Растоплю твое сердце

Глава первая

– Сиена Линн, вы арестованы за незаконное владение магией, – объявил мужчина в черной широкополой шляпе. У него было злое, хищное лицо и улыбка, от которой мурашки бежали по спине. Одет в кожаный плащ по щиколотку и сапоги до колен. Натертые до такого блеска, что в них отражался огонек масляной лампы, висевшей у двери. С массивных подошв стекала вода. За окном стоял декабрь, и в городе уже выпал первый снег.

– В-вы ошиблись адресом, – сглотнув ком в горле, соврала я. – Меня зовут Кэтрин Стар. Я работаю подмастерьем в швейной лавке и не знаю ничего о магии.

Мужчина перешагнул через порог моей квартирки, и за ним вошли двое бугаев. На них были синие мундиры с серебряными пуговицами, на которых красовался герб императорского дома – феникс с пламенными крыльями. Жандармы Седьмого отделения, занимающегося поиском нелегальных магов. А в черном, стало быть, экзорцист. Только им разрешалось не носить форму.

В прихожей не осталось места, и мне пришлось отступить в сторону единственной комнаты.

– Ошиблись, говорите, – мужчина пронзил меня острым взглядом. – А это что?

Он сунул руку за пазуху и извлек скатанный в трубочку листок.

Я догадывалась, что на нем. Моё лицо, нарисованное с удивительной точностью. Зелёные глаза, темные волосы, ниспадавшие легкой волной. И обещанная награда в две моих швейных зарплаты.

– Это не я, – продолжила я врать, едва глянув на свой портрет.

Как они меня нашли? Я ведь так старалась быть осторожной. И как теперь выбраться?

Моя квартирка была на втором этаже прямо над лавкой. Можно выпрыгнуть в окно, но вот получится ли уцелеть? Снега еще толком не насыпало, чтобы рассчитывать на мягкое приземление.

Я невольно посмотрела в окно. Одна из створок была приоткрыта, впуская морозный воздух. Мужчина в черном проследил мой взгляд.

– Даже не думайте, – сухо сказал он. –  Если не разобьетесь, то внизу вас все равно схватят наши люди.

Ну надо же, сколько жандармов привели для ареста одной меня. Впрочем, это их третья попытка, а Седьмое отделение не любило проигрывать.

Первые признаки пробуждающейся во мне магии заметила моя гувернантка, когда мне было девять. Я пыталась вылепить из глины лошадку, но у меня никак не получались ноги. То слишком тонкие, так, что подгибались, то слишком толстые и некрасивые. Перепробовав и так и сяк, я разозлилась и бросила поделку на пол, где та неожиданно вспыхнула сиреневым пламенем.

– Батюшки! – воскликнула мадам Жозефина. – Ведьма!

И подобрав юбки, выбежала из дома.

Тушить огонь пришлось мне самой. Накрыла его скатертью и затоптала. А потом остаток дня сидела в углу и тряслась, боясь, что скажут родители.

Они держали несколько галантерейных лавок и всегда работали допоздна. Я их почти не видела, оставленная под присмотром гувернантки. А родители, видимо, чувствуя за это вину, откупались от меня подарками. Жизнь была даже и неплохой, только мы друг друга почти не знали.

– Сиена! – позвала с порога мама таким тоном, что я все поняла. Мадам Жозефина им рассказала. И как выяснилось, не только им.

– Сюда скоро приедут из Седьмого, – протараторил мой отец. Никогда прежде я не видела его таким испуганным.

– Одевайся, мы уходим, – скомандовала мама и, схватив меня за руку, потянула к выходу.

Я даже не успела с собой ничего взять.

Отец поймал на улице извозчика, и меня спешно отвезли в деревню к двоюродной бабушке.

Хотя мои родители были весьма состоятельны, мы не были дворянами. Только благородным разрешалось пользоваться магией и обучаться ей в дорогих академиях. Всех же остальных, кому не повезло родиться с запретными силами, превращали в «усмиренных». Живых мертвецов, послушных системе.

Магия исходила от эмоций, и поэтому их лишали в первую очередь. После обряда «очищения», усмиренный был не способен ни любить, ни ненавидеть. Он становился еще одной шестеренкой в гигантском механизме империи. Усмиренные по-прежнему могли работать, сохраняя интеллект и большинство навыков, не связанных, например, с искусством. А вот бунтовать их не тянуло. Власть это по понятным причинам полностью устраивало.

Расставшись с родителями, я их больше никогда не видела. Зато у бабушки прожила несколько спокойных лет. Я помогала ей по хозяйству, ухаживала за скотиной и, как могла, избегала общения с другими детьми. Я не разрешала себе дружить, ни тем более влюбляться.

Соседские дети иногда дразнили меня за нелюдимость, обзывались, швырялись шишками и даже камнями. Но мне удавалось сохранять хладнокровие и не реагировать. Я даже гордилась своим благоразумием и самоконтролем. Лишь бабушка иногда грустила, глядя на мое одиночество, и приходилось уверять ее, что все в порядке. А заодно и себя.

А магия между тем все росла. Теперь я ее чувствовала, струившуюся по жилам и такую горячую, что я никогда не мерзла. Даже в сильную стужу могла ходить без куртки. Правда, старалась этого не делать, чтобы никто не заподозрил неладное.

Беда случилась, когда мне было шестнадцать. В тот единственный раз я дала слабину, и магия из меня все же вырвалась.

Было начало июня. К нам в деревню приехал паренек из города. Худой и длинный, как жердь, в круглых очках и мешковатой одежде. Его звали Патрик. Он навещал дальних родственников и собирался прожить в деревне всё лето. Я часто видела его с мольбертом и красками.

Патрик неплохо рисовал и готовился поступать в художественную школу. Вставал он ни свет ни заря и шел к реке. Рисовал бесконечные восходы и закаты, пытаясь поймать «нужное настроение». Мы виделись, когда я набирала воды или занималась стиркой. Поначалу мне не хотелось с ним разговаривать, но он был так приветлив и прост в общении, что постепенно я к нему прониклась.

Патрик рассказывал мне о живописи и показывал, как рисовать, как правильно подбирать кисточки, смешивать краски до нужной густоты и как видеть в природе то, что незаметно обычному глазу – мгновение истинной красоты. Его-то он и пытался изобразить, переводя холсты снова и снова.

В то злополучное утро Патрику это наконец удалось. Он разбудил меня стуком в окно и принялся показывать картину прямо сквозь мутное стекло. Пока я одевалась и приводила себя в порядок, двор бабушкиного дома наводнила кучка деревенских. Они начали дразнить Патрика, отобрали картину и принялись швырять ее друг другу. Бедный парень пытался ее отнять, но у него никак не получалось. В итоге он запутался в собственных шнурках и упал.

– Что вы делаете? – закричала я с крыльца. – Верните картину!

Но их это только подстегнуло. Мальчишки заулюлюкали, и один из них швырнул шедевр Патрика прямо в грязную лужу. Этого мой друг пережить не смог. Он вскочил и кинулся в атаку, размахивая худыми руками. Ему тут же врезали по носу, разбив очки. Брызнула кровь.

И во мне разразилась буря. Магия, которую я так долго и так старательно сдерживала, вырвалась во все стороны. Сиреневое пламя охватило крыльцо, на котором я стояла, растущие рядом деревья и кусты, забор чуть поодаль, корыта для корма и, самое страшное, – самих деревенских ребят. На них загорелась одежда и шапки. Одни падали и катались по земле, другие спешно стягивали куртки и бросались в рассыпную. Лишь один, самый умный, не растерялся и, зайдя ко мне за спину, ударил меня чем-то по голове.

Я очнулась, лежа на деревянном полу, замотанная в одеяло и перевязанная веревкой, напоминая своим видом гусеницу. Вокруг было незнакомое помещение, похожее на амбар. Меня окружали ящики и бочки. Я бы хотела закричать, но во рту была тряпка, и получалось только мычать.

Я попыталась призвать на помощь магию, но видимо моя вспышка была настолько сильной, что сейчас не оставалось сил. Я беспомощно провалялась в амбаре до приезда жандармов из Седьмого. Только тогда с ними не было экзорциста…

– Мадмуазель Линн, – вернул меня в реальность сухой голос мужчины в шляпе. – Не советую сопротивляться. По новым правилам мы не обязаны брать нелегальных магов живыми.

Я снова посмотрела на листок, который он держал руке. Самым печальным во всем этом было то, что мой потрет, такой точный и даже красивый, нарисовал Патрик. Моя магия напугала его так сильно, что он встал на сторону обидчиков.

– Как вас зовут? – спросила я экзорциста, чтобы потянуть время.

Мужчина чуть удивленно поднял острые брови и после паузы ответил:

– Нельсон.

– Что ж, господин Нельсон, – проговорила я как можно спокойнее. – Как я вам уже сказала, вы ошибаетесь. Я не мадмуазель Линн, и не обладаю никакой магией.

С тех пор, как мне удалось выбраться из того амбара, я выучила несколько важных вещей. Во-первых, никто не мог определить, есть ли в человеке магия или нет, пока та себя не проявит. Так что если я сама себя не выдам, у них против меня ничего нет.

А во-вторых, чтобы призвать сиреневое пламя, мне не нужно было читать заклинания. Мне даже не нужны были руки. Достаточно было как следует разозлиться, опечалиться или испугаться. Дай я себе волю, жандармов бы уже давно охватил огонь. Беда была лишь в том, что я не училась ни в каких академиях и по-настоящему контролировать магию не умела. Стоило ей вырваться, и никто бы не гарантировал, что не загорятся соседние квартиры, где живут дети, или швейная лавка, чья владелица всегда была ко мне добра.

Поэтому так важно было сохранять спокойствие.

Вот только экзорцист… Прежде я с ними не встречалась, но слышала, что они умели подавлять чужую магию. Это был их дар, как мое сиреневое пламя. Но могли ли они чувствовать магию в других? Может, и мое первое утверждение не абсолютно истинное?

– Тогда уверяю вас, – ответил мужчина, – что мы во всем разберемся. Пройдемте.

Он жестом указал на дверь. Один из жандармов вытащил тяжелые, покрытые рунами наручники, и у меня внутри похолодело. Нет, они знали наверняка, кто я.

– Позвольте мне взять документы, – я натянуто улыбнулась и шагнула к письменному столу.

Больше времени на раздумья не оставалось. Как кошка, я выпрыгнула в окно, двинув плечом открытую створку. И уже спиной почувствовала сильный толчок. Чужая магия вошла в мое тело, мгновенно парализуя.

Под окном квартирки, которую я снимала, аккурат был красный навес швейной лавки. Я рассчитывала зацепиться за его край и приземлиться на ноги, но сейчас, не в силах двигаться, лишь кубарем покатилась вниз.

Мое лицо вот-вот собиралось поздороваться с припорошенной снегом брусчаткой, как вдруг меня подхватили чьи-то сильные руки. И вместо серого булыжника я увидела серые глаза.

Мужчина был лет на десять меня старше. Высокий брюнет с волевым гладко выбритым подбородком. На нем было темно-зеленое пальто из мягкой шерсти и алый шарф, чуть щекотавший мне нос.

– Что здесь происходит? – грозно спросил он, продолжая держать меня на руках.

Парализованная, я могла только моргнуть.

– Ваше Сиятельство, – к нам подбежал худой жандарм, на ходу стягивая шапку. – Ведьма вот. Ловим.

Лоб моего спасителя прорезало несколько морщин, и он посмотрел на меня вопросительно. Я снова беспомощно моргнула.

Не отдавайте меня им.

Я попыталась сказать это вслух, но вышло лишь невнятное мычание. Его Сиятельство нахмурился и снова обратился к жандарму.

– На каком основании вы ее арестовываете?

Юноша помялся и посмотрел себе под ноги.

– Не имею права… – начал было он.

Моего спасителя это все явно начало раздражать, и я почувствовала, как напряглись его мышцы.

– Фамилия? – чуть громче спросил он.

– Н-ни… – замямлил жандарм.

– Оставьте его, граф, – раздался голос Нельсона. – Он не имеет права разглашать детали следствия. Но поверьте, у нас достаточно оснований, чтобы считать, что эта девушка – ведьма.

Его Сиятельство снова посмотрел на меня и еле слышно сказал:

– Моргни, если это правда.

И я моргнула. Вот так глупо призналась. Но было в серых глазах незнакомца что-то неотразимое. Ему невозможно было солгать.

А может, вместе с телом парализовало и мои мозги.

– Я забираю ее, – неожиданно объявил граф и, развернувшись, понёс меня к ждавшей на углу улицы карете.

Мое сердце бешено заколотилось.

Как забирает? Куда? Что делать?

Те же вопросы, похоже, мучали и Нельсона.

– Ваше Сиятельство, – он ускорил шаг, чтобы догнать нас. – Вы не можете…

Через плечо мужчины я увидела, как брусчатка перед Нельсоном вдруг разом заледенела, и экзорцист чуть не поскользнулся.

– Могу, – не оборачиваясь, ответил граф. – Попробуете помешать – пожалеете.

Я увидела, как белым льдом покрылось и основание уличного фонаря.

Когда мы приблизились, с облучка кареты соскочил юноша в сюртуке и распахнул перед нами дверцу. Его Сиятельство уложил меня на мягкое сиденье, а сам устроился напротив.

– Трогай, – скомандовал он.

Я часто заморгала и, разлепив губы, снова издала мычащий звук.

– Ничего, через пару-тройку часов паралич пройдет, – успокоил он меня и, стянув отороченные мехом перчатки, положил их рядом с собой. – Я граф Адам Дарквуд. Если будешь меня слушаться, с тобой ничего не случится.

Я моргнула, не зная, что и думать. Все это было так странно, словно не взаправду. Может, экзорцист наложил на меня какую-то иллюзию, и мне все это видится?

– Я намеревался кое-кого навестить, – продолжал мужчина, – но пришлось ловить тебя. Надеюсь, оно того будет стоить.

Я не представляла, что он имел в виду, но от его холодного голоса становилось холодно и мне.  В голове роились вопросы. Кого благородный граф мог навещать в бедном районе? Зачем ему обвиненная в колдовстве беглянка? И куда мы, в конце концов, едем?

Хоть на последний вопрос я вскоре получила ответ.

Через решетчатые ворота карета въехала во двор шикарного особняка. Десяток слуг сразу принялись заниматься лошадьми и неожиданной добычей их господина. Мной то есть.

– Отнесите ее в гостиную и приготовьте чай, – распорядился граф.

 Пара мужичков подхватили меня, как мешок картошки, и внесли через двойные двери внутрь особняка. Все здесь было роскошным. Паркетные полы, покрытые мягкими коврами, позолоченные канделябры на множество свечей, мраморные статуи в холлах, а на стенах бесконечные портреты, пейзажи и натюрморты.

Меня внесли в гостиную с обитой красным бархатом мебелью и усадили на диванчик. Разлепив губы, я все же смогла выговорить по слогам:

– Спа-си-бо.

Через минуту в комнате появился и сам граф. Он расстался со своим кашемировым пальто и теперь был в белой рубашке с расстегнутым воротником и серой шелковой жилетке с замысловатым узором.

– Ты уже можешь говорить, – заметил он, смерив меня взглядом. – Отлично, не придется ждать.

Однако язык мой ворочался медленно, и следующий вопрос дался мне с трудом.

– Что вам нужно?

Граф закрыл двери с резными створками и, усевшись в кресло напротив меня, закинул ногу на ногу.

– Какая у тебя магия? – не стал он ходить вокруг да около.

Я помедлила. Не в силах пошевелиться, я находилась в полной власти этого господина. Что его привлекло во мне? Любопытство? Или он планирует как-то использовать мою магию?

Мне нужно было выиграть время.

– Это недоразумение, – выговорила я. – Во мне нет…

Граф приподнял ладонь с раскрытыми пальцами, и мои ноги медленно покрылись льдом. Даже сквозь магию паралича я почувствовала смертельный холод.

– Не советую со мной играть, девочка, – его высокий лоб пересекли уже знакомые морщины. – Я спас твою жизнь, и теперь хочу понять, чего она стоит.

Я закрыла глаза и, глубоко вдохнув, сосредоточилась. Сил во мне было слишком мало, чтобы что-то поджечь, но большего сейчас и не требовалось.

Ледяная корка осыпалась с моих ног, заставив графа удивленно вскинуть брови.

– Неужели огонь? – догадался он и слегка усмехнулся. – Уж не помню, когда мне последний раз так везло.

– Что вам нужно? – повторила я вопрос.

– Ты, – он ткнул в меня пальцем. – Ты именно то, что мне нужно.

Глава вторая

В дверь постучали, и в гостиную вошла пожилая служанка в чепчике. На подносе она несла две изящные фарфоровые чашечки и чайник. К нему я бы побоялась даже прикоснуться, вдруг рассыплется? До того деликатно он выглядел.

Граф поблагодарил служанку и взял одну из чашек в руки. В его широких ладонях она казалась крошечной.

– Как придешь в себя, тоже попей, – посоветовал он, слегка пригубив.

Я качнула головой, почувствовав, что могу двигать шеей и, еще немного, смогу и плечами. Но пока решила не подавать виду. Лучше, если граф считает меня парализованной. Тогда будет проще убежать.

– Как тебя зовут? – спросил он, поставив чашку обратно на стол.

– Кэтрин.

– А по-настоящему? – он смерил меня колючим взглядом.

Я сжала губы.

– Хорошо, Кэтрин, – сказал он с ударением. – Ты ведь понимаешь, что я все равно узнаю.

– Вы так и не ответили, что вам от меня нужно, – напомнила я.

– Скажи, Кэтрин, – снова с издевательским ударением начал он. – Не хотела бы ты избавиться от своей магии? На раз, – он щелкнул пальцами, – стать свободной. Чтобы никакого Седьмого отделения и страха стать усмиренной. Нормальная спокойная жизнь, не лишенная при этом радости и эмоций.

Часть меня этого бы очень хотела. Но то, как Дарквуд говорил об этом, звучало слишком подозрительно. С чего бы дворянину вдруг озаботиться проблемами обычной девушки, которую он в первый раз видел?

– Вы хотите забрать мою магию? – спросила я.

– Я? – он чуть удивился. – Не-ет. Даже если бы это было возможно, твой огонь вряд ли будет хорошо сочетаться с моим льдом. Но я знаю место, в котором ты могла бы свою магию… оставить.

Последнее слово он произнес после небольшой паузы, заставив меня насторожиться еще сильнее.

– Что значит «оставить»? – я нахмурилась.

– В моей семье есть легенда, что сотни лет назад наш предок создал волшебный колодец. И если выпить из него воды в новогоднюю ночь, то любое желание исполнится.

Я усмехнулась. Такой серьезный господин, а верит в детскую сказку. Или мне врет.

– Надеюсь, вы не ждете, что я вам поверю, – проговорила я.

– Колодец расположен в заброшенном замке, кишащем демонами, – продолжил граф все с тем же серьезным видом. – Поэтому туда никто не суется.

– Среди дворян ведь много магов, – возразила я. – Неужели ради такого дела никто бы не отважился? Пошли бы отрядом, армией, в конце концов.

Я глянула на Дарквуда с усмешкой. Пусть знает, что не надо мне лапшу на уши вешать.

Однако граф оставался невозмутим.

– О колодце знают немногие, – ответил он. – Но еще меньше верят в его силу.

– Их можно понять.

– У желания есть цена, – граф помедлил. – Магия. Колодец забирает ее без остатка.

– И вы со своей, я так понимаю, расставаться не хотите, – закончила я его мысль.

– Именно, – Дарквуд поднялся на ноги. – У тебя от магии все равно одни неприятности. Так что это взаимовыгодная сделка. И заметь, я с тобой сейчас предельно честен.

Я посмотрела на него снизу вверх. Красивый статный мужчина в дорого обставленном особняке с десятками слуг.

– И что такого вы хотите пожелать, чего у вас и так нет? – вырвалось у меня.

– Тебе приготовят комнату наверху, – проговорил он, игнорируя мой вопрос. – Придёшь в себя, и будет время подумать над моим предложением.

Или сбежать. Правда для этого все же было нужно прийти в себя.

Граф вышел, а через несколько минут в гостиную вошли двое молодцов в ливреях. Меня подхватили и понесли к широкой мраморной лестнице. Удивительно, как никто в особняке не задавал вопросов. Вот мне лично было бы интересно, зачем хозяину парализованная девушка.

Комната, которую мне выделили, оказалась шикарной, как и все в этом особняке. С огромной кроватью с балдахином, с высоким потолком с лепниной и вездесущими картинами на стенах.

Скрываясь от Седьмого отделения, я привыкла спать в ночлежках, пахнувших потом и перегаром. А когда не было денег, довольствовалась подворотнями. Иногда удавалось снять угол у какой-нибудь скромной, но приличной семьи. Платить приходилось даже за мыло, но я не винила хозяев. Все выживали, как могли.

Вот со швейной лавкой мне по-настоящему повезло. Там я зарабатывала достаточно, чтобы снимать целую квартиру, и еще оставались деньги на масло в лампы, скромные обеды и то самое, пахнувшее дегтем, мыло.

В такой помпезной комнате я, конечно, не спала никогда.

Молодцы уложили меня на край кровати, и из-за их спин я увидела все ту же служанку в чепчике.

– Вы хотите есть? – участливо спросила она.

– Очень, – я кивнула и слегка пошевелила плечами.

Молодчики и женщина ушли, оставив меня наедине с комнатой. С минуту я рассматривала замысловатую резьбу на столбах кровати, просто наслаждаясь мягкостью матраса.

И чего этому Дарквуду еще надо? Если он говорил правду, то получалось, что он готов переться в какой-то замок, одержимый демонами, и рисковать жизнью. Причем не только своей, но и другого человека. Меня, то есть. Как будто граф и так не может пожелать, чего угодно. Что такому мужчине может быть нужно? Еще богатства? Славы? Может, он хочет сместить императора и занять трон? Или, может, стать самым могущественным в мире магом?

Так, стоп! Я что ему верю?

Как говорил когда-то мой отец, надо рассуждать логически. Может ли где-то на свете существовать волшебный колодец? Ну положим, что может. Вряд ли он исполняет совсем уж любое желание, но что-то связанное с магией – почему нет?

Может ли этот колодец быть в замке с демонами? Я лично ни одного демона в жизни не видела. Даже близко не сталкивалась. Но об их существовании слышала. Ведь одной из причин, почему Седьмое отделение так яростно искало нелегальных магов, как раз и была опасность демонов. Неопытные и необученные простолюдины якобы могли их вызвать ненароком. А искушенные и злые дескать и вовсе специально.

Власть умела натравливать людей друг на друга. Не удивлюсь, если мадам Жозефина тогда так и подумала, что к нам вот-вот явится дух из преисподней. И даже в расчет не взяла, что я была всего лишь ребенком.

От печальных воспоминаний у меня зачесались глаза, и я постаралась вернуть себя к прежним рассуждениям.

Значит, колодец, к которому еще надо пробраться. Граф собирается идти туда один. Самонадеян? Или преувеличил опасность? Вряд ли, скорее наоборот, чтоб не спугнуть, сказал бы, что дело плевое. А тут так честно…

Нет, нельзя ему верить! В чем подвох?

Я не заметила, как уже могла пошевелить пальцами и отбарабанила легкую дробь.

А подвох в том, что это дорога в один конец. Я не вернусь. Беглянка, которую кроме Седьмого никто и не будет искать. Идеальная жертва. Корм для демонов. Плата колодцу. Неважно. Какое бы желание граф ни загадал, я буду лишним свидетелем. Он меня не пощадит.

Странно, что денег не предложил… Нет, не странно. Он так пытается втереться в доверие. Типа все карты выложил. Ага. Нашел дурочку в переулочке. Точнее поймал.

А значит надо выбираться отсюда. И притом как можно скорее.

Я подняла голову и посмотрела на свои ноги, затем медленно приподняла обе ладони и пошевелила пальцами. В кончиках покалывало, но это было уже начало. Еще через несколько минут я уже могла шевелить пальцами ног и, сосредоточившись на этих простых движениях, не заметила сколько прошло времени.

В дверь легонько постучали, и вернулась служанка в чепчике. Она поставила на столик поднос с крышкой. Я почувствовала едва уловимый запах копченого мяса.

– Как вы? – спросила женщина, шагнув к кровати. – Встать можете?

– Помогите, пожалуйста.

Она подошла ко мне и, потянув за руку, помогла сесть. Дальше одну за другой я свесила ноги. Они были ватными, но все же еле-еле я уже могла ходить. Опираясь на локоть служаки, медленно добрела до стола и едва не рухнула на стул.

– Вы очень добры, – искренне сказала я. – Как ваше имя?

Женщина смутилась, словно я хвалила ее за что-то само собой разумеющееся.

– Марта, – она чуть улыбнулась.

– Посидите со мной, пожалуйста, – попросила я.

Я бы хотела сказать, что не люблю есть в одиночестве. Но такой роскоши, как компания, я не могла себе позволить уже очень давно.

Что-то в моем виде разжалобило Марту, и она осторожно опустилась на стул напротив.

– Нам вообще-то не положено, – тихо сказала она. – Вы гостья.

Я подняла крышку подноса. Кажется, она называлась клош, но я была не сильна в благородных терминах.

Под ней оказалась буженина, лежащая на печеном картофеле с зелеными стручками фасоли. Рядом стоял кувшинчик с подливом и лежало пару ломтиков чуть поджаренного хлеба. На соседней тарелочке был десерт – ягодное желе.

Мой рот наполнился слюной.

– Поедите со мной? – я пододвинула поднос в сторону женщины.

Марта смутилась еще больше.

– Нет-нет, – она махнула рукой. – Вы ешьте.

– Дайте знать, если передумаете.

Я взяла в руки вилку и нож и медленно, поскольку пальцы еще плохо слушались, отрезала себя кусочек мяса.

– Вы давно служите у графа, Марта? – спросила я женщину, отправляя вилку в рот.

Было так вкусно, что захотелось замычать.

– Да лет десять уже, наверное, как, – подумав, ответила служанка. – Его Сиятельство хороший хозяин. Платит щедро и вовремя. Строг, правда, но справедлив.

– Он живет один? – поинтересовалась я.

Марта кивнула.

– С тех пор как разошелся с супругой, да. Вы первая женщина, которую он привел сюда за последние пять, а то и шесть лет.

Женщина? Под таким углом я на это не смотрела. Да ну нет. Его больше интересовала моя магия, чем я сама.

– А что граф вам сказал? – я отправила в рот еще один кусок.

– Чтобы мы о вас позаботились, – она ласково улыбнулась. – И признаться, я рада, что Его Сиятельство обратил внимание на столь очаровательную девушку.

Служанка мне нравилась, и в знак симпатии я коснулась ее ладони.

– Не хочу вас разочаровывать, но сомневаюсь, что граф заинтересован во мне, как в женщине. Вы же видите, что я не дворянка.

– Время покажет, – с загадочным видом проговорила Марта. – Мало ли в жизни бывает.

На мгновение я представила себе хмурое лицо графа и то, как он морщил лоб. Нет, ни в его словах, ни в жестах не было ни капли романтического. Да и откуда ему взяться? Даже думать нечего.

Но то, как Марта хотела бы устроить личную жизнь Дарквуда, уже говорило о многом. Если она относилась к нему так тепло, даже в чем-то по-матерински, значит, совсем сволочью он быть не мог.

И все же лучше не рисковать.

Пока я доедала, я решила еще расспросить Марту о ее жизни вообще и в особняке графа в частности. Служанка рассказала, что овдовела больше десяти лет назад. Она тогда служила в загородном поместье у герцога Браунхольда, а ее муж работал там же сторожем. Все текло своим чередом, пока однажды ее муж не застал двух сыновей герцога издевающимися над кошкой с помощью магии.

– Подробности лучше не знать, – качала головой Марта. – Спать по ночам не будешь. Супруг мой, добрая душа, не выдержал, попытался их остановить. Его и…

Она тяжело вздохнула, и я аккуратно поставила перед ней десерт.

– Я не только сразу же уволилась, – продолжали Марта, смахнув слезу в уголке глаза, – но и обратилась в Седьмое отделение. Это же как можно было человека магией… Но меня выслушали, да сообщили, что они не занимаются убийствами, и с этим в полицию. Ну а в полиции сказали, что мне в Седьмое, – она зачерпнула ложкой кусочек желе. – В общем, ничего я так и не добилась. Забрала сына из сельской школы, да уехала в город. А с Его Сиятельством нам повезло.

На последних словах ее печальное лицо посветлело. Видимо, Сиятельство был куда лучше герцога Браунхольда. У меня даже закрались сомнения.

Может, зря я про него плохо думаю? Может, он мне предложил честную сделку? Без подвоха.

Нет, без подвоха не может быть.

А значит, надо мне бежать. Прямо сегодня же, как только окрепнут ноги.

Мы с Мартой проговорили до самой темноты. О графе я узнала, что он был большим любителем искусств и покупал живопись даже у безвестных художников. Что ж, можно было догадаться по обилию картин в комнатах и коридорах. В остальном ничего особенного служанка так и не рассказала. Я пыталась осторожно расспросить о ледяной магии, но Марта лишь пожимала плечами. Дарквуд редко пользовался ей дома, разве что в сильную жару, а о его деятельности за порогом служанка знала мало.

– Вы не хотите принять ванну? – предложила Марта, когда от ужина ничего не осталось.

Звучало заманчиво. Даже очень. Но нужно было сосредоточиться на главном, а потому я отказалась.

Когда женщина вышла, унося поднос, я прошлась по комнате и несколько раз присела. Ноги чувствовали себя лучше. Можно и бежать. Только как?

Выглянув в окно, я отметила, что нахожусь на втором этаже. Но второй раз за день испытывать удачу мне не хотелось. А потому я вернулась к двери и с легкой опаской потянула за ручку. Меня никто не запирал!

Высунув голову в полутемный коридор, я посмотрела сначала налево, а потом направо. Никого. Можно выдвигаться.

На первом этаже было куда оживленнее, и приходилось то и дело прятаться то в пустых комнатах, то в нишах рядом со скульптурами. Но мало-помалу я добралась до выходной двери и, толкнув тяжеленную створку, выскользнула на улицу.

Шел снег, искрившийся в свете фонарей.

Поскольку от Нельсона пришлось сбегать, как есть, на мне не было ни зимней одежды, ни даже обуви. Только серая шерстяная юбка по щиколотку и скромная блузка без рюшей. Но благо я никогда не мерзла. И по свежевыпавшему снегу засеменила босиком.

Особняк графа окружала кованая решетка. Ворота были заперты, но в будке сторожа горел огонек. Я мысленно взвесила свои варианты.

Перелезть я не смогу, слишком высоко. Просочиться между прутьями тоже. Я, конечно, худенькая, но не настолько. Поискать какой-нибудь боковой вход или калитку? Даже если она есть, то скорее всего будет заперта.

А что если напрямую? Что я теряю, в конце концов?

Глубоко вдохнув, я подошла к сторожке и постучала.

– Простите! – позвала я.

За дверью зашаркали, и вскоре передо мной появился пожилой мужичок с курчавой бородкой. Он окинул меня вопросительным взглядом.

– Не могли бы вы открыть ворота? – попросила я, постаравшись улыбнуться как можно обаятельнее. – Я уже ухожу.

– Его Сиятельство знают? – сторож покосился на мои босые ноги.

– Знают, – я кивнула. – Я сама попросила его не провожать.

Если граф никого регулярно не похищает и не привозит в особняк, вряд ли его слуги настроены сторожить гостей во что бы то ни стало.

– Ночь на дворе, – мужчина все еще смотрел с подозрением.

– Пожалуйста, – мой голос чуть дрогнул. – Меня ждут.

Это, конечно, тоже было вранье. Никто меня нигде не ждал. Разве что владелица квартиры ждала арендную плату, но за декабрь я давно внесла.

– Ладно, – мужичок качнул головой и, гремя ключами, отправился открывать.

Оказавшись за воротами, я позволила себе выдохнуть. Вот только куда теперь?

Я находилась в незнакомой части города и не представляла, как добраться домой. Прохожих в этот час не было, лишь пустыне улицы, желтоватые огни фонарей и снег.

Повертев головой, я решила пойти направо. Вдалеке виднелся шпиль какого-то правительственного здания. Надеюсь, по нему можно будет сориентироваться.