Письмо из ниоткуда

Первое письмо я получила в середине весны, в апреле, когда на улице было еще слишком прохладно, чтобы сбросить с себя кожаные куртки и всевозможные плащи. Погода, как очень часто бывает в Питере, стояла пасмурная, но все почему-то чувствовали, что дождя не будет, несмотря на то, что все небо затянуто серыми тучами. Я не взяла зонт, потому что тоже это знала, хотя я практически никогда не беру зонт, даже если все-таки на улице моросит.

Не люблю зонты, потому что меня с ними «сдувает», как говорила одна моя подруга, увидев, как я шла по улице в дождь с зонтом в тот момент, когда вдруг подул ветер. Вцепившись в этот злосчастный зонт я летала от одной стороны улицы, через всю проезжую часть, невзирая на довольно бурное движение автомашин, до другой стороны. Моя подружка долго надо мной смеялась, но потом, увидев мой уставший вид и обиженный взгляд, постаралась с улыбкой объяснить и мне, и себе, что это все из-за моей комплекции – я высокая и худенькая девушка – и поэтому меня легко «сдувает», тем более с таким «парашютом», как мой огромный черный и, скорее всего, мужской зонт.

Так вот, тогда я тоже шла домой из университета, где я училась на четвертом курсе, без зонта. Приезжаю домой я примерно в десять вечера, потому что учусь в вечернюю смену, а днем работаю секретарем-референтом в одной неплохой питерской фирме. Так что жизнь свою я потихоньку начинала устраивать. Домой было ехать примерно полчаса. Слава богу, что теперь моя квартира, которую я снимала у одного коллеги по работе, была в непосредственной близости от метро, что меня ужасно радовало, особенно после того, как в первые три года моего обучения в университете мне приходилось тратить на дорогу в один конец примерно полтора часа.

Как обычно, я взлетела на лестничный пролет между первым и вторым этажами, чтобы проверить почту и забрать какие-то постоянно запихиваемые в мой ящик рекламные бумажки или газеты. В этот раз там газет не оказалось, бумажек тоже, зато было одно письмо. Я, не глядя, подцепила его моими ловкими длинными пальцами, которыми бы долго восхищался любой пианист, вытащила через щель закрытого ящика и кинула по привычке в сумку, думая, что это очередное письмо хозяину квартиры. Поднявшись собственными силами на пятый этаж, я уже тяжело дышала. Почему, когда строили этот дом, не додумались сделать в нем также и лифт. И вот так каждый раз. Я стараюсь успеть быстрее домой после тяжелого рабочего дня, ноги отваливаются, голова болит, а тут еще подлянка – вперед, дорогая моя, на пятый этаж! Но от этого еще никто не умер, и поэтому никакие меры не предпринимались. Меня это конечно, огорчало, но я об этом не вспоминала, пока опять не приходилось тащиться наверх.

Попав, наконец, в квартиру, я бросила сумку в прихожей, скинула туфли. Еще бы принять душ, перекусить, а потом сесть в кресло перед телевизором, с сигаретой в руках… просто идиллическая картина! Не могу про себя сказать, что я дымила, как паровоз, просто иногда могла себе позволить расслабиться.

Пока я делала все вышеуказанное, я совершенно забыла про письмо, оставленное в сумке. Главное – вовремя передать его Косте (так зовут моего «хозяина»). Еще ни разу я не забывала этого сделать как можно скорее, потому что он меня просил об этом.

Как только я включила телевизор, достала и прикурила сигарету, запиликал телефон. Мне пришлось встать и в полусогнутом состоянии дойти до телефона. Я так устала, только села, а эта зараза электронная пиликает! Телефону повезло с тем, что он был радиотелефоном. Взяв пищащую трубку с журнального столика, я поднесла ее к уху.

– Алло?

– Привет, красотка, это я! – пролепетал в трубку знакомый голос моей лучшей подруги.

– Привет! – я постаралась как можно радостнее воскликнуть ей в ответ.

– У меня как всегда только отличные предложения, и все только для тебя, – продолжала она беззаботно, немного напоминая многочисленные рекламы: «Только для вас! Все самое лучшее…» – и так далее. Я сразу подумала, что придется расстаться с мечтами о просмотре телевизора перед сном… может даже и самим сном.

– Выкладывай, – я вложила по возможности всю мою заинтересованность в мой голос, заранее зная, что если она не услышит от меня этой заинтересованности, будет обижаться и постоянно в течение двух недель повторять, что она меня совершенно не интересует, что она для меня ничего не значит, и вообще, что я больше не считаю ее своей лучшей подругой…

– Мы сегодня собираемся в ночном клубе «Талеон», в общем, там будут только наши бывшие одноклассники, естественно, со своими друзьями или подругами. Я иду одна, ты, скорее всего, тоже. А если ты сейчас начнешь повторять, что ты только что приехала, смертельно устала, и выглядишь, как свежевыкопанный труп, я не буду с тобой разговаривать, – я всегда обращала внимание на ее красноречивые сравнения, иногда они меня радовали поразительной точностью и в то же время нелепостью, иногда немного ужасали. В этот раз мне не очень-то понравилось такое сравнение, но я заставила себя не обращать на это внимание, как делала на протяжении вот уже десяти лет, с самого момента нашего знакомства.

– Талеон? А не слишком ли дорого? – я удивилась месту встречи.

– Нормально, ведь я собираю всех по просьбе Дениса. Помнишь, у него дед был каким-то преуспевающим адвокатом в Великобритании? Так вот, этот дед покинул мир сей, накопив при-и-иличное состояние, которое перешло по наследству нашему бывшему однокласснику, – торжественно объяснила она.

– И теперь он хочет поставить рекорд, за какие сроки он успеет промотать это состояние в ночных клубах? – съехидничала я.

– Не знаю, что именно он собирается делать, но пока что нам представился неплохой случай хорошенько повеселиться, повидаться со старыми друзьями, выпить по бутылочке хорошего вина, поговорить о жизни, наконец. Короче, там мы должны быть в полночь. Сейчас ровно одиннадцать. Я буду у тебя через полчаса, и чтобы ты уже была готова, слышишь? – после так решительно сказанных слов я не могла отказаться.

Тем более не придется ни за что платить. Это радует. Поспешно попрощавшись, я быстро оделась, завила и уложила волосы, потом принялась за лицо. Я укладывалась в потрясающе короткие сроки – прошло всего двадцать минут, а я уже была одета, причесана и даже накрашена. Оставалось только найти мою любимую помаду, и вот на этом я потеряла все мои сэкономленные десять минут. Наконец, я догадалась заглянуть в сумку. Когда я вытряхивала все ее содержимое на столик, выпало письмо, и как раз упало прямо адресом ко мне. Я отложила сумку в сторону, совершенно забыв про помаду, и, сдвинув брови, подняла письмо поближе к глазам. Вся моя корреспонденция приходила на старую квартиру, где живет моя мама, раз в неделю мы созваниваемся, и если есть какие-то письма для меня, я приезжаю и забираю их. Сюда мне никогда никто не писал. Но это письмо было адресовано действительно мне, но обратный адрес был мне совершенно не знаком, как и имя отправлявшего, разве что фамилия. У нас одна фамилия. Ладно, сейчас мы его откроем и посмотрим, что к чему. Но распечатать конверт я не успела, в дверь раздались настойчивые звонки. Оставив письмо на столике нераспечатанным, я мигом сгребла все обратно в сумочку, накинула плащ и открыла дверь моей уже заждавшейся подруге.

Из клуба я вернулась уже утром. Как хорошо, что сегодня суббота! Я кое-как добрела до кровати и почти сразу же вырубилась. Когда я проснулась в три часа дня, я чувствовала себя совершенно разрушенной, почти стертой в порошок, абсолютно ничего не хотелось делать, к тому же трещала голова (не от выпитого накануне, а от усталости, которую даже сон не смог разогнать). Обычно каждую субботу я делаю уборку в квартире, но сегодня я отказалась от этой мысли, решив позволить себе понежиться в удобном кресле у телевизора, что мне так и не удалось сделать вчера. Как только я уселась, я вспомнила про письмо. Не знаю почему вспомнила, скорее всего мой взгляд пару раз падал на столик, когда я пыталась глазами отыскать пульт от телевизора, постоянно куда-то пропадавший. Взяв письмо, я вернулась в кресло. Теперь мне никто и ничто не помешает его распечатать, – подумала я про себя, вытаскивая из конверта несколько больших листов, исписанных мелким, но сносным почерком. И кому было не лень столько писать мне, совершенно незнакомому человеку, и притом из какого-то села…

Разложив у себя на коленях пронумерованные листы, я принялась читать.

Вот что я поняла из прочитанного. Оказывается, у моего отца был двоюродный брат, с которым в детстве и юношестве они сильно дружили. И вот этот двоюродный брат, узнав, что у моего погибшего отца были дети ( то есть, я), решил найти меня и написать письмо. Я у него была единственной дальней родственницей, и к тому же я была дочерью его брата и лучшего друга, которого он потерял много лет назад. В общем, он как-то в общих чертах описал, как дорог ему был мой отец, потом начал рассказывать про себя, свою семью. У него было два сына: один на год младше меня, другой на год старше; и дочь, на два года меня младше. Даже сквозь строки явно было видно, что он гордится своими детьми, почему-то мне это понравилось. Не каждый родитель в наши дни может позволить себе гордиться своими детьми. А он может, вероятно, есть на то причины.

Далее мой отыскавшийся дядя описывал, как они живут, кто чем занимается, где работает он, его жена, где учатся дети. Честно говоря, эту часть письма было не очень интересно читать, так как она была написана тем обыденным языком, которым обычно приходится разговаривать с незнакомыми людьми, рассказывая о себе совершенно банальные вещи. Эту часть письма я читала через строчку-две. Потом мой дядя плавно перешел к описанию местности. Из чего я поняла, что они живут в пригороде Белгорода, у них собственный дом, в пяти минутах ходьбы от дома небольшая речка, за ней большой луг, за лугом лес, за лесом меловая гора… (у него описание получилось, конечно, намного лучше, чем мое краткое описание, приведенное здесь)… Короче, кругом зелень, мало машин и свежий воздух.

Судя по манере изложения, мой дядя был простым, добродушным, но строгим человеком. В конце письма он посочувствовал мне по поводу того, что я росла без отца. Всю вину он свалил, (даже не свалил, а как-то аккуратно уложил стопочкой) на доброе имя моей матушки, что это именно она не позволила моему отцу видеть меня и лишила меня отцовской любви. Честно говоря, он отчасти прав: отец бросил маму, как только узнал, что она забеременела, но потом, через несколько лет, когда мне было года три-четыре, он вдруг объявился, но мама послала его куда подальше. Также мой дядя настойчиво просил ответить на его письмо и рассказать все обо мне. После пяти листов его письма, написанного так старательно, я просто не могла ему отказать. Что, с меня убудет, что ли?

Письмо я написала в тот же день, потому что знала, что если я это отложу, то потом будет трудно заставить себя этим заняться. Отправила я его по адресу, указанному на конверте, на следующий день.

Не буду говорить, что я не ждала ответа. Это не так. Теперь, когда у меня появился хоть один человек (кроме моей мамы), который хорошо знал моего отца, чтобы рассказать мне о нем. Ведь я была похожа на отца. Так я решила простым методом исключения – моя мама маленького роста, немного пухленькая, у нее светлые прямые волосы, голубые глаза и вздернутый носик. У меня все совершенно по-другому: высокая, стройная, темно-каштановые, немного вьющиеся волосы и темно-зеленые глаза. Да и по характеру она совершенно не такая, как я.

Так что у меня были все основания полагать, что я с моим папашей очень похожи, не только внешне, но и по характеру. Но все равно. Я ни разу его не видела, а было бы жутко интересно посмотреть хотя бы на его старые фото.

Второе письмо пришло примерно через два месяца. Только в этот раз я распечатала его сразу же, как только поднялась в квартиру. Дядя Андрей писал, что они все были очень рады моему письму. Не только он с женой, но и все дети, которые настойчиво просили пригласить меня на лето к ним. Естественно, он меня пригласил, а как же иначе-то? Я этому даже не удивилась. Написала им ответ только через неделю.

Через несколько дней после того, как я отправила второе письмо, мне снова позвонила Вика, моя лучшая подружка. Вместо того, чтобы спокойно поболтать о жизни, о наших, женских проблемах, она как всегда начала рассказывать мне про свою какую-то подругу, может даже и знакомую, которая вышла неделю назад замуж, а теперь жалуется. Я ей посоветовала передать от меня той несчастной, что не надо было в столь цветущем возрасте лишать себя свободы. После этого Вика предложила мне встретиться в баре, отпраздновать сдачу моей сессии и начало летних каникул.

Это был неплохой повод расслабиться после десяти дней напряженки и умственных перегрузок. Кроме того на работе у меня тоже через день начинается отпуск. Я с радостью согласилась на предложение моей подруги.

Встретились мы в баре через час. Заказали бутылку шампанского на двоих и кое-что из закуски. В баре было на редкость много народу, но все равно там было уютно. Мы с Викой, когда выпили бокала по три шампанского, уже немного опьянели, и нашли себе веселое занятие – щипать проходящих мимо нас официантов. Было и правда весело, пока один молодой официант не наклонился ко мне, вложив мне в руку какой-то сверток, прошептав, что мне это передал какой-то человек, сидящий в другом конце зала, но, когда я туда повернула голову, раздался выстрел, и мой официант опустился на наш столик с пулей во лбу. Вику парализовало, я, приоткрыв рот, уставилась на труп. Люди вокруг закричали, забегали. Схватив парализованную от страха Вику, я поспешила скрыться в толпе, все еще крепко сжимая в руке сверток.

Вылетев на улицу, мы поймали такси – деньги сейчас нас беспокоили меньше всего – и помчались ко мне домой. Я пыталась разговорить мою обычно очень разговорчивую подругу, но у меня это не получилось, поэтому мы ехали в полной тишине. Пока Вика смотрела невидящими глазами в окно, я решилась развернуть сверток, который мне всучил ныне уже покойный официант. Развернув плотную желтую бумагу, в моих руках оказалась толстая пачка сотенных бумажек с изображением очередного американского президента. Я громко вздохнула от удивления. Там было тысяч пятьдесят, или около того… Вика повернулась ко мне и тоже была поражена увиденным. Мне постепенно приходило на ум, что это могли быть деньги мафии, а ко мне они попали по ошибке, за которую уже ответил жизнью официант…

Я не помню, с какой скоростью я поднималась ко мне на пятый этаж. Впервые тогда я не почувствовала, что устала, настолько я была напугана, что меня вот-вот догонят и убьют. Мы заперлись на все возможные замки, закрыли окна, хотя в комнате, как и на улице, было достаточно душно, задернули шторы и выключили свет во всей квартире. Усевшись в кресла, мы взяли по сигарете. Рука дрожала не только у впечатлительной Вики, но и у меня, когда мы пытались прикурить. Наконец, сделав по несколько глубоких затяжек, я услышала немного охрипший от волнения голос Вики – впервые после того, как мы покинули этот злополучный бар.

– Что теперь мы будем делать? – если бы не спросила она это у меня, я бы спросила то же самое у нее, только несколько секунд спустя. Я вздохнула.

– Не знаю. Теперь меня будут искать, если найдут – я точно буду похожа на труп… – почти прошептала я в ответ.

– Не шути так, знаешь, как мне страшно? – она, казалось, была взволнована только своим состоянием.

– Знаю, но тебе-то чего бояться, пакет-то у меня, и мне его вручили, а не тебе. Так что не беспокойся, – постаралась я подбодрить мою подружку.

– Но я в тот момент была с тобой! – возразила она.

– Со мной в тот момент были все, кто находился в баре, – улыбнулась я, начиная успокаиваться. – Знаешь что, давай поделим эти деньги… – я не успела договорить, как Вика наотрез отказалась брать свою половину.

Распрощавшись утром, Вика уехала к себе, а я осталась наедине со своими проблемами. Счастье привалило, тоже мне…

Днем я умудрилась сходить в банк и положила деньги на мой счет. Это могло быть для меня очень опасным, но я все-таки осталась жива и со мной ничего не случилось.

Вернувшись домой, я включила телевизор, как раз показывали криминальные новости. И как специально, крупным планом показали несчастного официанта. Потом добавили, что это была скорее всего какая-то разборка, и что ведется следствие. Затем сказали, что вроде как официант что-то кому-то передал, а после этого упал мертвый. Некоторые утверждали, что была стрельба, не меньше пяти раз, другие говорят, что было всего три выстрела… Но я-то знаю, что выстрел был один, и стрелявший не промахнулся…

После этой передачи меня немного поколотило, но после трех сигарет я немного успокоилась и даже решила сварить себе кофе. В голове вертелась только одна мысль – сбежать на время, а когда все уляжется – вернуться. Жаль, что теми деньгами я не могла воспользоваться… Ну, а если бежать, то куда? Ответ пришел сам собой: к мои новоявленным родственникам, тем более они меня приглашали погостить на лето, а сейчас именно это время года…

Что уезжаю, я сказала только маме. Придумала, что на работе предложили недорогую путевку в санаторий. Через день я уже садилась на поезд.

Приехала я в Белгород в три часа дня. Солнце пекло, это мне показалось ужасно непривычным после Питерской погоды. Я перекинула через плечо лямку моей большой спортивной сумки и направилась в сторону здания вокзала. Поезд казался неимоверно длинным, а сумка ужасно тяжелой, поэтому почти через каждые десять-двенадцать шагов мне приходилось останавливаться. Как назло на перроне по всей длине моего поезда не было ни одного человека, кроме проводников, стоящих напротив своих вагонов.

Продолжая свой тяжелый путь под палящим солнцем, я, наконец, доплелась до конца поезда и свернула к вокзалу, где толпился народ. Ужасно хотелось пить, и как раз вдалеке я разглядела палатку с минералкой, словно мираж в пустыне. Улыбнувшись такому сравнению, я поспешила туда, не знаю, откуда силы взялись. Когда я подползла к этой палатке, сумка с меня буквально стекла. Я быстро расплатилась за пластиковую бутылку с минеральной водой и тут же, в нескольких шагах от палатки, жадно к ней присосалась.

– Я бы не советовал вам сразу пить так много… – послышался за моей спиной незнакомый голос. Конечно, незнакомый, пока что в этой глуши я еще не успела ни с кем познакомиться. Закрыв бутылку, я повернулась к источнику голоса. Передо мной стоял молодой человек примерно моего возраста и приветливо улыбался. Его блестящие серо-зеленые глаза смотрели так откровенно, что ему хотелось раскрыть всю душу навстречу. Я слегка наклонила голову набок и тоже растянула мою физиономию в немного вымученной улыбке.

– Честно говоря, я так сильно хотела пить, что просто не смогла оторваться. Неужели, это вредно для здоровья? – я внимательно посмотрела ему в глаза. Обычно молодые люди часто смущаются, когда я так продолжительно смотрю им в глаза, а этот терпеливо выдержал мой взгляд, что меня немного удивило.

– Вода почти ледяная, простудитесь, – сказал он тоном врача таким серьезным голосом, как будто сообщал безнадежно больному, что тот безнадежно болен. Я рассмеялась.

– Раз вы так заботитесь о моем здоровье, то вам будет совсем не сложно помочь мне разобраться, куда ехать. Я, можно сказать, почти потерялась.

– Мне кажется, что вы только что приехали, или я ошибаюсь?

– Потрясающая догадка, – похвалила я, – но мой путь еще не окончен.

– Так, куда вам нужно? – поинтересовался он.

– Ржевка. Это село такое, или деревня, я точно не знаю, но мне нужно именно туда.

– Вам повезло, я не только знаю, где это, но и сам направляюсь туда, – еще приветливее улыбнулся молодой человек, сверкнув зубами. Я приподняла брови – похоже, мне действительно везет… и не только на дорогу, но и на попутчиков.

– Отлично. И на чем можно добраться? Электричка, автобус, собственные ноги?

– Если вы не против, то моя машина, – мягко произнес он.

Легко закинув мою сумку к себе на плечо, он повел меня к своей машине. Машиной оказался немного потрепанный белый «Москвич», за которым неплохо ухаживали, несмотря на его достопочтенный возраст. Запихнув мою сумку в багажник, мой шофер, наконец сел за руль.

– Вы не думайте, что эта рухлядь больше пятидесяти не берет, – сказал он, ловко влившись в ряд машин на дороге. – Я ее собственными руками собрал по винтику.

Я не удивилась – типичный деревенский парнишка, хвалится тем, что у него есть. Я промолчала, решив пропустить эту фразу мимо моих ушей. Я просто была уверена, что эта машина действительно больше не потянет, ну, пусть шестьдесят…

– Ну, раз нам предстоит ехать вдвоем некоторое время, может, мы хотя бы познакомимся, – решила предложить я через несколько минут молчания.

– Я не против.

Я так поняла, что сначала он хочет услышать мое имя. Подумаешь, вот возьму и скажу. Я и сказала.

– Алекс.

– Юлька, – он протянул мне руку, и я ее пожала.

– Просто мое полное имя Александра, но друзья зовут меня Алекс, – поспешила объяснить я, думая, что он шутит, услышав мое «мужское» имя.

– У меня почти такая же ситуация. Полное имя – Юлий, а все зовут Юлькой.

Я снова улыбнулась, почему-то он мне сразу понравился, этот Юлька. Странный немного, но производит впечатление умного и интересного человека.

– Так ты откуда? – вдруг решил он перейти на «ты», и я с ним была согласна.

– Питер.

– А что ты здесь делаешь? На лето к бабушке?

– Нет. Я скрываюсь, – я решила говорить правду. Такому человеку, который честно смотрит тебе в глаза трудно лгать.

– Ты что-то натворила, и тебя объявили в розыск? – он отвлекся от дороги и окинул меня долгим внимательным взглядом.

– Нет, натворила не совсем я, но теперь меня могут убить, если найдут. Поэтому мне пришлось уехать, – кратко объяснила я, но этого объяснения ему показалось мало.

– Ты можешь мне доверять, – серьезно произнес он, снова посмотрев на меня.

Мне стало смешно. Сижу в чужой машине, с незнакомым парнем, рассказываю ему про свои беды. Что может быть лучше? Я, конечно, не спорю, может, я действительно могу ему доверять, но пока что все-таки не могу. Так честно я ему это и сказала. Он не обиделся.

К моему великому удивлению, когда мы выехали за пределы города, машина набрала все сто двадцать и шла невероятно легко. Через полчаса, указав на аккуратные домики по обе стороны от дороги, он торжественно произнес, что это Ржевка. За это время мы уже узнали многое друг о друге. Кто чем увлекается, что любит делать по выходным…