Странники

СТРАННИКИ

ПРИЕЗЖИЕ ГЛАВА 1

Ей не понравился город.

«Почему отец выбрал его для нас?» – уставшая девушка с тоской смотрела на унылые очертания, искоса бросая вопросительные взгляды на полудремавшего, правящего телегой отца. Они, были не единственные, кто прибыл сегодня на рассвете, и гармонично вписывались в серую, отрешенную массу вновь приезжих. Толкотни не было, потоки гужевого транспорта, медленно выстраиваясь в очередь, терялись в городе, разбредаясь по разным дорогам. Девушка приподнялась с устланного соломой дна телеги. К сожалению, они не нашли ничего лучше, все лучшее уже разобрали, и присела, всматриваясь в лица. Приезжие не так смущали ее, как потухшие, отстраненные взгляды проснувшихся в столь ранний час и бредущих с опущенной головой жителей, в темной рабочей робе, наводившие на нее панический страх. Кто-то бросил в нее горсть песка, она вскрикнула и еще не успев стряхнуть с волос и выплюнуть хрустевший на зубах песок, была засыпана вторым. Отец резко осадил лошадь, выпрыгнул и схватил злодея: – Как ты смеешь обижать мою дочь? – встряхивал он его.

Тот рассмеялся омерзительным смехом, закатывая глаза и улюлюкая. Старик в отвращении отпустил обидчика, а тот свалился на земь, не переставая зло хохотать. Заметив отвращение, лиходей резко вскочил и, прекратив смеяться, изрыгал ненавидящие слова:

–Скажи своей потаскухе, что появляться в городе в срамном виде, запрещено. У нас есть место для распутных – и он рассмеялся. – Могу показать. – Но, словно опомнившись и остыв, он продолжил: – Я имею полное право сдать вас судье.

Люди спешили и прятали глаза, недобро поглядывая на распоясавшего дебошира, кто-то остановился, но так, чтобы поглазеть, не для того чтобы разобраться и принять чью-нибудь сторону, не для того чтобы утихомирить стычку. Одна женщина поспешно начала рыться в недрах своей огромной хозяйственной сумки. А отец бросил критичный взгляд на одеяние своей дочери, ничего не найдя в нем срамного, она была одета в серый дорожный костюм, весьма просторный и скрывающий ее полностью.

– Мы приличные люди. Мы странники и выбрали соответствующую одежду, вам не в чем нас упрекнуть – он заметил, что все женщины были в темных платьях, и предположил, что в этом то и есть вся неразбериха.

Но гадкий, рассмеялся и, вскочив на повозку, ухватил девушку за ее пушистые длинные волосы.

– Пусти меня! – вновь кричала она, перехватив волосы выше, потому что местный дикарь дергал их изо всех сил.

Подбежала та женщина, которая переворотила все в своей сумке и бросила девушке платок: – Отпусти ее Феликс. Они же приезжие, ничего не знают! – кричала она и с силой била его по руке, отец пытался оттащить его, но тот только крепче рвал ее заключенные в плен волосы. В суматохе вспыхнувших криков, женщина изо всех сил укусила нападавшего, который отцепившись, свалился с повозки.

– Чертовы бабы! – заорал он.

Женщина молниеносно скрутила волосы девушки и закрепила платок на ее голове. Изувер дико рассмеялся и, пнув повозку, медленно, в развалку пошел прочь, отбросив отца-старика.

– У нас нельзя с непокрытой головой. Здесь хорошие люди живут, но бывают и такие, как этот, – она махнула головой в сторону удалившегося разбойника. – Сами нарушители порядка, но не преминут указать на ваши права. Скоро откроют магазины

Она ловко подбежала к старику, осмотрев, стряхнула с него пыль, и порадовалась отсутствию ссадин. – Выберешь себе шляпку по вкусу и жизнь наладится! – убежденно и с верой успокаивала она девушку. – Но лучше держись от него подальше. Он еще тот пройдоха, прислуживает судье, следит за горожанами, обходи его стороной. Что-то он на тебя взъелся.

– А с вами ничего не случится? – учтиво спросила девушка благодарная своей спасительнице.

Та, неуверенно качнула головой и засеменила от них прочь. Они отправились дальше. Отец кипел от злости, и громко возмущался диким нравам горожан, но скоро усталость взяла свое и он совсем обессилев остановил повозку. Они прибыли к центру города, и тут же начали узнавать о своей дальнейшей судьбе у уже скопившихся в округе приезжих. Отец устало сел на обочину, сказав, что дождется ее здесь и Юнна не противилась, видя его осунувшееся лицо. Спросив дорогу, она пошла след в след за ничего не знающими, заблудившимися приезжими. Оглянулась, отец прогнал ее жестом и закрыл глаза, отдавшись ожиданию нового солнца. Разочарованно отвернувшись, она беспомощно и наивно доверилась бредущим. Не смотря по сторонам, а только в спины впереди идущих, она шла и шла, и вдруг налетела на кого-то, потому что тот остановился, как и те, кто следовали за ней, пытаясь выяснить из-за чего произошла остановка и дошли ли они туда куда нужно, находящиеся позади устремились вперед продавливая и протискиваясь сквозь утрамбованную толпу. Она чуть не свалилась в ров с водой, выбравшись из густой скученности наружу. Над рвом нависал край дороги, облепленный взошедшими по мосту людьми. На узком деревянном мосту было не протолкнуться, но неунывающие и чересчур любознательные умудрялись нагло пробраться по нему.

– Что там дальше? Почему все стоят? – спросила она, но никто не ответил и она решительно вступила на мост, протискиваясь сквозь. Собрав все неодобрительные взгляды, она поднялась к дороге, растолкав и вызвав глухое возмущение, тех, кто уже был там. Она хотела увидеть, что дальше и шла вперед, пока не хлынула в расступившуюся массу и чуть не полетела под колеса несущейся со скоростью вихря машины. Кто-то вжался в край пропасти, кто-то спас ее, затаив дыхание от страха она замерла сжатая между толпой и смертью. А потом крикнула, чтобы сюда не шли больше, но ее никто не слышал, ветер поднимаемый скоростным движением машин уносил ее слова с собой. Толпа все прибывала и прибывала, а идти вперед было нельзя, автомобили текли без остановки, а светофор, на противоположной стороне мигал ярким запрещающим светом.

Она услышала жалобный писк, не предполагая, что в этой плотно утрамбованной, стоящей на краю пропасти толпы, может проскользнуть кто-то, она подняла голову в поисках заблудшей чайки, но вдруг, кто-то выскользнул из-под ее ног, издавая еще один протяжный визг. Она вздрогнула, посмотрев вниз. Как ни в чем не бывало, котенок расположился у ее ног и, всматриваясь в не прекращаемый ветер машин, легкомысленно выжидал момента, чтобы вспрыгнуть на дорогу. Она хотела наклониться к нему, но возмущенный гул толпы остановил ее от этого непозволительного поступка, колеблющего и без того напряженное и неустойчивое положение скопившейся толпы. Вдруг котенок прыгнул и побежал, удачно проскочив половину дороги, но на середине в замешательстве сжался в комок, от света фар летящей на него машины. Девушка вскрикнула и, оттолкнув чью-то протянутую руку, бросилась за котенком, и, схватив его за загривок, была подхвачена скоростным порывом и отнесена с заплетающими ногами в бок, неудачно рухнув на руку. Ожидая следующий поток машин, она закрыла глаза, но кто-то поднял ее. Движение остановилось, из-за нее ли или из-за горящего зеленым светом светофора. Взъерошенная толпа быстро засеменила через дорогу, обругивая девушку за опрометчиво сброшенных в воду людей, за ее порывистую помощь котенку.

–Совсем ополоумели, жизнь человеческую не ценят, ни свою, ни чужую – заворчала какая-то старуха и, проходя мимо девушки, погрозила ей кулаком, погладила котенка и толкнула ее, стоявшую в растерянности и избежавшую смерти, вперед. – Нечего тут стоять посредь пути, натворила дел, извинись и топай дальше, людям не преграждай дорогу. Девушка хотела броситься на помощь упавшим, но толпа, не церемонясь, подхватила ее одной волной и донесла неспешно прямиком к нужному дому. Они пришли к Хранителю. Его появление на пороге дома, заставило их всех затихнуть. Со смирением ждали они своей участи, своей дальнейшей судьбы, но никто из них не знал, правильно ли то, что они здесь? Сюда ли им нужно? Никто и не спрашивал, не задавал вопросов, все взирали на него и ждали: что скажет он. Поприветствовав собравшихся, он разместился за ветхим деревянным столом и, раскрыв большую книгу, стал оглашать фамилии собравшихся. Кто-то отозвался и тут же появившиеся помощники Хранителя, передали ожидающему небольшую коробку, за которую тот расписался в книге и был отправлен дальше, обходным путем в город. Помощники выполняли все быстро и отлажено, отработанные годами и практикой действия, разряжая толпу и отпуская спокойных людей. Хранитель всегда вызывал ближайшего к нему получателя, как это у него выходило? Что получают они в коробке? Никого не интересовало, кроме внимательной и придирчивой Юнны.

«Словно безропотные, безвольные существа повинующиеся прихотям непонятно установленного порядка!» – взрывалась она изнутри. – «Безумная насмешка над всеми, стоящими на краю пропасти, ожидающими прохода сюда и зачем? Ни за ответами, а за неизвестностью».

Кто-то легонько коснулся ее плеча и прошептал: – Кажется, вас позвали? – она не слышала, она зло посмотрела на того, кто ей помешал думать: – С чего вы взяли? Вы знаете мое имя? – озлобленно сказала она в голос.

–Вы ближе всего! – также шепотом проговорил помешавший ей, все глаза были устремлены на нее и даже Хранитель не смотрел больше в книгу.

Прижав котенка к груди посильнее, она сделала шаг вперед и оказалась перед его столом. Помощник вручил ей коробку, которой она неловко придавила своего найденыша. Ее попросили оставить подпись, но она швырнула коробку обратно и, положив кота на его стол, возмутилась:

– Почему вы позволяете людям ждать непонятно чего в таких ужасных условиях? – выкрикнула она – Три человека свалились в ров, ожидая прохода к вам. А все остальные находились на полшага от смерти. Любая мизерная авария могла погубить всех – оглушала она благостную тишину яростным криком.

Хранитель сочувственно посмотрел на нее, тяжело и устало вздохнув, будто взваливая на себя непосильную ношу ее надоедливой настойчивости.

– Произошла авария? – укоризненно смотрел он

– Нет… – возмущалась она, готовая и дальше стоять на своем. – Люди сорвались вниз из-за ваших жутких дорог. – Неустанно твердила она.

– Поставьте подпись госпожа Юнна – приказал он. – Лишь ваши необдуманные порывы приносят неудобства и трагедии.

Девушка ухватилась за ручку и с нажимом прорезала лист своей подписью.

– А что мы вообще подписываем? – бросила она ручку и посмотрела на окружающих.

– Ваш приезд в город и получение ключа! – громоподобно сказал он, осматривая глубину нанесенного его книге ущерба.

– Мы с отцом здесь надолго не останемся! – сообщила она. – Мерзкий город, в котором ни о ком кроме себя не думают – бубнила она.

– Если бы вы были внимательны к людям, то ничего подобного бы не произошло. – Помощники в напряжении следили за разошедшейся в гневе женщиной и были готовы в любой момент увести ее и ожидали сигнала.

– Только вы виноваты в падении людей! – строго вещал он.

– Что? Да о чем вы? Я не впихивала их в эти смертельно-опасные границы! Только ваша непродуманная организация приема привела к беде.

– Да если б девчонка не побежала, никто бы не упал – крикнул какой-то доброжелатель из толпы.

Девушка резко обернулась и окинула их укоризненным взглядом, она хотела прокричать, что разговор весь этот она затеяла только ради них, но не нашла поддержки в их глазах.

– Я котенка спасала! – оправдывалась она, но волна недоверия уже подточила ее силы.

– У животных свой путь. А вы чуть не погубили себя и людей!

– Но если бы проход к вам был бы шире и безопаснее, то такого не случилось бы! – сморщилась она от набегающих обидных слез, в осуждении ее лучших намерений.

– Мне искренне жаль вас. Успокойтесь, все закончилось благополучно, для всех. И кажется, пострадавшие не собираются судить вас.

Девушка во всю ревела: – Судить? – удивлялась она. – Ни я одна виновата.

– За сто летнюю историю города и правил приема, падений в воду не было ни разу, – он укоризненно взглянул на нее. – Людей бывает в сотни и тысячи раз больше.

Она захлебывалась от возмущения, невысказанных слов негодования и невозможности доказать свою правоту, невозможности оправдаться.

Хранитель поднялся и настойчиво увел ее в дом, оставив помощникам продолжать раздачу.

Дом был тяжелым, внутри и снаружи, он однажды вырос на пустоши, чтобы навсегда остаться здесь, наверное, его хозяева чувствовали это, поэтому заполнили его добротными, практичными и вечными вещами, заявляющими своей решимостью о незыблемой беспросветной мрачности его сменяющихся хозяевах. Он был уместен для жизни одинокой, угрюмой натуры, кем и являлся по сути нынешний Хранитель. Завораживающее спокойствие дома разрывали клокочущие всхлипы, дом, кажется, затих еще сильнее стараясь подавить необычный шум и оглушая звонкий плач своей немотой.

– Возьмите стакан с водой! – повелительно сказал Хранитель и протянул ей его. – Или мне придется вылить его содержимое вам на голову – предупредил он ее.

С опаской посмотрев на него, она забрала стакан, и, сделав глоток, была атакована забежавшим следом за ними котенком. От испуга, девушка выронила стакан и тот вдребезги разлетелся, ошарашив грохотом кота, от страха когтями раздирающего портьеру и рывками забираясь на потолок.

– До чего ж вы оба шумные – заметил Хранитель и снял ощетиневшееся животное. – Иди к своей хозяйке, она у тебя сегодня разбушевалась не на шутку. – Кот мяукнул и крепко впился когтями в его рукав.

– Он не мой. Бежал к вашему дому. Поблизости где-то живет, – проговорила она и не стала забирать кота.

– Здесь граница города, кроме меня здесь никто не живет. Потерял кто-то из приезжих, скорее всего – уточнил он, пытаясь выбраться из когтистых лап.

– Но далеко он не мог уйти! Мал еще. Может кто-то бросил его проезжая мимо – мудрила она.

Хранитель пожал плечами, зная что это невозможно, но разъяснять ей ничего не стал. Город был достаточно изолирован, скоростная магистраль была единственным сообщением с внешним миром, условным, потому что в самом городе автомобилей и соответственных для них дорог не было. Дороги были гужевые и пешие. Возможно, в городе заботились об экологии или на то были другие причины, никто в городе не собирался рассуждать об этом, все жили по установленным правилам. Несмотря на труднодоступность, отдаленность и изолированность города, потоки и миграции людей в нем были колоссальные. Каждый день приезжали люди, кто-то мимоходом, идя дальше, а другие шли на мост через реку и ждали у дороги проход к дому Хранителя, чтобы получить ключ временный или постоянный, чтобы уйти или остаться. Откуда приходили люди, куда уходили, никто не ведал, никто и не хотел знать. Таков был уклад города, таков порядок и жизнь людей – и всех живущих в нем он устраивал. Он ничего не сказал ей про город. Девушка хоть и получила ключ для пребывания в городе, но не соответствовала для жизни в нем. Уж слишком она была мятежна, беспокойна и испугана. Он видел много таких, они не шли дальше и не задерживались в городе надолго, возненавиденные всеми, они уходили в свои прошлые жизни – навсегда, а кто-то нет. Он посмотрел на девушку, и почему-то волна ненависти заранее всколыхнулась в нем.

«Не задержится долго! – зло подумал он и, сопроводив ее из дому, приказал помощнику отдать ей брошенную коробку с ключом, а сам вернулся в дом и опустошенный упал в кресло.

В комнату вошла женщина и, неодобрительно посмотрев на беспорядок, подняла осколок.

– Вернулась? – с усмешкой произнесла она и все осколки объединились в только что разбитый стакан, а вода на ковре исчезла.

– Мне не нравится этот стакан, давно мечтал его выбросить – ушел он от ответа.

– Выбрось, – твердо сказала она.

Хранитель усмехнулся и поднял стакан: – Не могу, не так-то просто выбросить то, что никогда не разбивается. Меня угнетает его идеальная бесконечность. Тебе не кажется странным, что он постоянно есть? – задал он тревожащий его вопрос.

– Ах, вот в чем дело, совсем не в стакане! Выброси эту глупость из своей головы! Не нравится вещь, отдай ее.

Хранитель покачал головой: – Все повторится. И другой будет такой же! Ты же знаешь об этом?

– Ты не разбивай, не проверяй ничего. Такова жизнь цельная и вечная, череда спокойствия и постоянства и другой нет и быть не может. Из-за нее у тебя такие мысли? Она чужестранка, другая, ей нет дела до нашей жизни здесь. Она постоянно уничтожает все, и делает это не впервые , не правда ли. Ее вред был бы не восполним, если бы жизнь менялась. Ты хотел бы, чтобы она ушла навсегда! – она говорила за него, заполняя его логичные пробелы, он воспротивился.

– Нет, я не хочу, чтобы она уходила! – рассердился он.

– Хочешь. – Твердо уверяла она. – Чтобы ушла или осталась навсегда. А не эта повторяющаяся непонятная бесконечность. Не так ли?

Он выдохнул и посмотрел в окно. За окном росло дерево, усыпанное белыми цветами.

«Середина весны – олицетворение новой жизни! И мне, кажется, повезло наблюдать жизнь именно в это мгновение, следить за цветением этого дерева, видеть жизнь в ее взрослом состоянии, в тот момент, когда роста уже нет, и, кажется, все остановилось. Но все не так, дерево плодоносит, отдает лучшее и забирает худшее, живет каждый день, подчиняясь кружению звезд, и когда-то умрет, дано ли мне это увидеть? Может быть и нет. Но неужели нужно увидеть и пережить все? Или замкнуться в монотонности взрослого и ждать неизбежную старость? Искать смысл жизни и причину бытия?»

Нет, он хотел бы наблюдать те мгновения, которые доступны ему, жить, замечая жизнь, не обращая внимание на цикличные повторы мира, монотонную серость привычного и безысходную непонятность существования. Он наслаждался осознанием восприятия себя, как часть мгновения бесконечной жизни, и был счастлив наблюдать движение жизни, и был готов принять умирание, как путь к рождению нового человека. Но он не понимал, почему девушка, пришедшая который раз за ключом, исчезает и возвращается вновь, бесчеловечно, каждый раз умирает в этом городе, а потом снова появляется на его границе, полная сил и здоровья, несущая мятежный дух непонимания и разрушения. Он понимал повторения бытия, но не мог принять хаотичную цикличность ее появления. Мгновения ее жизни были так отличны от человеческих и заставляли усомниться в правильности происходящего

«Как долго он не обращал внимание на устойчивость его мира?» – Он же совсем недавно определил, что стекло здесь вечно.

– Я не хотел бы об этом говорить. Зачем ты пришла? – встрепенулся он.

– Поддержать тебя? Ты ничего не рассказал ей? – спросила.

– Нет, и не собираюсь, прошу не вмешивайся в мою жизнь, – раздраженно проговорил он. Не приходи, когда тебя не просят, – грубил он ей.

– Расскажи ей, пока она снова не наделала глупостей – предостерегла женщина

– Бесполезное занятие, она уже начала. Я устал рассказывать, сколько можно.

– Пока не вспомнит – давала она свои бесконечные советы. –

– Не могла бы ты уйти – устало произнес он. – У меня еще много работы.

– Я пришла за котом – проговорила она и взяла на руки старого облезлого кота, приковылявшего к ней, котенок бежал вдогонку и замяукал в ногах, просясь на руки.

– Он мой, – глухо выдавил Хранитель, – Забери котенка, у меня нет желания возиться с ним. – Женщина усмехнулась. – Мучайся, тебе полезно, не будешь думать о смысле жизни – и, прихватив стакан со стола, собралась уйти.

– А стакан чем не угодил? – возмутился он.

– По той же причине. Хотя, все что не нужно мужьям, забирают бывшие жены, таков закон. Расскажи ей все. – Снова влезла она.

– Я тебя услышал! – отчеканил он. – Спасибо за совет. Прошу не приходи без приглашения.

Она ничего не сказала и тихо вышла из дома. Давно став советником, она наведывалась к нему в самые трудные минуты, откуда она узнавала о его проблемах, он не знал, но он и не спешил узнавать об этом. Ее словам он не придавал большого значения.

« Что ж, Юнна вернулась! Надолго ли? Неважно. На этот раз все будет по другому, он не будет видеться с ней, что бы с ней не происходило, его не взволнует ее судьба. Его решимость придала ему бодрости и он успокоенный вернулся к своим обязанностям. Дело Хранителя расселить новоприбывших, тех, кто задержался в городе, и раздать ключи представителям семейства.

ПРОХОЖАЯ ГЛАВА 2

Юнна рванула в обратный путь, чуть касаясь земли, она спешила к отцу, так опрометчиво оставленного одного в столь неприятном месте. Мешая неспешно прогуливающимся, а то и чем-то занятым людям, она, наконец, добралась до него. Отец понуро опустил голову и сидел на том же месте, а их лошадь вольготно разгуливала по клумбе и подъедала, оставшиеся цветы.

– Пап, цветы! – вскрикнула она. Он вздрогнул и, вскинув голову, посмотрел на нее, поднялся резко и от неожиданности снова сел.

– Ой, прости, ты спал? – ласково приобняла она растерянного старичка, а потом решительно направилась к лошади.

– Она уничтожила всю клумбу! А ну, поди отсюда, шалая голодранка. Нам еще попадет за тебя теперь. Зачем мы взяли лошадь? – возмущалась девушка и со всей силы хлестанула ее ладонью. Лошадь даже глазом не повела. Зато Юнна отбила себе всю ладонь. Согнать ее с цветника не было возможности, ее настырная в поедании морда, не обращала никакого внимания на них.

– Осторожно, она может лягнуть! – распереживался отец, оттирая испарину со лба. Он ужасно боялся лошадей, и их длительное путешествие оказалось для него огромным испытанием. Но правил он отлично, только с лошадью, вот беда, так и не примирился.

– Как ты сходила? – спросил он и тут же отвлекся, с кем-то поздоровавшись, ему так понравилось, что он без передышки начал здороваться с каждым.

– Пап, ты лучше спроси адрес! А я с лошадью управлюсь – крикнула ему Юнна, отдав коробку. – Только попробуй меня укусить! – боролась она с настырной лошаденкой.

Отец с опаской взглянул на противоборствующих и открыл коробку. На белой подложке лежал ключ, скрепленный, булавкой, а на внутренней стороне коробки был выгравирован адрес.

– Здесь адрес, Юнна! – обрадовался отец, но не решился вмешиваться в ее лошадиные разборки и стал выискивать кого-нибудь себе в помощь.

– Будьте любезны!– обратился он к проходящей женщине. – Где нам найти наш дом? – протягивая коробку с гравировкой, спросил он.

– Недалеко! – быстро сориентировалась она. – Давайте провожу, мне по пути! – предложила она.

– Кажется, наша лошадь не уйдет пока не съест всю растительность – опечалился отец.

Женщина усмехнулась, она казалась моложе издали, чем была на самом деле. Рассмотрев ее вблизи, Юнна увидала глубокую старуху.

– Отец, мы сами справимся – решила не нагружать ее лишней заботой.

– Нет, Юнна мы не дойдем сами, думаю нам стоит довериться этой почтенной женщине – безоговорочно решил отец. Юнне пришлось согласиться, но что делать с лошадью она не знала.

Старуха подошла к лошадке и нежно потерла ей морду: – Она не любит, когда ее хлещут, дайте ей лучше яблок. -И забрав вожжи , вывела ее на дорогу: – Пошли домой, хватит фыркать.

Лошадь уткнулась носом в шею старухи, недоверчиво взглянула на Юнну и гордо отвернувшись пошла за старухой.

– Обращение ей мое не нравится, она бы слушалась еще! – подхватив под руки отца она потащила его за повозкой. – Может мы уже сядем в повозку и поедим? – спросила Юнна.

– Не нужно, здесь близко! – пообещала старуха и провела их по узким извилистым улочкам целый час.

«Наглая врунья!» – подумала девушка. – Очень близко! – с сарказмом сказала она. – Разве вы не торопитесь? – захотелось ей спровадить обманщицу.

– Юнна, ну что же ты? – пожурил ее отец, услышав гневные нотки в ее голосе – Нас так выручили!

– Мы бы сами доехали, не сомневаюсь, быстрее! – не стесняясь, обвиняла ее девушка.

– Я не тороплюсь! У меня вся жизнь впереди – изрекала дряхлая старуха. – Тем более помогать другим – моя прямая обязанность.

– Вам нужно обязательно зайти к нам на чай! – добродушно пригласил ее отец.

– У нас нет чая! – крикнула Юнна- Нет ничего, мы только что приехали и не знаем что нас ждет на новом месте – вразумляла она беспечных стариков. – Приходите к нам в гости, когда мы устроимся на работу. Спасибо вам за помощь! – Корректно, отнекивалась она от приставучей старухи.

– В домах есть все для жизни на первое время! – вспомнила женщина – Но вы, конечно же устали, я не буду вас беспокоить – вежливо отговаривалась она.

– Тогда тем более к нам на чай! – воскликнул радостный отец. – Мы не устали, не правда ли Юнна? – беззаботно и весело игнорируя нежелание дочери общаться с их провожатой дальше.

– С удовольствием! – согласилась пожилая дама, указала на дом, к которому они только что подошли и легко впорхнула на крыльцо, ожидая, когда ей отворят дверь.

– Нам бы сначала подумать, куда лошадь девать! – раздражалась девушка.

– Здесь у каждого дома загон, машин то нет, а лошади в цене и почете! Он наверняка за домом, обойдите дом то, вы молодая справитесь, – говорила она, увлекая отца девушки на крыльцо.

Юнна устало поплелась, уводя лошадь. Та по дороге все же куснула ее в плечо.

– Что за противный день! – бурчала она в сердцах, собираясь еще раз шлепнуть лошадь за причиненную боль, но передумала и погладила ее, та благодарно фыркнула и дала Юнне себя распрячь. Девушка завела ее в стойло и тщательно, протягивая время занялась ее чисткой.

«Надеюсь, они наговорятся вдоволь, когда я вернусь и она уйдет»

Ее надежды не оправдались, старуха с отцом весело тараторили, успевая прихлебывать чай и не собирались прекращать свою насыщенную беседу.

– Вернулись уже! Как вы быстро! Не мешало бы лошадь почистить – Юнна угрюмо рявкнула свое неучтивое «уже» и старуха, расплывшись в похвалах, отправила ее в душ. Ничего обиднее она не терпела никогда в жизни. Она стояла с серьезным, угрюмым видом, сверля отца настойчивым взглядом, но тот настолько был поглощен беседой, что во всем соглашался со своей собеседницей и, увязнув в приятном разговоре, не обращал внимание на грозные взгляды дочери.

«Как от нее избавиться? – мучительно решала Юнна и, не подумав следовать наставлениям гостьи, и даже ради приличия не собиралась разглаживать недовольные складки, залегшие основательно между ее бровями – Что за настырная старушенция?»

Старуха была намного старше отца. «Но может в ее обедненных от склероза извилинах блуждают романтические надежды?» – Юнна усмехнулась придуманной догадке, надеясь, что это не так. Гостья учтиво наполнила для нее чашку и Юнна еще больше почувствовала себя лишней.

– Скоро уйду! – протяжно заголосила старуха – У меня столько забот, не преувеличиваю, нет свободной минутки – Юнна в сомнении закатила глаза – А еще правнучка, ждет меня с минуты на минуту. А ей всего восемь ее нельзя надолго оставлять одну, набедакурит, накуралесит. –Юнна не верила ни одному слову и льстиво улыбалась. – Фантазерка невозможная, живет на каникулах у меня. – А вот до этого девушке совсем не было дела, да и узнавать о личном неприятной старухи совсем не собиралась, поэтому допив чай, Юнна быстро ретировалась, оставив ничего не заметивших стариков. Она спустилась через час, но и тогда старуха не ушла: – Мне так нравится ваш дом, он новый и здесь еще свеж запах краски.

– Мой отец тоже устал и хочет отдохнуть. – Возмутилась она, готовая силой вывести ее из дома.

Старуха собрала посуду и быстро засеменила с ней на кухню.

– Да поставьте вы на место нашу посуду, мы сами справимся! – выходила она из себя, отец слал ей примирительные взгляды, но она нарочно игнорировала их.

– Выгляните в окно! – прибежала проворная старуха, увлекая отца к окну. – Вы только посмотрите на эти молодые, некрепкие деревца. Они здесь недавно, посажены для вас чей-то заботливой рукой. Они будут расти всю жизнь, может и не только для вас. Но вы в полной мере ощутите их рост и расцвет. Как вам повезло с новым садом неправда ли? – Юнна не разделила ее восторгов, она противилась столь неуместному вторжению в ее жизнь, а отец ничего не понял, он вдохновенный поддакивал и с любопытством смотрел в окно. – Кому-то достанется взрослое дерево, – продолжила она – которое уже подчинено земному движению, бесконечному круговороту природы и времени и, созерцающий его заскучает в повторяющейся рутине и вдруг подумает, что жизнь бессмысленна. Глупец! Эгоист! Отчаявшийся философ! – она с досадой покачала головой. – Но не вы! Ваш сад не даст вам! Он когда-нибудь зацветет над вами и укроет своей прохладой и подарит свои плоды. – Она жила в своих мечтах и радостно предлагала их тем, кому они не нужны сейчас. – А вы вспомните его юным и незрелым и ваша будничность никогда не настанет. – Она верила в это с такой силой, будто бы не раз ощутила прохладу выращенного собственноручно сада. – А если все же настанет! Пройдите этот путь заново и высадите еще один сад и наблюдайте и смотрите и поймите, что жизнь не повторяется, что она рост и расцвет и бесконечность. Деревья живут дольше нас им от этого проще всегда цвести весной и умирать с шершавой корой совсем еще зелеными. – Она всматривалась в этот будущий прекрасный сад, любуясь молодыми нескладными деревьями. – Будьте немного деревом! И не задумывайтесь над скукой дня, хотя – она всплеснула руками – кажется, это может волновать только стариков или тех, кто отчаялся.

Юнна была настолько уверенна, что ее жизнь всегда будет яркой и неповторимой, что не считала нужным обращать внимания на слова заговаривающейся старухи.

«Пустая болтовня! – подумала она, но все же, с жалостью взглянула на женщину. – Ладно, потерплю ее немного, ей совсем не хватает общения».

– Пойдемте допивать чай – смилостивилась Юнна и старуха подхватила ее под руку и довольная пошла рядом.

– Я вообще-то все уже прибрала! – Радостно сообщила старуха и снова начала трещать с отцом без остановки.

Да, она много рассказала им о городе, его укладе и о бытующих в нем правилах, но уставшая Юнна терпела ее из последних сил, тем более старуха все свое чрезмерное внимание уделяла отцу девушки.

«Да, что ж она так вцепилась в него?»– Мой отец, женат! – вдруг яростно вмешалась она в разговор. Отец покрылся красными пятнами, а старуха взахлеб расхохоталась.

– Родная моя, вы серьезно, подумали? – старуха набрала воздуху и с легким подвыванием, завершающим ее хохот проговорила. -Давно я так не веселилась! У вас дар! Мне столько лет, что я подумываю как бы не развалиться, а вы меня замуж выдаете? – и она рассмешила отца. – К слову, и я не свободна, простите за отказ! – смеялась она без остановки. – А вы вот как? – вдруг серьезно спросила она у нее.

– Еще не замужем – сказал отец.

– Наверное, из-за вашей бестактности и самоуверенности! –посмеялась она, решив придраться.

– По себе людей судите, навязались к нам в гости! – выплеснула свою обиду девушка, отец пытался вставить слово, но две неугомонные женщины уже рассердились.

– Покиньте наш дом, пожалуйста, мы не готовы были принимать гостей, тем более тратить на них пару тройку часов своей жизни. Имейте совесть! – она подхватила старуху под руку и настойчиво повела ее за дверь. – Всего хорошего! – вытолкнула она ее и захлопнула дверь.

– Дорогая, ты бессердечна! – поругал ее отец и бросился к двери.

– Приходите к нам на чай, Эвианн! – орал на всю улицу отец. – Не обижайтесь, молодые такие нервные.

– Приду! Радостно отозвалась не пробивная старуха.

– Откуда она нам на голову такая свалилась? – распылялась в возмущении девушка. Давай не будем заводить здесь знакомых? Мы же уедем скоро! – и, поцеловав отца, поднялась наверх.

ПРОБЕГАЯ исхоженными тропами________________________________________________ГЛАВА 3

Эвианн растеряно отряхнула пыль с рукава своего просторного платья и, нацепив, самую безрассудную из своих улыбок поспешила домой. Город был знаком и исхожен ей до самой тайной и незаметной тропки, многие она проторила сама, вопреки человеческой линейности, понаделав в округе тропы желания. Сегодняшний день начинался с обещания многочисленных забот, но чужестранцы, явившиеся в город, принесли волнения и тревоги, а предательская память подмечала повторяющиеся события, предрекавшие ее долгое одиночество. Пробегая знакомые улочки, медленно она никогда не умела ходить, она раздаривала улыбку и приветствия всем встречным: «Здравствуйте, добрый день!» – твердила не переставая она, и если новоприбывшие могли посчитать ее сумасшедшей, то только сегодня, в свой первый день в городе, завтра же они, как и все местные обитатели будут с улыбкой узнавать ее и здороваться в ответ. Добежав до дома, она рухнула на крыльцо и ее уставшие щеки облегченно осели в привычный овал, который от неожиданности нервным тиком отпрыгнул на левой щеке, брови сдвинулись напряженно в угрюмую складку, а руки безвольно упали от набежавшего бессилия. Ей захотелось спрятаться, исчезнуть, закрыться в доме на все замки и никогда не отпирать дверь. Но, посмотрев на свой уютный, сросшийся с ней каждой ветхой царапиной дом, который улыбался ей, точь-в-точь как она: прилипшей, неизменной улыбкой, выпучив свои добрые, но такие несчастные прямоугольные глаза и с ужасом ожидал, что она вдруг решит сделать его своим убежищем – она передумала. Старуха улыбнулась ему по старой дружбе и, всхлипнув, быстро-быстро пошла от него прочь, туда, где пряталась в детстве. А дом, улыбаясь, поник под тяжестью набежавших на него туч. Она уже не шла, а бежала, углубляясь все дальше, в непроходимое поле из зарослей непролазной травы, все дальше, в лес, к тому тайному укромному месту, охранявшие ее детские тайны. Она так давно не была здесь, что память порой подводила ее. Наконец, она нашла. Дерево с густыми ветвями до самой земли, с дуплом-пещерой в массивных корнях, торчащими над землей, выметенные ветром и огрубевшие от времени. Старушка обрадовалась и неловко забралась под корни. Кажется, она больше не помещалась здесь, скрючившись протискивалась она. «Хоть, запах остался тот же!» – одуряющее мокрого дерева, сырого и мягкого от мха, наросшего на него. Прильнув к своему детству, она расплакалась от тяжкого знания своего безвременья.

Одно, лишь одно всегда оставалось для нее загадкой в ее упорядоченной, придуманной жизни.

– Когда ты вернешься? – сдавленно шепнула она, зовя прошлое.

И светлое лицо, заглянувшее в пещеру вскрикнуло от удивления.

– Бабушка! Что ты здесь делаешь? Ты все испортишь! – опечалилась девочка.– Прости, я нечаянно! – улыбалась старая женщина, шмыгая и утирая рукавом распухшие веки.

Прошлое отозвалось по ошибке, а может быть нарочно, прислав не того человека. Девочка смущенно переступала и украдкой посматривала по сторонам, не замечая слезливого вида бабушки.

– Как ты нашла? – запально негодовала она. – Теперь придется искать другое укрытие. А это было самое лучшее, самое тайное из всех мест в мире. А ты? Следила за мной? – подозрительно уставилась она ей прямо в глаза.

Бабушка улыбнулась: – Нет, и я пряталась здесь в детстве, – добродушно оправдывалась она, пытаясь выбраться из тесной конуры.

– Не может быть! Это мое место! Здесь миллионы лет никто не ходил! Да ты даже не умещаешься там! – обижалась девочка

– Я больше не буду Ава, – мирилась высвободившаяся из темноты старушка.

– Ты ревела что ли? – вдруг звонко проголосила девчонка – Бабушка, ты чего?– удивилась она.

– От досады, что больше не помещаюсь под дерево – шутила бабушка, рассмеявшись и сжав внучку в объятьях.

– Ба-а-а! – воскликнула она – Ты смела все мои сокровища!

– О! – испуганно подхватила старушка и наклонилась к пещере. – Что там у тебя? Крылья бабочки, камни, сухой улей, сено какое-то, а это что, боюсь спросить? Лапки саранчи! – спохватилась она. – Ава, зачем? – округлила бабушка глаза.

Ава взглянула на свою пещерку и, вспыхнув гневным румянцем, сморщилась и набросилась на бабушку словами: – Это не лапки саранчи! Не лапки. Это была самая настоящая сухая саранча, я ее вчера нашла. А ты, ты! – захлебывалась она в негодовании – Все разломала. Зачем ты сюда пришла? – грустно пробурчала Ава и юркнула в пещерку старательно раскладывая свои бесценные находки. Бабушка опечаленная стала выбираться из тайного убежища заросшего высокой сорной травой. Проложенную тропинку она так и не нашла, поэтому продиралась заново, ворча себе под нос о несправедливости времени, захватывающим себе все остатки былых воспоминаний. «А жалким отжившим старухам, даже некуда деться. Дома сиди, прозябай, трясись от страха, мучайся, нет тебе успокоения Эвианн. Нет тебе больше места. Смотри, как уходит твоя жизнь с сухими глазами, с закрытыми устами и каменным сердцем» – ворчала она себе под нос.

Что за бесполезная старушечья доля? Все знать и ничего не суметь сделать.

Кто-то тронул ее за локоть, получив оглушительный вскрик в ответ. Ава шла следом.

– Да я чуть от страха не умерла! Предупреди сначала, прежде чем хватать, – стенала она.

– Ты домой, что ли идешь? – пропустила она все мимо ушей.

– Да, домой! – и продолжила свой путь, усердно ломая руками и ногами стоящие перед ней травы, не забывая при этом ворчать о невоспитанности молодого поколения.

– Я так и знала!– весело пробормотал ребенок, начиная помогать бабушке пробираться сквозь траву. – Ты дорогу знаешь, куда идти? Ориентиры там какие-нибудь? Мох, звезды? –перечисляла маленькая неуважуха.

– Да мне здесь каждая тропа знакома, – Фыркнула бабушка – а ты про звезды. Где они? День же – и бабушка даже остановилась и посмотрела в чистое синее небо. – Звезды они… – она хотела сказать ночью, но внучка переговорила ее.

– Блестящие! – сказала Ава и двое затерявшихся в траве смотрели на внезапно появившееся ночное небо. Звезды тихо мерцали в вышине и готовы были сорваться в ту же секунду, лишь бы исполнить их желание.

– Только ночью – прошептала бабушка и яркое солнце разорвало небо, на мгновение ослепив странников. Старуха продолжила свой путь.

– Скучная ты бабушка! – набычилась девочка, а старуха срывая с платья цепкий пырей говорила : – Не совсем еще, раз по пещерам, да по полям непроходимым расхаживаю. Не сердись, – успокаивала она – В мире порядок такой: День – днем, ночь – ночью.

– Не правда! – опустошено крикнула она. – Ты заблудилась! – еще громче.

Старушка обернулась и рукавом оттерла потное лицо:– Так что ж ты молчишь? Еще дорогу мне расчищаешь?

– Да десять минут уже твержу тебе – юлила она.

– Ох, негодница, старуху в степь, а сама про звезды вещает. Куда ж я иду? – покрутилась она по сторонам, всматриваясь.

– На речку, бабушка – рассмеялась Ава. – Пойдем, выведу тебя, – и она взяла ее за руку, а старуха доверилась всезнающему детству.

ПРОГУЛКА под дождем__________________________________________________________ГЛАВА 4

Лил дождь, а весь город неустанно трудился и, казалось, не замечал столь досадной мороси. По улицам прогуливалось много народу. Издали они казались все одинаковыми, но пытливый взгляд Юнны высмотрел суетные выражения их лица. Усталость ее как рукой сняло, она непременно решила выйти на улицу, поближе повсматриваться в прохожих, а заодно и шляпку купить, чтобы соответствовать, в полной мере, здешним традициям. Зонта в доме не оказалось, но кто-то бережной рукой уложил в шкаф разноцветный ворох дождевиков, схватив желтый, она отправилась гулять, радостно улыбнувшись летящим каплям, ленивого, взъерошенного дождя.

Веселость ее так же быстро прошла, как и появилась, то ли от промозглого ветра, то ли от зябких, тоскливых лиц вокруг. Она незаметно вглядывалась в чужие думы и чем больше, тем чащей казалось, что люди, встреченные на пути, ей знакомы, настолько, что о каждом она может что-нибудь рассказать. Юнна отгоняла эти мысли и сосредоточенно всматривалась в вывески, стараясь не пропустить магазин шляп. «Нужно было все же поинтересоваться у старухи!» – корила она себя за позднюю догадку. Навстречу шла женщина, она единственная из всех улыбалась, несмотря на дождь и унылость дня. Юнна радостно зашагала к ней на встречу, собираясь спросить: «где магазин?»

– Простите, вы беременны? – вдруг ни с того ни с сего ляпнула она и тут же осеклась, не поверив самой себе. – Ой, простите….

– Да, спасибо! –не обиделась женщина – Как вы узнали? Я сама только что узнала! – на душевном подъеме изливая с радостью свою тайну. – Правда я могу кричать об этом целыми днями! По мне наверное заметно! – она с беспечной легкостью доверилась незнакомке, а Юнна испугалась своей неожиданной проницательности и отговаривалась что есть сил: – Вы просто светитесь! Но вообще-то я хотела спросить про шляпную!

– О, вы хорошо сделали, что не пошли в центральный магазин, там сегодня столько приезжих – Юнна поддакивала ей, совершенно не собираясь разъяснять ей о своей незнании города. –И вы, наверняка, приехали сегодня! – догадалась она. – Вот видите, ни одна вы такая прозорливая! Вам о-б-я-з-а-а-ат-е-льно нужен головной убор – растянула она. – Вы же женщина! –Юнна хмыкнула, заставив беременную настороженно поглядеть на нее. – Здесь неподалеку есть отличный магазин, не хуже центрального. И там простор, выбирай что понравится. Всего хорошего! – быстро проговорила она, собираясь также быстро убежать, но ахнув, от пришедшей в голову мысли передумала: – У вас же нет работы!

– Да, я ищу! – смущенно пробубнила Юнна.

– Не волнуйтесь, вам продадут шляпку в долг или забегите по пути в любую лавку и предложите там свою помощь. Обычно дела там небольшие, отнести что-нибудь, принести. А ваша услуга пойдет в счет шляпки.

Юнна растерялась, не совсем понимая, о чем ей говорила женщина, но та уже довольная, зашагала прочь, тут же позабыв о приезжей.

«И откуда я узнала? – мелькнуло у нее в голове. – Может она сумасшедшая?» – ужасалась Юнна, перепрыгивая лужи. Дождь давно закончился, и лишь она одна шла в дождевике, а местные давно скинули их на крючки в ближайшие магазины. Вдоль тротуаров раскинулись уютные домики с мозаичным картинами и кованными перилами, балконами и вывесками. А по большой дороге неспешно проезжали гужевые повозки и велосипедисты, доверху заставленные разными коробками. Сдобный теплый воздух булочной вырвался на улицу, завлекая все попавшие в его плен носы. Нос Юнны, едва уловив запах свежевыпеченного хлеба, тут же расширился от удовольствия, пригвоздив девушку к месту.

Ава без умолку болтала о происшествии случившимся у моста Хранителя и выясняла, не из-за новых ли приезжих так грустит бабушка.

– Почти половина просителей упала в воду и движение остановилось, а потом Хранитель оставил просителей и прекратил раздачу ключей, представляешь! Все из-за неуклюжей чужачки! – делился впечатлениями дня ребенок.

– В нашем городе всегда бунты! – спокойно смеялась бабушка.

– Да, но не во время раздачи ключей! – убежденно говорила девочка.

Бабушка усмехнулась: – Кажется, она всего лишь немного изменила порядок вещей: поменяла день с ночью! – припомнила она ей.

– Ну при чем тут это? – негодовал ребенок – Никто и не заметил. Да и в мире полно мест где нет дня или ночи.

– Но не у нас! – строго напомнила бабушка и, похлопав ее по спине, простила. На нос ей спасаясь от поднявшегося ветра опустилась ярко-красная божья коровка.

– Бабушка, ты цветочек! – рассмеялась девочка, подставляя палец к уютно усевшейся коровке.

– Давно пора! – сказала бабушка, скосив глаза на кончик носа. Божья коровка переползла на ладошку, но увидев горящие счастьем глаза, испугалась и улетела.

– Вернись! – крикнула Ава и со всей прытью упорхнула вслед за ней.

– А как же я? – удивилась Эвианн, но, присмотревшись, увидела вдалеке знакомую тропинку.

«Заплутала в родном лесу! Надо же до чего можно дожить!» – бодро хихикнула она и встретилась лицом к лицу с сильным косым дождем, изрядно окатившим ее спереди и промчавшимся мимо. Вытерев руки о подол платья, она зашагала к дому и дождь появился снова, но уже мелкий, моросящий, мурашковый. Появился, чтобы ей не скучно было идти одной. И верно, как только она вошла в дом, он прекратился.

ПО ПУТИ в шляпный__________________________________________________________ГЛАВА 5

Юнна зашла в булочную, заметив вешалку у входа с разноцветными дождевиками, она сбросила с плеч свой. Нет, она не была голодна, да и денег у нее не было, она зашла разузнать про работу по совету женщины, да и просто посмотреть. Приятно работать там, где хорошо пахнет, правда она толком ничего не умела делать и не представляла на что могла сгодиться.

Булочная была просторная, заполненная хлебами и батонами сверху до низу, соседствующая с прилавком пекарня пылала от жара и горячий воздух плыл. Разгоряченные пекари, только и успевали формовать плюшки, ставить и вынимать их из печи. Вдруг, открылось большое окно и оттуда белыми плотными клубами рванул холодный танцующий пар, быстро рассеивающийся по раскаленной пекарне.

– Принимай! – крикнул пекарь и передал в окно короб уже подостывшего хлеба, который тут же сгрузили в повозку и окно закрылось. Булочница выкладывала пирожки на прилавок и освободившись спрашивала: – Что вам подать? – также она обратилась и к Юнне.

Девушка вздрогнула от неожиданности, не заметив, как подошла ее очередь: – работа – неуверенно произнесла она.

– Что? Работа вам нужна? У нас нет, – проговорила громкоголосая булочница

– Извините! – вежливо просила Юнна – Мне сказали, что я могу спросить об услуге в любой лавке. Попробую в другой!

– А, дел у нас всегда полно! – встрепенулась она и, схватив бумажный пакет, положила туда багет, хлеб и разных пирожков. – Отнесите хлеб господину Олдерману, он старик, одинокий, но ходит старается, правда обижается на весь свет и запирается в доме. Неделю уже не выходил, а у него хлеб закончился, да и суп бы ему отнести. Вчера ходила не пустил, сказал приходи, как хлеб закончится. Вот адрес, это над нами, дом обойти со стороны двора, может повезет откроет вам, а то сидит там голодает, бедолага. – Она протянула бумажку с адресом и пакет. – Да, зайди еще в столовую, в соседнем доме, возьми суп, скажи для господина Олдермана, они знают. Как придете к нему, если впустит, спросите, что купить, напишите список и в бакалею отдайте, вечером кто-нибудь занесет ему продукты. Пусть не хандрит и делает зарядку! – Юнна растерянно уставилась в листок: – Сама не могу! – продолжала булочница, не успеваю, да и Эвианн сегодня не пришла, обычно она к нему ходит.

– Простите, – не знала как спросить Юнна – мне сказали, что за оказанную помощь я могу купить шляпку, вы дадите мне расписку? – смущенно спрашивала Юнна.

– Ой, да что вы, какие расписки, скажите, что оказали услугу господину Олдерману, а попутно булочной и столовой и вам поверят на слово – простодушно уверяла она.

– Но я могу не сделать! – переживала Юнна. – Как вы можете доверять мне?

Она махнула на нее рукой: – Не сделаете, все узнают, тут же! Город у нас не такой большой как кажется. Да и вы не станете обманывать, у вас же нет дохода – Юнна не стала допытываться до причин такой безалаберной простоты и быстро вышла из булочной и попала под струи набежавшего вновь дождя. Вспомнив про дождевик она вбежала назад, но ее дождевика не оказалось на месте, на вешалке расположились все цвета радуги, но ее желтый пропал.

– Где мой дождевик? – возмутилась она так, чтобы все слышали.

– Берите любой, они не подписаны! Здесь так принято,– сказал кто-то из покупателей

Юнна недоверчиво искала глазами высказавшегося: – Что, простите? Я не могу надеть чужое – Люди странно поглядывали на нее, она осеклась, не собираясь ни с кем вступать в ссору, но все же решив, добиться справедливости: -А никто не боится что у меня может быть кожная болезнь или на худой конец вши или грипп? – запугивала она их, надеясь, что кто-нибудь ее поддержит в стремлении сохранить личные вещи.

– Вы, приезжая, конечно, но фантазии ваши зашкаливают – посмеялся кто-то. – В нашем городе нет болезней, мы их победили, уже давно, тем более паразитов! – Кто-то откровенно смеялся над ней.

Лицо Юнны раскраснелось, а уши зажгло от возмущения: – Неужели все? Даже неизлечимые? – упорствовала она.

– Да, – спокойно сказала булочница и продолжила свое дело.

– В городе есть люди, которые считают себя больными, но это старики или дети, или особо впечатлительные, их мало, и они проходят лечение в пансионате, и больше и не думают о болезнях – рассказывал ей освободившийся покупатель. – Если вы впечатлены от болезней, то и вам стоит посетить здравицу.

– Хорошо! – резко оборвала его Юнна – Можно одолжить зонт у кого-нибудь, не знаю, как не замочить пакет с хлебом – Грубо попросила она.

– Вы под дождевик спрячьте пакет, зонты слишком тяжелые, а дожди у нас непредсказуемы.

Юнна в спешке накинула чужой дождевик и, раздраженно спрятав пакет, побежала в соседнюю столовую. Она была зла и угрюма, пытаясь унять раздражение и быть вежливой, она все же слишком резко попросила суп для господина Олдермана и чуть не опрокинула его тут же. Продавщица любезно не замечала ее нервозности и передавала свои доброжелательства старику. Дождь закончился, а Юнна и не вспомнила про дождевик, оставив его на крючке в столовой. Было свежо и лужно, а господин Олдерман жил над булочной с входом со двора. Девушка ринулась огибать дом, намереваясь побыстрее закончить с услугой. Влетев по лестнице, она остановилась перед дверью отдышаться и постучала. Дверь отворили сразу, старик собирался на прогулку и полностью разодетый для холодного дня встретил ее в одном ботинке с воткнутой в него обувной ложкой. Открыв ей двери, он продолжил свое нелегкое занятие, выдергивание ложки.

– Давайте, помогу! – сжалилась Юнна, наблюдая за тщетными усилиями старика.

– У меня еще есть силы! – сердито оттолкнул ее руки старик. – Хлеб принесли? – буркнул он.

– Да, хлеб и суп! – неуютно толклась она в прихожей.

– Иди, разогрей, раз уж пришла! – и он, наконец-то с кряхтением вытащил ложку из ботинка. На лице его заиграла торжественная улыбка и он, постучав ложкой по ботинку принялся за следующий.

– Но вы же уходите? – спросила неуверенно она, не зная что делать. Старик, не обращая внимание на ее растерянность, боролся со вторым ботинком: – Чего непонятно? Сначала поем, а потом на выход, – настаивал он на своем. – Что, в обуви нельзя? – справился он со вторым ботинком и потопал прямиком на кухню. Девушка рванула следом, торопливо обыскивая ящики и мельтеша перед его глазами, в поисках нужной утвари.

– Вы дома в обуви ходите? – настойчиво выспрашивала она, ждущего свой суп старика.

Он махнул на нее рукой, вытащил из пакета хлеб и, откусывая корку с целой булки, проговорил, бодро и весело жуя: – Я сам убираю свой дом и чищу обувь после прогулки! Так что не беспокойтесь за мои ботинки! А вот вам, неплохо бы было разуться, после улицы! – бросил едко он, вгрызаясь в хрустящий хлеб.

Юнна вылетела в коридор и сбросила туфли, костеря себя за столь досадную промашку и придумывая оправдания.

– Вы капусту мне принесли? – донеслось с кухни.

– Нет, мне не сказали ничего про капусту! – вернулась она на кухню, успев увидеть его возмущенный вздох. – Меня просили написать список необходимых вам продуктов и отнести его в бакалею. Может мне сейчас сбегать? – встрепенулась она.

– Нет, я уж сам, раз уже никто не помнит, что мне нужно, – бубнил он. – Посмотри в холодильнике морскую капусту – попросил он и с надеждой всматривался в открывающуюся дверь. Холодильник оказался пуст подчистую и зря морозил воздух.

– Может, его выключить? – предложила Юнна.

– Не нужно делать лишних телодвижений – замудрено растянул расстроенный старик, и, приподнявшись проковылял к плите, торжественно перелив суп в тарелку и осторожно донес его до стола, он не спеша приступил к его поглощению, смакуя каждую ложку.

– Пустой холодильник можно использовать в закаливающих процедурах – пошутила Юнна, а старик поперхнулся и закашлялся.– Ой, простите! – постучала она ему по спине.

– Не убейте меня! – отмахнулся он от нее. – Уходите уже, спасибо за суп! – прокашлялся он.

– Я еще не довела вас до магазина! – настаивала настырная девушка.

– Еще немного и вы доведете меня до могилы! – посмеялся он. – Список я сам отдам, но если хотите меня проводить, дело ваше, перечить не буду, – доедал он свой суп, успокаиваясь.

Отведя старика в магазин, она оставила его на попечении бакалейщика, а сама радостно отправилась в шляпный. Она не чувствовала себя, выполнившей большую услугу за которую могли просто так продать ей головной убор, поэтому рассчитывала, что в магазине придется предложить свою помощь или взять в долг. Город ей начинал нравиться, хотя и удивлял своими странностями. За бакалеей оказалась гончарная мастерская, находившаяся во внутреннем дворе между домами и, свернув с тротуара, она отправилась ее рассматривать. Прилавок с хрупкими горшками был на улице, а гончарщик, жонглировал посудой, зазывая прохожих. Юнна заворожено уставилась на летящие горшки, помощник все время подкидывал ему новые, а те летели с невероятной скоростью, так, что скоро их невозможно было разглядеть, казалось, еще один и все разлетится вдребезги, очередной, подкинутый горшок полетел в устоявшийся круг и не найдя себе места выбил один в середину круга, заставив их всех полететь вниз. Юнна отвернулась в испуге, не желая видеть, как они разобьются, но не услышала шума бьющейся посуды, оглянувшись, увидела их целыми, на полках, а гончарщик, предлагал расписать красками понравившийся и улыбался. Юнна улыбнулась в ответ и направилась дальше. Она внимательно осматривала вывески с той и с другой стороны, но шляпный все не попадался. Она заметила магазины одежды: Мужской, Модница – О, то что нужно! – подумала она и забежала внутрь, но головных уборов здесь не оказалось. По пути встречались разные вывески: сто мелочей, игрушки, банк, аптека.

– Интересно, зачем им аптека если они не болеют?– Усмехнулась она и пошла узнавать. В аптеке не было ничего, лишь белая стойка за стеклом. Звонок оповестил аптекаря о посетителе и она появилась, вынырнув из белой стены, оказавшейся обыкновенной дверью.

– Здравствуйте, а что вы продаете? – любопытничала Юнна, перебивая вежливого аптекаря.

– Все что вам нужно, чтобы выздороветь! – смущенно отвечал тот.

– Мне сказали, что в вашем городе не болеют! – нахально допытывалась она, укоризненно уставившись на аптекаря.

Аптекарь поежился: – Вы новенькая? – догадался он и улыбнулся – Здесь действительно нет больных людей, нет болезней – очень серьезно проговорил он.

– Зачем вы тогда нужны? – издевалась злорадно она, сама не ожидая от себя такой дотошности.

– Некоторые люди хотят болеть, особенно новенькие, старики или малые дети. Последних можно простить они еще не разумные, старики любят внимание и их можно понять, а приезжие еще не адаптированы, вот для них мы и работаем! – учтиво доложил он и спросил нужно ли ей еще что-нибудь.

Юнна хмуро качала головой, отгоняя от себя нахлынувшее негодование и уже бросала следующий вопрос: – Так чем же вы их лечите? Конфеткой, вместо настоящего лекарства или все же лекарства настоящие?

– Все настоящее, не сомневайтесь! – убеждал он ее. – Нуждающиеся принимают свои лекарства до тех пор, пока не поймут, что они здоровы.

– А если никогда не поймут? А если навредят себе? – возмущенно спрашивала она, просовывая голову через окошко, заставив аптекаря попятиться назад.

– Не навредят! – настаивал он и настойчиво выдворил рукой ее голову из своего заоконного пространства.

– Как вы можете быть в этом уверенны? У вас что, не умирают? Только не рассказывайте мне про бессмертие! – огрызалась она, но все же всмотрелась внимательно в его лицо, пытаясь высмотреть тень обмана или насмешки.

Аптекарь печально вздохнул, разведя руками: – Каждому человеку свой срок, его не избежать. Всех забирают!

– Без болезней? Как? Травмы? – беспокойно выспрашивала она, расстраиваясь, что напрасно затеяла разговор, который вновь зародил неприязнь к этому городу.

– Да, чаще всего гибнут от травм, некоторых казнят, а остальные уходят дальше, – спокойно перечислил он.

– Что? – всполошилась Юнна. – Казнят?

– Как не печально, но это так. Тех, кто не соблюдает законы города, организуют беспорядки, бунты, тех, кто не адаптировался.

Юнна вздрогнула, как от удара испуганно и, ошалело всматриваясь, в безукоризненного аптекаря: – Законы? Те, которые не разрешают женщине ходить без головного убора? – осторожно спросила она.

– Частично и этот закон, – учтиво отвечал он, вскользь взглянув на ее убранные в пучок, но не покрытые головным убором волосы.

– Так меня можно записывать в преступники? – дерзко спросила она, увидев его взгляд.

– Вообще-то да! – неловко пробормотал он. – Но пока вы новенькая, вам простят. Бунты же вы не поднимаете! – нервно посмеялся он и недовольно взглянул на нее. – Головной убор для вашей же безопасности, в новом городе без него лучше не появляться, там не очень благополучные люди живут, они и сюда могут приехать им же не запретишь передвигаться, так что лучше не провоцируйте их. – Доходчиво предостерегал ее аптекарь.

Юнна кивнула и поспешила уйти. Аптекарь был несказанно рад избавиться от расспросов приезжей и размеренно направился за белую дверь, оставив блестящую чистотой аптеку пустой.

Новые странности города дали неприятную пищу для размышления и Юнна шла, погрузившись в свои мысли, не замечая ничего вокруг, ее мироощущение пошатнулось, как и земля под ее ногами, потому что она стукнулась о непонятное препятствие впереди и, потеряв равновесие падала за деревянный бортик. Схватившись за выступ, она всем телом столкнулась о внутреннюю стену, повиснув над какой-то пропастью: сверху виднелось небо, деревья и крыши домов, а внизу была темнота, глубокая темнота, привыкнув к которой она разглядела в ней расходящиеся круги.

– Вода? – эхом разнеслось вокруг. – Как же меня сюда занесло? – держалась она из последних сил, за счет цепких рук, все еще не срываясь вниз.

Она услышала блеянье козы и, настороженно всматриваясь в темноту, увидела ее очертания.

– Ты что, тоже свалилась? – рассмеялась Юнна и начала звать на помощь, холодный липкий пот заструился по спине, ладони взмокли и начали соскальзывать с края. Юнна охрипла, зовя на помощь, коза вторила ей в ответ.