Тень отца

Глава 1

О том, что у меня есть брат, я узнал на похоронах отца. Священник читал молитву, как в замедленной съемке опускался гроб, жирная, влажная земля приняла свою очередную жертву. Раздался гром: я поднял залитое слезами лицо и встретился глазами с пацаном лет четырнадцати-пятнадцати: он откинул с лица непокорную чёлку. Я замер – вылитый отец в его возрасте. Даже я не мог похвастаться таким поразительным сходством.

– Стой. – Крикнул я, священник замер на полуслове. – Простите, батюшка, продолжайте.

Оскальзываясь в своих модельных туфлях на ноябрьской грязи, я бросился к мальчишке. Он побежал, петляя между могил.

– Стой, я тебе говорю. – Безуспешно кричал я.

На его стороне были молодость и знание местности, он явно бывал здесь не один раз. На моей – ежедневные пробежки и дикое желание его догнать. Я просто не мог себе позволить его упустить.

Отец с детства меня учил добиваться поставленной цели. "Не будь слабаком, Алекс, борись, выгрызай победу зубами". Я был маленький и хилый, в классе меня часто задирали. Однажды я воспользовался уроком отца в прямом смысле слова – зубами вцепился обидчику в руку.

Он взревел, я не отпускал, чувствуя, как рот наполняется чужой кровью. Отдирали меня втроём, как бойцовского пса. Был грандиозный скандал. Отца вызвали в школу. Я думал, он меня убьёт. Воспитывал он меня строго.

Из кабинета директора отец вышел мрачнее тучи. Я сжался в углу, жалея, что не могу испариться, исчезнуть, как Дэвид Коперфилд. Отец подошёл, присел на корточки и сказал:

– Молодец. Но в этой школе ты больше не учишься.

Мы сели в машину, и я смотрел, как исчезает ненавистное здание, становясь все меньше и меньше, пока не превратилось в маленькую точку.

– Все в порядке, Давид Борисович? – Спросил водитель.

– Да, Андрей, просто эти идиоты не понимают, что мальчик просто защищался. Пришлось им разъяснить. – О том, что Ваське Рюмину наложили пять швов, он умолчал.

Отец признавал только силу, и меня учил быть сильным, никогда не сдаваться. У меня не всегда получалось, тогда отец расстраивался и вздыхал, качая большой гривастой головой, как у льва. Мне было стыдно его разочаровывать. Вот и сейчас – я не мог его подвести, я должен был догнать этого пацана.

Мы запыхались и почти выбились из сил. Мне наконец удалось ухватить его за локоть, и мы оба, тяжело дыша, рухнули на лавку. С могилы на нас укоризненно смотрел сморщенный старичок.

– Что тебе от меня нужно? – Грубо спросил пацан и дёрнул рукой, пытаясь высвободиться, но я держал крепко. – Пусти.

– А не побежишь? – Недоверчиво спросил я.

– Не побегу. – Он шмыгнул носом.

– Даёшь слово? – Если он снова побежит, у меня не хватит сил его догнать.

– Бля буду. – Буркнул он. Я разжал руку, он зло дёрнул локтем. – Сигарета есть?

– Не курю и тебе не советую. – Ответил я. – Если бы ты не курил, я бы тебя не догнал. А вообще, я бы тоже не отказался от сигаретки. – Мечтательно произнёс я.

– Ты ж говоришь, не куришь.

– Не курю, но сейчас прямо захотелось. – Я тяжело вздохнул.

– Чего так?

– Отца похоронил. – Я чуть не добавил "нашего", но вовремя замолчал. Не надо пугать пацана раньше времени.

– Понимаю. – Буркнул он. – У меня отца не было. Меня мама воспитывает, я за неё кому угодно глотку перегрызу. – Я улыбнулся. Это по-нашему. – Ты зачем за мной гнался, чего надо? – Снова ощетинился он.

– А ты зачем убегал? – Ответил я вопросом на вопрос.

– Откуда я знаю, что там у тебя на уме? Странный ты какой-то. – Он с подозрением зыркнул на меня из-под чёлки.

– Почему странный? – Спросил я.

– Костюм на тебе мажорский. – Я глянул на заляпанные грязью штанины костюма «Бриони». – Туфли пижонские. – Я невольно посмотрел на свои "Эрмес" с налипшими комьями земли и расхохотался. – Я же говорю, ненормальный. – Он покрутил пальцем у виска. – Слушай, а, может, ты того?

– Кого, того? – Переспросил я, отсмеявшись.

– Ну, извращенец какой?

– Ты говори, да не заговаривайся. – Строго сказал я, кулаки чесались съездить по его наглой физиономии. Удержался. – Как тебя зовут?

– Борис. – Ответил он.

– Алексей. – Я протянул ему руку, он нехотя её пожал. – Давай дружить.

– Че? Как в детстве, что ли? Типа друзья навек? Кровью будем клясться?

– Это как? – Удивился я.

– Это ты режешь свой палец, а я – свой, потом мы эти ранки соединяем и клянемся друг другу в вечной дружбе. – Пояснил Борис.

– Не, – поморщился я. – Обойдёмся.

– Так ты за мной гнался, чтобы дружбу предложить? – Недоверчиво спросил Боря. – Ты всем так предлагаешь?

– Нет, только тем, кто мне нравится. – Я невольно улыбнулся.

– Я же говорю, странный ты какой-то. Пацанам расскажу, не поверят.

– А ты никому не рассказывай, хотя, нет, расскажи всем, всему свету, что у тебя есть друг. – Я засмеялся. Так хорошо мне не было со дня смерти папы.

– Они не поймут, ты старый.

– Я старый? – Возмутился я. – Мне двадцать семь.

– Ну, я же говорю, старый. Мне четырнадцать. – Я подсчитал в уме, когда Борька родился, мама ещё была жива. Неужели отец? – Я боялся додумать эту мысль до конца.

– Зато умный и при бабках, могу тебя с пацанами в кафе сводить. Ну, или в кино, что там сейчас смотрят?

– Давай ты мне лучше денег дашь, мы уж как-нибудь без тебя. – Предложил Борис.

– Ну, уж нет, разве друзья так поступают? – Пристыдил я его.

– Нет, но ты же новый друг, не проверенный. – Нашёлся Борис.

– Ладно, иди, Боря, жди в гости. – Ответил я.

– Ты же не знаешь, где я живу. – Он прищурился.

– Так оставь мне свой телефон. – Сказал я. Конечно, я мог узнать про него все через службу безопасности или обратиться в какое-нибудь детективное агентство, но отмел оба варианта сразу. На работе могли пойти слухи. Персонал у нас, безусловно, вышколенный и дорожит своей работой, особенно, что греха таить, зарплатой, да и подписывают при трудоустройстве соглашение о неразглашении, но люди есть люди, на каждый роток, как говорится, не накинешь платок. А что касается частного агентства… В общем, для меня было делом чести выяснить все самому, все-таки семейные дела, особенно такие деликатные, не стоит доверять никому.

– Держи. – Он бросил свой дешёвенький смартфон с треснутым экраном.

– Даже так. – Я усмехнулся, достал из кармана пиджака "Айфон" последней модели. – Махнемся?

– Ух ты, – глаза Бориса загорелись. Кажется, я попал в самое сердечко. – Настоящий?

– Самый, что ни на есть. Берёшь? – Я протянул ему телефон.

– Нет. – Он протянул было руку, но тут же одернул. – Что я маме скажу?

– Скажешь правду. – Я пожал плечами.

– Какую правду? – Борис покрутил пальцем у виска. – Что встретил на кладбище чувака, и он подарил мне "Айфон"? Ты бы поверил?

– Я всегда стараюсь доверять людям. Так меня папа учил. – Не колеблясь, ответил я.

– Я не заслужил такого доверия, увы. Она подумает, что украл. Будет скандал. – Борис вздохнул.

– А что, были прецеденты? – Я смотрел на него без улыбки.

– Нашёл один раз, но, чтобы украсть, это не. Зуб даю.

– Ну, раз даёшь зуб. – Я задумался. – А давай я сделаю тебе подарок на день рождения. Так можно?

– Это было бы круто. Пацаны обзавидуются. – "Боже, какой же он ещё ребёнок! – Подумал я. – Несмотря на то, что мы с ним почти одного роста".

– Ну, значит, заметано. Когда у тебя день рождения? – Спросил я невзначай, а на самом деле насторожился.

– Десятого марта. Нескоро ещё. – Он вздохнул, пожирая глазами телефон. "Мама умерла спустя полгода". – Подсчитал я в уме, не зная, как эти два события связаны между собой и нужно ли искать связь.

– Ладно, не дрейфь, что-нибудь придумаем. Запиши свой номер. – Я снова протянул ему телефон. Он взял его так бережно, кажется, даже перестал дышать.

– Записал, держи. – Борис нехотя протянул мне телефон. Вдруг он зазвонил, от неожиданности он чуть его не выронил. – Вот черт, чуть не обос.ался.

– Что за слова? – Я поморщился и глянул на экран. Звонил Андрей, водитель. – Ладно, давай пять. – Хотелось его обнять, но я сдержал свой порыв.

– Ну, ладно, покедова, я пошёл.

– Иди. Маме привет. Как, кстати, её зовут?

– Валерия Петровна. – Он поднялся, махнул длинной рукой. Я с улыбкой смотрел, как его нескладная фигура петляет среди могил.

– Алло. – Ответил я на звонок.

– Алексей Давидович, вы куда пропали? Вас уже все обыскались. – Голос Андрея звучал обеспокоенно.

– Сейчас вернусь, скажи всем, пусть едут в ресторан. А ты меня подожди. – Ответил я.

– Добро. – Он положил трубку.

Я оценил ущерб, нанесенный моему внешнему виду. "Да, показаться в таком виде на поминках отца – никуда не годится". Добравшись до дороги недалеко от места захоронения, сел в салон.

– Андрей, придётся мыть машину. – Сказал я.

– Нестрашно, Алексей Давидович, помою. – Бодро ответил водитель.

– Забрось меня домой, мне нужно переодеться. Скажи, чтобы начинали без меня.

– Как скажете, шеф. – Я то и дело ловил в зеркале заднего вида его заинтересованный взгляд, но задать вопрос он так и не решился. И правильно – негоже совать нос в дела хозяина. Как гласит народная мудрость, меньше знаешь – крепче спишь. А народу стоит доверять.

Глава 2

В зале шла оживленная беседа. Когда все заметили моё появление, голоса смолкли. Я занял свое место во главе стола, взял предусмотрительно оставленную рюмку водки.

– Друзья. – Начал я. – Мы все понесли неоценимую утрату. Ушёл из жизни мой отец, ваш друг, учитель и просто очень хороший человек. Пусть земля ему будет пухом. – Содержимое обожгло глотку, я сел, закусил бутербродом с черным хлебом и салом, украшенным сверху несколькими перьями зелёного лука. "Сало можно было порезать потоньше", – отметил я на автомате. Ресторатор во мне не дремал даже в такой трагический для меня момент.

Ресторан принадлежал нам с отцом, вернее, теперь уже, наверное, мне. Никак не мог поверить, что папы нет. Ещё позавчера мы вместе бегали, потом вместе ехали на работу.

– Андрей, останови. – Вдруг прохрипел отец и схватился за сердце.

– Папа, папа, что с тобой? – Закричал я. – Звони в скорую. – Заорал я Андрею.

– Мы быстрее доедем до больницы. – Возразил Андрей.

– Тогда гони. – Распорядился я, и мы помчались, обгоняя пробки по встречной.

Когда мы добрались до больницы, отец был уже мёртв. Врачам не оставалось ничего иного, как констатировать смерть.

– Не может быть, этого просто не может быть. – Шептал я, не в силах поверить в происходящее.

– Крепитесь, молодой человек. Так бывает. – Пожилой врач с понимающим взглядом похлопал меня по спине.

– Но он же ещё не был стар. – Зачем-то произнёс я.

– Только господь знает, сколько у нас на роду написано. – Странно было слышать такие вещи от врача, я думал, они по большей части циники и скептики.

– У меня никого не осталось. – Пожаловался я.

– Вы молоды, у вас будут свои дети. Простите, мне пора. – Он меня оставил одного.

– Прошу минуточку внимания. – Кто-то постучал по рюмке, его слова отвлекли меня от мыслей. – Давайте выпьем за нашего дорогого Давида Борисовича. – Это был заместитель отца, Павел Филиппович. – Этот ресторан, – он обвел рукой зал, – был первым детищем Давида Борисовича. С него он начинал строить свою империю. Давайте помянем этого замечательного человека… – Он говорил что-то ещё, но я его не слушал.

Пал Филипыч – он же был с отцом с самого начала, с тех самых пор, как папа открыл свой первый ресторан. И, тем не менее, другом отца он никогда не был. "Запомни, сынок, в бизнесе не бывает друзей". – Учил он меня. А я ему слепо верил. Он был для меня примером для подражания.

А что, если отец был неправ? Вдруг, хоть раз в жизни он ошибся. И потом, сын на стороне. Возможно, даже семья… Так разве бывает? Да, конечно, мама сильно болела. Он мужчина, но все же… Как-то не вяжется это с образом идеального отца. Нет, безусловно, я был рад, что у меня есть брат. Но отец мог хотя бы раз о нем упомянуть за столько лет.

Или он думал, что у него впереди много лет? Мы все так думаем, живём одним днем. Но, чтобы отец… Он всегда все предусматривал, думал на несколько шагов вперёд, просчитывал все возможные варианты. Неужели в этот раз он просчитался?

А мама? Она умерла слишком рано, слишком молодой. Почему господь отпустил ей так мало лет жизни? Я смутно помнил её здоровой. Вспоминал, как мы втроём плыли на яхте. Или, правильнее сказать, ходили. Мама была такая беззаботная, тоненькая, в белом платье с открытыми плечами. Оно так ей шло, она задорно смеялась, придерживая загорелой рукой шляпу, так и норовившую слететь с головы.

Отец так её любил. Они вместе учились на экономическом. Папа рассказывал, как долго её завоёвывал. Она была красавицей, из хорошей семьи. А отец был из простых, мать воспитывала его одна. Мамин папа был против их брака, но отец умел быть настойчивым.

От всех них остались лишь смутные воспоминания, надписи на могилах: «Любим, скорбим, помним», да фотографии в альбоме, запечатлевшие самые значимые события жизни. Дедушка в санатории в окружении целой кучи отдыхающих. Его лицо почти неразличимо на фоне остальных. Он умер рано, я был ещё совсем мал. Инфаркт. Ответственная должность в райисполкоме, нервы, выпивка – вот и результат.

Бабушка в застывшей позе, смотрит напряжённо, улыбается, но улыбка не вяжется с затравленным выражением лица, словно её заставили улыбаться под пытками. Она стоит в ряду коллег из магазина, где она трудилась товароведом, сплошь женский коллектив. Все почему-то в меховых шапках. Смешно. Она ненадолго пережила деда, сильно горевала, вот сердце и не выдержало. Отец говорил, что она умерла в тот день, когда умер дед.

Фотографий папиной мамы почти что нет. "Не до того было. – Объяснял отец. – Жизнь была тяжёлая". Отец не знал своего отца, он бросил их и уехал куда-то на север, то ли на заработки, то ли подальше от семьи. Мать тянула отца одна, брала подработки. Она была машинисткой, а ещё шила на дому. Так и выживали. Умерла бабушка рано: рак. Мы друг друга не застали.

Теперь все мои родственники живут там, в старом альбоме, да ещё в моих воспоминаниях: обе бабушки, и дедушка, и мама с папой. По кусочкам, вырванным из жизни, можно составить паззл. Но иногда деталей не хватает, приходится додумывать, ломать голову. Например, где это папа: загорелый, глаза блестят? Где-то на отдыхе, судя по одежде? Позади мама, в кадр не смотрит. Видно, не догадывается, что их фотографируют. Подписи нет и спросить не у кого. Почему все это становится важным именно тогда, когда свидетелей уже не осталось? Почему бы не спросить раньше? Не выяснить все детали, собрав паззл в единое полотно? Вопросы, вопросы.