Покой

Пролог

Людей на улице становилось все меньше. Несмотря на теплую майскую ночь, на набережной до рассвета обычно гуляли только студенты, живущие в общежитии неподалеку, но и их сегодня было немного. Редко кто из студентов рисковал напиваться в ночь с четверга на пятницу. В университете строго следили за посещаемостью. Еще строже относились к пропускам по неуважительным причинам.

Несмотря на это, четверо студентов сидели на лавочке в под невысоким раскидистым деревом и выпивали.

– Скучно, – небрежно качая бутылкой виски в руках, сказал красивый парень. – В последнее время стало как-то очень скучно… Вы не заметили?

Его спутники отвели взгляд от огней, отражающихся в черной медленно текущей воде реки, и посмотрели на ангельское лицо с нежными чертами, обрамленное лежащими в беспорядке черными волосами. Лицо это запоминалось тем, что одновременно имело и женские, и мужские черты. Многие пытались высмеивать парня, но он умел давать отпор.

– Что предлагаешь, Игнат? – спросил спортивно одетый мускулистый парень с квадратным лицом и короткой стрижкой, из-за которой он казался в темноте ночи почти лысым.

– Не зна-а-аю, – потянул Игнат и отхлебнул из бутылки, после чего передал ее девушке справа. – Предлагаю как-нибудь развлечься. Слушай, Даня, а у тебя номер Тимофея остался? Давайте пригласим его сюда. Напоим его, поржем.

– Тимофей? – скривилась девушка с каштановыми волосами. – Опять этот огрызок…

– Какой же он огрызок? – засмеялся Игнат. – Он же пухляш. Жирненький такой. Медвежонок.

– И что мы с ним будем делать?

– Паша, ну что ты как дурочка? Все тебе объяснять надо. Я же уже сказал. Напоим его. И развлечемся.

– Я же просила не называть меня так! – бешено сверкнув глазами в сторону Игната, крикнула девушка. – Меня зовут Прасковья. И если ты хочешь «развлечься» со своим Тимофеем, то развлекайся с ним сам!

– Ну чего ты, в самом деле. Как истеричка, – гоготнув, сказал Даня. – Не бесись. Раньше мы же с ним гуляли, почему бы сейчас его не позвать? Вдруг он повеселит нас. Он временами был забавным. Особенно, когда начинал заикаться, когда пьянеет.

Спортсмен, которого звали Даниилом, громко захохотал, нарушая тишину летней ночи звуками, похожими одновременно на хрюканье свиней и крики голодных чаек.

– А я не имею ничего против Тимы, – сказал нежный голос, как только отгремели последние раскаты хохота.

– Конечно… Наша «зефирная фея» ничего не имеет против, – съязвила Прасковья. – Интересно, ты вообще бываешь иногда против чего-либо? Или это слишком грубо для твоей «нежной души»? Скажи, Карина, против чего ты смогла бы выступить?

Нежная девушка, которая смотрелась кукольной на фоне большого и сильного спортсмена, молча подняла на свою оппонентку большие голубые глаза.

– Зачем ты так?

Прасковья отвернулась, отхлебнула из бутылки и не глядя всунула ее в руки Игната. Тот передал наполовину пустую бутылку Дане. Но ее успела перехватить Карина. Она грациозным движением поднесла ее к своим пухлым губам и сделала сразу два больших глотка.

– Да чего тут думать! – внезапно крикнул Даня. – Давайте просто позвоним ему и спросим. Если этот ботаник придет, то придет. Повеселимся. А если нет, то и черт с ним! Все равно уже половина ночи прошла.

Игнат позвонил Тимофею и пригласил его прогуляться по набережной. Сонный голос в трубке промямлил несколько не совсем ясных предложений и бросил трубку.

– Ну, и что он сказал? – нетерпеливо спросил Даня.

– Сказал, если я правильно понял, что скоро будет. Но если у нас нечего выпить, то он не останется.

– Хорошо.

– Слушайте, а что там? – указав рукой на реку, спросила Карина.

– А что? – спросила Прасковья в ответ.

– Ну… Мне показалось только что, что я видела какой-то огонек или свет… Я знаю, что там остров, но что это за остров?

– Ты серьезно, подруга? Ты живешь здесь уже двадцать лет и не знаешь, что это за остров? Это же самая знаменитая достопримечательность, покрытая туманом мрачных и таинственных историй. Кто же не знает про остров со странным названием «Покой»?

– Я, – обиженно надув губки, ответила Карина. – Я не знаю. Ты спрашивала о том, бываю ли я против чего-либо. Так вот, я против всего «мрачного» и «таинственного». Фу. Мне не нравятся все эти пугалки и страшилки.

– Хм… – почесал подбородок Игнат. – Кстати, а что мы вообще знаем про этот остров?

– Больше всего про него знает Тимофей. А вот и он, собственной персоной. Пришел все же. Ну и дурак, – сказала Прасковья и отвернулась.

– И что вам нужно от меня в этот час? – поздоровавшись со всеми и выпив большую часть того, что было в бутылке, спросил все еще сонный пухлый парень в очках; с легким пушком по всему лицу, который заменял бороду, усы и бакенбарды.

– Расскажи нам все, что знаешь про остров на середине реки, – доставая из-под лавочки еще одну бутылку алкоголя, попросил Игнат.

– Про Покой? И только за этим вы меня вытащили? Ну ладно… Почему бы и нет? Устраивайтесь поудобнее…

– Начинай. Мы готовы слушать тебя хоть всю ночь.

Игнат и Даня, переглянувшись, засмеялись. Девушки молча посмотрели в разные стороны, лишь бы не встречаться взглядом с Тимофеем.

– Так вот. На этом острове раньше стояла психушка. Точнее… Она на самом деле и сейчас там стоит. Никуда она не делась. Ходят слухи, что здание населено призраками, и там происходят странные явления, но остров закрыт для туристов и для всяких «любопытствующих». Говорят, за тем, чтобы там никого не было, наблюдает какой-то сторож-псих, который спускает бешенных псов на всех, кто приезжает. А еще, избивает всех палкой до полусмерти.

– Почему эту психушку вообще бросили? – поинтересовался Игнат.

– О-о-о… Это странная история. Говорят, директор этой психушки сам сошел с ума. Он все время слышал звон колокола, который не прекращался в его голове ни на минуту. Представляете, какой ужас? Он распорядился снять этот колокол, но его звон все еще раздавался в голове у директора. Поэтому он однажды взял нескольких людей, они погрузили этот колокол на лодку и утопили где-то в реке. Но это не решило проблему директора. Он все еще слышал этот звон. Поэтому он поднялся на колокольню и повесился там на перекладине, где когда-то висел ненавистный ему колокол. Представляете?

– Господи… – зевнула Прасковья, – какая чушь…

– В с-смысле ч-чушь?

– В прямом смысле. Все это чушь, пухляш. Ты что, ребенок, чтобы верить в эти рассказы для детей? История прикольная, конечно, но даже ребенку понятно, что выдуманная. Никого и ничего там нет. Обычный остров.

– Х-хочешь с-сказать, что и п-психушки там нет? – возмутился Тимофей, нервничая все больше.

– Ничего такого я не говорила. Психушка там есть, и мы все ее прекрасно видим. Особенно эту дурацкую колокольную башню. Настоящее уродство эта твоя психушка.

– Не моя это п-психушка! С-сами сначала п-просят рассказать, а п-потом еще и гадости г-говорят… – обиделся Тимофей.

– Клево было бы туда съездить, – ухмыльнулся Даня.

Все с удивлением посмотрели на него.

– Ты шутишь, да, дорогой? – с дрожью в голосе спросила Карина.

– Нет. Я не шучу. А чего нам бояться? Разве ты веришь в привидения?

– Нет, но…

– А Даня прав, – поддержал Игнат. – Почему бы нам не прокатиться на остров и не узнать, что там происходит?

– Ночью? Да вы оба рехнулись! – раздраженно сказала Прасковья.

– Да! Именно ночью.

– Почему ночью-то?

– Во-первых, чтобы тебя сторож палкой не побил. Тебе же Тимофей рассказывал, старался… Ты что, пятками его слушала? Во-вторых, потому что ехать на остров с призраками утром – все равно что пытаться сходить отлить в пустыне, когда ты сидишь без воды третьи сутки. Утром все выглядит совсем по-другому. Встретим рассвет; убедимся, что никаких призраков не существует, и поедем в общежитие.

– И где же ты возьмешь лодку?

– У Тима есть лодка.

Тимофей стоял, опустив голову и крутя в руках бутылку. Он нервничал: кожей чувствовал, что на него смотрят четыре пары глаз, но старался как можно дольше не отвечать. Дать себе время подумать. Ехать в лодке по реке ночью было плохой идеей. Но отказать своим бывшим друзьям, таким крутым ребятам…

– Ты чего, Тим? У тебя что, кишка с иголку? Чего ты молчишь? Или ты испугался? – подначивали по очереди Игнат и Даня.

– Н-ничего я не ис-спугался! Если вам так уж н-надо, то л-ладно. Поехали. Но если с вами ч-что-нибудь с-случится, то я не в-виноват. Я т-требую, чтобы вы з-записали видео, где г-говорите о том, что это в-ваша идея и что я не в-виноват.

Ребята переглянулись.

– Телефон есть только у меня, – сказал Игнат, роясь в кармане штанов.

– А… «Д-дружеская ночь». К-когда все к-кроме одного оставляют с-свои т-телефоны в общаге, ч-чтобы не отвлекаться на н-них п-постоянно, п-пока р-разговариваете и пьете. Как н-назло, я т-тоже забыл с-свой.

– И чтобы не потерять, – уточнила Прасковья.

– Ага.

Игнат достал телефон, уронив его при этом на асфальт и тут же рассмеявшись своей неуклюжести. Он включил запись и четверо студентов, держащих всех первокурсников и всех изгоев университета в страхе, дружно сказали текст, который надиктовал им Тимофей. Вздохнув и еще раз убедившись, что все понимают степень неразумности этой затеи, Тимофей отвел друзей на причал, находившийся неподалеку, достал ключи, которыми обещал пользоваться только в крайнем случае, и завел моторную лодку отца.

Резкий пронзительный звук разрезал тишину ночи, грохот спугнул нескольких спящих неподалеку собак и птиц. Подростки передавали друг другу бутылку, смеялись и пытались сфотографироваться, но телефон выскользнул из рук Игната и отправился к рыбам, на дно реки.

За гулом мотора, смехом и криками ребята не расслышали тихого звона колокола.

Глава 1

Телефон звонил без остановки. Фокин Константин Викторович, бывший частный детектив и бывший полицейский, приоткрыл глаза и застонал. Такое с ним случалось редко. Плохое самочувствие по утрам не было для него в новинку, но забыть выключить звук на телефоне… Это было совсем не в его привычке.

– Который… Ох… Какого черта? – вслух выругался Константин, свалившись с кровати, потому что по-другому встать никак не получалось.

Противный телефонный звонок не переставал раздражать барабанные перепонки бывшего детектива, отзываясь резкими усилениями приступов головной боли. Медленно, словно подстреленное и уже умирающее животное, Фокин полз на четвереньках в сторону ненавистного аппарата, проклиная создателя телефона, его сотового аналога и вообще любых средств связи.

– Слушаю, – задыхаясь ответил Константин, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза.

Женщина на другом конце провода рыдала. Константин пытался собрать все свои мысли в едином пространстве, чтобы сосредоточиться на смысле сказанного женщиной, но слова напоминали кашу, которая мало того, что была с комочками всхлипов и бесконечных вздохов, так еще и состояла из обрывков фраз, суть которых уловить было сложно в состоянии чудовищного похмелья.

– Подожди, – смог наконец вклиниться в разговор все это время молчавший Константин. – Я не понимаю НИ-ЧЕ-ГО. Позвони в другое время. Пока.

Фокин сбросил звонок и постарался как можно быстрее выключить телефон, который уже снова трезвонил вовсю. Избавившись от надоедливой машины, мужчина сполз по стенке на пол и, прижав колени к груди, застыл. Сейчас он чувствовал, как поднимается волна тошноты, смешанная с отвращением к самому себе. Купаясь в волнах самобичевания и жалости, Фокин уснул.

На этот раз его разбудил звонок в дверь. Кто-то настойчиво пытался поговорить с бывшим детективом. Константин приоткрыл глаза, ожидая ярких лучей солнечного света, выжигающих сетчатку, и с удивлением обнаружил, что комната погружена во мрак. Тем временем, дверной звонок все не унимался; к оглушительной трели звонка со временем добавился стук в дверь, явно производимый невысокими и массивными каблуками туфель.

Фокин встал с пола и, все еще пошатываясь, направился к входной двери. Посмотрев в глазок, он застонал. Надеясь, что этот стон был тише, чем шум, создаваемый непрошенной гостьей, Константин попытался отойти от двери.

– Открывай! Я знаю, что ты там! – грозно прокричал женский голос.

Константин взвесил все за и против. Она точно знала, что он внутри. А он точно знал, что ее терпения и упорства хватит на то, чтобы стоять и колотить в дверь до тех пор, пока соседи не вызовут полицию или пока не сломается дверь. В данном случае, поломка двери выглядела куда предпочтительнее даже случайной встречи с бывшими коллегами.

– Что ты хочешь, Маша? – впустив женщину и закрыв входную дверь, устало поинтересовался Фокин.

– Мне нужна твоя помощь.

Фокин вздохнул и, не поднимая головы, пошел в ванную комнату.

– Располагайся. Я сейчас.

Женщина в приглашении не нуждалась. Она уже разулась и прошла на кухню, где достала из верхнего шкафчика таблетки аспирина и налила воды из кувшина в единственную чистую кружку. Константин, немного освежившись, вошел в кухню и сел за стол. Машинальным движением выпил таблетку и, все еще не глядя на посетительницу, принялся обрисовывать пальцем на столе оставшиеся от красного вина разводы.

– Костик, мне нужна твоя помощь, – всхлипнув, сказала женщина.

– Ты это уже говорила. Что именно ты хочешь от меня?

– Чтобы ты вернулся из своего… Чтобы ты перестал пить и нашел мою дочь.

– Что? – удивленно вытаращил глаза Константин. – Ты серьезно?

– Конечно, я серьезно. Разве я когда-нибудь обращалась к тебе по пустякам?

Константин задумался. Маша действительно никогда не приходила и не доставала его своими мелкими проблемами и неприятностями. Можно считать, что это был первый случай, когда она просила помощи. Он посмотрел на ее немного опухшее от слез лицо, отметил про себя смиренную и закрытую позу с опущенными глазами и нервно теребящими его кухонное полотенце руками. По всем этим признакам он мог с уверенностью сказать, что произошло нечто ужасное.

– Ладно. Рассказывай. Но я ничего не могу обещать. Что у тебя случилось?

– Наша дочь…

– Ваша дочь. Мы вроде бы обсудили это много лет назад.

Женщина шумно вдохнула воздух, сжав челюсти так, что лицо приняло квадратные очертания, утратив привычную женственность и мягкость. Константин с интересом наблюдал за этим изменением, размышляя о природе людей. Как много у человека может быть масок и лиц, сменяемых при разных эмоциях и обстоятельствах. Только что она была милой и несчастной «дамой в беде», а теперь готова кинуться на него и выгрызть из него извинения, как самая настоящая львица.

После паузы в несколько долгих и, показавшихся Константину бесконечными, минут, лицо женщины снова расслабилось и приняло миловидные черты.

– Это не имеет никакого значения сейчас, – примирительно сказала она.

– Имеет. Если ты хотела надавить на мою жалость, то у тебя не получится сделать это таким образом. Не нужно манипулировать моими чувствами.

– Я не манипулировала. Я говорила, как есть.

– Я тоже говорю, как есть. Мы обсуждали это много лет назад.

– Да прекрати! Дело сейчас не в этом вообще! – нервно встав со стула и попутно свалив его, вскрикнула раздраженная Мария. – Она пропала. Мне все равно, что мы там когда-то обсуждали! Мне все равно, чья она дочь. Она моя дочь. МОЯ! Понимаешь? Найди ее, прошу тебя.

– Почему я? Разве ты не видишь меня?

Мария презрительным и холодным взглядом внимательно осмотрела Фокина. Зрелище было не из приятных, и детектив прекрасно это понимал. Он давно не расчесывался: прямые русые волосы лежали как попало. Шикарные густые усы, которыми он некогда так гордился, теперь жили своей жизнью, ощетинившись во все стороны и напоминая жирную гусеницу, одетую в броню из русых елочных иголок. Серая радужка глаз была почти незаметна на фоне красноты сосудов в склере. Сутулость скрадывала у него несколько сантиметров роста, а одутловатость лица – следствие частого прикладывания к бутылке – старила на несколько лет.

– Я вижу тебя. Очень хорошо вижу. Ты – алкоголик. Опустившийся человек. Не знаю, сколько тебе отмерил Господь ходить по этой земле, но, если не прекратишь, – будет в два раза меньше. И это не мое дело. Это твои личные проблемы. Мне нужно только одно: чтобы ты нашел мою дочь. А потом можешь хоть выпить сразу чан со спиртом и окочуриться.

– Ого-го. Какая грубость.

– Да, грубость. То, что ты уже два года сидишь в своей квартире и ноешь, – твои проблемы. Ты был отличным детективом, прекрасным полицейским и даже неплохим человеком. Я любила тебя. Но сейчас все это в прошлом. Сейчас мне нужны твои навыки ищейки. Пропало пятеро подростков. Полиция не может их найти и кормит родителей «завтраками». Есть предположение, что они на острове, но нам сразу неофициально было сказано, что туда они не поедут, даже если все подростки мира отправятся на остров и там исчезнут.

– Подожди, ты говоришь про тот остров, одиноко стоящий посреди реки? Окутанный тайнами и загадками? Со странным названием и психушкой?

– Да.

Фокин рассмеялся, внезапно схватившись за живот. Если бы это наблюдал посторонний человек, то решил бы, что мужчине неожиданно стало плохо и ему срочно требуется медицинская помощь. Смех сыщика был похож на первые признаки начинающегося приступа астмы. Маша же хорошо его знала. Слишком хорошо. Она неподвижно стояла и смотрела на него, ожидая, когда пройдет припадок дурацкого смеха.

– Ты действительно видишь в этом нечто смешное? Расскажи мне. Посмеемся вместе. Странно, что ты не видел ничего смешного в смерти своего ребенка.

Фокин замолчал. Кулаки его сжались, костяшки пальцев побелели.

– Вот так ты просишь о помощи? – Фокин ударил кулаком об стол. – Наступая на больные мозоли? Уходи.

– Я уже попросила. И не единожды, но ты просто посмеялся в ответ.

Гордо вскинув голову, женщина ушла из квартиры, хлопнув на прощание дверью. Этот звук перенес Фокина на несколько десятков лет назад, когда они еще были любовниками. Она никогда не уходила тихо. Всегда хлопала дверью. Сначала, он всерьез думал о том, что она таким образом пытается привлечь внимание соседей, но, понаблюдав за ней несколько раз, понял, что это было просто одной из раздражающих его привычек. Она не скрывалась, не кралась вдоль стены, уходя из его квартиры, как и не пыталась привлечь внимание. Ей просто было все равно, увидит ли ее кто-нибудь или нет.

Фокин вспомнил ее дочь. Такая же гордая, красивая и жестокая. Не исключено, правда, что в жестокости и излишней язвительности виноваты его гены. Ему хватило одного взгляда на девчушку, когда той было всего десять лет, чтобы понять, что это его дочь. Характерный длинный и острый нос тут же выдавал все тайны родства. Удивительным было то, что остальные, казалось, совсем не замечали этого. Или делали вид, что не замечают. В любом случае они с Марией решили разорвать все контакты, чтобы не вызывать лишних подозрений и не играть с огнем.

Константин посмотрел на пустой стакан на столе. Пятеро подростков на острове. Понятно, почему никто из полиции не собирается связываться с этим делом. В участок поступали неоднократные донесения о том, что там все еще бегают какие-то психи. Непонятно, как и почему это произошло, но их просто оставили там. И теперь где-то там, на территории заброшенной психушки и окружающего ее леса, бегают пятеро подростков. Или уже не бегают. Это-то как раз и требуется узнать.

Мысли бывшего сыщика внезапно заполнили пересохшее русло профессионализма и потекли в нужном направлении. Первым делом предстояло выяснить, почему их не могут найти? Если их телефоны запеленговали на острове, то полиция просто обязана была бы поехать туда, чтобы все проверить. Значит, их телефонов там нет? Тогда где они? И почему они вообще полезли туда? И как они смогли переплыть реку?

Вопросов было слишком много. Ответов же не было вообще. Он мог делать выводы только на основании скудной информации, предоставленной Марией. Насколько эта информация была объективной и достоверной – вот какой вопрос не давал Константину покоя.

Сам того не замечая, Фокин начал ходить по квартире, отпинывая в стороны все, что встречалось у него под ногами, натыкаясь на мебель, стулья и даже стены. Сейчас он напоминал лунатика, который никак не может проснуться. Остановил его звонок в дверь. Ворча тихонько себе под нос, что в последние сутки у него слишком много гостей, сыщик открыл дверь.

– Вы чего тут устраиваете? Время вообще видели? – уперев руки в свои тучные бока, возмущалась пожилая женщина.

Константин, увидев ее в розовом халате с изображениями танцующих вальс котиков, в тапочках в виде кроликов и с бигудями на волосах, глубоко втянул носом воздух, чтобы не рассмеяться. Ситуация складывалась опасная. Перед ним стояла одна из тех соседок, с которыми лучше не ссориться. Она и так его недолюбливала, но весь этот нелепый наряд, который странно смотрелся на женщине семидесяти лет, размером с громоздкий шкаф, вызывал у Фокина практически неконтролируемый приступ хохота.

– Что-то не так? – кашлянув несколько раз и сосредоточившись на глазах женщины, спросил бывший сыщик.

Соседка заглянула за плечо Фокина, недовольно осмотрела внутренности квартиры и фыркнула.

– Да, не так. Ты что, один такой шум устраиваешь? Опять напился, небось? Алкаш. Учти, если не прекратишь шуметь, я полицию вызову! Спать не даешь. Все шастаешь… У меня сверху штукатурка сыпется, будто стадо слонов в футбол играет.

– Больше не буду. Спокойной ночи, – сказал спокойно Фокин и закрыл дверь перед носом возмущенной соседки.

Дождавшись, пока ее тяжелые шаги стихнут, Константин взял в руки пальто и вышел из квартиры. Ему нужно было многое обдумать, а в движении думалось лучше всего.

Ночь встретила его прохладой. Май всегда был коварным месяцем. Предсказать погоду не могли бы даже экстрасенсы в пятом поколении. То жара, то холод, то ветер, то дожди с грозами – каждый новый день преподносил новый сюрприз.

Фокин дошел до набережной и сел на лавочку. Фонарный столб, стоящий справа от Фокина, освещал окружающее пространство противным желтым светом. На набережной, как это обычно бывало поздней ночью в будний день, никого не было. Редкие прохожие торопливо шли по своим делам. Неудивительно, что подростков никто даже не попытался остановить. Никого просто не было поблизости в тот момент, когда они принимали в корне неверное решение.

Сыщик встал и подошел ближе к реке, подальше от уже начавшего раздражать света фонаря. Вдалеке виднелся смутный силуэт острова. Вскользь отметив про себя, насколько может быть небезопасно плыть по реке ночью, Фокин снова мыслями вернулся к тайне подростков и загадочного острова. Больше всего его волновал другой вопрос, ответить на который было сложнее: справится ли он?

Неуверенность в том, что у него получится – вот что терзало изнутри бывшего детектива. Он уже несколько лет не прикасался к работе и не напрягал мозг. После всего случившегося он пообещал себе, что не будет больше спасать других. Всех все равно не спасти, так зачем пытаться? Достаточно просто существовать, ни о чем не думая. Запивать свое горе, оплакивая старые раны. Есть ли смысл кидаться снова в омут расследований? Эти подростки могут быть уже давно мертвы. Тогда он им уже ничем не поможет. Все его усилия будут напрасными.

С другой стороны, любые усилия все же были шансом. Ведь если они не мертвы, то им может понадобиться помощь. Помощь взрослого и мудрого человека, а не старого алкоголика. Насколько он сдал в работе сыщика за эти годы? Это был вызов, который пугал Фокина вместо того, чтобы вдохновлять.

Вспомнив о запасе в виде еще нескольких бутылок виски, Константин физически ощутил необходимость выпить хотя бы пару глотков. С полной уверенностью в том, что это поможет ему думать, бывший сыщик, глотая слюну, повернулся в сторону дома. Но ни единого шага сделать не смог. Перед ним стояло лицо Маши, меняющее выражение со злого на просящее. Она смогла задеть его, сбить с того пути, на который он встал несколько лет назад. Дороги назад уже не было. Каждый раз, когда он будет брать в руки бутылку, он будет видеть ее лицо. Она будет преследовать его во сне и в пьяном бреду.

Фокин снова посмотрел на едва заметный в темноте остров, вздохнул и уже хотел уйти, когда услышал тихий звон колокола. От этого звона почему-то стало жутко. Константину захотелось убежать домой, но тело будто одеревенело и не слушалось. Пришлось стоять и слушать зловещий звон, отчетливо слышимый в безмолвии ночи.

Как только звук прекратился, Фокин облизнул пересохшие губы и провел дрожащей рукой по лбу, стирая пот. Дрожание в руках… Константин смотрел на них в недоумении. Сколько бы он не пил, какая бы напряженная ни была обстановка вокруг – его руки никогда не дрожали. В этом была его основная особенность. Они не тряслись даже тогда, когда он потерял все в своей жизни…

– Так-с. Там должен кто-то быть, – прошептал он. – Должен же кто-то звонить в этот колокол. Вдруг, это просьба о помощи? Я должен во всем разобраться.

Фокин спрятал руки в карманы своего темного потрепанного пальто и отправился домой. Теперь он точно был уверен в своем выборе. Этот остров бросил ему вызов, и Константин был готов принять его. Настала пора вылезти из бутылки с виски и вспомнить каково это, быть детективом.

Глава 2

Константин проснулся по будильнику, чего давно уже не случалось в его жизни. День был расписан по часам, так что сыщик оставил возможность поспать подольше и поваляться в кровати до лучших времен.

Взяв в руки сотовый телефон, Фокин нашел номер бывшего коллеги и, глубоко вздохнув, нажал на значок вызова.

– Привет, Андрей. Да… Представляешь, еще жив! И мне просто жизненно необходимо встретиться с тобой, – бодрым голосом говорил Константин в трубку. – Что говоришь? Я пьян? – Фокин засмеялся. – А как же экспертиза? Где доказательства, друг мой? Нельзя же обвинять без доказательств. Нет. Я не пьян. Мне действительно необходимо поговорить с тобой. Это очень важно. Да, вот тут ты не ошибся. Мне нужна твоя помощь. Сегодня. Как можно быстрее. В участок? Ну уж нет. Давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории. Так будет лучше, поверь. Ага. Да, давай на обычном месте. Ну, до встречи.

Фокин задумался. Теперь ему предстояло самое сложное: снова поговорить с Машей. Идеальным решением было просто послать сообщение, назначив встречу, но Фокин знал, что это настоящее свинство. Он должен позвонить ей и договориться обо всем. Слушая долгие гудки, он какой-то частью души все же надеялся, что она не ответит на его звонок. Он боялся ее, еще больше боялся ворошить прошлое.

– Привет, Маша… Да, я подумал обо всем, что ты мне сказала. Да, я ничего не обещаю, но сделаю все, что смогу. Мне нужна вся информация о том, что произошло. Имена других подростков, если есть – контакты их родителей. Вся информация о том вечере и все подозрения. Нет, конечно! Да, я могу получить это все от своих старых знакомых, но родителям обычно известно больше того, что пишут в протоколах… Ладно, я понял. Да, я не против. Буду ждать.

Константин с силой сжал побелевшими пальцами телефон в своей руке. Глубоко вздохнув, он попробовал успокоиться и сосредоточиться на том, что необходимо еще сделать.

Для начала следовало найти чистый блокнот и записать все возможные вопросы, чтобы ни один из них не ускользнул от его пока еще слабого и позабывшего все навыки разума.

– Так-с… – высунув кончик языка и старательно водя ручкой по бумаге, говорил Фокин через каждые пятнадцать-двадцать минут.

Как только незаписанных вопросов не осталось в его голове, он посмотрел на часы. Пора было собираться на встречу с Андреем. Константин привел в порядок прическу, причесал усы, являющиеся основным предметом его гордости, и осмотрел еще раз свое лицо. Кроме шикарных усов, которым позавидовал бы даже Ницше, гордиться было нечем. Константин ненавидел свой длинный и острый нос, миндалевидные глаза, впалые щеки и отсутствие растительности на подбородке. Иногда, глядя на себя, Константин задумывался о непостижимой загадке, преследующей его всю жизнь: почему вся растительность, выделенная ему природой, решила сосредоточить свое внимание на голове и в зоне, между носом и губами?

Надев свободную рубашку травянистого цвета и черные классические брюки, он дополнил образ пиджаком болотного цвета. Удивительно, но на нем эти вещи смотрелись гармонично и довольно приятно.

Выйдя на улицу, Фокин набрал в легкие как можно больше свежего весеннего воздуха. Решив, что перед встречей неплохо было бы проветриться и обдумать все еще раз, сыщик неспешным шагом направился в кафе.

Сосредоточиться на деле не получалось. Он так давно не выходил на улицу днем, что уже и забыл, как здесь может быть красиво и интересно. Маленькие воробьи прыгали и сновали между спешащими людьми, добывая упавшие крошки, в то время как упитанные и довольно неповоротливые городские голуби вальяжно вышагивали по дорожкам, ускоряясь лишь в тех случаях, когда чуяли непосредственную опасность получить пинок под хвост.

Дорога к кафе, в котором Константину предстояло встретиться с бывшим коллегой, пролегала через парк. Фокин наслаждался ароматом цветущих деревьев, смешанным со всевозможными нотами женских духов. Девушек и женщин в парке гуляло немало. Фокина это раздражало и пугало одновременно. После бурной молодости, всевозможных разборок, слез, истерик и измен, он опасался заводить отношения с противоположным полом. Бутылка в этом плане была куда проще и понятнее. Иногда ему хотелось любви, но он тут же вспоминал, что вместе с любовью могут прийти и многочисленные проблемы. Опустив взгляд и нахмурившись, Константин как можно скорее пересек парк.

В небольшом уютном кафе стояла тишина. Это было не простое кафе. Чаще всего люди приходили сюда, чтобы почитать книгу или поработать. Здесь всегда стояла тишина, сравнимая разве что с безмолвием библиотеки. Даже разговоры велись шепотом. Именно это и нравилось Константину. К тому же столики располагались вдалеке друг от друга, огороженные перегородками, сделанными в японском стиле.

Константин занял свой любимый столик. Людей в это время суток было немного; Фокин посмотрел на часы – ровно четыре часа.

– Рад видеть тебя в царстве живых! – поздоровался Андрей, бывший коллега Фокина, его бессменный напарник и лучший друг.

– И тебе не хворать! – улыбаясь и протягивая руку, ответил Константин.

– И что же заставило тебя выползти из своей норы под лучи нашего весеннего солнца?

– Что-что… Дело одно заставило. Ради чего ж еще стоит выползать из уютной норы?

– Какое дело? – насторожился Андрей. – Уж не Маша ли вытащила тебя из мрачного царства теней?

– Она…

– М-да… Не сомневался, что в отличии от Орфея, у нее уж точно получится задуманное. И что же, ты действительно хочешь заняться этим делом? Ты уверен?

– Да. Кстати, а почему полиция им не занимается?

Андрей, упитанный гладковыбритый мужчина средних лет с коротким ежиком волос, отклонился от стола и почесал подбородок.

– Я, вообще-то, не должен с тобой все это обсуждать. Ты же знаешь…

– Знаю. Но мы же друзья… К тому же я могу взять это дело и сделать то, чего не может сделать полиция.

– Тут ты, пожалуй, прав.

– Вот именно! – подхватил вдохновленный Константин. – И я уже никаким образом не связан с участком, так что… В случае моей неудачи никто не сможет связать это с полицейскими. Я действую как частное лицо. Как детектив, вдохновленный загадочной историей.

Пришла официантка. Мужчины сделали заказ, Андрей еще раз почесал подбородок и уставился в угол потолка, обдумывая, возможные подводные камни своего решения. Константин сидел и смотрел на него, в нетерпении кусая губы.

– Ладно, ты уговорил меня. Маша и мертвого заставит работать. Она бы и нас заставила, но у нас связаны руки, а ты как раз не связан ничем. Так что у тебя может все и получится. Я бы не был против. Мне тоже жалко ребят. Я расскажу все, что знаю. Естественно, никаких документов, никаких имен и… ну, еще там пару деталей пропущу. Договорились?

– Договорились.

– Так вот. Ночью с двадцать первого на двадцать второе мая пропало пятеро подростков. Имена тебе их ничего не скажут, так что нет смысла их называть. Среди них, как ты уже знаешь, была Машина дочь. Сама Маша, как и некоторые другие родители, полагает, что подростки отправились на остров, находящийся на середине реки.

– Почему «полагает»? Мы же живем в современном мире. Можно же отследить телефоны…

– Если бы… Проблема в том, что у этой «компашки» был странный ритуал. Они собирались раз в месяц вместе просто напиться. Обычно они не уходили дальше набережной, поэтому оставляли телефоны в общежитие неподалеку, но тут четыре телефона были в комнатах, а один – недоступен. Мы не знаем, где он.

– Так-с… А откуда тогда мысль, что они на острове?

– О! Узнаю это «так-с…». Давненько его не слышал, – усмехнулся Андрей. – Мысль, что они на острове родилась потому, что один из них взял лодку своего отца.

– И… Где она?

Андрей пожал плечами, с довольным и счастливым лицом уплетая шашлык из баранины.

– Так-с… Ты хочешь сказать, что лодка… Просто исчезла? И ее нигде нет?

– У острова ее точно нет.

– Как вы узнали?

– Послали дрон сфотографировать побережье.

– Отлично! Значит, у вас все же есть данные по острову?

– Нет. Остров частный. И принадлежит одному очень важному дядьке, так что мы не можем запустить над ним дрон. И поехать на остров без разрешения «этого», – Андрей поднял масляный палец вверх, – мы не можем. Так что… Наши руки связаны крепче, чем у самых важных и дорогих заложников. Мы делаем вид какой-то деятельности, но пока мы не получим официальное разрешение исследовать остров…

– А это может занять не одну неделю, насколько я понимаю.

– Ага. Поэтому я и рассказываю тебе все, что знаю.

– Что ты еще знаешь? – отхлебнув небольшой глоток крепкого кофе, спросил Константин.

– Что еще знаю… Что еще… Да не особо много, на самом деле. Я не занимался этим делом. Никто им не занимается. Все равно ничего сделать нельзя, ты же понимаешь…

– Понимаю… – задумчиво ответил Константин.

– Я, если честно, согласен с Машей. Я тоже уверен – они где-то там, на острове. Куда бы еще могли деться пятеро выпившим подростков ночью? Уж не знаю, живы они еще или мертвы, хотя склоняюсь ко второму варианту, но доказать или опровергнуть свою правоту я все равно не смогу.

– Думаешь, они…

– Да, скорее всего. Ходят слухи, что по острову бегают какие-то психи, поэтому нас туда и не пускают. Насколько эти слухи правдивы – не знаю. Если честно, это все, что я могу рассказать тебе об этом деле.

– Не очень-то много, – разочарованно усмехнулся Константин.

– Да, согласен. Могу только дать еще несколько добрых советов.

– Ну что же… Давай, раз это все, что у тебя есть.

– Во-первых, изучи информацию об этом острове. Во-вторых, будь там всегда начеку. Если хочешь сохранить себе жизнь – забудь об алкоголе. А еще лучше – забудь об этом деле. В-третьих… вооружись чем-нибудь. Так будет лучше, мне кажется. Моя интуиция настойчиво предупреждает меня об опасности, а она никогда не врет.

– Я воспользуюсь твоими советами и пойду, пожалуй, в библиотеку.

– Прямо сейчас?

Константин посмотрел на часы в сотовом телефоне. До закрытия ближайшей к его дому библиотеки оставалось три часа. Вполне хватит, чтобы порыться в газетах. А потом можно будет еще поискать информацию в Интернете.

– Спасибо тебе за все, Андрюха, – прощаясь со своим другом, сказал Фокин. – Я бы посидел с тобой еще, но… Ты же знаешь, как иногда сложно сосредоточиться на чем-то еще, кроме дела. Как только я разберусь с этим делом и вернусь с острова – обязательно встретимся, и я расскажу тебе в подробностях все, что там происходило.

– Обещаешь? – расплачиваясь, подозрительно прищурился Андрей.

– Обещаю. Мы встретимся тут же или в любом другом месте, где захочешь. И я все тебе расскажу.

– Удачи, – махнул Андрей на прощание рукой. – Она тебе понадобится в этом проклятом месте, – почти беззвучно добавил он, глядя на выходящего из кафе друга.

Константин быстрым и решительным шагом направился к библиотеке. После встречи с Андреем вопросов стало больше, а не меньше, но раз уже два человека были убеждены, что подростки на острове, то основания к этому, скорее всего, имелись.

Основания… Константин задумался. Вроде бы ничего необычного не случилось, но неприятный осадок все же остался. Андрей что-то скрывал и недоговаривал, он явно знал больше. С другой стороны, он же сразу предупредил о невозможности рассказать все. Наверняка, он бы сообщил, если бы там была непосредственная угроза жизни и здоровью. Тогда что там могло быть? Только связанное с чем-то… Чем известен этот остров? Своими жуткими историями. Не мог же Андрей в самом деле намекать на что-то мистическое? Какая чушь!

Но мистика преследовала Константина: из старых газет он узнал о том, что на месте этой клиники когда-то очень давно стоял храм, но его сравняли с землей, после чего, через несколько десятков лет, на этом же острове начали строить тюрьму для особо опасных преступников. Строительство было омрачено многочисленными несчастными случаями, несколькими забастовками рабочих и парочкой загадочных исчезновений.

В итоге, как только тюрьма была построена, держать заключенных на острове уже передумали. Преступников туда так и не направили, зато вселили сумасшедших. Самых буйных расположили в закрытом блоке. А всех остальных поселили в одном длинном одноэтажном здании, задуманном как административный корпус.

Насколько было понятно из туманных и весьма расплывчатых формулировок, психиатрическая клиника была далеко не курортом как для больных, так и для персонала, но ничего конкретного не указывалось. Константин смог найти информацию только о том, что за время существования клиники около сотни пациентов умерло, около шестидесяти пропало без вести; многие врачи, подрабатывавшие там, рассказывали о призраках и странных явлениях. Около пятнадцати человек из медицинского персонала покончили с собой, включая директора; шесть врачей сошли с ума. Два или три человека пропали без вести. Вся эта темная статистика были опубликована, естественно, только после того как больница официально закрылась. Остров вместе с клиникой остался у владельца, имя которого тщательно скрывалось. Власти официально запретили ездить туда обычным людям под страхом непомерно высоких штрафов.

Константин вернулся домой, открыл холодильник в поисках еды, но ничего питательного, здорового или хотя бы вкусного там не увидел. Чтобы заедать алкоголь, не нужны роскошные яства. Перерыв все пакеты с мясом и овощами в морозилке, Константин нашел пельмени. Довольный собой и своими «навыками сыщика», он отправился готовить. Как только пельмени закипели, послышался дверной звонок. Константин вздрогнул – он знал, кто стоит за дверью.

– Привет, – стеснительно сказал он, впуская в свое жилище Машу.

– Привет. Ну, насколько я могу судить, ты все же решил помочь мне.

– Да.

Из кухни послышалось шипение, Фокин бросился туда, спасать свой ужин и свою плиту, повидавшую немало тягот в жизни.

– Садись. Еду не предлагаю, да у меня особо ничего и нет…

– Ты хотел поговорить со мной. Что ты хочешь узнать?

– Я бы, на самом деле, хотел узнать много чего. У меня есть список вопросов: посмотри на них и ответь на какие сможешь. Это поможет делу.

Фокин достал блокнот и передал его Маше. Она внимательно изучала исписанные корявым почерком страницы, пока он накладывал себе ароматные пельмени. На несколько мгновений он даже забыл о ее присутствии. Глубокая белая тарелка, наполненная вкуснейшей едой, полностью поглотила его внимание.

– Ты хоть что-нибудь выяснил? Встречался с Андреем? Читал про остров? – начальственным тоном напомнила о себе Маша.

– Да-да… Встречался, читал… Мне нужно, чтобы ты рассказала все, что можешь.

– Раз ты встречался и читал, то зачем мне повторять то, что ты уже знаешь?

– Хорошо. Тогда расскажи о том, какие отношения были между твоей дочерью и остальными подростками.

– Раз они пили вместе, то, полагаю, хорошие.

Константин почувствовал, как волна раздражения и гнева поднимается откуда-то из самой глубины его существа. Захотелось просто встать, взять сидящую напротив женщину за руку, вывести ее за дверь и забыть о ее существовании навсегда. Самое грустное во всем этом было то, что она не всегда была такой. Во времена их молодости это была чудесная, добрая, хоть и бойкая на язык девушка. А теперь «чудесность» и мягкость пропали из ее характера, оставив место лишь стервозности.

Шумно вдохнув воздух через ноздри, Константин отправил в рот очередной пельмень, призванный успокоить напряженные нервы сыщика.

– Если ты не хочешь, я могу не помогать тебе, – прожевав, сказал Фокин. – У меня в шкафах запрятано около пяти или шести бутылок с алкоголем. Я просто открою очередную и забуду о том, что ты приходила, и о том, что ты вообще существуешь. Раз уж пришла просить у меня помощи, то сними свою воображаемую корону и давай общаться нормально. Как старые друзья, а не так, будто я твой личный слуга. Договорились?

– Прости. Я просто очень переживаю… Мой ребенок неизвестно где. Непонятно даже, жива она или нет, а ты сидишь тут и ешь пельмени…

– Вместо того, чтобы кинуться в реку и уже плыть по направлению к острову?

Маша опустила глаза на руки, сложенные в замок.

– Давай так, – почти прошептала она, – я расскажу тебе все что знаю и уйду. И буду ждать от тебя новостей. Мне… Мне тяжело с тобой, пойми.

– Понимаю. Мне с тобой тоже.

– Знаю, что она дружила с Даниилом и Кариной с самого детства. Я хорошо знаю родителей этих ребят. Насчет двух других… Их я не помню, если честно. Только недавно впервые увидела их фотографии. Про вот это развлечение с распитием напитков и оставлением телефонов… Это что-то новое, если честно. Такие забавы у них появились, как я поняла, уже в студенчестве.

– А фотографию показать можешь?

Маша задумалась, достала телефон и принялась искать в галерее. Найдя снимок, где у входа в университет выстроилось в линейку несколько десятков студентов, Мария указала на всех ей знакомых и назвала Константину их имена.

– Так-с… А Прасковья когда-нибудь говорила про этот остров? Может, хотя бы упоминала?

– Нет, никогда.

– А мистикой не увлекалась?

– О, не-е-ет. Она умная девочка, всегда говорила: «Все это какая-то чушь!», если при ней начинали разговаривать о всяких монстрах и призраках.

– Так-с… Ясно. Она никогда не говорила о врагах в университете? Были у нее там с кем-нибудь конфликты?

– Не знаю, если честно. Она не любила распространяться о своей жизни, а я туда старалась сильно не лезть. Она уже взрослая девочка. Спроси лучше у ректора университета. А еще лучше – у психолога. Они там заставляли детей постоянно проходить психологическую экспертизу. Совсем сумасшедшие… Прасковья раз в каждые четыре месяца должна была проходить эту муть, что вызывало у нее массу возмущения. Еще бы! Я бы вообще отказалась от этой клоунады!

Константин напрягся. Мысли его уже схватились за эту едва проступающую ниточку, как за спасательный канат. Вот оно! Психолог. Наверняка он должен знать об этих подростках и их жизнях хоть что-нибудь, если встречался с ними раз в четыре месяца.

– Ты тут? – услышал он голос Маши. – Я еще не ушла.

– А, да. Я задумался. Говори.

– Так вот… Я слышала, этот психолог был приемным отцом одного из пропавших мальчиков.

Константин ударил ладонью по столу, на лице сыщика появилась улыбка.

– Так-с… Вот это уже что-то. Спасибо за информацию, – поднимаясь со стула и подавая Маше руку для пожатия, сказал Константин. – Как только все будет известно, я обязательно тебе сообщу. Пока.

Маша, удивленная такой резкой переменой настроения, встала со стула. Она не ожидала, что ее выпроводят за дверь таким наглым образом, но Константин уже ушел в комнату, сел за стол и погрузился в изучение своего блокнота с вопросами. Временами слышались обрывки его фраз и мыслей, смешанных с фирменным выражением, слишком часто возникавшим в его речи, когда он напряженно думал о чем-то. Посмотрев на его сгорбленную над столом спину, Маша вздохнула, обулась и вышла из квартиры. Первый раз в жизни не хлопнув дверью, чтобы не помешать ему работать.

Глава 3

– Так-с… А где я могу найти психолога? – Константин стоял, уперев руки в стол, за которым сидел ректор университета.

Ректор скрестил пальцы и упер в них подбородок. Несмотря на то, что Фокин мучил его вопросами и просьбами уже почти час, этот крупный и спокойный человек пожилого возраста ни разу не вышел из себя. Такой выдержке мог бы позавидовать кто угодно. В какой-то момент Фокину стало даже не по себе, будто он сам превратился в студента, но он, слегка тряхнув головой, взял свои чувства под контроль. Действовать нужно быстро: чем больше времени пройдет, тем меньше вероятность обнаружить подростков живыми.

– Уважаемый, я вам еще раз повторяю. Я не могу давать адреса своих сотрудников первому встречному, представившемуся детективом. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Но мне просто жизненно необходимо поговорить с ним. Представьте, что я родитель пропавшего подростка, а заодно и сыщик.

– Я могу представить себе даже то, что вы покрытая золотом змея или ящерица в трико, но все равно вынужден отказать вам. Мне очень жаль. Я не имею права выдавать такую информацию.

– Хорошо-о-о… А если бы сотрудник полиции запрашивал «такую информацию», вы бы дали ему адрес?

– Да, конечно. Я никогда не препятствовал работе правоохранительных органов.

– Отлично. Я сейчас позвоню другу из полиции. И он попросит у вас дать адрес. Тогда…

– Прошу прошения, но я вынужден вас перебить. Я не буду давать адреса своих сотрудников по телефону. Я могу только передавать личные дела своих сотрудников непосредственно в руки сотруднику полиции, как только он предъявит соответствующие документы и объяснит суть дела. И никак иначе.

Константин громко цокнул языком и осмотрел кабинет. Сейчас он готов был ухватиться за что угодно, лишь бы добыть необходимую информацию. Не повредил бы даже «метод хитрого лиса», который Константин использовал, чтобы договориться с кем угодно и о чем угодно. Суть этого метода была в определении слабых сторон противника и использовании этого знания для установления более близких и доверительных отношений. Он практически безотказно работал на женщинах и сентиментальных мужчинах. По мелочам на рабочем столе, таким как: книга, фотография семьи или собаки, небольшой сувенир или даже кофейная кружка – всегда можно было легко угадать основные интересы и увлечения человека. К сожалению, стол ректора был так же пуст, как и его макушка. Выругавшись про себя, Константин посмотрел мужчине в глаза.

– Я полагаю, вы уже уходите? Боюсь, в очень скором времени мне предстоит отлучиться по делам. Сами понимаете, управлять одним из крупнейших и престижнейших университетов – дело нелегкое.

– Спасибо, что уделили мне время, – сквозь зубы сказал разочарованный и злой сыщик.

Выйдя из кабинета, он задумался о своих дальнейших действиях.

– Эй, – прошептал молодой голос сзади. – Эй ты, усач. Я думаю, у меня есть то, что тебе нужно.

Константин обернулся и увидел сидящую на стуле у кабинета ректора молодую студентку. Одета она была чересчур вульгарно. Константин удивился тому, что ее в таком наряде вообще пустили в стены учебного заведения.

– Откуда вы, юная леди, можете знать о том, что мне нужно?

Девушка накрутила на палец с длинным ногтем кончик своих собранных в высокий хвост светлых волос.

– Дождись меня во дворе, усатик, – сказала девушка и, послав воздушный поцелуй, зашла в кабинет к ректору.

Константин постоял перед дверью около минуты, беспомощно хлопая ресницами и пытаясь осознать, что это сейчас было и стоит ли доверять этой странной девушке. Решив довериться и посмотреть, что из этого выйдет, Константин остановился неподалеку от входа в университет и стал ждать. Да, девушка не внушала доверия, но и бояться ее было глупо. Вряд ли она могла представлять опасность для взрослого мужчины, крупнее нее практически в два раза.

– Я тут, усатик, – похлопав Константина по плечу, произнесла девушка. – Я слышала, что ты хотел от «старого». Я могу дать тебе адрес психолога, но хочу, чтобы ты поклялся мне.

– Поклялся?

– Да. Поклялся. Сказал: «Я клянусь, что переправлю свои уже черствеющие булки на этот чертов остров и найду там всех этих подростков, живыми или мертвыми». Лучше живыми, конечно.

– Подожди… Почему ты мне помогаешь? – подозрительно прищурился Фокин.

– Ну, во-первых, я бы не хотела, чтобы меня или мой труп бросили где-нибудь гнить. А во-вторых, у меня есть личные причины, чтобы ты нашел… их. Можешь даже не всех, – она немного замялась, не уверенная, стоит ли доверять незнакомцу. – Меня больше всего интересует Игнат. Всем взрослым будто плевать на то, что происходит… Я пока не нашла никого, кроме тебя, кто хотя бы пытался их найти… Такое чувство, что даже родителям пофиг.

– Я найду их, обещаю.

– Почему вообще всем остальным пофиг?

– Это… Не совсем так. Просто остров – частная территория. Тому, кто проникнет туда грозят серьезные проблемы.

– А-а-а… Так вот почему никто не хочет в это ввязываться. Почему же тогда ты, усач, решился на это?

– Потому что я ЧАСТНЫЙ детектив. Искать проблемы и решать задачи, которые не способны решить другие, – моя работа. Так что, ты скажешь мне адрес психолога?

Девушка достала телефон, открыла заметки и показала адрес Фокину.

– Спасибо. А откуда он у тебя?

– От верблюда. Найди их. Как и обещал.

Девушка развернулась и ушла, не попрощавшись. Константин посмотрел на записанный адрес. Название улицы почему-то вызывало у него смешанные чувства. Насколько он помнил, район считался неблагополучным. Там часто происходили драки с ножевыми ранениями, избиения, всевозможное насилие, кражи и даже убийства. Удивительно, что университетский психолог живет в таком районе. Неужели ему не хватает денег на что-нибудь получше? Довольно странно… Вообще все это дело было буквально соткано из странностей, которым необходимо было найти объяснение.

Константин посмотрел по навигатору, сколько потратит времени на дорогу до дома психолога, если решит пойти пешком. Путь оказался неблизким, так что пришлось вызвать такси и тратить вместо своего драгоценного времени не менее драгоценные деньги.

Домик оказался старым, двухэтажным. По фасаду проходили трещины, видны были следы разрушения штукатурки, около окон на первом этаже красовались неприличные надписи и художества различного уровня культурной ценности. Константин посмотрел на две практически одинаковые двери подъезда. Никаких опознавательных знаков о том, какой подъезд являлся первым, а какой – вторым, не было. Чтобы узнать это необходимо было войти внутрь, а делать это Константину не хотелось.

Сыщик вздохнул и приблизился к мрачному проему открытой двери, похожей на пасть чудовища, откуда веяло прохладным воздухом и угрозой. Шагнув внутрь, Константин на несколько секунд ослеп, перед глазами расплывались цветные пятна. Настоящим утешением явилось то, что он угадал с подъездом и ему не придется снова проходить процедуру сужения и расширения зрачка посредством солнечного света и тьмы подъездов.

Нужная дверь была на втором этаже. Константин заметил, что по сравнению с другими тремя дверьми, которые повстречались ему на пути, данная дверь выглядела как генеральный директор в обществе бомжей.

В квартире было тихо. Константин постарался не расстраиваться раньше времени. Он позвонил и прислушался. Шагов слышно не было, ничего не шевелилось и не скрипело. Константин подождал еще немного и снова нажал на звонок, не питая на этот раз никаких особых надежд. Неожиданно дверь начала открываться. Фокин мог поклясться, что не слышал до этого ни единого звука, а проблем со слухом у него никогда не было. Как мог человек так тихо прокрасться к двери? Или он УЖЕ был у двери? Все это было подозрительно. Дверь полностью открылась, Константин минуту просто стоял в состоянии шока и рассматривал мужчину, стоящего напротив.

– Ромка? Архипов, ты что ли?

– Я, Фокин, я… Ну, здравствуй.

Мужчина отошел от прохода и движением руки пригласил гостя войти. Пораженный Константин все еще внимательно разглядывал хозяина квартиры. Роман был почти на голову ниже сыщика и казался старше своих лет из-за аккуратно стриженной бороды и усов, уже тронутых сединой.

– Как ты… Ты что, стоял под дверью? Ты ждал меня?

– Нет, я тебя не ждал. Я не оракул, чтобы предвещать приходы гостей, – Роман скромно хихикнул. – Да ты проходи на кухню. Я сейчас чай сделаю. Одну секунду.

Константин прошел в указанном направлении и сел за небольшой квадратный деревянный столик. Порядок на кухне поражал, оставляя легкое чувство негодования. Даже в лучшие времена кухня Константина не выглядела такой сияющей.

– Что привело тебя ко мне?

Константин вздрогнул, слегка подпрыгнув на стуле. Роман перемещался настолько бесшумно, что если бы сыщику предложили поставить деньги на одного из участников в конкурсе по самой незаметной походке: на профессионального ниндзя или Романа – то Константин, ни секунды не сомневаясь, поставил бы все деньги на своего старого приятеля.

– Как у тебя получается так тихо ходить?

– Тихо? – переспросил удивленный Роман. – Тебе просто кажется. Может тебе так кажется потому, что ты чем-то взволнован?

– Откуда ты…

Константин задумался, глядя на своего знакомого, неторопливо насыпавшего чай в стеклянный чайник. Роман казался таким незаметным, тихим и скромным. Откуда-то из дальних уголков разума всплыли картины прошлого: как он с мальчишками дразнил Романа, когда они учились в университете. Роман никогда не отвечал, просто опускал глаза, крепче прижимал к груди книги и уходил.

– Я работаю студенческим психологом, если ты не знал, – ответил Архипов на не до конца озвученный вопрос Константина, наливая воду из электрического чайника в заварочный. – Чайник горячий, если что. Я кипятил воду только что. Хотел заварить себе кофе.

– Но заварил чай?

– Да, – со спокойной и почти отеческой улыбкой сказал Роман. – Мне показалось, что сейчас тебе больше нужно успокаивающее, чем возбуждающее. Так как ты нашел меня? И зачем?

– Я хотел поговорить с тобой о недавнем исчезновении подростков. Думаю, ты должен был слышать об этом, ты же их психолог. Ма… Одна женщина сказала мне, что в университете частенько проводили различные «психологические экспертизы». Что это, кстати, значит? Что это за «экспертизы» такие?

Роман налил в две простые белые чашки чай и посмотрел Фокину в глаза.

– Не уверен, что могу обсуждать с тобой это. Прости, Костя, но правила университета, да и этика, в целом…

– Но я хочу найти этих детей!

– Я прекрасно тебя понимаю. Я хочу найти их не меньше тебя.

– Отлично! Тогда помоги мне!

– Понимаешь… Мы же взрослые люди и можем говорить откровенно, да? – мягким тоном сказал Роман. Тон этот успокаивал Фокина и немного замедлял его скачущие мысли.

– Да.

– Так вот. Ты меня пойми, я бы и рад помочь тебе, но профессиональные тайны все еще существуют на свете. Я могу поговорить с тобой как старый знакомый, но не как психолог пропавших ребят. Если бы ты был представителем полиции и официально запрашивал у меня характеристику, то это было бы одно дело… Но ты… Не знаю, из каких побуждений ты действуешь, но вряд ли ты сейчас можешь разговаривать со мной от лица полиции.

Константин подавил невольное желание рассказать сидящему перед ним психологу все, что думает о нем, о ректоре и об их любимом университете. Неуклюже поставив свою чашку на блюдце и едва не перевернув ее на себя, Константин выругался.

– Так-с… Хорошо. А как старый приятель ты мне можешь рассказать хоть что-то, чтобы помочь мне с этим делом?

– Хм-м-м…

Роман задумался, глядя на серую и абсолютно гладкую поверхность холодильника. Константин посмотрел на холодильник. Он не сразу понял, почему холодильник оставлял странное пустое чувство. Фокину потребовалось целых пять минут тишины и размышлений, чтобы понять, что же было не так. На холодильнике не было ни одного магнита!

– Хорошо, – нарушив дальнейшее течение мысли детектива, сказал Роман. – Я расскажу тебе все, что смогу. Но сразу хочу оговориться. Это будет приватный разговор. В случае чего, я буду все отрицать. Даже то, что знаю тебя. Идет?

– Идет.

– Все эти студенты были… Как бы это мягче сказать… Больше хулиганами, чем примерными детьми. Их самомнению позавидовали бы даже топ-модели. В общем и целом они творили все, что хотели. Но делали это удивительно виртуозно, подставляя других и избегая наказания. Их никогда не ловили за руку.

– У них было много врагов?

– Не думаю… Их многие боялись, но вряд ли кто-то решился бы на открытую конфронтацию с этой шайкой.

– Что могло заставить их поехать на остров?

– Не знаю. Алкоголь, вполне возможно… Ты же тоже был когда-то молодым. Вспомни. Чего вы только не делали, когда напивались…

Константин вспомнил все свои молодые «свершения» и грустно хмыкнул. Сейчас вспоминать о них было как-то неловко и даже неприятно. Мысли свернули и моментально потекли по другому руслу, невероятным усилием воли Константин вернул их к делу. Психолог же все это время сидел и, внимательно глядя на сыщика своими блекло-карими глазами, бесшумно пил чай. Если бы Константин не видел содержимое кружки, уменьшающееся с каждым разом, то решил бы, что его старый знакомый просто подносит напиток к губам, делая вид, что пьет.

Загадка бесшумности Романа никак не давала покоя. Он будто все время находился за толстым стеклом, изолирующим любые звуки.

– Так-с… Ты можешь сказать мне о них что-нибудь еще? – пошевелив недовольно усами, спросил Фокин.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать. Задавай вопросы. Если смогу ответить – отвечу, а не смогу – уж прости…

– Понимаешь… Вопросов много, но, как я понял, никто особо не хочет сотрудничать со мной, пока я не в форме полицейского.

– М-да… Такова жизнь, – будто в замедленной съемке пожал плечами Архипов. – Не стоит без необходимости много болтать. Тем более, если дело касается третьих лиц. Кстати, а как ты собираешься «расследовать» это дело?

– Собираюсь поехать на остров и поискать там улики.

– Тебя же просто выгонят оттуда! Какой наивный… Если даже полицейским не так-то просто туда пробраться, то что ТЫ будешь делать?

– Разве там есть кто-то, кто правда может сделать это?

– Если бы там никого не было, то от молодежи и любопытных туристов не было бы отбоя. Тебе так не кажется?

– Так-с… Тогда надо приезжать туда ночью. Правильно?

– Подожди. Ничего такого я не говорил. Приезжать туда ночью, так же, как и днем – плохая идея. Вообще… Приезжать туда – плохая идея.

– Почему?

– Как минимум потому, что это частная территория, и ты вторгаешься туда без разрешения.

– А если отбросить бюрократию?

– Что ты вообще знаешь об этом месте?

– Все, что читал в Интернете и библиотеке. Не особо много, конечно, но в общих чертах… Остров, где сходят с ума, исчезают люди и происходят «странности».

– Я слышу в твоем голосе недоверие.

– Есть такое. Я не верю во все вот это. Реальность такова, что исчезли дети. И вряд ли какой-нибудь бесплотный дух похитил их и перенес через реку, чтобы там пугать их своей бесплотностью.

Константин засмеялся своей шутке.

– Ты еще что-нибудь можешь мне сказать? – допив чай и вставая из-за стола, спросил Фокин.

– Ты не откажешься от своей дурацкой идеи, да?

– Не откажусь. Я уверен, что если они все еще живы, то им понадобиться моя помощь.

– А если нет?

– Тогда кто-то должен доставить их тела родным. Ладно, спасибо за все. Был рад тебя увидеть.

Константин уже обувался, когда Роман возник прямо перед ним.

– Когда ты планируешь ехать? На чем?

Константин удивленно поморгал глазами. О таких вопросах он еще не думал. Практическая сторона дела выпала из его сознания.

– Не знаю… Поеду как можно быстрее. А на чем… Я не думал об этом…

Архипов закрыл глаза и удрученно покачал головой.

– Ты все такой же, как и раньше. Бросаешься в бой, даже не зная, с кем предстоит драться. Мне всегда казалось, что тебе важнее движение, чем размышление или результат.

– Да. Именно поэтому я сотрудник правоохранительных органов, а ты – психолог.

Роман равнодушно пожал плечами.

– Я помогу тебе найти детишек, но нам нужно собраться. Переоденься, возьми что-нибудь перекусить и воды. Одну большую бутылку или две-три маленькие. Никакого алкоголя. Одежда должна быть удобной, желательно непромокаемой и такой, которую не жалко будет испортить. Что еще… Не знаю даже… Собирайся и приезжай на пристань, на набережной. Сколько тебе на это понадобиться времени?

– Так-с… Около двух часов, думаю.

Роман посмотрел на настенные часы в комнате, а потом взглянул в окно.

– Ладно, – сказал он, после недолгого размышления. – Приезжай. Сделать мы особо ничего не сможем, но хотя бы уже туда попадем.

– Как?

– Иди готовься. Все вопросы ты сможешь задать мне потом. У нас еще будет вся ночь впереди.

Константин раскрыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но дверь уже плавно и почти бесшумно закрылась перед его носом. Моргнув несколько раз, Фокин пошевелил усами и, раздумывая над необычным поведением приятеля, отправился домой, не надеясь на успешный исход мероприятия. Перед глазами вставали картины прошлого. Скромный и тихий студент, ни разу так и не ответивший ни на провокации, ни на обидные слова дразнивших его ребят. Разве такого напарника стоит брать с собой на остров, полный психов и других неожиданных опасностей?

Глава 4

Константин стоял на набережной, неподалеку от пристани, и вглядывался в остров, погружающийся во тьму. Сборы заняли у него немного меньше времени, чем он предполагал. Небольшой походный рюкзак, старый и довольно потрепанный, но все еще вполне годный, снова увидел свет. Он смог вместить в себя все, что сыщик решил взять. Все, что могло бы понадобиться.

Сосредоточив свое внимание на острове, Константин пытался рассмотреть, что же там творится. Поглощенный этим занятием, Фокин не заметил появившегося рядом Романа.

– Мне всегда казалось, что было бы лучше, если бы он все время был окутан туманом, – сказал Роман. – Ты только представь… Остров сумасшедших, затерянный где-то на середине реки, окутанный все время туманом…

– А ты романтик, оказывается, – ухмыльнулся Фокин. – По мне, и так ничего не разобрать. Нет смысла укрывать его еще больше. Так что, ты сказал, что можешь помочь. Как же это?

– Начнем с того, что у меня есть то, чего нет у тебя, – лодка.

– Лодка?

– Да, именно так я и сказал.

– Откуда?

– Это уже мое личное дело, так что не думаю, что обязан отвечать тебе на этот вопрос. Иди за мной.

Роман сел в одну из небольших моторных лодок. Константин последовал его примеру. Фонари на набережной уже зажглись, но взгляд Фокина был прикован к острову. Он видел там слабый огонек света.

Архипов проследил за его взглядом, заводя мотор.

– Ты никогда не видел этого свечения? – поинтересовался Роман.

– Никогда. Но, если быть честным, то я и острова этого особо никогда раньше не замечал. Как-то он не вызывал у меня интереса. Слышал всякие глупости про него, а глупостями я не занимаюсь. Меня всегда интересовали реальные люди и дела. Ты знаешь, что это?

– Знаю, – с серьезным лицом ответил Роман, ловко управляя лодкой и сосредоточив все свое внимание на острове.

– Что?

– Скоро сам увидишь.

Фокин перевел все свое внимание на постепенно приближающийся остров. Чем ближе он становился, тем больше деталей можно было рассмотреть. Огромные ели, уходящие острыми пиками вершин высоко в небо, выглядели в темноте зловещими и пугающими. Поднимающийся ветер раскачивал еловые лапы, высвистывая грозную тихую песнь. Одинокий и тусклый желтоватый огонек на берегу служил единственным маяком и успокоением. Он обещал защиту и кров в этом темном и страшном лесу.

Константин представил себе, каково это – жить тут. Теперь ему было понятно, почему все сходили с ума. Любой человек с богатым воображением и недостаточно крепкой психикой лишился бы здесь рассудка, особенно в мрачные зимние ночи или шторм, когда ели и сосны гнутся и скрипят, а в тенях может привидится всякая нечисть. Если прибавить к этому постоянное нахождение с сумасшедшими, то неудивительно, что не все выдерживали. Константин задумался, смог бы он сохранить рассудок в этих условиях. Пока в его голове автоматически составлялся подробный отчет со всеми плюсами и минусами жизни на острове, лодка причалила к берегу. Теперь обратного пути не было. Скоро Фокину предстояло на своей шкуре узнать, насколько его нервная система готова к таким испытаниям, и проверить, сможет ли он не сойти с ума, укрываясь за сарказмом и неверием.

– Приехали, – выводя сыщика из транса, сказал Роман. – Пойдем.

– Куда?

Роман не ответил, только поправил свою небольшую наплечную сумку и пошел вперед, к маленькому домику на границе берега и леса. Сыщик следовал за ним, все еще не понимая, что происходит, и откуда его старый знакомый знает этот остров. Что может связывать Архипова с этим местом? Неужели… Неужели он застал то время, когда остров еще служил уединенной обителью для психов? Быть может, он даже лечил их или выступал в роли медицинского работника.

Роман подошел к двери и постучал. У Константина этот обветшалый серый домишко вызывал ассоциации с хижинами рыбаков, которые обычно рисуют на картинках в книгах.

– Кого это нелегкая принесла? – прокричал изнутри недовольный старческий голос.

Дверь открылась ровно на сантиметр; оттуда выглянул глаз и, внимательно осмотрел непрошенных гостей с ног до головы; дверь закрылась. Фокин сначала испугался, подумав, что этим все и закончится. Он посмотрел на Романа, спокойно стоящего рядом и не пытающегося остановить дверь или что-нибудь сказать. Фокин представил, как обитатель домика, закрыв дверь на замок, убегает через заднюю дверь или окно, а они остаются на улице. Константину очень не хотелось проводить эту неспокойную ночь в лесу или на берегу. Ветер усиливался, в небе слышались далекие раскаты грома, а молния периодически высвечивала на несколько секунд картину окружающего пространства. В воздухе чувствовался запах озона, предвещающий близкий дождь.

– И что… – начал Фокин, но тут же услышал, как звякнула цепочка открывающейся двери.

– Заходите, – недовольно сказал старик, едва отодвинувшись от двери. – Что вам тут нужно в такую погоду?

– Здравствуйте, – начал Константин и посмотрел на друга, но тот, похоже, не собирался ничего отвечать. – Меня зовут Фокин Константин Викторович и я частный детектив. Сыщик. Мы приехали сюда, чтобы расследовать дело о пропавших подростках.

– Можешь оставить свои имена при себе. Тут они тебе не понадобятся. Ищейка, значит… – старик презрительно скривил рот, будто желая сплюнуть на пол, но сдерживая свой позыв.

– Гришенька, ну чего ты так с гостями обращаешься, – неожиданно защебетал женский голос из кухни. – Не пугай гостей. Они у нас и так редко водятся. Лучше пригласи их к столу! Я бы хотела все-все узнать! Какая радость, что у нас наконец-то гости! Ой! А еще лучше, что я сегодня сделала свой фирменный пирог. Как же вовремя!

Старик проворчал что-то, что могло быть расценено только как явное ругательство и выражения недовольства, но спорить не стал, лишь жестом показал, куда идти. Роман прошел первым. Как только он зашел на кухню, оттуда послышалось все то же щебетание, только теперь к нему присоединился спокойный и тихий голос Романа. Сам же сыщик возился с обувью в прихожей. Константин попробовал разобрать слова, но из-за постоянного ворчания старика ничего не получалось. Победив ботинки, Константин зашел в ту же комнату, где пропал Роман и откуда слышался журчащий ручейком женский голос.

– Ой, какой красавец! – услышал Константин.

Напротив него тут же появилась милая маленькая старушка с аккуратно уложенными короткими седыми и пышными волосами. Она была одета в простую повседневную рубашку бирюзового цвета с длинными рукавами и длинную, до самых щиколоток, горчичного цвета юбку, поверх которой был повязан передник.

Эта пара составляла яркий контраст. По сравнению с высоким, почти с Фокина ростом, стариком, женщина казалась совсем миниатюрной. Она скрашивала его мрачность и угрюмость своей добродушной улыбкой и открытым взглядом. Его худоба резко выделялась на фоне ее пухлости. Фокин также заметил ее разговорчивость и его немногословность. Старушка разговаривала все время. Казалось, она никак не могла высказать все, что хотела. Она была похожа на человека, только что вышедшего из пустыни и пытающегося напиться воды, только вместо жажды ее мучило молчание, а воду заменяли слова.

– Садитесь-садитесь, – все щебетала она. – Я так рада гостям. Ночь сегодня не самая подходящая для походов в гости, но мы все равно очень рады, что вы зашли. Кушайте пирог, он должен быть вкусным. Он у меня лучше всего получается. Правда, Гришенька? Так что вам повезло.

– А с чем пирог? – робко спросил Фокин.

– Это мой фирменный пирог. С капустой и грибами. Сама капусту выращиваю. А грибы и в лесу найти можно. Кушайте, не бойтесь. Все натуральное. Откуда ж у нас ненатуральному взяться.

– Большое спасибо, – сказал Роман, отрезая себе кусочек. – Мы просим прощения, что вот так нагрянули, но дело важное. Вот этот мужчина – сыщик. Фокин Константин. Он приехал искать пропавших подростков.

– Ой, приятно познакомиться с вами, Константин! А меня Верой Петровной звать. А муж мой… все равно же сам не представится, но его Григорием Максимовичем величать. А по фамилии мы Кулагины. А что, тут подростки пропали? А как они сюда попали? И зачем? Ой, бедные… Они ж пропадут здесь! Ой, Гришенька… Надо же что-то делать!

– В такую погоду надо сидеть дома и есть пирог, – недовольно ответил ей муж, с аппетитом жуя свой кусок. – А вот шляться в такую погоду – настоящее преступление.

– Преступление? – насторожился Константин.

– Преступление! Или ты, милок, позабыл свой же профессиональный жаргон?

Константин вытаращил на него глаза. Такого дерзкого и острого на язык старика он еще в жизни не встречал. Хотелось нагрубить в ответ. Слова уже готовы были вырваться, но тут Фокин посмотрел на Романа, который едва заметно качал головой. Константин понял, что это значит. Старик еще не раз мог бы быть им полезен, портить с ним отношения было чрезвычайно глупо. А тем временем все сидели и молча смотрели на Константина. Сейчас нельзя оплошать.

– Да… Просто понимаете, это автоматическая реакция, – неуклюже оправдывался Константин. – Как только слышу это слово, так сразу включается бывший полицейский. И я тут же напрягаюсь.

– Ой, Гришенька, ну ты, конечно, нашел для своих шуток время и место… – убирая со стола уже пустые тарелки и разливая чай в чашки, сказала Вера Петровна.

Чай пили молча. За окном бушевала буря. Ветер зловеще свистел в щелях окон и завывал в печной трубе. Крупные капли дождя стучали по окнам, грозя выбить хрупкое стекло. Константин случайно бросил взгляд в окно. Сверкнула молния. Фокину на мгновение показалось, что на улице стоит фигура в дождевике. Сыщик хотел уже броситься бежать на улицу, но его вернул в реальность птичий голосок Веры Петровны.

– Как вам чай? Это мой собственный авторский сбор. Я люблю заниматься в саду. Работа с землей очень успокаивает. Но больше всего радует, конечно, осознание полезности и гордость за то, что ты своими руками можешь что-то создать. Я вам очень советую, – Вера Петровна подмигнула сыщику. – Садоводство – вот истинная радость и успокоение. Прекрасно очищает мозги, насыщая их при этом необходимым кислородом. Заходите завтра к нам, я покажу вам свой сад. Можете и помочь мне немного.

Фокин с трудом оторвался от темного проема окна и, чтобы немного успокоиться, начал осматривать комнату. Кухня была наполнена атмосферой уюта, а вот что именно делало ее уютной: множество мягких деталей, в большинстве украшенных цветочками, или само присутствие в этой комнате Веры Петровны – Фокин сказать не мог. Представив себя ползающего на четвереньках по земле между грядками в поисках морковки или огурцов, Константин улыбнулся.

– Спасибо за совет, Вера Петровна. Я подумаю об этом. Хотя, честно признаться, в квартире разводить зелень сложновато.

– Ой, разве это проблема! Приезжайте тогда к нам. У нас тут чисто и спокойно. И растет все…

Вера Петровна мечтательно задумалась, вспомнив свой садик. Константин мысленно представлял себе ситуацию, в которой он бы добровольно бросил свою уютную, хоть и не очень чистую, квартиру и перебрался на остров, одиноко стоящий посреди реки, заросший высокими, гнущимися в бурю елями и соснами, где пропадают подростки и мерещатся странные фигуры в дождевиках.

– Вы поели? – внезапно спросил Григорий Максимович. – Тогда нам идти пора. Или вы собираетесь здесь до утра сидеть?

Роман посмотрел на Фокина.

– Нам, похоже, пора. Ты готов, Костя?

– А… Куда мы?

Григорий Максимович громко и презрительно цокнул языком, после чего покачал головой, так и не ответив.

– Одевайтесь! – рявкнул он и вышел из дома.

– Спасибо за гостеприимство, Вера Петровна, – поднимаясь из-за стола, сказал Константин.

– Ой, да что вы! Это все мелочи… – засмеявшись переливчатым смехом, сказала Вера Петровна. – Заходите еще. Я всегда буду рада вас видеть.

Константин с Романом попрощались с милой старушкой, оделись и вышли в ночь вслед за Григорием Максимовичем.

Буря все еще бушевала, ветер сбивал с ног. Старик шел впереди с фонарем в руке. От фонаря было мало толку, но его тусклый свет показывал направление движения Григория Максимовича, так что Константин молился лишь о том, чтобы свет не погас. Старик все шел вперед. Константин думал о том, как у этого худого высокого человека получается идти так уверенно, будто его ботинки сделаны из металла.

Поднявшись немного по холму, Фокин увидел несколько похожих друг на друга домиков. Григорий Максимович подошел к тому, что был дальше всех от берега и открыл дверь.

– Входите! – прокричал старик.

Мужчины, стесняясь, очень неуверенно, вошли в темный коридор. Григорий Максимович зашел за ними. Он закрыл дверь и включил свет.

Константин закрыл глаза, ослепленные внезапным ярким белым светом. Когда глаза привыкли, сыщик рассмотрел коридор. С каждой стороны коридора была простая деревянная дверь.

– Этот лучше всего сохранился. Устраивайтесь. Дверь никому не открывайте. А мне пора.

Григорий Максимович махнул рукой и вышел из домика. Фокин не успел даже попрощаться.

Осмотревшись, Константин подошел к правой двери и открыл ее. За дверью оказалась небольшая комната, обставленная довольно минималистично: односпальная кровать, деревянный стол, стул и длинный высокий шкаф, на верхних полках которого стояло несколько десятков книг по медицине; внизу были свободные полки для одежды. С другой стороны коридора была точно такая же комната.

– Ну что, кто где спит? – спросил Фокин.

Роман заглянул в одну комнату, а потом – в другую.

– Мне кажется, это не имеет особого значения, – улыбнулся он. – Единственное отличие заключается в том, куда выходят окна. Ты бы больше хотел наблюдать ночью за вековым хвойным лесом или за пустым старым зданием психиатрической больницы?

Константин представил себе обе картины. Всю ночь наблюдать за темными и пугающими сыщика деревьями… По холке пробежал холодок, поднявший волоски на теле.

– Я, пожалуй, предпочту смотреть на психушку. Спокойнее как-то.

Роман удивленно поднял брови и криво усмехнулся. Константин не сразу понял, что вызвало такую реакцию его приятеля. Только потом, когда он закрыл дверь комнаты на щеколду, он осознал, что сказанное было слегка странным. Вряд ли нормальный человек выбрал бы страшную заброшенную психушку вместо обычного ночного леса.

Раздеваться не хотелось. Константин лег на кровать как был, сняв только верхнюю одежду и ботинки. Попробовал закрыть глаза и уснуть, но мысли все носились в голове, будто лесной мусор, подхваченный штормовым ветром, завывавшем сейчас за стеной.

Фокин встал с кровати и подошел к окну. Вдалеке было видно длинное здание, из которого торчала башня. Фокин начал размышлять о том, что видели находящиеся здесь постоянно врачи и медицинский персонал. Он попытался представить себе картину жизни здесь: из одинаковых окон льется электрический свет, освещая лужайку перед зданием. Лес выглядел бы менее мрачным и пугающим. Казалось, именно отсутствие здесь жизни делало этот остров зловещим. Константин так увлекся картинами прошлого, которые рисовало ему воображение, что не сразу заметил изменения, произошедшие в настоящем.

В окне длинного здания, высящегося на пригорке, горел огонек свечи. Фокин напрягал зрение, чтобы рассмотреть источник огонька, но даже несмотря на некрупные капли дождя, разглядеть что-то в темноте было очень сложно. Он вглядывался все пристальнее, пока в окне не появилась загадочная фигура. Сказать с уверенностью кому она принадлежит не получалось, но с каждой секундой, пока Константин смотрел на далекое окошко на втором этаже заброшенного здания, ему все больше казалось, что фигура женская.

Неожиданно в дверь постучали. Фокин подпрыгнул от внезапного резкого звука, разорвавшего в клочья течение его мыслей. Константин прислушался; ветер за окном немного утих. Константин стоял на месте и никак не мог решить, что же ему делать. С одной стороны, стучать мог Роман. Мало ли что у него могло произойти… Но, с другой стороны, он помнил предупреждение старика и по известным причинам это предупреждение звучало вполне логично. Стук повторился, сыщик насторожился еще больше. Звук будто шел со стороны входной двери. Вряд ли это Роман. Если это он, то зачем стучит? Он уже давно должен был спать.

Фокин никак не мог признаться себе, что ему просто страшно открывать дверь. Он не мог заставить себя пошевелиться, подойти к двери, открыть ее или хотя бы спросить, кто там. Ноги не слушались. Они будто вросли в деревянный пол. Фокин хотел бы поругать себя за трусость, но не мог. Полное и безоговорочное доверие своей интуиции являлось необходимым условием его успешной работы и выживания. Фокин все еще не двигался с места. Если это Роман, то почему он молчит? Ведь вполне естественно было бы позвать соседа, после первой неудачной попытки. Нет, открывать дверь все же не стоит. К тому же стук прекратился.

Константин попытался как можно тише пробраться к своей кровати, но половицы предательски скрипели при каждом его шаге. Добравшись до кровати, сыщик лег и прислушался, вокруг все было тихо. Буря успокоилась; никаких стуков или скрипов не повторялось. Константин глубоко втянул ноздрями воздух и закрыл глаза. Он прислушивался еще около получаса, пока не провалился в глубокий сон.

Глава 5

«Не знаю, зачем я начала писать этот дневник. Скорее всего, причина кроется в моем одиночестве. Мне хочется поговорить с кем-нибудь о себе, рассказать о том, как я жила, поделиться опытом. Я ведь уже пожилая женщина… Слышала в молодости, что все пожилые любят рассказывать истории о себе. Внуков у меня нет, так что придется доверять свои немногочисленные воспоминания бумаге. Вот так все грустно. Или… Я вроде как не одна, у меня есть любимый муж, есть дети, которых я считаю своими, но в последнее время я все равно чувствую себя одинокой. Может, просто от скуки: давно на острове не происходило ничего интересного.

Остров… Мой дом. Я знаю его как свои пять пальцев, я провела здесь много времени ухаживая за несчастными бедолагами. Я видела его лучшие дни. Здесь у меня появился муж, здесь же я узнала, что у меня никогда не будет своих детей… Я очень хотела детей, мне нравилось заботиться обо всех, кто в этом нуждается. В основном я приехала сюда именно поэтому – здесь в заботе нуждались все.

Приехав на остров, я первым делом увидела его – мужчину из моих грез, хотя я никогда не думала о том, что он будет пациентом психушки… Конечно, я сразу же влюбилась, и он, узнав о моих чувствах, ответил мне взаимностью. Мы частенько сбегали в лес, чтобы побыть наедине и насладиться друг другом. Я любила бывать в лесу, он притягивал меня к себе, гипнотизируя, будто большой дикий зверь.

К моему удивлению, никто из персонала не был увлечен лесом как я, все старались держаться от него подальше. Туда убежало немало психов из-за халатности персонала. Из моих коллег в лес ходили только не выдержавшие напряжения работники нашего славного заведения, и только для того, чтобы навсегда убежать не только с этого острова, но и из этого мира. К моему сожалению, узнала я об этом только после того, как директор психушки начал усиленно следить за мной. Впрочем, мне ничуть это не мешало. Свои выходные я тратила не на книги и игры с коллегами, а на изучение леса. И не зря!

Где-то через три года моего пребывания здесь я нашла убежище. Бункер. Он был надежно спрятан, найти его случайно не представлялось возможным. Я проводила там долгие ночи, наблюдая за островом и мечтая о счастливой спокойной жизни со своим любимым.

В тот же год, когда я нашла бункер, я узнала, что не могу иметь детей. Мне сказала это Людмила: увидела через колоду карт, что мне не дано познать радость материнства. Поверила ли я ей? Не сразу. Мой разум еще долго боролся с неприятной информацией, не желая соглашаться с очевидными фактами.

Людмила, конечно, как всегда, была права. Это удивительная женщина, я восхищаюсь ею. Она не похожа на тех мошенников, пользующихся психологическими приемами, чтобы выведать у вас правду и сказать вам ее в глаза. О нет, она предсказала все. Теперь, спустя несколько десятков лет, у меня есть тому все подтверждения. Но тогда…

Людмила была одной из немногих, кто считался буйным. Директор держал их отдельно от остальных, за толстыми дверьми. На самом деле Людмила редко становилась буйной. Обычно такое бывало только перед штормом.