Внук колдуна

Глава 1 Клубок змей

Про Митю в деревне говорили, что этого мальчишку старому колдуну сам леший принес. Вроде случается иногда грех между лешим и смертной женщиной, от которого потом рождаются такие детки. До нечисти они не дотягивают, нет в них настоящего лесного духа, поэтому и не приживаются в лесу, и леший тогда подбрасывает их местным колдунам и шаманам в усыновление.

Это так люди между собой судачили, а сам Игнат Степанович никому не объяснял, откуда у него этот ребёнок взялся. Кормил, поил, называл Митяем.

Пацанёнок рос тише воды, ниже травы, видимо, поэтому ребятишки и любили над ним подшутить по злому, как это у них бывает. Как-то раз зимой они его так снежками обстреляли, что Митяй от боли в сугроб прыгнул и потом оттуда полчаса выбраться не мог.

А летом однажды отобрали у него обувь, и пришлось Митяю по колючкам и камням босыми ногами домой шлёпать. Он помалкивал, деду на ребят не жаловался, но Игнат Степанович и так всё откуда-то знал.

– Опять обижали? – спросил он Митьку, заметив, что тот вернулся домой босиком.

Мальчик ничего не ответил. Дед молча набрал в таз воды, обмыл Митяю ноги, потом помазал ссадины пахучей, травяной мазью и вышел вон из хаты. Походил где-то, потом вернулся, держа в руках резиновые шлёпки, отдал их мальчику и сказал строго:

– Надевай, пойдём «лапти» твои искать.

– Я сам завтра, – буркнул Митя.

– Сам он… – проворчал дед, – Пойдем, говорю.

Он с силой сжал плечо Мити, и мальчику пришлось встать и идти за ним.

– В поле, что ль, убежали? – спросил Игнат Степанович.

– На покос возле речки, – тихо ответил Митя.

Дед пошёл по пыльной дороге мимо деревенских домиков с невысокими палисадниками. Сапоги его громко стучали каблуками по утоптанной земле. Митя еле успевал за ним и удивлялся про себя, что до речки километра два идти, а они так легко проскочили весь этот путь, что и не заметили. Не успел Митяй оглянуться, как раздались детские голоса.

Дед Игнат остановился в тени деревьев так, чтобы его видно не было.

– Ступай-ка, скажи, чтобы штиблеты твои отдали, – велел он.

– Не послушаются, – вздохнул Митя.

– А ты пригрози: не отдадут – хуже будет, – нахмурился Игнат Степанович.

От волнения у Мити вспотели ладошки, и он обтёр их об штаны, потом пошёл требовать свои вещи назад, перечить деду он не смел. Пахло свежескошенной травой. Ребята бросали камни в реку, пытаясь заставить их прыгать по воде, как мячики.

– Смотри-ка, кто идет! – закричал Стёпка, самый главный забияка.

Дети оглянулись и оживились.

– О, тихоня наш ковыляет, – подхватил Петька.

Остальные ребята засмеялись и стали глядеть на Митю.

– Чего пришёл, салабон? – спросил Стёпка.

– Где моя обутка? – нерешительно спросил у них Митька и обернулся, как будто ища поддержки у кого-то невидимого.

Но как он не искал глазами деда Игната, но так его и не увидел.

– Размечтался! – фыркнул Петька, поглядывая на своего атамана, – Так мы и сказали!

– Отдайте, говорю, – упрямо повторил Митя.

– А то что? – ухмыльнулся Стёпка.

– А то хуже будет, – выдохнул Митя.

Остальные ребята молчали и только наблюдали за происходящим.

– Да что ты говоришь? – засмеялся Петька.

– Пацаны, надо добавить этому лешаку её ума-разума, хватайте-ка палки, отдубасим его, – подхватил Стёпа.

Ребята пошли на Митяя, и тот начал отступать, понимая, удрать от них уже не получится. Он засуетился, зацепился за пенёк, взмахнул руками и упал навзничь в ожидании ударов. Но вместо этого, он услышал испуганный крик Степана:

– Змея!!

– А-а-а-а!! – подхватили ребята, – Змея!! Змея!!

Митя открыл глаза и сел. Никаких змей там не было, просто на земле валялась куча палок, но мальчишки глядели на них так, как будто это был огромный клубок змей. Митя встал на ноги и шагнул вперёд, наступив на палки.

– Колдун! – выкрикнул Петька, – Митяя змеи не трогают! Пацаны, бежим отсюда!

И свора прыснула врассыпную.

– Только мою обувку они не вернули, – сказал Митя вышедшему из-за деревьев Игнату Степановичу.

Старик улыбнулся и подмигнул Мите.

– Сами принесут, – пообещал он.

Они пошли в деревню и по дороге зашли в дом, где жил Стёпка. Его мать вешала во дворе только что постиранное бельё.

– Юлия, когда уже ты отучишь своего сына чужое брать? – спросил её дед Игнат.

– Ничего он чужого не берёт, вон, идет, руки пустые, – удивлённо сказала она.

Из-за поворота и впрямь показался Степан.

– Он мою обувку отнял и спрятал! – выпалил Митька.

Стёпа, подойдя к гостям, злобно зыркнул на них, и проскочил во двор.

– Ничего я не брал, всё он врет, мамуль, – буркнул он из-за забора.

Юлия Ивановна посмотрела на сына и снова обернулась к колдуну.

– Что ты пристал к ребёнку, – сказала она, – Говорит, что не трогал, значит не трогал.

Дед Игнат усмехнулся и пристально взглянул на Юлию Ивановну.

– Ребёнок, говоришь, – покачал головой он, – А простыни твои не он случайно поджёг?

– Ой, ай, – заметалась по двору Юлия Ивановна.

Она стала сдёргивать выбеленные простыни с верёвки и бросать их в грязь, затаптывая невидимое пламя ногами.

– А как же мои штиблеты? – заволновался Митя.

– Сам принесёт, – сказал старик, – Пошли домой.

На завтра Стёпка и вправду сам приволок обутку Митяя.

– Ну? Чего тебе? – спросил его дед Игнат.

– Вот, штиблеты вашего Митьки принёс, – всхлипнул Стёпа, – Сегодня ночью ужасов во сне насмотрелся. Как будто ко мне сам чёрт на кровать залез и стал прыгать по мне, и рёбрышки мои только хрусь, хрусь, хрусь, хрусь. Прыгает и приговаривает: «Отдай мне штиблеты Митяя, раз ему не отдаёшь». Де-е-едушка, я больше так не бу-у-уду! Вы только чёрта ко мне больше не посылайте!

– Иди-иди, подобру-поздорову, не пришлю, – хитро улыбнулся дед Игнат.

Стёпка радостно закивал и рванул прочь от дома старого колдуна.

– Дедушка, неужто ты к нему настоящего чёрта присылал? – удивлённо спросил Митька.

– Да показалось ему всё, – отмахнулся Игнат Степанович, – Когда совесть не чиста и не такое покажется.

Глава 2 Первое чудо

Все в деревне думали, что Митяя деду Игнату леший из леса принёс.

– Ой, Ивановна, мне ещё моя прабабка говорила, что бывают такие случаи, когда леший с обычной, земной женщиной согрешит, а потом плод от этого греха знахарям да колдунам подбрасывает, – уверяла соседку известная всем сплетница тётя Тамара.

Юлию Ивановну аж передёрнуло от одного упоминания об их деревенском колдуне Игнате.

– Интересно, как леший это делает? – усомнилась она.

– А так… осенью с сухой листвой из леса приносит дитя и под лавку возле печи кладёт его, а сам уходит, – таинственным голосом уверила её тётя Тамара.

– А как он в дом проникает? – всё ещё сомневалась Юлия Ивановна.

– Как, как… не знаю я, ты спроси у самого Игната, он тебе всё объяснит, – сердито оборвала её тётя Тамара, фыркнула и сделала вид, что ей нужно срочно по делам куда-то идти.

– Нет уж, уволь, – покачала головой Юлия, которая с Игнатом связываться больше точно не хотела.

Она помнила, как однажды для того, чтобы поставить на место её сына Стёпку, дед Игнат напустил на неё морок, после которого она ещё долго не могла опомниться.

С тех пор Юлия обходила Игната Степановича стороной и пугала его именем сына, когда тот не слушался и озорничал сверх меры.

На самом деле, Митяй не был сыном лешего, просто Игната Степановича устраивали эти нелепые слухи, поэтому он помалкивал и никому не рассказывал, что забрал Митяя у своей непутёвой дочери Сашки.

Та сразу после окончания сельской школы уехала учиться в город, и там почти сразу выскочила замуж «по залёту», но муж оказался неадекватным парнем, и с ним пришлось расстаться. Избавляться от беременности к тому времени было уже поздно, и она решила родить и отказаться от ребёнка.

Игнат узнал о её планах случайно и уговорил отдать мальчика (тогда уже было понятно, что это мальчик) ему на воспитание в деревню.

– Забирай, конечно, я только рада буду, – сказала Игнату дочка.

Он встретил её в роддоме и сразу же забрал Митяя себе, предварительно уговорив дочку написать отказ от родительских прав на сына, а потом оформил на себя опекунство над внуком.

Односельчанам было неясно, что он объяснял учителям в школе и другим службам, их это не интересовало, они все верили тому, что говорила тётя Тамара.

– А даже если он и сказал, что это его внук, то кто ж ему поверит? – смеялась она.

– Государство же поверило, – пожимали плечами люди.

– Государство у нас вообще доверчивое, доверяло и нам, когда мы из совхоза картошку и зерно воровали, – усмехалась эта «добрая» женщина.

Игнат и впрямь был потомственным знахарем и колдовской дар у него тоже имелся в виде владения гипнозом и ясновидением.

У Митяя до тринадцати лет семейный дар не проявлялся, а потом парень влюбился и сотворил своё первое чудо.

К ним в класс тогда пришла новенькая девочка, дочка фермера. Эта ферма появилась в деревне недавно, и все дети её владельца, переехавшие туда вместе со своим отцом, стали ходить в сельскую школу.

Девочку звали Катя. С первого взгляда на неё у Митяя часто застучало сердце, и он понял, что хочет быть рядом с этой девочкой всю жизнь. Но его уже опередил Стёпка, сказав ей:

– Кать, садись за мою парту, и тебя никто в школе не обидит, потому что я намерен тебя от всех защищать.

Всегда робкий и нерешительный, Митяй вдруг подал голос:

– Катюша, садить лучше ко мне, с моей парты лучше доску видно, и я тоже никому не позволю тебя обижать.

– Как же, не позволит он, – рассмеялся Стёпка, – Когда рядом нет твоего деда, то ты бессилен что-либо сделать.

– Ты уверен? – с вызовом спросил Митяй.

– Сто процентов! – ухмыльнулся Стёпка.

– Ой, а что это за пчела рядом с твоим носом пролетела? – как ни в чём не бывало, спросил у него Митяй.

– Где? – стал осматриваться Степан.

– Да вот же, вот, на нос села, – притворно закачал головой Митяй, – И не одна! Их целый рой откуда-то вылетел! И все сейчас на тебя сядут!

Степан недоверчиво огляделся по сторонам и вдруг, как взвился с места.

– Ай-ай-ай! – кричал он и нёсся по коридору прочь из школы к реке.

Все ребята недоумённо наблюдали за ним, потому что никакого роя рядом с ним и в помине не было, Стёпе всё это мерещилось.

– Гипноз! – довольно потирая руки, объявил вечером дед Игнат, когда Митяй всё ему рассказал.

– Значит, я теперь тоже колдун? – то ли удивился, то ли обрадовался Митяй.

– Ты – внук колдуна! – засмеялся дед Игнат и ласково погладил его по голове.

Такая сентиментальность не была свойственна Игнату Степановичу, но он уж очень был рад тому, что у Митяя начали проявляться колдовские способности, это значило, что потомственное знахарское дело впоследствии будет, кому передать.