Грандиозная история. Часть вторая

Глава XI. Шоу должно продолжаться

I

29 июня 2025 года, 11:45. Территория Введенской больницы

Сергей Александрович встретился у входа в больницу с Вернером, который ожидал его около пяти минут. Подполковник поздоровался с ним, пожав руку:

– Здорóво, Вернер!

– Привет, Серёга. Я рад, что ты согласился сюда приехать. Это очень важно для всех нас.

– А разве я мог отказаться? – смеясь задал риторический вопрос Ветров и развёл руками в стиле «а что делать?».

– Ха-ха, ну, как бы да. Думаешь, мы бы тебя расстреляли за твой отказ? Согласись, что слишком смешно, чтобы это было похоже на правду.

– Я же шучу. Конечно, я так не думаю.

– Да я понимаю…

– Ну что, идём?

– Подожди, – снимая очки и складывая их, ответил Вернер, – к нам сейчас кое-кто ещё присоединится.

– Кто? – оказался заинтригован Ветров.

– В общем, неважно. Ладно, пошли, не будем ждать. Наверное, задерживается… – загадочно произнёс Вернер и пошёл ко входу.

– Да кто же, чёрт побери?

– Потом узнаешь… Идём!

Сергей Александрович пошёл вслед за ним. Через двадцать минут они вернулись обратно, обсуждая недавнее посещение Курикина.

– Ну как тебе? – спросил Вернер у подполковника.

– О, слушай, прямо-таки нормально. Курикин быстро начал выздоравливать. Это не может не радовать. Я-то думал, что дела у него обстоят гораздо хуже…

– Ну, вообще-то, он чуть было не умер у меня на руках. Но ему повезло – пуля по касательной зацепила лёгкое и попала в один из сосудов. Главное в этой ситуации было не допустить обильного кровотечения.

– Так… – задумался Ветров, уперев руки в бока. – А где наш таинственный друг?

– У тебя за спиной. – ответил Вернер.

Ветров обернулся и увидел приближающегося к ним Юрия Григорьевича. Для Сергея это стало полной неожиданностью, поскольку он полагал, что Сербинский до сих пор находится на «своём» семинаре в Лиссабоне. Сербинский действительно должен был вернуться вечером 30 июня (изначально он планировал приехать в Петербург 26-ого числа), но, видимо, что-то пошло не так. Юрий Григорьевич близко подошёл к ним и с сияющей улыбкой на лице, что сверкала от лучей солнца, радостно сказал:

– Не ждали меня? Ну, рассказывайте, что тут творилось без меня.

– Да, я не ожидал увидеть тебя здесь, Григорич. – пожал руку Сербинскому Сергей, немного улыбнувшись.

– Мы рады тебе. – добавил от себя Вернер. – Спасибо, что приехал!

– Ну, ребят, я честно вам скажу: хотел приехать завтра. Но тут как обычно вмешались непредвиденные обстоятельства, и планы пришлось менять.

– Это бывает. Как там семинар? Или форум? – спросил Ветров, прикрывая глаза от солнца.

– Можно сказать, что форум. Впрочем, и так, и так можно. – поправляя свои очки, ответил ему Юрий Григорьевич и добавил: – Ну, ты вряд ли разбираешься в этом деле, конечно, да и Вернер, думаю, тоже. Но форум прошёл отлично. Мне впервые позволили зачитать собственную лекцию…

– И о чём она? – поинтересовался Вернер.

– Лекция была на тему «Современные технологии в области ДНК».

– О, круто. – отреагировал Ветров. – Пожалуй, для моего понимания это непосильная ноша, хе-хе.

– Кстати, я, когда учился на врача, тоже сталкивался с этой темой. – добавил от себя Вернер.

– Ладно, вы мне, ребят, зубы не заговаривайте. – в шутливой манере произнёс Сербинский и рассмеялся. – Вы мне лучше вот что скажите: от чего умер Александр Иванович?

Сергей Александрович несколько смутился, поскольку это был для него неудобный вопрос. И чтобы хоть как-то не показывать своё смущение, он сделал вид, что ему что-то не в то горло попало, и принялся интенсивно откашливаться. Пришлось отвечать Вернеру, хотя, по правде говоря, он особо не горел желанием делать это. Но скрывать ему было нечего, так как он всё-таки не участвовал в отравлении Букки, и совесть его была чиста.

– Его отравили. Ядом. Десятого числа.

– Кто? – изумился Юрий Григорьевич, поскольку думал, что Букки умер от остановки сердца, как это было указано в официальном некрологе и в средствах массовой информации.

– Мы до сих пор этого не выяснили…

– Как его отравили?

– Яд в чашку с кофе насыпали.

– Невероятно… Просто невероятно! Куда охрана-то смотрела?

– Всю охрану перестреляли, они ничего сделать не смогли. – молниеносно ответил любопытствующему Сербинскому Ветров.

– Ну и дела. Какие-то мексиканские страсти у вас тут разыгрывались, пока меня не было. Эх, чёрт, почему я всегда пропускаю всё самое интересное? Ладно, как получилось… – Сербинский почесал голову, после чего его внезапно осенила мысль, которая уже явно была не к месту и не ко времени, и он спросил: – А тело? Тело вы сохранили, надеюсь, для обследования мной?

– Эм, – задумался над ответом Вернер, – ну, как тебе это сказать-то… Неужели ты думаешь, что мы бы хранили тело до твоего приезда? И как ты себе это представляешь? – усмехнулся Николай. – Мы, конечно же, не стали тебя дожидаться и наняли детектива Франкó с его командой для расследования этого загадочного дела.

– Оу, я знаком с Евгением Евстигнеевичем. – воодушевился наконец Юрий Григорьевич, а то он как-то уж совсем раскис под влиянием рассказа своих друзей. – Это ведь именно я ему посоветовал тогда основать свою компанию. Хороший он мужик, конечно. Надеюсь, господин детектив разузнает всё. – проговорил вполголоса Сербинский. – Верно? Ведь верно?

Вернер думал о том, чтобы ничего не сообщать Юрию Григорьевичу о гибели его друга, поскольку не хотел ему портить настроение, да и к чему Сербинскому знать это. Но Ветров так не считал и, несмотря на намёк со стороны Вернера в виде косого взгляда, который был резко опрокинут на подполковника, всё же решил сообщить горькую правду Сербу.

– Ничего он уже не сможет, его убили! Причём, в своём же кабинете. – выразительно произнёс Ветров, дабы подчеркнуть серьёзность сказанных им слов.

– Господи, что у вас тут за бедлам происходит? – не выдержал Сербинский такого наплыва мрачных новостей. – Впрочем, что сокрушайся, что не сокрушайся. Один чёрт, ничего это не изменит. Я хочу приехать к вам в штаб, сейчас же… и понять, что за брехня творится у вас!..

II

Спустя сорок восемь минут Вернер на своей машине привёз Сербинского и Ветрова в резиденцию на Загородном проспекте. Они высадились у соседнего дома и вскоре прошли к себе, затем принялись подниматься наверх, на третий этаж. Поднимаясь по ступеням, Юрий Григорьевич спросил у Вернера, идущего впереди, кто теперь управляет мафией. На что Николай лаконично ответил: «Сейчас узнаешь!»

«Ну дела!» – несколько удивлённо подумал в мыслях господин Сербинский, хотя, кажется, это был не тот человек, которого можно было легко удивить. Но сложившаяся ситуация располагала к такой реакции даже не особо впечатлительных людей. Наконец, они уже вышли в коридор третьего этажа и пошли к кабинету… теперь к личному кабинету Каца. Кац уже успел немного обустроиться на своём новом рабочем месте. Ну как новом, очень даже не новом, скорее старом, поскольку всё-таки он сам бывал в этом кабинете чуть ли не каждый день в течение последних десяти лет, когда он занимал должность заместителя Александра Ивановича.

Мебель всю Кац оставил в прежнем виде, как бы подчёркивая преемственность курса, который был у его «предшественника» (у Александра Ивановича, разумеется). Правда, рабочий стол был развёрнут перпендикулярно по отношению к окну, что оказалось намного практичнее. Ведь теперь солнечный свет не заслонялся сидящим у окна Главой мафии, и, вдобавок, с нового ракурса был виден абсолютно весь кабинет как на ладони. Мышь не проскочит.

27 июня Кац впервые всерьёз задумался о личной охране. Он считал, что ему прямо сейчас необходимо начинать искать телохранителей. Дмитрий уже присмотрелся к одному из частных охранных агентств под названием «Mercury Security», к которому частенько обращались криминальные авторитеты или состоятельные граждане. Именно из этого агентства Франкó нанимал охранников для защиты своего Центра криминалистики, но, как теперь уже известно, они ему не сильно помогли. Но Каца не смущала столь призрачная и ненадёжная репутация у Меркьюри Секьюрити, ему было необходимо на первое время взять хотя бы одного-двух охранников, которых эта компания могла предоставить буквально в течение суток, что было существенно быстрее, чем у других агентств. Потому-то Кац и сделал столь неоднозначный выбор.

Со временем, конечно же, беря во внимание то, как Мercury Security «помогла» покойному детективу, Дмитрий собирался нанять личную охрану из более респектабельной корпорации. Конечно, возникает вопрос, а на кой чёрт Кацу была нужна охрана? Ведь если мы вспомним, то Александр Букки стал нанимать для себя охрану уже после того, как на него было совершено два покушения летом и осенью 2023 года, соответственно. Вот тогда-то у Александра Ивановича и возникла весьма маниакальная и привлекательная для него идея, что за ним охотятся; что его хотят убить; что он настолько важная персона (конечно, это было не слишком похоже на правду, но то, что было вбито в голову, уже вытащить сложно); что все хотят непременно на него напасть, аж «кушать не могут». Ну ладно, бог с ним и с его фантазиями, это уже не имеет никакого значения, это всё в прошлом.

А вот если отвечать по существу на вопрос, зачем Кацу понадобилась охрана, когда для этого нет никаких внешних причин и предпосылок, то придётся сказать, вернее написать, следующее. И ради этого нужно обратиться за помощью с ответом к самому Дмитрию. Он считал, что охрана необходима ему потому, что, во-первых, чувствовал себя ещё не очень уверенно в новой, достаточно ответственной должности; нужно было время, чтобы привыкнуть к резко увеличившимся возможностям. Ну, а во-вторых, надо было подчеркнуть свой высокий и престижный статус, чтобы все в городе знали – теперь он главный в мафии, и половина города принадлежит ему, величественному дону, продолжателю дела Александра Букки.

28 июня Дмитрий ввёл в Кодексе Мафии (Закон под номером 13) титулы для членов Совета Мафии, а в пятнадцатом законе закрепил титул для себя, как для нынешнего дона, и для Александра Ивановича, как бывшего дона. Для себя Кац выбрал титул «Дона-последователя и Дона-созидателя», а для покойного Букки был выбран титул «Великий Дон, Дон-учитель и Первый Крёстный Отец мафии». Не мог же Кац обойти стороной своего лучшего друга, которого он хоть и предал, но тем не менее он был обязан многим именно Александру Ивановичу. Всё же он был благодарен ему за былые заслуги, несмотря на такое трагичное завершение их взаимоотношений.

«Великие» преобразования «Дона-последователя» затронули и сам Совет Мафии, его состав был кардинально обновлён. Себя лично он исключил из Совета, но должность председателя в нём всё же сохранил. В состав Совета был включён также Курикин, Петрович и… Сербинский, который ещё об этом, к счастью, даже не догадывался. Все они получили должности вице-председателей Совета. Также для каждого из них был юридически закреплён титул, как уже говорилось выше.

Вернер получил титул «Второго Крёстного Отца мафии и вице-Дона», то есть фактически он был назван потенциальным преемником нынешнего Главы мафии. Касательно «Второго Крёстного Отца», то титул был дан ему вполне заслуженно, поскольку Вернер принимал непосредственное участие в формировании финансовой и хозяйственной основы клана в конце 2008 года, хотя Братья оказали большее влияние на становление мафии и больше заслуживали титулов «Второго и Третьего Крёстного Отца». Забавно, что ещё при этом Владислав и Игорь Букки были, вдобавок, вычеркнуты из списка членов Совета, и упоминание их теперь было под знаком табу, согласно 82-ой поправке к Кодексу мафии (находящейся в процессе принятия и ещё не вступившей в силу – она требовала ратификации от всех членов Совета). Курикин и Петрович получили титулы «Первых помощников Дона и вице-Канцлеров мафии». Сербинский отдельно от всех удостоился титула «Главы Канцелярии Дона и Канцлера Мафии».

Согласитесь, очень хитрая система званий и титулов, которая де-факто увеличила полномочия Каца за счёт кардинального изменения системы сдержек и противовесов в Совете. Так, Сербинский, назначенный первым среди равных, фактически обладал нулевыми полномочиями на новой должности «Канцлера». А Курикин и Петрович теперь были обязаны формально подчиняться именно ему, то есть человеку без власти. При этом Вернер подчинялся не Сербинскому, а Кацу, поскольку занял пост вице-дона, хотя де-юре он как бы становился независимым игроком. Сделано это было Кацем сознательно, чтобы Вернер не имел абсолютно никакой власти, а имел этакую почётную должность бывшего председателя политбюро на пенсии. Кац дал ему фактически должность жреца, гуру, философа, создающего смыслы и задающего идеологическое направление. И внешне Вернер был наделён властью, но только для того, чтобы тот не мог пожаловаться остальным членам Совета, что его влияние преуменьшено. Потрясающая, конечно, схема.

Но даже несмотря на то, что Кац существенно сократил управленческие полномочия Совета мафии, он всё же сохранил юридические и законотворческие функции за ним. То есть Кац, как и прежде, не мог самолично принимать те или иные законы. Для каждого законопроекта или даже поправки требовалось непосредственное разрешение со стороны членов Совета. Он самостоятельно мог только отрекаться от своей должности и награждать титулами своих подчинённых и себя, всё остальное делает Совет. Кац может только предлагать к обсуждению какие-то законы, но это и всё.

Почему же Кац решился на столь масштабные и далеко идущие преобразования, только придя к власти в мафии? Ну, дело в том, что это была не его инициатива и не его личная прихоть. Здесь не было такого момента, что ему вдруг ни с того ни с сего ударила какая-то мысль в голову, и он бросился вприпрыжку сочинять очередные законы и награждать титулами непричастных, наказывая невиновных. Это всё хотел сделать ещё при жизни Александр Иванович, но не успел, поскольку в последнее время Дону Букки было не до этого: то он яростно боролся с зеленогорской бандой, то наталкивался на сопротивление со стороны своих же братьев, которые были очень уж консервативными людьми и не желали привносить такие грандиозные изменения в мафиозный уклад.

Консерватизм Братьев был главным, пожалуй, препятствием для реформ в мафии, они всячески уговаривали Александра Ивановича откладывать принятие решения об изменениях. Владислава и Игоря до ужаса пугали любые перемены в жизни мафии, они видели в них угрозу для себя лично и для своих богатств, добытых непосильным трудом. Конечно, это были иррациональные страхи, но тем не менее нежелание ничего менять было их приоритетом над всеми остальными делами. Видимо, этим как раз объясняется неприятие Братьями Каца. Он, по их мнению, был чрезвычайно активным в плане проталкивания точки зрения о необходимости полномасштабных реформ. В общем, столкнулись интересы консервативного крыла и реформистского крыла. В тот момент и наметился дальнейший раскол в мафии. А тут ещё и случился скандал в связи со снижением зарплат у членов мафии, что только усилило напряжение и кризис.

Когда препятствие в виде Братьев было уничтожено не без усилий со стороны, то Кац, придя к власти, стал незамедлительно осуществлять задуманное Александром Ивановичем, ведь теперь никто не мешал. А незамедлительно, потому что количество накопившихся нерешённых вопросов и противоречий стало критическим, и надо было действовать, пока не стало слишком поздно. Что, в общем, и было сделано Кацем. Он точно прочувствовал этот момент, эту наметившуюся точку бифуркации. На самом деле то, о чём был написано выше, не является никаким секретом, так происходит везде и постоянно. Это, можно сказать, закон критического накопления проблем и их быстрого решения, всё это не ново.

Первым в кабинет Каца вошёл Вернер, а следом в дверь прошёл Ветров с Сербинским. Они застали Дона-последователя в тот момент, когда тот расхаживал по комнате с бокалом белого вина в правой руке и о чём-то серьёзно думал, иногда выпивая. И его неторопливому расхаживанию по кабинету вторила играющая на стареньком кассетном магнитофоне джазовая музыка, которая звучала теперь всё время по настоянию самого Каца. Он таким образом решил придать более праздную, более помпезную атмосферу в здании главной резиденции клана. Потому что любое уныние, как считал Кац, способно подорвать моральный дух мафии, он небезосновательно так думал. Действительно, не было смысла доводить резиденцию до запущенного состояния, должно же быть хоть что-то хорошее. А то и так-то в помещении было не ахти как светло, как в каком-то подземелье, так ещё и не было никакого позитивного настроя! Неужели нужно это было оставлять в таком виде? Конечно же, нет.

– О, наконец ты пришёл! – увидел Кац Вернера, бросив взгляд в его сторону, но при этом на остальных он будто бы не обратил внимания. – Мне нужна твоя помощь.

– Неужели меня долго не было? – удивлённо спросил Вернер, после взглянул на свои наручные часы. Убедившись, что он сделал всё быстро, незамедлительно добавил: – Да вроде я быстро прибыл…

– На самом деле ты здесь ни при чём, – задумчиво произнёс Дмитрий, допив вино из бокала, – просто у меня появилась очень важная информация…

Внезапно Кац прервал свою речь, поскольку увидел, что помимо Вернера пришли и другие нежданные гости. А поскольку информация была достаточно чувствительной и конфиденциальной, то он немедленно замолк, чтобы не проговориться о своём замысле, и сделал вид, будто бы он ничего не собирался говорить дальше.

– О, какие люди! И без охраны… Привет, Серёга. Приветствую и тебя, Григорич!

– Здорово, Кац! – поздоровался в ответ Сергей Александрович.

– Привет, Дим. – бодро сказал Сербинский и пожал руку Кацу.

– Вы, ребят, весьма неожиданно появились здесь. Если б я знал заранее, то я бы, конечно, подготовился лучше к приёму дорогих гостей.

– Да ничего страшного, здесь же все свои. Скрывать-то особо нечего… – верно заметил Юрий Григорьевич. – Я, кстати, смотрю, у вас тут произошла небольшая перестановка мебели? – обратил внимание он на слегка передвинутый стол.

– Ха-ха, да мы, знаешь, решили тут немного обновить обстановку. – немного смеясь ответил ему Кац.

– Не знаю, как вам, – обратился Сербинский к Вернеру и Ветрову, – а мне очень даже нравится, как сюда теперь проникает больше света. Как-то стало немного повеселее, вам не кажется?

– Да, так гораздо лучше. – подтвердил Вернер. – Я абсолютно согласен. А ты, Серёга, как думаешь?

– Стало однозначно лучше, я соглашусь, пожалуй, с вами в этом вопросе. – незамедлительно ответил Сергей.

– А, кстати, чья была инициатива? – вновь обратился Юрий Григорьевич к Кацу.

– Ну, в общем-то, это предложил я.

– Хм, интересный подход… Я смотрю, у вас тут даже музыка заиграла. Джаз, кажется. Верно?

– Ага. Ну я решил, а почему бы, собственно говоря, не улучшить здешнюю атмосферу? Ведь так гораздо приятнее стало.

Тут-то после слов Каца о том, что он решил самолично улучшить атмосферу, Сербинский начал прозревать, кто именно теперь главный в мафии. Потому-то, слегка откашлявшись, Сербинский сразу же задал вопрос Кацу:

– Я так понимаю, ты теперь возглавляешь мафию?

– Да, верно. Я занял должность дона. – ответил скромно Дмитрий Владимирович, ставя бокал к себе на стол.

– А почему именно ты стал Главой? – с подозрением спросил Юрий Григорьевич, даже немного с недоумением. – Неужели Владислав отказался возглавить мафию? И, кстати, где он? – вдруг спохватился он.

– Он лежит в холодильнике… – спонтанно с ноткой юмора ответил Кац, выдав, конечно, феерическую фразу, которая потом уже станет в мафии крылатой.

– В этом, что ли? – рассмеялся Сербинский, хватаясь за живот и указывая на холодильник в углу комнаты. Он даже не понял сначала, что Кац говорит об этом на полном серьёзе, хотя сам Юрий Григорьевич имел морозилку для хранения трупов.

– Да, в этом… Иди загляни туда. – лаконично и простодушно ответил Кац, с иронией посмотрев на Юрия Григорьевича.

«Надеюсь, что это просто очередная шутка Каца», – рассудил так Сербинский и охотно пошёл к холодильнику, чтобы проверить свою гипотезу. Подойдя к горизонтальному холодильнику, что стоял возле винного шкафа и который ранее предназначался для игристых вин и морепродуктов, он потянулся к ручке дверцы. Немного замерев, Сербинский перед тем, как открыть дверцу, ещё раз взглянул на Каца и на Вернера, после чего усмехнулся и резко открыл холодильник. Когда он его открыл, то увидел лежащего на дне свёрнутого калачиком Владислава Букки. Его лицо покрылось инеем, а кожа приобрела синеватый оттенок. Помимо этого, в районе спины был отчётливо виден след от пули с окровавленным пятном на светловатом пиджаке. Когда Сербинский увидел мёртвого Владислава Ивановича в холодильнике и осознал этот факт, то он сначала немного оторопел, да так, что ни слова более он не мог произнести и лишь уставился на замёрзшего кадавра. Затем Юрий Григорьевич оправился от шока и принялся занимательно рассматривать тело – сработала давняя привычка смотреть на трупы, тут ничего нельзя было поделать. Наконец, он как ни в чём не бывало проговорил, продолжая осматривать труп Влада Букки:

– И давно он здесь лежит?

– Нет, буквально четыре дня. – ответил Вернер, подойдя к холодильнику и заглянув в него. – Мы его грохнули и убрали сюда. Ведь мы не могли же его оставить лежать и гнить на ковре.

– Хм, а за что вы его убили?

– Да предателем он оказался, вот почему. Он попытался осуществить переворот и захватить власть в мафии, но мы ему не дали сделать этого.

– Так почему его пришлось убить? – смущённо повторил свой вопрос Сербинский, потому что объяснение от Вернера звучало как абсолютнейший бред.

То есть исчерпывающего и логического довода приведено не было. Ну пытался Владислав осуществить переворот, и дальше что? Как из этого может вытекать то, что его было решено именно убить и то, что он предатель? Никакой логической связи Сербинский не уловил между этими двумя, а может быть, и тремя, фактами. Поэтому он настойчиво повторил свой вопрос, повернувшись к стоящему неподалёку Дмитрию, который явно был больше Вернера осведомлён об этом, поскольку возглавил мафию.

– Вернер тебе неправильно объяснил, – поторопился оправдаться Дмитрий Владимирович, – он хотел сказать то, что когда мы мирно пришли договариваться с Владом о дальнейшей судьбе мафии, то он открыл по нам огонь, чуть не убив Петровича и меня. В ответ мы также открыли огонь и ранили его в руку, тем самым обезвредив. Далее он вновь попытался выстрелить в нас, хватая пистолет из-под стола. Вот тогда-то он и был убит…

– Да, я, кажется, понял, о чём вы пытаетесь мне сказать… Ну хорошо, если это было именно так. Тогда всё встаёт на свои места.

Юрий Григорьевич доверился словам Каца и немного успокоился, потому что сомнительные доводы Вернера уж явно были провальными и чуть ли не натолкнули Сербинского на серьёзное подозрение о имевшем место быть заговоре Каца с целью перехвата (не захвата) главенствующей должности в мафии.

– Мы пытались решить вопрос мирно, однако, он совершенно нас не слушал и пытался воспрепятствовать нам войти в кабинет. Мы просто хотели поговорить с ним, но похоже, что он возомнил себя чёрт знает чем или же просто сошёл с ума. – добавил от себя Вернер, приведя, в конце концов, более основательные разъяснения насчёт убийства несчастного Влада Букки.

– Ладно, я верю. Какая же всё-таки нелепая смерть у него. Не думал, что Влад погибнет такой глупой смертью, я же знал его с 2000 года, именно он меня привёл в мафию. И как-то он производил на меня впечатление умного и образованного, пусть и очень дремучего, человека, но, видимо, внешность оказалась в очередной раз обманчивой, м-да. – изумился в очередной раз Сербинский новым вскрывшимся фактам.

Ветров также подошёл к холодильнику, ему тоже было весьма любопытно взглянуть на Владислава, вселявшего при жизни в своих подчинённых страх и дикий, можно сказать, животный, ужас. Теперь же этот страшный человек превратился фактически в кусок льда, лежащий совершенно неподвижно в морозильной камере из-под продуктов, которые употреблял его тоже покойный брат. Какое падение, какой конец, только подумать! Ещё недавно это был деспот и тиран, обладающий такой властью в мафии и такими неограниченными возможностями, что мало кто мог ему перечить или даже спорить с ним, он всё время гнул свою линию, иногда переходя в прямую атаку на Александра Ивановича, на его интересы и на его виденье ситуации.

Деспот пытался захватить власть силой, и его вовремя остановили, но какой тяжёлой ценой это далось, представить только! И вот он на глазах у всех лежал весь покрытый инеем, абсолютно весь, и не мог даже пошевелиться или что-то сказать. Печальная участь всех тех людей, которые наивно полагали, что они чем-то управляют и что у них всё под контролем, не понимая, что небесную канцелярию или высшие силы (называйте это какими угодно словами) обмануть ну никак не получится, никто ещё не покрывал козырного туза шестёркой. Человек ещё не научился влиять на иррациональную составляющую мироздания. Похоже, что и не научится никогда.

В чём-то даже жаль этих наивных людей, явно не понимающих таких элементарных вещей. Жаль их в том смысле, что, в конце концов, они так или иначе заплатят страшную цену за своё невежество и глупость. Так случилось и с Владиславом Букки, который явно переоценил свои силы и бросил вызов здравому смыслу, за что он, собственно, и поплатился в достаточно скором времени. В некотором смысле ему повезло, поскольку он быстро скончался, а ведь могло всё произойти совсем не так гладко.

Сергею Александровичу, вдобавок, было интересно узнать, в какое место был смертельно ранен Владислав. В принципе Ветров, как и Сербинский, практически сразу увидел пулевое отверстие в пиджаке с засохшими кровавыми подтёками, однако, он всё же решил уточнить об этом моменте:

– Из-за чего он конкретно умер?

– Похоже, что Кац прострелил ему вторую почку, поэтому он и умер. – ответил Сергею Вернер, деловито посматривая на труп Влада Букки.

– Ловко ты попал в него, Дима. – похвалил Ветров Каца за меткость.

– Да брось, ерунда. Я чисто случайно попал ему в почку. Ну, как случайно, подсознательно-то я навёл всё-таки мушку туда.

– Слушайте, может, уже перестанем обсуждать покойника? – задал риторический вопрос Вернер, поскольку ему уже надоело глазеть на окровавленное тело своего некогда друга. – Чем мы ему можем помочь? (И действительно, чем?)

– Пожалуй, ты прав. – согласился с ним Сербинский и хлопнул крышкой холодильника, оставив труп в глухой темноте. – Мы точно не можем помочь ему ничем… Может, выпьем чего-нибудь? Кто согласен с моим предложением, м?

– О, неплохая идея, – проходя на выход ответил Юрию Григорьевичу Вернер, – идём тогда вниз, в комнату отдыха.

– А ты, Кац, пойдёшь? – спросил у Дмитрия Ветров.

– Нет, ребят, не смогу я присоединиться к вам, у меня слишком много дел впереди.

– Ну, я тогда, пожалуй, тоже пойду. – вздыхая сказал Сергей и неторопливо пошёл вслед за Сербинским и Вернером к дверям.

– Сергей! Я тебя прошу, не уходи. Я хочу с тобой поговорить кое о чём. Лады?

Подполковник искренне удивился предложению Каца остаться, но в то же время он был польщён, поскольку, видимо, Кац по-прежнему считал его своим другом и готов был вместе с ним обсуждать разного рода вопросы, то есть он всё-таки сильно доверял Ветрову. Тот, конечно же, не смог отказать Кацу в дружеской просьбе и с удовольствием согласился переговорить с ним с глазу на глаз.

– Хорошо, я останусь.

– Замечательно! – радостно сказал Дмитрий, чуть ли не ликуя (впрочем, это было типичным моментом для Каца). – Присаживайся тогда! – и выставил один из стоящих в комнате стульев прямо у своего рабочего стола, а сам уселся на своё место.

– А мне оставаться? – выходя из кабинета, спросил Вернер у своего нового шефа.

– Нет-нет, Коль, ты можешь идти спокойно. Я потом с тобой поговорю об одном очень важном деле… И я прошу не беспокоить меня в ближайшие сорок пять минут!

– Хорошо, понял. Ну, я пойду тогда… – Вернер закрыл дверь и удалился прочь.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – сразу спросил Сергей Александрович у Каца.

– Не знаю даже, с чего начать… Давай я для начала налью нам по бокалу шампанского, которое пил когда-то я, не возражаешь?

– Да нет, я бы с удовольствием выпил шампанского, хотя и не Новый год сейчас.

– Что верно, то верно. До Нового года нам бы всем ещё дожить надо… – сказал в достаточно шутливой манере Дмитрий (хотя это звучало из его уст весьма двояко), доставая из стоящего рядом небольшого серванта бутылку игристого итальянского вина в шикарной упаковке.

Когда он вытащил бутылку из упаковки, то оказалось, что никто из неё даже и не пил ещё, она была с закрытой пробкой. «Ох, чёрт!» – спохватился в мыслях Кац и принялся судорожно искать специальный открыватель, чтобы вскрыть бутылку с шампанским.

– Получается, что бутылка стояла нетронутой? – опираясь подбородком на ладонь, слегка удивлённо спросил Сергей у него.

– Да я эту бутылку только недавно приобрёл, ещё не успел опробовать. Кстати, её привезли прямиком из Италии.

– Хм, неплохо. Совсем не плохо. Я почему-то думал, что ты обнаружил эту бутылку в том винном шкафу, около которого теперь пребывает Влад в морозилке. А ты, оказывается, купил её.

– О, нашёл! – радостно сказал Кац, вытаскивая откуда-то из ящика штопор для вскрытия бутылки. – Вот он, серебристый… – восхитился и усмехнулся Кац одновременно. – Ты смотри, какой он блестящий! Жаль, что я не знаю, где приобрёл его Александр Иванович… Ну, ладно.

– Так почему ты не стал брать вино из шкафа? Его же полно там, и такого, и сякого.

– А, да, извини, что недосказал тебе… Дело в том, что то, что пил наш дорогой шеф, пить совершенно невозможно. Как он вообще пил эту дрянь? Кислятина будь здоров! Такое пойло, извиняюсь за выражение, даже свиньям я бы не налил… – открывая бутылку, ответил Кац Ветрову.

– Ну, видимо, у вас разные вкусы.

– Да это всё понятно. Я же не говорю, что мы одинаковы, мы, конечно же, различаемся… У каждого свои какие-то тараканы в голове. На то мы и люди, что мы не можем быть похожими, не можем быть равными. Только перед законом, наверное, люди равны. А всё остальное – это глупейшие фантазии, которые отвергает сама человеческая природа, да и не только человеческая. – Кац стал разливать шампанское по бокалам. – Потому-то сейчас и господствует в мире капитализм. Социализм не прижился, как показала практика. Да и не мог прижиться, откровенно говоря. Ну, это моё мнение. Можешь соглашаться, а можешь нет.

– Ты, скорее всего, прав. О, спасибо, что налил мне первому.

– А я, что, разве мог налить сначала себе, а уже потом своему другу? Ну уж нет! Так настоящие друзья не поступают. Я буду делать по справедливости. Я тебя, Серёга, непросто так попросил поговорить с глазу на глаз. У меня к тебе есть важное дело.

– Слушаю тебя внимательно. – немного выпив игристого вина из бокала, произнёс подполковник.

– Так вот, меня очень беспокоит навязчивость Андрея Ивановича. Причём эта навязчивость имеет какое-то непонятное происхождение, для меня во всяком случае… – загадочно проговорил Кац, но Сергей его немного прервал, пытаясь уточнить, что же он имел в виду.

– Что ты имеешь в виду под «навязчивостью»? Я не совсем понимаю тебя.

– Он слишком сильно интересуется всеми нашими делами, особенно теми, которые касаются набора людей в мафию. Мы без его ведома ничего сделать не можем. Он постоянно требует, чтобы мы отчитывались! – отчаянно произнёс Кац, руки его заметно затряслись, и в итоге он чуть не пролил шампанское на себя.

«Ага, значит, Шляпник привёл Каца на должность главы мафии не только ради активов, как он мне сам сказал, но и ради полного контроля над мафией… – подумал в мыслях Сергей Александрович, услышав это откровение от Дмитрия. – Хитрая сволочь! Кац, получается, теперь обречён на тотальную зависимость от Андрея Ивановича… Господи, пока я внедрялся в банду, Шляпник с помощью меня фактически прибрал к себе мафию, а это означает, что он в этом противостоянии пока побеждает и явно вырывается вперёд. Если я сейчас ничего не предприму конкретного, Андрей Иванович будет контролировать всю территорию города! Надо же что-то делать. Для начала необходимо успокоить Каца, а то бедняга так инсульт получит, и вот тогда…»

Кац прервал его мысль, задав свой вопрос:

– Скажи, что мне делать?! – ещё сильнее занервничав, проговорил он.

Сергей Александрович стал срочно соображать, что конкретно он должен посоветовать Кацу. Наконец, прокрутив все варианты в голове, он всё же нашёл ответ на этот вопрос. Прижав указательный палец левой руки к скуле и серьёзно задумавшись, он принялся отвечать Дмитрию.

– А зачем ты ему, собственно говоря, отчитываешься? Тебя же никто насильно не заставляет идти у Андрея Ивановича на поводу.

– Хм, а ведь ты прав. Действительно, зачем я иду у него на поводу? Я, что, мальчик на побегушках?! – похоже, что Кац начал приходить в сознание после отрезвляющей фразы Ветрова. – Чёрт побери, как же ты, Серёга, прав! Тысячу раз! А я как дурак всё пытаюсь уместить у себя в голове какую-то очень сложную и шаткую конструкцию, а всё оказывается гораздо прозаичнее. – Кац договорил свой, можно сказать, монолог и воодушевлённо сделал второй глоток из бокала с игристым вином.

Он так вдруг приободрился, что одним махом допил свой бокал и решил себе налить ещё. Да, Дмитрий Владимирович, похоже, опьянел, но не от шампанского, а от того, что он наконец почувствовал себя достойным человеком и перестал себя недооценивать. Ветров своей исцеляющей и в то же время ободряющей фразой настолько изменил дальнейший ход истории бандитизма в городе, что он даже об этом ещё не догадывался. Он совершенно не думал, что просто слова способны дать такой гигантский эффект. Ветров, конечно, только с течением времени поймёт масштаб своего влияния на Каца. Когда он наконец это осознает, то непременно начнёт пользоваться этим сполна и продолжит влиять на Каца, дабы подорвать и разрушить монополию Шляпника на власть во всём Петербурге.

Андрей Иванович очень серьёзно просчитался с идеей оказывать господствующее влияние на мафию через послушного и безропотного Каца. Но Дмитрий оказался совершенно не таким, каким его себе представлял Шляпник. Поэтому если он послушно выполнял приказы от Александра Ивановича и иногда от Владислава Букки, то это вовсе не означает, что он будет также исполнять эти приказы, если их будет отдавать Андрей Иванович. Поначалу так и казалось, что Кац на сто процентов будет подчиняться Шляпнику в благодарность за смещение Братьев с главенствующей роли. Но поскольку настроение у Дмитрия было способно резко перестраиваться, то быстро изменившееся настроение оказалось способно изменить его отношение к происходящим событиям. Именно в этом моменте и просчитался Андрей Иванович, он совершенно не учёл этого.

– Тебе налить ещё? – спросил воодушевлённый Кац у подполковника, наливая себе шампанское.

– Ладно, давай! – махнул рукой Ветров, хотя он совершенно не был расположен к такому обильному распитию спиртного, когда он только пришёл сюда, в кабинет к Кацу.

Дмитрий разлил вино по бокалам, после чего, как матёрый оратор, сказал ещё одну свою блестящую речь:

– Я твёрдо решил: не буду я больше обращать внимания на то, кто там и что говорит! У меня разве своей головы на плечах нет? Ну ты вот скажи мне на милость? – задал риторический вопрос Дмитрий Владимирович своему визави.

– Ну разумеется! Мы же всё-таки взрослые люди, должны сами решать, что нам делать. – твёрдо произнёс Ветров, как бы умело подогревая Каца на какие-то радикальные шаги в отношении Андрея Ивановича. – Нам уже самим по полтиннику почти, большая часть жизни, можно сказать, прожита. Зачем мы кого-то должны слушать?.. Тебе вот, кстати, сколько?

– Ну, в середине декабря мне исполнится 44 года.

– Вот видишь! И ты, что, хочешь сказать, что ты не можешь обойтись без советов какого-то там Шляпника? Да кто он вообще такой?! – достаточно гневно вопросил Сергей Александрович, продолжая провоцировать Каца и раскачивать лодку. Лодку стабильного бандитизма.

Помимо разжигания примитивной ненависти к Шляпнику, Сергей Александрович выполнял ещё одну немаловажную функцию. Он стимулировал Дмитрия не бояться ни под каким соусом Андрея Ивановича. Логично, что, исходя из этого мотива, Ветров пытался сделать его в глазах Каца посмешищем и ничтожеством. Психология это очень тонкая вещь, не каждый знает, на какие точки нужно давить, чтобы добиться того или иного, но, главное, желаемого, результата. А Сергей Александрович, как можно было догадаться, неплохо разбирался в людях и в их психологии, в частности. Наверное, из-за большого опыта в его профессиональной деятельности, по-другому это было не объяснить. Именно поэтому он был уверен в том, что добьётся желанного результата и что сможет хоть как-то заставить Каца действовать самостоятельно и решительно. Нужно было сделать всё максимально так, чтобы Кац вёл собственную игру за спиной у Шляпника, это было на руку Ветрову. Да и не только Ветрову, но и всем адекватным гражданам. Сколько же они должны будут ещё терпеть бандитский беспредел в городе?

– А ничего, что ты так смело говоришь об Андрее Ивановиче? – усмехнувшись поинтересовался Кац. – Вдруг он об этом как-то узнает?

– Да не беспокойся. Нас ведь никто не подслушивает здесь, а даже бы и подслушивали, что дальше-то? Ничего же не изменится. Ну вот ровным счётом ничего! – произнёс Сергей, выпивая вино.

– Ты в очередной раз сказал абсолютно точно! – восхитился Кац, после залпом допил второй свой бокал с шампанским и продолжил: – Я заметил, что мы все чего-то всё время боимся сказать. Всё время пытаемся приспосабливаться и прогибаться «под изменчивый мир», пытаемся говорить людям то, что им нравится, а не то, что мы думаем! Всё время подгадываем, как бы всем было хорошо и чтобы никто, не дай бог, не обиделся. Да пошли они все со своими бурными и глупыми бреднями!

– Верно подмечено! – податливым голосом, согласившись с Кацем, сказал Ветров, после выпитого второго бокала его немного развезло. – Мы должны перестать бояться говорить то, что мы думаем. И тебе я тоже советую действовать более смело и решительно по отношению к Шляпнику!

– Да я уже понял. Ты, действительно, прав. Чёрт, почему я до этого раньше не дошёл?! – экспрессивно подметил Кац. – Не, ну ты, конечно, молодец. Голова у тебя работает что надо! Не то, что у меня… – Дмитрий Владимирович схватился за бутылку и вновь, в третий раз уже, разлил вино по бокалам.

Складывалось впечатление, что он потерял чувство меры и плохо осознавал, что пора бы остановиться в распитии алкоголя, но увлекательная беседа, видимо, не давала поводов останавливаться. Сергей Александрович думал ему что-то сказать, но в итоге решил не делать этого, потому что ему было выгоднее манипулировать пьяным Кацем, нежели трезвым. Ветров взял свой бокал и выпил половину налитого шампанского, чем спровоцировал Дмитрия выпить две трети от своей третьей порции вина. Сразу же после этого подполковник сказал ему:

– Ну ты слишком самокритичен по отношению к себе… Я бы не сказал, что голова у тебя варит хуже.

– Думаешь? – икая спросил Дмитрий своим сильно нетрезвым голосом. – Ну как скажешь.

– Да ты прирождённый оратор! Я бы говорить так, как ты, не смог. У тебя явный талант… Ик! – Ветров тоже начал громко икать. – Господи, что это со мной.

– Не переживай, обычная икота… Это всё от жары, у меня вон видишь, какое икание! – Кац уже не отдавал себе отчёта в том, что всё-таки икота была вызвана их нетрезвостью, а не жарой. – Кстати, ты мне так и не сказал, что именно я должен делать?

– Просто всячески игнорируй Андрея Ивановича с его советами, а лучше ничего не говори ему о своих планах. И тебе будет спокойнее, и Андрей Иванович не будет приставать со своими «умными» в кавычках мыслями. – допивая уже третий (!) бокал с шампанским, посоветовал Кацу Ветров.

– Точняк! Я ему на самом деле не обязан отчитываться. Пошёл он к чёрту! Я не люблю, когда мне кто-то треплет нервы. Вон, один уже договорился до того, что лежит теперь неподвижно в морозильном ящике из-под шампанского здесь. Так что зря он так делает! – угрожающе и возмущённо произнёс Дмитрий и потянулся опять за бутылкой, дабы налить четвёртую порцию вина.

– Может, хватит уже пить? – настойчиво спросил Ветров, увидев, что Кац в очередной раз тянется за бутылкой.

– А мы никуда не торопимся, у нас ещё полно времени… – начал вредничать Кац, пребывая уже в пьяном состоянии.

– Ладно, так и быть, наливай… – неохотно согласился с ним Ветров, но деваться было уже некуда, приходилось пить вопреки своей воле.

Кац налил и ему, и себе по четвёртому бокалу алкоголя. Они поговорили, выпили, потом опять поговорили, потом опять выпили. Потом они посидели ещё немного, и ещё, и ещё, пока они уже не выпили всю бутылку до дна. К тому моменту прошло минут сорок, как они сидели, болтали и пили шампанское. К тому моменту в кабинете Каца уже не звучала флегматичная джазовая музыка, и играл вместо неё весёлый канкан из французской оперетты «Орфей в аду». Вернер и Сербинский, увидевшие, что время-то, обозначенное Кацем, уже стало истекать, поднялись наверх. Когда Вернер, к своему удивлению, обнаружил, что громко и ритмично раздаётся яркое звучание канкана вместо джаза, то забеспокоился и принялся стучать в дверь кабинета.

– Кац, открывай, это я, Вернер!

Прошло где-то полминуты, но по-прежнему никто не открывал дверь. Тогда Сербинский поинтересовался у Николая:

– Ну что, не открывают?

– Нет, не открывают, хотя это очень странно! – изумлённо воскликнул Вернер, дёргая за ручку двери, но она оказалась закрыта на ключ. – Чёрт, ещё и закрыто!

– Что же мы будем делать?

– Сейчас ещё раз постучу тогда уж. – и Вернер вновь постучал, и снова никто не открыл дверь. – Может быть, там никого уже и нет?

– Хочешь сказать, что Кац с Ветровым испарились куда-то? Бред же! Попробуй что-нибудь услышать.

– Точно! – стал вслушиваться внимательно Вернер, после чего через некоторое время он впал в ступор и обомлел, преобразившись сильно в лице.

Юрий Григорьевич обратил на это внимание и тут же спросил у него:

– Что слышно?

– Они… они поют!

– Как это «поют»?! – не понял юмора Сербинский, пытаясь логически и рационально уместить у себя в голове мысль о том, что у Каца и у Ветрова внезапно открылись способности к пению, и что они ни с того ни с сего принялись петь «хором». – Эм, а что именно поют? Если поконкретнее?

– Ты должен это слышать собственными ушами, мне не передать тебе этого словами.

Вернер отошёл и позволил Сербинскому подойти вплотную к дверям, чтобы тот мог наклониться к замочной скважине и услышать это странное пение, которое явно было нетипично ни для Каца, ни для Ветрова. Когда Юрий Григорьевич услышал, как они поют и что поют, то расхохотался во весь голос гомерическим хохотом, поскольку они пьяным голосом напевали ритм звучавшего по радио канкана: «Па-па-ра-па-ра-па-рам-пам-па-ра-па-па-пам».

– У-ха-ха-ха, вот это они поют, класс! – вытирая слёзы с глаз, продолжил смеяться Сербинский. – О-хо-хо-хо! Нет, я не могу сдерживать этот смех, я сейчас надорву живот от смеха! А-ха-ха. – хватаясь за живот, вскрикнул Сербинский хриплым, сорванным от смеха голосом.

Тем временем натрескавшиеся «в зюзю» Кац и Ветров, услышав громкий хохот Сербинского, стали пытаться встать. Встать-то ладно, они пытались удержать хоть какое-то равновесие, однако они оба грохнулись на пол.

– Чёрт, давай будем держаться друг за друга, чтобы встать и найти равновесие. – предложил Кацу Сергей.

– Ага, давай. Хватайся за меня. – ответил Кац, у которого сильно заплетался язык.

Лишь со второй попытки они смогли зацепиться друг за друга и создать баланс, стоя на ногах. Неторопливо они всё ж таки «доползли» до дверей, и Кац, с пятой попытки попав ключом в замочную скважину, всё же смог найти силы сориентироваться и повернул ключ в замке. Сербинский потянул дверь на себя, и из комнаты, можно сказать, вывалились Дмитрий и Сергей в коридор, продолжая напевать мотивы всё ещё звучащей по радио оперетты.

III

30 июня 2025 года, 09:02, Квартира Ветрова

На следующее утро Сергей Александрович, находясь в похмельном состоянии после вчерашнего безудержного распития алкоголя, спал как убитый. Он как уснул почти 13 часов назад, так и не просыпался до сих пор. Однако, как водится в таких случаях, кто-то да обязательно потревожит и вероломно разбудит спящего. Калугин, который прибыл сейчас на лестничную площадку, находящуюся на пути к квартире Ветрова, и который направился, чтобы позвонить в дверь, прекрасно подходил на эту роль. Николай позвонил в дверь, но спустя минуту никто не подошёл к дверям, и тогда он вновь нажал на звонок. И опять тишина. «Да что же это такое!» – пробурчал себе под нос Калугин. Немного подождав, он позвонил ещё раз. И вновь никто не открыл ему. В конце концов, его терпению пришёл конец (уж простите за тавтологию), и он принялся «барабанить» в дверь что есть силы, при этом крича: «Серёга, открывай!»

От его криков и стуков подполковник всё-таки, наконец, проснулся, и сел на кровати. Почёсывая взъерошенные волосы, Сергей принялся вспоминать, где он находится. «Чёрт подери, ну и «надрался» я вчера в хлам!» – озвучил он свои мысли вслух, когда вспомнил, как оказался в таком неприглядном состоянии. «Ну кто там стучит всё, господи!» – Ветров стремительно вскочил с кровати, и у него резко закружилась голова, поскольку с бодуна его организм ещё не пришёл в себя, по-прежнему наблюдалась сильная интоксикация. Взявшись за голову, он в полубезумном состоянии всё-таки добрался до двери и открыл её незваному гостю.

– О, здорово, Коль! Чего хотел? – невозмутимо спросил Ветров, протирая заспанные и слипшиеся глаза.

– Здорово! Как чего? Ты, что, разве не помнишь о наших планах? – удивился Калугин. – Ну ты даёшь!

– Извини, я просто с похмелья ничего ещё не соображаю. У меня дико раскалывается голова.

– С кем это ты так натрескался? – поинтересовался Калугин.

– Да, в общем, неважно. Какая разница? – задал риторический вопрос подполковник, не желая подставлять Каца и себя тоже.

– Ладно… Можно я зайду тогда? А то как-то здесь мне некомфортно разговаривать.

– Конечно, проходи. Я совсем не возражаю. – пропуская Николая в квартиру, ответил Ветров, после закрыл входную дверь.

Они быстро прошли по коридору на кухню, где Калугин уселся в уютное кресло, закинув одну ногу на другую, а Ветров тем временем нацепил на себя висевший на спинке второго кресла халат и затем принялся искать таблетки от головной боли.

– Так что ты хотел? – вновь повторил свой вопрос Ветров, открывая буфет, где у него хранились лекарства.

– Андрей Иванович попросил меня заехать за тобой и отправиться на ещё одни переговоры с вологодцами.

– А почему я ничего не знаю об этом, м? – недовольно спросил Сергей Александрович. – Почему я узнаю это от тебя только сегодня?

– Я думал, что ты в курсе, честно говоря… Но в любом случае мы должны ехать прямо сейчас.

– Как я поеду в таком непристойном виде? – справедливо заметил Сергей. – Я же ни хрена не соображаю. Мне нужно выпить кофе и принять душ, я не могу ехать прямо сейчас!

– Нужно ехать прямо сию минуту! Я не смогу ждать, пока ты напьёшься кофе, поешь бутерброды и примешь ванну. Поехали!

– Хорошо, я готов поехать, но при условии, что по дороге мы заедем в кофейню, и я куплю себе стакан кофе. Идёт? – предложил компромиссный вариант Ветров, запивая водой таблетку аспирина.

– Да, тогда я согласен.

– Ну и отлично! Секунду подожди, пока я оденусь. – сказал подполковник и отправился в спальную комнату, чтобы переодеться в нормальную одежду.

– Давай-давай, а я пока покурю на общественном балконе. – направляясь на выход, проговорил невзначай Калугин.

Через тринадцать минут, в 09:19, они вышли на улицу и через небольшое поле направились к припаркованной машине Николая у обочины Ириновского проспекта. К десяти часам, как и хотел Калугин, они прибыли на парковку возле ТРЦ «Балкания Nova», что располагался на нейтральной территории в Купчино. Калугин вышел из машины и открыл багажник, где лежали автоматы, пистолеты и патроны к ним. Взяв свой автомат, он принялся немедленно его заряжать.

– Сколько их там будет? – спросил у него Ветров доставая свой пистолет-пулемёт «Five-Seven».

– Столько же, сколько и в прошлый раз. Семь-восемь человек примерно.

– Ясно… Значит, надо брать с собой больше патронов.

– Думаешь, мирного решения не будет? – подняв брови от удивления, спросил Николай.

– Мне кажется, они нас дурят. Ничего они выполнять не собираются.

– Ты уверен?

– На сто процентов. У меня есть подозрения, что эти «товарищи» являются засланными казачками.

– Ладно, пошли. – закрывая багажник и поставив машину на сигнализацию, сказал Калугин. – Надеюсь, что всё обойдётся. Иначе нам придётся их всех перестрелять. И есть большая вероятность, что к ним тогда на подмогу приедут вологодцы.

– А почему они непременно должны приехать? – поинтересовался подполковник, направляясь с Калугиным в сторону торгово-развлекательного комплекса.

– Я и не говорю, что они точно приедут. Просто в силу того, что их территория находится буквально в 350 метрах отсюда, то они примчат довольно-таки быстро, что им в принципе мешает?

– Значит, постараемся как можно скорее свалить из ТРЦ. – констатировал подполковник.

– А если не успеем?

– Успеем! Куда ж мы денемся? – риторически спросил Ветров, входя в здание комплекса.

На первом этаже они повернули направо и пошли к лифтам. Поднявшись на второй этаж, они прошли дальше налево, завернув за угол, туда, где находился ресторан китайской кухни. Именно там их ожидали делегаты, якобы «бежавшие» из вологодской банды. Ветров и Калугин увидели их, сидящих в третьем ряду за громадным столом, и осторожно зашли в ресторан, нарочито и демонстративно держа автоматы в руках, показывая делегатам серьёзность своих намерений в случае чего. Официант, который в тот момент обслуживал «гражданских» клиентов, поздоровался с ними. Увидев в руках у Калугина и Ветрова оружие, то спокойно (будто бы в ресторан каждый божий день шастали бандюганы с обрезами) к ним обратился:

– Это случайно не вас приглашали на стол под номером 12?

– Да-да, это мы. – гордо ответил Калугин, уперев деловито и представительно левый кулак в бок.

– Тогда прошу за мной, я вам покажу, где ваши места. – произнёс официант и отправился показывать им их столик.

Калугин и Ветров поспешили за ним. Вскоре они пришли непосредственно к своим местам и уселись, а официант поспешил убраться восвояси. Было, кстати, заметно, что он был не очень доволен собравшимся в ресторане гостям из криминального мира, но тем не менее официант старался не показывать вида, что он чем-то огорчён и раздражён. Главный представитель «бывших вологодцев» по фамилии Кудряшов встал со своего места и поздоровался с нашими героями, пожав им руку, а затем моментально сел обратно.

– Итак, я вижу, что вы всё-таки прибыли сюда. Надеюсь, что диалог будет более продуктивным, чем в прошлый раз. – достаточно в провокационной манере произнёс Кудряшов, как бы намекая, что переговоры сорвались из-за мнительности Ветрова, это было, конечно, далеко не так.

– Я бы тоже рассчитывал на более продуктивные, а, главное, конструктивные, переговоры, но это зависит только от вас. – успешно парировал Сергей тезис своих оппонентов, сделав это в дерзкой, но весьма аргументированной, форме, что поставило Кудряшова в неловкое положение, да так, что ничего он не мог по существу возразить, и потому ему пришлось замолчать.

Калугин оценил словесный ход Ветрова, но вместе с тем воспользовался моментом, чтобы донести свою точку зрения до пришедших на переговоры делегатов, хотя, конечно, он лишь проецировал мнение своего шефа. Сложив руки крест на крест и сделав при этом важный вид, Калугин вдумчиво спросил у рядом сидящего с Кудряшовым Дымова:

– Ваш главный представитель заявляет, что вы хотите продуктивных переговоров. Что ж… пусть будет так, но хотелось бы, чтобы ваша готовность была подкреплена ну хоть какими-то реальными действиями, а не только криками о готовности к переговорам. К примеру, вы бы могли нам прямо сейчас предоставить данные о ваших бывших начальниках. Что скажете на это? – несколько угрожающе задал вопрос Калугин.

– Да, пожалуй, мы готовы сделать это. – ответил Дымов, оглядываясь на своих коллег, будто бы искал от них одобрения. – Вахтанг, – обратился Дымов к одному из них, – прошу, предоставь этим господам то, чего они просят…

Седобородый кавказец, которого, видимо, и звали Вахтангом, снял свои тёмные очки и что-то сказал Кудряшову, после удалился и куда-то пошёл за пределы заведения. Ветрова это очень смутило, и он, не раздумывая, жёстко высказал свои опасения вслух:

– Если вы опять придумываете поводы, чтобы нас обвести в очередной раз вокруг пальца, то скажите нам об этом сейчас, и мы покинем этот зал! Если хотите по-хорошему, то будет так!

– Мы не собираемся никого обводить вокруг пальца, мы всё предоставим вам, нужно немного подождать…

– Ждать чего? Пока ваш коллега куда-то сбегает, непонятно куда? Если интересующие нас сведения вы не взяли с собой и оставили где-то вовне, то это просто демонстрирует ваше хамское поведение. На переговоры надо приходить подготовленными. Понимаете?

– Господин… как Вас там? – запамятовал Дымов фамилию Сергея.

– Каменский!

– Точно… Господин Каменский, кому больше нужны сведения о главарях вологодской группировки? Нам или вам? Имейте чуточку терпения. Мы вам полностью гарантируем.

– Ну вот опять! Вы бросаетесь какими-то общими фразами, которые можно трактовать как угодно. Это в русском языке кратко и ёмко называется заговариванием зубов. Вы, что, думаете, я и Калугин ничего совсем не понимаем? Вы держите нас за полных идиотов?! Короче, если вы продолжите прямо сейчас водить нас за нос и нагло обманывать, то никто из вас отсюда живым не выйдет! Надеюсь, доходчиво объяснил…

После ультимативной фразы Сергея Александровича заметно выросло напряжение в воздухе. Оно ощущалось абсолютно везде. Особенно заметно напрягся сидевший прямо перед Ветровым Кудряшов, по нему пробежал какой-то холодок, от него сильно повеяло настоящей безысходностью, при этом он чувствовал себя загнанной в угол крысой и был готов дать последний бой. Ведь если он его не даст, то достаточно скоро умрёт. Он быстро охватил взглядом своих соратников, призывая как бы приготовиться и достать стволы для уничтожения врагов. При этом ехидно улыбаясь, Кудряшов повернулся к Ветрову и сказал:

– Хотите, мы закончим переговоры? Вот прямо сейчас?! – он намекнул на то, что «даёт последний шанс», перед тем как его люди откроют огонь по Ветрову и Калугину.

Калугин посмотрел с тревогой на своего коллегу, но Ветров сидел неподвижно, при этом дерзко и пристально уставившись на мерзкого ему Кудряшова. Он понял, к чему всё идёт, ещё даже до того, как Кудряшов сделал свой однозначный намёк. Но Ветров сидел крайне спокойно, что напрягло всех сидящих в зале людей, в том числе и гражданских. Калугин понял, что пора готовиться к тому, чтобы защититься и перебить вологодцев одного за другим. Сергей Александрович, в конце концов, после долгого раздумья и угрожающего затишья перед бурей быстро произнёс:

– Стреляй по ним!

После этого сигнала Калугин вскочил с места и принялся расстреливать врагов в упор с автомата. Вологодцы явно не ожидали того, что Ветров и Калугин нанесут по ним превентивный удар, и впали в некий ступор, хотя понимали, что нужно стрелять в ответ. Пока они приходили в себя Николай моментально убил двух сидящих с краю стола бандитов и ранил Дымова в руку. К тому моменту вологодцы принялись стрелять по нему и по Ветрову. Калугин скрылся за перегородкой, и бандиты его лишь покоцали, испортив шикарный праздничный костюм ему. «Чёрт, испортили мне пиджак!» – вполголоса проговорил Калугин, спасаясь от пуль.

Ветров бросил поднос вместе с посудой на голову Дымову, который в раненом состоянии пытался застрелить его, но Дымов от боли выронил пистолет и тут же был расстрелян из ПП Ветровым. Двое из четырёх оставшихся ещё в живых вологодцев попытались убить Сергея, однако, ему удалось переметнуться за перегородку и затаиться, упав на четвереньки и перезаряжая автомат. Двое других володцев принялись «вылавливать» Калугина. Они обогнули перегородку, за которой должен был скрываться Николай, и стали тупо стрелять во всё подряд. Но, в конце концов, они поняли, что ошиблись, поскольку увидели, что никого там не было. Один из них догадался, что Калугин спрятался между стоящими диванами, и крикнул второму:

– Он между диванами засел! Пошли, выкурим его оттуда! – и стремительно подошёл туда.

Второй понял его замысел и также стал подбираться к месту, где скрывался Палыч. Калугин понял, что если сейчас он ничего не предпримет, то его просто-напросто превратят в решето. Тогда он решил действовать сразу и, осторожно подняв автомат вверх, убил одного из них наповал. Второй же воспользовался моментом и ответным огнём повредил автомат Калугину, да так, что тот перестал работать. «Твою ж дивизию! – ругнулся чуть шёпотом Николай, пытаясь починить повреждённое оружие. – Давай же, чёртова железяка!»

Второй бандит смекнул, что Палыч остался без оружия, и стремительно подбежал, направив оружие стволом вниз. Он уже был готов застрелить Калугина и потому наскоком запрыгнул ногами на один из диванов, что защищал Николая, после попытался в упор расстрелять Палыча. Но внезапно вологодец был убит в голову выбежавшим из-за угла Ветровым, который тем спас Калугина от неминуемой гибели. Бандит замертво упал на один из столов, запачкав всё своим окровавленным телом.

– Палыч, ты живой? – подбегая к Калугину и отстреливаясь от двух вологодцев, крикнул Сергей Александрович.

– Да! Пока живой. Где ты пропадал? – осторожно вылезая из-за дивана, спросил Николай.

– Я от этих придурков отстреливался! – ответил Ветров.

Через мгновение по ним прилетела автоматная очередь, пули от которой вдребезги уничтожили стоявшие на столе бокалы. Ветров успел пригнуться, но осколки стекла порезали ему левое предплечье, так что без ранения здесь не обошлось.

– Чёрт! Ложись! – крикнул Ветров.

– Зараза, у меня сломался автомат! – сказал пригибаясь Калугин, он всё ещё пытался реабилитировать своё оружие.

– Фигово, если так. Я-то только один свой ПП брал…

– Сколько их там осталось?

– Двое, включая Кудряшова. Но ты не забывай, ещё один куда-то вышел, он может вернуться сюда. Так что два пишем, три в уме.

– Понял. Что нам делать?

– Ты пока мне ничем помочь не сможешь, оставайся здесь.

– А ты?

– Я сам справлюсь с ними. Ты, главное, не высовывайся.

– Давай, удачи тебе.

– Ага, спасибо! – перезаряжая пистолет-пулемёт, поблагодарил подполковник и отправился добивать вологодцев.

Он стремительно высунулся из-за укрытия и открыл огонь по вологодцам, но только одного из них Ветров смог лишь ранить, то есть ситуация принципиально не изменилась. Зато потом полился шквал огня в сторону Сергея, и ему пришлось срочно скрываться от бандитов. Кудряшов и Иволгин интенсифицировали свои действия и, стреляя по всему подряд, принялись обходить Ветрова с двух сторон, они как бы разделились, что было на самом деле их большой ошибкой. Ветров не стал дожидаться, пока его пристрелят, и быстро прополз на четвереньках до следующего ряда, где он, собственно, и затаился под одним из столов. Через некоторое время Иволгин вышел из-за угла и, прицелившись, настороженно двинулся вперёд. Он принялся заглядывать под каждый стол в надежде обнаружить Ветрова.

Сначала Иволгин оглядывал столы в первом ряду и затем переводил взгляд на второй ряд. Наконец, он добрался до того места, где притаился Ветров. Сергей смотрел, затаив дыхание, на его ноги, которые неуклонно приближались к нему. Он был готов абсолютно к любому развитию событий, но в то же время Ветрова пугала неизвестность. Иволгин наклонился и стволом автомата приподнял скатерть, что свисала со стола. Сергей вмиг выхватил у него из рук автомат и оттолкнул Иволгина от себя. Тот от неожиданности упал, а подполковник воспользовался моментом и расстрелял его из своего пистолета-пулемёта. Увидев, что Иволгин был убит, то Кудряшов жутко испугался за свою жизнь и поспешил отойти назад. Он теперь уже думал о собственном выживании, ему хотелось любой ценой вырваться из злосчастного ресторана и тем самым спастись.

Тем временем Ветров выкарабкался из-под стола с двумя автоматами. Кудряшов понял, что ему далеко убежать не удастся, ведь выход находился с противоположной стороны заведения. Тогда он на виду у Сергея схватил прячущуюся под столом женщину средних лет и, взяв её фактически в заложники, принялся угрожать убить её. Конечно, если не можешь победить другого мужика в честном бою, то борись с безоружной женщиной. Ведь так гораздо безопаснее выставлять себя «крутым». Ну, подлецы они на то и подлецы, что способны на любую мерзость, чтобы спасти свою шкуру.

– Я убью её!!! – начал орать Кудряшов совершенно нечеловеческим голосом, приставляя автомат к голове заложницы.

– Отпусти её. – спокойным голосом сказал Сергей, бросая автомат на пол, а после принялся снимать пулемётную установку со своего пистолета. – Будь мужчиной, не прячься за спиной у женщины!

– Я прострелю ей висок! – начал биться в истеричном припадке Кудряшов, он уже ничего не соображал от страха и неуверенности в своих силах противостоять подполковнику. – Стой! Я буду стрелять!

Ветров хоть и приостановился, но Кудряшов по-прежнему был у него на прицеле. Но тот не успокаивался и стал требовать, чтобы Сергей убрал направленный на него пистолет:

– Убери свой ствол, иначе я убью её!

– Я не уберу ствол, пока ты не отпустишь её! – жёстко произнёс в ответ подполковник.

Ну вот и поговорили, один требует убрать пушку, и другой требует убрать пушку, но ситуация как была критически напряжённой, так такой и осталась. Естественно, что Кудряшов отверг это предложение. Сергей понял, что конструктивного диалога не получилось, и тогда в ответ на это стал более тщательно прицеливаться, обхватив пистолет второй рукой. Он хотел каким-то образом обезвредить обезумевшего от страха бандита. Но как? Если он сейчас выстрелит тому голову, то Кудряшов может успеть убить заложницу, а в сердце, например, попасть было достаточно проблематично.

Немного подумав над этим, Сергей резко нажал на спусковой крючок и выстрелил. Пуля оторвала Кудряшову фалангу указательного пальца, которым он зажимал курок. Он моментально выронил из рук автомат, а после, смотря на фонтанирующую кровью руку, начал кричать от неистовой боли. Заложница вырвалась от него и оттолкнула его рукой. Вот в этот момент Сергей без размышлений и убил наповал Кудряшова выстрелом в правый глаз. Бандит грохнулся навзничь на землю от столь мощного выстрела. Женщина принялась плакать от пережитого ужаса и при этом поблагодарила подполковника за спасение.

– Спасибо Вам большое! Ох, господи…

– Не благодарите. Я сделал так, как и было нужно… Калугин, давай вылезай!

Николай вылез из своего укрытия и, направившись к Ветрову, сказал:

– Хм, отличная работа! Классно ты тут их всех «положил».

– Да, пришлось потрудиться… И даже удалось спасти заложника. – Ветров показал рукой на рядом стоящую женщину.

– Здравствуйте! – улыбнулся ей Николай. – Надеюсь, что мы Вас несильно побеспокоили своими разборками… – затем он обратился к Ветрову, сделав в очередной раз деловой вид: – Ну, что, идём отсюда?

– Да, пошли, пока не приехали сюда другие вологодцы. – ответил Сергей и, с ужасом увидев вернувшегося бандита Вахтанга, быстро поднял автомат с пола, после чего крикнул Калугину: – Палыч, отойди немного. Я поприветствую нашего гостя…

Калугин отошёл в сторону. Вахтанг, открывая дверь, начал заходить в ресторан. Когда он обратил внимание на кучу трупов своих соратников, то только тогда и сообразил, куда он влип. Но было уже поздно. Когда Вахтанг бросил взгляд в сторону Ветрова, то поспешил достать пистолет из кармана, но Сергей среагировал быстрее и расстрелял вологодца в упор.

– Я так и думал, что он вернётся. – справедливо подметил подполковник. – Чёрт, как-то уже надоело это всё! Пошли скорее. – сказал он Калугину.

Через полчаса, а именно в 10:48, Калугин и Ветров триумфально прибыли к шефу в резиденцию ладожцев. Почему было употреблено слово «триумфально»? Ведь целей, которые были поставлены Андреем Ивановичем, достичь не удалось. На авторский взгляд, они всё ж таки, если и не достигли этих целей, то, по крайней мере, одна из их множества головных болей исчезла. Больше не придётся думать об этих сомнительных переговорах ни с какими вологодцами. Вот просто ни с какими: ни с бывшими, ни с настоящими, ни с будущими. Эта тема была теперь закрыта раз и навсегда.

Калугин зашёл первым в кабинет Андрея Ивановича, следом за ним прошёл Ветров. Шляпник сильно удивился тому, что его подчинённые довольно быстро вернулись со странных «переговоров». А потому он сразу же спросил у них, как прошёл визит к вологодцам.

– Как прошёл ваш разговор?

– Да в общем никак. – ответил сухо Ветров, обязанность отчитываться была в этот раз предоставлена ему.

– Неужели опять морочили голову? – изумился Шляпник, сильно подняв брови, которые отчётливо были видны у него под шляпой.

– Не то слово! Но вот в этот раз я не стал терпеть это безобразие и сказал, что не получится водить нас за нос.

– О, правильно сделал! Молодец. – похвалил Сергея Андрей Иванович. —Так и нужно делать впредь… Так о чём в итоге удалось договориться?

– Ни о чём. В общем, мне было сразу понятно, что мирного решения вопроса не будет. Они попытались перестрелять нас по-быстрому и свалить, но мы их опередили. – лаконично и кратко пересказал Ветров итоги «переговоров». – Мы всех замочили прямо там.

Действительно, какие это тогда к чёрту переговоры, если никто не подрался и никого не убили на них? Скучно же без зрелищ, согласитесь. А так хоть есть возможность заняться более серьёзным делом, а не просто пустой болтовнёй. После ответа Ветрова Шляпник почесал затылок и обратился к Калугину:

– Коль, я думаю, что после сегодняшнего случая мы больше ни с кем не будем вести никаких переговоров. Только силой решать будем все вопросы впредь. Ты, надеюсь согласен со мной?

– На сто процентов я согласен.

– А ты, Каменский, как думаешь?

– Я так же думаю.

– Конечно, мне жаль, что нам так и не удалось выяснить местонахождение главы вологодцев… – с сожалением произнёс Андрей Иванович, вставая с места и проходя к выходу. – Мне сейчас же нужно кое-куда съездить.

– Куда? – немедленно поинтересовался Ветров, подозревая неладное.

– Я должен встретиться сегодня с одним очень важным человеком… Вам не стоит знать об этом. – таинственно ответил Шляпник, снимая с вешалки свою летнюю куртку и одевая её на себя.

«Может, будет встречаться со своим тайным спонсором? – не без основания подумал в мыслях Ветров. – Надо бы проследить за ним».

– Знаете, ребят, кто-нибудь из вас мог бы съездить к Мяснику, проведать, как у него продвигаются дела в Кудрово.

– Я не могу, мне нужно по делам своим ехать… – сразу же отказался Калугин, и Ветрову пришлось согласиться на предложение Шляпника съездить в Кудрово.

– Ладно, я готов подъехать к нему. Только мне адрес знать надо.

– Не вопрос, сейчас пришлю по мессенджеру тебе. – сказал обнадёживающе Николай и достал свой телефон.

– О, спасибо, мне пришло! Тогда я поехал. – пошёл на выход вслед за Шляпником Ветров.

– Удачи тебе! – похлопал его по плечу Калугин.

Ловко, однако, Андрей Иванович обломал Сергею планы по слежке за ним. Но на самом деле Ветрову не из-за чего было расстраиваться, поскольку Андрей Иванович поехал на встречу не со своим спонсором (как смело предположил подполковник), а с генералом Лесковцом, с которым он хотел серьёзно переговорить о нынешней ситуации в главном управлении МВД, да и не только об этом. Правда, зачем так таинственно Шляпник об этом сообщил Калугину и Ветрову, было не совсем понятно. Возможно, что опытный интриган Андрей Иванович в очередной раз всех перехитрил. Он же мастерски плёл разного рода интриги, но для чего он сделал это сейчас, было не очень ясно…

Глава XII. Серьёзное подозрение

I

8 июля 2025 года, 09:47. Резиденция мафии

Вернер впопыхах, сбивая дыхание, бежал по лестнице наверх, на третий этаж. Он собирался срочно доложить Кацу о том, что ему удалось выяснить местонахождение Бориса Букки, сына Александра Ивановича. Дмитрий Владимирович ещё 26 июня, на следующий день после убийства Братьев, отдал Вернеру приказ (если это, конечно, можно назвать приказом) немедленно разыскать Бориса и доложить ему об этом. Кац непременно хотел, чтобы Борис был именно убит, потому что ему не нужно было существование живого потенциального претендента на должность главы мафии. Ведь уже вовсю приближалось 20 июля, день инаугурации на пост дона, и Кац не хотел никаких неприятных сюрпризов, всё должно было пройти гладко, по его мнению.

И вот, на тринадцатый день томительных поисков Вернер наконец-то смог обнаружить Бориса Александровича. Он нашёлся в одном из домов на Комендантском проспекте. Это было как раз то место, где бы его не стали искать, и Борис это прекрасно понимал, поэтому он и решил затаиться там. Но Борис не учёл того, что упёртый Вернер всё-таки сможет его найти. Как же удалось Вернеру обнаружить его? Весьма своеобразно, если кратко отвечать. Если же ответить более развёрнуто, то Николай для этого использовал компьютер покойного Руздева (у Вернера был пароль от него), который теперь принадлежал ему. Руздев договорился с ним, что в случае его гибели ноутбук перейдёт под контроль Вернера. На следующий день после трагичной гибели Руздева, 4 мая, Александр Иванович с одобрения Совета юридически заверил, что отныне компьютером будет пользоваться Вернер и совершать все необходимые для мафии «операции».

Интересно, что именно по решению Владислава все разговоры по телефону между Александром и Борисом Букки записывались. Владислав хотел таким образом иметь непосредственный контроль за сыном Александра Ивановича, поскольку очень не доверял ему. Вернер, естественно, не мог не воспользоваться этим и в течение десяти дней определил, что чаще всего Борис созванивался со своим отцом, когда находился в торговом центре «Сити Молл», что располагался на Коломяжском проспекте возле Удельного парка. Почему же именно оттуда звонил Борис? Звонил он из Сити Молла не просто так, а потому, что у него там был хороший бизнес – он владел обширной сетью магазинов, включая такие известные бренды, как Леруа Мерлен, Эльдорадо, Спортмастер, Аскона, Финн Флейр и прочие. Александр Иванович это, кстати, скрывал от остальных мафиози (об этом знали лишь Братья).

Поздним вечером 7 июля Вернер, надев силиконовую маску, тайно проследил за Борисом, выходящим из здания торгового центра. Борис Александрович вызвал такси к себе, на съёмную квартиру по адресу Комендантский проспект, дом 40, корпус 2. Вернер проехал на своём автомобиле за машиной таксиста. Увидев высаживающегося у подъезда Бориса, он развернулся обратно и уехал прочь. Оставалось выяснить лишь номер квартиры, но это оказалось весьма просто. Николай нашёл на сайте объявлений лишь две квартиры в этом доме, которые сдавались в аренду. Одна квартира располагалась на первом этаже, вторая была на седьмом. Используя метод исключения, Вернер сделал вывод, что Борис снял квартиру на седьмом этаже, поскольку он точно знал, что тот ненавидел жить на первых этажах.

Когда Николай определил точный адрес, по которому тайно проживал Борис Букки, то немедленно, как только проснулся, поехал к своему шефу. И вот он стремительно забежал на третий этаж и уже двинулся по коридору в сторону кабинета Каца. К его удивлению, дверь была открыта настежь. Переступив порог комнаты, Вернер обнаружил Дмитрия Владимировича, который что-то занятно записывал. Он так увлёкся написанием текста, что даже и не заметил, как Вернер буквально влетел в кабинет. Тогда Николай осторожно подошёл к нему, но и тогда Кац не заметил его. Вернер был уже в замешательстве, поскольку не знал, а стоит ли отвлекать Каца. Но, в конце концов, он решил всё же потревожить босса, поскольку дело было срочной, можно сказать, чрезвычайной важности.

– Здорово, Дима! – поприветствовал его Вернер.

– Боже правый! – хватаясь за сердце, вскрикнул Дмитрий от испуга. – Фух, как ты меня напугал… – затем принялся приходить в себя.

– Извини, если что. Я просто не знал, как тебе сообщить… о своём прибытии. Я смотрю, ты чем-то серьёзно увлёкся? – показывая рукой на документы, лежащие у Каца на столе, произнёс добродушно Вернер.

– Да ты не виноват. Это я что-то тупанул. И дверь почему-то забыл закрыть. Я просто писал проект обновления нашего Кодекса по многим статьям. – объяснил своё странное поведение Кац, наливая себе воду в стакан.

– Я согласен, что нужно кардинально изменить наше законодательство, поскольку многие нормы явно устарели и подлежат пересмотру.

– Главное, чтобы и остальные поддержали, а иначе всё останется, как и было. Не могу же я изменить основополагающие первую и вторую статьи и принимать законы единолично. Поэтому придётся всё согласовывать.

– Это верно. Я вот по какому делу пришёл…

– Да, я слушаю внимательно. – решительно произнёс Кац.

– Вчера вечером я всё-таки обнаружил квартиру, в которой проживает Борис.

– О, отличная новость! – заметно приободрился Дмитрий, после чего спросил: – Дай-ка угадаю, он живёт в Выборгском районе?

– Ну, ты почти угадал. В Приморском районе, на Комендантском проспекте.

– Хм, неожиданный поворот. Осталось его «нейтрализовать» только. Справишься с ним? – со скепсисом в голосе задал вопрос Дмитрий, подозревая, что Вернер может и не справиться с матёрым стрелком.

– Думаю, что справлюсь. – ответственно заявил Николай, хоть и не без доли сомнения.

– Уверен?.. – немного подумав, Кац достаточно резко произнёс: – Знаешь, что? Я не дам тебе рисковать собой, так что отдыхай. Нужно нанимать профессионального киллера.

– Не надо, я справлюсь. – стал отпираться Вернер.

– Слушай, кто является главой мафии, я или ты? – задал риторический вопрос Дмитрий. – Если с тобой что-то случится, то я, во-первых, буду отвечать за это, а во-вторых, тебе найти замену будет трудно в случае чего. Так что я запрещаю тебе что-либо предпринимать! Это приказ. – жёстко и сурово сказал Кац, вставая из-за стола и подходя к окну.

– Ладно… – огорчённо произнёс Вернер, глядя куда-то в сторону и о чём-то задумавшись.

А задумался он именно о том, как в обход Каца тайно пробраться в квартиру к Борису и убить его в одиночку. Но надо было исхитриться сделать всё так, чтобы Дмитрий не подумал на него, что он убил Бориса, и не изгнал за это из мафии. Сложная, однако, возникала дилемма для Вернера. С одной стороны его терзало своё упрямство, которое он был не в состоянии преодолеть и побороть, и оно неумолимо заставляло его утешить своё эго, но в этом были огромные риски. С другой стороны, он мог не рисковать своим статусом в мафии и своим титулом преемника на ровном месте. Был непростой выбор: пожертвовать своей принципиальностью или же принести в жертву свой высокий статус. Конечно же, Вернер больше всего склонялся к тому, чтобы встать на защиту своих принципов. Пока он об этом думал, Кац что-то ему говорил, но он даже не слушал его, полностью погрузившись в свои мысли. Внезапно Дмитрий прикрикнул на него, что тот аж подскочил:

– Коль, ты слышишь меня?! Не иди никуда! Моё слово – закон. И он распространяется на всех! Я знаю, о чём ты думаешь… – проницательно произнёс Кац, угадав, о чём думает Николай.

– Я всё понял.

II

9 июля 2025 года, 01:33. Комендантский проспект

Ничего не сказав Кацу и не ставя того в известность, Вернер из принципа приехал на Комендантский проспект. Он вышел из машины и открыл багажник, где лежал пистолет премиум-класса Classic Supergrade с глушителем. Этот пистолет был ему подарен на сорокапятилетие лично Александром Ивановичем, дело было в апреле 2023 года. Стоит сказать, что стоимость подарочного пистолета в момент покупки Доном Букки составляла девять тысяч долларов (что было эквивалентно 720 тысячам рублей).

Так что это был очень дорогой и достаточно премиальный подарок. Александр Букки никогда просто так не разбрасывался подарками направо и налево. И если он кому-то сделал подобный презент, то только лишь в знак глубокой признательности и дружбы. Поэтому далеко не все могли быть удостоены такого шикарного подарка от дорогого Александра Ивановича. Вернеру Букки доверял больше, чем кому бы то ни было, и к чести Николая надо сказать, что он полностью оправдал оказанное ему доверие. Вернер специально подобрал этот пистолет для убийства сына Александра Ивановича, и он никогда ранее не использовал его по назначению. Да, это был достаточно циничный шаг к памяти покойного дона мафии, но Вернера это нисколько не смущало, тем более что он не давал никаких гарантий, что не тронет Бориса после смерти его отца. Всё-таки смерть Александра Букки была очень неожиданной и явно преждевременной. В общем, его внезапная гибель и вызвала такую бурю непредсказуемых и трагичных событий, всё радикально изменилось.

Ну это так, «лирическое» отступление. Вернер зарядил пистолет одним магазином из восьми пуль, что, по его мнению, должно было хватить с лихвой. На самом деле, убить Бориса было очень нетривиальной задачей, хотя бы потому что сын Александра Ивановича стрелял очень метко и при нём всегда было оружие. Однажды он даже победил на городских молодёжных соревнованиях по стрельбе, получив первое место, было это, кажется, в 2021 году. Помимо прочего, Борис был завсегдатаем в элитных стрелковых клубах города и считался одним из лучших стрелков. И вот этого человека предстояло убить Вернеру в одиночку, без чьей-либо помощи. Шансы успеха оценивались им самим как крайне небольшие, близкие к нулю. Но Николай считал, что он точно справится и тем самым докажет если не всем, то в первую очередь себе, что он способен выполнить практически невыполнимую задачу. Сильный и принципиальный был человек.

Вернер закрыл багажник и отправился во двор. Для конспирации он нацепил на голову капюшон, чтобы Борис случайно не увидел его и не узнал, хотя он, скорее всего, спал. Меры предосторожности лишними не будут. Подойдя к двери подъезда, он при помощи специального магнита взломал дверь, правда, после такого фокуса она не закрылась – механизм был нарушен воздействием магнитного поля. Затем вызвал лифт, который моментально открылся, так как стоял на первом этаже. «Повезло-то как!» – подумал про себя Николай. Вскоре он приехал на седьмой этаж, прошёл по коридору к квартире под номером 118, что находилась в самом конце.

Прежде чем взламывать замок, Вернер достал из кармана специальный прибор для определения уровня активности в помещении и плотно прижал к двери. Через секунд двадцать прибор определил, что активность нулевая. Это означало, что Борис спал. Тогда Николай, убрав прибор, достал обыкновенную отмычку и принялся аккуратно, шаг за шагом взламывать замок.

Борис изначально ничего не услышал, поскольку Николай еле слышно осуществлял взлом двери, да и сам Борис спал очень крепким сном. Но спустя какое-то время у Бориса, предусмотрительно установившего систему отслеживания шума в квартире, просигналил телефон, на котором было установлено приложение от системы звукоулавливания. Он моментально вскочил на кровати весь заспанный и принялся приходить в сознание. Борис догадался, что к нему пытаются залезть в квартиру, и, включив свет, принялся доставать из-под подушки пистолет, который он всегда хранил там на всякий случай. Он вытащил заряженный пистолет и снял с него предохранитель, после чего Борис выключил свет и перебрался в гостиную, где у него стоял шкаф-купе с потайной стеной в глубине. Он залез внутрь шкафа и быстро запер дверь.

Через секунд десять-пятнадцать после того, как он захлопнул дверцу шкафа, в квартиру осторожно вошёл Вернер, внимательно озираясь по сторонам. Он решил предусмотрительно включить в коридоре свет и двинулся в сторону предполагаемой спальни, которая, по его меркам, должна была находиться в конце коридора. Когда Николай подошёл к двери и плавно открыл её, то он, увидев, что никого нет в комнате, немедленно включил свет и принялся осматривать спальню. Для начала он заглянул под кровать, потом открыл шкаф, но нигде обнаружить Бориса не удалось. Зато Вернер догадался, что Борис услышал его и спешно убежал из спальни, по тому, что на кровати лежало перевёрнутое и слегка скомканное одеяло. Явно Борис только что спал на этой кровати и буквально недавно покинул её. «Услышал всё-таки меня, сволочь! – сказал еле слышно Николай. – Куда же он переместился? Может, он в гостиной? Да, точно! Где же он ещё может быть?»

Вернер бросился со всех ног в гостиную, держа перед собой в руках пистолет. Войдя в неё он обнаружил два шкафа: один небольшой одёжный и один гигантский шкаф-купе (где и скрывался Борис). Помимо них в комнате стоял кожаный диван, под которым было некоторое расстояние, и в теории Борис мог залечь там. Вернер подозрительно заглянул под диван и никого там не обнаружил. Тогда он подошёл к одёжному шкафу. Заглянув в него, он убедился, что там тоже никого нет. Вернер с некоторой опаской подошёл к шкафу-купе с торца и прислонился к нему ухом, чтобы «прослушать» его.

Ничего не услышав, Вернер разбил стекло шкафа рукояткой пистолета, чтобы не открывать дверь, рискуя при этом, что Борис может его пристрелить, если он, конечно, находился там. И в этот раз никого найти Вернеру не удалось, при этом он совершенно не обратил внимания на чрезмерную уплотнённость шкафной стены. «Куда он мог запропаститься? Чёрт бы его побрал! Ну ничего, я всё равно его найду и убью, чего бы мне это не стоило!» – поразмыслил Николай и, выйдя из комнаты, пошёл вдоль коридора, слегка слоняясь вдоль стены на всякий пожарный, по направлению к санузлу и кухне, что находились практически у прихожей, а комнаты при этом остались позади.

Внимательно просматривая ванную комнату и, извините за подробности, туалет, Вернер прошёл на кухню и врубил свет. Единственным местом на кухне, где мог прятаться Борис, был шкафчик под раковиной. Тогда он подошёл туда и резко открыл дверцу, уже собираясь выстрелить в сидящего там Бориса, но там никого не оказалось. «Дьявол!» – сказал достаточно громко Николай. Это позволило выбравшемуся из шкафа Борису определить его местонахождение и направиться в сторону кухни. Он уже предвкушал, что убьёт «незнакомца» метким выстрелом в затылок.

Николай уловил своим слухом передвижение по коридору и, сообразив, что к чему (насколько это было возможно в данной ситуации), схватил немаленькую фарфоровую чашку, которая стояла на виду возле раковины. Борис возле прихожей, расположенной своеобразным квадратом, свернул налево и пошёл по прямой на кухню, слоняясь вдоль санузла и держа пистолет на прицеле. Борис был почему-то уверен, что неизвестный ему взломщик не слышал его шагов и ничего не понял толком. Борис самоуверенно влетел на кухню и, обнаружив там к своему немалому удивлению Николая, принялся стрелять в него. Но перед тем как он стал стрелять, Вернер преждевременно размахнулся и со всего маху бросил чашку ему в лицо.

Чашка, не выдержав твёрдости головы Бориса, разлетелась на несколько осколков, один из которых серьёзно порезал ему лицо. Преодолевая дикую боль от порезов на лице, Борис всё же принялся стрелять в Николая в надежде попасть. Вернер тоже начал стрелять в ответ и тут же попал ему в живот, после чего Бориса откинуло в сторону, и он упал за стиральной машиной, что стояла в углу рядом со входом на кухню. «Вернер, ты труп! Слышишь меня?» – начал угрожать Борис, отползая к двери ванной комнаты. Вернер начал осторожно подкрадываться к проходу в коридор, где валялся его противник весь в крови, кряхтя от боли.

Только он попытался выглянуть из-за угла, как тут же Борис выпустил две пули в его сторону. Вернер успел увернуться, поскольку несильно высовывался. У Бориса осталось четыре пули, у Вернера их осталось всего шесть, но в реальности это ничего не значило, поскольку в этом уравнении было, вдобавок, множество неизвестных. Николай схватил стоящую неподалёку кастрюлю и вслепую запрокинул её в сторону Бориса, он пытался его обезвредить. Кастрюля попала Борису по руке, повредив левую кисть, и он заорал от боли. «Чёрт тебя подери! Ублюдок! – крикнул, заметно нервничая, Борис угрожающим голосом. – Ты поплатишься за это! Что ты молчишь? Думаешь отмолчаться? Я заставлю тебя заговорить!» – начал он биться в припадке ярости и гнева.

Борис был очень зол на Вернера, он считал его покушение вероломным предательством в смеси с диким цинизмом. Он поверить не мог, что именно Вернер придёт его убивать. Борис был в бешенстве из-за столь подлого и беззастенчивого нападения на него. «Будь ты проклят!» – продолжал он кричать на Вернера, который в свою очередь всё это спокойно выслушивал, ничего не отвечая. Николай думал прежде всего о том, как действовать дальше, а не о том, как наорать на соперника. Он полностью сохранял ясность ума и своё хладнокровие, в отличие от своего оппонента.

Наконец, Борис успокоился и тоже принялся думать, как выбираться из этой ситуации. Его положение было гораздо тяжелее, чем у Вернера, всё-таки тот не был ранен. Борис, держа пистолет наготове, осторожно поднялся на ноги и стал проверять количество патронов. «Чёрт, всего четыре осталось!» – подумал про себя он, открыв рукоятку пистолета. Вернер воспользовался тем, что Борис отвлёкся и, высунувшись из-за угла, попытался выстрелить в него, но промахнулся, попав в стену. «Чёрт возьми!» – крикнул Вернер из-за своей неудачи.

Борис поспешил выстрелить в ответ, но эта попытка тоже оказалась безрезультатной, поскольку Вернер ушёл обратно на кухню.

– Вернер, тебе конец! – сказал громко Борис, готовясь вступить в прямое противостояние во второй раз.

– Это мы ещё посмотрим! – ехидно заметил Вернер, специально провоцируя тем самым соперника на активные действия.

Борис приготовился и быстро вышел из-за угла, пытаясь прицельным огнём убить Вернера. Одна из пуль попала Вернеру в левое плечо, от второй он увернулся. У Бориса осталась последняя пуля, и он уже был готов отправить её в голову Вернеру, которого повалило на колени. Николай понял, что он сам уже не успеет выстрелить в Бориса, и потому сбил его с ног, толкнув своим телом. Они оба свалились на пол и начали бороться друг с другом.

– Я тебя задушу, как собаку! – стал кричать Борис, явно выигрывая борьбу, а после принялся душить Вернера.

– Ну уж нет! – твёрдо произнёс Вернер и принялся давать отпор.

Он, вцепившись правой рукой в глаза Борису, пытался выдавить их из глазниц. Тот закричал от боли и рефлекторно схватился за глаза, так как боль была невыносимой, и выпустил из рук покрасневшую от удушения шею. Вернер, откашливаясь, дотянулся лёжа до пистолета и поднял его с плиточного пола. Он хотел пристрелить Бориса, но тот не позволил этого сделать, схватив Николая за руку, в итоге ещё одна пуля улетела куда-то в сторону. «Твою дивизию!» – ругнулся в мыслях Николай.

– Убить меня хотел? Ничего у тебя не выйдет! – угрожающе произнёс Борис, выхватывая пистолет у него из руки.

Второй рукой он со всей дури врезал Вернеру по лицу, разбив нижнюю губу, и тот на время отправился в нокдаун. Борис взял пистолет и поторопился выстрелить в слегка контуженного Вернера. Но поскольку Вернер всё-таки прошёл первую российско-чеченскую войну, то он быстро пришёл в себя и мощно выбил из рук свой пистолет, да так, что тот закатился под кухонную мебель, откуда его рукой достать уже не представлялось возможным. Борис вновь врезал Николаю, теперь по носу, и полез, не поднимаясь, за собственным пистолетом, который отбросило ранее в коридор. Вернер увидел это и что есть силы схватил Бориса за ноги. Борис к тому моменту практически дотянулся до пистолета и продолжил из-за всех сил хвататься кончиками пальцев за него.

– Я не дам тебе этого сделать! – сказал ему Вернер, продолжая крепко держать его за ноги.

– Только попробуй! – грозно произнёс Борис.

Он, в конце концов, отпихнул Николая своей ногой, ударив ему по голове. Борис дотянулся до пистолета и моментально выстрелил в Вернера, и тот вырубился. Борис не верил, что ему удалось наконец-таки убить Вернера, причём, последней пулей, и полез проверять пульс у него. Ощупав шею, Борис убедился, что пульса нет. Тогда он проверил зрачки, они были слегка суженными и не двигались. «Ха-ха, я грохнул его! – радостно воскликнул Борис, поднимаясь с пола. – Я тебе говорил, сволочь, что ты сдохнешь!» Борис, продолжая смеяться, пнул бездыханное тело ногой и пошёл прочь, к себе в спальню, чтобы вытащить из своей раны пулю, которая застряла внутри.

Хоть Борис и решил, что Вернер мёртв, но на самом деле тот был в состоянии клинической смерти, когда человек находится без сознания и не реагирует на внешние раздражители, а сердце перестаёт биться и перекачивать кровь. Зрачки при этом уменьшаются и перестают двигаться при воздействии света. Сознанию Николая мерещилось, что он попал в какое-то замкнутое помещение, наподобие тоннеля, где было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо. Пройдя по нему, Вернер обнаружил, что с каждым его шагом становится светлее. Наконец, он увидел своё окровавленное тело, лежащее где-то на обочине тоннеля. Всё выглядело очень натурально и достаточно жутко, после он как бы бросился бежать туда, где сиял яркий ослепительный свет.

На этом его «сон» прервался, и он вернулся в свою реальность. Открыв глаза, он в слегка размытом виде увидел потолок кухни, где светила лампа. Потом Николай осмотрелся вокруг и понял, что он лежит на кафельном полу в луже собственной крови, которая сочилась из его открытой раны. Он почувствовал дикую боль в голове, через которую насквозь пролетела злосчастная пуля. Вернер чудом выжил, ведь обычно после выстрела в голову человек в подавляющем большинстве случаев погибает. Но Николай каким-то образом выжил, возможно, что ещё чуть-чуть бы пуля пролетела правее или левее, и он бы точно умер. Вернер потихоньку встал с пола и принялся вспоминать, что с ним стряхнулось и почему он лежит в луже крови.

Он вроде припомнил, что Борис всадил ему пулю в голову, а потом пнул его по ребру (хоть он и был без сознания, но тело-то запомнило этот момент). Вернер сильно разозлился и осторожно схватил хороший японский нож, что лежал в металлическом пенале для ножей, и вышел из кухни. По кровавому следу, оставленному раненным в живот Борисом, он направился в спальню, где его соперник, уже морально празднуя свою «победу», извлёк пулю из своего тела и принялся искать перекись, что лежала в комоде. Николай застал его повернувшимся спиной и рыскающим в наклоне по открытому ящику, где лежали лекарства. Вернер вплотную подошёл к нему и принялся ждать, пока тот разогнётся. Наконец, Борис нашёл флакон с перекисью и, выпрямившись, закрыл ящик.

– Ну здравствуй! – сказал Вернер и моментально перерезал тому горло.

– Дьявол! – перша перерезанным горлом, с трудом произнёс Борис и грохнулся на пол, ударившись челюстью об край комода.

– Чтоб ты к нему отправился! – сказал Вернер лежащему на полу врагу, который умирал в конвульсиях, хватаясь за порезанное горло и припадочно трясясь.

– Пошёл ты… – это было последнее, что сказал Борис, захлёбываясь кровью, после чего он умер.

Вернер вышел из спальной комнаты и отправился на кухню, где протёр нож намоченной тряпкой, которую он нашёл под раковиной, на всякий случай. После чего взял стоящую в кладовке швабру с той целью, чтобы достать пистолет из-под кухонного шкафчика. Николай успешно, конечно, не без усилий, вытащил свой пистолет и положил его к себе в карман. Он глянул на часы и с ужасом увидел, что они показывали 02:15. «Долго провозился!» – проговорил себе под нос Вернер и отправился на выход. Он везде выключил свет и ещё раз проведал покойника. Борис действительно умер, порез на шее оказался смертельным. Николай вышел из квартиры и направился на лестничную площадку. Нацепив на голову капюшон, он принялся быстро спускаться по лестнице вниз.

III

Полчетвёртого утра он приехал к себе домой, на Бухарестскую улицу. Войдя в квартиру, он первым делом продезинфицировал перекисью дыру в голове, а после отмыл волосы от крови. Далее он вытащил пинцет, смазал его спиртом, а после вытащил пулю из левого плеча и залил перекисью рану. «Ох, чёрт!» – произнёс Николай от боли. Затем Вернер пошёл спать и практически сразу уснул крепким сном. Примерно в девять часов он был разбужен звонком Каца, который забеспокоился, поскольку Николай уже должен был приехать в штаб. Вернер с трудом проснулся и с полузакрытыми глазами на автоматизме схватил рукой лежащий на тумбе телефон (осталась ещё привычка со службы хватать рацию).

– Да, слушаю… Кто это? – не сразу сообразил он.

– Вернер, где тебя носит? Я уже забеспокоился! – нервно сказал ему Дмитрий Владимирович.

– Ох, чёрт возьми! – резко сел на кровать Вернер, изрядно перепугавшись. Ну, правильно. Сначала он напугал Каца до смерти, теперь Кац испугал его, получился равноценный обмен. – Я скоро приеду, не волнуйся.

– Ты сильно опаздываешь. Что случилось?! – заподозрил неладное Кац.

– Да ничего не случилось! Сейчас я приеду.

– Ты, что, спал? – спросил сразу Кац.

– Почему сразу «спал»? Я уже еду вовсю.

– Знаешь, сколько времени?

– Сколько?

– Девять пятнадцать!

– Еду, жди.

– Ладно, давай, до встречи. – вздохнул Дмитрий и отключился.

Вернер срочно направился в ванную комнату, где умылся. Быстро вытершись, он забежал обратно к себе в спальню и принялся одеваться. Ничего не завтракая, он вышел из квартиры и пробежал по лестнице вниз с четвёртого этажа, затем сел вскоре в свою машину марки Jaguar. Уже через тринадцать минут Вернер подъехал на машине к главной резиденции. Ещё через две минуты он был на третьем этаже. В коридоре по дороге к кабинету шефа Вернер встретил Курикина, который наконец выписался из больницы после ранения.

– О, здорово, Паш! – радостно поприветствовал его Вернер. – Ну как ты? Тебя уже выписали? – пожимая руку Курикину, спросил он.

– Да, привет, Коль. Спасибо, что спросил. Меня вчера выписали вечером. Всё окей!

– Ну, отлично тогда.

– Кац сегодня с утра был весь на нервах.

– Из-за чего?

– У меня нет информации на этот счёт. Пошли, сейчас узнаем.

Они оба прошли к кабинету. Курикин постучался, заглядывая в кабинет. Он сообщил Кацу, что Вернер только что прибыл. В ответ Кац сказал, что он готов принять их, и попросил войти обоих. Курикин вошёл в кабинет, а за ним вошёл Вернер. Кац строго посмотрел на Николая, после его он снял прозрачные очки, которые он иногда использовал, когда что-то читал. У него была небольшая дальнозоркость, которую он подхватил, когда учился на юридическом факультете. Встав из-за стола, он медленно подошёл к Вернеру, скрестив руки за спиной и о чём-то задумавшись. Он молча оглядывал Вернера, как будто тот с Марса прилетел, и, наконец, сказал, поджав перед этим подбородок вверх:

– Коль, ты мне скажи, имеешь ли ты хоть какое-то отношение к смерти Бориса Букки? – задал риторический вопрос Кац, он обо всём начал догадываться.

– Боря, что, умер? – удивлённо спросил Курикин, опять некстати встряв в разговор со своими мыслями.

– Да, ты, Курикин, как обычно оказался очень проницательным. Его убили сегодня ночью. Ему сначала прострелили живот, затем перерезали горло его же кухонным ножом… – ответил Кац, глядя с недвусмысленным выражением лица на Вернера, а затем обратился уже непосредственно к нему. – А пули, которые были обнаружены сотрудниками МВД, очень подходили к твоему «наградному» пистолету, между прочим.

– Думаешь, его укокошил Вернер? – спросил Курикин, внимательно слушая информацию от Каца, но всё равно он не врубился в тёмную составляющую этого дела. – Но зачем?

– Паш, давай ты выйдешь отсюда, а то ты меня своими вопросами сбиваешь с толку. – толсто намекнул Кац Курикину.

– Хорошо, я пошёл. – ответил Курикин и ушёл за дверь, где принялся подслушивать через замочную скважину.

– Ну что, будем признаваться или как? – спросил Кац у Вернера.

– А мне не в чем признаваться, поскольку я не имею к этому отношения. – начал изображать Вернер партизана на допросе.

– То есть отрицаешь факт того, что убийство совершил ты? – уточнил Кац.

– Да, отрицаю. Тем более я не мог убить Бориса, я в это время спал. – вполне уверенно произнёс Николай.

– А пули?

– Что пули?

– Слушай, ты прекрасно всё понимаешь.

– Да не понимаю я, к чему ты клонишь.

Кац понял, что его провокация со вбросом информации о якобы найденных пулях, которые подходили к пистолету Вернера, не сработала и не заставила Вернера признаться в убийстве. Тогда он поторопился задать другой, не менее провокационный, вопрос:

– Ладно, допустим, что это не твои пули. Но как ты тогда объяснишь тот факт, что тебя видели во дворе дома, где был убит Борис?

– Интересно, и кто же мог меня видеть во дворе, если я всю ночь спал у себя в квартире? – ответил риторическим вопросом на вопрос Вернер.

– Думаешь, людям привиделось? – начал давить на него Кац.

– Откуда у тебя эта информация? – подозрительно спросил Вернер, прищурив левый глаз.

И вот тут-то Николай и подловил Каца на том, что сказанная им информация оказалась абсолютно вымышленной и несоответствующей действительности. Дмитрий думал, как выкрутиться из этой непростой ситуации, но не смог ничего придумать и, главное, противопоставить словам Вернера. Прошло примерно полминуты с момента, как Кац думал над ответом, прежде чем Вернер взял инициативу в свои руки и жёстко наехал на него:

– Хватит выдумывать! У тебя нет никаких фактов того, что я якобы совершил убийство. Я понимаю, что ты опытный юрист, но моего «признания» ты не получишь. И, собственно говоря, как я могу признаться в том, чего я не делал? Подумай сам и дай себе логический ответ, ты в состоянии это сделать…

– Ха-ха, да, пожалуй, я сглупил, пытаясь напридумывать кучу фиктивных фактов. В римском праве это называется, кстати, иском с фикцией, когда допускали существование какого-то факта, которого на самом деле не было. Ну не суть. Я действительно хотел добиться от тебя признания, но мой метод не сработал. Знаешь, мне, собственно, твоего признания и не требуется, мне и так всё ясно. Не хочешь говорить – не говори. Это твоё дело. Будем считать, что этого разговора не было. – договорил Кац и несколько замолчал. Он немного походил по комнате, заглядывая в окна, после чего продолжил. – А знаешь, ты молодец! Это ты здорово придумал. – внезапно похвалил он Вернера.

Вернер обомлел и первое время не знал даже, что и ответить, поскольку не ожидал такого поворота событий и не думал, что его будут нахваливать. Он посмотрел на Каца слегка оторопевшим взглядом, в его лице виделось какое-то напряжение (Вернер думал, что Кац опять хитрит и таким образом хочет подловить его и заставить проговориться). Но, похоже, что Кац хвалил его вполне искренне и у него не было никакого скрытого замысла. Николай, в конце концов, расслабился, но всё равно главное было не признаться. Вернер поставил перед собой цель любой ценой не признаваться в убийстве Бориса, и он держался именно этого курса.

– Не каждый, знаешь ли, был способен убить Бориса. Но ты сделал невозможное, это я тебе точно говорю! Потому что, например, я бы не справился, честно тебе признаюсь. Однако, имей в виду, что если полиция нагрянет к тебе, то помогать я не буду, сам будешь решать эту проблему… – Кац сел в своё кресло и допил воду из стоящего на столе стакана.

Вернер ничего не стал отвечать и удалился прочь из кабинета. Когда он выходил, то ударил по носу подслушивающему у дверей Курикину.

– Ух, зараза! – хватаясь за переносицу, стал ругаться Курикин от боли.

– Ты, что, подслушивал? – нахмурив брови, спросил Вернер.

– Нет, блин, просто решил получить дверью по голове. Конечно же, подслушивал! Ох, чёрт, мой нос. Не сломан? – обратился Курикин к Вернеру, как к врачу, за помощью.

– Дай взгляну! – принялся осматривать его лицо Николай. – Нет, знаешь, всё нормально. Но синяк, похоже, тебе обеспечен.

– Ладно, спасибо.

– Это будет тебе уроком на будущее. – справедливо заметил Вернер.

– Да я уже понял, что это была плохая идея… Мне, кажется, нужно срочно ехать. Только что вспомнил. – спохватился Курикин и быстро зашагал к лестнице.

– Куда? – спросил вдогонку Вернер у него.

– К Шляпнику.

– Ну давай.

IV

Курикин действительно отправился к Андрею Ивановичу, по достаточно важному делу. Их встреча сводилась к двум основным проблемам, если это, конечно, можно назвать проблемами. Первой проблемой можно было назвать назревшую демаркацию (изменение) границы между ладожцами и мафией. Нужно было определить статус Центрального района, который был де-факто территорией ладожцев, но де-юре он по-прежнему оставался ничейным. Во-вторых, нужно было выдавить остатки вологодцев из Купчино, обозначить Купчино территорией Мафии и продлить договор на аренду Ладожской ОПГ гигантского склада с оружием и боеприпасами, находящегося на 5-ом Предпортовом проезде. В-третьих, необходимо было решить проблему принадлежности Кудрово, треть которого принадлежала Ладожской банде, ещё четверть принадлежала мафии, а остальное являлось собственностью Вологодской группировки.

Ладожцы в одиночку были не в состоянии побороть (67 человек против 145) вологодцев, и им требовалась помощь мафии. Шляпник был готов в случае их общего успеха отдать Мафии ещё одну четверть, и тогда бы Кац распоряжался половиной Кудрово де-факто и де-юре. То есть в целом это была бы выгодная сделка для обоих её участников. Но самой главной «проблемой» была организация личной встречи между Кацем и Шляпником, поскольку до сих пор не было определено сроков, когда это произойдёт и произойдёт ли вообще. Но было ясно точно: встреча могла состояться не ранее двадцатого июля, когда Кац должен был официально вступить в должность главы мафии, иначе их встреча была бы не по понятиям, что для Андрея Ивановича было неприемлемо и весьма критично.

Ведь он считался главой самой могущественной банды в городе и совершенно не мог себе позволить говорить публично с непризнанным всеми группировками лидером мафии, это был очень чувствительный момент. Шляпник не мог допустить этого, иначе бы он потерял свой авторитет и понизил бы свой статус с уважительного до «помоечного». В комплексе это вело к разрушению его роли пахана в банде, структура группировки в отличие от мафии представляла собой паханат, где главным был «царь горы», а остальные обязаны были подчиняться ему. По «воровским» понятиям если пахан позволяет себе такое, то его немедленно снимают со своих позиций. А раз так, то и любой другой в банде автоматически становился более авторитетным, и он мог считаться другими бандами легитимным лидером в отличие от предыдущего, которого либо убили, либо изгнали.

Кацу позарез нужно было встретиться и обсудить дальнейшую перспективу взаимоотношений между Мафией и Ладожской группировкой, поскольку нужно было обсудить всё как следует, а сделать это по телефону было крайне проблематично. Плюс ко всему, нарастала некая личная напряжённость между самим Шляпником и Кацем, потому что Андрей Иванович начал подозревать, что Кац его обманывает насчёт их договоренности, оформленной в устном порядке 27 июня. Договорённость эта состояла из двух тезисов. Первое, Кац должен был обеспечить ограниченность набора новых людей в мафию, ограничив приём новых членов тремя людьми в неделю. Второе, Кац должен отказаться от закупки нового вооружения для мафии. Фактически это соглашение было достигнуто полностью в пользу Шляпника, а мафия не получала ровным счётом ничего, ну кроме красивых обещаний.

Чего этим желали добиться Андрей Иванович и в целом вся его команда? Они хотели максимально ослабить мафию, чтобы воздействовать на неё и в случае чего не позволить ей соскочить со своего крючка (если Кац вдруг откажется повиноваться и/или решит вступить в прямое столкновение с ладожцами). Эти договорённости были мерой предосторожности со стороны Андрея Ивановича или же некими гарантиями от Каца. Предметом торга в данном случае выступало абстрактное, условное и очень зыбкое понятие, такое, как «стабильность». Оно могло развалиться как песок, но кого это могло волновать? Уж точно не Шляпника. Об этом нужно было беспокоиться Кацу, поскольку он и мафия находились в гораздо более уязвимом положении в конце июня.

Как раз об этом Дмитрий Владимирович и думал. Его и без того сильное беспокойство усилилось после звонка Андрея Ивановича утром 29 июня, вот тогда-то о своём психозе Кац поведал Сергею Александровичу. Как ни странно, Дмитрий видел в нём свою личную опору, хотя они были только лишь друзьями, причём явно большими, чем Кац со Шляпником. В тот момент Сергей дал своему другу дельный совет, который оказал решающее влияние на волю Каца сопротивляться навязываемому вассалитету Ладожской банды над мафией. Это было без преувеличения переломной точкой во всей этой истории, со временем это станет более заметно, чем в начале июля 2025 года.

Андрей Иванович получил некоторые сведения, что приток оружия в мафию не только не снизился, но и вырос на пять процентов. Эту информацию он пока подтвердить не мог, но у Шляпника тем не менее возникло серьёзное подозрение, что Кац его пытается обмануть и обдурить. Также его смущало то, что в объявлениях о призыве в мафию не указывались ограничения по набору. 7 июля он поручил Мяснику разузнать о том, сколько человек Мафия всё-таки намеревается пригласить в свои ряды в течение ближайших двух-трёх недель. Сможет ли Мясник об этом узнать, пока было не совсем понятно.

V

Тем временем Кац за первую неделю июля при помощи размещения объявлений о наборе людей в Мафию в интернете и в газетах принял в свои ряды пятерых человек, что явно противоречило духу его договорённостей с Андреем Ивановичем, который очень уж не любил, когда его обманывают и пытаются обвести вокруг пальца. В общем, с первого по восьмое июля к Мафии присоединилось пять человек. Хотелось бы рассказать о новых мафиози более подробно. Первым откликнулся на «вакансию» некий Алексей Васильевич Майский, 1985-ого года рождения, бывший профессиональный брокер на Токийской бирже и доктор экономических наук. По мнению Каца и Вернера, именно такой человек нужен был Мафии взамен убитого Владислава Букки для совершения финансовых операций, потому-то он и был принят в первый же день июля. Его кандидатура была одобрена Советом 4 июля.

Вторым человек, который присоединился к ним был грузинский гражданин Резо Амвросиевич Шоташвили, 1990-ого года рождения. В родном городе Батуми он был туристическим агентом по недвижимости, до этого он работал публицистом в местной газете, где писал об особенностях туристической жизни города. Вроде бы ничем не был примечателен этот молодой человек, но то с каким рвением он рвался в Мафию, очень впечатлило Каца, и тот без размышлений принял его кандидатуру и отдал на рассмотрение Совета. 4 июля его кандидатура была единогласно одобрена. Из навыков, к слову, у него был чёрный пояс по тхэквондо и прослушанный курс по стрельбе из винтовки и из пистолета.

Третьим одобренным кандидатом был некий Виктор Михайлович Савва, 1976-ого года рождения, уроженец Ростовской области. По профессии он был техником, а работал какое-то время сварщиком, пока не надорвал здоровье. В 2009 году стал работать советником местного депутата. В 2017-2022 годах участвовал в соревнованиях по пейнтболу среди жителей Ростовской области, правда, ни разу не побеждал на них. Кац и Совет определили его в шофёры, и господин Савва особо не возражал, приняв это как данное.

8 июля Совет утвердил ещё двух новых мафиози. Были одобрены кандидатуры Марка Самуиловича Дубровского и Леонида Константиновича Маслова. Марк Дубровский родился в 1989 году в Астрахани. Он был потомственным бухгалтером и в 2012 году окончил факультет бухгалтерии Астраханского государственного университета по специальности бухгалтер-операционист. С 2014 по 2024 годы работал в среднем бизнесе. Никакими навыками по стрельбе не обладал от слова совсем. Тем не менее его кандидатура была одобрена, ведь мафия нуждалась в опытном бухгалтере. Кто же будет вести хозрасчёт, если нет бухгалтера, которого убили?

Леонид Маслов, родившийся в 1968 году, пожалуй, оказался самым возрастным одобренным кандидатом среди всех. Уроженец села Усолье-Сибирское, того самого, что административно располагалось в Иркутской области. До 1992 года проживал там, затем переехал в Санкт-Петербург. Был разнорабочим, дольше всего (с 2008 по 2016 годы) проработал тренером по стрельбе. Сам он владел всеми видами оружия: и пистолетами, и автоматами, и винтовками, и так далее. В 2017 году осуждён за убийство в целях самообороны. В 2019 году вышел из тюрьмы. Хоть и по неформальным законам мафии таким людям вход в клан был закрыт, его всё же приняли, поскольку самооборона одобрялась и не считалась в Кодексе мафии преступлением, а законным актом вооружённой защиты.

По мере роста напряжения между Мафией и Ладожской ОПГ Кац планировал резко нарастить темпы набора в свою организацию уже после десятого июля, поскольку дальнейшее существование мафии оказывалось под серьёзной угрозой. 10 июля на три часа дня Кац пригласил всех членов Совета в запасную резиденцию под Кингисеппом, чтобы разъяснить чрезвычайность сложившейся обстановки. Также на этом секретном совещании Кац планировал оповестить Совет о принятом им решении увеличить количество присоединяющихся к мафии людей до 15 человек в неделю, поскольку пяти человек было явно недостаточно для того, чтобы сдержать возможный удар со стороны Шляпника.

То есть уже к 22 июля в мафии должно было состоять сорок человек. Что ж, очень амбициозная и при этом достаточно сложная задача стояла перед Кацем и Советом. Но это вовсе не означает, что это невозможно. Ещё одной темой для обсуждения Кац хотел обозначить его давнюю идею (это была именно его идея, которую он предлагал когда-то ещё Александру Букки) о создании акционерного общества в структуре мафии, чтобы у каждого мафиози была собственная доля активов.

Планировалось выделить из активов клана 0,25% всех средств для каждого члена мафии; при этом эти активы нельзя было никуда вывести, они оставались на счетах мафии. Лишь при выходе из клана можно было забрать 50% собственных активов себе. Если взять все активы и посчитать, то мы получим цифру в 1,2 миллиарда долларов. Каждому полагалось выделить 0,25 процента от этой суммы, то есть три миллиона долларов. Солидная сумма, согласитесь, даже если брать в расчёт половину от неё (то, что полагалось всем тем, кто выходил из мафии после года служения её делу).

Вдобавок ко всему, такая финансовая реформа стимулировала тех, кто вступал в ряды мафии, повышая моральный боевой дух новых «бойцов». Это ещё и позволяло ускорить приём новых кандидатов, которые бы более охотно шли в мафию на заработки. Кац, конечно, молодец. Он, с одной стороны, увеличивал денежное довольствие всем, кто приходил в его организацию, и обеспечивал собственностью в виде активов, а с другой стороны, подводил под это базу (фундамент) в виде усилившейся идеологизации мафии. Он вдохнул новую жизнь в центральную идею мафии (о справедливости, о свободе и о вере в высшие идеалы), романтизировал идею борьбы во имя Мафии.

Впрочем, почти то же самое проделал в своё время император Наполеон Бонапарт во Франции, заложив в политическое устройство страны, пусть какую-никакую, идейную составляющую. Его идея первое время выполняла двойственную задачу – сохраняла основные достижения и наработки революции 1789 года и при этом стабилизировала ситуацию в стране после череды катаклизмов и террора. Понятное дело, что есть определённые отличия между действиями Дмитрия и Наполеона, хотя бы в том, что Кац предлагал это всё на добровольной основе. Да и ситуация не была ещё доведена до столь плачевной ситуации, как это было во Франции к 1799 году.

VI

Без пяти три все члены Совета (Вернер, Петрович, Сербинский и Курикин) прибыли в тайную резиденцию (по крайней мере, Шляпник не знал о её существовании), что располагалась в семи километрах к востоку от Кингисеппа. Они все, включая Каца, собрались на первом этаже коттеджа, в шикарной и весьма просторной гостиной. Дом снаружи сторожили двое охранников Каца, которых он нанял ещё 30 июня. Территория была огорожена четырёхметровым забором с намотанной на него колючей проволокой. Так что защита была на высшем уровне. Да и в целом, идеальное было место с точки зрения проведения секретных совещаний.

– Прошу всех садиться! – великодушно показал Кац рукой на стулья, стоящие вокруг большого стола овальной формы, проходя к своему месту из коридора. – Сегодня я собрал всех вас для того, чтобы обсудить несколько чрезвычайно важных вопросов. Главный, пожалуй, из них касается непосредственно существования мафии… – Кац сделал небольшую паузу с некоторой трагичностью на лице, заглядывая в глаза к каждому сидящему здесь, в гостиной, перед ним; после чего он вздохнул и продолжил свой монолог. – Вопрос действительно является важным испытанием для нас всех без преувеличения. На нас начал оказывать очень сильное давление наш, казалось бы, друг и товарищ Андрей Иванович…

Все члены Совета после произнесённых Дмитрием слов с ужасом переглянулись между собой, пытаясь понять, а как это, собственно говоря, возможно? Ведь казалось бы, что могло пойти не так? Не было же никаких внешних проявлений того, что между Мафией и Шляпником вдруг ни с того ни с сего возникнет вражда. Все были в шоке и в то же время в глубоком замешательстве, никто даже ничего не мог толком спросить – все обомлели. Однако, Петрович, который первым пришёл в сознание, поторопился разузнать, в чём всё-таки дело:

– Почему?! Что он хочет от нас, не пойму?

– Он хочет, чтобы мы не были самостоятельными игроками, судя по всему. – стал огорчённо отвечать Глава Мафии. – Он давит на меня, требуя сократить наши расходы на оружие и требуя ограничить приём новых людей к нам. Если я бы пошёл на эти уступки, то мы бы стали лёгкой добычей для Андрея Ивановича.

– Это что же получается, он хочет силой нас разгромить? – с тревогой в голосе спросил Вернер.

– Очень похоже именно на это! – уверенно и убедительно ответил Кац.

– Так может, нам стоит согласиться с его предложением? – спросил наивно Сербинский, однако, возмущению других участников совещания после его вопроса не было предела, и тогда он поторопился разъяснить свою позицию. – Послушайте, я не имею ввиду, что мы должны поднять сразу лапки кверху и ждать, когда нас растерзают! Я хочу сказать, что, может, стоит согласиться с ним, просто чтобы не эскалировать ситуацию. Мы не можем себе позволить воевать ещё и с ним, у нас проблем-то и так с лихвой хватает.

– Ты предлагаешь капитулировать перед ним? – возмущённо наорал Вернер на него.

– Сербинский, ты, что, с головой не дружишь? Какое на хрен соглашение?! – гневно наехал на Сербинского Курикин. – Если к тебе на улице гопник подойдёт и начнёт тебе угрожать ножом, ты, что, будешь говорить, что хочешь немедленно договориться? С ума сошёл что ли? – обоснованно сказал Курикин.

– Да, Серб, ты не прав! Так нельзя вести дела, что при любой незначительной угрозе сразу же думать о недопущении «эскалации». – справедливо заметил Петрович.

– Тогда что делать нам в этой ситуации? – обратился Вернер к Кацу. – Надо же как-то решать эту проблему! На данный момент у нас критически не хватает людей, чтобы сражаться с ладожцами.

– Я от себя предлагаю с сегодняшнего дня начать набирать не пять человек в неделю, а пятнадцать, и тогда мы сможем противостоять любой внешней угрозе. Мы будем независимы от чьей-либо воли! – пламенно произнёс Кац.

– А как ты собираешься это реализовывать? – спросил со скепсисом у своего шефа Вернер. – Кому-то же придётся в усиленном порядке работать над увеличением количества людей в мафии. И ещё не забывай, что нужно всех обеспечить оружием и деньгами. Ты сможешь обеспечить это? Если да, то как?

– Дополнительное оружие мы закупим у Иззерсона. Я думаю, что он готов предоставить нам это в ближайшую неделю.

– Ты уверен, что он сможет нас обеспечить оружием и патронами в течение недели? Ну ты оптимист, однако! – усмехнулся Курикин, хлопнув себя по лбу ладонью.

– Ещё у Александра Ивановича с Виктором была договорённость о том, что если нам срочно понадобится в кратном размере больше оружия, чем мы обычно покупали, то он незамедлительно нам его предоставит. Деньги у нас есть, чтобы заплатить нужную сумму. Это примерно десять миллионов долларов, как мне сказал наш новый бухгалтер Марк Дубровский.

– То есть ты хочешь сказать, что у нас будет шестьдесят человек к концу месяца?! – сильно удивился Курикин.

– Так я и говорю, что будем набирать по пятнадцать человек в неделю, вот и посчитай.

– Я, конечно, не сомневаюсь, что деньгами мы сможем обеспечить всех. – обратился Сербинский к Кацу. – Но позволь спросить, что заставит людей выстроиться в очередь возле наших дверей?

– Да, это прекрасный вопрос, и я готов на него ответить. Предлагаю из наших активов выдавать долю каждому, кто присоединится к нам. Это позволит нам мотивировать наших, если можно выразиться, соискателей, чтобы они охотнее шли в наши ряды. Как вам моя идея?

– Всё это, конечно, замечательно… А сколько активов мы готовы отдавать каждому? – поинтересовался Вернер. – Бюджет не треснет?

– Не знаю, у кого там что треснет, но я считаю, что мы в принципе в состоянии передавать каждому новому человеку во владение 0,25 процента от наших активов, ну то есть три миллиона долларов.

– Это вдобавок к выплате зарплаты им? – уточнил Сербинский.

– Совершенно верно.

– И как они будут ими распоряжаться, позволь спросить? – задумавшись спросил скептично Сербинский.

– Они никак не смогут ими распоряжаться, пока они будут состоять в наших доблестных рядах. По моей задумке, при выходе из состава мафии они получат на руки только половину суммы. И это всё при условии, что они пробудут в нашем клане хотя бы один год.

– Хм, умно, очень умно. – снимая очки сказал Сербинский. – Думаю, что это можно одобрить. Ещё один вопрос тогда, а почему именно половину суммы?

– Если мы отдадим всю, то мы разоримся. Ты, что, хочешь в убыток раздавать активы?

– Ладно, нет вопросов. Что ж, я не возражаю против этих чрезвычайных мер. – одобрил предложения Каца Юрий Григорьевич, а затем спросил у своих коллег: – А вы как считаете?

– Мне в целом понравилась эта задумка, если давление со стороны Шляпника действительно существует. Мы не можем рисковать своей безопасностью, мы должны как можно скорее укрепить её и защитить мафию любыми способами от кого бы то ни было, в том числе и от ладожцев. Я, пожалуй, тоже одобрю эти резолюции. – с деловым видом рассудил Вернер.

– Это всё, конечно, здорово, но у меня возник вопрос, – неторопливо произнёс Петрович, – а кто непосредственно будет осуществлять столь массированный набор к нам, в мафию?

– Я и члены Совета, а также наш новый финансист Майский, хотя я бы рекомендовал его в будущем включить в состав Совета.

– Включить-то мы включим. Сейчас не об этом речь. Я надеюсь, что мы все в равной степени будем этим заниматься. Не так ли? – спросил вновь Петрович.

– Да, так оно и будет. По-другому не получится сделать, только вместе мы сможем справиться с этой достаточно трудной задачей. – заверил его Дмитрий.

– Тогда я тоже одобряю. – посмотрел на остальных членов Совета Петрович.

– Паш, ты пока единственный, кто не высказался… – намекнул Вернер Курикину, что хорошо бы поделиться своим мнением. – Ты за или против?

– Я поддерживаю. – ответил Курикин, вздыхая.

– Ребят, спасибо вам, что приняли моё предложение на первом же обсуждении. – поблагодарил Кац своих подчинённых за конструктивный диалог, который позволил принять важное решение без всяких споров и искусственно раздутых требований со стороны Совета. – Я искренне рад, что у нас получилось достичь компромисса по столь важной проблеме. Иначе была бы вероятность того, что нам пришлось бы капитулировать перед потенциальным врагом. Но надо помнить, что мы можем реально схлестнуться с Андреем Ивановичем, если он только попробует уничтожить нас. Мы в таком случае дадим достойный отпор агрессивным действиям, направленным против нас и мафии.

– Я с тобой полностью согласен, Дим. – поддержал Вернер Каца. – Мы не должны недооценивать ладожцев и их босса; на мой взгляд, они могут на нас напасть в ближайшее время, а мы в свою очередь должны быть готовы отразить вероломную атаку. Поэтому я считаю, что нужно прямо сегодня начинать наращивать нашу мощь.

– Так что писать в объявлениях? – спросил Сербинский как глава канцелярии, который должен был управлять бюрократическими процессами в мафии.

– Нужно добавить информацию о том, что все, кто присоединится к нам, получит долю активов в размере трёх миллионов долларов. Так и запиши.

– Понял.

На этом тайное совещание было закончено, и все делегаты разъехались по своим домам. Только Кац и Вернер направились в главный штаб, у них было ещё очень много работы. В целом Дмитрий положительно оценил итоги их совещания. Он не думал, что удастся всё так быстро согласовать. И это было хорошей новостью для мафии. Осталось только увеличить численность клана хотя бы до пятидесяти человек и успех был гарантирован. Но при этом надо было любым способом удержать ситуацию от прямого столкновения с бандой Шляпника как можно дольше. Нужно было выиграть время, пока мафия будет ударными темпами набирать людей к себе. День простоять, да ночь продержаться.

VII

15 июля 2025 года, 12:12. Штаб Ладожской группировки

Андрей Иванович сидел у себя в кабинете и пил уже вторую чашку кофе за день. Он сидел не просто так, он ждал Мясника, который должен был приехать с минуты на минуту. Шляпник не стал терять времени зря и решил перекусить. Он съел пару бутербродов и выпил большую чашку кофе. Когда он уже заканчивал свой второй завтрак, в коридоре у лестницы послышались чьи-то шаги. Андрей Иванович догадался, что к нему на всех парах нёсся Мясник, которого он ожидал. Наконец, Евстигнеев зашёл в кабинет и немедленно поприветствовал своего шефа.

– Андрей Иванович, добрый день! – радостно сказал Мясник и уселся на стул. Он выглядел очень уставшим, поскольку потратил много времени, чтобы найти полезную для босса информацию.

– Добрый. – флегматично ответил Шляпник, хотя обстоятельства должны были вызывать у него противоположные эмоции. – Что с тобой такое?

– О чём Вы, Андрей Иваныч? – нахмурив брови, спросил у шефа Мясник, он не понял сути столь странного вопроса.

– Ну, ты выглядишь каким-то уставшим и безразличным. Вот и спрашиваю, что стряслось.

– А, я понял Вас. Да нет, знаете, я вовсе не устал… Просто перетрудился, ещё эта чёртова духота добавляет тяжести. Фух! – обливаясь потом, произнёс Мясник.

– Открыть окно?

– Нет уж, спасибо.

– Так что удалось выяснить? – настойчиво спросил Шляпник.

– В общем, я потратил кучу времени, и хочу Вас сильно огорчить – ни черта я не выяснил. Всё оказалось насмарку.

– Почему?! – удивлённо воскликнул Андрей Иванович. – Ты хочешь сказать, что до сих пор неизвестно, выросли ли расходы мафии на оружие или нет?

– Да, это до сих пор для меня остаётся тёмным лесом.

– Какой информатор тебе передал недавно сведения о том, что выросли расходы на пять процентов?

– Мне Курикин об этом проговорился случайно.

– Хм, интересно. Да он вполне мог тебе сказать правду. Вряд ли он соврал. Но пять процентов… подозреваю, что это простая статистическая погрешность. Тем более это данные за июнь, как я понимаю?

– Да, за июнь.

– Ну, значит, беспокоиться нам не о чем. С Кацем я всё-таки договорился лишь в самом конце месяца. Но меня по-прежнему больше всего беспокоит то, что я не знаю выполняет ли мафия мои требования по ограничению набора. Поэтому ты давай-ка проверь, соблюдает ли Кац наши договорённости в этом аспекте.

– Хорошо, я постараюсь выяснить это. – пообещал Мясник и, встав с места, пошёл на выход.

– Выясни это не позднее девятнадцатого числа.

– Ага, понял.

Мясник удалился из кабинета и направился к лестнице, откуда выходили в тот момент Ветров и Калугин. Они направлялись к Андрею Ивановичу, который вызвал их к себе. Евстигнеев поздоровался с ними и пошёл дальше. Калугин вскоре вошёл в кабинет к Андрею Ивановичу.

– О, я рад, что вы пришли. Я как раз хотел дать вам очередное поручение… Мне доложили недавно, что один крупный бизнесмен, некто Пётр Таранов, решил разрушить наш склад, который мы арендуем у мафии.

– Что значит «разрушить»? – удивился Калугин.

– Это я, конечно, в переносном смысле имею в виду. Он намеревается юридически отторгнуть территорию вместе со складом. Кажется, что какие-то чиновники начали строить нам козни, потому что без согласования с ними он бы не посмел сделать этого, ведь земля-то муниципальная. Просто сволочи! Так вот, я хочу, чтобы вы съездили к этому бизнесмену. Поднадавите немного на него и выясните, кто его надоумил нагадить нам. Всё поняли?

– Да, всё ясно, Андрей Иванович. – сказал Сергей Александрович. – Только где мы его должны искать?

– Верно. Как мы должны его найти? – подхватил Калугин.

– Таранов сидит в своём офисе. Офис находится в его компании, которая называется Электрик Индастриал, вроде бы как-то так. Она располагается в Сестрорецке.

– Ну ни фига себе, их закинуло! – Калугин был в шоке от того, что им придётся переться в такую-то даль.

– У чёрта на рогах! – верно заметил Ветров. – Ладно, а адрес какой?

– Улица Токарева, пятьдесят три, корпус 2.

– Понятно. Ну, мы поехали. – сказал Калугин и вышел с Ветровым из кабинета.

Николай, спускаясь по лестнице, сказал Ветрову:

– Минимум полтора часа потратим на дорогах, пробок сегодня до фига!

– Придётся ехать. Какой выбор у нас есть? – риторически спросил Ветров, посмеиваясь.

– Ты прав. Никакого! – согласился Калугин.

VIII

Через час и сорок пять минут, то есть в 14:05, они приехали на машине Калугина к зданию штаб-квартиры корпорации Electric Industrial Ltd., что находилась на юге Сестрорецка, фактически на его окраине. Ветров первым вышел из автомобиля и немедленно подошёл к багажнику. Калугин также вышел, затем неторопливо открыл крышку багажника.

– Какое оружие брать? – поинтересовался Ветров, колеблясь в выборе оружия. Нестандартная потому что была ситуация для его использования.

– Бери автомат на всякий случай. – почесав затылок, ответил ему Калугин. – А то чёрт знает, может, у этого бизнесмена полно вооружённой охраны. Лучше быть начеку.

– Это точно! – заряжая автомат, согласился Сергей.

Они взяли необходимое оружие и патроны и направились к зданию компании, что располагалась на гигантской территории через дорогу, у которой Калугин припарковал свою машину. Само здание было построено в виде современного трёхэтажного торгового комплекса с кучей прозрачных окон во весь этаж. Перед зданием компании, прямо напротив вывески с логотипом, находилась небольшая открытая стоянка, видимо, для машин, принадлежащих сотрудникам компании. Вскоре Калугин и Ветров прошли через неё и зашли в здание. Сидящие у входа охранники, увидев двух вооружённых людей, попытались помешать им и выхватили пистолеты.

– Стойте! – пригрозил один из них.

– Папаша, дай пройти! – фамильярно произнёс Калугин, приставив дуло автомата к голове охранника, которому пришлось в итоге отступить.

– Мы пришли поговорить по одному дельцу с вашим начальником. – сказал Ветров охране. – Скажите, где он?

– А, сразу бы так и сказали. – радостно произнёс охранник, потому что хотел отомстить своему начальнику за хамское поведение. Таранов многим уже надоел в компании, и все сотрудники всё ждали, когда же их избавят от этого самодура. – Он на втором этаже, в кабинете под номером тридцать пять. Можете его забрать себе, а то он нам так осточертел!

– Ну, это вы уже сами решите без нас. Мы-то по другому делу пришли, но спасибо за информацию. – поблагодарил их Ветров и сказал Калугину: – Пошли!

Ветров и Калугин прошли к лестнице и поднялись на второй этаж. Проходившие мимо них сотрудники, которые о чём-то говорили между собой, внезапно замолкли и с обомлевшим взглядом уставились на них. Калугин обратил на это внимание и несколько усмехнулся, покачивая головой. Наконец, они дошли до кабинета под номером 35, который был указан гигантскими золотистыми металлическими цифрами. Ветров решил предварительно постучать, а то мало ли что. Может, там никого и нет. Никакой реакции не последовало, и тогда Сергей, подняв автомат, дёрнул за ручку двери и оттолкнул её дулом, затем он и Калугин буквально вбежали в кабинет.

– Вы чего врываетесь без приглашения? – спросил возмущённым голосом сначала директор Таранов, внимательно читая финансовый отчёт за второй квартал от главного бухгалтера, но когда он увидел перед собой двух вооружённых мужиков, то моментально проглотил язык и не знал, что и сказать на этот счёт.

– Мы пришли потолковать по одному делу. – усевшись прямо на стол и поставив одну ногу на кожаный стул, ответил ему Калугин.

– Кто вы такие? Что вам нужно?! – испуганно затараторил Таранов с трясущимися от страха руками.

– Пётр Геннадьевич, или как Вас там по имени… – спросил Ветров, вспомнив надпись на дверях «П.Г. Таранов».

– Пётр Глебович, вообще-то. – поправил его директор компании.

– Ладно, понял. Пётр Глебович, Вы мне скажите на чистоту, зачем Вы пытаетесь отторгнуть нашу территорию?

– Это имеется в виду территория в Купчино? – стал догадываться Таранов.

– Хах, он ещё спрашивает! – усмехнулся Николай, глядя на Ветрова, а затем вновь повернулся лицом к Таранову и угрожающе произнёс: – Ты, гнида, зачем пытаешься нам навредить?! Думаешь, мы ничего не понимаем?

– Так в чём суть претензий-то? Я не понимаю, объясните уже наконец! – нервно и недоумённо сказал Пётр Глебович.

– Я тебе сейчас так объясню, запомнишь на всю оставшуюся жизнь! – хватая его за воротник и грубо подтянув к себе, пригрозил Николай.

– Коль, отпусти его, пусть он нам скажет, что за ерунда происходит. – спокойно сказал подполковник, играя в «доброго полицейского».

– Как скажешь… – отпустил директора Калугин.

– Я Вам скажу, в чём наша претензия. – принялся чётко объяснять директору Ветров. – Ваша компания от вашего же имени подписала с муниципальными властями документ на присвоение территории Западного Купчино себе. Там сейчас находится наш склад с оружием, который мы арендуем. Кто надоумил Вас это сделать?

– Это не моя инициатива, мне предложил это глава муниципального района по фамилии Викентьев. Он был инициатором документа о присвоении территории! То есть он предложил, а я согласился. Я же не знал, что там ваш склад!

– Хорошо. Мы верим, но если ты сказал нам неправду, то мы сюда вернёмся вновь! – предупредил Таранова Калугин с суровым лицом и спрыгнул со стола.

– Это всё, что я знаю. – выдохнул с облегчением Пётр Глебович, смотря вслед уходящим от него Калугину и Ветрову.

– Счастливо оставаться! – обнадёживающе сказал директору Сергей напоследок и ушёл прочь, хлопнув дверью.

– О, чёрт! – протирая платком вспотевшие волосы, сказал Таранов умиротворённым голосом, а то он уже успел распрощаться с жизнью, так его напугали они.

Глава XIII. Да здравствует мафия!

I

Восемнадцатого июля Мафия начала активную подготовку к инаугурации Каца на должность дона. Члены Совета помимо того, что занимались набором новых людей, ещё и рассылали всем приглашения на торжественную церемонию, которая должна была пройти в двенадцать часов дня двадцатого числа. Среди приглашённых ладожцев были Калугин, Ветров, Гончаров, Темирланов и Дмитриев. Также были приглашены двое представителей вологодцев Ангаров и Лосев и по одному представителю от других более мелких банд, что орудовали в Ленинградской области (Выборгская ОПГ, Сертоловская ОПГ, Волховская ОПГ и т.д.). Помимо криминальных делегатов были приглашены родственники нынешних и прошлых мафиози (в том числе родные и близкие Александра Букки), а также друзья и знакомые Каца.

Местом для торжественной инаугурации была выбрана арендованная часть Южно-Приморского парка, что была создана специально под такие мероприятия. Этот парк располагался рядом с Петергофским шоссе. Парк действительно был идеальным местом для церемонии инаугурации. Помимо гостей в количестве ста одиннадцати человек были приглашены музыканты с оркестром; официанты, что должны были разносить закуски и напитки гостям; повара с полевой кухней от местного ресторана. В общем, целый набор. Ну и, конечно же, были приглашены члены Совета мафии, но остальные мафиози приглашены не были, поскольку Кодекс прямо запрещал остальным посещать торжественную церемонию инаугурации.

Что именно подразумевала под собой инаугурация? Стоит указать, что её следует рассматривать как достаточно длительный процесс, разбитый на четыре этапа. Первым этапом был так называемый «провод». Под проводом подразумевалась церемония встречи новоиспечённого дона. Под звучание кульминации из девятой симфонии Бетховена Кацу необходимо было пройти по дороге, устеленной красным ковром. Два меченосца должны были скрестить мечи перед его проходом, а затем виртуозно развести их обратно. Предполагалось, что сама красная торжественная дорожка прокладывалась между двумя разделёнными надвое группами гостей (70 и 45 человек).

Гости были обязаны поприветствовать Каца стоя и при этом поаплодировать ему (они, конечно, могли и отказаться, но это являлось бы невежеством и оскорблением, они же всё-таки гости). Далее Дмитрий должен был подойти к трибуне, с которой он должен был зачитать текст так называемой «присяги делу Мафии» (что являлось вторым этапом). Перед непосредственным зачитыванием клятвы, Кацу вручат шпагу с его инициалами и указанием полной официальной должности дона (Председатель мафии, Дон мафии и Председатель Совета мафии). Её он должен будет взять и положить рядом с трибуной, прежде чем он положит руку на Кодекс и начнёт зачитывать клятву.

В третьем этапе Кац должен будет прочитать клятву криминального сообщества, положив руку на так называемый «Кодекс четвёртого криминального конгресса». Этот Кодекс был выработан криминальными группировками 21 июня 2024 года на четвёртом криминальном конгрессе, который проходил с 11 по 23 июня того же года в Смоленске. И Кац как избранный глава мафии был обязан поклясться в верности криминальному миру, он мог, конечно, во время своей каденции нарушить данные им обещания, но всё равно соблюсти ритуал он должен был, чтобы его признали легитимным председателем мафии.

И, наконец, наступал долгожданный четвёртый этап. А долгожданный потому, что начиналось праздничное веселье с ритмичной музыкой и вкусной едой. Ну, что-то наподобие вечеринки. Кто ж не любит такие мероприятия, где можно выпить, закусить, поболтать и потанцевать или даже попеть? Чисто риторический вопрос. В общем, веселье длится дольше всего по времени, а именно два часа.

Да, что касается самой первой инаугурации, которая уже проходила подобным образом и стала прецедентом для последующих торжественных церемоний, то стоит отметить, что она проходила 18 мая 2021 года, то есть аж через четырнадцать лет нахождения Александра Букки во главе мафии. Почему же так произошло? Хотя бы потому, что не было надобности в так называемой инаугурации, не нужно было до 2021 года подтверждать свою легитимность. Что же изменилось в первой половине 2021 года? А произошло вот что: качественно изменилась ситуация в рамках существования криминалитета, когда массово стали появляться банды и группировки. И тогда-то появилась надобность в подтверждении своего владения бандой/мафией/группировкой/ОПГ, практически как при владении собственностью.

II

19 июля, примерно в час пополудни, Сергей Александрович получил через господина Сербинского официальное приглашение принять участие в качестве гостя в церемонии инаугурации. Приглашение было получено подполковником по электронной почте. Впрочем, как и Калугиным, как и Гончаровым, как и всеми остальными. Андрею Ивановичу Кац лично позвонил (где-то в два часа дня) и оповестил его на всякий случай о том, кого из Ладожской группировки было решено пригласить. Шляпник сразу же сказал, что полностью одобряет предложенный им список гостей.

Он после этого вновь поинтересовался у Дмитрия насчёт приверженности их общему устному соглашению, что было достигнуто 27 июня. Кац достаточно убедительно ответил, что он исполняет эти договорённости «на сто процентов». Благо Андрей Иванович поверил ему, поскольку Мяснику ничего существенного выяснить не удалось по причине закрытости информации о состоянии дел в мафии. Кац смог обеспечить секретность массового набора людей в свои ряды за счёт запрета распространения этой информации. Когда Дмитрий узнал от самого Курикина, что тот вскользь «сообщил Мяснику о повышении расходов на оружие на пять процентов», то устроил Павлу скандал и жёстко отчитал того за подвергание опасности устойчивого развития клана.

После этого Кац заставил членов Совета запретить всем распространять столь важную и чувствительную информацию. Совет принял временную резолюцию «о нераспространении данных о состоянии финансового и военного обеспечения за пределами Совета и его Главы». В качестве наказания за нарушение этой резолюции было выбрано изгнание из Совета и затем из мафии. Курикина это до смерти напугало, и он, осознав, что так делать не надо, немедленно сам себе запретил разговаривать на любые темы с Мясником, потому что у Павла был не язык, а помело. Он порой не мог контролировать себя в разговоре, а потому ему не следовало в принципе с кем-либо из людей Шляпника разговаривать.

Хоть Андрей Иванович и поверил Кацу, что тот исполняет всё «на сто процентов», он всё же приказал Мяснику продолжить наблюдение за мафией. Таким образом Мясник невольно превратился в смотрящего за мафией. Называется доверяй, но проверяй. Шляпник попросил его проследить за тем, сколько людей заходит в штаб мафии и сколько выходит, чтобы примерно понять масштаб набора людей. Мясник в ответ на это пообещал своему дорогому шефу, что обязательно займётся этим 20 июля, в разгар торжественной церемонии инаугурации.

III

Наступило двадцатое июля, наступила последняя декада месяца, которая ознаменовалась в 2025 году чрезвычайной влажностью и жарой. На двадцатое число как раз пришёлся пик жары, столбики термометров достигли отметки в 36,7 градусов. Была ужасно аномальная жара, но это, слава богу, не коснулось приглашённых гостей, поскольку та площадка, что была арендована под церемонию, была предусмотрительно скрыта от солнца специальным вертикальным навесом с рулонно-рычажным механизмом раскрывания (такие используются на пляжах и в различных кафе на открытом воздухе). Кстати, что касается дресс-кода, то он никак практически не регламентировался, ведь не будешь же заставлять гостей напяливать на себя пиджаки, галстуки и рубашки в такую-то жуткую жару. Однако, брюки или джинсы были обязательным атрибутом одежды. Любые шорты были под запретом.

На 09:30 Андрей Иванович вызвал к себе Калугина, Ветрова, Гончарова и Дмитриева, что были среди приглашённых. Когда они все прибыли в штаб, Шляпник наказал им всем внимательно исследовать обстановку и доложить ему потом, если они увидят что-то подозрительное. Он до конца не верил, что Кац говорит ему правду; чувствовалось, что тот что-то да скрывает. Андрей Иванович был этаким хладнокровным (не в биологическом смысле) хищником, который чуял, что его потенциальная жертва где-то рядом и что она не может вот просто так от него ускользнуть. А он непременно вцепится зубами в шею своей добыче.

В 09:47 они разъехались обратно по домам, готовясь к праздничной церемонии. Ветров вернулся домой в 10:39 и принялся немедленно собираться, так как времени оставалось совсем немного, всего-то час двадцать. А ведь нужно было ещё доехать до этого парка, что находился на самом краю города, и добираться до него было ужасно неудобно, просто хотя бы потому что Сергею Александровичу нужно было ехать с востока города на запад (немного юго-запад).

Он быстро прошёл в ванную комнату, дважды умылся, побрился, почистил тщательно зубы, после чего усердно вытерся, намочил волосы и зачесал их назад. Далее Сергей как сверхзвуковой самолёт пронёсся по коридору, а потом так же стремительно вбежал в комнату и принялся переодеваться. Он нацепил на себя праздничную белую рубашку, кажется, немецкого производства, чёрный галстук-бабочку поверх застёгнутой сорочки, затем прицепил к рукавам новые запонки. Потом одел часы на левую руку, переодел брюки, вместо джинсов нацепив тёмные брюки, застегнул ремень на поясе.

Далее подполковник надел лакированные туфли, косящие под гангстерский стиль с удлинённым носом у ботинок, и подушился туалетной водой. Ветров вышел из комнаты, схватив телефон со стоящей у дверей тумбы, включил его и принялся вызывать такси через приложение. Он нашёл ближайшую по времени машину, которая предварительно должна была приехать через три минуты, и сразу же выбрал её. Ветров взял солнцезащитные очки, одел их и, открыв дверь, вышел из квартиры. Он, естественно, вызвал лифт и спустился на нём вниз, далее он вышел из подъезда и принялся ждать таксиста. Такси несколько подзадержалось, приехав на две минуты позже, но водитель зато быстро сориентировался и подъехал почти прямо к подъезду. Ветров быстро подошёл к машине и, отворив дверь, сел в неё, на заднее сиденье. Таксист, повернувшись лицом к нему, немедленно спросил:

– Это Вы едете по адресу Петергофское шоссе, 27, в Южно-Приморский парк?

– Да, абсолютно верно. Это я. – уверенно произнёс Ветров, пристёгиваясь ремнём безопасности.

– Что-то у Вас уж больно длинный маршрут получается… – настраивая навигатор, констатировал таксист. – Как Вас так далеко забросило, м? – посмеялся водитель.

– Слишком долгая история, чтобы всё рассказать. Ну, бывает, что ж делать-то?

– Пожалуй, верно говорите. Ладно, поехали тогда уж. – выворачивая руль и нажимая педаль газа, произнёс решительно водитель и дальше спросил: – Вам ко времени там надо быть?

– Да, к двенадцати часам.

– М-да, сложную Вы мне задачу подкинули, навигатор показывает, что ехать придётся почти полтора часа, а сейчас одиннадцать ровно. Мы можем не успеть к двенадцати, но я всё же постараюсь довезти Вас туда ко времени. Эх… – вздохнул водитель, выезжая из кармана на Индустриальный проспект.

IV

В 11:56 таксист привёз Ветрова к парку, и тот, поблагодарив его и заплатив, вышел из машины и отправился пешком к крытой навесом площадке, что находилась примерно в двухстах шагах от него. Сергей практически сразу обнаружил то место, где собрались гости, и полубегом дошёл туда. В 11:59 Ветров, обливаясь потом, наконец-таки пришёл к пункту назначения. Приглашённые гости стояли по отношению к нему как бы перпендикулярно. Сергей принялся глазами разыскивать своих товарищей по банде. Никого из них не обнаружив, он принялся звать Калугина. «Калугин!» – крикнул Ветров во всеуслышание.

И кто-то откуда-то из глубин толпы протиснулся, расталкивая гостей локтями, этим «кем-то» оказался Николай. Он опрокинул взглядом Сергея и моментально крикнул в ответ: «Серёга, иди сюда!» Ветров прошёл за ним сквозь толпу гостей. Они оба смогли протолкнуться через огромную кучу людей и встать рядом с другими ладожцами. Бандиты Шляпника встали близко к красной ковровой дороге, по которой с минуты на минуту должен был элегантно пройти Кац к трибуне. Неподалёку от них стояли члены Совета мафии, кроме Сербинского, которому было поручено стоять рядом со своим шефом, когда тот будет зачитывать текст клятвенной присяги.

Уже к тому времени, когда Ветров прибыл на этот праздник жизни и когда он присоединился к своим так называемым коллегам, оркестр во всю разогрелся вместе с оперными певцами, играя некоторое время девятую симфонию Бетховена, последнюю симфонию великого композитора. По ощущениям Ветрова, неплохо знавшего классическую музыку, вовсю приближался кульминационный взрывной момент во всей симфонии, поскольку началось некоторое плавное утихание, после которого почти всегда неизбежно наступает кульминация. Прошло буквально полминуты и одновременно с мощной радостной кульминацией на дорогу вырвался Кац и неспешно пошёл к трибуне.

На середине пути к нему вышли два меченосца, они вытащили свои шпаги из футляров и, резко выхватив их, преградили Дмитрию путь накрест сложенными мечами. Кац вытянул руку тыльной частью ладони вперёд, как бы показывая знак «стоп». Тот меченосец, что был справа от Каца, протянул к его руке шпагу, и Дмитрий принял этот «дар», схватив его рукой, направив клинок концом в небо. Меченосцы ушли с дороги, а Кац под хоровую кульминацию продолжил свой путь, но уже с мечом в руке. Когда он подошёл к трибуне, то положил шпагу на специальную подставку, после чего Кац придвинул к себе микрофон и положил левую руку на Кодекс, а правую руку приложил к сердцу. Далее он принялся произносить свою инаугурационную речь, которую он заучил наизусть:

«Я, Дмитрий Владимирович Кац, даю торжественную клятву, что буду ответственно выполнять свои обязанности на посту Главы Мафии и обязуюсь полностью соблюдать, защищать и всячески поддерживать Священный Кодекс Мафии. Я готов умереть за Кодекс, если кто-то посмеет осквернить и уничтожить его. Я приношу клятву, что не собираюсь злоупотреблять данными мне полномочиями и прописанными в Священном Кодексе. Я при любом раскладе готов обеспечить законность, легитимность и безопасность самой Мафии, я приложу все усилия для защиты Её и Кодекса. Я, равно как и другие члены Мафии, готов сражаться со своими недоброжелателями. Да поможет мне Бог».

Зачитав текст первой присяги, Дмитрий дождался момента, когда Сербинский подойдёт к трибуне и положит на подставку вместо Кодекса Мафии Кодекс четвёртого криминального конгресса. Когда документ в жёстком переплёте синего цвета был положен Юрием Григорьевичем на трибуну, то Дмитрий немедленно приступил к зачитыванию второго текста, так же выученного им наизусть:

«Я, Дмитрий Кац, как председатель Мафии и наиболее ответственный за неё человек, буду представлять свою организацию, когда она совершит те или иные действия. За любые Её правильные и неправильные действия полностью отвечаю я, как своей жизнью, так и своей свободой. Обращаюсь к делегатам группировок, представленных на Четвёртом Криминальном Конгрессе, в качестве Главы одной из множества группировок. Я имею все те права и обязанности, что и другие главы других организаций. Я ничем не отличаюсь от них. Я приношу данную присягу, чтобы меня признали другие криминальные Авторитеты в качестве единственного, легитимного и законного Главы Мафии. Я готов поклясться своей кровью, что не отойду от своих принципов по взаимодействию с Авторитетами. – Дмитрий на глазах у изумлённой публики взял шпагу и её клинком порезал себе левую ладонь, затем сжал кулак таким образом, чтобы кровь стекла прямо на Криминальный Кодекс. Когда кровью была залита книга, то Кац убрал руку оттуда и продолжил свою инаугурационную речь. – Только что я поклялся на крови, что буду делать всё так, как мне и положено по моему статусу. Если я предам или нарушу клятву, то приму смерть от рук любого из Авторитетов. Да будет так».

Кац договорил свою вторую речь, отодвинул от себя микрофон, после чего крикнул гостям: «Теперь можно праздновать!» – и элегантно покинул трибуну со шпагой в руке, уйдя между сценой и гостями по направлению к полевой кухне. Ему сильно захотелось пить, и он бегом бросился утолять жажду, которая была вызвана не только тем, что он наговорил много слов, не прерываясь, но и фактором жуткой жары, что прорывалась через нагретое солнцем полотно навесной крыши. Пока он хватал бутылку с водой и пил из неё, члены Совета мафии прошли вслед за ним, а гости пошли к столам и стульям, что были расставлены неподалёку от полевой кухни.

Официанты в количестве тридцати шести человек принялись разносить газированные напитки, алкогольные коктейли и различную еду, включая шашлыки, жареную и копчёную рыбу, морепродукты, фрукты, запечённые овощи и так далее. Оркестр вместе с певцами и дирижёром неспешно удалились, после чего через некоторое время заиграла современная ритмичная музыка, которую включили через переносной проигрыватель, что принадлежал Курикину. Кстати, хоровым певцам и оркестру (которых насчитывалось сорок семь человек, между прочим) за предоставленные ими услуги Дмитрий заплатил порядка двухсот тысяч долларов. Ветров, Калугин и Гончаров пошли в сторону кухни, попутно обсуждая прошедшее «шоу».

– Я, конечно, не ожидал, что Кац порежет себе руку! – Гончаров остался под впечатлением от порезанной Кацем руки. – Странный какой-то ритуал!

– Гончар, ты, что, разве не помнишь, как Андрей Иванович давал клятву?! – сильно удивился Калугин тому факту, что это стало для Гончарова открытием века.

– Я не присутствовал тогда! – объяснил Гончаров.

– Ну, значит, я ошибся. Извини тогда. – сказал Калугин, после обратился к Ветрову. – Серёга, а тебе как эта церемония?

– Весьма неплохо, но мне кажется, что чрезмерно помпезно всё прошло.

– Ну, это ещё не помпезно… Если б ты видел, какая церемония была у шефа четыре года назад, ты бы так не сказал. Это ещё весьма скромная инаугурация.

– Что, тоже с оркестром? – иронично подметил Ветров.

– Нет, у нас-то, конечно, никаких таких пышных концертов по заявкам не было от слова совсем. – усмехнулся Калугин, смотря себе под ноги, а затем взглянул на Ветрова и принялся разъясняться по поводу своих сказанных слов. – Думаю потому, что Андрей Иванович терпеть не может классическую музыку.

– Постой-постой, почему же тогда он в качестве основного штаба выбрал старинное здание, если он так сильно не любит старую музыку?

– Лично я здесь никакой связи не улавливаю, ну нравятся человеку особняки и при этом не нравится классическая музыка. Здесь нет противоречия.

– Интересно всё-таки, почему была выбрана именно эта композиция?

– А, ты про ту, что звучала во время принятия присяги? – начал соображать Калугин, о какой композиции идёт речь.

– Да, я про неё.

– Не знаю, но если бы я ещё знал, о чём поётся, то я бы смог, наверное, ответить на твой вопрос. Это ведь Бах? – по-дилетантски спросил Николай, который явно не разбирался в музыке.

– С чего это Бах? Это, вообще-то, девятая симфония Бетховена.

– Да я плохо разбираюсь в этих симфониях, честно говоря. Ну, буду теперь знать.

– Ладно, я у Каца спрошу, о чём там поётся. Ведь неспроста было выбрано данное произведение.

– Давай. Ты мне потом только доложи, а то мне тоже стало интересно.

– Да, конечно. – сказал Ветров и пошёл к Кацу, который в это время беседовал с Вернером.

Сергей Александрович протолкнулся между гостей со словами «Извините…простите!» и подошёл к сидящим за столом Кацу и Вернеру. Кац сидел к нему спиной и потому не заметил подкравшегося незаметно Ветрова. Но Вернер его увидел и предупредил об этом Дмитрия, который тут же обернулся и спросил:

– Серёга, ты к нам пришёл?

– К вам. Могу присесть?

– Да-да, конечно. Присаживайся.

– Спасибо! – садясь на стул, поблагодарил его Сергей.

– Ну я тогда пойду. – несколько пространно произнёс Вернер и ушёл, у него было ещё полно нерешённых вопросов.

– Ты по серьёзному, надеюсь, делу? – подозрительно спросил Дмитрий Владимирович, откинувшись на спинку стула.

– Как тебе сказать… Мне просто интересно, почему играл именно этот фрагмент симфонии?

– А-ха-хах, я понял тебя. Ну, этот отрывок выбирал не я, а Александр Иванович. Но это ладно. Если отвечать на вопрос по существу, то в этом хоровом исполнении поётся ода благословления кого-то. Её, кажется, Шиллер писал. Александру Ивановичу это показалось очень подходящим текстом, который как бы благословляет человека на его начальном пути. Согласись, это соответствует церемонии присяги. Вот как-то так.

– Ясно. В общем, ничего необычного.

– Да, весьма прозаичное объяснение.

– Ну как, ты разобрался с настойчивостью Андрея Ивановича? – внезапно спросил Ветров полушёпотом, оглядываясь по сторонам, чтобы никто их не подслушал.

– Можно сказать, что да, но с переменным успехом. Кстати, спасибо тебе большое за то, что ты простимулировал меня принимать самостоятельные решения и вести свою независимую политику в мафии.

– Пожалуйста, но я всего лишь дал тебе подсказку, а ты уже справился дальше без меня. Поэтому тебе стоит себя поблагодарить в первую очередь за это… Но я так понял, что вопрос до сих пор не решён?

– Я не могу прямо говорить здесь об этом… но могу ответить косвенно. Значит, Андрей Иванович по-прежнему не отводит глаз с мафии, его этот Мясник постоянно шпионит за нами, это уже определённым образом поднадоело. Но это ладно, чёрт с ним… – сказал Кац, слегка наклонился вперёд и, осмотревшись, принялся говорить дальше с более серьёзным лицом. – Надвигается катастрофа, в ближайшую неделю мы, вероятно, столкнёмся со Шляпником в схватке. Мафия может прекратить в таком случае своё существование, но мы будем сражаться до последнего своего вздоха. Лучше умереть свободными, чем при жизни превратиться в рабов.

– Чёрт, как ты классно и чётко сказал! – оценил слова своего друга Ветров. – За свободу не грех умирать. Лучше уж за это, чем ни за что. Однако, как ты собираешься его одолеть? У тебя же нет людей.

– Ну, вообще-то… – Кац кивнул головой, тем самым намекнув, что у него есть, кому сражаться за мафию. – Надеюсь, ты меня понял.

– Да, я понял твой тонкий намёк.

Ветров взбодрился, поскольку он сообразил, что появляется уникальный шанс выбить Шляпнику его «острые клыки». Ведь Кац, имея в наличии достаточное количество людей, мог нанести огромный урон Андрею Ивановичу, который, вероятно, потеряет часть своих бойцов и понесёт тем самым невосполнимые потери. Это должно будет привести к резкому ослаблению Шляпника и его банды. Однако, Сергей Александрович понимал, что у того куча своих связей и что тот всё равно попытается сделать всё возможное, чтобы мафия исчезла, даже если многие его люди погибнут. А вот то, как в таком случае Андрей Иванович будет решать данную проблему, оставалось под очень большим вопросом.

– Я, надеюсь, что у тебя всё получится.

– Я тоже хотел бы надеяться на лучшее, но, видимо, придётся готовиться к худшему, что в общем я и делаю со своей командой.

– Знаешь, если Андрей Иванович примет решение напасть на мафию и начнёт готовиться к непосредственному нападению, то я немедленно доложу тебе об этом. Можешь положиться на меня.

– Да, спасибо большое. Это было бы очень кстати. Если б я хотя бы заранее знал, к чему готовиться, то было бы проще отбиваться от наших противников. А так ты нам окажешь огромную услугу.

– Не благодари, любой другой на моём месте сделал бы то же самое… Андрей Иванович пока ещё не назначал тебе очную встречу?

– Нет, не назначал, что меня, собственно говоря, и беспокоит. Это лишь сигнализирует о его готовности к эскалации отношений между нами. Поэтому мы и не видим приглашения на диалог, что весьма прискорбно. И с чего Шляпник так яростно прицепился к нам?! – недоумённо и возмущённо произнёс Кац. – Что мы ему сделали? Если он хочет войну, то он её получит! Но он получит такую войну, которая ему и не снилась, чем я его сильно огорчу… Короче, не знаю, посмотрим, как будут развиваться события. – закончил Кац свой монолог и допил стоящий на столе кофе, который он попросил у одного из официантов.

Сергей, конечно, под впечатлением остался от такой решительности и твёрдости Каца, который как трибун-оратор сокрушался по поводу агрессивных намерений Андрея Ивановича. Ветров, безусловно, знал, почему тот так себя вёл с мафией, но он не стал об этом говорить Дмитрию, который был явно не в курсе той игры, что вёл Шляпник за его спиной. Да и к чему Кацу знать, почему так происходит. Ведь неважно, по какой именно причине Шляпник так снисходительно относился к Мафии. Важно, что Шляпник был главным инициатором повышения напряжённости между двумя крупными бандами.

Кац совершенно был прав, говоря, что это будет катастрофа. Представляете, что произойдёт, если в центре крупного города будет происходить натуральная битва в условиях плотной застройки. Сколько будет жертв и разрушений! Всегда поражало, когда кто-то где-то радовался разрушению городов, явно не понимая, к чему это приводит. А приводит это к многочисленным жертвам среди гражданского населения, что совершенно недопустимо. Так вот, если представить, что в Петербурге (втором по величине городе) две крупнейшие региональные банды столкнутся между собой и будут стрелять по друг другу, то картина просто ужасает. От центра города просто ничего не останется.

И, интересно, как в таком случае среагируют правоохранительные органы? Кого они будут арестовывать в первую очередь? Ну, если ещё будут. А могут ведь сказать, что, мол, нас это не касается, и вообще, это их разборки, вот пусть сами и разбираются. Здесь, конечно, вряд ли будет использоваться полиция, вероятнее всего местным властям придётся вводить режим чрезвычайного положения и задействовать местный спецназ. Конечно же, МВД начнёт задействовать спецназ против Мафии, а не против Шляпника, потому что не могут же пчёлы быть против мёда, это оксюморон. Но здешнее Главное управление МВД должно будет как-то объяснить федералам, почему настолько избирательно стали арестовывать членов мафии и при этом не стали трогать ладожских бандитов. Наверняка что-нибудь да придумают, Лесковец не даст соврать.

– Ты, главное, держись и не опускай руки. Вы все должны с этим справиться. – обнадёжил Сергей Александрович Дмитрия.

– Хотелось бы, конечно, верить… – задумчиво произнёс Кац.

– Ну, удачи тебе тогда! – похлопал Каца по плечу Ветров и, встав из-за-стола, пошёл прочь.

– Ты уже ходишь? – удивился Дмитрий.

– А что мне здесь делать-то? У меня ещё полно всяких дел.

– Ладно, давай. Звони, если что узнаешь нового.

– Договорились! – сказал Сергей и направился к выезду, попутно заказывая такси.

V

21 июля 2025 года, 10:03. Штаб Ладожской группировки

Андрей Иванович буквально недавно прибыл к себе в офис. Казалось бы, ещё было только начало дня, а он уже был обескуражен. Поскольку Мясник, проследивший вчера вечером и сегодня утром за резиденцией мафии, поторопился доложить шефу, что в штаб прибыло очень много людей. Лично он насчитал порядка тридцати семи человек, что явно выпадало за рамки договорённостей, причём радикально. Эта информация потрясла Андрея Ивановича до глубины души, он не ожидал такого «вероломного предательства» со стороны Каца и был сильно подавлен. Да настолько, что практически ничего не сказал Мяснику и поднялся к себе наверх.

Каким образом его, матёрого и авторитетного бандита-рецидивиста, обманул какой-то нелепый проходимец? Которому полностью доверился он, и которого Шляпник лично сам сделал главой мафии? Какая ирония судьбы! Более того Андрей Иванович ещё вчера официально признал Каца главой мафии, отправив тому письмо с поздравлениями и пожеланиями, а уже сегодня он узнаёт, что новоиспечённый дон чудовищно обманул его. Даже не обманул, а нагрел. Шляпник в подавленном состоянии дошёл до рабочего стола и с горя, достав бутылку виски, налил себе две трети стакана. Он принялся жадно пить, после чего заметно покраснел. Его прошиб насквозь пот, но даже так он не смог прийти в себя.

Лишь спустя минуту что-то стало проклёвываться у него в голове. «Господи, что я делаю! – внезапно воскликнул Андрей Иванович, потихоньку начав приходить в сознание. – Может, всё не так уж и трагично? Нет, мне непременно следует встретиться с Кацем, надо всё обговорить! Возможно, мы недопоняли друг друга». После того как его посетила эта рациональная мысль, он резко оживился и заметно переменился в лице. Андрей Иванович отодвинул рукой в сторону бутылку с виски, из которой он изначально хотел налить себе ещё немного алкоголя, и вытащил из кармана свой телефон. Он, не теряя ни секунды, набрал номер Каца и решительно позвонил ему. Дмитрий моментально ответил на звонок.

– Привет, Дим. Это я, Андрей Иванович.

– Здравствуйте, Андрей Иванович! Вы по какому поводу звоните?

– Слушай, как ты смотришь на то, чтобы мы встретились завтра где-нибудь?

– О, давайте. Я как раз ждал от Вас, что Вы предложите мне встречу. Нам нужно обсудить множество вопросов.

– Да, именно поэтому я и решил организовать очную встречу. У нас до сих пор есть множество нерешённых проблем. Предлагаю встретиться в бизнес-центре, он находится возле площади Конституции.

– Вы имеете в виду гигантский синий небоскрёб?

– Именно про него я и говорю. Значит так, запоминай: тридцать шестой этаж, офис под номером 364. Жду там в двенадцать часов ровно.

– Договорились. Я подъеду завтра обязательно. До встречи.

Шляпник отключил телефон и облегчённо начал обзванивать своих подчинённых и раздавать поручения. Первым, кому он позвонил, был как ни странно Гончаров. Он попросил Гончарова подъехать сегодня к небоскрёбу и подняться на десятый этаж, где располагался офис компании… (барабанная дробь) Blue Lake Company. Это, как можно было догадаться, компания, что была связана с упоминаемой ранее корпорацией Green Lake Limited. А связана она была тем, что являлась её материнской компанией. Уже ранее говорилось, что именно корпорация Green Lake спонсировала предвыборный штаб прокурора Грачевского, который не постеснялся плотно сотрудничать с Андреем Ивановичем.

Так вот, возвращаемся к нашей теме. Компании Blue Lake принадлежал небоскрёб, и её сотрудники сдавали офисные помещения в аренду юридическим лицам. На имя Гончарова была оформлена компания, где он выступал в качестве директора. Андреем Ивановичем ему было поручено от имени компании арендовать весь тридцать шестой и весь тридцать пятый этажи, и не только для того, чтобы организовать встречу с Кацем, но и для того, чтобы переместить штаб-квартиру банды туда. Шляпник принял твёрдое решение, что нужно поменять постоянное место дислокации и переехать на новое место. Причин такого решения было несколько. Во-первых, Андрею Ивановичу уже надоело сидеть на одном месте последние четыре года. Во-вторых, истекает срок аренды старинного особняка первого сентября, то есть остаётся буквально месяц с небольшим, чтобы убраться оттуда.

VI

22 июля 2025 года, 11:57. Башня «Leader Tower», площадь Конституции

Андрей Иванович попросил своего шофёра остановить машину возле тротуара. Шофёр подъехал к тротуару, Шляпник вышел из автомобиля и направился в сопровождении своей охраны ко входу в башню. Он стремительно прошёл с ними к лифтам, и вскоре они поднялись на тридцать шестой этаж. Охранники остались стоять у лифтов, а то мало ли что, может быть, киллер какой-нибудь попытается убить Андрея Ивановича. Шляпник дошёл до офиса под номером 364 и, открыв дверь, обнаружил стоящего у окна Каца, который с высока осматривал городскую панораму. Он услышал, как Андрей Иванович открыл дверь, и повернулся к нему лицом.

– Добрый день, Андрей Иванович.

– Добрый. Что ж, может, присядем? – предложил Шляпник, показывая на круглый стол для переговоров и закрывая дверь.

– С удовольствием. – согласился Кац и уселся на стул.

– Чтобы не терять времени, предлагаю сразу приступить к серьёзному обсуждению наших совместных дел. – сказал с деловым видом Андрей Иванович и уселся напротив Дмитрия.

– Я полностью поддерживаю такой подход. – весьма уверенно произнёс Кац в ответ, еле заметно ухмыльнувшись.

– Хорошо. Я приказал недавно проследить за деятельностью мафии. И всё шло нормально, пока сегодня мне не доложили, что у вас насчитали тридцать семь человек, которые заходили к вам в резиденцию. Мне эта информация показалась очень и очень неприятной. – спокойно говорил Шляпник, закинув ногу на ногу. – Как ты, Дима, сможешь объяснить мне это? Любопытно услышать твой ответ.

– Хороший у Вас вопрос… – начал заговаривать Кац зубы Андрею Ивановичу, попутно выкручиваясь и придумывая, что ответить по существу.

– Ты будешь отвечать на вопрос или как? – повысил голос Андрей Иванович, настоятельно намекнув Кацу, чтобы тот не тянул особо с ответом.

– Да, я отвечу. Дело в том, что это были кандидаты, пришедшие по объявлению. Мы просто решили массово принимать кандидатов и проводить среди них отбор. В том, что к нам приехало тридцать семь человек, нет абсолютно ничего сверхъестественного. Из всех них лишь два человека были нами приняты. – убедительно объяснил Кац, сумев найти нужные слова, а потом сделал короткую паузу и ещё добавил для правдоподобности: – Я даже больше скажу, Совет пока наотрез отказывается утверждать их, ссылаясь на то, что не позволено принимать более трёх человек в неделю. Они (члены Совета) говорят, что нужно дождаться двадцать седьмого числа, и только тогда можно будет утверждать новых людей, а пока этот вопрос закрыт. Так что, Андрей Иванович, Вы зря беспокоитесь. Я готов Вас полностью заверить, что я исполняю все наши договорённости.

– Хорошо, я тебе верю. Ну, значит, я чрезмерно подозрительно отнёсся к этой информации. – усмехнулся Андрей Иванович, поняв, что он совершенно зря искал чёрную кошку в тёмной комнате, хотя, конечно, она там была, но это отдельная история. – Тогда прошу меня извинить… Что ж, мы этот вопрос решили, значит, пора перейти к другим нашим вопросам. Касательно этого, как его там, Купчино хочу сказать, а точнее пожаловаться на то, что какой-то придурок из муниципальной власти с фамилией Викентьев решил через подставную компанию отжать Купчино, включая арендуемый нами склад.

– Неужели?! – сильно удивился Кац, поскольку только сейчас узнал, что территорию мафии кто-то пытается присвоить себе. – Я даже и не знал об этом ничего. Как они посмели?

– Вот так вот. Никто ни с кем ничего не согласовывает, а потом все кивают друг на друга. Так это со слов директора компании ему предложил Викентьев сделку. Но когда мы попытались выяснить у самого Викентьева, что за чертовщина происходит, то он сказал, что якобы ничего не знает и что вообще-то директор предложил ему отторгнуть землю… Дима, я тебя прошу разберись с этим вопросом, всё-таки твою территорию пытаются своровать!

– Спасибо, что Вы мне об этом сказали, а то я ни сном ни духом. Но ведь в Купчино больше всего у нас проблем с вологодцами, которых мы всё никак не можем выдавить. Нам одним просто не справиться с ними, у них всё очень хорошо укреплено. Я предлагаю совместными усилиями разобраться с этими бандюганами. Как Вам моё предложение?

– Хм, это весьма сложный вопрос. Я в принципе готов направить на подмогу своих «орлов». Но только при условии, что это будет не раньше августа. Сейчас у меня такой возможности нет, поскольку все мои в данный момент сидят в городе.

После этих слов Кац заметно напрягся, поскольку ему стало ясно, с какой целью Шляпник стянул своих бойцов в город. С той лишь целью, чтобы, если что, применить их для быстрого разгрома Мафии (а Андрей Иванович на самом деле планировал решить этот вопрос за два-три часа от силы одним смертоносным ударом). Поэтому Дмитрий стал быстро соображать, как и где отбивать потенциальную атаку ладожцев.

– Ну, этот вопрос пока не горит. – слегка потирая ладони, ответил Кац. – Ещё можно подождать. А вот насчёт Кудрово я, честно говоря, сомневаюсь, что можно ждать… – Дмитрий попытался вынудить Шляпника отвести своих на позиции в северной части Кудрово, но Андрей Иванович не поддался на эту провокацию и подверг сомнению предложение своего ближайшего союзника. Пока ещё союзника.

– Ты хочешь, чтобы мы прямо сейчас начали зачищать Кудрово от вологодцев?

– Ну, хотелось бы побыстрее решить этот вопрос.

– Слушай, я спорить не буду, но это моё дело, и я пока не вижу никаких причин, чтобы делать это сию минуту. Так что, и с Кудрово, и с Купчино можно спокойно подождать, совсем не горит. Ты решай пока что вопрос со складом, а уже потом, в августе, мы вместе разгромим вологодцев.

– Хорошо, я обязательно решу вопрос со складом. Вы, Андрей Иванович, в обмен на это должны меня заверить, что борьба с вологодцами будет начата совместными усилиями не позднее десятого августа.

– Ну хорошо… я готов пообещать тебе, что так оно и будет. Кстати, половину Кудрово в случае нашего успеха я тебе гарантирую.

– Да, это отличная идея, но сперва надо очистить территорию от инородных элементов.

– Согласен. Ладно, Дим, спасибо, что пришёл на встречу со мной. – довольно и при этом бодро произнёс Андрей Иванович под конец их разговора. – Надеюсь, мы очень хорошо сработаемся. Ты мне стал почти как родной сын, и мы должны и впредь находить общий язык. – польстил он Кацу.

– Я очень рад, что Вы оказались расположены к диалогу. – сказал искренне Дмитрий.

VII

Где-то ещё минут пять они посидели, а потом довольно быстро разъехались по своим резиденциям. Дмитрий через сорок минут подъехал на своём автомобиле к углу Гороховой улицы и Загородного проспекта и припарковался на первом же свободном месте. Он вышел из машины, осторожно перешёл дорогу и прошёл ко входу в штаб мафии. Кац поднялся наверх, на второй этаж, и зашёл в комнату отдыха. Он там ожидал встретить много кого, и так оно и случилось. В комнате кого только не было, в общей сложности человек двенадцать-тринадцать было. Первым человеком, увидевшим входящего в комнату Каца, оказался Курикин. Он побросал все свои дела и стремительно подошёл к своему шефу. Павел кашлянул перед тем, как что-либо сказать, а потом, улыбаясь, спросил у него:

– Ну как тебя принял Андрей Иванович?

Все находящиеся в комнате мафиози обернулись и резко умолкли, стремительно наступила абсолютная тишина. Все, затаив дыхание, принялись ждать, что же скажет их шеф, поскольку были заинтригованы тем, как прошла его встреча со Шляпником. Дмитрий, смотря каждому из них в лицо и радостно ухмыльнувшись, всё же стал отвечать.

– Друзья, я рад сообщить вам… что моя беседа с нашим союзником и главным товарищем прошла очень конструктивно. Мы, кажется, смогли найти общий язык. Он принял меня, да и всех вас он воспринимает, как отец. Да, отец, я совсем не преувеличиваю. – придал оптимизма своей речи Кац, но, кстати, он вполне правдиво обрисовал ту атмосферу, которая сложилась при его разговоре с Андреем Ивановичем. – Он заверил меня, что никаких разногласий у нас нет и не предвидится, он поклялся, что никогда не будет идти в атаку на нас.

А вот тут Кац уже манипулятивно подтасовал факты, представив всё так, будто бы Шляпник дал ему какие-то гарантии. Сделал это Дмитрий для того, чтобы потом использовать этот якобы «факт» для борьбы с ним, если тот посмеет атаковать резиденцию мафии или совершит кровавую провокацию. Любая агрессия Андрея Ивановича в таком случае приобретёт вероломную форму, а раз так, то реакция членов мафии окажется достаточно острой и бескомпромиссной по отношению к врагу. Это сплотит людей мафии, и они в едином порыве будут твёрдо защищать свою организацию до последнего. На это и был коварный расчёт у Каца, когда тот рассказывал басни подчинённым о том, что Андрей Иванович якобы что-то пообещал. А потом уже в случае резкого обострения ситуации он скажет всем им, что тот нарушил обещание, вероломно предав их всех, и что теперь нужно давать жёсткий отпор предателю.

Впрочем, если мы посмотрим на то, какую тактику использует неуважаемый Андрей Иванович, то мы с удивлением обнаружим (а может, и без удивления), что он действует точно так же, совершая подмену понятий и чудовищно манипулируя фактами. И делает он это с ещё большим остервенением, нежели Кац. Дмитрий по сравнению с ним просто младенец. Так что, если один так поступает, то почему же другому нельзя поступать так же? Тут должен быть паритет, определённо, иначе один просто затопчет другого. Каца можно лишь похвалить за то, что он наконец-таки начал бороться со Шляпником его же методами: при помощи хитрости, коварности и тактики столкновения. Парадоксально, что и Сергей Александрович стал действовать подобным образом, ну, кроме, наверное, второго пункта. Это называется лечить подобное подобным. А что? Весьма проверенный метод. Хоть он и является не очень красивым и эстетичным, зато дешёвым, надёжным и практичным во всех отношениях.

Ну что же, возвращаемся к нашей сцене, которая развернулась непосредственно в гостиной в главной резиденции, когда туда вошёл Дмитрий и проговорил свою речь. Как только он произнёс слова про то, что Андрей Иванович потенциально пойдёт в атаку, то многие изумились и несколько впали в ступор, кроме членов Совета, которые подозревали о таком раскладе. Они не понимали, как такое в принципе возможно, чтобы главный союзник Мафии, как Шляпника обозначил сам Кац, внезапно смог оказаться возможным противником. Однако, Кац, несмотря на недоумённое молчание остальных, продолжил свою речь, дабы всех успокоить.

– Ребят, расслабьтесь. Никто нападать не собирается, нам лишь в очередной раз дали очередные гарантии. В нашем полукриминальном мире это случается сплошь и рядом! Так что можете выдыхать. Ведь было бы гораздо хуже, если б такие гарантии нам не давались.

– Я хотел бы надеяться, что ничего не произойдёт! Но если он нападёт на нас, все его люди погибнут от наших рук! – воинственно воскликнул Резо, который стоял у окна с чашкой кофе в руке.

– Верно! Если он сорвёт любые соглашения, в этом будет только вина Шляпника. Ответ будет в таком случае незамедлительным. – поддержал своего товарища по мафии шофёр Савва.

Маслов, Дубровский и Майский тоже согласились с ними, поддержав всеобщий боевой настрой. Дмитрий мастерски зарядил своих людей на продолжительную борьбу и упорное сопротивление любым коварным планам Андрея Ивановича. Так началась эпоха противостояния банды Шляпника и мафии под руководством Каца. Хотелось бы посмотреть на реакцию Андрея Ивановича, если он узнает, что Кац в очередной раз его надул. Понятно уже, что будут крики и вопли, но интереснее всего здесь было то, насколько они будут громкими и долгими. Вот в чём вся загадка.

VIII

Двадцать второе июля закончилось вполне обыденно, да и двадцать третье, и двадцать четвёртое, и двадцать пятое число. Наступило двадцать шестое, началось оно тоже вполне спокойно, пока Мясник не забрался тайно ночью в штаб мафии и не вытащил из тумбы в кабинете Каца папку с бухгалтерским отчётом, составленным накануне главбухом Марком Дубровским. Когда Евстигнеев отсканировал первые три страницы папки и начал разглядывать их у себя дома в четыре часа утра, то с ужасом он увидел, что на одной из страниц (второй по счёту) было указано число членов мафии количеством в сорок два человека. Как только Мясник понял, что Кац их всех обманул, то он немедленно позвонил шефу полшестого утра (он знал, что Андрей Иванович, вероятно, уже не спит). Небыстро Мясник до него дозвонился, но тем не менее Шляпник всё же ответил на этот нежданный звонок.

– Алло, шеф! Это я, Евстигнеев. Я звоню по поводу моего тайного визита в штаб мафии. Так вот, Кац нас обманул! Их сейчас сорок с лишним человек!

– Что-о-о-о?! – воскликнул Андрей Иванович. – Вот сволочь!!! – стуча кулаком по столу, заорал он нечеловеческим голосом, что его вопли раздавались чуть ли не на весь Лиговский проспект. – Я убью этого чёртового Каца! А потом лично повешу его труп на Дворцовой площади! Чёрт его подери, этого сукина сына! Я клянусь, что он будет висеть на Колонне!

Мяснику пришлось молча выслушивать крики и ругань своего шефа, попеременно затыкая уши, поскольку он чуть не оглох. Настолько громко орал его шеф в трубку. Наконец, Шляпник перестал орать как недорезанный и перешёл на спокойный разговор на повышенных тонах.

– Значит так, сегодня же ночью мы заставим Каца отвечать за то, что он нас нагло обманул! Мясник, я попрошу тебя созвать сейчас же всех ко мне! Слышишь?

– Да-да-да, понял. – чуть запинаясь, ответил тот от страха. Уж напугать Мясника надо было ещё суметь, и Андрей Иванович успешно справился с этой задачей, вогнав своего подчинённого в нервозно-дрожащее состояние. – Выполняю!

– Давай! Жду результатов!

– Хорошо-хорошо, всё будет сделано. Не беспокойтесь… – судорожно произнёс Мясник, вешая трубку, и принялся вызывать всех в штаб-квартиру.

Прошло почти что два часа с половиной, и к восьми утра все шестьдесят семь человек, большую часть из которых обзвонили Калугин и Евстигнеев, прибыли в штаб к Андрею Ивановичу. Они все дружно столпились в гигантском холле второго этажа, поскольку всё-таки холл был значительно просторнее, чем кабинет Шляпника, что позволяло вместиться большому количеству людей. Например, на памяти Калугина, который был в банде фактически с первых дней её основания, такие перформансы с участием всех-всех происходили всего-то два раза до этого в истории группировки. Кажется, это было в июне 2021 года и в ноябре 2023 года, если, конечно, Николай ничего не перепутал.

Последним туда прибыл Гончаров, у которого была привычка постоянно опаздывать. Такой вот был человек, неорганизованный и безответственный, чего не скажешь о его визави Калугине. Он поднялся по лестнице наверх и пошёл вдоль коридора, где рядом стояли Мясник и Ветров. Гончаров нервно посмотрел на часы и спросил вскользь у своих коллег:

– Вроде бы успел?

– Ага. Но только-только. – ответил ему Сергей Александрович, который всё ещё не мог проснуться до конца и стоял со слипшимися ото сна глазами, попутно зевая. – Ещё бы немного, и точно бы не успел.

– Интересно, почему нас так рано вызвали сюда? Неужто случилось что-то неприятное? – задал вопрос Гончаров Ветрову, но тот лишь пожал плечами, и тогда Гончар переадресовал свой вопрос Мяснику. – Евстигнеев, может, ты что-нибудь знаешь?

– Нас ждут серьёзные разборки с мафией, похоже. – не вдаваясь особо в подробности, ответил ему Евстигнеев, а после моментально замолчал, сложив руки перед собой с важным видом и осматривая всех вокруг.

«Ну вот, кажется, началось. – подумал в мыслях Сергей Александрович, внимательно подслушивая их разговор. – Каца надо срочно предупредить о том, что готовится атака».

– Ого, ну ни фига себе. – покачал головой Гончар. – Никогда не думал, что доживу до такого.

«Гончар, вот зачем ты лукавишь? Ты ведь прекрасно знаешь, каков по характеру и по натуре Андрей Иванович. Это человек, который так или иначе всегда избавлялся от своих партнёров. Да, в общем-то, и партнёров как таковых у него никогда и не было. Временные союзы, да, были. Любого своего союзника он видел лишь в качестве очередной сакральной жертвы. Это хищник, который лениво ждёт, когда добыча сама придёт к нему», – справедливо рассудил в мыслях Ветров, но он ещё по-прежнему не был уверен на сто процентов, что Шляпник готовит полноценную кровавую бойню.

Нужно было убедиться в этом, услышав это из уст самого Андрея Ивановича. Только он мог сказать точно, готовит ли он нечто подобное, или же это пока слухи и домыслы. Оставалось уже меньше полминуты до того момента, как Шляпник откроет дверь своего кабинета и выйдет навстречу к своим бандитам. И чуть меньше минуты, когда Ветров узнает, нужно ли бить во все колокола и предупреждать Каца об опасности, или же выяснится, что игра не стоит и свеч. Вот и Андрей Иванович вышел из кабинета и, стремительно зашагав, подошёл прямо к ним. Встав перед ними и откашлявшись от сухости во рту, он принялся объяснять, зачем всех срочно позвал сюда.

– У меня для вас плохие новости. Наш главный союзник в лице главы Мафии Дмитрий Кац грубо нарушил наши с ним «июньские» соглашения, поставив нас под удар. Я его предупреждал ранее, чем это закончится для него. Но он не услышал меня, приняв сказанное мной за излишний алармизм. Ну, видимо, Кац посчитал, что у него много сил, чтобы противостоять нам. Отнюдь! Он просчитался в этом вопросе, решив обмануть меня, а значит, и вас. Кац заплатит кровью за своё высокомерие и за свою ложь. Я принял принципиальное решение начать операцию по захвату главной резиденции мафии. Если будет нам оказано жёсткое сопротивление, то мы перебьём их всех. Мы покараем их и сожжём их Кодекс прямо у них в штабе. Да! Мы это сделаем. Сегодня ночью мы им устроим ад, массированно поливая огнём. После мы им дадим время на раздумье. Если наш ультиматум о выдаче Каца будет выполнен, то больше мы их не тронем. Операцию по обстрелу и, возможно, захвату мы начнём, когда полностью стемнеет. То есть в полночь. Ровно в двенадцать мы откроем по Мафии огонь из пулемётов. Я рассчитываю, что мы справимся с ними достаточно быстро, поскольку большинство из них не готово давать отпор. Кац наспех набирал новых людей в мафию, это и повлияет решительно на плачевные итоги их существования. В двенадцать начинаем. Спасибо всем за внимание! Можете расходиться кто куда. – Шляпник договорил свою воинственную речь и ушёл к себе в кабинет, хлопнув дверью.

IX

Все принялись расходиться, попутно обсуждая выступление своего дорогого шефа, из-за чего поднялся громкий гул, поскольку почти все стали одновременно разговаривать. Сергей Александрович был одним из немногих, кто шёл молча. Он думал только об одном: о том, чтобы как можно скорее сообщить информацию о планах Шляпника Дмитрию. Подполковник практически со стеклянными глазами неторопливо дошёл до ближайшей остановки. Когда автобус подошёл к остановке и Ветров сел в него, то, убедившись, что в автобусе нет никого, кроме водителя, Сергей немедленно позвонил Кацу.

– Алло! – добродушно сказал Кац, отвечая на звонок. Он в это время сидел у себя в кабинете вместе с некоторыми членами Совета и вёл обсуждение ряда ключевых вопросов, но тем не менее Дмитрий посчитал, что ответить стоит, и прервал свой разговор.

– Дим, привет.

– Здравствуй, Серёга. По какому поводу звонишь?

– Я хочу экстренно доложить тебе о том, что сегодня в полночь вы будете атакованы… – Ветров услышал, что Кац обомлел и лишь продолжил молча выслушивать друга, тогда Сергей добавил ещё пару слов к ранее сказанному: – Приказ об этом сегодня отдал Андрей Иванович, собрав нас у себя в особняке. Вы все должны быть во всеоружии, понимаешь?

– Да, Серёж, я понял тебя. Хорошо, спасибо тебе за информацию! Ты нас серьёзно выручил.

– Я рад, что хоть чем-то смог помочь. Знаешь, береги себя, может быть, мы разговариваем последний раз в жизни. Держитесь все там.

– Ну я бы не стал так уж пессимистично на это смотреть. Прорвёмся! Не переживай. Всё будет нормально.

– Звони, если что. До связи.

– Давай, удачи тебе.

Дмитрий Владимирович отключил свой телефон. Не говоря ни слова, он поднялся с места и продолжил стоять как вкопанный возле своего кресла, придерживаясь правой рукой об стол. Спустя полминуты Кац оглядел своих и на вопрошающие возгласы Петровича и Курикина «Что там?» принялся отвечать.

– Шляпник де-факто объявил нам войну. Сегодня он нападёт на нас, это уже точно. – сказал Дмитрий вполне спокойным, но в то же самое время напряжённым, голосом.

– Эм, но ты же говорил, что во время вашей последней встречи Андрей Иванович отнёсся к нам как отец. Разве не так?! – сурово вопросил Курикин, его глаза стали наливаться кровью от злости на Андрея Ивановича, который предал их.

– Оказался наш Отец не отцом, а сукою… – справедливо заметил Кац, вспомнив фразу из творчества поэта Александра Галича. – Ну, что же делать. Придётся воспринять этот факт как данность. Да, Андрей Иванович показал всю свою сволочную натуру. Волк, наконец, сбросил с себя овечью шкуру.

– И когда же готовится нападение? – поинтересовался Юрий Григорьевич, вставая с кожаного дивана.

– В полночь. Будем готовиться… – твёрдо и решительно произнёс Кац.

X

В одиннадцать часов Мафия так же, как и Шляпник тремя часами до этого, провела собственное экстренное совещание, на котором Дмитрий объяснил всем своим людям важность и значение предстоящей оборонительной борьбы против агрессора, который решил всё же нанести страшный и вероломный удар. Кац рассказал о плане подготовки к отражению удара перед тем, как банда Шляпника будет атаковывать резиденцию. Он предложил подогнать к резиденции множество самосвалов с бетонными блоками и мешками, после чего разгрузить все материалы на дорогу и построить бетонные укрепления и баррикады из мешков с песком.

Укрепления предусматривалось соорудить с двух сторон при въездах на Загородный проспект с Разъезжей улицы и Владимирского проспекта, отгородив таким образом квартал, где находилось ядро обороны в виде штаба. В ходе работ по строительству защищённых пунктов между самодельными баррикадами и непосредственно заездами были поставлены грузовики, создав таким образом первую линию обороны. Несложно догадаться, что вторая и третья линия будут в данном случае представлены мешками, которые были наложены плотно друг на друга, и расставленными бетонными блоками, что выполняли роль щитов.

Когда к шести часам вечера вся эта кропотливая и трудоёмкая работа была сделана, то члены мафии принялись создавать импровизированные огневые точки, с которых они будут стрелять по противнику, когда тот будет яростно наступать на их позиции. Огневые точки были сделаны в виде специальных подставок для автоматов и специальных окон в бетонной крепости, из которых предполагалось вести огонь по врагам. Когда и этот этап был пройден, начали минировать минами подход к дверям штаба. У них на складе скопилось огромное количество неиспользуемых мин, чего ж пропадать добру? Нужно всё использовать с максимальной пользой, извините за тавтологию. Мафиози это проделывали очень аккуратно, таким образом, чтобы их можно было быстро обойти, не навредив при этом себе.

Они плотно заминировали проход, расставив противопехотные и противотанковые мины по диагоналям. На этом их работа по созданию защитных рубежей была закончена, и они с чистой совестью отправились отдыхать в штаб-квартиру после работ под палящим солнцем. Все были грязные и насквозь мокрые от жуткого зноя. Вдобавок ко всем многочисленным трудностям, которые были испытаны при строительстве защитных сооружений, им пришлось ещё выслушивать от какого-то гражданина на дорогущем внедорожнике матерные вопли. Этот браток с наколками и татуировками на мерседесе был сильно возмущён «попранием его прав». Курикин доходчиво на могучем русском языке объяснил тому, куда следует запихать его права, и пригрозил расправой, после чего браток успокоился и, продолжая недовольно материться из окна своей машины, уехал восвояси.

– Хорошо поработали! – добротно сказал Вернер, проходя осторожно между мин к штабу.

– Вот это я понимаю, подготовились! – согласился с ним Шоташвили, доставая бутылку с минеральной водой.

– Пусть Шляпник выкусит! – дерзко произнёс Курикин. – Не позволим ему захватить нас.

– Да обломает зубы он об нас, чего уж скрывать. – зарядил всех Петрович своим оптимизмом.

– Уж хотелось бы верить! – верно заметил Сербинский, намекнув, что пока не стоит расслабляться и уж точно не нужно недооценивать грозящую опасность, что исходила от противника.

XI

Полвосьмого вечера все собрались в достаточно просторной комнате отдыха. Мафиози не только отдыхали, но и готовились морально к схватке. Многие расселись по диванам и по барным стойкам и разговаривали, причём, абсолютно на разные и порой отвлечённые темы. А что ещё оставалось делать, как не разговаривать? Тем более кто-то из них доживал последние часы своей жизни. Почему бы не подзадорить немного себя перед возможной смертью? Неужто нужно непременно умирать в мрачном настроении? Так не лучше ли провести последние часы перед смертью в кругу своих боевых друзей, которые будут биться за свободу, справедливость и за право остаться человеком. И ты при этом знаешь, что если ты поднимешь лапки кверху и сдашься на милость врагу, который хочет тебя поработить, вероломно и злобно смотря тебе в глаза, то тогда это будет хуже, чем если б ты просто погиб, дав бой противнику. Да даже если просто живёшь мирной жизнью, то лучше, чем общение в уютной компании друзей, и придумать что-либо сложно.

Эти четыре с лишним часа прошли практически незаметно. Когда Кац поглядел на часы, которые показывали уже 23:53, то немедленно крикнул своим: «Парни, нам пора вставать на позиции. Идём скорее!» Они все дружно вышли из здания штаба и стремительно подошли к огневым точкам. Со стороны Разъезжей улицы у своих позиций встали Резо, Курикин, Вернер, Дубровский, Майский, Савва, Жариков, Амфоров, Викторов, Доронин. Резо и Курикин решили взобраться на грузовики и уже с них рассматривать местность. Предположительно, бандиты Шляпника должны были пойти на штурм именно с этого направления.

С противоположного въезда на Загородный проспект непосредственно у огневых точек расположились Петрович, Маслов, Кременев, Лыков, Беляшев, Филимонов, Норманов, Олегов, Василевский, Никитин, Бородин, Дорожевский. Остальные мафиози засели в штабе, они также готовились к боям, если вдруг другие не справятся с натиском ладожской орды. Но Кац, например, остался внизу вместе с теми, кто отважился сражаться в первых рядах. Хотя, конечно, ему бы не стоило находиться в непосредственной близости от места стрельбищ, поскольку он запросто мог погибнуть. Но Дмитрия это не смущало, он знал, что должен поддержать моральный боевой дух у своих подчинённых. Он должен был показать, что ничего не боится и что готов наравне со всеми сражаться до последнего.

Глава XIV. Бесконечная борьба

I

Немногим ранее, примерно в 23:47, Ладожская банда выдвинулась на двадцати внедорожниках в сторону Загородного проспекта. Поехали на штурм штаба практически все из группировки, кроме Калугина и Ветрова. Андрей Иванович решил не рисковать столь ценными кадрами, поскольку была высокая вероятность того, что они погибнут. Так вот, возвращаясь к тем бандитам, которые всё-таки поехали. Они единой колонной проехали по Разъезжей улице, на которой было чрезвычайно тихо, спокойно и пусто, и, немного не доезжая до поворота на Загородный проспект, остановились, так как увидели, что проезд-то заблокирован. Никто из них явно не ожидал такого расклада дел. Сидящий в первой машине Янычар немедленно предупредил своих по рации, что вход перекрыт грузовиками.

– Повторяю, перекрыт въезд! Как слышно? Приём!

– Приём! Они, судя по всему, подготовились. – сообщил в ответ Мясник, а затем приказал всем: – Выходим из машин быстро!

– Понял. Выполняем, парни! – сказал своим Янычар, после чего они достали автоматы, пулемёты, винтовки и, слоняясь вдоль ближайшего дома, тихой сапой пошли к заставленному грузовиками проходу.

Сербинский, который сидел в штабе и внимательно прослушивал рацию, сразу же отправил сообщение Кацу, написав, что ладожцы находятся уже близко. Дмитрий услышал звуковой сигнал из своего телефона и принялся доставать его из кармана. Включив экран, он моментально увидел полученное сообщение.

– Они уже здесь! Готовьтесь, парни! – крикнул Дмитрий своим.

– Хорошо, понял! – сказал Курикин, сидя на самосвале, и приготовился встретить непрошенных гостей мощным огнём из автомата.

Ладожцы, совершенно не подозревая, что их поджидают, сидя на грузовике, два вооружённых мужика, поспешили подбежать ближе. Четырёх ладожцев Резо и Курикин перестреляли на смерть и ранили ещё двух. Ладожцы начали стрелять в ответ и тем пришлось срочно покинуть крышу самосвала, спрятавшись за баррикадами.

– Отгоните эти чёртовы грузовики! – принялся яростно орать Мясник, оплёвывая всё вокруг своими брызжущими от гнева слюнями.

Курикин, Резо, Дубровский, Жариков и Вернер достали автоматы и принялись стрелять по водительским кабинам грузовиков, чтобы не позволить ладожцам отогнать их. Ладожцы никак не могли пробраться на водительское место, так как каждого тут же убивали, таким образом, они потеряли ещё пятерых. Тогда бандиты стали кидать гранаты вслепую, надеясь нанести урон противникам и желая отвлечь их от своих вылазок. Одна из гранат попала в Жарикова и моментально убила. Нашим героям пришлось отступать за следующую линию укреплений, что находилась в двадцати метрах от предыдущей линии.

Пока мафиози укреплялись на следующих позициях, ладожцы не дремали и взяли контроль над грузовиками. Янычар приказал своим «давить на грузовиках падаль». Самосвалы были развёрнуты, а после ладожцы поехали на них с той целью, чтобы разрушить все укрепления, построенные мафией. Вернер убил одного из водителей, и грузовик врезался в здание, поломав бетонную стену. Другого водителя попытался убить Дубровский, но был ранен в руку, и тогда задачу по уничтожению водителя взял на себя Резо. Он метко выстрелил водителю в голову, тот умер, однако, грузовик продолжил нестись на всех парах вперёд. Самосвал со всей дури влетел в бетонные глыбы, задавив насмерть Майского, который так не вовремя подбежал на помощь своим, но зато остальным удалось отбежать в сторону и не попасть под колёса КАМАЗа.

– Чёрт, похоже, они убили нашего бухгалтера! Сволочи проклятые! – стал ругаться Вернер, рассматривая раздавленное тело Майского.

Ладожцы, проходя возле раскоряченного посередине дороги самосвала, открыли шквальный огонь. В этот раз под раздачу попал Петрович вместе с Резо. Гордый грузин моментально погиб от трёх пуль, угодивших ему в живот, но он, умирая, продолжил стрелять и умудрился ещё ранить одного из бандитов. Петрович же успел увернуться, и его лишь ранило по касательной. Стало понятно, что полуразрушенные укрепления больше ни на что негодны и что нет смысла пытаться бороться с толпой ладожцев на такой короткой дистанции. Поэтому Дмитрий поспешил своим крикнуть: «Уходим отсюда!» Сказать-то легко, а как выполнять это поручение, Кац не уточнил. Ведь членам мафии нужно было как-то высунуться из укрытий, чтобы добежать до дверей штаба.

Вернеру пришла в голову идея закидать врагов дымовыми шашками. И он, достав из своей сумки гранаты, принялся их разбрасывать по всему периметру, что и позволило им вскоре эвакуироваться за «третью линию», но, конечно, не обошлось без ранений. Тяжело был ранен только Маслов, которому прострелили руку, но он кряхтя всё же нырнул последним в дверь, которую за ним захлопнул Кац. Они все сумели забежать в штаб. Отходя от дверей и поднимаясь наверх, Кац сообщил своим, чтобы стреляли из окон штаба.

Курикин, забежав на третий этаж, высунулся из окна с гранатомётом и выстрелил в приближающихся к штабу врагов. Троих ладожцев моментально разорвало на части, отчего они, собственно, погибли. Ещё двум бандитам поотрывало руки и ноги, и те стали жутко кричать от боли, забрызгав всё кровью. Мясник скомандовал избавиться от лежащих в крови бандитов, что сразу и было сделано. «Убейте их! Нам они уже не нужны в таком виде». Да, это было очень цинично и мерзко, но для Мясника это не выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Ему было уже не впервой отдавать такого рода приказы. Помимо того что ладожцы убили своих, они начали стрелять в ответ по Курикину, и в итоге его чуть не ранили, он в последний момент отошёл от окна. Из другого окна Петрович и Вернер закидали гранатами бандитов, и они смогли убить ещё двоих. Вскоре после взрыва гранат послышался более мощный и громкий взрыв – это означало, что кто-то из бандитов подорвался на мине. И, действительно, выглянув осторожно из этого же окна, Юрий Григорьевич увидел двух свалившихся замертво на дороге бандитов.

«Зараза, проход заминирован!» – крикнул кто-то из них. Ладожцы догадались, что здесь всюду были разбросаны мины, и они их стали осторожно обходить. Курикин вместе с Филимоновым высунулись и начали целенаправленно стрелять из гранатомёта по минам. Минное поле начало перманентно взрываться, из-за чего возникло постоянное огненное пламя вместе с разлетающимися смертоносными осколками, которые убили шестерых и ранили ещё четырёх бандитов Шляпника. Увидев, что шесть человек практически тут же погибли, ладожцы частично утратили свой боевой дух и стали менее активно идти в атаку. Через полминуты они, наконец, сумели выбить дверь и проникнуть внутрь здания. Ладожцы принялись торопливо забегать наверх по лестнице, где их ждали.

Увидев забегающую по лестнице толпу бандитов, Филимонов выстрелил в них из гранатомёта. В результате трое ладожцев погибли на месте, но они в большинстве своём продолжили подниматься наверх, несмотря ни на что. Они между первым и вторым этажами стремительно настигли Филимонова, который спешно перезаряжал оружие, и расстреляли его в упор, потом они убили Викторова и Беляшева, которые в свою очередь смогли убить двух ладожцев. В итоге, счёт был 2:2, обмен оказался равноценным.

Тем временем практически все мафиози уже были на третьем этаже, кроме, наверное, Вернера и Лыкова, которые остались на перелёте между третьим и вторым этажами и которые ответственно минировали лестницу. Когда они поняли, что пора делать ноги, то немедленно побежали наверх. «Взрывай их к чёрту!» – оглушающе крикнул Вернер Лыкову. Тот послушался и нажал на кнопку детонатора. Последний лестничный пролёт взорвался, унеся в ад пятерых бандитов и ранив ещё двух. Весь пролёт провалился вниз, ещё убив под своими завалами трёх бандитов, которые некстати пробегали под ним.

– Они взорвали лестницу! – крикнул Янычар Мяснику, спешно забегая на второй этаж.

– Чёрт, что же делать?! – паническим голосом воскликнул Гончаров.

– Надо уходить отсюда! Мы уже ничего не сможем сделать. – ответил Мясник, напряжённо рассматривая подорванный лестничный пролёт.

– Мясник, ты, что, с ума сошёл? Они нас перебьют к чёрту, пока мы будем пытаться уйти отсюда. Нас и так-то осталось примерно тридцать пять человек. – скептически возразил ему Янычар.

– И что ты предлагаешь? Сидеть здесь до потери пульса? – недоумённо спросил Евстигнеев, хмуря брови.

– Придётся оставаться здесь пока что. И это в их интересах выпустить нас отсюда. – посмотрел наверх Янычар. – Когда им жрать захочется, то они вынуждены будут дать нам уйти. А поскольку мы пока здесь, то мы их попросту перестреляем, если они попробуют спуститься. Понимаешь, к чему я клоню?

– Хм, а ведь действительно ты прав. Как-то я не подумал над этим… – внезапно у Мясника зазвонил телефон, и он замолк, принявшись доставать его. – Алло! Да, шеф, слушаю Вас… Нет, мы на данный момент застряли в помещении штаба… Нам не выбраться, придётся ждать пока мафия нас выпустит… Да, Кац по-прежнему жив… Ну, блин, как мы во-вашему можем уйти? Нас как собак перестреляют!.. Я рад, что Вы поняли меня. Ждите тогда, когда мафия соизволит выпустить нас… Когда выберемся, я вам позвоню… Давайте, до связи.

– Что говорит шеф? – спросил Янычар.

– Говорит, чтобы мы осторожно ушли отсюда. Он также сказал, что придётся нам пока смириться с существованием мафии.

– Так что же? Мы капитулируем? – изумился Гончаров, что стоял на лестнице, и стремительно спустился на второй этаж.

– Гончар, не лезь не в своё дело! Уж как-нибудь без тебя разберёмся. – жёстко ответил ему Янычар. – Нам нужно думать, как уйти отсюда.

– Надо бы запросить переговоры с представителями мафии. Сейчас поднимусь максимально наверх. – произнёс Мясник и с деловым видом, озираясь по сторонам, принялся подниматься наверх.

Наконец, он, пройдя мимо лежащих трупов и обломков бетонной лестницы, дошёл до того места, где обрывалась лестница. Он немного подумал, прежде чем что-либо сказать членам мафии, в руках у которых была его судьба, да и судьба остальных застрявших в здании ладожцев. Поэтому Мяснику, как главному переговорщику, стоило разговаривать очень осторожно с людьми, от которых зависело многое в данный момент. В этом смысле мафия была в более выгодной позиции. Евстигнеев вздохнул и обратился к мафии, громко крикнув при этом наверх: «Эй, вы, наверху! Я готов говорить с вами!» Но никакого ответа не последовало, и тогда Мясник, разозлившись, стал грубо взывать наверх.

– Кто-нибудь будет из вашего сброда говорить со мной?! Или как?

На третьем этаже, в коридоре, послышались глухие шаги, которые со временем стали слышны более отчётливо. Вскоре из-за угла показался кто-то, очень похожий на Вернера. Действительно, это был Вернер, и, кстати, Евстигнеев неплохо знал его в лицо, поэтому и распознал его практически сразу. Вернер молча подошёл к самому краю лестницы, после чего посмотрел на Мясника и, откашлявшись, сказал:

– Чего тебе нужно, Мясник? Нам не о чем с тобой разговаривать… Мы не приглашали ни тебя, ни твоих уродов.

– Послушай, да, мы совершили грубейшую ошибку, когда попытались атаковать вас. Мы уже поняли, что грубо просчитались. Так может, позволите уйти нам спокойно, а?

– Ты хочешь, чтобы мы вас просто отпустили? Ищи дураков в другом месте!

– А как тогда вы выберетесь? Ведь мы будем стрелять, если вы попробуете вылезти из укрытия.

– Ладно, ты в какой-то степени прав… – Вернер принялся обдумывать поступившее предложение. – Я сейчас спрошу у Каца, что он думает по этому поводу. – договорил Николай и ушёл прочь, куда-то вглубь коридора.

Вернер зашёл в кабинет Каца, где все собрались. Он серьёзно посмотрел на своих, когда вошёл в дверь, а после с важным видом подошёл к шефу. Тот, увидев Вернера, тут же спросил:

– Чего они хотят от нас?

– Чтобы мы позволили им мирно уйти.

– И это после всего того, что они сделали? Хм, интересное кино! Значит, мы их должны понять и простить, а что взамен? А взамен они потом, может быть, не нападут на нас. Так себе обмен, честно говоря…

– Дим, но, вообще-то, они нам дело предлагают. Мы ведь не можем бесконечно сидеть здесь безвылазно. Надо что-то делать!

– Я не поведусь на эту туфту! Мы не дадим им безнаказанно уйти. Мы дадим им бой!.. – Кац обернулся и, нахмурив брови, обратился к своим подчинённым. – Парни, идём туда вниз и перебиваем этих сволочей. Пусть сдохнут от наших пуль. Это приказ.

Дмитрий Владимирович принял историческое решение. Он понял, что нужно по-хорошему уничтожить всех ладожцев и не позволить ни одному из них уйти от справедливого возмездия. В этом-то Андрей Иванович и совершил жёсткий просчёт. Шляпник никогда не думал, что кто-то сможет бросить ему такой вызов. Он самоуверенно полагал, что у него всегда будет возможность выкрутиться, но сейчас он, похоже, оказался в тяжёлом, без преувеличения, тупике, из которого хорошего выхода для его банды не было. Да вот только он ошибся фатально, когда начинал всю эту историю с атакой на штаб мафии. Эта ошибка, пожалуй, будет стоить для Шляпника несоизмеримо дорого. На самом деле, он совершенно не думал, что банда понесёт такие колоссальные потери при штурме.

Он абсолютно искренне рассчитывал на то, что ему удастся молниеносным блицкригом решить вопрос с мафией раз и навсегда. Делов-то на пару часов! Господи, подумаешь, какая-то там мафия, в которой даже толком не было единого лидера (в смысле имеющего безграничные полномочия), а состав был наспех скомпонован из людей, не имеющих абсолютно никакого опыта в боевых действиях. Все люди из нового набора до последнего времени жили обычной гражданской жизнью, никого не трогали. Кто-то был инструктором по оружию, а кто-то проводил сделки на бирже, кто-то же был разнорабочим, ну и так далее. А оказалось, что коллегиальное управление наряду с новыми людьми, ещё не истратившими свой потенциал, в данном случае оказалось существенным плюсом, и в какой-то степени это спасло мафию от уничтожения.

Реальность достаточно больно врезала Андрею Ивановичу по лицу, приведя, наконец, в чувство зарвавшегося бандита, который думал, что сможет всех разорвать и проглотить, словно какая-нибудь хищная рептилия. Кац и его команда показали ему свои клыки, и, похоже, сам Шляпник был в шоке и в ступоре. Но пока он не знал всех этих подробностей, поэтому сейчас, в данный момент, ему ещё казалось, что всё идёт не так уж и плохо. Ну, выберется его банда из устроенной западни. Ну, потеряли несколько десятков человек. Главное, что всё не так уж и плохо. Пока что в глазах Шляпника всё так и выглядело, в сдержанно-оптимистичной манере.

– Думаешь, мы справимся? – выходя вместе со всеми из дверей кабинета, спросил Сербинский у Каца.

– Попробуем! Для начала закидаем их дымовыми шашками, а дальше мы доберёмся до них и будем делать то, что и должны. Нас никто не остановит. Больше Андрея Ивановича я не боюсь. – заметно воодушевился Дмитрий, доставая из кармана пистолет.

– Да. Наверное, ты прав. Попробовать стоит. – осторожно согласился с шефом Юрий Григорьевич.

Викторов, Маслов и Амфоров выбежали первыми в коридор, где лежали руины, оставшиеся от разрушенных ступеней. Они закидали всю лестничную клетку дымовыми шашками. Когда Курикин забросил трос, прикрепив его к поручню, находившемуся подле стены у окна, они принялись быстро спускаться вниз. Ладожская банда стала стрелять во всё подряд, и в итоге Маслов, Викторов и Амфоров, которые были взяты на прицел уходящими с лестницы бандитами, были убиты шквалом огня на месте. Другим мафиози повезло больше, поскольку они уже «десантировались» в тот момент, когда ладожцы спешно покинули лестницу.

Дубровский бросил гранату, и та, укатившись куда-то вперёд, моментально взорвалась. Один из бандитов тут же погиб, ещё одному оторвало и вывернуло руку. Ладожцы продолжили стрелять по ним, и тогда Вернер, стоявший рядом, бросил ещё несколько шашек в сторону бандитов. Те оказались дезориентированы и потому поспешили скрыться в коридоре второго этажа. Двое бандитов всё же не успели убежать и их настигла автоматная очередь, и они погибли. Мафия стремительно практически в полном составе спустилась на второй этаж.

Петрович подбежал первым к коридору и бросил осколочную гранату, которая убила Гончарова, что успел лишь ужаснуться при виде падающей рядом гранаты, но спастись не смог – ему оторвало голову. Ещё одного ладожца, стоявшего неподалёку, серьёзно ранило в плечо осколком. Ладожцы стали агрессивно отстреливаться. Попытавшийся высунуться в коридор Олегов (из мафии) был убит тремя выстрелами в живот, и он тут же повалился замертво на пол, выронив гранату. Петрович крикнул своим: «Ложись! Граната!» Через несколько секунд граната сработала, и её осколки разлетелись по всему коридору, но никто из мафии, к счастью, не пострадал. Петрович достаточно вовремя предупредил всех.

Лыкову удалось забежать в коридор и убить одного из бандитов, но при этом он тоже был убит ответным огнём. Курикин воспользовался моментом и кинул мощную гранату вслед уходящим в дальнюю комнату бандитам, что находилась за скруглённым поворотом. Граната также достигла цели и ликвидировала ладожца с позывным «Наум». Ладожцы закинули ответную гранату, и она метко попала в Норманова, сразу убив того. Наконец, ладожцы окончательно скрылись за поворотом, после чего Кац, убедившись в этом, немедленно приказал: «Осторожно следуйте за ними!» Мафиози повиновались и стали украдкой двигаться по направлению за удирающими бандитами. «Враг позорно бежит за нами», – видимо, так подумали ладожцы, когда сбегали с «поля боя», поскольку у них по-прежнему была уверенность в том, что всё идёт по плану. Хотя, конечно, это было не так.

Спустя некоторое время мафия прошла за поворот, вплотную приблизившись к дверям последней комнаты. Вернер крикнул своим, чтобы выбивали дверь. Курикин и Дубровский выбили дверь и, высунув дула автоматов в раскрывшуюся дверь, принялись осторожно прокрадываться в комнату. «Осторожно!» – полушёпотом сказал остальным Курикин, заглядывая внутрь. Но, видимо, зря он это сделал, поскольку в комнате уже никого не оказалось, кроме умершего от обильного кровотечения бандита по прозвищу «Варан», который валялся на полу лицом вниз. Окно было разбито, и все ладожцы через него покинули злосчастное помещение и быстро удрали, пока была возможность. Их уже было не догнать, они уехали на своих внедорожниках, оставив их ранее посередине дороги. К тому времени образовался затор, и многим автолюбителям пришлось, матерясь и ругаясь, объезжать колонну из машин. Мясник, садясь в машину, удручённо сказал:

– Зря мы сюда приехали! Думаю, нам и потом лучше не приезжать. Ещё и эти идиоты нам гудят без перерыва…

Все расселись по внедорожникам и дружно умчали прочь. Они уехали практически перед самым носом у догоняющего их Курикина, который пытался их догнать. Но всё оказалось тщетно, и он уже думал открыть по ним огонь, однако, в последний момент решил всё же не делать этого. К нему подбежал Вернер и крикнул ему:

– Ну что, удрали сволочи? Как последние трусы свалили с поля боя!

– Пожалуй, я с тобой полностью согласен. Но, с другой стороны, я их тоже понять могу. Поскольку смысл им здесь оставаться и продолжать борьбу против нас, когда мы всё равно сильнее?

– Тоже верно. Они ведь не могут позволить всем погибнуть, сражаясь против нас… Ладно, идём обратно. – тяжело вздохнул Вернер, повернувшись в противоположную сторону и потихоньку двинувшись назад. – Пошли обратно. Всё, что мы могли, мы сделали. Чёрт, похоже, нам ещё придётся разбирать это всё: эти баррикады, самосвалы и прочую ерунду.

– Думаешь, что можно уже все убирать?– удивился Курикин столь поспешным выводам. – А если они опять на нас нападут?

– Им сил уже не хватит точно. Так что можешь быть спокоен. Эти придурки больше не посмеют совершить такое против нас. – уверенно произнёс Вернер. – Пошли отсюда.

Таким образом, бандитам все же удалось ускользнуть от справедливого возмездия. Хоть это выглядело и не очень красиво и не по-мужски, но выбор был сделан абсолютно правильно с точки зрения сохранения банды, пусть и в более урезанном варианте. Конечно, Андрей Иванович сможет восполнить утерянных во время сегодняшней ночной битвы бойцов. Поэтому из этого трагедию не стоило делать, так что Андрей Иванович в какой-то степени был прав, что нужно сохранять спокойствие и уверенность в своём могуществе. Но, честно говоря, чтобы восполнить эти потери, Андрею Ивановичу нужно было потратить уйму времени, скажем, месяца два точно. Его тайный спонсор будет крайне недоволен такими обстоятельствами, но он всё равно поможет своему вассалу новыми финансовыми вливаниями, потому что деваться было некуда.

Сюзерен был намерен продолжать свою программу по наращиванию своего влияния в городе и в области через усиление ладожской группировки. Все интересы этого покровителя, естественно, упирались в политическую плоскость. Так что у Ветрова оставалось совсем немного времени, чтобы не дать осуществиться этим планам. Но чтобы не дать этому осуществиться, Сергей должен знать наверняка, кто является этим спонсором. И прозорливый подполковник оказался совершенно прав, когда рассудил, что без уничтожения этого тайного покровителя он ничего не сможет сделать с могуществом Андрея Ивановича. Пока есть эти финансовые источники у Шляпника, могущество банды угасать не будет от слова совсем. Кстати, одним из трёх китов, позволяющих Шляпнику удерживаться на плаву, являлся основной костяк группировки. Так вот, эта задача уже была практически решена, осталось только уничтожить Мясника и ещё нескольких бандитов.

Здесь хочется поговорить отдельно о дальнейшей судьбе Самсонова, киллера, лично преданного Андрею Ивановичу. По-хорошему его тоже надобно было устранить, потому что он был чрезвычайно опасным человеком. Но, похоже, у Ветрова (хотя он ещё не знал о нём) и у Андрея Ивановича эта цель совпадала, как ни странно бы это прозвучало. Ведь Шляпник ещё в конце мая, а может, даже и раньше, принял решение от него избавиться. Как раз это должно было решиться в первой декаде августа. Ведь, как утверждалось ранее, у Андрея Ивановича был свой личный «расстрельный список», в этом списке было семь человек. Но теперь в этом списке было уже 4 человека, поскольку трое уже погибли в схватке с мафией, включая Гончарова. Задача значительно упрощалась.

Могло получиться забавно, если бы Шляпник доверил именно Ветрову ликвидацию Самсонова. Но, скорее всего, Андрей Иванович сначала бы поручил это дело кому-нибудь другому. А вот уже если бы тот не справился, то тогда бы пришлось Сергею Александровичу выполнять эту работу. Сергей бы, наконец, познакомился с этим таинственным «Иннокентием Яковлевичем», на которого ему указал уже покойный администратор Юрий Петрович. Но вообще убийство такого матёрого киллера, как Самсонов, было для любого человека практически невыполнимой задачей. Так что если бы подполковнику посчастливилось выполнять поручение по ликвидации особо опасного киллера, то для него это было бы сделать сложнее, чем когда Вернер убивал Бориса Букки (и то Николай чуть не погиб). Иннокентий Яковлевич был тем ещё фруктом, которого не так-то было просто убить. «Меня не убить смертному мужу», как говорилось в одном известном произведении.

II

Утром 27 июля по местным петербургским новостям практически беспрерывно передавали о состоявшейся ночью бойне прямо в центре города. Многие горожане остались под большим впечатлением от таких апокалиптических вестей. Журналисты были ещё теми фантазёрами, когда с пафосом написали, что, цитирую: «В городе всю ночь грохотала мощная канонада из гранатомётов, автоматов и прочего оружия. Так бандиты выясняли между собой отношения, ставя под угрозу общественную безопасность. Сколько людей могло погибнуть!»

Но под этим пафосом скрывалось нечто большее, чем простое нагнетание обстановки. Нет, бесспорным является то, что абсолютно недопустимым явлением были такие опасные разборки. Подача новостей под таким соусом явным образом намекала на то, что федеральные власти были очень обеспокоены происходящими в городе вещами. Скажем так, они выразили «глубочайшую озабоченность» и передали свои обеспокоенности по неформальным каналам правительству Санкт-Петербурга. Однако, стоит отдать должное федералам, что они, наконец, стали реагировать на подобные события в городе, а не заниматься только своими проблемами и не обращать внимания на других, исповедуя лозунг «моя хата с краю».

Федеральная власть экстренно, в час ночи, по видеосвязи связалась с исполняющим обязанности губернатора Романом Александровичем Мицкевичем, которого ранее по тревоге вызвали в мэрию, где он обсуждал вопросы безопасности граждан и устранения возникшей угрозы. Также на собрании решался вопрос о применении статьи по вводу чрезвычайного положения в городе. До того, как позвонили федералы, Мицкевич, который хотел ввести особый режим в Петербурге и области, натолкнулся на сопротивление со стороны правительства города. Многие в правительстве считали позицию губернатора слишком алармистской и призывали главу города не спешить с вводом ЧП, поскольку «ситуация ещё некритична и пока поддаётся коррекции». Поэтому губернатору пришлось пойти навстречу своим коллегам и повременить с решением о чрезвычайных мерах. Он решил дождаться разговора с федеральными властями. Роман Александрович был абсолютно уверен в том, что федералы заставят правительство города с этим согласиться.

– Здравствуйте, Роман Александрович! – поздоровался с губернатором федеральный представитель по фамилии Обоймов.

– Здравствуйте, Фёдор Васильевич! – поприветствовал его в ответ Мицкевич.

– Что у Вас там стряслось? Почему какие-то банды перестреливаются прямо в центре города?! Вы, что, разобраться у себя там не можете? – резко отчитал его представитель, будто бы разговаривал с нерадивым учеником.

– Фёдор Васильевич, Вы же прекрасно знаете, какая сейчас обстановка в моём городе. Я не могу себе позволить простыми методами решать эти вопросы.

– Введите тогда чрезвычайное положение!

– Я уже переговорил с коллегами в мэрии. Так вот, я серьёзно настоял на том, чтобы в городе был введён режим чрезвычайного положения. Но меня никто не послушал, все настаивают, что не надо этого делать. Я Вас заклинаю, Фёдор Васильевич, окажите давление на мэрию! Заставьте их принять мои доводы.

– Хорошо, я Вас понял, Роман Александрович. Я передам через посредников ваши пожелания мэрии, раз Вы сами не можете оказать влияние на своих подчинённых… У меня ещё есть один вопрос. Допустим, мы всё решили, Вы получили то, что хотели; Вы ввели чрезвычайное положение в городе. А где гарантии, что Вы справитесь с этой ситуацией? Что Вы будете делать, если ситуация не будет разрулена?

– Если наш, местный спецназ не справится, то тогда это придётся делать вам. Вы будете рисковать своими людьми. Надеюсь, я убедительно ответил на данный вопрос.

– Ладно, Вы меня убедили. Но имейте ввиду, что при чрезвычайном положении вся ответственность будет лежать на Вас и вашей команде в случае какого-то серьёзного провала. Вот в таком случае до выборов Вы не дотянете и будете сняты со своей должности досрочно. Если после отставки всё равно попытаетесь вести предвыборную кампанию, то мы будем вставлять Вам палки в колёса. Надеюсь, Вы согласны на такие условия?

– Я в курсе этих ваших мер. Я отдаю отчёт себе в этом, можете даже не сомневаться.

– Вот и отлично. До свидания, Роман Александрович! Держите нас в курсе событий.

– До скорой встречи, Фёдор Васильевич.

Губернатор Мицкевич отключил видеоконференцию на своём компьютере. Он ушёл в тот кабинет, где у него и проходило совещание, и сообщил своим подчинённым, что он не может сейчас участвовать в собрании, поскольку он должен будет связаться с председателем главного управления МВД Михаилом Лесковцом, ведь нельзя было откладывать это дело на потом. Сотрудники мэрии с пониманием отнеслись к тому, что губернатор будет отсутствовать какое-то время. Мицкевич поблагодарил сотрудников за понимание и отправился обратно в свой кабинет. Он, только войдя в свой офис, немедленно подошёл к компьютеру и включил его.

Роман Александрович по видеоконференции связался с генералом Лесковцом, который значился у него в «экстренных контактах», в первой десятке списка. Михаил Евгеньевич, который к тому моменту уже вовсю спал, вскочил с постели, только услышав исходящий из компьютера сигнал. Он на автоматизме, ничего не соображая, встал, одел халат и подбежал к своему рабочему столу. Усевшись в кресло, генерал включил компьютер и ответил на видеозвонок через некоторое время.

– Здравствуйте, Михаил Евгеньевич! Я Вас не разбудил случаем? – проницательно спросил губернатор.

– Приветствую Вас, Роман Александрович! Честно говоря, да, я спал. Но раз Вы позвонили, значит, что-то случилось. А если случилось, то, значит, нужна моя помощь. Слушаю внимательно.

– Давайте ближе к делу тогда, Михаил Евгеньевич. В ближайшее время мною будет введён режим чрезвычайного положения.

– По какой причине? Что произошло? – подскочил генерал на кресле, попутно пытаясь протереть ладонью свои заспанные глаза.

– Дело в том, что сегодня ночью две городские банды устроили между собой разборки в центральной части города, порушив инфраструктуру, с применением особо опасного огнестрельного оружия, что могло повлечь за собой смерть многих наших горожан. Я прошу Вас, как ответственного за МВД человека, отдать приказ привести в полную боевую готовность в ближайшее время наши элитные отряды специального назначения под названием «Аврора-7» для последующего ареста вооружённых бандитов.

– Так кого арестовывать? У нас сейчас этих банд превеликое множество. Кто из них совершил это?

– Какая именно банда учинила перестрелку, я абсолютно без понятия. Мне известно лишь то, что всё произошло на Загородном проспекте. Поэтому параллельно с повышением боевой готовности у элитного подразделения спецназа прошу Вас выяснить все подробности ночного происшествия, кто, зачем и почему.

– К какому сроку я должен Вам доложить о результатах проверки?

– Я даю трое суток, до тридцатого числа. Выполняйте.

Генерал Лесковец отключил видеосвязь и, приходя в себя после сна, судорожно стал вспоминать, какая конкретно банда могла стрелять в районе Загородного проспекта. Но ничего ему на ум не приходило. Он только осторожно предположил, что в этом замешан его друг Андрей Иванович. В итоге у него появилась здравая мысль позвонить Шляпнику и выяснить у него, не он ли приложил усилия для наведения шороха. Лесковец хотел это сделать прямо сейчас, но, поразмыслив, решил всё же дождаться утра и уже тогда побеспокоить Андрея Ивановича. Да и генерала клонило обратно в сон, поэтому он рассудил, что нужно как следует выспаться, а уж потом делать всё остальное. Он легко поддался на уловку своего организма, а потому дошёл до кровати и лёг в неё, укрывшись одеялом, затем продолжил спать.

III

Примерно в десять часов утра Михаил Евгеньевич, уже находясь в своём рабочем кабинете в главном управлении МВД, позвонил Андрею Ивановичу. Тот долгое время не брал телефон, и генерал уже думал о том, чтобы перезвонить позже. Но в последний момент Андрей Иванович всё же взял трубку и сказал:

– Алло! Кто это? – не смог распознать Шляпник номер генерала, поскольку тот звонил с другого телефона на всякий случай.

– Доброе утро, Андрей Иванович! Это Лесковец.

– А, Михаил Евгеньевич, это ты… Почему-то у меня твой номер не отобразился корректно. Ты по какому поводу звонишь-то? – изумился Шляпник звонку, которого он точно не ждал в это время.

– Ты уж извини. Но мне приходится звонить с другого номера, а то вдруг нас подслушают…

– Да, пожалуй, ты прав. Лучше подстраховаться.

– Со мной недавно связался губернатор Мицкевич. Так вот он просит меня разобраться в той перестрелке, что случилась сегодня ночью. Это, случайно, не твоих рук дело?

– Ну моих… Неужто ты будешь меня арестовывать? – рассмеялся Андрей Иванович, понимая, что генерал вряд ли его арестует. Даже если допустить такой расклад, то компромат на генерала вскроется достаточно быстро, и тому тоже придётся присесть.

– Нет, ну ты что. Я ж понимаю, что этого не следует делать.

– Так для чего ты тогда спрашиваешь, если ты знаешь, что этого не следует делать? – с неким подозрением спросил у него Шляпник, пытаясь понять, в чём здесь подвох. – Я не понимаю тебя.

– Просто я должен знать, как мне действовать, если к этому приложил руку ты… С кем ты там разбирался-то хоть?

– Ну, вообще-то, с мафией.

– Это с той самой, что недавно ещё возглавлял Букки?

– Верно. Мне, кстати, вот интересно, а что собирается предпринять мэрия-то? Что они могут сделать, я не понимаю. По-моему, ничего.

– Я поэтому-то и звоню, что дело очень срочное и важное. Губернатор сказал, что будет введено чрезвычайное положение и что мне, как главе регионального МВД, он поручил привести спецназ в боевую готовность. А ты ведь знаешь, что это означает. Ну ты понял, к чему я клоню.

– Да, пожалуй, это очень серьёзный вопрос… – достаточно быстро сообразил Андрей Иванович, о чём ему сказал генерал Лесковец. – То есть он хочет посадить тех, кто учинил эту перестрелку, верно?

– Абсолютно, абсолютно верно ты говоришь. Именно это и предполагается.

– Хм, так ведь ты можешь сказать своему начальнику, что это дело рук мафии. – находчиво произнёс Андрей Иванович, рассудив, что он нашёл способ, как быстро, а главное, без каких-либо затрат, избавиться от основного соперника в лице мафии. – Пускай их спецназовцы арестовывают. Я бы посмотрел на это шоу.

– Хм, весьма здравая мысль. Знаешь, а я так и сделаю, пожалуй. Только мне надо как-то убедительно состряпать доказательство того, что именно мафиози между собой устроили эту перестрелку.

– Вот видишь, как у нас с тобой на двоих голова работает. – посмеялся от души Андрей Иванович. – Я думаю, ты спокойно придумаешь какие-нибудь факты. Ты ж изобретательный мужик-то.

– Ох, я надеюсь, что у меня получится это сделать. А иначе нас точно с тобой двоих посадят, несмотря на нашу находчивость.

– Так когда будет штурм, говоришь? – куражась и предвкушая свою победу, весело произнёс Андрей Иванович.

– Где-то тридцатого числа, ориентировочно.

– Замечательно. Будем ждать.

Вскоре после разговора генерала Лесковца с Андреем Ивановичем последний вызвал к себе в кабинет Мясника, Калугина и Ветрова, чтобы продолжить обсуждение полностью провалившегося штурма, при котором банда понесла колоссальные потери. Все трое как-то виновато прошли в кабинет, ожидая очень неприятного разговора, который был прерван в самом начале внезапным звонком от Михаила Евгеньевича. Шляпник, только узнав, что звонит генерал, немедленно попросил своих жестом руки уйти куда-нибудь в другое место. Андрей Иванович очень опасался, что кто-то опять из своих выдаст планы руководству мафии, потому что ему прекрасно было понятно, что кто-то сливает важную информацию Кацу. Он догадался, что у него завёлся «крот», которого было необходимо вычислить.

– Так вот, мы начали наше обсуждение с того, что каким-то образом мафия узнала о нашем замысле и предусмотрительно подготовилась к штурму, загородив наглухо проезд грузовиками и мощными укреплениями. Я не идиот, я понимаю, почему произошло всё именно так. Кто-то из наших, уж не знаю, кто конкретно, передаёт все важные сведения нашему сопернику. У нас, господа, завёлся крот! Мне уже передали, что водитель автобуса, который проезжал неподалёку в тот день, когда мы провели экстренное совещание по поводу мафии, сообщил нам, что кое-что слышал. Так вот, как он сам утверждает, он слышал, как зашедший в автобус пассажир по телефону передал кому-то, видимо, Кацу, что я готовлю «атаку на штаб мафии». И этот пассажир настаивал во время телефонного разговора на серьёзности моих намерений.

– Он видел его в лицо? – спросил немедленно Мясник, сгорая от чрезмерного любопытства.

– Да в том-то и дело, что не видел. Он лишь слышал его голос. Но, к счастью, шофёр голос этот запомнил очень хорошо, и он готов опознать его.

Сергей Александрович несколько напрягся, когда понял, что услышавший его водитель сможет распознать его голос и указать на него. Если бы это произошло, то операции по внедрению, которая до сих пор проходила весьма успешно, пришёл бы конец, как, впрочем, и самому подполковнику. Ведь в таком случае Андрей Иванович без колебаний отдаст приказ убить его прямо на месте. Чтобы скрыть своё напряжение, Ветров спрятал руки за спиной, поскольку они у него непроизвольно сжались.

– Когда он будет готов сделать это? Ну, опознать голос?

– Водитель сообщил, что готов это сделать, как только освободится от работы. То есть где-то через четыре дня, когда будет четверг.

Ветров понял, что он должен в срочном порядке что-то предпринять, чтобы водитель не давал показания. Но что именно? Не убивать же его. Он поразмыслил, что, может быть, стоит пойти на экстраординарные меры и организовать похищение шофёра. Но как это сделать? Вот в чём был весь вопрос. Нужно было кого-то нанимать для этого дела. По замыслу Сергея Александровича, нужно было его похитить и затем насильно вывезти по чужому паспорту, например, в Южную Америку. Согласитесь, идеальное место. Если его там арестуют за «подделку документов», то он пробудет там как минимум три-четыре месяца. Два он отсидит в местном обезьяннике, потом ещё один-два месяца его будет вызволять оттуда российское консульство. Много времени будет потрачено на бюрократические процедуры. Шофёру придётся доказывать, что он не верблюд. Ещё какое-то время понадобится для его идентификации.

IV

Сергей принял решение действовать немедленно. Вечером того же дня, двадцать седьмого июля, он принялся устанавливать личность водителя-стукача. Всю ночь он обзванивал местное транспортное депо, пытаясь выяснить, кто работал на автобусном маршруте под номером пятнадцать. Ничего внятного ему не отвечали, а лишь посылали куда подальше, ссылаясь на то, что ночью они не работают. Интересно, если они не работают, то кто же тогда отвечает на звонки? Неужто какой-то фанатичный трудоголик, тайно прокравшийся в диспетчерскую? Наконец, Сергей сообразил позвонить на горячую линию для потребителей по вопросам общественного транспорта и оставить жалобу на водителя. Ветров решил немного схитрить и пойти другим, более провокационным, путём. Он позвонил туда и ему практически сразу ответил оператор.

– Алло! Здравствуйте, я хочу пожаловаться на одного вашего водителя! – зашёл сразу с козырей подполковник.

– Здравствуйте! Представьтесь для начала, пожалуйста… – приостановил его оператор, чтобы тот не бежал впереди паровоза.

– Ну я, это, Василий Петрович Иванов. – выдумал себе имя Сергей на ходу.

– Хорошо, Василий Петрович. Расскажите, пожалуйста, о вашей проблеме.

– Вчера утром я ездил на общественном маршруте под номером пятнадцать. Водитель мне грубо нахамил, поскольку ему показалось, что я не оплатил проезд. Он бесцеремонно остановил автобус и подошёл ко мне разбираться. Сначала у нас была словесная перепалка, но это ладно. Потом водитель ударил мне по лицу и затем вытолкнул меня из автобуса. Я прошу выплатить мне моральную компенсацию и оштрафовать водителя. Потому что это форменное безобразие!

– Хорошо, я передам вашу информацию в транспортный департамент при правительстве города. Спасибо за ваш отзыв! Ждите от нас звонка после результатов проверки.

– Благодарю Вас! До свидания.

– Всего доброго…

Подполковник хоть и не выяснил напрямую фамилию водителя, но ему этого как раз и не требовалось. Он лишь хотел спровоцировать сотрудников департамента транспорта на то, чтобы они ему после проверки написали имя и фамилию шофёра, который якобы его оскорбил и побил. Водитель, конечно, сам виноват в подобной ситуации. А не надо было стучать на Ветрова. Стукачи ведь странный народ, они всегда уверены, что они будут безнаказанно доносить на других, но при этом почему-то считают, что на них-то уж точно никто не настучит в ответ. Как правило, доносительство всегда возвращается в виде бумеранга. Но многие часто об этом забывают, когда совершают подобное. В двенадцать часов дня, 28 июля, Ветрову позвонил представитель руководства департамента транспорта, и он немедленно ответил.

– Алло!

– Добрый день, Вас беспокоит сотрудник городского департамента транспорта.

– Здравствуйте!

– Вчера Вы оставили заявку по телефону о том, что водитель пятнадцатого маршрута нанёс Вам телесные повреждения и грубо вытолкнул Вас из автобуса. Правильно?

– Да… – нахмурив брови, ответил Ветров.

– Так вот, мы откликнулись на вашу заявку и провели проверку по фактам, указанным Вами в заявке. Мы расспросили водителя по этому вопросу, и он ответил, что это ложь и клевета и что он не помнит подобного случая.

– То есть водитель отказался признать свою вину?

– Да. При этом наш сотрудник Борис Бадриевич Алекперов потребовал, чтобы мы провели очную ставку между ним и Вами. Он хочет доказать свою невиновность. Как Вы на это смотрите?

– Я против этого. – растерявшись ответил Сергей. – Почему я должен что-то доказывать? Не хотите расследовать это беспристрастно, то и не надо тогда такое предлагать! – подполковник отключил телефон и бросил его на диван, при этом ругаясь. – Да пошли вы в баню!

Итак, подполковнику таким незамысловатым, но крайне рискованным, образом удалось выяснить, что водителя звали Борисом Алекперовым. Вскоре Ветров нашёл его профиль в социальной сети, вбив имя и фамилию. Почему-то Алекперов указал своё имя латинскими буквами, и выглядело это на письме весьма своеобразно, но да ладно, не суть. В общем, только взглянув на его фотографию, Ветров тут же опознал его. Так что это был именно тот Борис Алекперов, который ему и был нужен.

Просмотрев фотографии, Сергей обнаружил, что некоторые из них были сделаны из одного и того же ресторана паназиатской кухни. Он обратил внимание, что каждая из них повторяется в одни и те же дни недели. Например, одна была выложена 15-ого июля, другая выложена 18-ого числа, ещё одна была датирована 20-ым июля. То есть он ужинал в этом ресторане во вторник, в пятницу и в воскресенье. И на предыдущей неделе у него получалось так же (8, 11 и 13 июля), и на следующей это повторяется (22, 25 и 27 июля). То есть таким нехитрым образом можно было догадаться, что и на наступившей последней неделе июля Алекперов ровно в те же дни пойдёт в ресторан. И во вторник, и в пятницу, и в воскресенье. Ближайшим был вторник, 29 июля.

Все фотографии, кстати, были выложены в промежутке между семью и десятью часами. То есть объект именно ужинал в этом заведении по вечерам. Осталось лишь выяснить название этого прекрасного заведения и его непосредственный адрес. Сергей Александрович принялся внимательно и кропотливо всматриваться в каждую из этих фотографий. На одной он обнаружил отражение надписи в окне, можно было разглядеть лишь первые две буквы «ТА», что, видимо, означало либо «Таиланд», либо же «Тайская кухня». Он принялся рыться в интернете, но ни одного ресторана с таким названием он не нашёл. И вдруг его осенила простая мысль посмотреть другие рестораны, в названии которых было сочетание букв «т» и «а».

Наконец, подполковник нашёл название этого ресторана. «Боже, и как я не догадался-то до этого!» – с досадой проговорил Сергей и хлопнул себя ладонью по лбу. Ресторан носил название «MASHITA». Он располагался по адресу: Каменноостровский проспект, дом 38/дом 96. Ветров сообразил, что именно там лучше всего похищать нерадивого водителя, который мог помешать уничтожению банды Шляпника. Сергей понимал, что он чисто морально не сможет позволить себе собственноручно похищать гражданского, пусть и вставшего в виде препятствия на пути у грандиозного дела. Потому Ветров стал напряжённо думать, кого нанимать для этой грязной работы.

В течение всего оставшегося понедельника Сергей искал человека, который был бы готов выполнить эту нетривиальную задачу. Под конец дня, полвосьмого вечера, подполковник наткнулся на прелюбопытнейшее объявление на чёрном рынке труда. В нём было заявлено, что некий «чёрный агент по похищению людей» по имени Георгий готов за деньги выполнить любую работу. И был в этом объявлении дан номер телефона. Около девяти часов вечера подполковник вернулся домой и немедленно принялся дозваниваться до так называемого агента. Спустя полминуты агент ответил на звонок.

– Алло! – каким-то хриплым голосом произнёс Георгий. – Кто звонит?

– Здравствуйте! Я, к сожалению, не могу сказать своего имени.

– Хм, Вы по поводу объявления? – догадался агент, что ему звонит заказчик, который не хочет представляться.

– Верно. Я хочу Вас спросить, прежде мы перейдём к делу. Правильно я понимаю, что Вы занимаетесь профессиональным похищением людей за деньги?

– Абсолютно правильно. Ну, я многими вещами занимаюсь.

– Да, понял… Сколько стоят ваши услуги?

– Это зависит от того, что именно я должен буду сделать. «Клиент» будет один?

– Ну, в том месте, где Вы должны его похитить, он будет один.

– Нет, Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду, скольких людей мне похищать?

– Извините. Одного человека Вам нужно будет похитить.

– Имя, фамилия, отчество, год рождения клиента.

– Борис Бадриевич Алекперов, 1978 года рождения.

– Борис Бадриевич Алекперов, сорок семь лет… – проговорил еле слышно Георгий, записывая данные в блокнот. – Так где, говорите, его нужно будет похитить?

– В ресторане MASHITA. Это находится на Каменноостровском, 38 или 96. Там двойной адрес.

– Понял… Когда он прибудет туда?

– Завтра вечером, где-то после семи часов.

– Способ похищения? Опасный, безопасный или нейтральный?

– Как хотите, это уже ваше дело.

– То есть если я ему сломаю руку, Вы не будете возражать? – в шутливой манере уточнил агент.

– Нет-нет, травмы нам ни к чему. Пусть будет безопасный способ.

– Куда я должен доставить клиента?

– В Южную Америку можете?

– Да запросто! Не вопрос, мне-то раз плюнуть. Хоть в Антарктиду могу.

– Нет, в Антарктиду не надо.

– Чили? Аргентина? Боливия?

– Лучше Боливия. – выбрал наименее комфортную страну Ветров.

– Как скажете… С паспортом? Без?

– С поддельным, если можно.

– Можно. Почему же нельзя? За ваши деньги любой каприз. Больше условий не будет?

– Пожалуй, нет.

– Хорошо. Вам всё вместе встанет порядка девяти тысяч долларов. Надеюсь, Вас устраивает такая сумма?

– Определённо.

– Каким образом будете оплачивать?

– Наличными. Я их готов привезти по указанному Вами адресу.

– Хорошо. Завтра утром, в десять часов, подъезжайте, пожалуйста, на угол Лиговского и Невского проспектов. На стороне Лиговского проспекта будет располагаться мусорное ведро. В него Вы опустите пакет с пачкой стодолларовых купюр и сразу же покинете место. Как только я получу свои деньги, я дам знать об этом, позвонив с данного телефонного номера. Надеюсь, Вы меня поняли.

– Да, я Вас понял. Спасибо Вам бо… – не успел поблагодарить Ветров, как внезапно незнакомец замолк и послышались короткие гудки.

«Хм, странно! – подумал вслух подполковник, подняв брови с удивлённым видом. – Так, главное, мне не забыть… Угол Лиговского и Невского. Завтра в десять. Девять тысяч долларов». Он положил телефон на стол и прошёл к окну. Уже было очень темно за ним. А ведь ещё недавно в это время были белые ночи. Ветров принялся вглядываться вдаль. У него из квартиры открывался прекрасный вид на город. Из окна можно было разглядеть Ладожский парк, Ладожский вокзал, некоторую часть соседнего Невского района и многое другое. Посмотрев несколько минут в окно, Сергей Александрович отошёл от него и стал готовиться к завтрашнему дню.

V

Дождливым и достаточно пасмурным, но по-летнему тёплым, утром Ветров вышел из своей квартиры примерно в девять часов и десять минут и направился на такси к обозначенному таинственным агентом Георгием месту. Без пятнадцати десять он прибыл на угол главных двух проспектов города. Он заплатил за проезд таксисту и вышел из машины, нацепив наглухо капюшон, чтобы, во-первых, укрыться хоть как-то от неприятно моросящего дождя, а во-вторых, спрятать своё лицо от лишнего взора. Но когда Сергей начал беспорядочно рыскать глазами, выискивая нужную урну, то его ждал, конечно, неприятный сюрприз. Он вдруг с удивлением обнаружил, что урн было очень много, и многие из них подходили под описание незнакомца.

«Которая из них, чёрт подери?!» – стал Сергей напряжённо метаться из стороны в сторону, натужно думая о том, какое мусорное ведро имел в виду Георгий. В конце концов, Ветров подошёл к самому дальнему из них и, оглянувшись вокруг, осторожно и незаметно положил пачку купюр, завёрнутую в пакет, на дно. После он стремительно ушёл оттуда в сторону торгового центра «Галерея», чтобы из окна понаблюдать за тем, кто придёт за пакетом и вытащит его. Прошло где-то около 15 минут, прежде чем к мусорному ведру подошла какая-то женщина и забрала пакет из него. Это, мягко говоря, сильно удивило подполковника, потому что он думал, что именно Георгий придёт за деньгами. Он быстро выбежал из торгового центра, чтобы проследить за ней.

Однако, пока он бежал, женщина быстро скрылась с места. И Ветров увидел лишь то, как она села в чью-то машину и уехала. «Эх! Не успел!» – махнув рукой, с досадой сказал Сергей. Хоть он и не смог проследить за женщиной, но автомобиль, в который она села, показался ему очень знакомым. Ведь где-то он его уже видел, только вспомнить не мог, где именно. Лишь когда подполковник вернулся к себе домой, он, наконец, смог вспомнить, что эта машина принадлежала его бывшему коллеге по предыдущему участку во Фрунзенском районе. «Да это же Жора Клинцов! Ха-ха, точно! Интересно, как его всё-таки угораздило заниматься таким делом, как похищение людей? Забавное перерождение, неправда ли?» – подумал вслух Сергей Александрович.

Отобедав в ресторане, который находился возле дома, подполковник вернулся к себе на квартиру. Он разделся, помыл руки и ушёл к себе в комнату отдыхать. Он лег на диван и принялся дочитывать один из романов Говарда Лавкрафта, который он все никак не мог дочитать, поскольку дел было по горло. Внезапно для себя Сергей выронил книгу из рук и напрочь отрубился на несколько часов. Примерно в 16:45 Ветров проснулся оттого, что у него зазвонил телефон, хотя он давал себе слово, что будет отключать телефон на время сна. Открыв глаза, он принялся искать телефон, который валялся где-то за подушкой. Наконец, с третьей попытки он нащупал телефон и моментально схватил его, после чего ответил на звонок.

– Алло! Кто звонит?

– Привет, Серёга! Как у тебя дела? – внезапно из трубки послышался бодрый голос Каца.

– О, привет! Не ожидал, что ты позвонишь мне.

– Почему ты не ожидал? – поинтересовался Дмитрий.

– Ну, знаешь, у тебя много сейчас своих забот, поэтому я не был уверен, что у тебя найдётся время на разговор со мной.

– Да, пожалуй, насчёт забот ты абсолютно прав. Но это ведь не повод не звонить своим друзьям, согласись.

– Это-то верно. Но ты, наверное, по делу звонишь, а не чтобы просто поболтать? – прозорливо спросил Ветров.

– Ты угадал на все сто процентов. Впрочем, как и всегда… Да, я звоню тебе по делу. Ну, начну издалека. Как видишь, нам удалось отбить атаку Андрея Ивановича на нас, не в последнюю очередь благодаря твоему предупреждению. Надеюсь, Шляпник ничего не заподозрил?

– Заподозрил, к сожалению. Но это-то ладно, хуже всего то, что меня тогда подслушал водитель автобуса. Так вот эта сволочь настучала на меня!

– Он запомнил твоё лицо? – настороженно спросил Кац.

– Лишь мой голос запомнил. Знаешь, в некоторых случаях этого достаточно для того, чтобы распознать человека.

– Так давай я разберусь через своих с этим водителем. Мне не сложно.

– Нет, спасибо, мне в этом деле помощь не требуется. Я уже, можно сказать, решил этот вопрос. Хоть и брутально, но зато без жертв.

– Хм, звучит достаточно таинственно и загадочно… Ладно, как скажешь. Случайно не знаешь, какие планы у Шляпника по поводу нас?

– Мне кажется, что он хочет всё же решить вопрос с вами… Но как именно, я не знаю. Он ни с кем не делится своими соображениями, особенно после того, как он почуял, что в его банде завёлся крот.

– Да, ты прав. Я думаю, что Андрей Иванович банально опасается, что его карты вновь раскроют. Он решил блефовать. Тоже хороший ход.

– Ты его сравниваешь с профессиональным игроком. Но думаю, ты здесь не прав. Его можно сравнивать лишь с хищным зверем.

– Да, это, конечно, верное замечание… Но после того, как мы ему обломали зубы, он перестал быть хищником.

– Ты его сильно недооцениваешь. Будь более предусмотрительным в вопросе со Шляпником. Он очень хитрый и подлый человек, который готов пойти на любую подлость и на любое преступление, чтобы только удержаться на своём месте. Потому что если он не удержится, то непременно погибнет. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да, я понял тебя. Всё равно не представляю, что он сможет с нами сделать. Если мы выдержали первый удар, то ещё больше шансов у нас устоять после второго. Я верно рассуждаю?

– Возможно. Если б я ещё знал, что у него конкретно на уме, я бы тебе ответил однозначно на твой вопрос. Я лишь предупреждаю.

– Спасибо, что сказал об этом. Этот момент тоже важен для всех нас. Я обязательно учту твоё предупреждение…

– Да, учти, пожалуйста…

Вскоре Ветров и Кац окончили свой разговор. Они ещё оба, в большей степени Кац, не осознавали весь масштаб бедствия. Никто из них и подумать не мог, что по ложному обвинению от генерала Лесковца, являвшегося марионеткой, городские власти дадут команду спецподразделениям начать штурм штаба мафии на Загородном проспекте. Уже был назван тот день и тот час, когда произойдёт это. Штурм был запланирован на восемь часов утра тридцатого июля. По задумке будут использоваться вертолёты с пулемётами, бронемашины, может быть, даже танки и прочая спецтехника.

Штурм мафиозной резиденции оказался предрешён тогда, когда Лесковец утром двадцать девятого числа доложил губернатору Мицкевичу о том, что по якобы имеющимся доказательствам «члены группировки, именуемой как Мафия, осуществили серьёзный акт ущерба, который был нанесён критической инфраструктуре города, что могло повлечь за собой многочисленные жертвы среди гражданского населения». В качестве главного доказательства вины мафии в столь тяжком «грехе» было указано дословно следующее: «Записи с камер видеонаблюдения, а также гильзы и мины, обнаруженные на месте происшествия, свидетельствуют только о том, что члены Мафии, прекрасно осознавая опасность своих действий, тем не менее устроили крупную перестрелку между собой. Помимо прочего, были найдены убитыми сорок четыре человека, из-за чего возбуждено уголовное дело по факту данного преступления, относящегося к осуществлению террористической деятельности».

Вот так вот мафия из оплота справедливости и морали (как виделось в обществе) внезапно превратилась в «террористическую организацию». Буквально по щелчку пальцев мафия удобно превратилась в законную цель для захвата эскадрой спецназа. Точно так же случилось и с генералом Верхояновым, превратившимся вдруг ни с того ни с сего в особо опасного преступника, и с генералом Гершиным, которого по совершенно надуманным причинам обвинили в убийстве своего подчинённого. Во всех этих делах хорошо и на славу потрудился Лесковец. Сразу видна рука профессионального фальсификатора, ай да молодец генерал! С такой фантазией и с такой эквилибристикой генералу нужно было податься в актёры Мариинского театра. Не в ту профессию пошёл Михаил Евгеньевич, ох, не в ту!

Если отбросить шутки в сторону, то становится очень несмешно, когда такой человек управляет правоохранительной системой города. А многие горожане даже не догадывались об этом, продолжая вести свою обыденную жизнь как ни в чём не бывало. Такие люди, как генерал Лесковец, чрезвычайно опасны. Пожалуй, они даже опаснее киллеров, потому что киллеры хотя бы ограничены в своей деятельности в отличие от этих товарищей. А эти наделены большими полномочиями и большой властью, и от них зависят судьбы сотен тысяч, а может быть, и миллионов людей. Так что, чем быстрее тем или иным способом Лесковца вышвырнут со своего места и арестуют, тем будет лучше для всех жителей города.

VI

Наступило тридцатое июля. Полседьмого утра Кац прибыл в штаб-квартиру мафии. Он поднялся на второй этаж вместо третьего, поскольку проход на третий этаж был полностью разрушен. Он прошёл в комнату отдыха, где его уже ожидало порядка десяти человек, среди которых были Курикин, Дубровский, Вернер, Петрович, Дорожевский, Доронин, Никитин, Бородин, Сербинский и Филимонов. Кац очень удивился, когда увидел столько народа в помещении, и, поприветствовав своих людей, немедленно спросил у них, только переступив порог гостиной комнаты:

– Приветствую вас, ребят! А чего вас тут так много собралось? Или я чего-то не знаю?

– Сегодня ночью власти города объявили о введении чрезвычайного положения в Петербурге… – пессимистично сказал Петрович.

– А мы-то здесь причём? По-моему, к властям мы не имеем никакого отношения. Или нас вдруг наделили властными полномочиями, м?

– Так это же полбеды. Власти заявили, что в центре города пройдёт зачистка территории от «опасных бандитов».

– Они хотят убрать нас? – высоко подняв брови, изумился этой новости Дмитрий Владимирович. Он был шокирован таким исходом. – Пусть только попробуют!

– Похоже, будет задействован элитный спецназ. У нас просто нет шансов против них! – надрывно произнёс Вернер, он уже понимал, что они проиграли.

– Значит, дело дрянь… – задумчиво произнёс Кац, упирая руки в бока. – Значит так, ты, Юрий Григорьевич, – обратился он к Сербинскому, что стоял ближе всех к нему, – уезжай скорее отсюда, потому что ты уже нам вряд ли чем-либо поможешь. Понял?

– Хорошо, слушаюсь. – стремительно пошёл на выход Сербинский, но перед тем, как выйти, он обернулся и обратился к своим коллегам: – Держитесь, парни! – а после чего ушёл окончательно.

– Все остальные пускай остаются здесь. Тех, кто ещё не приехал сюда, срочно обзвоните. Пусть приедут. Вернер и Курикин, я вам обоим доверяю это дело. А ты, Петрович, проследи за этим и доложи о результатах. У нас каждый сейчас должен быть при деле, каждый! Будем держать строй, насколько это в принципе возможно в данной ситуации. Мы не намерены сдаваться. Всем остальным я советую пристально наблюдать за любыми телодвижениями, которые будут происходить за пределами резиденции. Всем всё понятно?

– Да! Поняли! – практически в едином порыве ответили его подчинённые.

– Выполняйте.

Спустя примерно час и двадцать минут Вернер и Петрович доложили своему шефу о том, что когда многие из тех, кого они обзванивали, услышали информацию о готовящемся штурме, то моментально отключали связь и переставали выходить на контакт с Советом мафии. Когда эта информация дошла до Каца, то он, честно говоря, был обескуражен такими новостями. Но он достаточно спокойно воспринял эту информацию и распорядился немедленно лишить активов тех, кто отказался исполнять свои долг перед мафией и просто слинял с поля боя. Вернер согласился с этим распоряжением и уже хотел выйти из помещения, чтобы исполнить приказ своего шефа.

Только он пошёл на выход, как вдруг везде повырубалось электричество, а наверху, над крышей, послышался звук от летящих к зданию вертолётов. Это были вертолёты, принадлежащие элитному спецподразделению с названием Аврора-7. Гул от них только нарастал, они подлетали всё ближе и ближе.

– Чёрт подери, они нам вырубили связь всю! – панически выкрикнул Петрович.

– Даже рация не работает! – добавил Курикин от себя, пытаясь по рации связаться хоть с кем-то.

– Сдавайтесь! Вы окружены! – произнёс через громкоговоритель один из спецназовцев.

– Да пошли вы все куда подальше! – высунулся Кац из окна и прокричал в ответ. – Мы не сдадимся!

– Повторяю, вы окружены! Сложите оружие! Это последнее предупреждение!

И вновь мафия ответила отказом. Из-за этого командир спецназа уверенно приказал своим брать штурмом здание: «Приступаем к захвату цели!» Они стремительно спустились по тросу на второй этаж. Спецназовцы вломились в комнату, стреляя во всё подряд. Мафиози стали стрелять в ответ по ним. Стало ясно, что придётся давать жёсткий отпор, и потому мафия начала отчаянно изо всех сил сопротивляться. Им удалось в моменте отбить первую волну спецназовцев, практически сразу было убито четверо и ещё столько же ранено. Мафия потеряла лишь Доронина и Филимонова, которые первыми попали под огонь.

– Вроде отбили! – рано обрадовался Курикин.

– Сейчас будет вторая волна! – крикнул Петрович.

– Кац, давай сейчас ты свалишь, мы тебя прикроем! – предложил Вернер Дмитрию.

– Ладно, я ухожу! Но только с тобой!

Кац вместе с Вернером эвакуировался из коридора, и они быстро спустились по запасной лестнице в подвал, где был вырыт подземный туннель. Они открыли дверь, запертую на замок, и бросились бежать по подземному проходу. Тем временем спецназовцы высадились второй волной в количестве пятнадцати человек. Они успешно десантировались в комнату отдыха и начали ожесточённо стрелять. Они расстреляли Дорожевского. Курикин был ранен в ногу. Петрович его схватил под руку, и они оба успели убежать вниз, пока Головин и Никитин отстреливались от спецназовцев. Тем не менее их убили. Силовики стали преследовать уходящих от них Петровича и Курикина. Они начали стрелять им в спину в надежде попасть, но ничего толком не вышло. Они следом за ними спустились в туннель и бросились в погоню. Курикину стало понятно, что Петровичу уже не удастся из-за него спастись и крикнул ему:

– Отпусти меня, спасай себя! Я уже не жилец!

– Ещё мне не хватало угрызений совести из-за твоей смерти! – Петрович схватил его крепче и продолжил бежать с ним. – Идём!

Вернер отворил крышку люка и выбрался на Набережной реки Фонтанки, после чего отряхнулся и подал руку Кацу, и он тоже вылез наружу. Прикрывая своё лицо от яркого солнца, Дмитрий оглянулся вокруг и спросил у Вернера:

– Будешь взрывать туннель?

– Надо бы взорвать его на всякий случай. – ответил задумчиво Вернер, закрывая люк. – А то боюсь, что нас догонят.

Курикин увидел, как они закрывают крышку, и громко крикнул: «Подождите нас!» Вернер хорошо его расслышал и сказал шефу:

– Кажется, Курикин бежит сюда… Я слышу, как он кричит.

– Убери люк отсюда! – приказал ему Кац, наклоняясь к канализации. Вскоре в створе появился Курикин, который был весь в крови. Он увидел Каца и что-то сказал Петровичу, который тоже предстал взору Каца.

– Дим, взрывай этот чёртов туннель! – выбираясь наружу вслед за Курикиным, крикнул Петрович. – Они преследуют нас!

– Хорошо. – плотно закрывая крышку люка, ответил ему Кац. – Вернер, взрывай к чёрту!

Николай достал детонатор и набрал код, после чего нажал на красную кнопку. Во всём туннеле прогремел мощный взрыв, что внешне напомнило какое-то сильное землетрясение. В ближайшем доме даже повыбивало стёкла, у автомобилей, стоящих на красном светофоре, сработали всевозможные датчики и сигнализации, стаи птиц улетели в небо. Грохот был невероятной мощности. Создавалось впечатление, что под землёй испытали ядерную бомбу. При самом взрыве погибло шестеро спецназовцев, ещё трое выжили и были серьёзно ранены.

– Вот это тряхануло! – оценил Петрович, отряхиваясь от пыли.

– Да уж… – согласился с ним Кац. – Как вам удалось сбежать оттуда?

– Я и сам не знаю. Чудо, что мы вообще смогли выжить. Я так считаю. – ответил Петрович, тяжело вздыхая. – Я думаю, нам пора валить отсюда…

– Это верно, нужно делать ноги… А что будет с нашими деньгами? – спросил Курикин у Каца, держась за раненное бедро.

– Не беспокойся, Паш. Я заранее распорядился перевести все наши счета в офшор на островах Сент-Винсент и Гренадины. В этом нам помог наш старый друг Иззерсон.

– То есть все деньги останутся в целостности и сохранности?

– Да. Так что Шляпник ни шиша не получит. Его ждёт большое разочарование.

– А-ха-ха, этот идиот сам себя перехитрил.

– Короче, я предлагаю всем нам разделиться. – начал делиться своим планом Дмитрий Владимирович. – Я сейчас же забронирую билеты нам на самолёт, пока буду ехать во вторую резиденцию, мне надо забрать свои вещи оттуда. Коля, – обратился к Вернеру Кац, – а тебя я попрошу заехать к вдове Руздевой и передать ей ноутбук её покойного мужа. Мы ей обещали вернуть его.

– Хорошо, сделаю. – флегматично ответил Николай.

– А зачем вы отдаёте такую ценную вещь? – искренне недоумевал Курикин. – Нам самим ещё пригодится.

– Паш, это очень опасная штука. В этом компьютере столько всего, что лучше пусть он будет в надёжных руках. Поэтому это даже не обсуждается. Моё слово – приказ. Всё понял?

– Ладно, как скажешь. Я просто думал, что нам ещё пригодится…

– Нет, он нам больше не понадобится. Мафии в нынешнем её виде с этого дня больше не существует, я сворачиваю наш проект. Пойми меня правильно!

– Ладно…

– Ну всё, я помчал. – сказал Вернер и стремительно ушёл.

– А вы, ребят, езжайте в аэропорт. Я прибуду позже туда. – сказал своим Кац. – Мне надо смотаться под Кингисепп, в нашу третью резиденцию.

– Как будешь добираться? – поинтересовался Курикин.

– На такси. Если я по какой-то причине не приеду до четырёх часов, то улетайте без меня.

– Докудова наш рейс? – спросил Петрович у Каца, который так и не сказал о том, куда они полетят.

– Самолёт летит в Мехико, я забронирую нам номера в местном отеле. Там уже решим, что нам делать дальше…

В то время, когда они все разъехались кто куда, губернатор Мицкевич позвонил генералу Лесковцу и поинтересовался тем, как прошла операция по штурму штаба мафии элитным спецназом. Генерал ему понуро ответил, что в целом операция прошла успешно. Роману Александровичу явно не понравился такой абстрактный ответ, и он потребовал доложить о реальном положении дел. Лесковцу пришлось сказать всю правду. Он доложил, что «глава мафии Дмитрий Кац и трое его подельников сумели сбежать, подорвав за собой подземный туннель, где, возможно, погибло до десяти спецназовцев».

Губернатор в резкой форме отчитал его за сокрытие этих фактов, после чего он потребовал от генерала, чтобы тот немедленно объявил в федеральный розыск Каца, Галицкого, Курикина и Вернера. Лесковец согласился с этим требованием и принялся выполнять приказ Мицкевича. Михаил Евгеньевич попросил своего заместителя Абдурманова разместить в официальном реестре МВД информацию о розыске четырёх фигурантов уголовного дела, которое было возбуждено по статье о террористической деятельности. Также генерал поручил заместителю дать всю информацию о фигурантах, включая их личные фотографии и паспортные данные, в прессу для того, чтобы бдительные граждане сообщали полиции о местонахождении «членов террористической банды» (цитата самого Михаила Евгеньевича).

Достаточно оперативно, в течение пятнадцати минут после полученного приказа, господин Абдурманов выложил информацию в реестр о разыскиваемых «преступниках». Ему осталось лишь огласить журналистам об этом событии. Он от имени руководства МВД разослал фотографии в известные информагентства. Новость разлетелась стремительно, заполнив информационное пространство всего Северо-Запада и в то же время взорвав его изнутри. Средства массовой информации умело оживили интерес граждан к поиску особо опасных фигурантов. Во всех уважаемых себя изданиях появилась информация об «особо опасных бандитах». Все сознательные граждане тут же подхватили эту волну и на этой волне принялись исполнять свой гражданский долг.

VII

Дмитрий Владимирович тем временем, абсолютно ещё не подозревая о том факте, что его как опасного террориста МВД спешно объявило в федеральный розыск, вызвал такси, чтобы отправиться в один из посёлков, что располагался подле Кингисеппа. Он намеревался заехать за своими вещами: наличными деньгами, банковскими международными картами, личными вещами. Среди них также были липовые документы, которые бы ему позволили беспрепятственно улететь из страны. Он прекрасно понимал, что объявление его в розыск было лишь делом времени, однако, он явно не ожидал, что весьма неторопливое и ленивое МВД настолько оперативно сделает это. Но об этом Кац узнает лишь тогда, когда сядет в машину такси, а пока он ни о чём не подозревал. Вскоре таксист подъехал к тому месту, где Кац стоял среди припаркованных у обочины машин на набережной. К удивлению Дмитрия Владимировича, таксистом оказалась женщина примерно тридцати пяти лет. Она открыла окно и крикнула ему:

– Вы едете в Кингисеппский район?

– Да-да, это я.

– Тогда присаживайтесь.

Дмитрий спешно подошёл к машине, открыл дверь и сел на переднее место рядом с водителем. Хотя, наверное, это выглядело не очень тактично с его стороны, но дело было не в том, что за рулём сидела красивая женщина, а в том, что Кац всегда садился только на передние места. Этой привычке он традиционно следовал в течение всей своей сознательной жизни. Работа адвокатом в своё время давала о себе знать, когда Кац разъезжал со своими клиентами по судам. И иногда клиенты возили его, а иногда они менялись ролями, и тогда он выступал в качестве шофёра.

– Вы любите ездить на передних местах? – спросила она и улыбнулась. Как ни странно, она совершенно не смутилась тому, что он сел рядом.

– Да, есть такое дело. Привычка… Что уж поделаешь. – пристёгиваясь ремнём безопасности, ответил Кац в деловой манере.

– Вы работали в такси?

– Да нет, я был адвокатом в своё время. Работал в одной конторе, где-то с 2005 по 2014 годы.

– А сейчас Вы не работаете адвокатом?

– Ох, к сожалению, нет. Мне сейчас не до этого.

Таксистка поддала газу, и машина тронулась с места. Её старенький автомобиль французского производства неспешно разогнался и непринуждённо и плавно поехал по дороге. Как ни странно, машине хоть и было примерно пятнадцать лет, но ехала очень и очень уверенно, при этом не дребезжала и не подскакивала от любой ямы или камня.

– Какой приятный ход у вашей машины. Ехать на ней одно удовольствие. – сделал невольный комплимент Дмитрий.

– Я рада, что Вам нравится. Знаете, многие пассажиры даже и не замечают этого. Видимо, мало людей, которые замечают такие незначимые детали.

– Нет, ну что Вы… Это достаточно важная деталь. По крайней мере, для меня. Мне не всё равно. Странно, что многие этого, ну, не то что не замечают, а попросту не ценят. А зря, я бы на их месте не относился так безразлично ко всему.

– О, это Вы абсолютно правильно сказали. Знаете, Вы очень приятный собеседник. С Вами есть о чём поговорить… – таксистка задумалась и затем спросила у Каца: – Слушайте, а кем Вы работаете? Нет, Вы можете, конечно, не отвечать… – она обратила внимание, что Кац не очень хотел говорить ей правду. Кстати, было весьма странно, что она была плохо осведомлена о мафии. Потому что если бы она интересовалась такой «организацией», то наверняка бы опознала её руководителя.

– Как бы Вам это сказать… Я зарабатываю не очень честным трудом. Буду уж говорить откровенно. Я бы с радостью выдумал красивую легенду о себе. Но я не могу врать Вам, поскольку Вы честный человек. А я не люблю обманывать искренних людей.

– О, а это уже интересно. Можете рассказать поподробнее? Я обожаю слушать такие истории. – внезапно проявила она свой интерес к этой теме. Видимо, она была из тех людей, которые сами были авантюристами, ценили подобных себе и любили приключения. Кац явно не рассчитывал на такой поворот событий, но в то же время он был приятно удивлён, он уже не чувствовал себя каким-то скованным и зажатым.

– Хм, Вам действительно интересна эта тематика?

– Да-да, я действительно увлекаюсь разного рода приключенческими романами. Мне любовь к подобного рода книгам привил ещё отец. Правда, он умер совсем недавно. Ему было пятьдесят семь лет.

– Сердечный приступ? – прозорливо спросил Дмитрий.

– Да, он был сердечником. Ладно, не важно. Расскажете о вашем деле?

– Ну раз Вас это заинтересовало, то так уж и быть, расскажу. Вы слышали что-нибудь о Мафии?

– Что-то знакомое. Я только лишь знаю, что их лидер недавно умер.

– Так вот, я её новый руководитель.

– Да Вы что?! – таксистка была в восторге от ответа Каца. – Слушайте, никогда не думала, что встречусь с Вами. Ваше имя – Дмитрий, ведь так?

– Абсолютно точно… Кстати, а как Вас зовут? Что-то я даже не сообразил спросить раньше. – Кацу было несколько неловко, когда он об этом спохватился.

– Да ничего. Рада познакомиться, я – Евгения, – пожала она руку Дмитрию, – можете меня называть Женей.

– Хорошее имя… Точно такое же, как и у моей старшей сестры.

– А какие именно у Вас полномочия в вашей мафии? Может, мне присоединиться к вам?

– Я бы с радостью Вас принял, но это уже невозможно. Мафия сегодня прекращает своё существование, вынужден сообщить с сожалением.

– Жаль… А по какой причине, можете сказать?

– Жень, понимаете, я сейчас в очень сложном положении. Я буквально бегу сегодня из страны, меня вот-вот объявят в розыск.

– Обожаю мужчин, которых объявляют в розыск. Видимо, Вы их сильно разозлили. – рассмеялась Евгения.

– Да, есть такое.

– И каков ваш план?

– Свалить как можно быстрее отсюда. А потом… потом я улечу в Мексику под ложным паспортом. А дальше посмотрим. Можно я Вам, Жень, задам вопрос один?

– Да, пожалуйста. Не стесняйтесь.

– Почему Вы так загорелись идеей работать на нашу организацию?

– Знаете, после четырнадцати лет работы в такси начинаешь понимать, какая у тебя скучная профессия. Ничего не происходит… Ну, иногда начальство говорит мне, что я молодец, все дела. Да, конечно, приятно, когда тебя хвалят… Но всё это так даётся тяжело, что задумываешься о том, а не послать ли это всё к черту и перестать играть по этим правилам… Надеюсь, я понятно объяснила.

– Я прекрасно всё понял… У меня, когда я был адвокатом, сложилось ровно такое же впечатление от своей деятельности. К концу стало ясно, что мои старания в общем никому не нужны и не интересны.

– И что Вы сделали потом?

– Я сделал ровно то же самое, о чём и Вы подумали. Через несколько месяцев после увольнения я вступил в мафию. Тем более тогда ей было где-то шесть-семь лет, она только начинала развитие во что-то более глобальное. Тогда мы выглядели очень смешно и нелепо, но мы превзошли все ожидания… – договорил Кац свой монолог и замолк, а потом поразмыслив добавил: – Нам до сегодняшнего дня принадлежала половина города. Вот наглядная демонстрация.

– Видимо, Вы сделали правильный выбор тогда.

– Может быть. Но я не знаю наверняка, было ли это лучшим решением… Могу только сказать, что я точно был счастлив, когда ушёл из адвокатов. Я хоть высыпаться стал и перестал находиться в постоянном стрессе.

– Я думаю, что Вы правильно поступили. Может, и мне когда-нибудь повезёт, и я тогда смогу найти более подходящую работу для себя.

– Жень, главное, чтобы Вам нравилась работа, и чтобы она для Вас была интересной.

– Вы правы. Я так и сделаю… А как Вы собираетесь улетать отсюда, если Вас объявят в розыск?

– Не знаю, Жень. Просто не знаю. Я буду лишь надеяться, что я всё же успею пересечь границу.

– Может быть, Вам лучше узнать об этом наверняка…

– Тогда позвольте я включу новостное радио, возможно, что я уже в розыске…

– Да, давайте, я не возражаю.

Кац включил радио и затем выбрал нужную волну. Он прибавил громкости, чтобы расслышать, о чём бубнилось из радиостанции. Наконец, стал отчётливо слышен голос диктора, который быстро зачитывал новости. Сначала диктор читал новости об очередных авариях, пробках, экономических проблемах. Дмитрий уже и не думал услышать что-либо по теме спецназовского штурма. Однако, диктор напоследок рассказал об этом всём:

«И последняя важная новость на сегодняшнее утро. Как сообщается, в центре города во время объявленного особого режима опасности сегодня по приказу МВД был осуществлён штурм здания, где укрывались вооружённые бандиты. Четырём из них, однако, удалось сбежать. Вот имена этих беглецов: Кац Дмитрий Владимирович, глава преступной организации, и его заместители Вернер Николай Сергеевич, Галицкий Игорь Петрович и Курикин Павел Фёдорович. Их лица Вы можете обнаружить на нашем сайте. Если Вам что-то известно об этих людях, то срочно сообщайте нам на горячую линию по телефону…»

Кац прослушал данное новостное сообщение со стеклянными от ужаса глазами и немедленно выключил радио. Он совсем не понимал, как ему действовать дальше. Дмитрий принялся серьёзно думать над этим вопросом. Он прекрасно осознавал, что вылететь он уже не сможет, и потому нужно было создать новый план действий. Евгения молча смотрела на него, продолжая вести машину, она сразу поняла, о чём он думает. Через некоторое время она спросила у него:

– Как Вы будете действовать дальше?

– Честно говоря, не знаю… Я в любом случае должен доехать до пункта назначения, чтобы забрать свои документы. Без них я не смогу пересечь границу, мне по-любому придётся использовать ложные данные.

– Вас довезти до границы? – предложила Евгения свою помощь. – Я помогу Вам с этим, можете положиться на меня.

– Конечно, спасибо за помощь… но я не хочу подставлять Вас.

– Да бросьте! Я довезу Вас.

– Ладно, давайте…

Примерно через час они доехали до назначенного Кацем места. Евгения остановила машину у обочины и принялась ждать, а Дмитрий быстро вышел и побежал за своими вещами, что лежали в здании запасной резиденции. Он забежал на второй этаж дома, зашёл в свой кабинет, достал сумку из шкафа. Он открыл её, чтобы проверить, всё ли на месте. Убедившись, что всё в порядке, Кац немедленно нацепил сумку через плечо и спустился вниз. Вскоре он подошёл к машине такси и, открыв дверь, сел в неё.

– Ну как? Нашли всё необходимое?

– Да, нашёл. Спасибо, что дождались. Я, конечно, постарался как можно быстрее всё сделать.

– Слушайте, может, перейдём на «ты»? Вроде мы как друзья теперь. Как думаете?

– Давай, я согласен.

– А то как-то странно… я тебя уже неплохо знаю, а всё называю на «Вы»… – посмеялась Евгения и повернула ключ зажигания.

– Да я, собственно, только могу приветствовать это.

– Ну, что? Поехали?

– Да, поехали.

Только они выехали на трассу, как внезапно их начала преследовать полицейская машина. Из которой по громкоговорителю полицейский стал призывать их остановиться.

– Чёрт! – сказал Кац, а затем обратился к Евгении. – Можешь выжать газ на полную мощность?

– Да, наверное. Сейчас попробую.

Евгения приложила все усилия, чтобы увеличить скорость до 150 километров в час. На какое-то время им даже удалось оторваться от погони. До границы с Эстонией уже оставалось каких-то двадцать километров и казалось, что полиция больше не попадётся на глаза. Но наши герои совершенно напрасно на это надеялись, поскольку как только Евгения свернула налево у села Погодье, то им тут же навстречу выехала полицейская машина.

– Держись! – крикнула Евгения, резко дёргая руль, чтобы увернуться от лобового столкновения с безумным полицейским.

Произошло, конечно, невероятное. Примерно в полуметре друг от друга полицейская машина и машина такси разошлись левыми бортами. Полицейский, увидев, что они поехали дальше, немедленно через громкоговоритель крикнул: «Остановите машину! Я приказываю Вам остановиться!»

– Да пошёл ты! Придурок! – высунувшись из машины, ответил ему на понятном языке Кац.

Но, судя по всему, на сотрудника полиции это никак не подействовало. Это, скорее, лишь раззадорило и разозлило сумасшедшего полицейского, и тот начал яростно палить во всё подряд. Но, конечно, он в первую очередь стал пытаться стрелять по колёсам.

– Господи, он стреляет по нам! – сказала паническим голосом Евгения.

– Не волнуйся! Я его обезврежу! – спокойно ответил Дмитрий и, сняв пистолет с предохранителя, несколько раз выстрелил по двигателю полицейской машины, и та резко загорелась. Полицейскому пришлось выкусить и остановиться возле обочины.

– Вот же козёл! – ругнулся Кац, забираясь обратно в машину и закрывая окно.

– Ловко ты его остановил! Спасибо тебе большое.

– Да это тебе спасибо. Если б не ты, меня бы уже точно арестовали в тот момент, когда я забирал свои вещи.

– Ладно, как скажешь. Нам, кстати, осталось где-то четырнадцать километров.

– О, неплохо. Хотя, я думаю, что это ещё не конец…

– Надеюсь, что они отстанут от нас.

– Неплохо водишь машину! Даже я на такие «дрифты» не способен. Я-то уж думал, что мы столкнёмся с этим безумцем.

– Со мной такое впервые, честно говоря. Просто повезло.

Через примерно шесть минут они подъехали к пограничному пункту. По какой-то причине перед границей выстроилась гигантская очередь из машин. Кац недоумённо посмотрел на это всё, после чего вспомнил, что контрольно-пропускной пункт для автомобилей был закрыт на реконструкцию до конца года.

– Кажется, автомобили проехать не могут… – задумчиво произнесла Евгения, вглядываясь вдаль.

– О, господи, какие же все клоуны! – стал возмущённо ругаться Кац. – Вечно напридумывают кучу причин, как бы ещё нагадить людям! Эти идиоты закрыли пропускной пункт из-за ремонта. О, боже!

– Так что делать?

– Для пешеходов, слава богу, открыт проход. Придётся идти по дороге.

– Я пойду с тобой! – решительно сказал Евгения и принялась выходить из машины.

– А тебя пропустят?

– Да, у меня с собой мой загранпаспорт.

– Часто за границу выезжала?

– Нет, у меня знакомые в Тарту живут. Пару раз съездила и всё.

– А, понятно. – закрывая за собой дверь, сказал Кац, а затем взял свою сумку с заднего сиденья. – Скажи мне, почему ты решила всё-таки пойти со мной?

– Знаешь, я так подумала, а, собственно, что мне здесь делать? Да и машину мою полиция запомнила, в тюрьму я совершенно не рвусь. Придётся переходить границу.

– Ну, да, пожалуй, лучше не оставаться здесь. Ладно… Идём?

– Пошли!

Кац и Евгения пешком дошли до пропускного пункта «Ивангород—Нарва», попутно оглядывая местную достопримечательность, а именно средневековую Ивангородскую крепость. Они оба зашли в здание таможни. Как ни странно, очередь из людей, стоящих на проверку, была очень уж небольшой. В очереди стояла семья из трёх человек. А перед ней стоял один пожилой иностранец, который разъяснялся с таможенником на корявом английском языке, видимо, это был эстонец. Через примерно пятнадцать минут дошла очередь и до наших героев.

Кац пропустил Евгению вперёд. Она подошла к окну, где сидели сотрудники таможни, и предъявила свой загранпаспорт на имя Евгении Николаевны Орловой, 1989 года рождения. Таможенник взял её паспорт на проверку. Спустя некоторое время он вернул ей паспорт и попросил посмотреть наверх, на зеркало. Сверив её отражение с фотографией, он произнёс: «Проходите, пожалуйста!»

Она прошла вперёд к дверям, после чего вышла на улицу. Дмитрий подошёл к сотруднику таможни и протянул ему свой липовый загранпаспорт на имя Дмитрия Алексеевича Смирницкого, где была вклеена его фотография. Таможенник как-то вяло взял паспорт и принялся вбивать его номер в реестре. По какой-то причине программа не обнаружила такого имени в списке. «Да что ж сегодня такое! Весь день барахлит, – пробормотал недовольно сотрудник таможни и затем обратился к Кацу, – извините меня. Сегодня целый день сбоит!»

Дмитрий с пониманием кивнул и принялся ждать, когда временный сбой прекратится. Таможенник вновь ввёл данные, указанные в загранпаспорте Каца. И, наконец, программа смогла обнаружить его паспорт. «Посмотрите наверх!» – сказал ему таможенник, отдавая документы обратно. Дмитрий посмотрел в зеркало, после чего таможенник дал добро на то, чтобы тот проходил дальше. Кац, вздохнув с облегчением, открыл входную дверь и вышел наружу. Евгения радостно взглянула на него и спросила:

– Пропустили?

– Пропустили, всё нормально. Осталось пройти ещё одну таможню. Вот тогда-то вообще будет всё замечательно.

– Да, хорошо бы…

Вскоре они дошли до следующего контрольно-пропускного пункта. Но там очередь оказалась чрезмерно гигантской, многие из людей стояли цепью из живой вереницы прямо на улице.

– М-да, такими темпами, мы никуда не уйдём… – скептично произнёс Кац вслух, уперев руки в бока.

– Придётся ждать. Не беспокойся, у меня всегда так было на границе.

Тем не менее очередь быстро смещалась вперёд, поскольку таможенники всё-таки были заинтересованы в том, чтобы пропустить как можно больше людей, причём именно граждан Эстонии. Так что Кац дал слишком уж пессимистичный прогноз. Ситуация-то была не настолько плачевной, как он предполагал в самом начале. В конце концов, стало очевидно, что толпа начала стремительно рассасываться, что говорило лишь о том, что достаточно быстро очередь дойдёт и до наших героев.

Спустя двадцать четыре минуты Кац подошёл к таможеннику и вручил свои липовые документы, где было указано, что «Дмитрий Смирницкий» имеет вид на временное место жительства в Эстонии. Эстонский пограничник сказал ему:

– Please, watch up on the mirror!

– Well. – ответил спокойно Кац и посмотрел наверх.

Внезапно у таможенника зазвонил телефон, и тому пришлось ответить на столь мешающий звонок.

– Wait, please… Allo! Are you from russian customs?.. Oh, I don't know. I didn’t see these people… What? Smirnitsky? Hmm, – посмотрел пристально таможенник на Каца и потом ответил своему российскому коллеге, – I don't trust your words. It's other man!.. No, no! I won't do it. You ain't my chief! No. I won't arrest him! If this were another refugee, I wouldn't arrest and give him to you! – таможенник договорил со своим коллегой на повышенных тонах, повесил трубку и, внимательно проверив паспорт Каца, немедленно пропустил его со словами: – Welcome to Estonia!

– Thank you very much! – от души поблагодарил его Дмитрий Владимирович за то, что тот вступился за него и не позволил депортировать обратно туда, где его точно бы арестовали.

Таможенник по имени Ханно чисто по-человечески отнёсся к Кацу и выручил его в трудный момент, несмотря даже на то, что ему пришлось ругаться с чужими таможенниками. Он не стал возвращать его обратно, думая, что «Смирницкого» по беспределу пытались тормознуть на границе какие-то бешенные чиновники, которые таким образом хотели отомстить ему непонятно за что. Поэтому не колеблясь Ханно моментально пропустил Каца. Такие вот принципы и убеждения были у таможенника. Он с чистой совестью сделал то, что и должен был сделать любой добропорядочный гражданин в такой скользкой и непонятной ситуации. Добропорядочный в том смысле, что не стал отдавать Каца на растерзание тем людям, которые не могли внятно объяснить, для чего они так мстительно за ним охотятся.

Дмитрий Владимирович ушёл оттуда, выйдя наружу через дверь. Кац подошёл к Евгении и сказал:

– Знаешь, я иногда удивляюсь храбрости людей… Особенно храбрости таможенника, который не отправил меня обратно. Я ему очень благодарен за это!

– Тебя хотели вернуть обратно?

– Да, пытались, но пограничник сказал им, что не будет высылать меня, поскольку посчитал меня беженцем. Ну, в определённой степени это верное замечание.

– Главное, что всё обошлось… Что дальше?

– Мне нужно будет каким-то образом попасть в Мексику. Но это уже дело техники…

– Почему именно в Мексику?

– Я должен встретиться там со своими людьми и обговорить дальнейшие планы.

– Ясно. Когда вылетаем?

– Хочешь со мной полететь?

– Ну, а почему бы нет? Друзья, как-никак. Или ты стесняешься меня? – добродушно улыбнувшись спросила у него Евгения.

– Я не стесняюсь, просто как-то не привык я с женщиной ездить куда-то… Ладно, давай.

Глава XV. Охота на ведьм

I

В то время как Дмитрий успешно пересёк государственную границу, несмотря на все потуги полиции и пограничников, Лесковец рвал и метал в своём кабинете. Ему оперативно доложили, что Кац, объявленный в федеральный розыск, неожиданно скрылся в Эстонии, откуда не представлялось возможным экстрадировать Дмитрия Владимировича. Хотя генерал подсознательно понимал, что Эстония Каца не выдаст ни при каких обстоятельствах, он всё же настоял, чтобы по дипломатическим каналам передали российскому консульству в Таллинне, что требуется немедленно начать переговоры с эстонским правительством об экстрадиции граждан, «подозреваемых в террористической деятельности».

В общем, Михаил Евгеньевич никак не мог угомониться и честно признать свой провал. Он решил мстить за свою неудачу разыскиваемому Кацу, он собирался любой ценой достать того буквально из-под земли. Уж слишком генерал Лесковец был заносчив и кичлив и полностью отказывался признавать свою ответственность за упущение «столь опасного преступника». Ему же придётся отвечать перед губернатором за свою «чудовищную оплошность» (так в мыслях думал Михаил Евгеньевич).

Он дал распоряжение написать экстренное письмо российскому консулу в Эстонии, в котором он собирался от своего имени рекомендовать тому начать процесс экстрадиции Дмитрия Каца. Абдурманов думал что-либо возразить своему начальнику, но решил, что не стоит лишний раз нервировать генерала. Абдурманов параллельно передал эту информацию губернатору на всякий случай. Мицкевич ответил, что «можно передать эту информацию консулу, но процесс экстрадиции запускать не стоит, поскольку это может на данном этапе ударить по репутации мэрии».

Таким образом, Роман Александрович намекнул, что не особо хочет рисковать своим постом. Ведь, если выяснится, что российское консульство запускает процесс экстрадиции гражданина, сбежавшего от регионального МВД, то федеральная власть будет использовать этот инцидент в качестве козыря, чтобы убрать Мицкевича со своего поста. Это вовсе не означало, что увольнение губернатора произойдёт непременно, но это означало, что власть точно не допустит Романа Александровича до выборов, которые должны были состояться уже 14 сентября.

Губернатор знал, что в случае выборов он победит в первом же туре с разгромным отрывом от основного оппонента из партии «Альянс социал-демократов Петербурга» Алексея Плотникова. Так что Мицкевичу было бы обидно упустить свою победу из рук и отдать её на тарелке с голубой каёмочкой своему злейшему противнику, который остро критиковал его за недостаточную борьбу с криминалитетом, за чудовищную коррупцию и за затыкание рта местным газетам. Первое и второе были вполне справедливыми замечаниями, и не потому, что Мицкевич был таким уж плохим и ужасным руководителем. Просто возможности были у него значительно ограничены в силу власти криминала над большей частью города, которая напрямую не подчинялась местной власти.

Поэтому, исходя из вышесказанного, Роман Александрович чисто политически не мог позволить Лесковцу совершать подобного рода выкрутасы. Также он в жёсткой форме передал помощнику генерала Абдурманову, чтобы тот предупредил своего шефа о недопустимости каких-либо взаимодействий с персоналом консульства. Губернатор поклялся, что иначе отправит в отставку генерала и даже глазом не моргнёт. Вдобавок, Роман Александрович посоветовал уделить больше внимания тем разыскиваемым лицам, которые всё ещё находились на территории страны. Абдурманов всё понял и немедленно передал данное послание губернатора Михаилу Евгеньевичу, что несколько остудило его пыл в отношении Каца.

Теперь же его яростный орлиный взор был обращён в сторону ещё не успевших бежать из страны «фигурантов дела о терроризме». Из этого всего следует, что Галицкий, Вернер и Курикин оказывались под основным ударом, им угрожала опасность быть арестованными или убитыми. Когда Шляпник узнал, что эти трое живы и находятся неподалёку, то он порадовался этому и приказал своим также начать охоту на них. Но Андрей Иванович в отличие от МВД был менее гуманным, а потому дал команду сразу расправляться с «фигурантами» в случае чего. Так началась «охота на ведьм».

II

Тем временем Вернер, заехавший к себе домой, на Бухарестскую улицу, за ноутбуком Руздева, поехал отвозить эту весьма ценную вещицу вдове покойного Ивана Константиновича Светлане. Она жила в совершенно другой части города, а именно в Парголово. У чёрта на рогах, согласитесь. Из-за всевозможных пробок Николай потратил на дорогу без малого два часа. Примерно в двенадцать часов он прибыл с ноутбуком к подъезду дома, где жила вдова. Он позвонил в переговорное, и тут же ему была открыта дверь – Светлана уже знала, что он приедет, поскольку Вернер заранее предупредил о своём визите.

– Привет, Свет! – заходя к ней в квартиру, поздоровался Вернер.

– Привет… Ты привёз его?

– Да, привёз. Вот, – протянул ей пакет Николай, – держи.

– Спасибо большое. – взяла Светлана пакет в руки, а после поставила на тумбу. – Он запаролен?

– Да, пароль от него: дата вашей свадьбы.

– Поняла.

– Как дела-то?

– Ну, нормально в принципе. Конечно, тяжело воспитывать сына одной, без мужа. Но вроде пока справляюсь.

– Это… если тебе нужна будет какая-то материальная помощь, то обращайся. Мы сможем тебе помочь.

– Спасибо, но с этим проблем пока что нет. Хорошо, буду иметь в виду.

– Надеюсь, ты не будешь использовать ноутбук не по прямому назначению.

– Я не буду им пользоваться, скорее всего.

– Хорошо… Ну, давай. – обнял её по-дружески Николай и попрощавшись ушёл. – До встречи!

– До встречи.

Вернер быстро вышел из подъезда и стремительно пошёл к своей машине. Когда он подошёл к ней, то с удивлением обнаружил, что задняя дверь была открыта. Удивление быстро сменилось на испуг, просто потому, что он не открывал её от слова совсем. Он до конца отворил её и визуально осмотрел салон, но ничего подозрительного не обнаружил. Он, конечно, изрядно перепугался, когда начал прокручивать в голове самые жуткие домыслы, что бы это могло означать. Вернер, сильно вспотев, захлопнул дверь и сел на водительское сиденье. Совершенно ни о чём не подозревая, он спокойно завёл двигатель и спустя некоторое время тронулся с места.

Хоть он ничего и не заподозрил, но предчувствие чего-то очень опасного его не покидало. На самом деле ему было о чём беспокоиться, поскольку следивший за ним всё это время Мясник прикрепил под переднее кресло маячок, который передавал GPS-сигнал ему на телефон. Теперь он видел, где находился в тот или иной момент времени Вернер. Странно, что Николай не проверил досконально салон своей машины. Ведь у него было очень хорошее чутьё, так почему он внезапно сделал такой грубый просчёт? Совсем было неясно, почему Вернер повёл себя так в данной ситуации.

Николай проехал на своём Ягуаре через шлагбаум и вскоре выехал на основную дорогу, а следом за ним через некоторое время поехал и Евстигнеев. Вернер не заподозрил хвоста за собой и спокойно продолжал лететь по окружной трассе на достаточно большой скорости. Мясник уже начинал нервничать, поскольку он ехал медленно по сравнению с преследуемым, и ему стало казаться, что он потерял Николая из вида. Его выручало лишь то, что машину Николая он всё время видел на карте, и только так Мясник продолжал ориентироваться.

Внезапно Мяснику на помощь пришла гигантская пробка на автотрассе, буквально недавно образовавшаяся из-за большого потока машин. «Чёрт подери, очередная пробка!» – возмутился Николай. Он думал свернуть куда-то, но это совершенно не представлялось возможным, поскольку деваться было некуда, всё-таки это была огороженная с двух сторон трасса. «Ладно, подождём…» – подумал вновь Николай и принялся доставать из бардачка машины бутылку с минеральной водой, ему жутко хотелось пить. И в каком-то смысле он был благодарен тому, что у него появилась возможность утолить свою жажду.

Тем временем Мясник нагнал его, но всё равно не смог его обнаружить. Здесь всё дело было в том, что их обоих отделяло несколько машин, из-за этого Евстигнеев не видел его. Мясник посмотрел в свой навигатор и к радости для себя обнаружил, что пробка-то растянулась на три километра. И вот тогда он понял, что у него есть время, чтобы выйти из машины и убить ничего не подозревающего Вернера. Он быстро отстегнулся от ремня безопасности, открыл дверь и выскочил из машины.

Поскольку Вернер остановился в правом ряду, то Мясник на всякий случай пошёл вдоль полосы слева. На ходу он зарядил свой пистолет-пулемёт и затем снял с предохранителя. Пока он подходил к Вернеру, тот включил музыку в телефоне на полную громкость и наслаждался последними в своей жизни минутами хорошей ретро-музыки. В тот момент, когда у него заиграла мелодия под названием Riddle, Мясник вплотную подошёл к его машине и расстрелял Николая, целясь в грудь и в голову. Тот замертво, весь в крови, повалился на соседнее сиденье с пространным взглядом в глазах, смотревших куда-то наверх.

Убедившись, что тот умер, Мясник наклонился через разбитое окно и достал из кармана брюк убитого драгоценный пистолет, подаренный Александром Букки. Евстигнеев решил преподнести сей кровавый дар своему шефу. Ну что сказать, типичный моральный урод. Если внимательно приглядеться, то можно обнаружить, что в чём-то такое поведение было очень уж похоже на древние ритуалы у язычников, которые совершали жертвоприношения своим богам. Так и здесь, Евстигнеев решил преподнести в дар своему «божеству» столь дорогой подарок. Ему это, конечно, здорово аукнется, но об этом Мясник ещё не догадывался. Он взял пистолет и положил его к себе в карман. Под шумные крики и вопли, что раздавались среди перепуганных до смерти автолюбителей, кто-то из них даже умудрился побросать свои машины и убежать куда глаза глядят. Но циничного Мясника это нисколько не смутило, и он спокойно прошёл к своей машине и сел в неё.

III

Дмитрий Владимирович, в тот момент пересекавший российско-эстонскую границу, ещё не подозревал, что один из его лучших друзей был дерзко убит прямо в своей машине на глазах у множества водителей и долгое время оставался лежать в луже крови. Если бы Кац это узнал, то был бы точно шокирован столь беззастенчивым нападением на своего друга, которого он очень уважал, как настоящего современного рыцаря. Но, видимо, для Вернера и была уготована такая преждевременная смерть. Николай хоть и обманул смерть, когда его застрелил Борис Букки, но смерть всё равно придёт за своим рано или поздно. В общем, как это было продемонстрировано в одном из кинофильмов, где главные герои сначала чудом увернулись от смерти, и как потом она забирала каждого из них, несмотря на все препятствия. Здесь, видимо, был абсолютно идентичный случай.

Мясник в чём-то, кстати говоря, облегчил задачу городскому МВД. Ведь теперь им нужно было разыскать не трёх фигурантов, а уже двух. Примерно в половину первого, то есть через десять минут после убийства Вернера, Курикин и Петрович на такси прибыли в аэропорт. К тому моменту до их вылета оставалось чуть больше двух часов. Курикин вытащил из багажника свою сумку на колёсах и, выдвинув рукоять из механизма, повёз её за собой. А рядом с ним пошёл Петрович. Однако, у него в отличие от Курикина не было никакого багажа. У него с собой был лишь чемодан, в котором хранились все его документы, включая липовые. Хотя поддельные документы ему вряд ли помогут, если полиция будет искать его. Входя в здание терминала, Петрович вдруг спросил у него:

– Зачем тебе столько вещей? Ты, что, в кругосветку отправляешься? – подколол он своего друга.

– Слушай, Петрович, это не твоё дело! Ты за собой лучше следи.

– Так всё-таки, зачем ты насобирал себе такой гигантский багаж?

– Захотелось мне так.

– Ладно.

– К чему вообще эти вопросы?

– Да просто интересно. Мало ли…

– Я бы на твоём месте больше беспокоился о том, что сюда может нагрянуть полиция и арестовать нас.

– Не боись. Всё обойдётся. Увидишь.

– Я бы не был так уж уверен.

– Ну, скажи мне, с чего ты взял, что нас найдёт полиция? У них полно своих дел помимо нас с тобой. Ты, что, думаешь рядовые сотрудники МВД будут пытаться найти нас? Это смешно. Они наверняка поглядели на то, как мы расправились со спецназом, и им скорее всего расхотелось ловить нас. Так что я не думаю, что они горят желанием заниматься этим делом. Уж поверь, я знаю точно.

– Мне бы твой оптимизм… Ладно, посмотрим.

Курикин на входе обратился к одному из сотрудников аэропорта, чтобы тот запечатал его сумку специальной защитной плёнкой. Когда сумка была запечатана, он взял её и немедленно ушёл. Затем они с Петровичем где-то час простояли на утомительной регистрации. Странная, конечно, процедура, а, главное, абсолютно лишённая всякого здравого смысла. Впрочем, не суть. Затем они сквозь многочисленную толпу прошли в зал ожидания и уселись на двух свободных местах. До того как их самолёт должен был взлететь, оставалось примерно сорок-сорок пять минут. Как ни странно, они, уже вовсю находясь в розыске, абсолютно обыденно прошли через регистрационные процедуры. Видимо, их ещё не успели внести в регистрационную базу служб аэропорта.

– Видишь, нас никто не ищет. Мы никому не нужны. – успокоил Петрович Курикина. – Я же тебе говорил.

– Надо всё равно быть начеку. Я-то знаю, как оно бывает. Быстро и неожиданно. – Курикин посчитал, что пока рано расслабляться и что стоит ещё ожидать возможных сюрпризов.

Через двадцать две минуты всем пассажирам, которые ожидали самолёт в зоне вылета, был подан звуковой сигнал со словами: «Уважаемые пассажиры рейса! Просим вас проходить к автобусу номер четыре. Спасибо за внимание!» Проснувшийся от этого Курикин внезапно обнаружил, что Петрович куда-то запропастился. «Куда ж он девался?! – подумал он в мыслях и крикнул: – Петрович!» Однако, тот не отозвался, только другие пассажиры недоумённо переглянулись и стали что-то обсуждать, показывая на Павла. Курикин почему-то решил, что Петрович уже вышел наружу и направился к автобусу. «Точно! Он пошёл туда».

Выйдя вместе с толпой пассажиров на улицу, Курикин увидел садящегося в автобус Петровича и облегчённо вздохнул. Он узнал его по кепке. Вскоре все пассажиры рейса сели в автобус, и шофёр повёз их к самолёту, который относительно недавно приземлился. Это был Airbus A350, рассчитанный на триста с лишним пассажиров. Пока они ехали, Курикин вдруг понял, что тот мужик, которого он принял за Петровича, оказался каким-то незнакомцем, нацепившим на себя похожую кепку. «Зараза, это не он!» – чуть слышно проворчал Павел и начал разглядывать пассажиров. Стоило ему случайно выглянуть из окна, то к своему ещё большему ужасу он увидел как с противоположной стороны аэропорта в сторону самолёта ехало несколько машин полиции с воющими сиренами.

Надо было что-то предпринять и немедленно. Курикин понял, что из автобуса он прямо сейчас не сможет выйти, тогда он стал думать, как действовать дальше. Пришлось ждать, пока шофёр довезёт их до самолёта. Тем временем Курикин поглядел на то, как сотрудники терминала из тележек расфасовывают сумки и чемодан в багажный отсек самолёта, и ему пришла в голову гениальная мысль. Автобус подъехал к самолёту, и пассажиры один из другим и направились к трапу. Полицейские моментально перегородили им путь и начали всех досматривать. Они проверяли буквально каждого пассажира. Пассажиры, естественно, возмущались и роптали, покрывая отборным матом полицию. Но ничего нельзя было поделать, пришлось подчиниться требованию полицейских. Осмотрев всех пассажиров, которых было, между прочим, двести сорок четыре человека, полицейские не смогли обнаружить ни Петровича, ни Курикина. Будто те сквозь землю провалились.

– Похоже, мы упустили их… – с досадой произнёс лейтенант полиции Никольский.

– Значит, они должны быть в аэропорту. Пошли туда! Будем искать там. – ответил ему капитан.

Полицейские в полном составе бегом направились в здание терминала, чтобы провести обыски и, наконец, найти «фигурантов». Но они совершенно не подозревали, что их здорово надули. Петрович хоть и не верил, что полиция может прийти за ними, но в какой-то момент ему показалось, что он услышал звук сирены. Прежде чем уйти он собирался разбудить уснувшего Курикина, но тот всё никак не мог проснуться. Поэтому Петрович плюнул на это всё и стремительно ушёл из здания, накинув сверху капюшон и нацепив очки, взятые им из чемодана. Он незаметно для всех перебежал через взлётно-посадочную полосу и вскоре оказался у дороги, где он принялся ожидать попутную машину.

Что касается Курикина, то он, выбежав из автобуса, подкрался с одному из укладчиков и, схватив за голову, свернул тому шею, после чего искусно оттащил тело в сторону и снял с трупа специальную жилетку. Он нацепил её на себя и под видом укладчика принялся складывать в отсек багаж пассажиров. Когда двое других укладчиков ушли, Курикин успел протиснуться через закрывающуюся дверь в самолёт. Хоть там, в отсеке, и было темно, но вполне нормально можно было там переждать длительный перелёт. Главное было каким-то образом выйти оттуда, когда самолёт приземлится в Мехико.

Полицейские тем временем осмотрели помещение и ничего не обнаружили существенного. После того, как самолёт улетел, лейтенант Никольский, посмотрев в окно, заметил, что на взлётной полосе валяется чьё-то тело.

– Капитан, на полосе кто-то лежит. Мне кажется, надо проверить.

– Похоже на труп… – выглянул в окно капитан Каримов. – Обследуйте!

Полицейские вскоре подбежали к телу убитого укладчика. Лейтенант, визуально осмотрев труп, убедился, что это не тот, кого они ищут. Капитан подошёл к ним и стал разглядывать тело. Он сразу же догадался, что Курикин скрылся в грузовом отсеке самолёта. Каримов распорядился немедленно передать диспетчерам данные о нахождении на борту опасного преступника. Лейтенант ответил ему, что вряд ли кто-то принудительно приземлит самолёт, поскольку нет для этого серьёзных оснований. Да и может оказаться, что никого нет в самолёте. Каримову пришлось согласиться с доводами своего подчинённого. Капитан принял решение прекратить поиски и в отчёте начальству написал, что «не удалось разыскать подозреваемых в терроризме лиц».

Петрович на попутной машине добрался прямиком до штаба ладожцев, чтобы переговорить с Андреем Ивановичем. Он собирался совершить своеобразный обмен по схеме «безопасность в обмен на свободу». То есть Петрович был готов перейти на службу к Шляпнику, будучи ограниченным в своих возможностях, и при этом сохранить себе жизнь. Галицкий был уверен, что Андрей Иванович позволит тому перейти под своё покровительство. Вполне себе это был рабочий вариант для Петровича, поскольку других сколь-либо приемлемых вариантов для него не было. Он мог, конечно, улететь следом за Кацем и Курикиным, но он совершенно не хотел менять свой привычный образ жизни, а потому решил остаться.

IV

Ветров, выходя из штаба банды, к своему удивлению, увидел идущего к нему Петровича. Петрович невозмутимо прошёл мимо него и ничего не сказал, однако, они обменялись взглядами. Петрович, поглядев на него, намекнул своим выражением лица, что у него есть важное дело, которое он должен был обсудить с Андреем Ивановичем. Этот посыл ясно прочитывался в его глазах. Он вошёл в дверь и поднялся по лестнице. На самом входе на второй этаж его встретил Янычар. Янычар слегка замешкался, и было видно, что он хочет достать пистолет и убить своего врага одним выстрелом наповал. Но Петрович спокойно на это отреагировал и не менее спокойным голосом сказал ему следующее:

– Ты можешь меня убить, поскольку я без оружия пришёл сюда. Но, может, ты позволишь мне переговорить с шефом?

– Чего ты хочешь, Петрович? Говори.

– У меня есть с собой выгодное предложение, от которого Андрей Иванович вряд ли откажется.

– Ладно, проходи. – опустил пистолет Темирланов и позволил Галицкому пройти к шефу. – Имей в виду, мы тебя убьём, если ты солгал.

Петрович не стучась открыл дверь и стремительно вошёл в кабинет Андрея Ивановича. Тот абсолютно не ожидал, что к нему войдёт внезапно Галицкий, и поперхнулся чаем, который он пил. Шляпник принялся натужно откашливаться от чая, попавшего ему не в то горло. Поняв, что это не помогает, он стал стучать кулаком в грудь. Наконец, он смог откашляться и хмуря брови сурово вопросил у незваного гостя:

– Чёрт тебя подери, Петрович! Что тебе нужно от меня?! Кха-кхарх. – вновь закашлял Шляпник, злостно посмотрев на Галицкого. – Какого лешего ты пришёл сюда?

– Я хочу предложить сделку. – невозмутимо произнёс Петрович.

– Какую ещё сделку?! Что ты несёшь! – жёстко рявкнул на него Шляпник.

– Я приехал сюда, чтобы заявить, что я готов работать на тебя.

– Интересное кино! И кто ж тебя надоумил врываться сюда и предлагать свои услуги?

– Да никто, я лично принял это решение.

– Ты вообще в курсе, что я на всех вас объявил охоту? Если твоё предложение мне не понравится, ты отсюда не выйдешь!

– Я знаю об этом. Можешь не напоминать. Так что насчёт сделки?

– Чтобы была заключена сделка, у нас должен быть предмет торга, а его пока что нет. Может, расскажешь, что я получу взамен?

– А разве не понятно? Я ведь предлагаю свои услуги в обмен на то, что ты меня не убьёшь… По-моему, весьма честный обмен.

– На хрена ты мне сдался? С какого перепуга я должен тебя принять к себе на работу?

– Мне кажется, что ты сейчас остро нуждаешься в людях. А уж после того, как мы перебили вас всех…

– Чёрт возьми, не напоминай мне об этом даже! – Андрея Ивановича сильно покоробило от слов Петровича, ему было неприятно, что ему лишний раз напомнили о грандиозном провале. – Это не имеет отношения к нынешним реалиям… Вашей мафии больше нет! Вы уже всё проиграли. Диктовать условия вашей капитуляции буду я.

– Без спецназа у тебя бы ничего не вышло.

– А кто, по-твоему, надоумил их разгромить вас? – задал риторический вопрос Шляпник. – То-то же! А ты говоришь!

– Не цепляйся к словам. Я всё верно сказал.

– Слушай, не морочь мне голову! Ты мне так надоел уже со своей болтовнёй, что я сделаю всё что угодно, только не болтай! – у Андрея Ивановича здорово разболелась голова и подскочило давление, что он аж схватился двумя руками за лоб и принялся растирать его. – Хочешь, чтоб я тебя принял? Да пожалуйста! Только оставь меня в покое, ради бога!

– Я рад, что мы договорились. Ну я пошёл…

– Уходи уже! – проворчал Андрей Иванович.

Как только Петрович ушёл вниз по лестнице, Андрей Иванович, кряхтя от головной боли, вскочил с места и подошёл к стоявшему у кабинета Янычару. Именно Янычар отвечал за кадровую политику в банде, если это, конечно, можно так назвать. Этим делом Темирланов занимался с лета 2023 года, сменив на данном посту внезапно умершего Григорьева, у которого якобы произошёл разрыв аорты. Хотя поговаривают, что Калугин по приказу Шляпника отравил Григорьева в рамках проводившихся тогда чисток, когда погибло ещё три человека. Вообще говоря, массовые чистки, что были запланированы на август 2025 года, не были первыми, перед этим они проводились как минимум три раза: в марте 2022 года, в октябре 2023 года и в июне-июле 2024 года.

И, кстати, именно нынешние чистки пошли совсем не по изначальному плану, который был составлен Шляпником и исполнителем убийств Гончаровым (уже покойным). Пошли не по плану, поскольку половина расстрельного списка погибла в схватке с мафией 27 июля. Хоть Андрею Ивановичу категорически не понравилось, что всё пошло наперекосяк, но, с другой стороны, это значительно облегчало работу по зачистке от неугодных элементов. Похоже, что к трём жертвам списка вскоре добавится и Петрович, потому что никакой абсолютно ценности он не представлял для банды. Так, по крайней мере, считал сам Шляпник.

По поводу погибшего Гончарова хочется сказать следующее. Он находился в расстрельном списке, и его казнь должна была состояться пятого августа, но ему «посчастливилось» покинуть этот мир раньше. На самом деле весомых причин, чтобы его убить, у Шляпника не было. Это был самый преданный и самый лояльный его сотрудник, готовый услужить любым способом своему начальству. Но Гончарова это не спасло, а, скорее наоборот, погубило. Его услужливость сыграла с ним дурную шутку, когда он взялся за приведение в исполнение массовых чисток. Впрочем, именно по этой же на самом деле причине Самсонов попал в список на «расстрел».

Как известно из истории, тех, кто выполняет такие приказы, рано или поздно самих убивают, и ничто не спасает: ни связи, ни лояльность, ни деньги. Во-первых, это закон бумеранга, а во-вторых, закон перерастания количества в качество. Здесь сочетались два этих закона. Почему именно Янычара Андрей Иванович утвердил на должность «главного рекрутера по вопросам кадров» (такое название было официальным у его должности)? Дело всё в том, что он больше подходил на эту должность, чем кто-либо другой. Да и вдобавок, Шляпник доверял ему.

Интересно, что Янычар изначально был полицейским и служил закону, а уже потом резко перекрасился, примерно в 2022 году, в оголтелого бандита. Сложно объяснить, почему с ним произошла такая метаморфоза. Возможно, это как-то связано с его коррупцией в органах. Разнеслись в определённый момент слухи о том, что ему давали взятки собственные подчинённые. В качестве доказательства ряд СМИ приводил информацию, что именно из-за коррумпированности лейтенанта Темирланова разгорелся скандал в МВД Невского района, после чего его с позором вышвырнули из органов. Вообще, его собирались арестовать, но за него вступился кто-то из прокуратуры, и уголовное дело было прекращено. Наверное, Грачевский помог ему с этим, не иначе в благодарность за содействие в убийстве следователя, изучавшего дело будущего прокурора.

– Вы его отпустили? – удивлённо спросил Янычар у своего шефа.

– Да, я принял его предложение.

– Что он предложил?

– Хочет работать на нас. Кстати, хорошо, что ты оказался тут. Займись, пожалуйста, проработкой этого вопроса, трудоустрой его к нам официально. Пусть поработает на нас какое-то время, а там посмотрим…

– Мы его убьём?

– Да, мы избавимся от него, как только представится такая возможность. Я дам ещё месяц пожить ему, потом избавимся от него. Скажи, а Мясник сообщал тебе, как у него продвигаются дела с Вернером?

– Нет, он мне ничего не сообщал. Он только позвонил мне час назад где-то и сказал, что засёк Вернера в Парголово. Больше он мне ничего не говорил.

– Ладно… А, кстати, где тот самый водитель, что видел нашего предателя? Он же вроде обещал до сегодняшнего дня прибыть к нам. В итоге, не видно и не слышно никого. Что за дела?!

– Странно. Может, ещё до вечера подождать?

– Не надо никого ждать. Если он нам не звонит, то, значит, что-то с ним случилось… Как думаешь?

– Пожалуй, Вы правы. Это лишь может свидетельствовать о том, что наш крот разузнал о готовящихся показаниях и предусмотрительно грохнул водителя.

– А вот это уже весьма интересно… Получается, что это кто-то из узкого круга, которому я сообщал об этом шофёре.

– Кому Вы говорили об этом?

– Известна эта информация тебе и ещё шестерым: Мяснику, Калугину, Каменскому, Светлицкому, Шабанову и Журавлёву. Вот, кажется, и всё. Теперь понятно, что крота надо искать среди вас всех.

– Да, я тоже соглашусь с Вами, Андрей Иванович, что кротом является кто-то из них.

– Нам нужно во что бы то ни стало вычислить предателя и убить.

– Но как мы это сделаем? У нас же нет никаких данных.

– Ох, чёрт, пожалуй, ты прав. Ну, скажем так, если крот продолжит свою вредоносную деятельность против нас, то у нас появится больше шансов вычислить его.

– Думаете, он продолжит наносить нам ущерб?

– Безусловно, продолжит. Особенно если среди нас затесался засланный легавый. Вот тогда сто процентов он будет продолжать нам гадить. Чтобы остановить этого ублюдка, его нужно убить.

– Вы подозреваете, что кто-то из наших является сотрудником в погонах? – удивлённо нахмурил брови Темирланов. – Фантастическая, конечно, версия.

– Отнюдь. У меня есть небезосновательные подозрения на этот счёт.

– И какие именно?

– Очень умело крот добывает информацию и оперативно передаёт её нашим врагам. Этот человек или та организация, которая за ним стоит, явно заинтересованы в нашем ослаблении. Деньгами тут совершенно не пахнет. Никакой коммерческой выгоды я здесь в упор не наблюдаю. И организаций, которые могут преследовать цель по нашему уничтожению, нет так-то много. Это либо МВД, либо контртеррористический комитет при правительстве, либо контрразведка.

– МВД? Но ведь мы через Лесковца контролируем эту организацию…

– Да, ты прав. Остаётся либо контора, либо правительство. Что из этого хуже, я не знаю. Но, знаешь, Янычар, я бы ещё не стал исключать третий вариант.

– Какой же?

– Например, то, что это может быть полицейский-одиночка на пенсии, который решил поиграться в супергероя.

– Вы серьёзно так думаете? – усмехаясь спросил Янычар.

– Я бы совершенно этого не исключал. Слишком уж много странностей. То есть выходит, что в лицо этого легавого мы не знаем… Вот что весьма странно! Калугин, Каменский, Мясник вряд ли являются сотрудниками полиции. А, например, ты когда-то им был… – подозрительно поглядел на Темирланова Шляпник, смотря слегка искоса.

– Вы меня подозреваете что ли? – недоумённо вопросил Янычар, которому явно не понравилось, что его абсолютно безосновательно заподозрили в работе на правоохранительные органы.

– Скажем так, я бы не исключал, что ты двойной агент. Тебя же не зря назвали Янычаром.

– Это Вы верно подметили, но у меня есть алиби…

– Вот зря ты употребил ментовский сленг… Теперь я ещё больше заподозрил в тебе шпиона. Ладно. Говори, что ты хотел мне сказать по поводу твоей невиновности.

– Я, вообще-то, в тот день, когда мы собирались, после собрания оставался здесь.

– Чем можешь подтвердить?

– Я разговаривал с Гончаровым.

– И что? Гончар уже не в состоянии подтвердить это, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Хм, точно. Чёрт, как-то даже и не подумал сперва. Да, пожалуй, мне нечем доказывать…

– Ну, короче, если что вспомнишь, то немедленно сообщай. Понял?

– Хорошо.

Итак, тридцатого июля (ух какой насыщенный выдался денёк) во второй половине дня Андрей Иванович сделал немаловажный вывод в свете последних событий. Он, наконец, понял, что кто-то в его команде ведёт двойную игру, причём очень и очень умелую. Конечно, можно было просто взять всех подозреваемых и перестрелять, не выясняя, кто прав, а кто виноват. Но подозреваемые, к своему счастью, были весьма ценными для Шляпника кадрами, переоценить роль которых было невозможно. И потому расстрелять их всех не представлялось возможным.

Оставалось только ждать очередных проделок со стороны «крота», то есть подполковника Ветрова. И тогда, возможно, методом исключения Андрею Ивановичу станет ясно, кто раскачивает ситуацию в банде. С каждым новым таким случаем у Ветрова сужался бы коридор действий, которые он мог бы предпринять, потому что с каждым разом он бы становился всё более уязвимым. Теперь Сергей Александрович должен будет просчитывать последствия каждого своего «шахматного» хода, прежде чем что-то сделать, что было достаточно логично. Ветров, кстати, отдавал себе отчёт в том, что в какой-то момент он будет вынужден действовать ещё осторожнее, чем он действовал раньше, до краха мафии. И этот момент наступил.

V

Примерно полдевятого вечера 30 июля Мясник прибыл в штаб банды и доложил об убийстве Вернера. Андрей Иванович поблагодарил его за успешно проделанную работу и принялся расспрашивать о деталях. После того как Евстигнеев ему сказал, что Вернер заезжал в Парголово, то Шляпник искренне удивился этому факту, поскольку никогда ранее не слышал, чтобы Вернер околачивался на севере Выборгского района. Он немедленно спросил у Мясника, зачем Вернер заезжал в Парголово, на что тот ответил, что не знает, что погибший делал там.

Андрея Ивановича очень заинтересовала данная информация, и он потребовал от Евстигнеева сказать адрес места, куда приезжал Вернер. Мясник сказал, что Николай прибыл на своём автомобиле в жилой комплекс под названием «Шуваловский дуэт», который располагался по адресу Ольгинсксая дорога, дом семь, и зашёл в подъезд дома-точки. Евстигнеев поведал также шефу, что Вернер взял с собой какой-то пакет, а когда пошёл обратно, то в руках у него уже ничего не было.

– Значит, он приехал туда для того, чтобы передать некую вещь… Чтобы это, интересно, могло быть? – Шляпник нашёл эту информацию весьма любопытной, он принялся натужно думать, что Вернер мог завозить, а главное, кому это предназначалось. Вот в чём был весь фокус. – Как думаешь, что могло находиться в пакете?

– Судя по тому, что я видел, там явно лежал какой-то малогабаритный предмет… – Евстигнеев принялся вспоминать свои впечатления от слежки за объектом. – Возможно, устройство от чего-то. – стал он думать в верном направлении, как потом выяснится.

– Может, оружие какое-нибудь? – предположил Андрей Иванович.

– Хм, сомневаюсь я что-то. У меня-то сложилось впечатление, что там лежал предмет прямоугольной формы.

– Ты уверен в этом?

– Сто процентов. У меня зрение – единица.

– Я в курсе, что у тебя острое зрение, но это ни о чём не говорит. Кстати, судя по всему, Вернер немедленно поехал после передачи пакета в аэропорт. Вот что меня смущает…

– С чего Вы решили, что он отправился в аэропорт?

– А ты, что, разве не в курсе? Сегодня по новостям передавали, что полиция нагрянула в терминал «Пулково-2» в поисках Курикина и Петровича, но никого вроде бы им не удалось обнаружить. Я уверен, что Вернер должен был приехать туда тоже.

– Хм, нет, я об этом ничего не слышал. А во сколько это было примерно?

– Ну, по крайней мере, согласно официальной информации, их разыскивала полиция в промежутке между двумя и тремя часами дня.

– Да, он, похоже, действительно ехал в аэропорт. Вернера я подстрелил, когда на часах было 12:20.

– Вот видишь, всё сходится. Интересно, может быть, Петрович нам расскажет, с какой целью Вернер мотался через весь город, поехав сначала на север, а потом на юг?.. Это неспроста он ездил туда-сюда. Я более чем уверен.

– Петрович? Он, что, в нашей команде? – недоумённо спросил Мясник.

– Да, он сам попросился работать на нас. Как ты понимаешь, я решил разрешить ему на нас поработать. Думаю, не надо объяснять, что это решение временное.

– Ясно. А что с Кацем? Лесковец смог его экстрадировать обратно?

– Слушай, это надо спрашивать самого Михал Евгенича. Это в его компетенции. Мне тем более наплевать, не я же буду отвечать перед городскими властями за поиск фигурантов дела. А о Каце можешь забыть, он уже в зоне недосягаемости. По моей информации, сегодня в одиннадцать часов вечера он вылетит из международного аэропорта Таллинна в Мехико. Поверь, мы уже и так сделали много, чтобы уничтожить мафию. Мы этой цели благополучно добились…

– Эх, жаль. Я так хотел прикончить этого Каца!

– Ладно, как уж получилось. Я должен послезавтра созвониться с Лесковцом, мы все вопросы обсудим. А ты можешь сейчас ехать домой… – Андрей Иванович отпустил своего подчинённого, а сам продолжил работать допоздна.

VI

Солнечным утром первого августа, примерно в восемь часов, Лесковец, как и пообещал, позвонил Шляпнику. Он ему доложил, что Курикин, Галицкий и Кац ускользнули от полиции, и сказал, что не может себе больше позволить искать их, поскольку губернатор затребовал результаты к первому числу. В противном случае, он будет уволен со своей должности. Генерал попросил Шляпника отнестись к этому с пониманием и дать возможность ему объявить своему непосредственному начальнику об окончании операции по розыску лиц, «причастных к террористической деятельности».

Андрей Иванович, конечно, без особого воодушевления воспринял эту новость, поскольку он, естественно, жаждал продолжения банкета и желал «отомстить» своим «обидчикам». Однако, Шляпник спокойно, с прохладной трезвостью выслушал своего друга Михаила Евгеньевича и достаточно быстро согласился с его доводами. Нет, Андрей Иванович мог, конечно, начать спорить с генералом, но профита от этого не было никакого, поскольку генерал был весьма ценным человеком в его неформальной команде, и потому рисковать его положением он не был намерен.

Лесковец душевно поблагодарил Шляпника «за проявленное великодушие», как он сам выразился. После этого генерал поинтересовался у Шляпника по поводу того, не он ли причастен к убийству «фигуранта Николая Вернера». На что Шляпник с гордостью ответил положительно, заявив, что «лично причастен к этому делу». Лесковец на какое-то время замолк, было слышно, как он о чём-то серьёзно задумался. Через секунд десять он, наконец, спросил у своего собеседника, знал ли тот, что убитый Вернер имел звание ветерана боевых действий в Чечне, которого уважали многие в армейском сообществе. Андрей Иванович сказал, что не был в курсе, после чего недоумённо спросил, к чему такие вопросы.

Лесковец поторопился объяснить ему, что по его данным инициативная группа военных из клуба петербуржских ветеранов потребовала от полиции досконально расследовать убийство их боевого товарища и найти убийцу. Генерал выразил беспокойство по этому вопросу и спросил у своего друга, что делать в такой ситуации. Андрей Иванович ответил, что ответственность за убийство Вернера пусть на себя возьмёт полиция, ведь им был отдан приказ брать «фигуранта» живым или мёртвым. Всё-таки его разыскивали как особо опасного террориста, которого можно было ликвидировать, тем более у него было при себе оружие. Лесковец сказал на это, что постарается обеспечить приоритетность данной версии.

Михаил Евгеньевич вскоре попрощался с дорогим другом и отключил связь, поскольку ему пора было выезжать, чтобы успеть к девяти часам прибыть на своё рабочее место в штаб-квартире главного управления регионального МВД на Суворовском проспекте. Примерно без пятнадцати десять ему по видеосвязи позвонил губернатор Мицкевич, впрочем, как и предполагал генерал Лесковец. Для него это не было неожиданностью. Роман Александрович был немного не в настроении, а потому, нахмурив лицо, строго посмотрел на подчинённого и суровым голосом поздоровался с ним, а потом немедленно задал вопрос:

– Добрый день! Как ваши успехи, Михаил Евгенич? Вам удалось наконец разыскать всех фигурантов по делу о терроризме?

– Докладываю, Роман Александрович, Вам, что один из террористов был ликвидирован днём тридцатого числа на автомагистрали. При задержании фигурант оказал ожесточённое сопротивление органам правопорядка с оружием в руках, за что и был моментально застрелен.

– Хм, то есть это ваша работа?.. Интересно, конечно, работают ваши сотрудники. Валят с калаша или с чего там, не знаю, беглого преступника средь бела дня в пробке, пугая всех водителей вокруг, что многие от ужаса побросали свои машины. Что это за варварские методы такие? Можете объяснить?

Губернатор, как и предполагалось, оказался крайне недоволен тем, как именно «полиция расправилась» с одним из фигурантов. Понятно, что он был совершенно не в курсе того, что Лесковец его нагло обманывает, тем самым подставляя себя в первую очередь и всё МВД. Михаилу Евгеньевичу, однако, пришлось пойти на такой непростой шаг, чтобы остудить горячие головы офицерского сообщества. Очень уж он опасался непредвиденных последствий от досконального расследования этого убийства. И теперь генералу нужно было оправдывать то, чего не происходило.

– Наши сотрудники не могли поступить по-другому. Им не оставили никакого выбора.

– Интересная трактовка. Знаете, такой формулировкой можно оправдать совершенно любое преступление. Выбор-то есть всегда, надо просто грамотно определить приоритеты в том или ином вопросе… А я вижу, что ваши сотрудники не очень-то умеют делать верный выбор.

– Перед этим фигурант грозился взорвать свою машину тротиловой бомбой и убить при этом множество невинных людей. Так что с точки зрения сохранения человеческих жизней всё было сделано весьма грамотно.

– Если так, то ладно. Но всё же я бы на вашем месте привлёк полицейских к дисциплинарной ответственности, чтобы это не повторялось больше.

– Хорошо, Роман Александрович. Всё будет сделано.

– А что можете сказать по поводу других фигурантов? Какова их судьба?

– Двух других мы арестовали… Террористы пытались сбежать из аэропорта, но сотрудники полиции доблестно выполнили свой долг, скрутив руки преступникам и нацепив на них наручники. Сейчас они сидят в изоляторе, ведутся процессуальные действия в их отношении. В дальнейшем полиция разберётся, что делать с заключёнными.

Генерал смог выкрутиться и из этой неоднозначной ситуации и предложить вполне правдоподобную и рабочую версию произошедшего. По сценарию Лесковца, который он старательно продумывал у себя в голове, нужно было подписать двух каких-нибудь заключённых именами Галицкого и Курикина, затем вывезти их в другую тюрьму и при этапировании сжечь конвойную машину. А потом там уже никто не будет разбираться, кому принадлежали тела. В общем, весьма интересный сценарий. Он-то и позволит объяснить, куда девались преступники, и никто ничего не докажет. У Лесковца был запас в пять дней, чтобы обеспечить себе подушку безопасности.

– А вот такие новости мне нравятся больше. Что ж, поздравляю с успешно проведённой операцией по поимке двух этих объектов… Хоть что-то позитивное от Вас, Михаил Евгенич, я сегодня услышал… Кстати, можете теперь передать нашему посольству в Эстонии, что им уже не стоит беспокоиться по поводу фигуранта Дмитрия Каца. Прошу Вас донести до российского консула, господина Юналлтаева Александра Павловича, что вопрос с беглецом был решён.

– Да, я понял Вас. Немедленно через своего помощника Абдурманова я оповещу консула о ваших пожеланиях.

– Будьте добры, сделайте это сегодня же, потому что мне не нужны проблемы на предстоящих выборах в сентябре. Если я проиграю выборы, то Вы, Михаил Евгенич, автоматически лишитесь своего поста.

– Да, я прекрасно понимаю Вас. Всё будет выполнено безупречно.

– Отлично… Выполняйте!

– До связи, Роман Александрович.

После этого разговора Лесковец вызвал к себе в кабинет Абдурманова, нажав на специальную кнопку на приборах спецсвязи. Абдурманов через минуту вошёл в кабинет. Он, видимо, не выспался и отрывисто зевнул несколько раз, и плюс ко всему у него были заспанные глаза. Тем не менее генерал не стал с ним церемониться и немедленно попросил его связаться с Юналлтаевым, чтобы донести до консула столь важную информацию. Абдурманов сказал, что принял всё к сведению, и быстро удалился из кабинета, небрежно и громко захлопнув дверь. Было слышно по его шагам, как он стремительно пошёл к своему офису, что располагался в противоположном конце коридора.

Хоть Абдурманов и не выспался и был каким-то заторможенным этим утром, он всё же ответственно подошёл к данному приказу и быстро принялся выполнять его. Помощник Лесковца позвонил заместителю консула и доложил всю необходимую информацию. Заместитель консула достаточно в резкой и грубой форме ответил ему, что данный вопрос находится не в компетенции министерства внутренних дел, а иностранных дел, и что, мол, это сугубо их дело и ничьё более. В буквальном смысле заместитель по-хамски отреагировал на запрос Абдурманова и фактически послал того куда подальше, говоря примерно следующее: «Вы никто и звать вас никак, мы сами всё сделаем без вашего непосредственного участия. Нам плевать, что вы там себе думаете, так что отвалите по-хорошему».

Абдурманов, конечно, не стал терпеть такого хамского отношения к себе и министерству внутренних дел и затребовал у заместителя срочный разговор непосредственно с консулом. Заместитель ответил, что это невозможно, и хотел было отключить связь с Абдурмановым, но тот был непреклонен и спросил, куда ему обращаться по этому вопросу, поскольку помощнику Лесковца стало ясно, что именно МИД всячески блокирует инициативы МВД и что только сотрудники МИДа смогут дать ему точный ответ, назвав причину столь странного своего поведения по отношению к полиции. Заместитель понял его требование и сказал, что этот вопрос стоит переадресовать главе отдела по Эстонии Юрию Аркадьеву. Абдурманов поблагодарил его и отключился. Он стал звонить Аркадьеву. Как ни странно, достаточно быстро он до него дозвонился. Абдурманов слегка наехал на Аркадьева, когда принялся объяснять, по какому поводу он звонит. Он ему доходчиво объяснил, почему он не прав. Аркадьев вытаращил глаза в фигуральном смысле и принялся оправдываться. В общем, он ответил, что помощник консула дезинформировал Абдурманова, и что сам не имеет никакого отношения к этому делу. Вот тогда-то и стало ясно, что именно консул Юналлтаев блокирует инициативу МВД.

Абдурманов поблагодарил Аркадьева и закончил разговор. Он отправился докладывать шефу о результатах телефонных разговоров. Лесковец выслушал своего помощника и хладнокровно сказал, что «разберётся с этим вопросом самым радикальным способом». Что именно он имел в виду под «радикальным способом», Абдурманов не понял. Но он даже и вникать в это не стал, поскольку это была уже не его компетенция. С чего-то он решил, что здесь речь идёт об убийстве консула, но, конечно, Лесковец говорил о нечто ином. Генерал подразумевал давление на МИД, чтобы Юналлтаев был уволен со своей должности. Михаил Евгеньевич понимал, что это может и не сработать. Вот тогда-то и пришлось бы организовывать «несчастный случай», то есть убийство консула.

VII

А пока они разбирались с консулом, Мицкевич созвонился с федеральным представителем Обоймовым. Кстати, Мицкевич его постоянно называл Обломовым в частных разговорах, поскольку эта фамилия больше подходила представителю. Хотя бы из-за того, что Обоймов постоянно был чем-то недоволен и каждый раз при разговоре с губернатором Петербурга ругал последнего по абсолютно любым вопросам. То есть всегда у него находился повод, по которому можно было непременно поругать Мицкевича. Видимо, Обоймов всегда мечтал стать большим начальником, но он всё время оказывался на второстепенных ролях, и потому он обожал докапываться до кого-либо, изображая из себя главного. Только так можно было объяснить его поведение.

– Доброе утро, Фёдор Васильевич!.. Я звоню Вам, чтобы доложить об успешном завершении операции по нейтрализации особо опасных преступников… Да, именно тех, что устроили в ночь на 27 июля перестрелку в центре города. В общем, всё прошло как по маслу… Ну, я рад, что Вы довольны… Что? Слушайте, а Вы как думали? Да, десять спецназовцев погибли, без жертв тут было не обойтись. А Вы себе как это представляете?.. Ну вот именно. Главное, что поставленные цели были достигнуты. Большинство бандитов было ликвидировано, лишь четверо из них выжили, но были немедленно арестованы… Да, двух из четырёх мы ещё три дня искали, но мы их всё же нашли. Так что операция в целом прошла весьма успешно… Да, это всё, что я хотел Вам сказать… Давайте, до связи!

VIII

Третьего августа Андрей Иванович примерно в 12:20 вызвал к себе в кабинет Мясника и Светлицкого (прозвище «Ярый») по особо важному делу. Как нетрудно было догадаться, речь шла о подготовке чрезвычайно сложного убийства киллера Самсонова. Хотя Мясник уверял своего шефа, что убить Иннокентия достаточно просто, но Шляпник со скепсисом отнёсся к подобного рода уверениям, поскольку прекрасно понимал высокий уровень профессионализма Самсонова, считавшегося одним из лучших киллеров в Северо-Западном регионе. К слову сказать, на счету Иннокентия Яковлевича было 147 совершённых по заказу убийств.

Алексей Ростиславович Светлицкий по прозвищу «Ярый» (такое прозвище он получил за то, что когда-то яростно и в упор расстрелял полицейскую машину, убив трёх сотрудников; с тех пор оно за ним устойчиво закрепилось) был приобщён к этому делу в качестве непосредственного исполнителя нынешних чисток в банде. Мясник же нёс ответственность перед Шляпником за выполнение этого нетривиального убийства и в то же время выступал в качестве организатора, все роли были уже распределены. Потому-то он всячески уверял Шляпника, что всё пройдёт гладко. Ему проблемы были не нужны.

Почему именно Ярому было поручено убить Самсонова? Здесь всё дело в том, что он сам был когда-то киллером и весьма неплохо разбирался в психологии наёмных убийц, потому что был ровно таким же и прекрасно понимал, как он бы стал поступать в той или иной ситуации. Надо отдать ему должное, что он предупредил заранее Андрея Ивановича, что нет никаких абсолютно гарантий, что Иннокентия удастся ликвидировать. В отличие от Мясника, Светлицкий не давал излишне радужных прогнозов и был бо́льшим реалистом, нежели его коллега по цеху. Ярый со знанием дела разъяснил своему шефу, что у многих профессиональных киллеров острое чутьё и хорошо развита интуиция. Светлицкий спрогнозировал, что весьма вероятно Самсонов почувствует для себя опасность и из-за этого попытается скрыться из виду.

– Я думаю, что как только он почувствует для себя явную угрозу, он обязательно начнёт скрываться от нас.

– Ты бы на его месте так же поступил?

– Да, разумеется. Я ведь и сам так делал, когда был киллером. Меня частенько разыскивала полиция, и я каждый раз умудрялся при этом от них ускользнуть. Просто когда давно исполняешь заказы, то набивается рука, и ты начинаешь чувствовать такие моменты.

– Но я всё же надеюсь, что Самсонов не успеет ничего предпринять. – обнадёживающим голосом проговорил Шляпник, глядя на Светлицкого.

– Это всего лишь моё предположение. Возможно, что он ничего и не предпримет, но как знать. Практика показывает, что это возможно. Я на самом деле говорю это лишь к тому, что весь план может быть сорван, если он почувствует угрозу своей жизни. Он будет всячески пытаться выжить.

– Спасибо, что предупреждаешь об этом… Хотелось бы, чтобы всё у нас получилось с первого раза. Мясник, ты тогда езжай с Ярым, подстрахуешь его на всякий случай.

– Хорошо, будет сделано. – ответственно заявил Евстигнеев.

– Ладно, выполняйте.

Мясник и Светлицкий вдвоём отправились в западную часть Васильевского острова, где проживал Иннокентий. Они знали его точный адрес, который тот тщательно скрывал от своего начальника. Однако, в момент какого-то очередного телефонного разговора между ним и Андреем Ивановичем Репейникову по просьбе шефа удалось запеленговать со спутника местонахождение самсоновского телефона. Затем был выполнен анализ того, куда чаще всего перемещался Иннокентий. Выяснилось, что зачастую спутниковый сигнал с телефона исходил из жилого комплекса бизнес-класса Neva-Neva, располагавшегося по адресу: 24-ая линия Васильевского острова, 25. Этот комплекс состоял из двух корпусов. Дом, в котором проживал Иннокентий, относился к корпусу под номером два. Это было невысокое современное здание с типичным стилем для дорогих комплексов. Самсонов проживал на последнем, девятом, этаже. Его квартира находилась в самом конце этажа.

Он неслучайно выбрал именно эту квартиру, поскольку посчитал её самой безопасной в случае чего. То есть уже в середине 2022 года, когда происходила покупка квартиры, Самсонов отдавал себе отчёт в том, что за ним могут прийти и попытаться убить. Почему он при этом был уверен в том, что Андрей Иванович никогда не отдаст приказ убить его, было не очень понятно. В общем, угроза со стороны Шляпника воспринималась киллером как почти невозможная, а то и вовсе нулевая. И лишь где-то в июле 2025 года он почувствовал, что его попытаются убрать.

Такой вывод был им сделан, как ни странно, на основании того факта, что Шляпник неожиданно начал вести себя весьма агрессивно по отношению к мафии. Андрей Иванович сначала поспособствовал ликвидации старого руководства в лице трёх братьев, чтобы «улучшить отношения с главными партнёрами», как он это объяснил Самсонову в частном разговоре, состоявшемся первого июля. Иннокентий тогда попросил Андрея Ивановича объяснить мотивы данного решения. Самсонова устроило это объяснение.

И когда киллер узнал о том, что между Кацем и Шляпником стало резко расти напряжение, он был повергнут в шоковое состояние. Вдруг выяснилось, что «улучшение отношений», которое гордо продекларировал Андрей Иванович, обернулось очередным ухудшением ситуации. Тогда-то Самсонов понял, что Шляпник задумал уничтожить всех, кто представляет хотя бы минимальную угрозу его интересам. Стало ясно, что после уничтожения мафии Андрей Иванович был намерен не останавливаться и продолжать террор в отношении своих союзников. Самое милое дело было убить неподконтрольного Иннокентия.

В конце концов, до последнего быстро дошло, что дело пахнет керосином. 26 июля Иннокентий совершил последнее убийство по приказу шефа, а 28 июля он прекратил отвечать на звонки Андрея Ивановича. Самсонов вовремя сообразил, что ему грозит смертельная опасность и временно затаился у себя в квартире. Он в принципе прекратил выходить из квартиры и всё делал из дома, в том числе заказывал доставку продуктов. Было принято решение не подвергать себя риску быть убитым. Также Самсонов приготовился отражать атаку на тот случай, если его место жительства будет вычислено и к нему ворвутся люди Шляпника. Единственное, что ему оставалось делать, так это ждать.

Вскоре люди Андрея Ивановича прибыли на автомобиле к жилому комплексу и, припарковавшись неподалёку, вышли из машины и отправились убивать Самсонова. Теперь киллер был в роли жертвы. Забавное перевоплощение, не правда ли? Вскоре они зашли в подъезд. Прежде чем отправиться наверх, они ещё раз убедились в том, что сигнал с телефона Иннокентия находился в его квартире.

– Он там? – спросил Светлицкий у Мясника, который принялся проверять местонахождение телефона.

– Да, он, судя по всему, сейчас находится в своей квартире. Вызывай лифт…

Они поднялись на девятый этаж, и Мясник приказал своему визави выдвинуться вперёд, а сам пошёл следом, тем самым страхуя от непредвиденных обстоятельств, которые могли произойти. Светлицкий осторожно подкрался к двери и прислонил ухо к замочной скважине. Он пытался расслышать, что происходит внутри, однако, кроме шума, похожего на закипание чайника, он ничего расслышать не смог. «Можно начинать!» – произнёс полушёпотом Светлицкий и под звуки заряжаемого Мясником пистолета принялся вскрывать замок.

Иннокентий услышал подозрительный шум, сидя на кухне, где он уже хотел было выпить чай с имбирём. Он схватил пистолет, прикреплённый у него под столом, и быстро прошёл в спальню, где у него находилась лоджия. Там Самсонов решил спрятаться за стеной, где всё было заставлено всякими коробками. Таким образом, с одной стороны его закрывала стена, а с другой всякое барахло, что позволило ему надёжно затаиться там. Эта комната была ближайшей к выходу из квартиры. Иннокентий решил дождаться, пока незваные гости пройдут вглубь квартиры, после чего он воспользуется моментом и выбежит к лифтовой площадке. Таков был первоначальный план.

Светлицкий стремительно забежал в квартиру, а следом за ним прошёл Мясник. Евстигнеев прошёл вглубь и принялся осматривать дальнюю комнату вместе с санузлом. Тем временем Ярый ворвался в спальню и виртуозно открыл ногой дверь, вытянув руку с пистолетом впереди себя, и сразу же пустил три пули по постели на всякий случай. Далее он опустился вниз и стал смотреть под кровать, нет ли там Самсонова. Увидев, что там никого нет, Ярый моментально вскочил и пошёл осматривать лоджию. С одной стороны оказалось пусто, и он посмотрел в противоположную сторону, где увидел коробки. Он стал их отпихивать, чтобы разглядеть, что находится за ними.

Иннокентий два раза выстрелил в него и попал в область лёгкого. Светлицкий от боли схватился за раненое место и выронил пистолет, а после свалился на пол. Самсонов сбросил на него завалы коробок и немедленно выбежал из комнаты. Его обнаружил Мясник, выходящий с кухни, и стал стрелять по нему в надежде остановить. Но Самсонову каким-то образом удалось увернуться от его выстрелов, и он моментально выбежал в общественный коридор по направлению к лифтам. Когда Евстигнеев подбежал к стонущему Светлицкому от боли, то тот ему сказал:

– Догони его и убей!

Евстигнеев вышел из квартиры и побежал вслед за Самсоновым. Он подошёл к лифтам и увидел на цифровом табло, что один из них спускался вниз и уже находился на седьмом этаже. Мясник догадался, что именно на нём умчал вниз Иннокентий. Евстигнеев вышел на чёрную лестницу и бегом принялся спускаться. Он знал, что Самсонов спускается в подземный паркинг. Мяснику было понятно, что он не успеет догнать Самсонова на цокольном этаже, и тогда он решил действовать по-другому.

Вскоре Форд, на котором мчался Самсонов, показался на выезде из подземного паркинга. Иннокентий уж было подумал, что ему удалось ускользнуть от преследователей, как внезапно ему на крышу машины бахнуло что-то очень тяжёлое и сильно смяло верх машины. Это был приземлившийся Мясник, который ухитрился спрыгнуть прямо на крышу автомобиля. Он от отчаяния стал стрелять вниз, ему было уже всё равно, разобьётся ли он на машине, которую понесёт в разнос из-за гибели водителя, или не разобьётся. Он хотел просто убить киллера. Но Мяснику удалось выстрелить только один раз и то мимо, после чего Иннокентий крутанул руль, и тот просто свалился на газон.

Самсонов ликуя умотал дальше, а Мясник продолжал лежать на газоне. Наконец, он принялся вставать на ноги, кряхтя от боли и отряхиваясь. «Ох, чёрт! Ну и поездочка…» – сказал он, поднявшись на ноги. Тем временем Иннокентий поехал к своему тайному «убежищу», которое находилось в одном из дачных садоводств под Выборгом, недалеко от границы. Киллер, конечно, мог как Кац пересечь границу, но он бы не смог этого сделать, поскольку при себе у него не было загранпаспорта. Ведь Самсонов последний раз выезжал из страны более десяти лет назад, а поддельные документы он не успел подготовить. Теперь он будет вынужден каким-то образом найти эти документы и при первой же возможности выехать за рубеж. А пока оставалось переждать этот непростой период.

Через полтора часа перебитые и раненые Мясник со Светлицким прибыли к шефу. Когда те вошли к нему в кабинет, Андрей Иванович подглядел на них с досадой и осторожно после этого спросил:

– Убили Самсонова?

– Он сбежал от нас. – принялся отвечать Ярый, держась за кровоточащую рану на ключице. – Меня он ранил, а Мясника сбросил с капота машины.

– Да с крыши, а не с капота! – поправил его Мясник.

– Ну с крыши… – исправился неохотно Светлицкий. – В общем, как я и предупреждал, он почувствовал опасность для себя и очень профессионально подготовился к нашему визиту.

– Дьявол! – хлопнул ладонью по столу Андрей Иванович, услышав достаточно неприятное известие. – Как же он ускользнул-то от вас?!

– Вот так и ускользнул! Он всё-таки профессионал высокого уровня… – вновь стал объясняться Ярый.

– Слушайте, вас было двое! Что, неужели, два мужика не могут убить одного-единственного? Я теперь даже и не знаю, кому поручать это дело… Кто так же хорошо знает повадки киллеров?

– Каменский! – внезапно выронил Мясник. – Он хорош в убийстве кого бы то ни было.

– Думаешь?

– Да, поручите это дело ему. Он наверняка согласится. Я его уже изучил сполна.

– Плевать, согласится или не согласится. Я ему прикажу, и он пойдёт выполнять это, даже если он не захочет исполнять моё поручение. Моё слово важнее. Я не давал никому вольницы относительно моих приказов. Никто из вас не имеет права отказаться подчиняться мне.

– Вы нас освобождаете от этого дела? – спросил с осторожностью в голосе Светлицкий.

– Пока что да. Если уж и Степаныч не справится с Самсоновым, то вы вновь будете привлечены к делу. Вы вернётесь в то же состояние, в котором вы находитесь сейчас… Самсонов должен быть уничтожен во что бы то ни стало. Мне не нужны проблемы, а он весьма важный свидетель. Он должен замолкнуть раз и навсегда. Я не допущу, чтобы он беспрепятственно сбежал от нас. Все свободны!

IX

Светлицкий и Мясник покорно вышли из кабинета и разошлись кто куда. А в это время Андрей Иванович позвонил ещё ни о чём не подозревающему Ветрову, который, конечно, бы сильно удивился тому, что именно его просят убить чрезмерно опасного киллера, вышедшего из-под контроля Шляпника. В общем, в очередной раз судьба подбросила Ветрову тяжёлое испытание, явно отягчающее и без того незавидное положение, в котором оказался подполковник. Потенциальная схватка с Самсоновым была куда тяжелее, нежели схватка с Каймановым или со Смотрителем, просто потому что Ветров должен был противостоять профессиональному убийце, да ещё и одному из лучших в регионе.

Пока Андрей Иванович ещё не позвонил подполковнику, тот читал досье на Калугина, которое смог разыскать специально для него Кащенко. Ветров заплатил ему за это восемьдесят тысяч рублей. Досье на Грачевского, например, Ветрову встало в десять тысяч долларов. То есть разница была стократной, что в общем объяснялось статусом Грачевского, который был главным прокурором города. Хотя стоит отметить, что досье на Калугина Кащенко искал достаточно долго, около двух недель, в то время как информация о прокуроре была им обнаружена за шесть дней поисков.

Так вот, возвращаясь к этому самому досье, в нём содержалась весьма любопытная информация. Начнём по порядку. В период с 2000 по 2006 годы Калугин учился на врача-анестезиолога. С марта 2006 по июль 2020 года, как уже говорилось ранее, он работал анестезиологом, причём в абсолютно разных местах: в двух поликлиниках и в одной частной клинике. А вот в 2020 году начинается самое интересное. В июне 2020 года, то есть за месяц до увольнения, четыре пациента Калугина скончались прямо у него на приёме. Со временем выяснилось, что лекарства, которыми врач Калугин делал инъекции своим пациентам, оказались просроченными.

Тем не менее, в результате судебных прений и слушаний, организованных родственниками умерщвлённых клиентов, городской суд постановил, что господин Калугин обязан выплатить компенсации в размере двухсот тысяч рублей семье каждого из клиентов (то есть всего шестьсот тысяч рублей), а также должен быть подвергнут лишению права заниматься врачебной деятельностью. В итоге, мало того, что Калугин был обязан выплатить обозначенную судом компенсацию, так ещё он потерял своё место работы на десять лет. То есть заработка лишили, а оставшиеся деньги просто забрали. И тут спрашивается, на что, собственно говоря, на какие шиши он должен был жить?

Калугин от отчаяния принимает судьбоносное решение вступить на тропу криминала. Он в октябре 2020 года вступает в банду с неформальным названием «Питерские львы», которая орудовала в Петроградском и Василеостровском районах и занималась разбойными нападениями и грабежами банков. В январе 2021 года банду арестовывают, а членам преступного сообщества инкриминировали несколько уголовных статей и назначили тюремные сроки от двух до пяти лет. Калугин, как самый нерецидивный бандит, проще говоря новичок, получил минимальный срок в два года.

Но тут его спасло, наверное, то, что преступники и криминалитет и их дело начали в то время расцветать пышным цветом. Стало возникать множество организованных преступных группировок, которые имели определённое влияние и, главное, власть в городе и его агломерации. Было в тот момент впечатление, что как будто бы по щелчку пальцев преступность хлынула потоком на улицы города. То есть с бандитами боролись-боролись, и вдруг ни с того ни с сего борьба прекратилась. Она, конечно же, не прекращалась ни минуты, просто всё дело было в нескольких причинах.

Первой причиной был обыкновенный саботаж со стороны органов полиции и бюрократического аппарата, который стал закрывать глаза на серьёзные преступления. Саботаж отчасти был порождён второй причиной, а именно разрушением основных функций государственного аппарата, который буквально разложился в результате чрезмерной неэффективности в экономической сфере, социальной сфере и в политической. Третьей причиной стал региональный фактор, который выразился в том, что только в Санкт-Петербурге бандитские группировки обрели силу и могущество, поскольку это всячески поощрялось местными элитами, в отличие от других регионов. То есть бандитизм превратился из проблемы в систему.

Так вот, примерно в марте-апреле 2021 года стало появляться множество бандформирований. В это же самое время набирает обороты банда, что была создана Андреем Ивановичем. Достаточно быстро банда превратилась в могущественную структуру, имеющую влияние. Во многом благодаря, конечно, своему тайному покровителю, который не поскупился щедро вложиться в проект под названием «Ладожская ОПГ». Шляпник, естественно, согласовал создание группировки со своим спонсором, который пожелал остаться в тени и не отсвечивать особо. Создание группировки преследовало множество целей, о которых будет сказано позже. Вклад в финансы банды, в конце концов, принёс много приятных гешефтов для покровителя. Это и контроль над стратегическими предприятиями города, и над правоохранительными структурами, и над «золотой жилой города» – портовой зоной. Тут тебе и экономическая сверхприбыль, и фактический контроль над властью в городе. Прекрасная выгода для начала, не правда ли?

В Кресты, где отсиживал свой срок Калугин, 15 апреля 2021 года прибыл полковник Мареев. Формально, он должен был провести очередной следственный допрос обвиняемого, поскольку вскрылись новые подробности уголовного дела. Мареев прибыл в тюрьму в качестве спецпосланника от Андрея Ивановича, поскольку тот отчаянно нуждался в людях. Он специально направил полковника в Кресты с целью предложить заключённому Калугину выгодную сделку. Шляпник, как мы знаем, специально подбирал людей к себе на службу таким образом, чтобы они были обязательно замешаны в каком-нибудь нехорошем деле.

Это было ключевое условие, а в тюрьме таких людей найти проще всего, вот Мареев и был направлен к Калугину под видом расследования дела, в котором вдруг выяснились «ранее неизвестные детали», которых, конечно, не было, поскольку они являлись бурными фантазиями господина Мареева (надо же было как-то объяснить начальству спонтанное наведывание к одному из преступников). Полковник прибыл утром в следственный изолятор, заблаговременно известив об этом местного кума (главу тюремной охраны). Он по прибытии попросил выпустить Калугина на прогулку во внутренний дворик. Это условие было выполнено, и Николая выпустили во двор на «беседу со следователем».

Калугин искренне удивился, что для разговора со следователем его зачем-то вывели во внутренний двор. В тот момент он ещё не догадывался, что его ждёт впереди. Мареев начал издалека, рассказывая, что есть много предложений по поводу трудоустройства для заключённых. Николай всё никак не мог врубиться в тему разговора и только лишь недоумённо смотрел на полковника. Наконец, Мареев всё же соизволил объяснить, к чему он клонит. Он заявил, что «прибыл от одной очень важной персоны с целью предложить некую сделку».

Калугина это заинтересовало, и он поторопился уточнить, что имеется в виду под «сделкой». Полковник рассмеялся и сказал, что он так и думал, что это предложение всерьёз заинтересует Николая. Мареев объяснил ему, что если Калугин согласится работать на «шефа» (Мареев не упоминал имени Шляпника), то тогда он немедленно выйдет на свободу. Николай без раздумья согласился на это весьма заманчивое предложение, поскольку не хотел ещё почти два года провести в местах лишения свободы и есть при этом баланду. 19 апреля 2021 года он вышел на свободу, так как благодаря господину Марееву суд постановил, что «Калугин полностью оправдан из-за отсутствия состава преступления в его действиях».

22 мая 2021 года, через четыре дня после «инаугурации» Андрея Ивановича, Калугин был назначен главным заместителем Шляпника, то есть он фактически стал вторым человеком в банде. Лишь потом Шляпник постепенно начнёт расширять штат заместителей, и Николай потеряет часть своих полномочий в ходе этого процесса. Сведения о преступной деятельности, которая имела место быть у Калугина, были предусмотрительно записаны полковником Мареевым и переданы прокурору Грачевскому. Далее уже Максим Андреевич принялся разбираться с данным вопросом.

По поручению Шляпника Грачевский приказал своим подчинёнными положить дело в закрытую часть архива и не доставать вплоть «до востребования». Формулировку «до востребования» прокурор добавил неслучайно. Он почему-то посчитал, что Калугин может пойти против Андрея Ивановича, и потому решил на всякий случай сделать такой хитрый ход, чтобы в случае угрозы для Шляпника можно было немедленно арестовать Николая. То есть прокуратура бы помпезно вытащила из нафталина это дело, и Калугину было бы попросту некуда деваться от глаз правосудия. Другу Ветрова Виктору удалось обнаружить в электронном архиве копию этого дела, и тот передал дело Сергею по просьбе последнего. Также были найдены и другие документы, которые интересовали подполковника, они были тоже предоставлены Ветрову.

Сергей Александрович дочитал досье на Калугина и закрыл папку с документами, как только он услышал звук раздающегося из его телефона звонка. Он немедленно отложил документы в сторону и принялся отвечать на звонок.

– Алло! Да, слушаю Вас, Андрей Иванович.

– Здравствуй. Я звоню вот по какому поводу. Я хочу, чтобы ты ликвидировал одного киллера, вышедшего из-под моего контроля.

– Какой киллер? – не понял сразу Ветров.

– Мой бывший киллер, он на меня работал одно время. Но он предал меня, как только почуял, что могут к нему возникнуть вопросы с моей стороны… – начал на ходу сочинять Андрей Иванович всякую белиберду, чтобы объяснить свой мотив хоть как-то подполковнику. – Он нарушил всевозможные договорённости со мной, касательно нераспространения чувствительной информации…

«Опять двадцать пять! Уже я, кажется, слышал ранее от Андрея Ивановича ровно такие же отговорки, когда он пытался объяснить своей пастве, почему надо непременно уничтожить мафию. В очередной раз он придумывает поводы для уничтожения конкурентов, ну, или просто неудобных для него людей, которые много чего могут рассказать и засвидетельствовать», – подумал в мыслях Сергей, как только услышал очередную ересь от Шляпника по поводу того, что его «в очередной раз обманули». Ветрова так и подмывало спросить у Андрея Ивановича, что «уж если Вас в очередной раз обманули, то, может быть, это с вами что-то не так, а не с другими? Может, проблема в том, что Вы всем беспрекословно доверяете? Ну, если дела обстоят именно так, как Вы говорите». На самом деле Ветрову незачем было говорить это вслух, просто хотя бы потому, что было понятно, что тот брешет.

– Хорошо, я постараюсь выполнить ваше поручение… Я-то киллеров ещё не убивал ни разу, поэтому результата не гарантирую. – Сергей принялся обдумывать, как он сможет убить киллера.

– Я понимаю. Тем более я уже поручал это дело Светлицкому, и он его благополучно провалил. Так что я не жду каких-то грандиозных успехов от тебя.

– Получается, что Светлицкий погиб? – осторожно спросил Ветров.

– Ну если бы с ним не было рядом Мясника, то наверняка кончилось бы всё летальным исходом. Они Самсонова просто упустили. Похоже, что он умотал куда-то.

– И как я его найду, этого Самсонова? – с неким скепсисом в голосе поинтересовался Сергей.

– Я попрошу моего программиста Репейникова запеленговать сигнал телефона со спутника. Так мы выясним, где он околачивается. К утру я обещаю, что мы пришлём тебе всю необходимую информацию на этот счёт. Так что можешь быть спокоен, весь необходимый инструментарий будет в твоих руках к завтрашнему дню.

– Значит, я должен завтра же приступить к выполнению этого дела? Верно?

– Да. Как только к тебе придёт информация, сразу же приступай к исполнению… Да, и ещё. Я предупреждаю, что Самсонов не только хорошо стреляет, он ещё и достаточно профессионально дерётся. Так что будь внимателен, когда приблизишься к нему.

– Понял. Принимаю к сведению. Ну всё тогда, жду информацию.

– Давай. До встречи!

Глава XVI. Схватка со львом

I

Сергей Александрович отключил связь и принялся морально готовиться к схватке с опаснейшим киллером. Ветров не знал наверняка, погибнет он от рук наёмного убийцы или же нет. Очень уж было это задание опасным и при этом непредсказуемым, что гораздо больше пугало Ветрова. Не то чтобы пугало, а, скорее, заставляло изрядно нервничать. Ведь было ясно, что от матёрого киллера можно ожидать абсолютно чего угодно. С таким мрачным настроением Сергей засыпал вечером. Однако, утром, когда у него прозвенел будильник, он проснулся с более оптимистичным взглядом на предстоящее противостояние с Самсоновым.

«А что я, собственно говоря, переживаю? Надо взять себя в руки и прекратить эту панику! Да, я должен справиться с этим делом! Тем более, я так понимаю, этот Самсонов, или как его там, достаточно опасный объект, которого желательно обезвредить. А то мало ли ещё каких дел натворит. Наёмный убийца, всё-таки… Я не должен оставить ему никаких шансов выжить или уж тем более убить меня». Ветров принял душ, позавтракал и принялся ожидать информации, работая со свежей документацией, любезно предоставленной его другом. В половину одиннадцатого утра ему, наконец, пришло сообщение от Калугина с координатами беглого киллера и с краткой информацией о нём.

Только Сергей взглянул на имя и отчество, как он моментально вспомнил, что именно «Иннокентием Яковлевичем» представился якобы бизнесмен, который, видимо, убил редактора и комментатора, а затем вернулся и убил администратора, как ценного свидетеля. «Это тот самый Иннокентий Яковлевич… Ну что ж, я рад нашему знакомству. Теперь всё встало на свои места. В общем я оказался прав, когда предположил, что именно Андрей Иванович стоит за убийством людей из редакции. Это подтверждает мою теорию относительно того, что убийца губернатора Брандт был действительно целенаправленно убит, а не просто упал в воду от отравления таллием на заводе, как об этом написала редакция телеканала. Странно здесь то, что он назвал своё настоящее имя администратору Озёрскому. Как он мог так просчитаться? Тем более Самсонов был профессионалом своего дела. В чём, интересно, причина столь необдуманного решения?» – задал сам себе вопрос Сергей Александрович в конце своих размышлений.

Помимо имени была также указана дата рождения и место рождения: 17 июня 1983 года, город Владимир. Сергея, конечно, удивил тот факт, что Самсонов был неместным. Впрочем, удивляться здесь было бы нечему, если знать, что Иннокентий происходил из знатного дворянского рода Самсоновых, произошедшего от новгородских бояр, которые в своё время были расселены в пределах Московской, Костромской, Калужской, Ярославской и Владимирской областей. Поэтому совершенно было неудивительно, что Самсонов родился именно во Владимире. Его отец Яков Яковлевич, родившийся также во Владимире, вёл весьма аскетичный образ жизни и имел чрезмерно консервативный взгляд на многие вещи (что вызывало у Иннокентия полное отторжение), а потому никогда за пределы Владимирской области не выезжал.

Как же Самсонов очутился в Санкт-Петербурге? Ну, чтобы ответить на столь нетривиальный вопрос, понадобится провести краткий исторический ликбез. В 1993 году его мать развелась с его отцом Яковом и уехала жить с сыном к своим родителям во Владимирскую область. В 1997 году по предложению жившего в Шушарах деда Якова Дмитриевича, с которым у матери сохранились нормальные отношения, они переехали жить в его квартиру. В 1999 году Яков Дмитриевич умирает в возрасте 78 лет, и квартира перешла матери Иннокентия по завещанию. В 2001 году Иннокентий поступил в СПБГУ на факультет архитектуры, тогда же он переехал в общежитие при учреждении.

Однако, Самсонов на третьем курсе провалил экзамен и был отчислен зимой 2004 года. Оказалось, что архитектура не подошла ему, и пришлось искать другой институт. С 2000 по 2003 годы параллельно с учёбой проработал грузчиком в одной продовольственной компании. С 2003 года работал электриком. В 2004 году организовал свой бизнес по производству мебели. В 2008 году его компания потерпела крах в результате глобального экономического кризиса, поскольку часть товаров его компания экспортировала в страны Европы, как раз те самые, которые больше всего пострадали от кризиса (Германия, Швеция, Финляндия и Дания). В начале 2009 года компания была объявлена банкротом, бизнес пришлось закрыть.

Летом 2009 года его знакомый по фамилии Переступов, работавший торговцем оружием на чёрном рынке, посоветовал Иннокентию пройти обучение навыкам стрельбы, поскольку эта тема давно интересовала Самсонова. У него была сокровенная мечта научиться профессионально стрелять, и он долго обдумывал, с чего начать, пока к нему не обратился его лучший друг и не порекомендовал одну контору, которая как раз занималась обучением стрельбе и определённым навыкам в единоборстве. Иннокентий прошёл курсы в общей сложности чуть больше полутора лет военной подготовки – в период с июля 2009 года по март 2011 года.

В апреле 2011 года Иннокентий начал принимать участие в любительских соревнованиях по страйкболу. Вплоть до января 2013 года Самсонов занимался всей этой бессмысленной ерундой, пока он не нашёл для себя по-настоящему серьёзное дело. Он стал наёмным убийцей. Никто в этот раз не наставлял его делать что-либо, эта мысль сама пришла к нему в голову. Самсонов вдруг понял, что это именно то дело, в котором он может проявить себя по полной программе. Оказалось, что убивать людей достаточно интересное занятие (как считал Самсонов), особенно если каждый раз использовать различные способы умерщвления жертв.

К каждому своему убийству он подходил очень тщательно и по-хладнокровному продуманно. Со временем Самсонов вошёл во вкус и уже весьма виртуозно расправлялся со своими жертвами, просто «набив» руку. При этом ни одно из этих убийств полиция не смогла раскрыть, только лишь однажды один из сотрудников в погоне выстрелил в киллера и слегка ранил того. Но это был единичный эпизод, который мог кончиться провалом для Иннокентия. В конце концов, этот эпизод был быстро снивелирован.

Всё бы так и дальше продолжалось обыденно и вполне буднично для киллера, пока в один прекрасный день (кажется, это было 30 декабря 2021 года) им не заинтересовался Андрей Иванович. На самом деле это не совсем точная формулировка. Шляпнику в принципе был необходим такой человек, дабы облегчить работу по ликвидации неугодных элементов. А заинтересовался конкретно Самсоновым именно загадочный бенефициар, стоявший за Андреем Ивановичем. Как он сумел выйти на Иннокентия? Точно неизвестно. Скорее всего, это случилось через Переступова (знакомого Самсонова, знавшего, чем именно промышляет его скользкий друг).

Кстати, Переступов вскоре, в июле 2022 года, выпал из окна собственной квартиры. Предварительная версия следствия – самоубийство, поскольку была написана предсмертная записка, а в организме нашли следы мощных транквилизаторов. Хотя почему молодой (42 года) здоровый психически мужик решил угрохать себя, следствие так и не ответило. А впрочем, полиции было всё равно, помер он по собственному желанию или же его выкинули из окна. Ну, кому это будет интересно? Он, что, какая-то очень важная персона, чтобы тщательно расследовать столь странное происшествие? Ничего личного, просто наплевать на всех.

Так вот, в тот зимний холодный день Андрей Иванович связался с Самсоновым напрямую. Тот предварительно дал согласие, получив информацию от Переступова, что «один очень влиятельный человек хотел бы предложить хорошие деньги за заказные убийства на регулярной основе». Первый разговор, кстати говоря, ни к чему не привёл, поскольку Иннокентия не устраивало то, что Шляпник не стал называть своё настоящее имя. Самсонов всегда работал только с теми людьми, которые представлялись настоящими именами, с подозрительными же личностями он никогда не сотрудничал и был по-своему прав.

Но когда на Рождество состоялся второй разговор, то эта проблема разрешилась за счёт того, что Андрей Иванович предложил более выгодные условия. И вот при этих условиях Иннокентий был готов закрыть глаза на что угодно, в том числе и на этот не очень приятный момент. С тех пор Самсонов и работал на Шляпника. Уже 12 января 2022 года Иннокентий совершил первое убийство по его поручению, ликвидировав заместителя главы муниципального отделения МВД «Гражданский проспект». Всего киллер совершил по прямому приказу Андрея Ивановича 88 убийств, ещё 18 убийств было совершено им по ходу пьесы. Итого, в общей сложности, 106 убийств. Достаточно много, чтобы получить пожизненное заключение в колонии «Чёрный дельфин». Вот это можно было вполне обеспечить для столь опасного человека, представляющего серьёзную угрозу обществу.

Теперь Сергей Александрович дошёл до того пункта, где были обозначены координаты предполагаемого убежища беглого киллера. Они были записаны, как 60,6539403, 28,8687709. Подполковник набрал в поисковике данные координаты, и ему на карте высветился дом, что располагался возле одной из дорог, пролегающих сквозь посёлок Верхнечеркасово. Этот населённый пункт располагался к северо-востоку от Выборга и при этом находился возле одной из магистральных трасс. Небольшой одноэтажный дом с красной крышей, указанный на карте, находился на юге обширного посёлка, разделявшегося трассой надвое.

Ветров прочитал всю необходимую ему информацию и пошёл собираться на выход. Он переоделся, затем взял свой пистолет и зарядил его полным магазином. Вдобавок ко всему, Сергей взял с собой ещё несколько магазинов и сложил их в небольшой рюкзак. Также он взял с собой на всякий случай свой выкидной нож (с фронтальным выдвижением клинка), положив его в сложенном состоянии в карман брюк. Убедившись, что всё необходимое было взято, Ветров прошёл в прихожую, одел обувь и вышел из квартиры. Поскольку было достаточно тепло, куртку он не стал одевать.

Ветров прошёл к арендованной им машине и сел в неё. Навигатор, который он включил, показывал, что надо будет ехать ему до Верхнечеркасово примерно два часа. На часах же было без пятнадцати одиннадцать, то есть к часу Сергей должен был подъехать к указанному дому. Впрочем, всё так и случилось. Где-то в 12:55 он подъехал к дому. Выйдя из машины, Сергей Александрович обратил особое внимание на то, что возле дома из-за угла торчала фара чёрного форда. Ветров осторожно подкрался к машине, но никого в ней не увидел и тогда он мимо неё бесшумно прошёл ко входу в дом.

Однако, как Сергей ни старался незаметно пройти к дверям, Самсонов всё же заметил его из окна и, зарядив пистолет, отправился встречать дорогого гостя. Самсонов вышел в прихожую и стал внимательно прислушиваться к шагам Ветрова. Сергей не стал осторожничать и стремительно подошёл к двери, прежде чем начать вскрывать её. Подполковника подвело чутьё, и потому он немного поторопился. Иннокентий почувствовал, что тот уже стоял перед дверью. И тогда он направил пистолет по направлению ко входу и несколько раз выстрелил.

Он изрядно наделал дырок в двери и, слегка притормозив, подбежал к двери и открыл её. Самсонов собирался было добить непрошенного гостя, но, к его собственному изумлению, на крыльце никого обнаружить не удалось. «Дьявол!» – проговорил он раздражённо и при этом растерянно попятился назад, не зная, как действовать дальше. Ветров несколько перехитрил киллера и не стал подходить близко к дверям. Хоть чутьё и подвело подполковника, но опыт и профессионализм смогли выручить его в столь щепетильный момент.

Сам Сергей тем временем скрылся за углом и ждал, пока Иннокентий выйдет из дома. Самсонов спустился в погреб и через него вышел с другой стороны дома. Пока Ветров дожидался его, киллер быстро подбежал к машине и сел в неё. Сергей увидел это только в тот момент, когда двигатель у машины уже завёлся, и предпринял безуспешную попытку прострелить колёса. Иннокентий к тому моменту уже поехал, и Ветрову пришлось срочно бежать до своего автомобиля, чтобы догнать умчавшегося киллера. Он буквально запрыгнул на водительское сиденье и надавил на газ.

II

Казалось бы, как в такой ситуации можно было вообще догнать кого-либо. Но, оказывается, такое вполне возможно, если учитывать тот факт, что у догоняющего была более мощная машина. Хоть у Самсонова и была самая резвая версия Ford Focus, у которого мощность оценивалась в сто пятьдесят лошадиных сил, но его машина уж никак не могла сравняться с Audi Q7, что была арендована Ветровым. У Сергея тоже была самая мощная версия в этой линейке автомобилей и имела аж пятьсот «лошадей», что было более чем в три раза резвее, чем у самсоновского форда. Понятно, что когда мы сравниваем ауди и форд, то выясняется столь колоссальная разница.

В общем-то, этот неприятный для Иннокентия факт и позволил Ветрову в скором времени вероломно догнать его. Самсонов изначально собирался выехать из Выборга на шоссе. Однако, Ветров достаточно общеопасным способом (рядом ехали другие машины, которые могли быть подвергнуты аварии) подрезал его, ударив бортом машины в бок. «Боже мой, идиот!» – крикнул от ужаса Иннокентий, чуть не выехав на встречную полосу от столь мощного удара, от которого у форда треснуло боковое стекло. С некоторым трудом ему удалось вывернуть на свою полосу. Повезло, что в этот момент никто не ехал по встречной полосе.

Самсонов, уже, конечно, успевший себя преждевременно похоронить, начал часто дышать из-за усилившегося сердцебиения, при этом обливаясь потом. Он достаточно длительное время приходил в себя после пережитого ужаса. Ветрову всё же удалось навязать противнику свою инициативу, и Иннокентию пришлось смириться с этим фактом и ехать уже по менее уютным городским застроенным улицам. А удирать от погони в городской застройке практически невозможно, о чём прекрасно знал подполковник. Он продолжал преследовать киллера.

В конце концов, Ветров загнал того на центральную городскую площадь, где принялся целенаправленно стрелять по колёсам форда. Испуганные горожане в ужасе разбежались кто куда, особенно когда Сергей начал стрелять. Подполковник крикнул им: «С дороги, мать вашу!» А Самсонов думал только о том, как ускользнуть от приставучего преследователя. Но ничего киллеру на ум не приходило, и поэтому они продолжали ехать прямо не сворачивая. Таким образом они проехали через Северную улицу и выехали на главную набережную.

Так бы они и ехали, если бы Ветрову не удалось, наконец, прострелить два задних колеса преследуемой машине. По идее Самсонов должен был непроизвольно затормозить, но всё случилось с точностью до наоборот, и его машина стала неконтролируемо ехать вперёд. Видимо, из-за переднего привода. В итоге форд вынесло с дороги, и Самсонов со всей дури врезался в здание старой ратуши, местной достопримечательности, что располагалась на краю города. Основательно разрушив часть стены, Самсонов на автомобиле буквально пролетел ещё несколько метров, упав кверху ногами.

Сергей Александрович остановился рядом и моментально выскочил из машины. Он, заряжая на ходу пистолет, подбежал к перевернутой машине, которая задымилась. Подполковник, направив пистолет вперёд, наклонился со стороны водительского места, чтобы убить Самсонова. К его ужасу, в салоне машины никого обнаружено не было. Тогда Ветров поднялся на ноги и хотел уже обойти машину с другой стороны, как вдруг из-за угла выскочил Иннокентий, стреляя в него. Сергей хоть и не ожидал такого поворота событий, тем не менее сообразил что к чему и выбил из рук киллера оружие, оно упало неподалёку.

Иннокентий в ответ врезал ему по носу, и подполковник упал навзничь, так же утратив пистолет. Киллер поднял свой пистолет с земли и попытался убить Ветрова, но две пули улетели мимо цели, поскольку Сергей скрылся за машиной. Самсонов стремительно забежал за машину в надежде найти подполковника и наконец покончить с ним. И, конечно же, за машиной никого не оказалось. Иннокентий оказался в замешательстве, и этим воспользовался Ветров, набросившись на него со спины. Самсонов от неожиданности непроизвольно выстрелил и свалился вниз вместе с подполковником.

Он снова попытался выстрелить в Ветрова, но тот успел схватить его за руку и крепко сжать. Иннокентий, стиснув зубы, принялся сопротивляться, чтобы направить руку с пистолетом в его сторону. В конце концов, ему практически удалось это сделать, но Ветров специально нажал на курок, после чего была истрачена последняя пуля, которая была бездарно утеряна Самсоновым и которая улетела куда-то наверх. Киллер от злости ударил коленом своего врага между ног, и Ветров от боли упал в сторону. У них завязалась ожесточённая драка.

Самсонов поднялся с земли и ногой со всей силы ударил в живот корячившегося на четвереньках от боли Ветрова, и тот окончательно упал вниз. «Ну как, нравится?!» – издевательски спросил у Ветрова киллер. Далее Иннокентий вытащил из своего кармана металлическую проволоку и накинул её на шею Ветрову и начал жестоко душить его. «А как тебе такое, урод?» – вновь злостно ухмыльнулся Самсонов, он был абсолютно уверен в том, что задушит подполковника насмерть. Киллер приподнял его, и в результате Ветров как бы повис на проволоке, что значительно ухудшило его положение.

Ветров, понятное дело, начал активно сопротивляться, пытаясь высвободиться из удушающих пут киллера. Сначала у него ничего не получалось, кроме судорожного дрыганья болтающимися ногами. Но потом ему удалось нащупать ногами землю, а затем он смог упереться на них и, оттолкнувшись, встать на ноги. «Куда ты? Думаешь, ты избежишь смерти?! Я так не считаю!» – проговорил Иннокентий, всё ещё удерживая Ветрова за шею, и усилил хват. В результате Сергей чуть не потерял сознание и единственное, что он успел сделать, так это упасть назад, прямо на Самсонова.

Тот, конечно, оказался не готов к такому повороту и грохнулся вместе с Ветровым на землю, но он продолжал душить подполковника, сильнее стянув проволоку вокруг шеи. Ветров уже весь покраснел, задыхаясь и постепенно теряя сознание. Он почувствовал, как жизнь стала покидать его, и из последних сил Сергей Александрович наклонил голову слегка вперёд. Он хоть и стал после этого задыхаться сильнее, но это позволило ему увеличить расстояние между ним и Самсоновым, чтобы размахнуться.

Он размахнулся и со всей дури своим затылком бахнул Иннокентия по лицу. Послышался жуткий хруст в носу у последнего; киллер взвыл от неимоверной боли и непроизвольно расслабил руки, выпустив Ветрова из проволоки. Сергей буквально вскочил, вырвав проволоку из рук Самсонова, и кувырком перевернулся на живот, откашливаясь от удушения. Сергей Александрович дотронулся до своей шеи и пальцами нащупал в районе кадыка натёртость в виде крупной борозды, точно такой же, какую он ранее обнаружил у покойного комментатора Раевского. Его шея была жутко покрасневшей, а вокруг виделся шрам со следами сдавливания.

«Чёрт, ты мне сломал нос! – крикнул ему вдогонку Самсонов, вытирая рукой кровь, что сочилась из ноздрей. – Ты покойник!» Он вскочил как ошпаренный и, подбежав к Ветрову, попытался ударить того ногой по шее, чтобы сломать позвонки. Иннокентий применил свой редкий коронный приём, самонадеянно рассчитывая, что он сможет сломать шею противнику. Ветров же применил не столь коронный приём, но достаточно действенный, чтобы защититься от удара. Он резко схватил киллера за ногу и, потащив на себя, выбил опору у того из-под ног и тем самым повалил на землю. Самсонов, упав, моментально попытался ударить второй ногой Ветрова по голове, но тот сумел увернуться, отпрыгнув в сторону. Иннокентий быстро поднялся на ноги и побежал к пистолету Ветрова, который валялся за перевёрнутой машиной.

Сергей понял, что замыслил киллер, и тоже бросился к своему пистолету, огибая машину с другой стороны. Ему было понятно, что если Иннокентий схватит пистолет раньше, то тот попросту застрелит его, и потому Ветров резко ускорился. Стало уже казаться, что он вот-вот схватит пистолет и убьёт Самсонова. Правда, Иннокентий каким-то образом прибежал к пистолету первым. В тот момент, когда киллер нагнулся с целью поднять оружие с земли, Сергей со всей дури влетел в него, слегка сбив с ног. Однако, Самсонов удержался и выстрелил в Ветрова, при этом промахнувшись.

Ветров выхватил у него из рук пистолет, а Самсонов вцепился пальцами ему в лицо. У них началась ожесточённая борьба за пистолет. Иннокентий схватил Ветрова за глазницы и начал сильно сдавливать глазные яблоки. Сергей же в свою очередь укусил оппонента за предплечье и буквально вырвал кусок плоти, и в результате Самсонов заорал нечеловеческим голосом и прекратил сдавливать Ветрову глаза, убрав руку с лица. Сергей с размаха ударил его по плечу ребром пистолета, от чего тот на время потерял ориентир и завалился, просев на правое колено.

Ветров попытался опустить пистолет вниз, направив в его сторону, чтобы выстрелить, однако киллер снизу схватил его руку и силой стал сдерживать, не давая выстрелить в себя. В какой-то степени Иннокентию было проще, поскольку он держал его руку снизу, а Ветрову приходилось делать явно большее усилие, преодолевая яростное усилие врага. Примерно полминуты они боролись в этой позиции, пока Самсонов не стал вырывать второй рукой пистолет у Ветрова. В итоге Иннокентию с определённой по счёту попытки всё же удалось завладеть оружием, и теперь Ветрову предстояло вести борьбу за то, чтобы не позволить застрелить себя.

Ветров, утратив пистолет, с крутого разворота ударил ногой киллера по корпусу, тот от неожиданности упал навзничь, выронив пистолет из руки. Пистолет как бы проскользнул и пролетел около метра по полу. Сергей в ажиотаже бросился к пистолету. Киллер принялся ползти к выпавшему оружию. В конце концов, Самсонов схватил пистолет и, перевернувшись, выстрелил в Ветрова, который достаточно близко подбежал к нему. Пуля лихо просвистела и пронзила Сергея в область подвздошной части живота. Но тот даже как будто ничего не почувствовал, и, несмотря ни на что, попёр на Самсонова.

Киллер, не ожидавший такого от противника, от отчаяния попытался выстрелить в него ещё раз. Ветров пронёсся как ураган по пустыне и, плюхнувшись на противника, сильно сжал Самсонову руку. В итоге вторая пуля улетела в сторону. Одной рукой подполковник держал его за руку, в которой был пистолет, а второй рукой принялся бить морду оппоненту. «Дегенерат!» – по слогам прокричал яростно Ветров, на каждом из которых он бил Самсонова по лицу. Киллер с разбитым в кровь лицом не оставлял попыток пристрелить подполковника и с каждым ударом по лицу ещё более ожесточённо вырывал свою руку из цепких объятий Ветрова.

Наконец, Самсонову всё же удалось направить прицел на Ветрова, ему оставалось лишь выстрелить. Сергей понял, что если ничего сейчас не предпримет, то, скорее всего, погибнет от последующего выстрела. И тогда он вспомнил приём, которому его учил когда-то Никита Тимофеевич. Приём, позволявший сломать руку противнику. Ветров ещё сильнее сжал руку Самсонову, а ребром ладони левой руки резко ударил киллера в лучевую кость. Послышался совершенно дикий хруст, чувствовалось, как кость внутри руки надломилась на две части.

– А-а-а-а-а-арх! – завопил киллер, словно раненый олень, разжав при этом пистолет. – Падла! Ты мне руку сломал… – чуть ли не плача проговорил киллер, у которого от болевого шока стало невыносимо болеть не только сломанное предплечье, но и вся рука до шеи.

– Ты сам напросился! – подбирая оружие, ответил ему Сергей. – Выбирай: или ты сдаёшься, или подыхаешь. Ты понял меня?

Сергей Александрович лишь уже к самому концу их продолжительной схватки пришёл к выводу, что имеет смысл оставить киллера в живых. Ну, понятно, что это зависело только от того, как поведёт себя сам киллер. Всё то время, пока чувствовалась исходящая от Самсонова угроза, Ветров не исключал, что он всё же убьёт своего противника. Только сейчас, когда Сергей обезвредил своего противника, сломав тому руку, наступал момент истины: либо киллер прекращает сопротивление и сохраняет себе жизнь, либо по-прежнему продолжает оказывать сопротивление и в итоге погибает. Выбор был весьма простым и однозначным: либо гарантированная жизнь, либо же гарантированная смерть. Ничего сложного.

Идея оставить Самсонова в живых возникла в голове у Ветрова не просто так. Сергей хотел это осуществить для того, чтобы в дальнейшем столь ценный свидетель давал показания против Андрея Ивановича в суде, если, конечно, дело дойдёт до такого расклада. Самсонов многое бы мог рассказать о том, кого и когда заказывал Шляпник: имена, фамилии, адреса, мотивы каждого из преступлений, а также записи телефонных разговоров, которые предусмотрительно делались самим киллером.

Но при этом Сергей Александрович был готов дать возможность наёмному убийце спокойно уехать из страны в обмен на добровольное «сотрудничество со следствием». В принципе какая разница, давать показания непосредственно в суде или удалённо, по видеосвязи? Да, при этом наверняка на него самого будет возбуждено уголовное дело по факту дачи признательных показаний, но зато он будет находиться на свободе и жить припеваючи где-нибудь на экзотических островах в Тихом океане.

Самсонов даст показания и тем самым облегчит работу гособвинителей и судей по юридическому обоснованию заключения Андрея Ивановича в тюрьму на длительный срок. Да и Самсонову на душе станет существенно легче, когда он признается и, может быть, даже раскается за то, что совершил. Это же прекрасно, когда такой преступник признаёт свои преступления, а значит, готов исправиться и стать полноценным членом общества. Практически любой человек может исправиться, даже если он совершал заказные убийства. Понятно, что речь не идёт про преступников, совершивших особо тяжкие преступления, таких, как маньяки, каннибалы, педофилы, террористы и люди, разжигающие ненависть и убийства на расовой, религиозной и национальной почвах.

Но для начала Иннокентий должен был согласиться с тем фактом, что он уже не может оказывать сопротивление Ветрову. И только после этого можно начинать разговор о сотрудничестве, на которое, кстати, Самсонов мог и не согласиться. Хотя, скорее всего, он с удовольствием пойдёт на такой шаг, чтобы отомстить Андрею Ивановичу сполна за то предательство, которое он совершил по отношению к нему, пытаясь подло убить, причём два раза. И плюс ко всему, киллер наверняка хотел бы свободно выехать из страны.

– Чёрт тебя бери! Да сдаюсь я, сдаюсь. Пусти руку только! – истошно провопил Иннокентий, выкручиваясь от боли в руке.

– Ладно… – проговорил Сергей и отошёл от лежащего Самсонова, держа при этом оружие наготове на всякий случай. – А я смотрю, ты сделал мудрый выбор.

– Да иди ты со своим выбором! – прикрикнул на него Иннокентий, продолжая кряхтеть от боли.

– Слушай, ну грубить-то не надо…

– Кто ты?

– Я Сергей. А ты – Иннокентий. Верно?

– Верно… Что ж, приятно познакомиться. – протянул левую руку Самсонов.

– Аналогично. Чёрт, тебя было тяжело одолеть.

– Ну, я же не заставлял тебя это делать. Кстати, кто тебя послал?

– А ты как думаешь? – риторически спросил Ветров.

– Я так и понял, что ты был прислан Андреем Ивановичем. Эта тварь давно меня пытается убить. Урод! Он предал меня! – вспыльчиво проговорил Иннокентий, осторожно поднимаясь с четверенек на колени.

– Помочь? – поспешил Сергей предложить ему собственную помощь.

– Спасибо, но не надо. Я в состоянии справиться сам. – вставая с колен, решительно ответил Самсонов. – Я что-то не помню тебя, ты с недавнего времени работаешь на него?

– Да, я у него в команде буквально полтора месяца нахожусь. Но я должен тебя огорчить, я не работаю именно на него.

– А на кого тогда?! – искренне изумился Иннокентий столь странному и загадочному ответу.

– В первую очередь на себя. А во вторую – на закон и справедливость… Я являюсь законспирированным сотрудником полиции.

– Ах, вот оно что. Чёрт возьми, мне эта мысль не приходила в голову. Но я, честно признаюсь, не ожидал такого поворота. Это ж какой уровень конспирации должен быть, чтобы тщательно скрывать данный факт! Всё-таки удивительно… – серьёзно задумался Самсонов.

– Ну спасибо за столь комплементарную оценку. Ладно, оставим эту тему в покое… Так что, считай, тебе повезло, иначе бы я тебя просто убил! Будь я простым бандитом.

– Что верно, то уж верно. Блин, я не ожидал, что когда-либо встречу равного себе соперника… Чёрт, но кто ты такой? – изумлённо и нахмурившись спросил Иннокентий у своего таинственного собеседника.

– Я подполковник полиции, Сергей Александрович. Фамилию я называть пока не буду в целях безопасности. Сам, думаю, понимаешь. – намекнул Сергей на то, что у него могут возникнуть проблемы, если будет названа фамилия. А кто знает, что придёт в голову Самсонову.

– Ладно, без вопросов. – развёл руками в стороны Самсонов.

– Ну, насчёт тебя я не питал иллюзий. Я знаю, что ты киллер-профессионал. Я понимал, что справиться с тобой достаточно сложно.

– Откуда? Хотя я уже догадался. От Андрея Иваныча, как это водится. – ответил киллер на собственный вопрос.

– Абсолютно точно! Он мне рассказал основную информацию о тебе. Честно сказать, тогда я о твоём существовании услышал впервые в жизни, хотя… – задумался подполковник Ветров, вспоминая, что всё-таки ещё до этого всего он сталкивался с «бизнесменом Иннокентием Яковлевичем».

– Что хотя? – не понял этого дополнения Самсонов. – Ты знал обо мне ещё раньше?

– Да. Ты убил членов редакционной, как бы это сказать, коллегии, наверное. Также подозреваю, что ты убил и администратора Озёрского.

– Хм, интересно получается. Ты тот самый коп, который приезжал в редакцию? – проницательно заметил Иннокентий.

– Значит, у тебя прекрасная память. – рассмеялся Ветров. – Да, это был именно я.

– То есть эта сволочь всё-таки рассказала обо мне! Знал бы я тогда, что именно ты приезжал туда, то я бы точно тебя грохнул… Вот зуб даю!

– Но, к общему счастью, этого не случилось… Администратор сдержал своё обещание и не назвал меня по имени… Ну хоть что-то. Это, конечно, его не спасло. Лишь собственная глупость погубила его.

– Хе-хе, согласен. Если б он молчал, то, глядишь, и жив бы остался. Да и мне бы не пришлось лишний раз марать руки…

– Зачем ты вообще назвал ему собственное имя?

– Думаешь, здесь что-то другое? Такая же глупость. Я поступил очень глупо, когда отправился на убийство Плетнёва со своим настоящим паспортом в кармане. Ведь попросили бы меня предъявить паспорт, пришлось бы называть то имя, которое указано в паспорте. Я уж потом понял, какой же я всё-таки дурак! Вот и ответ, почему я поступил именно так.

– Понятно. Всё ясно с тобой.

– Так что, неужели будешь меня арестовывать? – поинтересовался Иннокентий.

– Странный ты человек. В одной фразе спрашиваешь, буду ли я арестовывать тебя, и в то же время добавляешь к своему вопросу слово «неужели». Это вообще как?

– Боже, ты будешь ещё цепляться к каждому моему слову? Серьёзно? Я добавил «неужели», потому что понимаю, что мои ценные показания будут весьма полезны вам, сотрудникам органов. А раз так, то тогда я ничего говорить не буду, если меня сразу арестуют. Я вроде понятно разъяснил?

– Да я всё понял… Мне не ясен только один момент. Зачем тогда спрашиваешь об этом меня, зная, что я не буду тебя арестовывать?

– Хрен вас там разберёшь! Все вы, менты, на одно лицо, откуда мне знать, какие у кого мысли в голове. Как правило, вы арестовываете всех, кого задерживаете. А я вполне подхожу на роль задержанного. Ферштейн (нем. verstehen – понимаешь)?

– Да не собираюсь я тебя задерживать! Господи, в каком месте я сказал, что ты задержан? Тем более я не при исполнении, по крайней мере, официально. На мне нет униформы, так что будь спокоен. И, кстати, совет на будущее: не относись к людям столь подозрительно и мнительно. Не все же сволочи, есть и нормальные люди.

– Ну спасибо, что успокоил… Нет, серьёзно, я нисколько не шучу. Действительно, я теперь себя чувствую более уверенно. Я готов на сотрудничество. Только скажи, что я конкретно должен буду сделать.

– О, я рад, что у нас получился конструктивный разговор. Ну, уже хорошо, что ты сам предложил мне сотрудничать. Это очень позитивный сигнал для меня. Значит, должно всё получиться. Я тебе всё расскажу по дороге. Садись ко мне в машину, поедем.

– А куда именно?

– В дороге мы договоримся о нашей с тобой сделке. Я тебя переправлю через границу, в Финляндию.

– Но у меня же нет загранпаспорта… – затупил немного Самсонов.

– Значит, будет. Я сделаю тебе фальшивый паспорт, у меня есть такая возможность, как понимаешь.

– О, ну спасибо…

– А в обмен я, конечно же, попрошу тебя оказать одну услугу. Договорились или как?

– Договорились. Но я всё сделаю только тогда, когда увижу свой загран и новый паспорт… Лады?

– Угу… – одобрительно кивнул головой Ветров. – Пошли к машине.

А сам он, направляясь к машине, приподнял футболку и принялся разглядывать свой пораненный бок. К его счастью, Самсонов жутко промахнулся (для своего-то уровня), лишь поцарапав по касательной подвздошную область. Наконец, они уселись в машину Ветрова и неторопливо выехали из разрушенной ратуши на глазах у изумлённой публики, которая кучковалась неподалёку и состояла из толпы как городских местных зевак, так и туристов, чёрт бы их побрал.

«Да, здорово мы всё тут порушили… Ха-х, они и так это здание недавно отреставрировали, сделав всё очень старательно и потратив лет пять на этот процесс. Теперь же им вновь придётся восстанавливать всё то, что было сделано упорным трудом. Да и ещё, вдобавок, придётся капитально менять стену. Забавно, что ещё можно сказать», – поймал себя на столь интересной мысли Сергей Александрович, оборачиваясь назад и смотря на порушенную ратушу, а затем принялся глядеть на дорогу, дабы не сбить никого случайно.

Самсонову самому всё это было как-то совершенно до лампочки, его больше волновала своя дальнейшая судьба. А что там у других, его абсолютно не интересовало. Он лишь с пронзающим взглядом смотрел вперёд, оглядывая выезд на дорогу, к которой они стремительно подъехали, несмотря на скопившихся зевак, которые осуждающе что-то кричали и вопили… Видимо, они были недовольны и разозлены весьма странным поведением непрошенных гостей (имеются в виду прежде всего киллер и подполковник), порушивших всё вокруг и даже не извинившихся. Ну, пусть кричат что хотят, ничего эти крики не изменят – разрушенное здание не починится, а форд Самсонова, что продолжал лежать кверху ногами, не перевернётся сам по себе и не умчит с территории старинной ратуши.

Иннокентий, кстати говоря, достаточно прохладно относился к людям, да и в целом ко всему обществу. Другими словами, он был заядлым социофобом и не любил находиться в обществе с ранних лет, а уж тем более активно с ним взаимодействовать. Так что, Ветров был не так уж не прав, когда отметил, что Самсонову бы надо относиться к людям более доверительно. Но Иннокентия уже было не исправить, он изначально относился к людям весьма презрительно и пренебрежительно.

У него так сложился характер, наверное, во многом из-за тяжёлых отношений с родным отцом, с которым он время от времени контактировал до последнего времени, даже несмотря на то, что тот изменил когда-то его матери и со скандалом был дан развод. Его отец, упомянутый ранее Яков Яковлевич, что был своеобразно назван в честь своего отца, был совершенно ужасным человеком.

Самсонов-старший был человеком радикально правых взглядов. Он до глубины души ненавидел всех приезжих – не только мигрантов из соседних стран, но и жителей Московской и прочих областей. Любого, кто был родом не из Владимира и Владимирской области, он терпеть не мог. И если он узнавал, что кто-то из его коллег по работе приехал из чужой области, то при встрече переставал здороваться и вёл себя при разговоре крайне нетактично, покрывая бранью и трёхэтажным матом. Совершенно неадекватное поведение и иррациональное восприятие реальности.

Наверное, если бы ему довелось когда-либо основать собственную политическую партию, то девизом его предвыборной кампании был бы девиз «Ненавижу!», уж настолько человек был пропитан ненавистью, даже к ближайшим родственникам. Ну разве будет нормальный человек постоянно оскорблять свою бывшую жену в присутствии общего сына и говорить, что та испортила ему жизнь? Также Яков ненавидел интеллектуалов и образованных людей, видя в них угрозу и, видимо, завидуя. Ведь у самого никакого образования не было, восемь классов, да и только. Ну, а умных людей он попросту смущался, поскольку частенько чувствовал свою уязвимость при разговоре с ними, а в особенности, когда происходил ожесточённый спор.

Он абсолютно не мог оперировать аргументами при каком-либо пари. Вот поэтому он и предпочитал общаться с подобными себе: алкоголиками, маргиналами и так далее. И, конечно же, Яков был ярым женоненавистником, как и его дружки. Куда же без этого багажа столь дурному человеку. В компании «настоящих мужиков» (как они себя сами называли) его всегда принимали на ура. Когда они все напивались до скотского состояния, Самсонов-старший приходил поздно вечером домой и бил жену на глазах у малолетнего сына, который очень хорошо запоминал те моменты.

Семь лет жена терпела весь этот кошмар. Но когда выяснилось, что муж стал тайно посещать любовницу, вот тут-то Василиса Викторовна и не выдержала. Она собрала все вещи и вместе с шестилетним сыном покинула квартиру, уехав к родителям. Жена оставила лишь записку, в которой та написала, что устала от бесконечного кошмара и подаёт на развод. Так и закончилась семилетняя эпопея. А развод, естественно, ударил по и без того незавидной репутации Якова Яковлевича (при том, что тогда ещё он не набрасывался на приезжих).

Он был исключён из компартии на самом её закате, как только вскрылись подробности каждодневных избиений супруги, и уволен, в конце концов, с работы. Этот столь позорный для него развод окончательно обозлил Самсонова-старшего на весь мир, и тогда он решил мстить всем и вся, особенно «заклятым врагам» в виде мигрантов, внутренних переселенцев, евреев и так далее. Его ненависть вылилась в то, что в 1992-ом году он вступил в местные отряды неонацистов-скинхедов и занимался террором против мусульман и евреев, агитируя совершать различного рода погромы. Но эта песня продолжалась недолго, и в 1994 году Яков был арестован и получил три года тюрьмы за разжигание ненависти и преступления на расовой почве, что, собственно, и заставило его уйти с этой скользкой дороги.

В общем, от такого папаши будут шарахаться даже собственные дети, что в принципе и случилось в конкретной семье. С 2001 года Иннокентий возобновил общение со своим отцом после достаточно долгого перерыва в отношениях (12 лет, на секундочку). Может быть, это могло случиться и раньше, однако, мать категорически запрещала ему разговаривать с отцом. Василиса Викторовна опасалась, что отец может оказать неблагоприятное влияние на Иннокентия. Впрочем, такие подозрения не были беспочвенны и выглядели весьма правдоподобно, особенно в свете того факта, что Яков состоял в рядах ультраправых радикалов.

Наконец, когда Самсонов переехал в собственное жильё и стал обеспечивать себя материальными средствами, перестав быть зависимым от кого бы то ни было, вот тогда-то и появилась у него возможность принимать самостоятельные решения и начать посещать отца, который традиционно продолжал жить у себя в квартире во Владимире. Со временем эти разговоры оказали в какой-то степени влияние на Иннокентия. В каком смысле? Они для него выявили всю гнилую сущность отца и показали ему, как не надо делать. Вот тогда Самсонов сумел сделать определённые выводы и… решил, что не будет таким же моральным уродом. И потому он стал всё делать ровно наоборот. Самсонов пошёл от противного и делал всё будто бы наперекор своему отцу.

Если отец завёл семью и не справился со своими обязанностями, то Иннокентий не стал в принципе обзаводиться семьёй. Если его отец пил как собака, то он не употреблял алкоголь вовсе. Если отец был консервативным аскетом, то он стремился к иным идеалам, более прогрессивным, и старался жить на широкую ногу. Ему действительно в какой-то момент удалось заработать много денег, чтобы начать жить, ни в чём себе не отказывая. И, конечно же, Иннокентий в отличие от своего отца не был особым любителем общества и стоял на более индивидуалистских позициях в своём мировоззрении. Он совершенно не понимал, как можно было выпивать в компании малознакомых людей. Если отец ненавидел женщин, то Самсонов относился к ним с некоторой нежностью и тактичностью, даже к абсолютно незнакомым. Да и к другим народам и расам был терпим и не кричал на каждом углу «Долой нерусских!», не то что его отец.

Все эти моменты в совокупности сформировали характер и определённый менталитет у киллера Самсонова. Наверное, его ожесточение по отношению к отцу и предопределило то, что он стал наёмным убийцей. Должен же куда-то был деваться внутренний негатив, который не мог сам никуда испариться. Порой, он вспоминал о своём отце, с которым перестал общаться примерно в «Пандемийную эпоху» (на взгляд автора, это период с 11 марта 2020 года по 23 февраля 2022 года). Иногда Иннокентий с сожалением начинал думать, что он мог бы приехать к Самсонову-старшему и поговорить снова по душам, несмотря на сильное недопонимание, но он этого не делал.

Когда он вновь и вновь возвращался к этой мысли, то на душе становилось тяжело и противно и даже не из-за того, что соскучился по общению с отцом, а скорее потому, что ожидался неприятный разговор с не очень приятным для него человеком. Вот и сейчас Самсонов думал только об этом, выдавая своё скверное настроение нахмуренным и угрюмым выражением лица. Солнце стало слепить ему в глаза с южной стороны, где его от ярких лучей долгое время скрывала тень Ветрова. Теперь же оно своим ослепительным сиянием заставило Самсонова наморщить лицо. В конце концов, ему стало невыносимо жарко даже при включённом на полную мощность кондиционере и вот тогда ему пришлось прервать своё длительное молчание и попросить подполковника дать ему свои затемнённые очки.

– Эй, слушай, у тебя есть какие-нибудь очки?

– Ну есть. В бардачке лежат. А что?

– Да меня просто это чёртово солнце утомило уже. Невыносимо! – пожаловался Самсонов.

– Ладно. Бери тогда. Раз уж тебе они нужны.

Иннокентий немедленно открыл дверцу бардачка и просунул внутрь свою руку. Вскоре он нащупал кожаный футляр с очками и достал оттуда. Самсонов открыл футляр, который был закрыт на качественную магнитную вставку, вытащил солнцезащитные очки и нацепил их на себя. Далее он закрыл футляр и положил на место, захлопнув дверцу. Он поблагодарил Ветрова и через секунд десять поинтересовался у того, зачем они поехали прямо, не сворачивая на основную трассу, что находилась после поворота налево.

– А зачем мы съехали? – с тревогой в голосе спросил киллер.

– Ну, ты же не хочешь с переломанной рукой без гипса стоять на этой жуткой жаре и ждать, пока до тебя дойдёт очередь и пограничники наконец пропустят тебя через таможню? – отвлечённо проговорил подполковник, глядя, как его пытается обогнать какой-то придурок на хёндае.

– Ты собираешься свезти меня в больничку?

– Пожалуй, что да. И поверь, я это делаю не столько из-за тебя, сколько из-за себя. Ты ведь выстрелил мне в область живота, – приподнимая футболку и показывая на рану, ответил Ветров, – вон, посмотри!

Из-под футболки показалась кровавая рваная рана, с которой стекала практически запёкшаяся кровь. Плоть непосредственно на ране и вокруг неё выглядела уж слишком растерзанной и разодранной. Куски кожи были буквально выдернуты из тела и под кожей ужасающе обнажилась мясистая часть, которая по цвету смахивала на сильно недожаренный стейк. Иннокентий, конечно, остался под впечатлением после увиденного, однако, он сохранил спокойствие, поскольку не первый уже раз сталкивался с подобным. Ещё недавно Самсонов промывал перекисью свою огнестрельную рану на правом боку, после того как начальник охраны в Центре криминалистики детектива Франко выстрелил в него, пытаясь убить. А его-то рана была куда тяжелее и обширнее, чем лёгкое ранение по касательной у Ветрова. Потому он несколько усмехнулся и заметил:

– Я ожидал, что рана более серьёзная. А это… так, пустяки, ничего особенного не вижу. – вздохнул Самсонов с важным видом.

– Ну, если тебе есть с чем сравнивать… – несколько неторопливо и скептически произнёс Сергей Александрович, опуская футболку вниз.

– Вот именно! Совсем недавно в меня стреляли и попали мне в бок, в район рёбер. Так ранение было в несколько раз больше и заживало почти месяц…

– Из чего в тебя стреляли, интересно? – с подозрением спросил Ветров, сворачивая в придорожный травмпункт.

– Да из револьвера, кажется… Ну, обычного. Господи. Что непонятного?

Ветров, конечно, удивился, что револьвер способен наносить такие серьёзные повреждения, которые подходили под описание Иннокентия. За свою практику в полиции Сергей Александрович ни разу не видел такого. А потому он несколько подозрительно поглядел на Самсонова и хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. И это Самсонов сумел прочесть в его глазах, что тот категорически отказывается верить ему.

– Думаешь, что я тебя обманываю? – раздражённо спросил Иннокентий у своего визави. – То есть ты мне отказываешь в доверии?

– Я не отказываю в доверии. Вовсе нет. Просто…

– Просто ты не веришь, что в меня выстрелили из револьвера. Ты ведь это собирался сказать? – осуждающе и нервно поглядел на Ветрова киллер.

– Именно, я это и хотел сказать. Да, я не верю, что от пистолета так может разнести участок тела! Ты пытаешься от меня что-то скрыть, я это прекрасно чувствую. – Ветров вынужденно признался, что ему удалось распознать ложь, исходящую от попутчика.

– Чёрт возьми! Вы, менты, все что ли такие? Всё вечно пронюхаете как собаки. И как это вам удаётся? Не понимаю! – махнул рукой Иннокентий и на мгновение посмотрел в противоположную сторону, что-то неразборчиво пробурчав себе под нос (это было больше всего похоже на «к чёрту вас всех!»).

– Есть такое дело. – расхохотался надрывистым смехом неожиданно для себя Сергей. Самсонов его конкретно развеселил своим ворчанием.

– Что смешного я сказал? Не пойму.

– Ты меня рассмешил эпитетами, которыми ты наградил полицию. Отчасти это, конечно, правда. И достаточно часто случается так, что сотрудники полиции вынуждены порой прибегать к допросам с пристрастием, причём допрашивая невиновных. А когда подозреваемому это надоедает, то начинаются вопли, мол, «Вы, что, меня подозреваете?» – проговорил искажённым голосом Ветров. – Я прекрасно понимаю этих людей. А что делать? Работа у нас такая, выяснять все детали. Ну, а то, что якобы все полицейские такие, то это, мягко говоря, неправда.

– Ладно, допустим… – задумался Самсонов над сказанным. – Да, я тебе соврал по поводу ранения, но я сделал это, чтобы…

– Так из чего стреляли в тебя? – перебил его Ветров.

– Да фиг его знает, из чего стрелял этот чёртов охранник! – проговорился Самсонов, нервно вспоминая тот день. – Наверное, из автомата.

– Постой. Какой ещё охранник?

– Тебе эта информация ни к чему! – недовольно пробормотал Иннокентий, срываясь на крик.

– Нет, раз уж ты начал рассказывать, то продолжи. Я всё равно не отстану. – навязчиво и настоятельно произнёс Ветров, припарковавшись на стоянке возле клиники.

– Ладно… Чёрт с тобой. Всё равно ведь не отвяжешься от тебя. Речь идёт об охраннике в этом… как его там… в Центре криминалистики. Кажется, я правильно называю.

– Принадлежащий детективу Евгению Франко? – вспомнил об этой лаборатории криминологии Сергей Александрович.

Он читал о ней в новостях, когда погибла вся охрана вместе с прибывшими на место спецназовцами, а здание было поражено мощным взрывом. Но больше всего подполковнику запомнилось, что от рук неизвестного убийцы погибли и детектив Франко, и брат Александра Букки Игорь, что были оба найдены мёртвыми в одном кабинете. Ещё тогда Ветров догадался, о чём именно говорили между собой Евгений Евстигнеевич и Игорь Иванович. А говорили они, как считал Сергей, о доказательствах причастности его и Каца к непосредственному убийству Дона Букки. И подполковник мыслил абсолютно в верном направлении, так же, когда он посчитал, что к этому, естественно, может быть причастен лишь Шляпник. Лишь у него был интерес дать приказ избавиться от улик. Единственное, что ускользало от внимания подполковника, так это то, кто именно совершил столь беззастенчивое нападение на лабораторию…

– Да-да, именно его я и имею в виду… Так вот, один из охранников выхватил то ли автомат, то ли ещё что-то, я толком не запомнил, поскольку я немедленно стал стрелять в ответ и мне было уже не до этого.

– А, так это ты навёл тогда шороху, перебив из автомата охрану, а затем и спецназ?.. Ну ты, конечно, даёшь! Я не представляю, как это можно было проделать в одиночку.

– Да, это был я. Я убил их всех. Теперь тебе легче от осознания данного факта и от моего признания?

– Да не то что легче, а просто мне хотя бы стало понятно, что к чему… И всё-таки, как тебе удалось всё проделать без чьей-либо помощи?

– Как, как… Молча! Я же профессионал своего дела. И я бы не сказал, что это было чем-то невообразимо сложным и невыполнимым. Бывало куда тяжелее. Вот, к примеру, мне однажды довелось выполнять задание Андрея Ивановича по убийству одного криминального авторитета по прозвищу «Самоед»…

– Это случайно не Василий Самоедов, которого грохнули пару лет назад?

– Вот-вот. Кажется, мы поняли друг друга… Именно я его тогда убил выстрелом в затылок. Это, если мне не изменяет память, было осенью 2023 года. Но к этому ублюдку было подобраться очень непросто. Он себя огородил тридцатью охранниками, которые были бывшими военными. Так с ними, знаешь, я еле справился. Думал, что точно сдохну, но мне, однако же, повезло. Так что бывало гораздо тяжелее, уж поверь мне.

– Я верю… Но мне всё-таки неясно, зачем ты пытался меня обмануть?

– Да не собирался я никого обманывать. Это случайно вышло. Я просто хотел отметить, что у меня было более тяжёлое ранение. Только и всего.

– Ладно, допустим… Пошли! – приказал ему подполковник, открывая дверь и вылезая из машины.

III

Иннокентий вышел из машины и следом за Ветровым двинулся в сторону медпункта. Здание медпункта было хоть и старым, но при этом хорошо отремонтированным, по крайней мере, внешне. Видимо, муниципалитет полностью взял на себя вопрос о капитальном ремонте травмпункта и ответственно исполнил его, что и выразилось в качественной отделке. Судя по всему, ремонтная бригада завершила работы совсем недавно, буквально пару недель назад. Такой вывод можно было сделать, лишь глянув на свежую бежевую краску, которой покрасили стены здания. От краски ещё оставался чрезмерно пахучий и ядовитый запах, от которого Сергея Александровича чуть не затошнило, когда он входил внутрь через металлическую дверь, что была распахнута настежь. Видимо, тем, кто находился внутри, было невыносимо жарко и душно.

Само здание находилось под плотным объятием крон тополей, которых было насажено немерено вокруг. Однако, даже это не спасало помещение от чудовищной жары внутри, поскольку солнце, ярко светившее через дорогу и находящееся летом достаточно длительное время в зените, успешно устремляло свои лучи на крышу медпункта. Крыша оказывалась раскалённой, особенно во второй половине июля. Так что к сегодняшнему дню, к пятому августа, крыша уже не нагревалась до состояния экстремально разогретой сковородки, на которой без преувеличения в июле можно было приготовить яичницу или блины, ведь температура порой могла достигать величины в пятьдесят градусов, а то и больше…

Но эти детали, конечно, мало интересовали наших путников и быстро ускользали от их взора. Им нужна была только медицинская помощь, причём одному из них без неё нельзя было обойтись. Врач-травматолог с инициалами Д.В. Страшинин, который, к счастью, оказался на месте и не был при этом занят, был сегодня единственным специалистом, готовым принять пациента в любую минуту. С утра к нему пришёл лишь один пациент, да и у того был только ушиб на левой голени. Так что, сегодня у доктора Страшинина (весьма подходящая фамилия, не правда ли?) было мало работы, что в последнее время несколько удручало его.

Ведь ещё прошлым летом к нему в кабинет скапливалась гигантская очередь. У кого-то были поломаны ноги при падении с велосипедов, самокатов и так далее, а кто-то неудачно искупался в озере, повредив ту или иную конечность. В это же лето клиенты практически и не поступали с травмами, при этом почему-то в соседнем медучреждении резко увеличились посещения гастроэнтеролога. Видимо, люди съедали много некачественной еды в подозрительных забегаловках, а потом у них неожиданно начинался метеоризм.

Как только доктор Страшинин узнал, что к нему поступил пациент с серьёзным переломом предплечья, то он оказался на седьмом небе от счастья, после чего, преисполнившись бодростью духа, немедленно открыл дверь и позвал к себе в кабинет «пациента Самсонова». Сергей Александрович, покупая в местной аптеке лекарства, проводил взглядом Самсонова, стремительно направившегося в кабинет травматолога, и, когда тот зашёл туда, Ветров повернулся лицом к продавцу.

А продавец тем временем искал для него болгарский анальгетик, используемый для внутримышечной инъекции. Наконец, продавец сумел найти препарат в упаковке, что стоял на самой верхней полке. Он спустился со стремянки и с упаковкой в руках подошёл к стойке. Продавец положил препарат рядом с йодом и со шприцом средних размеров, а после, вздохнув, произнёс, пробивая ценник на сделанные покупки:

– Так… С Вас 3220 рублей. Картой будете оплачивать?

– Да. Пожалуй. – Ветров достал из бумажника банковскую карту и воткнул в терминал, а после принялся набирать ПИН-код.

Тем временем доктор Страшинин, нацепив на нос очки, визуально осмотрел сломанное у Самсонова предплечье, держа руку на высоком столе, после чего, откашлявшись, задумчиво произнёс:

– Серьёзный перелом, действительно. Хм, пройдёмте-ка за мной. – врач удалился в соседнюю комнатку, которая как ответвление отходила от основного кабинета. Самсонов послушно направился следом.

Эта комнатка была более освещённой и в ней ослепительно светило три мощных прямоугольных лампы. Она в общей сложности по площади была метров десять, если не меньше. В глаза первым делом бросался стоявший посередине более низкий металлический стол, предназначенный для накладывания гипса. Страшинин попросил Самсонова положить руку тыльной стороной прямо на стол. Тот исполнил это указание. «Чёрт, куда же я подевал его!» – пробормотал врач и прошёл в основной кабинет. Он явно там что-то искал, поскольку было слышно, как он открыл ящик и, шурша пакетами, что-то оттуда вытащил. Врач вернулся обратно и поставил на стол пластиковую коробку, в которую был налит жидкий гипс.

– Извините за ожидание! – взволнованно проговорил доктор и бросил взор на Самсонова, повернувшегося к нему лицом, а потом по какой-то причине волнение на лице у травматолога сменилось хмуростью.

– Ничего страшного… Почему Вы нахмурились? – обратил внимание Иннокентий на резкое изменение в лице у доктора.

– У Вас нос сломан. – пронзительным взглядом посмотрел врач на его нос. – Подрались с кем-то? – это было первое, что пришло ему в голову.

– Ну, как бы да… – неохотно признался Иннокентий. Ему вовсе не хотелось этого говорить, однако, взгляд доктора будто бы загипнотизировал его. Хотя на самом деле это был никакой не гипноз, а лишь внушающий голос врача.

– Не стесняйтесь. Драка, так драка. Житейское дело. Ко мне, кстати, частенько обращались граждане, пострадавшие в ходе пьяных драк, выяснения любовных отношений, подростковых разборок… По какой только причине не приходят. И их тысячи и тысячи. Так что расслабьтесь, я сталкиваюсь с этим постоянно. – доктор Страшинин ещё раз осмотрел нос и сказал: – Давайте, я его Вам вправлю.

– Ну, если Вы умеете это делать… – не успел Иннокентий договорить, как врач уже вправил ему смещённый хрящ, молниеносно до этого обхватив нос двумя руками и резко дёрнув.

Самсонова пронзила на время острая стреляющая боль в области носовой перегородки. Потом болевой нерв пошёл дальше, зацепив по касательной носоглотку и аденоиды. Затем боль буквально растворилась и внезапно наступило облегчение, такое же, какое испытывают при вытаскивании иглы из тела. Киллер правой рукой нащупал свой нос и радостно убедился, что перегородка действительно выправилась и стала ровной, а дышать стало гораздо легче – воздух нормально зациркулировал, и ноздри расширились. Он поблагодарил доктора, и тот, окунув руки в жидкую светлую как мел субстанцию, принялся накладывать гипс пациенту.

Через примерно тринадцать минут Самсонов довольный вышел из кабинета и устремился к выходу, возле которого его ожидал подполковник Ветров. Сергей Александрович, увидев его с положенной в повязку рукой, шутливо произнёс:

– Клиент готов.

– Да, это верно… – ответил Иннокентий и, посмотрев на припаркованную ауди, торопливо прошёл к ней.

– Правильно мыслишь! – крикнул ему вслед Сергей и тоже двинулся к своей машине.

Он близко подошёл к автомобилю и уже тогда разблокировал двери. Нет, Ветров, конечно, мог это сделать гораздо раньше, если бы… Если бы он знал наверняка, что Иннокентий не собирается никуда сбегать. Но уверенности в этом не было никакой, а потому Сергей Александрович решил не рисковать и делать всё так же, как он делал в своё время при конвоировании злостных преступников с места задержания до следственного изолятора. Так что лучше было лишний раз подстраховаться, а то мало ли что взбредёт в голову матёрому киллеру. Ещё угонит машину, а потом Ветрову придётся объяснять владельцу, почему он не возвращает машину. Ведь её он арендовал на время, на месяц. По истечении месяца придётся что-то предпринять.

Они оба сели в машину, Ветров повернул ключ зажигания, чтобы завести двигатель, а после вытащил из тёмного полиэтиленового пакета шприц и лекарство. Сергей раскрыл упаковку и вытащил пузырёк с анальгетиком. Самсонов удивлённо посмотрел на него и спросил:

– Что ты собираешься делать?

– Я хочу вколоть себе в мышцу анальгетик для снятия болевого шока.

– А, понятно…

Сергей отвинтил крышку флакона и засунул внутрь шприц, чтобы набрать лекарство в него. Когда шприц был забит под завязку, подполковник вытащил из флакона шприц, с иглы которого текли капли анальгетика. Ветров засучил футболку и, нацелившись на мышцу возле раны, со всей силы размахнулся. Шприц мощно проткнул кожу насквозь и воткнулся в мышечные волокна, и Ветров застонал от боли. Через несколько секунд, превозмогая острую боль, Сергей принялся вливать содержимое шприца себе внутрь. Когда лекарство было полностью использовано, Ветров в почти бессознательном состоянии осторожно вытащил иглу из тела, придерживая её сверху пальцем второй руки. Он достал из бардачка банку с ватой и пузырь со спиртом. Намазав кусок ваты спиртом, Сергей продезинфицировал след от укола, где уже начала сочиться кровь.

«Похоже, в сосуд попал. Зараза! – проговорил еле слышно Ветров, пытаясь остановить кровотечение. – О, вроде получилось».

Ему, в конце концов, удалось остановить льющуюся кровь. Всё-таки повреждение сосуда не имело катастрофических последствий, о которых в первую очередь подумал подполковник, но оказалось, что он просто поторопился с выводами. После он положил банку с ватой и флакон со спиртом обратно в бардачок, затем положил туда же использованный шприц и упаковку из-под лекарства.

– Вроде бы всё… – несколько возбуждённо проговорил Ветров. Видимо, лекарство начало действовать подобно адреналину, что в общем-то стало проявляться настолько необычным образом. Боль в районе подвздошной области у подполковника стала потихоньку стихать, снимая шоковое состояние у организма. Сергей облегчённо выдохнул, взялся за руль и переключил передачу.

– Я смотрю, ты уже не первый раз проделываешь такую процедуру. – обратил внимание Иннокентий на то, насколько виртуозно и профессионально Ветров проделал эту операцию со шприцом. И, кстати, одно дело, когда человеку делает укол кто-то иной, а другое дело, когда он сам проделывает эту работу.

– Да, я много раз проделывал это дело. В меня частенько стреляли, когда я работал в уголовном розыске. Вот тогда и приходилось усердно преодолевать боль, а затем колоть себе лекарство внутримышечной инъекцией. – принялся вспоминать Сергей Александрович, отвечая на вопрос своего попутчика, и параллельно тронулся с места, а потом уехал со стоянки на дорогу.

– Хм, для полицейских, получается, инструктаж проводится? – поинтересовался Самсонов.

– Да нет, – невозмутимо проговорил Ветров, – никто нас этому не обучал, мы сами всё делали, сами. Хотя, конечно, мой опыт в армии, где я проходил срочную службу с 2003-его по 2004 год, я думаю, сыграл свою роль и позволил мне выживать в любых условиях.

– А я почему-то решил, что ты был каким-нибудь десантником или пехотинцем…

– Ты подумал, что я из бывших военных? Хе-хе, ты был очень близок к истине, но нет. Я лишь проходил службу, впрочем, как и многие. Нет, я ещё раз готов тебя огорчить, я к армии не имею абсолютно никакого отношения.

– Ясно. Мне, конечно, в этом плане повезло, – усмехнулся слегка нервно Иннокентий, – я в армию не попал. И я благодарен судьбе за это. Потерять год или два своей жизни, брр. Такое себе дело.

– Да, считай, тебе повезло. Потому что в принципе служба в нашей армии не даёт ничего, от слова совсем. Только драгоценное время потеряешь зря.

– Да я знаю… – тяжело вздыхая, Самсонов согласился и выглянул в окно, за которым виделись проезжающие мимо машины, да светлое небо с лесистыми пейзажами, характерными для Карелии.

Они оба замолчали, поскольку к сказанному добавить было нечего, всё и так было понятно без лишних слов. Ветров скоро выехал на трассу, и они поехали по ней до границы с Финляндией. Пока они ехали, автомобиль под воздействием мощного ещё летнего солнца нагрелся до раскалённого состояния, прямо как та крыша на здании, и превратился буквально в сауну, из-за чего Ветрову пришлось открыть два передних окна, поскольку толку от кондиционеров не было никакого. По дороге подполковник передал Иннокентию поддельные документы, что хранились у него в сумке, которая стояла на заднем сиденье и которую он попросил Самсонова взять оттуда и передать ему.

Он порылся в спортивной сумке и вытащил из неё загранпаспорт и обычный паспорт, сразу отдав всё киллеру. Раскрыв загранпаспорт, Иннокентий обнаружил, что там было вписано имя некоего Аркадия Павловича Судного, уроженца Волгограда и 1977 года рождения. Впрочем, в обычном гражданском паспорте были указаны те же данные. Всё вроде бы с документами было в порядке, да вот только в них не оказалось фотографий, что, конечно, смутило Иннокентия.

– Всё хорошо, правда, фотографий не хватает…

– Хм, да действительно. Как-то я об этом не подумал. У тебя же с собой твой настоящий паспорт?

– Да, должен быть в кармане куртки, – Самсонов с деловым и серьёзным видом принялся рыться во внутреннем кармане куртки, – действительно, паспорт там есть. Сейчас достану.

– О, отлично! – торжественно воскликнул Сергей Александрович. – Всё не так уж и плохо… Значит так, у меня есть клей, он лежит в бардачке, возьми его и аккуратно приклей фото в загранпаспорт.

– А с паспортом что делать?

– С новым?

– Да, я о нём и говорю. Хотя у меня же есть ещё один липовый паспорт с моей фотографией. – вытаскивая второй «свой» паспорт, сказал Иннокентий обнадёживающим голосом.

– Ну вот, и решили все вопросы. Значит, берёшь фотографии и клеишь их. Только аккуратно, а то нас не пропустят через границу и точно арестуют…

Самсонов приступил к переклеиванию фотографий, и, в конце концов, уже на подъезде к очереди из машин, которые выстроились плотной вереницей возле контрольно-пропускного пункта Нуйямаа—Брусничное, он успел проделать всю эту работу. Ветров, остановившись возле последней машины в очереди, осмотрел оба паспорта и, не заметив ничего экстраординарного в приклеенных фотографиях, одобрительно кивнул. Теперь лишь оставалось ждать, когда дойдёт очередь и до них тоже…

Глава XVII. Желанная вещь

I

Восьмое августа, двенадцать часов дня. При блеклом свете солнца, которое сегодня было скрыто большими тёмными кучевыми облаками, Андрей Иванович выпивал уже третью чашку кофе. Он бы не стал пить столько кофе, после которого у него, как правило, подскакивало давление, однако, жуткая духота в полдень за некоторое время до грозы, что была обозначена в прогнозе погоды, заставляла его делать это. Пот струями стекал с его покрасневшего лица, а в горле то и дело невыносимо пересыхало, что очень утомляло его. И, пожалуй, кофе в такой ситуации было единственным спасением.

Андрей Иванович так бы и продолжал спокойно сидеть и попивать кофе, пока к нему вскоре в кабинет не вбежал Петрович. Уже сейчас были слышны характерные для него быстрые постукивающие шаги по ступеням старой лестницы, которой было примерно сто пятьдесят лет. И Шляпник сделал последний глоток и с замиранием сердца принялся ожидать дорогого гостя, внимательно вслушиваясь в каждый шаг, и они со временем становились всё громче и громче. Наконец, тень Галицкого показалась уже у входа в кабинет.

– Это ты, Галицкий? – упреждающе задал вопрос Шляпник Петровичу, прежде чем тот успел показаться в проходе.

– Угу. Это я. – ответил озадаченно Петрович и показался у дверей. – Как Вы догадались? – удивлённо подняв правую бровь, спросил он и переступил порог комнаты.

– По твоим шагам. Их слышно издалека с таким отчётливым стуком, типичным именно для тебя.

– Да? Я как-то раньше и не думал, что мои шаги звучат как-то по-особенному. Вроде бы обычный отзвук. – проговорил Петрович, присаживаясь на стул и закидывая ноги прямо на стол.

– Э-э-эй, ты, это, притормози. Ты не дома у себя… Убери ноги со стола! – недовольно фыркнул Андрей Иванович, с осуждением глядя на Петровича.

– Не понял. А что такого? – искренне изумился Галицкий. – Когда я был в мафии, нам разрешалось так делать.

– Но мы ведь не являемся мафией… И, вообще, что ты себе позволяешь?! Приходишь сюда, как домой, чёрт подери! – стал срываться на крик Андрей Иванович. Тем не менее Петрович даже не пошевельнулся и как сидел, запрокинув ноги на стол, так и продолжал это делать, презрительно глядя на Шляпника.

– Я не уберу ноги со стола! Мне так удобно… – ухмыльнулся Петрович.

– Убери по-хорошему ноги! А иначе я…

– Иначе что? Вызовете своих, чтобы они приехали и стаскивали меня со стола? Вы это серьёзно? Нет, Вам ничего со мной не сделать. Придётся Вам запихать своё мнение в одно место и терпеть моё столь разнузданное поведение.

– Ладно, как хочешь… – Шляпнику пришлось смириться с тем фактом, что ничего он не может сделать с Петровичем. – Так зачем ты пришёл сюда? Не помню, чтобы я звал тебя.

– Ну вообще-то меня интересует, что стало с моими друзьями… – загадочно проговорил Петрович.

– Какими ещё друзьями?! – нахмурившись спросил Андрей Иванович.

– Не притворяйтесь. Сами знаете, с какими.

– Ну, насколько мне известно, Курикин и Кац сбежали из страны. Куда они улетели, не знаю.

– Это хорошо, что им удалось уйти от Вас.

– Да не от меня они ушли. Их полиция преследовала…

– Не важно. Всё равно так или иначе Лесковец всё согласовывал с Вами, и Вам об этом, несомненно, известно.

– Откуда ты знаешь, что мы контактируем с генералом?! – возмущённо и в то же время с дрожью в голосе спросил Андрей Иванович. Он явно не ожидал, что Петрович каким-то образом получит информацию о его связи с Лесковцом.

– Вас это не должно волновать, Андрей Иванович. Я только скажу, что частенько я говорил с вашими людьми. – загадочно улыбнулся Галицкий.

Шляпник принялся судорожно перебирать варианты в голове, кто из его подчинённых мог рассказать Галицкому о том, что Лесковец сотрудничает с ним. И вновь оказалось, что о его связи с начальником местного МВД знали те же люди, которые по подозрению Шляпника могли быть кротами: Мясник, Ветров, Калугин, Светлицкий, Янычар, Шабанов и Журавлёв. Тогда у него закралась небезосновательная мысль о том, что загадочный крот и тот, кто разговаривал с Петровичем, это один и тот же человек.

Но, конечно, из Андрея Ивановича детектив был так себе. Он мыслил в совершенно неверном направлении просто хотя бы потому, что с Галицким общался Калугин, а кротом был Ветров. Сергею Александровичу было явно не до Петровича, у него были гораздо более важные дела. Август выдался богатым на события, соответственно, дел и хлопот становилось всё больше и больше.

– О чём Вы задумались, интересно? – издевательским тоном спросил Галицкий, нарочито поправляя шнурки на своих кроссовках.

– Не твоё собачье дело! – раздражённо ответил ему Андрей Иванович.

– Как скажите… А что с Вернером? – спросил Петрович, подозревая неладное. – Вы его, кажется, не упомянули.

– Для чего тебе знать? Что ты хочешь от меня?

– Ну, а сами как думаете?

– Прекрати отвечать вопросом на вопрос! – наехал на него Шляпник, уже покраснев от ярости. – Я тебя прямо спрашиваю: чего ты хочешь?

– Я лишь хочу иметь гарантии того, что со мной ничего не случится… Мне будет спокойнее, если я буду уверен, что с Вернером ничего не произошло. В противном случае я буду опасаться за свою жизнь.

– Погиб ваш Вернер! – ответил ему Андрей Иванович, сознательно делая упор на слове «ваш» с целью деморализовать Галицкого.

– Так Вы его убили? – обвинительным тоном проговорил Петрович. – Ни слова больше! Я знаю, что это сделали Вы! Без Вас здесь явно не обошлось… Вы, Андрей Иванович, просто чудовище.

– Я знаю… – согласился с его тезисом Шляпник, гордо поправляя свои очки в круглой оправе в тёмно-красных тонах, которые тщательно скрывали его карие глаза. – Мне об этом уже говорили. Да, я отдал приказ убить Вернера! – проговорил с довольным видом Андрей Иванович. – Мне плевать, что ты там себе думаешь. Я приказал сделать это, и я не стыжусь…

– Я так и понял, что Вам нисколько не стыдно! Всё-таки обострённое чувство стыда является прерогативой людей, обладающих высоким интеллектом…

– Хватит! – громко хлопнул Шляпник ладонью по столу, вставая с места. – Я не намерен слушать эту чушь! Может быть, это так, но не в моём случае. И с чего я вдруг должен сожалеть?! Это месть. Месть за то оскорбление, которое было причинено нашей банде, и мы такого терпеть не намерены, впрочем, как и твоё вызывающее поведение. Будешь себя так вести и дальше, получишь пулю в лоб. Ты меня понял?! – открыто пригрозил расправой Шляпник.

– Ладно… – почему-то облегчённо сказал Петрович, как если бы он уже испустил дух. Шляпнику это показалось весьма странным, поскольку он рассчитывал напугать Галицкого до полусмерти, а получилось всё ровно наоборот. – Ваше дело… Ну, тогда я пошёл. – опуская ноги со стола вниз, произнёс задумчиво Петрович и хотел было встать с места, как вдруг Андрей Иванович жестом руки остановил его.

– Постой! Я хочу тебе задать один вопрос. – Андрей Иванович откашлялся и продолжил. – Что отвозил Вернер в Парголово? – чрезмерно любознательным тоном он задал вопрос.

– Откуда Вы знаете?! – слегка испуганно спросил Петрович, явно не ожидая услышать столь каверзный вопрос, ответ на который давать он не хотел.

– Есть люди, которые являются моими глазами и ушами. Им я и поручаю проследить за интересующими меня персонами, в том числе за твоим другом Вернером. Этот же человек его и убил, кстати говоря. Но не думаю, что стоит тебе называть его имя…

– Я скажу только тогда, когда Вы назовёте имя убийцы! В ином случае я Вам ничего не скажу, ясно? – в ультимативной форме произнёс Галицкий, его голос звенел у него в груди, казалось, что вот-вот лёгкие лопнут от такого напряжения.

– Хорошо. Его убил Евстигнеев. Но имей в виду, если он погибнет, берегись меня! Я тебя предупредил!

– Да не собирался я его убивать. – невозмутимо проговорил Петрович. – Он же всего лишь ваша пешка, он никто.

– Это верно. – зловеще улыбнулся Андрей Иванович. – Теперь твоя очередь…

– Вернер в тот день, когда, как я понимаю, его и грохнули, отвозил наш мафиозный ноутбук…

– Какой ещё к чёрту ноутбук?! – недоумённым голосом перебил его Андрей Иванович.

– Эх… Тот самый, что использовался Советом мафии, насколько я помню.

– Надеюсь, это то, о чём я думаю… – проговорил неторопливо и в то же время жизнерадостно Шляпник.

Он сообразил, о каком именно ноутбуке идёт речь. О том самом, что обладал широкими возможностями. Тот ноутбук, который мог дать такие полномочия Ладожской банде, о которых раньше приходилось только мечтать. Ноутбук, который был запрограммирован одним из лучших программистов нашего времени Иваном Руздевым, обладавшим феноменальными мыслительными навыками (в общем, гигант и гений компьютерной мысли), мог выполнять множество различных полезных функций. Например, через него можно было прослеживать за перемещениями банковских карт, которыми расплачивались их обладатели. Понятно, что отслеживать обладателей можно было лишь в тот момент, когда совершались покупки по карте, а не постоянно. Впрочем, об этом уже говорилось ранее.

Ещё одной достаточно важной функцией перепрограммированного Хакером устройства было то, что можно было управлять распределительными сетями городской теплоэлектростанции, а также сетями главной газовой подстанции. То есть попади эта штука в руки Шляпника, он и его банда получит свободный и открытый доступ к критической инфраструктуре города. В любой момент тогда Ладожская банда сумеет вырубить электричество городу. На ум сразу же приходит достаточно конспирологическая теория, согласно которой некими силами производится план под кодовым названием «Обрушение», состоящий из трёх этапов: отключение всей инфраструктуры, парализация транспортной системы и, вдобавок, уничтожение финансовой системы государства. Но, слава богу, это только теория. Как оно работает на практике, не знает никто. И это хорошая новость.

Да, и ещё. Компьютеру при большом желании можно было добавить дополнительные функции. Ну, только в том случае, если устройство попадёт в умелые руки. Таким образом, компьютер в руках Андрея Ивановича становился бы очень грозным оружием. И кто знал, что Шляпник мог наворотить… Да всё что угодно! Поэтому важной задачей Ветрова (если, конечно, он сможет) не допустить этого любой ценой. Но пока подполковник, естественно, не знал, что Шляпник начнёт яростную и фанатичную охоту за такой, казалось бы, обычной вещицей, как этот ноутбук.

Да и Андрей Иванович до разговора с Петровичем сам, думается, даже и не подозревал о том, что у него появится желание искать этот ноутбук. Хотя было бы лукавством утверждать, что он не знал о существовании устройства и ни как о нём не думал. Андрей Иванович на самом деле давно заглядывался на него, но в его планах было при помощи мягкой силы завладеть им, а не забирать его силой у мафии. Но всё пошло не по плану, примерно в тот же день, когда Шляпник обозначил Каца чуть ли не кровным врагом, назвав того «предателем». Это, конечно, была полная глупость. Сам Андрей Иванович, значит, мог себе позволить выкручивать руки Кацу и нарушать всевозможные правила, а как только то же самое по отношению к нему начал делать Кац, то сразу с его стороны стали слышаться крики и вопли: «Предатель!»

Когда стало ясно, что забрать ноутбук себе «по-хорошему» не получится, Шляпнику пришлось смириться с этим фактом и ждать нового шанса. Как только мафия была уничтожена, Андрей Иванович благополучно забыл об этой ценной вещице. И теперь он вновь вспомнил о компьютере Хакера после разговора с Петровичем. В общем, Галицкий оказал большую услугу своему новому покровителю, рассказав, что именно вёз с собой Вернер в Парголово. Единственное, что оставалось непонятным для Андрея Ивановича, а кому конкретно вёз его ныне покойный Николай Вернер. Петрович же не знал для кого предназначался ноутбук, да и ему в общем-то было наплевать. Он во многом справедливо полагал, что этот вопрос его не должен касаться от слова совсем. Потому-то он и не задавался этим вопросом и благополучно пропустил мимо ушей то, что говорил Кац и Вернер, когда принималось решение об отвозе устройства вдове Руздевой.

И этот момент оказался весьма положительным для вдовы. Она пока что ещё находилась в относительной безопасности, поскольку Шляпник не знал, в какой из нескольких сотен квартир может проживать загадочный получатель интересующей его вещи. Не будет же он заставлять своих «орлов» входить в каждую квартиру и обыскивать её. Это было просто смешно и нелепо! И в этом Андрей Иванович отдавал себе отчёт, пока он мысленно обдумывал, что делать дальше. Но как только ему станет известно, кто получил в руки компьютер, который, разумеется, должен был достаться Шляпнику (таково было его мнение, а как известно, никто не может ему перечить), то немедленно он начнёт охоту за этим человеком и убьёт. Вот тогда-то положение вдовы и станет очень и очень угрожающим и чрезмерно опасным. Учитывая, что Светлана Алексеевна воспитывала двухлетнего сына, то Андрей Иванович, скорее всего, убил бы и его. Если знать его характер, то это было практически неизбежно…

– Кому именно он отвозил? – взволнованно спросил Андрей Иванович.

– Хм… Не знаю, честно говоря. Я как-то даже и не интересовался. – пространно проговорил Петрович, почёсывая свой нос, который чесался у него в последнее время постоянно.

– Что значит «не знаю»? – нервно спросил Андрей Иванович. Его эйфория сменилась гневом, причём гневом такого типа, будто бы ему что-то пообещали, а потом не выполнили своё обещание. Хотя Петрович ему ничего не обещал и не гарантировал. – Ты же входил в состав Совета мафии… ты должен знать!

– Откуда? Это было не в моей компетенции. – как-то виновато проговорил Петрович, будто бы от него что-то зависело.

– Так, а в чьей же?! – Андрей Иванович уже еле сдерживался, чтобы не закричать от отчаяния. Ведь он уже представлял себе, как он будет с помощью ноутбука терроризировать весь город. А теперь все его надежды рухнули в один миг, как по щелчку пальцев. Не надо было спешить со своими желаниями. – Ты, что, издеваешься?! – Шляпник, лицо которого налилось кровью и стало багряным, словно гранатовый сок, чуть ли не накинулся на него, их обоих отделял только стол, а так бы Петровичу не поздоровалось.

– Да не знаю я, ёлки-палки! Я же объяснил! – быстро пробормотал Петрович, несколько испугавшись.

– Ладно… Чёрт с тобой!.. Может, хоть адрес скажешь?

– Адреса я тоже не знаю. Делайте со мной что хотите, но ничего толком сказать не могу. Можете мне иголки под ногти запихивать, прижигать паяльником, но ничего не изменится от этого…

– Понятно… – Андрей Иванович задумчиво опустил голову, почесал затылок, а потом медленно и спокойно добавил: – Убирайся. Видеть тебя я больше не хочу сегодня…

Петрович поднялся со стула и двинулся в сторону выхода. На пороге он несколько застыл, явно что-то обдумывая. А конкретнее в его мыслях прокручивалось следующее: «Ты ещё пожалеешь, сукин сын! Я вернусь к тебе лишь с пистолетом. Я приду и убью тебя, выстрелив тебе в сердце и в голову. Ты скоро подохнешь, и никто тебя не спасёт… Счастливо оставаться!» Закончив свой мысленный монолог, Петрович вышел из дверей и напоследок презрительно взглянул на Шляпника, который принялся допивать свой остывший кофе. Андрей Иванович лишь краем глаза обратил внимание, что Галицкий остановился в дверях. Он хотел было бросить прямой взгляд на Петровича, но тот двинулся дальше и уже исчез из комнаты.

«Мне показалось, или эта сволочь обернулась и угрожающе посмотрела на меня? Да нет, наверное, это мне уже мерещится. Пора избавляться от него! Я больше это терпеть не могу, я так сойду с ума! Всё к чёрту…» – подумал мысленно Андрей Иванович, допив свой кофе и поставив кружку на стол. Он всё ещё слышал отзвук от топанья ног Петровича, который в быстром темпе спускался с лестницы. Наконец, тот спустился на первый этаж и вышел на улицу, сильно распахнув входную дверь, которая с грохотом захлопнулась под тяжестью доводчика. Андрей Иванович с облегчением выдохнул и принялся обдумывать свои дальнейшие действия.

«И что всё-таки этому придурку нужно от меня? Зачем он постоянно приходит сюда и треплет мне нервы?» – подумал уже вслух Андрей Иванович, нахмурено уставившись на окно, к которому он сидел боком. Ответ на его вопрос, что было нужно Петровичу, содержался в раздумьях, которыми Галицкий разразился, стоя на пороге кабинета. Ещё когда Петрович пришёл первый раз к Шляпнику, он вовсю уже продумывал свой план по убийству ненавистного ему Андрея Ивановича. Он собирался мстить ему за вероломное предательство и за расправу над мафией.