Прекрасное далёко

Ключик для котёнка

Чарующие дни тёплого августа. Мы с мамой и папой на берегу реки заряжаемся её могучей энергией, я смотрю на чёткие отражения в прозрачной воде белых облаков. Облака всегда похожи на что-то или кого-то. Если внимательно смотреть на небо, можно обнаружить много интересного.

«Интересно, кто там сейчас гуляет?» – подумал я, посмотрел вверх и сразу же увидел среди небесных фантазий белого пушистого котёнка.

Да… котёнок – моя мечта.

– Смотрите! – воскликнул я. – Даже у неба есть котёнок! Только у меня его нет!

– Тебе сейчас только три года, – ответила мама. – Подрастёшь, поумнеешь – тут же заведём котёнка!

И я размечтался поскорее поумнеть. А слова «завести котёнка» понял по-своему. Однажды, найдя в своих игрушках ключик от какой-то заводной машины, я принёс его маме и сказал:

– Мама, вот ключик. Мы будем заводить им нашего котёнка…

Спустя два или три года у Фроськи, обитающей в подвале нашего дома, появились котята. Об этом узнали девочки из нашего дома и сообщили всем, кому только можно. Эти девочки и раньше заботились об этой милой серой кошечке, но сейчас перевели её на усиленное питание, подкармливая рыбкой, колбаской, сметаной и регулярно подливая молоко в блюдечко.

Мы с приятелем Димой тоже стали носить ей то мясо от беляша, то булочку. Мне нравилось заводить её к нам в квартиру: мечтая обрести хозяина, Фроська соглашалась следовать за мной. И я мечтал, чтобы она поселилась у нас вместе со своими котятами. Однако мама была уверена, что Фросе будет у нас плохо: я замучаю её своей нежностью. Ей мерещилось, что я буду обнимать её без меры, не буду выпускать из рук… а кошки не выносят бесцеремонного обращения.

– А некоторые дети ещё и целуют их! – восклицала она, содрогаясь от ужаса. – И потом, от кошек не только шерсть, но и микробы, а руки ты не всегда моешь, – так что я за тебя не могу ручаться.

Так и не согласилась, чтобы Фроська переехала к нам.

А однажды летом мы с Андреем играли в футбол на асфальтовой площадке возле нашего дома. Отбирая у меня мяч, он, как это водится иногда у мальчишек, сделал мне подножку. На этот раз подножка не сошла удачно, и я упал на бок, головой на бетонный поребрик площадки. Здорово ударился. Я не мог сразу встать, и Андрей испугался, помог мне подняться.

– Сильно ударился? – встревоженно спросил он.

– Ещё как, – пробормотал я и поплёлся домой.

У меня сразу разболелась голова и дома я уснул, ничего не сказав бабуле.

Когда мама пришла с работы, я спал.

– И давно спит? – спросила она у бабушки.

– Часа полтора.

– Ты сама его уложила? Не время спать: семь часов, а его обычно и в два не уложишь.

– Пришёл и сразу пошёл на диван, лёг и уснул, – встревожившись, ответила бабуля.

– Странно…

Мама стала будить меня.

– Санёчек! Просыпайся! – ласково сказала она, наклонившись ко мне.

Я открыл глаза.

– Меня тошнит, – слабым голосом сказал я.

Мама и бабуля заволновались.

– Что с тобой, деточка?

– Не знаю. Голова болит.

– Может быть, перегрелся? – спросила мама у бабули. – Санечка, давно заболела голова?

– Сразу, как Андрей сделал мне подножку.

– Подножку? – ахнули мама с бабулей.

– Так это, выходит, сотрясение? – растерянно посмотрела мама на бабулю.

– Выходит, сотрясение. Нужно вызывать скорую.

Мама расстроилась ещё сильнее.

– Обязательно скорую? – пробормотала она. – Может, он полежит до утра? А если голова не перестанет болеть к утру, тогда вызовем.

– Да ты что? – возмутилась бабуля. – Если сотрясение, он должен быть немедленно в больнице.

– А как ты упал? На голову или как-то иначе? – продолжила расспросы мама.

– На голову.

– Ну вот видишь. Нужно вызывать скорую, – подытожила бабуля.

Скорая приехала быстро. Папа, вернувшийся к тому времени с работы, взял меня на руки и понёс к машине. Я не сопротивлялся и не возражал: голова болела так сильно, что мне было безразлично, что со мной делают и куда везут.

В больнице выяснилось, что у меня в самом деле довольно серьёзное сотрясение мозга. Теперь я должен был три недели лежать в больнице.

Мечты сбываются

Это были самые скучные дни в моей жизни. Голова перестала болеть на третий день, но вставать с кровати не разрешали. Я имел право лишь ходить в туалет, находившийся рядом с нашей палатой, и сидеть на кровати.

Как же развлекаться в таких условиях?

Помогали мама и бабуля, приходившие ко мне каждый день. Бабуля работала в больнице, а маме врач выписал пропуск. Мне позволяли смотреть картинки в книжках и детских журналах, которые они приносили, а я рассматривал их, не читая: при сотрясении это на какое-то время запрещается. Маме разрешили читать для меня книжки, и я с радостью слушал всё, что она читала. А ещё мы с удовольствием болтали.

– Санёк, а помнишь, как в прошлом году ты шлёпнулся на улице, совсем не больно, и сказал, что у тебя землетрясение мозга? – вспомнила мама.

Про землетрясение мозга я помнил. И про машины, которым почему-то можно по лужам ездить, почему-то они не простужаются, а вот мне по лужам ходить нельзя. И про солнышко, которое, согласно моей детской вере, тоже засыпает в кроватке.

Я с удовольствием слушал мамины воспоминания о моём детсадовском детстве. Они забавны – я потом расскажу о них, – но сначала надо завершить о моём «землетрясении», а затем продолжить о котёнке, к которому я когда-то подобрал ключик.

Из «Мурзилок», которые приносила мама в больницу, я делал самолётики и отправлял в полёт. Они кружились по палате и приземлялись на пол. Мои соседи по палате, дядя Миша и дядя Толя, поднимали самолётики, если я очень хорошо просил их или если моих бумажек накапливалось слишком много.