Глубина страха

The depth of fear

Глубина страха

Досчервуд: книга 1

«И высочайший гений не прибавит

Единой мысли к тем, что мрамор сам

Таит в избытке.»

Микеланджело

Содержание

1. Морось

2. Вы боитесь призраков?

3. Черный кот и куча неприятностей

4. Библиотекарь

5. Архив

6. Густой дым воспоминаний

7. Любовь приносит боль

8. У этого дома свои секреты

9. Незажившие раны

10. Потерянная дочь

11. Признание

12. Мурашки

13. Леди на картине

14. Розовые свечи

15. Первый шаг навстречу

16. Ключи от дома

17. Поиск ответов

18. Пластырь на кровоточащей ране

19. Неожиданности на нашем пути

20. Он-мой

21. Раны и поцелуи

22. Откровения о любви

23. Подозреваемые

24. Он всегда был рядом

25. Дело открыто

26. Отворот

27. Шаг в пропасть

28. Она-его лучшее творение

29. На грани жизни

30. Ангелы

31. Прощание

Эпилог

1. Морось

Черная кошка завела себе врага

Эмилия

Если здесь и есть призраки, то только тех, кто заживо замёрз, забыв взять зонтик, выходя на улицу.

Как. Же. Холодно.

Если я снова послушаю Грега и соглашусь поехать непонятно куда, стукните меня. Этот город был полностью сырым, промокшим насквозь. Я была во французских катакомбах, но даже там не настолько промозгло. Здесь колени дрожат от сильного ветра, а это даже не зима.

Придётся закупиться толстовками, водолазками и тёплыми штанами. Моих запасов точно не хватит. Платье и юбка, которые я взяла на всякий случай сразу же летят в дальний угол шкафа. Ни за что их не надену.

Захлопнув багажник, посмотрела на дом перед собой. Моё жилище на ближайшие месяцы. По крайней мере до тех пор, пока новая рукопись не улетит к редактору. Этот дом был похож на те, из фильмов ужасов, двухэтажный, с облупленной белой краской на стенах, заросшими клумбами и большим садом за ним, со стеклянной беседкой и дорожкой, уставленной статуями в греческом стиле. То есть, идеальное место для охотников за сверхъестественным или, как считает мой редактор, для писателя, который уже год не может написать ничего стоящего.

Но всё же я не могла отрицать красоты этого места. От него веяло мрачной классикой, семейными тайнами и убийствами. Тёмная кровля крыши, когда-то белые подоконники, обломанные ставни и большое деревянное крыльцо. Природа почти забрала это место себе, как и весь Досчервуд. Окруженный густым, высоким лесом с одной стороны, с другой был затянут холодным морем. Люди зарабатывали рыбной ловлей, резной мебелью из дерева и редкими туристами.

Да, я люблю готическую романтику.

Если заняться этим домом, то из него можно сделать прекрасное поместье для всей семьи. Надо подкинуть эту идею Грегу. Зря что ли дядя ему дом завещал.

Хладное солнце слабо освещало город ранним утром. Жители ещё не проснулись и не заметили нового гостя. Интересно, ко мне придут с пирогом и наигранными улыбками, чтобы "поприветствовать нового соседа"? Надеюсь нет.

Больше, чем солёный попкорн, я не любила притворство. Эта лживая открытость и доброта, которой пытались скрыть крысиную натуру. Лучше ходить с недовольной моськой, чем улыбаться во все тридцать два и дарить незнакомцам печенье, чтобы потом обвалять их в грязи за бокалом вина.

Из-за этого меня не любили соседи ни в Сан-Франциско, ни в Бостоне, ни в Сиэтле. Хотя они, по крайней мере, не называли меня "слугой дьявола". Или "грешной девчонкой, слушающей шёпот нечисти".

Зайдя в дом по-старому и настолько скрипучему крыльцу, что на нем можно было сыграть, как на пианино, скинула коробку на стол. Грег немного обновил мебель и технику, заказал уборку, но видно не проследил, чтобы работу выполнили. Стол был завален коробками из магазина бытовой техники, а на полу остался нехилый слой пыли, на котором видны следы чужих ботинок. Он покрывал паркет серым ковром, также как паутина стала частью обоев. Про мебель от прошлых хозяев и говорить не хочется. Лампочки горят, но плафоны впитали грязь времени и требую тщательной стирки с моющим средством.

В некоторых комнатах лежали дорогие бордовые ковры, с узорами белых лилий и роз, крепко переплетающимися в форме короны. Их следовало вывесить на улице и хорошенько выбить пыль и насекомых, которые скорее всего там завелись. Этим займусь на неделе, когда буду полностью проветривать весь дом. Это место нуждается в порции свежего воздуха.

Жила я и в худших условиях, главное найти тряпку и швабру. Спасибо, что хоть интернет подключен, вместе с плитой и холодильником.

Забросив чемоданы на второй этаж в единственную спальню, где была новая кровать, взяла огромный черный пакет для мусора и стала складывать туда ненужные картонки, параллельно устанавливая технику. Это было не так сложно, особенно когда в наушниках играла моя подборка с роком и металликой. Led Zeppelin, Pink Floyd, Nirvana и остальное в этом духе. Для работы у меня были подобраны более плавные и мрачные композиции. Хороший хоррор, от которого у читателя будут не только мурашки, но и холодный пот, должен идти плавно и не предвещать полной мясорубки. Да и последнего не всегда должно быть. Самые популярные истории играют не на количестве крови, а на страхе и пороках.

Когда ты видишь не пустую оболочку призрака, а историю, стоящую за ней, ужас основательно поселяется в твоём теле. Для того, чтобы передать это читателю, нужно самому в это окунуться.

Через пару часов меня встретила полностью функциональная кухня, с чайником, тостером, микроволновкой и даже блендером. Выстроив всё на старой деревянной столешнице, заварила себе кофе и пошла к окну. На улице уже появились признаки жизни, в соседних домах загорелся свет. Кто-то уже садился в машины, чтобы поехать на работу. Дождь прекратился, но небо было всё таким же тёмным и затянутым.

Таким же, как дом напротив. Как только приехала не заметила, что рядом такая заброшка. Увитый сухой лозой, с разбитыми окнами, покосившимися дверьми, навсегда забытый. По сравнению с ним этот дом был ещё в хорошем состоянии. На стене у двери висела табличка с номером дома и названием улицы.

Интересно.

Marbre/95

Это французский?

Исследователь во мне потирал ручки в предвкушении новых историй. Лазать по заброшенным местам я любила. Даже не так, это было моим хобби.

Выбирая, куда поехать, я основывала своё решение на внешнем виде и отрывках истории. Чем запутанней и таинственней, тем лучше. Но здесь все было немного иначе. Дом хоть и красив, но выглядел обычно. Просто дом, у которого больше не было хозяев. Жители не трогали его из уважения, а внутри, скорее всего, уже всё дети разнесли.

Но мой исследователь никогда не ошибался. Хотя бы ради уважения к нему, стоит туда сходить. Просто осмотреться. Нужно же мне где-то искать вдохновение. Хотя для начала стоит хоть узнать, кто там жил. Не могу считать себя тем, кто уважает покой усопших, но вдруг за этим покосившемся строением ещё и интересная история стоит. Самоубийство? Убийство в порыве ревности или злости? Таинственная смерть старушки, у которой за душой оказалось пару миллионов? Групповая смерть группы религиозных фанатиков?

И всё же, чем дольше я смотрела на этот дом, хлипкую серую крышу, голые сухие деревья вокруг, которые, словно, защищали это место от других, тем сильнее понимала, что в этом месте было неправильное. Можно это назвать профессиональным чутьем, но за участком стояло что-то. И оно точно заслуживает моего внимания.

***

Ближе к вечеру, дождавшись, когда дождь, идущий с обеда, кончится, я вышла из дома. Стоило прикупить продуктов и свечей. Проводка в доме была так себе, вероятность отключения света была так же высока, как ливень завтрашним утром. Да и свои свечи я оставила в квартире в Сан-Франциско. Этому дому не хватает хоть капли уюта и тепла, и свечи на мебели из старого дерева будут смотреться прекрасно. В кладовке точно лежало пара подсвечников.

Грег бы в этот момент посоветовал купить фонарик, но я же не в поход иду? На кой черт мне дома фонарик?

У калитки меня остановило жалобное мяуканье из кустов. Это были засохшие колючие заросли терновника, среди которых мелькала черная шерсть и большие желтые глазки.

– Ну и как ты туда залез, проныра? – смотрю на животного сквозь колючки. Вроде не котенок, а вполне взрослая особь.

Ещё одно мяу. Выдохнув, вернулась в дом и из кладовки достала секатор. Он был покрыт ржавчиной, но само лезвие оставалось острым. Вернувшись к калитке, стала аккуратно срезать ветки, чтобы не задеть кота. Стебли переплелись друг с другом, приходилось быть очень осторожной. О том, чтобы надеть специальные перчатки, я не подумала, поэтому руки исколола, но животное было на свободе. Черный кот вылез из засады и потёрся о мою руку. Шерсть у него была мокрая и местами грязная, но видимых ран мне заметить не удалось. Да он и не дал, мявкнув последний раз, убежал за калитку.

Проводив взглядом тощий хвост, решила в продуктовом также купить пару пакетиков кошачьей еды, если кот вернётся снова. Такие соседи мне нравятся.

В магазине было не так и много народу, лишь пару женщин, которые, осмотрев меня с ног до головы, лишь кивнули. Какой приятный город для интроверта. С сумками с молоком, овощами и готовой замороженной едой, (да, я не большой любитель готовить) направилась в сторону маленькой ведьмовской лавки. В городе это место считалось особенным, наполненным настоящей магией, так писали в интернете. Каждый отзыв пестрил благодарственными речами то за снятие проклятия, то за средство от бессонницы, то за лекарство от дерматита, цистита и низкой потенции. Но меня привлекли оценки за свечи. Приятный запах, хороший фитиль, несколько часов ровного горения и натуральный воск с травами.

К магии отношусь двояко. Я точно не скептик, но и изучать всё это желания нет. Пусть существует где-то, только бы меня не касалась.

Когда мои ноги в кроссовках дошлёпали по лужам до нужного здания, снова начался дождь. От моей тирады, прошепченной под нос, у родителей бы уши завяли.

Внутри было тепло и пусто. Девушка, стоящая за кассой, бросила мимолётный взгляд на меня и продолжила завязывать сушёные цветы в красивые пучки. Её кудрявые каштановые волосы были убраны в высокую кичку и заколоты парой длинных шпилек в виде мечей. Несколько прядей обрамляли слегка загорелое лицо с курносым носом.

Чувствовалось, что это место полностью её. Её движения были не заученными и вялыми, а ловкими и нежными, спина изящно прямая, а лицо расслабленно.

Отведя взгляд от нее, я переместилась к нужным полкам со свечами. От такого разнообразия разбегались глаза, шкаф был заполнен под завязку.

Я в раю.

– Это ведьмовские свечи.

– Знаю, – повертев в руках черную свечу с красными разводами, напоминающими кровь на дубовом полу, взяла вторую такую же.

– Эта штука для проклятия. Вам кто-то так сильно не нравится?

– Нет, – подойдя к другому стеллажу, где были уже свечи в стеклянных баночках, взяла нежно розовую. Нос щекотал легкий запах розы и имбиря.

– А эта для приворота. У вас какой-то особый план мести? Сначала влюбить в себя, а потом наслать порчу? Или же одна для соперницы?

Я покачала головой и взяла в руки ещё один экземпляр, только уже в красноватом оттенке. От него исходил аромат свежего граната.

– Ага, перед тем как наслать порчу на сыпь, хотите выжать из бедняги все соки. Хочу предупредить, что с этой свечой вы всю ночь точно спать не будете и не факт, что утром сможете ходить, – с легким смешком с двояким намеком сказала девушка.

– Я не буду использовать эти свечи по назначению. По крайней мере по тому, о котором вы говорите, – подойдя к кассе, разложила свои покупки на столе. Минус долларов восемьсот с моей карты.

– Тогда вам стоит зайти в магазин товаров для дома. Там есть множество свечей на любой вкус и аромат.

– Такие свечи имеют резкий химозный запах. В отличие от тех, которые используют для заговоров, магии и всего остального. В них лишь натуральные добавки, при зажигании ощущаются легче, – беру в руки одну из свечей, – И, если не вкладывать особый смысл в момент горения, то свечи не будут частью ритуала. Всё просто. Да и не все люди могут использовать их для магии, нужна либо практика, либо наследственная сила, либо сильные эмоции. Та же ненависть ни раз стала причиной совершения множества ошибок.

В лавках на улицах Нового Орлеана можно не только свое будущее узнать, но и распознать, где настоящая, скажем так – потомственная ведьма, а где шарлатанка с хрустальным шаром за доллар. Именно первая и поведала мне, что «магия» из воздуха не появится. Если я не планирую никого приворожить, ни сознательно, ни подсознательно, то свеча так и останется свечой.

– А ты осведомлённая. Изучала колдовство? На потомственную не похожа, – перекинувшись через стойку, девушка внимательно рассмотрела моё лицо и цокнула. – Точно не похожа.

– Я не ведьма. Колдовство изучала лишь поверхностно. Для работы, – а она видно ею и была. Хоть и не носила тысячу непонятных аксессуаров.

Да, здесь я немного предвзята.

– И кем же ты работаешь? Историк? Искусствовед? Археолог?

– Писатель. Эмилия Ланкастер.

Девушка кивнула и улыбнулась.

Похоже, ее проверку я прошла.

– Читала. Только ты вроде из Бостона, – она начала свечи убирать в тканевую сумку с названием магазина.

Выгибаю бровь, намекая, что пакет покупать не собиралась.

– Я против обычных пакетов и покупателям, приходящим к нам впервые, мы дарим сумку.

– Миленько. – сумка из черной плотной ткани, туда отлично вместятся мои книги. – Я здесь… в творческом отпуске.

Не говорить же первому попавшемуся человеку, что я здесь вдохновение ищу. Ещё будут пытаться помочь, подкидывать свои идеи.

– Интересное место для отпуска. Хотя писатели люди странные, – она пожимает плечами.

– Агата Кристи любила есть яблоки в ванне и разглядывать фотографии с места убийства, – зачем-то добавляю я. – А Фридриха Шиллера вдохновлял запах сгнивших яблок, поэтому он всегда закидывал их в свой шкаф.

– Любишь яблоки?

– Равнодушна к ним.

– Тогда… Отпуск в нашем городе и правда не самое странное, что может быть.

Оплатив свой небольшой запас домашней атмосферы, уже хотела уйти, когда девушка крикнула мне в спину:

– Я варю новые свечи каждую субботу. Заходи в воскресенье, будет парочка с апельсином. Зажжешь на кухне и будет пахнуть глинтвейном.

Ответив, что обязательно зайду, вышла на крыльцо прямо под ливень. Почему я, черт возьми, не взяла зонт? Ладно, пусть это будет контрастный душ.

Эта девушка мне понравилась. Может, в этом городе я все же заведу пару знакомых.

Улица пустовала, однако окна горели во всех домах. Где-то на стекле висели разноцветные гирлянды, местами уже стояли тыковки, хотя был лишь сентябрь. Пару раз в окнах мелькнули дети, резво прыгающие по комнате, родители, с тарелками в руках, накрывающие на стол, и пару пожилых пар, решивших прикрыть шторки.

Каждый дом был по-своему уникален и интересен, и ни один не пустовал. В каждом жила семья, даже самая небольшая.

Выдохнув сквозь зубы, смахнула мокрые волосы с лица. У меня никогда не было такого. Чтобы дом кипел жизнью и светом, чтобы в нем был смех, бурные разговоры или приятное умиротворение. Лишь тишина.

И в этом городе меня ждёт тоже самое. Как и в других. Тихая пустая квартира, запах кофе и разогретой пиццы, разбросанные на полу листы с заметками и идеями, которые показались мне абсурдными и глупыми, и раздражающее клацанье кнопок ноутбука.

От несильно приятных картин моего грядущего "отпуска" отвлекла подъехавшая машина. Если меня не подводило зрение, то это была полиция. Водителя не разглядеть, фары светили на полную, зато голос я услышала без проблем. Низкий и хрипловатый, мужской. В романах его бы назвали сексуальным, но, когда рядом с тобой в незнакомом городе ночью останавливается полицейская машина, ты особо о сексуальности водителя не думаешь.

Окно с моей стороны опустилось и оттуда показалась рука с зонтом-тростью.

– Возьмите, – кончик зонта уткнулся мне в руку, – Не стоит гулять под дождём, не дворовая кошка, ангину подхватите.

Он меня только что с дворовой кошкой сравнил?!

Во-первых, что он имеет против бездомных животных? Во-вторых, разве культурно незнакомого человека называть «дворовой кошкой»?

– Родители учили не брать никакие вещи у незнакомцев, – ответила я и пихнула зонт обратно.

– А они не учили вас не выходить на улицу под ливень без зонта?

– Вы глупы, если думаете, что я по своему желанию вышла в такую погоду с пустыми руками.

– Тогда вы так же глупы, как и я, ведь не берёте зонт, – послышалась усмешка.

Наглость этого мужчины не знает границ. Только, стоит признать, он прав. Зонт мне уже не сильно поможет, и так одежду уже выжимать можно, но не принять помощь будет верхом тупости.

Взяв зонт из чужих рук, раскрыла его над собой, тихо поблагодарив. Хотя, в шуме дождя, благодарность можно было легко спутать с проклятием.

– Не стоит таких громких благодарностей, лучше идите домой и отогрейтесь. Если что, больница круглосуточная, аптека на соседней улице.

Фыркнув, я отвернулась и зашагала по лужам. Типичный нахальный полицейский с самомнением размером со штат, только в этот раз ещё и с огромным чувством долга. В целом, бывало и хуже. Он не предложил меня подвести, значит патрулирует улицы, и не собирается отклонятся от курса. Это хорошо, всё равно бы не села к нему в машину. И, хоть иногда я и лажу по сомнительным, по мнению многих, местам, садиться в машину к незнакомцу в городе, в котором я и суток не провела – это сумасшествие.

Только вот он не уехал. Полицейская машина медленно плелась за мной на расстоянии нескольких метров с включенными дальними фарами. Это уже было подозрительно.

Пока я думала, как справится с полицейским, если он всё же маньяк или насильник, и позвать на помощь, передо мной показался знакомый старый дом.

Отлично. Я почти в безопасности, главное успеть до него дойти.

Машина затормозила. Черт. Ускорившись, достала ключи и нашла из связки нужный. Ещё немного. Ноги хлюпали по грязным лужам, пачкая штаны и создавая лишние звуки, которые нервировали и так напряженный слух.

И только на крыльце до меня дошло, что дверь машины так и не открылась. Дальние фары все также горели, но силуэт на переднем сидении не сдвинулся с места и просто наблюдал.

Забежав в дом, включила везде свет и аккуратно подошла к окну, чтобы видеть машину, но не показываться самой. Со стороны это точно выглядело странно, но не узнать, что этот полицейский будет делать дальше не могла.

Только он ничего не делал. Выключил фары и просто сидел, смотря на дом. Рассмотреть его на таком расстоянии возможности не было. Но размах плеч и грудной клетки был неплох, уверена, и ростом он вышел. Если и лицо сносное, то можно назвать его идеальным прототипом для героя популярного романа. Такие я тоже иногда читаю, приятно окунуться в здоровые отношения с хорошим сексом и отсутствием желания нажиться на партнёре.

Спустя пару минут до меня донёсся звук заведённого двигателя. Машина аккуратно отъехала, развернулась и направилась обратно.

Стоит расспросить местных не только о доме напротив, но и об этом мужчине. Есть у меня ощущение, что не в последний раз я его вижу.

2. Вы боитесь призраков?

Не стоит бояться приведений.

Бывает кое-что страшнее.

Эмилия

Это место состояло из пыли. Открывая все двери и окна, чуть не задохнулась от затхлости каждой комнаты. Сегодня решила проветрить ещё раз, заодно и пройтись по всем помещениям.

Дом был достаточно старым. Скрипучие полы, покрывающие весь второй этаж, местами были погрызены. Скорее всего мыши или термиты. Спален я насчитала три, не считая своей, в каждой была кровать из тёмного дерева с палантином и множеством подушек. На прикроватных тумбочках стояли подсвечники с почти полностью растаявшими свечами. Воск покрывал бронзовые узоры, растекаясь плавными ручейками вплоть до подставки. И его уже тоже покрывала пыль.

Подсвечники я забрала к себе, убрала остатки свечей и установила новые. Пусть будут под рукой, на всякий случай. Шанс отключения электричества всё ещё был. Также обновила свечи на тех, что стояли на первом этаже на книжных полках, с которых пришлось ещё раз аккуратно стереть пыль, чтобы не повредить обложки и страницы книг. Названия особо не рассматривала, оставила это приятное занятие на потом. Сегодня уборка и ещё раз уборка.

Ванные были чистыми. Так как менялась сантехника, здесь и уборку проводили. Каждая была по-своему изысканна, с зеркалами с витиеватой лепниной в виде виноградных листьев и большими ванными на золотых ножках в форме волн. Я лишь расставила свои баночки и полотенца, и халат повесила.

Ещё одна большая гостиная притаилась на втором этаже. В ней был ковёр, который я с огромным трудом спустила на первый этаж и поставила рядом с дверью на веранду. На улице сегодня неприятная морось, к вечеру вновь обещают ливень. Смысла вывешивать ковры нет. А вот завтра по прогнозу просто облачно.

В той же самой гостиной висели, как назвала бы моя мама, собиратели пыли – картины. Множество полотен в резных дубовых рамках, выполненных масляными красками. Заходя, начинаешь ощущать себя в музее. Картинам около двух сотен лет, и на всех изображён океан, бушующие волны, забирающие на глубину корабли. Брызги пены, разбивающиеся об острые голые скалы. Холодная бескрайняя чёрная глубина, забравшая в себя уйму жизней. Смотря на эти картины, накатывает ощущение беспомощности, чувствуешь себя мелкой букашкой, по сравнению с этой смертельной стихией.

Мне нравилось. Искусство должно вызывать эмоции: восхищение, злость, негодование, счастье или страх. Хозяин этого места предпочитал последнее. В этом доме не было ни одного портрета, ни одной картины весеннего луга, пахнущего жизнью, ни одного осеннего леса, украшенного бордовыми и желтыми листьями. Лишь океан, лишь шторм.

Хм, Грег же не будет против, если я добавлю парочку картин из своей коллекции? Он, конечно, не большой фанат мрачной живописи, и мою любовь к картинам Говард не понимает, но черт, они же идеально подойдут для этого дома. Тёмные, многослойные полотна, на которые чем дольше смотришь, тем больше деталей на них видишь.

Нужно будет попросить его отправить парочку из моей квартиры. Пристрою их в столовой.

От представлений о будущем преображении комнаты меня отвлекло мяуканье, раздавшееся со стороны сада. Дверь была открыта.

Я её не открывала. Ещё ни разу. Может работники Грега не плотно закрыли и от ветра она распахнулась.

Ещё одно мяуканье, но уже ближе. По пути забежав на кухню и наложив в миску корма, вышла в сад. Он был достаточно большим, с мраморной беседкой, увитой колючей лозой, в центре. Широкие каменные тропинки ограждались длинными клумбами всё ещё цветущих цветов. За ними никто не ухаживал, но они продолжали цепляться за жизнь и неспеша забирать этот сад себе.

Спускаясь по ступеням, смотрела на ряд зелёных кустов, на которых виднелись багровые, почти чёрные бархатные бутоны. В углу одной клумбы в землю была вбита табличка:

Black Baccara

Черная роза. Подойдя к одной из клумб, протянула руку к одному бутону. Он словно только распустился и распространял тонкий аромат, окутывавший весь сад. Но этот живой запах не подходил этому, по сути, мёртвому месту. Кроме этих цветов здесь не было ничего живого. Ни одного насекомого. Ни одной бабочки.

Зато были статуи. Множество мраморных женщин стояли вдоль тропинок, молясь, смотря в небо или в землю. Их уже покрывал слой темного, зелёного мха, но они всё ещё выглядели как новые. Время их ни капли не изменило. Сколько они здесь стоят?

Подойдя к одной из них, начала искать хоть какую-то табличку с названием. Но из опознавательных знаков была лишь небольшая надпись у основания статуи:

С детства я не был таким, как другие. Не видел так, как видели все.

Что-то знакомое. Эта цитата из книги, но я не могу вспомнить какой.

Статуя походила на молящегося ангела без крыльев. Аккуратное живое женское лицо с правильными чертами шло вразрез с глазами. Пустыми. Бездушными. Бесформенное платье волнами ложилось у голых ног ангела и было настолько же реалистичным, как и на классических античных статуях.

У которых была одежда.

Руки, мягко соединенные вместе перед лицом, стремились ввысь, в отличие от остального тела, прибитого грехом к земле.

Меня передёрнуло.

В отличие от картин в доме, эта скульптура окунала тебя в воды подавленности и глубокого несчастья. Словно, грех, который так и не был прощён ангелу, переходит тебе. Он душит, заставляя задыхаться и молить о прощении.

Я отошла подальше от статуи. Эти ощущения были странными, такое мне не приходилось чувствовать даже при написании книг, когда ты буквально окунаешься в написанную сцену и ощущаешь всё то, что и твои герои.

Раздавшееся со стороны беседки мяуканье заставило меня вздрогнуть.

– Ты меня до инфаркта доведёшь, – на ступеньке сидел тот самый черный кот и спокойно вылизывал переднюю лапу.

Поставив перед ним миску с кормом, начала гладить мокрую шерсть, пока тот наслаждался едой. А точнее та. Это кошка. В голове всплыл тот полицейский и его сравнение с дворовой кошкой. Не знаю, что именно он думает об уличных животных, но для меня они самые преданные и сильные существа, которые могут выглядеть подранными, с клочками грязи на спутанной шерсти, только сердце у одного такого кота будет больше, чем у тысячи других. Им неведома любовь и искренняя доброта, но если кто-то проявит к ним эти качества, то обретёт самого верного и благодарного друга на свете.

Поэтому пусть этот полицейский катится сосиской, желательно подальше.

Доев корм и облизав миску, кошка сладко потянулась и присела на ступеньках, позволив ещё немного себя погладить.

– Уже не боишься? Как тебя, однако, легко подкупить, – кошка мурлыкнула, – Может дать тебе имя? Что думаешь о Герцы? Как Герцогиня?

Кошка снова мурлыкнула, словно говоря, что пока я буду её кормить, могу называть как угодно.

– Тогда договорились, будешь Герцогиней в этом особняке.

***

Ближе к вечеру я, наконец-то, закончила с домом. Он сиял чистотой и не душил затхлостью старой древесины и пыли, что было моей победой. Дело оставалось за малым, вынести ковры и разобрать коробки с книгами.

И определить место для корма и лежанки Герцы. Сейчас она полностью сухая развалилась на диванной подушке, умяв ещё одну порцию корма. Во время моей прогулки по саду погода ухудшилась, и эти жалобные жёлтые глазки не позволили мне оставить их на улице. Кошка в мои планы не входила, я не завожу животных, так как часто в разъездах, а это лишний стресс для питомца, но в этот раз сдалась. Если что, отдам Грегу, он кошатник и точно сможет о ней позаботится.

К девяти поняла, что ужасно проголодалась и хочу выпить. Ладно, ещё не хочу весь вечер просидеть в четырёх стенах. Просмотрев карту города, приглядела небольшой бар не так далеко от своей улицы и отправилась туда. Досчервуд был не большим, но имел все, что может понадобиться любому путнику. Несколько видов питейных заведений, два их которых были на площади Гекаты у главного пирса, больница, старшая и средняя школа, полиция и пожарная, рестораны с доставкой, ну и лавки со всякой туристической фигней типа магнитиков. Последнее меня мало интересовало, а вот три бара звучали интересно. Тот, что я выбрала на сегодня был спрятан в подвале приятного деревянного здания, оформленный в морском стиле, с рыболовными сетями и якорями на стенах. Столы были круглыми и вмещали не более четырёх человек, а парочка была и вовсе для двух. Как раз для меня.

Сам бар был не сильно наполнен. По большей части мужчины, скорее всего рыбаки, сидели по группам, пили пиво и обсуждали последний улов. Правда, всё равно внимательно за мной наблюдали. Маленький городок, чего здесь взять. Все друг друга знают, и новый человек – это новость недели. Для приличия всем кивнула и сразу пошла в сторону бара. Мужчина, усердно вытирающий бокалы, оглядел меня с ног до головы и усмехнулся.

– Тёмное или светлое? – задал вопрос и быстро поставил перед носом две бутылки незнакомой марки. Похоже, что-то локальное.

– Да же так, – фыркнула я, – А если я хочу чего-то покрепче?

Бармен покачал светлой головой и сунул мне под нос меню.

– Ты не напиваться с горя пришла и не отрываться с подружками. На тебе старые спортивные штаны, – возмутиться я не успела, он мирно добавил, – симпатичные, кстати, и толстовка на размера два больше. На голове неаккуратный пучок, а руки сухие, скорее всего от чистящих средств.

Последний пункт в самую точку. Нужно было хоть крем на них нанести, а то хуже, чем у умирающей старухи.

– Из чего я делаю вывод, что ты весь день занималась уборкой и пришла отдохнуть и поесть. Выбирай скорее, а урчание твоего желудка мне посетителей распугает.

– Детективом подрабатываешь?

– Нет, я бармен со стажем, – он постучал пальцем по меню, – Поверь, я многое повидал.

Заказав жаренную курицу с салатом, прихватила две бутылки светлого пива и пошла к столику у окна. И снова взгляды мужчин, но уже более дружелюбные.

Это место не особо отличалось от маленьких городов, в которых я уже была. Но тогда это было проездом, от силы на пару дней. Да и города хоть немного, да были туристическими. В Досчервуде от этого лишь вид, и здесь же мне предстояло прожить какое-то время. Удивительно, но, когда Грег мне предложил поселиться здесь, я не возражала. Мне не свойственно жить в одном месте больше двух месяцев. И, хоть у меня есть своя квартира, она служит перевалочным пунктом и складом для вещей.

Грег говорит, что я просто не люблю обязательства. Может, это и так. Обязательства – это оковы на твоей шее и руках. Ты не можешь избежать их, оставить или закрыть глаза. Для кого-то они приносят радость, отношения, семья и дети – то, о чём многие мечтают. В моём списке желаний их никогда не было. В этом свою роль сыграли родители, не готовые ни к браку, ни к ребёнку, и в итоге присоединившиеся к секте, управляющей нашим городом. С виду они просто очень набожные, но чем дальше копаешь, тем страшнее становится.

Нет ничего ужаснее людей. Особенно тех, кто свято верит, что человек на небе простит им все грехи за искреннюю молитву. И не важно, что на руках этих людей крови столько, сколько не было на руках Теда Банди. Их правосудие – это Бог. Их жертвы – неверные и грязные.

Нет. Не хочу вспоминать. Не сегодня. Я далеко от этого места. У меня получилось сбежать до того, как меня посвятят. До того, как моя девственность станет достояние всего города, и каждый мужчина сможет её попробовать.

– Ешь, а то остынет.

Видно, я выпала из реальности на время, окунувшись в воспоминания. Передо мной уже стояла тарелка с едой. А пустующее рядом место было занято. Полицейским.

– Да, спасибо.

Потянулась к вилке, но из-под ресниц осматривала мужчину. Он был широк в плечах, форма сидела настолько хорошо, что непроизвольно во рту собирались слюнки. Черные, как смоль, волосы были уложены назад, но пара прядей предательски спадали на лоб. Четко отчерченные скулы были покрыты легкой щетиной, бледные потресканные губы сложились в полуулыбку. Но глаза, теплые карие глаза, напоминающие мой любимый горячий шоколад из французских кофеен, смотрели с легкой заинтересованностью и настороженностью.

– Сегодня ты не мокрая.

Ага, значит это тот самый полицейский. Угораздило же.

– Вчера было исключение.

– В нашем городе стоит всегда носить с собой зонт.

"Нашем"? Ещё одна особенность маленького города.

– Учту.

Закинула в рот кусок курицы, настолько вкусной, что захотелось застонать, чтобы намекнуть, что разговаривать не намерена. Но мужчину это явно не колышело.

– Когда вы переехали в этот дом?

– Вы спрашиваете в лоб, даже не узнав моего имени. Разве так работают полицейские?

– Я не на работе, это раз. И вы не сказали бы мне своего имени, это два.

В этом городе все мысли читают, или что? Как он…

– Эмилия Ланкастер. Её книги обожает твоя мать, – на мое плечо опустилась чья-то рука, и рядом с головой появились каштановые кудряшки.

Девушка из ведьмовского магазинчика. Я прищурилась, показывая, что использую её свечи против неё, а именно те, что для порчи с расстройством пищеварения. Она мне хитро подмигнула и уплыла к бару.

– Ланкастер, – полицейский протянул мою фамилию, пробуя на вкус каждый слог. Это было, на удивление, приятно и сексуально, – Моя мама и правда большая любительница твоих ужастиков.

– Приятно слышать.

Дружелюбный автор предложил бы подписать книгу или хотя бы автограф оставить. Но я не дружелюбный автор. По крайней мере сегодня.

– Приехали устроить встречу фанатам? – мужчина отпил из своей бутылки пива, внимательно следя за моими движениями.

Он прекрасно понимал, что его вопрос лишён смысла. Досчервуд слишком мал, чтобы устраивать встречу с фанатами.

– Для чего интересуетесь, мистер полицейский?

– Зовите меня просто Брендан. Брендан Холл, – я кивнула, показывая, что имя услышала. А вот запомню ли, это другой вопрос, – Вы новый человек в городе, мне стоит знать, зачем вы здесь. Вдруг решили переехать и вам нужна экскурсия по городу.

– Напрашиваетесь в экскурсоводы?

– Нет, но мог бы найти подходящего.

Я покачала головой. Не нужна мне экскурсия, так погружаться в этот город в мои планы не входит.

– Я здесь на время. Хочу отдохнуть.

– Довольно необычное место для отдыха, не находите?

Где-то я это уже слышала.

Брендан наклонился, опираясь локтями о стол, давая мне прекрасный вид на мощные бицепсы. Ну точно полицейский из романов, причём самых непристойных.

– Я автор хоррор историй про маньяков в костюме пчёл и призраков, желающих занять место ребёнка, чтобы играть в машинки. Разве меня саму можно назвать нормальной?

Исказив настоящую суть своих книг, надеялась, что этот мужчина от меня отстанет.

Хэй, я уже сказала ему, что немного не от этого мира, чего он скалится то?

– Так понимаю, что именно эта ваша сумасшедшая натура и надоумила поселиться в этом доме.

– Чем вас так интересует этот дом. Ну поселилась и поселилась. Или он что-то типа достояния Досчервуда?

Брендан помрачнел и отрезал:

– Нет.

Интересная смена настроения.

– Тогда что же? Расскажите мне.

– Этот дом притягивает смерть, – я чуть не засмеялась, но попыталась сдержаться. Как же часто мне приходилось слышать что-то подобное, – В нём уже произошло несколько убийств, также есть основания верить, что пропавшие без вести тоже связаны с этим домом.

Ага, это я читала. Ничего интересного. Одно убийство, два самоубийства и пару мелких дел. В первом убийца давно в тюрьме, в двух вторых доказано желание людей покончить с собой. С пропажей сложнее, это главная боль Досчервуда. Первый раз массовое исчезновение девушек случилось лет пятьдесят назад. Тела найдены не были, преступник тоже, полиция тогда потерпела крах. Отделение было закидано овощами за то, что не нашли чьих-то жён и дочерей. Следующие исчезновения произошли через двадцать лет, финал был таким же. И последний раз похожее дело было пять лет назад. Тогда пропало четыре девушки лет двадцати пяти. Тоже не нашли.

– В каждом доме свои скелеты в стенах, особенно если этому месту более ста лет.

– Люди говорят, что в этом доме призраки. Это стало одной из причин вашего приезда?

Боже, он понимает, что так только докидывает мне причин остаться в этом доме?

– Настоятельно рекомендую вам всё же съехать из этого дома.

– Вы верите в призраков?

– Я верю фактам и статистике, – его глаза потемнели. – И у меня нет желания потом писать протокол о вашей смерти.

– Я вас услышала, мистер полицейский, но съезжать не намерена.

– Мне придётся настаивать. И да, не называйте меня мистер полицейский.

– Буду называть, как хочу, – я отхлебнула пива, – Я не съеду, как бы вы не настаивали и не умоляли.

– Вы автор ужастиков, и скорее всего читали много разных хоррор историй.

Я кивнула, подавляя желание блаженно улыбнуться, вспоминая всю мою коллекцию ужастиков, которые мне предстоит расставить на полки в доме. Да, я перевезла почти всю свою библиотеку туда, где буду жить пару месяцев. И что вы мне сделаете?

– Тогда считайте, что эти дома что-то типа номера 1408¹. Необъяснимо как, но вокруг него только смерть, а вы тот самый автор, который рвётся написать книгу об этом месте, не слушая никого.

Я фыркнула и оскалила зубы.

– Я была в катакомбах Хайгейтского кладбища², провела несколько ночей в замках Гоуска³, Лип⁴, Ле-Кенель⁵ и Драгсхольм⁶, – для наглядности ещё и пальцы стала загибать перед его носом, – Пролазила от и до города-призраки, Дадлитаун⁷ и Кенникот⁸, и черт возьми, на моей карте заброшенных мест даже отмечены психбольницы Вилларда⁹ и Байберри¹⁰, и заброшенный остров Повелья¹¹, на котором трупов столько, что два твоих полуразрушенных домика никогда не видели.

Он в непонимании поднял бровь. Как же сложно объяснять что-то человеку, который явно не интересуется мрачной стороной исторических построек.

– Мне не страшны призраки, – сдалась я. Объяснять что-то этому упрямцу бессмысленно, – Кончать с собой в мои планы не входит, ещё пожить хочу. А шанс, что меня похитят достаточно мал. У вашего местного маньяка свои правила игры, следующие преступления будут лет через пятнадцать, к этому моменту в городе меня уже точно не будет.

Брендан недовольно фыркнул.

– Вы остра на язык.

– И вам это нравится?

– Нет, мне хочется вымыть ваш рот с мылом.

Не ты первый, не ты последний, дружок.

– Думаю, на этом наш прекрасный разговор стоит закончить, – в слово "прекрасный" я вложила столько яда, что полицейский должен был уже корчится на полу. Но нет, он спокойно сидит, прожигая меня взглядом.

Схватив со стола оставшуюся бутылку, которую мне не дали выпить в полном спокойствии и одиночестве, развернулась, но меня остановили:

– А зонт? Не хочешь вернуть?

Я пожала плечами, ехидно улыбаясь.

– Не-а, – и довольной походкой от бедра вышла на улицу.

Ага, многого хочет. Сначала съезжай из дома только потому, что вокруг него одни неприятности, потом безмозглым автором меня назвал (ладно, немного иначе, но смысл был именно таким). После такого он этот зонт увидит только тогда, когда я замахнусь им, чтобы ему по лбу припечатать. Лучше ему меня бояться, а не призраков. Такими темпами прикончу его раньше я, а не они.

Так, а когда это мы перешли на "ты"?

3. Черный кот и куча неприятностей

Не злите хозяйку черной кошки.

Она откусит вам руку.

Эмилия

Самые страшные истории не про монстров или призраков, они про людей. Именно это я усвоила, путешествуя по миру. Ни один призрак не возникнет без ужасной насильственной смерти. Не будет настоящей мрачной истории без сумасшедшего врача в психбольнице, практикующего пытки. Без учительницы, избивающей учеников. Без графа, насилующего служанок. Без свихнувшейся матери, убившей собственных детей.

Без злобной соседки, ненавидящей всех живых существ, в особенности себя. Именно такая жила в соседнем доме и последние два дня орала на всех домочадцев и проходящих мимо людей. На заборе у неё должна была висеть табличка: "Осторожно! Злая хозяйка". Иногда она причитала так громко, что приходилось надевать наушники и включать на полную громкость.

Эми, ты же не хотела дружелюбных соседей с натянутыми улыбками, держи злобную старуху, которая обложит тебя трёхэтажным матом, если ступишь на её газон.

Интересно, подростки хоть раз изрисовывали её жухлую травку или закидывали участок бумагой? У неё точно бы случился нервный срыв. Хотя, это себе дороже будет.

Но, не буду отрицать, за последние дни у меня возникало желание что-то такое сделать.

Сегодня, пока эта женщина ещё не вышла с очередной тирадой, я села у окна с компьютером и пишущей машинкой. Последнюю покупала очень давно и берегу чисто из сентиментальных чувств. На ней я написала свою первую книгу. На ней, по моему мнению, мною были написаны лучшие главы последующих книг. И на ней же, я пыталась хоть что-то написать последний год. Но нет. Пустота. Полный ступор. Ноль идей. Я даже медитировать пробовала. Сидела каждое утро с бокалом воды на этом коврике, слушала успокаивающую музыку и пыталась погрузиться в себя. Но если что-то и находила внутри, так это болящую от такой позы спину и плечи.

И сейчас тоже самое. Пустые страницы и две выпитых чашки кофе. В сам факт вдохновения, как в приход Музы в определенный момент я не верю. Это лишь порыв. Искра. Пинок. Выбирайте что хотите. Не смысла хотеть написать книгу и ждать вдохновение. Так оно в жизни не придёт. Садишься и работаешь, мысль и сюжет придут со временем, герои оживут с каждой новой главой. А если ждать ту самую музу… То лет через двадцать ты может и напишешь книгу.

Для меня это никогда не было проблемой. За одной идеей шла другая. Новое мистическое место с огромной предысторией – вот и новый сюжет. А сейчас… Я посетила две заброшенные психбольницы. В одной пациенты восстали против врачей и запрятали их тела в стены, но в итоге перебили друг друга, а во второй практиковали лоботомию. Места, от которых мурашки по коже, но проходя по коридорам в голове было перекати поле.

Куда же мне нужно поехать, чтобы смочь хоть что-то придумать? В какое место забраться?

А может и правда в дом напротив? Сидя у окна, мне открывался обзор на это перекошенное здание, проседающее в землю. За последние дни я не вспоминала о нём. После разговора с полицейским появились сомнения. Он не упоминал дом напротив, значит в нём особо ничего не происходило. Да и я просмотрела в интернете, за этим домом ничего из ряда вон не стоит. Ни убийств. Ни несчастных случаев. От силы можно предположить семейные разборки, так как несколько лет там жили разные семьи. Но почему же тогда он меня так зацепил в первый день? Сейчас, смотря на него свежим взглядом, он кажется обычным домиком, который бросили, оставив на растерзание времени и природе. Ещё немного и он разрушится, оставив после себя пыль и щепки.

Marbre/696

Что за странная нумерация домов? Будто просто из головы взяли случайную цифру. Соседние дома также были странно пронумерованы. Нужно будет расспросить об этом Брину.

Нет. В нём всё равно что-то есть. Моё предчувствие не лжёт. За этим домом что-то стоит. Да даже если это обычная бытовая ссора, я должна это узнать. Иначе не успокоюсь. Если там ничего нет и моё предчувствие меня подвело, то могу смело переходить в другой жанр и писать фэнтези или развратные романы. Это можно будет считать окончанием моей карьеры, как автора хоррор книг.

– А ну иди отсюда, паршивая блохастая дрянь! – со стороны соседского дома раздался оглушительный вопль и топот по деревянному крыльцу.

Я закатила глаза. Началось.

– Поубивать бы вас всех уличных тварей, – я напряглась, – От вас одни болезни, да блохи с тараканами.

Она так на животное орёт? Нет уж, это последняя капля. Может срывать свою глотку на людей, но других пусть не трогает. Я встала из-за стола и вышла на улицу. Наши участки разделял забор, высотой почти пять футов и с крыльца мне открывался хороший вид на то, как эта женщина в малиновом халате бегала со скалкой по жухлому газону за черной кошкой.

Герци! Её насыщенную шерстку и яркие желтые глаза, которые сейчас сверкали страхом, я точно узнаю.

– Хватить мучить животное! – крикнула я, что есть мочи, заставив обернуться абсолютно всех, находящихся на улице людей.

– А ты что, хозяйка?

– Не это вас должно волновать. Перестаньте орать и пытаться убить животное, – я подошла к забору вплотную.

Герци, увидев меня, со всей прытью побежала ко мне.

– Так ты у нас защитница уличный тварей, – женщина направилась в мою сторону, – Сама как бездомная, вот и защищаешь их. Заехала в проклятый дом, полный тараканов, и разводишь там таких же блохастых.

Женщина плевалась ядом, пока я успокаивающе гладила кошку по вздыбленной шерсти. Она дрожала в моих руках и прижималась к ногам.

– И снова это не ваше дело, кто я и кого защищаю, – женщина фыркнула, – Это живое существо, и вы не имеете права наносить ему вред.

На сморщенном лице соседки было столько самомнения и злости, что оно покраснело и стало похоже на засушенную хурму. А непонятный пушистый халат лишь усиливал оттенок помидора.

– Это мой участок, кому хочу, тому и наношу вред, а ты здесь мимоходом, – она привалилась к забору, – Свалишь отсюда через пару недель, поэтому не выделывайся.

– С чего вы взяли, что я скоро свалю?

– Ты городская девчонка, вон одни тусовки на носу. Ты в этом городе не выживешь.

Этой женщине нужны очки. Я ненавижу тусовки.

– Вам капли для глаз подарить? А то видите плохо.

Я подняла Герци с земли и прижала к груди. Кошка свернулась комочком.

– Две блохастые нашли друг друга, – женщина снова громко фыркнула. Прям как свинья, ей богу, – Тебе бы язык обрезать, чтобы не дерзила старшим.

– Не поможет, он у меня снова вырастет. Специально для вас.

– Голодранка, – женщина толкнула забор, – Без дома и, скорее всего, без семьи. Никто не научил уважительно относиться к старшим.

– Уважение – это не то, что раздаётся просто из-за возраста. Его нужно заслужить. А я живодёрство не уважаю.

– Бессовестная. И такого же кота нашла.

– О, это нет кот, – ядовито-сладко протянула я, – Это кошка. Герцогиня. Считаю, ей подходит.

Для наглядности, приподняла Герци в руках, словно на кошачьем конкурсе.

И опять это свинячье фырчанье. Ещё немного и её блеклые светлые волосы порозовеют, а крупный нос станет пяточком.

– Это драное животное украло у меня колбасу!

– Сама вы драная, – прошипела я, не выдерживая.

Она может обзывать меня, но не мою кошку.

– Ты права не имеешь обзывать меня! – эта живодёрка попыталась до меня дотянуться, но Герци зашипела похлеще тигра.

Вот она, моя девочка. Цапни ещё эту каргу за руку, чтобы не повадно было.

– Ох, извините, – в моём голосе ни капли раскаяния, – Жаль, что в нашем мире существуют такие твари, которые спокойно избивают животных.

– А ну иди сюда, – она снова потянула свою ручонку ко мне, – Научу тебя, проститутку бездомную, уму разуму.

– Уже проститутка? А с чего это? – я сделала шаг назад, – Вы знаете что-то о моей работе? Может я не проститутка, а дорогая эскортница?

Греци зашипела и попыталась лапой ударить соседку по руке.

– Я тебя сейчас проучу. И тварь твою черную тоже, – уверенно топая, женщина двинулась вдоль забора, направляясь к моей калитке.

Ситуация явно выходила из-под контроля, но мы и не с таким справлялись. Женщина в малиновом халате со скалкой в руке? Отличная идея для книги. Хотя на таком халате будет кровь не видна.

Герци стала шипеть ещё сильнее, буквально вставая дыбом у меня в руках, как только соседка пересекла калитку, которую я, по невнимательности забыла закрыть. Но, чувствую, эту женщину она бы все равно не остановила.

– Тебя выпороть мало за дерзость! Лучше притопить, вместе со всей твоей живностью. Может тогда поймёшь, как нужно разговаривать со старшими.

Она наступала на меня, с горящими от ярости глазами, пока я делала шаги назад, сильно прижимая к себе кошку. Эта женщина свихнувшаяся, ей богу.

– О, не получится. Я та ещё амфибия, – зубоскалю я.

Рука соседки резко хватает меня за локоть и трясёт, пальцами до боли сжимая кожу. Моё выражение лица не меняется. Я пытаюсь изображать уверенность, хотя она сдулась ещё когда эта женщина стала идти в мою сторону. Но сдаваться и убегать, поджимая хвост я не привыкла.

– Уберите от меня свои ручищи, – шипела я не хуже Герци.

– Дрянная девчонка! – скалка во второй руке предательски поддёргивалась. Плохой знак.

Не успела я ничего предпринять, как это самое оружие взметнулась над моей головой, норовя принести уйму боли и огромный синяк. Инстинктивно сжалась и накрыла рукой морду Герци.

– Стоять!

Брендан

Мне точно не изменяет зрение. Миссис Нортон замахнулась своей излюбленной скалкой на писательницу, буквально удерживая её на месте цепкой хваткой на локте. Черт возьми, что здесь происходит?

– Мисс Нортон, опустите кухонную утварь! – крикнул я снова. Мы приехали по вызову мистера Вильденштейна, хозяина городской библиотеки. В трубку он заявлял, что миссис Нортон полностью одичала и ей пора в клетку, пока она не обглодала кости молодой девушки. Изначально, я думал, что он сам вновь чем-то разозлил женщину. Или она его. В их ссорах никогда нельзя было найти истинного виновного. Однако в этот раз он был точен, как никогда.

– А вот и правосудие по твою душу пришло, – господи, эта женщина прорычала как дикий свин.

Миссис Нортон – женщина специфичная, это если мягко выражаться. В городе о ней говорят либо плохо, либо никак. Орёт она громче ослихи, детей ненавидит, как и многих взрослых, в целом. Единственные, кого может послушать – врачи и полицейские. А с мистером Вильденштейном у них давняя вражда. Он не простил ей несколько потерянных книг и подкинул ей на участок кротов, а она в отместку пустила в его библиотеку тараканов. У них стабильно скандалы каждый месяц, кто-то уже шутит, что это лучшая городская комедия.

Но в этот раз миссис Нортон напала на новую соседку, которая, в данный момент, смотрела на меня с подозрением. Да уж, ни капли благодарности.

– Мистер Холл, – женщина обратилась ко мне, но мой взгляд был приковал лишь к писательнице.

Ни грамма страха в глазах цвета стали и легкая ухмылка на пухлых губах. Сегодня на ней черная водолазка и такие же джинсы, обтягивающие её, хоть и слегка худощавую, но соблазнительную фигуру.

О таких девушках Алекс говорит: "Сожрёт с потрохами". Однозначно, не мой типаж.

– Эту девушку следует посадить суток на пятнадцать, – миссис Нортон коснулась моей руки, на что Эмилия слегка сморщилась, – А её кота утопить.

Ах да, миссис Нортон ненавидит всех животных. Она как-то отстреливала птиц, решивших пожить на деревьях её участках.

– Мы не убиваем живых существ, миссис Нортон, – строго отрезал я.

Хотя черный кот, примостившийся на руках писательницы, одним взглядом желтых глаз показывает, что и мне с удовольствием расцарапает лицо, если попробую что-то сделать его хозяйке.

– Смотря со стороны, посадить нужно вас, а не её, – рядом появился мой напарник Логан.

Ещё молодой и слегка наивный, но инициативный парень. И его миссис Нортон тоже недолюбливает. Она кидалась в него орехами, когда он был в средней и старшей школе. Ей не нравилось, что он ходит мимо её дома в библиотеку.

– А ты что здесь делаешь? Неужели в полицию безмозглых берут? – обратилась она ко мне, провожая Логана таким взглядом, словно он блоха в её тарелке.

Парень подошёл к писательнице, осматривая её на наличие повреждений. Мог и не утруждаться, я уже это сделал. На локте точно будет синяк, на руках маленькие царапины от испуганного кота.

– Миссис Нортон, отдайте мне свое оружие, – я уверенно вырвал скалку из рук женщины, – Расскажите, что произошло.

– Эта безмозглая курица, – женщина потрясла пальцем в сторону Эмилии, но Логан сдвинулся в бок, закрывая девушку плечом, – Унизила меня и подсунула своего кота, чтобы тот украл у меня еду.

Писательница выгнула бровь, взглядом говоря: "Серьёзно?".

– Давайте без оскорблений, миссис Нортон, – серьёзно произнёс я, сжимая челюсть, – Вы утверждаете, что эта женщина специально надрессировала кота, чтобы тот что-то у вас украл?

– Да, – крайне уверенно произнесла женщина, правда никто из находящихся поблизости ей не поверил, – Она скорее всего бездомная и пробралась в этот дом без спроса.

– С чего вы решили, что она бездомная? – с сомнением спросил Логан, вновь оглядывая Эмилию, за что получил уничтожающий взгляд в ответ.

Я лишь головой покачал.

– Да кто ж в этот дом по своей воле полезет?

Вот тут я не смог сдержать ухмылку, смотря на писательницу. Она лишь глаза закатила.

– Дом как дом, что прикопались то, – пробурчала Эмилия, поглаживая кота.

– Вот видите, в этой девушке ни капли мозгов, – миссис Нортон положила руку мне на ладонь, явно ожидая, что я подтвержу её слова.

Эмилию Ланкастер можно назвать слегка сумасшедшей и сумасбродной, но вот мозги у неё были на месте.

– Вы обязаны проверить, откуда она и имеет ли права жить в этом доме. То, что хозяин давно не появлялся, не значит, что нас можно дурачить.

– Да легко, я могу позвонить хозяину хоть сейчас, он подтвердит, что давал мне разрешение жить здесь.

– Веры тебе нет. Позвонишь левому человеку.

Я не знаю, кто хозяин дома на данный момент. А после слов девушки, что она залезала в самые злачные и опасные места мира, и правда стоило бы проверить имеет ли она права жить в этом особняке.

– Мистер Холл, думаю её всё же нужно посадить на десять суток.

– Вам думать вредно, – Логан прыснул от замечания Эмилии, я же постарался сдержать каменное лицо.

Хоть и был с ней согласен.

– Вот видите, ни капли уважения. Я пострадала, а она ещё и язвит.

– Пострадала? Это вы на неё замахивались! – Логан выступил вперёд.

– Я защищалась!

– Не на своём участке? Это вы на неё напали и наговариваете на невинную девушку.

– Нужно было тебя тогда выпороть, – женщина тыкнула пальцем в грудь Логана.

Я осмотрелся, почувствовав уйму взглядов на своей спине. Посмотреть на представление вышли все соседи, даже с соседних улиц пришли.

Мистер Вильденштейн стоял неподалёку, грозно смотря на миссис Нортон.

– Давайте проедем в участок и там со всем разберёмся, – я подтолкнул женщину к нашим машинам. К счастью, в этот раз мы были на разных. Везти этих двоих в одной было бы равно самоубийству, – Заодно и узнаем, есть ли у девушки позволение здесь проживать.

Эмилия сильнее прижала кота к груди, смотря вслед соседке. Я кивнул Логану, чтобы тот сопроводил исчадие ада в женском обличие в машину. Тот скорчился, но всё же послушался.

– Я не сяду с ней в одну машину.

– Ты поедешь с Логаном, – хотя где-то внутри во мне зрело желание посадить Эмилию в свою машину.

– И Герци.

Я в недоумении нахмурился.

– Это кошка. Герцогиня, – для наглядности писательница чуть ли не пихнула мне кошку в лицо. Та на меня, кстати, зашипела.

– Может ты оставишь её дома?

– Ни за что, – она резко покачала головой, – После такого стресса, в виде огромной визжащей свиньи, я не оставлю её одну.

Я с укором посмотрел на Эмилию, но та проигнорировала.

Ладно, не буду спорить. В нашем участке даже медведи были, обычной кошкой уже не удивить.

– Я бы и сама справилась.

– Очень бы хотел на это посмотреть, – мягко положив ладонь на плечо девушки, подтолкнул её к машине, но она изящным движением скинула мою руку и, с гордо поднятой головой, пошла к Логану.

Обернувшись на дом, я глубоко вздохнул. Чем чаще его вижу, тем чаще хочу сжечь.

Помотав головой, быстро догнал писательницу. Хоть Эмилия и не была миниатюрной, но мне доходила только до подбородка и двигалась медленнее. К Логану она села с довольной улыбочкой. Они явно всю дорогу будут обсуждать миссис Нортон.

Вот она и нашла себе первого друга. По правилу этого парня, все кто против миссис Нортон, автоматически становится его лучшим другом. Поэтому он и знаком со всеми жителями города. Чертова душа компании.

До полицейского участка мы доехали за двадцать минут. Капитана на месте не было, была лишь его помощница. В последние года в полиции города был дефицит кадров, молодые парни редко хотели постоянно работать и поддерживать форму. Их мечты о полиции быстро разбивались, после разбирательств с кражей прокладок в магазине и выяснением, куда же пропала собака старушки с частичной потерей слуха. Особо никаких убийств, семейных скандалов с поножовщиной и всего остального.

Кроме исчезновений девушек, но это другой разговор.

Такая же проблема с кадрами и в пожарной части, поэтому наши организации связаны намного теснее, чем обычно. На большие потопы, что бывает часто в нашем городе из-за погоды и моря рядом, полиция выезжает в пожарной форме и помогает.

Именно поэтому Алекса, начальника пожарной станции и своего друга, я вижу до нельзя часто. К счастью, сегодня он был у себя. Пожарные провожали бывшего капитана, умершего неделю назад от сердечного приступа. Большая потеря для города и самого Алекса, тот был ему как отец. Мне тоже стоило быть там, но с миссис Нортон Логан бы точно не справился.

Та, кстати, по-хозяйски уселась в приёмной. Писательница за моей спиной цокнула.

– Предлагаю поговорить с ними отдельно. Сохраним себе нервную систему, – предложил Логан.

– У меня, с такой работой, её уже не спасти, – прошептал я, но согласился.

И, хоть мне и хотелось самому поговорить с Эмилией, отправил её с напарником в одну из допросных. Более приятные комнаты для переговоров были на стадии ремонта.

После того, как они скрылись за дверью, миссис Нортон начала с самого начала рассказывать, что же произошло.

Хотя я даже слова сказать не успел.

Её рассказ был спутанным, но ярко приукрашенным нелицеприятными эпитетами. Эмилия Ланкастер в глазах своей соседки была настоящим монстром в лохмотьях, мучающая её уже целый месяц, каждое утро подсылая своего монстра за её мясом. Пересказав это всё ребёнку, можно получить ужасный рисунок чудища, который захочется спрятать в сундук на чердаке и больше не открывать.

Я выслушал всё это с крайним скепсисом. Стоит знать лишь пару фактов, чтобы понимать – это ложь. Например то, что миссис Нортон никогда не говорит правду. Процедура с этим разговором – лишь видимость, чтобы успокоить женщину.

– Вы мне верите, мистер Холл, – миссис Нортон заглянула мне в глаза с такой невинностью, что, возможно, ей кто-то бы да поверил.

Но как же часто я разнимал её с мистером Вильденштейном, что сейчас ни одно её выражение лица на меня не действуют.

– Брендан, – Логан вышел из комнаты и протянул мне телефон, – Хозяин дома. Лола пробила его. Грег Фоллз.

Я поблагодарил его и поднёс телефон к уху.

Эмилия высунула голову из комнаты, а за ней и кошка.

– Здравствуйте, что происходит? – голос в трубке был мужским и слегка рассерженным.

– Здравствуйте, лейтенант Брендан Холл, полиция Досчервуда.

– Что-то случилось с Эмилией?

Что ж, они знакомы. Вероятность того, что живёт в этом доме с разрешения хозяина увеличилась.

– Нет, просто небольшая неприятность. Вы хозяин дома, в котором на данный момент проживает Эмилия Ланкастер?

– Что за вопросы? Да, это дом моего дяди, после смерти он завещал его мне. В права наследства вступил года три назад, но сам дом ещё не посещал.

– Значит, вы давали разрешение на проживание ранее упомянутой девушке?

– Да. С этим какие-то проблемы? Не думал, что это незаконно.

– Нет, что вы. Просто у вас бдительные соседи, – я хмуро глянул на миссис Нортон.

– Почему же они раньше не позвонили, когда в доме происходил ремонт сантехники?

Отличный вопрос. Не удивительно, что я не знаю, что происходит с этим домом. Люди стараются не упоминать его при мне, пытаясь не трогать старую рану, но Логан должен был слышать об этом. Этот особняк – не просто обычный дом в городе, это местный проклятый участок.

– Уточним данную информацию. Спасибо за ответ, больше вас не побеспокоим.

– Что с Эмилией? – настойчивость его голоса, смешанная с искренним беспокойством, меня удивила.

И слегка не понравилось. Лишь слегка.

Что между ними? Он её брат, друг или парень?

– Как я уже говорил, с мисс Ланкастер всё в порядке. Можете ей позвонить примерно через час и сами убедитесь.

Я сбросил звонок и вернул телефон Логану, сделав знак, чтобы они вернулись в комнату. Для начала выпровожу миссис Нортон, потом поговорю с нашей писательницей.

– Лейтенант Холл, что сказал хозяин дома? Она забралась туда без разрешения? Уверена, она собиралась там сделать притон, сразу видно, девушка не чистая.

Наберись терпения, Брендан. В мире много раздражающих людей, для которых другие всегда будут дьяволами во плоти. Остаётся лишь смириться и отправить их подальше с минимальным ущербом для себя.

– Эмилия Ланкастер живёт в доме официально, хозяин для неё выполнил ремонт внутри. В этом её обвинять не стоит.

Женщина даже не стушевалась.

– Это ничего не меняет, из-за неё я пострадала, и вы обязаны вынести ей наказания.

Я стискиваю челюсть, стараясь сдержать порыв прикрикнуть на миссис Нортон.

– Она нанесла мне моральный ущерб!

– Конечно, но и вы попытались её ударить.

– Это была самооборона.

– Это сложно назвать самообороной.

– Вы мне не верите? – дьявол, с этой женщиной бессмысленно спорить.

– Верю, но предлагаю сойтись на том, что вы больше не будете заходить на участок Ланкастер также, как и она со своей кошкой не посмеет ступить на ваш.

– Вы думаете это сработает? Этот черт во плоти не знает границ.

За сегодня я услышала слишком много отрицательных эпитетов и прозвищ.

– Я с ней строго поговорю.

– Буду на вас надеяться, лейтенант Холл, – она поднялась со стула, поправляя редкие волосы на голове, – Тогда я пойду и не буду мешать вам проводить воспитательную беседу.

Женщина вальяжно покинула приёмную, а я выдохнул и сжал переносицу пальцами. С каждым днём всё веселее и веселее.

– Слава богу, она ушла, – Логан высунулся из соседней комнаты, – Кофе?

– Мне и нашему кошачьему защитнику.

Напарник закивал и ушёл на кухню, а я зашёл в допросную.

Эмилия сидела на металлическом стуле, скрестив руки на груди, кошка спала на её ногах, свернувшись клубочком. Милая картина.

Присев на стол напротив неё, стал внимательно рассматривать худое лицо, с ярко очерченными скулами, острыми черными бровями, слегка вздёрнутым носом и глазами, похожими на паучьи паутинки, сверкающие после дождя. Эта девушка была красива, но в ней была та убийственная, холодная, мрачная красота, о которой любили писать авторы вампирских историй. Она бы стала прекрасным прототипом древней вампирши в сериале Netflix.

Пока я внимательно рассматривал девушку, та упорно делала вид, что в жизни не видела ничего интересней кипы исписанной бумаги и металлических стульев.

– Ты нагрубила соседке, не прожив в доме и недели.

– А ты блин считаешь.

Я приподнял бровь.

– Не переношу живодёров, – бормочет она себе под нос, явно представляя, как душит соседку голыми руками.

– Я тоже.

– Поэтому ты её не посадил? – теперь была её очередь с насмешкой приподнимать бровь, только у неё это было приправлено негодованием и грустью, – Она напала на кошку со скалкой. Не уверена, что не ударила.

Я с беспокойством посмотрел на кошку, но заметит внутренних ран в любом бы случае не мог. Некоторые повреждения могут проявиться только спустя время.

– Это твоя кошка?

– Тогда не была, но теперь точно моя.

– Тогда тебе стоит съездить с ней к ветеринару. У нас есть небольшая клиника.

– Сама разберусь, – отрезала она.

Я покачал головой.

– Что же мне с тобой делать?

– Предлагаю мирно разойтись, – она приторно любится, что у меня аж мурашки по коже, – Ты дальше работать, а я домой.

– Чтобы завтра снова приехать из-за вашего скандала? Да я отвернусь, и ты на неё набросишься.

Она скорчила невинную мину, в которую я ни капли не поверил.

– Да ладно тебе, у меня нет большого желания снова ехать сюда и торчать в этих серых стенах.

– Не удивлюсь, если для тебя это будет вдохновением для новой книги.

Эмилия поморщилась, словно я ей стухшую рыбу на стол кинул.

– Я предпочитаю интересные места с предысторией, а не комнату, в которой допрашивают подростков после вечеринки с наркотиками. Не та атмосфера.

Язык этой девушки острее любого ножа из моей коллекции.

– С миссис Нортон мы договорились, что вы не будете переступать границы ваших участков. Твоя кошка тоже в счёт, – я кивнул на зачинщицу всей это ситуации.

– Не беспокойся, мы в жизни больше не свяжемся с этой…

Я прервал её:

– Эмилия.

– Боже, как непривычно слышать, как меня называют полным именем. Друзья обычно зовут Эми, но ты мне не друг, поэтому зови мисс Ланкастер.

Боже, эта девушка…

– Хорошо, мисс Ланкастер, перестаньте оскорблять миссис Нортон.

– Кого хочу, того и оскорбляю. Или в святых стенах полиции это не допускается?

– Нет, просто прошу поберечь мои уши. После миссис Нортон они свернулись в трубочку.

– Как жаль, но это твои проблемы, – она встала со стула, – Я могу идти?

Кошка сонно захлопала глазами в руках хозяйки.

– Мисс Ланкастер…

– Свято обещаю, к этой женщине больше и на сто метров не приближусь.

– И…

– И никаких шалостей. Брендан, мне не шестнадцать, глупости уже не совершаю.

Я фыркнул.

– То есть я – Брендан, а ты – мисс Ланкастер?

– Именно.

В дверях она столкнулась с Логаном, держащим в руках два дымящихся стаканчика с кофе.

– О, это мне, – Эмилия ловко выхватила один, – Я возьму. Надеюсь, увидимся не скоро. Ещё лучше, если никогда.

Она махнула Логану, и, держа в одной руке кота, а во второй кофе, ретировалась из участка со скоростью света.

– Что это было? – напарник протянул мне стаканчик.

– Не спрашивай.

– Что запишем в отчёт? Бытовые разборки?

Я вздохнул.

– Скорее желание свести с ума полицейского.

4. Библиотекарь

В каждом городе есть свой сумасшедший библиотекарь.

И полицейский, пьющий успокоительное чаще, чем воду.

Эмилия

– То, как ты дала отпор миссис Нортон, уже известно всему городу. И каждый хочет с тобой встретится, – Брина поставила кружки с травяным чаем из своего магазина на стол, пока я гладила всё ещё шокированную Герци.

Утром мы поехали в ветклинику. Кошка этого не ожидала, нашипела на всех врачей, и орала во все горло, пока ей делали уколы и чипировали. За один день мы постарались сделать все самые важные процедуры и получить паспорт животного, чтобы потом я могла спокойно забрать её с собой.

Осмотр не выявил никаких повреждений. Кошка была полностью здорова, единственной проблемой был малый вес, но это мне под силу исправить.

Оказалось, что Герци появилась в городе недавно. До этого ее никто не видел. Котенком она не была, значит жила в лесу или где-то еще. Почему она осталась именно на нашей улице не понятно, у пирса или главной площади бездомных животных подкармливают, здесь же могут дети вынести молока, но не больше.

На обратном пути к нам присоединилась Брина, которая неустанно, всю дорогу до дома, восхищенно рассказывала о слухах в городе. Меня прозвали "Сероглазой спасительницей животных". Ставлю на то, что это придумал Логан. По её рассказам, можно сделать вывод, что скоро у дома выстроится толпа фанатов.

– Дала отпор и загремела в полицейский участок? Так себе победа, – Герци свернулась в клубок у меня на коленях.

– Брось. Вам не нужно было ехать в полицейский участок, это была инициатива нашего полицейского, чтобы избежать лишней шумихи на улице.

Я закатила глаза.

Тот самый полицейский. Подлиза, каких поискать. Соседка его чуть ли не за щеку хватала, чтобы потеребить и сладеньким голосом пропеть: "Миленький мой". А он только и рад. Век бы его не видеть.

– В итоге шумиха всё равно поднялась.

– Но к ней добавилась перчинка, – Брина заговорщицки подмигнула.

Ну нет. Ни за что. Только не…

– Пару женщин поставили ставки, что через пару недель ты будешь под сильным крылышком Брендана Холла.

Бедные женщины. Потеряют свои деньги.

– И ты в их числе? – я потянулась за фарфоровой кружкой чая.

Брина нашла этот сервиз в одном из шкафов. Белоснежный чайный набор, украшенный узорами из красных роз, на изящных чашках, которые сами напоминали бутоны.

– Конечно, – ведьма ласково почесала за ушком Герци.

Я прищурилась, смотря, как девушка пытается скрыть довольную ухмылку. Такое выражение лица мне известно, она на сто процентов уверена в своём выборе.

– Ты на нас гадала? – это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Да ладно тебе. Пару вопросов картам Таро и рунам. Даже не напрягалась.

– Брина!

– Успокойся, считай, что я просто тренировалась. С гаданием у меня всегда были проблемы.

Герци мяукнула, как бы отвечая "Не удивительно".

– Но исход у ваших отношений очень даже хороший. Выпала Двойка кубков…

Я перебила:

– Насколько я помню, данная карта также означает интерес и взаимность. Это не означает никакую любовь.

Брина проигнорировала моё замечание.

– Так же, выпала карта Солнца.

– А эта карта также означает жизнь и источник роста. Может это знак, что я вырасту в плане написания книг. Вдруг Брендан расскажет мне подробнее о ведении дел в полиции?

Хотя он скорее пойдёт на корм пираньям, чем будет меня чему-то учить.

Кошка в подтверждение мяукнула, ткнувшись мордой мне в руку.

– Это шикарный расклад. Город уже ждёт вашу свадьбу и подбирает цветы, которыми украсят вашу свадебную арку.

Я закатила глаза, а Брина ни с того ни с сего замялась.

Такими темпами в городе будет не свадьба, а чьи-то похороны.

– Ох чую, есть какое-то «но». Что там ещё выпало?

– Помни, что гадаю я так себе. Моя специализация – это травы и свечи, – кошка навострила уши, – Обычно мы всегда гадаем на приезжих. Чтобы побольше о них узнать, и иногда понять, что их ждёт дальше. Считай, наш личный, городской, сериал.

– Брина, не томи.

В гадания я не особо верю, но иногда к ним и правда стоит прислушаться. Если магии как таковой и нет, то вот судьба есть точно, как и теория вероятности.

– Первой выпала Башня.

Во всех книгах по гаданию и истории Таро – эта карта была одной из самых пугающих. Башня, разрушенная ударом молнии, предвещает уйму неприятностей, будь то разорение, разрыв отношений и всё в этом духе.

В общем, задница полная.

– Предлагаю не заострять на этом внимание, – Брина присела ко мне ближе, – А вернуться к более интересной теме. Что случилось между тобой и Бренданом в допросной?

Любопытства этой девушке не занимать, но меня это не раздражало. Было что-то в этой ведьмочке, именно так её в городе все и называют, что-то необычное. То, что цепляло меня. То ли её яркие голубые глаза, в которых можно было прочесть всё её эмоции, то ли её умение быть колкой и смешной и в тоже время сосредоточенной и спокойной.

Даже сейчас, она не прыгала от нетерпения, желая узнать новую сплетню и побежать рассказывать её всем. Она расслабленно привалилась к спинке дивана в своём тёмно-фиолетовом свитере и обычных брюках, и неспеша пила чай. И лишь в глазах и слабой ухмылке читался интерес, перемешанный с толикой свойской лишь ей хитринки.

– А я всё же предлагаю обсудить Башню в твоём раскладе. Не только же она выпала?

Лучше обсуждать Таро, чем полицейского.

Брина отставила кружку и забрала с моих ног Герци. Та не противилась.

– У этой карты и правда значение пугающее, но нельзя утверждать, что итог будет ужасным. У каждого человека трактовка будет своя. Для кого-то развод будет потерей всей жизни, а для кого-то ожидаемым событием, которое не принесёт с собой мешок боли. Не могу утверждать, что у тебя произойдёт что-то ужасное, но и не могу сказать, что тебе стоит забыть об этом предупреждении.

Я вздохнула.

– Не нравится мне всё это. Что ещё?

– Луна.

– Что-то знакомое, – если мне не изменяет память, то эта карта тоже не особо позитивная.

– Если вкратце, то это страх и иллюзии.

– Да мне везёт, – я хлопнула в ладоши, – Разрушение и страх. Чувствую, что карьера моя будет уничтожена, как эта башня, но я буду продолжать питать иллюзии, что ещё не всё потеряно. Удача явно на моей стороне.

– Знаю, меня тоже это не радует, но не вижу смысла зацикливаться, – Герци на коленях Брины заурчала, – Кстати, пару женщин, заходивших ко мне вчера, спрашивали, когда у тебя выйдет новый роман.

Я застонала.

– Не скоро, это точно. Твои карты тебе сами об этом сказали.

– Может это с другим связано, – с надеждой ответила она.

Сомневаюсь. Писательство – это моя работа, моё хобби и уже много лет моё спасение от воспоминаний. Если я не буду писать, то застряну в том пресловутом лабиринте памяти, который с извращенной любовью подкидывает тебе обрывки тех детских моментов, которые ты никогда не хотел вспоминать. От которых хочется либо реветь, либо напиться.

Девушка посмотрела на меня с сочувствием. Примерно, как Грег, каждый раз, когда я жаловалась на абсолютно пустую голову.

– Всё настолько плохо?

– Представь, что тебе нужно сделать новую партию свечей к завтрашнему дню, а запасы трав и масел закончились, и купить ты их нигде не можешь.

– Ужас.

– Именно.

Я отпила травяного чая. Отсутствие хоть каких-то идей меня удручало похлеще прослушивания некоторых песен Дрейка.

– Что будешь делать?

– Сегодня у меня в планах был глинтвейн и "Шерлок Холмс" с Бенедиктом Камбербэтчем.

– Тогда пусть это будет девичник, – Брина переложила кошку на подушку и поднялась с дивана, – Где у тебя вино?

***

Утром я проснулась от того, что Герци залезла мне на грудь и стала бить лапой по носу.

Вот и плюсы взять себе питомца – личный будильник. Жаль только время он сам настраивает и не всегда то, что тебе нужно.

– Встаю, встаю, – откинув одеяло, села на кровати, потирая глаза.

Брина умеет готовить шикарный глинтвейн. Семейный рецепт, который ей передала бабушка, лет в пятнадцать, решив привить внучке иммунитет к алкоголю. План у неё удался, Брина ушла от меня слегка навеселе, умудрившись ещё и меня спать уложить.

Теперь у меня ужасно болела голова, хотелось выпить графина два воды и укутать ноги в теплые носки.

Так, стоп. По ногам и правда очень дует. У меня где-то сквозняк?

В последние дни старалась не открывать окна на ночь, чтобы внезапно пошедший дождь не намочил подоконники и полы, а теперь ещё чтобы Герци не сбежала.

Выйдя из комнаты, быстро нашла источник. Окно было открыто в одной из гостиных. Её я приглядела для себя. В ней всё ещё хороший камин, украшенный золотыми узорами витиеватых колючих стеблей, и несколько полок Шекспира и Брэма Стокера.

Окно было открыто настежь и на нём уже сидела Герци.

Вчера мы точно сюда заходили. Я хвасталась несколькими экземплярами "Дракулы".

– Пить с этой ведьмой я больше не буду. Не дай бог в следующий раз и дверь забудем закрыть, – я быстро закрыла окно и погладила кошку, – Ты меня поэтому разбудила?

Короткое мяу в ответ стало мне ответом.

– Молодец. Пошли завтракать, дам тебе вкусняшку.

После легкого завтрака, состоящего из двух кусочков хлеба и отвратного клубничного джема с огромной кружкой чая, я вышла на улицу. Миссис Нортон, к счастью, не наблюдалось. Как и других соседей. Улица, словно, вымерла. Почти все были либо на работе, либо в школе.

Благодать.

Спустившись по крыльцу, приблизилась к калитке, надеясь чуть лучше рассмотреть дом напротив. Он снова притягивал мой взгляд. Словно мой персональный магнит. Либо вывеска с огромными буквами:

ЗАГЛЯНИ КО МНЕ.

– Интересуетесь этим домом?

Я подскочила от неожиданности, слегка царапнув себя по руке острой частью калитки.

Рядом стоял худой высокий старик в иссиня-черном костюме, с идеально завязанным галстуком и золотыми запонками. Седые редкие волосы были зачесаны назад, а на бледном морщинистом лице было сложно что-то прочитать.

– Просто смотрю, – я прищурилась, пытаясь понять, где видела этого старика.

В одном из ужастиков? Он прям идеально подходит под дворецкого, который ночью скинет тебя в подвал, чтобы утолить жажду крови своего свихнувшегося хозяина.

– Насколько мне известно, вы Эмилия Ланкастер.

Хотела я спокойно пожить в чужом городе, где меня никто не знает. Не прошло и недели, теперь меня знают все. Молодец, Эми, прям идёшь по плану.

– Всё верно.

– Ваше представление с соседкой было захватывающим, – это звучало, как похвала, – Я был в первом ряду и по достоинству оценил ваш острый язык.

– Благодарю…?

Вот где я его видела. Он был среди зрителей нашей стычки.

– За правду не благодарят.

За неё обычно морду бьют.

– Так что по поводу этого дома? Вы смотрите на него также, как на кусок свежей горячей индейки в день Благодарения.

У меня свело живот. Индейка моей матери была безвкусной и жёсткой, но доесть я её была обязана, если не хотела потом спать на чердаке.

– Не люблю индейку.

Старик кивнул, понимая.

– Тогда, как на кусок жареной в панировке курицы.

У меня потекли слюнки. Я планировала сходить в магазин и забежать в кафешку, взять пару кусочков пиццы навынос. Готовка – совершенно не моё. Последний раз я сварила стухшие яйца и на всю квартиру воняло сероводородом. Грег после этого заносил мне буклеты с едой на вынос, чтобы я и близко к плите не подходила.

– Да, да, именно с таким выражением лица, – он улыбнулся, – Не удивительно, что вы интересуетесь. Я наслышан о том, как вы ищете вдохновение.

Или неприятности. Это как посмотреть.

– И понимаю, почему вас не особо цепляет дом, в котором живёте вы.

А вот это уже интересно. Этот старик мне уже нравится.

– Почему же?

– Этот особняк, – старик окинул взглядом дом, ни на чём не задерживаясь, – Достояние архитектуры. Его хозяин был богат и умен, в его стиле нет излишней вычурности. А годы сделали его в особой степени прекрасным. Но что же происходит вокруг этого места? Лишь слухи и домыслы. Люди сами сделали этот дом "проклятым", создав вокруг него оболочку кровавого места. А на деле? Обычный дом, ничем не отличается от других. Из самого интересного в нём лишь самоубийство. И даже в нем ни капли загадки, девушка сама решила распрощаться с жизнью. Её смерть потрясла весь город, оставив мужа жить в коконе вины и боли.

– Из чужих уст звучит трагично.

Тема самоубийства всегда была для меня сложной. Как во вплетении её в сюжет, так и в собственной жизни. Когда-то желание покончить с собой казалось выходом и истинным спасением. Словно наглотавшись таблеток мне станет легче. Но это ли не самообман?

– Эта история любви и правда была трагична, но без такой не было бы той самой, со счастливым финалом.

– Кому-то жить с разбитым сердцем и смотреть на счастливую пару, наслаждающуюся жизнью? Слегка нечестно, не думаете…?

– Гордон Вильденштейн. Лучше по имени, – с нажимом и улыбкой добавил он, – Жизнь не со всеми честна.

Я выдохнула, соглашаясь.

– Как к людям, так и ко всему остальному. Эти дома тому пример. Один обрел дурную славу, а второй остался обделённым, хотя заслуживает намного больше внимания.

Я слегка приблизилась, навострив уши.

Давайте, расскажите мне всё об этом доме. Я буду самым лучшим слушателем.

Но Гордон Вильденштейн стоял с хитрой ухмылкой, спрятав руки в карманы брюк.

– Что вы хотите взамен? – выдохнула я, сдаваясь. Старый черт, сыграл на моем любопытстве.

Старик протянул мне экземпляр моего последнего ужастика про детектива, расследующего пропажу подростков на давно пустующем острове посреди холодного моря, который прятал в кармане пиджака.

– Вы просите меня подписать вам книгу?

– И да, и нет. Не согласитесь ли вы подписать несколько экземпляров для предстоящего читательского вечера. Он устраивается для подростков и в этот раз выбор пал на ваши произведения.

Готова поспорить, что такое решение было принято из-за моего скандала с миссис Нортон.

– Просто подписать?

Не люблю такие встречи. Чаще всего люди задают провокационные вопросы, стараясь доказать, что моих знаний в каких-то темах недостаточно, чтобы писать книгу о них. И таким людям сложно доказать обратное, не переходя на крик. Конечно же присутствуют и фанаты, которым нравятся почти все мои книги, но даже это для меня стресс.

Проблема с неоправданными ожиданиями всё ещё живет и отплясывает сальсу где-то на подкорках подсознания.

– Если хочешь, можешь прийти, – Гордон заметил моё выражение лица, – Но я тебя прошу лишь подписать.

– Хорошо, на это я согласна.

– Тогда приходи через три дня в городскую библиотеку. Спросишь меня, и тебе укажут, куда идти.

Три дня? Он издевается? Я же изведусь от любопытства. Настоящий злодей из ужастика.

– Как таинственно.

– Ничего подобного. Тебя проведут в мой кабинет для приватной беседы. Сомневаюсь, что юные умы позволят нам спокойно побеседовать в читальном зале.

– У вас свой кабинет в библиотеке?

– Я хозяин библиотеки, так что да, кабинет у меня есть.

Ого. Какое приятно знакомство. Не такой уж он и злодей. Особенно если даст мне возможность прошарить всю его коллекцию.

У бордюра затормозила черная машина, единожды посигналив.

– Думаю, мне стоит идти. В ваши разговоры с мистером Холлом мне лезть не хочется.

И точно, за рулём сидел Брендан и хмурился, смотря на нас. Что ему опять здесь понадобилось? Он не на служебной машине, и, если мне не изменяет зрение, в повседневной одежде.

Библиотекарь склонился ко мне:

– Не подведите, на ваши отношения я поставил пару томов Достоевского, – и неспешно ушёл, убрав руки в карманы брюк.

Минус балл в копилке этого старика. Хотя наличие личной большой библиотеки, а она у него огромная, видела, проезжая мимо по пути в ветклинику, всё равно накинуло ему баллов двадцать автоматом.

Брендан начал выходиться из машины, а я быстренько попыталась свалить в дом, молясь, чтобы он понял намек.

Спойлер: не понял.

– Мисс Ланкастер, – он ускорился и догнал меня у крыльца.

Я калитку не закрыла? Как он вошёл? Не перепрыгнул же? Так бы он своей задницей напоролся на острый пик черного железа. Значит, всё же у меня голова дырявая. А жаль, с удовольствием бы посмотрела на полицейского в дырявых штанах.

– Я, как минимум, хожу быстрее вас. Убегать бессмысленно.

– Я не убегаю, а спокойно иду домой, – выдохнув, я повернулась к Брендану с фальшивой улыбкой, – Тебе что-то нужно? Как видишь, с соседкой не скандалю, дом не разношу, дебоши не устраиваю. Твоё нахождение здесь, пустая трата дорогого свободного времени полицейского.

Мужчина покачал головой, окидывая меня с ног до головы.

Эх, глаза у него, конечно, приятные. Такой насыщенный оттенок теплого шоколада. Они буквально обволакивают тебя своим вниманием, создавая зависимость. Хочется, чтобы он всегда смотрел на тебя так.

– За моё свободное время можете не беспокоится, – Брендан скрестил руки на груди. Черная футболка обтянула плечи и бицепсы, – Что с руками? – полицейский кивнул на царапины на руках.

Сегодня было достаточно тепло, из-за чего на мне была лишь футболка.

– Герци не любит мерить температуру, – самая ужасная процедура, после которой я ещё и чуть не оглохла.

– Вы сводили её к ветеринару? Что он сказал?

– Всё с ней в порядке. Посоветовали избегать лишнего стресса.

Брендан кивнул и достал какую-то баночку из заднего кармана джинсов.

– Это витамины. Давайте вместе с едой по утрам, – и протянул мне.

Я осмотрела баночку. На этикетке были два счастливых рыжих кота и пару рыбок. На обратной стороне список того, для чего нужны эти витамины. Тут и гладкая шерсть, и здоровое пищеварение, и крепкие зубы, и хорошая нервная система.

Отказываться бессмысленно. Сама я про витамины благополучно забыла.

– Не стоило, но спасибо, – мне также очень хотелось спросить, с чего этот полицейский так добр к моей кошке, но хоть капля воспитания у меня имелась, и я решила опустить этот вопрос.

– Не за что, – Брендан окинул хмурым взглядом дом, задержавшись на одном из окон.

На подоконнике сидела Герци и внимательно наблюдала за нами.

– Красивая кошка.

– Все животные по-своему красивы, – любопытство всё же победило, – Но не думаю, что ты здесь только, чтобы посмотреть на Герци и принести мне это.

Я потрясла в руках баночку.

– Будешь уговаривать меня съехать?

Брендан фыркнул.

– Вот здесь предпочту поберечь своё время и не заниматься чем-то бессмысленным.

– Горжусь тобой, наконец-то дошло, – я даже захлопала в ладоши, на что он закатил глаза.

– Не язви.

Пропущу мимо ушей, что он перешёл на "ты".

– Тогда что же привело тебя сюда?

– О чём вы разговаривали с мистером Вильденштейном?

Видно, не я одна здесь любопытная.

– А тебе зачем это знать?

Брендан сделал шаг ко мне, возвышаясь надо мной, словно Эйфелева башня.

– Мистер Вильденштейн на дух не переносит миссис Нортон. Об их скандалах весь город знает.

Ещё один плюс в копилку библиотекаря. Он мне нравится всё больше и больше.

– Неужто считаешь, что мы с ним придумали какой-то план мести соседке?

Он посмотрел на меня так, словно не сомневается, что мы что-то задумали, и это "что-то" ничем хорошим не обернётся.

Да ладно, максимум, что я могла сделать, это подсыпать отраву в её клумбы. И то, это был запасной план, если она снова начнёт скандалить.

– Мы разговаривали о том доме, – я кивнула в сторону здания напротив.

Брендан обернулся.

– Дом как дом. Что в нём такого?

– Ничего ты не понимаешь. Есть в нём что-то. Только пока не могу понять что.

– И? Мистер Вильденштейн сказал тебе залезть туда и проверить?

Я задумалась, слегка улыбаясь. Ну раз уж об этом заговорил сам полицейский, то почему бы нет. Что меня останавливает? Правильно, ничего.

– Эмилия, нет, – отрезал Брендан, – Ты туда не полезешь.

Я приподняла бровь, мол "ошибаешься".

– Он держится на честном слове и в любую минуту обвалится.

– Бывает. Я могу быть очень аккуратной.

В таком деле вообще не нужно быть резким. Любое такое движение может вызвать ненужные звуки в виде скрипа и шороха. Так и появляются многие истории о призраках, блуждающих в стенах замков, больниц и приютов.

Я закусила губу в предвкушении. Завтра. Часа в четыре ночи, пока все будут спать.

– Эмилия, – грозно прорычал Брендан.

– Я туда и обратно. Никто и не заметит.

Он глубоко вздохнул.

– Тебе нельзя туда лезть. Это чужая собственность.

Боже, напугал. Я чуть глаза не закатила, но сдержалась.

– Как будто ты никогда в детстве не лазал по заброшенным складам и маленьким домикам моряков.

– Никогда, – ответил он, явно не одобряя всё то, что я перечислила.

– Какое у тебя было скучное детство, – фыркнула я.

Брендан утробно застонал, от чего я покрылась мурашками. Можно мне такую озвучку, когда читаю один из своих эротических романов. Книга стала бы в разы ярче.

– Какая же ты упрямая.

Я сделала вид, что возмутилась:

– Не нравится, топай отсюда.

Брендан ещё раз посмотрел на дом, сжал губы и повернулся ко мне. Чую, было у него желание открутить мне голову.

– Хорошо. Давай устроим обмен.

Не думаю, что он предложит что-то стоящее, но послушать его предложение было интересно.

– Вся во внимании, – даже приблизилась и правое ухо подставила.

– Я отведу тебя в архив и выдам всю информацию по этому дому. Все жильцы, происшествия и тому подобное.

Неожиданно. И соблазнительно. В архивах хранятся даже мелкие скандалы и то, чего точно не найти в интернете. А если прибавить то, что мне даст библиотекарь, то я буду знать об этом доме всё.

– Но ты не лезешь в этот дом. По рукам?

Брендан испепелял меня, пока я размышляла. Сделка очень даже выгодная. Тем более, он же не уточнял, что я никогда не должна лезть в это здание. Если что, полезу через пару дней. Он же не будет охранять это место, как собака свою игрушку.

Надеюсь.

– По рукам.

5. Архив

Черная кошка приносит пользу. Иногда.

Эмилия

Оказывается, что у меня в доме пыли было не так уж и много. Не сравниться с архивом полицейских. Тут на каждой металлической полке стеллажа, заваленной коробками с бумагами и старыми делами, лежал такой слой, что было страшно пальцем провести. А чихнуть было ещё страшнее, хотя очень хотелось.

Паутины на углах было не меньше. Хорошо, что без пауков. Не люблю их. Эти волосатые лапки. Бррр.

– Перестань смотреть так, словно перед тобой дохлая крыса лежит, – Брендан прошёл мимо меня к дальнему стеллажу и начал перебирать коробки, пытаясь рассмотреть выцветшие бумажки, приклеенные к каждой.

– Готова поспорить, что в том доме пыли меньше, чем здесь, – я подошла к мужчине сзади, пытаясь рассмотреть коробки, – Ты уверен, что тебя не уволят за то, что пустил меня сюда?

– Если бы не был уверен, не позвал бы сюда, – он громко чихнул, – У многих дел есть срок годности и со временем их уничтожают. Особенно те, что не несут особой важности для раскрытия преступлений. История этого дома под этот пункт подходит, поэтому со дня на день её бы поместили в шредер. Как и многие другие.

– Капитальная зачистка?

Брендан ещё раз чихнул и кивнул.

– А уборка тут будет проводится?

– Да, – Брендан подтянул к себе ещё одну коробку и стал перебирать её содержимое, иногда вытаскивая то перчатку в специальном пакетике, то скомканную бумажку.

– Это помещение легче сжечь, чем убрать. Не завидую уборщице.

Кроме пыли и паутины, в этой маленькой комнатушке с когда-то персиковыми стенами и железной, слегка ржавой дверью, была одна страшная лампа на потолке, которая иногда мигала, и до ужаса грязные полы.

– Знаешь, готова взять обратно свои слова, сказанные в допросной. Это помещение с легкостью сойдёт за место действия ужастика, – я указала на неровную часть стены, которую попытались прикрыть табуреткой, – Вот там бы, в бетоне, нашли тело подростка, пропавшего без вести тридцать лет назад.

Я присела на корточки, тыкая пальцем в огромное коричневое пятно на деревянном скрипучем полу.

– А это бы оказалось пятно крови, но ДНК не совпадало с тем, что у трупа, и полиция бы начала большое расследование, – сложив руки на груди, стала расхаживать из угла в угол, – Им пришлось поднять все архивы, чтобы опознать двух, как потом окажется, влюблённых подростков. Те, когда-то, с друзьями отправились в этот город пощекотать нервы и пожить в палатке в лесу. Но домой, в итоге, никто так и не вернулся.

– Дай угадаю, остальные подростки закопаны в лесу?

– Мимо, мистер полицейский, – я вдохнула поглубже, – Их нашли в других стенах этого участка. Каждый был любовно спрятан вместе с букетиком цветов. Но самое главное, что нашли их слишком быстро, словно кто-то давал подсказки, где искать.

– Ближе к развязке, писательница. Кто убийца то, в итоге?

– В истории должна быть интрига.

– Можно мне сокращенный вариант? – буркнул он, доставая с одной из верхних полок ещё одну серую коробку.

Я фыркнула, но ответила:

– Полицейский, работающий тридцать лет назад, и его сын, страдающий нарциссизмом и неконтролируемой агрессией. Одна из девушек той компании ему жёстко отказала, вот он и психанул. А отец решил прикрыть его задницу.

– Мило, – ага, ни черта не мило, по голосу понятно, что ему не понравилось, – Как минимум есть просчет с телами в стенах. Первое – как он их запихнул, да так, что никто не заметил новенький ремонт? Второе – тела при гниении стали бы ужасно вонять. Если их было несколько, кто-то бы да учуял.

Какой придирчивый.

– Я тебе за пару секунд придумала сюжет, а ты придираешься к деталям? Даже так, если бы я села писать эту книгу, то учла бы всё это. То, чем отличаются мои произведения – это достоверность.

– Поверю на слово, – он снова чихнул, но я успела заметить хитрую ухмылку.

– Ты не читал мои книги, ведь так?

Полицейский покачал головой, поворачиваясь ко мне.

– Предпочитаю классику. Оруэлл, Конан Дойл, Агата Кристи, иногда Шекспир.

– А по вечерам ты смотришь документалки про римских правителей и историю Англии? – съязвила я.

Он улыбнулся краешком губ, наклоняясь ко мне и понижая голос.

– У меня есть более приятные занятия по вечерам, нежели просмотр телевизора, – он впихнул мне в руки пыльную папку и, обойдя меня, прогулочным шагом вышел из архива.

Вот индюк! Так бы и укусила за нос, чтобы не сильно зазнавался.

В руках у меня была старая шершавая папка с почти стертым адресом дома. Она была такой тонкой, что даже грустно. В ней будет хоть что-то полезное?

– Ты запуталась в паутине или не можешь найти дверь? – крикнул Брендан, на что я возмутилась, но промолчала.

Пусть у него аллергия на пыль появится. Хотя… Что там Брина говорила про свечи с порчами? Подарю ему одну на Хэллоуин. Или даже три. Для пущего эффекта.

Брендан ждал меня в своём кабинете, не очень большой комнатке, в которой помещался дубовый стол, черный мини диванчик, пару стульев и тумбочка, на которой пристроился чайник, холодильником скромно спрятался в углу. Стены были выкрашены в приятный голубой оттенок. К ним были прибиты несколько полок с книгами, но ни картин, ни фотографий не было. Его стол был завален бумагами, но и там фоторамок не было. Кружки на тумбочке были стерильно белые. Никаких смешных надписей, картинок и всего того, что друзья сочли бы безумно смешным. Книги на полках были по праву, истории полиции США и особенностях психологии маньяков. Это не его кабинет или что?

Я тоже не фанат фотографироваться, но даже у меня в квартире есть пару фотографий с авторских встреч и одна с Грегом с его дня рождения. Но разве нельзя хоть как-то сделать кабинет "своим". Табличка с именем на двери не считается.

– Садись, – он указал на диван, закрывая жалюзи на окнах.

На улице давно стемнело. Мы договорились встретиться в участке в девять вечера, когда там кроме секретаря в приёмной никого не будет. Брендан так прикрывал свою задницу, чтобы лишний раз не ссорится с начальством, но в итоге мой приход больше напоминал ночное свидание. По крайней мере, именно так решил секретарь и, увидев меня, начала быстро писать кому-то сообщение. Мы сами подогреваем слухи о своей связи.

– А ты что делать будешь? – я плюхнулась на жёсткий диван. Подушечек бы сюда.

– Работать.

Как подробно. Ладно, пусть хоть на шпагат садиться, у меня тут дело поважнее.

На первой странице была старая фотография дома и информация о первом владельце. Раньше, это и правда было красивое семейное поместье, с садиком и пышными деревьями. Хозяином был граф Аркуров, младший сын, сам построил это поместье для себя и молодой жены. Даже была старая фотография. Я боялась её трогать, такой она казалась хрупкой.

Красивая девушка, с убранными в высокую прическу волосами, и прекрасном воздушном платье в пол, со счастливой улыбкой обнимает за талию симпатичного мужчину в рубашке и брюках. Они выглядели влюблёнными и немного усталыми, будто только что закончили работу в саду и их позвали сфотографироваться.

– Чего лыбишься? Уже нашла идею для ещё одной книги? – Брендан наклонился надо мной, заглядывая в папку.

– Если только что-то из романтики, но такое я не пишу.

– Неужели ни одной романтической линии? Хотя бы второстепенной? – с неверием спросил он.

– Как таковой нет. Несколько историй строится на больной любви, которая привела к преступлению, но я не могу считать это полноценной романтической линией.

У меня были попытки написать пару романов, в итоге удаляла весь файл. Вплетая такую линию в ужастик или детектив, в середине повествования понимала, что героям пора к психологу. Эта "любовь" была настолько искалеченной, настолько больной и разрушительной, что ничем хорошим она бы не закончилась. Нельзя пытаться склеить осколки, после того как ты сам разбил их на миллионы частей, и называть это любовью. Нельзя оправдывать психически больного человека и "спасать" его "правильным" человеком рядом.

– Что ж, ты права. Это больше похоже на счастливый финал истории влюбленных, чем на предысторию мрачного особняка. Не повезло.

Я прищурилась.

– Ты там вроде работать собирался. Вот иди и работай.

Брендан покачал головой и поудобнее разлегся на диване, занимая своим телом половину пространства. Пришлось отсесть в другой угол, чтобы не касаться коленями.

Пролистав пару страниц дальше, отметила пару незначительных скандалов графа с соседом напротив. Но имя соседа на всех страницах было затерто так, что не разглядеть. На бумаге словно тлеющей спичкой провели, аккуратно выжигая информацию.

Добавив этот факт себе в заметки на телефоне, стала листать дальше, но с каждой новой страницей удивлялась всё больше и больше.

– Брендан, вы решили записи вообще не вести об этом доме?

У меня в руках была стопка абсолютно пустых пожелтевших страниц.

Полицейский забрал у меня папку и начал сам её перелистывать. С каждой новой пустой страницей он хмурился всё больше и больше.

– Что за нахрен? – процедил он и резко встал.

Пришлось нехило ускориться, чтобы догнать его и наблюдать, как мужчина перелистывает все папки, которые попадаются по руку.

Они все были полностью заполнены.

– Месяц назад мы просматривали весь архив, отмечая, от чего избавиться, а что оставить. Эту папку я лично пролистывал. Она была заполнена.

Он вытащил ещё несколько коробок и достал папки из них.

– Ты уверен? Может уже глюки от ночной работы?

Брендан глянул так, словно я матрёшка, в комплектации которой не было мозгов.

– Нет, исключено. Чего стоишь, помогай, – он толкнул ногой ко мне коробку.

Ничего не оставалось, как помочь. Эта ситуация, если верить всему сказанному полицейским, была очень странной. Каким образом пропала вся информация? И почему именно этот дом?

Мы перерыли практически весь архив. Я изучила чуть ли не все дома и семьи Досчервуда. Когда, кто и как построил то или иное здание. Сколько раз туда вызывали полицейских, сколько людей там жило, были ли у них судимости. На папке с пометкой Вильденштейн я слегка подзависла. А Гордон в молодости был красивым парнем, высокий, широкоплечий и такой статный. И жена не уступала ему в красоте. Такая изящная девушка. За ней точно ухаживали все парни и мужчины Досчервуда.

Брендан отвлек меня от созерцания счастливой пары на фоне своей, тогда ещё новой, библиотеки, поторапливая. Через полтора часа у меня уже начинала взрываться голова. И ни одной пустой папки. У Брендана тоже ничего необычного не было.

Неожиданно мне пришла в голову идея, и я выбежала из архива, оставив полицейского сидеть в кругу из пыльных коробок.

Если я не ошиблась, то это точно единственная папка, которую изменили. Не думаю, что кто-то стал бы так заморачиваться, пытаясь подшутить над полицейскими.

– Да, – прошептала я, открыв папку дома напротив и прощупав первые, исписанные страницы, и остальные пустые.

Бумага была разной. Эту разницу можно понять только если: а – у тебя очень чувствительные подушечки пальцев, или б – если знаешь, что искать. Первые страницы были на грубой старой плотной бумаге, которая уже измялась, местами порвалась, но оставалась всё такой же прочной. Остальные же были слегка тоньше и лишь умели вид бумаги, которой уже лет семьдесят или пятьдесят. Они были специально состарены особой техникой, которую используют для подделки произведений искусства.

В этом есть отличительная особенность современной бумаги и той, что делали раньше. Одна выдержит время и чуть ли не все катастрофы, а вторая изомнётся и потеряет свой вид, если ты капнешь на неё водичкой.

С крайне довольным видом, вернулась в архив и протянула свою находку Брендану.

– Вас обокрали, мистер полицейский.

– Объясни.

– Бумага, – Брендан приподнял бровь, но бумагу всё же пощупал, – Её подменили. Кто-то украл информацию по этому дому и решил подменить, чтобы во время уничтожения старых архивных данных никто не заметил подвоха.

Брендан цокнул, покачав головой.

– Не сходится. Пропало не только это. Папки по твоему особняку тоже нет.

– Что? Как? – я огляделась в архиве, – Может ты плохо искал?

Он протянул мне коробку, на крышке которой был красиво написан адрес дома, а внутри лежали две книги.

Два сборника Эдгара Алана По.

– Что за…?

– У меня тот же вопрос, – Брендан выдохнул и вышел из архива, – Мне нужно кофе. И срочно.

Прежде чем пойти за ним, взяла два тома По, предварительно надев перчатку, которую при входе мне выдал сам Брендан. Издания были не дешёвым, в твердом матовом переплёте с золотым теснением. Черное ляссе в обоих томах лежало на рассказе "Свидание".

– Это не библиотечное издание. Из личной коллекции. Причём книгам лет двадцать.

Брендан стоял у тумбочки и наливал кофе в две чашки.

– Ещё что-то?

Пролистав обе книги, не заметила ничего особенного. Обе в хорошем состоянии, корешки не помяты, нет вырванных страниц.

– Нет. Ощущение, что кто-то принёс их из дома. Слишком уж они хорошо сохранились.

Мужчина поставил передо мной кружку и буклет с заказной едой.

– Выбери что хочешь, я адски голоден, – он сел за стол и включил ноутбук.

Брендан такой мрачный, что возникать я не стала и быстро просмотрела буклет, выбрав маленькую пиццу с колбасой и множеством овощей. Он кивнул и быстро сделал заказ.

– Нужно снять отпечатки с книги, а потом отнести Вильденштейну.

– Думаешь, это из его библиотеки? – с сомнением спросила я.

На лицо Брендана словно накатила типичная туча Досчервуда. Его напряжённость меня саму напрягала. Атмосфера в кабинете была отвратительной, тишина душила.

– Нужно проверить, – спустя пару минут ответил он, не отрываясь от экрана компьютера.

– Я к нему послезавтра пойду, могу спросить, – как бы невзначай добавила я.

– Буду признателен, – коротко и сухо.

– Видишь, я полезна. Чтобы ты без меня делал?

Я пыталась его раскачать. Не хочу сидеть в ожидании еды в этой удушающей атмосфере.

– Жил спокойно, а не разгребал старые дела в час ночи, вместо того чтобы спать.

– Не будь такой букой, тебе это также интересно, как и мне.

Его скептический взгляд говорил обо всем, что он думает обо мне и этой затее.

– Ладно, сойдёмся на том, что тебе совесть не позволит спать спокойно, пока я не уймусь и не откажусь от затеи залезть в этот дом.

– Это уже ближе к правде, – он выдохнул, – В этом есть единственный плюс. Теперь мы знаем, что кто-то имеет доступ к архивам, не будучи в этом уполномоченным.

– Что будешь делать? – будем пытаться сделать так, чтобы он не молчал.

– Завтра просмотрю видеозаписи с уличных камер, опрошу пару сотрудников и попытаюсь снять со всего отпечатки и отправить на анализ, дальше посмотрим, – он оторвался от экрана и откинулся на спинку кресла, – Теперь ты ещё больше хочешь залезть в этот дом?

Врать бессмысленно. Пропажа архивных данных меня ещё больше заинтриговала. И разбудила в животе то приятное ощущение охоты на новую историю, которая появлялась каждый раз, когда я переступала порог очередного заброшенного здания. Я не могла позволить себе упустить это чувство.

– Гордон пообещал дать мне информацию по этому дому взамен на подписанные издания моей книги.

– Он разрешил называть себя по имени? – с неверием спросил Брендан, – Каких ты интересных друзей заводишь в новом городе.

Это что, сарказм?

– Посмотрю, что он сможет дать мне по этому дому, а потом решу, идти или нет.

– Не забудь сообщить мне о своём решении.

Я улыбнулась.

– Обязательно.

Ни за что.

У Брендана зазвонил телефон.

– Еда, – и вышел из кабинета.

Провожая взглядом его широкую спину, зацепилась за две книги в черном переплёте. Маленький золотой жук на корешке, поблескивал от света настольной лампы.

А если вся история будет завязана на рассказах Алана По? Подражатель. Фанат мрачных рассказов великого классика, в своих убийствах будет повторять самые яркие сцены из любимых произведений, запутывая следствия тем, что подражать будет ещё одному бессмертному автору пугающих историй, Конан Дойлю. И рядом с каждой своей кровавой инсталляцией он будет оставлять страницу из книги.

– Ты прожжешь улику своим взглядом.

Брендан положил перед моим носом пакет с коробкой с пиццей. Пахло восхитительно, желудок, в подтверждение, заурчал.

– По китовьим звукам, доносящимся из твоего живота, кажется, что ты в разы голоднее меня, – мужчина достал свою пасту и бургер, со смехом в глазах посматривая на меня.

– Тебе кажется, – я откусила кусочек тёплой пиццы с тянущимся сыром и чуть не застонала.

Из еды сегодня у меня были лишь тосты с утра. Грег позвонил в десять, попросив срочно подредактировать текст одной книги для переиздания.

– Что ты сегодня ела?

Я ответила уклончиво:

– Разное.

На Брендана этот ответ не подействовал.

– А можно добавить в ответ конкретики?

Пришлось пожать плечами и ответить. У нас может получиться очень даже приличный разговор.

– Хлеб с джемом.

Так, с разговором я поспешила. Брендан снова помрачнел.

– Худеешь?

Я отрицательно помотала головой.

– Есть какие-то противопоказания от врача?

И вновь покачала головой, недоумевая.

– Тогда какого хрена ты не ешь?

У моего организма очень часто возникает такой же вопрос.

– Я работала.

– Как видишь, – он указал на свой стол с едой, – Я тоже работаю, и также ем. Поэтому отговорка на троечку.

Я мысленно закатила глаза.

– Когда я работаю, никогда не думаю о еде. Если мои герои не хотят есть, то и мне не хочется. Тем более, описание вырезанного сердца и кишков, из которых сделали инсталляцию в одном из музеев Парижа, не вдохновляют приготовить себе сытный ужин.

Брендан даже не поморщился. Похвально. Иногда даже мой редактор пишет, что потерял аппетит, читая новую главу, а этот продолжает уплетать пасту, как ни в чём не бывало.

– Не удивительно, что ты такая худая. И бледная.

– Ты мастер делать комплименты, ты знал? Я прям растаяла.

Брендан хохотнул, протягивая мне несколько салфеток.

– Так что такого интересного в этих книгах? Ты так завороженно на них смотрела, будто они открыли тебе тайну Лохнесского чудовища.

Переведя взгляд на два черных томика, я слабо улыбнулась. Возможно, это было глупо, но у меня появилась идея. Сырая, немного вялая, но это уже что-то. Внутри забурлило приятное предвкушение.

– Возможно, скоро узнаешь.

6. Густой дым воспоминаний

Он всегда будет ее помнить.

Эмилия

– Вы провели пол ночи вместе? И ты после этого хочешь сказать, что между вами ничего нет?

Брина разбирала новую партию свечей и травяных мазей. На дворе осень, сезон дождей, жители города страдают от болей в коленях и пояснице. Я пришла к ней утром, чтобы забрать свои свечи, но она припахала меня помочь ей за бесплатную большую свечу и пакетик ягодного чая. За такое грех не помочь.

– Поубавь свою фантазию. Мы работали.

– Знаем мы такую работу, – она саркастично выгибает бровь, – Уверена, что между вами никаких искр не летает?

– В тот вечер между нами летала только пыль.

Я усмехнулась, услышав разочарованный стон Брины.

– С тобой скучно. Никакой интриги или романтики, – она стала расставлять разноцветные скляночки с маслами на одну из полок. На фоне тихо играл виниловый проигрыватель одну из песен Beatles.

– Смирись, я крайне неромантичная особа, – она наигранно тяжко вздохнула.

– Ты расстраиваешь весь город, хотя с интригой я погорячилась. Всё же, пропажа архивных данных из полиции – это что-то новенькое.

Интрига до жопы. Услышал бы это Брендан, полетела бы чья-то голова. После нашего ужина мы вернулись в архив и перерыли все папки от и до, проверяли бумагу и сравнивали с базой. Там, кстати, данных по этим домам тоже не было. После данной находки, Брендан позвонил офицеру, который занимался всем этим и наорал так, что я пару раз успела перекреститься.

Будучи не верующей.

Теперь желания его злить у меня поубавилось. Отчитывает он страшно.

– С этим будут разбираться? Всякие допросы устраивать и остальное в этом духе?

Я покачала головой.

– Брендан сказал, что этим некому заниматься. Впереди несколько штормовых предупреждений, они будут работать вместе с пожарной частью. Сам он постарается что-то разнюхать, но не обещает что-то найти.

Брина поставила передо мной коробку с пушистыми брелоками в виде паучков с огромными глазками.

– Это что за страшилища? – я подергала это воплощение дизайнерского сумасшествия, и у него задергались глаза.

– Папино решение. Пихаем таких, если покупатель купил на большую сумму, как благодарность за покупку.

– Если всучишь мне такого, я запихаю его тебе в…

– Подбирайте выражения, Сероглазая спасительница животных. Вы всё же в культурном месте, – из подсобки крикнул отец Брины, убирающийся в комнате для гаданий.

– Я хотела сказать в футболку! Всё прилично, – я крикнула в ответ, закидывая пушистое недоразумение в коробку.

Отец Брины был мужчиной эксцентричным и добродушным. При нашей первой встрече он пожал мою ладонь двумя руками, при этом активно её тряся, покрутил меня, осматривая с ног до головы и посоветовал на Хэллоуин опробовать костюм Эмили из "Трупа невесты". По его мнению, я идеальный прототип данного персонажа.

– У вас даже имена почти одинаковые. Это знак! – он возбужденно захлопал в ладоши.

Правда потом сделал вывод, что я жениха в Царстве мертвых буду удерживать только для того, чтобы свести с ума, а не прожить счастливую жизнь.

– Не стоит мне лгать, – мужчина крикнул чуть громче, – Я вижу вас насквозь!

– Если насквозь видите, то скажите, у меня там внутри всё хорошо? А то последнее время что-то в районе печени побаливает!

Из подсобки раздался тяжкий вздох. Брина лишь головой покачала.

– Так говоришь, в коробке были книги? – девушка сунула мне ещё стопку тонких бархатных мешочков, – Сложи паучков туда.

Лучше бы брелочки в виде баночек дарили, а не это недоплюшевое безобразие.

– Именно.

– Ты уже ходила к Вильденштейну по этому поводу?

Мешочки с этими пауками напоминали маленькие подушечки. Обычно в таких украшениях дарят или карты хранят.

– Завтра пойду.

За ночь я успела придумать несколько вопросов библиотекарю, и все крутились вокруг этих книг. У меня было острое ощущение, что в этих книгах тоже есть своя загадка.

– В коробке было только два сборника, – заметила я, продолжая рассуждать, но уже вслух, – Не думаю, что выбор автора был сделан наугад. Тот, кто украл записи положил именно сборники Алана По.

– Подсказка?

Я кивнула. Вор решил сыграть в игру и заставить полицейских подумать. Таким любят заниматься одержимые маньяки.

Как раз те, о которых я пишу.

– Он что-то хотел сказать, а сборники – намёк. Только что именно он имел ввиду?

– Возможно, хотя звучит все равно сомнительно, – предположила Брина, раскладывая свечи по полкам, – Хотя всё и правда крутится вокруг этих домов.

– Ты что-то о них знаешь?

– Не скажу. Меня они никогда особо не интересовали, хотя мурашки по коже детские страшилки пускали.

Тут я заинтересовалась, даже с пуфика привстала.

– Страшилки? Какие?

Детские страшилки часто состоят из того, что дети услышали от родителей, подслушивая поздними ночами у дверей их спален или гостиных. На них построены многие легенды. Детский разум умеет вычленять самые интересные и полезные факты, хоть часто и любит их искажать.

Из подсобки вышел высокий светловолосый мужчина с забавной шляпой с двумя совиными перьями и яркой фиолетовой лентой. Он провел рукой по густой бороде и причмокнул тонкими губами. Сам Алессандр Ла Кас.

Говорю же, экстравагантный мужчина.

– Ох уж эти детские пугалки, – отец Брины сел напротив меня и начал складывать брелоки в мешочки. Его изящные тонкие пальцы пианиста делали это намного быстрее, чем мои, – Дети бегали с историей кровавой невесты каждый Хэллоуин. Как минимум половина девочек были в образах женщины с воткнутой в сердце черной розой.

Я придвинулась ещё ближе.

– Помню сие разнообразие. Я в компании была одна ведьмой, – Брина повернулась к нам, облокотившись на стенд с травами, – В старшей школе платье у невесты становилось всё короче и короче.

– Ни грамма приличия, – Алессандр цокнул, – Бедная невеста была приличной и жила в то время, когда женщины носили корсеты и платья в пол.

Брина поджала губы, кивая.

– В страшилке говорится, что её можно увидеть в белоснежной ночной рубашке с длинными кровавым следом, начинающимся от груди и идущим до самых ступней.

Я закивала, требуя продолжения и подробностей.

– В туманную холодную ночь она неприкаянно ходит между домами, напевая себе под нос незамысловатую мелодию. Кто-то говорил, что поёт она о любви, кто-то, что о потере, а возможно и о том, и о том. Но то, что всегда остаётся неизменным – из её сердца торчит черная роза, покрытая шипами, а лицо заплаканное, словно уже много лет невеста не перестаёт плакать.

– Ты забываешь, эта женщина была очень красива. Даже со слезами на глазах её можно считать воплощением богини красоты. Афродита с разбитым сердцем – ещё одно её имя, – Алессандр приложил руку к груди, блаженно прикрывая глаза.

Картина и правда представала красивая. Густой туман, в котором гуляет одинокая женщина, чью историю никто толком и не знает. Ветер развевает её тонкую ночную рубашку, пробирая холодом до костей, но её это уже не волнует.

– Да-да. Но ведь именно красота её и погубила, – Брина сложила руки на груди, – Её убил один из поклонников. Он дарил ей каждый день букеты черных роз, которые выращивал сам в своём саду, но она не приняла ни один. Ни одно его признание не произвело на неё ожидаемого впечатления. Разозлившись, мужчина вывел её ночью из дома и воткнул одну из тех самых роз, нацепив на кончик железный наконечник. Она истекла кровью и стала призраком, блуждающим по той дороге и забирающим с собой красивых девушек, оставляя на этом месте черную розу.

Теперь понятно, почему мой дом считают проклятым. Легко связать огромный страшный особняк с садом, наполненным кустами тех самых роз, и пропажу девушек, тем более что есть такая страшилка.

– Когда появлялся туман, все девочки убегали по домам, а парни любили удерживать каждую на улице. Это была весёлая игра, – подытожила Брина, но как-то слишком грустно, словно ностальгия по тем временам приносила ей что-то кроме приятных воспоминаний.

Алессандр незаметно покачал головой.

– Об этой страшилке давно уже никто не вспоминал. Дети интересуются немного иным, хотя Хен Сук предлагала мистеру Вильденштейну устроить вечер ужастиков для детей в библиотеке в преддверии Хэллоуина.

Дети в библиотеке в количестве более трёх штук? Мне жаль библиотеку и её хозяина. Но больше организатора, который будет этих детей дисциплинировать, не давая разбегаться по залу.

– Он же согласился, – Брина забрала у нас готовые мешочки и скинула в корзину, спрятанную за прилавком.

– Только на подростков, но для них выбрали произведение классиков мрачной прозы, разбавив их современными произведениями. Твоими, кстати, – Алессандр кивнул мне.

– Знаю, по этому поводу завтра туда и иду, – я оттряхнула руки.

Нужно будет спросить у Гордона, какие они произведения подобрали. Я с удовольствием что-то подскажу. Как минимум, если там нет "Мастера и Маргариты" Булгакова, то нет смысла идти на этот вечер. И Конан Дойля. "Тайна поместья Горсторп" должна быть прочитана каждым.

И "Падение дома Ашеров" Алана По.

Меня опять понесло. Пол утра перебирала в голове произведения По, пытаясь найти хоть какую-то связь. В итоге, только перемешала в голове почти все рассказы и зависла на одном, на "Свидании". Что странно, я не люблю эту историю, но она идеально подходила под ту мысль, что крутилась у меня в голове со вчерашнего вечера. Под первое убийство моего нового маньяка. Оно пока очень сырое, непродуманное, но самое яркое, что было за последний год.

– С тобой всё хорошо?

Я захлопала глазами в недоумении. Алессандр ушёл обратно в подсобку и что-то там напевал, Брина сидела передо мной.

– Да. Всё волшебно, а что?

– Ты сегодня постоянно из реальности пропадаешь. Меня уже пугает, когда ты несколько минут в одну точку пялишься, – она поднялась с корточек и смахнула пыль с черной юбки, – Вдруг ты видишь то, чего не вижу я.

Правда? Не замечала за собой.

– Да, вижу. Паутину на потолке, – Брина закатила глаза, – Ладно. Просто думаю.

Девушка придвинулась ко мне ближе, заговорщицки улыбаясь.

– Не смей произносить его имя, – опередила я её. Его в моей жизни в последнее время слишком много. Скоро сделаю себе табличку:

"Одно слово о Брендане Холле и получите сломанную руку в подарок"

– Раз это не мысли о нашем горячем полицейском, то, возможно, – она постучала пальцем по подбородку, – Новая книга?

Я пожала плечами.

– Не уверена. Не хочу спешить с выводами, вдруг идея окажется не рабочей, – тем более, что в голове пока только одна сцена и пару фраз.

Брина похлопала меня по плечу, подбадривая.

– Не падай духом, – она обняла меня за плечи, – Тем более, что сегодня у нас с тобой в планах острый суп с кучей макарон, зелени и мяса.

У меня аж слюнки потекли.

– Ты обязана оценить наше лучшее кафе в городе с корейской кухней. Хен Сук умеет довести тебя до слез и оргазма за один укус острой курочки.

Звучит, как лучшее решение сегодняшнего дня.

Брендан

– Ты всю ночь тусовался в этом кабинете с шикарной девушкой? Серьёзно? – Алекс сидел на диване, скинув форму на стул и попивая йогурт из моего холодильника.

Он приперся ко мне после ночной смены, явно намереваясь выпотрошить мне мозг и узнать все подробности о новой жительнице нашего города. Даже не удосужился занести свою задницу в душ и побриться.

– И вы тупо разбирали архив?

– Мы поужинали, – мой стол был с самого утра завален бумагами, которые нужно было расфасовать и подписать.

Мы должны быть уверены, что полностью готовы к неприятностям, которые принесут штормы и дожди. Пожарные всегда в полной готовности, полиция не должна отставать. Люк выслал нам дополнительное оборудование и обеспечил необходимыми аптечками, с остальным мы справимся.

Логан отправился с другим офицером в школы, чтобы провести профилактические уроки и предупредить детей, что лишний раз лучше не выходить на улицу.

– Ты просто угостил её ужином? Хотя, зная тебя, это уже успех, – друг похлопал по коленям, – Признайся, она тебя зацепила, – Алекс подошёл ко мне и сел своей задницей на мой рабочий стол.

– Свали в туман, а?

Меня об этом уже все младшие по званию спросили. Молодые парни ходили и шептались похлеще пожилых женщин в магазине.

– Мне сказали, что она красива. С шикарным черным и длинными волосами и яркими голубыми глазами.

– Серыми, – буркнул я.

Алекс довольно хмыкнул, подловив меня.

– С точенной фигурой.

– Я бы сказал худощавой.

– Ничего страшного, откормишь, – друг хлопнул по одной из бумажек, отвлекая меня от чтения, – Приготовь ей своё лучшее блюдо. Как на счёт стейка и картофельного пюре с соусом?

Я промолчал. Мне не до того, чтобы готовить девушке, которую знаю пару дней.

– Хорошо, тогда я сам её накормлю, – Алекс хотел добиться от меня реакции и, к моему удивлению, добился.

Я замер, представив, как они идут в бар и проводят вечер вместе. Как Эмилия смеётся над очередной шуткой Алекса и общается, не огрызаясь.

Меня не должно волновать, с кем девушка ест, спит и проводит всё свободное время. Она может хоть с Логаном начать встречаться.

Меня не волнует.

Врать самому себе глупая затея.

Почти не волнует.

– А вдруг у неё кто-то есть? – я напрягся, – Вижу, тебя это заинтересовало.

Алекс подмигнул мне. Я же сглотнул. Где-то внутри что-то неприятно скрипнуло.

– Если хочешь узнать, так это или нет, советую обратиться к её подруге. Брина точно владеет данной информацией, и, возможно, расскажет тебе ещё что-нибудь интересное об этой девушке.

– Как жаль, что мне это не интересно, – опять ложь.

– Что я слышу? Брендан Холл, образцовый полицейский, врёт? Мне стоит записать это. Нет, лучше попросить Люка сделать огромный баннер в каждом его парке аттракционов.

Алекс знает меня слишком хорошо. И сейчас это некстати.

– Исчезни.

– У меня ощущение, что где-то рак на горе свистнул. Или свинья обрела крылья и полетела. В мире явно произошло что-то необычное.

Я откинул ещё одну стопку и повернулся к другу.

– У тебя сегодня слишком хорошее настроение, не находишь? Могу испортить, если не перестанешь паясничать.

Я не готов сейчас размышлять о том, почему мысль об отношениях Ланкастер с кем-то так меня беспокоят.

Точно не сегодня.

Алекс поднял руки, сдаваясь.

– А у тебя оно явно ниже плинтуса, – мягко сказано. Алекс помолчал, подбирая слова, – Переживаешь?

Слабый кивок. Этим вечером мне предстояло час провести на кладбище вместе со своим тестем. Бывшим, если так можно выразиться.

Сегодня стукнуло пять лет со дня смерти моей жены. Прошло уже столько времени с того момента, как мне сообщили о самоубийстве в проклятом особняке. С того дня, как я примчался на место, чтобы увидеть, как тело моей жены увозят на каталках, полностью прикрыв её тканью.

Ей было двадцать пять лет. Она была на год младше меня и с самой старшей школы молча бегала за мной хвостиком. Её считали одной из первых красавиц города, наряду с Бриной Ла Кас и Мэй Чен. Никто не сомневался, что после моего выпускного мы будем вместе. И так и произошло, мы создали тройку лучших пар города: Брендан Холл и Тереза Паркер, Люк Коннел и Мэй Чен, Гаррет Ройс и Брина Ла Кас. Наших свадеб ждали все.

Но судьба распорядилась иначе. Люк забрал Мэй сразу после выпускного и укатил с ней в Сиэтл, где построил свой бизнес с нуля. Эти двое до сих пор вместе, и мне не верится, что когда-то они разойдутся.

Гаррет уехал из города также после выпускного, бросив Брину. Их расставание было настолько громким, что весь город гудел об этом ещё несколько лет. Гаррет мечтал продолжить дело отца и стать военным, девушка в эти планы не входила. Брина же после него так и не вступила в отношения. Парни не задерживались около неё больше месяца.

Мы же с Терезой поженились через два года. А через четыре поняли, что поспешили. Наши отношения не были плохими, мы искренне любили друг друга, но уже не как пара, скорее, как брат с сестрой. Мы старались вернуть те чувства, что испытывали раньше, но ничего не помогало. Мы продолжали жить под одной крышей, но ночевали в разных комнатах. Об этом знал лишь Алекс, для остальных мы были примером счастливой семьи.

Никто так и не узнал правды. А после того, как она повесилась в том доме, на меня повесили ярлык "пожизненный вдовец". Но это лучше, чем то, что я заслуживал. Ведь покончила она с собой из-за меня.

– Нужно это пережить. Ты идёшь туда для того, чтобы почтить её память, а не ради Клода.

Отец Терезы так и не отошёл от смерти дочери. Иногда он даже ночевал на кладбище. Мне часто приходилось забирать его пьяного с пристани, где он начинал буянить.

Два года назад было принято решение не пускать меня на такие задания. Теперь им занимается Логан. Я, наконец-то, смог хоть немного выдохнуть. Клод Паркер был чистым описанием скорби, которая окутывала любого, кто начинал с ним диалог. Он не хотел жить дальше, но и умирать не хотел, поэтому застрял где-то между.

– Знаю. Надеюсь, он будет трезвым, – Алекс понимающе кивнул.

Не раз он сам забирал Клода, не раз помогал мне отвозить его домой.

Друг повернул голову и заметил два черных томика в специальном прозрачном пакете. Он поднял его пальцами и покрутил, рассматривая с разных сторон. Я этим же пол ночи занимался.

– А с этим что будешь делать?

– Подожду отчета экспертизы, но сомневаюсь, что на них что-то будет, – скорее всего воришка действовал в перчатках.

– Может спросишь у местного эксперта?

– Эмилия пойдёт к нему завтра и всё спросит, – я откинулся на спинку кресла и потёр глаза.

Вильденштейн страдал выходящей за рамки скрупулёзностью. Все книги в его библиотеке подсчитаны лично им, он знает, кто какую когда брал. Если это его книги лежали в архиве, то к нему будет много вопросов, хотя я не думаю, что Гордон как-то связан с этой историей. Он, скорее, будет пострадавшим, у которого забрали несколько томов.

Но, даже если все будет наоборот, меня, вероятнее всего, отстранят от дела.

Я вернулся к бумагам, продолжая перебирать их. Чем быстрее с этим разберусь, тем быстрее вернусь домой и попаду в душ.

– Она хочет помочь тебе разобраться в этом деле? – иронично спрашивает он.

– Она хочет влезть в неприятность и делает всё, чтобы добиться этого как можно быстрее.

– Не стоит недооценивать женское любопытство и любовь к кровавым семейным тайнам, – Алекс вздрогнул, – Каждая вторая перед сном смотрит подкасты о маньяках, чтобы расслабиться и уснуть. Они говорят, что это лучше секса.

– Ты сам любишь почитать ужастики перед сном, – я отбросил ещё одну стопку в коробку, – Не прибедняйся.

– Предпочитаю те, где крупным шрифтом написано: "Вымысел".

То есть те, где куча монстров и другой нечисти.

– И они точно не лучше секса, – мне не понравился его тон, – Как давно ты…

Я кинул в него стопку бумаг, но попал только в плечо. Этот гад смылся, довольно смеясь.

В команде "Эмилия+Брендан" появился новый болельщик.

7. Любовь приносит боль

Люди чаще убивают тех, кого любят, нежели тех, кого ненавидят.

Эмилия

Эта библиотека была лучшей, в которой мне удалось побывать. Я была в самых современных, в самых изящных и старых, но это было что-то в духе библиотек, строившихся лет сто назад, которые были закрыты для посетителей. Черные высокие стеллажи из темного резного дерева, полностью заставленные книгами, были разделены на отделения по жанрам. Также множество книг в стопках стояли на полу, на небольших столах, предназначенных для чтения. Компьютеров не было, зато были диванчики в конце каждого ряда стеллажей. Благодаря узкому пространству и полкам, которые шли чуть ли не до потолка, а также высоким напольным лампам с абажуром, дающим рассеянный мягкий свет, создавалось очень уютное уединенное пространство.

Интересно, название «Âme pure», красовавшееся у самого входа, что-то значит? Или просто красивое французское слово?

Посетителей почти не было. Мною был замечен один мужчина, вяло читающий сборник детских сказок на одном из диванчиков. Рядом с его ногой стояла полупустая бутылка пива.

– Грустная картина, не правда ли? – Гордон Вильденштейн возник рядом со мной так же тихо, как сова, прилетевшая на охоту.

– С моей точки зрения эта картина скорее странная, с ноткой запаха грязной кожи и похмелья, – я сморщила нос в легком отвращении, хоть где-то внутри теплилась и жалость.

Мужчина выглядел плохо. Мягко говоря.

Давно не стриженные грязные волосы паклями свисали на покрасневшее, покрытое пятнами, лицо. Морщины, появившиеся от употребления большого количества алкоголя, состарили мужчину так, словно ему было лет восемьдесят. По сравнению с ним Вильденштейн выглядел на все сорок пять. Потертая куртка, когда-то синего цвета, нуждалась в хорошей стирке и швее. Дырок было столько же, сколько на футболке и джинсах.

– Ты оцениваешь его со стороны незнакомого человека. Не зная истории этого мужчины, легко можно назвать его типичным пьяницей, – в голосе библиотекаря не нашлось места для жалости или понимания, он рассказывал факты, – Помнишь, я рассказывал о мужчине, чья жена покончила с собой в доме, в котором ты живёшь?

Я кивнула.

– Он отец той женщины.

Ох-ё. Он и правда похож на несчастного отца, потерявшего дочь. Хотя его покрасневшее лицо и заплывшие глаза говорят о том, что пьёт он уже много лет.

– На вашем лице отразился шок и сомнение, но жалости я не заметил, – библиотекарь повернулся ко мне, сложив руки за спиной, – Что же вызвало столь неоднозначную реакцию?

Мне часто доводилось видеть алкоголиков всех мастей. Отец стабильно выпивал бутылку коньяка за две недели. Пил он, как правило, по пятницам и субботам, но иногда мог пригубить пару бокалов вина вместе с матерью в будние дни. Естественно, это не рассматривалось никем, как зависимость. "Он же просто хочет расслабиться" – так мне всегда говорили. Но нет, когда человек предпочитает стабильно выпивать и не может представить свою пятницу без бокала, наполненного алкоголем – это не отдых. Это алкоголизм.

Но есть и другой вид зависимого человека. Тот, что пьёт каждый день. Он уверяет, что ему так легче. Алкоголь притупляет боль, позволяет забыть. Только это самообман. Человеку не легче, он просто бежит от жизни.

– Лицо, – вымолвила я, наблюдая, с каким трудом мужчина пытается перевернуть страницу, – Это не лицо скорбящего человека.

Вильденштейн кивнул, с довольной полу улыбкой.

– Вы писатель и хорошо читаете людей, – он положил руку мне на плечо, уводя от этой картины, – Однако пришли вы не за тем, чтобы узнать историю этого мужчины.

– И вы не расскажете её, даже если спрошу? – мы прошли по деревянной лестнице на второй этаж.

– Это не моя история. Может однажды вам кто-то другой и расскажет, но это точно буду не я.

Вот таинственный старый хрен. Знает же о моём любопытстве.

Второй этаж был ещё больше завален книгами. Стеллажи здесь были ниже и казались более старыми, чем те, что на первом. Не было ни столов, ни пуфиков или диванчиков. Только стеллажи и коробки с книгами.

– Это закрытая часть библиотеки, – пояснил Гордон, – Большей части посетителей вход сюда закрыт. Считай, моя личная коллекция.

Так будет выглядеть моё будущее. Это моя маленькая мечта, которую я точно должна осуществить.

– И кому же позволено сюда приходить? – поинтересовалась я, проходя среди стеллажей и проводя рукой по приятным корешкам.

– Список короток, – библиотекарь сложил руки за спиной, – Семья Ла Кас и Чен, капитан полиции и его жена, и еще один человек.

Брине позволено сюда приходить? Ощущаю легкую зависть.

– Чувствую какое-то «но». Что это за еще «один человек»?

– Тот, кто давно сюда не заходил.

Мужчина отвел взгляд.

– И всё? – с удивлением спросила я, когда Гордон так и не продолжил список.

– С сегодняшнего дня ещё вы.

Я чуть в ладоши не захлопала и не начала пританцовывать.

– Мне можно сюда приходить?

Вильденштейн медленно кивнул.

– Было бы кощунством не пустить сюда человека, который смотрит на мою коллекцию, как на самое дорогое бриллиантовое ожерелье.

Внутри я уже станцевала два раза Ча-Ча-Ча. На одной из полок лежало "Преступление и наказание" Достоевского, причём одно издание в оригинале. Русский язык я знала плоховато. По программе университета ездила по обмену учится в Северную столицу на год, где нас попытались погрузить в язык и историю страны, но это было пять лет назад. Без практики многое стерлось, однако я до сих пор помню, как приятно было дочитывать русскую сказку в оригинале. И не важно, что ты потратил на это несколько часов. Зато прочитал про то, как бабка двух гусей искала и глупых козлят волк обманул. И ещё про то, как лиса съела хлеб, который покатался по всему лесу.

У русских странные сказки.

– У вас и правда великолепная коллекция, – я аккуратно взяла с полки том рассказов Чехова. Запах старой бумаги щекотал нос.

– Знаю, что тебе нужно кое-что у меня узнать, – Вильденштейн скрылся за одним из стеллажей. До меня донесся скрип коробки и шарканье ботинок.

Да, точно. Находка в архиве. Интересно, что бы сделал Брендан, если бы я забыла спросить? Сколько бы нравоучений я выслушала?

– Не пропало ли у вас пару книг?

Библиотекарь вышел ко мне с коробкой в руках. На одной из сторон был приклеен скотч, но надпись была затерта.

– Это все мои экземпляры Эдгара Алана По. Ни у кого из посетителей библиотеки его нет на руках, – в коробке я насчитала не больше десяти книг и с вопросом посмотрела на Гордона, – Никогда не был любителем американский писателей. Читаю лишь русских и французских.

Хороший вкус. С этим стариком я готова подружиться.

– Это точно всё? Может где-то забыли и убрали? – в коробке было пару изданий в мягкой обложке, остальные в твердой, но все были обычными. Никаких подарочный или эксклюзивных изданий.

– Исключено, – отрезал библиотекарь, – Я помню каждую свою книгу.

Завидная память.

Тогда Вильденштейн нам ничем не мог помочь. Это были не его книги. Брендану придётся обходить каждого жителя города? Тогда могу только пожелать ему удачи.

– Тогда к вам у полиции нет вопросов, – я вернула ему коробку.

– Полицейский мог и сам сюда прийти, – отметил Вильденштейн и ушёл быстрее, чем я успела уточнить, что значат его слова.

Брендан не ходит в библиотеку? Хотя зачем, он заказывает свои книги о психологии преступников на Amazon и читает их неспеша, за стаканом полезного смузи из сельдерея и капусты. Или что-то там едят парни, чтобы на в теле не было ни капли жира?

В кабинете Вильденштейна, куда он меня пригласил, вернув коробку на место, было тесно. Эта комната напоминала ещё один зал библиотеки, только с длинным столом посередине, чёрным кожаный креслом и парой кресел по углам. Однако здесь на полках стояли фотографии.

Много фотографий в резных деревянных рамках и награды.

– Эти рамки я делаю сам, – и достал из шкафа несколько пухлых блокнотов, – Здесь то, что ты хотела узнать. А твои книги приедут в обед.

На страницах блокнота всё было исписано. И датировано.

– Это чей-то ежедневник?

– Скорее уж база данных местного шпиона, – буркнул мужчина.

На обложке одного из блокнотов была вышита фамилия Нортон.

– Вы их украли?

– Ещё чего, – по голосу слышно, что Вильденштейн возмутился, – Они были завещаны моей библиотеке после смерти матери твоей свихнувшейся соседки. Её прабабка и бабка были такими же поехавшими женщинами.

Сколько экспрессии. Видно, больная тема.

– Вот с чего началась ваша вражда, – я констатировала факт, а библиотекарь лишь фыркнул.

– Она украла мои книги, а потом запустила тараканов. Какой здравомыслящий человек будет это делать?

Я сдержала желание фыркнуть и углубилась в чтение. Почерк был запутанным и многие слова было проблематично разобрать. Видно, писали в спешке.

С каждой страницей этот блокнот всё больше напоминал настоящую базу национального шпиона. Чуть ли не поминутно были расписаны все перемещения каждого соседа и его действия. Кто когда пошёл на работу, кто подстригал кусты, кто выгуливал собак на чужом участке, чьи дети кричали громче всех, а чьи мусорили. Были даже пометки о непристойных романах благородных дам, которые целовались с неизвестными мужчинами, прячась в листве молодых яблонь.

У меня мурашки пробежали по спине. Хозяйка блокнота следила за каждым. Жуть.

Ближе к середине первого тома этих записей появилась первая пометка о постройке дома. А точнее двух. Особняк по соседству и семейное гнёздышко напротив.

Молодожёны трудились над домом вместе, что не пристало молодой даме. Их смех и щебетание раздражает уши и мозолит взгляд. Не гоже выставлять такое на публику.

Записи о моем доме были краткими и лишь об одном. Хозяин был явным богачом. Ни разу не посетил свой особняк во время строительства.

Дома достроили почти в одно и тоже время, в начале лета хозяйка дома уже сажала цветы.

Многие мужчины оборачивались и заглядывались на женщину. Крайне некультурное поведение. Ей не стоит выходить на улицу без мужа, чтобы не привлекать излишнее внимание мужчин. Женщине следует быть скромнее.

Здесь я закатила глаза. Прабабка миссис Нортон была такой же противной, что и её правнучка.

Хозяином особняка по соседству, который теперь перекрывал мне солнечный свет, приехал в полдень пятнадцатого июня. И, какого же было моё удивление, при виде его лица. Он был так похож на мужчину из дома напротив, только слегка старше.

Братья? В домах напротив жили братья? Интересный поворот сюжета.

– Вижу, вы озадачены, – впервые подал голос Гордон Вильденштейн. В его руках покоился томик Гоголя.

– Хозяева домов были братьями?

Библиотекарь кивнул.

– Графы Аркуровы, если быть точным. Младший счастливо женился, хоть и рассорился со всей семьей. После свадьбы сам выстроил семейное гнёздышко, сделав всё, чтобы жена была счастлива. А его брат пошёл иным путём и отстроил огромный особняк. Миссис Нортон считала, что это для того, чтобы показать новоиспеченной графине Аркуровой, кого она потеряла. Я же считаю, что он хотел видеть свою возлюбленную каждый день.

– Он был влюблен в жену своего младшего брата? – уточнила я. У нас тут любовный треугольник намечается.

– Именно. Он приносил к её порогу украшения, всегда сопровождая их букетом черных роз из своего сада.

Те самые розы, которые до сих пор цветут в моём саду.

И тут меня осенило:

– Это про них легенда с женщиной в тумане с черной розой?

Вильденштейн кивнул.

– Черная роза у многих ассоциируется со смертью и это понятно. Мало кто видит черный цвет в каком-то положительном ключе, – Вильденштейн неспеша поднялся с кресла и достал с полки одну из книг, – И в этой истории все связывают розу в руках призрака именно со смертью, но это далеко не так.

Открыв передо мной книгу, оказавшуюся старой энциклопедией ботаники, библиотекарь вернулся на место.

– У этого цветка много значений. Например – тайна. Или же сопротивление. Графиня Акурова не хотела быть со старшим братом и противилась ему, он же продолжал скрывать свои чувства, создавая вокруг себя все больше тайн.

Страницы энциклопедии уже давно выцвели и рисунок черной розы посерел. Текст был написан от руки, скорее всего пером, изящным женским почерком.

– Или власть, – добавила я, проводя подушечкой пальца по слову.

– Он хотел владеть ею и не задавался вопросом о том, хочет ли она этого. Граф желал иметь власть на любимой женщиной.

– И разве это можно назвать любовью? – спросила я.

– Бывает разная любовь, – начал пояснять Гордон, но не добавляя поучительного тона, – У него была безответная любовь, которая превратилась в больную одержимость за счёт характера. Граф был жаден и эгоистичен.

– Его жадность привела к убийству.

– За все века можно собрать уйму примеров того, как жадность завладевает людьми и толкает на самые мерзкие поступки. Братья и сестры убивают друг друга ради наследства, муж нанимает киллера для жены, чтобы при разводе не делить имущество. А кто-то убивает любимую, чтобы ни с кем её не делить, – Вильденштейн пожал плечами.

Я вернулась к блокноту и прочитала ещё несколько страниц. Миссис Нортон возмущалась, что на пороге соседки каждый день стоял букет безвкусных черных роз. Меньше возмущения у неё вызвала история с побегом двух девушек из города и пожаром в одном из баров города. Хотя всё же она подмечала не только тайные знаки внимания соседке, но состоянии женщины. Несколько заметок было посвящено тому, как графиня нервно гуляла по саду, заламывая руки, и что перестала общаться со всеми жителями города, ограничиваясь слабым кивком при встрече.

Трудно не догадаться, что она боялась. Преследования это нихрена не романтично, это страшно. Сталкеры преследуют своих жертв не для того, чтобы любить, хотя в их понимании и изнасилование может считаться проявлением любви.

– Эта история закончилась холодным туманным утром, когда молодой граф уехал на заработки, и графиня осталась одна. За сутки до этого женщина выбежала из особняка в слезах, и это видела лишь миссис Нортон, – Вильденштейн протянул мне кружку с надписью "книги рулят" с зеленым чаем.

Я даже не заметила, как он выходил.

– Утром тело нашел почтальон. Полиция убийцу так и не нашла.

– Не нашла? – моему шоку и негодованию не было предела, – Здесь же связь видна. Хотя нет, здесь буквально доказательства.

Я потрясла блокнотом в воздухе.

– Связь была видна лишь миссис Нортон, остальные же никак не могли связать старшего графа и графиню. Розы, на то время, выращивали многие, как необычное дополнение для сада. Да и женщина ведь перестала со многими общаться. Никто ничего не знал о её жизни.

– Миссис Нортон ничего не рассказала?

Вильденштейн отрицательно покачал головой.

Вот стерва. Она чертов свидетель, с её помощью они могли посадить этого ублюдка.

– Читай дальше, мне нужно отлучиться. Внизу кто-то устроил переполох.

Библиотекарь ушёл, а я стала листать дальше.

Молодой граф долго носил траур, пока не слег от лихорадки. Его брат похоронил в семейном склепе вместе с женой. Их дом Аркуров не продавал и никого туда не пускал. Вещи тоже не вывозил.

Боже, он сделал из этого места музей и ходил туда каждую пятницу. Мерзость.

Миссис Нортон с каждым годом писала о нём всё меньше. Он стал реже выходить на улицу, а после сорока совсем перестал. Его тело вывезли зимней ночью, спустя тридцать лет после гибели пары Аркуровых. После этого дома выставили на продажу, но никто не хотел их выкупать.

Так прошло несколько десятилетий. Автор блокнотов сменился, но продолжил такое же тщательное заполнение. И новых жильцов дома она не пропустила. Сначала был выкуплен особняк, через пару месяцев и дом.

Это было около пятидесяти лет назад. Молодая богатая семья с четырьмя детьми решила начать новый бизнес в Досчервуде. Их дочь стала первой красавицей города, а старший сын завидным женихом. Счастливое семейство из типичных сериалов.

В дом же заехал учёный. Его быстро приняли учителем в местную школу. И всё было хорошо. Хотя мисс Нортон раздражал сосед напротив своим "смазливым личиком".

Тихая вибрация моего телефона раздалась в мертвой тишине кабинета, словно колокол в церкви.

Номер был неизвестным.

– Слушаю, – я ответила, зная, что Грег постоянно меняет номера, но быстро поняла, что совершила большую ошибку.

– Ты решила довести нашу семью в ад? – холодный голос звучал, как плохо настроенная скрипка.

– И тебе привет, мама, – я закрыла блокнот и отодвинула подальше.

– Что это за бесовщина? Ты решила показать всем, что внутри тебя сидит настоящий дьявол? Что ты поддалась греху?

– Что на этот раз тебя не устроило?

– Твоя новая книга. Картинки в ней восхваляют все дьявольские силы, против которых мы боремся, – мать зашторила окно, скорее всего готовясь к очищению. Я знала этот звук и видела эту картину, как будто находилась сейчас в той самой комнате. Аж передернуло.

Я понимала, о чём речь. Переиздание серии про бывшего священника в преддверии Хэллоуина. Грег прожужжал мне все уши этим. Лучший художник в хоррор стиле, обложки, от которых мурашки по коже, иллюстрации и цветной срез. Это издание выходит самым выдающимся, которое у меня было. Но да, оно самое жуткое и "греховное" в понимании моих родителей.

– Вы ни с чем не боретесь, – я сжала пальцами переносицу, – И издание вполне хорошее.

– Хорошее? Ты не понимаешь, что значит хорошо, – послышался звон металла.

Миски для святой воды.

– Ты отреклась от всего хорошего. Отреклась от семьи и сообщества, чтобы поклониться дьяволу. Стать слугой Сатаны.

Сжимаю зубы, чтобы не выругаться.

– Никому я не служу, в отличие от вас. И, если ты считаешь, что побег с массового изнасилования – это отречение от всего хорошего, то я с радостью оплачу тебе лечение в психбольнице.

– Ты хочешь отправить меня в место, где люди отвергают Господа и занимаются богохульством? – ага, если лечение проблем с психикой именно так и называется, – Я всегда знала, что в тебе есть тьма.

Начинается.

– Ты родилась с ней и несёшь её в массы, отравляя молодые умы. Никто тебя не может остановить, даже я, твоя родная мать.

Та самая родная мать, которая писала жалобы на твои книги, приписывая, что я оскорбляю религию и чувства верующих.

– Но я не переставала верить, что ты найдёшь выход из царства демонов и вернёшься на свет. Мы с отцом делали всё, чтобы вытащить из тебя эту тьму.

– Вы топили меня в озере, – сквозь зубы проговорила я.

Ноябрь. Холодное утро. Я в белом сарафане. Отец тащит меня за руку к ледяному озеру, пока я разрываю глотку и молю о помощи. Но все жители города лишь наблюдают, сжимая деревянные кресты в руках. Они шепчут молитву себе под нос, пока я пытаюсь освободиться от рук отца, удерживающего меня под водой. Он даёт мне пару раз всплыть, но потом топит опять. Не знаю, сколько эта пытка длится по времени, но, когда я выхожу в одном намокшем белом платье, солнце уже светит во всю. Мужчины пялятся на мою грудь и ноги, ведь нижнее бельё мне надеть не дали.

Глаза начинает щипать от воспоминаний, а кожа покрывается мурашками.

– Мы освещали твоё тело, очищали душу, но и это не помогло.

– Это не очищение, это попытка убийства.

Я знаю, мама оскорблена. И теперь будет давить на меня, стараясь найти больную точку.

– Попытка убийства – это то, что ты сделала с отцом.

Удар тонкого ножа в плечо – это попытка самообороны. Я не планировала его убивать, просто не хотела быть изнасилованной собственным отцом на металлическом столе в катакомбах под городом.

– Его плечо всё ещё не зажило, и ты даже не удосужилась извиниться, – мать уже перешла на шипение.

– Не собираюсь извиняться.

– Вот так и выглядит дьявол. Он поселился в тебе, и ты с радостью его принимаешь в свои объятия. Мне стоило прислушаться к настоятельнице и утопить тебя во младенчестве.

Почему я всё ещё не отключилась? Зажмурившись, я облизнула губы и выключила телефон. Во рту был соленый вкус.

Слёзы. Снова они. Все разговоры с матерью заканчиваются ими. Каждый звонок – это ковыряние мелким ножиком по не зажившим ранам. Но я не могу не брать трубку. Где-то подсознательно, маленькая девочка всё ещё верит, что родители хотят её защитить. И взрослая девушка не может этому противостоять.

Щеки уже все мокрые, тушь давно потекла, но слезы всё ещё не останавливаются. В памяти всплывает каждый отрывок разговора с отцом, который заканчивался стоянием голыми стопами на заточенных гвоздях. Особый метод кровопускания.

Из-за которого теперь я не могу бегать.

Поднявшись на ноги, начала ходить из одного угла кабинета в другой. Воздуха начинало не хватать.

– Я не дома. Я в полной безопасности, – я шептала себе под нос слова, которые мы проговаривали каждый приём у психотерапевта, – Всё в порядке. Всё в порядке. Нет никакой опасности.

Глубокий вдох. Выдох.

Я уперла руки в бока, стараясь сосредоточиться на дыхании.

Вдох. Выдох. Вдох.

– Эмилия, что с тобой? – голос, в котором открыто читалось беспокойство, раздался почти рядом со мной и вызвал табун приятных мурашек. Меня словно закутали в теплое одеяло.

Я знала, кто это был. И по-хорошему, мне бы вытереть слёзы и повернуться к нему, но сил хватило только на прерывистый всхлип.

Большие горячие руки коснулись моих плеч, всё же поворачивая меня к себе. Я не хотела, чтобы он видел мои слезы, но и вытереть их не могла.

Вот так я застряла в руках полицейского Досчервуда во время истерики.

– Эмилия, – Брендан мягко сжал мои плечи, не встряхивая, а слегка придвигая к себе.

Скорее всего он сделал это не задумываясь, но я, по инерции, сделала ещё несколько шагов к нему, падая в крепкие объятия и прижимаясь щекой к мощной грудной клетке.

Я пожалею об этой минуте слабости? Скорее всего.

Готова ли я прекратить эти объятия? Определённо нет.

– Эми, – от мягкости в его голосе слезы потекли с новой силой.

Господи, сколько мне понадобится времени, чтобы избавиться от этого? И что мне нужно сделать, чтобы разрезать эту нить, всё ещё висящую на моей руке, и связывающую меня с прошлым?

– Случилось что-то плохое? – рука Брендана мягко легла на мою голову и стала поглаживать волосы. Вторая легла на спину и плотно прижала к крепкому телу, не оставляя между нами и капли пространства.

Я отрицательно покачала головой, отвечая на его вопрос.

– Тебя кто-то обидел?

И снова отрицательный кивок.

Меня уже нельзя обидеть словами. В нашей ситуации с семьёй всё намного сложнее.

Семья для ребёнка может быть самым безопасным местом, а может стать настоящим адом.

– Хорошо, – он гладит меня по голове, словно я хрустальная ваза и могу треснуть от одного слишком громкого чиха, – Тогда плачь, если тебе так нужно.

От него пахло мхом и дорогим бренди. Чертовски притягательный аромат, от которого приятно кружилась голова.

Твою мать, я нюхаю полицейского? При этом плача на его груди? Как же низко ты пала, Ланкастер.

– Это всё из-за этих домов, – сказала я, хотя это больше на бубнёж смахивало, – Кто же знал, что там всё так трагично.

– Ты расплакалась из-за всего этого? – Брендан кивнул на стол с личной базой данных семейки Нортон.

– А что? Считаешь меня черствым сухарём?

– Никогда. Черствости в твоём характере точно нет, в отличие от упрямства, – его рука спустилась мне на поясницу, и большой палец стал выписывать круги.

Я шмыгнула, усмехнувшись. Похоже, полицейский уже знает мои мысли.

– Я всё равно полезу в этот дом, – бубню ему в рубашку.

Брендан кладет подбородок мне на голову и глубоко вздыхает.

– Знаю.

8. У этого дома свои секреты

Черная кошка легко добьется своего.

Эмилия

Брендан скребёт подбородок, покрытый однодневной щетиной и, с хмурым видом, оглядывает дом.

– Неужели ты правда думал, что в библиотеке я солгала и лезть в этот дом не собиралась?

– Во мне теплился уголёк надежды, что ты не настолько свихнулась.

Мы стояли около покосившегося забора дома в предрассветное время. Было холодно, но меня грело предчувствие того, что сегодня я, наконец, раскрою все тайны этого дома.

Брендана грело кофе из термоса.

– Надежда умирает последней, – я похлопала его по плечу.

– С тобой она уже сдохла.

– Ты пессимист.

– Рядом с тобой весь мой оптимизм затухает под гнётом твоих безумных идей.

Я фыркнула, сделав шаг в сторону дома.

– Не может затухнуть то, чего изначально не было.

– Эмилия, – грозно рыкнул он, на что я показала ему язык и быстрым шагом направилась к двери в дом.

За спиной раздался тяжёлый вздох.

– Не лети вперёд паровоза, там может быть опасно.

Брендан поймал меня за капюшон и оттянул назад, первым переступая порог дома.

– Во-первых, не тяни меня так, я не ребёнок, – он кивнул на моё возмущение, мол продолжай, – Во-вторых, в этом доме нет ничего опасного.

– Естественно, – полицейский развёл руки, – И не важно, что он почти развалился и в любой момент то дверь отвалится, то балка на потолке.

– Я видела и хуже.

– Удивительно, что ты ещё жива, – он отвернулся, проходя дальше в дом.

Вот выскочка. А позавчера, пока обнимал меня в библиотеке, был нежнее Герци, выпрашивающей еды по утрам.

– Ты слишком правильный.

– И что в этом такого? – он сложил руки на груди, ожидая ответа. Прямо-таки отец за секунду до отчитывания нашкодившего ребенка.

– Это скучно, – я аккуратно ступила на скрипучую доску, – Каждый день одно и тоже. Не удивлюсь, если у тебя даже завтраки с ужинами одинаковые.

– Мимо, писательница, – он сделал шаг ко мне, – Моё меню настолько разнообразно, что любой ресторан позавидует.

– Хорошо. Тогда, когда ты последний раз путешествовал?

Брендан потер подбородок.

– Меня устраивает мой город и путешествовать я не сильно люблю.

– Вот видишь, ты всё время либо на работе, либо дома. Разве это однообразие не утомляет?

– Это говорит мне автор, который несколько месяцев может сидеть дома за написанием книг.

Я покачала головой, не соглашаясь.

– Даже во время работы с книгой я выхожу на улицу. Хожу писать в парки и библиотеки, или снова иду в какое-нибудь заброшенное место. А это в разы больше активности, чем у тебя.

Он приподнял бровь, не скрывая смешинки в глазах.

– Я возьму тебя как-нибудь на нашу обычную тренировку. Поймёшь, что такое активность.

Ей богу, пусть на него та самая балка с потолка и упадёт.

Но, мне пришлось признать, что в чём-то он был прав. Дом выглядел плохо. Краска на стенах потрескалась и обсыпалась. Дерево под ногами даже не скрипело, а похрустывало. Коридор, в который мы вошли, был темным и пыльным. Ковер на полу местами был погрызен молью, в отличие от небольшого шкафчика для обуви. Тот неплохо сохранился и был достаточно миленьким.

Запах гниения же царил в каждой комнате.

Я сморщилась. Этот запах был не от древесины. Это разложившееся мясо. На всю жизнь запомнила этот запах, после того как в заброшенном городе наткнулась на умершую корову.

– Этот запах.. – Брендан закрыл нос сгибом локтя и уверенно направился в сторону кухни. Я посеменила за ним, но резко врезалась в его спину, когда он затормозил в дверном проёме, – Не смотри.

– Что там?

– Сказал же, не смотри, – он запихнул меня себе за спину, когда я попыталась его обойти.

– Да что там? Я не маленькая, визжать не буду.

– Очень хочется на мертвую лису посмотреть? – Брендан повернулся и, сжав мои плечи, стал тащить назад.

Такой расклад меня точно не устраивал.

– А может там лис?

– Чего? – мужчина ошарашенно замер.

– Вдруг там не лиса, а лис. Это многое меняет.

Пока Брендан пытался сообразить, что я несу, я вырвалась из его рук и проскочила на кухню.

Это было милое помещение с деревянной утварью, обоями в цветочек и бежевыми шторами. Правда сейчас это всё было грязным и порванным, но в лучшие свои времена эта кухня была прототипом для какой-нибудь картины. Например, раннее утро в деревне. Рассветное солнце светит в окно, лучи падают на белую скатерть и небольшую вазу, в которой стоят свежие лилии.

Правда сейчас все мои фантазии рушит небольшое рыжее тельце, лежащее на полу. Он не свернулся в клубок, а просто лёг, словно спит под солнышком.

– Ты слушаться совсем не умеешь, я правильно понял? – Брендан встал за моей спиной и рыкнул в ухо.

– В моей комплектации нет такой функции.

Его недовольство я могла почувствовать спиной. Что ж, сам за мной попёрся, пусть теперь терпит.

Сделав пару шагов к телу лиса, а это был именно он, закрыла нос пальцами. Воняло, конечно, знатно.

– Вот и на кой черт ты к ней идёшь?

– К нему, – поправив Брендана, я взяла кусок ткани, который лежал на подоконнике и накрыла тело животного.

– Чего?

– Это лис.

– Как ты, блять, разглядела?

Я посмотрела на него исподлобья.

– Ты же можешь кошку от кота различить? – он кивнул, – Тоже самое, только размер чуть больше.

Я закрыла окно, через которое и пробралось животное. Правда кто его, черт возьми, открыл?

– Неужели пол так важен?

– Знаешь, в чём особенность лис?

Брендан прищурился и отрицательно покачал головой.

– Лис после смерти своей лисицы навсегда остаётся один. Они, как и люди, скорбят и тоскуют.

– И?

– Какой ты черствый.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Брендан закатил глаза.

– Скорее всего этот лис сам решил умереть после потери своей самки и пришёл сюда. Он не ранен, не страдал от голода…

– Но, возможно, он подцепил какую-то хрень и умер от болезни.

– И такое может быть, – я повернулась к мужчине, – Но мой вариант мне нравится больше.

Не знаю почему. Либо этот дом, либо истории живущих здесь когда-то людей, натолкнули меня на такие мысли.

– Естественно, – буркнул он, – Осматривай давай остальное помещение. Мы пришли не для того, чтобы на мертвого лиса глазеть.

Точно. Но вынести тельце мы всё равно должны. И похоронить. Какая-то я сегодня сентиментальная.

В гостиной, которая примыкала к кухне, всё выглядело примерно также. На диванах лежали цветастые пледы, погрызенные насекомыми. На нескольких подсвечниках ещё остались остатки свечей. В небольшом камине ещё лежали дрова, которые не успели поджечь.

– Такое ощущение, что дом покидали в спешке, – Брендан провел пальцем по одной из полок, на которой стояла чашка и блюдце.

– Скорее всего именно так и было. В дневниках матери миссис Нортон не говорится о последних пропажах девушек, – я прошлась по комнате, заглядывая в каждую щель, – В последней записи об этом доме она говорит, что его заколотили, а хозяин – бывший учитель в городской школе, поспешно уехал.

– На этом она решила закончить вести свои наблюдения, попахивающие психической болезнью?

Я усмехнулась, аккуратно открывая небольшой шкафчик. Там было пару носовых платков и носки. Кто хранит это в гостиной?

– Если бы. Просто последний дневник так и остался у моей любимой соседки. Она припрятала его от Гордона.

– Кто бы сомневался, – Брендан покачал головой, подходя ко мне, – На кой хрен хранить носки в гостиной.

– А что, ты так не делаешь? – я мастерски сыграла негодование, – Всегда храню их именно в гостиной. Ещё люблю нижнее бельё сложить на кухне.

Брендан закашлялся, а я захихикала.

Какой доверчивый.

– Не шути так, – мистер полицейский похлопал себя по груди.

– Неужели подумал, что если зайдёшь ко мне, то обнаружишь трусики в шкафу с вилками?

Стоять. Это звучало, как флирт. Назад, не на ту тропу ступили. Не на ту.

– Знаешь, что самое интересное? – Брендан ступил ближе ко мне. На лице ни грамма смущения, – Я бы даже не особо удивился.

Чегось?

Он подмигнул и отошёл к часам. Подмигнул? Мне не показалось? Вот же самодовольный индюк.

Так. Часы. Большие напольные часы. Похожие я точно где-то видела. Они были высотой почти с Брендана и стояли в самом углу комнаты. Из темного дерева, с изящным циферблатом и позолоченным маятником.

Точно. Я вспомнила, где это видела.

– Отойди, – я схватила первый попавшийся табурет и взобралась на него со стороны правой стенки часов.

– Что ты делаешь? – Брендан быстро хватает меня за талию, удерживая от падения с шатающегося табурета.

Теплота его рук прожгла мою кожу даже через толстовку.

– В часах есть потайные отсеки, – шикнула я, пальцами пытаясь нащупать кнопку или место, на которые можно нажать.

– Какие к черту отсеки? Это старинные часы, которые уже несколько лет пылятся в этом доме. Они ходят то до сих пор с божьей помощью.

– Во-первых, ты только что оскорбил часовщика, сделавшего эти часы, во-вторых, это немецкие часы.

Брендан хмыкнул за моей спиной, словно мои последние слова не имели смысла.

– Все старые немецкие часы делались практические одинаково и во всех есть потайной отсек, – начала объяснять я, и, как доказательство моих слов, одна из деревяшек отошла от часов, открыв небольшое углубление в боковой части. Радостно выдохнув, я довольно улыбнулась Брендану, который с сомнением поглядывал на часы.

Может он и хороший полицейский с неплохими навыками детектива и шикарным телосложением, но в загадках старых домов мастер – я.

Пошарив рукой по тайнику и собрав всю пыль, вытащила оттуда странный продолговатый предмет и кусок скомканной бумаги.

– Ты сумасшедшая.

– Нет, просто иначе смотрю на мир.

Брендан спустил меня со стула и встал рядом, когда я начала разворачивать маленькую записку.

Зря я сюда приехала. Нужно было послушаться родителей и не влезать в неприятности. Но уже поздно. Он рядом. Он знает, что я в курсе его преступлений.

Я буду следующей. Он сам это сказал. Назвал меня своим новым произведением искусства. Я хотела всем рассказать, но никто мне не поверит. Они не знают, что среди них живёт больной на всю голову одержимый маньяк.

Если кто-то найдёт это письмо, знайте, ответ всегда у вас под носом. Просто нужно внимательней смотреть.

– Что за хрень? – прошептала я, переворачивая листок. Он был неаккуратно оторван из блокнота и в спешке сложен.

– Почему здесь не написано имя преступника? – Брендан забрал у меня листок и стал рассматривать внимательно текст.

Видно, что эта записка писалась в спешке. Короткие предложения, прерывистый почерк и местами забытые окончания. На одном из уголков бумажки виднелся овал, внутри которого бумага была неровной. Скорее всего это высохшая слеза.

И всё же, от прочтения такого мурашки по телу. Это предсмертное письмо жертвы маньяка. О скольких таких я писала, и сколько таких читала при просмотре очередных подкастов про убийц. Но сейчас всё ощущается сильнее. Я сама держу в руках последние слова одной из пропавших девушек. Новая улика в деле Досчервуда.

Найденная мной.

Брендан обязан меня похвалить.

– Она пишет, что хотела рассказать всем, но знала, что никто её всерьёз не воспримет. Возможно, не написав имя того, кто собирался её убить, она хотела заставить город задуматься.

– Задуматься, блять? Весь город ломает голову о том, кто похищает молодых девушек, а она решила поиграть в шарады?

– Считай, что эта записка переводится, как "Выкусите", – Брендан ещё больше помрачнел, – Она пишет, что искать нужно на самом видном месте. И, как показывает практика, а именно лучшая база данных в городе, – на моё замечание мужчина зыркнул так, что мне захотелось где-нибудь спрятаться, – Самые страшные преступления происходят у нас под носом, мы просто не хотим их видеть.

– Подробнее, Эми.

– Ситуация с графиней Аркуровой. Все в городе видели, что она стала замкнутой и нервной, при том, что её все чуть ли не боготворили, называя ангелом, – миссис Нортон, правда, называла её грешницей, – Никто не попытался понять, что происходит с женщиной. Возможно, если бы хоть кто-то приложил усилия и что-то разведал, то город узнал бы про излишнюю настойчивость и угрозы старшего Аркурова и смог предотвратить беду.

– Никто не думал, что у графа съехала крыша на почве любви.

– Вот именно. Его считали если не приятным мужчиной, то, по крайней мере, обычным. А ведь именно такие "обычные" и скрывают под маской свою, улетевшую в мир насилия, крышу.

Маньяка нельзя распознать. Как бы много ты не знал об их разновидностях, привычках и особенностях, понять, что именно он – твой муж, брат или сосед – способен расчленить молодую девушку? Почти нереально. И всегда у тебя будет лишь один довод: я же знаю его всю жизнь, он не мог такого совершить.

Мог. Еще как мог.

– А знаешь, в чем особенность маленьких городов?

Брендан сжал челюсть.

– Здесь каждый друг друга защищает, – я сделала шаг к нему, – И нет, это не плохо, просто имеет свой минус. Вы будете защищать от посторонних своего, не желая слушать правду.

– Преувеличиваешь.

Я хмыкнула.

– Если бы я пришла к тебе и сказала, что Гордон Вильденштейн каждую ночь караулит у моего дома и у меня есть доказательства, что он хочет меня прикончить. Кому бы ты поверил?

Брендан сжал челюсть и на щеках заходили желваки.

– Я бы выслушал тебя и провел расследование.

– Пока остальной город называл бы меня лгуньей?

– Никто не посмеет назвать тебя лгуньей, пока ты под моей защитой.

Ого. Я не ослышалась?

– А вы умеете говорить приятные вещи, Брендан Холл. У меня даже сердце затрепетало, – пусть считает, что я язвлю.

Ему не нужно знать, что это правда.

– Ты считаешь, что это своеобразная подсказка?

– Да. Правда нам она не поможет. Мы не знаем, кто жил в этом доме после учителя.

Брендан призадумался, присев на спинку старого дивана.

– Ещё не всё потеряно. Почерк с закругленными линиями и под наклоном, что говорит про миролюбивость и энергичность писавшего.

У меня аж глаза на лоб полезли. Брендан понял характер человека по почерку? Прекрасно осведомлена о такой технике, но никак не могла в ней разобраться. Вот если человек пишет, как курица лапой, он и по характеру тот ещё петух?

– Да ладно? Ты в этом разбираешься? – я похлопала мужчину по плечу, – А ты не так и бесполезен, как я думала.

– Эмилия, я тебя сегодня точно придушу.

Упс. По тонкому льду хожу.

– Мы знаем примерный характер девушки, можно поспрашивать в округе у пожилых людей. Может, кто-то помнит такую.