Рип-тур

Ок, ситуация такая: симпатичная девочка Кристина сидит в своем бункере соцсетей за высокой стойкой офис-менеджера и разглядывает поставленный перед ней ананас. Хлопает ресницами с такой интенсивностью, будто рассчитывает вызвать ураган пятой категории.

Она даже неловко взмахивает рукой перед лицом, на секунду приняв тропический фрукт за всплывающее окно ее AR-линз.

Что ананас – это важно. От яблока никакого толка, один кринж. Киви или маракуйя – приятно, но размер маловат. Их можно убрать в сумку или спрятать в ящик стола, чтобы съесть потом. Ну, а клубника или банан – это уже харассмент, не надо так.

Другое дело – ананас.

Ананас ставит в тупик. А я люблю выводить рандомных людей из зоны комфорта. Не потому что я садист какой-то. Мне просто нравится мысль, что после меня останется какая-то польза.

Вот часто Кристине незнакомые люди дарят ананасы? Это вряд ли. А значит, хотя бы до конца сегодняшнего дня она вырвется из своего пузыря повседневности, почувствует что-то новое, разомнет нейронные связи, в конце концов.

Считайте это благотворительностью мозга.

Она пытается что-то сказать, но я перебиваю:

– Здравствуйте.

И намеренно выжидаю паузу, пока она продолжает моргать, но уже в меня.

– Денис Тимкин, меня ждут. Я к Жене Стахову.

Вообще-то с Евгением Павловичем я разговаривал дважды в жизни, и повода перейти на «ты» у нас не было. Но, по моему опыту, проходить секретарш и секьюрити всегда проще и быстрее, когда им кажется, будто вы с боссом на короткой ноге.

– Здравствуйте! Да, конечно. Он в сосновой переговорке. Это прямо по этому коридору. Третья дверь справа.

– Спасибо, – улыбаюсь я во всю ширь и оборачиваюсь в поисках своего брата.

Сашка в интерьерах дорогого офиса класса А+ каждый раз напоминает мне не то ребенка в зоопарке, не то пенсионера на рейве. Слишком шкет в слишком дорогом костюме, сшитом на заказ, он стоит возле слишком вылизанного лифта и с любопытством ученого-ботаника разглядывает листья слишком декоративного лимонного дерева.

– Саш! – зову я его, а он отмахивается. Мол, услышал тебя, не мешай. – Саш, ты тут побудь, я тебя позову попозже. Если что-то захочешь, попроси девушку Кристину… – На всякий случай я снова смотрю на табличку с ее именем на стойке. – Она тебе поможет. И никуда не уходи. Покажи «класс», если понял.

Сашка поднимает в мою сторону большой палец и продолжает обнюхивать листья лимона.

– Вы приглядите за ним, хорошо? – ласково шепчу я администратору.

– Да, конечно, – неуверенно кивает бедная потерянная Кристина.

А я уверенным шагом иду в сторону сосновой переговорки – всегда угораю с названий помещений в модных офисах.

– Денис, подождите! – кричит мне вслед Кристина. – А ананас?

– Желтый! Меня заверили, что очень сладкий, – отвечаю я, оборачиваясь на ходу.

– Его порезать? – спрашивает она напоследок, но я делаю вид, что не слышу.

Поразвлекались – пора и поработать.

Сосновая переговорка – вот сюрприз – оказывается настоящим музеем деревянных предметов интерьера. Стол, стулья, стены – все из дерева. Даже по потолку проложены лакированные деревянные балки.

И люди в комнате – с такими же деревянными лицами оборачиваются на меня, когда я резко вхожу в комнату.

Я узнаю Евгения Стахова. Это серьезный мужик за сорок, сидящий во главе стола, четко напротив двери. Идеальный корпоративный стиль – слишком консервативный по современным меркам, если не сказать ретроградный – выдает в нем профессионального юриста.

По правую руку от него, спрятавшись за едва мерцающим блеском AR-линз, сидят деловые ребята помоложе – ассистенты в количестве трех штук.

Последний персонаж – молодая женщина у окна. Она тоже обернулась, но в отличие от остальных с каким-то особенным безразличием, которое нельзя подделать. И одежда у нее без этого корпоративного лоска: длинное графитовое платье, слишком элегантное и простое, чтобы быть дешевым. Она не юрист. Она родственник клиента.

Спрашиваю:

– Я не опоздал?

– Нет, – спокойно отвечает Стахов, даже не глядя на часы. – Мы еще ждем техников, но в целом, можем начать и без них. Виктория Борисовна, вы готовы?

Женщина молча обходит юриста и садится напротив ассистентов, ни разу не посмотрев в мою сторону. Меня всегда завораживали женщины, которым доступно понятие «стать».

Не спрашивая разрешений, я сажусь на стороне ассистентов, чтобы иметь нормальный зрительный контакт с представителем заказчика.

– Виктория Борисовна, ваш муж присоединится к нам? – спрашивает Стахов.

– Нет, – сухо отвечает она. – Женя, давайте, пожалуйста, разберемся с этим по-быстрому.

А вот из ее уст обращение на «ты» звучит гораздо естественнее, чем из моих. Привычки нельзя подделать.

– Конечно. Денис, у нас все по плану?

– Да, все по плану, – киваю я.

– Тогда перейдем к сути. Я озвучу формальности, которые обязан озвучить. Затем мы подпишем документы и сможем перейти к делу… Виктория Борисовна, может, чай, кофе?

– Нет, спасибо.

– Денис?

– Благодарю, не надо.

Юрист тянется к кнопке на столе и отвлекает офис-менеджера от загадки ананаса:

– Кристина, принести мне чай. Зеленый. Как обычно.

И отпускает кнопку, не дожидаясь ответа.

– Как все присутствующие уже знают, две недели назад клиент нашей фирмы Борис Дмитриевич Началов умер. Его завещание было донесено до наследников, в том числе – дочери, присутствующей здесь Виктории Борисовны Началовой. В соответствии с последней волей Бориса Дмитриевича я обсудил с Викторией условия контракта с Денисом Игоревичем Тимкиным, присутствующим здесь, заключенного 9 февраля текущего года. Виктория Борисовна, вы ознакомились с контрактом?

– Да, ознакомилась, – чеканит она. – Жень, мы можем как-то проскочить всю эту чепуху?

– К сожалению, не можем, – искренне разводит руками юрист. – Есть определенные юридические нормы.

Она шумно выдыхает, глядя в столешницу из причудливого сочетания сосны и эпоксидной смолы.

– В соответствии с контрактом мы подписали двухсторонний NDA, который распространяется на всех присутствующих в данной комнате и технического специалиста Черепанова Андрея Сергеевича… От себя хочу добавить, что контракт Дениса Игоревича очень хорошо составлен. В случае огласки и любых административных или уголовных претензий к Денису Игоревичу, наша фирма будет обязана выступить в качестве его юридической защиты, а также придать упомянутый контракт огласке перед судом. Елена Борисовна, вы понимаете, о чем идет речь?

Женщина вновь одаряет его громким вздохом и впервые дает мне возможность посмотреть ей в глаза.

– Если мы решим сдать Дениса на съедение полиции, то сами огребем. Верно? – вопросительно кивает она мне.

– Ваша страховка – деньги, – развожу я руками в ответ. – Моя страховка – бумажки.

– Эта позиция нам ясна, – врывается обратно Стахов. – Давайте еще раз пройдемся по условиям контракта. В соответствии с нашими договоренностями, вы предоставляете нам человека, чье сознание способно выдержать загрузку полного импринта. Мы при содействии технического специалиста осуществляем загрузку последнего бэкап-скана Бориса Дмитриевича Началова. После этого мы получаем подтверждение успешной загрузки, при котором вы не имеете права присутствовать. Затем подписываем двухсторонний акт о выполнении условий контракта и переводим оплату. После этого импринт Бориса Дмитриевича будет существовать в сознании предоставленного носителя на протяжении 24 часов или до момента добровольного погружения в состояние сна. Все верно?

– Да, верно, – киваю я. Настроение такое, что хочется подмигнуть Виктории, но я не решаюсь. – Фирма «РИП-ТУР» к вашим услугам.

Я всегда так храбрюсь перед исполнением контракта. Ставлю людей в неловкое положение, шучу, заигрываю, выпендриваюсь. И прекрасно понимаю, что это мой личный способ компенсировать страх.

Вот приезжает хмурый техник. Я сажаю своего Сашку в дорогое офисное кресло, сам надеваю ему на голову шлем с толстым плетеным проводом. Подмигиваю, а он подмигивает мне. И в такие моменты мне кажется, что это он из нас двоих – старший брат. Всегда чует как-то, что мне страшно до усрачки, и улыбается.

Через минуту дорогущая машина, размером с багажный чемодан пройдется по его мозгам и сотрет с лица улыбку. Запишет слепок чужой личности и воспоминаний поверх Сашки. И этот улыбчивый любопытный дуралей куда-то исчезнет. А чужой дядя будет ходить по земле в его теле ровно до тех пор, пока тело это не уснет.

И вот тогда Сашка вернется, а от туриста не останется и следа.

Я знаю это. Но все равно каждый раз боюсь, что он где-то потеряется в своей черепушке.

У моего брата редкие мозги. Моя подруга – техник-фрилансер у майндтех корпораций. Она говорит: такие мозги одни на миллиард. В другую голову нельзя засунуть чужую личность в полном размере и с полным набором воспоминаний. Крыша поедет. А Сашке вот пофигу.

Так мы и запустили наш маленький семейный бизнес.

А вдруг в этот раз…

Но техник уже нажал на кнопку. А значит, я снова станцевал со своей совестью достаточно длинный танец, чтобы не успеть передумать и дать заднюю. Сашка немного дергается в кресле, но не как во всяком попсовом кино из нулевых с жуткими криками и конвульсиями. Просто дернулся разок и как будто уснул.

Уже поздно нервничать, так что я расслабляюсь. И узнаю эту гробовую тишину, которая царит в сосновой переговорке. Для Стахова это профессиональное молчание, выработанное годами. Технику насрать на происходящее, он тут дорогой наемник. Ассистентов нет, их выгнали перед процедурой. А вот Виктория молчит с напряженным интересом.

Мне понятны все ее реакции и мысли. Я вижу их через раз. Скепсис, недоверие, злость, раздражение. И совсем на донышке, может быть, есть немного надежды.

Отец для нее уже – воспоминание о мертвом. А я – шарлатан.

Хорошо, что платят мне не дети клиентов, а их юристы.

Сашка открывает глаза и растерянно моргает. Хотя, конечно, не совсем Сашка.

– Добрый день, Борис Дмитриевич, – говорю я.

– Денис? – хмурится он и кивает сам себе. – Скан нормально записался? Я…

И тут он находит взглядом свою дочь. В той комнате, где он, как ему кажется, был минуту назад, она не присутствовала. Этот диссонанс в виде Виктории начинает потихоньку расползаться по его сознанию. Он понимает, что Стахов в другом галстуке. Что у техника исчезла борода и укоротились волосы. Что это не его загородный дом, а офисная переговорка.

Что рак больше не мешает ему дышать, а тело стало на полвека моложе, хоть и привязано ремнями к стулу – на всякий случай.

Я сжимаю в кармане компактный пневмошприц с легким транквилизатором краткосрочного действия. Перед финальным сканированием я всех клиентов готовлю к тому, что их ждет «на другой стороне», но первичный шок случается у четырех из пяти. Борис оказывается номером пять.

– Привет, барбариска, – ласково произносит он.

Его дочь срывается, закрывает лицо руками и выбегает из комнаты.

– Вика! – кричит он вслед. А потом грустно усмехается и вздыхает. – И давно я помер?

– Две недели назад, – говорит Стахов. Он испытывает неловкость и смущение, но продолжает оставаться профессионалом и быстро приходит в себя. – Женя, ты помнишь все договоренности? Я должен буду убедиться, что это действительно… ты. Прости, но ты сам на этом настаивал. Денис, вам надо еще что-то сделать? Какие-то еще обязательные процедуры?

Я качаю головой:

– Не думаю. Нервный срыв случается в первую минуту. Похоже, момент осознания мы гладко проскочили. Я буду ждать в лобби.

Виктория испарилась, но вместо нее в коридоре появился невысокий мужчина, очень занятый разглядыванием узора декоративной штукатурки на стене. Он не разговаривал, не двигал пальцами в дополненной реальности своих линз – разве что дышал.

Готов поспорить, что это безопасник. Не Стахова, а Бориса. За несколько лет существования фирмы «РИП-ТУР» я очень хорошо научился разбираться в деловых костюмах. У этого он был очень простенький на вид, но очень качественный. Подозреваю, что сшитый на заказ. Ровно настолько неприметный, насколько это нужно для профессионального руководителя из сферы охраны корпоративных секретов.

А секретов у Бориса хватало, как у любого человека, у которого в кармане лежит IT-корпорация с многомиллиардным оборотом и дюжина стартапов.

За секунду до того, как дверь переговорки открылась, мужчина быстро встал с кресла.

– Жень, ну зачем… – голосом Сашки с уставшими интонациями произнес мой клиент при виде безопасника.

– Добрый день, Борис Дмитриевич.

– Боря, моя работа – обезопасить тебя, Вику и совет директоров. Есть требуемые меры… – начал оправдываться Стахов.

– Игорь, без обид, но нахрена ты приехал? – обратился Борис уже к безопаснику. – О моей авантюре знает человек десять. И они все под NDA-патчами. Ты сам мне гарантировал, что мы со всех сторон обезопасились. А теперь мы тут дружно собрались, чтобы подозрения вызвать?

– У меня нет объективного мнения по этому вопросу, Борис Дмитриевич. Женя настоял, чтобы я приехал. Могу обеспечить незаметное сопровождение. Сам, я взял официальный отгул.

– Мне всегда приятна твоя компания. Была. Но у тебя что, других дел нет? Мне Женя уже рассказал, какой у вас в топ-менеджменте шторм из говна. Я верю, что Вика вырулит, но шакалов надо за воротами подольше подержать. Я указания выдал, идите работать.

– Вас понял, Борис Дмитриевич, – безопасник заулыбался. – И как вы тогда сказали: главная прелесть, что это уже не ваша проблема.

– Что-то пока не похоже, – сурово ухмыльнулся Борис. В теле Сашки у него это получилось несколько комично. – Все, я пошел. Прощаться не будем, я уже умер.

Он повторил эту мысль не для них – для самого себя. Подсознательно пытался так сам себя примирить с новой реальностью, в которую попал. Борис оказался реально крепким «одним из пяти». Я таких видел нечасто.