Последствия твоего присутствия

Глава 1. Начать всё сначала

Когда зажёгся зелёный сигнал светофора, я по инерции шагнула вперёд, но затем резко остановилась. Кто-то врезался мне в спину, наступив на пятку.

– Ты уснула что ли?! – раздражённо произнёс мужчина, обгоняя меня.

Я уставилась себе под ноги и ускорила шаг. Сегодня было слишком пасмурно, чтобы невзначай улыбнуться и дальше наслаждаться днём. Да и сам день в целом выдался паршивым, так что особого счастья я не испытывала.

Преподаватель по биосферам, грузный кучерявый дядька с вечно засаленным воротником давно уже не белой рубашки, в присутствии всей группы отчитывал меня за сочинение про кембрийский период. То я вместо форчунского яруса написала фортунский, то вообще не описала ярусы мяолинского отдела, а в конце оказалось, что я не достаточно описала динокарид, и это худшее сочинение за всю его карьеру. Как справились другие студенты, я уже не слушала, так как чуть ли не в слезах ушла с оставшейся пары.

Перекусив в кафе, я пошла домой, погружённая в мысли. Как же обидно осознавать, что все мои труды прошли напрасно. Задачей сочинения было описать кембрийский период. Разве я этого не сделала? Откуда я могла знать, на что обратить внимание. Я перерыла столько литературы и прочитала так много статей о том, что мне буквально не пригодится в жизни. Почему Григорий Павлович не назвал ни одного плюса моей работы?

Я бездарность. Как же часто я представляла, будто становлюсь одной из лучших студенток. Все у меня что-то спрашивают, советуются. Это должна была стать моя новая идеальная жизнь! Я должна стать лучшей версией себя!

Три месяца назад мне пришлось уехать из родного города и поступить в другой университет по своей специальности. Благо мне зачли результаты первых двух курсов, и сейчас оставалось только смириться со своей участью белой вороны. В целом, группа приняла меня весьма радушно, и я даже подружилась с Марусей (которую все звали Муся), оказавшейся по совместительству моей соседкой по съёмной квартире.

Всегда, когда начинается что-то новое, хочется верить, что это окажется в разы лучше старого. Новый год будет счастливее старого, новая квартира станет уютнее предыдущей, новая работа принесёт больше денег и радости, чем та, с которой ты мечтал уволиться. Однако мы забываем самое главное. В чём-то новом всегда остаёшься старый ты. Я притащила в новую жизнь себя: такую же посредственную, скучную и никому не интересную.

Придя домой, я бросила рюкзак у компьютерного стола и, переодевшись в домашнюю одежду, упала на кровать. Просидеть всю ночь, дописывая сочинение, за которое потом поставили два, было слегка опрометчиво. Веки потяжелели сразу, как только голова коснулась подушки. Возникло приятное ощущение, словно я отрываюсь от реальности и прячусь от навалившегося на меня чувства вины.

С оглушительным звоном, будто раздавшимся в голове, повернулся ключ в замочной скважине. Я подскочила на кровати, ощущая как бешено бьётся сердце. В квартиру вошла Муся.

– Всё в порядке? – спросила она.

– Задремала, – ответила я виновато и тяжело вздохнула.

– Меня прямо трясёт от злости!

Муся ушла на кухню, и мне пришлось пойти за ней.

– Хочешь – верь, а хочешь – нет, но этот дятел не принял ни одной работы.

Я села на табурет и, сложив перед собой руки, предположила:

– Значит, дело не в наших работах, а, возможно, у него что-то случилось.

Муся подняла брови и цокнула языком, а затем закатила глаза и продолжила класть заварку в чайник.

– Нам всем надо устроить Гришеньке бойкот и уйти со следующей пары. Его унизительный разбор наших сочинений – это как минимум не педагогично. И вообще, кто на биосферах пишет сочинение? Это не урок литературы. Он что ли первый год работает на этой дисциплине?

Что ж, раз уж Муся так негодует, значит, дело совсем не во мне, и не стоило принимать ситуацию близко к сердцу. Мне даже захотелось выдохнуть, хотя осадок от случившегося останется надолго.

– Ещё Гришенька сказал, что теперь каждый должен в индивидуальном порядке подойти к нему и попросить задание в качестве работы над ошибками.

– Снова сочинение? – ужаснулась я.

– А вот этого он не уточнил. Самое жуткое во всей этой ситуации, что он даже к работе Леры привязался. Мне кажется, для неё это было большим ударом, чем для всех нас. Пожизненные пятёрки перечеркнуло какое-то сочинение.

Муся села за стол рядом со мной, и мы обе уставились на бурлящую воду в стеклянном электрическом чайнике.

– Что ты планируешь делать весь оставшийся день? – внезапно спросила Муся.

Я даже не знала, что ответить, ведь дневной сон выбил меня из колеи, а потому я молча подняла на подругу глаза.

– Знаешь, наверное, тебе стоит обзавестись еще парочкой друзей. Меня ждёт свидание в восемь вечера, поэтому не смогу составить тебе компанию.

– Свидание?

Муся закашлялась и устремилась разливать чай.

– Ничего серьёзного. Один парень с географического факультета мне уже полгода мозги делает. Я решила дать ему шанс, почему бы и нет? Раз он такой настойчивый. Сейчас редко встретишь таких заинтересованных парней. Если он не маньяк, конечно.

Я усмехнулась. Наверное, если бы мне не пришлось переехать, я бы тоже пошла на свидание с каким-нибудь парнем с другого факультета. Но что есть, то есть.

– Вижу, ты погрустнела. – Муся поставила передо мной кружку с чёрным чаем.

– Я задумалась над твоим предложением обзавестись компанией друзей. Даже не знаю, надо ли оно мне?

– Опять можешь переехать?

Я покачала головой.

– Просто у меня нет ни времени, ни желания.

– Как знаешь.

Мы пили чай, беззаботно болтая о всякой ерунде. Муся рассказывала мне про свои неудачные свидания и советовала найти парня хотя бы для того, чтобы повеселиться на встречах с ним. Мне поднимали настроение её истории, хоть и некоторые казались очень неправдоподобными.

К вечеру я сварила макароны, посыпала их сверху сыром и, пока Муся разукрашивала лицо к предстоящей встрече, быстренько опустошила свою тарелку.

– Ты есть не будешь? – уточнила я, прибираясь на кухне.

– Знаешь, с одной стороны и надо бы, чтобы не показаться ненормальным проглотом, но с другой стороны… В чём тогда смысл, если не бесплатно поесть?

Муся рассмеялась, на что я только неуверенно улыбнулась.

На следующий день я топталась под дверью в кабинет Григория Павловича. Погода стояла тоскливая, пасмурная, даже какая-то чересчур тёмная для полудня. Уже с самого утра накрапывало, и казалось, что к вечеру станет совсем мерзко. Через заляпанное окно было сложно разглядеть идёт сейчас дождь или нет.

– Привет, – раздался мужской голос позади меня, а затем рассеялся в коридорном эхо. Я обернулась и увидела перед собой Матвея.

– Привет. – Я начала рассматривать одногруппника, вспоминая, как часто он ходил на пары в предыдущем месяце.

– Ты тоже Гуню пришла навестить?

И тут меня накрыло то противное чувство, когда ты пытаешься казаться милой девчонкой, которая всегда в теме и может смешно пошутить, но в реальности ты и половины слов не слышишь, а другая половина, как тебе кажется, звучит на несуществующем языке. Я почувствовала, как горят мои щёки.

– Да мы с парнями Палычу дали такое прозвище, а то слишком долго называть по имени и отчеству. Вчера, знаешь, мы его вспоминали раз пятьсот, – пояснил Матвей, за что я была ему безумно благодарна.

– Я тут минут двадцать уже стою. Он сказал, подождать, когда освободится, – заключила я.

– Боюсь, что никогда. – Он ухмыльнулся и бросил на меня короткий взгляд.

Чёрт, а он хорош. Даже как-то неловко стало от этих мыслей. Как здорово, что в этом коридоре такие тусклые лампочки. Как здорово, что на улице полный мрак.

– Я забыл, как тебя зовут? – неожиданно спросил Матвей, глядя мне прямо в глаза.

Смотрел он так спокойно, как если бы читал книгу, сидя дома на диване. А я на секунду запнулась в своих же мыслях, не зная как лучше преподнести имя, чтобы его как можно дольше не забыли.

– Не забудь, – ляпнула я.

– Не забуду. – Матвей широко улыбнулся. – Так как зовут?

Я засмеялась и поняла, что эту ситуацию уже никак не спасти.

– Вера. Меня зовут Вера.

– Хорошее имя. Будем верить, что мы переживём третий курс без потерь для общества.

Наверное, он имел в виду риск исключения за долги, но уточнять я уже конечно не стала. Мы молча ждали, когда Гуня нас примет. Время от времени я поглядывала на Матвея, пытаясь разглядеть в нём что-то особенное, из-за чего меня так жутко накрыло целым тазом застенчивости. Матвей же изредка бросал в мою сторону такой взгляд, будто проверял, не исчезла ли я, и не придётся ли ему одному торчать в этом мрачном коридоре.

Неожиданно с неприятным скрипом открылась дверь, ведущая с лестницы. В коридор ворвалась Лера с таким выражением лица, будто она шла сюда убивать. Я отскочила к стене, чтобы случайно не оказаться на пути у грозной студентки.

– Ты!

Осознав, что Лера идёт на меня, я пожалела, что вжалась в стену, а не спряталась в кабинете Гуни.

– Это из-за тебя он всех нас завалил! – Голос, полный ненависти и отчаяния, заполнил мою голову, и я не сразу смогла сообразить, в чём меня только что обвинили.

– Постой, причём тут она? – Матвей подошёл ближе ко мне, видимо, испугавшись, что за словами могут пойти и кулаки. В голове возникла картинка, как меня хватают за волосы, и от неё стало неприятно. Не хотелось, чтобы Матвей видел моё унижение.

– Почему из-за меня? Я не поняла, – наконец, сказала я, собравшись с мыслями.

– Потому что ты его взбесила своим ужасным сочинением! Понятно, что не каждому дано родиться хотя бы с граммом таланта или ума, но такие как ты подставляют целый коллектив!

Я была столь поражена необоснованным обвинением, что даже не могла сочинить оправдание.

– Лера, это смешно. Сама ведь понимаешь, – снова за меня ответил Матвей. – Все взрослые люди. Ей досталось не меньше твоего.

Всё же Вселенная знала, кого стоит отправить ко мне первым. Не будь здесь Матвея, меня, наверное, везли бы в больницу с сотрясением мозга. Только сейчас я увидела, как Лера сжимает кулаки, глядя на меня.

– Что за шум? – Из кабинета показался Гуня. На нём была все та же рубашка и потускневший пиджак.

– Здравствуйте, Григорий Павлович! – с улыбкой защебетала Лера, будто и не было ненависти на её лице ещё минуту назад. – Я бы хотела получить задание для исправления работы.

– Заходите по одному.

Гуня скрылся в кабинете, и Лера направилась за ним.

– А ты со мной лучше не ссорься, – сказала она мне напоследок.

Дверь шумно захлопнулась, и в коридоре снова остались только мы с Матвеем.

– Чумная какая-то пришла, – заключил Матвей. – Ты как?

Честно признаться, я до сих пор не понимала, что произошло. Сердце от волнения билось чересчур часто, и ладони слегка вспотели. Драться с Лерой я, конечно же, не стала бы. И больше всего меня расстраивало именно то, что всё это видел Матвей.

– Нормально, – решила ответить я, ведь, как показала практика, со словарным запасом у меня сегодня очень туго.

Глава 2. Скрытые факты

Получив задание для отработки, я вернулась домой. Маруси всё ещё не было. Интересно у человека проходят свидания, тянутся почти сутки. Надеюсь, с ней ничего не случилось…

Я села за письменный стол с желанием поскорее разделаться с заданием по биосферам. Как же это удачно вышло, что Матвей оказался рядом и защитил от нападения спятившей Леры. Зато я показала себя настоящей нюней, да ещё и тормозом. «Лучшее» первое впечатление.

В Матвее не было ничего необычного, но я заметила, как начала расплываться в улыбке только от мысли о нём. Влюбляться в него – идея не самая лучшая, потому что за пару месяцев до моего переезда я порвала с Тимуром, или, как я привыкла его называть, с Тобсом. А вообще, его зовут кретин, и на него я потратила свой первый поцелуй, первое свидание, первое знакомство с родителями, а после кучу нервов, денег и бессонных ночей.

Такие мысли совершенно не помогали мне сосредоточиться на учёбе. Я налила себе какао и включила ноутбук. Страничка Матвея была открыта, и я с любопытством принялась разглядывать все подгруженные фотографии, начиная с 2012 года.

Как удобно, что в нашем мире существуют социальные сети. Из одной такой я выяснила, что Матвей играет на электрогитаре в группе. Даже стало смешно от мысли, что я могу влюбиться в раздолбая, да ещё и музыканта, словно учусь в старшей школе в каком-нибудь американском фильме.

«Всем привет! Меня зовут Лола, а эти крутые девчонки – мои лучшие подруги».

Позвать ли мне его на прогулку, или ждать, когда он сам это сделает? Интересно, могла бы я ему понравиться? Хотя бы в теории.

Входная дверь с шумом открылась, и на пороге показалась Муся.

– И вот я дома!

– Когда ты сказала, что идёшь на свидание к восьми вечера, я и не предполагала, что на сутки, – заметила я и усмехнулась.

– Ой, девочка. Мало ты на свидания ходила в своей жизни. Но тут другое.

Муся с трудом расстегнула сапог и бросила его в обувную полку. От подруги пахло сигаретами. Наверное, у меня было очень говорящее выражение лица, потому что Муся тут же сказала:

– Курила не я. Просто возвращаясь домой, я встретила своего бывшего. Он докопался до меня и уговорил посидеть с ним в кафе. Это были худшие три часа после пары по биосферам.

Мы прошли в комнату и уселись на диван. Муся выглядела уставшей, но при этом почти захлёбывалась в желании всё мне рассказать.

– Что он от тебя хотел?

– Во-первых, его зовут Олег. Во-вторых, он работает в полиции, и до сих пор считает себя каким-то супергероем, от которого я должна таять, и которому должна бросаться на шею. Он думает, я его собственность, не иначе.

– Давно вы расстались?

– Год назад. Но знаешь, что он говорит? «Я тебя просто отпустил отдохнуть, развеяться, чтобы ты потом соскучилась побольше и вернулась ко мне».

– Наверное, этому есть какой-то подходящий диагноз.

– Я угадаю? Шизофрения.

– А сколько ему лет? – продолжала интересоваться я.

– Он старше меня на десять лет, а ведёт себя как ребёнок. Даже страшно.

Муся замолчала, а я всё смотрела на неё и ждала, когда она продолжит. Но вдруг подруга бросила взгляд на мой ноутбук, где всё ещё красовалась страница Матвея.

– А что там с тем географом? – поспешно отозвалась я, пытаясь отвлечь Мусю от экрана.

– Да он придурок. Это что? Матвей? – Муся быстро перевела разговор в то русло, от которого я предпочла бы убежать.

– Да я просто смотрела ребят из группы, и вот засмотрелась.

– Засмотрелась на нашего Матюшу?

Муся засмеялась, а потом восторженно открыла рот.

– Ты засмотрелась на Матвея! Блин. Ты что?

Я почувствовала, как лицо окатило жаром. В конце концов, это у Муси были бравые похождения по амурному миру.

– Подожди, не переводи стрелки. – Я смотрела на лицо подруги, и понимала, что закапываю себя всё больше, и видимо поговорить о нём придётся именно сейчас.

– Да какие стрелки? У меня были скучные сутки, встреча с придурковатым бывшим, а ты тут любуешься на нашего недотрогу, по которому все девчонки на первом курсе сохли.

– Серьёзно? Я не знала.

– Как будто, если бы ты знала, ты бы по нему не сохла.

Муся вскочила с дивана и сняла с себя свитер.

– Я быстро переоденусь и приду к тебе. Не думай, что я отстану от тебя. Не теперь.

Когда Маруся выбежала из комнаты, я тяжело вздохнула и упала лицом в подушку. Это не могло произойти так скоро, Лола, не могло.

В одной далёкой маленькой стране жили сестрички: девочка-совесть, девочка-стеснение и девочка-любопытство. С самого рождения, девочка-любопытство была самой шустрой. Сколько же шишек набили сестрички из-за неё. Потом пришла девочка-тревога, подмяла под себя сестричек, и не стало в их стране риска, безумства и веселья.

Тревога жила внутри меня, и любое право выбора заставляло сходить с ума. Мне было одновременно и весело, от того, что впереди ждал какой-то подростковый максимализм и новые впечатления от знакомства. Но также мне становилась страшно. Эти переглядки, первое свидание… В душе хотелось испытать вновь то, что, казалось, происходило со мной в прошлой жизни.

Муся вернулась в комнату, села на диван, подогнув под себя ноги, и, прокашлявшись, сказала:

– Итак-с, я вся внимание. Когда это случилось? Я всё хочу знать. С Матвеем я знакома дольше тебя, поэтому отвечу на все твои вопросы, и постараюсь не надоесть излишней сентиментальностью.

– Знаешь, это пропащее дело… Просто мне показалось, что он достаточно мил.

– Да, он достаточно мил. А ещё он скрытен и отшивает всё, что движется к нему с известной скоростью. Если будешь уделять ему чуть больше внимания, чем всем остальным в группе, сразу попадёшь во френдзону. Оказаться там для влюблённой девушки – самый страшный кошмар.

– Стоп! – Я потёрла глаза и потянулась. – Здесь нет влюблённой девушки. Я просто подумала, что он мил и было бы неплохо с ним подружиться. Для начала.

А ещё я, кажется, утонула в его глазах, потому что прямо сейчас, глядя на Мусю, вспоминала эту небесную радужку.

– Я сгораю от любопытства и желания отправить тебя на свидание,– подытожила Маруся. – С момента как ты приехала, ты кажешься мне жутким снобом.

Я тяжело вздохнула. Какой же тогда меня видели другие? Какой меня знал Матвей?

Наша дальнейшая беседа с Мусей была пустой тратой времени. Я не могла толком обозначить свою позицию по отношению к Матвею, потому что не понимала, действительно он мне понравился, или я просто заставляла себя влюбиться. Но зачем? И чтобы что?

Остальные два дня тянулись исключительно медленно и скучно. Муся каждый вечер опрашивала меня на тему моих чувств к Матвею, а я только расстраивалась по этому поводу. Ведь где бы Матвей ни был (за соседней партой, в другой компании или передо мной в очереди в столовую), он всегда был недосягаем. Он улыбался, глядя на меня, спрашивал, как дела, а потом испарялся в текстурах университета. Марусины вопросы начинали выводить из себя.

И вот в очередной вечер понедельника, я снова зашла на страницу к Матвею, и увидела его новое фото с какой-то девушкой. Сначала я застыла перед монитором, почти перестала дышать, а потом почувствовала, как глаза застилает пелена слёз отчаяния. Захлопнув ноутбук, я расплакалась. Глупо влюбиться вот так. Глупо вообще влюбиться сейчас.

Но самое ужасное произошло со мной позже.

Наступило утро, самое потрясающее утро, какие я безумно люблю. Когда раздёргиваешь шторы и видишь, как за окном абсолютно всё покрыто снегом. Ещё вчера была осень, а сегодня пришла зима. Мне стало хорошо на душе, настроение сразу улучшилось, и я подумала, что впереди хороший день. Но по пути в университет я заглянула в почтовый ящик, и внутри меня произошло обрушение: надежды на хороший день, надежды на романтическое чудо, надежды на новую жизнь в этом городе – всё превратилось в руины.

Письмо, напечатанное на жёлтой бумаге, завёрнутое в белый конверт, гласило следующее: «Я знаю, что ты сделала. Откажись от задуманного, иначе это случится с тобой».

Глава 3. Привет из прошлого

Обычно в кино письма с шокирующей информацией падают на пол. Это так драматично и показательно выглядит. Я же вцепилась в жёлтые страницы мёртвой хваткой. «Я знаю, что ты сделала». Безусловно, я поняла, о чём речь. Вариантов быть не может. Моё прошлое снова настигло меня. Другой город, новая квартира, новые друзья. Всё это было бессмысленно. «Откажись от задуманного»… И что же такое я могла задумать, ради чего меня начали шантажировать? Кому я перешла дорогу? Ведь я её перешла. А она нет…

«Иначе это случится с тобой». Кто-то хочет меня убить? Из-за чего? Не знаю, что в этой ситуации хуже. То, что в мире так легко можно узнать о человеке всё, что угодно? Или то, что кто-то готов совершить преступление, ради своей личной выгоды? Или то, что безумство не боится наказания?

Я молча положила письмо в сумку и продолжила свой путь в университет. Теперь я не обращала внимания на красоту белоснежных улиц, только чувствовала, как к горлу подступает тошнота. Мне нужно было проанализировать случившееся и срочно с кем-то поговорить. Жизнь снова превратится во мрак. Что я задумала, что должна прекратить? Почему я не могу собраться с мыслями?

Мимо проходили люди, безликие, наигранно несчастные, агрессивные, ненавидящие утро буднего дня. Нет никакого смысла идти дальше, но я шла, потому что каждый шаг помогал мне думать.

Я была настолько погружена в себя, что не заметила, как добралась до университета. У Муси накануне снова прошло какое-то свидание, с которого она собиралась сразу прийти на занятия.

– Вера! – Ко мне шла Поля с озабоченным выражением лица.

– Что случилось? – спросила я, и тут же в голову пришла мысль, что все всё знают.

– Вчера вечером убили парня с географического факультета.

Осознание пришло через несколько секунд, и конечно я подумала о том самом парне, с которым гуляла Муся. Других парней с географического я не знала.

– Как убили? – спросила я, и мои думы резко ушли на второй план.

– Ночью нашли тело недалеко от общежития.

– Обалдеть.

– Я пошла. Хочу Насте рассказать тоже, она уже у гардероба.

Как же быстро распространяются слухи. Не такой уж это и хороший день, а скорее ужасный. Зайдя в аудиторию, я начала искать глазами Мусю. Она сидела неподвижно, уставившись вперёд на пустую доску. Преподаватель уже пришёл и пытался подключить ноутбук.

– Слышала, что парня нашли убитого сегодня ночью? – спросила я, усевшись рядом с подругой.

– Ты уже в курсе? – Муся посмотрела на меня и тяжело вздохнула.

– Ты его знала?

– Ты тоже знала его. Заочно. Я о нём говорила.

Я открыла рот, догадавшись, что это с ним Муся ходила на свидание.

– Нет… Как так? Ты что-то знаешь об этом?

– Откуда? – Муся нахмурилась. – Поля узнала обо всём раньше всех. Я видела запись в университетских новостях. Сначала я не придала этому значение. Поля имени не знала, только сам факт. Позже в новостях раскрыли его имя и выложили фото. И телефон, по которому надо звонить, если что-то известно.

– Это ужасно. – После небольшой паузы я спросила, – как прошло свидание?

– Так себе. Пора с ними завязывать.

Я тоже уставилась на доску. Преподаватель начал рисовать на ней круги, и движения его были такими медленными… Как глупо сидеть здесь, когда кто-то погиб, и кто-то другой его оплакивает. Для кого-то мир остановился, и всё вокруг стало бессмысленным. А мы сидим и разбираем популяции непарнокопытных и ареалы распространения лиственницы.

Кто-то угрожает мне и приказывает остановиться. Остановиться делать что? Я не знала ответ на этот вопрос.

Весь учебный день прошёл как в тумане. Я не запомнила ничего, как ничего не записала. Мне даже не удалось ответить на вопросы на семинаре, и преподавательница укоризненно смотрела на меня всю оставшуюся пару.

Возле гардероба, когда я пыталась застегнуть болоньевое пальто, ко мне подошёл Матвей.

– Привет. – Он был очень серьёзным и даже расстроенным.

– Привет. Не видела тебя сегодня. – Мне очень не хотелось разговаривать с ним, потому что я боялась сболтнуть про письмо.

– Хотел спросить, могу ли я проводить тебя до остановки?

Я нервно сглотнула. От эмоциональных качелей сегодняшнего дня начинала болеть голова. Перед глазами снова всплыл текст утреннего письма, но я попыталась откинуть это наваждение. Я ответила резче и грубее, чем того требовали обстоятельства:

– Если хочешь, проводи.

Матвей кивнул и пошёл за курткой.

Когда мы вышли из университета, начался снег. Я попыталась как можно глубже вдохнуть морозный воздух, только бы заглушить те ноющие чувства, что появлялись внутри меня.

– Уже слышала про Серёжу, да? – прервал молчание Матвей.

– Серёжу?

– Да. Про парня с географического.

В этот момент я поняла, что слышу это имя впервые.

– Его убийство наделало много шума, – отметила я.

– Он был моим другом.

– Правда? Удивительно, что столько людей его знали. Имею в виду, из нашей группы.

– Кто ещё?

– Муся. Ты не знал?

– Нет.

Возникла пауза.

– Давно они были знакомы? – снова заговорил Матвей.

– Я не знаю. Просто они ходили на свидание. – Про то, что Муся провела у него ночь, я решила умолчать.

– Они ходили на свидание? – Он нахмурился и продолжил. – Давай пройдём одну остановку и ещё немного поговорим?

Меня всё больше интриговала реакция Матвея, поэтому я согласилась.

– Серёжа не говорил мне про свидание. Когда оно было?

– Вы с ним настолько близки, что даже обсуждали личную жизнь? – уточнила я зачем-то.

Матвей сначала замялся, а потом, немного поразмыслив, сказал:

– Мы с ним вместе ходили на уроки игры на гитаре. Моя первая музыкальная группа была с ним. Потом он на год уезжал с родителями жить в другой город, наша группа переформировалась. Но когда он вернулся, мы продолжили дружить. Вернее, мы и на расстоянии общались, ничего такого.

До меня дошло то, как болезненно отзывается в нём смерть этого человека. Это был не просто парень с географического, о котором я знала. Это был Серёжа, талантливый друг из музыкальной группы Матвея. На душе стало ещё тяжелее.

Мы снова шли молча. Снег продолжал падать и заглушать грязь осеннего города. Мне очень захотелось поговорить о себе, о том, что пережила я когда-то. Я представила, как начинаю разговор, и мне не понравился этот диалог. Это совсем не то же самое, как потерять друга. И снова перед глазами появилось письмо с угрозой.

– Знаешь, если ты живёшь не далеко, я мог бы тебя проводить?

Я испуганно подняла глаза на Матвея. Что если он просто хотел поговорить с кем-то о друге? Поделиться переживаниями, а я делаю недостаточно?

– Конечно.

Я совсем не знала, что ему сказать. Слова вроде «я тебя так понимаю», или «все мы там будем», или вообще любая оценка произошедшего типа «это так ужасно» – всё было бессмысленно. Мне захотелось немного перевести тему разговора, чтобы утянуть и свои собственные размышления подальше от злополучного письма.

– Давно ты решил заняться музыкой?

Матвей неожиданно улыбнулся. Это была такая спокойная и нежная улыбка, будто мы заговорили о котятах или о любимом фильме из детства.

– Мне было тринадцать, и я решил, что парень с гитарой, поющий в рок группе – это круто.

– Это чертовски круто! – подтвердила я и тоже улыбнулась.

– В-о-о-т! – протянул он. – Именно! Первую электрогитару мне купили на моё восемнадцатилетие.

– Первую?

– О, да. В планах «Fender».

Мы шли до моего дома и обсуждали наши увлечения. Потом Матвей пытался выяснить, почему я переехала, но я была непреклонна в своей лжи.

– Я изначально хотела здесь учиться, но не прошла по баллам. И вот, наконец, сдала вступительные.

– Ты и правда, считаешь наш универ более престижным?

– Разумеется.

Когда мы подошли к подъезду моего дома, снег повалил крупными хлопьями. Матвей старался не смотреть мне в глаза дольше положенного, а я никак не могла оторваться от его длинных ресниц, за которые цеплялись снежинки. Не хорошо думать о том, какой он милый в тот момент, когда он кажется уязвимым.

– Чувствую себя лучше, – сказал Матвей, но я понимала, что он всё равно также подавлен.

– Я рада, – ответила я, хотя внутри была разбита не меньше, а может быть и больше. – Если захочешь поговорить, то я не против.

– А если захочу проводить до дома?

– Мир так опасен в последнее время, что я всеми руками и ногами «за».

Матвей усмехнулся и, видимо, хотел обнять меня на прощание, но передумал и протянул руку. Я неловко улыбнулась и пожала её в ответ. На этом мы разошлись.

Я влетела в квартиру с бешено колотящимся сердцем в груди. Уже в прихожей я почувствовала лёгкое головокружение.

– От кого ты бежала? – спросила Муся, выйдя ко мне. – Где ты была?

– Слишком много вопросов для человека, который бежал по лестнице на пятый этаж.

– Да, плохо, что у нас нет лифта, но зачем было бежать?

Раздался телефонный звонок, и Муся ушла в спальню. Я пыталась быстрее снять верхнюю одежду, умыть лицо и вытащить письмо из сумки.

Если бы не эти угрозы, если бы не письмо и не смерть Серёжи, я была бы счастлива. Но если бы с Серёжей не случилось то, что случилось, подошёл бы ко мне Матвей или нет? Я встала в ступор и молча уставилась на кухонный стол. Муся с кем-то продолжала говорить по телефону.

Нельзя даже думать о том, что в случившемся есть хоть какая-то выгода для меня. Что делать, если я об этом подумала? Попаду ли я в ад? Существует ли ад вообще?

– Вера, у нас проблемы, – заявила Муся, войдя в кухню.

– Что-то ещё? – У меня перехватило дыхание буквально на пару секунд.

– Мне позвонили из полиции и попросили прийти в участок для допроса. С тобой.

– Что? Причём тут я?

– А причём тут я? – Муся начинала закипать. – Кто-то донёс, что мы с Серёжей дружили. Я вообще не считаю это дружбой. Не в масштабах Вселенной. Нет.

Я села на табурет возле стола и поняла, что с письмом мы разберёмся позже.

Глава 4. Безрассудство правит миром

– Знали ли вы Сергея лично? – спросил меня следователь Петренко. Его имя и отчество я, естественно, уже забыла.

Я сидела напротив мужчины в форме, который крутил в руках шариковую ручку. Мои ладони вспотели, и в голове появилась навязчивая мысль, что я могу быть причастна к смерти Серёжи. Будто я на детекторе лжи и с огромными усилиями пытаюсь его обмануть. Уши немного заложило.

– Нет, никогда не виделись, не общались, знакомы не были, – сказала я. Что уж там говорить, его имя я узнала только сегодня днём.

– Правда ли, что гражданка Кузнецова была в тесной связи с Сергеем?

– Что значит в тесной?

– Были ли они в отношениях? – прокашлявшись, уточнил он.

– Честно сказать, я про этого человека узнала буквально на днях. В каких они были отношениях с Мусей, я не знаю.

– Муся – это…?

– Маруся, моя подруга, о которой вы спрашиваете.

Петренко что-то записал, выпил залпом содержимое кружки, что стояла на столе недалеко от меня, и заключил:

– Если вы ещё понадобитесь, мы вам позвоним. Теперь прочитайте ваши показания и, если со всем согласны, распишитесь.

Я кивнула и развернула к себе листок с ответами на вопросы о Серёже. Всё было написано чётко и грамотно, а главное, что меня напугало, дословно. Оставив подпись внизу страницы, я попрощалась и вышла из кабинета. В коридоре меня ждала Муся.

– Пошли отсюда, дома всё обсудим.

И я не стала с ней спорить.

До дома мы шли в полном молчании. Я постоянно прокручивала в голове этот допрос и вспоминала, как год назад примерно в таком же кабинете уже давала показания. Тогда я была опустошена, зарёвана и почти мертва. Признаться честно, я ждала вопросы о своём прошлом, но, к счастью, дело было не во мне.

И вдруг меня осенило. Что если это всё не просто так, а Вселенная пыталась мне помочь, устроив встречу с полицейским? Может быть, мне следовало рассказать о письме с угрозой? С другой стороны, не могло ли это письмо быть чьей-то несмешной шуткой?

Мысли начинали на меня наседать, и мне захотелось с кем-то об этом поговорить. Но когда я посмотрела на Мусю, погружённую в себя, хмурую и не разговорчивую, мне стало ясно, что с этой трагедией я справлюсь сама.

Уже дома, когда каждая улеглась в свою постель, мы заговорили о случившемся.

– Как это ужасно вышло, – сказала Муся тихо.

Под окном редко проезжали машины, а по спальне разносился тихий шум от бегущей на часах стрелки.

– Да. Ничего хорошего.

– Ладно, если бы всё это произошло с ним до нашего знакомства. Но ведь угораздило же меня согласиться на свидание.

Я нахмурилась.

– Лучше бы этого вообще не произошло, – добавила я.

Муся винила себя за то, что была с ним знакома. Странная точка зрения.

– Я вообще не хочу быть втянута в это всё.

– Ну, так ведь ничего такого не произошло. Вы сходили на свидание, провели вместе время. Думаю, опросить всех о случившемся – это нормально.

– Возможно, ты права.

Не знаю, с какими мыслями уснула Муся и к какому умозаключению она пришла, я же собиралась прокручивать в голове то, как Матвей провожал меня до дома. И вот я взяла в руки телефон, чтобы поставить его на беззвучный режим, как всплыло сообщение от Матвея, собственной персоной: «у тебя всё в порядке?»

Нет, у меня не было всё в порядке. Я внезапно влюбилась, вернее, позволила себе влюбиться. Меня шантажировали моим прошлым. Моя подруга страдала от смерти то ли парня, то ли знакомого. Я не могла зацепить своё внимание на чём-то одном, а от этого душевное равновесие пошатнулось. Очень хотелось быть честной с Матвеем, но вдаваться во все подробности я не видела смысла, а потому ответила: «я расстроена тем, что случилось. Как ты?»

Моё сообщение было тут же прочитано и после короткого «печатает…», появился его ответ: «благодаря тебе, стало лучше. Спокойной ночи!»

Я пожелала ему добрых снов и убрала телефон.

Могу ли я считать, что нравлюсь ему? Расценивать ли эту маленькую прогулку до дома и сообщение перед сном способом уделить внимание? Но что могло стать отправной точкой для взаимной симпатии?

Не помню, как я уснула, но проснулась я в половину восьмого утра совершенно разбитая. Муся уже сидела на кухне и, судя по запаху, пила кофе.

– Давно проснулась? – спросила я и села на кухонный табурет.

– Где-то в шесть. Внутри противное подсасывающее чувство. Будто вот-вот вытошнит. – Муся шумно глотнула кофе. – Ты вчера долго шла из университета. Забыла тебя расспросить об этом.

– Решила прогуляться. Слушай, мне надо умыться.

– Так уж и решила прогуляться.

Я поспешила в ванную комнату, чтобы избежать лишних вопросов. Муся была непреклонна и показалась на пороге с кружкой в руках.

– Ты же понимаешь, что я не смогу говорить с зубной щёткой во рту? – заметила я, открывая зубную пасту.