ГП-12
Глава 1 Месторождение Варкарское
Сергей осмотрел придирчивым взглядом приготовленное снаряжение и экипировку, заглянул в бардачок под сидением снегохода, где хранился инструмент и запчасти на случай поломки, прошёлся вдоль полок, высматривая не забыл ли чего, и, наконец, убедившись, что всё готово к поездке, выключил свет и вышел из гаража. Колючий морозный воздух тут же впился в лицо миллионами иголок, проник обжигающей волной в лёгкие и глаза начали слезиться. Прогулка в тридцатиградусный мороз, да ещё и с ветром, то ещё удовольствие, но настроение у директора Надымского музея истории и археологии Сергея Николаевича Филимонова было замечательное, и ничто не могло его сейчас испортить. Он застегнул воротник аляски до самых глаз, натянул пониже шапку и быстро зашагал к дому. Всю первую половину декабря шкала термометра стояла на отметке минус сорок и колебалась в невеликих пределах. И вот, наконец, пришло долгожданное потепление. К завтрашнему утру ветер стихнет, температура поднимется до минус двадцати пяти, а дальше прогноз обещал потепление ещё на десять градусов. Самое время выехать на рыбалку, отдохнуть в лесной избушке, попариться в баньке… Впереди выходные, а после них оформлены ещё два отгула. Вещи собраны, техника проверена, продукты закуплены. Друг детства и напарник по охоте и рыбалке Костя Студилин тоже взял на работе два отгула после выходных и завтра с утра они едут в лес отдыхать. Оба ещё молоды, холосты, дома никто не ждёт – отдыхай не хочу!
Шагая по освещённой яркими фонарями дорожке, Сергей стал представлять, какие сочные фотографии они сделают в лесу и как обзавидуется в Москве их друг детства Димка Велянский. Ах, что такое быстрая езда на мощном снегоходе по гладкой как праздничная скатерть, искрящейся на солнце заснеженной тундре! Жаркая лесная баня, с крыльца которой ныряешь прямо в глубокий мягкий сугроб! А шкварчащие на сковороде кусочки свежепойманного щёкура и свежайшая щука горячего копчения!…
Уже у самого дома приятные размышления прервал звонок сотового телефона. Сергей прибавил шагу, зашёл в тёплый подъезд и достал спрятанный во внутренний карман куртки телефон.
– Серый, лес отменяется. – раздался в трубке возбуждённый голос Студилина. – У нас ЧП на работе, я сейчас уезжаю на Варкарское.
Сергей остановился у лестничного марша и тревожно сдвинул брови:
– Что-то серьёзное?
– Да. Вернусь, расскажу. Сейчас некогда. Всё, до связи!
Умирающее газовое месторождение Варкарское находилось в двухстах километрах севернее Надыма, недалеко от Обской губы и доживало свои последние месяцы. Основанное в шестидесятых годах прошлого века, оно исправно давало стране газ, но к две тысячи пятому году запасы его были практически исчерпаны. Можно было провести модернизацию и работало бы оно еще столько же лет, но с открытием новых месторождений в западной части полуострова Ямал, с гигантскими запасами газа, в Варкарское вкладывать деньги стало не выгодно. В итоге, газовые промыслы были закрыты, а огромная территория месторождения перешла на баланс нефтяной компании «Нефтестрой сервис Ямал», которая по слухам собиралась строить там какой-то крупный завод и к нему порт на Обской губе. Газпром с прошлой зимы постепенно разбирал старые цеха на металлолом и вывозил своё оборудование. Эти объекты с девяностых годов охраняло частное охранное предприятие обслуживающее газовиков и нефтяников, в котором бывший спецназовец Константин Владимирович Студилин работал инструктором по физической и огневой подготовке охранников. Всего промыслов на Варкарском было шесть, но у каждого был двузначный номер: ГП-33, ГП-18 и так далее. Ещё не разобранных не сегодня оставалось три или четыре. Сергей вспомнил, как они с Костей заезжали на один из этих объектов прошлой зимой. Зрелище было впечатляющее: среди заснеженной тундры в темноте стоят огромные заиндевевшие цеха с переходами, галереями, рядами труб, связками кабелей и нагромождениями непонятного простому обывателю агрегатов. Это были готовые декорации для съёмок какого-то постапокалиптического фильма или ужастика. Единственным живым местом в этом царстве мрака был модуль охранников, которые периодически обходили территорию объекта.
Гадая, что же такого могло произойти в той глуши, что понадобилось присутствие инструктора по физподготовке, Сергей зашёл домой, не спеша разделся и пошёл на кухню варить кофе.
Костя объявился только к обеду следующего дня. Он позвонил по телефону, сказал, что только вернулся домой и ложиться отдыхать, а вечером зайдёт и всё расскажет. И сразу сообщил, что о поездке в лес пока не может быть и речи, потому что на Варкарском, на ГП-12, произошло убийство.
Вечером, в седьмом часу Костя пришёл мрачный, с бутылкой коньяка.
Сергей поставил на стол сковороду жареного мяса с картошкой, купленные в магазине салаты, порезал лимон и сел за стол напротив друга:
– Давай, наливай и рассказывай.
– На двенадцатом промысле наш охранник напарника застрелил. – начал Костя, разливая по рюмкам коньяк, – Всю обойму из пистолета в него высадил. Оба молодые, ещё тридцати нет.
– Жёстко. – покачал головой Сергей, – А чего не поделили-то?
– Да в том-то и дело, что не ссорились они никогда, друзьями были. Дружили семьями, дети вместе играли, жёны хорошо общались. Даже в отпуск вместе ездили. У стрелка ни с того ни с сего просто крыша поехала. Давай, не чокаясь за покойного Володю Краснова – хороший парень был…
Когда выпили и закусили, Сергей спросил:
– Ребята наши, надымские?
– Оба несколько лет назад в Надым переехали. Один из Башкирии, другой из Ставрополя. Родственники по блату их в нашу контору устроили. Там работы нет, а у нас-то зарплата хорошая. Но парни толковые, не раздолбаи. Спортом занимались, все зачёты и по физо и по стрельбе отлично сдавали.
– Ну а что убийца говорит? Не просто так же он в друга восемь патронов всадил.
– Артём его зовут, Макеев. Ничего внятного не говорит. Бред нёс какой-то. Мы когда приехали, менты и скорая уже на месте были. Ему доктора уколов успокоительных нашлёпали, он как пьяный был. Только головой мотал и плакал. Их третий напарник, – Толик Казаков, примерно их ровесник, рассказал, что Краснов ушёл на обход и долго не возвращался. Они там втихаря петли на зайцев ставят, решили, что заодно решил петли проверить. Его по рации вызывали, он не отвечал. Артём взял фонарь и отправился его искать. Толик остался на посту, потом услышал выстрелы и побежал на шум. Пока бежал, услышал крики. На месте увидел, как Артём что-то кричит и трясёт Краснова, а тот уже мёртвый и весь в крови. Рядом фонарики включённые валялись и заяц дохлый. Пистолет у Артёма на ремешке болтается и гильзы в снегу. Макеев уже не в себе был, всё про медведя кричал и убитого тряс. Толик забрал у него пистолет кое-как притащил в дежурку и наручниками к батарее пристегнул – видел, что тот неадекватный. Вызвал ментов, скорую, оперативному дежурному позвонил. Сразу участковый и скорая из Заполярного приехали, там от ГП до посёлка километров девяносто, а потом оперативники из Надыма примчались. Мы пока собрались, пока доехали, менты уже свои дела почти сделали. Дали нам протоколы почитать и в Надым покатили. Мы пока всё сами осмотрели, пока с Казаковым поговорили, потом человека с объекта на Заполярке сняли и ему привезли. Вернулись в Надым уже утром.
– А Артём этот где сейчас?
– На ИВСе[1] в ментовке сидит. Врач там за ним присматривает. Завтра хочу к нему сходить, побеседовать да передачку отнести. Надо же узнать, что всё-таки между ними произошло.
– А пустят?
– Да, я с Сёминым договорился уже.
– Петрович до сих пор что ли там начальником? – улыбнулся Сергей.
– Да, подполковник уже. На пенсию весной уходит.
– Привет от меня передай.
Костя кивнул и наполнил рюмки.
– Ну а сам как думаешь, что там могло произойти? – спросил Сергей, когда выпили по второй.
Студилин пожал плечами.
– Да чёрт его знает… Что Краснов на связь не выходил – это понятно: рация на морозе села. Обошёл петли, снял зайца, шёл в дежурку. А почему Макеев стрелять начал, да ещё так конкретно, – ума не приложу. Толик говорит, они общались как обычно. Не ссорились. Ничего подозрительного не было.
– Так если про медведя кричал, может он в темноте друга за медведя – шатуна принял? Любой дурак знает, что такое проснувшийся или не залёгший в спячку медведь.
– Со слов Толика, Артём постоянно повторял, что стрелял в медведя, спрашивал где медведь и кричал что-то бессвязное.
– Ну так и есть! Не разобрал в темноте и убил друга по ошибке. От такого у любого человека истерика будет.
– Да, понимаешь, у него мощный фонарь был, не мог он в темноте перепутать. Со слов Казакова, оба фонаря у них были заряжены и ярко горели. Тем более, вокруг снег. Там на версту вокруг всё было видно как днём. Им специально на посты мощные фонари дают. Мы вчера проверяли как они светят – отлично светят.
– Тогда вообще ничего не понятно. Может таблеток каких наглотался? Или накурился дряни какой-то? Сейчас всякой новой синтетической наркоты у молодёжи полно ходит.
Костя закурил и пожал плечами:
– Кто его знает… Проверять будут.
– Это двенадцатое ГП какое-то проклятое. То народу там в восьмидесятых погорело… Помнишь? Теперь убийство.
– Да, – кивнул Студилин, – двенашка всё время проблемная была. Она и закрылась раньше остальных. Уже лет пять как законсервирована. Остальные промыслы только недавно стали, а эта давно металлолом.
Сергей ненадолго задумался, потом спросил:
– Ну а врачи-то что говорят? Если он невменяемый, его же лечить надо?
– Экспертизу в любом случае будут проводить, а больше пока ничего не знаю. Завтра схожу к нему в изолятор, посмотрим, что расскажет…
Расстроенные испорченными выходными, друзья посидели ещё немного, и, условившись увидеться завтра, расстались.
У железных, выкрашенных в синий цвет ворот ИВС, стояли две женщины и пожилой мужчина с большой спортивной сумкой в руке.
Костя подошёл к врезанной в воротах калитке, достал телефон и набрал номер Сёмина.
– Здорова, Костя! – послышался в трубке хриплый голос милиционера.
– Привет, Петрович. Я здесь, у ворот стою.
– Хорошо, жди. Сейчас тебя встретят и проводят.
Студилин отключился и стал ждать.
– Простите, пожалуйста, вы не к Макееву Артёму пришли? – раздался рядом женский голос.
Студилин повернулся. К нему подошла девушка лет двадцати пяти, невысокого роста, худенькая, в красном длинном пуховике с капюшоном, и белых сапожках. Из-под вязаной шапки под капюшоном, на Костю смотрели большие выразительные глаза с припухшими красными веками. В руках она держала носовой платок.
– Я вас узнала, – тихо сказала она, – вы с работы Артёма. Мы виделись в прошлом году на новогоднем корпоративе. Я Маша Макеева – жена Артёма. Нас к нему не пускают, пожалуйста, помогите нам увидеть Артёма! Это его родители. – она показала на женщину и мужчину с сумкой. Те подошли ближе и поздоровались.
– Здравствуйте. – немного растеряно кивнул Костя женщинам и пожал руку мужчине. – Да, я Артёму передачку принёс, хочу узнать как он.
– Это какая-то ошибка! Артём не мог такое сделать… – голос девушки сорвался, из глаз потекли слёзы.
Мужчина обнял её за плечи, прижал к себе и посмотрел на Студилина:
– Простите нас, пожалуйста, нам очень нужно увидеть сына. Здесь какое-то страшное недоразумение. Артём не мог убить Володю… Они дружили…
Голос мужчины дрогнул. Он хотел было ещё что-то сказать, но глянув в глаза Студилина, отвёл взгляд и замолчал.
Во время службы в армии, Костя был в Чечне тяжело ранен, и после выздоровления у него осталось белое пятно на радужной оболочке левого глаза. На остроту зрения это не повлияло, но люди, особенно незнакомые, глянув ему в глаза, обычно смущались и старались больше в глаза не смотреть.
– Я обязательно поговорю с начальником изолятора. – пообещал он, стараясь сгладить неловкую ситуацию.
– Хоть сумку возьмите, пожалуйста, тут его вещи. – попросила женщина.
Калитка открылась, вышел милиционер, обвёл взглядом присутствующих и кивнул Студилину. Костя взял у отца Артёма сумку и пошёл за милиционером.
Пройдя по узким коридорам, они вошли в кабинет начальника ИВС.
Навстречу Косте из-за стола поднялся невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти. Константин Петрович Сёмин ещё в начале восьмидесятых приехал в Надым после срочной службы во внутренних войсках, и с тех пор работал в Надымской милиции. Он обладал исключительной памятью и помнил всех, кто когда-то попадал в поле зрения правоохранителей. За справедливость и неподкупность жулики всех мастей его уважали и побаивались. Хулигана Костю Студилина и его друзей – Сергея Филимонова и Дмитрия Велянского, не однократно попадавших в школьные годы за свои проделки в «обезьянник» он знал отлично и помнил их родителей. А с Костей они теперь иногда пересекались по работе.
– Присаживайся, Костя, сейчас чаю выпьем. – крепко пожимая руку, показал на стул Константин Петрович. – Шеф твой звонил сейчас, спрашивал за этого стрелка.
– И как он тут? Пришёл в чувство?
– Никак. Похоже, какой-то дряни ваш боец наглотался или умом тронулся. То смирно сидит, то плачет. Ни ест ничего. Врачи анализы взяли, посмотрим… А может под дурака косит. Если правда умом тронулся, в Салехард на дурку поедет.
Сёмин налил себе и гостю чай, достал пачку Беломора, закурил и сел в кресло. Костя тоже закурил.
– Слушай, Петрович, тут родственники ему вещи принесли, и я пакетик собрал, можно ему передать?
– Да. Можно. Ну ты сам-то как? Рассказывай! Как там кенты твои – Серёга с Димкой?…
Старые знакомые немного поговорили, потом Костю проводили в комнату, где проверяют передачи и оттуда в одиночную камеру к Макееву.
Артём лежал на нарах лицом к стене и на вошедшего никак не отреагировал. Студилин подошёл к столу, отодвинул в сторону алюминиевую миску с нетронутым супом и поставил на край принесённые вещи.
– Здравствуй, Артём. Как себя чувствуешь?
Макеев повернулся, и, увидев, кто пришёл, тут же поднялся.
– Константин Владимирович… Здравствуйте… Я… – растерянно начал он, растерянно глядя на инструктора.
– Садись, садись. – махнул рукой Костя и сел на табурет у стола. – Я ненадолго. Вот вещи тебе принёс, Машу и стариков твоих здесь у ворот встретил, они передали. Им сейчас свиданку не дают, но позже обязательно увидитесь. А пока, давай, поешь. Я тебе тоже кое-чего принёс.
Костя достал из пакета колбасу, сыр, сдобные булки и пакет молока.
– Спасибо, я не голоден. – спокойно сказал Артём не глянув на продукты. У него были тёмные круги под глазами и опухшее лицо, но в целом выглядел вполне нормально. Он сел на нары и пристально посмотрел на Студилина.
– Константин Владимирович, вы верите, что я мог вот так Вовку, своего лучшего друга застрелить?
– Нет. Я не верю. Поэтому и пришёл к тебе узнать, что произошло. Все думают, что ты таблетки какие-то принимал, и у тебя были галлюцинации. Или убил намеренно, из-за личной неприязни.
– Мы были друзьями с Вовкой. И не принимал я ничего. Врачи анализы взяли, они подтвердят. И с головой у меня всё в порядке. Посмотрите мои тесты у нашего психолога. И в больнице медкомиссию на оружие недавно проходил. Я, правда, в медведя стрелял. В настоящего шатуна. И видел его как вас сейчас. Я пошёл Вовку искать по территории, увидел луч света от фонаря туда-сюда мотается, подошёл ближе, вижу, медведь Вовку рвёт, а тот хрипит уже. Я закричал, чтобы отвлечь его, достал пистолет и начал стрелять, а потом… – Артём замолчал подбирая слова, – потом всё как будто качнулось в глазах. Словно морок какой-то прошёл. Вижу – Вовка в сугробе лежит… И никого нет больше…
Макеев замолчал, непроизвольно теребя край матраса. Руки его дрожали.
– Тём, ты успокойся и давай дальше думать, как это могло случиться. – спокойно сказал Костя. – У тебя были когда-нибудь травмы головы? Контузии? В армии может…
– Не было у меня ничего. Понимаете, тут дело в другом… Само место там ненормальное. Там чертовщина какая-то водится… Следователю я не говорил – не поверят, но вам расскажу. – он помолчал, собираясь с духом, – Понимаете, ещё когда промысел работал, там постоянно что-то случалось: То трубы прорывало, то током кого-то убило, дизельная подстанция, нам рассказывали, там взрывалась. Кого-то медведь задрал прямо рядом с воротами ДКС[2]. А восьмидесятых годах вообще пожар сильный был, людей много заживо сгорело.
– А тебе кто про всё это рассказывал?
– Газпромовские. И не мне одному. Все наши это знают. У ребят спросите. Мужики, которые раньше на двенадцатом промысле работали, как приезжали за оборудованием так нас всегда спрашивали: «ну что, барабашки не беспокоят?». Мы сами не раз видели чертовщину: то в цехах как будто кто-то ходит, гремит, то кричит, или разговаривает кто-то. А на самом деле никого нет. Ненцы из Ныды приезжали рыбу продавать, они рассказывали, будто там где двенашка стоит, кладбище было. Вы у той вахты, у сменщиков наших, спросите, они тоже скажут, что там нехорошее место. Ну не мог я Вовку сам убить! Не мог! Это со мной что-то сделали!
Артём всхлипнул и отвернулся, вытирая слёзы.
– Знаешь, Тём, тебе нужен хороший адвокат. Не местный. Из другого города. Ты всё это ему расскажи, и он даст правильный совет. Возможно, это как-то поможет. Двенашка и в самом деле место нехорошее, я в школе учился, когда в восьмидесятых там люди погорели. Хорошо помню какой в городе кипишь был. Если понадобится, я соберу все факты, когда и что там происходило и потом передам их адвокату. А ты, главное, держись. И ешь давай. Не хватало, чтобы ты слёг и тебя через капельницу кормили. У тебя жена, ребёнок, родители пожилые, ты о них думай.