Драконий хабар

Пролог

– В среднем пятьдесят, примерно по двадцать грамм на каждый, итого получается… Почти десять тысяч золотых.

Человек, в чьи уши влетела эта информация, мог запросто поперхнуться пивом, но ему удалось сдержаться.

– Роско-ошно, – одобрительно протянул он. – И где ж такое богатство?

– В Несеренити, – ответил его «друг».

– В Несеренити?

– В Несеренити!

– В Несере-енити…

– Да, черт тебя дери, в Несеренити! Ну, это там, где…

– Я знаю, где это, ты, фокусник доморощенный. И мне это не нравится.

– Это почему?

Человек вздохнул.

– Большой город, много проблем, очень грамотная и умелая стража, как их, гвардия… Всего не учесть. Одна оплошность, и все планы полетят единорогу под хвост.

– Звучит справедливо. От такого, как ты, – последовала усмешка, – особенно странно это слышать, но все же справедливо. Что предлагаешь?

– Для начала надо попасть в город и осмотреться, только сделать это незаметно от местных.

– На этот счет можешь не переживать. Есть у меня там свой человечек. Точнее, гномик.

Человек удивленно приподнял бровь:

– Гномик? ГНОМИК? Любовь ко всяким недоросликам совсем затмила твою соображалку?

– Очень смешно, – прохрипел «друг». – Давай-ка не выкобенивайся, пока я не превратил тебя мышь.

– Ха! – прыснул человек. – Ты не умеешь угрожать, правда? Считаешь, что я, будучи мышью, не выживу? Да я высплюсь так, как никогда доселе!

– Выспишься? Ну даже не знаю. Я полагал, что наивность тебе не свойственна.

– Людям моего ремесла, – он наклонился к «другу», – свойственно находить укромные места. Если ты понимаешь, что я имею в виду. Насколько надежный этот твой гномик?

– Ну, – «друг» пригладил волосы и принялся чесать лоб, – он мне изрядно задолжал. А еще с ним можно связаться обычной почтой.

– Сгодится. Он может найти пару шельмецов, не гнушающихся грязной работы?

– Почему нет? А коли не найдет – сам руки запачкает, не из брезгливых.

– Отлично. Тогда направь этому гному письмо с инструкциями…

– Их что, будет больше двух?

– Я же сказал… – человек опустил пустую кружку на стол и небрежным жестом пододвинул ее к собеседнику. – Большой город. Много проблем. Всего не учесть. Будь добр, еще хмельного.

– Но…

– Но мы попытаемся. Ты давай, не скупись на выпивку. Мне нужно как следует надраться, чтобы как можно меньше помнить… За все остальное Несеренити заплатит сполна.

Глава 1

В период сбора урожая Несеренити особенно хорош. Еще больше он хорош на закате дня, когда солнце легким поцелуем касается вершин Северных гор, а небеса окрашиваются в невероятные узоры багряных облаков. Дни становятся короче, вечера и ночи – немного холоднее, во многом благодаря промозглому ветру с Аметистовой реки, нередко несущему в мир, помимо прочего, удивительное сочетание ароматов из портовых складов. Эти запахи славятся тем, что доводят парфюмеров до анафилактического шока.

Это время – золотой период для разнорабочих всех рас, кого нелегкая занесла в большой город. Все свободные руки резко перестают быть таковыми и приступают к работам на лесозаготовках, городской пашне и складах. К морозам, пусть их период в Колесе года и недолгий, все помещения должны быть набиты дровами и продуктами под завязку, поскольку лишь небольшая часть горожан обладает собственным садовым участком. И потому рынок Несеренити, издавна являющий собой отдельно взятый живой организм, функционирующий по своим собственным законам, всегда, кроме четверга, готов принять жителей.

Но основного внимания в данный момент заслуживают отнюдь не базарные площади, не километры бережно возделанных земель и не чарующей красоты леса, о нет.

На окраине Несеренити в эту самую минуту свои козни строят кое-какие не совсем загадочные личности, которые в силу ряда удивительно глупых обстоятельств оказались в долгах. Серьезных долгах серьезным людям. И, честно говоря, положение их и так было совершенно незавидное, а теперь и вовсе стало катастрофическим. Тем не менее, каким-то удивительным образом им хватило на горячительные напитки, после употребления которых они снова пришли к выводу, что скудное финансовое положение требует корректировки способом, не имеющим ничего общего с честным трудом и реальными выгодами.

Тут стоит отметить, что основная загвоздка в этом способе заключается в законах города, у которых к способу есть масса вопросов, и пока что ни один ответ не оказался приемлемым. Избирать такой путь – удел горожан, которые либо не слишком обременены интеллектом и мудростью, либо не видят иного выхода.

Потому желающие всегда находятся.

Два пожилых господина – гном и человек – сидели на крыльце небольшого домишки на окраине Несеренити и лениво потягивали пиво. Разговор клеился без особого труда: они перескакивали с темы на тему, подливали себе еще пива, орали друг на друга, но не настолько громко, чтобы прохожие делали им замечания, содержащие угрозу привлечения к разрешению конфликта служителей правопорядка.

– А ты слышал новый анекдот? Очень забавный! Эльф, гном и человек заходят в бар…

– «Но без пива-то я тебя вижу»?

– Да-да-да! Умора, скажи!

В общем, два старика по-старчески перемывали кости всему подряд. По крайней мере, именно так могло казаться любому прохожему. Но на самом деле это означало, что актеры справляются со своими ролями превыше всяких похвал. К тому же, никто не заметил, что раз в несколько часов один из пожилых господ делал пометки на листе бумаги. И в эти моменты с удовольствием приговаривал:

– В то же время, что и вчера.

И радовался, как ребенок, но ровно до того момента, пока не возвращался в образ чуть сварливого старика. А в версте от приятелей над городом возвышалась башня, запертая снаружи, и лишь один обитатель мог беспрепятственно покидать ее стены и возвращаться обратно. Другому требовалось личное сопровождение капитана гвардии, иначе – жди беды.

***

По странному, но вполне логичному стечению обстоятельств, беда как раз и произошла, буквально минуту назад, и центральным ее действующим лицом совершенно неожиданно оказался находящийся в своем кабинете капитан гвардии Несеренити Игон Эрн.

Первым преступление заметил секретарь гвардии штаб-сержант Яр Безликинс, о чем в свойственной ему педантичной манере и доложил руководителю. Эрн не подал виду, но в глубине души ужасно (хоть и ненадолго) расстроился. Сколь он ни твердил, что такое вообще не должно было случиться, сколь усилий он ни прикладывал к тому, чтобы избежать подобного исхода событий, – все оказалось тщетно.

Осторожные ненавязчивые расспросы наиболее приближенных лиц и свидетелей ясно дали Игону Эрну понять, что Безликинс прав. Окончательно капитан осознал это, когда, обойдя половину города, проведя полдюжины встреч и раздав две дюжины указаний, плюхнулся в кресло в своем кабинете и почувствовал какое-то странное неурочное облегчение, какое испытывал ранее лишь в конце рабочего дня, отправляясь в постель. Да и то не всегда.

Сомнений не осталось.

Преступление налицо.

Случилась беда.

Капитан Игон Эрн поправился на несколько килограмм.

Строго говоря, сам капитан не считал произошедшее совсем уж бедой. Скорее, легким неудобством. Но с этим надо было что-то срочно делать, только ответ на вопрос «Что именно?» ускользал с изворотливостью морского угря. Эрн оглядел место преступления в зеркало несколько раз, собрал все вещественные и полезные для расследования улики, сопоставил факты и практически мгновенно установил виновного. А себя лично – принялся истово порицать за соучастие.

Кулинарные шедевры дамы сердца капитана, госпожи Алтеи Дурман, обладали абсолютным коварством, а сама Алтея – ворохом, нет, целой библиотекой доказательств того, что правильный режим питания в течение дня – залог здоровья. И с одной стороны Эрн был приятно обрадован тому, что перестал есть только тогда, когда вспоминал об этом. А с другой стороны – крайне неприятно. И это самое «неприятно» грозило ему трагическим походом на склад за униформой на размер больше.

– М-да, – обреченно пробормотал капитан, стоя боком к зеркалу, появившемуся в его кабинете с легкой руки все той же самую капельку неугомонной прекрасной барышни. – Ситуация.

***

– А-ага, в то же время, что и вчера, – сделал очередную пометку «старик» по имени Бром.

– Невероятная пунктуальность, – ответил его коллега Хром, что был в пару раз ниже ростом, то есть, вполне нормальным для гнома.

– Хозяин будет радоваться нашей хорошей работе. Еще день, и можно брать объект. Только нужно достать приманку.

– День? А не слишком ли мы торопим события?

– Ой да заткнись ты. Ничего не понимаешь в тактике. Изучай и выжидай – вот залог успеха. Мы тут сидим уже неделю, и по этому, – Бром кивнул на лист бумаги, – можно сверять городские часы. К тому же я не должен напоминать, что мы получим взамен?

– Ну-у…

– Сделаем – и все долги нам спишут не глядя. Это наше последнее дело. Начнем новую жизнь, с чистого листа. Ясно тебе?

– Ясно-ясно, не ори, – Хром почти обиделся и плеснул себе и собеседнику еще на полкружки.

– Начнем заново, понимаешь? Ай, по глазам вижу, что не понимаешь. Надо отработать. И чем скорее – тем лучше.

– Это все мне, положим, ясно… Я никак не возьму в толк другое: вот если ты такой умный, – Хром вкрадчиво хохотнул, – все изучаешь и выжидаешь чего-то… Отчего тебе не придумать какой-нибудь способ наладить жизнь, ну, не знаю, законно?

В адрес Хрома полетели нечленораздельные ругательства.

Среди большинства преступников мелкого калибра Бром был в достатке одаренным умом меньшинством. Да, это очень странно, но такие образованные и грамотные люди, гномы и прочие создания воли Алираны в редких случаях тоже вступают на скользкую дорожку беззакония. Но судить об их истинных мотивах довольно затруднительно. На допросах чаще всего (можно даже сказать «как правило») они с пространной логикой рассуждали о скорости получения материальных благ, высокой настолько баснословно, что она оказывалась на порядок выше, чем если бы то был любой из всех известных добропорядочных способов заработка. Невероятно, но факт: об истинной цене таких поступков все задумываются лишь на грани тюремного срока. И их лица, украшенные озадаченным взглядом в пустоту, вопрошают: «Я просчитался, но где?..».

– Оттого, что на самом деле не умный очень, – тихо прорычал Бром напоследок и снова уставился на башню.

Он сам никогда не считал себя в высшей степени грамотеем, потому что, как и все, совершал ошибки, но никогда не боялся признать те самые ошибки и извлечь из них уроки. Эта жизненная позиция невыгодно выделяла его из числа социально безответственных элементов Несеренити, и на то было две причины. Во-первых, он почему-то никак не мог уяснить, что быть преступником, скажем так… не совсем законно. А во-вторых, большинство прохиндеев в своих делах строго придерживалось стандартного метода «подставь ближнего своего, и твоя собственная шкура получит еще один шанс». С Бромом сотрудничали, но притом твердо знали, что в случае провала удобно будет свалить все грехи именно на него. Любопытен и тот факт, что в местах сборищ преступников с целью найти «коллег» на следующее, гм, дело, Бром с хирургической точностью отыскивал именно тех, кто в случае успеха оставлял «больно умным» самый минимальный процент прибыли. Нехватка разборчивости в людях крайне досадно сказывается на кошельке.

– Так и почему ты решил, что в этот раз все получится? – все же уточнил Хром после того, как буря ругательств поутихла.

– Потому что в этот раз я точно все учел.

– Ага, – снова усмехнулся гном. – Как тогда, когда ты спер из сумки гвардейского ученого кучу склянок, смешал содержимое и оно начало клубиться серо-буро-малиновым дымом? И мы три дня сидели в подвале, боясь открыть люк, и выползли только тогда, когда поняли, что скорее помрем от того, что там и задохнемся?

– Лучше, – нехотя ответил Бром, выждав некоторое время.

– Или как тогда, когда ты специально проиграл меня в кости паре пьяных эльфов в надежде, что я оберу их до нитки и вернусь с полными карманами денег, а у них не оказалось монет даже на самую дешевую булочку из пекарни госпожи Бублик?

Бром снова выдержал паузу.

– В этот раз все точно получится, и вот почему, – он вдруг указал кружкой в сторону нежданного свидетеля их разговора.

В паре метров от крыльца стоял субъект крайне неприятной наружности. А любой житель Несеренити прекрасно осведомлен, что «субъект крайне неприятной наружности» – это самый обычный эльф. Его крайне сложно отличить от остальных «понаехавших» длинноухих работяг без какой-либо ремесленных подготовки или, хотя бы, минимального опыта: простая льняная одежда, которую не жалко, а на голове немытые бело-серые патлы. И взгляд, говорящий «вы мне должны».

На самом деле все обстоит ровным счетом наоборот – это именно эльф должен всем вокруг. Низкоквалифицированная рабочая сила, которую представляют из себя понаехавшие в город остроухие оборванцы, неспособные заработать на хлеб в родных краях, вреда несет гораздо больше, чем пользы. Так и говорит плачевная статистика, которую ведет городская гвардия. Там, где обществу нанесена рана, всегда произрастает преступность.

В общем, если долговые обязательства загнали в максимально стесненное положение, почему-то чаще всего выход находится всего один – попытать счастья по ту сторону закона. Это чревато, о чем могут рассказать многие, кто уже побывал в подобной ситуации, но у них (странное дело) никто почему-то не спрашивает. Однажды эльфы, как и иные преступники, осознают всю тяжесть своего положения, но чтобы это произошло – должны наступить изменения поистине космических масштабов. Или, хотя бы, длительный стабильный прием витаминов для активизации и улучшения мозговой деятельности.

– Есть вабота бвя меня? – буднично осведомился остроухий с дефектами речи существа, у которого не все зубы на месте

– Возможно, – кивнул Бром. – Ты от Хозяина?

– От него. Ввать Кинко.

– А-ага. Я Бром, он, – человек дернул головой в сторону гнома, – Хром.

– О, – многозначительно забегал глазами эльф, – это вас, вначит, есть невьвя?

– Да, значит, нельзя. Где ж ты зубы потерял, Кинко?

– Несчастный свучай в твактиве.

Хром снова хохотнул:

– Милостивая Алирана, пощадите мои седины! Не думал, что станется работать бок о бок с эльфом!

– Ну коли бок о бок с другом тебе не радость, – Бром быстро, язвительно улыбнулся Хрому и снова повернулся к эльфу. – Что умеешь делать?

– Могу копать, – новые звуки из уст Кинко оказались понятнее предыдущих. – Могу не копать. Могу…

– Ну-ка стоп, – прервал его человек. – Хозяин говорил, что пришлет специалиста по животным. При чем тут копать?

– Я и есть специавист по вывотным, – пробурчал Кинко, скорчив обиженную гримасу. – Я на говодской скотобойне ваботал!

– Хо-хо, вот здрасьте, – подался вперед Хром, – и кем же?

– Могийщиком.

Бром спрятал лицо в руках и тяжело вздохнул.

– Могильщиком… Будь ты проклят, Хозяин… Ладно. Работаем с тем, что есть. Ты знаешь, как выглядят каштаны?

Остроухий согласно кивнул.

***

На другом конце Несеренити, в помещении контрольно-пропускного пункта у Северных врат, недавно восстановленных после оказии с грузом камней, происходил диалог менее интересный, но тоже весьма примечательный. Под внимательным взором старшего офицера Лития документы заполнял приятный невысокий молодой человек лет тридцати. Давалось ему это с большим трудом – его правая рука была надежно зафиксирована повязкой, какие накладывают в случае переломов, а левая от кисти до локтя была в несколько слоев облачена в позеленевшую от целебных трав тонкую ткань. Гражданин возвращался в родной город после затяжного путешествия, приятным которое назвать было, очевидно, нельзя.

Но куда больше старшего офицера занимал лик путешественника.

– Ваше лицо мне странно знакомо, – осторожно сказал Литий.

– Часто это слышу, – ответил молодой человек, натужно выводя буквы. – Я много странствовал с артистами. Наверное, Вам довелось видеть меня на сцене.

– Нет-нет, здесь что-то другое, – гвардеец нахмурился. – Я не мог Вас раньше задерживать за кражу?

Человек отложил перо и воздел чуть более здоровую руку к небу.

– Каков мерзавец и подлец! Лишь раз меня обманом девчонка затащила под венец, и он теперь меня считает гадом! – продекламировал он.

– Ах, точно-точно! – захлопал в ладоши старший офицер. – Вы совершенно правы, теперь я вспомнил! Прекрасная пьеса, моя матушка была в восторге до слез.

– За кражу, за кражу… – почти презрительно покачал головой молодой человек. – Все бы вам, стражникам, видеть в горожанах нарушителей…

– Мои искренние извинения, господин… – Литий покосился на анкету. – Господин Ноули. Вы должны понимать, в нашей службе бдительность – залог спокойствия общества.

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

– Очень хорошо, господин Ноули, – старший офицер натянул улыбку. – Добро пожаловать домой.

Ноули кисло улыбнулся в ответ, кое-как закончил заполнять анкету, осторожно забросил скромный узелок через плечо и вошел в город. Литий проводил его взглядом до первого поворота и, стоило человеку скрыться из виду, принялся быстро составлять докладную на имя командира гвардии.

– Капитан будет вне себя, – пробормотал гвардеец, вкладывая анкету и написанную им бумагу в ярко-красный конверт. Закончив с этим, он вышел на Пограничную улицу, подозвал мальчишку, который почем зря кидал камушки в птиц, вручил ему конверт и несколько монет.

– Здесь не все, – насупился парень.

– Новенький, что ли? Остальное при вручении.

– Думал, получится, – мальчик виновато хихикнул, спрятал конверт под рубахой.

– Только иди тихо и улочками, – шепнул старший офицер. – Все. Топ-топ.

Малец исчез в ближайшем переулке.

– Милостивая Алирана, капитан будет вне себя, – снова повторил гвардеец, восстановив в памяти события, коим был свидетелем несколько лет назад. – Артист…

Старший офицер Литий не лукавил. Он все-все вспомнил. А капитан те неприятные моменты и вовсе не забывал.

***

Говоря о неприятных моментах, стоит отметить, что в тот день капитану Эрну их хватило сполна еще до того, как злополучный конверт оказался в стенах штаба гвардии. Один из таких моментов случился, когда после раскрытия тяжкого преступления он, собрав гордость в кулак, отправился в городскую ратушу, прошел на склад как ни в чем не бывало и шепотом попросил куртку и жилет на размер больше.

Господин Обруч, заведующий складом гном, даже не предпринял попытки сдержать эмоции. Он захохотал от души, не стесняясь краснеющего капитана, явно убежденного в том, что произошедшее ему явно не по должности.

– Да ну ладно, бросьте смущаться, Ваше благородие! – добродушно ржал бородач. – С кем не бывает!

– Со мной не бывает, – сдавленно ответил Эрн. – И прекратите балаган.

– Ох, тысяча извинений. А Вы, ну, даже не думайте винить себя, – гном весело подмигнул. – Домашняя еда – тот еще предатель!

– Как Вы?.. – не сумел скрыть удивления командир гвардии.

– Э-эх! Молодо-зелено, господин капитан! Я, к Вашему сведению, женат на своей Плюшке уже шестой десяток! И каждый – КАЖДЫЙ! – день я ей говорю: «Ну что ж ты делаешь, глупая ты баба! Ну куда ты мне такую огромную тарелку ставишь?! Я же не табор, в самом деле! Ну положи ты вдвое меньше! И тебе будет приятно, когда я добавки попрошу, и я не обожрусь до такой степени, что пузо вот-вот лопнет».

Игон Эрн совершенно перестал злиться и понимающе закивал. А еще он вдруг заметил, что рост у заведующего складом примерно такой же, как и ширина. Точнее, диаметр.

– Так и что же Вы думаете? Хоть раз она меня услышала? – продолжал господин Обруч, выискивая в ящике с жилетами нужный размер. – Ну хоть бы раз, а?

– Ну-у…

– Да если бы! – снова басовито расхохотался гном. – Как кормила, будто бы на убой, так и кормит! Как знать, может, она это и впрямь специально, чтобы однажды я не пролез в дверь, и тогда она – р-раз! – ударил кулаком по столешнице господин Обруч, да так, что Эрн вздрогнул. – И забьет меня на мясо!

Капитан немного растерялся и, не зная, что ответить на смех, натянул ухмылку и промолчал.

– Не принимайте мои глупые шутки близко к сердцу, Ваше благородие! Ну, вот, извольте, куртка и жилет.

***

На город между тем опускался вечер. Тихий, спокойный вечер, с нотками легкой грусти по быстро ушедшему лету. Такими вечерами принято наслаждаться. Даже в порту время и запахи будто останавливаются на несколько мгновений.

И вдруг молния рваной раной рассекла небо пополам: на горизонте объявились грозовые тучи.

Возможно, это просто происки капризной погоды. Но на самом деле это, вероятно, как-то связано с тем, что именно в этот вечер, нервно заполнив анкету гостя города и заплатив за годовую миграционную карточку, в Центральные врата Несеренити вошел господин, одетый в странного вида… за неимением лучшего слова, назовем это «халат». Господин опаздывал на назначенную встречу, и вынужденная задержка из-за бумажной волокиты его несколько раздосадовала.

Он пошарил рукой в одном из сотни карманов, выудил оттуда рекламную бумагу, сверился с адресом и прошагал в самый конец Тупиковой улицы. Там его ожидал чуть покосившийся от времени, но довольно приятный на вид дом. Строго говоря, «приятным на вид» он был в глазах только двоих: владельца-гнома, что руководил небольшой компанией по строительству, продаже и аренде жилья, и самого гостя города. А вот жители Несеренити… обходили это место стороной.

Ужасные слухи и мрачный зеленоватый туман окутывали строение еще с тех пор, когда госпожа Бублик в третий раз развелась со своим вторым мужем. Над этим домом даже в яркий солнечный день сгущались сумерки, а рядом с ним дул леденящий, точно морской, ветер, заставлявший кровь стыть в жилах. Родители пугали детей тем, что за плохое поведение отведут их именно сюда, а тот смельчак из десятилетней ребятни, что осмеливался подойти к нему и коснуться дверной ручки, – оставался героем во веки веков.

Как это часто бывает, горожане судачили об обитающих в доме призраках, но откуда они там взялись и есть ли у них регистрация – никто не знал. Кран Строимдом, владелец недвижимости и меценат-строитель, раз в месяц отправлял туда подчиненных для уборки, и, хотя те возвращались в несколько угрюмом расположении духа, никаких других неприятностей ни с домом, ни в его стенах не возникало.

Что немало расстроило господина, который ради этого дома прибыл издалека. Он внимательно осмотрел все сооружение и, к своему сожалению, не обнаружил никаких следов присутствия привидений.

– Обычно, – сказал он, – мои амулеты дрожат. А здесь они молчат.

Непонятно, каким образом какие-то амулеты могут дрожать в присутствии призраков, существование которых вообще не доказано ничем, кроме слухов, но в речах этого человека вообще было много странностей.

Ведь он называл себя, помоги Алирана, волшебником.

Глава 2

Настало время ответить на вопрос, который уже несколько тысяч лет волнует всех без исключения жителей этого странного мира. Порой он очень тревожит горожан Несеренити, окрестных полисов и королевств. Он беспокоит драконов, что обитают ныне за тремя морями, он приводит в недоумение вампиров, что родом из укрытых теплыми песками дальневосточных сумрачных земель. Он искренне терзает гномов, орков, эльфов и прочих дриад. Этот вопрос задают чаще, чем «Сколько-сколько за кружку пива?! Вы совсем долбанулись?!», а в известной читателю вселенной он на сорок два процента популярнее Словакии.

Ответ на этот вопрос таков:

«Нет ни одного воспроизводимого доказательства того, что магия существует».

Бытует мнение, что ответ не совсем подходит к самому вопросу, и некоторые умы посвящают свое свободное время тому, чтобы отыскать правильную формулировку вопроса, но за прошедшие сотни лет никто не сдвинулся ни на шаг.

У определенной части простых горожан с этим несколько проще – они твердо считают, что с магией шутки плохи. Ведь как иначе, если после нескольких кружек качественного пива стоять на ногах они не могут, но все равно каким-то образом наутро – прямо по волшебству! – просыпаются в своей постели. Но не совсем целые, потому что волшебство злое, коварное и травмоопасное: синяки и ссадины в самых неожиданных местах предательски ноют всю следующую неделю. У этой теории есть небольшой изъян – она не объясняет сломанную скалку, улыбки домочадцев разного настроения и упорно прячущих глаза друзей, с которыми накануне довелось того пива испить.

Другая часть слишком занята рутинными делами да заботами, чтобы выделять умственные резервы на рассуждения о такой глупости. Что тоже вполне естественно. Они магию не трогали, не видели, и даже поистине волшебные ароматы из пекарни госпожи Бублик в их сознании не волшебные, а просто… просто ароматы. Но, к чести этих скучных индивидов, надо сказать, что в глубине души они были бы рады, если бы магия существовала, потому что даже им мыть окна, посуду и пол иногда надоедает и хотелось бы, чтобы все становилось чистым каким-нибудь волшебным образом (вообще, это решаемо с помощью вполне конкретной магии под названием «деньги», но вы им, пожалуйста, не говорите).

Третья часть населения – самая немногочисленная – с пеной у рта доказывает всем, что именно они есть истинные маги и чародеи, что учились у лучших и познали волшебство до самого основания, заложенного Милостивой Алираной Светоносной. А потом начинает нести что-то про квантовые флуктуации, ядерную электродинамику, передачу информации по воздуху со скоростью света, экспоненциальный рост казны и маринад на основе ядовитого плюща.

Самое оригинальное, что всем этим они, по их же собственным утверждениям, управляют силой мысли. Как правило, после того, как подобное прозвучит вслух, ученые и алхимики – четвертая часть – выбрасывают закуски и прохладительные напитки, идут к себе домой и возвращаются с полным сумками склянок с зажигательной смесью.

Именно так провалились с третьей по седьмую попытки основать в Несеренити Гильдию чародейства и волшебства. Последний случай вызывал неподдельную улыбку на лицах гвардейцев: уцелевшие волшебники требовали упечь предводителя алхимиков, гвардейского ученого Иколу Жезла, в камеру. Капитан Игон Эрн, ни на миг не скривив душой, ответил: «Не понимаю, что вы хотите, чтобы я сделал. Он и так уже в камере. Видите, как мы работаем? Мы его упекли за решетку еще полтора года назад!».

На этом возмущенные, не найдя, что возразить, ретировались из города, а капитан провел с господином Жезла воспитательную беседу.

На всякий случай.

Мало кто знает, но приложить свои руки к скорейшему завершению второй попытки открыть магический приют для умственно неполноценных ученый тоже собирался, но просто-напросто не успел: красный прямоходящий дракон Пламенный Обалдуй Леха случайно чихнул прямо на так называемых волшебников. И, глядя на суматошно бегающие и катающиеся по земле факелы, долго извинялся, заливаясь хохотом. А потом с тем же хохотом жаловался, что никак не может взять в толк, почему это волшебники не смогли совладать с самым обычным огнем. Это же так просто, ведь он, дракон, он-то может.

Ну а самая первая попытка была так давно, что даже госпожа Бублик о ней едва ли вспомнит, а это говорит о том, что волны слухов о ее провале хватило на достаточно долгое время. Вот только за прошедшие с тех пор лета и зимы самозванцев от магии, к скорби Алираны, в мире вообще не поубавилось.

– Ну не знаю, – многозначительно окинул взглядом просторное помещение гость Несеренити, высоколобый человек в пространнонарядном халате. – Убийств не совершалось, гоблины янтарь не добывали, призраки не живут… прямо не знаю, честное слово.

– Господин Йоктас…

– Джоктес! Это что, так сложно запомнить?!

Чародей был недостаточно стар, чтобы назвать его стариком, и недостаточно молод – его выдавали седины на висках. Средний возраст должен был его немного расслабить и успокоить, но тщетно, что было явственно видно по некой доле максимализма в поведении. Однако в его непростом образе жизни иначе было никак.

– Мои искренние извинения, – поклонился собеседник. – Джоктес Йоктас, э-э, Ваше благородие… Вы же благородие, да? Не какой-то там ряженый самозванец, а из тех, что при деньгах, верно?

Рука Джоктеса застыла в неопределенном жесте.

– Хуже, – бросил он собеседнику в лицо. – Я волшебник. Слышал, у вас их тут, так сказать, недолюбливают. Если необходимо доплатить за молчание о данном факте, то лучше скажите сразу. Не выношу разбирать сметы постфактум.

– О, нет, я не осуждаю. Считаю, что выбор ремесла – личное дело каждого человека или гнома, или кого другой расы. Кто я такой, чтобы читать кому-то нотации?

– Отрадно, – безучастно кивнул Джоктес.

– Гм. Так вот, Джоктес Йоктас… – снова заговорил собеседник волшебника, но, наткнувшись на его гневный взгляд, быстро поправился: – Ваше благородие, Несеренити – город большой, но, как Вы уже в курсе, отдельно для волшебников дома не строят и сдают крайне неохотно. Мы ограничены…

– Эй! Мне казалось, в вашей организации самые лучшие специалисты по недвижимости! Реклама кричит буквально с каждой второй стены города, не говоря уж о том, что происходит за его пределами! – чародей выудил из одного из многочисленных карманов халата бумагу и раздраженно указал пальцем в текст. – Вот! «Недвижимость гнома Строимдома. Строительство, аренда и продажа комнат и домов в Несеренити, гостям города – скидка на проживание на первые три месяца при внесении полной оплаты!» Все так?!

– Да, но…

– Я полагал, что вы – профессионалы своего дела! И заплатил за эту встречу вперед! А теперь выясняется, что, – он принялся загибать пальцы, – этого нет, этого нет, а то и подавно не завозили! И это волшебников после такого еще обманщиками и шарлатанами называют, и…

Джоктес не договорил. Дверь помещения открылась, впустив хладный дух ветра и первые капли дождя, и в дом вошел довольно упитанный и со вкусом одетый гном.

– Прошу простить великодушно! – начал бородач, снимая на ходу широкополую шляпу, вполне способную заменить зонт. – Меня не уведомили о том, что Вы уже здесь, господин Йоктас. Мои извинения, подчиненные непременно будут наказаны!

– Простите? – не понял волшебник. – Вы еще кто?

– О, где мои манеры! Я – Кран Строимдом, – гном протянул Джоктесу ладонь. – Руковожу балаганом, который не удосужился поставить меня в известность о Вашем сюда прибытии. Но опустим это. В любом случае, я готов ответить на любые вопросы об этом чудесном доме!

– В том больше нет нужды, – ответил гость города, плохо скрывая нервозность и указывая в сторону. – Вот этот молодец, Ваш сотрудничек, мне уже все объяснил.

Стоимдом озадаченно огляделся по сторонам и даже пару раз обернулся вокруг себя. Никого, кроме него самого и клиента, в помещении не было.

– К-какой п-подчиненный? – переспросил владелец, суть дрогнув. – Н-назовите имя мерзавца!

Возникла довольно гнетущая пауза. Джоктес переводил взгляд со своего собеседника на гнома и обратно, пока до него не дошло, что Стоимдом явно кое-чего не видит.

– Мне все-все нравится, – волшебник улыбнулся и пожал гному руку. – Плачу аренду за год вперед.

– Ага. И перестань, пожалуйста, разговаривать с воображаемыми друзьями, – съязвил собеседник. – Мне от этого не по себе, – и, пока гном расплывался в широкой улыбке, исчез.

***

Между тем гроза нависла не только над Несеренити, но и над капитаном Эрном: Алтея устроила скандал. Точнее сказать, она устроила бурю, или что-то столь же большое и явно штормовое. Совсем не похоже на тот легкий дождик, что в эту минуту поливал город.

– Я для кого вообще старалась?! – кричала она, срываясь на фальцет.

Стол, конечно, не ломился от яств, но Игон Эрн склонялся к тому, что это только в силу прочности и качественного исполнения рукой мастера. На нем громоздились кастрюля с вареной картошкой, сковорода с котлетами и жареными помидорами, тарелка свежих овощей такого огромного размера, что ей впору самой быть столом, небольшая (правда, небольшая) миска с салатом из свежей капусты, и…

– Тебе надо нормально есть, у этого города всего один капитан гвардии!

– Солнце ясное, такими темпами капитан скоро превратится в круглую булку и застрянет в дверях! – парировал капитан, припомнив шутки господина Обруча. – Ну куда ты столько-то? Нас же двое, и мы не медведи! И потом, ну, положи ты поменьше? И тебе будет приятно, если я попрошу добавки, и я не лопну! Я буду салат, и все на этом. Умоляю.

Время взяло краткосрочный отпуск. Этого хватило, чтобы Эрн успел мельком подумать о том, какое именно слово он сказал неправильно. Один голос внутри его головы ратовал, что слову «поменьше» тут не было места, другой был за слово «умоляю», а третий, ехидно хихикая, что-то шептал про «добавку».

Когда ставки были сделаны, громом грянул всеобщий выигрыш. Оказалось, госпоже Дурман не понравилась вся речь капитана целиком. И, мягко говоря, мягко говорить в таких ситуациях Алтея почти не могла. Поэтому стандартный набор заезженных упреков, который любая барышня всегда держит наготове, быстро иссяк, и девушка принялась хватать ртом воздух.

– А еще! А еще! А еще…

– Ну-у? – с усталой, но тактичной заинтересованностью протянул ее возлюбленный, подталкивая к ответу.

– А еще мне передали, что вчера вместо обеда ты ходил на встречу с какой-то девицей!

Эрн вздохнул:

– Эту девицу зовут Ее Светлость принцесса Диана, но ты же не удосужилась уточнить?

Госпожа Дурман, не в силах продолжать склоку, упала на стул и разрыдалась, приговаривая «Ты совсем меня не ценишь» и «Ты вообще меня не любишь» в последовательности один-два-один. На третьем повторе она швырнула кухонное полотенце на стол, убежала в спальню и захлопнула за собой дверь.

– М-да, – буркнул капитан, борясь с феноменально восхитительным запахом котлет и принимаясь за салат. – Ситуация.

Он знал, что пройдет минут двадцать и Алтея снова станет тихой и спокойной. Капитан привык. Точнее, он привык к подобного рода скандалам с тех времен, когда, еще в звании младшего офицера, ему доводилось работать с жалобами, которые пестрой россыпью несут в гвардию столь же разношерстные граждане. Со временем и карьерным ростом число жалоб, что поступало ему лично, изрядно уменьшилось, а вот их размах и качество возросли обратно пропорционально. И, хотя Эрн не без усилий мог правильно написать «пропорционально», он привык и к ним. И прекрасно понимал, что шквал возмущения все равно сходит на нет.

Настроение госпожи Дурман, выписывающее пируэты подобно степному ястребу, то пикирующему, чтобы вонзить когти в добычу, то взмывающему в небеса, было почти единственным ее недостатком. И единственным, над чем Игон Эрн был формально властен, а по факту – ничего подобного.

Причем у самого капитана никаких претензий к девушке не было, он впервые за очень долгое время ощутил, что рядом с ней чувствует себя действительно счастливым. Ну, по крайней мере, пока она не превращалась в грозовое облако королевских масштабов и не сверкала молниями.

Капитан жевал салат, раздумывая о своем луковом счастье, как вдруг снаружи постучали. Эрн встал, подошел к двери и прислушался. Непрошеный гость постучал снова. Капитан приоткрыл дверь, но за нею никого не было, кроме дождя, который будто усилился. Эрн закрыл дверь, оглядел прихожую в поисках накидки и возвратился было к столу, как стук раздался вновь.

Капитан хмыкнул, вернулся и распахнул дверь. Все еще никого.

«Кто это, интересно, так шутит?»

– Я здесь. Внизу, – раздался голос, отвечающий на его не произнесенный вслух вопрос.

Эрн опустил глаза, и все внутри него мгновенно вскипело. Очередной неприятный момент глядел на него и был отвратительно счастлив встрече. Даже дождь сейчас был не в силах охладить немую ярость командира гвардии.

– Распутин, что ты здесь делаешь в такую погоду? Иди домой! – капитан захлопнул дверь перед лицом чернокожего домовенка, запер ее на засов и намеревался было вернуться к салату, но ощутил, что аппетит пропал.

Распутин, самый черный, самый вредный, самый несносный и самый феноменальный домовой во всем мире, снова постучался. Эрн застонал и снова открыл.

– Надо поговорить, – сказал домовенок, улыбаясь всеми своими белоснежными зубами и глядя на капитана снизу вверх. – Пресвятая мамаша гоблинов, это котлеты?! Распутин хочет срочно есть котлеты!

– А ну цыц! – прошипел капитан, схватил накидку и вышел из дома. – Чего тебе?

– Неприятности, господин капитан. Неприятности скоро будут, – как ни в чем не бывало продолжал улыбаться недорослик.

Эрн быстро выругался про себя, потому как он мог и не уточнять, зачем Распутин явился к нему на порог. У домовенка был ошеломляющий нюх на неприятности всех сортов и расцветок. Только работал этот нюх весьма странным образом, больше походившим на гадание на остатках кофейной гущи, которые были сначала выброшены на помойку, там подобраны стаей бездомных домовят, перемолоты в пюре и скормлены хищным единорогам просто потому что это весело, а потом… ну, в общем, вы, надеюсь поняли. Говоря иначе, это происходило вопреки законам логики, мира и здравого смысла. Капитан даже не пытался понять, как это работало, но оно работало. Неприятности мелкозубый пакостник предсказывал редко, но каждый раз – в десятку. И даже так от этого предсказания пользы было крайне мало, потому что, и капитан был в этом убежден, раздачу подробностей Распутину явно отключили за неуплату. Неуплату чего и кому – еще только предстояло выяснить.

– Это я, положим, понимаю, – Игон Эрн поморщился. – И где именно будут эти неприятности, ты, ясен барабан, не знаешь?

– Распутин не знает, – продолжал улыбаться домовенок.

– А чего ж ты лыбишься тогда?

– Распутин доволен. Распутин предупредил! Вам надо идти и искать неприятности.

– Зачем мне их искать? – спросил Эрн и тут же зажмурился и ощерился, пожалев об этом.

– Как это «зачем»? Они же скоро будут! А вы найдете их раньше и устроите им теплый прием!

«Ну конечно, – подумал про себя капитан. – Разумеется! У меня же вроде как нет неприятностей, мне нужно найти побольше!»

Но пока он собирался с мыслями, чтобы сказать пару крепких слов, предвестника бури и след простыл.

– Час от часу не легче, – пробурчал Эрн, набросил на голову накидку, закрыл дверь и зашагал прочь, очевидно, на поиски неприятностей.

Спустя пару минут дверь маленького домика снова распахнулась:

– Я не договорила! – выкрикнула госпожа Дурман опустевшей улице, а затем смущенно, осознав, что ссору продолжать не с кем, задала вопрос той же самой заливаемой дождем улице: – А… а как же чай с плюшками?..

***

Дождь сделав свое дело – остудил дневной пыл города, окутал его легким туманом и прочистил дорогу подступающей ночи – и закончился. В укрывших промокший город сумерках двигалась, толкая перед собой груженую тележку, троица прохиндеев, состоящая из человека, гнома и эльфа.

– Что тут сказать, – сдержанно похвалил эльфа Бром, – молодцом. Куда так много – не знаю, но молодцом.

– Ха! – Хром добродушно хлопнул Кинко по пояснице, поскольку достать до плеча не смог. – А еще говорят, что эльфы бесполезны! Предвкушаю большой куш! Прямо как тогда, когда вот этот хмырь Бром планировал украсть ожерелье принцессы, заменив его искусно сработанной подделкой!

– Пвавда? – удивился остроухий. – И у вас повучивось?

Хром отвернул глаза.

– Нет. Кто-то нас сдал и подложил на место ожерелья стекляшки, на которые мы и заменили дорогую подделку. А потом едва ушли от гвардии.

– «Кто-то нас сдал»?! – взревел Бром и бросил телегу. – Кто-то?! Этот кто-то напился и всем растрепал наш план! Стоял прямо посреди трактира «Суп и закуска», что напротив штаба гвардии, и орал во всю глотку «украдем и заживем»!

– Но я же уже извинился, – стушевался гном.

– Твои извинения мне как тогда было некуда пристроить, так и сейчас!

– Гвавдейцы. Ненавижу гвавдейцев, – сказал Кинко.

– Какой ты чувствительный эльф, Кинко!

– Полно вам, господа, – вздохнул Хром. – Пять минут на перекур, и толкаем дальше. До дома еще далеко.

– Пресвятые вампиры-чревоугодники, держите меня семеро! – раздался за их спинами залихватский голос. – Что это у вас, паря, в тележке?

Троица остолбенела. Бром медленно обернулся, воззрился на обладателя голоса, разглядел нечеткий образ в тусклом свете фонарей, и его разум померк.

– Разные… В-вещи… – с трудом выдавил он.

Послышался звук, будто принюхивается обладатель очень большого носа.

– Не-не-не! Это каштаны у вас в тележке! – обрадовался голос. – На кой вам столько каштанов в тележке?

– Это… – Бром судорожно пытался собраться заново хотя бы в своей голове. – Д-для защиты…

– Защиты от кого? – внезапно голос, скрытый во тьме, оказался совсем рядом с телегой и, судя по звукам, перебирал орешки рукой. – От коров, что ли? Вы не боитесь вызвать массовый падеж скота, когда разложите это вдоль участка?

Человек и гном, точно пришибленные, закачались и медленно потянулись к своим поясам, а эльф шарил рукой в телеге в тщетных попытках нащупать черенок лопаты.

– А я обожаю каштаны! – снова отозвался голос. – Продайте пару кило! Ты главный? Да, вот ты, – он указал на Брома. – Назови цену, и мы с тобой договоримся, паря.

Конечно, Бром все продумал. У него, Хрома и Кинко все бы получилось. Они бы расквитались с долгами и начали жизнь заново, с чистого листа. Существует крошечная вероятность, что даже гвардия ни о чем бы не узнала. Бром скрупулезно, учитывая все подряд, разработал план и постепенно, по пунктам его осуществлял, не отходя ни от одной буквы. Но случилось то, чего неудачливый грамотей преступного мира ну никак не ожидал: объект слежки сам их выследил, когда они тащили приманку к тому месту, где планировали этот самый объект взять в плен.

В воздухе запахло отчаянием. Или чем-то явно на него похожим. В сложившихся обстоятельствах им пришлось быстро забыть план и начать импровизировать.

Первым в дело вступил Кинко – он что было сил огрел обладателя голоса лопатой по голове.

***

Между тем Эрн вошел в свой кабинет, упал в кресло, положил руки на стол и опустил на них голову. Мысли путались, не желая собираться во что-то стройное: у капитана жутко разболелась голова. В этом, по большей части, была виновата осень. Игон Эрн не любил осень. До первого снега он чуть ли не постоянно чувствовал себя будто бы не в своей тарелке, глядя, как природа, пусть и необыкновенно, удивительно красиво, но, все же, увядает. Несмотря на стабильную работу городских служб разного рода, в Несеренити все равно хватало мест, которые после дождя превращались в грязевые ванны. Это не красило ни город, ни природу, ни жителей.

Голова ныла, будто внутри дрались пьяные эльфы, а все образовавшиеся за день переживания давили на виски так, что череп вскоре вполне сможет издать звучный хруст. Алтея, конечно, поутихнет, они простят друг друга, но, неровен час, все произошедшее повторится, и будет повторяться, пока она не поймет, что еду девать некуда, особенно зимой, когда медведица Буня завалится в спячку. Капитан мельком подумал о том, что было бы неплохо иметь… Нет, не погреб, а что-то поменьше, что-то вроде мертвецкого отделения в лазарете, где всегда холодно. Вампир Сербия, несущий службу рука об руку с лекарями Несеренити, говорил, что это называется «охладильник» или как-то похоже. Такой же охладильник, только маленький. Капитан подумал, что надо будет обрисовать ученым лбам задачу на досуге.

Его размышления резко прервались на слове «досуг».

Эрн глубоко и тяжело вздохнул от усталости. Редкий случай, когда хотелось отправить все дела к чертям и завалиться спать. Но нельзя, ни в коем случае, не в его положении. Еще масса дел. Но сил почти не осталось.

И еще домовенок Распутин, гадкий недорослик, вестник неприятностей, свалился как снег зимой, в самый неподходящий момент… Хотя, откровенно говоря, любой момент появления на горизонте радостно шагающего вам навстречу Распутина мгновенно перестает быть подходящим.

Для чего угодно.

– Господин капитан? – в кабинет вкрадчиво просунулся штаб-сержант Безликинс.

– Да, Яр, слушаю, – Эрн с силой потер ноющие виски. – Только кратко.

– Красный конверт. С контрольно-пропускного пункта на Северных вратах.

Краткий всплеск ужаса озарил лицо Эрна: вот они, неприятности, получите-распишитесь! Но через пару секунд, когда до головы в полной мере дошли слова о Северных вратах города, снова наступила эра спокойствия.

– Прочитай сам, пожалуйста.

– Но…

– Если в нем не лекарство от головной хвори – я займусь завтра. Сил моих нет, честное слово.

Безликинс оценил обстановку, быстро кивнул и вышел. И буквально сразу же снова оказался в кабинете командира с нескрываемой тревогой на лице.

– Господин штаб-сержант… – начал было капитан Эрн, но даже думать было больно.

– Мои извинения, но, боюсь, дело срочное, капитан.

– Яр, – сказал капитан, стараясь скрыть усталость и раздражение, – на Северных вратах дежурит старший офицер Литий. Он замечательный гвардеец, но часто и бессмысленно перестраховывается по всякой ерунде, которую, на самом деле, почти всегда может решить самостоятельно, и…

– Боюсь, – снова повторил Яр Безликинс, – это не тот случай.

Капитан шумно выпустил воздух из легких и вдруг с каким-то облегчением обнаружил на столе стакан с водой.

– Ладно, – он сдался и поднес стакан к губам, – что там?

– В город вернулся… Быстрорукий Ноули.

Эрн поперхнулся.