Книга 1. Служанка из иномирья и проклятый эльфийский владыка

1.1

Анна натянуто улыбнулась, отпив из бокала красного полусладкого. «Ничтожество», – раздраженно подумала, посмотрев на своего бывшего. Тот обворожительно «оскалился»

– Вина? – учтиво предложил. Но Анна лишь нахмурилась, ведь такая неуместная галантность может сработать только лишь с какой-нибудь дурочкой, падкой на красивую внешность.

– И зачем ты меня позвал? – спросила без интереса, и Серж ответил довольно тихо:

– Может начнем всë с начала?

– С чего именно? – едко усмехнулась, поставив прозрачный бокал на столик. И достав из сумочки папку с документами, грубо швырнула их в лицо Сержу. Серж не шелохнулся, и не моргнул, словно осознал свою вину. И Анна постучала пальцем по столу:

– Ты пять раз нарушил условия контракта. Думал, что не узнаю?

– Это была лишь интрижка, милая, – глупо оправдался. – Прости дурака.

Но женщину такой ответ не устроил. Всего лишь интрижка? Прости дурака? Сержу – двадцать восемь. И он больше двух лет припеваючи жил в трёхкомнатной квартире за счёт Анны. Носил брендовую одежду, пользовался элитным парфюмом, ездил на дорогой машине. И от него требовалось лишь выполнять условия контракта, а именно быть верным, и хорошо трахаться. С первым он не справился. В первый же месяц знакомства завел роман на стороне, а когда Анна застукала его с любовницей, он не растерялся и представил Анну своей матерью. Тогда возмущению Анны не было предела. Но сейчас, вспоминая об этом, громко рассмеялась; теперь Серж всего лишь нищая попрошайка без гроша за душой и жалкий человек, цепляющийся за прошлое. И посмотрев на часы, холодно заявила:

– Что ж, мне пора. Ключи отдашь через неделю, – и, встав из-за столика, неспешно пошла к выходу, чувствуя спиной взгляд, полный ненависти.

С той непродуктивной встречи прошло ровно четыре дня. Серж много раз названивал, просил прощения, клялся в любви. Один раз даже подкараулил около офиса, и Анне пришлось вызвать полицию. Этого наглеца закрыли на пятнадцать суток, и настала тишина. Счасливая Анна, после этого нашла себе нового кавалера. Более молодого и не такого наглого, как бывший. Стас не говорил о любви, и о романтике. Не звал на глупые свидания, как Серж – он просто хорошо трахался. Больше Анне ничего и не нужно после очередного напряженного рабочего дня. Особенно перед редкими выходными.

Раз в месяц на три дня Анна уезжала за город на дачу и там наслаждалась тишиной, бутылкой красного полусладкого, и обществом книг. Книги для Анны стали единственной отрадой в этом жестоком мире; с самого детства Анна зачитывалась ими, сбегая от реальности. И даже после смерти дочери, книги стали настоящим спасением. Ни бывший муж, ни его родня, а именно книги. И если бы не книги, Анна давно бы спилась и не стала тем, кем является на данный момент – успешной бизнес-леди.

Утро пятого дня выдалось непривычно тихим. Под ухом не гудело хриплое: «Доброе утро, милая», не воняло свежезаваренным кофе, и никто не слюнявил щеку губами. Например, Серж так делал, потому что хотел угодить, а Анна терпела, потому что хотела поиграть в любовь, но не теперь. Стас, как договорилась с ним вчера, ушел в семь утра. А сама Анна проснулась в девять. Неспешно заварила себе кофе, позавтракала. И, устроившись поудобней в кресле, взяла в руки недавно купленную книгу – роман «Слезы Софии». Главная героиня,

– Жизнь – идеальна, – улыбнулась сама себе, проведя рукой по яркой обложке. И, открыв на первой странице, неожиданно подумала: «А разве это честно?». У героинь любовных романов, несмотря на архетип, всё замечательно. Они красивы, и с самого начала избраны жить долго- счастливо с принцем мечты до самой смерти. И Анна попыталась представить себя на месте одной из них, но впервые ужаснулась. Быть дамой в беде, то бишь терпилой, не позволил бы ни характер, ни гордость, ни стыд. И, облокотившись спиной на спинку кресла, принялась за чтение, но через пару минут не заметила, как уснула.

Анне удалось разлепить веки только с третьей попытки. Голова на затылке нещадно заболела. А когда в глаза ударил яркий солнечный свет, Анна беспомощно замахала руками.

– Ты меня слышишь? – в ушах глухо прозвучал чей-то обеспокоенный голос. Потом кто-то настойчиво потряс за плечо. И Анна снова замахала руками, но на этот раз резче.

– Хватит! Мне больно. Хватит! – увидела через белую пелену чью-то тень.

И до лба тут же дотронулась чья-то сухая ладонь и слегка надавила на голову. А потом в носоглотку проникла едкая вонь – Анна надрывисто закашляла. И через мгновение зрение прояснилось.

– Какого? – еле прохрипела, приподнявшись на локтях. И не успела толком понять, что происходит, странная незнакомка, одетая в серое платье и в белый передник, внезапно обняла Анну за плечи. Нагло уткнулась носом в шею, с облегчением проговорив:

– Ты очнулась, Винни. Я так рада, что ты очнулась… – её дыхание неприятно защекотало кожу. И женщина, поморщившись от омерзения, попыталась вырваться из цепкой хватки.

– Отпусти! Кто ты такая? И кто такая Винни?

Вот блондинка снова заверещала, прося прощения за каких-то там служанок, что эту Винни, как оказалось, столкнули с лестницы. И Анна, сдавшись, тяжко вздохнула. Похлопала плачущую девчонку по спине, мол, ничего страшного. Как услышала со стороны насмешливое:

– Дурная – стала дурнее.

– Что за убожество?

И недовольно цокнула языком; вроде, эти слова адресованы какой-то там Винни, но по ощущениям, упали не в тот огород. И оказалась права, когда стоящая рядом девица едко прошипела, наклонившись над прямо головой:

– Это тебе за Мэри, свинья! – словно эта девица обратилась не к Винни, а к Анне. И Анна хотела было поставить выскочку на место, но замерла, когда перед глазами предстала очень красивая, сереброволосая женщина в белом платье. Она печально посмотрела на Анну своими ясно-синими глазами. И прошептала:

– Спаси мою Софию. Спаси… – и растворилась в воздухе.

– Что за бред? – тихо прошептала, ударив себя по щеке. И неожиданно вспомнила, что пару минут назад была у себя дома, а теперь – сидит на лавке в незнакомом месте, не пойми где.

– Где я? – снова спросила, пытаясь заглушить нарастающую панику. Но присутствующие лишь рассмеялись. А незнакомка, худая, и жилистая девушка лет тридцати, схватив за ворот платья рыдающую девчонку, насильно оттащила её от Анны. И, приказав всем работать, стала тихо причитать себе под нос про лентяев, и о какой-то там строгой мадам Блэк, что придет в скором времени на кухню для проверки. Анна поблагодарила за помощь, но никто не обратил на это внимание – все разошлись по своим делам. И тяжко вздохнув, Анна наконец-то огляделась по сторонам. Подумала: «Это всё сон», ведь не может быть в реальности никаких видений. Но, ущипнув себя за щеку, к сожалению, шикнула от боли. И снова к горлу подкатила паника. «Я на съемочной площадке?», – подумала, ведь как же ещё объяснить, что на людях – старинная одежда, как в Англии девятнадцатого века? А кухня с арочным потолком – студия? Анна с удивлением посмотрела на кованую печь, что могла видеть лишь на картинках в интернете или в музее. Потом вправо – на прямоугольный стол, заваленный разной кухонной утварью, мясом и овощами. Потом на большой шкаф у стены, на полках которого аккуратно расставлена серебряная и фарфоровая посуда. И прошептала:

– Не понимаю, – схватившись за голову.

А после какая-то женщина, привлекая к себе внимание, похлопала в ладоши:

– Юные господа не должны ждать! Живее за работу, – строго произнесла. И, снова похлопав в ладоши, подошла к Анне. Анна посмотрела на нее снизу вверх; немолодая, забранный в высокий пучок чёрные волосы, и сухая, покрытая редкими морщинами лицо. Одета женщина в чёрное платье. И она надменно скривив свои тонкие губы, в ответ посмотрела на Анну:

– Не забывай, ты на испытательном сроке.

– Что, простите?

– И вправду ударилась головой. Впрочем, за это тебе денег не платят, – недовольно проговорила, после чего отправила Анну чистить котлы. Но Анна, прежде чем исполнить приказ, взглянула на свои странно смуглые руки, пощупала ими странно большую грудь, и убедилась, что это лишь реалистичный сон, а не надуманная съемочная площадка с актерами. И послушно пошла чистить котлы, напевая под нос припев любимой песни.

В таком темпе пролетели четыре последующих дня: Анна чистила, мыла, иногда убиралась в свинарнике. И всячески пыталась проснуться, упорно игнорируя советы от всяких там «доброжелателей».

– Это сон. Нереальность, – повторяла сама себе по нескольку раз на дню. Из-за чего слышала за спиной насмешливое: «Дурная совсем спятила», но однажды, чистя свинарник, осознала, что сон вовсе не сон. А замок вельможи, как его назвала в начале, оказался настоящей академией для детей аристократов, что расположен в лесу на севере; Анна лично видела двадцатиметровую стену, ограждающую академию от непроходимой чащи леса. А ещё, по словам Иви, эта стена защищает от диких зверей и мелких чудовищ. «Чудовищ?» – скептически думала. Но, по словам той же Иви, рыцари довольно часто ведут охоту на последних и защищают территорию.

На пятый день вечера, сидя в комнате на жесткой кровати, снова попыталась понять, каким чудом смогла попасть в тело семнадцатилетней чудачки. И все мысли, как назло, сводятся к магии. К той самой – неизвестной и пугающей, что в этом мире подвластна лишь мифической расе эльфов, коих не видывали больше пятисот лет. А единственный их представитель – София Баррингтон, ещё не знает о своем происхождении.

Анна тяжко вздохнула, посмотрев на свою соседку по комнате; вот он – идеал безмятежности, крутится около зеркала в своём новом платье. И думать не думает о насущных проблемах, ведь жизнь прислуги – тяжела, а жизнь чистильщицы котлов – просто невыносима. Чем думала Винни, когда два месяца назад пришла на работу в академию, Анна не знает. Наверное пятой точкой, или поди повелась на слухи о хорошем жалованье. Лучше бы осталась в деревне, вышла замуж и родила детей, чем унижалась. Тем более Винни не идеал – по местным стандартам красоты.

Анна взяла с тумбочки маленькое зеркальце и с усмешкой взглянула на отражение новой себя: смуглая кожа, тëмно-коричневые волосы и тёмно-карие глаза с миндалевидным разрезом. Лицо изящно сужается к подбородку овальной формы, прямой нос, выступающие скулы. И всю эту красоту портят веснушки, что рассыпались мелкими пятнами по переносице и под глазами. Пухлые губы скривились в отражении, и Анна недовольно проговорила:

– Спасибо за мазь, Элли, – почесала запястье левой руки, со злостью вспоминая, как по приказу мадам, вчера чистила котлы от засохшего жира. И не песком, а каким-то раствором, разъедающим кожу, и всё из-за юных господ, которые не должны ждать. После вчерашней работы – кожа покраснела. Анна опасалась, что получила химический ожог, но поняла, что у Винни на что-то аллергия. И мазь не помогла, зато Элли осталась довольной сама собой.

– Разве не лучше? – насмешливо проговорила она. И, повернувшись к Анне лицом, ехидно улыбнулась. Как ни в чем не бывало снова покрутилась вокруг своей оси перед зеркалом, как бы говоря: «Ну что завидуешь, дурная?». Анна промолчала, оглядев девчонку с ног до головы; платье нежно-розового цвета, по-детски украшено рюшами и бантиками, на вкус Анны, смотрится слишком вульгарно. А пышный подол еле прикрывает щиколотки. По словам мадам Блэк, главной экономки академии, служанке недозволенно выделяться, и она должна держать свои мысли и желания при себе. А у Элли, судя по всему, есть любовник. Либо кто-то из студентов, либо кто-то из преподавательского состава. Тем более, по словам Мариан, по странной моде аристократов, Элли – настоящий эталон красоты; с бледной кожей, без сисек и худосочная, что мослы выпирают. И напоследок добавила, что многим мужикам плевать на какие-то там эталоны, когда по замку ходит сисястая и толстозадая Винни, что увела у какой-то тощей Мэри её любвеобильного ухажера. Анна не хочет об этом вспоминать, ведь он день назад поздно вечером подкараулил за свинарником. И, воняя перегаром, схватил опешившую женщину за руку и потащил на сеновал в конюшню.

– Тебе понравится, – сказал онон тогда. И когда его громадная туша нависла над Анной, Анна резко ударила его ногой в пах. Потом еще раз, и еще. И, сумев выскользнуть из-под него, схватила стоящую около стойла палку и, долбанув ей насильника по хребту, убежала. А ведь тогда сильно перепугалась за свою жизнь. Говорят, ухажер Мэри – злопамятный, но хорошо, что он был в тот вечер пьян и вряд ли что-то вспомнит. А если и вспомнит, то беды не миновать. И, глядя на Элли, интересуется:

– И кто такой щедрый? – намекая, что у помощницы кухарки не может быть платья, как у леди из благородного дома. Во-первых, не по зарплате и не по статусу. Во-вторых, таким может обзавестись лишь проститутка или содержанка-любовница. Или леди из среднего класса – небольше. И Элли – не дура, намек поняла. И, продолжив разглядывать себя любимую в зеркале, насмешливо произнесла в ответ:

– Завидуешь, дурная?

– Беременности? – Анна положила зеркальце на тумбочку. – Ты проблевала целую ночь!

И, встав с кровати, взяла со стула корсет. Повертела его в руках; неудобный предмет гардероба заменяет местным женщинам бюстгальтер. И хорошо, что не на шнуровках, что обычно носят леди, а на маленьких застёжках-крючках, что расположены спереди. Анна надела его на себя. Потом – чулки, повязав их белыми подвязками. Потом – нижнюю юбку, а с верху – серое платье и фартук. И снова посмотрела на Элли; та недовольно поджала губы и ещё раз демонстративно покрутилась вокруг своей оси, и огрызнулась.

– Не твое дело!

Анна пожала плечами, мол, так и есть. И, заплетя длинные волосы в косу, надела на голову чепчик. И вышла из комнаты в коридор. Встала около двери и, завидев мадам Блэк, опустила покорно голову; женщина, держа в руке подсвечник, гордо прошла мимо девушки, раздавая на право и на лево указания.

– Винни – котлы и посуда. Иви заболела, – и даже не обратила внимание на отсутствие Элли.

– Заболела? – тут же возмутилась Анна, показывая сыпь на руках. Но мадам цинично поморщилась, процедив: «Не забывайся!». Справа послышался тихий смешок: «Дурная, так тебе, и надо!». И Анна поняла, что бесполезно просить помощи, ведь мадам просто плевать на всех, кроме себя. Тем более, кто будет спрашивать провинциальную замарашку о справедливости? И, как только мадам ушла, Анна услышала снова в свой адрес презрительное: «Свинья!», но молча стиснула зубы, ведь вступать в словесную перепалку с дурами – выйдет себе дороже. И направилась на кухню. Проскользнула мимо ранней пташки Мариан, по пути засучив рукава.

– Где Иви? – услышала вслед. И, сказав, что Иви заболела, зашла в пристройку, если её так можно назвать; место для посудомоек и чистильщиц котлов расположилось в отдельной комнате. Чернорабочие ещё с вечера накидали песка в дальний угол и притащили кучу грязных котлов. Большая железная раковина слева – для мелкой посуды. Анна недовольно фыркнула, понимая, что не справиться за пару часов. Тем более без помощников, отскребать стенки котла от засохшего жира довольно непросто. Но через два часа мучений пришла сменщица.

– Поможешь Мариан, – недовольно сказала та. И Анна с облегчением подумала: «Наконец-то…», почесав запястье левой руки. Потом почесала вторую и, не выдержав, зачесалась сильнее, но зуд не прекратился и перешел с рук на тело и лицо.

– У тебя рожа, как у свиньи. Видно, за Мэри?!

– На свою посмотри, – огрызнулась в ответ, желая в первую очередь избавиться от зуда, чем поквитаться с наглой мразью за унижение. И, выйдя на кухню, невольно услышала:

– Его Высочество скоро приедет в академию.

– Будет бал, – тяжко вздохнула Мариан, разминая руками тесто. – Говорят, принц сделает леди Розье предложение.

– Просто замечательно, – мечтательно вздохнула Полли, как будто радуется за эту леди, как за свою дочь. – Вот бы хоть раз увидеть бал своими глазами.

– Как же, – устало вздохнула. И, посмотрев на Анну, с ужасом проговорила. – Что с тобой? Что случилось?

Побежала к женщине, и схватив за руку, стала себя мысленно корить за неосмотрительность. Анна лишь отмахнулась, мол, не твоя вина, и попросилась к лекарю. И Марина сказала, что проводит сама.

Имена:

Анна – с древнееврейского. Означает «милость», «сила», «благодать», «храбрость».

Винни – валлийское. Означает – «нежный друг», «друг мира».

Иви – от греческого слова «Йоанна». Означает – «божественная благодать».

Мариан – латинское имя. Означает – «морской». Мужское имя.

Мэри – английское. Означает – «любимая».

Элли – иврит. Означает – «богиня».

София – греческое. Означает – «мудрость».

Сергей (Серж) – от лат. «высокий», «знатный».

Станислав – старославянское. Означает – «добившийся славы».