Академия Чародейства и Проклятий 3: война света и тьмы

Пролог

Мы шагнули через портал, и место, недавно наполненное тьмой и ночным лесом, мгновенно сменилось на суровую реальность штаба ОБМ. Высокие готические стены, пропитанные запахом старого камня и железа, скрывали от мира самые жуткие секреты. Шепот теней, которые когда-то были моей единственной надеждой на свободу, больше не был слышен. Лишь хрусткий, почти ледяной воздух, пронзающий до самых костей.

Передо мной стояла моя мать, предводитель ОБМ, величественная и сама по себе пугающая фигура. Ее взгляд, полный триумфа, нашел меня сразу. Она смотрела сквозь меня, словно все уже решено, будто я – просто еще одно звено в безупречно функционирующей цепи, созданной ею. В руках она держала сосуд, переливающийся черным, словно в нем содержались все страхи и ночные кошмары мира.

Сосуд. Я знал, что это. Все в штабе знали. Это был артефакт, способный навеки связать магию с ее источником – уничтожить мага, заставить его силу замолкнуть навсегда. Этот сосуд был той самой ловушкой, которую мать подготовила для Клэр.

– Она больше не угроза, – произнесла мать так просто и холодно, как если бы говорила о выполненной рутинной задаче. Затем она улыбнулась. Завораживающая, но ледяная улыбка, от которой меня затошнило.

Я застыл, не в силах пошевелиться. Не в силах дышать. Перед моими глазами мелькнул один жестокий, как удар в грудь, момент: Клэр, моя Клэр, хрупкая и великолепная, засасываемая этим проклятым сосудом теней. Ее крик. Ее глаза, ищущие меня до последнего мгновения. И я стою, неспособный спасти ее.

Я помог этому случиться. Не по своей воле, боги, клянусь, не по своей воле! Но разве это имеет значение теперь?

– Ты сделал правильный выбор, – тихо заметила мать, подойдя ко мне ближе. От нее пахло силой и кровью – аромат, который мне всегда внушал отвращение. – Она была ядом, сын. Эта магия… магия теней – она поглотила бы тебя. Ты еще поблагодаришь меня за то, что я избавила тебя от этой обузы.

Она кладет свою руку на мое плечо. Я чувствую ее удивительно теплую ладонь, но от этого тепла становится только холоднее.

– Ты поможешь мне сделать этот мир свободным от магии. От всех этих иллюзий и грязи, – продолжает она, ее голос тихий, почти ласковый. Слова обвивают меня, как змеи. – Ты стал частью чего-то великого.

Чего-то великого? Какого-то великого уничтожения? Великой пустоты? Клэр… Она была всем, чем я мог назвать жизнь светом, даже несмотря на то, что тени были частью ее силы. Магия теней запрещена, да. Но как можно просто назвать любовь преступлением?

Мне стало тяжело дышать. Ее слова сковали меня изнутри. Мать думает, что я сделал выбор. Думает, что я лишил Клэр шанса на бегство, увидел в ее смерти благо. Но она не поняла – я ничего не выбирал. Меня заставили. Ее давление, ее силуэты во тьме, ее уверенность, что любой непокорный сломлен настолько, что пойдет за ней. Это не мой выбор, это не моя свобода.

– Почему ты молчишь? – спросила она резко, прищурившись. В том, как ее глаза смотрели, не было места слабости. Она должна видеть во мне силу. У нее не может быть другого мнения.

– Я… просто думал, – лгу я. Мое сердце стучит глухо. – Многое надо обдумать.

– О чем тут думать? Все кончено, ее больше нет. Ты сделал великое дело, растопив её бдительность своими «чувствами» к ней, – слышу я голос матери. Её смех режет воздух, как кинжал. Неужели она смеётся? Смеётся над тем, что я потерял? Я сглатываю, пытаясь удержать рвущийся наружу гнев.

– Мои чувства не были подделкой, – говорю я, не осознавая, что сказал это вслух. Но ей это знать не нужно. Для неё мои слова не имеют значения. Для неё моя любовь была всего лишь инструментом в её борьбе. Инструментом, который она сломала и бросила.

Она склоняет голову, будто изучает меня. Как охотник изучает загнанного зверя, которого поймал в ловушку. Её взгляд проникает в меня, выискивает слабости. Но я не собираюсь позволить ей увидеть, насколько глубоко она ранила меня.

– Я хочу вернуться в Академию, – говорю я, пытаясь удержать голос спокойным. Меня трясёт. – Я просто хочу продолжить… жить.

– Это исключено, – её ответ звучит быстро, почти обыденным. Её слова словно рубят всякую надежду. – В Академии о твоей «миссии» уже знают. Твоя репутация там испорчена. Они будут смотреть на тебя, как на палача. Ты так этого хочешь?

Палача. Как будто мне нужно её напоминание. Как будто я сам не чувствую этот ярлык, тянущий меня на дно.

– Тогда хотя бы… хотя бы позволь мне прийти на её похороны, – говорю я. Мой голос звучит почти умоляюще. Мне нужно это. Мне нужно проститься. Мне нужно стоять там, где она будет покоиться, чтобы хотя бы попытаться найти ответ: как мне теперь жить, когда её больше нет?

Мать хохочет. Звук её смеха отдаётся в ушах эхом, которое я не могу заглушить. Смех. Как она смеётся в этот момент? Как кто-то может смеяться, когда смерть всё ещё оставляет на моих руках свои следы?

– Ты с ума сошёл? – спрашивает она, её слова скользят, как нож по стеклу. – Зачем? Ты уже сделал своё дело. Что тебе там делать, на этом фарсе?

– Проститься, – отрезал я. Мои кулаки сжимаются на груди. Слова застревают в горле. Я хочу закричать ей правду в лицо, но знаю, что это гибельный путь. Она сильнее, хитрее. Она всегда побеждает.

В комнате воцаряется тишина. За её пределами вечер опускает мягкие сумерки, заливая землю тёплой, золотой дымкой. Мир кажется спокойным. Но внутри меня бушует буря. Сожаление, гнев, страх, любовь, ненависть – всё это сталкивается в огненном вихре, который я не могу погасить.

Я ненавижу свою мать. Не за то, что она убила Клэр, а за то, что она заставила меня стать её инструментом. За то, что она лишила меня выбора. Она говорит о свободе, но как можно говорить о свободе, когда ты лишил её всех вокруг, даже тех, кто был тебе дорог? Особенно тех.

В комнате повисла тишина, но внутри меня бушевал шторм. Слова моей матери, холодные и острые, словно бритва, прорезали меня до самого сердца. Она смеётся. Смеётся над моим желанием проститься с Клэр. Смеётся над тем, что должно быть священным. Смеётся над её смертью… той, в которой она сама виновна, которая была частью её великого «плана». И я… я стоял перед ней, подавленный, уничтоженный. Жалкий.

– Ты меня слышишь? – Мать наклоняется вперёд, её глаза сужаются, оттеняя ледяную строгость лица. – Или ты снова сейчас в своих мыслях?

В своих мыслях… Да, мать, если бы ты только знала, что в этих мыслях. Клэр. Её смех. Её голос, которым она шептала мне сказки о далёких мирах, её прикосновения… Её рука, которую я не успел схватить, когда её жизнь угасала, как свеча, задушенная тенью, сотворённой её же магией. Магией, что должна была её защищать. Её смерть была такой же несправедливой, как и весь этот мир, созданный матерью.

– Я слышу, – мой голос выходит хриплым, почти надломленным. Я ощущаю её взгляд, внимательно изучающий каждое моё движение, каждую смену мимики.

Она снова смеётся. С утра это, кажется, уже пятый раз. Этот смех – не подарок. Это проклятие.

– Ты такой наивный, Арчи, – произносит она. Её губы растягиваются в неестественной, почти злорадной улыбке. – Ты думаешь, она бы так поступила ради тебя? Думаешь, она любила тебя настолько, чтобы пойти против нас? Чтобы пойти против самого мира?

В голове вспыхивают воспоминания. Первая встреча. Я сижу на очередной скучной паре по зельеварению. Не потому, что предмет мне неинтересен, просто профессор говорит сухо и слишком много уходит в дебри. И вдруг кто-то осторожно садится рядом. Я поворачиваю голову и вижу её. Клэр.

Как сейчас помню её глаза. Зеленые, с черными крапинками у зрачка. Они смотрели прямо на меня, будто пытались понять, могу ли я доверять. Я увидел в них не только вопрос, но и что-то ещё. Страх? Волнение? Тогда я этого не осознал, размышляя, откуда же она свалилась на мою голову. Мы проболтали всю перемену и начало пары, пока директор не обратил на нас внимание и не сделал замечание. Неуклюжий момент, который со временем стал легендой всей Академии. Тогда я не знал, что за этим кроется нечто большее. Не знал, что свою магию она скрывает так же, как слёзы по ночам. Это был её секрет, её проклятие. Но для меня – это был просто она. Моя Клэр.

– Она любила меня, – тихо произношу я, даже не замечая, как слова прорываются наружу.

– Что? – мать резко поворачивается ко мне всем телом, отвлекаясь от своей коллекции мерзких трофеев. Её взгляд напоминает холодный клинок, готовый к удару.

– Она любила меня, – повторяю я, уже увереннее. – И я любил её. Настоящей любовью, которой ты не знаешь. Не знаешь и никогда не узнаешь.

Её губы поджимаются, грудь колышется под тяжестью гнева, почти готового вырваться наружу.

– Любовь – это слабость, Арчи, – произносит она наконец, почти шипя. – Именно поэтому её больше нет. Именно поэтому весь этот мир должен быть очищен от магии и всего, что делает нас слабее. Мы – будущее. Ты – моё будущее.

Я смотрю на неё. На женщину, которая дала мне жизнь, но забрала у меня всё, что подчёркивало её смысл. В этот момент я чувствую, как что-то внутри трескается. Нет, не трескается – разрушается полностью. Весь этот театр, что я разыгрывал перед ней, притворяясь её «учеником», тем, кто якобы согласен с её великим делом, – рушится. Я не могу больше смотреть ей в глаза. Не могу выносить её торжествующую улыбку, будто она уже победила.

Но она не победит.

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть выражение моего лица. Она думает, что я всё ещё её марионетка. Полагает, что её слова привьются, как семена ненависти к магии, которые она неустанно пытается выращивать во мне на протяжении всей моей жизни.

Ошибается.

– Мама, – говорю я наконец, возвращая на лицо маску бесстрастности, столь необходимую мне сейчас. – Ты, конечно же, права. Любовь – это слабость.

Она довольно ухмыляется.

– Рад, что ты наконец-то начинаешь понимать.

Я поворачиваюсь к ней, чтобы она не заметила ярость, пульсирующую в уголках моих глаз. Мне остаётся недолго быть её союзником. Свой путь я выбрал. А она… Она этого ещё даже не подозревает.

Глава 1

Темнота. Эта поглощающая темнота окутала меня со всех сторон, словно мрачное покрывало. Я умерла? Не знаю. Но я слышу все. Глухие звуки, призраки шепчущих голосов, сдавленный плач, пробирающийся к моим ушам, будто крики из далекого мира. Грудь сдавила странная пустота. Глотка пересохла, а в висках пульсировала какая-то невыносимая боль. Я покусала губу и ощутила солоноватый привкус. В горле пересохло, словно я пробежала марафон по пустыне. Я пытаюсь открыть глаза, но боль пронзает их. Наконец, с трудом, я всё же приоткрываю веки. Вокруг – лишь мрак.

Собрав волю, подняла руку, она будто бы не слушалась. Наконец, я ощупала что-то холодное и жесткое. Это была деревянная поверхность. Сердце стукнуло так сильно, что я чуть не задохнулась от ужаса. Похоже на… гроб. Я в гробу. Ощущение стужи накрыло меня с головой, и я ужаснулась от этой мысли.

Вдалеке снова раздается тихий плач, ноты горя и потери. Ощущая, как мое сердце стучит в унисон с многочисленными, напуганными ударами других сердец вокруг, я запаниковала. Если я жива, почему я здесь? Почему я не могу вспомнить?

С усилием, полным отчаяния, я стукнула кулаком по крышке. Дерево треснуло, и в мгновение ока образовалась круглое отверстие. Голоса стихли. Словно она, крышка гроба, поглотила все звуки, жалящие мою душу. Я ощутила, как яркий свет, как солнечный удар, хлынул в мой мир.

И вдруг я услышала шаги. Кто-то приближался ко мне. Крышка гроба отодвинулась, и я прищурилась от яркости, пытаясь сфокусироваться. Открыв глаза шире, я поняла, что действительно сижу в гробу, и вокруг меня – множество незнакомых лиц, напуганных и потрясенных.

Странные, незнакомые лица, и среди них были Элис и Бэт, которые смотрели на меня, словно я призрак. Они выглядели так, будто пережили холодный кошмар: Элис рыдала, а Бэт стояла рядом, застывшая в ужасе. Директор, этот ненавистный мне мужчина с авторитетом, подошёл ко мне с прощальным выражением: он был напуган, но сам не понимал, что произошло.

Элис на мгновение перестала рыдать и, подняв на меня свои заплаканные глаза, молча уставилась на меня, так, будто решила, что я – мираж. Её лицо стало бледным, как вата, сливаясь с белизной гроба.

– Воды, – прохрипела я, ощущая, как голос срывается у меня на последних словах.

В воздухе повисла гнетущая тишина, и я почувствовала, как все обернулись ко мне, словно я произошла из другого мира. Вальдо, казалось, тоже застыл на месте, его лицо, застывшее в шоке. Наконец, он шагнул ко мне, поднося стакан воды.

Я выхватила его, жадно поднеся к губам. Вода шлепнула мне на язык, но вместо того, чтобы утолить жажду, она лишь усилила её. Я глотала и не могла насытиться, как если бы вся эта темнота, что меня окружала, высосала из меня все силы.

– Ещё, – произнесла я, мой голос выдал слабый трепет, как будто я забывала, как говорить.

Вальдо кивнул и быстро ушел, оставив меня наедине со взглядами других. Кто-то подошел, помогая мне слезть с чертового гроба, в котором еще недавно казалось, что он поглотит все, чем я была. Я не сопротивлялась, когда меня усадили на стул, будто это было единственным местом, где я могла передохнуть от этого зрелища. Люди, которые когда-то были знакомыми, теперь казались мне чужими. Мне было странно – как они могли просто наблюдать? Все они ждали, когда я отпущу их страхи, когда расскажу свою историю.

– Клэр! – раздался голос тети Элис.

Она бросилась ко мне, словно я была призраком, вернувшимся домой. Её объятия были теплыми и крепкими, но всё же не могли задушить тревогу, заставлявшую моё сердце колотиться с невиданной силой. Я надеялась, что эта реальность – лишь кошмар, из которого недавно проснулась.

Я искала ответ в её глазах, глаза предлагали мне утешение, но в них скрывалось много боли. Это был тот страх, который я никогда не замечала, пока не погрузилась в слепую бездну. Я встряхнулась, отчаянно притягивая себя к действительности. Должно быть, жизнь находится здесь, в материи, в тепле людских рук.

– Как ты, Клэр? – спросила она, её голос дрожал, как и её руки, что крепко сжимали мои щеки. Я почувствовала каждой клеточкой помимо тела, каждую еле слышимую нотку трепета, что вспыхивал в её сердце.

– Не знаю… – выдохнула я. Я произнесла слова, зная, что именно они раскрывают кошмар. – Я умерла?

Вопрос повис в воздухе, словно дым, не способный стечь с губ. Но мысли об укусе Кристиана, который оставил на моем теле тот незабываемый след, как раз и задели ту тонкую нить, связывающую жизнь и смерть. Я вспомнила ощущения: голод, тьму, холод и, наконец, его магический, пронзающий меня укус.

В голосе Элис слышалась паника. Серые глаза метались по моему лику, выискивая ответы, которые я сама не могла найти. Я пыталась уверить её, что счастливо вернулась из небытия, но как? Теперь я сидела перед ней, как вновь обретенное существо – извращённое, вывернутое наизнанку, блуждающее между жизнью и смертью.

– Где… где Кристиан? – вырвалось из моих уст, когда Вальдо вновь протянул мне стакан с водой. Я практически выхватила его из его руки и в одно мгновение опустошила до дна.

– Он отказался идти на церемонию, – сказала Элис сжатым голосом, ее глаза показывали бурю эмоций, однако как будто что-то коробило внутри.

Я посмотрела вокруг, находя знакомые лица – ученики, преподаватели, даже те, кого едва помнила. Но среди толпы, среди всех любопытных и напряжённых взглядов, я искала только Бэт, стоящую в стороне, как пленница собственных эмоций. Она не могла подойти ко мне, её внутренний мир разрывался в попытках осознать, что её подруга вернулась из мрака.

– Бэт, – прошептала я, и на мгновение мир вокруг нас затих.

Она мгновенно подняла свои карие глаза, полные слёз, и я ощутила, как эти слёзы пронзают мой бездушный оскал, побуждая меня понять: я всё ещё живая.

Словно ураган, она оказалась рядом, упала на колени, обняв мои ноги, её рыдания, смешиваясь с остатками моего прежнего существования, напоминали мне о том, что эмоции, чем бы они ни были, могли быть невыносимыми, но всё же являлись частью жизни.

– Я думала, что потеряла тебя навсегда, – всхлипывала она, её голос был как звук разбивающегося стекла. – Я так боялась!

Я наклонилась, но вместо того, чтобы крепко обнять подругу, лишь коснулась её плеча. Моя рука, казалось, не имела той теплоты, какую хотелось бы подарить. Быть живой – значит быть теплой, а я, чувствующая только призрачные остатки своего существования, не могла подарить ей ту уверенность, которую она искала.

– Церемония окончена! – резко крикнул Вальдо, прерывая момент и словно зная, как трудно мне начать говорить.

Его строгий голос прозвучал как надсмотрщик, ограждающий меня от попыток выразить свои эмоции. Я знала, что он хотел защитить меня, но в этот момент он был словно каменная статуя, стоящая между нами.

Словно по волшебству, люди начали расходиться, оставляя нас вчетвером. Я почувствовала резкую пустоту, когда взгляды всех присутствующих переключились на меня, и вот так, в этот сумасшедший момент, я поняла, что я вновь здесь. Я здесь, но больше не здесь.

– Бэт, – сказала Элис, положив ей руку на плечо. Её голос был окутан мягкостью, как будто она обнимала двадцатилетнюю историю дружбы – теплую, но теперь хрупкую. – Иди отдыхай в свою комнату, позже поговорите.

Бэт кивнула; слёзы на её щеках поглотили все цвета, но когда она встала на ноги, зазевавшись на свои чувства, я почувствовала её ободрение даже издалека. Она вытерла слёзы рукавом черной блузки и, перед тем как покинуть зал, снова взглянула на меня, полная смешанных эмоций и надежды.

Только сейчас я поняла, что все это время мы находились в актовом зале Академии. Мой белый гроб стоял на сцене, как будто символизируя тот переход, который я только что совершила. Эта мысль привела в ступор, и я повернула голову в сторону Вальдо, который наблюдал за открывшимися передо мной возможностями, полный мудрости и понимания.

– Ты что-нибудь помнишь, Клэр? – его голос звучал мелодично и спокойно, как волнение на поверхности озера. – Как ты выжила?

Я зажмурилась, пытаясь собрать обрывки воспоминаний. В моём сознании всплыли образы – темные тени, коварные глаза Миранды, ее холодные слова, которые завлекали меня в ловушку, и затем, моё тело, брошенное в бездне леса.

– Я… – начала я, ощущая, как мурашки бежали по коже. – Я помню, как меня заманил Арчи в ловушку и толкнул в портал. А потом… его мать… Миранда. Она… она вонзила мне кинжал в сердце, чтобы лишить сил.

Элис ахнула, прикрыв рот руками, а тревога в её глазах передавалась мне. Вальдо, наклонившись, встал на уровень моих глаз, его взгляд искал ответы в том, что осталось от меня.

– Меня укусил Кристиан, – произнесла я тихо, в глубине души зная, что это изменит всё. – Я… я теперь вампир?

Вальдо смотрел на меня, его глаза искали изменения в моем выражении лица, будто ждал, когда я расскажу что-то важное.

– Сколько прошло дней? – неожиданно спросила я, ощутив странное беспокойство внутри.

Шумная тишина заполнила актовый зал; Вальдо не отвечал. Я обратила взгляд на Элис, чье лицо было недалеко от истерики.

– Кто-нибудь из вас мне что-нибудь скажет? – мною овладело расстройство, превращающееся в злость.

– Три недели, – наконец, произнесла Элис, ее голос звучал тоскливо и сипло.

Три недели. Я открыла рот, не в силах осознать этот факт. Как? Зачем? Время терялось в небе матового хаоса. Я обратила внимание на свои руки, лежащие на коленях, и заметила, что они были изящно одеты в длинное белое кружевное платье с длинными рукавами. Мои босые ноги ощущались холодными, отрывая от сказки о безмятежности.

– Я хочу есть, если вы не против, – фыркнула я, чувствуя, как внутри меня вздрагивает новый голод. Это не голод, который я когда-либо знала, это было что-то темное, пугающее и прекрасное одновременно.

Вальдо и Элис обменялись тревожными взглядами. Я могла почти физически ощутить, как их тревога проникала в атмосферу.

– Клэр, тебе надо отдохнуть, – вмешалась Элис, стараясь успокоить меня. – Тебе принесут еду в комнату.

Я сделала глубокий вдох, что-то внутри меня желало противостоять этому предложению, но одно лишь слово «отдохнуть» вызывало усталость, которую я не могла игнорировать. Я встала со своего стула. Вальдо указал рукой на выход из актового зала. Мы втроем покинули помещение, и я почувствовала, как на меня уставились любопытные взгляды других студентов, изучая меня, как я изучала их.

Светлое утро окутывало академическую территорию, трава, покрытая утренней росой, приятно покалывала мои босые ноги. Я ступала с осторожностью, словно опасаясь, что каждый шаг может обнажить новую реальность. Элис и Вальдо шептались впереди меня, и я прислушивалась к их переговорам, пытаясь уловить хоть что-то, что могло объяснить мой новый статус в этом мире.

Подойдя к зданию общежития, Вальдо приостановился у входа.

– Элис, проводи её до комнаты, пожалуйста, – сказал он с ноткой заботы, причем в его голосе мне послышалась тень угрозы.

Мы поднялись на этаж, и я остановилась перед своей дверью, как будто она была границей между двумя мирами – старым и новым. Я взяла в руки дверную ручку, но не могла решиться открыть её. Внутри меня бушевали чувства, словно вчерашний день и бесконечность в одном и том же моменте.

Элис заметила моё замешательство.

– Клэр, ты в порядке? – мягкий, но проницательный голос тети прервал мои размышления.

Я повернулась к ней, чувствуя тепло её присутствия, но слова застряли в горле. Я просто… не знала, чего ожидать.

– Это нормально, – заметила она, понимая моё замешательство. – Ты прошла через нечто невероятное. Но ты не одна. Мы с Вальдо здесь.

Я кивнула, хотя это не значительно успокаивало меня. Неловкая улыбка прокралась на мои губы, когда она обняла меня за плечи. В эти моменты я поняла, что она была моим якорем, и я должна зацепиться за неё.

– Не переживай, – сказала Элис, её голос прозвучал мягко, как давний колокол. – Мы во всем разберемся.

Такое уверенное обнадеживание не сделало меня спокойнее. Я всё еще чувствовала, что со мной что-то не так, как будто часть меня навсегда осталась в том потустороннем мире, из которого я вернулась. Я толкнула деревянную дверь в комнату и увидела Бэт. Она сидела на кровати, её лицо заливалось слезами, как будто печаль взяла её в свои ледяные объятья.

Сев на свою кровать, я провела ладонями по заправленной постели, чувствуя гладкость материала и пытаясь успокоить свой ум. Элис теребила края своего платья на пороге, как будто собиралась сказать что-то важное.

– Я принесу тебе поесть, – произнесла она, и, не дождавшись ответа, вышла из комнаты.

Я вздохнула, стараясь взять себя в руки, и подняла взгляд на Бэт. Она молчала, изучая меня, как будто я была загадкой, которую нужно разгадать. В её глазах смешивались страх и недоумение. Почему она смотрела на меня так, будто это была не я?

Мой внутренний голос уже начинал паниковать. «Что не так с моим лицом?» – пронеслось в голове, было ли в этом отражении что-то нечеловеческое? Я резко встала, направившись к напольному зеркалу. Увидев отражение, я чуть не упала – мои некогда яркие рыжие волосы стали белыми как снег. А глаза… Мои прекрасные зелёные глаза, которые всегда светились жизнью, теперь сияли красным – ярким, кровавым, чуждым.

Что за черт? Я отшатнулась назад, глядя на себя с ужасом и недоумением. Бэт, прикусив губу, всё так же наблюдала за моими изменениями, её рот дрожал, словно она собиралась что-то сказать, но слова не находились.

– Почему я такая, Бэт? – прошептала я, мой голос был полон растерянности и непонимания.

– Я… я не знаю, Клэр, – тихо ответила она, её голос был полон леденящего ужаса.

Я почувствовала, как воздух в комнате сгущается, а сама не могла понять, что происходит. Разорвав на себе белое платье, я оголила грудь и обнаружила, что на ней нет ни одного шрама от кинжала, который пронзил мое сердце. Ни одного намёка на то, что я была мертва. Я исцелилась. Я воскресла. Но как? Я ничего не понимала.

Скинув с себя разорванное платье, я подошла к шкафу и достала черный спортивный костюм. Надев костюм, я молча вышла из комнаты. Бэт осталась позади, её испуганные глаза следили за мной.

– Ты куда, Клэр? – крикнула она, но я не ответила. Зачем мне говорить, когда все ответы были в самом мире, который меня окружал?

Я закрыла за собой дверь и направилась в комнату Кристиана. Я шла по коридорам общежития, каждый шаг отзывался в моей голове мелодией неопределенности. Стены, некогда знакомые и уютные, казались теперь чужими, отдалёнными, как если бы я заглянула в параллельный мир. Я вспомнила его – Кристиана, с его проницательным взглядом и лёгкой улыбкой, что могла растопить даже самый холодный день зимы.

– Клэр! – вновь закричала Бэт, но на этот раз её голос звучал удалённо, как шёпот из другого времени. Не было смысла останавливаться и отвечать. Я должна была найти его.

Когда я дошла до двери его комнаты, сердце забилось быстрее. Я обняла ладонями холодную ручку, стараясь не думать о том, что чувствовала раньше. Слишком много вопросов, так много неопределенности. Я ударила кулаком в дверь.

– Кристиан, открой! – скомандовала, даже не дожидаясь ответа. Я не могла ждать терпеливо.

Дверь открылась, и в этот момент мир вокруг меня стал тихим. Кристиан стоял на пороге, его лицо было бледным от неожиданности, как будто он увидел призрака. Его глаза расширились, когда он увидел меня – свою мёртвую любовь, теперь живую, но с другой сутью.

– Клэр? – прошептал он, будто бы боялся, что это – мираж. – Ты… это правда?

Я не ответила. Вместо этого, я сделала шаг к нему, ощутив, как нарастает тот странный голод, который пробудился во мне. Он выглядел так же, как я его запомнила: черные волосы небрежно падали на лоб, а его синяя футболка обтягивала мускулистую фигуру. Я вспомнила тот момент, когда он признался мне в любви, когда его губы чуть соприкоснулись с моей шеей.

– Кристиан, я не знаю, что со мной произошло, – наконец произнесла я, смутившись от откровенности.

Он шагнул вперёд, и я увидела, как его страх сменяется решимостью.

– Я думал, что потерял тебя навсегда. Когда ты… когда я видел, как ты умираешь. Я не могу поверить, что это правда.

Я подошла ближе и коснулась его руки. Это было нежно и в то же время опасно. Он посмотрел на свою руку, где секунду назад была моя рука, и крепко обнял меня.

– Ты не представляешь, как я страдал, – произнес он, взглянув мне в глаза. Я заметила, как его зрачки слегка расширились, когда он встретился с моими красными глазами. – Я был уверен, что больше никогда не увижу тебя.

В этот момент я почувствовала себя одновременно близкой ему и в то же время глубоко чужой. Я боролась с новым голодом внутри, с желанием, которое никуда не делось.

– Я должна объяснить, – произнесла я, отстраняясь, чтобы лучше видеть его лицо. – Я… я стала другой. Я не знаю, могу ли я быть той же, что и раньше.

Кристиан моргнул и покачал головой, его голос стал низким и напряжённым.

– Ты моя Клэр. Я любил тебя, и сейчас… сейчас я всё еще люблю тебя. Это ничего не меняет.

Эти слова ударили, как молния, разрывая плотность между нами. Я сделала шаг назад, пытаясь удержать эмоции, которые стремились вырваться наружу, как буря, разразившаяся надо мной. Моё новое «я» дразнило меня, нашептывало о желаниях, о вечности, о голоде, который не утихал. Воспоминания о прежней жизни смешивались с этим новым существованием, и в голове вспыхнули мириады голосов – каждый со своим тщеславием.

Я схватила голову руками, погружаясь в затемнение этого внутреннего конфликта. Кристиан что-то говорил, но я не могла сосредоточиться, не могла его слышать – только звуки, словно молчаливые крики, сталкивались друг с другом в хаосе моего сознания.

– Клэр, – его голос пробивался сквозь шум, заставляя меня остановиться. – Скажи мне, что ты здесь, что ты не пропала.

Пока его слова тонули в воздухе, внутри меня бушевали голоса. Они смеются, шепчут, убаюкивают, обманывают. Каждый из них вырывает кусок моего размешанного разума, ловя меня в теневых лабиринтах неведомого. Я опустилась на пол, стараясь заглушить этот хаос своими руками, закрыть от него глаза.

Как же трудно было осознать, что Кристиан снова рядом, и одновременно ползти сквозь хаос голосов, которые шептали мне на ухо.

– Я здесь, – наконец выговорила я, но мой голос звучал слишком холодно, слишком чуждо.

Кристиан шагнул ближе, и я ощутила тепло его тела. Он поднял руки, нежно, но уверенно, словно боялся, что любое резкое движение может испугать меня.

– Не бойся, – мягко говорил он, опускаясь на корточки рядом со мной.

Его руки окружили моё лицо, и я ощутила его нежность, в которой угадывалось беспокойство. Я открыла глаза, увидела его лицо – как будто из снов. Но даже его присутствие не могло полностью утопить хор голосов, которые пели и шептали, соблазняя меня темной симфонией.

– Чьи это голоса? – тихо спросила я. Вопрос вырвался одновременно с воспоминаниями о том, сколько страха было в нашем мире, сколько теней притаилось в недрах этого нового реального.

– Голоса студентов, других людей, что поблизости с тобой, – пояснил Кристиан.

Он прижал меня к себе, и я почувствовала, как его хватка успокаивает меня, как защитное поле, накрывающее от ненужного бремени. Я невольно обняла его – как будто этот жест мог уменьшить вес всего того, что я пережила.

– Постепенно ты научишься контролировать это, – произнес он, медленно гладя меня по спине. Его голос был спокойным, полным уверенности, словно он знал, что мне нужно и как мне помочь.

Я чувствовала, как гулкие голоса в моей голове начинают угасать, отступать, как тени, прячущиеся от света. Мир вокруг меня становился более ясным, менее угрюмым; темные лабиринты размывались, оставляя после себя лишь яркие следы света. С каждой секундой я становилась все более осознанной, все более свободной.

– Кристиан, – осторожно отстранившись, произнесла я, – я… я вампир?

Он улыбнулся загадочной улыбкой, а его золотистые глаза сверкали, словно их наполнял внутренний огонь.

– Почти, – ответил он, заглядывая мне в глаза. – Ты новая. Ты особенная.

Эти слова зазвучали в моем сознании, как музыка, переполняющая меня надеждой и холодом одновременно. Я вспомнила свои страхи, ту темную бездну, в которую я чуть не ушла навсегда. Вопросы были на кончике языка, но в глубине души я знала, что этого мало.

– Расскажи мне все, – проговорила я, глядя на него с настойчивостью. – Мне как обычно никто не дает ответы.

Кристиан помог мне подняться с холодного пола, его руки такие уверенные и сильные. Мы направились к его кровати, где свет вспоминал о своих почти забытых мимолетных встречах со мной. Этот момент напоминал торжественное открытие новой главы в книге. Я чувствовала его поддержку и понимание в каждом шаге, которые мы делали вместе. В его присутствии мне было спокойно, и я могла взглянуть в лицо своему новому существованию.

Сев на край кровати, я увидела, как его ни с чем не сравнимый взгляд остановился на мне – он был полон любви, но вместе с тем и тревоги.

– Этого никогда никто не делал, – начал он, но сразу замялся, словно страх сковал его язык. – Со слов мамы, никто никогда не возвращал человека. Нет. Не так…

Его слова были словно пули, поражающие меня в самую душу. Я сидела, ощущая какое-то парализующее непонимание, ожидая продолжения, словно от ответа зависело всё.

– Пытались обращать человека в вампира, но это никогда не работало, – говорил он, а его голос звучал так, будто он разгадал древнюю загадку. – Организм человека попросту не выдерживал такой внезапной нагрузки и погибал. Вампиром в нашем мире можно только родиться.

– То есть… – произнесла я, но он прервал меня.

– То есть, Клэр, ты первая, кто выжил, – сказал он, и я почувствовала, как внутри меня заструилась непередаваемая эмоция. – Возможно, твоя магия теней поспособствовала этому.

Магия теней. Я поежилась, вспомнив, как она поглотила меня в ту последнюю ночь, когда я ощутила самое глубокое падение. Если бы не она… нет, если бы не она, я бы не умерла вовсе. Мой взгляд метнулся к окну, где полуденное солнце садилось на город, превращая его в игру света и теней.

– Я хочу есть, – произнесла я, неожиданно осознав, что тело, наконец, снова требует внимания. – Я не ела три недели. Как мне сказала Элис, я была мертва три недели. Это так? Почему спустя столько времени меня решили похоронить?

– Ты не умерла после моего укуса, – Кристиан сказал это с такой решимостью, что я почувствовала его слова, как удар в сердце. – Нет. Твое тело боролось. Мы вернули тебя в Академию в лечебное крыло, у тебя был то жар, то озноб. Мы думали, что ты выберешься. Но через три недели твое сердце остановилось.

Его голос оборвался на полуслове. Я опустила глаза, не зная, как реагировать. Слез не было. Вместо этого сердце сжималось от горечи. Неужели я буду единственным вампиром, который не плачет?

– Клэр, – он коснулся моей руки, и в этот момент внутри меня раскололось что-то ненадежное, нежное как хрупкий лед. Я подняла на него глаза. – Я все это время молил богов вернуть тебя обратно. Я до последнего верил, что мы обманули законы природы и ты вернешься. Но я не мог… не мог прийти на твои похороны.

Я почувствовала, как в груди распирает странное тепло.

– Я понимаю, – мягко сказала я, несмотря на далекий холод страха и потери. – Я бы тоже не пришла на свои похороны.

Он усмехнулся горько, и снова обнял меня, его объятия как будто воссоздавали что-то утраченное, недоступное и бесконечно сладкое, наполняя мир светом. Я знала, что этот миг, несмотря на тьму, – в том числе и свет, который я искала. На грани между жизнью и смертью, между двумя мирами, с ним я могла ощутить, как магия теней продолжает плести свою нить, соединяющую нас.

Отстранившись от Кристиана, я снова посмотрела в его золотистые глаза, и на мгновение вспомнила дни, когда в них отражалась только радость. Затем темные воспоминания накрыли меня, как море: мои похороны, где я не увидела лишь одного человека. Того, кто помог мне и наставил на путь магии теней, с которой я родилась.

– Где Эдвард? – спросила я, стараясь скрыть нарастающий мрак в душе.

Кристиан потупил взгляд, его молчание стало столь весомым, что я ощутила, как оно давит на меня.

– Он… он под стражей, – произнес он, как будто обмолвился о чем-то запретном.

– Что с ним? – не понимала я, охваченная тревогой.

– Ты не помнишь? – задал он вопрос, который не предвещал ничего хорошего.

Я мотнула головой, но в тот же миг все воспоминания хлынули обратно, как река после таяния снега. Мы как-то обсуждали это за столом в столовой. Эдварда забрали из-за подозрений в магии теней.

– Я хочу пойти и посмотреть суд, – сказала я решительно, осознавая, как важно мне быть рядом с ним.

– Нет, исключено, – отрезал Кристиан, его голос стал холодным, как летний ветер. – Ты не можешь пойти туда. Ты только что вернулась, а Миранда…

– К черту Миранду, – фыркнула я, осыпая его словами, полными ярости. – Эта гадина еще поплатится за то, что убила меня.

В этот момент нас прервал стук в дверь. Я хотела прикрыть уши от этого звука, но дверь не заставила себя долго ждать и отворилась. На пороге стояла недовольная Элис с тарелкой в руках, как будто эта простая сцена могла разрезать воздух напряжения.

– Я тебя по всему общежитию ищу, – произнесла она нетерпеливо, подходя к нам.

Я потупила взгляд, словно школьница, попавшаяся на уроке.

– Прости, – едва выдавила я из себя. Слова были пронизаны стыдом и нежеланием покидать наш момент.

Элис, не дождавшись ответа, положила тарелку мне на колени. Я посмотрела на содержимое: передо мной лежал большой стейк средней прожарки и жареная картошка. Но аппетит, который когда-то был мне знаком, исчез. Вместо него меня охватило отвращение – простой вид мяса стал причиной тошноты, и я инстинктивно отстранила тарелку.

– Элис, я… – начала я, но не нашла слов.

Я почувствовала, как холодный пот покрыл мои ладони, и, не сдержавшись, вернула тарелку обратно.

– Я не хочу есть, – сказала я, поднимаясь с кровати.

Внутри меня будто раскололись прудовые воды, и, не дождавшись ответа, я выбежала из комнаты, в панике натянув ладонь ко рту, зная, что исчерпала свое терпение.

Бегом я добежала до общей душевой. Воздух был пропитан запахом хлорки и досадливо заканчивающимися сладкими парфюмами. Я остановилась возле унитаза, упав на колени, отчаянно пытаясь сгладить непрекращающееся волнение. И вот, в момент, когда я стояла на грани, мир снова окрашивался в темные оттенки. Я начала блевать, и с каждым новым толчком моего тела словно уходило что-то большее, чем просто еда. Уходило воспоминание о том, кем я была, и кто теперь.

Я зябко обняла себя, сидя на холодном полу душевой, где звуки воды и эхо шагов других студентов казались отдаленными, как будто это был не мой мир. Сердце стучало в унисон с волнами паники, накрывающими меня. Я чувствовала себя чужой в собственном теле, мое нутро боролось с новыми инстинктами, с новым образом жизни.

Внезапно я услышала какой-то шум, сердце забилось быстрее. Это была Элис, она вошла в душевую с лицом, полным тревоги.

– Ты в порядке? – спросила она, пытаясь подойти ближе. Ее голос был полон заботы.

– Я не знаю, Элис, – с трудом прошептала я, прижимая ладони к лицу, словно пыталась остановить поток своих мыслей. – Что со мной происходит?

Элис присела рядом и погладила меня по спине, успокаивающим жестом.

– Это нормально, – сказала она тихо. – Ты проходишь через трудный период, я понимаю, что это сложно.

– Я чувствую себя как будто… не знаю, как будто я теряю контроль, – отозвалась я, глядя на ее лицо. – Это не просто из-за новой диеты… Это больше. Я даже не знаю, кто я теперь.

– Ты все еще ты, – уверяла она меня. – Да, ты изменилась, но внутри ты остаешься той же. И я здесь, я помогу тебе пройти через это.

Я кивнула, но все еще чувствовала, как тяжелое бремя давит на меня. Взгляд скользнул к двери, и как раз в это мгновение я заметила Кристиана. Он стоял в проходе, слегка смущенный – не зная, то ли ему стыдно от присутствия Элис, то ли от того, что я только что обнималась с унитазом. Словно подстрекатель, он почесал затылок, и это желаемое молчание было обременено многими вопросами, которые витали в воздухе.

Элис помогла мне подняться. Я умылась, и в этот момент в голове закралась мысль – а каково это, жить теперь такой жизнью?

– Слушай, может быть, ты хочешь пить? – осторожно спросил Кристиан, его голос был мягким, но в нем ощущалась легкая неуверенность. – У меня есть на редкий случай запас крови.

Элис метнула на него злобный взгляд, срывая его уверенность с напора.

– Она не будет пить кровь, – отрезала она, как учитель, который оформляет оценку.

Кристиан лишь пожал плечами, как будто выражая своё нетерпение.

– Просто ради эксперимента, – произнес он с хитрой улыбкой. – Раз ее организм отвергает обычную пищу…

Я вновь посмотрела на Элис, которая явно была против, но её мнение теперь казалось менее значимым. Внутри меня возникло любопытство.

– Давай попробуем, – решительно сказала я.

Элис выдохнула, но понимала, что у нее нет права запрещать мне эксперименты моей новой жизни. Мы вышли из душевой и направились обратно в комнату Кристиана. Я села на его кровать, а Элис осталась в дверном проеме, как страж моей судьбы.

Кристиан подошел к шкафу и стал что-то искать, нашел небольшой белый чемодан, принес его к кровати и открыл. Я не могла отвести взгляд от его движений – волнение распирало меня изнутри, как воздушный шар, наполняемый до предела, готовый лопнуть. Из чемодана он извлек пакет крови, и я почувствовала, как моё сердце забилось быстрее.

Элис все еще стояла, облокотившись на дверную раму, предостерегая меня своим молчаливым присутствием. Кристиан открутил крышку пакета и передал его мне, его холодные пальцы касались моих, словно он передал мне ключ от тайны.

Я осторожно приняла пакет, поднося его к носу. Запах металла, неожиданно знакомого и манящего, наполнил воздух. Мое сердце забилось быстрее, зрачки расширились от страсти, и в этот миг я поняла – это именно то, что мне нужно было. Я вцепилась зубами в пакет и начала жадно пить. Каждая капля сползала по горлу, заполняя меня теплом и светом, которые я не ощущала с тех пор, как покинула этот мир.

– Я не могу на это смотреть, – произнесла Элис с явно искаженным лицом, и вышла, закрыв за собой дверь.

Я знала, что она не может вынести этот момент, это было противоестественно.

Я пила, не в силах остановиться. Лишь потом, когда осушила пакет за несколько глотков, я заметила, что Кристиан продолжает внимательно наблюдать за мной, его лицо было спокойным, но в глазах читалась какая-то неясная тревога.

– Ну как? – спросил он, аккуратно забирая у меня из рук пустой пакет.

– Необычно, – ответила я, вытирая рот ладонью. Остатки сладкого, металлического привкуса оставались на губах, и я смотрела на свою ладонь, где красные капли контрастно выделялись на светлой коже.

Мое сердце все еще бешено колотилось, а организм требовал еще. Я не могла скрыть своего вожделения.

– Я хочу еще, – произнесла я, это было не просто желание, а необходимость.

Кристиан кивнул, проникаясь моим новым «я», и вновь вручил мне второй пакет. Я не могла сдержаться и, захватив пакет обеими руками, вновь принялась пить, жадно, словно потерянное дитя находило утешение в объятиях матери. Я высосала его до дна, и голод наконец стал утихать, как будто с каждой каплей уходила часть прежней меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, когда я, задохнувшись, отпустила упаковку. Я встретила его взгляд, в нем была глубокая забота, которая касалась меня где-то глубоко внутри.

– Как будто… я живу заново, – произнесла я, заплетая пальцы в свои волосы. Мой новый мир был полон не только опасностей, но и возможностей. Я могла быть сильной, я могла быть… кем-то большим.

Кристиан кивнул, его золотистые глаза были полны понимания. Он подошел ближе и осторожно приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Это лишь начало, – сказал он тихо. – Тебе предстоит многому научиться. Но я буду рядом, я обещаю.

Я почувствовала тепло в его голосе и наконец-то расслабилась. Все вокруг стало символом моих новых возможностей. Этот новый мир полон тьмы и света, и я хотела быть частью этого.

– Я никогда не думала, что смогу это сделать, – произнесла я, все еще ощущая легкую трясущуюся ностальгию по старой себе. – Но теперь… теперь я хочу исследовать это. Кто я теперь? Как я могу использовать свои новые способности?

Кристиан отступил на шаг, позволяя мне осознать, что не только мне предстоит адаптироваться, но и ему – быть моим проводником в этом неизведанном мире. Он улыбнулся, и я заметила, как его блики в свете солнца отражали какую-то древнюю силу. Он был более чем просто вампир; он был частью этого мифа, частью мира, который теперь стал и моим.

– Главное, не потерять то, что делает тебя человеком. В тебе есть свет, который невозможно погасить, – произнес он с теплотой, согревающей мое сердце.

Я кивнула, осознавая то, что он говорил. И в то же время какая-то часть меня все еще боялась: а не потеряю ли я себя в этой новой жизни?

– Я хочу быть сильной, – произнесла я, не отводя от него взгляда. – Я хочу защитить людей, которых люблю.

Кристиан шагнул ближе, он крепко держал меня за плечи. Его прикосновение было одновременно теплым и уверенным.

– И ты будешь, – прошептал он. – Но, прежде всего, ты должна научиться любить себя в этой новой реальности. Это будет твоей самой большой силой.

Я чувствовала, как внутри меня разгорается искра надежды. Возможно, я могу быть не только частью тьмы, но и источником света. И в этом сложном, переплетенном мире, я могла бы найти свое место – с Кристианом рядом.

Глава 2

Я лежала на груди Кристиана, его рука медленно скользила по моей спине, оставляя за собой ощущение тепла, которого, казалось бы, у вампира и быть не могло. В комнате было почти темно, лишь слабый свет луны из окна прорезал сумрак, акцентируя мягкие черты его лица. Я пыталась слушать его дыхание – слабое, едва различимое, словно его легкие работали из вежливости, а не из необходимости. Сколько ночей мы проводили вот так, в тишине, каждый поглощенный своими мыслями. Но сегодня моя внутренняя тревога не дала мне молчать.

– Расскажи мне, что умеют делать вампиры, – тихо спросила я, глядя на его идеально очерченный профиль. – Почему я не могу есть обычную пищу, когда ты и Бэт справляетесь с этим без проблем?

Кристиан перевел взгляд на меня, его глубокие золотистые глаза заблестели в слабо освещенной комнате. На его губах играла легкая улыбка – не издевательская, но полная понимания. Он знал, как трудно мне было смириться с переходом из одной реальности в другую. Живой – мертвой. Человека – полу-вампира.

– Ну, – начал он мягко, его голос был каким-то необыкновенно спокойным, словно колеблющееся пламя света свечи, – мы с Бэт – вампиры с рождения. Нам проще. Мы буквально выросли с этим инстинктом, ничего не менялось в наших жизнях.

Он на мгновение замолчал, словно пытаясь найти слова проще, чтобы объяснить мою ситуацию.

– Тебе будет сложнее, но ты привыкнешь. Это как обучение новому языку. Твое тело… оно просто еще адаптируется. Мы ведь не лишили тебя человечности полностью, – его взгляд на секунду остановился, словно в нем промелькнула тень сожаления. – Ты стала чем-то… середина. Не совсем человек, и не совсем вампир.

– А способности? – перебила я, поднимаясь на локте и заглядывая в его глаза. – Ты ведь обещал рассказать о том, что умеют делать вампиры.

Он чуть наклонил голову, волосы словно сдвинулись с ним в такт этому движению, и улыбнулся. Такому выражению лица сложно было устоять. Оно было одновременно загадочным и уютным.

– Способности? – переспросил он. – Ну, давай подумаем. Скорость. Это первое. Мы можем двигаться быстрее, чем может воспринять человеческий глаз. Быстрее, чем ты можешь догадываться, даже сейчас, когда ты только начала привыкать.

Я попыталась представить себя похожей на размытую вспышку молнии. Глупо, конечно, но картинка была заманчивой.

– Еще слух, – добавил Кристиан, поглаживая мое плечо, – твои уши уже сейчас должны улавливать звуки лучше. Ты наверняка замечала, что ночью вон тот старый фонарь на улице иногда чуть вибрирует? Ну, большинство людей о его неполадках даже не подозревают…

Я нахмурилась. Он был прав. Уже несколько часов я слышала этот тонкий металлический звон, но почему-то думала, что это проделки моего воображения. Я всегда считала себя слишком впечатлительной.

– Зрение, – продолжал он, перехватив мой растерянный взгляд. – Оно изменилось? Замечаешь, как ярче светят звезды? Цвета иначе воспринимаются?

Снова правда. Звезды… они всегда были частью моего мира, но после воскрешения я будто могла различить их холодный мерцающий свет лучше, чем раньше. Контуры проходящего в отдалении машины, светящаяся аэрономическая пыль в воздухе, буквально все стало казаться мне острее, ярче, контрастнее.

Я приподнялась, чтобы сесть немного ближе к нему.

– Хорошо, предположим, я поверила. Скорость, слух, зрение… что-то еще? Как мне привыкнуть, если половина того, что раньше составляло мою жизнь, теперь невозможно? Я не могу есть еду. Я только смотрю на нее и… ничего не чувствую. Никакого наслаждения. Только отвращение.

Его лицо на мгновение помрачнело. Он снова задумался, но ответ был настолько мягким и уверенным, что я сразу почувствовала в нем искренность.

– Еда для тебя потеряла смысл. Единственное, что теперь питает тебя, – это кровь. Это твоя реальность. Но ты адаптируешься. А вкус… вкус можно вернуть. Может, и не полностью, но достаточно, чтобы не чувствовать себя оторванной от своего прошлого мира.

Его слова меня совсем не успокоили, но в них была истина, которой я не могла не признать.

– Кристиан… – мой голос предательски дрогнул, а в комнате на миг стало еще тише, как будто даже звезды за окнами перестали двигаться. – А если я не хочу адаптироваться? Что, если я хочу быть человеком, настоящим? Чтобы все было как раньше? Тогда, когда я была жива?

Я ощутила, как его тело слегка напряглось подо мной. В его глазах мелькнула искорка боли, но он быстро спрятал её за маской самообладания, как если бы защитная броня сломала его. Его спокойствие всегда удивляло меня, как может быть кто-то настолько контролирующим, когда вокруг все рушится.

– Нельзя вернуть твою прежнюю форму назад, – тихо произнес он, его голос был бархатным, но в нем слышалась тень уверенности. – Я понимаю, что тебе тяжело от того, что ты стала вампиром. Но у меня тогда не было выбора. Ты умирала. А шанс на то, что вообще обратишься в вампира, был практически равен нулю.

Я вспомнила ту тьму, которая окутала меня, когда я провалилась в бесконечный сон. Страх, боль, воспоминания о том времени, когда все было столь живо. И в этом океане мрака остался один миг – его голос, его преданность, его любовь.

– Я помню свои слова перед тем, как я закрыла глаза навсегда, – усмехнулась я, будто пытаясь скрыть свою уязвимость шуткой. Это было сложно, но нужно было хоть немного разрядить атмосферу.

– Да? – Кристиан сделал вид, будто не понимает, поднимая брови, словно невинный ребенок, но я знала его слишком хорошо. Он чувствовал, как эта тема давит на меня, и где-то внутри боролся сам. – И какие же? – спросил он с легкой иронией.

Я приподнялась на локтях, чтобы взглянуть ему в глаза. Они светились золотистым оттенком, полными тайны и силы. Я ненадолго задумалась, стараясь вспомнить свои последние слова, но они были под сюрреалистическим покрывалом прощания.

– Я сказала, что люблю тебя, а ты мне не ответил, – с вызовом произнесла я, и в этом заявлении была вся моя тревога, всё беспокойство о будущем, которое теперь выжигало меня, как святая вода вампира.

Кристиан, на мгновение задумавшись, окинул меня взглядом, в котором переплетались задумчивость и нежность. Он медленно поднял руку и провел пальцем по моей щеке, как будто хотел стереть слезы, которых у меня не было.

– Я помню каждое твое слово. Каждый раз, когда ты говорила «я люблю тебя», ты дарила мне частичку себя, – сказал он нежно, его голос как шепот в полутьме. – Я был слишком занят страхом потерять тебя, чтобы ответить. Я не знал, что сказать, как выразить свои чувства в этот момент. Мне было страшно. Теперь, когда ты снова со мной, я хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя больше, чем когда-либо.

Эти слова пробудили во мне весь спектр эмоций – радость, облегчение и глубокую привязанность. Я прижалась к нему еще ближе, ощущая, как его сердце бьется в унисон с моим. Ночь окутала нас, как теплое одеяло, а вдыхая его аромат, я понимала, что моя новая жизнь началась с этого момента.

– Но я теперь не человек, Кристиан, – произнесла я, чуть смущаясь. – Я на половину вампир. У меня есть слабости. Какие у тебя слабости? Неужели я теперь должна бояться не только света, но и тебя?

Кристиан слегка усмехнулся и поднял одну бровь, выглядя одновременно обаятельно и загадочно.

– У вас, полу-вампиров, есть свои уникальные слабости. Вы более восприимчивы к солнечному свету. Один час под прямыми лучами может вызвать серьезные проблемы. Но одно я могу тебе сказать, – он притянул меня ближе к себе и наклонился, чтобы я могла уловить его дыхание, – моя главная слабость – это ты.

– Ты не понимаешь, – продолжала я, – я не знаю, как контролировать свою жажду. Как вообще можно быть в компании людей, если я, возможно, наврежу им в порыве голода?

– Мы справимся с этим вместе, – уверенно произнес он, накрывая меня своим теплом. – Я буду рядом с тобой, чтобы учить, защищать и заботиться о тебе. Ты должна знать, что твои страхи это лишь часть перехода. Мы научимся использовать твою силу, а не бояться ее.

Я посмотрела ему в глаза, и там не было ни капли сомнения. В его взгляде я увидела решимость и любовь, что добавляло мне уверенности.

– Хорошо, – медленно произнесла я, – но есть ли ещё другие слабости, о которых мне стоит знать?

Кристиан легким движением отодвинул волосы с моего лица.

– Есть одно – серебро. Оно может вызвать у вампиров сильную боль. Но, – добавил он с улыбкой, – несмотря на это, я бы никогда не позволил, чтобы это стало причиной разлуки между нами.

Я улыбнулась, чувствуя, как внутри меня разгорается свежая волна уверенности и решимости.

– И кстати, – произнес Кристиан, с легкостью наматывая на палец прядь моих теперь уже светлых волос. – Мне нравится твой новый цвет.

Я закатила глаза в ответ. Мой новый цвет… казалось, что это было высмеиванием.

– Я похожа на седую старуху, – фыркнула я, нахмурившись. – Мне не идет блонд.

В голове пронеслась мысль о том, что я похожа на Айрис – его сумасшедшую бывшую, которую я убила год назад. Убийство, несомненно, поменяло меня, не только изменило мою сущность, но и оставило на душе тяжелый след. Теперь, когда я стерла с лица земли её существование, мне оставалась лишь быть её ненавистной тенью.

Кристиан усмехнулся, и я ощутила, будто этот звук был напоминанием о том, как я быстро отреклась от своей старой жизни. Его глаза сверкали, словно пара ночных звезд, полных загадок и вечных историй. В них я читала уверенность, не поддающуюся логике, и я знала, что каждый момент с ним – предел моих ощущений.

– Ты знаешь, что блонд стал символом силы? – продолжал он, будто читая мои мысли.

Я сморщила губы. Конечно, силы. Я лежала на его груди, еще не осознавая, какое темное, и в то же время, шокирующее будущее мне предстояло. Но именно его слова придавали мне сил. В этот миг, в этой комнате, где каждое слово обретало вес, я поняла, что не хочу оставаться одной.

На мгновение я замерла, впитывая все эти эмоции. Я подняла голову, и наши глаза встретились. В них отражалось нечто большее, чем просто любовь. Это была связь, о которой мечтаешь каждую ночь – объединение двух душ, постигнутых потерей и болью, но нашедших друг друга среди окутывающей тьмы.

– И еще, – произнес Кристиан, его голос стал низким и таинственным, – скажи, ты не жалеешь о том, что стала такой?

– Я не знаю, – призналась я, подбирая слова. – Но я знаю одно: я не позволю, чтобы моя жизнь вновь стала пустотой.

Его усмешка озарила комнату. Я знала, что воспоминания о прежней жизни отделяются от меня, как перо, оставленное в старой книге. Чувство утраченности растаяло в его улыбке, и я, кажется, впервые ощутила себя свободной.

Мы лежали так, не зная, сколько прошло времени. Я знала, что Джек, сосед по комнате, наверняка снова куралесит с кем-то. Это означало, что комната была только нашей, и тишина вокруг нас только усиливала ощущение покоя. Но это спокойствие было обманчивым. В отличие от Кристиана я не могла заснуть. Вампирский сон явно был не для меня. Я осталась в этом новом, неожиданном состоянии вечного недосыпа.

Поднявшись на локте, я посмотрела на Кристиана. Его черные волосы слегка падали на лоб, а скулы были четко очерчены и расслаблены в глубоком сне. Он был совершенен, как картина мастера – магическая и недоступная. Глядя на него, я улыбнулась. Он снова был моим.

Я осторожно села на кровати и потянулась к кроссовкам, стараясь не издавать ни звука. Комнату охватил полумрак, я знала, что мне нужно немного побыть одной, чтобы разобраться с новыми ощущениями. Я оставила комнату, тихо закрыв за собой дверь. Коридор общежития был темным и безмолвным. Все остальные уже спали, и в этом уединении я почувствовала себя немного одинокой и немного свободной.

Выйдя на улицу, я вдохнула свежий воздух. Ночь была окутана завесой звезд, которые действительно были ярче, чем когда-либо, когда я была человеком. Каждый звук был отчетливым, а запахи острее. Каждая деталь этого мира напоминала мне о том, что я теперь живу в другом измерении.

Я направилась к саду, где проводила вечера на старой скамейке. Тень от густых деревьев накрывала эту укромную территорию, создавая атмосферу уединения, в которой я могла даже на мгновение забыть о том, что моя жизнь кардинально изменилась. Я чувствовала себя потерянной, словно путник в безбрежном море. За квадратными кустами прятался мой маленький мир, заполненный воспоминаниями, как будто природа сама пыталась укрыть меня от суровой реальности.

Сад был полон ароматов свежих цветов, но сейчас вся эта красота казалась мне лишь фоном для моей внутренней борьбы. Я села на скамейку, и холодная древесина, словно предатель, пронзила меня своей ледяной преградой. Протянув ладонь вперед, я попыталась вызвать огонь, как если бы он был частью моей сущности, как будто мое новое «я» должно было стать тем, что я когда-то любила – красивым и опасным. Я представила, как пламя распускается на моей ладони, подобно темной, сумеречной розе, стебель которой обвивают шипы.

Но огонь не появился.

Я повторила попытку. Ничего. Разочарование охватило меня, как ледяная волна, заливающая берега моей надежды.

– Черт, неужели у меня теперь нет магии? – фыркнула я, всматриваясь в свои ладони, словно боясь, что они могут меня предать. Эти руки, которые когда-то были полны силы, теперь казались пустыми и бесполезными.

Несмотря на мою решимость, магия оставалась молчаливой, как листья, колеблющиеся на ветру. Непонимание и страх закрадывались в мою душу, создавая взрывоопасное смешение эмоций. Каждая неудачная попытка вызывала вопросы. Кто же я теперь? Возможно, я не просто полу-вампир? Возможно, я застряла в этом новом, неопределенном существовании, еще не нашла свою личность?

С этими мыслями я осталась одна в темноте, ощущая, как кусочек меня продолжает искать ответ, как если бы он был блуждающей звездой на небосводе, мечущейся среди космической бездны. Я устала от этого процесса поиска и оставила попытки вызвать свою магию. Медленно поднявшись с лавки, я направилась обратно в общежитие, где меня ждала не менее загадочная жизнь.

Подойдя к двери, я тихо ее открыла, стараясь не разбудить Бэт. Но, как оказалось, она не спала. На кровати, сшитой из ярких тканей, сидела моя лучшая подруга, напряжённо ожидая моего возвращения, словно часовой на посту.

– Ты где была? – спросила она, резко соскочив с кровати. В её голосе чувствовались волнение и тревога. – Я волновалась.

Я улыбнулась, но в этом жесте не было веселья. Бэт была моей опорой, и я так хотела рассказать ей обо всем, но страх сковывал меня. Вместо этого я подошла к шкафу, достала из него пижаму и переоделась, словно эта рутинная задача могла отвлечь меня от потока мыслей.

– Я была у Кристиана, а потом решила прогуляться по саду, – произнесла я, усевшись на её кровать.

– Ты в порядке? – Бэт присела рядом и посмотрела мне в глаза с той искренней заботой, за которую я её любила.

Я вздохнула. Ответа не было. Быть полу-вампиром – это значит жить на грани, и сейчас я испытывала весь этот баланс и противоречие. Мысль о том, что даже моя магия, ставшая частью меня, теперь оставалась в тени, угнетала.

– Не знаю, нет, – наконец, выдавила я из себя. – Я пыталась вызвать свою магию, но все попытки тщетны. Её кажется нет.

Бэт положила голову мне на плечо и тихо вздохнула. Я чувствовала тепло её тела, но это тепло только усугубляло холод в моей душе.

– Вальдо поможет, он разберется, – сказала она, но я почувствовала, как напряжение охватило меня.

– Хватит. Опять этот Вальдо! – мрачно буркнула я, сбрасывая её голову с плеча. – Я не хочу, чтобы он разбирался и вообще лез в мою жизнь. Пусть он оставит меня в покое. Он уже достаточно всё разрушил.

Это имя – Вальдо – наводило на меня настоящий ужас, переплетённый с презрением. Отец, которого я даже не успела начать знать, а уже возненавидела. Он был как ядовитый плющ, окутывающий меня, лишая воздуха. Даже если это он даровал мне жизнь, она была скована цепями его решений, а не моих.

Бэт глубоко вздохнула. Она не спорила, и это расстраивало меня ещё больше. Она знала, что я права, но в её голосе всегда проскальзывали нотки защиты. Она почему-то всё равно верила, что Вальдо был способен на что-то доброе.

– Во сколько завтра будет суд? – спросила я, стараясь отвлечься от угнетающих мыслей.

– Ты не пойдёшь туда, там будет ОБМ, – возразила Бэт, её голос стал более строгим.

– Я что-нибудь придумаю, – фыркнула я. – Я хочу увидеть Эдварда. Это из-за меня он там.

– Суд будет в девять утра, – призналась Бэт, но тут же добавила: – Но тебя туда всё равно не пустят. Никого из студентов не пустят, кроме…

– Вальдо, – договорила я мрачно. Её слова пробудили во мне весь гнев, который я только что пыталась спрятать.

Я поднялась с кровати, чувствуя, как что-то жжёт меня изнутри.

– Как этот ублюдок может оставаться на свободе, когда он, по сути, олицетворяет магию теней?! – я сорвалась, сжимая кулаки. – И почему невиновный Эдвард должен страдать за всё это?

Бэт лишь огорчённо покачала головой, словно пыталась научить меня большему пониманию мира.

– Этот мир не так уж прост, – мягко сказала она, глядя в окно. – Иногда приходится приносить страшные жертвы, чтобы спасти тех, кто нам дорог.

Её слова резанули меня как лезвие. Я опустила глаза, пытаясь понять, говорит ли она сейчас о себе, об Эдварде… или обо мне? Что они сделали ради того, чтобы вернуть меня из мёртвых? Что это значило для них? В её словах я чувствовала тягость выбора и утраты, которые настигли её и Кристиана, когда я исчезла. Я не знала, каково было им, как глубоко они страдали, и какие мольбы иссушили их голос. В то время как события шли на лад, я осталась в противоречии своего нового положения, не зная, как мне себя вести.

В этот момент я поймала себя на мысли: винить их за то, что я осталась жива и теперь на половину вампир, было бессмысленно. Я жила, но цена, которую я заплатила, оставила глубокие шрамы, и каждый шрам отдавал сигнал к тревоге. Я чувствовала, как новая жизнь во мне стремится вырваться на свободу, но оставалась связанной с теми, кто остался в тени.

– Ладно, я спать, – сказала я, глядя на Бэт, пыталась скрыть свою озабоченность и неуверенность.

В её глазах я искала немое понимание, но она лишь тихо кивнула, потянувшись к своей подушке, словно готовясь погрузиться в мир снов, где не существует ни страха, ни сомнений.

Я легла на свою постель, стараясь расслабиться. Однако потолок, который прежде казался мне знакомым, теперь стал бескрайним. Я смотрела на него, прислушиваясь к звукам комнаты: лёгкое сопение Бэт, шорох ночных теней, которые привиделись мне между светом и тьмой. Сон не шел. Я чувствовала, как напряжение внутри меня нарастает. Каждый миг напоминал мне о моем новом существовании, о том, что я теперь стала частью чего-то более глобального, чем простая человеческая жизнь.

Я подняла руку и провела ею по шее, где кусок кожи уже давно был, как мне казалось, необратимо исписан новым знаком – знаком вампирской судьбы. Воспоминания о том, как всё произошло, привидевшись в сознании, вновь и вновь терзали меня: ночь, когда всё изменилось, когда я впервые взглянула в бездонные глаза Бэт и поняла, что мой мир уже никогда не будет прежним.

Бэт тихо посапывала рядом, полностью погруженная в сон. Я завидовала ей – этому миру снов, который ей был доступен, когда для меня ночь превратилась в лабиринт страхов и жажды. Я прижала колени к груди, пытаясь найти комфорт в этой новой реальности, но страх питал моё беспокойство, связывал меня с темными аспектами моей новой сущности.

С каждым мгновением ночь становилась всё более гнетущей, и единственным моим спутником оставались мысли – они вились вокруг, нашёптывали мне о том, что происходит. Я старалась не думать о голоде, который звал меня, но он становился всё настойчивее. В такие моменты я чувствовала себя как будто на краю обрыва, готовая упасть, и это было пугающе.

Тишина в комнате стала почти осязаемой, и, пожалуй, единственным звуком, способным расслабить меня, стал тихий щебет, руками проводящий по стенам. Я пыталась сосредоточиться на таких простых вещах, пыталась найти утешение в чем-то многовековом, но ни одна мысль, ни одно воспоминание не могли отвлечь меня от реальности, которая всё больше поглощала меня.

Я вновь и вновь возвращалась к мысли о суде Эдварда. Зачем мне это нужно? Это был риск, который мог стоить мне жизни. Но в ту же минуту я знала, что это было важно. Эдвард, с его загадочной и темной личностью, всегда притягивал меня. С ним была связана моя судьба, как бы я этого ни хотела. Я погрузилась в воспоминания о нем – его саркастическая улыбка и проницательные глаза, которые будто читали мои самые глубокие страхи.

Вальдо… Идея того, что он – мой истинный отец, меня истощала. Я ненавидела его за все боли, которые он мне причинил, и за то, что ставил под угрозу не только свое существование, но и жизни окружающих меня. Запрещать мне идти на суд – его попытка защитить меня или же еще одна хитрая манипуляция? Я сомневалась, но желание узнать правду брало вверх над разумом.

Я перевернулась на бок, укрылась потеплее и попыталась успокоить себя. Бэт, даже без слов, чувствовала мою борьбу, и хотя у нее не было тех знаний о мире, в который я оказалась втянутой, ее поддержка значила для меня больше, чем я могла выразить словами.

– Ладно, – тихо произнесла я, как будто пытаясь убедить не только ее, но и саму себя. – Завтра будет другой день. Я всё еще могу на всё повлиять, как бы ни сложилась ситуация.

Как только я произнесла эти слова, на мгновение мне показалось, что мир вокруг меня наполнился надеждой. Но скоро это ощущение развеяло дыхание страха. Я снова взглянула на свет, пробивавшийся сквозь щели, и зажмурилась, отгоняя мысли о завтрашнем дне. Я знала, что не смогу спать. Снова.

Тишина комнаты лишь подчеркивала мои внутренние противоречия. Я не могла позволить себе больше оставаться в неведении, и, когда солнце медленно начинало подниматься за горизонтом, мне стало ясно: несмотря на все риски, в этом мире я должна быть сильной и решительной. Мягкий свет предрассветного неба пробивался сквозь старые шторы нашей комнаты, обнимая тусклыми, размытыми тенями стены. Я тихонько лежала на своей постели, чувствуя, как с каждым часом мрак расплывается, уступая место раннему утру. Казалось, весь мир затаил дыхание. А я, в свою очередь, думала. Об Эдварде, о суде, о своем плане. Мысли вихрем кружились в голове, и, несмотря на мою решимость, холодный металлический привкус страха тяжело оседал где-то в глубине.

Я повернула голову к окну, разглядывая, как слабый свет прорывается сквозь полупрозрачные занавески. Мои дампирские чувства обострились: я чувствовала шепот ветра за окном, улавливала запах ночи, ещё не до конца уступившей место дню. Вместе с новообретёнными способностями пришла ответственность, и я понимала, что завтра, на суде Эдварда, я должна быть.

Я ещё раз перебрала в голове план. Всё было тщательно продумано. Нужно пробраться на заседание тайно. Белые маги, известные своей стражей и хитростью, будут дежурить на каждом углу, их чары станет трудно обойти. Но легко не будет – я знала это с самого начала. Я знала и о наказании, которое может последовать. Но ради Эдварда… ради всего, что между нами было и остается, я готова пойти на риск.

Светлеющий потолок над моей кроватью не отвлекал. В голове рисовались детали: как я выскользну из академии, когда Бэт ещё будет спать; как увернусь от магических ловушек и незаметно проникну в зал, где решается судьба Эдварда. Исхода суда я не знала, но одно было ясно – его исход должен был быть справедливым. А я должна была быть там. Моё сердце, которое начало менять ритм из-за его смешения с кровью вампира, давало лишь один ответ: без борьбы этот день нельзя оставлять.

Едва начинавшийся рассвет всё-таки притупил мои мысли. Быть может, я задремала на несколько минут – в своём полусне я еле различала тени за окном, слышала, как Бэт резко перевернула подушку, бросила что-то невнятное во сне. Но едва я улавливала моменты абсолютной тишины в комнате, изнутри разгоралась твёрдая уверенность: пути назад нет.

Когда первые лучи утреннего солнца коснулись комнаты, я наконец поднялась с кровати. Осторожно, чтобы не разбудить Бэт, я заправила одеяло и натянула свою куртку. Её рукава слегка щекотали запястья – всё казалось таким обыденным, даже когда внутри всё горело.

Бросив последний взгляд на подругу, я выскользнула в общий коридор и шагнула к двери. Холодный воздух встретил меня, будто напоминая, что с этим утром приходит испытание. Моя миссия началась.

Я шла к воротам Академии, не оглядываясь, вниманием поглощённая лишь своей целью. Птицы что-то пели, но их мелодия звучала как насмешка. Прохладный осенний ветер трепал мои волосы, заставляя каждую прядь густо вплетаться в мрак. Вдруг мои ноги и руки онемели, и передо мной замерло всё вокруг, так будто меня заковали в невидимые нити.

– Куда ты собралась? – раздался грозный голос позади. Я уже знала, кто это.

Это был он. Вальдо. Сукин ты сын.

Нити ослабли, и я упала на землю. С трудом поднимаясь с колен, прищурила глаза, чтобы рассмотреть его в свете утреннего солнца— его мрачное лицо, пронзительные зеленые глаза, полные такого хладнокровия, что от них становилось неуютно.

– Я спрашиваю, куда ты собралась? – бросил он, склонившись ко мне.

Я не могла ответить сразу, но его слова жгли меня, как кислота. Мой голос пробился через гнев и страх.

– В суд, – фыркнула я, ярость охватывала меня, стоило мне вспомнить о его роли в этой истории.

– Ты не пойдешь, – решительно сказал он, в его голосе звучала угроза.

Я поднялась на ноги, собирая силу внутри себя.

– Я хочу увидеть Эдварда, – произнесла я, чувствуя, как ярость нарастает в груди.

– Исключено, – отрезал он, его лицо стало ещё более мрачным. – Там ОБМ. Я не позволю тебе быть там. Что скажет Миранда, когда увидит, что ты жива? Или что сделает? Она убьёт тебя на месте.

Эти слова были в моих ушах как колокольчики, оповещая о надвигающейся опасности, но у меня не было выбора. На этот раз не было пути назад.

– Плевать, – фыркнула я, хотя у меня тряслись руки.

Вальдо резко подлетел ко мне, схватив за шею, отрывая ноги от земли. Я задыхалась, отчаянно пытаясь вырваться, но его хватка была жёстка. Его глаза, полные презрения, казались мне еще больше омерзительными. Неужели я действительно унаследовала от него свои зеленые глаза? Ах да, плевать. Они уже не зеленые. Моё сердце колотилось, словно пыталось вырваться из грудной клетки. Хотя, если вдуматься, можно ли назвать это сердцем? Став наполовину вампиром, я до сих пор пыталась понять, что из меня осталось человеческим. Но в этот момент моя природа не имела значения: я зависела от ярости Вальдо, того самого «отца», который так долго был для меня лишь именем в тени, а теперь превратился в источник отчаяния и злости.

– Ты такая же упрямая, как твоя мать, – просипел он, его холодные глаза горели гневом.

Воздух вокруг нас словно сгустился, осень замерла. Я чувствовала, как его пальцы напрягались на моей шее, впиваясь, как тиски. Казалось, ещё мгновение – и он сломает мне позвоночник. Но я не дам ему такой возможности. Никогда.

– Пусти меня, – процедила я сквозь зубы и, извернувшись, ногой ударила его в грудь.

Удар был скорее символическим – никто из нас не заблуждался, что я достаточно сильна, чтобы навредить вампиру. И всё же он расслабил хватку, и я рухнула на холодную мокрую землю, хватая ртом воздух. Вальдо лишь усмехнулся, перенося вес на одну ногу.

– Ты можешь составить список: встречи, на которые я тебя не пущу. Эдвард – на верхушке, – его голос был ровным, почти лениво-насмешливым, но в этом равнодушии было что-то чудовищное.

– Ты не можешь держать меня взаперти, – я поднялась, стирая грязь с ладоней. Горло болело, но я старалась держать лицо. – Я имею право знать правду.

Правду. Это слово раскалывало меня изнутри. Вальдо скрывал её так долго, что я уже начала сомневаться, существует ли она на самом деле. Скрывал от меня прошлое. Заявился на пороге, утверждая, что я его дочь. И вот теперь – это.

Он ступил ближе, его фигура заслонила тусклое осеннее солнце. Его лицо почти не отражало эмоций. Только взгляд – столько там было не то боли, не то угрюмой усталости.

– Правда тебя уничтожит, – сказал он тихо. – Зачем тебе это? Что ты надеешься найти?

– Уничтожит? – я засмеялась, но в этом звуке больше было горечи, чем радости. – Это говорит отец, который уже уничтожил мою жизнь? Не бойся, Вальдо. Ты преуспел в этом лучше, чем любая правда.

На миг что-то мелькнуло в его глазах. Уязвимость? Вина? Я не могла быть уверена. Но это чувство тут же исчезло, как и появилось. Его лицо стало снова каменным.

– Ты не понимаешь, с кем играешь, девочка. Это намного больше, чем твоя обида или ненависть ко мне, – он сделал ещё один шаг, и я почувствовала себя загнанной в угол. – Эдвард ошибся. Он позволил себе привязанность, слабость. Я не повторю его ошибок.

– Тогда зачем ты вообще вернулся? – я смотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как подступает горечь. – Зачем ты лезешь в мою жизнь, если так боишься слабости?

Вальдо замер, будто мои слова на секунду остановили этот поток ледяного высокомерия. Его губы шевельнулись, но ответ застрял на полпути. Я знала, что он не ответит. Он никогда ничего толком не объяснял.

Я отвернулась. Если он думал, что его власть над Академией даст ему право контролировать каждое моё движение, то он недооценил меня. Я не была «слабой» – ни его дочерью, ни кем-либо ещё. Теперь я была наполовину вампиром – и этот факт давал мне силы и цель.

– Я найду Эдварда, чего бы это ни стоило, – бросила я через плечо. – А ты можешь продолжать играть в своего «всемогущего директора», если хочешь.

Я не ждала ответа. Спину жгло его молчание. Я знала: это был только первый раунд, и в нашем странном танце силы мой выигрыш был временным.

– Ладно. Но ты не можешь пойти в этом обличии.

Я остановилась, выбрав, по-видимому, не тот путь для этой баталии. Обернувшись, я попыталась прочитать его права и запреты на своём лицевом выражении, узнать истинную природу своего врага. Проблема была в том, что я больше не могла одеваться в старую защитную оболочку: мне нужны были новые маски, новый облик. Этот факт меня задел – мне не оставалось выбора.

– Твои волосы и глаза изменились, но это не означает, что тебя не узнают, – сказал он.

Его тень нависла надо мной, словно облако, затмевающее свет. Я фыркнула, отвечая, полная злости и упрямства.

– И что же мне делать? Натянуть повыше капюшон и сделать вид, что я немая? Чтобы не выдать ни голос, ни свою сущность?

– Нужно поменять личину, – произнес он, его голос был строгим и беспристрастным.

– С чего ты передумал? Разве не ты сказал, что привязанность и слабость не твой удел? – провела я контратаку, чувствуя прилив ярости, ибо каждая его встреча со мной была обременена этой фамильной ненавистью.

Я была словно лава, готовая извергнуться, и каждое его слово подкидывало меня в огонь. Вальдо посмотрел на меня с той вампирской высотой, которая была ему присуща, и, видя меня такой – независимой и ненавидящей, он первый раз поставил в равенство. Я увидела в его глазах что-то, что напоминало гордость, а может быть, страх.

– Привязанность здесь ни при чём. Это прагматичность.

Его тон вышиб меня из равновесия. Я ждала яда, сарказма, цинизма. Но это было что-то иное. Что-то, что не давало мне доверять ему, но и не позволяло ни на миг упускать лицо.

– Прекрасно, – сквозь зубы произнесла я. – Прагматичность так прагматичность. Но, если ты так уверен, что я должна поменять личину, не проще ли тебе просто запретить мне идти?

– Ты всё равно пойдёшь, – он посмотрел на меня с такой уверенностью, что я почувствовала холод в груди. – Потому что ты моя дочь.

Эти слова повисли в воздухе тяжёлым грузом. Моё сердце пропустило удар, но я сделала вид, что не услышала. Вместо этого я выбросила ненужные эмоции из головы. В конце концов, я играла по его правилам лишь временно.

– Ты можешь ненавидеть меня, – сказал он. – Но это не изменит твоей природы. И я стараюсь лишь защитить тебя.

Его слова прозвучали даже не как аргумент, а как неоспоримая истина. Я закатила глаза, чувствуя, как гнев и раздражение всплывают на поверхность. Что за наглость? Этот человек – мой отец? Тот, кто разрушил мою жизнь, кого я ненавидела всем сердцем? А теперь он всеми силами пытается убедить меня, что действует по благим причинам?

Я слегка тряхнула головой, сбрасывая эти мысли. Нельзя показывать слабость. Никогда. Особенно перед ним. Особенно в Академии.

– Ладно, – я фыркнула, скрестив руки на груди. – Чью личину я должна принять, чтобы попасть на этот самый суд?

Он медленно поднял взгляд, будто собираясь бросить новый вызов.

– Моей жены, – коротко бросил он.

От неожиданности и абсурдности ситуации я хмыкнула, не в силах сдержать насмешки.

– Как её там… Эльфрида, да? – бросила я с едкой усмешкой. Я была готова к тому, чтобы отомстить ему словом. – А она вообще знала, что ты изменял ей с моей матерью?

Взгляд Вальдо немного потемнел, но он не ответил. Вместо этого он молча сунул руку в карман и достал из него тонкую пробирку с жидкостью насыщенного алого цвета. На мой взгляд, она слишком резко выделялась на фоне сумрачного освещения поляны.

Кровь.

Я почувствовала, как сердце снова трепещет, будто в замешательстве. Что-то древнее внутри меня откликнулось на запах, едва уловимый даже моими человеческими чувствами. Хоть я и наполовину вампир, но до этого момента отчётливых признаков своей второй сущности я никогда не ощущала. А вот сейчас… что-то странное начало пульсировать в моих венах в унисон с мерзким холодом пробирки, которую он протянул мне.

– Выпей, – произнёс он хрипловато.

– Что мне это даст? – с вызовом бросила я, играя на публику. Однако в руках пробирку уже приняла, испытывая странный микс любопытства, страха и отвращения.

Его глаза сузились. Сквозь эти щелки промелькнула привычная раздражённость.

– Это её кровь, – сказал он и сделал паузу, вероятно, ожидая реакции. Её? Мне не нужно было спрашивать кого. Я уже знала. – Ты вампир, хоть и на половину, – продолжил он.

– Дампир, – перебила его я, почти автоматически. Слова сорвались с губ, но звучали уверенно. Его лицо застыло в непонимании.

– Что?

– Ну, ты слышал меня. – Я посмотрела на пробирку в руках, ощущая холод кровавой жидкости через стекло. – Мне не нравится твоё «полу вампир». Это звучит… унизительно. Я дала себе новое имя. Дампир. Это вроде, как и горькая шутка, и правда. Учитывая, что я рождена между вампиром и человеком, это звучит лучше. Как ни крути, так или иначе, я всегда была чем-то средним. А теперь, после того что произошло… я стала настоящим дампиром. В этом есть смешная ирония судьбы, не находишь?

– Гениально, – пробормотал он, закатывая глаза. Казалось, я в какой-то момент стала его личным раздражителем. Смешно. Но он продолжил, его голос снова стал строгим. – Вампир, выпив кровь другого существа, может менять свою личину на некоторое время. Пока кровь чужого существа не выветрится из его организма.

Я не дослушала до конца. С любопытством и лёгким отвращением вскинула пробирку к губам и одним глотком осушила её содержимое.

Жидкость была… жуткой. Это не запах, не вкус – что-то между горьким ожогом и липким теплом. Как будто что-то живое и незнакомое пробежало внутри меня. Я судорожно выдохнула, а в горле заклокотала странная энергия. Глаза начало жечь, а в уме вспыхнул вихрь образов, воспоминаний – но не моих. Её. Её энергия, её сущность застыла во мне. Это походило на то, будто я вырвала у кого-то частицу души и заставила её расти внутри себя. Голова закружилась, словно в воздухе стало слишком много кислорода или, наоборот, его стало катастрофически не хватать.

– Ты слишком поспешна, – прервал мои мысли голос Вальдо. – Нужно было подготовиться. Бывают побочные эффекты.

Я не ответила, всё ещё переваривая ощущения. Какое это было чувство? Слова не находились. Мой новый статус… дампира, кажется, разрывал природу на части, заставляя соединяться несовместимое.

– Эффекты от чего? – наконец ответила я, стараясь скрыть легкий страх, который закрался где-то внутри на фоне непонятных ощущений.

Почувствовала, как мои пальцы вдруг стали холодными, а мир вокруг начал слегка изменяться в восприятии, словно поверхности объектов приобрели странный блеск, а их контуры дрогнули. Цветок на клумбе у ворот Академии, вроде бы обычная маргаритка, казалось, вдруг наполнился светом, будто внутренним сиянием.

Я посмотрела на Вальдо. Его лицо оставалось бесстрастным, как всегда. Только глаза цепляли – холодные и бездонные, как черная омутная вода, которую я с детства боялась. Как раз сейчас мне хотелось утопить этот его лед взглядом, который мешал собраться с мыслями.

– Ты чувствуешь? – спросил он. Наверное, видел, как мои зрачки изменились или как лицо начало трансформироваться. Я кивнула медленно и тяжело, не говоря ни слова.

– И что теперь? – спросила я, кивнув куда-то в сторону ворот. Сердце колотилось быстро, как у испуганной птицы.

– Теперь ты выглядишь как она, – спокойно сказал он, склоняя голову немного вбок, с интересом изучая мои черты. – Лицо, волосы, даже жесты. Её улыбка.

Я ощущала, как его слова стали истиной. Кожа словно стянулась, приняла чужую форму, и мне стало неуютно. Я привыкла чувствовать себя в своей оболочке, а теперь я – другое. Меня словно заточили в чужой облик.

Голос Вальдо стал пониженным, почти интимным, и от его звуков по спине пробежали неприятные мурашки:

– Не забывай о времени. Эффект крови длится недолго. От тебя зависит, успеем мы или нет. Если найдёшь себя в панике – наша затея обречена.

Я сглотнула. Следовало сосредоточиться. Нервничать было впустую – это только отдаст Вальдо повод для торжества. А я презирала… нет, я ненавидела его. Смотреть на него было пыткой, но необходимость искала излом – сейчас он был мне нужен, как и я ему. Моих целей хватило бы для кровавой войны внутри Академии, но ее директор и бывший директор держали меня в плену чужих драм.

– Хватит тянуть время, – бросила я с резкостью в голосе, скосив взгляд на массивные ворота.

Он оценил мою спешку молчанием – одной из тех редких вещей, которыми его можно было «подкупить».

– Вперед, – голос сорвался в усталый шепот, и Вальдо первым двинулся вперед, как палач, готовый привести приговор в исполнение.

Мне казалось, что стены Академии надвигаются, сжимая пространство вокруг. Невольно подумалось, что эти величественные строения видели больше крови, чем я могла представить. В этих коридорах наверняка скрывались истории не только о вампирах, но и о тех, кто был жертвой. Люди, оборотни, эльфы, даже вампиры – все здесь могли потеряться в бесконечном круговороте власти, потерь и лжи.

– Что дальше? – спросила я у него, чувствуя тяжесть взгляда, который он бросил в мою сторону.

– Играй свою роль, как бы ни было противно. Они поверят. Если всё пройдет успешно… Эдвард ответит за всё.

При упоминании имени Эдварда меня обдало холодом. Я знала, что он был врагом Вальдо. Имя бывшего директора витало в Академии годами, как некая тень прошлого, которую никто не хотел трогать. Но теперь всё изменилось. Эдвард был обвинен, и я должна была быть свидетелем этой истории… или её частью.

– Нужно войти. Ты готова, дампир? – спросил он, встав у массивной двери.

– Только не забывай, что я твоя жена, – огрызнулась я. Вальдо усмехнулся, но промолчал.

Секунду спустя я вошла за ним, чувствуя, как новая реальность накрывает меня, словно тяжелый саван. Фальшивая, но жутко реальная. И от моего облика зависит, выйду ли я живой из всего этого.

Глава 3

Я ерзала в кресле, чувствуя, как личина жены моего папаши сильно колет кожу. На мне было ее платье, унаследованное от нее на случай, если меня спросят о том, кто я. Вальдо положил свою руку мне на колено, и от этого прикосновения мне стало не по себе. Я хотела вырваться, но его крепкое захватывающее прикосновение придавило меня к месту.

– Не ерзай, – шепнул он, его голос был низким и уверенным, как и он сам.

У меня все внутри сжалось. Я скинула его руку, желая избавиться от этого контакта, который лишь подчеркивал всю мою уязвимость.

Зал заседания наполнился ожиданием, и в этот момент вошел судья. Старик лет пятидесяти с сединой и длинной белой бородой, которая внушала доверие своим собственным весом. Это был тот редкий момент, когда я чувствовала себя незначительной и ничтожной.

– Он маг? – шепнула я Вальдо, наивно надеясь, что этот ответ сможет как-то изменить ситуацию.

– Оборотень, – ответил он со сдержанным интересом, не глядя на меня.

Я удивилась. Оборотень. Это было неожиданно. Следом вошла Миранда, ставшая врагом номер один после прежних часов, проведенных с ней в классе. Эта шатенка, преподаватель, которую я когда-то обожала, теперь была главной обвинительницей, выступающей на трибуне. Я знала, что ее сердце полно презрения ко мне, и это чувство накаливалось так же, как и страх перед скорой встречей с Эдвардом.

За ней последовали стражи, которые несли Эдварда, как груз, который был слишком тяжел для них. Его длинные серебристые волосы были сейчас коротко острижены, а его голубые глаза излучали не прежнюю уверенность, а горечь и разочарование. Я едва могла удержаться от порыва встать, но Вальдо крепко схватил меня за руку и дернул на место.

Зал заседаний наполнялся напряжением, словно воздух становился густее с каждым вдохом. Я сидела, словно приклеенная на краю кресла, невольно играя подолом платья жены Вальдо. Этот кусок ткани не принадлежал мне, как и сидящий рядом мужчина, держащий меня за руку. Все это было чужим, как и моё новое существование между миром живых и мёртвых.

– Сядь ровно, – шептал Вальдо, придавая своей речи оттенок раздражённой отеческой строгости, но для меня это звучало, как насмешка. Его слова эхом отдавались внутри, заставляя губы плотнее сжаться, чтобы не сорваться на саркастический ответ.

– Не командуй, – прошипела я сквозь зубы, но всё же выпрямилась. Это не для его удовлетворения. Это потому, что я сама должна казаться сильнее, чем есть.

Вальдо едва заметно улыбнулся, отпуская мою руку, как будто победил в невидимой игре. Но это не его победа – моя ненависть к нему бессмертна, как и я теперь.

Глаза Миранды сверкают ледяной яростью, когда она поднимается на трибуну. Я чувствовала на себе её взгляд, как укол кинжалом. Как же я раньше могла обожать эту женщину? Теперь в её лице я видела лишь куклу сплетённых идеалов белой магии, идеалов, которые стерли право на существование моей тёмной стихии.

– Суд теперь открыт, – проговорил судья своим глубоким и одновременно обыденным голосом, вырывая меня из воспоминаний.

Его металлический молоток с глухим стуком встретился с деревом. Каждый в зале – от осветителей до стражников – замер. Эдварда подводят к трибуне. Его голова склонена, плечи опущены – он кажется меньше, чем я его запомнила. Этот человек когда-то казался мне чем-то вроде идеала, но теперь он почти неузнаваем.

– Эдвард Гейн, – голос судьи звучит тяжело и медленно. – Вам предъявлено обвинение в использовании магии теней и распространении её учений среди студентов Академии. Вы понимаете, чем это грозит?

– Понимаю, – голос Эдварда срывается, но в этой ноте есть стальная решимость. Он поднимает голову, его взгляд находит мой. Это как фантомное прикосновение, пробуждающее старые воспоминания.

– Эдвард, – Миранда начинает, холодно выплёвывая его имя. – Мы здесь не для воспоминаний. Ответь на наши вопросы. Как долго ты скрывал свою приверженность магии теней?

Взгляд Эдварда потускнел, его губы приоткрылись, но слова не шли. Я могла увидеть, как затихли его мысли, заполнившись воспоминаниями о нашей общей истории.

– Я сама отвечу, если пожелаешь, – её голос кажется медом, капающим в чашу с ядом. – Мы все знаем, что ты научил тёмному искусству Клариссу Рене и других учеников. Кто они?

Сердце будто начинает бешено стучать, когда я встречаю пристальный взгляд Миранды. Она знает, возможно, подозревает. Её слова летят, как кинжалы, и я чувствую себя на прицеле.

– Я видел её сестру по магии теней до её кончины. Чья вина здесь очевидна, дорогая Миранда? Если честной душе не достичь – приручить смерть, смерть обманули?

Я неожиданно почувствовала, как мороз пробежал по моим венам. Он говорил об Айрис? Словно я наткнулась на аркан, посылающий меня в пучину воспоминаний. Моё сердце сжалось, когда я вспомнила ту ночь, ту необходимость, когда я убила свою «сестру». Подавленность накрывала меня, едва сдерживаемая внутри.

– Как ты смеешь нам лгать?! – закричала Миранда, демонстрируя свою истинную сущность. Её лицо искажалось от ярости. – Ты не представляешь, какая угроза исходит от таких, как ты!

В тот момент, словно войдя в тринадцатый круг ада, я ощутила напряжение в воздухе. Только теперь, понимая, что вокруг меня собирались стороны с оружием наготове, я поняла, что выбор между добром и злом для некоторых больше не существовал. Они были лишь инструментами в игре, где искали только мою гибель.

– Я не лгу, – произнёс Эдвард, в его голосе была решимость, способная разрушить глыбы. – Я натренировал их, как тренировали вас, но то, что случилось с Клариссой, – результат горькой измены.

Я обернулась к Вальдо; его рука была напряжена, и его брови сводились в знак глубокого разочарования.

– Ты не должна вмешиваться, – прошептал он, и я почувствовала тот воздух, который пронзает всю душу. – Я не могу позволить, чтобы они узнали правду.

– Почему я должна молчать? – не удержалась я от вопроса. – Зачем мы здесь, если не для того, чтобы бесполезные обвинения были развеяны?

Вальдо замолчал, его взгляд наконец пересекся с моим, и в его глазах я увидела гнев, да, но и что-то другое – заботу? Или, может быть, страх потерять то, что он только что обрел? Он отвернулся, будто мои слова ранили его.

Посреди зала раздался резкий голос Миранды, поглотивший всю тишину.

– Назови имена всех учеников, кто обладает магией теней! – крикнула она, указывая перстом на Эдварда, как если бы собиралась его судить заживо. Ее голос звенел, словно клинок, готовый к удару. – Кого еще ты тренировал?

Я почти не могла дышать. Внутри меня тлело желание броситься на Миранду, но отечность моей новой природы сдерживала меня. Вальдо сжал мою руку, как будто пытаясь впитать успех в грядущей битве.

– Я не обучал никого! – сквозь зубы произнес Эдвард, его лицо успокаивалось лишь частично. – Магия теней – это не просто навыки, это наследие.

– А, да-да, конечно, ваше высочество! – Миранда язвительно усмехнулась. – И откуда же, по-твоему, взялась эта магия? Обоснуй свое дивное священство, Эдвард!

Невольно, я вспомнила свою жизнь до смерти, как я обрела силы, о которых когда-то не могла и мечтать. Закрывая глаза, я ощущала, как магия теней толкается ко мне с каждым вздохом.

Миранда усмехнулась, звук ее голоса был как удар линейки по дереву – резкий и уничижительный.

– Молчишь? – Она шагнула вперед, держа глаза по-прежнему прикованные к Эдварду. Ее губы искривились в презрительной улыбке. – Тогда ответь: откуда ты взял свою магию? И кто наследник вашей так называемой линии?

Я почувствовала, как воздух вокруг стал тяжелым, как будто каждое слово Миранды обладало магией, способной давить на грудь. Я вспомнила свои собственные уроки с Эдвардом, как он говорил мне, что магия теней приходит не просто через обучение. Она – симбиоз души и… чего-то более древнего. Я хотела бы вспоминать это с теплотой, но каждая деталь нашего прошлого теперь была прикована к невыносимой боли. Я умерла. Умерла за магию, которой знала слишком много.

Эдвард молчал, его лицо было плохо читаемым, но я поняла, что это был тот момент, когда ему нужно было говорить.

Мой взгляд вернулся к Вальдо. Он поймал его, в его глазах было что-то вроде предупреждения. Его рука едва заметно коснулась моей.

– Не делай этого, – сказал он так тихо, что только я смогла услышать.

– Делать что? – выпалила я, не осознавая, как в моей голове закрутились мысли. Я не могла просто молчать и наблюдать, как Эдвард подвергается всей этой мерзости.

– Чего ты молчишь, Эдвард? – снова напала Миранда. Ее взгляд горел, как полыхающий огонь. – Слова тебя покинули? Или, быть может, ты боишься сломать свою несправедливую оболочку?

– Хватит, – произнес судья, прерывая ее поток обвинений. Его голос был строгим, но я заметила, как его собственная неясность чуть-чуть искажала выражение лица.

Я увидела, как Эдвард собрался с силами, его плечи выпрямились, и он поднял голову.

– Я учил Кларису не просто управлять магией теней, а понимать ее суть, – его голос звучал твердо, но я видела, что каждая буква давалась ему нелегко. – Если кто и должен ответить на вопросы о магии этой линии, то это я.

Мое сердце забилось быстрее. Какие последствия это могло иметь для него?

– Ты?! – закричала Миранда, гнев и презрение в ее голосе перемешались в ядовитом коктейле. – Ты – оскверненный! И твоя так называемая магия запрещена в этом мире! И ты это знаешь.

Я почувствовала, как Вальдо снова коснулся меня, на сей раз обняв, словно делая щит вокруг меня. Крепко стиснув зубы, я с трудом держалась. Но в глубине души что-то теплело, ведь в этот момент, несмотря на все, я не была одна.

– Ваша ненависть не сможет затушить черную правду, – холодно произнес Эдвард. – Я не отвечаю за магию, я только учил, как с ней обращаться. Эта война ведется давно, и истина, как всегда, лежит в тени.

Слова Эдварда рыкнули в воздухе, словно вызов. Я прислушивалась к каждому его движению, каждое его слово рвалось наружу, подтверждая его правоту и глупость ОБМ.

Миранда подготовилась ответить, но в зале вновь воцарилось молчание. Каждый из присутствующих поразительно осознавал, что в этом конфликте зазвучит нечто большее, чем просто обвинение, но их было слишком много; за что они боролись?

Судья заговорил, его голос звучал, как приговор:

– Суд постановляет: Эдвард Гейн, за совершение магии теней и за причастность к подготовке злоумышленных действий, вы проговариваетесь к казни.

Внутри меня все перевернулось.

– Нет! – неожиданно вырвалось у меня.

Боже, что я сделала?

Я резко повернула голову к Вальдо. Его глаза встретились с моими, наполненные смесью ужаса и гнева.

– Клариса! Молчи! – прошептал он резко, дернув мою руку.

Но теперь уже было поздно. Слишком поздно. И вот я стою. Сама не знаю, откуда взялась решимость, которая сковывала мои ноги при попытке оставаться незамеченной всё это время. Подняв голову, я встретила на себе десятки взоров. Вальдо в отчаянии попытался предотвратить беду.

– Миссис Эльфрида Старквей? – голос судьи разрезал напряжение, как лезвие кинжала. В его голосе витал холодный интерес. – У вас есть какие-то вопросы?

Кажется, я застыла на месте. Миллион эмоций бурлили под маской хладнокровия, пока Вальдо попытался сохранить для нас обоих жизнь.

– Нет, ваша судейская милость, – перебил он, не оставляя мне возможности ответить. Затем мгновенно поднялся на ноги и, схватив меня за руку, добавил: – Прошу нас простить, моей жене стало плохо. Извините нас, пожалуйста.

Я не успела ничего сказать, но это и не требовалось. Вальдо резко вытолкнул меня из зала, прежде чем судья смог огласить возражение. Его хватка была железной, и на мгновение я подумала, что он просто разорвет мою руку из чистой ярости.

Мы оказались в темных коридорах здания суда. Здесь, в тени, я могла чувствовать себя немного свободнее, но тяжесть его взгляда, обращенного ко мне, была хуже любого преследующего света.

– Ты понимаешь, что ты только что сделала? – его тихий голос был полон ярости. – Ты забыла, кого мы пытаемся обмануть? Они бы убили тебя прямо там!

– Я… – начала запинаться, осознавая, что не могу дать разумного ответа. Все мои действия были совершены бездумно, под напором боли, ярости и отчаяния. – Я не могла просто сидеть и смотреть, как его казнят! Он… он не виновен!

– Без разницы, – прошипел Вальдо, его глаза сузились. – Если бы ты раскрыла себя, Миранда бы уже поставила свою ногу на твое горло и насладилась моментом.

Миранда… это имя обожгло мой мозг, как раскаленное железо. Предводительница белых магов, убийца, отчаянно жаждущая уничтожить все следы магии теней, включая меня. Она забрала все, что у меня было. И теперь, под личиной другого человека, я должна была скрывать свою возрожденную сущность от тех, кто так желал моей окончательной погибели. Любая ошибка, любая глупая фраза… И кто знает, что они сделают, обнаружив, кто я на самом деле.

– Пошли, – резко произнес Вальдо, прерывая ход моих мыслей. Кажется, казнить меня лично он бы сейчас не отказался, если бы не был столь сосредоточен на общем плане.

Он резко схватил меня за руку и повел дальше. Я лишь успела спросить:

– Куда мы идем?

Он не ответил. Вместо этого, простым взмахом руки, он создал черный, мерцающий портал. Тени, извиваясь, чудились живыми, его сияние было холодным и жутким. Меня бросило в дрожь, прежде чем он толкнул меня внутрь. Все вокруг замерло на мгновение. Тьма поглотила меня, как будто я вырвалась из одной ловушки, только чтобы попасть в другую.

Когда я вышла по другую сторону портала, то обнаружила себя в знакомой, даже слишком знакомой комнате – кабинете Эдварда. Некогда этот мощный директор Академии был для меня молитвой к ночи и проклятием для света. Он обучил меня магии теней… помог мне раскрыть её силу. А теперь его судили, а те, кто ненавидел его, торжествовали.

Комната совершенно не изменилась. Большой массивный дубовый стол стоял в центре, за ним возвышалось огромное кожаное кресло. Полки шкафа были уставлены книгами, покрытыми слоем пыли, которого я не помнила раньше. В окне дрожал свет утренних огней, но я неосторожно поймала своё отражение в стеклянной поверхности. Действие эликсира крови Эльфриды сошло на нет. Моё лицо… моё истинное лицо… Проклятие! Если кто-то успел увидеть…

Вальдо прошел внутрь, скрестив руки на груди, и, бросив задумчивый взгляд на мой профиль, упал в кресло за столом, как будто тяжесть моего идиотизма заглушила даже его желание продолжить мне выговаривать.

– Ступай к себе, – сказал он, устало закрыв глаза и сжав пальцами виски. Его голос звучал глухо, но я видела, как под маской усталости бурлила злость. – Позже обсудим твое наказание.

Я смотрела на него, почувствовав, как кровь закипает в моих жилах. Наказание? Выходит, он до сих пор считает, что имеет право меня воспитывать? После всего, что сделал? После всей этой лжи, которой кормили меня на протяжении шестнадцати лет?

– Какое ещё наказание? – возмутилась я, не в силах сдержать себя. Моя кровь кипела, несмотря на моё положение. Я снова становилась той девчонкой, которая бессмертно спорила с миром. – За что?! За то, что я попыталась помочь? Он невиновен, и ты сам это знаешь! Что ты от меня хочешь?

– Наказать тебя за глупость, – холодно прервал он, не разомкнув рук. Его голос звучал едва ли громче шепота, но каждое слово, казалось, било по мне невидимой плетью. – Ты поставила под угрозу не только себя, но и всех нас. Ты думала, что сможешь играть с Мирандой? Она из тех, кто уничтожит тебя без раздумий! Её клинок уже касался твоего сердца однажды, и теперь ей ничего не стоит снова прекратить твоё существование. Ты желаешь второй смерти?

– Нет, – выдавила я, но нотка дерзости всё же проскочила в моём голосе.

Он открыл глаза и метнул в меня взгляд, полный ледяной ярости.

– Ты ведь понимаешь, что единственная причина, почему я сидела под чужим лицом и терпела всё это, – это защита моей собственной жизни?! – мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и я сделала шаг вперед. – Разве я для тебя – что-то большее, чем инструмент?

– Замолчи, – прошипел он, не поднимая головы. Но я видела, как его спина напряглась, а полоски напряжения прорезали воздух вокруг него. – Твоя жизнь сейчас весит больше, чем моя. Если узнают, кто ты на самом деле…

– Если узнают, кто я такая?! – оборвала я его. – Это ты решил не говорить никому, что я вернулась. Это ты решил, что лучше всего спрятать меня за тонной лжи, пока ты играешь в свои игры! Ты, отец, – последнее слово слетело с моих губ с ядовитой насмешкой, – должен больше, чем кто-либо, знать, что я никогда не подчинюсь. Особенно тебе.

Вальдо поднял взгляд. Его глаза, яркие, зеленые, стали в этот момент почти пугающе холодными черными. Это был взгляд существа, которое прожило века, привыкшее оказывать влияние на судьбы других – не через любовь или привязанность, а через страх и манипуляции.

– Ты даже не представляешь, какая цена сейчас стоит за твоё существование, – прошептал он, в его голосе проскользнули нотки усталости. – Погубишь себя – и ты, и я, и все, кто верит в равновесие между нами и этими пресловутыми «белыми магами», исчезнем с лица земли.

Я чувствовала дрожь в руках, но не знала, что больше нервировало меня: его слова или моя собственная растущая ярость. Вальдо буквально воплощал собой всё, что я ненавидела. Он был вампиром, моим отцом, моим врагом и, одновременно, единственной фигурой, которая сейчас сдерживала хаос на грани.

– Ты прекрасно понимаешь, что происходит, – продолжал он, голос снова стал ледяным. – Если бы ты просто сделала то, что я сказал, то не возник бы ни хаос, ни угроза разоблачения. Но нет. Ты всегда выбираешь путь бунта, будто за это с тебя кто-то снимет вину.

– Вина? – хмыкнула я, склонив голову. – Ты действительно думаешь, что я способна на те преступления, в которых обвиняют меня и магию теней? Посмотри в зеркало, Вальдо. Если ты ищешь виновных, ты найдёшь одного прямо в этом кресле.

Он медленно поднялся, мощь его фигуры заполнила весь кабинет, вытесняя воздух вокруг. Я поддалась чуть назад, почувствовав, как его аура – тяжелая, густая, словно кровавый туман – нарастает в пространстве.

– Я устал от твоего самоубийственного упрямства, – с расстановкой выговорил он. – Неважно, что ты чувствуешь к этому миру – ненависть, отчуждение или желание сбежать. Пока мы с тобой существуем, выбора нет. Ты либо играешь по этим правилам, либо тебя сотрут. Твоей ярости будет недостаточно, чтобы уничтожить систему, ни сейчас, ни позже. Ты не готова.

Он перевел взгляд на окно, оставляя меня в болезненной тишине. Моё сердцебиение убегало вперёд, а дыхание стало рваным. Он прав? Или я просто была слишком наивной, думая, что смогу что-то изменить?

Но вместо слов я сказала глухое:

– К себе… значит?

Он кивнул, не глядя на меня. Его усталость стала более заметной, едва переносимой. С тяжёлой головой я направилась к двери, но перед тем, как уйти, бросила последнее:

– Я не принимаю тебя ни за своего отца, ни за своего спасителя. Не забывай об этом.

– Тогда будь полезной. Делай, что велено. И держи свой глупый язык за зубами, пока я не скажу иначе.

Я прикусила губу, сдерживая слова, которые рвались наружу. Я ненавидела его, ненавидела эту маску покорности, которую приходилось носить. Но я ничего не могла сделать. Морща губы в тени своего возмущения, я молча отвернулась и будто выпила яд горечи, уходя со шлейфом униженной злобы.

Дверь с глухим стуком закрылась за мной, и я оказалась в коридоре. Его слова крутились в голове, как занозы. Был ли он прав? Мог ли главнокомандующий Белой магии, Миранда, действительно уничтожить меня так быстро, если бы правда всплыла?

Моё отражение в зеркальной вставке ближайшей стены дало ответ. Красные, яркие глаза, белые как снег волосы, чужое лицо. Без магии теней, которая когда-то была для меня всем, я была просто оболочкой.

Но даже без магии теней я оставалась человеком, для которого каждая тень Академии Чародейства и Проклятий нашёптывала одно. Миранда уничтожила меня. Эдварда выкинули за грязные тайны. Теперь Вальдо правит всем этим хаосом.

Это моя тень. И я верну её, даже ценой собственной жизни.

Глава 4

Сегодня Бэт пришла с занятий позже обычного. Её шаги прозвучали в коридоре, четкие и быстрые. Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, что она буквально кипит от эмоций. Хлопнула дверь, и, конечно, первой её реакцией стало неукротимое любопытство.

– Ты где была? – Её голос звенел озадаченностью и легкой ноткой укора.

Она сбросила вещи на свой стол. Учёба занимала всю её душу, но я совсем не разделяла этого пыла. Как и самого желания жить обычной жизнью. Для меня это в прошлом.

– Я была в суде, – сказала я размеренно, словно это было самое обыденное занятие за весь день. Словно я всего лишь сходила в магазин за хлебом.

Она застыла. Её тёплый взгляд стал цепким и подозрительным, а в воздухе вдруг повисло напряжение. Такое густое, что его можно было ощутить кожей.

– Что? Как ты туда попала? – её голос задрожал.

Я лениво повернулась к ней лицом, лежа на своей постели. Её реакция неизменно заставляла меня чувствовать нечто наподобие мимолётной жалости. Но только мимолётной.

– Я пришла туда с Вальдо, – сказала я, растягивая слова.

Её глаза расширились. Столько эмоций в одном взгляде: шок, возмущение… и странное непонимание.

– Ты же его ненавидишь, – при этом Бэт стиснула кулаки.

– Ненавижу, – подтвердила я спокойно. – Но это не отменяет того, что он мой отец.

Эта правда всё ещё горчила в горле.

– Но зачем ты… Как ты… – начала было Бэт, но замолчала. Пыталась справиться с эмоциями, но, похоже, они одерживали верх.

Вместо ответа я взяла подушку и повернулась на спину. Картинки из того самого суда вновь заполонили мой разум. Они всплывали нежеланно, словно капли крови, растворяющиеся в воде.

– Эдварда казнят, – сказала я наконец. Сухо. Без проблеска сожаления в голосе, хотя внутри всё скручивалось тугим узлом.

Бэт ахнула, её глаза моментально наполнились слезами. С сумкой, которую она только что держала, произошло нечто жуткое: она словно выскользнула из её рук и рухнула с глухим стуком на пол. Девушка поскользнулась на собственных эмоциях, буквально упала на кровать рядом.

Я лежала на кровати, в то время как Бэт захлебывалась эмоциями. Её слёзы не просили у меня утешения – они взывали к справедливости. Сумка на полу, скомканное одеяло, рваная тишина между её рыданиями. Она падала, а я оставалась стоять. Упрямо, стоически. Но внутри… внутри всё тряслось.

– Как… как это возможно? Эдвард? Он же… он…

Она не могла закончить фразу. Её рыдания словно отыгрывали за меня мой долг перед эмоциями. Но плакать… не сейчас. Не могу. Во мне будто выжгли эту часть вместе с жизнью, когда Миранда вонзила охотничий нож в моё сердце. Все считали меня мёртвой. И так было проще. И ей, и другому миру.

Я тихо соскользнула с кровати, обошла её, упёршись спиной в прохладную стену.

– Он знал, чем рискует, когда использовал магию теней, – сухо напомнила я.

Но ведь он был моим наставником. Единственным человеком, который знал, что такое магия теней, как её использовать. И как с ней бороться. Я всегда считала его своим единственным спасением, единственным человеком, кто мог принять меня такой, какая я есть. До происшествий, до смерти, до всего этого.

– Почему ты так спокойно говоришь? – взревела Бэт, оглашая мою молчаливую боль. – Тебе его не жалко?

– Жалко, и очень, – ответила я, сжимая кулаки. – Но я ничего не могу сделать. Я не могу отменить его приговор. Я не смогу просто ворваться и убить всех белых магов – мне этого не позволят. Я не могу даже надеяться на спасение. Если кто-то из Общества Белых Магов узнает, что я жива, я умру быстрее, чем Эдвард.

Глядя на Бэт, я увидела то, что сама когда-то потеряла: жизнь. У неё она кипела, билась наружу, кричала. Моё сердце, которое едва бьётся теперь – наполовину вампир, наполовину умирающая память о человеке – не могло этого принять. У меня просто больше нет права на чувства.

Я быстро подошла к окну, чтобы избежать её взгляда, полу заплаканного, полу яростного. За стеклом простирался солнечный, холодный мир Академии, целиком и полностью подчинённый Вальдо. Вампиру, которого я ненавижу до глубины своей замерзшей души. Он играл в свои игры, выдавал приказы, вершил судьбы – как ныне вершит судьбу Эдварда. И я ничего не могу с этим сделать.

– Он знал, что так будет, – пробормотала я, скорее самой себе. – Когда коснулся магии теней, он знал, что рано или поздно это приведёт его к нему. К суду. К приговору. – Я повернулась к Бэт. – Они казнят его утром.

Мои слова, сухие и безэмоциональные, словно запечатали её отчаяние, превратив его в слепую ярость.

– А ты? Ты просто позволишь этому случиться? Ты позволишь ему умереть?! Он был твоим наставником! Он помог тебе! Ты обязана ему всем, чем только можно быть обязанной!

Её слова отдаются эхом в моей голове, но не находят отклика в сердце. Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти врезаются в ладони.

– Я уже умерла, – произнесла я наконец, тихо, но твердо. – У меня нет ни силы, ни власти. Я – тень. Половина вампира, половина призрака собственной прошлой жизни. Магии теней больше нет. А это значит, что я – ничто.

Единственное, что есть у меня, – это память. Память о том, как Миранда вонзила нож мне в сердце. О том, как мир рухнул вокруг меня, а потом построился заново – и уже без моего места в нём.

Бэт тяжело вздохнула. Мы обе знали, что я права.

– Что ты будешь делать? – наконец спросила она, её голос теперь дрожал, но уже не от гнева, а от страха.

– Сначала… дождусь утра, – ответила я.

Лишь тогда, когда тень и вампир во мне примут решение действовать, я пойму, что должна делать. Или кем должны стать остатки того, что ещё зовут мной.

– А что дальше? – спросила Бэт, её голос дрожал, словно хрупкий хрусталь, который вот-вот разобьётся. Вопрос завис в воздухе, как густой туман, обволакивающий нас обеих.

Я смотрела сквозь окно, в вечернее небо, где звёзды начинали мерцать в безмолвии, а луна, полная и сияющая, напоминала о том свете, который я никогда не смогу коснуться. Бэт ждала ответа, её глаза полны искренней заботы, но я была парализована собственными размышлениями.

– Не знаю, – наконец ответила я, и этот ответ вызвал у меня грусть. – Может быть, я просто стану тенью, которая будет бродить по этому миру и пытаться понять, в чём действительно заключалась моя жизнь.

Я отстранилась от окна и села на край кровати; моё отражение в зеркале как будто мираж, который болтается между двумя мирами. Половина вампира, половина призрака – я была не чем иным, как отголоском собственного я. Я вспомнила, как когда-то мечтала стать могущественной, но у того высокого стремления была другая сторона – её изнанка.

– Ты не можешь просто сидеть и ждать, – возразила Бэт, её голос поднялся. – Эдвард был твоим наставником, он дал тебе надежду, когда всё казалось потерянным! Ты должна помочь ему, если он действительно невиновен!

– Невиновен? – усмехнулась я. – На его совести столько грехов, сколько звезд на небе.

– Но он не был виновен в твоей смерти! – Бэт прижала руки к груди, её глаза наполнились слезами. – Ты же знаешь, что это была Миранда! Эдвард лишь… Наставлял тебя…

Я закрыла глаза, вспомнив тот момент, когда нож вонзился в моё сердце. Боль и предательство. И я вновь ощутила её в своем сердце, как будто это произошло вчера.

– Как я помогу ему? А если моя магия не вернется? Если Миранда узнает, что я жива, тогда что? Может она оставит меня в покое, если Вальдо заплатит за свои преступления? Все эти вопросы, как вихрь в голове. Я не знаю, что делать, не знаю, кем я на самом деле являюсь…

– Тогда сделай то, что ты умеешь лучше всего, – произнесла Бэт, теперь уже спокойнее. – Борись с правдой, ищи её. Магии теней может и не существовать в тебе, но ты не должна себя недооценивать.

Я смотрела на неё, сердце сжималось от осознания, что она права. Несмотря на всё, даже без магии, я могла иметь право на правду. Я думала о дальнейшем. Что если я смогу найти способ оказать влияние на эту тьму вокруг? Может, если я верну себе магию, я смогу вытянуть Эдварда из этого безумия.

– Я сделаю это, – произнесла я, и в голове сразу же заплясали образы – старые уроки, тайные мантры, которые Эдвард учил меня шёпотом.

Бэт кивнула, её глаза наполнились надеждой.

– Ты не одна, – сказала она, её голос стал мягче. – Мы найдём способ, как это сделать вместе. Это не только твоя борьба, это наша борьба.

– Я попробую вернуть магию, – произнесла я с новой решимостью. – Я стану тенями, которыми владею, и не позволю погибнуть тем, кто действительно помогает.

– Другое дело, – сказала Бэт, её взгляд стал напряжённым. – Но как ты вернешь её?

– Пообщаюсь с папочкой, – усмехнулась я, хотя в глубине души понимала, что переговоры с Вальдо будут не из легких. Но у меня больше не было выбора. – Пожелай мне удачи, – добавила я, чуть-чуть вздернув подбородок.

Я отошла от окна, бросив последний взгляд на Бэт, и направилась к двери.

– Удачи, – тихо произнесла она, в её голосе звучала печаль, словно предчувствие неизбежного.

Собравшись с мыслями, я покинула здание общежития, вдыхая свежий воздух, пытаясь избавиться от раздумий о своем новом статусе и странной связи с Вальдо. Бегом направилась в учебный корпус, надеясь найти своего «папочку» в его кабинете, в окружении его грязных делишек и переплетённых теней.

Когда я достигла здания академии, мой пульс учащался, и внутри меня сыпалось множество эмоций: страх, ненависть, но также и надежда. Я поднялась по лестнице, слыша, как мой шаг резонирует, как будто каждый звук подчеркивает важность момента. Я знала, что за этой дверью меня могла ждать невероятная сила. Возможно, мне удастся изменить предначертанное.

Тьма окутала коридоры Академии, словно живая сутолока теней, – забавный штрих, если подумать, ведь я сама собиралась стать частью этих теней. Мои шаги гулко отдавались эхом, но я не обращала на это внимания. Сердце стучало слишком громко, чтобы услышать что-то еще.

Поднимаясь к его кабинету, я ловила каждую деталь вокруг, словно искала поддерживающие детали реальности: треск ламп под потолком, быстрые тени других учеников, неровная линия на выщербленной стене. Это забирало немного тревоги – сосредоточиться на малом, чтобы не задыхаться от мыслей.

Я оказалась перед его дверью даже быстрее, чем ожидала. Гравировка на темном дереве, за которой прятался его мир, казалась холодной и злой, словно насмешка: «Директор». Отказавшись дать себе даже секунду на раздумья, я толкнула дверь.

Вальдо сидел за огромным столом. Его силуэт буквально впадал в тени, окутывающие комнату, словно он был их частью, а не просто командовал ими. Его руки удобно лежали на подлокотниках кресла, и это спокойствие раздражало. Он поднял глаза от какого-то старого манускрипта, и холодный взгляд заставил мое горло пересохнуть.

– Я ожидал тебя раньше, – сказал он, голос был хриплым, но звучал глубоко, словно тьма нашла способ говорить человеческим языком. – Не ты ли всегда стремилась опережать события?

Я встала, выровняв осанку, чтобы не чувствовать себя меньше перед этим… существом. От его слов, полной коктейльной смеси издевки и отцовской корректности, меня выворачивало. Отвращение жгло внутри огнем, почти невыносимо. Однако я не позволила ему это заметить.

– Я пришла не ради разговоров об ожиданиях, – сказала я, мои слова вышли холоднее, чем я предполагала. – Мне нужна моя магия. Я знаю, что ты можешь помочь мне вернуть её.

Вальдо слегка приподнял бровь, его губы изогнулись в едва заметной улыбке. Словно он ожидал этого запроса. Его саркастическое спокойствие только подогрело мой гнев.

– Зачем тебе магия, если ты уже была от неё мертва? – спросил он, делая вид, что увлечен заворачиванием пергамента перед ним в трубку. – И кто сказал тебе, что магию теней можно вернуть?

– Уверена, ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, – парировала я, не позволяя ему сбить меня с пути. – Ты же Вальдо, главный маг теней и любитель манипуляций. Хочешь сказать, что не знаешь, как восстановить силу своей дочери?

Он замер, уголок его губ дёрнулся вверх, образуя менее приятную, более хищную улыбку. В комнате стало ощутимо темнее. Словно его эмоции управляли пространством вокруг нас.

– Дочь, – протянул он, пробуя это слово на вкус, словно оно было каким-то новым и странным. – Забавно, что ты вдруг озаботилась нашим родством, когда речь идет о магии. А как же твоя ненависть? Твоё презрение ко мне?

– Я пришла не за семейными радостями, – сказала я, переступив ещё ближе к его столу. – Я пришла за силой. И ты мне её дашь. Потому что без этой силы я не смогу ни закончить дело, ни остановить тех, кто раздвигает границы магии теней до разрушительного хаоса.

Его глаза сверкнули, и я не могла понять – заинтересован ли он или злится. С ним никогда нельзя было быть уверенной. Это была ещё одна из причин, почему я его ненавидела.

– Твоя настойчивость восхищает, – произнес он, вставая. Его высокая фигура, отбрасывающая тень на стену, казалась огромной. – Хорошо. Я помогу тебе…

Он сделал паузу. Его глаза сверкнули, и этот короткий проблеск был подобен вспышке молнии в грозовом небе. Внезапный, ошеломляющий, разрушающий.

– …но я не могу, – произнёс он, тягуче растягивая эти слова. – Видишь ли, моя дорогая дочь, твою силу забрали ОБМ, как и силу Эдварда. А где она хранится, никому не известно.

Я почувствовала, как весь мой мир резко закружился вокруг оси. Общество Белых Магов… Чертовы бюрократы! Эти бессердечные защитники «порядка», которые больше заботились о правилах, чем о том, что действительно важно.

– Они не забрали силу Эдварда, – резко сказала я, сощурив глаза. Это не укладывалось в голове. Эдвард… мой наставник. Единственный, кто видел во мне человека, кто верил в меня, несмотря на моё происхождение и мою связь с магией теней.

Вальдо молчал, его лицо превратилось в безжизненную маску. Молчание было как затишье перед бурей – тяжелое, напряженное, ожидающее развязки.

– Они уже казнили его? – мой голос дрогнул.

Цепкий взгляд Вальдо прожег мою душу. Вместо ответа он лишь сложил руки за спиной, будто наслаждался каждой секундой этой пытки.

– Отвечай! – мой крик прорезал гнетущую тишину кабинета, отдаваясь эхом от высоких потолков. Это было не просьбой, а требованием. Словно если я приложу достаточно усилий, я смогу выжать из него правду.

Его лицо изменилось – уголки губ на мгновение приподнялись в тени слабой улыбки, полной чего-то непостижимого. Грусти? Презрения? Или игры?

– Час назад, – наконец выдавил он.

Мир остановился. Словно что-то ударило меня в грудь, заставив вдохнуть с шумом, будто я выбиралась из ледяного озера. Эдварда больше нет. Моего наставника. Моего друга. Единственного человека, который поддержал меня. Это было неправильно. Это было невозможно.

Тишина легла в комнату, утяжеленная убийственной силой. Я пыталась осмыслить услышанное, но мысли и эмоции смешались в болезненный вихрь. Гнев, такой первобытный и обжигающий, захлестнул меня целиком.

– Ты ублюдок, – прошипела я сквозь зубы, широко размахнувшись и ударив по столу. Моя ладонь встретила холодное дерево, которое будто поглощало мою ярость.

Но он сидел, неподвижный, словно эта сцена была ещё одной частью его бесконечной игры.

– Если ты пришла сюда лишь для того, чтобы выпустить пар, то, думаю, разговор окончен, – спокойно сказал он, поднимая руку. Его пальцы указали на дверь, и тени, словно послушные песчаные змеи, начали медленно скользить к моим ногам. – На выход, дочь.

Нет. Я не могла просто уйти. Это была не только моя жизнь – это было всё. Моё спасение, моя цель, наконец, мой долг перед Эдвардом.

Но его холод? Этот бездонный ледяной океан отнял у меня все.

– Его же должны были утром… казнить, – прошептала я, не в силах поверить в то, что произошло.

– Кто тебе такое сказал? – усмехнулся он, словно не веря своим ушам. – Или ты сама построила это у себя в голове?

Моя ненависть к нему разгорелась с новой силой. Я не собиралась позволить этому чудовищу, моему «отцу», увести меня от правды.

Я сделала пару шагов вперёд, игнорируя шорох теней, которые пытались обвить мои ноги, словно предостережение.

– Я не собираюсь уходить, – сказала я с вызовом, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. – Ты знаешь, что я вернулась. И ты знаешь, зачем я здесь.

Он медленно поднялся, так плавно, что его движения напоминали тени, которые всегда его окружали. Казалось, сам кабинет затаил дыхание. Переместиться с одной стороны стола на другую – для него это было секундным делом, но он делал это нарочно медленно, играя и подчёркивая своё превосходство.

– Ты бессмертна. Полу вампир. Несовершенна и… упряма. Что ж, ты вся в свою мать. – Последние слова он произнёс почти насмешливо, и я почувствовала, как кровь забурлила в моих венах.

– Не смей говорить о ней! Ты не имеешь права говорить о ней, ты её убил! – мой голос прорывался сквозь зубы.

Я кинулась к нему, игнорируя страх и предостережения разума. Вальдо был лишь ещё одним врагом на моём пути, и я не собиралась менять подход. Но как только мои пальцы почти коснулись его воротника, темные тени, подобно змеям, вспорхнули, схватив моё запястье. Я замерла в ужасе, мой протест завис в воздухе, но затем я пришла в себя и начала бороться, сжимая кулаки. Каждый мускул напрягался, но тьма лишь крепче впивалась в мою кожу.

– Ты так наивна, дочь, – сказал он с тоном строгого учителя, как будто собирался объяснить одно из своих коварных планов. – Думаешь, я не знал, что ты придёшь? Думаешь, я допустил бы это воскрешение, если бы оно не служило моей цели?

– Не смей говорить о ней! Ты не имеешь права говорить о ней, ты ее убил! – Я ринулась к нему, стараясь забыть о том, кем он был. Просто ещё один враг на моём пути.

Мои пальцы почти коснулись его воротника, но меня остановили тени, вспорхнувшие словно змеи и стиснувшие моё запястье. Я боролась, но с каждым движением чувствовала, как холод тёмной магии просачивается в мои вены.

– Что… что ты имеешь в виду? – прошептала я.

Его улыбка стала шире, как разрез на коже.

– Ты моя кровь, а значит, ты моё продолжение. И я позволил тебе вернуться ровно в то время, когда ты мне понадобилась. Ты думаешь, что это случайность? Эдвард, тюрьма, казнь – всё это лишь пьеса, в которой ты сейчас моя пешка. Но есть время стать чем-то большим. – Его голос замер надломленным бархатом, обволакивая сознание.

Мои мысли путались. Гнев, страх, обида – всё смешалось внутри меня, но одно я знала точно: я ненавижу Вальдо.

– Что тебе нужно от меня? – выпалила я, стараясь придать голосу стойкость. – Я не буду участвовать с тобой против ОБМ.

Мои слова прозвучали решительно, но внутри меня бушевала буря. Я встала напротив Вальдо, стараясь сдерживать дрожь в руках. Каждая клетка моего тела кричала о том, что я должна действовать: бежать, кричать, бороться. Но его голос, густой и вязкий, словно мрак его магии теней, удерживал меня на месте. Даже сейчас, в его присутствии, я не могла разобраться: что сильнее – страх перед ним или ненависть?

Его улыбка была чуждой, неправильной, словно у существа, которое впервые пробует что-то, что ему не положено. Лунный свет пробивался через витражи кабинета директора, вырисовывая тонкий силуэт старинной мебели и книг, собранных на полках по стенам. Пространство было пропитано ощущением власти и времени, а между всем этим, как чернильное пятно, стоял он.

– Ты стоишь здесь, дерзкая и глупая, – продолжал он с холодным любопытством, не обращая внимания на мою попытку перебить, – изо всех сил пытаешься командовать своей участью, не понимая, что вся твоя жизнь – лишь следствие моей воли. Ты думаешь, что твоя смерть – это случайность? Или твоё воскрешение – это подвиг твоих игрушечных друзей? – Он насмешливо вскинул бровь.

Я почувствовала, как мои зубы сжимаются с такой силой, что кажется, ещё секунда, и я прогрызу себе губу. Его холодные слова вонзались в меня, как кинжалы, и каждый из них напоминал, что я стою здесь благодаря его игре. Но этот бой в моей голове – между страхом и яростью – был неравным, и ярость одерживала верх.

– Что тебе нужно от меня?! – не выдержала я, мой голос сорвался на крик. – Думаешь, я позволю тебе управлять моими поступками? Я не пешка в твоей сумасшедшей игре, Вальдо. Я больше не та наивная девочка, которую ты бросил ради своих грандиозных планов. И уж тем более я не стану частью твоих покрученных махинаций против ОБМ.

– Ах, ты даже не знаешь, насколько ошибаешься, – Вальдо усмехнулся, медленно поднимая руку. Его тонкие, словно выточенные из камня пальцы, двинулись в воздухе, и тени вокруг нас зашевелились, оживая в пугающем танце. – Ты уже часть этой игры, дочь. Ты была ею с самого начала. Ты рождена, чтобы быть ей.

Магия теней вспыхнула вокруг него, словно живое ощущение холода и ужаса. Она захлестнула пространство между нами, словно дым, сгущающийся во что-то ощутимое. Я сделала шаг назад, но он перехватил мой взгляд.

– Скажу твоей неловкой душе прямо: твоё воскрешение не случайность. Оно нужно было мне, и в этом есть мой замысел. Эдвард? Миранда? Это так забавляет тебя? Все они танцуют в этой пьесе ровно в том ритме, который я задал. Ты, дитя, лишь один из образов на моей доске.

Мой разум метался между словами, бессвязно пытаясь уложить всё услышанное. Все самые важные части моей жизни… Даже то, что я считала случайным, – это всё было частью его чёртовой игры? Гнев вспыхнул во мне, как пожар, сжигая всё остальное. Я смотрела ему в глаза – тёмные, бездонные, затянутые тенями, как ночь – и видела отца, которого я ненавидела. Чудовище.

– Ты чудовище, – выпалила я, мои слова вырвались, прежде чем я успела их обдумать. – Ты погубил всех, кого я знала. Ты манипулировал их жизнями, как куклами на ниточках. Но я… – я зажала пальцы в кулак, чувствуя, как мои ногти впиваются в ладонь, – я не позволю тебе использовать меня. Не сейчас, не так!

– Чудовище? – Его насмешливый голос перерос в лёгкий смех. – Возможно. Но ты ведь тоже им становишься, верно? Ты не совсем человек теперь. Ты половина вампира, дочь. И в мире теней у каждого есть своё место. Моё – быть дирижёром. А твоё… – он склонил голову, словно задумался, его голос сменился на почти отеческий, мягкий тон, – твоё место ещё предстоит определить.

Я замерла, чувствуя, как что-то внутри меня содрогается. Его слова напоминали ледяные клинки, проникающие под кожу. Но в моей голове звучал отчётливый голос: не сдавайся.

– Я сама выберу своё место, – сказала я твёрдо, хотя мои руки дрожали. – Я найду способ справиться без тебя.

Он только снова усмехнулся, и эта улыбка преследовала меня, когда я развернулась и вышла из кабинета, оставляя за собой стены, пропитанные затхлым запахом магии теней.

Всё, что у меня было, – это моя ярость, то чувство, которое сожгло страх и оставило на его месте решимость. Единственный, кто мог помочь мне в этом хаосе, был Эдвард, но он уже был мертв. И Бэт. Мне нужно поговорить с Бэт. Вместе мы могли бы начать бороться против этого кошмара.

Темнота в коридорах Академии, казалось, ожила – она стелилась по углам, шептала о тайнах, которые никому не дано узнать. Тени, словно голодные звери, крались за мной, пока я направлялась к общежитию. Я мчалась слишком быстро, чтобы кто-либо успел заметить меня. До своей смерти моя магия теней была всем – я чувствовала ее, как еще одну конечность, как дыхание, как жизнь. Теперь эта связь оборвана. Но ярость… Ярость осталась, и она питала меня.

Я влетела в комнату, словно вихрь, без стука, без предупреждения. Бэт мирно спала, ее черные пряди спутанно разметались по подушке. Даже в темноте я могла видеть ее четко благодаря своему новому существу – яркость жизни вампира была моим проклятием и даром.

Я решительно содрала с нее одеяло, и она подскочила как ошпаренная, моргая и переводя на меня сонный взгляд.

– Вставай! – потребовала я, голос ломался на грани между гневом и тревогой.

– Что… что случилось, Клэр? – хрипло пробормотала она и потянулась потирать глаза. За секунду, словно почувствовав что-то неладное, ее сонливость обратилась настороженностью.

– Эдвард мертв, – сказала я прямо, не утруждая себя вводными причинами, словно это было единственное, что сейчас имело значение.

Ее глаза распахнулись. Всего мгновение она ловила мои слова, обдумывая их, как осколки стекла, которые оседали в ее сознании.

– Что? Но… Ты говорила, что казнь будет утром… – ее голос дрожал, не от страха, а от шока.

Я закатила глаза, не желая подавать ей повода для сомнений. Ночь окутала Академию, оставляя вокруг этот тяжелый покров непонимания и страха, а я испытывала лишь гнев. Я отступила от окна, стараясь сосредоточиться на деталях комнаты – на наших кроватях, старом письменном столе, перегруженном книгами по магии, но ни одной из них не хватало мудрости, чтобы понять меня сейчас.

– Я думала, что утром, – прорычала я, не в силах сдержать ярость. – Но Миранде не терпелось свершить месть.

Бэт нахмурилась, и в этом взгляде я увидела все, что хотела: искренность и желание помочь.

– А что Вальдо? Он поможет тебе вернуть твою силу.

– Он берет слишком большую плату, – быстро ответила я, нарезая круги по комнате. Я знала, что каждый шаг приближает меня к неизбежной ситуации. – Я должна быть с ним заодно и покончить с ОБМ. Но я не собираюсь этого делать.

– Что ты будешь делать? – спросила она, свесив ноги с кровати, и я почувствовала, что в ее простом вопросе кроется величайшая надежда.

– Я найду каждого белого мага и уничтожу его лично, – бросила я, полная решимости. – А затем я покончу с Вальдо раз и навсегда.

В комнате царила тишина, нарушаемая лишь моими быстрыми шагами и нервным дыханием. Тусклый свет настольной лампы отбрасывал длинные тени на стены. Бэт сидела на кровати, ее взгляд был наполнен смесью тревоги и деланой бодрости. Она потерла виски, пытаясь прийти в себя после того, как я выдернула ее из сна.

– Клэр, ты слышишь, что говоришь? – постепенно повышая голос, заговорила она. – Уничтожить их всех? Даже если ты была бы в полной силе… Ты не…

– Я могу, – резко оборвала я, остановившись в центре комнаты.

Мои глаза сверкнули на миг, отражая ту ярость, что бурлила у меня внутри. Магия теней, хоть и затопила меня частично, все еще была частью моей новой природы. Словно темный мотор, она подпитывала каждое из моих движений.

– Но это же безумие, – продолжила Бэт, вставая с кровати. – Ты только что воскресла. Никто, кроме нескольких людей, даже не знает, что ты жива. Вмешиваться прямо сейчас – это чистая импульсивность. Миранда, Вальдо, даже эта чертова Академия – они все играют в одну игру. Если ты сейчас бросишься мстить, они раздавят тебя, Клэр.

Честно говоря, ее слова раздражали меня. Но она была права в одном: они все играют свою игру. Только я больше не хочу быть пешкой на их доске.

– Я не пешка, Бэт, – сказала я, глядя на нее. Мои ногти зарифились в ладонь так сильно, что можно просверлить ладонь насквозь.

Тишина ночи была обманчиво мирной, холодный лунный свет пробивался сквозь занавески в спальне и освещал строгие линии мебели. Моя грудь с трудом вздымалась от гнева и отвращения, что бурлили в моем теле. Бэт смотрела на меня широко открытыми глазами, все еще пытаясь переварить то, что я только что сказала. Даже спустя минуту после новости о смерти Эдварда ее взгляд был пустым, блуждающим, будто она отказывалась принять услышанное.

Я остановилась, хотя мои нервы требовали движения, агрессивного выплеска энергии.

– Бэт, – сказала я тоном, который напоминал сталь. – Мы не можем больше стоять в тени. Если я стану продолжать играть жертву, этот мир сожрет нас живьем. Ты понимаешь, кто я теперь? И кем я должна быть?

Ее легкая дрожь не осталась незамеченной. Она знала. В глубине души она знала, что ситуация изменилась. То существо, что сейчас стояло перед ней, уже не полностью принадлежало миру, в котором жило раньше. Дампир. Маг без магии теней. Полумертвая. И это, похоже, пугало её больше всего.

– Ты всерьез собираешься покончить с каждым белым магом? – тон её вопроса был резким, но я слышала нотки страха.

– Да, – резко сказала я. – Они все нам враги. Миранда доказала это своим поступком. Они заботятся лишь о своей идеализированной иллюзии порядка, уничтожая всё, что не вмещается в их узкое представление о справедливости. Они боятся магии теней, боятся того, что мы можем на них поднять руку. Но я больше не буду бояться их.

Эти слова срывались с моих губ хриплым шепотом, но в них была моя истина. Если раньше я пыталась казаться той, кто хочет вести мирный диалог, то теперь от той девушки не осталось ничего.

– А что, если ты ошибаешься? – робко спросила она.

Я остановилась. Её слова застряли, как торчащий из души осколок зеркала, заставив на секунду замереть в нерешительности. Что, если она права? Что, если в этом мире еще остались те, кто готовы были бы помочь мне, принять меня такой, какая я есть? Но я прогнала эту мысль. После смерти Эдварда, после моей смерти и моего второго рождения – я не могла больше позволить себе верить в сказки.

– Ошибаюсь? Кто ошибается – это они, Бэт. Они убили меня. А теперь, когда я встала из гроба, я докажу, что имеют дело не с жертвой, а с хищником.

Моя подруга провела рукой по лицу, словно стараясь успокоить себя. Её волосы растрепались, и я заметила, как она поколебалась, прежде чем снова заговорить:

– А что с Вальдо? Он твой отец. Я знаю, ты его ненавидишь, но… тебе нужен союзник, Клэр.

От упоминания его имени моё лицо исказилось гневом, дыхание стало неровным. Вальдо. Мой отец. Главный вампир всех вампиров. Вероятно, единственный в мире, кто мог дать мне ответы и которого я хотела прикончить больше, чем кого-либо другого. Вида его ехидной ухмылки было достаточно, чтобы хотеть стереть его с лица земли.

– Если Вальдо думает, что сможет манипулировать мной, он ошибается. – Мой голос дрожал от ярости. – Он такой же змееныш, как и Миранда. Ему нужна власть, и он готов уничтожить всё, включая меня, ради своей цели. Я не прощу его. Никогда.

Бэт сглотнула и осторожно подошла ко мне. Её глаза были полны тревоги, но она подошла совсем близко и положила руку мне на плечо.

– Слушай. Ты не одна, – сказала она. Ее голос был мягче, но всё ещё вызывал у меня раздражённый вздох. – Ты сильная, я это знаю. Но ты ведь не хочешь погибнуть снова, верно? Ты должна думать не только сердцем, но и головой. Позволь мне помочь. Вместе мы размажем их по стенам этой проклятой Академии.

Я не знала, что ответить. На несколько напряжённых секунд в моей голове крутились тысячи мыслей. С одной стороны, я сама во многом виновата в ситуации, в которой сейчас оказалась. С другой стороны… она была права. Бэт могла быть моим пламенем во тьме.

– Хорошо, – я наконец произнесла, кивнув. – Но у меня есть одно условие.

– Какое? – её глаза расширились.

– Если я упаду в тени и пожму руку врагу, ты ответишь за то, чтобы держать меня на поверхности. Ты мой якорь, Бэт. И будь готова к тому, что я могу стать хуже, чем любой из них.

Её губы дрогнули, но она быстро собралась. Не говоря ни слова, она шагнула ближе и положила руки мне на плечи. В вампирской силе был странный вид успокоения – её прикосновение было одновременно лёгким и тяжёлым, как будто её намерения весили больше слов.

Предстоящая война разрывала меня изнутри, и даже желание выжить не могло заглушить мой голод по мести. Но если у меня была хотя бы одна причина держаться, она находилась прямо здесь, передо мной.

– Я обещаю, – её голос прозвучал тихо, как шёпот ветра, но уверенно.

Она обняла меня, крепко и искренне. Мы стояли так долго, что я потеряла чувство времени. Возможно, это было символично, ведь теперь у нас впереди его слишком много – бесконечная череда ночей, сотканных из тайн, войны и тьмы.

Мои мысли не оставляли места собирательным мечтаниям или надеждам. Все, о чём я могла думать в этот момент, это месть. Как вернуть себе магию теней, которая была частью меня, но покинула вместе с этой странной смертью и возрождением? Как заставить тех, кто отнял мою жизнь, сожалеть о каждом своём поступке?

Прошлое, переплетённое с тьмой, и будущее, полное кровавых схваток, маячили передо мной как дороги, размытые горизонтом. Я была мертва, но продолжала жить. Теперь же я должна была понять, какая из частей меня победит в этой борьбе – девушка из прошлого или возродившийся монстр.

Глава 5

На следующее утро, если это можно было назвать «утром», меня вновь вызвали в кабинет Вальдо – моего… отца. Даже это слово было чуждо и болезненно. Он сидел за массивным деревянным столом, на котором лежали старинные манускрипты. Его взгляд, холодный и расчётливый, встретился с моим.

– Ты должна перестать сопротивляться тому, кем стала, – сказал он своим ровным и пугающе убедительным тоном. – Теперь у тебя другая природа. И чем раньше ты примешь её, тем быстрее отыщешь своё место в этой войне.

Сжимая зубы, я сделала шаг вперёд, не позволяя ему уловить слабость.

– Я не принимаю ни твою помощь, ни твоё вмешательство. Ты был для меня ничем, и останешься таким же! – Я почти шипела, чувствуя, как в груди закипает гнев. – Если речь идёт о войне, то я выберу свою сторону. И поверь, это не твоя.

Он улыбнулся своей хищной улыбкой, как будто знал что-то, что я не могла видеть. Его взгляд словно тянул за нити судьбы, расшатывая мои убеждения.

– Ты удивишься, насколько наши стороны могут пересекаться, – загадочно бросил он и поднялся. – Но, если ты настаиваешь, я не стану вмешиваться… пока.

Его слова оставили меня в холоде. Я вышла, стиснув кулаки, борясь с желанием вернуть магию теней – не потому, что я доверяла этим силам, а потому что чувствовала: без неё я ничего не добьюсь. Только с этой способностью я смогу защитить своих друзей, достойно противостоять врагам и завершить начатое.

Вернувшись в свою комнату, я нашла Бэт, сидящую на кровати. Она читала книгу, но украдкой смотрела на меня. В её глазах читался вопрос. Как только я заперла дверь, она приподнялась.

– Опять он? – спросила она. Лишние слова были не нужны: я кивнула, устало плюхнувшись на кровать.

– Он не сдастся, Бэт, – прошептала я. – Но ни за что я не позволю ему диктовать мне, кто я и кем мне быть.

– Ты сама себе хозяйка, Клэр, – напомнила она мне. – Но… я боюсь, что он прав. В тебе уже есть эти тени. И вопрос лишь в том, управишься ли ты с ними, прежде чем они тебя съедят.

Ее слова резанули меня, как острый клинок. Они были правдой, но я не могла позволить страху остановить меня. Я взглянула на Бэт и старалась не выдавать слабости.

– Не переживай, – бросила я. – Я верну себе то, что у меня украли. И поверь мне, ОБМ сильно об этом пожалеет.

– У тебя есть план? – спросила она, приподняв бровь, а я, оценивая её заинтересованный взгляд, почувствовала в себе всплеск уверенности.

– О да, у меня есть план, – нахально заявила я и, внезапно осознав, что меня охватывает голод, прибавила: – И я даже хочу есть. Такой настрой меня сильно взбодрил.

Бэт хмыкнула, но в её глазах промелькнул интерес.

– Расскажешь мне об этом плане?

Я усмехнулась, зная, что каждый шаг, который я собираюсь предпринять, будет полон опасностей.

– Да, когда придёт время, – ответила я, схватив сумку с учебниками. – Но сейчас мы идем в столовую.

Мы вышли из комнаты, и холодный воздух коридора обнял меня, как старая подруга. Я посмотрела на Бэт, она шла рядом, и я чувствовала, что вместе с ней я могу справиться с любыми трудностями. Сначала шаги по лестнице к учебному корпусу казались несогласованными, но вскоре они превратились в уверенный ритм.

Когда мы вышли на улицу, мне открылась панорама Академии, затянутой полуденным туманом. Она выглядела так же загадочно, как и всегда. Тени, благодаря которым я однажды потеряла себя, теперь становились моими союзниками в борьбе. Я ощущала их холодное прикосновение, предвкушение. И я знала, что настало время изменить правила игры.

Впереди, в светлом окне столовой, поджидало множество лиц – знакомых и незнакомых – но я уже не боялась. Я вспоминала свои недавние страдания и, подобно фениксу, возрождалась из пепла. Я принадлежала к этому миру, даже если он был полон опасностей и предательств. В сердце у меня разгорался огонь, и я хотела, чтобы каждый об этом узнал.

Когда мы вошли в шумную, наполненную гулом голосов столовую, меня окутало чувство странного спокойствия, смешанного с напряжением. Я чувствовала, как пространство изменилось для меня. Люди, которых я когда-то считала обычными студентами, теперь казались потенциальными союзниками или врагами. Свет от больших окон столовой слегка ослеплял, но я сразу заметила, где сидит Кристиан. Его золотистые глаза встретились с моими мгновенно, и я увидела тени беспокойства, а может быть, и скрытой радости.

Бэт слегка подтолкнула меня локтем в бок, вернув к реальности.

– Перестань на него так смотреть. Ты словно пытаешься проникнуть к нему в сознание, – усмехнулась она, но в её голосе за этим скрывалась нотка поддержки.

Я медленно выдохнула и кивнула, позволяя уверенности вновь окутать меня. Мы подошли к столу, за которым уже сидели Кристиан и Теодор. Их контраст всегда казался мне забавным. Теодор, со своими благородными эльфийскими чертами и длинными серебристо-белыми волосами, излучал свет и гармонию. Кристиан же был его полной противоположностью – мрачный и загадочный, со своим вечным налётом скрытой угрозы. Они выглядели так, словно сошли со страниц древней легенды, рассказывающей о балансе тьмы и света.

– Привет, – сказала я, качнув головой.

Кристиан улыбнулся, чуть обнажая свои клыки, это была такая же улыбка, полная опасности, как и заслуженного тепла. Теодор поднял на нас свои ярко-голубые глаза и слегка наклонил голову в знак приветствия.

– Вы задержались, – заметил эльф. Его голос был мягким, но в нём чувствовалась едва уловимая строгость.

– Ну, ты же знаешь нас, – отмахнулась Бэт, плюхнувшись на стул с видом человека, которому абсолютно нечего скрывать. – Мы обсуждали важные дела. Правда ведь? – Она взглянула на меня с хитрой улыбкой.

– Бесконечно важные, – с искренней серьёзностью поддакнула я и начала пожирать глазами поднос с готовой едой, которую мы получили на раздаче по пути. Моё тело после «возвращения» всё ещё адаптировалось к новому состоянию. Еда не приносила прежнего удовольствия, но я делала вид, что это всё ещё необходимо.

– И насколько важные? – вкрадчиво спросил Кристиан, положив локоть на стол и подперев рукой подбородок. Его взгляд пронзал меня, как лезвие. Он знал, что я что-то скрываю, но пока молчал, выжидая.

Я наградила его спокойным взглядом, прекрасно понимая, что на этот вопрос лучше не отвечать прямо сейчас. Вместо этого я сделала пару быстрых глотков воды и решила сменить тему.

– ОБМ, – сказала я просто, но с нажимом. Эти три буквы – Общество Белых Магов— заставили всех за столом мгновенно напрячься.

Теодор пристально посмотрел на меня, над его лбом появились морщины, Кристиан же только крепче сцепил пальцы. Я почувствовала моментально появившуюся тишину между нами. Она была наэлектризована, словно вот-вот должна была начаться гроза.

– Не переживайте, – бросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – Я просто придумываю план.

Мои слова повисли в воздухе, как заточенная стрела, готовая к выстрелу.

Бэт медленно положила свою вилку на стол и повернула голову ко мне. В её взгляде было что-то одновременно и тревожное, и… гордое.

– И какой же? – подал голос Кристиан. Он не смог сдержать неосторожной ноты любопытства. Его голос всегда был мягче, едва хриплый, будто тёмный шёлк, который касался слуха осторожно. В нём каждая фраза звучала так, будто сказана перед свиданием с вечностью. Иногда он вспоминал, что я уже была этим вечным свиданием.

Я пожала плечами, как будто это совсем не имело значения. На самом деле я всё продумывала. Я знала, что каждое моё движение наблюдается и анализируется ими. Не просто как друзьями, но как теми, кто боится, что я могу встать на тропу, где я больше не человек, но и не совсем монстр.

– Это нормально, – тихо вмешался Теодор своим рассудительным тоном, – что ты ненавидишь их. Ведь ненависть – это то, что движет многими из нас. Но позволишь ли ты ей решить за тебя, что будет дальше?

Его слова засели в моей голове, но я не собиралась отказываться от своей цели. В этот самый момент мой взгляд пересёкся со взглядом Кристиана. Он, как всегда, оставался загадочным, но я чувствовала, что его опасения усиливаются.

– Когда придёт время, я расскажу вам все, – бросила я нарочито легко. – А пока… давайте поедим?

Бэт хмыкнула. Её многозначительный взгляд говорил: «Я знаю, что ты уведёшь меня в рискованное приключение, и, чёрт возьми, я даже готова в это ввязаться». Но Кристиан молчал. Его сосредоточенный взгляд оставался прикованным ко мне. Возможно, он догадывался, что мир вокруг меня продолжает меняться. Хотя, впрочем, и мы сами вместе с ним.

В этот момент я ощутила, как столовая вокруг меня насыщается гулом голосов, клацаньем столовых приборов и непрерывным шорохом движущихся студентов. Всё это смешивалось в общий звуковой поток, но для меня словно затихло. В это самое мгновение внутри меня царила абсолютная тишина. Спокойствие накрывало меня, абсурдное и гремучее одновременно, как предвестие катастрофы. Моё битое сердце больше не трещало по швам. Оно больше не стонало. Оно пылало. И в этом пламени ворочалось нечто новое – тёмное, глубокое, словно финальная глава одной истории и начало другой.

Потом всё вернулось на свои места – рутинный обед, взгляд Кристиана напротив, дерзкое одобрение в глазах Бэт. Переварив груду пустых разговоров, мы направились на пары. Вот только в моей голове кипела совсем другая мысль. Месть. Я не могла о ней перестать думать. Миранда. Моё раздражение было тёплым, сочным, почти сладким. Это чувство подвело меня к осознанию того, насколько бессмысленным казалось возвращение к обычной жизни. Особенно вот так – без магии, некогда бывшей частью меня. Она была моей сущностью, моей кровью. Точнее, той её частью, что я оставила за чертой своей старой жизни. Теперь магия исчезла. Уничтожена. Ограблена.

Подходя к двери аудитории, я невольно замерла. Несмело вздохнула, словно воздух стал гуще специально против меня.

– Что такое, Клэр? – голос Бэт прозвучал будто издалека, осторожно и одновременно настойчиво.

Повернувшись, я посмотрела на неё, Кристиана и Теодора. Их лица отражали беспокойство, но я видела в глазах Бэт не только тревогу. У неё был определённый талант скрывать насмешку за этим беспокойством.

– Это странно, – я сказала, облизав пересохшие губы. – Странно идти на пары, связанные с магией, когда… когда у меня её больше нет.

На мгновение никто ничего не сказал. А потом Бэт, откровенно фыркнув, подмигнула мне.

– Ты просто посидишь и посмотришь, пока не придумаешь свой план, – с этими словами она слегка подтолкнула меня к двери, и я неохотно послушалась.

Мы вошли внутрь. Гул голосов стих, как только я переступила порог. Все взгляды устремились на меня. Потолок словно опустился ниже, воздух будто стал холоднее – не из-за температуры, а из-за нескрываемого любопытства и касания сплетен, затаившихся в этом помещении. Даже преподаватель, обычно безразличный, как каменная стена, замер с таким видом, будто увидел привидение. Неудивительно. Ведь, по мнению остальных, это я и была. Та, кто не должен был вернуться.

– А… Кларисса, вы с нами? – осторожно произнёс Рафаэль, молодой учитель с густой, но ухоженной черной шевелюрой. Его голос дрогнул, как дряхлая старая ветка, балансирующая на грани слома.

Я приподняла бровь, сложив руки на груди, и напрямик села за ближайшее свободное место. Только когда я устроилась, Кристиан оказался рядом, с лёгкой ухмылкой, как всегда. Бэт и Теодор заняли места чуть позади, переглядываясь с лёгким беспокойством.

– Да, я с вами, – бросила я Рафаэлю, затем с вызовом оглядела аудиторию. – Разве это что-то удивительное?

Он оглядел меня прежде, чем неуверенно кивнуть.

– Что ж… хорошо, – произнёс Рафаэль, на мгновение отводя взгляд. Казалось, даже он не знал, стоит ли мне здесь находиться. – Напомните Клариссе, какой у нас предмет.

Не дав никому возможности ответить, я рвано выдохнула:

– Огненное целительство.

Секунда молчания. Я почувствовала, как некоторые студенты втянули воздух от удивления. Другие лишь таращились.

– Что? – я оглядела их с явной насмешкой. – У меня есть расписание, как ни крути. Я знаю, где нахожусь.

Локоть Кристиана мягко, но настойчиво ткнулся в моё ребро. Его глазами я ощущала предупреждение. Не давать повода. Не злиться. Но извиняться я точно не собиралась. Рафаэль, кажется, долго копил в себе вопрос и наконец решился продолжить:

– Хорошо… Кто мне напомнит, чем мы занимаемся на огненном целительстве?

Рафаэль пытался выровнять ритм занятия, но я видела, что весь класс продолжал исподтишка краем глаза следить за мной. Они не понимали, что происходит. Они пытались разглядеть, кем я стала теперь. Призрак, тело без магии или же нечто большее?

Если бы они только знали. Внутри меня, под маской холодного равнодушия, копошилась новая пульсирующая сила, тёмное пробуждение теней. И я ждала момента, чтобы её зажечь.

Я скользила взглядом по кабинету, словно хищник оценивает добычу. Даже Кристиан, сидящий рядом, с его обычно безмятежным выражением, сейчас чувствовал себя напряжённо. Он старался сохранять видимость спокойствия, но я видела, как его пальцы крепче, чем обычно, вцепились в край стола. Он знал меня слишком хорошо, и я чувствовала его тревогу за то, что может произойти, если я не удержу себя в руках.

В комнате витал едва уловимый запах крови. Это был самый скверный момент в переходе от простой жизни к существованию на грани между человечеством и вампирской натурой – каждая эмоция, каждый звук или запах вызывали у меня острое желание действовать. Жажда крови теперь бушевала в жилах сильнее любого чувства, что была у меня до «этого».

Рафаэль прокашлялся – этот звук вырвал меня из раздумий, как верёвка может сорвать с обрыва потенциального падшего. Он указал на доску, усталой рукой начертив на ней символ, который я без усилий узнала. Ирония была в том, что раньше я ничего не знала о магии огня и целительства – моя основная стихия всегда была тьмой. Тени слушались меня, как преданный пес. До того, как я умерла. А огонь… он был антиподом всему, что я умела и что являлось частью моей сути.

– Целительство огнём, – начал Рафаэль, не глядя на меня. Он знал, что вмешиваясь, он просто приближает беду. – Это искусство, требующее наивысшей концентрации. Вместо того чтобы разрушать, сущность огня питает, разжигает в теле овладевшего им энергию обновления.

– То есть, если я захочу сжечь кого-то, это попросту против правил? – Слова сорвались с моего языка слишком быстро, чтобы я успела их удержать. Это прозвучало скорее как шутка, но я знала, что здесь не стоит с этим шутить.

Рафаэль замер. Аудитория наполнилась напряжением, воздух был густым, как перед грозой.

Рафаэль медленно повернул голову, на его лице было написано недоумение. За ним последовали взгляды моих однокурсников. Бэт пристально смотрела на меня, губы едва заметно поджались. Её спокойная аура не могла скрыть, что в каждом её движении читалась готовность вмешаться. Теодор молчал, но ловко наблюдал за каждым моим действием. Они знали, что что-то изменилось со мной. И они боялись этого.

Только Кристиан был ближе других, до невозможности спокойным – или старался казаться таким. Я знала, что где-то внутри он тоже чувствует раскол. Мы больше не были одинаковыми. Я и он, вампиры. Но я… я была чем-то другим.

– Я… извините, – произнесла я настолько ровно, насколько могла. – Просто пошутила, можете продолжать дальше.

Но Рафаэль взял паузу, поблажливо кивнув. Я знала, что он ничего не забыл. Ещё никто из нас не знал, что в итоге выбросит эта грязная колода судьбы.

Рафаэль медленно прошёлся по подиуму, почти скользя. Его присутствие было гипнотизирующим, а жесты – выверенными. Всё в нём источало силу и спокойную уверенность.

– Все мы знаем, что огонь пожирает. Это его природа. Но те, кто обладает настоящим мастерством и чистым духом, могут направить его разрушение на другое: не на плоть, а на недуг. Огонь уничтожает инфекцию, рану, даже болезнь, сжигая их изнутри. Однако… – Рафаэль обвёл взглядом аудиторию, притягивая внимание каждого. – Это опасный инструмент. Ошибка или недостаток контроля могут стоить пациенту жизни.

Его слова будто стекали по мне, как вода. Я закатила глаза, пытаясь подавить раздражение. Вся эта лекция казалась чужой для меня, как будто однообразное тиканье часов в комнате не остановило меня в точке настоящего.

– Вам нужно будет чувствовать энергию огня, – продолжил Рафаэль, не отрываясь от лекции. – Каждый её импульс, движение, каждую искру. Он должен стать вашим союзником. Представьте рану… глубокую, залитую кровью. Вместо того чтобы иссушить её и оставить обугленный след, вы направляете пламя на очищение. Оно выжигает лишь то, что чуждо телу, а здоровая плоть остаётся нетронутой.

Я слушала, но мысли возвращались к другому – к тому, как я воскресла. Тьма принесла меня обратно из небытия, но какой ценой? Каждый раз, когда я пыталась вспомнить момент моей смерти, в голове вставали образы не света, как это обычно описывают в книгах, а угольно-чёрной пустоты. И тени… Тени были всюду.

– Как мы можем управлять чем-то столь разрушительным? – спросил кто-то из студентов. Это был Джек. Высокий и худощавый, с острым, как у лисы, умом. Всегда на шаг впереди остальных. Его голос звучал сдержанно, но заинтересованно.

– Лучший способ управлять огнём – это довериться ему, – ответил Рафаэль, стоя прямо перед ним. – Но только с полным контролем над собственным сердцем. Ваша сила – это поток энергии. Если он не будет управляем, вы погибнете или, что ещё хуже, убьёте пациента вместо исцеления.

Пациента. Его слова отозвались внутри меня невидимыми иглами. Разве можно назвать пациентов теми, кого наша магия может уничтожить? Исцеление… Я ухмыльнулась. Это звучало как насмешка, когда речь шла о тёмной магии. Всегда ли тень исцеляет? Или она только поглощает?

Джек, конечно, кивнул, как всегда понимающий, и все вокруг заскрипели ручками по бумаге. Я сделала пару безуспешных попыток записать что-то умное, но мой мозг будто отказался работать. Моя рука машинально чертила на полях тетради мелкие узоры, которые пылали мрачной меланхолией. Цветочки с засохшими лепестками, глубокие спирали, словно чёрные дыры, что затягивали моё сознание. В голове крутились отголоски прошлых событий – гибель, только недавно осознание собственной «второй» жизни, холодный взгляд Вальдо, его слова, пропитанные снисхождением.

– Всё в порядке? – тихий голос нарушил мои мысли. Я подняла голову и встретилась с беспокойным взглядом Кристиана. Судя по всему, он уже давно наблюдал за мной.

– Да, всё хорошо, – выдавила я с натянутой улыбкой, быстро закрывая тетрадь. Мои рисунки были слишком мрачными для того, чтобы демонстрировать их кому-то, даже ему. Тем более после всего, что произошло.

Полтора часа мучений, и, наконец, прозвенел колокол. Его звук резанул мои обострённые рефлексы, но я сдержалась, пытаясь не показать раздражения. Аудитория стремительно начала пустеть, но я почувствовала странное движение воздуха. Внимание. На себе – острое, глубокое, будто тысячи игл. Они все пялились на меня. Большинство студентов собирали свои вещи как можно быстрее – никто из них не хотел задерживаться в пространстве, где притаился неизвестный вампир, и уж тем более не в том, которое только что было насыщено магией.

Кристиан подошёл ко мне, схватив мою руку чуть мягче, чем требовалось.

– Ты должна успокоиться, – прошептал он достаточно тихо, чтобы только я услышала. Его губы были напряжены. – Это не похоже на тебя.

Я мотнула головой, на мгновение прикрыв глаза. Он прав. Это не похоже на ту меня, которую он знал. Но ту меня, которую он знал, убили.

– Кристиан, – начала я, осторожно разжав его пальцы на моей руке. – Даже если ты веришь, что что-то осталось от старой меня, ты должен понять: я уже не та девушка. Всё изменилось.

Мгновение я думала, что он продолжит спорить, но он лишь молча кивнул. Его взгляд был тяжёлым, как груз, который мне придётся нести одной. Он обнял меня, и я почувствовала его тепло, как будто он был моим искренним солнцем. Я закрыла глаза и ощутила, как его губы скользят по моей шее, зудящим касанием их кончиков, и его легкое прикосновение зубов к моей коже заставило меня вздрогнуть. Не от страха, но от электричества, которое пробежало по моему телу. Мне это нравилось.

– Пошли в сад, – тихо произнес Кристиан, и я почувствовала, как его дыхание коснулось моей кожи. Я кивнула в ответ, словно противостояла не воле, а новому, нарастающему желанию.

Он аккуратно потянул меня за собой в сторону уединенного места, где трава приятно щекотала ноги, а кусты прятали нас от чужих глаз. Мы сели на белую лавочку среди квадратных кустов Академии, почти не замечая прохладного дневного ветра, который пытался пробраться под мой пиджак. Я больше не чувствовала холода так, как раньше. Было странное ощущение в груди – как будто кто-то вырвал часть моего естества и заменил её чем-то чуждым, но в то же время завораживающим.

Кристиан обнимал меня, его рука уверенно лежала на моей спине, а моя голова покоилась у него на груди. Я чувствовала его запах – тень древесной амбры, смешанной с запахом его кожи, тёмным и манящим. Всё это казалось ужасающим и одновременно до боли знакомым. Казалось, будто я всю жизнь искала это странное чувство покоя и объятий напряжённого, загадочного вампира, который оказался моим парнем, хотя некоторое время назад я бы даже не подумала, что скажу такое о себе.

Я закрыла глаза, прислушиваясь. Тишина сада была обманчива. Я больше не слышала её так, как было раньше. Каждая травинка в небольшом клочке земли как будто шептала что-то своё, а аромат цветов бил в обострённое обоняние, обогащая каждый вдох до такой степени, что это могло бы стать болезненным, если бы не моя новая сущность.

– Ты чертовски спокойна, – вдруг сказал Кристиан тихо, но его голос звучал глубоко и уверенно.

Я открыла глаза и встретилась с его тёмным взглядом, который, как я теперь знала, пронзал меня насквозь.

– Честно говоря, мне уже ничего не остаётся, как только быть спокойной, – ответила я с лёгкой усмешкой, понимая всю иронию своего положения. – Собственно, других вариантов у меня, похоже, больше нет.

Он чуть склонил голову набок, его чёрные как ночь волосы чуть упали на лицо, обрамляя его острые скулы и идеально вылепленный подбородок. Для многих он был идеальным воплощением чего-то опасного, запретного и невероятно привлекательного. Для меня он был больше, чем просто это.

Ведь он был моим спасением – и моим проклятием.

– Ты злишься? – спросил он, наклонившись ближе.

Я отвела взгляд на серую гладь неба, изрезанного тонкими ветвями деревьев сада.

– Злюсь ли я? Я не уверена, что у меня есть на это энергия. Прошлое сочеталось с настоящим так сильно, что иногда я даже забываю, что я теперь не такая, как была прежде. – Я повернулась к нему и продолжила, чуть понизив голос: – Если бы я осталась той «девушкой», тебе бы пришлось сломить её, чтобы удержать. Не уверенна, что ты был бы к этому готов.

Его улыбка была медленной, едва заметной, но всё же полной того самого мистического шарма, который был ему присущ.

– Ты недооцениваешь меня, Клэр, – прошептал он, его голос звучал как шелест листьев под лёгким ветром. – Я разбил бы твои стены в одно мгновение.

Мне должно было быть страшно, но вместо этого я только почувствовала тепло его дыхания на моей коже. Его взгляд прожигал меня насквозь. Я нервно сжала колено, но не отвела глаза.

– Ты спас меня, – проговорила я наконец, не совсем понимая, почему для меня так важно произнести слова именно вслух. – Но ты же понимаешь, что это спасение имеет цену…

Он протянул руку, кончиками пальцев слегка провёл по моему подбородку, заставив меня замолчать.

– Клэр, кто-то когда-то мудро сказал, что ты не можешь требовать света, не побывав в темноте. То, что ты делаешь сейчас, – это борьба. А я рядом, чтобы помочь тебе, если ты примешь меня таким, какой я есть.

Слова застряли у меня в горле. Частично потому, что я знала, как сильно правда Кристиана угнетает меня, но больше, наверное, потому, что я до сих пор боялась полностью отдать себя своей новой сущности.

Тогда он наклонился ближе и шёпотом добавил:

– Если ты готова идти по этой дороге до конца, я проведу тебя. Скажи только, Клэр. Его голос проникал в меня, как яд. Но это был сладкий яд, от которого я не хотела спасаться.

Я медленно кивнула, мои губы вдруг дрогнули в невнятной улыбке.

– Ты знаешь, что ты слишком наглый? – усмехнулась я, пытаясь скрыть беспокойство под маской лёгкой шутки.

Он хмыкнул, его губы изогнулись в хитроватой, чуть кривоватой улыбке, от которой у меня всегда начинали дрожать колени.

– Наглость, разве не одна из тех черт, которые ты втайне находишь привлекательными? – парировал Кристиан, его рука с подбородка скользнула к моей щеке, а потом задержалась на затылке, едва ощутимо притягивая меня ближе.

Я никогда раньше не позволяла никому настолько нарушать мою личную границу. Но, с другой стороны, что во мне осталось прежним после того, как я перешагнула эту черту – с человеческого на нечто большее, опасное и неведомое? То, что я имела теперь лишь частичное сходство с вампиром, не делало путь легче. Скорее, наоборот. Эта полумера ломала мою натуру, разрывая меня между двумя мирами. Я еще чувствовала вкус хлеба и кофе на языке, но кровь… теперь она пахла для меня, как самая изысканная корзина с винами. Граммофон внутри меня вечно переключался, от раздражающих угрызений совести до безумного голода, который я старалась утолить сдержанностью.

А он… Он знал. Знал каждую трещину в новой мне, каждый недуг, каждую слабость, которую я старалась скрыть. Кристиан всегда смотрел так, будто видел меня насквозь, весь мой хаос, разобранный на молекулы. Его это не смущало. Он смаковал это.

– Ты что-то задумал, – сказала я, сознательно отталкиваясь от его взгляда, чтобы хоть как-то вернуть контроль.

– И что именно я задумал, по-твоему? – он засмеялся, хотя смех получился звучным, натянутым.

– Ты пытаешься меня проверить, – бросила я, наклоняя голову и взглядом изучая тени под его глазами. Несмотря на вечную полуночность его сущности, в них всегда горела жизнь. – Убедиться, что я не распадаюсь на части.

Он продолжал смотреть на меня, молчаливый, словно взвешивая мои слова.

– Я здесь не для тестов, Клэр, – наконец проговорил Кристиан, его голос был мягче тёмного шелка. – Но, согласись, ты сама тестируешь себя каждый день. С этим любая помощь бессильна.

Я покачала головой, закрывая глаза. Иногда мне казалось, что он понимает меня лучше, чем я сама. Меня это злило и одновременно… привлекало.

– Может, тебе стоит чему-нибудь научить меня, раз уж ты такой мастер контроля, – бросила я в некоторой мере вызов, но сама же почувствовала, как что-то внутри меня екнуло. Это вновь был голод. Он иногда внезапно пробуждался, не из-за запахов еды, а в результате его присутствия. Кристиан был словно магнитом, который усиливал во мне всё – от потребностей до страхов.

Кристиан опустил руку от моего затылка и обхватил моё запястье. Его пальцы, прохладные и уверенные, легли на мою кожу, как на слабый инструмент, который он собирался научить играть.

– Первое правило, – начал он, и на этот раз весь флирт соскользнул с его лица, уступив место неподдельной серьёзности. – Никогда не начинай новую жизнь, пока не оставишь прошлую там, где она должна быть. Ты боишься себя – и из-за этого борешься со всеми. Вместо того, чтобы оттолкнуть свою природу, используй её. Борись с внешним миром, если захочешь, но не с собой, Клэр.

Я пыталась вырвать руку, инстинктивно сопротивляясь услышанному, но Кристиан крепче удержал меня – не больно, а будто зная, что я просто проверяю его.

– Я не стану монстром, Кристиан, не ждёшь же ты этого от меня? – вздохнула я, голос мой прозвучал куда тише, чем я бы хотела.

Он наклонился ближе, настолько, что я почувствовала прохладный шёпот его дыхания на своём ухе.

– Монстром? Нет, Клэр. Я жду, что ты станешь собой.

Внутри меня что-то ломалось. Страх пополам с гневом. Но и что-то ещё – как ржавый ключ, который, наконец, нашёл свою петлю.

– Я только начинаю понимать, кем я могу быть, если честно, – произнесла я тихим голосом, не поднимая глаз.

Он отступил на сантиметр, позволив мне вдохнуть воздух. Его слова впивались в мою душу.

– Тогда, уговор, – сказал он, почти с ухмылкой. – Я буду учить тебя, а ты обещаешь не бояться смотреть в зеркало.

Мой взгляд под его тяжёлым напором мягко улыбнулся.

– Звучит, как вызов… И знаешь, я не из тех, кто от них отворачивается.

Кристиан приподнял бровь, вызывающе и уверенно. Его манера была изменчива, как свет на облаках: иногда он был серьезен, порой – невероятно игрив. В этот момент он схватил меня за руку, его прикосновение было жестким и мягким одновременно. Он потянул меня к себе, и я, обожая это ощущение близости, оказалась на его коленях, лицом к лицу с ним.

Он прижал меня к себе, и я почувствовала его дыхание на своей коже, как его аромат окутывал меня сладкой загадкой. Я могла видеть каждую деталь его лица: гладкие черты, брови, немного сдвинутые, и глаза, сверкающие с особым огнем, которые изучали меня с таким интересом, что я не могла удержаться от дрожи.

Всё вокруг опять словно затихло – шум дорожек сада, стрекот цикад, мягкое шуршание листьев. Мир исчез, остались только мы, и его глаза – глубокие как бездна, втягивающие меня в себя.

Я положила ладони на его плечи, пытаясь обрести хоть какую-то устойчивость, не столько физическую, сколько эмоциональную. Внутри меня было помутнение, как если бы две части сущего спорили о том, какой из них быть.

– С чего мы начнём? – мой голос звучал твёрже, чем я чувствовала себя в этот момент, но это было необходимо. Не только для него, но и для меня самой.

Кристиан провёл ладонью по моей щеке, холодной, как осенний рассвет, и это прикосновение отличалось от всего, что я знала прежде. Оно не пронзало холодом, а скорее, обжигало своим спокойствием.

– Сейчас… Сейчас ты просто почувствуешь, что значит быть двумя мирами, пересекающимися в одной точке. – Его голос был низким, бархатистым, а слова – словно остроконечные кинжалы, которые разрезали тишину вокруг нас. – Закрой глаза, Клэр.

Я чуть прищурилась, не отрывая взгляда от его лица. Закрытые глаза вблизи вампира? Казалось, это граничит с безумием. Но что-то в нём… какой-то скрытый магнетизм, холодная уверенность заставили меня подчиниться. Я медленно опустила веки, ощущая, как меня окружают запахи и звуки, которые раньше я просто не замечала. Лёгкий аромат росы. Шелест далёкого ветерка между листьями. Едва слышные шаги где-то в дальнем углу сада.

И тут я почувствовала его руку на своей талии, осторожное движение, с которым он притягивал меня ближе. Каждый сантиметр этого момента ощущался как целая вечность. А потом – его голос. Прямо у моего уха.

– Слушай свои новые чувства, Клэр. Почувствуй их. Не беги от них. Они не хотят поглотить тебя, они призваны дополнить.

Я держала глаза закрытыми, пока внутренний мир вокруг меня взрывался новыми ощущениями. Это было пугающе остро. Замедленный стук собственного сердца. Едва уловимый, как капли дождя, шум крови у кого-то далеко на улице. И – самое главное – глубокий ритм, спокойный и постоянный, исходящий от Кристиана. Его сердце. Я не думала, что вампирское сердце может так звучать – как зов безграничного океана, что зовёт утонуть в нём.

– Это… странно, – прошептала я почти бесшумно, не открывая глаз. – Я никогда не была такой. Это слишком много…

Он усмехнулся, прохладный ветер от движения его губ коснулся моей щеки.

– Ты не «была», Клэр. Ты всё ещё «есть». Просто это не та версия тебя, к которой ты привыкла.

Я приоткрыла глаза, и наш взгляд пересёкся. Прямо сейчас он был слишком близко, и всё моё тело реагировало на его присутствие – каждая капля крови, каждый нерв. Я чувствовала, как в его глазах происходило что-то большее, чем просто игра света. В них было обещание. Нечто необратимое.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я немного надломленным шёпотом, не уверенная, хочу ли я знать ответ.

Кристиан не отвёл взгляда. Наоборот, он наклонился ещё ближе, его губы были всего в нескольких миллиметрах от моих. Его голос стал тише, но проникновеннее, как рокот грозы за горизонтом:

– Потому что я не собираюсь позволить тебе потратить вечность, сжигая себя на костре страха. Ты не барахтаешься больше – ты паришь. Используй свои крылья.

Его слова сломали последнюю преграду внутри меня. Больше не осталось ни вопросов к себе, ни попытки что-то доказать. Я просто дышала. Я решила поверить в то, что чувствовала. В одно мгновение, под тяжестью его слов, у меня словно открылись глаза. Мир стал другим, более резким и насыщенным.

Я наклонилась к нему, прикрыв глаза, и позволила своим губам соприкоснуться с его мягкими, холодными, но такими живыми. Это было легкое движение, как дыхание, как касание лепестков к коже. Он замер, удивив меня – удивив тишиной, которая последовала за этим поцелуем.

А потом я почувствовала его отклик.

Он обхватил мои плечи, притягивая ближе, и его губы стали отвечать на мои. Вначале мягким прикосновением, осторожным, но затягивающим. А затем этот поцелуй стал более решительным.

В какой-то момент я уловила, как Кристиан притянул меня ближе, его рука настойчиво легла на мою талию, другой он проводил по линии спины, словно чеканя каждую деталь. Он был словно статуя, резной, идеальный, но полный жизни. Его тело напряглось, и я внезапно ощутила эти твердые очертания под своим телом. Это было осязаемо, это было реальнее всего, что я знала ранее.

Мои ладони, словно сами по себе, поднялись, чтобы коснуться его лица. Его кожа была прохладной, но казалась горячей под моими пальцами. Гладкой, как мрамор, и одновременно живой. Его руки скользнули по моей спине, и я затаила дыхание, ощущая, как кончики его пальцев оставляют жгучие следы везде, где касаются.

Никто нас не видел, сад был пуст. Только ветер между деревьями и шёпот наших поцелуев. Его язык встретился с моим, его вкус был сладким, с лёгкой примесью чего-то дикого, как старины и запретной магии. Мои пальцы запутались в его волосах, чтобы притянуть его ещё ближе, как будто существование расстояния между нами было преступлением.

Этот поцелуй был вовсе не актом страсти. Это было обещание бесконечности. Словно он говорил мне этим всем: «Ты моя». И я отвечала ему – «Я твоя».

Когда мы оторвались друг от друга, я уткнулась в его плечо, чувствуя, как его дыхание касается моих волос.

– Ты ведёшь себя слишком шаловливо, – сказала я с нарочитой серьёзностью, но голос мой дрогнул, выдавая самообман.

Его губы тронула едва заметная усмешка. Он наклонил голову чуть ближе, и я не могла удержать улыбку, когда почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом от его близости. Его запах окутывал меня – насыщенный, едва уловимый, как отблеск чистой ночи.

– А ты меня за это упрекаешь? – прошептал Кристиан, голос ровный, но дразнящий. Моё сердце замерло от его тона, а потом словно сорвалось куда-то вниз.

Я смеялась, пытаясь скрыть волнение, безуспешно. Его взгляд невинно скользнул по моей шее, по ключицам, чуть задержался на линии губ. Это не было зловеще, как я иногда опасалась. Это было затягивающе – словно он рассматривал меня так, как художник изучает полотно перед первым мазком кисти.

Мы оба делали вид, что только разговариваем. Только вот мой смех звучал хрипловато, а его улыбка стала шире, когда я, сама того не осознавая, вдруг оказалась ближе. Ещё ближе.

Его внезапно тёмные глаза были словно воронки, в которые я падала всё глубже. Когда Кристиан смотрел на меня так, мне казалось, что реальность тускнела, оставляя только нас двоих. Лавочка, скрипящая под нашими движениями, казалась слишком тесной, а воздух между нами – слишком насыщенным. Моё дыхание учащалось, как и его. Мы оба это знали, но упорно пытались делать вид, что ничего необычного не происходит.

– Ты слишком уверен в себе, – выпалила я, поднимая на него взгляд из-под ресниц. Да, мой голос звучал твёрдо, но внутри я плавилась, как воск под пламенем свечи. Он знал это. Я видела это в уголках его губ, которые тронула уже знакомая усмешка.

– А ты позволяешь мне этим наслаждаться, – сказал Кристиан, его голос был низким, чувственным, будто пропитанным самой сутью соблазна.

Его рука, слегка касаясь моей, остановилась на несколько мгновений. Этот случайный, почти незаметный жест обжёг сильнее, чем прямое прикосновение. Я смотрела на его пальцы, на их размер, на то, с какой лёгкостью он мог бы сломать всё, что угодно, в том числе и моё сердце. Но вместо этого он просто накрыл мою ладонь своей, тепло его кожи противоречило всему, что я знала о вампирах. Хотелось верить, что я смогу не отстраниться, не потеряться в себе из-за своих противоречий.

– Это нечестно, – пробормотала я, не отрывая взгляда от его лица.

Его улыбка стала шире, будто он понимал, что я имею в виду. Конечно, он понимал. Кристиан всегда понимал.

– Ты становишься сильнее, даже если сейчас думаешь иначе, – сказал он, в его голосе появилась искренняя мягкость. – Я вижу это. Ты чувствуешь это?

Сильнее? Возможно. Но в его присутствии я ощущала не могучую силу, а что-то куда более уязвимое. Я знала, что он, с его врождённой грацией и накопленной уверенностью, чувствует себя хозяином каждой ситуации. Но я? Я была растерянной новой версией себя, наполовину человеком, наполовину существом, которое до сих пор не понимала полностью.

Когда он слегка наклонился, чтобы снова оказаться ближе, его волосы коснулись моего лица, вызвав у меня дрожь. Я понимала, что сейчас мы у самой черты, за которой уже не будет пути назад.

– Кристиан… – прошептала я, не зная, что сказать дальше.

Он остановился, его лицо буквально в сантиметре от моего. Я видела, как его глаза потемнели, но не от жажды крови, а от чего-то ещё, глубже, более человеческого, чем он, возможно, хотел признать.

– Да, моя драгоценная? – он почти мурлыкал, и этот голос был напоминанием, что я стояла у зияющей пропасти, но уже не могла отступить.

Я вдохнула, чувствуя, как его запах снова затмевает всё остальное. Сад вокруг нас тихо шелестел под лёгким ветерком, птицы напевали что-то на фоне, но они не могли отвлечь меня. Всё, что существовало, это его лицо рядом с моим.

– Что ты со мной делаешь? – спросила я, едва шевеля губами.

Кристиан улыбнулся так, будто это был его секрет, который он никогда не собирался раскрывать.

– А что ты думаешь? – спросил он, его взгляд опустился ниже, на мою шею, где под тонкой кожей пульсировала артерия.

Он задержался там всего на мгновение, прежде чем снова встретиться с моими глазами. В этом взгляде было столько эмоций, что я не могла отвлечься. Моё сердце колотилось быстрее, чем следовало, даже для дампира.

– Ты меня вынуждаешь… уступить, – пробормотала я, чувствуя, как слова теряются под его взглядом.

– Тогда уступи, – прошептал он так близко, что его дыхание щекотало мои губы.

И я уступила.

Глава 6

Губы горели от его поцелуев, и, хотя они были искусаны, распухшие, это не волновало меня ни капли. Напротив, этот легкий приносимый болью жар был напоминанием о том, что я теперь изменилась. Что я – не та, кем была раньше.

Мы с Кристианом держались за руки, словно это был последний мост между нашими мирами. Его холодная, странно гладкая кожа касалась моей, такой еще живой, теплой, полной пульсации. И все же, частичка моей сущности, что теперь принадлежала ночи, позволяла нам почувствовать друг друга так, как никто другой не смог бы.

Мы шли по аллее сада Академии. Ветки деревьев тянулись вверх, тянулись, словно стремились дотянуться до холодного серого неба. Листья лениво шуршали под ногами. День был прохладным, но в этом была своя жизнь, своя красота. Хотя, казалось бы, кто мог разделить тишину и восторг такого момента, кроме зверей на закате или кротовой тени страстной ночи? Кто, если не вампир и девушка… наполовину вампир?

Кристиан взглянул на меня боковым зрением, и я не упустила этот дерзкий, почти насмешливый взгляд. Он всегда был таким.

– Ты как-то странно улыбаешься, – сказала я с напускным легкомыслием, чтобы скрыть своё смущение.

– Забавно, – он сделал паузу, словно смакуя каждое слово. – Теперь, когда в тебе половина меня, ты замечаешь даже мелочи. Это восхищает.

Его голос был низким, почти бархатистым, как летний ветер, пробивающийся сквозь ночные леса. Мы остановились у большого дуба, и он развернул меня к себе, лицом к лицу. Его глаза, глубокие, как черное зеркало, пронзили меня своим изучающим взглядом.

– Половина тебя? – бросила я, слегка ухмыльнувшись. – Неужели ты думаешь, что одна твоя половина достаточно велика, чтобы меня поглотить?

Кристиан низко хохотнул, и это заставило кровь пробежать по моим венам слишком быстро. Впрочем, как всегда.

– Конечно. Кто бы сомневался? – Он наклонился ближе, и я почувствовала его холодное дыхание на своем ухе. – Значит, теперь ты считаешь, что можешь соревноваться со мной?..

– Почему нет? – я вскинула подбородок, не отводя глаз и делая все возможное, чтобы сдержать улыбку.

Этот легкий флирт был чем-то вроде нашего ритуала. Хоть я и видела за его ироничной маской нечто более глубокое, но почему-то его игры не раздражали меня, наоборот – заставляли чувствовать себя живой, даже несмотря на перемены в моей природе.

Кристиан сжал мою руку чуть сильнее, словно проверяя мои силы. Поколебалась ли я? О, нет. Мне пришлось лишь чуть поджать губы, отказываясь уступать.

– Ты становишься все более смелой, – задумчиво произнёс он. – Ощущения становятся ярче, не так ли? Кажется, твоя кровь переливается двумя мелодиями сразу – жизнью и чем-то большим. Ты чувствуешь? – его голос стал тише, более интимным, почти шёпотом.

Я кивнула, не в силах отвести взгляд от его лица. Он был идеален. Слишком идеален, чтобы быть настоящим. Даже спустя год знакомства это осознание било меня волной. Но теперь я была ближе к нему, чем когда-либо… Даже если бы это значило потерять часть своей человечности.

– Чувствую, – прошептала я, будто клятва, доказательство связи, которая исчисляется не только словами, но самим воздухом между нами.

– Хорошо. – Кристиан отпустил мою руку и коснулся пальцами моей щеки. Этот касание обжигало по-своему. – Тогда учись. Учись чувствовать ещё ярче. Ты должна знать, на что способно твоё сердце, даже если полусмерть начнёт вытеснять его тепло.

Он говорил так серьёзно, так сдержанно, что у меня перехватило дыхание. А потом он улыбнулся, и эта чёртова улыбка снова заставила моё сердце биться быстрее, напоминая о том, что я пока еще жива.

– Может… покажешь мне? – сделала я шаг ближе, почти затаив дыхание от собственного знакомства с храбростью.

– Опасный запрос, – его улыбка стала чуть шире. Но я знала, ему бы это понравилось.

И, прежде чем я успела что-то ответить, он развернулся и бросился прочь. Его точёное, почти бесшумное движение было настолько квинтэссенцией свободы, что я не задумывалась. Я бросилась следом. Моя скорость теперь почти равнялась с его, и я летела за ним по улице, чувствуя собственное сердце, пульсирующее в ритм с этим странным эликсиром жизни и полусмерти.

Улыбка Кристиана мелькнула, когда он оглянулся на меня. Его глаза вспыхнули азартом – как будто он хотел не просто научить меня, а испытать. Проверить. Смогу ли я? Я напрягла все свои новые возможности, и в мгновение, когда он уже был у дверей общежития, я оказалась там первой.

Мой взгляд встретился с его. На миг между нами вспыхнуло молчание, затем улыбка вернулась на его лицо. Он стоял напротив меня, и именно в этот момент я поняла: я больше ничего не боюсь.

– Быстро учишься, – протянул он, шагнув ближе.

Его шаги были такими же тихими, как падающий снег. Это всегда поражало меня. Всё в нём было тщательной симфонией – каждая деталь существовала с идеальной синхронией, будто всё, чего он касался, становилось произведением искусства.

– Ты же хотел, чтобы я училась чувствовать? – Я чуть подняла подбородок, стараясь казаться уверенной, хотя внутри всё трепетало.

Быть рядом с ним – это всегда было как стоять посреди грозы. Ощущение молнии, готовой ударить в любой момент. Его улыбка была почти хищной, когда он приблизился ещё ближе.

– Так вот, я чувствую… – произнесла я, и в этот момент почувствовала, как дыхание заткнулось у меня в горле, когда Кристиан легонько прикоснулся губами к моим губам. Его губы были холодны, но это не пугало меня, скорее, будило во мне желание исследовать неизведанное.

– Ты удивляешь меня, Клэр, – произнёс он, его голос стал мягче, но в нем звучала опасность.

Я видела восхищение в его глазах и что-то еще – одержимость, что-то первобытное и голодное. Но именно это меня и притягивало.

– Будь осторожна, – добавил он. – Желание доказать что-то может легко перейти грань. А там, за этой гранью… – Он замер, его взгляд стал холоднее, и мне показалось, что воздух вокруг нас потемнел. – Там нет пути назад.

Я чуть сжала губы. Хотела ответить что-то дерзкое, но не успела. Внезапно всё моё тело охватил странный трепет. Ноздри уловили аромат – резкий, металлический, ни с чем не сравнимый. Запах крови.

Мир вокруг будто исчез. Мое внимание сосредоточилось на этом притяжении, которое было почти болезненным. Сердце – или то, что осталось от того, что когда-то было моим сердцем, – ускорило свой ритм. Каждая клетка моего тела требовала, чтобы я нашла его источник. Я не думала, мои ноги сами сделали шаг в сторону леса. Затем второй. А потом я побежала.

– Клэр! – крикнул Кристиан, его голос был резким, как удар плети. Но это уже не имело значения. Контроль от меня ускользнул.

Мир превратился в путаницу звуков, запахов, теней. Я пересекала лужайки, деревья мелькали перед собой как тени, мои движения были почти безумными. Всепоглощающее чувство жажды поселилось во мне. Голод. Настоящий, ураганный голод.

Когда я, наконец, достигла опушки леса, звуки Академии остались позади. Лишь шелест листьев, порыв ветра, трели птиц. Но всё это не имело значения. У меня был конкретный путь, конкретная цель. Цель, которую я чувствовала на каком-то примитивном уровне.

И затем я увидела её. Студентка. В белой кофточке, с растрёпанными каштановыми волосами. Она сидела на траве, держа в руках платок, на котором красовалось алое пятнышко. Казалось, она поранилась. Крошечная царапина, которое раньше я бы даже не заметила. Но сейчас это было как маяк в ночи. Как приглашение.

Я сделала шаг вперёд, но чья-то рука схватила меня и остановила. Стальная хватка обвила мою талию и оттащила назад. Кристиан.

– Нет, Клэр, – прохрипел он мне в ухо.

– Я… – Я попыталась вырваться, но он был сильнее. Гораздо сильнее. Меня трясло, но я не могла ясно понять, то ли от голода, то ли от необходимости бороться с самой собой.

– Соберись, – строго сказал он, развернув меня лицом к себе. Его глаза горели яростью, но в них всё ещё было место для доли… понимания. – Ты подаришь себя тьме, если сдашься. Ты этого хочешь?

– Нет… но я… я не могу себя контролировать. – Замешательство и ужас звучали в моём голосе, словно я была чужой в своём теле.

Кристиан встретил мой взгляд. Этот миг оказался для меня особенным. Его сила, его уверенность были словно якорь в водовороте, затягивающем меня. И именно в тот момент в его лице я увидела не только хищника. Я увидела спасателя. Моего спасателя.

– Ты сильнее, чем думаешь. Держись за меня, – прошептал он, потянув меня ближе. Его клыки были отчётливо видны, они служили напоминанием о том, кем он был на самом деле. Но, к удивлению, они не пугали.

Я зажмурила глаза, борясь с тьмой и голодом внутри. А потом почувствовала его губы на моем лбу. Это было не романтично. Не как у людей. Это был жест обещания. Обещания, что он не отпустит меня. Что он покажет мне, как жить с этим новым проклятием. Или даром.

– Я хочу есть, Кристиан, – прошептала я низко, почти не своим голосом. – Я хочу кровь.

Кристиан закрыл глаза, тяжело выдохнув, словно это признание ударило его по самому сердцу. Его руки всё ещё крепко удерживали меня, не позволяя приблизиться к девушке, которая, казалось, не подозревала об опасности. Я чувствовала его силу сквозь ткань своей одежды, эту почти гипнотическую уверенность, исходящую от него. Но чувство голода было мощнее, чем любые слова или касания. Оно пронизывало меня насквозь, раздирая разум и превращая его в вихрь бессмысленных инстинктов.

Я зажмурила глаза, борясь с нарастающим голодом. Это был не просто голод – это было нечто большее. Острые когти желания рвали мою душу. Я чувствовала запах. Удивительный, ошеломляющий запах жизни. Я ощущала сердцебиение этой студентки так, будто ничего больше не существовало. Она была живой, теплой, полной… крови.

Голову заливало жжение, внутри всё скручивалось от яростного, голодного желания. Это было не объяснить. Человеческий голод был другим; он был терпимым, терпеливым. Это же чувство было как пожар – неистовый и уничтожающий. Я дрожала, пальцами судорожно вцепившись в рукав Кристиана, стараясь не смотреть на эту девушку, не думать о том, как её кровь будет согревать меня изнутри, как она утолит эту мучительную пустоту.

Я видела, как кровь девушки блестит, как крошечная капля падает на траву. В моей голове это звучало ужасно громко, словно грохот обвала. Я не чувствовала себя человеком. Нет, я была чем-то совершенно иным, и это пугало меня больше всего. Что, если я уже прошла ту черту, за которой возврата нет?

– Я знаю, что хочешь, – заговорил Кристиан, его голос разрезал пространство между нами, как лезвие ножа. – И я не позволю этому взять над тобой верх. Но ты должна довериться мне, Клэр.

Я стояла, сжав кулаки до боли, до белых костяшек. Мои глаза снова и снова возвращались к девушке. Она перевязывала порез, медленно, неуклюже, без малейшего намёка на страх. Её жажда жизни была для меня словно пламя огня, горящее во тьме.

– Это сильнее меня, – прошептала я, едва двигая губами. Моё тело накатывали волны, голод смешивался с чувством вины и безнадежности, превращая всё внутри меня в хаос.

Кристиан отступил на шаг назад, притягивая меня к себе так, что наши шаги легко утонули в шелесте травы. Едва уловимые тени деревьев появились над нами, как будто лес решил укрыть нас от просачивающегося дневного света. Его рука скользнула по моей щеке, жест уверенности и контроля.