Крылья возмездия

Глава 1

Война сердец

Небо переливалось от оранжевого к желтому, от красного к темно-бордовому, от нежно-голубого к глубокому синему. Казалось, протянешь руку и коснешься пушистых облаков. Солнце светило так ярко, что приходилось жмуриться и закрывать глаза ладонью. А внизу – далеко, где-то в другой Вселенной, – простирался Бесконечный океан. Волны мягко обнимали песочный берег, погружая пустошь в приятное безмолвие.

Эстелла сменила направление и подлетела ближе к кромке воды. Опустив голову, посмотрела на себя через отражение морской глади. За ее спиной широко распахнулись огненные крылья. Языки пламени потрескивали и искрились, когда на них попадали капли воды.

Эстелла так засмотрелась на тьму, клубящуюся в глубине Бесконечного океана, что чуть не столкнулась с догоняющей ее волной. Она поднялась выше и направилась к месту, которое слишком часто посещала за последнюю неделю, проведенную в Молчаливой Цитадели.

Опустившись на песок, Эстелла поджала ноги и положила подбородок на колени. Ветер развевал волосы, нежно обдувал щеки, словно поглаживая и утешая ее. Запах соленого моря проникал под кожу, а слух улавливал бьющиеся о берег волны.

Она смотрела на воду и чувствовала, как солнечные лучи согревают тело под легким белым платьем. Удивительно, но здесь всегда было так тепло. Прямо как в Невесомье.

Эстелла развязала шнуровку на ботинках и зарылась пальцами в песок.

– Привет, – прошептала она, улыбнувшись.

Ответом ей было лишь легкое завывание ветерка.

– Как твое сердце?

Тишина.

Крепко зажмурившись, она сделала глубокий вдох и досчитала до десяти.

– Я вижу тебя каждый день, любимый. И ты так сильно изменился. – С губ сорвался печальный смешок. – Тебе, кстати говоря, совсем не идет золотой плащ. Он ужасно, просто ужасно тебя полнит. Черный всегда смотрелся лучше. Сочетался с твоими глазами.

Эстелла стала вырисовывать на песке незамысловатые узоры.

– Мне так больно смотреть на тебя рядом с ней. Не потому что я ревную или что-то подобное. Вообще-то я не ревнивая. Ну, может, совсем немного… Просто потому, что я даже через экран чувствую, как отчаянно ты борешься. И мне до безумия хочется… обнять тебя.

Перед ее глазами снова всплыла картина, за которой она наблюдала практически каждый день. На балконе Стеклянного замка стояли Дафна, Захра, Микаэль и он. За ними неподвижно располагался Сенат, только теперь они надевали не белые мантии, а золотые с символом солнца на спине. Илай часто выходил в центр и обращался к Небесной армии, а они падали перед ним на колени и прикладывали к сердцу сжатые кулаки.

– Меня зовут Икар.

Эстелла столько раз пересмотрела то обращение, что выучила его речь наизусть.

—Меня зовут Икар.– Он взглянул на небо и что-то прошептал, но из-за помех Эстелле не удалось различить его слова.– Много лет назад я возглавил первое восстание Альянса вместе с Богиней Солнца. После свержения в низший мир меня лишили воспоминаний. Я не погиб, не стал смертным человеком, не сгнил в Бездне. Мне дали другое имя, но я всегда был и буду Икаром. И сегодня я вернулся, чтобы повести за собой вас – не лживый Альянс, а Небесную армию. Годы в Бездне, а затем и в рядах Пылающих заставили меня засомневаться в том, во что я столько лет слепо верил. И сегодня я сделал свой выбор. Я выбрал массовое уничтожение тех, кто по праву считается предателями Нового мира.

«Массовое уничтожение? О чем он говорит? Неужели Дафна настолько сильна, что может внушить ему… такие мысли?»

Ангелы, рассредоточенные по площади перед Стеклянным замком, стали медленно опускаться на колени.

–И сделаю я это вместе с единственной Богиней, что не поддалась алчности остальных Высших и не посягнула на силу Путей. С Богиней, с правлением которой Новый мир вновь станет процветать. Однажды и навечно, – произнес Илай настолько равнодушным, безжизненным голосом, что Эстелла не выдержала и выбежала из зала Цитадели.

Теперь все знали, что шесть Высших мертвы – от них не осталось ни крупицы силы после того, как они возжелали вернуться к Старому миру. И осталось единственное божество, благодаря которому Эрелим «вновь будет процветать».

Вот их реальность. Вот к чему привели их действия.

Весть о том, что шестерых Высших давным-давно не существует, расползлась по Эрелиму, как болезнь. Все это время Молчаливая Цитадель во главе с высшим адептом ждала прихода Альянса, а когда повстанцы явились на порог, крепость пустила новость о смерти Богов по «подземной паутине».

Они хранили эту тайну многие годы, дожидаясь подходящего момента для переворота. И вот он наступил. Скажи они раньше, на континенте началась бы неудержимая паника.

Паника началась и сейчас, но потомок Солнца и Альянс готовились дать отпор Богине, вернувшейся из изгнания.

Все ждали, когда напряжение на Эрелиме станет не таким ощутимым. Все верили, что континент освободится.

Все, кроме Эстеллы.

Впрочем, о смерти Высших также заявила и Богиня Солнца. Поэтому толку от подземной паутины не было.

На Эрелиме произошел раскол.

Одна часть континента радовалась их смерти – наконец-то народы полностью свободны и вольны в своих действиях, наконец-то миром будут править живые души, а не высшие силы. В Рондде, на самых разных зданиях, развесили белоснежные ткани с надписью: «Да начнется эпоха безбожия!». Рядом развевались знамена королевства – копье валькирии, скрещенное с двуручным мечом тамплиера.

Правда, сделаны эти вольности были без ведома королевы.

На следующий день знамена сняли.

После штурма дома правительства окраины и небольшие поселения Безымянного королевства радовались приходу к власти Альянса, а когда узнали о смерти Богов, так вообще начали праздновать с утра до ночи. До Эстеллы дошли слухи, мол, смертные собрались выдвинуться в Стеклянный замок, чтобы почтить тринадцатого потомка Богини Солнца, вернувшую им свободу от Сената и Богов.

Однако Эрелим торжествовал недолго. Когда на балкон Стеклянного замка вышла Богиня Солнца, воодушевление сменилось… принятием.

Другая же сторона не поверила и взбунтовалась. А вдруг Сенат решил их обмануть? Вдруг это ловкий ход Безымянного королевства и Льерса – двух государств, мечтающих захватить власть на континенте?

Они до мозга костей верили в своих Богов.

Мертвых Богов.

Но опять же – когда они увидели, как человеческое тело Дафны теряет очертания и становится огненной аурой, а небесное светило вспыхивает и увеличивается в два раза, их мнение изменилось. Точнее, если бы их мнение не изменилось, то самое небесное светило спалило бы их дотла.

Им пришлось признать павшую с пантеона Дафну своей единственной Богиней.

Эстелла тяжело выдохнула, стараясь отогнать воспоминания о том обращении и еще ненадолго остаться в этом моменте. Здесь, среди спокойной воды и горячего песка, она чувствовала, что Илай рядом. Что его еще можно спасти.

Словно не здесь три недели назад горели его крылья.

– Но самое главное, что ты жив и с тобой все в порядке, – продолжила Эстелла, обращаясь к пустоте. – У нас дела тоже относительно неплохи. Дагнар и Фрэнк – два глупых старика! – возмутилась она и скрыла улыбку, словно за ней кто-то наблюдал. – Ты бы знал, как они мне надоели. Постоянно ворчат, препираются друг с другом и пытаются доказать, что один главнее другого. А еще складывается ощущение, будто они ревнуют меня! Что за бред?

Волна окатила ее ступни – стало так щекотно, что Эстелла тихо хихикнула.

– Ты, кстати, выглядишь очень привлекательно даже без крыльев, – печально произнесла она. – Только тебе не идет такое выражение лица. Я так хочу увидеть твои ямочки, когда ты смеешься…

Эстелла только сейчас поняла, что нарисовала сбоку от себя солнце с шестью лучами. Тяжело вздохнув, начала выводить около каждого из них буквы.

– Астра встала на ноги. – Ее голос немного повеселел, когда она вспомнила сестру командира. – Ох, я разговариваю так, будто ты умер. Ну да ладно. Астра встала на ноги, но Дагнар заставляет ее передвигаться с тростью. Аарон не отходит от нее ни на шаг, поэтому можешь не переживать. А Клэр и Нэш… все еще не вернулись.

Ком встал в горле, но она прикрыла глаза и сосредоточилась на звуках волн.

– Я уже рассказывала, что Костяной Череп прибыла в Цитадель в тот же день, как мы покинули Стеклянный замок. Ей кое-как удалось выбраться из Льерса живой. Но я не виню ее. Она бы не смогла спасти их в одиночку.

На первом луче появилась надпись Клэр.

– Но они живы, любимый. И Нэш, и Клэр, и Леона. Они живы.

Только они. Остальные – мертвы.

Имя Нэш значилось на втором лучике солнца.

Эстелла ненадолго отвлеклась, когда услышала какие-то звуки. Подняв голову, увидела стаю пролетающих над океаном белоснежных птиц. Они закружились вокруг Эстеллы, а одна подлетела так близко, что девушка смогла разглядеть ее глаза-бусинки. Эстелла протянула руку, и птица опустилась на ее раскрытую ладонь. Затем распушила перышки и потерлась маленькой головкой о запястье.

– Ничего не изменилось, любимый.

Вспорхнув, птица последовала за стаей к небесам.

– Мир как существовал, так и продолжает существовать. Но в то же время… изменилось так много всего. Аарон ходит за мной по пятам. Мы с ним так сблизились за эти недели, что я уже не представляю себя без него. Астра нашла общий язык с Фрэнком, если глупые шутки и оскорбления можно назвать общением. А сам он… такой же, как прежде. Заставляет меня расставлять книги: только теперь не в лавке, а в Цитадели. Я так его люблю, Илай. Я так сильно люблю каждого из них.

На третьем луче появилось имя Аарон, а на четвертом – Астра.

– Цирея тоже не подает знаков. Я знаю, что вы пытаетесь ее найти. Ума не приложу, как она скрывается с пятитысячной армией. Мы ждем, когда она прибудет в Цитадель и встретится с Фрэнком. Ты бы видел его, Илай. Он так сильно ее ждет, что…

Эстелла вновь подняла взгляд к небу и сморгнула несколько слезинок.

– Родители никогда не любили меня так, как Фрэнк любит Цирею.

Вернув взгляд к рисунку, она вывела на пятом луче свое имя и почувствовала, как по щеке все же скатилась одинокая слеза.

– Мне так не хватает тебя, Илай. Мне так не хватает твоего тепла.

Эстелла наблюдала за своей рукой, что выводила его имя на последнем лучике солнца.

– Я так скучаю, ангел…

Слезы сорвались с ресниц и упали прямо в центр рисунка.

– Скоро мы встретимся. Обещаю, что больше никогда тебя не отпущу.

А когда Эстелла Солари давала обещание, она всегда его сдерживала.

Волна окатила ее ноги и стерла солнце, оставив после себя лишь мокрый песок.

Глава 2

Живой пепел

Половина городов Льерса – настоящая помойка.

Именно об этом думала Эстелла, сидя через пару дней в одной из таверн королевства Ветров Трамонтана. Она низко склонилась над забрызганным элем столом, надвинув на лицо капюшон. Никто не видел ее усмешки и серебристых волос.

Эстелла навострила уши, медленно пережевывая принесенную подавальщицей еду. Свое белое платье она смотала веревкой и засунула в сумку, переодевшись в кожаные штаны и рубаху. Сейчас она была похожа на обычную путницу, решившую всласть наесться перед дорогой.

От еды, конечно, пахло омерзительно. Рагу из картошки и овощей плавало в какой-то мутной жиже, а куски мяса казались недоваренными. Или недожаренными – черт знает, что с ними делали. Засаленную кружку эля Эстелла даже в руки не взяла. Однако после нескольких дней полета картошка казалась вполне себе съедобной.

– Ходят слухи, что Драу Великий будет выплачивать хорошее жалование всем, кто вступит в армию Богини Солнца…

Эстелла никак не отреагировала на шепот за соседним столом: лишь поморщилась от попавшей в рот морковки.

– Говорят, в армии началась реорганизация. Представляешь, мать твою, сколько денег мы сможем срубить? Главной силой останутся ангелы, но к ним присоединятся ведьмаки.

– А смертные? – спросил второй голос, не такой воодушевленный. – Смертных тоже на корм пустят?

– А черт его знает. Они же даже сражаться не умеют. Говорят, в их королевстве какие-то… технологии развивают. Людишки даже в руках оружие держать не умеют, – хохотнул ведьмак, и Эстелла с силой воткнула вилку в кусок мяса.

Она немного не рассчитала силы, отчего тарелка загрохотала по столу, привлекая ненужное внимание.

– Устала с дороги, – бросила Эстелла, почувствовав повернувшиеся к ней головы.

Через пару секунд всем стало плевать на грязную девчонку. Подавальщицы продолжили бегать между столами, уворачиваясь от похотливых рук ведьмаков. С кухни доносились звуки бьющейся посуды и пряный аромат, перемешанный с запахом пота. Эстелла скривилась, продолжая прислушиваться к болтовне.

Она выбрала именно этот город – город Триединой Матери, расположенный к югу от столицы Льерса. Эстелла перекинулась парочкой слов с ведьмаком, учащимся в Молчаливой Цитадели, и смогла отыскать много интересного о тех, кто управляет подобными заведениями.

А еще ей нужны сплетни от обычных жителей.

Таких, как тот мужчина за стойкой. Грузный, с обвисшими щеками – льерсец оглядывал таверну, довольно улыбаясь. Пару раз он остановил взгляд на Эстелле, и его глаза-пуговицы вспыхнули интересом. Он мог видеть только ее фигуру, проглядывающуюся сквозь плащ с застежкой в виде звезды.

Эстелла улыбнулась, продолжая держать половину лица в тени капюшона. Освещение в таверне было слабым, а за окнами уже садилось солнце. Но один взмах рукой – и ее увидит и узнает каждый постоялец.

– А что с той сукой, возглавившей восстание?

Эстелла подавилась морковкой.

«Мог бы и потише говорить, хам».

– Ради мертвых Богов! – шикнул второй ведьмак. – Не выражайся так! Жена вчера сказала: тринадцатый потомок явилась к ней во сне. Во сне, представляешь? Эстелла Солари пообещала сжечь наш город за грехи короля Драу. Думаешь, вымысел? А вот мне кажется, потомок странствует по континенту и…

– На кой черт ей это? Они оставили Стеклянный замок Богине и сбежали. Вот и доблестные, мать их, герои. Сначала захватили в королевстве власть, всполошили народ, а потом свалили неизвестно куда.

«Ну ты и ублюдок».

– Потомок наращивает силу, чтобы встать против своего предка, – заговорщицки прошептал ведьмак. – Она готовится к войне уже долгое-долгое время. А еще Солари мстит. И, да поможет нам кто угодно, хоть бы ее месть не обрушилась на нас…

Впрочем, ничего нового – подобное Эстелла слышала часто.

Континент полнился слухами о потомке Богини. То она по ночам превращается в огненного дракона и готовится покарать Эрелим, то она выдвигается на Дафну со стотысячным Альянсом, жаждая освободить континент от ее гнета.

Сто тысяч? Да, Эстелла бы не отказалась от такого войска. Сейчас у нее за спиной в десять раз меньше. И даже не у нее, а у Дагнара: он руководит восстанием.

Знали бы эти зажравшиеся льерсцы, что огненный дракон сидит среди них и пытается не выплюнуть морковку. Эстелла тихо посмеивалась, представляя их реакцию.

Когда за другим столом раздались похожие шепотки, она снова обратилась в слух.

– Странные дела творятся в королевстве, – кряхтела скрюченная ведьма, чавкая и слизывая с пальцев сок жареного мяса. – По ночам слышу такой топот, будто кто-то землю пробить хочет. Небесная армия, что ли? Гляди – и захватят нас эти крылатые тварюги… Но главное не это. Верховная из клана Лунных говорила: ветер Трамонтана надвигается, а звери прочь из лесу бегут. Плохой это знак, плохой… Кто знает, чем эта новоиспеченная Богиня промышляет…

Эстеллу даже передернуло. Она читала предсказания о ветре Трамонтана в одной из книг в лавке Фрэнка. Говорилось, будто Льерс окружает Вересковый лес из-за ветра, что безжалостнее стали и древнее всей Вселенной. Он дул с севера только один раз – в 200 году от создания Нового мира, и после этого королевство долго не могло оправиться от разрушений. Писалось, что, когда ветер Трамонтана вернется, от Льерса не останется и следа.

Правда или вымысел? Может, эти слова таят иной смысл?

Эстелла еще немного послушала разговоры льерсцев, затем поднялась и твердой походкой направилась к владельцу таверны. Тому мужчине, стоящему за стойкой.

– Кружку эля.

Она бросила на стойку пару медных монет. Растянув губы в мерзкой улыбочке, мужчина оглядел ее с головы до ног, даже не посмотрев на деньги.

– Ты, красавица, не переводи мой эль. Прошлую кружку еще не допила, – хмыкнул он, кивнув на ее стол.

– В вашем заведении принято следить за посетителями?

– В моем заведении принято снимать капюшон. Я знаю всех постояльцев и странников, которые путешествуют через Триединую Матерь. Мало кто забредает в такую глушь без причины, – протянул он, даже не скрывая настороженности. Его губы вытянулись в тонкую линию. – Зачем пожаловала?

Эстелла лишь пошевелила пальцами левой руки, скрытыми от мужчины стойкой. Нити Судьбы отозвались предостережением. На кухне загремели посудой, кто-то из постояльцев разбил кружку и грубо выругался.

Медленно подняв голову, Эстелла встретила взгляд ведьмака.

– Время гореть, – произнесла одними губами.

Он изумленно распахнул рот.

– Кто…

– Пожар! – раздался вдруг женский вопль. – На кухне пожар!

В ту же секунду таверну охватила паника.

Посетители повскакивали из-за столов и бросились к выходу. Из кухни стали выбегать повара и подавальщицы, прикрывая лица от едкого дыма. Помещение задрожало от топота десятков ног. Тут и там вспыхивали ленты магии, но страх овладел постояльцами, вытеснив разум.

– Быстрее! Быстрее! – кричали со всех сторон.

Потянувшись к божественной силе, Эстелла бросила взгляд на лестницу, ведущую к верхним этажам. Когда оттуда стали выбегать ведьмы, замотанные в простыни, она облегченно выдохнула. Значит, не ошиблась.

Бордель.

Владелец раздувал ноздри и смотрел на Эстеллу, источая истинную ненависть. Ему было плевать на пожар. Все, чего он сейчас хотел, – заполучить потомка и продать как можно подороже. Или медленно резать на кусочки за то, что она устроила.

– Это ты, пламенная стерва! – рявкнул ведьмак, вытащив из-за стойки кинжал.

Она откинула с лица капюшон и слегка поклонилась.

– К вашим услугам.

Мужчина бросился на Эстеллу, но она уже вскочила на деревянный стол. Показав ему два средних пальца, глубоко вдохнула и выпрыгнула в распахнутое окно.

– Стой! Стой, мать твою!

Перед глазами пронеслось его искаженное гневом лицо, а в ушах засвистел ветер. Приземлившись, Эстелла слегка покачнулась, но сразу же ринулась в сторону окраин. Из таверны продолжали выбегать люди, даже не понимая, что огонь не причиняет им вреда.

Она специально делала вид, что не замечает топота с прилегающей улицы. Пусть думают, что поймали ее. Пусть думают, что она глупее, чем кажется на первый взгляд.

Подгадав момент, Эстелла свернула за угол и наткнулась на двух ведьмаков. Они вскинули руки, объятые магией. Эстелла призвала огонь и почувствовала, как забурлила в венах кровь.

– А мы все думали, когда же нам удастся повидаться с сучьим потомком, – прорычал ведьмак.

– Сучий потомок, пламенная стерва… Оригинальности вам не занимать, – фыркнула Эстелла. – Вижу, с приходом Дафны у армии Льерса появилось новое обмундирование. Хорошо устроились, не правда ли? – Она кивнула на их доспехи с символом древа на груди. – Только когда Богиня выгравирует рядом солнце, от вашей свободы не останется и следа.

Они стали обходить ее с двух сторон. На соседних улицах слышалась возня и крики испуганных жителей. Эстелла бросила взгляд туда, откуда прибежала: бордель полыхал так нещадно, что пришлось отвернуться.

– Богиня хорошо заплатит за твою голову, потомок. Но еще больше она заплатит, если мы приведем тебя к ней живой…

Ей надоело слушать их пустую болтовню. Она тяжело вздохнула и вскинула руки. Ведьмаков сразу же прижало к стенам зданий, расположенных друг напротив друга: они даже не успели опомниться, как сила Эстеллы сковала их руки и ноги.

– А теперь вы будете отвечать на мои вопросы. – Она перевела взгляд с их ошарашенных лиц на свои аккуратные ногти. – Кто остальные владельцы?

– Если ты думаешь, что мы будем отвечать…

– Заткнись, иначе я тебя испепелю, – прорычала Эстелла, заглянув ему в глаза.

Ведьмак задрожал. В его черных радужках отражалось пламя, охватившее Эстеллу. Она чувствовала, как огонь рвется наружу, окрашивая темный переулок в оранжевые тона.

– Отвечай на вопрос.

Но он оказался слишком самонадеянным.

– Нет.

Не раздумывая, Эстелла подула в его сторону. Просто подула.

Сначала ничего не происходило. Однако уже в следующую секунду второй мужчина закричал – то ли от страха, то ли от удивления. Его сослуживец не успел и рта раскрыть, как могучее тело стало иссыхать. Затем, когда Эстелла подула еще раз, превратилось в горстку пепла.

Вместе с доспехами, что даровала им Богиня Солнца.

– А теперь ты. – Эстелла повернулась ко второму. – Говори.

И он заговорил. Быстро, захлебываясь собственной слюной, но говорил.

Значит, еще три борделя… В одном только городе находилось четыре дома удовольствия, замаскированных под таверны. И в каждом таком заведении ведьм заставляли продавать свое тело. Куртизанки, шлюхи – их называли по-разному. Но кто-то же должен заправлять всей сетью, раскинувшейся по грязным улицам Льерса?

И спустя пару минут слез и криков она узнала, кем был этот человек.

Точнее, кем была эта ведьма.

Эстелла вырубила ведьмака и уже собралась отправиться на поиски, как вдруг за углом мелькнула какая-то вспышка. Она прищурилась и различила хрупкую фигурку, замотанную в белоснежное одеяло.

Ведьма.

Она выглядывала из-за угла, словно ребенок, прячущийся от родителей. Ее длинные растрепанные волосы обрамляли лицо с идеальным носом и ярко-зелеными глазами. Она напоминала олененка, хотя на вид была ровесницей Эстеллы.

Сердце на мгновение смягчилось.

– Прости, если напугала, – пробормотала она, махнув на горстку пепла и второго солдата. – Тебе лучше убираться отсюда, пока не пришли ведьмаки. Как только король узнает, он пошлет их по вашему следу.

Девушка слегка вздрогнула. Она закусила пухлую губу и прошептала:

– Спасибо тебе. Но… мне некуда идти.

– Ты жила в борделе? – сдавленно спросила Эстелла.

Ведьма согласно склонила голову, отчего волосы скользнули по хрупким плечам. Уловив изменившийся взгляд Эстеллы, она тут же вскинула руки.

– Но ты не подумай! Уж лучше жить на улице, чем… чем… с ними, – выплюнула ведьма с такой ненавистью, что даже Боги, будь они живы, услышали бы ее слова. – Я ни в коем случае не виню тебя, Пламенные Крылья. Думаю, и другие будут благодарны.

Эстелла на мгновение задумалась. Ее взгляд скользнул к босым ногам ведьмы, на которых отчетливо виднелись синяки и следы от мужских ладоней. К тонким рукам, вцепившимся в хлипкое одеяло.

Ведьма плотнее закуталась в него, продолжая глазеть на Эстеллу, словно не хотела ее отпускать. Шевельнувшись, она случайно приоткрыла выжженное на животе клеймо.

Эстелла сжала челюсти и остановила взгляд на глазах цвета весны: за стеной страха, словно огонек от свечи, дрожала искра неповиновения.

Она полезла к сумку и подозвала ведьму к себе.

– Слушай меня внимательно…

Утром следующего дня Эстелла твердой походкой шла по главной улице города Триединой Матери, наблюдая за поднимающимся солнцем. За ее спиной три столпа дыма вились до самых небес. В город уже ехал король Льерса, до которого дошли вести о произошедшем. И о том, благодаря кому он лишился огромных денег.

Ведь шлюхи – один из главных источников его дохода.

Эстелла продолжала улыбаться. Никто не обращал на нее внимания. Подумаешь, шатается какая-то девка в замызганном плаще. Но будь они повнимательнее, увидели бы поблескивающий камень на эфесе меча и полоски копоти на бледных щеках.

Прямая осанка, твердый шаг. Ее уже начали узнавать. Слышались шепотки, ведьмы выглядывали из окон домов, затем с ужасом смотрели на полыхающие за ее спиной здания. Точнее, на то, что от них осталось.

Сделав еще пару шагов, Эстелла остановилась.

– Передайте Его Высочеству, когда приедет. – Она бросила взгляд через плечо, слыша, как к ней бегут вооруженные льерсцы. – Я спалю каждый город за то, что он сделал с моими людьми. Возмездие настигнет каждого.

Эстелла расправила крылья. Взлетев в небо, она развернулась и показала знак Альянса.

– В следующий раз вместе с ней сгорите и вы.

Вестра. Вот как звали ту женщину, что держала бордели этого города. Эстелла даже не дрогнула, когда спалила ее вместе с одним из зданий. Сегодня умерла только она. Но в следующий раз, когда Эстелла окажется в Льерсе, сгорит его король.

Она посмотрела на север – туда, где находилась столица. Где в эту секунду ждали ее помощи друзья. Эстелла подавила слезы и сжала кулаки. Нужно помнить, о чем они с командирами говорили в Цитадели. Пока что они не могут вторгнуться в Рулан.

Пока что ей остается одно – ждать.

И вершить возмездие.

Когда через пару часов Эстелла увидела кромку Верескового леса, она подумала, что не доберется до него. Но, приложив усилия, все-таки долетела. Ноги подогнулись, а божественная сила окончательно иссякла. Нельзя так истощать себя. Эстелла знала об этом, но продолжала играть с огнем – в буквальном смысле этого слова.

Она свернулась под деревом, накрывшись плащом, и проспала там двое суток.

Глава 3

Дерево, на котором повешен человек

Клэр открыла глаза в тот момент, когда пальцы ног стало до боли покалывать от холода. Ботинки были покрыты чем-то противным и скользким, а подошва давно отошла и обнажила ступню. Воздух забирался под грязную одежду, вонзая в кожу мелкие иголки.

Она приоткрыла слипшиеся после сна глаза и потянулась.

Хотелось оказаться в теплой кровати Стеклянного замка, укутанной в стеганое одеяло. Или, на худой конец, в пещере на окраине Меридиана, где ведьмы согревали воздух магией, а командиры разжигали слабые костры. Хотелось бы выпить бульона или травяного чая, чтобы заставить внутренности работать, а не медленно умирать. Или, приняв боевую стойку, совершить несколько выпадов, заставив тело снова встрепенуться и наполниться жизнью.

Клэр закашлялась. Она подтянула колени к груди и постаралась принять сидячее положение.

– Ты в порядке? – послышался хриплый голос.

От недоедания и обезвоживания голова кружилась, а перед глазами плясали черные точки. Она кое-как смогла разглядеть силуэт Леоны. Ангел сидела по другую сторону решетки.

– Да.

Клэр вытянула ноги и, прикрыв глаза, откинулась на холодную каменную стену. Провела языком по пересохшим, потрескавшимся губам. Сделала прерывистый вдох, но снова закашлялась.

В темнице всегда было холодно и влажно, поэтому болезнь не заставила себя долго ждать. Сначала самочувствие ухудшилось у Леоны. Затем у Нэша. Но ангелы были сильнее людей, поэтому спустя пару суток они пришли в норму.

Клэр же мучилась уже шестой день.

– Что тебе снилось? – спросила Леона.

Она задавала этот вопрос каждое утро.

– Ничего.

– Знаешь, что снилось мне? Этот мерзкий слизняк Микаэль. Ну и дурой я была, когда бегала за ним. Он был влажной мечтой каждой девушки и женщины, вступившей в Небесную армию. – С губ Леоны сорвался низкий смешок. – Огромное состояние, груда мускул, неземная красота… Правда, мозгами его Боги обделили…

Она начала рассказывать свой сон, а Клэр слушала, пытаясь не отключиться.

Последнее время они часто разговаривали втроем. Только это спасало их от сумасшествия. Клэр многое узнала о годах, когда Леона была новобранцем Небесной армии. Порой она казалась не такой черствой и алчной, как при первом знакомстве.

– У меня был муж.

Когда Клэр услышала эти слова, что-то глубоко внутри нее надломилось.

– Его звали Кайденом. Он был обычным смертным. Не поверите, но я выбрала себе лесника. – Леона слабо улыбнулась и, опустив голову на колени, посмотрела на потрепанные ботинки. – Он жил в деревне недалеко от Темного леса. Когда меня отправили патрулировать те земли, я встретила грязного, грубого мужчину, охотящегося на дичь.

Нэш молча слушал, привалившись к решетке. Клэр уже готовилась к тому, чем закончится эта история. Такой тон, каким Леона рассказывала о своем любимом мужчине, не мог знаменовать счастливый конец.

– Он был до странности красивым. В первые секунды я просто пялилась на него, как девчонка, – фыркнула Леона. – А он, наверное, перепутал меня с птицей, поэтому чуть не пристрелил.

Клэр тихо хихикнула.

– Закрутилось у нас быстро. Я часто навещала его охотничий домик, он кормил меня всем, что только мог найти, потому что, видите ли, я была тощей. Кайден… – Леона запнулась, словно одно имя приносило ей боль. – Он любил меня. А я любила его. Поэтому спустя год мы поженились, тихо и скромно. Никто даже не знал об этом, да и знать-то было некому. Это произошло пять лет назад.

– Что случилось потом? – тихо спросил Нэш.

– Потом… Потом у нас должен был родиться сын.

По лицу Клэр заскользили слезы.

– Там долгая история… – Леона стала закрываться, будто только сейчас поняла, как много им рассказала. Но, увидев глаза Клэр и Нэша, выдохнула и сдавленно продолжила: – Однажды, вернувшись в наш уже общий дом, я встретила его отца. Он никогда не появлялся в той деревне. Ни разу за все время, что я там была. Но в тот вечер именно его отец избил меня палками и заставил Кайдена наблюдать, как… Как умирает наш ребенок.

Клэр беззвучно зарыдала. Нэш провел дрожащей ладонью по лицу.

– Затем они исчезли. И Кайден, и его отец. – Леона невидящим взглядом смотрела в пол. – Я до сих пор не поняла, что со мной не так. Это потому что я ангел, а он смертный? Потому что я была в Небесной армии? – Она хмыкнула. – Черт его знает.

Их любовь была чистой и всепоглощающей. Кайден бы отдал все ради Леоны и их ребенка, тогда почему он ушел? Почему оставил ее, искалеченную и с разбитым сердцем?

– Думаю, здесь не обошлось без главнокомандующих, – сказала Лайонкор, словно услышав вопрос Клэр. – Браки между нашими расами не запрещены. Но рождения нефилимов они боятся как огня. Такой слух ходит уже много лет. Нефилимы опасны, поэтому их истребляют.

Леона замолчала. Наверное, она никому не рассказывала эту историю, поэтому и следующие слова сорвались с ее губ:

– С тех пор я сама не своя. Правильно говорила Эстелла: я как собака. Бросили кость – я и побежала. У меня ничего нет. Только чувство жалости, скрытое за высокомерием. И Микаэль… Он напоминал мне Кайдена. Знаю, это отвратительно.

В тот день Леона больше не произнесла ни слова.

Клэр и Нэш молча обдумывали услышанное. По ангельским меркам Леона совсем молода. Ангелы входят в стадию взросления примерно в сто шестьдесят лет, а Лайонкор на тот момент было около ста семидесяти. Маленькая. Одинокая. Сломленная. Вот какой на самом деле была ангел с всегда поднятой головой и ядовитой усмешкой на губах.

Порой они были не такими, какими казались на первый взгляд.

На Небесах и в Невесомье никто не жил со времен войны. Ангелы обитали здесь – на Эрелиме. Леона родилась после войны, поэтому в пристанище Богов никогда не была. Высшие перестали доверять ангелам после восстания, поэтому Золотые врата были для них навечно закрыты.

И ни у кого не возникало вопросов, почему ангелы столько лет не покидают континент. Все были уверены, что кто-то из них да живет в Невесомье. Например, главнокомандующие.

Как же они ошибались. Боги всегда обитали на Небесах, а в Невесомье хранились Пути.

Леона, можно сказать, выросла среди смертных. После событий 888 года ангелы обучались на территории военных баз, разбросанных по всему континенту. Услышав это, Клэр удивленно посмотрела на Нэша, и он кивнул. Раньше речь об этом не заходила. Вот как, оказывается, проходит подготовка Небесной армии.

Леона всей душой любила животных, в то время как ангелы, вышедшие с Небес, относились к ним с пренебрежением. Однажды Лайонкор наткнулась на улицах Велоры на умирающего от голода щенка. Она забрала его к себе домой, а потом к одному щенку прибавились еще пять. Через какое-то время Леона высадила вокруг дома сад.

Но порой она возвращалась в хижину лесника, словно надеясь, что встретит там своего исчезнувшего мужа.

Подобных разговоров было много.

Иногда, сидя друг напротив друга на холодном полу, Клэр, Леона и Нэш даже смеялись. Пока смех не превращался в кашель, а горло – в кровавое месиво.

Леона закончила рассказывать про свой сон. Только сейчас Клэр поняла, что из третьей камеры не доносится ни звука. Тело сразу же пробрала мелкая дрожь.

– Где Нэш? – выдохнула она.

– Они забрали его.

– Что?

В ужасе распахнув глаза, Клэр хотела подскочить на ноги, но, конечно же, не смогла. Лишь шлепнулась обратно на тонкое одеяло, постеленное вместо матраса.

– Минут пятнадцать назад. Два ведьмака.

– Что они будут с ним делать? – прошептала она надтреснутым голосом.

Лайонкор грустно усмехнулась.

– То же, что и всегда.

Двадцать восемь дней. Вот уже двадцать восемь дней они находятся среди четырех стен, холодных решеток и капающей с труб воды. Пару раз Клэр просыпалась от того, что ее одежду грызли крысы. И если сначала она в ужасе кричала, то теперь смотрела на них с равнодушием в покрасневших глазах.

Крысы – самое безобидное, что есть во дворце короля Льерса.

Мысленно заставив себя не паниковать, Клэр приподняла одеяло и взяла отвалившийся от стены камень. Ей нужно было делать это каждое утро.

– Какой? – спросила Леона.

– Двадцать восьмой.

И Клэр с усилием добавила на стену двадцать восьмую черточку.

Сначала хотелось смеяться. Их нагло обманули на переговорах, где Альянс выступал независимой стороной, бросили в темницу и оставили здесь как заложников.

Клэр – и заложница!

Но спустя пару суток, в течение которых в их камеры вносили только три засаленные кружки воды, смеяться перехотелось.

Казалось, льерсцы мечтали, чтобы они сгнили заживо.

Затем, когда Клэр была готова либо съесть свою одежду, либо выблевать желудок, им принесли черный хлеб. Она быстрее остальных вгрызлась в свой кусок, даже не замечая странного вкуса. А когда перевела бешеный от голода взгляд на ведьмаков, увидела, как они гогочут и показывают на свои члены.

Тогда Клэр вывернуло наизнанку.

И так каждый из чертовых двадцати восьми дней.

Но по сравнению с тем, что происходило в течение последней недели, все это казалось прелюдией. Рваные раны на спине, появившиеся от ударов плетью, до сих пор кровоточили. А по камере до сих пор гулял запах жженой плоти.

Из-за обожженных ладоней Леоны.

– Иди смирно!

Клэр вздрогнула, когда услышала тяжелые шаги и знакомый, до дрожи противный голос. Этот ведьмак охранял их камеры не так часто, но его смены были самыми… сложными. Он отнимал всю еду, специально швырялся в них костями и ошметками, не забывая причмокивать и потирать вздутый живот.

Да, иногда Клэр было так плохо, что ее выворачивало прямо на ботинки с оторванной подошвой.

– Шевелись, мать твою, иначе ощиплю твои крылья! Конченое отродье, поскорее бы ты сдох…

Раздался звон ключей. Только в эту секунду Клэр поняла, кто окажется следующим после Нэша.

Ведьмак пнул его под колени, и тот плашмя повалился на грязный пол. Из носа и рта Нэша текли струйки крови, бровь была рассечена, а крылья – сломаны. Клэр до боли сжала кулаки, заставив себя сидеть на месте. Нельзя двигаться.

Они уже через это проходили. В случаях, когда Клэр бросалась к Нэшу на помощь, она натыкалась на решетку, а льерсцы избивали его почти до смерти, вынуждая их с Леоной наблюдать.

Когда Нэш поймал ее взгляд и улыбнулся окровавленными губами, Клэр беззвучно всхлипнула.

– Все хорошо, любовь моя… Все хорошо…

«Не хорошо. Больше никогда не будет хорошо».

– Теперь ты.

Решетка ее темницы распахнулась, и в камеру вошел ведьмак.

– Ты говорил… – Нэш попытался подняться на ноги, но дрожащие руки и ноги разъехались в разные стороны. Он снова завалился на пол, продолжая следить за подступающим к Клэр льерсцем. – Ты… с-сказал… что не тронешь ее…

Ведьмак громко загоготал, а затем плюнул ему в лицо через решетку.

– Запомни одно правило, падший: Льерс ошибок не прощает.

Он поднял за шкирку барахтающуюся Клэр и потянул к выходу. Она спотыкалась и пыталась отбиваться, но с настолько ослабевшим телом ничего не могла сделать. Особенно против вооруженного топорами ведьмака, обладающего магической силой.

– Клэр!

Она вяло повернула голову в сторону Леоны в тот момент, когда он выволок ее в коридор и захлопнул решетку.

Лайонкор скрестила два пальца, приложила их к сердцу и тихо, совсем не привычным для нее тоном прошептала:

– Оставайся с нами.

Взгляд метнулся от встревоженной Леоны к теряющему сознание Нэшу.

– Оставайся с нами, – повторила Клэр в пустоту.

Еще одна камера. Больше, чем та, в которой ее держали. Здесь было намного теплее и чище. Клэр бы согласилась спать в этом помещении, если бы не помнила, что происходило тут каждый раз, когда вызывали одного из них.

Теплее здесь было потому, что справа от стоящего стула тлели угли. А чище потому, что Хоторн – обвешанный оружием ведьмак, шедший позади нее, – был полным безумцем, который держал свое место в идеальном порядке.

Чтобы не заразиться.

По левую сторону от двери стоял длинный стол.

Ножи. Плети. Лезвия. Веревки.

– Знаешь, из вас троих мне меньше всего хочется мучить именно тебя, – сказал Хоторн, растянув губы в кровожадной улыбке.

По первому впечатлению он показался ей добрым и безобидным. Видимо, непримечательные люди всегда таят в себе больше опасности.

– Устраивайся поудобнее, мышонок.

Ей хотелось закричать, чтобы он никогда ее так не называл. Потому что она сразу вспоминала ласковое прозвище Илая и Нэша.

Летучая Мышка.

Клэр постаралась скрыть дрожащие ладони рукавами. Она села на стул, как делала уже несколько раз, и глубоко вдохнула. Затхлый воздух и привкус крови на языке заставили вжать голову в плечи, хотя она до последнего старалась не показывать страха. А такого страха, как в этой темнице, она не испытывала никогда в жизни.

Хоторн приблизился к Клэр и склонил голову.

– Может, хоть сегодня будешь сговорчивее?

Пока она молча молилась семи Богам, как делала в минуты отчаяния, ведьмак привязал ремнями ее руки и ноги к стальному стулу. Отойдя на пару шагов, оглядел ее и кивнул, словно оценив свою работу.

«Пожалуйста, хоть бы сегодня я отключилась».

– Начнем с простого, – хмыкнул Хоторн, затем хищно оскалился. Клэр опустила взгляд, боясь смотреть на его бритую голову и обрюзглое лицо. – Как тебя зовут?

– Кл-лэр.

– Еще раз!

– Меня зовут Клэр, – ответила она громче, сдерживая рвущий горло кашель.

Хоторн разочарованно покачал головой и сложил руки на груди.

– Мы же проходили это, мышонок. Расскажи мне о себе.

Клэр крепко зажмурилась, пытаясь не расплакаться. Если хоть одна слеза стечет по щеке, она сделает только хуже: ведьмак словно питался эмоциями и еще больше возбуждался от ужаса в ее глазах.

Не поднимая век, она твердо произнесла:

– Меня зовут Клэр. Раньше я состояла в рядах повстанцев и выступала против правительства родного королевства. Мы боролись за…

– Что-что?

Она сглотнула. Сделала глубокий вдох. Выдохнула.

И прошептала в тишину:

– Мы ничтожества.

Ее потряхивало каждый раз, когда она произносила эти слова.

Ведь со временем сама стала в них верить.

– Я ненавижу Альянс, потому что оказалась здесь только из-за них. Им на меня плевать, поэтому меня все еще никто не спас. Меня никто не спас, потому что я ничего для них не значу. Я пустое место. Всегда была и буду пустым местом.

Хоторн молча призвал продолжать.

– Моя мать самоубийца, а отец изменник. Все детство им было на меня плевать, поэтому я выросла такой… слабой. Я всегда ищу в ком-то защиту, а сама могу лишь приносить неприятности и жаловаться на судьбу.

«Это неправда! Неправда! Неправда…»

А затем Клэр услышала тяжелые шаги. Она открыла глаза и увидела, как Хоторн подошел к раскаленным углям и взял в руки кочергу.

«Пожалуйста, не надо».

– Молодец, мышонок. А теперь скажи мне, где растет плакучая ива?

– Я не знаю, – быстро закачала она головой, вжимаясь израненной спиной в стальной стул.

Он опустил кочергу в ведро с углями и повернулся к ней с наигранно недовольным выражением лица.

– У тебя еще одна попытка.

– Я правда не знаю! – Паника разлилась по венам при виде раскаленного металла. Клэр облизала пересохшие губы, бросив взгляд на запертую дверь. – Мы з-знаем только то, что она появилась на месте смерти Кам-м-мельеры и Малаки. Мы даже не думали, что она может до сих пор…

Хоторн прервал ее лепет взмахом руки. Затем вынул кочергу и встал напротив, покачивая ею из стороны в сторону.

– Нашей Богине и королю нужно знать ее местонахождение. Скажи мне, мышонок. Я знаю, что ты не так проста, как кажешься.

Она проходила это, но все равно пыталась оправдаться. Надеялась, что хоть сегодня он поверит ей и сжалится. Потому что Клэр на самом деле ничего не знала о плакучей иве.

Но в глазах Хоторна плясали лишь огоньки безумия.

– Печально, мышонок. Печально…

Клэр до крови закусила губу, пытаясь приготовиться к боли. Но можно быть готовым ко всему, кроме нее.

Раскаленный металл прижался к шее.

Дернувшись, Клэр закричала так, как никогда прежде. Боль была настолько яростной, настолько сильной, словно шею отсекали мечом. Словно тело рвали на куски. Она билась в судорогах на стуле, насмерть вцепившись ногтями в ремни. Нос уловил запах жженой плоти. По оголенной шее начала стекать кровь, пропитывая тонкую кофту.

Он прижал сильнее.

И еще сильнее.

– Хватит! Умоляю тебя, перестать! – рыдала она, задыхаясь от собственных криков. – УМОЛЯЮ! ПЕРЕСТАНЬ!

Хоторн отвел в сторону кочергу и незаинтересованно оглядел обезумевшую от боли Клэр.

– Раз не хочешь отвечать на этот вопрос, давай вместе подумаем над следующим. Где на самом деле расположена Цитадель?

Клэр чувствовала, что жить ей осталось не больше пары дней. Она не слышала его слов, не видела ничего вокруг. Глаза заволокло пеленой, осталась лишь пульсирующая и острая, как заточенный клинок, боль.

– Я ник-когда не была там. – Из носа текла жидкость, смешиваясь с кровью и слезами. – Пож-жалуйст…

– Закрой рот и не выводи меня, тупая тварь! Где находится Цитадель?!

– Я не…

Щеку обожгло пощечиной. По сравнению с болью от раскаленного металла она казалась не такой сильной, но в эту секунду Клэр еще больше начала мечтать о смерти. Лучше быстро умереть, чем каждый день переживать такие пытки.

Внезапно Хоторн вдохнул полной грудью и расправил плечи. Он пару раз хрустнул шеей, после чего проговорил чуть мягче:

– А знаешь, может, ты на самом деле не в курсе…

Клэр понимала, что лучше никак не реагировать, но не смогла сдержать всхлип облегчения. Она начала кивать, умоляющими глазами смотря на ведьмака сквозь пряди слипшихся волос.

Он пристально разглядывал ее лицо, будто что-то обдумывая.

– Пожалуй, нам нужно устроить перерыв. Может, через время ты вспомнишь.

Клэр недоуменно вскинула брови. Раньше он никогда не оставлял ее одну. Всегда издевался и мучал, а когда Клэр не отвечала на его вопросы, возвращал в темницу.

Это было не к добру.

Ничего больше не говоря, Хоторн подошел к столу. Клэр не видела, что он делал, но через пару секунд в помещении раздалась какая-то мелодия. С налетом драматизма, но легкая и… знакомая. Хоторн выкрутил ее на полную громкость.

Она хотела зажать уши, но ремни впились в нежную кожу, оставив Клэр неподвижно сидеть на месте. Щеку слабо покалывало, тело начало обмякать, но Хоторн специально не избил ее до потери сознания.

И сейчас Клэр поняла причину.

Она вспомнила, что эту песню часто слушали родители, когда она была совсем маленькой. Тогда мама и папа держались за руки, дарили друг другу поцелуи, пока Клэр оттирала щеки от муки, и тихо над ней посмеивались.

Эта песня была неким символом их крепкой и нерушимой семьи.

– Встретимся через пару дней.

«Только не это…»

Она слушала ее три дня. И любимая мелодия окончательно лишила ее рассудка.

Сначала Клэр чувствовала раздражение из-за громкости.

Она сидела в довольно тесной комнате, а в мелодии были высокие ноты, которые словно разрывали голову изнутри. Ее рану на шее никто не обработал, и через время она начала покрываться корочкой.

И если сначала физическая боль преобладала над тем, что происходило в голове, то через пару часов все изменилось.

Клэр не могла уснуть. Каждый раз, когда веки опускались, мелодия начинала играть заново и заставляла ее приходить в себя. Пару раз она все же отключилась и была до слез этому рада. Но затем высокие ноты и звонкий голос снова разрывали ее ушные перепонки, сердце колотилось с невообразимой силой, а сознание отделялось от тела.

–А ты… а ты… придешь к дереву, на котором повешен человек, якобы… убивший троих?– хриплым шепотом повторяла она слова другой песни, пытаясь отвлечься.– Странные дела происходили здесь. Не так странно встретиться у виселицы… в полночь[1].

Опустив голову на грудь, Клэр неосознанно дергала одной ногой, сжимая кулаки так, что белели костяшки. Затем пальцы отбивали ритм по подлокотнику стула, а уголки губ неосознанно дергались в улыбке.

Когда мелодия начала играть в сотый раз, она уже кричала.

Кричала.

Кричала.

Кричала.

Клэр надеялась, что сможет заглушить песню своим голосом.

Но не смогла.

Пытки над сознанием страшнее пыток над телом.

Тишина.

Клэр открыла глаза и увидела перед собой белый свет.

Она даже не поморщилась. Не отвернулась. Не вздохнула от облегчения.

Какая-то темная фигура вошла в помещение и закрыла за собой дверь. Вот откуда лился свет. Видимо, из коридора. Но Клэр не была в этом уверена.

– …поняла…

Он что-то говорил?

– … не было бы… всего этого…

Или ей показалось?

– …немного… перестарался…

Ее вроде бы куда-то вели. Точнее, тащили на плече.

В голове все еще была пустота.

Затем тело ударилось обо что-то твердое. Наверное, это каменный пол.

– Клэр!..

Снова послышалось?

Она разлепила глаза, но не сразу. Может, прошел день. Может, даже год.

Первое, что увидела Клэр, – голубые глаза. Кто-то лежал в такой же позе прямо напротив нее, отделенный одной лишь решеткой. Опустив взгляд, Клэр заметила протянутую мужскую руку.

– …оставайся… с нами…

Клэр медленно протянула ладонь. Их пальцы переплелись.

А в голове по-прежнему играла та песня:

Глава 4

Избито солнечное сплетение

На удивление, сегодня Икар проснулся рано.

Последнее время он слишком много спал. Не знал причины, но его веки тяжелели, как только голова опускалась на белоснежную подушку. Перед глазами все расплывалось. Он быстро доедал ужин в роскошном зале, где собирались Дафна, Захра и Микаэль – иногда к ним присоединялся Драу, – и отправлялся в спальню. Смотрел на себя в зеркало, и отчего-то его отражение казалось неправильным.

Чего-то не хватало.

Икар дотрагивался до скул, проводил пальцами по лбу, наблюдал за растрепанными после долгого дня волосами. Всматривался в безразличные глаза, затем в шрам, рассекающий уголок верхней губы. И что-то казалось неправильным.

Порой в голове вспыхивали образы. Огонь. Черные перья. Чьи-то слезы.

И он вспоминал…

«Эстелла мертва».

Тогда, на Черной Пустоши, она погибла. Не совладала с божественным огнем, сожгла его крылья и… погибла.

Икар часто смотрел в потолок перед сном, пытаясь пробыть в сознании еще немного. Он любил ее. Помнил, что любил – так сильно, что хотелось вырвать сердце из груди. Часто по щекам стекали слезы, он недоуменно проводил по ним кончиками пальцев, а затем со злостью вытирал лицо.

Он на самом деле плакал?

Потом Икар садился в кресло у окна и смотрел на золотую столицу. Мысли путались – то забегали куда-то вперед, то отступали и превращались в ничто. Он чувствовал себя так странно. Ел вкусные фрукты, как когда-то на Небесах, читал книги и командовал Небесной армией. Но чего-то не хватало.

Или кого-то.

Складывалось ощущение, что раньше вокруг него были другие люди. Порой надоедливые, сварливые, но… родные? В голове мелькали обрывки слов, произнесенные то суровым мужским голосом, то мелодичным женским…

Почему он чувствовал дыру в сердце, если Альянс причинял ему только боль?

Странно.

Сегодня Икар проснулся рано и решил пораньше прибыть на построение. Горячая вода в ванне набиралась долго, поэтому он успел гладко выбрить лицо, пару раз поморщившись из-за остроты лезвия, убраться в комнате, хотя в ней царил идеальный порядок, и выполнить четыре подхода отжиманий.

Икар снова стоял перед зеркалом, пристально себя рассматривая. Черные узоры, украшающие грудь, слегка загоревшая кожа и тьма в глазах. Он развернулся и заметил два длинных шрама, рассекающих спину. Когда-то вокруг них была обожженная кожа, которую смогли залечить ведьмаки Драу. Но ниточки шрамов все же остались.

Погрузившись под воду, Икар задержал дыхание и отсчитал две минуты. Когда легкие начали гореть, вынырнул и откинул голову на край ванны. Тело сразу же расслабилось, а разум хоть немного, но перестал подбрасывать глупые и гнетущие мысли.

Икар прикрыл глаза и провел ладонью по груди. Ему просто хотелось почувствовать, что он на самом деле существует. Иногда казалось, будто он проживает чужую жизнь. Будто его нет.

Икар запустил руку в волосы, второй ладонью крепко сжав бортик.

И почувствовал чьи-то мягкие прикосновения.

Маленькая ладонь разжала его пальцы и опустила под воду. Он задержал дыхание, когда нежные губы коснулись его напряженной шеи. Затем опустились ниже, сцеловав с груди капли воды.

Икар стиснул челюсть и сдержал рычание.

Но когда ее рот столкнулся с его в жадном поцелуе, неосознанно распахнул глаза.

– Черт! – прорычал Икар и смахнул с бортиков ванны стеклянные баночки с маслами. – Черт, черт, черт…

Рядом никого не было. Только он и обволакивающая тело вода.

Грудь часто вздымалась и опадала, пальцы цеплялись за влажные пряди волос и сильно тянули. Он сходит с ума? Она приходит к нему после смерти?

Потому что Икар не спутал бы губы Эстеллы ни с чем другим.

– Ты умерла… Тебя больше нет… Умерла… Ты умерла…

Когда на сердце снова навалилась пустота, он поднялся, повязал махровое полотенце вокруг бедер и вернулся в спальню.

Там его, конечно, уже ждали.

– Доброе утро, Икар, – прошелестела Дафна. – Думала, застану тебя спящим.

Она грациозно разлеглась на его кровати, откинувшись на предплечья.

– Не спалось.

– Помню, на Небесах ты постоянно проводил время в кровати. – Богиня прикусила губу, перекинув огненные волосы через плечо. – Жаль, что не со мной. Столько времени ты отталкивал меня, хотя признавался в великой любви. Как сейчас помню: бегал, как собачка. А потом боялся разделить со мной одну-единственную ночь. Маленький глупый ангелочек…

Икар промолчал.

После возвращения из Небытия Дафна вела себя совершенно не так, как на Небесах.

Он распахнул дверцы огромного шкафа и принялся доставать доспехи. Громоздкие и неудобные, они отливали золотом и стесняли движения. Утепленный плащ, сапоги, меч из рондданской стали. Клинков осталось мало: сталь Сенату так и не удалось раздобыть. После возвращения Дафны в помощи Люцифера они не нуждались, поэтому вопрос нового оружия вставал не так остро. Кому нужна помощь Дьявола, когда их ведет сама Богиня Солнца?

Оставшиеся ангельские клинки имелись только у командующих и лучших воинов армии. Низшие ранги вооружались обычным оружием.

– Может, не спится, потому что тебе одиноко?

Икар бросил взгляд через плечо и приподнял бровь.

– Я бы могла скрасить твои ночи, – промурлыкала Дафна, накручивая на палец шелковистый локон. Ее лиловые глаза восторженно блеснули.

«Мои ночи может скрасить только твоя смерть».

Он затряс головой, избавляясь от этой странной мысли. – Благодарю за предложение, но вынужден отказаться.

Совершенно не замечая присутствия Богини, Икар скинул полотенце и принялся одеваться.

– Ты помнишь, что должен сделать?

– Помню.

– Ты готов к этому?

– Готов.

– Можешь быть более разговорчивым, Икар?

Он промолчал, продолжая ощущать лишь пустоту в груди. И расползающуюся по венам тьму.

Дафна тяжело вздохнула и поднялась с кровати.

– Трансляцию увидит только Эрелим. Остальные континенты не должны вмешиваться, ты это понимаешь?

– Мы обсуждали это на протяжении нескольких недель, Дафна, – равнодушно ответил он, набрасывая на доспехи золотой плащ. – Я не собираюсь подводить ни тебя, ни Небесную армию. Будь уверена в моей верности.

Икар развернулся и заметил, как Богиня, прищурившись, пристально его разглядывает. Ее необычные глаза выдавали недоверие, но вместе с тем и интерес. От Дафны исходила безмерно древняя сила, принадлежащая иному времени и иной эпохе. Она заполняла собой пространство, отчего становилось тяжелее дышать. Даже Икару, живущему в Новом мире уже больше двухсот лет.

– Твоя сестра оставила послание. Этой ночью они проникли в Меридиан, убили десять горожан и развесили по городу свои знамена.

Икар замер. Его дыхание участилось, но он продолжал отстраненно смотреть в глаза Богини.

– Что за послание?

Дафна взмахнула рукой, и перед ней прямо в воздухе материализовался телефон. Она протянула его Икару с каким-то хищным выражением лица, словно никогда не видела ничего лучше того, что было на экране.

Икар с осторожностью взял его в руки и опустил взгляд.

С губ сорвался прерывистый вздох.

Кто-то сфотографировал одну из золотых высоток в центре города. В окнах отражался ярко-алый рассвет, который сливался со стекающей по стенам кровью.

«Аттерес никогда не пойдет против Аттереса, если тот не выберет другую сторону. Ты выбрал свою, главнокомандующий. Будь готов к последствиям».

Икар перечитал послание пятнадцать раз – он считал. Но даже через пару минут смысл слов Астры не мог улечься в сознании.

Из оцепенения его вырвал голос Дафны:

– Они будут мстить за то, что ты сделал выбор в пользу Небесной армии. И ты когда-то считал их своими товарищами? Считал, что твоя сестра не предаст тебя? Очередное доказательство того, что они властолюбивые и лицемерные, готовые на все ради самоутверждения за счет невинных душ.

У него началась мигрень. Икар запустил руку в волосы и потянул за пряди, чувствуя жжение в затылке.

«Почему Астра так сильно меня ненавидит? Что я ей сделал?»

– А ты столько лет противился мне, Икар, – покачала головой Богиня. – Если бы тогда на Пустоши ты не отвернулся от истины, все было бы иначе. Я ведь говорила, что они сделают тебе больно. А ты не верил. Что ж, доказательство в твоих руках.

Он сжал телефон так сильно, что побелели костяшки.

– Я тебя понял.

Спустя пару мгновений Дафна кивнула и направилась к двери.

– Это важный шаг, Икар. Мы сделаем это спустя двести лет. Не подведи меня.

– Не подведу, – механически ответил он.

Когда дверь закрылась, Икар упал в кресло и снова вперился взглядом в кровавые слова и два знамени по обе стороны от надписи – на них изображалось солнце, пронзенное мечом. В затылке словно кто-то копошился; он продолжал тянуть за волосы, а когда почувствовал боль, убрал руку и увидел вырванные черные пряди.

«Моя сестра меня ненавидит. Эстелла мертва. Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит. Эстелла мертва. Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит.

Эстелла мертва.

Бывшие друзья хотят захватить власть.

Моя сестра меня ненавидит.

Ненавидит.

Ненавидит.

Ненавидит».

Икар зарычал и поднялся с кресла. Он стал метаться по комнате, тяжело дыша и пытаясь найти спасение от грызущих мыслей. Голос нашептывал, что он в ловушке. В ловушке своего разума, из которой никогда не выбраться.

Икар бросился в ванную и плеснул в лицо холодную воду. Зеленые глаза в отражении зеркала были широко распахнуты, уголки губ напряжены, из-за чего вокруг них появились морщинки. Икар прижался лбом к холодному зеркалу, пытаясь успокоить дыхание.

– Я все делаю правильно. Я все делаю правильно. Я все делаю…

Внезапно в голове раздался щелчок.

По телу пробежала сильная дрожь, перед глазами появилась пелена, а руки и ноги будто сковали тиски. С усилием подняв голову, он посмотрел на себя в зеркало, не имея возможности пошевелиться.

Его словно разрывали на две половины.

– Хватит, – прорычал он, резко дернувшись назад и налетев на закрытую дверь. – Что, твою мать, с тобой не так?

А затем все чувства испарились.

Холод. Тишина.

Пустота.

И он сразу же увидел совершенно другое отражение. Глаза с клубящимися в них тенями блеснули злостью и жаждой мести.

Чей-то голос, бесконечно древний и неизвестный, прошептал:

– Не сопротивляйся…

После построения Икар шел на очередное заседание Сената.

Он вальяжно вышагивал по торжественному залу, наблюдая за ангелами низшего ранга. Они были рассредоточены по помещению и склоняли головы, как только их командующий оказывался в зоне видимости.

Икар усмехнулся.

Когда он шагнул в стеклянный лифт и створки начали закрываться, кто-то просунул внутрь руку, попросив подождать.

– Доброе утро, Лукас, – развязно поприветствовал правителя Икар, окинув его ленивым взглядом. – Пунктуальность раньше входила в список твоих достоинств.

Солари всегда выглядел опрятно, словно вставал в пять утра и тратил минимум три часа на переодевания, сборы и поход в душ. Его светло-каштановые волосы всегда были аккуратно зачесаны назад, и Лукас так же, как Икар, терпеть не мог бороду или даже щетину.

Лифт издал звук, и они начали медленно подниматься на нужный этаж.

– Как обстоят дела с подготовкой легионов? Слышал, в рядах главнокомандующих произошли серьезные изменения, – сказал Лукас каким-то напряженным голосом. – Захре пришлось серьезно постараться, чтобы снабдить армию хорошей провизией. Мы не были готовы к тому, что действовать придется так скоро.

Икар задумчиво посмотрел на мужчину.

Он всегда находился в каком-то натянутом состоянии, словно мог взорваться в любую секунду. Икар знал это, потому что чувствовал то же самое. Со стороны Лукас казался спокойным и сосредоточенным. Но в глубине его души назревала буря.

– Это ваша работа, Солари. На подготовку у вас было достаточно времени. Сколько лет назад ты стал править? Разве человек, возглавляющий королевство, не готов идти на крайние меры ради достижения правосудия?

–Правосудие… Всеобщей правды не существует, так о каком правосудии может идти речь. Я никогда не правил, как ты выразился. Мои задачи заканчивались на перечитывании отчетов и сборе налогов. Грязная работа, скажу я тебе.

– Безымянное королевство переполнено смертными, которые могут сдирать с городов золотые монеты. Почему именно ты? Чем ты заслужил свое место в Сенате?

Икар не знал, с чего вдруг его заинтересовало правление Солари. Может, он просто не хотел ехать в тишине через весь Стеклянный замок.

Лукас расплывчато ответил:

– Когда мы столкнемся в той секунде, к которой ведет нас судьба, ты сам все поймешь. Кто-то свыше уже давно решил за нас.

– Решить что-либо за нас по силам только истинной Богине.

Лукас повернул голову в сторону Икара и медленно оглядел его с головы до ног.

– Никогда не видел тебя настолько бесхребетным, – поморщился Солари, а Икар от раздражения сжал челюсти. Он не поведется на его жалкие уловки. – Не хватает только белых крыльев, и можешь лететь обратно в Небесный дворец.

– Мое прошлое – это святотатство. Я здесь, чтобы искупить свои грехи.

Внезапно Лукас… засмеялся. Он откинул голову и начал громко, от всей души хохотать, словно не делал этого тысячу лет. Затем, немного успокоившись, произнес:

– Это нужно снять. Когда увидишь, сам захочешь себя прикончить. Ради лживых Богов, и это тот самый Аттерес, с которым я всегда мечтал встретиться!

Икар растянул губы в улыбке, но до глаз она не дошла. Он смерил Лукаса пристальным взглядом, думая о том, как лучше его убить. Но Дафна, скорее всего, будет недовольна смертью одного из правителей. А Икар не хотел почувствовать на себе ее божественный гнев.

Он посмотрел на мигающие кнопки лифта. Осталось двадцать этажей. Пятнадцать. Десять. Может, убить его и подставить кого-то другого? Или закопать труп за Меридианом, чтобы точно никто не нашел?

В голове снова что-то начало свербеть. Слова Лукаса на мгновение отозвались странным чувством, и Икар никак не мог за него ухватиться. Как будто он находился в вакууме, а Солари осторожно пытался в него пробиться.

Секунда.

Секунда – и в его тело что-то врезалось.

Лукас бросился в его сторону. Навалившись на него всем телом, он прижал предплечье к горлу Икара и приковал его к стеклянной стене. Это произошло так неожиданно, что Икар даже не успел отреагировать. Он выхватил из ножен меч, но Солари перехватил его прямо за лезвие.

– Что она тебе внушила? – сузив глаза, мрачно прошептал Лукас. – Почему ты подчиняешься ей, Аттерес?

Икар приподнял подбородок и прошипел:

– Что ты несешь, чертов смертный?

–Боги, да очнись же ты наконец! Дафна внушает тебе другую действительность. Ничего из того, о чем ты думаешь, не происходило и не происходит. Я не могу сказать тебе правду. Просто физически не могу, Илай. Но поверь мне: мы с Ариадной на твоей стороне.

Илай.

Илай.

Илай.

Это имя ударило по нему, словно пощечина.

Оттолкнувшись, он заломил руку Солари за спину и с силой прижал щекой к противоположной стене.

–Послушай меня,– прошипел Илай ему на ухо, выкручивая руку еще сильнее. Лукас даже не поморщился.– Ты не говоришь, что мне нужно делать. Ты не лезешь в мои отношения с кем бы то ни было. Вы с Ариадной бросили свою дочь в самый тяжелый для нее момент, потому что что? Испугались пророчества? Захотели власти и денег? Да даже миллион золотых крыльев не стоит того, что она пережила. Она гораздо, гораздо важнее денег, власти или статуса. Она, мать твою, приоритет! И должна быть приоритетом для тебя!

Как только последнее слово сорвалось с его губ, Илай замер. Он несколько раз моргнул, недоуменно смотря прямо перед собой. Лукас задержал дыхание, повернув к нему голову.

Икар резко оттолкнулся и отошел к створкам лифта, нервно проводя ладонью по затылку.

– Ты помнишь ее.

– Хватит.

–Если она не смогла стереть тебе воспоминания о ней, значит… Что ты помнишь, Илай?

– Я сказал, хватит! – Он посмотрел на номер этажа и облегченно вздохнул. Осталось проехать четыре уровня, и Икар сбежит от этого надоедливого идиота.

–Не делай этого. Ты знаешь, о чем я говорю. Мы не можем пойти против Дафны и Захры, но это можешь сделать ты. Пожалуйста, не допусти того, чего хочет Богиня. Я умоляю тебя…

– Это приказ, а я здесь нахожусь только ради того, чтобы исполнять их.

– Это говоришь не ты, Аттерес. – Лукас тяжело вздохнул. – Боги, за что вы наградили мою дочь таким несносным мужчиной…

Внутри Илая что-то щелкнуло, и он тихо фыркнул. Склонив голову, Солари искоса на него посмотрел, будто разгадывал какую-то тайну.

Двери лифта распахнулись, но перед тем как выйти, Лукас бросил:

– Молчаливые не погибают.

Икар застыл на месте, наблюдая за его отдаляющейся спиной.

Глава 5

Оплот истины

-Эстелла! На помощь!

Она резко поднялась со ступеней каменной лестницы и вынула из ножен меч, подаренный ей Нэшем и повстанцами. Морглес – вот как она его назвала.

Несущий свет.

Окутав клинок божественным пламенем, Эстелла приняла боевую стойку.

Аарон вылетел из врат Цитадели с такими испуганными глазами, что она сразу поняла – на них кто-то напал. Даже когда Цирея явилась в Стеклянный замок с армией Асталиса, взгляд Йоргенсена не был настолько взволнованным. Он обеспокоенно взмахивал крыльями, отчего вокруг него кружились черные перья.

– Кто? – рявкнула Эстелла, подняв вторую руку и создав огненный шар.

Он бросил взгляд на входные ворота и приложил палец к губам, призывая ее молчать. Эстелла вгляделась в темноту за исполинскими створками, украшенными коваными узорами. Два кольца в центре ворот, подхваченные пронизывающим ветром, отстукивали мерный ритм.

– Иди-и-и сюда, малыш Аарон, – елейно пропели откуда-то изнутри. – Я не причиню тебе вреда. Разве что совсем чуть-чуть…

Эстелла несколько раз моргнула. Аарон уже успел спрятаться ей за спину – если так можно было сказать, потому что Эстелла была на две головы ниже и в несколько раз худее. Они уставились на темный проход, и через пару секунд из него выскочила стройная, но прихрамывающая фигура.

– Твоя лохматая шевелюра мне надоела, Йоргенсен!

Во входных вратах крепости, опираясь на трость и держа в другой руке ножницы, показалась разъяренная Астра. Сощурившись, она оглядела Эстеллу и Аарона с ног до головы.

– Не думаю, что Солари тебе поможет. Иди сюда.

– Вы идиоты?

Астра и Аарон молча переглянулись и посмотрели на Эстеллу.

– Она хочет состричь мои волосы! – в несвойственной ему манере вспыхнул Йоргенсен.

– Я хочу их подровнять! Солари, ну хоть ты скажи ему!

Обреченно вздохнув, Эстелла развеяла огонь, убрала Морглес в ножны и снова присела на ступени.

Пока Аарон и Астра тихо переругивались за ее спиной, она смотрела на могилы Богов. Так, как делала это каждое утро, проведенное в стенах Молчаливой Цитадели. Вглядывалась в белую краску, словно та могла ответить на ее вопросы, иногда подходила к каждому кресту и проводила пальцами по деревянным табличкам, на которых были вырезаны имена Высших.

Орител, Селена, Каэль, Элоэн, Камала и Аваддон.

– Нет ничего сильнее Путей, – сказал им в тот день Фрэнк. Его голос будто доносился откуда-то из глубин Бесконечного океана. – Боги? Разве вымышленный идеал, невидимый и неосязаемый образ, который никто из нас не видел, может быть могущественнее души? Могущественнее души не может быть ничего, и неважно, чья она – валькирии, ведьмака или фейца. А мы слепо верим в существование Богов, даже не догадываясь, что их давным-давно нет. Четыре королевства строят церкви, святилища, возводят десятиметровые статуи из золота в их честь. А знаете, что самое смешное?

Никто ему не ответил.

–То, что против силы души выступает человек. Алчный, жадный, жаждущий власти человек. В этом и парадокс нашей жизни. Вы думаете, главнокомандующий Небесной армии в здравом уме подчинялся бы кучке людей, которые не имеют никаких способностей? Они не владеют оружием, в них не заложено ни крупицы магии. По сравнению с ангелами люди никчемны! Но все же миром правят люди. Как когда-то правил Конгломерат, так теперь правит Сенат, создавая иллюзию власти. Иллюзию обладания той самой властью…

Только на следующее утро после прибытия к адептам Эстелла заметила седьмой крест. Он стоял вдалеке и был выкрашен не белой краской, а черной.

– Его поставили не мы, – объяснил Фрэнк, и Эстелла снова вздрогнула от звука его голоса. Никак не могла привыкнуть. – Это сделал Многоликий Оракул. Высший адепт Молчаливой Цитадели, которого несколько месяцев назад заменил я.

У Эстеллы так сильно закружилась голова, что ей пришлось ухватиться за крест.

–Каждое действие в Новом мире имеет последствия,– продолжил Фрэнк, смотря прямо ей в глаза.– Десятый Конгломерат обманул мироздание и спас тех, кому было суждено погибнуть. Но расплачивается за это только он. Потому что его рука пронзила тело божества.

Эстелла вспомнила отслаивающуюся кожу Оракула, его слепые глаза и место, где должен был располагаться рот. Существо, что несет на своих плечах судьбу всего Нового мира, когда-то было обычным человеком.

– Как именно он расплачивается? – спросила тогда Эстелла, прочистив горло.

Фрэнк долго вглядывался в темноту за седьмым крестом, затем ответил:

– Как думаешь, что страшнее: находиться в неведении или знать обо всех исходах событий и понимать, что одним действием можешь изменить судьбу человечества?

– Глупый вопрос.

Фрэнк весело сощурился и вернул взгляд к насупившейся Эстелле.

– Не дерзи, неудачница.

Оракул расплачивался вечностью, одиночеством и всеведением.

Боги не держали его на привязи, как говорила когда-то Костяной Череп. Он сам держал себя, опутанного цепями, глубоко под горами Драконьего перевала. Чтобы не вмешиваться в ход событий, чтобы возложить судьбу мира на кого-то другого или просто для того, чтобы пожить хоть пару лет… в спокойствии.

Но Оракул все же вышел из тени. Столкнул Эстеллу и Цирею лбами, затем пришел на Черную Пустошь и помог Альянсу избежать резни в Стеклянном замке. Он водил их за нос все это время, давал ложные намеки и утаивал правду даже в собственных пророчествах.

Если он знал, что Боги давно мертвы, почему же не сказал раньше?

Все было бы иначе.

Они бы искали способ одолеть не семерых Высших, а только одного – Дафну. Они бы не тратили столько времени на то, чего давным-давно не существует. Они бы нашли способ как можно раньше отыскать Богиню Солнца, перестали бы искать информацию о том, как вернуть силу Путям, и надежно спрятали бы артефакты.

Илай не стал бы Верховным главнокомандующим Небесной армии, а Клэр и Нэш не оказались бы в заложниках. Повстанцы узнали бы, что Илай и есть Икар, другим, менее болезненным путем.

Эстелла до сих пор помнила их недоверчивые, смирившиеся, а затем побежденные взгляды.

Их командир лгал. Их командир стал марионеткой Богини.

И они скорбели по нему так, словно он…

Погиб.

– Многоликий видит варианты будущего. Значит, только эти действия приведут нас к победе, – говорил Фрэнк. Эстелла задумчиво вгляделась в могилы Богов, окруженные редким лесом, и даже не заметила, как Астра и Аарон притихли. Они сели по обе стороны от Эстеллы и накинули на ее плечи откуда-то взявшийся кафтан Альянса.

– Это его третий, – коротко бросил Йоргенсен. – Или четвертый. Он заставил портных Ситриса сшить себе штук двадцать одинаковых, чтобы каждый день надевать новый.

Эстелла посмотрела на вышивку и судорожно вдохнула.

«Рассвет во имя свободы, закат во имя господства».

– Они видят в тебе его заместителя.

Она прикрыла глаза, покачав головой. Пальцы правой руки сразу же скользнули к левой и стали обводить символ крыльев и солнца.

Нити Судьбы молчали. Эстелле казалось, будто в груди зияет бездонная пропасть, когда раньше на ее месте трепетала искрящаяся нить. Сейчас она держалась на одном волоске. Интересно, Илай все еще чувствует их связь или…

Она исчезла навсегда?

– Нет, Аарон. Я никогда не смогу заменить его.

– Мы с тобой тренируем их уже три недели, Солари. И ты делала это, даже когда мы пересекали Утраченные земли, – мягко прервала ее Астра. – Они прислушиваются и уважают тебя. Никто не говорит, что ты должна командовать ими, но…

Астра незаметно сглотнула. Эстелла увидела, как ее пальцы сильнее сжали ткань тренировочных штанов.

– Но пока он не вернулся, атакующие нуждаются в твоей помощи.

«А кто поможет мне?»

Эстелла кивнула, плотнее закутываясь в ткань кафтана. Она словно до сих пор хранила родной запах Илая – бергамот, лимон и нотки кедра. Либо Эстелла просто сходила с ума.

Они втроем замолчали.

Втроем. Их осталось трое.

Эстелла поежилась, когда порыв ветра овеял ее голые ноги. На Черной Пустоши было тепло. В Льерсе, откуда она вернулась этим утром, холоднее. Цитадель располагалась на открытом пространстве, поэтому ветер пронизывал здесь до самых костей.

По словам Фрэнка, на этих землях часто встречалась всякая живность. Змеи, пауки, даже скорпионы. Поэтому ходить в коротком платье – не лучшая идея.

– Дагнар не особо обрадовался, когда узнал о твоем визите в Льерс. Он еще не простил тебе остальные вылазки.

Эстелла косо посмотрела на Аарона.

– Скажешь, я поступила неправильно? Они заслужили это. Я не тронула никого, кроме той дряни, что заправляла борделями.

– На твоем месте я бы придумал что-то… изощреннее. Спалить четыре дома как-то уж слишком просто. – Йоргенсен хмыкнул, но в следующую секунду его взгляд стал серьезнее. – Сколько ты там проспала?

Эстелла пожала плечами.

– Двое суток.

– Ты вовремя вернулась. Еще день – и за тобой послали бы отряд, – покачала головой Астра. – И ты слишком небрежно относишься к своей силе. Однажды можешь погрузиться в нее настолько, что она сама тебя уничтожит. Ты только учишься управлять ей, а представь, что будет, когда достигнешь предела.

– Хватит читать мне нотации.

Аарон тихо зарычал.

– Ты слишком молода, Эстелла. Тебе двадцать один, а нам больше двухсот. Мы встречались с такой силой на Небесах и видели, что происходит, когда она выходит из-под контроля.

Эстелла поджала губы. Она и сама это понимала.

Сначала, еще в Велоре, сила была послушной и не противилась ей. Обучение проходило на удивление легко. Но сейчас, когда Эстелла начала познавать грани божественного огня, он не казался ей таким покладистым. После каждого полета требовалось время, чтобы восстановиться. Иногда она просыпалась из-за того, что пламя жгло грудь, желая вырваться наружу.

Но она справится. Всегда справлялась и сейчас справится.

– В Льерсе что-то происходит, – сказала Эстелла, желая перевести тему. – Ну, если не считать рассказов про огненного дракона, который является кому-то во снах.

– Это они про тебя, что ли? – засмеялась Астра.

– Представь себе. Там столько баек… – Эстелла поморщилась. – Но суть не в этом. Дафна что-то замышляет. Льерс в полной боевой готовности, хотя там много мятежников. Слухи у них между кланами ходят… про ветер Трамонтана. Земля дрожит, еще черт пойми что происходит.

– Но разведка ничего не замечала, – нахмурился Аарон.

– Она слишком хорошо скрывает истинные намерения. На то Дафна и Богиня.

Только сейчас Эстелла осознала, на какую тропу ступила. Это не Сенат и не Небесная армия. Дафна – настоящее, черт возьми, божество, существующее не одно тысячелетие, создающее миры и способное подчинять своей воле души.

Она почти непобедима.

Восстанавливаясь после Небытия, Богиня дала им отсрочку. Но, почувствовав ее силу на Черной Пустоши и увидев обращение из Стеклянного замка, Эстелла по-настоящему… ужаснулась. Она была до безумия напугана, хоть и скрывала это под маской невозмутимости.

Вероятность того, что им удастся одолеть Дафну, ничтожно мала. А учитывая ее армию, это практически невозможно.

И это понимали все – Аарон, Дагнар, Фрэнк.

Но все молчали.

– Вы верите, что это правда? – внезапно спросила Астра, переведя взгляд на могилы.

– Сто третий, – глухо отозвался Аарон. – Ты спрашиваешь это сто третий раз. Ответ не изменился: да, это правда.

Астра бросила в его сторону испепеляющий взгляд и прошипела:

– Как будто ты сразу принял то, что мы на самом деле гнались несколько веков за пустотой. Как и говорила, мать твою, Кира! А учитывая, что Богиня пыталась подстрелить меня чьими-то руками, я имею полное право спрашивать это хоть двести раз.

Да, скорее всего, тем смертным, который хотел убить Астру в Стеклянном замке, был кто-то, посланный Дафной. Как кстати Йоркен оказалась рядом в ту секунду и помогла ей спастись. Она до последнего отыгрывала свою роль, и верил ей абсолютно каждый.

– Да уж… Гнались мы за пустотой в буквальном смысле этого слова, – невесело усмехнулась Эстелла, переводя взгляд с одного креста на другой.

Конечно, под землей не было никаких гробов с иссушенными и разложившимися телами Богов Пустоты. Когда те посягнули на Пути, их просто расщепило. Кресты – лишь напоминание о том, что даже творцы мира могут поплатиться за свою алчность и желание стать единственной силой всего сущего.

Как, оказывается, интересен мир…

Внезапно за их спинами раздалось шарканье. Несмотря на то что в Цитадели обитало несколько сотен учеников, снаружи их слышно не было. Даже не разворачиваясь, Эстелла поняла, кто именно стоит в проеме.

– Задницы подняли и вошли внутрь. Если застудишь ее, Аттерес, я точно запру тебя в лазарете, – проворчала Костяной Череп.

– Разве задницу можно застудить? – искренне удивилась Астра, опираясь на трость. Аарон тут же подошел к ней и приобнял за плечи, помогая подняться, на что она пихнула его в бок и огрызнулась: – Сама справлюсь!

В такие дни Эстеллу спасали лишь их перебранки, присутствие Дагнара, Фрэнка, Энакина, Даниэля, Киры и Костяного Черепа. Ну и Кирана, когда он не вел себя как высокомерный придурок.

Порой Эстелле хотелось лечь спать пораньше, а проснуться позже, чтобы времени чувствовать было не так много. Она никак не могла взять себя в руки после всего, что произошло в Бездне и на Черной Пустоши. Эстелла всегда была собранной, даже находясь в шаге от смерти, но наступил момент, когда сил бороться практически не осталось.

«Боритесь», – говорила она на балконе Стеклянного замка, окруженная врагами, поднимая руку со скрещенными пальцами.

Но как бороться самой, когда единственное, чего тебе хочется, – просто исчезнуть?

Она устала. Она до безумия устала…

– Эстелла? – окликнул ее Аарон, когда они ступили на площадку перед входом в крепость. – Ты поможешь…

Он на мгновение смутился, что было совсем на него не похоже, и опустил взгляд в пол.

– Поможешь Астре… постричь меня?

Эстелла в растерянности замерла. Затем едва заметно улыбнулась.

– Конечно.

Молчаливая Цитадель называлась так не из-за того, что ее ученикам запрещалось разговаривать. Молчаливой она была потому, что правда всегда скрывалась за стенами белокаменной крепости и никто не был вправе говорить о ней снаружи.

Все думали, что сюда изгоняют предателей трех государств. Будто в Безымянном королевстве для слабых по своей сути людей есть катакомбы, а для асхайцев, льерсцев и рондданцев – закрытая крепость на территории Утраченных земель.

С какой-то стороны это на самом деле так.

Только уже давно Цитадель стала не просто пристанищем предателей, но и местом, где этим предателям открывают глаза на правду – об истории, медицине и техническом прогрессе. Затем они передают знания. Не нападают. Не враждуют. Не пытаются кому-то что-то доказать.

Они живут ради познания. Кто-то назвал бы их сумасшедшими, но для Эстеллы ученики Цитадели стали настоящими героями, которые носят порванные робы с цепями и не кричат о своей правде. Ждут. Строят новые теории. Ищут выход из того, во что превратился весь Новый мир.

Когда Эстелла впервые переступила порог крепости, грудь сжалась от благоговения и смятения. Никогда в жизни она не находилась в подобном месте. Выложенная из белого камня, Цитадель служила неприступным оплотом истины. Внутри, среди лабиринта башен, затемненных переходов и залов, витал дух прошлого. Каждый шаг повстанцев отдавался эхом, проносился через переплетение лестниц и достигал потаенных закутков. По слухам, даже самая большая библиотека Эрелима, расположенная в Аталасе, не могла сравниться с библиотекой Цитадели.

Некоторые залы представляли собой подобие учебных помещений – у входов были развешены гобелены, вытканные искусными мастерами. Вдоль стен тянулись деревянные шкафы, ломящиеся от манускриптов. Запах кожаных переплетов и потрепанных страниц вселял в Эстеллу какое-то странное чувство дома. Она смотрела на столы, украшенные витиеватой резьбой, слышала, как ученики в поисках знаний шелестят пергаментом, и мечтала поучиться здесь хотя бы пару месяцев.

Другие залы напоминали кабинеты адептов. Они были меньше по размеру, но книг в них, как ни странно, вмещалось в несколько раз больше. Вызвали их именно сюда – в кабинет Фрэнка. И у Эстеллы было не особо хорошее предчувствие.

–Может, стоит найти себе ученика постарше?– прокряхтела Костяной Череп, заходя в круглое помещение.– Или адепта? А может, самого высшего адепта?

Фыркнув от смеха, Астра вошла следом за ней.

– Тебе пора протянуть ноги и лечь рядом с теми миленькими могилками, старуха.

Чернокнижница развернулась к ней и оскалила пожелтевшие зубы.

– Нахалка! Сама возись со своей ходулей, я тебе больше не помогу! – Она спрятала ладонь в складках робы и пошевелила пальцами, но Эстелла сразу же это заметила. – Поучись у возлюбленного и заткни свой болтливый рот.

– Он не мой возлюбленный! – вспыхнула Астра, бросив взгляд на Аарона. Тот уже расположился за столом и принялся изучать один из увесистых томов, не обращая на них внимания. Однако Эстелла хорошо изучила этого замкнутого и нелюдимого командира, поэтому отметила, как нервно дернулся уголок его губ.

Ни о чем не подозревая, Астра плюхнулась на соседний стул и протянула:

– Мне тут рассказали, что в Безымянном королевстве детей пугают какими-то страшными сказками про Костяную старуху. Она приходит в полночь и съедает глаза тех, кто плохо себя ведет. – Ее голос понизился до заговорщицкого шепота, а изумрудные глаза хищно блеснули. – Это, случаем, не про тебя?

Эстелла хихикнула и прикрыла рот ладонью, чтобы, не дай Бог, не стать новой жертвой Костяного Черепа.

Потому что в следующую секунду над Астрой материализовалось ведро с ледяной водой.

Она медленно подняла голову, вернула взгляд к ухмыляющейся чернокнижнице и пропела сладким голосом:

– Ты же знаешь, что мы подруги?

Ведро перевернулось, и крепость сотряс оглушительный визг Астры.

– Я же только высушила волосы!

Эстелла не сдержалась и, схватившись за живот, громко захохотала. Наверное, делала она это впервые за три недели. Даже Аарон слегка улыбнулся, искоса поглядывая на вымокшую до нитки Астру.

Она горестно застонала, расправив потяжелевшие крылья.

– Я похожа на облезлую кошку!

– Будешь знать, как хамить старшим, – довольно проурчала чернокнижница.

Эстелла вытерла ладонью выступившие от смеха слезы и, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула.

– Сколько вам вообще лет?

– А тебе все скажи да покажи. Как видишь, я в самом расцвете сил, девочка моя!

Как бы повстанцы ни пытались выведать у Костяного Черепа хоть что-то о себе, женщина всегда прогоняла их и угрожала натравить на них змей. Но Эстелла помнила тот день на островах Безвременья. Посмотрев на нее, чернокнижница увидела нечто ужасное, заставившее отшатнуться со страхом в белесых глазах. Может, именно из-за Эстеллы она им не доверяет?

А еще Череп сказала, что Эстелле придется погибнуть. А Илаю… сгореть.

Притупленная боль в сердце снова запульсировала.

– Скажешь ты, – послышался знакомый шепот за дверью, что вела в небольшую каморку.

Эстелла вопросительно посмотрела на Аарона, но он лишь пожал плечами. Астра и Костяной Череп прекратили бросаться оскорблениями, обратившись в слух.

– Нет, в последнее время я и так слишком много говорю, – прошипел второй голос. – Ты их лидер? Вот ты и говори…

– А ты главный в Цитадели, Фрэнхольд. А мы где? Правильно, в Цитадели. Поэтому говорить будешь ты…

Дверь распахнулась. Активно размахивая руками и продолжая что-то друг другу доказывать, из каморки вывалились Дагнар и Фрэнк. Только спустя пару мгновений они поняли, что давно не одни.

– О-о-о, да вы сегодня рано, – наигранно удивился Фрэнк, одарив их фирменной улыбкой, которая сражала всех дамочек наповал. – Господи, Аттерес, ты похожа на облезлую кошку… Сиди на месте и не смей доставать меч! Ах, какой сегодня прекрасный день. Чай? Кофе? У меня есть конфеты с ликером. Правда, они из темного шоколада, а истинных ценителей у него немного.

Они вчетвером переглянулись и спросили в один голос:

– Что случилось?

«Видимо, предчувствие снова меня не обмануло».

Фрэнк сразу же замолчал. Откашлявшись, Дагнар как-то нервно поправил повязку на глазу.

– Нам нужно кое-что обсудить. Кажется, мы с Дарроу начинаем понимать, что стоит за действиями Дафны. – Он посмотрел на притихшую Эстеллу. – Это касается Нитей Судьбы.

Глава 6

Пусть ложь сердец прикроют ложью лица

Эстелла даже не переоделась. Она стояла на одном из бастионов Молчаливой Цитадели и смотрела на выжженную землю под ногами. Перед ней простирались сотни пустынных миль, что оставила после себя Война четырех королевств.

Пустота и смерть – вот из чего состоял их мир. Не из любовных романов, что Эстелла читала в лавке, не из душистых цветов в горшочках и не из архитектурных эскизов, которые ее заставляли рисовать отец и мать.

Пустота и смерть.

– Ты так со мной и не поговорила.

Эстелла со всех сил зажмурилась и затрясла головой.

Она прошептала:

– Я не верю.

Сжала кулаки, затем начала расчесывать ногтями запястья, чтобы заменить душевную боль физической.

– Не верю.

Еще сильнее.

– Не верю, не верю, не верю…

Руки тряслись и не слушались, она кое-как смогла оторвать их от покрасневших запястий и обхватить подрагивающие плечи. С ресниц сорвались слезы. Эстелла начала торопливо их стирать, словно от этого зависела ее жизнь. Словно, если на щеках останутся мокрые дорожки, мир увидит, насколько она слаба.

– Эй… – раздался за спиной добрый голос. – Иди сюда, неудачница.

Неудачница.

Не сдержавшись, Эстелла развернулась и бросилась в объятия Фрэнка.

– Я думала… Я думала… – хныкала она, сжимая в кулаках его кофту. – Я думала, что убила тебя… Боги, я думала, твоя смерть на моих руках!

С губ сорвался всхлип, сменившийся надрывным криком. Она кричала и кричала, уткнувшись в грудь Фрэнка, пока он мягко растирал ее спину и гладил по грязным волосам. Пока горло не начало саднить, а колени – подгибаться.

– Я так скучала… Я скучала по тебе и твоему чертовому шоколаду, по твоим придиркам и… Я не могу, Фрэнк. – Эстелла словно умирала изнутри. – Я больше так не могу…

Она стала оседать на каменный пол. Фрэнк молча подхватил ее на руки и отнес к стене. Привалившись к камню, Эстелла подняла голову и постаралась сморгнуть слезы. Но они все катились и катились по щекам, попадали в приоткрытый рот, забивали дыхательные пути. Боль так нещадно разрывала сердце, что с каждым вдохом все сильнее хотелось вырвать его из груди.

Боль радости, потому что Фрэнк – ее дорогой друг и человек, который заменил отца,– жив. Боль облегчения, потому что она не убила его. Боль, боль, боль, потому что все это время, все это чертово время он скрывался и не подавал ни единого знака.

Фрэнк сел рядом и протянул ей кусочек белого шоколада.

– Ты же любишь темный, – пробормотала Эстелла, вытирая рукавом лицо и косо на него поглядывая.

Ее друг незаметно улыбнулся.

– Только недавно распробовал. Не так уж он и плох, особенно когда делишь его с кем-то важным.

– Еще одно твое слово – и я точно умру прямо здесь в соплях и слюнях, – провыла Эстелла, когда слезы снова стали скапливаться в уголках глаз.

Запрокинув голову, Фрэнк заливисто засмеялся.

Когда на бастион опустилась тишина, он повернул голову к Эстелле и начал рассматривать ее. Она делала то же самое, запоминая каждую новую морщинку, каждую изменившуюся черту лица. Исхудал. Из глаз пропал тот блеск, что Эстелла замечала в лавке магических книг. Во всегда уложенных каштановых волосах появилось больше серебристых ниточек.

– Записки Фрэнка Дарроу? – усмехнулась она, вспомнив тот клочок бумаги, что прочитала после прибытия в Цитадель.

– Удивительно, правда? – вздохнул он, вновь посмотрев на пустошь за границами крепости. – Будто сам напророчил себе судьбу.

Несмотря на то что понятие «король» на Асталисе отличалось, например, от системы правления в Льерсе, Фрэнк был именно им. Он был мужем королевы, который не имел права вмешиваться в дела континента, но сидел рядом с ней на троне.

Фрэнхольд Фьорд – тот мужчина в строгом костюме, что исподтишка наблюдал за Эстеллой, пока она рисовала карту Эрелима, – оказался бесправным королем.

– Это сделал Оракул, – произнес он спустя несколько секунд. – Оракул стал высшим адептом крепости через несколько лет после того, как Безымянным королевством начал править второй Сенат. Он ушел на Драконий перевал, чтобы не вмешиваться в ход событий, но его отыскал прошлый адепт и передал ему крепость со всеми знаниями. Оракул предвидел это и знал: откажись он от предложения, Молчаливая Цитадель падет под натиском Небесной армии. Его сила не поддавалась законам мироздания, поэтому Многоликий многие годы отводил от крепости любого, кто приближался к ней хоть на десять миль. Никому из ангелов так и не удалось отыскать ее: она постоянно меняла местоположение. Предателей изгоняли на Утраченные земли, не доводя до Цитадели, а приходил за ними сам Оракул. А вы отыскали нас только потому, что так решил он.

Эстелла свела брови к переносице, стараясь уложить всю свалившуюся на нее информацию. Оракул – прошлый адепт Цитадели, а Фрэнк – нынешний.

Что вообще за глупости? Над ней кто-то издевается?

Потому что это точно не могло быть правдой.

– Хорошо, я поняла буквально одно предложение из всего, что ты сейчас сказал. Но как вам удалось пересечь стены? И как вы вообще встретились?

Глаза Фрэнка остекленели, и он погрузился в воспоминания.

– После того как их с Дафной спасли, они стали связаны силой кинжала. Оракул больше не был человеком. Он стал безликой и бессмертной сущностью. На него не распространяются никакие законы мира. Многоликий нашел меня, когда мы с женой и дочерью собрались бежать с Асталиса после очередного переворота, подстроенного королевским двором. Но нас перехватили. Цирею похитили последователи короны, а Миру… убили.

– О Боги…

«На похороны мертвой жене», – гласила табличка, что держал в руках Оракул, когда она встретила его в Меридиане. Когда он сказал ей узнать правду о настоящем владельца кольца, что носил Фрэнк.

Мира. Жену Фрэнка и мать Циреи звали Мирой.

– Он видел события на Асталисе, поэтому и пришел за мной. Он видел, как пробудить твою силу, – продолжил Фрэнк. – Оракул не говорил ничего ни о тебе, ни о Цитадели, ни о Дафне. Сменил личину и прикинулся обычным ведьмаком, затем отдал мне во владение лавку и ушел. Только потом, исследуя архивы и отыскивая записи, я понял, что никому из ведьмаков Эрелима не по силам пересечь стены.

Эстелла слушала его затаив дыхание.

– Я сразу понял, что он не обычный человек. И не человек вовсе. С тех пор я и стал ждать его возвращения. – Фрэнк приобнял Эстеллу за плечи и притянул к себе. – Вернулся Оракул только в ночь взрыва в лавке. Он подстроил мою смерть и сказал, что мне нужно бежать.

Как она могла не почувствовать подвоха? Ведь даже на похоронах гроб был закрытым. Все говорили, что тело Фрэнка слишком обезображено. Что от него остались лишь кости.

– Если бы ты ослушался и остался в Велоре… Что бы случилось?

Нахмурившись, Фрэнк ненадолго задумался.

– Как я говорил, моя смерть запустила пробуждение твоей силы. Моя смерть заставила тебя встретить Микаэля, попасть в темницу Велоры, а затем вступить в Альянс. Точно так же, как Дафна и Сенат, Оракул заставлял нас двигаться в нужном ему направлении. Правда, мне кажется, пару раз мы все-таки сошли с запланированного ими пути, – улыбнулся он, и Эстелла устало хмыкнула. – Скорее всего, Оракул не предвидел объединение сил Захры и Дафны.

Как оказалось, глава Сената все же была в сговоре с Богиней Солнца. По всей видимости, она понимала, что не сможет отыскать кинжал в одиночку, а Небесная армия начала о чем-то догадываться. Когда Богиня Солнца освободилась из Небытия, Захра Корвелл решила объединиться, а не встать перед ней на колени.

И сделала она это, по соображениям Дагнара и Фрэнка, в период после заключения Эстеллы и перед штурмом Стеклянного замка. Вот куда отправилась Небесная армия, после того как кинжал Камельеры и Малаки изгнал ангелов из Меридиана.

Прямиком к своему создателю.

Единственный вопрос… Может, Захра знала о смерти Богов? Может, Алдариону Кельрски удалось докопаться до истины и передать сведения дочери? Потому что уж слишком быстро Захра и Драу переметнулись на сторону Богини, не задавая никаких вопросов.

Эстелла устало выдохнула.

Она чувствовала себя марионеткой. Бестелесным кусочком души, который перегоняли из одного угла в другой. Каждый ее шаг был спланирован сотни, даже тысячи лет назад то ли Богами, то ли Конгломератом. Все смерти, потери и страдания казались затянувшейся игрой. В глазах кого-то свыше Эстелла была пешкой – обычной пешкой, которая освобождала королю и королеве путь, а затем погибала.

И после этого о ней даже никто не вспоминал.

Ни один из правителей или творцов мира не видел, как Эстелла молится исчезнувшим звездам о том, чтобы это скорее закончилось. Камельера и Малаки не видели, как Эстелла прижимает к сердцу левую ладонь и отчаянно надеется услышать его голос. Мертвые Боги не видели, как огонь внутри нее медленно угасает.

– Как, оказывается, интересен мир, – прошептала Эстелла, обращаясь к потухшим звездам над головой.

Фрэнк грустно улыбнулся.

– Интереснее, чем ты можешь себе представить.

Они буквально были в полной заднице – и Альянс, и Цитадель, и Эрелим, и вообще весь Новый мир. Шанс выбраться из этого дерьма даже Оракул не мог предсказать.

Фрэнк жив? Чудесно.

Боги мертвы? Бесподобно.

Илай подчиняется Дафне? Прекрасно.

Все это время они преследовали не ту цель? Не-ве-ро-ят-но.

Но последней каплей для пошатнувшейся психики Эстеллы стали кровавые переговоры в Льерсе.

Ее лучшая подруга, зеркальное отражение души и первый человек, которого Эстелла впустила в свой маленький мир, попала в плен. Когда-то они сидели за школьной партой в клетчатых юбках и повторяли заклинания ведьм, а сейчас сражаются за свои жизни, облаченные в черно-красную сталь.

С каждым днем, что Эстелла проводила вдали от Клэр, пропасть в ее сердце расширялась, кровоточа и принося такую душевную боль, какую прежде она никогда не испытывала. Ей словно отрубили руку и сказали, что когда-нибудь, возможно, пришьют обратно.

Нэш. Всегда раздражающий, но такой любимый командир, ставший за короткое время чем-то большим, чем просто другом. Семьей. Настоящей семьей, которая никогда не бросит, не предаст, даст по голове деревянным мечом, а затем будет с гордостью наблюдать за твоими успехами.

И Леона. Выскочка, которую Эстелла терпеть не могла. Но потом Лайонкор как-то странно проникла ей под кожу – даже со своим болтливым языком и испепеляющим взглядом.

Она была готова убить за них любого. И она сделает это.

Эстелла часто сидела в своей спальне на третьем этаже и вспоминала о том, что Фрэнк и Костяной Череп рассказали им по прибытии в Цитадель.

Чернокнижница ворвалась в крепость в окровавленной мантии на грани смерти. Ей кое-как удалось спастись: портал вывел женщину в самую гущу ведьмаков, которые зачищали торжественный зал от трупов повстанцев. После того как она перенесла две группы в Бездну и Льерс, на сражение у нее не осталось сил. Она сбежала, но вызволить выживших не смогла.

Драу отравил весь отряд – кроме Леоны, Клэр и Нэша.

Софи мертва. Эстелла больше не увидит ее улыбки, не увидит нежно-розовых волос и не узнает, о чем она мечтала. Остальные Пылающие, отправившиеся на переговоры в Рулан, тоже мертвы.

Конечно, броситься в королевство Ветров Трамонтана они не могли. Эстелла понимала это. Альянс в меньшинстве. Альянс истощен. У них слишком мало ангельских клинков и подготовленных людей, зато внутри слишком много злости и жажды мести. За Богиней Солнца стоят три Сената, многотысячная Небесная армия и сила Трамонтаны, не включая вставших на сторону Альянса мятежников.

Льерс и Безымянное королевство были неприступны. Стеклянный замок и дворец короля Драу патрулировались сильнейшими легионами Небесной армии – в том числе и легионом Микаэля. Запечатав въезды в столицы защитными заклинаниями, ведьмы и ведьмаки приняли решение проводить в Рулане и Меридиане тщательные осмотры. По слухам, головы сносили за любое неповиновение.

Эстелла была готова спалить Цитадель, когда Фрэнк и Дагнар отдали приказ оставаться на неопределенное время в крепости, однако понимала – даже сила пламени не выстоит против мощи древней Богини.

Все то, что смог урегулировать Альянс, находясь в Стеклянном замке, уничтожено за один вечер.

Теперь они знают правду, но…

Как с ней поступить?

Костяной Череп объяснила, что валькириям и тамплиерам удалось покинуть Льерс в полном составе. Драу их не задерживал, потому что главной целью был Альянс. И даже если они отравили не тысячу, не сотню Пылающих, а всего несколько десятков, льерсцы наглядно изъявили свои намерения.

Они не пощадят. Они хотят править наравне с Безымянным королевством, в котором по неведомым причинам и остановилась Дафна. Почему не Асхай? Почему не Рондда?

Почему родное королевство Эстеллы?

Группа, которая штурмовала Сенат Велоры, прибыла в крепость спустя четыре дня после событий на Черной Пустоши. Без потерь не обошлось, но большая часть, в которую входил и Тобиас Мортон, осталась в живых.

Чего не скажешь о распятых повстанцах, выполнявших операцию в Ситрисе. Аарон поведал Эстелле и Астре о случившемся, только когда к Альянсу присоединилась группа Велоры.

Широ мертв. Инквизиция Святого Оритела распяла Пылающих на доме правительства, словно каких-то животных. Аарон убил каждого боготворца. Он не говорил, как именно это сделал, но Эстелла видела ответ во тьме, что клубилась в его спокойных глазах.

Они страдали. А Эстелла чувствовала, как тело дрожит от удовольствия – мрачного и такого поглощающего. Они заслужили мучительную смерть. Будь Эстелла на месте Аарона, сожгла бы их заживо. Она бы слушала звуки ломающихся костей и захлебывающиеся крики, вдыхала бы запах жженой плоти и наблюдала за тем, как их тела превращаются в пепел.

Возмездие должно настигнуть каждого.

Молчаливая Цитадель была относительно недосягаемой, а сражение приближалось с каждой секундой. Именно поэтому Дагнар послал гонцов во все королевства, приказав отыскать тех, кто командовал затаившимися мятежниками.

Смертные, рондданцы, асхайцы и льерсцы – все на Эрелиме готовились к восстанию. В грязных переулках, в сточных каналах или прямо под боком властей. Те, кто не побоялся, и те, кто побоялся, но готовился отдать жизнь за лучший мир.

Многоликий помогал издалека, не вставая открыто на их сторону. Некоторым мятежникам удалось сбежать из королевств в Цитадель. Главы повстанческих групп отчитывались о количестве.

Итого сейчас их около шести тысяч, если не считать исчезнувшую армию Асталиса.

До дурноты мало.

– Многие отказались, – просто ответил Дагнар, хотя Эстелла различила в его голосе едва заметную панику. – Я не могу их принуждать.

Из десятков, сотен тысяч повстанцев, горящих идеей свободного мира, осталось лишь шесть.

Они могли проиграть, даже не начав войну.

Глава 7

Закон Вето

Закон Вето, – начал Дагнар, расхаживая по скромному кабинету Фрэнка, в котором они собирались и думали, как не сойти с ума. Пошли третьи сутки с прибытия в Цитадель. – Повтори еще раз, что он значит.

Дарроу – или Фьорд? – откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок.

– Закон Вето имеет несколько форм проявления. Первое: память поколения, что жило во времена войны и восстания, была стерта с помощью кинжала Камельеры и Малаки и короны Дафны. Память всех смертных, тамплиеров, валькирий, ведьм и фейцев. Они забыли, что тоже принимали участие в восстании. Их воспоминания десятый Конгломерат заменил ложными. Следующее поколение только укрепило веру в это и передало другому.

Уткнувшись лицом в сгиб локтя, Эстелла наполовину лежала за столом и ненавидела весь мир. Впервые за время со вступления Альянс она просто не могла взять себя в руки.

Но ее никто не подгонял. И за это она была благодарна.

– Сколько тебе лет, Эшден? – внезапно спросил Фрэнк, посмотрев на лидера восстания.

Эстелла исподлобья бросала на них косые взгляды.

– Пятьсот восемьдесят один.

– И ты помнишь свою жизнь до войны? Тебе ведь было около четырехсот лет.

Дагнар недоуменно нахмурился.

–А почему я должен ее не помнить?

Фрэнк покачал головой, словно Эшден был настоящим тупицей.

– Вот поэтому вы все и здесь. Тебе, белокрылый Дагнар, во время подготовки первого восстания удалось умело скрываться, поэтому в Бездну тебя не сослали и воспоминаний не лишили. Но ты действительно считаешь, что во время того, как Конгломерат преобразовывал мир, в тебе ничего не изменилось?

Эстелла слушала их, все еще уткнувшись в сгиб локтя. Она уловила грозное рычание Дагнара.

– Ты хочешь выставить меня плохим командиром, Фьорд? Говори прямо, или мы покинем Цитадель.

«Далеко же мы уйдем, Эшден».

Фрэнк хмыкнул, и Эстелла, даже не смотря на выражение его лица, отчетливо различила высокомерную улыбку.

– Ты помнишь что-то о других континентах?

Дагнар молчал, злобно выпуская воздух через нос.

– Что и требовалось доказать. Конгломерат стер ангелам память о том, что происходило за границами Эрелима. Они поместили вас в клетку. Тебе пятьсот восемьдесят один год, Эшден. Я уверен, что Боги посылали тебя на Иоторос или Киэрию.

Зал на мгновение погрузился в тишину. Затем Астра так грубо выругалась, что Эстелла поморщилась и неосознанно зажала уши.

– Выбирай выражения, Аттерес, – отчеканил Аарон.

Астра снова выругалась, только теперь оскорбления были направлены в сторону Йоргенсена.

– Я догадывался об этом, – вздохнул через мгновение Дагнар, не замечая их словесной перепалки. – Как бывший главнокомандующий я практически ничего не знаю о других континентах. Даже если Боги сосредоточили все силы на Эрелиме, мы же должны были знать хоть что-то об Иоторосе или Киэрии. Выходит, мы считали, будто Боги не смогли изменить воспоминания ангелов, потому что мы – их дети. А на самом деле все намного проще. На нас повлияли… обычные смертные.

Фрэнк цокнул.

–Не называй их обычными. Кто-кто, а вот они точно не обычные.

«Цитадель плохо на него влияет. Слишком много стал говорить», – подумала Эстелла, поглядывая на Фрэнка.

– Все указывало на то, что Боги мертвы, – мрачно произнес Аарон. – Думаю, Небесная армия тоже начала что-то подозревать. Два столетия ангелы не имели связи с Богами, думая, что те перестали им доверять после восстания. А их просто… не было.

Дарроу сокрушенно кивнул.

– Какое второе проявление закона Вето? – спросил после паузы Аарон.

Фрэнк бросил взгляд на Тобиаса, расположившегося в углу комнаты.

Сердце Эстеллы болезненно кольнуло. Почему они не могут хотя бы ненадолго стать счастливыми? После ареста Тобиаса им с Клэр удалось побыть вместе совсем недолго. Затем ее отец отправился в Велору, после чего Клэр угодила в руки врагов. И их снова разлучили.

Как только Тобиас прибыл в Цитадель и узнал о произошедшем в Льерсе…

Он заплакал.

Отец Клэр беззвучно всхлипывал на ступенях крепости, запустив пальцы во взлохмаченные волосы. Эстелла сотрясалась от рыданий за его спиной, хватаясь за удивительно спокойного Аарона. Это были слезы отчаяния. Слезы злости и обиды на судьбу. Слезы маленькой, совершенно крошечной надежды, что проснулась в них на следующий день вместе с восходом солнца.

–Ты ничего не помнишь, потому что на тебя наложили закон Вето,– объяснил Фрэнк, смотря на нахмурившегося Тобиаса.– Как и на всех членов Сената. Но разница в том, что остальные просто не могут говорить на запрещенные темы. Как, например, Ариадна. Поэтому она помогала Эстелле другими способами. Раньше на тебя это действовало точно так же, но потом, Мортон, тебе подчистую стерли память. Это похоже на то, что десятый Конгломерат сделал с Люцифером.

Эстелла внутренне сжалась, вспомнив слова матери.

«Молчаливые не погибают».

– С Люцифером? – нахмурился Дагнар.

Фрэнк опять цокнул.

– Ничего не знает, да еще и возникает… После первого Сената только Захра нашла способ овладеть законом Вето. По сути, тем семерым смертным удалось стереть память поколению с помощью двух артефактов. Поэтому они и смогли лишить воли самого Люцифера. Захра сделала это лишь благодаря короне Дафны. Окажись в ее руках два артефакта, исход был бы гораздо, гораздо хуже.

– Дайте угадаю, – встряла в разговор Астра, поигрывая короткими ножами и метая взглядом молнии. – В ее случае не обошлось без Алдариона?

– Думаю, так и есть, – согласился Фрэнк. – Алдарион каким-то образом узнал, что два артефакта, корона и кинжал, связаны. Возможно, о мертвых Богах тоже догадывался. Он передал эти знания дочери, после чего она и наложила закон Вето на Сенат. Вы помните, как Тобиас дал Альянсу знак, что узнал нечто о Путях?

Мортон задумчиво молчал. За него ответил Дагнар:

– Он ничего особого и не говорил. Просто написал две фразы, а дальше мы сами догадались.

– Что за фразы? – впервые за заседание подала голос Эстелла. Тогда она не была знакома с повстанцами, поэтому не знала, из-за чего Тобиас попал за решетку.

Аарон встал из-за стола и подошел к пыльному окну. Оглядев территорию крепости, процитировал:

– «Стены падут, а слова исказятся. Торопите ее».

Фрэнк медленно обвел их взглядом, словно надеясь, что они сами найдут ответ.

– А теперь сложите первые буквы.

На пару секунд все замолчали. Затем Эстелла подняла голову и выдавила:

– С П А С И Т Е.

Выходит, Захра заставила Сенат молчать с помощью силы короны, а затем, когда уличила Тобиаса в предательстве, полностью лишила его воспоминаний о правлении и всей истории с Путями?

Но как?

– Ты знаешь, как именно она наложила на них закон Вето? – обратился Аарон к Фрэнку, снимая с языка ее вопрос.

Дарроу подошел к длинному стеллажу. Достав один из увесистых манускриптов, вернулся за стол и начал перелистывать страницы.

– Вот, взгляните. – Все сразу же склонились над книгой, загораживая друг другу вид головами. – Это относительно недавние записи, появились лет двадцать назад.

На странице изображалась та самая корона, открывающая путь в Невесомье. Изящная, состоящая из тонких золотых прутьев, которые напоминали ветви дерева. Эстелла на мгновение даже позавидовала мастерству художника: корона была в точности такой же, как та, что находилась в Стеклянном замке.

– Зачитайте, что там написано, – пропыхтела Астра, подпрыгивая и пытаясь выглянуть из-за плеча Аарона.

– Корона золота и слез, – процитировала Эстелла, только сейчас заметив, что каждый луч заканчивается небольшим овалом, напоминающим слезу. – Один из семи артефактов Высших, который принадлежал Богине Солнца. Конгломерат заточил в него часть ее силы, что осталась после нападения смертного. Если кинжал был олицетворением создателей Нового мира, то корона стала частичкой, удерживающей Старый. Эти артефакты полностью противоположны. Остальные шесть самоуничтожились, когда Боги Пустоты погибли. А корона только кажется до блеска начищенной. Поэтому я не советую вам ее надевать…

Эстелла прочитала пометку внизу страницы и ахнула:

– Боги милостивые, это написал один из учеников? Можно забрать себе?

– Только попробуй умыкнуть из-под моего носа хоть один экземпляр!

Фрэнк вырвал книгу из рук Эстеллы и наградил ее таким же взглядом, как в лавке магических книг. Эстелла насупилась, мечтая стукнуть его по голове.

– Плакучая ива, – прочитала она заголовок следующей страницы, когда Дарроу, настороженно щурясь, все-таки отдал книгу. – Материальное сосредоточение жизненной энергии Нового мира. Так называемые первозданные Пути.

– Ива до сих пор существует? – вдруг спросил Аарон.

Все устремили взгляды на Фрэнка. Даже Дагнар. Они понимали, что сейчас только он знает правду, которую от них так умело скрывали.

– Не знаю.

Отмена.

– Как это ты не знаешь? – вскинулась Костяной Череп. Рукава ее новой мантии закатились и обнажили иссохшие предплечья.

«Жуть какая».

– Никому так и не удалось узнать, что произошло с ивой после изъятия Путей. Когда закон Вето стер память тому поколению, местонахождение ивы забыли. Поэтому мы не знаем, где она находилась и осталась ли внутри нее хоть крупица силы. Это может быть абсолютно любое дерево – хоть в Асхае, хоть в Вересковом лесу.

– Или иву могли уничтожить после войны, – задумчиво сказала Эстелла.

– Как вариант, такое тоже могло произойти. Теперь на двухсотую страницу.

Она мельком пробежалась по строчкам. Взгляд зацепился за то, что, видимо, и хотел показать им Фрэнк.

– Кинжал Вечности.

Как только последний слог сорвался с ее губ, Эстелла почувствовала резкую боль в левой ладони. Иголки пробежались от пальцев к плечу, затем снова опустились вниз. Символ Нитей Судьбы жег кожу так, будто его вырезали заживо.

Эстелла посмотрела на стол, где лежал упомянутый кинжал.

А затем ее колени подогнулись, и зал погрузился в темноту.

Глава 8

Легенды не умирают

Это место не было таким безжизненным, каким могло показаться на первый взгляд. Потому что где-то там, в глубине темной пещеры, росла невероятных размеров ива. Ее кора потрескалась, а от сочных ветвей, что раньше склонялись к самой земле, остались лишь черные искореженные прутья. Однако страшнее всего этого было то, что по мертвым ветвям до сих пор стекали слезы.

Ива плакала.

Она словно находилась в прослойке Вселенной. Могучая, заполняющая собой все пространство, ива высилась на сотни миль, а вокруг нее существовал искрящийся мир. Тут и там распускались дивные цветы, протекающая через пещеру река уводила в неизвестные дали. Слышался щебет птиц. Они вились вокруг иссохшего древа, словно пытаясь его оживить.

А вокруг ивы стояли семь неподвижных, будто замерших во времени фигур. Облаченные в фиолетовые мантии, они в последний раз чувствовали на щеках легкий ветер, готовясь к непоправимому.

Один человек вышел вперед и опустился на колени. Положив на землю золотую корону, он так и остался сидеть, смотря прямо перед собой.

А затем заплакал. Так же отчаянно, как и ива.

Словно умирал изнутри.

– Они не заслужили этого…

Женский шепот был единственным звуком, что услышала в тот момент ива. Остальные шесть человек молчали.

– Альянс не заслужил стать виновниками. Они хотели спасти мир…

– Другого выхода нет, Вайолет, – прошелестела одна из фигур.

– Я не хочу! – надрывно закричала женщина, закрыв лицо дрожащими руками. – Я не хочу менять мироздание! Никто не заслуживает этого! Ни один житель Нового или Старого мира! Они забудут их, понимаешь? Забудут своих настоящих героев…

Вайолет откинула голову и посмотрела сквозь слезы на великое древо.

– Мы не герои. – Ее голос охрип. – И никогда ими не были…

Но все будут считать иначе, потому что цикличность мира заставляет повторять ошибки прошлого. Потому что никто не должен узнать о смерти Высших и том, что существовало седьмое божество, возжелавшее захватить мир. Эрелим должен жить в спокойствии, а путь к спокойствию – это ложь.

Ложь во спасение.

Вайолет надела на голову корону, поднялась с колен и взяла в руки двусторонний кинжал. Посмотрела перед собой и сфокусировала взгляд на расплывшейся из-за слез иве. Сделав два шага, схватилась за ствол и прижалась лбом к холодной коре.

– Вы будете жить, – прошептала она, крепко зажмурившись. – Вы будете жить вместо нас. В свободном мире. Когда-нибудь он будет свободным…

Она вырезала на коре свое имя и печально улыбнулась.

– Кто-нибудь вспомнит о нас. Кто-нибудь увидит правду.

Через пару секунд ее пронзенное кинжалом тело лежало в луже крови.

– Меня зовут Альтаир, – с усилием выдавил мужчина, после того как надел потускневшую корону и вырезал на дереве имя. – И я хочу, чтобы звезды никогда не потухали…

Замах.

– Фергулус. Мне двадцать, а я никогда никого не любил. Надеюсь, это еще можно исправить…

Замах.

– Я Ребекка. Похороните меня на цветочном поле…

Замах.

– Меня зовут Бри. И моя смерть не напрасна…

Замах…

И из семерых остался лишь Аркейн.

Прихрамывая и прикрывая рукой обожженное лицо, он встал над шестью окровавленными телами. Аркейн не стал вырезать на древе свое имя. Надел корону, что сдавила его голову черными стальными прутьями, и тяжело вздохнул.

– Все так, как должно быть.

Ива стала медленно расцветать. Сочные зеленые листья, толстый здоровый ствол и те же слезы, оплакивающие шесть тел у подножья. Дерево напиталось силой – но не той, что Боги медленно вытягивали из нее и переносили в Невесомье. Эта сила была с привкусом страданий и отчаяния. Она исходила от людей, добровольно пожертвовавших собой ради счастливого будущего.

Аркейн поднес к глазам кинжал, по которому стекали капли крови, и посмотрел через него на свое отражение.

– Все так, как должно быть.

Он нарисовал вокруг ивы шесть звезд, а само древо и мертвые тела поместил в солнце с шестью лучами. С иссыхающих губ Аркейна сорвались слова – такие же древние, как и все сущее. Они устремились через миры, подняли из-под земли зарытые навеки тайны. Его шепот знаменовал начало чего-то нового, но даже мертвые Боги не знали, чем обернутся эти перемены.

Словно в сказке или в страшной легенде пространство озарилось белым светом. Ветер обрушился на Аркейна, заставив его сделать шаг назад. Он закрыл глаза рукавом мантии. Сотни нитей устремились с Невесомья к древу, извиваясь и светясь голубым. Каждая пыталась вырваться вперед и дотянуться до ивы первой. И никакие стены пещеры, никакие заклинания не остановили их.

Они чувствовали. Они дышали.

Аркейну впервые было так страшно.

Нити обхватили плакучую иву со всех сторон, затем бросились в сторону шести тел.

– Помогите нам…

Сковав смертных, нити зажглись, и ему пришлось отвернуться от яркого света.

– Спасите их…

Содрогнувшись, пространство и время начали расслаиваться. Нити заговорили тысячей голосов – женских и мужских, испуганных и беззаботных – и устремились в разные стороны, разрушив общий столп.

Аркейн припал к земле, прижался всем телом, молясь остаться в живых. Пыль попадала в ноздри и уши, дышать становилось нечем. Его словно хоронили заживо.

Он не знал, сколько времени прошло – день, месяц или год. Нити охватили весь Новый мир, дотянувшись до самого Иотороса и Киэрии. Они искали своих владельцев, сжимали их, словно в тиски.

Те кричали. Плакали. Забывали.

Мир перестраивался. Перестраивались королевства и их столицы, переписывались книги и личные дневники, перерисовывались наброски и картины.

Мир менялся – а вместе с ним менялись и души.

В какой-то момент одна из нитей дотянулась до сердца Аркейна.

И мгновенно почернела.

Все забыли, но он помнил. И знал, что нужно делать.

Внезапно Аркейн что-то почувствовал. Он пытался сдержаться, но все же бросил взгляд на небо, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену.

Или кого-то.

Когда Нити вернулись в Невесомье, а время и пространство соединились в одной точке, шесть тел исчезли. А вместе с ними бесследно исчезли их нити – потому что кинжал всегда уносит две жизни. В этот раз он унес с собой все, что имели эти смертные люди.

И тело, и душу.

Навсегда.

Глава 9

Отмечены вечностью

Эстелла не могла отойти от этого видения почти три часа.

Она взахлеб рыдала, кричала, билась в руках Аарона, а затем просто смотрела в пустоту. Все еще слыша, как плакала у ивы та женщина – Вайолет. Которая не хотела делать виновным Альянс. Все еще видя, как нити пересекали континенты, чтобы охватить собой весь Новый мир и перестроить его.

Все еще чувствуя, как Многоликий Оракул – Аркейн – смотрел прямо на нее.

Он увидел ее сквозь время.

Эстелла понимала, насколько важный, переломный момент для всего мира ей удалось лицезреть. И от этого становилось еще страшнее.

– Почему? – прохрипела она, лежа на диване в углу той же комнаты. – Почему я снова что-то вижу?

Фрэнк присел рядом и погладил ее по голове, как давным-давно делал отец. Она уже и позабыла, как ощущались на коже его мозолистые руки. Он перестал касаться своей дочери, когда Эстелле было лет семь, словно она могла чем-то его заразить.

Остальные Пылающие уже разошлись по спальням – точнее, их выгнал Фрэнк.

– Вы с Илаем – избранные Камельерой и Малаки. Я догадывался, что они попытаются связаться с тобой через кинжал. Как с тем, кого сами же одарили силой.

Эстелла бросила взгляд на стол, где лежал артефакт.

– Что это значит?

– Многие считают, что Камельера и Малаки не наделяют никого своей связью уже сотни лет. На самом же деле в каждом поколении была избранная пара. Для этого и нужны Нити Судьбы: чтобы найти те две души, что смогут с ними совладать и вернут миру истину. Просто раньше они ни у кого не проявлялись настолько сильно. Думаю, дело в том, что ваша с Илаем встреча стала по-настоящему… судьбоносной.

Эстелла сжала левую ладонь в кулак. Символ отозвался слабым покалыванием.

– Икар и Солнце. Как в той легенде, которую рассказывала мне бабушка.

– И ты знаешь, чем она закончилась? – мягко поинтересовался Фрэнк.

Она медленно кивнула. Почувствовав, как грудь сжимается от тревоги, Эстелла решила перевести тему:

– Я видела плакучую иву, но не знаю, важна ли она для нас. Слишком много деталей, которые, черт возьми, никак не сходятся!

– Никогда не знаешь, какое слово является ключом к правде. Так что сейчас нам важно все.

Эстелла прикрыла глаза и постаралась вспомнить, что окружало ее в том видении. Она слышала пение птиц и завывание ветра. Вокруг распускались пушистые цветы – самых разных оттенков и размеров. Река змеилась и огибала две каменистые возвышенности, напоминающие маленькие горы.

– Это какая-то пещера. Очень большая пещера, которая сама по себе является… как будто отдельным миром. – Эстелла сильнее зажмурилась, словно это могло помочь. – Долина. Но я не понимаю, где она может находиться! Как в легенде побывала… Никогда не видела ничего подобного…

Она открыла глаза и обреченно выдохнула.

– Из меня отстойный охотник за сокровищами.

Фрэнк тихо засмеялся и, подняв с пола стакан с каким-то отваром, передал его Эстелле. Она сделала глоток обжигающей жидкости, сваренной Костяным Черепом, и откинулась на спинку дивана. Дарроу еле-еле выгнал чернокнижницу: она никак не хотела уходить, хлопоча над Эстеллой, будто та могла умереть.

– Отдохни. Может, позже вспомнишь что-нибудь еще. Белый шоколад лежит на столе.

Он начал подниматься, но Эстелла схватила его за рукав.

– Подожди. Ты рассказал им, как Захра наложила на Сенат закон Вето? – Фрэнк опустился обратно и кивнул. – Расскажи и мне, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, он положил локти на колени и посмотрел в окно.

– Знаешь, Эстелла… Я видел лица твоих родителей тогда, на площади Оритела. – Она приоткрыла от удивления рот. – Да, в тот день я был там. И я видел их лица после, на балконе Стеклянного замка. А еще я помню взгляд твоей матери, когда они приехали на похороны Рамоны…

Эстелла выпрямилась, пытаясь обуздать вспыхнувшую в груди злость.

– Только не говори, что они жалели об этом. Что их вынудили приговорить меня к пожизненному заключению и убить Алека. Алека, черт возьми, который был мальчишкой и не мог дать отпор!

– Возможно, так и есть… – начал он, но Эстелла взмахнула рукой и прошипела:

– Хватит! Я не собираюсь мириться с тем, что они сделали. Просто расскажи мне, как Захра наложила на них закон Вето, и можешь идти. Мне плевать, что ими двигало. Ничто не может оправдать публичную казнь и заключение своей дочери за решетку, Фрэнк!

Он медленно повернул к ней голову. Эстелла тут же проглотила язвительные слова, вертящиеся на языке. Она впервые заметила в его глазах настолько глубокую, мучительную боль.

Эстелла упала обратно на подушку и закрыла лицо ладонями.

– Прости, – прохрипела она, сдерживая слезы. – Прости, я не хотела на тебя срываться…

Фрэнк невесело хмыкнул.

– Все в порядке, неудачница. Не знаю, как ты держалась до этого момента.

– За то, что ты устроил, я могу тебя отпинать. – Эстелла сложила ладони на животе и слабо улыбнулась. – А теперь расскажи мне об этой змеюке.

Фрэнк был отходчивым, поэтому сразу же позабыл о ее срыве и вернулся к делу.

– В Новом мире существуют два мощнейших артефакта: кинжал и корона. Обладая и тем и другим, Конгломерат смог изменить мироустройство. Но, обладая чем-то одним, можно лишь незначительно на него повлиять. Из-за твоего сегодняшнего видения я лишь удостоверился в том, что короне нужен хозяин. Всегда. Сначала им была Дафна, затем Конгломерат. После этого, передавая корону из рук в руки, ей обладали главы столичного Сената. Алдарион первым узнал об ее истинной силе и законе Вето, но был слаб, поэтому начал готовить на замену свою дочь.

– Ты думаешь, что у короны, как и у кинжала, есть разум? И она помогает своим владельцам?

– Как кинжал помогал вам во время штурма, так корона помогала Захре наложить закон Вето. Артефакт появился еще в Старом мире, и хоть Дафна пребывала в Небытие, он не лишился собственной воли. Вот и все. Здесь нет скрытого смысла, – тяжело вздохнул Фрэнк. – Заставить замолчать, стереть память… Для артефакта, что был создан Пустотой, это проще простого.

Эстелла вспомнила, как в ее видении корона чернела и сдавливала головы тех, кто ее надевал.

– Поэтому она и пропустила меня в Невесомье? Почувствовала близкую силу?

– Думаю, это так.

– А Захра…

– Смертная, поэтому не может оказаться в бесконечном пространстве. Это под силу только ангелам и Богам. Но знаешь, мне кажется, Корвелл поплатилась за свои действия. Или поплатится.

Эстелла откинула голову и залпом допила отвар, мечтая, чтобы в стакане было что-то покрепче.

– Не знаю, что и говорить, – пробормотала она, поморщившись. – Видимо, мы в полном дерьме.

– Точнее и не скажешь.

Глава 10

Хозяин совести, слуга воли

Что ты имеешь в виду?

Дагнар и Фрэнк, буквально отражая движения друг друга, подошли к столу с разных сторон и выдвинули стулья. Возможно, в другой реальности они были бы братьями.

Эшден и Дарроу одновременно повернулись к ним, кивнув на свободные места.

– Гляжу, вы отлично спелись, – хохотнула Костяной Череп.

По взглядам двух стариков стало понятно, что она ошиблась.

– Когда ты увидела ту сцену, где Конгломерат менял мироздание, я сразу задумался, почему именно ее, – обратился Фрэнк к Эстелле. – Мне кажется, Камельера и Малаки пытаются достучаться до тебя и о чем-то предупредить. Например, о плане Дафны.

– Не тяни, – прорычала Астра.

– Все сходится, – объявил Фрэнк, взмахнув руками. – Дафна не просто так подчинила Илая. И не просто так не забрала кинжал, когда он находился у нее под носом.

Эстелла кивнула.

– Она не забрала его, потому что не могла. Сила Камельеры и Малаки просто не подпустила бы ее к артефакту, как Захру и Небесную армию. Но при чем тут Илай?

Эстелла не совсем понимала, о чем он говорит. За эту неделю они выдвинули два предположения касательно замыслов Богини: она либо хочет уничтожить Пути с помощью кинжала и править бездушными народами, либо желает вернуться к Пустоте. Но ее первый план по уничтожению Богов не предполагал возвращения к Старому миру, поэтому эту мысль они отбросили.

Тем не менее если она подчинила Илая, но не завладела кинжалом, пока была возможность, значит…

– Дафна хочет лишить их силы Нитей, так? – выдвинул предположение Аарон. – Ей нужно для чего-то разорвать между ними связь. Кинжал заточил души создателей, и через него они связываются с Эстеллой. Дафна боится, что Камельера и Малаки расскажут нам о ее настоящем замысле, как рассказали десятому Конгломерату.

– Ничего не понимаю, – вздохнула Астра.

– Тебе и не надо.

Она пнула Аарона под столом, на что он злобно оскалился.

– Нити Судьбы нерушимы, – начал объяснять Дагнар. – Разорвать их не может никто: ни человек, ни ангел, ни Бог. Это по силе лишь двоим.

Все знали, какими будут его следующие слова.

– Вам с Илаем.

Шестеренки в голове Эстеллы заработали в привычном ритме. Она посмотрела на левую ладонь, где едва прослеживался затейливый символ, и вспомнила, как специально ставила ментальные стены. Еще в Стеклянном замке она подсознательно отгораживалась от Илая, злясь на него из-за предательства.

– То есть Дафна специально овладела им, чтобы ослабить нашу связь?

– Думаю, это так, – ответил Фрэнк. – После произошедшего в Невесомье и ее возвращения сила Нитей начала медленно угасать. Потому что, по твоим же словам, ты сама этого хотела. Затем Дафна заставляла тебя отказаться от Илая, давя на больные точки и манипулируя.

Эстелла заставила себя не отдаваться воспоминаниям, но перед глазами вспыхнул поцелуй Илая и Аграт. Тогда она действительно поверила, что он может ее предать. Эстелла так злилась, так ненавидела его в ту секунду, что была готова разорвать любую связь – хоть физическую, хоть ментальную.

Но в глубине души она понимала, что Илай навечно овладел ее сердцем. Может, она и не были бы вместе, но Эстелла продолжала бы любить его – на расстоянии, сквозь душевную боль и одиночество. Она бы любила своего язвительного командира каждым кусочком избитой души.

Видимо, именно поэтому Дафна и решила вырвать Илая прямо из ее рук. Она поняла, что никакие хитросплетения не разорвут их связь. Не уничтожат их любовь.

– Завладев разумом и волей, она пробудила в Илае его прошлую сущность. Сущность Икара, – подхватил Дагнар. – Но если Камельера и Малаки продолжают показывать тебе прошлое, значит, Нити Судьбы не утратили силу. Кинжал питается вашими чувствами и мыслями. Он знает, что Илай не сдался.

– Он никогда не сдается, – прошептала Эстелла.

«Ты самый сильный ангел,– обратилась она к Илаю, потянув за слабую ниточку.– Нам не нужны Нити, чтобы доказать свои чувства. Но раз кто-то свыше думает иначе, пусть наблюдают. Им не понравится то, что они увидят».

– Это бред какой-то, – пробормотала себе под нос Астра. – Судьба мира зависит от чувств двух человек? Точнее, человека и падшего ангела. Не слишком ли многое на них взвалили Кармелита и Малахия?

Аарон поперхнулся.

– Прояви уважение к павшим, – прохрипела Костяной Череп и шевельнула пальцами.

Астра резко вскочила из-за стола, но в этот раз на нее не обрушился поток ледяной воды. Злобно зарычав, она потянулась к мечу.

Дагнар тяжело вздохнул.

–Угомонитесь,– приказал стальным тоном, и Астра плюхнулась обратно.– Нити Судьбы никогда не выбирают обычные души. Это не просто чувства – это намного, намного глубже. Единение двух душ, самоотверженных, способных создавать и уничтожать миры. Это хаос, но в то же время гармония. Это боль, но в то же время спасение.

– А можно вопрос? – снова вклинилась Астра. – Они полюбили друг друга только из-за Нитей Судьбы? Если бы их не связывала сила, они бы не были так близки?

Эстелла почувствовала, как щеки и шея начали краснеть. Они ведут себя так, словно обсуждение ее личной жизни – обычное дело!

– Мы не зна…

– Давайте перейдем к делу, – оборвала Фрэнка Эстелла, пытаясь сдерживать негодование.

«Что он хотел сказать? Что они не знают, искренние наши чувства или подстроенные многие тысячелетия назад? Что это еще одна злая игра?»

– Если Дафна все же хочет разорвать с помощью кинжала Пути, какой будет исход? Мы просто умрем?

– Нечто похуже. Ты будешь до конца жизни загнанной в теле, без возможности сделать что-либо по собственной воле. Именно это и чувствует Илай. – На этих словах сердце Эстеллы подскочило к горлу. – Возможно, он видит мир со стороны. Его сознание расслаивается и не может отличить правду от лжи. Он сжирает себя изнутри, но не может пробить дыру в груди, чтобы выбраться. Это полное подчинение. Это хуже, намного хуже смерти.

Эстелла почувствовала, как по телу пробежала жаркая волна. Она сжала руки в кулаки, стараясь подавить разгорающуюся злость. Боль. Обиду.

Ненависть.

Она убьет ее. Погибнет сама, но убьет Богиню, заставившую страдать мужчину, который принадлежит ей.

– Пожалуй, я вас покину.

Эстелла недоуменно посмотрела на поднявшуюся из-за стола Астру. Аарон сразу же встал вслед за ней.

– Куда ты?

– За своим братом.

Он аккуратно перехватил ее за руку и повернул к себе лицом.

– Не нужно, принцесса, – прошептал Аарон так тихо, что Эстелла кое-как различила его слова. – Ты не можешь отправиться туда одна, это слишком опасно. Тем более…

– Тем более ты больна? Это ты хотел сказать? – вскинулась Астра, выдернув руку. – И без вашей помощи справлюсь! Я больше не могу без него, понимаете? Клянусь, я просто… не могу без него.

Она медленно оглядела их.

– Не могу без него. Без Клэр. Без Нэша. Без чертовой Леоны. – Астра пошатнулась, но вовремя переставила трость и поймала равновесие. Она даже не сопротивлялась, когда Аарон все-таки обнял ее за плечи. – Сколько еще мы будем отсиживаться? Сколько еще они будут страдать, пока мы прячемся?

Астра говорила твердым голосом, но Эстелла уловила в нем дрожащие нотки. Затем она перевела взгляд на стоящего рядом Аарона. Он смотрел на Астру тем взглядом, от которого Эстелле всегда хотелось плакать.

Любовь. В его глазах плескалось столько любви – раненой и искалеченной, – что в этот момент Эстелла сдерживалась, чтобы не подойти к ним и не прокричать: «Хватит отвергать свои чувства!»

Астра неосознанно прижималась к его телу, как будто Аарон был ее опорой, а он крепко держал ее, чтобы она не развалилась на части.

– Я пойду с тобой, – произнесла Эстелла и заметила, как Астра задержала дыхание. – Я пойду с тобой и в Стеклянный замок, и в Льерс. Ты права: хватит отсиживаться в безопасности. Но я также согласна с Дагнаром и Фрэнком. Мы не можем рубить с плеча, потому что без четкой стратегии просто погибнем.

– Как делала ты в своих дурацких вылазках.

Эстелла смерила Дагнара грозным взглядом.

– Они не дурацкие. Я откопала больше, чем наши разведчики.

Но Эстелла все равно согласилась с ним. Как бы сильно ни хотелось броситься в бой, они должны держать голову холодной. А последнее время Эстелла делала полностью противоположное.

– Мы с Аароном получили послание от одного из разведчиков. – Дагнар достал сложенный лист из внутреннего кармана кафтана. – Это был следующий пункт обсуждения, но вы, как всегда, торопите события. Суть в том, что Небесная армия готовится к наступлению. На что и на кого – неизвестно. И это самое страшное. Стеклянный замок все еще полностью неприступен, как и столица Льерса.

– Ведьмаки усилили барьеры вокруг дворца Драу и Стеклянного замка, – выплюнула Костяной Череп, чиркая ногтями по столу и оставляя на нем борозды. Все поморщились от противного звука. – Я даже не могу перенестись туда. Старая я уже, старая… И Дьявол силушки не подарит, я уже всю у него высосала.

– С каких пор ты так разговариваешь? – поморщилась Астра, на что чернокнижница глумливо ухмыльнулась.

Эстелла провела ладонью по лицу, тяжело вздохнув.

– Оракул не может нам помочь?

– Когда он поймет, что без его помощи нам не обойтись, то сразу же придет. До тех пор мы должны справляться сами, – ответил Фрэнк.

– Мог бы просто помочь, – буркнула Астра, все еще прижимаясь к Йоргенсену. – Еще и имя у него такое – Аркейн… Бр-р-р…

Эстелла перестала их слушать, когда заметила за окном белоснежную птицу. Та порхала у стекла, словно пытаясь проникнуть внутрь. Эстелла сразу же вспомнила библиотеку в Стеклянном замке – и почему-то ее сердце болезненно кольнуло.

Даже за такое короткое время она успела привыкнуть к нему.

Она повернулась к столу и заметила, как Костяной Череп переводит взгляд с нее на птицу. Эстелла вопросительно приподняла брови, но женщина сразу же отвернулась.

Внезапно Эстелла почувствовала знакомое жжение в груди.

– Только не это, – прошептала она, пустив по венам божественный огонь.

– С тобой все в порядке? – встрепенулся Фрэнк. – Снова видение?

– Хуже.

Перед ними, прямо на столе, материализовались три огненные лисы.

—Мы хотим есть! – заверещали они в один голос.

– Вы же не нуждаетесь в пище, – прищурилась Астра, подступая к столу.

Эстелла бросила на фамильяров осуждающий взгляд.

– Не могли немного подождать? Я занята.

—Когда тебе понадобится наша помощь в библиотеке, мы скажем то же самое!– фыркнула одна из лисиц. Самая наглая и ворчливая.– Хамка!

Эстелла уже собралась вышвырнуть их в коридор, но ее прервал Фрэнк:

– Думаю, нам нужно переварить услышанное. Давайте закрепим все, что знаем. – Он поднялся из-за стола и стал расхаживать по комнате. – Дафна хочет лишить силы кинжал, а чтобы сделать это, ей нужно разорвать связь между Эстеллой и Илаем. Возможно, с этим как-то связана плакучая ива. Небесная армия готовит наступление, поэтому нужно быть начеку. Постараемся узнать об этом больше через разведчиков. Вестей из Льерса…

– Никаких, – закончила за него Эстелла. – А повстанцев меньше десяти тысяч.

Фрэнк остановился и посмотрел на Дагнара, приподняв бровь.

–Собираем два специальных отряда,– напряженно произнес Эшден.– Один направится в Льерс, другой – в Меридиан. Разведчики уже составили расписание патрулей и маршруты, по которым они обычно передвигаются. Нужно действовать сейчас, но перед этим стоит основательно подготовиться. Основательно, а на это нужно время. Ситуация в королевствах слишком обострена, а чтобы пробиться сквозь магические барьеры, ведьмы и фейцы Цитадели должны понимать, к чему готовиться. Мы составим план операций как можно скорее. Да, Аарон?

Дагнар как-то странно на него посмотрел.

– Хорошо, – легко кивнул Йоргенсен, хотя Эстелла успела заметить проскользнувшую в его глазах… благодарность? Радость? Она так и не поняла, что это было.

– Тогда встретимся завтра.

Но никто не знал, что завтра в этом зале они уже не встретятся.

Потому что война сама придет к ним на порог.

Глава 11

Главнокомандующие

За Меридианом, на северной стороне, располагалась равнина. Недалеко проходила дорога, ведущая в Ситрис, по которой когда-то мчались автомобили. Последнее время мало кто ими пользовался: смертные не высовывались из городов, когда ситуация на континенте обострилась.

Именно на этой равнине и выстроились ряды ангелов Небесной армии.

Тысячи воинов в золотых доспехах и такого же цвета плащах. Они плотно сложили белоснежные крылья, каждый приложил к сердцу сжатый кулак и устремил взгляд на двух Верховных главнокомандующих – Микаэля и Икара.

Икар медленно оглядел равнину. Вокруг стояла абсолютная тишина, лишь камеры, готовые вот-вот начать трансляцию, тихо потрескивали за спиной. Солнце выглянуло из-за облаков, но ничуть не согрело продрогшее до костей тело. Икар редко чувствовал холод, но почему-то сейчас захотелось забраться под толстое одеяло и к кому-нибудь прижаться.

Он встряхнул головой и одновременно с Микаэлем сдвинулся с места.

Они шагали нога в ногу, оба с нечитаемым выражением лица и окаменевшими сердцами. В одинаковых доспехах, с одинаковыми мечами. Но все равно главнокомандующие были совершенно разными. Микаэль, с его длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, и золотистыми глазами. И Икар, даже в доспехах Небесной армии больше напоминающий тень.

– Неважно выглядишь, Икарус.

Полным именем его называла только мать.

Он проигнорировал укол Микаэля, продолжая двигаться по проходу, что освободили им ангелы. Приняв молчание за поражение, серафим усмехнулся:

– Что-то мне это напоминает.

– Тот момент, когда ты на коленях умолял меня не отрубать тебе голову?

Микаэль бросил на него прищуренный взгляд.

– Все в порядке, главнокомандующий. Я никому не расскажу, – продолжил Икар равнодушным тоном. Смертный с камерой неотрывно следовал за ними, ожидая приказа начать трансляцию.

– Я не стоял на коленях.

– Тогда чьи же это слова? «Нет, Икар, одумайся. Пощади меня, мы же сражались на одной стороне. Дай мне шанс, один-единственный шанс!»

– Закрой свой рот! – прошипел Микаэль, раздувая ноздри.

Икар вздохнул и отряхнул с плаща невидимую пыль.

– Надо было все-таки отрубить.

Внезапно где-то слева, в одном из рядов, послышалась возня. Он повернул голову в ту сторону и услышал, как один из ангелов…

…чихнул.

Икар резко остановился, наблюдая, как парень трет рукавом нос и снова выпрямляется. На вид ему было лет сто шестьдесят – молодой по ангельским меркам, с густой копной черных волос, темной кожей и ярко-голубыми глазами. Он пытался держаться смирно, но Икар заметил, как подрагивает на его шее жилка.

Икар направился прямо к нему. Остановившись, грубо бросил:

– Имя.

Ангел тяжело сглотнул и выпалил:

– Н… Нак-к-кир.

– Накир, – повторил он, наклонив голову вбок. – Ты знаешь законы Небесной армии, Накир?

– Д-да.

Казалось, его сейчас вырвет.

– И какой же первый?

Икар затылком чувствовал пристальный взгляд Микаэля. И его улыбку.

Отчего-то в голове послышался тихий, едва различимый голос: «Не делай этого. Не становись таким же, как серафим позади тебя».

Но исчез он так же быстро, как и появился.

– Первое правило: п-подчиняйся божественной воле, а не личной. Ангелы слишком сильны, поэтому, действуя из эг-г-гоистичных побуждений, могут причинить вред мирозданию…

Икар коротко кивнул. Накир уже хотел расслабиться, как вдруг он спросил:

– И тебе кажется, что ты на самом деле настолько силен? Настолько силен, что можешь называть себя приближенным Богини, вернувшейся ради спасения всего Нового мира?

Ангел захлопал длинными ресницами.

– Ну, наверное, д-да… То есть я стараюсь. Меня ждет семья, которая нужд…

Он даже не успел договорить. Из его рта хлынула кровь, заливая редкую траву и доспехи Икара. Клинок насквозь пронзил тело ангела и вышел с другой стороны со звучным чавканьем.

– Подумай над этим вопросом чуть дольше, Накир.

Стоящие рядом ангелы даже не шелохнулись.

Икар выдернул клинок из еще теплого тела и оттолкнул его носком ботинка. Архангел грузно повалился на землю. Вытерев с острия кровь белым платком, что держал во внутреннем кармане плаща, Икар двинулся к довольному Микаэлю.

– Можешь, когда захочешь.

«Что я наделал?.. Мертвые Боги, что же я наделал?»

Они прошлись от самого начала до конца. Пересчитали легионы – всего их было десять, в каждом по три тысячи ангелов. Поголовно тыкать пальцем в стольких воинов Икар и Микаэль, конечно, не стали. Им нужно было убедиться, что они на самом деле понимают, на какой путь встали. Что ангелы низшего ранга, с их серыми крыльями и страхом в глазах, готовы биться насмерть. Что серафимы, когда-то сильнейшие посланники мертвых Богов, а сейчас – правая рука единственной Высшей, готовы вершить судьбу Эрелима.

Они медленно шли по живому коридору, шелестя плащами. Микаэль – с крыльями за спиной, а Икар – без. Но это не мешало ему вызвать у ангелов желание умереть от страха прямо на месте. Потому что они помнили, кто он.

Икар надменно усмехнулся.

Их уже ждали остальные восемь главнокомандующих, расположившихся перед первым рядом. Икар заметил Руфуса – серафима, что когда-то оборонял Стеклянный замок от штурма Альянса. Да, Икар до сих пор считал этого ангела куском дерьма, но начал его понимать. По крайней мере теперь их объединяла общая цель.

– Мы пришли сюда, чтобы устроить представление? – протянул Икар, когда все командующие выстроились в линию перед войсками.

Здесь не было только Лерафа – серафима, которого они подорвали вместе с частью его легиона во время штурма. Лерафа заменила Галадриэль, его прошлый заместитель и верная собака, готовая рвать глотки за Небесную армию. Она смотрела на Икара, чуть ли не рыча и клацая острыми зубами.

– Это демонстрация силы.

Икар насмешливо посмотрел на Микаэля.

– Ты называешь свою походку от бедра демонстрацией силы?

Как он и предполагал, у серафима из ушей чуть пар не повалил. Микаэль настолько сильно его ненавидел, что становилось смешно.

Да, компания у них – то что надо.

По правую руку от Икара стояли два серафима – Кезеф и Семалион. Братья-близнецы с русыми волосами до плеч и легкой щетиной. По левую руку от Микаэля расположился Джехоэль. Ему, честно говоря, давно пора было в отставку. Хоть его борода и обожженная половина лица вызывали у каждого страх, Икара волновали два других ангела.

Две молодые девушки, по силе равные ему и Микаэлю.

Лейла и Кальмия.

Икар помнил их еще со времен первого восстания. Они могли руками вырвать из тела своего врага кишки, обмазаться кровью, после чего мягко улыбнуться. Кальмия и Лейла смотрели на Икара чувственными взглядами. Он знал, чего они хотели: трахнуть его, а потом расчленить. Или в обратном порядке.

На последних трех командующих Икар даже не обратил внимания.

– Богиня к нам не присоединится? – Джехоэль не говорил, а рычал, как какое-то животное.

– Она присоединится, когда мы начнем. Пока армия может сражаться без помощи Дафны, нет смысла отвлекать ее от более важных дел. К тому же мы ведь не ищем легких путей? – хищно оскалился Микаэль. – Вы знаете, на что способна Богиня. Она сама может уничто…

Серафим оборвался на половине слова.

Потому что небо взорвалось.

Главнокомандующие попятились, отворачиваясь от ударной волны и прикрывая лица руками. Ветер взметнул золотые плащи. Икар согнул ноги в коленях, чтобы устоять на месте. Из рядов послышались тихие возгласы удивления. Кто-то даже припал к земле, но ни один ангел не отважился нарушить строй.

Икар уже видел нечто подобное. Так произошло в тот раз, когда Альянс проходил через стены на пути к Драконьему перевалу.

Так спускались с Небес херувимы.

– Да ты решил собрать всех имеющихся в Новом мире ангелов? – крикнул Икар, щурясь и пытаясь разглядеть новоприбывших.

Микаэль засмеялся.

– Почти.

Три херувима медленно спускались с Небес. Тела, украшенные сотнями глаз, светились так же ярко, как и облака. Хоть в иерархии они были ниже серафимов, этот вид ангелов больше всего напоминал бессмертных существ, посланных в мир откуда-то свыше.

Рассредоточенные по равнине ангелы быстро оправились от удивления и снова подравнялись. Два серафима, что стояли в центре первого ряда, крепче сжали золотые знамена с изображенным на них солнцем.

Почему-то при взгляде на него Икару захотелось кричать.

Херувимы опустились прямо перед главнокомандующими и низко поклонились, продолжая держать руки у груди.

– Вот мы и снова встретились, Икар.

Он тяжело вздохнул.

– Опять ты…

Тот самый херувим, благодаря которому Икар получил прозвище «Однокрылый».

Время на секунду остановилось.

«Однокрылый?»

– Я ведь говорил, что это имя идет тебе больше, Икар. От своей сути не убежишь, как бы сильно ты ни старался.

«О чем он говорит?»

Но Икар не успел задать вопрос, потому что его прервала Кальмия:

– Давайте оставим речи на потом? – Она хмыкнула, оглядев равнину. – Мы готовы выступать.

Слова. Много слов. Как будто бы бессвязных, но меняющих мир. Тысячи взглядов – бесстрашных, отчаявшихся, обреченных. Тридцать тысяч ангелов. Девять серафимов. Три херувима.

И он.

Даже не знал, как себя теперь называть.

Изменник? Спаситель? Никто?

Ветер. Легкий ветер на щеках, нашептывающий, будто что-то идет не так. Твердая земля под ногами, не дающая ему развалиться на части. И мысли. Много-много мыслей, выталкивающих друг друга из сознания.

– Сегодня… мы… чтобы изменить мир…

Слова. Мужской голос.

– Мы с Икаром… поведем вас…

Он слышал их так, словно находился под водой.

– Массовое уничтожение… единственный выход…

Илай пытался проснуться, но не мог.

Она не мертва.

Она не мертва.

Она не мертва.

«Что я здесь делаю?»

И вдруг все голоса и краски вернулись. Он хотел разодрать себе грудь, потому что в эту секунду чувства ударили по нему так, что колени подогнулись. Осязание, обоняние, зрение. Правая ладонь начала жечь, словно к ней приложили разогретый металл. Он заозирался по сторонам, пытаясь восстановить дыхание.

«Бежать. Нужно бежать».

Но он не успел, потому что в эту секунду прозвучали те самые слова:

– Да начнется геноцид!

В голове послышался щелчок, и Икар прошептал:

– Да начнется геноцид…

Глава 12

Ваши последние слова

Вскрикнув, Ариадна распахнула глаза.

Ее кожа стала липкой от пота, а тело сотрясала сильная дрожь. Взгляд метался из одного угла спальни в другой, пока в голове мелькал образ из кошмара – вокруг шеи обвивается хвост золотой змеи, а затем душит ее до потери пульса.

Она протянула руку к груди и сжала серебряный кулон. С губ срывались прерывистые вдохи, пока Ариадна пыталась успокоить дыхание.

– Ари? – послышался сонный голос мужа. Он разлепил глаза и, сразу же приняв сидячее положение, аккуратно обхватил ее за плечи. – С тобой все хорошо?

Она кивнула, затем сделала еще один глубокий вдох.

– Да, я в порядке… Спи, Лукас. Завтра сложный день.

Муж пристально осмотрел ее своими светло-зелеными глазами – и в это мгновение Ариадна снова почувствовала себя лет на тридцать моложе. Тогда она бегала за Лукасом Солари, мечтая получить хоть каплю его внимания. Тогда ее волновало лишь то, какие туфли подобрать к новому платью и как выпросить у матери серьги, что она хранила в золотой шкатулке.

Тогда было легко. Никаких проблем. Никаких забот.

Но в один день все изменилось.

Лукас поцеловал ее в лоб, и Ариадна мгновенно расслабилась. Пока он рядом, все будет хорошо.

Когда муж снова погрузился в сон – хотя, скорее всего, он просто делал вид, продолжая с беспокойством наблюдать за ней из-под опущенных ресниц, – Ариадна, осторожно откинув одеяло, ступила на холодный пол. Набросив шелковый халат, она на носочках подошла к окну и посмотрела на золотую столицу.

До рассвета было еще часа три – стояла глубокая ночь, освещаемая лишь городскими фонарями. Ариадна посмотрела в сторону центральной аллеи. Рабочие заваливали статуи шести Богов, заменяя их другими.

Статуями Богини Солнца.

Руки снова задрожали, и она крепко вцепилась в кулон. Сняв его с шеи, Ариадна положила украшение в форме сердца на раскрытую ладонь. Луна осветила старые царапинки и потертости: хоть кулону было уже около двадцати лет, он остался невероятно красивым.

Раскрыв его, Ариадна почувствовала, как грудь сжимается от боли.

Внутри кулона была фотография. Они с Лукасом сидели на диване в гостиной их старого дома в Велоре, а за ними, обнимая родителей за плечи, улыбалась Эстелла. Тогда ей было шесть лет – длинные волосы собраны в два хвостика, сарафан с ромашками закрывает разбитую коленку. В одной руке она держит свою любимую игрушку – Мистера Брокколи.

Ариадна провела большим пальцем по фотографии и слабо улыбнулась. Затем посмотрела на другую сторону кулона. Там были выгравированы первые буквы их имен, а снизу читалась надпись:

«Не думай, что люди черно-белые.

Иногда мир заставляет нас стоять на пересечении двух цветов.

Навечно с тобой, мой свет.

Рамона».

Ариадна почувствовала, как ее талию обвивают теплые руки.

–Ты сделала это, потому что у тебя не было выбора. Мы сделали это, потому что у нас не было выбора, – спокойно прошептал Лукас, но в его голосе проскользнули тоскливые нотки.

Он тоже скучал по ней. Возможно, даже сильнее Ариадны.

– Она так изменилась. – Повесив кулон обратно на шею, Ариадна прислонилась к груди Лукаса и прикрыла глаза. – Храбрая. Сильная. Милосердная. Иногда мне кажется, что это не мы ее воспитали. Как у таких слабых людей мог вырасти настолько особенный ребенок?

Она болезненно поморщилась, погружаясь в воспоминания.

–Когда я увидела ее на обращении, где она показала знак Альянса… то поняла одно. Как прежде уже не будет. Мы потеряли единственное, что должны были оберегать. И мы были обязаны поступить иначе в тот день.

– Ты ведь понимаешь, что если бы мы остались в Велоре…

– Она не простит нас, Лукас! – Ариадна резко развернулась в его объятиях, затем выдохнула и прислонилась лбом к его груди. – Я рада, что смогла открыть правду хотя бы на их связь с Илаем. Но этого мало.

Лукас прижал ее к себе и начал медленно растирать спину.

– Вспомни, как ты за это поплатилась, Ари.

Лучше бы она навсегда об этом забыла.

Закон Вето не удалось обойти – да и глупо было считать, что его в принципе можно обойти. Хоть фактически они не могли говорить о Камельере и Малаки, об их кинжале и короне Дафны, о силе, способной изменить мир, Ариадна посчитала, что это можно показать.

Она не боялась наказания за нарушение Закона Вето. Хотя стоило.

Ариадна ввалилась в их спальню поздней ночью через потайной коридор. Лукас нервно проводил ладонями по бедрам, а когда увидел ее, подскочил со стула и бросился к дрожащей жене.

– Что произошло? Ари, что произошло?!

Голубые глаза были налиты кровью, сухие губы скривились в молчаливом крике. Вырвавшись из объятий, Ариадна сползла по стене на пол. Из ее рта вырвался нечеловеческий хрип. Лукас в ужасе замер. В следующую секунду он подбежал к лежащему на тумбочке телефону и набрал заученные цифры.

Сбросив плащ, Ариадна принялась яростно расчесывать ногтями шею.

–Ты ей что-то рассказала?

Ее пальцы вцепились в побелевшие щеки, до боли потянули волосы.

Лукас опустился перед женой на колени, дрожа от дикого испуга. Ариадну словно одолело древнее проклятие, из-за которого она потеряла себя. Вены на шее вздулись и почернели. Зрачки то сужались, то расширялись, заполняя собой голубую радужку. Лукас был в секунде от срыва.

Тяжело дыша, Ариадна приоткрыла губы, чтобы что-то сказать.

По ее подбородку заструилась черная кровь.

–Тише-тише, она сейчас придет… – шептал Лукас, прижимая ее к своей груди. Сердце бешено колотилось, готовое разорваться.

Ариадна взвыла, и по ее холодным щекам потекли кровавые слезы.

–Помогла… Я ей… помогла…

Она закрыла глаза в то мгновение, когда в комнату ворвалась ведьма-целительница.

Так происходило каждый раз, когда закон Вето чувствовал, что его пытаются обойти. Эта сила была выше человеческой сущности, древнее и мудрее, поэтому могла покарать за любой неверный шаг. В тот раз Ариадна думала, что умрет. Ее органы гнили изнутри – за нарушение закона страдало само тело, а не душа.

Благо они с мужем были научены жизнью и заручились поддержкой в замке. Пара ангелов Небесной армии доносили до них сведения, подслушанные теми, кто караулил Захру. Одна ведьма за большую, очень большую сумму приходила в их спальню по любому звонку, а уходила так, словно ничего не видела.

Конечно, они могли сдать их Сенату. Но ведь Сенат им не заплатит, а вот Ариадна с Лукасом…

За пару тысяч золотых крыльев можно купить все, кроме собственной свободы.

–Мы должны рассказать ей правду,– прошептала Ариадна.– Ту, о которой можем говорить.

– Это убьет ее. Сейчас ей не нужны такие потрясения: мир на грани геноцида, а план Дафны… Если она его осуществит, мы, вероятно, даже не доживем до момента, когда сможем рассказать об этом Эстелле.

Ариадне хотелось свернуться в клубочек на кровати и никогда с нее не вставать. Потому что Лукас прав: совсем скоро все изменится.

– Ты связался с Клаудией?

Ее муж нахмурился.

– Нет, она давно не выходила на связь. Но я уверен, переживать не о чем. Клаудия столько лет помогала нам, оберегала ее… Думаю, если бы что-то случилось, мы бы уже об этом знали.

– Когда мы сможем сбежать? – тихо спросила Ариадна. – Практически вся Небесная армия отправилась на фронт, Захра уехала с одним из легионов, а Богини и след простыл. Лучшего времени уже не будет, Лукас.

– Скоро, – только и ответил он. – Мне нужно убедиться, что за нами не будет погони. И подготовить все нужное в дорогу.

– Куда мы отправимся?

Лукас не успел ответить, потому что где-то за стеной послышался стук.

Ариадна замерла. Она почувствовала, как напряглись на талии руки мужа.

– Потайной ход, – произнесла одними губами, кивнув в сторону шкафа.

Ариадна вырвалась из хватки Лукаса, подошла к кровати и достала из-под матраса кинжал. Но муж, остановившись перед ней, строго покачал головой.

– Нет.

– Я просто проверю. Они могли узнать о побеге.

– Это опасно, – отрезал он. – Пойду я.

– Ты знаешь, что я сражаюсь лучше тебя. Поэтому отойди с дороги!

Это правда. Лукас умел сражаться, но сносно. Ариадне удалось тайно обучить его несколько приемам, но в их мире несколько приемов – слишком мало.

– Если ты не вернешься через пять минут, – сдавшись, вздохнул Лукас и освободил ей путь, – я иду за тобой.

– Хорошо.

Он сдвинул шкаф, и Ариадна быстро проскользнула в потайной коридор.

Узнала она о проходах еще в тот год, когда им с Лукасом пришлось стать правителями. В те времена Ариадна много плакала, а рядом всегда были люди – порой не хотелось видеть даже собственного мужа. Желая сбежать, она забралась в скрытую нишу, которая и вывела ее в ветвистые потайные коридоры.

Именно из-за своего открытия Ариадне удалось несколько раз оказаться рядом с Эстеллой, когда ей нужна была помощь. И послать Энакина, чтобы он отвлек ангелов около библиотеки, и подбросить книгу о Нитях Судьбы, и принести в спальню лекарства.

Но про коридоры мало кто знал, да и проходов было всего десять на весь замок. Чаще всего они располагались в спальнях, но один выводил в коридор около библиотеки.

Захра задавала много вопросов, когда Ариадна попросила разместить Эстеллу в конкретной спальне. Ей пришлось придумать несколько оправданий: так дочь будет находиться дальше от родителей, а особого желания встречаться с ней у Лукаса и Ариадны нет. Так Эстелла будет далека от верхних этажей, где проходили собрания Сената.

Даже если Захра что-то заподозрила, у нее была слабость.

И эта слабость – ее подруга Ари.

Ариадна на носочках пересекала потайной коридор. Дыхание было размеренным, ладонь со сжатым в ней кинжалом не дрожала. Когда она ощущала вес оружия, то чувствовала кипящую в венах силу.

Ей приходилось скрывать свои навыки, а для человека, познавшего бой, это настоящая пытка.

– Для того чтобы ни у кого из жителей Безымянного королевства не возникло мысли о предательстве…

Ариадна дернулась, когда где-то рядом послышался тихий шепот.

– Чтобы никто не усомнился в авторитете Сената или в воле шести Богов…

Она закрутила головой, пытаясь разглядеть говорившего в темноте коридора. На коже проступил пот. Пальцы мелко задрожали. Ариадна слышала размеренное дыхание, но оно словно обволакивало ее со всех сторон.

– Мы наглядно покажем последствия вступления в ряды Альянса.

Ариадна помнила эти слова.

– Эй! Кто ты? – крикнула она, пробежавшись по коридору. – Покажись сейчас же!

– Мы покажем, что будет с теми, кто примет неправильную сторону. – За спиной раздался стук. Кто-то спрыгнул с потолка, и Ариадна замерла на месте. – Вы подпишете себе смертный приговор.

Она тяжело сглотнула.

– Ариадна Солари, ваши последние слова.

Бросив взгляд через плечо, она оцепенела.

– Ты?

Девушка с мертвенно бледной кожей и выцветшими волосами растянула губы в широкой, какой-то маниакальной улыбке. И от выражения ее лица по телу Ариадны пробежал холодок.

– Мелания Церис.

В следующую секунду Ариадна почувствовала, как ей под ребра вогнали кинжал.

Глава 13

О сотворении вселенной

Они находились в неведении о том, что происходит в Эрелиме, целый день после объявления Небесной армии о начале чистки. День, за который с лица Нового мира исчез город Кирст, расположенный на западе Рондды.

– Эта книга лежала не здесь, Эстелла!

Она фыркнула, подтолкнув ногой Нэша. Точнее, огненную лисицу, которой дала имя своего пропавшего друга.

–Я и не собиралась ставить ее сюда. – На самом деле собиралась, просто не хотела, чтобы лисы начали в один голос визжать по поводу такого отношения к величайшим знаниям обо всем сущем. – Вам вообще нельзя здесь находиться. Вы можете спалить всю библиотеку.

Лисы переглянулись и раздраженно взмахнули хвостиками.

—Вообще-то ты тоже можешь ее сжечь, – хмыкнул тот, кого прозвали Илаем.

Эстелла сразу же перевела взгляд от него к стеллажу, уставленному пыльными томами. Видимо, она действительно тронулась умом, потому что даже лисица напоминала ей о командире.

Только проснувшись, Эстелла увидела перед собой недовольное лицо Фрэнка. Он снова отправил ее в библиотеку, всучил в руки тележку и бросил перед уходом:

– А ну, хватит прохлаждаться! Или ты забыла, чему я учил тебя в лавке?

Действительно, ведь сейчас важнее всего – расставить на полке книги в алфавитном порядке. Их друзья же не в заложниках у Богини Солнца, а заместитель лидера Альянса не подчиняется ее воле.

Эстелла снова подумывала слинять из крепости, пока никто не видит. Скорее всего, потом ее отпинают, как тренировочную грушу, но так она хотя бы разведает обстановку.

А пока Эстелла расставляла книги в алфавитном порядке.

Библиотека была просто невероятных размеров – даже больше, чем в Стеклянном замке. Но если в доме правительства солнце заливало переходы и отбрасывало лучи на переполненные стеллажи, то в Молчаливой Цитадели библиотека находилась под землей.

Эстелла прошлась по затемненному проходу и вышла к читательскому залу. Она пыталась запоминать, сколько раз сворачивала налево или направо, но однажды все-таки заблудилась. В тот день она была уверена, что сначала свернула влево, прошла два прохода, а затем ушла вправо к массивному деревянному шкафу, уставленному книгами о разных видах ядов.

Но затем, когда повернулась обратно, проход… исчез. Она несколько раз моргнула, потерла глаза, но там, где находился коридор, теперь стоял стеллаж.

–Ты последнее время какая-то… другая,– тихо произнесла лисица-Нэш, когда Эстелла выложила несколько книг с тележки на читательский стол.– С тобой точно все в порядке?

–Почему я должна быть не в порядке?

Она привалилась бедром к столу из красного дерева, сложив руки на груди. Взгляд мимолетно зацепился за соседний стол, на котором стояли три канделябра. Огоньки от свеч задрожали, будто мимо них кто-то прошел.

—Ты ходишь по библиотеке, да и вообще по всей Цитадели, как какое-то привидение. Ешь, только когда тебя заставляет Аарон, и спишь по три часа. Это плохо сказывается на твоем организме!– взвизгнул фамильяр.– А тебе нужны силы!

Эстелла закатила глаза.

– Спасибо, мамочка, я подумаю над твоим предложением.

Она оттолкнулась от стола и снова подошла к тележке.

Казалось, Фрэнк хочет навсегда оставить ее в библиотеке. Эстелле нужно развезти сорок тележек до конца дня. Сорок! А в каждой из них как минимум двадцать книг. Учитывая, что Эстелле приходилось слоняться по залам, чтобы отыскать нужный стеллаж, она могла проторчать тут до конца месяца.

Лисы продолжали болтать и источать недовольство, но она их не слушала. На глаза попалась какая-то знакомая книга в переливающейся зеленой обложке. Эстелла взяла ее с тележки и прочитала название.

Ее губы тронула грустная улыбка.

Эту книгу они читали с Клэр, когда учились в школе. В ней описывалось, как ведьмы и ведьмаки проводили магические ритуалы. Эстелла тогда откопала такой же томик в лавке Фрэнка, и на следующий же день их с подругой отправили к директору, потому что они чуть не сожгли весь класс.

Она перестала держать на лице равнодушную маску и прикрыла глаза.

– Нет. Не в порядке, – выдохнула Эстелла, обращаясь к притихшим фамильярам. – Я не понимаю, почему мы отсиживаемся в стенах крепости, пока наши друзья и близкие страдают. Дагнар и Аарон составляют планы двух операций, но это слишком долго. Я не знаю, что на самом деле случилось с моими родителями. Как на них повлиял этот чертов закон Вето?

Закусив губу, Эстелла вернула книгу на место и обхватила себя руками за талию.

–Я не знаю, что мне теперь делать. Как бороться. С кем бороться.

Прикрыв глаза, она нащупала тоненькую золотистую нить. Слабо потянула за нее и представила перед собой Илая. Его наглую усмешку, хриплый голос и шрам, по которому она любила проводить большим пальцем.

Нить была едва ощутимой, с каждый днем она истощалась и теряла свечение. Но Эстелла не переставала стучаться в закрытую дверь.

«Услышь меня… Ну услышь же…»

Сегодня ей тоже никто не ответил.

–Давай-ка не грусти, со-о-олнышко, – жалобно протянул Нэш, уткнувшись в ее ногу.

Она распахнула глаза.

– Как ты меня назвал?!

– Ай! Хватит!

Эстелла подняла лисицу за огненный хвост, не чувствуя боли, и приблизила мордочку к своему лицу.

– Еще раз, блохастик, назовешь меня солнышком, и я точно не выпущу тебя на волю. Понял?

– Грубиянка…

Она отшвырнула его в другой конец коридора, слыша недовольное шипение лисицы-Нэша и смех лисицы-Аарона. Эстелла любила фамильяров всем сердцем, но иногда так и хотелось выбросить их с верхнего этажа Цитадели.

«Кажется, нужно дать им другие имена».

– Эй, ты куда?

Эстелла уже двигалась к выходу, оставив тележку с книгами позади.

– Хочу полетать. Поэтому, – она резко развернулась, и лисицы врезались в ее ноги, – прогулка окончена. Возвращаемся домой.

Взмахнув рукой, Эстелла усмехнулась визжанию лисиц и проследила за тем, как они теряют очертания. Фамильяры запрыгали по книжным полкам, но через мгновение вспыхнули, превратившись в три дрожащих огонька. Эстелла провела по ним ладонью, и сила лисиц соединилась с ее собственной.

—Ты ужасная! – проголосил Нэш в ее голове.

– Не забывайте, что вы – отражение моей магии.

За столько времени в крепости она запомнила, как дойти от читательского зала до выхода. Эстелла шагала по проходам, удивляясь тому, что не встретила за день ни одного ученика или адепта. Куда они все делись?

Внезапно за спиной послышались легкие шаги.

Эстелла резко остановилась. Бросив взгляд через плечо, вгляделась в пустой проход. Никого. По ее рукам уже заструился божественный огонь, готовый вырваться и спалить всю библиотеку. Правда, если это произойдет, Фрэнк сам спалит ее на костре.

Она занесла ногу, чтобы сделать шаг, но вновь услышала какой-то звук.

– Да черт вас побери…

Эстелла развернулась и грозно потопала в ту сторону.

– Эй! А ну-ка, покажись!

Ответом ей была гнетущая тишина. Мысленно махнув рукой, Эстелла развернулась к выходу.

Затем отшатнулась и закричала во все горло.

– Я знаю, что выгляжу не очень привлекательно, потомок Солнца, но лучше мне об этом не напоминать.

– Вы… Что вы… – Схватившись за сердце, она пробормотала: – Что вы тут делаете?

– Полагаю, я тут иногда живу.

Белесые глаза Оракула неотрывно смотрели в ее глаза. Он стоял посреди прохода в изношенной серой робе, сложив руки в замок. На его шее болтались десятки цепей.

Эстелла облегченно вздохнула, но тут же выпалила:

– Нельзя же так пугать! А если бы я вас поранила или, что еще хуже, спалила всю библиотеку? Дарроу бы от меня и живого места не оставил.

Обезображенное лицо Оракула никак не изменилось, но она услышала его смешок.

–У тебя никогда не получится ее, как ты выразилась, спалить.

– Почему это? – прищурилась Эстелла.

– Библиотека защищена моей силой. Пусть Цитадель хоть уйдет под воду, ни одна из книг не пострадает. Думаешь, все ученики и адепты настолько обходительны? Если бы не заклинание, мы бы уже давным-давно лишились половины библиотеки.

– Ого, – вырвалось из Эстеллы. – Умно.

Оракул снова усмехнулся.

– Благодарю.

Эстелла чувствовала себя неловко, находясь так близко к Многоликому. С момента на Черной Пустоши Оракул связывался только с Фрэнком, поэтому она видела его второй раз – не считая дня, когда он прикинулся в Меридиане нищим.

Эстелла всеми фибрами души чувствовала исходящую от него силу. Могущественная, не поддающаяся никаким объяснениям, она окутала все пространство подземной библиотеки. Рядом с Многоликим Эстелла чувствовала себя песчинкой.

– Пройдемся?

Эстелла кивнула, и они медленно двинулись в сторону выхода.

Она сразу же стала перебирать вопросы. Про Камельеру, своих родителей, артефакты и еще миллион вещей, которые не давали ей спать по ночам.

– Ты слишком громко думаешь, – донесся до нее тягучий голос Оракула.

Эстелле казалось, что он говорит в ее голове.

– Не каждый день выпадает возможность пообщаться с тем, кто пытался убить Дафну. Вы, можно сказать, легенда.

Оракул тихо рассмеялся.

– Когда-то я был обычным мальчишкой, который попал не в то время и не в то место. В отличие от тебя, потомок Солнца, мне нечем славиться.

– Как вы вообще можете такое говорить? – всплеснула руками Эстелла, когда они завернули в следующий проход. – Вы были готовы пожертвовать своей жизнью ради спасения мира от гнета Богини. Вы, как и остальные члены Конгломерата, разорвали тот порочный круг, который создали ваши предшественники.

– Ты не считаешь нас злом? – поинтересовался он.

Эстелла нахмурилась.

– Почему я должна?

– История и весь мир был переписан по прихоти семи смертных. Альянс был выставлен виновником, а Эрелим – навечно закован под стены. Думаю, каждый, кто об этом узнает, посчитает нас злом.

Конечно, она это понимала. Когда Эстелла узнала правду, она была готова рвать и метать, потому что… во всем виноваты они.

Но затем, лицезрев ту сцену у ивы, Эстелла увидела другую сторону истины.

– Выбор. У вас его отняли в тот момент, когда передали власть. – Эстелла тяжело вздохнула, поежившись от прохладного воздуха библиотеки. – Не знаю, кто и как сделал вас одним из правителей, но… почему-то мне кажется, произошло это не по вашей воле.

Она почувствовала на себе его пристальный взгляд.

– Все идет из детства, – только и сказал Оракул.

В голове сразу же всплыли слова Захры. Неужели Аркейна заставили вступить в Конгломерат родители?

Словно услышав ее вопрос, Многоликий произнес:

– Моя история никогда бы не была доблестной и героической. Если бы не день, когда мы услышали от создателей Нового мира о планах Дафны, я бы так и остался безликой строчкой в истории Эрелима. Аркейн, один из правителей Безымянного королевства, скончался от какой-то там болезни. Правил он с умом и вел свой народ к процветанию, – насмешливо протянул он, и Эстелла улыбнулась. – Вот что значилось бы в некрологе. Но судьба решила иначе.

В эту секунду она отчетливо увидела того Аркейна – потерянного парня, на плечи которого свалился огромный груз.

– Никто из нас не хотел править. – Оракул ненадолго замолчал. Двигаясь между пыльных полок, Эстелла вбирала каждое его слово. – Королевство переживало ужасные времена. Конгломераты и вправду создали мощную империю, но она была построена на голоде, разрухе и ежедневных казнях.

– И все это из-за обладания одним-единственным артефактом, – задумчиво подхватила его мысль Эстелла, затем в ее голове появился новый вопрос. – А если кинжал убивает двоих, как же правители им пользовались?

– Пользовались им не они, а их люди. Дальше можешь додумать сама, потомок.

Она нахмурилась и сжала кулаки. Конечно, правители просто отправляли на верную смерть тех, кого не жалко. Убивали их руками. Те умирали вместе с жертвой, а Конгломерат просто наблюдал.

– Это же… ужасно. Даже не представляю, каково было жить в те времена.

– Но даже после самой темной ночи наступает рассвет. Просто нужно его дождаться.

В конце прохода показались два огонька. С обеих сторон от входной двери были расположены факелы, встроенные в каменную стену. Эстелла уловила запах пыльных страниц и…

…почувствовала зуд в носу.

«Только не сейчас!»

Как бы сильно Эстелла ни пыталась сдержаться, она все же чихнула.

Ее щеки сразу покраснели. Чихнуть в присутствии Оракула! Хорошо, что хотя бы рот успела прикрыть…

– Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то даже не думал, какой будет наша следующая встреча.

Эстелла подавила стеснение и спросила:

– О чем вы?

– О твоем видении.

Она внутренне застонала. Сегодня ее мысли витали где-то далеко от Цитадели.

– Получается, вы почувствовали мою силу… сквозь время?

– Сквозь время. Сквозь пространство. В тот момент, когда твоя сила прорвалась в наш мир, я понял, что надежда есть. То было странное чувство. Тебя не было там физически, но я чувствовал твой взгляд. Такое в Новом мире происходило впервые. И думаю, больше никогда не произойдет.

Эстелла задумчиво поджала губы. Она ахнула, когда в голову пришло осознание.

– Наша встреча у ивы и послужила толчком к первому пророчеству! Но почему же вы… Подождите. Слова «преклонившая перед Ними колени» относятся… к моему заключению?

Оракул слегка повернул голову, и Эстелла постаралась не содрогнуться от отвращения. Наверное, никто и никогда не привыкнет смотреть на лицо, у которого нет рта.

– Все верно, потомок. Ты преклонила перед Ними колени, но не переставала двигаться к своей цели. Как серебристая змея, затесавшаяся среди золота.

Однако Эстелла помнила и другое пророчество. Там говорилось, что ей придется принести в жертву двух предков Солнца, чтобы освободить Эрелим. Почему-то об этой части ей не хотелось упоминать. Слишком страшно было узнать правду. Если такова судьба, она все равно ее не изменит. Тогда зачем давать мыслям сжирать тебя заранее?

Но ведь если первая часть скрытого пророчества ложна, может, вторая тоже не обязана исполниться? Оракул ведь говорил, что это Боги создали стены и Закон магического равновесия. Скрыли правду о Конгломерате. Но все эти действия привели их для чего-то сюда – в Цитадель.

– Скажите, а вы знаете что-то о Старом мире?

– Что именно тебя интересует?

– Ну… Я не нашла ни одной книги, в которой бы рассказывалось о Богах Пустоты. Ни одного упоминания о том, что происходило до прихода Камельеры и Малаки. – Эстелла прикусила губу, вспоминая разговор с Люцифером. – Как я поняла, континенты жили обособленно от Небес и Бездны. Когда мы с Илаем были в низшем мире, Люцифер не смог нам ничего рассказать.

– Закон Вето, – кивнул Оракул. – Да, нам пришлось наложить его на владыку Бездны. Мы не могли допустить, чтобы он поведал миру о нас, наследниках Конгломерата. Как и о времени, в котором царила Пустота.

– Ложь во спасение, – прошептала Эстелла, передернув плечами. От этих слов по телу побежали мурашки. Как бы она поступила на их месте: тоже бы скрыла от мира правду?

Хоть ложь и казалась спасением, она сделала только хуже.

– Есть множество мифов и легенд о зарождении всего сущего, – начал свой рассказ Аркейн. – Кто-то говорит, что он появился из хаоса, где время, пространство и материя не имели четких границ. Мир представлял собой безграничную дыру, которая медленно стала расслаиваться на три уровня.

«Небеса, континенты и Бездна», – подумала Эстелла.

В библиотеке стояла полная тишина, нарушаемая лишь их мерными шагами.

– Другие говорят, что наш мир – это великое древо, где каждая ветвь представляет собой определенное пространство. Кто-то считает, мол, Вселенная родилась из взорвавшейся звезды.

– Теорий много, но никто не знает, какая из них правдива, – закончила за него Эстелла.

Оракул до странности мягко произнес:

– Тебе знакомо это чувство.

Почему-то в эту секунду ей стало невыносимо грустно. Когда-то она пыталась понять, существует ли вообще Альянс Пылающих, а сейчас… А сейчас разгадывает тайну Старого мира, Боги которого давным-давно мертвы.

– Да, теорий много, но все же одно я знаю точно.

– Что знаете? – Прежний запал Эстеллы вернулся.

– Боги Пустоты были порождены самой Вселенной не просто так. Наш мир словно с самого начала был приговорен ко всем ужасам, на которые они нас обрекли. Когда живешь не одну сотню лет, понимаешь, с чем имеешь дело.

Они дошли до выхода из библиотеки. Эстелла повернулась к Оракула, не желая прощаться. Ей до безумия хотелось узнать больше – о Старом мире, легендах его возникновения и…

– Не пытайся узнать, что происходило до прихода Камельеры и Малаки, – вдруг произнес Аркейн на пару тонов ниже. – Лучше закрыть глаза на тот период и никогда о нем не вспоминать. То, что происходит сейчас, – наше благословение. Я верю: в скором времени Дафна падет.

Он двинулся к дверям, но, дойдя до них, остановился.

– Нам повезло, что Боги оказались настолько алчными. Будь их семеро, миру бы пришел конец. Хотя… – перебил он себя, повернувшись к Эстелле. – Я вижу варианты будущего. Пока что в большинстве случаев мы все погибаем.

Сегодня в Цитадели царил какой-то переполох. Вот почему библиотека пустовала. Ученики в серых робах сновали по лестницам, прижимая к груди книги, адепты подгоняли их и запирались в своих кабинетах, что-то бурно обсуждая. Помимо рондданцев и льерсцев здесь было много смертных, сбежавших в Цитадель после падения стен. Но больше всего Эстелла удивилась, когда впервые увидела так близко настоящего фейца.

Вот и сейчас, смотря себе под ноги и вспоминая разговор с Оракулом, она столкнулась с асхайцем и на секунду оторопела.

Парень склонил голову набок, медленно ее осматривая. Длинные черные волосы скользнули по широким плечам, а заостренные уши слегка дернулись, словно он попытался уловить далекий звук.

Он источал силу, но его прозрачные крылья совсем не подходили к образу опасного и коварного фейца.

Асхаец повел носом и хмыкнул:

– Пахнешь страхом.

– А ты – придурком.

Брови фейца взлетели вверх. Он сложил руки на груди, отчего цепи на шее издали противный звон, и растянул губы в довольной улыбке, обнажив маленькие клыки.

– А ты мне нравишься. Меня зовут Ривер.

– Кармелита. Приятно познакомиться.

Ривер прищурился и снова принюхался.

– Чувствую ложь. Ты потомок Солнца – Эстелла Солари.

Она хотела было ответить, но мимо них снова пробежали три взволнованные валькирии, одна из которых зацепила Эстеллу плечом.

– Да что сегодня со всеми происходит?

Ривер тут же изменился в лице.

Когда он собрался прошмыгнуть мимо и оставить Эстеллу без ответа, она схватила его за руку, потянув за ниточки пламени. Ривер болезненно скривился, но остановился.

– Говори.

– Не забывай: фейцы обладают магией элементов. Огонь мне тоже подвластен.

– Но не божественный.

Он возвел глаза к потолку и пробормотал:

– Выйди на бастион и сама посмотри. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Эстелла сорвалась с места, предчувствуя нечто ужасное. Она даже не слышала, как возмущенно вскрикивали смертные и ведьмы, когда случайно задевала их плечом. Что-то произошло. Что-то произошло, пока она была в библиотеке.

Пробежав несколько мраморных лестниц, Эстелла вышла в узкий коридор, что вел к выходу на бастион. Там уже столпились самые любопытные ученики крепости. Эстелла заметила серебристую макушку Аарона и выбритые виски Киры.

– Что происходит? – крикнула она, пробираясь к ним сквозь толпу.

Когда ей удалось выглянуть из-за спины широкоплечего тамплиера, она практически свалилась от увиденного на каменный пол.

– Ради чертовых Богов…

Огонь.

Утраченные земли поглотил огонь.

Пустыня, давно безжизненная и мертвая, горела яростным пламенем – жарким, даже с такого расстояния опаляющим лицо и ресницы. Оно подбиралось к Цитадели, выжигая даже редкие леса на горизонте. Закатное солнце сливалось с огнем, погружая Эрелим в одно сплошное кострище.

Мир горел.

Кира подбежала к Эстелле и торопливо произнесла:

– Здесь Оракул. Он с асхайцами и льерсцами ставит барьеры. Не уверена, что их хватит на долгое время, но так мы сможем выкроить несколько часов. Надеюсь, Многоликий сможет как-то помочь. Если нет, нам придется покинуть Цитадель.

Как это покинуть? Они ведь прибыли сюда совсем недавно и еще не успели оправиться после побега!

– Но… – Эстелла огляделась. Запах гари не давал нормально вдохнуть. – Откуда здесь огонь? Что случилось?

Схватив Эстеллу за локоть, Кира увела ее от толпы и тихо пробормотала:

– Мы не хотим паниковать раньше времени, Солари. Пока есть время, подготовь атакующий отряд. Возможно, нам придется сражаться.

Эстелла отдернула руку, твердо повторив:

– Откуда здесь огонь?

Ей всегда казалось, что, даже если Кира проснется в Бесконечном океане, она махнет рукой и ляжет спать обратно. Но сейчас Роуэн опустила взгляд. Эстелла заметила, как в ее глазах проскользнул настоящий ужас.

– Они начали его. В этот раз по-настоящему.

– Что начали? – глупо переспросила Эстелла, чувствуя охватившую тело тревогу.

Кира подняла взгляд и прошептала:

– Геноцид.

Глава 14

Исчезли города, остались лишь границы

Ее не успели остановить.

Эстелла потянула за ниточки пламени, и за ее спиной вспыхнули крылья. Она запрыгнула на каменный выступ и, оттолкнувшись, сорвалась в небо.

Чем ближе она подлетала к всполохам огня, тем сильнее приходилось жмуриться и прикрывать руками лицо. Земли полыхали так яростно, словно превратились в Бездну. В нос ударял запах жженой древесины, а до ушей доносились звуки, от которых бросало в дрожь.

Так горел мир – громко, яростно и слишком быстро.

Эпицентр находился в стороне Льерса, ближе к Вересковому лесу. Когда Эстелла добралась до первой волны огня, то сразу же поняла: он был не простым, а божественным.

Дафна. Это ее рук дело.

– У тебя не выйдет, – прошептала Эстелла, устремившись в сторону востока.

В груди начало странно покалывать. Погрузившись в раздумья, она не заметила, как языки огня лизнули ее ноги. Пламя захватило ступни и стало подниматься к коленям.

Внезапно Эстелле вспомнились слова Богини: «Огонь может уничтожить все, кроме своего создателя». Если ее сила не причиняет вреда Дафне, может ли это работать в обратную сторону?

Эстелла опустилась ближе к огню, но почувствовала лишь жар. Ни боли, ни ожогов, ни запаха горящей плоти. Пламя не причиняло ей вреда, однако ощущалось… иначе. Только сейчас Эстелла почувствовала эту разницу. Сила Дафны стала более вязкой, как утягивающая под землю грязь.

Так или иначе, огонь не причинял ей вреда.

«Ну ты и дура, Богиня Солнца».

Через какое-то время, когда силы были на исходе и Эстелла была готова развернуться к Цитадели, на горизонте показался Вересковый лес.

Практически сгоревший Вересковый лес.

Столб дыма достигал самых облаков, а черные ветви простирались на десятки миль – ничего не говорило о том, что раньше здесь был живой дом для растений и животных. Пламя перетекало по траве на еще не сгоревшие деревья. Эстелле пришлось закрыть нос из-за острого запаха гари и проморгать появившуюся перед глазами пелену.

«Думай, думай, думай».

В голове медленно начал зарождаться план.

Эстелла сменила направление и устремилась ввысь. Ветер бросал в лицо пряди волос, каждый взмах крыльев давался все с большим трудом. Но чем выше она поднималась, тем легче становилось дышать.

Она зависла в небе и стала оглядывать Утраченные земли.

– Кажется, пора купить очки. – Эстелла прищурилась, крутясь вокруг своей оси. – И откуда…

Слова застряли в горле, когда она увидела их.

– Черт возьми…

Сотни рядов ангелов Небесной армии.

Они были далеко, но стремительно двигались в сторону Цитадели. Из-за огня и дыма было сложно хотя бы приблизительно определить их численность, но Эстелла насчитала по меньшей мере два легиона.

«Видимо, они разделились. Хотят найти Альянс? Или просто уничтожить все, что попадется под руку?»

Эстелла подавила панику и бросилась к лесу.

Нужно действовать как можно быстрее. У нее есть маленький шанс хоть не остановить, но отсрочить неизбежное.

Часть деревьев тлела, кое-где продолжал полыхать огонь. Эстелла опустилась на горячую землю, стараясь не поддаваться эмоциям. Сейчас ей очень не хватало несокрушимого спокойствия Илая и его холодной головы на плечах.

Оглядевшись, она крепко зажмурилась.

Дафна уничтожила все. Уничтожила сочную траву, по которой когда-то, еще до воздвижения стен, бегали дети. Уничтожила цветы, из которых когда-то плели венки. Уничтожила лес, который был домом для оленей и белок, волков и даже лисиц…

«Лисиц».

– Просыпаемся и спасаем мир, маленькие негодники!

–Не ори! Мы и так все слышим и видим!

В груди словно заскребли острыми коготками. Эстелла развела руки в стороны и закрыла глаза, сосредоточившись на биении сердца. В следующую секунду она услышала хлопок, и перед ней материализовались три огненных фамильяра.

—Тяжелая ситуация…– пророкотала одна из лисиц, которая была размером с две Эстеллы. – Мы не вернем лес к жизни, но можем остановить огонь.

– Это я и собиралась сделать. А вы мне поможете.

Вскинув руки над головой, она сделала глубокий вдох. Затем выдохнула и сосредоточилась на звуках. Яростно потрескивал огонь, где-то вдалеке послышался грохот падающей на землю ветки. За горящим горизонтом все еще пели птицы, а ветер указывал им направление, куда они могли улететь в поисках спасения.

– Один на западе.

–И еще два на юге.

Эстелла тоже ощутила три источника возгорания, если не считать Вересковый лес. Затем расширила границы силы и дотянулась до самых дальних уголков Утраченных земель. Она мысленно потянулась к каждому…

И резко дернула.

Огонь заструился со всех уголков выжженной пустоши. Он извивался и стремительно двигался в сторону Эстеллы, чувствуя свою создательницу.

Она нахмурилась и потянула сильнее.

– Осторожнее. Он хоть не причиняет тебе вреда, но ты можешь пострадать, если потратишь слишком много сил. Представь, что божественное пламя – колодец, который нельзя исчерпать до дна. Но и полностью наполнить его тоже нельзя. Твоя сила – это баланс и гармония.

Когда ее настигла первая волна, с губ сорвался крик. Огонь не приносил боли, но его сила была настолько велика, что Эстелла пошатнулась.

—Медленнее!– грозно пророкотал фамильяр.– Я не хочу откачивать тебя вместо того, чтобы спасать мир от твоей чокнутой прабабки!

– Помолчи!

Эстелла напрягла каждую мышцу в теле и свела брови к переносице. Дотянувшись до второго очага, она потянула бушующий огонь на себя. В себя.

–Еще один.

Земля задрожала. Эстелла упала на колени, не совладав с мощью божественной силы. Пламя врывалось в ее тело, яростно перетекало по рукам, заставляя корчиться и до крови закусывать губу. Грудь горела изнутри, будто она проглотила тлеющие угли.

– Остановись!

Эстелла приоткрыла глаза. И ахнула.

Огонь окружил ее, создав над головой купол и отрезав от мира. Фамильяры обступили Эстеллу с трех сторон, помогая удерживать пламя. По лицу стекали капли пота, жар развевал волосы. Она словно очутилась на солнце.

Выдохнув, Эстелла прижала руки к земле.

– Только не умирать. Я хочу увидеть своих друзей, черт возьми.

Нахмурившись, она вскинула голову и посмотрела на центр купола. Ладони сжались, и огненные стены стали медленно подниматься, закручиваясь над ней в огромный шар. Эстелла поднялась с земли и взмахнула рукой, когда почувствовала на границе вновь разгорающиеся очаги.

Шар огня становился все больше, достигая размеров леса.

– Нужно отдалить его на безопасное расстояние.

Дыхание участилось. Земля стала уходить из-под ног. Эстелла зарычала и еще раз взмахнула руками. Шар протестующе вспыхнул, и она почувствовала, как голова начинает кружиться.

– У тебя не выйдет, – повторила Эстелла.

Когда все пламя собралось в один шар, она расправила крылья и устремилась к его центру.

—Ты что делаешь?! – пророкотал фамильяр, бросившись в ее сторону.

«Как говорил Нэш, у нас с Илаем самые безумные планы».

Зависнув в самом центре, Эстелла слилась с огнем. Почувствовала, как кровь превращается в тягучее пламя, ласкающее тело. Как ленты обвивают руки, проникают под кожу, становятся частью ее души.

Как они сливаются с огнем воедино.

Хорошо, что он не сжигал одежду: остаться голой посреди пустынных земель не особо хотелось. Да и сгореть заживо тоже.

Эстелла взмахнула крыльями. Еще раз. И еще.

Она представила, что ее сила – это колодец. Обычно он был бездонным, но сейчас огонь дотянулся до самого верха. Еще капля, еще секунда промедления – и сила вернется наружу, разорвав ее изнутри.

—Подожди!– Где-то на задворках сознания она слышала голоса.– Распредели силу между нами! Ты можешь погибнуть!

В эту долгую секунду Эстелла не чувствовала своего человеческого тела. Она сорвалась с места и, словно молния, понеслась к небу, сдерживая в себе рвущийся наружу огонь.

А когда зависла над самыми облаками, сделала медленный вдох.

И отпустила его.

Эстелла застонала от боли.

Кажется, у нее сломана рука. Или нога. Или и то, и другое.

Она распахнула глаза и несколько раз моргнула. Вокруг стояла непроглядная ночь. Видимо, прошло несколько часов, после того как…

Вскочив с места, Эстелла пошатнулась и оперлась руками на тлеющее дерево.

«Получилось?»

Нос уловил все тот же запах гари, но всполохов огня она больше не видела. Эстелла почувствовала, как в груди разливается тепло магии фамильяров. Значит, она не убила их выбросом энергии. Это радовало.

Она повертела головой, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте…

И замерла.

Напротив нее стоял тигр.

Самым ужасным, но в то же время завораживающим было то, что он… светился. Пока вокруг него переливались белоснежные лучи, Эстелла даже не могла втянуть воздух. Она застыла изваянием и могла лишь смотреть ему в глаза, боясь сделать неверное движение.

Зверь навострил уши, не отводя от нее льдистых глаз.

А затем склонил голову.

Эстелла замерла в этой долгой секунде, понимая, что стала свидетелем чего-то поистине… древнего. Значимого. Она наблюдала за тем, как тигр припадает к земле, словно поклоняясь ей. Словно…

Благодаря ее.

Она вышла из оцепенения и повторила его движение. Склонив голову, посмотрела на свои грязные от пепла ботинки. Сердце отбивало неистовый ритм, лоб покрылся испариной. Легкий ветер охладил щеки, обнимая и нашептывая:

– Спасибо, Пламенные Крылья…

Эстелла медленно подняла голову. Но тигр уже исчез.

Она слышала легенды о том, что в Вересковом лесу обитают волшебные животные, которые подсвечиваются аурой. Одни говорили, будто они злы на людей, поэтому перегрызают им глотки. Другие рассказывали, мол, звери выводят заплутавших из леса и помогают добраться до дома.

Эстелла до боли прикусила губу и осмотрелась. Хоть бы они не погибли из-за пожара. Хоть бы животные – неважно, обычные или волшебные, – успели покинуть Вересковый лес. Ведь сколько же их здесь было…

Богиня Солнца беспощадна. Она самое жестокое существо, которому абсолютно плевать – на любящие сердца, на красоту природы, на создание чего-то нового и светлого. Она по мановению руки может уничтожить половину континента, не заботясь о том, сколько жизней оборвется в этот момент.

Нужно возвращаться, пока сюда не добрался один из легионов.

Эстелла сделала шаг.

– Ты?..

И замерла от звука этого голоса.

Где-то поблизости раздался шорох, который сменился легкой поступью. Эстелла медленно повернулась в ту сторону, не веря собственному сердцу, отбивающему барабанную дробь.

Этого не может быть…

– Илай?

Прямо перед ней стоял он – одетый в доспехи и полностью покрытый кровью. С теми же изумрудными глазами. С тем же шрамом над верхней губой и намеком на ямочку на щеке. Уставший, привалившийся к тому, что осталось от когда-то ветвистого дерева.

– Я не понимаю, – сорвался с его губ не верящий шепот.

По ее лицу заскользили слезы, а все слова застряли где-то в горле.

– Т-ты… умерла… Мне все это кажется, правда? – Он покачал головой и провел окровавленной ладонью по лицу. – Боги, я сошел с ума…

Крепко зажмурившись, Эстелла осела на землю. Обхватила себя руками, отказываясь поднимать взгляд. Казалось, сердце просто разорвется, если она откроет глаза, а Илай – ее Илай – испарится.

– Ты здесь, – всхлипнула Эстелла, вцепившись пальцами в ткань штанов. – Ты на самом деле здесь…

Это не правда, так ведь? Она потратила слишком много сил, а теперь разум решил сыграть с ней в злую шутку. Потому что как Илай мог оказаться в одиноком лесу, когда должен вести сражение?

Внезапно ее щеки что-то коснулось. Она приоткрыла глаза, чувствуя рядом тепло его тела. Илай опустился на колени и провел кончиками пальцев по ее скуле.

Сквозь застилающую глаза пелену Эстелла проследила, как по его щеке скатилась крошечная слеза.

– Mi kirry sicraella…

Она бросилась ему на шею, не сдерживая рыданий. Обхватив ее за талию, Илай притянул Эстеллу к себе на колени и зарылся носом в ее волосы.

Она словно умирала. Сердце билось загнанной в клетку птицей. Ее дрожащие ладони хаотично перемещались с его плеч на шею, ощупывали, пытались заново вспомнить. Илай целовал ее мокрые щеки, что-то тихо нашептывая.

Она хотела по привычке провести рукой по его крыльям, но…

Пустота. За его спиной была пустота.

– Тише-тише, – успокаивал он, пока Эстелла билась в его объятиях.

– Ангел… Я так… Я так скучала…

Илай мягко обхватил ее щеку и заглянул в глаза.

– Хоть так я смогу увидеть тебя.

Она застыла.

– Что?

– Видимо, скоро мы на самом деле встретимся, раз ты здесь…

Эстелла запустила пальцы в его волосы и поцеловала Илая в губы.

– Я не умерла, любимый. Ты чувствуешь меня? – пробормотала она, не отрываясь от его губ. – Я здесь, с тобой. Это не видение. Дафна заставила тебя поверить в мою смерть, чтобы разлучить нас, понимаешь?

Она чувствовала вкус собственных слез. Илай закрыл глаза, словно хотел развидеть ее, словно хотел выгнать ее образ из головы.

Но сдался и ответил на поцелуй.

Его движения были торопливыми, язык проник в рот, а грубые ладони пробрались под тонкую кофту. Из Эстеллы вырвался стон, когда Илай прикусил и оттянул ее нижнюю губу. Он прижал ее ближе, словно боясь, что она растворится. Его поцелуи переместились на шею, пока Эстелла продолжала скользить ладонями по его телу, стараясь запомнить. Каждую линию, каждый вдох, каждое прикосновение.

Его губы снова захватили ее, прикусывая, медленно облизывая. Движения замедлились. Они поглощали друг друга словно первый и последний раз. И Эстелла бы смеялась от счастья, но ее слезы делали поцелуй болезненным, смешивали радость со страданиями.

– Почему ты не исчезаешь? – пробормотал Илай, проведя носом по линии ее челюсти.

Эстелла распахнула глаза и резко отстранилась. Она забылась. Она слишком забылась в тепле его рук, хотя над их головами висела сотня мечей.

Придя в себя, Эстелла встала с коленей Илая и огляделась.

– Нужно уходить.

«Но как? Он лишился крыльев. Я не смогу утащить его на своей спине».

Внезапно где-то на окраине леса раздался крик:

– Эстелла!

Она повернулась на голос, пытаясь не рассмеяться от счастья.

– Это Аарон! Чертовы Боги, как же вовремя!

Но когда ее взгляд вернулся к Илаю, улыбка сразу же сошла с лица. Он смотрел на нее с недоверием, медленно отступая в темноту сгоревшего леса.

– Я не могу…

Шаг.

– Это сон…

Еще один шаг.

– Эстелла! Где ты? – вновь послышался голос Аарона.

Она вытянула перед собой руки, молясь, чтобы Илай не уходил. Ее грудь разрывалась от тоски, надежды, любви, сотканной из тысячи стрел. Эстелла мысленно просила его остановиться. Но он настороженно отступал, а она не могла пошевелиться.

–Скоро мы встретимся, mi kirry sicraella…

– Нет… Нет-нет-нет, подожди!

Придя в себя, она бросилась за ним следом, но Илай уже затерялся между тлеющими деревьями. Эстелла металась от одного к другому, задыхаясь, всхлипывая, стирая со щек злые слезы.

– Илай! Илай! Пожалуйста, я ум-м-моляю… Не уходи!

Ее крик превратился в протяжное завывание. Внутри что-то надломилось. Упав на колени, она сжала в кулаках пепел. Наверное, так сейчас выглядело ее сердце, сгоревшее в пламени любви к тому, кто покинул ее.

– Да сколько можно? – Слезы забивали дыхательные пути, не давая воздуху проникнуть внутрь. – Я больше не могу… Боги, услышьте меня, я больше не могу…

За спиной послышались раскатистые взмахи крыльев. Эстелла вскинула голову и резко развернулась.

Но это был Аарон.

– Что с тобой, Солари? – Он опустился перед ней на колени и заключил ее в крепкие объятия. – Эй, мелочь, не плачь…

– Он был тут. Он был тут, а потом… Потом он исчез, а я…

– Тш-ш-ш. – Аарон начал слегка укачивать ее из стороны в сторону. – Дыши. Вдох. – Он глубоко вдохнул, смотря ей в глаза. – И выдох…

Эстелла повторила за ним, но всхлипнула и подавилась слезами.

– Еще раз, только медленнее. Вдох. – Они размеренно вдохнули. – И выдох.

Сколько еще дней и ночей Дафна будет играться ими, заставляя проходить через боль от утраты? Сколько еще дней и ночей будет наблюдать, как они медленно угасают друг без друга, словно огонь без кислорода? Сколько еще им придется вытерпеть, прежде чем они найдут выход?

Илай. Клэр. Нэш. Аарон. Астра. Сколько им придется вытерпеть?

Сколько еще ей, Эстелле, чувствовать себя… побежденной? Пустой? Одинокой?

Спустя пару минут дыхание более или менее пришло в норму, а тело ощутило холод. Адреналин испарился, и Эстелла начала медленно брать чувства под контроль. Она поднялась с земли. Затем бросила взгляд на юг, где за сотнями миль находилась золотая столица.

Стерев со щек слезы, со злостью выплюнула:

– Она получит по заслугам. Клянусь чертовым солнцем!

А когда Эстелла Солари давала обещание, она всегда его сдерживала.

Глава 15

Враги для общего врага

Зачем им нужна ива?

Леона поджала губы.

– Я только недавно узнала, что какой-то засушенный сорняк стоит наших жизней. Понятия не имею, зачем им чертова ива. Хороводы вокруг нее водить?

– Очень смешно, Лайонкор.

– Учусь у лучших, Коффман.

Лежащая между их камерами Клэр хрипло закашлялась. Нэш и Леона одновременно подскочили с пола, но, бросившись в ее сторону, наткнулись на решетку.

– Мортон, – тихо позвала Леона, крепче сжав пальцами стальные прутья. Нэш мельком осмотрел ее и различил в ярко-голубых глазах настоящий… страх. – Эй, Мортон… Ты меня слышишь?

Он выпустил из легких весь воздух, пытаясь успокоиться. Клэр пролежала без сознания почти сутки. Последние дни она совсем не разговаривала, только шептала что-то под нос и раскачивалась из стороны в сторону. Ее ресницы всегда трепетали, но ни разу по щеке не скатилась слеза.

Она словно находилась в другом мире. В мире, где никого, кроме нее, не существует.

Сердце Нэша обливалось кровью, когда он смотрел на ее осунувшееся лицо и разорванные ботинки, сквозь которые виднелись посиневшие от холода пальцы. Он практически не спал: ему нужно было убедиться, что Клэр дышит. Как и Леона.

– Ты в порядке? – откашлявшись, прохрипел Коффман.

Клэр растерянно моргнула. Затем вытянула перед собой руки, оглядела их со всех сторон и прошептала сломленным, каким-то безжизненным голосом:

– Я еще не умерла?

Нэш зажмурился, запустив ладонь в отросшие волосы.

Боги, он был готов отдать себя, свою жизнь и все, что когда-либо имел, лишь бы их отпустили. Он был готов переживать происходящее в той темнице каждый день и каждый час, лишь бы от плети лопалась только его кожа, а на полу оставались только его следы крови.

– Нужно выбираться отсюда, мать твою, – прорычала Леона, поднимаясь на ноги. С недавних пор ее щеку пересекал глубокий порез, после которого точно останется новый шрам. – Нужно вырубить ведьмаков, когда они откроют решетку. Сегодня на смене не Хоторн, а те два урода, которые приложили меня головой об стену. Я устала смотреть на их радостные морды, Коффман! Нужно уходить прямо сейчас!

Нэш пытался ухватиться за ее слова, но мог лишь смотреть на растерянную Клэр и считать, сколько раз поднялась и опустилась ее грудь. У нее слишком медленное сердцебиение.

– В прошлый раз они избили ее, Леона. – Нэш с усилием перевел взгляд на ангела. – Если мы попытаемся сбежать в третий раз, они снова… – Он тяжело сглотнул. – Клэр может не выжить, ты понимаешь? Мы переносим травмы и голод гораздо легче, чем смертные. Но сейчас мы бессильны. Впервые в жизни мы на самом деле бессильны.

Нэш ненавидел себя за эти слова, но знал, что это правда. Решетки их камер запечатаны магией, коридоры круглые сутки охраняются ведьмаками, а у них даже нет оружия.

Леона угрожающе зарычала, но опустилась на пол.

Да, он понимал, что ситуация безвыходная. Несмотря на это, Нэш уже которые сутки прокручивал в голове план побега. И во всех вариантах они не могли выбраться из дворца втроем: кто-то в любом случае должен подставить свою спину, чтобы спаслись остальные.

– У меня есть идея, – выдавил Нэш спустя пару секунд, сжимая в руке фиолетовое кольцо, – но не знаю, получится ли ее осуществить. Действовать нужно быстро и так, чтобы не поднимать лишнего шума.

Он придвинулся к решетке, что отделяла его от Клэр. Нэш медленно протянул к ней руку, словно она была загнанным в угол зверьком. Он заглянул в ее распахнутые карие глаза, что когда-то светились от смеха, и произнес:

– Любовь моя, послушай, пожалуйста…

Клэр испуганно поежилась и отодвинулась ближе к стене.

Он так и замер с протянутой рукой.

Она боится его.

Нет. Она боится не его. Она боится всего, что может причинить ей вред.

Нэш впервые видел Клэр в таком состоянии. Она прижала руки к груди, словно закрывала ими свое сердце, чтобы ей не сделали больно. Ее брови были нахмурены, будто она считала Нэша врагом и была готова броситься на него в любую секунду. А глаза – эти большие глаза, в которые Нэш так любил смотреть, – выдавали отчаяние и страх.

– Любовь моя, – попробовал он еще раз более мягким голосом, – когда я выйду из камеры, держись Леоны, пожалуйста. Она защитит тебя, хорошо? Тебе не нужно ничего делать. Просто прячься за ее спиной, пока вы будете идти к выходу.

– Что ты хочешь сделать? – настороженно спросила ангел.

Нэш сжал в кулаке фиолетовое кольцо и почувствовал исходящее от него тепло.

– Спасти своего любимого человека. Ну и тебя заодно.

Нэш опустился на все тот же стул и посмотрел на двух ведьмаков и архангела. Впервые за время заключения здесь был кто-то помимо льерсцев.

– Я не знаю.

– Мы проходили это, Коффман. Ответь на вопрос, иначе от твоей красотки и следа не останется.

Он сжал челюсти так сильно, что зубы заскрежетали. Один из льерсцев закрепил его руки и ноги поручнями, приковав к стальному стулу.

– Я. Не. Знаю, – прошипел Нэш, пытаясь подавить гнев.

Ведьмаки переглянулись, и ему не понравился блеск в их глазах. Если его план не увенчается успехом, все будет кончено.

– Встречный вопрос, уважаемые льерсцы. – Нэш решил потянуть время и дать возможность Леоне привести в себя Клэр. Они должны дождаться его знака: камера находилась недалеко, поэтому звуки бойни точно услышат. – Что можно сделать с помощью обычного дерева? Зачем вам плакучая ива, и с чего вы решили, что Альянс о ней хоть что-либо знает?

–С чего ты решил, что можешь задавать вопросы? Вы, жалкие предатели, только делаете вид, будто боретесь за какую-то там свободу, – хмыкнул ведьмак справа, доставая из кармана два ножа. – Какая, к чертям собачьим, свобода? Как ангелы, отвергнувшие свою Богиню, могут за что-либо сражаться? Вы должны гнить в темнице и есть с ее рук, когда она того пожелает.

Нэш тихо зарычал, оскалив верхние зубы.

«Дыши. Ты должен спасти Клэр и Леону. Дыши, пожалуйста. И найди взрывчатку».

– Когда-нибудь мы поменяемся с вами местами.

Они втроем загоготали над его ответом, после чего архангел отошел к столу и принялся натачивать ножи.

– Знаешь, что я тебе скажу. – Он повернулся вполоборота, поднял нож на уровень глаз и с интересом осмотрел его. – Какими бы сильными ни были ангелы, ведьмаки или тамплиеры, мы все боимся боли. Она – главный рычаг. И только благодаря ей можно узнать ответ на любой вопрос.

– Даже если бы я что-то знал, никогда бы вам не сказал. Пытайте вы меня еще сотню лет, я буду молчать. А знаете почему? – Нэш усмехнулся. – Потому что физическая боль проходит, а душевная – нет.

– У твоего мертвого брата боль тоже прошла? Кажется, его звали… – Архангел повернулся и театрально постучал по подбородку. – Марсель?

Нэш замер.

После таких слов каждый бы пришел в ярость. Каждый бы начал рвать и метать, сносить все на своем пути, вымещая внутренние страдания. Каждый бы захотел броситься в драку, потому что после таких слов разум всегда уступает чувствам.

Но Нэш этого не сделал.

Он закрыл глаза, перед которыми появилась красная пелена, и расправил плечи.

– Ты не достоин даже произносить его имя.

Ему пришлось отключить чувства. Он часто так делал: представлял, что вытягивает из себя все эмоции, кладет в коробочку и запечатывает ее.

Только после этого было сложно не остаться бесчувственной грудой костей.

Все считали, что Нэш – беззаботный весельчак. Только никто не видел, что внутри него нет чувств. Они все хранятся в той самой коробочке, которую он боится открыть, чтобы не умереть от боли.

– Разговоры всегда были твоей сильной стороной, Коффман. Так что же изменилось сейчас?

Он промолчал, неподвижно смотря прямо перед собой. Ни одно перышко прижатых к стулу крыльев не шелохнулось.

– Согласен, не будем отвлекаться, – хмыкнул архангел и снова принялся подготавливать пыточные инструменты. Видимо, сегодня он решил поиздеваться сильнее, раз тратил на это столько времени.

Когда один из ведьмаков отвернулся вправо к углям, а второй – к выходу, Нэш сжал в кулаках большие пальцы и со всей силы дернул. Послышался щелчок, который был скрыт за покашливанием. Пальцы вышли из суставов. Нэш лишь поморщился от ощущения, будто его опалила одна из лисиц Эстеллы.

– А знаешь, что хуже боли? – внезапно спросил ангел.

Нэш заметил, что к поясу стоящего рядом ведьмака прикреплен топор.

– Боль от страданий любимого человека.

В его голосе проскользнули нотки какого-то садистского удовольствия, которые заставили Нэша насторожиться. Но он продолжил шарить взглядом по комнате, не отвлекаясь и продумывая следующий шаг.

– Впусти ее.

Нэш замер. Ведьмак, направившийся к выходу, распахнул дверь.

«Только не она».

«Только не она».

«Только не она».

– Клэри…

Девушка споткнулась и упала на пол, тихо пискнув. Ведьмак поднял ее за ворот кофты и толкнул в центр камеры. На нежном лице отразилась агония, когда выбитые коленные чашечки столкнулись с каменным полом.

– Нет… – прошептал Нэш, чувствуя подступающую к горлу тошноту. – Нет, подождите… Что вы хотите с ней делать? Я вам все скажу, только верните ее в камеру!

– А как мы удостоверимся, что ты сказал правду?

Он перевел взгляд на архангела, подступающего к дрожащей Клэр.

Но в его руках ничего не было.

Ни ножа, ни углей, ни топора.

– У нас в Льерсе принято ставить женщин на место, Коффман. Они слишком ядовиты. Не заметишь, как по твоим венам расползется яд этой малышки.

Он остановился около Клэр.

И начал расстегивать штаны.

Гнев, словно молния, пробежался по всему телу – от подрагивающих пальцев до крепко сжатой челюсти. Нэш впервые за два века мечтал размозжить кому-то череп, выколоть глаза или отрубить голову, повесив ее после этого на входные ворота дворца. Красная пелена, появившаяся при упоминании брата, превратилась в плотную завесу ярости.

– Если ты, сукин сын, тронешь ее хоть пальцем, – прошептал он, смотря исподлобья на архангела, – я уничтожу тебя. Сделай еще шаг – и от тебя не останется живого места.

Ангел запрокинул голову и громко расхохотался. Его смех подхватил ведьмак, подошедший к Клэр с другой стороны. Второй все еще стоял около Нэша, держа в руках горючее.

– Ты будешь смотреть, командир. А потом я вырежу из ее груди сердце и повешу тебе на шею. Чтобы твоя возлюбленная всегда была рядом.

Клэр издала какой-то жалкий звук. Она вжала голову в плечи, но не посмотрела на Нэша. Ее глаза были прикованы к своим окровавленным ногтям, вцепившимся в каменный пол.

– Может, я даже разрешу тебе присоединиться.

Он самодовольно ухмыльнулся и стянул штаны.

Следующая секунду прошла для Нэша словно в тумане.

Он дернулся вперед, резко расправив крылья. Они вспыхнули пламенем, и ведьмак с криком отшатнулся, выпустив из рук банку с горючим. Она разбилась точно об один из стальных поручней. Маслянистая жидкость вылилась на левую руку, благодаря чему ладонь с выбитым пальцем проскользнула сквозь металлическое кольцо.

– Схватить его! – рявкнул архангел, пытаясь натянуть штаны обратно.

Второй ведьмак бросился в его сторону, но Нэш быстро вправил сустав и выхватил из-под пояса приходящего в себя льерсца топор. Совершив замах, он пробил им его грудь. Затем выдернул из кольца вторую руку и со всей силы ударил обратной стороной оружия по стальному поручню, сковавшему его левую ногу.

В ушах стояла тишина, хотя он видел, как Клэр всхлипывает и отползает к стене. Как второй ведьмак кричит от опалившего лицо огня, а архангел бежит к выходу за подмогой.

Нэш ничего не слышал. Он видел перед собой лишь красный.

Красные лица. Красные глаза. Красные ухмылки.

Он ударил рукоятью по второму поручню, соскочил со стула и оттолкнул льерсца. Тот завалился назад прямо на ведро с углями. Запахло жареной плотью.

Нэш видел перед собой лишь красный.

Двинувшись за архангелом, он замахнулся.

И бросил в него топор.

Пробив грудь, тот приколол ангела к стальной двери. Нэш в два взмаха крыльев оказался перед архангелом, вытащил из него окровавленное оружие и развернул к себе, удерживая за шею.

– Знаешь, что такое свобода? – прорычал он, слушая его яростные крики. – Смерть. Так ты точно будешь свободным.

Красный лица. Красные глаза. Красные губы, молящие о пощаде.

Нэш услышал за дверями ругань, перемешанную с чьими-то тяжелыми шагами. Не выпуская хныкающего ангела, он запечатал ее с внутренней стороны, просунув через ручку топор.

Затем медленно повернул голову к архангелу. По его лицу струились слезы, хотя взгляд серых глаз смотрел со спокойствием и затаенной ненавистью. Смертный на его месте давно бы умер, но как хорошо, что ангелы намного выносливее.

– Говоришь, хотел повесить мне на шею ее сердце? – тихо поинтересовался Нэш. – Думаю, это не лучший способ попрощаться с жизнью, но ты ведь сам захотел.

Он проник рукой в дыру в его грудной клетке, что осталась после удара топором. Ангел захлебнулся собственной кровью, когда Нэш нащупал его трепещущее сердце, размером чуть меньше его сжатого кулака.

Нэш не был монстром. Он не убивал просто так, не заставлял страдать, не приходил в восторг от вида крови. Даже сейчас, когда в его руке все еще билось сердце ангела, желавшего надругаться над важным для него человеком, Нэш не считал себя монстром.

Хотя все они в какой-то мере ими являлись.

Сердце упало к его ногам, а ангел, опустив голову на грудь, последний раз вздохнул и повалился на пол.

Нэш отошел на пару шагов и провел рукой по лицу, пытаясь проморгаться от красной пелены. Ведьмаки в это время пытались выбить дверь: в зал просачивались всполохи их магии, а слух улавливал барабанящие звуки.

Он осмотрелся. И взгляд остановился на Клэр.

Она прижалась к стене и округлившимися, до ужаса испуганными глазами смотрела на мертвое тело ангела. Ее нижняя губа дрожала, а пальцы стучали по коленям, отбивая только ей известный ритм.

Красная пелена перед глазами Нэша сразу же испарилась.

– Мы в безопасности, Клэри, – произнес он успокаивающим тоном и, медленно подступив ближе, опустился перед ней на колени. – С тобой все в порядке?

Она сильно затряслась, опустив подбородок на грудь.

– Любовь моя… Все закончилось, он больше не навредит тебе. – Нэш протянул к ней руку, но она сильнее вжалась в стену, словно пытаясь с ней слиться.

– Не… Не н-н-нужно… Я ничего не знаю, клянусь…

Он замер с протянутой к ней ладонью, задержав дыхание. И только сейчас заметил, что она вся в крови, а по его лицу стекают алые-алые капли.

За спиной снова раздался скрежет металла, и дверь медленно начала сходить с петель. Нэш попытался поймать взгляд Клэр и прошептал:

– Это я, Нэш Коффман. Я никогда не наврежу тебе, любовь моя, поверь мне…

Она беззвучно всхлипнула и сжала в ладони какой-то предмет. Он заметил блеск серебра и различил то кольцо, что отдал ей в Стеклянном замке. Нэш прочистил горло и приоткрыл пересохшие губы, готовый встать на колени и умолять ее выбираться отсюда, но внезапно услышал знакомый крик:

– Да я ваших матерей!.. Знаете где… Коффман, черт тебя побери, открывай дверь! А ты не трогай мои волосы, я их несколько лет отращивала!

Нэш сорвался с места и, приоткрыв дверь, увидел черную макушку, размахивающую чьей-то дубинкой. Схватив Леону за руку, он втянул ее в камеру и захлопнул дверь прямо перед носом ведьмака, не забыв вернуть топор на место.

Долго они так не продержатся.

– План пошел по… одному месту, как я вижу, – фыркнула Лайонкор, сплюнув на камень кровь. Она мельком оглядела помещение и вздрогнула. Нэш чувствовал: ее одолевают воспоминания. – Впрочем, ничего нового. Как будем выбираться?

– Сколько их в коридоре?

– Ну… Уже минимум сорок.

Нэш поджал губы и стал расхаживать по камере, пытаясь быстро проанализировать ситуацию и придумать новый план. Черт, он совсем не ожидал, что Клэр приведут сюда, пока его будут пытать! Он должен был принять удар на себя, а Леона – вытащить Клэр, пока ведьмаки отвлекутся. Он должен был подорвать один из коридоров, отрезав от них погоню.

Да, план глупый и отчаянный, но другого выхода не было.

Клэр все еще сидела на том же месте, но ее руки перестали так сильно дрожать. Она исподлобья следила за Нэшем и Леоной, сжимая его кольцо.

– Твою мать! Это что такое?

Нэш сначала даже не различил возгласа Леоны: шум за дверью и крутящиеся в голове мысли не давали сосредоточиться.

– Сердце, – быстро произнес он, посмотрев под ее ноги.

Леона пару раз моргнула.

– А-а-а… Ну да. – Она перевела взгляд на мертвого ангела. – Сердце…

Нэш резко остановился, затем направился к стальному столу. Он засунул за пояс штанов два кинжала, еще два – в ботинки. На стене висела чья-то сумка. Схватив ее, Нэш стал вытряхивать содержимое на стол.

Взрывчатка.

Положив ее обратно и перекинув сумку через плечо, Нэш передал Леоне клинки.

– Я пойду первым. Не подпускай никого к Клэр – ни одного ведьмака, ты поняла меня? Если я увижу кого-то рядом с ней, отвечать будешь ты.

Леона не сжалась от страха, не вздрогнула от очередного удара по двери. Невозмутимость, холодность, жестокость – в ее глазах было все, кроме сомнения. Она подошла к Клэр и, опустившись перед ней на колени, что-то тихо прошептала.

Нэш мысленно отсчитывал секунды, когда ведьмаки пробьются в зал. Он крепко сжал клинок, встал в центре комнаты, готовый сражаться не на жизнь, а на смерть.

Даже если его тело валится с ног, голова затуманена, а перед глазами – испуганное лицо Клэр. Даже если пальцы подрагивают от желания схватить девушку, заплакать у нее на коленях, а потом отдать свою жизнь взамен на ее.

Он будет сражаться до последнего вздоха. Нэш всегда так поступал, всю свою жизнь. Каждый раз, беря в руки меч, готовился к смерти. Нет, умирать ему не хотелось. Нэш еще многого не сделал, а внутри него теплилась надежда сделать все это вместе с Клэр. И сейчас, стоя перед дверью, что через пару секунд слетит с петель, он тоже был готов умереть.

Но в этот раз желание жить было слишком сильным.

Нэш сделал глубокий вдох.

Дверь сошла с петель и с оглушительным грохотом повалилась на пол. Все страхи, окутавшие Нэша, сразу же испарились. Он видел цель – три ведьмака, что бросились в его сторону. На мгновение взгляд зацепился за происходящее в коридоре…

Там шло сражение. Леоне удалось освободить нескольких заключенных!

Он отразил атаку первого ведьмака, проскользнул под мечом второго. Выхватив кинжал, вогнал его под ребра мужчины и оттолкнул к выходу. Стены содрогнулись от болезненного крика. Еще один ведьмак бросился на Леону. Мечи столкнулись и заскрежетали. Блокировав удар, она оттолкнулась от пола и замахнулась ногой. Ботинок со всей силы проехался по лицу мужчины – и тот ничком свалился на пол.

В камеру ворвались еще трое. Они окружили Нэша – видимо, посчитали его главной целью. Очень зря. Леона за секунду перерезала глотку одному из них, подлетев со спины. Второго ударила под колени, а затем на каменный пол с чавкающим звуком упала его голова.

Отбиваясь от еще двух противников, Нэш боковым зрением посмотрел на Клэр. Она застыла на месте, словно парализованная. Но Леона кружила перед ней, не давая ведьмакам подойти ближе, чем на десять шагов.

Леона словно была Богиней Смерти. На ее лицо брызгала кровь, губы кривились в хищной усмешке, а в синих глазах плескалось желание отомстить. За их страдания. За их сломанные кости. За отнятую у них свободу.

И за всех, кто погиб в том зале переговоров.

– Выходим в коридор! – крикнул Нэш, оттесняя двух ведьмаков к выходу.

Внезапно тело скрутило от боли. Магическая волна, посланная льерсцем, свалила его с ног. Меч отлетел к противоположной стене. Перед глазами опять мелькнули яркие всполохи. Они впивались в него, словно заточенные кинжалы. Нэш зарычал и с усилием достал из сапога нож. Рука дрожала, но он замахнулся и метнул его в глаз льерсца. Тот завопил, ударившись о стену позади.

Нэш потянулся к мечу, но второй ведьмак стремительно бросился в его сторону и совершил замах. Секунда – и его рука переломилась бы пополам. Но черная буря пронеслась мимо и отразила удар.

Леона, словно танцовщица, закружилась вокруг мужчины, заставив его отвлечься от Нэша. Он дотянулся до клинка и подскочил на ноги, превозмогая боль от магических атак.

Леона расправилась с льерсцем, но в зал вбежали еще двое. Да сколько же их тут! Такими темпами они вымотаются и слягут от потери сил. Но им нельзя сдаваться – ни в коем, мать его, случае, пока Клэр не выберется на поверхность.

– Оттесняй их в коридор!

Они с Леоной были сплошной стеной стали и ярости. Напирая на ведьмаков, пробирались ближе к дверям. Только сейчас Нэш осознал, что в проходе стало тише.

– Лайонкор, быстро за Клэр!

Ведьмаки обнажали зубы, словно мечтали перегрызть ему глотку. Один из них послал новую магическую волну. Нэш взмахнул мечом и отразил ее. Руки загудели от прокатившейся по телу силы. Леона подхватила Клэр, выставив перед собой клинок.

Нэш моргнул, когда за спинами двух ведьмаков что-то блеснуло. Он отразил атаку, после чего вгляделся в коридор.

В них летели две стрелы.

– Назад!

Он резко повернулся к девушкам и расправил крылья. Нэш был готов получить пару стрел в спину. Главное – сохранить им жизнь.

Но стрелы так и не настигли его.

Все звуки мгновенно стихли.

Никаких криков и звона стали.

Никакого движения магии.

Абсолютная тишина.

Время остановилось. Нэш услышал чьи-то шаги – размеренные, но твердые. Леона насторожилась и выглянула из-за него, готовая продолжить бой. Клэр дрожала, опустив взгляд в пол. Нэш посмотрел через плечо и заметил… темную фигуру. Лицо человека скрывал глубокий капюшон, одна рука сжимала лук, а вторая – знамя. Доспехи из рондданской стали скрывали поджарое тело.

Шаг.

Человек перебил стрелами всех льерсцев.

Еще шаг.

Они ничком лежали на полу.

Еще шаг.

Заключенные ведьмы и ведьмаки, которые, по всей видимости, пошли против короля Драу, прижались к стенам. Они не смели нападать на спасителя. Потому что знали, чье лицо скрывается за капюшоном.

Нэш развернулся и приподнял меч. Рука замерла на полпути, когда он различил в тусклом свете колечко, блеснувшее в губе незнакомца. Точнее, незнакомки.

– Ты ведь говорила, что мы не союзники… – вырвался из него изумленный шепот.

Женщина откинула с лица черную ткань и улыбнулась.

– А я и не говорю, что мы союзники. Мы враги общего врага.

Перед ним, держа в руке черно-красное знамя Альянса, стояла королева Рондды.

Вальхалла Регинлейв.

– Крылья свободы бьют в небеса, – едва слышно произнесла она.

Кажется, Боги услышали его молитвы.

Глава 16

Непокорные

Почему вы решили хранить их именно там? – прошептала Эстелла, оглядев темный коридор.

Аарон нахмурился. Спасибо мертвым Богам, сейчас здесь никого не было.

– Чтобы ты спросила, – продолжая следовать за ней по пятам, ответил он так же тихо.

Они остановились на углу и одновременно вытянули шеи, чтобы выглянуть в следующий коридор.

– Все чисто.

Аарон уже собрался выйти из укрытия, но Эстелла потянула его за руку и развернула к себе лицом.

– Подожди. Ты поговорил с Астрой?

– Она пойдет с нами.

– Что? – ахнула Эстелла, после чего нахмурилась и покачала головой. – И я слышу это от тебя? Я думала, ты первый запретишь ей идти на операцию. Она еще не встала на ноги.

– Она сильнее, чем все мы вместе взятые. И она не хрустальная. Мы и так слишком долго держали ее в четырех стенах. Астре нужна свобода, а если она не получит ее, то превратит крепость в чертову Бездну.

Эстелла хмыкнула и сложила руки на груди.

– Ты засранец, знаешь?

– Да, моя госпожа.

Солари тихо хихикнула и ткнула его в бок.

Последнее время она стала ему слишком близка, и если изначально Аарон не хотел подпускать ее, то сейчас считал… немного другом. Совсем немного.

Даже когда хвостиком ходил за ней, помогая тренировать атакующий отряд. Просто Эстелла… похожа на него? Впервые за долгое время кто-то принял Аарона таким, какой он есть, – грубым, холодным и закрытым. Он не хотел отказываться от этого чувства из-за страха или глупой неуверенности.