Старый двор
Она подходила медленно своей переваливающей с ноги на ногу медвежьей походкой, по-хулигански засунув руки в карманы красных штанов, приятно облегающих ее бедра. Клетчатая рубашка, под которой угадывалась упругая девичья грудь, только подчеркивала стройность ее фигуры, а верхние пуговицы были расстегнуты, обнажая красивую шею.
Рядом с ней самостоятельно шел маленький мальчик трех лет, волоча за веревку громыхающую железную машинку.
Она шла, слегка опустив голову и всем своим видом показывая, что ее никто не интересует, и даже этот застенчивый папа с карими глазами, устроившийся под кронами молодых лип и украдкой наблюдающий за ней. Она уже давно заметила, что нравится ему, и это немного забавляло ее, но делала вид, что ничего не замечает; и всякий раз, приближаясь, исподтишка поглядывая в его сторону, хотела в очередной раз почувствовать, что ее действительно здесь ждут и рады ее присутствию. Убедившись в этом, она с приветливой улыбкой, вскинув свою белокурую голову и, одновременно, этот красивый подбородок, как бы подмигивая обоими глазами, приветствовала:
– Привет!
– Привет! – застенчиво отвечал Сергей.
Она остановилась, по-прежнему держа руки в карманах, и, слегка наклонив голову на бок, не сводя с него своих красивых глаз, спросила с улыбкой:
– Гуляете?
– Да, – ответил Сергей, с трудом оторвав от нее взгляд и посмотрев на песочницу, в которой сидела его дочь, делая куличики.
– Мы тоже, вон мой Прошка, – кивнула она, – к твоей Кате подходит.
Понимая, что ей нельзя долго задерживаться возле Сергея, еще раз заглянув в его смущенные глаза, по-доброму улыбнувшись, она направилась к сидевшим на лавочке девчонкам, давно наперебой звавшим ее к себе.
Она была славной компанейской девчонкой, любимицей двора, и нравилась буквально всем: бабушкам, с утра до вечера сидевшим в тени под липами; детям и особенно молодым папам, которые раскланивались в приветствии, когда она проходила мимо, и пытались завести с ней разговор. Ей как-то удавалось, держа дистанцию, быть приветливой со всеми, и даже с девчонками, которые тянулись к ней не хуже парней. Сергей был не исключение. И, гуляя во дворе с дочерью, он незаметно любовался этой восхитительной девушкой. Выходя во двор, он искал ее и, не находя, отводил свою дочурку к песочнице, а сам усаживался в ожидании под липы, в тени которых было удобно наблюдать за дочерью и за тем, что творилось во дворе. А дворы в то время были шумные, много было детворы: дети помладше играли в песочнице, делали куличики или буксовали на маленьких железных машинках; мальчики постарше гоняли мяч, играя в футбол в одни ворота, девочки прыгали в классики прямо на проезжей части двора, поскольку машин в ту пору было мало, да и жили тогда какой-то беззаботной жизнью, доверяя друг другу и будучи уверенными в завтрашнем дне. Все: и дети, и родители – были на виду, все друг про друга знали или почти все. Сергей знал о ней только то, что она замужем и имеет ребенка, и то, что она недавно окончила мединститут. И он чувствовал, что она этим очень гордится.
В летние будние дни, когда детворы во дворе было мало, поскольку многие уезжали к бабушкам или в пионерские лагеря, она позволяла Сергею чуть дольше задерживаться возле нее, четко выдерживая границы между сложившимися доверительными отношениями, тем самым не позволяя зарождаться беспочвенным слухам в фантастических умах бабушек, которым только дай повод. Иногда она с сыном (сознательно, как казалось Сергею) уходила гулять в лесополосу, находившуюся недалеко за железной дорогой, либо во двор пустующей школы. Он находил ее везде! Ходил за ней буквально по пятам, а находя, вдруг чувствовал ее строгий взгляд, который словно вопрошал: «Ты что, преследуешь меня?» В эту минуту Сергею становилось стыдно, и он, понимая, что его чувства к ней не являются тайной, начинал избегать с ней каких-либо встреч, иногда делая это демонстративно.