Вампирский цикл. Стихотворения

Размер шрифта: 13

Иллюстратор Антонина Максимук

Иллюстратор Юлианна Троян

Дизайнер обложки Антонина Максимук

ISBN 978-5-0065-3194-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Творчество всегда многогранно. В разные периоды своей жизни я обращался к разным стилям, часто пытался разрабатывать непривычные для себя направления в литературе, руководствуясь только духом свободы и полетом фантазии. Под влиянием мистики и эзотерики в 1990 году мною был написан и издан малым тиражом сборник стихов под названием «Вампирский цикл». Сборник вызвал неподдельный интерес у большинства читателей. Стиль, в котором были написаны стихотворения тогда еще названия не имел, поэтому в литературных кругах его условно назвали русской неоготикой. Определение на мой взгляд весьма спорное… Однако, спустя много лет, я заметил, что ряд моих стихов продолжают интересовать читателей, поэтому решил дополнить и переиздать «Вампирский цикл». И дать возможность массовому читателю заглянуть в творческую лабораторию тех лет. Иногда меня просят внятного определения русской неоготики. Могу ответить, что в моем представлении русская неоготическая поэзия – это мощная энантиодромия эроса и танатоса, сопряженная с богоискательством в гностическом представлении мира. Неоготическому стилю присущ дух свободы, изящество и устремленность вверх. Сверхзадачей его является воссоздание изначальных представлений о иерархии и месте человека в структуре мироздания… Но это только сухие термины. А всё, как обычно, сводится к художественной привлекательности произведений.

Валерий Симанович

НОЧНАЯ ЭЛЕГИЯ

Тонкие, прозрачные ладошки,
Быструю смешинку на губах
И глаза большой сиамской кошки
Вижу по ночам в тревожных снах.

…Так мучительно пылают розы
В лунном серебре пустых садов!
Тает незнакомый отголосок,
Унося во тьму обрывки слов…

И, взлетев эфирною душою
Выше предрассветных облаков,
Я смеюсь и плачу над собою,
Не найдя бредовую любовь.

ЖЕЛЕЗНАЯ РОЗА

Умирая, мой друг
подарил мне железную розу.
На её лепестках запеклась почерневшая кровь.
И теперь по ночам с ощущением тайной угрозы
Он приходит ко мне
в череде утомительных снов.

Наклоняясь, беззвучно
разбухшими шепчет губами,
Полыхая бездонным провалом
горящих глазниц.
А наутро уходит незримыми смертным путями,
Оставляя гнетущий,
пронзительный скрип половиц.

Лишь набросит рассвет
мне на окна багровые тени —
Злополучная роза,
почувствовав зов пустоты,
Оживёт и, исчезнув, появится в небе весеннем
Воплощением утренней,
яркой, томящей звезды.

Ослабеет дыханье от тонкой трепещущей боли,
Потускнеют глаза,
побледнеет, набрякнет лицо —
Так железная роза моей наливается волей,
Чтоб из ада вернуть
неугодных судьбе мертвецов.

ЗИМНЯЯ КАРТИНА

Луна прорвать
пыталась тщетно
Небес свинцовые завесы.
Норд-ост ревел
над морем хрипло.
Сбивались с курса корабли.
Прибой швырял
на берег льдины,
Пугая одиноких чаек…
Дробились звуки.
И как струны
Стонали тяжко провода.
А в тихой гавани,
у мола,
Восторженно смеялись люди,
Звучала музыка, и лилось
Струёй кипящее вино.
Морозный ветер жёг мне щеки.
Душа желала откровений.
И жадный взор искал причину
Остаться раз и навсегда
У края ледяного моря, —
Питаться мощью зимних бурь.

АГАТЫ

Мне прилив оставил в легкой пене,
Позабыв, прозрачные агаты,
Словно слёзы призрачной Сирены,
Ощутившей боль чужой утраты…

В глубине камней укрылась нежность,
Тайна робких встреч и поцелуев,
Лучезарные мечты и безмятежность —
Всё, о чём ночами я тоскую,

Что вернуть пытаюсь. Но, как прежде,
Утренний прилив следы смывает.
И упорно глупые надежды
Сердцу не прощает, не прощает…

ДЕВОЧКА

Во мраке запутанных улиц
Невольно почувствуешь дрожь,
Заметив немое виденье,
Как будто сверкающий нож:

Прекрасную тихую девочку
С затмением солнца в глазах,
С восторженной хищной улыбкой
На чувственных тонких губах.

Она пролепечет: «Любимый…»
Почувствуешь цепкость руки,
И сладким ночным поцелуем
Сомкнутся на горле клыки…

ВЕТЕР – ДЕМОН

Ветер-демон нёс меня к востоку,
Разрывая грозовые облака.
Пустоглазый, злобный и жестокий,
Словно зверь, попавшийся в капкан.

Он кружил над вечными лесами,
Вырывая их с корнями из земли.
Засыпал долины пеплом и камнями,
То срывался в рокот, то скулил.

Я сидел, схватившись за загривок,
На его невидимой спине,
Выверяя путь свой без ошибок
К тёмной, неизвестной стороне.

Где-то там языческие боги
Предначальных, выцветших времён
Укрывают в призрачных чертогах
Тайну первых чисел и имён…

Отыщу рунические строфы,
Прошепчу, и сгинет навсегда
Бесконечный сон Ильдабаофа,
Не оставив в мыслях и следа.

ЖАБЬЯ КРОВЬ

Никто не знал: Земля и Небо
Встречались тайно по ночам.
И мы, поверивши в нелепость,
Дарили жизнь своим мечтам.

И чувства множились стократно,
Насквозь пронизывая ночь.
И первозданное стаккато
Рвало с души лохмотья прочь.

И Дух всходил над бездной яви
В сиянии ночных светил,
Всходил и единеньем правил
Превознесённых слов и сил…

А мы того не замечали,
Найдя бутылочное дно.
И жабьей кровью называли
Густое терпкое вино…

«Я сплю, но снова для меня…»

Я сплю, но снова для меня
Иллюзия настойчиво рисует
На крышах города дождями пастораль.
С неё сотру туманную печаль —
И сердце, вздрогнув, заликует
Упрямым языком огня.

Всё в мире охватила мгла,
Но шёпот поднебесной высоты
Зовёт из плена суеты куда-то вдаль.
И губы вторят: «Ничего не жаль…»,
В овраге ждут озябшие цветы.
И храм души звонит в колокола.

Случайный унисон почти не слышим,
Неповторим ни в чувствах, ни в тонах.
Былое – прах. И наша память умерла.
Остались лишь слова: «Нет зла.
Весь мир любовью движим,
Ищи её в обычных мелочах…».

ВЕСНА

Я молчу:
Одинок, неподвижен.
Много дней в переулках пустых
Наблюдаю, как падают с вишен
Лепестками
на землю
мечты.

Знаю:
глупость дошла до предела,
но иначе нельзя объяснить,
Что душа без тебя очерствела.
И не может
Как прежде
любить.

Вскрою
Бритвою злой укоризны
Небосвода разбухшие вены.
Алой кровью заката брызну
На твоё
лицо
и колени.

Испугаешься?..
Засмеёшься?..
Пролепечешь обиженно:
«Глупый!»
Но поймёшь, и, конечно, вернёшься,
различив
в небесах
мои губы.

ОБОРОТЕНЬ

Обжигает вены волчья кровь.
Вырваться пытается наружу…
Только как судьбе не прекословь —
Не спасти измученную душу.

Я смотрю на тусклую Луну
Добрыми щенячьими глазами.
Чувствую, как режет тишину
Боль нетерпеливыми клыками…

Я взвываю, пряча ужас в ноту,
И мечусь. Но день спустя, точь-в-точь,
Поспешу на лучшую охоту
В тихую, безветренную ночь.

НЕДОПИСАННАЯ ПРОЗА

Бутонами царственных лилий
Твои глаза распахнулись…
Им вслед поцелуи взмыли:
Летели – не дотянулись…

И руки, как шёлк, ускользали,
И губы терялись во мраке…
От счастья сердце устало,
А ветер молился и плакал.

В предутренней зыбкой дымке,
Обласканной страстью и болью,
Ты стала совсем невидимкой,
Всю нежность отдав – на волю!

На место, где ты стояла,
Я бросил сухую розу.
И жизнь вдруг казаться стала
Листом недописанной прозы.

СВЕТОЗАР

Волхвы наблюдали за небом.
И, слушая звёздный напев,
Молились о счастье и хлебе.
Но падали звёзды, сгорев…

В далеких чащобах искали
Волхвы обгоревший металл.
И, в горне расплавив, читали
Забытую всеми скрижаль…

Чтоб Меч получился на славу,
Его закаляли в крови.
И рунами слева направо
Писали: «Живых не убий!»

Веками служил Он защитой
Земли от невидимых сил.
Но все это было забыто.
Лишь Меч ничего не забыл.

Как прежде призывно сияет
Клинок, предваряя удар.
И падшие ангелы знают:
Не сломан ещё Светозар…

АКСИОМА

Вселенная, как падаль, тошнотворно
Исходит гноем безнадёжных строк.
И здесь добавить нечего. Довольно.
Усмешка злая – всё, что я сберёг.

Мучительно перетекает время,
По капле – из «возможного» в «нельзя».
И стала аксиомой теорема,
Где смертным суждена одна стезя…

Продолжить чтение