Нарцисс: инструкция по применению

Нарцисс: инструкция по применению.

Вместо эпиграфа

Не помню точно, с какого возраста, наверное, с подросткового, мать моя любила повторять: «Ты выйдешь замуж, у тебя морда будет бита каждый день!», она считала меня неисправимой засранкой, которая совершенно справедливо будет получать от своего мужа. Так она пыталась приучить меня к порядку. Сначала меня это задевало, потом я научилась пропускать мимо ушей, как и все остальные ее проклятия, уж слишком часто я это слышала. Таким образом мне вдалбливали, что я не достойна хорошего мужа. Эта фраза в какой-то степени оказалась пророческой.

Предисловие

В этой книге история моей любви и двадцати восьми лет жизни с нарциссом. Я прошла все стадии, которые характерны для любви человека с нарциссическим расстройством личности: идеализацию, обесценивание, утилизацию и пляску на костях. Осознание того, что у моего мужа было нарциссическое расстройство личности пришло только через год после начала утилизации. Весь год я пыталась понять причины нашего разрыва, по привычке винила себя, пока не поняла, что наш развод был утилизацией ресурса номер один и переход к ресурсу номер два. Мои воспоминания не претендуют на литературность, скорее это документирование событий и описание характерных для нарциссов особенностей поведения на конкретных примерах из моей жизни, которые, возможно, позволят жертвам нарцисса распознать мучителей еще на стадиях идеализации и ледяного душа. Возможно, кому-то из юных будет полезен мой печальный опыт, хотя как показывает практика, пока сама сопли на кулак не намотаешь, не поймёшь. Оглядываясь сейчас назад, я задаю себе вопрос, а могла ли я не попасть в эти токсичные отношения, могла ли вырваться раньше, если бы весь пазл у меня сложился раньше, а не сейчас, думаю, вряд ли. Абьюзивные отношения с разведенной несчастной матерью сформировали во мне хроническое чувство вины, склонность к угодничеству, неумение выстраивать личные границы, избегание прямых конфликтов, способность врать во спасение. Также не стоит списывать со счетов элементарное желание выжить в условиях тотальной нищеты девяностых, в период относительного материального благополучия эта необходимость выжить сменилась получением вторичной выгоды в виде дорогих подарков, заграничных поездок, всевозможных привилегий и свобод, которые дают деньги. Несмотря на все издержки жизни с откровенно токсичным человеком и слабаком я достаточно эффективно его использовала и для достижения своих целей. Ему не удалось меня сломать, все эти годы я успешно развивалась в профессии, много путешествовала, развивала свой вкус, благодаря насмотренности. В некоторых особенностях поведения бывшего мужа я разобралась только сейчас. Все события и действующие лица настоящие. Со второй главы главный герой будет проходить под именем Кощей, в последней главе читатели поймут, как появилось это зловещее прозвище. Почему я написала свою историю? Потому что это был один из способов справиться со своей бедой. Записав наиболее травматичные эпизоды своей жизни с Кощеем, я в очередной раз убедила себя в том, что откаты, которые я теперь постоянно испытываю, это лишь проявление моей невротической привязанности, которая не имеет ничего общего с любовью. Процесс описания в хронологическом порядке событий нашего тяжёлого расставания – это также усилие над собой избежать возможных откатов. Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что токсичные отношения с психопатом, в которые я попала благодаря детским травмам, с самого начала не имели будущего, мне до сих пор нестерпимо жаль, что мы расстались, и где-то в самых дальних уголках моего подсознания всё ещё теплится надежда на возврат.

Часть I. Знакомство и сахарная вата.

Два года я встречалась с Вовочкой. Это был классический Вовочка, маменькин сынок, жертва гиперопеки, жмот и душнила. Как меня угораздило, сама удивляюсь, видимо, мне так хотелось отношений, что я согласилась на первое, что под руку попало. Я познакомилась с ним у своей подруги, он был друг ее детства. Я Вовочке сразу не понравилась, его неприятно удивило количество веснушек у меня на лице. Но примерно через полгода он созрел, и проявился перед восьмым марта. Не буду долго распространяться насчет этих отношений, их упоминание необходимо для того, чтобы понять, как я угодила в абьюзивные отношения с нарциссом. Родители Вовочки видели во мне функцию: мое предназначение было в том, чтобы обслуживать требовательного в быту избалованного мальчика, скрашивать его досуг, удовлетворять физиологические потребности в постели, поэтому они не скупились на комплименты, кормили меня и всячески привечали, но всегда давали понять, где мое место – между плитой и кроватью. Вовочка меня красивой не считал, никаких ухаживаний я от него не видела, встречались мы у него дома исключительно по моей инициативе, я звонила, говорила, что приеду, он соглашался. Перерывы между свиданиями были двухнедельные, всё это время Вовочка ленился на кровати в своей комнате. И он и его родители считали, что такая нищебродка как я из деревни будет рада выйти замуж за хорошего мальчика из благополучной обеспеченной семьи. Я все это потребительское отношение понимала, меня уже стал тяготить наш роман. Ещё с ним было очень скучно, у него не было друзей, его компанией были родители и их друзья, на развлечения он деньги тратить не хотел. Мы никуда не ходили, все праздники проводили у него дома с родителями.

В сентябре моя подруга позвала меня в кружок бальных танцев. Я записалась и уговорила Вовочку, ему, конечно, было жалко денег, но он всё же согласился. Танцевать с ним было очень нервно, потому что он оказался совершенно не способен к танцам и через месяц я его отпустила, чтобы не портить себе нервы. Он радостно слился. Я стала ходить одна, с партнерами была напряжёнка. А мне, во-первых, было охота танцевать в паре, во-вторых, нужны были новые отношения. Весной друг брата моей подруги остался без партнерши, и мы с ним договорились, что он будет танцевать со мной. Но он не пришел, и я стала ждать, непонятно чего, осталась на занятие следующей группы начинающих, сидела на лавочке. Вдруг преподаватель мне сказала, встань в пару с Мальчиком, у него сегодня партнёрша не пришла. Я встала. Мальчик оказался невысоким красивым юношей с шевелюрой прямых блестящих чёрных волос. Он смущенно улыбался, танцевать он пришел только во второй раз, как потом выяснилось, друг взял всю их компанию на слабо. Я этих трех его друзей уже видела в предыдущие разы, когда выходила из раздевалки и проходила на выход через зал и это было, на мой взгляд, печальное зрелище. Друзья были плохо одетые ботаны, как мне показалось, жутко закомплексованные. Мальчик же мне показался приятным. Первый звоночек уже был в тот день, но я сочла это милым пустяком, который я объяснила заинтересованностью мальчика во мне, и это было в какой-то степени приятно. Накануне мне подруга рассказала, как она танцевала в паре с молодым человеком, а он на следующем занятии встал с другой девушкой. Моя подруга подошла к нему после занятия и сказала: «Между прочим, я на Вас обиделась, вообще-то Вы обещали, что будете танцевать со мной!», так она нашла себе мужа. Я тогда восхитилась её смелостью, поэтому решила действовать в том же духе. После окончания занятия я спросила Мальчика, у тебя есть партнерша, он сказал есть, но она мне не нравится, на что я сказала, ну значит, ты будешь танцевать со мной. Мальчик сказал, это правда, ты серьезно, это точно, и еще что-то много частил-переспрашивал, чтобы удостовериться. Потом он сказал, нужно сказать преподавателю, я возразила, что тут это не обязательно, но он настаивал, словно хотел тем самым закрепить свои права на меня. Я согласилась, мы подошли к преподавателю, сказали, что мы теперь пара, она была слегка удивлена, но сказала, что не возражает. Мальчик ещё несколько раз переспросил её, поняла ли она, что мы теперь пара, та подтвердила. Потом этот милый недостаток превратился для меня в огромную проблему. Это было одно из проявлений его патологической тревожности. Всю жизнь он потом переспрашивал одно и то же много раз, требовал от меня подтверждений мною сказанного. Я подтверждала, он не удовлетворялся, и иногда доводил меня этим до белого каления.

Он вызвался меня провожать, шёл дождь, мы шли под моим зонтом, когда садились в трамвай, он не знал, как закрывается зонтик, потому что никогда им не пользовался, мне это было мило и смешно. На контрасте с Вовочкой, который был типичным человеком в футляре, с этим мальчиком было как-то весело и молодо. У входа в общагу он сказал: «Ну всего!», и мне вдруг стало страшно, мне показалось, что мы больше никогда с ним не увидимся. Потом он всегда говорил мне это «ну всего» и каждый раз мне было страшно, видимо, уже тогда я попала в зависимость от этого человека. Перед сном я стала думать о нём, вспоминать всё, что он сказал, как сказал, но я никак не могла вспомнить его лицо.

На следующий день я ходила в поликлинику и на остановке увидела этого Мальчика, он разговаривал с импозантным дяденькой в профессорском беретике, как потом выяснилось, это был его преподаватель, а он проспал и опоздал на зачёт, встретил преподавателя уже на остановке и договаривался о пересдаче. Я побоялась подходить, потому что сомневалась, что это он, я плохо запомнила его лицо.

Следующее занятие я ждала с нетерпением, я хотела его снова увидеть, он опоздал, и это был второй звоночек. Непунктуальность этого человека была ужасающей, и из милого мне тогда недостатка она превратилась в еще одну нерешаемую проблему, никогда он не будет приходить ко мне вовремя.

Примерно через пару недель после нашего знакомства в Политехе был конкурс, в котором участвовали двое его друзей, которые уже могли что-то изобразить. Мы договорились встретиться там. Мальчик опять опоздал, причем, эдак на час. У меня не было денег на входной билет, я рассчитывала на кавалера. Его друг провёл меня через кулисы зайцем, было волнительно, я такого никогда не проделывала, потом я много раз буду так вот, проходить везде уже с Мальчиком, иногда эти проходы будут обидными и даже унизительными. Мы веселились, сидя в зрительном зале, его друзья уже не казались такими чудовищами. Я сначала дулась на него за опоздание, но он реабилитировался, в перерыве мы пошли к киоску мороженого, и он на все деньги, что у него были купил мне мороженое, я выбрала самое дорогое. С тех пор между нами установилась эта привычка на все последующие 28 лет: я просила всё, что не могла купить себе сама, и он никогда не жалел денег, если они у него были. Я тогда оценила его щедрость, мне было с чем сравнивать. После конкурса мы пошли гулять по Набережной, я всю дорогу думала, как бы мне его куда-то затащить, чтоб поцеловаться. Я привела его в полуразрушенный велосипедный городок в глухом углу Острова, мы там с Вовочкой катались на велосипедах. Там мы остановились на мостике, я сочла это место вполне подходящим для первого поцелуя. Поцелуй состоялся и сразу перерос в какое-то неистовство, мы не могли остановиться минут двадцать. С этого момента мы стали настоящей парой на долгих двадцать восемь лет.

Третий звоночек мне был во время нашей прогулки, мы присели на лавку, и я стала утыкаться ему в шею. Важность запаха близкого человека для меня объясняется моим происхождением из коренных народов севера, обе мои бабушки были из тунгусов. Запах этого юноши, сидящего рядом со мной на скамейке на долгие двадцать восемь лет станет самым лучшим. Мальчик сказал, ты меня сейчас обнюхиваешь как собака. Мне было неприятно, что он так грубовато отреагировал и что не чувствует то же, что и я. Но я опять подавила в себе эту эмоцию, в остальном же всё было замечательно.

Вторым нашим совместным выходом в свет был день рождения его женатого друга. Мальчик сказал, что у него есть светлый выходной чешский костюм, я в свою очередь пообещала надеть вечернее платье. Он зашел за мной в общежитие, я встретила его в цветастом халате из жуткой синтетики и попросила отвернуться, чтобы я могла облачиться в вечернее платье. Это было черное трикотажное платье по щиколотку с треугольным вырезом на спине. Когда я разрешила Мальчику на себя посмотреть, он вздохнул с облегчением, потому что сначала подумал, что цветастый халат и есть то самое вечернее платье. Дни рождения в их компании устраивались в ночь, так они решали проблему добраться до дома поздно вечером. После застолья были танцы, мы танцевали медляк под «Demon lover» Shoking blu, эта песня надолго станет гимном нашей любви. Потом мы выходили целоваться на улицу и впервые спали на одной кровати, но тогда невозможно было ничего себе позволить, потому что на соседней кровати спали друг с женой.

Через два месяца после нашего знакомства я уехала домой на целых два месяца. Он звонил мне раз в неделю по пятницам, звонки в соседний регион из редакции газеты, в которой он тогда работал репортером были бесплатными. У нас тогда не было городского телефона, я ходила на эти еженедельные сеансы связи к двоюродной сестре. Мы разговаривали по часу. В конце я просила сказать мне что-нибудь жутко приятное на прощанье. Он всегда протестовал против «на прощанье», и я говорила, тогда «на до свидания». Через несколько сеансов телефонной связи моя сестра выступила, то ли ее стали раздражать мои визиты, то ли из какой-то бабской зависти. В моей  чудесной семье понятия не имеют о личных границах. Можно было вежливо попросить больше не приходить, например. Но сестра понесла такую пургу: да это, не пойми кто, и ты как собачонка каждую неделю бегаешь слушать его россказни, да сразу видно, что это какой-то проходимец, которому ты поверила, потому что дурочка. У меня уже слёзы подступили, муж сестры, интеллигентный мужик из хорошей семьи уже начал её грубо останавливать, она не унималась. Я собралась и побежала домой, по дороге я ревела навзрыд, благо было уже поздно и на улице никого не было. Дома я сочувствия не встретила, мать тоже стала возмущаться, как её всё это достало. Она была недовольна, что я рассталась с Вовочкой, потому что она, видите ли, к нему уже привыкла. Мальчик прислал мне два письма, полных любви и бандероль с двумя аудиокассетами, заботливо укутанными ватой, с Shoking Blu и Кейт Буш. Мать чертыхалась, она обычно сама получала посылки на почте, она все пыталась найти доказательства никчёмности мальчика, а тут вроде как щедрость, тогда она ничего умнее не придумала, как предъявить мне, что он нищий студент и ты не можешь брать у него ничего. Я тоже писала ему письма. Я помню несколько фраз из его писем: «Мое далекое солнышко! До нашей встречи на Эльбе остался всего один месяц», «Приезжал Сюткин, мы бы обязательно пошли на концерт, если бы ты была здесь, а так пусть поёт, главное, чтобы не надорвался». Он тогда был на военных сборах, которые проходили на территории Политеха, рассказывал, что они от безделья в буссоли разглядывают девиц в купальниках на берегу Реки. Мать не отпустила меня в Город загодя, как обычно, она считала своей собственностью и меня и мое свободное от учёбы время. Я поехала впритык к занятиям, она не скрывала своей злости по поводу предстоящей нашей с ним встречи, но совсем не отпустить не могла, потому что всё-таки уже корячился диплом, это был шестой курс. Накануне отъезда я вслух заметила, что у меня сегодня глаза зеленее, чем обычно, я всегда была недовольна цветом своих глаз и мечтала, чтобы они были поярче. Мать со злорадством сказала, ну конечно, позеленели, ты же послезавтра жениха своего увидишь. Как я её ненавидела в тот момент. С самого начала вся родня была настроена против Мальчика, и как же мерзко было наблюдать потом через двадцать лет эту метаморфозу в их отношении к нему, когда он стал работать в атмосфере нефти и газа. Тот недолгий сахарный период нашей любви был омрачён не только моей неустроенностью, но и враждебным отношением всей родни к моей великой любви.

Я приехала в Город, позвонила с вокзала мальчику в редакцию, назначила встречу. Мой приезд был неожиданным, потому что мать не дала мне денег на телеграмму. Он только пришёл на работу, после моего звонка спешно собрал свои блокноты, уходя услышал насмешливое напутствие старшего коллеги: «За презервативами не забудь в аптеку зайти».

Жить мне было негде, я остановилась у двоюродной сестры. Началась привычная студенческая жизнь: учёба, занятия танцами, иногда случались вечеринки у кого-то из его друзей. Однажды Мальчик повел меня на выставку в художественный музей, я тогда не разбиралась в живописи, он научил меня любить ее. В дальнейшем это станет одним из немногих наших совместных увлечений, мы даже начнем собирать свою коллекцию, когда разбогатеем. Я очень ценила наши совместные походы на выставки, мы всегда потом делились впечатлениями, если ходили во время командировок и отпусков в других городах в музеи. Даже в период пляски на костях я иногда отправляла ему фотографии, хоть и не хотела уже делиться с ним сокровищами своей души.

Мать его друга задержалась в отпуске, и её квартира целый месяц использовалась нами и ещё одним его другом и его девушкой для встреч, после танцев мы там ночевали вчетвером. Хозяин квартиры жил со своей девушкой в арендованной квартире. В первый раз мы ночевали там толпой после устроенной другом вечеринки. Я спала в чёрной рубашке Мальчика, он восторженно шептал мне ночью, ты только представь, мы впервые будем вместе целую ночь. Потом, когда мы ночевали там, я никак не могла его дождаться, он сидел на кухне и всё не приходил, я расстраивалась, даже думала, что он потерял ко мне интерес, в конце концов разистерилась в одну из ночей. Он стал объяснять, что ему так важно и волнительно то, что должно произойти, поэтому он нарочно оттягивает этот момент. А это был мне очередной звоночек, мальчик был склонен к избегающему типу отношений, он потом всю жизнь будет искусственно создавать препятствия для нашего совместного времяпрепровождения, и это будет сильнейшим триггером для меня до самого развода.

Надвигалась зима, на улице становилось холодно, моё пребывание у сестры затягивалось и становилось всё более нервным, я не могла найти себе жилье в аренду из-за элементарного отсутствия денег, вернулась мать друга, встречи наедине прекратились. Однажды в автобусе мы поссорились из-за моей бездомности. Мальчик раздраженно говорил о том, что нам нужно где-то встречаться и я должна решить проблему как можно скорее. Я виновато молчала, потом взяла его руку и стала гладить пальцы, я так любила его тонкие пальцы, это была, пожалуй, моя самая любимая часть его тела. Он отдёрнул руку и резко сказал: «Ой вот эти вот твои поглаживания мне сейчас вообще ни к чему!». Самое удивительное, что я тогда не обиделась, а почувствовала себя виноватой. Через пару дней Мальчик извинился и сказал, что проделал над собой нравственную работу, что он не имел никакого права предъявлять мне такого рода претензии, потому что сам он не может мне ничего предложить. Вскоре проблема разрешилась. Я сболтнула лишнего о наших отношениях другой двоюродной сестре-тихушнице, рассказала о наших планах жить вместе с Мальчиком. Информация была немедленно передана сестре, у которой я жила, та устроила мне выволочку по поводу безнравственного поведения, которое грозит нежелательной беременностью, сказала, что Мальчик никчемный и нужно прекращать эту сомнительную дружбу. Я поняла, что надо съезжать, потому что выполнять условия ультиматума я не собиралась. Мальчик посоветовался с матерью, и она предложила поселить меня у его бабушки. Так проблема со встречами наедине была решена. Его бабушка и мать спасли меня от голода, когда мать отказала мне в материальной поддержке.

В октябре нарисовалась мать, ей нужно было купить норковую шапку, она кое-как на неё накопила. Мне нужно было срочно решить, где её поселить. Я спросила у одной из сестёр, может ли мать пожить у неё, та как-то не обрадовалась. Тогда я спросила у бабушки, та сказала, что никаких проблем, будете спать на одной кровати. То есть, я, будучи студенткой в двадцать лет должна была решать разные организационные вопросы, выкручиваться по мере своих сил, а взрослая тётя, «яжмать» и в ус не дула, когда паковала чемоданы. Эта неделя материного пребывания была для меня сущим адом, я вообще, не понимаю, как моя нервная система всё это выдерживала, наверное, поэтому у меня и случился сразу после интернатуры нервный срыв, и я угодила в пограничное отделение. Во время учёбы, видимо, срабатывали все возможные компенсаторные механизмы. В один из дней мать поехала в гости к моей двоюродной сестре одна, я приехала позже, потому что у меня были занятия на танцах. Мать просветили насчёт нового бойфренда и его разлагающего влияния на меня. На следующий день она мне всё это вывалила, сказала, что я ей больше не дочь, она мне не мать, и по возвращении домой она повесится, чтобы сделать меня настоящей сиротой. Каждый вечер она несла мне всякую чушь относительно потери девственности до свадьбы, говорила, что я буду расплачиваться за это всю жизнь, «пока глазки не закроются». Днём матери нечего было делать, и она добралась до моих учебников, я тогда уже выбрала судебную медицину в качестве специальности, и это был вынужденный выбор, потому что мне предложили бесплатную интернатуру с последующим трудоустройством в Городе. Я понимала, что на бюджетное место по педиатрии не попадаю, а платить матери было нечем. Вечером, когда я приходила, мать гундела, что это страшная специальность, и что я там непременно сопьюсь, что я должна вернуться после окончания института домой, так у неё теплилась хоть какая-то надежда на то, чтобы разлучить меня с Мальчиком. Да ещё и купленная на барахолке шапка оказалась по мнению матери плохого качества, она сидела и с остервенением дула на ворс, а это всего лишь был сорт норки с богатым подшерстком и редким остевым волосом, я уже не могла на это смотреть и молила Бога, чтобы неделя поскорее закончилась. Бабушка уже в какой-то момент не выдержала, сказала матери: «Вот охота Вам силы и нервы тратить, что толку, что Вы ей все это говорите, она всё равно сделает по-своему». На что мать резонно возразила, что если не она, то кто обратит на путь истинный беспутную дочь. Бабушка сходила к Мальчику, доложила про сеансы воспитания. Мы потом с ним смеялись. В день отъезда мать отобрала у меня китайские сланцы, которые отдала мне, прямо сняла с меня и упаковала в чемодан, зачем они были ей нужны, если она собралась вешаться, мне было непонятно. Её угрозы тогда не возымели нужного действия, я не испугалась, я понимала, что она истерит от бессилия. И я помнила историю о том, как её сестра не дала своей дочери выйти замуж за одного парня, и как потом у этой дочери вся жизнь пошла наперекосяк с тем мужчиной, которого хотела мать. Я тогда была маленькой, не очень понимала, что происходит, потому что тётя в знак протеста даже ушла из дома и жила у нас. Потом мне сестра уже в подростковом возрасте объяснила, что к чему, и я сделала для себя выводы. На вокзале мать потребовала валерьянки, я сходила, купила, как только она села в поезд, я перекрестилась. Мать тогда лишила меня денежного пособия на полгода, переписки тоже не было. Я ждала, когда тётенька перебесится. Мне пришлось устроиться на работу медсестрой в ночь с гемоглобином семьдесят восемь, терапевт на медосмотре не хотела мне подписывать справку, медсестра её уговорила, сказала, что так она вообще умрёт с голоду. Я тогда проявила недюжинную стойкость. Выдержала прессинг родни и матери, потому что любила Мальчика и верила в наше общее будущее. Так закалялся мой прямой и сильный характер, который, не дал меня сломить, когда Мальчик из восторженного воздыхателя превратился в домашнего тирана. Вот эта элементарная необходимость выжить при отсутствии материальной и моральной родительской поддержки заставляет многих девушек годами терпеть домашнее насилие. Если бы на меня не давили мать и родственники, если бы у меня была крыша над головой и элементарно деньги на еду, может, я бы не вцепилась так в Мальчика, насладилась бы сахарными периодом и не полезла бы в это дерьмо так надолго. Но помимо огромного желания быть с мальчиком, мне же ещё надо было доказать всем этим сукам, что я права, а также нужно было зацепиться и выжить в Городе, потому что возвращаться к матери я не хотела.

Глава II. Идеализация.

Первый период идеализации в «любви» Кощея ко мне длился примерно год. Потом в течение нашей совместной жизни еще случались кратковременные периоды идеализации, обусловленные моими личными достижениями. Кощей заставил меня проверить в свою красоту и уникальность. Тогда Кощей смотрел на меня круглыми, блестящими от восхищения глазами. Когда я сменила осеннюю одежду на зимнюю и пришла к нему на работу в пальто с воротником из чернобурки и в шапке из чернобурки, у него были такие удивлённые глаза, он сказал: «Ого, какие у тебя песцы!». До него я думала, что нравлюсь парням, потому им со мной весело. Но мальчик всё мне очень доходчиво объяснил про мою красоту, напрочь разбив материны негативные установки: черты лица у меня правильные, глаза большие, ресницы длинные. И я ему поверила, потому что в глубине души я всё же надеялась, что я красивая. Потом, когда начался период обесценивания, он никогда не делал мне замечаний по поводу моей внешности или фигуры, за исключением одного: «А чего ты челюсть-то нижнюю выставляешь?». У меня сложилось ложное убеждение, что ему нравятся тонкокостые, длинноногие девушки с восточным типом лица, то есть такие как я, поэтому при всей моей ревности, которую я испытывала на протяжении всей нашей совместной жизни, многих вешающихся на него проституток, я не рассматривала в качестве потенциальных соперниц, и это было моей ошибкой. Кощей оказался перверзным нарциссом, то есть перед моей утилизацией он резко поменял предпочтения. Кощей оказался прекрасным фотографом, он делал очень красивые снимки меня, потом долго их разглядывал и восхищался вслух. Он гордился тем, что на меня обращали внимание другие парни, удовлетворённо отмечал каждый раз, когда на меня кто-то «клевал», я нравилась всем его друзьям, это тоже ему льстило. Но при этом он никогда меня не ревновал, только дважды за двадцать восемь лет я почувствовала его уколы ревности. Однажды его коллега-фотограф из редакции фотографировал мне с микроскопа препараты для доклада, и мы провели два часа в воскресенье в лаборатории вдвоём, тогда Кощей раздраженно бросил: «Что вы там так долго делали?». Второй раз он проявил ревность, когда я уже жила в Столице и отправила ему без всякой задней мысли свою фотографию, когда делилась впечатлениями с выставки, он написал, а кто тебя снимает.

Первый день рождения Кощея после нашего знакомства должен был меня насторожить, но на такие вещи обращаешь внимание, когда выбираешь партнёра хладнокровно, а когда тебе двадцать с небольшим, и ты влюблён, то склонен отмахиваться от тревожных знаков. Я приехала к нему домой пораньше, он просил помочь с праздничным столом. Родители уехали к бабушке с ночёвкой. Я приехала в неприбранную квартиру, сильно удивилась, потому что в моем понимании если ждёшь гостей, надо первым делом навести порядок в квартире. На кухне стояли ингредиенты для салатов, и куриные окорочка, разложенные на противне. Кощей сидел на подоконнике в закатанных по колено трениках и меланхолично курил. До прибытия гостей оставалось примерно полтора часа. Я не думала, что всё будет до такой степени запущенно, и с ужасом стала соображать, за что хвататься, чтобы успеть: то ли салаты строгать, то ли хоть как-то прибраться в квартире. Решила сначала перемыть грязную посуду, расчистить территорию для готовки и мал-мал навести порядок в гостиной. Естественно, за салаты я принялась уже когда пришли первые гости. Друг Кощея весело стал выхватывать у меня из-под ножа орешки и есть. Я заорала на него, потому что уже накопилось раздражение, он удивился и покинул кухню. Всё это время пока я хлопотала, Кощей беззаботно бездействовал и не находил ситуацию фатовой. А я беспокоилась, чтоб не ударить в грязь лицом и встретить гостей как положено, хотя вообще-то это была не моя зона ответственности. Но я как настоящая отличница взяла эту ответственность на себя, и Кощей мне предоставил эту свободу быть ответственной за него на все 28 лет. Его инфантильность и безответственность также станут потом для меня огромной проблемой.

Глава III. Ледяной душ.

Вскоре Кощей начал проявлять невнимание и даже жестокость, потому что начался период «ледяного душа» и это был первый тест, насколько я готова к дальнейшим истязаниям, достаточно ли я привязалась к нему, чтобы распространить безграничную власть надо мной. Это совпало с переездом в наше первое совместное жилище, жуткое малосемейное общежитие. Он стал отдаляться, мало разговаривал со мной, беспричинно злился на меня, у нас даже реже случался секс. Я недоумевала, почему я так быстро утратила привлекательность для него, даже подозревала, что у него завелась пассия. Доходило до того, что он грубо толкал меня, когда мы ложились спать: «Двигайся на свою половину», демаркационной линией служила борозда на раскладном диване между двумя его половинками. Иногда я приходила с работы и заставала его дома, он тут же собирался и не объясняя ничего, быстро уходил и не приходил ночевать. Он тогда часто не приходил ночевать, телефонов не было, я ждала его с ужином, прислушивалась к шагам в коридоре, в половине двенадцатого у меня ещё теплилась надежда, в двенадцать я уже начинала реветь от безысходности. С утра на работе я за микроскопом давилась слезами, ждала звонка. Примерно к обеду меня звали к телефону, он начинал мне объяснять, что засиделся на работе, а потом не мог уехать, и ему пришлось на последнем троллейбусе ехать к родителям, его родители жили возле троллейбусного депо. Однажды он припёрся на работу с другом, весь в герпесе, что-то частил мне в своё оправдание типа: «Я не знаю, откуда вообще взялась эта вторая бутылка пива», друг стоял рядом и безудержно хохотал. Целых четыре года после свадьбы у него дом был у родителей, там в его комнатушке, длинной и узкой как кишка, заваленной книгами и заставленной мебелью была у него берлога. Там он мог беспрепятственно курить с открытой форточкой. Разорвать эту связь с «домом» казалось невозможным. Сейчас происходит то же самое, Кощей словно вернулся в давнишнюю молодость, теперь другая готова терпеть его периодические неприходы, именно поэтому выселение из нашей квартиры было для него очень болезненным, и я как последняя садистка, которая знает все его слабые места, безжалостно причинила ему боль. Часто он не разговаривал со мной, от моих рассказов о работе, родственниках и друзьях он грубо отмахивался, говорил, что ему неинтересно слушать про всяких дебилов, и так потом было всегда. Хотя некоторые истории из моего детства его заинтересовывали, он смеялся и хвалил, советовал записывать. Он страшно не любил, когда я жаловалась на мать, говорил, что мне следует подать на неё в суд, а я хотела сочувствия. Потом они с моей матерью даже дружили против меня. В его лице я получила продолжение моей матери, злого полицая, он инстинктивно чувствовал, что они с моей матерью похожи в том, что им доставляет удовольствие «воспитывать» меня, мне кажется, что он даже видел в этом какую-то высокую миссию обращения заблудшей.

Примерно со второго года знакомства с Кощеем во мне начала расти тревога, я хотела замуж, но понимала, что предложения добровольного не будет. На меня наседала моя придурошная мать, которую заводили не менее придурошные родственники. Жить с парнем без печати по их деревенским понятиям было крайне неприлично. Однажды нарисовалась материна сестра, стала мне говорить, что ты мать скоро доведёшь окончательно, она и так уже еле терпит твоё поведение. Тогда ещё материны манипуляции здоровьем и жизнью на меня имели некоторое воздействие. Тут я уже решилась на штурм, устроила Кощею скандал с ультиматумами, после долгих пререканий кое-как договорились о том, что завтра же пойдём подавать заявление в ЗАГС. Утром я спросила Кощея, во сколько встречаемся, на что получила ответ, а зачем мы с тобой встречаемся. Я сказала, ну как же, мы же договорились вчера. Он сказал, что ни о чем со мной не договаривался и продолжил спать. Я бежала на остановку и плакала навзрыд, на работе опять давилась слезами. К концу рабочего дня он заявился с улыбкой, как ни в чем ни бывало, ты меня прости, я что-то спросонья не то сказал. Мы шли в ЗАГС и у меня рот расплывался в улыбке от счастья. Весь месяц перед «свадьбой» меня одолевали тревожные мысли, радость от победы улетучилась уже на другой день. И не с кем мне было поделиться своей тревогой, потому что мы решили держать свою предстоящую женитьбу в тайне от всех, только родителям сообщили. Мать моя разобиделась, что ей не нужно приезжать на регистрацию и как обычно, наказала меня деньгами. Мне не на что было купить наряд, а я так хотела нарядиться как-то по-особенному. До последнего я ждала, что она пришлёт денег, но чуда не произошло. Зарплату я получила за пару дней до регистрации, побежала в магазин тканей. Я хотела нарядиться в стиле 60-х, когда-то я видела свадебные фотографии родителей своей подруги и мне очень понравилось короткое А-образное платье без рукавов с короткой фатой и туфлями на толстом каблуке. Туфли я купила с предыдущей зарплаты. Также я присмотрела сетчатые короткие перчатки и белые колготки в сетку. У меня не было швейной машинки, поэтому сама я сшить платье не могла, я спросила свою подругу, не может ли ее портниха сшить мне платье за два дня, та, естественно, отказалась. Делать было нечего, я решила соорудить наряд из того, что было. У меня было единственное выходное платье в пол: чёрный трикотажный низ, заказанный в ателье и черно-белый верх, связанный крючком. Но мною была допущена технологическая ошибка, я цветочки сшивала между собой иголкой и ниткой, и поэтому швы разъезжались от тяжести подола. Поэтому пришлось срочно перевязывать верх. Я сидела до двух часов ночи перед регистрацией и довязывала. Кощей возмущался, говорил, бросай, ложись спать, но я не могла бросить. Вечер у меня отняли мои двоюродные сестры, которых мне пришлось уважить девичником, потому что им было отказано в присутствии на регистрации. Я же всем хотела угодить и понравится. Я на всю эту родню плюнула уже, наверное, после сорока. Сестры спросили, а в чем ты пойдёшь, я показала недовязанное платье, они стали охать, что в чёрном замуж нельзя, я сказала, что больше ничего нет, они стали говорить, что нужно всё же найти что-то посветлее, но я открыла шкаф и показала, что ничего нет. Платье я довязала. У Кощея тогда было два костюма: серый и бежевый, который мне очень нравился, он носил его с черной рубашкой, я хотела, чтобы он женился в нём, он как раз жил у нас в малосемейке. Кощей долго не перевозил свои вещи, пока я не закатила ему по этому поводу скандал, правда, примерно через месяц я ему эти его вещи собрала и выгнала, потом я ещё много раз его выгоняла, в последний раз это случилось вскоре после рождения старшего сына и тогда он развесил свои рубахи обратно на плечики и сказал, что никуда не пойдёт, а до этого всегда повиновался и даже не без удовольствия. Мать ему дома приготовила серый костюм и белую рубашку с галстуком, но он решил ночевать в малосемейке, иначе бы мы точно опоздали, успеть до двенадцати заехать за мной с одного конца города на другой это была для него тогда непосильная задача. Поэтому он к моему удовольствию пошёл в бежевом костюме и чёрной рубашке. Мы, конечно, же проспали, метнулись бегом на остановку, стали искать такси. На остановке стоял только зелёный Москвич с ветхим дедком в очочках. Договорились о цене, поехали. Дед еле ехал, мы его умоляли ехать быстрее. Приехали в ЗАГС, у дверей дежурила бабушка Кощея в кримпленовом платье и кожаной куртке, она не могла пропустить такое событие и плевать хотела на то, что мы просили никого не приходить. Бабушка начала материться на чем свет стоит из-за нашего опоздания. Но она оказалась очень полезной, во-первых, купила букет, во-вторых, заплатила за две фотографии, потому что у нас денег не было, а фотографы в ЗАГСе драли тогда нещадно. При этом бабушка возмущалась, что такой нищеты тут ещё не видали. Несмотря на то, что регистрация была неторжественной, в предбаннике было полно беременных невест в свадебных платьях с кринолинами, сновали также свидетели в красных лентах наперевес. Ну понятно, что родители сначала рассердились из-за залёта, потом жалко стало дочек, сгоношили на свадьбу как у людей. Кощей начал возмущаться, стал выговаривать сотруднице, разводящей пары по расписанию, а почему они все в свадебных платьях, это же нечестно, и мы на такое не подписывались, вы нам обещали неторжественную регистрацию. Кощей иногда ведёт себя как обманутый ребёнок. Там у них всё подзадержалось, поэтому мы успели. Вошли под Мендельсона, за которого тоже пришлось заплатить, видимо, поэтому и не хватило на фотографии. Бабушка с нами заходить не стала, на наши уговоры запротестовала в своём любимом грубовато-пролетарском стиле: «Ешчо там таких старух не видали!» (у неё был белорусский выговор «ешчо», «вабшче»). Во время церемонии на меня навалились слёзы, но это ничего не значило, я на всех свадьбах плачу. Когда сказали поцеловаться, я почему-то начала отворачиваться. Кощей потом по выходе мне предъявлял, что регистратор подумала, что меня насильно замуж выдают, иначе почему я плакала и отворачивалась. Мое желание осуществилось и начался длинный и мучительный путь сохранения семьи, потому что я как упёртая отличница привыкла работать на результат, и он хоть и очень смутно, но проступал вдали, ну хотя бы до серебряной дотянуть. Нужно было доказать в первую очередь себе и всем этим сукам, матери, родне, что я могу и именно с ним, потому что они все были против него.

Глава IV. Обесценивание и эмоциональные качели.

Как я продержалась 25 лет в браке? «Я ж спокойные дни-то на пальцах сосчитать могу!», эту фразу из «Любовь и голуби» я Кощею часто повторяла. Не всё было беспросветно плохо, он намеренно устраивал мне эмоциональные качели, чтобы я больше ценила редкие моменты безоговорочной любви. И эти моменты до сих пор вызывают во мне приступы нестерпимой жалости о том, что он разрушил наши отношения, и иногда даже вселяют надежду на возврат. А вообще, относительно спокойными и счастливыми были только два года после рождения второго ребёнка, видимо, он был в короткой ремиссии. Но после ковида и начала СВО ему совсем крышу снесло. Я не успевала подстраиваться к изменениям в его состоянии. Все двадцать семь лет спасало, конечно, чувство юмора, которое у него довольно хорошее, мы часто с ним удачно шутили друг с другом, но иногда он использовал шутки, чтобы побольнее укусить меня.

Пока у нас с Кощеем шло выяснение отношений по поводу предстоящего развода я спросила его, в какие моменты из нашей совместной жизни он чувствовал себя по-настоящему счастливым, я как человек открытый сходу назвала несколько. Он как обычно начал иезуитствовать, трудно ощущать себя по-настоящему счастливым, ну были моменты, когда дети радовали, а конкретных примеров он назвать не смог. Он боится впускать кого-то в свой внутренний мир, даже самого близкого человека, потому что там пустота, огромная яма из ничто, поэтому ему трудно говорить о том, что он чувствует, потому что никаких чувств у него нет совсем или они очень примитивные.

Отсутствие эмпатии является определяющим в отношениях нарцисса с другими людьми, именно поэтому они не способны построить счастливые, доверительные отношения, Эмоциональные качели позволяют нарциссу манипулировать их жизненным ресурсом, в моменты ласки, внимания жертве кажется, что всё плохое позади и было лишь недоразумением. Газлайтинг помогает нарциссу деморализовать жертву, она думает, что конфликт случился именно из-за её нездорового, неправильного восприятия благих намерений партнера.

Как реагировать на обесценивание нарциссом? Поначалу я реагировала остро, обижалась, недоумевала, доказывала, что это не так. Потом решила, что он мне завидует, старалась не обращать внимания или отшучивалась, хотя, конечно, это задалбывает, хоть ты и понимаешь, что проблема не в тебе. Лучший рецепт в таких случаях – игнорировать, но он же не отвяжется, если отношения продолжаются. Если это не слишком энергозатратно можно, наверное, дать ему какую-то эмоцию в ответ, чтоб подавился или насытился на какое-то время. Только надо понимать, что эта потребность в обесценивании партнёра у нарциссов хроническая, близкий человек, супруг, сексуальный партнер является для них ментальным ресурсом, за счет обесценивания которого нарцисс поднимает свою самооценку и гасит неуверенность в себе. Обесценивание обычно подавалось в виде шуток, на первый взгляд безобидных. Самыми часто употребительными фразами были: «Ты у меня что ли совсем дурочка?», «Я тебя пою, кормлю, воспитываю», «Дома есть кто?», «Иди лечись!», «Ты всегда права и во всем виновата», «Когда я тебя замуж брал ты была здоровая», «Да кому ты нужна-то». Надо отдать должное, он практически никогда не делал мне замечаний по поводу внешности, мне повезло, что у меня не было лишнего веса и каких-либо других изъянов. Хотя иногда он все же внезапно что-то да находил: «О! А что это у тебя стопы какие-то узловатые!», В ответ я начинала возмущенно возражать: «Это мои напедикюренные ножки 35 размера узловатые?!». Мои наряды у него всегда вызывали замешательство, мне даже казалось, что он стесняется появляться со мной на людях, особенно, когда в моем гардеробе появился цвет. Кощей сам не носит ничего кроме синего, серого и черного, этого же он пытался требовать от меня: «Тебе не идет яркий белый, так твои веснушки заметнее», «Ты же не носила раньше ничего такого». Помимо дежурных претензий, что я невежливая, неуживчивая, мать-кукушка Кощей любил вычитывать что-нибудь новенькое и предъявлять мне. Однажды он прочитал про газлайтинг и тут же сделал вывод, что я – типичный газлайтер. Я такого слова не знала, загуглила, потом посмотрела фильм с Ингрид Бергман, от которого и пошёл этот термин и оборжалась. То есть на что рассчитывал газлайтер, на то, что я конченная идиотка и не смогу понять ху из ху. Хотя я думаю, ни на что не рассчитывал, просто нравилось меня изводить, чтоб не расслаблялась. Однажды Кощей подобрал какую-то газету и стал читать про то, какой должна быть идеальная жена и тут же сделал выводы: ты не пользуешься косметикой и не помогаешь делать мне карьеру. Я аж задохнулась от возмущения, если на моих ресницах нет тонн туши, это не значит, что я не пользуюсь косметикой, а как же наглаженные рубашки, модные костюмы хорошего качества, которые я нахожу на распродажах и которые являются частью твоего имиджа, уютный комфортный быт, который я создаю собственноручно ежедневно, красивая ухоженная жена, которая тоже часть твоего имиджа. Сколько энергии я тратила на то, чтобы доказать этому человеку, что я чего-то стою. Когда в его окружении появились бабы-начальницы, которыми он искренне восхищался при мне, он стал требовать от меня каких-то шагов в продвижении по карьерной лестнице. После того, как я вызвалась на работе стать преемником заместителя главного врача, получила вторую специальность и меня назначили заместителем, Кощей не скрывал своей радости, он говорил, вот, наконец-то, до тебя дошло, а то и сидела бы так до пенсии рядовым врачом. То же самое он не без удовольствия транслировал моей матери, и эта дура старая тут же передавала его слова мне. Вы скажете, ну и что тут такого плохого. Я думаю, что по-настоящему любящий мужчина просто сказал бы, я рад за тебя, я всегда в тебя верил, а Кощей моё назначение использовал для того, чтобы показать мне, что наконец-то до этой дурочки дошло, что она всё это время была никто и звать её никак и хоть что-то сделала для самопродвижения. Это был очередной и последний период идеализации ресурса номер один, а может, и не последний. Возможно, он решит вернуться ко мне, если я покажусь ему более ресурсной, чем Пиздутка. Особенно он любил обесценивать меня перед детьми, видимо, он понимал, что его мало в их жизни, а меня значительно больше, поэтому стремился уменьшить мою роль. Но дети обычно реагировали на его критику не так, как он хотел. Они обычно говорили, да нет, мама не такая и так никогда не делает. Если я что-то ломала, теряла, забывала, он раздраженно цыкал, говорил, что ничего другого и не ожидал, что вечно я всё ломаю, теряю, хоть бы раз что-нибудь полезное сделала. В таких ситуациях всегда шли в ход двойные стандарты, если что-то ломал или терял он, то это была роковая случайность, если же что-то плохое случалось со мной, то это уже была закономерность, обусловленная моей безалаберностью. Причины для раздражения могли быть самыми разными, но виноватой всё равно была я. Однажды я приготовила на ужин блины, фаршированные мясом. Ребёнок развалил блин и фарш высыпался на пол. Начался ор, я стала защищать ребёнка, на что Кощей резонно возразил: «Конечно, наготовила какой-то фигни!».

Кощей был начисто лишен какого-либо сострадания и сочувствия к переживаниям других людей, даже самых близких, и это доставляло мне наибольшие страдания. В первые три года после свадьбы он часто приходил с работы пьяный, если вообще приходил. В этих редакциях в конце 90-х-начале 2000-х был непреходящий  шалман, они приходили на работу кое-как к обеду, вечерами у них вечно были какие-то вечеринки, то день рождения, то инициация нового сотрудника, то какая-то очередная годовщина газеты. Мать его вечером звонила по несколько раз, ну что, не пришёл, нет, не пришёл, наверное, пьяный придёт. А когда он приходил: «Ну что, пришёл?», «Пришёл», «Пьяный?», «Пьяный», «Ну ё-моё!». Мне становилось страшно, что он станет алкоголиком, мне в моем посёлке хватило этих наглядных пособий среди родственников и соседей. Поэтому, появление автомобиля стало спасением от угрозы зелёного змия, хоть эта проблема ушла. Кроме вечеринок было ещё одно зло в этих редакциях: халявный интернет и сетевой Quake. Кощей говорил мне, что твои чары бессильны перед сетевым «Квэйком». Они играли каждый день после работы до ночи. Помимо поздних приходов в будни, в выходные он тоже ходил в редакцию, с той лишь разницей, что позже, чем обычно. На втором месяце у старшего сына в воскресенье случилась острая водянка яичка, я обнаружила это, когда Кощея не было дома. Я запаниковала, стала звонить в редакцию, телефон не отвечал. Дозвонилась до родственника, он повёз нас в больницу, там дежурил ординатор, сказал, что нужна операция, приезжайте завтра с вещами с утра. Я начала плакать, я работала в хирургии новорождённых на шестом курсе, прекрасно понимала, что такое госпитализация в это отделение, Городских матерей на ночь выгоняют из больницы, детей кормят сцеженным молоком. Я тогда сильно тряслась за грудное вскармливание, выла я от того, что ребёнок после пребывания в больнице откажется от груди. По дороге домой заехали в редакцию, застали там  Кощея с двумя девушками- подругами его друзей, те пришли посидеть в интернете. Я рассказала про водянку, попросила его поехать домой. Он сказал, что не может сейчас поехать, потому что ему надо за девушками закрыть потом кабинет. Девки сказали, что уйдут прямо сейчас, поезжай, домой. Но он сказал, что всё равно сейчас не может уйти, ты поезжай домой, а я потом приеду сам. Я поплелась к выходу, скандалить у меня не было сил. Кощей уже этого не помнит или помнит как-то совсем не так, как ему позволяет помнить его избирательная память. А у меня осадочек остался на всю жизнь. Однажды Кощей спалился. Я была на поминках у родственников и зашёл разговор про какую-то посылку, которую моя мать хотела передать и не дозвонилась Кощею на работу, поэтому сообщила об этом кому-то из родственников. Я была неприятно поражена, потому что была уверена, что он в тот день был допоздна на работе. Вечером я устроила ему допрос и выяснилось, что он ходил на концерт с девушкой, студенткой журфака, которая была у них на практике, и у неё был халявный билет, а потом он проводил её домой и это было совсем не по пути, поэтому пришёл очень поздно. В своё оправдание он сказал, что ты же сама говорила, что девушку надо всегда провожать до дома. Я тогда даже не могла возмущаться, такой силы это был для меня удар. С того случая мое доверие к нему было подорвано навсегда. Потом я научилась жить в предлагаемых условиях, смирилась с его поздними приходами, вечным отсутствием в выходные, с этими проститутками, с которыми он тусил, его никогда не было рядом, когда болели дети, вечно он был где-то на Озере с друзьями, когда мы с ребёнком попадали в инфекционку. Я со всем этим смирилась, так было проще сохранить психическое и соматическое здоровье. Но тогда это было очень тяжело осознать, что я практически круглыми сутками одна с малышом, а он вместо того, чтобы приехать пораньше домой пошёл на концерт с девушкой и даже не поставил меня в известность. Я сначала очень хотела, чтобы мы купали ребёнка вдвоём и терпеливо его ждала, но ребёнок засыпал немытый, а он приходил глубоко за полночь. Однажды я сидела рядом с обоссанным, спящим ребёнком, который вырубился в ожидании купания, злилась до слёз. Кощей притащился, как обычно в первом часу ночи, я с ним не разговаривала. Ребёнок начал просыпаться, Кощей заметил, что у него вся рубашка мокрая, стал охать. Тут я зло сказала, только не надо изображать заботливого папочку, он мне тоже вякнул грубо в ответ: «Ты ещё мне с ним видеться запрети!». На следующий день я почувствовала вину за то, что манипулирую ребёнком и приняла твёрдое решение купать ребёнка одна и никогда больше его не ждать. И это было невероятное облегчение, я поняла, что сохранила себе нервы, одним источником для ссор стало меньше. Я очень гордилась этой нравственной работой, проделанной над собой. Со вторым ребёнком он уже никогда не опаздывал к купанию, тут уж ничего сказать плохого не могу.

В период его работы в Бизнесцентре пьянки случались часто, иногда с выездами за город с ночёвкой. В 2012 году перед его уходом в Нефтяную компанию я страстно желала, чтобы этот его Бизнесцентр сгорел дотла к чёртовой матери безо всякой надежды на восстановление. Как-то раз он поехал с директором за город в пятницу вроде как на день, в двенадцать ночи раздался звонок на домашний телефон, Кощей заплетающимся языком сказал: «Я тут буду ночевать, я пьян!», я начала орать в трубку, в ответ: «Я не понимаю, что ты кричишь, я пьян!». Полночи я ревела. Утром он не приехал, в обед тоже, появился ближе к вечеру, виновато присел на скамеечке в прихожей. Я закрыла ребёнка в единственной комнате и начала орать на него в прихожей, я орала что-то несусветное до хрипоты, он даже не мог что-то вставить в своё оправдание. Вскоре из комнаты выскочил ревущий лихоматом ребёнок, это заставило меня замолчать. Дорогой мой, сыночек, прости меня за все эти безобразия, что тебе пришлось наблюдать в твоём детстве! Когда у моей матери обнаружили рак, Кощей как нарочно вёл себя просто безобразно. Никакого сочувствия и помощи я от него не видела. Я после работы везла мать в Отдалённый район с лучевой терапии, готовила, стирала, гладила рубашки, потом уже в полночь ехала в Хороший район, мы были вынуждены из-за материной болезни спешно переехать в новую квартиру, в которой не было ничего кроме кровати. И ни разу за всё лето я не застала его дома, хотя приезжала уже в двенадцать ночи. В очередной раз, не застав его дома, я пошла в Бизнесцентр, Кощей только собрался пить кофе. У меня было желание вылить этот кофе ему на голову, но я сдержалась. Я молча встала перед ним, по моему лицу он понял, что дело плохо, угодливо спросил: «А что даже нельзя допить?», я угрожающе молчала, он поплёлся за мной к выходу. Я тогда поняла, что, если я заболею серьёзно и надолго, он меня бросит. После перехода в Нефтяную компанию прекратились все эти вечеринки и корпоративы, а также посиделки за вечерним кофе в кофейне в Бизнесцентре, потому что на новой работе ему не нашлось подходящей компании. Если они решали что-то отметить отделом, то все было чинно-мирно с супругами и детьми.

Кощей избегал похорон, он как будто, закрывался от вида людских страданий. Когда умерла моя тётя, он наотрез отказался ехать на похороны, мой двоюродный брат, приехавший из другого города, осторожно спросил мою мать, почему Кощея не было на похоронах, та ответила, что не знает. Брат после похорон ночевал у нас, Кощей пришёл домой и устроил фарс, он налил нам с братом вина и фальшиво сказал: «Ну, как говорится, земля пухом!». Мне было очень стыдно за него, я понимала, что он таким образом пытается загладить свое отсутствие на похоронах. Потом я кое-как уговорила его поехать на поминки, для него было невыносимо проводить время с моей роднёй, поэтому мы быстро поели и собрались уезжать, на вопросительные взгляды родственников, я ответила, что у нас сломалась машина, и нам нужно в автосервис. Моя родня поэтому его и недолюбливала. Один раз он ходил со мной на свадьбу племянницы, там ему не понравилось, что алкоголь дешёвый, вино порошковое, поэтому он поспешил убраться пораньше, у него тогда была хорошая отмазка, ребёнок хочет спать. И один раз он ходил со мной на юбилей материной сестры, но тоже ушел очень быстро, я видела недовольство моей двоюродной сестры, но что я могла с этим поделать. Все другие приглашения моих родственников он обычно игнорировал, и мне каждый раз приходилось придумывать оправдания его отсутствия. Я со временем стала относиться к этому более или менее спокойно, понимала, что нельзя человека насиловать, если ему неинтересно, но по большому счёту в здоровых доверительных отношениях двух взрослых людей партнёры идут друг другу навстречу. У Кощея не было отношений со своими родственниками, они с его матерью-нарциссом считали всех родственников дебилами и проходимцами, которые от них хотят чего-то получить.

Может сложится впечатление, что я молча и терпеливо сносила издевательства Кощея. Нет, я оказывала сопротивление, и даже неповиновение, сказывался мой прямой, как палка пионерско-комсомольский характер. Если я считала для себя возможным где-то промолчать или схитрить, то экономила ресурсы, а если уж это было прямо совсем на горло собственной песне, то я не боялась выступить открыто. И чаще я в этих схватках побеждала, и мне даже удавалось продержаться некоторое время на завоеванных позициях. Однажды мы приехали с Кощеем вечером с какого-то мероприятия, он, как обычно, сказал мне идти домой, а он догонит. Его не было час, я уже не знала, что думать, телефон у него был занят. Когда он пришел домой, я стала орать на него как резаная, прямо при детях, маленький тогда еще не разговаривал, он стал напротив нас и тоже стал поддельно орать, изображая меня. Кощей в своё оправдание сказал, что разговаривал по телефону из машины, я не понимала, неужели так трудно было меня предупредить, ведь я же волнуюсь, на улице темно. На какое-то время он, помня об этом скандале, стал предупреждать меня, если задерживался. Правда, иногда он всё же беспокоился обо мне. Однажды на заре нашей семейной жизни мы договорились, что будем ночевать у его родителей, они были на даче. Он уехал к родителям в пятницу вечером после работы, а я должна была приехать на следующий день. Я переделала все дела, посмотрела очередную серию «Улицы разбитых фонарей», в 90-е этот сериал имел такую же популярность, как «Семнадцать мгновений весны» в 80-е и поехала. Приехав, я не застала его дома, я не знала, что думать, пошла к матери его друга, которая жила в соседнем доме, потом позвонила его другу на работу, он пришёл, мать друга предположила, что он упал, допустим, в обморок, ударился головой, я уже начала плакать, представив эту картину. Друг сказал, что форточки закрыты, а Кощей, обычно, когда уходит, всегда закрывает форточки, это значит, что его нет дома. Друг уже собрался лезть в форточку, как объявился Кощей. Оказывается, он ждал меня, потом решил, что я опять на него обиделась, поехал за мной, и мы разминулись. То есть нельзя сказать, что ему всегда было плевать на то, что я чувствовала, когда он не приезжал ночевать, но отказываться от своих маленьких радостей ради меня он не хотел. Вся молодость до сорока лет прошла в бесконечных ссорах и примирениях, потому что у него была своя жизнь, а я существовала параллельно как объект желания.

Однажды у меня был фингал под глазом да перед самым Новым годом. Я на свой День рождения выпросила у Кощея сапоги за семь тысяч рублей (дело было в 2005 году, чтобы вы понимали), когда я тащила его в магазин за этими сапогами, он прямо упирался ногами. И вот на следующее утро я вырядилась в эти сапоги, по дороге на стоянку поскользнулась и упала прямо мордой на камень, торчавший из-под снега, у меня аж искры из глаз посыпались. Всю дорогу до работы я ревела от боли и от обиды, потому что Кощей по привычке орал на меня, вспомнил и про семь тысяч, и про модные сапоги, и про то, что все люди как люди. Я пришла на работу, села пить чай в едальне, чтобы хоть как-то успокоиться. Зашла заведующая патанатомией, увидела, что я держу ложку под глазом и говорит, что это у тебя. Я говорю, вот, Кощей подвесил с утра пораньше. Она посмотрела на меня недоверчиво так и сказала, да скорее ты ему, чем он тебе. Мы тогда готовили праздничную планерку к Новому году, я должна была быть Снегурочкой. Пришел хирург, который играл Деда Мороза на репетицию и спросил: «О, ты с фингалом что ли?!». Я ему рассказала правду: про сапоги и про камень. Потом он прочитал сценарий и спросил, это ты всё сама придумала, я кивнула. На что он со смехом сказал: «Ну у тебя, я вижу, фантазия хорошая, вон, мужика своего как здорово отмазала». Когда фингал стал уже заметно отцветать, мы втроем с ребёнком пошли на семейный турнир по боулингу, там работал фотограф и всякий раз, когда фотограф щёлкал затвором, Кощей зловеще шептал мне в ухо: «Поздравляю, тебя сняли!». Когда прошла новость о том, что певицу Валерию бил муж, Кощей сказал, так она же дурочка какая-то, как её не бить-то. Со временем одна за другой стали распадаться семьи наших друзей по причине адюльтера. Кощей никогда не поддерживал меня в моем морализаторстве, он считал уход одного из супругов вполне нормальным явлением и не сочувствовал оставленному, детей же не считал брошенными, потому что они же получали материальную поддержку от отца, вероятно, потому что уже думал над моей утилизацией и переходу к ресурсу номер два – Пиздутке.

Для эмоциональных качелей Кощей использовал не только игнорирование и невнимательность, но и специфическую риторику, даром что ли он закончил филфак. В первые пять лет брака он изводил меня разговорами о вечном одиночестве, Маркес был ему в помощь, о том, что семья – это отживший институт, и пример его родителей более чем наглядный. Потом он подхватил услышанную в телевизоре мысль, что семья будущего – это женщина с ребёнком и нормально приходящий отец. Во вторую десятилетку Кощей мне рассказывал, как бы он чудесно жил без меня, заказывал бы еду в ресторанах, а рубахи гладить нанял бы домработницу. И вот тут я ему устроила, казалось бы, то, о чём он мечтал – гостевой брак. Прожил он один ровно два месяца, и пошёл реализовывать тот же семейный сценарий, то есть оказалось хреново приходить в пустую квартиру вечером, где тебя никто не ждёт, и он даже во время очередного выяснения отношений в период пляски на костях вынужден был это признать. Но при этом, когда я пыталась убедить его в том, что не нужно разрушать то, что создавалось годами и уже устаканилось, и вообще, неплохо бы подумать о ребёнке, опять начались разговоры про то, что семья отживший институт, как будто и не было этих двадцати пяти лет и про то, что наш двадцатипятилетний брак тем и плох, что слишком долгий и соответственно, такой же как у его родителей. И опять тут были метафорические тезисы про ртуть, которая въелась в его жилы с детства и продолжает разъедать его личность. Не удивлюсь, если он и Пиздутке сейчас задвигает про отживший институт и вечное одиночество. А попросту он душемот, и у него хроническая потребность изводить бабу свою по какому-нибудь поводу, тем более, что дома он чувствует себя в безопасности, ему не надо прикидываться нормальным, как например, на работе, а баба его должна терпеть, не зря же он её выбрал. В самом начале нашей совместной жизни он, казалось бы, на пустом месте устраивал скандалы, я тогда не понимала, за что и в чём моя вина, жутко обижалась и чувствовала себя несчастной. А это был избегающий тип отношений, он специально провоцировал ссору, чтобы у него была веская причина сбежать от меня. Однажды утром в выходной я сварила на завтрак пельмени, Кощей заметил, что у меня в тарелке их меньше, чем обычно, я сказала, что просто это последние, поэтому я ему положила, как обычно, а себе поменьше, но это не страшно. Он начал орать, почему у нас вечно ничего нет, почему нет печенья к чаю, причем он орал так, как будто случилось что-то непоправимое. Я кое-как, давясь, доела эти злосчастные пельмени, выбежала из кухни, стала рыдать, потом запустила в него кофтой, он погнался за мной, мы добежали до кровати, я упала, он замахнулся, а потом сказал: «Вот теперь лежи тут и не вставай!», я собралась и ушла из дома. Я тогда так часто делала после наших ссор, шла к сестрам, подругам, иногда даже ночевала у них, жаловалась. Потом поняла, что никому не нужны мои проблемы, научилась справляться сама. Кощей после той ссоры ушёл на неделю к родителям, потом позвонил, извинился за то, что сорвался. И так все двадцать пять лет, бурные ссоры, чаще всего спровоцированные или его невниманием или откровенным хамством, потом примирения в постели.

Нарцисс не отстанет, пока вы не дадите ему сильную эмоцию. Он будет долго и методично доводить вас до состояния аффекта. Кощей обычно занимался этим по выходным перед своим уходом, в выходные он всегда куда-нибудь уходил, на работу, в бильярд, в автосервис, на какую-нибудь встречу. Причём, изводил он меня в тот момент, когда я занималась хозяйственными делами и уже чувствовала себя слегка обиженной за то, что мне вечно приходится всё делать самой, а от него никакой помощи. Однажды я развешивала белье, я даже не помню, с чего всё началось и чем он изводил меня в тот раз, кажется, мы куда-то собирались ехать втроём, но помню финальную фразу, сказанную с противным смешком: «Хе-хе, а я вот тебя с собой не возьму!». И тут я начала орать, что попало со страшными матами, и даже грозила его убить. Потом я схватила ребёнка, мы с ним выбежали из дома, пока мы шли на стоянку я ревела навзрыд, ребёнок тоже начал плакать. Потом в машине, когда я уже немного пришла в себя, ребёнок в слезах крикнул: «Он больше не придёт! А я не хочу как мои друзья встречаться с папой по воскресеньям!», у него оба друга были из разведённых семей. Тут я  окончательно пришла в себя, стала говорить, что он придёт, мы просто поругались, он уже понял, что виноват и обязательно придёт. В такие моменты я всегда шла к подругам, там можно было облегчиться, перетереть, подруги у меня были все адепты традиционных ценностей, мы во всяких таких ситуациях призывали друг друга к терпению и мудрости. Я не помню, пришёл он вечером или нет, но кажется, на другой день мы с ним встретились в ресторане за ужином, и я сказала, разве можно после всех этих страшных матов надеяться на восстановление отношений. Кощей, как обычно, меня уболтал, накормил обещаниями, и всё пошло опять своим чередом с бурными ссорами и последующими примирениями. Как-то Кощей в очередной раз выносил мне мозг в выходной, я в этот момент куда-то собиралась. Уже не помню, по какому поводу он докопался до меня. И вот, я ходила, собиралась и спорила с ним, и заходя в ванную, я ему очень эмоционально крикнула: «Это же существенно!». Потом вышла из ванной, он спросил меня: «А что, я не расслышал, для тебя существенно?». Я остановилась в лёгком ступоре, а потом сказала: «Да я уже не помню!». Этот конфликт имел такое вот весёлое разрешение. Кощей потом всем на работе рассказывал про мой короткий ум. Так постепенно с годами я приобрела некоторую толерантность, научилась не создавать лишних поводов для ссор, уходить от прямых схваток, отшучиваться. Когда мы переехали в трёхкомнатную квартиру, стало полегче, можно было уйти в другую комнату, закрыть дверь. Уже не надо было бежать к подругам. Со временем мне надоело жаловаться на него, я понимала, что уже никому не интересно слушать про этот мазохизм. Но с его стороны никаких компромиссов не было. Когда его посещала очередная тревога, он привычно выносил мне мозг, иногда мне удавалось сдержаться, но ему хотелось конфликта и сильных эмоций с моей стороны, только после моего ора он полностью удовлетворялся. А потом, когда он решился на мою утилизацию, он ещё мне предъявил, что мы с ним жили как кошка с собакой и зачем продолжать этот мазохизм. Постоянные покусывания, насмешки и придирки продолжались всю нашу совместную жизнь, со временем он стал привлекать детей в качестве союзников, когда критиковал меня, но дети никогда его не поддерживали. Я сейчас думаю, а ведь я могла, например, в него чем-нибудь запустить в такие моменты, когда он доводил меня до исступления и вообще сесть в тюрьму. Вот чем страшны такие отношения.

Кощей умудрялся всегда устроить скандал либо накануне моего, либо своего отъезда в отпуск или командировку. Я всегда мучительно старалась найти этому объяснение, ну зачем ему нужен был накануне расставания скандал, ведь это же себе дороже, уехать или наоборот, остаться с осадочком. На самом деле осадочек оставался только у меня. Ему просто надо было забрать по максимуму ресурсов, чтобы их у меня поменьше осталось на время его отсутствия. Я помню, как беременная везла его из офиса в аэропорт, он прессовал меня всю дорогу, что я не так еду, поэтому мы едем слишком долго, и в конце концов в аэропорту обвинил меня в том, что он не успел пообедать из-за того, что мы долго ехали. Я тогда уже просто разрыдалась в машине. И тут же раздражение сменилось приторной лаской: «Ой, да ты что, ты чего так отреагировала-то, ну, ладно, всё, ну давай, я тебя обниму». И это был первый и единственный раз, когда он вовремя спохватился, видимо, учёл мое положение. А так обычно он уходил из дома и только на следующий день или по прилёту приходило виноватое сообщение с извинениями.

Иногда он изводил меня своим невниманием. Однажды мы пошли в ночной клуб на концерт, я вырядилась в сногсшибательное золотое платье мини и золотые босоножки. Он уселся за столик за моей спиной, достал тетрадь по английскому языку, он тогда учил язык, ему это нужно было по работе и демонстративно весь вечер читал эту тетрадь. У меня уже подступило к горлу к концу концерта, в машине я устроила ему скандал, он недоумевал, чего это я так разошлась и когда я заорала: «Останови машину! Я выйду», он стал извиняться и говорить, что да, к сожалению, я чурбан, невнимательный и бесчувственный, прости.

Кощей всегда окутывал свою жизнь вне дома таинственностью, когда он уходил в выходные, то на мой естественный вопрос: «Ты куда?», всегда злился и отвечал раздражительно, у меня встреча, какая тебе разница, с кем, я занят, вот обязательно надо сейчас меня доставать своими вопросами, когда я спешу, ты слишком много задаёшь вопросов. Я всегда удивлялась, почему нельзя сразу спокойно и добровольно сказать, чтобы не провоцировать меня на конфликт. Потому что ему важно было держать меня в постоянной тревоге, и так он усиливал собственную значимость, его хотят, его добиваются, его боятся потерять. Когда мы выходили куда-то вместе с Кощеем, это было нечасто, то он всегда придумывал любой предлог, чтобы не входить вместе со мной в зрительный зал: попить, покурить, позвонить, сходить в туалет. И в начале, и после антракта я заходила одна, а он присоединялся потом. Этому феномену я не могу пока найти объяснения, что происходит в его воспалённом мозгу в такие моменты, непонятно. Возможно, при большом скоплении народа его одолевает какая-то тревога и мания преследования. Я всегда недоумевала, неужели он стесняется меня, учитывая, что я всегда выгляжу отлично. В молодости доходило до абсурда. Как-то мы пошли на концерт в Бизнесцентр, он добыл халявные билеты, на первом ряду сидело руководство Туристической компании с жёнами. Кощей в антракте шипел мне: «Не подходи ко мне, нельзя чтобы начальство подумало, что я кого-то привёл». Можете представить, как я себя чувствовала. Интересно, как он будет входить в зрительный зал с этой деревенщиной, да ещё при таких пикантных обстоятельствах, когда его в Городе знает каждая собака. Правда, моя подруга уже наблюдала их в театре, он также вошел в зал после неё в антракте.

Нарциссы в течение жизни постоянно создают треугольники, иногда виртуальные, это позволяет им получать больше внимания, вызывая ревность у жертвы и «спасателя», им легче манипулировать обеими, и таким образом, они создают дополнительные ресурсы на случай утилизации жертвы номер один. У Кощея в молодости случались влюбленности, возможно, они даже были платоническими, и он этого от меня не скрывал. Я тогда удивлялась его дебилизму, зачем он при мне восхищается этими бабами, не скрывает от меня, что проводит с ними свободное время, иногда это было даже в ущерб семейным делам. Я, конечно, быстро это прекращала, говорила, что, если это не прекратится прямо завтра, я завтра же ей звоню и объясняю, почему эти отношения не имеют перспективы. Он обычно, виновато оправдывался и прекращал. Однажды он влюбился в бывшую подругу своего друга, началось всё с безобидных занятий английским языком, он тогда получал второе высшее образование. Однажды он приехал домой очень поздно, на мой вопрос, почему так поздно, он сообщил, что они с Девушкой ездили купаться на плотину, он не считал нужным мне врать, потому что вроде как Девушка моя подруга, и я должна с пониманием отнестись к их совместному времяпрепровождению. Помимо уроков английского зависания на плотине каждый день после работы продолжились, меня уже это стало настораживать. Однажды я тоже решила поехать купаться и попросила его забрать меня с работы, он ответил, что не может за мной приехать, потому что ждёт Девушку, она должна за ним зайти и они вместе поедут на плотину. Он предложил забрать меня на остановке перед плотиной. Это уже был верх наглости и бесстыдства, я поняла, что нужно прекращать это общение, потому что у них всё равно ничего не выйдет, учитывая отвратительный характер Девушки и предыдущие неудачные отношения с двумя его друзьями, а у нас был маленький ребенок. В машине произошла безобразная сцена, я практически устроила скандал из-за того, что он не забрал меня с работы, Девушка всё поняла, и зло молчала, когда мы ехали домой. После этого я потребовала прекратить эти «уроки французского», Кощей стал возражать, тогда я пригрозила, что завтра же позвоню Девушке и популярно ей объясню, почему я вынуждена прекратить их общение. Он испугался возможных осложнений и перестал с ней общаться, а может, и не перестал, просто я больше об этом не слышала. В конце декабря Девушка с женой его друга предложили нам встретить Новый год компанией за городом, у нас уже был такой опыт в прошлом году, тогда было довольно весело. Я наотрез отказалась. В новогоднюю ночь Кощей закатил мне скандал, он переключал каналы, его раздражало то, что смотреть по телевизору нечего, он начал орать, почему мы не поехали за город, сидим теперь дома из-за тебя и смотрим всякую фигню. Я в ответ заорала, что он прямо сейчас может отправляться к своей Девушке, его никто здесь не держит. Это его мгновенно отрезвило. Реванш за эту историю я получила через пару лет. Жена его друга потом тоже поссорилась с Девушкой и рассказала мне, что у Девушки был роман с еще одним женатым другом Кощея, это уже третий по счёту, Девушка была переходящим красным знаменем в нашей компании, и она требовала, чтобы он развёлся, но тот отказывался. Девушка порвала с ним как раз в то лето и использовала Кощея для реванша. Я с садистским наслаждением рассказала Кощею об этом неудавшемся романе, он заметно сбледнул во время моего рассказа и растерянно сказал: «А зачем он был ей нужен?». Ну конечно, он же прибывал в уверенности, что она любила только его. Я не знаю, дошло ли у них с Девушкой до постели, но эта история в очередной раз подорвала мое доверие к Кощею. Наверное, с этого момента Новый год перестал быть для меня волнующим праздником, вечно я злилась и раздражалась 31 декабря. Я всё время ждала чего-то особенного, хотела, чтобы Кощей устроил мне это особенное. Но он обычно уезжал в обед и приезжал после десяти, они с друзьями завели традицию ходить в баню. На мне была уборка квартиры, ёлка, приготовление праздничного ужина. Кощей приезжал в десять с сеткой мандаринов, чистил мне картошку, мыл фрукты. В последние пять лет нашей совместной жизни я, чтобы хоть как-то разнообразить встречу нового года, тоже завела традицию ходить с подругами на концерт. В наш предпоследний совместный новый год я пришла из филармонии, увидела бардак дома и разоралась: «Вы хотя бы могли пропылесосить?!» и подумала, что хочу сбежать с французом от Кощея и его таких же черствых как он детей. Я тогда написала об этом жене его друга, с которой у меня всю жизнь были очень доверительные отношения, она ужаснулась и ответила: «Хорошо, что ты мне это написала, я никому не скажу». В наш последний совместный Новый год я сильно напилась игристого в филармонии, приехала домой и завалилась на кровать, так бы и проспала до утра, но ради детей я всё же заставила себя встать и пойти на кухню и во время боя курантов загадала поменять работу, город и мужа, я тогда уже прошла собеседование в Столице.

Я всю жизнь сильно ревновала Кощея, следила, чтобы у нас всё было хорошо в постели, старалась действовать на упреждение, когда в поле зрения появлялась очередная проститутка. Теперь я понимаю, что Кощей тогда ощущал свое величие, когда видел, что за него готовы драться. Однажды он влюбился в бабу на десять лет старше, он тогда поменял работу, баба эта занимала руководящую должность, была очень самостоятельной особой, особенно она восхитила его тем, что пригнала из Владивостока себе Мазду. Это было на контрасте со мной, разбившей машину его друга, огромным плюсом. Он тоже не скрывал от меня своей влюбленности, проводил с ней много времени, в выходные они часто ездили на загородные объекты компании. Он показывал мне её фотографии и восхищенно говорил, вот, Женщина, такая же бурятка, как и ты, из Забайкалья. Женщина стала заметно наглеть, она могла позвонить ему вечером и спросить, а ты где, он отвечал, что я сейчас с семьёй в магазине, я приеду домой и перезвоню тебе, потом они по часу болтали по домашнему телефону. Я тогда умирала от ревности. Кощей при виде Мазды фамилии на дороге каждый раз радостно вскрикивал: «О, да это же Мазда фамилия!». В какой-то момент я решила, что нужно это прекращать. Создавалось впечатление, что он не понимает, что Женщина решила приспособить этого дурачка себе в мужья. Я поговорила с Кощеем, он стал отрицать, говорил, что они просто много работают вместе, ситуация в конце концов разрешилась для меня неожиданно хорошо, эта Женщина утомила директора своей излишней активностью и не только директора, она поэтому и набросилась на Кощея как на новичка, чтобы перетянуть его на свою сторону. С ней не продлили контракт, и она была вынуждена уйти в другую компанию. Уходя, Женщина захотела забрать с собой Кощея, но тот отказался, он обычно держал нос по ветру и Женщина, которая облажалась перед начальством сразу потеряла свою привлекательность. Я привожу эти две истории как пример того, что Кощей никогда не щадил меня и не заботился о том, что я чувствую. Я думаю, что свои измены он тщательно скрывал, а такие вот платонические истории он подсознательно использовал для причинения мне боли и таким образом проверял меня на прочность. Во время пляски на костях он умудрился создать треугольник уже для Пиздутки. Под предлогом оформления развода, общения с ребёнком он продолжал отношения со мной, ночевал с нами, вызывая у неё ревность.

Путешествия – это отдельная больная тема. Первая наша поездка с Кощеем была на местный курорт на втором году наших отношений. Кощею удалось пропихнуть в популярную газету заметку со скрытой рекламой вновь открывшегося отеля, и управляющая предоставила нам номер на целых три ночи. Там произошла крупная ссора. Кощей пошёл в номер к управляющей поговорить о предстоящем отъезде, мы не купили обратные билеты на автобус до Города заранее, и билетов уже было не купить. Я осталась ждать в коридоре, предполагалось, что это ненадолго. Вскоре Кощей появился с куском бастурмы, сказал, попробуй и ушёл обратно, его не было час, я уже еле сдерживала слёзы. Когда он наконец-то вышел, я разревелась в номере, ощутила драматизм случившегося и даже завершила истерику фразой из фильма «Ещё до войны»: «А я так хотела стирать и гладить тебе рубашки, готовить еду!», и объявила, что мы расстаёмся. После моей пафосной фразы про рубашки Кощей рассмеялся. Как-то мы замирились к ночи. В своё оправдание он сказал, что он же договаривался насчёт отъезда, уж не знаю, чем управляющая могла помочь, но ехали мы на Пазике до Станции, а потом на электричке. Сейчас я понимаю, что ему всегда было плевать на мои чувства, он просто не понимает, что его действия или бездействие могут расстроить близкого человека. За двадцать пять лет брака мы всего шесть раз ездили в отпуск всей семьей и три раза вдвоём. В наших совместных поездках он никогда не ходил с нами на завтраки, предпочитал встать позднее, на пляж также приходил, когда мы уже собирались уходить, вечно он заболевал в этих поездках, и это тоже было избегание близости. Он не любил проводить с нами время, всегда предпочитал поехать с друзьями или остаться один дома, никогда не скрывал своей радости по поводу нашего отъезда в отпуск. Когда наш старший сын пошёл в первый класс он уехал в первых числах сентября с компанией совершенно незнакомых молодых людей и девушек в путешествие на яхте по Эгейскому морю, помню, меня тогда одолевала тревога, что он в этом круизе заведёт роман с кем-нибудь из девушек, слава Богу, ему никто не понравился. Вскоре после рождения второго сына он уехал в Кению наблюдать солнечное затмение со своими школьными друзьями, причем на деньги, которые попросил у руководства в качестве материальной помощи по случаю рождения ребенка, при том, что у меня практически не было денег, чтобы купить приданое ребенку, мы в то лето сильно потратились на обустройство дачи. В день отъезда он умудрился рано утром устроить мне скандал из-за того, что не мог найти аудиоплейер. Когда он куда-то уезжал надолго, меня одолевала тревога, я боялась, что он вернётся уже не моим, тайным знаком, что он все ещё мой для меня было сообщение: «Я скоро приеду и с тобой разберусь!», обычно такое сообщение прилетало дней через 7-10, это означало, что он сильно соскучился по мне, и меня ждёт незабываемый секс по приезде. Поэтому для меня настолько травматично стало известие о том, что он меньше, чем через месяц после развода собрался поехать в отпуск с Пиздуткой, причём, ему обязательно нужно было, чтобы я об этом узнала. Сделал он это, конечно, завуалированно, чтобы я побольше помучилась в догадках, написал мне в тот момент, когда они планировали покупать билеты, что ему было бы удобнее, если бы мы с ребенком приехали в Город в начале августа, чтобы он мог пообщаться с ребенком. Ему, как обычно, было плевать на мои чувства, что я могла догадаться об их планах, и что это для меня травматично. А меня тогда резануло нестерпимо больно, в голове зашумело. Тогда это вызвало срач в сообщениях на весь вечер. Перед самым разводом я поехала одна в Узбекистан, чтобы новыми впечатлениями вытеснить мрачные мысли. В первый же день я пошла вечером ужинать, официант в ресторане сказал мне: «Не грустите! Давайте, я разверну ваш стул к залу, Вы будете смотреть на людей, и Вам станет веселее!». Тогда в ресторане и потом, когда я после ужина шла по парку, я смотрела на проходящие мимо пары пенсионеров, и мне было нестерпимо жаль, что мы с ним больше никогда никуда не поедем вместе.