Казаки приходят ночью

С прискорбием могу сообщить, что надежды наши тают. Я думаю, у нас есть ещё несколько ночей, а потом мы будем убиты. Не так просто об этом писать, когда тебе осталось жить всего ничего, какие-то жалкие часы. Кто знает, почему так произошло? Возможно, всему виной наше любопытство? Или неумение скрывать правду? Мы совершили гигантскую ошибку и поставили свои жизни под угрозу. Впрочем, лучше начать не с конца, а с начала.

К нам в город приехали казаки. Да, самые настоящие, запорожские, сечевые, и это чувствовалось на расстоянии. Наш городок совсем небольшой, пятьдесят тысяч жителей. Кто его знает, чем он так приглянулся казакам. А нам, жителям, конечно, было приятно и любопытно посмотреть на казаков, посудачить о них, а если повезёт, и пообщаться, чем чёрт не шутит?

Естественно, мы с Нюркой, моей женой, как и многие в нашем городе, сразу обратили внимание на объявления, которые казаки расклеили на самых видных местах – на фонарных столбах в центре, на информационных досках и у стадиона: «Выступление сечевых запорожских казаков». Указывалось время, дата, программа, и конечно, не обошлось без красивых рекламных слоганов, к примеру, «Казачьему роду нет переводу». Объявления оригинально были выполнены «под старину»: на пожелтевшей бумаге, старым шрифтом, да ещё все буквы красиво выведены от руки. Казаки как будто давали понять: это всё по-настоящему, не фарс, а на самом деле.

Придя вечером с улицы, мы с Нюркой уселись на нашей уютной кухоньке и стали гонять чаи с мёдом. Любим мы это дело, можем часами сидеть и болтать о том о сём. Конечно, зашёл разговор о казаках. Нюрка сказала:

– В четверг уже они выступят. Не часто к нам такие заезжают-то…

– Какие, казацкие?

– Ну а какие же ещё!

Я отставил чашку в сторону и задумался. Казаки приехали в наш город, чтобы дать представление. От этого, верите или нет, у меня дух захватывало. Жена во всём похожа на меня: что я думаю, то и она, поэтому и сошлись. Похожести сходятся, а не противоположности, это точно. И Нюрка, прекрасно зная об этом, смотрела на меня, как на глашатая: ждала моего слова.

– С утреца пойдём в кассу, к открытию! – сказал я, словно постановил в суде.

Жена просто расплылась в улыбке. Она чуть повыше меня, с орлиным носом и причёской «каре». Есть что-то от Гоголя, если смотреть издалека. Но она, конечно, не такая согбенная, не сутулая, а нормального телосложения, да и волосы посветлее, чем у автора «Мёртвых душ».

До выступления оставалась пара дней. Утром пораньше мы устремились в кассу нашего стадиона за билетами – а там уже очередь: не мы одни, а кажется, половина города хотела побывать на представлении казаков. Нам повезло: после часа стояния в очереди мы купили два билета в предпоследний ряд. Ничего, всё будет видно, стадион у нас небольшой.

Придя домой, мы с Нюркой пропустили по стаканчику, тем самым как бы отметив удачную покупку. Да, мы изрядно приободрились в предвкушении незабываемого представления. В том, что оно должно быть незабываемым, мы и впрямь не сомневались.

Но что-то я уже довольно много рассказал, а о себе чуть было не забыл. Так вот, исправляюсь. Я коренастенький, чернявый, а работа у меня – не бей лежачего, что называется! То есть работаю я лениво и прямо на дому, честно сказать. Ничего особенного не делаю, в интернете ковыряюсь по разным делам: клиентов ищу, рекламу кручу и всё в таком духе. Короче говоря, я и себя деньгами обеспечил, и жену завёл. А как же не завести жену, когда деньги есть?

Дни до представления мы провели в мыслях о казаках. Лежали на кровати, всё думали о них. Не знаю, что на нас нашло. Казаки не баловали наши края. Признаться, впервые мы такое видели. Бывали у нас и спортсмены, и музыканты, и киношники – всякого люда повидали. Но то уже и не воспринималось как что-то новое, а вот казаки из Сечи – большая новинка. Поэтому, видать, нас это и зацепило. Мы представляли себе, как казаки оседлают коней, тряхнут чубами и пойдут махать кривыми саблями, чтоб только звон стоял и искры летели!

Представление начиналось вечером, в шесть. Мы загодя подошли к стадиону, решили погулять вокруг, а жена вдруг говорит:

– Микола, я волнуюсь.

Да, вот она меня и представила. Микола меня зовут, как вы понимаете.

– В каком это смысле волнуешься?

– Да боязно мне, не понимаю, отчего…

– Просто не знаешь, что увидишь, – соврал я.

А ведь понимал, что боязно было от чего-то другого. Не от новизны, а от чего-то большего, намного большего. Даже не нахожу, как объяснить. Но наши чувства – и Нюркины, и мои – были на взводе. Я не стал поддерживать тему, сказал жене, что будет полный порядок, как и говорят мужья в подобных ситуациях. Вскоре мы зашли на стадион и уселись на местах в предпоследнем ряду.

Всё происходило именно так, как мы себе представляли: бой на саблях и на ножах, скачки на рысаках, стрельба из лука, пальба из пищалей, казалось, вот-вот – и кто-то из казаков окажется ранен, упадёт наземь, но всякий трюк оканчивался безобидно. Знаете, бывает, над чем-то долго думаешь, что должно свершиться, и когда оно свершается, уже воспринимается как должное. Вот и с представлением вышло так же. Конечно, вряд ли мы думали о деталях, например, как казаки седлают рысаков, как подают команды, направляют их бег шенкелями, натягивают поводья и мчатся по стадиону, обдавая ветром зрителей. Но в общих чертах мы увидели то, чего ждали.