Книга обид Карак Азум
Название: Книга обид Карак-Азум
Автор(-ы): Дмитрий Ворон
Ссылка: https://author.today/work/181044
Благодарность
Дмитрий Ворон© all rights reserved.
Предисловие
Гномы – одна из старейших рас известного мира. С давних времён они жили в Краесветных горах, обширной и неприступной горной цепи, отмечающей восточные границы Старого Света. В лучшие времена их владения простирались от крайнего севера до дальнего юга, а их шахты тянулись в самую глубь земли.
Эти славные дни давно в прошлом, многие крепости лежат в руинах или захвачены злобными тварями. Великие свершения древности теперь не более, чем воспоминания, о которых в залах немногих оставшихся крепостей поют древние саги.
Даже теперь богатства оставшихся гномьих крепостей являются великой приманкой для орков, гоблинов и искателей приключений. За тысячелетия несколько великих и гордых крепостей пали под ударами орков и других захватчиков, их народы рассеялись или были убиты, а их сокровища разграблены и растащены по всему миру.
Гномы одинаково хорошо помнят и друзей и врагов. Они держат слово, даже когда выполнение обязательства втягивает их в войну, и вследствие этого являются весьма ценным союзником. Едва кто-то сделал гнома своим недругом, он получает врага не только для себя, но также и для своих потомков. Гномы не забывают обид, они их хранят, записывая все провинности и прегрешения в больших книгах, называемых Книги Обид, так что каждое оскорбление со временем должно быть отомщено…
Глава 1 У подножия гор Карак-Азум
Кланы вернулись с войны из близлежащего Перевала Чёрного Огня. Победные горны возвестили об их прибытии. Вместе гномы и люди надеются сковать союз и изгнать зеленокожих с запада. Много тех, кто заснет сегодня в гробницах, но и много обид, за которые отплачено кровью зеленокожих…– летопись Дамаз-Крон
После говорили, что незнакомец прошел через ущелье Пустынных Черепов. Его звали Торвальд Горфанг.
В каждой пяди этого гнома был виден клан с Восьми-Пиков-Карака. Высокий, крепкий, одетый в тяжёлую кольчугу. Казалось он к её весу был привыкший. Притом, что на лице у него густая спутанная борода и длинный волос спадал до плеч. С виду он провёл в пути уже множество дней.
Торвальд вошёл в деревню гномов, уверенно и молча. Никто не преградил ему путь. Никто из встреченных гномов не сказал ни слова. Ведь те, кто выходили из ветхих каменных лачуг, взглянуть на чужака, уступали ему как в силе духа, так и в мастерстве. И воин об этом знал.
Деревня Кил-Азар, как и другие семь деревень подножия гор Карак-Азум, прозябала свою жизнь в бедности не присущей народу гномов. Подобия шахт, что встретил Торвальд на пути, казались страшным сном стариков. Несмотря на то, что империя гномов давно в руинах, даже истерзанные войной горны цитаделей, не сравнятся в ничтожности с бедным поселением, представшим перед ним.
Он остановился в центре деревни, напротив самой большой лачуги – внушительный вид дома свидетельствовал о том, что мастерство его хозяина востребовано. Все живущие в Кил-Азар стали толпиться вокруг, не шептались, смотрели на незнакомца с тревогой и опасением. Даже сейчас, когда гном обвёл взглядом сбившихся в толпу оборванцев, он не увидел искры и желания молвить хоть слово.
Торвальд отпустил поднятую сторону сундука с грохотом на землю, подняв тем самым в воздух облако пыли. А после, крепче сжал свой горе-топор.
– Неужели… – сказал он спокойно, но голос его прогремел среди безмолвия и эхом отозвался в горах. – Неужели никто в этой заднице не скажет мне хоть слово?
Тишина. Гномы лишь переглянулись, а Торвальд хмыкнул и продолжал:
– Грунгни Великий! Разве нет среди вас дави, что преградил бы мне путь, а? Неужто каждый может войти в ваш дом? Я вас спрашиваю, вы дерьмо грязных гроби! Неужели вы уронили свою честь, а нанесённая обида сейчас же не будет отомщена?!
Торвальду показалось, будто бороды мужчин встопорщились от ворчания. Мнилось будто вот-вот кто-то из этого отребья возьмётся за молот и в справедливой ярости набросится на незнакомца, напоив эти земли выжженные солнцем кровавым месивом из его мозгов.
Но Торвальду показалось.
С каждым словом глаза окружающих тускнели точно Лунный камень с рассветом! Женщины прижимали к груди детей, с надеждой смотря на мужчин. Смотрели, как они подметают землю и без того пыльными бородами, как отводят взоры, пытаясь скрыть охватившие их стыд и позор. Один за другим эти дави склонили головы, как презренные животные перед хозяином. Перед ним.
"Они не достойны носить бороды", – подумал он горько и закрыл глаза. – "О предки! Это больше не камни, а презренная глина!"…
Когда-то и он, Торвальд житель Восьми пиков, жил в более благодатном краю. Он размахивал молотом среди скалистых предгорий Железных холмов и Караз-а-Карака, прищуривая глаза от яркого солнечного света и брызг вонючей крови «гроби». Когда-то его народ был един. Плечом к плечу сражались они и единой лавиной железа катилась волна смерти со склонов, стремительно побеждая дикарей. Вместе они пировали у очагов, отмечая очередную кровавую победу, в то время как их дети дремали за неприступными стенами цитаделей, повторяя во сне подвиги отцов.
И остались неукротимые воины, готовые сражаться до смерти, не примирившись с потерями. Они где-то там, за Пустошью на востоке, среди хребтов Караз-Анкора и на севере, за землями людей Порубежных Королевств. Пусть они закрылись в своих крепостях, пусть даже погибнут так и не собравшись в единую силу, но ни один гном не уступит там пяди своей земли.
Жалкая горстка кланов гномов, сумевшая пережить те чёрные дни поражений и скорби, прозябала у бедного подножия гор Карак-Азум, обречённая на верную и позорную смерть как от рук гроби, так и от других тварей населяющих Старый Свет. Если судьба не решит иначе, если боги не потеряли веру в своих детей…
Тихий знакомый звук, донёсшийся из большого дома, заставил Торвальда открыть глаза. Его грубое, изрезанное морщинами лицо, на которое наложили свой отпечаток злобный нрав и бурная жизнь, смягчилось. Кто бы не ворчал, кто бы не открыл двери этой лачуги изнутри, он одним звуком заставил сердце гнома забиться с могучей силой.
Но в дверном проёме никто не показался. Прогремел лишь старческий, но уверенный голос:
– Клянусь вершинами Караз-Анкора! Здесь есть один гном, который заставит тебя забрать свои слова назад, и волею Грунгни я сделаю это!
Торвальд сощурился. Солнце в этих горах слепило. Несмотря на долгие странствия по поверхности, глаза гнома лучше видели в темноте подземелий.
– Покажись и отомсти! Так требуют традиции нашего народа.
– Традиция должна уважаться, поскольку это – голос наших предков, – прорычал голос. – Не спеши, сынок, не спеши, позволь мне натянуть портки!
Последнее слово заглушил ружейный выстрел. Искры и пламя с треском ударили из дверного проема, тут же уложив Торвальда на лопатки. Когда чёрный дым рассеялся, показался начищенный до блеска ствол «Громобоя».
– Похоже, живой. – Голос был мягкий и высокий.
Торвальд услышал шарканье множества ног. Он шевельнулся и с трудом приподнял тяжёлые веки.
Рядом стоял старец с плотной серой бородой, облаченный в толстую железную кольчугу обитую громриловой каймой вокруг рукавов и накидку с красным молотом на груди. Он опирался на своё ружье, так как левую ногу ему заменял старый механический протез, а отсутствие правого глаза скрывала чёрная потрёпанная повязка. Старик добродушно улыбался, наблюдая единственным глазом, как поверженного воина окружала удивлённая и теперь уже шумная толпа.
Кто-то из молодняка подступил совсем близко, принялись собирать с земли крупные осколки пули. Всё это время Торвальд приходил в себя. Молча наблюдая за происходящим, он ощупал на груди уцелевшие кольца кольчуги – даже его тело осталось невредимым.
– Разве это возможно, дядя Хаакам? – обратился молодой гном к старцу. – Почему чужак жив, а твоя пуля раскололась на части?
Толстые губы Хаакама растянулись в улыбке, обнажив ряд белых и всё ещё крепких зубов.
– Доверяй камню и железу – камень и железо всегда были истинными друзьями гномов, – сказал старик исполнившимся благоговения наблюдателям и протянул руку Торвальду. – Смотрите и учитесь доверять железу, что ковали в кузницах Восьми-Пиков-Карака, а не в адских горнах Хаоса или пустошах ненавистных гроби. Смотрите и знайте, что не в силах дави причинить вреда своему брату. Это знак! Валайя не оставила нас!
Они посмотрели на него, и сердце подпрыгнуло в груди Торвальда. В обращённых к нему лицах он заметил слабые, нерешительные проблески надежды.
***
Хаакам позволил Торвальду прийти в себя. Через час, когда они уселись поговорить в доме долгоборода за большим столом, ночь уже опускала на деревню своё чёрное покрывало.
Сперва они говорили на чистом Кхазалиде, но слов прощения нет на древнем гномьем языке, поэтому Торвальд перешёл на наречие людишек:
– Благороднейший Хаакам, прошу прости меня за мою дерзость. Я не собирался ни кого здесь убивать. Лишь хотел убедиться в слухах… – Торвальд бросил мрачный взгляд на ногу старика. – Никто из твоих гномов не откликнулся на обиду.
– Нет лучшего встряски для гнома чем обида и нет лучшего знака от предков, чем уцелевший от выстрела гном! – Ответил Хаакам посмеиваясь. – Твои знания были верны о горах Карак-Азума и действия, я верю, не напрасны. Ты своими глазами увидел как у нас тут обстоят дела…
Хаакам улыбнулся – как надеялся, ободряюще.
– Сядь подле меня, Торвальд Молотобоец, страж Королевских палат Восьми-Пиков-Карака, – сказал он. – Да! я узнал тебя, а как не признать столь великого воина?
Торвальд нахмурился. Стыдливо прятал глаза от удивлённых взглядов.
– Ты наверное меня с кем-то перепутал, почтенный, – сказал он не настолько уверенно, насколько хотелось бы.
Старик кивнул понимающе.
– Все мы уже не те, кем были прежде. Вот ты, к примеру, ещё недавно был наглецом!
Он снова громко расхохотался, как будто с ним уже много лет не случалось ничего более забавного.
Торвальд почувствовал облегчение. Отсмеявшись, Хаакам дружески положил руку на плечо молодого – по меркам долгоборода —гнома.
– Мы закончим ужин, и ты поведаешь мне свою историю, а я расскажу тебе о моих гномах то, чего больше никто не расскажет…
Теперь, когда все узнали, кем на самом деле был таинственный незнакомец – жители Кил-Азара, наконец, могли проявить все надлежащее уважение почётному гостю. Принесли нескольких зайцев, чьё мясо рассчитывали засушить про запас и повесили жариться над огнём. Открыли никудышное людское пиво, что при гномах зовётся "Грог". И всё-таки, хоть Порубежные королевства людишек знают в нём какой-то толк.
Дверь в хижине Хаакама была открыта, Торвальд видел как другие гномы сгрудились у костра, протягивая к танцующим языкам пламени израненные крепкие ладони. Ночь была безлунной, лишь огоньки звёзд тускло мерцали в небе. Хороший день он выбрал для возвращения к своему роду, хорошая ночь чтобы вновь оказаться со своими братьями.
Поначалу Хаакаму было неловко, и он говорил без особой охоты, но Торвальд внимательно слушал его, задавал наводящие вопросы, пока не вытянул из него всё. Лицо старика потемнело, в глазах замерцала злость. На мгновение, будто вспыхнули огоньки минувших сражений, резни, произошедшей сотню лет назад. Единственный глаз старика все ярче наливался кровью, а кулаки сжались и трещали от могучей силы, не смотря на века долгой и воинственный жизни. Пока его горькая история бурлила словно кипящая река злобы.
Он говорил о крепости Караз-Ханора, что казалось бы совсем недавно ещё была его домом. Стиснув зубы процедил о том, как подло и хитро проникли мерзкие гроби через природные пещеры, в шахты, ударив в спину там, где ни один дави их не ждал. Эту историю знал каждый гном. Ведь не было места в Вечном Царстве, что не пострадало от землетрясений и коварства зеленокожих в те дни. Лишь самые сильные, не без огромных потерь сумели предотвратить казалось бы неминуемую гибель всей Империи гномов. Вооружаясь на ходу, крепость Караз-Ханор погибала под хохот гроби, а рубленые останки лежат и по сей день среди испражнений и нечистот зеленокожих…
– …немало мы постранствовали, прежде чем найти эту землю.
Когда Хаакам закончил, Торвальд заговорил не сразу.
– Караз-Ханор – произнёс он, наконец, – он похож на Восемь Пиков, хоть я там и не бывал. Придет час и мы отомстим за дом твоих предков, вычеркнем обиду кровавой местью!
Хаакам кивнул:
– Наш народ отплатит за каждую обиду. Я уверен, настанет тот час, о котором ты говоришь и буду сражаться одними зубами, если эти твари лишат меня второй ноги и рук! Но эти гномы… Я вывел их из крепости совсем юнцами, детьми, а другие и вовсе лишились камня в сердце, – Хаакам вздохнул. – В других деревнях Карак-Азума дела обстоят не лучше нашего. У меня нет сил обучить их, нет умения и укрепить дух отомщения. Поэтому ты здесь, волею Валайи.
Торвальд снова помолчал. Наконец он проговорил:
– Мне нужно было побыть одному, поразмыслить над тем, что произошло. Подумать. Вспомнить о том, кто я есть, кто есть все мы как единый народ. Также, как и гномы Карак-Азума, я не понаслышке знаю, что такое лишиться камня в сердце.
Пока Торвальд говорил, он неотрывно смотрел в костёр, теперь он повернулся к Хаакаму. И хотя его серые глаза были ясными, отсветы огня вдруг заплясали в них подобно пламени преисподней, пылавшему во взгляде гномов Хаоса.
– Я бежал, как и ты. И так же, как тебе, мне удалось окрепнуть духом. И всё же для тех, кто сбившись в кучу сидит в грязных лачугах, это по-прежнему невыполнимо. Шахтные подпорки от беды в пещере, нужны, когда нет золота, как нужен щит от злых стрел. Нужно, чтобы они сами хотели выйти в дверь, когда мы откроем её для них.
Хаакам начал понимать, куда клонит Торвальд.
– Чтобы принести победу нашему народу, мало просто раздать молоты в руки, – заметил он. – Где бессильны слова, нужны действия.
Торвальд кивнул:
– Мы должны снова напомнить им о пути Грунгни и Книге Обид. Они должны изгнать из своих отравленных душ шёпот страха и вернуться к своему истинному пути – пути воина и твердости скалы. Сила гномов подобна хорошо выкованной кольчуге, каждый гном в ней – это прокованное и закалённое стальное кольцо, которое намертво связано с теми, кто стоит с ним в одном строю узами чести, долга и верности. Я ищу воинов, готовых стать первыми кольцами в кольчуге Грунгни.
Торвальд задумался, подбирая слова.
– Они заслуживают большего, – вздохнул он и пальцем показал на дверь. – И все наши братья, осаждённые в крепостях, заслуживают большего.
Хаакам кивнул потому что слова его были истинны.
– Ты снискал восхищение этой деревни, хотя они и сами того ещё не понимают. – Глянул на Торвальда, чуть улыбнувшись. Хоть и тяжело было на сердце, Торвальд улыбнулся в ответ. – Выслушайте же меня, Молотобоец! Даже предки не родились на свет великими, все мы начинаем с малого. В тебе есть сила и опыт, а также путь проторённый судьбой. Клинки врагов могут украсть твою старость, воры могут украсть твоё золото, клевета может украсть твою репутацию… но мастерство, достигнутое однажды, останется с тобою навсегда. Если на свете и есть гном, который может помочь нашим павшим духом собратьям вспомнить, кто они на самом деле, – так это ты. Клянусь я поддержу тебя, Торвальд, до моего смертного часа, и волею Грунгни я сделаю это.
Старый гном взглянул на пыльную кипу книг, в углу дома.
– Слишком долго мы ждали! – прорычал он. – Стань нашим предводителем и обучи их сражаться. Начнём же, прямо сейчас!
Торвальд почувствовал, как невидимая рука сдавила грудь. Гнома вновь охватили ужас, потрясение и ярость, которые захлестнули его, в те дни когда "Вечные царства" перестали быть вечными.
Он кивнул и тяжело вздохнул принимая обязанности Лорда. Заставив себя не думать, о жертве, которую готов принести ради своего народа. Ведь раса гномов подобна кольчуге сотканной из тысяч колец и каждое звено обязано поднять своего родича как на жизнь, так и на славную смерть. Но сейчас дело далеко не в славе, нет, дело в судьбе всего его народа…
Гроби – орки, зеленокожие на языке гномов.
Громобой – ружье гномьих стрелков.
Глава 2 От глины к железу
Тринадцать гномов и волынка делают восстание— пословица гномов
На следующий день, часа в три пополудни, Торвальд сидел у окна в выделенной для него хижины и точил свой топор. Он ждал, когда же, наконец, повеет ветерок и освежит тяжёлую, душную атмосферу. Низенькие, выбеленные известью домики, построенные из камня или из обожженной глины, превращали улицу в настоящее пекло.
Пусть горы Азум и стали пристанищем для многих гномов, но это бесплодное место никогда не станет настоящим домом для гордого народа. Настал час волею Грунгни изменить свою судьбу. Если, конечно, жители Кил-Азар согласятся присоединиться к рискованному делу…
"Я должен их объединить," – твердо решил Торвальд. – "Теперь, когда враг насытился богатством, мучением и плотью дави, стоит ударить по его жирному чреву. И в этот раз мы ударим первыми!"
Во времена Скорби зеленокожие уничтожили множество крепостей и воинов дави, а те, кто выжил, закрылись в пока ещё неприступных оплотах или скрылись в низинах, подобно беженцам Карак-Азума. Но как удовлетворить бурлящую жажду крови? И орки подняли боевые топоры друг против друга, банда уничтожала банду в отчаянном стремлении утолить жестокие страсти, клокотавшие в их сердцах. Жажда крови затмевает оркам разум, и буйные, неуправляемые орды нуждаются в сильном неудержимом военачальнике. Но пока последний из «Крупных» вожаков гниёт на границе Империи людей, сраженный рукой самого Императора, у гномов есть шанс подняться с колен и обрушить ненависть на гроби, открыв врата всех осажденных цитаделей.
Если потребуется, в этот раз гномы нарушат свои обеты, ради народа и возрождения Вечного Царства. Пусть в этот раз они поступят подобно исконному врагу, если нельзя поступить иначе. Нет, сейчас не до скорби и милости к гроби – настал век Возмездия!
– Скарсник… – процедил Торвальд и так сильно надавил на точильный камень, что металл человеческого топора заскрипел и прогнулся.
Это имя ненавистно всем гномам. В те тёмные и скорбные времена для дави, Ночные Гоблы клана Ущербной Луны, под предводительством самого хитрого и подлого военачальника гоблина Скарсника, отыскали путь для захвата крепостей среди пещер неизвестных даже гномам. Скарсник знаменит среди расы зеленокожих своей изумительной подлостью. Он невероятно хитёр, отличается страстью к сложным тактически схемам и постоянно заманивает противников в засады и ловушки. Однако, самым жестоким поступком этой твари, является садистская коллекция оскальпированных бород. Но сейчас он далеко, а все его хитроумные планы и многочисленная армия гоблы неиствуеет на востоке, оскверняя великую крепость Восемь-Пиков-Карака. Значит, самое время ударить в тыл врага по более слабым частям разрозненных орков и, возможно, при удачном течении дел, даже те ничтожные начинания могут обернуться могучей силой против этой злобной твари и других воевод зеленокожих.
Возможно в будущем. Не сейчас. Но, как известно, гномы терпеливы, потому способны вечно таить свою обиду. Придёт час, когда они вычеркнут и эту строку из Великой Книги Обид – Дамаз-Крона.
Когда Торвальд выровнял свой горе топор и высек камнем последнюю искру, дверь в выделенной для него лачуге распахнулась.
Он кивнул им, когда они вошли. Один за другим одиннадцать гномов принялись ворчливо разбирать из сундука Торвальда различное человеческое оружие. Эта горстка откликнулась на его зов. Тот самый маленький камень, что призовет сокрушительную лавину…
Несколько дней спустя, ранним утром, Торвальд наблюдал за обучением молодых гномов. Улыбался, чувствуя рвение молодняка обучится ратному ремеслу. У солдат должны быть крепкие спины, чтобы нести не только доспех; Кровавые упражнения в учебе – залог победы в кровавых битвах.
Он знал, предчувствовал, этот разговор и понимал, что не уйти от ответа. Видел, как другие гномы в нерешительности столпились у дома Хаакама, а после лениво направились к Торвальду, желая высказать свои мысли насчёт рискованного дела:
– Мы пришли к тебе, Торвальд. Наши жизни и топоры в твоих руках, – говорили новоприбывшие гномы желающие вступить в отряд.
Торвальд, внимательно выслушал каждого, позволил он говорить и тем, в чьих сердцах поселился страх:
– Деньги, оружие и союзники, – зашумел седовласый гном во весь голос, впившись взглядом в юных рекрутов. – Серебро влияет на ход битвы не меньше чем железо. У нас ничего нет! Куда ты хочешь отправить наших детей? На смерть?
– Тренировки, – заметил Торас Троллебой. Немногословный старейшина Карак-Акула, как обычно, экономил на словах, насколько это было возможно. – Тренировки – значит битва.
Другие долгобороды тоже ворчали. Им всем было жаль молодых. Тем более что они, лидеры общин, поровну поделили полномочия.
– Сколько вы готовы заплатить за свободу нашего народа? – возразил Хаакам, известный всем своей мудростью. – Ничто столь ценное не обходится дёшево. Даже самая простая военная подготовка может спасти жизни!
Кое-кто прекратил жаловаться, оценив тонкое замечание. Хаакам знал, что такое свобода… и что такое, когда этой свободы нет. Его дом остался лишь в памяти. От большей части Карака и вовсе не осталось камня на камне.
– Ты не оставил нам выбора, – говорили они. – Теперь, зеленокожие прознают о нашем укрытии, они придут за нашими женщинами и детьми!
Эти слова словно нож прошлись по сердцу Торвальда. Пусть и не винил он братьев за страх, но не мог не винить себя, за былую слабость в душе. Была ли его затея личным возвышением и искуплением за грехи? Нет, конечно нет! Он, так же как и гномы столпившиеся перед ним, был поднят с колен не своим, но сторонним усилием воли. Волею предков!
– Вы правы, братья… – отвечал воевода, – … вскоре, орки прознают о вашем укрытии, они придут за вами, это так. Но могло ли быть иначе? Когда придёт тот час, когда орки сами отыщут ваше логово и прирежут вас словно беспомощных младенцев?
– Кто ты такой, чтобы ставить под угрозу жизни наших детей!
– Я гном! Как и каждый из вас по праву я – воин! Что оставите вы своим детям? Руины некогда Вечного царства? Бедность и страх перед ордами зеленокожих?
Торваль яростно указал рукой на восток, где-то там, за горизонтом, скрывается родина народа дави:
– Когда вы были там последний раз? А кто из них вообще бывал в месте, что каждый гном называл своим домом?! Уже три месяца как пал Карак-Ундо, а за ним и Карак-Ивран, клянусь Вам, я видел это! Что дальше?! Что дальше, спрашиваю я вас, храбрые воины?
Гномы нахмурились и посмотрели друг на друга. Это стало новостью для них всех.
– Не я, а вы кто такие чтобы ставить под угрозу будущее наших детей? Возьмитесь за оружие!
Нет сомнений – Торвальд прав. Рано или поздно орки вновь соберутся в кулак, предсказуемость их главный враг и сильнейшее оружие. Несомненно они придут, сумеют отыскать каждого ненавистного дави, чтобы глумиться и истязать поверженного врага. Но больше гномы этого не допустят! Нет, не допустят!
– Пустошь совсем рядом, – прошептал Торвальду Малый Бьёри, когда другие гномы разошлись принимая правду Молотобойца. Юный гном один из первых решился присягнуть на верность новому лорду и вовсю призывал других присоединиться. – Долго мы скрывались у самого носа врага, в надежде спасти свои шкуры! Придёт час и они сметут нас, словно буря песчинки в этом безжизненном краю. Что будем делать, воевода?
Конечно Торвальд понимал, на каждый вопрос именно он, воевода, должен дать ответ. Рядовой солдат должен думать о битве, но тот кто ведёт воинов в бой, должен думать о многом, куда большем нежели выполнять приказы.
– Мы должны рискнуть, – заявил Торвальд. – Нам нужно сплотить армию гномов и готовиться к войне.
– Согласен, – сказал Бьёри и одобрительно кивнул.
– Пока все деревни разрозненны, а сила наша невелика, – продолжал Торвальд, – наша задача сплотить и вооружить наших братьев. Ты молод, но ты прав – полагаться лишь на себя мы не можем. Поэтому, мы отправим весть на восток, в Карак-Изор!
– Королю?
– Истинному наследнику Восьми Пиков Карака!
Некогда Страж королевских палат и наследник Королевства Восьми Пиков были больше, чем просто товарищами по оружию. Торвальд всегда думал, что они истинные друзья. Однако, не смотря на все попытки удержать королевство и спасти отца Белегара – короля Луна – Торвальд потерпел неудачу, а после вовсе исчез без надежды вновь служить королевскому роду.
Белегару нужны воины, Торвальд знал об этом наверняка. Ведь король днём и ночью думает о том как вернуть свою крепость…
***
1. "Да будет записано, что мы, гномы Карак-Азума впервые записываем обиду. Пишем мы её от имени новорожденного клана разрушенных Караков, что сливается воедино из кланов утративших свои дома, по вине мясников именуемых – гроби. Наша общая цель непоколебима, мы будем мстить, пока наш народ не воспрянет с новой силой".
2. "С юга пришла весть, что небольшой отряд налётчиков орков собирается у Карак-Акула. Одиннадцать горцев Карак-Азума, под предводительством Торвальда Молотобойца, придет на помощь им в эту трудную минуту, знаменуя свой первый общий поход, ведь наши братья подавлены и требуют поддержки".
Ранним утром, когда солнце ещё скрывалось за горизонтом бескрайней Пустоши зеленокожих на юге, а ветер ласкал приятной прохладой, отряд обошел Карак-Азум с запада, по низинам и быстрым темпом устремился на север, по извилистому Змеиному ущелью.
Теперь Торвальд надеялся взобраться на вершину ущелья и выследить орков с высоты. Ведь гроби были замечены днём ранее, пешим отрядом, вразвалку, они обогнули гору и направились к Карак-Акулу бранясь и размахивая мечами.
Как по сигналу, Торвальд рванул вперёд, а другие, пригнувшись, двинули следом. Бежал быстро, прыгал через камни, проскакивал засохшие кусты. Для гнома, Торвальд двигался довольно резво. Несколько прыжков – он ощущал лёгкость полета – воин оказался перед ручьем и с разбегу взял препятствие.
Тело его само делало нужные точные движения, не мешая ему видеть и соображать. Таков результат подготовки ко всем случайностям боевой жизни с раннего детства. Слабые воины Восьми Пиков быстро погибали от преждевременного истощения, зато тела выживших были закалены, а руки и ноги послушны. Ведь сражение с Ущербной Луной, одурманенной галлюциногенными грибами, часто требовало не только прочного строя, но порой скорости и умения резво махать топором.
Внезапно, Торвальд сбавил скорость и остановившись у предгорной чапарели, стал дожидаться остальных бойцов. Заливаясь потом они упали на колени, жадно хватая воздух ртом.
– Вот так, парни, – сказал Торвальд смеясь и подхватив самого крупного гнома Йордома Пузана усадил беднягу на валун скрытый кустарником. А после, взял с собой нескольких самых крепких гномов, для наблюдения за ущельем. Радовался он потому, что эти гномы не сдались, не завыли, несмотря на непривычный для их кланов забег и воспрянув духом теперь сами посмеивались друг с друга.
– Последний раз, парни, я так смеялся полвека назад, – стараясь отдышаться произнес Бьёри, молодой рыжеволосый гном. – Право слово, это была славная шутка, когда Король Дарвиг придумал швырять пленных гоблов с катапульты! Смекаешь? Клянусь своей бородой, они верещали хлеще свиней!
– Позволь мне отдышаться, малый Бьёри, – отрывисто проговорил Йордом, – я покажу тебе, как в свое время метал головы гроби! Помнится, мы даже устроили атлетический кружок. Берешь значит, двумя пальцами за ноздри – вот так, нужно поглубже запихнуть, чтобы раньше времени не соскользнула…
Торвальд обернулся и посмотрел на свой отряд с гордостью присущей только гному, пусть даже они ещё не вступили в бой. Ведь несколько дней назад они напоминали живых мертвецов, что скитаются среди склепов без кукловода некроманта, а теперь всё ещё бедных, но крепких неотёсанных гномов.
– … истинно так! – продолжал Йордом, – головы гоблы конечно доставались детишкам. Их удобно швырять за уши и..
– Торвальд! – один из наблюдателей схватил предводителя за рукав. – Смотри!
Торвальд заметил какое-то движение. Присмотревшись, он увидел, как из другой ветви ущелья показалось с десяток орков с рубилами и щитами. Лучники, не более пяти гроби, тоже заняли свои позиции, стали рассматривать вершины ущелья, потому гномам пришлось прижаться к земле. Однако напряжение быстро утихло, так как орки тут же опустили луки и принялись разбивать лагерь и жечь костры. По всей видимости эти орки, были из "цивилизованных", тех, кто пожалуй не так давно покинул Бесплодные земли. Они обитают на границах Империи людей и среди руин крепостей гномов.
Орки больше людей различаются по величине и наружности: некоторые не выше человека, но многие значительно крупнее, а большие орки достигают в высоту более семи футов. Они мощнее людей, но не сильнее гнома, с могучими плечами и длинными, мускулистыми руками. У орков большие головы, массивные челюсти, но узкие лбы, за которыми скрываются толстые кости черепа и капелька мозгов.
Орки не являются великими мыслителями этого мира, но при этом они не колеблются и не сомневаются – когда орк хочет сделать что-то, он это делает. Эта целеустремленность – их величайшая сила, тем более что орки больше всего на свете любят драться. Орки всю жизнь дерутся друг с другом, чтобы утвердить право командовать другими орками.
Но сейчас, эта малая банда мирно присела у огня и на завтрак у них был мертвый…
– Гном! – произнес Бьёри дрожащим голосом. Он подполз на коленях поближе к Торвальду и увидел как массивный орк срезает бедняге бороду с кожей, – Они хотят съесть гнома, Торвальд!
Торвальд не слышал его. В ушах у него гремел гром. Колени его ослабли, и он рухнул на землю. Ярость, смешанная с отвращением, поднималась в нём, и всё плыло у него перед глазами.
Торвальд тупо смотрел на то как орк покончил с бородой, а после уставился на окровавленную расечёную шею. Потом страшное зрелище затуманилось. Гном ощутил, как по его лицу течёт влага. Жгучая боль вспыхнула у него в груди, когда он вспомнил тот ужасный день, когда Зеленокожие проломили стены в нижних палатах Восьми-Пиков-Карака и устремившись из неизведанных пещер зелёной волной, стали рвать бедных просыпающихся гномов.
После он обернулся и увидел, как другие гномы заворчали и обозлились. Орки сами сделали то, к чему он стремился, жертвой бедного гнома он получил что хотел. Теперь у них было куда излить свою боль. В сражение, в месть! Кровавая пелена заволокла взор воинов, и они быстро но осторожно стали спускаться с вершины, скрываясь за скалами и огромными валунами, стараясь не шуметь раньше времени сыпучим щебнем.
– Нужно подобраться как можно ближе, – шепнул Торвальд остальным, – у нас нет доспеха от стрел, потому убьем их как можно скорее.
Некоторое время гномы терпеливо ожидали, пока орки ковыряясь в клыках, стали беспорядочно укладываться среди камней, беззаботно бросая оружие, в ожидании ужина.
– Даже боги оскорблены дерзостью наших врагов, – процедил Торвальд. – Пусть они заплатят кровью за свои преступления – так будет только справедливо. Вы чувствуете, как пробуждаетесь? Вы чувствуете, как ваш дух рвётся драться, убивать, чтобы завоевать свободу? Вперёд, братья!
С типичным для них стоицизмом гномы поняли, что вскоре, возможно, настанет их час, и начали завещать свои души Грунгни. Гномы готовились продать свои жизни как можно дороже. Даже не посмотрев, идут-ли они за ним, Торвальд бросился на лагерь.
За спиной он слышал нерешительные голоса, которые с каждым шагом к драке становились все громче и увереннее. Один из гномов с громким воплем бросился вперёд. Остальные последовали за ним.
– Што такое?!
Первый орк на пути подскочил от криков схватив зазубренный меч, он лишь успел замахнуться.
– Ну, держись! – выдохнул Торвальд, взмахнул топором на длинном топорище и наискось, между латным плечом доспеха и низким краем завешенного кольчужной сеткой рогатого шлема, врубился в первую жилистую орочью шею.
– Карлы! – заорал один из орков натягивая тетиву. – Харэ балтать! Стреляй пацаны!
Внезапно плечо Торвальда охватила дикая боль. Стрела с черным оперением почти насквозь прошила предплечье. Он заставил себя забыть о боли – сейчас есть дела поважнее.
Вокруг закипела драка, звенела сталь, стонала рассекаемая орочья плоть. Некоторые орки сообразили, что происходит, и попытались занять позицию для стрельбы. На мгновение Торвальд почувствовал жалость к своим гномам, думая, что привел их на верную смерть.
Он поднял безоружной рукой оружие павшего орка желая бросится на стрелы, как вдруг раздался выстрел, потом второй и лучники пали на землю с пробитыми черепами увлажняя сухую землю остатками мозгов.
– Бейтесь же, бейтесь! – крикнул Лорд, махнув орочьим мечом, с гордостью смотря на вершину, откуда тройка громобоев ведёт точную стрельбу. Там на вершине Хаакам заиграл на волынке.
Оружие взлетало и падало в руках Торвальда, орки, корчась, валились в кровавую грязь под ногами. Все гномы вокруг него бросались на ненавистных врагов, размахивая и вопя от боевого азарта.
Когда пыль улеглась, а звон стали и крики утихли, Торвальд оглянулся и увидел окровавленных гномов, и каждый из них был жив! Они добивали орков с праведной яростью, нанося рубящие и колющие удары.
– Получилось! – выдохнул восторженно Большое Пузо. Торвальд обернулся на здоровяка, в перемазанной орочьей кровью рубахе и массивной башкой в руках их вожака. – Сыны Грунгни, возможно, досыта испили горькой воды злоключений, но всё же выжили. Пока хоть один гном ещё дышит, мы будем бороться с злом, что нападает на нас, и никогда – никогда! – не сдадимся.
Крик, вырвавшийся из дюжины глоток, наполнил сердце Торвальда Молотобойца радостью.
А после, израненные и уставшие гномы обнимались со слезами на глазах и восхваляя Торвальда свирепо трясли сбитыми куклами. Клялись честью и бородой идти за воеводой до конца!
Однако, Бьёри не радовался и бросив топор на землю принялся расстёгивать ремень на штанах, рядом с израненным, но ещё дышащим орком. У орка отсутствовала нога и добрая половина руки, он поднял кровоточащую культю и что-то гаркнул захлебываясь кровью.
– Что ты делаешь, Бьёри? – спросил Хаакам с высоты, дивясь поведению молодого гнома.
– Помнишь ли ты, дядя, когда гроби использовали собственный топор Арнтольфа, чтобы обрубить ему каждую ногу в три чудовищных, неуклюжих удара, а потом задрали свои балахоны и нагадили на него, умирающего?…
***
Между тем за ними следили. Наблюдавшего привлек шум яростного боя и не сумев сдержать интерес он наблюдал, скрывался среди камней. Он видел, как один из гномов рвался в бой и своим примером поднял остальных, менее уверенных гномов. Он знал, гномы не заметят его, так как магия редко касается этих существ. Знал и о том, что они его не слышат. В основе своей они лишь гномы, а он был совсем иным, и обладал опытом слишком долгой жизни.
Глаза подобны кошке, двигался не нарушая тишины, а очень древний плащ скрывал его от палящего солнца. Вмешиваться в их дела не входило в его планы – и, может быть, к лучшему. Хотелось просто уйти, исчезнуть среди темного ущелья, до наступления темноты. Но жестокость и выгодная натура всегда брали верх над ним…
Глава 3 Жубодёры
Хороший коротышка – это мёртвый коротышка, и лучше мёртвого коротышки может быть только умирающий коротышка, который может рассказать, где можно найти его приятелей.– Морглум Шеелом
«Записывая нижеследующее, я оставляю на пергаменте печать, подтверждающую все мои ученые степени Высшей академии наук Тилии. Ибо следует перенести на сии листы некоторые сведения о моем исследовании. Для потомков. Ежели какие-либо потомки сумеют отыскать в руинах эти рукописи…
Никто в Старом Свете не знает наверняка откуда берутся орки. Но у каждой цивилизованной расы, есть знания о богах Горке и Морке, сотворивших самых глупых и в тоже время целеустремлённых существ этого мира.
Что же касается моего подопытного… О Зигмар Унбероген! Разгадка всегда была у меня под носом! В простонародье «Орки» оказались подвидом поганки! «Amanita phalloides Orkus»! Волокна изрубленного тела на моем столе контактируют с воздухом, начинают окисляться и меняют цвет. При температуре воздуха свыше 30-35 °G рост грибов угнетается. Очень часто наблюдается прекращение роста плодовых тел…
…похоже, после смерти они разбрасывают споры, которые, при должном положении условий, порождают на свет множество новых тварей, чем и объясняется их огромная популяция, быстро растущий и в то же время глупый организм.
Именно поэтому зеленокожие покидают Пустоши и стараются осесть в пещерах и подгорных оплотах гномов…
…сие следует отметить особо, я практически уверен, что в Пустошах существует «место», возможно огромная пещера откуда ведут свой исток все племена и подвиды…
Подчеркиваю: алхимия? магия? эволюция? – на это у меня ответа нет.
Единственный способ уничтожить их, это найти это место и сжечь там все дотла…
Кажется они пробили ворота… Они уже здесь…
– Последние записи доктора Кауцены найденные в развалинах Милаины.
Орга Железные Зубы долго вертел в руках непонятную вещицу, стараясь понять в чем её ценность среди врагов. Он небрежно переворачивал страницы неуклюжими толстыми пальцами, пытаясь вникнуть в смысл странных знаков. Пленные называли их "буквами", словом, которого в языке орков нет и не было. Всё, что он знал об этих «буквах» и «книгах» из слов пленных, людишек и дави, вернее то, что он сумел понять и выдавить под бесконечными пытками, это то, что – данная вещица несёт знания, а проще, на языке орков "силу" – но значение этой силы и как ее использовать он понять так и не сумел.
Эта сила отличалась от тайного бормотания шаманов, которым позволено общаться с Горком и Морком, владеть страшной силой и при этом ни с кем не делиться. Она казалась доступной, осязаемой, вот она уже в руках и этих "знаний" у него множество! Но сколько бы он не пытался, сколько бы не желал понять эту "силу", она все так же бесполезна и тупа, тупее чем любой из его воинов.
Да, иногда в голове Орги возникали странные мысли, кроме как "сила" и "убивать", поэтому то он и стал военачальником множества зелёных парней.
Сейчас, сидя у огня, на окраинах Пустоши в окружении сотен палаток и огней, он припомнил те дни, когда впервые взял в руки оружие. Это сейчас у него в руках настоящее рубило, которое он оторвал вместе с рукой у одного заносчивого карлика, тогда… когда… Да не важно!
Вот тогда он взял дубину, пришел в первое поселение на которое набрёл и ударил по башке первого встречного дикого орка разможив ему череп.
– Хто ждесь главный? – спросил он у опешивших орков, что уставились на него почесывая свои мощные зелёный макушки. – Тохда главным буду Я!
На том стояла и стоит его власть и видимо на том стоять и будет. Ведь сила его растёт и без фокусов, а банда множится, грабит и рубится сколько влезет. Вернее так и было до недавнего времени, пока в Пустоши, внезапно, вдруг не случилось странное для этого места затишье.
Орга зарычал и порвал книгу одним яростным движением, а после от души потоптавшись по ней запинал остатки в костёр. После он осмотрелся, прищурился, убедился что никто из его банды не хочет нанести подлый удар и самодовольно уселся на мёртвого гнома.
Вот вспомнив о гномах он и разозлился не на шутку. Ведь карлов стало так мало, что уже с десяток раз ему приходилось подавлять перепалку между орками, убивать орков которые должны убивать за него. И думая об этом, опыт военачальника говорил ему – дело плохо. Ведь убивать орков значит убивать силу, а убивать свою силу не есть хорошо. Чтобы сила росла нужно убивать другую силу и тогда у него будет ещё больше рубил, пацанов, жратвы и блестяшек.
Именно поэтому он и разослал пацанов на разведку, в надежде, что они сумеют найти новую жертву для его изголодавшегося "Вааагх!". Ведь среди диких орков Пустоши всегда идёт война, каждый день орки стремятся стать сильнее, больше и кровожаднее, ради правления над другими орками. И чем дольше он ждал тем больше злился, а чем больше злился тем чаще поглядывал на других пацанов, которые уже скрывались от его гневного взора.
Он подкрался тайком, совершенно не заботясь о том, чтобы блюсти личное достоинство. В отличие от орков, они понятия не имели, что такое яростная битва лицом к лицу, лишь хитрость и подлость была их уделом. Это был гоблин, низший из низших, жалкий червь под ногами – так их воспринимал Огра Железные Зубы вождь клана Жубодеров. Вот только сейчас черви эти были повсюду в его лагере, и хотя сами они хранили противоестественное для них молчание, оружие их говорило вполне красноречиво.
– Орга.. – послышался за спиной писклявый раболепный голос. Вождь не обернулся, лишь шевельнул маленьким безобразным ухом. – Они вернулися. И всадники на вепрях, пацаны сломанных Носов… но не усе вождь.. н-не усе…
Он поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Огромная тень вождя накрыла слишком мелкого – по меркам орков – гоблу. Последний нервно оскалил острые как бритва зубы, прижался к земле и попятился назад прочерчивая в песке канаву своим длинным носом, часто поднимая огромные змеиные глаза.
– Орга говорит веди их камандирав, ка мне. Бегом! – прорычал Орга. – Не то выпатрашу тебя как следует, ты понял?
Вождь подскочил к гоблину и схватил его за тонкую шею. Теперь мелюзга извивался в неподдельном ужасе. Орга покрепче сжал руки и с удовлетворением услышал, как под ладонями, ломаясь', хрустнули позвонки.
Короткий пронзительный вопль – и тишина. Червь убит. Орге не нужно было осматривать гоблу, чтобы понять это. Он отбросил его словно надоевшую игрушку и наконец излив свою ярость успокоился, вроде бы. А после отправился туда, где и дожидались прибывшие гроби.
– Нишего, сам пройдусь. Тьфу!
Ночь казалась Орге прохладной, и он с завистью наблюдал, как его разведчики скидывают с себя доспехи и бормочут что-то насчёт невыносимой жары. Он подумал, что, должно быть, они торопились как могли, чтобы доложить вождю последние вести, а возможно и вступили в бой. И от того, его зависть возросла стократно, ведь он не мог оставить становище Жубодеров, на произвол тупым, изголодавшимся к битве оркам.
Первым, подняв огромное облако пыли, прибыл большой отряд Свинорыла на огромных неистовых вепрях. А за ним, со свистом, погоняя не менее огромных Черных волков принеслись налётчики гоблов Сига Спиногрыза. И все они были коварны, безжалостны и готовы на всё ради силы.
Но никто из них не мог сравниться с Орга в беспощадности.
Однако, как и сказал призренный червь, пеший отряд Морга Гномоеда так и не показался, хоть он и должен был вернуться одним из первых.
Он предложил главарям присесть и протянул ещё тёплую, истекающую кровью ляжку какого-то животного Свинорылу. Орк, чье право на данное имя было целиком оправданно одобрительно кивнул, впился зубами в сочное мясо и оторвал большой кусок. А после заговорил с полным ртом насколько это возможно.
Орга слушал, с трудом сохраняя невозмутимость. Но сердце в мощной груди вождя колотилось глухо и часто, совсем как его прославленное рубило о вражескую плоть.
Когда же Свинорыл замолчал, то вновь принялся за еду. Пока он неторопливо жевал, ум вождя лихорадочно пытался осмыслить все услышанное.
Наконец он заговорил:
– Я верю тебе, Швинорыл, – сказал Орга воевода Жубодеров, – жнаю шо ты хошешь драться! То што ты не нашел карликов, плохо. Но то што ты нашел дохлого Морга, хорошо! – Огра хищно улыбнулся. И от этой улыбки у прочих орков кровь застыла в жилах.
Один из вожаков гоблы, Сига Спиногрыз, безуспешно попытался подавить нервный смешок, но Орга, казалось, не обратил на это внимания. Воевода продолжал улыбаться, понимая, что несмотря на показную отвагу, недомерки его боялись.
– Хорошо! Жначит, где-то там прячуться карлы и шдут когда мы их поубиваем!
Воевода хихикнул, зная, что для этой боязни была веская причина. Он вытянул из-за пояса свой длинный зазубренный нож и наклонился вперед, размышляя нужно ли кого-нибудь прирезать, просто так, для повиновения. Правда тут же Орга похвалил себя, за смекалку, ведь убивать всех подряд не есть хорошо, особенно командиров. По крайней мере пока они его бояться.
Но пока Орга проверял пальцем заточку клинка, Сига захихикал и преклонив колено пропищал:
– Позволь мне, о воевода! Позволь мне отправится туда и отыскать логово трусливых карликов. Мы найдем их, а посля отсечом их головы в дар тебе! Позволь же, о воевода! – Сига был хитёр, как настоящий гоблин и знал что воевода тоже желает убивать мерзких дави. – А если, если коротышек будет множество, – продолжал он, кивая и кланяясь, – мы вернёмся и расскажем об этом тебе, чтобы весь твой храбрый "Вааагх!" набил тупорылым карликам морды!
Толстые зелёные губы воеводы скривились в презрительной усмешке. Но Орга кивнул и хлопнул себя по ляжке.
– Ты прав, я пожволю тебе и твоей гобле отыскать трушливых дави! – согласился он. – Но ешели ты удумал обмануть, мерзкий червь, я придушу тебя, затопчу, а после сожру вмеште с костями!
"Да, все правильно", – согласился воевода. Слова трусливого гоблы истинны, пусть он и лжёт. Он создаст самый могущественный "Вааагх!" за всю историю орков и во главе его отправится завоёвывать новые земли, щедро поливая землю вражеской кровью. И все же.. и все же он хотел большего, гораздо большего чем имел. И это большее скрыто в тех самых "книгах".
"Ты слышишь меня, будущий воевода величайшего "Вааагха"?
– Што? Хто? – Орга замотал башкой пытаясь найти откуда издается этот странный, шипящий шепот, пока другие главари застыли, в недоумении, дивясь странному поведению воеводы.
"Меня слышишь только ты, Орга, никто из этих червей не должен узнать обо мне, твоём великом боге Горке. Я научу тебя книгам, я научу тебя таинственной силе"…
Внезапно Орга разразился свирепым хохотом, и остальные присоединился к нему пускай и не знали в чем собственно дело.
"Как желает хозяин, так желает и Орга", – послушно, мысленно согласился он, умолчав о том, что было у него на сердце.
Орк махнул рукой, тем самым дал знать что встреча окончена. Вожаки быстро удалились, словно скользкие черви, забились в свои щели, бросая пытливые взгляды на странную ухмылку вожака.