Выбор сердца

Глава 1

Ну, вот и все, приговор озвучен, обжалованию не подлежит. Как же больно. Грудь заледенела, стало трудно дышать, а желудок скрутило в тугой узел. Хотелось свернуться калачиком прямо тут, на кушетке в кабинете гинеколога и отрешиться от всех и вся. Но врач еще что-то говорила, Ирина согласно кивала головой и губы даже пытались изобразить улыбку.

Квартира встретила телефонным переливом.

– Алло, Ириш? Как дела? – голос школьной подруги Славы и соседки по лестничной клетке звучал настороженно, без присущих ей оптимистичных нот.

Ирина судорожно всхлипнула, слезы, сдерживаемые последние полчаса, потекли по лицу и закапали на телефон. Подруга молчала. Через минуту раздался щелчок дверного замка, и она обняла Ирину за вздрагивающие плечи. Плакали беззвучно, изредка нарушая тишину шмыганьем. Наконец Славка заявила, всхлипывая:

– Все, мои слезные запасы иссякли.

– Я так быстро не сдамся, я их лет десять копила, – фыркнула Ирина.

Слава, ополаскивая прохладной водой распухшие глаза и нос, крикнула из ванной:

– Может по чайку?

Иринка вздохнула и безропотно поплелась в кухню:

– Ну что за привычка, все проблемы чаем запивать?

– А ты предлагаешь, как мужики, водкой? – усмехнулась Славка.

– Да если б помогло, согласна на недельный запой, – сказала Ирина, доставая, из шкафа, не водку, а печенье, конфеты, мед и варенье, неизменные атрибуты их ежевечерних ритуальных посиделок.

– Вот как я себе представляю твой запой: ты наливаешь рюмку водки, нюхаешь, падаешь под стол. Я тащу твой полутрупик на кровать и жду воскрешения. Когда ты через несколько часов открываешь мутные от алкогольного опьянения глаза и умоляюще смотришь на меня, подношу к твоему носу смоченную в водке ватку. Ты с пьяной и удовлетворенной улыбкой на губах, свободная от страданий, отправляешься в нирвану. И таким образом пьяный загул продолжается целую неделю.

– Любишь ты повеселиться за чужой счет, – прервала Иринка подругу. – А сама-то? – Славкина нетерпимость алкоголя, алкоголиков и даже простых любителей пива была закономерна: зеленый змий стал причиной развода подруги.

– Ириш, приезжай в субботу к нам на дачу, – Слава с сомнением вертела в руках очередное печенье: съесть или воздержаться? Со вздохом положила обратно в вазочку и налила пятую кружку слабенького чая, как говорится без заварки и сахара. – Примем первые в этом году солнечные ванны. Придумаем тебе бодрящую аффирмацию, и главное, внесем коррективы в твою дальнейшую жизнь.

– Что-нибудь бодрящее, говоришь? – Ирина закатила глаза к потолку, в надежде прочитать там что-нибудь подходящее моменту. – Придумала: «Я – могущественный творец своего мира», – с мрачным пафосом изрекла она и, за неимением волшебной палочки, патетично взмахнула чайной ложкой. Всю торжественность момента испортила клякса малинового варенья на скатерти, слетевшая с «волшебной палочки». Подруга прыснула:

– От этой мантры твоя уверенность быстро превратится в самонадеянность. Давай, какой-нибудь бальзам на сердце.

– Ом-м-м, – сакрально загундела Ирина, опять уставившись в потолок. – «Я всегда помню, что моя жизнь прекрасна, а сейчас особенно», – пропела она.

– «Да исполнятся слова твои, да поверишь ты в обман свой», – затянула Слава в тон.

После ухода подруги Ирина закуклилась в одеяло и свернулась в позе эмбриона на кровати. Слез не было, видимо, действительно «слезные запасы» истощились. Да и обманывать себя дальше не было смысла: подсознание за последние несколько месяцев, которые Ирина проходила различные медицинские обследования, подготовило ее к диагнозу бесплодие. Осталось только найти в себе силы, чтобы смириться, а не рвать душу понапрасну. Пару раз в голове возникал вопрос «За что?», но в судьбу она не верила, а больше винить и клясть было не кого.

Воздух за окном тем временем потерял прозрачность и сумрачной пеленой застыл над домом, а предметы в комнате поменяли яркие дневные цвета на серые и черные. В это время суток Ирина как никогда чувствовала себя одиноко, и приходила в ужас от одной только мысли, что так может быть всегда. Может, нужно было все-таки наступить на горло собственной самостоятельности и уехать с родителями в Германию? Они ведь уговаривали, ругали, но Ирина настояла на своем, как впрочем, всегда поступала. Даже деликатное вмешательство в ее жизнь считала неприемлемым. Ее жизнь – ее решения. На этот случай у нее тоже была припасена аффирмация: «Я самостоятельно решаю, в каком направлении двигаться». Так было, когда поступила в академию культуры на факультет библиотековедения и библиографии вопреки пожеланию родителей, видевших дочь потомственным врачом, и когда мама находила очередного достойного, на ее взгляд, претендента на руку и сердце дочери. Претендентов на руку у Ирины и без маминых усилий хватало, потому как «спортсменка, умница и просто красавица», а вот на сердце…

***

Утро выдалось хмурым. Солнце не желало выбираться из-за облаков, облака же своей серой массой давили на город, настроение соответствовало.

– И зачем я согласилась составить компанию Славке на выходные? – думала Ирина, апатично провожая взглядом мелькавшие за окном электрички березы. – Слава еще и сюрпризом каким-то заманивала. Наверняка, познакомить с кем-нибудь собирается, – раздраженно подумала Ирина. Но сидя в вагоне, переполненном пассажирами, в большинстве своем дачниками, готовыми все выходные к активному отдыху, то есть копать, сажать, поливать и унавоживать, невозможно долго оставаться безучастной. Вскоре она уже чувствовала принадлежность к этому шумному суетящемуся людскому муравейнику, и невольно заражалась чужим оптимизмом, на душе становилось легче. Горькие мысли можно отставить, временно, до вечера. А пока…наслаждаться весной и солнцем! Вон оно, кажется, выбирается из-за облаков посмотреть, что там за суета внизу.

Через полчаса большой гомонящей толпой народ выбрался из электрички и, растянувшись длинной извивающейся змейкой, потопал кратчайшей тропкой через огромный луг, расположенный на склоне невысокого холма, и рощу к поселку. Ирина выбралась на перрон одной из последних, не хотелось быть зажатой и побитой сумками и рюкзаками, огляделась в поиске знакомых лиц и, никого не обнаружив, направилась вверх по тропинке через луг. Славкин дом находился на окраине поселка, сразу за рощей. Неспешным шагом минут двадцать пять.

Мысли невольно вернулись к неутешительному диагнозу, за ночь эмоции поутихли, и Ирина смогла спокойно и трезво обдумать вчерашнюю безумную на первый взгляд идею подруги. Идея заключалась в том, что Ирина должна пересмотреть критерии, по которым до сих пор безуспешно отбирала кандидатов на вакантную должность идеального мужа.

– Ты переключаешься с поисков своего мужчины, с необходимыми достоинствами, – выделив с легким укором «необходимыми», – на поиски мужчины с ребенком, желательно вдовца, – в восторге от собственной гениальности заявила Слава.

– Знаешь, подруга, я просто мужчину не могу найти вот уже сколько лет, а еще и с ребенком?! Пока буду в поиске, пора будет опять пересмотреть условия и искать дедушку с внуками. – Намек на «достоинства» Ирина решила проигнорировать. Подруга обоснованно считала, что Ирина останется одинокой, если не снизит планку в выборе мужа.

Одинокий мужчина с ребенком… . Хм, среди ее знакомых и родственников, а также знакомых знакомых и знакомых родственников таких не наблюдалось. Редкие, должно быть, экземпляры. Мужчины с детьми от первого брака, второго и так далее, не редкость. Взять, хотя бы Ирининого нынешнего ухажера Андрея: два брака за спиной и в обоих по ребенку. Причем он говорит о женах и детях: «мои бывшие». Ирину это выражение просто коробит. Ладно, бывшая жена. Но как может быть «бывшим» ребенок?

За размышлениями Ирина не заметила, как забралась на холм. Кроссовки слегка намокли от росы, рюкзак за спиной стал заметно тяжелее, чем в начале пути. Она никогда не приезжала на дачу с пустыми руками. Тем более что дачный сезон только начинается и запасы продуктов на лето еще предстоит сделать. В нескольких метрах впереди начиналась березовая роща, голоса ее временных попутчиков раздавались уже где-то далеко за деревьями едва различимые из-за звонкого птичьего галдежа. За спиной послышался звук проходящего поезда, Ирина обернулась. Стоя на небольшом пригорке, она видела внизу как на ладони станцию, железную дорогу и дорогу, когда-то в прошлом веке асфальтированную, а ныне банальную гребенку, ведущую в поселок в объезд рощи. Легкий ветерок за последние полчаса поработал над облаками и участки синего неба, осиянные солнцем, на фоне белых облаков радовали яркой голубизной.

– «Я всегда помню, что моя жизнь прекрасна, а сейчас особенно», – пробормотала Ирина. Сегодня это звучит более правдоподобно. Она зашагала дальше. Дышалось легко, в прохладном еще воздухе витал запах свежей травы и березовых почек. В лучах солнца заметно, как воздушный покров расходился рябью. Девушка видела, как он дрожит всего в нескольких метрах от тропинки между двумя сросшимися у основания березами. У корней деревьев ярким красным пятном бросилась в глаза забытая кем-то книга. Мимо такого безобразия Ирина не могла пройти спокойно, поэтому сошла с тропинки в еще не просохшую от росы траву и подняла находку. «Ноты для заржавевших пианистов», – прочитала она. Музыку она любила, музыкальную школу окончила, впрочем, играла редко. Оглянулась в поисках хозяина книги. Никого, в пределах видимости.

– Хм, грибник в лес по грибы, ягодник – по ягоды, библиотекарь – по книги, – пробормотала Ирина. – Неплохой прибыток.

Пришлось стаскивать с плеч рюкзак и искать в нем место для книги, что было довольно затруднительно в виду его небольших размеров, а куча вещей, которые Ирине удалось в него запихнуть еще дома, в полтора раза превышала объемы этой незаменимой для дачника сумки. Стоя между стволами двух берез и безуспешно пытаясь затянуть ремешок, девушка почувствовала легкое дуновение за спиной, не удержала равновесие и шагнула между берез.

– Владелец книги, – мелькнула мысль. Похитительница обернулась, собираясь извиняться и объяснять. – Никого. Что за шуточки? – Задрала голову вверх. Бабочка, удивительно красивая, с изумрудными крыльями с черной окантовкой по краям, однообразно взмахивая крыльями – парусами, летела по своим бабочкиным делам.

– Вот это размерчик, – задохнулась Ирина от восторга. – Сантиметров двадцать. Такие же только в тропиках должны обитать?! Н-да, хоть и великанша, вряд ли это она меня так приложила. – Девушка снова заозиралась. Увиденное ошеломило и привело в восторг. Еще с десяток ярких разноцветных бабочек порхало в воздухе на опушке рощи. Ирина зачарованно подошла к соседней березе. Мириады ослепительно белых мотыльков плотной массой облепили ветки и ствол дерева. Над ними подобно падающим снежинкам кружились еще несколько таких же белоснежных красавцев. Опушку рощи покрывал сплошной пестрый ковер из цветов: бледно-розовый бодяк, огромные зонтики борщевика, важно покачивающиеся от легкого ветерка, лохматые васильки. Ирина не удержалась, сорвала головку клевера, размером со средней величины луковицу. Выдернула сразу несколько лепестков и присосалась к их сочному основанию. Сладко! Разве все это цветущее великолепие должно уже цвести? – сверкнула беглая мысль. – Как бы то ни было, нужно обязательно привести сюда Славу с ее любознательными отпрысками, полюбоваться на это чудо.

Вспомнив о подруге, Ирина заторопилась. Наверняка, та уже удивляется задержке. Девушка вернулась на тропинку и быстрым шагом направилась к роще. Минут через пятнадцать тропка привела ее к неширокому ручью, через который был перекинут ствол старой, потемневшей от времени и сырости березы.

– Все-таки нашелся счастливчик, под которым переломилась традиционная доска сороковка, несколько последних лет служившая нам мостиком, – подумала Ирина, осторожно ступая по неровному скользкому стволу. Сразу за ручьем она свернула с проторенной дорожки на едва вытоптанную тропинку, которой пользовались только соседи и родные Славы. Она вела прямо в их сад-огород, расположенный за домиком. Вот и яблоня, под которой Иринка и Славка уже много лет распивали чаи на завтрак и вместо ужина.

– Так, калитки нет. Как, собственно, и самого забора. Снесли, значит. Хотят быть ближе к природе? Не по-русски как то. Нет, чтобы укреплять свою вотчину, проволоку колючую под напряжением пустить, – Ирина вспомнила, как часто обсуждалась ими проблема нарушения границ собственности. – Хм, – она шагнула дальше и остолбенела: домика тоже не было. В растерянности сделала еще несколько шагов, огляделась. Его не просто снесли, его здесь вообще никогда не было!

Неожиданно зазвонил телефон. Ирина, раздраженная на подругу за преподнесенный сюрприз, торопливо скинула рюкзак и начала шарить на предмет мобильника.

– Это не сюрприз, это какой-то глупый розыгрыш, – вываливая из рюкзака одну вещь за другой, бурчала она. – Лучше бы уж мужика для очередного знакомства пригласила, – все больше раздражаясь и забыв, что еще утром нервничала именно от перспективы нового брачного знакомства.

– Да, – рявкнула она в трубку.

– Ириш, привет. Ну, где ты пропадаешь? Я тебе звоню, звоню, – жизнерадостно завопила Слава.

– Я под яблоней стою, – успокаиваясь, сказала Ирина.

– Под какой именно из яблонь ты стоишь? И что ты там вообще делаешь? Ты давно уже должна быть на даче.

– Я и нахожусь на даче и стою под нашей с тобой любимой яблоней, – спокойно и четко произнесла Ирина.

– Ну, подруга, ты даешь. Это я сейчас сижу за столом под нашей любимой яблоней, и битый час пытаюсь до тебя дозвониться.

Ирина обвела растерянным взглядом полянку с яблоней по центру:

– Как я могла заблудиться? Я же тут с закрытыми глазами…

– Так ты не шутишь? – Слава, задумчиво обводила пальцем узор на клеенке, потом решительно встала и направилась к дому:

– Вот что, вернуться обратно на станцию сможешь? Тогда отправляйся туда. А я попрошу Вадима съездить за тобой. До скорого.

Ирина запихнула вещи в рюкзак, мобильник предусмотрительно положила в карман куртки. Еще раз окинула взглядом живописный пейзаж, раскинувшийся перед ней, пожала плечами и заторопилась в обратном направлении. Вот и ручей, пересекавший знакомую с детства тропинку. Обратная дорога заняла у Ирины вдвое меньше времени. Некогда было глазеть по сторонам и любоваться красотами природы. Вадим, скорее всего, уже ждет ее на станции. Добежав до пригорка, с которого открывался обзор на железнодорожную станцию и дорогу, с которого она всего час назад любовалась видом, Ирина наконец-то перевела дух и … обомлела: станции не было. Девушка, не веря своим глазам, приложила руку козырьком и еще раз обшарила взглядом окрестности. Дорога была, только не проклинаемая всеми поселковыми водителями гребенка, а обыкновенная полевая. И транспортное средство на ней наблюдалось. Правда, не ожидаемая серебристая ауди Вадима, а телега, запряженная черно-белой полосатой лошадью, в которой на ворохе скошенной травы возлежал мужичок. Ирина всплеснула руками:

– Чудненько! И куда теперь? – Ноги уже сами несли ее к знакомым березам, сросшимся у основания. Она плюхнулась на траву и вытянула уставшие конечности. Достала телефон и набрала Славин номер. Долго вслушивалась в размеренное гудение, пока оператор не сообщил, что «абонент недоступен, оставьте сообщение…». Прислонившись к дереву, девушка утомленно откинула голову назад, пальцы бессознательно перебирали мягкую густую траву. Попавшийся цветок земляники Ирина сорвала и безжалостно мусолила в руках. Думать не хотелось, голова как воздушный шарик, была пустой и легкой. Только из глубины сознания пыталась пробиться какая-то назойливая мысль. Взгляд упал на замученный цветок.

– Большой какой-то, неправильный, – подумалось вяло. – Рекордных размеров должна вырасти ягодка.

– И лошадь у мужика неправильная. Не бывает лошадей такой масти. – Ирина подняла голову и взглянула на пустую дорогу. – Глюк пришел и без последствий для психики ушел, – констатировала она. – Что ж, раз дорога – это все, что имеется, нужно идти. Куда-нибудь да выведет.

Через час, добравшись до перекрестка трех дорог, Ирина почувствовала себя Ильей Муромцем, стоящим на распутье. Только вот непрезентабельный рыжий булыжник, лежащий перед ней, на роль Вещего камня не претендовал. Однако, за неимением другого собеседника, девушка обратилась именно к нему:

– Так, значит, да? Ставишь перед выбором? Что ж, направо пойти – правильно, по-человечески. Налево пойти – отринуть все моральные и общественные устои. Прямо пойти – сократить дорогу, это мудро. Следовательно, я – человек с высшим универсальным образованием, а библиотечные знания можно отнести именно к универсальным, так как изучаем мы все обо всем, должна выбрать среднюю дорогу. Но она ведет прямиком в лес, что не мудро, ибо мне нужно к людям, а не к медведям. Правая дорога ведет к броду, а мокнуть мне сегодня никак не климатит. Итак, остается левая, дорога авантюристов и прелюбодеев. – Нельзя сказать, что Иринка решительно направилась налево. Ноги только на автомате несли ее вперед.

Через некоторое время появилось подозрение, что жизнь в России существует только вдоль железных дорог, хотя москвичи еще больше сужают границы и считают, что только в пределах МКАДа. Сидя в электричке, населенные пункты, мелькающие за окном, видишь каждые десять минут. Сейчас же, за полдня бесконечной дороги, ни одной живой души, ни какой-нибудь захудалой деревни на пути.

Еще через несколько часов походница поневоле поняла, что народная мудрость, подкрепленная доводами логики и соображениями прагматизма, направляла ее на единственно верную среднюю дорогу, но девушка ее глупо проигнорировала, за что и расплачивалась измученными разбитыми ногами и отвратительным настроением. Левая дорога, пропетляв по полям и лугам, привела ее в лес. Ирина обессилено шлепнулась на траву. Тупая усталость охватила все тело и даже мысли. Но привычка находить во всем позитив сработала даже сейчас: вчерашние проблемы наряду с сегодняшним сумасшествием казались далекими и неактуальными. Кто б вчера предполагал, что рядовая поездка на дачу обернется изматывающим тело и душу пешим путешествием по просторам любимой родины, которая прочистит мозги и излечит дух?

***

Вечерело. Вместе с сумерками подступал страх. Ирина решила задавить панику бутербродом, благо рюкзак был набит продуктами.

Идти дальше не было сил и смысла. Если она днем заблудилась, то в темноте и подавно не придет туда, куда стремилась с утра. Стало прохладно. Девушка достала из рюкзака предусмотрительно взятый из дома свитер, поверх него натянула куртку и приготовилась к беспокойной ночи.

Ни личный опыт бывалой походницы малыми и большими компаниями, ни опыт, почерпнутый из художественной литературы, не подготовили ее к тому, насколько неуютно чувствует себя человек в сумрачном лесу. И это еще не ночь! Сейчас, видимо, наступил переходный период, когда дневные животные отправились в свои норы, гнезда и другие укромные уголки, а животные, ведущие ночной образ жизни пока не покинули своих скрытых убежищ. В лесу стояла тягостная тишина, только изредка нарушаемая непонятными и от этого наводящими страх шорохами. Далеко за деревьями еще краснела узкая полоска заката, освещая небо над лесом. Здесь же под деревьями все дневные краски потускнели. Ирина видела перед собой только стволы близстоящих берез, за которыми все заволакивала быстро сгущающаяся серая пелена. Последним ярким пятном уходящего дня у обочины дороги выделялась куртина желтых в полметра высотой цветов. Пушистые корзинки соцветий дурманящее пахли медом. Мать-и-мачеха! За день путешественница вдоволь налюбовалась феноменально большими и красочными образцами местной флоры. Но удивляться их размерам не перестала.

Неожиданно девушка услышала странные звуки, похожие на рыдания. Она, конечно, знала, что есть животные и птицы, которые издают подобные крики. Но уж очень хотелось поверить, что рядом может находиться человеческое существо. Ирина пошла на звук. Всего в нескольких метрах впереди, которые она не прошла в силу своей усталости, за поворотом дороги расположилась полянка, еще достаточно освещенная последними лучами заходящего солнца. В густой тени деревьев на краю поляны в зарослях кустарника вновь послышался, уже более громкий и отчетливый, знакомый звук. Сомнений больше не было, это был детский плач.

Чувствуя мелкую дрожь во всем теле, девушка осторожно двинулась вперед. Зрелище, открывшееся ей посреди поляны, заставило сердце Ирины от ужаса пропустить несколько ударов. Ноги охватила предательская немощь, и ужасно захотелось в туалет. Прямо перед ней лежало тело мужчины. Его поза не вызывала сомнений, что он не просто прилег отдохнуть. Немного в стороне она заметила еще несколько таких же «отдыхающих», среди них тело женщины, сломанной куклой брошенное за ненадобностью. Если бы не коварная слабость, Ирина неслась отсюда со скоростью, с которой она бегала в школе стометровку. Плач между тем прекратился, и в абсолютной тишине стало еще более жутко. Девушка поняла, что слух ее не обманул. Плач, действительно, мог принадлежать только ребенку. Ни один взрослый человек не остался бы добровольно на этой поляне один ночью среди трупов. Держась на максимальном расстоянии от покойников, она пошла в сторону зарослей кустарника, туда, где мог спрятаться ребенок.

Неожиданно под ногами треснула ветка, в тишине и сумерках это прозвучало оглушительно и жутко. Если бы это было возможным, Ирина испугалась еще больше. В кустах послышался судорожный всхлип. Она поняла, что своим молчаливым присутствием только пугает ребенка, но не нашла ничего лучшего, как громко прошептать:

– Эй, привет. Не бойся меня. Ты где? – В ответ услышала еще один всхлип. Девушка обошла кусты с другой стороны и, наконец, увидела источник этих звуков. Это была маленькая девочка, лет трех. Она сидела, замерев и свернувшись в комочек, и глазами, огромными от испуга смотрела на Ирину. Та честно постаралась растянуть губы в улыбке и протянула ребенку руки. Девочка не раздумывая ни секунды, кинулась к ней, обняв руками за шею и охватив ногами талию. Ирина успокаивающе гладила ее по спине и, осторожно пятясь назад, выбралась из кустов. Держась как можно дальше от покойников, обошла поляну по краю так, чтобы девочка их не видела. Выбравшись на дорогу, Ирина с невесть откуда взявшимися силами, второе дыхание было впустую потрачено еще днем на бесполезное хождение кругами, зашагала по дороге, постоянно оглядываясь: не догоняет ли кто из мертвецов. Утверждение, что «бояться нужно живых» было в данный момент неубедительным. Увидев сейчас кого-нибудь из них, Иринка с огромным облегчением рванула бы даже к лешему. Покойники своей неподвижностью и застывшими взглядами наводили на нее больший страх, чем разбойники с большой дороги или пресловутый сказочный персонаж. Давящая тишина и сумерки придали последний завершающий штрих этой картине ужасов.

Примерно через час безостановочной ходьбы, хотелось оставить как можно больше километров между собой и страшной поляной, Ирина обессилено опустилась на землю. Руки от плеч до кончиков ногтей онемели от тяжелой ноши. Рюкзак, ставший еще днем вдвое тяжелее своего первоначального веса, во время бегства уравновешивал, не давая согнуться под тяжестью ребенка. Девочка спала, пристроив головку на плечо Ирины, и не проснулась даже, когда та укладывала ее на траву, только заворочалась, устраиваясь удобнее и прижимаясь к своей спасительнице. Та обняла ребенка и через несколько коротких минут погрузилась в глубокий сон.

***

За время сна эмоции поутихли, впечатления предыдущего дня упорядочились, внося кое-какую ясность, но, еще не сложившись в цельную картину. Пришлось признать, что это не сюрприз а ля Слава, за который поначалу цеплялся издерганный мозг Ирины, и не съемки фильма в стиле фэнтази, на что она некоторое время надеялась. Уж очень натура выглядела масштабно и реалистично. Словно бы кто-то нацепил на Ирину очки с гипертрофированным изображением и весь мир вокруг нее окрасился более яркими красками и увеличился в размерах. И, наконец, главное умозаключение – она не просто заблудилась.

Ирина сидела на траве в позе лотоса, недалеко от спящего ребенка, и пыталась срочно перенести свое сознание в зону радости, отвечающую за наш позитивный прошлый опыт и за позитивный опыт наших предков. Что советуют психологи в таких случаях? – Выбрать позитивную аффирмацию.

– Э… «Я счастлива, я спокойна». Нет, какое к черту спокойствие! – Иринка привычно глянула вверх в поисках подсказки.– «Я доверяю мудрости жизни. Все идет хорошо». Это какая же «мудрость» отправила меня черт знает куда?

Девушка задумалась:

– «Моя ситуация разрешается оптимальным образом». О! Подходит. – Повторив несколько раз, чтобы поверить в сказанное, Ирина привела себя в мало-мальски божеский вид и уже решила перекусить, когда заметила, что за ней наблюдают.

– Привет, малышка, – приветливо улыбнулась она девочке. Та продолжала смотреть на Иринку широко раскрытыми глазами. Внезапно, нижняя губа ее задрожала, а из глаз градом потекли слезы. Девушка взяла ребенка на руки, обняла, и начала тихонько раскачиваться, поглаживая ее по вздрагивающей спине и головке. Через десять минут слезный поток иссяк, и они просто молча сидели, обнявшись. За это время Ирина успела рассмотреть своего найденыша: круглое личико с большими чуть раскосыми карими глазами, смуглая кожа, каштановые волосы, заплетенные в косички. На девочке было надето синее бархатное платье, по краям отделанное ярким орнаментом, поверх камзол, отороченный мехом неизвестного Ирине животного. На голове калфак – вот где, наконец-то, пригодились знания кроссвордиста с многолетним стажем – женский вариант татарского головного убора – тюбетейки, богато украшенный вышивкой золотыми нитями по синему фону. На ногах сапожки, заостренные к колену, вышитые тем же орнаментом, что и платье. Ирина в повседневных джинсах искусственно потертых и спортивной куртке почувствовала себя на фоне этой принцессы Золушкой до появления феи-крестной.

Единственное, что у них было общего – шеи обеих украшали тоненькие золотые цепочки. Ирина получила свою в подарок еще на шестнадцатилетие, да так и не снимала.

– Как тебя зовут, малышка? – спросила, наконец, Ирина.

Девочка подняла на нее глаза и тихо прошептала:

– Эль.

– Красивое имя. А меня – Ирина. Эль соскочила с колен:

– Ирина-ханум, – и полуприсела в реверансе.

Девушка, сдерживая улыбку на губах, повторила полуприсед.

–Ты можешь называть меня просто Ирина. Ты проголодалась? – Эль уже снова взобралась к ней на колени.

Девочка кивнула. Ирина, не снимая ребенка с колен, подтянула к себе рюкзак и начала вытряхивать из него вещи и продукты. Обнаружив батон и нарезку сыра, соорудила им по бутерброду. Бутылка с водой была полной только наполовину.

– Найти воду даже актуальней, чем человеческое жилье, – грустно подумала Ирина, в этот раз аккуратно и без спешки укладывая рюкзак. В кармашке наткнулась на связку ключей с брелоком в виде забавного плюшевого мишки с голубым носиком-пуговкой, вышитыми удивленными бровками домиком и заплаткой возле уха. Медвежонок держал в лапах цветок. Отстегнула от ключей и протянула игрушку Эль:

– Нравится? – девочка, заворожено разглядывая подарок, наконец, кивнула и с восторгом выдохнула:

– Да-а.

Хм, судя по одежде, ребенок из состоятельной семьи, а игрушке радуется, как будто и не видела никогда. Может, тут у них таких нет? – подумала Ирина и тут же одернула себя,– Где это тут? И у кого это «у них»?

– Ну, что, пойдем? – спросила свою новую попутчицу. Та кивнула. Ирина протянула девочке руку, и та доверчиво подала ей свою.

– Ты уже ездила по этой дороге? – осторожно спросила девушка.

– Да, – беззаботно ответила Эль, рассматривая вышитые глазки плюшевого медведя.

– А в какую сторону ты ехала? Туда или сюда? – продолжала расспрашивать Ирина, помахав свободной рукой по сторонам для наглядности.

Малышка, поджав губки, пожала плечиками.

– А на чем ехала? – настойчиво продолжала Ирина.

– Я ехала в карете с Зориной-ханум.

– Понятно, – что именно ей стало понятно, Ирина так для себя и не выяснила.

Скорость, с которой они сегодня передвигались, оставляла желать лучшего. Рассматривая окружающий их пейзаж, путница постоянно искала фактические подтверждения подозрений относительно своего местонахождения. И через некоторое время пришла к неутешительным выводам, что мир, в котором она оказалась, не является ее миром. Этот мир был ярче, чище и… совершеннее.

***

Несколько раз делали привалы. На одном из них Ирина попросила Эль разрешения посмотреть ее украшение. Цепочка, выполненная византийским плетением, состояла из звеньев разной формы и размера с повторяющимся рисунком из серебряных звезд и полумесяцев. Чуть ниже ложбинки на шее девочки на двух дополнительных цепочках висела голубая камея с изображением ангела. Очень смелый дизайн. Сочетание звеньев насыщенного, но не чрезмерно яркого золота с серебряными месяцами и звездами, нежного сияния жемчужин удивительно контрастны и гармоничны. Матовое сияние камеи по центру просто привораживало взор.

– Папа его называет «Спящий ангел», – тихо сказала Эля.

– Очень красиво.

– Он сам его сделал.

– Твой папа ювелир? – Эль опять забавно поджала губки и пожала плечиками. Ну, что ж, возможно в этом кроется разгадка нападения на карету: ограбление ювелира. Теперь Ирина смутно припоминала, как выглядели убитые мужчины. По крайней мере, на одном из них, о которого она чуть не запнулась, была кираса. Или это была кольчуга? Если это так, мужчина мог быть охранником.

– А кто такая эта Зорина-ханум?

– Моя няня.

Отдохнув с четверть часа, отправлялись дальше, чтобы преодолеть очередные пару километров. Ирина понимала, что трехлетнему ребенку много не пройти и не требовала от Эль многого. Пыталась развлечь ее играми и сказками. Ближе к обеду, когда солнце уже стояло над головой и стало жарко, они разучили одну из детских песенок, которую Ирина не забыла с детства, и распевали ее на два голоса, скрашивая свое путешествие.

Какой чудесный день,

Какой чудесный пень,

Какой чудесный я

И песенка моя.

Не скучно мне ничуть,

Пою, когда хочу,

Какой веселый я

И песенка моя.

Какой чудесный день,

Работать мне не лень,

Со мной мои друзья

И песенка моя.

Было уже далеко за полдень, когда женщина и ребенок выбрались из леса и оказались на невысоком пригорке. Внизу под ними простирались поля, засеянные какими-то злаковыми. Дорога вилась между полей, разделенных тропками и дорожками на причудливые геометрические фигуры, иногда огибая или пересекая небольшие березовые рощицы.

Спустившись с холма, прямо у дороги обнаружили ручей, бравший начало тут же на опушке леса. Ирина вздохнула от облегчения, услышав мирное журчание воды. С жадностью выпила остатки воды из бутылки, напоила ребенка свежей водой из ключа и набрала полную полтарашку про запас.

Добравшись до ближайшей рощицы, сделали привал на краю небольшой живописной полянки в тени деревьев, когда Ирина услышала неясный звук на дороге.

Вскоре уже можно было различить в нараставшем грохоте топот лошадиных копыт, шум колес и покрикивания кучера.

– Посиди здесь, милая. Хорошо? Я сейчас вернусь. – Ирина вскочила и бросилась к дороге. Там, действительно, ехала, запряженная четверкой лошадей!! Карета!! Точнее, неслась. У рощи вознице пришлось придержать лошадей, так как дорога огибала деревья, и Ирине удалось рассмотреть пассажиров кареты. Их было двое: молодые мужчина и женщина. Оба темноволосые и темноглазые. Женщина белокожая, славянского типа. Мужчина же отличался смуглой кожей, с широкими азиатскими скулами. Больше девушка рассмотреть не успела. Разве что головной убор женщины, который напоминал Элин калфак, только этот закрывал не только голову, но и шею женщины. Заметила она и интерес пассажиров, направленный на нее. Взгляд мужчины она чувствовала на себе до тех пор, пока карета не скрылась за поворотом.

– Ну, еще бы. С их точки зрения я одета, мягко говоря, странно. Да и из леса выскочила, как черт из табакерки, – Ирина сердилась и на себя, и на пассажиров. Она вернулась к Эль. Та сидела на месте, как ее и просили, но руки судорожно сжимали плюшевого медведя, а тревожный взгляд, направленный на Ирину, говорил о том, что девочка напугана.

– Да-а, наш ребенок, давно бы помчался вслед за мамой, невзирая на все запреты. – Подумала Ирина и улыбнулась малышке. Та тут же улыбнулась в ответ и вскарабкалась ей на колени. Девушка мягко прижала ее к себе.

Через час, доев остатки батона с сыром и отдохнув, путешественницы отправились дальше. Немного погодя Ирина услышала скрип колес, а вскоре увидела, как в нескольких сотнях метрах впереди из рощицы на дорогу выезжает телега.

От неожиданности девушка растерялась, боясь, что очередная встреча с людьми окончится ничем.

– Эй, мужчина, – крикнула Ирина несмело. – Мужчина! …Гражданин, – от волнения голос охрип. – Товарищ! – и окончательно дал петуха.

Возница не мог их видеть и слышать, расстояние было довольно большим. Ирина подхватила Эль на руки, и побежала за телегой. Рюкзак подпрыгивал за спиной, больно ударяя консервной банкой по лопаткам.

Наконец, дети, сидевшие в телеге позади мужчины, заметили бегущую за ними женщину с ребенком. Телега остановилась. Ирина перешла на шаг, уже совершенно запыхавшись.

В телеге на свежескошенной траве восседал мужичок. В руках он держал вожжи, придерживая уже знакомое черно-белое животное. При ближайшем рассмотрении этой странной тягловой силы, Ирина окончательно убедилась в том, что это зебра. Взгляд мужичка невозмутимо обежал странный наряд Ирины и перешел на Эль. Оценив ее богатый костюм, мужик спрыгнул с телеги и поклонился:

– Ханум. Чем могу помочь? – обратился он к Ирине.

Ирина облегченно вздохнула: «Есть контакт!»

– Вы не могли бы нас подвезти? – просительно улыбнулась она.

Мужик сделал приглашающий жест. Подхватил Эль и усадил ее в телегу рядом с двумя ребятишками: мальчиком семи и девочкой пяти лет. Ирина запрыгнула сама и устроилась рядом с хозяином зебры. Животное, хоть и было экзотическим в России, интереса не вызывало, а вот получить хотя бы первичную информацию о стране и населении мира, куда ее угораздило попасть, было необходимо. Пока Ирина пыталась выбраться к людям, мысль о том, что же она будет делать дальше, ни разу не приходила ей в голову. На тот момент это было наиважнейшей задачей. Теперь, сидя в телеге рядом с человеком, Ирина вдруг с ужасом поняла, что не представляет, что же дальше? Услышав краем уха разговор детей, пришла в еще больший ужас от того, что на ней висит ответственность за еще одно живое существо помимо нее самой.

Мужик, тем временем, представился Агваном и, услышав имя в ответ, рассказывал, как решил использовать свободный денек и благоприятную погоду и ездил с детьми по грибы-ягоды.

– Собрали бы и больше, да наткнулись на дупло с пчелами, пришлось спешно отступать.

На задке телеги стояли несколько корзин, полных грибов-великанов, из которых Ирина смогла признать только вешенки. Одна из корзин была до краев наполнена яркими красными земляничинами, размером с хорошую садовую вишню.

Агван был не из любопытных, вопросов не задавал, с рассказа о грибницах, которые удалось сегодня обнаружить, перешел на городские проблемы, заключавшиеся в ближайших выборах старшего в гильдии мастеров.

Господи, и тут те же проблемы, – цинично подумала Ирина. – А как называется ваш город?

– Туров, – нисколько не удивившись такой неосведомленности, сказал Агван.

Помолчав немного в нерешительности, Ирина все-таки спросила:

– А нет ли в вашем городе работы?

Агван, оценивающе осмотрел собеседницу, кинул взгляд на ребенка, мирно играющего с его дочерью, пошевелил бровями для стимуляции мозговой деятельности и выдал информацию об имеющихся вакансиях:

– Чутаю в мастерскую требуется ткачиха. Есть опыт? – Ирина молча помотала головой.

– Слышал я неделю назад, что Валуй ищет помощницу на ферму. Но ты, судя по комплекции, не потянешь, – он с сомнением покачал головой. – К Дамдину, вот к кому тебе надо. У него жена ребенка ждет, поэтому он ищет помощницу в трактир. У него и жилье для работницы с ребенком найдется. И ребенок не в тягость будет.

– Это почему же? – с любопытством спросила Ирина.

– Да, странный он, Дамдин этот. Человек то хороший, да не такой, как все. Приехал к нам из большого города, из самого Кондузла. Какой вот, скажи, человеку интерес в нашей глуши? – Агван слегка шевельнул вожжами и прикрикнул на зебру, – Эй, полосатая! – почмокал губами. – Никогда никому в помощи не откажет, а люди и рады воспользоваться, – продолжил он. Вот в прошлом годе пошел на охоту, а привел из леса девку. Больную, измученную, люди говорили, израненную. Вызвал самого мастера лечить ее. Потом вот женился на ней, – Агван неодобрительно поцокал языком.

Пожалуй, мне и, правда, к нему. Кто ж еще приютит попаданку с чужого мира, без копейки в кармане, без навыков работы, да еще с найденышем на руках? – подумала Ирина с грустью.

– Я свезу тебя к нему, Ирина-ханум.

Полевая дорога плавно перешла в улицу, выложенную булыжником. Копыта зебры зацокали металлическими подковами по камням, телега заскрипела еще более натужно. Первые же увиденные дома потрясли воображение Ирины. Одноэтажные каменные здания имели круглую форму и высокие конические крыши, легкость и изящество которых создавали иллюзию парящих крыш и придающие силуэтам зданий стремление ввысь. Чуть выше фундаментов дома окольцовывали расписные замысловатые орнаменты.

Агван заметил интерес Ирины:

– Что, не доводилось раньше видеть гэр?– Ирина помотала головой. – Гэр – это дома скотоводов, – пояснил он. Мой прадед рассказывал, что раньше их делали из шкур животных. В те времена, когда скотоводы еще кочевали.

По мере продвижения вперед, облик города заметно менялся, появились двух-, трехэтажные здания. Но тяготение к круглому плану и здесь было заметно. Дома, сложенные из сырцового кирпича или камня и крытые цветной глазурованной черепицей, имели обычную для Ирины прямоугольную форму, но с обязательным полукруглым главным или боковым фасадом, расписанным ярким узором.

Как и все в этом мире, город был ярким и фантастичным своей необычной архитектурой, по восточному калоритным и по западному чистым.

Восточная культура в этом мире доминирует. Видимо, монголо-татарское иго задержалось здесь на пару столетий дольше, – подумала Ирина.

Неожиданно, Агван дернул за поводья и повернул зебру в узкую боковую улочку. Девушка вопросительно глянула на него:

– Рынок объедем, – пояснил он. – Сейчас фермеры да торговцы разъезжаться начнут. Сутолочь да мельтешня начнутся.

Ирине, напротив, было бы любопытно посмотреть. Она оглянулась, ее слух безошибочно выделил среди обычного уличного шума, ни с чем несравнимые звуки базара: людской нестройный рокот, отдельные выкрики голосистых торговок, крики животных. Эх, сходить бы, потолкаться в толпе, окунуться в экзотику старого рынка!

Трактир, к которому они, наконец, подъехали, оказался этаким теремком, выполненным в стиле фахверк, с полукруглой башенкой над входом и вывеской «У Дамдина».

Агван спрыгнул с телеги и помог спуститься своим пассажиркам. Ирина занервничала, и тут почувствовала, как в ее ладонь скользнула маленькая теплая ладошка Эль. Привязав зебру к столбу, выполняющему роль коновязи, и сделав приглашающий жест рукой, их спаситель повел их в трактир.

Глава 2

Ирина сидела на кровати, подперев стену спиной, в ногах у спящей Эль. Волнения, выпавшие на ее долю за последние два дня, не давали заснуть, несмотря на усталость. Из приоткрытого окна веяло прохладой и сладким медовым запахом цветущей липы. Ее ветви нашептывали что-то тихо и умиротворенно. Комната, которую выделил новой работнице радушный хозяин, была небольшой, обставленной по минимуму неширокой кроватью, лавкой и сундуком. Благодаря веселеньким занавескам на окне и тканому коврику на полу, очень уютной. На маленьком столике у кровати стояла масляная лампа, которую Ирина давно загасила, чтобы полюбоваться на полную луну, а заодно привести мысли в порядок.

Трактир с первого взгляда произвел на Ирину приятное впечатление уютом и царящей в нем атмосферой благополучия и хлебосольства. Причем, атмосфера в прямом смысле слова тоже была на высоте: в обеденном зале не чувствовалось посторонних неприятных запахов кухни, перегара или табачного дыма. Было исключительно чисто и свежо. В отделке внутренних помещений преобладало дерево. Невысокий потолок зала поддерживали деревянные столбы и балки, как и снаружи дома расписанные орнаментом. Дубовые столы, на тот момент большей частью заполненные ужинающими посетителями, располагались в четыре ряда. Дверь, ведущая в хозяйственные помещения, находилась на противоположной от входа стороне обеденного зала. Пересекая зал, Ирина чувствовала направленные на нее украдкой любопытные взгляды.

– О-о, гляньте-ка, мазовшанка что ль? – воскликнул молодой парнишка, задержавшись взглядом на Ирининых джинсах, но тут же получил локтем в бок от сидящей рядом немолодой женщины, такой же конопатой и курносой, как и сам парень.

– Любопытство здесь не в чести, – подумала Ирина, с облегчением закрывая за собой и Эль дверь, которая привела их в коридор. Из него можно было попасть на кухню и в другие служебные помещения. На второй этаж вели две лестницы: подсобная начиналась в этом же коридоре и вела в хозяйские покои и комнаты работников, а вторая – прямо из обеденного зала в комнаты для гостей.

Дамдин-абый не вписывался в роль типичного хозяина трактира, которого Ирина мысленно себе нарисовала. Вместо ожидаемой ею рубахи с жилеткой и несвежего передника, он был одет в строгий черный костюм без традиционной вышивки, которая, как успела заметить Ирина, украшала одежду встреченных на улице и в зале людей. Это делало его больше похожим на провинциального учителя, чем на трактирщика. Проницательные карие глаза и серьезное интеллигентное лицо еще больше подчеркивали этот образ. Дамдин-абыю было около тридцати лет. Черные волосы и смуглая кожа выдавали в нем азиата. Для среднего роста он был несколько широкоплеч, что делало его коренастым, но не лишало гибкости. Хозяйку трактира, жену Дамдин-абыя, Ирина не видела. Агния, местная служанка шепнула, что хозяйка быстро устает и рано поднимается к себе.

Выслушав просьбу Агвана, Дамдин бросил короткий изучающий взгляд на Ирину и ее наряд, Эль тоже удостоилась его пристального внимания, но вопросы не задал. Вместо этого гостям предложили сытный ужин из запеченного картофеля с бараниной. Дамдин проявил нетипичное для мужчины понимание, предложив им с дороги баню. Ирина, не любила бани и сауны из-за непереносимости жара, восприняла, тем не менее, возможность помыться с благодарностью. Об Ирининых обязанностях их новый хозяин предложил поговорить завтра, после того как гости устроятся и отдохнут.

Баня не была, как принято на случай пожара, построена в отдалении от жилого дома. Вход в раздевалку, а за ней непосредственно в саму мыльню, как назвала ее Агния, вел сразу из коридора за обеденным залом. Соседняя дверь вела в уборную, что тоже приятно удивило Ирину, ожидавшую эти удобства в лучшем случае в отдельном домике где-нибудь на заднем дворе. Агния с гордостью рассказала гостье, что Дамдин-абый претворяет в жизнь все современные достижения и поэтому вода в мыльню подается прямо по специальным трубам из колодца на улице. Нет больше необходимости таскать ее ведрами через весь дом.

– А для смыва естественных надобностей подвели протекавший неподалеку речей, – не унималась Агния.

Вот уж, нашла чем удивить, – подумала Ирина, но тут же спохватилась: на дворе-то не 21 век и даже не 20-й. И изобразила почти искреннее восхищение.

Бряцанье цепи внесло легкий диссонанс в равномерное стрекотание невидимых цикад, лениво тявкнула собака, и почти сразу Ирина услышала во дворе тихие шаги. Не сдержав любопытства, она выглянула в окно и увидела неясную тень у забора, к которой вскоре присоединилась еще одна. Некоторое время тени дрожали рядом, и разошлись под легкий шорох камешков. Спустя пару мгновений осторожно скрипнула входная дверь, и стало тихо. Девушка, пожав плечами, бросила прощальный взгляд на полную луну, разделась и легла в постель. Обняв рукой спящую девочку, Ирину вдруг охватила неудержимая нежность и желание заботиться об этой малышке. Потерлась щекой о ее мягкие волосы, и с удовлетворением вздохнув бесподобно-сладкий запах ребенка в сочетании с запахом лавандового мыла, заснула.

***

Проснулась Ирина рано. Она никогда не могла спать долго на новом месте. Причина крылась в ее неуемном любопытстве. Как можно спать, когда рядом столько нового и интересного? Девушка оделась и тихо, чтобы не разбудить ребенка, вышла из комнаты. В трактире стояла непривычная тишина. Те из посетителей, кто вчера допоздна засиделись в зале за выпивкой и разговорами, отсыпались, другие еще с рассветом продолжили свой путь. Спустившись на первый этаж, пошла на бряканье посуды и оказалась в кухне. Незнакомая девушка, готовящая у печи, повернула голову на звук шагов и приветливо улыбнулась Ирине. Она была чуть моложе нее, такая же светловолосая и чернобровая, тоненькая, невысокая, но уже располневшая в талии.

– Привет,– Ирина улыбнулась молодой женщине в ответ, догадавшись, что это беременная жена хозяина.

– Привет. Я Аделина, или Ада, – представилась хозяйка.

– Ирина, можно Ира.

– Я завтракать собралась. Составишь компанию?– спросила она.

– Да, спасибо. Тебе помочь?

– Чай завари, пока я вчерашние пирожки подогрею, – Ада кивнула на самовар на столе и лежащий рядом мешочек. Ирина заглянула в него: сушеные листья непонятного растения, пахли лугом, немного знакомо. Она обварила кипятком из самовара заварочный чайничек, сложила в него горсть сухих листьев и залила водой. Воздух сразу заблагоухал насыщенным цветочным ароматом. Новая знакомая с одобрением поглядывала за ее работой.

Девушки уже сидели за столом и перебрасывались незначительными фразами, когда к ним присоединился Дамдин.

– Вижу, вы уже познакомились. Ну, и как, сработаетесь? – перевел взгляд с Ирины на жену. Та кивнула головой.

– Отлично. Ирина, в твои обязанности будет входить помощь на кухне и работа в обеденном зале с посетителями. Готовить умеешь? – Ирина кивнула. – Платить буду семь рубликов в неделю, – девушка прыснула. – Мужчина вопросительно уставился на нее, и Ирине пришлось пояснить:

– Рублики, красиво. Удивительно, что не зебрики.

– А у вас как деньги называются? – в два голоса спросили Дамдин и Ада.

– Просто рубли, – ответила она.

Дамдин вопросительно приподнял брови и опять бросил взгляд на жену. Та развела руками.

– Я тоже не припоминаю землю, где в ходу рубли, – сказал он, наконец.

– Где-то на границе между Азией и Европой, – неопределенно пожала плечами Ирина.

– Ну, хорошо, оставим это. Итак, тебя устраивают мои условия: семь рубликов в неделю плюс стол и жилье для тебя и твоей дочери?

– Д-да, – Ирина замялась. Говорить ли почти незнакомым людям, что Эль не имеет к ней никакого отношения? Как действуют в таких случаях в этом мире? Вдруг, ребенка отправят в какой-нибудь приют? Отчего-то эта мысль вызвала у нее острое неприятие.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила Ада. Ирина перевела неуверенный взгляд с Дамдина на Аду. Оба вызывали доверие и … заслуживали его.

– Дело в том, что Эль не моя дочь, – сказала она. – Я нашла ее два дня назад в лесу на поляне среди трупов.

Ада приглушенно ахнула и прикрыла рот ладошкой. На мгновение в воздухе повисла тишина. Дамдин внешне остался таким же сдержанным, но его волнение выдали напрягшиеся скулы. Он отставил кружку с чаем в сторону и подался вперед:

– Расскажи подробно! Где и что именно ты видела? – потребовал он.

Ирина начала с того, как услышала детский плач. Супруги внимательно слушали, не перебивая.

– Было недостаточно светло, чтобы я могла что-то рассмотреть. Да и, честно говоря, я очень напугалась, чтобы что-то рассматривать. Услышала детский плач, когда проходила недалеко от поляны, забрала Эль и убежала. Единственно, что я видела точно, один из мужчин был похож на стражника, на нем была одета кольчуга. Среди трупов была женщина. Эль сказала мне позже, что с ней была няня Зорина, с которой они ехали в карете. Откуда, куда и зачем они ехали, я еще не спрашивала, не желая напоминать ей о пережитом страхе и травмировать еще больше.

Ада, согласно кивнула:

– Я сомневаюсь, что девочка может рассказать больше, она слишком мала.

– Ах, да, ни кареты, ни лошадей я не видела, – добавила девушка. – Скажите, а что будет с Эль? Ее определят в какой-нибудь приют? – при этих словах сердце сжалось от жалости к малышке.

– Если не найдутся родственники или желающие приютить ребенка, то да, – с сожалением сказала Ада.

– Я поговорю об этом происшествии с бургомистром и шефом жандармерии. Думаю, выяснить, где и чей ребенок пропал, не составит труда. Девочка определенно принадлежит к состоятельной семье, это значительно упростит поиск. – Дамдин вопросительно посмотрел на жену. Та, ласково и понимающе улыбнувшись мужу, кивнула. – А пока она может остаться здесь.

– Спасибо, – с облегчением произнесла Ирина.

– Не благодари раньше времени, – сказал Дамдин, выходя из кухни.

– Пора и нам за работу, – Ада решительно поднялась и начала убирать со стола.– Скоро постояльцы зашевелятся. Но сначала нужно придать тебе росский вид.

– Какой вид? – искренне удивилась Ирина.

– Нужно, чтобы ты своим внешним видом не привлекала ненужного внимания. Твоя одежда…, – пояснила Ада.

Через двадцать минут Ирина, одетая в синее длиной до лодыжек платье с завышенной талией, сменившая кроссовки на балерины из своего бездонного рюкзака, крутилась перед зеркалом, стоя в хозяйской спальне. Маленькая Эль сидела тут же на стуле, наблюдая за преображением Ирины.

Ее знакомство с Аделиной состоялось тут же несколько минут назад. Девочка присела в реверансе и Ада ответила ей тем же.

– Можно посмотреть? – Ада взяла в руки Иринины джинсы и с интересом ощупывала материал и рассматривала швы. А ведь по сравнению с полученным платьем, украшенным по подолу ручной вышивкой, джинсы выглядят дешево, – подумала Ирина. – Но, надо признать, практично и удобно.

– Никогда ничего подобного не видела, – сказала между тем Ада. – У нас женщины носят в холодное время года под юбкой штаны из мягкой ткани. Но чтобы одни штаны! Это очень уж по-мужски. И шокирует с непривычки. Но выглядишь ты в них бесподобно!

– Ада, а кто такая мазовшанка? – неожиданно вспомнила Ирина.

– Полячка, – не отрываясь от изучения Ирининого свитера, ответила та.

– Вчера один паренек из посетителей назвал меня мазовшанкой, – Ирина оценивала свое отражение в зеркале. – Немкой в детстве дразнили, полячкой впервые.

– У нас все новое или необычное, как правило, из Польны идет. Люди по неведению все ранее невиданное польским или мазурским кличут, – пояснила Ада. – Неудивительно, что парень не сдержался, – Ада засмеялась, – ты его сразила наповал своими штанами!

Готовить завтрак и обслуживать постояльцев пришлось Аде и Ирине. Дамдин запряг зебру и куда-то срочно уехал сразу после утреннего разговора. Вернулся к обеду и уже не отходил от кухонного стола и печи. Повар он был первоклассным. Ирина только успевала мыть, чистить, нарезать, а позже вместе с Агнией подавать на столы.

Поднявшись к себе после обеда ненадолго отдохнуть, уставшая Ирина и непоседливая Эль, обнаружили посреди комнаты еще один сундук: деревянный, обитый коричневой кожей и чеканным металлом. По бокам сундука торчали две латунные ручки, а в замке – кованый ключ. Он с легкостью повернулся в замке, и Ирина откинула крышку. Сундук был полон детской одежды. Даже девушке, непосвященной в местные тенденции женской моды стало понятно, что одежда дорогая, из богато отделанной орнаментами и бисером ткани.

Эль обрадовано запрыгала вокруг сундука:

– Хочу надеть мой любимый сарафан! – провозгласила она.

– Эта одежда твоя? – удивилась Ирина, уже догадываясь, где пропадал ее новый работодатель полдня. Только зачем он сам поехал? Разве не проще было сообщить в… полицию, или что тут вместо нее?

Девушка помогла Эль надеть платье и мягкие кожаные башмачки, и с умилением смотрела, как маленькая кокетка закружилась по комнате.

***

Ближе к вечеру обеденный зал трактира был полон. Как рассказала Ирине Агния, кроме приезжих, к ним проходили провести вечерок и городские жители. Одну комнату всегда держали готовой для почтовых. Эти регулярно останавливались на ночлег четыре раза в неделю, их расходы оплачивала княжеская казна. Ирина поняла, что почте здесь придавали большое значение, и работала она очень исправно. Состоять на службе в почтовом ведомстве считалось очень почетно.

Когда ужин подошел к концу и гости начали заказывать только выпивку, в зале остался лишь бармен Ждан. Смена Агнии и Ирины закончилась. Они вымыли посуду и убрали кухню. Уставшая Ирина хотела уже подняться наверх, забрать Эль у Ады и отправиться в свою комнату, когда услышала в зале музыку. Ноги сами понесли ее на звуки задорной мелодии. В одном из углов обеденного зала находилось небольшое возвышение, на которое днем девушка не обратила внимания. Хотя предназначение его было очевидным. Сейчас на нем расположился небольшой ансамбль, состоящий из идеально сочетающихся по тембру струнных инструментов – балалайки и гитары, двух духовых – сурны и волынки. Рыжий конопатый парень лет двадцати виртуозно выбивал ритм на бубне. Он бил по инструменту пальцами и ладонями, локтями и коленями, и даже лбом, высоко подбрасывал его над головой или вращал вокруг туловища. Все это вызывало живейший интерес у зрителей, которые и сами хлопали в ладоши, придерживаясь ритма, подсвистывали и притоптывали. Ирина и раньше не упускала возможности ходить на концерты, дома имела неплохую коллекцию классической и современной музыки, но подобного сочетания музыкальных инструментов ей слышать не приходилось. Веселый озорной мотив поднимал настроение и заставлял забыть об усталости. Бубнист поменял свой инструмент на скрипку. Она запела и зарыдала в его виртуозных руках и душа Ирины запела и заплакала вместе с ней. Мелодия настолько захватила ее, что еще некоторое время после того, как скрипка замолкла, девушка сидела, не решаясь встать и уйти, нарушив этим очарование только что отзвучавшей музыки.

– Спасибо, – прошелестел вдруг чей-то голос у самого уха Ирины. Она резко обернулась и столкнулась взглядом с веселыми яркими как зелень за окном глазами парня, который только что подарил ей несколько чудесных минут.

– Мне? За что? – удивилась она.

– За восторг, который был написан на вашем лице все время моего выступления, – парень задорно подмигнул ей, его рот при этом расплылся в широкой улыбке.

– У вас много благодарных слушателей, – Ирина кивнула в зрительный зал.

– Я – Милен, – парень выжидающе застыл рядом.

– Ирина, – она кивнула на стоящий рядом стул.

– Тебя ведь не просто захватила красивая мелодия? – Милен с интересом пробежался по девушке взглядом. – В тебе чувствуется настоящая страстность. Ты слушать умеешь, – она, улыбнувшись, также открыто разглядывала его в ответ. Было в этом молодом двадцатилетнем парне что-то знакомое:

– Это ты вчера назвал меня мазовшанкой! – обвинила его девушка.

– Да, – расцвел парень. – Я не прав?

– Отчасти, – ответила Ирина. – Я, действительно, не местная, но не из Польны.

– А там, откуда ты приехала, все женщины ходят в мужских брюках и любят музыку? – с хитрой улыбкой на курносом веснушчатом лице спросил Милен.

– Абсолютно. Только музыкальные пристрастия у всех разные.

– Расскажешь? – с жадным любопытством спросил Милен.

– О брюках или о музыке? – рассмеялась девушка.

– О музыке, конечно,– прищурился он насмешливо.

Ирина предпочитала музыку слушать, а не говорить о ней. Но рассказывать Милену оказалось все же увлекательно. Она сравнила себя с первопроходцем, открывающим туземцам блага цивилизации. По мере ее рассказа удивление на лице Милена сменилось на восторг, а затем и на откровенное недоверие.

– Слышал я и более правдоподобные байки. Чтобы один человек выступал перед тысячами слушателей?! Это какую ж луженую глотку нужно иметь?!

Когда Ирина сказала, что можно слушать выступление певца, поющего в соседнем городе не выходя из своего дома, Милен уже просто с жалостью смотрел на свою собеседницу.

– Ну, хорошо, – наконец, сдалась Ирина, с трудом сдерживая смех. – Это, в конце-то концов, не имеет непосредственного отношения к музыке, а к технике. Ты лучше скажи мне, у вас клавишные инструменты есть?

Лицо Милена, которое могло бы служить учебным пособием для начинающего психотерапевта, опять вспыхнуло восторгом, будто Ирина обнаружила в его душе нужную кнопочку:

– Ты видела клавикорд? – с придыханием, как о любимой девушке, спросил он.

– А-а, так вы, видимо, фортепиано называете? – Ирина, откровенно развлекаясь, деланно равнодушным взглядом осматривала зал. – Не только видела, я семь лет училась на нем играть в музыкальной школе, – не смогла удержаться от хвастовства, чтобы посмотреть на новую вспышку эмоций на лице Милена. Хотя обычно не распространялась, что когда то потратила семь лет на учебу, а теперь к инструменту подходила редко.

– Ты сможешь научить меня играть на клавикорде? – Ирина хихикнула. Ждан, обслуживающий соседний столик приподнял бровь, окинув Милена неодобрительным взглядом. Музыкант перегнулся через столик и в порыве чувств, сжал руки сидящей напротив него новенькой симпатичной подавальщицы, и с надеждой заглядывая ей в лицо.

– У тебя есть на чем учиться? – спросила она парня, осторожно освобождая свою покрасневшую руку.

– Еще нет, но я обязательно заработаю на инструмент, – Милен страстно шлепнул по столу ладонью. – Знакомый купец обещал мне, как только я соберу нужную сумму, привезти его из Польны. Но он очень дорогой, – парень с сожалением вздохнул. А Ирина вздохнула от облегчения. Признаваться в том, что к инструменту подходит редко и без подготовки может выдать разве что стандартный набор «Собачий вальс» и «Цыганочку» после того, как парень возложил на нее большие надежды, не хотелось. Хотя с его-то талантами и желанием, только азы показать.

Поднималась к себе в комнату уже затемно, от усталости не осталось и следа. Вполне довольная прошедшим днем, новыми впечатлениями и знакомствами. Бессонница на этот раз не мучила, уже привычно прижалась к головке Эль щекой, уткнувшись в ее мягкие волосы, и обняв ее рукой, быстро заснула.

***

Зебра стояла в своем стойле, лениво помахивая кисточкой хвоста и шевеля большими округлыми ушами. Ирина протянула руку погладить яркие вертикальные полосы на шее. Они переходили в короткую стоячую гриву, отчего шея животного казалась очень толстой. Голос, раздавшийся из глубины конюшни, остановил ее:

– Не советую это делать, ханум. Иначе Морячок оставит вас без пальцев. – Из тени соседнего стойла показался пожилой мужчина. – Сегодня его очередь оставаться в стойле, и это его абсолютно не радует. Вынужденное заточение дурно влияет на его характер. – Увидев выглядывающую из-за спины Ирины Эль, поманил ее:

– Пойдем, покажу что-то забавное, – Эль с радостным любопытством на личике потянула Ирину за собой.

В соседнем загончике на куче соломы лежал новорожденный детеныш зебры. Мама зебра обнюхивала и облизывала его. Малыш делал безуспешные попытки встать на свои тонкие дрожащие ножки.

Эль восхищенно пискнула, но близко подойти не решилась. Жеребенок тем временем встал и тыкался мордочкой в поисках вымени.

– Вы сказали, что сегодня очередь Морячка оставаться в стойле, – Ирина вопросительно посмотрела на конюха. – Почему?

Он ухмыльнулся:

– Два самца в одном табуне, ханум. Не могут и дня прожить без того, чтобы не выяснять отношения. Держим их порознь, чтоб не покалечили друг друга. Сегодня Тур выгуливает их общий гарем, завтра Морячок.

– Я не вижу ни одной лошади в конюшне, они тоже на пастбище? – с момента встречи кареты, заряженной четверкой лошадей, Ирина не видела ни одной лошади в городе. И это ее несказанно удивляло. Даже ей, не сведущей в коневодстве, было очевидным преимущество лошадей перед зебрами в качестве транспортного и тяглового средства.

– Среди наших постояльцев не каждый день встретишь благородных господ, ханум, – ответил конюх, – а почтальон еще не прибыл.

Ирина с недоумением посмотрела на него:

– Вы хотите сказать, что на лошадях ездят исключительно благородные господа?

– Конечно, благородные животные для благородных господ. Разве в тех местах, откуда вы родом не так?

Ирина уже набрала полные легкие воздуха, чтобы выразить свое негодование несправедливостью и неразумностью такого подхода, когда внезапно возникшее воспоминание, заставило ее выпустить воздух, так и не проронив ни слова возмущения. Перед глазами встала яркая картинка последнего застолья по поводу дня рождения Славы, на котором подвыпившие Вадим, муж Славы, владевший новеньким ауди и Андрей, последние полгода считавший себя бой-френдом Ирины, до хрипоты в глотках обсуждали достоинства своих и недостатки чужих автомобилей. Вадим безуспешно пытался доказать Андрею, что его внедорожник с двумя сотнями лошадиных сил «на хрен в городе не нужен». «Понты» и «пешеходов топтать» – одни из самых безобиднейших нападок на амбиции и гордость Андрея, которые прошли бы литературную цензуру.

– Не совсем так, – с грустной улыбкой ответила она. – Лошади есть у всех. Те, что победнее, ездят на общественном транспорте, платят лишь за проезд, а некоторые могут себе позволить и до двухсот лошадиных сил.

– Табун в две сотни лошадей? – ахнул конюх. – Это ж сколько конюхов надо держать, а кормов? – удивление и восхищение мужчины было искренним.

– Мои соседи, например, два таких табуна содержат. Один принадлежит мужу, другой поменьше жене. А иначе, как они докажут свое право на благородство? – Ирина уже улыбалась, представляя своего соседа Журавлева, торопящегося как всегда на очередную бизнес встречу на лошадях, запряженных цугом? И его жену Анжелу, отправившуюся на шопинг или фитнесс, в открытой коляске, с вожжами в ухоженных руках.

Похоже, шокировать местное население причудами моего родного мира станет у меня любимым развлечением, – с удовольствием подумала Ирина.

***

За два месяца, прошедших с момента появления Ирины и Эль в трактире, жизненный уклад окончательно сложился. Благодаря широкому кругу знаний и увлечений, Ирина без труда нашла общие интересы с каждым работником. Хотя, главную роль сыграло искреннее желание влиться в новый коллектив. За что еще можно было уцепиться в этом чужом, хотя и не враждебном для нее мире, кроме крепких человеческих отношений? Родители, брат, друзья, собственная квартира и приносящая небольшой, но стабильный доход, любимая работа – это фундамент, на котором держалась вся ее жизнь в родном мире. Он просто исчез из под ног, и срочно требовалось возвести новый.

Работа в трактире занимала большую часть дня. Все свободное время Ирина посвящала Эль или знакомству с городом и его культурой, чаще всего в компании Милена или Ады.

Такая же странная, как и ее собственная история появления Аделины в городе, рассказанная Агваном, не выходила у Ирины из головы. Чем больше она узнавала Аду, тем больше удивлялась: что могло заставить молодую привлекательную девушку из благополучной семьи, с уравновешенным характером без авантюрных склонностей, оказаться в лесу израненной и в полном одиночестве?

Безупречно тактичная Ада не допускала никаких вопросов, касающихся прошлой жизни Ирины, что не позволяло Ирине в свою очередь задавать встречные вопросы. Аделина, тем не менее, охотно делилась с Ириной традициями и обычаями местного общества.

Любознательный Милен, напротив, старался вытянуть из приятельницы все подробности ее заграничной, как он считал, жизни. Но она была твердо уверена, что его богатый эмоциональный мир, присущий талантливым людям мира искусства, тем не менее, узнав о другом мире, запишет ее в сумасшедшие. Поэтому рассказывать о себе не торопилась. Ей казалось, что скорее уж Ада, при всей ее прагматичности, поверит в нее. Разговоры с Миленом заставляли Ирину балансировать на грани правды и недомолвок, но и доставляли огромное удовольствие.

К Дамдину Ирина испытывала смешанные чувства. С одной стороны, чувство благодарности, за то, что он, не задавая вопросов, приютил их с Эль и позаботился о поисках родственников девочки. Первое время после своего появления, Ирина часто ловила на себе изучающий взгляд его карих глаз. Он ненавязчиво наблюдал, Ирина чувствовала это, обслуживая посетителей или разговаривая с другими работниками.

С другой стороны, Ирина была озадачена. Дамдин не оправдал ожиданий, безжалостно разрушив ее предрассудки. Не было ничего из того, что рисовало богатое воображение девушки, когда она тряслась в телеге Агвана по дороге к Турову: ни желания угодить постояльцу, ни заискивающих улыбок, расшаркивания, грубоватых покрикиваний на подавальщиц. Стереотип, глубоко укоренившийся в ее сознании, основанный на куче художественной литературы и фильмах, желал оставаться в привычных рамках. А вместо этого Дамдин со всеми своими подчиненными и посетителями был безукоризненно вежлив и терпелив, отчего казался невозмутимым на грани равнодушия. Но она была уверена, что за этой его невозмутимостью скрывается цепкий ум и сильный характер. Умение вкусно готовить – вот все, что было в Дамдине от трактирщика.

Поведение Эль тоже ставило Ирину в тупик. Ее опыт общения с детьми ограничивался Славкиными сыновьями, ее крестниками, для которых она была любимой тетей Ирой, поддерживающей самые неразумные, на взгляд их родителей, игры и забавы и являвшейся их непосредственным участником. Днем Эль с удивительно безупречным для трехлетнего ребенка поведением и манерами маленькой принцессы удивляла и умиляла и работников и завсегдатаев трактира, а вечерами превращалась в капризного и взбалмошного ребенка. Причин для превращения такого рода Ирина не понимала и объяснить за скудостью опыта общения с детьми не могла, поэтому терпеливо выслушивала все капризы, отвлекая ребенка сказками.

***

Бесцеремонный навязчивый звук, вторгшийся в сон Ирины, не удалось изгнать ни подергиванием плеч, ни недовольным мычанием. Еще окончательно не проснувшись, она поняла, что Эль снова плачет во сне. Всхлипывая, девочка звала папу. Взяв малышку на руки и слегка покачивая, Ирина шептала ей успокаивающие слова. Через несколько минут, ребенок успокоился и затих.

Ничто больше не нарушало тишину, лишь изредка за открытым окном под легким порывом ветерка шелестела листвой липа. Ирина так и сидела с Эль на руках, ленясь двигаться, чтобы уложить ребенка и лечь самой. Сон окончательно слетел, зато мысли, от которых днем отвлекала работа и солнечный свет, под покровом ночи успешно наступали и вместе с ними страх, холодным комком теснивший грудь и волнами тошноты подкатывающий к горлу. Ирина ненавидела и боялась бессонницы именно из-за ночных пугающих мыслей, от которых недостаточно просто отмахнуться.

Полуночница не была уверена, достигла ли она уже пика своих мысленных терзаний и страхов, когда тишину нарушили еле слышные шаги под окном. Осторожно положив спящего ребенка на кровать, девушка, стараясь не производить ни звука, выглянула в открытое окно. Как и в первую свою ночь в трактире, она увидела лишь две мелькнувшие на заборе тени. Через несколько минут раздался чуть слышный звук закрывающейся двери.

В трактире сегодня находились лишь хозяева и она сама. Постояльцев нет, а работники и музыканты расходятся ночевать по домам. Значит, наш безупречный хозяин – любитель подышать свежим прохладным воздухом? Вряд ли это его молодая жена, – цинично подумала Ирина. – Так, стоп, – через секунду одернула она себя, – темнота на меня дурно влияет. – Я становлюсь не только депрессивной, но еще и завистливой стервой.

Не я ли вчера вздыхала и умилялась от взглядов, которыми Дамдин смотрит на свою жену? А уже через несколько часов только по факту ночной прогулки готова приписать ему измену? Все, мысли прочь, спать.

***

Раненной каракатицей Ирина скатилась вниз по ступенькам, разминая на ходу затекшие за ночь мышцы. В чем разница: беспробудно проспать всю ночь или вертеться от бессонницы? Так и так проводишь ночь в горизонтальном положении. Но телу почему-то не все равно. После бессонной ночи каждая мышца и косточка напоминает о своем существовании. Как будто мне и так мало досталось, – раздраженно подумала Ирина, входя в кухню, и натыкаясь на обеспокоенный взгляд Ады:

– Лучше не спрашивай, – предупредила вопрос Ады, заметив ее приподнятые брови.

– Эль снова плакала во сне, потом я просто не могла заснуть. – Ирина, благодарно кивнув Дамдину, приняла протянутую им кружку чая и уселась за стол напротив него.

Ада поставила между ними вчерашний холодный пирог и села рядом с мужем:

– Малышка скучает. Днем она отвлекается, а вечером и ночами просыпаются страхи, пережитые ею при нападении и тоска по родителям.

– Два дня назад я был у бургомистра, – Дамдин помолчал, девушки в нетерпеливом ожидании уставились на него. – В течение последних месяцев о пропаже ребенка нигде заявлено не было. Я не сказал тебе сразу, – объяснил он удивленной девушке, – так как ждал результата своих собственных поисков, и вчера вечером получил подтверждение официального ответа. – Дамдин развел руками в недоумении, – Малышку никто не ищет.

– Но это же невозможно! – Ада со стуком поставила кружку на стол.– Эль сопровождали вооруженные стражники и няня.

– Кстати, что на счет этих людей? Их опознали? – спохватилась Ирина с чувством запоздалой вины. Она ни разу не вспомнила о них.

– Нет,– Дамдин покачал головой. – Никакого намека на то, что бы помогло определить их личности.

– Ты говорила, что во сне девочка часто завет своего отца, – сказала Ада. – Вероятно, мать она потеряла значительно раньше.

– Да, мне тоже приходила такая мысль, – подхватила Ирина. В силу своего малого возраста она вообще могла ее не помнить, если женщина умерла год-два назад.

– Не исключено, что и при родах. – Ада вздрогнула и обхватила свой живот руками. Дамдин встал и нежно обнял жену со спины.

– А не мог отцом Эль быть один из стражников? – Ирина вопросительно посмотрела на него.

Тот неопределенно пожал плечами:

– Мог, если специально переоделся стражником. Ведь судя по богатой одежде Эль, наличие няни в дорогом костюме, ему не было нужды самому носить кольчугу.

– По всей вероятности он мертв, иначе бы искал свою дочь, – голос Ады задрожал.

– Что же теперь будет с бедным ребенком? – от волнения Ирина последовала примеру Ады и обхватила себя руками.

– Родственники Эль, если они есть, могут и не знать, что с отцом девочки что-то случилось, – Дамдин не был категоричен, как его жена, заочно похоронив отца Эль, – если они живут достаточно далеко друг от друга и не поддерживают постоянной связи. Поэтому и не знают о пропаже девочки. Возможно, выяснив это со временем, начнут поиски ребенка. Ну, а пока, нужно попросить бургомистра найти ей приемную семью.

Ада тяжело вздохнула, откинувшись головой на плечо мужа. Ирина, чувствуя, что глаза повлажнели, отвернулась к окну. Справившись, наконец, с волнением, она встала и отправилась к выходу:

– Пойду, проверю, не проснулась ли?

Когда за ней захлопнулась дверь, Ада сказала мужу, не поднимая головы с его плеча:

– Не торопи события, дорогой. Дай ей самой принять решение, а не под давлением обстоятельств.

– Ты так уверена в ней? – Дамдин улыбнулся и потерся подбородком о макушку жены.

– Это же очевидно, она очень привязалась к девочке.

– Проницательная ты моя.

– Если бы, – Ада вздохнула, – шрамы не дают забыть о моей пресловутой проницательности.

– Я не считаю, что это решение будет правильным. Девочке нужна полноценная семья, также как и самой Ирине.

Ирина вышла, едва сдерживая эмоции, жалость к ребенку, который, по всей видимости, еще в младенчестве лишился матери, а теперь еще и отца, напомнила о собственной боли. Хотела скрыться в комнате, но на лестнице послышались голоса и, не желая сейчас никого видеть, она остановилась, прислонившись к стене, и пытаясь дышать глубоко и успокоить участившееся сердцебиение.

Врожденное желание женщины иметь ребенка, которое люди называют материнским инстинктом, даровано ей природой. Так почему же природа лишила этого права ее, Ирину? А инстинкт оставила. Он проснулся в ней, когда она впервые взяла своего крестника на руки, маленького, беспомощного. Он сжал кулачки и мило причмокивал губами. Делал все то, отчего у женщины с младенцем на руках сжимается сердце. Крестник подрос, появился второй, она посвящает им много свободного времени, а желание иметь своего собственного ребенка, становится только сильнее.

Глава 3

Ирину всегда поражала способность Славы собираться с силами. Какая бы разбитая не возвращалась подруга после работы, во благо своих мальчиков она всегда делала то, что должна. Сегодня Ирина в полной мере оценила, на что способна женщина ради своего ребенка. Вместо того, чтобы воспользоваться послеобеденной паузой и отдохнуть после бессонной ночи, топтания на кухне и лавирования между столиками, она, изображая истинный интерес, играла с Эль в прятки. Тихо напевая себе под нос, девушка обыскивала сад, прилегавший к заднему двору трактира. Заметив среди листвы жимолости краешек синего платья, Ирина запела громче и добавила мелодии драматичности. Улыбнулась, представив, как должно быть, комично выглядит со стороны. Уже подобравшись вплотную к кустам, изобразила заключительные аккорды и барабанную дробь и раздвинула ветки:

– Попалась, маленькая трусишка.

Эль с громким восторженным визгом бросилась на руки Ирине и та ее со смехом закружила.

– Раз ты ее уже нашла, скажи, что это ты там напевала? – навалившись плечом на яблоню, в паре метров от них пристроился Милен. Ирина, глядя на него, снова засмеялась. Ленивая поза, в которой он подпирал дерево, противоречила любопытству и нетерпению, написанному на лице парня.

Фразу: «Что это ты там напевала?» – Милен повторял несколько раз на дню, и Ирина уже была не рада своей привычке. Он давно вызнал эту ее особенность и буквально вел за ней слежку, подкарауливая в самых неожиданных местах.

Оторвавшись от яблони, Милен просительно сложил руки на груди:

– Пошли, напоешь мне несколько раз, а я подберу на слух, – в глазах его плескалась слезная мольба, но тело выдавало радостное нетерпение.

– Это мелодия из оперы «Пер Гюнт» Эдварда Грига, «В пещере горного короля». – Ирина опустила девочку на землю. Та сделала книксен и, очаровательно улыбнувшись Милену, сказала:

– Папа говорит, просьбу нужно выражать с должным почтением.

Ирина засмеялась:

– Ну, выражай свою просьбу, согласно княжескому этикету.

Милен погрозил Эль пальцем и, преклонив колено с пиететом нараспев, затянул:

– Муза моя! – не отводя от Ирины взгляда, он зашарил по траве рукой и, сорвав подвернувшийся цветок, протянул его девушке, другую руку приложив к груди. – Позволь рабу твоему, Милену, сыну Петра обратиться к тебе с нижайшей просьбой, – с этими словами, паяц склонил голову и ждал, пока Ирина не ответила ему, едва сдерживая смешок:

– Позволяю, Милен сын Петра, говори!

– Спой мне, муза моя! Поделись песней из несметной сокровищницы твоих музыкальных знаний!

– Позер!

Милен резво соскочил с колен, и как ни в чем не бывало, продолжил:

– Вечером, как только Егор вернется в город, обещаю сыграть тебе одну очаровательную вещицу. Тебе понравиться, обещаю.

– Хорошо, пошли. Эль, хочешь послушать игру Милена? – девочка кивнула. – Только учти, неугомонный ты мой, – это тебе не простенькие детские песенки подбирать.

Только за последнюю неделю парень уговорил ее подобрать несколько детских песен, запомнившихся Ирине с детства, и народных застольных, которые Ирина не любила и никогда не пела, но слушала волей неволей, когда кто-нибудь из родственников или друзей родителей затягивал жалобную «Ой, рябина, рябина» или что-нибудь такое же, заунывное.

– Никогда не знаешь, какие знания будут востребованы, – подумала певунья, в седьмой раз запевая «Калинка-малинка, калинка моя». – А знала бы, запаслась берлушами на все семейно-застольные мероприятия. Сейчас бы не мучилась до хрипоты в горле.

Какой-нибудь современный хит поп музыки она спела бы с большим удовольствием. Но с трудом представляла, как Милен, подыгрывая себе на балалайке, поет для местной публики, состоявшей из отцов добропорядочных семейств или приезжих купцов, ее любимую «Нравиться мне, когда ты голая рядом ходишь, и непременно заводишь…»

– Даже не думай, – сказала она себе, когда Милен застукал ее напевавшую эту песню.

– Милен, ты оплачиваешь мне услуги отоларинголога. У меня голосовые связки слабые, – предупредила она парня, когда в первый раз согласилась напевать ему.

– Угу, – буркнул он, перебирая струны гитары и не подняв головы.

– Милен, ты сейчас же пойдешь и поцелуешь Агнию. – Ирина следила за выразительным лицом парня.

– Угу, – согласился он, все так же полностью поглощенный своим занятием. Ирина помахала рукой у него перед глазами:

– Ау-у, ты еще здесь?

– Хорошо, хорошо. Сейчас пойду и поцелую… Что? – Милен покрылся красными пятнами.

– А, так ты все-таки меня слышал? – засмеялась Ирина. – Я сказала, что ты оплачиваешь мне визит к доктору. У меня уже горло болит. А ты что подумал?

Милен смутился еще больше. Ирина давно заметила его интерес к Агаше. Но ей было непонятно, почему парень, привлекательной наружности и бойкий на язык, не делает никаких попыток привлечь внимание понравившейся ему девушки? Как она уже успела разобраться на своем примере, местные нравы и традиции позволяли общение и легкий флирт с девушками. Они вполне самостоятельно передвигались по городу без сопровождения «надсмотрщиц» и вступали в разговоры с молодыми и не женатыми, не боясь лишиться репутации «невинных дев». Не слышала Ирина и об инцидентах, при которых папашам приходилось под давлением определенных обстоятельств тащить сопротивляющегося жениха со счастливой невестой к алтарю. В родном мире Ирины в соответствующий исторический период строгие моральные устои, подкрепленные религией, не всегда сдерживали человеческие порывы. Здесь же даже при отсутствии видимых запретов и ограничений Ирина не наблюдала свободы нравов.

– Может у них физиология другая? – подумала она, перебрав все возможные причины такой похвальной сдержанности молодых людей. Неожиданно для себя вспомнив, как в последний раз к ней на автобусной остановке подкатил пьяный мужик с предложением «провести приятный вечерок», Ирину передернуло. – Мне что, таких предложений не хватает, раз я начала размышлять на эту тему? А Милен все-таки покраснел и смутился.

***

Вечером того же дня закончив работу, Ирина заглянула в обеденный зал, посмотреть, от чего стоит шум-гам? Ну, конечно же, песня, которая никого не оставляет равнодушными, и здесь нашла своих слушателей – незабвенная «Катюша».

Ирина поймала взгляд озорных глаз, и приветливо помахала их владельцу рукой. Он поднял обе руки вверх с просьбой тишины и когда зал затих, обратился к зрителям:

– Ханум, абыи, перед вами человек, который подарил вам удовольствие послушать песню «Катюша», – он протянул руку в сторону подруги и головы всех присутствующих повернулись к ней. Следующее свое выступление я посвящаю Ирине-ханум.

Девушка, выдав порцию улыбок и покивав головой, уселась на ближайшую свободную лавку. Милен взял в руки флейту и когда зазвучали первые ноты, кровь ударила девушке в голову и голова закружилась, а на глаза навернулись слезы. Она так и просидела все те несколько коротких минут, что звучала музыка, пытаясь прийти в себя и выровнять дыхание. Когда Милен, закончив выступление, подошел и сел напротив, она, так и не справившись с волнением, схватила его за руки и спросила:

– Откуда ты знаешь эту мелодию?

– Так ты ее уже слышала? – разочарованно сказал он. – А я-то хотел тебя удивить.

– Тебе это удалось. Так удалось, что меня чуть кондрашка не хватила. Так откуда ты знаешь «Шутку»? – повторила она мучивший ее вопрос.

– Э-э,… «Шутку»? Не знал, что она так называется, – Милен запнулся.

– «Музыкальная шутка». Написал ее Иоганн Себастьян Бах. Композитор, который жил в моем мире триста лет назад, – Почти по слогам сказала Ирина. – Милен, не тяни кота за хвост!

– Меня научил мой приятель, который учился в княжеской музыкальной школе. А там она стала известна благодаря матери правящего ныне князя. Она, кстати, и организовала эту школу, сама превосходный музыкант. Говорят, у нее очень богатый репертуар.

Теперь уже Милен завладел руками Ирины и с фанатичным блеском в глазах заговорил:

– Знаешь, я на многое согласен, чтобы учиться в этой школе: по несколько выступлений в день, чтобы денег заработать, отвар тишголова еще лет десять пить, чтобы ничто не отвлекало, пешком, если надо до Кондузла дойти. – Ирина хмыкнула.

– Ты не хмыкай, я серьезно говорю.

– Просто вспомнила одного парня, который тоже ради приобретения знаний пешком через всю страну в школу топал.

– Да? – заинтересованно спросил Милен. – Приняли?

– О да, он потом свою собственную академию возглавил, стал великим ученым. Прошло уже более двухсот лет, а люди все еще помнят его.

– Ну, не скажу, что я так уж жажду славы, – замялся Милен, – но научиться играть на клавикорде и гармонике – главная моя мечта, – уже уверенно закончил он.

– Ты научишься, – Ирина ободряюще похлопала его по руке. – Только когда передумаешь отказываться от славы, не забывай, публика, перед которой ты сейчас выступаешь, самая благодарная. И самое главное, с ней ты можешь оставаться самим собой. – Ирина видела недоумение в глазах парня. – Не понимаешь? Запомни, поймешь потом.

***

Ирину опять мучила бессонница. На этот раз не страхи мучили ее, а надежда боролась со здравомыслием. Разум, подготовленный фантастическими романами и фильмами, давно смирился с существованием другого мира. Осталось только определить, что это за мир: абсолютно независимый и самостоятельный или параллельный, альтернативный ее родному. Если второе, то существуют ли люди-двойники ее родного мира или сходство только в важных исторических событиях? Таких, например, как татаро-монгольское или польское нашествия. Хотя, как выяснила Ирина у всезнающей Ады, нашествий, как таковых не было, никаких военных действий, все произошло мирным путем. Рось потихоньку обживали восточные народы, привнося свои традиции, заполнив рынок своими товарами. Позже поляки с запада начали подобную тактику «нашествия». Пока пинок росские мужики не получили, необходимости грудью вставать на защиту Родины не было. А потом поздно стало: вот они оккупанты, твои соседи и родственники. Ирине трудно было сказать, хуже ли стало народам от потери своей индивидуальности и самобытности, но позаимствовали они друг у друга лучшее. Наверное, здесь действовал не военный закон «побеждает сильнейший», а экономический закон – рынок завоевывает товар лучшего качества. Так случилось и с нравами и традициями. Чем больше Ирина размышляла, тем больше убеждалась, что сходство минимальное. История, традиции, даже флора и фауна этого мира различны. Придя к таким выводам, девушка испытала облегчение. Значит, не существует Баха-двойника, и его музыкальное произведение попало сюда извне. Несколько секунд Ирина испытывала облегчение от того, что она не единственная иномирянка, пока до нее не дошло, что у нее нет доказательств того, что эти люди вернулись назад.

– Черт, черт, черт, – девушка стучала по кровати кулаком, пока Эль не заворочалась, и это остудило ее.

Глава 4

– Ханум, нам пожалуйста, двойные порции оладий каждому, молока и этим двум мальчишкам тишголов, – мужчина, чуть старше сорока лет, видимо, отец этих двух двадцатилетних «мальчишек» с разворотами плеч, как у дюжих кузнецов, улыбнулся Ирине. Она с улыбой кивнула в ответ и поспешила на кухню.

Что они все в этом тишголове находят? С утра как с ума сходят, подавай им тишголов, – ворчала Ирина, наполняя кружки отваром. Однажды попробовав его, она решила: «никогда больше». – Вот и Милен грозился десять лет пить эту дрянь, ради удовлетворения своих амбиций.

– Ада, объясни мне, наконец, что заставляет людей пить эту гадость? – спросила она, кивнув на десятилитровый кувшин отвара, который каждый вечер собственноручно готовил Дамдин из собственноручно же собранных различных трав.

Ада, раскрасневшаяся у плиты, глянула на нее, удивленно приподняв брови:

– Его пьют все молодые неженатые люди для снятия сексуального напряжения.

– Что? – Ирина поперхнулась молоком, и Аде пришлось оторваться от сковородок с оладьями, чтобы постучать ей по спине. – Верю, что ты не знала. А как же у вас молодые справляются с подобным напряжением?– спросила она заинтересованно.

В голове Ирины промелькнули несколько известных ей способов:

– Лучше тебе не знать.

– Ладно, неси заказ.

– Хорошо, но вечером поговорим.

Ада согласно кивнула.

– Этот мир не перестает подкидывать мне сюрприз за сюрпризом, – размышляла Ирина, замечая, как молодые люди, даже не поморщившись, пьют горький отвар.

Вечером девушка поднялась к Аде, забрать Эль и расспросить об удивившем ее местном обычае. Поразмыслив между делом, она поняла, что ничего шокирующего в этом нет. И если уж выбирать между сексом по телефону и мастурбацией, которыми грешат подростки, Ирина двумя руками за ежедневный прием горького тишголова.

Ада и Эль сидели на полу, обложенные кусочками пестрых тряпочек и клубками разноцветных шерстяных ниток.

– Над чем колдуете? – весело спросила Ирина.

– Мы куклу шьем. Вот, смотри, это голова, – Эль сунула девушке в руку белый тряпичный мячик.

– Присоединяйся, – позвала Ада, освобождая место от лоскутов. Ирина опустилась на пол рядом с ними.

– Для кого шьете? – спросила она Эль.

– Эту – для меня, другую для Милы, – Мила была подружкой Эль, дочерью Агвана, который когда то привез их к Дамдину. – А третью, – Эль понизила голос и наклонилась к Ирине, – для Адиного малыша. Ты знаешь, что скоро у нее будет малыш?

Ирина с улыбкой кивнула, погладив Эль по голове: «Какой все же славный ребенок, пока не капризничает».

– Ада, ты обещала меня просветить по поводу тишголова. – напомнила она Аде.

– Я уже поняла, что традиции твоей страны несколько отличаются от наших, поэтому начну с них. Нашей молодежи позволяется многое, но вступление в половые отношения до брака не приветствуется. Причем не осуждается строго, просто считается важным получить законное здоровое потомство.

Ничего нового в этом Ирина не услышала, вспомнила стойкое выражение, встречавшееся ей в классической литературе: «родила законного наследника, а потом бросилась во все тяжкие…».

– Для нас семья, род – главные приоритеты. – Не во всех, конечно, семьях придерживаются этой традиции. Но в благородных титулованных обязательно следят за чистотой крови, как и во всех состоятельных и уважаемых мастеровых и купеческих семьях, которые могут проследить свой род более чем на три поколения.

Вот и разгадка поведения Милена по отношению к Агнии, – подумала Ирина. А вслух сказала:

– Мне это нравится. В моей стране блюсти честь мужчины предоставили слабому полу. У вас все по-честному, ответственность разделена пополам.

– Расскажи? – попросила Ада.

– Да и рассказывать то особо нечего. – Ирина решила, что лучше не просвещать Аду о свободе нравов, царившую в ее время, а рассказать о временах домостроя. – Женщины до замужества не имеют права не только на сексуальные контакты, боже упаси, но даже находиться в обществе неженатого мужчины без сопровождения. Потеря девственности до брака грозит девушке позором и чаще всего ссылкой в глухомань или даже отречением от нее всей семьи. Все это происходит, правда, если семье не удается скрыть следы позора от общественности, или поспешно выдав дочь замуж за совратителя, или любого другого, кто пойдет на это ради денег, титула или преследуя еще какие-нибудь свои цели. Мужчины, в свою очередь могут вести свободный образ жизни, который им позволяет их общественное положение и деньги, и количество сексуальных партнерш не влияет на их честное имя, так же как внебрачные дети и пересуды в обществе об их похождениях, – на одном дыхании выдала Ирина.

– Но это же несправедливо, – возмутилась Ада.

– А где ты видела справедливость в этом мире? Я тебе рассказала, как обстояли дела с этим сто лет назад, сейчас все гораздо проще. А тогда девушки служили товаром, средством заключать выгодные союзы, их начинали отдавать замуж в двенадцать лет. Знаешь, я поначалу в более молодом возрасте тоже возмущалась. Сейчас считаю, что нельзя относить женщин к жертвам, мужчин к негодяям. Представь, молоденькую девушку лет четырнадцати – пятнадцати отдают за «старика» лет тридцати пяти. Ее удел сидеть дома и рожать детей. Из развлечений только редкие или не очень вечеринки, общение с подругами по несчастью. Она – явная жертва. А как это выглядит со стороны жениха? Ему достается молоденькая неопытная девчушка в кровать, с недоразвитым умишком, которая его боится и терпит, искренне любить вряд ли будет. Так ведь он еще должен обеспечивать ее средствами к достойному существованию, чтобы она достойно выглядела в глазах своих приятельниц и общества в целом. Ну, и кто тут счастлив?

– У нас тоже приняты ранние браки. Причина в том, что отвар тишголова можно принимать ограниченное время, желательно до двадцати трех лет. Дальнейший прием грозит развитием бесплодия и у мужчин и у женщин.

– Ой, – Ирина встревожено посмотрела на Аду. – Милен сказал, что ради музыкальной школы, готов еще десять лет отвар пить.

– Да кто ж ему позволит? – Ада беспечно махнула рукой. – Если только он сам себе его варить будет.

– Ада, княгиня, которая организовала эту школу, какая она? – осторожно спросила Ирина.

– Она превосходный музыкант и музыка ее страсть. Поэтому она и школу открыла, чтобы воспитать музыкантов, достойных играть в ее оркестре. В школу принимают только действительно одаренных музыкальным талантом детей, независимо от их социального статуса.

– Она родом с Польши?

– Нет, откуда-то издалека. Поэтому и имена у наших князей иностранные: нынешнего князя зовут Себастьян, его сестру зовут Светлана. Княгине нравится иногда шокировать придворных своими манерами, мыслями, поведением, – Ада прыснула, – иногда одеждой. – Князь все ей с рук спускал, потому что любил. Вообще, нашим князьям везло, все они заключали браки по любви. Династические браки обошли их стороной, и детей своих они не принуждали к бракам по расчету, поэтому, наверное, и правления их были успешными для всех. Что не могу сказать про нашего нынешнего князя.

– А что так? – полюбопытствовала Ирина.

Ада вдруг стушевалась:

– Да нет, для княжества он не меньше своего деда и отца хорошего делает. Ну, а какой он человек, нам должно быть все равно, не правда ли? – Ирина согласно кивнула, не желая еще больше смущать Аду. Видимо, у них не принято плохо отзываться о своих правителях.

Глава 5

– Ирин, ты готова? – одновременно со стуком в дверь послышался голос Ады.

– Почти готова. Входи, – крикнула Ирина в ответ.

Войдя в комнату, Ада увидела подругу, сидящую на кровати с поджатыми под себя ногами. Вокруг нее в беспорядке лежали вещи, вытряхнутые из рюкзака, брошенного тут же среди вещей. Рядом примостилась Эль, рассматривая какие-то картинки.

– Нашла? – спросила Ада. Ирина кивнула и протянула ей темно-красную книжицу. Девушка, присев на лавку, сначала внимательно изучила корочку паспорта. Погладив и пощупав золотое тиснение на обложке и, напоследок зачем-то его понюхав, открыла страницу с фотографией. Удивленно приподняв брови, перевела взгляд на Ирину:

– Никогда не видела портреты, выполненные настолько качественно. Ваш художник родился с кисточками вместо пальцев?

– Это называется фотография, ее не рисуют, а делают специальным прибором.

Ада еще несколько минут рассматривала паспорт, то и дело, возвращаясь к первой странице.

– Каждый житель вашей страны имеет такой документ? – спросила она. Ирина утвердительно кивнула. – Как, должно быть, это облегчает работу жандармерии, – вздохнула Ада. Ирина хмыкнула:

– Почему тебя волнуют проблемы жандармерии? В первую очередь, это облегчает жизнь владельца паспорта.

– Да, конечно, – поспешила согласиться Ада.

– Как считаешь, бургомистра устроит такое удостоверение личности?

– Другого-то все равно нет, – резонно заметила девушка.

Эль, до сих пор молча рассматривающая картинки, подергала Ирину за рукав платья и спросила:

– Это твои дети?

– Нет, крестники. Сыновья моей хорошей подруги, – девушка взяла фото из рук Эль. – Лица на фотографиях были такими счастливыми, и сейчас вызвали у нее радость с толикой грусти. Накануне поездки на дачу она забрала отпечатанные фото из ателье и захватила их с собой, чтобы показать Славке и мальчишкам. Эти картинки – единственное доказательство реальности ее прошлой жизни, – с грустью подумала она, глядя на хохочущие лица мальчишек.

– А над чем они смеются? – не отставала любопытная малышка.

– Я фотографировала на дне рождения Славы, их мамы. Вадим, папа этих двух славных мальчишек переоделся рыцарем. Вот он, на другой фотографии. – Ирина развернула фото веером и вытащила нужную. – Смотри, на нем камзол, накидка, на голове шлем, а на поясе – меч, почти настоящий. Семка с Борькой были оруженосцами рыцаря, а сама Слава – прекрасной дамой, ради которой мужчины весь день совершали разные подвиги. Мальчишкам игра очень нравилась.

– У моего папы тоже есть меч и шлем, – сказала Эль. Ирина и Ада со значением переглянулись.

– Твой папа стражник? – спросила Ада.

Эль поджала губки и важно ответила:

– Да, он отдает приказы стражникам.

– Ситуацию эта новость не проясняет, – задумчиво сказала Ада. – Она может означать, что он был полицмейстером или, как и в нашей первоначальной версии, нанял стражу для сопровождения в пути и поэтому отдавал ей приказы. Эль, солнышко, твой папа каждый день носит шлем и меч?

– Не-ет. Никогда, – девочка энергично затрясла головой, ее косички весело запрыгали по плечам.

– Н-да, безнадежно, – огорчилась Ада.

Ирина молчала, бесцельно перебирая в руках фотографии.

– Можно посмотреть? – спросила Ада.

Тотчас же получив всю пачку и едва бросив взгляд на первую фотографию, восторженно ахнула:

– Какая красота! Они гораздо лучше, чем в твоем паспорте: ярче, четче, красочнее. Это твои родственники?

Ирина пересела на лавку и с удовольствием принялась объяснять: кто есть кто. Ада уже выразила восторг всеми известными ей восклицаниями, когда на очередной фотографии увидела подругу в купальнике и рядом с ней мужчину с голым торсом, что заставило ее ненадолго потерять дар речи.

Да, фото откровенное, если оценивать его с точки зрения местных норм морали, – подумала Ирина.

– Это я на пляже со своим другом. Посмотри, здесь есть еще такие же, но на заднем фоне видны другие отдыхающие и море.

В дверь постучали, и Ада не успела прокомментировать увиденное. Она сунула фотографии Ирине в руки и, шепнув:

– Убери с глаз, – пошла открывать дверь.

– Ханум, – на пороге появилась Агния. – Дамдин-абый ждет вас внизу. Девушки дружно охнули: Ирина в сопровождении Дамдина уже давно должна была быть на пути к ратуше.

Несколько дней назад она обратилась к Дамдину с просьбой помочь ей с удочерением Эль. Весь последний месяц ее терзали мучительные чувства: жалость к ребенку, тосковавшему по родным, особенно вечерами, к которой порой примешивалась жалость к самой себе, и, главное, крепнущие день ото дня привязанность и невыразимая нежность к этому ребенку. Впервые задумавшись об удочерении, она вдруг поняла, что мечта последних нескольких лет ее жизни близка к осуществлению. Наступил момент осознания, почему она здесь. Эль – это дар мироздания на ее мольбы о ребенке. Она оказалась в этом мире, потому что ее место рядом с этой девочкой.

Аделина очень деликатно советовала Ирине не торопиться, но для Ирины это было все равно, что поставить жизнь на паузу в ожидании счастья и бездействовать: ждать, что таинственный незнакомец, постучится в твою дверь и скажет: Меня ждешь?

Слава наоборот, предлагала действовать. Ирине некстати вспомнился последний разговор с подругой о вдовце с ребенком. Вдовец в данном конкретном случае был бы досадной помехой, даже угрозой Ирининому внезапному материнству. Упрекнув себя в равнодушии к судьбе незнакомого человека, являющегося отцом ее будущей дочери, решила заняться самобичеванием позже, а сейчас при поддержке Дамдина ходатайствовать у бургомистра об удочерении. Когда решение было принято не только сердцем, но и осознанно, в душе воцарилась необыкновенная гармония, состояние, которое люди называют счастьем.

Приемная бургомистра города Турова имела только одно несущественное отличие от приемной градоначальника любого из российских городов – отсутствие компьютера на столе его секретаря. Едва переступив порог приемной под высокомерным взглядом этого посредника между ничтожными просителями и ИМ, девушка почувствовала свою незначительность и ничтожность проблемы, с которой явилась в это уважаемое учреждение. Не вполне сознавая, чем это может ей помочь, она спряталась за широкой спиной Дамдина, который в отличие от нее не испытывал никакого дискомфорта от пронзительного взгляда мужчины за конторкой. Ирина вообще с трудом представляла себе ситуацию, в которой ее работодатель мог бы потерять невозмутимость и самообладание.

Растянув губы в некое подобие улыбки, секретарь указал на стулья у стены, а сам скрылся за дверью кабинета. Ирина присела на предложенный стул и, пытаясь подавить подступивший мандраж, закрыла глаза, и начала повторять подходящую к случаю аффирмацию: "Ситуация разрешится приемлемым для меня способом". Для пущей убедительности решила повторить ее в трех лицах: "Я, Ирина, разрешаю ситуацию приемлемым для меня способом. Ты, Ирина, разрешаешь ситуацию приемлемым для тебя способом. Ирина разрешает ситуацию приемлемым для нее способом". Не открывая глаз, прислушалась к себе, надеясь почувствовать спокойствие и умиротворение, но ощутила только растущее раздражение на себя за эти неподдающиеся контролю чувства, на секретаря, а заодно и на мужчину за дверью. Трудно убедить себя в том, что собственная жизнь зависит от твоих желаний, ума и настойчивости, когда любая незначительная мелочь способна повлиять на ход событий. Ирина представила себе бургомистра: пожилого тучного коротышку, с блестящей лысиной и с красным от одышки лицом. Он ежеминутно промакивает потный лоб платком и поглядывает на часы, висящие на толстой золотой цепочке на поясе в ожидании окончания приема посетителя. Он устал и не выспался из-за проблем с пищеварением. Его кухарка, будь она неладна, приготовила вчера на ужин вкуснейшие тефтели в мятном томатном соусе, попробовать которые он не смог себе отказать, хотя с первой же ложкой почувствовал привкус мяты. А ведь эта зловредная женщина прекрасно осведомлена, что больному желудку бургомистра противопоказаны как томаты, так и мята! Перед закрытыми глазами Ирины предстала та самая кухарка: высокая дородная женщина, полная достоинства, одного взгляда на которую достаточно, чтобы понять: она готовит пищу не для какого-то ремесленника, а для самого хозяина города. Только вот торговца, у которого она в данный момент пытается выторговать мясо на те самые тефтели, совершенно не волнует, что своим отнюдь не джентльменским поведением, он оскорбляет эту достойную женщину в ее лучших, почти благородных чувствах. Продолжая мысленный диалог с торговцем, вслух, в виду своего высокого положения она не может себе позволить подходящие случаю тон и слова, кухарка приступает к готовке злополучных тефтелей. А что же торговец, этот молодой тридцатилетний мужчина? Может ли он оставаться джентльменом после недельного воздержания, к которому вынуждает обожаемая им молодая жена, от ласки перешедшая к шантажу: купить ей те "прелестные дамские туфельки из гроденапля", которые по карману разве что жене бургомистра, а не торговцу мясом. А вот и жена мясника, юная кокетка, желание которой непременно обладать туфельками, может роковым образом повлиять на материнское счастье Ирины. Ее образ Ирина только начала рисовать в своем воображении, как почувствовала легкое прикосновение к плечу. Открыв глаза и очнувшись от своей фантазии, увидела ободряющую улыбку Дамдина:

– Нас ждут.

Шагнув за порог кабинета, Ирина окинула его взглядом в поисках того самого коротышки с красным потным лицом. Но никого, кроме очень привлекательно мужчины с прекрасным цветом лица, не обремененного лишними килограммами, а внешностью и фигурой, напоминавшей Дамдина, но лет на десять старше, не обнаружила.

В отличие от своего секретаря, хозяин кабинета встретил их улыбкой. Выйдя из-за стола, поздоровался за руку с Дамдин-абыем, поклонился Ирине. Она в свою очередь склонила голову, как ее научила Ада.

– Аскар-абый, позвольте представить вам Ирину Оскаровну Буллер, – сказал Дамдин. – Ирина-ханум, бургомистр города Турова Аскар Авдеевич Тугорхан.

– О, – радостно воскликнул бургомистр, – почти что тезка. – Ирина улыбнулась в ответ, волнение, наконец-то, отпустило ее.

– Боюсь, что нет. Имя моего отца Оскар, немецкого происхождения, означает "копье бога". А ваше, если имеет татарские корни, означает "воин", "защитник", если же казахские то "неприступный".

Брови бургомистра удивленно поползли вверх.

– Мне пришлось в свое время изучить этот вопрос, так как многие мои знакомые порывались называть меня именно Ирина Аскаровна, вместо Оскаровна, – пояснила Ирина, сделав ударение в своем отчестве на первом слоге.

– Вы рассказываете удивительные вещи, – сказал бурмистр и, взяв Ирину под локоть, потянул ее от стульев, стоящих против его массивного стола к одному из кресел, расположенному у круглого столика рядом с окном. Дамдин, усмехнувшись, последовал за ними. – Я никогда не задумывался над тем, что мое имя, как и имя любого другого человека могут что-то значит и считал их благозвучными наборами букв.

– Есть еще одно значение вашего имени. Если, конечно, вас это интересует, – спохватилась Ирина.

– Да, да, рассказывайте. – Аскар-абый энергично закивал головой.

– В арабском языке слово "askar" значит "сладкий", – встретившись глазами с собеседником, девушка смутилась и перевела взгляд на своего начальника.

"Н-да, в этом мире почему-то невинные на мой взгляд вещи и слова приобретают иное значение" – подумала Ирина.

– Сладкий как земляника или мед? – хмыкнул Аскар-абый, весело блеснув глазами. – Если бы мне было позволено, я выбрал значение "неприступный". Очень актуально, знаете ли, в моей должности иметь немного жесткости в характере. Итак, чем могу вам помочь?

– Позвольте, я объясню ситуацию, – вмешался Дамдин.

На протяжении лаконичного рассказа шефа, Ирина ловила на себе изучающий взгляд внимательных карих глаз Аскар-абыя, не испытывая, к своему удивлению, от этого дискомфорт. Причина в его положительных эмоциях и добрых намерениях – потешила себя надеждой девушка.

Слушая историю своей первой встречи с Эль и о дальнейшем развитие событий в изложении Дамдина, Ирина отметила, что вряд ли смогла бы сама так кратко и информативно изложить ситуацию. Как будто рапорт докладывает, – подумала она.

– С того момента, как Ирина-ханум нашла девочку, прошло больше двух месяцев. Она взяла всю ответственность за ребенка на себя и все это время заботилась о нем. Я, в свою очередь, могу подтвердить, что работой и жильем они обеспечены, – закончил Дамдин.

– Вы же знаете, уважаемый Дамдин-абый, и, возможно, уже поведали своей протеже, – вздохнув начал бурмистр, – что по законам нашего княжества усыновить ребенка имеет право только супружеская пара, прожившая в браке не менее пяти лет. Этот брак должен быть крепким и проверенным временем. Кроме того, супругам должно быть не меньше двадцати восьми лет каждому, чтобы быть уверенными, что они действительно не могут иметь своих собственных детей, иначе, с появлением собственного ребенка, приемный отойдет на второй план.

Сердце Ирины кольнуло, а горло сжал спазм. Уже второй раз за короткое время совершенно разные люди отказывают ей в материнстве. И если в первый раз это была врач-генеколог и гипотетический ребенок, то теперь речь шла об ее Эль. Ирина видела, как мужчина, сидящий напротив, переводя взгляд с одного собеседника на другого, говорит что-то и не слышала его: в ушах стоял шум от пульсирующей в висках крови. Заставив себя собраться с силами и довести этот тягостный разговор до конца, девушка ущипнула себя за бедро: больно, но действенно.

– … для начала, я бы посоветовал вам узаконить свое проживание в нашем княжестве, – услышала она, наконец, голос собеседника. – Это первый шаг к временному опекунству над девочкой.

– А чем отличается опекунство от усыновления? – спросила Ирина, ругая себя за несвоевременную глухоту.

Бургомистр начал терпеливо объяснять:

– По условиям опекунства, девочка проживает с вами до тех пор, пока не найдутся ее родственники. На их поиск отводится полгода со дня подачи прошения на опекунство. По истечении этого времени мы начинаем активный поиск семьи, желающей усыновить ребенка.

– То есть, у меня нет никакого шанса стать матерью этой девочки? – стараясь не сорваться на крик, спросила Ирина.

– Только если вы выйдете замуж за ее отца, – развел руками бургомистр.

Ирина крепко сжала зубы, грубость в ответ на неуместную шутку Аскар-абыя готова была сорваться с языка, но она сдержалась. Уже дома, чуть успокоившись, она сознается себе, что бургомистр не был грубым шутником. Это было желание разрядить обстановку и успокоить ее.

– Ирина, покажите Аскар-абыю ваш документ, – поспешил вмешаться Дамдин.

Она послушно вытащила паспорт из плетеной соломенной сумочки, одолженной Аделиной, и протянула его бургомистру. Ей уже довелось сегодня наблюдать настороженный интерес Ады, когда она изучала Иринин паспорт, и сдержанное удивление Дамдина, попросившего показать его, пока довольный Морячок, вырвавшийся вне очереди из стойла, тянул их бричку по оживленным улицам города. Тугорхан при виде паспорта проявил чисто деловой подход, одобрив работу канцелярии, изготавливающей такие качественные документы.

Когда паспорт Ирины был передан в руки секретаря для снятия копии, Тугорхан позволил себе большую непринужденность.

– Как вам это удается Дамдин-абый? – спросил он с наигранным негодованием.

– Что именно? – с легкой улыбкой поинтересовался Дамдин, уже впрочем, догадываясь, о чем пойдет речь.

– Вы перехватываете всех красивых девушек, которые попадают в наш город, – градоначальник улыбался, но трактирщик видел, что за шуткой скрывается подлинный интерес.

Провожая посетителей до порога своего кабинета, он обращался главным образом к Ирине:

– Был очень рад знакомству. Надеюсь увидеть вас еще не один раз.

Подсаживая разочарованную Ирину в бричку, Дамдин напротив, выглядел довольным:

– Я не был уверен в положительном исходе дела, но бургомистр был необыкновенно любезен и не скрывал свою симпатию. Надеюсь, что его расположение нам поможет. Оформив опекунство, можно затянуть поиски подходящей семьи до тех пор, пока ребенок сам сможет решать, с кем ему жить.

Глава 6

Ирина балансировала с тяжелым подносом, уставленным блюдами с запеченным кроликом с картофелем, когда до ее слуха донеслись звуки труб и барабанной дроби. Едва выполнив заказ и сгорая от любопытства, вышла на крыльцо. Там уже толпились сбежавшие из-за столов посетители, другие заинтересованно приникли к окнам.

Вдоль по улице тянулся караван из ярко разрисованных цирковых фургонов. Рядом с повозками шли кукольники и клоун, развлекая стоящих на тротуарах прохожих. Народ с интересом рассматривал редкое в городе зрелище – передвижной цирк. Зазывалы, снующие между жителей, расхваливали предстоящие представления. Эль от нетерпения прыгала на верхней ступеньке крыльца, и Ирина дала себе слово обязательно сводить ее на представление.

Какофония звуков, состоящая из цоканья копыт и грохота колес по булыжной мостовой, криков зазывал и веселого гомона оживленной до предела детворы, достигла кульминации, когда ишаки, запряженные в одну из кибиток, заупрямившись прямо напротив входа в трактир, начали надрывно орать. Ребятишки, все как один темноволосые и темноглазые, сидевшие на задке свесив босые ноги, попрыгали с повозки, и начали тянуть и понукать заартачившихся животных.

– Работы прибавиться, – раздался за спиной знакомый голос. Ирина обернулась и воззрилась на Агнию с немым вопросом. – Что? Цыгане ж в городе, – уверенно заявила, кивнув на творящийся напротив балаган.

– А то мы без работы сидели, – фыркнул стоящий рядом мужчина. – Зато повеселимся. Эх-ма! – предвкушающее хохотну он, заломив на затылок шляпу.

Агния оказалась права. Казалось бы, какое отношение имеет трактир в центре города к цирковым и цыганским шатрам на окраине, где обычно проходила осенняя ярмарка? Но в трактире стало многолюднее и шумнее. Кроме местных и тех, кто останавливался проездом, таверну заполнили гости из близлежащих деревень. Назавтра ожидалось первое выступление циркачей. Агния и Ирина сбились с ног, снуя между столов и выполняя заказы.

Дни, заполненные делами и заботами, не оставляли времени на внутренние диалоги о неопределенном визите к бургомистру. Для себя она четко решила – чиновничьи препятствия на пути к удочерению – ерунда по сравнению с тем шагом, который Ирина уже сделала – шаг из одного мира в другой, шаг навстречу своим желаниям. Цель намечена, страх временно преодолен, впереди нервотрепка, неуверенность, ошибки, которым она не позволит заслонить радость их с Эль жизни.

Как то вечером, уложив девочку спать, Ирина спустилась вниз. В кухне, обычно пустовавшей в это позднее время, в полной тишине и полумраке, разбавленном лишь слабым светом свечи, с кружкой чая в руках сидела Аделина.

– Не спится? – спросила Ирина и, налив себе ароматного напитка, села напротив. – Мы с подругой Славой часто проводили вечера за чаем с конфетами и вареньем, – вздохнула Ирина. Ей не хватало этих вечерних посиделок, когда за чашкой чая находились решения любых проблем.

– С конфетами и вареньем? – переспросила Ада.

– Это то, что покупается для гостей, а потом съедается под предлогом, что иначе пропадет – придется выбросить, – Ирина заулыбалась, вспоминая вечную дилемму: есть или не есть. – А чем вы себя балуется, когда хочется вкусненького? – спохватилась она, пытаясь вспомнить, что из сладкого и когда она последний раз ела или видела.

– Летом фрукты, ягоды, зимой их же в сушеном виде. Очень редко мед. Его трудно добывать. – Ада хмыкнула. – Пчелы делиться не любят.

– Да, – поспешно согласилась Ирина. Местных пчел ей довелось увидеть, и она надеялась в будущем избегать таких встреч.

– Ой, у меня же есть конфеты. Я сейчас, – спохватилась она. В ее бездонном рюкзаке все еще лежали сладости, которые она купила для крестников. Это были шоколадные конфеты, самые простые, проверенные сорта, любимые с детства, карамель в шоколаде и несколько леденцов.

Ада, полюбовавшись на фантики, откусила от «Ласточки» половинку и зажмурилась, и почти сразу ее губы расплылись в блаженной улыбке:

– Вкусная. Не такая приторная, как мед, но слаще ягод, – засовывая в рот остаток конфеты. – Можно? – нерешительно, как ребенок, попросила девушка, протянув руку за следующей конфеткой.

Они еще долго сидели на кухне, под чай с конфетами разговор стал более доверительным. Между делом Ирина с удивлением обнаружила, что Ада понятия не имеет о таком продукте, как сахар. Иномирянка не знала, толи порадоваться за местных жителей, толи их пожалеть. Но немного поразмыслив над этим позже, поняла, что природа одарила этот мир настолько щедро, что в сахаре просто нет необходимости.

Но, как всегда, все то, что невозможно, очень хочется. С того вечера, когда Ирина угостила Аду конфетами, ей нестерпимо хотелось сладкой выпечки. Она не была сладкоежкой, но вечернего чайного ритуала с вареньем, сгущенкой и обязательной выпечкой, который совершался в их семье с тех пор, как Ирина себя помнила, ей очень не хватало.

Следующие два дня она вынашивала идею изготовления сахара. Ведь по законам фэнтезийного жанра каждый уважающий себя попаданец просто обязан был что-то привнести в свой новый мир. Когда то во времена пустых полок в магазинах ее мама делала самодельные конфеты. И тогда же, будучи школьницей, Ирина ходила с классом на экскурсию на сахарный заводик. Размышления на сладкую тему, вызвали у девушки такое желание побаловать себя чем-то вкусным, что идея захватила ее полностью, подстегивая изголодавшийся по сахару мозг. Свеклу искать не пришлось, ею подкармливали домашний скот. Ирина и Эль не раз наблюдали, как конюх мыл и мелко нарезал большие чуть желтоватые вытянутые клубни и кормил ими тех животных, которых не выпускали на открытое пастбище. Федул, хоть и удивился, но поделился с подавальщицей лучшими корнеплодами.

Едва дождавшись, когда кухня будет в ее полном распоряжении, Ирина выбрала пять больших плодов, грамм по девятьсот каждый, мелко покрошила, и попыталась выдавить из них сок. Получилось мало. Добавив в кастрюлю немного воды, поставила ее на огонь. Не имея никакого представления, как долго нужно варить, как и того, что делать дальше. Отжала уже вареную массу и, оставшись неудовлетворенной количеством, добавила в отжатый сок воду, в которой варились овощи. Вода была сладкой, но все-таки это была вода, поэтому решила попробовать ее уварить до консистенции густого сиропа. Ирина уже несколько раз подкидывала дрова в топку, и в кухне становилось жарко. Пришлось распахнуть окна и прикрутить фитиль масляной лампы, чтобы не привлекать ночных насекомых. В отблесках алого огня кухня выглядела слегка зловеще. Красный свет от очага и желтый от лампы отбрасывали причудливые тени на пол и стены, иногда, пересекаясь и играя, друг с другом и пробуждая фантазию.

– Интересно, сколько людей было на моем месте? Ведь я же не первая? Кто-то принес в этот мир «Шутку» Баха и, не сомневаюсь, много чего еще. Леонардо да Винчи считали человеком опередившим время. Возможно, он тоже попал к нам из другого более продвинутого мира? Сколько таких «изобретателей» в моем мире? – размышляла Ирина. Ей впервые не хотелось смеяться над идеей похищения людей инопланетянами. Возможно, они, так же как и она, уходили в те миры, где было их истинное место?

Она так и не вспомнила, хотя очень пыталась, для чего в производстве сахара использовалась известь. В памяти осталась только истерика одноклассницы, которая после экскурсии на сахарном заводе заявила, что никогда больше не будет кушать сахар.

Процесс затянулся, но результат Ирину порадовал:

– В следующий раз высушу этот густой сироп на противне в печи и измельчу. Но это потом.

В трактире стояла тишина, даже кузнечики и сверчки за открытым окном закончили выступление и угомонились. Но Ирине не терпелось довести свой эксперимент до конца. Надев фартук и спрятав волосы под шапочкой Дамдина, она просеяла муку, добавила масла, пару яиц, соду, и осторожно влила немного еще теплой патоки. Подумав, добавила еще и размешала. Не удержавшись, облизала ложку, прежде чем начать вымешивать тесто руками. Вкусно. Сырое тесто порой бывает не менее вкусным, чем готовое печенье и избежать искушения соскрести его со стенок миски и съесть нелегко.

Засунув противень в духовой шкаф, убрала кухню и села передохнуть со стаканом мятной ледяной воды, довольная проделанной работой.

Аделина, разминая на ходу затекшие мышцы спины, спустилась в кухню. С каждым днем работа давалась все труднее, и Дин настаивал, чтобы она больше отдыхала. Но чем раньше она поднималась наверх, в свои комнаты, тем раньше спускалась вниз утром, от долгого лежания, начинала нещадно ныть спина.

Открыв дверь в кухню, Ада с порога уловила слабый аромат выпечки. Ирина все-таки сделала то, что хотела. Узнав эту девушку ближе, она была очень рада и благодарна Агвану, за то, что привез ее к ним. С Ириной у нее, наконец, сложились те отношения, которых ей со времени расставания с семьей так не хватало. И маленькая Эль, несмотря на доставляемые ею хлопоты, вызывала нежные чувства, которые Ада объясняла проснувшимся материнским инстинктом.

На столе стояла вазочка, накрытая льняной вышитой салфеткой.

Она приподняла ее и втянула запах: топленое масло, и еще что-то, еле уловимое, видимо, так пахнет этот таинственный сахар. Прислушалась к себе. Чувствительное обоняние беременной женщины не выразило никакого протеста. Но брать в руки непримечательные на вид кругляши не стала. Заваривая чай, бросала искоса нетерпеливые взгляды на стоящую посреди стола вазочку. Вскоре в кухню зашел Дамдин, следом за ним заспанная Ирина, которой не терпелось увидеть, какое впечатление произведут ее печенюшки. Чай был готов. Дин по просьбе жены достал с верхней полки буфета чашки с блюдцами, которые стояли там ни разу до сих пор не использованные. Ирина признательно улыбнулась хозяевам:

– Надеюсь, результат моих ночных бдений нас не разочарует.

– Сама не пробовала? – удивилась Ада. Ирина прыснула от смеха:

– Тесто сырое ела, а пока дело дошло до готового печенья, я уже так хотела спать, что решила оставить дегустацию до утра, чтобы с чувством, с толком, с удовольствием.

Говорят, что люди, склонные к полноте, набирают вес даже когда вдыхают запах еды. Сейчас Ирина готова была в это поверить. Вдохнула знакомый запах, он защекотал ноздри, наполнил легкие, рот заполнился слюной, и глаза сами закрылись от удовольствия. Надкусила, подержала на языке, посасывая, и только потом начала жевать. Открыла глаза и с нетерпением глянула на сидевшую напротив пару. Выдохнула от облегчения, понравилось.

– Что, если нам готовить …

– …печенье, – подсказала Ирина.

– Печенье, – повторил Дамдин, – для наших посетителей? – Он уже покрутил в руках горшочек с патокой, понюхал и даже снял пробу.

Ада согласно закивала головой, Ирина к ней присоединилась.

– Отлично. Что для этого нужно? – Дамдин сразу перешел на деловой тон.

Глава 7

Весь следующий день, обслуживая посетителей, Ирина слушала чужие разговоры о цирке и циркачах. Кто-то делился впечатлениями о представлении, кто-то еще только планировал на него сходить. Были среди них и недовольные беспорядками, возникшими по вине цыган.

Ирина заявила Милену, что пора составить собственное мнение и выпросила у Дамдина выходной. С того памятного дня, когда Агван привез ее в Туров, ей еще не приходилось никуда выезжать. Милен вызвался их с Эль сопровождать и выпросил у хозяина тарантас. Федул запряг Морячка и большой компанией, к которой присоединились младшие братья и сестра Милена, отправились на окраину города, туда, где несколько дней назад раскинулись цыганские палатки. Соревнуясь пестротой с окружавшим его миром, каждой своей яркой полоской устремляясь вверх, над поляной возвышался цирковой шатер. Его полог был гостеприимно распахнут, и из глубины раздавался нестройный и нетерпеливый гул сотни зрителей в ожидании зрелища. Представление еще не началось, голосистый зазывала у входа, все еще приглашал публику.

Оставив бричку и Морячка привязанным на окраине этой большой поляны, Ирина удивилась тому, как толково циркачи организовали пространство, поделив места для посетителей, их повозок и своих жилых палаток. Вдоль импровизированной аллеи, которая вела зрителей к большому шатру, расположились торговые палатки и палатки с развлечениями. Дети то и дело тянули Ирину с Миленом то к одной из них, то к другой. Пока мальчишки во главе со своим старшим братом пробовали себя в метании дротиков, Ирина купила сушеных фиников. Мимо этих фруктов она не смогла пройти спокойно, особенно теперь, когда выяснила, что другие сладости в этом мире недоступны.

В то время, как она выбирала сухофрукты и расплачивалась, рядом с торговкой началась непонятная суета. Несколько мужчин принесли и начали укладывать лесенкой деревянные ящики. Закончив с ними, они помогли толстяку, который наблюдал за их работой, сидя на одном из ящиков в тени палатки, взобраться на возведенную конструкцию. Девушка поразилась, увидев среди циркачей такого неспортивного вида мужчину. Его огромный живот, обтянутый цветастым жилетом, мешал ему высоко задирать ноги, чтобы подняться на следующую ступень этого импровизированного помоста. Взобравшись наверх и тяжело дыша, он вытащил платок и промокнул им выступивший во время трудного восхождения пот.

Когда мужчина поднял руку, привлекая внимание публики, и зычно крикнул:

– Уважаемые абыи, добрые ханум! – Ирина поняла, что он обладает талантом совсем в другой области, нежели цирковая.

– О, принесла нелегкая, – раздался у нее за спиной недовольный голос. Позади начала собираться толпа. – Я уж было понадеялся, что они от нас отстали.

– Кстати, а почему ты повернул на перекрестке на север, мы ведь планировали ехать в Аркаим? – сиплый голос мужчины резанул Иринин слух.

– Зельда сказала – Туров. Значит, Туров.

– Ясно, – шмыгнул носом сиплый.

– Мудрость великого кагана государства шивэйского безгранична. Он желает вам здравствовать, не смотря на все трудности, сопровождающие вас в жизни.

– Тьфу, – сплюнул мужчина, чей разговор она только что невольно подслушала. – Пошли отсюда, Балай. Скоро твой выход. – Ирина все-таки оглянулась, но увидела только удаляющуюся мужскую спину в клоунском костюме. Отвлекшись буквально на минуту, она так и не поняла, о каком мудром Тэмуджине идет речь.

– Вот ты, – оратор ткнул пальцем в молодого мужчину в тюбетейке.

– Я? – поразился тот.

– Да, ты. Справедливый Тэмуджин, шлет тебе свой привет и обещание, что не даст в обиду своих единоверцев. Он не позволяет преступникам безнаказанно творить беспредел на улицах городов. У кагана с ними разговор короткий – голова с плеч долой! А куда смотрят наши власти? А я вам скажу, – вещал смутьян дальше. – Они и сами преступники, казнокрады! Наша жизнь так тяжела из-за жадности наших изворовавшихся чиновников, которым потворствует сам князь.

– Ты с этой тяжкой жизни прям, опух весь, – пробурчала пожилая женщина рядом с Ириной, на что та фыркнула, улыбнувшись соседке.

– Да у него и самого рыльце в пушку! – Провокатор начал входить в раж от собственной зажигательной речи, голос его все набирал силу. Одной рукой он успевал смахивать со лба пот, заливавший глаза, а другую вытянул вперед и то и дело тыкал в кого-нибудь из толпы, вовлекая зрителей в свое лицедейство. – С их легкой руки разбойники грабят караваны, которые торгуют с нашими славными соседями шивэйцами!

– Ни броневичка, ни кепочки, а песня все та же, – невпопад подумала Ирина, брезгливо разглядывая раскрасневшегося толстяка, обливающегося потом под соломенным канотье. Он и его похвалы какого-то кагана, вкупе с поношением местных властей, вызывали у нее знакомое упрямое неприятие.

– Он скорбит вместе с вами…., – Ирина почувствовала, что ее ухватили за локоть, и потянули за собой. Люди недовольно расступались, и вскоре она и Милен, вытянувший ее из толпы, оказались за ее пределами.

– Спасибо тебе, добрый человек, – улыбнулась она своему спасителю. – Избавил меня от необходимости выслушивать этот словесный мусор.

Цирк Ирина не любила, боялась за воздушных гимнастов, переживала за животных. В то время как сотни глаз были устремлены на акробатов, она наблюдала за слаженной работой силачей. Они подтягивали и удерживали канат, который поднимал и опускал артистов. Это реальное действо поразило ее больше, чем демонстрация силы на публику, игра с гирями и борьба. Дети и Милен, этот большой ребенок с искренним восторгом встречали каждый новый номер и радостное возбуждение не оставляло их всю обратную дорогу.

Вечером, после того, как завезли детей домой, Эль побежал к Аделине делиться впечатлениями. Милен, в ожидании своего выступления и Ирина присели у барной стойки и выпросили у Ждана лимонад. Жара, несмотря на поздний вечер все еще держала город в своих удушающих объятиях. Ирина вспомнила, что так и не выяснила, кто такой Тэмуджин, о котором вещал оратор у цирка, и спросила об этом Милена. Вместо него ответил Ждан, сначала всхрапнув точно Морячок, вырвавшийся из стойла:

– О-о, это наш великий и мудрейший сосед. Так, по крайней мере, о нем с пафосом рассказывают на площадях. А купцы, что у нас останавливаются, добавляют к этому – справедливейший. За то, что он жестоким образом карает за разбой на дорогах, которым подвергаются их караваны. Говорят, за воровство каравая хлеба могут оттяпать руку.

– Ужас, – Ирина содрогнулась.

– Почему? – удивились и Милен и Ждан.

– Потому что голодных от этого меньше не станет, поэтому и воровать меньше не станут. А вот безруких добавится. Хотя, – задумчиво протянула она, – после такой экзекуции еще выжить нужно, а голодному и ослабленному организму не хватит сил бороться за жизнь. Н-да, ну и нравы.

Дамдин, разговаривающий с посетителем тут же за стойкой, краем уха прислушивался к беседе своих подчиненных.

– А что этот баламут имел в виду, когда сказал, что у нашего князя у самого рыльце в пушку? – полюбопытствовала Ирина. Ждан бросил взгляд на хозяина и промолчал. Ответил Милен, наклонившись к ней и понизив голос:

– Говорят, что наш князь отравил свою молодую жену и… – Стук кружки о столешницу не дал ему договорить.

– Тебе пора на сцену, Милен, – жестко произнес Дамдин. Ирина впервые увидела злость на лице своего всегда уравновешенного работодателя.

***

Один раз, выбравшись за пределы таверны, Ирина не смогла сопротивляться искушению, ближе познакомиться с городом. И повод для этого нашелся существенный. Ее гардероб требовал срочного пополнения. Того, чем поделились с ней по ее приезду Агния и Аделина, было недостаточно. Как-то вечером она разложила на кровати все, что имелось в наличии: пара нижнего кружевного белья, две пары носков, джинсы, спортивные легинсы, две майки, свитер, куртка. Из всего этого носить можно было только белье.

Оставив Ждана и Дамдина кормить постояльцев завтраком, Ирина, Ада и неугомонная Эль, вприпрыжку скачущая между ними, отправились к местной модистке. Она встретила хозяйку трактира с большим почтением. Не переставая кланяться, усадила беременную женщину в удобное кресло и приказала помощнице принести чай. Ада шепнула подруге, что Зузанна-ханум когда-то имела большой салон в столице и знает о моде все, поэтому подруга может смело отдать себя в ее руки. Но Ирина не позволила, ни модистке, ни Аде втянуть себя в полномасштабное сумасшествие во имя пополнения гардероба с выбором тканей, фасонов и снятием мерок. Нашла готовые платья, требующие лишь подогнать длину и ушить в талии. Разочаровав Зузанну-ханум, но пообещав ей вернуться вскоре к осени и порадовать ее большим заказом, перешли в обувную лавку по соседству, а потом Ирина затащила всех в булочную, не устояв перед соблазнительным ароматом свежих соек с яблоками и творожных шанег, который шел из распахнутых настежь дверей лавочки. Первым делом она дотошно изучила ассортимент, но ничего похожего на печенье, пряники и тем более торты, не увидела. Идея Дамдина разнообразить меню таверны сладкой выпечкой все больше вдохновляла девушку.

Улица, по которой они возвращались домой, была полна маленьких лавочек и больших магазинов. Они то и дело останавливались и рассматривали выставленный в витринах товар. Переходя дорогу, Ирина засмотрелась на красивую блондинку в дрожках, и не заметила, что Ады уже нет рядом. Когда коляска, запряженная пегой лошадкой, больше похожей на осла, чем на лошадь, и пассажирка, восседавшая в ней так важно и с таким высокомерием поглядывающая на прохожих, будто ехала, по меньшей мере, в княжеской карете, заряженной цугом, скрылась за углом, Ирина вернулась и обнаружила Аду у витрины ювелирной лавки.

– Еще не продали, – с облегчением вздохнула та, даже не заметив, что отстала от своих спутниц. – Мечтаю вон о том гарнитуре, – кивнула она на колечко и браслет с аметистами.

– Красивые, – рассматривая украшения, Ирина привычно коснулась своего браслета и покрутила его на руке, как делала достаточно часто. Ада, заметив это, спросила:

– Подарок? – подруга кивнула.

Браслет был очень простым – три золотые цепочки разного плетения, соединенные одним замочком. Одну из цепочек украшали миниатюрные шарики. Простое, без единого камешка, и в то же время очень милое украшение всегда притягивало заинтересованные женские взгляды, а Эль часто развлекалась, сидя на коленях Ирины, перебирая и пересчитывая золотые горошинки.

Ада с сожалением оторвалась от камней, грани которых красиво переливаясь на солнце, отбрасывали блики на черное бархатное полотно, на котором ювелир разложил свой товар.

– Пора возвращаться, – опять вздохнула она.

Об обычном затишье, которое наступало в трактире вскоре после завтрака и обеда, оставалось только мечтать. Теперь обеденный зал был полон в течение всего дня. Дамдин предупредил, что пока цирк в городе, работы у них будет много и порадовал своих работников обещанием дополнительного денежного вознаграждения. Агния рассказала Ирине что, то же самое происходит и во время осенней ярмарки.

Оратору все же удалось смутить умы провинциальных жителей, и теперь среди посетителей были нередки разговоры о замечательной жизни в соседнем каганате. Многие уважительно отзывались о собственной власти, но находились и те, кто не стеснялся в бранных выражениях. Ирина неоднократно слышала, как молодого князя сравнивали с покойным отцом, не в пользу первого.

Как-то вечером, принимая заказ, девушка заметила за одним из столов знакомое лицо бургомистра.

– Ты видела, видела? Ни разочки в нашем заведении не было никого из ратуши, – удивленно прошептала Ирине Агния, когда они обе вернулись на кухню за заказами. – Эти господа ходят в ресторан на главной городской площади у ратуши. Там им и отдельные столики и сервировка. Я давеча видела в прачечной у моей сестрицы их вышитые лебедями скатерти. Такая красотища-а! – Агния восхищенно поцокала языком. – Что за аказия занесла бургомистра в наш трактир? – Ирина равнодушно пожала плечами, не оправдав ожидания коллеги.

Обслуживая посетителей недалеко от Тугорхана и, поймав его взгляд, девушка кивнула ему и улыбнулась в ответ на его улыбку. Она еще не раз ловила на себе его взгляды в этот вечер, лавируя между столами. Когда через несколько дней градоначальник дважды повторил свои визиты, это не оставило равнодушным даже Дамдина. Любопытная Агния не поленилась разузнать у своих многочисленных знакомых, не закрылся ли господский ресторан.

– Чему ты удивляешься, дуреха? – Ждан никогда не церемонился с Агашей, когда та принималась сплетничать. – У нас веселей, чем в их пафосной ресторации: музыка, разговоры в полный голос, а не шепотком. И готовит наш хозяин не хуже, чем их выписанный из-за границы повар.

Повара Агаша, к своему большому сожалению не видела, а вот его белоснежный колпак, который отдавали в стирку в прачечную сестры, разглядела и даже пощупала, и он поразил ее своей высотой.

В третий свой ужин в трактире обслуживать Аскар-абыя выпало Ирине. Заказав фирменное блюдо, он задержал ее, игнорируя настойчивые оклики – за соседним столом, настойчиво требовали принять заказ.

– Как Вам нравится у нас в Турове? – начал он со стандартного вопроса. – Не скучаете в нашей провинции, ведь ваш загадочный Новосибирск, судя по всему более развитой индустриальный город?

– Что Вы, Аскар-абый. Индустриализация лишает города такого уюта, которым привлекает Туров. Мне здесь нравится.

– Значит, Вы не покинете нас в ближайшее время? – удовлетворенно кивнул он. – Уже обзавелись приятными знакомствами?

Ирина покачала головой, все свое время она проводила в трактире, поэтому знакомства ограничивались его посетителями, а свободное время посвящала Эль. Не желая обижать других посетителей долгим ожиданием, Ирина с улыбкой извинилась перед бургомистром, и предложила ему новый десерт, который вот уже второй день подавали в трактире к чаю.

Ада сервировала для него чайный поднос вазочкой с клубничным вареньем и мятным пряником. Мятные капли Ирина увидела у Агнии, которые та принимала от болей в желудке и сразу вспомнила, как в детстве бабушка добавляла их в тесто, за неимением модных в то время имбиря или корицы. Рецепт тут же был опробован, по достоинству оценен всеми и одобрен Дамдином в трактирное меню, так же как варенье из клубники и смородины.

Ажиотаж от цирковых представлений наконец-то, пошел на спад, и Ирина смогла посвятить освободившееся время экспериментам с патокой. В результате, в их меню появились зефир, безе и печенье, разнообразие которого в основном зависело от сухофруктов и орехов, которые Ирина и Ада исхитрились добавлять в тесто. Особый успех, как у детей, так и у взрослых имело монпасье. Ада, которая всем новым сладостям предпочитала конфеты, полностью взяла на себя работу по их изготовлению.

– Смотри, Ада, будешь есть много конфет, зубы выпадут, – пошутила как-то Ирина, как шутила, бывало, еще ее бабушка. И тут же задумалась о том, что принеся в этот мир сахар, она принесла и сопутствующие болезни: кариес, ожирение, диабет. Оправдано ли такое вмешательство и вообще имеет ли она на него право?

Окрыленные успехом, девушки мечтали замахнуться на пирожные, и даже торты.

– Ох, опять вы! – всплеснула руками шустрая торговка, у которой Ирина и Дамдин уже не в первый раз затоваривались ягодами для варенья, сухофруктами и пастилой. – Да как вы только успеваете такую прорву ягод сушить? – Ирина только плечами пожала, Дамдин и вовсе проигнорировал слова женщины. – Ну, да мое дело продать, – будто подтвердив мысли своего покупателя сказала она. – Даже не буду с тобой в этот раз торговаться, мне тебя, девонька, не переспорить. – Ирина неожиданно открыла в себе новое качество – умение торговаться и делала это с большим азартом. А началось все с того, что отказалась покупать большую красивую клубнику, что нахваливала эта добрая женщина. Для ее целей нужна была средняя и мелкая ягода.

– Ох, и хитрая ты дефка, рядишься так, будто десяток лет за прилавком простояла, – сказала тогда торговка. – Ну, да ладно. Раз так много берете, скину вам цену.

– Марфа-ханум, – обратилась Ирина к женщине. – Нас устраивает качество вашего товара. Я предлагаю вам постоянное сотрудничество. – Дамдин, убедившись, что торговля у Ирины идет лучше, чем у него самого, полностью переложил на нее эту работу.

– Что именно вы предлагаете, ханум? – женщина сразу перешла на деловой тон, отбросив свои постоянные шутки-прибаутки.

– Вы могли бы привозить ягоды к нам в таверну, минуя рынок, тем самым сэкономив на плате за прилавок.

Довольные совершенной сделкой, хозяин и работница, загрузив две полные корзины красной и черной смородины, отправились домой. Тур, в отличие от Морячка, относился к работе серьезно: по сторонам не зыркал, отвлекаясь на других животных, и тарантас тянул ровно. Даже проезжая по улице ремесленников мимо кузницы, из распахнутых ворот которой раздавался звон молота о наковальню, лишь нервно подергал ушами.

– Стой, – неожиданно крикнула Ирина, – Остановись, пожалуйста, – уже спокойно добавила она, разворачиваясь к Дамдину, сидящему рядом с ней на лавке. – Я поняла, что нам еще нужно. Ада все время шутит, что за неказистым видом наших пряников, скрывается незабываемый вкус. Мы можем придать нашим пряникам и печенью более презентабельный вид, если у нас будет специальная форма. Есть такое выражение – печатный пряник, именно потому, что выпекается в печатной форме. Но ее должен изготовить резчик по дереву, а для любимых леденцов Ады нам нужна форма в виде петушков.

Седовласый мужчина в тяжелом кожаном фартуке поднялся из-за верстака, и молчаливым кивком поприветствовал гостей. Дамдин коротко изложил Иринину задумку, а она опять подумала, что деловые разговоры хозяина напоминают ей военные рапорты. Может до того, как стать хозяином трактира, он служил в армии?

Новые реалии требовали внести изменения в работу всего трактира. Деревянные обеденные столы, расположенные в четыре ряда, совершенно не подходили для чайных церемоний, которые сами по себе организовались под наплывом желающих. Однажды в полдень в трактир заглянула сестра Агнии, наслышанная о новой вкусной выпечке. Агаша разложила перед сестрой угощение на уголке большого стола, принесла чай, печенье и пряники, и присела к сестре поболтать. Ирина, увидев эту картину, подозвала Дамдина:

– Посмотри на ее довольное лицо. Она придет еще раз и не одна. Для таких посетителей нам нужны отдельные столики.

В итоге, ряды обеденных столов потеснили, и вдоль окон южной стороны зала появился ряд круглых столиков. Девушки долго спорили по поводу расцветки скатертей. Ирина считала, что однотонные будут более выгодно смотреться на фоне ярких нарядов ханум. Этот мир был слишком ярок и красив, порой глаза уставали, и хотелось чего-то менее кричащего. Аделина, поначалу не понимающая, что в этом плохого, согласилась, признав, что в этом есть резон. Выбрали белую с легким розовым отливом плотную ткань.

Через неделю Ирине уже казалась, что их трактир посетило все женское общество города Туров. Купчихи, жены мелких чиновников, лавочницы приходили или подъезжали на своих тарантасах и бричках, запряженных зебрами, осликами или мулами. Вначале робко, а потом уже по-свойски, располагались за столиками у окна в удобных плетеных креслах, в ожидании заказа непринужденно беседуя и разглядывая оживленную в это время дня улицу. За короткое время появились и завсегдатаи, чему Ада была очень рада. Ей эта часть посетителей нравилась гораздо больше или, как подозревала Ирина, это был более привычный для нее круг общения. С самого своего знакомства она подозревала, что у Аделины от рождения был более высокий социальный статус, ее выдавала правильная речь, в отличие от той же Агнии, и знания истории и культуры. Таинственная история появления Ады в Турове, рассказанная Ирине Агваном, позволяла предположить, что в жизни девушки произошло какое-то несчастье, изменившее всю ее жизнь.

Однажды возле трактира остановился открытый экипаж, запряженный пегой лошадкой. В экипаже сидела элегантная молодая женщина. Кучер, выслушав ее ценные указания, зашел в зал и остановился у барной стойки. Ханум за столиками вытянули шеи, желая рассмотреть сквозь оконное стекло даму в экипаже.

– Там одна ханум у дверей, не желает покидать свой экипаж. Но хочет иметь то, что мы подаем к чаю, – заявил Ждан, появляясь в дверях кухни. – Но мы же не торговая лавка! Мы – трактир и не торгуем на вынос, – возмущенно сказал он.

– Как упаковывать будем? – спросила Ирина Аделину, стоя с корзинкой свежей выпечки в руках.

Обвела глазами кухню но, так и не найдя ничего подходящего, взяла обычную крафтовую бумагу, свернула ее в виде кулька и положила в него несколько пряников. На край кулька положила бечевку, скрутила трубочкой и завязала бантиком.

– Готово, – заявила довольно. Родной мир Ирины с удовольствием вернулся к натуральной упаковке, одни из соображений защиты окружающей среды, другие в силу моды, сначала побаловав себя блестящей, красивой бумагой. Но теперь этот непритязательный старый способ очень пригодился. В такой же, но маленький кулек, насыпала монпансье. Тем временем Ада выложила в маленькую баночку ягодный джем и накрыла сверху такой же бумагой, обвязав ее бечевкой. Положив все в корзинку, вручили ее Ждану.

– Если эта дамочка не единственная, кто хочет наши пряники, но брезгует нашим обществом и обстановкой, а я абсолютно уверена, что не единственная, то нам нужно запастись корзинками или придумать другую тару,– сказала Ирина.

Глава 8

В этот же день трактир посетили еще одни необычные гости. Бургомистр в сопровождении трех спутниц пришел в послеобеденное время. Кроме постояльцев, снимавших комнаты, посетителей не было. Зал был пуст в ожидании ужина и вечернего выступления музыкантов.

Дородная женщина средних лет, чертами лица чем-то неуловимо напоминающая самого Тугорхана, шагнув через порог, остановилась и с интересом стала оглядываться, также как и младшая из девушек, лет пятнадцати. Старшая, бросив беглый взгляд вокруг, невозмутимо отправилась вслед за отцом прямо к барной стойке.

– Аскар-абый, ханум – Дамдин, завидев гостей, вышел им на встречу и слегка склонил голову в поклоне. – Чем обязан?

– Наслышаны, Дамдин-абый, о чудо-десерте, которым вы угощаете своих гостей. Решили лично попробовать и убедиться, правду ли люди говорят.

Бургомистр оглядел зал и увидел новые столы. Они словно стайка белых лебедей на темной поверхности озера выделялись на деревянной стене зала. Хозяин трактира тоже, словно впервые увидел их глазами своих посетителей и оценил проницательность и вкус своей новой работницы.

– О-о, – протянул Тугорхан, радостно потирая руки, и направился к ним. Мужчина находился в необыкновенно приподнятом настроении, это не осталось не замеченным ни Дамдином, ни Жданом, который находился тут же, за стойкой.

Дамдин лично занялся сервировкой чайного столика, не доверив это Агнии, которой только предстояло этому научиться. Ни у кого не возникло вопроса, откуда такие познания у самого трактирщика. Аделина уже поставила на поднос вазочку с клубничным джемом, сваренным Ириной накануне, печатные пряники, впервые испеченные в новой форме, с орнаментом по краю и названием трактира в центре. В последний момент Ирина, решив привнести нотку романтизма в композицию, водрузила на поднос кувшинчик с букетом цветов, собранных ими с Эль вчера вечером.

– Ириш? – Ада кивнула на противень с готовым ирисом. – Рискнем?

– А давай, – Ирина задорно махнула рукой.

Ада нет-нет, да и спрашивала подругу, когда же она сделает конфеты, но та все не решалась, не уверенная, что патока во всех случаях может полноценно заменить сахар-песок. Несколько порций печенья были безвозвратно испорчены и скормлены соседской собаке, которую регулярно подкармливал Дамдин, но и она осталась недовольна этим угощением. Вчера вечером Ирина все же решилась приготовить ириски. Опять же вспоминая, как когда то в детстве их готовила мама. Из всех конфет, ирис был одним из любимых лакомств детства. И сама экспериментаторша, и дегустаторы в лице работников трактира остались в полном восторге от того, что получилось. Сейчас появилась возможность получить оценку незаинтересованных лиц. Ада добавила вазочку с ирисом на поднос.

Пока Дамдин расставлял пиалки и вазочки на столике в зале и давал дамам пояснения по поводу их содержимого, у двери в кухню собрались все, кто не мог попасть в зал – Агния, Ада, Ирина и даже Ждан. Все по очереди выглядывали в щель, чуть приоткрыв дверь, но широкая спина Дамдина не позволяла видеть ничего из того, что их интересовало. Ждан, вдруг вспомнив, что у него остались в зале незавершенные дела, вернулся за стойку, а остальным пришлось терпеливо дожидаться, когда вернется хозяин и расскажет о первых впечатлениях, которые произвели на гостей сладости, но они уже и сами догадались по улыбке, с которой он перешагнул порог кухни.

Тугорхан был необычайно оживлен в течение всего чаепития. Ирина заинтересовала его с первой встречи в ратуше. Мысли о ней не оставляли его, и он решился на посещение заведения, подобно которому бывать раньше не доводилось.