и дальше пойдут…

Хотя меня, наверное, не сразу прикончат. Интересно, холеный меня себе застолбил или потом остальным отдаст?.. Или сразу? Вон как смотрит сально – знает, что спешить ему некуда. И остальные ждут. Стервятники…

Но тут холеный вдруг отшатнулся, держа в руках сверток с расписками.

– Это еще что за грамоты? – нахальная улыбка сошла с его лица, – Родриго, глянь.

Щербатый бородач, который откликнулся на имя Родриго, повертел в руках сверток, полистал расписки и выдал с видом знатока:

– Э! Да тут монастырские печати на всех! И цифрей много! Серьезный документ!

Неграмотные, поняла я. Главарь взял у него сверток и обернулся ко мне:

– Что здесь? – спросил он, тряхнув свертком у меня перед носом. Взгляд его стал напряженным.

– Именно то, что написано! – не удержалась я от издевки. Он нахмурился, но отвечать не стал.

Он обвел взглядом остальных. Грабители тоже замерли, ожидая решения главаря.

– Мы не лезем в дела святой нашей матери церкви, – произнес он для своих головорезов.

– Но мы взимаем законную дань с проезжающих! – упрямо ответил за всех Родриго.

– Да, но с тех, кто водит дела с церковью – в половинном размере! – повернувшись к нему, с нажимом проговорил главарь.

– Половину мы оставим, это как раз кони и слуга! – парировал щербатый тоже с нажимом.

– А остальное – наша законная добы… плата за проезд через баронство!

Бандиты хмуро переглянулись, придвигаясь ближе к Родриго. Видно плохо обстояли дела с субординацией в банде. Борзеют на глазах, назревает бунт, как поняла я. Как бы не попасть под раздачу. И хорошо бы удалось слинять под шумок, если начнут выяснять, кто круче…

Но нет, не начали. Холеный не полез на рожон. Он отдал мне «грамоты» и кивнул на разбросанные вещи.

– Можете собираться. Это вам сдача, на дорогу, – он достал из-за пазухи и кинул в пыль горсть медных монет.

– На первое время должно хватить, а там, если вы и правда ведете дела со святыми отцами, они вас не оставят без средств. Золото мы оставим себе. Монастырские должны понимать, тут барон в своем праве! – проговорил он, будто оправдываясь.

Главарь сел на лошадь и дал сигнал своим людям. Те нехотя последовали за ним.

Когда грабители скрылись за деревьями, я посмотрела на свой разбросанный багаж. Конюх стоял у того же дерева, как приклеенный. За все время грабежа он не проронил ни звука. Да, героизмом он не страдает, как я поняла.

Меня начало трясти. От страха или от гнева – непонятно. Мы были на волосок от гибели! У нас отняли целое состояние! Они рылись в моих вещах! И эта тварь… лапала меня!

– Что встал? Собирай все! – крикнула я нервно. Это все страх. Надо успокоиться, не хорошо срываться на беззащитном Марселе. Он-то в чем виноват? Он бы все равно ничего не смог сделать.

Надо сосредоточиться на позитивном. Мы остались живы, в конце концов! Да и деньги.. За голенищами сапог, куда наглец не успел добраться, оставалось еще по одному андриадору. Ну и, конечно, расписки обналичу – не все потеряно! На жилье, дорогу и безбедную жизнь в эти полгода хватит. Изначально я рассчитывала на сумму вдвое меньшую.

И еще надо будет побольше разузнать о местной религии. Раз уж печати монастыря способны остановить разбойников!

Было не столько жаль денег, сколько моей пошатнувшейся уверенности в себе. Безумно досадно, что далеко не все в этом мире стремятся мне угодить и не называют «милостью».

Марсель тоже учудил. Молчал-молчал, приходил в себя и вдруг упал на колени среди раскиданных вещей, и его как прорвало:

– Это не я! Клянусь вам! Я тут ни при чем! И в мыслях не было! Пожалуйста, поверьте! – заговорил он чуть не плача.

– Что? Где ты ни при чем? – не поняла я сначала.

А, так он имелось в виду, что не специально привел меня в лапы бандитов, и что он с ними не в доле! Ну, мне в голову такое не приходило.

Хотя мысль интересная… Свернули-то мы с большой дороги по его наущению… И тропинку выбрал он… И это подозрительное желание идти со мной во что бы то ни стало…

Да ну, бред какой!

– Тогда бы ты с ними ушел делить добычу, – сказала я. Он, вроде, успокоился.

Собрал вещи, включая мелочь, «любезно» брошенную главарем. Больше всего я боялась за аптечку, как бы не побились ампулы с антибиотиками. Но, кажется, все было в целости и на месте.

А, нет, один отрез шелка все-таки прикарманили, оборванцы проклятые!

– Ну, вот что, возвращаемся на дорогу! – решила я. – Только не по этой тропинке, а то опять на них нарвемся. Давай круг через лес, и во-он там выйдем.

Мы долго ехали по руслу ручья. Лошади брызгали холодной водой на полы плаща. Потом поднялись и пробирались по каким-то звериным тропам, где ветви в лицо. Вышли на заезженную проселочную дорогу и снова свернули в лес. Потом мне это надоело, и я стала опять искать эту дорожку, но ее все не было видно.

Мы доели хлеб и сыр. Корнеплоды пока не стали – оказалось их надо запекать в золе, как нашу картошку.

Допили воду и наполнили мех заново в шумном каменистом роднике. Снова долго брели по руслу, пока не начало темнеть.

После захода солнца стало холодно. Длинный плащ с капюшоном оказался очень кстати. А вот Марсель в своей единственной рубашке уже стучал зубами.

Мы спешились и шли пешком, чтоб лучше видеть тропинку. Когда ее стало совсем не видно, я поняла, что мой проводник заблудился. Парень совсем сник. Чтоб взбодрить его и себя я пошутила:

– Ну что теперь? К грабителям сходили, накормили их, теперь куда ведешь меня? В избушку лесной ведьмы или к кикиморам? Может, у тебя целый тур местным злодеям запланирован?..

– Чур-чур! Не поминайте к ночи! – вместо того, чтоб развеселить, мои слова произвели обратный эффект. Парень поднял руки над головой, сложил арку и заозирался во все стороны.

Да, совсем забыла, как действуют здесь суеверия… интересно, они имеют под собой какую-то почву? Вспомнились слова Миши, что «ведьмочки прикольные». А ну как встретим настоящую ведьму? Дыма без огня не бывает, значит, они есть, и они чем-то опасны, раз их так боятся?

Я больше опасалась чего-то реального, волков, например. С кабанами тоже не хотелось бы встретиться.

– Видно придется разводить костер и оставаться тут ночевать, – сказала я наконец. – Все равно до рассвета дороги не увидим, а в темноте бродить бесполезно. Надо насобирать веток, пока еще что-то видно.

Мне было не впервой спать под открытым небом у костра. Правда, тогда были спальники, и прочие удобства, а сейчас и плащу рада. Вон у моего слуги и того нет, ему точно надо согреться у огня.

Я выбрала место для костра, мы привязали коней, и Марсель начал ходить вокруг, собирать хворост. Редкие низкорослые деревья еще не покрылись листвой и легко пропускали свет с неба. Между ними бесшумно порхали мелкие ночные птички. Или это летучие мыши? Скоро стало светлее – взошла луна.

Безветрие и беззвучие, и этот лунный холодный свет, среди корявых теней деревьев создавали какую-то гипнотическую атмосферу, прямо как в фильмах про вампиров и оборотней. И разговоры про нечистую силу совсем некстати, но что делать – сама завела.

И Марсель куда-то скрылся, давно не видно его…

Когда он возник из-за пригорка и замахал руками, что-то бодро тараторя, я выдохнула с облегчением.

– Там дом! Ваша милость, вот за этими деревьями, большой дом, его только сверху видно! Это, должно быть, дом местного сеньора! Не фермерский, точно! Очень большой! Там мы сможем переночевать! – говоря это, он стал отвязывать коней.

– Погоди, ты так уверен, что хозяева любят гостей в такой час? – спросила я, следуя за ним на пригорок. Я бы не пустила к себе незнакомцев из леса, тем более ночью.

– Ну, любят или нет, не знаю, а отказать в ночлеге не смогут, тут так не принято. Если хозяину не по душе гости, он просто к ним не выходит, сказывается больным! Но место найдется! Нас же встречать будут слуги. Вам комнату обустроят, мне на кухне дадут поспать.

Если так, то, конечно, это выглядело лучше, чем ночевать в лесу.

Мы поднялись на возвышенность и увидели дом. Его силуэт рисовался черной громадой на фоне закатного неба.

– Похоже, что нет никого, – сказала я нерешительно. – Окна не горят…

Марсель уставился на меня в недоумении.

– То есть, света в окнах не видно, – поправилась я. Еще больше недоумения. Ах, ну конечно! Ставни на ночь наверняка закрыли. Да, даже если бы были открыты, свет свечей не настолько яркий, чтоб было видно отсюда.

Ладно, пойдем туда, надо же хотя бы попытаться.

Скоро мы вышли на широкую просеку, которая вела прямо к дому. Или лучше назвать его поместье? Каменный, в два этажа с башенкой, он был больше здания монастырского постоялого двора. Он тоже имел арочный фасад с навесами для лошадей, балюстраду наверху, широкие двери главного входа по центру. Мы привязали коней под навесом и подошли к дверям.

Рядом с дверью висела массивная колотушка, которая ударяла по металлическому основанию. Я бы не догадалась, что это такое и для чего. Но Марсель уверенно нашел ее в тени и застучал в гулкой тишине.

Никто не ответил.

– Лентяи, дрыхнут наверное! – отозвался он о своих предполагаемых коллегах.

– Может, есть вход где-то из кухни? – предположила я, – там быстрее услышат. Нам же местные слуги нужны?

– Ну нет! Моя госпожа не может заходить с черного хода, как какая-то торговка, – заявил этот умник, но уже не так уверенно.

Я огляделась и заметила, что двор тоже не выглядит жилым. На постоялом дворе было иначе: там местами валялась какая-то хозяйственная утварь: метлы, лопаты, раскрытые мешки с овсом. Там ржали кони, гоготали гуси в птичнике. А тут чисто и пустынно. Хотя нет, вон – жернов лежит на клумбе. Давно лежит – сквозь отверстие в центре первая весенняя трава проросла…

Марсель, будто понял, о чем я думаю, тоже заозирался и перестал стучать.

– Да и правда, пойдемте ка лучше… кто их знает… что это за место вообще…

Я напоследок толкнула дверь, и она, скрипнув, открылась.

За дверью оказался просторный зал. Он был пустой и темный. Узкие сводчатые окна без ставней пропускали лунный свет. Я прошла внутрь и огляделась. Напротив входа был огромный камин, рядом длинный стол и скамьи вдоль него, укрытые шкурами. Далее виднелась широкая каменная лестница на второй этаж, и под ней небольшая дверь в соседнее помещение. Со стен смотрели охотничьи трофеи – головы оленей, кабанов. Над камином висел щит с гербом: какой-то зверь на задних лапах.

– Есть тут кто? – громко спросила я. Тишина. Я подошла к камину. Рядом с ним были сложены дрова. В камине лежали тлеющие угли. Похоже, огонь разводили не далее, как сегодня днем.

На столе в лужах неопознанного напитка стояло несколько глиняных кружек. Пахло сивухой. Этот дом был обитаем.

– Ну что ты там топчешься? – позвала я Марселя, который не решался переступить порог.

– Ваша милость, что-то здесь нечисто, пойдем-то лучше отсюда! – заскулил он, заглядывая внутрь. Ну уж нет! Я устала как никогда и уже не могла отказать себе в отдыхе в тепле и под крышей.

– Ну, вот еще! Ты же говорил, что прогнать гостей нельзя! Вернутся хозяева, тогда и объяснимся с ними! Не зря же они дверь открытую оставили!

– Говорить-то говорил, но что-то мне не по себе… Не бывает, чтоб господский дом и такой пустой! Всегда кто-то есть! Хоть ключница, хоть старик-сторож…

– Спит давно, наверное… В любом случае, раз мы уже здесь, уходить и ночевать под открытым небом глупо! Заходи, заходи. Если что, ты не виноват, это госпожа велела! – заверила его я. – Разведи лучше огонь, там еще что-то теплится! И давай уже запечем твои корешки, а то есть хочется.

– Слушаюсь, – пробормотал он и прошел, с опаской озираясь по сторонам.

– И воды принеси. Где тут может быть колодец? – Я подумала, как хорошо бы попить чего-то горячего. Но ни чая, ни кофе в этом мире не пили. Хотя ароматные сборы трав и ягод были в чести.

– Во дворе должен быть… хотя, если тут живут, то вода должна быть на кухне, – он посмотрел в сторону дверцы под лестницей. Да, наверное, это кухня.

– Может, и травы там найдутся? – добавила я. Ну это же ничего, что я тут похозяйничаю? Весь день провела то в седле, то пешком, и нервы из-за бандитов еще… Решила, что оставлю потом хозяевам несколько монет за постой…

Марсель настрогал щепы с поленьев, раздул огонь, положил еще дров. Потом раздобыл где-то на камине свечной огарок пошел искать воду и травы для чая. Вернулся он из кухни с чугунком и каким-то колючим веником. В камине нашлась цепочка, и он повесил чугунок над огнем.

– Вот, можжевельник нашел, а больше нет ничего. Один лук висит, – привычно разговорился Марсель, пока вода закипала. – Ох, что это за кухня, рай для повара просто! Столько посуды, приспособлений пекарских, формочек кондитерских, пресс для кунжута есть! Мельничка для орехов! И эта, как ее… крутилка.... для взбивания яиц! У нашего шеф повара на постоялом дворе столько не было! Меня бы на эту кухню порезвиться пустили, я бы вам такие суфле и безе приготовил! И еще марципаны!

– О, да ты кулинар! – засмеялась я, – повезло мне с тобой!

Марсель польщено заулыбался.

– Вот хозяева вернутся, спросим разрешения и приготовишь нам всем сладкое – в благодарность за ночлег, – пообещала я.

– Да хозяин тут – упырь какой-то! Ему ничего этого не надо! – отмахнулся Марсель, – Одним мясом питается!

– Откуда такие выводы?

– А у него все это хозяйство пылью да паутиной поросло. Не готовят здесь ничего. Только пол в крови измазан, видно недавно тушу в погреб волокли… – сказал Марсель… и задумался.

– В крови?… – глупо переспросила я. Ну конечно, здесь это обычное дело… или все-таки нет? И все остальное пыльное и запущенное? Что-то мне не нравится это…

– А где погреб?

– Там же в кухне… люк … – сказал Марсель неуверенно.

– Пойдем посмотрим, что за туша.

Я взяла горящую головешку освещать путь, и мы пошли в кухню. На полу виднелись темные разводы, которые широкой полосой вели от середины кухни к большому наклонному люку, закрытому двумя створками. Взявшись за железные кольца, Марсель со скрипом распахнул тяжелые дубовые створки. Они гулко бухнули о стены.

Темнота из погреба дохнула холодом и сыростью. Я посветила головешкой, но бесполезно: увидела не дальше двух ступенек вниз.

– Умоляю, не заставляйте меня туда спускаться! – угадал Марсель мои намерения.

– Держи блюдце под свечку, чтоб не обжечься.

– Нет, пожалуйста!

– Я же сказала, если что, ты ни при чем, это хозяйка заставила!

– Ага, конечно! – сказал он, наступая на первую ступеньку. – Упырю такое объяснение в самый раз!

Погреб был длинный и узкий, а лестница пологая, пригодная для того, чтоб по ней выкатывали наверх бочки. Марсель уже порядком удалился в темноту, оттуда продолжая уныло жаловаться на вероятность встречи с упырями. Но так как с ним ушел и единственный источник света, я решила тоже спуститься.

Вдруг он с криком отскочил назад, прямо на меня, чуть не погасив свечу.

– Что там? – спрашиваю. Мне из-за него не было видно.

– Рука… – прошептал он.

Я забрала свечу и нагнулась. И правда, рука в окровавленном рукаве. А посветив чуть поближе, мы увидели и все тело. Мужчина лежал поперек лестницы вниз лицом. Это его, значит, волокли по кухне, а потом скатили в погреб. Вся одежда была в темных пятнах.

– Покойничек… – пробормотал Марсель, складывая руки аркой. – Вон сколько крови вытекло.

В этот момент покойник пошевелился и прохрипел:

– Помогите…

Глава 5

– Живой! – выдохнул Марсель.

– Надо ему помочь! Переверни его!

Это Марсель и без команды понял. Он перевернул раненого, тот застонал. Вся его грудь была в крови, рукой он закрывал плечо.

Он замёрз, был слаб, но ещё в сознании. Я поднесла свечу и осмотрела лицо.

Главарь.

Наш сегодняшний знакомый.

Любитель лапать девок, холеный с моими золотыми!

Он сверкнул глазами из-под растрепанных волос и со стоном зажмурился.

Ага! Тоже узнал меня.

Мы взвалили его кое-как на спину Марселю и втащили вдвоём вверх по лестнице, через кухню в холл, к огню. Там я бросила на пол одну из шкур со скамьи, и Марсель сгрузил ношу на неё.

Длинный, широкоплечий, бледный и с синюшными губами, он лежал, тяжело дыша, и смотрел на меня обречённо. А я думала, что теперь с ним делать.

Чугунок с водой как раз нагрелся.

– Марсель, тащи нож, ткань, полотенца – всё, что найдёшь в этой кухне! Он мне нужен живым. Хотя бы, чтоб вернуть мое золото! А там, может, и до виселицы дотянет! – сказала я мстительно.

Бандит ничего не ответил. Он смотрел в сторону и дышал с трудом.

– Ну что за половую тряпку принёс? Этим раны перевязывать? – рыкнула я на Марселя, когда он появился с ножом и какой-то дерюгой в руках. – А нож давай сюда! И придержи его, чтоб не вырывался.

Тот охотно навалился на вторую руку и прижал её к шкуре.

Беспомощный, прижатый к полу бандит дёрнулся и тяжело задышал, увидев нож у своего горла.

Нет, дорогой, можешь не бояться, я не такая, как ты!

Я срезала с него рубаху, потом смочила лоскуты в чугунке и протёрла горячей водой его грудь и руки. Нашлась резаная рана в плече, она оказалась небольшая. Кровь уже остановилась, но потерял он её много. Не скоро еще встанет на ноги.

– Зашивать придётся, – сказала я. Достала из сумок аптечку, выложила на стол ее содержимое. Нашла набор с иголкой и хирургическими ниткам.

– Никогда не пробовала шить по живому. Но это не должно быть слишком сложно? Да и тренироваться надо на тех, кого не жалко! – рассуждала я вслух, доставая иглу из упаковки.

Грабитель хрипел и шевелил губами, стараясь что-то ответить.

– И что же это с тобой случилось? Неужто грабители? – продолжала я говорить с бандитом, продевая нитку в изогнутую иголку.

Он только посмотрел с безнадёжностью в глазах на меня, потом на стол с кружками.

Я взяла кружку зачерпнула теплой воды из чугунка и влила ему в рот. Он пил жадно, а напившись, откинулся на шкуру и задышал ровнее.

– А может, оставить его? – спросил с опаской Марсель. – Ваша милость, пойдёмте отсюда, а? Ещё дружки его нагрянут. Пусть сами с ним возятся.

– Не нагрянут, – сказала я. Ощупала и размотала пояс, за которым скрылись днём мои золотые. Ожидаемо, их там уже не было. – Это ведь они тебя так, да?

– Да, – прошипел сквозь зубы бандит.

– Картина ясная, – подытожила я, втыкая иголку в края раны и стягивая их. – Перепились и добычу не поделили. Там на дороге было очевидно, что они взбунтуются. Этот Родриго прямо-таки подбивал всех, ясно же. И как ты проглядел?

Бедняга стиснул зубы и зашипел то ли от боли, то ли от этих слов. Ничего, жить хочешь, придётся потерпеть мои подколки.

– А дом чей? – спросил Марсель.

– Мой, – прохрипел бандит.

– Это же герб барона Руанского! – удивился Марсель. Он ещё и знаток геральдики, отлично!

– Именем которого нас ограбили? – вспомнила я.

– Я на своей земле. Имею право, – собравшись с силами, выговорил бедняга.

– Так ты и есть барон? – удивилась я. Как-то я по-другому их представляла. А где же длинные плащи, шелка и ленты?

– Так, значит, вас ограбили собственные вассалы! – воскликнул мой слуга не то злорадно, не то осуждающе.

– Они не мои… просто… наёмники, – выдавил он переводя дыхание, после каждого прокола и стежка.

– А твои где? – допытывалась я, раз уж пациент заговорил. – Где вообще слуги, повара, охрана?

– Я их распустил… на заработки. Зимой ещё… Им надо кормить… свои семьи.

– Понятно, – вздохнул Марсель, вроде даже сочувственно. Мне же ничего не стало понятнее.

– Что это значит? – спросила я слугу.

– Невезучее место, этот Руан, – вполголоса сообщил он. – Засуха, неурожай который год подряд уже. Раньше-то, при старом бароне, лесом торговали, было еще более-менее. Сосны мачтовые. А как лес кончился, так все. Потому что песок один. Скоро здесь будет пустыня, крестьяне разбегаются…

– А бароны, значит, выходят на большую дорогу, – подытожила я.

– Ну, они и правда в таких случаях могут назначать плату за проезд через свои земли. Только обычно она вполне умеренная, чтоб поток торговцев не иссяк. А этот, – Марсель кивнул в сторону барона – знать, совсем отчаялся.

Надо же, он его почти оправдывал! Вот еще не хватало проникнуться сочувствием к этому негодяю! Нет уж, я решила продолжать считать нашего пациента обычным бандитом. Если б не монастырские расписки, еще неизвестно, чем бы это для меня закончилось.

Марсель обратился к барону:

– Распустили, значит, вот ведь, как не вовремя! И за лекарем послать некого.

– За лекарем…в Саграду надо. Местный костоправ… лечит только… кровопусканием, – горько усмехнулся барон, делая вдохи между стежками.

Наконец шить я закончила. Рана выглядела прилично. Забинтовала сухими остатками рубахи.

Сонливость накатила внезапно и бесповоротно. Если больше приключений не предвидится, надо располагаться на ночлег.

Вот только тащить нашего пациента наверх, где должны находиться жилые комнаты, не осталось сил. А там не натоплено и всё пылью покрыто, небось, раз с зимы убирать было некому. Не будет же барон сам подметать.

– Вот что, – сказала я Марселю. – Найди спальни и принеси сюда постельное, одеяла там, подушки – что найдешь. Будем спать здесь, у огня. Пленника одного оставлять нельзя.

– Да что он нам сделает, такой полудохлый, – удивился Марсель.

Коньки отбросит, ответила я мысленно. Почему его выживание сейчас имело значение, не могла бы объяснить. Моих денег у него больше нет, да и любых других, судя по всему, тоже. Так что возместить убытки не удастся. Но раз уж начала его спасать, надо оставаться последовательной и продолжить дело.

Марсель тем временем пошел наверх искать постельное и вернулся с ворохом перин и одеял – как дотащил только! Мне постелил три или четыре перины, взбив их предварительно. Себе тоже взял одну. И еще одну мы подтащили под пленника, а то застудится ночью на каменных плитах и мокрой медвежьей шкуре.

Пленник потратил остатки сил и был уже в полузабытьи.

Я закопалась в перины, не раздеваясь, и моментально уснула.

Утром раздался стук. Стучали не громко, но долго и настойчиво. Я с трудом разлепила глаза и силилась вспомнить где я. Первая мысль, что это соседи, которых залило, была отброшена, как только взгляд сфокусировался на пасти кабана надо мной на стене. Соседей снизу из бабушкиной хрущевки тут точно нет.

Я попыталась пошевелиться. Все тело заныло. Хоть убейте, не встану – решила я и провалилась в сон обратно.

“Стоп. Надо встать,” – вдруг пронеслось в голове. – “Это другой мир, долгий путь верхом, нападение, раненый… мы в чужом доме, и кто-то сюда ломится!” События прошедшего дня и ночи вдруг отчетливо всплыли в памяти.

Я выбралась из-под тяжелой перины и огляделась. Зал был освещен солнечным светом, который проходил сквозь витражные окна и цветными пятнами ложился на пол.

Рядом валялись разбросанные вещи: мешок с одеждой, выпотрошенная на стол аптечка. Раненый спал все так же на полу, одеяло не скрывало его тяжелое дыхание. Постель Марселя была пуста, а из кухни доносились голоса. Он с кем-то говорил.

Я пригладила растрепанные волосы, отряхнула перья с одежды и выглянула в кухню.

– …утку, куропаток… яиц пару дюжин. Нет, лучше штук пятьдесят, маслины… муки мешок, мед, орехи, пряности, – перечислял мой слуга какому-то старичку в зеленом балахоне и колпаке. Старичок слушал и кивал. Увидев в дверях меня, он стащил с головы колпак и поклонился. Марсель тоже обернулся.

– Ваша милость, уже проснулись! А я заказываю вам завтрак и обсуждаю меню на сегодня! – радостно сообщил он.

– А? Что? – спросонья язык не слушался.

– Это Фернандо, лесник местный, он барону каждое утро дичь приносит. Но раз сегодня гости…

– Радость-то какая, ваша милость! – заговорил лесник. – А мы уж не надеялись! Гостей у нас почитай со смерти их старшего брата не было! Думал, раз не ходят к нашему господину, так совсем дела плохи! Он ведь затворник у нас, сам ни где не бывает, ни с кем дружбу не водит. Скоро соседние бароны прознают про наше положение, так и начнут безобразничать на земле у нас. Как их образумишь? Дичь постреливать чужие начали, а это совсем плохой знак, скажу вам…

– Погодите… погоди, – прервала я поток его красноречия, собираясь с мыслями. – Мы не совсем гости…

– Моя госпожа говорит, что мы тут почти что свои! – перебил меня Марсель. – Поэтому присылать повара из деревни не надо, сами управимся. Нужны только те припасы, что я перечислил. А, и мешок овса для лошадей. И возок дров, а то те кончаются!

– Все будет, все будет! – радостно закивал старичок. – Что же это я болтаю здесь, а госпожа ждет завтрака! Сейчас побегу, распоряжусь, чтоб вам все доставили! Друзья нашего господина Каидо ни в чем не будут нуждаться!

Словоохотливый лесник, кланяясь, удалился. Я посмотрела на Марселя:

– И что это значит?

– Нам скоро все привезут! – невинно заявил этот плут. – А что мы не друзья с бароном, ему знать не обязательно!

Действительно, зачем доброму старику знать, что его обожаемый Каидо отослал всех, устроил здесь воровской притон и сам же пострадал от своих наемников.

– И поэтому ты решил ограбить бедных селян, потребовав столько еды, сколько нам не съесть? – продолжила я.

– Это все баронское! И вы заплатили ему гораздо больше, чем все это стоит! – нашелся Марсель.

Первой моей мыслью было собираться и уезжать, пока не приехали местные. Но, поразмыслив, я согласилась с Марселем. Этот негодяй взял с меня столько, что можно здесь год жить и еще останется. К тому же, не смотря на грабеж, мы спасли ему жизнь – его бы не нашли еще долго, а самому в таком состоянии из погреба не выбраться.

И сейчас он нуждается в медицинской помощи, которую кроме меня тут никто не обеспечит. Так что остаться здесь, передохнуть один денек вполне можно.

– Тогда переноси одеяла на место, пленника уложим в кровать, наши вещи тоже тащи в одну из комнат, – сказала я Марселю. Он пошел выполнять.

При виде меня барон попытался приподняться на локте здоровой руки.

– Это был лесник? – спросил он напряженно. – Что вы ему сказали?

– Что у тебя гости, и ты очень рад их видеть. Велел привезти угощение и не мешать, – заявила я.

Тот снова упал на спину и выдохнул:

– Благодарю.

Не хочет, чтоб вассалы застали его в таком беспомощном виде, догадалась я. Это мне на руку.

– Раз ты можешь двигаться, то показывай, где твоя комната, перетащим тебя туда.

Мы с Марселем вдвоем подхватили его под руки и помогли встать. Еле переставляя ноги, он поднялся с нашей помощью на второй этаж, дошел до кровати и рухнул на нее.

Я заняла соседнюю комнату, подождав, пока слуга вернет на место перины и расстелет постель.

Комнаты здесь были большие, стены без штукатурки, голая каменная кладка, как внизу. Немного уюта придавали потертые гобелены на стенах. Узкие стрельчатые окна без ставней, но зато застекленные разноцветными кусочками стекла, пропускали достаточно солнечного света.

Большая кровать под балдахином напротив камина, один круглый столик у окна и другой у кровати, два деревянных кресла, длинный кованый сундук – такая была обстановка комнаты. Ванны в баронском доме не оказалось. Из удобств – только ночной горшок под кроватью и кувшин с тазиком для умывания на туалетном столике. Пыльно, как я и думала, всюду капли и пятна воска. Но меня сейчас неряшливость мало заботила. Я разделась и снова растянулась на мягкой перине.

По ощущениям я проснулась в полдень. Солнце стояло высоко, пылинки танцевали в разноцветных лучах витражей. За окном щебетали птицы, а из кухни доносились вкусные запахи.

Я оделась в обновки, купленные на ярмарке у монастыря: белую тунику, кожаные штаны для верховой езды. Хорошо, что здесь не пользуются косметикой, одной проблемой меньше: не люблю красить заспанные глаза. Только причесалась, уложила волосы в “ракушку”, выпустив локоны по краям. Надо выглядеть прилично, на случай, если вдруг заглянут люди. Хоть лесник и говорил, что к барону никто не ходит, но вдруг.

Потом я зашла проверить пленника. Барон спал, так же, как мы его оставили, по диагонали кровати. Длинные волосы раскиданы по подушке, на лице щетина и фингал. Руки и грудь в грязно-кровавых разводах, это я в полумраке так кровь смывала. Под разводами я увидела еще синяки на ребрах. Хорошо его отделали. А нечего связываться с дурной компанией!

Повязка была сухая, уже хорошо. Он ровно дышал и был теплый, даже очень.

Я потрогала кубики пресса. Ничего так, крепкий, хоть и худой. Выкарабкается, надеюсь.

Надо будет поручить Марселю позаботиться о нем: умыть там, наверняка, в туалет надо… Поймала себя на каких-то слишком заботливых мыслях, фыркнула на них и вышла.

Нет, сначала накрыла его одеялом, а потом вышла.

Внизу, на кухне, обнаружилась бурная деятельность. Все затребованное привезли, и Марсель, как и обещал вчера, дорвался до кухни. В печке что-то пеклось, в кастрюлях – варилось, а сам он стоял у стола по локоть в муке и с упоением крутил какой-то артефакт. Это оказалось что-то вроде механического миксера. Ручка на огромном колесе через систему шестеренок придавала ускорение лопастям, взбивающим яйца.

Похоже, у нас будет пир. В животе урчало, почти сутки нормально не ела. Марсель оторвался от своего занятия и с легким поклоном поприветствовал меня:

– Доброе утро, ваша милость! Желаете обедать? Почти все готово, сейчас куропаток достану!

– Ты лучше сходи наверх, за больным поухаживай, сделай там все, что нужно… и поесть ему тоже принеси! – сказала я. Тот кивнул и с сожалением оторвался от своей “крутилки”. Он вытащил из печки вертел с двумя куропатками, одну сгрузил на тарелку, положив рядом пучок зелени, поставил для меня на стол в зале. Другую погрузил в большую корзину вместе с кувшином воды и еще какой-то утварью, подхватил двумя руками и понес наверх.

Стол в зале уже был очищен от следов вчерашней попойки, а пол отмыт от крови и подметен. Шкура вернулась на скамью. Молодчина Марсель, знает, что делать и все успевает! А ведь должен был устать вчера не меньше меня!

Между плитами пола я заметила клочок чего-то белого. Это оказался обрывок упаковки медицинской иглы. Я подобрала и выбросила его в тлеющий камин – не место здесь следам иного мира!

А потом села и пообедала вкусной печеной куропаткой. Съела ее всю, ломая руками и заедая молодым зеленым луком.

Когда Марсель вернулся, я решила пойти погулять.

– О, если сейчас я отлучусь, на кухне все сгорит, – с сожалением предупредил он.

– Ты можешь остаться, я пройдусь одна. Я не далеко, посмотрю окрестности, – ответила я. Он радостно остался возиться на кухне.

Глава 6

Днем двор не выглядел так зловеще, как прошлым вечером. Марсель и тут постарался, расседлал лошадей, засыпал овса в длинное корыто. Лошади жевали и чувствовали себя прекрасно.

У входа в кухню стояла телега, на ней лежали д