Важен каждый

Инспектор службы снабжения Научного сектора Клаус Ченг вздрогнул и оглянулся. За его спиной в полутёмном коридоре палубы жизнеобеспечения с тихим щелчком погасла светодиодная лампа. Ченг издал нервный смешок: всего лишь барахлит датчик присутствия.

Он взял себя в руки и решительно шагнул дальше по коридору в сторону сельхоз отсека. Приложив вшитый в рукав рабочей куртки чип к электронному замку, Ченг привычно сощурился: гидропонные фермы освещались круглосуточно. Раздался короткий сигнал, индикатор замка сменил красный огонёк на зелёный, дверь с лёгким шелестом отъехала влево.

«Что за чёрт?» – Ченг поднял бровь и шагнул в непривычно тёмный отсек. Света почти не было. Только тусклая аварийная подсветка лабиринта дорожек вдоль вертикальных теплиц. Такого быть не должно.

Он достал карманный терминал: по протоколу нужно было вызвать ремонтную бригаду. Но почему этого не сделали дежурные? Ченг огляделся. Стеклянная будка, где должен был находиться дежурный службы жизнеобеспечения, было пуста. Он сделал несколько шагов в сторону поста, но тут его слух уловил что-то ещё, кроме тихого монотонного гула воздуховодов.

Хруст стекла под ногами.

Ченг обернулся на звук, и зажмурился от неожиданно яркого света. Прикрыв глаза рукой с терминалом, он увидел силуэт высокого крупного человека. Тот шёл к нему, и под его ногами хрустело стекло. От силуэта исходила угроза.

– Я инспектор службы снабжения Ченг! – стараясь придать голосу уверенности, проговорил он, – что здесь произошло? Нужно вызвать техслужбу!

– Она уже в пути, инспектор, – медленно проговорил человек, приближаясь. Свет исходил из его ручного терминала, человек словно специально держал его так, чтобы слепило глаза.

– Вы дежурный? – строго сказал Ченг, делая шаг назад, и споткнулся. Теряя равновесие, он почувствовал, как что-то скользнуло по его подбородку и обожгло шею. Удавка.

Ченг захрипел, глаза от напряжения, казалось, вылезут из орбит. Он до боли в спине закинул назад обе руки, пытаясь защититься, схватить того, кто медленно сжимал на его шее тонкую петлю…

– Вы провели неплохое расследование, инспектор Ченг, – проговорил мужчина с фонариком, теперь он был в шаге от инспектора, – но лучше бы вы не вмешивались.

Ченг узнал говорившего, он захрипел и потянулся руками к нему, то ли моля о помощи, то ли стараясь унести хоть что-то от нападавших с собой в могилу. Мужчина отшатнулся и покачал головой:

– На «Ковчеге» важен каждый, правда? Потеря одного сегодня – это потеря сотни на Новой Земле. Но для вас путешествие окончено, инспектор. Спасибо за службу! – он хрипло рассмеялся и опустил терминал.

Маленький инспектор вздрогнул последний раз, обмяк и провалился в темноту.

– Хопс?

Хриплый голос напарника вывел юношу-альбиноса из задумчивости. Девятнадцатилетний офицер службы безопасности межгалактического корабля «Ковчег» Адам Хопс отвёл взгляд от лежащего на металлическом полу тела. Его напарник – пятидесятилетний низкорослый и крепкий Джим Рейнер принял задумчивость за растерянность и осклабился:

– С первым делом, салага! Ну, что скажешь?

Хопс снова посмотрел на лежащего. Это был азиат лет тридцати в форме техника. На рукаве его серой куртки была зелёная эмблема гидропонных ферм.

– Ну… убитый, похоже, техник системы жизнеобеспечения, тридцать лет, азиат, – Хопс посмотрел в планшет, там всё ещё продолжался поиск лица по базе.

– Прям-таки «убитый»! – усмехнулся Рейнер, – вот тебе первый урок: никогда не делай поспешных выводов! Что стало причиной смерти?

Хопс взглянул на темнеющие пятна ожогов на мертвеце и чёрную петлю провода на шее:

– По всей видимости, – взвешивая каждое слово, сказал он, – удушение… или ожог электрическим током…

– Всё верно, нечего смущаться! – напарник хлопнул его по спине и заглянул через плечо в планшет, – Ну кто там у нас?

– Клаус Ченг, 34 года, инспектор, Научный сектор, отдел снабжения… – Хопс пробежал белёсыми глазами файл в терминале, – да ничего особенного. Жил в жилом секторе палубы «B»…

– Что этот мажор тут забыл вообще? – покачал головой Рейнер. Он подбоченился и наклонился над трупом.

– Ну ясно! – через мгновение каркнул он, – его долбануло, – он показал напарнику на тонкий шнур, чёрной спиралью обвивающий шею Ченга и ведущий к щитку автомата, – и он запутался в чёртовом проводе!

Хопс взъерошил свои белые волосы.

– Откуда здесь провод-то? – проворчал он.

– Да хрен его знает, малыш! – в свою очередь почесал в затылке Рейнер и повернулся к девушке из медслужбы, – что скажете, док? Несчастный случай на производстве?

Та флегматично пожала плечами:

– Ожоги, остановка сердца… Да, пожалуй, так!

Рейнер удовлетворенно кивнул и махнул рукой Хопсу:

– Дело раскрыто, малыш! Как всегда, у нас ровным счётом ничего не происходит! – он поплевал через плечо, руководствуясь первобытным суеверием, и заметил, что напарник по-прежнему стоит, как вкопанный, – ну чего? Идёшь?

Тот поспешил за наставником. В руках он вертел пластиковый зип-пакет с планшетом покойника. Трещины расцвели белой паутиной на чёрном экране, но ему не давало покоя другое.

– Фонарик горит, – буркнул он.

– Что?

– На планшете горит фонарик. Почему?

Рейнер нахмурился, его близко посаженные глаза, казалось, сошлись в один черный глаз:

– Да похер, какая разница?

– Я просто подумал, тут же и так светло, зачем фонарик? Слушай… Слушайте, сэр, – бесцветные глаза Хопса загорелись азартом, – что-то тут нечисто!

Рейнер плюнул себе под ноги, вид у него был расстроенный. Он задумался, как бы подбирая слова, затем кивнул и на тон тише, доверительно, сказал:

– Малец! Ты мне симпатичен, знаешь. Я ж сам выбрал тебя из всего твоего класса, да? – Хопс кивнул, – Ну а сейчас мне хочется сдать это дело и отправиться к рыжей Бетси, пропустить стаканчик.

Выпивка на корабле была вне закона. Даже больше: выпивки в их мире как бы и не существовало. «Ковчег» был не просто космическим кораблём, он был спасательной шлюпкой человечества, каждый из тысячи с небольшим членов его экипажа был Адамом Новой Земли. Ну или, если быть точным, дедушкой или бабушкой этого самого Адама, который ступит на Новую Землю и построит новый прекрасный мир. Построит, не повторяя ошибок предков, уничтоживших старую Землю.

Выпивка никак не входила в багаж нового человечества, но всё же нашёлся один умелец, бережно сохранивший предания глубокой старины в виде рецепта водки от бабушки, ходившей ещё под настоящим небом.

– Я… – растерялся Хопс, не зная, считать ли откровенность напарника претензией или проявлением крайнего доверия, – разве мы не должны по протоколу просмотреть данные камер наблюдения? Опросить свидетелей?

– Ох ты ж, мать твою! – Рейнер возвёл глаза к светодиодному небу, – ладно, развлекайся! Даю тебе на всё про всё час. Встретимся в управлении в двенадцать!

– Звони, если что! – крикнул он, уже исчезая за дверью.

Хопс облегчённо выдохнул, растерянно огляделся и решительно направился к стеклянному кубу дежурного поста.

– Как ничего не видели? – голос Хопса дрогнул, – Вы же дежурили здесь всю ночь!

Здоровяк-дежурный пожал бугристыми плечами:

– Ну так вот. Говорю ж, вышел на утренний обход и увидел этого… ну, труп.

– А ночью ничего не происходило? Между тремя и четырьмя часами?

– Да вроде нет… – неуверенно протянул дежурный, – не видел я ничего, короче!

Он хлопнул себя по груди, будто в подтверждение своих слов, и на Хопса пахнуло волной перегара.

– Вы пили?

Здоровяк смутился, но тут же почти улыбнулся и подмигнул:

– Ну чуток прибухнул…

Хопс нахмурился и, пошарив в кармане, достал входивший в его арсенал пенал мобильной лаборатории.

– Да ладно, начальник, ты чего? – испугался качок.

– Необходимая формальность! – сухо проговорил Хопс и вынул шприц-пистолет, – вашу руку, пожалуйста.

Дежурный протянул ладонь, и полицейский движением заправской медсестры приладил к его пальцу шприц. Зашипел поршень, через секунду издав короткий сигнал.

– Ну вот и всё, – холодно улыбнулся Хопс, убирая шприц в пенал, – скорее всего, мы ещё вызовем вас в управление, господин Кресс.

– Да пожалуйста! – покраснел здоровяк, и вены на его татуированной шее вздулись, – мне сказать больше нечего.

– Даже про аварию?

– Какую аварию?

– Ну как же! Погибший, судя по всему, умер от удара током. При этом он подсвечивал себе путь фонариком… Но сейчас всё в порядке?

– Ну да, в порядке! – с вызовом ответил Кресс, – А чего такого? Сразу видно, что ты не технарь, начальник! Было б чего серьёзное, я бы знал. А так – автоматика работает. И на панели, – он кивнул в сторону стола-пульта, – ничего не было. Замыкание, может, бахнуло раз, но система сама себя выправила. Ясно?

– Ясно… – протянул Адам, – Давайте посмотрим записи камер.

– А?

– Видеонаблюдение, ага? – Хопс начал терять терпение.

– А… – громила повернулся в кресле к пульту и, шлёпая толстыми пальцами по сенсорной панели, стал искать нужный файл, – не пойму, что такое.

– Что? – Хопсу показалось, что голос дрогнул, нехорошее предчувствие появилось где-то в желудке.

– Да файл не открывается.

Полицейский отодвинул громилу и сам склонился над монитором. Шёлкнул по файлу с надписью «03000330» – получасовой интервал с трёх ночи. Ошибка: «Файл поврежден». Следующие полчаса – то же самое! Предыдущий – «Файл повреждён». Ещё на полчаса раньше… открылась мозаика окон пустынного лабиринта фермы. Ничего особенного. Хопса бросило в жар. Не открывались только записи того промежутка, когда здесь что-то происходило.

– Перекиньте мне файлы, я попробую что-нибудь сделать, – с досадой обратился он к дежурному.

Тот крякнул и осклабился:

– Так вы ж из безопасников! У вас и так есть доступ к ним ко всем – на вашем сервере же хранятся!

Хопс покраснел до кончиков белёсых волос. Будучи альбиносом, он всегда краснел сильнее остальных, или по крайней мере ему так казалось.

– Ладно, спасибо. Важен каждый!

– Важен каждый! – лениво ответил на прощание здоровяк, но Хопс уже стремительно вылетел из аквариума дежурного.

Вторая палуба, где располагалось управление, всегда потрясала Хопса своим высоким небом, блеском стали и стекла. Конечно, здесь не было ничего лишнего, никакой роскоши, присущей верхней палубе, но воздух здесь был кристально-чистый без свойственных нижним, «чёрным» палубам примесей и неистребимых запахов. Хопс прерывисто вдохнул через нос.

– Вы что, совсем охренели!? – орал во всё горло начальник управления безопасности Миллер. Круглая лысина его блестела от пота, бульдожьи челюсти ходили желваками. – Какое на хер убийство!?

Он свирепо перевёл взгляд с Хопса на стоявшего поодаль Рейнера, всём видом показывающего свою непричастность к безумной идее юного напарника.

– Целый ряд странных совпадений, сэр, ставящих под сомнение факт несчастного…

– Молчать! – рявкнул Миллер, – Каких, мать твою, совпадений? Я вижу только одно совпадение, – он встал во весь рост, и золотые пуговицы и значок блеснули под светом искусственного солнца, – послезавтра у нас что? Что, я спрашиваю!?

– День голосования, сэр! – робко пробормотал Хопс.

– Что!?

– День выборов в Совет «Ковчега», сэр! – выпалил он и покосился на напарника. Рейнер посмеивался, прикрыв глаза.

Начальник тоже усмехнулся и плюхнулся обратно в кресло:

– Именно, Хопс. Выборы. И я намереваюсь остаться в Совете ещё на один срок, понимаешь?

– Так точно, сэр! – ответил альбинос.

Даже ему, далёкому от политики юнцу, было очевидно, что его начальник – крепкий аутсайдер, которого в равной степени недолюбливали жители и сотрудники как нижних, так и верхних палуб. Первых его управление кошмарило почём зря, а для вторых – политического и командного руководства – оно было не слишком заметной службой по пресечению карманных краж и торговле водкой.

Миллер словно прочитал его мысли:

– Ты знаешь, Хопс, сколько человек снизу сейчас входят в Совет корабля?

– Никак нет, сэр! – соврал тот.

– Один, Хопс! Это я! – начальник поднял вверх палец, – А попасть в Совет таким, как мы с тобой, стоит больших трудов. Вот вылететь оттуда – как два пальца…

Миллер вздохнул и задумался. Хопс приподнял белёсую бровь и посмотрел на напарника. Тот пожал плечами, мол, я же предупреждал, что не суйся, теперь разбирайся!

– Так, ладно! – Миллер поднял тяжёлую голову и посмотрел на Рейнера, – Джим, займись этим делом. Зайди к яйцеголовым, пусть посмотрят, что там за херня с этими файлами. Мне никаких проблем тут не нужно, понял?

Рейнер кивнул и салютовал:

– Важен каждый, сэр!

– Каждый! Свободен! – буркнул начальник и перевёл взгляд на Хопса, – теперь ты.

Когда за Рейнером бесшумно закрылась дверь, в кабинете воцарилась тягучая тишина. Холод пробежал по позвоночнику юноши, предчувствие выволочки комом встало где-то под кадыком.

Миллер молча разглядывал молодого сотрудника. Он качнулся на каблуках, и Хопс вдруг вспомнил, как лет пять назад – он как раз проходил второе рабочее профилирование – сломался вращающийся модуль «Ковчега», и пропала гравитация. Ощущение, когда земля уходит из под ног, а все внутренности вдруг взмывают в воздух, запомнилось ему так ярко, что даже перекрыло ощущение собственной непригодности после того, как его отфутболили все мало-мальски стоящие сектора корабля. Так он и оказался здесь – сначала на курсах, а потом и в штате управления безопасности, самого бесперспективного сектора.

Сейчас желудок тоже будто бы попал в невесомость, и Хопс с тоской поглядел на начальника. Тот же, видимо, приняв какое-то решение, кивнул:

– Садись! – лёгкая улыбка тронула его губы. Хопс робко присел на край кресла напротив стола начальника. – Я вижу, что ты парень толковый, сообразительный. Ты, наверное, думаешь, что попал в самый чёрный зад нашего ковчега, пытаешься, как можешь, выслужиться…

Хопс хотел было что-то сказать, но возражения застряли у него в горле, только уши сделались пунцовыми.

– Да я это понимаю, сам был таким же! – улыбнулся начальник, – Но поверь мне, всё не так, как кажется тебе сейчас, по молодости. На самом деле, – его тяжёлая челюсть выдалась вперёд, а взгляд сделался пронзительным, – безопасники это настоящая элита нашего корабля! Так-то, понимаешь?

– Так точно, сэр. Понимаю.

Миллер кивнул и снова несколько секунд задумчиво разглядывал Хопса.

– Твои родители не помнят Земли, да, Хопс?

Вопрос был неожиданным. Родители Хопса, так же, как и он, родились уже на «Ковчеге», и работали, как и их родители, в секторе утилизации и очистки. По их правилам, никто не знал своих настоящих родителей, детей отнимали от груди роженицы и выхаживали в инкубаторе и отдавали в порядке очереди бездетной семейной паре. Это делалось для того, чтобы избежать всякого рода кумовства, для большей справедливости всего общества в целом. Само общество и было их большой семьёй.

Конечно, ходили слухи, что дети с верхних палуб вряд ли попадут вниз, тем более что медицинский сектор тоже считался привилегированным. Впрочем, Хопс никогда не задумывался об этом.

– Конечно, нет, сэр!

– Как и я! Родился здесь, здесь и умру. Единственное, что даёт нам силы работать, это уверенность, что наши внуки или правнуки, достигнут Новой Земли. Ты же знаешь это? И я хочу сделать всё, чтобы простые ребята, такие, как ты или твои родители с нижних палуб, получали всё необходимое для продолжения нашей миссии и ни в чём не нуждались. Понимаешь? – Миллер достал из кармана мобильный терминал и взглянул на экран, – Поэтому мне важно, чтобы выборы прошли гладко и хорошо.

– Я буду голосовать за вас, сэр! – зарделся Хопс, и начальник, улыбнувшись, отмахнулся, мол, не об этом речь.

– Спасибо, сынок. Но это как решит большинство! – он улыбнулся, – Но у меня для тебя персональное, очень ответственное задание!

– Слушаю, сэр!

– Одна очень хорошая знакомая нашего капитана, там, – он поднял палец вверх, – имеет слабость к простому люду внизу. Знаешь, ездит на четвёртую палубу, чтобы раздавать разные там сладости, какие-то мелочи детворе и женщинам…

– Госпожа Хао? – спросил Хопс. Миллер кивнул:

– Именно она, глава научного сектора Тереза Хао. А ещё она имеет немалый вес в Совете и большую популярность на ваших палубах. Так вот, когда госпожа Хао в очередной раз гостила на палубе «D», у неё произошла неприятность. Кому-то, видимо, оказалось недостаточно тех батончиков фруктозы, что она раздавала, и этот кто-то спёр у нашей благодетельницы ручную свинью.

– Кого? – не понял Хопс.

– Питомца. Ручную свинью, поросёнка! – серьёзно пояснил Миллер, – по кличке Сет.

Хопс не смог сдержать улыбку, но тут же почувствовал разочарование. Скрыть от начальника ни того, ни другого ему не удалось.