Трещина на совершенном лике. Грустные рассказы о жизни и из жизни

Редактор Софья Оханова

© Екатерина Николаевна Соколова, 2024

ISBN 978-5-0065-1247-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одиночество

Человек за свою недолгую жизнь испытывает невероятное количество абсолютно разных эмоций. Само чувство невозможно воспроизвести повторно, то есть то, что человек почувствовал один раз, он уже не почувствует снова, ибо чувства видоизменяются, хотя имеют одну и ту же характеристику и одно и то же имя. Помним ли мы те чувства, что испытали, влюбившись первый раз в жизни? Едва ли, даже если нам кажется обратное. Влюбившись вновь человек всегда думает: «Такого я раньше не испытывал», ибо это же самое чувство приобрело новый вид.

Но, возможно, у нас есть всё-таки одно чувство, что всегда одинаково влияет на нас и даже приводит нас к новым реалиями, иначе недоступным. Его наличие не несёт в себе ничего приятного: оно похоже на голод, ужасающий каждого человека, голод, который можно испытать лишь на огромном пиру, где ты не можешь вкусить и кусочек лакомства. Про это чувство писали все поэты и писатели, от него страдал каждый подросток и каждый взрослый, иногда оно уничтожало разумы и даже жизни людей, оно сводило с ума и угнетало. Это чувство – одиночество.

Это чувство, а точнее его осознание, похищает человека из внешнего мира, заталкивая внутрь себя. Одиноким можно быть где угодно: среди миллиона людей, внутри городской суеты, в окружении родных и, конечно, сидя дома в кресле.

Вот есть человек. Он живёт в огромном городе, его квартира расположена на сорок шестом этаже новостройки в центральном районе. Вечером он выходит на балкон, дабы взглянуть перед сном на мир за широкими окнами. Он смотрит вдаль: много километров впереди занимают такие же многоэтажные новостройки, в чужих окнах горит свет, мигая разными цветами. Где-то жёлтый, в других окнах белый или зеленоватый, у кого-то горит новогодняя гирлянда, где-то светит телевизор с вечерним выпуском новостей. За шторами и в открытых окнах кипит чужая жизнь, там мелькают тёмные силуэты людей, что также смеются, плачут, бранятся и мирятся.

Они и не представляют, что каждый день один маленький человечек, терзаемый одиночеством, наблюдает за ними и старается представить, что он вовсе не одинок. Но никому неизвестно даже имя этого человечка, а если и было когда-то известно, то уже совсем скоро забылось. Он смотрит, как постепенно гасят свет в окнах, выключают телевизоры и наступает момент спокойствия. Люди отходят ко сну. Кажется, даже вечно шумящая автомагистраль затихла.

Этот маленький человечек на самом деле – взрослая девушка. В её взгляде всегда холодно сияют рубины. Она выглядит спокойной, но уставшей, а внутри неё сидит страшный паразит – одиночество. Он пытается вырваться на свободу, задушить и растоптать слабенькое тело, но девушка уже научилась не выпускать своего паразита и смириться с ним. Она выдохнула струю морозного воздуха и зашла обратно в квартиру, сразу нырнув под толстое одеяло. Бывают дни, когда мысли мешают уснуть, вылезают из разных углов, атакуя наш сонный рассудок. Но сегодня эта милая девушка уснула вмиг, дал о себе знать успокаивающий мятный чай.

Есть в этой истории и другой герой, живущий в одиночестве. Но для него одиночество – это участь, тюрьма и ссылка. Это изгнанник из собственного мира, чьим наказанием является одиночество, вечное непринятие обществом и пожизненное заточение с самим собой. Его небольшой домик находится в самой глубине леса за много-много километров от уснувшей прекрасной дамы. И там он живёт один столько же, сколько и эта девушка страдает от одиночества. Имя этого человека стёрто из истории его родного мира, а в нашем, человеческом мире, оно не прижилось и было отвергнуто.

Встретились эти двое очень и очень давно, когда девушку одевали родители в накрахмаленное белое платье, плели ей косы и читали на ночь сказки. Днем они отправляли её играть с друзьями, но они и понятия не имели, что из друзей у неё лишь странный одинокий изгнанник, живущий в чаще леса, о котором она не могла и не хотела рассказывать никому.

Несколько лет подряд она втайне общалась с ним, прибегая в любое удобнее время в его домик. И была она самым счастливым ребёнком. Но все изменилось одним прекрасным зимним днём, о котором и пойдёт далее речь.

В тот день шёл снег и по улицам гулял ветер. Все люди, затопив печи, сидели дома, от чего на улице было пустынно, лишь чья-нибудь собака иногда лаяла на собственную тень. Когда холодному ветру становилось скучно, он подхватывал с земли маленьких шестируких снежинок и танцевал с ними. Он хватал малюсенькую морозную ручку сначала одной, затем другой и так собирал огромный хоровод. Он затрагивал своим безудержным танцем все живое: мягко касался носика рыжеватой лисицы, что бродила по лесу в поисках пропитания, задевал хмурые спящие дубы, липы и берёзы, которые, несмотря на ворчание, были рады хотя бы чуть-чуть поучаствовать в танце, а затем разместить у себя на широких ветвях уставших танцовщиц. Этот танец ветра и снежинок распространялся вокруг, он привлекал всех, включая людей: как простого рабочего, так и заблудившегося охотника, и даже печальную ведьму, что осмелились выйти на улицу, несмотря на мороз. Этот хоровод был изящен и прост, от чего вселял некую надежду и дарил его свидетелям улыбки, ибо в нем было нечто волшебное. За ним могли наблюдать и те, кому это даже не дано. Этот танец олицетворял любимые стихии наших героев – снег и ветер. И никто, кроме них, не догадывался, кому посвящён этот танец.

Самые удивительные движения и пируэты происходили в одном месте – рядом с домом, что зарыт глубоко в лесу, далеко от человеческого глаза, которому невозможно увидеть проживающее здесь чудо.

Летом здесь раскидывается дивный сад с прекрасными цветами, вокруг которых, заливаясь звонким смехом и обмениваясь сплетнями, летают феи. Рядом с домом тянутся к солнцу яблони, всего пара, но зато на них зреют самые вкусные и спелые плоды в мире. Вокруг лежит пушистая зелёная трава, она застилает собою все пространство. Чуть в сторону от дома есть пруд, пусть и небольшой, зато свой, а вода в нем почти кристально чистая.

Зимой же все, конечно, меняется. Дом заметают снега до самых окон, и хозяину приходится каждое утро раскапывать тропу, дабы девочка в белом платье под тёплой зимней курткой могла добраться до его дома. На стёклах Мороз рисует удивительные узоры, которые они рассматривают, если девочка всё-таки приходит. Сегодня она пришла. Печи в доме согревают их, а они гадают, что изобразил Мороз. Она говорит, что видит сакуру в цвету, показывает на её лепестки, а он думает, что не мог Мороз в такой холод нарисовать нечто летнее и цветущее, но согласно кивает.

Совсем рядом, на круглом стеклянном столе, их ожидает горячий чай, который они обычно выбирают под настроение. Сегодня это белый чай; он наполняет своим запахом всю комнату и зимняя стужа за окном совсем не чувствуется. Помимо чая на столе стоит ваза с белой розой, которую она принесла с собой. Молодому человеку абсолютно непонятно, где она смогла её отыскать, когда всё покрыто белой пеленой снега. Но его радует мысль, что есть что-то не пожухлое и засохшее, а свежее и живое. Рядом стоит коробка с печеньем и аккуратно нарезанный сыр на тарелке. Любимое угощение этих двоих – крекеры с сыром.

И вот они садятся за стол – два совершенно разных человека.

Они сидят друг напротив друга, чтобы он мог полюбоваться редкой, но неоспоримо прекрасной улыбкой и рубиновыми глазами гостьи. Она же просто хочет видеть его лицо и запомнить каждое движение, ибо давно не навещала своего товарища. Хоть она и не произнесёт это вслух, внутри она стыдится за это – совсем забросила и без того одинокого изгнанника.

Сейчас им ничего не надо, кроме длинных разговоров за чашкой чая.

Однажды, случайно встретив этого человека, она стала постоянно наведываться к нему в гости – от скуки и интереса, ибо здесь кругом было волшебство, в отличие от её, человеческого, мира. Она рассказывает ему новости о том, что с ней происходило, про свою семью и товарищей, учёбу, и между строк пытается оправдаться, что давно не была. Ему очень интересно слушать её истории, потому что у него человеческий мир вызывает столько же удивления, сколько у неё вызывает магический. И он совсем забывает, что она давно не заходила. Он знает, что это милое создание ждёт его историй. Историй отшельника, который совсем не похож на какого-нибудь типичного героя из сказок, что ей читали на ночь.

Он встречает её в домашней одежде и с непричесанными волосами, рубашка на нем всегда мятая (в ней он и спит, и бодрствует). За это он постоянно получает упрёки от ухоженной девушки, которая абсолютно каждый раз приходит в чистой, идеально выглаженной одежде, и волосы её всегда красиво убраны. Она не понимает, что это – привычка быть всегда готовым к нападению врага и, находясь в таком положении, от неё лучше не избавляться.

Они берут свои чашки и вспоминают, как впервые встретились, как удивлялись и знакомились с миром каждого из них, как полюбили эти чужие миры и, возможно, друг друга.

Вспоминают, как иногда грустили, как она плакала, сидя на том же самом месте и не в силах успокоиться, а он утешал её, обещал всегда быть рядом.

Вспоминают, как гуляли по лесу летом, оставив обувь дома. Держались за руки, наблюдали за ночным небом, а под ногами вкусно хрустела трава. Они оба были абсолютно счастливы.

Они поняли, что можно быть совершенно непохожими, разными и даже прийти из другого мира, но всё равно найти то общее, что останется самым главным.

Она поставила чашку на стол, сделав последний глоток. Ей не хотелось уходить отсюда никогда, потому что только здесь живёт чудо и сказка, Только здесь живёт он.

За окном уже давно стемнело, поэтому до конца леса они шли вместе, почти без слов. Почему-то обоим казалось, что они прощаются, но ни один из них не решился сказать это вслух. Они оба остановились – настала пора прощаться. Это всегда был ужасный миг. Она бережно взяла его руки в свои и посмотрела в тёмные взволнованные глаза…

У кого-то залаяла собака и послышались голоса, оба опустили руки.

Девушка уже развернулась, чтобы идти домой, но он схватил её за плечо и на прощание быстро коснулся губами её холодной щеки, а затем долго смотрел вслед на удаляющийся силуэт, пока тот не исчез вовсе.

Как только солнце залило своим холодным светом комнату, девочка открыла глаза с мыслью, что сегодня снова нужно навестить своего тайного товарища, дабы искупить вину за столь долгое отсутствие. Необычайно быстро сделав свои дела по дому, она потеплее оделась и захватила с собой коробку с печеньем. Быстрым бегом она преодолела неблизкий путь до его дома в лесу и лихо взобралась на холмик, за которым обычно начинается тропа к входной двери. Но вдруг замерла от удивления. По её щекам потекли слёзы, она упала коленями в сугроб, почти крича.

Вокруг были лишь тихие, покрытые толстым слоем снега поля, равнины и холмы. На много километров вперёд не было ничего, что напоминало бы тот самый дом. Не было ни его, ни яблонь, ни замёрзшего пруда, ни дыма из трубы.

И нет теперь ни чуда, ни сказки. И его тоже нет.

Скрытые эмоции

Когда человеку очень плохо и грустно он вдруг становится другим, совсем иначе чувствует и воспринимает информацию, всё вокруг и внутри него становится другим, абсолютно другим, не таким, как раньше. Ежели его плохие мысли направить в нужное русло, он окажется самым вдохновенным человеком, самым проницательным, самым понимающим и себя, и других.

Этот человек отрицает самого себя, а у нас есть только мы сами на всю жизнь. Тогда он рассуждает немного со стороны, но направление мыслей деструктивное. Он слишком строг к себе, слишком огорчён самим собой, оттого отрицает всё хорошее, что у него и в нем было, есть и будет.

Иногда он не может сказать и слова другим, (может, даже считает, что нет смысла с кем-то говорить, потому что ведёт внутренний диалог с собой), сам с собой борется, ищет пути, проблемы и корень их. Такого иногда надо отвлечь чем-то, может, даже поддержать, если возможно. Тогда ему либо легче станет, либо он будет думать уже немного иначе, стабилизировав негативные и положительные аспекты жизни.

Зато бывает, что сразу разведёт дискуссию о своих проблемах. О таком человеке, бывает, думаешь – правда ли ему плохо, есть ли эти проблемы на самом деле, имеют ли они смысл? Зачастую, махнёшь рукой: «Сам разберётся! Его слова – пустой трёп!» А на деле может оказаться не так. Некоторые люди так ищут выход из положения.

Вот и думай, на кого обратить внимание – то ли на молчуна, который в кулак, незаметно от чужого взгляда, собирает слёзы, то ли на того, кто часто повторяет, что хочет умереть и что всё его достало.

А ещё бывает, что обратить внимание нужно на самого весёлого среди этих людей, потому что иногда люди смеются лишь оттого, что, если бы не смеялись, им пришлось бы плакать. И плакать не еле заметно, а рыдать от души, взахлёб.

Сколько таких людей мы видим каждый день?

Иногда твой друг, вроде б даже близкий, говорит, что всё у него хорошо, улыбается тебе, а потом вдруг не отвечает на звонки, исчезает из твоей жизни… а потом снова появляется, улыбка у него всё такая же яркая, непревзойдённая! За ней и забываешь, что его не было долгое время. А потом вдруг думаешь: «Где же он был?» Однако эти мысли посещают совсем ненадолго, ибо какая разница, если сейчас он здесь, и всё с ним хорошо?

А было с ним всё хорошо в то время, что ты его не видел? А точно ли с ним всё хорошо сейчас?

Иногда за ежедневной суетой, кучей проблем и бытовыми делами забываешь о том, что есть другие люди, у которых может быть куча проблем, о которых они молчат. Молчат, но этим молчанием кричат о помощи.

У меня был такой друг много-много лет назад, когда я учился на первом курсе в университете.

Познакомился я с ним (точнее, с ней) в интернете. Вроде, сошлись в интересах, много общались. Хорошая девушка, немного необычная, хмуроватая, с несколько странным чувством юмора… но все мы не идеальны. Я тогда и не планировал долгого общения с ней.

Встретились пару раз. Оказалось, что даже имели общих знакомых. Все они были мне не близки, ей тоже, но некоторая схожесть в этом меня порадовала… её, вроде, тоже.

Честно говоря, я редко понимал, правда ли она радуется и радуется ли вообще. Она была очень хмурая, но, если улыбалась, я совсем забывал, какой хмурой она может быть, поэтому информация о том, что она грустная, быстро улетала у меня из головы. К тому же, казалось мне это немного наигранным (имею в виду, её грусть). Печалиться не о чем, в жизни всё есть… поэтому, в этом ей немного не верил.

Мы больше с ней переписывались, гуляли так, как исключение. Я немного её не понимал и, думаю, виновата переписка. Девушкой она казалась умной, одевалась неброско, за собой не особо ухаживала, но голова всегда была чистая, пахла приятно. Одежда только была мятая, но всегда чистая. На лицо тоже была вполне симпатична – не толстая, но и не сильно худая. На вид – абсолютно обычная девушка. Правда, что на уме у неё было, я не знал.

То ли к лучшему, то ли к худшему.

Она часто говорила, что не хочет жить, но я её не понимал. Для меня это было желанием подростка выделиться из толпы… даже не знаю, что-то такое. Я был старше и всё сваливал на переходный возраст. Думал: «Хотела бы умереть, давно бы это сделала.» К тому же, она такие речи толкала, если я вдруг был расстроен и говорил о том же самом, мол, «Вселенная уполномочила меня жить, и я не имею право пойти ей наперекор.»

Правда, я замечал одну неприятную вещь – под её длинными рукавами рубашки появляются новые порезы, летом она никогда не ходит в футболке. Настроение ухудшается, а мысли становятся все более скорбными.

Глубоко я, конечно, не копал. Она почему-то заставляла «про все эти пустяки забыть». Думать об этом стал только сейчас. Правда, понять не могу – с чего бы это?

Про порезы я тоже думал, что всё – глупость, просто подросток. Даже иногда злился, что девушка умная, а страдает каким-то идиотизмом. Со стороны мне казалось так. Что было на самом деле – утверждать не берусь. Боялся ли я за неё? Нет. Я был убеждён, что она лишь демонстрирует, насколько не такая как все. Тогда это было модно. Все подростки занимались самоуничтожением, все придумывали себе психические расстройства и гордились тем, что они не такие как все. Но она никогда не говорила таких слов. Она не придумывала себе ничего, ничем не гордилась, шрамы не показывала. Скорее, прятала их. Не знаю, стыдилась ли.

Иногда я ехал в автобусе и под городской гул думал об этой девушке. Чем-то она меня поражала, притягивала к себе, никак не отпускала, хоть даже и не старалась удержать. Интриговала меня до ужаса! Мне всегда было интересно, что же будет дальше.

Помню вот, шли с ней по дороге, а вокруг роща. Вся трава мокрая от недавнего дождя, грязь вокруг… а она посреди своих же слов сорвалась с места и побежала вдоль рощи. Я остановился и забыл сразу, о чем мы говорили. Залюбовался, наверное, как девчонка в юбке бежит, рассекая холодный воздух и мокрую траву. Она потом обратно прибежала, и в руке у неё был какой-то нелепый розовый цветок. Только хотел спросить, что это было, а она разговор с прежнего места начала и даже выражение лица не поменяла. Глаза только мечтательные стали. Смотрю на неё, а у неё все ботинки в грязи, колготки немного порвались, вся одежда вымокла. Я огляделся вокруг, надеясь понять причину такого спонтанного поведения. Искал, искал… и понял только, что вокруг ни одного цветка больше нет. Осень была на дворе. Видимо, думала, что не доживёт до лета последний цветочек и захотела сохранить его.

Действительно сохранила – засушила.

Или вот. Ехали мы как-то на автобусе в другой город. А там, посреди дороги, чуть ли не посреди леса, какое-то пригородное кафе. И тут она вспомнила, что однажды ела там что-то очень вкусное (сейчас и не вспомню, что именно). Заставила меня вместе с ней вылезти, уверяя, что отсюда сможем дойти пешком. Я дороги не знал и послушал её. Она с ужасно довольным видом ела это блюдо, меня угостила. А потом радостно заявила, что мы даже половину пути не проехали, придётся снова садиться на автобус.

Какие-то глупые и детские поступки она совершала, иногда они даже злили меня. Но вспоминал я о них с теплотой, а разгадку её сердца так и не мог найти.

Я, пожалуй, даже не понимал, как она ко мне относится. Другом она меня не считала, на что-то романтическое не намекала, но общались мы много, и о том, зачастую, что не каждому расскажешь.

Иногда я думал, что она влюблена в меня, в другое время думал, что она не особо хочет со мной общаться. А потом вдруг считал себя её лучшим другом. Спросить напрямую не мог. Я был уверен, что она рассмеётся мне в лицо, но ответа не даст.

Когда мы только познакомились, ей было, кажется, 15. Самому мне было 18. Она прогуливала школу, в тайне курила и пила низкоградусный алкоголь. Мне казалось, что, на самом деле, всего этого ей не хочется, но она старается не отставать от остальных. Никогда не мог понять – от кого? Может, от меня? Друзей у неё не было, только какие-то интернет-друзья, которыми она тогда дорожила. И то, по её словам, они осуждают столь странный выбор образа жизни. Пила она всегда залпом, потом ставила бутылку, и в глазах её светилась печаль. Я думал, что ей было мало этой бутылки. Иногда старался заглянуть глубже. Как-то спросил её:

– Каролина, тебе приносит какое-то иное чувство вкус алкоголя?

Она призадумалась, отвела взгляд в сторону и ответила:

– Я не пьянею. Иногда ощущение, что нужно выпить эту бутылку за раз до дна, и тогда станет… то ли легче, то ли свободнее, то ли что-то изменится.

– А по итогу что?

– По итогу только неприятный привкус и желание больше никогда не пить.

– Зачем тогда пьёшь?

– А ты зачем?

– Я чувствую расслабление. Некое уединение с самим собой, словно сам в этой бутылке оказался и смотрю в зеркало. Я не заперт, не пойман. Просто наблюдаю за собой и замечаю оплошности, вижу что-то совсем сокровенное. По сути, для меня он имеет смысл… хотя тоже непонятно, зачем пью. Удовольствия никакого.

– Вот и я по той же причине. Почему нельзя было просто колу купить, не так ли?

Когда я с ней разговаривал, чувствовал близость, какую-то родственную связь. Мне страшно было подходить близко. Страшно было, что она ощутит, что я уж слишком близок для неё, и исчезнет. А где её потом искать? Я бы искал… но не нашёл бы. С ней так всегда; не выносит долгого общения, но и без него ей тяжело.

– Знаешь, я с тобой познакомилась и стала зависимой. Мне теперь непременно хочется тебе о чем-то интересном рассказать, написать тебе, встретиться! Обычно я такого не ощущала. Кажется, вот уйдёшь ты – и я даже не почувствую. Но, пока ты здесь – я зависима от общения с тобой, – говорила она.

Иногда она вдруг плакала. Я не знал, отчего это, поэтому просто ждал, когда слёзы перестанут капать ей на джинсы. Затем она снова улыбалась и запрещала говорить о произошедшем. Также спрашивала, слышу ли что-то, или ей кажется. Ей всегда казалось. Поэтому она расстраивалась и становилась серьёзной. Я был обескуражен таким поведением. Ну, послышалось ей что-то, зачем об этом переживать. Но, видимо, переживать было о чем. Я часто тайком разглядывал её лицо. В глаза она мне не смотрела, больше вниз или на птиц, летящих по небу. У неё было милое лицо, большие глаза темно-серого цвета, большие губы, которые умели изгибаться в самой красивой улыбке и так страшно тряслись, когда она плакала. Маленький нос на лице, по которому рассыпаны еле заметные веснушки, длинные ресницы… наверное, если бы она проявила ко мне симпатию, я бы хотел себе такую девушку.