Бывшие. Вернуть любовь

Глава 1. Слава

– Слав, выручай, – ко мне в кабинет без стука врывается мой старый друг.

Он обычно предупреждает о своем появлении и мы договариваемся в какое время сможем встретиться, ведь я порой провожу в операционной несколько часов подряд и приезжать ко мне без преупреждения крайне рискованно. Можно нарваться на длительное ожидание.

Сейчас я тоже собираюсь к пациентам, затем у меня консультация по телемедицине, а после консилиум и приедь Шурагин на пятнадцать минут позже, то не застал бы меня.

– Беда, друг. Без тебя не справимся, – ошарашивает своими словами. – Дело жизни и смерти.

– Что случилось? – реагирую моментально, ведь когда ты врач, то прекрасно понимаешь насколько важна каждая секунда. Порой малейшее промедление может стоить жизни для твоего пациента, а судя по выражению лица Шурагина и его словам, он не просто так ко мне на кофе зашел.

У него действительно случилась беда.

– Смотри, – кладет на стол папку. Присаживается в кресло напротив. – Нужно твое мнение, – кивает на бумаги, что торчат между листами картона.

– Давай посмотрим, что у нас здесь, – произношу беря в руки принесенное другом. Открываю папку, погружаюсь в чтение и настроение тут же летит вниз.

Сложный случай…

Баба дура. А отцу этого ребенка я бы причиндал скрутил в узелок, чтоб он им никогда больше не смог воспользоваться.

Идиот!

Как можно было при нынешнем уровне медицины не скорректировать генетическое заболевание? О котором просто невозможно было не знать!

Закипая от злости и негодования еще раз пробегаю глазами по справке из роддома, по переводному эпикризу, внимательно вчитываюсь в описание и анализы. Злюсь.

Чем сильнее углубляюсь в изучение вопроса, тем сильнее становится не по себе.

Потому что все очевидно…

– Да, все верно, – с каменным выражением лица кидаю папку на стол и подтверждаю написанное другими врачами.

Пусть друг не рассчитывает на легкий исход.

– У новорожденного редкое генетическое заболевание, – отрезаю сурово. – Конечно, результат по крови придет гораздо позже, ведь генетика так быстро не делается, но здесь все признаки на лицо.

– Твою мать, – смачно выругивается Шурагин. – Что делать-то? – поднимает на меня уставший до невозможности взгляд.

Друг обеспокоен и вымотан, такое ощущение, что он не спал всю ночь и у меня уже грешным делом мелькает мысль, а не его ли это ребенок.

Но Таша не была беременна…

– Что делать? – ухмыляюсь зло. – Нечего было рожать, – выношу единственно верный вердикт.

Пусть мои слова звучат крайне жестоко, но это правда. Иначе никак.

Я сам являюсь носителем такого же заболевания и моим родителям стоило колоссальных усилий его купировать в раннем детстве. Именно поэтому до сих пор одинок. Я не собираюсь заводить семью, выслушивать от жены просьбы о детях, а потом всю свою жизнь переживать что поломка передастся следующим поколениям.

Не хочу этого ни своим детям, ни внукам.

Лучше уж никогда не становиться отцом.

– Поздно, – отрезает Валентин. – Ребенок родился, его мать в шоке, а я банально ничем не могу помочь. Ты моя единственная надежда, друг. Скажи, что нам теперь делать? – уже более настойчиво повторяет вопрос.

– Оперировать, – понимая, что время не отмотать назад и ребенка обратно не засунуть, мне не остается ничего другого кроме как развести руки в разные стороны. – Реабилитировать. Растить и любить, – добавляю то, что действительно необходимо.

– То есть этот ребенок сможет жить как все обычные дети? – уточняет старый друг.

В его глазах мелькает надежда, которую я не хочу разделять.

Но тем не менее разделяю.

– При профессионально проведенных операциях и грамотной реабилитации вполне, – заверяю его.

Я ведь живу. У меня все хорошо.

Даже практически никто из друзей и близких не догадывается о моей проблеме. Все считают, что я здоров.

– Но знаешь что больше всего меня поражает? – обращаюсь к Шурагину не скрывая своего раздражения. Эмоций слишком много и взять под контроль их не выходит.

Уж слишком больная тема для меня.

– И что же? – предвидя ответ ухмыляется.

Валентин не дурак и не хуже меня понимает, что проблему лучше предотвратить, чем исправлять.

Особенно, когда дело касается здоровья.

– Каким местом думает носитель заболевания? – цежу едко. – Ему ведь известно о возможных проблемах для потомков, он не может не знать. Так какого фига не говорит об этом ДО того, как ребенок появится на свет? Нахрена это делать? Не понимаю…

– Без понятия, – миролюбиво пожимает плечами Валентин. – Этот ребенок не мой. Племянник Таши, – поясняет и у меня пазл немного складывается в голове.

Вспоминаю его красавицу жену и моя злость медленно угасает.

Да, помню, ее сестра была беременна и там случай довольно-таки не простой. Она практически весь срок провела в больницах из-за угрозы выкидыша.

Что тоже является подтверждением теории о наследственном заболевании у плода. Организм был умнее человека и не хотел рожать заведомо больного ребенка.

Только вот его удалось сохранить. Благодаря медицине.

– Одним простым решением можно было решить сразу кучу проблем, – поясняю элементарные вещи. – Ее сестре достаточно было сделать ЭКО и родить девочку. Та была бы носителем, не более.

– Слав, ее сестра залетела случайно. Она понятия не имеет, кто отец ребенка и ничего про него не знает, – в очередной раз удивляет меня друг.

– Значит, поделом ей, – выношу суровый и жесткий вердикт. Ловлю на себе удивленный взгляд друга. – Да нечего под кого попало ложиться и потом, блин, рожать! – вновь закипаю.

Вот от таких вот недальновидных женщин одни проблемы потом… Вечно натворят бед, а мы расхлебывай.

– Ты сможешь прооперировать или нет? – спрашивает в лоб. – Я оплачу. Куплю все, что потребуется.

– Лучше мозги сестре супруги купи, – недовольно бурчу, беру со стола папку с документами и выхожу из кабинета.

Кидаю все медсестре на посту.

– Подготовь перевод, – отрезаю сурово. – Чтобы когда я освободился с консилиума, пациент был у меня в отделении!

– Хорошо, – поспешно кивает, забирает папку и тут же принимается куда-то звонить.

А я не теряя времени даром спешу к своим пациентам.

Глава 2. Люда

– Мамочка, ну что же вы себя не бережете, – полным сочувствия голосом говорит медсестра занося мне в палату поднос с едой. – Вы толком не завтракали, так хоть сейчас поешьте хорошо. Смотрите какой вкусный и ароматный суп, – показывает на тарелку, где налито действительно аппетитно выглядящее первое.

Но мне кусок в горло не лезет. Увы.

Хорошо еще, сестра оплатила для меня одиночную палату! Если бы рядом находились соседки со своими новорожденными детьми, я бы не перенесла.

– Через час приду делать укол, – добавляет как бы ненароком. – Обязательно покушайте. Вам силы нужны.

– Зачем? – устало пожимаю плечами…

Впереди полнейшая неизвестность, я не представляю как дальше жить.

– Молочко сохрани, – продолжает настаивать медсестра. – Твоему ребенку оно сейчас нужнее всего на свете! Ни одна смесь не сравнится с грудным молоком.

– Правда? – удивляюсь. Я не знала об этих нюансах.

Всегда считала, что смесь лучше…

– Конечно, – продолжает заверять меня медсестра. – Смеси химия сплошная! – фыркает. – Она гораздо хуже для ребеночка.

– Не знала, – отвечаю задумчиво. – Но у меня молока нет, – развожу руки в разные стороны. – Так что все равно придется смесью кормить.

– Оно придет, ты главное расцеживайся, – мягко, но вместе с тем настойчиво говорит медсестра. Улыбается. – Верь в себя и в своего ребенка, – добавляет таким тоном, от которого мурашки пробегают по коже, а в груди растет твердая уверенность в правоте ее слов. – Все будет хорошо.

Смотрю на нее, а у самой сердце наполняется благодарностью и надеждой.

Даже появляется аппетит.

– Спасибо огромное, – благодарю от чистого сердца. – Я буду стараться, – обещаю.

Ловлю на себе многозначительный взгляд мудрой женщины.

– Старайся. Все получится, – заверяет меня.

Она оставляет поднос на столе и уходит, я заставляю себя подняться с кровати и, наконец, поесть.

Когда допиваю чай, то слышу звонок своего телефона. Спешу к нему.

Звонит Ната.

Ой… Надеюсь, она с хорошими новостями.

Плохие не перенесу.

– Людань, Шурагин договорился об операции! – сестра радостно тараторит в трубку. Слушаю ее и сердце начинает успокаиваться.

Неужели у моего сыночка появился шанс на нормальную жизнь?

Раз уж Валентин нашел хирурга, то тогда точно все будет отлично! Иначе даже не может быть.

– С Ванюшей все будет хорошо! – убежденная в собственной правоте заявляет сестра.

Отставляю стакан с чаем в сторону, делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, желаю сдержать рвущиеся из самого центра груди слезы. Но не тут-то было.

Эмоции оказываются гораздо сильнее.

– Я тут такого начиталась, – признаюсь Нате и начинаю горько плакать. Мне так больно и страшно, что невозможно сдержать слез.

Как только представлю своего малыша лежащего где-то там в кувезе совершенно одного, обвитого трубочками и проводками, так хоть не дыши больше. Сердце сжимается в мощных клещах.

– А ты не читай! Нашла еще чем заниматься! – заявляет сестра, на что я могу лишь горько усмехнуться. – Делать что ли нечего?

Как не читать? Откуда тогда получать информацию? Врачи же ничего не говорят, только разводят руками в разные стороны.

Профиль не их.

– Нат, я должна знать, что с моим сыном, – с трудом переборов новую порцию отчаяния заявляю упрямо. – В конце концов, нужно понимать к чему готовиться и как себя вести.

Предупрежден, значит, вооружен.

– Ты б лучше чаты поискала с мамочками, у чьих деток такие же проблемы, – подкидывает идею Ната.

О! А ведь это действительно дельный совет.

– Они тебе расскажут гораздо больше, чем любой интернет, – продолжает заверять сестренка.

– Думаешь? – спрашиваю неуверенно. – Если честно, то я сомневаюсь, что такие чаты есть, – признаюсь.

– Смеешься? – Ната не отступает от своей идеи. – Конечно, есть! Их не может не быть.

– Почему ты в этом так сильно уверена? – интересуюсь.

– Потому что это правда! – заверяет меня сестра. – Такие чаты есть, там мамочки делятся контактами грамотных реабилитологов, диетами, своими фишками. Поверь!

– Ну не знаю, – высказываю свои сомнения по поводу ее слов.

– Сила материнской любви колоссальна и непобедима, – сестра продолжает меня убеждать. – Ты даже не представляешь на что способна мать ради своего ребенка.

– Боюсь, скоро об этом узнаю сполна, – хмыкаю горько.

На душе крайне паршиво, на глаза наворачиваются слезы, но я не позволяю им пролиться. Смахиваю тыльной стороной ладони и шмыгаю носом.

Хватит страданий. Пришла пора начать держать себя в руках.

– Передай мужу огромное спасибо за то, что договорился об операции, – прошу Нату.

Мне даже страшно представить сколько это будет стоить. Но я обязательно отдам все до последней копейки! Как только смогу.

– Из него будет отличный крестный папа для моего сына, – говорю чистую правду.

– Это уж точно, – смеется сестра. – Если честно, то мне кажется, что он помогая тебе пытается загладить вину за отсутствие в жизни своих детей в первые шесть лет их жизни.

– Скорее всего, – не могу не согласиться с ее предположением, ведь скорее всего она права. Валентин долго переживал из-за этого.

Молчим.

Но с родным человеком помолчать тоже порой приятно, поэтому я пытаюсь просто набраться сил и храбрости. Оно мне еще понадобится.

– Нат, я не представляю, что бы без вас делала, – признаюсь спустя некоторое время. – Вы так сильно мне помогли! – добавляю с жаром.

Одна я бы не справилась.

– Вот и славно, – ласково отвечает сестра. – Я рада, что наша помощь пришлась кстати. Жаль, что отца твоего сына мы так и не нашли, – вздыхает печально.

Мы пытались… Это да.

– Может оно и к лучшему? – тоскливо пожимаю плечами. – Я сама виновата, что все так произошло.

Я помню свою попытку сделать аборт и то, как сестра со своим будущим мужем меня едва ли не силой уволокли из клиники.

А если бы на тот момент я знала про заболевание у его отца, то точно избавилась бы от ребенка. Уверена, он надавил и все.

Только сейчас до меня доходит осознание чудовищности своего поступка, я как никогда четко понимаю от какой ужасной участи меня уберегла сестра.

Ведь ребенок не виноват, что его родители совершили ошибку… А ему приходится за это расплачиваться. Всем.

Мда…

– Давай лучше не будем о грустном, и без того тошно, – предлагаю миролюбиво. – Лучше расскажи, как поживают мои племяшки?

– Ой, Вика и Петя как всегда проказничают, – принимается оживленно и радостно делиться подробностями жизни сестра. – Они мне тут на кухне недавно соль с сахаром перепутали, – задорно хихикает и мне ее настроение тут же передается. – В итоге мы ели сладкий омлет с солеными оладушками. Ты даже представить себе не можешь выражение лица Шурагина, когда он сделал глоток зеленого кофе, – уже открыто смееется.

Почему же не могу? Очень даже могу.

Представляю и тоже смеюсь вместе с ней.

Вика и Петя те еще озорники! Надеюсь, мой Ванечка будет таким же. Мы с ним преодолеем все трудности и мой сынок не будет уступать своим двоюродным брату и сестре по проказам.

А я все равно буду его любить.

– Нашли детки управу на своего серьезного и строгого отца, – добавляю смеясь.

– Эти кого угодно до белого каления доведут, – с неимоверной нежностью в голосе заверяет Ната. – Я не удивлюсь, если Ванечка тоже будет такой.

Я тоже очень на это надеюсь.

Мы болтаем о пустяках, фантазируем и я немного забываюсь и расслабляюсь, гигантский камень уходит с сердца. Слушая проделки своих племянников, я начинаю улыбаться от всей души. Настроение улучшается, даже дышать становится легче.

Все-таки как хорошо, что я не одна.

Мой маленький малыш, мы с тобой обязательно со всем справимся. Мы с тобой не одиноки.

Я точно знаю, что у нас все будет хорошо.

После разговора с сестрой принимаюсь искать чаты с мамочками таких же деток, нахожу, вступаю и погружаюсь в общение. Узнаю так много информации, что за месяц рысканья в интернете не нашла бы!

К концу дня в голове уже выстраивается четкое понимание того, как дальше быть и это воодушевляет. Когда есть план, то становится проще жить.

Неизвестность пугает больше всего, а когда ты знаешь не только о дальнейших перспективах, но и про подводные камни, то, считай, вооружен до зубов.

Теперь дело за малым. Восстановиться после родов и отправиться в клинику к сыну, а после…

Начать борьбу за него.

Рук я не опущу. Никогда!

Глава 3. Люда

– Как говоришь называется клиника? – по телефону спрашиваю у сестры. Ни она, ни Валентин не смогли приехать со мной сюда утром, у них дела, которые не отменить.

Конечно, Ната предлагала подождать дома и как кто-нибудь из них освободится, то обязательно поможет мне привести все вещи, только вот я не стала никого ждать.

Хочу поскорее увидеть своего маленького.

Я дико соскучилась по сыночку, сердце не на месте все это время. Не могу ни спать, ни есть.

Мне жизненно необходимо увидеть своего кроху. Убедиться, что с ним все в порядке, сказать, как сильно я его люблю.

А еще обязательно донести до Ванечки, что мамочка его не бросала и она рядом. Только в другой больнице все это время была.

– Людань, я уже еду домой, – тараторит Ната. На заднем фоне сестры шум.

– Не торопись. Я уже уехала, – признаюсь продолжая искать взглядом центральные двери в клинику и ее вывеску. Пока нашла только служебный вход.

Я стою напротив большого красивого здания и незнаю правильно ли пришла. Вроде бы адрес правильный, но все равно путаюсь. Здесь столько разных корпусов и строений, что голова кругом!

Номер дома один, а дополнительных строений по адресу тьма.

Я брожу вокруг да около уже минут сорок. Руки отнимаются от тяжести сумок, с меня уже сошло семь потов.

Только вот помимо служебного входа так ничего и не нашла… Двери закрыты, люди не ходят. Начинаю сомневаться в правильности своего решения ехать не дожидаясь помощи.

Продолжаю идти, заворачиваю за угол и вижу на первый взгляд неприметную дверь. Подхожу ближе, читаю написанное не табличке наимменование частной клиники и тут же это самое название мне произносит сестра.

Я пришла правильно. Бинго! Наконец. А то уже сил нет бродить.

Захожу в просторный светлый холл самого обычного здания и сразу же попадаю в другой мир.

Много света вокруг, с потолка свисают стильные современные люстры, а в центре холла расположен фонтан. Расставленные по периметру диванчики манят присесть и передохнуть, но я не поддаюсь секундной слабости. Сынишка ждет.

Осмотревшись без труда нахожу ресепшн. Сдаю в гардеробную свои тяжелые сумки, у администратора уточняю правильно ли пришла.

Стойка администратора и регистратура оказались немного левее, так с ходу и не заметить. Нахожу нужное окошко и я не тратя зря времени направляюсь туда.

Подхожу, отдаю документы, нервничаю как никогда в своей жизни, но оказывается, что делаю это зря.

Как только администратор видит предоставленные договора, то тут же меняется в лице, становится чрезмерно любезной и внимательной к моей персоне. А спустя десять минут меня со всеми вещами провожают в отделение. Сумки несу не я.

Оказалось, меня уже давно ждут и все подготовили к приезду.

Только вот мой сыночек все равно не со мной.

– Вот ваша палата, – молоденькая стройная медсестра показывает на небольшую, но светлую комнатку.

Несмотря на то, что помимо кровати для меня и кроватки для Ванечки, стола, стула, холодильника и телевизора места ни на что нет, она не выглядит тесной. Светлые тона и грамотное расположение мебели играют свою роль.

– Располагайтесь, – вежливо говорит медсестра. – Я передам Вячеславу Анатольевичу, что вы приехали. Он освободится и зайдет.

– Хорошо, – отвечаю присаживаясь на край кровати.

наконец-то можно перевести дух.

Медсестра уходит, я пишу сестре сообщение, что уже в палате и прошу ее не приезжать, все равно ведь не пустят, а у Наты и без меня много дел.

Мне безумно сильно хочется увидеть своего сынишку. Каждая минута без него испытание! Но я терпеливо жду врача.

А что бы сгладить процесс ожидания и немного отвлечься, принимаюсь разбирать вещи. Потом явно будет не до них.

Только вот время идет, а доктор все не появляется. Смотрю на часы, хмурюсь. Прошло уже больше часа моего ожидания.

Сказали же, он скоро придет, так почему до сих пор его нет?

Вздыхаю. И продолжаю терпеливо ждать.

Лечащий врач моего сына не простой человек, он может быть занят на операции или быть на консилиуме. В конце концов, у него мог быть обход!

Весь следующий час я занимаюсь тем, что пытаюсь найти логическое объяснение отсутствию новостей и нахожу еще несколько десятков причин почему ко мне никто не приходит.

А после…

Не в силах справится с нетерпением отправлюсь на пост.

Раз врач не приходит, так может меня проводят к сыну. Не могу уже больше ждать!

– Подскажите, можно мне увидеть Ванечку? – спрашиваю ту самую медсестру, которая показывала палату.

От одной мысли, что мой маленький мальчик где-то там один, на глаза наворачиваются слезы.

– Лечащий врач к вам подходил? Он разрешил? – тут же прилетают вопросы.

– Нет, – признаюсь голосом, полным разочарования. – Ко мне никто не приходил. Я так и не дождалась врача.

Девушка хмурится.

– Странно, – задумчиво произносит и переводит внимание на монитор.

– Что странно? – уточняю у медсестры, но она словно не слышит меня. Что-то читает, пишет и снова читает, а затем переводит на меня виноватый и растерянный взгляд.

– Он уехал, – ошарашивает меня новостью.

– Куда? – не понимаю. – На обед? – уточняю у нее.

Вполне нормальное объяснение отсутствия человека на своем рабочем месте, а если еще учесть время, то все может быть.

Конечно, мне дико неприятно, если так, ведь можно было зайти, а потом отправляться обедать, но ничего страшного. Потерплю.

Встречи с сыном я ждала долгие девять месяцев, затем еще пять дней в роддоме, так что еще час вполне подожду.

– Нет, не на обед, – сообщает с прискорбием. – Вячеслав Анатольевич сегодня больше не вернется. Он будет завтра.

– А… – слов нет. Горечь душит. – ААА… как же… я?

Медсестра смотрит на меня с сочувствием и печально поджимает губы. Мне так плохо, что я не могу сдержать слез.

Обидно.

– Мой сын где-то в вашей клинике, – произношу крепко стискивая зубы. – Один, – добавляю крайне эмоционально.

– Он не один, он под присмотром, – медсестра пытается меня успокоить.

– Он без меня! – вспыхиваю. Набираю в грудь побольше воздуха. – Проводите меня к нему! – требую.

Девушка округляет глаза, она явно не ожидала от меня такого напора и на некоторое время даже теряется.

А затем берет трубку и начинает куда-то звонить.

Пока ждет ответа, я все пытаюсь понять кому именно она набрала и почему-то первым делом на ум приходит охрана. Не врач.

Перед глазами тут же возникает картинка, как я отбиваюсь от бугаев, кричу и требую немедленно проводить меня к сыну. Меня внутри начинает трясти.

Только вот я в очередной раз делаю усилие над собой и крепко стискиваю зубы. Никому не позволю увидеть собственную слабость!

Держусь ради своего малыша.

– Пойдемте, – вдруг ни с того, ни с сего говорит медсестра. – Я провожу вас. – объявляет.

– В палату? – спрашиваю скептично, ведь ничего другого не ожидаю. – Дорогу знаю, не убегу.

Ловлю на себе красноречивый взгляд и замолкаю. Видимо, я не права…

– Я провожу вас к вашему сыну, – говорит терпеливо.

А у меня от этой новости сердце принимается стучать с бешеной скоростью.

– Правда? – спрашиваю на выдохе, медсестра кивает.

Нетерпение зашкаливает и мне его становится уже не удержать.

– Так пойдемте скорее! – прошу озираясь по сторонам не зная куда именно идти. Если бы знала, то точно уже была там.

Глава 4. Слава

– Кир, на твоём месте я бы ещё раз проверил пациента на наличие трахеопищеводного свища, – делюсь своими мыслями с другом.

Для меня картина болезни совершенно ясная и я не понимаю почему Игнатов с его гигантским опытом отвергает самый логичный вариант.

– Все косвенные признаки указывают именно на него, – кладу на стол историю болезни и смотрю на Кирилла.

Реально. Других причин быть не может.

– А я говорил! – с победоносным выражением лица заявляет Саня Хмельницкий. Он как и я шикарный диагност. – Вот видишь, даже Славка на моей стороне, – ухмыляясь кивает на меня. Салютует.

Я салютую в ответ.

– Ну не может его там быть! – восклицает Кирилл и в сердцах ударяет кулаком по столу. Он полон расстройства. – Я два месяца назад делал ревизию. Всё было в порядке. Ребенок прооперирован, пищевод пробужирован. Все хорошо.

– Все, да не все, – подначивает Саня.

Бросаю в сторону Хмельницкого предупреждающий взгляд.

Санек, конечно, тот еще фрукт. Он любого выведет из себя, но отстоит правду и сегодняшний консилиум собрался именно по его инициативе.

Они с Кириллом во мнениях разошлись.

– Может быть два месяца назад так и было, а сейчас снова нет, – убеждаю Игнатова.

Пусть он заведующий отделения в федеральном центре, но помимо этого статуса Кир еще отличный врач и должен понимать, что вполне мог пропустить свищ. Человеческий фактор, такое бывает.

Все мы не идеальны, как ни крути.

Иногда и самым лучшим из нас требуется помощь, ведь не даром говорят, что у каждого врача свой список спасенных и свое кладбище. Только вот чем врач сильнее, тем список спасенных длиннее.

Только вот далеко не все и не всегда зависит от врача.

– Кир, а ведь Слава прав, – подключается Скворцов.

Никита самый молодой из всех нас, но его имя уже на слуху. Ник шикарнейший нейрохирург, он со своими пациентами творит самые настоящие чудеса, иначе не скажешь.

– Слушай, – произносит задумчиво и перелистывает страницы выписных эпикризов, смотрит на даты. – Понимаю, что мой вопрос прозвучит некорректно, но я все-таки должен его задать.

– Говори уже, – отмахивается Кир.

– Ты не мог случайно повредить трахею? – уточняет. И тут же ловит на себе убийственный взгляд.

Но Ник упрямо смотрит на Игнатова и не тушуется, не отступает. Продолжает стоять на своем.

– Случайно, – еще раз повторяет и делает особый акцент на этом слове. – Все мы люди и от ошибок никто не застрахован.

– Надеюсь, ты прикалываешься сейчас, – недобро щурится Кирюха.

Опасненько… Есть вещи, которые лучше вслух не произносить.

– Кирюх, бракованного тросика не могло быть? – разряжая накаляющуюся обстановку в кабинете к разговору подключается Димка Ланской.

Он еще недавно работал в моей клинике, а теперь перешел к парням. Мне, конечно, его не хватает, но мы вырастили с ним достойную смену. Ник, Пашка и Марк многого стоят.

Они еще покажут себя.

– Сам знаешь, бывают такие партии, – продолжает развивать тему. – Заводской брак, подделка. Да мало ли что могло привести к повреждению!

– Исключено, – тут же отметает предложенные Димой варианты Серега Карпов. Он реаниматолог и ему явно виднее. – Поверь, если б в партии был брак, мы с Саней точно знали. Сам знаешь, такого пациента после обследования только прямиком к нам и отвозить.

О, да… Таких анестезиологов-реаниматологов, как Карпов и Хмельницкий днем с огнем не сыщешь. Мне порой кажется, что они с пеленок знали как людей спасать.

– Ну да, – кивая головой соглашается Саня. – Серега прав, брак отметаем. Здесь что-то другое, – произносит задумчиво. – Кир не мог повредить трахею. Думаем ребята.

– Тогда только образование нового свища, – соглашается со мной Никита и миролюбиво разводит руки в разные стороны. Пожимает плечами. – Другие вариков нет.

– Я делал ревизию, – жестко заявляет Игнатов. Он упрямо стоит на своем, не сдвинешь с места.

Вот и как его переубедить?

– Кир, ты ведь мог его пропустить, – добавляю спокойно, пытаясь понять, как такое в принципе могло выйти. – Сам знаешь, человеческий организм непредсказуем, а свищ-то крохотный, ребенок растет, пищевод и трахея тоже, вот и получается, что свищ увеличился.

Крайне редко, но такое бывает. Я лично с подобным не сталкивался, но как-то пару лет назад присутствовал на научной конференции и слушал доклад по заболеваниям трахеи. И про трахиопищеводные свищи в том числе.

– Нужно делать бронхоскопию, – безоговорочным тоном заявляет Скворцов.

– За эти два месяца у ребёнка было две пневмонии и три бронхита, – продолжая отстаивать свою точку зрения открываю историю болезни и показываю пальцем на прикрепленные выписки из инфекционного отделения соседней больницы. Там диагнозов хоть отбавляй.

– При каждой госпитализации были высеяны вирусы, – не уступает мне Миша Майоров. – Заметь, при каждой, – кивает на выписные эпикризы.

– Бокавирус? Риновирус? Парагрипп? – перечисляя обнаруженные у ребенка возбудители не скрываю своего скептического настроя. – Вы смеётесь? – изумленно смотрю на друзей.

Нет, конечно, отрицать трахиопищеводный свищ и сваливать всё на инфекцию куда проще, чем дать ребёнку очередной наркоз, провести ревизию трахеи и пищевода, а после этого готовить к очередной операции. Только вот никакого иного способа подтвердить или опровергнуть догадку у нас нет.

Достаточно сделать бронхоскопию и сразу станет понятно кто прав, а кто ошибался.

И почему-то я просто уверен, что ошибочное мнение у Майорова и Игнатова. Не у меня.

– А я вам говорил, что инфекционистам верить нельзя, – с ехидной ухмылкой заявляет Марк Гнатюк. Он как всегда в своем репертуаре, наш извечный приколист. – Нужно смотреть на клинику, – показывает жестом на историю болезни. – Она у тебя как никогда чёткая. Признаки смотри, а не чужие эпикризы считай!

– Это будет двадцатый наркоз у шестимесячной крохи, – Кир обречённо хватается за голову.

Он не меньше моего знает, чем это чревато. Только вот иного выхода нет.

Без наркоза невозможно провести обследование и выявить реальную причину. Нельзя провести операцию и иссечь свищ.

– Я буду с тобой, – отзывается Хмельницкий. – Дам самый лайтовый наркоз, – заверяет.

Прыскаю со смеху. Ну-ну.

Только ленивый не знает, что если хочешь избежать проблем и провести операцию без форс-мажора,то ни в коем случае нельзя идти в паре с Хмельницким.

Там, где Саня, всегда завал.

– Пожалуй, на обследование я лучше пойду с Серегой, – беззлобно говорит Игнатов. – Сань, без обид.

– Да ну тебя! – отмахивается Хмельницкий.

Ржем.

Мы с друзьями еще некоторое время обсуждаем другие варианты, все отметаем и приходим к выводу, что кроме свища ничего другого такую клинику не даст.

Пашка правильно предположил, что возможно это гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь, но он не доведет ребенка до двух пневмоний за месяц, так что остается лишь предложенный мною вариант.

Прощаюсь, отправляю своих обратно в клинику, а сам сажусь за руль и звоню в отделение. Сегодня должна была мать мальчика от Шурагина приехать, но почему-то мне до сих пор про ее появление никто не сказал.

Неужели передумала и решила отказаться от ребенка? Впрочем, я не удивлен.

Женщинам не нужны проблемы, а уж со здоровьем тем более. Генетика дело тонкое и сложное, а тут так вообще.

Глава 5. Люда

– Привет, – прижимаюсь к своему сыночку и вдыхаю его неповторимый запах, от которого на глаза наворачиваются слезы. Оставляю на его щечке поцелуй. – Твоя мамочка вернулась, – шепчу еле слышно.

Эмоции переполняют. Нежности столько, что хоть отбавляй.

Ванечка словно почувствовав открывает веки и смотрит на меня своими пока еще немного мутноватыми, но такими красивыми голубыми глазами. Я улыбаюсь и не могу сдержать слез.

– Хороший мой, – глажу его пальчики. – Любимый, – продолжаю изливать свои чувства. – Мамочка рядом, все будет в порядке, – заверяю. – Ты больше никогда не будешь один.

Я говорю и говорю, выливаю всю боль и все свои страхи через непомерную, невероятную любовь.

Мой сыночек, моя кроха, мой маленький герой со мной рядом и теперь мы точно все преодолеем. Скоро поедем домой.

– Мама, – медсестра прерывает знакомство с сыном, а я от переизбытка эмоций не сразу понимаю, что она обращается именно ко мне. – Мамочка, – произносит уже более настойчиво.

– Вы мне? – уточняю у нее.

Словно она могла обратиться к кому-то другому…