Чёртово лицо
Часть 1
«Время пришло!»
Света вжалась в кровать и, словно маленькая девочка, испугавшаяся шороха в тёмной комнате, накрылась одеялом с головой. По стене к потолку огромным слизнем медленно ползло «оно»: бледное, с чёрными дырами пустых глазниц и искажённым в злобном крике ртом: беззубым и чёрным. Это снова было лицо.
«Время пришло!» – выдавила из себя девушка, испугавшись своего же шёпота.
Она ждала этого момента несколько ночей. В конце концов, это должно было произойти. Это рок судьбы: оказаться в одном логове с Чёртовым Лицом. Может, поэтому здесь живут одни пожилые? Из-за этого немощную соседку увезли по скорой, потому что она не может больше «кормить» это Лицо, что подарило ей почти два века жизни. И ведь эта сущность убиваемая. Но очень велика цена этой победы…
Каким образом лицо проникало сквозь стену, живущей по соседству со Светой старухи, так и осталось загадкой. Оно напоминало силиконовую маску и лоснилось от слизи, словно жирный червь. Из-за отсутствия черепа, лицо могло проникнуть хоть через замочную скважину, хоть через трещины внизу стен. Дом был ещё тем разваливающимся стариком, и его «морщины» на стенах, в виде трещин, были в каждой квартире. Пролезть через сливное отверстие в раковине или ванне сущности труда не представляло. Лёжа под одеялом, пытаясь дышать через раз и как можно тише, Света вслушивалась в чавкающие звуки ползущего лица.
– Тепе-ерь ты всё зна-ае-ешь, – распевая каждое слово, угрожало лицо. – Ты избранная. Молодая, красивая. И я обещаю, ты умрёшь почти безболезненно…
Замешкавшись на потолке, лицо вновь сползало вниз. Позже, тяжело шмякнувшись прямо на ноги девушки, холодное и липкое, лицо заползло под одеяло, затем медленно заскользило по голым ногам дрожащей от ужаса Светы.
В какой-то момент девушка хотела выпрыгнуть из-под одеяла и убежать, но руки по другую спинку кровати ей уже держало полусгнившее высокое существо с забинтованным лицом. Оно было настолько высоким, что для того, чтобы не упереться раздувшейся головой в потолок, существо согнулось так, что его голова повисла над ногами девушки.
В это время тоненькие щупальца, пробившие кожу ужасного лица, тяжело подтягивали его к дрожащей девушке. Сердце Светы колотилось на всю квартиру, не замирая ни на секунду. Девушка уже начала задыхаться и кашлять, пытаясь хоть как-то выровнять биение сердца, которому всё же суждено было не просто остановиться, а раствориться в небытии вместе со всеми эмоциями и чувствами. Уже через мгновение каждое из жгутиков, как новорожденные змейки, впились Свете в щёки и губы. Заползли в нос и под веки. Раскалёнными иголками вонзились в уши, протыкая барабанные перепонки. Голова девушки наполнилась жгучим, разливающимся огнём. Жертва почувствовала, как кожу с её лица пытаются содрать с силой. Жизнь покидала девушку.
– Я люблю тебя, Дима! – прокричала Света, и ужасный хохот заглушил её душераздирающий вопль.
***
В эту квартиру Света с мужем переехали почти месяц назад. После женитьбы в поисках собственного жилья они промаялись года три. И теперь даже такое ветхое домашнее гнёздышко было в радость. Собственная ванная с туалетом; собственная кухня; собственный телевизор и кровать: скрипи себе в удовольствие, не оглядываясь на комнату хозяйки. Обшарпанные стены обновили уже на третий день новоселья красивенькими обоями. Вывезли на грузовике весь хлам с балкона и кладовой от прошлых хозяев. Крепкий раствор хлорки напрочь убрал аммиачный смрад. Вот уж точно вышло как в поговорке, и из того, что было, получилась очень даже вкусная конфета.
Недели отгула, что муж брал на работе, хватило для преображения жилья. А потом Дмитрий, муж Светы, снова стал уходить на сутки. Мужчина работал в местном ЧОПе, дежурил на заводском КПП. Поначалу Света неохотно выходила на улицу, где ежедневно у подъезда на лавочке собирались пожилые соседки. Каждый раз, проходя мимо них, Света слышала практически одни и те же, ни о чём не говорящие фразы.
– Нинка-то опять марафет на лицо, видимо, навела, – укоризненно ворчала одна старушка.
– Ага, лет уж не знамо сколько, а всё за косметикой бегает, – поддерживала разговор вторая бабуся.
С той самой «Нинкой» Света повстречалась уже через несколько дней после услышанных сплетен. Девушка поворачивала ключ в замочной скважине, когда за её спиной раздался хриплый, почти мужской голос, тщетно пытающийся быть мягким:
– Маслица не найдётся? Хоть полстаканчика.
Девушка обернулась и, вскрикнув, прижалась к дверям. В тёмном халате перед ней стояла высокая, худощавая женщина с неестественно длинными, костлявыми руками. Женщина была, наверное, даже выше, чем муж Светы, и, стараясь хоть как-то быть на уровне девушки, старуха склонила над её лицом полностью забинтованную голову.
Повязка напоминала балаклаву: маску с прорезями для глаз и рта, только белую. От бинтов пахло мазью и спиртом. Уловив в глазах девушки ужас и недоумение, старушка ткнула костлявым пальцем в бинты: «Директор с прошлой работы сертификат на пластику лица подарил. Чего бы не воспользоваться на старость-то лет? Я, как бывшая актриса, люблю красоту…»
***
«Нинка», она же Нина Фёдоровна Лик, в прошлом действительно была актрисой. И хотя Света ни разу и нигде не видала ни фильма, ни спектакля с участием соседки, в этом убедили девушку фотографии. Пожилая женщина, не желая слушать отговорок, в благодарность за масло пригласила Свету к себе на чаепитие.
Чёрно-белые, потускневшие фотографии висели в заляпанных пальцами стеклянных рамках чуть ли не на каждом сантиметре стены. Фотокарточки были и в буфете на кухне, и на тумбочках в зале. На каких-то Нина Фёдоровна играла девушку времён Николая Второго, а где-то была изображена на огромном паханом поле, за рулём трактора. «Это уже не кино», – комментировала старушка с интонацией человека, погрузившегося в воспоминания. «Здесь мы целину после войны поднимаем. День и ночь в поле проводили».
– А вам уже сколько лет? – Свете стало неловко самой от этого вопроса, и она решила его перефразировать. – Вы здесь давно живёте?
– Да лет пятьдесят уж, – вздохнула Нина Фёдоровна. – Заезжала сюда, тут ещё краской пахло. Так всё красиво было. А теперь всё черно-белое, как на этих снимках…
Взгляд старушки неожиданно взметнулся поверх головы девушки. Уши Светы напряглись. Такое бывает, когда за спиной ощущаешь чьё-то скрытое присутствие. Девушка непроизвольно повернулась и вновь, как при встрече со старой актрисой, отпрянула назад.
На уголке дверцы шкафа, на резиночке, висела маска человеческого лица. А точнее, женщины, ещё не совсем старой, но уже приближающейся к пенсионному возрасту. Сама маска была бледной, и искусственно созданный румянец на острых щеках никак не уменьшал этому лику года.
– Что это? – руки девушки потянулись к маске. Но как только кончики пальцев Светы прикоснулись к холодной резине, руки сами собой отскочили назад.
Примерно года два назад Свете пришлось хоронить свою мать. Единственного человека, всю жизнь заботившегося о своём ребёнке. И, стоя перед гробом на коленях, у зияющей могильной пасти, навеки поглотившей собой дорогого Светки человека, девушка гладила мать по лицу. Ощущение от маски было тем же: холодная, прилипающая к пальцам. На мгновение Свете показалось, что пустые глазницы маски повернулись на неё. Не говоря ни слова, девушка в тот вечер выбежала из квартиры актрисы.
***
Дима был на работе, когда это случилось впервые. Потом это будет повторяться каждый раз, когда Света одна в пустой квартире заново начнёт проживать этот ужас.
В первую ночь девушку разбудило неразборчивое пение в ванной комнате. Акустика там, конечно, хорошая, особенно ночью, и слова, булькающие, как у человека с набранной в горло водой, троекратным эхом растекались по кафельным стенам.
Мотив песни был знаком Свете. Она была тоскливой и пугающей. Девушка догадывалась, о чём песня, вновь вспоминая похороны матери. Оркестр играл именно эту мелодию, слова которой прямо сейчас, посреди ночи, звучали в квартире молодожёнов.
Света приподнялась на кровати и, наступая на ковёр кончиками пальцев, медленно подошла к дверям ванной комнаты. Бурлящая песня теперь стала ближе. Холод колючими мурашками обнял девушку за голые плечи, от чего Света машинально передёрнулась. Резко распахнув дверь, она ударила по выключателю и подбежала к ванне, из которой вверх подлетали тоненькие струйки воды. Крик Светы не помогли заглушить даже перекрывающие лицо ладони, коими девушка попыталась зажать себе рот. В ванне, чуть до половины заполненной водой, как медуза, всплывшая на поверхность, плавало старушечье лицо.
Оно неумело распахивало рот, пытаясь пропеть очередную строчку из тревожной песни, но вода, заливающаяся внутрь, выдавала лишь булькающее мычание. Заметив, что над ним зависла девушка, лицо резко приняло зловещую, ненавистную гримасу и, скривив чёрные губы, подпрыгнуло над водой.
Из краёв лица выросли кровавые жгутики. Они взметнулись вверх, хлестая по воздуху, и тут же вытянулись вперёд, обвивая девушке шею. Света ударила перед собой рукой, шлёпнув ладонью по скользкому лицу. Однако десятка два прочных жгутов, как вырвавшиеся из мышц сухожилия, обвили шею девушки и, словно пиявки, вцепились ей в кожу лица.
Света начала визжать и срывать с шеи скользкие щупальца, двумя руками освобождая горло от удавок. А бледное лицо старухи всё приближалось к раскрасневшемуся лицу девушки. Давясь и кашляя, Свете, прежде чем упасть голыми коленями на кафельный пол, удалось разорвать жгутики и отбросить ужасное лицо в сторону ванны. Выползая в коридор, девушка нашла в себе силы подняться и подпереть дверь вешалкой. Половину ночи девушка просидела на полу, прижимая спиной дрожащую дверь ванной комнаты. Лицо недовольно визжало и, видимо, отталкиваясь от поверхности при помощи щупалец, налетало на преграду, норовясь сломать её. Это было сумасшествие. Свету трясло от ужаса, и, не переставая рыдать, девушка нервно грызла ногти, сплёвывая мягкие лакированные стружки себе под ноги.
На утро, когда Дима спросил, почему жена ему не приготовила ванную, Света неожиданно предложила съехать. Она сказала, что ей не нравятся соседи, где совсем нет молодых. Она поплакалась мужу, что дом разваливается, и в будущем их детям просто будет негде жить. И каждый раз, после ночи, проведённой в борьбе с ужасным лицом, Света придумывала всё больше отговорок. Дима же, замечая на теле жены синяки: то на шее, то на бёдрах, постепенно стал догадываться в причине скандалов. А соседки по лестничной площадке говорили Диме, что каждый раз, когда тот уходит на работу, из их квартиры раздаются крики и стоны Светы. Мужика незнакомого никто не видел, конечно, однако по утрам Димкина жена выходит из квартиры невыспавшаяся.