Научи меня говорить

Москва, поступление. Первые впечатления, первые дни

Уж и не знаю, с чего начать.

Прежде всего, начну с того, что в данный момент я нахожусь в М О С К В Е.

Давящий город с тяжелой атмосферой. Первые три дня пребывания запомнились так: одна сплошная дорога. Поезд, с поезда в приемную комиссию, после комиссии снова на вокзал в камеру хранения, забрать тяжеленные сумки, затем дорога в общежитие.

Вот здесь я действительно не знаю, с чего начать. Такого я еще не видела. Точнее, нет, видела. В американских фильмах среднего пошиба такие места обычно называют «дырой». Во-первых, жуткие обои. Будто их наклеили, подождали, пока высохли, а потом оторвали. Еще и заляпали чем-то. Притом оторвали абы как. Рука не достала и ладно, так клочки и висят. Ладно бы красивые, так нет – древнеисторические, советских времен, бежевые в цветочек.

Четыре человека в комнате, двухъярусные кровати, стол, а Балерина (соседка) принесла тумбочку.

Балерина – актриса из Казани. Активистка, очень бойкая. А почему Балерина – маленькая и жутко худая. А глаза большие, круглые и тоже бойкие.

Лера. Стройная, в основном молчит, но если говорит, то что-то саркастичное и свысока. И движения ленивые, медленные, барские. Из Челябинска. Поступает уже второй раз.

Журналистка из Минска… Короткая стрижка и стильные очки. Даже не знаю… Пока непонятная для меня девушка, но видно, что с острым умом и знает себе цену.

Все поступаем на прозу, на заочку.

Мама приезжала со мной, чтобы не забрасывать меня в другой город одну, а немного помочь адаптироваться, но она уже уехала домой в Питер. Ох! Как же стало одиноко.

И вот я одна в Москве.

Вспоминается песенка Остапа Бендера в исполнении Миронова: «Мой парус такой одинокий на фоне стальных кораблей!»

Сейчас я помылась холодной водой (как водопад на Кипре), так как горячей нет, и лежу на кушетке.

Можно сказать, жду тараканов в гости. В прямом смысле.

16 августа

В пятницу пишем литературу. По-моему, я тут самая знающая. Я готовилась, учила, записывала, а Лера, Журналистка и Балерина только сейчас ужасаются вопросам и в суматохе, судорожно мечутся от одной книги к другой. Они ведь знали, что придется сдавать литру! Так почему они фигней страдали?!

Журналистка вообще рьяно возмущается:

– Зачем нам эта литература?! Не понятно, зачем ее столько знать!

Видимо, я чего-то не понимаю…

И не надо. Знание – сила.

19 августа

На стенде с результатами изложения значилось страшное число – 62, и я подумала, что никак не могла так плохо написать, ведь у меня врожденная грамотность и по русскому языку никогда проблем не было. По горячим следам я подала на апелляцию. Пришла к учителю, он открыл мою работу с титульным листом, я заглянула через его плечо, и мои брови взлетели вверх.

– Это не моя работа.

– Не ваша?

– Не моя.

Он пригляделся к почерку: титульный лист написан черной ручкой, моей, а работа – синей.

Полчаса искали с «мужичком с ноготок» (не знаю, почему родилась такая ассоциация, наверное, потому что он маленький и приветливый).

– Фу! – вышел «мужичок», пока я ждала в коридоре. – Аж вспотел, пока искал.

Вот так перепутали. На 30 баллов опустили! Но справедливость восторжествовала.

Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

22 августа

Ну вот, кажется, и все.

Экзамены закончились. Правда, не знаю, успешно или нет… Да и не важно! Если и не поступлю, то не особо расстроюсь. Хотя наш будущий мастер мне как человек понравился.

А вот Лосев… Один из преподов. Это не человек, а… я даже не знаю, как его обозвать помягче. Матом я не ругаюсь.

Собеседование. Зашла в кабинет. Села. Меня Добрин (ректор) спрашивает: «Почему у тебя такие низкие результаты по этюду и литературе?» Я объяснила, что, видимо, волновалась, а по литре брала второй билет, а это автоматически снижает результат.

Естественно спросили, какой был первый. Я сказала, что «Петр I» Алексея Толстого.

И тут Лосева понесло:

– А Вы помните, как начинается «Петр I»?

– Рождением Петра.

Черт! Глупость сморозила! Но надо было что-то сказать, вдруг бы попала! Ведь по логике оно так и должно было бы начинаться, роман-то исторический.

И тут Лосев выпрямляется, расправляет руки (чуть не дал в нос рядом сидящему преподавателю) и, упиваясь своей гениальностью, которая там ни к черту не нужна, принимается цитировать начало. Чуть со стула не упал, забрызгав всех слюной от удовольствия и восхищаясь своими голосом и умом. Наверное, собеседование проходил он, а не я.

Будущий мастер тихо сидит, мне улыбается и пишет что-то в бумажках. Добрин молча наблюдает.

В ответ на новый вопрос я начинаю что-то рассказывать, Лосев поворачивается к преподавателю рядом и говорит как бы невзначай, будто меня здесь нет:

– Не яркая девушка…

Как мне хотелось встать, взять стул и разбить об эту дурную заумную башку! Ох, какой я стала бы сразу яркой! Да и вроде не в модельное агентство устраиваться пришла.

Серьезно прошлись по литературе. Лосев еще что-то сумничал, мне пытались подсказать, но… В общем, чувствую, что песенка моя спета.

А Лосев – напыщенный индюк!

25 августа

Медленно доходит, что…

Я ведь поступила…

Не дошло еще просто.

А до 21 сентября у меня сессия.

И все девчонки из моей комнаты тоже прошли.

А парень из инета признался в том, что ко мне неравнодушен…

28 августа

С днем рождения меня!

С каждым годом мой день рождения становится все более и более разнообразным. То влюблюсь по уши, то теперь Москва.

На пару дней вернулась в Питер, сделать кое-какие дела. Сегодня еду снова в Москву.

Банкир – парень из инета, – приходил вчера. Принес огромный букет из 21 розы и подарил серебряный браслет. Целую тираду загнул при поздравлении.

2 сентября

Ну вот. И лето прошло. Хотя оно у меня продолжается, и совсем не чувствую того, что началась учеба.

Вчера встретилась с Братом. Я впервые узнала, что у меня вообще есть взрослый брат, троюродный, и он живет в Москве. Пошли сначала в кабачок. Посидели, тут мне Брат сообщает, что прочитал мою повесть.

– Я бы никогда не сказал, что это ты написала. Как будто у тебя уже громадный опыт. Все так точно описано. Мужские мысли… Все!

А еще чего-то меня вчера переклинило на линейке – Лосев вдруг понравился. Он так мужественно и уверенно вещал.

Вручили студенческие.

18 сентября

Я рыжая! Даже красно-огненная.

Вчера Балерина заходила в магазин и купила косметику, а в подарок ей дали краску. Из трех предложенных она выбрала красную (еще были баклажан и черная). Приходит в общагу и спрашивает нас с Лерой:

– Кого сегодня покрасить?

Я скромно выглядываю с кровати и говорю: «Меня».

Так и решили. Балерина – мастер, и я теперь огонь.

19 сентября

Почему у одних все складывается в личной жизни просто прекрасно, а у других поиск оставляет желать лучшего?

Это несправедливо! Как бы мне хотелось, наконец, посмотреть в глаза моего любимого человека!

Я тоже хочу любить! Обнять свою вторую половинку и быть с ней всегда! Это глупо? Смешно? Несбыточно?

Нет! Это возможно! Но когда же это «возможно» придет?! Я устала ждать! Как же плохо! Плохо без этого чувства!

Очень…

* * *

Сейчас заходил комендант. Уткнулся носом в висящие на леске постиранные балеринины трусы, обошел их и стал спрашивать, кто когда уезжает. Вот наглость! У нас еще три дня до отъезда.

* * *

Несколько месяцев от сессии до сессии каждый занимался своими делами. Я продолжала переписываться с Балериной, Лерой и Журналисткой, они единственные связывали меня с Москвой, а я целиком оставалась душой с родным Петербургом. Московская вспышка приключений тянулась хвостом, как дополнение в виде учебы, и подготовка к поездке порождала мандраж. Не хотелось уезжать точно так же, как не хотелось потом возвращаться.

5 февраля

Уже приехала в Москву. Сижу в обустроенной комнате. Здесь нормальные обои, но, правда, сама комната теснее, чем в прошлый раз. Мы сейчас живем втроем: Журналистка, Лера и я. Балерина решила обустраиваться в Москве после первой сессии и уже нашла работу сценаристом.

Журналистка приехала в один день со мной. Коменданту я состроила глазки, он дал 407 комнату. Полный бардак, просто шаром покати, но зато с холодильником, а это дефицит.

* * *

Ну вот!.. Мне не засчитали одну контрольную. Ничего. Думаю, все обойдется.

Правда, как Журналистка сказала, «в какое бешенство придет учительница, когда проверит еще четыре такие же работы». Я же дала списать всем кому не лень, а Журналистка по доброте душевной дала списать еще одной девчонке.

Но я почему-то спокойна. Радует то, что я смогу объяснить все, что там написано.

А еще в коридоре видела очень симпатичного парня в синей футболке. Шел из душа с полотенцем на плече.

15 февраля

Прошло 14 февраля. Вчера был очень насыщенный день. С Журналисткой сначала сдали экзамен. Можно сказать, случайно. В аудиторию выстроилась очередь, каждый подходил к преподу (классный старичок!), который спрашивал, какую им оценку ставить. Подошла и я.

– Ну что, «4» вам подойдет?

– Почему «4»? Я старалась! – это я про контрольную, но ведь и правда старалась.

Поставил «5». Журналистке тоже.

Пошли по магазинам. Накупили фильмов и косметики, пофоткались в Макдональдсе. Пришли где-то в семь вечера в общагу. Завалились в комнату веселые и взбудораженные.

Лера окинула нас презрительным взглядом.

Показала Журналистке того парня из душа, который в коридоре понравился. Она сказала, что это Таблетка – так назывался его рассказ о таблетке, путешествующей по телу. Сказала, что человек нудный и неинтересный, а я вообще с ума сошла, если хочу с ним познакомиться.

Эх… А я уж было глаз на него положила.

16 февраля

Тоша – наш сосед с четвертого курса. Очень добрый, светлый человек. Познакомились вчера. Обменялись своими поэтическими дарованиями. Ему понравились мои стихи, которые я иногда пишу от избытка чувств. Сказал, что «в них есть женское – в хорошем смысле, как у Цветаевой или Ахматовой, есть ассоциативный ряд, есть, что сказать». Абстрактное видение.

Обменялись взглядами музыки. Я сказала, что среди прочего мне нравится Вангелис. Принесла послушать. Он два раза усмехнулся.

– Что?

– Просто не знал, что есть люди, которые слушают такую музыку.

– А что такое?

– Это должен быть человек очень светлый, добрый, верящий в любовь, которая все побеждает.

– Да, вот она я. Перед тобою.

– Редко встретишь такого человека. Особенно в Москве.

20 февраля

Кажется, я Тоше нравлюсь. Лера вернулась вечером, вошла в комнату и видит, как мы мило болтаем. Он мне рассказывал про свою бывшую девушку, из-за которой резал вены. Я внимательно слушала и про себя думала, как можно быть таким дураком.

– У вас что, любовь? – спросила Лера, когда Тоша ушел. Я загадочно улыбнулась.

Журналистка явно плохо на меня влияет – она заразила меня желанием бесить Леру постоянно.

* * *

Бывает же! В прошлом году все ходила на пятый этаж в душ (он там более приличный, чем в подвале), и мне навстречу постоянно выходил какой-то рыжий парень. Мы друг другу улыбались и расходились.

Сейчас сижу в комнате Тоши, собираем очередной пазл, вдруг заходит этот рыжий и встал как вкопанный, увидев меня.

– Вы та девушка с пятого этажа с красными волосами?

– Да. А вы тот, кто мне улыбался?

Он так смущенно и с выражением лица «вот черт!» смотрит многозначительно на Тошу, улыбается.

– Вроде я должен что-то сказать, – произнес Рыжий.

Он с поэзии. Уже отстрелялся. Диплом отнес.

Загадочный.

(«Майонез загадочный1«)

Только он чего-то засмущался совсем.

Выглядит чересчур по-домашнему – белая майка не первой свежести, треники.

– Если что, я в 407 комнате, – сказала ему вслед.

Он постоял в дверях, запоминая, и, сказав «ну ладно, я потом зайду», ушел.

Хочется познакомиться. Что-то в нем есть вроде. Правда, белая затрапезная майка меня убивает. И треники тоже. Никогда не понимала подобный внешний вид, даже в расслабленной обстановке. С футболкой было бы лучше.

Только не говорите мне, что он из Питера! Это будет уж совсем интересно.

21 февраля

Странный субъект этот Рыжий.

Сильно смущался сначала, когда со мной говорил, запинался, слова путал, потом расслабился. Стихи приятные пишет, чем-то напоминают дождь. Не знаю, почему.

– Ты классная.

– Спасибо.

Я дала почитать ему свои стихи.

– Теперь я знаю тебя чуточку лучше, – сказал он после прочтения.

А сам он из Башкирии.

23 февраля

Вчера сдала литру.

А этот Рыжий, видимо, действительно не моё. Не он моя вторая половинка. Так смущается, когда со мной, всё путает, суетится. Это уже даже раздражает. Два вечера подряд болтали, стоя у окна примерно по часу, и мне становилось все скучнее. Не хотелось продлить встречу, поговорить подольше. Как будто ничего нового про Рыжего я уже не узнаю. Он был каким-то слишком понятным для меня.

* * *

Какой сегодня насыщенный день!

Сижу, собираю очередной пазл с Тошей у него в комнате. Вдруг влетает Журналистка.

– Иди сюда. Тебя в комнате ждет сюрприз. Лера застрелится.

Спустилась на наш этаж. Захожу. Сидит некто. В черном пальто, с шикарным букетом роз.

Рыжий. Он встал, вручил мне цветы и тут начал доставать какую-то коробочку. Я уже почувствовала, как все внутри обрывается.

«Не хотела бы я оказаться на ее месте», – подумала Журналистка, как она мне потом сказала, после того как увидела мое лицо.

– Я… тебя люблю! – сказал Рыжий. – Будь моей… женой.

И немая сцена. У меня дар речи пропал, ноги подкашиваются.

Я себя почувствовала, как в театре. Пьеса, немая сцена. «Ревизор».

– Мы вам не мешаем? – спросила Лера с верхней кровати.

Они с Журналисткой решили уйти. Я села, Рыжий тоже.

С чего он вообще после пары наших бесед выдал такое?! В какой момент в его голове вдруг вспыхнула идея о женитьбе?

– Послушай. Мне 20 лет, я не готова еще связать себя такими обязательствами. Такими серьезными узами. Да и мы совсем друг друга не знаем.

Сказала еще что-то наподобие. И что он очень милый парень.

Впервые мне сделали предложение. Так ужасно было отказывать! Но ведь это такой абсурд!

А он железный человек. Еще шутить стал. У меня слезы потекли. Наверное, стало стыдно… Обидно, что я отказываю. Хотя с какой стати не отказывать? Мы ведь даже не встречаемся. Пару вечеров поговорили о стихах.

Он ушел. Оставил мне всё: конфеты, шампанское, фрукты. Кольцо унес.

На мне лица нет. Так стало не по себе… Шок просто. Почему Рыжий? Почему Рыжий??? Почему не кто-то другой, кто мне действительно был бы нужен?! Когда до него дошло?! Когда его торкнуло?!

Выпила корвалола (мне Журналистка развела), пошла мыть чашку.

Тут навстречу идет очень приятный… да даже красивый мужчина. Брюнет с тонкими усиками, как у мушкетера.

– С праздником, – сказала я неожиданно для самой себя, вспомнив, что сегодня 23 февраля.

– Спасибо. Но я вообще не разговариваю с незнакомыми. Меня зовут Алик, – у него спокойный, размеренный голос, который меня гипнотизирует. Он говорит неторопливо, взвешивая каждое слово, и чуть щурится.

– Лика.

– Очень приятно. У вас очень красивые глаза.

– Спасибо.

– Заходите. У нас в комнате сможем отпраздновать нормально. Накормим.

– Да нет, наверное, – ответила я, и мне правда не очень хотелось что-то праздновать.

– Почему?

– Просто меня сейчас несколько шокировали, сделали предложение…

– От которого вы не смогли отказаться?

– Да нет, я как раз отказалась.

Зашла все-таки к ним.

Посидели. Познакомилась с друзьями Алика.

Алик – психолог, и ему 36 лет.

Все пошли курить.

Алик остался со мной.

Целовались.

Еще я виски с колой выпила. Так себе.

Но Алик мне очень нравится. Похож на аристократа.

(Да уж! Мозгов у меня точно на 15 лет…)

Живет в Питере.

Лера видела, как мы целовались, и Журналистка тоже.

Дура я. Делала вид, что ничего не соображаю. Что пьяна. Зачем? Чтобы мне сошла с рук эта выходка, и мне никто не читал нотаций и не задавал лишних вопросов?

25 февраля

Алик снова устроил «капустник». Пришли его сокурсники. Затем присоединился Таблетка.

Посидели. Затем Алик выгнал всех и стал меня целовать.

– Я хочу спать, – сказал он, щуря хитрые глазки.

– Спи.

– Нет. Я хочу спать с тобой…

Я усмехнулась такой банальщине. После долгого обсуждения ушла, оставив его в одиночестве.

Не могу я так! Что за озабоченность! Как можно спать с первым встречным!

Хочу домой.

Хочу сесть за ноутбук, чтобы за стенкой раздавались звуки бабушкиного телевизора, чтобы Мурза сидел рядом и смотрел на меня своими шкодными зелеными глазами, а потом мы всей семьей сели бы ужинать, и папа, как обычно, завел бы интересный разговор и лекцию о чем-нибудь минут на сорок.

Тоша все ходит за мной. Собираем с ним тысячную мозаику подряд.

У одного сокурсника уже четвертая жена. У другого – якобы нудный «друг», на котором он женился. А у меня? 36-летний Алик, который любит выпить и спать со всеми подряд…

Ну вот. Испортила себе настроение. Зря я написала последний абзац.

1 марта

Немного об Алике. Снова собрал компанию. Мне уже кажется, что ничем другим он не занимается. Когда все ушли покурить, Алик начал приставать. Он все хотел меня раздеть, но не получилось.

Не знаю, надоел он мне. С ним все ясно.

– Как ты уверена в себе! Почему ты так уверена?

Пришли его сокурсницы. Алик начал к одной из них приставать. Мне стало обидно. Ему нужны все и только для постели?

Девушки ушли курить, я позвала Алика в коридор.

– Идем, у меня для тебя сюрприз.

– О, сюрприз! – загорелся он.

Какая это была смачная пощечина. Просто всю душу в нее вложила.

Он на секунду опешил, а потом тоже влепил мне пощечину. Мне было не очень больно. Убила его взглядом, потом решила пробить слезой. У него вроде что-то зашевелилось, поэтому он обнял и сказал:

– Слушай, я пойду в комнату. Побухать хочется.

Ушел. Я разревелась от своей несчастной судьбы. Села под дверями комнаты.

Подошел Таблетка, сел рядом, успокаивал, а мы ведь даже не общались до этого, затем Рыжий, Балерина мудрые вещи говорила и сказала, что может познакомить меня с хорошими парнями.

Затем из комнаты вышла сокурсница Алика и сказала:

– Слушай, он не тот, из-за кого надо плакать. Он со всем курсом уже переспал.

Заметно…

«Но я не жалуюсь, не обращай на меня внимания2…»

Я ушла с вечеринки.

– Может, зайдешь попозже? – спросил Алик, включив привычный масляный взгляд. – Ты мне очень нравишься. Мне с тобой хорошо…

– Тебе всегда хорошо, – сказала я и ушла.

Посидела у Тоши. Он все говорил, что когда по моей щеке катится слеза, я еще красивее. О, боже…

Итак. Я уже второкурсница. Без долгов. И все здорово.

Завтра поеду домой. Таблетка сказал, что будет меня не хватать. Кстати, остальные зовут его Честером. Мне это прозвище больше нравится.

Скорей бы домой.

Мне всего лишь 20 лет…

* * *

Снова привычные питерские будни. На этот раз отголосков с сессии больше. Продолжили переписываться с Журналисткой. С Лерой и Балериной общение сошло на нет еще на сессии. Алик тоже остался в прошлом.

6 марта. Письмо Журналистки

Привет!

Сегодня мне всю ночь снилась общага. Видимо, стресс, нанесенный этим заведением, слишком сильно впитался в кожу.

Сегодня ехала в трамвае мимо такого района, который мне дико напомнил тот, где стоит общага. И мне так захотелось туда… я тебе даже смс писала, но почему-то не отправилось. Помнишь, как мы по ночам ходили в магазин и покупали там всякие чипсы и шоколадки? Или 14 февраля, когда мы целый день ходили по магазинам и так весело было… вроде бы это мелочи, но мне в тот момент так не хватало их, потому что сейчас в жизни у меня гораздо меньше даже таких смешных мелочей (помнишь, как я в парфюмерном следила, чтобы тетка отвернулась, дабы политься духами). А вокруг какая-то тупая повседневность.

На меня какая-то пустота навалилась. Вроде как было много людей вокруг, а сейчас они куда-то растворились, пропали или стали не нужны.

Вот где приличной девушке знакомиться с кавалерами? В интернете? Беееее. На улице тем более бе. В кабаках тоже одни уроды, да я туда и не хожу. Но что ж поделать, что меня никто не люююбииит (притворно хныкаю). И вот результат – мы с тобой умные, красивые, хорошо воспитанные и образованные сидим дома, а мадамы попроще вовсю зажигают. Пока мы перебираем варианты, они согласны на все и особо не выбирают. Портят вкус у мальчиков – зачем связываться с нами – капризками, если есть дамы, которые много не требуют и дают, что хочешь. И их очень, очень много.

Как ты там? Надеюсь, не ходила на свидание с Аликом? Хотя слово «свидание» вряд ли применимо к такому человеку, как он. Что вообще нового происходит?

2 мая. «Жених»

Рыжий все мне стихи пишет. Называет звездочкой.

С Тошей решили переписываться на бумаге. Это здорово! Настоящие письма! Романтично! С первым письмом он прислал мне веер. Никогда не думала, что мне понравится подобный аксессуар, но это так красиво! Ажурный деревянный веер, легкий и идеально лежит в руке. Могу теперь манерно обмахиваться в жару.

Рыжему написала, чтобы он называл меня по имени, что я не его девушка. Он ответил, что больше меня не потревожит. И хорошо.

Балерина не пишет, Лера тем более. Зато активно переписываемся с Журналисткой.

Началась следующая сессия. Останкинская башня вдалеке, осенние кленовые листья настойчиво стучали в окно и рождали легкую меланхолию, но это идеально для творчества. Я начала постепенно расширять знакомства. Круг общения, ограниченный двумя комнатами, разрастался с каждым днем. Уютная поначалу компания девчонок развалилась (Балерина перебралась в Москву, Лера тоже решила снимать где-то комнату, а Журналистка поселилась у друга), и на этот раз комендант поселил меня с обаяшкой Ксю – миниатюрной кокеткой с пышной копной кудрявых блондинистых волос. Она любила рассказывать о своих поклонниках и романах и иногда стервозно хихикать над другими. Ксю мне нравилась. Ее роковая женственность вперемешку с легкой рассеянностью и пофигизмом позволяли и мне переставать быть правильной. Впрочем, неправильная Лика и без того давно рвалась на свободу.

После спокойной и размеренной жизни дома московские студенческие будни были настоящей авантюрой. Питерская чопорность куда-то улетучивалась, рациональный подход слабел, и я позволяла себе выпускать внутреннего чертика наружу.

29 сентября. Сказочник. «Башню снесло»

Это название подобрал Сказочник. И действительно – башню снесло.

Сказочник – актер, учится на драматургии, поступал одновременно с нами. Если так подумать, то он мне нравился и раньше, но однажды я посмотрела на него по-другому. Он прочитал вслух свою пьесу по ролям. Притом автор же описывает то, что ему близко, значит, он вложил отчасти себя в главных героев. Два главных героя: бабник и второй застенчивый, которому не везет в любви. Мне безумно понравилось.

Вышли покурить на лестницу (точнее, это он вышел покурить, а я не курю, пошла за компанию). Я отдала ему свой рассказ, а самой стало кокетливо смешно. Хихикаю, смотрю на него пожирающими глазами.

– Ты чего?… – спрашивал он, в чем дело, периодически продолжая читать мой рассказ, но, в конце концов, все же отложил листы и придвинулся ко мне. – Ну, в чем дело? Ты меня уже заставила неловко себя чувствовать.

– Не, я не скажу…

После ломаний и кокетства, которые помогли понять его возможную реакцию лучше, я сдалась.

– Я не думаю, что это мне не понравится, – уже начал догадываться он.

– Просто… когда ты читал пьесу… мне захотелось на тебя наброситься. Всё, я молчу. Я этого не говорила.

– Новость, бесспорно, хорошая, – сказал он в одной ему свойственной манере – смущенно самоуверенной, – но я не знаю, как на нее реагировать.

Спустя пару минут он добавил:

– У меня была девушка, я расстался с ней и очень переживал. Вообще я семейно настроенный человек… Если мы переступим черту, то я буду чувствовать обязательства, а если еще и завтра у кого-то из нас крыша встанет на место, а у другого нет, я буду чувствовать себя мерзавцем… – снова курит.

– Но я же тебе нравлюсь…

– Да, но честно говоря, сначала мне казалось, что ты со мной играешь.

– В смысле?

– Ну, ты красивая, кокетливая… Но для меня ты была, как актриса, которая никогда не сможет быть с тобой. На которую можно только смотреть.

Я усмехнулась.

– Да, я привередливая. Нравилась многим, но мне они были не нужны. С ними было скучно.

– Ты вообще мне сейчас сделала комплимент… Но все-таки я не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Я же сказал, что буду чувствовать себя подлецом, который воспользовался слабостью девушки. Или еще начну тебя избегать.

Я приближалась к нему все ближе, смотря соблазняющими глазами.

– Я не прошу тебя об обязательствах. Не надо думать о потом, мне нужно сейчас.

Он долго еще говорил мне о своих благородных принципах, уговорил меня пойти спать, а завтра якобы все пройдет. Притом мое лицо в нескольких сантиметрах от него явно его смущало, поэтому он думал над последующими словами с большим трудом.

– Если я отодвинусь, – я села дальше, – так лучше?

– Да, так лучше, – улыбнулся он, стараясь не смотреть на меня.

Я догадывалась о том, что он снова выйдет на лестницу покурить. Может, даже в надежде увидеть меня. На этот раз он забыл о благородстве и решил поддаться чувству.

– Ну ты мне крышу снесла, – заключил он одновременно с досадой и удовольствием.

Это был страстный поцелуй. Мы просто в нем утонули.

Сели снова на подоконник.

– Ну что, набросилась? – улыбнулся он.

Целуется он здорово. Видимо, большой опыт. Спец по женской шее.

Спать мы пошли только в 4 утра – процеловались все время, сидя у окна.

На следующее утро я проснулась с улыбкой.

В коридоре увидела Сказочника.

– Как дела? – спросила я с многозначительной улыбкой.

– Нормально.

Вел себя, как железный. Говорил со мной, будто ничего не было, в страхе, что эта крышесноска может перерасти в нечто большее.

– Я ведь все равно уеду, – сказал он.

– Ну и что? Вчера тебя это не остановило.

Он явно загрузился. Думает. Мучительно думает о сложившейся ситуации. Периодически смотря на меня, а я продолжаю соблазнять его глазами.

– Ну, перестань, – сказал он. – Ты одним своим видом меня соблазняешь.

В этот вечер он вел себя смелее.

– Но ниже пояса я опускаться не собираюсь, – предупредил он. А я и не планировала, мне просто хотелось эмоций.

Следующий день он тоже был занят мной. Правда, ближе к вечеру. Крышу ему сносило исключительно в темное время суток.

Вчера подарил свой сборник пьес. Пока не читала.

Предложил посмотреть «Пуаро».

– Но у меня может опять крышу снести, предупреждаю, – сказал он, будто это проблема.

Я согласилась. У него снесло, но на этот раз я решила вести себя холодно и даже его не поцеловала.

30 сентября. Алик, Сказочник и все-все-все

Меня не покидает мысль, что я слишком навязчива. Мне не хватает терпения. Его крышесноска к вечеру… только к вечеру… меня бесит. Он холоден днем, а вечером уже целует меня и постепенно перестает держать себя в руках.

Как сказала про меня Ксю, «тебе нужно все и сразу». Это точно. Я не умею терпеть.

Лера и Балерина в общаге больше не живут, решили обосноваться в Москве, и наше общение постепенно превратилось в дежурные «привет» и «пока» при встрече на парах. Журналистка поехала к другу пожить, ей надоела общага, и она не ходит в гости в другие комнаты, предпочитает смотреть сериалы, переписываться с бывшим-настоящим и ходить по магазинам за открытками и книгами. Бросила меня. Хотя я тут не скучаю. Ксю и вторая соседка веселые. Слушаем музыку, смеемся, смотрим кино, я иногда захожу к Тоше, а вечером – у Сказочника. Никто меня, к счастью, не домогается, как Алик.

Кстати, об Алике. Вчера приходил с другом. Он уже закончил институт, но видимо, ностальгия замучила. Пришли выпить по старой памяти и, как назло, в комнате Сказочника и Крошки (это сосед Сказочника, поэт, в очках, с прямыми жидкими волосами со стрижкой под горшок).

Алик опустился ниже плинтуса. Сказочник с ними не пил, пропадал где-то. Их было только трое. Крошка, Алик и его друг. Крошка перенес нормально, даже ходил прямо, друг завалился на чужую кровать, а Алик сполз на пол и так уснул. Растянулся между столом и кроватью. Я все ждала, когда придет Сказочник. Пришел. Заглянул в комнату, нашел Крошку на лестнице и сказал:

– Тебе не кажется, что это уже перебор?

Ох, как он мне нравится!

* * *

Тоша признался мне… не в любви, а в большой симпатии. Сказал, что мы можем после сказанного не увидеться. Я сказала, что все в порядке, ему не стоит принимать все так близко к сердцу, и что я не хочу рвать с ним отношения. Он хороший, добрый… Правда, как парень, меня не привлекает. Он, как ребенок, с которым можно собрать пазл и послушать музыку. Просто друг. Он ни разу ни на что не намекал и не предпринимал никаких попыток продвинуть наши отношения на новый уровень, лишь однажды, когда мне было холодно, отдал свой свитер и неумело и несуразно провел лбом по моим плечам.

Так по-детски.

2 октября

Сказочник сказал, что мое амплуа – это образ любовницы.

– Вот если бы режиссер ставил пьесу и три персонажа – муж, жена и любовница…

– Понятно. Я в роли любовницы…

Вроде как и правда, мне нравится создавать такое впечатление, не хочу быть «нудной», а с другой стороны, обидно. На любовницах ведь не женятся.

– Я лучше пойду, – сказал Сказочник и направился к двери. – Лучше уйти… Потом же хуже будет.

– Кому?

– Тебе.

– Мне? почему это?

– Мы все разъедемся, и это все останется только на сессии.

Я продолжала многозначительно смотреть на него. Он улыбнулся, борясь с чувствами.

– Ну что ты делаешь?

– Соответствую своему амплуа.

Блин! Нравится он мне. А он не хочет серьезных отношений! Не видит он меня в качестве жены! Почему? Я не подхожу на эту роль? Пока да, не подхожу, а потом ведь… Да и почему жена не может быть соблазнительной?

Да и почему любовница? Я ведь ни с кем не сплю! И вообще собираюсь лечь в постель только с будущим мужем. И, кстати, мне уже делали предложение!

Конечно, я не видела Сказочника в роли своего мужа, это просто веселое приключение на сессии, море эмоций, которые дарят яркие воспоминания, но мне важно было знать, что я нужна.

* * *

Я нравлюсь Крошке. Вчера играла с ним в карты. Заигрывала.

– Злая ты… – сказал мне Сказочник после.

– Почему?

– Что ты с парнем делаешь?

Сказочник осуждающе покачал головой.

– Что, мне и в карты теперь не поиграть? – сказала я и продолжила заниматься своими делами.

3 октября. Сказочник заболел

Вчера Сказочник немного приболел. Пришла к нему. Говорит: «Мне плохо. Слабость…» Принесла ему кучу лекарств, залечила. Закапала в нос. Мило. Такая семейная идиллия. Может, хочу ему доказать, что подхожу на роль жены? Наверное, да. Зато не сижу в одиночестве.

Ему быстро стало лучше. Он лег мне на колени, а потом решил поцеловать. Впервые он поцеловал меня днем.

– Ты пользуешься тем, что знаешь, как нравишься мне… А во-вторых, я не хочу, чтобы ты считал меня развратной дурочкой.

– Я не считаю тебя развратной и тем более дурочкой. Ты просто тот человек, который добивается того, чего хочет.

Вдруг пришел Крошка. Пьяный.

– Я лучше пойду, – сказала я.

Сказочник стал меня удерживать. Наконец-то дождалась, когда он попросил, чтобы я не уходила.

Пошли на лестницу, постояли там, поговорили. Я иногда прикасалась тыльной стороной ладони к его лбу, проверяя температуру. Когда подошло время расходиться, около своей комнаты он остановился и посмотрел на меня. Протянул руку. Впервые он протянул мне руку, желая, чтобы я осталась, забыв об идиотских принципах. Мы вошли к нему.

Уже была ночь. Крошка завалился спать.

– Я не думаю, что это правильная идея… – проговорила я.

– Я не сплю с невинными девушками, если они этого не хотят, – ответил Сказочник. – Но ты можешь доставить удовольствие мне.

Долго выясняли, что он имеет в виду. Так неловко…

С учебой все нормально.

7 октября

Сказочник пошел к Тоше выяснять отношения непонятно зачем. Они, оказывается, знакомы.

Тоша мне рассказал, как прошел их разговор. Сказал, что Сказочнику надоела эта ситуация, что я ему нравлюсь, но он не хочет серьезных отношений. Я и сама это знаю! Я и не просила у него другого! Я с самого начала просто хотела быть с ним рядом, просто иметь какую-то романтику на сессии, но ему стало казаться, что мне нужно больше. Узнал, что я нравлюсь Тоше, и пришел с ним поговорить.

– Может, хватит обсуждать меня без меня? – вошла я в комнату, не постучавшись.

Тоша восседал на стуле, как судья, который решает судьбу преступников. Он ничего особо не говорил, но было такое впечатление, что он не разрешает нам со Сказочником быть вместе, что он Господь-Бог, который имеет право распоряжаться судьбами. Я и не знала, что он так может. От его детского образа не осталось в тот момент ни следа, и это вызвало дикую неприязнь.

– Можно я пойду? У меня там картошка варится… – сделал Сказочник попытку встать, но Тоша остановил его.

Он сел.

– Ну, всё. Я же говорю – всё, – сказал Сказочник, разводя руками и намекая на разрыв.

Я помолчала немного и жестким голосом произнесла:

– Иди.

Он встал и ушел. Просто ушел.

Я разрыдалась. Тоша подсел ко мне. Стал успокаивать.

– Ну как ты можешь плакать? Ты же красавица. Твои волосы, твоя улыбка, твои глаза…

Даже комплименты у него звучат по-детски!

А Сказочник пошел есть свою долбаную картошку.

* * *

На следующий день Сказочник вел себя откровенно холодно. «По-дружески», как он объяснил. Он сдерживал себя два дня. Два дня ничего не было, мы почти не общались, а если оказывались в общих компаниях, не показывали никаких эмоций по отношению друг к другу. Я приняла его правила игры. Только зачем? Все равно всё вышло по-моему.

На третий день я пришла к ним в комнату, и мы выпили с Крошкой наливку с вишней. Смеялись, Крошка рассказывал истории, декламировал свои стихи, которые мне нравятся. Когда мы играли в карты, вошел Сказочник.

– О! Наконец-то! – сказал он.

Даже не ожидала подобной фразы от него.

– И где кино? – подсел он ко мне.

– Где-где… в комнате.

– Ну вот, всю наливку выпили. Короче, сходи в магазин, – обратился он к Крошке.

Тот не хочет.

– Давай, уговаривай его, – бросил мне негромко Сказочник и ушел курить.

– А давай вместе сходим? – предложила я.

– Давай, – оживился Крошка.

Оделась в джинсы и черную прозрачную блузку – беспроигрышный вариант. И черные сапоги. Накрасилась, надела длинные серьги. Сказочник упал просто.

Сходили с Крошкой за наливкой, вернулись.

А каблуки все стучат и стучат…

Впервые я была немного подшофе. Сказочник сам хотел меня споить, я не стала отказываться, а остановилась, когда поняла, что хватит и того, что есть.

Мы решили посмотреть кино. По-дружески. Втроем. Я, Сказочник и Крошка.

Фильм шел уже минут десять, когда Сказочник лег мне на плечо. Крошка вышел.

– Ну что ты делаешь? – спросил Сказочник, лежа на плече.

– А что? – искренне удивилась я.

– Ты должна была согнать меня с плеча.

– Это же по-дружески.

– Ты прекрасно сейчас выглядишь, – горячо шепнул мне на ухо Сказочник.

– Я знаю.

Выключили свет. Я стала кормить Сказочника чипсами с руки. Он облизывал мои соленые пальцы.

Крошка вышел, видимо, не вытерпев того, как мы стали агрессивно перебирать пальцы друг друга. Через некоторое время Сказочник стал меня целовать. Страстно и долго.

И это в его понятии «дружба».

– Ну что ты творишь со мной?.. – мало соображая, говорил Сказочник.

Крошка вернулся, а Сказочник продолжил меня целовать. Это продолжалось довольно долго, и Крошка психанул.

– Всё! достали меня! – вскочил он с кровати и включил свет.

Бедолага. Я ведь ему нравлюсь…

Так и расстались. Здорово было.

9 октября

– Давай мы будем встречаться по вечерам и забывать про принципы? – предложила я.

– Я и хотел подобных отношений с самого начала, но потом ты начала слишком много уделять мне внимания. Я не могу так.

– Но теперь тебя все устраивает?

– Теперь да.

Жаль, что скоро надо будет ехать домой. Уеду, и все мракобесие со Сказочником кончится. А жаль. Ведь рекорд побила, который установила с Аликом. Целых 12 дней. Я всегда завидовала тем, кто умудрялся встречаться от года и дольше, а меня хватало максимум на неделю, так как с человеком быстро становилось скучно, и взаимопонимания не возникало. Я получала желаемое внимание, и интерес пропадал.

Всё вспоминаю:

– Ну что, набросилась?

Убийственная фраза. В этом весь Сказочник.

Крошка признался мне в том, что я ему нравлюсь. Пришел позавчера пьяный (чувствую, это слово никогда не уйдет из лексикона нашего института), обвинил меня в том, что я его использовала, чтобы вызвать у Сказочника ревность. Да, использовала, но ведь ему приятно находиться в моем обществе, хотя вслух я решила возмутиться:

– Это несправедливо, когда про тебя говорят жуткие неправдивые вещи!

– Может, ты это неосознанно делала… Но зачем ты со мной в карты играла?

– Почему я не могу сыграть в карты с интересным человеком?

– Нет, просто я думал, что тебе нужен человек с нижней полки, а оказалось с верхней. Просто спишь с тем, кто надо мной, а со мной играешь в карты…

– Я с ним не сплю.

– Ну… он же тебе нужен.

Повыясняли отношения.

Вот достали! Еще и Тоша достал! Прихожу к нему в последнее время, а он вечно с кислой миной, отпускает дурацкие шуточки про Сказочника. Говорит, что надо бы ему все же морду набить, что перестал его уважать. А ведь я никогда не давала ему надежды и права на себя, так какого черта он вжился в роль Отелло?

Достали все! Вернее, с одной стороны мне это, конечно, льстит, но с другой – достали! Кому нужна я, не нужен мне, а кто нужен мне, тому не нужна я. Сказочник ведь просто развлекается. Как и я, впрочем. Я ведь его не люблю, мне просто нравится проводить с ним время. Ну и он хорошо целуется. Хотя если бы это переросло во что-то более серьезное, я бы не расстроилась. И почему я у него ассоциируюсь с образом любовницы?

Сегодня был семинар, но я не ходила, так как ноги болят. Журналистка – маньяк моих ног! Гуляли вчера по Красной площади, потом по ГУМу прошлись, потом дошли до метро Белорусская в поисках халявных открыток, но их там не оказалось. А я еще на каблуках была.

11 октября

Вчера снова пришла к Сказочнику. Все уже спали. Он лежал на своей верхней кровати, я стояла рядом. Глажу его непослушные волосы. Он долго смотрел на меня, а потом сказал:

– Спасибо.

Я аж расчувствовалась. Такая милость от него – услышать слова благодарности, он ведь скуп на проявление эмоций.

– За что?

– За это. За эту сессию.

Вот это да! Никак не ожидала от него услышать такие приятные слова. Чуть не заплакала от радости.

Он уезжает в субботу. Так не хочется с ним расставаться. Все-таки он мне нравится…

Сказочник уехал

Грустно. Что теперь делать? Учить латынь?… да, только это и остается.

Сегодня он зашел ко мне первым. Никого не было в комнате. День, начало третьего, целуемся. Снова сходим с ума.

Вчера у него в комнате тоже были. Смотрели сначала Пуаро.

– К черту Пуаро, – сказал Сказочник, когда мы в обнимку лежали на его кровати (Крошка уже уехал), отложил в сторону ноутбук и набросился на меня с ласками. Он действительно спец по женской шее.

* * *

Я скучаю! Скучаю по тому, как краснела, когда однокурсник спросил у меня, нравится ли мне Сказочник… Скучаю по тому, как сидя в его 426 комнате, которую иногда выдавала на вахте за свою, совершенно не задумываясь над тем, что ошибаюсь, просила от нее ключ, ждала прихода Сказочника и с замиранием сердца слушала скрип открывающейся двери в правое крыло от лифта… хотела услышать его ленивые небрежные шаги… Скучаю по тому, наконец, как Сказочник попросил меня в день прощания рассказать ему свою последнюю повесть, пока он меня целовал.

20 октября. Скучаю дома

Кажется, что вот сейчас выйду из дома… просто выйду из дома, проеду несколько остановок на троллейбусе и приеду к общежитию, которое, оказывается, находится совсем рядом, не в Москве, а в Питере. И институт тоже в Питере. Попрошу у охранника ключ, войду в 432 комнату, а там Журналистка сидит и ест макароны Роллтон. А потом выйду из комнаты, и в этот же самый момент из 426 выйдет Сказочник и пойдет своей шаркающей походкой курить, промелькнув в дверях в фиолетовом просторном свитере, благодаря которому он смотрелся не таким худым…

Сижу в комнате… Полтретьего ночи… На рабочем столе уютные обои с круассаном и чашкой капуччино. Как тоскливо дома! Да еще и Банкир названивает. Даже моя фраза в статусе «вернулась и вся в любви» его не останавливает. И еще! Почему все парни, которым отказывают, все равно называют тебя лапочкой, солнышком и так далее? Меня это бесит!

Сказочник… Ты помнишь о моем существовании?

Сомневаюсь.

29 октября. Банкир, Сказочник и все остальные

Сейчас читала свой дневник. Взбалмошная я особа. Столько эмоций: то к одному, то ко второму. Думаю, если напечатать часть дневников, может, и понравится кому.

Вот такие… дела.... (на секунду захотелось написать «вот такие помидоры», наверное, от Сказочника нахваталась неожиданных выражений).

Сказочник не пишет, упорно молчит, хотя и я не писала ему.

Хочется любви. Впрочем, как всегда.

Интересно… если бы Сказочник жил в Питере, встретились бы мы тут после сессии? Вряд ли.

Грустно.

Банкир прислал позавчера 21 шикарную розу. Хорошо посидели вечером в «Кофе Хауз», но он снова говорил про работу. Как же с ним скучно!

28 ноября. Переписка с Честером

Как-то неожиданно стали переписываться с Честером (Таблеткой).

Интересно с ним общаться, хотя сложно удержаться от флирта, но чувствую себя с ним как-то слишком свободно. Будто могу говорить, что угодно, и он не покрутит пальцем у виска.

– Такой провокационный вопрос… – ответила я на что-то, не помню на что, во время одного из наших диалогов.

– Поподробнее, пожалуйста, чем же это.

– Ну… провокационный.

– Удивительно, но в этой фразе: «Ну… провокационный», – вся ты. Я прямо слышу, как ты это произносишь. Вижу мимику, жесты, пластику движений, как слегка повела плечиком. Спасибо, что ты позволила стать твоим другом. Я хороший, я не подведу.

Следующее письмо Честера

Посмотрел твои фотографии. Здорово! Такое все родное. Какая ты разная, я от тебя просто теряю здравость рассудка.

Какой великолепный аватар. Уж извини, не смог отказать себе в комплименте в твой адрес.

Улыбайся чаще, это тебе безумно идёт.

Еще одно письмо Честера

Я почему-то не удивился твоим предпочтениям в выборе любимого цветка – каллы, хотя в жизни, если бы мне предстояло покупать тебе цветы, то я бы склонился в сторону ириса в сочетании с ромашкой.

Очень многое из того, что связано с твоими интересами, мне близко.

А по поводу экземплярчика книги с дарственной надписью ловлю на строчке.

21 декабря. Письмо Журналистки

Привет, дорогая!

Очень рада, что ты устроилась на работу. Теперь сможешь скупить все побрякушки Москвы. Вообще же работодатель должен тебе давать отпуск за свой счет на время сессии. Только ты сразу им не говори, что собираешься два раза в год сваливать на месяц.

26 декабря. Письмо Журналистки

Привет еще раз! Решила тебя поздравить с первым рабочим днем! Желаю, чтобы работы было мало, а зарплаты – много. Копи денежки. Будем с тобой в Москве по кафе ходить, кофе пить и мужикам улыбаться. А то торчим в этой общаге, тратим деньги на всякую фигню и никаких воспоминаний. Надо тратить деньги на воспоминания.

10 января. Работаю в книжном магазине

Устроилась в книжный магазин консультантом. Очень нравится. И коллектив хороший. График удобный – два через два, устать не успеваешь. Правда, некоторые смены приходятся на праздники, но зато среди недели могу ходить, куда захочу.

Только достали сорокалетние мужики покупатели, которые при каждом случае поют мне дифирамбы, пока я пытаюсь продать им книжку. И хоть бы один мне понравился.

С другой стороны, интересно поднимать им настроение, когда они заходят угрюмые и уставшие от жизни, а поговорят со мной и улыбаться начинают.

1 марта. Первые дни в Москве, хочу домой

Вот я и снова в Москве. Уже весна. И я очень хочу домой! Безумно просто! Как будто не была там целую вечность! Я не выдержу здесь целый месяц!

Приехала вчера. Тоша меня встретил. Поселили снова в 432 комнату. Наваждение!

Выхожу в коридор, и будто не уезжала никуда. Снова прохожу мимо проклятой 426 комнаты (слава Богу, Сказочник там больше не живет). Снова те же ощущения, как на прошлой сессии.

3 марта. Та же комната… Те же люди… Тот же замок на двери…

Сегодня встретила почти всех наших. Крошка, Честер, Ксю, да и вообще уже много кто приехал.

Грустно. И скучно. Журналистка опять будет жить у московского друга в квартире. Вот черт! даже не повеселиться нормально!

Меня снова поселили с новенькими. Живу в комнате с Мурашкой и Диной. Прикольные вроде девчонки. Будем знакомиться.

Сейчас взяла постель у кастелянши.

Кошмар! Тоска зеленая!

Даже одеяло, которое я взяла, зеленое.

7 марта

Сказочник меня избегает. Рядом лишний раз не сядет. Захотела его вчера обнять, так он столько отговорок придумал, будто я его есть собралась! а мне просто надо было кого-то обнять. Я просто его выбрала для этого.

Пошла, обняла Крошку. Он чуть с ума от радости не сошел. Хотел продолжить, но я деликатно сказала, что пошла спать. В общем, это выглядело как простое объятие. С моей стороны.

* * *

Завтра 8 марта. Честер милый донельзя, но только флиртует и все. Почему-то даже предпосылок нет к чему-то большему. Не понимаю его.

Хочется любви и ласки. И вообще хочется домой!

Впрочем, весело общаюсь с соседками. Мурашка субтильная, миниатюрная и рассудительная, у Дины заразительный смех, и обе любят танцевать.

8 марта

Наконец-то дождалась какого-никакого поцелуя от Честера. Он меня обнял, пока мы стояли в очереди в магазин, поцеловал в щечку.

Сказочник, как идиот, меня боится. Это он себя боится, а не меня. Боится, что не сдержит эмоций, если лишний раз сядет рядом.

10 марта

Какой-то я лузер!.. опять вчера признались в любви… о, Боже! лучше б они все молчали!

Крошка.

Какой-то тихий ужас… нет, не он ужас, а я. Какое-то бесконечное мракобесие, которое заканчивается всегда ничем.

Сказочник сказал, что не хочет слухов про него. Вот параноик.

Банкир даже не поздравил с 8 марта. Совсем обнаглел! Кажется, действительно девушку нашел. А столько было упорств, цветов, подарков… забыл про меня… даже обидно… я как всегда – собака на сене.

Безумноскучно! – новое слово…

11 марта

Честер

Наконец-то! удалось! Честер сдался. Честер теперь действительно любит Читос.

Вчера сидели в 425 комнате. Он пригласил меня сходить в магазин и захотел заодно угостить меня шоколадкой.

– С удовольствием, – сказала я.

Решили прогуляться. Просто погулять. На Садовое кольцо я идти не согласилась – далеко и холодно, так что мы наматывали круги в парке рядом с общагой. С ним приятно общаться, интересный спокойный собеседник. И в целом приятно идти с ним рядом, ощущение защищенности, поскольку он в теле, коренастый. Как мишка.

Его статус ВКонтакте «влюблен» меня слегка волновал, было обидно, что это не я. Пока не я.

Очень он кокетливый. Точнее, флиртующий. Практически через каждое слово и практически с каждым. И не поймешь, что именно у него на уме, с кем он флиртует из-за того, что кто-то ему нравится или это просто приятное занятие для мозга и языка.

Прямо как я.

Пришли в общагу, сели за столик в их 425 комнате. Его кровать самая аккуратная, а вещи педантично сложены стопочкой на краю. Двое его соседей приветствовали меня, потом подошел Крошка. Я выпила, вроде стала немного навеселе, начала кокетничать с Честером.

Смотрит на мои кольца, говорит, что может рассказать по ним обо мне. Я согласилась. Про ящерицу и змею, которые у меня любимые, сказал, что ничего обо мне особо не говорят, потому они мне и нравятся; про тонкое кольцо в виде галочки с фианитом сказал, что я люблю себя; кольцо с завитушками выдало во мне любительницу интриг, а последнее кольцо выдало во мне чувственность. И вообще он потрясающий психолог. Но я как всегда слишком восторженна.

Предложил сходить покурить. Впервые. Он же знает, что я не курю, значит, хотел побыть вдвоем, чтобы я с ним постояла.

На лестнице все шумели, пили, болтали, кто-то стихи с надрывом читал.

Мы спустились на пролет ниже, где обычно темно… Он начал курить. Наверное, в тот момент в темноте горели кончик его сигареты и мои кошачьи глаза. Сидим рядом, как друзья. Он что-то говорит… что-то отстраненное. Его приятный мягкий голос меня умиротворяет.

Я не решаюсь просто приблизиться и поцеловать его. Меня что-то останавливает. Проклятые сомнения. Я не знаю, как он отреагирует, так как его флирт не может расцениваться, как что-то располагающее к действиям.

В общем, он засмеялся моей нерешительности и мягко притянул к себе. Поцелуй затянулся.

Еще по каким-то признакам он сказал, что я очень разный человек.

Снова куча поцелуев.

Он, оказывается, старше меня на 15 лет. Никогда бы не подумала.

Сказочник сегодня мне сказал, что «Честер хороший». (А что, в новостях уже передавали?) Тоже мне психолог.

12 марта

Честер совершенно непрошибаемый. Вроде я к нему пробилась, но он снова закрылся. Хотя все такой же милый.

Влюблен в кого-то? Ну и фиг с ним! В меня влюбится. Как я уже успела заметить, это не проблема.

– А вот интересно… ты аккуратный, интересный человек, почему не женат?

– Да как-то уже… такой возраст, боюсь людей, боюсь переступить уже черту отношений. Пустить к себе.

Да… с ним будет трудно.

Он кстати тоже Дева. Как и я.

Сказочник окончательно достал. То флиртует, уверен, что я хочу снова наступить на одни и те же грабли. Но чувствую, что с его паранойей уже не хочу.

Крошка обиделся из-за того, что я с Честером… почти с Честером. Блин! я что, обязана кинуться ему в ноги? я что, виновата, что Крошка мне не нравится?! Или я должна себя заставить? Вот логика железная! А еще что-то про женскую говорят.

«А Честер вчера на семинаре тусовался с какой-то телкой. Встречал ее, пальто снимал и так далее».

Это Журналистка сообщила. Врать не будет. Она, конечно, уже раз десять сказала мне, зачем мне нужен этот «зануда Таблетка», но ничего не могу сделать с собой. Ей пришлось смириться.

* * *

Меня только что осчастливили, но не хочу радоваться раньше времени. Просто скажу одно – я Честеру нравлюсь.

– Ну… просто хотела спросить одну вещь… я тебе нравлюсь?

– Да, – совершенно без колебаний, сразу, твердо, без предисловий и отговорок ответил Честер.

Я даже опешила. Уже приготовилась разные речи говорить, а он так меня обрубил. Простое «ДА». С ума сойти!

– Ты вообще у нас видная девушка на курсе. Я давно на тебя глаз положил. Еще когда ты шуму наделала, когда тебе кто-то предложение делал. Весь курс гудел об этом, и мне стало интересно. Наблюдал за тобой.

С ума сойти! еще раз!

Честер обо мне именно тогда в первый раз услышал. Надо же, я и не думала, что новость так разлетелась, и что кому-то до этого есть дело.

Но нам не дали спокойно поговорить. То девчонка какая-то зайдет, то Крошка, слегка пьяный и жаждущий общения.

– Нам надо потом поговорить нормально, – сказал он. – Погулять можно и поговорить.

– Когда?

– Это обычно происходит само собой.

– А кому ты на семинаре пальто подавал? – решилась я спросить.

Он засмеялся:

– Оперативно. Это Катя Ильинская. Просто сокурсница. А подать пальто – жест вежливости.

Он нравится мне все больше и больше.

Пошла праздновать приезд Ксю.

13 марта. Московские подоконники самое романтичное место

Невыносимо! Хочу в Питер.

Раньше всё было мягче, а теперь все больше усугубляется. Да, у меня есть куча недостатков, да, я навязчива (но как сказал Честер, это просто желание всего и сразу – хоть понимает, и то ладно).

– У меня голова сейчас занята, как бы все это сдать… Зачеты, экзамены. И сердце мое несвободно. Вообще я не хотел бы со своими однокурсниками строить какие-то любовные отношения. Хочется просто общаться с интересными людьми. Тем более, с тобой – мы же так похожи, с тобой приятно общаться.

Спустя несколько минут он сказал:

– Давай завтра пойдем, погуляем, обо всем поговорим…

– Можно тебя поцеловать? – прервала я его.

– Да, – снова без колебаний ответил он.

Это был не поцелуй. Это был простой чмок, который убегает от самого себя.

– Издеваешься? – спросила я.

– Нет… просто боюсь привыкнуть к хорошему. Не хочу ошибаться в людях. Я их боюсь. Я уже один раз обжегся. Я тебя не знаю. Когда был женат, например, у меня случилось горе, захотел поддержку от жены, а она: «Ты мужчина, разбирайся сам».

(Что за женщина-изверг такой?)

– Сначала как-то все одинаково друг к другу, – продолжал он, – а потом что-то про кого-то сказали, со мной уже одни меньше общаются… Вот Ася с драматургии на меня виды имела…

– Да, я знаю.

– Ксю сказала?

– Нет, это и так видно, – вспомнила, как она посмотрела на нас с Честером целующихся. Эти глаза могли означать только одно.

– Чего-то обиделась теперь. А с ней ведь интересно. Интересная девчонка.

Пауза.

– Жениться вообще надо и все, – выдал он.

Он меня боится. Почему меня все боятся?! Я что, такая ужасная? Какое-то издевательство.

* * *

– Знаешь, почему я сдержанно тебя целую? – спросил Честер.

– Ну?..

– Потому что, если я поцелую тебя в полную силу, мне захочется спуститься к подбородку, – далее он приблизился к моему уху и стал шептать, – затем захочется спуститься к шее, затем вот к этой ложбинке между грудью и шеей… потом к животу… а потом…

Какой же он убийственный! Честер. И все же он мне не верит. Предположил, что я экспериментатор. И это правда. Он мне не доверяет. Не воспринимает серьезно, сам признался. Считает, что я развлекаюсь.

Вообще он безумно интересный. Любит поговорить о серьезных вещах. Как давно я хотела найти подобного человека! Сказочник, например, не любил все эти серьезные разговоры, а Честер с удовольствием честно отвечает. И готов говорить обо всем. Как я, любит монологи. Может, поэтому Журналистка говорила, что он зануда. Но я тоже зануда, мы в этом похожи. Любим порассуждать, пофилософствовать.

– Ты иногда кажешься мне девушкой старше 30, а иногда меньше 15.

– Мне часто об этом говорят.

Стояли практически все время у окон на лестнице общаги. Обнимались крепко-крепко. И жадно целовались.

Сказал, что он для меня не что-то серьезное, а очередной эксперимент. Ведь ему надо как раз что-то серьезное! наконец-то!

Моя фантазия про то, как я прихожу домой, где сидит МОЙ человек, я сажусь рядом с ним, и мы сидим просто молча в тишине и темноте, воспринялись им несколько подозрительно – слишком идеально. Он не верит во взаимную любовь.

Логик. Безумный логик и прагматик. Но мы похожи.

Сегодня он был в ударе. Так крепко-крепко обнимал!

– Я хочу встретиться с тобой в неформальной обстановке… Так я смогу увидеть тебя лучше. И может, понять, что я нашел что-то свое. Ты вообще странный человек. Хитрая. Все знаешь будто наперед. Человек без комплексов. Непосредственная. Тебе нравится быть в центре внимания.

– Твоего внимания…

– …нравится быть желанной…

– …тобой.

Засмеялся. Обнял.

– Нет, ну ты же сама знаешь, что ты не относишься ко мне, как к чему-то серьезному…

– Нет, это не так. И вообще, почему меня воспринимают, как человека легкомысленного?

– Просто ты, как с подиума. Ты несешь себя. Вот остальные с нашего курса они себя волокут, а ты несешь себя. То есть, когда я тебя впервые увидел, более или менее узнал, ты показалась мне человеком прихотливым. Прихотливым к вниманию, к поведению, к отношениям… Ты вообще борющийся человек. Ты борешься за любовь. Добиваешься того, чего хочешь.

– А ты нет?

– Нет. Я, скорее, смиряюсь.

Упомянул женщину с работы, которая его зацепила (к которой относится статус «влюблен»), но он сказал про нее, как про этап активного поиска, так что не думаю, что это что-то серьезное. Это то же, что бывает у меня. Перебирание всех возможных вариантов.

– Почему я? Почему именно я? Не кто-то другой? Или я, может, кого-то заменяю? – спросил он.

– Нет. Я в поиске. Я просто в поиске. Ищу человека, который будет… Мой. Ты интересный, мы с тобой похожи, ты симпатичный, и ты мне понравился, еще тогда, на первом курсе, поэтому…

– Спасибо за откровенность. Про поиск… Мне с тобой комфортно. Я свободно себя с тобой чувствую. Приятно осознавать, что можно кого-то обнять. Что-то такое теплое и родное. Тем более, это ты. И вообще мне приятны твои прикосновения. Объятия. И особенно, как ты водишь кончиком носа по щеке и уху (в данный момент я именно этим занималась). Реснички так щекочут…

– Извини…

– Да нет. Просто это так… будоражит.

В общем, мы прекрасно провели вечер.

Ладно, очень хочется спать.

14 марта. Очень сильная судорога

Моим ногам опять взбрело в голову болеть! Судороги. Сегодня ночью была сильная. Очень сильная судорога. Ужас! Пять минут не могла ее остановить.

Как сказала врач, которая тоже решила стать писателем и учится на нашем курсе, какова продолжительность судорог, таково будет и количество молочной кислоты, выделяющейся в то место, где тянет мышцу. Потому и болит. Пока не уйдет вся кислота, будет болеть. Надо пить больше воды.

Приехала все-таки в институт, так как был зачет. Мурашка помогла поставить: взяла мою зачетку и подошла к преподу. Я и не ожидала, что она так будет волноваться за меня. Прямо с ума сходила. Все хотела мне скорую вызвать. Но я отказалась, не хочу по больницам ездить. В общем, за день сегодня побывала даже в объятиях у нашего душки замдекана. Взял меня на руки и отнес к дивану. Просто от боли стало плохо. Так нога ныла. Тупая свинцовая стреляющая боль. Отвратительно!

Зато теперь знаю, кто меня на самом деле любит и ценит. Мурашка. Честер, конечно, сходил мне за водой по указке врача, но как только Мурашка спросила у него, может ли он меня проводить до общаги, он сказал, что ему надо остаться на немецкий.

И незабвенный «влюбленный» в меня Крошка, который всё страдает, притом как я вижу, липово страдает, сказал, что им всем тоже никак не уйти. Им позарез нужен иностранный. Так обидно. Все вроде меня так любят, обожают, а проводить из-за плохого самочувствия не смогли…

– Ну не надо так говорить.

– Что не надо? Если б меня на самом деле кто-то ценил, как говорит, тут бы уже очередь стояла из желающих меня проводить.

– Вот нахалка, – в шутку отозвался Честер.

Он все-таки пожертвовал началом немецкого ради меня. Но ведь сначала он сказал совсем другое.

В общем, я в очередной раз никому не нужна. Кроме Мурашки, конечно.

– Выходи за меня замуж? – сказала я ей с иронией. Но ведь правда… Так обидно…

15 марта. Семейная идиллия

Вчера был идиллический вечер. Еще ни к кому я не испытывала таких… семейных чувств. Просто чувствовала себя женой, которая ждет загулявшего мужа.

Честер поехал на встречу с одноклассником, и так его шокировала жена этого одноклассника, что он пришел в общагу только к часу ночи.

Стук в дверь нашей 432 комнаты. А мы с Мурашкой смотрим «Рататуй». Честер… С сигаретой в руках, какой-то весь потерянный.

– Можно зайти? У нас все спят уже, а я хочу с кем-то поговорить… поделиться. Такой шок у меня.

Дина ввела его в комнату. Он стоит и поражается этому чудовищу, которое увидел в квартире у одноклассника. Она намного старше его. Ему где-то 40, а жене – 55-60. С клюкой. Страшная. По словам Честера, просто ужас! И так его это шокировало, что вроде одноклассник влюблен и души в жене не чает, что он потерялся. В метро потерялся. Кружил по кольцевой.

Я села ему на колени, он положил голову мне на грудь. Я его успокаивала. Гладила по волосам и плечам.

Семейная идиллия.

И главное начал отходить от шока. Пришел в живую, веселую беззаботную комнату девчонок после мертвой обстановки с этим другом и его женой.

Пошли в курилку на лестницу. Я глажу его плечо, руку. Медленно, нежно, заботливо… Крошка мимо проходил, ревностно посмотрел и потом нарочно смотрел в другую сторону.

Честер взял меня за талию и стал гладить спину, целовать, зарываться в мои волосы.

Он даже целуется так же, как я. С ума сойти! вот что значит один знак зодиака. Но ведь не он один дает такой эффект. Видимо, мы просто-напросто похожи.

– Сегодня какой-то день разрушающий. Все идет не так. Сначала ты с ногой (как он сказал «туз в моей колоде из шестерок»), потом немецкий, где на халяву все ставили, теперь еще жена эта… – задумчиво произнес он, а спустя некоторое время добавил. – Не разрушай меня пока…

Он, видимо, действительно меня боится.

В данный момент он опять где-то ходит, но зато спросил, как я себя чувствую. Предложила ему отпраздновать мое выздоровление баночкой с персиками и кино, но он придет поздно.

– Всё чего-то разрушает. И ты разрушаешь. Разрушила… Что, не буду говорить, рано пока. Думал, вы спите, а я прихожу, и ты вот меня успокаиваешь.

Прихожу в общий туалет с зеркалами и раковинами. Там Честер стоит, умывается перед сном. Я начинаю крем с оливками на лицо наносить. И так, видимо, он проникся моими действиями, что чмокнул на ночь в губы.

– Спокойной ночи, – улыбнулся и пошел.

Я осталась собой довольна.

16 марта. ЧЕСТЕР ЛЮБИТ ЧИТОС!

Честер… Можно я буду твоей Читос?..

– Мы все время ссоримся, и я думаю, что надо расстаться. К тому же наклевываются серьезные отношения…

– С кем?

– Это моя сокурсница, но меня смущает, что мы с ней коллеги. Сейчас написал ей смску, пойду, приведу сюда.

И тут Честер приходит ко мне. Пишет смску, что он в 409 комнате и ждет. Я говорю, что он барин, что я сама скучаю в пустой комнате. И вообще кот Матроскин (он наградил меня этим прозвищем из-за тельняшки с длинными рукавами, которую я ношу, пока холодно) слишком горд и ленив и мяукать не может из-за больного горлышка, хочет, чтобы его пожалели.

Пришел. Познакомил со своими друзьями. Пара – девушка, похожая на Сальму Хайек и ее высокий парень Макс, музыкант, выступает со своей группой. Они и рассказали мне об этом диалоге, когда Честер вышел на минуту.

Завтра иду с ним в театр. Он пригласил.

Мило.

Только я очень себя боюсь. Я услышала всё, что «Сальма» мне сказала. Все, что хотела услышать. Сначала вроде обрадовалась, а потом начала чувствовать скуку… Или нет. Точнее не скуку, а, скорее, «пройденный этап». Поставленную галочку. Как всегда. А может мне просто показалось. Может, это подсознательная привычка чувства «пройденного этапа», угасания интереса. А на самом деле все не так. Просто когда он меня целует, я с ума схожу. Крышу сносит.

– Для меня поцелуй это самое откровенное, самое важное… – говорит он.

Заикнулся, что бросит ради меня курить. Да и вообще – как же мы похожи! говорит, так прямо запись магнитофонная, притом моя. С ума схожу! безумно нравится с ним целоваться. Будоражит, как скажет Честер. Не было такого со Сказочником. Да и вообще ни с кем не было.

А Сказочник, кстати, офигевает. Такие глаза у него, когда пару раз видел нас вдвоем. Не знаю уж, что он там думает про меня. Что я девушка легкого поведения, что я каждый раз ищу нового, что я в поиске, что я ему в отместку с Честером… мне все равно! нет, не хочу с ним быть. Он, конечно, интересный человек, но… слишком сложный для меня. У него все как-то по-китайски.

А надо сессию еще сдать. Что-то думаю я, будут долги, помимо латыни. Не хотелось бы.

* * *

– А ты знаешь, что на губах есть много эротичных мест? – спрашивает Честер.

– Нет…

– Вот эта ямочка между подбородком и нижней губой… и уголки губ очень эротичны…

Ааааа!

Я разрушила его симпатию к той женщине с работы, и он убрал статус «влюблен» из соцсети. Вот, о чем он говорил вчера, пока я его успокаивала.

19 марта. Первые экзамены, «Тартюф» и Честер с Читос

Ходили с Честером в театр. В Ленком. На «Тартюф». Довольно современный спектакль. Играют все самые известные актеры, но мы не попали на лучший состав, играли те, кого я не знаю. Наверное, это и подпортило впечатление от спектакля. В этом театре играют Янковский, Леонов, Абдулов и т.д. В общем, все те, кто снимался у Захарова, и кого я так люблю.

Сам спектакль нам не понравился, постановка получилась жутко пошлой, и мы ушли после первого акта, но вечер вышел приятным. Мы сидели у звукового кабинета, облокачивались на стенку, поэтому нам никто не мешал, и мы никому не мешали. Честер обнял меня, стал перебирать мои пальцы, а потом поцеловал. Никогда еще не целовалась в театре.

В троллейбусе, когда ехали обратно, я ему сказала:

– Можно я буду твоей Читос?

Он разомлел от вопроса, сказал, что я прелесть, но я его все же шокировала. Он не знал, что ответить. Я попросила воспринимать этот вопрос просто как вопрос, как милый придуманный мной вопрос.

Сидели на седьмом этаже, «миловались» – его слово. Я его целую, обнимаю и мне безумно хорошо. И ему, по его словам, тоже.

– Ты приедешь ко мне в Норвегию? – спросил он вчера. Сейчас он живет там, работает администратором в гостинице.

Я загадочно улыбнулась.

– А что бы ты сделала, если бы я так же, как тот парень, пришел с шампанским и сказал бы «выходи за меня замуж»? – вспомнил он Рыжего. – Ты бы согласилась?

Я отшутилась. Не хотела говорить, что пока не стремлюсь замуж и совсем к этому не готова, не хочется столь кардинально менять свою жизнь. Но думаю, позже, если бы он сделал мне предложение… не знаю. С ним хорошо.

Собирается приехать в Питер 29 числа.

– Можно комплимент? Ты самая лучшая девушка, которая у меня была. Самая внимательная ко мне, – сказал он.

Забыла рассказать, как кормила Честера сегодня персиками. Ему понравилась моя новая блузка, и я творила с ним, что хотела. С вилки кормила консервными персиками. Очень аппетитно. И персики тоже.

22 марта. Обо всем понемногу

Экзамены… Осталось четыре экзамена. Кому-то осталось всего два.

Честер… Вроде все нормально. Но я уже боюсь себя. Мне кажется, что я начинаю остывать. Грустно и безумно обидно. Но все равно. Теперь хоть не три дня встречаюсь. Конечно, до отношений остальных мне пока далеко, но ничего, придет.

Друзья Честера, Макс и Сальма, пригласили нас к себе в гости. Вот жду, когда Честер позвонит и скажет, идем мы к ним или нет. Но чего-то он не… во! прислал смс. Сейчас, минуточку…

Вот человек! Через час за мной заедет! Пойду собираться.

28 марта. «Ну вот ты и раскрылась». Последние часы перед отъездом

– Такая трогательная… Ну вот ты и открылась… Теперь я вижу тебя, чувствую. Меня давно так никто открыто не обнимал… И поцелуи у тебя сейчас более открытые, чувствующие, осмысленные… Это намного приятнее… – стал гладить меня по волосам, – я хочу тебя запомнить такую. Ты завтра снова наденешь маску.

Долго стояли у окна. Честер поправил прядку волос, падающую мне на щеку. Начал разговор про моих родителей, про Питер, про то, как он будет с ними знакомиться, как подарит папе коньяк, и они будут беседовать на разные темы.

– Ну всё, – обняла я его и замолчала. Чего-то меня пробрало. Так он свободно говорил, а на самом деле не может быть такого идеального знакомства, я себя там скованнее чувствую. Я там другая. Дома всё по-другому. Там я правильная, боюсь разочаровать родителей. И там у меня другие интересы. Мне нужен клон. Одна я в Питере, другая – в Москве. Ведь здесь, в Москве, жизнь одна, а там, дома, всё иначе, другие привычки, другой распорядок, другие люди и атмосфера. И то, что сейчас хорошо, дома может стать безразличным. И Честер окажется чем-то вроде сна. Кажется, я теперь понимаю, о чем говорил Сказочник.

Расплакалась.

– Что-то ты совсем закрылась, – сказал Честер и погладил меня по волосам, пробрался через мои волосы к щеке и почувствовал пальцами слезы. – Господи, что ж я такого сказал… ты чего?

Стояли у окна долго. Просто смотря друг на друга, он еще меня успокаивал. Он не мог налюбоваться… В тот момент он меня идеализировал, думая, что я плачу, потому что влюбилась и не могу поверить своему счастью. А я плакала от страха. Страха того, что это все закончится, и я даже о нем не вспомню.

Собрала вещи. Уезжаю в Питер завтра. Наверное, опять не буду скучать. Может, первое время, а потом снова забуду. Но с ним было хорошо. Кстати, у него очень странное отношение к постели, для него поцелуй значит намного больше. Даже странно.

Вчера праздновали в кафе окончание сессии. Весело посидели. Большая компания, среди которых Честер, Дина, Мурашка, Ася с драматургии и я. Ася, когда выпила, стала приставать к Честеру. Ревность?.. да, немного.

Хочу уже приехать домой. Терпеть не могу это ожидание.

Сижу на голой кровати Мурашки, она уже уехала. Сразу пусто стало. Кровать без белья, грязный общажный матрас и рядом собранный застегнутый чемодан.

Завтра уезжаю домой…

Домой…

Так непривычно будет увидеть Честера дома.

Еще Мурашка в Питер к подруге уехала, Ксю хочет тоже приехать. Еще кто-то ко мне собирался. В общем, я нарасхват.

5 апреля. Приехала из Москвы

Честер приехал в Питер. Ходили с ним в кино.

А я уже остыла. Даже неудобно. Он уже в соцсети указал меня в качестве второй половинки. Не люблю подобную показуху. Какое-то наваждение.

Уже хожу на работу. Участвуем в книжной выставке. Меня поставили в один день с сотрудником, который мне нравится. Открыто флиртуем друг с другом.

Честер уехал. Надеюсь, он не слишком обидится на то, что я буду холоднее на следующей сессии, чем была в эту.

Я просто в поиске! И иногда ненавижу себя за непостоянство. Как сейчас.

Надеюсь, он меня простит.

3 апреля. Письмо Честера

«Нашёл я твой е-мейл, есть он у меня, оказывается.

Что-то сказать, написать?

Не знаю, пока одни только эмоции. Радуга сворачивается в свой привычный для существования невидимый спектр. Высыхают лужи, дорога приобретает знакомые серые очертания и направление. Наступают трудовые будни: всё изменится и переменится… ли? Любопытно, какой вид муки выйдет из-под жерновов времени и расстояния, как перемелют они это, запавшее в сердце зерно, удастся ли испечь пирог, чтобы не сырой и не подгорел. Появятся ли в результате «твари наземные» или банальная история, сотни и тысячи раз тонкими струйками чернил, выходившая из-под пера художника».

Кажется, он все понял. Его письмо было таким меланхолично-иносказательным, что стало не по себе.

6 апреля

Сегодня звонил Честер. Утром. Захотел услышать мой голос. А я остыла… давно…

Ну что я за человек?

Приятно, конечно, было послушать, как он «нежно целует меня в правое плечико», но не более того. Одно радует – он формально, можно сказать, человек, который меня любит. Такую вот ветреную, легкомысленную. Такую, как есть. Это всегда приятно, когда тебя любят.

9 апреля

Ну как так можно! Уже полностью остыла по отношению к Честеру и флиртую без всякого стыда и совести с другим.

А Честер все звонит, заваливает меня электронными подарками… но я ведь ему ничего не обещала! я не подписывалась на вечную любовь. Я вообще о любви не говорила! Это была просто симпатия… Или нехотение быть в одиночку во время сессии.

И душка наш, замдекана, мне нравится.

Надеюсь, я не сильно буду гореть в аду.

11 апреля

Бедный Честер… Звонил сегодня, хотел опять меня услышать, но я была занята, так что мы быстро попрощались.

– Но я услышал твой голос, у тебя все хорошо, так что все нормально.

14 апреля. Влад

Влад мне понравился. Сотрудник, с которым флиртовали. Старше меня на семь лет. Ходили в кафе. Говорили обо всем, он спрашивал о том, что я пишу, где учусь, что люблю. Оказалось, нам обоим нравится группа Depeche mode.

Потом общение переместилось в интернет. Загадочный субъект. Мне нравится с ним общаться. Флиртуем напропалую. Единственное, что смущает, это то, что он все время отвечает на вопросы уклончиво. Дразнит ответами. Вроде отвечает что-то, но если задуматься, нет. Нагородит витиеватость, исчезнет под шумок, а я сижу, разбираюсь, что он имел в виду. Не хочет, чтобы я теряла к нему интерес? Нет, это слишком самоуверенно с моей стороны… Или не хочет чувствовать себя побежденным, делая вид, что тоже играет? Да, скорее всего.

Спрашивал меня, что именно мне нужно, когда я намечаю очередную жертву (он почти сразу понял, что я люблю внимание, и когда добиваюсь его, исчезаю).

– Мне достаточно добиться одного поцелуя.

– Добиться?

– Да… тебе кажется, мой пол не очень соответствует такому ответу?.. Подобный тип мышления, наверное, действительно больше подошел бы мужчине. Но, наверное, мое поведение – просто желание регулярно проверять собственную привлекательность.

Он сказал, что не хотел бы стать очередной жертвой.

25 апреля

Придумала ему определение. Влад – как туман. Вроде рядом, но взять нельзя.

Он смотрит на меня изучающе, постепенно проникая в сознание, в меня… Меня к нему влечет.

– Ты слишком открыта. Многие думают, что в открытом человеке нечего угадывать, нечего искать, неинтересно. Мне интересно.

Пригласил меня в кафе в очередной раз. Вышло совершенно спонтанно. Возвращалась со встречи и решила сделать ход конем. Пошла купила мишку Тэдди поблизости. Захотела пощекотать самолюбие Влада. Он шел откуда-то с Моховой.

– Давай, может, пересечемся на улице?

– Давай. А то, чувствую, до среды не доживу… – ответил он, имея в виду мою смену, когда мы в следующий раз увидимся.

Встретились. Он поцеловал меня в щечку в знак приветствия. Сразу спросил про мишку.

– Подарили, – ответила я.

– Только что со свидания?

– Ну… да. Ой, а что это за цветочек? – с напускным непониманием удивилась я, разглядывая орхидею, которую мне удачно вложила в упаковку с мишкой продавщица, так как у нее отвалилась пара цветков.

Постояли немного, полюбезничали, постреляли друг в друга глазами.

– Но могу сказать, что это наша не последняя встреча, – заключил он с улыбкой, и мы разошлись.

2 мая

Тридцатого числа закончила работать на выставке. Работала последний день и попросила Влада помочь.

– Давай, кто быстрее раздаст… Тот, у кого быстрее закончится, получает приз.

Он держит в руках пачку наших рекламных листовок и смотрит на меня лукавыми глазами.

– Какой приз? – спрашиваю я.

– Поцелуй. Тот, кто быстрее раздаст, тот выигрывает. Ну что, мне уже идти раздавать?

Я подумала. Я в любом случае не проигрываю. Конечно, хотелось, чтоб он сам меня поцеловал, но и спор неплох.

– Хорошо.

У него пачка была больше, но он умудрился раздать быстрее. У меня осталось до победы всего четыре листовки. Захотела реванш – дала нам обоим по 10 штук. Одновременно закончили. В третий раз он победил снова. Выходит, я проиграла и должна поцеловать первой.

Когда пришло время уезжать, нас забрал водитель. Мы загрузили книги в фургон и поехали. Нас остановили на повороте от Дворцовой на Невский, у водителя долго проверяли документы где-то в стороне, заставив его выйти из машины…

А в это время мы с Владом сидели внутри.

– Ну документы же в порядке, – смотрел он назад, пытаясь мысленно внушить гаишнику, который долго чего-то говорил нашему водителю. – Что ж, а я пока…

Чуть приблизился ко мне, но я почему-то, по до сих пор непонятной мне причине, отстранилась. Я не знаю почему! Уже думала, как возмутиться, отказаться целовать его, пусть он целует, но никак не ожидала, что он без всяких обсуждений решит вот так внезапно это сделать, забыв про спор. Глупо вышло, но с другой стороны, я не так просто дала себя поцеловать. И тем более, в машине – это не так, как я хотела. Не так. Всё должно быть не так. Так что поцелуй все же за мной.

– Нет, – сказала я и отвернулась.

Не хочу, чтобы поцелуй был таким мимолетным, хочу, чтобы он ему запомнился.

И вышло так, как я и хотела.

Спустя пару дней сделала себе новую стрижку. Короткую. Симпатично получилось, но все сказали, что я с ней взрослей выгляжу.

Решила показаться Владу. Встретились на Фонтанке.

Сначала беседовали, как и всегда. Но что-то оставалось недосказанным, повисшим в воздухе. Мы остановились на мосту. Некоторое время я смотрела на воду, а потом повернулась к Владу.

– Снова же отстранишься, – сказал он с новой, незнакомой мне, обиженной интонацией.

– Нет. Теперь уже нет.

Приблизился ко мне. Поцеловал.

– Надо придумать, как нам не остыть, – предложил он. Просто мысли читает!

А как? Понятия не имею. Ненавижу, когда что-то проходит!

Я, как многие, не люблю перемены.

10 мая. Влад перестал притворяться

Вдруг у него проснулась ко мне нежность. Часто целует. Часто обнимает. И смотрит так тепло. Раньше это было больше похоже на снисхождение. А теперь:

– Я не слишком настойчив?..

Мило.

6 июня. Влад меня анализирует

– Ты стремишься получить те эмоции, которые хочешь получить. Я актер, но ты больше актриса, чем я. Что получали те, от кого ты получала эмоции, которые хочешь? Кроме твоего внимания.

– Это трудный вопрос… Надо подумать.

Хотела ответить «любовь», но это было бы не так… либо истрактовано по-другому.

– Им было позволено больше?

– Нет.

– Нет?

Он действительно удивился.

– Ты никому не веришь? Не доверяешь, если не контролируешь? – спросил Влад.

Он проводил меня до дома. Чуть постояли у моей парадной, поболтали. Он поцеловал меня, как обычно.

Ведь он прав – я никому не верю. Не верю в чистые добрые намерения.

«Никому не верь», – так говорил мой папа.

Надо верить. Начнем с Влада.

Я теперь ничего не спрашиваю, ничего не анализирую и никаких выводов не делаю – так спокойнее.

– Я открываюсь только тем, кто открывается мне.

– Вот!

– Ты сам заставляешь меня сомневаться. Поскольку ты мне не раскрываешься.

– А кого ты раскрываешь полностью, тот становится тебе не интересен. А знаешь ли ты, чего вообще хочешь? Что хочешь раскрыть, чтобы тебя всё устроило?

Не знаю, что думать. И что отвечать на такие заявления.

Сказочника я раскрыла полностью? А Честера? Нет и нет. Может, дело просто в расстоянии. Или времени. Я ведь нетерпелива.

– Ты очень уверена в себе. В своих силах. Тебе, по-моему, просто нравится тот круг, по которому ты ходишь. Это состояние, в которое ты себя погружаешь, тебе нравится осознавать власть. Но ты хочешь казаться жертвой. Ты любишь ей быть. Это удобно. Ты манипулятор.

18 июня. Я в своем репертуаре

Встречались два дня подряд перед работой. В первое утро сидели в «Кофе Хауз», вчера ходили к Летнему саду, но до него не дошли, а остановились рядом с Марсовым полем. В первое утро все было нормально, он был заинтересован, я пока тоже. Флирт, игривый разговор. Все время целовал меня, обнимал – то, от чего я никогда не устану.

Вчера… даже писать об этом не очень хочется. Дошли почти до Марсового поля, увидели небольшой пятачок, окруженный деревьями и скамейки. Уединенное место в тенечке. Сели на одну из скамеек. Обнял пару раз, уткнувшись в мои волосы.

Идем мимо деревьев сирени. Нарвал мне букет.

Я стою, смотрю, как он рвет сирень… и вдруг такая грусть взяла… Тоска просто. Все как обычно, очередной поклонник дарит мне цветы, я снисходительно их принимаю… Кошмар! неужели я правда такая бесчувственная?! Или мне хочется такой быть, поэтому я по привычке – старой привычке – вспоминаю, что пора было бы уже заскучать?

Надеюсь, что нет.

«Ты манипулятор…»

– Меня поглотила тьма? – вдруг спросила я у Влада.

– Нет. Пока я с тобой, этого не случится, – ответил он спокойно.

Встретил меня после работы. У меня полный коматоз (словечко Честера…). Уныние.

– Как дела? – спросил он.

– Не знаю…

– А что случилось?

Если бы я знала… Как всегда мой дурацкий характер дал о себе знать!

«Мне безумно нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Не обращай внимания на мой сегодняшний идиотизм – у каждого свои тараканы», – написала я ему вечером.

«Я подружился с твоими тараканами, они милые – как ты…»

Боже мой! Мило… он милый… но так непривычно видеть его таким. Я привыкла, что он осторожен, холоден, и лишь иногда его пробивает на нежность.

Вот уж правда:

«Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей»…

26 июня. Роза

Выхожу из своей парадной, он стоит рядом с окном и ждет меня. Подхожу.

– Не заметила? – спрашивает Влад.

– Что?

Он делает движение головой в нужную сторону. Смотрю на окно первого этажа – за тонкую решетку заложена потрясающая красная роза. Я растаяла.

– Спасибо, – чмокнула его.

– Не буду тебя задерживать, а то промокнешь вся.

Дождь шел, а я в рубашке стою, которая на пару размеров больше, но она выигрышно смотрится на худом теле. Ему понравилось.

30 июня. Вечер у Михайловского замка

– Не думала, что так увлечешься? Надолго. Скажи мне, что ты ко мне чувствуешь. Или ты боишься, что, сказав, человек будет использовать это в корыстных целях? А если это окажется взаимным? – Влад встал и опустился рядом с моими ногами. – Ты запомнила, что мне понравилась такая прическа?

Просто сделала не очень крутые локоны.

Сидели на скамейке у Михайловского замка.

– Ты же всегда была лидером в отношениях.

Я так и не смогла сказать, что меня недавно осенило – я согласилась с мыслью, что люблю его.

Люблю?

Хочу быть с ним. А люблю ли?.. Иногда эти слова очень уверенно проскальзывают в голове. Но правда ли это?

Он провожает меня домой, идем по Аничковому мосту, тут вдруг из телефонной будки отбросило мужчину, будто его ударило током.

Мы остановились, размышляя, что делать.

– Подойдем? Может, надо помочь, – спросила я, но Влад в нерешительности стоял и думал.

У мужчины уже собралось несколько человек.

– Там уже набирают скорую. Пойдем, это, наверное, не очень приятно… – для меня? Может быть, но я без неприятных чувств смотрела в сторону мужчины, искренне беспокоясь, что с ним.

Ветер буйствовал в моих волосах… и тут Влад мне выдал:

– Ты стала интереснее.

Я повернулась к нему.

– Просто посмотрел на тебя по-другому. Раньше ты была другой, а сейчас ты стала мне интереснее.

Вчера надела новое черное платье с зелеными цветами. Владу безумно понравилось.

– Издеваешься?

– Да, – довольно подтвердила я.

– Знаешь, я сегодня еще больше убедился в том, что ты меняешься. Думал, мне показалось, но нет.

– В чем же я изменилась?

– Взгляд, например, стал более осмысленным. Манеры стали другими. У тебя такой спокойный взгляд, когда ты на меня смотришь. Когда ты со мной. Когда меня рядом нет, у тебя взгляд совсем другой.

– А какой тебе больше нравится?

– Спокойный.

Только он все время боится того, что я остыну, что уеду в Москву и вернусь совсем другая… Как тогда. Окрыленная и в новых чувствах. Но ведь я тогда была другая.

Влад подарил каллу. Специально приехал в свой выходной на работу и позвал меня выйти на минуту к машине.

– Я помню, ты любишь эти цветы.

Ведь все, с кем я встречалась, знали, прекрасно знали, что я люблю каллы, но ни один не захотел найти для меня хотя бы одну! А Влад нашел. И специально приехал, чтобы подарить.

30 августа. «Две Луны»

Вчера Влад подъехал к моему дому, чтобы вручить очередного плюшевого мишку. А еще и дождь шел сильный.

– Похитить тебя что ли? – задал он, как мне показалось, риторический вопрос.

– Я не против.

После некоторых раздумий мы поехали на Черную речку. Там кафе. «Две Луны». Уютное. Но мне, скорее, понравилось название. Именно такое название ассоциируется с характером Влада – только он мог отвезти меня туда.

– Я не хочу сидеть с тобой в кафе, в которых ты уже сидела с другими, – объяснил он свой выбор. – Поэтому выбрал то, где ты точно не была.

Я заказала коктейль, Влад взял сок, поскольку за рулем.

– Я с тобой когда-нибудь что-то сделаю… – сказал он с улыбкой.

Видимо, все сомнения и страхи отразились на моем лице, что Влад и прочел.

– Сколько времени мы уже знакомы? Если бы мне было нужно от тебя только это, я бы давно дал тебе это понять, но я пока ни разу не давал повода во мне усомниться. Ты стремишься получить те эмоции, которые хочешь получить. Меня пока это тоже устраивает.

Сказала ему, что я тоже хочу близости, но не хочу торопиться. Пусть все идет так, как идет. Своим чередом.

Он сходит с ума от желания. Желания меня. Близости со мной.

Едем в машине, и вдруг он стал грустным.

– Ты у меня есть?.. Я не хочу тебя терять, – произнес он, как мысли вслух, смотря на дорогу.

Почему он не верит в искренность моих чувств?

Потому что я и сама периодически сомневаюсь?

В общем, он был сам не свой весь вечер: то целовал меня, то его отфутболивало назад, и он изучал меня взглядом, будто пытался найти доказательства того, что я не потеряю интерес к нему.

А в конце концов, сказал, что любит меня.

14 октября. Перезапала на Честера

Я снова в Москве.

Ну что я могу сказать?.. Опять я за старое. Перезапала на Честера. Просто он такой хорошенький стал. Волосы отрастил, похудел немного, так что скинул себе лет 10 сразу.

– Меня уже и с Томом Крузом сравнивали, и с Гоголем…

– Не, ты похож на что-то среднее между Абдуловым и Смеховым. Скорее Смехов, Атос из «Д'Артаньян и три мушкетера».

Он его не вспомнил, но все равно комплимент заценил.

О Сказочнике. Он категорически холоден. Рассказала ему про Влада, он сказал, что рад за меня, но естественно, следуя своему гигантскому самолюбию, уверен в том, что я все еще к нему небезразлична. Нет, я не говорю, что он не прав, но ведь дело осталось незаконченным.

Честер мило и нежно со мной беседует, но видно, что не хочет наступать на одни и те же грабли. Я его понимаю, но неужели он такой ранимый, чтобы не воспринимать это как игру. Ведь вчера, в день моего приезда, мы встретились, и игра получилась очень даже увлекательной, он раньше так не умел. Изменился.

Сказал, что у меня взгляд стал глубоким.

Пару раз… ну ладно, не пару, а больше, поцеловал меня довольно нетерпеливо, пытаясь насытиться этими секундными порывами, минутными вспышками слабости, но все равно так и не насытился.

А насчет холодности Сказочника…

Никогда бы не предположила. Вчера он встретил меня на вокзале. Вместе с Крошкой, который все так же неровно ко мне дышит. Тащил мой чемодан в от самого вокзала. Так неожиданно.

Влад ждет меня в Питере. Пишет сообщения «как дела? чем занимаешься?». Он как будто чувствует, что я занята не им.

* * *

Вчера застряла в лифте общаги.

Я зашла в лифт, куда-то мне надо было спуститься, а сам Честер остался у дверей лифта и стал придерживать дверь ногой, желая поговорить и выяснить до конца отношения.

В конце концов, лифт после нескольких минут сопротивления закрыл свои двери у меня перед носом, но не до конца, оставив небольшой проем. Все кнопки перестали работать, свет потускнел. Кнопка звонка в аварийку работала, и я вызвала лифтеров.

Пока я сидела в кабине в ожидании освобождения, меня развлекал Честер разговорами о том, как я разбила ему сердце, и что Влад мне совсем не нужен.

Мило провели время.

18 октября

Почти смирилась с тем, что Честер мне не светит. Вчера на моих глазах, как телок на веревочке, пошел за Катей Ильинской. Ненавижу ее! Ведь он такой деликатный, такой мягкий и ранимый, а она совершенно хабалистая особа. Что он в ней нашел?! Неприличная, какая-то вечно громкая, матом без перебоя ругается.

Процитирую его слова с прошлой сессии мне:

«Можно комплимент? Ты самая лучшая девушка, которая у меня была. Самая внимательная ко мне».

Но было и другое: «Не разрушай меня пока»…

Схожу с ума. От сомнений. От ревности. От незнания. Не понимаю, что думать. А надо ли думать? Мне ведь это безумно вредно.

Читала вчера дневник и увидела, насколько Честер с Владом похожи. Даже стран(ш)но.

Есть на этой планете человек, с которым у меня не будет сомнений? Когда я нахожусь с Владом, Честером… находилась, то сразу забывала обо всех сомнениях, но как только они уходили чуть дальше моего поля зрения – ВСЁ – мои мысли уплывали далеко-далеко и начинали компостировать мозг. Помогите!

21 октября. (3 часа ночи) Честер, Катя и я

Катя и Честер… Честер и… я?

Зачем? по желанию эго. Исключительно по желанию эго. Мое бешеное вечно неудовлетворенное эго…

– Блин… ну вы с Честером… – сказала Мурашка, когда пришла вечером в комнату. – Сейчас заходила к ним, и Честер с Антоном долго разбирались с флешкой, чего-то там у них не получалось… И тут Честер говорит: «Может, к Лике зайдем?» Я так засомневалась. Ну я ж не знаю, какие у вас отношения, может, тебе неприятно будет его видеть. Он ведь с Катей теперь.

Зачем? что он в ней нашел? ему жаль, что он не со мной, и поиск продолжается? Она же просто ставит очередную зарубку на своих любовных скрижалях.

Он ведь такой тонкий, ранимый человек, зачем ему эта грубиянка?

Вышла из комнаты, смотрю – в коридоре по обе стороны стен стоят Сальма с Максом и Честер с Катей. Честер мило обнимает ее и целует ей ручки… Весь такой радостный… Я прошла мимо, послав им дежурную улыбку, пока в мыслях клокотало желание кого-нибудь прибить.

25 октября. Фонарь надежды

Вчера Честер на меня наорал.

Я сама виновата. Не надо так уж давить на человека. Эго. Убийственное эго, которое не дает мне покоя. Прохода не дает. В общем, Честер дал понять, что я должна оставить его в покое.

Сегодня сдала историю русского литературного языка. Почитала перед зачетом чужие конспекты, так как своих у меня не было. Зашла вместе с Честером, Крошкой и Лерой. По 5 человек запускали.

Сижу, подсказываю Лере, Крошке, короче всем, кому не лень. И вижу, что преподавательница периодически на меня поглядывает.

Пошла отвечать последней. Мой экзамен длился ровно минуту. Подошла, преподавательница мне говорит:

– Какие красивые девушки у нас в институте учатся…

Она улыбнулась, я сказала «спасибо». Уже приготовилась тянуть билет, а она мне и говорит:

– Ну вы-то знаете периодизацию лучше, чем эта девушка в сером платье (Лера).

– Да. Рассказать?

Я окрылилась, так как мне говорили, что будут периодизацию спрашивать, и я ее читала перед зачетом, потом еще люди рассказывали, так что я знала ее хорошо. На духу выдала счастливая. А преподавательница мне уже давно зачет написала.

Я пожелала ни пуха сокурснику, преподавательница улыбнулась мне на прощание.

* * *

Честер снова с Катей. Притом у них довольно странные отношения. Она его посылает, он ее тоже, а вечером они обнимаются. Так странно. Не понимаю. Такое впечатление, что это уже не Честер, а кто-то другой. Это не тот мягкий, милый позитивный человек, а какой-то вечно загруженный, мрачный мужчина с внутренними огромными тараканами.

Честеру для примирения купила китайские медитативные шарики, которые приятно позвякивают в руках. Зеленые, один с солнцем, другом с месяцем. Вот надо подарить, но чувствую, если еще раз к нему подойду, он меня пристрелит.

Вчера с Катей столкнулась. Они просто с Мурашкой и Честером стояли у окна, и я попросила Честера отойти со мной на минуту. Катя с презрением сказала, что это неприлично и так далее.

А до этого я звонила Мурашке, но она оставила свой телефон в комнате у Кати, и Катя вдруг за нее ответила.

– Отвечать на чужие звонки тоже неприлично, – сказала я мимолетом, особо не обращая на нее внимания.

Она замолчала.

– Ведь это было соревнование, кто кого, – оценила Мурашка, когда та ушла. – Классно ты ей ответила про телефон.

Честер отошел со мной, но всего лишь до следующего окна, хотя я планировала спуститься на этаж ниже. Там он и накричал. Якобы всю душу я ему вымотала, хожу в неопределенности, что и кто мне нужен, а он с Ильинской и хочет идти дальше.

Я опешила от такой бурной реакции и забыла, что вообще хотела ему сказать. Он оставил меня в одиночестве у окна и вернулся к Кате.

* * *

Следующий вечер все изменил. Честер вел себя иначе. Днем прошел семинар, где обсуждали его рассказ. Честер пришел расстроенный, потерянный, он явно искал поддержки и слушателя. Я не возражала, мне приятно было им стать. К тому же грела мысль, что он выбрал излить душу мне. Мне! А не своей драгоценной Кате.

За разговором мы сели на одинокую скамейку перед общагой. Над нами тепло светил фонарь.

Честер сказал, что осознал свою никчемность и «литературный дальтонизм», как он сам выразился. Он действительно был разбит, и я уже не думала ни о Кате, ни о чем-то другом, мне просто хотелось приободрить Честера хоть как-то, вселить в него веру.

– Да что ты их слушаешь? Это все так субъективно. Многим именитым писателям отказывали и не принимали их рукописи. Джоан Роулинг, например, приняли только в девятом издательстве. Представляешь, как кусали локти те, кто ее отверг?.. – улыбнулась я. – К тому же мы все равно учимся, ты можешь сейчас сделать выводы и поменять технику, ты неизбежно будешь писать лучше, чем вчера, потому что мы развиваемся, тем более, через подобные обсуждения. И ты великолепный аналитик, недаром к тебе обращаются за советом и правками, ты прекрасный критик. И это не те критики, которые брызжут слюной от злости, ты умеешь разложить по полочкам, обозначить сильные и слабые стороны, это настоящая критика, конструктивная, профессиональная, ты чувствуешь текст. Знаешь, как мне нравится читать твои письма? Это же каждый раз маленькая история.

Я гладила Честера по волосам и говорила, что не нужно так близко принимать к сердцу чужое мировоззрение, а то никаких нервов не хватит.

– Невозможно нравиться всем, тем более, в творчестве, – заключила я и в очередной раз провела рукой по его мягким волосам.

К нам не подступали тени, длинный нависающий фонарь защищал нас от непроглядной страшной ночи, и мы казались ярким лучом надежды посреди темного двора. В темноте исчезла общага со всеми ее страстями, и погас весь остальной мир. Не было ни Москвы, ни Питера, только мы на одинокой скамейке под горящим фонарем.

– Ты замечательный человек, – произнес Честер. Много раз сказал «спасибо». Начал целовать мне руки, щеки, обнимал, и я чувствовала, что он действительно снова в себя поверил.

На следующий день, вдохновленный и радостный, он подарил мне цветочек.

Мурашка сказала, что в этот же день Катя от него тоже цветочек получила…

Вот и пойми его.

Ладно, может, хоть с ней счастлив будет. В творческом плане я его уже вдохновила.

За что мне это все? Неужели я сделала что-то такое ужасное, что меня теперь можно использовать или сделать кого-то счастливым с моей помощью, а потом выбросить, как использованную фишку?.. Хотя ведь фишки обналичивают… Я хочу, чтобы меня обналичили!

28 октября

Медитационные шарики, которые я Честеру купила, подарила сегодня. Ему очень понравилось! Он так преобразился, как ребенок стоял и счастливыми глазами смотрел на эти шарики. А мне приятно. Обнял меня, расцеловал несколько раз.

– Я ж не заслужил, даже неудобно.

– Да брось, – говорю я, улыбаясь его реакции.

Сегодня был второй зачет, но я его не сдала, буду пересдавать в пятницу.

У Сказочника новая любовь – странная особа с извращенными фантазиями, которыми ей нравится шокировать других, смакуя детали глубоким приятным голосом.

12 ноября. Расставание с Владом

Он женат.

Я уже вернулась из Москвы. И снова остыла. К Владу, не к Честеру. Так что восприняла положение Влада, как удобный повод расстаться.

Он написал, что не будет меня больше беспокоить, что так будет лучше и мне, и ему, и что остались на глазах только слезы… Отличился чрезмерной пафосностью, но ему это свойственно.

На следующий день мы практически все время выясняли отношения. Он не понимал, как я смогу вести себя с ним, как друг, будто ничего не было, для него это дико, он не верит в дружбу между мужчиной и женщиной. Долго спорили, не понимали друг друга, но, в конце концов, дошли до следующего – это переходный период, во время которого он должен привыкнуть, что больше не сможет меня поцеловать.

– Скажите, пожалуйста! его лишили того, кого еще можно целовать! – съязвила я.

– Перестань. Зачем ты делаешь больно? Тебе же самой это неприятно. И я устал слышать, что у меня есть жена.

– А что, я не права? Или ты ее не целуешь и вообще к ней не прикасаешься?

– Права. Но неужели ты думаешь, что мне все равно, и я ничего не чувствую? Ты знаешь, что я боюсь однажды назвать ее твоим именем?

Опять долгие споры и выяснение отношений.

Он захотел проводить меня до дома. Я не возражала.

Дошли до парадной. Прощаемся. Почти молча, лишь иногда разбавляя неловкое молчание и усталость от ссоры ничего не значащими пустыми словами. Столько уже было сказано, и нам остались только обрывки дежурных фраз. О работе, погоде и о том, как гармонируют мои бардовые волосы с серой стеной.

Я старалась не встречаться с ним глазами, лишь бегло смотрела, перескакивая то на окна, то на небо, то на асфальт и свои руки, но тут подняла пристальный изучающий взгляд в последней попытке отыскать на его лице правду, понять, что он действительно думает и чувствует. Он молча выдержал и тоже смотрел на меня. А потом я зачем-то сказала, что сложно будет сдерживаться в своей дружбе. И тут он меня поцеловал. Так страстно и сильно, как никогда прежде. Как же, оказывается, я соскучилась по его поцелуям!

Кажется, я еще большая дура, чем думала! Хотя дальше уже некуда…

14 декабря. Письмо Честера

Здравствуй, радость моя! Как печально мне, что не могу в этот миг быть с тобой рядом, чтобы утешить тебя. Так много нежности и участия в сердце моём, но как же выразить их словами. Разве могут они заменить дружеское прикосновение, зримое присутствие? Но я постараюсь мысленно приголубить тебя, мой ненаглядный, нежный друг!

Я знаю, как сложно идти с открытым сердцем и душой, как мало найдётся тех, кто это поймёт и оценит. Но, поверь, ещё сложней идти впотьмах, без этого внутреннего фонарика, ведь светит он не им, а тебе. Именно тебе он прокладывает путь в царстве земном. Печаль твоя значит лишь то, что в лучах твоих всплыли очертания чужеродные или мнимые на тропе твоей. Это как видение оазиса в пустыне, когда истомившемуся от жажды путнику мерещится влага в предрассветной дымке и он, вдохновлённый надеждой утолить жажду, принимает её за источник прохлады и покоя.

Не кручинься, друг мой сердечный! Не гони надежду, не гони жажду любви из груди своей. Как знать, может следующий момент, за следующим холмом или поворотом судьбы ждёт тебя счастье. Не пропусти его, углубившись в расстройство, не позволяй печали затуманить твой взор. Прими мой нежный воздушный поцелуй, которым я утираю грустинку с лика твоего ясного.

8 января. Письмо Честера

Привет, светлячок!

В Рождественскую ночь я работал, но было спокойно.

Новый год справил по-новому, с надеждой, что и жизнь в наступившем году изменится. Обзвонил почти всех знакомых, посмотрел комедию «Ночь в музее» и благополучно уснул. Славно выспался и утром пошёл гулять по нашей пустынной деревне.

Понравился мне кот на твоей фотке, а ты вся в праздничной дымке, вероятно, от взрывов шампанского и хлопушек.

В Рождество всю ночь падал снег, было тихо и спокойно на душе. Утро порадовало сказочной заснеженностью: до этого было две недели сырости, дождей, слякоти.

Как, кстати, твоя следующая книга поживает, сделала подборку уже?

С Рождеством!

17 января. Письмо Честера

Ой, как приятно, что я кому-то снюсь!

Учёба у меня ползет, как эстонская черепаха. Я методичку даже на работу ношу, но открыть не получается, очень страницы тяжелые, так как по дороге на службу их заваливает снегом, и они смерзаются. Жду оттепели. Единственное, курсовую по современной литре заканчиваю (уже месяц как).

Муза тоже со мной общаться не хочет, от праздников, небось, отдыхает. А так все хорошо.

Приснилась бы и ты мне что ли тоже, м?

Целую плечико.

8 февраля. Письмо Честера

Господи, милая, дай бог мне чувствовать тебя так, как чувствуешь меня ты…

Ты даже себе не представляешь, насколько целительно мне сейчас твоё внимание! Мне так хреново, просто ужас… Мало того, что злая ведьма Каркадус зарыла в сундуке несметные сокровища моего таланта и отморозила во мне оптимизм, так ещё и в реальность, реальную жизнь навозу навалила: мама на операцию должна лечь, с бывшей женой судебные бодания предстоят. Голову с плеч срывает. Уж и не знаю, зачем жить.

Мне приятно, что ты приглашаешь к себе посмотреть на картины папы. Раньше, со стороны, я никогда не видел, как работают мастера живописи, да и вообще – художники. Фигура художника обычно противоречива, но видение того, как он работает – завораживает и вдохновляет само по себе. Ты проведёшь меня по закулисью живописи Питера, познакомишь с этим миром? Это такое чудо! Просто у меня никогда не было гида. И по своей квартире, конечно, тоже, ведь у вас все стены в папиных картинах.

Целую нежно и вдохновенно!

12 февраля. Письмо Честера

Привет, бельчонок. Хотя, знаешь, я бы писал «бельчёнок», через «ё». Через «о» не смотрится, хотя грамматически правильно так. Точки над «ё» напоминают мне белкины ушки: которые всегда торчком, как кисточки.

Покопался в фотоархивах и нашёл твои фотки… ты на них такая милая… не налюбуюсь.

27 февраля. Письмо Честера

Умеешь же ты написать что-нибудь такое, от чего по телу бодрость пробегает и улыбкой расцветает. Я сразу себе представил, как мы рядышком лежим на диване пятками кверху, болтаем ножками, попиваем молочный коктейль и «грызём» историю языка, а рядом мерно кот урчит. И музыка приятная.

Так торопился домой, ты даже себе не представляешь… очень хотелось весточку от тебя получить и, вот какая радость, – получил. Ты – мой светлячЁк. Не удивляйся, если сегодня я тебе приснюсь: мягкий, пушистый и с розовым бантиком на шее, сладко мурлычащий под твоими нежными пальчиками.

Чмок.

20 марта. Письмо Честера

Учёба продвигается, с трудом, но к завершению. Последние две работы сведут меня в могилу. Это только первый этап – контрольные, далее подготовка к экзаменам. Нет, я не выживу.

В гости к моему светлячку – это самый волнующий и приятный момент. Если 27 визу получу, то 30 вечером я в Питере и стучусь к тебе.

Как у тебя с учёбой? А вареньем угостишь или только заваркой, а угощенье с собой везти?

4 апреля. Честер vs Влад

– Как ты относишься к Кате?

– Как к Кате.

– Это очень расплывчато…

Мы с Честером стояли на лестнице общаги. Мимо ходили студенты, одни курящие сменялись другими, но в целом было пусто. Нам никто не мешал.

– Хорошо. Тогда отношусь так, как когда ты написала, что у тебя служебный роман и что нам лучше остаться друзьями. Правда, с ней трудно оставаться друзьями. Она критичный человек, очень амбициозна и груба. Не понимает, почему ее не воспринимают так, как она хочет, как звезду. Я никогда не забуду, когда я пришел расстроенный, и мы сидели на скамейке перед общагой, и ты так меня поддержала. А она сказала, что вот, чего я сопли распустил. И ведь именно тогда я уже подумал о том, чтобы с ней расстаться. У тебя есть потрясающая черта – ты делаешь другим приятное, то, что сама бы хотела от них получить. Не знаю, откуда это у тебя, но надеюсь, это никуда не уйдет. Знаешь, как тебя называют за глаза? Мастер деталей. Потому что ты полностью вживаешься в роль. Ты живешь этими чувствами. Я не говорю, что ты играешь, но ведь жизнь игра…

Я молчала, не зная, что ответить на такую внезапную искренность.

Спустя несколько секунд он спросил.

– А ты с тем, другим, все же рассталась?.. Не знаю, почему тебя так привлекают женатые. Просто даже и надеяться на то, что они разведутся… Ведь и Алик тогда… Хоть он в разводе.

– Не сравнивай, это день и ночь просто.

И действительно сравнивать Алика, который пьет, как не в себя, и кидается на любую юбку, с интеллигентным Владом, было неуместно.

– Бывают ведь разные типы женатых мужчин. Одни сами ищут, а другие поддаются.

– Знаешь, что я в тебе ценю? Твою честность и порядочность. Ведь когда ты знал, что я встречаюсь с другим, ты же не делал никаких попыток что-то изменить, возродить…

Честер стал говорить, что это неправда, и я заблуждаюсь на его счет, но я подправила формулировку.

– Просто вряд ли ты, если был бы сейчас женат, сидел и мило со мной разговаривал.

Он подумал.

– Да, ты права… Не стал бы. Кстати, с Катей я стал встречаться в некотором роде после того, как ты сказала про свой новый роман. Ты умеешь вселить веру в то, что человек достоин счастья. И я подумал, что тоже буду его искать. Ты пре… нет, прелесть не то. Чудо. Ты чудо.

Вот же человек! Наверное, именно в этом мы похожи – умении обезоруживать словами, когда совсем нечего возразить.

Он приехал ко мне в Питер, как и собирался. Познакомился с родителями, очаровал их и мою бабушку – даму, которую сложно провести. Он умеет очаровывать, поэтому просто невозможно не быть с ним и не быть сопричастной к этому очарованию.

Меня накрывало то невообразимым влечением к Владу, то ностальгией по Честеру. Влада тоже накрывало. Он метался между мной и своей женой, меняя настроение и барахтаясь в муках совести. А может, мук и не было вовсе, потому что иногда он заявлял с улыбкой, что в диалоге с ней периодически сравнивает ее со мной. Вслух. Я не понимала, зачем он делает это – дразнит мной жену. С гордостью заявляет, что боится назвать ее моим именем. С одной стороны, мне это льстило, но с другой, я ощущала в этом подлость. Его подлость. Но совесть уже мучила меня. Чего Влад добивается?

В этом свете Честер выглядит совсем иначе. Возможно, у него есть недостатки, но он свободен. И любит меня. И с ним безумно хорошо. Не нужно думать, что ему кто-то позвонит, мы можем просто растворяться друг в друге.

…Уже 4 утра.

Мурашка спит. Точнее, пытается, так как приболела.

Экзамены начинаются 16 числа. Надо писать контрольные, а в голове у меня Честер и Влад… Несмотря ни на что, я все равно их двоих постоянно сравниваю. Зачем?!

6 апреля

Сказочник приехал. Заявил, что пассия с прошлой сессии, та странная особа – его будущая жена. Меня это уязвило. Даже не ожидала, что настолько заденет. Он мне нравится. Все-таки нравится. Искрометным чувством юмора. Я не вижу нас вместе, но это обычное чувство собственничества.

Влад присылает смски. Иногда прохладные, дружеские, иногда нежные.

Сегодня гуляли в честь приезда Сказочника.

Прощаемся с Честером у его двери.

– Не хочу, чтобы вечер заканчивался… – говорю я.

– Они не заканчиваются, они продолжаются, но просто не сегодня.

– Ммм… – томно протянула я, не сводя с него взгляда.

– Издеваешься?

– Да.

– Ой, даже цвет глаз поменялся, – отстранился немного он, чтобы убедиться в увиденном. – А во-вторых, я хотел сходить завтра на лекции. Можем пойти вдвоем.

Долго прощались.

А я все сравниваю его с Владом. Моим Владом… Он ведь мой! только мой!

В мои голубые глаза вливается черная краска и заслоняет собой «небо».

9 апреля

Влад чувствует меня. Притом очень точно… Так удивительно… Все время говорит о том, что хочет быть единственным в моей голове.

– Скажи, ты думаешь, нам хватит терпения дождаться, когда нам ничего не будет мешать? – спросил как-то он.

– А у тебя?

– Сначала ты ответь.

– У меня хватит.

– И у меня тоже.

Ведь я тогда сказала Честеру, что рассталась с ним, а сейчас… он чувствует, что я все еще не выкинула Влада из головы.

– Он – желание твоего эго, – заключил он как-то. – Ты не хочешь его терять только потому, что снова останешься одна, а ты не любишь быть одной.

Резко, но правда. Да, боюсь.

У Честера еще остался неприятный осадок от того, что я «бросила его ради Влада». Да, я поступила жестоко.

Честер, Честер… Что же мне с тобой делать?..

Ты надежнее Влада, ты честнее, всегда говоришь правду, которую не надо выпытывать, ты интересный, нежный, ты просто умница! И ты понимаешь меня, знаешь, что мне нравится, и тоже чувствуешь меня. У тебя потрясающая улыбка… Боже! Какая же у Честера улыбка! Ради такой улыбки хочется отдать все на свете! И его смеющиеся морщинки вокруг глаз. Я их люблю!

Но ты так далеко! Ты не встречаешь меня дождливыми вечерами у подъезда или после работы, не даришь неожиданно цветы, просто так, чтобы меня порадовать…

Но и Влад от меня далеко. Физически он может быть близко, но между нами все равно стена. Он ведь женат! Какого черта я вообще с ним! Я боюсь привыкнуть к нему! Боюсь обыденности! Я не хочу, в конце концов, говорить с ним по телефону так же, как он говорит с женой – бесцветно и сухо, будто с партнером по работе.

Предположим, что он развелся. Я бы почувствовала себя обязанной ему, привязанной к нему этим разводом, так как он развелся бы только для того, чтобы жениться на мне. Сменить одну на другую. А я пока совсем не горю желанием настолько менять свою жизнь. Не доросла. Смотрю на работе, как он двигает эти шкафы в кабинете, помогает директору, расставляет книги… Быт, чисто земная бесполезная работа, совершенно никому не нужная, монотонная и грустная. Хотя может меня заносит…

И зачем я ему такая сдалась? Мы уже друг друга плохо понимать начали. Чувствую себя безнадежно ушедшей куда-то очень далеко от него.

А Честер настолько близкий по духу. Мы можем иногда ничего не говорить, и все понятно без слов.

Но меня смущает, что Честер до сих пор не определился в жизни. Он успел поработать всем, кем только можно, но до сих пор не знает, чего хочет. Кроме того, что хочет меня.

Он был диджеем, сейчас администратор в гостинице, теперь хочет быть писателем, но все равно не чувствует себя на своем месте… До чего широкий разброс! Он постоянно в себе не уверен, никогда не доволен собой и жизнью. Думаю об этом, когда оказываюсь одна, далеко, но стоит оказаться рядом, и мне уже все равно. Потому что с ним неимоверно хорошо!

Что же мне делать! Что?!

18 апреля. Честер меня любит

Честер признался мне в любви.

Мы ехали в метро, я обнимала его за пояс.

– А вообще, я почти тебя люблю.

– Почти не считается, – бросила я легкомысленно, обняв его крепче.

– Значит, я тебя люблю. Просто люблю.

Внутри меня все похолодело. Это было настолько искренне сказано! У Влада эта фраза звучала обыденно, как будто все равно, кому он это говорит – жене или мне, а может, еще кому-то… не так… Не так, что все внутри обрывается, и появляется эйфорическое состояние на целый день. Впервые я почувствовала правдивость этих слов. Незабываемое ощущение!

До этого мы сидели в парке института на скамейке и разговаривали о нас. Я пыталась узнать, почему он периодически то холодный, то нет… Но он не хотел отвечать, так как не хотел раскрываться полностью.

– Когда я увидел тебя в первый раз, был в полном недоумении, зачем тебе этот Алик, пьяница… острые ощущения? наверное… Помню, как ты мне предлагала познакомиться со своей подругой в Питере, когда мы сидели у него. А я именно тогда обратил на тебя внимание.

Он помнит все до мельчайшей детали. Что я говорила, как выглядела.

Вчера сказала Честеру о своих опасениях, что боюсь его потерять, обидеть, снова предать. А он сказал, что все люди имеют право на ошибку. Святой человек! Который правда меня очень любит.

– Я ради тебя готов на все, я тебя очень люблю. И никогда не смогу тебя возненавидеть, я буду тебе другом. Но я не хочу втягивать тебя в свою неустроенную жизнь. Ведь тебе важно, чтобы мужчина рядом с тобой был состоявшимся.

Он взял пояс моего пестрого халатика, в котором я ходила в общаге, и завязал на нем узелок.

– На память, – заключил он. – Обо мне, об этом разговоре, о нас.

Смотря ему в ямочку между ключицами, я тихо произнесла:

– Я тебя люблю…

И почему-то расплакалась.

– Ты радуешься тому, что кого-то полюбила? Почему ты плачешь?

– Не знаю…

– Отпразднуем?

– Да.

21 апреля. 429 комната

Он заранее договорился с Максом, чтобы тот отдал ключи от своей комнаты. Макс и Сальма уехали на несколько дней, и нам никто не мог помешать. Это был наш маленький рай, остров призрачного мимолетного счастья. Теплый уголок, в котором мы узнали друг друга чуть лучше. И свидетелем стало только окно, из которого в приближающихся сумерках виднелась Останкинская башня.

Нет, мы не переспали. Это было осторожное неловкое изучение друг друга.

Я впервые видела обнаженного мужчину рядом с собой, но не чувствовала себя неуютно. Это было просто хорошо. Естественно.

Честер ни на чем не настаивал и ничего не просил. Я даже думаю, что большее опошлило бы происходящее, и уверена, что он считал так же. Мы просто лежали в обнимку и несмело путешествовали руками по коже друг друга. Где захотим. Это было неуклюже, как у школьников, которые не понимают, что делают. Сначала осторожно, но потом все смелее и смелее, пока мы оба не дошли до пика.

Я не чувствовала внутреннего сопротивления, происходящее казалось мне правильным. Хоть и странным.

Не помню, сколько часов мы провели в комнате. Может, пару, а может, целую вечность.

А утром, на Пасху, Честер впервые подарил мне каллу. Цветок, который ассоциируется у меня с чистотой и нежностью.

26 апреля

Сидим с Честером в обнимку минут 15.

Я:

– Ты где?

Честер:

– Везде…

4 мая, после Москвы. Мое письмо Честеру

Спасибо за то, что ты у меня есть…

Ответ Честера

Я не только у тебя есть, я – твой… а мы в ответе за тех, кого приручаем…

Береги себя, береги нашу любовь, храни её, стереги ключик нашего счастья, разлука – это лишь миг, впереди вечность – бесконечность прикосновенья. Я сдвину землю, дайте мне только точку опоры, чтобы быть с тобой вместе, рядом, дышать одним дыханьем, чистить одну картошку и часами валяться с тобой в пенистой ванне, не отрывая взгляда…

Мое письмо Честеру

«Ох, как же без тебя плохо…

Правда… Это ужасно. Душно. Так накатывало желание сорваться с места и бежать, бежать, бежать, подальше, уйти с этой работы, чтобы никто не компостировал мозг и не душил своей душностью…

Хотелось добежать до тебя… Кинуться тебе на шею…

…и часами валяться в пенистой ванне, не отрывая взгляда.

Ну почему мы живем так далеко друг от друга?!»

Я писала ему в неосознанной надежде, что он сможет вырвать меня из лап непостоянства. Я могла ускользнуть в любой момент, могла снова поддаться обаянию Влада и тому, что он намного ближе. Мне хотелось правильности, хотелось, чтобы все наконец сложилось, как у нормальных людей, и поэтому изо всех сил ждала от Честера писем, искренних и страстных. Я надеялась, что эти письма вселят абсолютную уверенность в наших отношениях, чтобы дойти в них до конца.

Ответ Честера

Столько приятных слов, столько в них душевной теплоты и искренности, столько притягательного и неистового… голова лопается, и сердце останавливается в бессилии, накатывает «девятый вал», и хочется грести, грести без устали к одной лишь цели – к тебе… лишь бы догрести до тебя, пока не лопнули от натуги мышцы, оказаться радом с тобой и абсолютно не важно, где и как, лишь бы рядом, лишь бы чувствовать тебя, слиться с тобой. Паранойя! Как, как… что ещё нужно провидению от моего обессилевшего, истощённой по истинной любви существа?! Терпения? Не могу, ничто, я ничто… без тебя, счастье моё! Зубами, зубами рвал бы цепи, будь они не ладны, будь они материальны, но скрыто, что-то скрыто от физических сил моих! Где искать, к чему приложить это неистовство внутреннего стремления… где тот молот, что размозжит слиток расстояния? Где ответ? Одно знаю – в этом уверен: по воде пойду, огонь руками голыми раздвину, стены лбом прошибу – только ты! Не грусти, всё у нас получится! Дорогу осилит идущий!

Я понимаю, милая, что тебе тяжело, понимаю потому, что и меня эта разлука тяготит, если не сказать больше!

У меня не просто желание быть рядом – потребность! Что делать? Ищу, теперь во сто крат активнее думаю, как эту потребность реализовать! Подскажи, помоги. Что делать? Кто подскажет, кто поможет? Хочу с тобой быть, рядом, любить, дарить любовь, получать любовь, ощущать её каждой клеточкой не только сердца и души, но и тела! Стремлюсь, стремлюсь к тебе!

Мое письмо Честеру

У нас в магазине планируется мероприятие, и Влад сказал, что надо соответствующе выглядеть. Уже присмотрела потрясающее платье, и оно точно мне подойдет, но жаба душит, уж слишком дорогое. Но красивое. Скорее всего, куплю, потому что теперь, выбирая одежду, невольно думаю, понравится ли она тебе, представляю, как бы ты отреагировал. И это платье тебе бы понравилось.

Письмо Честера

Уверен, в новом платье ты будешь выглядеть шикарно, погрузишься в образ, проникнешься той бесшабашной страстью и сердцеедством гламурной красотки, и жаба отпустит. Уже, небось, отпустила и… я это каждым атомом своего существа чувствую, каждым нейроном, все цвета астрального тела её склизкими лапами стянуты… и переметнулась эта жаба на меня.

Теперь она меня душит, ядом в меня дышит: что кто-то на тебя глазеть будет и слюнки пускать, а ты в эйфории пребывать будешь, с бокалом шампанского искристого, бурлящего и плоть волнующего; плескаться в слащавых, томных взглядах будешь и обольстительных, льстивых фразах, как в струях фонтана Стравинского у Центра Жоржа Помпиду в Париже, а я… опять побоку.

Ох, погибаю… за что мне такие муки, ведь я только научился судьбе улыбаться, ведь это ты меня научила, а эта жаба меня губит, низвергает в бездну, во мрак, в гибельный водоворот сердечной страсти, в омут забвения! На погибель свою полюбил красотку я, кокетку, вольнодумницу, писательницу – естествоиспытательницу. Прельстился касанием нежных рук её, губ её, голоса её, глаз её, чувственности её, романтичности её. Так поделом мне, видать, грех на мне неискуплённый. Так вознесу голос молитвенный: да будет так, как предначертано – и брошу голову на грудь свою смиренно я, скорбно я.

Еще одно письмо Честера

Знаешь, ты с такой лёгкостью жонглируешь передо мной именем человека, ради которого кинула меня год назад, и так отстаиваешь его «невинность», что у меня невольно создаётся впечатление, что ты или оживляешь сюжет своего очередного романа, или моделируешь новый. Ответ на это письмо озвучивать необязательно, всё равно не поверю, а буду наблюдать и на основе этого делать выводы. Иногда мне кажется, что вы вместе ржете надо мной и прикалываетесь, создавая этот сюжет.

Каково это, можешь себе представить, если я начну делать то же самое и вспоминать Ильинскую?

Что-то я разнервничался. Где ты настоящая: в жизни, на листе? Я уже не понимаю.

17 мая. Честер сошел с ума

Честер приезжал ко мне в Питер. Мы сходили в Русский музей, в театр, где показала ему любимый спектакль, погуляли по городу. На днях он уехал домой в Норвегию и как-то резко взбесился. Сошел с ума. Накатал кучу гадостей. Думаю, вообще бы никто из тех, кого я знаю, не позволил себе так выражаться в адрес женщины. Даже цитировать не хочу, потому что мерзко.

Он обезумел от ревности, представляя, как я хожу на работу, а там Влад. Придумал и других абстрактных мужчин, с которыми я в его отсутствие целуюсь. И с каждым днем бред, который нес Честер в последние дни, становился все безумнее. Что я на самом деле шлюха, сплю со всеми, а его одного за дурачка принимаю. И конца этому не было. Каждый день писал по несколько писем, какая я якобы на самом деле. В самых изощренных выражениях. Чтобы было больнее. Я бы никогда не подумала, что он может перейти на оскорбления. Не хочу больше с ним говорить. И отвечать не буду.

1 июня. Письмо Честера

Не обижайся на меня, пожалуйста, и не думай ничего плохого – не изменяй своему оптимизму. Я и сам не понимаю, что со мной происходит – чертовщина какая-то, сознание парализовано, и сердце будто подменили или… может, душу кто похитил.

6 июня

Не знаю, что думать про Влада. Мы в ссоре, потому что я устала от его неопределенности, да и вообще устала. Мы перекидывались сообщениями по телефону, но они никак нас не продвигали, мы топтались на одном месте, и мне это надоело.

«Поздравляю. Ты – молодец, я – нет. А теперь дай мне спокойно отдохнуть», – написала я ему, и мы поссорились.

Какой-то идиотизм.

Но с другой стороны, я поняла, что могу без него.

Да. Я совершенно спокойно могу укорениться в своем знании того, что Влад для меня просто этап, очередной этап, который я почти прошла.

Я свободный человек!

Я свободна от него. И от себя.

Я сильнее его. Я сильнее «себя».

Значит… я его отпустила. Отпустила.

А нужен ли мне вообще такой человек?

Наверное, все-таки нет.

Ему есть, кого целовать.

Злость есть.

Любовь? Не знаю. Если и есть, то больше по памяти.

С Честером помирились. Точнее, я приняла его извинения.

26 июня. Письмо Честера

А я сегодня разбил зеркало… Грустно…

27 июня. Мое письмо Честеру

У нас тут почти каждый день дождь, лета никакого. Я, конечно, дождь очень люблю, но вот уже июнь заканчивается, а лето… его как будто и нет – все весна, да весна.

Зеркало… Если не смотреться в него, тогда все нормально. А если так подумать, углубиться во все эти приметы, то их люди же придумали, следовательно, можно их и передумать. Просто в следующий раз дай себе мысленно установку. Например:

«Ага! разбил зеркало, значит, сегодня будет удачный день».

В конце концов, это просто предрассудки!

Я сделала так с числом 13, раньше катастрофически его боялась, в пятницу, 13 ждала неприятностей, которые, как по часам, приходили. А потом так подумала – какого черта я боюсь?! И решила, что отныне оно у меня будет счастливое. Установка подействовала, я приручила примету. Мне теперь и правда везет на это число.

28 июня. Письмо Честера

Привет, сестрёнка.

Пожалуй, я бы удивился, ответь ты иначе. Господи, как же мне с тобой комфортно и уютно! Ведь и писал я тебе с одной лишь надеждой, что получу вот такой ответ (мечты сбываются). Ты моя родственная душа – сестрёнка во плоти. Как жаль, что в другом отношении между нами перекрёсток. Хотя, только Ему видней, как должно быть. Не буду сетовать, искушать, а возрадуюсь тому, что есть.

Целую.

9 июля. Письмо Честера

Душа моя, здравствуй!

Не обижайся на меня, пожалуйста! Я знаю, что не обижаешься, но вижу, что понять и принять не можешь. Я сам такой. Я никогда не обижаюсь, но не приемлю, после этого человек мною перестаёт восприниматься. Мне очень не хочется, чтобы я перестал тобой восприниматься. Был я искренен с тобой. Понимаю я, что оправдания в данном случае бесполезны. Не ставил я перед собой задачи сказать тебе пару ласковых. Необъяснимо это, но: не тот герой, у кого штаны с дырой, а тот герой – кто на сук залез и с орехом слез.

Нет у меня к тебе претензий, негатива или отторжения. Общаться с тобой одно удовольствие… и не только моральное! Ты удивительный, изумительный человек, ты желанна и вдохновляешь на большие хорошие глупости, будоражишь дух авантюризма. Что может быть притягательнее безумства? Да ты и сама это знаешь.

Знаешь, прошу тебя, давай больше не будем об этом… хотя я готов ответствовать, ты только намекни, обозначь. Одними предположениями сыт не будешь. Преклоняю колено пред тобой и молю пощады – не было в моей жизни более родственной души и сопереживающего воплощения. Ты великолепна! Отдал бы всё, что у меня есть, чтобы ты была счастлива и оставалась прежней.

«Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь», – отметила ты высказывание Франсуа де Ларошфуко, что и касается меня непосредственно.

16 июля. Мое письмо Честеру

На самом деле я очень скучаю…

17 июля. Письмо Честера

Удивительно, как сочетание пары слов может передать мегатонны сердечной теплоты. Это я про твою пару слов, про то, как «на самом деле».

Уверен, что после такого сочетания, даже самому вольнолюбивому представителю пушистых и хвостатых захочется помурлыкать в плену ласковых рук и быть ими затисканным. Невольно напрашивается:

Как вы прекрасны, романтические грёзы…

На самом-то деле я и сам не понимаю, в каких таких тридевятых царствах за семью морями блуждаю последнее время, и порой мне кажется, что я уже и забыл, зачем туда забрёл: за каким таким аленьким цветочком.

…Иль быть поэтом или хлеб растить?…

Топча мелочность обыденности особенно ясно чувствуешь, что есть родство – схожесть выражения и восприятия, и насколько роднее похожесть, чем противоположность.

Ничто так не окрыляет и не вдохновляет, как появление желанного, когда получаешь то, что с трепетом и, затаив дыхание, ожидаешь.

Очень хочется к морю, на Чёрное или Азовское, к морю своего детства. Копошиться пальцами ног в тёплом песке, вдыхать солёно-песочный запах прибрежных волн, держаться за руки, строить песочные замки, думать ни о чём. Но…

Ты мне снилась на днях, говорила, что уезжаешь с родителями отдыхать… кажется, к морю. Если это так, то я за тебя рад.

…Хоть сердцу колко, но нет мочи не любить.

10 августа. Письмо Честера

Который раз уже перечитываю твоё письмо, а ответить всё так и не собраться. Мне кажется, что ответ прервёт некий очень важный для меня поток ощущений, очень тонкий, в чём-то призрачный, мистический – видимый только моим внутренним зрением. Это не то зрение, которое рождает образы и видения, граничащие с галлюцинациями, и трудно от них различимые. Это не третий глаз, хотя, возможно, какие-то элементы этого способа видения и присутствуют. Это как параллельный мир, в котором я оживаю совершенно в ином теле, как во сне. Это моя третья жизнь. В этой жизни я свернулся клубочком у тебя на коленях, отдав себя полностью во власть твоих пальчиков. Они перебирают по клавиатуре то быстро, то замедляясь, то останавливаясь в задумчивости. Я вижу, как играют мысли и чувства на твоём милом лице. На нём то улыбкой, то прищуром глаз, то задумчивой дугой в бровях отражается каждая строчка. Ты слышишь? Ты слышишь, как я урчу в этом потоке? Поэтому я люблю длинные письма. Конечно, всё можно выразить и короткой строкой: целый мир, как в распахнутые одновременно две широченные створки царских врат, врывается в сознание мысль Омара Хайяма. Письмо же, как легкая ткань, накинутая на шатёр. Ты к ней подходишь, а она колышется, манит, сквозь неё нежно пробивается лунный свет… Лёгким движением, ощущая шероховатость материи, отворяешь ты проход. Дуновение свежести, ароматы ночной долины, загадочные тени, невидимые звуки постепенно наполняют пространство вокруг тебя.

Так не хочется с этим расставаться, с твоей строчкой. Я слышу в ней твоё дыхание, твой голос, вижу глаза и прикасаюсь к губам… Мне хочется взять эти строчки в ладони и целовать их, целовать, целовать… Каждую буковку, каждый знак, как целовал бы я твои руки, плечи и шею, чёрточки лица и мочки ушей. Снова и снова пробегаюсь я глазами по твоим словам, как руками по твоим волосам. Я отвечу… Что потом? Я отвечу, т.е. отправлю тебе клубочек своих чувств, переживаний… Долетит ли он до сердца твоего или будет путаться под ногами? Придётся ли кстати или не вовремя? Отложишь ли ты его в ящик стола своих находок или вдохнешь в него новую жизнь: добавишь цвета, придашь утонченности форме, украсишь гаммой своего духа? Всё это не вопросы, а трепет, трепет ожидания.

Откуда это? Откуда эти ощущения? Ведь передо мной всего-то 15-20 строчек набранного на компьютере текста… Эти, сложенные в предложения слова – дверь. Прочитав текст, ты как бы отворяешь дверь и, если за ней стоят чувства, и ты делаешь это с чувством, то вспыхивает новая звезда. Можно схватить её и спрятать, можно разбазарить, хвастаясь на перекрёстке, а можно растить и лелеять, и тогда она станет твоим солнцем, а то и полностью поглотит тебя.

Мне кажется, что душа это тоже дверь. У кого-то эта дверь в пятках, у других между ног, у третьих в районе желудка, у кого-то вход через сердце и т.д. Суть не в этом. Если ты взялся за ручку своей «двери», если ты в волнении и трепете, то тяни, не взирая на предостережения и упрёки. Света будет становиться всё больше и больше, в какой-то момент станет страшно, ведь по ту сторону столько неведомого: звуки, тени, запахи. Говорят, она, душа, даже что-то весит. Не знаю. Весить может воздух, который выходит из человека с последним выдохом. На мой взгляд, вес души не может быть измерен, хотя и имеет свой вес. Всё зависит от того, насколько человек смог приоткрыть дверь в неисчерпаемость бесконечности, откуда мы все родом. Скорее уж, на мой взгляд, уместнее было бы говорить о размерах. Хотя, если быть ещё более объективным, то и об объёме и… Говорят, душа занимает определённое место в теле человека. И этого отрицать нет возможности, но место это, как уже рисовалось выше, у каждого своё.

Можно ли продать душу? Скорее всего, да, но смотря, что под этим понимать. Человек не может вырваться из ничтожности своего существования, не может смириться и возрадоваться тому, что имеет, и тут приходит некая компания и говорит: «Сделай в жизни нечто важное и полезное! Земляне тебя не забудут! Ты навеки внесёшь своё имя в историю человечества!» И вправду, чем не шанс. Ну и на здоровье.

Но у нас регулярно крадут души. Политики, идеологи, бюрократы, адвокаты, бизнесмены и т.п. Мало того, что людей калечат психически и физически, так ещё и природу губят: леса вырубаются, реки и моря загрязняются в погоне за прибылью и влиянием. Разве это не воровство душ, когда ты вынужден доказывать, что ты это «ты», бегая по кабинетам с бумажками и, при этом, тебе ещё и отказать могут, так как один политик с другим чего-то не поделили. Бред! Нет, не хочу даже думать об этом, поскольку именно так души и выкрадывают – вынуждают смотреть не вглубь, за «дверь» не на свет своей души, а на рожи с плакатов, слоганы и штампы на мёртвых листах....

Строка заканчивается. Всё мимолётно: буквы, слова, строчки. Что потом? Нет! Что за ними!? Взгляд, прикосновение, порыв, сплетение, румянец на щеках, жар дыхания. Чудо! Ужасно. Как ужасно. Как ужасны все эти крючёчки – запятые и точки, это как злые колючки в диких волчьих зарослях. Вот что страшно:

О, сколько нервных и недужных,

Ненужных связей, дружб ненужных!

Во мне уже осатанённость…

О, кто-нибудь, приди, нарушь

Чужих людей соединённость

И разобщённость близких душ! (Е.Евтушенко)

P.S. Пиши, пиши побольше, подлиннее, пиши всё, под впечатлением чего находишься, и пиши так долго, как пишется. Не смотри в начало и не пытайся нащупать конец. Пусть это будет бесконечно, нескончаемо. Пусть это будет вечным, как вселенная. Пусть это будет жарким, как поцелуй. Чувственным, как взгляд. Желанным, как прикосновение. Страстным, как объятия. Я не знаю ещё способа, как только скатать такой огромный ком, чтобы он покрыл всё расстояние и снёс всё на своём пути, сокрушил всё хлипкое и неустойчивое, шаткое и валкое… Не бойся этого, пусть катится, пусть сносит. Давай построим огромную, до небес, снежную бабу. На голову ей наденем ведро, на место носа воткнём морковку, повяжем шарфик и примостим рядом метёлку, чтобы она, как свирепая буря, сметала все препятствия на нашем пути. Это будет наша личная, рукотворная стихия.

26 августа. Жизнь-то налаживается

Чуть не расплакалась от счастья.

Мы сидели в машине Влада. Звонит его телефон. Тот звонок, от которого меня начинает коробить.

Он берет телефон и, сбросив и выключив совсем, кладет на прежнее место.

Никогда еще я не чувствовала себя так, как после того, что он сделал.

– Ты сделал сейчас что-то очень странное… – сказала я, смотря на него. Солнце уже село, и наши глаза горели в темноте.

– Сбросил.

Мне хотелось его расцеловать, обнять, задушить в объятиях!

До этого он спросил:

– Ты правда хочешь, чтобы мы были вместе, если я разведусь?

– Это глупый вопрос, – улыбнулась я.

10 ноября. Честер делает мне предложение

Вчера Честер сделал мне предложение. Мы с ним общались все это время просто по-дружески. Правда, я иногда говорила про Ильинскую, что не отдам его ей. А вчера он выдал:

– Ей я не могу говорить то, что говорю тебе. Что бы ты сказала, если бы я попросил стать тебя моей женой?

Мне стало грустно. Там, где-то далеко, в Питере, Влад, от которого эти слова были бы намного желаннее и слаще, а здесь сейчас стоит безумно любящий меня Честер и, все обдумав, предлагает мне выйти за него.

Четыре года назад, когда Рыжий сделал мне предложение, я совсем не стремилась замуж, но теперь появилось ощущение обязательной галочки, которую надо поставить. Но не абы с кем, не для того, чтобы эта галочка случилась, а с тем, с кем я отчетливо представила свою жизнь. С Владом почему-то я представляла ее ярче, чем с Честером. Может потому, что у него уже есть семья, есть определенная картинка, которая вселяет уверенность, а Честер в сорок лет всё ещё ищет себя. Наверное, странно так рационально выбирать мужа, будто это холодильник, хочется следовать за чувствами и романтикой. Хочется, чтобы получилось так, как у моих родителей – раз и навсегда. Но они были уверены в выборе, не сомневались и не смотрели в другую сторону, думая, что где-то лучше. Нашли и счастливы. А бабушка вообще пошла вопреки семье, когда согласилась стать женой дедушки, которого категорически не принимали. И это в двадцать лет! Так почему меня мотает туда-сюда? Может, наличие внутреннего маятника означает, что рядом пока нет того самого? Того, кто предназначен, и с кем я забуду обо всем и всех! С кем появится уверенность!

С другой стороны, может, я вообще не готова к семейной жизни? Воспринимаю поиск больше, как игру, квест, который надо разгадать.

Я расплакалась. Может, для пущего эффекта трогательности натуры, а может, просто оттого, что действительно захотелось заплакать.

– Я не знаю, когда ты играешь, а когда ты настоящая.

– Я открою тебе страшную тайну – я тоже этого не знаю.

Он засмеялся.

Мы хорошо друг друга чувствуем. Мы практически живем вместе в этом общежитии, когда как с Владом до этого, как до огромной горы…

Честер не понимает этого «шефства», когда я не хочу отдавать его Ильинской. Но да, не хочу! Потому что Ильинская ему не подходит, потому что она сожрет его без закуски и примется за другого. Он такой нежный, такой… хороший, хоть он и не любит это слово в отношении себя, а она? она его сожрет!

– Я считаю Катю неуравновешенным человеком, а этим разговором я хотел выяснить подробности другого, – сказал он.

– Чего?

– Твоего ко мне отношения.

– И как, удалось?

– Нет, главное так и осталось скрыто, ты настоящий партизан, – подытожил он, продолжая следить за тем, как я реагирую.

Он последовал моему совету про парфюм. Нашел для себя подходящий. Gio от Армани. Ему очень подходит. С ума можно сойти! Теперь я запомню его более интимно, так скажем. Этот запах будет ассоциироваться с ним.

– Я помнил, что ты мне говорила про туалетную воду, что у каждого должна быть своя, вот я выбрал недавно ту, которая мне подошла. И вот теперь она понравилась тебе. Каждый раз, когда я иду к тебе, я душу себя этой туалетной водой.

Мы разговаривали вчера до пяти утра. На лестнице. Я чувствовала, что он там. Вышла из комнаты и направилась к лестнице – сидит. Он засмеялся.

Второй раз получилось так же, но выходил уже он.

Первый раз я села рядом с ним на ступеньки.

Мы начали говорить о том, чтобы я не чувствовала за собой вину, и тут он оборвал слова другими словами:

– Я тебя люблю.

Я замолкла.

– Это ни к чему не обязывает, не думай, я просто хотел тебе это сказать. Я это понял, это действительно так. Мне нравится в тебе все.

Вспомнил про Влада, предположил, что у меня, наверное, кто-то есть в Петербурге. Я соврала, что нет. Но ведь по сути и нет.

Честер обнимал меня нежно и чувственно. Целуя шею… иногда. Вдыхая аромат моих волос.

– Я тогда сорвался знаешь почему? Ты обещала приехать в Норвегию, а когда я стал говорить о своих проблемах, ты сказала, что надо оптимистичнее относиться ко всему, надо начать мечтать. Ты не сказала «приезжай» или «давай я приеду». Вот из-за этого я и наговорил тебе все то, что наговорил.

Теперь мне стало понятнее, и его брань уже не выглядела безумством ревнивца. Но ведь она все и разрушила, когда можно было все спокойно обсудить.

Он несколько раз провожал меня до двери, потом мы проходили мимо нее и шли к окну. Потом я провожала его до его комнаты, но мы шли опять-таки мимо и достигали окна в противоположном конце коридора. А я с интересом разглядывала, как мы смотримся силуэтной темной парой в отражении окна.

Я не хотела его целовать, была спокойной все это время, даже холодной, рассудочной, но его прикосновения и слова в этот вечер были слишком чувственными. Он продолжал обнимать меня и иногда целовать шею.

В очередной раз прильнув к его уху, вдыхая будоражащий аромат, который безумно ему шел и дополнял, я стала водить кончиком носа по щеке и уху, потом дошла дорожкой до уголка губ и начала целовать. Он меня остановил. Шутя, нехотя, играя.

– Нет, надо себя сдерживать. Надо сдерживать порывы… – улыбнулся, обнял и повел к нашей с Мурашкой комнате. У комнаты он меня поцеловал. Кратко, но я как можно дольше старалась задержать его губы.

– Пока… – сказал он и направился к себе.

Я не вернулась в комнату, не хотелось болтать ни о чем с девчонками, нарушать магию вечера студенческой мишурой, и решила постоять на лестнице. Просто подумать.

Через минуту вышел он. С сигаретой в руках. Увидел меня пролетом ниже и засмеялся. Я поднялась.

Снова села рядом с ним. Мы говорили, потом он обнял меня и настиг губами мои губы. На этот раз уже я не могла сдержаться и ответила на поцелуй.

Теперь я поняла, что мне лучше не начинать, иначе сложно остановиться. Так как чувства лезут наружу.

Он сказал, что никакой вины я чувствовать не должна. Но разве он скажет, что есть на самом деле?..

На следующий день я шла к нему в комнату с твердым намерением расставить все точки над i. Хотела сказать, что мы пока не стоим твердо на ногах, меня все же смущала его неопределенность в жизни.

Кто-то уехал в институт, кто-то – по делам, Честер оставался в общаге, так что у меня наверняка была пара часов.

– А что значит по-твоему «не стоять твердо на ногах»?

– Статус не соответствует возрасту.

Он согласился.

Добавила, что я слишком его ценю, чтобы разрушать личными отношениями то, что уже есть. Он согласился снова.

Я не знала, как продолжить разговор дальше, а его мягкий голос и какой-то медитативный настрой обезоруживали.

Мы сели к нему на кровать, так как мне дуло от окна. Он стал показывать парфюм, которым теперь пользуется. Маленький флакончик. Очень приятно пахнущий… Прозрачный, из бело-серого стекла. Встал, не спеша подошел к шкафу и поставил флакон на место. В тишине раздался приятный звук касания стекла о дерево. Вернулся таким же размеренным шагом ко мне. Обнял. И спустя минуту терпения моего и его собственного начал меня целовать. На этот раз это был долгий тонущий друг в друге поцелуй. Никогда еще я так его не желала…

Пару раз он сказал, что я глубоко проникаю в него взглядом, и что он смущается. А я уже ничего не смущалась.

Мы где-то полчаса провели в этих объятиях. Долгих страстных чувственных поцелуях. Я ненавидела себя за то, что не могу остановиться.

– Тебя правда останавливает только мой статус? то есть, если бы мой статус соответствовал положению, ты бы не раздумывая согласилась стать моей женой?

Это был его последний убийственный вопрос…

12 ноября

Хочу на необитаемый остров! С Честером!

Это была потрясающая ночь! И день, с которого все началось.

Его сосед куда-то уехал. Так кстати все вышло само собой. Он включил музыку на ноутбуке и погасил свет, оставив только настольную лампу. Мы заказали суши, перекусили, но есть не особо хотелось, это просто был способ настроиться на то, к чему все закономерно шло. И снова, будто никого нет в целом мире, только маленькая комната в московской общаге. Просто комната. Где всё происходит. Где происходим мы.

Страстные поцелуи и желание наконец насытиться друг другом, но не отпугнуть. Осторожные прикосновения, переходящие в смелые и уверенные. Расстеленные простыни на полу и кровати. Одеяла. Страсть. Мои крики.

Я знала, что мне нравится, так как давно изучила свое тело, поэтому было хорошо. Может, потому Честер до конца не верит, что у меня еще никого не было. Но в тот вечер это было не важно. Настолько не важно, что мы оба отпустили себя.

Безумие. Но приятное. В чувственном плане мы понимали друг друга прекрасно.

Его дикие радостные танцы после, немного нелепые, но понятные. Под его любимую песню, которая теперь стала особенной и для меня.

* * *

– Твоя милая белая ножка разлеглась на кровати, как кошка… – произнес Честер, гладя мою ногу. Его глаза улыбались, а я любовалась морщинками, которые так любила.

Мы лежали на кровати. За окном уже было светло, а у него родился этот экспромт.

Лежа в объятиях Честера, я посмотрела на него и медленно провела подушечкой указательного пальца по его профилю – начиная со лба, затем по красивому прямому носу, ямочке над губой, губам, подбородку, и на шее начерченную нежно линию я свела на нет, плавно соскользнув пальцем, а Честер прикрыл глаза, и я заметила, как по его плечам побежали мурашки.

Я давно представляла, как нарисую эту линию на профиле любимого мужчины, которому захочу доверить этот жест, как что-то интимное, родное, принадлежащее только ему. Как росчерк признанной любви.

Я ни о чем не жалела. Несмотря на то, что планировала переступить черту только с мужем, я не могла не признаться себе, что верю Честеру, он действительно меня любит и не отречется от меня после первой близости. У нас есть будущее.

17 ноября

Не нужно было ему говорить про несоответствие статуса и возраста. Это его сломало, хотя он знает, что это правда. Но я ведь не называла его старым! А он зациклился теперь на этом слове. Он не старый! Я совсем так не считаю и вообще не это имела в виду! Да хоть 120 ему лет, он все равно не перестает быть для меня тем, кто он есть – нежным, отзывчивым и понимающим человеком, с которым просто приятно находиться рядом, просто быть вместе.

Несколько раз извинилась, пытаясь стереть те слова из его памяти, но он боится, что я легко променяю его на любого другого, едва подвернется лучший вариант, моложе и перспективнее.

– Перестань, ну, пожалуйста. Услышь меня. Мне с тобой безумно хорошо. Я только с тобой. Больше никого нет. Все это от моей непутевости, которая всегда меня саму ставит в тупик. Говорю, а только потом думаю.

– Нет, ты всегда взвешиваешь каждое слово. И даже каждый жест у тебя не случаен. Я уже говорил, что у тебя удивительное качество – ты всегда делаешь и говоришь то, что хотела бы услышать и увидеть по отношению к себе. Видимо, и тебе иногда хочется слышать правду-матку, раз ты ее говоришь, не выбирая выражений.

– Да, хочется. Но так мало людей способны говорить правду. И это одно из твоих качеств, которые я ценю, – Честер внимательно меня слушал. – Ты всегда честен и не скрываешься за масками. У тебя можно спросить, и ты ответишь. Подробно, откровенно, по полочкам. Иногда кокетливо, игриво, но ответишь. Может, скажу тебе сейчас что-то странное, но с тобой я начала себя анализировать, и от этого стало страшно. Потому что осознала, какой бываю ужасной эгоисткой. И некоторые качества увидела со стороны. Мне как-то один мудрый человек сказал: «Какая же ты фантазерка, навыдумываешь, а потом сама же в это веришь». Ты меня боишься, но еще сильнее я боюсь себя. Боюсь, что все вокруг неправда, и это только я себе что-то выдумала. По ощущениям напоминает паранойю, но может оно так и есть? Так что мы с тобой оба того. Боюсь, что я – одна сплошная неправда. Может, тебе от этого стало не по себе, но я зато в этом «непосебешном» состоянии живу постоянно. Я все время во всем сомневаюсь, но ты тоже что-то постоянно анализируешь, взвешиваешь, значит, можешь меня понять. Хотя в чувствах это вредит. В детстве я любила копировать, примерять, как любая другая девушка, манеры, ужимки любимых актрис. Притом совершенно автоматически, на подсознательном уровне я улавливала только то, что подойдет именно мне. Воспитываясь аргентинскими сериалами с их вечными интригами и перипетиями в любви, я была уверена, что это идеал, и хотела того же. В первой школе, где я была изгоем, это не проявлялось, а во второй, где меня оживили – оторвалась. Экспериментировала. Да ты и сам до сих пор зовешь меня экспериментаторшей – может, оттуда идет. Понимаю, невозможно жить, как в кино – это напоминает застекольный розовый мир из пастилы, но вот такой я человек. Пытаюсь меняться, но пока, как видишь, сдвиги не очень большие, а иногда и в обратную сторону. А когда ты стал говорить что-то обо мне – я прислушалась. Я не реагировала на других, считала это просто подтверждением того, что у меня что-то получается, а ты же действуешь отрезвляюще (только не потирай руки в готовности продолжить в большей мере). Вот потому начала себя анализировать. И действительно стало не по себе. Что ж я делаю! Может, поэтому все время прошу у всех прощения – потому что не знаю, где я сказала или сделала то, что было мое, а что – позаимствованное. Притом это позаимствованное настолько укоренилось, срослось со мной, что вряд ли я могу уже отделить от себя какой-то жест, мимику. Одна сплошная мозаика. Фильм «Симона»… Ну вот – как видишь снова ушла в ассоциацию с кино… Хотя ведь это все равно я?… ведь срослось же… Ты, наверное, сейчас думаешь: «Боже мой! ее надо лечить!» Не спорю. Помощь бы не помешала. Только вот чья? врача? психолога? хотя какая разница… Или близкого человека, который по-доброму и любяще скажет, какая же я дура, что все это снова нафантазировала и поверила во все это… В общем, прострация полная. Прости за такой поток сло… Черт! Я опять извиняюсь!

Честер слушал молча и ни разу не перебил.

– «Какая же ты дура», – он улыбнулся. – Это же прекрасно, когда девушка умеет фантазировать, вживаться в роли. Что нужно для счастья? Чтобы был зритель, а это – любовь! Ты – чудо! Тебе только нужен зритель! Ты даже не представляешь себе, какое ты чудо. Ведь что нужно мужчине? Вы, женщины, прекрасно это знаете, но далеко не каждая владеет этим и умеет этим грамотно пользоваться… Нет, не макияж. Мужчине нужен театр – зрелище. Как и женщинам нужен зритель. Не огорчайся и не торопись себя корить! Тебе нужна просто – любовь, но это не вода из-под крана: открыл и потекла, это источник, который не так-то просто найти. Я нашел его в тебе, но источник попался строптивый, своенравный. Когда хочет, течет, когда не хочет, останавливается или течет в другом направлении. Но он не перестает быть от этого чудом. Не мучайся, пожалуйста, из-за меня. Чувство вины не продуктивное чувство. Что сказала – то сказала, это в прошлом. Не совсем я, признаться, понимаю, от чего ты мучаешься, что есть основа твоего чувства вины: слова или чувства, которых ты стесняешься или боишься – неуверенность в том, к кому эти чувства относятся, и есть ли они вообще (истинны ли). Ты как-то сказала, что твоё от тебя не уйдёт, так что изменилось?

– С одной стороны, ничего, а с другой, многое. Мой поезд от меня никуда не уйдет, и твой никуда не денется, но вдруг это наш общий поезд? Хочется быть уверенной в том, что мы идем правильной дорогой. Не разрушая друг друга. Сегодня мы одно целое, любим друг друга, и я с ума схожу от твоих поцелуев, объятий… Твое объятие всегда такое теплое и родное, что все кажется неважным. Но неизбежно наступит завтра. Каждый раз наступает завтра. А что будет завтра? Я ужасно его боюсь! Боюсь, что после Москвы мы вновь рассоримся, ты опять напредставляешь всего, и я опять разобью тебе сердце. Не позволяй мне этого делать! Пожалуйста! Я хочу вести себя правильно, я хочу быть счастливой с тобой. Только с тобой и больше ни с кем!

– Можно я задам тебе один нескромный вопрос? Отвечать необязательно. Я давно его ношу с собой.

– Конечно. Спрашивай.

– Ты уверена, что то, что ты делаешь, не является бегством от взятых тобой когда-то обязательств по отношению к любимому тобой Владу? Попытка отсрочить что-то, оттянуть или отвлечься, забыться… из-за того, что что-то пошло не так. Или наоборот… попытка пробудить в нём что-то, вызвать что-то. Прости, но кое-какие моменты у меня никак в голове не укладываются. Ты, признаться, чертовски терпеливая и понимающая! Хочется броситься к твоим ногам и целовать их до бесконечности. Это с одной стороны… А с другой, ты такая же, как я: нападаешь или прибедняешься, или мучаешься, тормозишься сомнениями, теряешь голову, когда тебя обнимает симпатичный тебе человек или оказывает внимание, но превыше всего ценишь независимость при параноидальной собственности. Даже боюсь себе представить, если такие похожести сольются – результат непредсказуем: от полной остановки в развитии до сметающей и разрушающей всё тайфунной силы или просто… счастье взаимопонимания, но в мире нет идеала – и… проблема поиска такового нас тоже роднит. Одним словом – анализу не поддаётся.

Я задумалась.

– Я понимаю, чего ты боишься. Что меня снова отфутболит назад. Или тебя накроет недоверие. Но я не могу сравнивать наши отношения и те. Это вообще не поддается сравнению. То, что было с Владом, больше похоже на игру. И он играет со мной в большей мере, чем я с ним. Мы играли друг в друга. Я не могу верить ему так, как тебе. Ты… другой. Я знаю тебя. Твои реакции, твою улыбку, твой аромат… Даже сейчас я чувствую тебя так, как никого не чувствовала раньше. И это не игра. Это я знаю точно. Здесь, сейчас я не играю. Я откровенна с тобой. Какой ни с кем не была. Ни с Владом, ни с кем-то еще, только с тобой. Потому что ты один меня понимаешь, и я держусь за это изо всех сил. Все в этом мире закономерно. Все события чему-то учат, все происходит не просто так. А те люди, которые приходят в наше окружение, оставляют какой-то отпечаток на характере. Будь то боль, но с хорошими последствиями, когда ты чему-то научился и больше не причиняешь эту боль другим. И вот на горизонте… забрезжил свет того счастья, которое ты мне обещал. Которое и мне кажется близким. Пусть в другой форме, но зато… Счастье!!! Что такое счастье? Когда все хорошо? Да. Когда ты спокоен и умиротворен? Когда любимый человек с тобой? Но ведь ты приходишь в этот мир один, ты и уходишь один. Ты сам по себе. А эти люди, предметы, знания… хотя нет, знания как раз остаются, приобретаются и остаются с тобой… люди и предметы – это все дается Вселенной напрокат, рано или поздно она это все заберет, а ты успел привязаться… Не нужно привязываться… Я боюсь привязываться и оттягиваю этот момент до последнего. Странная точка зрения? Но сейчас уже поздно. Я привязалась. К тебе. И уже никуда не дену это чувство. Не знаю, зачем я это говорю, и как ты на это отреагируешь. Просто с тобой делюсь. Уж не обессудь. Но хватит! Нельзя уходить в меланхолию. Ведь я твой светлячок, им и должна оставаться, чтобы вытаскивать нас из тьмы. И вот так всегда – как я смотрю на мир, так и он ко мне. Поэтому надо улыбнуться.

Я села и шутливо толкнула Честера в бок.

– Ну-ка быстро всем улыбаться! – и улыбнулась сама, пытаясь угадать его мысли.

Честер мотнул головой.

– Умеешь ты, доложу я тебе, сводить мужчин с ума. Не переживай, время всё расставит на свои места. Если это наш поезд, доедем на нем. Пока едем.

Я смотрела на него с надеждой быть понятой и принятой. И он принял. И обнял меня. Тем самым теплым и родным объятием, внутри которого так хорошо и не страшно.

29 ноября, после Москвы. Письмо Честера

Жаль, это грустно, что я остаюсь под Новый год один.