Плейлист Сары

1 – Stone Sour – Through Glass

Лучи осеннего закатного солнца нагло пробирались через идеально начищенное накануне окно психотерапевтического кабинета в здание больницы английского городка Байткастер. Сквозь толстое стекло они дарили своё последнее в этом году тепло женщине лет шестидесяти. Ее редкие глянцевые волосы, цвета естественной седины, атласно блестели на солнце, будучи замотанными в аккуратный пучок на макушке. А ровные плечи вместе с тяжелой врачебной ношей прикрывала ткань белоснежного халата. Пар из ее фарфоровой кружки, наполненной ягодным чаем, медленно, словно в романтичном танце, поднимался к потолку и игрался в теплых лучах солнца. Из-за количества возрастных морщин и пигментных пятен болезненно худые бледные ноги женщины до самых пят покрывала все та же зеленая юбка с изображением лилий, которую она надевала полгода назад, в день их первой встречи. Но это не спасало уязвимую кожу от появлявшихся мурашек. Точно таких же, что выскакивали табуном при озвучивании ее карты болезни.

Уже чуть больше шести месяцев психотерапевт частной клиники “Байткастер Роял Инфирмари” – миссис Оливия Спаркс – вынуждена потягивать из своей кружки различные чаи, ведь старая кофеварка на пришвартованной в углу тумбе все это время не использовалась по назначению, потому что стабильно, дважды в неделю, на протяжении полугода этот кабинет посещала она – семнадцатилетняя Марго Браун – обычная ученица старшей школы, имеющая свои не менее обычные подростковые проблемы, чувства, увлечения. Но было в этой девушке то, что отличало ее от сверстниц. Практически каждый месяц (Марго смеется: “как по будильнику”) она просыпалась в больничной палате, с удивлением оглядывая свои перемотанные свежими бинтами руки. На вопрос врачей «зачем ты это делаешь?» Марго не могла найти ответ. Как бы она старательно не рылась в чертогах памяти, она не помнила момента, когда и с какой целью наносила себе все эти увечья.

Врачи долго думали о том, какую игру затеяла с ними их пациентка. Они не обнаружили в анамнезе девушки заболеваний, вызывающих провалы в памяти, и решили рыть глубже, в психиатрию, пока не наткнулись на подозрение о шизотипическом расстройстве личности. Как сказали бы ее одноклассники: “Шизофреничка!” Но что-то в поведении Марго не давало спокойствия Оливии Спаркс. Однажды, нервно постукивая карандашом по лаковой поверхности своего потертого от времени стола, она сделала сенсационное для клиники заявление.

«Синдром множественной личности» – тем же вечером было выведено черным по белому на главной странице карты болезни.

– У этой девушки раздвоение личности? – спросил тогда у миссис Спаркс главврач, мистер Маккуин. – Я съем свой ботинок, если это окажется правдой!

Ничего не понимающую Марго немедленно направили на обследование, а вскоре и на лечение. И каково было удивление врачей, когда психиатром Оливией Спаркс утвердилось, что личность Марго Браун расщеплена на две идентичности. Мистер Маккуин, конечно же, свои слова не сдержал, но был сильно удивлен наличием такого редкого и спорного случая в их клинике. С тех пор Марго Браун являлась удивительной и особенной пациенткой миссис Спаркс.

Марго правда не помнила обстоятельств, при которых наносила себе вред. Марго не помнила, но помнила Сара – субличность Марго Браун. Сара имела собственную, отдельную от общего сознания память, особенности поведения, мировоззрение, и периодически она брала полный контроль над владением телом и разумом.

Мать Марго, миссис Элизабет Браун, худощавая элегантная женщина, была готова из кожи вон лезть, платить докторам любые деньги, лишь бы вернуть свою дочь с одним привычным всем эго. Вернуть Марго, а не Сару. Вероятно, Сара бы уже давно покончила с обеими личностями, если бы на ее появление не влияла непереносимость резких запахов. Редко, но иногда Саре удавалось на время полностью погасить личность Марго глубоко в сознании. Именно поэтому Марго не была в силах оценить каждый свой поступок саморазрушения, когда вновь брала контроль над разумом, так как не могла вспомнить информацию, принадлежащую эго Сары. Это определённо превосходило обычную забывчивость и стало началом постоянных посещений кабинета миссис Спаркс.

– Итак, Марго, продолжим, – тихо позвал хрупкий, почти хрустальный, женский голос миссис Спаркс. – Давненько я не общалась с Сарой.

– Но я не хочу провоцировать ее на выход в свет, – ответила Марго и подняла свой слегка напуганный изумрудный взор на женщину.

Миссис Спаркс, в свою очередь, была непоколебима и не выпускала из рук кружку с чаем, иногда обжигая язык о кипяток. Она оценивала сегодняшнее поведение своей пациентки.

– Мне наоборот нужно снова пообщаться с ней, чтобы продолжить наш план лечения.

– Я не могу заставить ее появиться сейчас. Я не до конца понимаю, как это делается, – осевшим голосом пролепетала Марго, сидя в большом белом кожаном кресле напротив терапевта, и потянулась, чтобы собрать волосы сзади в небольшой хвост.

Волосы девушки, цвета молочного шоколада, остриженные до ключиц, были запутаны в нерасчесанные кудри, так как ей не дали времени привести себя в порядок. По средам прием у терапевта проходил поздним вечером. В спешке после работы миссис Браун вытянула свою спящую весь день дочь из-под одеяла чуть ли не сразу в машину, чтобы не опоздать на прием. Сонная девушка успела лишь умыться, почистить зубы одной из двух зубных щеток, стоявших в стакане ее ванной комнаты, и перепрыгнуть из пижамных штанов в черные скинни джинсы с прорезью на правом колене. Толстовка цвета хаки, что так гармонировала с покрасневшими от недосыпа глазами, прятала испещренные зажившими порезами руки от чужих взглядов. Но от миссис Спаркс у Марго не было никаких тайн, поэтому, задрав рукава до локтя, девушка сложила руки на собственной груди и в ожидании следующих вопросов уставилась на своего врача.

– Ты носишь плеер с собой? – не заставив долго ждать, спросила женщина.

– Да, но только в дни терапии, – ответила Марго и потянулась в карман толстовки, чтобы достать интересующий миссис Спаркс предмет, перемотанный белыми наушниками. – Последние две недели ничего нового не появлялось. Я не так давно приобрела шумоподавление для нее.

– А она?

– И после этого она не записывает.

– Попробуй начать общаться с ней иным путём, вербально, – посоветовала женщина и нагнулась ближе, чтобы взять в руки музыкальный плеер. После вопросительного взгляда зеленых глаз женщина продолжила: – С помощью письменной речи.

Миссис Спаркс пропустила недовольную ухмылку. Кнопка включения загорелась на маленьком плеере красным светом. В плейлисте действительно не было новых песен уже две недели. И дело было не в том, что Марго не слушает новую музыку. Просто этот предмет не принадлежал ей. Плеером пользовалась Сара. Практически не снимая наушники, девушка слушала на повторе собранный ею плейлист, который так и назывался – “Плейлист Сары”. Вдохновленная, собирающая от каждой песни по крупицам себя, узнающая свои прожитые дни в этих строчках, Сара создала второй плейлист и назвала его “Забвение Сары”. И пополняла его девушка песнями, которые сама напевала на диктофон своего телефона, ритмично и достаточно профессионально наигрывая их на своей акустической гитаре.

Сара была очень творческой личностью и, как говорили все кругом, – “она была немного не в себе”. Она проводила ночи за письменным столом, набрасывая в своем личном дневнике затупившимся карандашом тексты, пока те не становились целыми песнями, ее забвением. Она зарисовывала к каждому своему произведению картинки, главной героиней которых делала своего персонажа. Каждая из десяти готовых песен имела свою иллюстрацию, шустро набросанную черной гелевой ручкой, что в совокупности превращались в целую сюжетную историю. Персонаж Сары, как объясняла девушка своему терапевту, – это ее альтернативная версия, в рамках возможного не имеющая права на существование. У графичной девушки всегда были надеты большие накладные наушники, лицо прикрывала черная челка, подстриженная на прямых коротких волосах, а из-за спины виднелась катана.

На первой странице с помощью строчек песни Сары можно было разгадать историю всеми покинутой девушки. Она сидела под могучим дубом, тонкими пальцами отрывая от ромашки по лепестку. Цветок застыл навечно на клетчатом листе с тремя лепестками у сердцевины. А позади шла компания сплоченных подростков, не обращающих на “Сару” никакого внимания. Под рисунком виднелась подпись:

1. Перерезать в ванной вены под “Плейлист Сары”.

Фраза была несколько раз перечеркнута, чуть ли не разорвана стержнем ручки. Сара никому не говорила, что к каждой своей иллюстрации создавала список интересных способов уйти из жизни. С каждой написанной песней она искала вдохновение не только для текстов, но и на очередной пункт в свой список. Вот такой необычный челлендж, в котором Марго, не подозревая, принимала участие. Ей было известно только о плейлисте, каждую новую песню которого она заслушивала до дыр. Марго только завидовала такому сильному голосу, которым обладала Сара. Для нее было удивительно, как человек, имеющий одно тело, может иметь такие разные навыки, в зависимости от переключения личности. Ведь Сара сама сочиняла и исполняла все эти песни, а у Марго не получалось даже написать четверостишие на уроках литературы, что уж говорить о пении? Но в последнее время Сара по неизвестным причинам перестала оставлять после себя известия в этом предмете, что насторожило всех, кто был знаком с ее личностью. Потому что с ее характером это могло означать лишь одно – затишье перед бурей.

– Никому его не отдавай, с осторожностью носи с собой, – посоветовала напоследок миссис Спаркс и потянулась передать плеер обратно. – Начни вести личный дневник. Один на двоих. Возможно, таким способом мы сможем узнать, что сейчас происходит с Сарой. – Марго понимающе кивнула. – А сейчас пора прощаться, время сеанса подошло к концу. Жду тебя в субботу с новыми вестями. До свидания, Марго.

Девушка попрощалась в ответ и поспешила встать с промятого под собой кресла.

Марго покинула здание на закате. Когда небо принимало нежные краски и дарило в ответ миру свои розовые отблески. “Милая, застреваю в сервисе, как закончишь – иди пешком. Ужин на плите. Целую!” – пришло на телефон сообщение от матери. К вечеру температура воздуха стала значительно ниже. Борьба с прохладой заставляла Марго выпускать изо рта облачка пара на протяжении всей дороги до дома. Путь до нужной улицы проходил через стадион бывшей школы. Почему бывшей? После того, как болезнь стала прогрессировать, Марго перевели на экстерн-обучение, из-за чего она большую часть своей жизни проводила дома, под присмотром обеспокоенной матери. В связи с этими событиями девушка почти забыла о школьных вечеринках, что устраивал кто-либо из учеников по вечерам пятниц. Но Марго слыла девушкой-бунтаркой и не раз покидала втайне дом через окно посреди ночи. Именно резкий запах алкоголя и сигарет на вечеринках не давал Марго покидать своё сознание, из-за чего она могла не переживать и веселиться до самого рассвета. По крайней мере, на один вечер.

Марго была очень общительной и харизматичной, поэтому не могла обходиться без активного общения со сверстниками и всегда искала возможность смотаться из дома со своими друзьями – Майклом Грейзером и Николасом Бертоном – капитаном и вице-капитаном школьной команды по футболу. К несчастью матери, список друзей Марго с самого детства возглавляли мальчишки. С малых лет, как только маленькие девичьи ножки научились самостоятельно бегать по площадке, Марго отдавала предпочтение не куклам и игрушечной кухне, а футбольному мячу и лего-конструктору. К подростковому периоду дочери, после развода с мужем, Элизабет смирилась с ее предпочтениями и наоборот стала поощрять ее выбор. К слову, сами Николас и Майкл явно не видели Марго кем-то больше, чем подругой, так как поведением и внешним видом девушка мало по каким пунктам совпадала с типичным описанием девушек ее лет. Юбки и платья на Марго можно было заметить лишь на праздниках с определенным дресс-кодом, а кудрявые волосы впервые только в этом учебном году отросли ниже подбородка. Флиртовать девушка не умела, скорее, даже не пыталась, а сплетни из уст одноклассниц и разговоры о шоппинге и маникюре мало, чем ее привлекали. Другое дело – новости о школьном матче, на который одним глазком направлялась взглянуть сейчас Марго.

Но, к сожалению, Марго Браун не имела возможности рассказать своим друзьям о своем втором «я», так как еще находилась на лечении и изучении сути ее диссоциации. Или, быть может, просто боялась такими новостями их оттолкнуть.

В сентябре начался новый футбольный сезон. Каждые понедельник, среду и субботу на школьном стадионе проводились тренировки двух школьных футбольных команд. Их время проведения иногда совпадало с окончанием приема у психотерапевта, поэтому Марго, по пути взяв стакан с кофе в небольшой, уже закрывающейся кофейне, перешагнула через согнутые железные прутья забора, чтобы попасть на территорию школы. На стадионе, как обычно, проводилась вечерняя тренировка футбольного матча. В отличии от Марго, Сара ненавидела футбол и подобные виды спорта. По ее мнению, гонять мяч – пустая трата энергии и времени, не более.

– Марго, – окликнул девушку такой задорный знакомый голос.

Это был Майкл. Одетый в белоснежную футбольную форму с номером одиннадцать на спине парень трусцой бежал вдоль разделительной линии к скамейке запасных, чтобы перевязать шнурки своих бутс, и помахал девушке в пригласительном жесте.

Марго спустилась по пригорку и через железные ограждения, разделяющие трибуны и скамью запасных, поспешила дать пять своему другу, с которым не виделась несколько дней.

– Привет, Майкл, – поздоровалась Марго.

– Ну что, по классике, место встречи изменить нельзя. И снова ты со своим кофе, как ты вообще засыпаешь после такого огромного стакана каждый раз? – поинтересовался Майкл, насупил брови и нагнулся к своей обуви.

Марго облокотилась на железную перекладину, обхватила двумя ладонями стакан и устремила взгляд на зеленое, освещенное прожекторами, поле.

– Завидуй молча, ведь в отличии от тебя я могу себе позволить не спать до четырех утра посередине недели.

– У меня и без кофе это отлично получается, – ответил Майкл, выпрямился и снова потянулся похлопать девушку по плечу. – Не переборщи с кофеином, а я побежал. – Раздался еле слышный свисток тренера. – Увидимся!

Мяч активно переходил от парней в красной форме к парням в белой. Майкл той же трусцой побежал на поле, выглядывая траекторию для нападения.

Марго сделала два глотка остывшего кофе, бросила стакан в урну у ворот и поспешила домой, едва успевая на поздний ужин, умело приготовленный уже спящей после долгого, трудного дня, Элизабет. Подъезд к дому был одиноко покрыт сверкающим при свете луны инеем. Обычно прикрывающей в это время блестящий гравий машины не было видно, а значит, Элизабет пришлось ее оставить на ночь в сервисе.

После того, как отец Марго, мистер Дейн Браун, переехал в Калифорнию со своей новой женой, Элизабет зарылась с головой в работу, периодически проводя за домашними делами и посещениями больницы свои два плавающих выходных. Женщина рано уезжала и поздно возвращалась. Иногда ей удавалось отпроситься пораньше, чтобы отвезти свою дочь Марго на прием к психотерапевту, но чаще Марго приходилось добираться самостоятельно.

Почти все заработанные деньги Элизабет тратила на лечение дочери. Но несмотря на финансовые трудности, возникшие над головами семьи Браун, Элизабет ощущала себя в безопасности. Потому что никто уже не будет в пьяной агонии хвататься за ножи и долбиться в спальню с угрозами. Дейн до последнего не принимал свою дочь, больше смахивающую на парнишку, а его увлечение алкоголем только усугубляло их семейные отношения. За шестнадцать лет миссис Браун пролила несчитанное количество слез и не раз снимала побои в полицейском участке после ссор с мужем. А когда тот нашёл себе любовницу, то и вовсе начал относиться к своей семье как к тяжелой ноше судьбы. Марго все детство терпела к себе и матери такое отношение отца, пока не нашла способ отыграться. Диссоциация.Марго не успела ощутить ту самую тонкую грань диссоциации и уже начала воспринимать происходящее с ней так, словно все это происходит с кем-то посторонним. Именно так она защищалась от невыносимых эмоциональных сбоев. Но все зашло слишком далеко, и даже когда Дейн бросил семью и переехал на другой конец света, чрезмерная активация этого механизма в голове Марго привела к диссоциативному расстройству идентичности. Каждая неприятная мелочь, каждое грубое слово и страшные воспоминания из детства отпечатывались в голове Сары, чтобы Марго могла ощущать себя счастливой. Именно поэтому Марго не помнила истинную причину развода ее родителей, создав у себя в голове образ женщины-разлучницы, с которой Дейн переехал в Америку. Она искренне не понимала, почему была вынуждена расти в неполной семье, и почему отец спустя столько лет совместно прожитой жизни предпочел какую-то другую женщину Элизабет. Но Марго точно знала, что ее собственной вины в этом нет и не было. Она всегда скучала по своему отцу, изредка глядя в его зеленые глаза на старых фотографиях, и про себя спрашивала: “Почему ты бросил меня? Почему ты уехал?”. Застывшие зеленые глаза на снимке заискивающе улыбались девушке, оставляя ее без ответа на протяжении стольких лет.

Сара же, в свою очередь, испытывала ненависть к этому человеку и не понимала, почему мать до сих пор хранит на комоде фоторамки с его изображением. В зарисовках Сары Дейн появлялся пару раз в виде ночного монстра, которому девушка перерезала шею своей катаной. Его голова осталась запечатана на листе бумаги под тяжелым берцем “Сары”. Несколько раз всплывающий в голове образ из детства становился причиной причинения вреда здоровью девушки. Затем мигрени, рябь в глазах, картинки в голове, которые могло убрать только лезвие. Прорезая кожу, будто очищая яблоко от шкурки, девушка избавляла мысли от видений. И темнота. А дальше как по сценарию – светлая палата, запах медикаментов и недоумевающая Марго с забинтованными запястьями.

Именно это и стало настоящей причиной раздвоения личности Марго. Из-за детских травм Сара выросла довольно тревожной и педантичной, молчаливой девушкой с дефектами речи. Она была застенчивой, с гордо поднятой головой принимала все удары судьбы на себя, просто потому что не могла сказать: “Мне это не нравится!”, в отличии от Марго. Когда Сара появлялась в школе, она так часто молчала, даже когда ее спрашивали на уроках. И некоторым казалось, что девушка вовсе не умеет разговаривать. Но как только Сара решалась заговорить или ответить, то это ей давалось с трудом. От волнения она практически всегда заикалась. При всем этом для окружающих, знающих Марго, было очень странно наблюдать, как девушка себя всякий раз странно и по-разному ведет. Сегодня она улыбается, сидя за партой, и перекидывается записками со своими друзьями через всю аудиторию. Завтра она закрывается в себе, смотрит на всех исподлобья и избегает каких-либо бесед даже с друзьями.

Она слыла эмоционально-подвижной в школе. Дома она была “трудным подростком, проживающим пубертат”. Элизабет только закатывала глаза, наблюдая за тем, как менялся порядок в комнате дочери: утром там царил хаос, а к вечеру все было аккуратно собрано по полочкам.

Но теперь, после начала терапии, полки Сары в общем шкафу всегда выглядели идеально. Шкаф было решено разделить на две зоны. Полки в зоне Марго отличались от зоны Сары: верхняя одежда была перемешана с домашней, нижним бельем и неглажеными рубашками. Некоторые носки давно потеряли свою пару, а дверца шкафа зачастую отказывалась закрываться из-за свисающих щупалец штанин Марго, норовящих забраться на соседние полки и нарушить там идиллию, созданную Сарой. Ее же одежда была выложена на полках по цветам, всегда глаженная и пахнущая кондиционером для белья. Два разных телефона. На ноутбуке – два профиля. Две зубные щетки, два полотенца, даже разные средства для ухода за собой. В ванной слева на полке баночки стоят ровной шеренгой, от самых высоких баночек до самых низких. В другой части полки хаотично перемешались между собой: как новые гели и лосьоны, так и уже давно запылившиеся баночки. Справа от письменного стола гитара, к которой не имела интереса прикасаться Марго. А под кроватью футбольный мяч, который Сара всегда с презрением заталкивала все глубже. Над столом панно, разделенное на две стороны: слева полароидные снимки в компании Майкла и Ника, какие-то кадры с вечеринок и с тренировок, медали по женскому футболу, открытки и наклейки. Справа записки с нотами, вырезки из журналов из раздела со стихами, пугающие рисунки черной гелевой пастой.

Незнающий человек, зайдя в эту комнату, мог бы подумать, что в ней живут сестры или близняшки, такие родные друг другу, но такие разные. Но в действительности, в ней проживал всего один человек. Один человек и две его личности.

2 – Nina Simone – Don’t Let Me Be Misunderstood

Очередной вечер уже давно приобнял город своими огромными, темными ладонями, позволяя прохожим наблюдать за усеянным звездами небом, что просачивались сквозь его темные пальцы. Время близилось к девяти, когда Марго Браун возвращалась домой привычным путем после очередной беседы со своим врачом. Ноябрьские ночи не щадили навевающим холодом руки девушки, в которых та держала очередной стаканчик с горячим кофе, чтобы не замерзнуть по пути домой. Осторожно перешагнув через железные изогнутые прутья, Марго ступила на школьную территорию, выпуская изо рта тёплый пар. Он поиграл на свету огромных фонарей, что освещали резким светом поле для игры, и испарился в просторах темного неба. Марго сняла наушники. Приглушенные крики бегущих по полю парней еле доносились до ее покрасневших от прохлады ушей. Крохотные человечки в белой и красной спортивной одежде, как и всегда, медленно перемещались по полю за летающим из угла в угол зеленого покрова мячом, чтобы тот не перешел на сторону соперника. Марго любила футбол. Будучи ученицей очного обучения, она часто посещала стадион после занятий, чтобы понаблюдать за игрой двух школьных команд. В тайне она болела за «Красных Драконов», которые, в отличие от «Острых Клыков», где играли Майкл и Ник, вырвались в районный матч, и как раз сейчас репетировали перед предстоящим, самым важным на этот год событием, – финальной игрой сезона.

В средней школе Марго и сама играла в женской сборной по футболу. В восьмом классе девушка после недолгих уговоров разорила мать на покупку футбольной формы, как только узнала о наборе в экспериментальную женскую команду. Почти никто из школы не ставил на то, что юные леди предпочтут такой род деятельности, но за считанные дни набралась целая команда, частью которой стала и Марго. И со стартом нового футбольного сезона женские ноги, шагнувшие на искусственный покров пришкольного стадиона, уверенно подвинули мужскую половину. Парни из “Острых Клыков” и “Красных Драконов” довольно скептически отнеслись к “Быстрым Гепардам” (так решено было назвать женскую команду), но до первой игры. В соревнованиях с “Орлиными Крыльями” из соседнего городка девушки с Марго во главе принесли школе Байткастера новую медаль. Увы, но ликовать Марго смогла недолго. Из-за прогрессирующей болезни она не имела возможности продолжать быть одной из членов школьной команды. И вскоре после ее ухода на экстерн-обучение, команду расформировали. С тех пор в школе осталось только две мужских команды. Поэтому Марго лишь страстно болела за «Красных Драконов» и все также неимоверно любила «Острых Клыков», прогуливая занятия для того, чтобы занять лучшее место на трибунах.

Но теперь, будучи переведенной на домашнее обучение, Марго пропустила большинство основных матчей и переформирование команды в красных футболках и сейчас не узнавала даже половины игроков. Скинув входящий вызов от матери, Марго решила проигнорировать поздний час и подойти поближе, чтобы лицезреть игру.

– Луи Ансворт, – гаркнул один из самых крупных парней в красной футболке на одного из своих товарищей, что пропустил мяч и теперь валялся на газоне с протертыми коленями. – Ещё один такой промах, и ты точно вылетишь из команды!

Джош, капитан команды «Красные Драконы» с номером одиннадцать на спине, сквозь зубы процедил угрозу в сторону Луи и перевел свой озлобленный взгляд вновь на процесс игры. Серебряная сережка в ухе блеснула на резком свету прожекторов, когда Джош повернул голову в сторону соскользнувшего в лапы соперника мяча. Он поправил свою повязку капитана на плече и сжал кулаки от злости. Луи же лежал на газоне в смятении и прожигал погасшим взглядом темное покрывало ночи.

Луи – шестнадцатилетний парень, один из самых целеустремленных, но в то же время самых непризнанных игроков школьной команды. По крайней мере, так говорил Джош. Парень попал в команду в конце прошлого учебного года как вратарь, но успел провиниться за эти полгода, поэтому Джош снял его с ворот и дал ему попробовать себя под седьмым номером – одним из нападающих команды. Но голову Луи не покидала мысль о том, что еще не потеряна возможность показать себя и выбиться на место второго капитана команды.

Даже если тебе кажется,

Что в жизни что-то невозможно,

То, друг мой, все только начинается,

Не гноби себя, продолжай бороться!

В отличие от соперников в белых футболках, Джош только и успевал защищаться от непрошенных советов тренера.

– Парень, настанет день, и ты прислушаешься ко мне. В одиночку вести целую ораву безмозглых – это смелое решение. Но еще не поздно его поменять, – сказал однажды мистер Хеммингс, тренер этих несносных ребят. – Ты только глянь на белых. – Он указал крепкой морщинистой рукой в сторону смеющихся на поле над чем-то своим Майкла и Николаса. – Делить капитанство и по очереди сменять повязки им только к лицу. Да что там им, всей команде.

Но Джош с гордо задранной головой не менял стойкого решения оставаться единственным капитаном его команды. И, когда в их узкий, но уже сложившийся круг ступила нога Луи, Джош стал чувствовать себя, как на иголках. Все, о чем новенький мог говорить – так это желанная повязка капитана на руку. Не солгать, парень делал успехи с первого дня пребывания в “Красных Драконах”, но невидимые подножки от Джоша не давали ему продолжать уверенно стоять на ногах, а тем более идти к цели – стать вторым капитаном.

Луи, несмотря на боль в коленях, поднялся на ноги и поспешил увести мяч у соперников с целью доказать своей команде, что он тоже достоин играть на районном матче.

Изумрудный взор Марго восхищенно наблюдал за летящим мячом, разрезающим холодный воздух. Но очередной телефонный вызов из кармана зауженных джинс был вынужден отвлечь ее от игры. Марго, крепко держа в одной руке стаканчик с едва отпитым кофе, свободной рукой полезла в карман, чтобы отклонить звонок, не подозревая о быстро летящем в нее мяче. Он ударил прямо в стакан с кипятком, содержимое которого тут же отобразилось на белоснежной толстовке Марго. Телефон чуть не упал из руки, но Марго еще несколько секунд не могла прийти в себя от шока и оценить ситуацию. Спустя немного времени, Марго принялась снимать с себя толстовку, так как горячий кофе успел хорошо обжечь грудь. Скривив физиономию от боли, оставшись в одной лишь футболке в едва плюсовую температуру, Марго и не заметила, как к ней подбежал виновник этого торжества.

– Мне так жаль, боже, прости, – донеслось до ушей Марго.

Она подняла кудрявую макушку и увидела перед собой худощавого, невысокого русого парня, что переминался с ноги на ногу от чувства вины за причиненные неудобства. Волосы его были прямые, блестящие, но вспотели и собрались районе челки в небольшие веревки, свисая со лба и перекрывая обзор его голубых глаз.

– Привет? – вопросительно с нежеланием поздоровалась Марго, не переставая шипеть и оглядывать огромное карамельное пятно на своей одежде.

– Привет, – тихо, немного пискляво ответил Луи и потянулся помочь девушке.

– Не стоит беспокоиться, я сама, – отказала жесту парня о помощи Марго, все еще чувствуя обжигающую боль на груди.

Ветер сразу накинулся на обнаженные руки девушки, заставляя их покрыться точечными мурашками. Луи все еще цокал от возмущения над своей неаккуратностью, моля тысячу богов о том, чтобы девушка не разозлилась на него.

– Я могу сбегать за своей кофтой в раздевалку, главное, подожди пару минут, – попросил Луи и уже развернулся в полоборота, но уверенный женский голос в миг его обескуражил и остановил:

– Ты, случайно, не тот самый парень, что на прошлом матче отравился персиками и застрял в туалете прямо перед началом игры? – вдруг спросила Марго, пропуская рвущуюся от воспоминания улыбку, но не перестала вытирать своей же толстовкой мокрое просочившееся теплое пятно на футболке.

После услышанного вопроса на лице Луи заметно прочиталось смущение. Действительно, когда Луи впервые дали шанс стоять на воротах на финальной игре сезона, он пропустил половину матча из-за посиделок на унитазе. Именно после этого момента Джош с сомнениями доверял Луи Ансворту серьезные дела в команде, настраивая весь коллектив против парня. И о желанной капитанской повязке Луи уже не мог мечтать без складывающейся на плечи тревоги.

– Да, это я, – стеснительно пролепетал Луи, донося сломленным голосом до Марго все свое сконфуженное состояние.

Марго, как только заметила, что парень изменился в лице, моментально погасила на своем лице улыбку.

– Не переживай, это было давно, да и тебя не выгнали из команды, – попыталась поддержать незнакомца девушка, но от этих слов Луи ещё больше нахмурился и вовсе опустил опечаленный взор на утоптанную, мокрую от росы траву под ногами.

– Не выгнали тогда, так выгонят сейчас, прямо перед финальной игрой, – с попытками удержать все расстройство в себе ответил Луи. – Потому что сейчас вместо того, чтобы пытаться отыграться, я виновато стою перед тобой у всех на виду.

– Хэй, – тут же перебила его Марго, уже позабыв об обожженной по вине этого парня груди, – не опускай руки. Не попал в ворота, зато какой шикарный удар в мой стакан с кофе!

– Знала бы ты, какой я никудышный игрок, то не говорила бы этого, – пропустив от самоиронии грустную ухмылку, сказал Луи и снова поднял блестящий взор на озабоченную ситуацией Марго.

– Это ты так считаешь?

– Это ребята так говорят.

– Ребята, значит…

В глаза Луи бросились обнаженные руки пострадавшей девушки. На запястьях красовались множественные порезы. Как несвежие, уже зажившие, так и не такие давние, только затянувшиеся. Луи сглотнул от неприятного переворота в желудке после увиденного, но решил не спрашивать. Не очень это прилично – лезть в такие дела к первой встречной. В свою очередь, Марго прониклась переживаниями незнакомого парня, так как отличалась добрым сердцем и эмпатичностью, и уже раздумывала над тем, как еще его подбодрить, но тут в руке уже в третий раз завибрировал телефон.

– Черт, мне уже давно пора быть дома, – занервничала Марго, как только увидела на ярком экране мобильника время, что подгоняло числа к десяти. Помахав напоследок стоящему рядом страдальцу, она поспешила скорее продолжить свой путь и напоследок крикнула: – Насчет кофе не парься, ты же не специально. По крайней мере, я на это надеюсь. Может увидимся ещё, не переживай сильно насчет игры!

Луи лишь мягко улыбнулся Марго, аскетично поблагодарил, но тоже поспешил вернуться на поле, так как громкие голоса игроков за спиной максимально выражали озлобленность за долгое ожидание. Луи нагнулся, чтобы захватить в слегка замерзшие руки мяч, но вместо него заметил непоколебимо лежащий на траве плеер. Видимо, он принадлежал девушке, и та выронила его из кармана, когда снимала с себя толстовку. Луи уже хотел окликнуть незнакомку, ушедшую домой в одной футболке, но той и след простыл с территории школы. Не придумав ничего другого, Луи засунул плеер с наушниками в карман своих просторных спортивных шорт и побежал с мячом обратно на поле.

– Давай, шевели булками, – крикнул Николас в сторону запоздавшего с подачей мяча Луи.

Парень почувствовал, как наливается кислородом его грудь и вздуваются на шее вены. Но он уже привык к тому, что его без видимой причины топят не только соратники, но и противники, поэтому просто проигнорировал парня в белом и со всей внутренней обидой на мир пнул мяч в центр поля.

Когда хочется заниматься любимым делом,

Стать душой компании – необходимый момент.

Написать на асфальте белым мелом:

«Только вот души в компании-то нет»

– Марго? – с надеждой прокричала вглубь дома Элизабет, когда услышала хлопок входной двери.

Женщина, как обычно, на ночь глядя хозяйничала на светлой кухне, жертвуя крепким сном, чтобы опоздавшая на ужин дочь не оставалась голодной.

– Привет, мам, – поздоровалась Марго, когда вошла на кухню.

Элизабет расслабленно выдохнула, увидев именно ее, а не Сару.

– Ты опоздала и п-п… Почему ты полуголая? На улице не лето, – обеспокоенно поинтересовалась женщина, как только заметила абсолютное отсутствие верхней одежды на своей дочери.

– Представляешь, – начала и улыбнулась в ответ Марго, – я возвращалась домой через стадион с кофе, как в меня прилетел с поля мяч. Я была вынуждена опоздать, потому что нужно было что-то сделать с испачканной толстовкой, – оправдалась своей нелепой ситуацией Марго, лишь бы не слышать от матери нравоучения об очередном опоздании.

Элизабет лишь покачала головой.

– Садись ужинать, героиня. Еще кофе налить?

Темноволосая женщина сжала губы в тонкую, едва заметную полоску и окинула свою дочь таким знакомым встревоженным взглядом, наполненным надеждой на положительный ответ.

– Мам, – возмутилась Марго, не успев даже присесть за стол. – Я в порядке.

На такую реплику Элизабет только глубоко вздохнула. Действительно, не стоило так цепляться за эго Марго и напаивать ее кофеином, чтобы как можно дольше подавить в ней личность Сары. Когда Элизабет выяснила после первых бесед с терапевтом, что Сара не переносит вкус и запах кофе, то не переставала наливать его своей дочери на каждый прием пищи. Миссис Спаркс каждый день выпивала по три кружки кофе, от чего весь рабочий кабинет пропах его ароматом. Именно поэтому не удавалось никак вывести Сару на общение. Но после того, как врачи из-за гастрита запретили ей употребление кофеиносодержащих напитков на некоторое время, Сара показала себя при первой возможности. После этого грандиозного открытия Элизабет, словно ошпаренная, донимала Марго и бегала за ней с чайником кофе.

– Прости меня, ты знаешь, как я переживаю, – тихим виноватым голосом пролепетала миссис Браун и уложила миниатюрную ладонь на плечо дочери.

Марго отложила в сторону вилку, которой уже намеревалась проткнуть мясо по-французски, и накрыла ладонь матери своей.

– Не беспокойся за меня, я справляюсь.

– Я так люблю тебя, Марго, – ответила Элизабет и невесомо поцеловала дочь в каштановую макушку, что до сих пор пахла клубничным шампунем.

Пальцы ее рук пустились вдоль плеча дочери, затем прошлись по слегка выпуклым порезам на запястье. Марго почувствовала это и осторожно одернула руку.

– И я тебя люблю, мам.

– Я больше всего на свете не хочу, чтобы это повторилось вновь.

– Я тоже, мам… я тоже.

3 – CHVRCHES – Violent Delights

– Луи, а как же ужин? – не удивляясь позднему появлению сына, крикнула миссис Джейд Ансворт на весь дом.

Луи первым делом побежал вверх по лестнице, чтобы остаться наедине с четырьмя стенами. Настроение после тренировки валялось где-то в ногах, полностью растоптанное собственными бутсами. Не было желания даже поужинать в кругу семьи, чтобы хоть как-то зарядиться позитивом. Да, Ансворты следили за тем, чтобы каждый член их семьи был открыт, общителен и оставался примерным семьянином. Луи бы легко справился с этой обязанностью, но ему мешало одно – его частые полеты в розовых облаках. Близкие совершенно не понимали романтики, поэтому Луи и не открывался им полностью за обеденным столом или за семейным просмотром какого-нибудь фильма. Он мог быть самим собой только в четырех стенах своей комнаты их многоуровневой квартиры на окраине Байткастера.

Заперевшись в тихой комнате, он вздохнул. Цветные гирлянды кидали на предметы вокруг сначала розовые отблески, затем оранжевые, борясь с вечерней темнотой. Кровать, что Луи никогда не заправлял, приглашала вымотавшегося парня в просторы своих пышных одеял.

Так Луи и поступил. Он рухнул в объятия теплой постели прямо в грязных после игры кроссовках и от усталости промычал в подушки. За тонкой стеной было слышно, как ругаются младшие брат и сестра Луи – Грег и Грейс, – что было не самым редким явлением в этом доме. Возможно, в этот раз они не поделили игрушки или же не смогли найти общее мнение при выборе книжки на ночь. Луи перевернулся на спину, ногами скинул с себя по очереди кроссовки и закинул ноги на кровать. Затем снова глубоко вздохнул и достал из просторного кармана штанов найденный плеер. Кнопка загорелась красным светом, гармонично с атмосферой комнаты. Луи не спеша надел оба наушника и воспроизвел первую песню из одного из плейлистов. После недолгого ожидания в уши начала проникать мелодия игры на гитаре. Такая медленная, успокаивающая музыка разливалась теплом по всему телу Луи с каждой нотой. И тут он услышал хриплый, мягкий и поразительно сильный голос на записи. Луи удивился, что такой замечательной песни он никогда в жизни не слышал.

Девушка на записи звучала нежно, голос ее был подобен ангельскому пению. Каждая нота завораживала Луи. Взгляд его непоколебимо устремился в белый потолок.

– Луи? – не донесся до ушей парня голос вошедшей без приглашения в комнату его средней сестры Мелиссы.

Девушка хихикнула, как только заметила своего брата в наушниках, завороженно прожигающего потолок взглядом с озадаченным выражением лица. На цыпочках девушка подкралась к Луи и резко стянула с него наушники.

– Хэй, – окликнул и подпрыгнул от неожиданности Луи под звонкий смех девушки. – Отдай!

– Ого, – протянула Мелисса, как только вставила наушники в свои уши. – Не знала, что ты любишь песни о безответной любви. Колись, кто она?

– Что?

– Ну, кто она? Девушка, из-за которой ты слушаешь такое. – Мелисса засмеялась, немного послушала песню и протянула обратно предмет своему брату, который все еще пронзал ее недоумевающим взором. – «Твой отказ – один порез, как по струне гитары, но я живу, пока сердце отбивает ритм ударных», – процитировала слова песни девушка.

– С чего ты взяла? Это вообще не мое!

– Луи, ты даешь мне повод для беспокойства. Я должна сказать об этом родителям.

– Мелисса, – крикнул вслед уходящей девушке Луи. – Я нашёл этот плеер, честно.

Перед открытой дверью девушка остановилась и повернула голову в сторону брата, от чего ее накрученные длинные локоны поспешно подлетели в воздухе, как пружины. Мелисса знала слабое место Луи – родители.

– Я тебе поверю. Но если я увижу на твоих запястьях хоть одну царапину, то не оставлю это незамеченным для родителей, – пригрозила Мелисса.

Девушка была всего на два года младше Луи, но уже проявляла пристальный интерес к его жизни, чтобы предотвращать глупые поступки своего брата. К слову, такие поступки можно было пересчитать по пальцам одной руки какого-нибудь фрезеровщика, потерявшего несколько пальцев при неаккуратной работе. Луи был очень спокойным, ответственным, но в то же время рассеянным парнем. Он был старшим среди детей семьи Ансвортов, поэтому, как никто другой, знал, как себя держать в руках. Но не всегда у него это получалось из-за собственных грез. Эмоции брали верх и легко овладевали парнем: он мог расплакаться, затем рассмеяться, после чего снова с безразличным выражением лица продолжить заниматься своими делами. Этим он и отличался от своих домочадцев – вычурных, будто бы выдрессированных на одном поле, сдержанных в проявлении своих эмоций, придерживающихся аристократических взглядов людей.

Когда Мелисса оставила Луи наедине с собой, парень расслабленно выдохнул. Неужели эта кудрявая девушка так страдает из-за неразделенной любви, что нанесла себе такие увечья? Ведь там, на футбольном поле, раны на руках незнакомки, пропахнувшей кофе и клубникой, ему не показались. Энтузиазм и любопытство сцепили парня своими оковами, и Луи решил, что ему нужно как можно скорее вернуть плеер хозяйке и, может, постараться разузнать, откуда взялись на ее тонких, бледных руках такие не красящие ее линии.

4 – I am Kloot – Twist

Вечер пятницы намеревался сменить лист календаря. Через приоткрытое окно вместе с холодным свежим воздухом в комнату врывался шум проезжающих мимо дома машин. Марго сидела на своем деревянном стуле у окна, нависнув над новым, еще не тронутым, дневником. Белые абсолютно пустые страницы уже мозолили глаза. Карандаш средней мягкости отбивал ритм по столу, ютясь между тонкими длинными пальцами кудрявой девушки. Завтра должен состояться очередной прием в кабинете у миссис Спаркс, а Марго совсем позабыла о ее совете завести один личный дневник на двоих со своим альтер-эго, которое, к слову, давно не давало о себе знать. Марго была с какой-то стороны этому даже рада. Ведь мать в последние пару дней была счастливой, как никогда ранее за последние полгода. Да и сама Марго уже засыпала спокойно, не думая о том, что может проснуться только через несколько дней в больнице с перерезанными венами. Тем более Марго обнаружила пропажу плеера, который принадлежал Саре. Перевернув весь дом вверх дном, Марго не смогла обнаружить нужный предмет. Девушка даже понятия не имела, насколько плеер был важен Саре. Исходя из того, что он находился всегда при ней, да и имел внутри записанные лично ею песни, то, скорее всего, она будет крайне расстроена. И кто знает, какой фортель она может выкинуть после такого.

В комнату пробрался запах кофе, следом показалась макушка миссис Браун.

– Милая, – позвала Элизабет, уже полностью проникая в комнату и держа в руках поднос с любимой кружкой Марго с дымящимся напитком внутри, что чуть ли не до краев заполнял емкость, – кофе?

– Мам, – отозвалась Марго и подняла кудрявую голову, наконец оторвав взор зеленых глаз от пустых белоснежных страниц, – я думала, тебе легче.

– Мне не станет легче, пока врач не объявит конец этому делу.

Марго закатила глаза, но все же решилась согласиться на одну дозу кофеина этим вечером.

– Кофе бы сейчас не помешал, ты права. Лучше помоги, что мне написать Саре?

– Саре? – уточнила Элизабет и поставила поднос на деревянный лаковый стол, недалеко от открытого дневника.

Свет настольной лампы ярко освещал страницы, отчего те приобретали золотистый оттенок.

– Да, Саре, – утвердила Марго и потянулась к кружке, чтобы ухватиться за ручку. – Миссис Спаркс сказала, чтобы я попробовала общаться с ней таким способом. Вот, например, напишу я ей “Привет”. А когда она откроет дневник, то сможет мне ответить, понимаешь?

Миссис Браун действительно понимала, о чем говорит ее дочь, но радости такому открытию в её томных зелёных глазах не было заметно. Марго, аккуратно потягивая свой ароматный напиток, нахмурила брови, прежде чем поинтересоваться причиной такой реакции матери.

– Думаешь, это плохая идея?

– Нет, милая, – тихо ответила ей мать, – просто… – а затем замолчала так, будто последующие слова застряли комом в горле. Тем самым комом, про который она охотно желала забыть.

– Просто что? – даже отставив кружку в сторону, переспросила Марго.

– Просто я так надеюсь, что Саре не придется писать тебе ответ, – немного иначе сформулировала фразу Элизабет и, сжав губы в узкую линию, полными боли глазами взглянула в озадаченные глаза дочери.

– Я поняла тебя, – так просто ответила ей Марго и вновь перевела свое внимание на открытый дневник, хватая оставленный ей на столе карандаш в руку. – Оставь меня на сегодня.

– Ты собираешься спать?

– Нет, – не отрываясь от своего занятия, отрезала Марго. – Я больше не хочу с тобой разговаривать на эту тему.

– Но я даже ничего не сказала такого…

– Сара – это тоже я, – неожиданно для женщины гаркнула Марго и резко повернулась к ней на своем стуле, от чего тот громко скрипнул. Элизабет вздрогнула от такого тона, вытянулась по струнке перед столом и набрала в легкие больше воздуха. – Хватит вести себя так, словно она твой враг. Мне неприятно осознавать, что ты не можешь меня принять!

– Марго, – женщина протянула голосом, что стал на тон ниже и тише по звучанию. Это имя из ее уст прозвучало так мягко, словно упавшее на уши перышко. – Я больше всего на свете не хочу, чтобы ты так обо мне думала. Я люблю тебя. Я люблю тебя любой. Да будь хоть пять таких обличий в твоем теле – я смирюсь с этим. Я подавлю в себе всю боль, потому что сильнее любви к тебе во мне ничего нет и не будет.

Марго размякла, злость словно испарилась из ее жил, остужая почти закипевшую кровь. Она прекрасно знала, как мать любит ее, что она готова принять ее любой, в какой бы ситуации она не находилась. Минуту над их макушками витало молчание.

– Прости, просто я переживаю не меньше, – уже спокойным тоном произнесла Марго, еще не поднимая растерянный взор на стоявшую рядом женщину. – На самом деле я вместе с тобой надеюсь, что Саре не придется мне отвечать.

Нас любят, пока мы хорошие.

Дай волю своей темной стороне,

И все, кто рядом, скинут дружбы ношу.

Оставят тебя вновь одного погибать во тьме.

Луи практически не вынимал из ушей не принадлежавшие ему наушники. Даже сейчас, сидя с родными на огромном диване в их гостиной, одним ухом вслушивался в очередной текст уже практически выученной песни, другим ухом успевал улавливать происходящее в комнате. Было решено провести вечер воскресенья за семейным просмотром фильма «Искусственный разум», над которым Мелисса уже безостановочно плакала. Миссис Джейд, сидя слева от дочери, тепло улыбнулась и заботливо погладила ее плечо, краем глаза заметив незаинтересованность своего старшего сына в происходящем на экране. Кожа на ее лбу собралась в морщинки, а взгляд ее стал хмурым.

– Луи, – полушепотом позвала она, но парень не расслышал своего имени из-за вставленного в левое ухо наушника.

Человек умирает один раз

И не имеет возможности жить вечно.

А я устала от этих фаз,

Я умираю каждый вечер.

– Луи!

Сделайте паузу, дайте на кнопку нажать.

Я закончила прощальные речи.

Остановите это, не в силах я уже ждать,

Когда закончится и мой вечер.

– Луи Ансворт! – уже громче позвала Джейд сквозь стиснутые зубы.

Парень только на третий раз понял, что зовут именно его. Моментально стянув с себя наушники, он повернул голову в сторону недовольной матери.

– Что? – во весь голос спросил Луи, из-за чего стал прицелом для всех остальных пар глаз.

– Ты опять это слушаешь? – утирая слезы, спросила Мелисса. – Я тебя предупреждала.

– Нет, – протянул в ответ ей Луи и покрепче сжал в руках плеер, как только заметил потянувшиеся к нему руки сестры.

– Мам, а он…

– Так! Ещё одно лишнее слово, и я навсегда прекращаю семейные просмотры фильмов! – не в силах терпеть балаган, гаркнул мистер Грег Ансворт, отец этих несносных детей, тем самым перебивая словесную перепалку между двумя из них.

Нет, вам не показалось, уровень нарциссизма и аристократии в семье Ансвортов был настолько велик, что младшего сына было решено назвать в честь отца.

– Нееет, – сразу протянули в унисон в ответ младшие дети.

В совокупности им не исполнилось и полного возраста одного Луи.

– Луи. Мелисса. Не огорчайте младших, – напоследок сказал Грег и вновь вернулся в удобное положение, чтобы продолжить следить за происходящим на экране.

Мелисса окинула своего брата взглядом, а-ля “с тобой мы разберемся позже”, и последовала примеру отца. Луи, закатив глаза, был вынужден убрать плеер вместе с наушниками поглубже в карман джинс и наконец присоединиться к остальным членам семьи.

5 – Mirah – Special Death

– Я смогу, – повторял себе под уже замёрзший нос Луи, выпуская изо рта тёплый пар от прохладного воздуха.

Взгляд глаз цвета летнего неба пронзал пустые ворота, находящиеся в нескольких метрах от него. Луи представил стоящего в их центре соперника, готовясь пробить тому пенальти. Луи не простил бы себе, если бы не попал точно в цель. Последний вдох, рывок, удар и… промах.

– Черт, – заскулил Луи и закрыл глаза слегка испачканными в траве холодными ладонями.

Злость на самого себя переполнила всю грудь, занимая в ней больше места, чем кислород. Буквально несколько месяцев назад он так смело пробивал удар за ударом в ворота, но в последнее время это отчего-то стало даваться ему с трудом.

На часах было около девяти вечера, когда парень ступил на полностью свободный школьный стадион своими спортивными бутсами. До районного матча оставалась ровно неделя, а он так и не доказал своим товарищам по команде, что достоин носить красную форму. А о повязке он мог уже и не мечтать. Луи приготовил мяч вновь. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Парень только сконцентрировался на ударе, прежде чем пнуть мяч, как…

– Хэй, персиковый повелитель толчка!

Удар. Промах.

– Что, черт побери? – снова закатив глаза из-за собственной неудачи, крикнул Луи в сторону побеспокоившего его человека. На краю поля стояла Марго с очередным стаканчиком кофе в руке. Луи моментально сменил озлобленную физиономию на расслабленную. – А, это снова ты. Смотрю, жизнь тебя ничему не учит.

Марго уловила шутку в свою сторону и, широко улыбаясь, продолжила путь до незнакомца с горячим кофе в руке. Шарф, что девушка на скорую руку намотала на шею, развевался при походке на ветру, как и тонкое черное пальто. Марго возвращалась привычной дорогой от своего терапевта и просто не могла не остановиться, заметив уже знакомую макушку. Точнее, знакомый промах мимо ворот. В этот день тренировка команд закончилась намного раньше, чем прием Марго у терапевта, поэтому девушка даже не надеялась задержаться на таком родном стадионе и лишнюю минуту, но не тут-то было.

– Ты что-то имеешь против кофе? – наигранно спросила Марго, как только подошла достаточно близко к футболисту.

Луи расставил руки по бокам своей красной футболки, уже испачканной в грунте и траве, и с кроткой ухмылкой встретил подошедшую кудрявую особу.

– Абсолютно нет, – глубоко вздохнув, ответил Луи.

– Стопу во время удара нужно держать прямо, а ты ее выворачиваешь, поэтому мяч и летит в другую сторону.

Марго сразу же принялась объяснять не просившему об этом парню, не сильно размахивая руками, чтобы не пролить напиток на себя в очередной раз. На эту реплику Луи лишь фыркнул, не теряя приветливой улыбки, и отвел взгляд. Будто он и сам этого не знал!

– Не учи ученого.

– Так если ученый – никакой не ученый, то приходится, – посмеялась Марго и протянула ему свой еще нетронутый кофе. – На, подержи лучше.

Луи незамедлительно выполнил просьбу девушки, ожидая ее дальнейших действий. Марго, как только избавилась от согревающего ее стакана, скинула с себя пальто, оставаясь в одной легкой серой кофте. Она закатала рукава и побежала за приютившимся у ворот мячом. Луи с насмешкой наблюдал за попытками девушки показать мастер-класс, но только до того момента, пока Марго не сделала удар с центральной точки. Мяч отскочил от левой штанги и попал в ворота, от чего даже сетка не ожидала такого точного попадания после тщетных попыток Луи. Голубоглазый взор, до этого наблюдавший за действиями девушки, шокировано остановился на лежащем вдали мяче.

– Ты где бить так метко научилась? Ты же девочка, – недоумевающе спросил Луи, от чего стакан с кофе чуть не выпал из его рук.

– Да так, увлекалась футболом раньше, – сразу же раскрыла правду Марго и принялась надевать на себя пальто, чтобы не околеть от холода окончательно.

– Да тебе только в финале играть, – сделал комплимент Луи и все же перевел внимание на одевающуюся девушку. Марго натянула на свое покрасневшее от холода лицо широкую улыбку. Луи поджал губы и соединил руки в крепкий замок на стаканчике с кофе, пока его задумчивый взгляд шустро бегал по кудрявым волосам. – Слушай, а ты репетиторством, случаем, не занимаешься?

– В смысле? – испытала недоумение Марго и приняла обратно в свои ладони кофейный напиток.

– Да так, – сразу замешкался Луи. Яркий свет прожекторов отражался в его полных надежды глазах, взгляд которых он смущенно опустил на мыски своих растоптанных бутс. – Просто в следующую субботу состоится матч, а я к нему совершенно не готов. И дело в том, что вылететь мне из команды никак нельзя. Понимаешь?

– Понимаю, а репетиторство тут при чем?

– Я немного переоценил твои умственные способности, – хихикнул Луи, немного расслабившись. – Просто мне не к кому обратиться за помощью. А у тебя хороший удар, и, на удивление, ты вроде шаришь в футболе…

– Ну и?

– Ну и… в общем, – выдохнул Луи и устремил свой решительный взор на улыбающуюся девушку, – ты не хочешь со мной позаниматься? Потренировать разные фишки, удары и, в конце концов, пенальти?

Щенячий взгляд окончательно атаковал глаза кофеманки. От такой просьбы Марго было неудобно уходить, поэтому, самодовольно ухмыльнувшись скрытой похвале, она была вынуждена согласиться составить компанию футболисту.

– Окей. Это было очень неожиданно, но мне интересно, – согласилась Марго и вновь закатала рукава до локтя. – Добро пожаловать на урок!

Луи улыбнулся стоящей перед ним энтузиастке. Казалось, он сам не ожидал, что девушка так быстро согласится ему помочь.

– Со стандартными положениями в футболе ты знаком?

И Луи правда почувствовал себя, как на уроке. Будто он плохо выучивший уроки ученик, а кудрявая девушка – строгая учительница, желающая завалить его вопросами выше собственной головы.

– Ну, аут, пенальти, штрафной, – начал мямлить Луи, – ещё есть угловой, начальный, аут… аут я уже говорил.

– Ладно, меня не особо интересуют их названия, мне главное, чтобы ты знал, когда и по какому принципу это работает? Знаешь?

– Ну, знаю, – пожав плечами, ответил Луи.

– Тогда показывай, – улыбнулась Марго и скрестила руки на груди.

Луи ошарашенно взглянул на девушку, но уловил ее мимолетную улыбку, от чего на собственном лице проскользнула едва заметная ухмылка. Луи неторопливо побежал за мячом, чтобы оставить силы для своего показательного коронного удара. Как только шарообразный предмет пересек разделительную линию, Луи принял позицию, косым взглядом следя за реакцией Марго. Пока что она также широко улыбалась, наблюдая за уверенными действиями парня. Вдох. Удар, от которого даже сердце в груди на мгновение остановилось. Промах.

– И как назывался твой удар? – спросила и медленно зашагала к парню Марго.

– Начальный удар, – уверенно ответил Луи, приготовившись побежать за улетевшим к воротам мячом.

– Неверно, твой удар называется отстойный, – подняв указательный палец вверх, начала умничать Марго в спину сбежавшему товарищу.

– Очень смешно, – иронично парировал Луи, не переставая бежать.

Он схватил мокрый от инея мяч и вновь поспешил поставить его в центральную точку.

– Дай, я покажу тебе, как ставить ногу, – сказала Марго и поставила бедный, затасканный стаканчик с уже остывшим кофе на траву, затем встала слева от Луи и сконцентрировала внимание на мяче. – Видишь, как я стою?

Марго ждала реакцию парня, что с интересом оглядывал ее стойку. Луи понимающе кивнул, но не переставал хмурить брови.

– Ногу. Ногу вот так, – продолжила Марго, заставляя Луи повторять за ней движения. – Теперь набери в легкие воздух, набрал?

Луи с полными кислорода легкими энергично закивал, надув щеки.

– Мысленно прицелься и… бей! – закричала напоследок Марго, после чего лицезрела как Луи по команде ударил по мячу.

На удивление Луи, мяч попал прямо в ворота. Не от штанги, конечно, но в правый нижний угол, что не менее хорошо. Луи ликовал внутри себя своей маленькой победе. Позабытые эмоции вернулись к нему двойной волной.

– Как ты это делаешь? – спросил он у девушки, не переставая радоваться.

– Все просто, дело в том, что я не неудачница, – усмехнулась Марго и выдохнула тёплый пар изо рта на свои замерзшие ладони, переминаясь с ноги на ногу.

Луи грустно рассмеялся такой реплике, но не обиделся. Ребята не долго делились друг с другом своим опытом игры в футбол, иногда пропуская неуместные, но веселые шутки в адрес друг друга. Уши у обоих от холода стали цвета спелой вишни, как и носы, но это их не останавливало. К счастью, футбол не такая уж пассивная игра, поэтому два подростка не успевали до конца промерзнуть, иногда смахивая со лба пот. Марго даже не думала надевать на себя пальто, так как боялась сильно вспотеть и заболеть. Время стремительно перевалило за одиннадцать вечера, когда телефон в кармане Марго предательски звонко зазвонил.

– Мне уже нужно идти, – сообщила Марго и отклонила звонок от матери холодным, немного онемевшим пальцем. – Думаю, мы с тобой еще обязательно увидимся.

– Конечно, увидимся. Ты сама пообещала играть со мной, – ответил Луи, перекидывая мяч с одной ноги на другую.

– Я тебе этого не обещала, – выдвинув указательный палец вперёд, отрезала Марго, – но, так и быть, помогу, чем смогу.

– Ну, увидимся?

– Увидимся, – улыбнулась Марго и уже развернулась, чтобы направиться быстрым шагом домой, давно позабыв о своем так и не попробованном кофе.

– Подожди! – вдруг крикнул ей в спину Луи, как только вспомнил про плеер, который все это время ютился в его красных спортивных шортах.

Марго моментально обернулась, не представляя, чего еще от нее хочет Луи. Луи же уже во всю бежал к девушке.

– Совсем забыл. Ты кое-что потеряла тем вечером, – немного запыхавшись, продолжил он и достал потерянный предмет.

Марго широко раскрыла рот в удивлении, когда увидела знакомую вещь в ладонях парня. Она уже потянулась забрать плеер, как ее остановила другая, свободная рука Луи. Парень ненароком крепко сжал в ладони хрупкое обнаженное запястье Марго.

– Твои песни об этом? – спросил Луи, глядя на сросшиеся порезы на голой руке.

Не так он себе представлял удобный для подобного вопроса момент.

Марго сильно испугалась столь неожиданной хватке и громкого голоса Луи. В голову словно пробрался туман, перед глазами забегал шум, а затем темнота обволокла ее разум.

– Ч-что? – звонко ответила парню Сара, как только лицезрела, что незнакомец сильно сжал в своей ладони ее запястье.

До боли знакомая хватка из детства стала ударом в сердце, отчего то бешено застучало. Луи был готов поклясться перед Богом, что видел, как зрачки Марго резко сузились, а лицо побледнело на два тона. Знакомый Саре плеер лежал в свободной руке незнакомца, что напугало ее еще больше. Не контролируя себя из-за огромного испуга, девушка со всей силы вырвала свою руку из чужой и незамедлительно бросилась бежать в сторону дома, позабыв о плеере.

Массивные берцы “Сары” разрезали пополам лужи, пока белесые призраки воспоминаний охотились за ее разумом. От них не могла помочь даже катана, поэтому девушка бежала, что есть сил.

Конечности едва не сковали тяжелые цепи страха, от которых она давно мечтала навсегда избавиться. Ритм сердца отбивал уже где-то в висках до того самого момента, как входная дверь за спиной не захлопнулась. Сара вздохнула с облегчением.

– Марго? – послышался голос матери из кухни.

Сару смущало, как каждый вечер ее мать ждёт домой Марго, а не ее. От этого она чувствовала себя ещё более нежеланным в семье ребенком. Не раздумывая, Сара поспешила прямиком в свою комнату, не здороваясь с Элизабет. В четырех родных стенах снова царил беспорядок. Это как конечный удар по ее сознанию. Виски ужасно закололо, от чего Сара схватилась за голову еще холодными ладонями. Она выбежала из неопрятной комнаты и закрылась в ванной, облокотившись спиной о белую деревянную дверь. На правой руке до сих пор ощущалась дикая хватка того странного парня. Сара почувствовала неприязнь к себе и своему телу. Все произошло так неожиданно и резко. Кто он? Что бы он с ней сделал, если бы она не вырвалась? И как он забрал у нее плеер? Больше всего в этой жизни Сара не желала, чтобы ее песни услышал кто-то посторонний. Это аналогично тому, что залезть без разрешения в голову чужому человеку, чтобы насладиться всеми его личными тайнами и душевными переживаниями.

Разум заполнили страшные картинки из юности. Темный силуэт в проеме двери, освещенный со спины контурным светом, исходящим от коридорной лампы, возобновился четкой картиной в подсознании сломленной девушки. Сара непроизвольно упала на холодную плитку, потому что колени уже не удерживали тяжелое тело. Она подползла к ванной, одной рукой включила сильный напор ледяной воды, другую руку не убирая от пульсирующего виска. Тревога усиливалась. Противный ком подвалил к горлу и перекрыл дыхание. Хотелось проблеваться, чтобы выплюнуть всю боль из себя. Сара поднялась на ватных ногах, чтобы умыться холодной водой и постараться прийти в себя. Ладонь скользнула по мокрому акриловому покрытию, от чего девушка чуть вновь не упала. Руки не прекращали дрожать, а это тревожащее ее послевкусие хватки все еще оставалось на тонкой, поврежденной коже. Сара зажмурилась и в панике принялась отмывать касание от своего запястья непрерывно льющейся из крана водой. Но ничего не получалось, и она, вся мокрая, дрожащая от ледяной воды, ослаблено завалилась в ванну прямо в одежде. Голова не унималась, жуткие картины прошлого становились все четче. Сара не желала ни минуты более оставаться в этом теле. На этот раз окончательно. Она схватила лежащее рядом полотенце, чтобы заткнуть себе им нос, дабы не ощущать посторонних запахов, затем дрожащей рукой принялась слепо водить по полке в поиске того, что позволило бы ей навсегда избавиться от мучений. В доме семьи Браун стояло негласное правило – убирать как можно дальше с глаз острые предметы. Марго убирала даже свою пилочку для ногтей, так как это было в ее интересах. Но этим утром, не предвещающим беды, Марго оступилась, и рука Сары нащупала искомое.

Одна слеза скатилась по бледной щеке, тут же растворяясь в ткани полотенца. Шум воды не подавлял тот ужас, что происходил в больной голове. Первый, уверенный рывок кистью над тонким запястьем. Вена начала пульсировать, прозрачную воду разбавили мутные пятна. Сара уже не боялась боли, потому что эти нестерпимые чувства делали ее счастливой. Именно после этих ощущений она закрывала свои глаза, провожая расплывчатые картинки вокруг, а просыпалась в здоровом теле, без мигрени и лишних глаз людей вокруг. Для Сары не существовало лекарства от боли, сама боль и являлись этим лекарством.

Устрашающий силуэт начал испаряться, превращаясь в легкий туман, что заволок изумрудные, наполненные ужасом глаза. Но когда осознание содеянного стало нагло пробираться в разум, а до того захватившую душу тревогу сменил страх, было уже поздно. Воспоминания о сильной хватке постепенно утекали вместе с розовой водой в слив на дне ванны. И Сара, так и не успев убрать от носа полотенца, расслабленно скатилась по стенке ванны, сама растворяясь в розовой воде.

Когда я засыпаю, я вижу руку.

Темную руку ночи.

Она меня зовёт за собой, как друга,

В надежде не раскрыть мне очи.

Луи бежал со всех ног по темным, уже тихим улицам Байткастера. Топот кроссовок по сухому асфальту отлетал эхом от стоявших рядом кирпичных домов, в которых люди уже давно отдыхали на своих удобных диванах. Но Луи было не до отдыха. Отбросив мяч в сторону, парень был вынужден побежать за своей новой знакомой, имя которой он так и не узнал, чтобы извиниться и оправдаться. И, в конце концов, отдать назад плеер. Неужели, так суждено, что ни одна их встреча не обойдется без происшествий? Луи уже думал, что потерял ускорившийся силуэт из виду, но тут его владелица шустро поднялась по скрипучим ступеням и скрылась за белоснежной дверью одного из небольших домиков. Луи прибавил шагу. Девушка за вечер принесла много пользы для Луи перед важным для него днем, поэтому парень последовал её примеру и уже поднимался по ступеням. Громкий стук в дверь прозвучал в унисон с биением юношеского сердца в груди, что намеревалось выпрыгнуть и завалиться на скрипучий порог семьи Браун. Луи переживал, что выглядит очень навязчивым, но что-то внутри него придавало ему смелости в его решении.

Практически незамедлительно, дверь открылась. Перед замявшимся Луи на пороге предстала худощавая высокая женщина с темными, вьющимися волосами чуть ниже середины плеча. Ее глаза – копия глаз сбежавшей с поля девушки.

– Добрый вечер, чем я могу помочь? – дружелюбно поинтересовалась она, вытирая руки о мягкий, ворсистый халат цвета первого весеннего грома.

От того, чтобы последовать наверх за дочерью ее прервал стук во входную дверь.

– Здравствуйте, я к… вашей дочери? Дело в том, что я ее случайно напугал… разозлил… в общем, она убежала, разрешите мне извиниться перед ней? Просто поговорить, – умолял Луи, выставив в свою защиту ладони перед грудью. – Мне надо ей кое-что вернуть. Пожалуйста.

Миссис Браун нахмурила свои аккуратные, тонкие брови от речи стоявшего перед ней замерзшего подростка. Ее очень удивило, что Марго даже не поздоровалась, когда вернулась от терапевта. Да и то, что она от кого-то убегала в ужасе, вовсе ей было не свойственно. Как правило, девушка сама кого угодно могла довести до ужаса.

Буквально через мгновение женщину осенило, что это могла быть вовсе не Марго. Поэтому, ничего не объяснив Луи, она резко развернулась на пятках и бегом направилась по лестнице наверх. С каждой новой ступенью грудь все больше наполнялась страхом. Луи недоумевающе проводил ее взглядом, совершенно не понимая, что происходит с этой семьей. Но, несмотря на то, что внутрь его никто не приглашал, решил двигаться за женщиной. Элизабет сразу же, как ступила на паркет на втором этаже, услышала шум льющейся воды из ванной.

– Марго? Ты в порядке? – крикнула она, когда подорвалась к двери чуть ли не вплотную. В ответ только шумный напор воды из крана. – Марго? – уже насторожившись, позвала вновь женщина. Но снова ответа не последовало. Поэтому, немного заикаясь, она решила позвать дочь иначе: – Сара?

Снова ничего. Тишина. Паника окутала ее с ног до головы, ужас затрепетал в сердце от представления того, что могло сейчас происходить за этой дверью. Женщина дернула за ручку, но дверь не поддалась. Щеколда. Сара закрылась изнутри на щеколду. Она так еще никогда не делала и, как объясняла миссис Спаркс по ночам, когда Сару завозили на носилках через экстренный вход в больницу:

– Это ее крик о помощи. Сара хотела, чтобы ее нашли.

Но не сейчас. В этот раз она хотела уйти незаметно для всех. За спиной Элизабет показался запыхавшийся Луи. Его глаза бегали от стоявшей в ужасе миссис Браун, не в силах нормально излагать речь, до белоснежной закрытой двери.

– Господь! – закричала женщина. А потом обратилась к напуганному ее состоянием парню: – Сделай же что-нибудь! Она себя убьет!

После этой реплики Луи словно врос в деревянный паркет с корнями не в силах пошевелиться. Женщина уже начинала плакать, не переставая выкрикивать имя дочери и стучать кулаками в дверь. Луи ничего не оставалось, как попробовать выбить дверь. Громкий удар ногой шумно разошелся по всему коридору. Дверь только немного пошевелилась под силой Луи. Но парень не сдавался, он пробовал снова и снова, пока со всей силы не выбил ее чуть ли не вместе с косяком. В этот же миг двум напуганным людям открылась наводящая ужас картина: выкинутые за пределы ванны ослабленные руки, с которых на до того чистый кафель падали мелкие алые капли, и кудрявая, мокрая макушка лишь торчали из-за белой стенки. Сильный напор шумно льющейся ледяной воды отскакивал от до последней нитки намоченных джинс Сары. Миссис Браун на согнутых коленях выпустила из горла истошный крик ужаса и кинулась к своей дочери. Луи просто застыл в проеме двери, не веря, что перед ним сейчас лежит та самая улыбающаяся девушка, что только и успевала выпускать шутку за шуткой в его сторону. Парень с трудом собрался трясущимися пальцами достать свой смартфон, чтобы набрать экстренную помощь. В голубых, блестящих глазах ещё читалась надежда на спасение, но первый пункт из личного дневника Сары снова приобрел свой смысл.

Смысл жизни в спасении.

В спасении других или себя?

Не поймёшь, пока на самосохранении

Другие на произвол судьбы не оставят тебя.

6 – IAMX – My secret friend

Марго ненавидела запах лекарств, что вновь витал по палате и забивался ей глубоко в нос. Ассоциация с не самыми приятными моментами ее жизни. Ведь больница – это не только место для оказания первой помощи, это место, где Марго каждый раз приходила в сознание, находясь в ослабленном и оскверненном ею же теле, причины чего она была не в силах вспомнить.

Запястья снова были перемотаны плотными бинтами. Руки Марго были слабые, лишенные последних сил. Девушка чувствовала себя вновь использованной. Она не верила, что Сара настолько эгоистичная личность, что готова причинять боль другим, намереваясь принести ее только себе. Марго надеялась, что она просто теряет рассудок, делает все это неосознанно. Марго боялась представить, что в один день, когда Сара вновь овладеет её телом и разумом, то заберёт их с Марго окончательно на тот свет.

Пациент с расстройством множественной личности не обязан проходить лечение в психиатрическом отделении до тех пор, пока не вредит себе и окружающим. Сара явно не подходила под этот критерий, но Элизабет всячески, финансово и молебно, поддерживала мнение врачей в клинике, что Марго не нуждается в диспансеризации. Поэтому после каждого подобного инцидента ее выписывали, снова и снова, но под рекомендацией строгого контроля.

Кудрявые локоны всю ночь ютились на твёрдой больничной подушке, прилипнув от пота к застиранной наволочке. Усталым, измотанным взглядом Марго узрела на тумбочке справа от себя приготовленный поднос с наполненной чем-то тарелкой и апельсиновым соком в длинном стеклянном стакане. Рядом с нетронутым обедом на деревянном стуле из имитации красного дерева уместилась худощавая женщина. Марго сразу же узнала в ней свою мать, обеспокоенную состоянием дочери. Ее бледное лицо, на котором уже виднелись несколько морщин, выглядело уставшим и заплаканным после бессонной ночи у койки.

– Доброе утро, Марго, – тихо пролепетала она и выпустила на вид грустную, мягкую улыбку.

Нежная рука Элизабет ютилась на ладони дочери и робко ее поглаживала.

– Привет, – хрипло ответила ей Марго.

Первое слово после стольких часов молчания далось ей нелегко.

– Я рада, что ты очнулась. – С ее глаз скатилась горькая одинокая слеза. – Если бы не Луи, то неизвестно, смогла бы я ещё когда-нибудь поговорить с тобой.

– Луи? – слегка нахмурилась Марго, не понимая, о ком говорит ее мать.

– Твой друг, я полагаю? – больше спрашивая, чем утверждая, ответила миссис Браун. – Когда ты вернулась… точнее, когда Сара вернулась домой, я не сразу сориентировалась, чтобы проверить, действительно ли это не ты. Я даже понятия не имела, что она будет в таком подавленном состоянии и сможет вновь наложить на себя руки… – женщина вдруг замолчала, так как картины минувшего вечера вновь всплыли на поверхность в ее голове. Элизабет уловила заинтересованный изумрудный взор и решила продолжить, как только набралась сил. – Этот добрый парень постучал в дверь, он был обеспокоен твоим поведением и подумал, что не стоит оставлять тебя одну. Если бы не он, то я бы нашла твое тело уже остывшим…

Она не сумела сдержать всю боль и, когда ее голос сломался, заплакала, закрыв поникшее лицо руками.

– Луи… – повторила больше сама себе под нос Марго, наконец понимая, о ком идёт речь.

За все их встречи они так и не успели познакомиться. Марго помнила, как они попрощались, но Луи ее одернул в попытках отдать плеер. А дальше только белый потолок больничной палаты и вновь перерезанные запястья, где не осталось уже чистого, живого места, на которое можно было бы взглянуть без надвигающейся к горлу тошноты.

– Миссис Браун? – вдруг раздался звонкий женский голос со стороны выхода. Это была высокая медсестра в белом рабочем одеянии. – Разрешите провести миссис Спаркс беседу с мисс Марго?

Заплаканная женщина подняла свою темную макушку и кинула заплывший от слез взгляд на вошедшую девушку. Конечно, внеплановой беседы с терапевтом было не избежать после очередного несчастного случая. Элизабет покинула палату, оставляя свою так и не пошевельнувшуюся дочь в ожидании доктора. Миссис Спаркс зашла незамедлительно после того, как мать Марго покинула палату. На неё был накинут белый стерильный халат, а привычный взгляду полуседой пучок все также покачивался при каждом ее коротком шаге. Сердце Марго забилось ещё быстрее в такт с колыханием пучка на макушке.

– Здравствуй, как ты себя чувствуешь? – в первую очередь поинтересовалась женщина после того, как села на твердый, немного тёплый после долгих проведенных на нем часов миссис Браун, стул.

– Как и всегда, когда окажусь на больничной койке – не комильфо.

– Хах, – только и произнесла терапевт, незамедлительно опуская взгляд на ее картонный планшет размера А4, который она держала в морщинистых руках. В этих листах была закреплена история болезни Марго. – Что было последнее, что ты помнишь до того, как оказалась здесь?

Марго пробежалась взглядом зеленых глаз по мебели вокруг, пытаясь собрать свои воспоминания воедино.

– Мы с товарищем играли в футбол. А потом попрощались. Все.

– И, как ты думаешь, что из этих событий могло повлиять на твоё сознание? На твои чувства? Будь со мной честной, ведь ты понимаешь, что это все нужно не мне, а тебе, – задала пару вопросов женщина, уже что-то шустро записывая на листках.

Марго решила поведать ей о том, как Луи больно схватил ее за руку.

– Этот товарищ ненароком схватил меня за запястье, что было не слишком приятно. Я даже немного испугалась, ведь так же меня в юности хватал мой отец… Я даже не знаю, почему я это вспомнила. Почему это в моей голове? Отец любил меня. – Марго замолчала и крепко сжала сухие, покусанные губы.

Миссис Спаркс моментально уловила ту грань перехода из цельной личности до диссоциации после фразы Марго и поспешила запечатлеть это в виде букв на своём листке.

– Случалось с тобой подобное? Что от одного неправильного касания ты теряла сознание?

– Нет. Я чувствовала что-то подобное, чувствовала, как мой мозг на мгновение отключается, но у Сары не получалось овладеть моим телом.

– Как думаешь, почему на этот раз она им все же овладела? – терапевт взглянула на Марго в ожидании ответа, который, как она была уверена, девушка прекрасно знала.

– Я не удержала ее. Точнее, не сделала ничего, чтобы ее вновь удержать. Я не выпила кофе, – призналась Марго. Миссис Спаркс ожидала услышать именно это и, помотав легонько головой, вновь опустила серьёзный взор на свой планшет. – Скажите, – вдруг продолжила Марго с более озадаченным выражением лица, – а Луи знает, что я больна?

– Луи – тот самый товарищ, который спас тебя? – Марго кивнула. – Не беспокойся, я провела с ним беседу исключительно на основе твоей попытки причинения себе вреда. Про Сару он не знает.

Марго облегченно выдохнула, давая волю углекислому газу из ее легких смешаться с воздухом, пропитанным запахом лекарств и больничных препаратов.

– Что ж, – подытожила миссис Спаркс и вскинула брови, – вечером тебя должны отправить домой, как только за тобой заедет миссис Браун. Я выпишу тебе успокоительные и антибиотики. Продолжительность приема укажу в рецепте. И еще – не забывай, что я все еще жду тебя в среду на прием.

После этого врач встала, поправила свободной рукой свой белый халат, и, цокая мелкими каблуками своих кожаных туфель, направилась к выходу.

План лечения был расписан терапевтом и разделен на несколько отдельных пунктов, которые, по мнению миссис Спаркс, должны в конечном итоге привести к слиянию обеих личностей в одну цельную и здоровую идентичность. На протяжении полугода Марго проходила различные обследования, чувствуя себя подопытной мышью, ведь на личной практике миссис Спаркс впервые столкнулась с пациентом с синдромом множественной личности. И с желанием получить грант за свое исследование и добиться ожидаемого результата от терапии с Марго, женщина с искренним интересом и трепетным отношением к проблеме занималась со своей пациенткой.

Марго с самого детства страдала от головных болей и пробелов в памяти, но никто не придавал этому большого значения. До одного дня, когда Марго после уроков собралась с девчонками из команды погонять мяч и потренироваться перед предстоящей игрой. Определенный инцидент, который напугал не только футболисток, но и саму Марго, стал ключевым для посещений кабинета миссис Спаркс. После первого визита психотерапевтического кабинета девушка не разговаривала о случившемся ни с кем, даже с матерью. Она не помнила, что произошло с ней на школьном стадионе в тот день, что ее очень пугало, но составленная со слов очевидцев история дала понять миссис Спаркс, что перед ней не просто трудный подросток, а очень интересный редкий случай.

Принятие Марго своего диагноза прошло на удивление легко. Девушка была готова услышать, что это не просто провалы в памяти, а что-то серьезное. Не соврать, но поставленный диагноз ее даже немного повеселил:

– Зато можно что-то натворить и спихнуть все на то, что это сделала не я, а моя вторая личность! Вот круто!

Но с Сарой все было не так просто. Миссис Спаркс не забывала, что Сара – всего лишь субличность Марго, и что ее воспоминания состоят из ее собственных и общих воспоминаний. Девушка, по ее словам, слышала и видела практически все то, что слышит и видит Марго. Но участвовать и управлять ситуацией у нее не всегда получалось, даже когда сильно хотелось взять власть над светом, при этом усыпляя сознание Марго. Но все же, определенную часть времени Сара тоже спала. До тех пор, пока ее не звала сама Марго. Нет, не просьбами и словами, а вовсе неосознанно. Миссис Спаркс подытожила в одном из анамнезов, что сознание Марго расщепилось и создало субличность, которая стала звать себя Сара, после травмирующих событий из детства. И Сара существовала для того, чтобы забирать всю боль у Марго. Прошлую, настоящую и будущую. Марго, по прошествии полугода терапии, отказывалась говорить про свое детство, уверяя своего врача, что оно у нее было просто прекрасное. Этап установления контакта с обеими субличностями проходил успешно, но до этапа принятия ситуации и сублимации прошлого было пока далеко. Ведь, как объясняла терапевт Элизабет, для Марго очень важно обрести осознание, что травмирующие события произошли именно с ней, а не с Сарой. Что их прожила именно Марго. И что в Саре она больше не нуждается.

Я чувствовала себя лишней в этом мире,

Наполненном гнилью и злобой людской.

Теперь ищу способ попрощаться с жизнью,

Чтоб навеки обрести души покой.

Весь день Луи не находил себе места. Ночью он так и не смог заснуть, так как неприятное происшествие оставило весомый осадок в его сознании. Родителям пришлось соврать, что он стал свидетелем школьной драки, чтобы не получить от них негодование и претензии по поводу того, что их сын связывается не с той компанией. До полуночи он был вынужден сидеть на больничной лавке на пару с миссис Спаркс, отвечая на интересующие ее вопросы. Луи, как очевидец, рассказал ей о том, как резко поменялась в лице его знакомая, затем как она рванула прочь, что аж сам Луи был вынужден погнаться за ней. А потом дом Браун, выбитая белая дверь и это ослабленное тело в ванне…

Именно поэтому сейчас, плетясь ватными ногами на тренировку с огромной спортивной сумкой на плече, он пропускал зевок за зевком. Время близилось к ужину, когда Луи бросил свою сумку на деревянную лавочку в раздевалке его команды. Луи опалил всех находящихся в помещении парней своим томным, уставшим взглядом и тихо поздоровался. Джош, что стоял у своего шкафчика, натягивая на себя красную толстовку с его фамилией на спине, завязал диалог с находящимся рядом с ним рыжеволосым парнем – Диланом, – который значился в команде как вратарь.

– Уже слышал о Браун?

Луи, натягивая на себя красные шорты, ухом уловил знакомую фамилию. За ночь он услышал ее уже столько раз, что давно запомнил наизусть.

– Та, вылетевшая из девчачьей команды? А че такое? – своим от рождения грубым голосом спросил Дилан у своего товарища.

– Снова обдолбалась походу. Сегодня ночью ее госпитализировали в больницу. У меня там тетя работает. Говорят, снова суициднуться хотела, – завлекающе ответил ему Джош, вскинув толстые густые брови.

– У нариков всегда так. Не предугадаешь дозу, моргнуть не успеешь, как уже на том свете, – рассмеялся Дилан, уже укладывая в свою сумку уличные кроссовки.

Луи сжал челюсти от злости, но еле как держал себя в руках, чтобы не вмешаться в разговор.

– И не говори, – выдал тому капитан красной команды, уже двигаясь к выходу на поле. – Ходят слухи, что она и правда больная какая-то.

– Вы бы сначала узнали, как все было на самом деле, а потом уже обсуждали, – все же не вытерпел Луи, закипев от внутренней злости, но так и не перевёл от шнуровки бутс взгляд на двух уже возмущенных парней.

– А мы тебя, вроде, и не спрашивали, Ансворт, – ответил Джош, повернувшись в его сторону.

– У Марго вы тоже не спрашивали, как все было, – тем же напряженным голосом ответил ему Луи, уже завязывая из шнурков тугой бантик.

– А нам с нариками общаться и не надо, чтобы узнать правду. Ты бы так шнурки завязывал, как языком мел.

– А лучше играл бы так, – добавил Дилан и рассмеялся в унисон с Джошем, отдавая своему товарищу звонкую пять.

У Луи окончательно отпало желание выходить сегодня на поле. Даже несмотря на его цель сыграть в финале в эту субботу и на желание стать капитаном команды. Сам не зная почему, Луи снял с себя сменную обувь и приготовился обувать обратно затоптанные конверсы. Незамедлительно Луи покинул душное и пропитанное потом помещение, выходя на свежий, уже холодный ноябрьский воздух.

– С таким успехом можешь не возвращаться, Ансворт, – гаркнул ему в спину Джош.

Но слова ударились в захлопнувшуюся дверь раздевалки, так и не долетев до ушей Луи. Но косая ухмылка капитана бесследно исчезла, когда на плечо ему легла такая знакомая хватка руки.

– Отстань от парня, Кларк, – прозвучал голос тренера из-за спины. Все находившиеся в раздевалке ребята в один миг стали тише воды и ниже травы. – Он уже давно не питает надежду разделить с тобой пьедестал.

– Я прошу прощения, тренер, – виновато произнес в пустоту Джош. – Но простителен ли Ансворту прогул тренировки? В субботу матч!

Мистер Хеммингс не успел и ответить капитану своей команды, как слева раздался голос Дилана:

– Ты переживаешь за то, что мы без него продуем матч или за то, что он себя покажет перед скаутами лучше тебя?

Но рыжеволосый парень тут же пожалел о своих словах, как только острый взгляд капитана пронзил его, как клинок.

Луи же не переставал думать о других словах Дилана, что Марго выгнали из команды девушек однажды. Только пока неизвестно, правда это была или очередная ложь? Обида на то, что в этом мире существуют люди, распускающие недостоверные слухи, поселилась в большом сердце парня, а его лицо отражало всю злость на товарищей по команде. Засунув белые наушники в немного замерзшие уши, Луи продолжил свой путь по сухому асфальту.

Люди накидывают на себя доброты бремя,

Надеясь скрыть все дерьмо души наивно.

Но ведь проведенное в гараже время

Не делает людей машиной.

7 – Hut – So Another Girl

– Мисс Марго, ваша мать еще не подъехала, – сообщ