Заговор Горбачева
Революцию надо не только совершить,
но и удержать ее завоевания.
Л.И. Брежнев Речь к Пленуму ЦК КПСС
«Меченый», Михаил Сергеевич Горбачев сидел в своем кабинете Заместителя Председателя КГБ. До 26 съезда Партии оставалась неделя.
Пятно на лысине налилось багровым. Он был несвеж. Плохо пах и много пил.
Раиска пилила ему мозги. Привыкшая выделяться своей одеждой на фоне других женщин, которым такая роскошь была недоступна. Она плевалась ядом и кипела желчью.
Благодаря Маришкиным идеям – Любая. Каждая. Все. – женщина могла и стала выглядеть достойно.
На Раиску не оглядывались, а оценивающе смотрели, ничего женщина, но не красавица, так на любителя.
В моду входили женщины Маришкиного типа. Красивые, мощные, со скрытым потенциалом. Широкие юбки свидетельствовали о способности продолжить род и мужики, отказавшиеся от алкоголя, начали прозревать.
Многоэтажный дом. Ремонт только закончен и пахнет чуть сырыми обоями.
На кровати лежат муж и жена. Мужу не спиться. Без привычных ста грамм после работы непривычно. За стенкой сопят двое детей. Он ворочается и нащупывает рукой жену.
Нащупанное ему нравится. И нравится все больше.
«Ритк, а Ритк, – начинает он». Супруга привыкла за много лет не отвечать на эту просьбу. Молчит. «Ритк, а Ритк, – продолжает он». «Спи, выпить все равно не дам, – отрезает она».
Шурик ошеломлен. Он не пьет уже третий месяц. Даже по праздникам, призывно напечатанным в календаре. И зовет он ее не за этим.
Она открылась для него вновь.
Рутина, мелкие бытовые неурядицы, общежитие барачного типа превратили эту красивую, веселую девушку в без возрастную женщину не определенного типа.
Она смотрела на себя в зеркала и думала: «Господи, а мне всего тридцать три».
Но теперь. Теперь все изменилось. Была куплена одежда и легкие, красивые юбки и блузки. Появилась совместная русско-французская косметика.
Крем для рук можно было наносить, а не мазать как масло на бутерброды и годами ходить в нем. В креме. И бутерброды с икрой черной можно было не ставить в сервант и показывать гостям. Просто наносить крем и просто есть бутерброды.
Можно было пойти в парикмахерскую внизу, в подъезде, где Людочка сделает тебе прическу, как у Мудачевой, или Софи Лорен. Или как у нее Риты Ивановой.
А маникюр? Рита стала красить ногти. Тщательно любя длинные, тонкие пальцы, доставшиеся ей в награду от бабушки-дворянки, завершенные прекрасными ноготками, достойными самых лучшего лака. На ней было новое платье и прическа.
А однажды, когда она шла в садик забирать дочку у нее попросили телефон.
Она рассмеялась, показала кольцо и сказала, что у нее двое детей.
Ей предложили детей усыновить, но тут показался Саша и вопрос был решен. А Рита начала вновь любить себя.
А Шурик это запомнил. Он начал подтягиваться и отжиматься. Достал валяющиеся гантели.
Майка-алкоголичка и спортивные штаны с вытянутыми коленками были выкинуты.
Шурику подобрали приличные домашние брюки и футболку.
И как-то он переставал быть Шуриком. На работе его начали звать Сашей, кто Токарем Сашей, а кто помладше и уважительно Сан Саныч.
И он бросал пить. Он не пил день. Не пил другой.
И она вспоминала их первые встречи, когда он еще дарил ей цветы и робко провожал от танцплощадки до общежития, а сам шел в свое. И там он делал хорошие модели кораблей, танков и самолетов.
А потом они первый раз поцеловались. Но не было дня, когда бы он не пил.
Он сначала искал повод. Праздник, день Рождения, Новый Год, а потом начинал просто пить. Сначала по пятьдесят, а потом по сто грамм. И модели были сначала отставлены в дальний угол их комнаты, да и кроватки надо было куда-то ставить, а потом розданы соседским мальчишкам.
Но теперь он вновь ввернулся к моделям. Он конструировал какой-то чудной самолетающий аппарат с четырьмя винтами и все паял что-то в общей кухне общежития.