Дары технологий

© Руслан Изумрудов, 2025

ISBN 978-5-0065-3312-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Теплый червь

История, о которой пойдет речь, произошла не со мной. Однако, если выражаться корректнее, в происходивших событиях, я сохранял позицию наблюдателя, от самого их начала и к моменту, когда стала оседать пыль после большого падения. Но, даже при такой позиции и отдалении от гущи событий, технология ERES, так или иначе, затронула жизнь каждого человека, и мою, в частности. Многие, конечно, и так в курсе случившегося, но, пожалуй, не все смогли вынести из этого какую-то мораль: чья-то жизнь оборвалась; кто-то лишился рассудка и вряд ли способен, оглядываясь назад, приходить к каким-то логичным выводам, как и некоторые из тех, кто не травмировал свой ум; кто-то пытается вернуться к обычной жизни, всеми силами стараясь забыть о произошедшем и, думаю, никому не хочется бередить рану, которая только начала затягиваться, как не хочется этого и мне. Но молчать об этом тоже нельзя, хотя бы из-за необходимости предостеречь последующие поколения: тех, кто родится через много лет и тех, кто только появился на свет, или был слишком мал для понимания происходящего, когда бо́льшую часть взрослых захлестнуло волной удовольствия. Эти люди будущих времен должны узнать о произошедшем с объективной точки зрения и с трезвой оценкой, как минимум, чтобы не наступить на те же грабли, а в идеале, чтобы найти свое настоящее счастье, не питая каких бы то ни было иллюзий. Поэтому, спустя некоторое время, я взял на себя смелость, поведать о том, как изменилась жизнь с появлением устройства под названием ERES, по порядку и, по возможности, во всех деталях. Конечно, мое соприкосновение с ERES всегда было косвенным, (за все время его существования, меня ни разу не соблазнила мысль, приобрести или просто опробовать данное устройство, что помогло избежать печальной участи тех, кто, построив определенные фантазии у себя в голове, вознамерился схватить журавля в небе) но, порой, самый объективный взгляд – это взгляд, сделанный со стороны.

На момент описываемых событий, как и по сей день, я являюсь заместителем главного бухгалтера в компании среднего уровня популярности, раскрывать название и отрасль которой, как и более развернутое представление о своей должности и выполняемой мною работе, не считаю нужным, так как в дальнейшем повествовании это не играет совершенно никакой роли. Должность же свою я упомянул лишь по той причине, чтобы более-менее складывалась картина моей жизни и ее восприятия, что станет понятно дальше. Несмотря на то, что поначалу я не особо интересовался устройством ERES, не слишком активно следил за его развитием и распространением, а в какой-то момент, повсеместное его обсуждение и вовсе набило оскомину, из-за чего я всеми силами пытался скрыться от любых разговоров, связанных с ним, оно все же умудрилось втянуть и меня в свои сети, разросшимися повсюду щупальцами и, хочешь-не хочешь, пришлось вникать, с чем имеешь дело.

Как обычно, началось все с благих намерений, которые, как многим известно, часто прокладывают дорогу в ад. Несколько лет назад, в конце двадцатых годов, в Калифорнии, на одной из вечеринок, состоялось знакомство трех молодых и толковых энтузиастов, перешедшее в их дальнейшую дружбу, а затем и в сотрудничество. Каждый из этой троицы, выпустился с прекрасным образованием в своей области и был первоклассным специалистом. Сергей Иванов, еще подростком переехавший с семьей в Штаты, был начинающим нейробиологом; Стивен Чеккер – инженером-техником в области компьютерных технологий и программного обеспечения, а Александр Нигматулин, получив диплом психолога, и отработав по специальности два года в родной Москве, стал путешествовать по миру, желая изучить менталитет народов других стран, тем самым расширив свои полномочия и границы в спасении человеческой психики. Осев на какое-то время в Калифорнии, Александр попал на ту самую судьбоносную вечеринку, где и познакомился с двумя будущими напарниками. В тот вечер в их головах зародилась идея, которая постепенно переросла в план, как убить одним выстрелом двух зайцев, а именно, – сделать всех людей на планете Земля счастливыми и заработать на этом состояние. План этот заключался в следующем: создать устройство, которое будет воздействовать на мозговые центры человека, отвечающие за регуляцию настроения и изменять таким образом его в положительную сторону. Помимо всеобщего счастья, Александр искал способ искоренения ненависти между людьми и расположению их друг к другу, потому полагал, что такое устройство, если оно возможно, может помочь в этой задаче. Сергей, обсуждая эту идею, параллельно размышлял, каким образом можно воздействовать на головной мозг, и какие в нем надо пощелкать тумблеры (sic!). Стивен, в свою очередь, воодушевившись не меньше остальных, стал прикидывать в уме, как соорудить устройство по заданным параметрам.

Хоть помыслы трех гениев были искренними, и разговоры о больших деньгах были скорее шуткой, чем истинной и главной целью, многие критики отметили бы, что деньги, заработанные на исправлении какого-либо нарушения здоровья, и душевного, в частности, все равно есть поиск своей выгоды, что является грехом. Эти осуждения, собственно, происходили, но лишь спустя время, когда стали появляться первые тревожные звоночки и срочно надо было найти козла отпущения.

Чеккер, работавший в компании, что несколькими годами ранее выпустила телефоны, способные передавать и воспроизводить запахи (а в дальнейшем и прочие устройства с данной технологией), привел в ее штат двух новых товарищей, где все втроем описали и предложили свою идею совету директоров.

Впервые, если не считать первых устных и графических набросков, разработки и серии экспериментов по работе и воздействии устройства на человека, узких собраний и привлечений инвесторов, мир узнал об ERES в начале января две тысячи тридцать второго года, то есть, пять лет назад. В моем городе, в ту пору, стояли морозы настолько сильные, что коркой льда покрыты были даже стены домов напротив, и такие суровые зимы были скорее редкостью. В тот день, смотря в окно, застланное плотным кристальным узором, я с сочувствием думал о тех, кто обречен был расстаться с теплом своих жилищ и выйти в холодный мир, но при этом не мог не радоваться за себя, что, благодаря двухнедельному отпуску, могу ближайшую неделю, безвылазно провести дома, попивая горячий глинтвейн и занимаясь различными домашними делами. Закончив завтрак, я открыл свой ноутбук и погрузился в чтение новостей. Такова была моя ежедневная традиция. Самой пестрой среди прочих рутинных оказалась следующая новость:

Да здравствует новый счастливый мир!

Компания MHLB представила электронный нейростимулятор с торговым названием ERES (полное название устройства External regulator of emotions and sense.1). ERES, воздействуя магнитными импульсами на участки коры головного мозга, способствует выработке естественных гормонов, повышающих чувство радости и удовольствия у человека, тем самым снижая апатию, нормализуя настроение и купируя негативные эмоции, а также помогая бороться с депрессией.

Устройство поступит в продажу в апреле, но уже сейчас доступна возможность предзаказа устройства.

На других новостных сайтах заголовки об анонсе ERES были один краше другого: «Прощай, депрессия!», «Больше никакой грусти!», «Грядет эпоха радости» и тому подобное. Я, не особо страдающий в жизни, возможно из-за нехватки времени на подобные процессы, и не имеющий в своем кругу общения тех, кто хоть раз бы сетовал на качество своей, воспринял эту новость прохладно и не понял, бурного всеобщего восторга. Из заголовков и многочисленных комментариев, содержащих радостные возгласы, складывалось впечатление, будто все человечество поголовно не знало радости и существовало в сплошном страдании, отчего анонсируемое устройство стало восприниматься долгожданным спасительным кругом. Я прочитал еще пару незначительных новостей и, закрыв ноутбук, принялся за свои дела. Так состоялось мое знакомство с ERES. Тогда ни я, ни кто-либо еще, думаю, даже сами разработчики, не подозревали, какой джинн скоро высвободится из бутылки.

Выход устройства на рынок состоялся, как и было обещано, в апреле того же года и стоило такое удовольствие на старте полторы тысячи долларов (по тогдашнему курсу, около ста шестидесяти семи тысяч рублей). Первичная высокая цена, как обычно, – иллюзия элитного потребления, рассеивающаяся при постепенном снижении цены, когда приобрести тот или иной товар уже способен практически каждый. Все последующие новости, связанные с ERES, как и раньше, были сплошь и рядом позитивными и перешли для меня в разряд рутины. Я пробежал глазами новость о первых, опробовавших технологию на себе, зевая читал многочисленные отзывы людей, вернувших себе родных из пучин апатии, которые вновь способны радоваться жизни и, по-прежнему, оставался в недоумении, как же все умудрились дойти до жизни в такой степени несчастной, что устройство для регуляции настроения стало объектом поклонения. В какой-то момент повсеместные обсуждения данного устройства, подхваченные даже моими друзьями и коллегами по работе, стали надоедать, и я принялся изучать, что это за устройство, о котором столько разговоров. К своему стыду, признаюсь, что на тот момент, мои познания о структуре человека оставались на базовом школьном уровне. Что касается деятельности нервной системы и человеческой психики, там я был совсем невеждой. Конечно, секретом для меня не были очевидные и общеизвестные анатомические факты, в том числе, наличие головного мозга, но вот на функциях и нарушениях данного органа я не заострял своего внимания. Вне зависимости от своей полярности, эмоции и настроение, особенно в нашей среде, казались естественными реакциями на те или иные происшествия, и все привыкли не придавать им большого значения, а где-то и вовсе их не замечали. Любого человека, не отличающегося здравыми логичными выводами и говорящего вздор, я называл про себя (а иногда и прямо) психом, не особо вникая в смысл этого слова. Начав читать про устройство радости и принцип его работы, со временем, я больше погружался и в изучение самого человека, отчего стал лучше разбираться в работе головного мозга, психике, ее нарушениях и в сознании. Как и в человеке в целом.

Ранее я упомянул, что моя работа, связана с финансами, а значит требовала большего применения математики, нежели биологии. И меня все устраивало, ведь это всегда было делом, вызывающим во мне живой интерес, неугасающий и по сей день, поэтому и сейчас я продолжаю работать с большой охотой. Но когда я посвятил свое свободное время изучению природы человека, пришло осознание, что чем больше времени мы уделяем материальным благам и каким-то фантомам, тем дальше отдаляемся от чего-то человечного.

Принцип действия устройства ERES заключается (или правильнее будет говорить «заключался», по причине сворачивания возможности свободной покупки данного прибора) в воздействии электромагнитных импульсов на нейромедиаторные и нейрогормональные системы головного мозга, отвечающие у человека за чувство радости. Само устройство состояло из двух частей: первая представляла собой изогнутый ободок, с гладкой силиконовой, испещренной неглубокими бороздками, внешней стороной и внутренней стороной, – что прилегала во время использования к коже головы и пропускала импульсы даже через обширный волосяной покров, – под стеклянным прозрачным корпусом которой, виднелись различные сенсоры и платы, окрашиваемые при активации устройства холодной светло-синей подсветкой от расположенных там же лампочек. Вторым предметом в комплекте был пульт управления основным устройством. На дисплее пульта отображались уровни выброса гормонов, полученные путем сканирования мозга основным устройством, две треугольные кнопки пульта, позволяли повышать или снижать воздействие устройства на выработку гормонов, а квадратная кнопка, между двумя треугольными, завершала работу устройства.

Принцип работы устройства, согласно прилагаемой инструкции и комментариям разработчиков, что всеми, по большей части, были проигнорированы, заключался в следующем: человек в подавленном настроении или находясь в депрессивной фазе, надевал ободок себе на голову, (большей своей частью ободок фиксировался на темени, затем спускался к ушам и оканчивался на обоих концах закругленными носами в районе скул), активировал устройство пультом, при помощи которого также настраивал выброс гормонов до допустимого уровня, не превышая его, находился в таком состоянии ограниченное количество времени, после чего выключал и снимал устройство, позволяя мозгу зафиксировать уровень гормонов и, как следствие, уровень так называемого счастья.

Основное устройство, многим напоминало крупный банан с надрезами, хотя мои ассоциации были с дождевым червем, принявшим причудливую форму, отчасти из-за своей первоначальной розоватой окраски (последующие модели были богаты в цветовой палитре). Со временем многие стали замечать сходство с предметом интимного характера, а некоторые, тоже отметившие эту схожесть, начали использовать устройство не по назначению, что позволяло даже не включать устройство. Выброс гормонов счастья, конечно, при таком использовании тоже происходил, вот только зона фиксации устройства была слегка перепутана.

Про себя я называл данное устройство червь тепла или теплый червь, во-первых, из-за своих первичных ассоциаций с червем, во-вторых, из-за многочисленных, в прямом смысле, теплых отзывов по типу: «ERES растопил ледник в моей душе»; «Холод за окном больше не омрачает моих мыслей, благодаря ERES» и тому подобных. Сам оксюморон меня очень забавлял, но лишь спустя некоторое время, я отметил какой замечательный вышел каламбур из моего подсознания. Если перевести «теплый червь» на английский – получается омофоническое «warm worm». В те времена было весело всем, и тем, кто носил ERES, и тем, кому он был нужен как пятое колесо. Возмущались лишь горстка луддитов, да небольшое количество скептиков, однако их тихие, по причине малого количества, голоса перекрывались восторженными криками большинства. Наверное, лишь единицы тогда предчувствовали скорую трагедию. Большая же часть была одурманена эйфорией, будто эффект от устройства распространялся и по воздуху.

Шло время, и пока велись попытки отнести устройство к какой-либо категории (новомодный гаджет, медицинский аппарат или лекарство), цена на само устройство спустилась из космоса и, с каждым днем, количество людей, с червями на головах и с улыбками на лицах, росло. По ходу захвата рынка, устройство подверглось внешним изменениям, в виде разнообразия цвета (о чем я упоминал ранее), добавления обруча на заднюю часть головы, для более надежной фиксации (многие посетители ночных клубов, как и любители бурно потанцевать в прочих местах, жаловались, что при активных движениях головой, устройство сползало или вовсе отлетало в сторону и благополучно разбивалось), а также добавлений в виде единорожьего рога, кошачьих ушек и прочего. Казалось, главная миссия юных гениев, осчастливить весь мир удалась (да и деньги текли не то что рекой, а самым настоящим водопадом, что вряд ли их огорчало), но как известно, Вселенная, держащая баланс, не терпит людских обманов, желающих этот баланс нарушить.

Если не брать в расчет обвинения осужденных за кражу устройств, оправданием которых было желание испытать немного счастья и обвиняющих компанию в недоступности этого источника для каждого, первые заголовки, действительно омрачающие некогда доброе имя компании MHLB и ее творения, появились через год и пять месяцев после выхода первых моделей ERES на рынок. Случилось это из-за умельцев, решивших воспроизвести технологию в домашних условиях и сбыть с рук как оригинал. Лучшим исходом были те случаи, когда устройство просто не работало, хотя пара-тройка убийств имели место быть и на этой почве. Самым страшным, всё же, были случаи неисправной работы квази-устройств. Люди впадали в аффективные состояния, бегали по улицам, в чем мать родила, были зафиксированы случаи нарушения работы когнитивных способностей мозга и впадение в вегетативное состояние. Не сразу стало ясно, что всему виной не оригинальные устройства, а подделки, но на MHLB уже начали точить вилы. Пока представители компании и троица творцов, пытались очистить свое имя и вразумить тех, кто не разобрался в истинной причине, начали всплывать вести о неприятностях и от оригинальных устройств.

Изначально ERES предназначался как терапевтическое устройство для тех, кто действительно не способен был своими силами выбраться из эмоциональной ямы, и должен был выписываться как лекарство по рецепту. Суть устройства заключалась именно в возвращении выпавших элементов общества к нормальной жизни, но не в создании новой моды. Сергей Иванов в одном из интервью, во время начала заката данной технологии, говорил, что устройство могло, в том числе, помочь как антидот от других зависимостей. Однако, маркетологи, учуявшие запах денег, решили выдать устройство всем, кто готов заплатить. Тем самым, люди, чей эмоциональный фон и так находился в норме, хотели сделать его еще лучше, и стать еще счастливее, что произвело обратный эффект. Многие, опьяненные эйфорией, и пользующиеся устройством на постоянной основе, забыли об одной простой вещи: когда заставляешь мозг выбрасывать все, в том числе резервные, запасы радости, ему требуется время на возобновление ресурсов и хоть используй ERES, хоть пытайся радоваться без него – до какого-то момента не будет ничего радостного. Проводя параллель с финансами, ERES давал деньги в долг, чтобы человек мог встать на ноги и начать самостоятельно зарабатывать. Но многие испытывали удовольствие от получаемых денег и, не задумываясь, растрачивали их направо и налево, тщетно полагая, что они снова материализуются в их карманах, и так будет продолжаться до бесконечности. Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день. Перестань давать рыбу тому, кто привык к этому, и сам будешь выпотрошен как рыба. Когда человек перестает чувствовать радость и начинается стандартная зависимость, при которой ищется, то самое прекрасное ощущение как в первый раз, начинается катастрофа. Она же началась и с ERES. Еще вчера, опьяненные радостью люди, переставшие испытывать удовольствие, пытались увеличивать выброс своих гормонов на максимум, чтобы снова расплыться в приятном состоянии, но ничего не происходило, и это делало их злее и безрассуднее.

Все больше и больше новостных заголовков, связанных с ERES, носили криминальный характер:

«Молодой человек получил 15 ножевых ранений, пытаясь успокоить свою девушку, находящуюся в раздраженном состоянии, по причине снижения эффекта от устройства ERES.»

«Мужчина, вооруженный автоматом, с устройством ERES на голове, зашел в здание банка и взял людей в заложники, требуя, чтобы ему снова стало приятно.»

«Погромы специализированных магазинов компании MHLB и массовые беспорядки развернулись на улицах Нью-Йорка, Токио, Москвы и многих других городов.»

При этом оказалось, что многие столкнулись с проблемой зависимости от устройства гораздо раньше появления тревожных новостей, и кто-то, к моменту развития этих событий, получивших огласку, даже успел пройти курс реабилитации.

К весне две тысячи тридцать четвертого года заволновались все и лишь те, кто только начинал открывать для себя чудесные возможности ERES, мог позволить себе наслаждаться им. Начавшаяся кампания, призывающая остановить производство и распространение устройств, получившая название «Erase ERES2», не нашла комичного отклика в моей душе и, думаю, никто не способен был оценить тогда каламбур.

К осени две тысячи тридцать шестого года, когда стало ясно, что замять вопрос и обучить желающих пользоваться ERES правильному использованию уже не получится, компания MHLB оповестила, что отныне устройство будет использоваться лишь в лечебных учреждениях и, если того будет требовать случай. ERES был признан медицинским аппаратом и первым в своем роде технонаркотиком, а свободная продажа всем желающим была прекращена. Любое распространение оригинальных или поддельных устройств каралось законом. MHLB, для нового курса, оставила лишь пару заводов по производству ERES, сократив их общее количество, и переключилась на новые стратегии ведения бизнеса.

Но когда пожар начинает затухать, найдутся те, кто примется раздувать его тлеющие угли.

Эхо от этого грома не утихает и по сей день и, кажется, рассеется не скоро. Разного рода догадки и конспирологические теории, еще долго будут ворошить то, что уже стало прошлым. Только все стали постепенно оправляться и учиться жить дальше, как о ERES посыпались одна за другой версии заговора. Одна из них гласила, что с самого начала данная технология была высокоточным оружием, замаскированным под безобидную игрушку, призванным дестабилизировать общество. Другие «правдорубы» заявляли, что вся троица являлась диверсантами, о чем свидетельствует факт того, что двое, из приложивших руку к созданию, так называемого, устройства радости, были гражданами России и, вступив в сговор с Чеккером, либо поддавшись на его гипнотические речи, либо же сами выступившие инициаторами диверсии, намеренно разработали устройство гибели.

Но кто бы что не говорил, истина куда прозаичнее. Три современных Прометея, из благих намерений, стремились поделиться огоньком с нуждающимися в нем, выровнять психическое состояние тех, кто потерял в нем баланс, чтобы вернуть их в разряд здоровых, но из-за своей недальновидности, а также жажды рабов золотого тельца, породили культ Икаров, ослушавшихся отца. Виноватых здесь, пожалуй, нет.

P. s. Едва я хотел поставить точку, как произошло событие, которое, на мой взгляд, станет хорошим завершением этого рассказа.

Я дописывал этот текст, сидя за столиком летней веранды ресторана, мимо которой проходила женщина с капризничающим ребенком. Ребенок выпрашивал какую-то сладость у матери, повторяя одно и то же слово: «хочу!» Мать ответила ему:

– Можешь хотеть, а можешь ведь и не хотеть, правильно?

Данное замечание не произвело никакого эффекта и поток хотения продолжился. Какое-то время женщина молча игнорировала капризы, но затем произошло следующее: они остановились неподалеку, что я мог их слышать, мать присела на корточки и, смотря прямо в глаза своему сыну, который при этом замолчал, произнесла такую фразу:

– Может быть и хочешь, но вполне вероятно, на самом деле, тебе это не нужно. Только ты сам можешь определить, что тебе необходимо, а что нет. В жизни есть много соблазнов, пользы от которых ровным счетом никакой. У тебя дома лежит целая плитка шоколада, которую ты заслуженно получишь, когда полноценно пообедаешь.

Система вознаграждений. Жаль, малец слишком юн для анализа и понимания столь простой истины, но sapienti sat.

Theseus ex machina

После нескольких безуспешных попыток продолжить работу, когда стало понятно, что внутренняя тревога мешает сосредоточиться и дальше дело не пойдет, Марина включила запах свежескошенной травы, после чего прикрыла утомленные глаза, откинулась на спинку кресла, вызвав тем самым ее наклон, и, приняв полулежачее положение, развернулась от монитора смеллтопа к панорамным окнам своего кабинета. Открыв глаза и устремив взгляд на пасмурное осеннее небо, она задумалась о своей семье, игнорируя нагнетаемую погодой тоску.

Марина принадлежала к тому редкому типу людей, чьи родители всю совместную жизнь провели в мире и согласии, не переменив такого уклада и с появлением ребенка. С момента своего рождения и до сих пор, она всегда получала искреннюю любовь от обоих родителей и, в свою очередь, сама любила всем сердцем и мать, и отца. Но каждого по-своему. Марина росла умной, послушной, но слегка упрямой девочкой, тем не менее это упрямство ни разу не создало какой-либо проблемы в ее воспитании. Если в каком-нибудь затеянном споре ей удавалось привести весомые аргументы, родители соглашались с ней, а если ее смогли убедить в том, что она заблуждается, она легко признавала свои ошибки. Несмотря на теплое и ласковое воспитание, лишенное сцен часто встречающихся семейных склок, где она чувствовала только родительское внимание и заботу, имела все необходимое, и потому, наверное, ни разу не просила большего, ее никогда не опекали сверх нормы, и, при своем взрослении, Марина не приобрела ни излишней наивности, ни избалованности. С раннего детства она привыкла к самостоятельности и всегда знала, чем себя занять. По достижении определенного возраста, когда ее родители убедились, что их дочь способна оставаться представленной самой себе, и ничего страшного в их отсутствие не произойдет, каждый стал заниматься своей работой и маленькой Марине часто приходилось оставаться одной или с кем-то одним из родителей, а моменты, когда вся семья была в сборе, становились настоящим праздником.

Если поставить Марине вопрос, кого она любит больше, папу или маму, она или вовсе отказалась бы отвечать, либо сказала бы, что ее любовь и внимание невозможно измерить в каких-то величинах и сопоставить. Однако, в последнее время, она стала больше думать о своем отце. В её памяти все чаще всплывали воспоминания, как она, совсем маленькая, стоит рядом с ним на набережной, куда они часто ходили любоваться видом на реку, берет своей крохотной ручкой его руку, и лицо отца обращается к ней, одаряя улыбкой и взглядом полными нежности. Несмотря на то, что преобладали больше воспоминания из времен, когда она была ребенком, подобные трогательные сцены происходили как в ее детстве и подростковом возрасте, так и в более взрослом. Сколько себя помнила Марина.

Отец Марины был офицером вооруженных сил, имеющим опыт участия в военных конфликтах, и на этом поприще бывают свои издержки, как водится. Когда девочке было десять лет, ее отец несколько месяцев находился в самом пекле боевых действий, где получил пулевое ранение в левое плечо. Выбраться из засады долгое время не представлялось возможным, и Григорий с товарищами отстреливался последующие дни, не обращая внимания на появляющиеся признаки заражения. Когда оборона была выдержана и всему взводу, включая раненных, удалось выбраться и попасть в госпиталь, спасти левую руку уже было невозможно и ее пришлось ампутировать. Из начинавшейся хандры Григория о своей неполноценности вытащил прибывший в госпиталь агент спецотдела военно-медицинского управления, известивший о недавно подписанном контракте, раскрывающем перед военнослужащими ряд преимуществ технически-медицинского характера. В частности, одной из таких привилегий было возмещение утраченных конечностей новейшими протезами, внешне неотличимыми от естественных частей тела. По возвращении главы семейства домой, родные не обратили внимания на перемену в его теле, а когда Григорий сам рассказал о случившемся, и продемонстрировал свою новую руку, не заметили никакой разницы. Елена, жена Григория и мать Марины, долго не могла понять, что за розыгрыш придумал ее муж, который, задрав оба рукава футболки, обнажил до плеч свои руки и просил найти отличия.

Куда более страшным потрясением для семьи стал случай, произошедший спустя четыре года после замены руки и уже вне военной профессии. Григорий возвращался домой из магазина на своем автомобиле, уверенно передвигаясь, и не сбавляя скорость, по главной дороге, как вдруг, едва заехав на участок, пересекающийся со второстепенной, произошло резкое столкновение с другим автомобилем. Водитель со второстепенной дороги, ехал со скоростью гораздо выше, чем была у Григория, двигавшегося по главной, и несмотря на то, что согласно правилам, тот водитель должен был уступить, он даже не пытался снизить скорость. На полученных с дорожных камер наблюдения кадрах, которые позже показывали Елене и Марине, трясущимся от ужаса и наблюдавшими за происшествием сквозь пелену слез, было видно, как серый автомобиль, намеренно или по какой-то случайности, нарушившего правила дорожного движения водителя, врезался в синий автомобиль Григория и, смявшись в единое целое, они закрутились, в устрашающем ускоренном танце, по дорожному полотну, после чего, разъехавшись по разным сторонам, водитель серого автомобиля, протаранив ограждение, съехал вниз по холму, а автомобиль Григория на сниженной, но все равно приличной скорости, врезался в противоположное ограждение своей передней частью. Виновного в случившейся аварии спасти не удалось, так как к моменту прибытия машины скорой помощи, он уже скончался от полученных травм: кости и перегородка носовой полости были перемолоты многочисленными ударами головы об руль, по этой же причине присутствовали вмятины на лбу и переломы в шейном отделе позвоночника. Помимо прочего была сломана левая ключица, получены вывихи лучезапястных суставов обеих рук, ушибы мягких тканей и ранения, вызвавшие обильную кровопотерю. Григорий отделался сотрясением мозга, переломом берцовых костей обеих ног и повреждением нижнего отдела позвоночника. Последнее лишило его нижние конечности чувствительности и, как следствие, возможности ходить. Едва Григорий пришел в себя в палате больницы, осознал произошедшее и его последствия, он вновь собрался погрузиться в уныние, но ему опять помешали. Узнав о случившемся, военно-медицинское управление направило в больницу того же самого агента, который, бурно размахивая руками и не прекращая улыбаться, заверил Григория, что случись этот инцидент хотя бы лет тридцать назад, тогда, пиши пропало и здравствуй, инвалидная коляска. Но сейчас, медицина сделала таких колоссальных размеров шаг вперед, что сущие пустяки поставить человека со сломанным позвоночником на ноги.

– Он еще фору даст молодым и здоровым, если забег устроить, – говорил тогда воодушевленно агент Елене и Марине, в очередной раз навещавшим Григория.

После того как Григория досрочно выписали из больницы и переместили на засекреченную лабораторию при управлении, в течение двух месяцев, проводилась серия различных операций и модификаций, курируемых агентом управления, в которых принимала участие большая группа сотрудников, состоящая из медицинского персонала и техников. Сперва, от тела Григория, что находился в это время под общим наркозом, лазерным скальпелем были отделены полученные им при рождении ноги, вплоть до тазобедренного сустава, по причине начавшегося и перешедшего на бедра некроза. После чего, снизив интенсивность луча скальпеля, был открыт доступ к позвоночному столбу, в котором были замещены имплантами поврежденные, и, за компанию, идущие к износу позвоночные диски. Следующим этапом стали работы с нервными окончаниям спинного мозга, в поврежденные участки которого внедрялись нанороботы и производилось вживление гиперчувствительных датчиков, для сопряжения с подготовленной парой механических ног. Закончив работы по исправлению и улучшению нервной системы, а также установив протезы нижних конечностей, которые, как и протез левой руки, не выдавали свою искусственность, Григория обязали пройти курс недельной реабилитации, в ходе которой велось наблюдение за его состоянием и тем, как приживаются новые элементы, а сам он, тем временем, учился ходить заново. По завершении, как и было обещано, он действительно пошел так же, как и до аварии, если не лучше.

На протяжении последующих двадцати лет, пока Марина взрослела, влюблялась, заводила друзей, получала образование, и целеустремленно двигалась вверх по карьерной лестнице, став в итоге генеральным директором филиала компании «Мэджик пилл», ее отец терял части своего данного природой тела и получал взамен новые.

В один из майских дней две тысячи сорок девятого года, держа очередную оборону вместе со всем своим взводом, Григорий получил шальной пулей ранение в печень, вызвавшее обильное кровотечение. В тот день, обыграть смерть удалось только благодаря чуду или вмешательству высших сил, как говорили впоследствии все, участвовавшие тогда в спасении жизни Григория. В момент ранения, один из находившихся рядом сослуживцев, заметив быстро растущее на форме Григория красное пятно, оттащил его в окоп и, найдя там укромное место, подозвал военного медика, который принялся останавливать кровотечение при помощи криоаппликатора из полевой аптечки. Тем временем, вытащивший Григория с поля боя, крича в рацию, описывал произошедшую ситуацию и запрашивал вертолет. Остановив кровь и перебинтовав живот Григория, его поместили на импровизированные носилки, и два сержанта, через систему выкопанных ранее подземных туннелей, доставили его к замаскированной площадке, куда прибыл вертолет. Бережно, насколько это возможно в данных обстоятельствах, поместив носилки внутрь летательной машины, сержанты расположились там же, рядом с Григорием, после чего, вертолет благополучно поднялся в воздух и взял курс на лабораторию, где травмированный в очередной раз капитан когда-то учился ходить заново. После пересадки искусственной печени, Григорий получил возможность некоторое время провести в кругу близких и часто повторяющаяся тогда шутка об открывшейся возможности смело уходить в запой, от Григория, который редко и мало выпивал, успела утомить Елену и Марину.

Два года спустя, вышестоящее командование, долго обсуждавшее с управлением вектор дальнейшего развития, предложило Григорию, без особой на то необходимости, и без того достаточно модифицированному, заменить свое сердце и легкие на новые, под предлогом, что боевой дух тот, что прежде, а вот возраст берет свое и тело может подвести в самый неподходящий момент. Григорий, счел доводы разумными и дал свое согласие, не успев посоветоваться с родными.

В начале сентября две тысячи шестьдесят третьего года, в один вечер, когда Григорий проводил время со своей семьей, за столом, во время ужина, у него случился инсульт. Запаниковавшие, но все же старающиеся держать себя в руках женщины, вызвали скорую помощь. Оказавшись в больнице, Марина издалека увидела человека в черном костюме и, подойдя ближе, узнала нисколько не постаревшего агента управления. Он, все с той же ласково-ехидной улыбкой, кивнул обеим женщинам и, когда они поравнялись, успокаивающе, но словно с каким-то скрытым корыстным умыслом, произнес:

– Вытянем, как всегда. Никуда он от нас и вас не денется.

Несколько дней проводилась операция по устранению последствий кровоизлияния и восстановление работоспособности Григория, после чего, когда он пришел в себя, и был готов к проведению дальнейших процедур, начался процесс сканирования головного мозга и ряд тестов для формирования цифровой модели его сознания. По завершении данных мероприятий, началась подготовка к операции по замене мозга на новый искусственный, которому пел дифирамбы агент, пока врачи информировали Марину и Елену о запланированных к проведению действиях с главой их семейства.

Сегодня, когда с момента последнего удара прошел ровно месяц, а со дня, когда естественный мозг Григория покинул его череп, две недели, – отца Марины выписали и у них должна состояться встреча. Все дни, с момента, когда ее отец упал лицом в тарелку и до сегодняшнего, Марина старалась сосредоточиться на работе и до какого-то момента ей это удавалось, но в последние время, она часто стала ловить себя на мысли, что долгое время смотрит в одну точку и не может сконцентрироваться, из-за бередящей душу тревоги, и ей приходилось брать перерыв или уходить домой пораньше.

Пройдя по всем участкам своей памяти, где располагались воспоминания, связанные с ее отцом, Марина отвернулась от окна и отключила запах на смеллтопе, после чего, бросив взгляд на свой смеллфон, обнаружила сообщение от отца, поступившее десять минут назад, в котором он уведомлял, о скором визите к ней на работу. Марина, только перескочившая на мысли о своей матери и о ее стойкости, поддалась панике, настолько сильной, что хотела или сослаться в ответном сообщении на плохое самочувствие и перенести встречу, или подскочить с места и бежать куда-то прочь.

Время, ушедшее у Марины на выбор планов, их уничтожение, переписывание и попытки взять себя в руки, приблизило встречу с отцом.

– Тук-тук. – раздался знакомый с детства голос, который Марина не слышала уже больше двух недель, и все внутри нее похолодело.

Высунувшись через монитор смеллтопа, Марина увидела его. На какое-то время она подумала, что воспоминания из детства наложились на действительность, исказив ее таким образом. Но приглядевшись, она поняла, что ей не кажется. Перед ней стоял омоложенный отец, из тех времен, когда она была еще маленькой девочкой, а не женщиной тридцати пяти лет. Его волосы, которые уже около десяти лет были покрыты сединой, вновь были того же каштанового цвета, как и у нее. Она, так ничего и не ответив отцу, взяла прядь своих волос и посмотрела на нее, ожидая, почему-то, что они стали седыми, но обнаружила лишь, что они остались такими же, какими и были.

Наступила дурачащая тишина, словно никаких звуков никогда и не существовало.

– Не узнаешь меня, как я погляжу? – произнес с улыбкой ее отец, нарушив затянувшееся молчание.

– Узнаю, конечно же, но… ты выглядишь…

– Пугающе?

– Нет-нет, что ты. Вовсе нет. Ты просто выглядишь… как выглядел, когда мне было лет десять.

– А я как раз хотел тебе предложить пойти поесть мороженого, как в старые добрые.

От этих слов Марина ужаснулась и, схватив свой смеллфон, дрожащими пальцами, включила фронтальную камеру, ожидая увидеть там маленькую девочку. Но с экрана на нее глядела с перепуганным лицом она взрослая. Заметивший ее панику отец, произнес:

– Маришик, милая, успокойся. Я не призрак и это не сон. Все взаправду. Прости, что я тебя так перепугал. Хотелось устроить сюрприз.

Для отца она всегда оставалась и будет оставаться маленькой девочкой, и он никогда не переставал любить ее, а потому называл ее ласково, даже когда ей было уже за тридцать.

Совладав с собой, Марина приняла реальность происходящего и, поднявшись с кресла, на подкашивающихся ногах, подошла к отцу и бросилась в его объятия. Простояв, прижавшись друг к другу, как ей показалось, целую бесконечность, она оторвала свое лицо от его щеки и начала изучать изменения. Она провела рукой по его каштановым волосам, чем вызвала у него улыбку, на которую она также обратила внимание: потускневшие со временем зубы, сейчас сияли как жемчуг. Морщины на его лице разгладились и усталость во взгляде, которая только усиливала излучающуюся оттуда нежность, сменилась бодростью и, помимо все той же нежности, там читалось теперь желание свернуть горы.

– Мне казалось, тебе должны были только новый мозг поставить. – сказала, закончив осмотр отца, Марина.

– Остальное шло бонусом. Началось все с маскировки шрама вокруг головы после операции…

– Ох, даже слушать не хочу. Знаешь же, насколько я пугливая. Тем более, когда дело касается тебя. – произнесла Марина дрогнувшим голосом, после чего разрыдалась.

Отец снова прижал свою дочь к себе и принялся успокаивать ее, поглаживая по волосам. Марина не могла не отметить сквозь слезы, что движения как будто те же, что и раньше.

Во второй раз отведя лицо от отца и взглянув своими красными, распухшими от слез, глазами в его, наполненные добротой и жизнью, она спросила:

– Ты ведь опять уйдешь туда?

– Пока, да, моя радость.

– Пап, я очень тебя люблю и каждый раз, когда ты уходишь, когда я получаю вести о тебе, мое сердце разрывается. Даже если я поставлю себе искусственное, я все равно буду переживать за тебя.

– Зайчонок, каждому в этой жизни отведен свой миг. Даже те, у кого ремесло поспокойнее моего, не защищены от неожиданности и рока, если так можно сказать.

– Ты не веришь в судьбу.

– Не верю. Но есть какая-то… закономерность, что ли. Каждый, так или иначе, для чего-то создан и живет свою жизнь, пока не будут исполнены его задачи. И лишь когда все распоряжения Бога или Вселенной выполнены, тогда человек может снять с себя полномочия и уйти на пенсию, и на заслуженный покой.

– Я тревожусь, что ты, несмотря на все модернизации, не дотянешь до пенсии.

– Как бы то ни было, мне многое удалось в жизни. Что-то большой ценой. Но самое главное мое достижение, которым я безмерно горжусь – это ты.

– Пап…

– Ты уже такая взрослая и профессионал своего дела. А значит, должна понимать, что на профессиональном уровне, я ничем больше не владею. Уйди я сейчас, чем мне заниматься?

– Да чем угодно. Хотя бы ко мне секретарем устройся.

– Человек скоро окончательно перестанет требоваться для такой работы. Да и бумажки – точно не мое.

– А каждый раз терять часть себя и рвать наши с мамой сердца, точно твое? – выпалила, сама от себя не ожидая, Марина и испытала неловкость, – Прости.

– Ничего, моя милая. Понимаешь, человеческое тело как автомобиль, если сломалось колесо, то просто ставится новое. Благо, прогресс, как и медицина, дошли до этого уровня, ведь долгое время существования, люди не могли позволить себе такого.

После этих слов, в течение примерно трех секунд, Марина дважды почувствовала укол совести. Первый был из-за мелькнувшей в ее голове мысли, о несправедливости того, что пока ее отец играет со смертью из-за своего положения, многие другие люди себе этого позволить не могут и неизвестно, сколько дочерей и жен, больше никогда не увидят своих родных мужчин. Второй же укол был связан с тем, что она осмелилась плохо и почти с презрением подумать о своем отце, о том, кто всегда так искренне ее любил.

– Если ты сейчас не готова, мы можем встретиться дома или когда тебе будет удобно. – произнес Григорий, приняв смятение дочери за невозможность до сих пор осознать происходящее.

– Пап, все в порядке, правда. Действительно, давай с тобой выйдем и подышим воздухом. Ты только дай мне, пожалуйста, несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Конечно, родная. Тогда я пока выйду на улицу и буду ждать тебя на лавочке у набережной.

– Хорошо, я скоро спущусь.

Григорий легко сжал руки Марины, ласково улыбнулся ей своими губами и глазами, после чего, аккуратно отпустив свою дочь, развернулся и покинул кабинет.