Лёлькины страшилки из деревни Страшково. Невыдуманные истории

© Лазарева О.П., текст, 2024

Издательство и типография «Пробел-2000»

© Яловецкая Р.К., рисунки, 2024

© «Пробел-2000», оформление, 2024

Посвящается моим детям и внукам: Наталье, Андрею, Анне, Илье, Анфисе, Святославу, Глебу и Злате

Предисловие

«Какая она дивная, эта Ольга!» – сказала мне Рена Константиновна Яловецкая, когда по моей просьбе встретилась с автором этих рассказов, чтобы попробовать иллюстрировать их. «А какая лёгкая! Когда дошли до рассказа про сенокос, вскочила и так изящно, не переводя дух, быстро играя плечами, лихо станцевала цыганочку и даже упала на одно колено!» Вот так встретились две «бабушки с косичками» обсудить проект книги и обнаружили, что они пребывают на одной волне и понимают друг друга с полуслова! Одна написала чудесные рассказы о своём детстве, а вторая – нарисовала их. «Ты знаешь, меня эта Лёлька так увлекла, ведь я опять не спала ночью и нарисовала ещё штук двадцать эскизов! – докладывала мне Рена Константиновна по утрам. – И я опять перечитываю, и мне всё больше и больше нравится! Как она всё запомнила!

Каким живым языком написала! Там столько первородного, настоящего, свежего, и хоть время послевоенное, голодное, но всё залито каким-то солнцем, пахнет травой, лугом, наполнено звуками, образами, и такая искренность во всём».

Эти небольшие рассказы найдут отклик у каждого, ведь это отражение далёкого, но такого тёплого и трудного детства наших мам и бабушек. И не коза, а коровакормилица, например, спасала от голода мою маму, осиротевшую в 13 лет. И её рассказы о детстве, всегда забавные и озорные, перекликаются с рассказами о Лёльке, которая от этого становится близкой и родной. И учитель у моей мамы был такой же умный и тонкий, хромым вернувшийся в деревню с войны и так преподававший все предметы, что мама до конца жизни цитировала классиков наизусть, знала географию и историю лучше нас. Мне запомнился рассказ мамы, как они с девчонками шли по берегу и нашли снаряд, скатили его в реку с обрыва и довольные встретили мальчишек, которые, чуть не побили их за это – оказывается, ребята только-только этот снаряд вытащили из реки… Или как варили в лесу в казанке́ кашу с девчонками на костре, и каша была по вкусу всегда неповторимая, потому что каждый приносил горсть крупы, какая у кого нашлась, а отсюда и особый вкус! Пусть вы, и ваши дети, и ваши мамы, и бабушки полюбят маленькую Лёльку. А она, хоть и выросла, превратившись в Ольгу Прокопьевну Лазареву, на самом деле, осталась прежней, задорной, неунывающей девчонкой-артисткой.

Изменилась только оболочка, а внутреннее озорство и жажда познания жизни остались и, надеюсь, отзовутся и в вас. Ждём продолжения и загадываем не только книгу, но и многосерийный мультфильм! Это – про самое «всамделишное» и настоящее!

Ольга Шарий – режиссёр

Страшилки из деревни Cтрашково

Когда Лёлька была совсем маленькая, она жила-поживала в деревне Страшково. Ей порой было обидно, ну почему её деревню называли «Страшково»? Правда, она совсем не выговаривала букву «Р» и у неё получалось не «Страшко-во», а «Слажково». Но это ерунда! Она в скором времени научилась говорить, да так чётко рычала, что порой взрослые даже пугались.

Так вот, разве может быть деревня «Страшково» страшной, когда она расположена на высоком светлом берегу реки с тёплым именем Юг? Река играла своими водами, как в сказке: то серебрилась, блистая хрустальными брызгами и белой пеной, и была холодной, тёмной, чужой и неразговорчивой, то порою синела и сливалась с голубым небом.

А дом, её родной дом, в котором прошла вся, пока ещё маленькая жизнь? Уютный бревенчатый дом, в котором она знала каждый уголок, был окружён восхитительным розовым цветом шиповника, издававшим такой волшебный аромат, что хотелось не только вдыхать этот розовый запах, но и пробовать на вкус! Лёлька в предвкушении оторвала лепесток и начала жевать, но он оказался безвкусным и быстро превратился во рту в какой-то розовый кисель.

А её любимый ручеёк, с холодной обжигающей водой? Он все время журчал, не переставая, и зимой, и летом. В жару Лёлька жадно пила из него, зачерпывая свежую и сладкую водицу ладошками, а потом умывалась и приговаривала:

Эти слова всегда говорила мать, умывая её водой.

А тропинка, ведущая с одной стороны к реке, а с другой к лесу? Разве она страшная? Нет и нет! Она такая… такая… словом, родная! Утром бежишь – она пальчики на ножках холодит, в жару – греет, а в дождь можно на ней поскользнуться и шлёпнуться, особенно, когда под горку бежишь. В общем, учит земелюшка-матушка и даёт силы!

Помнятся вековые сосны, уходящие в небо и роняющие смоляные шишки. Лёлька бежала за ними, срывая на ходу какую-нибудь ягоду, набирая то белых грибов, то корзину шишек. А шишки нужны всегда для кипячения самовара. Бросишь в трубу – и зашипит, «заразговаривает» на все лады, огромный пузатый самовар.

И в доме становится тепло и уютно, даже когда на столе всего лишь один чай и ягоды. Всё ароматно и радостно.

А вот сейчас начинаются настоящие страшилки…

Наступает сентябрь. Братья и сёстры уходят в школу, а мать и отец – на работу. Мать – в отчаянии: как же оставлять двух маленьких детей дома одних? Ведь нет ни няньки, ни бабушки – никого. А не работать никак нельзя, надо кормить детей. Отец уходил рано, когда все ещё спали. Лёлька, которой шёл четвёртый год, оставалась за няньку, а младшему брату было всего четыре месяца. Он качался в зыбке, затянутый и опоясанный, и только голова с разинутым ртом, который постоянно хотел еды, торчала из пелёнок. Еды не было. Две бутылочки козьего молока на весь день.

Лёлька садилась на подоконник и устремляла взор за окно. Она ждала. Ждала братьев, ждала сестру из школы и, конечно, сильнее всего ждала мать, которая приносила еду. Заветной едой была буханка хлеба, иногда сахар «камушком». Вечером мать щипчиками откалывала сахар всем детям по крохотной частичке. И пили они травяной чай с хлебом. Лёлька целый день ждёт, а за окном меняются картины: то идёт дождь, то выглянет из-за тучи солнце, листья кружатся, летят и падают на мокрую землю. Зимой, когда окно покрывается льдом, Лёлька постоянно своим дыханием растапливает лёд на окне. Но лёд, особенно в холодные дни, замерзал крепко-накрепко. Лёльке приходилось пальчиком растапливать в оконном льду маленький кружок и через него смотреть на внешний мир. От одиночества и от голода она то плакала, то пела, то разговаривала с братом, а в основном его ругала за то, что он постоянно кричит – просит еды. Бутылочки уже выпиты, картошка съедена, от сухариков остались только крошки.

Наплакавшись, маленькая Лёлька незаметно заснула прямо на подоконнике. И приснилось ей жаркое лето, и что всё семейство сидит за столом, а на столе – еда. И чего тут только не было! И свежий духовитый хлеб, и в чугунке ароматная пшённая каша с тыквой и сливочным маслом, и варёная картошка с солёными рыжиками… Было всё, что только могла себе вообразить маленькая голодная девочка. А ещё смех и радость были в меню!

Вдруг раздался стук в дверь, затем что-то зловеще скрипнуло. Лёлька проснулась с замирающим сердцем и прислушалась. Вот снова ударили в дверь, опять затихло. «Господи, помилуй», – Лёлька по-взрослому перекрестилась.

– Это, наверно, леший пришел за мной из леса! – подумала она. Девочка бросилась под кровать, закрыла уши и стала неистово молиться: «Господи, спаси, сохрани и помилуй!»

И вдруг она услышала знакомые голоса. Это были… братья и сестра, которые вернулись из школы! Брат Женька кричал: «Манька, Манька, отвязалась!» Оказалось, что коза Манька забралась на крыльцо и своими рогами бодала входную дверь, пытаясь проникнуть в комнату. А под её копытами скрипели старые половицы.

Лёлька, переведя дух, выскочила из-под кровати, и радостная бросилась к Женьке.

– А я-то подумала, что это леший!

Брат засмеялся, потом взял ведёрко и, отведя Маньку в стойло, принялся доить козу. Каша, сваренная на Манькином молоке, была для всех основной едой. Скоро она будет стоять на столе.

Дети, вернувшись домой, дружно выполняли свои обязанности. Женька – добытчик и кормилец. Вовка – ответственный за тепло: он колол дрова, носил в избу и топил русскую печь. Сестра Рита вела остальное хозяйство.

И все ждали маму с работы, особенно Лёлька: «Что же сегодня она принесёт? Может конфеты-подушечки, а может халву…» В предвкушении Лёлька облизнулась: она очень любила халву. Во рту сразу стало сладко, она вспомнила, как халва ароматно пахнет!

И вот, наконец, скрипнула калитка. Все дети бросились навстречу матери: «Мама, мамочка!» И тут случилась беда! Лёлька первая кинулась к дверям, но запнулась о порог и с размаху полетела лицом в старые доски пола… Боже, какая ужасная боль! Рот моментально наполнился кровью. Оказалось, что падая, она откусила себе кончик языка. Дальше бедная Лёлька ничего не помнила.

Как ей потом рассказали, на язык пришлось ставить «скобки». И на всю жизнь на языке у Лёльки остался шрам.

Это и была самая настоящая страшилка из деревни «Страшково». И приключилась она с одной маленькой девочкой, которая очень любила мать, и не хотела сидеть одна на злополучном подоконнике…

Яблоко

Это было давно, после войны. Наша семья жила на севере, где царствовали холод и голод. Мы питались одной картошкой и капустой, а летом собирали ягоды и грибы. В школе все дети, кроме учёбы, занимались хозяйством: посадкой деревьев, цветов, работали на кроличьей ферме. Школьный сад был экспериментальным. Учитель биологии Комаров Владимир Иванович, выращивал особый морозоустойчивый сорт яблок.

В тот год стояла сухая тёплая осень. После школы все пошли убирать листья в школьном саду. Субботник подходил к концу, когда мои грабли вдруг коснулись чего-то твердого. В траве лежало яблоко. Это было чудо! Я быстро схватила его и положила в карман фартука, потом оглянулась по сторонам и убедилась, что меня никто не увидел. Я побежала в класс. Придя домой и вытащив яблоко, я не могла им налюбоваться: смотрела на него, вдыхала его аромат и представляла его вкус. Вечером я рассказала маме эту историю. Мама отругала меня за мой поступок, и ее решение было однозначным – вернуть яблоко в школу.

Утром, на уроке биологии, я достала яблоко из портфеля и отдала в руки учителя. Я стояла и молчала, ожидая наказания, но учитель, наверное, все понял. Он, улыбнувшись, подошел ко мне и обнял меня. Затем он достал из большого нагрудного кармана перочинный нож и разрезал яблоко на пятнадцать долек. Нас в классе было пятнадцать человек. И сказал: «Угощайтесь, и скажите спасибо Ольге». Это был самый счастливый день в моей жизни. Так я впервые почувствовала вкус яблока.

Лампочка Ильича

За окном выла, стонала, гудела страшная старуха-метель. Дети были одни дома, родители поздно возвращались с работы. «Скорей бы пришли отец и мать, – подумала Лёлька. – Вдруг они потерялись в этой метели, а может… может, их съели волки?» У неё от страха гулко стучало сердце. Она вспомнила историю, которая однажды приключилась с матерью.

В тот день мама поздно возвращалась домой. Ей оставалось до деревни всего ничего, как вдруг раздался жуткий вой, заблестели в темноте горячие угольки глаз, и стая волков стала окружать её. Хорошо, что у мамы были газеты и спички – она скрутила примитивный факел и подожгла его.

– Кыш, кыш, проклятые! – кричала мама и тыкала горящей газетой в сторону волков. Они, как и большинство диких зверей, страшно боятся огня. И вот уже виднеется деревня, но и волки всё ближе и ближе.

– Помогите! Помоги-и-те-е-е!!!

Мать бежала и кричала изо всех сил. И вот в крайнем доме зажёгся спасительный свет. Выскочил хозяин с ружьём, отворил калитку и выстрелил в сторону волков. Хищники взвыли от досады, что упустили верную добычу, и повернули обратно к лесу.

А сегодня на улице было темно, как в колодце, маленький брат плакал и жался к Лёльке. Большая керосиновая лампа на столе стала гаснуть: «Наверное, кончился керосин», – подумала девочка. Она подкрутила фитиль, но огонёк задрожал, он становился всё меньше и меньше. Наконец вспыхнул чуть ярче, в бессильной попытке осветить избу, и погас окончательно. Страшная темнота с улицы шагнула в дом. Маленький Сашка начал испуганно похныкивать.

«Что делать? – подумала Лёлька. – Надо как-то успокоить брата». – Полезем скорей на печку, Сашка! Там я тебе расскажу кое-что. Печка! Деревенская русская печь, печка-надёжа, печка-заступница. Как хорошо и тепло было на ней! От неё веяло уютом, и все страхи, несмотря на темноту, потихоньку отступали. Дети прижались друг к другу и стали вспоминать разные истории, только не страшные, а весёлые.

И вот раздался скрип снега на крыльце. Наконец-то пришли родители! Кубарем слетели с печки ребята. Мать в руках держала буханку белого хлеба. Отец залил керосин и зажег лампу. Тусклый свет выхватил из темноты стол, лавки, печку, кровать и лица утомлённых родителей. Живой, тёплый огонёк отражался на стене и играл тенями, превращаясь в неведомое чудище, но детям не было страшно. Как же хорошо и уютно стало всем!

– Сейчас будем пить чай. Вы, наверное, голодные?

Лёлька промолчала в ответ, так как они с братом уже успели полакомиться печёным луком и картошкой…

Заканчивалась зима. В один из таких тёмных февральских вечеров произошло чудо. Накануне отец что-то мастерил, тянул по стенам и потолку какие-то провода. На все вопросы отвечал:

– Завтра сами всё увидите.

Наступил вечер, пришёл с работы отец и весёлым, громким голосом скомандовал:

– Старую керосиновую лампу вон со стола, дорогу лампочке Ильича!

Он протянул руку и… Их старая, тёмная изба вмиг наполнилась непривычно ярким светом! Под потолком сияла маленькая стеклянная лампочка. Лёлька от неожиданности сразу зажмурилась и боялась открыть глаза, но всё же любопытство взяло верх. Она осторожно приоткрыла один глаз, потом другой.

Вся комната была ярко освещена. Пропали загадочные тени и отблески огонька керосиновой лампы. Все закоулки высветились. В безжалостном резком свете комната показалась чёрной, убогой и неуютной. Цветные занавески оказались совсем невесёлые, а печка вся в трещинах. Мать задула керосиновую лампу и собралась её унести. Лёльке захотелось крикнуть: «Оставьте её! Оставьте её, она моя!» Перед её глазами калейдоскопом пронеслись воспоминания: как они переезжали из одной деревни в другую, когда она была ещё совсем маленькой, ей поручили нести керосиновую лампу. Лёлька боялась уронить её и разбить стекло: «Как же тогда будем жить без света, даже страшно подумать!» А в праздники лампу чистили до блеска, меняли фитиль, заливали под пробку керосин. И когда вечером её ставили на середину стола и зажигали, лампа сияла особенно празднично и весело.

Разве можно её сравнить с висящей на потолке маленькой лампочкой, похожей на грушу?

– Нет! Нет! Лампу я не отдам, она всегда будет со мной!

Лёлька бережно и осторожно взяла лампу из материнских рук и унесла в другую комнату. Глядя на старую и уже никому не нужную керосиновую лампу, она заплакала, а слёзы наворачивались, и в глазах щипало.

Брат крикнул:

– Лёлька, айда на улицу!

Она нехотя собралась, повязала платок, сунула ноги в валенки и выскочила за дверь.

На улице было светло, как днём: в домах, на столбах – везде горели лампочки Ильича. Кругом было шумно, народ высыпал на улицу и бурно обсуждал это событие. Яркие электрические лампочки напоминали звёзды. Ещё долго в этот вечер деревня не спала. Как же спать при свете?

Всем было радостно, и только Лёльке было грустно. Таинственность и сказка исчезли. Она пока ещё не понимала, что начиналась новая эпоха в жизни страны и новый этап в её жизни.

Потеря

Семья Лёльки была большая: две старшие сестры – Клара и Маргарита, и три брата: Евгений, Владимир и самый младший – Сашка. Клара вышла замуж за военного и жила в Берлине. Средняя сестра училась в строительном техникуме в Великом Устюге, а брат Евгений жил и работал на шахте Донбасса. Владимир учился в ремесленном училище, и только самые младшие – Лёлька и Сашка – жили с родителями. Отец вернулся с войны раненый. После выздоровления он стал председателем сельского совета, а мать работала заведующей клубом и библиотекой.

Клара часто отправляла родным посылки из Германии. И вот однажды она прислала для младшей сестры голубое вельветовое платье, лыжный костюм, а самое главное – пальто вишнёвого цвета с пушистым белым воротничком. Лёлька была в восторге, оно было такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! В то время деревенские дети одевались очень бедно, в основном донашивали невзрачную одёжку за старшими братьями и сёстрами, а тут такая красота!

Одно плохо – мать пока не разрешала Лёльке его надевать. Девочка, как тот кот, который ходит и облизывается вокруг миски со сметаной, ходила вокруг пальто. Когда же, наконец, наступит тот день, и она будет обладательницей такой красоты! В своих грёзах Лёлька представляла себя важно идущей по улице в новеньком заграничном пальто. Вот она подходит к школе – и все, даже учителя, качают в восхищении головой и изумляются Лёльки-ной красоте! Вздохнув, она принялась готовить уроки.

В тот день мать с утра была в хорошем настроении. На улице стояла солнечная, морозная погода, Лёлька собиралась в школу. И вдруг мама из кухни сказала Лёльке:

– Я на днях встретила твоего учителя по литературе. Он уж очень хвалил тебя и сказал, что ты в скором времени поедешь в район на смотр художественной самодеятельности.

Мама вошла в комнату, а в руках… в руках она держала то самое вишнёвое пальто с восхитительным белым воротничком! Лёлька от волнения затаила дыхание.

– На, надевай! Да только смотри, храни его, как зеницу ока!

Лёлька в долгожданной обновке пулей выскочила из дома и во весь дух полетела в школу. На мостике через ручей стояли и о чём-то болтали знакомые мальчишки. Увидев Лёльку, они уставились на неё широко раскрытыми глазищами и застыли в изумлении. Именно такого эффекта она и ожидала всё последнее время. Замедлив шаг и гордо подняв голову, девочка важно прошла мимо остолбеневших приятелей.

Ба-бах! Чей-то портфель с размаху треснул её по голове. Потом другой, третий… Град ударов посыпался на бедную Лёльку. От неожиданности она впала в ступор. «Пугало, – крикнул Витька, – страшила!» Мальчишки подхватили. И тут Лёлька очнулась и, рассердившись, пошла напролом. Её сумка летала то вверх, то вниз, и уже не разберешь, кто кого бил.

Битва закончилась. Мальчишки со смехом убежали, а Лёлька осталась лежать в снегу. Вид у неё был ужасный. Новое пальто было всё помято и нараспашку – все пуговки отлетели. Воротник наполовину оторвался. Девочка с ужасом подумала, что скажет матери. Перерыв весь снег голыми руками, она не смогла найти ни одной пуговки. И в школу она уже опаздывала. Что теперь делать? Слёзы текли по лицу ручьём. Вернуться домой и прогулять уроки? Но это будет только хуже… Решив, что надо идти в школу, а там будь, что будет, Лёлька опрометью кинулась бежать по заснеженной тропинке.

Но почему-то в школе вместо уроков шла общая линейка. Тихонечко прокравшись за спинами ребят, Лёлька примостилась на скамейку в уголочке коридора. Ей так жаль было нового пальто, что она ничего вокруг не слышала и не могла думать ни о чём другом. Она горько заплакала.

Вдруг до её слуха донеслось чьё-то всхлипывание. Потом ещё и ещё. К Лёльке подошла учительница, погладила её по голове и сказала: «Какая потеря, какая беда». Лёлька подумала: «Откуда учительница узнала о моём пальто?» Она хотела что-то сказать, но женщина, вытирая слезы, удалилась. Кто-то зарыдал в голос. Вскоре все на линейке плакали. Приподнявшись со скамейки, Лёлька увидела в центре зала портрет Сталина. В нижнем углу была прикреплена чёрная лента…