Адаптация

АДАПТАЦИЯ

Глава 1

Пи-пи-пи… Во всех помещениях корабля раздался приятный, женский голос:

‒ Загрузка программы пробуждения началась. Бортовой компьютер «Анна» от лица корпорации «Будущее» приветствует Вас на борту! Проверка данных.

Год 2135. Грузовое судно «Симаргл1». Место назначения полета: «61 Девы», планета «Ний», колония «Надежда». Цель полета: доставка режимного груза. Время в пути ‒ девяносто три дня. Время профилактической диагностики судна после посадки ‒ три часа.

Анализ состояния штатного персонала. Капитан Аким Строганов: здоров, к пробуждению готов. Второй пилот Ярослава Вертянская: здорова, к пробуждению готова. Штурман Эмиль Сараев: здоров, к пробуждению готов. Старший бортинженер Илья Милович: здоров, к пробуждению готов. Младший бортинженер Захар Ванильный: здоров, к пробуждению готов. Медик Валерия Псевдо: здорова, к пробуждению готова. Охранный состав. Демид Дальний: здоров, к пробуждению готов. Макар Режев: здоров, к пробуждению готов. Процесс гипобиоза2 остановлен. Приступаю к возобновлению функций вегетативной нервной системы членов экипажа. Защитный твердосплавный экран опущен. Системы жизнеобеспечения запущены.

Бортовой ИИ вновь запищал, запуская «разморозку». В общей кабине гибернации, в вертикальных капсулах, заполненных плотной полупрозрачной субстанцией, похожей на мутный холодец с человеческим мясом, восемь подтянутых, стройных и совершенно нагих тел, забились в болезненных конвульсиях. Нарушая своим безобразным видом безмятежную обстановку «Симаргла», каждый из них извивался в неестественных позах и, давясь рвотными позывами, пытался прийти в себя. Отвратительная вакханалия продолжалась целую минуту, пока «желе» не разъело специальным раствором. Оно превратилось в густую жижу и быстро полилось по трубам в особый резервуар, где раствор станет храниться до следующего погружения в сон. Теперь ничто не мешало вдохнуть полной грудью и открыть глаза. Створки кабинок стремительно разъехались, выпуская на волю бледных, обессиленных людей.

В первые секунды после мерзкой процедуры оттаивания мало кому удавалось устоять на ногах. Не мудрено, что все, за исключением Дальнего, успевшего схватиться за край капсулы и удержать равновесие, попадали на четвереньки и закашлялись. Последнее относилось к побочным эффектам гипобиоза, как и высокая температура, озноб и прочие симптомы простудного заболевания в последующие полчаса бодрствования.

Кряхтя и постанывая, Илья Милович, мужчина пожилого возраста, с ясными голубыми глазами, глубокими морщинами на лбу, как следствие постоянно нахмуренных бровей, поседевшими, редкими волосами и густой, но не ухоженной бородой, поднял руку в качестве приветствия и недовольно пробурчал:

‒ Ненавижу просыпаться после затянувшихся перелетов. Всегда сложнее выходить из «комы», ‒ так обычно астронавты называли процесс гибернации между собой.

‒ Хватит ныть, Михалыч. Не самый долгий полет, ‒ по-доброму пожурил Строганов, назвав Миловича, самого великовозрастного из всей команды, прозвищем, придуманным вторым пилотом.

Отчества давно не использовались, но, прочитав популярную в тридцатых годах прошлого века книгу, Ярослава откопала второстепенного персонажа, характером столь же вредного, дотошного и сварливого как Илья. Однажды за ужином она в шутку озвучила замечание. С тех пор и прицепилось. Милович на кличку не обижался, напротив, считал, что подобным образом сближается с молодежью. Обзавестись семьей он не успел, да уже и не видел смысла, а так чувствовал себя рядом с ними на одной волне, все равно как родной дядя. Впрочем, поучать-вразумлять неопытных малолеток Михалыч любил скорее, как дряхлый дед, чем дядя. И все равно коллеги горячо любили и уважали старика.

Капитан встал на ноги вторым. Медленно, опираясь на камеры, он побрел к девушкам: помочь подняться. Строганов хоть и не выдался ростом, телосложением не уступал присутствующим здоровякам-охранникам. Зато только он на корабле являлся обладателем роскошной белокурой шевелюры и редким к ней сочетанием карих глаз, умных, но безразличных и уставших от жизни.

‒ Долгий ‒ недолгий, ‒ продолжал ворчать Милович, ‒ а я тебе, в который раз повторяю: стар я для продолжительных командировок. Искал бы потихоньку замену…

‒ Нет бы радовался, что протянул дольше сверстников, дед, ‒ подшутил над ним Сараев, разминая затекшие шею и руки внушительных размеров.

Среди остальных представителей своего пола, мужчина выделялся наиболее яркой запоминающейся внешностью: смуглая кожа, небрежная, но с идеальными контурами щетина, черные густые волосы, цепляющие серые глаза. Он был так высок, что и сидя казался одного роста с девушками. Эмиль как бы невзначай поигрывал мускулами и то и дело косил вожделенный взгляд на обнаженную докторшу.

‒ Правильно, Ванилька? ‒ неохотно отрываясь от молодых, упругих прелестей Псевдо, лукаво улыбнулся штурман. Он обратился к самому юному члену экипажа – Захару Ванильному. ‒ Ты вроде подсчеты вел. Сколько лишних лет протянул Михалыч?

‒ Десять, плюс три месяца и восемь дней! ‒ охотно сообщил младший бортинженер, развалившись на полу звездочкой. Он проще всех переносил последствия гибернации, но настолько хорошей физической подготовкой, чтоб вскочить и побежать, не обладал.

Друзья считали парнишку добродушным и отзывчивым, так что быстро придумали производное от фамилии прозвище. Да и внешне он не дорос до старших товарищей: какую сферу не возьми, смотрелся на их фоне неопытным салагой. А чудной образ с серьгой в носу, длинной «крысиной» косичкой и искусственной цветокоррекцией глаз, позволяющей менять оттенки радужки хоть каждый день, еще хлеще омолаживал образ Захара. Словно ему и заслуженных двадцати четырех не стукнуло.

‒ Ты, Эмиль, лучше бы за своими достижениями следил, ‒ нахмурился Милович, как и все, замечая неприличные поползновения Сараева в сторону тонкой и складной Валерии.

Благодаря типичной кукольной внешности: длинные светлые волосы, большие голубые глаза, пухлые розовые губы, ‒ девушка привлекала внимание многих мужчин, в том числе и представителей судна. Однако никто столь явно, как Эмиль, не проявлял навязчивой заинтересованности. Вся команда знала, что Псевдо излишне застенчива и с уважением относится ко всем присутствующим. Она элементарно не могла найти в себе смелости, чтобы поставить на место назойливого приставалу. Валерия пришла на «Симаргл» последней, два года назад, сразу по окончании учебного заведения, и до сих пор старательно избегала конфликтов с коллегами, боясь задеть чьи-то чувства. А вот свои никогда не жалела, частенько рыдала ночами в подушку по малейшему поводу.

‒ Как там главные из них поживают? ‒ строго поинтересовался старший бортинженер, со скрипом в старых косточках, поднимаясь с колен. ‒ Сколько дочурке лет? А близнецам? Мадина, небось, четвертого родила, пока ты в командировке торчишь. На каком месяце она ходила перед нашим вылетом? Четвертом? Пятом? Позвонить ей не забудь…

‒ Старик, а тебя не учили, что совать нос в чужие дела невежливо? ‒ обозлился Сараев, раздраженно бурча слова себе под нос. Его привлекательное лицо превратилось в звериный оскал. Но как бы мощно из него не перла злость, выказать недовольство громче он не решался, понимая, что Илья прав. Да и спорить с дедом бесполезно.

‒ Тебе давно не двадцать пять, ‒ между тем продолжал читать нравоучения Михалыч, намекая на десятилетний разрыв между Эмилем и предметом его обольщения. ‒ Пора задуматься о серьезных вещах…

‒ Легко рассуждать, когда всю жизнь для себя прожил, ‒ огрызнулся Сараев и пожалел, получив от Миловича звонкую затрещину. ‒ Ай! Рука тяжелая. Любишь ты прикидываться немощным дедом, а сам очухался быстрее молодых…

‒ Достаточно! ‒ оборвала спор Вертянская, помогая Псевдо, едва стоящей на ногах, накинуть одноразовый стерильный халат. ‒ В себя прийти не успели, уже погавкались.

Молодая женщина выглядела не так утонченно, как ее скромная подруга, хоть и старше была всего на несколько лет: крупная, плечистая, прямые волосы до плеч, грубые черты лица, а в карих глазах застыла настороженность и недоверие. В отличие от Валерии, Ярославе не пришлось учиться семь лет. Закончив летную академию в двадцать один, она вот уже как девять лет летала со Строгановым, так что успела обтесаться и донести до каждого свою требовательную позицию в вопросах личного пространства. Поскольку Вертянская на «Симаргле» считалась второй по старшинству и умудрилась завоевать уважение мужчин-сослуживцев, чаще всего ее беспрекословно слушались. Но на всякий случай, ища поддержки, она перевела говорящий взгляд на Акима.

‒ Расходимся по каютам, ‒ вяло подхватил тот, поняв, что от него требуют. ‒ Через полчаса встречаемся в столовой.

***

‒ Так и думал, что объявишься раньше остальных, ‒ утомленно зевнув, Строганов сел на капитанское место, во главе стола. Он с удовольствием испил крепкий кофе из приготовленной для него кружки и закурил самовоспламеняющиеся сигареты без пепла, что нынче ходили в моде. ‒ Спасибо за целительный напиток, ‒ поблагодарил мужчина, чувствуя яркий коньячный привкус.

Вертянская молча подняла в ответ идентичную кружку, чокаясь с воздухом.

– Сводку новостей слышала? Команда Никиты Мерцева погибла. «Велес» попал в метеорный поток. Не могу поверить, что его штурман так глупо ошибся, – часто затягиваясь и выпуская пышные клубы дыма, Аким пытался вести непринужденный диалог. Напарница одарила его холодным взглядом и махнула головой. ‒ Знаю, жаждешь на меня сорваться, ‒ уставившись в потолок, вздохнул Строганов, ‒ но корпорация настояла на своем конвое. Я не осмелился возражать.

Девушка, как воды в рот набрала: пристально разглядывала незатейливый узор на сером, потертом свитере капитана и уперто молчала.

‒ Яра, меня поставили в известность о замене состава на последнем инструктаже, за несколько минут до гибернации. Я должен был в ходе процедуры кричать из кабины, что у нас непредвиденные обстоятельства?

Ярослава, сложив руки на груди, продолжала упрямо пялиться в одну точку.

‒ Послушай, я, как и ты, сегодня встретил ребят впервые. Их даже усыпили позже, ‒ старшего по званию начинало раздражать настырное безмолвие Вертянской.

Девушка водила туда-сюда бегунком своего оранжевого комбинезона и с укоризной поглядывала на коллегу исподлобья.

‒ Вот он, яркий пример женщины в напарниках: невозможно предвидеть, какая реакция тебя ждет! ‒ сердито взмахнул руками Аким, не стесняясь при подруге приправить эмоции крепкими словечками. ‒ С мужчиной договориться – не вопрос, но с вами… ‒ заключил он, подключив незаменимый метод «дзена», – достал из нагрудного кармана небольшую фляжку и плеснул в кофе еще больше крепкого напитка. ‒ Яра, на Земле я могу также мало, как и ты. «Будущему» принадлежит право заменять членов экипажа, не задействованных в управлении кораблем, на свое усмотрение. Что ты хочешь, чтобы я предпринял? Прогнал их с судна? Оставил на Нийе»? Или, может, выкинул в спасательных капсулах в космос? Все, что пожелаешь, но имей в виду, команда останется без работы. Корпорации достаточно сказать слово, и мы потеряем не только заказы, но и лицензию на полеты. В первую очередь я забочусь о нас. Так что засунь гордость в попу и мило им улыбайся. Придется терпеть этих ребят, какими бы мудаками они не оказались. Ладно, ‒ сбавил капитан обороты, ‒ про гордость я чутка перегнул.

‒ Ты хоть что-то о них слышал? ‒ прорвало, наконец, Вертянскую. В качестве протеста она громко поставила кружку на стол, но говорила тихо и сдержано. ‒ Мало того, что «Симаргл» отправили по непривычному маршруту, в дополнение впихнули не пойми кого! Мы много лет работали вместе, прошли сквозь огонь и воду, доставляли сверхопасные грузы и всегда брали надежных, проверенных временем ребят. Это первый раз за девять лет, когда нам внезапно заменили родной конвой на двух посторонних типов. Кто они? Откуда взялись? Эти товарищи ни в одном списке квалифицированных сопровождающих не значатся. Наша безопасность под вопросом, ‒ девушка перевела дух и, дабы окончательно поставить точку в монологе, ядовито осведомилась: ‒ Прежде, чем прийти в столовую, я заглянула на мостик и запросила у Анны разрешающие документы новеньких на полет. Ты в курсе, что информация заблокирована?

‒ Ты удивишься, но она закрыта и для меня, ‒ в том же желчно-несдержанном тоне парировал капитан, все чаще добавляя в кружку добротную порцию коньяка. Скорее всего, в ней и кофе уже не чувствовался. ‒ Я наведался к Анне до того, как отправился в каюту.

‒ И тебя ничего не смутило? Как положиться на тех, кого не знаешь?

‒ Им доверяет корпорация. Этого достаточно.

‒ А если в пути что-то случится? На корабль нападут, или он сломается? Любая внештатная ситуация. А если на Нийе после нашего отлета не досчитаются части груза? Вдруг амбалы – контрабандисты и привезли в колонию незаконные товары? Или напротив, притащат что-то на Землю? Нас всех посадят! Или еще хуже: среди прочего хлама корпорация отправила секретную посылку, а эти молодчики – агенты межпланетной безопасности. Они раскроют черные делишки «Будущего», а те свалят вину на нас. У них постоянно конфликты с властью! Мы просто пешки в большой игре, сольют и не вспомнят. Правительство приговорит весь экипаж к смертной казни!

‒ Прекрати фантазировать! ‒ с досадой обрубил Аким. В его душе успело поселиться мрачное и тоскливое предчувствие. – Зачем каркаешь? – он допил напиток залпом, смакуя разливающееся по телу приятное тепло, и немного успокоился. ‒ Мы же не собираемся нарушать условия поставки и вскрывать контейнеры… Только не это, ‒ мужчина состряпал кислую мину, читая по лицу напарницы, что она как раз таки имеет совершенно иные намерения. ‒ «Будущее» точно разнюхает и тогда…

‒ Я всего-то хочу уточнить, совпадает ли наполнение с данными, прописанными в официальных накладных, ‒ не унималась Вертянская.

‒ Черт, будь добра, не закатывай глаза и не коси под умную, ‒ предвидя новую серию обвинений, вздохнул капитан, снова закуривая. Как тут бросишь, если нерадивые коллеги то и дело мотают нервы. ‒ Мы часто транспортируем «скрытые» посылки корпорации.

‒ То есть, развернутые сведения отсутствуют.

‒ Раньше тебя это не волновало. Написано ‒ продукты, значит продукты. Львиная доля груза – термоящики, оружие в морозилках не прячут. Нечего совать нос, главное хорошо отблагодарят…

‒ Так вопрос в деньгах! ‒ хлопнув себя ладонью по лбу, догадалась Ярослава в чем подвох. ‒ Ты снова спустил весь заработок на подружку. Чем на сей раз «баловались»? Дай угадаю, стоило стерве учуять, что ухажер исчерпал финансовые запасы и влез в долги, она свалила. А ты привычно искал утешение на дне бутылки. Черт, Аким, эта тварь сосет из тебя кровь как комар. Хрен с ним, с деньгами, подсаживаясь на всякую дичь из-за этой суки, ты лишаешься последних мозгов и здоровья.

– Они не вызывают привыкания…

– Да проснись, дружище! Ты ей не нужен.

‒ Довольно читать нотации.

‒ Не могу поверить, что ты такой беспечный. Рискуешь друзьями ради денег. Запомни мои слова: мы вляпаемся в такое дерьмо, что потом не отмоемся. Сколько «Будущее» обязалось заплатить?

‒ Триста тысяч денежных знаков.

Вертянская расслабилась, примерные суммы команда обычно и получала по окончании работы, но лишь до тех пор, пока не услышала дополнение от Строганова:

‒ Каждому участнику команды.

‒ Твою мать… ‒ выругалась девушка, все же закатывая глаза. ‒ Как же ты пожалеешь, когда узнаешь, кто они. По крайне мере не оставляй конвой наедине с грузом до тех пор…

Яра не закончила предложение. В комнату вошли два здоровяка, которых напарники активно обсуждали.

***

Незнакомцы вели себя сдержано: ели и пили, не принимая участия ни в одном из обсуждений, касались они стыковки судна с колонией или пошлых анекдотов Сараева.

Неосознанно взгляд каждого члена команды беспрестанно гулял в сторону двух мужчин. Чаще остальных, причем недружелюбно, а порой и агрессивно, на них поглядывала Вертянская. Друзья выяснили, что одного из здоровяков, наголо стриженого качка-брюнета с квадратным лицом и злобными пустыми глазами, звали Макар Режев. Он ел без остановки, на вопросы отвечал односложно, и то после того, как напарник подбадривал его кивком. Второй, Демид Дальний: коротко стриженный, с рыжеватым оттенком волос, крупными губами, выпирающими скулами и сильными руками, ‒ казался приветливым и улыбчивым, но в его зеленых глазах застыл холод и отчужденность. Он относился к тому типу людей, что осведомлены о своей привлекательности, знают себе цену и оттого обладают самоуверенным, расчетливым характером наглеца. Обычно, женщины таких подонков любят, а мужчины давятся завистью.

Вертянская, как и новые сослуживцы, молча жевала безвкусную, но богатую белком еду, и вполуха слушала беззаботную болтовню коллег. До орбиты, где «Симаргл» обязан был совершить короткую остановку: проанализировать погодные условия, рельеф поверхности и рассчитать маршрут посадки, ‒ оставалось пару часов. На данный момент основная работа лежала на плечах штурмана, ее участие не требовалось. Пока представилась возможность, девушка намеревалась позвонить домой и, если останется время, отдохнуть и почитать книжку.

С планами пришлось проститься. Яра задержалась и помогла Псевдо убрать посуду. Иначе навязчивый Эмиль ни за что не отстал бы от девчонки. Там второго пилота застал Михалыч и вывалил монолог о плачевном состоянии вентиляционных систем. Он грозился, что к очередному полету они будут дышать углекислым газом. Можно подумать капитан она, а не Строганов. Затем Сараев потребовал обязательного присутствия Ярославы на мостике. Они с Акимом затеяли спор насчет траектории посадки. Как человек Эмиль заслужил звание «мудака», но как штурман имел огромный опыт. Девушка догадывалась, что претензии капитана не обоснованы и не могла не прийти на выручку. В итоге время Вертянской безвозвратно утекло. Она поспешила в каюту, переодеться в форму «Будущего»: черно-серые комбинезоны с тончайшими защитными прослойками от радиации, заражения неизвестными патогенами и компенсацией температурных перепадов. Но и тут ее ждал жутко скверный сюрприз.

‒ Не говори, что не предвидела моего визита, ‒ сложив руки на груди, Дальний с наглой ухмылкой оценивал второго пилота. ‒ Ты весь ужин не сводила с меня глаз.

‒ Это не повод вламываться в мое личное пространство, ‒ проскальзывая в комнату, угрюмо буркнула Ярослава.

‒ Разве? ‒ Демид без приглашения зашел следом. ‒ Мне показалось, ты хочешь поговорить.

‒ О чем же?

‒ Горишь желанием выяснить, что мы делаем на «Симаргле».

‒ Раз дюже догадливый, начал бы сразу с ответа.

‒ Зачем? Злить тебя гораздо веселей.

‒ Тогда напрасно тратишь время.

‒ Не груби. У нас нет выбора, нужно сотрудничать. Не лучше ли поддерживать дружеские отношения?

‒ Не вижу смысла. Через несколько часов мы вернемся в камеры гипобиоза, и я сотру малейшее воспоминание о нашей встрече.

‒ Как обидно. Я разозлюсь и приду к тебе в видении.

‒ Какое счастье, что в «коме» не видят сны.

‒ Лакомка, жизнь – коварна, ситуация может измениться за пять минут. Не отталкивай руку помощи.

Вертянская, до сих пор прятавшая глаза, внимательно посмотрела в лицо красивого мужчины, но ненадолго, отвела взгляд и недоверчиво хохотнула.

‒ Ты предлагаешь «помощь»? С чего вдруг? Почему она мне понадобится на мирной «Надежде»?

‒ Как много вопросов.

– И ты, само собой, ни на один отвечать не нацелен.

– Ты вправе отказаться, – равнодушно пожал плечами Дальний, – но я бы предпочел держаться вместе, вместо того чтобы проявлять враждебность.

‒ Скажи честно, что вы забыли на нашем судне, и я окажу самый теплый прием, на который способна.

‒ Стандартная работа, ничего более, ‒ заверил охранник. Откровенность не входила в его планы.

‒ «Стандартная», ‒ передразнила Ярослава, разочарованно причмокнув. ‒ Уходи. Меня ждут в капитанской рубке.

Вертянская оперлась спиной на дверь, за которой секунду назад испарился Демид, и, дрожа, сползла по ней на пол. Сердце колотилось, кровь била в голову, мысли путались в беспорядочном танце. Схватившись за грудь, она пришла к логичному, как ей представлялось, заключению: обезопасить себя и друзей. Наилучший способ, что знала Яра, и был сейчас доступен ‒ старенький автоматический «Удав» из серии, выпущенной еще в десятых годах нового столетия. Она перед каждым полетом чистила его и любовно протирала гравировку «душой и сердцем с тобой», затем прятала в шкаф, где устроила двойное дно, чтоб не обнаружили при досмотре. Обычно он проходил тяп-ляп. Кому сдались грузовые судна, что, итак, исправно и щедро делились «левой» выручкой.

Ярослава полезла в тайник, перелопатила все, что там держала, в основном личные, памятные вещи, и к неприятному удивлению, нужную среди них не нашла. Она психанула, проверила еще раз ‒ безрезультатно, воскресила в памяти все мгновения до полета – пистолет был. Вертянская не сомневалась, что аккуратно обернула его в платок и запихнула в дальний угол, как и не сомневалась, что кто-то его забрал.

Глава 2

‒ Стыковка прошла успешно! ‒ сообщила Анна под бурные овации экипажа.

Полет выдался труднее, чем предполагался. Снежный буран, такой интенсивный, что без труда поднимал в воздух средние камни, заметно усложнил и видимость, и маневренность. На Нийе комфортная для человека температура устанавливалась исключительно в летний цикл. Зимой же она резко падала и достигала экстремально низких отметок. Погода портилась и зачастую сопровождалась обильными осадками. Снегопады и бури тянулись неделями. «Симарглу» не повезло попасть как раз в такой лютый период. Откладывать посадку смысла не имело, пришлось рисковать.

‒ Повреждения, ‒ встревоженно тарабаня пальцами по приборной панели, коротко уточнил Милович. Он изучал на экране перед собой сигнальные чеки, но точную информацию мог предоставить только бортовой ИИ после полной диагностики судна. Как опытный бортинженер, Илья нутром чуял, что неполадки значительные.

‒ Тридцать процентов проводки требует восстановления, второй и пятый вентиляционные шахты вышли из строя, в двух местах пробита обшивка, обнаружена утечка охлаждающей жидкости. Необходима замена двенадцати деталей класса А5. Список неисправностей с подробным перечнем запчастей отправляю на часовой коммуникатор механиков.

‒ А я давно предупреждал, что система вентиляции на ладан дышит, ‒ с мрачным видом проворчал Илья, сотрясая указательным пальцем.

‒ Сильно задержимся? ‒ обеспокоенно поинтересовался капитан, перекладывая между зубами сигарету, как настоящий фокусник.

‒ Анна, прогноз по ремонту, ‒ переадресовал вопрос Михалыч.

‒ В условиях максимальной отдачи и при наличии всех сборочных единиц, полторы рабочих силы справятся за три часа тридцать две минуты.

Экипаж взорвался хохотом, тыча пальцем в покрасневшего от стыда Захара.

‒ Кто тут половинка? ‒ обиделся Ванильный, выпячивая нижнюю губу. ‒ Вот сокращу уровень сарказма до нуля, посмотрим, кто будет смеяться последним.

‒ Да брось, отличная шутка, ‒ Строганов по-отцовски похлопал парнишку по плечу. ‒ Прибавим время на поиск нужных компонентов на незнакомой станции. Итого, до вылета, плюс-минус шесть с половиной часов, ‒ подытожил он, возвращаясь к делам насущным. ‒ Долго… Но есть и плюс, можно не торопиться с выгрузкой. Анна, запускай диагностику.

Команда в полном составе проследовала к стыковочному шлюзу рабочего сектора. Обычно его открывали сразу после того, как космический корабль завершит посадку. Никто не ожидал, что он окажется закрыт. Первые десять минут задержку связывали с поздним прилетом: время на Нийе перевалило глубоко за полночь. Тем не менее, дежурные в колонии всегда оставались начеку. Вдобавок «Симаргл» прибыл точно по расписанию. Их должны были встречать. Вторые десять минут тянулись медленно и напряженно. Шуточки закончились, наступило волнение.

‒ На станции проживает примерно полторы тысячи человек. Куда все провалились? ‒ вспылил Эмиль, тарабаня в тяжелое металлическое полотно шлюза. Разрешить ситуацию его действия не помогли бы, зато выплеск негативных эмоций – максимальный. ‒ Ненавижу ученых. Думают они достойнее других, раз умные, ‒ штурману не терпелось покончить с формальностями и потратить чудом свалившиеся на них три дополнительных часа бодрствования на «ухаживания» за Псевдо.

‒ Что, если у них проблемы с энергообеспечением? ‒ неуверенно предположила Валерия. Она плохо разбиралась в технике, поэтому, боясь выставить себя глупой, перефразировала мысль по-простому: – Что-то сломалось и дверь не поддается?

Все озадаченно уставились на доктора. Она могла остаться на судне, но предпочла принять участие в разгрузке. Девушке чудилось, будто большую часть времени она не приносит никакой пользы.

‒ Да нет! – после некоторого раздумья возразил Милович. – Освещение снаружи и внутри базы есть. Генераторы функционируют исправно, воздухозаборники и очистительные каналы тоже.

Илья всегда подмечал то, на что другие плевать хотели, особенно, когда дело касалось техники. Во время посадки он привычно пялился в окно и ничего странного не заметил.

‒ Надо придумать, как с ними связаться, ‒ раздраженно предложил Сараев.

‒ Куда торопимся? ‒ по-детски округляя глаза, выпалил Ванильный. ‒ Когда диагностика завершится, нам с Михалычем еще часа четыре с наладкой копаться.

‒ И что предлагаешь? Стоять тут, как идиоты, пока о нас не вспомнят?

‒ Давайте перекусим чем-нибудь.

‒ Мы недавно ели, бездонная яма!

‒ После «комы» каждый час в животе бурлит, – жалобно пропищал парнишка. – Вот бы закинуть в рот крошечку.

‒ Как в тебя столько лезет. Мы ж дерьмо безвкусное жрем. Что цвет, что вкус, что консистенция, ‒ отвратительные.

Строганов, подгоняемый выразительным взглядом второго пилота, собрался вмешаться в спор и предложить всем успокоиться, но замер, не проронив ни слова.

К радости присутствующих, раздались знакомые щелчки открывающихся запоров. Массивная дверь, распространяя шипящий звук и выдавая клубы пара, отъехала в сторону. Потянуло прохладой.

***

Не переступая порога, в образовавшийся дверной проем просунулась лысая голова худощавого человека в огромной маске на все лицо. Она включала в себя респиратор-противогаз и очки-хамелеоны, которые порой настолько темнели, что скорее спасали от яркого освещения, чем от опасных микроорганизмов.

‒ Извините, что заставил вас ждать, ‒ вежливо произнес незнакомец, жестом приглашая гостей внутрь синего горизонтального лифта, одного из пяти, движущихся по монорельсе, каждый в отдельном направлении. – Заработался и не сразу вспомнил, что сегодня поставка. Это – пассажирский лифт. Он отвезет нас до склада. Контейнерный транспортер во втором пролете. Кран-робот сам погрузит ящики на левитационные тележки и доставит до хранилища. Ваша задача – следить за ходом его работы и указывать ячейку подачи груза. Не перепутайте, пожалуйста, ничего.

‒ У вас карантин? ‒ уточнила Валерия, подозрительно косясь на человека в белом костюме биологической защиты. На всякий случай она стянула шейный платок и повязала на рот и нос. Это был тот редкий случай, когда доктор сама проявила инициативу и не покраснела. ‒ Нам стоит надеть маски?

‒ Нет-нет, не беспокойтесь! ‒ засуетился лысый дяденька, размахивая гигантскими руками из-за объемных рукавов. ‒ Я находился в лаборатории и так спешил, что забыл снять костюм. Уверяю, вам совершенно нечего опасаться. «Надежда» – новейший и самый надежный из существующих лабораторных комплексов! ‒ похвастался он, поочередно нажимая кнопки: сектор ‒ «Р», отсек ‒ «10». – Скоро вы сами в этом убедитесь.

‒ Я имела в виду иное… У вас прохладно… Вспышка гриппа… ‒ Псевдо растеряла былую уверенность и лепетала урывками, смущаясь и вспыхивая румянцем.

‒ И правда зябко, ‒ поддержала подругу Вертянская. ‒ По ощущениям температура чуть ниже оптимальной, градусов двадцать от силы…

‒ Спешу напомнить: за пределами станции не лето, – мужчина выглядел как человек, не расположенный к штампованным разговорам о погоде, и все же посчитал нужным пояснить: – В зимний период система отопления часто не справляется с внешними морозами. Вы как раз обеспечили нас всем необходимым для ремонта.

Незнакомец замолчал, и в кабине воцарилась неуютная тишина. Чтобы как-то себя развлечь, экипаж разглядывал мелькающую за стеклом панораму. Мимо пробегала обстановка, которую друзья могли представить разве что в мечтах: гидропонные3 оранжереи, капсулы для релаксации, до дикости реалистичный интерьерный видеомаппинг4. Причем проекции ни в одном из секторов не совпадали: где-то сосновые леса, где-то песочные пляжи, снежные вершины, морская даль. Пейзажи так естественно и гармонично вписывались в окружение, что и правда, переносили на несколько десятков лет назад в земную природу. За порядком и уютом следили роботы-уборщики, а вместо примитивных торговых палаток всюду установили бесплатные автоматы на любой вкус: хороший кофе, закуски и даже алкоголь.

Ни на одной планете представители «Симаргла» не встречали подобного размаха. Попадались обеспеченные колонии, но чтоб настолько богатые ‒ ни разу. Любуясь роскошью вокруг, Ярослава никак не могла уложить в голове, что станция высочайшего благополучия страдает от банальных неурядиц с отоплением. «Надежда» казалась идеальной во всех отношениях: дорогостоящей и ультрасовременной. Яра не сдержала любопытства и задала вопрос, волновавший всех членов экипажа:

‒ Простите за нескромность, но чем вы тут занимаетесь? ‒ лично ей на ум приходил лишь один род деятельности, способный обеспечить беззаботную жизнь колонии: они всем скопом несли золотые яйца.

‒ Мы – ученые, ‒ охотно поделился сопровождающий дребезжащим голосом. ‒ Ний ‒ уникальная планета. Воздух здесь пригоден для дыхания, но климат столь суров, что вмиг погубит слабый человеческий организм. Летом температура приемлемая – пятнадцать-двадцать градусов: гуляй себе, изучай местность. Зимой же картина заметно меняется. Температура опускается до двухсот пятидесяти со знаком минус. Нереальные условия для жизни. Без специального скафандра, мы дали ему смешное название «Снеговик», поскольку в нем действительно похожи на пышнотелых снежных баб с крошечными головами, выходить на улицу – смертельный риск! Но взгляните, до чего дошел прогресс! Благодаря выдающимся достижениям науки, «Будущее» построило на планете уникальный объект, поддерживающий безопасную для людей атмосферу. К сожалению, все рано или поздно требует обслуживания. В двух словах, то, чем мы занимаемся на Нийе: ведем исследования в области сверхнизких температур, приближенных к абсолютному нулю. Анализ позволит решить ряд проблем, связанных с пребыванием человека в открытом космосе. Боюсь более развернутый ответ вам не освоить. Пустая трата времени.

‒ Спасибо и на этом, ‒ с обидой буркнула второй пилот и грубо акцентировала, решив, что им прислали рядового сотрудника: ‒ Обычно нас встречает управляющий: необходим именной идентификационный код официального лица на документах, ‒ в подтверждение к словам девушка сунула под нос раздражающего дядьки рабочий браслет, который Анна обозначила часовым коммуникатором. ‒ Без него мы не начнем.

‒ Я и есть руководитель! ‒ сообщил уязвленный незнакомец. Он сердито стянул перчатку, обнажил морщинистую руку и оставил отпечаток большого пальца на предложенном экране. ‒ Павел Сорма к вашим услугам.

Вертянская протянула руку, желая взаимно представиться, но мужчина проигнорировал ее порыв и показательно отвернулся к окну, прекращая беседу.

‒ Что?! ‒ вполголоса рявкнула девушка на коллег, бросающих в ее сторону осуждающие взгляды.

***

Настала скучная пора технических помещений: удобных, автоматизированных до мелочей и выкрашенных в единый цвет ‒ зеленый. Тут Сорма не вытерпел и с гордостью прокомментировал:

‒ Вся рабочая зона выделена зеленым цветом неспроста. Он способствует повышенной производительности труда. Ученые «Будущего» давно это доказали.

На деле «полезный» цвет, пролетая мимо размазанным пятном, скорее раздражал однотонной монотонностью, чем побуждал к действию. Оставшийся участок пути, компания провела в утомительной тишине, поочередно зевая. Наконец, они добрались до вместительного хранилища, систематизированного с дотошной тщательностью, словно для его разработки под одной крышей собрали сразу несколько невротических перфекционистов5.

‒ Вот это запасы! ‒ восторженно пискнул Захар, озираясь с открытым ртом, из которого валил пар. В отсеках стояла африканская жара по сравнению с тем, какой лютый мороз господствовал на складе. ‒ Да вы шикуете. Это не какой-то белок быстрого приготовления, а настоящие деликатесы.

На полках действительно, и без доставки «Симаргла», разместилось достаточное количество коробок, способных обеспечивать колонию ближайший год.

‒ Кто на что учился, молодой человек, ‒ высокомерно парировал директор.

‒ А он и не глупый, ‒ хмуря лоб, заступился за подопечного Михалыч. – Просто мелкий – сирота. У него нет обеспеченных родителей, что заплатили бы за образование.

Павел избегал полемики с людьми не своего интеллектуального уровня, так что ограничился надменно задранным носом, и указал на небольшое пустое пространство.

‒ Нескоропортящиеся продукты оставьте ближе к входу, там теплее. Остальные контейнера предназначены для холодильной камеры. Надеюсь, условия хранения на судне строго соблюдались. В морозилку их не заносите. Она переоборудована в научных целях. Ни к чему мясо превращать в сосульки. Поставьте там, где есть специальная разметка. В хранилище достаточно холодно, не пропадет.

Директор поспешил удалиться.

– Подождите! – всполошилась Яра. – А как же коробки особого назначения? – на борту «Симаргла» помимо должности второго пилота, она выполняла обязанности экспедитора, отвечала за сохранность и учет груза. – Нам неприятности ни к чему. Обвините потом, что украли что-то ценное.

Сорма рассеянно забегал глазами по лицам присутствующих, соображая, о чем речь. Ничего не оставалось, как пояснить:

– У нас в наличии отдельная накладная: двадцать ящиков с высшим статусом важности и пометкой «не для складского хранения». Мы должны передать их непосредственно вам. Быть может это компоненты для починки системы отопления? – предположила Ярослава, всматриваясь в глаза мужчины под защитной маской – понял или нет, что от него хотят.

Павел понял, но выглядел озадаченным:

– Принесите их в лабораторный сектор, отсек Л3, но возиться придется вручную. Туда ходит только пассажирский лифт.

– Груз очевидно тяжелый, – оперативно вмешался Дальний, выступив добровольцем. – Мы с напарником быстро управимся.

Своей навязчивостью Демид вновь смутил директора. Но на сей раз Сорма колебался недолго.

– Конечно, – решительно согласился он, внимательно изучая громил.

‒ Я пойду с вами, ‒ моментально среагировала Вертянская, преграждая путь Дальнему и Режеву. ‒ Нужно заполнить официальную форму и…

– Толпа мне ни к чему, – отрезал Павел. – Перешлите документы на часовой коммуникатор охранникам.

– Но я второе лицо на борту космолета и…

‒ А я руководитель «Надежды», ‒ гневно перебил директор и, с невероятной легкостью для худого коротышки, сдвинул девушку с пути. ‒ И сам решу, кто и чем займется на моей станции.

‒ Я настаиваю! ‒ не унималась Ярослава, вновь вырастая на пути трех мужчин.

‒ Вы сказали «второе лицо»? ‒ сердито расставляя руки по бокам, переспросил Сорма. ‒ Кто первое? ‒ обратился он к остальным членам команды.

‒ Я, ‒ пряча глаза, как провинившийся первоклассник, но поднимая руку, обреченно сознался Строганов. Он достал сигарету и сунул в рот, чтоб успокоить нервы.

Павел презрительно скривился, не поленился подойти, и выхватил сигарету изо рта гостя.

‒ У нас не травят здоровье, капитан, ни свое, ни тех, кто рядом. Лучше позаботьтесь о поведении подчиненных, пока я не доложил в «Будущее», что вы препятствуете доставке важного груза.

‒ Но я… ‒ предприняла попытку защититься Вертянская.

‒ И научите их соблюдать субординацию! ‒ в очередной раз оборвал ее директор, багровея от злости под своей плотной маской.

‒ Я проведу воспитательную беседу, ‒ заискивающим тоном пообещал Строганов.

– Какого хрена, Аким? – возмущенно зашипела Яра, обидевшись, что напарник не заступился.

– Уделите еще минуточку! ‒ игнорируя подругу, взмолился капитан.

Вредный лысый дядька одарил досаждавшего мужчину пренебрежительным взглядом, молча вопрошая, в чем дело.

‒ Во время посадки с «Симарглом» произошел форс-мажор. Погодные условия на Нийе, мягко говоря, неприветливые. Но кому я рассказываю. Неудобно вас беспокоить, но для обратной дороги нам потребуются некоторые детали. Поскольку мы не на Земле, кроме вас поддержки просить не у кого…

‒ Мы о вас позаботимся, ‒ заверил Сорма, так широко и ехидно улыбаясь, что в его слова верилось с трудом.

‒ Обговорим сразу, что нам нужно? Бортинженеры занялись бы ремонтом и…

‒ Обсудим состояние вашего корабля после выгрузки, ‒ категорично отмахнулся Павел и прошел мимо капитана, более не слушая его уговоров.

‒ Не нравится мне этот мудак, ‒ брюзгливо прохрипел ему вслед Сараев.

Глава 3

Будучи в команде самым юным, неопытным и любознательным, Ванильный частенько совал нос, куда не просят. Вот и на «Надежде» он не смог отказать дурной привычке и, наспех установив очередной увесистый контейнер, торопливо огляделся: никого из местных, а следующего из его друзей лифт привезет минут через пятнадцать.

Парень протиснулся в узкий проход между коробками. Система видеонаблюдения его мало заботила: от чужих отбрехаться куда проще, чем от тех, кто тебя хорошо знает, да и слепых зон хватало. На встречу тянулись бесконечные ряды. Ящики возвышались ровными стопками почти до потолка, не тронутые и не вскрытые, многие покрылись пылью. Из праздного любопытства Захар выборочно изучал надписи на них: компоненты для лабораторного оборудования, мелкая техника, расходники, предметы гигиены, бытовая химия, одежда, алкоголь разных мастей, очищенная питьевая вода, соки и еда. Много еды. Одним словом, оголодавшего большого ребенка окружало море соблазнов.

Первым делом Ванильный положил глаз на напитки и продукты, которые ни за что не приобрел бы на Земле. И загвоздка заключалась не в деньгах. Товары с маркировкой «н» не поступали на прилавки обычных смертных, потому что в их состав входили настоящие фрукты, овощи, рыба и мясо, – никаких искусственных заменителей, добавок или усилителей вкуса.

Парнишка вырос в приюте. Сколько он себя помнил, его пичкали тем, что изготавливалось из искусственного сырья, выращенного в пробирке. Но и к такой пище их приучали относиться бережно. Голова шла кругом от сказочного изобилия, небрежно забытого и никем не потребляемого. Возникал справедливый вопрос: почему лучшее досталось тем, кто столь ценным богатством не дорожил? Горы вкусной еды валялись бесхозными, у многих продуктов истек срок годности. Последний факт и вынудил Захара прийти к заключению, что обитатели колонии не обидятся, если он что-то попробует на вкус. Выбор пал на песочное печенье с начинкой из смородинового варенья. Испытав благоговейный восторг, от избытка новых ощущений и взрыва вкусов во рту, Ванильный не смог остановиться. И понеслось. Он пробежал несколько рядов, чтобы его мелкое хулиганство осталось незамеченным, и аккуратно вскрыл упаковку вяленого мяса, соленых кальмаров, зеленых помидоров, пива, марочного выдержанного коньяка…

Молодой человек так увлекся, что забыл о времени. Он не заметил, как очутился возле промышленной камеры, где недавно сваливал контейнеры с мороженым мясом. Термометр на табло холодильника показывал минус восемьдесят. Кошмарный скрежещущий звук, как железом об стекло, исходивший из закромов морозилки, вернул младшего бортинженера в реальность. Он, наконец, вспомнил, где и для чего находится. Шум еле доносился, но волосы на руках Захара, в качестве предупреждения, встали дыбом. Непреодолимая сила любопытства влекла его заглянуть внутрь. Он так изумился, что забыл про вкуснейшую пачку очищенных грецких орехов в своих руках и осторожно прислонил ухо к холодному металлу.

‒ Хш-ш, хш-ш, хш-ш, ‒ нечетко, но с равными короткими промежутками, слышалось из-за стены.

Шокированный Ванильный представил, как кто-то умирает в морозилке, не в состоянии выбраться наружу. Он замахал головой, ударяя себя по шее тонкой косичкой.

– Тупица, – ругнулся на себя парнишка, понимая, что никого за стеной быть не может.

И все же Захар повторно пристроил ухо к камере: шипение то, как будто сменялось рычанием и чавканьем, то смолкало, то набирало обороты с новой силой. С завороженным выражением лица молодой человек потянулся к табло управления. В непреодолимом желании разведать, что скрывается за дверью холодильника, он дотронулся до экрана. Ванильный намеревался подключиться к обзору внутренних камер, но женский голос, разрезавший тишину, словно кнутом, заставил его подпрыгнуть, а заодно встрепенуться, прийти в чувство и скинуть с себя пугающее очарование.

‒ Какого хрена ты творишь, Ванилька? ‒ вскрикнула Вертянская, возмущенно швыряя в подчиненного собственный ботинок, ибо ничего более дешевого под рукой не нашлось.

Младший бортинженер вприпрыжку отскочил от морозилки на приличное расстояние.

‒ Я ничего не брал! ‒ не задумываясь, солгал он, считая, что все доказательства дурного поступка перевариваются в желудке.

‒ Ты вскрыл чужой провиант. В курсе, как это называется? Воровство! А знаешь, чем карается? Заключением. Спешишь в тюрьму на пожизненное?

Захар вспомнил о пакетике с орешками и решил, что раскрыт из-за него. Он незаметно спрятал доказательство за спину и предпринял неловкую попытку избавиться от него, швырнув в первый попавшийся угол.

Ярослава сделала то, что так любила ‒ завела глаза к потолку.

‒ А это что?! ‒ смахивая крошки с комбинезона неудачливого грабителя, она сердито пригрозила парнишке пальцем. ‒ Ты болван. Если кто-то пронюхает, чем ты тут занимался…

‒ Посмотри на ряды: забиты едой! Никто не заметит пропажу пары пакетиков. Зачем им столько? На станции полторы тысячи ртов, а запасов на год вперед.

‒ Плюс наша доставка, ‒ нехотя согласилась девушка. Пока она шла по следам Ванильного, тоже обратила внимание на захламленный продуктами склад. ‒ Но это тебя не оправдывает. Понесешь наказание…

‒ Ну, Яра…

‒ Аким, ‒ не слушая Захара, Вертянская при помощи часового коммуникатора связалась с капитаном, но вместо него в разговор вклинился Михалыч, бранясь, где их носит. ‒ Ладно, идем. Доложу Строганову о твоем безответственном проступке лично.

***

Строганов на провинности Ванильного плевать хотел. Он, разумеется, пожурил младшего бортинженера, пригрозил увольнением, если подобное повторится, но в душе понимал: все его запугивания – блеф. Во-первых, желающих месяцами прозябать в камере гибернации находилось немного. Они и Захара наняли с трудом, через знакомых. Во-вторых, ну и что, что сопляк украл горстку еды у тех, кто в ней не нуждался? Экипаж, что в полете, что на Земле, круглый год употреблял в пищу откровенное дерьмо. Судя по тому, что капитан видел на складе, колонисты не обеднеют.

Вертянская от негодования стиснула зубы, но промолчала. Аким часто поступал наплевательски, а она впоследствии сходила с ума в бессильной злобе. Напарница не считала Строгонова дурным человеком, но ее ужасно раздражал тот факт, что капитана в жизни волновало всего две вещи ‒ выгодно продать услуги команды и употребить что-то позабористее. Порой он брал опасные нелегальные заказы, а выкручиваться приходилось ей. Яра безумно переживала, что и на сей раз с грузом что-то не чисто.

С разгрузкой давно покончили и весь экипаж, за исключением охранников, вернулся на «Симаргл». Ни Режев, ни Дальний не явились вовремя на место встречи и не выходили на связь. Команда разбрелась по насущным делам. Сараев получил приказ от второго пилота приступить к расчету обратного маршрута, в надежде возместить потраченное на непредвиденный ремонт время. Псевдо, радуясь, что избавилась от обременительного ухаживания назойливого штурмана, решила провести инвентаризацию лекарств. А Михалыч с Ванилькой отправились оценивать повреждения и проводить мелкий ремонт.

Анна предоставила результаты диагностики, согласно которым подтвердились худшие опасения Ильи: без редких запчастей корабль не взлетит.

– Чем дольше мы задержимся на Нийе, тем выше шанс потерять следующий крупный заказ, – сетовал Строганов. До того как покинуть Землю, он договорился с одной из колоний, добывающих драгоценные металлы, прихватить на обратном пути поставку. – Я поищу местных барыг, а ты извинишься перед Павлом и еще раз попросишь помощи с деталями, ‒ распределил обязанности капитан, усиленно почесывая в затылке. ‒ Компоненты для воздушного компрессора – цель номер один. Плюс реагенты для отладки. Система очистки воздуха накрылась. Боюсь, без поддержки Сормы отыскать в свободном доступе то, что нам требуется, не получится. Если лысый козел откажется посодействовать, мы либо умрем от отравления еще при взлете, либо встретим новый год с жителями «Надежды», ‒ пошутил капитан.

‒ Ты видел колонию?! Серьезно полагаешь, местные здесь подторговывают? ‒ огрызнулась Вертянская. Идея улыбаться вредному дядьке, ей пришлась не по душе. В тайне она лелеяла надежду плюнуть ему на лысину. ‒ Они бесплатно жрут, пьют, посещают спортзал и бассейн. К чему им левый заработок при полной обеспеченности? Тут даже уборщики ‒ роботы.

‒ Ты плохо разбираешься в человеческой натуре. В любом, самом зажиточном месте, найдется жадный до одури ублюдок, которому всегда мало. Или второй вариант. Может говно за людьми и машины собирают, но вот станцию обслуживают такие же техники, как Ванилька и Михалыч. Эти и в достатке продолжат собирать железяки ради удовольствия.

‒ Это другое… Не для продажи…

‒ Поверь моему опыту: и самому ценному экспонату в коллекции есть цена. Главное, уметь договориться.

‒ Пусть так. Но почему я должна тащиться к мерзкому Сорме? ‒ жалобно захныкала Ярослава. ‒ У нас с ним общение сразу не заладилось. Махнемся задачами? Не хочу унижаться перед лысым хреном.

Помимо основной выгоды второй пилот питала крохотную надежду, поменявшись, оградить друга от соблазна пуститься на поиски дурманящих веществ. Но доводы в противовес Аким выдвинул самые что ни на есть неоспоримые:

‒ Ни в коем случае! Ты его оскорбила, тебе и расхлебывать. Уверен, пока директор не услышит слов искреннего раскаяния, запчастей нам не достать. И да, ‒ мужчина состряпал страдальческую физиономию, представляя нелепые, бездарные попытки напарницы сбить цену, ‒ коммерсант из тебя никудышный.

‒ Бесполезная трата времени, – обиженно пробурчала девушка, не желая уступать. – Не с кем тут торговать. И вообще, «Надежда» выглядит подозрительно. В коридорах гробовая тишина, ни одной живой души. Кругом сплошь роботы. Складывается впечатление, что помимо плешивого, самовлюбленного мудака, все остальные вымерли.

‒ Мы разгружали в зоне снабжения, там и не должно торчать много народа.

‒ Но дежурный-то где? В колониях персонал жизнеобеспечения пашет круглосуточно, по сменам. Мы не встретили ни одного. Вспомни девиз «Будущего»: «Непрерывная деятельность увеличивает шанс на прорыв в два раза». Корпорация ни на минуту не останавливает рабочий процесс.

Пока Строганов придумывал убедительную речь о вздорности ее опасений, Яра повисла на руке капитана и сделала то, что использовала крайне редко, – принялась умолять:

– Аким, дружище, давай не пустим на борт двух навязанных нам охранников, запремся на «Симаргле» и попросим помощь с Земли? Мне не нравятся ни они, ни это место, ни Сорма.

– С ума сошла?! – мужчина использовал пару грубых выражений, применимых не столько к напарнице, сколько к ситуации в целом. – Не слушала, что я говорил? В этом случае мы проторчим на «Надежде» до нового года. Раз тебе так неуютно на Нийе, тем более поспеши к Сорме, – категорично заявил он и уверенной походкой направился к стыковочному шлюзу.

Глава 4

Вертянская беспокоилась не напрасно: капитан выбрал жилой сектор в надежде, что сможет приобрести не только законные товары. Обычно, в центре, из-под полы, особо умелые колонисты продавали уникальный «бодрящий» продукт собственного приготовления ‒ алкоголь, сбродивший из представителей местной флоры, или смесь хорошо знакомых напитков с добавлением не менее знакомых трав и грибов, но выращенных в неземных условиях. Подобные увеселительные настойки отличались специфическим, неповторимым вкусом, и часто несли легкий эйфорический эффект, – как раз то, в чем сейчас нуждался Аким.

До сих пор Строганов держал заначку «запрещенки» под рукой, но в текущий полет обстоятельства сложились иначе. Он не соврал напарнице, сказав, что услышал о новых членах экипажа за пару минут до «комы», но умолчал, что новость ему сообщил лично президент «Будущего» – Валерьян Никольский. Последнее, что видел капитан перед тем, как сомкнуть глаза на ближайшие четыре месяца, ‒ рыскающие по помещениям «Симаргла» огни контрольного сканера. Судно досмотрели с тщательной дотошностью, изъяв все, что не предусмотрено по регламенту. Отныне его страдающую душу мог успокоить разве что дешевый коньяк, и то наполовину.

Умудренный многолетним опытом, Аким четко знал, откуда начинать поиск. Он докатился на красном лифте до центрального отсека жилого сектора, вышел из кабины и огляделся. С тем самым отвратительным чувством, когда понимаешь, что кто-то другой оказался прав, под ложечной противно засосало. Ни рынка, ни магазинов, ни людей, и даже роботов почти не заметно.

Строганов послал на голову Вертянской несколько проклятий, и на этом беспокоиться перестал. Не отступать же от плана, едва столкнувшись с первым препятствием. Ученые тоже люди и наверняка любят отдохнуть. Он изучил немало широких залов, прежде чем обнаружил целых два заведения с говорящими вывесками. Первое оказалось заперто.

‒ Какого хрена, ‒ возмутился Аким, поглядывая на часы: пять утра. ‒ Неужели спят?!

На всех станциях, что посещал «Симаргл», жители трудились в две смены. Магазины и общепит открывали двери гостям круглосуточно. Терпение медленно иссякало. Но, будучи человеком настойчивым, капитан отправился штурмовать второй бар. И, о счастье! Тот приветливо впустил путника, нуждающегося в глотке огненной воды. Но Строганова снова постигло разочарование: как долго он ни голосил, ‒ никто не отозвался. Не на того напали, уходить посетитель не торопился.

Как и все на «Надежде», заведение выглядело шикарно: столы из натурального дерева, посуда из слоновой кости, оббитые натуральной кожей круглые стулья с регулируемой спинкой, цветущие растения в кадках, иллюминация, дорогое музыкальное оборудование, сцена с инструментами, длинная, п-образная барная стойка и самое впечатляющее – стеклянные полки, ломившиеся дорогими напитками. Долго не раздумывая и уж точно не улавливая голоса совести, Аким повел себя не лучше Ванильного: раскупорил бутылку односолодового виски, стоимостью в его годовой доход, и раскурил портативный кальян на табаке из крыльев арианской бабочки с планеты Пегаси 391.

Вдоволь нарезвившись и в полной мере компенсировав алкоголем отсутствие того, что искал, капитан прихватил столько сигарет высшего качества и бутылок элитного пойла, сколько мог унести. Неровной, шатающейся походкой, в приподнятом настроении, он поплелся обратно к лифту. Напевая задорную мелодию, Строганов повернул за последний угол, и оторопело замер. Дверь одной из квартир отъехала в сторону и из нее, передвигаясь плавно, словно кошка на охоте, высунулась женщина средних лет. Все-таки помимо Сормы на «Надежде» кто-то жил.

Сначала Аким испугался, что его поймали с поличным. Затем понадеялся, что незнакомка не заметит его и пойдет по своим делам. Взвесив все за и против, он решил, пока не поздно, отступить за угол. Но неловкость рук в состоянии крайнего опьянения подвела: одна из бутылок грохнулась и вприпрыжку покатилась к ногам колонистки.

Женщина тотчас отреагировала на шум. На ее лице сквозило искреннее изумление. Она явно не ожидала столкнуться с посторонним. Незнакомка изучила капитана с головы до пят, но, судя по взгляду и поведению, не помышляла отчитывать или обвинять в мелком хулиганстве, как и не имела намерений выяснять, что за наглец их обокрал. Она вообще не собиралась вести светские беседы: оцепенела, таращилась с опаской, и почему-то воротила нос. Скорее всего, от мужчины так сильно разило алкоголем, что соседствовать с ним было целым испытанием.

Строганов, хоть и видел мир через призму радужных красок, не сомневался, что в первое мгновение незнакомка изобразила подобие приветливой улыбки, а в следующее – оскалилась как страшный зверь. Ему мерещилось, будто зубы сумасшедшей уменьшаются до крохотных, а десна напротив, обнажаются, набухают и выпирают…

Внезапно в накалившийся обстановке прозвучал строгий приказ:

‒ Марта, ступайте в лабораторию, у вас много работы.

Капитан испуганно вздрогнул, на короткое мгновение протрезвел, и обернулся. Неизвестно каким чудом за его спиной вырос Сорма. Он снял защитный костюм, но по-прежнему оставался в маске. Без объемной одежды старший колонии выглядел маленьким, сгорбленным, мерзким дедом, с перекосившимся от злости лицом. Он зловеще пялился на гостя, очевидно про себя ругая за фривольные прогулки по его территории.

Пока Строганов хватался за сердце от первого шока, он упустил момент, когда исчезла незнакомка.

– Капитан, – отвлекая Акима от поисков женщины, позвал Павел, – ваша охрана уже вернулась на «Симаргл»?

Вопрос оказался неожиданным. Строганов и сам желал бы знать, куда запропастились поганцы. Он развел руками и отрицательно покачал головой, поскольку язык его не слушался.

‒ Я провожу вас на корабль, ‒ предложил Павел, настойчиво хватая мужчину под локоть сухими костлявыми пальцами, на счастье воришки, не думая отбирать украденный алкоголь.

***

Вертянская неловко выкручивала пальцы, гоняя в уме варианты извинений перед Сормой. Все они представлялись наигранными и шли в разрез с ее совестью. Желания общаться с болваном, задравшим нос, у нее не было. И согласилась она на авантюру с раскаянием не из уважения к просьбе старшего по званию, и не из чувства долга, а потому, что хотела выяснить, какого дьявола Дальний с Режевым не подчинились приказу и все еще торчат в лабораторном секторе. Ярослава с самого начала подозревала, что два негодяя – источник неприятностей.

Вертянская нашла на карте, установленной возле каждой остановки лифта, нужное направление и отправилась в путешествие. Синяя кабинка домчала ее по уже знакомому маршруту до склада. Затем, пересев на зеленую ветку, движение продолжилось по незнакомым залам, преимущественно белого цвета, без всякого интерьера: сплошь двери с электронными замками и обозначениями уровней допуска.

Нужный комплекс оказался конечным пунктом зеленой линии. Растерявшись, Вертянская не сразу разобралась в обозначениях. Сбивали с толку идентичные коридоры, лампы, двери, – словно попала в причудливый лабиринт, из которого не существовало выхода. Благо она додумалась ставить метки на часовом коммуникаторе.

Яра посчитала, раз директор попросил привезти коробки в отсек Л3, значит, где-то расположен небольшой быстродоступный склад, но натыкалась сплошь на лаборатории. Отчаявшись, она принялась толкать все двери подряд и невероятно удивилась, что, несмотря на наличие пропускной системы, ни одна из них не заперта. Подозрительно, что в колонии, где проводились секретные испытания «Будущего», не боялись утечки информации. Второй пилот насторожилась. По коже пробежали мурашки дурного предчувствия. Те, кому есть что скрывать, ведут себя так уверено всего в одном случае: когда не сомневаются, что гости никому не расскажут об увиденном.

Вертянская устала бродить по пустынным коридорам. Ни Сормы, ни охранников нигде видно не было, да и в принципе людей. Внутри лабораторий обстановка выглядела стандартно: оборудование, шкафы, пробирки, тумбочки, ‒ ничего, что могло бы заинтересовать. Но один факт Яру удивил: все рабочие места казались девственно чистыми. Вроде логично, в колонии убирались роботы последних моделей, и все же человек что-то после себя, да оставлял. А тут ‒ новые кружки установлены на всех столах в левом углу, никаких вкусняшек, напоминалок, инструменты вылизаны, пробирки пустые. Никогда раньше Ярослава не встречала столько перфекционистов в одном месте.

Девушка решила обойти еще несколько комнат и возвращаться к лифту. Она заглянула в следующую лабораторию, затем, на автомате, во вторую, четвертую, шестую, на седьмой перестала закрывать за собой двери, закончив в одном коридоре, спешила в соседний. На третьем повороте Вертянская запыхалась, по инерции пересекла очередной порог с наименованием ГИ11 и задержалась чуть дольше обычного – отдышаться. Немного отдохнув, она сделала шаг к выходу, как вдруг поняла, что этот кабинет значительно отличается от остальных. Он имел долгожданные признаки «жизни»: включенные гаджеты, образцы крови, сыворотки различных оттенков, реагенты, защитные костюмы, как у Сормы, работали многие приборы, издавая еле уловимый гул. И во всем обилии деталей три привлекли особое внимание второго пилота.

Первая. На самом заваленном бумагами столе лежал цифровой органайзер. Его экран покрывала сетка из мелких, глубоких трещин, а в воздухе все еще стоял легкий запах недавно перегоревших микросхем.

Вторая. Прозрачный шкаф с толстым бронированным стеклом, на полках которого хранилась лабораторная утварь с разноцветными жидкостями. На стеллаж установили кодовый замок с высшим уровнем безопасности, доступ ограничивался узким кругом людей. Но кому-то это не помешало обойти защитные механизмы простым, топорным способом – выдавить специальным прибором круглый участок стекла так, чтобы пролезла крупного размера рука. Ярослава знала, что подобного рода инструменты обычные воришки себе позволить не могли, работали спецслужбы.

И последняя, взволновавшая Вертянскую больше всего. В центре комнаты красовались коробки, что Сорма попросил доставить Режева и Дальнего.

Яру обуяли сомнения. Она разрывалась между тем, что сделать в первую очередь ‒ обследовать шкаф или вскрыть посылки. Последнее ее беспокоило куда сильнее. Во время транспортировки на склад, Вертянская, втихаря от друзей, просканировала весь привезенный «Симарглом» груз на скрытый металл. Часовой коммуникатор показал, что ни в одном из них нет ничего подозрительного. Нетерпеливо, словно кровожадный варвар, она сорвала внешнюю упаковку и откинула крышку…

‒ Что за чертовщина? – изумилась Ярослава, доставая одну за другой бутылки элитного алкоголя, сигары и очень дорогие закуски вроде настоящего вяленого мяса редких животных.

Как минимум второй пилот ожидала увидеть запчасти для системы отопления. На всякий случай она проверила все ящики особого назначения, ‒ везде одно и то же. Удовлетворившись, что чутье не подвело, Вертянская поторопилась с докладом Строганову, но ответом ей послужила полная тишина.

– Что со связью? – постучав по часовому коммуникатору, она повторила попытку.

Средство связи функционировало исправно, но соединение не подключалось. Распсиховавшись, Яра пнула одну из коробок ногой. Та улетела к стене и шмякнулся об нее, издавая звук бьющегося стекла. Расстроенная девушка поплелась скрывать улики. Она наклонилась над коробкой и… Замерла от неожиданности. Кто-то, шаркая ногами, ходил совсем рядом с ней.

Ярослава внимательно осмотрела стену. Возле нее не поставили ни одного предмета, не встроили никакой техники, зато разместили электронное табло. Зачем? Яра забыла про ящик и подошла к пульту управления, желая рассмотреть поближе. Недавно им пользовались. На экране до сих пор горел сигнальный огонь с вопросом: «открыть»? Она подтвердила выбор.

Перегородка медленно поползла вверх, открывая вниманию изолированную за стеклом комнату.

***

Помещение за стеклом представляло собой квадрат тридцать на тридцать. Обстановка скудная ‒ капсульная медицинская кровать с аппаратурой и хирургический стол, особенно выделявшийся на фоне светлого интерьера: залитый кровью так обильно, что она стекала на пол, образуя лужу.

Вертянская, охваченная нехорошим предчувствием, попятилась прочь от перегородки. Первый порыв побуждал ее плюнуть на все и бежать, сломя голову, на корабль. Но хрупкая, сгорбленная фигура, забившаяся в один из дальних углов спрятанной комнаты, вынудила ее остаться. Незнакомка выглядела как послеоперационная пациентка больницы: без обуви, на голом теле – халат, черные волосы распущены и спутаны. Нервно дрожа, она то стонала, то хныкала, то ногтями царапала стену.

Ярослава в ужасе охнула и плотно прижалась к перегородке, в попытке подробней разглядеть пленницу. Она не знала, прозрачное ли стекло с внутренней стороны, поэтому осторожно постучала по нему и мягко позвала:

‒ Милая, с вами все хорошо?

Женщина резко затихла ‒ ни звука, ни движения.

‒ Позвать на помощь? ‒ предложила Вертянская, осмелев и положив обе ладони на прозрачную преграду.

‒ Некого звать, ‒ тонким голосочком несмело пролепетала незнакомка, продолжая прятать лицо и смотреть в пол, а не на собеседницу. Однако, не спеша, спиной, она осторожно двинулась по стеночке в сторону стеклянной защиты. ‒ Никто нас не спасет.

‒ Почему вы так считаете?

‒ Все спят, а меня не пустили.

‒ Спят? ‒ непроизвольно повторила Ярослава, расценив ответ, как намек на ранний час. ‒ Я разговаривала с начальником колонии, Сормой. Он ждал нашего прилета, поэтому бодрствовал. Я найду его и приведу.

Последние слова заставили женщину нервничать: пальцы затряслись, голова опустилась еще ниже.

‒ Не надо никого звать. Выпустите меня, пожалуйста, ‒ жалобно попросила она и напрягла мышцы, словно боясь удара. ‒ Они снова начнут меня мучить…