Повесть ведьминых лет

Ведьмин чай

– Чаинки не умеют предсказывать будущее, это всем известно.

– Кроме самих чаинок.

– Ну да, нужно быть совсем слабоумной, чтобы спорить с чайной заваркой.

Терри Пратчетт “Маскарад”

Коридор из гостиной на кухню был сам по себе местом очень примечательным. Изогнутый, не широкий, но и не узкий, достаточно хорошо освещённый слегка запылёнными лампами. На полу – полосатый плетёный ковёр жесткой нити, об который постоянно кто-то запинался.

В коридоре смешивались запахи съестного с кухни и табака из гостиной, где жители дома любили задумчиво посидеть у камина. А ещё в коридоре обитал сервант. Он выплывал из-за поворота монструозной тушей и словно никому не хотел давать доступа к тому, что внутри.

Тётушка Ли, по её словам, хранила там: "Всего понемногу, чего уж, посуду, пряности, – тут она неизменно лукаво подмигивала, – и всякие колдовские корни и травы, позволяющие из самого простого блюда или напитка сотворить что-то волшебное".

"Вот, возьми, мой особый чай. От простуды и следа не останется!"– причитала она и совала с грубоватой нежностью в руки большую благоухающую кружку. После, у камина, забавно грозила кочергой: "Пей, пока не остыл!"– и укрывала пледом, что-то тихо напевая под нос.

"Мелисса от головной боли, ромашка и шалфей для горла, немного кореньев, имбирь и солодка, и ещё лепесток клевера – на счастье", – отвечала она на вопрос о том, что же входит в состав варева. И сколько я себя помню, ингредиенты каждый раз были разные.

После, убаюканный тихим пением и огнем в камине, я засыпал в необъятном уютном кресле, а наутро был бодр и первым делом шел наколоть дров в поленницу.

И вот как-то раз мне повезло застать тётушку в коридоре, когда её руки были почти по локоть погружены в тёмные недра серванта. Я загляделся на перевязанные бечёвкой пучки трав, на коренья в банках тёмного стекла и на семейство пузатых горшочков, в которых тётушка иногда запекает мясо.

– Убереги свой любопытный нос от встречи с половником, мальчик, – как нерадивого ребёнка отчитала она меня, хотя вновь гостить в её доме я начал лишь разменяв третий десяток. – Здесь спрятано волшебство! – улыбнувшись, сказала она и покосилась украдкой на надёжно задвинутую от "всяких неразумных мальчишек, которым дай только волю разболеться"пузатую бутылку бренди.

Основной закон ведовства гласит: вы всё решаете сами

По правде говоря, многие ведьмы могли за всю жизнь ни разу не сотворить серьезное, очевидное колдовство (они лишь плели запутки и ловушки снов и проклятий, что за колдовство не считается, будучи скорее народным творчеством, и все остальное ведовство заключалось в занятиях медициной, здравом смысле и способности выглядеть сурово в остроконечной шляпе).

Терри Пратчетт “Шляпа, полная неба”

Тётушка Ли убирала чердак.

Как беден иногда бывает язык, и как много порой значит контекст. Ведь фраза: "Тётушка Ли убирала чердак"не передаёт той эпичности, того скрытого героизма, той печати обречённости на лице тётушки, когда она решилась на подвиг. Сегодня или никогда! И разложила лестницу в небо.

Разумеется, я не мог спокойно прохлаждаться, несмотря на отпуск, оставив тётушку воевать с легионами старья и пыли. К тому же, я был уверен, что уж чердак-то в этом доме точно окажется богат на всякие волшебные диковины.

Несмотря на то, что тётушка – человек аккуратный и чистоплотный, ей не чужда простая бережливость людей, всё в жизни получающих собственным трудом. Поэтому вещи на чердаке появляются с завидной частотой, а магия уборки в нём творится лишь раз в году.

Поэтому, когда я закончил подъем по довольно хлипкой выдвижной лестнице, меня приняло не самое волшебное, но и не совсем обычное помещение. Я-то уже навоображал себе что-то из фильмов ужасов: завешанные полотном проклятые зеркала или картины, большие кованые сундуки, которые лучше не открывать, безмолвные манекены в старинных платьях, кипы архивных папок и фотоальбомов…

Впрочем, уж фотоальбомов тут было достаточно. Был и сундук, правда, из плетеного ротанга, в котором эти фотоальбомы и хранились. И даже зеркало было – самое обычное, без рамы, не разбитое – для того, чтобы понять, превратился ты в поросёнка или ещё можешь работать, смеясь, пояснила тётушка.

Мы протирали вещи, переставляя с места на место. Что-то тётушка, скрепя сердце, разрешала выбросить или отправить в камин. И нет, это не мы провели добрые несколько часов за рассматриванием фотографий юной цветущей Ли и моей столь же юной матери: они улыбались фотографу посреди сада, кокетливо удерживая сложносочиненные шляпы – видимо, день был ветреный.

Когда я спросил тётушку о заинтересовавших меня шляпках, получил в ответ несерьезный шлепок пыльной тряпкой по попе: "Никогда, мальчик, не спрашивай у уважающих себя ведьм про выбор фасона шляпки!"– намеренно высокомерным тоном проговорила она.

– Видишь вон тот шкаф? – она махнула рукой, державшей тряпку, в сторону добротного платяного шкафа, и в воздух взметнулось ещё немного пыли. – У каждой честной ведьмы есть шкаф, полный шляп. Именно здесь скрыты наши величайшие победы и стыднейшие провалы.

Разумеется, сунуть нос в содержимое мне тётушка и близко не дала.

Но я видел, какой поволокой затянулись её глаза. Она заново окунулась в памятные события своей молодости, и проснувшаяся ностальгия стоила нам затянувшейся ещё на двух дней уборки. И двух вечеров у камина, проведённых в тихом и уютном молчании.

Когда мы покончили с чердаком, тётушка Ли решила прогуляться вместе со мной до озера. Идти было не более часа медленным прогулочным шагом, погода радовала: дождливые дни пришлись на уборку, сейчас же выглянуло последнее тёплое солнце осени, ветер умолк, затихнув где-то в деревьях.

Мы уже было собрались выйти из дома, как я решил напомнить: "Ли, а как же шляпа?"

Я стал свидетелем воистину волшебного зрелища: искра понимания в глазах, магически быстрый подъём по лестнице, горделивый кивок и нежное касание полей кончиками обтянутых перчатками пальцев. Невесомое кружево соломы, кокетливо повязанная лента и строгий чёрный шёлк – неожиданно, но очень гармонично и красиво.

Мы с ведьмой вышли на прогулку.

Дух дождя

Основное неписаное правило ведьмовства гласит: "Делай не то, что хочешь, а то, что я тебе говорю".

Терри Пратчетт “Ведьмы за границей”

Тётушка Ли считает, что осень начинается с духа дождя.

Не так важны числа на календаре: они придуманы людьми и для людей, а когда люди влияли на смену сезонов?

И не важна погода: заморозки бывают и летом, не каждая зима холодна и закутана в снег, весна и осень вообще словно соревнуются, кто лучше разыграет людей, а мерзкое межсезонье – всегда мерзкое межсезонье, разница лишь в том, что длится оно в разных местах по-разному долго.

Тётушка, как и все почтенные ведьмы на пенсии, справедливо считала, что такое понятие, как отошедшая от дел ведьма, существует только в теории, и могла позволить себе не обращать внимания на течение времени и всяческие прогнозы: "Ведьмы, мальчик, не верят в богов и почтальонов, и совершенно правильно не доверяют синоптикам!"– говорила она.

– О, мальчик, большого ума не надо, чтобы отличить обычный среднестатистический городской дождь от того же летнего грибного ливня. А когда придёт Дух осени – Дух дождя, ты точно не сможешь его ни с чем спутать, – было самым внятным объяснением.

Мы как раз возвращались с очередной поздней прогулки вдоль озера, когда закатное небо очень резко затянулось плотными тучами. Тётушка приказала ускорить шаг, поглубже натянула на голову очередную шляпу – за наши прогулки, ставшие после чердачной уборки регулярными, я успел перевидать немало разных на её голове – и с завидной бодростью двинулась к дому.

Ливень застал нас в паре шагов от крыльца, так что никто даже не вымок. За прошедшие примерно полчаса небо стало поразительно низким и тёмным, его то и дело расчерчивали яркие молнии, за которыми следовал гром. Одна из молний, казалось, ударила где-то совсем рядом с нами, подняв огромную стаю птиц над лесом у озера.

Разумеется, в доме не было света. Я попытался было пройти вглубь дома к камину, но это оказалось не так просто. Подумать только, я живу здесь уже несколько недель и был совершенно уверен, что хорошо изучил расположение предметов, чтобы беспрепятственно ориентироваться в темноте. Но я не имею никакого представления, обо что я только что запнулся.

– Стой где стоишь, дурачок. В моём доме только я могу спокойно ходить в темноте. Иначе какая бы из меня была ведьма? – на этот раз я действительно не понял, шутит тётушка или говорит серьезно.

Вот каблуки тётушки стали глуше, почти не слышны – идёт по толстому ковру холла. Пара неожиданно громких шагов – по паркету мимо гостиной – и щёлчок замка. Скрипят ступеньки под ногами постепенно спускающейся в подвал тётушки. Тишина нарушается лишь бормотанием Ли, которое я не могу разобрать.

Я попытался повторить её путь хотя бы до гостиной, но за пару шагов умудрился обо что-то удариться локтем, зацепиться лбом и один раз даже уколоть ягодицу о вещи, которых в пустом коридоре никогда не было…

Всё также бормоча под нос, тётушка вернулась из подвала, прошла через холл в гостиную и – судя по звуку – бросила что-то в кресло и завозилась у камина.

Мало-помалу занялось пламя и я начал ориентироваться по силуэтам и теням. Тётушка повернулась к креслу и стала доставать оттуда скинутые в беспорядке свечи разной формы, размеров и цветов, зажигая по очереди и расставляя в гостиной. Воздух потихоньку наполнялся вместо грозовой свежести ароматом каких-то дымных терпких пряностей.

– Опять в темноте перепутала ящики со свечами, – глядя в камин, сказала тётушка, – но оно и к лучшему. Чуешь? Осень пришла.

Алтарь

Ведьма должна вести себя как ведьма. А все остальное – это драматические эффекты. Поверь мне, настоящая магия творится у людей в головах.

Терри Пратчетт “Вещие сестрички”

Пробуждения всегда неожиданны. Даже при самом плавном переходе из сна в реальность ты никогда не сможешь поймать то ускользающее "вот, сейчас проснусь". Сны умеют сбегать быстрее самых шустрых скакунов.

Я спал неспокойно, то выплывая из грёз, то проваливаясь в них снова. Стояла глухая ночь. Дождь, начавшийся под вечер, не утих до сих пор, и пусть обычно перестук капель меня убаюкивал, сейчас от сонного спокойствия не осталось и следа.

Мне надоело гипнотизировать потолок, поэтому я решил спуститься вниз. Посижу у камина или выпью чаю – всё лучше, чем лежать попусту.

Когда я иду по коридору к лестнице вниз, я вижу, что в оранжерее горит свет. Видимо, тётушка или забыла погасить там лампы, или тоже оказалась обделена сегодня благосклонностью Морфея. Я останавливаюсь и, прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрю на внушительное строение из стекла и металла. По стенам и окнам, будто маленькие молнии, пляшут и рассеиваются лучики и блики. Я с трудом отрываюсь от созерцания и иду дальше.

В этой части дома тепло, светло от стоящих по углам больших фонарных ламп и пахнет влажной землёй. Я прохожу по крытому переходу, добрым словом поминая того, кто придумал соединить все постройки на земле Ли в единую систему, и через незакрытую дверь в теплицу вижу тётушку.

Она словно вальсирует, подчиняясь какому-то ритму, среди цветов и камней, зачем-то меняя какие-то местами или сдвигая ближе друг к другу. Мне даже ясно слышится, как она обменивается репликами с каждым горшочком. Лишь когда цветы снова принимают единственно правильное, известное только тётушке, положение, она останавливается, утирает лоб и оборачивается ко мне.

– Что, мальчик, не спится? – тихо спрашивает она. – Немудрено, в такую-то ночь. Не бойся, перемены всегда волнительны, но это к лучшему.

Мне хочется узнать, что за перемены она имеет в виду, и я делаю шаг, чтобы войти в теплицу.

– Нечего тебе здесь делать, мальчик, иди лучше спать, – останавливает она мою занесённую для шага ногу, – иначе мне придётся принести тебя в жертву.

Я послушно возвращаюсь в комнату, ложусь и почти сразу проваливаюсь в сон, стараясь не думать о тихих словах мне вслед…

"У каждой ведьмы свой алтарь".

Маленький страх

Основная проблема ведьм заключается в том, что они никогда не бегут от того, что по-настоящему ненавидят.

Терри Пратчетт “Ведьмы за границей”

Тётушка Ли обосновалась в подвале.

Третий день подряд мне удавалось увидеть лишь руку в высокой перчатке из плотной дублёной кожи да кончик носа, высунувшийся из двери. Она забирала у меня пакет с только что купленными или найденными в доме вещами и всучивала вместо него очередной список необходимого.

Иногда вместо списка я удостаивался легкого кивка и бормотания наспех: "Некогда, спустись через пару часов".

Я читал книги из библиотеки, шатался по дому, даже сходил на почту за свежей прессой. Решил было догулять до озера, но понял, что без тётушкиного присутствия не получу от прогулки и малой части обыкновенного удовольствия. Я расхищал запасы еды, но пока не пытался готовить что-то взамен. Даже зная, с каким трепетом тётушка относится к порядку вещей на её кухне, я бы всё равно физически не смог его не нарушить.

Я ждал и скучал, понемногу удивляясь, как быстро я привык к жизни в ведьмином доме.

Всё это время Ли в подвале что-то тёрла, строгала, смешивала и отделяла. Кипели жидкости в сосудах, ступки постоянно были чем-то заполнены, запасы трав в доме постепенно уменьшались, но дело шло к концу. Варево было готово: правильный цвет, нужный запах, идеально выверенная консистенция, осталось лишь дать чуток настояться.

Глаза Ли слипались, но она твёрдо стояла на ногах и уверенно держала в руке ложку, которой только что закончила перемешивать зелье. От усталости под глазами залегли тени, а кое-как собранная под косынку копна волос сделала бы честь разбойнику с большой дороги, никак не почтенной ведьме.

Ли не очень любила зелья – слишком много отдачи они требовали. И Ли очень не любила – нет, не боялась, ведьма она или кто? – насекомых. Но если уж что случалось, действовать она предпочитала решительно.

Три дня назад тётушка заметила, что в саду завелись плодожорки.

Время собирать камни

Быть ведьмой – значит всем сердцем верить в себя и быть за себя в ответе.

Терри Пратчетт “Пастушья корона”

Это утро началось необычно: я проснулся от деликатного постукивания в дверь комнаты. Обычно Тётушка предпочитает не трогать никого поутру, позволяя каждому самостоятельно решить, когда и как именно начинать день.

Оказывается, Ли нуждалась в сопровождении на ярмарку мастеров в соседнем городе.

Все транспортные проблемы здесь решались просто: ты либо идёшь пешком, либо осваиваешь велосипед. Остальное лежит в вотчине железной дороги.

И вот, наскоро приведя себя в порядок и захватив с собой бутерброды и термос с ароматным чаем, я вместе с Ли оказался на платформе. Вокзал, затем пара не слишком примечательных станций по пути – и мы на месте, на станции в двух шагах от центра, где и была ярмарка.

Торопливым шагом мы добрались до площади, пестреющей разномастными палатками и шатрами мастеров-торговцев. Но тётушка, казалось, уже знала, зачем пришла. С упорством ледокола она пробуксировала меня, вцепившись в ладонь, почти до самой окраины. Как раз туда, где стояли непримечательные на первый взгляд шатры.

– Смотри внимательно, мальчик, – ока указала на вышитые у подножья шатров символы, – вот так потомки горных и подгорных народов защищают старым наречием свои дома от зла и недобрых мыслей.

Тётушка, тихонько вскрякнув, откинула тяжелый даже на вид полог шатра, и мы оба вошли внутрь. По периметру безлюдного помещения стояли обтянутые кожей сундуки и полки, а ближе к центру было сооружено что-то вроде импровизированной – мне не могло прийти в голову, как и зачем можно было бы соорудить что-то настолько несуразное сознательно – стойки из металлических скоб и камней. Откуда-то из глубины играла тихая музыка, исполняемая на струнном инструменте.

– Мир этому дому, – выкрикнула тётушка. С этих слов ведьмы обычно начинают все свои знакомства. Крайне удачная фраза – она, как любил говорить старый тётушкин друг, сразу заставляет людей задуматься, а что еще эта женщина может пожелать этому дому.

Кряхтя и, как мне показалось, очень показательно охая, из глубины шатра вышел низкорослый коренастый человек в модном костюме, сразу сообщавшем посетителям: перед вами хозяин. Тётушка разулыбалась так истово, будто бы её челюсть была оснащена дополнительным комплектом зубов, и надвинулась на лавочника с удвоенным интересом:

– Мне пару малахитов с горных выработок, да побольше, потом турмалина чёрного, жеоду аметиста и горного хрусталя. Ну и речных галек с самых верховьев Чёрной… – размеренно перечисляла Ли.

Коренастый кивнул и ушел обратно минут на десять. После вернулся и вывалил на прилавок всё запрошенное. Тётушка разве что на зуб не попробовала интересующие её камни, я же всё это время потратил на изучение стоящих вдоль стен шатра полочек с камнями и кристаллами всех форм и возрастов.

Расплатившись гроздью чего-то блескучего, выуженного из глубокого кармана, тётушка ухмыльнулась, крепко пожала руку хозяину и улыбнулась мне:

– Ну, мальчик, хватай добро!

И вот теперь-то я понял, что значили вздохи тётушки про то, что в саду недостаёт важных камней: "Иначе никакая плодожорка бы и на милю не подлетела!"– и зачем ей понадобился сопровождающий на ярмарку.

Ведьмы не любят излишнего физического труда.

Никуда без чая

– А ведьмы всегда жульничают, – пожала плечами нянюшка Ягг и оглянулась на спящую фигуру. – Это известно всякому, кто хоть немного разбирается в ведьмах.

Терри Пратчетт “Carpe Jugulum. Хватай за горло!”

– Заклинания школы трансмутации изменяют свойства существа, объекта или окружающей среды. Они могут превратить врага в безвредное существо, укрепить силу союзника, заставить объект двигаться по команде заклинателя или улучшить врожденные способности исцеления существа, чтобы быстро оправиться от травмы, – тётушка Ли уверенно листала видавшую виды книгу в поисках описания нужного заклинания. – Ага, так, "Заклинание, превращающее металл в дерево…", нашла. Заклинание, превращающее металл в дерево – это заклинание седьмого уровня школы трансмутации, колдовство занимает целое действие, распространяется в диапазоне трёхсот футов. Требует… – Ли перевернула страницу массивной красно-золотой книги, – да, требует произнесения формулы вслух, сотворения пассов руками и наличия, собственно, куска металла. Срабатывает мгновенно. А теперь я превращаю твои латные доспехи в дерево! Уа-ха-ха!.. – злорадно захихикала она в лицо даме, сидящей в кресле напротив.

– Дай, я сама прочитаю! – как говорится, боец был немного недоволен. Она взяла у Ли книгу и начала зачитывать оттуда сама. – Это заклинание позволяет вам преобразовывать любые немагические металлические предметы в дерево. Если существо владеет или носит целевой объект, оно проверяет Крепости тела с преимуществом. Хм-м-м… – и явно не удовлетворилась прочитанным. – Оружие, преобразованное из металла в дерево, получает штраф минус два… так… ломается при выпадании единицы или двойки, а когда класс брони уменьшается до десяти, она уничтожается. Хм-м-м… – под конец сидящая в кресле совсем погрустнела.

– И отменить это могут только заклинания Желания или Чуда. И они девятого уровня, а ты – нет! – если бы ехидство было мировой валютой, тётушка была бы очень богатой женщиной.

"Надо заварить им ромашкового чаю", – решил я, вставая с дивана и покидая гостиную, где в креслах, расставленных вокруг массивного деревянного стола, который мне пришлось перетащить из соседней комнаты, расположились благостные на первый взгляд дамы.

Тётушка как-то сказала, цитируя своего старого друга, что «сборище ведьм – это группа, состоящая сплошь из вожаков, которым некого возглавлять». Глядя на то, как эти милые леди по чём свет костерили друг дружку, яростно бросали на стол кубы и в голос хохотали при удаче, я понял, что не всё так просто в этой фразе. И ещё я никогда бы не подумал, что тётушка не только сама играет в настольные игры, но и подсадила на "Подземелья и Драконов"всех своих ближайших соседок.

– Ли, кажется, перед нами босс! У тебя просто нет выбора, кроме как стать лучшей, разрази тебя гром, главной ведьмой, которой у нас нет. Ату его!

"Да, чай и печенье. Определённо, печенье!"

Каждому своё

Ведьмам никогда не нужно оглядываться, потому что они должны знать, кто у них за спиной.

Терри Пратчетт “Платье цвета полуночи”

Сегодняшний день, видимо, был в личном календаре моей жизни Днём всех малых несчастий – начиная с самого утра, которое я встретил, свалившись с кровати впервые за, наверное, пару десятков лет.

По дороге в ванную, что была буквально в пяти шагах от кровати, я успел наступить пяткой на неизвестно откуда взявшуюся в моей комнате резиновую пищащую уточку и здорово испугаться, чувствительно приложиться бедром об угол тумбочки и крайне больно зацепить мизинцем дверной косяк. Затем я, видимо спросонья, запутался в двух кранах старинного смесителя и умудрился плеснуть себе в лицо освежающего почти-кипятка. Не смертельно, но неприятно.

Надо ли говорить, что по лестнице я спускался уже с максимальной осторожностью и совершенно улиточьей скоростью?

Тётушка к тому моменту приготовила завтрак и ждала меня за столом. С тех пор, как осень официально вступила в свои права, мы перестали завтракать на веранде и перебрались за небольшой уютный стол на кухню. Ли считала, что первая трапеза дня должна проходить максимально расслаблено, без накрахмаленных скатертей, дорогих сервизов и чопорной сервировки. От этого, мол, и просыпаться комфортнее, и дальше жить уютнее. Всех остальных трапез дня, впрочем, это тоже касалось.

Когда я укусил свой тост, а тот оказался подгоревшим, чего за тётушкой никогда не водилось, я решил вывалить на Ли все свои беды.

– Ох, мальчик, у всех бывают неудачные дни, с чего бы тебе быть исключением? Хотя у тебя это итак редкость, – отмахнулась было она, но тут же подняла на меня серьёзный сосредоточенный взгляд, – раз в пять лет, не чаще? Раз знаешь, что сегодня за день, просто поберегись и будь внимателен, ну а я послежу.

– Раз в пять лет? – задумался я, припоминая все случаи, когда беды на меня наваливались будто лавиной. – А ведь и правда, так, – тут я ненадолго задумался. – Это что же, и предсказать такое можно? – спросил и, дождавшись кивка, продолжил, распаляясь. – А научи?! Мне понадобится хрустальный шар или старинная колода таро? Так я найду!

– Затараторил-то, гляди… И зачем тебе вся эта ерунда? Разве могут расписные картонки что-то знать о судьбе? Разве стекло само по себе может что-то показать? Те же звёзды движутся на небосводе по своим законам, пусть и сложным и порой непонятным, но как раз поэтому их предсказать можно, если захотеть. Этому можно научиться, – она окинула меня долгим взглядом, оценивая реакцию на слова.

– Но… – я было попытался перебить, но по вскинутым бровям тётушки понял, что стоит дослушать объяснения. Во избежание.

– А будущее предсказывает ведьма. И то, если это самое будущее не слишком против быть предсказанным.

Она замолкла и сделала несколько глотков благоухающего травяного чая. Потом тихо вздохнула и продолжила:

– Хорошие предсказатели – большая редкость, потому что все предпочитают плохих провидцев, у которых можно гарантированно получить требуемую дозу бодрости и оптимизма, как говорил один мой хороший друг. А одна моя знакомая хорошо предсказывала будущее по пене в пивной кружке. Пена неизменно показывала, что ей вот-вот предстоит насладиться напитком, и почти наверняка бесплатно.

Напряжение, завладевшее мной в момент тётушкиного рассказа, вдруг пропало, и я с легкостью улыбнулся и тоже потянулся за своим чаем. Тост, взятый вместо горелого, был вполне свежим и ожидаемо вкусным.

А когда мои мысли уплыли уже далеко от утренних неприятностей к вещам более интересным, Ли вдруг продолжила:

– У каждого из нас свой способ, мальчик, и никто не может тебя ему научить. Только жизнь.

Тогда

– Ведьмы, хотят они того или нет, тяготеют к крайностям, где сталкиваются друг с другом две стороны, два состояния. Их тянет к дверям, окружностям, границам, воротам, зеркалам, маскам…

Терри Пратчетт “Маскарад”

Дождь и не думал прекращаться. Капли настойчиво стучали по всем поверхностям уже больше суток, и тётушка была совершенно уверена в том, что дождь не прекратится до четверга: "Знаю я эти затяжные местные ливни".

Сначала ни у меня, ни у Ли не было настроения. Мы сидели у камина, молчали, лишь иногда лениво, по паре реплик в час, перебрасывались словами. То и дело то она, то я дремали, не покидая гостиной. Даже обедали наскоро сооруженными бутербродами там же в креслах. А вместо ужина взяли яблок, собранных в саду ещё до дождя, и разбрелись по постелям.

На следующий день всё пошло гораздо бодрее: тётушка позвала меня в оранжерею. С той самой ночи, когда я застал её за переустройством пространства, я не был в святая святых этого дома. Но предварительно Ли попросила принести с чердака маленький сундук – один из тех, что мы даже не стали открывать при уборке. Сундуков было шесть штук, и создавалось впечатление, что это два очень похожих набора для хранения вещей.

В сундуке под грудой разных хлама обнаружилось небольшое, с мою ладонь, прямоугольное зеркало в металлической, похожей на серебряную, оправе с геометрическим узором. Там хранились маленькая, по видимому, медная джезва с обожжённой с правой стороны деревянной ручкой, курительная трубка тёмного дерева и две маленькие деревянные шкатулки, на которых был вырезан растительный орнамент.

Тётушка достала зеркало, протёрла его взятой со столешницы замшевой тряпочкой и подошла к одной из высоких полок. Аккуратно сдвинула два горшка и прислонила к ним зеркало так, что оно оказалось как раз на уровне глаз. Тётушка дополнительно подпёрла раму у основания тремя небольшими, но довольно увесистыми кусками гальки. Отошла на пару шагов, оглядела получившуюся конструкцию и удовлетворённо кивнула.

– Когда-то давно, – начала она тихо и будто бы неуверенно, – когда-то давно я очень любила это зеркало. А потом перестала… – она обернулась ко мне и продолжила, – ты спрашивал меня недавно о хрустальных шарах и предсказании будущего. Так вот, мальчик, я сказала тебе совершенную правду: вещи для этого не нужны. Хотя бывают исключения, как, впрочем, и везде.

Она взяла с нижней полки садовую лейку и вручила мне, себе взяла почти такую же, и мы продолжили разговор за полезным делом. Тётушка сказала, что не может и не будет рассказывать ни о её собственном способе "договариваться с будущим о будущем"– как по мне, довольно путанная терминология, – ни о известных ей чужих способах.

– Ведьмы не зря хранят свои секреты. Знаешь, откуда берутся суеверия? Это секреты ведьм, попавшие не в те руки и ставшие сами по себе волшебством. Поэтому, как говорил мой хороший друг, суеверие не всегда ошибочно.

Неспешно переговариваясь, мы закончили поливать цветы. Тётушка попросила собрать и отнести на место сундук с чердака. Когда я складывал его содержимое обратно и пытался расположить предметы так, чтобы влезло всё, я случайно задел ручкой джезвы крышку одной из шкатулок и она приоткрылась. Внутри на мягком постаменте лежал маленький, размером с глазное яблоко, хрустальный шар.

Я в некотором недоумении закрыл шкатулку, ещё немного сдвинул джезву и закрыл сундук. Я поднял глаза и наткнулся взглядом прямо на отражение лица Ли в зеркале.

– Зеркало, мальчик, и в самом деле способно отнять частичку души.

* * *

Под заливистый хохот и стук каблучков шляпы, кружась, падают прямиком на нерасшитые мешки с землёй. Игра в догонялки кажется лучшим способом решить, на чьи плечи ляжет сегодня унылая поливная повинность, а кто сможет спокойно колдовать над рассадой.

Когда с делами в оранжерее будет покончено и солнце зайдёт за горизонт, они пойдут на озеро за водой и кувшинками, чтобы после, при свечах, по глади воды напротив маленького серебряного зеркала гадать на суженых.

Танцевальная грациозность уступает эффекту неожиданности: столкновение в двери могло буквально посадить девушку в лужу, если бы не расторопность её визави. Он успевает ухватить хрупкую фигуру, но падение всё-таки происходит. Нет, не под действием гравитации – юная ведьма твёрдо упирается каблуками в землю, в то время как сама падает в болотную зелень глаз напротив.

Вечером – уже после долгой прогулки, на которую в качестве извинений её вытянет новый знакомый, так похожий на призрака из отражений, – ведьм будут захлёстывать слова и эмоции. Одну – в предчувствии обретенной судьбы, вторую – в предчувствии скорой разлуки. И даже трубка чёрного дерева, набитая травами и табаком из собственных запасов, раскуренная на двоих, не поможет им успокоиться. Это будет бессонная ночь.

* * *

Подошёл срок. Справляться с нервозностью, сидя на маленькой кухне, можно по-разному: пытаться пускать колечки дыма, надеясь, что уж на этот раз выйдет, или искать бодрости и успокоения у кофейных зёрен, в очередной раз разжигая газ под джезвой.

Буквально через пару минут, уставшая и счастливая, со второго этажа спустится матушка и обрадует всего одним словом: "Мальчик". Никто не заметит, пока не повалит дым, что джезва, куда ещё не успели налить воды, опрокинута на конфорку, кофе с пряностями рассыпан, а деревянную ручку потихоньку обугливает газ.

* * *

Ли окинет долгим взглядом маленькое зеркало в серебряной оправе с геометрическим узором на полке между горшков:

– Зеркало, мальчик, и в самом деле способно отнять частичку души.

Ведьмы действительно недолго оплакивают усопших. Им довольно и радостных воспоминаний. Ведьмы знают, что нужно хранить и беречь.

Лучшее сочетание

В принципе, нянюшка