Ёжкины сказки

Глава 0. Василиса Премудрая. Начало

Ночь, тёмный лес, небольшая избушка на краю опушки. Яркая луна луна освещает две тени у домика. Одна тень угрюмо кивает головой и повторяет:

– Батюшка велел… Куда стрела упадёт, там и невеста моя.

– Молодой человек! Повторяю в десятый раз! Это устаревшие средневековые традиции!.. В нашем прогрессивном царстве уже век как отменена традиция похищения невест. Брачный договор – вот будущее института брака в Тридесятом Царстве, – высоким девичьим голосом отвечает вторая тень, поменьше и постройнее.

– Батюшка велел… – снова повторила первая угрюмая тень.

– О, Леший!.. Технически ты попал в избу, вот на ней и женись!

– Батюшка велел…

– Ты один такой горемычный у Батюшки?

– Не, трое нас: старший Иван Умный, средний Иван Смелый и я… просто Иван младший.

– Дай-ка угадаю: стрелы твоих братьев попали в дома девиц, которых они и так знали?

– Ну да…

– Братья твои сговорились с девицами и заранее им стрелы дали. А ты… эх… младшенький… Ты от меня не отстанешь?

– Батюшка велел…

– Так, ищем компромисс. С утра идём к городничему и делаем всё по закону при свидетелях. За избой есть стог соломы, переночуешь там. В избу не входить. У меня эксперимент!

Иван обрадовался, что невеста согласна, и с разбегу влетел в стог. «Сейчас высплюсь, а утром свадебку сыграем!» – подумал он и крепче зажмурился, чтобы поскорее заснуть. Сон не шёл. Ни на левом боку, ни на правом, ни в стойке на руках. Может, если глазком одним на эксп… экспыримент посмотреть, то ничего страшного и не случится? Иван обошёл избушку, тихонько приоткрыл дверь. На небольшом столике посреди избы лежала лягушачья шкурка. Шкурку парень еле различил в призрачном свете ото мха над столом. Девушки нигде не было видно.

– Ох, беда! В лягуху обратилась! – схватил Иван шкурку и выбежал на опушку. Шкурка в его руках при лунном свете обратилась в прах. – Погибла!

– Блаженный, ты что натворил! Это же искусственная кожа, вот только проблемы со светочувствительностью… – заголосила из избы девица.

– Какая кожа? – изумился Иван.

– Волшебная, чтобы на животных эксперименты не ставить! Немедленно к городничему!

– Как же мы ночью-то пойдём? – понуро спросил парень.

– Не пойдём, а полетим. Баба-Яга нынче излётчиком подрабатывает. Сейчас по зеркалу вызову, – ответила девушка и уже про себя добавила: А ночью у неё ещё и повышенный тариф…

Над лесом взвилась ступа, бока её были разукрашены жёлто-чёрными шашечками.

Глава 1. Самодур и виноватые.

Утро городничего Эпистафа Ивановича всегда начиналось одинаково. Сначала слуга подавал ему чашку ароматного иван-чая. Затем городничий неспешно прогуливался до места службы, а по пути мог заглянуть на торжище, чтобы самолично убедиться в подобающем качестве мёда, калачей и прочих сомнительных товаров. В управе необходимо было немедля, молниеносно и очень тщательно разобрать дела, коих, как правило, бывала четверть дюжины, а иногда и треть. Если же дел было больше, то по разумению Эпистафа Ивановича тиуны(тиуны занимались разбором судебных дел) поторопились и из рук вон плохо сделали свою работу. И отправлялись дела эти на доследование. Ещё в конце дня нужно было провести инспекцию в корчмах – не травят ли народ, не разбавляют ли зелено вино (крепкое вино или водка на травах), не пускают ли слухи какие непотребные про солнышко наше Самодура Первого и единственного. И раз в седмицу (неделю) у городничего был день работы с населением. В эти дни утро также начиналось с аромата иван-чая, а рабочий день заканчивался дёргающимся глазом.

И сегодня был именно такой день. Приняв пару купцов с кляузами друг на друга, извозчика с жалобой на Бабу-Ягу (мол, клиентов всех увела) и ещё нескольких горожан с такими же малозначительными просьбами, городничий уже готов был закрывать контору, как в кабинет ворвалась она. Василиса.

– Началось… – Эпистафий упреждающе опрокинул рюмку креплёного вина и закусил полной ложкой икры.

– Любезный Эпистафий Иванович, я к вам! Хочу заявить о вопиющем архаизме и произволе местного рода… –выпалила Василиса одним духом и дернула за рукав Ивана:Как тебя там звать-то?

– Иван рода Иванов, –буркнул парнишка из-за спины девушки.

– Не родственники! –на всякий случай упредил Эпистафий. Вторая рюмка с ложкой икры отправились в его рот.

– О произволе местного рода Иванов! А именно о похищении невесты и порчи экспериментального образца! –продолжила девушка.

– Невеста у нас кто? –требовательно вопросил городничий.

– Она, – ткнул пальцем Иван.

– Имя? –продолжил допрос городничий.

– Иван сын Ивана…

– Невесты имя! –нетерпеливо перебил Эпистафий.

– А он не знает! Стрелу в избу воткнул и всё! Мол, жена теперь, и даже имя не спросил! Но вы-то моё имя должны знать, Эпистафий Иванович, –упёрла руки в боки Василиса и нависла над городничим.

– Уважаемая Василиса Премудрая, разумеется, я ваше имя прекрасно помню. Это положено по протоколу. Вот только по закону вы уже женаты – традиция с поисками невесты выстрелом из лука не была отменена. А вот за испорченную вещицу штраф взыщем и в темницу на седмицу отправим в лучшем виде, – решительно закончил городничий и опрокинул третью рюмку.

– Я требую развода! –возмутилась девушка.

– Развести вас могут только смерть и солнышко наше Самодур Первый, –Эпистафий Иванович уже подталкивал посетителей к выходу из кабинета. Закрыв за ними дверь, кликнул стрельцов и приказал:

– Ивана сына Ивана в темницу на седмицу, а Василису Премудрую пусть извозчик отвезёт, куда она укажет, – городничий был собой очень доволен: так быстро избавиться от Василисы с её жалобами получилось впервые.

Два стрельца подхватили Ивана под локти и потащили в известном направлении. Василиса же обратилась к скучающему от безделья извозчику:

– В царские хоромы, к Царю!

– Мож не надо? Царь наш батюшка Самодур Первый может и развести, а может и того! –выразительным жестом показал отсечение извозчик. –Али же рубль стрельцам дайте, они и потеряют в пути Ивана. А вам потом как вдове, может, выплаты какие положены будут…

– Вези, сказала! –злобно покосилась на советчика Василиса. –У нас царство правовое, по правде и решим.

***

Царь Самодур Первый и Единственный скучал. До второго завтрака оставался ещё час, казней сегодня не было, до охоты не было охоты, читать Самодур считал занятием неподобающим для столь светлого ума –нечего чужими глупостями голову забивать. А вот увековечить свои гениальные мысли –идея светлая. И начать, пожалуй, стоило с книги о Самодуре. Царь кликнул писаря и начал повествовать:

– Родились мы, царь Самодур Первый и Единственный в нулевой год от сотворения мира. Записал?

– Да, царь-батюшка, а батюшкой кого записывать? – спросил писарь, с тщанием выводя буквы на пергаменте.

– Самодура Первого, конечно, бестолочь! – разгневался царь.

– А его б… батюшку? – заикаясь, спросил писарь.

– Стрельцы, писаря на плаху, такая пустая голова ему без надобности! – крикнул за дверь Самодур.

– На чём мы закончили? – вспоминал вслух Самодур.

– На годе рождения Самодура Первого, царь-батюшка, – ответила Василиса. Её ввели стрельцы и сразу же поволокли писаря прочь из залы.