Рассказы.

Предисловие.

Это сборник рассказов про мальчика, юношу, мужчину. «Соловей» – это история про мальчика, который просто учится в школе – невинно насвистывает и смеётся над жизнью. «Интуиция жизни» – это история уже не про мальчика, а про юношу, который женится и у него появляются дети, это история про юношу, который чувствует себя хозяином жизни. «Исповедь алкоголика» – это рассказ уже не о юноше, а о мужчине который стоит на краю пропасти под названием жизнь и не знает, как жить дальше – либо продолжать лавировать на краю обрыва, либо ринуться в пропасть головой вниз.

Соловей.

Произошла эта история в 1985 году, в мои школьные годы – я тогда перешёл из нулевого класса в первый. Наша учительница (Случевская Галина Семёновна) решила провести урок природоведения на улице, в ботаническом саду.

Февраль месяц. На улице морозно. Мы с Галиной Семёновной неспешно переходим от одной информационной таблички к другой. Учительница рассказывает про деревья и растения, которые сейчас стоят без листьев, совсем голые… …и о том, что пройдёт совсем немного времени и вся «ботаника» преобразится и окрасится в зелёные цвета.

Мы перешли к очередной берёзке, когда отряд снегирей спорхнул с дерева и «усвистел» подальше от громких «первоклашек».

– Да, ребята, птиц зимой намного меньше, чем летом, но очень скоро, когда мы вернёмся сюда весной, вы увидите, что пернатые будут сидеть на каждой веточке, весело разливаясь трелями, – рассказывала нам учительница.

И тут я решил подыграть Галине Семёновне…

…нужно сказать, что я не понаслы́шке знал о том, как поют птицы. Каждое лето я проводил на даче, а там рядом лес. Общение со сверстниками я предпочитал общению с птицами и научился неплохо имитировать их пение…

…и я засвистел. Стоял я в последнем ряду, у всех за спинами, и было сложно определить, откуда именно раздаётся соловьиное пение.

– Ой, ребята, – воскликнула Галина Семёновна и прямо всплеснула руками, – послушайте – это же соловей поёт. Ну надо же, как рано прилетел. Ещё зима, морозно. Видимо, ребята, эта птица чувствует скорое приближение весны. Послушайте, как звонка и красива песня соловья.

Мне стало приятно, что меня похвалили, точнее не меня, а соловья, но всё-равно, мне было очень приятно, и я засвистел ещё громче, чтобы всем было хорошо слышно.

Весь класс затих и даже наши «двоечники» замолчали и стали слушать соловьиную трель и тут, Петька Ким вдруг поворачивается, он стоял прямо передо мной, и громко говорит: «Да это Павлинцев!». И тогда весь класс, абсолютно весь, повернулся ко мне, и стало как-то тяжело свистеть, как будто мышцы лица задеревенели, и я замолчал.

Галина Семёновна посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Семёша, ты меня очень сильно обидел». Галина Семёновна развернулась и пошла и весь класс молча пошёл за ней, а мне стало очень стыдно.

Урок природоведения продолжался, но со мной никто не разговаривал и все отводили глаза. От пережитого случая было немного не по себе, но в душе я всё-равно гордился тем, что весь класс с таким упоением слушал имитацию соловьиного пения.

Урок закончился и мы вернулись в школу.

– Ребята, – сказала успевшая повеселеть Галина Семёновна, – а сейчас давайте напишем небольшой диктант о зимней природе.

Мы взяли ручки, открыли тетрадки и начали писать. Но писать мне было тяжело, потому что Катька Маркитанова меня всё время отвлекала. Мы с Катей сидели за одной партой.

– Семёш, а где ты так научился свистеть? – спрашивала Катька и толкала меня в бок.

– Сём, круто, у тебя получилось – толкнул меня сзади Петька Ким и засмеялся.

В классе то тут, то там раздавались смешки.

– Соловей ты наш, – захихикал Андрюха Попов.

– Ребята, будьте внимательны! – сказала Галина Семёновна, – на перемене вы сможете попросить Семёна Павлинцева устроить вам концерт художественного свиста, а сейчас я прошу вас не отвлекаться.

И мы начали писать диктант. Но о диктанте я почти не думал, а представлял, как на переменке все меня будут слушать.

Урок быстро закончился, мы выбежали в коридор, ребята окружили меня и я разлился соловьиной трелью. Всем очень понравилось!

После уроков Галина Семёновна сказала, чтобы завтра мы пришли нарядные, потому что нас будут фотографировать.

Класс! Я так люблю фотографироваться! А кто не любит? Все любят!

Утром я надел красивую, свежевыглаженную рубашку и побежал в школу.

Учительница была мрачнее тучи. Интересно, что случилось?

Прозвенел звонок. Мы расселись за парты. Катька снова начала толкаться и болтать какие-то глупости. Она всё время только и делала, что толкалась и болтала. Я даже как-то, спросил у мамы, почему она со мной так себя ведёт, а мама в ответ улыбнулась и сказала, что это, наверное, потому, что я ей нравлюсь.

И вот, начался урок и Галина Семёновна говорит: «Ребята, с диктантом никто не справился. У всех двойки. У всех, кроме Анжелы Легун, она получила тройку.»

Я как услышал, у меня сердце прямо в пятки ушло – это моя первая двойка! Катька сразу толкаться перестала и вообще, сразу как-то очень тихо стало.

Галина Семёновна взяла со стола стопку тетрадей и сказала, что сейчас мы будем разбирать ошибки. Учительница по очереди открывала тетради, просматривала их и высказывала свои замечания.

– Так, Петя Ким… …Петя, ты что не знаешь как пишется слово снегири? Ну а почему же у тебя написано «снИгири»? – спрашивала Галина Семёновна и весь класс начинал смеяться.

– Андрюша Попов… …Андрей, как пишется слово весна? Ну а почему же ты написал «вИсна»? – спрашивал учитель у Андрюши, а класс начинал «покатываться».

– Особенно мне хочется отметить, – сказала Галина Семёновна, беря в руки очередную тетрадку, – работу Семёна Павлинцева – это полная безграмотность.

И Галина Семёновна начала читать то, что я написал. Весь класс «покатывался» от смеха, а я сначала сидел красный, как рак, а потом тоже стал «покатываться».

Но Галина Семёновна сказала: «Очень плохо, ребята! Никто не справился с диктантом. Смеяться тут не над чем».

– Ребята, вы меня очень расстроили, – сказала Галина Семёновна, – это полная безграмотность!

И все сразу замолчали. Никому больше не хотелось смеяться.

Потом мы пошли фотографироваться, но фотографироваться никому не хотелось. Да и фотография получилась плохая, грустная какая-то. А что веселиться-то, ведь все двойки получили… …кроме Анжелки Легун, она получила тройку.

Интуиция жизни.

Этот рассказ – ответ на вызов вселенной, ответ на переживания, ответ на голос совести, ответ на вопросы друзей, проба пера.

Я начал писать этот рассказ практически сразу же, как родилась наша дочь Даша. Однако окончательное оформление произведение получило лишь три года спустя после начала написания.

Рассказ претерпел несколько корректировок – было даже изменено название рассказа. Сначала – это было название – «Варюша», затем «Наперегонки со смертью», «Даша» и лишь потом «Интуиция жизни».

Рассказ посвящаю двум моим весёлым девчонкам – это Даша и Стасюша, а ещё конечно своему старшему сыну Егорке, который так бесстрашно перенёс всю эту безумную гонку. А возможно стоит и вообще глобально переименовать произведение и назвать его – «Вызов вселенной»?

Первая публикация рассказа была на интернет-портале «БэбиБлог», где меня много «троллили» – просто полностью облили грязью с ног до головы. Чего только не писали: «такого отца нужно лишить родительских прав», «человек полностью не отдаёт себе отчёт в тех действиях, которые он совершает», «у таких нужно отнимать права навсегда», «как только не угробил себя мать и будущего ребёнка», «это самый настоящий алкоголик».

И только ленивый не бросил в меня камень. Бросались всем чем не попадя – кто-то бросил камушек, кто-то булыжник, а кто-то и вовсе бутылкой с зажигательной смесью. Но я не сдался и продолжаю писать.

«Интуиция жизни» – это моё видение мира, моё мнение, моя жизнь, моя история.

Благодарю всех за отзывы. Спасибо за то, что вы есть, спасибо за то, что даёте мне силы двигаться вперёд.

С тех пор я стал намного сильнее.

Не скажу, что мне всё равно что обо мне говорят, но по крайней мере я стал гораздо меньше обращать внимания на то – кто и что обо мне думает и что говорит.

Это один день из моей жизни, который произошёл 3 августа 2007 года.

Благодарю Бога за то, что он дал мне возможность прожить этот день так, как я его прожил.

Алексей Ворм.

***

Было раннее утро третьего августа две тысячи седьмого года, пятница. Неприятный сон резко оборвался и я открыл глаза. Стасюша лежала рядом и мирно посапывала. За окном была серая и пасмурная погода. Вставать не хотелось.

Сделав усилие и преодолев лень, я аккуратно перебрался через свою благоверную, поправил одеяло у малыша-Егорки и вышел на террасу. За спиной послышался шорох – это наша собака Гретта выбиралась из под кровати. Пришлось приоткрыть дверь, чтобы выпустить собаку вслед за собой, иначе всё может закончиться тем, что Гретта всех разбудит.

Новый день сулил оказаться дождливым, хмурым и тоскливым – очередным скверным днём моей бесцельной жизни. Заваривая кофе, я в очередной раз прокручивал в голове свою жизнь. Было тоскливо до жути. Мне уже 30 лет. Ничего полезного я не сделал. Никаких законов я не открыл. Я – неудачник, прожигающий свою жизнь, со своим дурацким лозунгом: «я люблю жизнь»… …бр-р-р, нужно встряхнуться.

Открыл дверь на улицу и выпустил Гретту. За окном послышалось ворчание бабушки: «Ах ты, прохиндейка! Это кто мне вчера яму вырыл? Алёш, Алёша!»

Быстро надеваю ботинки и выскакиваю на улицу. Моя основная задача – сделать так, чтобы Стасюша с Егором проспали как можно дольше…

– Что, бабуль?

– Ты посмотри, что твоя Грека натворила! Яму прямо в огороде вырыла… …котлован! Ой, Алёш, кучу прямо на грядке навалила!!! Я грядки руками пропалываю! Приятно что-ли, руками в собачьем дерьме копаться? Завели собаку – выгуливайте её на улице, а не во дворе!

– Хорошо, бабуль, – улыбаюсь я, – Гретта, ко мне!

Наша дача расположена на окраине леса – это очень удобно открыл калитку и уже в лесу. Холодная погода заставляла ёжиться. Гретта бегала по лесным тропинкам, радостно виляя хвостом.

Гретта – хорошая и умная собака, правда, хитрая и порой непослушная.

Это милое, постоянно-виляющее хвостом, создание появилось у нас весной 2005 года, красивый и умный щенок голден ретривера сразу же стал всеобщим любимцем.

Порядочно озябнув я вернулся домой, не забыв успокоить бабушку, что с Греттой погулял и больше «куч» на участке не предвидится.

Кофе бодрил, настроение улучшалось. За дверью послышались голоса: проснулась красавица жена и сын Егорка. Ко мне на террасу вышла Стасюша.

– Бр-р-р, как холодно и мерзко.

На лице Стаси было написано, что всё не просто плохо, а отвратительно. Но, всё-равно – это была самая прекрасная девушка на свете и мрачная гримаса на её лице ничуть не портила естественной красоты. Уже большой животик, моей благоверной, красноречиво сообщал о том, что скоро у нас должно появиться пополнение. Мы ждали рождения дочери. С именем для ребёнка до конца не определились, но планировали назвать Варюшей.

Стасюша окинула мрачным взглядом террасу и остановилась глазами на мне.

– Да-а-а, хорошо видать ты вчера гульнул. В честь чего праздник-то был? День рождения своей мамы решил отметить? Что-то ты расслабился совсем. Может быть, хватит уже?

Стасюшкины слова заставили меня стать серьёзным. Я вспомнил, как вчера после пива, а потом бабушкиного винца, 60-ти градусной выдержки, бегал голый по огороду, потом катался на велике, поехал к станции, в ночной магазин, взял там ещё пивка, упал в грязь… Ужас, действительно нужно соблюдать меру. Стасюша продолжала. Я смотрел на неё, отключив звук, но оставив изображение. Когда красавица жена повернулась ко мне спиной, я снова включил звуки внешнего мира. Да, как говорится: «в семье не без урода» и урод этот – я.

Заглянул в гостиную, которая одновременно была и спальной комнатой, Егорка вылез из кроватки и уже играл в машинки.

– Алёш, поедем в Москву. Мне плохо, – полным боли голосом обратилась ко мне Стасюша.

Я как-то сразу внутренне собрался. От кого-то я слышал, что вторые роды, по-времени, проходят быстрее, чем первые. Очень не хотелось, чтобы жена рожала в регионе. Правда, мы и с роддомом ещё не определились, но, всё-таки, хотели рожать в Москве.

– Что? Всё? Пора? – резко спросил я.

В своём голосе я уловил тревожные нотки.

– Не знаю, как-то мне плохо, не хорошо, – ответила Стасюша. В глазах у неё намечались слезы, а в голосе была тоска неотвратимости чего-то плохого.

– Всё! Собираемся! – безапелляционно сказал я.

Быстро одевшись, я получал ЦУ от своей Стасюшки…

– Ты меня поражаешь, сам оделся и всё? А Егора одеть?

– А вещи собрать? Компьютер упаковал – больше вещей нет?

– Что, мы всё так и оставим? Нет, нужно грязное бельё собрать.