В погоне за призраком

Глава первая

Тесный зал судебных заседаний был переполнен. Судья, строгий подтянутый мужчина с аккуратно зачёсанными набок седыми волосами, неодобрительно посмотрел поверх очков на присутствовавших в зале журналистов, которые чересчур громко шушукались и беспрерывно что-то писали в своих смартфонах, и, опустив взгляд на лежавший перед ним лист бумаги, продолжал:

– Иск гражданки Громовой Маргариты Алексеевны к гражданину Громову Станиславу Борисовичу удовлетворить полностью. Брак, зарегистрированный отделом ЗАГС Красноперекопского и Фрунзенского районов города Ярославля, расторгнуть. Брак прекращается со дня вступления решения в законную силу. – Судья сделал паузу и, взяв стоявший перед ним стакан с водой, медленно отпил из него. – Встречное исковое заявление гражданина Громова Станислава Борисовича к гражданке Громовой Маргарите Алексеевне – отклонить…

Шушуканье мгновенно переросло в гомон, который заглушил последние слова судьи, обращённые уже к поверенному истицы. Сказав что-то, судья покинул зал заседаний.

Истица, высокая эффектная брюнетка в чёрных кожаных брюках и ярко-жёлтом пиджаке, бросила надменный взгляд на сидевшего за соседним столом теперь уже бывшего супруга, который поспешил отвернуться и принялся о чём-то оживлённо спорить со своим адвокатом.

Костя, а точнее Константин Дмитриевич Ковалёв, он же поверенный в делах Маргариты Алексеевны Громовой, темноволосый красавчик тридцати двух лет в строгом деловом костюме и ярко-синем галстуке, не пытаясь скрыть самодовольную улыбку, убрал в портфель толстую папку документов.

– Спасибо! – сказала Громова и протянула Косте руку.

Он мягко, кончиками пальцев, пожал её и прошептал:

– Маргарита Алексеевна, я пойду – меня судья просил зайти.

– Да, да, конечно, – ответила она и повернулась к обступившим её журналистам.

К бывшему супругу тоже подошла парочка из пишущей братии, но тот, бросив им что-то довольно грубое, покинул зал судебных заседаний. Его адвокат со словами «без комментариев» тоже поспешил ретироваться.

Пройдя по длинному коридору, Костя постучал в чёрную дверь с табличкой «Судья И.Ф. Локтионов».

– Войдите! – послышался изнутри властный голос.

Костя вошёл.

– Ну и что ты тут мне опять устроил? – строго спросил сидевший за столом судья Локтионов.

– В каком смысле? – изобразив на лице непонимание, спросил Костя.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Зачем ты пригнал сюда столько журналистов?

– Иван Фёдорович, таково было желание моего клиента. То есть клиентки.

– «Клиента», – проворчал Локтионов. – Разве тебя этому учили?

– Ну, все так сейчас говорят.

– Мне казалось, Ковалёв, что раньше ты не хотел быть как все.

– Я и сейчас не хочу.

– А по-моему, ты уже стал, раз доверителя клиентом называешь.

– Иван Фёдорович, это всё? – скорчив недовольную физиономию, проговорил Костя.

Судья неопределённо махнул рукой.

– До свидания! – бросил Костя и вышел из кабинета.

«Вот ведь старый чёрт! Обязательно к чему-нибудь придерётся, – думал он, шагая по коридору. – А ведь такой красивый процесс получился!»

Офис юридической фирмы «Адрэм» располагался на втором этаже в небольшом бизнес-центре, представлявшем собой довольно уродливую серую коробку с кучей всяких антенн на крыше. Едва Костя вошёл в приёмную, хрупкая светловолосая девушка выскочила из-за стола и бросилась его поздравлять.

– Спасибо, спасибо, Ксения.

Он почему-то всегда называл её Ксенией, а не Ксюшей. Хотя ей был всего лишь двадцать один год и она только приступила к занятиям на пятом курсе юридического факультета ЯрГУ, где когда-то учился сам Костя. На работу в «Адрэм» Ксения Волкова пришла наниматься ещё весной, и Костя, побеседовав с ней, сразу согласился взять её на должность секретаря, так как предыдущий, проработавший у них на фирме без малого шесть лет, благополучно ушёл в декрет. Точнее, ушла.

Из своего кабинета выглянул Костин партнёр по бизнесу Игорь Ткачук, толстощёкий, непричёсанный, как всегда чем-то недовольный и похожий в эту минуту на сердитую выдру. В отличие от Кости, который специализировался на семейных вопросах, Игорь как юрист вёл дела, связанные с недвижимостью.

– Привет! – поздоровался Костя.

– Здорово! – отозвался тот.

– Мы выиграли дело.

– Поздравляю, – буркнул Игорь и скрылся в своём кабинете.

– Что это с ним сегодня? – поинтересовался Костя у Ксении.

– Да он всегда такой, вы разве не замечали?

– Замечал, – вздохнул Костя. – А ещё от него всегда чесноком несёт.

– Вы тоже обратили на это внимание?

– Обратил. Ещё когда мы с ним только познакомились… Вот возьми-ка. – Костя протянул Ксении несколько купюр. – Сбегай в магазин, купи чего-нибудь – отметим.

– Конечно, – сказала она и, взяв деньги, направилась к выходу.

Костя вошёл в свой кабинет и, не закрывая дверь, уселся за стол. В офисе, помимо приёмной, было ещё три комнаты. Одна маленькая, тёмная, там находился сейф и несгораемые шкафы, в которых хранились архивные документы. Две другие комнаты, с окнами на улицу, представляли собой довольно просторные кабинеты, где юристы, Костя и Игорь, принимали своих клиентов.

В кармане завибрировал мобильник. Костя достал телефон и, взглянув на экран, усмехнулся. Звонил Олег Моисеев, старый друг и однокашник Кости. Они учились в одном ВУЗе, на одном факультете, правда, с разницей в два года, хотя были ровесниками (Костя поступил позже). Оба в своё время приехали в Ярославль из Ростова, где жили по соседству и ходили в одну школу, правда, в параллельные классы, и в те годы не дружили, а, напротив, враждовали, как представители «ашек» и «бэшек». Но в университете они сдружились. Костя даже на последнем курсе попросился на практику в местный ОВД, где Олег в то время уже успешно трудился в качестве оперативника. Костя, однако, с трудом дотянул до конца практики и объявил Олегу, что полиция – это не его, и после получения диплома устроился на работу в юридическую консультацию. Только спустя два года он решился открыть своё дело, да и то с подачи Олега, который подтолкнул его к этому и познакомил с Игорем, будущим Костиным партнёром. За шесть лет их юридическая фирма расцвела и добилась определённых успехов. Олег же за эти годы дорос до майора и ходил в должности заместителя начальника по оперативной работе.

– Слушаю вас очень внимательно, – сказал Костя в трубку.

– Ну что, тебя можно поздравить с очередной грандиозной победой?

– Да там всё просто было…

– Ладно, не скромничай.

– Спасибо тебе, кстати, за очередного клиента.

– Я тебе скоро ещё парочку подкину.

– Будет очень кстати.

На этом они распрощались.

Костя вышел в приёмную, где Ксения уже накрывала «поляну» на своём рабочем столе. Костя положил мобильник на стол и принялся откупоривать шампанское. Игорь тоже выполз из своего кабинета и, сразу напихав в рот разных закусок, принялся усердно жевать в ожидании выпивки. Едва раздался хлопок, дверь в офис открылась, и на пороге возникла Маргарита Алексеевна Громова. В руках у неё был блестящий подарочный пакет. Костя растерянно уставился на свою утреннюю клиентку.

– Вы? Что-то случилось? – осторожно спросил он.

– Нет, – ответила Громова, покосившись на бутылку шампанского у него в руках. – Просто решила ещё раз вас поблагодарить.

– Ну тогда вы вовремя! Присоединяйтесь.

Костя разлил шампанское по прозрачным пластиковым стаканчикам и раздал присутствующим.

Они беззвучно чокнулись и выпили.

– Константин Дмитриевич, можно вас на минутку? – шепнула Громова.

– Конечно, – ответил Костя и, пригласив её в свой кабинет, закрыл дверь.

– Это вам, – сказала она, протягивая ему подарочный пакет:

– Спасибо.

Костя принял пакет и заглянул внутрь. Он сразу догадался, что там какой-то напиток, но когда извлёк из пакета деревянный ящичек с тридцатилетним коньяком, даже охнул.

– Спасибо, – повторил Костя. – Но…

– Вы это заслужили, – сказала Громова.

– Вы меня балуете…

– Это ещё не всё.

Она подошла к нему и, неожиданно схватив за галстук, притянула к себе. Костя даже опомниться не успел, как ощутил на своих губах её пухлые прохладные губы. От наслаждения он зажмурился и ответил на её поцелуй со всей страстью, которая в это мгновение охватила его.

– Константин Дмитриевич!

Костя вздрогнул и открыл глаза. На пороге кабинета стояла Ксения. Он шарахнулся от Громовой, будто та ударила его током. Громова, с трудом сдерживая улыбку, отвернулась.

Тщетно стараясь казаться невозмутимой, Ксения пробормотала:

– Вам тут сообщение пришло. От вашей жены.

И она протянула ему мобильник. Он бросился к секретарше и выхватил у неё телефон. Ксения вышла. Костя прикрыл дверь и обернулся. Громова смотрела на него и улыбалась одними краешками губ, а в глазах её плясал озорной огонёк.

– Извините, – буркнул Костя.

– Это вы извините, – ответила она и, подойдя к нему, поправила сбившийся набок галстук. – Всего хорошего, Константин Дмитриевич!

– Д-до свидания!

– Привет жене! – Громова подмигнула ему. – Звоните!

И цокая каблучками, не спеша вышла из кабинета, высокая, уверенная и чертовски привлекательная.

Несколько секунд Костя глядел ей вслед и наконец опустил взгляд на телефон – одно новое сообщение от Майи. Костя открыл его.

«Прощай навсегда!»

Всего два слова. Но какие хлёсткие, какие обжигающие!

Он ткнул пальцем в значок «позвонить». Гудки. Костя терпеливо ждал, пока звонок сам не сбросился. Он снова позвонил, и снова без ответа.

– Мне нужно отъехать, – буркнул Костя, торопливо выйдя из кабинета.

– Машину заказать? – спросила Ксения.

– Ну естественно!

– А куда?

– Домой.

* * *

По дороге Костя ещё несколько раз пытался дозвониться жене. Тщетно. Выбравшись из такси, он вошёл в подъезд и поднялся на десятый этаж. Когда они два года назад решились на покупку нового жилья, Майя хотела квартиру пониже – она боялась высоты, но Костя, которому опостылело жить на втором этаже в их старом доме, настоял, чтобы они поселились высоко, откуда открывался красивый вид на город.

– Майя! – позвал Костя, войдя в квартиру.

Она не откликалась.

«Ушла? Совсем? Не может быть!»

В гостиной всё было как обычно. Только на журнальном столике стояла початая бутылка коньяка и один бокал. Странно, Майя никогда не пила в одиночку, да ещё по утрам. Костя понюхал бокал и убедился, что из него действительно пили.

Он пересёк гостиную и вошёл в спальню, заглянул в гардероб. Все вещи жены были на своих местах. Не могла же она уйти от него без всего! Костя заглянул под кровать, где хранились их чемоданы. Оба чемодана были на месте. Очень странно! Может, это просто розыгрыш – насчёт «прощай навсегда»? Костя даже хмыкнул при этой мысли.

Он резко выдохнул, сбрасывая с себя накопленное напряжение. На всякий случай всё же заглянул на кухню и после этого подошёл к ванной комнате с намерением немедленно вымыть вспотевшие от волнения руки. Впрочем, последнее время он и так приучил себя, придя с улицы, сразу же мыть руки – после всех этих бесконечных эпидемий и пандемий.

Костя щёлкнул выключателем, распахнул дверь ванной и замер. В первую секунду ему показалось, что его хватил удар: всё тело словно парализовало, ноги как будто приросли к полу, а руки сковало так, что пальцы непроизвольно скрючились. Майя, одетая в домашний брючный костюм (она ненавидела халаты), полусидела или, скорее, полустояла в ванне, вытянув вперёд босые ноги, сложив руки на коленях и упираясь спиной в стену. Шею её сдавливала петля из синего галстука, другой конец которого был привязан к трубе полотенцесушителя.

Костя почувствовал, как мгновенно взмокли подмышки, а по спине пробежал обжигающий холод. Он нервно сглотнул и наконец заставил себя пошевелиться. Но вместо того, чтобы бросится к Майе, он попятился, споткнулся о порожек ванной, упал и, крепко приложившись затылком о противоположную стену, потерял сознание.

Придя в себя, Костя поначалу не понял, почему лежит на полу, а поняв, попытался вскочить, но ноги подкосились, и он снова упал. Встав на четвереньки, Костя заполз обратно в ванную. Кое-как поднявшись, он распахнул шкафчик, схватил ножницы и перерезал галстук. Майя сползла вниз и улеглась, словно собралась принять ванну. Костя протянул дрожащую руку к шее жены и сразу отдёрнул. Снова протянул и ощупал. Потом, схватив, стал ощупывать запястья и все те места, где, по его мнению, должен был прощупываться пульс. Но пульса не было. Сомнений не оставалось – Майя мертва.

Костя сел на пол и обхватил голову руками. Смысл последнего послания жены наконец дошёл до него. Но как?! Как такое могло произойти? Зачем она это сделала?

Прошло, наверное, минут десять, прежде чем к Косте вернулась способность соображать. Он достал из кармана мобильник и позвонил тому, кому, по его мнению, и нужно было звонить в эту минуту.

– Олег, Майя погибла.

Глава вторая

В квартире стояла суета. Ходили туда-сюда полицейские в форме и без, вошли два медика и проследовали в направлении ванной. Все что-то говорили, и голоса их сливались в один сплошной гул, то нарастающий, то утихающий, и от этого совершенно невозможно было разобрать, о чём говорят эти люди.

Костя молча сидел на диване, уставившись в одну точку. Всё вокруг казалось сюрреалистичным, будто происходило не на самом деле, а в кошмарном сне. В мозгу сработал какой-то предохранитель, мозг отключился и перестал воспринимать окружающую действительность, чтобы защитить организм от перегрузки. А перед взором одна за другой стали возникать картины из прошлого, как будто невидимый киномеханик зарядил старую плёнку в свой аппарат и направил волшебный луч на невидимый экран…

* * *

Он сидел за столом в тесном кабинетике, который делил ещё с двумя юрисконсультами, когда в дверь впорхнула она. Костя как раз только что освободился, и она подсела к нему. Одета простенько, простая причёска – сразу видно, что девушка из простых, может, даже приезжая. Но что в ней поражало, так это глаза, а точнее – как она смотрела на него. Костя даже смутился, что случалось с ним нечасто.

– Слушаю вас, – пробормотал он, опустив взгляд на свои руки, которые машинально положил на стол.

– Мне нужна консультация, – сказала девушка.

– Это я понял… раз вы пришли сюда.

– Ну… только не совсем обычная, что ли.

– В каком смысле? – спросил Костя, рискнув снова посмотреть на неё.

И снова – пронзительный взгляд зелёных глаз, впившихся в него из-под соскользнувшей на лоб каштановой чёлки.

– Понимаете, мне вчера исполнилось двадцать.

– Поздравляю.

– Спасибо. И мне сказали, что я должна поменять паспорт.

– Вам правильно сказали.

– Я хотела поменять паспорт здесь, в Ярославле, но, оказывается, нужно обращаться по месту регистрации, а я зарегистрирована далеко отсюда, в другом городе.

«Точно, приезжая», – с удовольствием отметил про себя Костя.

– Так в чём проблема? У вас есть для этого целый месяц, паспорт будет действителен, успеете съездить и поменять его.

– Дело в том, что я в течение месяца точно не смогу съездить. Поэтому я и пришла к вам. Может, всё-таки есть какой-то другой способ?

Костя внимательно смотрел на неё и чувствовал, как с каждой секундой всё больше и больше влюбляется в эту девушку. Конечно, она была далеко не первой, к кому он испытывал подобные чувства, но вот так – с первого взгляда – случилось впервые. И вместе с этим в нём проснулся этакий петушок, ему захотелось покрасоваться.

– Простите, как вас зовут? – спросил Костя.

– Майя, – представилась она.

– Очень приятно, а меня – Костя.

– А по отчеству?

– Можно без отчества.

– Хорошо, Костя.

– Так вот, Майя, вы спрашивали, есть ли способ обменять паспорт, не отправляясь туда, где вы зарегистрированы… А где вы, кстати, зарегистрированы?

– В Пермском крае.

– Ого! Действительно далеко. Хотя… Ладно, отвечая на ваш вопрос, скажу, что есть такой способ.

– Какой? – обрадованно спросила Майя.

– Выйти замуж.

Она на мгновение растерялась.

– За кого?

– А хотя бы за меня, – сказал Костя и игриво откинулся на спинку стула, одновременно оттолкнувшись ногами и поставив стул на две ножки.

Однако он не рассчитал и оттолкнулся слишком сильно. В следующее мгновение Майя с удивлением наблюдала, как взмыли над столом ноги юрисконсульта, а громко прозвучавшее вслед за этим крепкое словцо заставило других находившихся в комнате людей обернуться. Выбравшись из-под стола, Костя пробормотал что-то похожее на извинения, вернул стул в вертикальное положение и сел.

– Так о чём мы? – обратился он к Майе, потирая затылок.

– Вы сделали мне предложение, – ответила она.

– Какое?

– Выйти за вас замуж.

– Да? – Костя помедлил, внимательно посмотрел на неё и спросил: – Скажите, а кем вы работаете?

– Это имеет значение?

– Нет, мне просто любопытно.

– Официанткой. В кафе «Старый клуб».

– Ясно, – неопределённо проговорил Костя.

– Что, не хочется жениться на официантке?

– Ну почему же? – Он снова изучающе посмотрел на неё. – Напротив!

– Хорошо, я подумаю над вашим предложением, – сказала Майя и, попрощавшись, ушла.

Вечером того же дня, после работы, он заявился в кафе «Старый клуб», адрес которого нашёл без труда. Оно оказалось не так далеко от юридической консультации, где работал Костя, каких-то двадцать минут ходьбы. Сел за свободный столик и долго вертел головой, пока не увидел её. Майя обслуживала гулявшую в кафе компанию человек из десяти. Они все были уже навеселе, шумели, перекрикивая друг друга и игравшую в кафе музыку.

Наконец Майя заметила его и улыбнулась. Подошла и сказала другой официантке, уже было направившейся к Косте, что это её знакомый и она сама его обслужит. Было заметно, что ей приятно видеть его – она улыбалась, и не только губами, но и глазами, и от этого улыбка её обретала какой-то магический эффект.

– Что будете заказывать?

– Я? – Костя на мгновение растерялся. – У вас кофе есть?

– Конечно! У нас же кафе! – Майя рассмеялась. – Вам какое?

– Какой, – машинально поправил Костя.

– Что «какой»?

– Кофе – он, мужского рода.

– Да? – недоверчиво протянула Майя. – Ну, пусть будет мужского. Так какой вам?

– Самый простой.

– Экспресо?

Костя опять захотелось поправить её, но он сдержался и, улыбнувшись, сказал:

– Давайте экспресо. И… скажите, вы до скольки сегодня работаете?

– Вообще-то до девяти, а что?

– Я бы хотел пригласить вас на ужин.

– Меня? На ужин? – Теперь Майя выглядела немного растерянной. – Куда?

– А прямо сюда. Как вы на это смотрите?

Она задумалась, посмотрела кругом и смущённо проговорила:

– А можно не сюда? Мне здесь как-то…

– Хорошо, пойдём в другое место. Тогда я пока посижу тут, кофейку попью и подожду вас, договорились?

– Договорились.

Майя принесла ему кофе и скрылась на кухне, а вскоре снова появилась с двумя большими тарелками в руках, на которых что-то аппетитно дымилось. Едва она подошла к столу, за которым гуляла шумная компания, как один из гостей от души шлёпнул её по заднице. Майя на мгновение замерла, и вдруг опрокинула содержимое обеих тарелок на голову хаму. Мужик завопил и вскочил, а вся компания разом притихла. Сквозь продолжавшую греметь музыку до Кости доносились лишь отдельные бранные слова, одно хлеще другого. Потерпевший, весь перепачканный какими-то соусами, с застрявшими в волосах стручками фасоли и повисшей на ухе веточкой петрушки, выбрался из-за стола и бросился на Майю. Она увернулась, а нападавший, еле державшийся на ногах после выпитого, снёс соседний столик, за которым ужинали два крепко сложённых мужика.

Наблюдавший за этой сценой Костя поначалу растерялся, а потом вскочил и бросился Майе на помощь. Он с разбегу сшиб с ног вновь было кинувшегося на Майю разъярённого хама, и тут уже его товарищи повыскакивали из-за стола и, в свою очередь, набросились на Костю. А на помощь Косте поспешили те двое из-за соседнего столика, оставшиеся без ужина. Началась жуткая потасовка, наподобие тех, что показывают в кино: тут и там взымали в воздух кулаки, с грохотом билась посуда, трещала мебель, и всё это сопровождалось яростными воплями под бодренькую несмолкающую музычку, лившуюся из динамиков.

Работники кафе не рискнули лезть в драку и поспешили вызвать полицию, которая по счастью прибыла уже через несколько минут. Четверо стражей порядка, ворвавшись в зал, быстро охладили пыл драчунов резиновыми дубинками и развели их в разные стороны. Музыку наконец выключили, и некоторое время разгорячённую тишину кафе нарушали только пыхтение и невнятное бормотание. Собрав показания, полицейские отпустили всех кроме Кости и Майи, которых как зачинщиков драки доставили в районный Отдел внутренних дел.

Ночь они провели в «обезьяннике». Утром Косте разрешили сделать один звонок, и он позвонил Олегу. Майя была страшно напугана и плохо соображала. Когда их с Костей вдруг выпустили и они оказались на улице, она чуть было не бросилась бежать прочь, Костя едва успел схватить её за руку.

– Погоди ты!

Она обернулась и строго посмотрела на него:

– Мы уже на «ты»?

– Если ты не против.

– Не против, – подумав, ответила Майя. – А чего мы ждём?

– Сейчас мой друг выйдет. Это он договорился, чтобы нас отпустили.

– А зачем нам твой друг?

– Вообще-то поблагодарить его не мешает.

– Ну да, конечно, – пробормотала Майя.

В это время дверь открылась, и на улицу вышел ухмыляющийся Олег.

– Всё в порядке, замяли, – сказал он, протягивая Косте его паспорт, затем повернулся к Майе. – И ваш. Кстати, поменять не забудьте.

Она почему-то секунды две колебалась, прежде чем схватила свой паспорт и спрятала его в сумочку.

– Не буяньте больше! – со смехом проговорил Олег и скрылся в здании ОВД.

– Ты так на него смотрела, как будто вы знакомы, – заметил Костя и попытался пошутить: – Я даже ревновать начинаю.

– Первый раз вижу, – буркнула Майя.

Костя повертел в руках свой паспорт и, сунув его в карман, спросил:

– Ну что, пойдём?

– Куда?

– Как куда – в ЗАГС…

* * *

Рядом кто-то сел, но Костя даже не повернул головы.

– Да, старик, дела! – послышался голос Олега.

Костя наконец посмотрел на него, но никак не мог сфокусироваться на его лице – оно почему-то всё время расплывалось.

– Завтра в десять жду тебя в морге, надо будет документы оформить. Адрес попозже скину. Держись, давай, – сказал Олег и похлопал его по плечу.

Костя молча кивнул.

В комнату вошёл подтянутый мужчина лет тридцати пяти, в сером костюме и галстуке, с тонким кожаным портфелем в руке. Взяв стул, он поставил его напротив Кости, и сел, положив портфель на колени и многозначительно покосившись на Олега. Олег встал и отошёл в сторону, а мужчина вынул из портфеля бумагу, положил её на портфель и уставился на Костю буравящим взглядом холодных серых глаз.

– Майор Воронцов Денис Андреевич, старший следователь, – представился он.

– Ковалёв Константин Дмитриевич, – машинально ответил Костя.

– Да, я знаю. Итак, Константин Дмитриевич, когда в последний раз вы общались со своей супругой?

– Утром, перед работой.

– Во сколько это было?

– В девять.

– Между вами была какая-то ссора? Сегодня или накануне?

– Нет.

– Вы хотите сказать, что вообще никогда не ссорились?

– Ссорились. Как и все.

– Да, только все после ссоры не находят жён повешенными.

– Сегодня мы не ссорились. И вчера тоже.

– Ну, хорошо. Значит, в девять вы уехали из дома…

– Да. В суд.

– А ваша супруга?

– Осталась дома.

– Она не поехала на работу?

– Нет.

– И это не показалось вам странным?

Костя пожал плечами.

– А что вы делали после суда? – спросил следователь.

– Поехал в офис.

– И домой по дороге не заезжали?

– Нет.

– А кому принадлежит эта квартира?

– Оформлена на жену.

– Угу. Получается, вы являетесь единственным наследником? Ведь у вас нет детей, не так ли?

– При чём здесь это? Да, квартира оформлена на Майю, но кредит погашаю я – квартира в ипотеке.

– А можно узнать, почему именно вы?

– Потому что так решили. Покупаем квартиру, и я плачу, мне проще. А оформляем на неё, чтобы она могла налоговый вычет получить. Я свой уже получи.. За старую квартиру.

– Но теперь квартира отойдёт к вам?

– Да, чёрт возьми! – вспылил Костя. – Но это не имеет никакого значения. Она умерла, понимаете? Умерла! Это сейчас главное!

– Кончено! – спокойно отозвался Воронцов. – Но нам надо выяснить, что послужило причиной самоубийства вашей супруги. Если, конечно, это было самоубийство.

– Вы, что же, думаете…

– Я ничего не думаю, я сопоставляю факты. Правильно ли я вас понял, что ваша супруга не платила взносы за квартиру, и, стало быть, все её заработки были полностью в её распоряжении?

– Да.

– Она копила деньги? Дома или в банке, на счету?

– Возможно. Я не знаю.

– Значит, у неё могла скопиться приличная сумма?

– Откуда? Она же в паспортном столе работала, там зарплата-то… Будто вы не знаете.

– Да, знаю. А не было ли у неё каких-нибудь… сторонних доходов?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как же! Вы – адвокат, она – сотрудник паспортного стола. Вы вполне могли организовать что-нибудь этакое.

– Во-первых, я не адвокат. Я веду бракоразводные дела, но адвокатского статуса у меня нет, он мне не нужен. А во-вторых, что такого «этакого» можно организовать с сотрудником паспортного стола?

– То есть вы со своей супругой никаких дел не вели?

– Нет, не вёл.

– Ну хорошо, Константин Дмитриевич. Пока у меня к вам вопросов больше нет.

Воронцов достал из кармана металлическую визитницу и, вынув из неё карточку, что-то на ней написал.

– Вот, – он протянул карточку Косте, – через три дня жду вас у себя в кабинете, я записал дату и время. Пока только для беседы. Пожалуйста, не забудьте, иначе мне придётся вызвать вас повесткой.

Костя повертел карточку в руке и сунул в карман.

– А квартиру вам пока придётся освободить, – продолжал Воронцов.

– Зачем? – удивился Костя.

– Необходимо провести следственные действия: отпечатки и прочее. Ваше присутствие только помешает. Или вы против?

– Да пожалуйста! – буркнул Костя, вставая. – Мне прямо сейчас уйти?

– Желательно. Только ключи от квартиры, пожалуйста, оставьте.

Костя снял с крючка в прихожей ключи – это был комплект Майи, отдал следователю. И ушёл.

Около часа он бесцельно бродил по улице, вышел на проспект Фрунзе и сел в первый подошедший автобус в сторону центра. Когда за окном показались белоснежные стены Ярославского кремля, он сошёл. Некоторое время стоял, глядя на купола Преображенского собора, затем медленно двинулся вдоль крепостной стены по Которосльной набережной. Когда-то Костя прогуливался по этому маршруту с Майей, когда-то очень давно, он уже и не помнил, сколько лет с тех пор прошло. Почему-то в их жизни прогулки по этим местам не стали традицией, хотя жили они всего в получасе езды от музея-заповедника, он же Ярославский кремль, а Майя вообще работала поблизости.

Вечерело. Сделалось прохладно. И в голове возник вопрос: где переночевать? Вернуться домой? «Следственные действия» там, вероятно, уже завершились. Но при одной мысли, что ему придётся провести ночь в квартире, где покончила с собой Майя, Костю пробивала дрожь. Неподалёку была гостиница «Юбилейная», Костя бывал там, когда встречался с приезжими клиентами. Но в «Юбилейную» тоже идти не хотелось. Там слишком много народу, в основном туристов, шумных и довольных. А смотреть на довольные физиономии Костя сейчас не мог, его от них тошнило. Хотя… Он подумал об одном лице, которое запомнилось ему довольным выражением и при мысли о котором он не испытал отвращения. Напротив, именно в эту минуту ему страшно захотелось увидеть это лицо. Костя достал из кармана мобильник и отыскал в разделе «Контакты» нужный адрес.

* * *

Зажатая под мышкой бутылка вина успела согреться. Несколько секунд Костя колебался, глядя на обитую светлой кожей дверь, и всё же надавил на маленькую пуговку звонка. Внутри раздалось бодрое чириканье. А спустя мгновение замок щёлкнул, и дверь распахнулась. Несколько секунд Маргарита Алексеевна Громова озадаченно смотрела на него и наконец кивком пригласила его войти.

На ней был белый пеньюар, достаточно плотный, чтобы сквозь него не просвечивало нижнее бельё, которого, возможно и не было, но недостаточно плотно запахнутый, отчего вырез на груди выглядел слишком откровенным, показывая, что, по крайней мере, верхняя деталь дамского туалета, на Маргарите Алексеевне отсутствовала. На босых ногах с безупречным педикюром – беленькие шлёпанцы с тоненькой перемычкой.

– Извините… что я так вот, – пробормотал Костя.

Вслед за хозяйкой он вошёл в просторную светлую гостиную, обставленную роскошной мебелью натурального дерева. Громова села в обитое гобеленом кресло с широкими деревянными подлокотниками и закинула ногу на ногу.

– Я… вот… – Костя достал из подмышки бутылку.

– Распоряжайтесь. – Громова показала рукой на заставленную разнокалиберными бокалами горку. – Штопор в ящике внизу.

Костя молча откупорил бутылку, наполнил два хрустальных бокала напитком густого гранатового цвета и протянул один бокал Громовой.

– Сицилийское, – прокомментировал он.

Громова приняла бокал и кивнула. Костя залпом выпил вино и вытер губы тыльной стороной ладони. Громова лишь пригубила и, глядя в бокал, сказала:

– Стесняюсь спросить… чем обязана такому внезапному визиту?

– Видите ли, я не могу сейчас идти домой, – ответил Костя, наполняя свой бокал. – И я рассчитывал переночевать у вас… Если вы не против.

На лице Громовой отразилось некоторое негодование.

– Послушайте, Константин Дмитриевич, я, конечно, благодарна вам, за всё, что вы для меня сделали, но если вам кажется, что вы можете вот так просто заявиться ко мне на ночь глядя…

– Извините, – смущённо пробормотал Костя и, торопливо выпив вино, поставил бокал на журнальный столик.

– И потом, – продолжила Громова, – что на всё это скажет ваша жена?

– Она ничего не скажет, – помолчав, ответил Костя. – Она умерла.

Громова слегка вздрогнула.

– Когда? – спросила она.

– Утром. Как раз когда вы заезжали ко мне в офис. Она повесилась. Дома.

– Какой ужас! – прошептала Громова.

– Вот поэтому я и не могу сейчас пойти туда.

– Ну, тогда конечно – оставайтесь!

– Спасибо. Я вас не побеспокою, честно.

Костя встал и, покачнувшись, снова упал в кресло. Два бокала вина вкупе с усталостью и пережитым стрессом окончательно лишили его сил.

– Знаете что, – сказала Громова, – ложитесь-ка вы на диван.

Она помогла ему перебраться на стоявший сбоку от кресел широкий диван, обитый таким же гобеленом, с изображением сцены на охоте. Костя сразу повалился набок и с глухим стуком приложился головой о деревянный подлокотник, но как будто даже не почувствовал этого.

– Подождите, – сказала Громова.

Она принесла из спальни подушку и подложила ему под голову. Костя даже не пошевелился, он уже спал глубоким сном. Громова сняла с него туфли и укрыла пледом. Он вдруг застонал и что-то пробормотал во сне. Громова села в кресло неторопливо допила своё вино. Затем взяла лежавший на журнальном столике смартфон и, включив камеру, сфотографировала спящего на диване гостя.

– На память, – сказала она вслух и почему-то вздохнула.

Глава третья

Проснувшись, Костя не сразу сообразил, где находится. Покрутил головой, пока не наткнулся взглядом на лежавшую на журнальном столике рядом с его телефоном записку. «Завтрак на кухне. Будете уходить, бросьте ключи в почтовый ящик», – прочитал Костя. Он взглянул на часы – без четверти девять.

«Морг!» – пронеслось у него в голове.

Костя схватил телефон и отыскал вчерашнее сообщение от Олега с адресом морга. Прикинул – время ещё есть.

Наспех умывшись и позавтракав, он собрался было позвонить радушной хозяйке и поблагодарить её за гостеприимство, но передумал. Вместо этого взял записку, которую она ему оставила, и на обратной стороне написал: «Большое спасибо!».

Затем вызвал такси и уже через двадцать минут был на Суздальском шоссе, где за чистенькими свежеотремонтированными корпусами клинической больницы пряталось мрачное здание патологоанатомического отделения.

Олег ждал его на крыльце. Они поздоровались и вошли внутрь. В небольшом кабинете с пыльным окном их встретил врач, мужчина средних лет, с едва тронутой сединой неопрятной шевелюрой и трёхдневной щетиной на лице. Вид у него был до того измотанный, будто он не спал несколько суток.

– Мы по поводу Ковалёвой, – сказал Олег и предъявил патологоанатому удостоверение.

– Знаю, мне звонили, – скрипучим голосом буркнул тот, дохнув на них перегаром.

Открыв боковую дверь, он вошёл в прозекторскую. Костя и Олег, переглянувшись, последовали за ним.

Окна этого помещения были покрыты краской неопределённого цвета и слабо пропускали свет, поэтому врач щёлкнул выключателем, и под потолком, несколько раз моргнув, загорелась ядовито-бледная неоновая лампа. Одну стену помещения занимали обшитые цинковыми листами секционные шкафы. Патологоанатом открыл одну секцию и выдвинул поддон, на котором лежало накрытое простынёй тело. При виде его Костя невольно попятился, но Олег схватил его за локоть и подвёл ближе.

– Причина смерти – асфиксия. Анализ крови пока не готов, но вряд ли там будет что-то особенное. Хотя всякое бывает… – сказал патологоанатом и откинул простыню.

Неестественно бледное лицо вытянулось, заострилось и даже не было похоже на лицо Майи. И всё же это была она. Костя покачнулся и едва не рухнул на пол – Олег успел подхватить его и вывел из прозекторской.

– Давайте-ка подпишем по-быстрому, да мы пойдём, – обратился он к патологоанатому.

Патологоанатом сел за старый обшарпанный письменный стол и выдвинул ящик. Посмотрел в него, проворчал что-то и выдвинул другой. Достал из него картонную папку, положил на стол и раскрыл.

– Вот, ознакомьтесь и подпишите, – сказал он, протягивая Олегу исписанный мелким почерком бланк.

– Это ему, – сказал Олег, передавая документ Косте, – он муж.

Костя машинально взял у Олега листок и вопросительно посмотрел на друга.

– Прочитай и подпиши, – сказал Олег.

Костя опустил взгляд на документ, но ничего не мог разобрать – перед глазами плыло.

– Ты сядь, – сказал Олег и усадил его на пошатывающийся скрипучий стул.

Костя сел и вновь попытался прочитать бумагу. Наконец ему удалось взять себя в руки, сфокусировать зрение, и он профессиональным взглядом юриста пробежал по тексту, особенно не вникая в него, но машинально отмечая про себя наиболее важные детали. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, рост, вес и прочие характеристики. Далее следовали какие-то медицинские термины, среди которых было уже упомянутое патологоанатомом слово «асфиксия». На этом Костя прервал чтение, поскольку читать дальше было невыносимо, и достал из кармана ручку. Он уже собрался расписаться, как взгляд его упал на последние строчки патологоанатомического заключения, которые он не успел прочитать. И тут ему снова сделалось дурно.

Он поднял растерянный взгляд на врача и осипшим голосом спросил:

– Как беременна?

– В каком смысле? – в свою очередь удивился Олег и выхватил у него бланк. – Восемь недель?

– По-моему, там ясно написано, – проворчал патологоанатом.

– Но этого не может быть! – воскликнул Костя и посмотрел на Олега…

* * *

Они сидели в коридоре поликлиники. Майя заметно нервничала. Костя держал её за руку и периодически сжимал, пытаясь таким образом ободрить, хотя сам очень волновался. Наконец подошла её очередь. Майя поднялась и неуверенно вошла в кабинет.

Костя сидел как на иголках, поглядывая на часы и подёргивая ногой. Прошло всего около двадцати минут, которые Косте показались вечностью, и Майя вышла. Она была бледна, но удивительно спокойна.

– Что? – спросил Костя, вскочив.

– Я же говорила тебе, – холодно произнесла Майя.

– Неправда! – воскликнул он и бросился в кабинет.

Импозантная седовласая врачиха удивлённо взглянула на него.

– Простите, у вас только что была… – запинаясь, начал Костя. – Она говорит, что…

– Вы кто? – перебила его врачиха.

– Я муж.

– Присядьте.

Костя повиновался.

– Да, я сказала вашей жене, что она не сможет иметь детей. Увы, тому есть причины.

– Какие?

– Медицинские.

– Я вас не понимаю. Можно поподробнее?

– Поподробнее, спросите у вашей жены.

– Но неужели ничего нельзя сделать? Вы же врач!

– Да, молодой человек, я врач, а не бог. И сделать, к сожалению, ничего не могу.

– Но как же мы будем… – Костя растерянно посмотрел на врачиху.

– Вы любите свою жену? – спросила она.

– Конечно!

– Вот и любите её такой, какая она есть. Дети – это, конечно, важно. Но не вы первые, не вы последние. И если вы действительно любите свою жену, постарайтесь окружить её такой заботой, чтобы она не зацикливалась на своей бездетности и могла быть просто счастливой женщиной – женой. Вы меня понимаете?

– Да, да, конечно, я постараюсь, – пробормотал Костя, всё ещё отказываясь принимать жестокую действительность.

Когда он вышел из кабинета врача, Майи в коридоре уже не было. Костя нагнал её на улице, она медленно шла, глядя себе под ноги.

– Ну и пусть! – сказал Костя, бережно беря её под руку. – Я люблю тебя, и мне кроме тебя никто больше не нужен.

Она взглянула на него и едва заметно улыбнулась.

– Кстати, – продолжал он, – мне доктор сказала про какие-то медицинские проблемы. Сказала, чтобы я у тебя спросил.

Майя резко отдёрнула руку, и в глазах её вспыхнула ярость.

– Если ты хочешь, чтобы мы и дальше были с тобой вместе, никогда – слышишь? – никогда не спрашивай меня об этом. Понял?

И она быстрыми шагами пошла прочь.

– Хорошо, – растерянно пробормотал Костя, догоняя её. – Прости!

Он снова попытался взять Майю под руку, и она снова отдёрнула. Тогда Костя схватил её за локоть и заставил остановиться.

– Я обещаю, что больше никогда тебя об этом не спрошу.

Взгляд её смягчился. Костя привлёк Майю к себе и поцеловал.

* * *

– Это не может быть! – повторил Костя, повернувшись к патологоанатому.

– Хотите сказать, что я это придумал? – нахмурившись, проворчал тот.

– Нет, но… как это могло произойти?

– В вашем возрасте уже пора знать, как это происходит.

Костя на мгновение растерялся и воскликнул:

– Но она не могла иметь детей!

– И тем не менее она, – патологоанатом кивнул на стену, за которой была прозекторская, – была в положении.

– Как такое возможно?

– Это уже вопрос не ко мне.

– А к кому? – машинально спросил Костя.

Вместо ответа патологоанатом многозначительно посмотрел на потолок.

– Я не понимаю, – пробормотал Костя. – Почему же она мне ничего не сказала?

– Это тоже вопрос не ко мне. Вы подписывать будете?

– Да, конечно, – сказал Олег и положил на стол слегка помятый бланк, который он всё это время сжимал в руке.

Костя кое-как расписался на бланке. Патологоанатом положил бланк в картонную папочку, а Косте выдал медицинское свидетельство о смерти.

– Пойдём, – сказал Олег, помогая Косте встать.

Выйдя на улицу, они обогнули патологоанатомический корпус и зашли в дверь с табличкой «Ритуал сервис». Мрачного вида женщина монотонным голосом выдала Косте длинную тираду, содержавшую перечень всех необходимых и не очень услуг. Костя слушал вполуха и потому не всё понял. На помощь пришёл Олег, который сразу отсёк всякое ненужное или слишком дорогое. В итоге работница ритуального агентства всё равно насчитала кругленькую сумму, которая, правда, включала в себя ускоренное оформление с организацией похорон уже завтра в десять утра и место на Осташинском кладбище. Костя подписал договор и достал из бумажника карточку, чтобы расплатиться.

«Недостаточно средств», – выдал сообщение платёжный терминал.

– Ах да! – спохватился Костя.

Он никогда не держал на карте крупную сумму. Костя достал из кармана смартфон и запустил приложение мобильного банка. И тут внутри у него всё похолодело. Он совершенно точно помнил, что когда последний раз заходил в мобильный банк, всего неделю назад, чтобы оплатить очередной взнос за квартиру, на сберегательном счёте было около двух миллионов рублей. Сейчас на счёте было пусто – ноль! Как такое возможно? Костя растерянно посмотрел на работницу ритуального агентства, потом на Олега.

– Что-то не так? – спросил тот.

– Сейчас, – пробормотал Костя и позвонил в банк.

Сперва пришлось выслушать длинную речь автоответчика, потом несколько раз нажимать разные кнопки, пока наконец ему ответил живой человек. На сбивчивую речь Кости касательно пропавших со счёта денег человек сказал, что подобного рода справки по телефону они не дают, и предложил явиться в банк лично.

– Когда я должен всё это оплатить? – спросил Костя у работницы ритуального агентства.

– Если хотите, чтобы похороны были завтра, то надо сегодня, – ответила та.

– Хорошо, я постараюсь, – сказал Костя и повернулся к Олегу. – Мне надо в банк. Подбросишь?

Олег, пользуясь служебным положением, припарковал машину прямо возле патологоанатомического корпуса, поэтому далеко идти не пришлось.

– Что с поминками думаешь? – спросил Олег, когда они сели в его чёрный БМВ.

– Не знаю, – признался Костя.

– Хочешь, я займусь?

– Было бы здорово.

– Недалеко от моего дома есть приличное местечко, «Старый клуб» называется. Что скажешь?

Услышав это название, Костя невольно вздрогнул – ведь именно там работала Майя, когда они познакомились.

– Ну, или предложи, куда сам хочешь, – сказал Олег.

«А почему бы и нет?» – подумал Костя.

– Давай в «Старый клуб», – сказал он. – Ты сможешь там всё оплатить? Я тебе потом отдам.

– Конечно. На сколько человек будем заказывать?

Костя задумался.

– Мы с тобой, кто-то с её работы. Родители мои, наверное. Даже не знаю. Давай человек на восемь.

– Закажу на двенадцать, с запасом.

Олег высадил Костю возле банка, а сам отправился договариваться о поминках.

Взяв талончик, Костя дождался своей очереди и подсел к освободившемуся клерку.

– Слушаю вас, – сказал прыщавый очкарик, шмыгая носом.

– У меня со счёта пропали деньги, – сказал Костя.

Очкарик испуганно взглянул на него и пробормотал:

– Будьте добры ваш паспорт.

Костя протянул ему документ. Клерк долго щёлкал пальцем по клавишам компьютера и наконец, поправив съехавшие с переносицы очки, проговорил:

– Но вы сами сняли все средства.

– Как? – воскликнул Костя, подпрыгнув на стуле. – Когда?

– Пятого числа. Вчера.

– Да вы что? Я ещё не сошёл с ума! Я ничего не снимал.

– Но вот же написано, – сглотнув от волнения, пролепетал очкарик, – снятие по доверенности.

– Какой ещё доверенности? – чуть не вскрикнул Костя.

– К-ковалёва М-Майя Александровна.

– Но я же не Майя Александровна… Подождите! Как Майя Александровна?

Клерк пожал плечами и в качестве подтверждения своих слов кивнул на экран компьютера.

– Хотите, распечатаю выписку? – спросил он.

– Хочу, – ответил Костя. – А во сколько это было, можно посмотреть?

– Да, конечно. – Очкарик так близко склонился к монитору, что чуть не уткнулся в него носом. – В десять тридцать две.

– И что, прямо все деньги сняла? – всё ещё не веря услышанному, переспросил Костя.

– Все, – подтвердил клерк.

– Зачем она это сделала? – пробормотал Костя себе под нос и вновь обратился к очкарику: – Я могу узнать, сколько у неё на счету?

– У кого?

– У Ковалёвой Майи Александровны. Это моя жена.

– А у вас есть доверенность?

– Нет у меня никакой доверенности.

– Тогда нельзя.

– И что же мне делать?

– Попросите, чтобы она сделала вам доверенность.

– Она не может, она умерла.

У клерка глаза округлились так, что стали казаться больше очков.

– В смысле, умерла? – переспросил он.

– В прямом.

– Ой! – только и сказал очкарик.

– Так можно как-то узнать, что там с её счётом? – повторил свой вопрос Костя.

– Сейчас, – выдохнул клерк и, вскочив, подбежал к сидевшей в глубине помещения за отдельным столом женщине, видимо, менеджеру.

Он что-то долго шептал ей на ухо, то и дело поглядывая на Костю. Она выслушала его молча и, коротко ответив, вернулась к своим делам.

Очкарик вновь занял своё рабочее место и скороговоркой доложил:

– Вам нужно обратиться к нотариусу, который ведёт наследственное дело. Если наследственное дело не открыто, обратитесь к нотариусу, чтобы открыли. Нотариус пришлёт нам запрос, и мы направим ему выписку.

– И сколько это займёт? – мрачно спросил Костя.

Клерк снова вскочил, но Костя остановил его:

– Ладно, не надо. Я сам выясню.

Он вышел из банка и некоторое время стоял в задумчивости, не зная, с чего начать. Наконец решил и позвонил родителям. В подробности вдаваться не стал, просто сообщил о случившемся и спросил, смогут ли они завтра приехать на похороны. Если честно, родителей сейчас не очень хотелось видеть, но не позвать их Костя не мог. Он, правда, надеялся, что родители сами откажутся, особенно мать – найдёт какую-нибудь причину, но отец, с которым говорил Костя, уточнив время и место, сказал, что они непременно будут.

Затем Костя позвонил одной из сослуживиц Майи, чей номер был записан у него в телефоне. Она, конечно, уже всё знала и подтвердила, что обязательно придёт проститься с Майей, и что, скорее всего, будут ещё двое или трое.

Больше Костя никого звать не собирался. Разве что своих, из юрфирмы – Игоря и Ксению.

* * *

– Игорь здесь? – первым делом спросил Костя, войдя в офис.

– Нет, – ответила Ксения.

– Что ты так на меня смотришь?

– Я… извините… я хотела… соболезнования.

Губы её дрожали, она смотрела на Костю своими большими серыми глазами, из которых уже собирались брызнуть слёзы.

– Спасибо, – сказал он и вздохнул. – Только ты это… не надо, слышишь?

Она часто-часто закивала и закусила нижнюю губу.

– Лучше скажи, сколько у нас в сейфе денег?

– Сейчас. – Ксения достала из ящика журнал и раскрыла его. – Двести пятьдесят семь тысяч рублей и тридцать копеек.

– Ну, копейки мне точно не нужны, – сказал Костя. – Выдай мне двести пятьдесят.

Ксения бросилась в тёмную комнату, достала из сейфа наличные и вернулась.

– Как оформить? – спросила она.

– Не надо оформлять, – сказал Костя. – Я на время беру, скоро верну.

– Ну, хорошо, – неуверенно проговорила Ксения, протягивая ему перетянутые резинкой пачки разнокалиберных купюр.

– Похороны завтра, – сказал Костя. – Часам к одиннадцати подъезжайте с Игорем на Осташинское кладбище.

– Конечно.

Из офиса Костя отправился в ритуальное агентство, расплатился и поехал в МФЦ, чтобы оформить свидетельство о регистрации смерти. А оттуда прямиком к нотариусу. Приятная женщина средних лет внимательно выслушала его и всё разъяснила. Договорились, что она сразу же направит запрос в банк и постарается поторопить их с ответом.

Наконец, зверски уставший и измученный бесконечными мотаниями по городу, Костя приехал домой. Он поднялся на десятый этаж, вышел из лифта и застыл перед дверью своей квартиры. Дверь была опечатана.

Костя достал телефон и позвонил Олегу. Олег не ответил. Костя постоял возле закрытой двери, раздумывая, войти всё-таки или не входить. Но сорвать печать не решился.

Он спустился вниз, снова позвонил Олегу, и снова тот не ответил. Не зная, что делать, Костя побрёл, куда глаза глядят, и вскоре вышел к проспекту Фрунзе. Наступил час пик, и машины неслись по проспекту нескончаемым потоком.

Он опомнился, когда пересёк речку Дунайку. Осознав, где находится, Костя перешёл на другую сторону проспекта и уверенным шагом направился в сторону Балтийской улицы, где на седьмом этаже новенькой высотки жил его лучший друг Олег. Правда, Костя уже и не помнил, когда в последний раз бывал у него дома – Олег не любил принимать у себя гостей и предпочитал встречаться на нейтральной территории, или сам приходил в гости.

Подойдя к дому, Костя снова набрал Олега. На этот раз он ответил, хотя голос у него был явно недовольный, будто его оторвали от какого-то важного дела.

– Привет! Слушай, я приехал домой, а квартира опечатана. Ты не знаешь, почему? – спросил Костя.

– Наверное из-за того дела, которое завёл следак, – сказал Олег.

Костя насторожился:

– Какого ещё дела?

– М-м, давай потом, а?

– Ну ладно. А можно я тогда у тебя переночую? А то, сам понимаешь…

– У меня? Нет, знаешь, старик, сегодня неудобно. Да я сейчас и не дома.

– Да? – Костя вздохнул, глядя на припаркованный возле подъезда БМВ Олега. – Ну ладно.

– Давай в другой раз. А сегодня перекантуйся где-нибудь. Ты же вчера где-то переночевал, а? – в голосе Олега послышалось ехидство.

– Хорошо, – сказал Костя.

– Да, я назавтра в кабаке всё заказал, как договаривались, и оплатил. С тебя тридцатник.

– Спасибо.

– Тогда до завтра. Встретимся в морге?

– Да, в десять. Пока.

Начинало темнеть. Костя медленно двинулся вдоль по улице, раздумывая, где на этот раз провести ночь. Заявиться снова к Громовой было бы уже верхом наглости. Костя достал из кармана смартфон и открыл карту, чтобы найти какую-нибудь гостиницу. Недорогую – всё-таки денег у него сейчас в обрез. Поблизости отыскался хостел под названием «Серая кошка», до него было от силы пятнадцать минут ходьбы.

«Ну и название!» – подумал Костя и всё же пошёл туда.

Хостел представлял собой двухэтажное деревянное строение с маленькими окнами, расположенными на такой высоте, что с улицы заглянуть в них было невозможно. Массивная металлическая дверь была закрыта. Костя позвонил. Ему открыл заспанный небритый мужик в тренировочных штанах и майке.

– Добрый вечер! Это гостиница? – на всякий случай уточнил Костя.

– Гостиница, – прокуренным голосом ответил мужик, заглядывая ему за спину.

Костя оглянулся и, не увидев никого, спросил:

– У вас есть свободные номера?

– Есть.

Мужик отступил в сторону, впуская Костю в тёмный коридор. Ближняя дверь отворилась и из неё выглянула женщина средних лет в рабочем халате. Заметив Костю, она изучающе оглядела его и поздоровалась. Костя поздоровался в ответ.

– Заходите, – сказала женщина, и Костя вошёл в тесную коморку.

Женщина села за стол и вопросительно посмотрела на него. Костя обернулся. Небритый мужик стоял сзади, в дверях, и наблюдал за ним.

– Мне нужен номер, – сказал Костя.

– Только номер? – спросила женщина.

– Ну да. А у вас тут что-то ещё есть?

– У нас тут сауна. Обычно номер заказывают вместе с сауной.

– Нет, спасибо. Мне только номер. Сколько это стоит?

Заплатив за номер, Костя в сопровождении небритого мужика поднялся на второй этаж. Мужик открыл ему дверь, включил свет. Маленькая комнатка, в которой едва помещалась двуспальная кровать и небольшой шкаф. Крошечное окно под самым потолком.

«Действительно, как в сауне», – подумал Костя.

– Вы каких предпочитаете? – спросил мужик.

– В каком смысле?.

– Светленьких, тёмненьких? Худых, толстых?

– Вы, простите, о чём?

– Как «о чём»? Об этом, конечно.

Мужик изобразил неприличный жест, и до Кости дошло. Ему стало мерзко, и он с внезапно возникшей брезгливостью окинул взглядом комнату. Однако деваться всё равно было некуда.

– Нет, спасибо, – сказал он. – Мне только переночевать.

Мужик разочарованно взглянул на Костю, промычал что-то и, вручив ему ключ, ушёл.

Костя ещё раз осмотрел комнату, подошёл к окну, встал на цыпочки и всё равно не дотянулся до него. В окно можно было увидеть только звёздное небо. Костя, снял пиджак, галстук, скинул туфли и, выключив свет, лёг на кровать. За стеной что-то поскрипывало. Он прислушался. Помимо скрипа из соседней комнаты доносилось страстное постанывание.

– Чтоб вас… – буркнул Костя и закрыл глаза.

Вскоре стоны стали громче. Костя выругался и накрыл голову подушкой. Но и через неё до него долетали звуки продолжающегося за стеной безумного родео.

– Чёрт! Когда это кончится? – прокричал Костя в подушку.

Словно отвечая ему, за стеной раздался пронзительный визг, и следом хриплый вой умирающего быка. И всё стихло.

А ещё через минуту Костя провалился в глубокий сон.

Глава четвёртая

Майю похоронили на недавно открытом новом участке Осташинского кладбища. Всё прошло довольно быстро. Могилу засыпали землёй, сформировав холмик, воткнули в него временную пластиковую табличку, укутали холмик хвойными ветками и положили на него цветы. С одной стороны, сразу расходиться было неудобно, с другой – все, кто пришёл проститься с усопшей, чувствовали какую-то неловкость и постепенно, один за другим, потянулись в сторону выхода с кладбища. Только Костя ещё какое-то время в одиночестве стоял возле могилы. Кто-то положил ему на плечо руку. Он обернулся. Это был Олег.

– Ты это… не держи в себе, если что, – сказал он.

– Ты о чём?

– Я же вижу, как ты… Ты поплачь, что ли, пока никто не видит. Легче станет.

– Мужчины не плачут, – сурово буркнул Костя.

– Ну, тогда напейся, что ли. Сегодня можно.

Игорь, Ксения, родители Кости и коллеги Майи ждали их у выхода с кладбища. Там же стоял заказанный микроавтобус, в который все и погрузились. Кроме Олега, он поехал на своей машине.

Было около двух пополудни, когда вся делегация прибыла на Балтийскую улицу в кафе «Старый клуб», где в дальнем углу уже был накрыт длинный стол.

Сначала сидели молча. Без слов выпили, без слов приступили к трапезе. Наконец слово взял Олег. Сказал что-то про то, какой хорошей была Майя и как всем её будет не хватать. После этого гости постепенно разговорились, познакомились. Только Костя по-прежнему сидел молча и мрачно пьянел.

Отец его, Дмитрий Юрьевич, бывший железнодорожник, машинистом исколесивший всю европейскую часть страны, а ныне пенсионер, с рюмкой водки в руке подошёл к сыну и попытался сказать ему на ухо какие-то слова утешения. Костя не реагировал. Отец вздохнул, выпил и вернулся на место.

Сидевшая рядом с Костей его мать, Алла Алексеевна, тоже пенсионер, а в прошлом директор одной из школ Ростова, наклонилась и негромко сказала:

– Не убивайся ты так. Её уже не вернуть, а тебе нужно жить дальше.

Костя гневно взглянул на мать.

– А ведь ты всегда мечтала, чтобы я с ней расстался, потому что ты терпеть её не могла. Что ж, можешь радоваться, по-твоему вышло! – едва не крикнул Костя, и все за столом притихли.

Мать посмотрела на супруга, сидевшего по другую сторону от неё, и вновь обратилась к сыну:

– Что ты такое говоришь?

– Я знаю, что я говорю! – рыкнул Костя и резко встал, но, видимо, не рассчитал свои силы и снова рухнул на стул.

– Ты слышишь, что говорит твой сын? – строгим учительским тоном вопросила Алла Алексеевна, обращаясь уже к мужу.

– Сынок, ты не прав, – неуверенно промямлил Дмитрий Юрьевич и покосился на супругу.

– Ах, неправ? – Костя опять вскочил и на этот раз удержался на ногах. – Ну и чёрт с вами со всеми!

И, покачиваясь, направился к выходу.

– Он просто расстроен, – сказал Олег и пошёл за Костей.

– Ну да, он всегда «расстроен», – проворчал Игорь и, опрокинув в себя очередную рюмку водки, впился зубами в только что поданный шашлык.

Олег догнал Костю уже на улице.

– Ну и куда ты собрался? – поинтересовался он.

– Подальше отсюда, – буркнул Костя.

– Что на тебя нашло?

– Ничего. Просто надоело всё.

* * *

Они стояли возле выкрашенного в зелёный цвет деревянного дома с резными белыми наличниками. За забором из штакетника под тяжестью спелых плодов склонили к земле свои корявые ветви разносортные яблони. Костя просунул руку между штакетником и, сдвинув щеколду, толкнул калитку.

– Мне страшно, – сказала Майя.

– Глупая! Чего тут бояться?

– А вдруг я им не понравлюсь?

– С чего ты это взяла? Вон какая ты у меня красивая! – Костя взял Майю за руку. – И умная.

Вход в дом был через пристроенную веранду. Костя нажал на кнопку звонка, и прислушался. Изнутри послышались шаркающие шаги, и дверь открылась.

– Папа, это я! – радостно воскликнул Костя. – То есть мы. Это Майя.

Дмитрий Юрьевич с интересом посмотрел на неё и улыбнулся.

– Надо же! Гости дорогие! – Он обнял сына и протянул руку Майе. – Проходите, проходите.

– Кто там? – послышался голос матери.

Отец приложил палец к губам, подмигнул Косте и повёл гостей в дом. Увидев сына с какой-то неизвестной девушкой, Алла Алексеевна на мгновение растерялась.

– Привет, мам! Знакомься, это Майя.

– Очень приятно, – холодно ответила мать. – Что ж ты не предупредил?

– Да ладно, мам, мы ненадолго, только до завтра. Нам в понедельник на работу.

– Ну, спасибо и на этом. А мог бы почаще родителей навещать.

– Мам, ты же понимаешь – работа и всё такое. Времени совсем нет.

– Про работу понимаю, а про «всё такое» – не очень.

И она снова покосилась на Майю.

– Предлагаю продолжить беседу за столом, – вмешался в разговор Дмитрий Юрьевич.

Алла Алексеевна окинула его строгим взглядом и, пожав плечами, сказала:

– Накрывай.

А сама ушла на веранду, где находилась кухня.

Отец, усадив гостей на диван, принялся накрывать на стол.

– Может, я могу чем-то помочь? – предложила Майя.

– Сидите, сидите! Отдыхайте! – отозвался Дмитрий Юрьевич.

Когда вернулась Алла Алексеевна, стол уже был полностью накрыт, закуски расставлены, а посередине возвышалась двухлитровая бутыль домашнего сидра. Алла Алексеевна придирчиво оглядела сервировку, поправила салфетки, приборы и села.

– Прошу к столу! – сказал Дмитрий Юрьевич, усаживаясь рядом с супругой.

Костя и Майя устроились напротив. Отец предложил тост за знакомство. Выпили, закусили. Дмитрий Юрьевич стал расспрашивать Костю, как у него дела, какие новости. Костя нехотя отвечал.

– А вы чем занимаетесь? – обратился Дмитрий Юрьевич к Майе.

– Я учусь.

– Уж не на портниху ли? – уточнила Алла Алексеевна. – Или на повариху?

– Нет, в колледже.

– Тогда, наверное, на бригадира поваров?

– Мам! – Костя осуждающе посмотрел на мать.

– Я учусь на программиста, – сказала Майя. – Это тот, кто программы для компьютера делает.

– Я знаю, кто такой программист, – резко ответила Алла Алексеевна. – И, по-моему, это совсем не женская профессия.

– Мам, ты что! – возразил Костя. – Да сейчас половина программистов – девушки. Не всем же быть учителями.

– Вот только учителей не трогай. Между прочим, большинство из них как раз женщины.

– Ладно, не будем трогать учителей.

– А вы сами из Ярославля? – поинтересовался у Майи Дмитрий Юрьевич.

– Нет, я из Пермского края.

Алла Алексеевна чуть не поперхнулась.

– Откуда? – переспросила она.

– Из Пермского края, – повторила Майя.

– Как же вас сюда занесло?

– Так получилось.

– А кто ваши родители?

– У меня нет родителей.

Повисла неловка пауза.

– Ну что, может, уже чай пора подавать? – нарушила молчание Алла Алексеевна.

Дмитрий Юрьевич покосился на всё ещё почти полную бутыль сидра, потом посмотрел на жену и, встретившись с её пристальным взглядом, со вздохом произнёс:

– Да, можно и чаю.

– Костя, помоги мне, – сказала Алла Алексеевна и вышла на веранду.

Костя поднялся и послушно пошёл за матерью.

Дождавшись, когда дверь за ними закроется, Дмитрий Юрьевич повернулся к Майе и полушёпотом сказал:

– Вы не обращайте внимания, Алла со всеми такая строгая. Она же директор школы, ноблез оближ, как говорится.

– Что, простите

Алла Алексеевна наполнила водой чайник и поставила его на плиту.

– Мам, ты сказала, надо помочь, – напомнил Костя..

– Сперва ответь мне на один вопрос: где ты подцепил эту? – Мать кивнула на дверь, ведущую в дом.

– Что значит «эту»? – возмутился Костя.

– Ты не мог найти кого-нибудь поприличнее?

– Мам, не начинай! Майя – замечательная девушка. Мы любим друг друга и собираемся пожениться.

– Что? – Алла Алексеевна схватилась за сердце. – Ты и она?

– Да, я и она. Собственно, мы поэтому и приехали, чтобы сообщить вам с папой лично.

– То есть ты уже всё решил, да? И спросить перед этим моего мнения ты даже не удосужился!

– А почему я должен спрашивать об этом?

– Да потому что я твоя мать!

– Но это, знаешь ли, моя жизнь. И я считаю, что сам могу решать, с кем её связывать.

– А я считаю, ты совершаешь страшную ошибку, о которой потом будешь сильно жалеть. Подумай хорошенько!

– Нечего тут думать. Мы уже подали заявление.

Алла Алексеевна снова схватилась за сердце и, распахнув дверь, ураганом ворвалась в дом.

– Дима! Дима, ты слышал? Они, оказывается, уже подали заявление!

– Но это же хорошо… – начал было Дмитрий Юрьевич, привстав. – То есть как заявление? – Он поглядел на Майю, затем на вошедшего вслед за матерью Костю. – Уже?

Какое-то время родители молча глядели друг на друга: отец – растерянно, мать – гневно.

– В таком случае, организацию свадьбы я беру на себя, – неожиданно заявила Алла Алексеевна.

Костя и Дмитрий Юрьевич удивлённо посмотрели на неё.

– Я думаю, это лишнее, – подала голос Майя, и теперь уже все взгляды обратились к ней. – Мне кажется, свадьбу вообще не стоит устраивать. Кому это нужно – кормить толпу гостей? Лучше просто отметить в семейном кругу, да и деньги сэкономим, у Кости их не так много.

– Ах вот как? – вскинулась Алла Алексеевна. – Ну вот что, я не позволю какой-то…

И она вдруг стукнула кулаком по столу, отчего муж её вздрогнул и от испуга так взмахнул руками, что опрокинул бутыль с сидром.

Бутыль покатилась. Костя и Дмитрий Юрьевич бросились её ловить, но только помешали друг другу. Бутыль докатилась до края стола и, упав на пол, с грохотом разлетелась на мелкие осколки. На полу образовалась огромная лужа, и комната наполнилась кисловато-сладким запахом сидра.

– Что ж ты безрукий такой! – воскликнула Алла Алексеевна. – Прикажешь мне теперь эту твою бормотуху с пола собирать?

– Что ты, Лялечка! – возразил Дмитрий Юрьевич. – Я сам.

– «Сам», – передразнила его жена. – А вам, милочка, я вот что скажу, – обратилась она уже к Майе. – Я не позволю всякой безродной выскочке решать, как мне устраивать свадьбу единственного сына. Понятно?

Майя вскочила и выбежала из дома.

– Мам, ну ты совсем … – бросил Костя и выбежал вслед за Майей.

Он догнал её уже возле калитки.

– Я хочу уехать отсюда, сейчас же! Увези меня.

– Хорошо, я только… – Костя обернулся.

Занавески на окнах были задёрнуты, но он был уверен, что родители следят за ними.

– Я только попрощаюсь, – сказал Костя.

Больше они никогда туда не приезжали.

* * *

– Отлично! Ну и что мне прикажешь с ними всеми делать? – спросил Олег.

– Не знаю, – сказал Костя. – Поминайте.

– Без тебя?

– Без меня.

– Тебе не кажется это странным, старик?

– Кажется. Но я не могу туда вернуться. Пожалуйста, иди к ним, объясни, что я… что мне плохо, и… Просто побудь с ними, проследи, чтобы…

– Ладно, – со вздохом отозвался Олег. – Ты-то сам куда сейчас?

– Пойду прогуляюсь. Воздухом подышу.

– Ну, ты звони, если что, а?

– Позвоню, – сказал Костя.

Трудно сказать, сколько времени он бесцельно бродил по городу. Время для него остановилось, четвёртое измерение просто перестало существовать, осталось только застывшее трёхмерное пространство. Казалось, бегущий по мостовой транспорт, спешащие по тротуарам прохожие на самом деле никуда не движутся, а замерли, словно на фотографии. На чёрно-белой фотографии, потому что окружающий мир вдруг стал монохромным, растеряв все свои краски. А Костя всё шёл и шёл…

Смеркалось. В какой-то момент он почувствовал, что ноги уже перестают слушаться и присел на лавочку возле какого-то дома. Только сейчас он с удивлением обнаружил в руке початую бутылку дешёвого коньяка и даже на мгновение испугался. Сквозь затуманенную память начали проступать неясные картинки, и Костя догадался, что по дороге машинально завернул в магазин. Вот только когда и где он успел выпить половину бутылки коньяка, Костя никак не мог вспомнить.

Он оглянулся и обнаружил, что сидит возле своего дома, только у соседнего подъезда. Страшно хотелось спать, но укладываться здесь, на жёсткой лавке, совсем не улыбалось. Те более становилось зябко. Преодолевая жуткую усталость, Костя встал и, покачиваясь, пошёл к своему подъезду. Поднялся на десятый этаж и, выйдя из лифта, озадаченно уставился на дверь своей квартиры. Квартира по-прежнему была опечатана. Он чертыхнулся и вызвал лифт, который уже успел уехать.

На улице Костя снова сел на лавочку, открыл бутылку с коньяком, глотнул. Поглядел на часы – половина десятого. Может, вернуться в «Старый клуб»?

Спустя сорок минут Костя вошёл в кафе и, игнорируя подскочившего к нему метрдотеля, направился в дальний конец зала. Однако уже через несколько шагов он сообразил, что там никого нет. И длинный стол тоже пропал, вместо него стояли три отдельных столика, за одним из которых сидела совершенно незнакомая парочка.

– А где ваши гости? – обернувшись, спросил Костя метрдотеля.

– Какие гости? – вскинув брови, отозвался тот.

– Здесь проходили поминки.

– Так они уже давно закончились, все разошлись.

– Разошлись, – повторил Костя и, вздохнув, направился к выходу.

– Ждём вас у нас снова! – крикнул ему вслед метрдотель.

Неподалёку, за чередой низких зданий, торчала, упираясь в тёмное небо, подсвеченная горящими вразнобой окнами многоэтажка, где жил Олег. Но идти к нему сейчас совсем не хотелось. И даже звонить. Накануне Олег уже отфутболил его, хватит!

Костя вспомнил про родителей. Как они, интересно, добрались до дома? Ему даже стало немного стыдно, что он раньше не подумал о них. Но стыд быстро прошёл. Что они маленькие, в конце концов? До автовокзала добираться от силы полчаса. А оттуда автобусы и маршрутки ходят до Ростова чуть ли не каждые пятнадцать минут. И ехать всего час, так что родители давно дома.

Костя совсем успокоился и побрёл куда глаза глядят. Он шёл по Балтийской, пересёк улицу Судостроителей, а когда дошёл до Спортивной, встал как вкопанный. Только сейчас он вдруг сообразил, почему ноги привели его сюда. Там, справа, всего в одном квартале, на углу Спортивной и 6-й Железнодорожной улицы, когда-то – теперь уже казалось, что очень давно, а на самом деле всего-то семь лет назад – они с Майей начинали свою семейную жизнь в тесной однокомнатной квартирке на втором этаже старого трёхэтажного дома.

* * *

Свою первую квартиру они тоже приобрели в ипотеку. Денег тогда ни у Кости, ни у Майи не было даже на самую захудалую комнатку. А продолжать снимать жильё, как они это делали, каждый по отдельности, уже не хотелось. Деньги на первый взнос Костя собирал по крупицам, занимая у всех, у кого можно. И всё равно не хватало. Но тут помог Олег. Костя всегда удивлялся, как ему удавалось постоянно быть при деньгах, вроде работал простым полицейским. Тем не менее Олег ссудил недостающую сумму, и квартирка была куплена.

Затягивать с переездом не стали, решили, что необходимый ремонт сделают, когда уже будут жить в новой квартире. Переехали в один день. У обоих вещей набралось с чемодан, да ещё по паре сумок. Когда затаскивали вещи на второй этаж, на лестнице им встретился худощавый очкарик, который представился Толиком. Он жил этажом выше, как раз над ними. Узнав, что Костя и Майя квартиру купили и теперь будут жить здесь постоянно, Толик обрадовался.

– Тут бабка жила, вреднючая! – пожаловался он. – Всё время меня доставала, что я, мол, шумлю, спать ей не даю. А она спала постоянно, и ночью, и днём – двадцать четыре часа в сутки. Не мог же я по квартире летать! Я уж тапочки перестал надевать – в носках ходил, шерстяных, чтобы совсем бесшумно – так нет же, всё равно ругалась, участковому жаловалась, даже полицию вызывала… А давайте я вам помогу, – предложил Толик, выхватывая у Майи чемодан.

Она с сомнением посмотрела на щуплую фигуру нового соседа, но чемодан отдала. Толик, обрадованный, потащил чемодан наверх, два раза споткнулся и чуть не выронил его. Но до квартиры всё-таки дотащил. Узнав, что у супругов нет никакой мебели, он сбегал к себе в квартиру и приволок раскладушку и надувной матрас. И ещё табурет – в качестве временной замены столу.

На этом табурете они и накрыли в честь новоселья праздничный стол: бутылку шампанского, бутерброды с варёной колбасой, с сыром и нарезанные четвертинками яблоки. Пир вышел на славу. Позже к ним заглянул Олег. Поцокал языком, осматривая квартиру, выпил пару рюмок принесённого им же виски и ушёл, сославшись на занятость.

Толик стал новым другом семьи. Он постоянно торчал у них в гостях. А порой и Майя зависала у него дома. Дело в том, что Толик уже тогда был опытным программистом, и Майя частенько обращалась к нему за консультацией.

Вскоре дела у Кости пошли в гору, он смог расплатиться с Олегом, а уже через два с половиной года полностью погасил кредит. Наконец, к концу пятого года, было решено, что дальше ютиться в этой конуре им просто неприлично, и они купили большую квартиру в новом доме. С тех пор Костя больше никогда не видел Толика. Почему? Возможно, ему просто было стыдно перед ним. Дело в том, что в день переезда Толик зашёл к Ковалёвым помочь собрать и вынести вещи.

– Переезжаете? – со вздохом и тоской в глазах произнёс он.

– Переезжаем, – отозвался Костя. – Мы же в конце концов не неудачники какие-то, чтобы всю жизнь прожить в этом убожестве.

В ответ Толик грустно улыбнулся, а потом куда-то исчез. Костя уже потом осознал, что обидел друга. Но извиняться не стал – сначала как-то неловко было, а потом подумал: обиделся – ну и ладно, на обиженных воду возят…

* * *

Он подошёл к дому номер 17 по 6-й Железнодорожной улице. Это действительно было очень старое трёхэтажное здание, когда-то бледно-жёлтое, а теперь выкрашенное в розовый цвет.

Костя открыл скрипучую дверь. В подъезде, как и всегда прежде, было темно. Лампочки то ли быстро перегорали, то ли их кто-то воровал. Костя поднялся по лестнице на второй этаж и остановился перед дверью своей бывшей квартиры. На какое-то мгновение захотелось позвонить, зайти внутрь и посмотреть, как там теперь, но Костя преодолел это бессмысленное желание и поднялся на этаж выше.

Всё та же старая дверь, обитая дешёвым, потрескавшимся от времени дерматином, дурацкая наклейка с изображением Бэтмена в правом верхнем углу, уже почти совсем выцветшая. Костя нажал на кнопку звонка, изнутри донёсся звук, похожий на жужжание сердитой мухи. Щёлкнул замок, дверь открылась.

– Привет, Толик! – сказал Костя.

Несколько секунд Толик озадаченно смотрел не него, то ли не узнавая, то ли не веря, что это и в самом деле Костя. И вдруг улыбнулся, искренне, как ребёнок.

– Костя! – воскликнул он, а его кажущиеся из-за очков огромными глаза вдруг заблестели.

Глава пятая

Плотные шторы на окне были задёрнуты, вокруг царил полумрак, поэтому разглядеть что-либо было сложно. К тому же башка раскалывалась от боли, и всё время хотелось зажмуриться. Усилием воли Костя заставил себя сесть, раскладушка под ним омерзительно запищала старыми пружинами. Ступни коснулись холодного линолеума, и этот холодок, пробежав от ног по всему телу, заставил содрогнуться.

– Ты уже встал? – послышался сонный голос Толика.

– Почти.

Костя с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Первым делом он отправился на кухню и, схватив с плиты эмалированный чайник, долго пил прямо из носика. Затем, сполоснув в ванной лицо, сунул голову под холодную струю и стоял так с минуту. Вроде немного полегчало. Костя набрал в рот воды, выдавил туда же большую порцию зубной пасты и долго полоскал.

– Сколько мы вчера выпили? – спросил он, вернувшись в комнату.

– Не помню.

Костя покачал головой и снова почувствовал, как внутри черепа перекатываются из стороны в стороны, громко стукаясь друг о друга, тяжёлые шары. Он отдёрнул шторы, и ослепительно яркое солнце ворвалось в комнату. Толик ойкнул и натянул одеяло на голову. Костя поднял с пола свой пиджак и, отряхнув, надел его.

– У тебя есть зеркало? – спросил он.

– Не-а.

– Как я выгляжу?

Толик выглянул из-под одеяла одним глазом.

– Нормально, – подумав, ответил он.

– А по-моему, я выгляжу так, будто меня корова всю ночь жевала. Где у тебя утюг?

– Там, в шкафу.

Костя подошёл к старому двустворчатому шкафу и открыл скрипучую дверцу.

– Только он не работает, – добавил Толик.

Костя закрыл шкаф и с явным неудовольствием посмотрел на Толика, который снова поспешил спрятаться под одеялом.

– Ну, а пожрать-то у тебя что-нибудь осталось?

– Не знаю, – донеслось из-под одеяла.

На кухне, в облепленном всевозможными магнитиками холодильнике, Костя нашёл пять яиц, открытый пакет молока, остатки сливочного масла в скомканной магазинной упаковке, полбатона хлеба и слегка заплесневевший кусок какого-то сыра.

Недолго думая, Костя взбил яйца, добавил молока, немного очищенного от плесени и натёртого сыра, и вывалил всё это на единственную сковородку. Получился вполне сносный омлет. Костя выволок сопротивляющегося Толика из-под одеяла и притащил на кухню. Взъерошенный, в посеревшей от времени майке и полинялых семейных трусах, из которых торчали тощие ноги, Толик был похож если не на школьника, то лучшем случае на студента, хотя был ровесником Кости. Разве что помятое лицо с намёком на щетину и признаками вчерашней попойки выдавали в нём пусть и не повзрослевшего, но вполне зрелого мужчину.

Они позавтракали. Толик даже приготовил кофе, правда, растворимый – другого в доме всё равно не было.

– Мне пора, – сказал Костя. – Ты мне деньжат не ссудишь? А то я что-то поиздержался.

– Конечно! – отозвался Толик и, вскочив, достал из кухонного шкафчика жестяную банку с надписью «мука». – Тебе сколько? – спросил он и, сунув руку в банку, извлёк горсть мятых купюр.

– Ничего себе! Тысяч десять в твоём банке найдётся?

Толик отсчитал десять тысяч разными купюрами.

– Я тебя не очень… ограбил? – осторожно спросил Костя.

– Да ну что ты!

И Толик продемонстрировал содержимое банки, которая была туго набита такими же смятыми купюрами.

– Спасибо, – неожиданно дрогнувшим голосом проговорил Костя. – Ну, я пойду.

– Погоди, я тебя провожу, – сказал Толик и взял со стола пакет с остатками молока.

– Кис-кис-кис! – позвал он, выйдя из квартиры.

Сверху, с лестницы, ведущей на чердак, спрыгнула наполовину чёрная, наполовину белая кошка и подошла к стоявшей на полу миске. Толик сел на корточки и налил в миску молока.

– Не знал, что ты кошатник, – сказал Костя.

– Я тоже раньше не знал. – Толик погладил кошку по спине. – Она у меня уже год живёт. Я её котёнком подобрал.

– А почему она у тебя здесь живёт? Почему не в квартире?

– Я бы с радостью… Только у меня на них аллергия, на кошек. На собак нет, а на кошек…

– Завёл бы себе собаку.

Толик вздохнул и, покачав головой, сказал:

– Я кошек люблю.

* * *

Отдел полиции находился менее чем в десяти минутах ходьбы. Спросив у дежурного, как найти следователя Воронцова, Костя поднялся на четвёртый этаж, отыскал нужный кабинет и постучал в дверь.

– Войдите! – донеслось изнутри.

Костя вошёл.

– Константин Дмитриевич? Рад что вы пришли, – сказал Воронцов, не вставая из-за стола. – Проходите, присаживайтесь.

Кабинет следователя представлял собой небольшую комнатку с двумя письменными столами, один из которых в это время пустовал. Перед столом, за которым сидел Воронцов, стояли два стула для посетителей. Костя молча вошёл, сел и только после этого поздоровался. Воронцов невольно отпрянул и слегка поморщился.

– Похоже, вы вчера… злоупотребили, – проговорил он.

– А вам-то какое дело? – огрызнулся Костя. – Вы меня вызвали на допрос – допрашивайте. А по поводу того, где я был вчера и что делал, это уже… И кстати, почему моя квартира до сих пор опечатана? Я не могу попасть домой, не могу нормально помыться, переодеться. И после этого вы мне говорите…

– Я пока ещё ничего вам не сказал, – перебил его следователь. – И это не допрос. Пока. А станет ли наша беседа допросом, зависит от вас. Вам ясно?

– Ясно, – буркнул Костя.

– Вот и прекрасно. – Воронцов раскрыл лежавшую перед ним папку и продолжил: – А теперь, в продолжение нашей с вами беседы… – он бросил взгляд на листок в папке, – пятого сентября сего года, прошу вас ответить на несколько вопросов.

Следователь снова спросил, в каких отношениях были Костя и Майя последнее время, что послужило поводом для возникшего между ними конфликта. Костя заявил, что отношения были нормальные, как и все семь лет, что они прожили с Майей, и никакого такого конфликта между ними не было.

– А у меня другие сведения, – сощурившись, сказал Воронцов и постучал пальцем по раскрытой папке.

– Интересно, какие? – спросил Костя.

– Например, что у вас были серьёзные финансовые разногласия.

– Не было у нас никаких разногласий.

– Что вы позволяли себе физическое насилие в отношении своей супруги.

– Чушь! Я её пальцем никогда не трогал.

– Что вы упрекали её в том, что у вас нет детей.

– Да никогда я её в этом не упрекал! – воскликнул Костя, вскочив.

– Сядьте! – приказал следователь.

Костя повиновался.

– У меня здесь… – Воронцов снова постучал пальцем по папке, – имеются весьма серьёзные показания. Против вас, Константин Дмитриевич. И согласно этим показаниям, смерть вашей жены произошла по вашей вине. Так что я могу привлечь вас к ответственности за доведение до самоубийства гражданки Ковалёвой Майи Александровны, понимаете?

– Нет, не понимаю. Я могу взглянуть на эти показания?

– Всему своё время, Константин Дмитриевич.

– Тогда, если вы не хотите показывать мне то, на основании чего собираетесь выдвинуть мне обвинения, я вообще отказываюсь вести эту бессмысленную беседу.

– Отказаться вы, конечно, можете, вот только я вам этого не советую.

– Это почему же?

– Потому что доведение до самоубийства может быть переквалифицировано.

– Что значит – переквалифицировано?

– Это значит, что в крови гражданки Ковалёвой обнаружен флунитразепам.

– Мне это ни о чём не говорит.

– Очень сильное снотворное.

– Ну да, она последнее время принимала снотворное, – припомнил Костя. – У неё была бессонница.

– Ах, бессонница? Вот только концентрация препарата в крови была настолько высока, что такой дозой лошадь можно усыпить. И вам не кажется странным, что принята эта доза не на ночь, а с утра?

– Да, это странно.

– А ещё более странно, что человек принимает это снотворное аккурат перед тем, как собрался покончить с собой, а? И это уже не совсем похоже на самоубийство.

– В каком смысле? – растерянно переспросил Костя.

– В том самом, Константин Дмитриевич, в том самом, – проговорил следователь, пристально глядя на него.

– Не хотите же вы сказать, что считаете, будто я…

– А это вы мне сами расскажите.

– Чушь какая-то! Мне нечего вам рассказывать. И вообще, с этим делом надо разбираться тщательнее. У неё что-то случилось, понимаете? В тот день, с утра, она сняла с моего счета все деньги – два миллиона, между прочим.

– Как же она смогла их снять?

– У неё была доверенность. Я ей когда-то сделал.

– Зачем?

– Не знаю. – Костя пожал плечами. – На всякий случай.

– А у вас была такая же доверенность от вашей жены?

– Нет, а зачем.

– На всякий случай, – повторил за Костей следователь.

– Нет, у меня такой доверенности не было. В этом не было никакого смысла.

– А для чего, по-вашему, вашей жене потребовалось снимать деньги с вашего счёта?

– Понятия не имею.

– И когда вы об этом узнали?

– На следующий день, когда пришёл в банк.

– А может, вы узнали об этом в тот же день?

– Я понимаю, на что вы намекаете, – сказал Костя, глядя прямо в глаза следователю. – Но нет, я узнал только на следующий день, когда выяснилось, что мне нечем расплатиться с ритуальным агентством.

– Но вы же с ними как-то расплатились?

– Я взял денег в долг… Послушайте, к чему вообще весь этот разговор? Вы же прекрасно знаете, что в то время, когда… когда это всё случилось с Майей, я был в суде. Меня там видела куча народа. Разве это не алиби? А после суда я сразу поехал в офис, и это тоже легко проверить.

– Ладно, Константин Дмитриевич, пока можете быть свободны, – помолчав, произнёс следователь. – Подписку о невыезде я с вас брать не буду, но до конца следствия из города попрошу не выезжать.

* * *

Костя вошёл в офис в тот момент, когда из кабинета Игоря выбежала пунцовая Ксения.

– Что случилось? – спросил Костя.

Ксения не ответила. Взглянув мимоходом на него полными слёз глазами, она поспешила скрыться в туалетной комнате. Костя проводил её взглядом и решительно вошёл в кабинет Игоря.

– Тебя стучаться не учили? – взвизгнул Игорь.

Нахохлившийся, взлохмаченный, с толстыми лоснящимися щеками и торчащими из-под вздёрнутой верхней губы двумя лопатообразными зубами, в эту минуту он походил на бобра.

– Кончай эти свои замашки. Лучше объясни, что у вас тут произошло? – потребовал Костя.

Игорь ещё больше надулся и стал похож на хомяка.

– Это у нас произошло? – возмутился он. – Это у вас произошло. Кто тебе позволил обчистить сейф?

– Что значит «обчистить»? Я просто взял деньги на время.

– Ах, на время? Да я заявлю на тебя! За хищение! И на соучастницу твою.

– Ну, ты это, полегче! Мог бы, в конце концов, войти в положение. Ты же знаешь, что у меня случилось и что я не просто так эти деньги взял.

– А меня не колышет, что у тебя там случилось, – заявил Игорь. – Это не даёт тебе права распоряжаться деньгами компании, как своими собственными. Так что можешь искать себе адвоката – будешь уже по двум уголовным делам проходить.

– По каким ещё делам?

– А по таким! За кражу денег из сейфа и за доведение до самоубийства.

– Что ты несёшь? Какое ещё доведение до самоубийства?

– А то я не знаю, что на тебя дело завели. Так что выметайся из офиса! Ты не имеешь права больше тут находиться.

– Что?

– Что слышал! Сдай ключи от кабинета и вали отсюда!

– С какого это перепугу?

– А с такого!

Игорь сунул Косте под нос какой-то документ. Это был договор, который они подписали, когда учреждали свою компанию.

– Пункт пятнадцать три, – подсказал Игорь.

Костя нашёл этот пункт. Он находился в разделе, где оговаривались особые условия, и гласил, что в случае, если на одного из партнёров будет заведено уголовное дело, то во избежание дискредитации компании он обязан будет передать свою долю в управление другому партнёру, а также устраниться от руководства компанией до момента прекращения дела. В случае, если будет предъявлено обвинение или если дело будет вестись дольше полугода, доля переходит другому партнёру навсегда и на безвозмездной основе. Этот же пункт был продублирован в уставе компании «Адрэм».

– Так вот, значит, как? – проговорил наконец Костя.

– Да, именно так, – отозвался Игорь. – Ты сам это подписал.

Костя положил договор на стол и, достав из кармана ключи от своего кабинета, бросил их сверху:

– На, подавись!

И, повернувшись, вышел.

– Сам подавись! – крикнул ему вдогонку Игорь.

Оказавшись на улице, Костя остановился, соображая, куда ему теперь идти и что делать.

– Константин Дмитриевич! – донеслось сзади.

Он обернулся. Из дверей бизнес-центра выбежала Ксения. Лицо у неё было заплаканное, нос красный, но вид решительный.

– Когда вы сможете вернуть деньги в кассу? – спросила она, подойдя к нему.

– Понимаешь, у меня пока нет денег, – признался Костя, – и я не знаю…

– Но это надо сделать срочно! Игорь Сергеевич сказал, что если до завтра денег не будет, он уволит меня и… и заявит на меня, что я…

– Да, да я знаю, он мне то же самое говорил. Но у меня сейчас вообще ничего нет, я немного одолжил у старого друга, а на моём счёте ноль. Когда я узнаю, куда делись деньги…

– Но я не могу ждать! Я же останусь без работы, а у меня ипотека и…

– У меня, кстати, тоже, – вспомнил Костя. – Но я пока ничем не могу тебе помочь. Извини, мне сейчас правда не до этого, и вообще мне некогда.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Что же мне теперь, в петлю лезть?

Костя вздрогнул и обернулся. Ксения стояла перед ним, съёжившись и дрожа, а по щекам её сбегали крупные слёзы.

– Э, ты чего это удумала? Ну-ка перестань!

– Игорь Сергеевич сказал, что… не отдаст документы, пока я… пока вы… – громко всхлипывая, произнесла Ксения.

– Какие документы?

– На мою квартиру.

– Так, погоди. – Костя почесал затылок. – Пойдём-ка куда-нибудь посидим, и ты мне всё спокойно расскажешь.

Они зашли в маленькую кафешку на улице Гагарина. Костя заказал чай на двоих и два пирожных.

– Помните, я недавно квартиру купила? – начала Ксения. – В ипотеку. На первый взнос мне родители денег дали. Ну так вот, а три недели назад появился он…

* * *

Ксения только что пришла с работы. В тот день её отпустили пораньше. Была пятница, никаких незавершённых дел не осталось, а учёба в университете ещё не началась. Так что вечер был совершенно свободен. Она позвонила своей подружке Маше и пригласила её в гости. Ксения уже месяц как переехала в новую квартиру, а новоселье так и не отпраздновала. Кроме Маши, с которой они вместе учились в университете, друзей у неё не было, а Маша половину лета гостила у родственников в Питере и приехала только накануне. По дороге Ксения зашла в магазин, купила бутылку вина и всяких вкуснот.

Едва она успела снять босоножки, замок щёлкнул, и входная дверь открылась. На пороге возник невысокого роста худой парень лет двадцати пяти в джинсах и футболке, с рюкзаком на плече.

– Здорово! – сказал он.

– З-здрасте, – растерянно пробормотала Ксения.

Парень шагнул в квартиру и, скинув рюкзак на пол, спросил:

– Ты кто?

– Я? Ксения.

– А я Шкет… то есть это… Михаил, значит.

– Очень приятно, а что вам, собственно, нужно?

– Мне что нужно? Это тебе что нужно? Ты кто такая?

– То есть как кто? Я хозяйка, это моя квартира.

– Ты хозяйка? А я, по-твоему, кто?

Только сейчас Ксения заметила у него в руках ключ. Ключ был точно такой же, какой ей вручили, когда она купила квартиру. Сказали, что комплект, к сожалению, единственный. И вот теперь перед ней стоял совершенно незнакомый человек с ключами от её квартиры, и это вызвало у неё панику.

Ксения постаралась напустить на себя всю грозность, на какую была способна, и громко произнесла:

– Немедленно уходите! Иначе я вызову полицию.

Для убедительности она зачем-то схватила стоявший в углу зонт-трость, который ей подарила Маша и которым Ксения никогда по назначению не пользовалась. Шкет – почему-то именно это прозвище, а не имя незваного гостя врезалось ей в память – несколько опешил, однако, судя по всему, не захотел обострять ситуацию.

Он медленно поднял с пола рюкзак и вышел из квартиры.

– Ещё поглядим, кто отсюда уйдёт, – проворчал он, уже стоя на лестничной клетке.

Ксения поспешила закрыть дверь. Её трясло. Она поставила зонт на место и опустилась на пуфик. Когда дрожь наконец удалось унять, Ксения пошла на кухню и машинально стала накрывать на стол. Однако не успела она закончить сервировку, как в дверь позвонили.

Ксения подошла к двери и посмотрела в глазок. Искажённое оптикой, на неё смотрела плоская голова с неестественно большим носом, в синей пилотке, из под которой торчали иссиня-чёрные локоны.

– Кто там? – дрожащим голосом спросила Ксения.

– Старший лейтенант Груздева, ваш участковый, – послышался снаружи хрипловатый женский голос.

Ксения осторожно открыла дверь и выглянула. Это действительно был полицейский. Точнее, полицейская. Довольно крупная круглолицая женщина в форме. Позади неё топтался давешний незваный гость, назвавшийся Шкетом.

– Я могу войти? – строго спросила участковая и, не дожидаясь разрешения, вошла в квартиру.

Шкет было шагнул за ней, но Ксения преградила ему путь.

– Так, гражданочка, не препятствуйте! Гражданин Букин имеет полное право находиться на этой жилплощади, – заявила участковая.

Шкет, ухмыльнувшись, вошёл в квартиру.

– Я не понимаю, что здесь происходит! – возмутилась Ксения.

– А это мы сейчас выясним, – сказала участковая. – Предъявите-ка для начала ваши документы.

– Да пожалуйста!

Ксения достала из висевшей на вешалке сумочки паспорт и протянула его участковой.

– Та-ак, – протянула та. – Волкова Ксения Борисовна. Всё верно, адрес этот. А можно документы на квартиру?

– Сейчас.

Ксения принесла прозрачную пластиковую папочку. Участковая внимательно изучила документы, при этом её густые брови то сходились над переносицей, то взмывали вверх. Наконец она пожевала свои пухлые губы и произнесла:

– М-да.

– Может, вы всё-таки объясните? – потребовала Ксения.

Участковая на мгновение замялась, потом откашлялась и сказала:

– Ксения Борисовна, похоже, произошло какое-то недоразумение.

– Ну вот видите! Я тоже так считаю…

– Дело в том, что… Михаил Степанович, можно ещё раз ваши документы?

Михаил Степанович, он же Шкет, скинул с плеча рюкзак и вытащил из него слегка помятую, сложенную вдвое пачку бумаг.

– Вот, – продолжала участковая, взяв у него бумаги, – здесь документы, подтверждающие право собственности на эту квартиру, которую гражданин Букин получил в наследство от своей…

– Тёти, – подсказал Шкет.

– Да, от тёти.

– Погодите! Какая ещё тётя? Я купила эту квартиру через риелторское агентство, они сказали, что квартира юридически чистая. И банк проверял, я же в ипотеку её купила.

– Мне жаль, но до выяснения всех обстоятельств вам всё же придётся впустить гражданина Букина, поскольку другого жилья он не имеет.

– А где же он был всё это время?

– На зоне, – как что-то само собой разумеющееся бросил Шкет.

– На какой зоне? – не поняла Ксения.

– Гражданин Букин отбывал срок, – пояснила участковая.

– И вы хотите, чтобы я пустила к себе в дом уголовника?

– Ну ты, полегче! – огрызнулся Шкет.

– Так, ты тут тоже не выступай! – рявкнула участковая, внезапно перейдя с ним на «ты». – А вы, Ксения Борисовна, должны понять, что гражданин Букин, отбыл свой срок и освободился на законных основаниях. И теперь имеет полное право находиться здесь, а если вы будете этому препятствовать, то сами нарушите закон и можете быть привлечены к ответственности. Комнаты у вас, вон я вижу, не смежные. Как-нибудь устроитесь.

– Да вы что! – воскликнула Ксения и чуть не заплакала.

– И прекратите, пожалуйста, истерику. Всё, я вас оставляю. Не вздумай мне тут устроить, а то я тебе… – обратилась она к Шкету и погрозила пальцем. – Ясно?

– Ясно, – буркнул тот.

И участковая ушла.

– Ну, и куда мне? – спросил Шкет, покосившись на Ксению.

Она не ответила и, зайдя в комнату, закрыла дверь.

– Ясно, – снова проговорил Шкет и, сняв кроссовки, пошёл в другую комнату.