Ошибка Всевышнего

Ошибка Всевышнего

Роман

Посвящается моей маме. Ты мой ангел-хранитель!

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты,

Западный тракт, недалеко от Жанхота,

столицы Энгарна

Слабый женский вскрик в ночной тиши заставил Ялмари остановить коня. Он замер на несколько мгновений, вдыхая теплый ветер. Не так близко, чтобы что-то почуять. Решения нужно принимать быстро. Он скользнул с лошади. Скинул длинную кожаную куртку, оставаясь в черной рубашке и штанах, стянутых широким поясом. Прикрепил куртку к седлу. Она, конечно, очень удобна: достаточно легкая, прочная, уберегает от ветра и дождя. Но сейчас нужна полная свобода в движениях. Широкополую шляпу сильнее нахлобучил на голову. Без нее ночью не обойтись, если он не опоздает и придется с кем-то разговаривать, а не сражаться. Лук, меч, кинжал.

Легко притронулся к холке лорсы1:

– Жди.

Сам шагнул в лес.

Не прошло и четверти часа, как он почувствовал людей, а вскоре и фигуры на тракте различил, благо разбойники подсвечивали себе факелами. Лихие люди, одно слово: и до столицы не так далеко, и сигнальная башня под боком. Откуда такая самоуверенность? Или они из беженцев, а потому еще не разобрались, что к чему?

В карете распахнуты дверцы, возле нее возятся четыре… Нет, пять человек. Один суетится над женщиной, лежащей на земле. Чуть дальше – лошади. Некоторые принадлежат разбойникам, других, видимо, выпрягли из кареты. Еще ближе. Теперь уже слышно, о чем говорят.

– Придурок, потом натрахаешься, привяжи ее к лошади и собирай вещи!

Этот явно главарь. Беженцы вряд ли бы так себя вели. Похожи на бывших наемников, еще немало их по стране бродит, хоть и пятнадцать лет прошло с последней войны.

– Я сейчас, я быстро… – мужик даже не собирался останавливаться, задирая юбку на той, что лежала без движения. Ее оглушили?

Главаря возражения взбесили. Резкий удар сапогом:

– Ты меня не понял, с…? Привязывай к седлу и уходим! Нашел время!

От удара насильник отлетел в сторону. Обиженно заворчал, но смирился. Поднялся и, всё так же что-то бурча, направился к женщине, чтобы поднять ее.

Медлить нельзя. Ялмари натянул тетиву и на выдохе отправил ее в полет. Да уж… Давно он этим не занимался. Это тебе не по мишеням стрелять.

Разбойник недоуменно вскрикнул, посмотрев сначала на стрелу, воткнувшуюся в плечо, а потом в лес, словно хотел разглядеть в темноте стрелка. Главарь сориентировался быстрее:

– За карету!

Но, прежде чем они успели спрятаться, вторая стрела воткнулась в глаз, добив раненого, а третья – в спину самому медлительному.

Ялмари бросился на тракт. Лук и колчан на обочину, а самому тоже под прикрытие кареты. Взгляд выхватил открытый сундук, разбросанные вещи. Чуть дальше, у обочины, чье-то тело. Муж? Отец? Потом разберемся. Женщина на земле шевельнулась.

– Лежать! – коротко бросил Ялмари. Не вовремя она пришла в себя.

Тут же присел, чтобы пропустить удар. Меч вонзился в карету, а он сделал быстрый выпад. Его удар был более точен, но меч застрял между ребер, поэтому освободить оружие из повисшего на нем тела, сразу не получилось, а тут каждое мгновение на счету. На этот раз он буквально упал на землю, крутанувшись, чтобы сделать подсечку следующему нападавшему. Но разбойник отпрыгнул. Опытный, зараза! Что ж, тогда, пожалуй, под карету и на ту сторону, чтобы сражаться не с двумя, а с одним, самым прытким. Еще одна подсечка и быстрый удар кинжалом точно в сердце, а затем развернуться, чтобы встретить удар от главаря. Пропустил и зашипел от боли. Левая рука онемела, а противник остолбенел от ужаса, но тут же отпрыгнул назад:

– Какого шереша?

Шок тут же прошел, разбойник резко развернулся и помчался к лошадям.

– Ну нет! – усмехнулся Ялмари.

Он успел подскочить к врагу, когда тот был уже в седле, и рубанул по подпруге и ноге одновременно. Задел и животное, потому что лошадь взвилась на дыбы, издав мучительный храп.

Главарь полетел на землю и замер. Лошадь понеслась по дороге, волоча за собой упавшее седло. Одни животные последовали за ней, другие лишь отступили немного, прижимаясь друг к другу.

Ялмари резким ударом проткнул горло главарю. На всякий случай.

– Нельзя грабить рядом со столицей, идиот, – зачем-то дал наставление трупу.

Посмотрел на себя. Рубашка разрублена. Пошевелил пальцами левой руки – онемение вроде проходит. Тут же коротко присвистнул в темноту, подзывая лорсу, оставленную на тракте. Теперь срочно нужна куртка, пока у спасенных не появились вопросы.

Он вытер меч о траву. За спиной раздавались с трудом сдерживаемые рыдания. Но цокот копыт уже рядом – лошадка из особой конюшни Полада, там все вышколенные. Одним движением накинул куртку, надвинул шляпу на глаза, так что она скрыла пол-лица, только после этого подошел к женщине. Та всё еще лежала, боясь ослушаться его предостерегающего окрика. Только грудь ходила ходуном, а лицо исказилось гримасой боли и отчаяния.

– Как вы? – склонился Ялмари. – Сможете встать?

Она ничего не ответила, поэтому он просто подставил под спину руку, чтобы помочь подняться. Она дрожала, как лист на ветру. Казалось, ее раздирало от непонимания: может она полностью повиснуть на спасителе или надо бежать от него куда глаза глядят?

– Всё в порядке? Стоять можете?

Женщина – она выглядела лет на сорок – сначала замотала головой, потом закивала и, наконец, слабо пролепетала:

– Мой муж…

Ах да! Тело у обочины.

– Давайте я помогу вам сесть в карету, а потом посмотрю, что с вашим мужем.

Он решительно повел женщину к открытой дверце. Можно сказать, потащил. Помог забраться внутрь. Затем вернулся к обочине, склонился над мужчиной в колете. На голове рана, кровь еще свежая. Потрогал шею – сердце билось. Уже лучше.

– Нюхательная соль есть у вас? – крикнул в сторону кареты. – Он жив.

Забрал флакончик из дрожащей руки, приставил к носу. Вот, вот… Вот и славно. Дыши.

Мужчина, едва придя в себя, попытался ударить, но серьезного вреда причинить не мог.

– Тише. Я не разбойник. Ялмари Орнер, лесник ее величества. Помогу вам добраться до кареты. Всё уже закончилось.

Еле сдерживая стоны, человек встал на ноги. Его пошатывало. Когда он оказался в карете рядом с женой, несколько раз судорожно вдохнул, но, прежде чем Ялмари отошел, сказал негромко:

– Барон ми Цагуц2 к вашим услугам. Благодарю вас за…

– Это потом, – прервал Ялмари. – Что у вас было? Что взяли разбойники?

– Немного денег… Фамильные драгоценности…

– Я попробую найти, потом отправимся в сигнальную башню. Остальные вещи соберете завтра днем.

– Зачем к «волкам»? – с каким-то отчаянием спросил барон, до того как Ялмари отвернулся.

– Ну уж извините. Мне нужно туда, а до Жанхота вы без моей помощи не доберетесь. Придется вернуться и переночевать у «волков».

Солдат Полада поначалу прозвали «волками», чтобы оскорбить, но телохранитель королевы решил носить это прозвище как знамя: «Да, волки. Трепещите».

Не дожидаясь ответа, лесник отправился к трупу главаря. Как он и ожидал, награбленное было у него. Передал добытое графу, прикрыл карету и стал впрягать лошадей. Затем развернул их. Лорсу привязал позади кареты, сам сел на козлы.

– Поехали, – пробормотал себе под нос. А взгляд скользнул по розовой луне, круглым диском сиявшей над западным трактом. Ноздри снова дрогнули. Вот же веселое начало. Да еще в полнолуние. Хорошо, что семь лет дрессировки не прошли даром.

***

…– Ты что творишь? Ты что творишь, придурок? – Полад схватил его за шкирку и швырнул об стенку, как щенка. С шестнадцатилетним парнишкой это было легко проделать. А потом лицом к лицу и прошипел зловеще: – Ты понимаешь, что творишь, или нет?

Ялмари дрожал, но ничего не отвечал. Вокруг три растерзанных трупа, от взгляда на них мутило.

– Где твой меч? – потребовал Полад. – Я для чего дал тебе меч, идиот? – он снова слегка приложил его об стену. – Ты понимаешь, чем это грозит? Понимаешь?

Так и не добившись никакого ответа, Полад зарычал от злости и отступил, схватившись за голову. Встал спиной.

– Рассказывай.

Что рассказывать? Что он еще не умеет убивать? До последнего старается избежать стычки, а когда она становится неизбежной, применяет тот самый запрещенный прием, на который Полад наложил вето, едва Ялмари научился ходить? Но запрет запретом, а в критические минуты срабатывает желание жить, и мозг перестает контролировать происходящее.

Как обычно, Мардан Полад будто прочел его мысли. Устало опустился на стул.

– Завтра поедешь со мной и с «волками» на задержание, – заговорил он безжизненным голосом. – Ты будешь убивать до тех пор, пока это не станет для тебя естественным, как дыхание. Убивать мечом, кинжалом, арбалетом, подушкой, веревкой, руками. Чем угодно. Ты должен стать сильнее всех, хитрее всех. Думать наперед, просчитывать все варианты, каждое слово, каждый шаг. Больше всего на свете мне хотелось бы оставить тебя в покое. Разрешить читать, исследовать мир, наслаждаться жизнью, влюбляться. Но судьба такова, что ты не можешь себе этого позволить. Потому что если один раз ты ошибешься…

Он вновь подошел к подростку, поднял подбородок, посмотрел в глаза.

– Один раз…

И не стал расписывать, чего эта ошибка будет стоить матери, сестре, ему самому. И так всё ясно.

Методы Полада мало кому нравились. Вон, вся страна его ненавидит за редким исключением. Но чего у этих методов не отнять – они чрезвычайно эффективны.

***

…Ялмари уже мог рассмотреть темные «кресты» окон сигнальной башни, когда от нее отделилось несколько всадников и отправилось ему навстречу. Заметили гостей и встретили. Разумно.

Он перестал подгонять лошадей, и они поехали так, как им нравится. Вскоре они сблизились достаточно, чтобы услышать:

– Именем королевы, остановитесь!

Лесник послушно натянул поводья. Всадники выстроились полукругом. Длинные кожаные жилеты, застегнутые на ряд пуговиц с воздушными петлями, холщовые рубахи с отложным воротником, широкие штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги выше колена. Передний край широкополой шляпы поднимается назад и вбок. «Волков» Полада ни с кем не спутаешь.

– Кто такой, что нужно?

«Капитан или только десятник? – попытался оценить Ялмари. – А впрочем, какая разница?»

– Ялмари Орнер, лесник ее величества.

– Лесник! – с каким-то преувеличенным значением произнес «волк», подъехавший ближе остальных. – Ее величества… А чего по ночам шляемся?

– Ехал в сигнальную башню. По дороге наткнулся на барона ми Цагуца с женой. Их ограбили разбойники. Барон ранен, нужна помощь.

– Разбойники? – нахмурился так и не представившийся солдат. – Много?

– Было пятеро.

– А стало?

– Надеюсь, ни одного.

– Так барон ранен в схватке? – уточнил главный, делая еле заметное движение рукой. Солдаты перестроились, окружив карету.

– Можно и так сказать, – согласился Ялмари. – Давайте подробней расскажу в башне наедине, – спокойно предложил он.

– Хорошо, продолжим в башне.

Сигнальная башня надвигалась, как черная гора. Символ власти Полада: грозная, неприступная, мрачная. Окна узкие, крестообразные. Не окна – бойницы. Двери тоже настолько узкие, что всадники нагибаются и едва не отирают коленями косяки, когда въезжают внутрь. Карету оставили рядом за небольшой оградкой. Ялмари хотел помочь с лорсой, но его быстро отсекли от нее.

– Помогите барону, о лошадях позаботятся.

Парень пожал плечами, подошел к супружеской паре, подставил плечо. Барон медленно отодвинулся.

– Мне лучше.

– Хорошо, я рядом, – не стал спорить лесник.

Они шагнули в темный провал двери. Здесь было чуть светлее, кое-где вдоль лестницы, прилепленной к круглому боку башни, пылали факелы. На первом этаже – конюшня. Им предложили следовать наверх.

Лестница далась барону тяжело, Ялмари всё же поддержал его. На втором этаже располагалась трапезная. Там сейчас было тихо, но запах пищи говорил о том, что ужин закончился недавно. Они поднялись еще выше. На третьем этаже дверь была предупредительно открыта. Туда первым зашел «волк», что допрашивал его в поле.

Они оказались в небольшой, ярко освещенной факелами комнатке: солдатская кровать, стол, пара стульев – вот и всё убранство.

– Садитесь, – коротко приказал «волк», сидевший за столом, указывая на кровать, и у Ялмари не осталось сомнений – вот капитан. Он выглядел настоящим властелином этой башни.

Десятник встал за его спиной. Еще двое застыли в дверях. Трое гостей-пленников разместились на кровати.

– Капитан Эркетен, – коротко представился «хозяин» и тут же обратился к барону. – Вы?

– Байзет Чезре барон ми Цагуц, – сухо представился он. – А это моя жена, леди Чезре.

Чувствовалось, что он не ждет от этой беседы ничего хорошего, но изо всех сил крепится.

– Рассказывайте, что случилось, – капитан даже не пытался как-то расположить его к себе. – Что за нужда путешествовать ночью?

– Мы должны были приехать в Жанхот засветло, – чуть дрожащим голосом объяснил барон. Жена просто уткнулась ему в плечо, чтобы не видеть никого. – Но наш конюх неожиданно заболел. Мы наняли другого. Теперь понятно, что этот намеренно задержал нас в Валмеоне. Сначала задержал, а потом, наоборот, торопил, уверяя, что к вечеру мы непременно будем в столице. Оказалось, что он один из разбойников… – Цагуц перевел дух, продолжил, собравшись с силами. – На нас напали, как только стемнело. Меня оглушили, когда я попытался защитить жену. Если бы не сударь Орнер…

– Понятно, – перебил его капитан, теряя интерес. – Теперь вы, сударь Орнер.

– Я выехал из Жанхота вечером, надеясь к полуночи быть в башне, – невозмутимо начал Ялмари. – Но по пути наткнулся на карету и пятерых разбойников. Посчитал нужным вмешаться.

– И всех убил?

– Надеюсь.

– Один?

– Да.

– И сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– Где приобрел боевой опыт?

Ялмари не ответил сразу, сверля взглядом капитана. У него на языке вертелось несколько фраз от издевательской: «В школе при храме3» до откровенной: «Полад натаскал», но он привык тщательно взвешивать слова, прежде чем отвечать.

А можно ведь и вообще ничего не объяснять. Он полез за кошелем в потайной карман куртки.

– Руки!

Все тут же переполошились. К нему одновременно шагнул и «волк» от дверей, и десятник.

Ялмари замер.

– Спокойно, ребята! – он поднял пустые ладони вверх. – Я только хотел достать кошель. Можете сделать это сами.

Капитан подал знак, и рядовой быстро обыскал Ялмари. Вместе с пустым мешочком для денег достал и меч. Кошель передал Эркетену, меч оставил у себя.

Капитан задумчиво рассматривал золотой кругляш у себя на ладони – единственное, что лежало внутри.

– Ага…

Из-за его плеча склонился десятник и присвистнул удивленно. Они обменялись взглядами.

Затем Эркетен обратился к рядовым:

– Проводите барона ми Цагуца и его супругу в комнату для гостей.

Направляясь к двери, спасенный пристально всматривался в лесника, словно не был уверен, что еще раз увидит его живым.

– До встречи, сударь Орнер, – промолвил он на пороге.

Ялмари как можно равнодушнее попрощался:

– Спокойной ночи, барон!

Как только шаги стихли, капитан положил золотой знак с оскаленной мордой волка обратно в кошель и вернул Ялмари. А потом еще помолчал.

– Пять мертвых разбойников, а ты даже не ранен. Двадцать три года, представляешься лесником, которого у королевы лет десять как нет, а на самом деле – особый посланник королевы. Я ничего не упустил?

– Забыли спросить пароль на неделю полнолуния, – с легкой усмешкой заметил Ялмари.

– Да… Говори, – выслушав, снова покивал. – Я так понимаю, спрашивать тебя о чем-либо бесполезно?

– Спрашивайте, – пожал плечами Орнер.

– Куда?

– На запад. Вы наверняка и сами слышали: там творится что-то неладное.

Первые беженцы из Кашшафы появились с полгода назад. Теперь с каждым месяцем их становилось всё больше, но они не были особой проблемой, как-то быстро растворяясь среди местных жителей. А вот участившиеся за последний месяц зверские убийства – это уже не шутка. Энгарнцы быстро сложили два и два и решили, что виной всему «гости». Страну начало лихорадить.

– Слышали, как не слышать. А ты, стало быть, там быстренько порядок наведешь? – капитан очень старался, чтобы его сарказм походил на лесть.

– Это уж как получится, – Ялмари откинулся на стену позади себя.

– Во сколько завтра уедешь?

– Как небо посветлеет. И мне нужна лучшая лорса.

– Кто бы сомневался!.. Ладно, – он посмотрел на десятника. – Айтеч, проводи Орнера в его комнату, – снова повернулся к особому посланнику. – От нас что-то еще нужно?

– Рубаху, – Ялмари вспомнил, что его испорчена, зашивать нет ни желания, ни умения. – Бумагу, перо, чернила – я составлю донесение Поладу, а вы его отправите. Утром – завтрак.

– Слышал, Айтеч? – десятник кивнул.

– Ко мне еще вопросы есть? – поинтересовался Ялмари.

– Ага, – с готовностью ухватился за возможность капитан. – Где ты взял эту жуткую шляпу?

Несколько мгновений они снова играли в гляделки, затем лесник молча поднялся и направился к двери. Его шляпа кого-то смешила, кого-то бесила. Хорошо, что Ялмари не обязан был объяснять, почему носит именно ее.

Поднимаясь в полумраке по лестнице следом за Айтечем, он привычным движением надвинул шляпу глубже на лицо. Веселое приключение… Кто бы мог подумать, что еще два месяца назад он был уверен, что разбойников рядом с Жанхотом нет и одинокой девушке в лесу ничего не угрожает.

За два месяца до этого

Ялмари часто ночью бродил по лесу. Разбойников поблизости от Жанхота не было, а добрые люди по ночам в лесу не гуляли, так что столкнуться с кем-либо было довольно сложно. То, что нужно, чтобы сбросить напряжение и хоть на мгновение почувствовать себя свободным.

В этом году весна была ранняя еще в начале абрила снег полностью сошел, а к середине уже установилась теплая солнечная погода и лес зазеленел. Лучшее время для прогулок не придумаешь.

Сегодня он покинул домик лесника, когда красное солнце Гошты4 только начинало клониться к закату. В лесу темнеет быстрее. Завтра нужно быть во дворце, так что лечь надо пораньше, чтобы не зевать в лицо Поладу. Передвигаясь бесшумно по едва заметным тропам, он вдруг вдохнул лесной воздух и замотал головой: одинокая девушка в лесу? На это стоило посмотреть.

Он тут же направился в ту сторону, где почуял что-то необычное. Замер за деревьями, когда увидел фигурку на утоптанной дороге, по которой крестьяне ходили в соседнюю деревню, чтобы срезать путь, минуя тракт.

Пышные рукава нижней рубашки, на груди шнуровка, длинная коричневая юбка… Ничего себе горничную из дворца куда занесло! Перед закатом одна в лесу. Вот тебе и раз… Ведьма!

Он хмыкнул про себя. Да, ведьмы в Энгарне всегда жили, а сейчас наверняка их стало еще больше: появились вместе с немногочисленными беженцами, но во дворец вряд ли бы пошли работать. Их стихия – лес. Но это первое, что придет в голову любому добропорядочному гражданину при подобной встрече. Ялмари скользил вдоль дороги, не упуская девушку из вида. А она спешила.

Ходила в деревню и задержалась?

Внезапно она споткнулась и полетела на землю, едва успев выставить руки, чтобы смягчить падение. Шипя села на землю, растирая ногу.

– Это тебе за самонадеянность, – услышал он невнятное бормотание. – Гулять она по лесу любит. Лес хорошо знает, не боится. А ночевать в лесу тоже не боишься? – она быстро выпрямилась, всматриваясь в стену деревьев, точно туда, где, укрытый кустами, стоял он, и дрогнувшим голосом спросила: – Кто здесь?

Ух ты, чуйка прямо как у него! Ялмари замер, стараясь не шевелиться. Когда девушка отвела взгляд, сделал несколько шагов назад.

Ну что ж, надо выручать малышку. Заблудилась, видно, пока гуляла. Только всё же с другой стороны выйдем.

Ялмари по большой дуге помчался по лесу вдоль дороги, перепрыгивая поваленные деревья, чтобы выйти на тропу чуть дальше и встретить незнакомку на ней, а не вывалившись из кустов.

Ступив на дорогу, поправил шляпу. Уже темнело, так что снимать нельзя. Потом быстро пошел навстречу. Вскоре в сумерках забелели рукава. На их фоне талия, затянутая шнуровкой, выглядит совсем тоненькой. Девчушка ковыляет очень медленно. Вывих? Заметив путника, остановилась. Рука, опершаяся на ствол дерева, чуть дрожит.

– Добрый вечер, сударыня, – он остановился в паре тростей5, чтобы не напугать сильнее. – Вам нужна помощь?

– Да! – вырвалось у незнакомки, а следом: – Нет! Вы кто?

– Извините, – он прикоснулся к шляпе в знак приветствия, но не снял. – Ялмари Орнер, лесник ее величества.

Почему он представился именно так? Что за причуда?

– Лесник? – неподдельное изумление. – Разве у ее величества есть лесник?

Ялмари смутился, но ушел от ответа, задав следующий вопрос:

– Вы заблудились? Я помогу выйти на тракт.

Она колебалась несколько мгновений, потом промолвила:

– Хорошо. Только я не могу идти быстро. Что-то с ногой.

– Позволите посмотреть?

– А вы еще и врач?

Подозрительная какая!

– Вы не представляете, сколько всего должен уметь лесник, – он постарался скрыть иронию.

Она немного поколебалась, потом вздохнула:

– Выбор у меня невелик. Меня зовут Илкер Лаксме, я горничная фрейлины ее высочества. Вы можете посмотреть, что у меня с ногой, – величественно разрешила она.

Он шагнул ближе и склонился к ее башмачкам. Едва касаясь, ощупал щиколотку, а потом резко, без предупреждения дернул. Девушка вскрикнула, но Ялмари уже отступил, чтобы дать ей возможность прийти в себя. Она повертела ногой, потом промолвила:

– Да, так гораздо лучше. Благодарю, – машинально поправила кудрявую прядку, выбившуюся из прически.

– Могу я предложить вам руку? – он по-прежнему стоял поодаль, даже не пытаясь приблизиться.

– Не стоит, – на этот раз решительно отказалась она. – Я пойду следом за вами, если вы не против.

Он тут же развернулся и пошел вперед, сдерживая шаг, чтобы девушке не пришлось бежать. В тишине, прерываемой лишь шумным дыханием Илкер, которой, кажется, нелегко давалась дорога после падения, они прошли около получаса. Когда вдали показался тракт, стало гораздо светлее. Деревья здесь росли реже и не мешали заходящему солнцу освещать путь. Еще немного – и под ногами оказалась мощеная дорога.

– Вот и всё, – Ялмари остановился и повернулся к девушке.

– Слава Эль-Элиону, – Илкер на мгновение подняла глаза к небу. – Благодарю, сударь Орнер…

Они стояли друг напротив друга. Наконец можно было разглядеть «ведьмочку» повнимательней. Лет восемнадцать. Не красавица в общепринятом смысле, но какая-то изюминка есть: нос чуть курносый, еле заметные веснушки, пытливые карие глаза и кудряшки, не желающие лежать в прическе. Сейчас они и вовсе разлохматились. Рассматривает его тоже с любопытством. Ну да, такую куртку еще поискать надо, как и шляпу. Вряд ли во всем Энгарне сыщешь. Разве что на побережье…

Самое время было попрощаться и уйти, но он зачем-то снял шляпу и с легкой усмешкой снова взглянул на девушку, желая увидеть ее реакцию.

Однако в лице Илкер ничего не изменилось. Она смотрела на него всё с тем же искренним любопытством, как будто чего-то ожидая.

Неужели? Во дворце есть горничные, которые не знают, кто он?

От этой мысли стало весело, и он широко улыбнулся:

– Недавно служишь во дворце? – полуутвердительно поинтересовался он, неосознанно переходя на «ты».

– Две недели, – она склонила голову на бок и перекатилась с носка на пятку и обратно. – Это так заметно?

– Есть немного, – хмыкнул Ялмари. – До Жанхота сама доберешься?

– Конечно. Спасибо!

– До встречи! – по-доброму усмехнулся он и, нахлобучив шляпу, ушел в лес, не оглядываясь.

– До встречи… – услышал он за спиной, а потом тихое: – Чудной!

Деревня недалеко от Биргера

В спокойную жизнь ворвалось что-то непонятное, необъяснимое. Сначала стали беженцы появляться. Немного. То тут, то там. Появлялись на короткое время: усталые, в пропыленной одежде, с небольшим скарбом в руках или на телеге, с печальными черными глазами, настороженно глядящими на каждого встречного. Они будто ожидали нападения, а потом растворялись в Энгарне, будто их и не было. А следом появились тревожные слухи о том, что оборотни стали нападать на людей. Все знали, что где-то в северных лесах живут оборотни. Но энгарнцы никогда туда не ходили. Люди оборотней не трогали, а оборотни – людей. Вот и славно. Но едва началась неделя полнолуния, как из уст в уста потекла молва: в деревеньке ближе к Рыжим горам несколько семей порвали. Так порвали, что людей при виде этого зрелища наизнанку выворачивало.

Но слухи слухами, а всё же своими глазами никто не видел. Может, правду говорят, а может, и брешут. Потихоньку волнение улеглось.

И тут в соседней деревне местный пьянчужка пошел в лес, да и не вернулся. Не сказать, чтобы кто-то сильно расстроился. Уж его жена и детки так, может, даже порадовались: он их колотил смертным боем. Трезвый, чтобы выпить нашли, а пьяный, чтобы перед глазами не мельтешили. Однако, когда на его труп девки, что ягоды собирали, наткнулись, визгу было ой-ой-ой. Лежит, сердечный, белый весь, высохший. Чисто скелет, кожей обтянутый. Шея вывернута, сразу видно – сломали. А горло разорвано.

Когда деревенские на крик с вилами прибежали, спору было. Одни говорили, что так только вампиры убивают, а другие: «Зачем вампиру горло грызть? Так только оборотни делают!» А всё же никто до сих пор ни разу не видел убитых ни оборотнями, ни вампирами. Так и к чему спорить? И какая, собственно, разница? Хрен редьки не слаще.

Не прошло и трех дней, как в соседней деревушке, что за полдня пути от них стояла, ночью три семьи разорвали оборотни. Тут уж все по-настоящему переполошились. Сначала сходили поглазеть – за погляд денег не берут. А когда убедились, что тут точно оборотни виновны: истерзаны трупы волчьими клыками, тогда уж сразу беженцев да эти смерти связали. Жили спокойно, пришли кашшафцы – и началось. Понятно, откуда ветер дует. Но сейчас важнее понять, что делать и как оберечься. Одного паренька отрядили «волкам» сообщить. Да только что «волки»? Они небось сами оборотней боятся. Никогда ж такого не было! И откуда им знать, как от них оберечься? Днем-то порешили чужаков гнать вилами. А ночью как? По всему видно, что оборотни больше по ночам промышляли и запоры на дверях домов для них не помеха.

И тут, к радости селян, проповедник из ордена странников к ним заглянул. Молодой да знающий. Проповедь небольшую сказал, исповедь принял, благословил народ, как положено, да и дальше пошел. Сказал, что в Биргере можно и камни найти, которые оборотней распознают, и веревки, заговоренные против этих тварей, и ошейники специальные. А убить их только серебряным оружием можно. Но откуда оно в деревне? Зато, чтобы сжечь оборотня, всё у них имелось. Огня он тоже боится. Оченно это всех ободрило. Так и порешили, что на следующий день пойдут в город и, раз «волки» им помочь не могут, сами себе помогут. Чай не бедствуют, купят и камни, и веревки, и ошейники.

Порешили, да не успели. В ту же ночь истошный женский крик разбудил всю деревню. Мужики вилы похватали, да и побегли, кто в рубахе и штанах, а кто и только портки накинуть успел. В доме водовоза творилось что-то страшное. Женские крики быстро смолкли, а вот рычание и чавканье долго еще раздавались. Никто туда не заходил – серебра-то нет. Чем с оборотнями сражаться? Но дрова да сено к дому подтаскивали, а потом и огня поднесли. Другие, правда, наготове стояли, чтобы огонь дальше не перекинулся.

Но всё равно ничего не вышло. Оборотень, как дым учуял, мигом в окошко выпрыгнул огромным волчарой. И прямо на пастуха Тартана упал. Был пастух в деревне – и нет пастуха. Одним ударом лапы на землю свалил, другим живот разорвал вместе с рубахой. Потом прямо в живот зубами вцепился, кишки выгрызал… Когда все отмерли, побегли врассыпную кто куда, схорониться, пока тварь злобствует, не нажралась еще. Даже забыли, что пожар на другие дома может перекинуться. Так до утра в погребе и просидели. Да и утром страшно выходить было, но куда деваться? А как вылезли, так увидели, что сгинул волчище куда-то. Пожар погас, слава Эль-Элиону. Не успели разжечь как следует. Так уж теперь всей деревней скинулись и в город двоих отправили. Порешили, если получится, и камни, и ошейники купить, и серебро какое-никакое, и охотника на оборотней нанять, если повезет. Как жить-то, если нечем защититься от этих тварей? И что дальше-то будет?

27 юньйо, в трех днях пути от границы Энгарна

Луч солнца пробрался сквозь дырявую крышу заброшенного сеновала и упал на лицо Ранели. Она зажмурилась. Просыпаться мучительно не хотелось. Девушка перевернулась на другой бок, темно-каштановые волосы упали на смуглое лицо, закрывая его от солнечного света.

Вчера был трудный день: преодолеть расстояние в два дня пути за один – это тебе не шутки. Но и разлеживаться некогда. Сколько еще она сможет раздражать князя, сбегая без разрешения в Энгарн? Запасы терпения у того явно заканчивались. Но месяц без Алета – очень уж долго. Вспомнив о своем любовнике, Ранели сладко потянулась, вскинула руки вверх, полюбовалась обнаженной грудью. Рывком села на сене. Сверху предусмотрительно постелено покрывало, чтобы не доставать траву из волос целый день. Шевелюра у нее густая, как у всех оборотней.

Любовник. За одно это стая может изгнать ее навсегда. Оборотни свято чтут традиции: брак – один раз и на всю жизнь. Женщина рожает детей и заботится об уюте в доме, мужчина обеспечивает семью, сражается за нее. Может, если бы она выросла в обычной семье, она была бы скромной и кроткой девушкой, как все остальные в ее клане. Но ее мать умерла почти сразу после родов. Отец делал, что мог, воспитывая дочь в одиночку. Он так и не создал новую семью. Но, видимо, чего-то всё же не додал. Ранели ненавидела женские обязанности и выполняла их лишь по необходимости, а мечтала о путешествиях. Посмотреть мир, пощупать его, попробовать на зуб – вот что больше всего привлекало.

Сначала она исчезала из стаи на день-два, потом пропадала и на неделю, и на месяц. Живя в городах, она иногда подрабатывала в тавернах, помогая на кухне или в зале. Те же женские обязанности, но какая разница! – не домашняя клуша, а свободная женщина, делающая то, что нравится, и ускользающая, едва надоест находиться здесь.

В одной из таверн Сальмана она познакомилась с Алетом. Сердце снова сладко защемило. Может, и правда выйти за него замуж, пока не поздно? Если бы он был оборотнем, она бы сказала «да», нисколько не сомневаясь. Но он даже и человеком не был, хотя узнала девушка об этом уже после того, как провела с ним ночь.

Ранели поспешно вскочила, надела длинную холщовую рубашку, сверху темно-коричневое платье из грубой льняной ткани. Рукава по-летнему короткие. С особым удовольствием стянула шнуровку на груди – в этом прелесть людских платьев: подчеркивают и талию, и грудь. А вот что не нравилось – приходилось собирать волосы в прическу. Хорошо еще, что последний год женщинам позволялось не надевать летом ужасные чепчики.

Ранели быстро заплела косу и уложила кольцом вокруг головы. Посмотрела в небольшое зеркало, принесенное из Умара, – в Энгарне лишь богатые горожанки и аристократки имели такие. Большие карие глаза (как у всех оборотней), длинные черные ресницы, тонкие брови вразлет. Изящный нос с легко вздрагивающими ноздрями. Нижняя губа более пухлая, но, когда девушка улыбается, это незаметно. Темная коса короной лежит сверху.

Сегодня они встречаются с Алетом в Биргере. У него там торговые дела какие-то. Она же должна попасть в город вместе с другими людьми, идущими на заработки.

Наконец, Ранели распахнула дверь заброшенного сеновала – их немало осталось со времен войны. Остановилась на пороге и замерла. На низкой ветке раскидистого клена сидел сокол.

Ранели засмеялась, подошла к птице, стараясь не смотреть в глаза-пуговки, и, едва касаясь пальцами перьев, прошептала.

– Подглядывал? Я тоже соскучилась. Уже спешу в Биргер. Жди!

Птица взмыла в небо. Девушка проводила ее взглядом, прикрыв глаза от солнца руками. Всё так смутно в ее жизни. Может выгнать стая. Может бросить Сокол. И что тогда будет?

Набежавшую тоску она прогнала, легко тряхнув головой. В Гучин отправится – на другой материк Гошты. Посмотрит, как там люди живут. А потом в Галдай.

Но лучше бы Алет ее не бросал. Как же быстро он приучил ее к своим ласкам. Так и придется замуж выходить…

…Выйдя на тракт, Ранели быстро нашла себе попутчицу. Пышнотелая Фема ей обрадовалась и затараторила:

– Ты тоже в Биргер? Работать? Вот! А меня отец не хотел отпускать. А потом говорит: «Иди на все четыре стороны, чтоб глаза мои тебя не видели». Ты знаешь, я ему говорю: «Всем в город надо, пока живы». А он слушать не хочет. «Как, – говорит, – в городе жить?» Да так же, как все живут! Всё лучше, чем от зубов оборотня сдохнуть!

Ранели насторожилась.

– А что нападают? – заинтересовалась она.

– А ты откуда, что не слышала ничего? – волчица осеклась, но Фема была простодушной, вопрос задала не из подозрительности, сразу продолжила тараторить. И девушка-оборотень облегченно перевела дух. – В соседней деревне семью водовоза на куски волчара разорвал, – крестьянка расширила глаза и перешла на трагический шепот. Ей явно хотелось поделиться своей историей. – Жуть! Да я дома спать теперь боюсь, а отец: «Как в городе жить?»

Новости о злых оборотнях заставили сердце Ранели биться сильнее. Это было страшно и непонятно. За последние месяцы в Умар пришло несколько семей из Кашшафы. Но это были такие же мирные оборотни, как и местные.

– А как узнали, что именно оборотень убил? – уточнила Ранели. – Может, обычный волк всё же? Видел кто-нибудь, как убийца превращался?

– Кто видел, тот уже не расскажет! – невесело хохотнула Фема. – Им же лишь бы людей сожрать. Они перед тобой красоваться не будут.

– Так, может, врут люди? Для красного словца сочиняют? – робко поинтересовалась девушка. – Как-то жутко верить в такое!

– Ранели, да где же это видано, чтобы волки в дом забирались и всю семью резали?! Волки только от большого голода зимой на человека напасть могут. А так больше овцами промышляют и то редко. Им и в лесу живности хватает. Но если уж ты так сомневаешься, то знай: я утром с подружками ходила смотреть, что там натворили твари эти. Если бы и ты это видела, сама бы всем, как я говорила: в город бежать! Жуть! Такого волк никогда не сделает. И даже самый страшный злодей не сделает. Вся комната в кровище! Внутренности валяются!

«Проклятый?» – задумалась Ранели. То, что оборотни по крови такого не сделают, – это ясно. Только вот люди разбираться не будут: проклятый, не проклятый. Для них оборотень то же, что чудовище, монстр. Хотя по зверствам люди могли переплюнуть кого угодно.

Проклятый – это плохо, очень плохо. Может, вернуться в стаю, пока не поздно?

Но девушка продолжила путь. Потом спросила неуверенно:

– А в городе точно безопаснее?

– Точно! – заверила Фема. – К нам странствующий проповедник приходил. Он сказал, в городе камни есть, который определяют: человек ты или нет. Там уже трех оборотней сожгли.

Вот тут Ранели запнулась, дыхание сбилось. Ее братьев убивают. Знает ли об этом кто-нибудь? Или всё же только проклятых ловят?

Впереди показались городские ворота. Перед ними собралась небольшая толпа желающих попасть внутрь. Раньше такого не было.

– Видала, – толкнула в бок Фема, показывая в ту сторону. – Проверяют! Вот поэтому и надо в городе жить. Правильно мы с тобой сделали. Что, напугалась? Ничего, скоро в безопасности будем!

Ранели слабо улыбнулась.

Что делать? Уйти сейчас – очень уж подозрительно. Но подходить к стражам Биргера крайне глупо. Может, в толпе удастся затеряться?

– Не отставай! – Фема крепко ухватила ее за локоть. – Тут зевать нельзя, а то до вечера простоишь.

Несмотря на то что крестьянка была почти вдвое толще, Ранели бы легко с ней справилась. Вот только устраивать потасовку в толпе – тоже не самое мудрое решение. Ладно, значит, подождем более удобного случая.

– Смотри, как сокол мечется. Что это с ним? – Фема показала в небо.

Ранели тоже подняла голову. Тут сомнений нет – это ее Сокол. Тоже что-то видит и пытается предупредить.

– Да знаю я, знаю, – пробормотала девушка себе под нос. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Она аккуратным движением вывернула локоть из цепких рук крестьянки и быстро встала за здорового мужика с гусем в корзине. Тут двигаться было сложнее. Чем ближе к воротам, тем гуще становилась толпа. Хотела сделать еще шаг в сторону, но не тут-то было.

Ворота медленно приближались. Ранели вытянула шею и увидела стража из солдат Полада со странным черным камнем в руках. И в этот момент камень вспыхнул голубоватым цветом. Все-таки оборотней по крови ловят!

– Всем стоять! – заорал «волк». – Ребята, отсеките их быстро! – это уже своим.

Два десятка стражей мигом оцепили толпу. Люди заволновались.

– Спокойно! – крикнул тот, что с камнем. – Все зайдут в город. Немного терпения!

Его помощник по очереди выдергивал людей из толпы, а первый подносил к их сердцу камень, а потом подталкивал к воротам, поскольку камень оставался черным.

Ранели снова попыталась выскользнуть из толчеи, но напиравшие со всех сторон «волки» сбили людей в один ком, уже невозможно было не только пошевелить рукой, но даже и дышалось с трудом.

«Перекинуться? Поможет ли здесь?»

А ворота всё ближе. И вот ее дергают за руку, камень вспыхивает голубым, но, прежде чем «волк» успевает что-то предпринять, она оборачивается волчицей и злобный рык слышится над городом.

– Серебро! Ошейник! – надрывается десятник.

В толпе визжат, кто-то матерится, а Ранели на этот раз, наоборот, лезет в самую гущу. Останется неприкрытой – ей конец. Но люди разбегаются с ужасом. У «волков» в руках сверкают посеребренные мечи, но они не так ей страшны, как магический ошейник. Удастся заарканить – точно сожгут.

Ранели припадает на передние лапы, отскакивает назад. Ошейник падает рядом, скользнув по носу. Повезло. Но воздух снова рассекает свист раскручиваемого аркана. Значит, на этого солдата и прыгаем. Вблизи не сможет накинуть.

Однако в бок вонзается стрела, и лапы подкашиваются. Движения «волка» будто замедлились: вот веревка взметнулась над его головой, вот прямо к Ранели летит петля с шипами внутри. А ее будто обездвижили, нет сил даже шагнуть в сторону. Вдруг сокол падает с неба, чуть изменяет движение аркана и хлопает крыльями ей по носу.

Ранели тут же приходит в себя. Больно, да! Но не смертельно. Рванула зубами стрелу, застрявшую в боку, но лишь перекусила древко. Тогда подпрыгнула и щелкнула зубами у самой морды коня, животное испуганно заржало и поднялось на дыбы, сбрасывая всадника. Круг на мгновение разорван, и этого хватает волчице, чтобы устремиться в поле. Солдаты начали было преследование, но их остановил резкий окрик десятника.

– Отставить! Наше дело – охрана города.

Трактир в Биргере

Стража «волков» совершала обход города, когда раздался чей-то душераздирающий крик.

– Где это? – не понял десятник.

– Кажется, там, – солдат из местных показал направление.

– Бегом! – скомандовал десятник, и подкованные сапоги застучали по мостовой.

Не ошибся «волк». В конце проулка виднелся трактир. Они еще не добежали до места, а уже слышны стали вопли, хрипы, чей-то крик:

– «Волков», «волков» зовите!

Они вбежали во двор трактира и на мгновение остолбенели: в прямоугольнике света, лившегося из открытой двери, коричневая тварь с огромными крыльями за спиной, доедала какого-то толстяка.

– Рассыпаться! – заорал десятник, и они взяли их в полукольцо. С другой стороны за происходящим наблюдали посетители трактира, женский голос кричал надрывно, мужской тоже захрипел, надсаживая горло:

– Что смотрите? Убейте его!

Легко сказать – убейте. Ни разу «волкам» не приходилось с такими тварями сражаться. Говорят, их только медь берет. А у них откуда медь? Добрые стальные мечи да…

– Алебарды! – скомандовал десятник, и солдаты Полада выставили их перед собой. – Подходим потихоньку. Может, хоть отгоним…

Они, не торопясь, подступали, сужая круг, а тварь, кажется, даже не замечала их, продолжала со свистом вытягивать кровь из бедолаги. И, лишь когда они были в двух шагах, вдруг подняла на них алые глаза и оскалилась, злобно зашипев, демонстрируя клыки в ладонь длиной. После чего резко взмыла вверх и исчезла в черном небе. Только волной воздуха всех обдало.

– Ни хрена ж себе… – высказался за всех десятник. Они еще постояли немного, глядя в небо, – не вернется ли? Потом народ в трактире заволновался, зашумел. На улицу выскочил толстый мужик в засаленном фартуке – явно трактирщик. Склонился над трупом – тут сомнений никаких не было, с таким горлом не живут. Следом дородная женщина выскочила, упала на тело, заголосила, закричала.

Десятник словно очнулся.

– Опросить свидетелей, – скомандовал он.

И «волки» пошли в толпу, ища любителей почесать языком. Правда, долго работать им не дали. Трактирщик вдруг заревел медведем:

– «Волки» поганые! Убирайтесь, пока не убил! Стояли, смотрели, как сынка убивают. Трусы! Убирайтесь, чтобы ноги вашей здесь не было. Ненавижу!

– Ты язык-то попридержи! – рявкнул в ответ десятник. – А то тебя завтра здесь не будет. Ишь, смелый какой выискался!

Трактирщик прикусил губу, лицо наливалось кровью.

«Волков» таким не напугаешь, но и резню устраивать не хотелось. Понятно же, что горе у человека, не в себе пока. Десятник решил не связываться. Быстро отдал команду, «волки» построились и отправились в казарму. Уже там поделились, кто и что узнать успел. Капитан составил донесение в столицу, передал полковнику.

Узнали вот что. Убитого звали Сегуб. Кроме отца да матери, вряд ли о нем кто-то плакать будет, хотя, конечно, такой смерти и врагу не пожелаешь. Был он надменным и похотливым. Отец его девочку-сироту купил, так он ее изнасиловал. И, с одной стороны, как говорили свидетели, не даром же ее кормить. А с другой стороны, стал он ее под всех подкладывать, а деньги себе забирал.

Сегодня вечером в трактир пришел какой-то аристократ, явно не бедный. Молодой еще – не больше восемнадцати. Но высокий, хорошо сложенный, светлые кудри на плечи падают, синие глаза прямо в душу смотрят, от белозубой улыбки на сердце у людей веселее становится – все им любовались. Деньгами сорил, угощал вином, закусками всех, кто в трактире был. Только на Сегуба чего-то взъелся. Один раз подножку подставил, другой вообще на толстяка тарелку с похлебкой перевернул. Делал вид, что случайно, а все понимают: намеренно. И насмехается еще. Сегуб не выдержал, схватил его за шкирку и вышвырнул из трактира. И сам вышел. Все думали, что погибнет парнишка за свою дерзость. Не с тем связался. Сегуб вспыльчивый. Потом жалеть будет, но сейчас точно шею птенчику свернет. А от «птенчика» вдруг только клочья одежды полетели, превратился в коричневую тварь, одним ударом шею Сегубу переломил и стал кровь его пить.

История жуткая, потому что по всему выходило, что вампира от обычного человека и не отличишь, пока он тебя жрать не начнет. Но это уж пусть начальство разбирается, что делать.

27 юньйо, Биргер

К вечеру полил дождь. Капли соскальзывали с кожаной куртки, но шляпа и брюки быстро промокли, стало зябко.

Ялмари впервые путешествовал верхом так долго, всё тело болело. Он очень быстро добрался до границы Энгарна, меняя по пять-шесть лорс в сутки, но, к сожалению, в сигнальной башне нельзя было заменить уставшие мышцы. Сейчас лесник буквально заставлял себя ехать. Дождь небеса послали, видимо, в качестве дополнительного испытания. До следующей сигнальной башни оставалось еще добрых четыре часа пути, а до Биргера – большого, населением тысяч в тридцать, города – рукой подать. Он пришпорил лошадь: ни к чему лишний раз над собой издеваться. «Волки» в городе тоже есть. Следовало поторопиться: ворота скоро закроют.

Биргер в дождливый вечер выглядел мрачным и неприветливым, так же как и стража. Воины, заметив запоздалого всадника, не оживились, остались под небольшим навесом, настороженно всматриваясь в путешественника. Десятник взглянул из-под бровей.

– Поздно ездите, сударь, – недружелюбно пробубнил он. Плащ защищал от дождя, но не от холода: воин зябко поднимал плечи. Может, от этого и говорил так раздраженно. – Уже ворота закрывать собирались. Платите быстрей, – он указал на сидевшего у ворот служку.

Ялмари спешился, заплатил подорожный налог и хотел ехать дальше, когда боковым зрением заметил: десятник спрятал в карман какой-то камень. Лесник заинтересовался. Он давно слышал о магических камнях, внешне похожих на булыжник, но легко «впитывавших» заклинание. Если окропить такой камень кровью оборотня или вампира и произнести наговор, он будет светиться мягким голубым светом при приближении этих существ.

– Туммим? – проверил выводы лесник.

– Туммим, – насупился страж и нашел нужным пояснить. – Времена неспокойные. То там, то здесь люди гибнут, поэтому всех проверяем. Трех оборотней уже сожгли, одна сегодня сбежала.

– Ясно, – Ялмари теперь не торопился уходить. Стражи закрыли ворота. Издалека доносился стук подкованных сапог – десяток «волков» шел на смену дневной страже. – Сударь, можно вас в сторонку?

Лесник предъявил золотой знак.

– Вот оно как… – десятник не сильно обрадовался, узнав, с кем разговаривает. – По дороге в казарму всё обсудим?

Ялмари кивнул и отошел в сторону. Служка, собрав деньги, исчез в темноте с охраной. Десятник скомандовал своим людям. Построившись по двое, солдаты отправились вперед, а сам он чуть приотстал, чтобы поговорить с особым посланником королевы. Лесник вел лошадь в поводу. Сильный дождь прекратился, только легкая морось холодила лицо.

Солдат молчал, ожидая. Чего хочет молодой парень с такими полномочиями? Ялмари начал без предисловия:

– Кто дал страже туммим?

– Городской совет. Приказали всех проверять.

– И как успехи? Кроме оборотней, никого не ловили? Туммим заряжен на оборотней? Есть угроза? Вампиров не ловили?

– Не ловили, – десятник растерялся от такого количества вопросов. Как будто под следствие попал. – Мы не спрашивали, на кого заряжен камень. Я так думаю, на вампиров вряд ли. Не так давно шуму было – мужика одного – то ли хозяина таверны, то ли его сына – вампир убил. Наши подоспели поздно. Да и что бы они сделали? Медного оружия у нас отродясь не бывало. До этого еще пару человек убили – явно оборотни, очень уж порезаны жестоко были. Вот и взяли туммимы…

– То есть нападения вампиров в городе есть, но камень на них не заряжен, они спокойно могут попасть в город, медное оружие вам не выдали?

– Нет, – растерянно пробормотал солдат. – Только особые веревки, которыми можно оборотней связать… Ошейники…

– Еще и веревки! – хмыкнул лесник. – Вы тщательно проверяете входящих? Можно проскользнуть?

– Ну нет! Мы городская стража, «волки», а не хрен собачий, – десятника явно задело такое подозрение.

Они шли по центральной улице, относительно чистой и светлой. Фонари горели у входов в дома. Каменные строения с каждой сотней шагов становились выше и богаче, а улица – шире. Некоторые дома недавно отремонтировали, декорировали вычурной лепниной. Лесник невольно сравнивал эти «хоромы» с королевским дворцом. Кашшафские захватчики не поскупились на украшение дворца, но там всё сделали со вкусом, так что радует глаз. Удивительно, что богатые ремесленники и аристократы не доверяют приготовление обеда плохому повару, но легко отдают дом в руки плохому архитектору. Или Энгарн всё еще отстает в этом от враждебного соседа?

Он снова обдумал то, что услышал от десятника. «Туммим может зарядить только маг кровью оборотня или вампира. Магов в Энгарне уже много лет нет. Значит, по стране расхаживает враг. Жестокие смерти напугали так, что городской совет не побоялся пойти на сделку с сомнительной личностью. Но заряжен он, кажется, только на оборотней. Случайно? Намеренно? Или никаких загадочных смертей вообще не было, а кто-то устраивает жестокие смерти, чтобы заподозрили оборотней и вампиров?»

– Смерти от вампиров и оборотней расследовали? – осведомился Ялмари после паузы.

– От вампира на наших глазах было, можете сами тот десяток опросить. Чего тут расследовать? Смерти от оборотней, те, что произошли в городе, – расследовали, – пояснил страж. – Деревни – это уже забота капитана Махли. Но какое нужно расследование? Кто еще резвится, разрывая трупы на части, съедая внутренности? Посмотришь на убитых, и сразу понятно, кто здесь побывал…

Ялмари невесело усмехнулся.

– Ясно. Спасибо, десятник. Подскажи, в какой таверне вампир человека убил. Посмотрю, что там.

– С этим просто. В следующий переулок свернете и через три дома наткнетесь на забегаловку. Там и комнаты сдаются. Только последнее время не больно там жалуют нашего брата.

– То есть? – уточнил лесник.

– То и есть. Явно вроде бы и не выгоняют, придраться не к чему, а обслуживают так, что не хочется заходить. В общем, полковник наш донесение господину Поладу отправил, ждем теперь, что он скажет. А пока, если узнают, кто вы… В общем, если на ночь глядя другое пристанище не захотите искать, приходите к нам. Казарма возле ратуши, – раздался бой часов на здании городского совета – пробило половину десятого.

– А старейшину вашего как зовут? – Ялмари вскочил на коня. – Где его дом?

– Дом старейшины Елеу мы уже миновали, – воин обернулся, – вон тот, видите? С каменными рожами над входом. Хотите его посетить?

– Возможно. Доброго отдыха, десятник.

– Доброго отдыха, сударь.

Ялмари заметил узкую улочку и свернул туда. Она была темной и вонючей, как любая не главная улица в городах Энгарна. «Интересно, – мелькнула мысль, – в Кашшафе тоже так или научились чистоте?» Вдоль домов текла река помоев. Рядом резвилась свинья, лесник осторожно объехал ее. Города специально содержали чушек, чтобы хоть немного «прибирались» на улицах, но их усилий не хватало. У лесника, привыкшего к чистому воздуху, закружилась голова. Внезапно наверху распахнулось окно, звонкий голос прокричал:

– Помои! – и следом выплеснулась грязная вода с овощными очистками.

Он еле успел придержать коня. «Положено ведь трижды прокричать!» – подумал недовольно. Еще немного постоял, тронул бока скакуна.

В конце улочки слышались пьяные голоса, хохот. Кажется, скоро он сможет поесть и выспаться.

Стоило въехать на постоялый двор, как подбежал мальчик, взял лорсу под уздцы. Ялмари соскочил, подхватил небольшую дорожную сумку и вошел внутрь.

Небольшой зал встретил звоном посуды, веселым говором и песнями. Лесник снял шляпу, поискал свободное место.

– Можно? – поинтересовался у ремесленников. Судя по внешнему виду, они принадлежали к обувному цеху и заглянули сюда сразу после работы. Мужчины окинули его взглядами и отвернулись. Он счел это за согласие.

Едва опустился на скамью, подлетела девчушка, как дворняжка, встречающая хозяина, – того и гляди на него лапами бросится. Молоденькая, не больше пятнадцати, – наклонилась, выставляя напоказ упругую грудь, чуть прикрытую платьем:

– Что желаете, сударь?

– Много хорошо прожаренного мяса.

– Вина?

Он чуть не заказал васаг, но вовремя спохватился – слишком дорогое вино даже на западе Энгарна, в краю виноградников. И особое – тут же «волка» в нем заподозрят.

– Грюйт6 есть? – заказал он единственный напиток, который не вызывал отвращения.

– Есть! – малышка будто обрадовалась. – Вам, может, с добавками? Есть для того, чтобы бодрствовать всю ночь, придающий силу, – томно предложила она.

– Обычный. И еще мне нужна комната.

– Только комната? – она всё еще не сдавалась и игриво покачала бедрами, но желаемой реакции так и не увидела, потому вздохнула. – Сейчас всё принесу, сударь.

Ялмари окинул взглядом посетителей. Кажется, все местные. В основном ремесленники. Пара служек. Один крестьянин. Почему вампир появился именно здесь?

Он внимательно осматривал зал, вглядывался в женщин, обслуживающих столы, вслушивался в разговоры. Так что не сразу сообразил, что ужин почему-то задерживается. Посмотрел в сторону кухни – к нему направлялся хозяин: жирная тушка на тонких ногах. Подошел к столу, кулак размером с маленькую дыню опустился на стол, сам он навис над Ялмари:

– Уважаемый, – хозяин смиренно опустил глаза. – Служанка напутала всё. Нет у нас комнат сегодня, всё занято… И с едой… тоже беда. Наплыв такой, что не повернуться. Пока мы баранчика прирежем… До утра ведь ждать придется… Даже грюйт закончился… Тут рядом еще трактирчик есть. Может, туда вам? Мальчишечка мой запросто проводит.

Трактир затих. В тишине хлопнула дверь – кто-то спешно покинул заведение.

Так вот как у них тут с неугодными разбираются. Действительно не придерешься. Только вот как он догадался, что перед ним «волк»? Лесник задумчиво потер подбородок.

– А у вас только для меня еда и напитки закончились или остальные тоже в соседний трактир пойдут?

Он чувствовал, как поднимается в кабатчике что-то мутное, но тот еще сдерживает себя. Даже губу закусил от усердия, а вот толстые пальцы на столе подрагивают.

– Для всех, для всех закончились, – голос стал низким, почти рычащим. – Да они-то раньше пришли. Сейчас вот доедят, да и по домам. Разве кому вино нужно, так этого у нас много, можно и задержаться.

«Шереш меня раздери! – разозлился Ялмари на себя. – Ну точно! Заказал грюйт, на служанку не позарился. Обычные посетители так себя вести не будут. Что же агентам Полада делать приходится, чтобы их никто не заподозрил? Пить и громко хаять королеву?»

Он поднялся и впился глазами в трактирщика.

– Дорогу найду сам. Но, пожалуй, еще завтра приду, чтобы баранчика утреннего попробовать. Утром-то еда точно будет? Или временно закроетесь?

Глаза мужика превратились в щелочки, он наклонил голову – будто бык, перед тем как броситься.

– Может, и закроемся, – оскалился он, выходя из образа смиренного слуги, но тут же вновь взял себя в руки и опустил глаза. – После того как Сегуба вампир высушил… – он умолк. – Тяжело мне работать. Может, и закроемся на недельку.

Ялмари надел шляпу, кинул на стол монету:

– За кормежку лошади.

Лицо хозяина налилось кровью.

– Что вы, господин! Какие деньги? Простите за неудобство. Всё за наш счет!

Но лесник лишь подобрал сумку и направился к выходу, спиной чувствуя взгляды.

Постоял у конюшни.

«Полный провал. Раскрыли буквально за четверть часа. Хорошо еще не догадались о моем истинном статусе, подумали, что рядовой “волк”. Придется переночевать в казарме, а утром всё же навестить старейшину».

Он оставил лорсу в негостеприимной таверне. Лошади надо отдохнуть. Утром, если что, пошлет десяток. Заберут, никто и не пикнет. Закинул сумку за плечо. Короткий меч в кожаных ножнах под курткой почти не ощущался. Он прикрепил его так, чтобы не мешал при ходьбе и был незаметен для собеседника.

Дождь закончился. Розовая луна разогнала тучи, чтобы взглянуть на город. Это немного осветило темные улочки, но нисколько не обрадовало. Ялмари не любил полнолуния. А как представлял, что оно будет длиться еще почти неделю, такая тоска брала… На него луна действовала слишком сильно.

Может, из-за этого и во дворце начудил перед отъездом. Как могло его так занести с Илкер? Теперь даже и не знаешь, как выбраться из тупиковой ситуации. Надежда только на то, что девушка, возможно, на самом деле видит в нем лишь друга. Чувствует, что не может тут ничего серьезного получиться. А значит, поболит сердечко и перестанет.

Темные улочки встретили той же вонью. Ялмари ускорил шаг, чтобы быстрее выйти на главную улицу.

…Из-за обилия запахов он чуть не попал в засаду. В последнюю минуту почуял в нише, куда не доставал лунный свет, чье-то присутствие. Резко присел, одновременно уходя влево. Меч просвистел над головой. А он уже выхватил клинок и повернулся лицом к врагу, отбрасывая в сторону сумку. Тут же вспомнил – этот человек был в трактире. Небольшая бородка, волосы до плеч, широкая рубаха и штаны, плащ, накинутый на плечи. Вроде бы обычный крестьянин. Но нет, не обычный.

Не давая леснику опомниться, мужчина одним движением освободился от плаща и тут же швырнул его в Ялмари, стараясь сбить с толку, а сам нырнул вправо, целясь в плечо. Не дотянулся. Тут же отпрянул, уходя от встречного выпада, а потом словно затанцевал: наступал, двигаясь из стороны в сторону и беспрерывно нанося удары. Он был один, но Ялмари казалось, что ему приходится сражаться с тремя. Меч у врага длиннее, лесник едва успевал парировать быстрые выпады. Он уже взмок и жалел, что не успел сбросить куртку, как его противник, – это тебе не разбойники в лесу. В мужчине чувствовался опыт не одного сражения: он не разговаривал, но с неумолимой решимостью загонял жертву в ту самую нишу, где устроил засаду. Ялмари бы поставил на то, что, пройдя войну с Кашшафой, он стал наемным убийцей. Лесник едва не пропустил удар – вовремя уклонился, и меч лишь чиркнул по куртке.

Ялмари хмыкнул – эта встреча, так же как и разбойники в лесу, по большому счету ничем не грозила. Ничем, кроме разоблачения. Он отступал и парировал удары.

Откуда в руке убийцы появился кинжал, он не успел заметить, только дернул головой в сторону, чтобы оружие не воткнули ему в глаз, но клинок задел щеку. Тут же подставил меч, защищая грудь. Бородач на мгновение остолбенел, а затем стал отступать. Хочешь сбежать? Поздно.

Лесник крутанул клинком, и меч врага со звоном отлетел к стене, а противник, нелепо взмахнув руками, упал на мостовую. Ялмари быстро склонился над ним: чуть-чуть не рассчитал удар – хотел ранить плечо, а пробил легкое насквозь.

– Кто тебя послал? Зачем?

В закатывающихся глазах последним проблеском мелькнула ненависть, а потом враг захрипел, захлебываясь кровью. Глаза закатились.

Ялмари пощупал пульс на шее, поднялся. Наемник ничего не сказал, но тут гадать не надо: заказчик – трактирщик. Он явно не ограничивается тем, что не обслуживает «волков» в своем заведении. Он еще и организовал охоту на них, причем именно на одиночек. Сидит такой наблюдатель в трактире, видит, как выгоняют Ялмари. Куда пойдет солдат на ночь глядя? Конечно, в казарму. Значит, можно подкараулить. А хозяин еще и мальчишечку предлагал в проводники. Тогда точно мимо смерти не пройдешь. Утром нашли бы труп парня. Прирезали – с кем не бывает? Нечего по ночному городу бродить. Вроде бы никто не виноват. А если его порезать в нескольких местах, разбросать кишки по мостовой, тогда, глядишь, на оборотней подумают. Никто не заподозрит, что убийство оплачено трактирщиком.

Лесник оглянулся. Кажется, за схваткой никто не наблюдал – это к лучшему. Он подобрал суму, шляпу, которую потерял, пока сражался, отряхнул ее и, снова натянув на глаза, продолжил путь. Завтра непременно надо встретиться со старейшиной.

За два месяца до этого

Ялмари возвращался от Полада, когда услышал, что по галерее кто-то несется. Сначала возмущенный женский крик, потом хохот и, наконец, топот ног.

«Принцесса и Герард забавляются», – вынес вердикт Ялмари и встал в сторонку, чтобы понаблюдать за этим действом с безопасного расстояния.

У спуска на лестницу сначала появился маркиз Нево. Длинноногий красавчик и в стремительном беге казался безукоризненно элегантным. Пурпурный, расшитый золотом колет не смялся, не расстегнулся. Красиво подчеркивал широкие плечи и тонкую талию. Волосы не растрепались, лежали волосок к волоску. Голубые глаза весело сверкали из-под черных бровей. Он заметно сдерживал себя, постоянно оглядываясь: не слишком ли отстала ее высочество? А потом и вовсе остановился, заметив в галерее горничную со стопкой белья.

«Горничная?» – ноздри Ялмари дрогнули. Он вгляделся в тоненькую фигурку, прижавшуюся к стене. Сомнений не было – любительница вечерних прогулок, которую он прозвал «ведьмочкой».

Но тут на лестнице показалась принцесса.

Что это было за зрелище! Платье подскакивает на бегу так, что видны подвязки ниже колен. Недавно Эолин придумала новую прическу – подвязала волосы на затылке лентой. Теперь лента сбилась, полураспущенные локоны болтались где-то сбоку. А что она говорила! Королева должна бы покраснеть за дочь:

– Герард, ублюдок! Стой. Остановись сейчас же, скотина, я волосы выдергаю тебе! Рожу расцарапаю!

Герард Сорот7 расхохотался:

– Уже стою! Лин, как тебе не стыдно? Ты ругаешься как деревенский кузнец!

Внезапно он схватил Илкер за плечи и прикрылся девушкой, как щитом. Подбежавшая принцесса подскакивала, пытаясь через горничную достать до головы Сорота.

– Иди сюда, подонок! Ты еще не знаешь, как я умею ругаться. Я тебе сейчас такое покажу!

– Да что с тобой, Лин? – маркиз умело уворачивался от ее рук: принцессе не хватало роста, чтобы добраться до Герарда, да и горничная мешала. – Что на тебя нашло? – вопрошал он, невинно поднимая брови.

– Мерзавец! Кто тебе разрешал брать мой альбом? И после этого спрашиваешь, что на меня нашло? Будь мужчиной, перестань бегать от меня. Я всё равно доберусь до тебя и вырву уши!

– Уши жалко! – прыснул Сорот и, крутанув Илкер, толкнул ее на принцессу. Эолин отпрыгнула в сторону, но мгновения заминки хватило маркизу, чтобы сбежать вниз по лестнице, перепрыгивая сразу несколько ступеней.

– Сволочь! – воскликнула принцесса и понеслась за ним, на ходу срывая сползшую ленту. Ялмари они не заметили.

Он, немного помедлив, направился к горничной. Она, чуть слышно всхлипывая, собирала с пола белье. Выпрямившись и уткнувшись взглядом в черную куртку, кудрявая вздрогнула.

– Как ты бесшумно ходишь!

– Доброе утро! – уголок губы дрогнул в усмешке. – Ты не услышала меня, потому что громко сопела.

– Ой, – смутилась Илкер. – Доброе утро, – и снова всхлипнула.

– Из-за чего плачешь? – участливо поинтересовался он.

Илкер дернулась вытереть слезы, но руки были заняты.

– Опять всё в стирку, – она изо всех сил старалась успокоиться.

– Только-то и всего? – удивился он. – А зачем в стирку? – не понял Ялмари.

– Леди8 Асгат любит всё идеально чистое, а это валялось на полу.

– Ты горничная у этой вздорной девицы – леди Асгат? – уточнил лесник.

– Да. Только так нельзя говорить про госпожу.

– Но ты ведь не сама стираешь белье?

– Нет. Но если я его сегодня не поменяю, то виноватой окажусь я!

Ялмари не выдержал и осторожно вытер слезинку с ее щеки. Девушка испуганно отпрянула. Он с удовольствием увидел, как она краснеет.

– Ты это зачем? – настороженно спросила горничная.

Он и сам не знал зачем. Раньше он себе такого не позволял.

– Чтобы ты перестала плакать из-за ерунды, – едва заметно улыбнулся он.

– Это для тебя ерунда! Потому что ты лесник и не сталкиваешься каждый день с леди Асгат, – поудобнее передвинула простыни, но наконец взяла себя в руки. – Всё, пошла обратно в прачечную.

– Погоди, у меня есть один магический прием, – остановил ее Ялмари. Его сегодня явно несло куда-то не туда. Но он не мог отпустить ее такой расстроенной. Лесник провел рукой над бельем, будто посыпая его солью и очень серьезно бормоча при этом: – Эти простыни нигде не валялись! – Илкер не выдержала и прыснула. – Вот, можешь нести их злобной леди Асгат, – завершил он.

– Это не поможет, – вздохнула девушка.

– Почему? У тебя есть доказательства, что валялись? Ну-ка посмотри внимательно. Есть ли какие-то доказательства? – он поднял верхнюю простынь и осмотрел со всех сторон. – Нет. Мой магический трюк работает безотказно. Так что неси своей госпоже и ни о чем не волнуйся.

Илкер немного поколебалась, а затем решительно повернула в сторону спальни фрейлины. Но снова остановилась.

– А ты часто здесь бываешь?

– Тебе не только сегодня нужна моя магическая поддержка? – пошутил он.

– Не говори так, – не поддержала она шутку. – Услышат и сожгут на костре как еретика.

– Хорошо, что не как оборотня, – тоже погрустнел он. – Еретиков сначала годами судят, в отличие от… – девушка словно не удивилась, услышав про оборотней, а как-то очень сочувственно кивнула. – А я во дворце… бываю время от времени. Когда приглашают.

– А сегодня тебя принцесса пригласила или ее величество?

«Какая любопытная! Хорошо, если ведьма, а не…» Тут же проверил:

– Полад.

Глаза девушки округлились.

– Поняла, – сразу заторопилась. – Ладно, я пошла.

– Боишься Полада? – спросил он в спину, пытаясь понять, правильно ли «прочитал» ее реакцию.

Девушка тут же остановилась.

– Нет. Мой отец говорил, что честным людям не нужно его бояться. Я отцу верю. Просто, мне кажется, тот, кто служит такому человеку, не может долго болтать с горничной в галерее, – она двинулась дальше, но снова замерла. – К тому же это белье уже все руки оттянуло. Сейчас еще раз уроню, и никакие магические приемы не помогут. До свидания, сударь!

– До свидания, ведьмочка.

– Что?! Тоже мне, герцог Модная шляпа!

Но он, уже не оглядываясь, направился к лестнице. Надо бы проверить, что за мудрый отец у этой малышки.

27 юньйо, деревня недалеко от Биргера

Как только «волки» прекратили преследование, Ранели упала на землю и немного полежала. Лапы дрожали, бок разрывало от боли. Нужно извлечь стрелу, пока она не истекла кровью. До тех пор пока в боку серебро, рана не затянется. Она перекинулась в девушку, и платье тут же стало намокать от крови. Раздеться прямо здесь, среди пшеницы? Кажется, другого варианта нет. Она, придерживая бок, привстала, чтобы оглядеться. Вроде бы никого рядом. Снова спряталась в траву и, постанывая, стискивая зубы, расшнуровала платье, кое-как стянула его, а потом задрала рубаху. Ну… приступим.

Она полезла пальцами в рану, отыскивая древко. Но выдернуть не смогла: слишком скользкое от крови, никак не поддается. Не выдержав, заплакала, тут же прикусила руку, чтобы заглушить звуки. Что же делать?

Рядом с ней сел на землю сокол. Ранели взглянула на него.

– Не могу вытащить. Но я постараюсь.

Она порылась в сброшенном платье и выудила тонкий, похожий на стилет нож. Приставила к боку.

Раздался отчаянный клекот.

– Мне тоже страшно! – горячим шепотом заверила Ранели. – Но я правда не знаю, что делать. Мне не исцелиться с этим внутри.

Она закусила руку и осторожно сделала разрез в ране глубже. Затем снова полезла туда пальцами. Лоб покрылся испариной. Ранели застонала:

–Эль-Элион, помоги мне! – а потом, вскрикнув, выдернула серебряный наконечник и отбросила его. Обессиленно упала на землю.

Почувствовав прикосновенье крыльев, прошептала:

– Всё нормально! Я сейчас.

Грудь ее ходила ходуном. Она лежала на земле, тяжело дыша. Иногда приподнимала голову и посматривала на бок. Рана затягивалась очень медленно. Если бы можно было промыть ее водой, дело пошло бы быстрее. Но до воды еще надо добраться, а сил совсем нет.

И здесь оставаться опасно. Слишком близко город. Да и деревня недалеко. Ранели дрожащими руками вытерла нож о траву и отрезала низ рубахи. Лоскутом, насколько могла, перетянула рану. Потом стала одеваться, еле шевеля руками, чтобы не увеличивать боль. Когда оправила на себе юбку, залитую кровью справа, снова полежала, отдохнула. Сокол всё еще был рядом.

– Всё нормально! – вновь заверила Ранели. – Я до речки. Там рану промою, всё быстро заживет. Давай в Сальмане попробуем встретиться. В нашей таверне.

Она перекинулась в волчицу и, прихрамывая, потрусила в лес.

28 юньйо, Биргер

Ялмари договорился с полковником Орземесом, что в беседе со старейшиной главным будет «волк». Лесник будет говорить лишь в крайнем случае. Главе города лучше не знать его статус, мутная он личность. Хочется к нему присмотреться. Встреча проходила в городской ратуше. Старейшина сидел за столом, величественно развалившись в кресле, будто управлял не советом города, а был самим королем Энгарна. Седой старик с большими залысинами впереди и длинными волосами на затылке был чисто выбрит по примеру аристократов. Полковнику предложил другое кресло напротив. Слуга принес кувшин с вином и два бокала. Ялмари устроился на стуле возле камина.

– Что за спешная встреча? – поинтересовался Елеу, смакуя вино. Он облокотился на стол и заинтересованно наклонился вперед, сцепив пальцы. Обращался он исключительно к полковнику, но то и дело бросал недоуменный взгляд на Ялмари. Лесник сидел истуканчиком, изображая полное безразличие, будто случайно оказался свидетелем важной беседы.

– Мастер Елеу, возникли некоторые обстоятельства, которые потребовали конфиденциальной беседы. Пока конфиденциальной, – полковник, вояка лет пятидесяти, с серебристой сединой в темных волосах, выделил первое слово. «Волки» старались ни в чем не подражать аристократам, поэтому у него была аккуратная короткая бородка. Он слегка мотнул головой в сторону камина. – Этот молодой человек – сударь Орнер. Он будет присутствовать при нашей беседе и, может быть, задаст несколько вопросов. Очень важно, чтобы вы были искренни с нами.

Елеу насторожился. Ялмари почувствовал это даже по его позе, по забегавшим глазкам. Но это ничего не доказывало. Никто в Энгарне не хотел бы оказаться под следствием, так что волнение вполне простительно.

Полковник глотнул вина, милостиво дав старику успокоиться. Потом продолжил:

– Городской совет передал «волкам» туммимы, ошейники, особые веревки для оборотней… От кого вы их получили? – тон максимально спокойный, даже как будто безразличный.

«Хорошие солдаты у Полада», – одобрил Ялмари про себя. Впрочем, ничего другого он и не ожидал.

Услышав вопрос, старейшина как будто удивился. И это тоже понравилось Ялмари. Значит, Елеу не видел ничего страшного в совершенном. Вероятно, никакого предательства и сговора с врагом не было. Но что тогда?

– К нам недавно приходил странствующий проповедник…

– Когда?

А вот тут Орземес сбился на допрос. Но ничего. Кажется, старик этого не заметил.

– С неделю назад… Подождите… Да, это было 19 юньйо.

– Он пришел к вам лично?

– Нет, что вы. Странствующие проповедники не посещают дома даже самых богатых людей. Они проповедуют в церкви.

– Значит, вы к нему пришли?

– Да… возникли некоторые разногласия. Вы же знаете традиции странствующих проповедников9. Их обет – не задерживаться в одном месте дольше чем на одни сутки. Придя в церковь, они испрашивают у священника разрешения проповедовать и должны довольствоваться той платой, которую им предложат за их служение. В Биргере два больших храма. Глава одного – Высокий10 Берит – позволил проповедовать у себя, а глава второго – Старший11 Цохар – запретил. Попросили вмешаться меня. Но вы же знаете, как «приятно», – голос наполнился сарказмом, – разбираться с делами церкви. Я постарался проявить чудеса дипломатии и никого не обидеть. Цохар в городе пользуется огромной популярностью. Может, от этого и не захотел никого к себе в храм пускать. Не знаю. В общем, я посчитал, что это его право, а Страннику и одного храма хватит, всё равно утром уходить дальше.

– Вы лично общались со странствующим проповедником?

– Да, недолго.

– Как он выглядел?

Елеу задумался.

– Сравнительно молодой. Лет тридцать пять, не больше. Типичный энгарнец, я бы сказал: голубые глаза, русые волосы. Невысокий, крепкого сложения. Он преступник?

– Пока не знаем. Он сам предложил туммимы и прочее?

– Нет, – старейшина смутился. – Вы же знаете, полковник, обо всех этих жутких смертях в округе… Как только появились беженцы…

– Расследование не подтвердило, что в смертях виноваты беженцы… – сухо прервал Орземес.

– Да-да, конечно, – торопливо согласился Елеу, – но всё же довольно странно, что до появления беженцев такого ужаса не было. В общем, я сам поинтересовался, что об этом думает церковь, потому что местные священники словно вообще об этом не волновались, в то время как народ начинал бурлить.

– И он предложил вам туммимы, которые могут отличить оборотня от человека?

– Да. Но что толку в камнях, если стража не сможет с оборотнем справиться? Поэтому мы взяли у него всё: и веревки, и ошейники. И не зря. Вы же помните – почти сразу после ухода Странника в Биргере тоже произошло несколько жестоких убийств.

Полковник задумчиво покосился на Ялмари. Вчера ему пришлось отчитываться перед мальчишкой. Объяснять, почему они взяли магические вещи, даже не поинтересовавшись, откуда они, и не посоветовавшись с Поладом.

– А в чем все-таки дело? – осторожно поинтересовался Елеу и тоже покосился на Ялмари. – Мы что-то сделали не так?

– Боюсь, что да, – погрустнел Орземес и залпом допил вино. – Вещицы-то магические. Почему-то мы с вами не задумались, кто их сделал и зачем подсунул нам. В Энгарне магов нет, а значит…

Вот тут до старейшины дошло, и он побледнел:

– Нас подозревают в сговоре с Кашшафой? – он уставился на скучающего на стуле парнишку во все глаза. – Клянусь, даже в мыслях не было! Это же странствующий проповедник… Они раз в три месяца обязательно появляются…

– В таком случае не откажите в просьбе, – лесник посчитал, что может вмешаться в диалог, и посмотрел старейшине в глаза. – Если вдруг этот Странник снова появится в Биргере, дайте, пожалуйста, знать полковнику.

– Всенепременно! – Елеу вскочил. – Я ни в коем случае не хотел…

– Ваша верность не подвергается сомнению, – полковник поднялся. Ялмари тоже встал. – Думаю, тут произошло недоразумение, в котором виноваты мы все. Будем надеяться, что это не будет иметь далеко идущих последствий. До свидания.

Когда полковник и особый посланник королевы сели в открытую повозку, Орземес поинтересовался.

– Ты ему веришь?

– Да, – кивнул Ялмари. – Он был очень искренен.

– Но ты считаешь, что Странник связан с Кашшафой?

– Возможно, он маг. Неудивительно ли, что он так вовремя пришел в город, продал всё, что нужно для поимки оборотней, а следом в городе появились проклятые оборотни, жестоко убивающие людей? Таких совпадений не бывает.

– И что теперь?

– Туммимы и прочее изъять, казни оборотней проводить только в случае неопровержимых доказательств того, что они действительно кого-то убили, – Ялмари распорядился так, будто даже не сомневался, что полковник поспешит всё исполнить.

Однако Орземес лишь усмехнулся:

– Как только получу приказ от Полада.

– Разумеется, – лесник отвел глаза, проклиная себя за то, что опять забылся.

Полад считает, что он уже готов к таким сложным поручениям, а Ялмари даже с собственной жизнью разобраться не может. Хотя нет. Может. Только вот не хочет. Не хотел еще два месяца назад.

За два месяца до этого

Илкер делала прическу леди Асгат, когда в комнату вошла принцесса. Сегодня она ни капли не напоминала ту бесноватую, что вчера пыталась оторвать уши маркизу Нево. Платье – будто она в церковь собралась: закрытое до горла, с ажурным воротником дорогой вышивки. Темно-синий лиф плотно облегает фигуру. Крылышки делают плечи принцессы шире, от этого талия кажется очень тонкой. Рукава белые, с чудесной вышивкой золотыми нитями. Темно-синяя юбка разлетается впереди, а там белеет другая из той же ткани, что и рукава. Смотрится необычайно женственно и элегантно – настоящая принцесса. Можно поверить, что она станет хорошей королевой12.

Девушка посмотрела на нее с любопытством. Почему-то казалось, что ее высочество пришла не для того, чтобы поболтать, а обязательно устроит себе какое-нибудь развлечение. Сколько горничные сплетничали о принцессе, все в один голос утверждали, что, если Эолин и «ведет себя прилично», всё равно кому-нибудь достанется. Чаще всего, как ни странно, это были фрейлины. Казалось, исключительно для этого она их и держала – чтобы поиздеваться.

Молоденькая леди Асгат расплылась в фальшивой улыбке.

– Ваше высочество! – воскликнула она приторно-сладким голосом. – Как я рада, что вы меня посетили. Вы подождете, пока мне сделают прическу?

– Безусловно, – Эолин с достоинством опустилась в кресло. С любопытством осмотрела комнату. – В первый раз прихожу к тебе. Довольно мило ты тут всё устроила.

Получить комплимент от принцессы, обладающей при вздорном характере безупречным вкусом, мечтала каждая фрейлина. Польщенная Асгат зарделась от счастья, лишь Илкер уловила злорадный блеск в глазах ее высочества и заподозрила, что госпожа рано радуется. Принцесса еще раз окинула взглядом будуар и продолжила:

– Точно такое же убранство я видела у леди Зимран, когда гостила у нее три года назад. Вы с ней родственницы? – невинно поинтересовалась Эолин.

Лицо леди Асгат пошло пятнами, она открыла рот, но, так и не придумав, что ответить, закрыла его. Спустя некоторое время прошептала:

– Нет.

– Чудеса! – Эолин величественно и очень красиво пожала плечами.

Леди Асгат проглотила эту шпильку. Фрейлины заискивали перед принцессой, когда она находилась рядом. Злословили и высмеивали, когда она выходила. Родители отправляли их во дворец в поисках богатых женихов. Девушки терпели всё, что угодно, ради удачного замужества, и многие добились цели. Горничные сплетничали, что одна из фрейлин даже чуть не вышла замуж за принца, но вскоре ее застали с маркизом Нево, и пришлось ей вернуться домой не солоно хлебавши. А принц после этого вроде бы совсем тронулся умом и почти перестал бывать во дворце, удалившись в свой замок, так что шансы заключить с ним блестящую партию сошли на нет. Но дамы не теряли надежды – кроме принца есть еще маркизы, графы и много других богатых рыцарей, вертящихся во дворце. Иногда партия с сыном старейшины Жанхота – это лучше, чем ничего.

Леди Асгат то бледнела, то краснела от переполнявших ее эмоций, но героически сдерживала себя. Илкер, тщательно укладывающая ей волосы, – локон к локону – огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, и фрейлина будет вымещать испорченное настроение на слугах. А прежде всего на Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.

Вздохом девушка невольно привлекла внимание Эолин.

– У тебя новая горничная? – поинтересовалась принцесса.

– Да, – леди Асгат перевела дух – наконец-то разговор перешел на безопасную тему. – Она великолепно делает прически, – сказала и осеклась – принцесса вполне могла пройтись по поводу ее волос.

Но Эолин вместо этого поднялась с кресла и стала подходить ближе, всматриваясь в лицо Илкер, затем прошептала потрясенно:

– Леди Лаксме, это ведь вы? Что вы здесь делаете?

Илкер вздрогнула и, вытаращив глаза, уставилась на принцессу. Та не могла ее узнать. Они никогда раньше не виделись. Может, это такая шутка?

– Леди Лаксме, не молчите! – между тем воскликнула принцесса и, не обращая внимания на Асгат, схватила за руку горничную и потянула к себе. Потом взяла ее ладони в свои. – Я же не ошиблась? Вы леди Лаксме? Дочь графа Меара?

Илкер, еле дыша, поспешила объяснить.

– Мои родители умерли. Меара давно нам не принадлежит.

– От этого ты не перестала быть леди, дорогая! – горячо возразила Эолин. – Моя мать почти двадцать лет скрывалась в Лейне, несколько лет даже в деревне жила, сама себе на стол накрывала. От этого она не перестала быть королевой. Что ты делаешь здесь, в этой комнате, в этом платье? Почему ты не пришла ко мне, чтобы стать моей фрейлиной?

– Ваше высочество, – пролепетала Илкер, – я не всегда могу купить себе даже простенькое платье. Быть вашей фрейлиной – для меня совершенно невозможно!

– Постой, но у тебя ведь тетя жива? Разве она не замужем за главой гильдии ювелиров? Мне кажется, они не бедствуют!

Мысли Илкер метались в голове. Откуда, откуда она всё знает?

– Я благодарна тете за то, что она содержит моего брата. Но сама достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться, – голос ее дрожал. Она боялась вообразить, чем закончится это представление.

– Я вспомнила! – вдруг торжественно произнесла Эолин. – Это ведь тебя примерно месяц назад хотели выдать замуж за какого-то ремесленника. Мясника, что ли? Ты поэтому ушла из дома? Потому что не хотела за него замуж выходить? Подумала, что лучше горничной, чем за этого урода, да? – Илкер судорожно кивнула. – Вот что, моя дорогая, – принцесса еще крепче сжала ладони девушки. – Пока моя мать – королева, я не позволю, чтобы с тобой творилась такая несправедливость. Мы очень хорошо помним графа Меару. Если бы таких людей было больше, мы избежали бы многих бед. Поэтому отныне… Прямо сейчас ты становишься моей фрейлиной. Мы не смогли вовремя оказать помощь твоему отцу, так пусть хотя бы ты почувствуешь нашу благодарность. Идем! – она решительно потащила за собой Илкер, не обращая внимания на других горничных и леди Асгат, в немом изумлении наблюдавших за этой сценой.

…Эолин шла по галерее, Илкер покорно следовала за ней, не понимая, чего от нее хотят. Так они пришли в покои принцессы, где ее высочество упала в кресло и зашлась таким хохотом, что горничной показалось, будто у нее истерика. Она молча стояла рядом, ожидая, что будет дальше.

– Илкер, ну что же ты не смеешься? По-моему, это было великолепно! – воскликнула Эолин, осторожно вытирая выступившие от смеха слезы.

– Да, конечно, – покорно согласилась девушка.

– Сейчас придет дворецкий и подберет тебе какие-нибудь комнаты. Можешь пока сесть.

– Но, ваше высочество… – голос Илкер опять задрожал. – Я не могу быть вашей фрейлиной.

– Это еще почему? – чуть раздраженно поинтересовалась принцесса. – Знаешь что? Простого «благодарю» было бы вполне достаточно.

– Но я же вам объяснила, у меня нет…

– Я, кажется, тоже всё объяснила, – высокомерно прервала ее Эолин. – Расходы на твое содержание корона берет на себя. Граф Меара действительно твой отец?

– Да.

– Тогда всё решено. Ты моя фрейлина, – в дверь робко постучались. – А вот и наш дорогой дворецкий, наконец, – оживилась наследница трона. – Проводите леди Лаксме в ее комнату, пожалуйста.

Девушка в последний раз замерла на пороге, но ей не дали сказать ни слова.

– Новые платья тебе доставят туда же в ближайшее время. Даю один день, чтобы освоиться, а завтра надеюсь увидеть уже дочь графа, а не горничную. Кстати, мы ведем переговоры по поводу покупки Меары и возвращения ее законному наследнику, твоему брату. Но это не за один день. Всё, ступай.

– Благодарю, – прошелестела Илкер.

Встретившись глазами с дворецким, в подчинении у которого находилась еще сегодня утром, ей почему-то захотелось извиниться. Но он лишь пристально посмотрел на девушку.

– Хотелось бы верить, что в прежней жизни ничем не обидел вас, леди Лаксме… – с достоинством произнес он, пронзая ее взглядом.

– Нет, что вы! – вспыхнула Илкер.

– Очень рад, – он чуть склонил голову. – Прошу за мной, леди Лаксме. Я покажу ваши покои, – он пошел вперед, не оглядываясь.

…Три комнаты, которые выделили новой фрейлине, оказались этажом ниже, чем покои принцессы и леди Асгат. Это чуть-чуть успокоило. Оставшись наедине, Илкер села в кресло и замерла.

Что происходит?!

Вскоре в дверь постучали. Горничных у нее не было. Величественно говорить: «Войдите!» она еще не научилась, поэтому подскочила к двери и распахнула ее. Взгляд уперся в знакомую кожаную куртку.

– Доброе утро, – она перевела взгляд на лицо лесника.

Ялмари смотрел так, будто хотел прочитать ее мысли.

– Доброе утро, – наконец произнес он, не трогаясь с места. Шагни он в спальню, и завтра будут говорить, что они любовники. Правила света очень строги. – Поздравляю! – подмигнул лесник.

– А ты откуда знаешь? – изумилась девушка.

– Весь дворец гудит! – он усмехнулся. – И только я знаю, что всему виной твои чары. Скажи после этого, что ты не ведьмочка.

– Я здесь ни при чем! – возмущенно воскликнула Илкер. – Я не знаю, кто ей мог всё рассказать. Никто во дворце ничего не знал обо мне. Ни одна живая душа!

– Ну-ну, успокойся. Об этом знали твои родные: тетя, дядя, брат, а значит, не такой уж это секрет, – он прислонился к косяку.

– Почему ты всё время называешь меня ведьмой?!

– Не хотел тебя обижать, прости, – виновато улыбнулся он. – Думал, что это забавная шутка. Только вот… что ты делала в лесу так поздно? – лукаво поинтересовался Ялмари.

– Всего лишь гуляла и не рассчитала время!

– Ты знаешь другую молодую леди, которой нравится гулять по лесу в полном одиночестве? – тут же парировал он. – Их в парк-то трудно вытянуть, – увидев, как вспыхнула от гнева девушка, поднял руки, будто сдавался. – Всё, всё! Больше не буду называть тебя ведьмочкой. Никогда. Обещаю, – он снова всматривался в нее. Потом задумчиво произнес: – Теперь ты можешь выйти замуж за графа. Или даже принца…

– А ты можешь убираться со своими подколками! – снова вспыхнула она и неожиданно разрыдалась.

– Ты что? – искренно напугался он и чуть не шагнул внутрь. – Не надо плакать, леди Лаксме! Всё же хорошо…

– Я ничего не понимаю! – воскликнула она. – Всё летит в пропасть. Я не знаю, что будет завтра. Меня выгонят из дворца? Опозорят? Унизят? Сделают чьей-нибудь любовницей? Всё было так понятно еще утром!

– Что за ужасы ты воображаешь? Почему летит в пропасть? Может, наоборот, в сады Эль-Элиона возносится? Ты вновь леди Лаксме, а скоро станешь и графиней Меара. Разве это плохо?

– Я не знаю, – потерянно произнесла Илкер. – Я не понимаю, что происходит…

В галерее нарастал шум голосов: кто-то шел к ней в комнату.

– Пока уж точно не происходит ничего страшного. Уже несут твои платья. Ты справишься. Ты умница.

Илкер не успела ничего ответить. Лесник шагнул в сторону, а через мгновение комната наполнилась шелестом, шумом, звонкими голосами горничных. Оказалось, что это ее личные горничные.

Девушка бросила последний взгляд на парня, тот вновь подмигнул, и двери закрылись. Ей предстоял долгий день: надо было перемерить гору платьев и подогнать их по фигуре.

28 юньйо, деревня недалеко от Биргера

Ялмари покинул Биргер после обеда, предварительно отправив донесение Поладу, как и обещал. На него возлагали большие надежды, но пока казалось, что он ничем их не оправдывает. Он оставляет за собой трупы, но ни на шаг не приблизился к разгадке того, что происходит в стране и оправданы ли худшие предположения Полада: грядет катастрофа. Ладно, немного всё же приблизился. Возможно, за всем этим стоит некий странствующий проповедник, который очень хочет, чтобы в Энгарне люди возненавидели оборотней так же сильно, как в Кашшафе. Сразу от старейшины Ялмари отправился к Старшему Цохару. Священник удивил лесника: проницательный, спокойный, ироничный. Ялмари думал, что таких уже и нет в Энгарне. Цохар коротко пояснил, что не захотел иметь дела со Странником именно потому, что увидел: тот вовсе не так прост и бескорыстен, как притворяется. Что-то темное было в нем. Такое, с чем лучше бы никому не сталкиваться. И отдавать свою паству этому прохиндею Цохар ни за что бы не стал. По поводу ужасных смертей, пугающих горожан и сельских жителей, священник заметил, что, если причина в проклятии, он попробует снять его, но нужно немного времени. Звучит вдохновляюще.

Убийство оборотней по крови надо немедленно прекратить. Энгарну не нужна война с северными кланами. Вообще не нужна, но сейчас особенно. Это может стать тем камешком, скатившимся с вершины, который к подошве горы превращается в лавину. Оборотни сильны. Они никогда не нападают первыми. Если их начали ловить и сжигать не только в Биргере – это очень и очень плохо. Кашшафа устроила травлю не-людей13, но это стало возможным лишь потому, что за Рыжими горами другие народы жили среди людей, а не обособленно, как здесь. Но, кажется, они помешали кому-то настолько сильно, что занялись их планомерным уничтожением. Начали с Кашшафы, продолжили в Энгарне. Или всё же корень проблемы в извечной вражде с западным соседом?

Вопросов пока больше, чем ответов. Поладу будет, чем заняться.

В донесении он сообщил, что отправляется в Сальман посмотреть, что происходит там. Можно ли доверять старейшине самого крупного западного города? После этого попробует пробраться к замку Иецер.

Западный тракт на этом участке проходил через лес. Ялмари лишь вдохнул его воздух, скользнул взглядом по плотно стоявшим деревьям, а в голове возник образ Илкер. Ах, что за девушка! Она волновала кровь, заставляла чувствовать себя живым, смеяться, заниматься какой-то ерундой. Он уже лет десять ничего подобного не делал. Рядом с ней хотелось жить сегодняшним днем, а не ждать беды. Только этим можно объяснить тот факт, что он два месяца пытался не видеть ее, забыть, остановиться, а в результате снова и снова оказывался рядом. Чтобы «просто поговорить». Закончилось тем, что наговорил лишнего и понятия не имеет, как выпутаться из этой ситуации.

…Громкий вой разорвал тишину и заставил вздрогнуть. Ялмари остановил лошадь и подождал немного. В лесу на мгновение всё стихло, а затем снова застрекотала сорока. Ялмари восстановил в памяти карту Энгарна, которую просматривал перед отъездом. Где-то в часе пути отсюда, в том направлении, откуда раздался вой, должна быть деревня, снабжавшая Биргер продуктами. Он повернул лорсу на юг и пришпорил. Пусть вой не повторился, но это явно был зов. Надо успеть.

…Ялмари влетел в деревню и поразился, насколько здесь пусто и тихо. Он поскакал дальше, чутко прислушиваясь к тому, что происходит. На всякий случай крикнул:

– Эй, люди добрые!

Никто не отозвался. Он продолжил путь, искренно надеясь, что еще не опоздал.

Наконец откуда-то впереди слабо донесся гул голосов.

– Быстрей, милая, – он едва тронул бока лорсы, но она тут же перешла в галоп.

Лесник вылетел на берег реки и мгновенно оценил ситуацию: к сухому дереву привязана девушка, она безвольно обвисла на веревках. То ли потеряла сознание от раны – правый бок весь в крови, то ли ее оглушили. Под ногами уже положили хворост, кто-то тащит еще дрова. Двое разжигают факел.

Вся деревня собралась: и дети, и молодежь, и старики. Еще бы: когда на такое зрелище посмотришь?

Когда его увидели, разговоры на мгновение стихли, крестьяне стали перешептываться, пытаясь понять, стоит ли опасаться прибывшего.

– Кто главный? – грозно окликнул Ялмари.

– Ну я, – толстый крестьянин с окладистой бородой и хитро прищуренными глазами держал уже зажженный факел.

– Староста? – уточнил Ялмари.

– Точно так, – кивнул мужик.

– Что происходит?

– Да вот, оборотня поймали.

«Взвешивай каждое слово. Просчитывай наперед», – сразу прозвучали в мыслях слова Полада.

Спрашивать, с чего они взяли, что оборотень или в чем обвиняют, – бессмысленно. Тогда что?

Ялмари соскочил с коня, подошел к девушке. Одной рукой подняв подбородок, другой достал кинжал и провел по шее. Конечно же, оружие не оставило следов. Девчонка вдруг открыла глаза, с ненавистью посмотрела на него и, оскалившись, чуть не цапнула за руку. Он отреагировал быстрее и злобно усмехнулся, глядя ей в глаза.

– Как вы ее поймали? – Ялмари уважительно посмотрел на старосту.

– После того как в соседней деревне семью водовоза порвали, мы тут все настороже, – довольно похвастался крестьянин. – Вот в городе веревками специальными запаслись, ошейник тоже купили. Ее вчера городская стража ранила, да не поймала. Говорят, им дела нет до того, что тут в деревне творится. Ну а нам-то есть дело. Мы жить хотим.

– Не стоит так говорить, уважаемый, – укорил Ялмари. – К вашим услугам капитан Орнер, охотник на оборотней. Меня отправили специально, чтобы найти ее. А у городской стражи своих дел полно, им и вправду некогда за оборотнями по полям шастать. Как тебя зовут?

– Щуни, – мужик моментально остыл, опустил глаза, пригладил бороду.

– Городской совет назначил премию за убийство оборотня – золотой. И два золотых за живого оборотня. Эти твари нужны, чтобы их кровью зарядить новые камни. Кому мне заплатить?

В глазах старосты мелькнуло беспокойство пополам с жадностью. Два золотых – это очень много.

– Так вы ее забрать хотите? – уточнил Щуни.

– Именно. Они сейчас очень нужны священникам, чтобы обезопасить и других жителей городов и деревень.

– И нас тоже? – с мягким укором пробурчал тот. – Всё сами покупаем.

– Потому и получите сейчас достойную награду, – отрезал Ялмари. – Ошейник мне тоже понадобится, – он покосился на девушку, которая яростно зарычала, слушая его речи. – Его куплю отдельно. Сколько я за него должен?

– Золотой! – староста смотрел в сторону. Жадность в нем переборола страх, он явно решил выжать из этой ситуации всё, что можно.

Ялмари пристально вгляделся в него, потом процедил:

– Не наглейте. Я только что из города и знаю, сколько стоит ошейник. Вот два золотых обещанной награды и пять серебряных за ошейник. Где он?

Староста махнул рукой. В толпе засуетились и вскоре в руки «охотнику на оборотней» сунули длинный ремень с серебряными шипами на конце.

– Может, еще веревки нужны? – Щуни хотел сгладить неловкость.

– Обойдусь, – повел плечом Ялмари и направился к девушке.

Сначала закрыл ей рот предплечьем, чтобы не кусалась – кожа на куртке толстая. Затем туго затянул ремень на ее шее шипами внутрь. Намотал другой конец себе на руку. Теперь пленница не могла пошевелиться, чтобы не поранить шею. Глаза ее наполнились слезами. Ялмари снова оскалился:

– Не нравится? А людей жрать нравилось, да? – затем крестьянам: – Развяжите ее!

Едва веревки ослабли, девушка попыталась вырваться, но он дернул за ремень, кровь брызнула из шеи, она заскулила и замерла. Ялмари быстро развернул ее и свободным концом ремня крепко связал ей руки. Затем поднял и перебросил через седло.

Вскочил на лошадь и снова обратился к Щуни:

– Если поймаете еще кого, привозите в Биргер, а эту мне надо срочно доставить священникам в Сальман. Благодарю за смелость!

Уезжая с берега, он спиной чувствовал взгляды, но надеялся, что был достаточно убедителен, чтобы не вызвать подозрений. За спиной слышались удивленно-радостные возгласы крестьян. Многие из них за всю свою жизнь не видели столько золота.

Ялмари хотелось как можно быстрее оказаться подальше от деревни, но двойную ношу лорса несла медленнее. Лесник чуть придерживал девушку за спину, взглядом отмечая, как далеко они уехали от людей. Лишь через час он счел, что они оказались на безопасном расстоянии.

Направив лошадку на еле заметную звериную тропинку в лесу, он проехал еще немного. Затем соскочил с лорсы, снял девушку, уложил ее на землю. Быстро развязал руки и освободил от ошейника. Она была без сознания, неподвижно лежала на земле, кажется, даже не дышала. Ялмари вернулся к лошади, достал флягу из сумы, кинжал из-за голенища сапога.

Иглы ошейника ее сильно не ранили, царапины почти зажили. Значит, рана в боку беспокоит. Он склонился, чтобы разрезать платье и промыть рану, но тут девушка распахнула глаза и резко воткнула ему в живот нож.

За два месяца до этого

Кроме горничных к Илкер заглянули и фрейлины. Как выяснилось, их отправила принцесса. Одни, как леди Асгат, всячески выражали свое презрение. Другие равнодушно скользнули взглядом по новоявленной леди Лаксме и поспешили вспомнить о важном деле. Вскоре в комнате осталась лишь одна дама – леди Езниг. Она каким-то образом поняла, что сейчас чувствовала Илкер, и сказала именно то, что девушке нужно было услышать:

– Не огорчайтесь, милая леди Лаксме! Судьба иногда бывает несправедлива к нам, но сейчас не этот случай. Вы заслужили то, что происходит. Вы добрая, трудолюбивая и искренняя. Поверьте, никто не хочет вас обидеть и принцесса меньше всего. К таким внезапным переменам не так-то легко привыкнуть, но у вас есть друзья. Я вам помогу. Давайте посмотрим ваши платья.

Илкер взглянула на девушку с благодарностью:

– Спасибо, леди Езниг.

– Не обязательно церемониться, пока мы наедине, – тепло улыбнулась та. – Вы можете называть меня Дилара.

– А вы меня – Илкер, – обрадовалась девушка и, оглянувшись на платья, воскликнула: – С этой горой не справиться и за неделю!

– Нам и не нужно справляться с горой. Надо выбрать около пяти самых важных нарядов. Остальные могут пока подождать. Я бы начала с этого…

Леди Езниг помогла ей выбрать те платья, которые понадобятся в первую очередь. Последним она безошибочно выудила из горы одежды костюм для верховой езды.

– Это точно необходимо? – неуверенно поинтересовалась Илкер.

– Точно, – рассмеялась Дилара. – Вы же умеете ездить верхом? – увидев утвердительный кивок, продолжила. – Тогда, возможно, уже завтра примерите. Ее высочество который день собирается на охоту.

…День пролетел незаметно. Вечером горничные помогли Илкер раздеться, искупаться, и она впервые за много лет легла на широкую кровать под балдахином. Всё это было так ново, что она никак не могла уснуть. А когда наконец глаза стали слипаться, то почему-то подумалось, что завтра она снова проснется в нише на узкой кровати в комнате леди Асгат.

Однако ничего подобного не случилось. Утром снова началось то же: ее одевали, расчесывали. Принесли завтрак. И, как только она была полностью готова, горничная сообщила, что к ней пришла леди Езниг. Илкер поднялась навстречу.

– Милая Илкер, как ты хорошо выглядишь! – сегодня были окончательно отброшены все церемонии. – Нас ждут в музыкальном салоне. Ее высочество отправила меня за тобой.

– А что там будет? – тревожно спросила девушка, пока они торопливо поднимались по лестнице.

– Абсолютно ничего страшного, не волнуйся, – по-доброму рассмеялась Дилара. – Ты же теперь фрейлина принцессы и всегда должна быть рядом с ней. Если она не прикажет тебе быть где-то в другом месте.

Они подошли к изящным дверям, и леди Езниг легким прикосновением руки распахнула их. До сих пор Илкер не приходилось бывать здесь. Это оказалась такая же яркая комната, как и другие во дворце: стены покрыты зеленой тканью с неброским рисунком переплетающихся трав. Вдоль стен стояли диваны, пуфы, банкетки, кресла и стулья, обитые тоже зеленой тканью, но более темной, а узоры на них были золотыми. Центр комнаты занимал клавесин. Видимо, салон в первую очередь предназначался для того, чтобы слушать музыку, но при желании здесь можно было и потанцевать.

Когда они вошли, принцесса что-то наигрывала на инструменте. Ялмари сидел на пуфе, облокотившись на колени. Ужасная старомодная шляпа лежала рядом на стуле. При виде девушек он поднялся и чуть склонил голову:

– Добрый день, леди!

– Добрый, добрый, добрый день! – Эолин выпорхнула из-за клавесина и, подскочив к Илкер, вновь взяла ее за руки. – Как спали, леди Лаксме? Вижу, вы уже готовы быть моей фрейлиной. Моей любимой фрейлиной, – она быстро развернулась к Диларе. – Леди Езниг, там леди Асгат готовит для нас какое-то развлечение в парке. Помогите ей, пожалуйста, пока мы обсуждаем подробности завтрашней охоты. Хо-ро-шо? – спросила она почему-то по слогам.

– Конечно, ваше высочество, – присела в реверансе фрейлина. – Будем с нетерпением ожидать вас.

Она выпорхнула из Музыкального салона. Илкер посмотрела ей вслед с завистью. Ей никогда не удавалось быть такой легкой и изящной.

– Садись, Илкер, – повелела принцесса. – Мне можно тебя так называть? – и, не дожидаясь ответа, приказала Ялмари. – Садись, Орнер. Итак, завтра мы все едем на охоту. Ты ведь подобрала себе костюм?

– Да, – еле заметно кивнула девушка.

– Отлично. Итак, на кого мы будем охотиться, Орнер?

– На кого скажете, ваше высочество.

Эолин тут же повернулась к новой фрейлине.

– На кого ты бы хотела поохотиться, Илкер? – девушка замялась, и принцесса ее ободрила: – Говори, не бойся. Я надеюсь, это не слон и не тигр? – Эолин рассмеялась.

– Нет, – пролепетала Илкер. – Я вообще не люблю охоту.

– Не любишь охоту? – изумилась ее высочество. – Почему? Это же так весело, что дух захватывает! Я знаю, ты давно не была на охоте, поэтому так говоришь. Вот съездим завтра, ты сразу оценишь. Да? – почему-то спросила она у Ялмари.

Тот внимательно посмотрел на нее снизу вверх.

– Как скажете, ваше высочество.

– Да! Давайте завтра поедем охотиться на кабана. У нас в лесу есть кабаны? – на этот раз вопрос был по адресу.

– Есть, ваше высочество. Только весной на них, как правило, не охотятся.

– Что за глупости! А мы будем охотиться весной. Возьмем маркиза Нево, фрейлин. Герард еще своих друзей прихватит. Будет весело! Да? – теперь вопрос предназначался Илкер.

– Как скажете, ваше высочество, – точно так же прошелестела она.

– Ты со мной не согласна?

– Я не люблю охоту, – беспомощно повторила Илкер. – Но я сделаю так, как вы скажете.

– Не понимаю. Что такого плохого в охоте? – нахмурилась Эолин. – Говори!

Илкер почему-то посмотрела на Ялмари, ища поддержки, но тот опустил глаза в пол.

– Говори! – настаивала принцесса.

– Мне всегда казалось, что это очень несправедливо, что столько людей, имея так много оружия, охотятся за одним животным, а потом страшно гордятся тем, что им удалось его убить.

Ее высочество на мгновение задумалась, а потом вынесла вердикт:

– Страшно трогательно… – возвела глаза к потолку, а потом решительно добавила: – И страшно скучно! – снова подошла к леснику и посмотрела на него внимательно. – Да?

Он промолчал, и Эолин вновь вернулась к Илкер.

– Но мне сказали, что ты любишь бывать в лесу. Это правда?

– Да, ваше высочество.

– И что ты там делаешь?

Девушка растерялась, не зная, как объяснить свою любовь к лесу, но принцесса стояла напротив, ожидая. Илкер смущенно пробормотала:

– Просто… гуляю. Хожу по лесу.

– Туда-сюда?

– Да…

– Отлично! Значит, завтра мы все идем гулять в лес. Будем ходить по лесу. Или ездить. Туда-сюда. Да? – снова смотрит на Ялмари.

Лесник молчит долго, будто в гляделки с принцессой играет, а потом с явно слышимой иронией изрекает:

– Как скажете, ваше высочество.

– А что остается делать?

Илкер не выдерживает.

– Ваше высочество, а почему нельзя, чтобы каждый делал то, что ему нравится? – робко поинтересовалась она.

Лесник расхохотался и тут же прикрыл рот рукой, давясь от смеха.

– Извините, дамы, – он закашлялся, явно чтобы опять подавить неуместную веселость.

Эолин смотрела на Илкер, словно не веря своим ушам.

– Как у тебя всё легко, – наконец произнесла она совсем другим, каким-то очень настоящим голосом. – Не понимаю, что смешного, Орнер?!

– Извините, ваше высочество, – с искренним раскаянием повторил он, окончательно успокоившись.

– Отличная идея! – принцесса вновь вернулась к своей роли. – Каждый будет делать то, что ему нравится. Орнер найдет нам зверя, а потом будет гулять с тобой по лесу туда-сюда.

– Не думаю, что это уместно, – тревожно возразила новая фрейлина.

– Не вижу ничего неуместного, – отрезала ее высочество. – Не одной же тебе гулять там?

Ялмари поднялся.

– Ваше высочество… Вы же позволите леди Лаксме проводить время так, как ей нравится?

– Но я ведь так и сказала… – и снова они долго смотрят друг на друга. Затем она поворачивается к Илкер. – Простите меня, леди Лаксме, – она неожиданно перешла на официальное обращение, на вы, но тон опять очень искренний. – Я не буду вас принуждать. Вы вправе проводить время так, как вам больше нравится. И, если вы не хотите приходить вместе с другими фрейлинами ко мне, можете не приходить, – после этой речи, принцесса быстро развернулась и покинула Музыкальный салон.

Илкер едва успела подняться, провожая ее взглядом.

– Что это было? – спросила она у Ялмари. – Я сказала что-то не то?

– Не думаю, – успокоил ее лесник. – Когда она сердится, это сразу заметно. Полагаю, ни одна из фрейлин ни разу ни в чем ей не возразила. Ты ее пристыдила. Для ее высочества это очень необычный опыт.

– Но я вовсе не хотела… – она не успела договорить.

– Леди Лаксме, сударь Орнер, – в салон вошла горничная и присела в реверансе. – Ее высочество спрашивает, не хотите ли вы чаю.

«Чтобы здесь кто-то был, пока мы разговариваем, – подумала Илкер. – Как это мило с ее стороны!»

– Да, было бы прекрасно, – улыбнулась она. В комнату тут же внесли небольшой столик, начали его сервировать. Илкер внимательно наблюдала за движениями горничной, вспоминая весь диалог с ее высочеством. Потом задумчиво произнесла: – Ты так разговаривал с принцессой… Будто и не слуга вовсе.

Ялмари явно смутился.

– Меня иногда заносит, – он потупил голову. – Хорошо, что ее высочество ко мне снисходительна. Мы очень давно знаем друг друга. Практически с детства.

– А принца?

– Что «принца»? – он поднял глаза.

– Принца тоже знаешь с детства? – лесник молча кивнул. – И он на самом деле сумасшедший?

Илкер опустилась на небольшой диванчик, Ялмари сел на другом конце. Теперь он смотрел на нее изучающе, будто размышлял, стоит ли говорить правду. Потом произнес очень медленно, с паузами:

– Он ведет себя вызывающе. Не соответствует ожиданиям. Думаю, это единственная причина, по которой его считают сумасшедшим.

– Это очень похоже на людей, – согласилась Илкер и вновь стала изучать столик с дымящимися чашками. – А принц любит охотиться? – поинтересовалась она после долгой паузы.

В комнате повисла тишина. Девушка перевела взгляд на лесника и увидела, что он странно напряжен.

– С чего ты вдруг так заинтересовалась принцем? – сухо осведомился он.

– Я успела увидеть во дворце всех, кроме него и Полада, – пояснила она.

Но Ялмари будто пытался прочесть ее мысли, а потом сказал со значением:

– Принц любит охотиться. Если тебя именно это интересует.

– Не понимаю твой тон, – искренно удивилась она.

– Ну, может, ты хотела узнать, где можно встретить принца. В лесу – можно, – голос наполнился сарказмом.

– Ты сейчас на что-то намекаешь? – очень серьезно спросила Илкер.

Ялмари помедлил.

– Каждая девушка, которая оказывается во дворце, очень интересуется принцем.

Она помолчала, сверля его взглядом, а потом вдруг уточнила прямо:

– Ты ревнуешь?

Он отшатнулся. Такой откровенный вопрос застал врасплох, но леснику удалось быстро справиться с собой. Спустя мгновение он расслабился и усмехнулся.

– Нет. Это другое.

– Жаль! – лукаво улыбнулась Илкер. В глазах ее плясали огни Зары14.

– Леди Лаксме, – он чуть подался вперед. – Вы со мной заигрываете?

– Чуть-чуть, – улыбка стала еще шире.

– Осторожней! – предостерег он, наклоняясь ближе.

Девушка тут же посерьезнела и отвернулась, задумалась о чем-то.

– Илкер… – тихо позвал он.

Она взглянула на него кротко и печально. Но так и не услышала, что он хотел сказать. В Музыкальный салон вошел дворецкий:

– Сударь Орнер, господин Полад просит вас к себе.

Илкер с замиранием сердца наблюдала, как в один миг с лица Ялмари исчезла радость. Он словно заледенел и отстранился от всего мира. Скользнул по девушке равнодушным взглядом:

– Прощу прощения. Дела, – и вышел из салона, даже не оглянувшись.

28 юньйо, деревня недалеко от Биргера

Когда волчица воткнула ему нож в живот, Ялмари охнул, зашипел и с силой потер ушибленное место.

– Ты что творишь? – сверкнул он глазами.

Нож выпал из рук Ранели:

– Ты оборотень? – неверяще спросила она. – Оборотень – и служишь людям?

– Если ты о том, что было в деревне, то мне нужно было увезти тебя. И увезти так, чтобы ни у кого не возникло подозрений, – объяснил он, успокаиваясь. – Иначе было нельзя, извини.

– Почему они тебя не раскрыли? У них тоже есть камень, как у стражи Биргера.

– Есть защита, – отмахнулся парень. Он вспомнил два небольших темных камешка, которые ему повесили на шею, кажется, едва он родился, а потом много раз повторяли, что снимать их нельзя никогда. Никогда. Ни на мгновение. А ведь до сих пор ни разу в Энгарне с туммимом не сталкивались. Но Полад принял чрезмерные меры предосторожности, и вот когда это пригодилось. Потрясающий человек.