Криминальный адвокат. Том второй

© Yako Darrell, 2024

ISBN 978-5-0065-1430-0 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-9143-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава четырнадцатая

Тихая и звёздная ночь распростёрлась над бескрайним пустынным ландшафтом Техаса, словно одеяло, усеянное светящимися кристаллами. Всё это казалось мне спокойным морем, укрытым тонкой вуалью солёной дымки, но с горьковатым привкусом пережженной пыли. Вокруг раздавались лишь глухие звуки природы и мягкий шорох шин, скользящих по песчаной дороге. Внедорожник плавно двигался по пустынному шоссе, наполняясь духом свободы, словно оставляя позади всё, что когда-то имело значение. Анна сидела рядом.

Её рука спокойно лежала на моих коленях. Но меня не покидало чувство, что под этой неподвижностью скрывалась хищная энергия пантеры, готовой в любой момент прыгнуть на свою добычу. Я видел её лицо, как неясный образ женщины, которую никогда прежде не встречал, но в нём было что-то знакомое – та самая, что была рядом всё это время. Её тёмно-рыжие волосы каскадом спадали на плечи, мягко колыхаясь в такт ночному ветру, а глаза, глубокие и проницательные, были полны дикого огня и неукротимой силы.

– Как думаешь, они оставили нас в покое? – прошептала она, не отрывая взгляд от дороги впереди. В свете фар дорога терялась в густом тумане, и казалось, что мир сжимается до узкого коридора, по которому мы двигались.

– Нет, – ответил я, крепче сжимая руль, чувствуя, как шероховатая поверхность кожи впивается в мои ладони.

– Такие люди не отпускают просто так.

Она кивнула, но её взгляд на миг смягчился. Я знал, что в этот момент она думала не о врагах, а о нашем следующем шаге – Нью-Йорк, город на побережье Атлантического океана, мерцавший как маяк надежды на горизонте. Мы оба знали, что это не просто место назначения – это был наш шанс на передышку, пусть и временную.

– До Нью-Йорка ещё около суток пути, – сказал я, чтобы разбить тишину, чувствуя, как капли дождя начинают барабанить по лобовому стеклу.

– Нам придётся остановиться несколько раз, отдохнуть, заправиться. Мы прибудем туда ближе к вечеру.

Анна провела рукой по своему оружию, как будто это был ритуал перед боем. Я услышал лёгкий скрежет металла о кожу, словно звук затихающей угрозы. Но затем её глаза смягчились, и она снова посмотрела на меня. В её взгляде я увидел не просто осторожность – это была любовь, тихая и неизменная. Она редко позволяла себе показывать это чувство, но в этот момент я увидел всё, что скрывалось за её хладнокровием – то тепло, которое она обычно прятала за тонкими слоями льда.

– В Нью-Йорке нас никто не ждёт, – её голос был чуть громче шёпота, но звучал так, будто каждое слово было отпечатано на стали.

– Но я знаю, что везде, где мы вместе, я чувствую себя в безопасности.

Я не сказал ей, что нас ждет дядя моего друга Джованни – Антонио «Тони» Мангано, консильери одной из крупнейших сицилийских семей Нью-Йорка – Ломбарди. Возможно, она бы почувствовала себя лучше, зная это, но пока, в темноте пустыни, это было бессмысленно.

Ночь укрывала нас своим бархатным плащом, звёзды сияли ярко, словно невидимые стражи, наблюдающие за каждым нашим шагом. Анна, сидевшая рядом, наконец расслабилась, позволив себе опуститься в мир сна. Её дыхание стало спокойным, почти мелодичным, когда её рука, легко касающаяся моей, ослабела и скользнула вниз. Она заслужила этот короткий отдых – после всего, через что мы прошли, сон стал для неё единственным пристанищем, где не было страха.

Я взглянул на её лицо, освещённое мягким светом приборной панели. В этом свете исчезала её суровость, её упрямство, и передо мной была просто женщина – моя Анна, моя спутница, которая прошла со мной через огонь и воду. Её вспыльчивый характер, её неукротимая страсть и готовность к бою спасали нас снова и снова, но сейчас, когда её черты смягчились, она казалась такой хрупкой, почти невесомой. Впервые за долгое время я видел её такой беззащитной.

Мысли метались, как тени под фонарями. Что будет дальше? В моём воображении всплывали образы будущего – возможно, нашего дома, тихой и мирной жизни, о которой я когда-то мечтал. Но эти картинки казались далёкими, словно миражи на горизонте, когда что-то тяжёлое оседало внутри моего сознания. Я вдруг понял: свобода – та самая свобода, которая всегда была моей главной ценностью, – теперь могла быть под угрозой.

С Анной я всегда чувствовал себя на краю пропасти. Её любовь была как огонь – горячая, обжигающая и опасная. Я боялся, что её страсть поглотит меня, отнимет то, что всегда определяло меня – мою независимость. Но с каждым днём, каждым испытанием, которое мы проходили вместе, я всё отчётливее понимал: без неё я – ничто. Возможно, даже если это значит пожертвовать своей свободой ради неё.

Но реальность снова и снова возвращала меня на землю. В нашем положении любые мечты о будущем были не просто бесполезны – они были опасны. Пока враги не прекратили погоню, пока за каждым поворотом могла поджидать опасность, планировать будущее казалось детской игрой. Всё, что у нас было, могло рухнуть в одно мгновение, превратив мечты о мирной жизни в ещё один пустынный мираж.

Я вздохнул, сильнее сжал руль, и мои глаза снова уткнулись в бесконечную чёрную ленту дороги. Жизнь бросала нам новые вызовы, и сейчас у нас была лишь одна цель – добраться до Нью-Йорка. Всё остальное могло подождать. Но глубоко внутри я знал: где-то впереди нас ждёт момент истины, когда придётся выбирать – между свободой и её любовью.

Солнце давно опустилось за горизонт, когда мы наконец пересекли черту Нью-Йорка. Город, погружённый в полусон, простирался перед нами, его фонари отражались в мокром асфальте, как глаза невидимых стражей. Мы двигались по окраинам, избегая оживлённых улиц, чтобы не привлечь лишнего внимания. Город выглядел дремлющим гигантом, скрывающим свои отточенные когти в темноте.

Мои мысли сами собой перешли на будущее. Я начал представлять, что могло бы быть дальше. Мы могли бы построить что-то вместе – новый дом, спокойную жизнь. Но при мысли о будущем я почувствовал, как что-то тяжёлое осело внутри. Эти образы казались такими далёкими и нереальными. Я подумал о себе как о волке, пойманном в капкан. Свобода – моя самая ценная вещь, что у меня была, – теперь могла оказаться под угрозой.

С Анной рядом я всегда чувствовал себя так, словно балансировал на грани. Её любовь была сильной, почти разрушительной. Я боялся, что она может захватить меня полностью, отнять то, что всегда было моей сущностью – свободу. Но с каждым днём, с каждым испытанием, через которое мы проходили вместе, я всё больше понимал, что не могу без неё. Даже если я рискую потерять свою свободу ради неё.

Но затем я снова вернулся к реальности. В нашем положении строить планы на будущее было не только опасно, но и бессмысленно. Пока враги продолжают нас преследовать, пока мы находимся под постоянной угрозой, любое планирование могло оказаться лишь иллюзией. Под ударами обстоятельств всё может рухнуть в один момент, и тогда мечты о спокойной жизни превратятся в очередной песочный мираж.

Я вздохнул, крепче сжал руль и посмотрел вдаль на тёмную ленту дороги. Жизнь продолжала бросать нам вызовы, и сейчас наша цель была одна – добраться до Нью-Йорка, оставив всё остальное на потом. Но глубоко внутри я знал, что где-то впереди нас ждёт момент, когда придётся сделать выбор. Между свободой и её любовью.

Солнце уже опустилось за горизонт, когда мы въехали в Нью-Йорк. Улицы погружены в сумерки, свет фонарей блестел на влажном асфальте, а город казался дремлющим, как гигантский зверь, скрывающийся в тени. Мы ехали по окраинам, избегая многолюдных центральных районов, где риск оказаться замеченными был выше.

– Почти приехали, – сказал я, бросив взгляд на Анну, которая смотрела в окно, словно пытаясь найти в темноте нечто, что успокоит её.

– Слава, я так устала. Я просто мечтаю, чтобы это всё поскорее закончилось, и мы вернулись вместе домой, – её голос был мягче обычного, словно все силы были потрачены на это признание.

Внедорожник плавно свернул к небольшой гостинице, едва различимой за густыми зарослями кустарника. Скромная вывеска еле мерцала в темноте, как будто не спешила привлекать внимание окружающих. Гостиница выглядела простой, но уютной – именно то, что нужно было после долгого и опасного пути. Семья Ломбарди, старая сицилийская мафиозная династия, с которой у нас были крепкие связи, организовала нам это укрытие. Место находилось вдали от центральных улиц – мы знали, что здесь нас не будут искать.

– Остановимся здесь?! – спросил я и не дожидаясь ответа направил машину на стоянку, покрытую мелким щебнем. Двигатель заглушил последние звуки шуршащих шин по гравию, и безмолвие незнакомой улицы заполнило все пространство вокруг нас.

– Да, пора привести себя в порядок и отдохнуть, – Анна устало кивнула.

Её тёмно-рыжие волосы обрамляли лицо, освещённое приглушённым светом фар. В этом свете её утомленные глаза выглядели глубже, словно скрывали за собой целый мир тревог и ожиданий.

Сухо щёлкнул входной замок, и мы вошли в номер, проклиная неторопливого администратора, чьи бесконечные ночные заботы добавляли нам ненужной нервозности. Как только дверь закрылась, ощущение умиротворенности обрушилось на нас, словно тёплое, мягкое одеяло, укрывая от внешнего мира. Гостиная была залита мягким полумраком, и лишь приглушённый свет настольной лампы, как островок уюта, заполнял пространство вокруг нас. На мгновение мне показалось, что все наши опасения и тревоги остались по ту сторону двери.

Анна, закрыв за собой дверь, осторожно прижалась ко мне в поисках защиты. Она смотрела на меня и ее взгляд был наполнен, как древний колодец в пустыне водою, невысказанными эмоциями. В них как в древней книге было все: усталость, любовь и нечто большее, почти первобытное, скрытое за её спокойствием. Она отстранилась и неторопливо прошла в центр комнаты, поправляя разлетевшиеся по сторонам свои густые волосы. Оглянувшись по сторонам, моя валькирия, присела в неглубокое кресло около дивана и с нескрываемым блаженством вытянула ноги, скинув на пол осточертевшие ей кроссовки. Её лицо, чуть осунувшееся от усталости, всё равно сияло своей силой и решимостью. Этот долгий путь оставил на нас свои следы, но только здесь, вдали от всех глаз, я видел её такой, какой она была на самом деле – искренней и любящей, без масок и защиты.

– Давай немного расслабимся и приведём себя в порядок, – сказала она, её улыбка была едва уловимой, но тёплой.

Анна медленно направилась в ванную, её силуэт исчез за дверью, оставив меня в ожидании. Я наблюдал, как она скрывается в полутьме, и впервые за долгое время ощутил, как волна спокойствия мягко окутывает меня. Пусть это временно, пусть завтра снова придётся бежать, но этот короткий миг тишины и близости был важнее всего.

Она оставила дверь ванной приоткрытой, и мягкий свет лампы залил пространство, очерчивая её фигуру плавным сиянием. Вода зажурчала, и я наблюдал, как Анна медленно снимает одежду, обнажая своё роскошное, желанное тело. В каждом её движении было что-то завораживающее, грация и чувственность, словно она знала, что её взгляд прикован ко мне, и использовала это, превращая каждое действие в откровенный и изысканный ритуал. Её жесты были изящными, почти театральными, и при этом естественными, как у хищницы, играющей с добычей.

Я сидел в кресле напротив, вглядываясь в её отражение через приоткрытую дверь. Её тёмно-рыжие волосы, распущенные и слегка влажные, мягкими волнами спадали на плечи, создавая контраст с её обнажённой кожей. В свете лампы её фигура казалась живым воплощением мистики и соблазна. Каждый изгиб её тела, от стройных бедер до груди, источал силу и женственность, это было зрелище, от которого невозможно было оторваться. В тусклом свете и завихрениях пара её тело выглядело как ожившая статуя – гладкая, словно мрамор, но тёплая и живая, манящая и зовущая к себе.

Вода стекала по её плечам и спине, каждая капля блестела в свете, оставляя на её коже тонкие дорожки, словно драгоценные россыпи. Её движения были медленными и уверенными, и, казалось, что каждая часть её тела подчиняется лишь её собственной воле. Анна выглядела так, словно наслаждалась этим моментом, позволяла мне смотреть, зная, что её тело – оружие и соблазн одновременно.

Она обернулась и встретила мой взгляд, полный страсти и вызова. В этот момент напряжение внутри меня достигло предела, и я почувствовал, как меня тянет к ней, как будто между нами существовала невидимая сила, которой я не мог противостоять. Её глаза, горящие в тусклом свете, словно гипнотизировали, обещая забыть обо всём на свете, кроме нас двоих.

Когда она вышла из ванной, её кожа, покрытая каплями воды и облаком пара, сияла в полумраке, и каждое её движение было словно вызов – она знала, чего хочет. Она шла ко мне, её обнажённое тело было воплощением магии и силы. В каждом её шаге ощущалась уверенность и страсть, которые покоряли меня снова и снова. Каждое движение говорило о притяжении, о том, что близость неизбежна, и сопротивление – бессмысленно.

Мы оказались вдвоём в этом небольшом, замкнутом пространстве, где страх и угрозы остались за пределами стен. Здесь были только мы, тёплый свет лампы, который мягко ложился на её кожу, и напряжение, обещающее ночь, полную страсти и забвения.

– Ты наблюдаешь? – её голос был низким и бархатистым, в нём звучала игривая нотка, которая словно прикоснулась ко мне и обожгла. Она знала, что делает, и играла этим знанием, наслаждаясь моментом.

Я не мог оторвать взгляд от её обнажённого тела. Она подошла ближе, и её глаза полыхнули, словно в них запылало неукротимое пламя. В этот момент весь мир сузился, оставив только её одну. Она выглядела как амазонка, готовая не только к любви, но и к битве за то, что ей дорого. В её каждом жесте была скрытая мощь, и это будоражило.

Каждое движение Анны, её прикосновения, были полны страсти и желания. В этом мгновении мы забыли обо всём – о врагах, о мире за пределами этих стен. Эта ночь была только нашей, и мы погружались в неё с головой, словно в пучину, предаваясь каждому мгновению, каждой эмоции, что чувствовали друг к другу.

От возбуждения и нетерпения её объятий я стремительно рванул в ванную, ледяные струи воды обдавали моё тело, но я не замечал холода. Только страсть к моей любимой была незримо осязаема, как магнит, притягивающий к ней. Вода смывала усталость долгих дней борьбы, но мысли оставались о ней – о её манящем наготою теле, о том, как её взгляд и её прикосновения разрушают последние границы моего самообладания.

Я выскочил из ванной, не теряя ни секунды, и замер у двери, наблюдая, как Анна стоит у кровати. Её тёмно-рыжие волосы мягкими волнами спадали на плечи, её кожа сияла в свете лампы, словно у древнегреческой богини, сошедшей с небес. Она была воплощением силы и женственности – как амазонка, готовая к бою. Но сейчас её оружием была страсть.

– Ты долго, – прошептала она, её голос был наполнен вызовом, как тихий рык хищника, готового к прыжку.

Её глаза встретились с моими, и в них я увидел не просто страсть – я увидел безграничную любовь, готовность отдать всю себя и потребовать того же в ответ. Я не мог больше ждать.

Я приблизился к ней, чувствуя, как моё сердце бешено стучит. Её тело было воплощением совершенства – восхитительно гладкая кожа, освещённая мягким светом, где каждая линия была идеальна. Я коснулся её, и наши губы встретились в страстном, неукротимом поцелуе, который уже невозможно было остановить.

Я приближался к ней снова и снова, ощущая, как всё внутри меня закипает от страсти. Анна отвечала на мои прикосновения с той же пылкостью. Её нежные руки скользили по моей спине, обвивая меня. Она как будто боялась, отпустив меня, потерять этот волшебный момент. Амазонка отдалась мне полностью, не сдерживаясь, не уклоняясь от чувств. Мы больше не были двумя отдельными людьми, которые пережили столько испытаний вместе – мы сливались в единое целое, и мир исчезал, оставив только нас и наши чувства.

– Я так ждала этого момента, – прошептала она, едва отрываясь от моего лица, её дыхание было тяжёлым, губы горели. – Каждое мгновение с тобой было как подготовка к этому.

Её слова вспыхнули в моей душе, как искра, разжигающая пламя и вызвали во мне ещё больший прилив страсти. Я прижал её ближе к себе, чувствуя, как мы растворяемся друг в друге. Каждый изгиб её нагого тела словно был создан для моих ласк и прикосновений. Она была одновременно нежной и сильной. Как валькирия на поле боя была готова принять любое испытание, и это притягивало меня ещё больше. Её присутствие опьяняло, и я ощущал, как теряю контроль с каждым её поцелуем.

– Ты не представляешь, как сильно ты сводишь меня с ума, – прошептал я ей на ухо, слегка касаясь губами её шеи.

Я ощущал, как она содрогается от моих слов, и это ещё больше разжигало во мне огонь.

Анна сжала мои плечи, её пальцы оставляли легкие следы на моей коже, и я чувствовал, как она выгибается, отдаваясь полностью в мои руки. Мы упали на кровать, и всё вокруг исчезло, кроме нас двоих, в этом мире любви, боли и скорби.

– Я хочу тебя… – её голос был полон желания и дрожал от страсти, её глаза горели огнём, который не угасал, а только разгорался сильнее.

Я ответил ей без слов, позволяя нашим телам говорить за нас. Каждое движение было полным одержимости и силы, и каждый момент, казалось, длился целую вечность. Я чувствовал, как она откликалась на каждый мой жест, каждое легкое касание, и это только разжигало моё желание сильнее.

Она была воплощением женской силы, амазонкой, которой невозможно было сопротивляться. Её тело двигалось в такт со мной, и казалось, что всё, что было до этого, не имело значения. Вся наша история свелась к этому моменту, где мы могли отдать друг другу всё, что копили внутри.

– Ты мой, – прошептала она, её голос звучал уверенно и властно, и в этот момент я знал, что больше не смогу уйти или сбежать от неё. И это ощущение свободы и плена одновременно поглотило меня, и я сдался этому чувству.

Анна посмотрела на меня своими сверкающими глазами, в которых была не только страсть, но и глубокая привязанность, что казалась непреодолимой. Её ногти скользили по моей спине, оставляя следы, как огненные полосы желания и чувственности. Я внимал тому, как моё тело откликается на каждое её движение, на каждый вздох. Она была не просто амазонкой, она была моей стихией, мощной и неукротимой, но готовой отдаться мне целиком.

– Ты знаешь, – её голос звучал хрипло и обжигающе,

– Я могла бы сражаться с тобой всю ночь.

– И кто победит? – усмехнулся я, чувствуя, как её тело дрожит от нетерпения и страсти.

– Это зависит от того, кто сдастся первым, – в её голосе была игривость, смешанная с вызовом.

Наши тела двигались в едином ритме, и с каждым моментом становилось ясно – эта ночь навсегда останется с нами. Анна обвила мои плечи, её пальцы вжимались в мою кожу, будто она хотела стать частью меня, и я чувствовал, как её тепло проникает внутрь. В этот момент я перестал существовать отдельно – мы слились в единый порыв, две стихии, которые наконец обрели гармонию. Её тело, такое гибкое и сильное, двигалось со мной в едином ритме, и это заставляло меня терять контроль. Она была огнём, который я хотел удержать, но он охватывал меня всё сильнее.

Её губы прикасались к моим, с каждым разом настойчивее и требовательнее. Я чувствовал, как её дыхание сливается с моим, как наши сердца бьются в унисон. Её кожа была горячей, и каждое прикосновение напоминало электрический разряд, проходящий через нас, заставляя забывать о реальности. Мы двигались, не в силах остановиться, погружаясь всё глубже в наш страстный танец.

Анна прикусила мою нижнюю губу, её глаза сверкнули диким огнём. Она откинула голову назад, её волосы касались подушки, обрамляя её лицо, словно огненный нимб. Её тело извивалось подо мной, как будто пыталось вырваться на свободу, но её каждый вздох говорил о том, как сильно она хочет этого момента. Я смотрел на неё и видел не только свою возлюбленную, но и свою богиню, ту, которая способна свести меня с ума одним лишь взглядом.

– Я хочу больше, – её голос дрожал от желания, и я чувствовал, как её тело трепещет подо мной, словно струна виолончели, готовая издать свой самый чистый звук.

Она обвила мою шею руками, и наши губы снова встретились. Поцелуй был глубоким и жадным, как если бы мы искали друг в друге спасение. В этот момент всё было возможно, и мы не сдерживались. Анна двигалась с решимостью воина, как валькирия, готовая захватить свою добычу. Её прикосновения были вызовом, словно она проверяла, смогу ли я выдержать её страсть, и я отвечал ей тем же.

Её ногти снова оставляли следы на моей спине, и я чувствовал, как моё желание усиливается. Она извивалась, подчиняя меня своему ритму, дикому и неукротимому. В этот момент я знал – я больше не хозяин ситуации. Она захватила всё, и я был готов отдаться этому полностью.

– Ты мой, – её голос прозвучал уверенно и властно, и я понял: больше нет пути назад. Я принадлежу ей.

Она приподнялась, её грудь коснулась моей, её дыхание становилось всё быстрее, её глаза горели, словно пламя, которое невозможно погасить. Она провела мою руку по своему телу, её кожа была горячей и гладкой, и я ощущал, как её дыхание становилось прерывистым. Я отвечал ей без слов, мои руки скользили по её наготе, и каждый её отклик только усиливал наше слияние.

– Скажи мне, что ты мой, – её голос был полон страсти и уверенности, когда она прижалась ко мне.

– Я твой, – выдохнул я, чувствуя, как её движения становятся всё быстрее и увереннее.

Каждое прикосновение, каждый поцелуй были как удары молота, разжигающие огонь. Мы были единым целым в этот момент, неразрывно связанным. Её сила, её желание и страсть полностью захватили меня, и я не мог больше ждать. Она была всем, что я хотел и о чём мечтал, и этот момент принадлежал только нам.

Эта ночь осталась только нашей.

Раннее утро в Нью-Йорке было тихим, несмотря на глухой гул мегаполиса, который никогда не спит. Свет мягко проникал сквозь плотные шторы, окрашивая комнату в розовые и золотистые тона. В полумраке номер казался уютным, но всё моё внимание было сосредоточено на одном – на ней.

Анна лежала рядом, свернувшись клубком, словно дикая кошка, отдыхавшая после ночной охоты. Её тёмно-рыжие волосы рассыпались по подушке, словно солнечные лучи, мягко касаясь её лица. Она выглядела одновременно хрупкой и сильной, как настоящая тигрица, которая сегодня ночью украла моё сердце. Каждый её вздох был лёгким, ровным, словно после боя, который она выиграла.

Я не мог оторвать от неё взгляда. В ней сочетались женственность и страсть, но также и неукротимая сила. Её спокойное лицо, слегка приоткрытые губы и тело, окутанное остатками ночной близости, выглядели совершенными. В такие моменты я понимал, что больше не смогу жить без неё. Она была тем человеком, который заставлял меня чувствовать себя живым.

Но дела не терпели отлагательств. Я тихо встал с кровати, стараясь не разбудить Анну, и подошёл к столу. Мои мысли мгновенно переключились на более серьёзные вопросы. Я включил ноутбук, связанный с закрытыми каналами и сервером даркнета, и погрузился в чтение документов и сообщений.

Одно письмо привлекло моё внимание. Оно было зашифровано, и ключ этого шифра был только у меня и моего отца. Я дождался загрузки файла и ввёл встречный код, чтобы расшифровать его. Когда шифр был принят, сообщение открылось передо мной, и моё сердце учащённо забилось.

«Твоя семья в серьёзной опасности. Сегодня ночью трое неизвестных совершили дерзкое нападение на дом твоего отца. Он оказал отчаянное сопротивление, защищая своих близких. В короткой, но жестокой перестрелке двое нападавших были убиты на месте, но один выжил. Под пытками он признался, что приказ на ликвидацию отдал лично Майкл Донован, директор ЦРУ.

Твой отец, защищая Яну, получил тяжёлое сквозное пулевое ранение в грудь. Пуля прошла опасно близко к сердцу, но его состояние сейчас стабильно. Он находится в больнице под усиленной охраной, но остаётся слабым. Медики говорят, что его чудом удалось спасти. Прикрепляю фото из палаты.

Ты должен срочно выйти на связь. Время работает против нас.» К письму было прикреплено фото из больницы.

На снимке отец лежал на больничной койке, его лицо было бледным, но сохраняло привычное суровое выражение. Его короткие волосы, чёрные, как уголь, и аккуратная борода создавали образ человека, который даже в такие моменты не сдаётся. Я всегда знал, что он тайком красил волосы, но это никак не уменьшало его силу и авторитет.

Рядом с ним сидела Яна. Её светлые, почти золотистые волосы падали мягкими волнами до пояса, обрамляя бледное, напряжённое лицо. Её руки нежно, но крепко сжимали руку отца, словно она пыталась удержать его здесь, не дать уйти. В её глазах светилась тревога, и я мог заметить, как она едва сдерживала слёзы. Её любовь и забота были осязаемы – она была рядом, как ангел-хранитель, отчаянно пытающийся сохранить его жизнь, не отпуская его, как будто её присутствие могло защитить от опасности.

На фоне холодного больничного света и мониторов, фиксирующих состояние отца, Яна выглядела как последний оплот тепла и света, отчаянно старающийся удержать его на этом свете.

Каждое слово, которое я прочитал, каждый образ, что я увидел, врезались в мой разум, словно холодный нож. Отец… ранение… покушение. В моём сердце росла тёмная ярость. Этот Майкл Донован – улыбчивый лицемер, директор ЦРУ. Я уже знал, имея на руках доказательства, что он был замешан в грязных играх, связанных с нашей страной. Теперь он перешёл черту. Он тронул самое святое – мою семью.

Я почувствовал, как кровь закипает в жилах. В голове начали складываться кусочки мозаики. Это нападение было не просто актом личной мести – это был стратегический шаг на пути к чему-то большему. Донован хотел убрать отца, как ключевого свидетеля, который мог бы разоблачить его планы. Всё это укладывалось в парадигму подготовки переворота в моей стране – новой цветной революции, спланированной снаружи. Но они напали на нас, не учтя одного – я знал, как действовать и защищаться. Донован и его люди просчитались.

Я поднялся с кресла и подошёл к окну, глядя на утренний Нью-Йорк, залитый первыми лучами солнца, отражавшимися в окнах высоток и разбивавшимися на тысячи световых бликов. В голове уже начали выстраиваться планы мести. Я не позволю этому остаться безнаказанным. Донован заплатит за каждое преступление. Его агенты, его связи – я выведу их на чистую воду, даже если для этого придётся пройти через ад.

Я развернулся к Анне. Она ещё спала, её лицо было спокойно, но я знал – как только она проснётся, она будет рядом со мной в этом деле. Её страсть к бою была столь же сильна, как и моя жажда справедливости. Вместе с нею я был уверен в нашей победе и готов был идти до конца.

Майкл Донован должен умереть, чего бы мне это ни стоило.

Внезапно раздался мелодичный звонок телефона, нарушив утреннюю тишину. Я взял трубку, и мягкий голос портье сообщил, что меня уже ждут внизу.

– Вас ожидают, сэр.

Я бросил взгляд на Анну, которая ещё сладко дремала рядом. Наклонившись, я нежно поцеловал её в лоб, затем чуть ниже – в её мягкие губы. Её дыхание стало глубже, она чуть приоткрыла глаза.

– Я на встречу, – прошептал я.

– Вернусь к обеду.

Анна лениво потянулась, её тело мягко выгнулось на кровати, как у грациозной кошки. Она медленно протянула мне одну соблазнительную ногу, обнажив упругую грудь под простыней, и её хитрая улыбка не могла оставить меня равнодушным.

– Может, останешься? – её голос был тягучим и липким, словно мёд.

– Поиграем?

Я едва удержался от того, чтобы не вернуться на кровать, но быстро взял себя в руки.

– Нет, милая, не могу, – ответил я с лёгкой усмешкой,

– Кое-что случилось серьёзное. Вернусь и всё расскажу.

Не дожидаясь её ответа, я выскользнул из комнаты, зная, что если задержусь хоть на секунду дольше, её обаяние может заставить меня передумать. В голове уже крутились мысли о предстоящей встрече.

Антонио «Тони» Мангано забрал меня из гостиницы ранним утром. Его фирменная ухмылка и идеально сидящий деловой костюм подчёркивали статус опытного консильери, чья роль в семье Ломбарди была ключевой. В его манерах ощущалась уверенность человека, который держал в руках слишком много тайн.

Мы сели в чёрный лимузин, который стоял у входа в гостиницу, и машина плавно тронулась по улицам Нью-Йорка. По дороге Тони не мог скрыть своего восхищения:

– Ты, парень, действительно заставил всех говорить о себе. Бериш – это не просто союзники. То, что ты стал названным сыном Адриана Бериш, меняет многое. Мы давно знаем друг друга, и для семьи Ломбарди это важная новость. Не каждый день кто-то становится частью албанского клана.

Машина двигалась по знаменитым улицам Нью-Йорка. Мы проезжали по Пятой авеню, где высились небоскрёбы с прозрачными стеклянными фасадами, отражавшими утренний свет. На углу Парк-авеню виднелись дорогие бутики, доступные лишь тем, у кого бездонные карманы. Вдали мелькнули знаменитые башни Эмпайр-стейт-билдинг, сверкающие в первых лучах солнца.

– Влияние мафии на этот город, – продолжил Тони, – не всегда видно на первый взгляд, но поверь, каждый камень в этом месте чем-то связан с нами. Мы не правим, как раньше, но у нас всё ещё сильные корни. Банки, стройки, клубы, даже политика – мы везде.

Свернув с Бродвея, мы направились в более тихие районы, скрытые от глаз туристов. Здесь, в затенённых узких улицах Бруклина, где здания выглядели более старыми, а атмосфера – угрюмой, ощущалась подлинная суть Нью-Йорка. Тони оглядывал улицы, словно показывая мне неофициальный Нью-Йорк, город под покровом теней.

– Мы приехали, – сказал Тони, остановив машину перед старым кирпичным зданием.

– Я знаю о нападении на твоего отца. Весь Нью-Йорк об этом шепчется. Этот Донован, он сделал большую ошибку. Мой босс в курсе. Он знает об этом инциденте. И ещё кое-что… в доме тебя ждёт сюрприз.

Его лицо исказилось в полуулыбке, но в глазах было нечто большее – скрытая угроза и предупреждение. Я ощутил холодок по спине и напряжённо всмотрелся в его лицо, готовясь к тому, что меня ждёт внутри.

– Ты, конечно, молодец. Адриан Бериш в долгу перед тобой, и это многое значит для нас. Но не забывай – мир мафии всегда полон неожиданностей, – Тони закрыл дверь машины, жестом приглашая меня следовать за ним. Мы подошли к массивным дверям особняка, и я почувствовал, что этот день может стать переломным.

Внутри меня бурлили вопросы и догадки, но было ясно одно – сегодня начнётся что-то новое, и какой бы сюрприз меня ни ожидал, я был готов его встретить. Тени на стенах гостиной удлинялись в мягком утреннем свете, усиливая ощущение тревожного предчувствия.

Что-что, но сюрприз действительно удивил меня. Когда мы вошли в великолепную гостиную, я замер на пороге, вглядываясь в знакомый силуэт. В дверях, освещённая мягким светом, стояла Бьянка Риццоли – сестра Джованни. Её влюблённый взгляд был направлен прямо на меня, и легкий холодок пробежал по спине, смешанный с давно забытыми воспоминаниями.

– А вот и сюрприз! – многозначительно прогудел Тони, слегка подтолкнув меня вперёд, словно не замечая напряжения, которое мгновенно повисло в воздухе.

Бьянка была великолепна, как всегда. Её тёмные глаза блестели в полумраке комнаты, наполненные глубиной и чем-то ещё, что мне было сложно понять в этот момент. Её стройная фигура, с плавными изгибами, напоминала классический силуэт, который на Сицилии часто сравнивают с гитарой или скрипкой. В её каждой линии было что-то музыкальное и изящное, как будто она сама была создана для того, чтобы двигаться по жизни с этой грацией.

– Бьянка… – выдохнул я, не в силах сдержать удивление.

– Ты здесь?

– Конечно, – её голос был мягким, но в нём чувствовалась решительность. – Ты действительно думал, что я останусь в Сицилии, узнав, что тебе угрожает опасность? Как только я узнала об этом, не могла больше сидеть сложа руки. Мне пришлось приехать в Нью-Йорк. Я должна быть здесь, рядом с тобой.

Её слова проникали глубоко, оставляя во мне смешанные чувства. Я знал, что её приезд был не просто жестом заботы – это выражение чего-то большего. Ещё недавно я думал о Бьянке как о своей будущей жене. Она была частью моей жизни и стержнем семьи моего лучшего друга Джованни. Всё указывало на то, что наши пути пересекутся не только в делах, но и в личной жизни. Ещё два месяца назад я видел её своей будущей супругой, той, с кем можно было бы прожить спокойную жизнь… до того момента, пока не встретил Анну.

Анна… Вспомнив о ней, я ощутил внутренний конфликт. Анна и я – это был совершенно другой мир. Вихрь страсти, напряжение и постоянные угрозы – с ней всё всегда было на пределе. Но я знал, что наша история не будет долгой. Анна жила на пределе опасности, и я чувствовал, что рано или поздно она исчезнет. А Бьянка… Бьянка могла быть тем, кто останется, с кем я мог бы построить будущее. С ней я видел тихие вечера и стабильность, чего мне так не хватало.

– Я знаю, ты всегда умела удивить меня, – сказал я, стараясь сохранить лёгкость в голосе.

– Но не думал, что это будет таким образом.

Она чуть улыбнулась, в её глазах сверкнуло что-то нежное, но её тон остался серьёзным.

– Я здесь, потому что не могу позволить тебе сражаться одному. Я не могла просто наблюдать издалека. Тебе нужна поддержка, и я буду рядом.

Её слова вызвали во мне чувство благодарности, но и внутренней тревоги. Я знал, что этот выбор, между Анной и Бьянкой, рано или поздно встанет передо мной. С каждым днём всё становилось более запутанным. Я почувствовал, как мысли об Анне и её стремлении к свободе столкнулись с образом Бьянки, чьё спокойствие и уверенность в будущем манили меня. Я не хотел участвовать в этом непростом выборе, по крайней мере не сегодня.

Тони, стоявший чуть поодаль, с усмешкой хлопнул меня по плечу.

– Как я и говорил, парень, сюрпризы на этом не заканчиваются. В доме босса тебя ждёт нечто ещё. Но, – он подмигнул,

– Встреча с Бьянкой, думаю, была самым неожиданным для тебя из всего этого безумия.

Я посмотрел на Бьянку, на её стройную, словно вырезанную из мрамора фигуру, и почувствовал, как все эти годы воспоминаний о наших общих планах снова пробуждаются во мне. Её глаза были полны решимости, и в этот момент я понимал, что её приезд – это не просто жест заботы. Она хотела быть частью моей жизни, как когда-то мы оба мечтали.

Мы с Тони начали подниматься по широкой лестнице, ведущей в кабинет босса. С каждым своим шагом я ощущал нарастающее напряжение, зная, что встреча с главой одного из самых влиятельных сицилийских кланов Нью-Йорка – это не просто разговор. Это проверка. В воздухе витал запах дорогого дерева и сигар. Бьянка осталась внизу, но её прощальный взгляд висел в воздухе, как напоминание о том, что мне предстоит сделать выбор.

Когда мы вошли в кабинет, я увидел его – Франческо Ломбарди. Он сидел за массивным деревянным столом, заваленным бумагами, книгами и заставленным хрустальными стаканами. Франческо был слегка грузноват, его большой живот свидетельствовал о годах благополучной жизни. Однако его широкие плечи и уверенные движения выдавали человека, который когда-то в молодости был неплохим боксёром. Его лицо, грубое и с тяжёлыми чертами, хранило историю грубой физической силы, воли и умения выживать в самых сложных ситуациях. Это был человек, который поднялся на вершину благодаря хитрости, смекалке и железной воле.

– Ну, наконец-то, мы встретились, – пророкотал он, вставая и протягивая мне руку. Его голос был низким, с мягким сицилийским акцентом.

– Я наслышан о тебе, парень. Адриан Бериш и мой консильери говорили о тебе как о человеке, способном на большее.

Я сжал его крепкую руку и кивнул, чувствуя, что этот разговор станет решающим.

– Я рад встретиться с вами, синьор Ломбарди.

– Франческо, – поправил он с лёгкой улыбкой.

– Здесь мы не используем титулы, когда говорим по делу.

Он снова сел, жестом предложив мне стул напротив, и продолжил:

– Знаешь, мне очень жаль слышать, что произошло с твоим отцом. Это ужасно. Мафия в этом городе знает его не только понаслышке – у него всегда было влияние, и даже меня он в своё время впечатлил своим подходом к делам. Его авторитет опережает многих, даже меня. То, что случилось – дело рук подонков. Надеюсь, он поправится. Передай ему мои наилучшие пожелания.

Его слова вызвали у меня тёплое чувство благодарности. Я знал, что его сочувствие было искренним. Но затем Франческо сменил тон, становясь серьёзным:

– Тони мне рассказал, что ты ухаживал за Бьянкой. Я скажу так, сынок, – он пристально посмотрел мне в глаза. – Лучшие жёны рождаются в Сицилии. Наши женщины знают, как быть верными, сильными и любящими. Они воспитываются в католических традициях, и это накладывает отпечаток на их характер. С одной стороны, они могут быть мягкими и податливыми, но с другой – они сталь в бархатных перчатках. В семье они понимают, что такое подчинение, но это не значит, что они слабые. Поверь мне, Бьянка – одна из лучших.

Я молча кивнул, обдумывая его слова. Его взгляд был уверенным, и я понимал, что он действительно верит в свои убеждения. Он продолжал:

– И ещё одно. Я слышал о твоей операции в Техасе. Это была настоящая работа. Я видел репортаж по телевизору – впечатляет. Мало кто может устроить подобное и выйти без единой царапины. Браво. Но, – он сделал паузу и чуть улыбнулся,

– Я скажу тебе так: главное, чтобы такие дела не стали привычкой, иначе можно привлечь лишнее внимание.

Похвала прозвучала, но за ней сразу последовало предупреждение. Франческо откинулся в кресле и вздохнул:

– Теперь вернёмся к делам. Поставки наркотиков через клан Бериш в Европу идут, но я чувствую, что можно оптимизировать некоторые моменты. Семья Ломбарди хочет быть уверена, что мы используем все возможности. Хочу узнать твоё мнение. Как думаешь, мы можем улучшить логистику? Есть ли что-то, что мы упустили?

Я задумался на мгновение, представляя цепочку поставок и потенциальные уязвимости. Затем ответил:

– Вы можете оптимизировать маршрут, используя больше морских транспортных путей, избегая крупных европейских портов, таких как Гамбург или Роттердам. Эти места на радаре у всех крупных служб безопасности. Вам нужны второстепенные порты – в Португалии или на юге Франции. Также стоит рассмотреть возможность использования автоперевозок из Албании через Восточную Европу. Контроль там слабее, чем в центре ЕС, особенно в Балканских странах. Оттуда можно распространять товар уже по Европе через сети местных дилеров.

Франческо кивнул, очевидно впечатлённый моими предложениями, и его глаза блеснули одобрением.

– Ты мыслишь стратегически, – сказал он, слегка наклонив голову.

– Именно такой подход я и хотел услышать.

– Это звучит разумно. Автоперевозки через Восточную Европу – действительно отличный вариант. Мне уже говорили о твоих аналитических способностях, и они меня впечатлили, особенно твоя способность быстро ориентироваться. Не зря Адриан так хвалил тебя.

Он откинулся в кресле и протянул руку к маленькому шкафу с напитками.

– А теперь, – сказал он с лёгкой улыбкой,

– Давай закончим разговор по-человечески. У меня есть отличный виски. Привезли его прямо из Шотландии. Macallan Rare Cask. Давай, выпьем за встречу и за будущее сотрудничество.

Франческо налил два бокала, передал один мне и поднял свой.

– За тебя и за твою семью.

Я поднял бокал и встретил его взгляд, ощущая тёплую волну благодарности и уважения. Мы выпили, и Франческо поставил пустой стакан на стол. Его лицо стало серьёзным, и глаза прищурились, словно он вновь оценивал меня с новой точки зрения.

– Знаешь, вся мафия в Нью-Йорке сейчас на взводе, – начал он, слегка покачивая головой.

– Этот крысёныш, Майкл Донован, обманул нас всех. Он использовал наши кланы, обещал поддержку, рассказывал, как мы поможем ему выиграть президентские выборы для своего кандидата. А потом, как только его человек оказался в Белом доме, он продал нас всем прокурорам и агентам ФБР.

Франческо сделал паузу, его голос стал более напряжённым.

– Несколько семей серьёзно пострадали: арестовали людей, закрыли крупные дела, конфисковали активы. Всё пошло под откос. Например, семья Риккардо потеряла контроль над своим складом в порту и крупную долю в строительном бизнесе. То, что он сделал, – это предательство в чистом виде.

Я ощутил прилив ярости, слушая его слова. Влияние Донована давно вышло за рамки ЦРУ. Майкл играл с огнём, и теперь последствия чувствовались на каждом уровне. Этот человек был кукловодом, манипулировавшим мафией для своих политических целей. Внутри меня росло чувство решимости – я знал, что скоро придётся принимать важные решения.

– Донован не только предал нас, – продолжил Франческо, сжав кулаки.

– Он объединился с мексиканским наркокартелем «Буентес». Они уже несколько лет подбираются к нашей территории, а теперь, благодаря Доновану, начали захватывать всё больше и больше. Они вмешиваются в наши дела не только в США, но и в Европе. И что ещё хуже – у них теперь есть поддержка Лорда Джеймса Хэверсона, главы британской внешней разведки МИ-6.

Франческо сделал паузу, его глаза сузились.

– Это не просто альянс на бумаге. Донован и Хэверсон заключили взаимовыгодную сделку. Хэверсон получает от Донована доступ к нашим маршрутам и схемам в Европе, которые он использует для усиления влияния британской разведки в Восточной Европе и контроля над наркоторговлей. А Донован, в свою очередь, получает прикрытие и поддержку. Хэверсон помогает ему отвлекать европейские спецслужбы и держать в тени их операции, используя влияние МИ-6.

Я слушал, чувствуя, как внутри меня нарастает решимость. Мой взгляд становился всё более сосредоточенным, мысли начинали выстраиваться в чёткую цепочку. Донован всегда играл грязно, но теперь он перешёл грань. Он поставил под угрозу не только меня и мою семью, но и всю торговую сеть моих новых друзей. Это был не просто личный вопрос – это было выживание. Моя ярость, которая до этого бурлила, теперь превратилась в холодное чувство, точное и управляемое. Внутри меня уже созрел план.

Франческо наклонился вперёд, заметив мой сосредоточенный взгляд, и продолжил:

– Мы знаем, что ты уже столкнулся с их людьми в Техасе. Ты справился с их бандитами, но я уверен, это только начало. – он посмотрел мне в глаза, его выражение стало более пристальным.

– Что ты планируешь делать с Донованом?

Я выдержал его взгляд, а затем, не моргнув глазом, твёрдо ответил:

– Я планирую его убить.

На мгновение воцарилась тишина, и я почувствовал, как слова повисли в воздухе. Внутри меня всё стало кристально ясным. Убийство Донована – это не просто месть. Это расчётливый шаг, который я должен сделать ради сохранения семьи, наших позиций и ради тех, кто полагается на меня. Я готов сделать это, потому что понимаю: иной исход невозможен.

Франческо улыбнулся, на его лице появилась кривая ухмылка. Он откинулся назад, и в его глазах сверкнула искра.

– Вот это я понимаю. Это слова не мальчика – мужчины! – сказал он с явным удовольствием.

– Такой решительности нам давно не хватало. Донован перешёл черту, и его время истекает. Но тебе будет нелегко – этот человек окружён сильными игроками, а его связи уходят далеко за пределы США.

Франческо подошёл к шкафу с напитками и налил ещё по бокалу виски.

– Но если ты решился на это, – продолжил он, передавая мне стакан,

– Я с тобой. И не только я. Я переговорю с другими семьями. Мы объединим усилия. В конце концов, Майкл Донован – общая проблема, и его устранение даст нам всем шанс восстановить наши позиции. Кланы в Нью-Йорке поддержат тебя. А что касается Бериш, думаю, Адриан тоже не останется в стороне. Мы начнём действовать немедленно.

Франческо подошёл ко мне и по-отечески приобнял, поднял свой бокал и взглянул на меня с уважением.

– За успех нашей миссии и величие общей победы, – добавил он с серьёзностью.

– За тебя, за твоего отца и за наше общее дело. Пусть этот крысёныш Донован получит по заслугам.

Я поднял бокал в ответ. Теперь у меня была не только личная месть, но и поддержка самых влиятельных людей в этом мире.

– За Донована, который скоро станет прошлым, – произнёс я и сделал глоток.

– Франческо, – сказал я, выпив глоток, обращаясь к боссу мафии.

– После Донована мне понадобится помощь в Канаде, в Ванкувере.

Франческо нахмурился и посмотрел на меня с интересом.

Я поднял бокал в ответ. Теперь у меня была не только личная месть, но и поддержка самых влиятельных людей в этом мире.

– За Донована, который скоро станет прошлым, – произнёс я и сделал глоток.

– Франческо! – выпив глоток, я обратился к боссу мафии,

– После Донована мне понадобится помощи в Канаде, в Ванкувере.

Франческо нахмурился и посмотрел на меня с интересом.

– Что там у тебя за проблема, сынок? – спросил он.

– Нет такой проблемы, которую мы вместе, – он приобнял меня и добавил с усмешкой,

– Не можем решить!

– Мне надо будет вернуть домой бывшего президента и министра обороны.

– Зачем тебе с ними пачкаться? – спросил глава клана, приподняв бровь.

– Дам команду своим капитанам. Они их найдут и на кусочки порежут, – он ехидно усмехнулся и пригубил бокал.

– Они мне нужны живыми. Хочу вернуть их в страну, которую они уничтожили и разорили. Я мечтаю, чтобы они посмотрели перед смертью в глаза людей, чьи близкие и родные никогда не вернутся домой.

Франческо внимательно посмотрел на меня, прищурив глаза, словно обдумывая мои слова. Он медленно вертел бокал с виски в руке, и на его лице появилась серьёзность, которую я редко видел.

– Ты хочешь устроить им встречу с их собственными демонами, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

– Это не просто месть, это акт справедливости. Ты хочешь, чтобы они осознали свою вину до конца.

Я кивнул, ощущая, как в груди разгорается огонь. Я действительно хотел большего, чем просто их смерти. Смерть этих червей должна быть осмысленной, мучительной – для них и для тех, кто пережил их предательство.

– Ванкувер… – Франческо снова сделал глоток виски и слегка покачал головой.

– Слышал, что в Канаде всё не так просто. Это не наши улицы, не наши законы. Но если ты уверен, что они там, и они нужны тебе живыми, значит, так тому и быть. Я свяжусь с семьёй Д’Анджело. Они держат Ванкувер под своим контролем уже не первый год, имеют свои связи с местными полицейскими и знают, как обходить пограничный контроль, и главное – у них есть надёжные люди, которые умеют работать без лишнего шума. А я дам своих ребят – профессионалы. Они умеют избегать ловушек и знают, как действовать в чужом городе. Мы подготовим почву для действий, когда ты будешь готов перейти к следующему этапу.

– Спасибо, Франческо, – сказал я, чувствуя признательность за его понимание и готовность помочь.

– Эти люди должны понести наказание за всё, что сделали. Но их судьба должна быть решена там, где они причинили столько боли. Но сначала нужно закончить с Донованом. Пока он жив, я не могу позволить себе отвлекаться.

Франческо снова улыбнулся, но в его глазах оставалась серьёзность.

– Уважительная причина. Не каждый способен на такую дальновидность в своей мести. Большинство просто действуют на эмоциях. Но ты – другой. У тебя есть план, а это ценно. И я уважаю это, – он поднял свой бокал ещё раз.

– Ну что ж, будем работать вместе. Ты получишь необходимую помощь. – он сделал глоток виски и продолжил,

– Понимаю. Донован – это сейчас первоочередная цель, и его устранение будет сигналом для всех. Мы сосредоточимся на этом. Но знай: как только с ним будет покончено, дорога в Канаду откроется, и наши люди обеспечат всё необходимое.

Я кивнул, ощущая, как моё решение становится твёрже. Сначала – Донован. Его ликвидация – это не просто шаг вперёд, а начало разрушения всего, что он построил. Он причинил слишком много боли, и его смерть станет первым актом восстановления справедливости.

На мгновение я почувствовал, как тёплая волна благодарности разлилась внутри. Слова Франческо имели особый вес. В мире, где большинство живёт по правилам страха и импульсов, моя дальновидность и планирование были высоко оценены. Я понял, что его слова – это не просто комплимент, а доверие и признание моих способностей. Это давало мне больше уверенности в том, что я на верном пути.

Мы снова выпили, и в комнате на мгновение повисла напряжённая тишина. Я чувствовал, как его уважение и доверие укрепляют мою решимость. Теперь всё обретало новый смысл – это было не только личное дело, но и общая борьба за восстановление справедливости.

– Эти твои планы – не просто месть, – сказал Франческо, внимательно глядя на меня. – это восстановление баланса, чего давно не хватало. А таких людей, как ты, стоит держать близко. Ты молод, но у тебя есть умение видеть дальше, чем многие.

Я на мгновение задумался, ощущая, как его слова проникают вглубь. Мои мысли вернулись к тому, что для меня значит справедливость. Это больше, чем желание мести – это стремление к восстановлению равновесия и порядка, которых так не хватает в этом мире. Франческо увидел это и признал во мне не просто соратника, а человека, способного на большее.

– Мне просто нужно добиться справедливости, – ответил я, чувствуя, как уверенность внутри крепнет.

Франческо кивнул, и я ощутил его поддержку сильнее, чем прежде.

– Справедливость, сынок, – пробормотал он.

– Иногда это слово звучит слишком легко, но её вес огромен. Справедливость – это не просто наказание. Это попытка восстановить то, что было разрушено, и вернуть баланс в мир, где слишком долго царил хаос. Она иногда кровавых требует жертв, и порой те, кто стремится к ней, теряют больше, чем находят. Но именно это делает её такой ценной. Она даёт нам силу и смысл бороться, даже когда всё кажется потерянным.

Он посмотрел на меня пристально, словно проверяя, действительно ли я понимаю, во что ввязался.

– Поэтому, если ты готов идти до конца, знай: ты будешь не один. Мы поддержим тебя, пока справедливость не восторжествует, но помни – путь этот будет нелёгким.

Его слова проникли глубоко в моё сознание, и я кивнул, ощущая, как решимость внутри меня крепнет. Я понимал, что справедливость, о которой он говорил, была больше, чем простая месть – это была борьба за что-то большее, за то, что должно было быть восстановлено, независимо от цены.

Глава пятнадцатая

Я набрал номер Иосифа Абрамса, старого друга моего отца. Мы не виделись уже почти двадцать лет, и я не был уверен, вспомнит ли он меня. Сколько мне было тогда? Почти пятнадцать. Подросток с характером и вечным неприятием правил. Помню, как Иосиф пришёл в наш дом – слегка грузноватый, с пронзительным взглядом, крепким рукопожатием и необычным акцентом, который я тогда не смог определить. Я смутно помнил его, набирая номер, и ощущал лёгкое волнение – почему-то его присутствие тогда казалось мне значимым, словно он был не просто другом, а важным союзником моего отца.

Гудки длились всего несколько секунд, прежде чем на другом конце трубки раздался забытый голос со знакомыми обертонами – глубокий, уверенный, полный внутреннего спокойствия, как и положено человеку, вращающемуся в мире больших денег и драгоценных камней.

– Иосиф Абрамс слушает, – раздалось в трубке.

Я на мгновение замер, собираясь с мыслями. Моё сердце билось быстрее, как будто хотело выскочить из груди. Я сжал трубку сильнее, ощущая, как ладонь становится влажной. Потом решительно сказал:

– Здравствуйте, Иосиф. Это сын Валерия Буре. Помните моего отца?

Наступила короткая пауза, и в тишине я почувствовал, как внутри у меня всё сжалось, а воображение уже рисовало сцену отказа или недоверия. Затем голос на другой стороне стал чуть теплее, но всё ещё сдержанным:

– Валерий Буре? Конечно, помню. Мы с ним не раз пересекались. Как он? – спросил Иосиф с лёгким интересом, но в его голосе чувствовалась настороженность.

Я сглотнул и глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие и не показать, насколько тревожусь.

– К сожалению, не всё так просто. На него было совершено покушение. Он сейчас в больнице, но, слава Богу, жив. Врачи говорят, что он выживет, хотя рана серьёзная.

В этот момент я ощутил, как слова, которые я произносил, будто обжигали меня изнутри. Говорить об этом вслух было тяжело, но молчать – ещё хуже.

Иосиф помолчал, переваривая услышанное.

– Это тяжело, особенно когда страдают родные тебе люди, – наконец проговорил он, его голос был полон задумчивости.

– Держись. Твой отец сильный человек. Он справится.

– Надеюсь, – ответил я, чувствуя, как волна эмоций поднимается внутри.

На короткое мгновение я ощутил тревогу, словно всё, что происходило, вырывалось из-под контроля, становясь частью чужого сценария. Но я заставил себя сосредоточиться.

– Иосиф, я не буду ходить вокруг да около. Мне очень нужна ваша помощь.

Ювелир, хоть и сохранял формальный тон, явно заинтересовался:

– Чем могу быть полезен сыну моего друга?

Внутри всё сжалось. Каждое слово, которое я собирался произнести, было на вес золота. Это был шаг по тонкому льду, где любая неверная деталь могла обрушить всё. Внутри меня шла борьба. Если я ошибусь – последствия могут стать необратимыми. Я не хотел говорить прямо, особенно по телефону. В мире, где каждое слово может быть перехвачено, осторожность была моим единственным щитом. Я чувствовал, как напряжение сжимает грудь.

– Я понимаю, что вы не в курсе всех деталей, но по телефону раскрывать всё не буду. Скажем так: у меня есть информация и ресурсы, которые могут вас заинтересовать. Взамен мне нужно то, что может помочь восстановить справедливость для моего отца и вашего друга.

На другом конце провода повисла пауза. Тишина стала ощутимой, словно воздух в моей комнате стал тяжелее. Казалось, что всё вокруг замирает в ожидании его решения. Я знал, что Абрамс сейчас обдумывает мои слова, и каждая секунда этой затянувшейся паузы тянулась, как вечность. Я сжал трубку так крепко, до боли в ладонях, ощущая, как холод в каминном зале гостиничного номера пробирает меня до костей. В голове звучало эхо его слов, пока я пытался удержать себя от множества предположений. Всё зависело от того, примет ли он моё предложение.

– Ты хочешь встретиться лично, я так понимаю? – наконец прозвучал его голос, спокойный и выверенный, как обычно.

Я почувствовал, как моя тревожность слегка спадает. Его вопрос был сигналом готовности продолжить диалог, но это была всего лишь первая проверка на пути к решению.

– Именно. Думаю, это лучше всего. Я в Нью-Йорке и готов встретиться, как только вы назначите место.

Снова воцарилась тишина, но на этот раз она показалась мне зловещей, словно каждый звук мог предвещать неизвестное. Тихий шорох бумаг и приглушённые голоса, доносившиеся из трубки, заставили моё сердце биться чаще. Абрамс явно проверял что-то, готовясь к решению, но для меня каждый звук превращался в вопрос, каждый шорох – в возможную угрозу. Я сжал телефон сильнее, ощущая, как набежавшая тревога усиливается с каждой секундой. Я знал, что в такие моменты особенно важно сохранять хладнокровие, но ожидание истощало меня.

– В таком случае предлагаю встретиться в Алмазном районе. У меня есть офис на 47-й улице. Обсудим всё в деталях там, а потом, если захочешь, поужинаем в Le Bernardin. Это неподалёку. Ты ведь знаешь, что ради старого друга я готов рискнуть многим.

Его слова прозвучали с теплотой, как тёплый луч света сквозь тучи. Я ощутил облегчение, словно напряжение, накопившееся за последние минуты, внезапно ослабло. Он был готов пойти навстречу, и это было не просто шагом к следующей фазе плана, но подтверждением, что я сделал правильный выбор.

Я улыбнулся, понимая, что Иосиф всё понял.

– Отлично. Договорились.

– Завтра в полдень подходит? – спросил он рассудительно.

– Вполне, – ответил я, чувствуя, как напряжение слегка отпускает.

– Спасибо, Иосиф.

– Это не обсуждается, твой отец всегда был моим лучшим другом. До встречи, – коротко сказал он и отключился.

У меня был план? Не думаю. Всё, что я делал сейчас, было похоже на спонтанную мозговую атаку, подкреплённую знаниями, которые в меня вбивали в разведывательной школе. Новая роль и новый экзамен, замешанный на верности и крови.

Я вошёл в номер, где Анна полулежала на кровати, сосредоточенно вглядываясь в мерцающий экран ноутбука. Её стройное тело едва прикрывал лёгкий халат, очерчивая подтянутую фигуру. Когда дверь за мной закрылась, её внимание мгновенно переключилось на меня. Её зелёные глаза, с золотистыми искорками, будто искали что-то в моём лице, а губы коснулась загадочная полуулыбка – та самая, которую я знал слишком хорошо.

Анна не была просто красивой женщиной; в её взгляде и манере держаться чувствовалась врождённая уверенность и скрытая сила, словно она всегда была готова к действию. Каждый её жест – грациозный и уверенный – напоминал древнегреческую богиню победы Нику, в которой за красотой скрывалась сила и мощь её дворянских корней. Но за этим спокойствием я чувствовал её ожесточённость и внутреннюю драму, которые она умело скрывала от окружающих, но не от меня. Мы оба знали, что её внешнее спокойствие – лишь тонкая маска, скрывающая неуверенность в завтрашнем дне.

– Ну как всё прошло? – её голос был тихим, но внимательным, в нём пряталась искренняя заинтересованность.

– Встреча прошла великолепно, – бросил я, снимая пиджак.

Её глаза не отрывались от меня, когда я медленно расстегнул манжеты рубашки и снял наплечную кобуру. Мой «Зиг Зауэр» занял своё место на спинке стула, в пределах лёгкой досягаемости. Я заметил, как её взгляд едва заметно дрогнул, но она молчала, следя за каждым моим движением. Она знала: даже когда всё казалось спокойным, я был всегда готов к любому повороту событий.

Я присел на край кровати, ощущая её пристальный взгляд. Она казалась спокойной, но я видел, как её пальцы медленно касались одеяла, чуть сжимая его край – мелкий жест, который выдавал её настороженность.

– И что это значит для нас? – её голос был мягким, но я уловил в нём едва скрытую тревогу, которую она тщетно пыталась скрыть.

Проведя рукой по её тёмно-рыжим локонам, я слабо улыбнулся. В этот момент я вспомнил наш первый совместный выезд, когда мы оказались в западне в Женеве. Я тогда впервые понял, что за её внешним спокойствием скрывается безрассудная смелость. Мы были окружены, и мне не оставалось ничего, кроме как прикрывать отступление. Но когда я оказался под перекрёстным огнём, Анна, рискуя собой, вышла из укрытия и потянула меня за собой в укромный угол. Мы тогда едва выбрались, и я навсегда запомнил её твёрдый взгляд и короткое: «Доверяй мне». Это было больше, чем просто слова. Мы оба балансировали на грани – тогда и сейчас. Мы знали, что за каждым из этих вопросов скрывалось больше, чем просто интерес.

– Теперь мы можем дышать чуть свободнее. Ломбарди обеспечили нас поддержкой, что значит, полиция и местные банды нам больше не помеха. Они обещали помощь даже в Канаде – мафия полностью на нашей стороне.

Анна приподнялась на локтях, её длинные огненные волосы мягко спадали на плечи. Она внимательно слушала, но я заметил, как её взгляд стал напряжённым. Она умела читать между строк, как и в тот раз в Швейцарии, когда догадалась, что нас могли предать свои.

– У них в Канаде хорошие связи с политиками, силовиками и местной мафией, – продолжил я, приглушив голос.

– Но, несмотря на это, я не могу не задумываться о рисках. Сегодня они помогают, завтра могут выставить счёт. Такие сделки редко бывают бескорыстными.

Я замолчал, ожидая её реакции. Внутри всё сжалось. Она снова смотрела на меня своим спокойным, изучающим взглядом. Но что она на самом деле думает? Что если она больше не доверяет мне, видя, как я сомневаюсь в их планах и связях? Или, возможно, она действительно подозревает, что наши союзники могут в любой момент предать нас, и проверяет мою уверенность? Мне было сложно понять её намерения, и это ощущение медленно подтачивало мою уверенность.

Анна чуть усмехнулась и приподняла одну бровь. Она выдержала паузу, её глаза задержались на мне, словно оценивая мою реакцию.

– У тебя есть доступ к полутора миллиардам долларов, – заметила она с лёгким намёком на иронию. На мгновение её голос стал чуть тише, и она опустила взгляд.

– Этого более чем достаточно для независимости. Или ты забыл?

Я почувствовал, как внутри поднялась волна сомнений. За её словами стояло больше, чем просто напоминание о финансах. Она могла либо ставить под сомнение мою уверенность, либо проверять, способен ли я доверять её интуиции, как это было в Швейцарии. Сомневается ли она в наших планах или просто проверяет меня? Я не мог понять. Я выдержал её взгляд, пытаясь найти в нём ответ, но её лицо оставалось непроницаемым, точно так же как в Женеве.

– Возможно, ты права, – произнёс я, чуть нахмурившись.

– Но деньги – это одно, а контроль и влияние – совсем другое.

Анна чуть наклонила голову, её полуулыбка вернулась, но в глазах мелькнуло что-то, что я не мог расшифровать. Она знала это не хуже меня, но её способ указывать на мои ошибки всегда был тонким, почти незаметным. Я вздохнул, понимая, что впереди ещё много решений, и каждое из них потребует такой же осторожности, как и сегодня.

– Да, у нас есть деньги, – признал я, вставая и направляясь к окну, через которое открывался вид на ночной Нью-Йорк.

– Но мне нужны именно наличные. Я не хочу, чтобы любое движение на счетах привлекало ненужное внимание контролирующих органов и спецслужб. Особенно меня волнует внимание ЦРУ к моей персоне, и к твоей тоже, – я мягко улыбнулся и взял её руку.

– Мы уже в логове врага, и каждая мелкая ошибка может дорого стоить.

Анна кивнула, её глаза сузились, словно она начинала понимать глубину проблемы.

– Значит, нам нужны деньги, которые невозможно отследить, – подвела она итог.

– Именно, – ответил я, повернувшись к ней.

– Завтра я встречусь с Иосифом Абрамсом. Возможно, он сможет помочь с этим вопросом.

Анна откинулась назад, задумчиво глядя в потолок.

– Ты уверен, что можешь доверять ему?

Я подошёл ближе, опустившись на край кровати рядом с ней.

– Насколько это возможно в нашем мире, – ответил я с ухмылкой.

– Но в любом случае, ни он, ни кто-либо другой не узнает всех деталей.

Анна прикрыла глаза на мгновение, а затем вновь посмотрела на меня, её голос стал мягким:

– Я верю в тебя.

Офис Иосифа Абрамса находился на 15-м этаже одного из старинных зданий в Алмазном районе Нью-Йорка, на 47-й улице между Пятой и Шестой авеню. Здание выделялось элегантной архитектурой начала XX века, его фасад был отделан тёмным мрамором, а большие окна отражали окрестные небоскрёбы, подчёркивая статус и важность каждого, кто переступал его порог.

Я вошёл внутрь и оказался в роскошном холле с массивными люстрами и полированными мраморными полами, которые наполняли пространство атмосферой власти и истории. Лифт поднял меня к офису ювелира, и когда двери открылись, я сразу ощутил контраст между величественным зданием и строгой элегантностью самого офиса. Тёмные деревянные панели, мраморные полы и несколько витрин с редчайшими драгоценными камнями создавали впечатление величия и вкуса.

Элегантный мужчина в темно-синем твидовом костюме сидел за массивным столом, разглядывая меня как алмаз через призму увеличительного стекла. Его седые волосы светились в мягком свете настольной лампы. Он поднялся с кресла, когда я вошёл, и на его лице появилась дружеская улыбка, но в глазах мелькнула нотка грусти.

– Валера… сын Валерия Буре, – его голос был глубоким, но неуверенным, как у человека, который внезапно оказался перед призраком прошлого.

Я на мгновение замер, но решил поправить его с лёгкой усмешкой, стараясь скрыть напряжение:

– Не Валера,

– А Вячеслав. Но да, я его сын. – произнёс я, протянув для приветствия руку.

Ювелир мягко посжал ее и повернулся к окну, словно забыв о мем присутствии. Его искренняя улыбка, подаренная мне при встрече, медленно угасла, как последний уголек в топке камина. Он отвёл взгляд, будто его накрыло волной воспоминаний, и на мгновение комната словно замерла в тишине. Когда он снова посмотрел на меня, в его глазах промелькнула едва заметная боль.

– Прости, – сказал он тихо, и его голос дрогнул.

– Столько лет прошло… – он снова протянул руку, и я заметил, как его пальцы едва заметно дрогнули, прежде чем коснуться моей ладони.

В новом скупом рукопожатии, я неожиданно почувствовал силу и искренность, которые он первый раз пытался скрыть. Несмотря на возраст, Абрамс всё ещё внушал уважение, но я чувствовал, что он борется с внутренними демонами, которые вернулись к нему вместе со мной.

– Сегодняшний день был непростым, – продолжил он, на его лице появилась тень усмешки, но в голосе слышалась усталость.

– Иногда воспоминания мешают сосредоточиться на настоящем.

Я выдавил улыбку, но внутри напряжение только росло. Всё, что происходило здесь, казалось, было окутано туманом прошлого, который я не мог развеять. Возможно, я был для него напоминанием о чём-то, что он предпочёл бы забыть.

– Чай, кофе или что покрепче? – Иосиф попытался сменить тон, жестом указывая на мини-бар в углу комнаты.

– Кофе, – ответил я, ощущая, что мне потребуется немного бодрости перед предстоящим разговором.

Иосиф нажал на кнопку на своём столе, и через мгновение дверь тихо отворилась, впуская в комнату стройную креолку – его секретаря. Её кожа была тёмного, насыщенного кофейного оттенка. Она двигалась плавно и уверенно, как хищница, знавшая, что её появление всегда вызывает эффект. Её бёдра чуть покачивались при каждом шаге. Узкое платье в тон ее телу, обтягивала грудь и фигуру так, что казалось, ткань сейчас лопнет, так и не справившись с задачей. Она была совершенством – изящное, но опасное.

Когда она подошла к столу, её глаза встретились с моими на краткий момент, будто оценивая меня, затем, чуть опустив взгляд, она вернулась к Иосифу. В её движениях и взгляде читалось то, что сложно назвать профессиональным интересом. Я уловил, как её взгляд задержался на нём чуть дольше, чем это принято в офисе. Секретарь склонилась чуть ближе, чем нужно было для простого диалога, и её губы, подкрашенные блеском, застыли в полуулыбке.

– Кофе, сэр? – её голос был сладким и тёплым, как хороший коньяк, и казалось, что она вкладывает в этот вопрос больше, чем просто предложение напитка.

– Да, Лорен, кофе, – ответил Иосиф, и его взгляд чуть ласковее потеряв всю свою серьёзность. Было видно, что он борется с эмоциями, скрывая за деловым тоном нечто настолько большее. Мне казалось, что его сорока пушечный парусный линкор вот-вот сядет на мель или разобьется о неприступные скалы сексуальности его секретарши.

Я отметил, как его глаза задержались на её руках, когда она протянула чашку – движения были медленными, почти театральными. Казалось, она наслаждалась каждой секундой этого внимания, играя роль не просто секретаря, а женщины, которая контролирует ситуацию.

– Лорен всегда знает, как создать атмосферу, – смущаясь моего внимания, пробормотал Иосиф.

Ювелир с лёгкой улыбкой пригубил кофе, и кинул заинтересованный взгляд на свою пантеру. Его слова, вырвавшиеся непроизвольно, прозвучали немного иронично. Она улыбнулась и молча кивнула, а на её милом лице мелькнула искра вызова и самодовольства.

Я видел эту динамику между ними – контраст между официальностью и скрытым подтекстом. Для меня это было ясным сигналом: в этом офисе, за этой строгой обстановкой, скрывалось что-то гораздо более личное и сложное.

Иосиф, казалось, знал, что я понял, но предпочёл не углубляться. Он снова принял свой привычный вид, жестом приглашая меня вернуться к разговору. Атмосфера, которая казалась мне айсбергом напряжённости и недосказанности, начинала постепенно таять, выплескивая наружу тайные знаки и нерешенные вопросы.

Она поставила передо мной чашку кофе, а затем бокалы с виски для нас обоих. Я вдруг осознал, что между ними определённо что-то было. Её взгляд, её манера двигаться – всё выдавало эту уверенность в своей привлекательности и нескрываемую симпатию к своему боссу. «Настоящие мужчины, – подумал я про себя, – ценны в любом возрасте, если они умеют быть сильными и желанными».

Абрамс, заметив мой взгляд, лишь слегка улыбнулся, принимая бокал с виски из её рук и кивая ей в знак благодарности.

– За дружбу и за дела, – проговорил он, поднимая бокал.

Виски был великолепен. Это был один из лучших американских виски – Pappy Van Winkle’s Family Reserve. Хотя он и не был таким мягким, как Macallan, но выделялся своим богатым вкусом, длительной выдержкой и статусом. Он символизировал роскошь и знатоков, к которым явно принадлежал Иосиф.

Мы сели напротив друг друга, и я первым нарушил тишину:

– Иосиф, спасибо, что нашли время. Знаю, у вас всегда много дел.

Абрамс усмехнулся, откинувшись на спинку стула:

– Для сына моего лучшего друга всегда найдётся время. Как твой отец? Ты упомянул в разговоре, что на него напали.

Я кивнул, чувствуя, как напряжение вновь подкрадывается:

– Нападение было серьёзным. Отец в больнице со сквозным ранением в грудь, но врачи говорят, что он выживет. Они устроили атаку прямо в его доме, но отец не дал им лёгкой победы.

Абрамс нахмурился, прислушиваясь к каждому моему слову:

– Твой отец… настоящий боец. Я помню, как он всегда выходил из любой передряги с поднятой головой. Вспоминаю, как мы в молодости провели несколько недель на алмазных приисках в Намибии. Жара, пыль, опасности на каждом шагу. Но твоему отцу всё это было нипочём.

Я улыбнулся, пытаясь представить отца в его молодые годы – сильного, бесстрашного, полного энергии. Но в то же время, внутри у меня зарождалось странное чувство. Те рассказы, которые я слышал от него самого, всегда были сдержанными, почти с оттенком дисциплины и чёткого плана. Здесь же Абрамс описывал их молодость как череду авантюр, наполненных безрассудством и страстью к риску. Я начал задумываться, насколько сильно эти два человека, которых я считал лишь строгими и серьёзными, отличались от того образа, который я выстроил в своей голове.

– Он рассказывал об этом путешествии. Сказал, что вы вдвоём там подняли неплохую прибыль, – продолжил я, всё ещё обрабатывая услышанное.

Абрамс усмехнулся, его глаза блестели озорством воспоминаний:

– Это было время… Драгоценные камни, их поиски, каждый день – приключение. Мы с твоим отцом были как братья. После Намибии мы отправились на Карибы… – он рассмеялся, вспоминая, как они сбежали от жён.

– Взяли на прокат яхту и устроили себе недельный отдых на Сент-Люсии. Солёный ветер, ром и молодые девушки – рай на земле.

– Он отхлебнул из хрустального бокала и, улыбнувшись, добавил:

– Помню, как мы однажды так напились на пляже, что решили устроить ночное купание. Представь картину – два взрослых мужика, голые, бегут по песку, а за ними толпа смеющихся девушек, освещённых только лунным светом. Это был настоящий хаос!

Он наклонился к столу, будто делясь самой большой тайной:

– Одна из этих мулаток, Летиция, была… как тебе сказать, настоящая богиня. Твои глаза сами бы за неё зацепились. Мы с твоим отцом тогда даже спорили, кто из нас сможет привлечь её внимание первым. Естественно, я выиграл, – Абрамс лукаво подмигнул и рассмеялся, добавив:

Абрамс наклонился ближе, будто делясь сокровенной тайной:

– Твой отец всегда был на шаг впереди. У него было то обаяние, которое притягивало людей. Но вот на следующее утро, когда мы стали искать свои вещи по всему пляжу, оказалось, что удача была не на нашей стороне. Твой отец нашёл только трусы и, не смущаясь, пошёл обратно на яхту. А вот мне достались одни неприятности – остался без плавок, без рубашки, но зато с одной шляпой, которую я еле нашёл среди песка. И то – её вернула одна из тех девушек, при условии, что я заслужу её обратно.

Он рассмеялся, и в его глазах промелькнуло озорство:

– Представь себе: я стою, прикрываюсь этой шляпой, а вокруг хохочут девчонки. Никогда не забуду, как мы поднимались на борт – твой отец в одних трусах, а я – без ничего, но с шляпой, которую удалось-таки заслужить.

Я не мог сдержать улыбку, эти истории заставляли меня видеть отца с новой стороны. Он казался не только строгим и принципиальным, каким я его знал, но и человеком, способным наслаждаться жизнью, рисковать и смеяться над собой. Этот контраст заставлял меня задуматься: возможно, я упрощал его образ, упуская многие его стороны.

Абрамс наклонился ближе, его взгляд стал серьёзным.

– И сейчас мы тоже команда, Слава. Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне. Так чем я могу помочь?

Я глубоко вдохнул, чувствуя вес того, что предстояло сказать:

– У меня есть камни – бриллианты, Иосиф. Контрабанда. Редкие, крупные. Я хочу их продать. И мне нужны наличные. Много наличных.

Абрамс на мгновение замер, его лицо оставалось спокойным, но я уловил, как его глаза слегка прищурились. Он медленно опустил руку на стол и пальцами коснулся подбородка, словно оценивая услышанное. В его взгляде читалась настороженность, смешанная с осторожным интересом.

– Понимаю. Камни – это всегда надёжная валюта, – произнёс он, будто взвешивая каждое слово.

– В век цифровых технологий это один из немногих активов, который трудно отследить. Но контрабанда – дело серьёзное. Цена буден ниже рынка! Ты уверен, что хочешь их продать?

Я кивнул, ощущая, как внутри всё напрягается.

– До хочу! Цена меня не очень волнует. Не стесняйся и заложи свой процент. Эти деньги мне нужны срочно для одного… дела. Детали я предпочту оставить в тени. Но ситуация серьёзная. Я должен отомстить тем, кто устроил нападение на моего отца.

Абрамс вновь задумался, его взгляд на мгновение отвлёкся, как будто он взвешивал возможные последствия. Затем он снова посмотрел на меня, его глаза были сосредоточены и внимательны.

– Хорошо, – сказал он после паузы, его голос был тихим и твёрдым.

– Принеси камни, я всё устрою. У меня есть связи, которые помогут обменять их на наличные быстро и без лишних вопросов. Тебе понадобится определённая сумма?

Я на мгновение задумался, осознавая всю серьёзность своего запроса.

– Чем больше, тем лучше, – ответил я.

– Но минимум – несколько десятков миллионов. В операциях подобного рода мне нужна свобода действий.

Абрамс кивнул, и на этот раз его лицо смягчилось, но взгляд оставался сосредоточенным.

– Я всё сделаю, Слава. Ты можешь на меня рассчитывать, как твой отец когда-то. С твоими союзниками и моей помощью мы решим этот вопрос.

Мы с Иосифом вошли в Le Bernardin, и на пороге нас уже ждал хозяин ресторана – Пьер Рено, человек лет шестидесяти с изысканной осанкой, тонкими чертами лица и умиротворённой улыбкой, которая говорила о том, что он видел и слышал многое за свою долгую карьеру. Его густые, седые волосы были аккуратно зачёсаны назад, а его строгий чёрный костюм идеально сидел, подчеркивая его стиль и статус.

– Иосиф, как же приятно тебя видеть, mon ami! – сказал Пьер, протягивая руку. Его голос был глубоким, но мягким, словно пропитанным многолетней практикой общения с самыми разными людьми.

– Пьер, старый друг, – ответил Иосиф с искренней улыбкой, пожимая руку хозяина.

– Как всегда, ты держишь своё королевство на высоте.

Они обменялись дружескими взглядами, полными уважения, как старые боевые товарищи, которые разделяют множество секретов и событий из прошлого.

– Твоя поддержка всегда была для меня бесценной, Иосиф, – продолжил Пьер.

– Как дела? Как бизнес?

– Всегда в движении, – с лёгкой улыбкой ответил Иосиф.

– Как и ты в этом месте. Каждый раз, когда я здесь, чувствую себя как дома. После всего, через что мы прошли вместе, приятно знать, что у меня есть друзья, которым можно доверять.

– Для тебя всегда найдётся лучший стол, mon ami, – с подчеркнутым уважением произнёс Пьер, переводя взгляд на меня и, казалось, одобряя моё присутствие.

– Это сын Валерия Буре, если ты помнишь! – и ювелир представил меня хозяину ресторана.

– Как же отлично помню. Особенно ваш совместный визит после Намибии. Правда, когда это было?! – он взмахнул рукою, отодвигая нахлынувшие на него воспоминания, и, вежливо повернувшись ко мне, продолжил,

– Вы очень похожи на вашего отца. Я бы сказал одно лицо. – он улыбнулся и добавил, мягко пожимая мне руку,

– Вам стоит гордиться вашим отцом. Он великий человек. И, кажется, сын пошёл по его стопам. – Пьер повернулся к Иосифу и приобнял его.

– Мой милый друг, всегда рад тебя видеть.

Искренние слова хозяина тронули нас с ювелиром обоих. Я кивнул в ответ на комплимент, но внутри меня пронзила лёгкая тревога. Каждое упоминание об отце вызывало во мне смешанные чувства – гордость и страх одновременно. Все вокруг словно ждали, что я оправдаю его репутацию, и каждая ошибка могла обернуться для меня неудачей, которой я не мог позволить. Я старался не показать своих сомнений, но давление от сравнения с отцом, от его легендарного статуса, всегда ощущалось тяжёлым грузом на плечах.

Пьер, заметив моё замешательство, мягко улыбнулся и, с изяществом настоящего хозяина, показал нам путь к столику. Мы прошли через зал ресторана, утопавшего в мягком свете и негромких звуках бесед. Аромат свежеприготовленного лобстера и тонкие нотки соусов витали в воздухе, а приглушённая мелодия скрипки и рояля, доносившаяся из угла, придавала залу спокойное величие. Деревянные панели на стенах добавляли месту благородства, а свежие цветы на столах завершали атмосферу элегантности.

Среди клиентов – утончённые деловые люди и элегантные пары – наслаждались блюдами и тихо беседовали. На мгновение я ощутил, как атмосфера уюта контрастирует с моим внутренним напряжением. Несмотря на этот мимолётный комфорт, впереди меня ждал серьёзный разговор, и этот ужин был лишь предисловием к нему.

– Я помню это время и наш с Валерием визит к тебе, – тихо сказал Иосиф, приобнимая своего давнего друга.

– Твой ресторан только начинал свой путь.

– Да, было время! – Пьер мечтательно закатил глаза.

После короткой паузы, когда мы уселись за стол, Пьер коротко кивнул нам:

– Господа, не буду вам мешать. Наслаждайтесь кухней и общением.

Как только он отошёл, Иосиф быстро оглядел ресторан, его взгляд на мгновение задержался на каждом углу огромного зала. Затем он расслабился, придя к выводу, что можно говорить свободно.

– Le Bernardin тогда ещё не был таким популярным, но у Пьера всегда был талант. Мы с твоим отцом бывали здесь часто, – он усмехнулся, словно вспоминая что-то особенное.

Официантка принесла меню и винную карту, но Иосиф даже не стал её открывать, делая заказ. Через минуту на нашем столе стояли лучшее вино и виски, отражая в блестящих боках лампы ресторана.

– Так что же с нашим делом? – спросил он, посмотрев на меня поверх бокала с вином.

– Ты говорил про наличные.

– Да, – подтвердил я. – Мне нужны деньги в долларах – американских и канадских – и немного в евро.

Иосиф задумчиво кивнул, глотнул вина и, откинувшись в кресле, произнёс:

– Ладно. Я позабочусь о том, чтобы получить деньги в наличной форме. Электронные переводы сейчас – слишком большой риск, ты прав.

Мы отложили разговор, когда к нам подошли официанты с блюдами. Аромат наполнил воздух: лобстер в сливочном соусе, устрицы и чёрный морской окунь были приготовлены так, что казались произведениями искусства.

– Передай своему отцу мои наилучшие пожелания, – сказал Иосиф, поднимая бокал.

– Было бы приятно снова его увидеть. Пусть поправляется быстрее.

– Передам обязательно, Иосиф, – ответил я, поднимая бокал в ответ.

– Спасибо за помощь.

– Пока не за что, – ювелир мягко улыбнулся.

Мы сделали несколько глотков, и Иосиф неожиданно перешёл на более личную тему.

– А как у тебя с личной жизнью, Слава? Ты так молчишь об этом, но я знаю, что мужчины твоего возраста не остаются без внимания женщин.

Я чуть улыбнулся, чувствуя, как этот вопрос выводит меня из равновесия. В последнее время мои чувства стали спутанными, как дикие лианы во влажном лесах Амазонки. Казавшиеся такими ясными симпатии, начали рассыпаться на части, как мелкий песок Сахары бесследно исчезая, скользя сквозь пальцы. Я никак не мог понять какими были эти отношения. Наносными и временными? Или каждое из них, имело свою глубину и смысл?

Я метался между ними в попытке найти ответы на эти вопросы. Но каждый мой шаг терял опору при попытке узнать которая из женщин действительно та единственная, которая подходит мне. Слова словно застряли в горле, но я понимал – не поделиться этим с Иосифом было бы упущенной возможностью. Он, как никто другой, знал, что значит идти по жизни с грузом ожиданий и выбора.

– Есть три женщины, и с каждой из них у меня свои чувства. Но выбрать одну я не могу.

Иосиф поднял брови, заинтересованный.

– Три женщины? Звучит, как классическая дилемма. И кто они?

Я коротко задумался, как объяснить ему ситуацию, и, немного поколебавшись, описал каждую из женщин. Анна, с которой меня связывали наши яркие приключения – её выдержка и решимость всегда вдохновляли меня. Бьянка, с братом которой – Джованни – у нас было много общего, и, возможно, в моих чувствах к ней было чуть больше огня, чем следовало бы. И Надежда, та, что осталась на расстоянии, но сохраняла своё место в моих мыслях – для неё я был кем-то вроде героя, и с ней я всегда чувствовал себя нужным.

И вдруг я понял – этот выбор важнее, чем я себе позволял признать. Это не просто выбор партнёра. Эти отношения значат слишком многое: за каждым именем стояла своя судьба, своё будущее. Одна ошибка, один неверный шаг – и всё может рухнуть. Казалось, с каждым словом, которым я описывал этих женщин, груз ответственности становился лишь тяжелее, давя на меня так, что оставалось только надеяться, что Иосиф сможет помочь.

– Сложность в том, что они все невероятны, и с каждой из них у меня свои связи, свои чувства, – признался я, пытаясь скрыть волну сомнений, охватившую меня.

– Но сердце разрывается между ними.

Иосиф, слегка улыбнувшись, кивнул, погружённый в свои мысли. На мгновение он замолчал, словно размышляя о своей жизни, прежде чем ответить.

– Я тебя понимаю, Слава. В молодости я тоже был перед похожим выбором. Но в конце концов, я выбрал ту, кто была ближе сердцу. Это не всегда самый разумный путь, но иногда это единственный правильный.

Я внимательно слушал Иосифа, понимая, что его слова значат для меня гораздо больше, чем я готов был признаться даже себе. Мне самому казалось почти невозможным сделать этот выбор. Каждая из женщин представляла для меня будущее, но ни одна не давала окончательного ответа. Его совет прозвучал, как простая, но неотвратимая истина. Честная, почти болезненная истина бытия, от которой просто нельзя было уклониться. В этот момент я осознавал, что за этой простыми словами стоял не только опыт, но и искренняя попытка помочь мне не повторить чужих ошибок. Я пристально смотрел на него и видел не просто друга, но и наставника, человека, который передавал мне мудрость, добытую непростой жизнью. Его совет весил больше, чем слова: в нём был голос того, кто видел мир и хотел направить меня на правильный путь, уберечь меня от ошибок.

– Иногда кажется, что каждая из них может быть той самой, – тихо сказал я, позволив мыслям наконец озвучить то, что так долго крутилось у меня в голове.

Иосиф с отцовской теплотой посмотрел на меня внимательно, его взгляд смягчился, но он не спешил с ответом. В зале, казалось, все замерло на мгновение, и это тишина будто поглотила звуки ресторана. Он задумчиво перевёл взгляд на бокал, пальцы медленно скользнули по его краю, и, сделав глоток, он поднял глаза на меня, словно раздумывая, какими словами поделиться.

Эта пауза наполнилась чем-то важным, как будто он собирал все свои пережитые знания и опыт, чтобы найти единственно верные слова. Наконец, он слегка улыбнулся и сказал:

– Главное, сынок, – не торопись. Жизнь подскажет тебе правильный выбор. А пока просто наслаждайся моментом.

На следующее утро я сидел в мягком кожаном кресле в роскошном офисе Иосифа Абрамса. Атмосфера помещения источала величие и достаток – тёмное дерево, мраморные полы, несколько картин в золотых рамах. Однако моё внимание невольно возвращалось к стройной креолке, плавно разливавшей напитки. Её движения были настолько грациозными, что она напоминала танцующую на ветру лиану – гибкую и сильную, излучающую естественную красоту и уверенность. Глубокие глаза, полные губы и лёгкая улыбка подчёркивали её обаяние, а аромат французских духов оставался в воздухе, как легчайший след.

Погружённый в это мимолётное очарование, я на мгновение забыл о главной причине моего визита. Но стоило мне открыть кейс с драгоценными камнями, как я мгновенно вернулся к делу. Бриллианты, доставшиеся мне от албанского клана Бериш, сверкали в ярком свете офисных ламп.

Эти камни казались частью меня самого, напоминанием о тех рисках и союзах, что пришлось пережить и принять. Иосиф, вытянув руку, начал осматривать драгоценности: его пальцы ловко двигались по камням, увеличительное стекло осторожно фиксировало каждую деталь огранки, ловя игру бриллиантового света. В этом была профессиональная уверенность человека, который посвятил свою жизнь этим крошечным шедеврам природы.

– Камни впечатляющие, – заметил он, не отрываясь от осмотра одного из крупных бриллиантов.

– Но если мы хотим продать их быстро, цена будет чуть ниже рыночной.

На мгновение он замер, словно взвешивая каждый аспект сделки, и затем медленно откинулся на спинку кресла. Его взгляд был спокойным, уверенным, но в глазах мелькала едва заметная тень расчёта.

– Сто двадцать пять миллионов долларов, – сказал он после короткой паузы.

– Это максимальная сумма, которую я могу предложить за них наличными.

Сумма была значительной, и, хотя мне хотелось большего, я знал – обстоятельства требуют гибкости. Подобные сделки всегда несут свою цену, и я осознавал, что компромисс с ним, вероятно, наилучшее решение сейчас. Я лишь коротко кивнул и протянул руку.

– Согласен, – произнёс я, подавляя сомнение, что сделка могла бы быть более выгодной при других обстоятельствах.

Иосиф крепко пожал мою руку, затем сделал глоток виски, и, похоже, был доволен тем, как завершилось обсуждение.

– Ты упоминал, что тебе нужны доллары – американские и канадские, а также часть в евро. Всё будет так, как ты просил. – Иосиф снова отпил виски и, с улыбкой повернувшись ко мне, добавил:

– Деньги доставят в сейф к твоему приезду в новый дом. Всё будет готово сегодня вечером.

– Что за дом? – спросил я, вглядываясь в лицо Иосифа, стараясь уловить, куда он ведёт.

Он не заставил себя ждать и выложил на стол ключи.

– Дом моего друга, который в отъезде на полгода. Это крепость с надёжной системой безопасности, видеонаблюдением, встроенным сейфом и специальной комнатой для защиты. – его голос был низким, спокойным, и я ощущал, что это не просто предложение, а нечто вроде наставления – Иосиф видел в этом решение моего положения, как заботливый друг.

– Это место подходит, чтобы обдумать следующий шаг.

Я взял ключи и на мгновение задержался, ощущая холод металла в ладони. Всё складывалось в одну цепочку событий, но в этом решении чувствовался необратимый поворот. Принять его значило сделать шаг за черту.

– Спасибо, Иосиф, – сказал я, испытывая чувство сыновьей благодарности, хотя сам удивился, насколько облегчённо это звучало.

Иосиф, снова наклонившись к виски, улыбнулся:

– В любое время, Слава. Дом надёжен. Ты можешь сосредоточиться на своих задачах, не беспокоясь о тылах.

Он взглянул на меня, но медлил с последними словами. На мгновение в зале воцарилась тишина, и в этой паузе я почувствовал, что для него это больше, чем просто сделка. Иосиф словно собирался передать нечто большее, чем укрытие или деньги. Его глаза вновь остановились на мне, он обвёл пальцем край своего бокала, будто решая, как лучше выразить то, что витало в воздухе.

– Главное, сынок, – наконец сказал он, его голос был низким и тёплым,

– Не теряй рассудка в этом деле. И помни, что жизнь сама подскажет тебе, как поступить дальше.

Слова звучали просто, но за ними чувствовалась глубина прожитого. Я смотрел на Иосифа и ощущал, что этот совет – не просто слова, это часть его жизни, которую он слепо доверял мне. Он видел во мне не просто друга, а, возможно, своего наследника – человека, которому можно передать частичку своего опыта. Я почувствовал, что для него это – словно оставить след, передать что-то важное.

Мы обменялись коротким, почти ритуальным рукопожатием, и я покинул его офис, зная, что сделка была заключена.

Я стоял на улице, окунувшись в свежесть прохладного дня. Город проснулся и встречал меня чистым и прохладным ветерком, пропитанным чуть уловимым ароматом кофе и свежей выпечки, доносившимися из ближайших кафе. На мгновение я задержался, рассматривая улицу, словно видел её в новом свете впервые. С чувством удовлетворения я делал глубокий вдох и направился в сторону своей машины, припаркованной в двух кварталах от места нашей утренней встречи.

Небо было бледно-синим, с тонкой паутиной дымки, тянувшейся к горизонту извилистыми ручейками. Солнце только начинало подниматься над крышами, его тёплые лучи робко пробивались сквозь стеклянные стены небоскрёбов, заливая улицы позолотой света и серебром тени. Утренний воздух пробегал по моему разгорячённому лицу, принося едва уловимый запах прелой листвы и мокрого асфальта.

Нью-Йорк жил своей неспешной жизнью, скрытой от незнакомцев под завесой шума и суеты бесконечного движения. Осыпаясь с веток деревьев, пожухлая листва медленно кружилась в завораживающем танце, словно не решаясь упасть. Осенняя круговерть, сорванная набежавшим бризом, мягко стелилась на тротуарах и вертелась вихрем под колёсами стремительно проносящихся мимо меня автомобилей.

Я шагал вдоль улицы, ловя каждое движение, каждый звук: едва слышное воркование голубей на проводах, шелест страниц газеты у киоска, тихий, но настойчивый гул стройки вдалеке. Всё это на какое-то мгновение слилось в единое ощущение, почти осязаемое, словно город обнимал меня, незаметно подсказывая направление, как будто его ритм совпал с моим собственным.

Теперь я чувствовал: каждый шаг, каждый вдох, который уводил меня от безмятежности и приближал к неизбежности выбора между жизнью и смертью, был наполнен весом принятых решений. Эти почти недостижимые цели начинали преследовать меня. Под покровом этого утреннего света мне казалось, что весь мир был только началом – переломным моментом судьбы. С холодом утреннего воздуха я почувствовал, что стою на пороге чего-то неумолимого и неизбежного. Уходя от безмятежности офиса к этим улицам, я ощущал, что город становился лишь первым испытанием на пути, где каждый выбор будет несущей конструкцией моей судьбы.

Глава шестнадцатая

Мы с Анной переехали в дом, снятый Иосифом, на окраине Нью-Йорка. Снаружи он выглядел скромно – старый кирпич, черепица на крыше и небольшие окна с тяжёлыми парчовыми занавесками. Обманчивое ощущение уязвимости притягивало взгляды, однако внутри этот дом был настоящей крепостью. В нём скрывались многослойные системы безопасности: камеры, расположенные под правильными углами, звукопоглощающие стены в бронированной комнате, усиленные стёкла, которые блокировали и свет, и шум. Встроенные сейфы и надёжные укрытия давали нам уверенность в полной защите.

Я открыл массивную дверь в тайную комнату и нащупал в полутьме холодную металлическую ручку сейфа. Введя код, я распахнул его, и в тусклом свете лежали упакованные пачки наличных. Всё было на месте, как и обещал Иосиф: доллары, евро, канадские доллары – всё, что было нужно.

– Ну, как? – раздался позади голос Анны.

Она вошла, с любопытством осматривая комнату; её глаза горели азартом, хотя в них мелькала лёгкая тревога.

– Всё на месте, – подтвердил я, закрывая сейф. – Теперь у нас достаточно средств, чтобы продолжить.

Анна подошла ближе, коснувшись моего плеча. В её взгляде смешались волнение и гордость.

– Значит, мы сделали это? – прошептала она, глядя мне прямо в глаза.

– Мы наконец-то в безопасности?!

– В относительной безопасности, – ответил я, обняв её за плечи.

– Но это ещё не конец пути, а только новое его начало. Нам предстоит сделать, к сожалению, еще очень многое.

Она, томно закрыв глаза поцеловала меня в губы. Её тёмно-рыжие волосы мягко падали на оголенные плечи. Чуть скошенная на бок челка обрамляли лицо, а улыбка и блеск в глазах выдавали смешанные чувства – радость, надежду, смешанные с небольшими разногласиями и дерзким сомнением. Её близость была напоминанием о том, ради чего всё это. Анна обняла меня еще крепче, зашептав с той уверенной игривостью, что обещала нечто большее, чем скромный поцелуй.

– Может, немного отдохнём… вдвоём? – произнесла она с намёком в голосе, её взгляд остановился на мне, ожидая ответа.

Я слегка отстранился, понимая, что её предложение как никогда привлекательно, но вынужден был напомнить себе о главной цели.

– Дай мне пару часов, – сказал я, заглядывая ей в глаза.

– Нужно кое-что доделать. Потом – весь твой.

Анна вздохнула, чуть надув губы, но её взгляд смягчился. Она улыбнулась и погладила моё плечо.

– Хорошо. Вернись скорее, ладно? Мне уже нравится это место. И… помни, что самое важное у нас – это мы.

– Обещаю, – тихо ответил я, наблюдая, как она уходит в спальню.

Её силуэт постепенно растворялся за дверью, оставляя меня наедине с тишиной.

Когда её шаги затихли, я позволил себе глубокий вдох, осознавая, что спокойствие этого убежища – лишь временное, что оно не будет вечным. Оно давало нам передышку, но не гарантировало будущее.

Я взглянул на комнату, в которой находился, и ощутил нарастающее напряжение. Впереди была ночь, полная размышлений, подготовки и предстоящих шагов, каждый из которых был предельно важен. Сейчас, наедине с собой и своими мыслями, я вновь почувствовал, как всё, что произошло раньше, привело меня к этой точке. Мелькнули образы ошибок, предательств и тех решений, которые казались оправданными тогда, но сейчас тяготили меня.

Я знал: теперь придётся быть предельно сосредоточенным, потому что даже малейшая ошибка может стать роковой. Подробный план должен стать моим бронежилетом. Здесь, в этом доме-крепости, каждый шаг приближал меня к черте, за которой уже не будет тех, кто мог бы подставить плечо или прикрыть спину. Я знал, что скоро окажусь лицом к лицу с тем, чего давно ждал и чего не мог избежать. Оставалось только идти вперёд.

Я опустился в кресло у стола и достал все необходимые материалы. Завтра должно было начаться самое важное, и я знал: на этот раз ошибки будут стоить слишком дорого.

В тихом сумраке был слышен лишь звук вентилятора ноутбука. Мои пальцы неустанно стучали по клавишам, составляя план по ликвидации директора ЦРУ Майкла Донована – человека, который стал моим личным злейшим врагом. Время поджимало, и у нас оставалась всего неделя на подготовку. Мы не могли позволить себе роскошь внедрения агентуры в его окружение или в ЦРУ, полагаясь лишь на сведения, доступные через прессу. Тем временем, страна готовилась к выборам, и голосование за нового лидера было уже на носу.

Действующий президент, которого Донован буквально таскал на митинги, находился в постоянной предвыборной гонке. С начала своего срока он уже был пожилым, медлительным и физически ослабленным лидером, и его состояние за четыре года заметно ухудшилось. Возраст брал своё, и это отражалось на походке и манерах. Избыточный вес утяжелял его движения, и казалось, что каждый шаг давался ему с трудом.

На публичных выступлениях он сбивался, забывал слова, создавая впечатление растерянности. Его пергаментное лицо, покрытое морщинами, не могли скрыть ни косметика, ни усиленный макияж. Седые волосы заметно поредели, а иногда казалось, что их подкрашивают, чтобы скрыть возраст. Его роль была скорее символической, фактические решения принимались окружением, а Донован контролировал всё.

Это означало одно: наша атака на директора ЦРУ на фоне предвыборной кампании будет идеальной возможностью. Вся охрана будет сосредоточена на старом и больном президенте, а это оставляло шанс ударить по Доновану. Мы воспользуемся хаосом, который возникнет при атаке. Ни что так не располагает к действию, как туман войны и ошибки противника.

Орудие? Решение было ясным – дроны FPV, оснащённые гранатами от противотанкового выстрела. Они бесшумные, точные и быстрые. План прост: создать панику в рядах охраны и устранить Донована в суматохе.

Раннее утро ещё не коснулось окон нашего с Аней временного укрытия, когда я уже направлялся на встречу с Франческо Ломбарди, главой сицилийского клана Нью-Йорка, и его верным консильери Антонио «Тони» Мангано. Мой план был продуман до мелочей, каждая роль распределена.

Когда я вошёл в гостиную Франческо, они уже ждали за массивным деревянным столом. Рядом с креслом босса стоял Тони с неизменной кубинской сигарой в руке. В комнате витал запах терпкого табака и крепкого итальянского кофе. Дон Франческо весело приветствовал меня, подняв руки в нетерпеливом сицилийском жесте.

– А! Вот и ты, наш тактик, – он указал на стул рядом с собой.

– Садись, рассказывай.

– Франческо, Тони, – кивнул я обоим.

– Рад видеть, что на вас всё ещё можно положиться.

Тони лишь кивнул, затягиваясь сигарой и внимательно разглядывая меня сквозь клубы дыма. Франческо усмехнулся, его массивная фигура не теряла достоинства, несмотря на годы.

– Взаимно, друг мой, – сказал он, поднимая чашку кофе.

– Нам нравится видеть людей, которые знают, чего хотят. Так, выкладывай, что, у тебя на уме?

Я мельком глянул на него и подумал: «Он до сих пор знает, как правильно нанести удар, как в прямом, так и в переносном смысле». Глаза лидера мафиозного клана сверкнули интересом, когда я начал излагать свой план.

– Дерзко, – сказал он, протирая подбородок, покрытый лёгкой щетиной.

– Но действенно. Мне нравится твоя мысль ударить в разгар хаоса.

Тони, стоявший рядом, молча кивнул, добавив:

– Этот Майкл давно перешёл черту. Донован заслуживает того, чтобы его наконец-то убрали. Но ты точно уверен насчёт дронов? У нас таких специалистов нет, хотя мы слышали, что это оружие будущее. Как ты планируешь с этим справиться?

Я улыбнулся и медленно откинулся на спинку стула.

– Специалистов у вас действительно может не быть, но у меня есть свой человек. Джованни. – я посмотрел на Тони,

– Твой родной племянник. Он командовал целым подразделением таких дронов во время войны в моей службе внешней разведки. Мне нужно, чтобы его срочно привезли сюда, в Нью-Йорк. Он будет управлять квадрокоптерами, а ваши люди – снайперы и технические исполнители – обеспечат прикрытие.

Франческо медленно кивнул, явно обдумывая услышанное.

– Джованни, говоришь? Хорошо. Его доставим быстро. Я уже впечатлён твоим подходом. Мы, конечно, покроем все расходы на технику, снайперов и оборудование. А когда дроны прилетят, этот проклятый Майкл не успеет понять, что происходит.

Тони вмешался:

– Слава, ты реально думаешь, что они не будут ожидать такого нападения? Донован – хитрая змея.

– Они будут сосредоточены на защите президента, – ответил я.

– Всё внимание охраны – на главе государства, Донован же для них второстепенен. В этом и заключается сила плана. В хаосе и панике будет легко ликвидировать цель, пока все смотрят в другую сторону.

Франческо усмехнулся:

– Чёртов гений. Этот план мне определённо нравится.

Мы обсудили последние детали, утвердив команды и распределив роли. Когда встреча подошла к концу, я был уверен – все части головоломки начали становиться на свои места.

Через три дня на пороге моего дома стоял улыбающийся Джованни – владелец небольшой пиццерии и ревнивый брат своей сестры Бьянки. Он выглядел таким же, как я его запомнил: крепким, уверенным, с неизменной дружелюбной улыбкой. Мы обнялись по-братски, чувствуя себя так, словно не прошло и дня с нашей последней встречи.

– Ну что, Слава, – сказал он, хлопнув меня по плечу,

– Не думал, что снова окажусь втянутым в эту круговерть.

– Рад тебя видеть, Джованни, – ответил я, чувствуя, как немного спадает напряжение.

– Как прошёл путь до Нью-Йорка? Всё в порядке?

Он прищурился и кивнул:

– Да, в полном порядке. С твоим отцом всё отлично, он уже дома. Сергей тоже вернулся. Все документы и носители он передал твоему отцу, как договаривались.

Я вздохнул с облегчением.

– Хорошая новость. Переживал.

Джованни присел на диван и начал расстёгивать сумку, из которой достал несколько предметов – от оборудования для связи до небольших сувениров.

– Это для новой защищённой связи, – сказал он, показывая на устройства.

– Всё уже настроено, можем использовать их для оперативных нужд.

В этот момент в комнату вошла Анна. Я сразу ощутил лёгкое напряжение: Джованни и Анна никогда не встречались раньше. Я встал, представив их друг другу:

– Джованни, это Анна. Анна, это мой старый друг Джованни.

Они обменялись вежливыми приветствиями, но я заметил в глазах Анны что-то похожее на лёгкое недоумение. Её улыбка на мгновение исчезла, и взгляд проскользнул по лицу Джованни с каким-то молчаливым подозрением. Быстрый взгляд на меня, как бы спрашивая, что между нами может быть скрытого, и её улыбка вернулась. Она подошла ко мне, обняла за плечи и мягко поцеловала в щёку, словно ставя невидимую метку на границу своего доверия.

Джованни, заметив напряжение, с лёгкостью сменил тему, начав рассказывать об обычных делах и поездке. Я улыбнулся, видя, как Анна немного расслабилась, но её глаза время от времени возвращались к Джованни, словно пытались уловить в его словах скрытый смысл. Наконец, бросив на меня короткий проницательный взгляд, она с лёгкой улыбкой покинула комнату, оставляя нас наедине.

Как только дверь за ней закрылась, Джованни мгновенно сменил тон и посмотрел на меня серьёзно. Его взгляд стал холоднее, а пальцы сжались в кулак.

– Слава, что ты творишь? Ты хоть понимаешь, что Бьянка не знает, что ты здесь с Анной?

Я напрягся, внутренне прокручивая все возможные объяснения, но Джованни не дал мне шанса ответить.

– Бьянка думает, что ты здесь по делам, а не с другой женщиной. Если она узнает… это будет удар для неё.

Когда он произнёс имя Бьянки, внутри всё словно сжалось. Я осознал, что, между нами, с Бьянкой был не просто флирт – это были годы доверия и привязанности, и одна ложь могла всё разрушить. Образы мелькали в голове: её смех, её спокойное присутствие, её уверенность во мне. Я искренне не хотел причинять ей боль, но знал: если сейчас что-то скажу, поставлю под угрозу всю миссию. Вопрос был в том, могу ли я просто отпустить всё, что было с Бьянкой, ради того, что есть с Анной, и ради той цели, к которой мы стремились. Потерять её доверие было страшнее, чем я хотел бы себе признать.

– Я знаю, Джованни, – ответил я, стараясь держать его взгляд.

– Но сейчас не время для таких разговоров. У меня миссия, и Анна – важная часть этой миссии.

– Миссия миссией, – хмуро сказал Джованни,

– Но Бьянка, мой брат, заслуживает правды. Ты не можешь просто так бегать от одной к другой, пока моя сестра живёт в неведении.

– Я ничего не обещал Бьянке, – попытался объясниться я, но Джованни не унимался.

Его взгляд стал тяжёлым, как будто каждое моё слово весило для него тонну.

– Ты можешь себе это повторять, сколько угодно, но она не просто так была рядом с тобой все эти годы. Определи наконец свои приоритеты, прежде чем она узнает о твоих делах в Нью-Йорке.

Я вздохнул, понимая, что разговор с Джованни не будет лёгким, особенно когда дело касалось его сестры. Я видел, как сильно он оберегает её, и понимал, что для него моя нерешительность в этом вопросе была равносильна предательству.

– Ладно, – ответил я после короткой паузы.

– Ты прав. Но сейчас главное – завершить дело с Донованом. После этого я всё расскажу Бьянке. Обещаю, – я положил руку ему на плечо, давая понять, что настроен серьёзно.

Джованни кивнул, но я чувствовал, что он всё ещё не доволен. Его рука снова сжалась в кулак на мгновение, прежде чем он расслабился.

– Это и хотел услышать, – сказал он, наконец облегченно вздохнув.

– Но знай: если подведёшь Бьянку, мне придётся тебе это напомнить, и разговор будет совсем другим.

Мы обменялись напряжёнными взглядами. Я понимал, что его слова – это преданность, за которую придётся дорого заплатить, если я подведу.

Когда Анна ушла в магазин за продуктами для ужина, мы с Джованни остались одни. Его взгляд стал серьёзным, и он сразу перешёл к делу.

– Слава, – начал он, садясь ближе,

– У нас есть всего три дня. За это время я могу подготовить несколько человек к управлению дронами. Главное – чтобы мафия дала мне грамотных ребят, и я натренирую их. Остальное сделаю сам.

– Оснастим дроны пиропатронами – их взрывы вызовут панику, и охрана не успеет среагировать на настоящую угрозу, – продолжил Джованни с холодной уверенностью в голосе.

Он уже мысленно видел, как вся операция разворачивается шаг за шагом.

Я кивнул, прислушиваясь к каждому его слову. Этот план начинал приобретать чёткие очертания.

– А остальные? – спросил я, хотя уже знал, какой будет ответ.

– Остальные дроны будут с бризантными и противотанковыми кумулятивными зарядами, – Джованни хитро улыбнулся.

– Они быстро и точно нанесут удары по основным целям. Взрывы пиропатронов заставят охрану метаться, а как только начнётся хаос, боевые дроны ударят по Доновану и его людям.

– Сколько тебе нужно людей для управления? – спросил я, осознавая масштаб предстоящей операции.

– Два, три человека, но они должны быть быстрыми и соображать на ходу. Я подготовлю их за эти три дня. Дон Франческо должен дать лучших ребят – со смекалкой и крепкими нервами, – Джованни подался вперёд, его глаза горели от предвкушения.

Задумавшись, я внимательно всмотрелся в него.

– Ты когда-нибудь сомневаешься? – спросил я, не сдержавшись.

Вопрос вырвался неожиданно, но Джованни, похоже, не удивился. Он лишь чуть заметно улыбнулся, взгляд его стал задумчивым.

– Слава, – он опустил глаза, будто вспоминая,

– Если бы ты видел, что я видел, у тебя бы тоже не осталось сомнений. Люди, с которыми я рос, исчезали один за другим. Мы были детьми, но для кого-то это не имело значения. Каждый раз я думал, что мог бы что-то изменить, если бы был достаточно подготовлен, если бы знал больше.

В этот момент он снова посмотрел на меня, и в его глазах отразилась железная решимость.

– Это не просто работа для меня, Слава. Это мой способ поставить точку там, где у кого-то больше не останется шансов.

– Я поговорю с Франческо, – пообещал я, кивнув.

– Всё должно быть точно и безукоризненно. Мы не можем ошибиться.

– Не волнуйся, Слава, – Джованни подмигнул.

– Время хоть и играет против нас, но с хорошей подготовкой у нас есть все шансы.

Я кивнул, понимая, что каждая минута на вес золота.

– Ты уверен, что справишься? Это серьёзная задача – не просто запуск дронов, а ликвидация одного из самых охраняемых людей в стране.

Джованни улыбнулся с уверенностью.

– Слава, не переживай. Я воевал с такими же подонками. Управление дронами – это не волшебство. Три дня – достаточно, чтобы научить людей основам. Панику мы создадим пиропатронами, а я лично займусь боевыми дронами для удара по Доновану.

Когда тишина снова заполнила комнату, я понял, что напряжение не отступает. Вспомнились люди, потерянные из-за таких же рискованных шагов, и в голове возник вопрос, который я пытался заглушить: «А что, если мы провалим это?» Видеть хладнокровие Джованни было обнадёживающим, но в то же время заставляло задуматься, насколько далеко я сам готов зайти ради этой цели и кем готов ради нее рискнуть. На кону стояло не только мастерство моего друга с дронами и тренировки бойцов мафии, но и моя жизнь, жизнь тех, кто остался у меня за спиной. Отступить уже невозможно.

Джованни улыбнулся, протягивая мне руку.

– Увидишь, Слава, всё будет сделано.

Мы оба знали, что предстоящее дело было на грани возможного, но если всё пойдёт по плану, результат будет для ЦРУ сокрушительным.

Через неделю вся подготовка к проведению операции была завершена. Это мы узнали из ведущих американских газет, таких как The New York Times, The Washington Post и USA Today. В статьях анонсировалось предстоящее крупное событие – митинг с участием действующего президента на стадионе MetLife Stadium в Ист-Ратерфорде, Нью-Джерси. Митинг был приурочен к финальному матчу за Кубок Суперлиги американского чемпионата по футболу. В прессе также сообщалось, что присутствовать на мероприятии будет и руководитель ЦРУ Майкл Донован.

MetLife Stadium оказался идеальным местом для проведения операции. Его большая внешняя парковка предоставляла прекрасные возможности для маневров и организации атаки, а подземный паркинг для важных гостей – идеальное место для установки скрытых видеокамер, чтобы следить за входом и выходом Донована.

Мафия, благодаря своим контактам и возможностям, установила несколько скрытых камер в ложе для важных гостей и в подземном паркинге. Эти камеры позволяли нам контролировать каждое перемещение на объекте, включая охрану и VIP-гостей, обеспечивая полный обзор происходящего на месте до и во время проведения акции.

В день проведения митинга всё было готово. Джованни успешно закончил подготовку бойцов для управления дронами, и теперь вся наша команда была в боевой готовности. Вечер митинга подобрался незаметно. Мы уже около часа сидели в затонированном микроавтобусе, набитом аппаратурой и средствами связи, где я, Анна и Джованни сосредоточенно наблюдали за экранами, следя за тем, как наши люди занимают позиции на стадионе. Площадь и стоянка перед стадионом были забиты беспечными зрителями и озабоченной обслугой мероприятия.

Неприметно для постороннего взгляда перемещались сотрудники полиции и службы охраны президента, включая вечно занятых оперативников ЦРУ, которых нагнали сюда для защиты своего начальника. Анна, как всегда, была спокойной и сосредоточенной, её руки неустанно перебирали записи и координаты, координируя действия всех групп прикрытия.

– Всё готово? – тихо спросил я, подходя ближе.

– Да, – коротко ответила она, не отрываясь от монитора.

– Группы прикрытия на местах. Два снайпера готовы на случай, если что-то пойдёт не так. Я координирую действия всех команд отсюда.

Я кивнул и нетерпеливо повернулся к Джованни.

– Джованни, ты уверен в своих бойцах?

Он улыбнулся с уверенностью, которая уже давно меня не удивляла.

– На сто процентов. Мы оснастили дроны пиропатронами – звук взрывов создаст панику, и охрана будет выбита из колеи.

Он выдержал паузу, раздумывая о следующем шаге.

– Остальные коптеры с бризантными зарядами будут нацелены на Донована. Я сам буду управлять боевыми дронами.

Когда президент медленно поднимался на трибуну, напряжение в микроавтобусе ощущалось, как разряженный электрический заряд. Я заметил, как Анна на секунду замерла, сжав губы, прежде чем снова сконцентрировалась на экране. Каждый из нас в глубине души знал, что дороги назад больше нет. Любая ошибка могла поставить под угрозу не только операцию, но и наши жизни.

Толпа, казалось, разделялась на два потока. Купленные зрители, заученно размахивая флагами и плакатами, создавали фон поддержки, крича приветственные лозунги, но внимание основной массы людей всё время ускользало, переходя на телефоны, разговоры или вовсе на случайные темы. Охранники перемещались среди зрителей, настороженно поглядывая на трибуны. На трибуне президент выглядел измождённо. Его шаги были медленными и тяжёлыми, что выдавало его усталость и возраст. Он остановился перед микрофоном, сделав глубокий вдох, словно собираясь с силами.

Его голос был слабым и дрожал, как будто каждая фраза давалась ему с трудом:

– Мои дорогие сограждане… – начал он с паузой, выискивая слова в голове.

– Мы стоим на пороге… великих изменений. Изменений, которые затронут каждого из вас, каждую семью…

В его взгляде мелькала неуверенность. Он пытался удержаться на написанном заранее тексте, взгляд блуждал по экрану телесуфлера. Время от времени он сбивался и начинал фразу заново, его выступление было тяжёлым для восприятия, а окружающие это замечали. Рядом с президентом стояли его ближайшие советники, делая вид, будто поддерживают его, хотя их безразличие было почти осязаемо.

В VIP-ложе сидел один только Майкл Донован, глава ЦРУ. Он потягивал холодное пиво и не спускал глаз с президента, наблюдая за каждым его движением. Остальные высокопоставленные политики были вежливы, но совершенно отрешены, и казалось, ждали только удобного момента, чтобы сбежать. Им было плевать и на президента, и на собравшихся полусонных зрителей. Они делали вид, что готовы прийти на помощь, но реальность вскоре доказала обратное: когда наш «концерт» начался, они одними из первых ринулись к выходу.

Всё шло по плану. Пауза затянулась, президент, словно забыв слова, медленно переводил взгляд по толпе. Когда присутствующие на митинге люди снова начала терять интерес, напряжение достигло своего пика.

– Внимание, все. Начинайте, – скомандовала Анна твёрдо и без колебаний.

В этот миг что-то внутри меня замерло, когда я услышал её команду.

Команда одновременно включилась в слаженную работу. Через несколько секунд первый дрон с пиропатроном взорвался над толпой. Послышались первые крики, но, когда пошли последующие взрывы квадрокоптеров, люди начали двигаться в панике, не понимая, что происходит. Охрана президента и полиция, как и планировалось, были выбиты из строя. Они сейчас пытались справиться с беспорядками среди зрителей и обеспечить безопасность президента, которого уже пытались стащить со сцены.

– Ещё один! – приказал я.

Следующий взрыв прозвучал ещё ближе к VIP-ложе, где находился Донован. Толпа начала бежать, охрана металась между сценой и VIP-зоной, не понимая, откуда исходит угроза. Президент стоял, замерев от испуга и даже собственные бодигарды не могли ничего с этим сделать. Донован в одиночестве начал суетиться по пустому помещению проклиная все на свете, его лицо выражало растерянность и страх.

– Он побежал, – спокойно сказал Джованни, не отрываясь от своих экранов.

– Время.

Боевой дрон стартовал. Мы с Анной наблюдали за происходящим на мониторах. Донован пытался прорваться через охрану, но в хаосе не было понятно, где укрыться. Мы молча следили как он несется по лестницам, пробираясь сквозь обезумевшую толпу к подземной стоянке, где находится его бронированный Кадиллак. Не прошло и двадцати минут, как он влетел в армированную сталью машину, захлопнул дверь и теперь уже несся на выезд из гаража, не ожидая неминуемой встречи на выезде.

– Цель зафиксирована, – произнёс я.

Дрон с кумулятивным зарядом, нацелившись на бронированный «Кадиллак», несся прямо на автомобиль, словно неумолимый предвестник смерти. Когда Майкл Донован понял, что происходит, его глаза расширились от ужаса. В этот момент он увидел, как квадрокоптер, сверкая под ярким светом уличных фонарей и прожекторов мчится прямо на него. Паника отразилась на его лице, которое мгновенно побелело. Он резко ударил по тормозам, подняв облако оплавленной резины. Его руки бросив руль судорожно потянулись за дверную ручку, но уже было уже поздно. Время всесильного директора ЦРУ Майкла Донована вышло.

Заряд достиг своей цели, и кумулятивная струя пробила броню машины, как нож через масло. Под невероятной температурой, металл начал мгновенно плавиться, испаряться, как и всё, что находилось на пути разрушительной струи. Донован, сидевший ближе всего к точке удара, был поражён мгновенно. Тепловая волна, вызванная кумулятивным зарядом, испарила плоть в долю секунды. Всё произошло так быстро, что от его тела осталась лишь обугленная тень, превратившаяся в нечто неузнаваемое, словно фигура, созданная углями и пеплом.

В салоне распространился едкий дым, смешанный с запахом горящего металла и плоти, охрана ничего не успела сделать – всё случилось молниеносно. Машина стала символом ужаса, а от некогда неприступного директора ЦРУ не осталось ничего, кроме пепла и обугленных костей.

На стадионе началась тотальная паника. Люди бежали в разные стороны, не понимая, что происходит. Охрана металась, пытаясь контролировать толпу, но всё было тщетно. Президент исчез в потоке тел, а его окружение попыталось его эвакуировать.

– Цель ликвидирована, – холодно произнёс Джованни.

Я повернулся к Анне, которая продолжала координировать действия снайперов и прикрытия, не теряя контроля над ситуацией.

– Всё чисто, – сказала она, глядя на экран.

– Все едем! – скомандовал я, лавируя среди хаотичного движения машин и зрителей, бежавших в панике.

Мы двигались быстро, но не спеша, уверенные в своем плане. Толпа вокруг ещё металась, люди кричали, озираясь в панике, натыкаясь друг на друга в слепом ужасе, как стадо, попавшее в ловушку. Гул голосов перешёл в рев, заполняя перегретый вечерний воздух. Кто-то недалеко от нас громко скулил, поскользнувшись и упав на асфальт, боясь быть мгновенно затоптанным волной обезумевших людей. Родители с детьми пытались прорваться к выходам, но толпа будто сжималась вокруг них, превращая любой проход в горлышко бутылки.

На лицах мелькали страх и растерянность, вспыхивали и гасли белые от ужаса глаза, руки хватали воздух, отчаянно цепляясь за призрачную надежду выбраться. Полицейские и охрана кричали на бегущих, их приказы терялись в гуле толпы, разбившейся на беспорядочные потоки, как река после разлива. Мы скользили сквозь этот хаос, для нас это был лишь момент отхода, когда город погружался в собственное безумие, оставив нас невидимыми в этом бурлящем море страха.

Покидая Нью-Йорк, я смотрел в зеркало заднего вида, наблюдая, как город, который недавно был сценой нашей дерзкой операции, постепенно исчезал вдали. Мы пересекали улицы, всё ещё наполненные гулом сирен и мигалками полицейских машин, но это уже было позади. Мы выехали на трассу, направляясь к границе штата, где нас ждали Антонио «Тони» Мангано и Дон Франческо Ломбарди – консильери и глава одного из самых влиятельных сицилийских кланов Нью-Йорка.

Когда мы добрались до небольшого домика на границе штата в районе Мэссена, темное небо начало постепенно рассеиваться, уступая место утреннему свету. Дом, окруженный густыми деревьями, был скромным снаружи, но внутри ожидала атмосфера, пропитанная уверенностью и силой.

– Проходите, – пригласил Тони, кивая, когда мы вошли.

Франческо уже ждал нас в зале, его лицо было серьезным, но взгляд блестел от удовлетворения.

– Ну что ж, – начал он, поднимая бокал с виски.

– Мы сделали это. Донован мертв, и теперь нам нужно обсудить следующий шаг.

– Операция прошла успешно, – сказал я, садясь напротив него.

– Всё шло по плану. Паника, хаос, точный удар – Донован даже не понял, что произошло.

Франческо нахмурился, но его губы слегка дрогнули в улыбке.

– Ты дерзкий, Слава, – проговорил он, оценивая меня.

– Я слышал о твоей работе в Европе, но здесь, в Америке, ты превзошел сам себя. Как это было?

– Мы подготовились, – ответил я, пожимая плечами.

– Джованни блестяще сделал своё дело с дронами, Анна координировала группу поддержки снайперов и прикрытие, всё прошло без сучка и задоринки. Каждый знал свою роль, и все сработали на отлично.

Тони наклонился вперед, внимательно слушая.

– Что дальше? – спросил он, с любопытством глядя мне в глаза.

– Теперь у нас есть пространство для манёвра. Пока все будут заняты последствиями, мы можем сделать следующий шаг. Но без спешки, – ответил я, бросая взгляд на Джованни.

Франческо откинулся на спинку стула, его взгляд смягчился.

– Молодец, Слава. Мы не сомневались в тебе. И теперь, когда Донован убран, нам нужно спокойно подобрать человека на его замену. Удар был точен, но последствия могут быть масштабными. Важно, чтобы мы оставались незаметны. Нью-Йорк – это наш дом, но даже в нашем доме мы должны быть невидимы как тень.

– Верно, – согласился Тони. – Теперь нужно следить за реакцией. Мои люди будут в курсе всего, что происходит в правительственных кругах, но главное – мы держим под контролем ситуацию здесь.

– И не забывайте о нашем долгосрочном плане. Ваша гарантия по возращению мною бывшего президента моей страны и министра обороны для суда – добавил я, посмотрев на обоих.

– Гарантия в силе, Слава, – подтвердил Франческо, обменявшись взглядом с Тони.

– Как мы и договорились. Наша сеть сделает всё необходимое, чтобы ты получил бывшего президента и министра обороны в целости и сохранности.

Тони Мангано немного наклонился вперёд, с серьёзным выражением лица добавив:

– Мы уже активировали несколько контактов в Канаде. Люди на местах готовы, и как только они выйдут из тени, их никто не остановит. Наши капитаны в Ванкувере помогут в операции. Главное – правильно спланировать захват и транспортировку.

Я кивнул, пытаясь обдумать все варианты, как действовать дальше.

– Цели тщательно охраняются, – продолжил Тони, глядя мне в глаза. – Министр обороны давно окружил себя охраной и правительственными агентами, но мы знаем несколько каналов, через которые можно проникнуть. Пара человек уже на позиции, но нам нужно будет координировать операцию так, чтобы не привлечь слишком много внимания.

Франческо подлил немного виски в свой бокал и, прищурившись, сказал:

– Ванкувер – это другая территория, мы не можем действовать там так свободно, как в Нью-Йорке. Но наши люди умеют работать тихо. Главное, чтобы все стороны были довольны результатом. Твоя страна получит своих предателей, а мы – своё удовлетворение от участия в этом деле.

– Не волнуйся, – вмешался Тони, – мы позаботимся о каждом шаге. Захватить их будет непросто, но ты можешь на нас положиться. Когда они будут в наших руках, никто не сможет оспорить твои права на этих людей.

Я вздохнул с облегчением, понимая, что время скоро придёт для следующего хода.

– Благодарю вас обоих, – сказал я. – Но учтите, что я буду непосредственно руководить этой акцией и тоже буду участвовать. Это личное для меня. Эти люди разорили мою страну, они должны посмотреть в глаза тем, кого они уничтожили.

Тони слегка улыбнулся и кивнул:

– Мы это понимаем.

Главный мафиози Нью-Йорка и Антонио Мангано, его верный косильери, двигались к выходу с грацией людей, осознающих свою власть. Босс, чуть замедлив шаг, бросил приветственный взгляд на Анну, кланяясь ей в знак уважения.

– Анна, приятно было познакомиться. Спасибо за ваше участие, – сказал лидер клана Ломбарди, отдавая дань её профессионализму.

Антонио Мангано, стоявший рядом, улыбнулся, добавив:

– У вас действительно прекрасный вкус, – его многозначительный взгляд был направлен на меня.

Анна в ответ улыбнулась, но её взгляд задержался на мне, словно пытаясь что-то понять. Такая необычная учтивость влиятельных людей, была ей в новинку, но истинное женское чутье, что-то начинало подозревать.

Мафиози попросили Джованни и меня проводить их к машине, и мы вышли на улицу. Прохладный воздух освежил мысли, но я чувствовал, что впереди предстоит более личный разговор.

Когда мы подошли к чёрному седану, главный мафиози сделал знак Джованни и Мангано остановиться, прежде чем заговорил:

– Слава, ты умный человек. Анна – впечатляющая женщина, но Бьянка… она наша кровь, наша честь, – произнёс он, его голос был спокойным, но уверенным. – Она любит тебя.

Антонио Мангано, опираясь на дверь машины, добавил:

– Ты знаешь, что такие женщины, как Бьянка, – это дар. Воспитана, как истинная сицилийка, и семья для неё – это святое. Она не просто красива – она верна, сильна, и именно такие женщины делают лучшие семьи.

Главный мафиози продолжил, его голос звучал спокойно, но настойчиво:

– Я понимаю, что тебе сложно. Но подумай: у тебя может быть надёжная опора. Умная, красивая жена, преданная семье, как и её предки. Сицилийские женщины – они не просто жёны, они держат дом и поддерживают клан, как делала моя мать и её мать до неё. Мы готовы принять тебя в нашу семью, Слава. Это больше, чем брак, это союз.

Антонио кивнул, добавив:

– Джованни – мой брат. Я даже не считаю себя его дядей. Мы с ним выросли вместе. И если бы не он и его отец, я не был бы здесь. Мы всегда поддерживаем друг друга. Если ты свяжешь жизнь с Бьянкой, ты получишь огромную семью Риццоли, готовую за тебя стоять.

Босс наклонился ко мне и, понижая голос, прошептал:

– Подумай об этом, сынок. Ломбарди всегда примут тебя с распростёртыми объятиями, если сделаешь правильный выбор.

Уже у дверцы машины Антонио Мангано сказал чуть громче, так что бы мы услышали:

– Не упусти такую женщину, как Бьянка, Слава, – хлопнув меня по плечу, сел на водительское сидение.

Я стоял молча около Джованни, который с усмешкой смотрел на меня и мою реакцию на извечный жизненный разговор. Где-то там на горизонте событий исчезали габаритные огни коллекционного «Олдсмобиля» унося в даль моих новых друзей. «А может семью?!» – подумал я и живо отогнав эту шальную мысль и направился к дому, где меня с нетерпением ждала моя жена, моя валькирия, мая амазонка…

Глава семнадцатая

Прекрасное утро пробудило меня, и первое, что я увидел, было лицо Анны, погружённое в тишину, словно время застыло и этот момент был создан только для нас двоих. Её тонкие пальцы едва касались моей груди, будто рисуя что-то невидимое, как невесомые перья, едва уловимо. В её глазах пряталось нечто более глубокое, чем привычная близость – смесь любви и волнения, которая заставила меня затаить дыхание. Я ощущал её тепло и еле слышное, спокойное дыхание, полное тёплой заботы и чего-то почти неуловимого.

Анна не произнесла ни слова, но её прикосновения говорили больше, чем могли бы выразить слова. Я накрыл её запястье ладонью, чувствуя, как её кожа мягкая, как тончайший шёлк, поддаётся моему прикосновению. В этом утреннем покое, растворяясь в её нежности, все усталости и заботы последних дней будто таяли. Они оставляли нас с нею наедине – в призрачном и незабываемом мгновении, наполненного доверием и страстью.

Я потянул её к себе, чувствуя, как она откликается на каждый мой жест, будто дыхание вселенной течёт через наши тела. Вкус каждого поцелуя был пропитан ощущением свободы, ради которой мы жили и так долго ждали. Наши губы слились в поцелуе, что казался бесконечным, и мир, как по волшебству, исчез вокруг нас, оставив только нашу необъятную вселенную.

Анна плавно, но уверенно прижалась ко мне, её тело двигалось с такой естественной грацией, словно каждый её жест был продолжением моего. Я провёл рукой по её спине, чувствуя, как её тело покрывается мурашками от моего прикосновения.

– Удивительно, – прошептала она,

– Но я наверное никогда не перестану любить эти моменты, – её голос был словно эхо наших чувств, тихий, но полный страсти.

Её слова отозвались в моей груди, и сердце забилось чаще.

Я обнял её крепче, её дыхание участилось, и каждый её вздох становился всё тяжелее, её руки скользили по моей коже, будто узнавая каждый дюйм заново. В каждом движении ощущалась не только страсть, но и нежная привязанность, что связывала нас крепче, чем любые обещания. Мы забыли обо всём, утопая в этом чувстве, словно в океане без берегов, без нужды всплывать на поверхность.

Её тонкие пальцы продолжали своё медленное исследование моей груди, опускаясь ниже, а я, чувствуя её ответ на мои прикосновения, проводил руками по её бёдрам, ощущая, как её тело напрягается, отзываясь на каждое прикосновение. Её глаза, полные огня, встретились с моими.

– Ты сводишь меня с ума, – прошептал я, и в этот момент всё вокруг нас исчезло.

Она лишь улыбнулась, её губы снова оказались на моих, её движения стали более чувственными. Мы забыли обо всём, погружаясь в миг, где были лишь двое – инь и янь, свободные от времени, полностью отдавшиеся друг другу.

Когда страсть утихла, мы остались лежать, её голова покоилась у меня на груди. В этот момент мир снова начал появляться вокруг нас, и в дверь тихо постучали.

– Слава, не мог бы ты выйти на минуту? – раздался голос Джованни.

Я виновато улыбнулся, взглянув в её глаза, и увидел в них только понимание.

– Иди, – махнула она в сторону двери, её голос был мягок, как и её прощальный взгляд.

Она вскочила и исчезла, оставив ощущение тёплого утреннего света, словно сбывшаяся мечта.

Я накинул халат и выскочил в зал, где Джованни уже нервно переминался с ноги на ногу.

– Привет, что случилось? – спросил я, опускаясь в кресло, ощущая усталость после утренних событий.

Джованни подошёл ближе, его лицо выражало серьёзность, словно он вот-вот собирался взорваться от переполнявших его новостей.

– Слава, дело срочное, – начал он, опускаясь напротив.

– Подготовка государственного переворота в завершающей стадии. Всё ускорилось, как только подтвердили смерть Донована. Бриты перехватили координацию, и теперь Америка для них просто пешка.

Я нахмурился, чувствуя, как холодный пот проступил на ладонях, и где-то в груди нарастает глухая тяжесть. Ситуация вырвалась из-под контроля и стала слишком опасной.

– Кто конкретно за этим стоит? – спросил я, не отрывая взгляда от друга.

– Лорд Джеймс Хэверсон, глава МИ6, – ответил Джованни, его голос звучал хрипло.

– Он захватил контроль и вряд ли отпустит его, даже после назначения нового директора ЦРУ. Его действия точные и быстрые, и вот что хуже – они уже готовят морскую и сухопутную операцию под прикрытием оппозиции и её вооружённых формирований. Но в реальности это будут элитные отряды SAS.

Эта новость обрушилась на меня, как удар молнии. Всё выглядело серьёзным, но теперь это оказалось хуже, чем я мог представить. Я провёл рукой по лицу, ощущая, как кожа покрылась испариной. Значит, нас ждёт внезапный и сокрушительный удар.

– А мой отец? – выдохнул я, осознавая, что его жизнь теперь под угрозой.

– Он просил срочно выйти с ним на связь. Твой отец в курсе всех деталей, – Джованни посмотрел на меня и добавил:

– Он считает, что вам нужно скоординировать ваши действия.

Я стиснул кулаки, и сердце забилось быстрее, пока я наблюдал, как Джованни делает паузу, раздумывая, как преподнести остальную информацию.

– Бриты не будут с нами церемониться, – продолжил он, пронзительно глядя на меня.

– Эта сука – Хэверсон не остановится ни перед чем! К спецназу SAS они собираются привлечь боевиков наркокартеля «Буентес» для проведения зачисток. Под этим прикрытием они легализуют оккупацию, представив её как миротворческую операцию.

Джованни налил себе виски и протянул мне стакан.

– Выпьешь?

Я кивнул, принимая стакан, и он продолжил:

– У твоего отца есть данные: они планируют двойной удар – морской десант и воздушную операцию. В первую волну высаживаются спецназовцы, захватывая стратегически важные объекты: столицу, порты, ключевые базы на побережье.

– А что с флотом? – спросил я, стараясь контролировать свой голос.

Джованни нахмурился, подтверждая мои худшие опасения:

– Они выдвинут флот, включая подводные лодки, эсминцы и даже авианосец. Проведут амфибийную высадку на слабозащищённых участках нашего побережья. Скорее всего, ударят в нескольких точках сразу, чтобы запутать оборону. А в столице вспыхнет бунт с требованиями вернуть прежнюю власть.

– Охренеть! – только и смог выдавить я.

Мысли забегали одна за другой, пока я пытался охватить объём информации: «Отца нужно срочно спрятать!» Похоже, Хэверсон не остановится, пока его не ликвидируют. Нам нужно выиграть время и заставить его ошибаться на каждом шагу. Я чувствовал, как нарастающая тревога сжимает горло.

– Это только начало – цветочки! – продолжил Джованни.

– А вот и ягодки – ВВС Великобритании перебросят десант на вертолётах и самолётах вглубь нашей территории. Их цель – парализовать армию, полицию и усилить оппозицию.

Я закрыл глаза и медленно вдохнул, чувствуя, как холодное беспокойство сменяется решимостью. Открыв глаза, твёрдо сказал:

– Соедини меня с ним.

Когда в трубке спутникового телефона раздался тихий, но властный голос отца, я замер, задержав дыхание. На мгновение моё сердце застучало сильнее, а потом, с каждым его уверенным словом, пульс постепенно начал замедляться, как будто возвращаясь к спокойствию. В этот момент я понял: у нас всё под контролем. Его голос звучал неизменно твёрдо, как якорь, удерживающий меня на месте, и тревога начала отступать, уступая место решимости.

Отец не тратил времени на лишние слова и подтвердил, что информация точна и получена от нашего крота в МИ6. Маховик событий уже запущен, и сейчас важны только детали операции. Он сообщил, что все ключевые данные были загружены в облако, и координаты вместе с паролями уже переданы Джованни.

– Ты справишься, сын! – коротко добавил он.

Эта фраза, простая и весомая, отозвалась в глубине моей души, укрепляя решимость.

Я не успел спросить его о здоровье или об Яне, но его короткий ответ – «Не беспокойся, у нас всё нормально!» – прозвучал довольно убедительно.

Связь оборвалась. Я взглянул на Джованни, который сосредоточенно колдовал над ноутбуком, загружая файлы из даркнета. Мы, не сговариваясь двигались вперед, невзирая на появляющиеся в пути препятствия. Я снова, как на войне, перед атакой, ощутил в груди жар готовности к бою.

«Игра началась, – подумал я, – и теперь нам нужно выиграть её любой ценой».

– Всё это может произойти в ближайшее время, – сказал я, подводя черту под разговором с отцом.

Моя уверенность в этой неизбежности только раззадорила его. Я спокойно и уверенно посмотрел на своего лучшего друга – Джованни, понимая, что пути назад у нас уже нет. Обдумывая его слова и читая полученные файлы, я всё глубже осознавал, насколько опасным становилось наше и так шаткое положение. Это было куда более грандиозным и масштабным, чем я мог представить. Бриты, надо отдать им должное, готовили операцию быстро, с точностью голодных хищников, готовых к внезапному и смертельному удару.

– Значит, всё начнётся, как только они доставят бывшего президента и министра обороны на авианосец? – переспросил я, приподняв брови.

Джованни скрестил руки на груди, словно пытаясь защититься от надвигающейся угрозы. Его взгляд застыл, как расплавленный металл, остужаемый холодной решимостью. Сицилиец будто предчувствовал невидимую опасность, подступающую к нам со всех сторон. Пальцы его чуть заметно сжались, оставляя следы на рукавах, и на мгновение он даже отвернул лицо, словно от чего-то невидимого и пугающего. Он знал, что впереди будет не просто риск, а нечто, что изменит всё. Нам надо готовиться к грядущим изменениям.

– Да. Эти двое станут символами для легитимизации операции. Как только они окажутся на авианосце, будет объявлена «временная власть», а затем последует вторжение. Без них Хэверсон не может дать команду на полномасштабную атаку. Твой отец давно это знает, поэтому и отправил тебя за ними, – Джованни сделал большой глоток виски и закашлял, словно ставя жирную точку.

– Он никому не доверяет в новом правительстве!

Я сжал руки в кулаки, почувствовав, как гнев разгорается внутри, как неистовое пламя. Челюсти стиснулись до скрипа, и грудь сдавило от осознания реальности происходящего. Британцы извращённо смеялись над нами, используя нашу страну – то как детскую игрушку, то как последнюю шлюху для своих политических игр. Этот выбор не оставлял нам никакой надежды на будущее. Очередное коварное предательство – они превращали слабость разрушенной войной страны в предлог для интервенции.

Я наклонился вперёд, сжав пальцы, словно пытаясь удержать это пламя внутри, и твёрдо произнёс:

– Если мы успеем помешать доставке этих двоих… – Джованни встретил мой взгляд, его глаза на мгновение замерли, словно проверяя, готов ли я услышать дальнейшее. Я почувствовал, как напряжение застыло в воздухе, прежде чем он продолжил, сделав многозначительную паузу,

– То операция провалится. У них всё завязано на этот ключевой момент.

Сицилиец сидел напротив, сосредоточенный и уверенный. Его спокойствие всегда проявлялось в моменты, когда нужно было действовать решительно и без колебаний. Он допил виски и тут же вернулся к делу, не теряя ни секунды.

– Теперь о наиболее важном на сегодня. К нашему переходу всё готово. Звонил Тони. За нами заедут и доставят к лодке на нашей стороне, а затем мы незаметно выйдем к побережью Канады, – он усмехнулся, явно гордясь своим родственником.

– Всё уже организовано, Слава. У нас будут легальные канадские паспорта и оружие. Каналы надёжные, мы можем быть уверены. Так что никто не задаст никаких вопросов.

Я нахмурился, обдумывая услышанное.

– А кто нас встретит на той стороне? – спросил я, чувствуя лёгкое напряжение.

Джованни слегка улыбнулся и, наклонившись вперёд, тихо ответил:

– На канадской стороне нас встретит капитан Маурицио «Морис» Греко, один из самых опытных людей в клане Ломбарди. Он знает побережье и все подходы, как свои пять пальцев.

Услышав имя Маурицио, я почувствовал лёгкое облегчение – план действительно был продуман до мелочей. Знание, что нас встретит кто-то столь надёжный и верный, вселяло уверенность, что всё пойдёт, как задумано.

– Маурицио? – переспросил я, приподняв брови.

– Да, – подтвердил Джованни с лёгкой усмешкой.

– Этот парень хоть и родился на Сицилии, но уже давно действует в Канаде. Его уважает и наша семья, и другие кланы. Морис, как его называют, прошёл через многие опасные операции. Он обеспечит нам безопасный путь до Ванкувера.

Я кивнул, погружаясь в размышления. Исходя из слов сицилийца, Морис Греко был настоящим профессионалом, и его репутация внушала доверие.

– Он в курсе всех деталей? – уточнил я.

– Конечно, – подтвердил Джованни.

– Маурицио уже провёл разведку. Он знает, где находятся наши цели, и у него уже есть план, как доставить нас к ним незаметно. Мы полагаемся на его опыт, Слава.

– Значит, всё готово? – спросил я, пытаясь уловить малейшие нотки сомнения.

– Абсолютно, – заверил меня Джованни.

– Капитан Греко и его люди на месте. Как только мы пересечём границу, он возьмёт ситуацию под контроль и проведёт нас до конца.

Я почувствовал, как немного спало напряжение. С таким человеком, как Морис Греко, операция действительно казалась лучше подготовленной.

– Ладно, – произнёс я, вставая.

– Время выдвигаться.

Джованни кивнул, и мы оба понимали, что теперь всё зависит от грамотного выполнения плана и надёжности тех, кто нас сопровождал.

Мы с Анной стояли на палубе лодки, обнявшись, наслаждались лёгким бризом, который приносил запах воды и ночной свежести. Вокруг нас бродила тишина и только плеск речных волн нарушал это сонное спокойствие. Мрак ночи окутывал нас со всех сторон, как ватное одеяло. Звёзды, заплутавшие в вышине, казалось, ярко сияли только для нас двоих, отражаясь в спокойной воде, давая возможность просто мечтать. Вдалеке тонкой белой полоской песка, виднелся канадский берег, ещё скрытый в густом тумане. Анна тихо смотрела туда, её взгляд скользил вдаль, словно пытаясь увидеть наше новое начало.

Анна прижалась ко мне, её голова лежала на моём плече, и я чувствовал её дыхание, мягкое, как дуновение ночного ветра, проникающего с реки. Её пальцы слегка сжимали мою руку, а глаза искали ответы среди огненных пульсаров, сияющих на бескрайнем небосводе вселенной.

– Никогда не думала, что мы окажемся вот так, – её голос был тихим, почти шёпотом, словно не хотела нарушать магию этого момента.

– О чём ты? – спросил я, притягивая её чуть ближе, вдыхая свежий, прохладный воздух, пропитанный запахом воды и ночи.

– О том, что всё это – постоянное движение, риск, борьба – не то, что я себе представляла, когда с тобою познакомилась. Я думала о свадьбе с тобою, спокойной семейной жизни, – она крепко прижалась, обхватив меня руками.

– А что сейчас? Мы постоянно в бегах, всегда с оружием в руках. Но теперь эти мечты кажутся такими далёкими… А в эту минуту радует только одно, – она мило зажмурилась и поцеловала меня в обветренные губы,

– Что мы с тобою, обнявшись, стоим на краю этой пропасти – вдвоём.

Я слегка усмехнулся, обняв её в ответ и поглаживая её спину.

– Может, будущее и непредсказуемо, но у нас есть этот момент, и он важнее всего, – ответил я, крепче прижимая её к себе.

Она на мгновение затихла, затем тихо засмеялась, её смех был словно лёгкий ветерок, который ласкал нас обоих.

– А что будет дальше? – спросила она, слегка приподняв голову.

– Мы ведь не можем вечно убегать, Слава. Рано или поздно нам придётся остановиться.

– Да, но не сейчас, – твёрдо сказал я.

– Когда это закончится, у нас будет своя жизнь. Без бегства, без опасности. Мы будем свободны. Мы сможем строить свою жизнь, как захотим, и наконец-то быть по-настоящему счастливыми.

Её глаза вновь устремились к звёздам, словно ища подтверждения в небесах. Я знал, что она понимала – наша жизнь изменится. Но пока что этот момент покоя был наш.

Капитан сицилийского клана Ломбарди, Маурицио «Морис» Греко, встретил нас с неподдельной улыбкой. Но внешность часто бывает обманчива: за его дружелюбным взглядом скрывалась жёсткость человека, привыкшего к сложным заданиям. Высокий, с тёмными волосами и резкими чертами лица, он выглядел воплощением силы и уверенности. Капо протянул руку для приветствия, его пожатие было крепким.

– Добро пожаловать на канадскую землю, – начал он, внимательно глядя на нас, протягивая мне свою крепкую руку.

– Я слышал о ваших успехах в Нью-Йорке. Не каждый день встречаешь таких профессионалов как вы. Я думаю, нам буде приятно работать вместе.

Я ответил на его приветствие, чувствуя крепкое рукопожатие. Возникло ощущение, что перед нами стоял человек, которому можно доверять в таком важном деле.

– Благодарим за помощь, Морис. Оценку нашей совместной работы даст время. Но за теплые слова спасибо. Теперь к делу! Нам нужно как можно больше информации об объекте и людях, которые находятся в резиденции, – сказал я, переходя к делу.

Маурицио присел на опрокинутую рыбацкую лодку и слегка кивнул, давая понять, что всё подготовлено к проведению операции. Он замолчал, подумал и достал из кармана куртки свой мобильный. На экране открытого телефона я увидел открытую карту, на которой капо показывал нам место локации нашей цели.

– Президент и министр обороны вашей страны находятся в охраняемой резиденции в лесу, на окраине Ванкувера. Охрана несерьёзная – местная, но достаточно вооружена. К счастью, у нас есть свои способы следить за их передвижениями, – он сделал паузу, и его взгляд стал серьёзнее.

Он провел пальцем по экрану показывая нам точку на карте – дом, скрытый за полосой плотных сосен и диких канадских елей, и добавил:

– Вам нужно добраться до этого дома, расположенного в нескольких километрах от резиденции. Это идеальная точка наблюдения.

Он бросил на нас слегка обеспокоенный взгляд:

– Хочу предупредить вас заранее! Полиция – частый гость в этом районе. Любая ошибка может вызвать подозрение, и тогда копы будут наблюдать за вами, – он слегка улыбнулся и продолжил,

– И тогда уже мишенью будете вы, а не ваши цели и охрана. Имейте в виду, ваших друзей могут переместить. Так что, будьте внимательны, все может измениться в любую минуту.

Анна кивнула, её взгляд на мгновение задержался на Морисе, в глазах читалась готовность к действию. Джованни напрягся, внимательно слушая каждое слово, его выражение становилось всё серьёзнее.

– Кстати, забыл уточнить, – продолжил капитан,

– У нас протестированы все маршруты отхода после операции. В случае осложнений у вас будет несколько проверенных путей.

Мы обменялись ещё несколькими любезностями, внимательно пересмотрели карту и обсудили ключевые точки наблюдения и подходы к особняку. Настало время действовать.

– Хорошо, – сказал я, бросив взгляд на Анну и Джованни.

– Выдвигаемся.

Мафиози пригласил нас в свой внедорожник, не теряя времени на лишние разговоры. Мы тронулись по узкой дороге, петляющей через пригородные улицы в направлении места назначения – дома, расположенного всего в километре от охраняемой резиденции. Это был идеальный наблюдательный пункт. Вдоль обочины дороги, за густыми зарослями, тянулись высоченные ели и кедры, чьи силуэты были скрыты ночной темнотой. Лёгкий туман лениво стелился по земле, окутывая всё вокруг влажной, тревожной дымкой.

– Дом расположен на небольшом возвышении, с видом на главный въезд в резиденцию, – продолжал Морис, сосредоточенно ведя машину.

– Там у вас будет возможность наблюдать за всеми передвижениями этих блудливых псов – секьюрити в усадьбе, не вызывая подозрений.

Анна бросила на меня уверенный взгляд, как будто подтверждая, что понимает важность точности и предосторожности в каждом шаге.

– Охрана на месте постоянная? – спросил я.

– Да, у них четыре дежурные смены, – ответил капо.

– Усиление караула не предвидится, но планы могут измениться. Ваши цели пока там, но еще раз повторяю – их могут переместить. Придётся действовать быстро, как только ситуация начнет меняться.

Вскоре мы подъехали к небольшому дому, спрятанному среди густых деревьев. Вдали, за плотной завесой сосен и стелющегося тумана, виднелась резиденция, словно укрытая за лесом. Чистый обзор делал это место идеальным для наблюдения. Ветер доносил до нас отдалённые звуки ночной природы – словно лес сам по себе поддерживал нас в предстоящей миссии.

Капитан мафии сдержанно, но тепло улыбнулся, когда мы вылезли из автомобиля. Он даже открыл Анне дверь автомобиля и подал руку. И при всем при этом, его взгляд был постоянно сосредоточен, словно он продумывал всё на несколько шагов вперёд. Он провёл нас к небольшому коттеджу на возвышенности – идеальному месту для наблюдения, спрятанному в кустах можжевельника и хвойного леса.

– Добро пожаловать в Канаду, – снова сказал он, когда мы подошли к дому.

– Это ваше временное убежище. Как только начнутся резкие движения в резиденции, вы будете первыми, кто об этом узнает.

Анна снова коротко кивнула, её взгляд был направлен в сторону усадьбы, словно она мысленно уже была готова к началу операции. Джованни стоял рядом, слегка нахмурив брови, полностью сосредоточенный и готовый к действию.

Я даже обрадовался, что наш временный дом оказался простым, но уютным. Анна, едва осмотревшись, подошла к окну, затенённому тяжелой шторой. Она остановилась и на мгновение замерла, вглядываясь в туманный лес, где, казалось, застыло время. Лес, словно непроницаемая стена, обступал нас со всех сторон, его высокие сосны с густыми кронами, окутанные мягким светом, стояли так плотно, что даже дневной свет пробивался сюда с трудом.

Это убежище в густой тайге словно отгораживало нас от всего мира, добавляя обстановке укромности и скрытности. Время от времени из разных уголков дома доносились едва слышные скрипы, усиливая ощущение, что мы здесь не одни. В какой-то момент Анна резко отвела взгляд от окна, когда тёмная тень, пролетевшая за стеклом – едва заметное движение, которое показалось иллюзией, заставило нас всех напрячься.

Её тревога, мелькавшая по лицу, теперь казалась осязаемой, словно неясный холод, который медленно растёкся по комнате. Молчаливая задумчивость стала теперь реальностью и словно густая дымка, постепенно накрывала всех нас. Единственное, что радовало меня сейчас своим постоянством, – это редкие проблески солнца, которые, пробиваясь сквозь сумрачные облака, изредка одаривали нас яркими лучами.

Я, не теряя времени, устроился на кухонной столешнице, открыл ноутбук и начал изучать и корректировать маршруты для возможного отступления. Время от времени меня отвлекало и раздражало жужжание электромоторов. Джованни терпеливо настраивал разведывательные дроны, проверяя их камеры и батареи. Морис, тем временем, развалился в старом кресле и, прикладываясь к металлической фляжке, решил узнать о наших дальнейших действиях.

– А как мы будем действовать сейчас? – спросил он, отхлебнув глоток и настраивая потрёпанную армейскую рацию для связи.

– Мы планируем выждать, – ответил я, встречая его взгляд.

– И как долго? – не унимался капо, его брови едва заметно приподнялись, будто он пытался уловить скрытые детали в моём ответе.

– Столько, сколько потребуется, – ответил я, стараясь не обращать на него внимания.

Но, увидев его раздражённый взгляд, добавил:

– Нам нужно понять, когда они сделают следующий шаг или допустят ошибку.

Любой опытный разведчик знает золотое правило: наружное наблюдение – занятие для терпеливых. Летом тебя атакуют комары, весной и осенью – проливные дожди, а зимой – ледяной пронизывающий холод. Всё это изматывает, заставляет нервничать, держит в постоянной настороженности. Но когда объект представляет такую важность, как сейчас, каждая мелочь становится критической.

– Аня! – позвал я её, стараясь отвлечь от тревожных мыслей. Она вздрогнула от моего голоса, едва заметно сжав плечи, как будто возвращаясь к реальности.

– Я тебя попрошу, любимая, настроить тепловизоры. Если что… – повернулся к Морису, который расслабленно сидел в кресле.

– Маурицио, поможешь?

Капо недовольно убрал фляжку в карман и посмотрел на меня:

– В этой аппаратуре я совсем не разбираюсь. Отправить кого-нибудь на тот свет – это пожалуйста, всегда к вашим услугам, – он галантно поклонился и указал на ящики с оборудованием.

– Аппаратура? Не по мне, я лучше за пушку отвечу. Могу выступить силовой поддержкой. Устроит? – с вызовом посмотрел на меня и Анну, его рука крепче сжала фляжку, будто протестуя против вынужденной роли.

– Вполне, – ответил я с лёгкой усмешкой.

– Всё равно на помощь твою, Морис, особо не рассчитываю.

– Аня, разберись с оборудованием. Морис тебе поможет, если что.

Я даже не пытался подсчитать, сколько времени ушло на установку приборов. Но не прошло и получаса, как Морис и Анна сосредоточенно следили за происходящим на экране тепловизора, отмечая каждое движение в резиденции. На их лицах застыло еле скрытое переживание, похожее на пружину, готовую в любой момент разжаться. Их взгляды внимательно следили за мельчайшими изменениями. Анна в какой-то момент едва заметно кусала губу, в её взгляде читалась полная сосредоточенность.

С каждым мгновением становилось ясно: усталость начинала давить на нас всех. В воздухе повисла некая тяжесть, как будто сама атмосфера насыщена ожиданием неизбежного – той важности, что предшествует буре, когда любой момент может стать решающим. Казалось, что любое неосторожное слово или неоправданное действие могли разрушить хрупкий баланс, который мы все вынужденно соблюдали, приближаясь к финальному этапу.

Неумолимое движение стрелок на моих часах постоянно отвлекало внимание. Было смутное ощущение безысходности, словно тиски сжимали моё сознание. Времени оставалось немного, и каждый щелчок минутной стрелки звучал в голове, как набат, напоминая о приближении момента.

Сердце билось быстрее, в висках пульсировало, а мысли по кругу перебирали всё новые и новые детали плана. Я понимал, что малейшая ошибка могла стоить провала всей операции. Это осознание заполняло каждую клеточку моего тела тревожным, острым фокусом, заставляя мобилизовать всю свою волю и сосредоточенность на мельчайших деталях предстоящей акции.

Обернувшись ко мне спиной, Джованни работал за пультом управления дронами. Его пальцы с ловкостью переключали экраны, проверяя каналы связи, состояние батарей и камеры наблюдения. В какой-то момент я заметил, как он на мгновение сжал пальцы, словно выплёскивая наружу внутреннюю тревогу.

– Джованни, как у тебя дела? – спросил я, чувствуя, что напряжение в комнате не даёт никому расслабиться.

Он коротко взглянул на меня и тут же вернулся к экранам.

– Всё в порядке, Слава. Дроны готовы. Если что-то начнётся, мы узнаем первыми, – его голос звучал уверенно, но в глазах отражалась едва заметная тень беспокойства.

Мы уже несколько раз обсуждали, какие задачи и приоритеты стоят перед каждым из нас. Если что-то пойдёт не так, именно дроны должны будут дать нам шанс на спасение или переиграть сценарий. Джованни мог в доли секунды среагировать и выпустить дрон, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу или создать хаос, который позволит нам уйти незамеченными.

– Сколько у нас боевых дронов? – спросил я, зная ответ, но ища подтверждения.

– Два разведывательных и четыре боевых, – ответил Джованни.

– Должно хватить, чтобы отвлечь охрану и создать у них настоящую панику. Главное, чтобы всё это паршивое и дешёвое китайское дерьмо сработало без сбоев, – он отложил паяльник и раздражённо бросил взгляд на один из дронов, который явно вызывал у него вопросы.

Морис слегка развёл руками и с лёгким сарказмом добавил:

– Это лучшее, что удалось достать за такое короткое время. Ну, что поделаешь – вся надежда на чудо, – он перевёл взгляд на меня, словно ища понимания.

Я лишь коротко кивнул, прекрасно осознавая, что время и обстоятельства сыграли с нами злую шутку. Тревога лишь росла, усиливаясь с каждой минутой, как надвигающийся ураган.

– Что ещё можно сделать, кроме прямой атаки? – спросил я, бросая взгляд на Анну и Джованни, чьи лица были сосредоточены и насторожены.

Я просто осознал, что ожидание изматывало нас всех, но ничего нельзя было сделать – мы ждали своего часа.

– Есть какие-нибудь ещё идеи?! – мой взбешённый взгляд останавливался на моих верных друзьях.

Я внутренне понимал, что сейчас не прав, но ничего не мог с собой поделать. Необузданная ярость, направленная на самого себя, непроизвольно вырывалась наружу. Все, что меня сейчас волновало: «Где взять ещё бойцов?!»

– Маурицио, сколько мы можем привлечь людей?

Капитан клана Ломбарди, стоявший рядом с Анной, повернулся ко мне.

– Немного. Охраны значительно больше. Мы можем запросить поддержку у босса, но это займёт время.

– Сколько охраны на периметре и внутри резиденции? – спросил я, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть на экране тепловизора.

Красный индикатор мигал каждый раз, когда на экране появлялись отчетливые тёплые силуэты. И с каждым миганием где-то внутри сжимался невидимый узел. «Странная игра,» – пронеслось у меня в голове, возвращая к реальности.

– По моим подсчетам, на периметре человек двенадцать и внутри столько же, – мафиози откинулся на спинку стула и посмотрел за окно, где два бойца тщетно пытались завести квадроцикл.

– Твою мать, – внезапно выругался Морис,

– И это говно не работает. Убью ту собаку-продавца, что мне это подсунула, – в его голосе звучала неподдельная ярость, которая мгновенно преобразила его лицо.

Он продолжал материться, когда я подошёл к нему и положил руку на плечо. Он вздрогнул и повернулся ко мне. Я подвел краткий итог:

– Итак, вместе с тобой – семь бойцов, – я обвёл напряжённым взглядом всех присутствующих в комнате.

– Анну я в расчёт не беру. Джованни тоже.

– Это почему же? – вдруг вспылила Анна, сверкая глазами и хватаясь за свой любимый «Скорпион».

Я молча рассматривал бушующую валькирию и подумал: «Может, зря я взял её с собой, подвергаю опасности. Да и зачем я подарил ей этот „Скорпион“? Он явно не сочетался с её суровым образом, затянутым в разгрузку.» На её лице играли молнии гнева, но я продолжил:

– Да потому что кто-то должен быть у мониторов и тепловизоров, – мой голос звучал спокойно, но я видел, что Анна не собиралась уступать.

– Кто-то должен быть глазами и ушами операции. А кто-то, – я повернулся к Джованни,

– Должен, вашу мать, обеспечивать прикрытие и разведку.

Я снова на мгновение снова посмотрел на красный индикатор, который мерцал и дружески подмигивал мне, будто напоминая, что времени на колебания нет. Невидимый страх, незначительный и вкрадчивый, затаился где-то глубоко, не давая расслабиться ни на минуту.

– Получается, в сухом остатке – восемь бойцов. Один против трёх. Это как минимум. Если только там не Ми-6 и кто-нибудь еще не пришлёт усиление охраны. Кто-то ещё думает, что у нас все это выгорит? – я опустился на ближайший стул, обхватив голову руками.

Перед глазами пробежали десятки сценариев, каждый из которых заканчивался одним и тем же: отступление и неизбежные потери. Но возможность сдаться не стояла на повестке.

Моё напряжение, видимо, передалось команде, потому что капитан, сделав шаг ко мне, произнёс:

– Слава, есть идея! – он обвёл нас обнадёживающим взглядом и продолжил:

– Что, если я скажу, что у нас есть возможность подменить часть охраны на внешнем периметре на наших людей? У нас есть связи среди тех, кто обеспечивает ночное дежурство, но это риск. Всё зависит от того сколько мы готовы заплатить и точности информации о перемещении наших целей внутри периметра.

– Подмена охраны? – переспросил я, приподняв брови.

– Ты уверен, что выгорит и они не заподозрят неладное?

– Одна смена внешней охраны – это десять человек. Начальника смены мы давно подкупили. Если мы разбавим её своими людьми, то, скорее всего, у внутреннего периметра безопасности это не вызовет вопросов, – в его голосе прозвучала уверенность.

Я увидел, как воодушевление Маурицио передалось команде.

– Это риск, но он может окупиться, – Маурицио сказал это с той уверенностью, которую я видел у людей, твёрдо знающих, как работает теневая сторона их профессии.

– Если подменим охрану, у нас будет контроль не только над внешним периметром, но и возможность обеспечить как вход, так и выход наших людей, если что-то пойдёт не так.

Я взглянул на Анну, которая всё это время внимательно слушала.

– А что думаешь ты? – спросил я, зная, что её суждение всегда было взвешенным и холодным.

– Это может сработать, – сказала она, не сводя взгляда с тепловизора.

– Но мы должны быть готовы ко всему. Даже если у нас будет контроль над охраной, нельзя исключать, что их замена будет замечена. Важно иметь альтернативный план.

Я кивнул, зная, что решение не будет лёгким, но времени для раздумий не осталось.

В моей голове проносились десятки вариантов развития событий, и ни один из них не был полностью безопасным. Я обернулся к сицилийцу и на миг отвлёкся на красный индикатор, нетерпеливо мигающий, будто предупреждая: «Ты сам знаешь, к чему это может привести…»

– Джованни, держи дроны наготове. В случае тревоги поднимай боевые и прикрывай нас. Мы попробуем наладить подмену охраны, но, если что-то пойдёт не так, только ты сможешь нас вытащить.

– Понял тебя, Слава. Надеюсь, что до этого не дойдёт, но, если что, мои ребята знают, что делать, – его голос был полон уверенности, но напряжение в воздухе усиливалось.

Теперь, когда роли были распределены, оставалось только ждать. Бардовые светодиоды на дронах продолжал резво мигать, подчеркивая готовность к экстренному сценарию. И в мигающем свете боевого квадрокоптера отчётливо ощущалось, что этот план строился на тонкой грани успеха и провала, и каждый понимал: малейшая ошибка может стоить нам жизни.

Начало формы

Маурицио взял телефон и отошёл к окну. Он медленно набрал номер и, дождавшись ответа, вглядывался в вечернюю мглу, словно пытался разглядеть собеседника по ту сторону. Его лицо было неподвижно, но по спокойной жестикуляции угадывалось, что разговор был важным, а сам Маурицио оставался сосредоточенным. Наконец он убрал телефон от уха, обвёл комнату весёлым взглядом и, торжественно произнеся: