Осколок молота

Пролог

Тысячелетия назад, когда первые люди рассекали небеса на спинах огромных левиафанов, а великаны своими молотами ударяли о водную гладь, чтобы создать с помощью невероятных орудий первую землю. Тенебрис, безумная темная богиня, позавидовала Акнасу. Бог солнца мог создавать и новую жизнь, в отличие от той, с кем он вышел из пустоты. У Тенебрис же, чтобы она не создавала, было подобно мёртвому камню. – хриплый голос завораживал слушателей. – Не желая мириться с этим, богиня обманом соблазнила Акнаса и возлегла с ним. Так, на свет появились ужасные морские чудища. Риморути, жестокие и кровожадные, движимые жаждой разрушения, пожирали творения гигантов.

Возбуждённые юные голоса прервали рассказчика, но поднятая ладонь заставила их умолкнуть.

– Титаны Лурды, не желая уступать творения рук своих, нередко вступали в схватки с отродьями тёмной богини. Однажды во время одной из битв, великан смог одолеть чудовище. Но в схватке гигантский молот раскололся на куски. Кровь мерзкого создания отравила воду вокруг себя и окрасил её в чёрный цвет, а чрево его породило проклятый народ, что унаследовал нрав морского чудовища. – голос на минуту замер, будто собираясь с силами продолжить. – Легенда гласит, что в глубине, некогда живого риморути хранится осколок, сразившего его молота. Реликвия способна творить древнюю, неподвластную никому, кроме богов, магию.

Незрячий старик закончил свой рассказ и растёр затёкшие голени. Его окружили юношами и девушками, чьи юные тела уже украшали шрамы. Подростки с горячей кровью и жаждой сражений.

– И белые чужеземцы в это верят? – подал голос один из юношей.

– Да. Для них мы дикари, движимые лишь жаждой битвы, – слепец встал, опираясь на посох из чёрного дерева. – Возможно, в их словах есть доля истины.

– И как они смеют называть нашу богиню безумной?! – возмутилась девушка со шрамом на подбородке, вертя в пальцах костяной кинжал. – Нам надо вспороть им брюхо за такие слова!

Остальные одобрительно закивали.

– Поверьте, такая битва не принесёт вам удовольствия, – покачал головой старец. – Среди иноземцев сейчас мало достойных воинов. В былые времена о сражениях с ними сплетали баллады. Но теперь они истощены.

– Тогда почему нам не захватить их земли?

Старик улыбнулся беззубым ртом.

– Договорённости не стоит нарушать. Иначе проклятия падут на тех, кто нарушает то, что было подписано кровью и жизнями.

До рассказчика и его слушателей донёсся звон колокола.

– Вам пора, трапеза скоро начнётся.

Юноши и девушки покорно встали, ударили себя в грудь и поклонились старику. Стуча посохом, он спустился по узкой тропе в ущелье. Привратники открыли перед ним каменные двери. Старец ощутил, как сырой, холодный воздух окутал его лицо, руки и забрался под жреческое одеяние.

На чёрных стенах плясали искривлённые тени. Зелёный огонь освещал высоких статуй в тёмных одеждах, мимо которых он шёл. Иссохшие от времени руки со старческими пятнами и длинными ногтями, опустилась на камень в окружении чёрных свечей. Перед ним высилась статуя прекрасной женщины. Но в её чертах было что-то неправильное. Несмотря на красивое лицо, оно пугало и заставляло смотрящего склониться перед Тенеберри.

Старейший из жрецов, который видел не одно поколение своего проклятого народа, вглядывался незрячими глазами в затейливые символы у ног богини и прислушивался к тишине, нарушаемой лишь биением его собственного сердца и дыханием.

– Скверна. Она близка. Наша мать гневается, и гнев этот будет страшен, – он провёл костлявой рукой по древним рунам. – Я слышу, слышу твоё желание, госпожа.

Жрец склонил голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Жрец пел беззвучно. Давно забытые всеми слова сами вертелись на языке. Он не вспомнит их после. Но сейчас это пение уносит его далеко отсюда. Позволяя увидеть, как нечто мерзкое, тёмное и склизкое окутывает чужой город. Пробирается в людские сердца и отравляет их, забирая своё. В этом мраке едва различались крупицы света. Как слабый огонёк свечи, они дрожали и боролись за свою жизнь. От одного из них жрец ощущал холод. Ему виделось, будто этот огонь разгорается всё сильней и тянет к нему свои языки пламени, стремясь коснуться самого сердца и обратить его в прах.

Тяжело дыша, жрец вынырнул из своего забытья. Старое тело трясло, как всегда, после видений. Но в этот раз жрец ощутил ноющую боль в груди.

– Чьё же это холодное пламя? – пробормотал он слабым голосом и отвлёкся на тяжёлые шаги. Двое стражей, облачённых в кожаные доспехи, внесли мужчину. На фоне своих пленителей несчастный казался крошечным. Его ноги беспомощно болтались в воздухе.

– Простите, что прервал вас,– мужчины почтительно опустили головы. – Но этот чужеземец пытался проникнуть в святилище через нижние пещеры.

Окончательно выровняв дыхание, старик выпрямился и расправил плечи.

– Мы радушно принимаем ваш народ в своём доме, – он прошёл к пленнику, стуча посохом. Ноги ещё плохо слушались и заплетались. – Но нетерпим тех, кто пытается нас обмануть.

Мужчина с трудом поднял голову, стремясь заглянуть в морщинистое лицо жреца.

– Что ты скажешь в своё оправдание, любимец светлого Бога?

– Акнас вас покарает…. вы сгорите в его лучах…– прохрипел пленник.

– Ваш Бог тщеславен. Его свет слепит и не даёт узреть истину.

– Безумный дикарь!

– А вы – верующие в сказки дети – заплутали во мраке и попали на пир волков.

Послышался едва уловимый звук металла, рассекающего воздух. Старик лёгким движением руки перерезал горло говорящему. Один из стражников поймал голову пленника. Жрец, словно зрячий, поднёс к ране кубок, стоявший всё это время на камне. Когда кровь перестала течь, он жестом велел отпустить остывающий труп.

– Выбросите его в море. Пусть наши братья полакомятся.

Мужчина закинул тело себе на плечо и вышел из грота.

– Прибыл корабль из империи, – доложил второй.

Жрец снова обратил свои слепые глаза к символам на статуи проклятой богини. Он неспешно поднялся на небольшой выступ и вылил кровь в чашу.

– Прибыла новая кровь для нашего народа. Приготовьте купели.

Оказавшись вновь в тишине, старик поднял голову.

– Да пожрёт тьма свет, и выйдет из неё новый мир.

Глава 1

Раскалённое око Акнаса весело над Шадой, столицей великой империи Сури. Город, названный в честь дочери первого императора Маротте Несущего мир , шумел, жил и процветал. Обнесённый высокой белоснежной стеной и окружённый джунглями,город казался неприступным. На холме, в самом сердце столицы возвышался дворец императора. Его золотой купол виднелся из каждого уголка города, сверкающий в лучах солнца, словно второй глаз Акнаса. А подле него, окруженное каменной кладкой, росло огромное древо, чьи ветви раскинулись столь обширно, что их часть возвышалась над каменной дворцовой стеной. Паломники на своём пути всегда

останавливались у стен дворца и возносили молитвы, склонив головы перед этим могучим гигантом

Юный Кили Кроу, не привык к такому удушливому воздуху и шуму. Выросший у подножья горы Клабек, где климат более сухой и прохладный, а днём можно услышать разве что блеяние коз, юноша чувствовал себя оглушённым. Он уже взмок и расстегнул пару пуговиц на вороте походного сюртука.

Идя по бесконечным улочкам, Кили с любопытством разглядывал многочисленные лавки, повозки и таверны. Жители суетились, вешая на свои дома украшения ручной работы из металла, дерева и глины. Город превращался в своеобразную галерею, особенно было много колокольчиков различных форм с росписями, из-за чего ветер разносил по улицам мелодичный перезвон. Город готовился к празднику.

До юноши донёсся запах жареного мяса и свежеприготовленных овощей. Путь в Шаду был долгим и утомительным. К тому же Кроу давно не ел ничего сытнее рисовых лепёшек, приобретённых в маленьком городке три дня назад. Желудок свело, а во рту собралась слюна от одного лишь аромата. Заглянув в таверну со странным названием “Куриные потрошка”, Кили сразу направился к стойке. Заведение наполнял аромат яств, специй и трав. Шумные посетители, в лёгких рубаха из хлопка, спасались от уличного зноя, попивая из кружек.

– Жаркое с овощами, и побыстрее.– он кинул на стол пару медных монет.

Хозяин таверны, низенький мужичок с лысиной и поросячьими глазками, с любопытством осмотрел посетителя.

– Устали с дороги? Я могу предложить вам комнату за скромную плату, дорогой сихир.

– Не нужно. Лучше подскажете, как добраться до академии?

– А у юного сихира с севера есть деньги, чтобы оплатить столь дорогое обучение?– владелец заведения снисходительно улыбнулся, – Или вы желаете полюбоваться прекрасным зданием?

– Монеты звенят тише нужных слов и связей, – юноша похлопал себя по груди, где лежал заветный конверт.

– Сихир говорит чистую правду, – коротышка лукаво улыбнулся.– Монета может убить, а надёжная рука спасти от меча.

Юная девушка в зелёном одеянии поставила перед Кили миску с готовой едой. Убрав тёмные пряди со лба, посетитель принялся за трапезу. Хоть он и чувствовал себя здесь как муха на глазу у слона, Кили мало чем отличался от жителей столицы. Как и у всех Сурийцев, его кожа была смуглой, волосы чёрными, а глаза янтарными. Юношу выделял лишь сюртук и штаны из плотной ткани. Слишком тёплая одежда для здешнего климата. Остальные посетители с интересом разглядывали чудака, который заявился в Шадой в таком нелепом одеянии.

– Я видел украшения на улице, близится какой-то праздник?– Кили с наслаждением уплетал нормальную пищу, которую он не видел уже неделю.

–Северяне, вы только своего бога охоты Теалдира и знаете. . – коротышка почесал лысину. – Через пять дней состоится великое подношение в память о титанах и первых творцах.

– А, да, я слышал об этом. – юноша задумался, припоминая рассказы наставника и торговцев.– Но, признаться, никогда не видел ничего подобного. Город будто поёт.

– О да, мы очень любим этот праздник.– в поросячьих глазках на миг отразилось беспокойство.– Людям нужна музыка, в последнее время в городе участились случаи проклятой болезни. К тому же многие беспокоятся, что император тоже стал её жертвой.

До Кили доходили слухи о том, что правителя не видели, с тех пор как закончилась война с Ликийцами. Некоторые поговаривали, что император был ранен или изуродован в сражении и поэтому долгое время не появлялся на публике.

– Многие хотят увидеть правителя, уже три года прошло. – подала голос работница таверны.

– Я тебе плачу не за разговоры, – коротышка недовольно зыркнул на неё. – Шевелись и отнеси достопочтенным сихирам выпить!

Вытерев губы тыльной стороной рукава, Кили, поднялся со стула.

– Вы, кажется, обещали подсказать мне дорогу.

Здание академии находилось в паре миль от императорского дворца. Чтобы до неё добраться, пришлось преодолеть множество широких ступенек. Огромное здание с острыми башнями, окружённое фонтанами и статуями, внушало невольный трепет. Эти стены стали временным домом для множества великих воинов Сури.

Привратник брезгливо окинул взглядом потрепавшуюся в долгом пути одежду Кили.

– Чего тебе? Здесь не место для зевак и проходимцев. – хриплый голос выражал брезгливость и желание дать мальчишке хорошего пинка.

– Я прибыл к Андо Кхалиди.

– Что за дело может быть у проходимца вроде тебя к великому магистру?

– Я племянник его старинного друга, Трико Ламури.

Здоровяк с сомнением осмотрел Кили.

– Ты? Родственник бывшего начальника дворцовой стражи? Не неси чепухи. Проваливай, или я тебя по лестнице спущу.

Юноша вытащил из-за пазухи письмо и золотую брошь в виде скрещённых мечей и короной между ними. Стражник нахмурился, разглядывая украшение.

– Откуда мне знать, что ты не украл её? Или что это не подделка.

–– Воровать у самого Тигра Империи? – Трико явно позабавили слова бородатого детины. – Если бы я попытался, то уже лишился бы руки, а может, и головы. А подделку вы легко сможете определить по печати.

Стражник повертел брошь, на обратной стороне явно виднелся оттиск императорского перстня. Лишь у капитанов дворцовой стражи были подобные украшения, подделать такую печать было практически невозможно из-за особого узора на перстне, а сам перстень передавался из поколения в поколение. При попытках сделать копию рисунок на подделке всегда искажается. Поговаривали, что перстень зачаровал один из первых жрецов Акнаса.

– Ладно, проходи.– Здоровяк отступил в сторону – Магистр в это время, обычно, в своём кабинете в центральном здании. Иди прямо до фонтана и поверни направо. Увидишь вход с мозаикой над ним, тебе туда.

Благодарно кивнув, юноша зашагал по каменной кладке. Внутренний двор академии был просторным. Тут и там сновали отпрыски знатных господ, где-то звенели мечи. Многие с любопытством и брезгливостью разглядывали чужака, явно выделяющегося на их фоне. Кили предпочёл не замечать надменных лиц. Его взор занимали изящные арки, вырезанные в мраморе. Сцены былых сражений, украшавшие стены. Фонтан в виде война с копьём пронзающего морскую тварь, из которой, словно кровь била вода, стоял в самом центре внутреннего двора.

Свернув, Кили, остановился у огромных арочных дверей. Над ними искусный мастер изобразил древних титанов, сражающихся с детьми Тенебрис. Ужасающие в своём уродстве и размерах морские чудища, Реморути безжалостно нападали на создателей первых земель. Огромные молоты раскроили головы тварей, но в стремлении поглощать и разрушать Реморути вонзали свои острые клыки в плоть Лурдов.

Работа внушала ужас и трепет перед творениями безумной богини. Кили невольно повёл плечами и вошёл в здание. Внутри было прохладней, и он, наконец, смог вдохнуть полной грудью. В длинном и пустынном коридоре гулко отдавались шаги юноши. На стенах висели портреты бывших магистров академии. Они сурово взирали на гостя, будто говоря, что ему тут не место. Кили гадал, за которой из множества дверей находиться кабинет Андо Кхалиди, пока не увидел двустворчатые с вырезанными на них молотами, символом дома, что построил это заведение.

Юноша тихо постучал.

– Войдите.– изнутри послышался трескучий голос, словно кто-то ломал хворостину.

Кили расправил плечи и вошёл. Кабинет был просторным, с большим деревянным столом и панорамным окном за ним. На стенах висели изогнутые мечи, шкафы были заполнены футлярами и книгами. Высокий и сухощавый мужчина с седыми волосами что-то скрупулёзно записывал в свиток, лежащий перед ним. За его узкой спиной виднелись две головы огненных лис, вырезанных из красного дерева.

– Изложите быстро, что нужно.– не отрываясь от своего занятия, проговорил магистр.

– Кили Кроу, племянник вашего старинного друга Трико Ламури, прибыл на обучение. – отчеканил давно заученные слова юноша.– Вот рекомендательное письмо и знак дворцовой стражи.

Андо Кхалиди всё же поднял взгляд на визитёра и отложил перо. Узловатые пальцы с перстнями сплелись на столе.

– Давно я не слышал это имя, Трико Ламури.– старик будто пробовал на вкус позабытые слова. – Не знал, что у него есть племянник.

– Он не был особо дружен с моим отцом, его братом. Но когда родители умерли от хвори и я остался один, дядюшка великодушно приютил меня.

– И как Трико поживает сейчас?–нехотя осведомился магистр.

– В полном здравии и ворчлив, как всегда.

Андо задумчиво осматривал гостя и только сейчас заметил протянутые ему вещи. Не уделив особого внимания броши, он сразу вскрыл конверт и быстро пробежался взглядом по содержанию письма. Сухие губы сжались в тонкую полосочку. Магистр сложил желтую бумагу и убрал её в стол.

– У нас нет свободных мест в восточном крыле, точнее в его жилой части. А на комнату в “Ласточкином гнезде” у вас вряд ли есть золотые .– голос старика будто стал ещё суше и холоднее.

При упоминании дома, что купцы построили напротив академии у магистра слегка дёрнулся уголок губ в кривой усмешке. Все военные, относящиеся к Дому Молота, а следственно, и Академии, основанной их дальним предком, недолюбливали купцов Дома Ласточки. Они считали, что пронырливые торгаши извлекут выгоду из чего угодно. У этих пернатых нет понятия чести и доблести, они, словно в насмешку, построили здание, увенчанное дорогими мозаиками с изображением птиц и джунглей, прямо напротив Академии. Богато обставленные комнаты с уютной мебелью и вкусная еда, которую готовили умелые повара на первом этаже, где располагалась таверна ,быстро заманили в свои сети изнеженных детишек состоятельных семей. Из-за этого жилое крыло, где раньше обитали учащиеся, начало быстро пустеть и постепенно приходить в негодность.

– Тогда я поселюсь в другой части восточного крыла. – решительно заявил Кили.

– Там почти нет мебели, и по ночам жуткий холод.

– Мне всё равно.

– А чем будете отрабатывать еду, форму и оружие? У старика Трико никогда не было много звонких монет.

– У меня есть свой клинок,.– юноша похлопал по эфесу тонкого меча,висящего у него на поясе. – А что касается остального, я готов отработать. К труду приучен, грязи не боюсь.

Старик откинулся в кресло и задумчиво покрутил перстень на пальце.

– Поначалу я не увидел сходство между вами и моим старинным другом.– последнее слово он произнёс с особым пренебрежением. – Но вижу, что вы так же упрямы, как и он. Что же, хорошо. Я зачислю вас в ученики, но учтите, юноша, если вы будете отлынивать, или, да убережёт вас Акнас, влипнете в неприятности. Здесь же отправитесь обратно на север.

– Благодарю вас!– юноша вытянулся по струнке.

Андо протянул руку и дёрнул за шнурок, висящий за его спиной. Раздался тихий звон, и в кабинет через маленькую боковую дверцу вошёл слуга.

– Вызывали, господин магистр?

– Да, отведи юношу в не жилую часть восточного крыла.

– Слушаюсь, прошу за мной,– если лакей и был удивлён видом нового ученика, то не выказал это ни единым взглядом или движением.

Выйдя из кабинета Андо, Кили подумал, что наставник явно не всё ему рассказал о дружбе с магистром. Да и были ли они друзьями вообще? Больше похоже на старых соперников или врагов. Но, Кроу смог попасть в эти стены и поступить на учёбу. Даже если путь будет долгим и тернистым, он сделал первый шаг к своей цели.

Глава 2

Ветер играл с разноцветными колокольчиками, создавая причудливую мелодию. Она, словно уличные музыканты, аккомпанировала процессии жрецов, облачённых в белоснежные одежды. Прохожие расступались перед ними и возносили молитву в честь Григо, титана, что пожертвовал своим бессмертным телом ради этой земли.

Золотые узоры горели, как лучи раскалённого солнца на одеянии служителей храма Акнаса. Величественные, подобно первым людям, сошедшим со спин небесных левиафанов, жрецы неспешным потоком проходили по улицам столицы. Однако в душах, возглавляющих процессию священнослужителей, было смятение. Это торжественное действо должен был возглавлять будущий главный жрец и наследник дома Белой Куницы Орион Фрей. Но паршивец даже не соизволил прийти в храм на утреннюю молитву. Его кузен Ананд вынужденно принял на себя роль несущего золотую ветвь вместо наследника.

Символ великого древа, напоминающий о том, как Григо, уснув вечным сном, научил первых людей ценить созданное. Тело его стало лугами, горами и лесами. А там, где было сердце, выросло древо, в котором и по сей день живёт частичка души Григо. Многие Сурийцы совершают паломничество к этому святому месту.

Жрецы запели, вознося свои голоса к небесам. Они призывали светлых богов обратить свой взор на столицу. Словно приглашение на грядущие подношение, пение разливалось мирным потоком по улочкам. Горожане подхватывали мотив и прокладывали путь песне всё дальше и дальше, за пределы Шады. Ананд не мог полностью отдаться служению. Его душу гложил гнев и зависть. Он не понимал, как Акнас мог даровать великому роду, что служил ему еще с древних времён, такого наследника, как Орион. Пьяница и бабник. Его знает каждый трактирщик и подзаборная девица. Он и в подмётки не годится своему старшему брату. Ананд же вынужден приглядывать за будущим верховным жрицом по приказу главы дома. Но, по правде, юноша просто доносил на кузена и с упоением наблюдал как этому павлину выщипывают пёрышки. Да простит его Акнас, но возможно, именно так, он сможет пробиться выше и ближе к верховному жрецу. Ананд достоин этого куда больше, чем отпрыск чужеземки.

Однако Ориона совсем не заботили не старые ритуалы, ни гнев кузена. Даже песнопения, которые просочились за стены поместья, не смогли его разбудить. Лёжа в своей постели, он наслаждался обществом трёх прекрасных любовниц, скрасившихх ему ночь. Они гладили его кожу цвета молока с пряностями и играли со светлыми локонами. Серо-голубые глаза Ориона были закрыты, а разум блуждал где-то далеко.

Двери со стуком распахнулись, прервав умиротворяющий покой и тишину спальни.

– Шествие уже закончилось?– произнёс Орион, лениво растягивая слова.

– Да, и ты не соизволил на него явиться. Мне пришлось возглавлять процессию, – Ананд старался не смотреть в сторону клубка из обнаженных тел, подушек и одеял.

– Я знал, что ты справишься.

– Верховный жрец желает тебя видеть, – на лице кузена расплылось нескрываемое злорадство.

Наследник благородного дома нехотя присел, и одеяло сползло ему на бёдра. Подобная картина заставила Ананда отвернуться.

– Ты не мог бы привести себя в порядок?

Орион любезно улыбнулся и поцеловал дамские запястья.

– Боюсь, нам придётся разлучиться, иначе мой дорогой кузен не сможет выразить всё своё неудовольствие. А это вредно для здоровья. Но я буду с нетерпением ждать новой встречи.

Он с наслаждением наблюдал, как обнажённые, смуглые, будто выточенные в камне опытным скульптором тела выбрались из вороха подушек. Гостьи быстро оделись и прошмыгнули мимо младшего жреца.

– И которые это по счёту? – осведомился Ананд.

–– Не знаю, я не веду учёт тем, кто побывал на моём ложе.– Орион обвёл взглядом свои просторные покои.– Их компания была весьма приятной. Хоть поговорить о культуре и поэзии не очень вышло, мы нашли, как с пользой провести время.

– Тебе давно пора выбрать девушку из благородной семьи, а не спать с теми, кто оценивает своё время в пару серебряных монет.

– Как ты смеешь! – Орион возмущённо обернулся, натянув рубаху с длинными, свободными рукавами, зауженными у запястья и украшенными богатой вышивкой, в виде лучей солнца.– Они стояли золотой!

– У тебя осталось не так уж много времени, через десять лет ты должен будешь принять обет безбрачия, – кузен хмурился, отчего казалось, что глаз Акнаса на его лбу закрылся.

– И я должен до этого времени обзавестись оравой детишек от благородных дев, которых не увижу за горой Священных Писаний.

Поправив синий пояс и натянув сапоги, Орион покинул свою светлую комнату вместе с кузеном. Как и все дети главы рода, по совместительству верховного жреца храма Акнаса, юноша жил в отдельном строении на территории фамильного особняка.

По традиции будущим вестником бога света и солнца становился старший из сыновей. Он же занимал главенствующую роль в семье. Остальным детям доставались высокие положения в храмах или участвовали в благотворительности. Наследники зачастую видели отцов от силы пару раз в год до принятия обета, живя в заботе долх, бывших любовниц верховного жреца, родивших ему детей и облачившихся в чёрные одеяния в знак того, что они навсегда останутся подле вестника бога и его детей.

Увы, но Орион отличался от остальных приемников. Это знали все обитатели лучистого дома, так его назвал прапрадед юноши. Тот чудак звал своих детей лучами Акнаса. Погиб от любви к травам в вине. Поговаривают, он умер в своеобразной позе, будто готовился к прыжку.

Орион давно привык к косым взглядом приёмных матерей, их укорам и колючим словам в спину. Они его не заботили. Просто чёрные тени, снующие туда-сюда по пыльным коридорам. Поворачивая за угол, Орион ощутил, как в него врезался мальчишка лет одиннадцати. Самый младший из братьев Ориона, кудрявы, и энергичный Анудж светился от радости держа в руках вырезанного из дерева миниатюрного Григо.

– Братик!– мальчик улыбнулся, показывая белоснежные зубы.

– Приветствую крошку великана.– Орион потрепал тёмные кудри.

– Юный кхир,– сто́ящая за мальчиком женщина в чёрном сдержанно поклонилась. Будущего верховного жреца не трогала её холодность и плохо скрываемое презрение.– Жаль, что вы не смогли посетить шествие.

– Я всю ночь провёл в молитвах и заснул за Священными Писаниями. И, похоже, Акнас был столь благосклонен, что позволил богине сновидений увести меня по далеко по дороге грёз.

Видно было, что долх ему не верит, зато младший брат с горящими глазами смотрел на Ориона.

– А какие сны тебе подарила Идри?

– Самые светлые. Я катался на исполинских спинах Орфов и созерцал издали библиотеку.

– А Акнаса видел? И небесных библиотекарей? – Анудж прижимал к себе деревянную игрушку и не сводил искрящихся интересом глаз со старшего брата, ловко слагающего сказки.

– Увы, но это было скрыто от меня. Но зато я видел наш мир с облаков! – юный кхир подхватил мальчика и поднял над своей головой. –Мне были видны пики гор, равнины, долины, леса и поля. Страну, куда не доплывали наши корабли и дикие острова.

Анудж смеялся, расставив руки. Его названная родительница, все долхи считались общими матерями для воспитанников Лучистого Дома, поджала губы в неодобрении.

– Юный кхир, прошу вас, не забивайте голову Ануджу подобными сказками. К тому же вас ждёт верховный жрец.

– Во снах мы можем увидеть любые уголки этого и других миров. Всё зависит от прихоти Идри. Она ведь тоже проказливое и любопытное дитя, любящее истории.

Орион поставил младшего брата. Мальчишка обхватил наследника дома за ноги.

– Ты ведь заглянешь к нам в сад?

– А почему бы не сделать это сейчас? Мы давненько не проводили время вместе.

Глаза Ануджа загорелись неподдельной радостью. Ухватившись за руку брата, он сразу потянул его за собой. Ананд перегородил им путь.

– Вы забыли, что нас ждёт верховный жрец?

Глаза мальчика сразу потухли, и Анудж поджал губы. Орион лишь сильнее сжал маленькую ручку.

– Я уверен, отец найдёт чем себя занять. Молитвы помогут ему скоротать время.

Юноша плавно обошёл кузена. Долх обескураженная таким поведением наследника, поспешила следом.

– Глава будет зол! Прошу вас, немедленно отпустите Ануджа.

– Наш светлый бог учит терпению и благодетельности. – Орион мягко посмотрел на мальчика. – Я же лишь хочу провести время с братьями и сёстрами.

– Если бы вы меньше предавались праздным развлечениям, то могли бы навещать их чаще!

– Я лишь ищу будущую деву для служения Акнаса.

Выйдя в сад, находившимся во внутреннем дворе дома, Орион с улыбкой посмотрел на играющих у беседки детей. Это место было наполнено жизнью и детским смехом.

– Остальные тоже скучают по тебе и по Джохаре.

Последнее слово было произнесено почти шёпотом, но оно гулко разнеслось по всему саду и, как заклинание, заставило все остальные звуки стихнуть. Женщина грубо схватила мальчика за запястье и, притянув к себе, встряхнула за плечи.

– Сколько раз говорить: мы не упоминаем это имя, оно приносит беду, – долха забормотала молитву и целовала знак бога солнца висевшее у неё на груди.

Глаза Ануджа начали наполняться слезами. Остальные дети затихли, наблюдая издалека. Орион отстранил женщину и загородил брата.

– Он совсем ещё дитя, которое скучает по старшему из нас. И если я ещё раз увижу нечто подобное. То, клянусь Акнасом, ваши спины будут красны, как закатное солнце.

Долх поджала губы и, склонив голову, отступила. Мальчик сжимал одеяние брата, сдерживая слёзы.

– Орион.

Голос главы семейства, словно гром среди ясного неба, прорезал воздух. Дети, наблюдавшие издали, замерли, смотря на своего родителя, как на мифическое создание. Которым можно любоваться, но страшно подойти. Мужчина средних лет, стоял, опираясь на длинный посох, украшенный янтарём, а венчал его глаз, обрамленный солнечными лучами. Белоснежное одеяние, расшитое золотистыми камнями и вышивкой, светилосьна солнце.

– Иди за мной.

. Орион не смел ослушаться этого голоса. Погладив Анунджа и пообещав ещё навестить, он подошёл к верховному жрецу и сделал поклон. Ананд, стоявший за спиной главы Дома, едва сдерживал ехидную улыбку.

– Да.

Орион ушёл, не оборачиваясь. Он знал, что мальчик расплачется, и не хотел этого видеть.

Путь к главному зданию поместья, Дома Белой Куницы лежал через небольшую аллею и арки. Последние были украшены затейливыми узорами с сюжетами из легенд Акнасе. Его рождение из хаоса, создание Орфоф и небесной библиотеки, явление первому пророку в виде белой Куницы. Орион невольно залюбовался изображением побеждённого ворона, который ослепил несчастного Тирка Фрейна, первого провидца. Тварь, скрюченная, и истерзанная безвольно висела в пасти маленькой куницы. Чёрное и мерзкое порождение безумной богини, насланное на его предка, даже мёртвое вселяло страх.

Главное здание с высокими окнами, витражами из цветного стекла и золотыми гобеленами, было пропитано светом. По ночам во время приёмов и ритуалов зажигали множество свечей. В такие моменты, казалось, что дом светится изнутри.

Войдя в свой кабинет верховный жрец встал перед панорамным окном в обширной библиотеке особняка. Ананда закрыл двери за спиной Ориона. Тот подумал, что кузен для надёжности подпёр их чем-нибудь тяжёлым с другой стороны.

– Солнце сегодня особенно яркое.– мягкий и спокойный голос заставил всё сжаться внутри у юноши. Отец явно был раздражён выходкой сына, но скрывал это.

– Горожане, наверно, страдают от зноя, – рассеянно отозвался Орион, не решаясь сдвинуться с места.

– Они благодарны за этот жар. Ведь это значит, что Акнас с нами, и подношение пройдёт успешно. И я надеюсь, в этот раз ты его не пропустишь.

На юного наследника устремился мягкий взгляд янтарных глаз. Но за этим отеческим теплом Орион ощущал стальную хватку на своём горле, ему физически тяжело было дышать. Оттянув ворот, юноша продолжал стоять как вкопанный.

– Сегодня тебе приготовят одежды и церемониальный посох. Оставшиеся дни ты проведешь в подготовке и молитвах.

– Отец, – в горле юноши пересохло.– Я всё ещё не уверен, что готов.

–Ты мой старший сын, наследник и будущий жрец, который поведёт наших последователей к свету. Это твой долг.

– Но Джохари…

– Джохари больше не может ничего выполнить, – верховный жрец резко оборвал сына. – Мне, как и тебе, тяжело смириться с его болезнью.

Мужчин потёр загорелой рукой уставшее лицо, покрывшееся раньше времени глубокими морщинами.

– Орион, нам было послано непростое испытание. – жрец положил руку на плечо сына.– И наш долг, как семьи, что была благословлена великим Акнасом, вести людей за собой сквозь кромешную тьму.

Юноша, поджав губы, молча смотрел в глаза отца, ощущая, как стены комнаты давят на него, а стальные пальцы впиваются в кожу.

–Ты мой сын, моё дитя и луч света, который должен воссиять. Мне жаль, что на твои плечи свалилась эта ноша.

Орион чувствовал, как несмотря на жару, по его спине пробежался холод. Внутри всё сжалось от страха и волнений.

– Хорошо отец.

– Спасибо мой мальчик, – верховный жрец обнял сына.– А теперь ступай и готовься.

Юноша развернулся и толкнул двери, те легко подались. Уходя, он ощущал на своей спине взгляд отца. На миг Орион снова почувствовал себя мальчишкой. А верховный жрец, вечно спокойный и мягкий, стоит над ним с ледяным и полным ненависти взглядом, называя сыном северной шлюхи, а потом крепко обнимает перепуганного и одинокого мальчика.